Эмигрантские концепции и проекты переустройства России: 20 - 30-е гг. ХХ в. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Антоненко, Наталья Викторовна

• Антоненко, Наталья Викторовна
• доктор исторических наук
• 2011

Оглавление диссертации доктор исторических наук Антоненко, Наталья Викторовна

Содержание

Введение

Глава 1. Историография и источники

1.1. Основные вехи историографического обзора проблемы

1.2. Характеристика источников

Глава 2. Эмигрантские концепции возрождения России

2.1. Причины и последствия российских революций 1917 г

2.2. «Русская идея» - идеологический фундамент национального возрождения

Глава 3. Консервативные проекты переустройства России

3.1. Теоретические и идеологические основы монархической государственности

3.2. Стратегия экономического и социокультурного возрождения страны

3.3. Национальная и конфессиональная политика

Глава 4. Либеральные модели реформирования постреволюционной России

4.1. Государственное устройство

4.2. Восстановление экономики и социальные преобразования

4.3. Решение национального вопроса. Роль религии в возрождении России

Глава 5. Социалистические проекты общественного переустройства

5.1. Представления об идеале народовластия

5.2. Социально-экономическое обновление России

5.3. Решение национальных и конфессиональных проблем

Глава 6. Методы и механизмы реализации преобразований России

Заключение

Использованные источники и литература

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Эмигрантские концепции и проекты переустройства России: 20 - 30-е гг. ХХ в.»

Введение

Актуальность темы исследования. Русское Зарубежье - явление исключительное в отечественной и мировой истории. Социальный взрыв 1917 г. выбросил за пределы России к началу 20-х гг., по различным подсчетам, от двух до трех млн. человек. При этом большинство русских беженцев принадлежало к российской культурной и политической элите. Многих политических партий, которые рассматриваются в работе, давно не существует, однако их история, начавшаяся еще в условиях царской России и закончившаяся за рубежом, не может не привлекать внимание. Знание истории русской эмиграции помогает пониманию российской истории XX в., прошедшей «под знаком войн и революций».

В эмиграции причудливым образом переплетались разновекторные теоретические доктрины: традиционного имперского идеала «Православия, Самодержавия и Народности» с подточившей устои самодержавия либерально-республиканской доктриной, последняя многообразием нитей была связана с социалистической идеологией. Часть эмиграции была готова пойти на компромисс с советской властью ради ожидаемого возвращения на родину. Политическая самооценка эмигрантов, во многих случаях завышенная, придавала им уверенность в своих силах, направленных, прежде всего, на участие в решении судьбы будущей России, и предполагала выработку новаци-онных концепций как опорных точек на пути достижения заветной цели. Наиболее активные «политизированные» представители интеллектуальной части русского Зарубежья, адаптируясь в инонациональной среде, также продолжали жить интересами покинутого Отечества. Каждый из эмигрантских идеологов - И.А. Ильин, П.Б. Струве, И.Л. Солоневич, В.В. Шульгин, П.Н. Милюков, В.М. Чернов, Ф.И. Дан и др. - вкладывал свой смысл в оценку свершившейся русской революции, в осмысление ее глубинных последствий.

Сам факт вынужденного пребывания за границей эмигранты рассматривали как «политическое действие», форму политического протеста против установившейся власти большевиков1. Эмигрантские теоретики понимали,

что процессы революции и Гражданской войны в России стали результатом глубокого раскола российского общества. Однако, осознавая собственные стратегические и тактические ошибки, они так и не смогли найти компромисса даже в условиях общественно-политической изоляции. Более того, в эмиграции накал противоречий еще более усилился: представители различных направлений политического спектра вели ожесточенные споры не только об отношении к установившемуся в России большевистскому строю, но и о гипотетически возможных путях ее дальнейшего развития. В связи с этим политическая эмиграция, с одной стороны, традиционно распалась на три противостоящих лагеря: монархический, либеральный и социалистический, с другой - на два враждующих «сектора». Один характеризовался эмигрантами как «лояльная оппозиция большевикам», преследовавшая цель забрать у них власть, чтобы продолжить начатый социалистический эксперимент в его неизменном виде, другой, настроенный категорически против политики большевиков, характеризовался ориентацией на традиционную систему власти2.

Дореволюционная партийная структура формировалась по принципу отстаивания четырех основных моделей власти: самодержавно-монархической, конституционно-монархической, парламентарно-монархической и разных форм республиканской. В отношении партийного спектра эмиграции организационно-структурные подходы изменились. В работах эмигрантов осуществлялись попытки градации партийных организаций по предлагаемой форме правления (монархия, республика или «непредре-шенчество»), либо по расположению в системе партийно-политического спектра («правый», «левый» и «центр»). П.Н. Милюков выделял среди эмиграции 16 самостоятельных политических направлений3, представители которых соперничали в борьбе за электорат, стремились к возвращению в Россию и ее переустройству на основах общественно-политического строя, адекватного их представлениям об интересах русского народа.

Иные подходы к проблеме сформировались в отечественной историографии. Советские историки относили к «лагерю контрреволюции» всех тех,

кто не принял Советскую власть и «вынужден был ... бежать за границу»4. Они считали, что эмигрировавшие за рубеж «обанкротившиеся политические деятели» сохранили за границей свои классовые организационные основы, наладили свою деятельность через выпуск периодических изданий, программирование, поддержку боевой готовности «различных военных формирований»5.

Современный исследователь М.В. Назаров в своей работе «Миссия русской эмиграции» систематизировал политические партии Зарубежья по хронологическому принципу, выделяя в них три основные группы:

1) дореволюционные партии (эсеры, кадеты, меньшевики, анархисты, энесы и др.); 2) «пореволюционные течения» (НСЗРиС, БзР, «Крестьянская Россия», БРП, РОВС, РИС, евразийцы, младороссы, фашисты, монархисты и т.д.)6; 3) послевоенные организации (ЛБНС, НТС, РНД, СБОНР, СБСР, КОВ,

п

САФ, РОНДД, ЦОПЭ и др.) . При этом автор смешал их идеологию и партийно-организационную структуру8.

В.Д. Поремский9 в статье «О духе нашей организации» привел следующую градацию эмигрантских политических партий: 1) военные организации — «наследники Белого движения», стоявшие в эмиграции на платформе непредрешенчества в вопросе монархии или республики; 2) политические организации - «наследники политического спектра предреволюционной России думского периода» - «правое» крыло кадетов, группировавшееся вокруг газеты «Возрождение», «левое» крыло кадетов, группировавшееся вокруг газеты «Последние новости» в Париже. На крайних флангах: справа стояли монархисты, слева - эсеры и меньшевики. «Из политических организаций, - по мнению автора, - наиболее живучими отказались крайне фланговые — монархисты и социалисты»; 3) политические новообразования, которые «в силу своей направленности на будущее вышли на общественную сцену ... в конце двадцатых - начале тридцатых годов». К ним В.Д. Поремский отнес НТС, младороссов, социалистов разных оттенков, «имперцев» («младомонархи-стов»), организации среднего и старого поколения: «евразийцев», «новоград-

цев», «пореволюционеров»; 4) кратковременно существовавшие организации второй эмигрантской волны - разношерстные остатки власовского движения.

Рассматривая первую группу организаций, сложившихся в дореволюционной России, - меньшевиков, кадетов, эсеров, автор отмечал, что они не меняли своей идеологии и организационной структуры, не пользовались ни большим влиянием, ни популярностью в эмигрантской среде10. Представляемое диссертационное исследование опровергает эту точку зрения.

Иную классификацию зарубежного партийного спектра дает исследователь эмигрантской публицистики П.Н. Базанов. Основанная на организационно-идеологическом подходе, она следующим образом располагает партии: 1) «политические партии, сложившиеся в дореволюционной России и просто перенесшие свою деятельность в русское Зарубежье, не меняя основ идеологии и организационной структуры» (меньшевики, кадеты, эсеры). Как и В.Д. Поремский, автор считает, что эти партии быстро распались на непримиримые фракции и группы и не пользовались в русском Зарубежье ни большим влиянием, ни популярностью. «Сохраняться в условиях эмиграции меньшевикам и эсерам удавалось за счет их четко выраженного кадрового характера...»11; 2) партии и группы, созданные, по преимуществу, до революции или во время Гражданской войны, изменившие свою организационную структуру и стратегию, но оставшиеся на старых философско-идеологических позициях (входившие в РДО «Крестьянская Россия», группа П.Н. Милюкова, «Борьба за Россию» С.П. Мельгунова и др.). Их исследователь характеризует как «новотактические» по одноименной тактике П.Н. Милюкова. К этой же группе П.Н. Базанов относит и многочисленные монархические организации, в эмигрантский период сильно отличавшиеся от своих предшественников - черносотенцев, октябристов и правых кадетов. Новые организационные структуры характеризуются автором как «блоки групп остатков старых партий, где признавалось личное и коллегиальное

1 О

членство» 3) в наиболее многочисленную группу «новоидеологических» (в литературе - «пореволюционных») организаций П.Н. Базанов объединяет по-

литические партии, «сформировавшиеся на базе принципиально новых идеологических течений и начавшие играть ведущую роль в политической жизни Русского Зарубежья в конце 1920-начале 1930-х гг. (евразийцы, младороссы, «пореволюционеры»: национал-максималисты, утвержденцы, новоградцы; социалисты-новопоколенцы, РТХД, РНСУВ, русские фашисты и т.д.). В последнюю группу автор включает экстремистские организации второго поколения русской эмиграции13. Партии третьего уровня он характеризует как кружки и группы, чаще всего не связанные организационно, но имевшие ряд общих идеологических установок, определявших схожесть их программ и проектов. По мнению П.Н. Базанова, «все т.н. пореволюционные организации и течения сходились на двух постулатах: принципиальном отрицании возможности реставрации в России дореволюционного государственного строя и попытке найти в революции 1917 г. положительные черты, которыми можно воспользоваться в идеологической борьбе»14.

Совершенно очевидно, что структуризация эмигрантских партий и движений содержит немало спорных моментов, связанных, прежде всего, с субъективностью и тенденциозностью оценок, сложившихся еще в советской историографической среде. Как известно, длительное время история непролетарских партий почти не исследовалась. Посвященные политической тематике немногочисленные работы писались в строго выдержанном идеологическом ключе политического господства одной партии, однопартийного правительства, изоляции и непримиримой борьбы в отношении политических врагов. В современной исторической науке положение кардинально изменилось: появившаяся возможность освободиться от идеологических догм и стереотипов повлекла за собой иные «перекосы», связанные с заблуждением некоторых исследователей о полном идейно-политическом застое представителей партий и движений, эмигрировавших за рубеж из пореволюционной России.

Вместе с тем эмиграция не была застывшим в идейно-теоретическом плане явлением. Среди диаспоры (особенно в 20-30-е гг. XX в.) велась активная творческая работа, связанная с формированием обновленных концепций

государственного переустройства, адаптированных к изменившейся ситуации в России. Ее движущей силой выступало стремление эмигрантов как можно скорее вернуться в родную страну. Результативности этой работы препятствовали идейные противоречия и амбиции эмигрантских политиков. Вместе с тем сложности политического процесса в среде диаспоры вызвали к жизни богатое творческое наследие, безусловно, полезное для выработки концептуальных основ современной государственной политики. Опыт прошлого столетия может быть вполне востребован современными идеологами и политиками. Кроме того, изучение общественно-политической деятельности эмигрантов актуализируется важностью реконструкции полноценной и правдивой картины истории русского Зарубежья.

Аналитика исследовательского поля российских партий и движений выявляет яркие контрасты между всесторонним комплексным изучением политического спектра дореволюционной России и его фрагментарным, хаотичным отображением в ракурсе России зарубежной. Политические течения эмиграции в основном рассматриваются через призму их организационно-идеологической трансформации, затрагивающей лишь отдельные сегменты эмигрантских политических программ. Несмотря на имеющийся обширный материал в области программного творчества представителей русского Зарубежья, обобщающих аналитических работ по эмигрантским проектам переустройства России мы на сегодняшний день не имеем. Существующие историографические разработки не дают возможности системно представить предлагаемые теоретиками и политиками эмиграции модели общественного преобразования в целом, формы и механизмы их реализации.

Объектом исследования являются идейно-теоретические воззрения и программно-тактическая деятельность представителей русского Зарубежья в 20-30-е гг. XX в.

Предмет изучения - эмигрантские концепции и проекты переустройства России в проекции сравнительного анализа их конструктивных составляющих: государственного устройства, стратегии социально-экономического

развития, национально-конфессиональных взаимоотношений, методов и механизмов реализации намеченных преобразований.

В исследовании ставится цель - комплексно рассмотреть теоретические, идеологические, программные, стратегические положения, позволяющие определить сущность и содержание эмигрантских проектов консервативной, либеральной, социалистической направленности.

Задачи:

- обобщить и систематизировать имеющийся по изучаемой теме историографический и источниковедческий материал;

- проанализировать взгляды теоретиков эмигрантской общественно-политической мысли на причины революции и Гражданской войны в России, представляемые эмиграцией концептуальные основы национального возрождения;

- показать способность и стремление к идеологической эволюции партий и движений консервативного, либерального, социалистического толка;

- рассмотреть механизмы идейной и программно-тактической трансформации в эмигрантской политической среде, показать процесс адаптации эмигрантских программ к «потребностям» и «запросам» постреволюционной России;

- выявить, с одной стороны, типичные, характерные черты эмигрантских моделей консервативной, либеральной, социалистической ориентации, с другой — объединяющие их конструктивные основы;

- определить причины несостоятельности предлагаемых эмиграцией проектов общественного переустройства.

Хронологические рамки исследования ограничены периодом 19201930-х гг. - временем наиболее активных идейно-теоретических подвижек в политическом спектре Зарубежья. В начале 1920-х гг. среди эмигрантов преобладали настроения о возможной эволюции советского строя в сторону капитализма и демократии. В группе либералов эта точка зрения наглядно про-

слеживалась в «новой тактике» П.Н. Милюкова, в среде консерваторов ее последовательно отстаивали сторонники «советской монархии» - легитимисты.

1930-е гг. характеризовались новыми явлениями в России и Европе: в ряде стран происходили процессы тоталитаризации власти, обнаруживалась, несостоятельность демократических режимов. На этом фоне утверждался режим советской власти, ширилось международное признание России. Радикальным изменениям подвергалась и жизнь самой эмиграции. Расколотая на разные политические группировки, оторванная от родного Отечества, терзаемая разномыслием и тревогой, связанной с укреплением советского строя, эмиграция испытывала чувства растерянности и упадка. Тенденции, наметившиеся в 1930-е гг. в эмигрантской среде, пессимистично описал С.С. Маслов: «Роль политической эмиграции систематически слабеет. Эмиграция законсервировалась в том виде, в каком она ушла из России..., не хочет замечать нового облика современной страны и направленно отрицает достижения, осуществляемые русским населением, обычно помимо и вопреки власти ..., не замечает и не дает правильного анализа мировых событий»15.

Политический кризис эмиграции стал еще ощутимее на рубеже 30-х-40-х гг. XX в.. Эмигрантские идеологи не без отчаяния признавали полный провал своих прежних оценок и прогнозов, сожалея о безвозвратно потерянном времени на «латание идеологических дыр» и «штопанье старых программных лохмотьев». Большинство из них пришло к выводу, что в условиях, когда «старое разрушено без остатка», «нет ничего», «не за что уцепиться», бессмысленно искать организационного единства, «надо карабкаться из пропасти» поодиночке, «цепляясь за каждый сучок, укрепляя под собой всякими способами почву»16.

Методологическая основа исследования базируется на комплексе принципов и методов, способствующих всеобъемлющему и всестороннему изучению проблемы. Основополагающими в работе стали принципы историзма, объективности, системности, комплексности. Принцип историзма -обязательный методологический атрибут любого исторического исследова-

ния, требующий конкретного изучения общественных явлений и событий в их эволюционном развитии. Он позволяет рассматривать общественно-политическую деятельность эмигрантов в неразрывной связи с конкретными историческими событиями, а также с факторами, оказавшими влияние на концептуальную динамику эмигрантских теорий.

Принцип научной объективности дает возможность представить совокупность разнообразных точек зрения на конкретные события, явления, процессы, на основе непредвзятого исследования дать им аргументированную критическую оценку. При анализе различных концепций этот принцип обуславливает выявление положительных и отрицательных сторон различных теоретических построений, отход от политизированных и идеологизированных оценок российской эмиграции, долгое время господствовавших в отечественной историографии. Принцип научной объективности также позволяет понять и объяснить основные суждения и мотивы деятельности представителей русского Зарубежья, вникнуть в суть идеологических споров и политических взаимоотношений русских эмигрантов.

Принцип системности открывает широкие возможности для упорядоченного исследования эмигрантских концепций государственного переустройства. Принцип комплексности, выступающий в неразрывной связи с системным, позволяет осветить весь комплекс проблем развития России, а также пути их решения, намеченные русской эмиграцией. Кроме того, как и любое диссертационное исследование, работа основывается на комплексном, целостном использовании имеющегося в области исследуемой проблематики массива историографического и источниковедческого материала.

Методологический фундамент диссертации составляют диалектический, сравнительно-исторический, структурно-системный, ретроспективный методы, методы типологизации, исторического моделирования и др.

Диалектический метод представляет теоретические конструкции эмигрантов в их динамическом развитии, прослеживает эволюцию их идейно-теоретических подходов к проблемам национального возрождения.

Сравнительно-исторический метод, базирующийся на сопоставлении исторических объектов во времени и пространстве и выявлении сходства и различия между ними, позволяет провести сравнительный анализ различных проектов преобразования России. Этот метод предполагает применение разнообразных приемов, в том числе, сравнительного сопоставления и типологического сравнения. Их использование позволяет не только получить необходимую информацию; но и открывает широкие возможности для обобщения исследовательского материала. Сравнительно-исторический метод ориентирован на рассмотрение исторических объектов в определенных временных срезах, следовательно, применительно к тематической хронологии исследования эффективен для изучения деятельности русской эмиграции в 20-30-е гг. XX в.

Структурно-системный метод, имеющий наиболее широкое распространение в современной практике научного исследования, дает возможность на основе изучения общественно-политической деятельности эмиграции рассмотреть механизмы формирования и развития идеологических доктрин. С помощью структурно-системного метода, позволяющего вычленить основные системообразующие элементы, из эмигрантских проектов консервативного, либерального, социалистического толка были выделены конструктивные составляющие, проведен их сравнительный анализ.

Одним из приемов качественного анализа является типологизация, имеющая цель упорядочения (классификации) изучаемых объектов по присущим им общим признакам. С помощью типологического метода были определены общие и специфические концептуальные положения эмигрантских теорий и основанных на них политических программ, что позволило их ти-пологизировать по трем основным направлениям: консервативному, либеральному, социалистическому.

Основополагающим методом диссертационного исследования стал метод моделирования. С его помощью по аналогии конструктивных элементов эмигрантских проектов государственного переустройства были сформирова-

ны теоретические модели, отстаиваемые различными кругами русской эмиграции.

Использованный в работе ретроспективный метод позволил через оценку событий революции и Гражданской войны в России самими эмигрантами объяснить причины и мотивы их массового исхода из страны, понять планы на будущее, которые строила для себя эмиграция.

Научная новизна диссертации определяется, прежде всего, полученными результатами. По сути, в ней впервые предпринята масштабная попытка системного анализа концептуальных и проектных представлений русской эмиграции об оптимальной модели переустройства постреволюционной России в комплексе ее конструктивных составляющих: система государственного устройства и управления, экономическая, социальная, национальная, конфессиональная политика, стратегия и тактика реализации планируемых преобразований. При этом сравнительный анализ консервативных, либеральных, социалистических концепций и проектов позволил выявить как их общие, так и специфические черты, осмыслить целостное сущностное содержание базовых идей, концепций, программных положений, составлявших основу эмигрантских проектов.

В диссертационном исследовании выдвигается и обосновывается положение о стремлении эмигрантов разных политических оттенков к идеологической эволюции, подчеркивается их способность трансформировать, менять свои политические взгляды адекватно вызовам времени.

В контексте изучаемой проблематики рассматриваются взгляды теоретиков эмиграции И.А. Ильина, П.Б. Струве, И.Л. Солоневича, В.В. Шульгина, Н.Д. Тальберга, Н.С. Тимашева, П.Н. Милюкова, В.М. Чернова, А.Ф. Керенского, Ф.И. Дана и др. на проблемы российской государственности и пути национального возрождения России.

Кроме того, научная новизна исследования подчеркнута комплексом использованных архивных источников, материалов зарубежной периодической печати, документов политических организаций, дневниковых записей,

научных работ эмигрантских политиков, общественных деятелей, ученых, переписки эмигрантов, их воспоминаний.

Автором сформулированы выводы, касающиеся оценки результатов деятельности партий и движений русской эмиграции, обоснованы причины несостоятельности эмигрантских проектов переустройства России.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности привлечения ее материалов, основных положений и выводов к подготовке научных работ по истории русской эмиграции, политических партий и движений, общественной мысли России, а также к исследованиям в области широкого круга проблем общественно-политического развития.

Материалы диссертации могут быть использованы при чтении лекций, проведении семинарских занятий, подготовке спецкурсов, методических пособий по соответствующей тематике.

Кроме того, положения и выводы диссертационного исследования могут быть применимы в процессе разработки современной стратегии государственного развития. Многие теоретические концепции эмигрантских мыслителей могут быть актуализированы при обсуждении национальной идеологии современной России.

Апробация исследования. Основные положения и выводы диссертации отражены в двух монографиях, публикации в энциклопедии «Общественная мысль Русского зарубежья», научных статьях, в том числе семнадцати из перечня ВАК. Результаты исследования были представлены на всероссийских конференциях в г. Новомосковск (2008) и г. Орел (2009, 2010). Материалы диссертации используются при чтении курсов «Отечественная история», «История государственного управления в России».

1 См.: Вишняк М. Годы эмиграции, 1919 - 1969: Париж - Нью-Йорк: Воспоминания. Stanford: Hoover Inst. Press, 1970.

2 Государственный Архив Российской Федерации (далее ГА РФ). Ф.Р-7506. On. 1 Д. 52. Л. 114.

3См.: Милюков П.И. Россия на переломе. Большевистский период русской революции. Т.1. Происхождение и укрепление большевистской диктатуры. Париж, 1927. С. 278.

4 См: Мухачев Ю.В. Идейно-политнческое банкротство планов буржуазного реставраторства в СССР. М., 1982. С. 309.

15 См.: Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. 3-е изд. М., 1987. С. 3.

6 НСЗРиС (Народный Союз Защиты Родины и Свободы); БзР (Борьба за Россию); БРП (Братство Русской Правды); РОВС (Русский Обще-Воинский Союз); РИС (Российский Имперский Союз).

7 ЛБНС (Лига Борьбы за Народную Свободу); НТС (Национально-Трудовой Союз Нового поколения, позже Национально-Трудовой Союз); РНД (Российское Народное Движение); СБОНР (Союз Борьбы за Освобождение Народов России); СБСР (Союз Борьбы за Свободу России); КОВ (Комитет Объединенных Власовцев); САФ (Союз Андреевского Флага); РОНДД (Российское Общенациональное Народно-Державное Движение); ЦОПЭ (Центральное Объединение Послевоенных Политических эмигрантов). Подробнее об организациях и течениях см.: Окороков A.B. Русская эмиграция. Политические, военно-политические и воинские организации 1920-1990 гг. М., 2003.

8 Назаров М.В. Миссия русской эмиграции. 2-е изд., испр. M.: Родникъ, 1994. С. 414.

9 Поремский Владимир Дмитриевич (1909-1997) — один из основателей и вдохновителей Национально-Трудового Союза Нового Поколения (НТСНП) (в настоящее время Народно-Трудовой Союз (HTC), с 1955 по 1972 г. - председатель Союза.

10 См.: Поремский В.Д. О духе нашей организации // Поремский В.Д. Стратегия антибольшевистской эмиграции; избранные статьи 1934-1997. М.: «Посев», 1998. С. 232-235.

" Базанов П.Н. Издательская деятельность политических организаций русской эмиграции (1917-1988 гг.): Дисс... докт. истор. наук. M., 2005. С. 30. ,:Там же. С. 31.

13 См.: Базанов П.Н. Издательская деятельность политических организаций русской эмиграции (1917 - 1988 гг.): 2-е изд., испр. и доп. СПб., 2008. С. 36-37.

14 См.: Базанов П.Н. Издательская деятельность политических организаций русской эмиграции (1917-1988 гг.): Дисс... докт. истор. наук. M., 2005. С. 33.

15 Последние новости. 1934. 4 апр.

16 ГА РФ. Ф.Р-5865. Оп. 1. Д. 548.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Антоненко, Наталья Викторовна

Заключение

В научной литературе сложилось мнение о факте послереволюционного «политического банкротства» российских партий и движений. Это определенно опровергает их деятельность в эмиграции. Несмотря на глубокий организационный и идеологический кризис, т.н. «банкроты» продолжали жить и активно действовать за рубежом. Все, от меньшевиков и эсеров «слева» до крайних монархистов «справа», невзирая на традиционные идеологические споры вокруг риторических вопросов «кто виноват?» и «что делать?», все еще продолжали считать победу большевизма в России случайным стечением обстоятельств, стремились найти объяснение бесперспективности социалистического строя, предлагая проекты общественного переустройства, способные составить альтернативу власти большевиков. Эти общие установки повлияли на сглаживание прежних межпартийных противоречий. В эмиграции многие политики ощущали себя уже не частью партии, а частью оторванной от России «нации».

Подавляющее большинство политических эмигрантов пришли к выводу о необходимости создать межпартийное политическое объединение, для чего требовалась некая конструктивная идея. В этой связи вектор партийных устремлений резко сместился вправо. В то же время среди партийных спектров отмечалась разная степень «поправения». В число новоявленных приверженцев монархии попала значительная часть политиков, испытывавших ностальгию по безвозвратно ушедшему прошлому. Многие из них в свое время выступали за свержение монархии, пропагандировали счастливое будущее республиканской России, даже не помышляя, что революционный процесс столь радикально изменит политический облик страны.

Правые» партии за рубежом не отличались массовостью и однородностью своего состава. По большому счету значительное число сторонников монархии поддерживалось за счет представителей партийных организаций республиканско-демократического толка, увлеченных идеей монархизма и стремящихся к ее реализации в рамках своей партийной структуры. Эти партийные группы заимствовали из монархической идеологии те составляющие, которые они считали возможным наложить на постулаты их природной («почвенной») идеологии. В результате «модифицированный ген» монархии воспроизводил самые разнообразные, немыслимые ранее политические платформы. Монархическая доктрина в ее эмигрантском варианте искусно сочетала в себе концептуальные основы «классического» монархизма (национальное единство - лозунг «Единой и неделимой России», первенство православной веры и русской нации) с либеральными идеологическими установками, в отдельных случаях ее постулаты комбинировались с элементами советской политической модели. Такая путаница в рядах сторонников монархии давала основание советской агентуре думать, что идеология у монархистов «еще не вполне выкристаллизовалась»1.

На самом деле именно идейная основа монархизма являлась притягательной силой для развернувшегося под его знаменем патриотического движения. Эмигрантский монархизм в поиске оптимальной модели русской государственности призывал обращаться в прошлое, к традициям «Святой Руси» и «Великой России». Унаследованные от славянофилов классические идейно-теоретические положения монархистов ориентировались на принципы самобытности России, ее уникальности. В связи с этим отвергались все возможные западные рецепты государственно - политического устройства, республиканская форма правления, парламентаризм, отделение церкви от государства. Западным политическим институтам противопоставлялись традиционные формы представительной власти - Земские соборы. Вместе с тем идеологам эмиграции удалось внести «свежую струю» в доктринальные установки монархизма. С одной стороны, либеральные мыслители стремились привить к древу монархической государственности элементы западного конституционализма и парламентаризма, получив тем самым гибрид конституционной монархии с народным представительством в форме парламента и либеральными установками неотъемлемости прав личности, свободы во всех областях деятельности, частнособственническими идеалами. С другой - появилась вариация монархической власти с советской системой народного представительства. Таким образом, в условиях эмиграции монархическая доктрина продемонстрировала свою гибкость, возможность к самоперестройке, так и не реализованную в условиях самодержавной России.

Для эмиграции были экзотичны идеи ортодоксального монархизма. Большинство сторонников монархии отошло от лобового отстаивания «неограниченного самодержавия». Лишь небольшая часть из них была уверена в возможности возвращения к порядкам, существовавшим в России до Манифеста 17 октября 1905 г. и издания Основных законов Российской империи 1906 г. Программа конституционного крыла монархизма, планировавшего перестроить самодержавные институты власти с помощью либеральных преобразований, была привлекательна в первые годы эмиграции, сохранявшие надежду на возможно скорое возвращение на родину. С середины 20-х гг., по мере укрепления социалистических устоев в России и ослабевания надежды на возвращение, возникла необходимость более радикальной перестройки мировоззрения «правых». В условиях разочарования в западных политических институтах, а также осознания того, что «советы» как форма организации власти прижились в России, возникла идея единения монархии и «советов». Определенная радикальность новых для монархистов мировоззренческих ориентиров «советской монархии» обусловила специфику поддерживавших ее социально-политических сил: их большинство составляли люди, не связанные с бывшим господствующим классом, а также представители второго поколения эмиграции, критиковавшие нерешительность «поколения отцов».

Правоэмигранты понимали, что восстановление монархического строя - процесс долгий и болезненный, поэтому для «полного торжества» монархии в России потребуется определенный переходный период. На этом этапе прогнозировались два варианта развития событий: первый намечался на случай благоприятной политической ситуации, когда все противоречия в установлении монархического правления могут быть сглажены в процессе работы Учредительного Собрания, вторым вариантом представлялась военная диктатура, призванная-«подготовить почву» для-установления самодержавной власти. Именно этот путь имел наибольшее число сторонников.

Опыт революционных потрясений в России заставил консервативных идеологов обратить особое внимание на политическую структуру постбольшевистского общества. Монархисты не являлись противниками партий, , выражающих интересы различных групп населения, но были убеждены в необходимости их количественного ограничения. Гарантом ограждения от политического произвола выступала самодержавная монархия.

Особое внимание консервативного лагеря Зарубежья- привлекали вопросы экономического положения России и прогнозирования перспектив ее развития в будущем. Разрабатывая различные проекты решения экономических проблем, и, прежде всего, аграрной, монархисты, в общем й целом, никогда не подвергали сомнению принцип частной собственности на землю и недвижимость. Однако если до революции вопрос о перераспределении земельной собственности даже не ставился (за исключением предложений выкупа земли у некоторых, выразивших желание это сделать, помещиков с целью ее дальнейшей продажи крестьянам), то в эмиграции эта проблема вышла на первый план. Монархические программы демонстрировали вариативность подходов к вопросам аграрного развития: от полной реставрации помещичьего землевладения до капитализации крестьянского хозяйства, вплоть до сохранения в аграрном секторе экономики структурных элементов советской системы.

Значительная доля государственного начала в экономической сфере являлась отличительной чертой предлагаемых монархистами проектов. Однако теперь большинство их сторонников ратовало за разнообразие форм собственности, слаженно взаимодействующих в целостном хозяйственном организме. Стратегия проектируемого курса представляла аграрно-индустриальную модель экономики, ориентированную на развитие мелкого и среднего бизнеса при сохранении крупной промышленности в руках государства. Средством стимулирования индустриального развития рассматривалась государственная поддержка всех видов производства, сведение к минимуму государственного вмешательства в производственную сферу. Монархисты в своих программах уделяли сравнительно мало внимания социальным вопросам. Правые всегда проявляли весьма сдержанный подход к решению социальных проблем, опасаясь переоценить реальные возможности государства.

Монархическая эмиграция демонстрировала довольно серьезные намерения в решении национального вопроса. С одной стороны, приверженцы имперской традиции не изменили своим принципиальным убеждениям: стремились сохранить унитарное государство, подчеркивали первенствующую роль русской народности и русского языка. С другой, - под давлением совокупности обстоятельств, они были вынуждены пойти на определенные уступки в области национальных проблем. Прежде всего это касалось проблемы самоопределения российских регионов и в ее рамках признания факта независимости отколовшихся от России Польши и Финляндии.

Бурные дискуссии среди сторонников монархического движения велись вокруг наиболее приемлемой для России формы национально-государственных взаимоотношений. Вариации подходов к модели национального строительства колебались от предоставления культурно-национальной автономии отдельным регионам до возможности реализации федеративного принципа государственности.

Наряду с утверждением идеи единой и неделимой России, для «правых» принципиально важным было сохранение первенства православной веры в многонациональном русском государстве. В их представлении понятия «Великая Россия» и «Русь православная» были неразделимы. Они считали, что чем больше Россия ориентировалась на капиталистический Запад, тем больше усиливалось ее духовное разложение. В понимании монархистов, материальный прогресс неизбежно оборачивался потерей духовности, поэтому на русскую православную церковь в эмиграции возлагалась.одна их важнейших задач: спасение русских, их духовного мира, от влияния «порожденной несовершенством человеческого разума» европейской цивилизации.

Монархисты, как и прежде, выступали за тесное сотрудничество государственных и церковных институтов, однако предлагали разные варианты их взаимоотношений. Наибольшую популярность имела линия, опиравшаяся на равноправное сотрудничество духовной и светской власти, где та и другая разными средствами, но в равной степени служат делу укрепления российского государства.

Важным идеологическим сдвигом было и то, что «правые» отказались от присущего их мировоззрению изоляционизма в политической, экономической, культурной и других областях, развивавшегося под лозунгом самобытности исторического пути России. Политическая линия сторонников консервативного лагеря была направлена на поиск точек соприкосновения русского общества с мировым обществом, невзирая на различия социальных систем и политических режимов.

Однако, пытаясь выжить, приспособиться к изменившейся обстановке, монархическая эмиграция так и не смогла создать более или менее скоординированной программы. «Многослойность» монархической идеологии, пестрота правоэмигрантского спектра, острые разногласия в его среде затрудняли создание единой партийной структуры и, как следствие, целостной политической платформы. При наличии общей цели восстановления монархической формы правления в России адепты монархии имели разное представление о модели государственного устройства, об организации власти и управления, стратегии социально-экономического, национально-конфессионального развития страны. Кроме того, к разногласиям по программным вопросам добавилось инакомыслие по вопросам тактическим, прежде всего, по планам возвращения в Россию.

Анализируя аналитические выкладки сторонников монархической государственности, можно заключить, что они создавали некий идеальный образ монархической России, в большей степени учитывающий желаемое и в меньшей - реальную действительность. Утопичность консервативных проектов состояла в их оторванности от самого российского общества, наивной вере в его приверженность монархическому идеалу. Исходя из этого, монархическая эмиграция проявляла идеологическую гибкость, демонстрировала полную готовность работать со всеми, кто «искренно идет на свержение власти большевиков» в России .

В эмиграции не удалось избежать внутренних противоречий сторонникам различных идейно-теоретических доктрин. Однако если консерваторов «цементировала» достаточно устойчивая идеологическая основа, гораздо сложнее обстояло дело с социалистами и либералами. Либеральных идеологов обвиняли в «подтачивании» монархических устоев власти, в подготовке Февральской революции 1917 г., приведшей не только к крушению монархии, но и к полному краху страны. Вполне понятна была и агрессивная настроенность эмигрантского сообщества в отношении теории и практики социалистов. В условиях разочарования в старых идеологических ценностях представители республиканско-демократического лагеря Зарубежья стремились найти «родственные» положения среди разнообразных идеологий. Идеологические устремления разводили их в самые разные стороны: от консерваторов до социалистов. Как бы стоявшие особняком от этих групп последователи «новой тактики» П.Н. Милюкова с его ставкой на внутреннюю эволюцию и распад советской власти в России встречали сопротивление со стороны деятелей эмиграции, взгляды которых имели либо правую, либо левую окраску. «Мы - посреди между двумя крайностями: мы представляем начало среди двух абсолютных воззрений»3, - писал в связи с этим П.Н. Милюков.

В эмиграции российским либералам пришлось в очередной раз проект-но выстраивать линию своего политического поведения. Им предстояло не только заново формировать свое партийное лицо, но и решать сложнейшую задачу расширения собственной «среды восприятия» в поиске общественной поддержки предлагаемых проектов4. Эмигрантская либеральная доктрина продемонстрировала гибкость либерализма как системы мировоззренческих ценностей и образа практических действий, его способность к динамичной трансформации в зависимости от сложившихся обстоятельств5. Отсутствие за рубежом «политического электората», способного воспринимать идеи либерализма, вызывало сложности в конкурировании с популярностью монархических идей. Именно поэтому либеральные идеологи были вынуждены «оглядываться» не только на то лучшее, что было создано в царской России, но и использовать наиболее рациональные элементы большевистского строя.

В выборе политической позиции мнения партии разделились. В 1920-е гг. в ПНС четко обозначились три направления: «правое», «левое» и «центр». Партийные расхождения возникли вокруг вопросов: оценки значения и результатов революции; определения социальной базы партии в связи с ориентацией на крестьянство; представления о «той форме власти, которая должна спасти Россию»6. Аспектами внутрипартийной полемики были также тактические вопросы взаимоотношения с социалистическими партиями, возможности и необходимости продолжения вооруженной борьбы с большевизмом, формах ее осуществления.

Вопреки общему мнению, «левое» крыло кадетов во главе с П.Н. Милюковым на почве признания результатов Октября выступало за отказ от насильственных методов ликвидации советской власти, стремилось к блокированию с социалистическими партиями на республиканско — демократической платформе. Идеология РДО представляла собой гибрид республиканских идей с элементами социалистической доктрины. В выборе модели государственного устройства «левые» кадеты категорически отвергали, как монархию, так и любую форму диктатуры, их идеалом являлась демократическая федеративная республика с широкими правами национальных автономий. Установление формы правления ожидалось всеми кадетскими группировками через всенародно избранное Учредительное собрание. «Левые» кадеты планировали перейти к республиканскому устройству путем постепенной трансформации большевистских Советов в систему земских учреждений.

Тактический маятник «правого» крыла кадетской партии колебался от признания сотрудничества с социалистами, не склонными к лояльности большевикам, до блокирования с умеренно - монархическими течениями эмиграции, что обусловило широкую амплитуду их государственных идеалов (от конституционной монархии до республики). «Правые» кадеты в начале 1920-х гг. не исключали возможности диктатуры. как переходной формы от советской к обновленной системе власти.

Представители кадетского «центра» находились в постоянном поиске оптимальной модели государственного устройства. В начале 1920-х гг., вслед за «правыми» кадетами, они поддерживали диктатуру как переходную форму власти, организационно представляя ее всенародно избранной Директорией с Верховным правителем во главе. В 1923 г. под влиянием республиканских настроений «центристами» был разработан проект демократической республики, переход к которой планировался либо мирным путем (через большинство в Советах), либо (в случае революции) — через Всероссийское Учредительное собрание. В этом случае допускалась возможность выбора монархии.

В сравнении с «правым» и «левым» полюсами кадетизма, представители кадетского «центра» разработали наиболее сбалансированную экономическую программу. Кадеты была склонны к преувеличению роли государства в экономической жизни страны. Условием успешного экономического развития они считали хозяйственную свободу, спутником ее реализации в возрождающейся России - элементы «планового хозяйства» и широкое развитие кооперации. Кадеты выступали за систему реформ, способную сгладить существующие социальные антагонизмы.

В своих дореволюционных экономических программах партийные идеологи уделяли преимущественное внимание индустриализации промышленности. После революции ставилась цель направить все силы на подъем отраслей сельского хозяйства. Сторонники ПНС практически единодушно признали наиболее оптимальным для будущей России сочетание форм мелкого трудового крестьянского хозяйства и крупного капиталистического; право собственности на землю для «труда» («индивидуального или «коллективного»), право; арендного пользования для капитала. Однако существовали расхождения относительно практикуемых большевиками коллективных, форм ведения сельского хозяйства. Если1 «правые» кадеты подвергали их критике, то «левые» и «центристы» выражали надежду на перспективу перерождения, колхозов в сельскохозяйственные кооперативы.

Бурные, дискуссии в партии вызвали вопросы реставрации земельной собственности и закрепления земли, занятой крестьянами. «Правое» крыло выступало за возмездное использование обрабатываемой крестьянами земли, выражало готовность «справедливо» компенсировать убытки бывшим5 землевладельцам. «Левые» кадеты, напротив, высказывались в защиту мелкого и среднего собственника, безвозмездное закрепление за крестьянином «трудовой нормы» земли. Осуществлять восстановление утраченных имущественных прав «левые» и «центристы» считали нецелесообразным.

В эмиграции кадеты объединили стратегии сельскохозяйственного и промышленного развития общим понятием «народного хозяйства». Они неизменно связывали перспективы отечественного производства с развитием частнохозяйственной инициативы, выступали за разнообразие форм собственности (частной, индивидуальной, коллективной); восстановление отечественной промышленности планировали посредством привлечения иностранных капиталов.

В целях привлекательности своей программы для трудовых слоев населения страны сторонники ПНС значительно расширили ее в части социальных гарантий крестьянам и рабочим. Кадетская программа учитывала и интересы торгово-промышленного класса, прзиционируя их через развитие широкой сети торгово-промышленных палат.

В решении национального вопроса большинство представителей партии пошли по пути адаптации дореволюционной национальной доктрины к новым политическим условиям. Основываясь на принципе единой и неделимой России, они стремились к воссоединению отколовшихся от бывшей империи частей. Кадеты демократично подошли к принципу национальной автономии: если до революции они поддерживали требования национально-культурной автономии только для Украины, то в их эмигрантской программе национально-культурная автономия признавалась в отношении всех бывших национальных образований. Вместе с тем сторонники партии так и не смогли прийти к консенсусу в представлении о форме национально-государственного устройства. Как «лебедь, рак и щука» они стремились в разные стороны: кадетский «центр» высказывался за федеративную республику с широкими правами национальной автономии; «левые» кадеты, с одной стороны, выступали за единство и целость России с широкой автономией ее частей, с другой, не исключали возможности федерации; «правые» рассматривали реализацию принципа единства и государственной целостности путем распада и возрождения России.

Партия народной свободы, ориентированная, прежде всего, на мирную парламентскую работу, оказавшись в эмиграции, столкнулась с необходимостью координировать свою деятельность с несвойственными ей методами подпольной борьбы и нелегальной работы в России. Многолетний труд кадетов над проектом общественного переустройства не прошел даром, он позволил партийным идеологам значительно продвинуться в политических планах, найти консенсус по отдельным вопросам (принятие революции в России как исторического факта, отрицание реставраторства, всемерная поддержка идеи борьбы с советской властью, отрицание иностранной интервенции, поддержка стратегии социально-экономического* развития и др.). Вместе с тем эмигрантская платформа кадетизма оставляла у самих кадетов чувство незавершенности, ощущение «отсутствия точки опоры» и «идейно-политического вдовства»7.

Схожими по своей эмигрантской судьбе были судьбы кадетов и социалистов-революционеров. Эсеры хотели жить и работать в России и для России, но все произошло иначе: одних ждала долгая эмиграция, других - нашумевший процесс 1922 г., третьи - вынуждены были объявить о роспуске партии8. Свой отъезд за границу социалисты-революционеры рассматривали как временную меру, вызванную необходимостью продолжения политической борьбы, которая в условиях Советской России стала для них невозможной; Будучи изолированными от своего социума, эсеры, с одной стороны, стремились кооперироваться с другими политическими группировками, следуя их идеологическим запросам, с другойприспосабливаться к политической системе большевиков, корректируя собственные программно-тактические установки. Свою позицию эсеры, объясняли как «долг и обязательство всячески содействовать стране и народу, . поскорее выкарабкаться из большевистской бездны»9.

Сторонники «левого» крыла партии считали возможным «мирное перерождение» советской власти, выражали готовность признать Советы как органы народной демократии в постбольшевистском государстве. «Правые» и «центристы», напротив, скептически относились к Советам, для определения судьбы России настаивали на созыве Всероссийского Учредительного собрания. В их проекте преобразованные в органы народного контроля Советы рассматривались как временная форма организации власти. Основой будущей государственности представлялось общенациональное надклассовое многопартийное правительство. Если «левое» и «центристское» крыло эсеров рассматривали переход к новой власти исключительно демократическим путем, то «правые» допускали как переходную меру диктатуру.

Специфика эсеровской демократизации заключалась в том, что она распространялась не только на политический, но и на экономический строй страны. В основе эсеровской экономической программы лежала концепция В.М. Чернова, трактовавшая экономический строй возрожденной России-как разновидность «государственного капитализма», далекую от их идеала демократического социализма. Миссию партии эсеров Чернов видел в преодолении специфических черт, характерных для советской экономической модели: бюрократической централизации в управлении экономикой, бесхозяйственности, злоупотреблений, давления власти на общество. Очищенная от негативных факторов хозяйственная система большевиков рассматривалась им как фундамент для реформирования отечественной экономики. Экономическая концепция социалистов-революционеров предполагала сохранение «всех организационных завоеваний высшей фазы капиталистического развития» при условии их подчинения интересам трудящихся, предусматривала сочетание государственной экономики и широкой сети коопераций и ассоциаций. Активизировать производительные силы страны эсеры рассчитывали совместными усилиями государства, органов местного самоуправления, кооперации, отечественных и иностранных предпринимателей.

До революции эсеры уделяли недостаточно внимания вопросам развития промышленности. В эмиграции их социально-экономическая программа ориентировалась на равноправный союз города и деревни. При этом придавалось огромное значение подъему промышленного производства через взаимодействие государственного (транспорт, предприятия нефтяной, металлургической, тяжелой промышленности), частнохозяйственного (легкая, перерабатывающая, пищевая промышленность, сфера услуг) и муниципального секторов экономики. Эсеры предусматривали компенсацию причиненных убытков бывшим владельцам.

Коньком» партии эсеров традиционно являлась программная постановка аграрного вопроса. Придавая особый национальный оттенок ожидаемому социализму, она была вне конкуренции с аграрными проектами социал-демократов. В ее основе лежала разработанная В.М. Черновым концепция «социализации земли», подразумевавшая широкое развитие сельскохозяйственной кооперации, индивидуальное и групповое землепользование, основанное на трудовом начале. «Социализация» в ее классическом виде предполагала осуществление комплекса мероприятий: упразднение частной собственности, равноправное распределение земли и равное право на продукт труда, развитие местного самоуправления при тесном сотрудничестве органов самоуправления с государством, формирование демократической системы управления на принципах частного и публичного права.

В эмигрантских программах социалистов-революционеров появился модернизированный вариант «социализации земли». Эсеры отошли от элементов ее классического понятия - уравнительного трудового землепользования, исключающего наемный труд в деревне, передачи земли крестьянам через посредничество общин и др: Они доказали, что не были «слепыми адептами общины». За" передачу земли в общинную собственность высказывались только «правые», «левые» эсеры ратовали за создание условий для выхода крестьян из коллективного землепользования, предоставление им прав владения, распоряжения и пользования землей. «Социализация земли» единодушно признавалась оптимальным механизмом перехода от колхозов к сельхозкооперативам. Одной из первоочередных задач сельского хозяйства ставилось «изживание аграрного перенаселения» посредством активного социально-экономического развития города и деревни. Финансовой подпиткой сельской экономики эсерам представлялись иностранные капиталовложения и гибкая-налоговая политика.

Еще до революции социалисты-революционеры привлекали не только своей аграрной, но и социальной программой. Их идеалом в эмиграции стало формирование нового «очеловеченного» строя. Партия традиционно выступала за развитие социальной помощи селу: всякого рода общественных служб, бесплатную медицину, государственное кредитование, коммунальную, земскую и государственную политику, стимулирующую кооперацию и т.д. Расширилась и система социальных гарантий рабочим: от установления 8-ми часового рабочего дня, минимума заработной платы до развития системы страхования, профессиональной и правовой защиты, демократизации управления производством посредством вовлечения в управление рабочих.

В области государственного устройства эсеры являлись проводниками идеи федерации. Их эмигрантские проекты варьировали несколько типов федерации: 1) федерация как форма свободного развития всех национальностей (противопоставлялась советской, носящей, по выражению В.М. Чернова, «декларативный характер»); 2) единое государство с элементами федерации правые» эсеры); 3) форма «единого имперского союза свободных государственных образований» по типу СССР. Процесс национально-государственного строительства представлялся как постепенное «федерирование снизу» путем заключения взаимных договорных соглашений.

В 1920-30-е гг. в связи с атеистической пропагандой в СССР эсерами активно обсуждались вопросы отношения к религии, атеизму, свободе вероисповеданий. Осуждая «крестовый поход» против церкви и религии в СССР, эсеры признавали религию как одно из средств воспитания личности.

В постреволюционный период деятельности социалисты-революционеры неоднократно меняли свою тактику и стратегию в отношении большевистского режима. Сразу же после революции власть большевиков они расценивали как случайное временное явление. Исходя из убеждения о неминуемости скорого краха большевиков, эсеры тактически сосредоточились на трех основных направлениях: 1) изоляции большевиков от масс; 2) вооруженных выступлениях против них; 3) создании однородного социалистического правительства, без большевиков, способного привести силы демократии к Учредительному собранию. После разгона Учредительного собрания центр тяжести партийной работы был перемещен в русло антибольшевистской агитации и пропаганды. Концептуальной основой борьбы выдвигалась идея «накопления и объединения сил трудовой демократии для организации борьбы с большевизмом».

Большинство членов ПСР призывали воздерживаться от различного рода экстремистских действий, удерживать народные массы от разрозненных стихийных выступлений, распыляющих силы демократических масс. В качестве альтернативы выдвигались мероприятия мирного характера: организация беспартийного Союза трудового крестьянства с отделениями (братствами) в деревнях, развертывание среди крестьян кампании по проведению референдума по вопросу о доверии большевистскому правительству, агитационная работа в различных обществах и организациях, укрепление партийных рядов. Однако отдельные члены партии и организационные группы выступали.за продолжение активной силовой борьбы против советской власти. Лидеры «правого» крыла.эсеровской эмиграции агитировали за иностранную интервенцию.

Многие программно-тактические просчеты эсеры переосмыслили и постарались учесть в эмиграции; Вместе с тем; очевидно, что с «работой над ошибками» они безнадежно опоздали: Динамично меняющаяся ситуация- в, Советской России и мире вызывала необходимость постоянной: программно-тактической. корректировки. На момент внесенных изменений требовались уже более радикальные политические уступки, способные сделать эсеровский проект не только конкурентоспособным среди многочисленных эмигрантских программ, но и действительно альтернативным власти большевиков.

В сравнении с другими партийными структурами; меньшевизм в эмиграции был явлением менее заметным. Это обусловливалось целым рядом причин:, гонением и преследованиями,в Советской России, ударившими по партийно-организационной структуре; вынужденной сменой методов деятельности - будучи партией легальной борьбы, меньшевики так и не смогли освоить ее новые формы, удачно применяемые представителями других политических групп (террористические акты, интервенция, участие в антикоммунистической деятельности иностранных государств и др.); противоречиями и расхождениями между различными оттенками меньшевистского спектра10.

Свершившийся в России Октябрьский переворот не соответствовал марксисткой схеме, чем вызвал необходимость серьезного пересмотра партийной идеологии. Идеологическая эволюция меньшевизма выражалась в переходе от теории «буржуазной революции» к «теории переходного периода». Меньшевики считали Россию не подготовленной для социализма; ожидая ее переход к социалистическому строю как постепенный эволюционный процесс, следующий за длительным периодом буржуазного развития. Основные положения их обновленной доктрины сводились к следующему:

1) «правление трудовых классов» как предпосылка постепенного перехода к социализму, коалиция всех социалистических партий и демократических групп;

2) национализация отдельных отраслей промышленности, играющих ключевую роль в> экономике страны, сотрудничество государства и капитала в связи с необходимостью более эффективного оздоровления, отраслей экономики, денационализация неприбыльных для государства предприятий;

3) отказ от «социализации» крестьянства, ориентир на установление частной коллективной крестьянской собственности на помещичью и государственную землю, захваченную крестьянами во время революции, отказ от попыток принудительной коллективизации;

4) отказ от признания большевистского режима социалистическим как ограничивающего политическую свободу11.

За рубежом среди партий социалистического толка не было однозначного мнения о том, как осуществится переход к представляемой ими народной демократии. Сторонники социализма не отрицали того, что России, возможно, предстоит пройти к демократии путем диктатуры. С самого начала большинство меньшевиков предсказывало, что вооруженная борьба демократических сил против советского режима потерпит неудачу. Политическая линия партийного руководства сводилась к тому, чтобы оказать давление на режим большевиков со стороны рабочих и тем самым способствовать развитию демократического перерождения страны.

Трактуя большевизм как стихийный процесс, возникший помимо воли народных масс, меньшевики стремились найти пути наиболее безболезненного перехода от режима советской диктатуры к демократической республике. Оптимальным виделся переход через партийное большинство в Советах. Как основатели Советов (в 1905 и 1917 гг.), меньшевики рассматривали их источником формирования власти, а не органом народовластия, в который Советы переродились в ходе февральской революции. Механизмом формирования «свободных советов» им представлялись «свободные выборы» в атмосфере свободной конкуренции партий и мнений. Условиями перехода к советской демократии - разделение партийного и государственного аппарата, отказ от поддержки коммунистической партии и порожденных ею системы террора, карательных структур, широкая политическая амнистия, демократизация всей общественной и государственной жизни.

Меньшевистские прогнозы относительно экономического будущего страны опирались на теорию «государственного капитализма». Как и эсеры, меньшевики считали, что российские экономические горизонты будут далеки от идеала социализма. Однако в противоположность эсеровской программе мирной эволюции капитализма в социализм, доказывали, что переход от одной формации к другой будет сопровождаться борьбой трудящихся за свои права.

Правое» крыло меньшевизма приближалось к левоэсеровской стратегии хозяйственного развития, полагая, что восстановление разрушенного хозяйства будет происходить преимущественного на базисе капитализма. В свою очередь, «левое» крыло партии выступало за сочетание элементов советской и капиталистической системы, доказывая, что при планомерной поддержке со стороны социалистического Запада только комбинация социалистических и частнокапиталистических элементов в народном хозяйстве поможет ускорить процесс созревания предпосылок для торжества социализма в России. Выступая за поддержку коллективных форм аграрного производства, меньшевики, тем не менее, отстаивали возможность выхода из общинных форм землепользования, развитие земельной аренды и использование наемного труда в деревне.

В области промышленного развития сторонники меньшевистской социал-демократии в очередной раз сходились с позицией эсеров, основывая процесс промышленной эволюции на разнообразных формах собственности: государственной, государственно-капиталистической, кооперативной и муниципальной. Подъем экономики страны планировался с помощью иностранного капитала. Важным элементом экономической программы меньшевиков оставалась взаимосвязь между промышленным и банковским капиталом. Являясь сторонниками государственного регулирования экономики, они требовали благоразумного и осторожного участия государства в процессе экономического становления.

Разработка национального вопроса долгое время оставалась вне поля зрения меньшевиков. Они вплотную занялись национальными проблемами гораздо позже других партий, когда уже было сформировано и успешно существовало содружество национальных образований в составе СССР. В связи с этим в проекте решения национального вопроса партийным идеологам пришлось учитывать ряд факторов: 1) опыт государственного строительства большевиков; 2) вариации национальных проектов других партий; 3) необходимость эволюции в программировании национальных отношений. Если в своей дореволюционной программе меньшевики отстаивали право наций на самоопределение вплоть до отделения в самостоятельное государство, то в эмигрантской это право на «свободное демократическое самоопределение народов» трактовалось гораздо шире, с учетом интересов национальных меньшинств. Его реализация допускалась в любой форме: автономии, федерации, независимого существования для компактно проживающих народов и культурно-национальной автономии для территориально рассеянных наций и малочисленных народов.

Как теоретики социализма, меньшевики в эмиграции занимались привычной для себя идейно-организационной работой, стремясь привлечь интерес трудящихся масс. Питая надежду на мирное перерождение советского строя, они категорически отрицали путь революционной борьбы как чреватый анархией и «самой мрачной реакцией». Единодушно поддерживая тактическую линию мирных форм борьбы с большевизмом, меньшевики расходись в представлениях о движущих силах грядущих преобразований: в отличие от «правого» крыла партии, делающего ставку на политический союз города и деревни, представители «левого» партийного спектра в деле социалистического перерождения России ориентировались на пролетариат.

Общий анализ эмигрантских проектов показывает, что сторонники различных идейно-теоретических концепций стремились избежать острых противоречий, проектно выстраивая будущее России. В области программирования государственного устройства четко обозначился крен в сторону различных вариаций монархии, в стратегии социально-экономического развития эмигранты демонстрировали готовность к демократизации всех сторон социально-экономической жизни, защите интересов трудящихся масс. Весь политический спектр Зарубежья: от «правых» до социалистов был склонен к осуждению атеистической пропаганды в Советской России, рассматривая религию как важную составляющую развития государства и общества. Значительное место в подавляющем большинстве программ занимали вопросы правового положения национальностей и национальных меньшинств. Даже монархисты вынуждены были пойти на компромисс в области «еврейского вопроса» и признание принципа национально-культурной автономии для многонациональной России.

Однако, несмотря на все старания эмигрантских идеологов и политиков, их проекты, как и прежде, оказались не востребованы российским обществом. Этому способствовал целый комплекс причин:

1. Предлагаемые эмиграцией проекты общественного переустройства носили «догоняющий» характер, стремились, но не успевали идти в ногу с происходящими в России и мире переменами.

2. Ни одна оказавшаяся в эмиграции политическая партия не имела опыта конструктивной государственной деятельности, в силу чего эмигрантские проекты были направлены на некий идеальный, а не реальный образ будущей России.

3. Эмигрантские программы стремились учесть повседневные нужды и заботы трудовых слоев населения, однако эмигранты так и не смогли создать целостных научно-обоснованных политических и экономических программ.

4. Формировавшаяся веками «рабская психология» русского народа, привыкшего терпеть и принимать силовое давление власти. «Рабский народ» в «рабской стране», по словам эмигрантов12, был далек от стержневой основы адресованных ему проектов — идеи построения демократического правового государства.

5. В условиях эмиграции часть сторонников республиканско-демократического лагеря, привыкшего к легальным методам мирной политической борьбы, так и не смогла перестроиться на новые, востребованные временем, силовые формы.

6. На программирование государственного устройства оказывала влияние длительность пребывания вне России. Россия менялась, осмысление эмиграцией происходящих в ней перемен осуществлялось «со слов», а не через личное ощущение и восприятие. Эмигранты пришли «из другой страны», которую они хорошо знали и понимали, им трудно было осознать и почувствовать, какими нуждами и чаяниями живет советский народ. «В большинстве своих суждений, прогнозов и даже экономических подсчетов мы в эмиграции жестоко ошибаемся, все наши предпосылки — предпосылки культурных людей, живущих в культурных странах. По-видимому, должен применяться какой-то иной неведомый для нас критерий», - признавались эмигранты1

Оторванность от Родины, кризис движения, которому была отдана вся жизнь, для многих осложнял их «искания» и «сомнения», выбивал «из колеи творческой работы»14. Ожидание коренных перемен в России растянулось для эмиграции на долгие годы. Даже тем ее представителям, кому посчастливилось дожить до глубокой старости, не удалось стать свидетелем долгожданного «падения» большевиков. Однако история доказала, что их расчет на самоликвидацию, вырождение советской власти был вполне оправдан.

1 См.: Донесение берлинской резидентуры Иностранного отдела ОГПУ с анализом состояния монархических партий и групп в эмиграции // Русская военная эмиграция 20-40-х годов XX века: Документы и материалы. Т. 5: Раскол: 1924 - 1925 гг. М., 2010. С. 132. Российский Зарубежный Съезд. 1926. Париж: Документы и материалы. М , 2006. С. 330.

3 Совещание членов Учредительного Собрания // Дневник П.Н. Милюкова. 1918 — 1921. M., 2004. С. 523.

4 Шелохаев В.Б. Либеральный проект: Цена и ценность // Родина. 2007. № 8. С. 75.

5 Там же.

6 Журнал заседания Константинопольской группы партии народной свободы от 13 августа 1921 г. // Протоколы Центрального Комитета и заграничных групп конституционно-демократической партии. В 6-ти т. / T.5. Протоколы заграничных групп конституционно-демократической партии. Июнь-декабрь 1921 г. М., 1997. С. 185.

7 Катпцева И.И. Центральное течение кадетской партии в эмиграции // Призвание историка. Проблемы духовной и политической жизни России / Сборник статей. К 60-летию профессора, доктора исторических наук В.В. Шелохаева. М., 2001. С. 273.

8 См. Кукушкина И.А. Путь социалистов-революционеров в эмиграцию (1918 - 1922) // Русский исход. СПб., 2004. С. 80.

9 Вишняк Марк. Годы эмиграции. 1919 - 1969: Париж - Нью-Йорк: Воспоминания. Stanford: Hoover Inst. Press. 1970. С. 34.

10 См.: Политическая история русской эмиграции. 1920 — 1940 гг.: Документы и материалы. М., 1999. С. 599.

11 См.: Сапир Б. Заметки и размышления об исюрии меньшевизма // Меньшевики: От революций 1917 года до Второй мировой войны / Дапин Д., Денике Ю., Ланде Л., Сапир Б., Волин С.; сост.-ред. Леопольд Хейм-сон. М„ 2009. С. 503-505.

12 ГА РФ. Ф. Р-5865. On. 1. Д. 236. Л. 15.

13 Там же.

14 Письмо № 58 Заграничной делегации в бюро ЦК // Меньшевики в большевистской России. 1918 — 1924 / Меньшевики в 1922- 1924 гг. М., 2004. С. 519.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Антоненко, Наталья Викторовна, 2011 год

III. Литература

Актуальные аспекты истории и современности русского зарубежья: параллели и антитезы. М., 2007. 231 с.

Александров С.А. К истории русского либерализма в эмиграции (возникновение и деятельность РДО) // История и историки, 2003: Историографический вестник. М.: Наука, 2003. С. 94 - 108.

Александров С.А. Лидер российских кадетов П.Н. Милюков в эмиграции. М., 1996.

Александров С.А. Политическая концепция П.Н. Милюкова в эмиграции // http://pkc.m/index.php?option=com_content&task=view&id=104&Itemid=85

Ананьев О.В. Петр Бернгардович Струве: жизнь, борьба, творчество. 2-е издание, переработанное и дополненное. СПб., 2009. 209 с.

Антоненко Н.В. Идеология и программатика русской монархической эмиграции. Мичуринск: Изд-во МичГАУ, 2008. 205 с.

Антропов O.K. Российская, эмиграция в поисках политического > объединения (1921-1939 гг.): монография. Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2008. 326 с.

Базанов П.Н. Издательская деятельность политических организаций русской эмиграции (1917 - 1988 гг.): 2-е изд., испр. и доп. СПб.: СПбГУКИ, 2008. 468 с.

Барихновский Г.Ф. Идейно-политический крах белоэмиграции и разгром внутренней контрреволюции (1921-1924 гг.). Л.: ЛГУ, 1978. 160 с.

Бачурина О.Н. Экономическое наследие С.Н. Прокоповича и его общественно-политическая деятельность в эмиграции (1922 — 1939 гг.) . СПб., 2005. 140 с.

Белая Россия. Опыт исторической ретроспекции: Мат. междунар. науч.

i

конф. в Севастополе / Отв. ред. А.В.Терещук. СПб-М.: Посев, 2002. 176 с.

Белое дело. Дон и Добровольческая армия. М., 1992.

Белов C.B. История одной «дружбы» (В.И. Ленине и П.Б. Струве). СПб., 2005. 111 с.

Бортневский В.Г. Избранные труды. СПб.: Изд-во СпбГУ, 1999. 492 с.

Бордюгов Г., Ушаков А., Чураков В. Белое дело: идеология, основы, режимы власти. Историографические очерки. М.: Русский мир, 1998. 320 с.

Бочарова З.С. Идея возвращения на родину в программах политических партий Русского Зарубежья в начале 20-х гг. М., 1992.

Бочарова З.С. Современная историография российского зарубежья 1920 -1930-х гг. // Отечественная история. 1999. № 1. С. 91 - 102.

Бочарова З.С. Судьбы российской эмиграции: 1917 - 1930-е'годы. Уфа, 1998. 122 с.

Будницкий О.В. Б.А. Бахметев — посол в США несуществующего правительства России // Новая и новейшая история. 2000. № 1. С. 134-166.

Будницкий О.В. «Еврейский вопрос» в эмигрантской публицистике 19201930-х гг. // Вестник Еврейского университета в Москве. 1994. № 3. С.4-27.

Будницкий О.В. «Еврейский вопрос» в эмигрантской публицистике 19201930-х // Евреи и русская революция. М; Иерусалим, 1999. С. 353-373.

Будницкий О.В. Нетипичный Маклаков [О политической деятельности

B.А.Маклакова] // Отечественная история. 1999. № 2. С.12-26.

Будницкий О.В. Российские евреи между красными и белыми (19171920). М.: РОССПЭН, 2005. 552 с.

Бутаков Я.А. Белое движение на юге России: концепция и практика государственного строительства (конец 1917 - начало 1920 г.): Монография. М., 2000. 190 с.

Вандалковская М.Г. Историческая мысль русской эмиграции. 20 — 30-е гг. XX в. М., 2009. 432 с.

Вандалковская М.Г. Либерально-консервативная мысль эмиграции: сущность и особенности (20 — 30-е годы XX в.) // История и историки, 2004: Историографический вестник. М.: Наука, 2005. С. 158 - 185.

Вандалковская М.Г. Эмигрантские прогнозы постбольшевистского преобразования России (30-е годы XX века) // История и историки, 2006: Историографический вестник. М.: Наука, 2007.

Варшавский B.C. Незамеченное поколение. Нальчик, 2007. 388 с. Верба И.А., Гусарова Л.О. С думой о Родине на чужбине. Эволюция русских политических партий в эмиграции (1920-1940 гг.) // Кентавр. 1995. № 3.

C. 96-113.

Волкогонова О.Д. Образ России в философии русского зарубежья, М.: РОССПЭН, 1998. 325 с.

В поисках истины. Пути и судьбы русской эмиграции. М., 1997.

В поисках лучшей доли. Российская эмиграция в странах Центральной и Юго-Восточной Европы (вторая половина XIX — первая половина XX в.). М.: Индрик, 2009. 248 с.

Гнатюк O.JT. Русская политическая мысль начала XX века: Н.И.Кареев, П.Б.Струве, И.А.Ильин. Спб., 1994.

Говердовская Л.Ф. Общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае в 1917-1931 гг. М., 2004. 188 с.

Гусев В.А. Проблемы государственного устройства в трудах И.А. Ильина // Социально-политические науки. 1992. №2/3. С. 72-80.

Доронченков А.И. Эмиграция «первой волны» о национальных проблемах и судьбе России. М., 2001. 217 с.

Евреи и русская революция. Материалы и исследования. М., Иерусалим,

1999.

Емельянов Ю.Н. Монархическое движение и монархические организации русской эмиграции (1920-е - середина 1930-х годов) // История и историки, 2003: Историографический вестник. М.: Наука, 2003. С. 108-141.

Ершов В.Ф. Белые армии за рубежом: планы реванша. Военно-политические доктрины российской военной эмиграции в 1920 — 1930-е годы // Белая армия. Белое дело. 1997. № 4. С. 141-154.

Ершов В.Ф. Деятельность генерала A.A. фон Лампе по созданию «Белого архива» российского военного зарубежья 1920 - 30-х годов и публикация материалов Белого движения // Белая армия. Белое дело. 1998. № 5. С. 51 - 64.

Ершов В.Ф. Российская военно-политическая эмиграция в 1920-1945 гт. М., 2003. 146 с.

Ершов В.Ф. Российское военно-политическое зарубежье в 1918 - 1945 гг. М., 2000. 294 с.

Ершов В., Парфенова Е., Пивовар Е. Российская военная эмиграция в 1920 - 1930-е гг. Нальчик, 1998.

Зимина В.Д. Интеллигенция российского зарубежья 1920 - 30-х гг.: Новые споры о старом // Новый исторический вестник. 2001. № 1. С. 62-72.

Из истории российской эмиграции. Сб. научных статей. СПб., 1992. История российского зарубежья. Проблемы историографии (конец XIX-XX в.). Сб. ст. М., 2004. 255 с.

Йованович М. Русская эмиграция на Балканах: 1920 - 1940. М.: Библиотека-фонд «Русское Зарубежье»; Русский путь, 2005. 488 с.

Канищева Н.И. Консервативные тенденции в кадетской партии в период Гражданской войны // Либеральный консерватизм: история и современность. М., 2001. С. 297-304.

Канищева Н.И. Организационная структура заграничных групп конституционно-демократической партии // Проблемы политической и экономической истории России. М., 1998. С.177-215.

Канищева Н.И. Разработка П.Н. Милюковым тактического курса эмигрантских кадетских/ групп // П.Н. Милюков: историк, политик, дипломат. М.,

2000. С. 142- 189.

Канищева Н.И. Центральное течение кадетской партии в эмиграции // Призвание историка. Проблемы духовной и политической жизни России. М.,

2001. С. 251 -285.

Канищева Н.И. Эволюция идеологии и программы кадетской партии в период гражданской войны в эмиграции // Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы. М., 1999. С.339-355.

Карпенко C.B. Белые генералы и красная смута. М.: Вече, 2009. 432 с. Карпенко C.B. Врангель Петр Николаевич (1878-1928) // Новый исторический вестник. 2001. №1(3). С.219-231.

Карпенко C.B. Деникин Антон Иванович (1872-1947) // Новый исторический вестник. 2002. №1(6). С.91-106.

Квакин A.B. Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920 — 1930 годов в поисках Третьего Пути. М: ЗАО Центрполиграф, 2006. 413 с.

Квакин A.B. Основные черты нововеховской идеологии / Калининский государственный университет. Калинин, 1980.

Кенез П. Идеология белого движения // Гражданская война в России: перекресток мнений. М., 1994. С. 94-105.

Кирьянов Ю.И. Правые партии в России. 1911 - 1917 гг. М.: РОССПЭН, 2001.464 с.

Коновалова O.B. В.М. Чернов о путях развития России. М.: РОССПЭН, 2009. 383 с.

Кононова М.М. Русские дипломатические представительства в эмиграции -(1917-1925 гг.). М.: ИВИ РАН, 2004. 240 с.

Консерватизм и либерализм: история и современные концепции. Материалы международной научной конференции, 15 февраля 2002 г. / Под ред. А.С.Карцова. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2002. 180 с.

Консерватизм и либерализм: Созвучия и диссонансы: Материалы между-нар. науч. конф., Пермь, 24 - 26 мая 1995 г.: К 125-летию со дня рождения П.Б.Струве / Сост. и науч. ред. П.Ю.Рахшмир. Пермь, 1995.

Кострюков A.A.. Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции и его отношения с Московской Патриархией при жизни Патриарха Тихона. М.: Изд-во ПСТГУ, 2007. 398 с.

Кувшинов В.А. Кадеты в России и за рубежом. М., 1997.

Кудинов O.A. Конституционные проекты Белого движения и конституционно-правовые теории российской белоэмиграции (1918 — 1940-е гг.), или За что их расстреливали и депортировали (для тех, кто хочет понять смысл права): Монография. М.: «Ось-89», 2006. 224 с.

Кудрякова Е.Б. Российская эмиграция в Великобритании между двумя войнами. М., 1995.

Кудрякова Е.Б. Русская эмиграция в Югославии. М., 1996.

Кукушкина И.А. Путь социалистов-революционеров в эмиграцию (1918 -1922)//Русский исход/Отв. ред. Е.М.Миронова. СПб., 2004. С. 79-105.

Культурная миссия Российского Зарубежья: История и современность: Сб. статей / Отв. ред. Э.А.Шулепова. М., 1999. 197 с.

Либеральный; консерватизм: история; и современность. Материалы, Всероссийской научно-практической конференции: М.: РОССПЭН, 2001. 384 с.

Люкс Л. К вопросу об истории идейного развития «первой» русской: эмиграции // Вопросы философии. 1992. № 9. С. 160-164.

Малыхин К.Г. Большевистская модернизация России и русское зарубежье 20-30-х годов: Оценки и модели. Ростов-на-Дону, 2000.

Малыхин К.Г. Либерально-консервативные течения русского зарубежья: оценка второй модернизации в России.// Либеральный консерватизм: история и современность. М;, 2001. С. 316 — 321.

Михайлов О.Н; Миссия русской эмиграции // Дворянское собр. Assemblee de la noblesse. M. 1994. №1. С. 233-241.

Модели общественного переустройства России. XX век / Отв. ред. В.В.Шелохаев. М.: РОССПЭН. 2004.

Можаева Л.А. Партии и организации антибольшевистского лагеря // Новый исторический вестник. 2000. № 1.

Назаров М.В. Вождю Третьего Рима:, К познанию русской идеи; в преда-покалипсическое время. М.: Русская идея, 2004. 992 с.

Назаров М.В. Диалог РПЦЗ и МП: «Соединение может быть только в Истине»; М.: Русская идея, 2004. 320 с.

Назаров М. Замысел Божий о России // Родина. 1990. № 11.

Назаров М.В. Кто наследник Российского Престола? М.: Русский путь, 2004. 336 с.

Назаров M. Миссия русской эмиграции. T.l. М., 1994.

Назаров М. Монархические организаций, русского зарубежья // Держава / Орган Державной партии. М. 1996. №2(5). С. 76-82.

Назаров М. Русская эмиграция и фашизм: надежды и разочарования // Наш современник. М. 1993. № 3. С. 124-137.

Назаров М. Русская эмиграция о путях воссоздания российской монархии // Держава. М. 1996. №1(4). С. 29-35.

Назаров М. В. Три ветви русского православия // Вопросы истории. 1997. №6. С. 3-15.

Назаров М. Царь и революция//Держава. М. 1996. №4. с.

Наука, культура и политика русской эмиграции: Сб. ст. и материалов всероссийской научной конференции: Санкт-Петербург 24-26 июля 2002 г. СПб., 2004. 256 с.

Нация и империя в русской мысли начала XX века: Антология / Сост., вступ. ст. и прим. С.М.Сергеева. М., 2003. 352 с.

Невалайнен П. Изгои: Российские беженцы в Финляндии 1917-1939 гг. СПб., 2003. 368 с.

Недбаевский В.М. Духовные и организационные проявления фашизма в среде российской эмиграции в Германии // Новый исторический вестник. 2000. №2. С. 31-44.

4 Нивьер А. Православные священнослужители, богословы и церкрвные

деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе. 1920 - 1995: Биографический справочник. М.: Русский путь; Париж: YMCA-Press, 2007. 576 с.

Новиков А.П. В.М. Чернов и эсеровская эмиграция в начале 1920-х гг. // Новый исторический вестник. 2009. № 1 (19). С. 118 - 127.

1 Окороков A.B. Молодежные организации русской эмиграции (1920 - 1945

гг.). М., 2000. 120 с.

Олейник О.Ю., Меметов B.C. Интеллигенция, эмиграция, отечество: проблема патриотизма в творческом наследии представителей российского зарубежья 20 - 30-х гг. XX века. Иваново, 1997. 243 с.

}

Омельченко H.A. Политическая мысль русского зарубежья. Очерк истории (1920 - начало 1930-х годов). Учебное пособие для вузов. М., 1997. 256 с.

Омельченко H.A. В поисках России: Общественно-политическая мысль русского зарубежья о революции 1917 г., большевизме и будущих судьбах российской государственности (историко-политический анализ). СПб., 1996. 560 с.

Омельченко H.A. В поисках России (о духовно-политическом развитии послеоктябрьской эмиграции)//Полис. М. 1994. №5. С. 104-111.

Омельченко H.A. Русский опыт: Революция 1917 года в России и политическая практика- большевизма в общественно-политической мысли российского зарубежья (1917 - начало 1930-х): М., 1995.

Онегина С.В:_ Пореволюционные политические движения российской эмиграции в 20 - 30-е гг.: (К истории идеологии) // Отечественная история. 1998. №4. С. 87-99.

Пайпс Р. Струве: Биография. В 2-х т. М., 2001.

Периодическая печать российской эмиграции. 1920 - 2000: Сборник статей. М., 2009. 345 с.

Пивовар Е.И. Российское Зарубежье XIX - первой половины XX в.: некоторые итоги изучения проблемы //Исторические записки. М., 2000. С. 237-254.

Пивовар Е.И. Российское зарубежье: социально-исторический феномен, роль и место в культурно-историческом наследии. М.: РГТУ, 2008. 545 с.

Пивовар Е.И. Россия в изгнании. Судьбы российских эмигрантов за рубежом. М., 1999. 453 с.

П.Н. Милюков: историк, политик, дипломат. Материалы международной научной конференции. М., 2000.

Политические партии в российских революциях в начале XX века. М.: Наука, 2005. 533 с.

Политические партии России: история и современность / Под ред. проф. А. И. Зевелева, проф. Ю. П. Свириденко, проф. В. В. Шелохаева. М.: РОС-СПЭН, 2000. 631 с.

Политические партии в России: прошлое и настоящее: Сб. статей. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 2005. 382 с.

Полторацкий Н.П. «За Россию и Свободу...». Идейно-политическая платформа Белого движения // Русское прошлое. Кн.1. СПб., 1991. С. 280 - 308.

Попов A.B. Русское Зарубежье и архивы. Документы Российской эмиграции в архивах Москвы: проблемы выявления, комплектования, описания, ис-

пользования. // Материалы к истории русской политической эмиграции. Вып. 1У.М.:ИАИРГГУ, 1998.

Поремский В.Д. Стратегия антибольшевистской эмиграции: Избр. ст. 1934-1997. М.: Посев, 1998. 288 с.

Постников С.П. Политика, идеология, быт и ученые труды русской эмиграции, 1918 - 1945, в 2-х*т. Нью-Йорк, 1993.

Правовое положение российской эмиграции в 1920 - 1930-е годы. СПб.: «Сударыня», 2006. 354 с.

Проблемы истории Русского зарубежья: материалы и исследования / Ин-т всеобщ, истории. Вып. 1. М.: Наука, 2005. 453 с.

Проблемы истории Русского зарубежья: материалы и исследования / Ин-т всеобщ, истории. Вып. 2. М.: Наука, 2008. 451 с.

Пронин A.A. Российская эмиграция // Современная российская историография / В.И. Меньковский и другие; Под редакцией В.И. Меньковского. В двух частях. Ч. 2. Минск: Республиканский институт высшей школы, 2009. С. 199-227.

Прохоренко A.B. Философское россиеведение в идейной полемике пореволюционной эмиграции (первая половина XX в.). СПб., 2005. 294 с.

Прянишников Б.В. Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции. М., 2004. 576 с.

Пученков A.C. В.В. Шульгин и южнорусское Белое движение в 1917 — 1918 гг. // Политические партии России: прошлое и настоящее: Сб. статей. СПб.: Изд-во СпбГУ, 2005. С. 198 - 207.

Пученков A.C. Национальная политика администрации А.И. Деникина как элемент идеологии белого добровольчества // Российская государственность: история и современность. Сб. статей. СПб.: Изд-во «Знаменитые универсанты», 2003. С. 446 - 452.

Пушкарева H.JI. Возникновение и формирование российской диаспоры за рубежом // Отечественная история. 1996. № 2.

Репников A.B. Консервативные концепции переустройства России. М.: Academia, 2007. 520 с.

Репников A.B. Консервативная концепция российской государственности. М., 1999. 172 с.

Репников A.B. Социальная проблематика в работах русских консерваторов начала XX века // Призвание историка. Проблемы духовной и политической жизни России / Сборник статей. К 60-летию профессора, доктора исторических наук В.В.Шелохаева. М.: РОССПЭН, РНИСиНП, 2001. С. 202-220.

Российское зарубежье в Финляндии между двумя мировыми войнами: Сб. науч. трудов. СПб., 2004. 188 с.

Российское зарубежье: Итоги и перспективы изучения. Тезисы докладов и сообщений научной конференции 17 ноября 1997 года. М.: РГГУ, 1997.

Россия антибольшевистская: Из белогвард. и эмигрант, архивов / Отв.ред. Трукан Г.А. М., 1995. 443 с.

Россия в изгнании. Судьбы российских эмигрантов за рубежом. М.: ИВИ РАН, 1999. 458 с.

Русская Православная Церковь в Советское время. Кн.1. М., 1995.

Русская эмиграция в Европе, 20-е - 30-е годы XX века. М., 1996.

Русская эмиграция в Европе в 1920 - 1930-е гг. М., 2005. 328 с.

Русская эмиграция в Италии в XX веке. М., 2003. 335 с.

Русские без Отечества: Очерки антибольшевистской эмиграции 20 - 40-х годов. М., РГГУ, 2000. 497 с.

Русский Берлин: 1920 - 1945: Международная научная конференция. М.: Русский путь, 2006. 464 с.

Русский исход / Отв. ред. Е.М.Миронова. СПб., 2004. 320 с.

Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы / Матер, меж-дун. науч. конф. М.: РОССПЭН, 1999.

Русский общевоинский союз: Краткий исторический очерк / Сост. И.Б. Иванов. СПб., 1994.

Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции.. Первая треть XX века. Энциклопедический биографический словарь. М.: РОССПЭН. 1997. 742 с.

Сабенникова И.В. Правовое положение русской эмиграции, в Англии в межвоенный период:// Культурное и научное наследие российской эмиграции в Великобритании. (1917-1940-е гг.): Сб. мат-лов Мсждупар. науч. конф. М.: Русский путь. 2002. С. 11-27. . ,

Сабенникова И.В. Российская эмиграция (1917-1939): сравнительно-типологическое исследование. Тверь, 2002: 431 с.

Сабенникова И.В. Самоидентификация и ассимиляция: консервативный либерализм в русской эмиграции // Либеральный консерватизм:. история и современность. М.,.2001.,С. 305 -315.

Савицкий И. Прага и: Зарубежная Россия (очерки по истории русской эмиграции 1918 - 1938 гг.). Прага, 2002.

Серапионова Е.П: Российская эмиграция в Чехословацкой республике. 20 - 30-е гг. М., 1995. 196 с.

Смагина С.М: Российские политические партии в эмиграции: блоки и идеологии (20-е годы XX века). Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2007. 240 с.

Смолин А.В: Белое движение на Северо-Западе России в/1918 - 1920 гг. Спб., 1999.

Социально7экономическая адаптация российских эмигрантов (конец XIX - XX в.): Сб. статей. М:: ИРИ РАН; 1999- 270 с. ;

Сперкач А.И. П.Н. Милюков против правых кадетов («новая тактика» и идеологические аспекты раскола конституционных демократов) // П.Н. Милюков: историк, политик, дипломат. М., 2000; С. 396 - 414.

Стрельников А.Ю. Политические течения; в казачьей эмиграции в 1930-е годы / МГУ имени М.В.Ломоносова. М., 1995.

Струков Б.Г. В начале противостояния: российская политическая эмиграция и. советские спецслужбы после окончания Гражданской войны [Электр, ресурс].Электрон. дан.(1 файл). http://www.fsb.ru/history/museum/1998/strukov.html.

Суомела Ю. Зарубежная Россия. Идейно-политические взгляды русской эмиграции на страницах русской европейской прессы в 1918-1940 гг. СПб., 2004. 352 с.

Тимонин Е.И. Исторические судьбы русской эмиграции (1920 - 1945гг.) Омск, 2000. 300с.

Тимонин Е.И. Судьбы русской монархической эмиграции (1917-1928 // Вопросы истории и литературы. Омск, 1995. С.48-55.

Тюремная одиссея Василия Шульгина: Материалы следственного дела и дела заключенного. М.: Книжница; Русский путь, 2010. 480 с.

Ушаков А.И. Белое движение и право наций на самоопределение // Проблемы политической и экономической истории России: Сборник статей. К 60-летию профессора В.В.Журавлева. М.: РОССПЭН, РНИСиНП, 1998. С. 102118.

Федоренко A.A. Русская эмиграция первой волны: (Десять портретов): Монография. Балашиха: ВТУ, 2008. 139 с.

Хрипков О. Иван Ильин и его программа национального возрождения России // Континент. 1998. № 1. С. 211-220.

Черниговский М.З. Рабоче-крестьянский союз в России с позиции различных политических партий русской эмиграции 20-30-х гг. // Социально-экономические вопросы становления рыночных отношений. Ч. I. СПб.. 1995. С.151-157.

Шелохаев В.В. Либеральная модель переустройства России. М., 1996.

280 с.

Шелохаев В.В. Национальный вопрос в России: либеральный вариант решения // Кентавр. 1993. №2.

Широкова Е.А. Генерал A.A. фон Лампе и его дневник: взгляд на воен* »

ную эмиграцию // Новый исторический вестник. 2000. № 2. С. 71 - 85.

Широкова Е.А. Фон Лампе Алексей Александрович (1885-1967) // Новый исторический вестник. 2001. №1 (3). С. 232-237.

Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. 3-е изд. М.: Мысль, 1987.

236 с.

Шкаренков Л. Наваждение белых миражей. О судьбах и утраченных иллюзиях русской эмиграции // Переписка на исторические темы: Диалог ведет читатель. М., 1989. С.281-307.

Шкаровский М. История русской церковной эмиграции. СПб.: Алетейя, 2009. 359 с.

Шлёгель К. Берлин, Восточный вокзал. Русская эмиграция в Германии между двумя войнами (1918 - 1945). М.: Новое литературное обозрение, 2004. 632 с.

Щетинов Ю.А. Угасание кадетского либерализма (деятельность кадетов в белой эмиграции) // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. 1988. №4. С. 18-47.

Эмиграция и репатриация в России / Авт. В.А. Ионцев, Н.М. Лебедева, М.В. Назаров, A.B. Окороков. М., 2001. 490 с.

IV. Справочные издания

Общественная мысль России XVIII - начала XX века: Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 2005. 640 с.

Общественная мысль Русского Зарубежья: Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 2009. 704 с.

Окороков A.B. Русская эмиграция. Политические, военно-политические и воинские организации 1920 - 1990 гг. М., 2003. 336 с.

Политические партии России. Конец XIX- первая треть XX века. Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 1996. 872 с.

Путеводитель. Том 4. Фонды Государственного архива Российской Федерации по истории белого движения и эмиграции. М., 2004. 798 с.

Путеводитель. Том 5. Личные фонды Государственного архива Российской Федерации (1917-2000) . М., 2001. 672 с.

Российский либерализм середины XVIII - начала XX века: энциклопедия. М.: РОССПЭН, 2010. 1087 с.

Россия и российская эмиграция в воспоминаниях и дневниках: Аннотированный указатель книг, журнальных и газетных публикаций, изданных за рубежом в 1917-1991 гг. В 4-х тт. Т. 1-4 / Науч. ред. А.Г.Тартаковский, Т.Эммонс, О.В.Будницкий. М.: РОССПЭН, 2003 - 2006.

Русский консерватизм середины XVIII — начала XX века: энциклопедия. М.: РОССПЭН, 2010. 639 с.

Рутыч H.H. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России: Материалы к истории Белого движения. М., 2002. 381 с.

Сводный каталог периодических и продолжающихся изданий Русского Зарубежья в библиотеках Москвы (1917- 1996 гг.). М.: РОССПЭН, 1999. 464 с.

Фонды Русского Заграничного исторического архива в Праге. Межархивный путеводитель. М., РОССПЭН, 1999. 671 с.

Шмаглит Р.Г. Русское зарубежье в XX веке. 800 биографий. М.: ACT: Зебра Е, 2007. 254 с.

Шмаглит Р.Г. Русская эмиграция за полтора столетия: Биографический справочник. М.: РИПОЛ классик, 2005. 384 с.