Мифологические персонажи в прозаическом фольклоре рутульцев тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.09, кандидат филологических наук Ильдарова, Эмма Шахбановна

• Ильдарова, Эмма Шахбановна
• кандидат филологических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Ильдарова, Эмма Шахбановна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ПЕРСОНАЖИ ОХОТНИЧЬЕГО ЭПОСА

РУТУЛЫДЕВ. ОБРАЗ ПОКРОВИТЕЛЯ ОХОТЫ И ЗВЕРЕЙ.

§ 1 .Зооморфное и антропоморфное проявление образа покровителя охоты и зверей.

§ 2.Мифологические предания и легенды о погибшем охотнике.

§ 3. Изображение образа покровителя охоты и зверей в мусульманских легендах.

Глава 2. ДЕМОНОЛОГИЧЕСКИЕ ПЕРСОНАЖИ.

§ 1. Добрые духи-покровители.

§ 2. Злые духи-демоны.

§ 3. Джинны и шайтаны.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Мифологические персонажи в прозаическом фольклоре рутульцев»

Актуальность исследования. В Дагестане проживают более 30 народов, которые прошли длительный путь исторического развития, и каждый из них внес свою лепту в общую сокровищницу культуры, так как «на свете нет малых народов, величие народа вовсе не измеряется его численностью» (В. Гюго).

Однако XX век, особенно его вторая половина, а судя по первым годам, и XXI век, поставили малочисленные народы в такое положение, когда им стало реально угрожать исчезновение как самостоятельных этносов, ассимиляция, утеря их самобытного вклада в культуру и т. п. Одним из таких являются рутульцы - древний народ Дагестана, численность которого ныне составляет 30 тысяч человек. Они занимают юго-западную часть Южного Дагестана: на востоке граничат с лезгинами, северо-востоке - агулами и даргинским селением Чирах, северо-западе - аварцами; на юге Главный Кавказский хребет с перевалами отделяет рутульцев от Азербайджана и Грузии.

Кроме того, как пишет С. Колокольцев, рутульцы проживают также на границе Азербайджана и Армении в горах Зенгезура1, что подтверждается общностью быта и языка рутульцев и жителей Зенгезура2.

Рутульцы проживают в долинах рек Самур, Кара Самур (села Шиназ, Ихрек, Мюхрек, Амсар, Лучек, Кина, Джилихур, Кала, Пилек, Куфа, Хнюх, Киче) и Ахты-чай (с. Хнов и Борч). На территории Азербайджана в XVIII в. основаны рутульские селения Шин, Кайнар, Хырса, Шор-су и Даш-юз. Многие рутульские поселения являются древними по своему происхождению.

В географическом отношении основная территория расселения рутульцев представляют две естественно-климатические зоны: горнодолинную и высокогорную, или альпийскую. Для высокогорной характерны узкие ущелья и маленькие речки. Эту зону отличают мощные горные хребты со снежными вершинами, высшая точка их - гора Деавгай (Кьилбид л бан), которая достигает 4010 м над уровнем моря . Селения здесь расположены на высоте более 1500 м. и изобилуют альпийскими и субальпийскими пастбищами и полями, где горцы занимались земледелием и животноводством.

Первое упоминание о рутульцах в русской печати появилось в 1728 г. И. Г. Гербер в своем «Описании стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря» дает характеристику Рутульскому «вольному» обществу4. Ценные сведения историко-этнографического характера о рутульцах содержатся и в кратком очерке Е. М. Шиллинга5.

Монография Г. М-С. Мусаева «Рутулы» представляет собою первое емкое исследование, посвященное истории, социально-экономическому строю, материальной и духовной культуре дореволюционных рутулов.6 Много материала, связанного с культурой рутульцев, их календарными обрядами и праздниками, содержится в публикациях этнографа А. Г. Булато

-7 вой .

Особого внимания заслуживает ее же труд «Рутульцы в XIX - нач. о

XX вв.: историко-этнографическое исследование» - фундаментальное научное исследование традиционной культуры, нравов и быта этноса. По объему и разнообразию представленной в ней информации, диапазону рассматриваемой тематики работа носит энциклопедический характер, охватывая практически все стороны жизни рутульского народа: историю, основные направления хозяйственной деятельности, материальную и духовную культуру, семейный быт, праздники, игры, развлечения и т. д.

Фольклор рутульцев, как и других народов Дагестана, вобрал в себя жизненный опыт народа, его историю, идеалы, чаяния и мечты, которые в течение многих веков накапливались и передавались из уст в уста, от поколения к поколению. На протяжении многих веков фольклор являлся своеобразной энциклопедией жизни, формируя духовную культуру народа, которая на ранних этапах развития была тесно связана с мировоззрением, обусловленным потребностью осмысления людьми явлений природы, общества сообразно своему миропониманию. Эти воззрения вырабатывались в процессе накопления практического опыта, знаний и становления эстетического взгляда на действительность. Они служили основой для мифов, преданий, легенд, обрядовой поэзии и т. д.

Миф стоит у истоков словесного искусства, поэтому мифологические представления и сюжеты занимают значительное место в устной фольклорной традиции различных народов. Мифология - это наименее изученная область фольклора Дагестана, а между тем, исследование её имеет большое научное значение, так как проливает свет на многие вопросы генезиса и развития жанров фольклора, становление образной системы, специфики отображения окружающей действительности, преломление народного мировоззрения в эпических жанрах фольклора.

Обращение к мифологической прозе вызвано тем, что рутульский фольклор располагает значительным и во многом уникальным материалом, позволяющим исследовать мифологические персонажи, раскрыть их функции, показать особенности их бытования, национальное своеобразие, исто-рико-эволюционные процессы и т. д.

Объектом исследования является мифологические рассказы, предания, легенды, демонологические рассказы.

Предмет исследования - персонажи рутульской мифологической прозы, их специфика, национальное своеобразие, эволюционные процессы. Подвергаемые изучению тексты, извлечены из разных источников. В работе использованы дореволюционные публикации и записи XX века, хранящиеся в рукописных фондах ИЯЛИ ДНЦ РАН, Даггосуниверситета, Даггоспе-дуниверситета, из личного архива Ф. М. Ибрагимовой. Однако основной полевой материал записан нами во время экспедиций в 2000-2005 гг. в районах Южного Дагестана, и вводится в научный оборот впервые.

Цель исследования - мифологические персонажи рутульской несказочной прозы, выявление их этнонационального и художественного своеобразия, общих тенденций эволюционного развития. В связи с этим определены задачи:

- проследить в диахронном плане стадии эволюции образов, изменение функции сюжетов, мотивов на разных этапах исторического развития этноса;

- выявить по возможности историко-этнографическую основу образов и сюжетов;

- исследовать мифологические персонажи рутульцев в сопоставлении с общекавказскими, что позволит не только выделить их специфические качества, но и проследить общие закономерности развития кавказского фольклора, выявить северокавказскую региональную духовную общность, основанную на сходном опыте.

Научная новизна исследования заключается в том, что автор впервые обратилась к изучению комплекса вопросов, связанных с закономерностями и специфическими особенностями бытования мифологических сюжетов, мотивов и образов в фольклоре рутульцев. Впервые обобщен материал об охотничьем эпосе и демонологии, выявлены и проанализированы ранее неизвестные персонажи покровителей охоты и зверей, а также прослежены особенности бытования демонологических персонажей. Только с привлечением всего совокупного фольклорного материала и учетом его исторической эволюции можно объективно и глубоко осмыслить своеобразие развития мифологических персонажей народов Дагестана и всего Северного Кавказа.

Исследование конкретно-национального и общерегионального носит двуединый характер: с одной стороны, национальные исследования являются необходимой базой для выявления общерегиональной картины мифологических персонажей, с другой - только на фоне, в контексте всего северокавказского фольклорного «массива», с учетом закономерностей его развития можно достаточно объективно осмыслить особенности рутульского фольклора.

Исследование позволяет заключить, что самобытная мифологическая проза рутульцев и традиции устно-поэтического творчества народа сложились и развивались в течение веков под серьезным влиянием культуры народов Дагестана и Ближнего Востока.

Степень изученности проблемы. Устное народное творчество рутульцев до сих пор не стало объектом специального исследования фольклористов. В упомянутых исторических и этнографических трудах Г. М-С. Му-саева, А. Г. Булатовой и др. приводятся лишь некоторые примеры фольклорных текстов и этнографические описания обрядов и традиций народа для иллюстрации историко-культурного освещения прошлой и современной жизни рутульцев.

Одной из первых к специальному исследованию мифологических пластов дагестанского фольклора обратилась М. Р. Халидова9. Ею систематизирован и обобщен материал по мифологической прозе народов Дагестана на разных этапах художественного формирования от наиболее архаичных повествований до преданий и легенд исторического характера. Дагестанские мифологические образы охарактеризованы в кратких энциклопедических статьях X. М. Халилова10.

В статье А. М. Аджиева «Сюжет о гибели охотника»11 прослеживаются ритуально-мифологические истоки горско-дагестанских балладных сюжетов. Автору удалось установить генетическое родство более поздних сюжетов дагестанской баллады с рядом произведений из фольклора грузин, ка-рачаево-балкарцев, осетин и других народов. Такой подход позволил автору проследить закономерности многовековой эволюции архаичного охотничьего сюжета, его стадиальные, жанровые, этнокультурные характеристики и т.д.

В монографии «Мифологическая проза кумыков: Исследование и тексты» И. А. Халипаевой12 характеризуются космогонические, охотничьи, демонологические образы кумыкского фольклора, их функции и идейно-художественная сущность.

Заслуживают особого внимания и тематические сборники «Мифология народов Дагестана», «Проблемы мифологии и верования народов Дагестана», монография «Традиционный фольклор народов Дагестана», являющиеся первым опытом разностороннего исследования мифологии горцев, рассматривающие проблему на основе данных фольклора, этнографии, археологии, лингвистики, а также очерки устно-поэтического творчества лезгин13, аварцев14, кумыков15 и лакцев16.

Надо отметить, что за последние годы в фольклористике заметно возрос интерес к изучению жанров несказочной прозы. Появились монографические работы, посвященные этим жанрам. Исследователи ищут принципы разграничения жанров, ведут большую работу по научной их классификации, анализируют характер современного бытования произведений народной прозы. Благодаря работам В. Я. Проппа17, С. Н. Азбелева18, В.

10 "71

К. Соколовой , К. В. Чистова , Н. А. Криничной и других фольклористов в значительной мере выявлена жанровая природа этой области народного творчества.

Предание, - как определяет С. Н. Азбелев, - это созданный устно, имеющий установку на достоверность эпический прозаический рассказ, основное содержание которого составляет описание реальных или вполне возможных фактов. Они возникают из устных рассказов очевидцев или участников тех или иных событий. В процессе передачи из уст в уста рассказ постепенно отливается в более или менее устойчивое предание22.

Несмотря на разнообразие подходов к жанрам несказочной прозы в российской фольклористике, наиболее убедительное определение преданию дала грузинская исследовательница Е. Б. Вирсаладзе. Она характеризует его как «устный рассказ о каком-либо одном, необычайном или выдающемся событии мифологического, исторического или бытового характера, передаваемый с установкой на реальность»23. На ранних этапах в преданиях преобладают мифологические представления, накладывающиеся на реальную историю этнического коллектива (рода, племени)24.

По С. Н. Азбелеву легенда, как и предание, - созданный устно эпический прозаический рассказ, имеющий установку на достоверность. Но в отличие от предания основным содержанием легенды является нечто необыкновенное. Хотя и в преданиях часто встречаются отражения разного рода суеверий, элементы фантастики25.

В научной литературе легенда рассматривается как один из жанров несказочной прозы. Термин «легенда» изначально был связан с персонажами «священной истории» - христианскими или исламскими святыми. Мно

О (л гие исследователи употребляют этот термин в первоначальном значении .

Нам представляется весьма удачной определение, данное Е. Б. Вирса-ладзе. Под легендами она понимает «рассказы, возникшие на почве позднейших современных нам религиозных идей (христианства, мусульманства, буддизма). Элементы сверхъестественного, встречающиеся в этих рассказах, вполне умещаются в рамки монотеистических религий»27. Легенда полна чудесного, необыкновенного, и в то же время рассказчик и слушатели не допускают мысли о невероятности повествования. Такая вера в достоверность сообщаемого материала объясняется связью легенды с религиозностью народа.

Такого же мнения придерживается и Ш. X. Хут, подчеркивая критерий, отграничивающий легенду от остальных жанров несказочной прозы ло связь с официальной религией . В то же время, Н. И. Кравцов, С. Н. Азбе-лев, К. В. Чистов к жанру легенд относят и мифологические сюжеты , поскольку они уже воспринимаются как фантастические, сверхъестественные рассказы, так как народ в основной массе отходит от древних представлений.

Мифологические предания, легенды и устные рассказы рутульцев относятся к архаическим пластам фольклора. Они тесно связаны с древнейшими воззрениями и представлениями народа, придающими, по выражению Э. В. Померанцевой, им «свой яркий национальный колорит»30. Дагестанские, в частности рутульские предания и легенды, как и грузинские, не утратили связи с древнейшими представлениями, поэтому мы исходим из определений жанров, данных Е. Б. Вирсаладзе.

С учетом собранного материала предания, легенды и устные рассказы рутульцев классифицируются по тематическому принципу, выделяя мифологические, охотничьи, демонологические. В силу того, что наша работа посвящена мифологическим персонажам, мы ограничиваемся охотничьими и демонологическими сюжетами. Материал преданий и легенд будет ещё пополняться. Впереди новые поиски, сбор сюжетов (исторических, топонимических, космогонических и т. д.), однако записи, которыми мы располагаем, убеждают, что они имеют свою специфику и особенности: связь репертуара сказителей с жизненным содержанием, реалистическую направленность, ощутимое отношение рассказчика к описываемым событиям, заимствование мотивов, образов, сюжетов и т. д.

Специфика рутульских преданий и легенд заключается в том, что для них характерны развитый диалог, красочность, насыщенность мифологическими элементами, характеризующими мировоззрение горцев и т. д. Главное, что определяет сюжетосложение этих жанров, - это стремление приблизить события к реальной действительности. Большая часть их - это самобытные произведения, но некоторые сюжеты, вероятно, проникли в ру-тульский фольклор в результате влияния культуры народов Сасанидской Персии в период интенсивных торговых и военных связей с Кавказской Албанией (до V в.) и до прихода арабов в Дагестан (VIII в.).

Как известно, мифология относится к наиболее архаичному пласту духовной культуры, он объемлет в себе весь комплекс взглядов человека на мир, его верования и т. д. Само понятие «миф» греческого происхождения и означает в первоначальном понимании «предание», «сказание». Однако со временем семантическое значение «мифа» несколько изменилось.

Проблема мифа (жанр или не жанр?) до сих пор остается дискуссионной. Некоторые исследователи миф рассматривают не как жанр, а как нечто подобное, которое не имеет единой формы. Эго М. И. Стеблин-Каменский, Е. М. Мелетинский, С. А. Токарев и другие. Так, М. И. Стеблин-Каменский считает, что «миф» - это не жанр, не определенная форма, а содержание как бы независимо от формы, в которой оно выражено. Миф - это произведение, исконная форма которого никогда не может быть установлена»31.

Такого же мнения придерживаются С. А. Токарев и Е. М. Мелетинский, отмечая, что миф - это повествование, совокупность фантастически изображающих действительность рассказов, но это не жанр словесности, а определенное представление о мире, которое чаще всего принимает форму повествования; мифологическое же мироощущение выражается и в иных

32 формах - действа (как в обряде), песни, танца .

Другие же исследователи (П. Я. Пропп, В. Е. Гусев, А. И. Алиева, Ш. X. Хут, М. М. Курбанов и другие) придерживаются противоположного мнения, считая, что миф - такой же жанр несказочной прозы, как предание, легенда, устный рассказ или притча.

Как отмечает М. М.Курбанов, «в фольклористике до сих пор нет четких критериев определения границ между мифами и легендами. Одни исследователи причисляют мифы к легендам, другие рассматривают их обособленно, хотя довольно трудно определить их четкие очертания и специфические качества. Как нам представляется, разрешение этого противоречия следует искать в критерии отношения каждого из этих жанров к действительности. Если миф - это, в основном, продукт мифологического времени, не имеющий ничего общего с исторической достоверностью, то легенда -это произведение, максимально воплотившее в себе элементы чудесного и фантастического, но стремившееся к действительности и воспринимавшееся древним человеком как достоверное и происходившее на рубеже мифологического и исторического периодов осмысления мира. Жанр «легенда», вероятно, начал определяться значительно позже, когда миф уже сформировался окончательно»33.

Конечно же, такая позиция исследователей имеет право на существование. Однако мы придерживаемся точки зрения М. И. Стеблин-Каменского, С. А. Токарева, Е. М. Мелетинского и др., считающих, что миф - это древнейший синкретический пласт народной культуры, возникший еще до становления собственно жанров в современном понимании. Мифологические произведения на определенной стадии развития общества представлялись народом как вполне реальные, в действительности существовавшие. Учитывая ранние формы эстетического мировоззрения человека, в фольклористике и сложились такие понятия, как «мифология высшая» и «мифология низшая».

Термин «мифология низшая» введен немецким этнографом В. Манн-гардтом, впервые подвергшим эту категорию мифологических персонажей специальному изучению34. В народных представлениях более устойчивой оказалась «низшая мифология» - повествования о разных духах природы -лесных, горных, домашних и т. д. И у народов Дагестана «низшая мифология» сохранилась до сих пор более полно. Мифологические произведения дагестанцев, как и у многих народов, мало дифференцированы от народных верований. Их основная функция - доказать, утвердить, подкрепить то или иное верование.

Исследователи русского фольклора называют произведения о духах, т.

35 е. о персонажах «низшей мифологии», «бывалыцинами» или «быличками» . Как верно отметила дагестанская исследовательница М. Р. Халидова, эти наименования не совсем приемлемы для дагестанского фольклора. Специфике дагестанского материала более отвечает термин «народный рассказ» (с уточнением - мифологический, демонологический и т. д.)36.

Исследования дагестанских этнографов А. Г. Булатовой , А. О. Булатова38, Г. А. Гаджиева39, М. А. Агларова40, М. А. Дебирова41, С. Ш. Гаджие-вой42, археолога В. М. Котовича43, искусствоведов П. М. Дебирова44, М. М. Маммаева45, фольклористов М. Р. Халидовой46, И. А. Халипаевой47, А. М. Аджиева48, X. М. Халилова49 и других свидетельствуют о том, что в древности мифология и в Дагестане была господствующей формой осмысления действительности. Однако до нас дошли лишь отдельные тексты и фрагменты мифологических сюжетов. Кроме того, этническая раздробленность народов Дагестана также способствовала созданию развитых мифологических произведений.

По мнению Г. Г. Гамзатова, именно малый новеллистический жанр мог получить в Дагестане развитие «в форме мифологической, бытовой в целом несказочной прозы, которая, быть может, более всего соответствовала множественности, мозаичности этнокультурной системы неповторимого региона»50.

Исследуемый нами рутульский материал сохраняет в себе много элементов архаики, специфики, национальный колорит, в нем в художественной форме передаются древнейшие понятия и мифологические представления народа, что позволяет выявить богатство и многообразие эстетического мышления.

Настоящая работа является первым опытом монографического исследования мифологической прозы рутульского фольклора. Между тем, не будет преувеличением, если отметить, что в сборе, систематизации и исследовании фольклорного наследия рутульцев наступает принципиально новый этап, обусловленный не только значительностью архаического материала, бытующего в Южном Дагестане, но и обостренным вниманием к исчезающей духовной культуре рутульцев.

Методологической основой исследования послужили труды А. Н. Веселовского, Е. М. Мелетинского, В. М.Жирмунского, М. И. Стеблин-Каменского, С. А. Токарева В. М. Гацака, В. Я. Проппа, Г. Г. Гамзатова, К. В. Чистова, С. А. Азбелева, Э. В. Померанцевой, Н. А. Криничной, А.Т. Шортанова, У. Б. Далгат, Е. Б. Вирсаладзе, А. А. Аншба, Ш. X. Хута, М. Р. Халидовой, А. М. Аджиева, X. М. Халилова, И. А. Халипаевой и др.

Теоретическая значимость и практическая ценность диссертационной работы состоит в том, что полученные научно-теоретические результаты и выводы могут служить реальным подспорьем в дальнейшем исследовании рутульского фольклора и могут быть полезны для осмысления и освещения духовного наследия народов Дагестана. Материалы и основные положения работы могут быть использованы при составлении свода «Памятники фольклора народов Дагестана», при создании обобщающих трудов по дагестанской фольклористике, учебников и пособий по фольклору народов Дагестана для вузов, педагогических колледжей и училищ. Работа окажет помощь при составлении спецкурсов и спецсеминаров по филологии и культурологии для студентов гуманитарных факультетов Даггосуниверси-тета и Даггоспедуниверситета.

Структура диссертации. Она состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы. Общий объем работы - 162 стр.

Заключение диссертации по теме «Фольклористика», Ильдарова, Эмма Шахбановна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мифологические персонажи в прозаическом фольклоре рутульцев -на сегодняшний день проблема неисчерпаемая и обширная, исследование которой находится на стадии накопления первоначального анализа фольклорного материала, выявления общих закономерностей развития, трансформации сюжетов, мотивов и образов. Разумеется, многие мифологические герои в течение веков получили свое дальнейшее развитие, воплотились в более развитые художественные формы и т. д.

В фольклоре рутулов хорошо сохранился охотничий эпос. Это объясняется тем, что охота, как разновидность формы организованного труда, играла большую роль в жизни рутульцев, в результате чего возник образ покровителя охоты и зверей и связанный с ним охотничий эпос.

В трактовке мифологических персонажей, связанных с охотничьим миром, отразились различные исторические этапы. Это прослеживается, в частности, на эволюции образа покровителя охоты и зверей, который на определенном этапе своего развития отражает смену матриархата патриархатом.

Бытующие в фольклоре рутульцев предания о погибшем охотнике перекликаются с кавказскими, в частности с грузинскими и дагестанскими преданиями и сюжетными песнями. Встречаются и самобытные сюжеты о погибшем охотнике, которые характерны только для фольклора рутульцев. Они построены на мотиве предупреждения охотника: если он по ошибке или недомыслию попытается выстрелить в покровителя охоты и зверей, то смерть его неминуема.

Рассмотренные нами разнохарактерные образы, бытующие в фольклоре рутульцев, от почитаемых архаико-мифологических до отрицательных демонологических претерпели значительную трансформацию и художественное обобщение. Среди них имеются мифологические персонажи, генетически, типологически сходные с образами, известными как в общекавказском фольклоре, так и в творчестве народов Ближнего и Среднего Востока (Албасти, змея, Кашкафтар, Кафтар,), а также специфические образы (Ту-шед рышба1, Качкафтар, Йадлад нин, Хъварц, Ц1ыр и более поздний дух-мужчины, предвещавший беду).

Как и у народов Дагестана, в фольклоре рутульцев сохранилось немало верований и представлений, демонологических рассказов, преданий, связанных с образом змеи, покровителем дома, хранителем домашнего очага, носителем неиссякаемого плодородия. Особо почитаема рогатая змея, иметь в доме рога ее, по верованию рутульцев, - к добру, удаче.

Особенно широкое бытование в фольклоре рутульцев имеет образ Албасти, известный и другим народам Ближнего и Среднего Востока, который на первоначальной стадии развития, вероятно, была покровительницей женщин, но в процессе длительного развития претерпел процесс трансформации.

Духи-покровители в рутульском фольклоре наделены и функциями культурных героев: выступают как покровительницы ковроткачества. К ним относится образ «Тушед рышба1», аналогичный Квилбиси (дарг.), Темирхъ-ояс (авар.), Чухъассу (лак.).

Своеобразную трактовку имеют в рутульском фольклоре образы Каш-кафтара, Кафтара и Качкафтара, хотя внешне и схожих (огромные существа с одним глазом), но наделенных разными функциями. Так, Кашкафтар - хранитель леса, а Кафтар - злой дух, возможно, ранее был добрым, но в процессе трансформации превратился в его антипода. В образе Качкафтара с одним глазом и с двумя рогами, один из которых светится, прослеживаются следы зооморфности.

В средние века традиционные верования и суеверия рутулов в трансформированной форме проникли в демонологические рассказы и мусульманские легенды о джиннах и шайтанах, появление которых связано с периодом утверждения ислама.

В мифологические повествования древних рутульцев вклинились сюжетные мотивы и структурные компоненты сказок, исторических и бытовых преданий, которые в процессе бытования развивались, подвергаясь существенной эволюции.

Исследование мифологических персонажей рутульского фольклора позволяет сделать следующие выводы.

1. Самобытный образ покровителя охоты и зверей за тысячи лет бытования претерпел эволюционные изменения. В начальной стадии развития образ предстаёт в зооморфном (марал, тур), в зооантропоморфном проявлениях (животного и человека), а затем - в антропоморфном - в облике женщины (матери) и дочери с длинными золотистыми волосами, в облике седобородого старца и девушки с длинными волосами, в образе старца и юноши.

2. Для произведений охотничьего эпоса характерны следующие структурные компоненты: встреча охотника с покровителями охоты и зверей, мотивы избранничества, запрета, предупреждения, нарушение табу, уход хозяйки зверей от охотника, наказание охотника и т. д.

3. Если в зооморфном проявлении образ покровителя охоты и зверей отличали такие признаки, как золотые рога, белый цвет, пятнышко на лбу, огромный размер, то в антропоморфном проявлении атрибутами покровителя являются «очеловечивание» и такие признаки, как золотистые распущенные волосы и длинная белая борода.

4. Сравнительно-исторический анализ охотничьих преданий рутульского фольклора и произведений других народов Дагестана и Кавказа свидетельствует о типологической общности эстетического мышления и древнейших мифологических представлений о покровителе охоты и зверей, путей их развития и видоизменения сюжетов и мотивов.

5. Особенностью ранних мифологических преданий является то, что в них отчетливо сохранились элементы мифологического обогащения текстов различными формами и приемами. И демифологизация персонажей и их действий коснулась только преданий позднего происхождения, и сказители, стремясь к действительности, старались максимально приблизить свои сочинения к реальности, но не забывая придать им форму «художественной правды».

6. Среди рассмотренных нами мифологических персонажей есть образы, типологически близкие с персонажами, бытующими в архаическом фольклоре других народов Кавказа. Выявлены и самобытные образы, которые характерны только для мифологии рутульцев.

7. Демонологические рассказы позволяют реконструировать содержание и выявить специфику верований, сохранившихся в быту еще с глубокой древности. Функция суеверных рассказов зависит от уровня социального и культурного развития народа, т.е. идет процесс угасания произведений устного народного творчества о различных демонологических персонажах (злых и добрых духах, демонах-покровителях, Албасти и т. д.), а также переход их из сферы суеверных в область развлекательных произведений.

8. Торговые, культурные и военные контакты рутульцев с азербайджанцами и другими народами способствовали в средние века проникновению в устное творчество этноса образов, мотивов и сюжетов из фольклора ираноязычных и тюркоязычных народов, обогатив родной фольклор всесторонне.

9. Изучение мифологических персонажей рутульцев имеет большое значение и в историческом аспекте, так как позволяет приоткрыть завесу древнейшей истории народа.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Ильдарова, Эмма Шахбановна, 2007 год

1. Абаев В. И. Осетинский фольклор. - М.: Изд-во Ан СССР. 1949. Т. 1. -601 с.

2. Абакарова Ф О. Кубачинский фольклор: этно-локальные особенности. Махачкала: Даг. изд-во, 1996. - 264 с.

3. Абакарова Ф.О Отражение дагестанско-грузинских фольклорных связей в преданиях и легендах // Фольклор РСФСР. Уфа, 1987. - 164 с.

4. Абакарова Ф. О, Алиева Ф А. Очерки устно-поэтического творчества даргинцев. М. ,1999. - 253 с.

5. Аджиев А. М. Сюжет о гибели охотника // Мифология народов Дагестана. Махачкала, 1984. - 188 с. Его же. Дальние дороги песни. -Махачкала: Даг. изд-во, 1977. - 102 с.

6. Аджиев А. М. Устное народное творчество кумыков. М.: Наука, 2004. - 427 с.

7. Абдурахманов А М. Тотемистические воззрения в обрядах и преданиях о животных // Проблемы мифологии и верований народов Дагестана. Махачкала, 1988. - с.

8. Акаба Л. X. Из мифологии абхазов. Сухуми, 1976. 103 с.

9. Акишев А искусство и мифология саков. Алма-Ата, 1984. - 176 с.

10. Алиева А И. Адыгский нарткий эпос. Нальчик, 1969. - 166 с.

11. Анисимов А.Ф. Религия эвенков в историко-генетическом изучении и проблемы происхождения первобытных верований. М.: Изд-во АН СССР, 1958.-234 с.

12. Амбразон С M Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи. Л.: Наука, 1971.-403 с.

13. Андреев М. С Таджики долины Хуф: Верховья Аму-Дарьи. Стали-нобад: Изд-во АН. Тадж. ССР, 1959. - 253 с.

14. Аншба А А. Абхазский фольклор и действительность. Тбилиси, 1982.-281 с.

15. Афанасьев А Н Древо жизни. М.: Современник, 1982.-464 с.

16. Ахлаков А. А Исторические песни народов Дагестана и Северного Кавказа. М.: Наука, 1981.-230 с.

17. Басилов В. Н. Культ святых в исламе. М., 1970. - 144 с.

18. Булатова А. Г. Традиционные праздники и обряды народов горного Дагестана в XIX нач. XX вв. - Л.: Наука, 1988. - 198 с.

19. Булатов А. О. Пережитки домонотеистических верований народов Дагестана в XIX нач. XX вв. - Махачкала, 266 с.

20. Булатова А Г Рутульцы в XIX нач. XX вв.: историко-этнографи ческое исследование. - Махачкала, 2003. 280 с.

21. Вагабова Ф. И Формирование лезгинской национальной литературы. Махачкала, 1970. - 250 с.

22. Вирсаладзе Е Б Грузинский охотничий миф и поэзия. М.: Наука, 1976.-400 с.

23. Гагулашвили И. Ш. Грузинская магическая поэзия. Тбилиси, 1883. -154 с.

24. Гаджиев Г А Доисламские верования и обряды народов Нагорного Дагестана. М.: Наука, 1991. 179 с.

25. Гаджиев Г. А Мифические персонажи и их названия у лезгин // Отраслевая лексика. Махачкала, 1984. - 150 с.

26. Гаджиева С Ш. Кумыки. М.: Изд-во АН СССР. 1961. - 388 с.

27. Гамзатов Г Г Художественное наследие и современность: Проблемы преемственности и взаимодействия дагестанских литератур. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1982. - 174 с.

28. Гамзатов Г Г Преодоление. Становление. Обновление: На путях формирования дагестанской советской литературы. Махачкала: Даг. изд-во, 1986.-464 с.

29. Ганиееа A. M Очерки устно-поэтического творчества лезгин. М.: Наука, 2004. - 238 с.

30. Ганиева A M В поисках легендарного героя. Махачкала. Даг. изд-во, 1986,- 150 с.

31. Гацак В. М. Фольклор и молдово-украинские связи. М.: Наука, 1975. - 422 с.

32. Гацак В.М. Устная эпическая традиция во времени. Историческое исследование поэтики. М.: Наука, 1989. - 255 с.

33. Голосовкер Я Е Логика мифа. М., 1987.-219 с.

34. Грузинские предания и легенды / Сост. Е. Б. Вирсаладзе. М.: Наука, 1973.-336 с.

35. Грузинское народное творчество. Тбилиси: Мерани, 1972. - 551 с.

36. Гусев В Е Эстетика фольклора. Л.: Наука, 1967. - 319 с.

37. Дагестанская народная проза: Сб. ст. / Сост. M. Р. Халидова. Махачкала, 1982.- 148 с.

38. Дагестанский фольклор во взаимосвязях с иноэтническим фольклором: Сб. ст. / Сост. Ф О. Абакарова. Махачкала, 1985. - 152 с.

39. Далгат У. Б Героический эпос чеченцев и ингушей: Исследование и тексты. М.: Наука, 1972. - 462 с.

40. Далгат У. Б Фольклор и литература народов Дагестана. М.: Вост. лит. ,1962.-206 с.

41. Дебирое П. M Резьба по камню в Дагестане. М.: Наука, 1966. - 208 с.

42. Дахгшьков И А Ингушская охотничья мифология // XX столетие и исторические судьбы национальных художественных культур: традиции, обретение, освоение. Махачкала, 2000. - 788 с.

43. Дахгшьков И. А Исторический фольклор чеченцов и ингушей. Грозный. 1978.- 136 с.

44. Дмитриева С И Фольклор и народное искусство русских Европейского Севера. М.: Наука, 1988. - 240 с.

45. Домусульманские верования и обряды в Средней Азии. М.: Наука, 1975.-340 с.

46. Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии: Сб. ст. М.: Наука, 1986.-206 с.

47. Дюмезиль Ж Осетинский эпос и мифология. М.: Наука, 1976. - 275 с.

48. Емельянов Л И. Методологические вопросы фольклористики. Л. Наука, 1978.-207 с.

49. Кабардинский фольклор. М.: Л., 1936. 650 с.

50. Каскабасов С. А. Казахская несказочная проза. Алма-Ата, 1990, -238 с.

51. Колокольцев С А Национальный состав Юго-Востока // Журнал «Юго-Восток» Ростов-на-Дону, 1924. - 79 с.

52. Корзун В. Б. Фольклор горских народов Северного Кавказа. Грозный, 1966.-204 с.

53. Котович В. М. Древнейшие писаницы горного Дагестана. М.: Наука, 1975.- 100 с.

54. Косвен М О Очерки истории первобытной культуры. М.: Изд-во Ан СССР, 1957.-240 с.

55. Костюхин Е А Типы и формы животного эпоса. М.: Наука, 1987. -265 с.

56. Кравцов Н. Н. Славянский фольклор. М.: Изд-во МГУ, 1975. - 263 с.

57. Кравцов Н. Н Лазутин С.Г Русское устное народное творчество. М.: Высшая школа, 1977. - 375 с.

58. Криничная Н А Мифологические рассказы и поверья о духе «хозяине» леса. - Петрозаводск, 1993. - 48 с.

59. Криничная Н А Персонажи преданий: Становление и эволюция образа. Л.: Наука, 1988. - 192 с.60