Народно-поэтическая лексика в этническом аспекте: На материале рус. и англ. фольклора тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Петренко, Ольга Александровна

• Петренко, Ольга Александровна
• кандидат филологических наук
• 1996

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Петренко, Ольга Александровна

ВВЕДЕНИЕ. ПРОБЛЕМА ЭТНИЧЕСКОГО В ЯЗЫКЕ.

1. Проблематика антропологической лингвистики.

2. Цель и задачи исследования.

ГЛАВА I. ЦВЕТ00Б03НАЧЕНИЕ В РУССКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ

НАРОДНО-ПЕСЕННОЙ ТРАДИЦИИ

1. Имена ахроматических цветов в русской и английской песенной традиции.

2. Цветообозначения монохроматических цветов в песенном фольклоре.,

3. Колоративы - имена составных цветов в двух народно-песенных традициях.

4. Имена сложных цветов в народной поэзии русского и английского этносов

ГЛАВА П. ЭТНИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ В СЕМАНТИКЕ И ПРАГМАТИКЕ АНГЛИЙСКИХ И РУССКИХ ФОЛЬКЛОРНЫХ ОРНИТОНИМОВ.

1. Орнитонимы, наличествующие в одной фольклорной традиции

2. Орнитонимы, эпизодически используемые в обеих поэтических традициях

3. Среднечастотные лексемы

4. Частотные лексемы.

- 2

ГЛАВА III. ЭТНИЧЕСКИЙ АВТОПОРТРЕТ В РУССКОЙ

И АНГЛИЙСКОЙ НАРОДНОЙ ЛИРИКЕ.

1. "Лицо".

2. "Волосы".

3. "Глаза".

4. "Нос, губы, рот, ухо".

5. "Щека, подбородок, шея".

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Народно-поэтическая лексика в этническом аспекте: На материале рус. и англ. фольклора»

1. Проблематика современной антропологической лингвистики

В современной науке о языке одним из динамично развивающихся направлений является антропологическая лингвистика. Ни в "Лингвистическом энциклопедическом словаре", ни в других словарях лингвистических терминов антропологическая лингвистика официального статуса де-юре пока не получила, а де-факто она активно осваивает свою исследовательскую нишу в языкознании. Материалы международной научной конференции "Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики" (Екатеринбург, май 1995) свидетельствуют о перспективах складывающейся дисциплины гуманитарного характера. Возникновение её не случайно и предопределено самим предметом языкознания. "Идею ант-ропоцентричности языка в настоящее время можно считать общепризнанной" [Яковлева 1993, с. 49].

Современный автор, исследуя целеполагание и выражение его в языке, приходит к выводу, что наивная телеология мира есть одно из многочисленных проявлений антропоцентричности языка: . желая рассуждать о мире не как о хаосе, а как об упорядоченном, гармоничном и прогнозируемом, "оформленном" космосе, человек делает это в терминах целеполагания, потому что собственная целенаправленная деятельность - наиболее естественная и понятная модель для него" СЛевонтина 1996, с. 56]. Красноречиво появление работ типа "Авторская модальность как средство выражения антропоцентричности текста" [Попова 1996].

Одна из центральных задач антропологической лингвистики -выявить, каким предстаёт сам человек в языковой единице, языковых построениях, в самом строе языка, который им создан и f которым он пользуется [Караулов 1995].

Человек в языковом микрокосме - к этой фундаментальной проблеме учёные подходят с двух сторон - язык и индивид и язык и этнос.

Несколько десятилетий тому назад феномен индивидуальной дифференциации речи стал исследоваться японскими учёными и получил название "языковое существование". В русистике известен опыт создания диалектного словаря личности. Язык и индивид, его конкретный носитель, - этот аспект в отечественной науке получил терминологическое обозначение "языковая личность". По мнению Е Н. Караулова, любое направление в науке возникает и формируется тогда, когда открывается незанятая ниша в предмете и методике его обработки. Такой нишей, считает академик, является то, что названо "языковой личностью" и составляет принцип антропонимической лингвистики [Караулов 1995, с. 63-64]. Проблема "языковой личности" стала предметом монографии "Русский язык и языковая личность" [Караулов 1987]. В ней автор показывает, что понятие языковой личности является системообразующим для описания национального языка и на его основе оказывается возможным достичь нового синтеза знаний о русском языке, преломленным через структуру русской языковой личности [Караулов 1987].

Интересна попытка группы отечественных исследователей создать языковой портрет конкретного человека на примере языковой личности с рельефными языковыми чертами, уникальной индивидуальности, ярко воплотившей в себе черты своего времени, культуры, народа, носителя языковой традиции поколения русской интеллигенции, замечательного советского языковеда А. А. Реформатского. Языковая личность - это произносительная манера, особенности устной речи, своеобразное использование знания иностранных языков, словаря, заметки на полях любимых книг, любовь к прозвищам, манера общения в семейном кругу, язык писем, стиль написания научных текстов и т.п. [Язык и личность 1989]. Человек-творец реализует и утверждает себя даже в традиционной культуре, где властвует канон. Курские лингвофоль-клористы показывают это на результатах исследования идиолектов былинных певцов [Караваева 19941.

Важное направление антропологической лингвистики - проблема "Язык и этнос". Б современной науке считается установленным , что язык, будучи важнейшим средством общения людей, служит необходимым условием возникновения этнической общности, что народность формируется как языковая группа, именно поэтому название народа и языка совпадают, что важным признаком нации является язык, что в этнических процессах значительна роль языка при ассимиляции, что чувство родного языка - пример проявления этнического характера языка. Чрезвычайную привязанность человека к родному языку объясняют тем, что у каждого народа существуют неповторимые ассоциации образного мышления, обусловленные своеобразным наполнением каждого слова языка. Они закрепляются в языковой системе и составляют национальную специфику. Этническое самосознание базируется прежде всего на родном языке.

Проблема "Язык и этнос" распадается на ряд теоретических вопросов, среди которых на переднем плане два - язык и культура, язык и ментальность.

Взаимосвязь языка с культурой давно уже привлекла внимание представителей различных гуманитарных наук. Фундаменталь

- б ный вклад в изучение этой взаимосвязи внесли Б. фон Гумбольдт и Э. Сепир. Специальная литература, в которой описываются конкретные примеры отражения культуры в слове, весьма обширна. Проблема "Язык и культура" исследуется как в теоретическом плане Енапрмер: Kreitler S., Kreitler Н. 1989; Lado 1968; Littlewood 1978; O'Connor 1991; Osgood 1990; Wierzbicka 1992; etc.3, так и в плане лингводидактическом - учёт культурного фона при изучении иностранного языка. В отечественной методике известны работы Е. М. Верещагина и В. Г. Костомарова [Верещагин, Костомаров 1980; 1982; 1983]. Список зарубежных авторов по этой проблематике весьма обширен [например: Klopf 1990; Kramsch 1989; Oksaar 1983; Porsch 1990; Trivedi 1978; etc.]

Как заметил этнолог К. Леви-Стросс, язык одновременно и продукт культуры, и важная составная часть, и условие культуры. Из трех этих ипостасей языка наибольшее внимание исследователей привлекла первая - язык как продукт культуры. Уникальная способность слова к аккумулированию исторического и культурного опыта этноса в его семантической структуре, с одной стороны, даёт возможность получать важную историко-культурную информацию, с другой стороны, объясняет трудности перевода с одного языка на другой. Философ X. Ортега-и-Гассет в статье "Нищета и блеск перевода" обозначил многие теоретические и методические вопросы семантики слова, сопряженной с культурно-исторической практикой этноса. В современной лингвистике обсуждаются вопросы: язык и национальная принадлежность художественного произведения, художественный билингвизм, невозможность создания великого произведения на неродном языке.

Фундаментальная задача антропологической лингвистики -выявление взаимосвязи между языком и ментальностью индивида и этноса. Эта проблема сразу обнаружила как теоретико-академический аспект, так и аспект прагматико-политический.

Стремление возродить Россию неизбежно ставит вопросы самосознания "Кто мы?", "Куда идём?" и "Какое общество строим?" В решении подобных вопросов не последнее слово принадлежит этническому менталитету. К сожалению, о нём в нашем обществе стали говорить только в последнее время, да и само слово кажется совсем недавно заимствованным. В Малом академическом словаре русского языка оно отсутствует вовсе. Бе было такого понятия и в "Большой советской энциклопедии". И это не случайно. Этнический менталитет в решении политических, экономических, социальных и культурных задач в России никогда не учитывался. Однако, неучитываемый, он проявлялся и проявляется весьма неожиданно, парадоксально и подчас разрушающе. Строить новую, правовую, счастливую, богатую Россию, великую не военной мощью, а уровнем и качеством жизни, можно, только опираясь на конструктивные черты этнической ментальности (в энциклопедическом словаре есть термин ментальность, но нет слова менталитет).

О том, что вопросы ментальности и этнической специфичности из разряда чисто теоретических переходят в разряд практических, свидетельствуют выступления и материалы научной конференции "Этническое и языковое самосознание" (Москва, 1995), участие в которой приняла и соискательница.

Ментальность - это "образ мыслей, совокупность умственных навыков и духовных установок, присущих отдельному человеку или общественной группе" С БЭС 1991, т.1, с.7943. Она проявляется во всём, о чём думает человек, что и как оценивает в жизни, как соотносит быт и бытие и т.д. и т.п. Ментальность, как считает один из культурологов, - это сознание, усвоенное со стороны и функционально [Баткин 1986, с.106]. Менталитет определяют как многообразие смыслов и значений, так или иначе ассоциирующихся с проблемой национального своеобразия. "Менталитет культуры - это глубинные структуры культуры, исторически и социально укорененные в сознании и поведении многих поколений людей, . в своих основах константные, стабильные, а потому представляющие наиболее общее содержание, объединяющие в себе различные исторические эпохи в развитии национальной истории и культуры. . Б отличие от идеологий менталитет - то общее, что объединяет сознательное и бессознательное, рациональное и интуитивное, общественное и индивидуальное, теоретическое и практическое" [Кондаков 1994, с. 23].

Менталитет - результирующая многих факторов жизни этноса. Это уже понимал А. С. Пушкин: "Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию, которая более или менее отражается в зеркале поэзии". Этнический менталитет устойчив, но неестественные, порой насильственные формы существования народа меняют его, искажают соотношение элементов в строе мысли. И тогда следует обращаться к объективным свидетельствам об исконной специфике менталитета. Интерес к "особенной физиономии" народа обостряется во времена мощных исторических разломов в истории нации. В первой четверти и в последнее десятилетие XX в. в России ощущался повышенный интерес к собственной самобытности.

Своеобразие национального характера, пути истории русские мыслители видели и видят, в частности, в необозримости территории, в равнинности России. Ограничимся некоторыми мнениями. "Так связаны в русской равнинности, в разливе деревенской

России убожество заполняющих её форм с божественностью охватывающих её горизонтов" С Ф. А. Степун). "Равнинный, степной характер нашей страны наложил свою печать на нашу историю. Б природе нашей равнины есть какая-то ненависть ко всему, что перерастает плоскость, ко всему, что слишком возвышается над окружающим" С Е. Н. Трубецкой). "Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли, та же безграничность, бесформенность, устремленность, широта" (Е А. Бердяев). "Во всём доходить до крайности, до пределов возможного - несчастье русских. В России не было счастливого настоящего, а только заменяющая его мечта в счастливое будущее. Стремление русских во всём достигнуть последнего имеет и положительную сторону - способность колоссального развития духовной области" С Д. С. Лихачёв). Странную подверженность русского человека безудержной радости и крайне невыразимой тоске объясняют свойствами континентального климата. "Мало солнышка - вот всё объяснение русской истории. Долгие ноченьки. Вот объяснение русской психологичности /лите-ратуры/"С В. Розанов).

Во всех приведенных высказываниях есть совпадающие моменты, и это, как будто, говорит об объективности основной посылки, однако высказанное остаётся фактом достаточно субъективным, мнением, но не свидетельством, ибо об этносе судит личность. Сомнения в объективности отпадут только в том случае, если об этносе будет судить сам этнос. Причём судить бессознательно.

Есть немало суждений о том, что самым объективным и беспристрастным средством самооценки служит его язык. Замечено, что сам язык больше и честнее говорит, нежели человек, говорящий на этом языке.

- 10

С ментальностью связана идея картины (иногда модели) мира. Картина мира выступает в нескольких ипостасях - языковая картина мира, фольклорная картина мира, этническая картина мира и т. п. Идея картины мира складывается в начале XX века. Её имел в виду 0. Шпенглер, когда в "Закате Европы" писал: "Каждой культуре свойствен строго индивидуальный способ видеть и познавать природу, или, что то же, у каждого есть её собственная своеобразная природа, каковой в том же самом виде не может обладать никакой другой вид людей. Точно так же у каждой культуры, а в пределах отдельной культуры, с меньшими отличиями, у каждого отдельного человека, есть свой совершенно особый вид истории." [Шпенглер 1993, с. 198]. Русский поэт А. Белый примерно тогда як убедительно показал наличие индивидуальной картины мира у Пушкина, Баратынского и Тютчева.

Концепт "языковая картина мира" имеет несколько терминологических реализаций ("языковой промежуточный мир", "языковая организация мира", "языковая картина мира", "языковая модель мира" и др.). Чаще других используется языковая картина мира.

Понятия "ментальность" и "картина мира" разграничиваются по степени осознанности: "картина мира" - осознанное представление, а "ментальность" сознанием не рефлексируетея. И тем не менее о своеобразии менталитета судят по специфике картины мира.

Картина мира" становится одним из центральных понятий многих гуманитарных наук - философии, культурологии, этнографии и др. Существует немалое количество определений термина картина мира. Каждое определение зависит от того, какой дифференцирующий признак указан перед этим словосочетанием, например, языковая картина мира. По мнению Ю. Д. Апресяна, каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации ("концептуализации") мира. Выражаемые в нём значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка, В картине мира отражаются наивные представления о внутреннем мире человека, в ней конденсируется опыт интроспекции десятков поколений и в силу этого служит надёжным проводником в этот мир [Апресян 1995].

Самая строгая из гуманитарных наук - лингвистика - и та берёт в качестве методологического приёма идею картины мира, и это позволяет увидеть то, что раньше не замечалось [см. например: Яковлева 1995].

Картина мира, как мозаика, составлена из концептов и связей между ними. Концепты реализуются с помощью лексем. В итоге складывается языковая картина мира. Можно с большой долей уверенности предполагать, что картина мира и языковая картина мира коррелируются. Картины мира, и тем более языковые картины мира, этнически специфичны. Национальное своеобразие видится в наличии/отсутствии тех или иных концептов, их ценностной иерархии, системе связей и пр. ". Мы никогда не поймем такого поразительного явления, как язык, если сначала не согласимся с тем, что речь в основном состоит из умолчаний. <.> И каждый язык - это особое уравнение между тем, что сообщается. Каждый народ умалчивает одно, чтобы суметь сказать другое. Ибо всё сказать невозможно. Вот почему переводить так сложно: речь идет о том, чтобы на определенном языке сказать то, что этот язык склонен умалчивать" СОртега-и-Гассет 1991, с. 345].

Проблема "Язык и ментальность" решается в нескольких направлениях, из которых наиболее продвинутыми оказались: (1) изучение этнически специфичных лексем и (2) выявление и описание коннотации отдельных лексем, имеющих эвиваленты в других языках.

Достаточно давно внимательные носители родного языка обратили внимание на то, что некоторые слова принципиально непереводимы на другие языки. R К. Рерих специально остановился на непереводимом русском слове "подвиг". "Героизм, возвещаемый трубными звуками, не в состоянии передать бессмертную, всеза-вершающую мысль, вложенную в русское слово "подвиг". "Героический поступок" - это не совсем то; "доблесть" - его не исчерпывает; "самоотречение" - опять-таки не то; "усовершенствование" - имеет совсем другое значение, потому что подразумевает некоторое завершение, между тем как "подвиг" безграничен. . Подвиг создаёт и накопляет добро, делает жизнь лучше, развивает гуманность. Неудивительно, что русский народ создал эту светлую, эту возвышенную концепцию. Человек подвига берёт на себя такую ношу и несёт её добровольно. В этой готовности нет и тени эгоизма, есть только любовь к своему ближнему, ради которого герой сражается на всех тернистых путях" [Рерих 1987, с. 65].

Академик Д. С. Лихачёв в "Записках о русском" приводит в качестве примера непереводимые русские слова воля, удаль, тоска. Поскольку русская культура считала волю и простор величайшим эстетическим благом для человека, они не могли не отразиться в языке. ". Воля вольная - это свобода, соединенная с простором, с ничем не прегражденным пространством. А понятие тоски, напротив, соединено с понятием тесноты, лишением человека пространства" [Лихачёв 1980, с. 14]. Л. Толстой, имея в виду цыганскую песню, устами Феди Протасова в "Живом трупе" так развёл оба слова: "Это степь, это десятый век, это не свобода, а воля". "Русское понятие храбрости - это удаль, а удаль - это храбрость в широком движении. Это храбрость, помноженная на простор для выявления этой храбрости" С Лихачёв 1980, с.14].

Современные авторы пытаются рассматривать семантику отдельных слов сквозь призму национального характера. Б поле их зрения находятся такие лексемы, как авось, заодно, успеется, поутру, противопоставление "высокого" и "низкого" (правда/истина, добро/благо, долг/обязанность, радость/удовольствие), "иррациональное" и "безотчётное" Суспеется, угораздило, да ну). По их мнению, силу и глубину чувств носитель русского языка реализует в "душевности" (душа, сердце, жалость - эти слова отличаются повышенной частотностью в русском языке по сравнению с другими языками). Русский язык специфическими лексемами выражает готовность обойтись без церемоний в человеческих отношениях (видно, небось и частица -ка) [Зализняк и др. 1995].

Б работе с красноречивым названием "Русская ментальность" в зеркале лексических данных" исследователь показывает, как фундаментальные черты русского национального характера (тенденция к крайностям, эмоциональность, ощущение непредсказуемости жизни и недостаточность логического и рационального подхода к ней, тенденция к "морализаторству", "практический идеализм", т.е. предпочтение "горнего" "дольнему", тенденция к пассивности или даже к фатализму, ощущение неподконтрольности жизни человеческим усилиям, нелюбовь к дисциплине, склонность к отрыву теории от практики) ярко отражаются в нескольких лексических сферах: (1) слова, соответствующие определенным аспектам универсальных философских концептов (правда/истина, долг/обязанность, свобода/воля, добро/благо); (2) слова, соответствующие понятиям, существующим и в других культурах, но особенно значимым именно для русской культуры и русского сознания Ссудьба, душа, жалость); (3) слова, соответствующие уникальным русским понятиям (тост, удаль и др.); (4) слова, отражающие специфику русского представления о пространстве и времени (пространственные и временные наречия и предлоги: утромг, наутро, под утро, с утра, поутру ж др.); (5) слова, определенным образом концептуализирующие события, случившиеся в жизни субъекта, или его планы на будущее (собираюсь, постараюсь, успеется, сложилось, угораздило и др.); (6) модальные слова, частицы, междометия, выражающие не просто внутреннее состояние говорящего в момент речи, а его более или менее постоянную жизненную установку (авось, небось, заодно, видно, же, как будто, угу, -то, -ка и др.) [Шмелёв 19963.

Таким образом, этническую ментальность русского человека определяют по типично русским концептам - душа, тоска, судьба, задушевность, удаль, воля (вольная), поле (чистое), даль, авось. Пока что таких типично русских концептов выявлено не очень много. Не случайно, что разные исследователи анализируют практически одну и ту же группу русских слов. Зарубежная исследовательница А. Вержбицка в качестве специфически русских культурных архетипов рассматривает концепты типа душа и тоска, CWierzbicka 1992]. Концепт "душа" специфичен не только в русском понимании. О широте и, как следствие, неопределенности семантики слова, обозначающего этот концепт в различных языках, писал О.Шпенглер: "В языках всех культур оно (слово душа. - 0. Е) издавна является наименованием, охватывающим все то, что не есть вселенная" [Шпенглер 1993, с. 389].

- 15

Расширение языкового поля исследования ментальности некоторыми учёными осуществляется за счёт привлечения лексем с этнически-характерной коннотацией. У этих лексем есть лексические эквиваленты в других языках, понятийное ядро лексем в языках в общем-то совпадает, но не совпадает коннотация. Это то, что Ю. Д. Апресян называет специфическими коннотациями неспецифических концептов [Апресян 1995, с.38].

Писательница Русского Зарубежья Е Берберова заметила: "Слово "жалость" . теперь применяется только в обидном, унижающем человека смысле: с обертоном презрения - на французском языке, с обертоном досады - на немецком, с обертоном иронического недоброжелательства - на английском" [Берберова 1990, с.263-264]. ".Русские не часто способны на компромисс, и само это слово, полное в западном мире великого творческого и миротворческого значения, на русском языке носит на себе печать мелкой подлости" [Берберова 1990, с. 474].

Популярное ныне слово "мафиозность" итальянского происхождения, но на русской почве синонимы к нему не покрывают / богатства русской семантики, привившейся к итальянскому корню. Это не "коррупция", ибо коррупция ассоциируется только с верхними эшелонами власти. Это не "групповщина" - нечто явное, видимое. Мафиозность - тайная принадлежность к какому-то клану, о котором ни сам человек, ни окружающие могут вообще ничего не знать. Это не "социальная группа", потому что мафиозность -прихотливая скрытая связь. Современный русский человек усвоил это слово не понятийно,а как некий жизненный опыт [Знание -сила.- 1993.- N12.- С.2]. Носители русского языка ощущают обвинительную коннотацию у слова нарочно и оправдательную у слова нечаянно [Левонтина 1996, с. 56]. Среди шести основных видов коннотации, отмеченных Е Г. Комлевым, полноправное место занимает культурно-цивилизационное со-значение СКомлев 1992, С. 52].

Становится очевидным, что исследование отдельных языковых и речевых единиц в плане выявления этнически своеобразного в языке весьма ограничено. Нужен "тотальный", системный подход к решению поставленной проблемы. А. Д. Шмелёв, например, полагает, что весьма перспективно сопоставление "русской картины мира", вырисовывающейся в результате семантического анализа русских лексем, с данными этнопсихологии. Такое сопоставление уточнит выводы, сделанные в рамках как той, так и другой науки [Шмелёв 1995, с.169]. Выход видится также в изучении целых языковых полей, соответствующих фрагментам картины мира. Совсем недавно прошла этнолингвистическая конференция "Дом в языке и культуре" (Польша, Щецин, март 1995). Дом, как показали выступающие, является весьма важным элементом культуры, языка, литературных текстов. В докладе на тему "Дом в польской и английской фразеологии" было показано, как много общего в структуре польских и английских фразеологизмов и паремий на эту тему [Плотникова, Усачёва 1996, с. 63].

Перед исследователем, предполагающим использовать идею языковой картины мира, встаёт проблема дискретного представления этого феномена Интересной и чрезвычайно перспективной представляется нам технология, предложенная Андреем Белым в небольшой статье "Пушкин, Тютчев и Баратынский в зрительном восприятии природы":

- "необходима статистика, необходим словарь слов: Баратынского, Пушкина, Тютчева"; "в руках чуткого критика словари - ключи к тайнам духа поэтов";

- "нужна квинтэссенция из цитат - предполагающая нелёгкую обработку словесного материала";

- "Каково отношение Пушкина - к воде, воздуху, небу и прочим стихиям природы? Оно - в сумме всех слов о солнце, а не в цитате, и не в их ограниченной серии" (подчёркнуто нами. -О. П.);

- "Изучение трёх "природ" трёх поэтов по трём зрительным образам ("зрительный образ" - "картина мира".- 0. П.) нас способно ввести в глубочайшие ходы и их душ и в тончайшие нервы творчества";

- "необходима путеводная нить - материал слов, образов, красок, рас с ортированный точно и собранный тщательно" (подчёркнуто нами.- 0.П.) [Белый 1983, с.551-5561.

То, что было ясно Андрею Белому в начале XX века, становится очевидным для лексикографов конца нашего столетия. Слова, "собранные тщательно" и "рассортированные точно", способны дать информацию, которую другим путём ни за что не получишь. Известный отечественный лексикограф Г. А. Богатова пишет: "Слово и в тексте памятника письменности несёт конкретную историко-культурную информацию, но в словаре оно попадает в особую среду , которая вполне высвечивает связи слова и лучше хроно-логизирует его семантические изменения - ведь слово "живёт", как правило, в корневой группе, благодаря чему его история как бы обретает свою плоть, возникает эффект "радуги" значений. Открывается возможность не только проследить за закономерностями эволюции лексики, но и взглянуть на те "приращения семантики слова", которые связаны с социальной, культурной, исторической обстановкой, в которой оно функционировало, и зафиксировать их в дефинициях за счёт включения сведений историко-энциклопедического характера, в системе помет, в подборе иллюстраций" [Богатова 1995, с.221.

Работа группы московских лексикографов над первыми двадцатью томами "Словаря русского языка XI-XVII вв." выявила громадный культурологический потенциал этого исторического словаря. Промежуточным итогом стал сборник "Историко-культурный аспет лексикографического описания русского языка" (М., 1995), в котором содержится значительный материал, позволяющий разрабатывать проблемы менталитета.

Проблема языковой картины мира сама пока ещё не стала объектом научного анализа, и нет пока ответа на вопрос, сколько языковых картин мира может быть у одного носителя национального языка, который, как известно, дифференцируется по формам языка (форма литературная, диалектная, наддиалектная и т.д. Предположительно исходим из того, что картин может быть несколько. Остановим своё внимание на фольклорной картине мира, реализуемой с помощью народнопоэтической лексики.

Важные свидетельства о человеке и этносе может дать язык фольклора, поскольку и язык, и фольклор - феномены коллективистские и анонимные. Полагают, что "народное искусство" - это не очень точное обозначение целостной системы мировосприятия, универсальной картины мира, возникшей на стадии земледельческой культуры. Эта система мировосприятия составила "коллективное бессознательное", архаический фонд, активно действующий вплоть до нашего времени [Хренов 1995, с.1591. По образному определению А. IL Скафтымова, фольклор - это "творческое искажение жизни". Фольклор рисует мир, очищенный от превратностей и случайности, таким, каким он должен быть. В устном народном творчестве хранится этнический эталон народа - носителя фольклора.

Выдающийся русский филолог Ф. И. Буслаев мечтал о словаре эпитетов и видел в нём инструмент важных этнопсихологических и этногносеологических исследований: "Полезно бы собрать все постоянные эпитеты для того, чтобы определить, в какие предметы преимущественно вдумывался русский человек и какие понятия присоединял к оным" С Буслаев 1867, с.123]. Такого словаря пока нет, но разворачивается интенсивная лексикографическая работа над этнографическим и фольклорным материалом. Вышел в свет первый том этнолингвистического словаря ЕЛ и С. М. Толстых. Известный специалист по славянской фразеологии Б. М. Мокиенко приступил к работе над словарём русских народных сравнений, предположительный объём которого около 10 тысяч единиц СМоки-енко 1993].

В дальнейшем своём изложении мы используем словосочетание фольклорная картина мира, вкладывая в него значение 'особая фольклорная реальность, выраженная с помощью языка традиционного народного творчества'.

Словарь языка русского фольклора не просто факт отечественной филологии, он своеобразный паспорт русского этноса, беспристрастная, точная картина того, как творчески, в полном соответствии с собственным строем мысли вглядывается русский человек в своё сердце, в других людей и окружающий мир, что он в них видит, что ценит, чем пренебрегает, как связывает увиденное между собой, какую картину мира строит, как определяет каждый элемент этого мира, какие качества и действия ставит на первое место. Наличие словаря фольклора снимает те иследова-тельские трудности, о которых пишет Е Г. Комлев: "Названия цветов, деревьев, животных, многих предметов и действий в языке каждой народности имеет семантическое своеобразие, которое, правда, скорее похоже на стихию, поскольку его так трудно подвергнуть систематизации" [Комлев 1992, с.118].

Наша исходная посылка состоит в признании того, что этнически маркированы не отдельные слова, обозначающие специфические национальные концепты, не коннотации неспецифических лексем, а вся лексическая система языка в целом.

Этническая маркированность лексической системы в целом и отдельных лексем в частности выявляется путём сравнения, приёма сравнения широкомасштабного, когда сопоставляются не отдельные языковые единицы или группы единиц, а целые фрагменты языковой картины мира или даже совокупности фрагментов. Речь идёт об органическом соединении методик и приёмов сопоставительного метода с методикой лексикографического представления лексики. В этом случае этнический аспект лексики высвечивается ярче всего. "Всё уравнивающая сила языка, наиболее явственно проявляющаяся в словаре и позволяющая персонифицировать само время. Это столь же диковинно, как если бы мы созидали божества из логических констант" [Витгенштейн 1994, с. 432].

Для сравнения мы избираем три фрагмента фольклорной картины мира: (1) цветовой континуум в народнопесенном мире; (2) мир птиц; (3) этнический автопортрет. Наш выбор определён не только тем, что это важнейшие фрагменты фольклорного мира, но и тем, что они существенно различны между собой: континуум, природные объекты и идентичные совокупности тождественных элементов (детали человеческого лица).

Когда мы с помощью материалов нашего словаря языка фольклора выполнили основную часть своей работы, вышла в свет статья HI Д. Апресяна, в которой содержится мысль, проверенная нами на практике и оказавшаяся весьма плодотворной: "Сверхзадачей системной лексикографии является отражение воплощенной в данном языке наивной картины мира - наивной геометрии, физики, этики, психологии и т. д. Наивные представления каждой из этих областей не хаотичны, а образуют определенные системы и, тем самым, должны единообразно описываться в словаре. Для этого, вообще говоря, надо было бы сначала реконструировать по данным лексических и грамматических значений соответствующий фрагмент наивной картины мира" [Апресян 1995, с.39].

2. Цель, задачи и методология исследования

Актуальность работы предопределена

- неразработанностью многих вопросов, связанных с человеческим фактором в языке и становлением антропологической лингвистики;

- необходимостью более глубокого изучения этнического менталитета, преломлённого в традициях народных культур;

- стремлением совершенствовать методику лексикографического описания народнопоэтической лексики и разработать оптимальную структуру словарной статьи;

- попыткой расширения диапазона сопоставительных исследований.

Новизна работы. Новизна предлагаемого диссертационного исследования видится

- в неразработанности темы, ориентированной на описание одного из фундаментальных свойств языка, и, следовательно, в отсутствии монографической работы об этническом аспекте фольклорной лексики;

- в изучении этнического менталитета методами лингвистики;

- в своеобразии исследовательского подхода - системного сопоставления фрагментов фольклорной картины мира на уровне концептов, репрезентирующих их лексем и синтаксических связей между лексемами;

- в использовании новой методики лексикографического характера;

- в нетривиальности полученный информации и сделанных выводов.

Цель работы - выявить и описать этническое своеобразие лексики, представляющей три фрагмента фольклорной картины мира в русской и английской народной лирике.

Поставленная цель требует последовательного решения ряда исследовательских задач.

Задачи работы:

1. Определить сопоставляемые фрагменты фольклорной картины мира.

2. Выявить корпус лексем, репрезентирующих каждый фрагмент.

3. Лексикографически описать каждую выявленную лексему в форме словарной статьи.

4. Методом аппликации русских и английских словарных статей, описывающих лексемы, которые соответствуют одному и тому же концепту, выявить этническое своеобразие семантической структуры лексем и их внутритекстовых связей.

5. Выявить закономерности, лежащие в основе этнолингвистических различий в языке фольклора двух сравниваемых этносов.

База эмпирического материала

Сопоставительный анализ мы ведём на основе двух собраний народных лирических песен. Это сборник М. Г. Халанского "Народные говоры Курской губернии: Заметки и материалы по диалектологии и народной поэзии Курской губернии" (СПб., 1904). Проанализировано 468 песенных текстов. Английская лирика представлена 710 текстами из первого тома Sharp's Collection of English Folk Songs (London, 1974). Поскольку тексты Халанского даны в диалектной транскрипции, а фонетическая сторона речи при выявлении ментальности особой роли не играет, мы даём примеры в привычном орфографическом виде.

Активно привлекались словник, словоуказатель и словарные статьи из словаря языка русской былины, подготовленный курскими лингвофольклористами (рукопись).

Методы исследования. Предлагаемое исследование носит комплексный характер, а потому потребовало привлечения системы исследовательских методов, методик и приёмов, среди которых особенно активно использовались методы описательный и сопоставительный, методика компонентного анализа, элементы квантитативной методики.

Эффективным оказался разработанный курскими лингвофольклористами прием аппликации лексикографических "портретов" слова [см.: Хроленко, Климас, Моргунова 1994]. Портрет состоит из семи структурных частей: (1) идентифицирующая, (2) парадигматическая, (3) синтагматическая, (4) парадигматико-синтагма-тическая, (5) словообразовательная, (6) функциональная и (7) дополнительно-информационная.

Схематически статья выглядит следующим образом (приводим

- 24 условные обозначения и содержание каждой зоны статьи). база статьи С корпус лексикографически представленных текстов);

ЗАГЛАВНОЕ СЛОЮ (количество словоупотреблений); толкование'; иллюстрации; варианты акцентные, морфемные и иные, включая формы -деминутивы и т. п.; II: изофункциональные слова, которые выступают в роли синонимов, антонимов, элементов парадигматического ряда;

S: связи с существительными; А: связи с прилагательными; V: связи с глаголами; Num: связи с числительными; Adv: связи с наречиями; "вертикальные связи" (ассоциативные ряды, дискретно-ритмические конструкции и т.п.); >: словообразовательные связи (однокоренные слова в корпусе текстов); F: поэтическая функция (участие в поэтических приёмах - в форме иллюстраций); F+: функционально-смысловые приращения к значению слова; <>: вхождение слова в состав общеязыкового фразеологизма; +: дополнительная информация о лексеме [детально: Хролен-ко 1994; 1995].

Это полная схема словарной статьи. В нашем исследовании схема зачастую предстаёт в редуцированном виде, что объясняется малой частоностью большинства лексем, а также целью исследования, в котором нам важны прежде всего синтагматические связи анализируемых лексем.

Теоретическая ценность. Материалы диссертации, наблюдения и выводы вводят в научный обиход полезную информацию, которая интересна теоретикам языка, лексикологам, лексикографам, культурологам, лингвофольклористам и другим специалистам, работающим над теоретическими проблемами "Язык как этнический признак", "Человеческий фактор в языке", "Язык и культура", "Язык и ментальность", "Язык и бессознательное".

Практическая значимость. Полученная в ходе диссертационного исследования информация может быть использована в вузовских курсах по русскому и английскому языку, по общему языкознанию, по культурологии, в спецкурсах, дипломных и курсовых работах по языку русского и английского фольклора.

Разработанные нами словарные статьи могут быть использованы лексикографами, описывающими лексику традиционной народной культуры.

Достоверность полученных результатов и обоснованность выводов предопределяются совокупностью факторов:

- изучением теории вопроса на базе новейших публикаций авторитетных авторов и научных коллективов;

- использованием комплекса надёжных методов, методик и приёмов, включая и новейшие методики лекикографической презентации лексики и аппликации словарных статей;

- привлечением большого объёма эмпирического материала, извлечённого методом сплошной выборки из авторитетных собраний русского и английского фольклора, постоянной проверкой получаемых выводов на материале фольклора других жанров;

- многоаспектностью анализа фольклорного материала.

Апробация. Основные идеи и результаты диссертационного исследования обсуждались на заседаниях семинара республиканской научной школы по лингвофолъклористике при кафедре русского языка КГПУ, на итоговых научных конференциях университета, представлены в материалах международной научной конференции "Этническое и языковое самосознание" (Москва, 1995), а также в шести публикациях. Соискательница является одним из основных исполнителей проекта "Словарь русского фольклора", финансируемого Российским гуманитарным научным фондом (96-04-06045), в силу этого её материалы подвергаются систематической экспертизе РГНФ.

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Петренко, Ольга Александровна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сопоставление трёх фрагментов фольклорной картины мира -цветовой континуум, мир птиц и внешность человека, - представленных в народнопесенной традиции русского и английского этносов, и последующий анализ полученных результатов дают основание полагать, что наша исходная посылка о том, что этнически выделены С маркированы) не только отдельные слова, обозначающие специфические национальные концепты, не только коннотации ряда неспецифических лексем, а вся лексическая система языка С в нашем случае система языка фольклора) в целом, - большим фактическим материалом подтверждается и может, на наш взгляд, считаться доказанной.

Этнический аспект народно-песенной лексики мы видим:

- в наличии.национально специфичного угла зрения на целый фрагмент фольклорной картины мира. Так, в английском песенном фольклоре мир пернатых воспринимается с эстетической точки зрения, а в русском - с эмоциональной;

- в специфике концептуализации, то есть в наличии/отсутствии тех или иных концептов в аналогичных фрагментах фольклорной картины мира (отсутствие в русской народной песне дрозда и жаворонка или подбородка, в английской песне воробья, галки, иволги, павы, сокола, щегла, ястреба, а также бровей на лице). Обладая одинаковой с русскими - "языковой" - стратегией, англичане используют приём комбинированного цветообозначения, включая, помимо названия цвета, название предмета (вещества) , типичного носителя цвета (snow-white, 1ily-white, coal-black);

- в степени частотности упоминания о тех или иных концептах. Собственно говоря, отсутствие концепта в анализируемых текстах совсем не означает, что он в фольклоре отсутствует принципиально. Просто его частотность исчезающе мала;

- в своеобразии концептуализации одного и того же объекта. Даже лицо человека может концептуализироваться по-разному: возможен единый концепт "борода-усы" ('волосы на лице') или "лицо-щека" (отсюда правое и левое лицо);

- в специфичности конфигурации наличествующих концептов (устойчивые связки брови + очи у русских, cheek St chin у англичан);

- в явлении так называемой вторичной концептуализации, когда существующий в фольклорной картине мира концепт начинает "расщепляться" по какому-то принципу на два концепта. В русском фольклоре это явление заметно на примере орнитонимов, когда все имена птиц, обнаруживая оппозицию "мужское" / "женское", начинают удваиваться как за счёт ресурсов языка (наличие специализированных лексем типа утка-селезень или морфемное разведение типа гусачок-гусачка), так и за счёт речевых образований типа соловей-соловья, соловьшмо-соловьюшка. Подобное возможно не только для имён живых объектов, но и неживых (коса-кудри);

- в наличии специфичных национальных концептов типа лазоревый (лазоревые цветы);

- в речевом использовании окказиональных имён, обозначающих специфические концепты фольклора (например, белозоревый, бело розовый);

- в особенностях семантической структуры фольклорного слова. Это проявляется:

- 138

- в знаковости концептов (губы как свидетельство жизни или смерти в английском фольклоре или как знак греховности в русском);

- в наличии, помимо денотативных сем, сем оценки. Так, для русских цветообозначений характерно наличие семы оценки, обычно сверхположительной. Эта сема может доминировать, и тогда названия денотативно различных цветов начинают восприниматься как слова семантически изофункциональные - синонимы (например, алый и лазоревый, белый и сизый). В результате тотального синонимизма цветообозначений начинают функционировать лексемы с неопределенным семантическим содержанием: самоцветный, семицветный, цветный, в которых однако фольклорное сознание ошушает значение 'предельно красивый, выделяющейся из ряда подобных, очень дорогой';

- в актуализации потенциальных сем 'свой' и 'чужой' у слов, которые в нефольклорной речи таких сем не обнаруживают (например, наличие потенциальной семы 'чужой' в русском слове лес и семы 'свой' в русском существительном сад или английском wood-,

- в символизации концептов и, как следствие, актуализации в семантической структуре слова соответствующего элемента (утка в русском фольклоре, символизирующая мистические силы, фатальную предопределенность);

- в конкретной коннотации фольклоорных лексем (так, green 'зелёный' обнаруживает со-значение 'праздничный, торжественный, нарядный, ожидающий радости, выделенный из обыденного состояния');

- в различии (возможно контрастном) коннотации имён, реализующих один и тот же концепт. Так, cuckoo - яркий мажорный образ в муж;кой и женской ипостаси и кукушка - знак тревоги и жалости;

- в характере синтагматических связей фольклорных лексем. Отсюда этнически своеобразные совокупности так называемых постоянных эпитетов.

Каждое слово в народно-песенных текстах может обнаружить не все признаки этничности, но, как правило, хотя бы один признак присутствует. Можно говорить о потенциальной этнической маркированности, которая проступает в каждом конкретном фольклорном произведении.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Петренко, Ольга Александровна, 1996 год

1. Кунин А. В. Англо-русский фразеологический словарь: В 2-х томах. М.: Сов. энциклопедия, 1967

2. Мюллер В.К. Англо-русский словарь.- М.: Русский язык, 1978. Hornby А. 5. The Advanced Learner's Dictionary of Current

3. English. Oxford University Press, 1963.

4. Абызов Ю. Мир дайн и проблемы их перевода // Латышские дайны. Рига, 1984. С. 288.

5. Аникин В. П. Изменение и устойчивость традиционного языкового стиля и образности в былинах//Русский фольклор. Л. , 1974. -Т. 14. - С. 3-33.

6. Баткин Л. М. фа способа изучать историю культуры // Вопросы философии. 1986.- N12.- С. 104-115

7. Белов А. И. Цветовые этноэйдемы как аспект этнопсихолингвистики

8. Этнопсихо лингвистика. М. , 1988. - С. 49-58.

9. Белый А^ Пушкин, Тютчев и Баратынский в зрительном восприятииприроды // Семиотика. М., 1983. С. 551-556.

10. Берберова Курсив мой // Серебряный век. М.,1990.1. С. 263-264.

11. Богатова Г. А. Историко-культурный аспект лексико-граммати-ческого описания русского языка и проблемы менталитета // Этническое и языковое самосознание. М., 1995. -С. 22. Богатырев П. Г. Язык фольклора//Вопросы языкознания. -1973.-N5. С. 106-116.

12. Богданова Л. И. Внутренняя форма языка как отражение национальной ментальности // Этническое и языковое самосознание.1. М. ,1995. С. 22-23

13. Большой энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1991.- Т.1.- С. 794

14. Будагов Р. А. Толковые словари в национальной культуре народов. М.: йзд-во МГУ, 1989. - 151с.

15. Буслаев Ф, И. Преподавание отечественного языка. М.: Просвещение, 1992.- 512с.

16. Вас иле вич А. П. Язык и культура: сопоставительный анализ группы слов-цветообозначений // Этнопсихолингвистика. М. , 1988. -С. 58-64.

17. Введение в культурологию. М.: ВЛАДОС, 1995. - 335с. Венедиктов Г. Л. Духовная культура народа. Русская сказка// Русская литература. -1986.-N4. - С. 84-98.

18. Верещагин Ё. М., Костомаров В. Г. Лингвострановедческая теория слова. М.: Русский язык, 1980. - 320с.

19. Верещагин Е. М. , Костомаров В. Г. Национально-культурная семантика русских фразеологизмов // Словари и лингвострановедение. -М.: Русский язык, 1982. С. 89-98.

20. Возрождение культуры России: язык и этнос.- СПб.: Знание, 1995.- 98с.

21. Воронов В. С. О крестьянском искусстве: Избранные труды. -М.:

22. Сов. художник, 1972. -350с.

23. Гачев 1\ Национальные образы мира.- М.: Сов. писатель, 1988. -447с.

24. Гильфердинг А. Ф. Олонецкая губерния и ее народные рапсоды // Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871г.-СПб. , 1894.- С. 1-62.

25. Городецкий Б. Ю. Проблемы и методы современной лексикографии // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. XIV: Проблемы и методы лексикографии. М., 1983. С. 5-22

26. Гумбольдт R фон. Язык и философия культуры.- М.: Прогресс, 1985.- 451с.

27. Гуревич А. Я Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. -350с.

28. Гуревич П. С., Щульман О. И. Ментальность как тип культуры //

29. Философские науки. 1995.- NN2-4. - С. 125-138.

30. Гусарова Е П. Белый цвет в произведениях Ив. Бунина // Вопросытеории и истории языка, СПб., 1993. С. 198-203.

31. Гусев В. Е, Эстетика фольклора.- Л.: Наука, 1967.-319с.

32. Гусев Л, Ю. Символ и номинация в стихотворном фольклоре //

33. Фольклорное слово в лексикографическом аспекте. Курск, 1994.1. С. 43-49.

34. Дамазиу А. Р., Дамазиу А^ Шзг и речь//В мире HayKH=Scientific American.- R ,1992.-N11/12.-С. 55-61.

35. Еремина В. И. Поэтический строй русской народной лирики. -А : Наука, 1978. -184с.

36. Чуковская Е л. Категории и символика традиционной культуры монголов. М.: Наука, 1988.- 196с.

37. Зализняк А. А. , Левонтина И. Б. , Шмелёв А. Л. "Энциклопедия русской души" // Этническое и языковое самосознание. М. , 1995.- С, 53-54

38. Земцовский И. И. Артикуляция фольклора как знак этнической культуры// Этнознаковые функции культуры. М., 1991. -С. 152-189

39. Иванов В. В. , Топоров В. Е Славянские языковые моделирующие семиотические системы: Древний период.- М.: Наука, 1965.-246с. Иорданский В. Б. Звери, люди, боги. Очерки африканской мифологии. М.: Наука, 1991.- 319с.

40. Историко-культурный аспект лексикографического описания русского языка: К 20-летию издания Словаря русского языка XI-XVII вв.- и.: Наука, 1995.- 246с.

41. Казакова А. Ю. , Сорокин Ю. А. Русские: ассоциативно-соматологи-ческие портреты // Этническое и языковое самосознание. М. , 1995.- С. 60-61.

42. Калугин В. И. Струны рокотаху.: Очерки о русском фольклоре. -М.: Современник, 1989. -623с.

43. Караваева М. А. Особенности идиолекта былинного певца (на примере сравнительного анализа конкретной лексемы в творчестве двух сказителей) // Фольклорное слово в лексикографическом аспекте. Курск, 1994.- С. 24-27.

44. Караулов Ю. Е Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. - 263с.

45. Караулов Ю. Н. Так что же такое "языковая личность"? // Этни- 146 ческое и языковое самосознание. М., 1995. С. 63-65 Касевич В. Б. Язык и самосознание // Этническое и языковое самосознание. М. , 1995. - С. 68-69

46. Кедров Б. М. Число и мысль в истории науки // Число и мысль. М. f 1983. Вып. 6. - С. 3-98.

47. Кобозева И. М. Немец, англичанин, француз и русский: выявление стереотипов национальных характеров через анализ коннотации этнонимов // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1995. - N3. -С. 102-116.

48. Ко каре э. Е. Комплексный анализ народной песни // Фольклор. Песенное наследие. М. , 1991.- С. 23-30.

49. Колесов В. Б. История русского языка в рассказах. М.: Просвещение, 1982.- 191с.

50. Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. Л. : Изд-во ЛГУ, 1986.- 312с.

51. Колпакова Е П. Песни и люди: 0 рус. нар. песне. Л.: Наука, 1977.- 136с.

52. Колпакова Е П. Пейзаж в творчестве северных певцов //Русский север: Проблемы этнографии и фольклора.- Л. ,1981.-С. 248-259.

53. Комарова А. И. Филология английского ландшафта: Автореф. дис. . канд. филол. наук / МГУ. М. , 1988. - 21с. Комле в Е Г. Слово в речи: денотативные аспекты. - М.: Изд-во МГУ, 1992.- 214с,

54. Кондаков И. В. Введение в историю русской культуры. М.: Наука, 1994.- 378с.

55. Кравченко А. В. Глагольный вид и картина мира // Изв. РАЕ Серия ЛиЯ.- 1995.- Т. 54, N1.- С. 49-64.

56. КузнецовА. М. Этносемантический компонент лексикографической- 147 дефиниции: врут ли словари? // Этническое и языковое самосознание. М. , 1995. С. 84-85.

57. Литвин Ф. А, В поисках текста // Функционирование языковых единиц в тексте. Тула, 1992.- С. 3-15.

58. Литвин Ф. А. Русская культура в зеркале англоязычной // Русская культура и мир. Ч. II. Н-Новгород, 1994.- С. 129-132. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. М.: Наука, 1979.- 359с.

59. Лихачев Д. С. Заметки о русском. М.: Сов. Россия, 1 979.- 62с. Лихачёв Д. С. Концептосфера русского языка // Изв. РАЕ Сер. ЛИЯ. - 1993.-Т. 52, N1.- С. 3-9.

60. Логический анализ языка: Культурные концепты. М.: Наука, 1991.- 203с.

61. Мальцев Г. И. Традиционные формулы русской народной необрядовой лирики. Л.: Наука, 1989.

62. Шфы народов мира. М.: Сов. энциклопедия, 1987.- Т. 1.-С. 312. Михайлова Т. А. "Красный" в ирландском языке: понятие и способыего выражения//Вопросы языкознания.-1994.-Кб. С. 118-128.

63. Митропольекая а М. Литва в русском эпосе: К поэтике имен

64. Литература. 15(2).- Вильнюс,1974. С.27-39.

65. Мокиенко В. М. О словаре русских народных сравнений // Вопросытеории и истории языка. СПб., 1993. С. 173-178.

66. Моргунова Н. И. Словник и частотный словарь курских песен //

67. Фольклорная лексикография. Вып. 3. Курск, 1995.- С.14-48.

68. Морфология культуры. Структура и динамика. М.: Наука, 1994.415с.

69. Налимов В. В. В поисках иных смыслов.-М.: Прогресс, 1993. 280с. Наука и жизнь. - 1993. - N11. - С. 22.

70. Ортега-и-Гассет Нищета и блеск перевода // Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? -М.: Наука, 1991.-С. 336-352. Оссовецкий И. А. Некоторые наблюдения над языком стихотворного фольклора//Очерки по стилистике художественной речи. М., 1979.- С. 199-252.

71. Оссовецкий И. А. Об изучении языка русского фольклора// Вопросы языкознания. -1952. -N3. С. 93-112. Оссовецкий И. А. О языке русского традиционного фольклора// Вопросы языкознания. -1975. -N5. - С. 66-77.

72. Петренко 0. А. Сопоставительный анализ лексико-семантического поля "время" в английской лирической песне и балладе // Фольклорное слово в лексикографическом аспекте. Курск, 1994. -С. 54-58.

73. Петренко 0. А. Лексико-тематическая группа "время" в английской и русской народной лирической песне в сопоставительном плане // Исследования по лингвофолъклористике. Вып.1. Курск, 1994.-С. 64-68.

74. Петренко 0. А. Лексема green в английском и русском песенном фольклоре // Фольклорная лексикография. Вып. 3. Курск, 1995.-С. 6-10.

75. Петренко 0. А. , Хроленко А. Т. Gold/золото // Фольклорная лексикография. Вып. 4. Курск, 1995. С. 12-13.

76. Плотникова А. А. , Усачёва В. В. "Дом в языке и культуре" // Жи- 150 вая старина. М. , 1996, N1.- С. 63.

77. Подюков И. А. Народная фразеология в зеркале народной культуры. Пермь: ПГПИ, 1991.- 127с. Поиск. - 1995.-N19.-С. 15.

78. Попова Е. А. Авторская модальность как средство выражения антропоцентричности текста: Автореф. дисс. . канд. филол. наук

79. Липецкий госпединститут. Липецк, 1996.- 22с.

80. Потебня А. А. Объяснения малорусских и сродных народных песен.1.. Колядки и щедровки. Варшава, 1887.- 278с.

81. Потебня А. А. О некоторых символах в славянской народной поэзии:2.е изд. Харьков, 1914.

82. Пропп В. Я. Фольклор и действительность//Русская литература. -1963. -N3.- С. 62-84.

83. Пушкарев Л. Н. Представления человека о природе по памятникам русского фольклора XVII в. // Общество и природа. М.,1981.-С. 293-302.

84. Рерих ЕК. Книга большого пути // Студенческий меридиан. -1987.- N9.- С. 65.

85. Рогинский Я Я Об истоках возникновения искусства".-М.: Изд-во МГУ, 1982.

86. Рождественская С. Б. Отражение отношения "человек-природа" в народном искусстве//Обшество и природа.- М.,1981.- 0.284-293. Рощин Язык и мировоззрение // Азия и Африка сегодня. М. , 1993.- N4.- С. 35-36.

87. Самуйлова Л. В. Культурно-номинативный аспект фразеологических выражений // Лексика и культура. Тверь, 1990.- С. 77-85. Сепир а Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 1993.- 656с.

88. Скафтымов А. П. Поэтика и генезис былин. М. -Саратов: Книгоиздбо В. 3. Яксанова, 1924. ~228с.

89. Толбина М. А. Цветовые эпитеты алтайских волшебных сказок //Фольклорное наследие Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1989.-С. 49-71

90. Толстой Е И. Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М.: Индрик, 1995.- 509с. Томахин Г. Д. III. Лексика с культурным компонентом // Иностр. ЯЗ. В ШК. - 1980.- N6.- 47-50.

91. Томахин Г. Д. IV, Реалии в культуре и языке // Иностр. яз. в шк. 1981.- N1. - С. 64-69.

92. Уфимцева Е В. Этнические и культурные стереотипы: кросс-культурные исследования // Изв. РАЕ Серия ЛиЯ. 1995. - Т. 54, N3. -С. 55-62.

93. Ухов Е Д. Постоянные эпитеты в былинах как средство типизации и создания образа//0сновные проблемы эпоса восточных славян.» М. ,1958.- С. 158-171.- 152

94. Ухов П. Д. Типические места (loci communes) как средство паспортизации былин//Рус с кий фольклор. -М. -Л. ,1957. -Т. 2. -С. 129-154. Федотов Г. П. Национальное и вселенское // О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 448

95. Хренов Е А. Картина мира как система архетипов // Этническое и языковое самосознание. М., 1995.- С. 159

96. Хроленко А. Т. Что такое лингвофольклористика? //Русская речь. -1974. -NI.- С. 36-41.

97. Хроленко А. Т. Ассоциативные сочетания в русском языке //

98. Русский язык в школе.-1975. -N6. С. 79-81.

99. Хроленко А. Т. Лексика русской народной поэзии. Курск, 1976.64С.

100. Хроленко А. Т. ,Климас И. С. , Моргунова Е И. Сопоставление словарных статей как эвристический прием лексикологического исследования//Фольклорное слово в лексикографическом аспекте. -Вып. I.- Курск,1994. С. 7-11.- 153

101. Хроленко А. Т. Структура статьи в словаре языка фольклора // Фольклорная лексикография. Вып. 1. Курск, 1994.- С. 4-6. Хроленко А. Т. Семантика фольклорного слова. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1992. - 140с.

102. Хроленко А. Т. Эпическая картина мира и семантическая структура фольклорного слова // Семантика языковых единиц. 4.1. М.: Альфа, 1994.- С. 143-146.

103. Хроленко А. Т. Русский эпический менталитет (К постановке проблемы) // Духовная культура: проблемы и тенденции развития. Сыктывкар, 1994. С. 3-4.

104. Хроленко А. Т. Игра в эпической картине мира: сквозь призму словаря языка русского фольклора // Живая старина. 1995. -N2. - С. 27-28.

105. Хроленко А. Т., Петренко 0. А. Этническое своеобразие семантики народнопоэтической речи (на примере русских и английских орни-онимов) // Духовное обустройство России. Курск, 1996.-С.145-162.

106. Чанышева 3.3. Культурный компонент в семантике языковых единиц- 154

107. Вопросы семантики лексических единиц. Уфа, 1990.- С. 50-55. Чес но в Я. В. Этнический образ // Этнознаковые функции культуры. М. , 1991. С. 58-85.

108. Червинский П. П. Семантический язык фольклорной традиции. -Ростов: Изд-во Ростов, ун-та, 1989.-224с.

109. Чистов К. В. О взаимоотношении фольклористики и этнографии// Сов. этнография. -1971. -N5. С. 17-24.

110. Шмелёв А. Д. "Русская ментальность" в зеркале лексических данных // Этническое и языковое самосознание. М., 1995.-С. 168-169

111. Этническое и языковое самосознание.- М.: Ин-т народов России, 1995.- 178с.

112. Этнознаковые функции культуры. М.: Наука, 1991.- 224с.

113. Этнопсихолинг вис тика. М.: Наука, 1988. - 192с.

114. Язж и история: проблемы лингвокультурной традиции: Тезисыдокл. М.: Наука, 1989. - 60с.

115. Язык и личность. М.: Наука, 1989.- С. 149-212

116. Язык и этнический менталитет. Петрозаводск: Изд-во ПТУ,1995.- 165с.

117. Banie L Oral formulas in the country blues // Southern folklore quart. Gainesville, 1987, vol.42, N1.- P.39-52. Berlin B., Kay P. Basic colour terms; their universality and evolution. Berkeley, 1969.- 178p.

118. Danow D. K. The Thought of Mikhail Bakhtin: From word to culture.- Basinstoke, L. , 1991.- 158p.

119. Duranti Ethnography of Speaking: Toward a Linguistics of the Praxis // Language: The Socio-cultural Context.- Cambridge etc., 1989.- P. 210-228.

120. English across Cultures, Cultures across English. В., 1989.-492p.

121. Finnehan What is Oral Literature Anyway? Comments in the light of Some African and Other Comparative Material // Oral Literature and the Formula. The University of Michigan, 1976.-P. 127-166.

122. Foley Formula and Theme in Old English Poetry // Oral Literature and the Formula The University of Michigan, 1976.-P. 207-232.

123. Frege On sense and meaning // The philosophy of language. Oxford, 1985.- P. 200-212.

124. Freiz P. H. Toward a componential approach to text // Learning, keeping and using language.- Amsterdam; Philadelphia, 1990.-Vol.2. P. 363-380.

125. Greekfield St. B. The formulaic expression of the theme of "exile" in anglo-saxon poetry // Speculum, 1955, vol.30.1. P. 200-206.

126. Hymes Ethnopoetics // Text.- Berlin; N. Y. , 1990.- Vol.10, N1/2.- P. 45-47.

127. Kay P. , McDanieI С. K. The Linguistic Significance of the Meanings of Basic Colour Terms // Language, 1978, Vol.54, N3. P. 610-646.

128. Koerner E. F. Wilhelm von Humboldt and North American Ethnolinguistics: Boas (1894) to Hymes (1961) // Historiographia ling.- Amsterdam; Philadelphia, 1990.- Vol.17, N1/2. P. 111-128.

129. Kramsch C. Discourse and Culture in Language Teaching // Visions for the Future. Proceedings of the First Soviet-American Symposium on Theoretical Problems of Foreign Language Teaching amd Learning.- Moscow: REMA PRESS, 1989.-P. 64-71.

130. Zielsprache English, Munchen, 1978.- Nr. 1.- S. 20-22.1.rd Jugoslav Epic Folk Poetry // The Study of Folklore.- 157

131. Magoun F. P. Oral Formulaic Character of Anglo-Saxon Narrative

132. Poetry // Speculum, 1953, vol.28. P. 446-467.

133. Nagy Formula and Meter // Oral Literature and the Formula.

134. The University of Michigan, 1976.- P. 239-260.0'Connor M. C. Language, Culture and Mathematics: what does ittake to make everybody count // Contemporary Psychology.

135. Wash., 1991.- Vol.36, N5.- P. 399-400.

136. Oksaar E. Language Learning as Cultural Learning // Rassegna italiandi Linguistica applicata, Roma, 1983.- An. XV. N2-3.-P. 121-130.

137. Porsch R Theodor Frings und moderne Ansatze landeskundlich orienterter Linguistik // Sprache der sozialen und kulturellen Entwicklung. В., 1990.- S. 255-260.

138. Rogers H. L. The Crypto-Phychological Character of the Oral- 158

139. Formula // English studies, vol. 47, N2, 1966.- P. 89-102. Rose K. R. Speech acts and quest ionaires: The effects of hearer response // J. of pragmatics.- Amsterdam, 1992.- Vol. 17, N1.-P. 49-62.

140. Shu 1 dan-Shaw R Preface // The Greig-Duncan Folk Song Collection. Vol.1. University of Aberdeen, 1981.- P.Xiii. Trivedi H. C. Culture in Language Learning // E. L. T. Journal, London, 1978.- Vol.32. N2.- P. 92-97.

141. Waldron R. A. Oral-formulaic Technique and Middle English Alliterative Poetry // Speculum, 1957, vol.32. P.792-804. Wierzbicka A^ Semantics, culture and cognition. Universal human concepts in culture-specific configuration. N. Y. , Oxford, 1992.

142. Witkowski S. R., Brown С. H. An Explanation of colour Nomenclature Universals // American Antropologist, 1977, Vol.79.- P. 12-25.

143. Witkowski S. R. , Brown С. H, Lexical Encoding Sequences and Language Change: Colour Terminologi Systems // American Anthropologist, 1981, vol.83. P. 46-63Ю