Организация и идеология кадетов в эмиграции в 1920 - 1930-е гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.03, кандидат исторических наук Бородин, Павел Андреевич

• Бородин, Павел Андреевич
• кандидат исторических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Бородин, Павел Андреевич

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ФОРМИРОВАНИЕ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ 3 6 ОРГАНИЗАЦИОННЫХ СТРУКТУР КАДЕТОВ ЗА РУБЕЖОМ

1.1. Конституционные демократы в условиях новой 36 политической реальности. 1917-1920 гг.

1.2. Основные центры политической активности 56 кадетских групп

1.3. Общественно-политическая и культурная деятельность 77 кадетов

ГЛАВА 2. ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ КАДЕТСКОГО 119 ЛИБЕРАЛИЗМА В ЭМИГРАЦИИ

2.1. «Новая тактика» кадетов и ее развитие в программах 119 Республиканско-демократического объединения

2.2. Идеологические установки кадетского «центра» и правых 133 кадетов

2.3. Идеологические доктрины кадетов в спектре 151 общественно-политической мысли российского зарубежья

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Организация и идеология кадетов в эмиграции в 1920 - 1930-е гг.»

Одним из направлений в современной отечественной историографии является изучение истории и культуры российской эмиграции 1920-30-х гг. Внимание к феномену российского зарубежья установилось в период реформ конца 1980-х - 1990-е гг., поскольку практический опыт и идейное наследие эмигрантов являются источником не только для исторических аналогий, но и для поиска новых подходов к современным проблемам российского общества и государства.

В частности, актуализация дореволюционного опыта в сфере развития парламентаризма и многопартийности делает особенно плодотворным изучение идеологических течений и политических партий российского зарубежья, до настоящего времени предпринимавшееся лишь фрагментарно.

Партийная деятельность и политическая мысль российских эмигрантов 1920-1930-х гг. явилась попыткой создания исторической альтернативы тем формам общественной жизни, которые стали в этот период господствующими в Советской России и в СССР.

Пытавшиеся выжить в условиях изгнания российские политические партии были стеснены в своей активности множеством социальных, финансовых и юридических проблем, неизбежно возникавших, за редким исключением, перед всеми беженцами, независимо от их мировоззрения или социальной принадлежности. В то же время, они получили возможность действовать в атмосфере политической свободы и плюрализма мнений в странах Западной Европы и в США, формируя свои идеологические концепции и партийные программы в соответствии с пережитым опытом и реалиями 1920-1930-х гг.

Связывая свое будущее с упразднением большевизма в России и с последующим возвращением на родину1, политически активная часть российской эмиграции была нацелена на выработку конкретных политических и социально-экономических решений в области восстановления и развития российской государственности, экономики, культуры. Поэтому ее творческое наследие представляет в настоящее время несомненный интерес. В данном контексте наибольшую актуальность приобретает эмигрантский период истории тех российских политических партий и движений, программы которых предусматривали установление в России демократического общественного строя, поддержку частного предпринимательства и другие параметры, созвучные современным тенденциям общественного развития России .

Кадетская партия (Партия народной свободы3) была одной из наиболее влиятельных политических сил дореволюционной России начала 20 в. Ее представители продолжали играть заметную роль в общественной жизни и в эмиграции. В течение 1920-30-х гг. идеологические доктрины и формы организации кадетов претерпели ряд изменений, отражавших динамику социально-политических процессов внутри российской диаспоры за рубежом. Кадеты дали эмиграции ряд ярких личностей (П.Н. Милюков, И.В. Гессен, A.B. Тыркова-Вильямс и др.), общественная и творческая деятельность которых в значительной степени сформировала облик российского зарубежья 1920-30-х гг.

Для современной политической истории эмигрантский период деятельности кадетов важен по нескольким причинам. Во-первых, он дает возможность осуществить сравнительный анализ конкретного опыта распространения и реализации идей либеральной демократии (в их российском варианте начала XX века) в различных общественно-политических условиях и масштабах: в России периода революции и Гражданской войны 1917-1922 гг.; в среде российской эмиграции 1920-1930-х гг., в политических и научных кругах западных стран, наконец, в российском обществе. Во-вторых, судьба эмигрантского кадетизма демонстрирует возможные модификации либеральных идей и ценностей в эстремальных политических ситуациях. В-третьих, материалы внутрипартийной жизни кадетов в эмиграции и их индивидуальное творчество в области политической публицистики, истории, философии права являются богатейшим резервуаром идей, способных прояснить истоки важнейших направлений современной политической мысли.

Достаточно указать на многолетнюю внутрипартийную дискуссию кадетов о возможности сочетания монархии с реализацией демократических начал в общественной жизни, о целесообразности национальных автономий и федеративного устройства России4, или упомянуть о развернувшейся в российском зарубежье в 1920-е гг. полемике вокруг евразийства при участии П.Н. Милюкова, A.A. Кизеветтера и других представителей эмигрантского кадетского либерализма5, о попытках выдающегося мыслителя П.И. Новгородцева соединить юридические представления о правах человека и функциях государства с христианской этикой6 и т.п. Данные проблемы непосредственно перекликаются с тем кругом вопросов, над которыми размышляет современная отечественная политология: соотношение «державности» и демократии, правовые и историко-культурные основы федерализма, роль религиозно-нравственного начала в становлении п политической и правовой культуры российского общества и пр.

Таким образом, изучение эмигрантского кадетизма является составной о

частью «осмысления эволюции политики» , необходимого для плодотворного развития научно-исследовательской работы в области истории политических партий и общественных движений XX века.

Тем не менее, специальных исследований, обобщающих идеологические, общественно-политические и организационные аспекты существования кадетов в эмиграции, до настоящего времени подготовлено не было, хотя отдельные фрагменты данной темы нашли свое отражение в работах, посвященных истории российского либерализма в XX столетии, кадетской партии, российской эмиграции 1920-1930-х гг.

Основной формой существования Конституционно-демократической партии за рубежом были т.н. заграничные группы, возникшие в 1920-1921 гг. в большинстве центров российской эмигрантской диаспоры - Париже, Берлине, Константинополе и пр. Они объединяли, главным образом, членов ЦК партии кадетов и других ее лидеров различных уровней, осевших в данном регионе и стремившихся к продолжению партийной работы. Значительная часть личного состава партии, в т.ч. и представителей ЦК, погибла в период Гражданской войны или осталась в советской России. Внутри эмигрантских кадетских групп и между группами в 1920-1921 гг. велись ожесточенные дискуссии по тактическим и программным вопросам, вылившиеся в такие явления как создание по инициативе П.Н. Милюкова самостоятельной «Парижской группы новой тактики», допускавшей союз кадетов с социалистическими партиями, принятие Софийской кадетской группой монархической программы, выдвижение Берлинской кадетской группой идеи о ликвидации партии и пр.

Данные факты позволяют некоторым лидерам кадетской партии и ее позднейшим историографам говорить о фактическом прекращении существования Партии народной свободы в эмигрантский период.

Однако необходимо учитывать тот факт, что лидеры кадетской партии за рубежом и кадетские группы, выдвигая различные идеологические положения, продолжали считать себя частью одной партии. Более того, каждое направление в эмигрантском кадетизме претендовало на истинность и следование российским либеральным традициям. С другой стороны, в условиях эмиграции проведение съезда партии, который зафиксировал бы ее раскол, изменение программы или самоликвидацию, оказывалось невозможным, и формально Партия народной свободы продолжала существовать в неизменном виде.

Для более глубокого и объективного освещения эмигрантского этапа деятельности кадетов необходимо учитывать характер их идеологической и организационной эволюции в предшествующие годы, выявить причины и истоки кадетской эмиграции.

Эмиграция конституционных демократов, так же как и представителей других российских политических партий и общественных движений, выехавших за границу в 1917 - начале 1920-х гг., была вынужденной мерой, вызванной террором со стороны большевиков.

Для кадетов эмиграция явилась результатом поражения в открытом политическом и военном противостоянии с большевизмом. Это противостояние, обусловленное глубокими идеологическими различиями, было подготовлено всем ходом политических событий в России с момента отречения Николая II и образования Временного правительства вплоть до запрета кадетской партии декретом СНК 28 ноября 1917 г.

История деятельности партии кадетов за это время сможет быть разделена на два этапа:

1. 3 марта - 27 августа 1917 г. - «парламентский период».

В течение полугода кадетская партия, занявшая ряд ключевых постов во Временном правительстве, действовала в привычной для себя обстановке межпартийных дискуссий и политической агитации, стремясь преодолеть рост влияния эсеров и социал-демократов.

После того как на 7 съезде кадетской партии 25 марта 1917 г. необходимым для России государственным строем была признана «демократическая парламентская республика»9, кадеты повели идейную борьбу на два фронта: против буржуазно-монархических и против социалистических партий, не выделяя большевиков в качестве главного идеологического противника. Одновременно им приходилось публично опровергать нападки политических конкурентов, обвинявших кадетскую партию в «неустойчивости воззрений» и «отсутствии у нее определенного политического идеала»10, повод к которым был дан изменением п. 13 Программы Партии народной свободы о государственном устройстве. Идеологи кадетизма утверждали, что признание республики соответствует духу прежних воззрений и официальных партийных решений кадетов, поскольку конституционная монархия, за которую они выступали до революции, приветствовалась ими только как вариант политического устройства, совмещавший монархическое начало с «существенными элементами народовластия» и предварявший возможное установление республики «по желанию большинства населения»11.

Тем не менее, Февральская революция 1917 г. поставила кадетов перед выбором политических решений в обстановке распада государственной машины и армии и под бременем ответственности за случившееся. В распространявшейся весной 1917 г. листовке «Письмо видного кадета к своему другу» говорилось: «Того, что случилось, мы конечно не хотели. Вы знаете, что цель наша ограничивалась или достижением республики или же конституционной монархией. Что же делать, ошиблись в 1905 году в одну сторону, теперь ошиблись опять; но в другую: тогда недооценили силу крайних правых, теперь не предусмотрели ловкости и бессовестности социалистов. Результат вы видели сами. Само собой разумеется, что вожди советов рабочих депутатов ведут нас к поражению, финансовому и экономическому краху.»12.

Одним из наиболее острых пунктов в разногласиях между кадетами и левоэсеровскими и меньшевистскими кругами, не говоря уже о большевиках, был вопрос о продолжении войны и обязательствах перед союзниками. Последовательное оборончество кадетов нашло политическое выражение в ноте П.Н. Милюкова союзным державам 18 апреля, повлекшей за собой апрельский кризис 1917 г., дальнейшее снижение популярности Партии народной свободы и ее веса во Временном правительстве.

2. 27 августа - 25 октября 1917 г. - период поиска тактики.

Исключительно важным шагом кадетской партии, определившим ее судьбу в последующие годы, была поддержка Корниловского мятежа, показавшая готовность кадетов к использованию насильственных форм борьбы за власть. Признание кадетами политического экстремизма как метода политической борьбы неизбежно должно было отразиться на официальной идеологии и тактике партии, еще недавно заявлявшей, что «свобода и социальная справедливость не должны и не могут быть проводимы в жизнь такими способами и приемами, которые сами по себе являются отрицанием свободы и справедливости»13. Выбор в пользу генерала Л.Г. Корнилова и выход из состава Временного правительства можно считать более радикальной акцией, чем последующее участие кадетов в вооруженной борьбе с большевиками, которые были признаны узурпаторами практическим всеми российскими политическими партиями, в т.ч. социалистическими.

В период Корниловского мятежа формируется тенденция сотрудничества кадетов с республикански настроенными военными, получившая дальнейшее развитие в годы Гражданской войны, а позднее ставшая одной из центральных тем в идеологических дискуссиях эмигрантского периода.

События Корниловского мятежа продемонстрировали также готовность эсеров к сотрудничеству с большевиками, что позднее, уже в эмиграции, явилось одним из главных аргументов в споре о тактике между правым и левым течениями кадетской партии. Тем не менее, до прихода к власти большевиков Партия народной свободы не отказывается от идеи участия в работе коалиционного Временного правительства, Всероссийского Демократического совещания и Предпарламента, активно готовится к выборам в Учредительное собрание.

Новый этап в истории Партии народной свободы начинается 25 октября 1917 г. с приходом к власти большевиков. Для последних буржуазно-либеральная идеология кадетизма в сочетании с резкой антибольшевистской позицией Партии народной свободы делала невозможным даже временную коалицию с кадетами (в отличие от меньшевиков и эсеров)14. Участие кадетов в «Комитете спасения родины и революции» и подпольной организации «девятка», поддержка ими саботажа чиновников и создания антибольшевистских вооруженных формирований на Дону окончательно определили взаимоотношения кадетской партии с советской властью15.

Постановлением СНК от 28 ноября 1917 г. «Партия народной свободы» объявлялась «партией врагов народа», были арестованы и позднее убиты члены ЦК кадетской партии Ф.Ф. Кокошкин и А.И. Шингарев.

Итоги выборов в Учредительное собрание выявили, хотя и не вполне точно, соотношение сил между кадетами и большевиками: в 13 городах кадетская партия вышла на первое место, а в 32 (в т.ч. Москве и Петрограде) -на второе после большевиков; общие результаты оказались для кадетов неутешительными (4,7%16), что лишило их надежды на реализацию либеральной политической программы парламентскими методами в данной конкретной социально-политической ситуации. Кроме того, лидеры кадетской партии

17 воспринимали Учредительное собрание как политическую фикцию , что было вскоре подтверждено его разгоном большевиками.

Весной-летом 1918 г. кадеты под руководством перебравшегося в Москву ЦК пытаются продолжать партийную работу нелегально, одновременно сотрудничая в антибольшевистских организациях «Правый центр» и «Союз возрождения России». Центристская позиция конституционных демократов позволила им в этот период стать силой, объединяющей разнородные общественные движения под лозунгом борьбы с большевизмом. Неслучайно кадеты занимали ведущие позиции в «Национальном центре» - надпартийной организации, пытавшейся играть роль идейного руководителя антибольшевистских вооруженных формирований. Во главе «Национального центра» стоял член кадетской партии H.H. Щепкин, расстрелянный вместе с

18 другими руководителями организации в 1919 г.

Поддержка государственности, как один из основных моментов политической практики кадетизма, определила активное участие членов ЦК и других активистов кадетской партии в Совете Верховного правителя адмирала A.B. Колчака, Политическом совещании Северо-западной области при генерале H.H. Юдениче, Особом совещании и ОСВАГе генерала А.И. Деникина, врангелевском правительстве в Крыму.

В 1920 г. партия кадетов активно стремилась к расширению поля своей политической деятельности, создавая партийные структуры на территории, контролировавшейся врангелевским режимом. При этом идеи кадетизма были в значительной степени востребованы П.Н. Врангелем и его окружением, проводившим «левую политику правыми руками», стали неотъемлемыми компонентами плана создания в Крыму автономного государства, построенного на идеологической платформе либерализма, своего рода «белого Тайваня». «Кадеты. находятся в зоне расположения армии Врангеля. Из членов ЦК - П.Д. Долгоруков и В.А. Оболенский. Желательно прибытие в Крым Милюкова и др. видных деятелей для работы в непосредственном соприкосновении с русской действительностью», - указывал корреспондент «Последних новостей» летом 1920 г.19

В то же время, постепенное разочарование части кадетов в белом движении, неспособность которого ликвидировать власть большевиков в России становилась все более очевидной, привела к новым разногласиям в кадетской партии и поиску альтернативных военной диктатуре политических решений.

Разбросанные в годы Гражданской войны в разных регионах России, поставленные в разные условия, кадеты не сумели сохранить единство. Начинаются «уже не столько действия партии как организованного целого, сколько действия отдельных местных групп, отдельных групп членов Центрального Комитета и, наконец, отдельных членов партии за собственный счет и риск»20.

К осени 1921 г. становится очевидным окончательное установление на территории России режима власти большевиков, идеология и практика которого, как было показано выше, находилась в неразрешимом противоречии с российским либерализмом.

В сложившейся ситуации никаких перспектив продолжения кадетами партийно-политической работы в России не существовало. На территориях, не контролировавшихся большевистским правительством (в Крыму, на Дальнем Востоке), кадеты продолжали сотрудничество с местными властями, пытаясь воздействовать на них в направлении либерализации. Однако эта деятельность осуществлялась на основе личной ответственности каждого, либо в соответствии с тактической линией местной кадетской группы.

Часть лидеров Партии народной свободы (П.Н. Милюков, М.М. Винавер и др.) к этому моменту находилась за границей, откуда подвергала критике решения партийных организаций, работу кадетов в антибольшевистских правительствах, общественных структурах и органах печати.

К моменту массового исхода за границу в Партии народной свободы не существовало единой позиции по существенным программным и тактическим вопросам: о наиболее приемлемой для России форме правления, допустимости военной диктатуры и сотрудничества с право-монархическими силами, об отношении к армии и социалистическим партиям и пр.

Решение об эмиграции таюке принималось российскими кадетами в индивидуальном порядке. Не только значительный процент рядового состава партии, но и часть членов ЦК (по данным на 1920 г. —15 человек)21 предпочли остаться в советской России ценой отказа от политической деятельности в рамках идеологии либерализма, надеясь получить возможность участия в государственном и культурном строительстве совместно с большевиками либо продолжить нелегальную работу против них. Как известно, впоследствии некоторые из них были высланы за рубеж, другие (акад. В.И. Вернадский. А.К. Дживилегов и др.) успешно реализовали свой творческий потенциал в СССР, многие подверглись репрессиям.

Уже в эмиграции в кадетской среде вызревала идея о трансформации большевизма и даже о примирении с ним как с фактом волеизъявления российского народа, что, как будет показано ниже, явилось почвой для восприятия кадетами идеологии возвращенчества и сменовеховства.

Таким образом, к концу Гражданской войны Партия народной свободы утрачивает реальные возможности для идейно-политического воздействия на события, происходившие в государственной, экономической и культурной жизни России. Данное обстоятельство опирается на два комплекса причин: факторы общего политического положения в стране и сложные идеологические и организационные процессы внутри самой кадетской партии.

В этих условиях эмиграция явилась для кадетов закономерным шагом в духе традиций дореволюционных оппозиционных партий. Опыт политической эмиграции народников, эсеров и, наконец, большевиков свидетельствовал о возможности успешной реорганизации партии, выработки новых программно-тактических положений и возобновления партийно-политической деятельности в условиях эмиграции.

В то же время, кадетская оппозиция большевистскому режиму за рубежом формировалась в исключительно сложных социально-экономических и политических условиях, затруднявших реализацию ее идеологической программы.

Предметом диссертационного исследования являются формирование и деятельность кадетских организаций в 1920-1930-е гг., идеологические доктрины кадетов в условиях эмиграции, общественно-политическая и культурная деятельность кадетских групп, а также попытки выработки кадетскими организационными структурами стратегии и тактики антибольшевистской идейно-политической оппозиции за рубежом, поиск форм и методов против большевистского режима в СССР и укрепления своих позиций в российском зарубежье.

Под термином «кадеты» автор подразумевает лиц, официально вступивших в Конституционно-демократическую партию (Партию народной свободы) в период ее деятельности на территории России либо вошедших в состав одной из заграничных кадетских групп в период эмиграции, не заявлявших о выходе из ПНС и не исключенных из нее в 1920-1930-е гг.

Необходимо указать, что внутри самой кадетской партии не существовало единых представлений о сущности либерализма и об «истинном кадетизме», точно так же как и общих критериев «правизны» и «левизны», изменявшихся в зависимости от конкретной общественно-политической ситуации, в которой приходилось действовать партии. Наблюдалось таюке своеобразное явление несовпадения личных политических убеждений кадетских лидеров с их принадлежностью к тому или иному партийному крылу, неоднократная смена идейных позиций (особенно ярко проявившаяся в политической деятельности П.Н. Милюкова). Широта спектра мнений и идейных оттенков, выражавшихся идеологами кадетской партии, была одним из основополагающих принципов ее существования, являясь манифестацией либерализма как идеологии свободы личности. На практике это приводило, особенно в период эмиграции, к возникновению серьезных разногласий между членами партии и партийными группами.

Поэтому в данной диссертации анализируются, в первую очередь, те идеологические доктрины, которые формировались организациями кадетов за рубежом и выражали их позиции и устремления как политической структуры. При этом автор учитывает и влияние, которое оказывала на идеологию кадетов политическая и философская мысль тех представителей российского зарубежья, формально или мировоззренчески связанных с кадетской партией, но декларировавших свои взгляды независимо от решений или акций эмигрантских организаций ПНС. Термин «кадетизм» используется в данном исследовании для обозначения комплекса идеологических доктрин, находившихся на вооружении кадетской партии в рассматриваемый период.

История кадетов в эмиграции привлекала внимание отечественных ученых, публицистов и государственных деятелей еще в 1920-е годы. Однако политическая острота проблемы российского либерализма затрудняла ее строго научное, объективное исследование в рамках официальной советской историографии. Тем более ограничен был историософский и политологический подход к данной теме.

1920-е гг. дали довольно значительный объем публикаций, связанных с проблематикой российской эмиграции, однако подавляющее большинство из них носило упрощенный характер, поскольку преследовало, в первую очередь,

99 пропагандистские цели . В соответствии с классовым подходом к оценке российского зарубежья как единого анклава контрреволюции, его сложная идейно-политическая структура подвергалась нивелировке. Позиция советской историографии 1920-х - начала 1930-х гг. по отношению к политической эмиграции вдохновлялась высказываниями В.И. Ленина и постановлениями партии большевиков . По всей видимости, именно Ленин предопределил повышенное внимание отечественных историков к личности Милюкова, которого оценивал как умного вождя крупной русской буржуазии.24 Имя Милюкова широко использовалось Лениным для нарицательного обозначения либеральных кругов эмиграции25.

В то же время, в 1920-е гг. В. Беловым, А. Бубновым, Н. Мещеряковым, В. Полянским и другими авторами был предпринят ряд попыток более детального рассмотрения внутренних процессов в эмигрантской среде26, в т.ч. попыток части кадетской партии выработать «новую тактику»27.

Схематизм и идеологизированность оценок характерны и для работ М.Н.

9 Я

Покровского , ознаменовавших вступление советской историографии в эпоху методологического кризиса и резкого сужения поля научно-исследовательской деятельности. В 1930-1950-х гг. тема российского зарубежья фактически является запретной. Отдельные упоминания данной проблемы на страницах советской печати строились в соответствии с доктринами «Краткого курса истории ВКП(б)».

Положение несколько изменилось в период оттепели 50-х - 60-х годов. Свободный доступ в большинство архивов открыл новые горизонты для исследователей политической истории России. В эти годы появляется ряд работ, затрагивающих тему политической истории в целом29, начинает развиваться тенденция ее конкретного изучения, основанного на широкой источниковой базе. В 1970-е - начале 1980-х гг. выходят в свет работы Г.З. Иоффе, В.В. Комина, Ю.В. Мухачева, Л.М. Спирина, Г.В. Барихновского, В.А. Кувшинова,

B.B. Шелохаева, К.Ф. Шацилло, существенно расширившие информационное поле в области истории политических партий и общественных движений России

XX века30. В этот период российская эмиграция после долгого перерыва становится объектом научно-исторических исследований. Особое значение в

31 данном контексте имеет работа J1.K. Шкаренкова «Агония белой эмиграции». Его книга явилась первым исследованием, затронувшим идеологическое развитие без исключения всех слоев и групп российской эмиграции. Были показаны основные противоречия в среде русской политической диаспоры, поиски путей по их преодолению.

В 1982 г. была издана монография Н.Г. Думовой, впервые посвященная

32 истории кадетской партии в послеоктябрьский период . Автор, используя богатый фактический материал, подробно рассматривает деятельность Партии народной свободы после Октябрьской революции.

Во всех работах данного периода, анализирующих деятельность русской политической эмиграции, классовый подход оставался основным принципом исторического исследования, что не могло не ограничивать объективности изучения данной темы.

С конца 80-х гг. начинается новый этап исследований политической истории российской эмиграции, формирующийся под воздействием глубоких перемен в политической, общественной и культурной жизни страны. Появившиеся в этот период работы В.А. Тесемникова, Н.Е. Соничевой, В.Т. Пашуто, A.B. Квакина и других исследователей ознаменовали окончательный отход от изучения исторических процессов с точки зрения классовой борьбы и начало оценки всей истории с позиций научной объективности. Этот переход способствовал появлению целого ряда точек зрения на процессы, происходившие в среде русской эмиграции, охватывающих все сферы жизни российской диаспоры33.

Из специальных исследований по теме настоящей диссертации необходимо выделить работы А.Н. Медушевского, М.Г. Вандалковской, Н.Г. Думовой, посвященные П.Н. Милюкову и его окружению, в которых впервые в отечественной литературе Милюков предстал не только как «лидер контрреволюции», но и как неоднозначная политическая личность34.

Данный этап в развитии отечественной историографии российского зарубежья явился переходным от накопления фактологического материала по проблеме к качественно новому уровню осмысления политической истории российской эмиграции.

В 1990-е гг. в отечественной историографии формируется тенденция

35 последовательного научного освоения проблемы зарубежной России . История российского зарубежья изучается в ряде крупных научных центров Российской Академии наук - Институте всеобщей истории, Институте российской истории, «Комиссии по комплексным исследованиям российской эмиграции» при президиуме РАН. Данная проблематика включена в научные планы вузов -МГУ, РГГУ, МПГУ. В 1999 г. Центр теоретических проблем исторической науки МГУ совместно с ИВИ РАН издал коллективную монографию «Россия в изгнании. Судьбы российских эмигрантов за рубежом», раскрывшую ряд ключевых аспектов темы. Теоретические подходы к изучению истории российского зарубежья рассматриваются на страницах продолжающегося

36 издания «Теоретические проблемы исторических исследований» . Одним из направлений данной работы является исследование исторических судеб различных социально-общественных и профессиональных групп российской эмигрантской диаспоры (военных, ученых и т.п.), а также идеологических течений и политических партий российского зарубежья. В работах Л.И. Глебовой, С.А. Александровского, А.И. Сперкача, O.A. Казниной37 освещаются идеология и деятельность отдельных кадетских групп и их лидеров. В этот же период российская историческая наука в лице Ш. Галая, Н.Г. Думовой, В.В. Шелохаева, С.С. Секеринского и других авторов продолжает разработку различных аспектов истории либерализма и либеральных политических партий в О

России конца XIX - начала XX веков , осуществляются публикации партийных о Q программ и других источников по данной проблеме , что создает необходимую теоретическую и фактологическую платформу для изучения эмигрантского периода деятельности российских политических партий40. Монография М.Г. Вандалковской посвящена анализу теоретических основ евразийства и его концепций российской истории41, что существенно дополняет картину идеологического спектра российского зарубежья 1920-1930-х гг., в котором действовала кадетская партия. Тема кадетской эмиграции рассматривается в исследованиях Н.В. Канищевой, в которых выявлен ряд аспектов изучения данной проблемы42.

Одновременно переход идей либерализма из умозрительной сферы в область политической практики находит отражение в трудах К.С. Гаджиева, М.В. Ильина, A.B. Шелохаева, Б.Г. Капустина, А. Улюкаева, B.C. Согрина и других философов истории и политологов, апеллирующих в том числе и к опыту российской политической элиты начала XX века43. Предпринимаются попытки проследить идейно-культурные истоки и своеобразие путей становления отечественного либерализма44. Данная проблематика рассматривается в публикациях и диссертационных исследованиях Р.В. Пырмы, Ким Син Рэ и других исследователей45.

Комплексный подход к изучению проблематики отечественного либерализма, в т.ч. его конкретно-исторических судеб в эмиграции в 1920-1930-е гг., отразился в работе международной научной конференции «Русский либерализм. Исторические судьбы и перспективы», состоявшейся в Москве 2729 мая 1998 г. под руководством В.В. Шелохаева46.

Важным итогом изучения истории российских политических партий в XIX-XX вв. стало издание энциклопедии «Политические партии России. Конец XIX - первая треть XX века», подготовленной коллективом авторов под руководством В.В. Шелохаева и А.К. Сорокина и выпуск в свет учебного пособия «Политические партии России: История и современность».47

Эмигрантская историография данной проблемы представлена трудами П.Е. Ковалевского, Д.М. Шаховского и других исследователей культуры русского зарубежья48. Большинство эмигрантских публикаций затрагивают частные аспекты истории эмигрантского либерализма 1920-30-х гг., кроме того, они, как правило, содержат элементы политической полемики и личных воспоминаний. В силу этой особенности они могут быть отнесены к категории исторических источников по изучаемой проблеме.

Из иностранных авторов, проявлявших интерес к идеологии и практике кадетской партии в эмиграции, можно назвать У. Розенберга, Д. Кеннана, Е.П. Нильсена, Р. Вильямса, Г.Э. Фолькмана49.

Следует подчеркнуть наличие в современной историографии эмигрантского кадетизма, как отечественной, так и зарубежной, внимания только к начальному периоду деятельности кадетов за рубежом, исключая не только 1930-е, но и большую часть 1920-х гг. (основная масса исследователей ограничивается периодом утверждения «новой тактики», т.е. 1920-1921 гг.), а также особого интереса к личности П.Н. Милюкова в ущерб другим эмигрантским политикам и мыслителям либерального направления - П.Д. Набокову, И.В. Гессену и др. Идеология и деятельность кадетов в российском зарубежье 1920-1930-х гг. остается исследованной лишь фрагментарно. Недостаточно изучены идеологические доктрины кадетских групп центристского и правого направления, социально-психологические и политологические аспекты партийной деятельности кадетов в российском зарубежье, их идейные и организационные взаимосвязи с различными общественными группами эмиграции. Ряд вопросов, в частности, проблема участия кадетов в непартийных общественно-политических и культурных акциях, требует не только теоретического, но и фактологического освоения, особенно в отношении периода середины 1920-х - 1930-х гг.

Исходя из вышеизложенного, целью данной работы является всестороннее изучение идеологических концепций и организационных структур кадетов в контексте общественно-политических и социальных процессов, проходивших в российском зарубежье и в Советской России в 1920-30-х гг.

В связи с этим автор ставит перед собой ряд исследовательских задач:

- выявить политические, экономические и культурные факторы, определявшие деятельность кадетов в эмиграции в 1920-30-е гг.;

- рассмотреть особенности общественно-политической деятельности кадетов в различных центрах размещения российской диаспоры;

- проанализировать идеологические концепции кадетизма в условиях эмиграции в 1920-30-х гг.;

- определить причины раскола кадетской партии за рубежом, охарактеризовать идеологическую платформу и политическую тактику основных кадетских групп российского зарубежья;

- выявить вклад кадетов в общественную жизнь, науку и культуру зарубежной России.

- охарактеризовать место кадетов в ряду других общественных движений в российском зарубежье и степень их политического влияния.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1920 г. до 1939 г., когда мир российского «классического» зарубежья был разрушен начавшейся Второй мировой войной. В течение этого периода деятельность кадетов являлась политическим и идеологическим фактором в мире российского зарубежья.

Данный аспект проблемы, по всей видимости, нуждается в дополнительном обосновании. Архивные материалы ЦК Партии народной свободы, включающие и документы региональных организаций, наиболее полно охватывают период 1920-1922 гг.; с 1922 по 1924 г. включительно прослеживается деятельность Парижского комитета ПНС, с 1921 до 1927 г. -Парижской Республиканско-демократической группы ПНС. Документы фонда Н.И. Астрова содержат сведения о группе «центра» кадетской партии до 1931 г. Кроме того, по материалам эмигрантской периодической печати и упоминаниям в переписке П.Н. Милюкова, М.С. Маргулиеса, Е.Д. Прокопович-Кусковой и других общественных деятелей эмиграции можно судить об определенной активности кадетских организаций на протяжении 1930-х гг. Хотя эти данные носят, в отличие от сведений 1920-х гг., нерегулярный, «точечный» характер, тем не менее они подтверждают существование в 1930-е гг. за рубежом кадетских организационных структур.

Поэтому ограничение хронологических рамок исследования истории кадетов в эмиграции началом 1920-х гг., характерное для современной историографии, представляется не вполне целесообразным. Действительно, после 1922 г., по всей видимости, прекращают свое существование кадетские группы на периферии российского зарубежья - в Константинополе, Софии,

Варшаве и других центрах. С другой стороны, активизируется борьба за политическое влияние со стороны вдохновлявшегося П.Н. Милюковым республиканско-демократического направления в кадетизме; разворачивается новая дискуссия в Парижском комитете ПНС. Одновременно на идеологическую и организационную ситуацию в кадетской среде оказывает влияние изменение политического и социально-экономического положения в СССР. Реакция кадетских лидеров на введение НЭПа, репрессии против деятелей ВКП(б) и РККА и другие действия советских властей представляет особый интерес с точки зрения истории кадетской идеологии за рубежом.

В связи с проблемой эмигрантского кадетизма нельзя не рассмотреть вопрос об организации, идеологической платформе и деятельности Республиканско-Демократического Объединения (РДО), созданного в 1924 г. при непосредственном участии П.Н. Милюкова и его соратников по Республиканско-демократической группе ПНС. Именно РДО, просуществовавшее до конца 1930-х гг., должно было, по замыслу Милюкова, стать прообразом новой политической партии, которая объединила бы широкие демократически мыслящие слои эмиграции. Как один из вариантов реформирования кадетизма история РДО включена в данное диссертационное исследование, что дополнительно обосновывает расширение его хронологических рамок до конца 1930-х гг.

Источниковую базу исследования составили документы советских государственных и партийных органов, показывающих сущность идейного противостояния кадетов и большевиков в годы Гражданской войны и позицию руководства СССР по отношению к военно-политической оппозиции за рубежом в 1920-1930-е гг.

В работе использованы постановления ЦК ВКП(б) и партийных конференций, раскрывающие восприятие кадетского либерализма большевистским руководством и оценку им степени политической опасности, угрожавшей советской власти со стороны кадетской «контрреволюции» за рубежом50.

Важнейший блок источников по изучаемой проблеме представляет собой опубликованные документы ЦК и заграничных групп Конституционно

51 52 демократической партии , материалы ее съездов и конференций . В частности, протоколы заграничных кадетских групп за 1920-1925 гг. содержат уникальный материал, позволяющий выявить особенности организации, идеологическую эволюцию, социально-культурную ментальность кадетов за рубежом в данный период.

В диссертации используются произведения руководителей Коммунистической партии и Советского государства - В.И. Ленина, И.В. Сталина, A.B. Луначарского, содержащие оценку политической деятельности

53 кадетской партии, ее идеологии и социальной сущности .

Документы кадетских организаций дополняются публицистическими и научными произведениями политических деятелей российского зарубежья (П.Н. Милюкова, H.A. Бердяева, А.Ф. Керенского и пр.), необходимых для детализации и персонификации проблемы распространения и восприятия идей кадетизма в различных общественных кругах эмиграции54.

В значительной степени исследование опирается на материалы эмигрантской периодической печати, отражающие широкий спектр политических мнений в российском зарубежье. В первую очередь, используются либеральные газеты различных оттенков: «Последние новости», «Руль», «Возрождение»55, а также издания эсеровского и монархического направления, полемизировавшие с кадетами («Дни», «Воля России», «Русский Инвалид»56 и т.п.).

Широко привлекаются к исследованию мемуарные источники, среди которых важнейшими являются воспоминания И.В. Гессена и П.Н. Милюкова, а также М.М. Винавера, Д.С. Пасманика, И.И. Петрункевича и др.57 Использованы в работе и воспоминания деятелей других политических партий, представленных в российском зарубежье58, а также иностранных политиков и мыслителей59.

Особенностью эмигрантской политической мемуаристики является ее насыщенность не только фактологическим, но и теоретическим материалом политологического и историософского характера. Неслучайно, например, публикация воспоминаний В.А. Маклакова, ставшая, по выражению другого мемуариста, представителя социалистического крыла эмиграции М.В. Вишняка, «феноменологией» правого кадетизма60, вызвала множество откликов в российском зарубежье конца 1930-х гг., в т.ч. резкую критику левых кадетов во главе с П.Н. Милюковым.61 Изучение мемуарной литературы и эмигрантской либеральной публицистики позволяет высветить тенденции развития различных направлений российского кадетизма за рубежом в 1920-1930-е гг.

Особое значение периодическая печать и мемуарные источники имеют для изучения истории и идеологии кадетов в 1930-е гг., слабее отраженные в архивных материалах, чем предшествующий период. В частности, представление о политической активности Республиканско-демократического объединения и клубов в Париже и Праге, о содержании выдвигавшихся их лидерами в 1920-1930-е гг. идеологических доктрин дают публикации в газетах «Последние новости» и «Возрождение», журнале «Современные записки» и др.

Отдельную группу опубликованных источников составляют справочные и информационные издания, среди которых наиболее важны библиографии источников62. Уникальным источником по истории общественной и культурной жизни российской диаспоры во Франции, в т.ч. о деятельности Парижской кадетской группы и Республиканско-демократического объединения является 4-х томное издание «Русское зарубежье. Хроника» (М., 1997-1998), обобщившее обширный фактический материал.

Блок архивных источников представлен, в первую очередь, документами Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), из собрания т.н. «Пражского архива» (бывшего Русского заграничного исторического архива в

ГЛ

Праге - РЗИА) . Среди архивных материалов, использованных при написании работы, представлены материалы совещаний ЦК ПНС, резолюции местных партийных групп, дневники, переписка лидеров кадетов, черновые наброски статей, а также тексты неопубликованных воспоминаний.

Наиболее достоверным источником являются официальные документы кадетских организаций за рубежом: протоколы кадетских совещаний и заседаний Центрального комитета; журналы заседаний европейских групп кадетской партии; тексты докладов; постановления и резолюции партийных конференций.

Этот круг источников позволяет проследить выработку политического курса кадетов в годы эмиграции, определить причины его изменений, показать трансформацию их программных и тактических установок, раскрыть их позицию по важнейшим положениям, выдвинутым в официальных заявлениях и декларациях.

Указанные документы дают также возможность охарактеризовать отношение кадетских организаций и их лидеров к актуальным проблемам политической борьбы в эмиграции на том или ином этапе; выявить связи между кадетскими организациями в различных европейских центрах; наконец, выяснить природу идейных и тактических разногласий в кадетской среде.

Данные материалы сосредоточены не только в документальном собрании ЦК Партии народной свободы (ф. 7506), но и ряде личных фондов деятелей кадетской партии - Н.И. Астрова (ф.5913), П.Д. Долгорукова (ф.5898), П.Н. Милюкова (ф.5856), И.И. Петрункевича (ф.5839) и других. Наибольший интерес представляют собой документы второй половины 1920- - начала 1930-х гг., не привлекавшиеся ранее к научным исследованиям. В частности, впервые вводятся в научный оборот документы группы «центра» ПНС в Праге за 19241932 гг., сохранившиеся в фонде Н.И. Астрова.

Среди документальных коллекций и личных фондов собрания ГАРФ, содержащих материалы, относящиеся к истории и идеологии кадетской партии за рубежом в 1920-1930-е гг., необходимо выделить материалы общественных организаций и политических деятелей, контактировавших с кадетами: партии «Крестьянская Россия» (ф.9105), Русского демократического студенческого союза в Чехословацкой республике (ф.5932), личные фонды одного из лидеров военной эмиграции генерала A.A. фон Лампе (ф.5853), эсера A.A. Аргунова (ф.6075), экономиста и публициста либерального направления В.А. Розенберга (ф.5978) и др. Анализ данных материалов позволяет более объективно оценить роль кадетского либерализма в идейно-политическом спектре российского зарубежья и, в то же время, выявить особенности его субъективного восприятия со стороны различных социально-политических групп эмиграции.

В составе ряда вышеназванных личных фондов ГАРФ содержатся также уникальные печатные издания, отражающие различные аспекты общественной и культурной жизни российского зарубежья 1920-1930-х гг. В частности, в фонде А.А. фон Лампе находится коллекция вырезок из эмигрантских газет различной политической направленности с пометами и комментариями фондообразователя64.

Помимо материалов ГАРФ к исследованию привлечены документы Отдела письменных источников Государственного Исторического музея, а именно коллекция листовок и брошюр, выпускавшихся Партией народной свободы в годы Гражданской войны (ф.454).

Научная новизна диссертации заключается в осуществлении на основе широкого спектра исторических источников, в том числе впервые вводимых в научный оборот, всестороннего исследования идеологии и деятельности кадетов в эмиграции в 1920-30-е гг. Впервые в отечественной историографии идеология кадетов изучается на протяжении всего периода их существования как общественно-политического и культурного фактора в жизни российской эмиграции; осуществлен историко-политологический анализ идеологических доктрин кадетов за рубежом, форм, методов и результатов их политической активности; уточнена роль ряда ключевых фигур в эмигрантском кадетизме, в частности П.Н. Милюкова, что вносит существенные коррективы в историографию проблемы; разработана в рамках исторического моделирования типологическая модель деятельности либеральных политических организаций в условиях эмиграции.

Методологическую основу исследования составили принципы историзма, объективности и системности, диалектическое понимание исторического процесса и возможность его познания. Из специальных методов при написании работы использовались методы - хронологический, ретроспекции, актуализации.

Современный уровень развития общественных наук дает возможность расширить методологический арсенал исследователя за счет изучения многовекторных подходов, разрабатываемых мировой и отечественной политологической и историософской мыслью: формационный, цивилизационный, социоестественный, социокультурный, модернизационный и использовать их для осмысления исторических и идейно-политических явлений. В то же время, их объективная научная оценка невозможна без учета таких понятий как классовый фактор и классовая борьба, чрезвычайно важных для понимания политической истории советской России и российского зарубежья 1920-1930-х гг., основным содержанием которой было идеологическое, а нередко и силовое противостояние социально-общественных групп, различных по своим политическим и экономическим интересам. Вопросы классовости и надклассовое™ занимали одно из ключевых мест в доктринах кадетской партии, поэтому классовый фактор, рассматриваемый не в качестве догмы, а как один из элементов исторической реальности, не должен исключаться из сферы внимания исследователей.

Исследуемый материал изложен в проблемной и систематической последовательности. Организации кадетов рассматриваются как неотъемлемый компонент политического мира зарубежной России, а также как системообразующий фактор антибольшевистской оппозиции 1920-30-х гг.

Работа состоит из введения, двух глав и заключения.

Во введении обосновывается актуальность темы, ее хронологические и территориальные рамки, анализируется ретроспектива и современное состояние историографии проблемы, сформулированы цели и задачи исследования, раскрывается источниковая база диссертации.

В первой главе рассматривается процесс возникновения кадетких групп в основных центрах размещения российской эмиграции, изучаются особенности их кадрового и социального состава, динамика численности, прослеживается выработка идеологами кадетизма тактики политической борьбы в условиях перехода власти в России в руки большевиков, анализируются причины и сущность разногласий, возникших в 1920-21 гг. между региональными кадетскими группами в Константинополе, Софии, Лондоне и пр., освещается ход эволюции кадетской партии от формально единой организации к ряду самостоятельных групп с различными программами, лидерами, политическими союзниками.

Изучается конкретная деятельность кадетских объединений в Лондоне, Париже, Берлине, Праге и других центрах сосредоточения кадетов и сочувствующих им слоев эмиграции, в т.ч. анализируются формы, методы и результаты их общественно-политической активности.

Специально рассматривается литературно-издательская, культурная, научная и благотворительная работа кадетов, как существенный фактор их влияния на эмигрантскую общественность: дается характеристика периодической печати либерального направления («Последние новости», «Руль». «Возрождение» и пр.), обзор научных трудов и публикаторской деятельности П.П. Гронского, Б.Э. Нольде, П.Н. Милюкова, И.В. Гессена и др.

Анализируются политические, экономические и социальные факторы, оказывавшие влияние на положение и деятельность кадетских групп за рубежом, их правовое положение в различных странах мира.

Во второй главе изучается идеология общественно-политических объединений, возникших после раскола партии кадетов в 1921 г. и действовавших в Европе в 1920-30-е гг.: республиканско-демократической группы ПНС, групп «старотактиков» и «центристов» в Париже и Праге, организаций правовых кадетов в Берлине и Софии. В т.ч. выявляются различия в их подходе к таким проблемам, как оценка внутреннего положения в СССР, прогнозирование политических и военных событий в СССР и в мире, возможность участия кадетской партии в свержении большевизма, идеологические основы коалиции с другими партиями и общественными движениями в эмиграции и пр. Рассматривается восприятие политического образа кадетской партии в российском зарубежье и в СССР, а также исследуется социальная база кадетского либерализма в российском зарубежье в 1920-30-е гг., определяется степень влияния идеологии кадетизма на различные слои эмигрантского сообщества и ее место в общем спектре политической мысли зарубежной России, идейная взаимосвязь с европейским либерализмом 1920-30-х гг.

В заключении подведены основные итоги исследования и сформулированы выводы.

1 Раев М. Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции. 19191939. М., 1990. С.8; Россия в изгнании. Судьбы российских эмигрантов за рубежом. М., 1999. С.66.

2 См.: Программные документы политических партий и организаций: Хрестоматия для изучающих политическую историю XX века. М., 1990; Сборник программ русских политических партий. Пг., 1917; Новые политические партии, движения и коалиции в СНГ. Справочник. М., 1992. С.48.

3 Политические партии России. Конец XIX - первая треть XX века. Энциклопедия. М., 1996. С.270.

4 См.: Протоколы заграничных групп Конституционно-демократической партии. Т.4. Май 1920 - июнь 1921 г. М., 1996. Т.5; Июнь-декабрь 1921 г. М., 1997; Маклаков В.А. Из воспоминаний. Нью-Йорк, 1954; Милюков П.Н. Республика или монархия. Париж, 1923; Он же. Суд над кадетским «либерализмом» // Современные записки. 1930. № 41; Он же. Эмиграция на перепутье. Париж, 1926.

5 См.: Вандалковская М.Г. Историческая наука российской эмиграции: «евразийский соблазн». М., 1997.

6 Новгородцев П.И. Православная церковь в ее отношении к духовной жизни новой России // Русская мысль. 1922. Кн. 1-2; Он же. Существо русского православного сознания //Православие и культура. Берлин, 1923.

7 См.: Гаджиев К.С. О перспективах российской государственности. М., 1993; Медушевский А.Н. Демократия и авторитаризм: Российский конституционализм в сравнительной перспективе. М., 1998; Пантин И.К. Драма противостояния. Демократия и либерализм в старой и новой России // Полит. 1994. №3 и пр. о

Ильин М.В. Хронополитическое измерение: за пределами повседневности//Полис. 1996. № 1. С.55.

9 Программа Партии народной свободы (Конституционно-демократической). [М, 1917]. С.2. (ОПИГИМ. Ф.454. Оп.1. Д.13. Л.56-57).

10 Кизеветтер A.A. Партия народной свободы и ее идеология. Ростов н/Д., 1917. С.19.

11 Там же. С. 19-20.

12 ОПИ ГИМ. Ф.454. Оп.1. Д.13. Л.78.

13 Там же. Л.2об.

14 См.: Гусев К.В., Полушкина В.А. Стратегия и тактика большевиков в отношении непролетарских партий.М., 1983.

15 См.: Думова Н.Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром. М., 1982; Спирин Л.М. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России. М., 1977.

16 Политические партии России. Конец XIX - первая треть XX века: Энциклопедия. М., 1996. С.270-271; Политические партии России: История и современность: Учебник. М., 2000. С.310-315.

17 ОПИ ГИМ. Ф.454. Оп.1. Д.13. Л.59.

18 Политические партии России. Энциклопедия. С.81.

19 Правда о кадетской партии // Последние новости. 23.06.20. № 49. С.2.

90

Протоколы Центрального комитета и заграничных групп Конституционно-демократической партии. 1905 - середина 1930-х гг. В 6 т. М., 1997. Протоколы заграничных групп Конституционно-демократической партии (далее: Протоколы). Т.4. Май 1920 - Июнь 1921 г. С.401.

21 ГАРФ. Ф.7506. Оп.1. Д.24. Л.2.

См.: Давильковский А. На чужом берегу. Самочувствие эмиграции // Печать и революция. 1926. № 6-7; Мещеряков Н.Л. На переломе (Из настроений белогвардейской эмиграции). М., 1922; Сонов И. Капиталистический заговор против Страны Советов. М.; Л., 1927; Фридлянд Г.С. Идеология буржуазной реставрации // Печать и революция. 1923. № 2 и т.п.

Об антисоветских партиях и течениях: Резолюция XII Всероссийской конференции РКП(б) // Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898-1970. (Далее: КПСС в резолюциях). 8-е изд. М., 1970. Т.2. С.390-396; Ленин В.И. Полн. собр.соч. Т.35. С.136-142; Т.37. С.81 и пр.

24 Ленин В.И. Полн.собр.соч. Т.44. С. 11.

25 См.: В.И. Ленин о социальной структуре и политическом строе капиталистической России. М., 1970; В.И. Ленин и история классов и политических партий в России. М., 1970.

Л/Г

Белов В. Белая печать, ее идеология, роль, значение и деятельность. Материалы для будущего историка. Пг., 1922; Он же. Белое похмелье. Русская эмиграция на распутье. Опыт исследования психологии настроений и бытовых условий русской эмиграции в наше время. М.; Пг., 1923; Бубнов А. Политические иллюзии НЭПа на ущербе // Коммунистическая революция. 1922. №15; Б-ый С. Формы развития буржуазной идеологии в условиях НЭПа // На идеологическом фронте борьбы с контрреволюцией. М., 1923. С.63-83; Мещеряков Н. Мечта сменовеховства и их судьба // Там же. С.85-104.

27

На идеологическом фронте борьбы с контрреволюцией: Сборник статей. М., 1923.

Покровский М.Н. Контрреволюция за четыре года. М., 1922; Он же. Противоречия г-на Милюкова. М., 1922; Он же. Историческая наука и борьба классов. М.; Л., 1933. Вып.2. С.307.

29

Трифонов И.Я. Из истории борьбы Коммунистической партии против сменовеховства // История СССР. 1959. № 3; Брюханов А.И., Гаврилов М.К., Филатов H.A. Страница истории, ждущая своих исследователей // Вопросы истории. М., 1961.

30

Иоффе Г.З. Крах российской монархической контрреволюции. М., 1977; Комин В.В. Политический и идейный крах русской мелкобуржуазной контрреволюции за рубежом. Калинин, 1977; Он же. Белая эмиграция и вторая мировая война. Калинин, 1979; Мухачев Ю.В. «Новая тактика» российской контрреволюции и ее провал. 1920-1922 гг. // Исторические записки. Т.99. М., 1977. С.55-87; Спирин Л.М. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России. М., 1977; Барихновский Г.Ф. Идейно-политический крах белоэмиграции и разгром внутренней контрреволюции (1921-1924 гг.). Л., 1978; Кувшинов В.А. Разоблачение партией большевиков идеологии и тактики кадетов. М., 1982; Шелохаев В.В. Кадеты - новая партия либеральной буржуазии в борьбе с революцией 1905-1907 гг. М., 1982; Шацилло К.Ф. Российский либерализм накануне революции 1905-1907 гг. М., 1983.

31 Шкаренков А.К. Агония белой эмиграции. М., 1978.

32 Думова Н.Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром. М., 1982. Тесемников В.А. Российская эмиграция в Югославии (1919-1945 гг.) //

Вопросы истории. 1988. № 10; Соничева Н.Е. На чужом берегу. М., 1991; Пашуто В.Т. Русские историки-эмигранты и ученые в Европе. М., 1992; Квакин A.B. Идейно-политическая дифференциация российской интеллигенции в период НЭПа. 1921-1927. Саратов, 1992; Люкс A.A. К вопросу об истории идейного развития первой русской эмиграции // Вопросы философии. 1992. № 9 и пр.

34 Медушевский А.Н. П.Н. Милюков: ученый и политик // История СССР. 1991. № 4; Вандалковская М.Г. П.Н. Милюков, A.A. Кизеветтер: история и политика. М., 1992; Думова Н.Г. Либерал в России: трагедия несовместимости. Исторический портрет П.Н. Милюкова. М., 1993.

35 Квакин A.B. Российская интеллигенция и «первая волна» эмиграции. Тверь, 1994; Культурное наследие российской эмиграции. 1917-1990 гг. Кн. 1-2. М., 1994; Российское зарубежье: итоги и перспективы изучения: тезисы докладов и сообщений научной конференции. М., 1997; Россия в изгнании. Судьбы российских эмигрантов за рубежом. М., 1999, и др. л/Г

Теоретические проблемы исторических исследований / Отв. ред. Е.И. Пивовар. Вып.1. М., 1998; Вып.2. М., 1999.

37 Глебова Л.И. Политическая деятельность кадетов в период эмиграции (20-е годы): Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 1994; Сперкач А.И. Эволюция мировоззрения правых кадетов в эмиграции (1920-30 гг.) // Мировоззрение современной России. Проблема ценностей и тенденции развития. Материалы постоянно действующего регионального научного семинара. Йошкар-Ола, 1995; Он же. Взгляды правых кадетов на перспективы свержения большевиков (начало 20-х гг.) // Российское зарубежье: итоги и перспективы изучения: тезисы докладов и сообщений научной конференции. М., 1997; Александров С.А. Лидер российских кадетов П.Н. Милюков в эмиграции. М., 1996; Казнина O.A. Русские в Англии. М., 1997.

•5 О

Иллюзии и действительность: кадеты - кто они (по материалам «Круглого стола») // Вестник высшей школы. 1990. № 2; Овруцкий Л., Думова Н. Трагедия русского либерализма // Родина. 1990. № 10; Шелохаев В.В. идеология и политическая организация российской либеральной буржуазии. 1907-1914 гг. М., 1991 и пр.

Манифесты политических сил: Первый штурм / Сост., вступ. статья и комм. К.Ф. Шацилло.М., 1990; Программа политических партий России. Конец XIX - начало XX вв. М., 1995; Политическая история русской эмиграции. 19201940 гг.: Документы и материалы. М., 1996 и пр.

40 См.: Иллерицкая Н.В. Обзор новейшей литературы по проблеме «Российский либерализм в конце XIX - начале XX веков // Либеральная модель общественного переустройства конца XIX века. М., 1994.

41 Вандалковская М.Г. Историческая наука российской эмиграции: «евразийский соблазн». М., 1997.

42 Канищева Н.И. Кадетская партия после большевистского переворота // Политические партии России: история и современность: Учебник. М., 2000. С.301-322; Она же. Эволюция идеологии и программы кадетской партии в период гражданской войны и эмиграции // Русский либерализм. Исторические судьбы и перспективы: Материалы международной научной конференции. Москва, 27-29 мая 1998 г. М., 1999. С.339-355.

43 Гаджиев К.С. О перспективах российской государственности. М., 1993; Он же. Политическая наука. М., 1994; Он же. Геополитика. М., 1997; Капустин Б.Г. Начало российского либерализма как проблема политической философии // Полис. 1994. № 3; Рормозер Г. Пути либерализма в России // Полис. 1993. № 1; Он же. Кризис либерализма. М., 1996; Согрин В.В. Второе пришествие либерализма в Россию: опыт историко-политологического анализа // Отечественная история. 1997. № 1; Улюкаев А. Либерализм и политика переходного периода в современной России. М., 1995; Шелохаев В.В. Русский либерализм как историографическая и историософская проблема // Вопросы истории. 1998. № 4, и проч.

44 См.: Гоголевский А.В. Очерки истории русского либерализма XIX -начала XX века. СПб., 1996; Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Либеральные традиции в культурно-историческом опыте России // Свободная мысль. 1993. № 15.

45 Ким Син Рэ. Идеи конституционализма российского либерализма (XIX-XX вв.) (Содержание и основные идеи эволюции): Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 1999; Пырма Р.В. НеолиберализмП.И. Новгородцева // Духовное обустройство России. Курск, 1996; Он же. Политическая идеология либерализма в социокультурном пространстве России: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук. М., 1999.

46 Канищева Н.И. Эволюция идеологии и программы кадетской партии в период гражданской войны и эмиграции // Русский либерализм. Исторические судьбы и перспективы: Материалы международной научной конференции. Москва, 27-29 мая 1998 г. М., 1999. С.339-355; Смагина С.М. Российские политические партии в эмиграции: попытки «левого» блокирования // Там же. С.513-523; Сперкач А.И. Кадеты в столице Германии и террор против них // Там же. С.547-553.

47 Политические партии России. Конец XIX - первая треть XX века. Энциклопедия / Под ред. В.В. Шелохаева (руководитель проекта), О.В. Волобуева, М.К. Горшкова, А.В. Дмитриева и др. М., 1996; Политические партии России: История и современность: Учебник для исторических и гуманитарных факультетов высших учебных заведений / Под ред. А.И. Зевелева, Ю.П. Свириденко, В.В. Шелохаева. М., 2000.

48 Ковалевский П.Е. Зарубежная Россия. История и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека (1920-1970). Париж, 1971; Он же. Зарубежная Россия. Дополнительный выпуск. Париж, 1963.

49 Rosenberg W.G. Liberals in the Russian Revolution. The Constitutional Democratic Party. 1917-1921. Priceton. New-Jerry, 1974; Kennan P.F. Russian

Revolution - Fifty Years after. Its nature and conquens // Foreign affairs, October, 1967; Нильсен Е.П. Милюков и Сталин. О политической эволюции П.Н. Милюкова в эмиграции. 1918-1943. Осло, 1983; Пайпс Р. Русская революция. М, 1994 4.1-2; Williams R.C. Culture in exile: Russian emigres in Germany. 1881-1941. London, 1972; Volkmann H.E. Die russische Emigration in Deutschland. 1919-1929. Wuerburg. 1966 (подробнее см.: Медушевский A.H. Либерализм как проблема современной западной историографии // Вопросы истории. 1992. № 8-9).

50 См., напр.: Резолюция ВЦИК по вопросу об условиях соглашения с другими партиями. 1(14) ноября 1917 г // Декреты Советской власти. М., 1957. Т.1. С. 143; Декрет об аресте вождей Гражданской войны против революции // Декреты советской власти. М, 1957. Т.1. С.161; Об антисоветских партиях и течениях: Резолюция XII Всероссийской конференции РКП(б) // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898-1970. М., 1970; Краткий курс истории ВКП(б). М., 1938.

51 Протоколы Центрального комитета и заграничных групп Конституционно-демократической партии. Т. 1-6. М., 1994-1998.

52 Съезды и конференции групп Конституционно-демократической партии. Т.1-З.М., 1997-1998. со

Ленин В.И. Опыт классификации русских политических партий // Полн. собр. соч. Т.4. С.21-27; Ленин В.И. Победа кадетов и задачи рабочей партии // Полн. собр. соч. Т.12. С.271-352; Ленин В.И. Кадеты и октябристы // Полн. собр. соч. Т.20. С.212-216; Сталин И.В. Об основах ленинизма // Соч. Т.6. М., 1947; Луначарский A.B. Бывшие люди. М., 1922; Луначарский A.B. Предисл. к кн.: Ольденбург Ф.Ф. Культурная революция и задачи культурных работников. М., 1929 и пр.

54 Напр., Набоков В.Д. Перспективы партии к.-д. // Руль. 1921. 20 октября; Милюков П.Н. Три платформы республиканско-демократических объединений. Париж, 1925; Он же. Эмиграция на перепутье. Париж, 1926; М.М. Винавер и русская общественность начала XX века. Париж, 1937 и т.п.

55 Последние новости: Ежедн. газ. / Под ред.М.Л. Гольдштейна; с 1 марта 1921 г.: П.Н. Милюков (гл. ред.), М.М. Винавер, А.И. Коновалов, В.А. Харламов.

1920, 27 апр. - 1940, 11 июня. - Париж, 1920-1940; Звено. Еженед. лит. журн. / Под ред. М.М. Винавера и П.Н. Милюкова. Париж, 1926-1928; Руль / Отв. ред. И.В. Гессен. - 1920, 16 нояб. - 1931, 14 окт. - Берлин, 1920-1931; Возрождение. Ежедн. газ. / Под ред. П. Струве. - 1925, 3 июня - 1940, 7 июня. - Париж, 19251940. 2 С 1936 (№ 4835) - еженедельно.

56 Дни: Еженедельник / Под ред. А.Ф. Керенского- Париж, 1928-1933. № 1-173; Воля России: Еженедельник / Ред. И. Давид. Прага, 1922-1932; Русский Инвалид: Газ. военная. - 1924, нояб. - 1940, 5 июня. - Париж, 1924-1940.

Винавер М. Недавнее (Воспоминания и характеристики). Париж, 1926; Гессен И.В. Годы изгнания. Жизненный отчет. Париж, 1979; Изгоев A.C. Рожденное в революционной смуте. Париж, 1933; Маклаков В.А. Власть и общественность на закате старой России (Воспоминания современника). Париж, 1936; Он же. Из воспоминаний. Нью-Йорк, 1954; Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1990; Он же. При свете революций // Исторический архив. 1993. № 1-2; Набоков В.Д. Воспоминания о Временном правительстве // Архив русской революции. 1922. Т.1. С.9-97; Пасманик Д.С. Дневник контрреволюционера. Париж, 1923; Петрункевич И.И. Из записок общественного деятеля. Воспоминания. Прага, 1934.

58 Бурцев B.JL Борьба за свободную Россию. Мои воспоминания (18821922). Т.1. Берлин, 1923; Вишняк М.В. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954; Он же. «Современные записки». Воспоминания редактора. Индиана, 1957; Яновский B.C. Поля Елисейские. СПб., 1993.

59 См.: Дж. Бьюкенен. Мемуары дипломата. М., 1991; Садуль Ж. Записки о большевистской революции. 1917-1919. М., 1990; В. Pares. A Wandering Student: The Story of a Purpose. L., 1948.

60 Вишняк M.B. «Современные записки». Воспоминания редактора. СПб.; Дюссельдорф, 1993. С. 193.

61 См.: Будницкий О.В. Маклаков и Милюков: два взгляда на русский либерализм // Русский либерализм. Исторические судьбы и перспективы. М., 1999. С.416-428.

Заключение диссертации по теме «Политическая культура и идеология», Бородин, Павел Андреевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Опыт накопления политического капитала и воздействия на ситуацию внутри страны оппозиционными партиями из-за границы не является уникальным в отечественной и мировой истории. Для России примером наиболее успешного использования эмиграции как организационного и идеологического плацдарма может считаться деятельность РСДРП.

Российские либералы, в т.ч. конституционные демократы, в дореволюционный период, в свою очередь, приобрели опыт политической эмиграции, как партийный, так и индивидуальный. Необходимость существовать нелегально на территории своей страны также представляла собой обычную практику для многих российских общественных деятелей конца XIX - начала XX веков. Однако Конституционно-демократическая партия организационно оформилась и развернула политическую деятельность, главным образом, в парламентской среде и в условиях либерализации общественно-политической жизни, беспрецендентных для Российской империи.

После прихода к власти большевиков Партия народной свободы фактически была вынуждена не следовать тому политическому курсу, который предусматривался ее партийной программой, а действовать в рамках, навязанных ей, с одной стороны, большевиками, с другой, теми антибольшевистскими структурами, которые обладали реальными возможностями для перемены власти в стране, т.е. военной силой.

Итоги выборов в Учредительное собрание 1918 г. показали достаточно высокий рейтинг ПНС в российском обществе, что давало ее лидерам надежду на овладение политической ситуацией в ходе Гражданской войны с корректировкой программ военных лидеров в либеральном духе. Отказ от антибольшевистского блока с консервативно-реставраторскими силами, наличие которого декларировалось в т.ч. самим большевиками, явилось бы в данной ситуации слишком болезненным ударом по политическим амбициям партии, успевшей почувствовать вкус к власти и общественному признанию.

Кроме того, патриотические чувства кадетов, для которых морально-этический аспект партийной деятельности всегда был чрезвычайно значимым, не позволяли им отказаться от единственно возможного, как казалось, способа вывода страны из политического и экономического кризиса.

Последствия политического выбора, сделанного кадетами в годы Гражданской войны, оказали существенное воздействие на судьбу ПНС в эмиграции, тем более, что пребывание большевиков у власти и наличие за рубежом широкого спектра российской политической оппозиции сохраняли его актуальность.

Поэтому, анализируя роль Партии народной свободы в общественно-политической жизни российского зарубежья и судьбу кадетов на протяжении 1920-1930-х гг., приходится постоянно возвращаться к опыту первых послереволюционных лет так же, как это делали идеологи эмигрантского кадетизма, пытаясь осмыслить его исторический путь.

На развитие идеологических доктрин кадетов и их практическую деятельность в период эмиграции оказывали влияние три основных группы факторов:

1) беспрецендентные по своим масштабам перемены в политической и социально-экономической ситуации в России, сопровождавшиеся колоссальными сдвигами в сфере психологии населения;

2) политический опыт, приобретенный ПНС в годы Гражданской войны и повлиявший не только на атмосферу внутри партии, ее идеологическое и организационное единство, но и на репутацию кадетов в глазах общественности, как в России, так и в эмиграции;

3) социально-экономические и юридические условия деятельности российских политических партий за рубежом в 1920-1930-е гг. в различных регионах мира.

Изгнание за пределы России поставило перед кадетской партией в целом и перед каждым из ее членов проблему выбора своего будущего по нескольким вариантам.

Первый сценарий предполагал продолжение борьбы с большевизмом, что требовало коррекции программы и тактики партии, выработки новых форм ее политической деятельности. Его сторонниками в российском зарубежье явились левые кадеты, главным идеологом и символом которых стал П.Н. Милюков.

Следует признать, что левое крыло ПНС в эмиграции, не являясь ее формальным большинством, на протяжении 1920-1930-х гг. показало наибольшую политическую активность, последовательность и прагматизм. Поэтому образ кадетов как политической партии российского зарубежья в публицистической и научно-исследовательской литературе связывается именно с данным направлением эмигрантского кадетизма и его организационными структурами.

Для П.Н. Милюкова и его сторонников было характерно следование в русле «реальной политики», что вело к выходу за рамки классической идеологической доктрины либеральной демократии и сближению, как идейному, так и организационному, с социалистическими кругами эмиграции. Левые кадеты хотели видеть программу ПНС последовательно республиканской, гибкой в социально-экономическом и национальном отношении, приложимой к политическим и социальным реалиям Советской (и постсоветской) России.

Несколько иначе видели роль кадетской партии в общественно-политическом процессе ее правое крыло и центр. И те и другие признавали неудачи и ошибки, совершенные в предшествующий период, однако связывали их не с принципиальными дефектами партийной программы и тактики, а с общим политическим и экономическим хаосом в стране после 1917 г. и фатальным ходом развития событий, в т.ч. на фронтах Гражданской войны. И правые и центристы ПНС придавали решающее значение верности традициям российского либерализма (включая период Гражданской войны) и аспекту его интеллектуально-культурной элитарности. Сохранение кадетской партии в эмиграции для них означало, в первую очередь, консервацию духовной общности высокообразованных, либерально мыслящих политиков до гипотетически возможного возвращения в Россию и применения там своих способностей. С целью сохранения данной общности, поставленной под угрозу нарастающими идеологическими разногласиями, правое крыло и центр кадетской партии стремились избежать пересмотра партийной программы и тактики. Это направление в кадетизме, в свою очередь, расслаивалось на активное и пассивное. Активная часть (A.B. Карташев, В.В. Зеньковский и др.) тяготели к различным идейным течениям и партиям российского зарубежья (конституционному монархизму, христианской демократии), не проявляя особых усилий к оживлению партийной жизни ПНС. Ряд правых кадетов (П.И. Новгородцев, И.В. Гессен) вообще не видели никакой перспективы для кадетской партии как политической структуры. Для таких мыслителей как Новгородцев было характерно личное разочарование в либерализме и убежденность в его политическом фиаско на территории России. Оставаясь непримиримыми по отношению к большевизму как к деструктивной и аморальной идеологии, правый кадетизм сознательно устранялся от действий на одном политическом поле не только с большевиками, но и с социал-демократами и социалистами, что в реальности вело к политической пассивности и отказу от партийной работы.

Кадетский центр был склонен сохранить партийные структуры и умеренную политическую активность, которая наблюдалась до начала 1930-х гг.

Существовала и третья альтернатива, апологетом которой в ЦК ПНС в начале 1920-х гг. был Ю.В. Ключников, - примирение с большевизмом как с исторической закономерностью в развитии российской государственности, поиск в нем рационального зерна и возможностей его преобразования в либеральном духе через сотрудничество с советской властью. Сторонники данной позиции пошли по пути разрыва с кадетизмом и развития идеологии «смены вех».

Перспективы кадетской партии в России после предполагавшегося свержения или трансформации большевизма связывались ее лидерами не только с социально-политической ситуацией внутри страны, но и, в значительной степени, с положением ПНС в эмигрантском сообществе.

В период пребывания за рубежом кадетские группы сохраняли свою традиционную социальную базу в виде либеральной интеллигенции и представителей финансово-промышленных кругов; за годы Гражданской войны идеи кадетизма распространились среди значительной части российского офицерства, входившего в состав антибольшевистских вооруженных формирований и затем оказавшегося в эмиграции.

Кадровую основу Партии народной свободы за границей в 1920-30-е гг. составляли, главным образом, лица с дореволюционным партийным стажем или вступившие в кадетскую партию на волне Февральской революции 1917 г. При этом «молодое» поколение кадетов пореволюционной эпохи пополнило различные направления кадетизма. Например, в 1917 г. в ПНС вступили A.B. Карташев (в эмйграции - лидер Национального объединения, правый либерал) и один из ближайших соратников П.Н. Милюкова в Парижской демократической группе А.И. Коновалов.

Социально-политический облик эмигрантского кадетизма в значительной степени определялся принадлежностью кадетских лидеров к культурной и экономической элите дореволюционной России, при чем многим из них удалось сохранить в эмиграции высокий социальный статус.

Политически активная часть кадетской партии за рубежом контактировала с либеральными кругами европейских стран, пользуясь их политической и финансовой поддержкой, что облегчало ее социальную адаптацию в изгнании и партийную деятельность. В рядах Партии народной свободы находились европейски образованные, космополитически мыслящие люди, имевшие обширные международные связи (П.Н. Милюков, В.Д. Набоков, П.П. Гронский и др.), для которых не существовало проблем изучения иностранных языков, смены профессий и т.п., с которыми сталкивалось большинство российских эмигрантов.

Таким образом, кадеты находились в довольно выигрышном положении для развития политической активности в российском зарубежье.

Конкретная деятельность кадетов в этом направлении может быть разделена на несколько этапов.

Период 1920-1921 гг. характеризуется попытками кадетских лидеров восстановить организационную структуру партии и определить дальнейшие пути ее развития. В результате вокруг членов ЦК ПНС в основных центрах российской эмигрантской диаспоры формируются заграничные кадетские группы, которые в силу своей малочисленности не могут претендовать на принятие решений общепартийного характера. Аналогичная кадровая ситуация сложилась и в кадетском ЦК. В то же время, на начальном этапе эмиграции кадеты рассматривают себя как «хорошо сохранившуюся», в отличие от других российских политических партий, структуру и предпринимают активные усилия для возобновления партийной работы.

Российская эмиграция в 1920-30-е гг. вела ожесточенные политические споры, основным предметом которых были оценки итогов Февральской и Октябрьской революций 1917 г., причин поражения антибольшевистских сил в Гражданской войне, сущность большевизма и пути борьбы с ним, прогнозы государственно-политического устройства постбольшевистской России. В первой половине 1920-х гг. накал политических дискуссий в российском зарубежье был особенно высоким из-за характерной для большинства эмиграции веры в недолговечность большевизма и возникновения многочисленных общественных объединений, претендовавших на политическое лидерство, начиная от Русского Совета и Совещания членов Учредительного собрания до Зарубежного съезда 1926 г.

Включение ПНС в идейно-политическую борьбу между различными группировками в эмиграции выявило глубокие разногласия между правыми и левыми кадетами. «Игра на обострение» со стороны последних через выдвижение в конце 1920 г. записки «О новой тактике» («Что делать после Крымской катастрофы?») привела к оформлению внутри ПНС летом 1921 г. оппозиционной фракции - Парижской демократической группы, которая заявила о своей организационной самостоятельности в рамках ПНС.

1922-1924 гг. явились для кадетской партии периодом осмысления результатов раскола и окончательного выявления трех направлений в кадетизме - левого, правого и центристского.

Главным пунктом разногласий между левыми кадетами и остальной партией был вопрос о возможности сотрудничества с эсерами. Возникшая в 1924 г. группировка «центристов», признавшая республиканскую программу и ревизию действий ПНС в годы Гражданской войны, разошлась с милюковцами именно в вопросе соглашения с эсерами. Отрицание этого тактического хода большинством ПНС носило не только идеологический, но и эмоциональный характер, основываясь на неприятии личностей эсеровских лидеров (А.Ф. Керенского, В.М. Чернова и др.), дискредитировавших себя в глазах кадетов еще в период работы во Временном правительстве. Послевыработки «центристами» самостоятельной платформы, выявляется их идейная близость к левым кадетам.

И левые кадеты, и центристы требовали установления в России демократической федеративной республики, гражданских прав и свобод, развития частного предпринимательства. Несмотря на то, что в программу левых кадетов были включены элементы социалистической идеологии, а футурология центристов допускала установление в России конституционной монархии, данные ветви эмигрантского кадетизма представляли собой довольно близкие по своей сути варианты буржуазно-либеральной доктрины.

После раскола кадетской партии постулат о значимости кадетизма и либерализма как более широкого понятия для будущего государственного строительства России сохранялся и использовался правыми для обоснования ухода в интеллектуальную и духовную работу, центристами - для сохранения традиций классического кадетизма, левыми - как база для активизации политической деятельности в русле выработанных ими программно-тактических положений. Ни те, ни другие при этом не замечали, что сами находятся во власти утопических представлений о непрочности власти большевиков и востребованности либеральной идеологии в России 1920-1930-х гг.

С 1924 г., сохраняя формальное членство в единой ПНС, самостоятельно действуют Республиканско-демократическая группа Партии народной свободы, Парижская группа «старотактиков» и «центральные» кадеты в Праге и Париже. Кадетские организации, сочувствующие различным идейным направлениям, сохраняют активность в ряде других центров российского зарубежья, при чем лидирующее положение занимают сторонники «новой тактики».

Вторая половина 1920-х - 1930-е гг. ознаменовалась для кадетской эмиграции переходом от традиционных форм партийной жизни к организации политических клубов, лекториев, семинаров и т.п. способов завоевания общественного признания и установления контактов с демократическими кругами эмиграции. Следует отметить, что клубная форма политической активности была хорошо знакома кадетам еще по эпохе избирательной кампании в 1-ю Государственную думу 1906 г. и не являлась принципиальным новшеством. В то же время, непартийная модель общественного объединения в условиях изгнания, при отсутствии конкретных властных структур, к овладению которыми могла бы стремиться политическая партия, оказывалась наиболее эффективной. Хотя П.Н. Милюков декларировал в 1933 г. возможность преобразования РДО в политическую партию, оно продолжало стабильно действовать до конца 1930-х гг. прежде всего как открытая общественно-политическая трибуна.

В 1930-х гг. внутрипартийная жизнь кадетской партии в российском зарубежье практически затухает, за исключением проводившихся изредка заседаний Республиканско-демократической группы ПНС в Париже, известных по упоминаниям в периодической печати. Анализируя причины данного явления, следует поставить на первое место отсутствие у кадетского большинства актуальной политической программы и такой тактической линии, которая вызвала бы доверие к эмигрантской общественности. Шансы на приобретение кадетами политического влияния в СССР были ничтожно малы, т.к. масштабы противодействия ему со стороны советских пропагандистских структур и спецслужб были несоизмеримы с усилиями внутренней оппозиции и эмигрантской агентуры. С укреплением административно-командной системы и развертыванием политических репрессий, бесперспективность попыток повлиять на ситуацию в СССР стала очевидной даже для наиболее оптимистически настроенных эмигрантских политиков.

В этих условиях политическая линия Республиканско-демократической группы ПНС оказывалась более жизнестойкой, поскольку не только предлагала конкретную политическую программу и демонстрировала готовность отстаивать свои идеологические доктрины, но и выдвинула тактику собирания широкой демократической оппозиции большевизму, которая соответствовала настроениям значительной части эмиграции и выглядела более современной и гибкой, чем построения «старотактиков», особенно в глазах эмигрантской молодежи.

Старотактики» как партийная группа не могли идейно и организационно возглавить аналогичный блок справа, поскольку место лидера здесь оспаривали монархические партии, имевшие четкие программы и большую, по сравнению с кадетами, политическую агрессивность. Поскольку инициатива 1921 г. Софийской кадетской группы, предложившей принять монархическую программу, которая, вероятно, могла бы стать основой для сплочения праволиберальной эмиграции вокруг кадетского ядра, была отвергнута большинством ПНС, в правом кадетизме возобладала линия пассивного выжидания при ориентации на старую программу 1917 г. Гибель В.Д. Набокова в 1922 г. и отход И.В. Гессена от партийной деятельности ослабили наиболее авторитетную Берлинскую кадетскую группу, Парижская понесла кадровый урон в результате откола милюковцев, а правокадетские организации на периферии российского зарубежья не имели в своем составе авторитетных политических лидеров.

Таким образом, для правого и центристского кадетизма оставалась традиционная ниша «посередине» различных общественных течений, многообразие и разнородность которых делали «старотактиков» одними из многих в пестрой политической палитре российского зарубежья.

Различные оттенки либеральной идеологии получили распространение в сфере российской военной эмиграции. Хотя традиционно военные круги были ближе к правым кадетам, в российском зарубежье в конце 1920-х - начале 1930-х гг. действовал ряд общественных организаций, объединявших республикански настроенное офицерство, сочувствовавшее доктринам «новой тактики». Определенное сходство наблюдается в футурологических прогнозах кадетов и идеологов РОВС, в частности, предположения о возможности военного или политического заговора в СССР, а также в представлениях о «бонапартизме» Сталина и т.п. Распространению кадетизма в военных кругах российского зарубежья препятствовал устав РОВС, запрещавший своим членам состоять в каких-либо политических партиях.

Характеризуя роль кадетов в общественно-политическом спектре российской эмиграции 1920-1930-х гг., следует подчеркнуть следующее.

В течение 1920-х гг. получили теоретическое и организационное оформление несколько самостоятельных направлений в кадетизме, продолжавших тем не менее формально составлять единую партию. Параллельно шел процесс сокращения численности заграничных групп ПНС и свертывания их партийной деятельности.

Каждая из оформившихся «фракций» (сами кадеты не использовали данного понятия, но оно представляется наиболее точным) считала себя истинным последователем идеологии кадетизма и носителем российских либеральных традиций.

Прекращение партийной работы большинством кадетских организаций российского зарубежья к концу 1920-х гг. является не специфической особенностью ПНС, а отражением общих для российской эмиграции общественно-политических процессов, характеризующихся постепенной адаптацией и ассимиляцией российских беженцев в странах проживания, снижением политической активности эмигрантских масс, их миграцией в страны Латинской Америки и США и т.п.

В то же время, идеология кадетского либерализма имела в российском зарубежье достаточно глубокие корни и возможности развития. Либеральные доктрины различных оттенков распространялись в эмигрантской среде благодаря влиятельным органам периодической печати, находившимся в руках представителей кадетской партии, их индивидуальное литературное творчество, общественно-политическую и культурно-просветительскую деятельность.

Идеология кадетизма является неотъемлемым компонентом историко-культурного феномена российского зарубежья 1920-1930-х гг. Политическая мысль и организация кадетов за рубежом имеет универсальное значение для исследования политологических и исторических аспектов проблемы деятельности партий и общественных движений в условиях эмиграции.