Либеральное общественно-политическое движение российских мусульман в начале XX в.: По материалам Уфимской и Оренбургской губерний тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Ямаева, Лариса Асхатовна

• Ямаева, Лариса Асхатовна
• доктор исторических наук
• 2003

Оглавление диссертации доктор исторических наук Ямаева, Лариса Асхатовна

Введение

ГЛАВА I. Вопросы историографии. Источники.

§ 1. Анализ научной литературы по исследуемой проблеме

§ 2. Обзор использованных источников

ГЛАВА II. Тюрко-мусульманское население Уфимской и

Оренбургской губерний в конце XIX - начале XX в.

§ 1. Численность, этнический состав, уровень грамотности

§ 2. Социальная структура

§3. Правовое положение российских мусульман

ГЛАВА III. Джадидистское движение в Урало-Поволжье и его социальная база

§ 1. Этапы формирования и основные течения в джадидизме

§ 2. Социальная база мусульманского либерализма в

Уфимской и Оренбургской губерниях

ГЛАВА IV. Организационные формы общественнополитического движения российских мусульман

§ 1. Общероссийская либеральная партия мусульман и ее деятельность в региональном аспекте

§ 2. Деятельность мусульманских депутатов

Государственной думы первого и второго созывов

§ 3. Мусульманская фракция Государственный думы третьего и четвертого созывов

§ 4. Мусульманские благотворительные и культурно-просветительные общества Уфимской и Оренбургской губерний ''

ГЛАВА V. Идеология и программа мусульманского либерализма

§1.0 национальной идеологии тюрко-мусульман

Урало-Поволжья в начале XX в.

§ 2. Политическая платформа мусульманских либералов

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Либеральное общественно-политическое движение российских мусульман в начале XX в.: По материалам Уфимской и Оренбургской губерний»

В XX столетие Россия вошла как крупнейшая по численности населения держава, объединявшая в своих государственных границах и миллионы тюрко-мусульман Восточной Европы и Центральной Азии. Присоединив к себе часть мусульманского Востока, Россия, тем не менее, оставалась христианской державой, тяготевшей в своей политической ориентации к западному миру. Прозападная ориентация была предопределена также конфессиональными традициями страны, где православие играло роль государственной идеологии. Пользуясь своим положением господствующей религии, православная церковь в значительной мере определяла религиозную и национальную политику светской власти, содержавшую в себе «скрытый потенциал исламофобии».

Тем не менее значительные идеологические различия между православным и тюрко-мусульманским населением страны не стали определяющим фактором в «расколе» России на два типа цивилизаций, о котором писали Н. А. Бердяев и другие «веховцы». Водораздел шел по другой линии, разделяя послепетровскую Россию на две субкультуры: «общенародную», корневую и европеизированную, элитную. В этом противостоянии тюрко-мусульманская ментальность, несмотря на существенные различия с православно-славянской, тяготела к русскому самобытному «складу». Более того, специфика русского традиционализма во многом определялась «восточным» влиянием, «прививкой», по выражению теоретика евразийства И.С.Трубецкого, к русской психике характерных туранских черт1. «Весь уклад жизни [допетровской Руси. -Л. Я.], — писал Н.С.Трубецкой, - в котором вероисповедание и быт составляли одно («бытовое исповедничество»), в котором и государственные идеологии, и материальная культура, и искусство, и религия были нераздельными частями единой системы, системы, теоретически не выраженной и сознательно не формулированной, но тем не менее пребывающей в подсознании каждого и

1 Трубецкой Н.С. О туранском элементе в русской культуре // Россия между ЕпропоП и Азией: Евразийский соблазн: Антология. - М., 1993. - С. 74. определяющей собой жизнь каждого и бытие самого национального целого, -все это, несомненно, носит на себе отпечаток туранского психического типа»2.

Продолжая тему «раскола», современная отечественная историография (Л.С.Лхиезер, А.М.Панченко, Ю.С.Пивоваров и др.) еще больше акцентирует внимание на его социологическом аспекте, противопоставляя друг другу традиционалистские «низы» (в основном многомиллионное крестьянство) и образованные, цивилизирующиеся «верхи». «Буквально все» разделяло эти две России, отмечает Ю.С.Пивоваров: «отношение к жизни и смерти, времени и пространству, труду и досугу, любви и семье, власти и собственности, праву и морали»3.

Наличие двух «складов» цивилизаций объяснялось незавершенностью процессов модернизации в российском обществе, которое находилось в состоянии перехода от традиционного, закрытого к гражданскому, открытому обществу, правовому государству. Для подобных переходных ситуаций характерны: деление на традиционные и новые формирующиеся классы и социальные страты, национальные и конфессиональные группы; раскол общественного сознания; множественность альтернатив общественного развития, многопартийность и пр.4

На фоне противостояния двух типов цивилизаций развивались и усугублялись более «локальные» противоречия и социальные конфликты в обществе. Так, региональная политика имперского центра преследовала цели политической и экономической интеграции страны, установления ее социальной, правовой, административной однородности. Но та же модернизация, которая определяла эту политику, генерировала этническую мобилизацию многочисленных нерусских народов Империи, способствуя формированию отдельных наций с собственной элитой, «высокой» культурой и претензией на государственную самостоятельность или автономию.

2 Трубецкой Н.С. Отуранском элементе.-С. 71.

3 Пивоваров Ю.С. Политическая культура пореформенной России. - М., 1994. - С. 117.

4 Волобуев О., Шелохаев В. Выступление за «круглым столом»: «Национальные интересы России и реальные приоритеты государственной политики за полтора века» // Отечественная нсюрмя. - 1996. - 6. -С. 112.

Углубление модернизационных процессов в российском обществе, получивших импульсы в результате социально-экономических реформ 60-70-х гг. XIX в. и социально-политических преобразований 1905-1906 гг., отразилось на тюрко-мусульманском населении страны. Следствием этого стала постепенная секуляризация общественного сознания российских мусульман и политизация их общественной жизни. Воплощением названных явлений стал российско-мусульманский модернизм (известный более как джадидизм), использовавший плоды европейского Просвещения для подъема культурного уровня тюрко-мусульманских народов с целью включения их в русло развития глобальной цивилизации.

Под глобальной цивилизацией понимался «западный», европейский тип цивилизации, российский вариант которого именовался «петербургским», в противовес существовавшей параллельно «московской» патриархальной России. Социокультурная модель «западной» цивилизации базировалась на идее «прогресса», который, в свою очередь, отождествлялся с набором определенных внешних признаков: грамотность, письменность, товарно-денежные отношения, рынок, право, государственность, уровень техногенного развития.

Идейно-политической доктриной, отражавшей мировоззренческие принципы «петербургской» цивилизации и одновременно обосновавшей правомерность развития России по пути модернизации, стала доктрина с условным названием «русский либерализм». Русский либерализм отличался от своего предтечи - западного рядом специфических черт и характеристик, обусловленных реалиями российской действительности и культурными традициями. Этот либерализм в основном существовал как теоретическая модель, которая была чужда «органике русской политико-правовой культуры».

Вместе с тем в начале XX в., с момента создания протопартийных, а затем партийных структур, русский либерализм стал постепенно превращаться из интеллектуального течения в социально-политическое движение5. На этом этапе он оказывает ощутимое влияние на становление общественно-политического движения российских мусульман, которое формируется как умеренно-либеральное. В то же время мусульманский либерализм имел и другие истоки (исламское реформаторство) и собственную «корневую систему» (джадидизм), что и определило его основную специфику. Несмотря на свой религиозный оттенок, мусульманский либерализм, как и русский, не смог стать идеологией масс и охватил своим влиянием лишь европеизированные «верхи» -тюрко-мусульманскую элиту. Узость социальной базы мусульманского либерализма, кроме всего прочего, определялась и особой системой религиозных взглядов в исламе, способного к «самореформации» и не нуждающегося в «вестернизации». Крупный мыслитель XX в. Э.Геллнер, отметивший эту особенность, считал, что «ислам с его учением о равенстве верующих» и арабоязычной «высокой» культурой проделал собственный путь «в современный мир»6. Идейным обоснованием этого пути стала теория «мусульманского коммунизма» М.Султан-Галиева.

Насколько мусульманские либералы были «далеки от народа», свидетельствует их программа национально-государственного обустройства своих народов. В ее основе лежала «западная» идея о культурно-национальной автономии «малых» народов в многонациональном государстве. Попытка осуществления этой идеи на практике в 1917-1918 гг. имела определенный успех, но скорее как форма сохранения своего самобытного «мусульманского мира» в разгар революционной «смуты». Мусульманскому либерализму и его программе культурно-национальной автономии существовали другие альтернативы. В период работы Национального собрания (Миллят меджлиси), созванного мусульманскими либералами с целью учреждения культурно-национальной автономии тюрко-татар внутренней России и Сибири, были

3 Шелохаев В.В. Русский либерализм как историографическая и историософская проблема // Вопросы истории, - 1998.-№4.-С. 36.

6 Гелл мер Э. Исламский мир и Европа: культура элиты и масс // Цивилизации. - М., 1995. - Вып. 3. -С. 109. провозглашены первые национально-территориальные образования тюрко-мусульманских народов (Кокандская автономия, Алаш-Орда, автономия Башкурдистана). В итоге Национальное собрание приняло решение о создании территориальной автономии для «тюрко-татар» - Урало-Волжского штата.

Эти события ознаменовали собой конец мусульманского либерализма в России как общественно-политического движения, что позволяет нам ограничить хронологические рамки его реального существования 1905-1917 гг.

Обозначить территориальные рамки данного исследования довольно трудно. Идейные течения, общественно-политические движения не знают четких административных границ. Тем не менее, Урало-Поволжье в конце XIX - начале XX в. выделялось среди других регионов Империи с компактным проживанием мусульманского населения (Кавказ, Туркестан, Стенные области) как образом жизни и хозяйствования этого населения, так и относительно высоким уровнем «включенности» в общероссийские модернизационные процессы. Это обусловило, в свою очередь, сравнительно высокие показатели урбанизированное™, грамотности татаро-башкирского населения региона, его вовлеченности в рыночные отношения.

Внутри обширного Урало-Поволжского региона в начале XX в. высоким удельным весом мусульман в составе местного населения выделялись Уфимская (ок. 50%) и Оренбургская (ок. 25%) губернии. Их отличала от Казанской губернии, где мусульмане составляли также большую долю населения (ок. 30%), «пестрота» этнического и социального состава. Кроме того, Казанский край к началу XX в. теряет былую роль монопольного центра татарского торгово-промышленного капитала, мусульманского реформаторства и джадидистского движения. Одновременно в исламоориентированном обществе возрастают вес и авторитет Уфы и Оренбурга. В этот период широкой известностью в крае и за его пределами пользовались местные исламские богословы и суфийские шейхи, увеличивалось число новомстодных школ и благотворительных обществ, росло количество периодических изданий, субсидируемых окрепшей мусульманской буржуазией Уфы и Оренбурга, расширялось политическое влияние местных мусульманских лидеров. Вышеперечисленные обстоятельства и ограничили в определенной степени территориальные рамки нашего исследования административными границами Уфимской и Оренбургской губерний.

Выбор темы диссертации был во многом предопределен ее актуальностью. В современных условиях противостояния мировых религий, сохранения крупных очагов межнациональных конфликтов (в том числе и на территории России и СНГ), развития процесса ретрадиционализации среди этнических и конфессиональных меньшинств вполне правомерен возросший в обществе интерес к истории национальных движений нерусских народов бывшей Российской империи. Общественно-полититическое движение российских мусульман начала XX в. отличалось умеренной политической направленностью, приверженностью к либеральным нормам и ценностям, обосновавшим и гарантировавшим демократические принципы в сфере межнациональных и межконфессиональных отношений. Те же черты характеризуют и современный евроислам - религиозно-политическое течение, выступающее альтернативой фундаменталистскому радикализму в мусульманском мире.

Вместе с тем либеральная тенденция является одним из перспективных альтернативных направлений социально-политического развития России. Изучение истории мусульманского либерального общественно-политического движения начала XX в. как составной части российского позволит оценить жизнеспособность этой тенденции и ее востребованность в современных условиях.

Методологическую основу исследования составили принципы научной объективности и историзма. Научная объективность в изучении темы предполагает, в частности, рассмотрение мусульманского либерализма начала XX в. не только в контексте общероссийской политической истории и ее отдельных составляющих (государственность и право, религиозная и национальная политика правительства, общественно-политические движения и партии). Объективный подход к проблеме диктует необходимость освещения ее на фоне таких глобальных противоречий человеческого сообщества начала XX в., как противостояние мировых религий, великих колониальных империй и пр., в основе которых лежали фундаментальные различия в уровне социально-экономического и политического развития разных народов, в их образе жизни и отношении к основным проблемам бытия. Этот «ракурс» обусловливает, в частности, рассмотрение российского мусульманства не только как составной части общероссийского социума, но и полноправного члена исламского сообщества. Такой подход выявляет противоречие, заложенное в самом понятии «мусульманский либерализм», который пытался объединить ценности европейской цивилизации с религиозно-культурными традициями мусульманского мира.

Историзм как принцип научного исследования, в свою очередь, предусматривает не простой пересказ исторических сюжетов, основанных на фактическом материале, а анализ общественных явлений. Как справедливо отмечал в свое время известный французский историк Люсьен Февр: «Историк, отказывающийся осмыслить тот или иной человеческий факт, историк, проповедующий слепое и безоговорочное подчинение этим фактам, словно они не были сфабрикованы им самим, не были заранее избраны во всех значениях этого слова. — такой историк может считаться разве что подмастерьем, пусть даже превосходным»7.

С другой стороны, добросовестный историк стремится избегать всяких универсальных схем социального развития. Претензии на всеобщую закономерность, «теологию событий», которые заложены во многих социологических теориях, приводят к нивелировке исторических событий, подгонке их под априорные схемы. Слепое следование любой социологической теории опасно как для теории, так и для практики исследования.

Многоплановость проблематики исследования потребовали оптимального варианта композиции диссертации, в основу которого был положен не

7 Февр Л. Историзирующая история // Февр Л. Бои за историю: Пер. с фр. - М., 1991. - С. 70. хронологический, в проблемный принцип изложения. В число исследовательских задач, определивших структуру работы, были включены следующие:

- показать идейные истоки и этапы формирования мусульманского либерального общественно-политического движения начала XX в.;

- определить его социальную базу, предварительно изучив этносоциальную структуру тюрко-мусульманского населения Уфимской и Оренбургской губерний;

- полнее исследовать организационные формы партийно-политического этапа движения, включив в их число мусульманские благотворительные и культурно-просветительные общества;

- изучить политическую платформу мусульманского либерализма;

- раскрыть суть национальной идеологии мусульманского либерального движения начала XX в.

Комплексное освещение в диссертации этих проблем и составляет новизну исследования.

Изучение истории либерального общественно-политического движения российских мусульман в начале XX в. внесет определенный вклад в разработку ряда теоретических проблем, поставленных современной российской историографией:

- о перспективности для царской России реформаторского, эволюционного пути социально-политического развития, который предлагали либералы;

- о путях и формах разрешения национального вопроса в многонациональной империи;

- о соотношении ролей общества и государства в России начала XX в.;

- о взаимовлиянии христианской и тюрко-мусульманской цивилизаций в территориальных рамках Российской империи и др.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Ямаева, Лариса Асхатовна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Российское мусульманство в целом и Урало-Поволжья в частности к началу XX столетия находилось на ранних стадиях перехода от традиционного, аграрного общества к гражданскому, индустриальному. О замедленной динамике процессов модернизации в его среде свидетельствовала социальная структура тюрко-мусульманского населения Уфимской и Оренбургской губерний. Среди стратификационных характеристик этого населения необходимо отметить его низкую урбанизированность, замедленный темп миграционных процессов из села в город, слабое знание государственного (русского) языка, малочисленность представителей «новых» слоев и классов буржуазного общества (рабочих, буржуазии, интеллигенции) при высоком-удельном весе традиционного, патриархального крестьянства. В составе национальной интеллигенции края преобладали работники гуманитарного профиля (учителя, служители культа и др.), что также свидетельствовало о низкой вовлеченности тюрко-мусульманского населения в модернизационные процессы.

Вместе с тем, при общности стратификационных характеристик башкирская и татарская части этого населения сохраняли особенности своей социальной структуры. Башкирское население состояло, в основном, из пауперизированного в значительных масштабах крестьянства, узкого слоя сельской и торгово-промышленной буржуазии, мизерной доли пролетариата, тонкой прослойки нецензовой интеллигенции. В целом, башкиры относились к народам с неполной социальной структурой, что отразилось на степени их консолидации в буржуазную нацию. Определяющим фактором активизации этого процесса была постепенная интеграция башкирского населения в формирующееся российское индустриальное общество. Сдерживающими факторами его имманентного развития выступали: сохранение вотчинно-общинной системы землевладения и незавершенная переориентация хозяйственно-культурного уклада башкир.

Социальная структура татарского населения края в начале XX в. была более дифференцирована. Татары, в целом, относились к народам третьего промежуточного типа, с характерной для них недворянской городской торговой элитой и преобладающим сельским населением. Роль татарского дворянства в процессе нациеобразования во многом была ослаблена его ассоциированностью с русским «верхним» феодальным сословием. Специфику составляла также большая рассредоточенность представителей татарского торгово-промышленного капитала и наемного труда вне Вол го-Уральского региона, что накладывало отпечаток на процесс консолидации этой нации.

В целом основная масса тюрко-мусульманского населения края «хранила верность» традиционному обществу и отвергала «западные» буржуазные ценности. Традиционализм в ее среде базировался на стойком религиозном сознании, коллективистской психологии мусульманской уммы. Усугублялась религиозная традиция существовавшей в Урало-Поволжском регионе (в Уфимской и Оренбургской губерниях в частности) собственной формой «народного» ислама, синтезирующего элементы официального учения и мусульманского мистицизма (суфизма). Суфизм, в свою очередь, с его проповедью аскетизма, фатализма и полного безоговорочного подчинения «учителю» (шейху, ишану) способствовал укреплению «фундамента» традиционализма в среде татаро-башкирского населения Южного Урала и Приуралья. Подстраивались под местный симбиозный менталитет и мусульманские пастыри, которые часто сочетали в одном лице указного муллу и суфийского шейха.

Вместе с тем мусульманское духовенство Урало-Поволжья, точнее его передовая часть, стало инициатором формирования в исламе нового «еретического» направления, получившего название мусульманского реформаторства. Это течение религиозной мысли стремилось приспособить ислам к реалиям современного «буржуазного» мира, способствовало модернизации мусульманского общества. Одновременно с исламским реформаторством в тюрко-мусульманском обществе крепло светское направление философской мысли - просветительство, ориентированное на ценности европейского Просвещения. Синтез базовых идей мусульманского реформаторства и просветительства стал концептуальной основой особой формы национального религиозно-культурного и общественно-политического движения среди российских тюрко-мусульман - джадидизма. Джадидистское движение было направлено на создание национальной светской школы, реформирование конфессионального образования и всего образа жизни и быта тюрко-мусульманских народов Урало-Поволжья на европейский лад. Другими словами, оно было нацелено на замену «старых» стандартов арабо-мусульманской «высокой» культуры новыми, модернизационными: создание собственных внегосударственных образовательной и коммуникативной систем (единый язык тюрки, национальная печать). В целом это означало полную автономность религиозно-культурной жизни российских мусульман.

Необходимость достижения поставленной цели потребовало от них участия в общероссийской политической борьбе и создания собственной политической элиты. Формировалась она, как правило, из представителей образованных «верхов» - элитных слоев населения (дворянства, духовенства). Среди идейно-политических воззрений тюрко-мусульманской политической элиты доминировали умеренно оппозиционные взгляды, обусловленные как социальным благополучием их носителей, так и этно-религиозными ментальными традициями тех народов, от имени которых они выступали.

Вместе с тем, в среде этой элиты существовали определенные идейные разногласия, которые разделили ее на три условные группы. Консервативное, правое крыло, представленное, в основном, мусульманским духовенством, ставило исключительно культурно-религиозные задачи: ратовало за либерализацию управления духовными делами мусульман, школьную реформу и др. Центристских позиций придерживалась тюркоязычная цензовая интеллигенция преимущественно с русским и европейским образованием. Политические взгляды представителей центра были сфокусированы в требовании культурно-национальной автономии для российских мусульман в составе единого государства. Они были инициаторами и организаторами общероссийских мусульманских политических организаций либерального толка. Левое крыло политической элиты тюрко-мусульман было представлено, в основном, национально-демократической интеллигенцией, которая после Февраля 1917 г. выступила за федерализм и создание этно-территориальных автономий для нерусских народов.

Возглавляемое национальной элитой общественно-политическое движение тюрко-мусульман начала XX в. было оппозиционно царской власти. Провоцировалась эта оппозиционность религиозной и национальной политикой православного государства, которая была направлена на христианизацию и русификацию «инородцев». Если первоначально, проводя свою «инородческую» политику, царская власть руководствовалась во многом идеологическим неприятием ислама, то впоследствии ее курс определялся объективными закономерностями модернизационного развития России, диктовавшими необходимость унификации и стандартизации всех сторон жизни населения страны. Новые условия, в частности, требовали отмены сословной замкнутости башкир: упразднения их военно-служилого положения. Другие реформы российской власти 60-70-х гг. XIX в. (военная, городская, земская, судебная, школьная), затрагивавшие тюрко-мусульманское население Урало-Поволжья, также носили прогрессивный характер.

Отношение тюрко-мусульманской политической элиты к социально-экономическим и политическим преобразованиям, проводимым российским государством, было противоречивым. С одной стороны, она приветствовала эту унификацию, которая обеспечивала расширение гражданских и политических прав тюрко-мусульманского населения. С другой, она вызывала неприятие, так как всеобщее нивелирование разрушало религиозно-культурную цельность и обособленность этого населения.

Изложенные обстоятельства определили выбор тюрко-мусульманской политической элиты, которая после 1905 г. присоединилась к общероссийской либеральной оппозиции. Внутри этой оппозиции в 1905 г. происходит организационное дробление, появляются политические партии со схожими в принципиальных вопросах программами. Самой крупной и ведущей среди них была конституционно-демократическая (или партия народной свободы). Ее программные установки (ограничение самодержавной власти парламентом, равноправие всех граждан вне зависимости от религиозной и национальной принадлежности, неприкосновенность частной собственности и др.) стали основой при создании мусульманскими либералами своей политической платформы. Особенно привлекал их в кадетской программе тезис о культурно-национальной автономии нерусских народов в составе единой России. Однако программа мусульманских либералов имела собственное «лицо». Ее специфика определялась особым рядом требований, нацеленных на разрешение национально-культурных задач. В частности, особое внимание было уделено вопросам народного образования и религиозному.

Программа мусульманских либералов была принята на III мусульманском съезде (август 1906 г., Н.-Новгород), на котором получила свое окончательное организационное оформление и их политическая партия - «Иттифак аль-муслимин» («Союз мусульман»). Либеральный характер этой партии определялся не только программой, но и межпартийными связями. В числе ее политических противников были небольшие лево- и праворадикальные группы мусульманского толка, которые не сумели оформиться в самостоятельные политические организации.

Умеренно-центристские политические позиции партии «Иттифак» определяли и ее тактику. Ограничивалась она легальными, в основном парламентскими, методами борьбы. Фактическое отсутствие территориальных организаций и массовой социальной базы умаляло политическую значимость «Иттифака», сужало ее масштаб до союза, лиги, охватывающей своим влиянием лишь тюрко-мусульманскую политическую элиту. Своего рода местными комитетами этого Союза стали городские благотворительные и культурно-просветительные общества мусульман, выполнявши^ роль коллегиальных органов для тюрко-муеульманской элиты и способствовавшие ее консолидации.

Одной из причин, обусловивших недолговечность существования «Иттифака» (1905-1907), стало оформление нового легального политического центра российских мусульман - парламентской фракции в Государственной думе России (1906-1917). Вхождение фракции в думский либеральный блок было предопределено заранее, еще во время избирательной кампании, когда кандидаты от мусульман и кадетов на местах были объединены единым избирательным списком. В Думе мусульманская фракция руководствовалась программой «Иттифака», сохранив приверженность избранному Мусульманским союзом политическому направлению. Об этом свидетельствовала, в частности, думская (законотворческая) и внедумская деятельность мусульманских депутатов. Вместе с тем мусульманскую фракцию, организованную по национально-конфессиональному признаку, выделяла из лагеря либеральной оппозиции некоторая обособленность от общероссийских проблем. Сохранение религиозно-культурной самобытности мусульман России, достижение юридического и фактического равноправия для них как российских граждан стали приоритетными ее задачами.

Тем не менее мусульманские либералы, как и русские, возможности и пути национального возрождения своих народов связывали с «вестернизацией»: «европеизацией» всех сторон жизни исламоориентированного общества. Однако в силу сохранности в этом обществе глубинных социальных и ментальных корней традиционализма, незавершенности исламской реформации, либеральные идеи в среде российских мусульман не получили широкого распространения. Основной социальной прослойкой, на которую опирался мусульманский либерализм, была цензовая национальная интеллигенция, которая формировалась, в свою очередь, из дворянства, духовенства, отчасти, купечества. В этническом отношении в составе названных социальных слоев преобладали татары, что позволяет говорить о татарской доминанте в мусульманском либеральном движении начала XX в.

Данный вывод подтверждает n анализ концептуальных положений национальной идеологии мусульманского либерализма. В ее основу была положена политическая доктрина тюркизма, получившая широкое распространение в среде мусульманской интеллектуальной элиты в период формирования тюркских наций (первая четверть XX в.). Эта элита ставила задачу объединения своих народов в единую политическую нацию («миллят») на основе единого языка и исламской религии и ратовала за создание национально-культурной автономии российских мусульман в составе единого демократического Российского государства. Роль государствообразующего этноса в проектируемом тюркском политико-гражданском сообществе должны были играть поволжские татары. В январе 1918 г. Национальным собранием (Миллят меджлиси) была утверждена «конституция» культурно-национальной автономии тюрко-татар мусульман внутренней России и Сибири, однако на практике она не была претворена в жизнь.

Кроме прочих объективных причин, помешавших созданию экстерриториальной автономии урало-поволжских тюрко-татар, реализации идеи о тюркской политической нации оказывал противодействие активно формирующийся под воздействием общероссийских модернизационных процессов этнический национализм «новых» наций с неполной социальной структурой населения (башкиры, казахи и др.).

Этнонационализм отдельных тюркских народов стал проявляться в стремлении к собственной национальной «высокой» культуре (складывние литературного языка, создание этнических школ, издание национальных газет и журналов) и «своей» государственности в форме этно-территориальной автономии. Национальная консолидация этих народов базировалась на их языковой и культурно-бытовой общности, едином образе жизни и хозяйствования, а не на эфемерном лозунге о братстве российских тюрко-мусульман. Этнонационализм башкир, казахов и др. был направлен не только, против российского нациестроительства, но и против тенденций татарского ассимиляторства под лозунгом тюркизма.

Совокупность названных причин предопределила недолговечность политической жизни и социальную невостребованность мусульманского либерализма в условиях российской действительности начала XX в. Вместе с тем он представлял собой первую легальную попытку политического объединения российских мусульман. Была намечена и провозглашена цель этого общественно-политического движения, сформулированы задачи национально-культурного развития тюрко-мусульман в границах единого российского государства. В рамках мусульманского либерального движения сформировалась политическая элита, представлявшая интересы отдельных тюрко-мусульманских народов России, и возглавившая впоследствии национальные движения своих народов.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Ямаева, Лариса Асхатовна, 2003 год

1. А. Перечень исследованных архивных фондов

2. I. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан (ЦГИА РБ)ф. И-9 Уфимского губернского правленияф. И-11- Канцелярии Уфимского гражданского губернатораф. И-158- Уфимского губернского комитета по выборам в

3. V. Национальный архив Республики Татарстан (НА РТ)ф. 199 Казанского губернского жандармского управления ф. 420 - Казанского временного комитета по делам печати

4. VI. Центральный государственный архив общественных объединений Республики Башкортостан (ЦГАОО РБ)ф. 1832- Башкирского истпарта

5. VII. Научный архив Уфимского научного центра Российской Академии наук (НА УНЦ РАН)ф. 3 Института истории, языка и литературы УНЦ РАИф. 22 Личный фонд М. Уметбаева1. Б. Периодическая печать

6. Вестник Оренбургского учебного округа, (г. Оренбург). 1912-1915.

7. Вестник партии народной свободы, (г. С.-Петербург). — 1906-1908.

8. В мире мусульманства, (г. С.-Петербург). 1911-1912.

9. Инородческое обозрение (приложение к журналу «Православный собеседник», Казань). 1912-1916.

10. Мир ислама. (С.-Петербург). 1912-1913.

11. Оренбургский край. (г. Оренбург). 1906-1907.

12. Оренбургское земское дело. (г. Оренбург). 1916.

13. Уфимская земская газета, (г. Уфа). 1906.

14. Уфимские губернские ведомости, (г. Уфа). 1906.

15. Уфимский вестник, (г. Уфа). — 1914, 1916.

16. В. Опубликованные источники

17. Адрес-календарь и памятная книжка Оренбургской губернии на . год. Оренбург, 18. 1899. 1898. - 134 с.1902. 1901. 83 с. . 1903. 1902. - 146 с.

18. Адрес-календарь и справочная книжка Оренбургской губернии на 1905 год. Оренбург, 1905. - 174 с.4.