Новые тенденции во взаимоотношениях внутри треугольника США-Европа-Россия тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.04, кандидат политических наук Терентьев, Александр Александрович

• Терентьев, Александр Александрович
• кандидат политических наук
• 2003

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Новые тенденции во взаимоотношениях внутри треугольника США-Европа-Россия»

Степень научной разработанности проблемы.7

Глава 1. «Новый мировой порядок» США или европейское мироустройство

1.1. Новое понимание суверенитета по разные стороны Атлантики.40

1. 2. Идеологическая основа «нового мирового порядка» США и республиканская администрация.48

1.3. Хроника американо-европейских противоречий в период президентства Дж. Буша-младшего.53

1. 4. Международные институты и соглашения как камень преткновения между США и Европой.58

1. 5. Англо-американский альянс и франко-германская ось.66

1. 6. «Бесконечное правосудие» США и борьба с международным терроризмом.79

Глава 2. Россия и США - временный тактический альянс

2. 1. Прагматическая политика сторон и сходные угрозы безопасности.93

2. 2. Отношение элит к идее временного альянса.100

2. 3. Россия в новой оси Вашингтона и «чечено-иракская» сделка.109

2. 4. Хроника российско-американских отношений в период президентства Буша младшего.117

Глава 3. Россия и Европа - преграды на пути к сближению

3.1. Основные тенденции в отношениях России и Европы.127

3. 2. Отношение европейского мейнстрима к проблеме прав человека в современной России.136

3.3. Чеченский вопрос и проблема Калининграда.141

3.4. Перспективы сближения и дальнейшей интеграции России и Европейского союза.151

Заключение.159

Библиография.170

Введение

В начале нового тысячелетия международная система остается крайне неустойчивой. Формирование антитеррористической коалиции, основными участниками которой стали Соединенные Штаты, государства ЕС и Россия, продемонстрировало сложный, противоречивый характер отношений между этими странами. Поэтому особую актуальность приобретает исследование взаимоотношений внутри треугольника США - Европа - Россия.

Актуальность темы подтверждается тем, что позиция стран - вершин этого треугольника не может не оказывать влияние на развитие ситуации на Ближнем Востоке. Однако тема не потеряет своей актуальности и в долгосрочной перспективе, так как противоречия Соединенных Штатов и Европейского союза в вопросах мироустройства сохранятся, и позиция России во многом останется определяющей как для американской, так и для европейской стороны.

Трансатлантические противоречия, как признает большинство современных политологов, достигли своего апогея. Поэтому представляется актуальным рассмотрение тех альтернативных моделей мироустройства, которые предлагаются Америкой и Евросоюзом. Идейно-политические аспекты взаимоотношений США, ЕС и России актуальны еще и потому, что в начале третьего тысячелетия позиция России в концептуальном диалоге Старого и Нового Света остается неопределенной. Появление ряда проблем, вызвавших дипломатические конфликты Москвы и Брюсселя, такие, как чеченский вопрос и проблема Калининграда, а также перспективы российско-американского сближения свидетельствуют о своевременности предпринятого исследования.

Сказанное позволяет сформулировать цель диссертации. Целью настоящего исследования стал детальный анализ новых тенденций во взаимоотношениях внутри треугольника США - Европа - Россия на концептуальном и практическом уровне. При проведении данного анализа следует решить ряд конкретных задач.

В чем заключается европейская альтернатива новому мировому порядку США и существует ли кризис в трансатлантических отношениях? Возможен ли временный тактический альянс между Россией и Соединенными Штатами?

Какие преграды существуют на пути сближения России и Европы? Вот основные вопросы, на которые предстояло ответить в данном исследовании.

Объект исследования: концептуальные парадигмы международных отношений в рамках диалога США, ЕС и России.

Предметом диссертационного исследования является идейно-политические аспекты взаимоотношений внутри треугольника США - ЕС -Россия, возникающие разногласия и перспективы сближения сторон.

Постановка проблемы. Противоречия между США и ЕС обнаруживаются как в понимании суверенитета, так и в отношении к международным инициативам, институтам и соглашениям. Унилатерализм как идеологическая основа новой доктрины Соединенных Штатов привел к провозглашению тактики превентивной войны. Международный кризис, обусловивший изменения в американском подходе, также вызвал внутреннюю трансформацию политического поля в странах ЕС. Одной из наиболее существенных проблем являются противоречия между концептуальными представлениями европейского мейнстрима и нового правого движения. Противостояние континентальной Европы и Великобритании также обусловлены концептуальными различиями. Соединенное Королевство стремится реализовать вариант политической глобализации в англосаксонском понимании этого термина, тогда как франко-германский союз, напротив, предлагает концепцию институционального мироустройства. Традиционные евро-атлантические связи в XXI веке все больше становятся рудиментами «холодной войны». Тем не менее, европейская и американская цивилизации могут выступать как крайне динамичные силы, нуждающиеся друг в друге, так как в отношениях США и ЕС существует потенциал для сотрудничества и взаимопонимания.

В российско-американских отношениях такие традиционные проблемы, как расширение НАТО на восток, ПРО, вопросы стратегических вооружений, геополитические противоречия на постсоветском пространстве становятся менее значимыми. Новое тысячелетие создает абсолютно иные рамки во взаимоотношениях России и Соединенных Штатов. Термин «стратегическое партнерство» трактуется ныне не как возможность сближения когда-то противоборствующих блоков, но как временный тактический альянс, заключенный США с одним из потенциальных союзников.

На концептуальном уровне расхождения России и ЕС нашли свое отражение в том, что для европейской политической элиты приобрела актуальность тема неокантианского понимания истории, тогда как в России сохраняется принципиально иной - вестфальский, гоббсовский подход к построению государства (Б. Бузан, Р. Литтл, Р. Купер). Однако европейские идеологи рассчитывают получить политические преимущества от включения российского гиганта в панъевропейскую систему в XXI веке. Об экономических перспективах российско-европейских отношений говорят показатели внешнеторгового баланса, все большая взаимозависимость крупного и среднего бизнеса, интерес Европы к расширению зоны евро и созданию единого экономического пространства с Россией.

Методология исследования. В настоящем исследовании предпринята попытка изучения взаимоотношений различных акторов мировой политики с точки зрения идеалистической школы международных отношений. Теоретико-методологической базой работы являются теории постсовременного государства (post-modern state), неокантианские консенсусные концепции, теория глобализации, цивилизационные парадигмы. Используются общенаучные методы, среди них метод классификации, типологизации, сценариев, экстраполяции, компаративистики, интеллектуальной интуиции. Методологию данного исследования отличает полидисциплинарный подход, предполагающий комплексный анализ в рамках таких дисциплин, как теория международных отношений, политология, международное право, социология.

Научная новизна. В настоящем исследовании впервые рассматриваются тенденции последних двух лет (2000-2002 гг.) во взаимоотношениях США, Европы и России; впервые предпринята попытка системного анализа тех изменений, которые претерпели эти взаимоотношения; концепция данной работы выстраивается на базе представлений, отличных от теорий реалистической школы международных отношений.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Данное диссертационное исследование уточняет и обогащает конкретным материалом теоретические положения, характеризующие современный этап глобализации и неолиберальную парадигму в теории международных отношений. В практическом плане полученные результаты могут быть использованы в учебных программах, в исследованиях по теории и истории международных отношений и для социально-политических консультаций.

Апробация работы осуществлялась в ходе исследовательской работы в отделе внешнеполитических исследований Института США и Канады РАН и консультационной работы в Международном общественном комитете «Россия в объединенной Европе». Автор участвовал в организации ряда научно-практических семинаров, посвященных взаимоотношениям внутри треугольника США - Европа - Россия, и являлся научным редактором серии брошюр, изданных комитетом. Кроме того, положения настоящей диссертационной работы были апробированы в докладах на международных конференциях: «Новый международный кризис и его влияние на мировую политику» (г. Идра, Греция, июль 2002 г.), «Революция в мироустройстве: реальные угрозы и виртуальные мифы» (г. Тренто, Италия, август 2002 г.), «Проблемы вмешательства в частную жизнь после 11 сентября» (Лондонская школа экономики, сентябрь 2002 г.), «Демократия и политические институты» (Московская школа политических исследований, декабрь 2002 г.), «Институт свободных СМИ» (Московская школа политических исследований, декабрь 2002 г.). На основе материалов диссертации опубликован ряд статей в научных изданиях.

Основой для проведенного исследования стали следующие источники: - правительственные документы, заявления и речи европейских, российских и американских лидеров, а также представителей политической элиты; документы парламентских слушаний в американском конгрессе, Европарламенте и Государственной думе РФ; партийные доктрины (особенно следует отметить доктрину Республиканской партии Соединенных Штатов, которая, как представляется, во многом повлияла на взаимоотношения внутри исследуемого треугольника США - Европа - Россия); документы общественных и правовых организаций, институтов гражданского общества, таких, например, как «Хьюман райтс уотч» и Московская школа политических исследований внешнеполитические стратегии Соединенных Штатов, Европы и России; публикации российской, американской и европейской прессы (в научных, специализированных изданиях и периодической печати); работы современных философов, экономистов, правозащитников.

Степень научной разработанности проблемы

Западная политология о перспективах трансатлантических отношений. Еврооптимисты ожидают быстрого продвижения Брюсселя в XXI веке к положению одного из бесспорных мировых центров. Так, один из ведущих американских экономистов Ф. Бергстен считает, что ЕС вскоре «достигнет равенства или превзойдет Соединенные Штаты по всем ключевым показателям экономического могущества и будет говорить единым голосом по широкому кругу экономических вопросов»1. По мнению американского аналитика У. Пфаффа, «Европейский союз является единственным действующим лицом на мировой сцене, способным бросить серьезный вызов Соединенным Штатам» .

Как утверждает Д. Бах, профессор Колумбийского университета, «мы являемся свидетелями усиления борьбы между странами, получившими наибольшие выгоды от глобализации, за определение характера норм и правил, которые будут регулировать мировую экономическую систему в будущем»3. Американские исследователи У. Уоллис и Ч. Капчан говорят об амбивалентности процесса западноевропейской интеграции, о «страхе США перед превращением Европы в подлинного глобального соперника»4.

Другой американский политолог, И. Катбертсон, утверждает, что «восприятие мира на двух сторонах Атлантики в невероятной степени разнится. Внутренние трения и конкурирующие экономические интересы могут свести на нет трансатлантическое партнерство»5. Как пишет С. Хантингтон, «отсутствие

Bergsten F. America and Europe: Clash of the Titans? // Foreign Affairs. 1999. Mar. - Apr. P. 20.

2 Pfaff W. The Coming Clash of Europe with America // World Policy Journal. 1998/99. Winter. P. 13.

3 Bach J. U. S. - Western European Relations: The Transatlantic Partnership in The Shadow of Globalization // Honey M., Barry T. Global Focus: U. S. Foreign Policy at the Turn of the Millennium. N. Y., 2000. P. 165.

4 Wallace W., Zielonka J. Misunderstanding Europe // Foreign Affairs. 1998. Nov. - Dec. P. 59.

5 Cuthberston I. Clashing the Chimera. Securing the Peace // World Policy Journal. 1998/99. Winter. P. 8. общего врага, объединявшего союзников, ведет к обострению противоречий между ними»6.

Для того чтобы избежать сценария противостояния Соединенных Штатов и ЕС, американские эксперты предлагают привлечь Западную Европу к «управлению миром» - сформировать глобальный кондоминиум двух относительно независимых западных регионов над трудно управляемым миром. «Вопреки анахронистским разговорам о Соединенных Штатах как о единственной сверхдержаве, - пишет М. Линд, - следует признать, что США слишком слабы для доминирования в мире, если они будут полагаться лишь на собственные силы. Евроамериканский кондоминиум в системе мировой безопасности и мировой экономики - pax Atlantica - должен заменить pax Americana - вот единственный выход»7. Таким образом, утверждается, что США могут сохранить свое общее преобладание в XXI веке только за счет «дарования» Западной Европе определенной степени внутренней автономии.

Далеко не для всех в Европе активное самоутверждение, делающее акцент на противостоянии, привлекательно. Как пишет С. Эвертс из лондонского Центра европейских реформ, «подлинные союзники так редки в современном мире, а ведь по основным стратегическим вопросам европейцы ближе к Соединенным Штатам, они могут многое предложить Америке в области экономики и дипломатии - в отличие от любой другой группы стран»8. Ему вторят американцы У. Уоллис и Дж. Зелонка: «Европейские союзники - со всеми их очевидными недостатками и слабостями - являются единственными надежными партнерами Соединенных Штатов, разделяющими американские ценности и американское бремя»9.

Часть американских политиков и политологов полагает, что следует предпочесть самостоятельный дрейф Западной Европы - это веление истории и вряд ли разумно противостоять исторически неизбежному процессу. Д. Каллео высоко оценивает потенциал западноевропейского единства и утверждает, что «пессимистический, презрительный взгляд на Европу только осложняет положение и увеличивает опасность»10 для США. По мнению Д. Каллео,

6 International Security. 1992. Spring. P. 47.

7 Lind M. Pax Atlantica. The Case for Euramerica // The World Policy Journal. 1996. Spring. P. 6.

8 Everts S. America and Euroland // World Policy Journal. 1999/2000. Winter. P. 7.

9 Wallace W., Zielonka J. Opt. cit. P. 67.

10 Calleo D. An American Skeptic in Europe // Foreign Affairs. 1997. Nov. - Dec. P. 147.

Америка должна быть заинтересована в сильной, сплоченной, даже сепаратно действующей Европе, а не в слабом конгломерате государств, на который трудно надеяться в неизбежных конфликтах будущего.

С другой стороны, по мнению многих аналитиков в США, осуществить стратегический контроль над европейским пространством можно лишь посредством НАТО и военного присутствия в Европе. «Только сильный североатлантический альянс с США как осевой державой, - пишет американский исследователь К. Лейн, - может предотвратить дрейф Западной Европы к национальному самоутверждению и отходу от нынешнего уровня экономического и политического сотрудничества»11. Некоторые политологи в США убеждены в том, что Америка призвана в Европу навсегда благодаря страхам европейцев. Франция будет бояться германского преобладания, Германия - восстановления сил России, Британия - консолидации континента без ее участия, Европейское сообщество - нестабильности на Балканах, Центральная и Восточная Европа - быть «раздавленной» между Германией и Россией. Лишенный сплоченности Европейский союз, по мнению неоконсервативного аналитика И. Кристола, «обречен быть квазиавтономным протекторатом Соединенных Штатов»12.

Европессимисты полагают, что западноевропейские столицы вольно или невольно обменяли углубление интеграции на ее расширение, поэтому в ближайшее время внутреннее сближение будет ослаблено и «Америке не следует бояться появления соперника»13. Европа на данный момент далека от федералистских идеалов Г. Коля. Г. Киссинджер сказал однажды, что до тех пор, пока он не сможет позвонить европейскому президенту и обсудить с ним последние события, он не поверит в единую Европу. Многие американские политологи убеждены в том, что европейцы исчерпали свой имперский потенциал, и Европа уже вряд ли станет когда-нибудь сильной державой. Коллективная безопасность осуществляется извне с помощью Соединенных Штатов, которые играют роль deus ex machina для европейских государств. Именно поэтому многие исследователи в США предсказывают изменения во

11 Laine Ch. Rethinking American Grand Strategy: Hegemony or Balance of Power in the Twenty-First Century? // World Policy Journal. 1998. Summer. P. 66.

12 rwri P Й7 внешнеполитической стратегии Америки XXI века, которая в большей степени будет сосредоточена на проблемах азиатского континента.

В Соединенных Штатах поднимается волна критики в отношении традиционного атлантизма. И. Кристол настаивает на изменении американских географических приоритетов: «Холодная война окончена и вместе с нею целая фаза в мировой истории - европейская фаза. Нации Европы еще обладают огромным технологическим, экономическим и культурным могуществом, но их внешняя политика мало что значит. Европа более не является центром мира, а НАТО становится организацией без миссии, реликтом холодной войны. Главные внешнеполитические проблемы США лежат за пределами Европы. Во-первых, это Мексика. Во-вторых, подъем исламского фундаментализма в Северной Африке и на Ближнем Востоке. В-третьих, это неизбежный подъем Китая как доминирующей азиатской державы»14.

Главный тезис противников вовлечения в европейские дела - не стоит расходовать ресурсы в благополучной Европе. Восточный противник повержен, и трудно объяснить присутствие американских войск и американские траты в самом богатом районе земли некоей опасностью извне.

Некоторые политологи США, разочарованные перспективами единения всего западного мира, предлагают сузить круг подлинных союзников Америки и искать помощь в осуществлении глобальных функций у англосаксонских стран, близких США в социальном, идейном и цивилизационном плане. Как полагает Р. Конкуэст, «только среди сообщества англоязычных стран был найден и осуществлен средний путь между анархией и деспотизмом»15, что и доказывает органичность всемирного союза англосаксов. Подобная ассоциация, действительно, могла бы стать определяющей силовой структурой в современном мире. «Такие страны, как Соединенное Королевство, - пишет Р. Конкуэст, - разделят с Америкой не только политическую, но и военную ответственность. Если Соединенные Штаты и остальной англоязычный мир совместят свою мощь, они обеспечат формирование силового центра, вокруг которого будет создано новое мировое сообщество»16. Подобный альянс для США благоприятнее, чем поощряемый лишь на словах Европейский союз,

14 Kristol I. Who now cares about NATO? // Wall Street Journal. 1995. Febr. 6. P. 8.

15 Conquest R. Toward an English-Speaking Union // The National Interest. 1999. Fall. P. 65.

16 Ibid. P. 68. который на самом деле раскалывает Запад. Тенденция к сближению трех англо

17 говорящих стран - США, Британии и Канады - усиливается . В Америке данная идея поддерживается такими влиятельными аналитическими центрами, как Институт предпринимательства. В Лондоне заговорили о необходимости не ограничивать себя европейскими рамками и определить трансатлантические 18 перспективы . Подобный выбор базировался бы на предпочтении англоамериканской модели свободного рынка и ценностей англосаксонской глобализации.

Еще не так давно словосочетание «американская империя» вызывало у США прилив негодования. Демократическая республика по определению не имела ничего общего с варварскими государственными образованиями прошлого. Однако в эпоху войны с терроризмом понятие «имперское мышление» сменило «негативно-осуждающий знак на позитивно-конструктивный»19. Ведущие американские политологи триумфально возвестили, что «Соединенные Штаты вступили в XXI век величайшей, благотворно воздействующей на глобальную систему силой как страна несравненной мощи и процветания, как опора безопасности. Именно она будет руководить эволюцией мировой системы в эпоху огромных перемен»20, использование термина «империя» уже не воспринимается как оскорбление. Напротив, многие американские интеллектуалы признают этот термин и сами его используют. М. Бут утверждает, что «Америке не следует бояться свирепых войн ради мира, если они будут вестись в интересах империи свободы»21. Ему вторит неокосервативный публицист Ч. Краутхаммер, который называет Америку «уникальной милостивой империей»22. Однако насколько бы милостивой она не была - это все-таки империя, а значит ей позволительно действовать в одностороннем порядке, преследуя лишь собственные национальные интересы. «Вопрос, который стоит сегодня перед американцами,

17 Black С. Britain's Atlantic Option. And America's Stake // The National Interest. 1999. Spring. P. 19.

18 Ibid.

19 Уткин А. И. Под сенью новой империи II Россия в глобальной политике. 2002. № 1.

20 Cutter В., Spero J., Tyson L. New World, New Deal. A Democratic approach to Globalization // Foreign Affairs. 2000. Mar. - Apr. P. 80.

21 Boot M. The Savage Wars of Peace: Small Wars and the Rise of American Power. N. Y., 2002. P. 18.

22 Krauthammer Ch. What's wrong with the "Pentagon paper"? // Washington Post. 1992. Mar. 13. P.

25.

- пишет А. Бачевич, американский политолог, профессор Гарвардского университета, один из влиятельнейших критиков нынешней американской администрации, - не о том, являются ли Соединенные Штаты имперской

23 державой. Вопрос в том, что это за империя» . «Америка это не Рим и не Британия, - утверждал историк-прогрессист Ч. Бирд еще в 1939 году. - Америка

- это Америка» . А. Бачевич считает американский имперский вариант одним из наиболее иррациональных и угрожающих.

Интересно рассмотреть отдельно взгляды одного из ведущих американских идеологов Г. Моргентау. Разумна ли политика администрации Дж. Буша с его точки зрения? Г. Моргентау выделяет пять показателей иррациональной политики или «патологии международных отношений»: «упрощенную и априорную картину мира, основанную на субъективных взглядах; нежелание исправлять ее под влиянием обстоятельств; постоянство во внешней политике как результат неадекватного понимания реальности и стремление не адаптировать политику к реальной действительности, а объяснять реальность так, чтобы она соответствовала политике; эгоизм государственных деятелей, который увеличивает разрыв между политикой и реальностью; стремление ликвидировать этот разрыв путем неких действий, которые создают иллюзию власти над непокорной реальностью»25. Пожалуй, более точную характеристику внешней политики теперешней американской администрации подобрать сложно. «Отождествление политических действий конкретного государства с волей Провидения не может быть оправдано с моральной точки зрения, - пишет Г. Моргентау, - ибо это, по сути, проявление такого греха, как гордыня, против которого греческие трагики и библейские пророки предупреждали и правителей, и управляемых26». К этому можно добавить, что с политической точки зрения такого рода вещи приводят, как правило, к кризисным ситуациям в международной политике. Советы Г. Моргентау о том, как сделать политику рациональной и оправданной с нравственной точки зрения, учитываются европейскими политологами в их идеологической концепции противостояния американскому унилатерализму.

23 Bacevich A. American Empire: The Realities and Consequences of US Diplomacy. L., 2002. P. 244

24 Beard Ch. Giddy Minds and Foreign Quarrels. N. Y„ 1939. P. 87.

25 MorgenthauH. Politics Among Nations: The Straggle for Power and Peace. N. Y., 1961. P. 17.

26 Ibid.

В последнее время данное противостояние достигло апогея. К годовщине событий 11 сентября 2001 года национальный секретарь Радикальной партии Франции Т. Мейссан выпустил книгу «Ужасный обман». Почти сразу она стала бестселлером в Европе и заняла первое место по продажам во Франции. Пожалуй, в ней собраны все те домыслы, которые европейцы, желающие казаться политкорректными, вслух обычно не высказывают. Писатель, основываясь на официальных документах, пытается доказать, что события 11 сентября были спланированы внутри госаппарата США, а затем чиновникам

27 удалось навязать свою политическую волю президенту Бушу» . «Мы должны задаться вопросом, не было ли скомпенсировано молчание президента США войной в Афганистане, вылившейся в строительство газопровода, выгодного в основном семье Бушей и компании UNOCAL28, - пишет Т. Мейссан. Кроме того, француз рассуждает на тему финансовых и личных связей семейства Бушей и клана Бен Ладена. «Будущее самого Джорджа Буша зависит от общества, которым он руководил совместно со старшим братом Усамы бен Ладена - Салемом. Они знакомы друг с другом, вместе работали и имеют общие интересы»29.

Конечно, возникает тема отношений Бен Ладена и ЦРУ, который, действительно, был завербован американскими спецслужбами в 1979 году для проведения секретных операций против советских войск в Афганистане. Однако Т. Мейссан этим не ограничивается. Он утверждает, что связи между ЦРУ и Бен Ладеном не разорваны, вплоть до того, что саудовский мультимиллионер «не отказывается от своей роли» в событиях 11 сентября 2001 года. По поводу опасности совершения новых терактов в Соединенных Штатах писатель заявляет: «Нисколько не сомневаюсь в том, что каждый раз, когда общественное мнение будет задавать вопросы, мы будем слышать о новых угрозах нападений террористов. А если этого окажется недостаточно, не исключены новые теракты»30.

Более взвешенная критика представлена в другой книге, вышедшей недавно во Франции под названием «Почему люди ненавидят Америку», в которой перечисляются главнейшие причины такой ненависти. Прежде всего,

27 MeyssanT. L'effroyable imposture. Paris, 2002. P. 31.

28 Ibid. P. 45.

29 Ibid. P. 37. это составленный 3. Гроссманом список военных кампаний с участием США в период с 1890 по 2001 годы, в котором значатся 134 военные операции, проведенные в 53 различных регионах мира. Этот рекорд, как пишут авторы, не

31 был побит ни одной из мировых держав .

Помимо критики нынешней политики США французы пророчат общий упадок и крушение американской империи в будущем. «Америка уже не та, что прежде, - пишет французский социолог Ж. Бодрийяр в своем философском эссе „Америка", - но продолжает развиваться теми же темпами, она в гистерезисе могущества. Гистерезис - это процесс, который продолжается по инерции, эффект, который длится, когда то, что породило его, уже исчезло»32. По мысли Ж. Бодрийяра, своим лидерством Америка обязана лишь угасанию всякой подлинной альтернативы, исчезновению стремлений и антител. «В этом подлинный кризис американского могущества, кризис потенциальной стабилизации, осуществляемой по инерции, вознесение могущества в пустоте» , - провозглашает француз.

П. Мэндельсон, серый кардинал лейбористского правительства Великобритании и один из идеологов модернистской Европы, в своей монографии «Революция Блэра» отмечает, что доводы к европейскому сотрудничеству с Америкой и американская привязанность к Европе постепенно ослабевают в период после окончания «холодной войны». Основной тезис П. Мэндельсона заключается в том, что «Британия, Франция и Германия образуют сейчас новую ось держав»34, а правительство Соединенного Королевства проводит более «европейскую политику», нацеленную на создание «Европы народов»35, которая воплощала бы в себе надежды социал-демократического крыла политической элиты стран ЕС. Стоит отметить, что после 11 сентября данный тезис был опровергнут действиями британского правительства, которое предпочло свою атлантическую идентичность европейской, создав англо-американский альянс.

Появление новой книги Г. Киссинджера «Нужна ли Америке внешняя политика» совпало с окончанием эпохи У. Клинтона, и можно лишь удивляться

30 Ibid. Р. 54.

31 Sardar Z., Davies М. Why do People hate America? L., 2002. P. 92.

32 Бодрийяр Ж. Америка. M., 2000. С. 193.

33 Там же. С. 195.

34 Mandelson P. The Blair Revolution. L, 2002. P. 179. тому, как точно совпали основные акценты, расставленные в книге, вышедшей летом 2001 года, с реальными изменениями в американской внешней политике, последовавшими за террористическими атаками на Нью-Йорк и Вашингтон. В нынешней ситуации практически все исследователи и политологи США признают, что недостаточное внимание к международным проблемам, которое было характерно для правительства У. Клинтона, должно быть преодолено, а значение этого вектора американской политики - восстановлено. Стоит отметить, что работа Г. Киссинджера отчасти определила систему внешнеполитических ориентиров для действующей администрации Дж. Буша. Важнейшим моментом в концепции данного исследователя является явное противопоставление Соединенных Штатов европейским странам. Хотя Г. Киссинджер и признает европейскую интеграцию впечатляющим политическим опытом, он считает ее проявлением тенденции, в русле которой «исторически сформировавшиеся национальные государства, сознающие, что их масштаб не позволяет им играть роль мировых лидеров, стремятся к интеграции в более крупные образования»36. В данном случае, однако, автор уклоняется от оценки более глубинных источников европейского единства - исторических, культурных и интеллектуальных. Возникает впечатление, что он настойчиво внушает читателям мысль, будто европейская интеграция есть реакция на расширение влияния США, статус которых как доминирующей державы автоматически порождает в других странах стремление к большей независимости в сфере принятия решений и желание ослабить их позицию.

В то же время Г. Киссинджер отказывается признать Европейский союз равным Соединенным Штатам по экономическому и политическому потенциалу. Его высказывания на этот счет крайне противоречивы: так, например, он скептически относится к планам создания общеевропейских вооруженных сил и к военному потенциалу европейских стран в целом, но при этом считает возможным утверждать, что «европейские государства остаются продуктами (а возможно, даже пленниками) своего прошлого» и не

35 Ibid. Р. 168.

36 Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? К дипломатии для XXI века. М., 2002. С. 22. обнаруживают «привычки оперировать абстрактными понятиями всеобщей

- 37 доброй воли для облегчения дипломатических усилии» .

Г. Киссинджер считает недоразумением утверждения о том, что «подлинный американский интерес состоит в усилении доминирующего

38 влияния Америки на фоне внутриевропейского соперничества» . В то же время он признает, что «в течение большей части 90-х годов атлантическая политика США колебалась между властностью и безразличием, между обращением с Европой как с чем-то ненужным и отношением к ней как к партнеру для парадной фотографии»39, «слишком сильна была тенденция отождествлять сотрудничество с послушным следованием американским требованиям»40.

Американский политолог утверждает, что при дальнейшем развитии «односторонней политики ЕС Соединенные Штаты начнут систематически отвечать на европейские вызовы»41; в то же время он сам признает, что «США, отторгнутые от Европы, оказались бы, в геополитическом смысле, островом вдали от берегов Евразии, чем-то вроде Великобритании XIX века, а это потребовало бы огромной психологической ломки и перестройки всего государственного механизма, на что можно пойти только в самом крайнем случае»42,

Пути выхода из кризиса, предлагаемые Г. Киссинджером, действительно, могли бы оказаться верными, но, как мне кажется, лишь в долгосрочной перспективе. На данный момент предложение о создании единой зоны свободной торговли звучит весьма странно в свете недавних «стальных войн» между европейскими странами и США. Проект многоступенчатой структуры военно-политического союза, увязывающей интересы Америки, ЕС и России, также является преждевременным.

Попыткой увязать нынешнюю идеологию американской администрации с ценностями либерализма, демократии, рынка и конституционного государства предпринял в своей монографии один из ведущих сотрудников Совета по международным отношениям США М. Мэнделбаум. Знаменитый колумнист В. Липпман назвал однажды центральной проблемой внешней политики

37 Там же. С. 38.

38 Там же. С. 47.

39 Там же. С. 37.

40 Там же. С. 77.

41 Там же. С. 40. холодной войны» американскую платежеспособность. Сейчас, по мысли М. Мэнделбаума, такой проблемой уже стала «ликвидность». У страны есть ресурсы на то, чтобы главенствовать во всем мире. Хватает и экономической и, тем более, военной мощи, но политическая воля отчасти препятствует этому. М. Мэнделбаум пытается доказать, что либеральные ценности способны стимулировать американскую элиту и сплотить ее вокруг концепции гегемонизма. С другой стороны, идеалы Европейского союза не являются для М. Мэнделбаума выходом из тупика современной мировой системы. «Общая безопасность, участие в международной торговле и международных валютных фондах - вот как должна Европа участвовать в процессе построения американоцентристского мирового порядка»43, нарисованного М. Мэнделбаумом в его монографии «Идеи, которые завоевали мир». «Пещерой дракона» называет американский исследователь Ближний Восток, дракона, которому все-таки придется выйти из пещеры на свет «либеральной истории»44.

М. Мэнделбаум утверждает, что интервенции, предпринятые США после холодной войны, отличает несколько характерных черт. Во-первых, жертвы среди мирного населения тех государств, которые подвергались интервенции в названный период, не привлекали должного внимания со стороны мировой общественности. В данном случае не стала исключением и интервенция в Афганистан. Во-вторых, как правило, эти интервенции не достигали тех целей, которые были провозглашены в начале вторжения. «Правительство Камбоджи не стало демократическим и даже частично эффективным, - пишет М. Мэнделбаум. - В Сомали не был достигнут мир. В Косово продолжились этнические чистки, только сербы и албанцы поменялись местами»45. Р. Скидельски, член английской палаты лордов, после интервенции НАТО в Югославию 1999 года вышедший из Консервативной партии Великобритании, назвал политику предшествующей американской администрации «империализмом прав человека». По мысли Р. Скидельски, новая республиканская администрация проводит более бескомпромиссную политику. Это уже «империализм государств-париев»46.

42 Там же. С. 41.

43 Mandelbaum М. The Ideas that conquered the World. N. Y., 2002. P. 146.

44 Ibid. P. 202.

45 Ibid. P. 194.

46 Skidelsky R. Speech at the "Russia in the United Europe committee" first session. 2002. Oct. 9.

В условиях, когда «модернизация начинает неизбежно и

47 неконтролируемо восприниматься как американизация» , трудно ожидать, что европейцы, стоявшие у истоков западной цивилизации, смогут преодолеть впечатление о нарастании противоречий между европейской и американской моделью общественного развития. Именно поэтому многие влиятельные политики и политологи, рассматривая евроатлантические отношения в начале третьего тысячелетия, склонны подчеркивать различия в этих моделях. Так Ю.

Ведрин, бывший министр иностранных дел Франции и Д. Моизи - директор французского Института международных отношений - утверждают, что единой

48 западной идентичности более не существует .

С другой стороны, после террористических актов в США европейцы в течение нескольких месяцев находились в состоянии эйфории по поводу изменений в американской внешнеполитической стратегии. В декабре 2001 года лондонский Центр европейских реформ, один из ведущих научно-исследовательских центров Великобритании, подготовил брошюру под названием «Европа после 11 сентября». Статьи, включенные в нее, сосредоточены на анализе новых возможностей, которые открылись перед мировым сообществом после событий 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне. Авторы попытались сделать прогноз о влиянии этих событий на развитие международных отношений. По мнению европейских экспертов, кризис, возникший после 11 сентября, породил рад важных для всей мировой политики последствий. «США, - утверждает Ч. Грант, директор Центра европейских реформ, - вновь осознали, что они нуждаются в союзниках, и что у их союзников есть свое собственное мнение, с которым нужно считаться»49. Авторы брошюры убеждены, что внешнеполитическая стратегия США будет развиваться в том же направлении, что антитеррористическая кампания, и дальше она будет нацелена на победу над движением «Талибан» и организацией «Аль-Каида» в Афганистане при помощи умелого сочетания военной силы, финансовых мер и дипломатии. В результате останутся прочными основы американо-европейского сотрудничества. «Европейским лидерам, - пишет С. Эвертс, ведущий эксперт лондонского научного центра, - следовало бы отдать

47 ZakariaF. The Roots of Rage //Newsweek. 2001. Oct. 15.P. 23.

48 Vedrine H., Moisi D. France in the Age of Globalization. Washington, 2001. P. 50.

49 Европа после 11 сентября 2001 года. М., 2002. С. 8. должное Соединенным Штатам за го, что они возобновили свою заинтересованность и в международном сотрудничестве, и в международной поддержке»50. Любопытно, что уже через месяц после выхода в свет брошюры «Европа после 11 сентября» прогноз европейских исследователей был опровергнут реальной политикой администрации Дж. Буша, вернувшейся к одностороннему подходу. Точно также были опровергнуты их представления о роли государственного секретаря США К. Пауэлла как противника унилатерализма и потенциального союзника Европы в ее международных инициативах. «То, как держал себя Буш в течение первых двух месяцев после событий 11 сентября, поразило даже многих из его европейских критиков»51, -заметил Ч. Грант. Именно это и послужило причиной столь оптимистических прогнозов, представленных в брошюре. Яркая характеристика двух месяцев американо-европейского взаимопонимания, безусловно, представляет интерес для исследования, несмотря на то, что предсказать поворот в политике Соединенных Штатов экспертам лондонского научного центра не удалось.

Западная политология об отношениях России и атлантического сообщества. Такие американские исследователи, как Р. Менон и Э. Уимбуш прямо указывают на страны, которые «могут дезинтегрироваться или даже исчезнуть»52. В этом списке рядом с Индонезией, Пакистаном и Афганистаном находится и Россия. С другой стороны, западные политологи напоминают, что «даже в сегодняшнем состоянии хаоса Россия имеет огромный ядерный потенциал, большое и талантливое население, гигантские природные ресурсы. Россия как великая держава переживала многочисленные дурные времена и оживала. Это может случиться снова»53. Американец Ч. Капчан утверждает, что «Россия в грядущие годы восстановит свою позицию одной из великих европейских держав»54. «Не следует забывать о России, - пишет К. Белл, -когда мы говорим о потенциальных претендентах, бросающих вызов американскому превосходству»55.

50 Там же. С. 50.

51 Там же. С. 9.

52 Menon R., Wimbush Е. Asia in the 21st Century: Power Politics Alive and Well II The National Interest. 2000. Spring. P. 82.

53 Calleo D. The United States and the Great Powers // World Policy Journal. 1999. Fall. P. 11.

54 Kupchan Ch. Life after Pax Americana // World Policy Journal. 1999. Fall. P. 25.

55 Bell C. American Ascendancy And the Pretense of Concert // The National Interest. 1999. Fall. P. 57.

3. Бжезинский считает, что на евразийском континенте Соединенным Штатам следует сформировать два треугольника. Первый должен состоять из США, ЕС и России, второй - из США, Японии и Китая. Подобная конструкция представляется ему весьма эффективной для «конструктивного вовлечения России»56. 3. Бжезинский предлагает США придерживаться в отношении России такой же политики, как они проводили в отношении Турции после распада Оттоманской империи во времена Кемаля Ататюрка.

В американской историографии существует идеологическая концепция, которая видит противника в коммунистическом учении, навязанном когда-то России. Один из современных русологов М. Макфол полагает, что именно «советская коммунистическая система, а не Россия как страна или русские как народ, угрожали национальным интересам Америки во время холодной войны. Коллапс коммунизма, а не искусная дипломатия привели к величайшему прогрессу по основным спорным вопросам»57.

Профессор Стэндфордского университета К. Блэккер утверждает, что «политическая и экономическая интеграция с Западом является не только наиболее желанной целью постсоветской внешней политики, но также и единственно возможной»58. К. Блэккер убежден, что теперь, когда Россия перестала быть империей, появилась возможность создания единого общеевропейского пространства. Американский политолог X. Макрей в своей монографии «Мир в 2020 году. Власть, культура и процветание», отвечая на вопрос о месте России в Европе, говорит: «История предполагает, что Россия будет включена в ЕС. В течение долгого времени она будет колебаться между богатой, развитой Европой и великим азиатским хинтерландом. И если Россия преуспеет в построении рыночной экономики западноевропейского типа, то она последует европейским путем, заимствуя опыт у западных соседей, овладевая их мастерством и снабжая их своими сырьевыми припасами»59.

Перспективы российско-европейского сближения представляются американскому политологу Д. Каллео вполне реальными. «Если Соединенные Штаты не собираются управлять своей евразийской империей, - пишет исследователь, - они должны приветствовать и сильную Европу и сильную

56 Brzezinski Z. Living With Russia// The National Interest. 2000. № 61. Fall. P. 17.

57 McFaul M. Russia's Summer of Discontent // Current History. 1998. Oct. P. 311.

58 The New Russian Foreign Policy / Ed. by M. Mandelbaum. N. Y., 1998. P. 61.

Россию, привлекая обеих в панъевропейскую систему безопасности, основанную на согласованных правилах и коллективных действиях. Мы участвовали в холодной войне не для того, чтобы заменить Россию собою, а для того, чтобы дать ей возможность внутренне реформироваться и участвовать в

60 широкои системе сотрудничества» .

Главный источник проблем в современной России М. Мэнделбаум видит в наследии советской империи, которая сложилась раньше и разрушилась качественно иным образом, чем предыдущие империи Британии, Франции, Габсбургов и Оттомании. «Свободный рынок делает свободного человека. К сожалению, - пишет М. Мэнделбаум, - российская власть недостаточно сильна для того, чтобы обеспечить либеральную политическую систему или либеральную экономику»61.

Достаточно интересна позиция М. Эмерсона, известного специалиста в области европейской политики и международных отношений из брюссельского Центра европейских политических исследований, бывшего посла ЕС в России. В своей монографии под образным названием «Слон и Медведь» М. Эмерсон использует символ «русского медведя», который давно уже устоялся в европейском мышлении, о чем нам напоминают газетные карикатуры XIX века. Для «новой Европы» найден образ Слона. Как пишет М. Эмерсон, слон еще крупнее медведя, но легко приручается и обладает мирным нравом. Автор не считает идею «общеевропейского дома» ложной и окончательно похороненной в начале 1990-х, не даром на обложке его монографии слон и медведь пируют за одним столом. Он говорит об этой идее как о «парадигме европейского развития»62, которая, тем не менее, так и не заменила другой, противостоящей ей, парадигмы «Европы двух империй». М. Эмерсон утверждает, что определение ЕС и России как империй имеет технический смысл и не распространяется на ценностные характеристики, что оно недостаточно корректно в политическом лексиконе. Для автора книги, который довольно отчетливо видит и анализирует разницу между Слоном и Медведем, важны не столько сами различия, сколько попытка их преодоления и утверждения

59 McRae Н. The World in 2020: Power, Culture and Prosperity. 1994. P. 253.

60 Calleo D. The United States and the Great Powers // World Policy Journal. 1999. Fall. P. 14.

61 Mandelbaum M. The Ideas that conquered the World. N. Y., 2002. P. 261.

62 Эмерсон M. Слон и Медведь: Европейский союз, Россия и их ближнее зарубежье. М., 2001. С. 33. стратегии создания «большой Европы», не замкнутой современным и интеграционным пространством ЕС, но включающей Россию и опирающейся на ее потенциал. В долгосрочной перспективе позиция М. Эмерсона, возможно, будет оправдана реальной политикой, заключающейся в ассоциации и дальнейшей интеграции России и ЕС. В современных условиях прогноз, данный исследователем Брюссельского центра, слишком оптимистичен и не учитывает возможности сохранения авторитарных тенденций в российской политической жизни, что неприемлемо для европейского мейнстрима.

Брошюра Д. Гована, полномочного министра посольства Великобритании в России, написанная им в Оксфорде, представляет детальный анализ перспектив российско-европейского сближения и преград, существующих на пути России в Европу. Изданная лондонским Центром европейских реформ в начале 2001 года, книга Д. Гована отражала политические реалии внутри треугольника США - Россия - ЕС, предшествующие изменениям в доктрине Белого дома после 11 сентября. Стоит отметить, что Д. Гован достаточно осторожен в прогнозах и не уверен в том, что «путинская администрация» захочет «какой-то формы более тесной ассоциации с ЕС»63. «Европейскому союзу следует подчеркивать, - пишет Д. Гован, - что для установления любой другой новой формы ассоциации критически важное значение будет иметь собственное продвижение России по пути политических и экономических преобразований»64. «Западноевропейские ценности, -утверждает он, - имеют в глазах Путина большее значение, чем поднадоевшая риторика насчет „евроазиатской" самобытности России»65. Д. Гован надеется, что при новом президенте Россия в своих отношениях с ЕС будет проявлять «больше инициативы и творчества»66, изменится иерархическая, неповоротливая структура общения ЕС и России, а процесс европейского расширения сам по себе будет способствовать их сближению.

Не имея возможности предвидеть нарастание противоречий в отношениях между ЕС и Соединенными Штатами, Д. Гован утверждал, что Россия должна рассматривать отношения с Европой в контексте общих взаимоотношений с Западом. Как и большинство изданий лондонского Центра

63 Гован Д. Как ЕС может помочь России. М., 2001. С. 14.

64 Там же. С. 58.

65 Там же. С. 6. европейских реформ, брошюра Д. Гована - достаточно тенденциозный политический памфлет. Этим и объясняется большой процент ошибок в прогнозах британского исследователя. Будучи противником односторонней политики США, выступая за единое правовое и экономическое пространство с Россией, автор естественно выражает надежду на то, что Америка в своей внешней политике будет считаться с Европой, а в России сохранятся тенденции к общеевропейскому единству.

Анализ отношений России и ЕС, представленный в брошюре «Европа после 11 сентября», вне всяких сомнений, соответствовал ситуации после терактов 11 сентября. «Россия, возглавляемая президентом Владимиром Путиным, - пишет Ч. Грант, - приняла стратегическое решение держать курс на

67 развитие отношений с Западом и приближение к стандартам стран Европы» . Причем, под этими стандартами британский исследователь понимает «представительный демократический режим, плюралистическую организацию общества и ориентированную на конструктивное сотрудничество с международными организациями внешнюю политику»68. Брошюра Ч. Гранта ставит перед собой цель обосновать позицию европейских стран и оказать влияние на принятие политических решений, поэтому в ней даются столь оптимистичные прогнозы, во многом несоответствующие реалиям российской внутриполитической жизни.

Российская историография о взаимоотношениях внутри треугольника США - Европа - Россия. В наибольшей степени интересы российских исследователей сосредоточены на проблеме российско-американских отношений. Они сходятся во мнении, что характер этих отношений должен быть партнерским, основанным на стремлении к заключению альянса между двумя странами, при этом они подчеркивают, что главенствующая роль в этом альянсе безоговорочно будет принадлежать США. Многие российские ученые считают, что наиболее целесообразно для дальнейшего развития российско-американского партнерства заключить договор о двусторонней безопасности с целью официального оформления и признания сложившихся отношений. При этом проект договора об ассоциации с

66 Там же. С. 37.

67 Европа после 11 сентября 2001 года. М., 2002. С. 8.

68 Там же.

Европейским союзом так и не получил должного понимания и поддержки у российской политической и интеллектуальной элиты. За исключением немногих проевропейски мыслящих идеологов, российско-европейская тема рассматривается учеными с позиций скептических и оценивается в категориях реалистической парадигмы.

Большинство представителей российской исторической мысли сходятся в том, что внешнеполитическая стратегия правительства по отношению к Соединенным Штатам должна быть «более взвешенной, прагматичной и рациональной»69. «Отношения с США, - утверждает Э. Я. Баталов, - не должны строиться в соответствии с какой-то априорной, абстрактной моделью. Следует с самого начала настроиться на трезвый, деловой, рискну сказать, торгашеский лад»70. Более того, многие ученые в течение двух последних лет пытались донести до российского правительства, часто небезуспешно, что российско-американские отношения следовало бы «строить на инициативной основе»71. Так, заместитель директора Института Европы РАН С. А. Караганов отмечал, что «без активной инициативной политики Россия может во второй раз за десять лет упустить возможность налаживания эффективной международной системы»72. Именно поэтому инициативы российского МИДа, направленные на сотрудничество и сближение с Соединенными Штатами, воспринимались в политологических кругах как собственный триумф. Большинство российских исследователей принадлежит к реалистической школе международных отношений и, в отличие, от «идеалистически» настроенных европейцев, не заостряет внимание на тех изменениях, которые породил новый консерватизм Дж. Буша. Для сторонников реалистической парадигмы и теории баланса сил больший интерес представляют потенциальные геополитические возможности США, прагматическая дипломатия и американская военная мощь.

В статье директора Института США и Канады С. М. Рогова «Новый этап в российско-американских отношениях» утверждается, что «перемены в мире, произошедшие после теракта в США, оказались настолько значительными, что можно говорить о наступлении нового периода в международных

69 Баталов Э. Я. Политическая система США сегодня: взгляд из Москвы. И США - Канада: Экономика, политика, культура. 2001. № 7. С. 18.

70 Там же.

71 Там же. отношениях»73. С. М. Рогов называет события 11 сентября «поворотным моментом в истории США»74, когда впервые с 1941 года американская территория оказалась объектом внешней агрессии. По мнению ученого, провозглашение Дж. Бушем «крестового похода» против терроризма указывает на религиозно-этнический подтекст конфликта, в который вступили Соединенные Штаты. Именно поэтому, как пишет один из ведущих сотрудников Института США и Канады Ю. П. Давыдов, события 11 сентября «в какой-то степени сыграли на руку России: обе антитеррористические операции (в Чечне и Афганистане) были фактически приравнены друг к другу»75.

С. М. Рогов отмечает, что «у России и США появился совершенно очевидный общий интерес, который построен на наличии общего противника. А это дает основание совершенно по-иному строить весь комплекс отношений в

7 £\ экономической, политической и военной сферах» . В конце 2001 года С. М. Рогов попытался обосновать предпосылки к возникновению новой стратегии США, основанной на принципах уважения к международным институтам, и возможность укрепления позиции России, «появления благоприятных внешних условий для проведения реформ и возрождения российской экономической мощи»77. Политическая действительность опровергла оптимистические прогнозы С. М. Рогова: администрация Дж. Буша продолжила односторонний внешнеполитический курс; Россия, несмотря на временный альянс с США, так и не обратилась к серьезным демократическим преобразованиям.

Пока в России не произошли необратимые перемены в экономике и политике, - пишет заместитель директора Института США и Канады В. А. Кременюк, - пока страна представляет собой загадку, умноженную на огромный ядерный потенциал, она будет рассматриваться как угроза для

72 Караганов С. А. Новые вызовы безопасности: Россия и Запад // Современная Европа. 2002. № 1.С.45.

73 Рогов С. М. Новый этап в российско-американских отношениях // США - Канада: Экономика, политика, культура. 2001. № 12. С. 21.

74 Рогов С. М. Американская трагедия 11 сентября 2001 года // США - Канада: Экономика, политика, культура. 2001. № 11. С. 3.

75 Давыдов Ю. П. Россия, США и интегрирующаяся Европа // США - Канада: Экономика, политика, культура. 2002. № 11. С. 12.

76 Рогов С. М. Новый этап в российско-американских отношениях // США - Канада: Экономика, политика, культура. 2001. № 12. С. 21.

77 Там же.

США»78. Однако, по мнению В. А. Кременюка, американская администрация все же будет держать Россию «на известной дистанции, чтобы предотвратить рецидив имперского синдрома»79. Исследователь отмечает, что российская внешнеполитическая стратегия нацелена на сближение с Америкой, однако отбор кандидатов на присоединение к глобальному сообществу полностью зависит от США.

Достаточно скептически оценивает потенциал американо-российского сближения редактор журнала «США - Канада: экономика, политика, культура» Э. А. Иванян в своей статье «Из истории: Россия и США - союзники, партнеры или противники?». «В отношениях между государствами, - пишет он, -осталось множество нерешенных проблем, неулаженных противоречий, неудачных компромиссов, неиспользованных возможностей и, самое главное, ол во многом застарелые представления об окружающем мире и друг о друге» . Э.

А. Иванян утверждает, что «в каких-то ситуациях США и Россия будут сотрудничать, а в каких-то будут неизбежны конфликты и даже серьезное противостояние, во всяком случае, до тех пор, пока Россия будет оставаться

01

Россией, а Америка - Америкой» .

Российско-американским отношениям посвящена также монография Т. А. Шаклеиной «Россия и США в новом мировом порядке». Автор отмечает различие, проявившееся в начале нового тысячелетия в концептуальных подходах российских и американских исследователей, которые «работали в разных аналитических плоскостях: американские ученые анализировали ситуацию и перспективы внешнеполитической деятельности на основе положения об однополярности мира и о безальтернативном лидерстве США; российские ученые оперировали в двухуровневом идейном контексте -остаточном советском сверхдержавном и новом российском»82. Т. А. Шаклеина утверждает, что требуется достаточно серьезный успех американской политики, чтобы начать новый этап дискуссий и пропаганды американского видения миропорядка, кроме того, по мысли Т. А. Шаклеиной, необходимо «признание американского лидерства со стороны мирового сообщества, вера в

78 Кременюк В. А. Новая мировая ситуация и ее влияние на политику США // США - Канада: Экономика, политика, культура. 2001. № 5. С. 15.

79 Там же.

80 США - Канада: Экономика, политика, культура. 2001. № 12. С. 39.

81 Там же.

83 легитимность которого сильно пошатнулась в начале века» . Автор констатирует, что в основе большинства российских концепций, объясняющих современный этап мирового развития и грядущего миропорядка, лежит категория «множественного, а не единичного в регулировании мировых процессов»84. Т. А. Шаклеина заключает, что магистральная концепция миропорядка в современной России - это концепция многополярного мира, который российские ученые «определяют как более демократическую форму взаимодействия между субъектами международных отношений, позволяющую повысить роль региональных держав, способность обеспечивать стабильность на региональном уровне, как важное условие международной безопасности»85.

П. Т. Подлесный выделяет несколько исходных посылок на современном этапе российско-американских отношений, в том числе он утверждает, что после прихода к власти республиканской администрации «формула отношений России и США как стратегических партнеров снималась из обихода под предлогом того, что у двух стран много разногласий по региональным и международным проблемам»86. Кроме того, среди характерных черт, присущих российско-американским взаимоотношениям до событий 11 сентября 2001 года, П. Т. Подлесный называет проблему Чечни, сосредоточенность США скорее на внутренних российских проблемах, нежели на внешних, весьма скептические оценки США перспектив реформ в России, расширение американского влияния на постсоветском пространстве. Автор отмечает, что после событий 11 сентября «открылась дополнительная широкая сфера реального взаимодействия США и России в борьбе с международным терроризмом, прежде всего в борьбе за свержение режима талибов в Афганистане. Вашингтон вынужден был признать, что роль России в антитеррористической операции была весомее и

R7 • нужнее, чем некоторых союзников США по Североатлантическому альянсу» . С другой стороны, П. Т. Подлесный констатирует, что в отношениях с

82 Шаклеина Т. А. Россия и США в новом мировом порядке. М., 2002. С. 386.

83 Там же.

84 Там же. С. 388.

85 Там же. С. 389.

86 Внешнеполитическая стратегия республиканской администрации США (2001-2002 гг.). М., 2002. С. 35.

87 Там же. С. 38. экономически слабой и политически неустойчивой Россией США «надеются

88 продемонстрировать во всей красе возможности односторонности» .

Один из ведущих экспертов-американистов, специалист в области международной безопасности, заместитель председателя Государственной думы РФ А. Г. Арбатов в статье «Сотрудничество России с Западом и антитерроризм» четко и лаконично формулирует основные препятствия к формированию единой системы безопасности, адекватной новым вызовам современности. А. Г. Арбатов убежден, что трагедия 11 сентября явилась не причиной, а доведенной до предельного драматизма иллюстрацией меняющейся реальности, реальности, в которой односторонняя политика Соединенных Штатов не устраивает многие страны, в том числе европейских союзников США. «Осознание реальности политическими лидерами ведущих держав, - пишет А.

OQ

Г. Арбатов, - все еще значительно отстает от хода событий» . Несмотря на то, что А. Г. Арбатов считает политику В. В. Путина в отношении США «смелой и конструктивной», он обращает внимание на тот факт, что она останется таковой лишь в случае обратного движения со стороны Америки. Если Россия «получит пакет, состоящий из отказа США от договора по ПРО, невнятных «факультативных планов сокращения СЯС, произвольных американских ударов по Ирану, Ираку и другим нелюбимым в Вашингтоне странам, нового расширения НАТО на восток»90 то, как считает А. Г. Арбатов, российско-американское сближение невозможно.

Некоторые российские эксперты в области международных отношений выступают против концепций, распространенных в американской политологии, пытающихся обосновать, что развитие Соединенных Штатов больше не будет отклоняться от «нормы», и это обеспечит Америке чуть ли не триумфальное историческое шествие. Конечно, норма исторического развития не имеет четких общепринятых критериев, и возможность создания pax Americana, по мнению многих российских экспертов, является утопией, а попытка воплотить в реальность утопический проект, как правило, приводит к серьезным кризисам в международных отношениях. Специалисты-политологи не устают напоминать своим американским коллегам, что наиболее уязвимыми оказываются как раз те

88 Там же. С. 39.

89 Современная Европа. 2002. № 2. С. 13.

90 Там же. С. 9. страны, которые дальше других продвинулись по пути глобализации. Э. Я. Баталов в статье «Политическая система США сегодня: взгляд из Москвы» отмечает, что «существуют многочисленные болевые точки Америки, вызовы, с которыми могут столкнуться Соединенные Штаты и которые способны стимулировать кризисные процессы в американской политической системе»91.

Создатель Совета по внешней и оборонной политике, заместитель директора Института Европы РАН С. А. Караганов в статье «Новые вызовы безопасности: Россия и Запад» говорит о том, что «большинство западной элиты еще не готово к союзу с Россией» и «отдельные страны опасаются ослабления своих позиций, если в западный союз в той или иной степени войдет

09

Россия» . По мнению С. А. Караганова, существует три основных варианта союза России, Европы и Америки. Первый - вступление России в НАТО, точнее в политическую организацию НАТО, с последующей перестройкой этого блока и превращением его из европоцентристского во Всемирный союз безопасности. Второй - создание союза путем заключения договоров со всеми странами-участниками Североатлантического альянса, либо, что представляется рациональней, со странами «семерки» с последующим расширением членства. Наконец, третий вариант, который кажется президенту СВОПа оптимальным: это использование в целях создания такого союза знаменитой инициативы Э. Блэра, то есть расширение и углубление взаимодействия между Россией и

Q-3

НАТО и «запуск механизма работы „двадцатки"» . Следует отметить, что российско-американское сближение начала третьего тысячелетия - это, во-первых, не сближение с Западом, которое провозглашает президент СВОПа (Европа, ставящая перед собою цель распространения постсовременного пространства на Россию и создания демократического институционального мироустройства, в данном случае, напротив, дистанцируется от своей западной идентичности), и во-вторых, - это временный тактический альянс, который, в общем-то, и сближением назвать нельзя, но лишь прагматическим совпадением интересов двух держав вестфальского типа.

В монографии «Между прошлым и будущим: Россия в трансатлантическом контексте», подготовленной сотрудниками Института

91 Баталов Э. Я. Указ. соч. С. 15.

92 Караганов С. А. Указ. соч. С. 45.

93 Там же.

США и Канады, утверждается, что сближение России с атлантическим сообществом является непременным условием дальнейшего продвижения страны вперед. При этом авторы, среди которых директор Института США и Канады С. М. Рогов, директор Института Европы Н. П. Шмелев, заместитель директора Института США и Канады М. Г. Носов, директор Института проблем международной безопасности РАН А. А. Кокошин и другие ведущие специалисты, констатируют, что при жизни нынешнего поколения Россия не способна стать членом НАТО или Евросоюза, однако в исторической перспективе проблема, несомненно, имеет свое решение. Сближение России с западным сообществом будет, в первую очередь, зависеть от характера политических, экономических и социальных реформ внутри страны. В то же время, многое будет определяться желанием и готовностью Запада сотрудничать с Россией. «И США, и Европе, и России следовало бы обратить особое внимание на совершенствование форм сотрудничества как исторически сложившихся, так и новых нетрадиционных»94, - пишут авторы. Российско-американские отношения они характеризуют как стратегически важные для обеих сторон. Стоит отметить, что геополитические интересы России и США особенно выделяются исследователями, которые в большинстве своем принадлежат к «реалистической» школе международных отношений. «Ни один крупный конфликт в Евразии, на сопредельных с Россией территориях, попавших в зону стратегических интересов США, не может быть разрешен без большего или меньшего участия России»95. Отношения России с Европой и поиск конструктивного взаимодействия с ней авторами монографии рассматриваются лишь в трансатлантическом контексте. При этом российские ученые отмечают, что интересы Европы подчас не совпадают с интересами США, и такие болезненные вопросы российско-европейских отношений, как война в Чечне, не становятся проблемой для всего атлантического сообщества. Однако они убеждены в нерушимости американо-европейского единства и западной идентичности. На наш взгляд, блестящий анализ отношений России с каждым из западных партнеров следовало бы дополнить отдельной характеристикой трансатлантических отношений. Противоречия, ведущие к

94 Между прошлым и будущим: Россия в трансатлантическом контексте. М., 2001. С. 17.

95 Журкин В. В., Кокошин А. А., Носов М. Г., Рогов С. М., Шмелев Н. П. Между прошлым и будущим: Россия в трансатлантическом контексте // Современная Европа. 2002. № 1. С. 14. кризису в этих отношениях, говорящие о глубинном противостоянии Старого и Нового Света, безусловно, являются веским контраргументом и не могут не учитываться как фактор в исследовании отношений России и США, России и Европы. В треугольнике не должна оставаться без внимания ни одна из граней.

Заместитель директора Института Европы РАН И. Д. Иванов является одним из ведущих евроскептиков. Его статьи, книги и выступления отличаются четким структурным анализом отношений России и ЕС. В своей монографии «Европейский союз: структура, политика, взаимоотношения с Россией» он утверждает, что «суммарный эффект изменений», которые несет в себе расширение ЕС, «в целом окажется отрицательным для России»96. И. Д. Иванов убежден, что в формирующейся на данный момент общей политике ЕС «можно ожидать искусственного культивирования антироссийского компонента и эрозии нынешних реалистичных подходов к обеспечению безопасности

Q7 континента» . В то же время И. Д. Иванов не рассматривает всерьез «идеалистические», «постсовременные» инициативы Европейского союза.

Другой представитель «реалистической школы», бывший министр иностранных дел РФ Е. М. Примаков в книге «Мир после 11 сентября» продолжает отстаивать свою концепцию многополярного мира, в котором России отводится роль одного из полюсов. «Уникальность географического положения России, - пишет он, - в том, что огромная страна является своеобразным мостом между Европой и Азией» . Хотя Е. М. Примаков и признает, что в современном многополюсном мире «тяготение к евроцентру постоянно берет верх над трансатлантической ориентацией Европы»99, принципиальным вопросом для него остается, будет ли Россия самостоятельным активным игроком на мировой арене. «Несомненно, -утверждает он, - Россия сохранится в качестве одного из центров многополярного мира»100. Геополитические амбиции, по мысли Е. М. Примакова, важнее логики российско-европейской интеграции, которая может вернуть Россию к «модели ведомой страны»101. Естественно, подобная позиция

96 Иванов И. Д. Европейский союз: Структура, политика, взаимоотношения с Россией. М., 2001. С. 67.

97 Там же.

98 Примаков Е. М. Мир после 11 сентября. М., 2002. С. 185.

99 Независимая газета. 1996. 26 окт.

100 Примаков Е. М. Указ. соч. С. 184.

101 Там же. С. 185. вынуждает его поддержать концепцию временного альянса с Соединенными Штатами. Е. М. Примаков приветствует «новые ориентиры в российской внешней политике, среди которых полный отказ от „игры с нулевым результатом", однозначное сотрудничество на полях совпадающих интересов, усилия к расширению этих полей»102.

Интересно проследить за тем, как оцениваются российскими экспертами отношения США и ЕС, те отношения, от которых во многом зависит судьба России и перспективы ее включения в трансатлантическое сообщество. Как и многие западные политологи, российский исследователь В. JI. Иноземцев утверждает, что «в лице Европейского союза Соединенные Штаты получили

1 ЛЛ гораздо более опасного соперника, чем имели ранее» . В. Л. Иноземцев обосновывает это, прежде всего тем, что на данный момент Европа экономически самодостаточна и более открыта миру, чем США, а единая европейская валюта имеет все шансы стать альтернативой доллару. Кроме того, по мысли В. Л. Иноземцева, в отличие от европейской американская модель социального устройства несет на себе печать массовости и стандартизации, противоречащих принципам постиндустриального общества. Сказанного российским политологом вполне достаточно, чтобы утверждать качественное различие систем, сложившихся к началу XXI века в США и ЕС. И «нарастание этих различий, - пишет В. Л. Иноземцев, - способно послужить основой для возникновения серьезной американо-европейской напряженности»104.

Оптимистический сценарий американо-европейского союза вызывает сомнения не только у В. Л. Иноземцева, но и у многих других российских экспертов. Появление книги директора Центра международных исследований Института США и Канады профессора А. И. Уткина «Мировой порядок XXI века» доказывает, что современная футурология постепенно избавляется от синдрома «конца истории», от триумфализма, свойственного ей после окончания «холодной войны». Отказавшись от идеи заданного времени, концепции «предопределения судьбы», автор рассматривает различные альтернативные варианты развития человечества в XXI веке. В его исследовании представлен весь спектр современных футурологических

102 -г

Там же.

103 Иноземцев В. Л. США и ЕС в новом столетии: союзники или соперники // США — Канада: Экономика, политика, культура. 2002. № 9. С. 11. концепций: от оптимистических, «верящих в спасительность разума и опыта»105, до пессимистических, исполненных скепсиса в отношении грядущего развития.

Используя термин современной синергетики, начало нового тысячелетия можно было бы назвать своеобразной точкой бифуркации. Многообразие вариантов, действительно, может поставить в тупик. Однако, по мнению Уткина, очертить основные контуры XXI столетия мы все-таки можем. Для этого следует «выделить главные факторы перемен и экстраполировать эти факторы на грядущее»106.

Один из основных вопросов, занимающих автора: какая держава, или какой союз держав может бросить вызов американскому могуществу и гегемонии? По мнению А. И. Уткина, на данный момент существует две силы, способные бросить вызов США в ближайшие десятилетия: Европейский союз и Китай. ЕС, основная часть которого приняла общую валюту, в случае качественного интеграционного скачка грозит объединить силы, сопоставимые с американскими. Интересы материального развития, овладения рынками и источниками сырья, а не надуманные персонифицированные раздражители, способна противопоставить Европа своим трансатлантическим партнерам. Если Брюссель сумеет подняться над отдельными столицами, если Старый континент обретет общую политику и единые вооруженные силы, то, как считает А. И. Уткин, «Североатлантический союз потеряет объединительную функцию, а два региона, на каждый из которых приходится треть мирового валового продукта»107, превратятся в двух основных соперников на мировой арене.

Профессор А. С. Панарин в своей книге «Глобальное политическое прогнозирование» заявляет, что «фантастический замысел однополярного мира - это такая экстравагантность сознания, которую люди прошлых эпох себе не позволяли»108. Анализ трансатлантических отношений А. С. Панарин начинает с того, что подобный вызов однополярности и социал-дарвинизма приведет к «демонстративному дистанцированию европейских стран от США и их

104 Там же. С. 18.

105 Уткин А. И. Мировой порядок XXI века. М., 2001. С. 13.

106 Там же. С. 14.

107 Там же. С. 241.

108 Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование. М., 2000. С. 61. авантюр»109. Автор подчеркивает различие американцев и европейцев, при этом отмечая, что «на деле дистанцирование ЕС может быть лишь игрой европейской дипломатии, цель которой - не допустить опасной для Запада консолидации

России и Востока»110. Российский исследователь убежден, что в действительности Европа не сохранила потенциал таких идей, под знаком которых она могла бы создать собственную европейскую идентичность, так как фактически ЕС, также как и Соединенные Штаты, принадлежит к паразитирующей расе господ мира, виртуальных дел мастеров»111. Не Европе, а России, по мнению А. С. Панарина, предстоит воссоздать альтернативный

112 полюс, восстановить биполярность как «механизм борьбы добра со злом» . Пафос книги А. С. Панарина восхищает, но все-таки не может убедить в том, что Европа действительно не способна представить свою систему идей как альтернативу американскому влиянию. Автор сам называет «социальную идею» европейской, а постмодернистскую революцию сознания считает творением европейских идеологов. Поэтому тезис о нерушимости западной атлантической идентичности остается сомнительным. Точно также не звучат убедительно аргументы Панарина о мессианской роли России, призванной «сплотить

1 п угнетенных» . На наш взгляд, подобные представления в большей степени соответствуют эпохе Российской или советской империи, но совершенно не подтверждаются состоянием общества в современной России и настроениями политической элиты.

США и Европа, с их различными цивилизациями, - считает профессор JI. И. Глухарев - создатель Центра проблем интеграции и системного анализа ЕС в Московском государственном университете, - развиваются как различные и неидентичные центры силы и полюса развития»114. Однако российско-европейская грань исследуемого нами треугольника также является для JI. И. Глухарева амбивалентной. «В наше время геополитического и духовного разлома полезно вспомнить об идеологии евразийства»115, - призывает он. Проекту «большой Европы», единой как в политическом, так и в

109 Там же. С. 103.

110 Там же. С. 106.

111 Там же. С. 122.

112 Там же.

113 Там же. С. 124.

114 Европейская интеграция, Большая Гуманистическая Европа и культура / Под ред. Л. И. Глухарева. М., 1998. С. 41. цивилизационном смысле, Л. И. Глухарев противопоставляет идею «большой гуманистической Европы», Он утверждает, что «следует говорить не о единовременном акте образования каких-то новых структур, а о естественноисторическом процессе саморазвития и саморегулирования. Это конфликтнокомпромиссный процесс межцивилизационного сближения»116. Пожалуй, такой же «конфликтно-компромиссной» является сама концепция Л. И. Глухарева.

Отрицая цивилизационное единство России и Европы и рассуждая о евразийском пути», невозможно говорить о сближении нравственном, культурном, гуманитарном.

Ведущие специалисты в вопросах европейской политики, создатели

Центра исследований европейской интеграции Института Европы РАН Ю.А.

Борко и О. В. Буторина в статье «Перспективы Евросоюза в новом веке» анализируют те вызовы, с которыми может столкнуться интегрирующаяся

Европа, и рисуют сценарии развития Европейского союза. Вывод российских исследователей нельзя назвать утешительным для ЕС. «Сценарий непрерывной ускоренной динамики - это лишь предельная верхняя планка теоретического анализа»117, - констатируют О. В. Буторина и Ю. А. Борко. Однако противоположный сценарий, которому они дают название «полной стагнации и

118 системного кризиса» , по мнению сотрудников Института Европы, еще менее вероятен. И все-таки «роль Евросоюза как очага стабильности в Европе и центра притяжения для европейских государств за его пределами возрастет»119. Кроме того, как считают авторы, следует ожидать усиления активности ЕС в сфере международных отношений. На вопрос, насколько Союзу удастся осуществить идею Европы, говорящей единым голосом на мировой политической арене, в статье однозначного ответа нет. И, пожалуй, действительно его не может быть до тех пор, пока Россия окончательно не заявит о своей европейской идентичности.

Руководитель Центра международных отношений Института Европы РАН и заведующий сектором Центра европейских исследований ИМЭМО РАН, профессор Н. К. Арбатова в статье «Вечное партнерство должно включать

115 Там же. С. 60.

116 Там же. С. 67.

117 Борко Ю. А., Буторина О. В. Перспективы Евросоюза в новом веке // Современная Европа. 2001. №3. С. 23.

118 Там же.

Россию», опубликованной в журнале «Атлантиш перспектив», утверждает, что «Россия станет крайне важным фактором при формировании

1 лл трансатлантического партнерства» . С другой стороны, Н. К. Арбатова считает, что «представители российской политической элиты, которые верят в то, что Россия должна оставаться независимым центром силы в многополярном мире, глубоко заблуждаются»121. По мнению исследователя, экономическая слабость не позволит стране вновь занять позицию одного из мировых полюсов, и поэтому она нуждается в союзниках. Таким союзником могли бы стать европейские страны, и этого требует логика интеграционных процессов. «Во времена биполярного мира одна из основных целей НАТО состояла в том, чтобы СССР оставался вне Европы. Сейчас цель должна изменится на противоположную: включить Россию в евроатлантическое пространство и в частности НАТО»122, - пишет Н. К. Арбатова. При этом она подчеркивает, что во взаимоотношениях внутри треугольника США - Россия - Европа существует ряд глубинных противоречий. Как специалист по балканской проблеме Н. К. Арбатова в первую очередь обращает внимание на этот источник напряженности в трансатлантической политике и отношениях России с Западом. Именно косовский кризис, по ее мнению, привел к возникновению общего кризиса международных отношений, продемонстрировав желание Америки действовать в одностороннем порядке. Н. К. Арбатова считает, что внутренняя политика России не соответствует стандартам правового государства и поэтому недоверие со стороны атлантического сообщества вполне оправданно. В тоже время она выдвигает обвинения в адрес европейских и американских партнеров в политике «двойных стандартов».

Заместитель директора Института Европы В. П. Федоров в статье «Россия в ансамбле Европы», утверждает, что ЕС «отказывает России в ее

194 европейской принадлежности» . Среди аргументов европейской стороны исследователь выделяет «расположенность на двух континентах и огромные азиатские просторы, историческую неразвитость демократии, слабую

119 Там же. С. 23.

120 Arbatova N. Perpetual partnership should include Russia // Atlantish perspectief. 2001. Vol. 25, № 4. P. 23.

121 Ibid. P. 25.

122 Ibid.

123 Федоров В. П. Россия в ансамбле Европы // Современная Европа. 2001. № 4. С. 21. экономику, врожденный экспансионизм»124. В результате, по мнению В. П. Федорова, Россия воспринимается в Европе не только как конкурент, но и как потенциальная опасность. С другой стороны, он полагает, что сама Европа на данный момент не является самодостаточным регионом. С экономической точки зрения ее положение непрочно, поскольку основные потребности в энергоносителях удовлетворяются Россией. С военной точки зрения страны ЕС также несамостоятельны и находятся под крылом США. И, наконец, с точки зрения демографической в европейских государствах увеличивается доля населения неевропейского происхождения, что «в будущем чревато

1 9S нестабильностью внутреннего положения ЕС» . Вывод, который делает из данной ситуации В. П. Федоров, заключается в том, что Европейскому союзу нецелесообразно принимать меры общеевропейского характера вопреки России и независимо от России. «Без нее обойтись не удается, и не удастся,

1 Л/Г следовательно, обеим сторонам нужно искать приемлемый модус вивенди» , -утверждает российский эксперт.

Пожалуй, среди последних исторических исследований, посвященных российско-европейским отношениям, наибольший интерес представляет монография профессора Института США и Канады Ю. П. Давыдова «Меняющаяся Россия в меняющейся Европе». Вывод данного исследования сводится к тому, что, если Россия хочет не только идти нога в ногу с Европой, но и иметь возможность влиять на ее развитие в своих интересах, у нее нет иного выбора, кроме как «самой быть, присутствовать в европейских

197 организациях на полноправной основе» . По мнению Ю. П. Давыдова, в любом случае глобализация и интеграция являются двумя «основными потоками» современного мирового развития. Поэтому Россия не сможет остаться в стороне и вынуждена «быть при ком-то» . Ю. П. Давыдов отмечает, что современный этап европейской интеграции приобретает наднациональный характер. К этому постсовременному пространству он и предлагает присоединиться России, однако, подчеркивает, что «начинать процесс

124 Там же.

123 Там же. С. 30.

126 Там же.

127 Давыдов Ю. П. Меняющаяся Россия в меняющейся Европе: Последствия для России и США. М., 2002. С. 3.

128 Давыдов Ю. П. Россия, США и интегрирующаяся Европа // США - Канада: Экономика, политика, культура. 2002. № 11. С. 22.

129 интеграции государств с военной области - дело малоперспективное» . Ю. П. Давыдов признает, что Россия по ряду параметров не дотягивает до демократических стандартов, установленных в Европе: ее политическая система не устоялась; ощущается напряженность между периферией и центром; не отрегулированы механизмы преодоления противоречий по линии личность -общество - государство. Однако в долгосрочной перспективе России неизбежно придется решать вопрос о своем вступлении в Европейский союз. Промедление, по мысли Ю. П. Давыдова, может привести к ослаблению российского влияния в Европе, к возникновению нового ее раскола, на этот раз уже необратимого, «ибо он будет развиваться не на идеологической, а, прежде всего, на экономической и гуманитарной основе»130. «Путь России в большую Европу, -пишет профессор Института США и Канады, - вряд ли будет легким, и со

131 временем он будет только осложняться» . Ю. П. Давыдов считает, что в европейских организациях после расширения ЕС может возникнуть и усиливаться лобби, которое будет противиться не только интеграции с Россией, но и сотрудничеству с ней. Следует отметить, что в монографии Ю. П. Давыдова представлена точка зрения, во многом созвучная взглядам автора данного исследования.

Таким образом, большинство исследователей, занимающихся данной проблемой, либо не признает существование кризиса в трансатлантических отношениях и воспринимает проамериканский курс российского правительства 2001-2002 гг. в контексте общего движения в сторону западной цивилизации, либо отмечает рост противоречий между Старым и Новым Светом, но и Россию считает независимым игроком на геополитической арене. В западной политологии отчетливо выделяются два крупных течения - еврооптимисты и евроскептики, причем большинство российских исследователей склоняется ко второму из них. Отношение современных политологов к идее американской гегемонии далеко не однозначно. Существенные разногласия возникают прежде всего по вопросу о степени привлечения союзников к глобальному управлению миром. Также очевидны телеологические и аксиологические различия в

129 Давыдов Ю. П. Меняющаяся Россия в меняющейся Европе: Последствия для России и США. М., 2002. С. 10.

130 Там же. С. 52.

Заключение диссертации по теме «Политические проблемы международных отношений и глобального развития», Терентьев, Александр Александрович

Заключение

1. Противоречивость и парадоксальность нынешнего этапа отношений Соединенных Штатов и Европейского союза заключается в том, что в них присутствуют как элементы конфликта, так и элементы сближения. Усиление тенденций к расколу атлантического сообщества говорит о том, что нынешний этап является началом эпохи конфликта.

2. Рассмотрев концептуальные расхождения между нынешней администрацией США и европейской политической элитой, можно заключить, что Америка как государство вестфальского типа не способно, по крайней мере на данном этапе, воспринять европейскую модель демократического институционального мироустройства. Понимание суверенитета по разные стороны Атлантики противоречиво. Европейские страны жертвуют часть своего суверенитета в пользу международных наднациональных структур, тогда как Соединенные Штаты, говоря о нерушимости собственного суверенитета, провозглашают доктрину превентивной войны, которая, по сути, обосновывает право США нарушать суверенитет других держав. Унилатерализм как идеологическая основа внешней политики консервативной администрации Буша-младшего полностью противоречит идеалам неокантианского мира, которым привержены европейцы.

3. Во многом односторонняя позиция Соединенных Штатов объясняется стереотипами распространенными в американском общественном мнении, такими, как представление о избранности США, божественном предопределении их лидерства и желанием создать для себя образ врага, упрощающий понимание действительности. Однако при этом, как мы видим, в американском обществе существует достаточно серьезная оппозиция, мыслящая в категориях идеалистической школы международных отношений, которая является на данный момент связующим звеном для двух берегов Атлантики, способным в будущем содействовать созданию трансатлантического единства.

4. Европейские страны, стремящееся построить свое сообщество на идеалах неокантианского мира, нуждаются в имперской Америке. С другой стороны, Соединенные Штаты не желают играть роль «одинокой супердержавы» и рассчитывают на возникновение сильной Европы. Словом, преимущества, которые может получить Европа за счет гаргантюанского военного бюджета США, воспринимаются в Америке как ненужная обуза.

5. Американо-европейские отношения последних двух лет можно разделить на три периода. Первый - с момента избрания Дж. Буша до событий в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 года; он характеризуется постоянным нарастанием противоречий между трансатлантическими партнерами. Второй период - с 11 сентября до зимы - весны 2002 года -кратковременное сближение США и Европы, вызванное стремлением американской администрации к конструктивному диалогу с европейскими странами и рядом уступок европейским представлениям о мироустройстве; политики и ученые в странах ЕС не могли не ответить на данные изменения в стратегии Соединенных Штатов. Третий период - с зимы - весны 2002 года до настоящего времени, отмечен новым столкновением Америки и Европы как сторон, предлагающих различные концептуальные альтернативы миропорядка.

6. Трансатлантические противоречия наиболее отчетливо проявились в отношении к международным организациям и соглашениям (Организация Объединенных Наций, ЮНЕСКО, Программа развития ООН, Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев, Комиссия по правам человека, Киотский протокол, Римский статут). Обе стороны понимают, что реформировать Организацию Объединенных Наций необходимо, однако страны ЕС говорят об усилении данного международного института, а нынешняя американская администрация - о его превращении в дискуссионный клуб, не ответственный за принятие политических решений. Мировому порядку, основанному на международных соглашениях, администрация США противопоставляет концепцию «принципиального американского лидерства». Особо стоит отметить позицию США по отношению к Международному уголовному суду, которая, по мнению европейских идеологов, угрожает одному из основных принципов, лежащих в основе международного права - принципу равного суверенитета.

7. В американской администрации существует три группы влияния: «умеренные» во главе с государственным секретарем К. Пауэллом, «реалисты» во главе с вице-президентом Р. Чейни и министром обороны Д. Рамсфелдом и «неоконсерваторы», лидером которых является заместитель министра обороны П. Вулфовиц. Первая партия в наибольшей степени ориентирована на трансатлантическое партнерство, вторая во главу угла ставит национальные прагматические интересы США, а третья основывается на идеологии гегемонизма. После И сентября 2001 года европейские аналитики прогнозировали поворот американской внешнеполитической идеологии в сторону усиления роли международных институтов и принципов вильсонианства. Однако партия «умеренных», на которую рассчитывали в Европе, также исповедует экспансионистские внешнеполитические взгляды. Кроме того, влияние данной группы ослабело на фоне усиления позиций неоконсерваторов. На смену неоизоляционизму, характерному для американской администрации до 11 сентября 2001 года, пришел гегемонизм, а не вильсонианские принципы. М. Хирш называет гегемонизм «идеологическим близнецом» изоляционизма. Действительно, обе эти идеологии в основе своей содержат стереотип «американской исключительности» и характеризуются критическим отношением к остальному неамериканскому миру.

8. Несмотря на проевропейскую ориентацию британского правительства Э. Блэра до событий 11 сентября, в течение 2002 года можно было наблюдать изменения в позиции Соединенного Королевства, стремящегося сформировать англо-американские «особые отношения». Ярко выраженная атлантистская политика отдаляет страну от Европы, а не превращает ее в трансатлантический мост. Однако различия в подходе к процессу глобализации, которые существуют между республиканской администрацией США и английской политической элитой, вынуждают Англию поддерживать континентальную Европу в ее отношении к международным институтам. Нынешняя американская администрация признаёт существование международной, глобальной экономики, но выступает против глобальной социальной системы и глобального управления, а в Великобритании, напротив, подобные идеи приветствуются. В то же время английское правительство готово оказывать поддержку США в иракском вопросе именно постольку, поскольку война на Ближнем Востоке, даже без санкции ООН, не противоречит британскому видению современного мироустройства. Процесс политической глобализации не отрицает одностороннее вмешательство во внутренние дела государств-париев, а скорее, напротив, предполагает такое вмешательство, тогда как демократическое институциональное мироустройство по франко-германскому образцу предполагает наличие международных санкций и веских доказательств необходимости нарушения суверенитета независимого государства. Противостояние англо-американского альянса и франко-германской оси в итоге могло бы привести к расколу атлантического сообщества.

9. Движущей силой европейской идеи во Франции было желание не только сохранить свою собственную культуру, но и сформировать ярко выраженную европейскую индивидуальность перед лицом угрозы «американизации», чтобы не раствориться в более широкой атлантической идентичности. Франция является лидером сил, борющихся против глобализации в ее англосаконском варианте, утверждая, что данный процесс угрожает национальным и культурным ценностям. Складывающаяся политическая Европа в значительной степени вдохновлена французской идеей; Германия воспринимается как региональный экономический координатор. Связка Париж - Берлин - основа новой Европы, особенно если речь идет об отношении к трансатлантическому партнеру. Стало яснее, чем прежде, что можно говорить о германо-французском кондоминимуме в Европе, значительно расходящимся с линией Лондона на привлечение к европейским делам Вашингтона.

10. В «4 пунктах» Шредера - Ширака, принятых в итоге совместных консультаций в Ганновере, англо-американскому подходу к иракской проблеме противопоставляется европейская альтернатива. Эта альтернатива включает в себя признание решающей роли ООН при обсуждении ситуации вокруг Ирака и привлечение важнейших сил ближневосточного региона для принятия решений.

11. Несмотря на то, что война с терроризмом объявлена основным приоритетом внешней политики Соединенных Штатов, концептуальные подходы американской и европейской сторон существенно различаются. По мнению европейских теоретиков международного права, отсутствие масштабных кампаний, направленных против организаций, финансирующих международный терроризм, и политика «двойных стандартов», когда Саудовская Аравия - государство, породившее наибольшее количество террористов, остается основным союзником США в ближневосточном регионе, а Ирак, чья связь с террористическими организациями не доказана, становится главной целью войны с терроризмом, - все это позволяет говорить о том, что проблема терроризма воспринимается их трансатлантическими партнерами совершенно иначе.

12. Степень внушаемости американского общественного мнения куда выше, чем в европейских странах. Европейцы всегда настроены более скептически и не склонны доверять официальным версиям, таким, как версия о связи С. Хусейна с «Аль-Каидой», наличие у режима Хусейна химического и биологического оружия и развитие ядерных программ, угроза со стороны Ирака его ближайшим соседям. Европейские правозащитники подвергают сомнению заявления американской администрации о нарушении Ираком резолюций ООН. Оценивая перспективы развития так называемых «стран-изгоев», европейские политики и исследователи дают более оптимистические прогнозы, чем американские политологи. Во многом это объясняется распространенным в Европе представлением о том, что тот исторический закон, который сработал для стран ЕС, сработает и в случае с Ираном или Ираком. Реальной причиной кампании США на Ближнем Востоке большинство европейцев считают нефтяные интересы США.

13. Нарастание противоречий в отношениях США и ЕС, присущее современному этапу американо-европейских отношений не исключает последующего сближения трансатлантических партнеров в процессе политической глобализации.

14. Российско-американская сторона треугольника «Россия - США -Европа» на данный момент имеет перспективы развития. Вариант сохранения государства вестфальского типа с его приверженностью принципам суверенитета и неприкосновенности границ оказался для российского правительства более привлекательным. Вне всяких сомнений, он способствует решению таких задач, как сохранение Чечни в составе России, но в долгосрочной перспективе может привести к некоторой изоляции российского государства, так как лишит его поддержки со стороны естественного союзника и партнера - Европы.

15. Одним из главных процессов в российско-американских отношениях является колебание между тенденцией к сохранению особых, «привилегированных» отношений и тенденцией к существенному снижению приоритетности этих отношений. Это частично отражает рост общей асимметрии российско-американских связей. В лексиконе американских политиков за Россией прочно закрепилось название «региональной державы», поэтому даже в случае стратегического партнерства и союза с ней,

Соединенные Штаты в большей степени будут склоняться к тому, что никаких особых отношений не существует.

16. Российско-американские противоречия ельцинской эпохи повлияли на отношения Соединенных Штатов и России в период президентства В. В. Путина. Проблема ПРО, сокращение стратегических вооружений, борьба за влияние на постсоветском пространстве - все это остается актуальным, но лишь для политических элит, хранящих верность принципам предыдущей эпохи и, возможно, для следующих поколений российских и американских дипломатов. Среди российских политиков и комментаторов нет единства по поводу содержательного наполнения российско-американского диалога. Некоторые из них (особенно профессиональные дипломаты советской школы) по-прежнему говорят о необходимости ставить во главу угла такие проблемы, как расширение НАТО и сокращение вооружений, в то время как часть экспертов предлагает поставить на повестку дня принципиально новые темы: борьбу с терроризмом и распространением ядерного оружия, энергодиалог, ограничение экспансии Китая, сотрудничество в вопросе вступления России в ВТО, а также в деле реструктуризации российского внешнего долга.

17. На данный момент интересы российского правительства требуют союза с мировым гегемоном, так как Россия сталкивается со сходной угрозой, исходящей от новых акторов, действующих на международной арене, прежде всего террористических организаций и сепаратистских движений. Достаточно интересно в этом смысле сравнить реакцию российского и американского правительства на события 11 сентября 2001 года в Соединенных Штатах и захват заложников в московском театральном центре 23 октября 2002 года. На уровне внешней политики совпадение интересов приводит к прагматическим действиям и консенсусным решениям.

18. Для российского правительства причиной заключения временного альянса с США во многом стало отношение к войне на Кавказе: Дж. Буш поддерживает мнение Кремля о том, что чеченские боевики связаны с «Аль-Каидой», тогда как Европейский союз подчеркивает необходимость политического урегулирования конфликта. Администрация Дж. Буша понимала, что, фактически, признание чеченцев международными террористами - это одно из основных требований российской стороны в ответ на все уступки, сделанные В. В. Путиным. В итоге, в конце 2002 года Россия сумела добиться от США заявления о том, что американская администрация собирается включить чеченские группировки в свой перечень запрещенных террористических организаций,

19. Советники Дж. Буша были убеждены, что позиция России по иракскому вопросу определяется экономическими, а не политическими интересами и поэтому разговаривать надо с представителями российского нефтяного бизнеса, причем теми, что не имеют пока контрактов с Ираком, но рассчитывают заключить их после «смены режима». Россия опасается, что после изгнания С. Хусейна конфликт между арабами и курдами может дестабилизировать обстановку в регионе. Ирак может расколоться - а у нынешней российской власти есть свои причины решительно защищать принципы территориальной целостности. Кроме того, президент РФ также вынужден считаться с тем, что подавляющее большинство российского общества выступает против военных действий в Ираке.

20. За последние два года характер российско-американских отношений существенно изменился. Историю этих взаимоотношений можно разделить на три периода. Первый - с момента избрания Дж. Буша до люблянского саммита июня 2001 года; он характеризуется жесткой позицией сторон и существенными разногласиями по региональным и международным проблемам. Второй период - с 16 июня 2001 года до событий в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 года - это переломный момент, когда российско-американские отношения из геополитического диалога постепенно начали превращаться в дипломатический торг. Третий период - с 11 сентября 2001 года до конца 2002 года, отмечен сближением Америки и России, которые столкнулись со сходной угрозой, что и привело к заключению временного тактического альянса сторон.

21. Вполне естественно, что между двумя сторонами альянса постоянно ведется дипломатический торг с частыми показными демаршами, особенно характерными для стороны более слабой - России. Для Соединенных Штатов снижение приоритетности отношений с бывшим противником по «холодной войне» не исключает, однако, курс на привлечение президента В. В. Путина к новой системе альянсов, выстраиваемой администрацией Дж. Буша. Попытка заключить «чечено-иракскую» сделку доказывает, что старая североатлантическая система не вполне удовлетворяет нынешних американских лидеров. Поэтому преимущество, которое находят США в современной России

- это вызванная концептуальной неопределенностью, присущей российской политической элите, эвентуальная поддержка американского унилатерализма. С другой стороны, пытаясь сохранить вестфальскую природу государства, нынешнее российское правительство ограничивает деятельность ряда институтов гражданского общества и укрепляет вертикаль власти, а следовательно, нуждается в обосновании своих действий со стороны гегемона. Те геополитические преграды, которые стоят на пути возникновения американо-российского альянса, могут на время нивелироваться. Однако вполне очевидно, что подобный союз никогда не приведет к настоящему сближению этих государств, а так и будет восприниматься обеими сторонами как временный тактический альянс, даже если он и просуществует достаточно долгий отрезок времени.

22. Можно констатировать, что процессы на территории европейского континента, с одной стороны, генерируют долговременную тенденцию к интеграции России в единую систему безопасности и сотрудничества в Европе, а с другой - создают серьезные осложнения и препятствия на этом пути.

Преимущества интеграции предопределяют историческую неизбежность и закономерность появления «большой Европы». В этом сходятся многие эксперты-политологи, об этом говорят влиятельные российские и европейские политики, бизнесмены и представители институтов гражданского общества. Страны ЕС рассчитывают осуществить свою новую цивилизаторскую миссию создания постсовременного пространства на территории «европейской периферии», коей является Россия. Россия имеет шанс стать интегральной частью универсальной цивилизации, основанной на традициях Просвещения. Следует отметить, что преимущества российско-европейского сотрудничества носят как идейно-политический, так и экономический характер. Зависимость Европы от энергодиалога с Россией и российская заинтересованность в европейских инвестициях не могут не оказать влияния на процесс принятия политических решений.

23. Предметом концептуальных расхождений, существующих между европейским мейнстримом и новым поколением российских лидеров, стала проблема прав человека и политических свобод, которая ранее использовалась европейцами как инструмент для достижения более масштабных задач, а теперь становится конечной целью политики ЕС на российском направлении.

Коллективная стратегия Европейского союза по отношению к России» 1999 года в основном ориентирована на построение гражданского общества в России, тогда как «Стратегия развития отношений Российской Федерации с Европейским союзом на среднесрочную перспективу (2000-2010 гг.)» сосредоточена на решении торгово-экономических задач. Если существующая ныне двусмысленность сохранится, в отношениях Брюсселя и Москвы регулярно будут возникать дипломатические конфликты.

24. Существует ряд практических проблем общеевропейской безопасности, которые можно было бы решить при участии России. Смещение акцентов в политике США с нужд европейской безопасности на борьбу с терроризмом будет стимулировать независимость Европы в сфере безопасности и обороны, в частности на Балканах. Уже сейчас ясно, что американское присутствие на Балканах будет постепенно сокращаться, и практически только Россия могла бы заменить США в миротворческих операциях в регионе.

25. Среди источников разного рода противоречий, возникших в отношениях между Россией и Западной Европой, можно назвать: военно-стратегическую асимметрию, разногласия относительно причин этнических и межгосударственных конфликтов на Балканах и методов мирного урегулирования этих конфликтов, неоднозначные последствия грядущего расширения ЕС, асимметричное развитие переходных процессов в странах Центральной и Восточной Европы, с одной стороны, и в России - с другой.

26. Существует четыре важнейших фактора, определяющих приоритетный характер отношений между Россией и Западной Европой: высокая степень социальной и политической взаимозависимости, российско-европейская заинтересованность в укреплении общей безопасности, экономическая взаимодополняемость и многовековые исторические связи, длительный процесс культурного диалога.

27. Противоречивость в российско-европейских отношениях вызвана концептуальными различиями, которые существуют между нынешним российским правительством и европейской политической элитой. На данный момент Россия не готова принять европейскую концепцию постсовременного неокантианского пространства, а напротив, привержена идеалам вестфальского государства, для которого принцип суверенитета является священным. Ряд проблем, вызвавших дипломатические конфликты Москвы и Брюсселя в начале третьего тысячелетия, такие, как чеченский вопрос и проблема Калининграда, в первую очередь объясняются противоречиями, которые неизбежно должны возникать между государствами современными и постсовременными. Гражданское общество современной Европы, которое оказывает определяющее влияние на принятие политических решений в странах ЕС, придерживается того мнения, что невозможно всерьез говорить о построении общего экономического пространства с Россией до тех пор, пока в стране не создано правовое поле, не функционируют институты гражданского общества, нарушаются права человека, свободы средств массовой информации. Однако российская экономика не может существовать вне интеграционных мировых процессов, и естественным интересом России является создание единого экономического пространства с Европой. В 2001-2002 гг. российское правительство предпочло временный тактический альянс с гегемоном концепции «большой Европы», но, как представляется, в долгосрочной перспективе тенденция к российско-европейскому сближению возобладает, и начнется это, прежде всего, с изменений в российской политической действительности.

На фоне событий, разворачивающихся сейчас на Ближнем Востоке, особенно отчетливо проявились тенденции, замеченные нами при рассмотрении трансатлантических отношений в предшествующий период. Это нашло свое отражение в позиции США по отношению к ООН. Соединенные Штаты, осознавая тот факт, что система международных институтов нуждается в реформировании, без санкции Совета Безопасности ООН решились на одностороннее вмешательство, используя провозглашенную ими в сентябре 2002 года стратегию превентивной войны. В сложившейся ситуации европейский мейнстрим в лице франко-германского альянса обнаружил способность к отстаиванию собственного проекта мироустройства, основанного на неокантианском понимании исторического процесса. Следовательно, в новых условиях проблема альтернативных моделей мироустройства приобретает особую актуальность для мирового сообщества в целом.

Рассмотренные в нашем диссертационном исследовании тенденции последних лет можно с уверенностью считать магистральными. Однако нарисованная нами картина окажется неполной, если мы не отметим и ряд других тенденций, которые хотя и находятся еще in statu nascendi, но при этом, возможно, сыграют немаловажную роль в ходе последующего развития взаимоотношений внутри треугольника США - Европа - Россия. В современной Европе наряду с официальным мейнстримом, представленным франко-германским кондоминиумом, в южнороманских странах возникают новые правые идеологии, говорящие на языке прагматических национальных интересов. Кроме того, британская внешняя политика явно перемещает акцент с европейского элемента на атлантический и имперский. Политики менее приверженные идеям атлантизма, чем английский премьер Э. Блэр утверждают, что его проамериканский курс является по определению антиевропейским, по крайней мере противоречит официальному европейскому мейнстриму.

При освещении позиции Соединенных Штатов и их деятельности на мировой арене в последние годы необходимо учитывать тот факт, что, несмотря на весьма критическую оценку европейских идеологов, попытку США включить страны-«изгои» в систему международных отношений можно интерпретировать как менее утопичный, чем предлагаемый ЕС и ООН, но не менее эффективный способ разрешения конфликтных ситуаций на современном этапе глобального международного кризиса. Кроме того, в самих США существует влиятельное идеологическое течение, выдвигающее требование реформирования системы межгосударственных отношений после урегулирования ближневосточного конфликта.

События начала 2003 года показали, что в конкретной ситуации иракского кризиса позиция российского правительства и общества оказалась созвучной европейскому мейнстриму. Однако нам представляется, что магистральной тенденцией остается все же стремление России к сотрудничеству с Соединенными Штатами, вызванное общими экономическими интересами, а также наличием сходных источников угрозы и необходимостью создания системы стратегической безопасности.

Список литературы диссертационного исследования кандидат политических наук Терентьев, Александр Александрович, 2003 год

1. Al-Sabban, Larsson, Prodi and Bush quotes from Peter Schwarzer's Read my lips column, Kyoto

2. Treaty: Dead or Comatose? // www.theglobalist.com/nor/readlips America's New Internationalist Point of View / The Pew Research Center and the Council on Foreign

3. Relations. N. Y., 2001. Oct. 24. Boutros-Ghali B. Unvanquished: A US-UN Saga. N. Y., 1999. Congressional Record. 107th Congress. 1st Session, 2nd Session.

4. Declaration of the Committee of Lawyers for Human Rights. 6th May 2002 // www. USAforICC.org Documents of Europarliament. 2nd Session. 2002. Documents of European Comission // http://europa.eu.int

5. Documents of the British Association for the abolition of sanctions against Iraq. L., 2001. House of Commons. Session 1998-99. Report: The Future of NATO: The Washington Summit. L., 1999.

6. Действующее международное право / Сост. Ю. М. Колосов, Э. С. Кривчикова. Т. 2. М., 1999. Европа и Германия глазами россиян: Аналитический доклад. М., 2002.

7. Коллективная стратегия Европейского союза по отношению к России // Иванов И. Д. Европейский союз: Структура, политика, взаимоотношения с Россией. М., 2001. С. 122145.

8. Нюрнбергский процесс: Сборник материалов. М., 1954. Т. 1.

9. Послание Президента Российской Федерации В. В. Путина Федеральному Собранию Российской Федерации. 3 апреля 2001 года // Международная жизнь. 2001. № 5. С. 97111.

10. Римский статут Международного уголовного суда. Статья 98. 17. 07. 1998 //http://icpn.narod.ru/zakon/rstatut.htm Совместное заявление по итогам саммита Россия ЕС // www.eur.ru (сайт представительства

11. Электронные источники получения официальной информации и документовhttp://www.whitehouse.gov Major Speeches.http://www.gallup.comhttp://www.un.orghttp://www.state.govhttp://www.kremlin.ru1. Западная историография

12. Andreani G. What future for federalism? L., 2002.

13. Barysch K., Cottrell R., Frattini F., Hare P., Lamy P., Medvedkov M., Yasin Y. Russia and WTO. L., 2002.

14. Barysh K., Grabbe H. Who's ready for EU enlargement? L., 2002. Beard Ch. Giddy Minds and Foreign Quarrels. N. Y., 1939.

15. Brooks S., Wohlforth W. American Primacy in Perspective // Foreign Affairs. 2002. July Aug.

16. Brzezinski M. Deal with Russia // The New-York Times. 2002. Oct. 8.

17. Brzezinski Z. Living With Russia // The National Interest. 2000. Fall. N 61.

18. Brzezinski Z. The Geostrategic Triad. Living with China, Europe, and Russia. Washington, 2001.

19. Buzan В., Little R. International Systems and World History: Remaking the Study of International

20. Cordova M. New Russian-American relations the result of the considered approach // Foreign policyof the USA. 2002. Spring. Coutler A. This is War // National Review. 2001. Sept. 13.

21. Cox M., Ikenberry J., Inogouchi T. American Democracy Promotion: Impulses, Strategies, and Impacts. Oxford, 2000.

22. Cuthberston I. Clashing the Chimera. Securing the Peace // World Policy Journal. 1998/99. Winter. Cutter В., Spero J., Tyson L. New World, New Deal. A Democratic approach to Globalization //

23. Keohane D. The EU and armaments co-operation. L., 2002.

24. Foreign Affairs. 2002. Mar. Apr. Mandelbaum M. The Ideas that conquered the World. N. Y., 2002. Mandelson P. Pro-Europe, Pro-Reform: A progressive vision of the EU. L., 2001. Mandelson P. The Blair Revolution. L., 2002.

25. McChesney R. Global Media, Neoliberalism and Imperialism // Monthly Review 52. 2001. Mar. 10 McFaul M. Russia's Summer of Discontent // Current History. 1998. Oct. McRae H. The World in 2020: Power, Culture and Prosperity. 1994.

26. Menon R., Wimbush E. Asia in the 21st Century: Power Politics Alive and Well // The National1.terest. 2000. Spring. Meunier S. The French Exception // Foreign Affairs. 2000. July Aug. Meyssan T. L'Effroyable imposture. Paris, 2002.

27. Moore M. Stupid White Men and Other Sorry Excuses for the State of the Nation. N. Y., 2001.

28. Morgenthau H. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace. N. Y., 1961.

29. Posen B. The Struggle against Terrorism: Grand Strategy, Strategy and Tactics // International

30. Security. 2002. Vol. 26, № 3. RenwickN. America's World Identity. The Politics of Exclusion. N. Y., 2000. Rice C. Promoting National Interest // Foreign Affairs. 2000. Vol. 79, № 1.

31. Rubin J. Bridging the Euro-American Gap in the War on Terror // Progressive Politics. Vol. 1. Sept. 1.

32. Ruble B. Russian new politics. N. Y., 2001.

33. Sardar Z., Davies M. Why do people hate America? L., 2002.

34. Schake K. Constructive Duplication: Reducing EU reliance on US military assets. L., 2002. The Age of Terror. America and the World After September 11 / Ed. by S. Talbott, N. Chanda. N. Y., 2001.

35. What Is to Be Undone? A Russia Policy Agenda for the New Administration. Washington, 2001.

36. Zakaria F. The Roots of Rage //Newsweek. 2001. Oct. 15.

37. Zoellick R. A Republican Foreign Policy // Foreign Affairs. 2000. Vol. 79, № 1.

38. Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? К дипломатии для XXI века. М., 2002. Ллойд Д. К новой помолвке с Россией. М., 2000. Монне Ж. Реальность и политика. М., 2001.

39. Эвертс С. Евро и трансатлантические отношения. М., 2001.

40. Эмерсон М. Слон и Медведь: Европейский союз, Россия и их ближнее зарубежье. М., 2001.1. Российская историография

41. Arbatova N. Perpetual partnership should include Russia// Atlantish perspectief. 2001. Vol. 25, N 4.

42. Адамишин A. JI. На пути к мировому правительству // Россия в глобальной политике. 2002. № 1.

43. Арбатов А. Г. Выгоды упущенные и обретенные // Независимая газета. 2002.23 мая.

44. Арбатов А. Г. Национальная безопасность России в многополярном мире // Мировая экономика и международные отношения. 2000. № 10.

45. Баталов Э. Я. Новая эпоха новый мир // Свободная мысль. 2001. № 1.

46. Баталов Э. Я. Политическая система США сегодня: Взгляд из Москвы // США Канада: Экономика, политика, культура. 2001. № 7.

47. Баталов Э. Я. Русская идея и Американская мечта. М., 2001.

48. Богатуров А. Д. «Стратегия выравнивания» в международных отношениях и внешней политике США // Мировая экономика и международные отношения. 2001. № 2.

49. Борко Ю. А., Буторина О. В. Перспективы Евросоюза в новом веке // Современная Европа. 2001. №3.

50. Внешнеполитическая стратегия республиканской администрации США (2001-2002 гг.). М., 2002.

51. Давыдов Ю. П. Меняющаяся Россия в меняющейся Европе: Последствия для России и США. М, 2002.

52. Давыдов Ю. П. Россия, США и интегрирующаяся Европа // США Канада: Экономика, политика, культура. 2002. №11.

53. Дилигенский Г. Г. Хочет ли Россия дружить с Западом? // Мировая экономика и международные отношения. 2002. № 4.

54. Евзеров Р. Я. Глобализация и евразийский выбор // Свободная мысль. 2001. № 10.

55. Европейская интеграция, Большая Гуманистическая Европа и культура / Под ред. Л. И. Глухарева. М., 1998.

56. Европейский Союз на пороге XXI века. / Под ред. Ю. А. Борко, О. В. Буториной. М., 2001.

57. Журкин В. В., Кокошин А. А., Носов М. Г., Рогов С. М., Шмелев Н. П. Между прошлым и будущим: Россия в трансатлантическом контексте // Современная Европа. 2002. № 1.

58. Зубок JI. И. Экспансионистская политика США в начале XX века. М., 1969.

59. Иванов И. Д. Европейский союз: Структура, политика, взаимоотношения с Россией. М., 2001.

60. Иноземцев В. JI. США и ЕС в новом столетии: Союзники или соперники // США Канада: Экономика, политика, культура. 2002. № 9.

61. Караганов С. А. Новые вызовы безопасности: Россия и Запад// Современная Европа. 2002. № 1.

62. Кортунов С. В. Российско-американское партнерство и вызовы XXI века // Международная жизнь. 2002. № 4.

63. Кортунов С. В. Становление нового мирового порядка // Международная жизнь. 2002. № 6.

64. Кремешок В. А. Внешняя политика Москвы в поисках пути // Международная жизнь. 2001. № 4.

65. Кременюк В. А. Новая мировая ситуация и ее влияние на политику США // США Канада: Экономика, политика, культура. 2001. № 5.

66. Кременюк В. А., Баталов Э. Я. Россия и США: Соперники или соратники? // США Канада: Экономика, политика, культура. 2002. № 6.

67. Кривохижа В. И. На пороге изменений в миропорядке // Международная жизнь. 2001. № 4.

68. Кузнецова О. В., May В. А. Калининградская область: От «непотопляемого авианосца» к «непотопляемому сборочному цеху». Взгляд из России. М., 2002.

69. Левинсон А. Опросы ВЦИОМ показывают, что сравнение России с Америкой остается для наших соотечественников драматической темой // Независимая газета. 2002. 20 мая.

70. Между прошлым и будущим: Россия в трансатлантическом контексте. М., 2001.

71. Молчанов Н. Н. Генерал де Голль. М., 1980.

72. Никонов В. А. Назад, к Концерту // Россия в глобальной политике. 2002. № 1. Острогорский М. Я. Демократия и политические партии. М., 1997.

73. Павловский Г. Готовы ли мы ждать, когда враг займется нами так же, как Америкой? //

74. Странами. 2001. 18 октября. Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование. М., 2000. Примаков Е. М. Мир после 11 сентября. М., 2002.

75. Рогов С. М. Американская трагедия 11 сентября 2001 года // США Канада: Экономика,политика, культура. 2001. № 11. Рогов С. М. Доктрина Буша // Свободная мысль. 2002. № 4.

76. Рогов С. М. Новый этап в российско-американских отношениях // США Канада: Экономика,политика, культура. 2001. № 12. Российско-американские отношения и выборы в США и России в 1999-2000 гг. / Под ред. Т. А. Шаклеиной. М., 2001.

77. Салмин А. М. Изнанка внешней политики //Российская полития на рубеже веков. М., 2001. Симония Н. А. Российская внешняя политика в условиях современных вызовов //

78. Международная жизнь. 2002. № 6. Симония Н. А., Барановский В. Г. Что ожидает мир? // Международная жизнь. 2001. № 12. Сухиненко Д., Зеленцова А. Переосмысление управления в современном мире. Вызов России. М., 2001.

79. США на рубеже веков / Под ред. С. М. Рогова. М., 2000.

80. Теория международных отношений / Под ред. П. А. Цыганкова. М., 2002.

81. Уткин А. И. Американская стратегия для XXI века. М., 2000.

82. Уткин А. И. В Америке снова просыпается имперское мышление // Международная жизнь. 2002. № 7.

83. Уткин А. И. Мировой порядок XXI века. М., 2001.

84. Ходорковский М. Современная Россия это молодая Америка // Труд. 2002. 12 мая. Худолей К. К. Россия и Европейский союз: Некоторые аспекты отношений. СПб., 2002. Червонная С. А., Васильев В. С. Путин как фактор президентских выборов в США //

85. Независимая газета. 2001. 21 июня. Шаклеина Т. А. Россия и США в новом мировом порядке. М., 2002.

86. Западная и российская пресса1. The Boston Globe

87. The Christian Science Monitor1. The Economist1. The Financial Times1. The Forbes1. The Foreign Affairs1. The Guardian1. The Guardian Weekly1. The Independent1. The Independent on Sunday

88. The International Herald Tribune1. The National Interest1. The New York Times1. The Newsweek1. The Observer1. The Policy Review1. The Time1. The Times

89. The Washington File The Washington Post The World Link The World Policy Journal BBC

90. Berliner Zeitung Burkhard Bischof Der Spiegel Deutsche Welle Die Presse Die Tageszeitung Die Welt Die Zeit El Pais

91. Frankfurter Allgemeine Zeitung Frankfurter Rundschau Hamburger Abendblatt La Vanguardia Le Monde1. Salzburger Nachrichten1. Siiddeutsche Zeitung1. Власть1. Время MH1. Грани.ги1. Известия1. Коммерсант1. Международная жизнь1. Международная политика

92. Мировая экономика и международные отношения1. Независимая газета1. Общая тетрадь1. Полис1. Политая

93. Радио «Свобода» Российская газета Современная Европа Страна.ги

94. США Канада: Экономика, политика, культура