Массовое историческое сознание в контексте социально-политических трансформаций 1985-1991 гг.: региональный аспект тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Хандожко, Роман Игоревич

• Хандожко, Роман Игоревич
• кандидат исторических наук
• 2010

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Хандожко, Роман Игоревич

Введение.

Глава I. Историческое сознание масс на Дону в контексте регионального политического процесса второй половины 1980-х - начала 1990-х гг.

§ 1. Деятельность областных партийно-государственных структур в сфере формирования массового исторического сознания.

§ 2. Новые общественно-политические движения и их влияние на массовое историческое сознание жителей Ростовской области.

Глава II. Региональная периодическая печать как субъект трансформации массового исторического сознания на Дону 2-й половины 1980-х - начала 1990х гг.

§ 1. Историческая проблематика в публикациях журнала «Дон» (1985гг.).

§ 2. Историко-публицистические дискуссии на страницах газет «Молот» и

Вечерний Ростов».

Глава III. Содержательно-типологические характеристики массового исторического сознания жителей Ростовской области в 1985-1991 гг. (по материалам личного происхождения и данным социологических исследований).

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Массовое историческое сознание в контексте социально-политических трансформаций 1985-1991 гг.: региональный аспект»

Актуальность изучения истории общественно-политической жизни второй половины 1980-х — начала 1990-х годов обусловлена комплексом факторов как научного, так и практико-политического плана. Первый связан с общей потребностью в научном осмыслении времени «перестройки». При том, что данный период всё чаще становится предметом исторических исследований, нередко имеют место исторические спекуляции, в которых субъективные пристрастия авторов доминируют над необходимостью выявления объективных закономерностей истории. В наибольшей степени это касается сферы сознания, ценностей, психологических механизмов произошедших трансформаций. Между тем, реконструкция массового сознания - важный ключ к пониманию общих исторических закономерностей, выявлению ментального компонента общественных изменений.

Социально-психологический поворот конца 1980-х — начала 1990-х годов во многом был реализован через переосмысление обществом собственной истории. Изменение политического климата, смягчение цензуры, сдвиги в содержании и направленности печатных СМИ вызвали эмоциональный подъём в обществе, всплеск интереса к широкому кругу проблем общественного развития. В отношении к истории наблюдался переход от доминировавшего прежде патерналистски-авторитарного исторического сознания, основанного на полном доверии и оправдании деятельности власти, к альтернативным его типам, включающим элементы критического отношения к прошлому, представления о вариативности исторического пути.

Анализ массового исторического сознания является эффективным средством исторической реконструкции механизмов «перестройки». Данный исследовательский предмет является точкой соприкосновения различных отраслей гуманитарного знания: социологии, политологии, истории, психоанализа и других, что делает его изучение сложной в методологическом плане задачей. Вместе с тем, на сегодняшний день разработан широкий арсенал средств, позволяющих реконструировать общественную ментальность, опираясь как на традиционные формы исторических источников, так и на нестандартные виды свидетельств о прошлом (данные социологии, устная история).

Особенно актуальным в контексте исследуемого периода становится поиск политических детерминант массового исторического сознания, связанных с явлениями манипуляции, политической ангажированности, конъюнктуры. Большой интерес представляет региональное измерение данных явлений и процессов, отчасти повторявшее в меньшем масштабе основные закономерности «перестроечных» трансформаций, отчасти обнаружившее собственные доминанты развития, исследование которых проливает свет на общие механизмы взаимодействия периферии и центра в период «посткоммунистического транзита».

Практическая актуальность данной работы связана с возрастающим интересом представителей власти к историческим проблемам в контексте формирования национального самосознания, обеспечения информационной безопасности. Грамотная культурная и образовательная политика, формирующая в массовом сознании органичный набор исторических ценностей, может стать залогом социальной стабильности и благоприятного психологического климата в обществе. Выводы данной работы могут быть полезны и для политических партий, идеологическое самоопределение которых неразрывно связано с их интеграцией в исторический контекст. В этом смысле опыт второй половины 1980-х - начала 1990-х годов по-прежнему является актуальным.

Объектом исследования является массовое историческое сознание жителей Ростовской области во второй половине 1980-х — начале 1990-х годов.

Предметом диссертационного исследования стал процесс трансформации массового исторического сознания на региональном уровне, закономерности и характерные черты этого процесса, а также комплекс политических и интеллектуальных факторов, обусловивших данные изменения.

Хронологические рамки работы — 1985-1991 годы. Нижняя граница связана с приходом к власти нового партийно-государственного руководства во главе с М. С. Горбачёвым и первыми свидетельствами его намерений изменить курс внутренней политики (апрельский 1985 года пленум ЦК КПСС). Верхняя граница обусловлена фактическим переходом реальной власти к политической группе Б. Н. Ельцина (август 1991) и распадом Советского Союза (декабрь 1991 года). Хронологические рамки не носят (и не могут носить) замкнутого характера, так как процесс трансформация массового сознания - явление, в значительной мере выходящее за границы политических рубежей. Нижняя граница была сознательно опущена на два года по сравнению с реальным стартом социально-политических трансформаций, которые в литературе традиционно связывают с началом 1987 года (январский пленум ЦК КПСС). Дело в том, что уже в 1985-1986 годах было зарегистрировано существенное изменение социально-психологического фона, связанное с политической харизмой нового лидера и так называемой «революцией ожиданий»1, в связи с чем данный период оказывается значим в плане изучения генезиса новых типов исторического сознания.

Верхняя граница хронологии обусловлена кардинальными изменениями всего политического пространства после августовских событий 1991 года, открывшими новую историческую эпоху.

Территориальные рамки. Работа опирается на материал, относящийся к территории Ростовской области. При этом региональный аспект проблемы исследуется на фоне социально-политических изменений общегосударственного масштаба. Процессы, происходившие на Дону в 19851991 годах, достаточно полно раскрывали основные направления трансформаций, характерных для «перестроечного» социума. Вместе с тем, региональный аспект исследуемой темы представляет отдельный научный интерес, так как позволяет раскрыть специфические характеристики, делающие

1 Барсенков А. С., Вдовин А. И. История России. 1917-2004: Учеб. пособие для студентов вузов. М.: Аспект Пресс, 2005. С. 594.

Донской край уникальным в исторической перспективе регионом.

Методология. Исследование опирается на комплекс методологических подходов, которые можно разделить на общенаучные подходы, специально исторические подходы, и методы смежных гуманитарных дисциплин. Общенаучные методы: анализ и синтез, индукция и дедукция, описательный, количественный. Существенным в данной работе стал аксиологический подход, который позволяет рассматривать исторический процесс как процесс становления, развития и столкновения различных ценностей, среди которых важнейший пласт составляют исторические ценности. На уровне собственно исторической методологии аксиологический подход реализован через историко-антропологический. Ключевым элементом исследования при таком подходе становится изучение политических изменений в их человеческом измерении: через выявление социально-психологической компоненты политических трансформаций.

Центральное место в методологии исследования занимают специально исторические подходы. Историко-генетический подход позволяет проследить процесс трансформации исторического сознания, вычленить основные этапы его развития в исследуемый период, выделить причинно-следственные связи между ними. Историко-типологический подход даёт возможность построения критериальных шкал и классификации типов массового исторического сознания для обобщения исследованных материалов и полученных выводов. Нарративный (повествовательный) метод позволяет дополнить теоретические выводы исторической фабулой, наглядно демонстрирующей исследуемый процесс.

В диссертационной работе были также применены основные принципы исторического познания, позволившие выстроить доказательную базу исследования. Принцип историзма предполагает рассмотрение предмета исследования в неразрывной связи с тенденциями исторического развития. Так, ментальные сдвиги конца 1980-х — начала 1990-х годов были проанализированы в соответствии с закономерным процессом становления и развития информационного общества; при рассмотрении регионального аспекта массового исторического сознания были учтены общие политико-социальные условия советского социума. Принцип объективизма требует абстрагирования от личных и конъюнктурных предпочтений исследователя, критического подхода к уже бытующим в науке штампам и стереотипам, носящим следы личных и политических пристрастий авторов. Принцип детерминизма предполагает выявление общественных предпосылок рассматриваемых явлений, в связи с чем анализ массовых представлений о прошлом вёлся с максимальным учетом социально значимых процессов предшествующей истории. Принцип системности позволяет раскрыть сложную, многосоставную природу изучаемого объекта. В данной диссертационной работе была воссоздана многоуровневая модель функционирования массового исторического сознания, включавшая политические элиты, пространство медиакоммуникации и область индивидуальных представлений о прошлом.

Помимо исторических методов в работе были использованы методы исторической социологии, которые позволили соединить качественный (содержательный) и количественный анализ информационных источников. Это вторичный анализ данных социологических исследований, реконструкция их эмпирической базы1.

В анализе текстов периодической печати и частных свидетельств были использованы элементы дискурс-анализа2, междисциплинарного подхода, развивающегося на стыке социолингвистики и лингвокультурологии, позволяющего выявлять скрытую ангажированность текстов, способы их функционирования в контексте социальной коммуникации.

Терминологический аппарат. Базовым понятием исследования является понятие «исторического сознания». Генезис данного концепта связан с разработками марксистской социальной философии, развитой в трудах таких

1 Романовский Н. В. Методологический потенциал исторической социологии // Социология: 4М. 2004. № 19. С. 118.

2 См., напр.: Йоргенсен М. В., Филлипс Л. Дж. Дискурс-анализ. Теория и метод. X.: Изд-во «Гуманитарный Центр», 2008. 352 с. советских учёных как Ю. Левада1, А. Гулыга2, В. Яковлев3. Согласно данной традиции, общественное сознание - это отражение общественное бытия, выраженное в языке, в науке и философии, в произведениях искусства, в политической и правовой идеологии, в нравственности и т. д. Соответственно, в классификации типов общественного сознания наряду с политическим, правовым, религиозным выделяют сознание историческое. По выражению Ю. Левады, историческое сознание - это «.все многообразие стихийно сложившихся или созданных наукой форм, в которых общество воспроизводит свое движение во времени»4.

Сходную формулировку использовал Б. Г. Могильницкий: «Историческое сознание — это совокупность представлений, присущих обществу в целом и составляющим его социальным группам в отдельности, о своем прошлом, как и

0 прошлом всего человечества»5. Как и большинство типов общественного сознания, историческое сознание реализуется в двух формах - в форме профессиональной исследовательской деятельности и в форме стихийно складывающихся представлений и оценок.

Современная гуманитарная наука также использует термин «массовое сознание», который отражает специфику функционирования общественного сознания в условиях современного развития массовых коммуникаций. По определению «Новейшего философского словаря» (М. Р. Жбанков), массовое сознание есть «деперсонализированное сознание рядовых граждан развитого индустриального общества, формирующееся под воздействием средств массовой информации и стереотипов массовой культуры»6.

В соответствии с данными теоретическими посылками представляется возможным выделить концепт «массовое историческое сознание», который описывает процесс стихийного формирования исторических представлений

1 Левада 10. А. Историческое сознание и научный метод // Философские проблемы исторической науки. М., 1969. С. 81-96.

2 Гулыга А. В. Историческое сознание // Современные проблемы философии истории, Тарту, 1979.

3 Яковлев В. П. Историческая наука и историческое сознание // Известия СКНЦ высшей школы. 1978. № 4.

4 Левада Ю. А. Указ. соч. С. 85.

5 Могильницкий Б. Г. О природе исторического познания. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1978. С. 124-125.

6 URL: http://www.filosofiya.suAvord/rnassovoe soznanie.htm (дата обращения: 14.09.2009). общества под воздействием средств массовых коммуникаций. Учёными отмечается отсутствие строгости и конвенциональности в употреблении терминологии, в результате чего нет чёткого разделения понятий «историческая память», «коллективное историческое сознание», «массовое историческое сознание»1. В интерпретации Е. JI. Омельченко и Г. А. Сабировой понятие «историческая память» является «результатом определенных смыслообразующих операций по упорядочению воспоминаний, осуществляемых в ходе формирования исторического сознания путем переработки пережитого опыта»2. Важным оказывается разделение коллективной и личной исторической памяти, в рамках которого последняя рассматривается исследователями как канал преемственности, связи поколений, формирования гражданской, территориальной, национальной идентичности. Существенным моментом является концептуальное противопоставление массового исторического сознания, как продукта социального конструирования, и индивидуальной исторической памяти, содержащей квинтессенцию личного опыта. Промежуточной формацией является локальное историческое сознание, отражающее региональную специфику коллективного исторического опыта, репрезетнированную системами массовых коммуникаций.

В современной медиалогии нередко формулируются представления о масс-медиа как о ключевом элементе в формировании массового сознания, самодостататочном по отношению к другим социальным и политическим институтам. Однако рассмотрение трансформации массового исторического сознания в исследуемый период невозможно без выявления действующих политических субъектов, чьи интересы транслировались через систему СМИ. Для обоснования данного подхода необходимо остановиться на таких важных взаимосвязанных понятиях, как идеология и социальная мифология.

Идеология - система взглядов, идей, убеждений, ценностей и установок,

1 Омельченко Е. Л., Сабирова Г. А. Изучение массового исторического сознания в постсоветской России: обзор подходов // Память Образование Политика. URL: http://www.politmemo.ru/Filemanager/download/92 (дата обращения: 14.09.2009). С. 2.

2 Там же. С. 6. выражающих интересы различных социальных групп, классов, обществ, в которых осознаются и оцениваются отношения людей к действительности и друг к другу, социальные проблемы и конфликты, а также содержатся цели социальной деятельности, направленной на закрепление или изменение существующих общественных отношений. Важное место в любой идеологии занимает оценка пути, пройденного социумом — в этой связи идеология использует и формирует исторические представления общества. Если идеология, как правило, выступает как многоуровневая система оценок и следствий, то социальная мифология представляет собой эмоционально окрашенное, чувственное представление о социальной действительности. Мифология — это ценностный базис идеологической системы. В связи с этим именно использование мифологизированных представлений является наиболее эффективным инструментом политических манипуляций. В качестве самостоятельного концепта выделяется исторический миф, объединяющий ценностно окрашенные и политически детерминированные представления о прошлом.

Наконец, ещё одним ключевым понятием исследования является понятие социально-политической трансформации. Трансформация общества - «процесс перехода от одной социальной системы к другой в результате коренных экономических, социальных и политических преобразований»1. В социологической науке сложилась традиция использования этого понятия для обозначения процесса общественно-исторических перемен, через которые прошли государства Восточной Европы и СССР в конце 1980-х годов . В данной работе использовано понятие социально-политической трансформации, отражающее взаимосвязь изменений политической системы с динамикой общественных настроений и сдвигами в социальной структуре общества.

Историография. Многообразие методологических подходов к проблеме, её комплексный, междисциплинарный характер, трудности переходного

1 Яценко Н. Е. Толковый словарь обществоведческих терминов. Спб.: Издательство «Лань», 1999. С. 437.

2 Социология: Энциклопедия. Мн.: Книжный Дом, 2003. С. 1135. периода в отечественных гуманитарных науках конца 1980-х - начала 2000 годов делают анализ историографической базы отдельной и весьма непростой исследовательской задачей.

Помимо непосредственной работы по осмыслению социально-психологических трансформаций 2-й половины 1980-х - начала 1990-х годов, учёным приходилось решать задачи самоидентификации и позиционирования по отношению к политическим субъектам, пересматривать концептуальные модели массовых психологических феноменов, работать над методикой сбора данных, заниматься рецепцией научных результатов зарубежных учёных и представителей смежных наук.

Следует отметить, что, хотя круг работ, целенаправленно рассматривающих политическую обусловленность массового исторического сознания в период «перестройки», весьма ограничен, отдельные грани этого сложного явления, так или иначе, затрагиваются в текстах, посвящённых политическому процессу той эпохи, в обзорных исследованиях по массовой психологии, в сочинениях по истории культуры, науки, образования, в историографических трудах. При этом региональная проблематика занимает отдельный сегмент историографического поля со своими особенностями и структурой.

На сегодняшний день предприняты попытки обобщения основных подходов к изучению массового исторического сознания, исторической памяти и смежных областей в мировой и отечественной науке1.

Для выяснения степени научной разработанности проблемы представляется целесообразным, с одной стороны, наметить периодизацию историографии, а с другой - представить проблемную и методологическую классификацию исследовательских подходов.

Основными критериями периодизации служат наличие специальных научных текстов по теме исследования, преобладание тех или иных форм

1 Репина Л.П. Память о прошлом и история // Диалоги со временем: Память о прошлом в контексте истории. М.: Кругь, 2008. С. 7-18; Васильев А. Г. Современные memory studies и трансформация классического наследия // Там же. С. 19-49; Омельченко Е. Л., Сабирова Г. А. Указ. соч. фиксации материала, степень межотраслевого взаимодействия в освещении исследуемого предмета, специфика методологии исследований.

Исходя из данных критериев в развитии историографии, выделяются советский (1985-1991 годы) и постсоветский (1991 год — по настоящее время) периоды.

Первый этап историографии хронологически совпадает с рамками исследуемого периода: 1985-1991 годы. Его характерной чертой было участие авторов в исследуемых процессах, в связи с чем подобная литература является одновременно и частью источниковой базы. Многие работы этого периода отличала авторская ангажированность, элементы научного исследования имели четкую практическую актуальность: явление изучалось с целью воздействия на него.

В методологическом плане работы данного периода можно разделить на две группы: ортодоксальную советскую историографию и публицистическую историографию. В первой использовались наработки советского обществоведения - определённым образом модифицированная марксистская социальная философия. Авторы оперировали категориями «общественное бытие» и «общественное сознание», элементом последнего являлось «историческое сознание», в структуре которого различалось «массовое» и «научное». В рамках данного направления можно упомянуть работы В.А. Козлова, B.C. Буянова , А.С. Капто . Все они строились по сходному принципу: постулировалась общая закономерность возрастания роли общественного (в частности, исторического) сознания при продвижении к социализму, при этом в массах якобы должно было формироваться научное понимание истории на основе принципов марксизма-ленинизма. Данный результат должен был достигаться путем целенаправленного воздействия государства на общество через историко-партийную науку. Авторы отмечали общее возрастание

1 Козлов В.А. Историк н перестройка// Вопросы истории КПСС, 1987, №5. С. 110-122.

2 Буянов B.C. Актуальные проблемы формирования у советских людей научного мировоззрения И Вопросы истории КПСС, 1987, №3. С. 20-34.

3 Капто А.С. Историческая наука и формирование исторического сознания // Вопросы истории КПСС, 1989, №11. С.20-35. интереса к истории, при отсутствии эффективного воздействия исторической науки на массовое сознание и, как следствие, формирование в обществе искаженного облика истории, далекого от научного понимания. Основным выводом являлась постановка задачи «правильной» «перестройки» исторической науки.

Гораздо более широкий круг авторов в данный период попросту игнорировал необходимость опоры на серьёзные методологические основания. Возникла традиция публицистической историографии, в которой в качестве предпосылок исследования выступала уже не научная теория, а категории обыденного либо художественного сознания. Сложился образно-метафорический язык описания массовых психологических явлений, место научных аргументов заняли яркие аналогии, нравственный пафос, отсылки к человеческим чувствам или здравому смыслу, эмоциональная риторика. С 1989 года это направление заняло доминирующее положение, его яркими представителями были Ч. Айтматов1, Ю. Карякин2, В. Распутин3, Г. Попов4, JI. Седов5 и другие.

В содержательном плане публицистическая историография легко соотносится с основными политическими течениями того времени. В наиболее общем виде все они могут быть разделены на модернизаторские и традиционалистские.

Модернизаторы» ставили своей задачей подтолкнуть процессы трансформации исторического сознания в сторону разрушения той его формы, которая сложилась в советском обществе. От общественного сознания они требовали «очищения», «покаяния», избавления от догматизма, зашоренности, критиковали сложившуюся систему науки и образования. В качестве примера

1 Айтматов Ч. Подрываются ли основы?. // Если по совести: Сборник статей. М.: «Художественная литература», 1988. С. 5-15.

2 Карякин Ю. «Ждановская жидкость» или Против очернительства// Там же. С. 155-170.

3 Распутин В. Если по совести // Там же. С. 224-236.

4 Память и "Память". О проблемах исторической памяти и современных национальных отношений беседуют доктор экономических наук Г.Х. Попов и Никита Аджубей //Знамя. 1988.№ 1. С. 188-203.

5 Седов Л. Глас народа. Маркс, Ленин и Сталин в национальном пантеоне России // Век XX и мир. 1991. № 4. С. 32-35,45. можно привести тексты Ю.Н. Афанасьева1, О.В. Волобуева, С.В. Кулешова2. На протяжении 1985-1991 годов внутри этого направления произошла трансформация идеологических оснований — от поддержки обновления социализма к либерально-демократическим позициям, что, однако, не сказалось ни на качестве исследований, ни на характерных приёмах.

Традиционалисты» критически оценивали происходящие в массовом историческом сознании перемены, обличали «нигилизм», «манкуртизм», всеобщую историческую «амнезию». В данном направлении также заметна трансформация идейных установок: от коммунистической ортодоксии к поддержке русского национализма. В качестве яркого представителя данного л направления можно упомянуть А. Казинцева .

Преобладающие формы фиксации информации на данном этапе подчеркивают прикладной, конъюнктурный характер историографии. Цель авторов - прежде всего, воздействовать на читателя, поэтому главными формами стали журнальная и газетная статья, позволявшие максимально оперативно донести информацию до аудитории. Ещё более симптоматичным кажется обилие круглых столов4: фактически, статус научного авторитета приобретает устная речь. Лишь после поступления в периодическую печать тексты печатались в публицистических альманахах5.

Особый интерес представляет серия «Перестройка: гласность, демократия, социализм», ряд изданий в которой непосредственно посвящены смене взгляда на прошлое страны6.

1 Афанасьев Ю.Н. Энергия исторического знания // «Московские новости». 1987. 11 января; Он же. Перестройка и историческое знание // «Литературная Россия». 1988. 7 нюня.

2 Волобуев О.В., Кулешов С.В. Очищение. История и перестройка. М.: Изд-во Аенства печати Новости, 1989. 288 с.

3 Казинцев А. И. Лицом к истории. М.: Современник, 1989. 189 е.; Он же. Новые политические мифы: опыт публицистического исследования. М., 1990. 222 с.

4 «Круглый стол»: историческая наука в условиях перестройки //. Вопросы истории. 1988. №3. С. 3-57; Отечественная история в современной публицистике. Встреча за «круглым столом» // Вопросы истории. 1990. №1. С.176-190; Историческое сознание в современной политической культуре (материалы «круглого стола») // Рабочий класс и современный мир. 1989. №4. С. 92—109 и др.

5 Уроки горькие, но необходимые. М.: Мысль, 1988. 346 е.; В своем отечестве пророки? Публицистика перестройки: лучшие авторы 1988 года. М.: Кн. Палата, 1989. 248 с. и др.

6 Иного не дано. М.: Прогресс, 1988. 674 е.; Социализм: между прошлым и будущим. М.: Прогресс, 1989. 422 е.; Драма обновления. М.: Прогресс, 1990. 675 с. ч

Второй этап - постсоветская историография (с 1991 года по настоящее время). Появляется собственно историография вопроса, который постепенно переходит из разряда насущных политических задач в разряд исследовательских проблем. Оформляются основные исследовательские подходы, начинается движение к комплексному междисциплинарному осмыслению проблемы. Наряду со статьями в научных журналах1 и сборниках2 выходят первые монографии3, защищаются диссертации4.

Для формирования представления об актуальных задачах исследования представляется целесообразным произвести проблемно-методологическую систематизацию историографии.

Одним из первых в 1990-е годы выделился историографический дискурс. К нему, относятся работы авторов, чьей целью является изучение истории исторической науки. Осмысление процессов второй половины 1980-х годов оказалось актуально для самоидентификации историков в новом социально-политическом пространстве. В середине 1990-х годов вышло несколько коллективных монографий, посвященных феномену советской историографии, в которых значительное внимание отводилось ситуации 2-й половины 1980-х5. Большинство авторов не ограничивалось рассмотрением внутринаучных трансформаций, выходя на проблему «наука и общество».

Приобрела популярность оценка историографии как средства деформации общественного сознания. Среди историков стало складываться направление, исследовавшее ситуацию рубежа 1980-х — 90-х годов как «историографический

1 Дубин Б. В. Прошлое в сегодняшних оценках россиян // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1996. №5. С. 28-34.

2 Зубкова Е. Ю., Куприянов А. И. Возвращение к «Русской идее»: кризис идентичности и национальная история // Национальные истории в советском и постсоветских государствах. М.: Аиро-ХХ, 1999. С.299-328.

3 Савельева И. М., Полетаев А. В. Знания о прошлом: теория и история. В двух томах. Т. 1. Конструирование прошлого. СПб, 2003, Т. 2. Образы прошлого. СПб., 2006; Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. 832 с.

4Леопа А. В. Структура исторического сознания в условиях социокультурного кризиса: Дис. . канд. филос. наук. Красноярск, 2004. 180 е.; Мерзлякова И. Л. Историческое сознание современного российского общества: социально-философский анализ : Дис. . канд. филос. наук. Ростов-на-Дону, 2005. 161 е.; Чекменев Д. С. Историческая динамика общественных настроений населения СССР и России в конце 70-х гг. XX в. - начале XXI в.: Дис. канд. истор. наук. Пятигорск, 2009.

5 Советская историография. М.: РГГУ, 1996. 591 е.; Россия в XX веке. Судьбы исторической науки. М., 1996. 719 с. кризис». Учёные отмечали различные его характеристики: «утрату научного характера деятельности в области изучения истории»1, «три главных порока. это догматизм, конъюнктурщина, дилетантизм»2. Характерным стало описание мировоззренческого сдвига конца 1980-х годов как результата торжества идеологии «шестидесятников»3. Начала изучаться динамика наиболее популярных тем в исторической литературе 2-й половины 1980-х годов, пока без привлечения количественных данных. Так, М. Феретти характеризовала исторические представления после 1989 года как своего рода зеркальное отражение старой официальной истории, упоминая о совпадении «зон умолчания», уменьшении интереса к проблеме исторических альтернатив4.

В 2000-е годы историографическое направление развивается в работах И. Д. Чечель, которая впервые ставит как самостоятельную проблему взаимоотношения профессиональной историографии и массового исторического сознания во 2-й половине 1980-х годов. В работе 2000 года она приходит к заключению, что «кризисное состояние историографии было вызвано тем, что зачастую общество требовало от исторической науки невозможного»5. Происходит отход от старой схемы, в которой наука выглядела как инструмент интеллектуальных репрессий, акцентируется обратная связь общества и исторической науки, выдвигается идея, что кризис историографии был порождён активизацией исторического сознания.

Близкое направление составляют работы, выполненные в рамках исторической антропологии, которая стала особенно популярной в 2000-е годы. В рамках данного направления ведутся разработки понятийно-терминологических проблем исследования массовых исторических представлений6, вышел ряд публикаций, посвящённых историческому

1 Данилов В. П. Современная российская историография: в чём выход из кризиса? // Россия в XX веке: судьбы исторической науки. M., 1996. С. 25.

2 Поляков Ю. А. Историческая наука: время крутых поворотов // Там же. С. 39.

3 Сахаров А. Н. Историческая наука на перепутье // Там же. С. 7.

4 Феретти М. Сталин умер вчера. А действительно ли умер Сталин? // Советская историография. М.: РГГУ, 1996. С. 437.

5 Чечель И. Д. Исторические представления советского общества эпохи перестройки // Образы историографии: Сборник статей. M., 2000. С. 226.

6 Репина Л. П. Культурная память и проблемы историописания (историографические заметки). М.: ГУ ВШЭ, сознанию различных народов и эпох1. В настоящее время существуют примеры построения теоретических моделей функционирования массового исторического сознания, разработанных представителями данного направления. Так, по мнению М. Румянцевой, «в массовом сознании формируется (часто неосознанное) представление о целях научного исторического познания, требования к профессиональной историографии. На их основе выстраивается некое историческое знание, которое и предлагается обществу как ответ на «социальный заказ»»2. Историческая антропология отдаёт приоритет структурам человеческой ментальности, которыми определяется и научная, и политическая жизнь той или иной эпохи. Сфера массового сознания в этом случае является ключевым объектом для изучения, все политические, культурные и другие события есть проявления массового сознания (или массового неосознанного). Стоит отметить, что для исследователей данного л направления более характерно использование понятия «историческая память» , которое, безусловно, обладает своей спецификой и не сводимо к категории массового исторического сознания. Однако данные различия носят скорее концептуальный характер, а предмет таких исследований во многом пересекается.

Отдельное направление составляют работы, интерпретирующие сдвиги в массовом историческом сознании с точки зрения теорий политического мифа4.

2003. 43 е.; Она же. Историческое сознание в пространстве культуры: проблемы и перспективы исследования // Время - История - Память: историческое сознание в пространстве культуры. М., 2007. С. 3-14.; Она же. Категория "историческое сознание" в историко-историографическом исследовании // Чтения памяти М. А. Барга. М., 2006. С. 158-168; Она же. Концепции социальной и культурной памяти в современной историографии // Феномен прошлого. М., 2005. С. 122-169.

1 Савельева И. M., Полетаев А. В. Исторические знания американцев // Время — История — Память: историческое сознание в пространстве культуры. M., 2007. С. 289-318; Они же. Знания о прошлом: теория и история. В двух томах. Т. 1. Конструирование прошлого. СПб, 2003, Т. 2. Образы прошлого. СПб., 2006; Репина Л. П. Социальная память и историческая культура средневековой Европы // "Диалог со временем: альманах интеллектуальной истории". Вып. 12. М., 2004. С. 5-19; "Цепь времен": Проблемы исторического сознания. М., 2005.254 с. и др.

2 Румянцева M. Ф. Теория истории. М.: Аспект Пресс, 2002. С. 10.

3 Этот факт объясняется рецепцией западных исследовательских подходов, находящихся в русле «мемориальных исследований». См. об этом: Васильев А. Г. Современные memory studies и трансформация классического наследия // Диалоги со временем: Память о прошлом в контексте истории. М.: Кругъ, 2008. С. 1949.

4 Шестов Н. И. Политический миф теперь и прежде. М.: ОЛМА ПРЕСС, 2005. 414 е.; Флад К. Политический миф. Теоретическое исследование. М., 2004. 263 е.; Кольев А. Н. Политическая мифология: Реализация социального опыта. М., 2003. 382 с.

Согласно им, в конце 1980-х - начале 1990-х годов в СССР произошёл демонтаж господствовавшей идеологической системы — сначала через её трансформацию, затем через разрушение её ценностной мифологической основы. Основным инструментом этого демонтажа стало вытеснение имеющихся мифологизированных представлений и замена их новыми мифами. Многими исследователями в качестве самостоятельного концепта выделяется исторический миф, объединяющий ценностно окрашенные и политически детерминированные представления о прошлом1.

В исследованиях по современной политической мифологии существует точка зрения, согласно которой на протяжении 1990-х годов шёл постепенный процесс ремифологизации, складывание политического мифа новой России. Однако в первое постсоветское десятилетие точкой роста мифа оказался не центр, а российские регионы. Как пишет И. Малякин, «процессы, активизированные распадом СССР, в ряде субъектов Российской Федерации привели в исторически сжатые сроки к образованию локальных неомифологий, быстро прошедших через стадию становления и оформившихся в зрелые самовоспроизводящиеся квазиидеологические системы»2. Сходную точку зрения отстаивают И. И. Кузнецов и Н. И. Шестов, говоря о становлении региональной политической мифологии в ходе централизации региональной л власти . Корни данного явления можно обнаружить уже в конце 1980-х годов, если рассмотреть региональную медиасреду с точки зрения специфики демонтажа советского мифа в конкретном регионе.

Отличительной чертой мифологического подхода является пристальное внимание к политическим детерминантам исторического сознания. Так, Е. Левкиевская отмечает, что исторический миф «является средством борьбы различных общественных и политических групп» и «используется «властями»

1 Шнирельман В. А. Ценность прошлого: Этноцентрические исторические мифы, идентичность и этнополитика // Реальность этнических мифов. - М., 2000. С. 12-33; Карнаухов Д. В. Исторический миф как методологическая категория (к постановке вопроса) // История и культура Сибири в исследовательском и образовательном пространстве. Новосибирск, 2004. С. 73-77.

2 Малякин И. Российская региональная мифология: три возраста // Pro et Contra. Т. 5. № 1. Зима 2000. С. 110.

3 Кузнецов И. И., Шестов Н. И. Геополитическое самоутверждение региона (на примере Саратовской области) // ПОЛИС. 2000. № 3. С. 117, 127. для управления обществом»1. Автор детально рассматривает так называемый «русский миф», источники его формирования и особенности функционирования в современном обществе. М. Хагемейстер исследует «миф о заговоре против России», выявляя тесную связь мифа с ритуалом и символом, обращая внимание на истоки популярности данного мифа, которые кроются в особенностях русской и советской ментальности2.

С начала 1990-х годов получил распространиение социологический подход. Он базируется на анализе данных социологических обследований, на основании которых делаются выводы о структуре и специфике массового исторического сознания.

Так, данные опроса ВЦИОМа об итогах 1989 года легли в основу книги «Есть мнение! Итоги социологического опроса» (М., 1990). Вторым компонентом данной работы стал содержательный анализ писем в «Литературную газету», собранных в рамках пресс-опроса 1 февраля 1989 года. В своём исследовании авторы под руководством Ю. А. Левады исходят из того, что в условиях «перестройки» «предметом исследования . при изучении общественного мнения становится не столько стабильная, уравновешенная структура интересов и сил, сколько сам процесс изменения, его компоненты, потоки, движущие и тормозящие силы»3. Важным аспектом исследования явилась попытка выделения «мировоззренческих типов» («утратившие идеалы», «антисталинисты» и т. д.) на основе данных опросников и содержания писем. В разделе опросника, касающемся причин трудностей «перестройки», значились и такие пункты, как «наследие сталинизма», «забвение отечественной истории», что позволяет на основе полученных данных делать выводы о взаимосвязи политического и исторического сознания.

Смежными исследованиями занимался Институт этнологии и антропологии АН СССР, представивший исследовательский труд «Русские:

Левкиевская Е. Русская идея в контексте исторических мифологических моделей и механизмы их сакрализации //Мифы и мифология в современной России. М.: Фонд Фридриха Науманна, АИРО-ХХ, 2003. С. 62-63.

2 Хагемейстер M. Миф о заговоре против России // Там же. С. 83-100.

3 Есть мнение!: Итоги социологического опроса. M.: Прогресс, 1990. С. 7.

Этно-социологические очерки» (М., 1992). Работа выполнена в русле этносоциологии; ключевым её понятием является «национальное самосознание». На базе результатов серии социологических исследований (1971-1974, 1980-1981, 1987-1988 годы) авторы во главе с Ю. В. Арутюняном констатировали постепенный рост национального самосознания русских на протяжении 1960-80-х годов, принявший взрывной характер в конце 1980-х годов. В качестве конкретных проявлений данного процесса назывались «рост интереса и внимания к своей истории, культуре, реставрации исторических памятников» 1. Одним из важных выводов исследования стало заключение о том что «русская . периферия подхватила в 80-х годах идеи возрождения исторической памяти, традиционной культуры даже активнее, чем центр»2. Особое внимание авторов было направлено на рассмотрение национально-патриотической компоненты в платформах политических партий и движений.

Современные представители социологического направления ориентированы прежде всего на раскрытие актуального состояния отечественного исторического сознания, однако они традиционно начинают свои обзоры от конца 1980-х годов, когда прошли первые опросы общественного мнения, посвященные историческим представлениям. Так, Ж. Тощенко сравнивает данные опросов 1990 и 1994 годов и делает вывод, что «историческое сознание проявляет определенную устойчивость, последовательность - на него мало повлияли колебания - порой и резкие, происходящие в официальной пропаганде» . Сходных проблем касается В. Бойков: он отмечает стабильность в положительном отношении к эпохам социально-политических трансформаций, выявляет динамику в оценке политических лидеров советской эпохи (ослабление положительного образа Ленина, рост авторитета Сталина в историческом сознании на протяжении

1 Русские: Этно-социологические очерки. М.: Наука, 1992. С. 371.

2 Там же. С. 397.

3 Тощенко Ж. Т. Историческое сознание и историческая память. Анализ современного состояния // Новая и новейшая история. 2000. №4. С. 3-14.

1990-х годов)1. К анализу социологических источников обращаются также И. Савельева и А. Полетаев, которые, однако, настаивают на том, что имеющиеся данные не позволяют пока судить об обыденном знании о прошлом в сколько-нибудь полном объеме, и речь может идти лишь о выявлении неких наиболее явных «опорных точек», образующих видимые «надводные вершины» социальных (массовых) представлений2.

Отдельным ответвлением социологического подхода в изучении исторического сознания 2-й половины 1980-х годов является анализ текстов3, реализующий методы дискурс- и контент-анализа. Ряд исследователей периодической печати вышли на проблему воздействия прессы на массовое сознание, её участия как субъекта социально-политических трансформаций 2-й половины 1980-х годов.4 Постепенно от общих оценок учёные перешли к количественному анализу публикаций в периодике, увязывая проблемно-тематические характеристики исторической публицистики с динамикой политических изменений. Уже упомянутое исследование «Русские» группы Ю. В. Арутюняна содержит обширный материал по республиканским и областным периодическим изданиям 1970-1980-х годов с оценкой степени представленности на их страницах тем, связанных с историей и культурой русского народа. Стоит таюке выделить работы А. Грехова, который в статье 2003 года5 исследует захлестнувший прессу всплеск интереса к событиям октября 1917 года по материалам журналов «Новый мир» и «Знамя». На основании данных контент-анализа автор выявляет момент рубежа 1989/1990 годов как переломный, за которым начинают преобладать негативные оценки Октября в прессе. 1991-1992 годы, согласно А. Грехову, стали пиком интереса к Бойков В. Э. Историческая память российского населения: состояние и проблемы формирования // Российская академия государственной службы при президенте РФ: [сайт]. М., 2001. URL: http://www.rags.rU/s center/opros/istoriya/analiz.shtm (дата обращения: 14.09.2009).

2 Савельева И. М., Полетаев А. В. Социальные представления о прошлом: источники и репрезентации. М.: ГУ ВШЭ, 2005. С. 33-34.

3 Алтунян А. Г. Анализ политических текстов: Учебное пособие. М.: Университетская книга; Логос, 2006. 384 с.

4 См., напр. Пресса в обществе (1959-2000). Оценки журналистов и социологов. Документы. М.: Издательство Московской школы политических исследований, 2000. 613 с.

5 Грехов А. В. 1917 год в «толстых» журналах 1985-1994 гг. Опыт историко-социологического исследования // Социологические исследования. 2003. №3. С. 130-134. революционной тематике. В его же монографии 2004 года источниковая база была расширена за счёт текстов газеты «Правда»1.

Ряд авторов в качестве основного источника используют материалы журнала «Огонёк». Н. Елисеева рассматривает «Огонёк» в качестве одного из наиболее эффективных рычагов по управлению массовым сознанием в конце 1980-х годов, вписывая тематику исторических публикаций в контекст политической борьбы . Наконец, в 2004 году была защищена кандидатская диссертация Е. Гординой, непосредственно посвященная анализу тематики исторических публикаций журнала «Огонёк»3. Автор делает вывод о последовательной смене двух концепций в публикациях журнала «Огонёк»: концепции «обновления социализма», преобладавшей в 1987-1989 годах, и концепции «отрицания социализма» (1990-1991 годы). Данный сдвиг, по мысли Е. Гординой, явился следствием как развития политической борьбы в обществе, так и кризиса историографии.

Интерес к проблематике массового исторического сознания проявляет педагогическая наука. В рамках данного направления анализируется формирование исторических представлений общества через систему школьного и вузовского образования. Среди работ данного направления стоит обратить внимание на статью М. Румянцевой4, в которой прослеживается взаимосвязь между дезинтеграцией социального пространства в период «перестройки» и атомизацией научного знания, которая вылилась в коллапс системы исторического образования. В целом же большинство работ данного направления ставят проблему оптимального механизма воздействия на историческое сознание через систему образования. Широкий всплеск публикаций такого рода был порождён усилением внимания к патриотическому

1 Он же. Опыт количественного анализа массовых информационных источников. Н. Новгород, 2004. 190 с.

2 Елисеева Н.В. Советское прошлое: начало переоценки // Отечественная история, 2001, №2. С. 93-105.

3 Гордина Е.Д. Проблемы отечественной истории на страницах журнала «Огонёк». 1987-1991. Тематический анализ: Дис. канд. истор. наук. Н. Новгород, 2004.

4 Румянцева М.Ф. Школьный курс истории как пространство встречи профессиональной историографии и массового исторического сознания // Ставропольский альманах Общества интеллектуальной истории. Выпуск 4 (специальный). Москва-Ставрополь: Изд-во Ин-та всеобщей истории РАН, 2003. воспитанию в 2000-е годы1.

Ряд исследователей предпринимают попытки комплексного рассмотрения проблемы трансформации массового исторического сознания во 2-й половине XX века в нашей стране. К наиболее удачным стоит отнести докторскую диссертацию О. В. Дружбы, в которой исследован образ Великой Отечественной войны в массовом историческом сознании советского и постсоветского общества . К достоинствам данной работы следует отнести историко-генетический метод, позволяющий проследить трансформации массового исторического сознания через изменение отношения к одному из центральных событий отечественной истории XX века. О. В. Дружба всесторонне рассматривает действия власти по формированию образа войны, социологические данные, которые, наряду с письмами граждан, позволяют реконструировать реальное состояние представлений о Великой Отечественной войне в различные периоды. Не обошла автор вниманием и метаморфозы историографического поля, сопряженные с активизацией исторической публицистики во 2-й половине 1980-х годов. В качестве особенностей данного периода О. Дружба выделяет феномен «расколотого» сознания, политизацию исторического сознания.

Наряду с проблемно-хронологическим типом постановки исследовательских задач существенное значение в контексте настоящего исследования приобретает территориальная проблематика. В этой связи необходимым историографическим основанием работы служат достижения отечественной регионалистики. Региональная специфика социально-политических трансформаций служила предметом научного и публицистического осмысления на всём протяжении постсоветской истории.

Одной из первых работ подобного рода стала книга А. Мирошниченко

1 См., напр.: Матвеев Г. А. Отечественная история: к построению концепции вузовского учебного курса // Гуманитарный ежегодник. 2002. №1; Федоринов Е. И. Формирование исторического сознания как фактор гуманитаризации образования // Центрально-чернозёмный региональный центр международного академического и делового сотрудничества: [сайт]. Воронеж, 2001. URL: www.rciabc.vsu.ru/irex/pubs/fedornov 1.htm (дата обращения: 14.09.2009).

2 Дружба О. В. Великая Отечественная война в историческом сознании советского и постсоветского общества: Дис. докт. истор. наук. Ростов-на-Дону, 2000.

Общественно-политическая жизнь Ростова-на-Дону в 1991-1994 годах. Взгляд из «Города N» (Ростов-на-Дону, 1994). Не касаясь непосредственно вопросов исторического мифотворчества, автор в серии очерков даёт анализ ' политических предпочтений донских жителей, механизмов политической трансформации конца 1980-х - начала 1990-х годов на региональном уровне, создаёт ряд ярких политических портретов представителей ростовской элиты переходного периода. Особое значение имеют авторские разработки в области зарождения «антитоталитарного движения» в Ростове, содержащие ряд социально-психологических обобщений и богатый фактический материал.

В дальнейшем изучение регионального политического процесса конца 1980-х- 1990-х годов составило целое направление историко-политологических исследований, результаты которых фиксировались главным образом в форме диссертационных работ и учебных пособий. В числе учёных, разрабатывавших данную проблематику, были историки А. К. Мамитов, С. В. Чуев, Е. Н. Шуякова и другие. Анализируя политические институты и процессы, данные авторы неизбежно обращались к социокультурному фону политических трансформаций, ориентируясь на тенденции общественного сознания. Так, в диссертации А. К. Мамитова, посвящённой развитию региональной многопартийности, большое внимание уделяется неформальной общественности как среде формирования демократического движения на Дону1. С. В. Чуев2 рассматривает политическую культуру региональных элит как неотъемлемый компонент политического процесса, отдельно останавливаясь на приёмах политической агитации, способах ведения предвыборных кампаний, среди которых значительное место занимала трансляция мифологизированных представлений. Автор касается процессов эмансипации СМИ, явившихся существенным фактором «размывания» идеологических структур в период «перестройки». Диссертационное исследование Е. Н. Шуяковой посвящено

1 Мамитов А. К. Формирование многопартийности в России (1987-1993 гг.): региональный аспект: Дис. . канд. истор. наук. Ростов н/Д, 1995.

2 Чуев С. В. Современный политический процесс на Дону (1989-2004 гг.): этапы и содержание. Исторический аспект: Дис. канд. истор. наук. Ростов н/Д, 2005. региональному избирательному процессу с конца 1980-х годов и содержит вывод о «наличии в Ростовской области значительной части общества, склонной к консервации прежних устоев»

Отдельное исследовательское направление, впрямую затрагивающее проблемы регионального исторического сознания, составляет литература, посвященная процессу возрождения донского казачества. Казачество, как важнейший культурно-исторический ресурс Дона, стало мощным фактором политики и катализатором изменений общественного сознания. Отдельные аспекты казачьего возрождения были рассмотрены в работах Е. И. Дулимова, И. И. ЗолотарёБа2, А. И. Козлова3, В. П. Трута4, С. М. Маркедонова5, С. А. Кислицына6.

Комплексное историко-культурное исследование возрождения казачества предприняли А. А. Озеров и А. Г. Киблицкий7. В своей монографии «Возрождение казачества в новой России» (Ростов-на-Дону, 2004) они раскрывают процессы институционального и идеологического оформления современного казачества. Особое внимание в книге уделяется идейным основам казачьего возрождения: последовательно рассматриваются социально-исторические концепции казачества, созданные как представителями интеллигенции, так и практиками движения. Весьма существенным вкладом в разработку проблем массового исторического сознания является раздел книги, посвящённый реакции общества на деятельность казачьего движения. В

1 Шуякова Е. H. Региональный избирательный процесс Российской Федерации с конца 1980-х годов XX века по 2001 год (по материалам Ростовской области): Дис. . канд. истор. наук. Ростов н/Д, 2006.

2 Дулимов Е. И., Золотарёв И. И. Самоуправление казаков: история и современность. Ростов н/Д, 1998. 342 с.

3 Козлов А. И. Проблемы казачьего возрождения // Возрождение казачества (история, современность, перспективы). Тезисы докладов, сообщений, выступлений на V Международной (Всероссийской) научной конференции. Ростов н/Д: Изд-во НМЦ «Логос», 1995.

4 Трут В. П. Возрождение казачества: сущность, пути, перспективы // Проблемы казачьего возрождения. Сб. ст. в 2-х ч. Ч. I. Ростов н/Д, 1996. С. 77-87.

5 Маркедонов С. М. От истории к конструированию национальной идентичности (исторические воззрения участников "Вольноказачьего движения") //Ab Imperio. 2001. № 3. С. 527-557.

6 Кислицын С. А. Движение возрождения казачества и становление гражданского общества в условиях Дона и Северного Кавказа// Исторические и социально-экономические проблемы Юга России. Ростов н/Д, 2004. С. 1122.

7 Озеров А. А., Киблицкий А. Г. Донские казаки - проблемы возрождения и перспективы развития. Ростов н/Д: ООО «Ростиздато, 2003. 624 е.; Они же. Возрождение казачества в новой России. (Социально-философский аспект). Ростов н/Д: ООО «Ростиздат», 2004. 304 е.; Озеров А. А. Институт казачества в политических процессах современного российского общества. Ростов-н/Д: Изд-во Рост. Ун-та, 2006. 192 с. качестве отдельной задачи своего исследования авторы ставят «рассмотрение отражения практики возрождения казачества в массовом сознании»1. Озеров и Киблицкий выделяют «возрождение интереса к подлинной истории Донского края» в качестве одной из движущих сил мощного социально-политического движения рубежа 1980-х - 1990-х годов. Истоки казачьего возрождения авторы видят в организациях, преследовавших историко-просветительские цели (ВООПИК, Донской военно-исторический клуб, Шолоховский круг).

Таким образом, в научной и публицистической историографии проблема изменений исторических представлений общества в процессе социально-политических трансформаций является актуальной и востребованной. На историческом материале 2-й половины 1980-х - начала 1990-х годов были сформулированы модели «расколотого» сознания, историографического кризиса, «социального заказа». Большинство авторов защищают тезис о политизации исторического сознания, при этом оценка степени его деформации под влиянием политической конъюнктуры варьируется. Применительно к развитию донского региона во 2-й половине 1980-х — начале 1990-х годов наиболее разработанным является вопрос о влиянии на массовое историческое сознание движения возрождения казачества.

Вместе с тем, в историографическом пространстве существует немало лакун фактологического и концептуального свойства.

Не было создано структурной типологии массового исторического сознания, периодизации его трансформаций. Проблемным остаётся вопрос о соотношении массового исторического сознания и исторической памяти, соотношении центральных и региональных механизмов массовых манипуляций. Практически не исследованы региональные особенности изменений исторического сознания. Не освещаются в литературе конкретные формы и методы воздействия политических субъектов (обкома КПСС, радикально-демократического движения) и периодической печати на историческое сознание в донском регионе. Всё это делает данное

1 Озеров А. А., Киблицкий А. Г. Возрождение казачества . С. 14. диссертационное исследование своевременным и актуальным.

Цель и задачи исследования. Целью работы является анализ массового исторического сознания и динамики его трансформаций в контексте социально-политических изменений 1985-1991 годов на материалах Ростовской области. Учитывая актуальность темы, уровень её разработки и поставленную цель, в работе предполагается решить следующие задачи:

- проанализировать отдельные аспекты регионального политического процесса с целью выявления фактов использования манипуляций массовым историческим сознанием в целях политической борьбы основными политическими субъектами;

- выявить цели, характер, основные направления воздействия основных политических субъектов на массовое историческое сознание жителей региона;

- рассмотреть динамику оценок и форм презентации прошлого в публикациях местных периодических изданий, создать периодизацию данных изменений;

- выделить наиболее актуальные исторические образы, символы и мифологемы, а также противоборствующие модели интерпретации прошлого в построениях местной интеллектуальной элиты, раскрыть их взаимосвязь с политическими предпочтениями;

- проанализировать результаты воздействия политической и интеллектуальной элит на массовое историческое сознание жителей Ростовской области;

- выявить содержание массового исторического сознания жителей Ростовской области в 1985-1991 годах, создать периодизацию его трансформации;

- произвести типологизацию массового исторического сознания на основе политико-психологических критериев;

- создать модель функционирования массового исторического сознания в интеллектуальной и политической системах координат.

Источниковая база. Исходя из поставленных задач, была предпринята попытка комплексного анализа источников, то есть их изучение в структурных, генетических и трансформационных связях. По способу фиксации материала все они могут быть разделены на опубликованные и неопубликованные.

Согласно критерию происхождения источники были классифицированы по следующим основным типам: документы политических партий и движений, документы политических лидеров, документы государственных органов, произведения периодической печати, источники личного происхождения (мемуары, дневники, письма), данные социологических обследований.

Документы политических партий и движений объединяют в себе документы как КПСС, так и новых общественно-политических объединений, заявивших о себе в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Документы и материалы политических партий и движений содержат информацию об использовании различных элементов исторического сознания в политической деятельности правящих и оппозиционных политических организаций.

В рамках данной группы источников целесообразным представляется выделение трёх подразделов: документы КПСС, документы протопартий, документы общественных движений. При этом были задействованы документы как местного, так и центрального уровней, что позволило выявить специфику регионального политического процесса в его связи с массовым историческим сознанием.

Многие ценные документы, относящиеся к деятельности Ростовского областного комитета КПСС были опубликованы на страницах книги «Ростовской области — 70 лет (1937-2007). Сборник документов» (Ростов-на-Дону, 2007), однако основная масса источников данной группы была почерпнута непосредственно из фонда № 9 Центра документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО). Были задействованы самые разные виды внутренней документации Ростовского обкома КПСС: протоколы XXIV

1 О

Ростовской областной партийной конференции (1 июня и 27 октября 1990 года и др.); протоколы пленумов Ростовского обкома КПСС (V пленум, 24 марта3; VI пленум, 5 апреля4 1990 года); протоколы заседаний секретариата Ростовского обкома КПСС (16 октября 1990 года5), заседаний бюро (11 марта6, 25 марта7, 13 мая8, 8 июля9 1986 года, 23 января10 1990 года и др.) постановления секретариатов (от 29 апреля11 1986 года, 16 октября12, 22 декабря13 1990 года и др.), различные информации (по выполнению постановлений, о ходе обсуждения и т. д.); письма обкома КПСС в ЦК КПСС, записки, справки, материалы.

Данный обширный источниковый пласт позволил собрать и обобщить конкретную информацию о внутрипартийных кадровых изменениях; пропагандистских и агитационных мероприятиях обкома, затрагивавших сферу массового исторического сознания; особенностях языка и ментальности местной партийной элиты. Весьма интересны материалы, освещающие встречи партийного руководства с художественной интеллигенцией14, учёными-обществоведами15, представителями неформальных движений. Они проливают свет на глубокие структурные связи социально-политической системы, позволяют сделать выводы о взаимной зависимости политической и интеллектуальной элит в деле руководства массовым сознанием. Также важную информацию представляют материалы идеологического отдела и информационно-аналитического центра ОК КПСС, в которых аккумулировались результаты анализа внутрипартийной и общеполитической

1 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 102. Д. 1.

2 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 102. Д. 3.

3 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 102. Д. 2.

4 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 102. Д. 12.

5 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 102. Д. 63.

6 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 92. Д. 31.

7 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 92. Д. 34.

8 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 92. Д. 39.

9 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 92. Д. 45.

10 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 102. Д. 20.

11 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 92. Д. 81.

12 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 102. Д. 63.

13 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 102. Д. 80.

14 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 102. Д. 82.

15 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 103. Д. 243 ситуации в области.

Применительно к исследуемому периоду нас также интересуют программные и агитационные документы первых протопартий, функционировавших на территории Ростовской области. Вводные статьи программ большинства политических организаций, начинавших своё идеологическое оформление, содержали оценки исторического пути России, ключевых событий её истории. Из них можно почерпнуть сведения об использовании исторического сознания политическими контрэлитами конца 1980-х годов. Сложность источниковедческой критики данного типа источников состоит в том, что большинство документов впервые было опубликовано в самиздате и лишь потом переиздано массовыми тиражами в различных сборниках.

Основным ресурсом для получения информации о деятельности протопартийных образований на территории области стали архивные фонды ЦДНИРО. В материалах Информационно-аналитического центра ОК КПСС удалось обнаружить многочисленные документы, относящиеся к альтернативным политическим образованиям (Добровольный общественный клуб «Защита», Донской народный фронт, Демократическая платформа в КПСС, Республиканская партия Российской Федерации, Российский демократический форум) и их деятелям (В. В. Зубков, В. П. Макаренко). Это и оригиналы документов (письма, брошюры, наглядная агитация), и стенограммы заседаний, и копии программных документов, заявлений, воззваний. То же относится к деятельности общественных движений (движение казачьего возрождения, «Мемориал»). Помимо материалов ЦДНИРО, источниками по общественно-политическому процессу в Ростовской области стали публикации в прессе.

К данной группе источников близки документы политических лидеров. Прежде всего, в работе были использованы тексты публичных выступлений лидеров советского государства, посвященных ситуации в исторической науке и массовом историческом сознании, а также некоторым конкретным историческим проблемам.

Данные источники чрезвычайно важны для выяснения стратегии и тактики власти по использованию исторического знания в контексте политике «перестройки». В современной науке признано, что именно политическими лидерами определяется поведенческая линия элит, партий, правительств. Применительно к периоду «перестройки» обращение к произведениям лидеров особенно актуально, поскольку именно в это время произошло резкое увеличение субъективного фактора в политике.

Для решения задач настоящей работы особую ценность имеют тексты выступлений лидера партии М. С. Горбачева на разнообразных партийных форумах. Одним из первых мероприятий, задающих новые ориентиры советскому обществоведению, стало Всесоюзное совещание заведующих кафедрами общественных наук высших учебных заведений1, на котором выступали такие деятели, как М. С. Горбачев, Е. К. Лигачев, Г. А. Ягодин. Другим важным источником для выявления позиции власти служат тексты выступлений М. Горбачева, посвященные различным юбилейным датам .

Для разработки регионального аспекта проблемы значительную ценность представляют тексты выступлений руководителей Ростовской области, которые сохранились в виде архивных документов и публикаций в местных СМИ. Фонды ЦДНИРО содержат также подготовительные материалы к различного рода выступлениям, что даёт возможность проследить генезис тех или иных идей или риторических приёмов, проанализировать нереализованные варианты официальных речей. Так, были обнаружены материалы к несостоявшемуся выступлению первого секретаря обкома КПСС на областной учредительной о конференции общества «Мемориал» (апрель 1989 года) , материалы к его же выступлению на открытии памятника жертвам репрессий4, варианты тезисов к

1 XXVII съезд КПСС и задачи кафедр общественных наук. М.: Политиздат, 1987.

2 Горбачев M. С. Октябрь и перестройка: революция продолжается. M.: Политиздат, 1987. 60 е.; Слово о Ленине Президента СССР, Генерального секретаря ЦК КПСС M. С. Горбачева на Торжественном собрании, посвященном 120-й годовщине со дня рождения В.И. Ленина, 20 апр. 1990 г. М.: Политиздат, 1990. 30 с.

3 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 101. Д. 181.

4 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 103. Д. 249.

125-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина1 и другие подобные документы.

Помимо партийных документов, важную информацию о политических детерминантах массового исторического сознания на Дону содержат материалы государственных органов. В данном исследовании были использованы документы областного Совета народных депутатов, отложившиеся в фондах Государственного архива Ростовской Области (ГАРО), такие как «Переписка с исполкомами местных советов и прокуратурой Ленинского района г. Ростова-на-Дону о проведении областной учредительной конференции Ростовского отделения добровольного историко-просветительского общества «Мемориал»» , «Документы о работе Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры»3 и другие.

Одним из инструментов реконструкции массового исторического сознания в данной работе выступает анализ феноменов информационного пространства 1985-1991 годов (исторических концепций, мифов, схем, нарративов).

В связи с этим важным источником исследования служат произведения периодической печати — прежде всего, общественно-политическая и историческая публицистика. Под исторической публицистикой понимаются публикации на исторические темы в печатных СМИ, не являющиеся специализированными научными разработками и рассчитанные на массовую аудиторию. Этот тип источников даёт информацию о наиболее актуальных проблемах, интересовавших широкий круг читательской публики во второй половине 1980-х — начале 1990-х годов. Именно периодика являлась основным инструментом создания и изменения массовых исторических представлений в исследуемый период.

Учитывая региональную направленность работы, основной корпус источников данной группы составили материалы донской периодической печати разных уровней. Были выявлены и проанализированы публикации

1 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 103. Д. 285.

2 ГАРО. Ф. 3737. Ои. 13. Д. 1581.

3 ГАРО. Ф. 3737. Оп. 13. Д. 1900. журнала «Дон» за 1985-1991 годы, затрагивающие историческую тематику; материалы дискуссий, опубликованные в газетах «Молот» и «Вечерний Ростов» за 1987-1989 годы. В отношении указанных изданий был применён метод сплошного просмотра, были выявлены все материалы, содержащие отсылки к образам и событиям исторического прошлого. Подобному анализу подверглись также газеты «Комсомолец» (октябрь-декабрь 1989 года), «Таганрогская правда» (июль-декабрь 1989 года), «Кадры индустрии» (1988-1989 годы), «Новочеркасские ведомости» (январь-июль 1991 года).

В результате проведённого дискурс-анализа были выявлены опорные точки массового исторического сознания жителей региона и основные направления его трансформаций. При этом во внимание принимался двойственный характер периодической печати, с одной стороны, служившей для трансляции официальной картины прошлого, а с другой, аккумулировавшей массовые представления и свидетельства исторической памяти людей.

В качестве иллюстративного материала для характеристики тенденций общественного сознания были также использованы отдельные материалы центральных периодических изданий - газет «Правда», «Советская Россия», «Литературная газета», журналов «Коммунист», «Огонёк», «Век XX и мир».

Следуя содержанию и структуре исследования, в качестве следующего типа источников стоит выделить источники личного происхождения: мемуары, дневники, письма. И те, и другие, по сути, являются отражением индивидуального сознания и опыта людей. Обобщая источники личного происхождения, выделяя типичные темы, идеи, оценки, способы аргументации, содержащиеся в текстах и высказываниях, мы можем реконструировать общий вид и динамику массового исторического сознания в исследуемый период. При этом существенным аспектом источниковедческой работы в свете поставленной проблемы является выявление взаимосвязи между историческими представлениями людей и их политическими ориёнтациями.

В рамках данной группы источников мемуары и дневники выделяются тем, что представляют собой литературно оформленный текст, написанный после освещаемых событий и содержащий их ретроспективную оценку. Воспоминания политиков (А. С. Черняев1, С. А. Ковалёв2, Р. Мэтлок3), ученых (Л. А. Остерман4, И. Д. Ковальченко5, Ю. Н. Афанасьев6, А. Я. Гуревич7, Ю. А. Поляков8, В. Б. Кобрин9, А. И. Козлов10), деятелей культуры и искусства (М. Захаров11) нередко содержат сведения о том восприятии исторических проблем, которое имело место для них и окружающих во 2-й половине 1980-х годов. Однако субъективный характер мемуаров, предполагающий определённую переоценку событий, позиций, мнений с прошедшей исторической дистанции, создаёт немалые сложности для источниковедческой критики источников данной группы. Достоверно судить по мемуарам о той или иной индивидуальной позиции человека в прошлом мы не можем, так как человеку свойственно приукрашивать личную историю, создавать индивидуальную мифологию, в рамках которой собственные взгляды и поступки, как правило, вписываются в некие позитивно окрашенные морально-этические схемы. Вместе с тем, мемуары нередко представляют собой незаменимый источник конкретно-исторического материала, который невозможно получить иными путями.

Так, применительно к проблемам исторического сознания ростовского региона существенный интерес представляет книга воспоминаний А. И. Козлова, в годы «перестройки» бывшего деканом исторического факультета РГУ. Он ярко осветил научные и мировоззренческие трансформации в среде вузовской интеллигенции, продемонстрировав их взаимосвязь с политическими изменениями 1980-х - 1990-х годов. Особое внимание А. И. Козлов уделил

1 Черняев А. С. Шесть лет с Горбачёвым. M., 1993.

2 Ковалев С. А. Мир, страна, личность. М: Изограф, 2000. 176 с.

3 Мэтлок Р. «Спасо-Хаус». Люди и встречи. M., 2004.

4 Остерман Л. А. Интеллигенция и власть в России (1985-1996 гг.). M: Гуманитарный центр «Монолит», 2000. 378 с.

5 Ковальченко И. Д. Научные труды, письма, воспоминания. M., 2004. 519 с.

6 Афанасьев Ю. Н. Я должен это сказать. М., 1991.

7 Гуревич А. Я. История историка. M., 2004. 283 с.

8 Поляков Ю. А. Наше непредсказуемое прошлое. Полемические заметки. М.: АИРО-ХХ, 1995. 576 с.

9 Кобрин, В. Б. Кому ты опасен, историк? M.: Моск. рабочий, 1992. 223 с.

10 Козлов А. И. Каменистыми тропами. Исторический очерк. Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2008. 576 с.

11 Захаров M. Суперпрофессия. M.: Вагриус, 2000. 288 с. сдвигам в научных и массовых интерпретациях истории казачества.

Важное значение в контексте данной работы имеют тексты, созданные в исследуемый период, и непосредственно отражающие текущее состояние сознания писавшего. Такого рода свидетельства дают возможность изучить дискурсивные практики в их реальном функционировании, выявить формы проявления частных мнений и на этой основе реконструировать когнитивно-оценочную структуру массового исторического сознания.

Источники данной группы представляют собой феномен, благодаря которому можно достоверно проследить явления обратной связи между манипулятивным воздействием элит и историческим сознанием общества, подверженным данному воздействию. Главной формой частных свидетельств, обобщённых в рамках данного исследования, являются письма граждан, поступавшие в адрес органов власти и средств массовой информации. Написание подобных писем предполагало высокую степень осознанности собственных мнений и оценок, а также некоторую политическую смелость писавших. Во многом данные свидетельства соответствовали выделенному Г. А. Орловой жанру «публичного доноса», который «был адресован массовому читателю как назидательный пример и образец для подражания, свидетельство участия народа в управлении страной»1. В связи с этим мнения, высказанные в текстах данных писем, не должны рассматриваться как статистически значимые - это своего рода вершина айсберга, демонстрирующая лишь наиболее структурированную и близкую к научной часть массового исторического сознания. Письменные сообщения, в которых специально акцентировалось внимание на исторических проблемах, очень часто представляли собой пересказ выступлений профессиональных историков и публицистов. В этой связи особое внимание в работе над источниками уделялось случайным упоминаниям тех или иных исторических реалий в текстах, напрямую не относящихся к исторической тематике.

1 Орлова Г. А. Российский донос и его метаморфозы. Заметки о поэтике политической коммуникации // Политические исследования. 2004. № 2. С. 140.

В тексте исследования нашли отражение 6 писем и телеграмм, поданных жителями Дона в адрес различных структур КПСС, а также 33 письма, поступившие в местные СМИ. Для анализа отбирались лишь те документы, в которых содержались отсылки к тем или иным историческим фактам и образам. Письма первой группы были обнаружены в фондах ЦДНИРО. Они по своей форме отличаются от писем второй группы тем, что используют шаблоны донесения или совета в адрес власть придержащих. При этом адресатами могли быть и обком КПСС, и лично М. С. Горбачёв, и главные редакторы партийных СМИ. Письма, опубликованные на страницах СМИ, в свою очередь, чаще всего принадлежали к жанру дискуссии и создавались по законам публицистического дискурса. Тем не менее, все письма существовали в общем оценочном и смысловом поле, что позволяет на их основе реконструировать эволюцию основных типов массового исторического сознания.

Кроме писем граждан, в данную группу источников были включены публикации, обобщающие результаты разного рода анкетирований, журналистских расследований, в которых содержатся цитаты из писем, записи интервью и прочие данные личного характера.

Дополняющим типом источников по отношению к частным свидетельствам служат данные социологических обследований. Они отражают сведения о содержании массового исторического сознания отдельных социальных групп и всего общества. В отличие от писем и воспоминаний, данные социологии ориентируют исследователя на действительно массовый уровень общественных представлений. Однако источники данной группы весьма слабо отражают реальные когнитивные структуры восприятия прошлого, ограничиваясь лишь уровнем базовых оценок тех или иных тем или явлений.

Следует отметить, что комплексных срезов общественного мнения по вопросам исторического сознания вплоть до 1990 года не проводилось. Наиболее полный объём социологических данных и их интерпретаций даёт сборник «Историческое сознание: состояние и тенденции развития в условиях перестройки (результаты социологического исследования). - Информационный бюллетень Центра социологических исследований АОН» (Москва, 1991). Социологические данные требуют особенно осторожного использования, поскольку социологическая наука в СССР, находившаяся на службе у политики, не обладала точными и достоверными исследовательскими методами, что отразилось на качестве её наблюдений. Кроме того, весьма вероятным было использование социологических опросов в качестве инструментов политических манипуляций, что весьма ограничивает доверие к полученным результатам.

Основным источником социологических данных по Ростовской области стали результаты обследований, проводившихся Информационно-аналитическим центром Ростовского обкома КПСС. Данные материалы особенно интересны, так как предназначались «для служебного пользования», их назначением было создание объективной картины общественной ситуации с целью выработки эффективной программы действий партии в сложных условиях. Стоит упомянуть материал «Политическая ситуация: мнения и оценки населения и коммунистов Ростовской области», содержащий статистическую информацию об отношении к политике КПСС, деятельности «Демократической платформы», рейтингах популярности политических деятелей (данные опросов, проведённых в июле 1990 года — как по населению области в целом, так и отдельно среди членов КПСС)1. Весьма информативны результаты опроса «Ваше мнение о движении за возрождение казачества?» о конец 1990 года) , непосредственно отразившие мнение жителей области по этой важнейшей культурно-политической проблеме.

Научная новизна результатов работы обусловлена новизной темы, до сих пор не становившейся предметом специального исторического изучения. Оценка историографической ситуации в области исследования массового исторического сознания позволила выявить дефицит исследований на

1 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 102. д. 588.

2 ЦДНИРО. Ф. 9. Оп. 103. Д. 517. микрохронологическом уровне. Большинство работ, реконструирующих динамику исторического сознания, оперируют материалом в масштабах столетий и исторических эпох, акцентируя внимание на глобальных процессах смены представлений о прошлом. Исследование, ограниченное исторически непродолжительными временными рамками, оказывается особенно актуально применительно к новейшей истории, разворачивающейся в «сверхбыстром времени» (термин В. А. Шкуратова'), характерном для медиацивилизации.

Диссертационное исследование обладает следующими характеристиками научной новизны:

- в научный оборот введён корпус новых источников, включая архивные документы, прежде не использовавшиеся в исторических работах;

- впервые решается проблема взаимосвязи регионального политического процесса и массового исторического сознания на материалах Ростовской области 1985-1991 годов;

- проведён анализ динамики оценок и форм презентации прошлого в донской исторической публицистике;

- создана периодизация процесса трансформации массового исторического сознания в донском регионе на основе следующих критериев: 1) основные субъекты формирования массового исторического сознания; 2) наличие доминирующего типа актуализации прошлого в целях политической легитимации; 3) появление и распространение новых типов массового исторического сознания;

- создана типологизация форм массового исторического сознания на основе политико-психологических критериев;

- концептуализировано понятие «локальное историческое сознание» и создана модель его функционирования в рамках социально-политических трансформаций конца 1980-х-начала 1990-х годов.

Положения, выносимые на защиту.

1 См.: Шкуратов В. А. Сверхбыстрое время — новые времена? // Новый образ исторической науки в век глобализации и информатизации. М., 2005.

1. Первый этап трансформации массового исторического сознания в донском регионе продолжался с 1985 по 1986 годы. Основным субъектом формирования массового исторического сознания на этом этапе являлась традиционалистски ориентированная региональная коммунистическая элита, продолжавшая реализовывать позднесоветскую модель актуализации прошлого. В этот период доминировала пропаганда некритического восприятия советского исторического опыта как последовательного движения к коммунистическому идеалу (в противовес дореволюционному периоду), имевшая консервативное политическое содержание. Массовое историческое сознание на данном этапе тяготело к консервативному типу.

2. Второй этап: 1987-1989 годы. По-прежнему сохранялась руководящая роль КПСС, однако содержание транслируемых исторических представлений менялось в соответствии с идеологическими сдвигами горбачёвского «центра». В этот период получила развитие позитивная актуализация революционных периодов отечественной истории в сочетании с критическим восприятием периодов сталинского и брежневского правления, что имело своей целью обосновать «перестроечные» изменения. На данном этапе получил распространение критический тип массового исторического сознания.

3. Третий этап: 1990-1991 годы. В регионе выявилась борьба за контроль над массовым историческим сознанием между КПСС, казачьим движением и либерально-демократической оппозицией, в ходе которой КПСС потерпела поражение. При этом наблюдался отход местной организации КПСС от поддержки горбачёвских устремлений, что выразилось в акцентации консервативно-патриотических компонентов картины прошлого. Сходные характеристики имело воздействие казачьего движения, перешедшего, однако, к критике советского исторического опыта. Радикально-демократическая оппозиция, в свою очередь, стимулировала полную десакрализацию советского периода и активный поиск исторического идеала в иных пластах российской и мировой истории. На передний план вышел нигилистический (радикальный) тип массового исторического сознания.

4. Модель функционирования и развития массового исторического сознания в условиях 1987-1989 годов имела следующий вид. Первичным импульсом к изменению массового исторического сознания были действия власти по снятию ограничительных рамок на высказывания по конкретным историческим, темам. При этом власть продуцировала наиболее общую, сглаженную и недетализированную формулу для их понимания. Интеллигенция в рамках каждой из тем формировала радикальные версии, оформленные концептуально. Далее СМИ организовывали пространство для публичного обсуждения, снимая наиболее острые крайности, уравновешивая их. На последнем этапе общество формулировало собственный ответ, синтезируя концептуальные нововведения интеллектуалов с собственными эмоциональными оценками и чувственным опытом. В 90-91 годах произошла коррекция данной модели, и на место коммунистической партии как доминирующего субъекта формирования исторического сознания пришла совокупность политических субъектов, действующих в рамках многополярного политического пространства.

5. В структуре массового исторического сознания на локальном уровне выделялись сегменты, связанные с личной и семейной памятью. В отличие от представлений об общероссийской, советской истории, локальные исторические представления в меньшей степени были детерминированы политической конъюнктурой. На этом уровне наблюдалось естественное исправление прежних идеологических деформаций, восстановление народных традиций, доброй памяти о событиях прошлого.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованных источников и литературы. Первая и вторая главы работы имеют в своей структуре по два параграфа.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Хандожко, Роман Игоревич

Заключение

Политические трансформации 2-й половины 1980-х — начала 1990-х годов в СССР стали рычагом глобальных ментальных сдвигов в сознании целого народа. В этот период осуществлялась порой целенаправленная, порой спонтанная политика социально-психологических манипуляций. Необычайно рельефно данные процессы высветились в трансформациях массового исторического сознания.

Обеспечение общественной поддержки реформирования с самого начала выстраивалось на обширной базе политического мифотворчества. Обеспечить иллюзию силы и состоятельности помогали историко-генетические мифы, обоснование реформаторских инициатив шло с использованием исторической критики. Это предопределило активное втягивание исторической информации в актуальное политическое пространство.

Модель функционирования и развития массового исторического сознания в условиях 1987-1989 годов имела следующий вид. Первичным импульсом к изменению массового исторического сознания были действия центрального руководства по снятию ограничительных рамок на высказывания по конкретным историческим темам. При этом центральная власть продуцировала наиболее общую, сглаженную и недетализированную формулу для их понимания. Местные партийно-государственные структуры транслировали данные оценки и уточняли их применительно к особенностям региона. Интеллигенция в рамках каждой из исторических проблем формировала радикальные версии, оформленные концептуально. Далее СМИ организовывали пространство для публичного обсуждения, снимая наиболее острые крайности, уравновешивая их. На последнем этапе общество формулировало собственный ответ, синтезируя концептуальные нововведения интеллектуалов с собственными эмоциональными оценками и чувственным опытом. В 1990-1991 годах произошла коррекция данной модели, и на место коммунистической партии как доминирующего субъекта формирования исторического сознания пришла совокупность политических субъектов, действующих в рамках многополярного политического пространства.

Особое место в данной системе занимал региональный политический процесс. Одной из основных задач «центра» на начальном этапе «перестройки» стало обновление партийно-государственного аппарата на всех эшелонах, распространение реформаторской ментальности, способной стать гарантией необратимости реформ. Однако во многих регионах, в том числе в Ростовской области, реальных сдвигов в данном направлении не произошло. Новые первые лица на Дону (Б. Володин, В. Суслин, Л. Иванченко) отнюдь не были идейными реформаторами, для их ментальности было характерно сочетание управленческой прагматики с умеренно-консервативным политическим сознанием. В связи с этим реальное воздействие местных властей на историческое сознание жителей донского края до 1990-го года ограничивалось трансляцией основных установок Москвы. Начиная с 1990-го года, обком уже действовал в соответствии с собственной оценкой сложившейся ситуации, в основном содействуя сохранению консервативных структур в массовом историческом сознании. Благодаря этому на Дону сравнительно более сильной, чем в столице, оказалась «почвенная» модель восприятия истории. Это проявилось и в содержании публикаций местной прессы, и в характере пропагандистских действий власти. Однако удачи такая стратегия не принесла: авторитет КПСС, как и в целом по стране, пережил резкое падение.

В целом повторяли общесоюзную картину и действия радикальных демократов на Дону. Их агитация активно развернулась в 1990-1991 годах и содержала уничижительную критику мифоисторических оснований советского режима как в ортодоксальной, так и в «перестроечной» его ипостасях. В связи с этим 1990-1991 годы стали временем отторжения советского прошлого, что было связано с ростом политической популярности лидеров либерального лагеря.

Наиболее значимой особенностью политического ландшафта Ростовской области стало возникновение общественно-политического движения на основе идеи национально-культурного возрождения казачества. Этот особый социально-психологический комплекс имел сходство с явлениями, затронувшими национальные окраины страны. Его ценностное ядро составляли стремления восстановить историческую справедливость, исправить деформации народной памяти, искусственно созданные советской диктатурой. Вместе с тем, он не породил социального раскола, а, напротив, оказался наиболее устойчивым позитивным элементом структуры массового исторического сознания. Во многом движение казачьего возрождения явило собой пример обратного влияния исторического сознания общества на политическую реальность. Очевидно, однако, что оно не стало реальной альтернативной политической силой, не сформировало адекватной политической программы и в конечном счёте само стало жертвой политических манипуляций.

На основании анализа типа и характерных особенностей воздействия политических субъектов на историческое сознание представляется обоснованной следующая периодизация исследуемой хронологии.

Первый этап - 1985-1986 годы, когда в регионе использовалась традиционная позднесоветская модель актуализации истории, основу которой составляли формальные механизмы вовлечения общества в ритуалы, связанные с историческим мифотворчеством. На этом этапе доминировала традиционалистская форма исторической легитимации, при которой авторитет власти подпитывался прежде всего её принадлежностью к непрерывной исторической традиции. Для неё было характерно восприятие истории как монолитного целого; негативные эксцессы, промахи и ошибки замалчивались, а основное внимание уделялось позитивной сакрализации наиболее значимых фигур и событий.

Второй этап - 1987-1989 годы. В этот период на центральном уровне была сформулирована реформистская модель исторической легитимации, которая отталкивалась от негативного исторического наследия с целью приблизиться к идеальной форме социального бытия (которая, в данном случае, идентифицировалась с устремлениями В. И. Ленина). В рамках данной модели сохраняла важное место практика позитивной сакрализации, однако она дополнялась выявлением кризисных моментов недавней истории страны. Основной питательной средой данной формы легитимации служил уже не ритуал, а дискуссионно-критическое пространство, в котором современная реальность проверялась на соответствие идеалу.

Третий этап - 1990-1991 годы. На данном этапе оформилось расхождение в пропагандистской практике центральной и региональной элит. Если горбачёвский центр стал смещать содержательное наполнение «ленинизма» в сторону либерально-рыночного идеала, то Ростовский обком совершил дрейф на консервативно-патриотические позиции, опираясь на казачью историю как символ сильной государственности. В этот период коммунистическая партия в основном перешла на оборонительные позиции в пропаганде, а основная инициатива исходила от радикалов, которые дискредитировали главные элементы официального мифа. В практике оппозиции практически отсутствовало позитивное мифотворчество — этот факт отчасти объясняет отсутствие внятной мифоисторической легитимности у постсоветской элиты и тот ценностный вакуум, который поразил российское общество в 1990-е годы.

Мощным направлением воздействия политической реальности на массовое историческое сознание стали средства массовой информации. Освещение исторических проблем на страницах местных СМИ было тесно взаимосвязано с политическим процессом как регионального, так и общесоюзного уровней. На протяжении 1985-1991 годов неуклонно сокращались связи между прессой и партийно-государственными структурами, итогом чего стало перераспределение печатных ресурсов в пользу альтернативных субъектов политики. Если до 1990 года переосмысление прошлого в региональной печати тормозилось эффектами «региональной контрреволюции», то в 1990-1991 годах в прессе появляются пролиберальные материалы, вызвавшие бурные дискуссии. В журнале «Дон» это были статьи В. Макаренко, С. Липового, И. Ковалёва, которым противостояли более умеренные в своих оценках В. Бузов, В. Гаташов, И. Бондаренко, Е. и В. Золотухины. Выступали в местных СМИ и ортодоксальные публицисты, такие как А. Абрамян. Отдельное и весьма широкое внимание уделялось движению казачьего возрождения, вплоть до создания газеты «Донское слово» -приложения к областной партийной газете «Молот». Пространство региональной исторической публицистики стало, таким образом, сферой интеллектуального противоборства между различными политически ангажированными моделями интерпретации прошлого. Вместе с тем, своё место заняли в нём и профессиональные историки, отстаивавшие научно обоснованные исторические модели (в дискуссии по проблемам истории казачества такая роль закрепилась за А. Козловым, Я. Переховым, Г. Малашенко и другими).

Публикации на исторические темы в местной прессе выявили ряд значимых исторических проблем регионального масштаба, вокруг которых развернулись политико-идеологические дискуссии. К ним относятся новочеркасские события 1962 года, исторические судьбы донского казачества. Вместе с тем, значительный сегмент местного информационного пространства заняли темы, характерные для «перестроечной» публицистики в целом (тоталитаризм, репрессии, нэп, революция, исторические альтернативы и другие).

На страницах СМИ в наиболее явной форме был структурирован историко-политический дискурс, оказавший мощное воздействие на формирование массовых представлений о прошлом в исследуемый период. При этом одним из главных социально-психологических эффектов стал раскол единого ценностно-символического поля и формирование нескольких равноправных точек консолидации исторического сознания, представлявших собой в известном смысле проекцию политического противоборства. В рамках обсуждения «казачьего вопроса» консолидировалось «почвенное» направление донской общественной мысли, оказавшее заметное влияние на массовое историческое сознание. Историческая критика советского опыта стала основой для структурирования радикально-демократического сегмента. Сохранялся и традиционный советский тип репрезентации прошлого, деформировавшийся в ходе общественных дискуссий и впитавший в себя некоторые характеристики почвенного направления.

Анализ публикаций печатных СМИ позволяет сделать вывод о наличии обратной связи между обществом и воздействовавшими на него интеллектуальной и политической элитами. Политика власти, кампании средств массовой информации по активизации массового сознания оказались успешными. Начиная с 1987 года, был зафиксирован резкий всплеск интереса к темам и персоналиям, которые оказывались в фокусе актуальной исторической публицистики. Массовый характер приняли попытки людей выразить собственное видение исторических проблем в форме писем в СМИ и органы власти, публичных дискуссий. При этом практически любое актуальное политическое высказывание неизбежно апеллировало к историческим образам и символам.

В рамках данного процесса с 1987 года стал активизироваться тип исторического сознания, в чём-то наследовавший традиции 1960-х годов: ориентированный на критическое восприятие исторического опыта и поиск «всей правды о прошлом». При этом сохранялись инерционные структуры в массовом историческом сознании, носители которых были склонны к ортодоксально-апологетическому отношению к советской истории. До конца 1989 года продолжало доминировать позитивное восприятие основных исторических ценностей, декларировавшихся официальной властью во главе с М. С. Горбачёвым.

В конце 1989 - 1990 годах в массовом историческом сознании произошла инверсия исторических символов, вылившаяся в отторжение советского прошлого; основной сегмент массового сознания оказался захвачен либерально-западническими моделями восприятия истории. На противоположном полюсе консолидировалось консервативное сознание нового типа, в какой-то мере дистанцировавшееся от традиционной советской ортодоксии. Цементирующим составом для него стали державное прошлое, антисемитизм, вера в конспирологические теории.

Начиная с 1991 года, сократилась массовая политическая активность, имел место спад революционной веры, разочарование во вновь обретённых ценностях, дезориентация и нравственные сомнения в правильности произошедших переоценок.

Данные трансформации можно соотнести с тремя типами массового исторического сознания: консервативным, критическим и нигилистическим (радикальным), что отражало эволюцию политических предпочтений граждан. Существовали также промежуточные (нестабильные) формы, связанные с феноменом «осколочного» сознания.

Представители консервативного типа настаивали на признании главенства ценности общенародного единства; советская история в её целостности воспринималась ими как консолидирующий базис для дальнейшего движения по социалистическому пути. В условиях нарастающей критики сталинского наследия они настаивали на сохранении общественного уважения к достижениям Сталина на ниве строительства социализма и его ведущей роли в победном завершении Великой Отечественной войны. На базе данного типа исторического сознания в 1990-1991 годах развился его «почвенный» вариант, в котором симпатии были смещены в сторону дореволюционных ценностей (национальных или имперских).

Носители критического типа массового исторического сознания были склонны к диалектическому восприятию прошлого, поддерживали обновление традиционных оценок. Критика исторического опыта мыслилась ими как научная основа для движения вперёд. Важным элементом данного типа исторического сознания являлась яркая морально-нравственная оценка карательных акций советского государства; открытие «исторической правды» воспринималось как нравственный долг современного поколения. Вместе с тем, современность всё ещё не отделялась от советской истории, образовывала с ней единое целое, а потому возможности по продолжению «советского проекта» воспринимались как актуальные.

В рамках нигилистической (радикальной) формы массового исторического сознания положительные и нейтральные факты советского прошлого подвергались вытеснению или перетолковывались, а все его негативные эксцессы выводились на первый план. Макроисторические представления носителей данного типа были связаны с необходимостью завершения советского этапа истории, формирования новой исторической идентичности российского государства, связанной с западными цивилизационными моделями.

Важно отметить, что за конъюнктурным пластом легко меняющихся взглядов лежали более устойчивые структуры, связанные с исторической памятью. Они проявились в отношении людей к событиям, связанным с личной и семейной историей, национальным и духовным традициям. В донском регионе наиболее значимыми в этом отношении стали явления казачьего возрождения. Эти структуры были активизированы волной демократических преобразований и вызвали к жизни независимый поток исторического сознания народа, составивший, наряду с попытками политических манипуляций и интеллектуально-художественными построениями интеллигенции, ту сложную картину прошлого, которая функционировала в нашем обществе на рубеже эпох.

2.4. Ростовской области — 70 лет (1937-2007 гг.). Сборник документов / Комитет по управлению архивным делом Администрации Ростовской области, ГУ «ГАРО», ГУ «ЦДНИРО», ГУ «ЦХАД». - Ростов н/Д, 2007. - 560 с.

2.5. Устав Союза казаков // Молот. - 1990. - 9 октября.

3. Произведения государственных, политических, общественных деятелей.

3.1. Горбачев, М. С. Избранные речи и статьи. В 3 т. / М. С. Горбачев ; Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. - М. : Политиздат, 1987.

3.2. Горбачев, М. С. Октябрь и перестройка: революция продолжается: Докл. на Совмест. торжеств, заседании ЦК КПСС, Верховного Совета СССР и Верховного Совета РСФСР, посвящ. 70-летию Великой Окт. соц. революции, в Кремлев. Дворце съездов, 2 нояб. 1987 г. / М. С. Горбачев. — М. : Политиздат, 1987.-60 с.

3.3. Горбачёв, М. С. С ответственностью за судьбы России и всей страны : Докл. на Рос. парт, конф., 19 июня 1990 г. / М. С. Горбачев. - М. : Политиздат, 1990. - 31 с.

3.4. Курсом Октября, в духе революционного творчества. Доклад Е. К. Лигачёва на торжественном собрании, посвящённом 69-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции, в Кремлевском Дворце съездов 6 ноября 1986 года // «Правда». 1986. 7 ноября.

3.5. Лигачев, Е.К. Доклад на всесоюзном совещании заведующих кафедрами общественных наук высших учебных заведений // XXVII съезд КПСС и задачи кафедр общественных наук : материалы Всесоюз. совещ. зав. каф. обществ, наук, вузов; Москва, 3 окт. 1986 г. -М. : Политиздат, 1987.

3.6. Слово о Ленине Президента СССР, Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева на Торжественном собрании, посвященном 120-й годовщине со дня рождения В.И. Ленина, 20 апр. 1990 г. - М. : Политиздат, 1990.-30 с.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Хандожко, Роман Игоревич, 2010 год

1. Архивные материалы.

2. Государственный архив Ростовской области. Фонд 3737. Ростовский областной совет народных депутатов.1. Оп. 13, ДЦ. 1591, 1900.1. Оп. 16, Д. 1784.

3. Центр документации новейшей истории Ростовской области. Фонд 9. Ростовский областной комитет КПСС.1. Оп. 89. ДД. 57, 65.

4. Оп. 92. ДД. 31, 34, 36, 39, 45,59,70, 72,81.

5. Оп. 93. ДД. 120, 221, 274.

6. Оп. 98. ДД. 135, 143, 177.

7. Оп. 101. ДД. 18, 120, 136, 169, 173, 176, 181, 341, 370, 373.

8. Оп. 102. ДД. 1, 2, 3, 8, 12, 20, 51, 63, 80, 82, 141, 231, 271, 279,280, 281, 318,322, 335,349, 350, 355, 359, 371, 404, 588, 590, 597, 601.

9. Оп. 103. ДД. 3, 12, 84, 85, 105, 231, 243, 249, 265, 285, 340, 517.

10. Опубликованные документы и материалы.

11. Донские казаки и государственная служба. Т.2. : Сборник документов, 1991-2000 / Сост. И. И. Золотарев. Ростов-на-Дону : Ростиздат, 2001.-558 с.

12. О печати и других средствах массовой информации : Закон СССР. -М : Политиздат, 1990. 15 с.

13. Гуревич, А. Я. История историка / А. Я. Гуревич. М. : РОССПЭН, 2004. - 283 с.

14. Кобрин, В. Б. Кому ты опасен, историк? / В. Б. Кобрин М. : Моск. рабочий, 1992. - 223 с.

15. Ковальченко, И. Д. Научные труды, письма, воспоминания (из личн. арх. акад.) : сб. материалов. / Ист. фак. Моск. гос. ун-та им. М. В. Ломоносова ; [Т. В. Ковальченко, Т. А. Круглова, А. Е. Шикло]. М. : РОССПЭН, 2004. - 519 с.

16. Козлов, А. И. Каменистыми тропами. Исторический очерк / А. И. Козлов. Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2008. - 576 с.

17. Остерман, Л. Интеллигенция и власть в России (1985-1996 гг.) / Л. Остерман. М., 2000. - 378 с.

18. Поляков. Ю. А. Наше непредсказуемое прошлое. Полемические заметки / Ю. А. Поляков М. : АИРО-ХХ, 1995. - 214 с.

19. Данные социологических исследований.

20. Бусленко, К Социологический портрет читателя «Дона» / Н. Бусленко // Дон. 1991. - № 7. - С. 160-166.

21. Есть мнение!: Итоги социологического опроса / под общ. ред. Ю. А. Левады. М. : Прогресс, 1990. - 292 с.

22. Историческое сознание: состояние и тенденции развития в условиях перестройки (результаты социологического исследования) // Информационный бюллетень Центра социологических исследований АОН. М., 1991.

23. Новикова, Л.Г. Стереотипы исторического самосознания (по материалам межрегионального исследования) / Л. Г. Новикова, Л. А. Овсянников, Д. Г. Ротман // Социс. 1989. - №5. - С. 3-12.

24. Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения // Информационный бюллетень ВЦИОМ. 1993. - № 6.

25. Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения // Информационный бюллетень ВЦИОМ. 1997. - №5.6. Периодическая печать.

26. Век XX и мир. 1990. - 1991.

27. Вечерний Ростов. 1987. - 1988. -1989.

28. Дон. 1985. - 1986. - 1987. - 1988. -1989. - 1990. - 1991.

29. Донское слово. 1990. - 13 октября.

30. Кадры индустрии. 1988. - 1989.66. Коммунист. 1988. - №11.67. Комсомолец. 1989.

31. Комсомольская правда. 1988. - 28 января. - 1989. - 2 июня. 1990. - 5 мая, 31 августа.

32. Литературная газета. 1988.-21 декабря. - 1989. - 21 июня.

33. Литературная Россия. 1988. - 7 июня.

34. Молот. 1987. - 1988. -1989.

35. Московские новости. 1987. - 11 января.

36. Новочеркасские ведомости. 1991. - январь-июнь.

37. Огонек. 1989. - 1990. - 1991.

38. Правда. 1988. - 25 февраля, 4 апреля.

39. Советская Россия. 1988. - 13, 16 марта.

40. Таганрогская правда. 1989.

41. Научная литература (монографии, статьи, материалы конференций).

42. Арон, Р. Избранное: измерения исторического сознания / Р. Арон ; пер. И. А. Гобозова. М. : РОССПЭН, 2004. - 527 с.

43. Арутюнян, Ю. В. Симптомы исторической трансформации социально-политического сознания русских / Ю. В. Арутюнян // ОИ. 1994. -№3. - с. 126-142.

44. Афанасьев, Ю. Н. Я должен это сказать / Ю. Н. Афанасьев. М. : Пик, 1991.-392 с.

45. Ахромеев, С. Ф. Вопреки исторической правде / С. Ф. Ахромеев // Военно-исторический журнал. 1991. - №4. - С.29-35.

46. Барг, М. А. Эпохи и идеи: становление историзма / М. А. Барг. М. : Мысль, 1987. - 348 с.

47. Бойков, В.Э. Состояние и проблемы формирования исторической памяти // Социс. 2002. - № 8. - С. 85-89.

48. Бордюгов, Г. Послушная история, или Новый публицистический рай / Г. Бордюгов, В. Козлов, В. Логинов // Коммунист. 1989. - №14. - С.74-87.

49. Боровиков, В. Д. Ценностные аспекты исторического сознания / В. Д. Боровиков // Ценностные аспекты общественного сознания : межвуз. сб. науч. тр. Барнаул : АГУ, 1990. - С. 3-11.

50. Буянов, В. С. Актуальные проблемы формирования у советских людей научного мировоззрения / В. С. Буянов // Вопросы истории КПСС. -1987.-№3.-С. 20-34.

51. Васильев, А. Г. Современные memory studies и трансформация классического наследия // Диалоги со временем : Память о прошлом в контексте истории. М. : Кругъ, 2008. - С. 19-49

52. Венков, А. В. Печать сурового исхода : К истории событий 1919 года на Верхнем Дону / А. В. Венков. Ростов н/Д : Кн. Изд-во, 1988. - 189 с.

53. В своем отечестве пророки? Публицистика перестройки: лучшие авторы 1988 года / сост. Н. И. Стрельцова. М. : Кн. Палата, 1989. - 248 с.

54. Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия /Ю. В. Аксютин и др.. М. : РОССПЭН, 1995. - 399 с.

55. Волобуев, О. В. Очищение. История и перестройка / О. В. Волобуев, С. В. Кулешов. М. : Изд-во Агенства печати Новости, 1989. - 288 с.

56. Володихин, Д. М. Феномен фольк-хистори / Д. М. Володихин // Отечественная история. 2000. - № 4. - С. 16-24.

57. Володихин, Д. М. История на продажу. Тупики псевдоисторической мысли / Д. М. Володихин. М. : Вече, 2005. - 316 с.

58. Воображаемое прошлое Америки : История как культурныйконструкт / Под ред. Т. Д. Бенедиктовой. М. : МАКС Пресс, 2001. - 69 с.

59. Время — история — память: историческое осознание в пространстве культуры / под ред. JI. П. Репиной. М. : Ин-т всеобщей истории РАН, 2007.-319 с.

60. Голос народа: Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918 1932 гг. / Ин-т рос. истории и др. ; отв. ред. А. К. Соколов ; сост. С. В. Журавлев и др. - М. : РОССПЭН, 1997. - 326 с.

61. Градницын, А. А. Общественноё мнение о возрождении донского казачества / А. А. Градницын // Социологические исследования. 1991. - № 12. -С. 78-84.

62. Грехов, А. В. 1917 год в «толстых» журналах 1985-1994 гг. Опыт историко-социологкческого исследования / А. В. Грехов // Социологические исследования. 2003. - №7. - С. 130-134.

63. Грехов, А. В. Опыт количественного анализа массовых информационных источников / А. В. Грехов. Нижний Новгород : Изд-во Нижегор. гос. ун-та им. Н. И. Лобачевского, 2004. - 190 с.

64. Гречко, П. К. О сознании, истине и лжи в истории / П. К. Гречко // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: история и философия. 1993. - №1.

65. Грушин, Б. А. Массовое сознание: опыт определения и проблемы исследования / Б. А. Грушин. М. : Политиздат, 1987. - 367 с.

66. Грушин, Б. А. Четыре жизни России в зеркале опросов . общественного мнения: очерки массового сознания времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина : в 4 кн. / Б. А. Грушин; Ин-т философии РАН и др. М. : Прогресс-Традиция, 2001.

67. Гудков, Л. Д. Победа в войне: к социологии одного национального символа / Л. Гудков // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1997. - №5. - С. 12-19.

68. Гулыга, А. В. Историческое сознание / А. В. Гулыга // Современные проблемы философии истории. Тарту, 1979.

69. Данилов, В. 77. Современная российская историография: в чём выход из кризиса? / В. П. Данилов // Новая и новейшая история. 1993. - №6. -С.95-101.

70. Динамика ценностей населения реформируемой России / / Н. И. Лапин, Л. А. Беляева, Н. Ф. Наумова, А. Г. Здравомыслов.; Отв. ред. Н. И. Лапин, Л. А. Беляева; Рос. акад. наук, Ин-т философии. М. : Эдиториал УРСС, 1996.-224 с.

71. Донские казаки в XX веке / сост. К. С. Филиппов. Ростов н/Д : Терра Принт, 2006. - 340 с.

72. Доценко, Е. Л. Психология манипуляции: Феномены, механизмы и защита / Е. Л. Доценко. М. : ЧеРо: Юрайт, 1996. - 343 с.

73. Драма обновления : сб. ст / под общ. ред. М. И. Мелкумяна. М. : Прогресс, 1990. - 675 с.

74. Дружба, О. В. Общественное сознание второй половины 80-х — 90-х годов: особенности восприятия исторического прошлого / О. В. Дружба // Юбилейный сб. научных трудов ДГТУ. Ростов-на-Дону, 2000.

75. Дубин, Б. В. «Кровавая» война и «великая» победа : О конструировании и передаче коллективных представлений в России 1970-2000-х годов / Б. В. Дубин // Отечественные записки. 2004. - № 5(20). - С. 68-84.

76. Дубин, Б. В. Национализированная память (О социальной травматике массового исторического сознания) / Б. В. Дубин // Человек. 1991. -№5.-С. 5—13.

77. Дубин, Б. В. От инициативных групп к анонимным медиа: массовые коммуникации в российском обществе / Б. В. Дубин // Pro et contra. М., 2000. -Т.5. - №4. - с. 31—60.

78. Дубин, Б. В. Прошлое в сегодняшних оценках россиян / Б. В. Дубин // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1996.-№5.-С. 28-34.

79. Дубин, Б. В. Сталин и другие: фигуры высшей власти в общественном мнении современной России / Б. В. Дубин // Экономические исоциальные перемены: мониторинг общественного мнения. 2003. - №1-2. - С. 13-25.

80. Дулимов, Е. И. Самоуправление казаков: история и современность / Е. И. Дулимов, И. И. Золотарёв. Ростов н/Д : ДЮИ, 1998. - 342 с.

81. Елисеева, Н. В. Историческое сознание в контексте «перестроечной» повседневности / Н. В. Елисеева // Россия в XX веке : Люди, идеи, власть. М. : РОССПЭН, 2002. - С. 39-64.

82. Елисеева, Н. В. Советское прошлое: начало переоценки / Н. В. Елисеева// Отечественная история. 2001. - №2. - С. 93-105.

83. Елъчанинов, В. А. О содержании и сущности исторического сознания / В. А. Ельчанинов // Диалектика форм и уровней общественного сознания. Барнаул, 1988. - С. 3-9.

84. Журавлев, Г. Т. Историческое сознание: опыт социологического исследования / Г. Т. Журавлев, В. И. Меркушин, Ю. К. Фомичев // ВИ. 1989. -№6.-С. 118-129.

85. Заславская, Т. if. Социализм, перестройка и общественное мнение / Т. И. Заславская // Российское общество на социальном изломе: взгляд изнутри. М. : ВЦИОМ : Моск. высш. шк. социал. и экон. Наук, 1997. - С. 149-163.

86. Зезина, М. Р. Советская художественная интеллигенция и власть в 1950-е 60-е годы / М. Р. Зезина. - М. : Диалог-МГУ, 1999. - 396 с.

87. Земцов, И. Г. Крах эпохи. В 2 кн. Кн. 2: Горбачев: бросок через пропасть. / И. Г. Земцов. М. : Наука, 1999. - 286 с.

88. Зобов, Р. А. Мифы российского сознания и пути достижения общественного согласия / Р. А. Зобов, В. Н. Келасьев. Спб. : Языковой центр филол. фак. СПбГУ 1995. - 85 с.

89. Зубкова, Е. Ю. Ментальное измерение истории: поиски метода / Е.

90. Ю. Зубкова, А. И. Куприянов // ВИ. 1995. - №7. - С. 153-160.

91. Ибрагимова, Д. X. НЭП и перестройка. Массовое сознание сельского населения в условиях перехода к рынку / Д. X. Ибрагимова. М. : Памятники ист. мысли, 1997. - 217 с.

92. Иголкин, А. А. Историческая память как объект манипулирования (1924-1934) / А. А. Иголкин // Россия XXI. 1996. - №3-6.

93. Игрицкий, Ю. Общественная трансформация в СССР и России после 1985 г. / Ю. И. Игрицкий ; Рос. Акад. Наук. М. : ИНИОН, 1998. - 317 с.

94. Иного не дано : сб. ст. / ред.-сост. А. А. Протащик ; под общ. ред. Ю. Н. Афанасьева. М. : Прогресс, 1988. - 674 с.

95. Историки и писатели о литературе и истории // ВИ. 1988. - №6. С.3.114.

96. Историки спорят: Тринадцать бесед : сб. ст. / под общ. ред. В. С. Лельчука. М. : Политиздат, 1988. - 510 с.

97. Историки читают учебники истории : Традиции и новые концепции учебной литературы / под ред. К. Аймермахера и Г. Бордюгова. М. : АИРО-XX, 2002.-231 с.

98. Историческая память: преемственность и трансформации ("круглый стол") // Социс. 2002. - № 8. - С. 76-85.

99. Историческое сознание в современной политической культуре (материалы «круглого стола») // Рабочий класс и современный мир. 1989. -№4. - С. 92—109.

100. Йоргенсен, М. В. Дискурс-анализ. Теория и метод. / М. В. Йоргенсен, Л. Дж. Филлипс. X. : Изд-во «Гуманитарный Центр», 2008. - 352 с.

101. Казачество в Октябрьской революции и гражданской войне : Материалы Всесоюзной науч. конф. Черкесск, 12-13 ноября 1980 / Отв. ред. И. И. Минц. Черкесск, 1984. - 277 с.

102. Казачество в революциях и гражданской войне : Материалы второй всесоюз. науч. конф., Черкесск, 9-11 сент. 1986 г. / Отв. ред. А. И. Козлов. -Черкесск, 1988.-310 с.

103. Козинцев, А. И. Лицом к истории / А. И. Казинцев. М. : Современник, 1989. - 189 с.

104. Казинцев, А. И. Новые политические мифы: опыт публицистического исследования / А. И. Казинцев. М.: Мол. Гвардия, 1990. -222 с.

105. Капто, А. С. Историческая наука и формирование исторического сознания / А. С. Капто // Вопросы истории КПСС. 1989. -№11.- С.20-35.

106. Кара-Мурза, С. Г. Манипуляция сознанием / С. Г. Кара-Мурза. М. : Изд-во Эксмо, 2003. - 832 с.

107. Карякин, Ю. «Ждановская жидкость» или Против очернительства / Ю. Карякин // Если по совести : сб. ст. М. : «Художественная литература», 1988.-С. 155-170.

108. Кириллова, Н. Б. Медиакультура: от модерна к постмодерну / Н. Б. Кириллова. М. : Акад. Проект, 2005. - 445 с.

109. Кириллова, Н. Б. Медиасреда российской модернизации / Н. Б. Кириллова. М. : Акад. Проект, 2005. - 398 с.

110. Козлов, А. И. «Вандейские силы» в российских революциях / А. И. Козлов // Вопросы истории. 1987. - №9.

111. Козлов, А. И. Сталин прежде и теперь. / А. И. Козлов. Грозный : Чеч.-Инг. изд.-полигр. об-ние "Книга", 1990. - 111 с.

112. Козлов, А. И. Сталин: борьба за власть / А. И. Козлов. Ростов н/Д : Изд-во Рост. Ун-та, 1991. - 412 с.

113. Козлов, А. И. Возрождение казачества: история и современность (эволюция, политика, теория) / А. И. Козлов. Ростов н/Д : Изд-во Рост. Ун-та, 1995. - 243 с.

114. Козлов, А. И. Проблемы казачьего возрождения / А. И. Козлов //

115. Возрождение казачества (история, современность, перспективы). Тезисы докладов, сообщений, выступлений на V Международной (Всероссийской) научной конференции. Ростов-на-Дону: Изд-во НМЦ «Логос», 1995.

116. Козлов, А. И. Каковы перспективы казачьего возрождения? / А. И. Козлов // Донская история в вопросах и ответах. Т.1. Ростов-на-Дону, 1997.

117. Козлов, В. А. Историк и перестройка / В. А. Козлов // Вопросы истории КПСС. 1987. - №5. - С. 110-122.

118. Козлова, Н. Н. Заложники слова? / Н. Н. Козлова // Социс. 1995. -№9.-С. 128-136.

119. Кольев, А. Н. Политическая мифология: Реализация социального опыта / А. Н. Кольев. М. : Логос, 2003. - 382 с.

120. Коновченко, С. В. СМИ в избирательных кампаниях 1989-2004 / С. В. Коновченко // Выборы и референдумы в Ростовской области 1989-2004. Сборник научных статей и электоральной статистики / Под общ. ред. С. В. Юсова. Ростов-на-Дону, 2004. - С. 66-76.

121. Кормер, В. Ф. Двойное сознание интеллигенции и псевдокультура / В. Ф. Кормер // Вопросы философии. 1989. - №9. - С. 65-79.

122. Коэн, С. Можно ли было реформировать советскую систему? / Стивен Коэн. М. : АИРО-ХХ, 2005. - 64 с.

123. Кузнецов, В. А. История и национальное самосознание / В. А. Кузнецов, И. М. Чеченов. М.; Пятигорск : Ун-т коммерции, 1998. - 89 с.

124. Кузнецов, И. И. Геополитическое самоутверждение региона (на примере Саратовской области) / И. И. Кузнецов, Н. И. Шестов // Полис. 2000. -№ 3. - С.117— 127.

125. Кузьмин, А. К какому храму ищем мы дорогу? / А. Кузьмин // Нашсовременник. 1988. - №3. - С. 154-164.

126. Левада, Ю. А. Историческое сознание и научный метод / Ю. А. Левада// Философские проблемы исторической науки : сб. ст. М., 1969. - с. 8196.

127. Левинсон, А. Г. Массовые представления об «исторических личностях» / А. Г. Левинсон // Одиссей. Человек в истории. М., 1996. - С. 252267.

128. Левкиевская, Е. Русская идея в контексте исторических мифологических моделей и механизмы их сакрализации / Е. Левкиевская // Мифы и мифология в современной России : сб. ст. М. : Фонд Фридриха Науманна, АИРО-ХХ, 2003. - С. 61-82.

129. Макаренко, В. П. Анализ бюрократии классово-антагонистического общества в ранних работах К. Маркса. Очерк проблематики и методологии исследования / В. П. Макаренко. Ростов н/Д : Изд-во Рост. Ун-та, 1985. - 160 с.

130. Макаренко, В. П. Анализ бюрократии классово-антагонистического общества в ранних работах Карла Маркса / В. П. Макаренко // Общественные науки. 1980. -№10.

131. Маркедонов, С. М. От истории к конструированию национальной идентичности (исторические воззрения участников "Вольноказачьего движения") //Ab Imperio. 2001. - № 3. - С. 527-557.

132. Малякин, И. Российская региональная мифология: три возраста / И. Малякин // Pro et Contra. 2000. - т. 5, № 1. - С. 109-122.

133. Матвеев, Г. А. Отечественная история: к построению концепции вузовского учебного курса / Г. А. Матвеев // Гуманитарный ежегодник. 2002. -№1.

134. Матвеев, О. В. Историческая картина мира кубанского казачества (конец XVIII начало XX века): категории воинской ментальности / О. В. Матвеев // Культурная жизнь Юга России. - 2007. - № 6. - с. 35-37.

135. Мировосприятие и самосознание русского общества (XI-XX вв.) : сб. ст. / Рос. АН, Ин-т рос. истории ; редкол.: Л. Н. Пушкарев (отв. ред.) и др..1. М. :ИРИ, 1994.-206 с.

136. Мирошниченко, А. А. Общественно-политическая жизнь Ростова-на-Дону в 1991-1994 гг.: Взгляд из «Города N» / А. А. Мирошниченко. Ростов н/Д : Город N, 1994.- 112 с.

137. Митрохин, Н. А. Русская партия движение русских националистов в СССР. 1953-1985 годы / Н. А. Митрохин. - М. : Новое литературное обозрение, 2003. - 624 с.

138. Энциклопедии и справочные издания.81. 50/50: опыт словаря нового мышления / ред.-сост. Г. Козлова. ; под общ. ред. Ю. Афанасьева, М. Ферро. М. [Париж] : Прогресс : Пайо, 1989. - 557 с.

139. Бачинин, В. А. Политология. Энциклопедический словарь / В. А. Бачинин. Спб.: Изд-во Михайлова В. А., 2005. - 288 с.

140. Мельник, В. А. Современный словарь по политологии / В. А. Мельник. Мн. : Книжный Дом, 2003. - 640 с.

141. Социология : Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов, В. JI. Абушенко, Г. М. Евелькин, Г. Н. Соколова, О. В. Терещенко. Мн. : Книжный Дом, 2003. -1312 с.

142. Яценко, Н. Е. Толковый словарь обществоведческих терминов / Н. Е. Яценко. Спб. : Издательство «Лань», 1999. - 528 с.

143. Учебники и учебные пособия.

144. Алтунян, А. Г. Анализ политических текстов : учеб. пособие / А. Г. Алтунян. М. : Университетская книга; Логос, 2006. - 384 с.

145. Барсенков, А. С. Введение в современную российскую историю 1985-1991 гг.: Курс лекций : учеб. пособие для студ. вузов, обуч. по спец. «История» / А. С. Барсенков. М. : Аспект Пресс, 2002. - 367 с.

146. Барсенков, А. С. История России. 1917-2004 : учеб. пособие для студ. вузов / А. С. Барсенков, А. И. Вдовин. М. : Аспект Пресс, 2005. - 816 с.

147. Румянцева, М. Ф. Теория истории : учеб. пособие для студ. вузов, обуч. по спец. «История» / М. Ф. Румянцева. М. : Аспект Пресс, 2002. - 319 с.

148. Соколов, А. К. Курс советской истории, 1941-1991 / А. К. Соколов, В. С. Тяжельникова. М. : Высш. шк., 1999. - 415 с.10. Авторефераты диссертаций.

149. Гордина, Е. Д. Проблемы отечественной истории на страницах журнала «Огонёк» 1987-1991 гг. : Тематический анализ. : автореферат дис. . кандидата исторических наук : 07.00.09 / Нижегор. гос. архитектур.-строит. Унт. Нижний Новгород, 2004. - 26 с.

150. Дружба, О. В. Великая Отечественная война в историческом сознании советского и постсоветского общества. : автореферат дис. . доктора исторических наук : 07.00.02 / Дон. гос. техн. ун-т. Ростов-на-Дону, 2000. - 45 с.

151. Jleona, А. В. Структура исторического сознания в условиях социокультурного кризиса : автореферат дис. . кандидата философских наук : 09.00.11 / Сиб. аэрокосм. акад. им. акад. М.Ф. Решетнева. Красноярск, 2004. 24 с.

152. Мамитов, А. К. Формирование многопартийности в России (19871993 гг. ) : Региональный аспект : автореферат дис. . кандидата исторических наук : 07.00.01 / Ростов, гос. Ун-т. Ростов-на-Дону, 1995. - 17 с.

153. Мерзлякова, И. JI. Историческое сознание современного российского общества: социально-философский анализ : автореферат дис. . кандидата философских наук : 09.00.11 / Дон. гос. техн. ун-т. Ростов-на-Дону, 2005. - 22 с.

154. Чуев, С. В. Современный политический процесс на Дону (1989-2004 ^ ^jf гг.) : этапы и содержание. Исторический аспект. : автореферат дис. . кандидата исторических наук : 07.00.02 / Рост. гос. ун-т Ростов-на-Дону, 2005. - 26 с.

155. Литература на иностранных языках.

156. Blane>, J. Lessons from the Failure of Perestroika / John Blaney, Mike Gfoeller // Political Science Quarterly. 1993. - № 3. - Vol. 108. - P. 481-496.

157. Collins, R. Prediction in Macrosociology: The Case of the Soviet Collapse / Randall Collins //American Journal of Sociology. 1995. - May. - P. 15521593.

158. Finifter, A. W. Redefining the Political System of USSR : Mass Supportfor Political Change / Ada W/ Finifter, Ellen Mickiewicz // American Political Science Rewiew. 1992. - № 4. - Vol. 86. - P. 857-874.

159. Gibson, J. L. Democratic Values and the Transformation of the Soviet Union / James L. Gibson, Raymond M. Duch, Kent L. Tedin // Journal of Politics. -1992. № 4. - Vol. 54. - P. 329-371.

160. Бойков, В. Э. Историческая память российского населения: состояние и проблемы формирования / В. Э. Бойков. // Государственная служба Электрон, журн. - 2002. - № 15-16 (1-2). — Режим доступа: http://www.rags.ni/akadem/all/l 5-2002/15-2002-74.html

161. Жбанков, М. Р. Массовое сознание / М. Р. Жбанков // Новейший философский словарь Электронный ресурс. Электрон, дан. Режим доступа: http://www.filosofiya.su/word/massovoesoznanie.htm