Самодержавие и мусульмане Среднего Поволжья в конце XIX в. - 1917 г.: По материалам Казанской, Самарской, Симбирской губерний тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Голубкина, Татьяна Михайловна

• Голубкина, Татьяна Михайловна
• кандидат исторических наук
• 2005

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Голубкина, Татьяна Михайловна

Самодержавие и мусульмане Среднего Поволжья в конце XIX в. -1917 г. (по материалам Казанской, Самарской, Симбирской губерний).

Введение.С.

Глава I. Мусульманское население Среднего Поволжья к началу XX в.

§1. Этнический и конфессиональный состав населения Среднего

Поволжья и его размещение в конце XIX в.С.

§2. Социальная и профессиональная структура мусульманской общины региона. С.

§3. Мусульмане Среднего Поволжья в политико-правовой системе России. С.

Глава II. Самодержавие и мусульмане Среднего Поволжья в годы первой российской революции.

§1. Просветительское движение у средневолжских татар и реакция на него правящих кругов.С.

§2. Отношение самодержавия к политическому движению мусульман.С.

Глава III. Самодержавие и мусульмане Среднего Поволжья в 1908- 1917 гг.

§1. Мусульманский вопрос в правительственных кругах в

1908-1914 гг.С.

§2. Настроения мусульман среднего Поволжья в период первой мировой войны. С.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Самодержавие и мусульмане Среднего Поволжья в конце XIX в. - 1917 г.: По материалам Казанской, Самарской, Симбирской губерний»

Актуальность обращения к истории взаимоотношений российского государства с подданными-мусульманами продиктована несколькими обстоятельствами.

Научный интерес к теме вызван, прежде всего, политическими событиями, происходящими сегодня не только в стране, но и в мире. В наши дни «исламский фактор» является одним из важнейших в российской и мировой политике, при этом все чаще ассоциируясь с рядом крупных конфликтов и катастроф. Выражение «исламская угроза» давно уже стало привычным в российском политическом и повседневном обиходе. Исключая возможность механического переноса форм и методов конкретной практики из одних исторических условий в другие, следует, на наш взгляд, признать определенную ценность опыта выстраивания взаимоотношений с мусульманским сообществом империи, накопленного дореволюционной российской властью в конце XIX - начале XX вв.

Народы, исповедовавшие ислам, составляли к началу XX в. значительную часть населения полиэтничной Российской империи. Согласно сведениям первой всеобщей переписи населения 1897 г., мусульмане являлись второй по численности после православия конфессией в России и насчитывали, по официальным данным, 13 889 421 человек или 11,70% населения Исторически в границах Российской империи сложилось несколько очагов исламской цивилизации: Волго-уральский регион, с которым генетически связаны мусульманские общины Европейской России и Сибири, Кавказский и самый крупный Среднеазиатский. Многочисленное мусульманское население имелось также в Крыму и западных губерниях. К началу XX в. тюрко-исламский компонент в России был столь значителен, что уже в то время русская (и не только) философская и геополитическая традиция говорила об определенной культурно-исторической общности, которая образовалась на большом евразийском пространстве, где

1 Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). М., 2001. С. 326. соседствовали славяне и тюрки - стране Туран В то же время, проживавшие в России мусульманские народы сильно отличались по уровню социального, экономического и культурного развития, а также находились в разных административных образованиях.

На протяжении всего периода существования Российской империи отношение государственной власти к исламской религии было далеко не однозначным. В XVI - первой половине XVIII вв. ислам в целом и его религиозные учреждения никогда не были официально запрещены, но все же переход в православие и миссионерская деятельность всячески приветствовались.

С конца XVIII в. ислам становится важным фактором внутренней и внешней политики Российской империи. Государственные указы Екатерины П, согласно которым ислам из гонимой религии перешел в разряд терпимых, впервые провозгласили в империи веротерпимость. Переход правящих кругов империи на путь диалога с обществом ислама обусловливался многими причинами. Во-первых, влиянием развивающейся мировой капиталистической системы и попытками царских правителей повернуть полуазиатскую Россию лицом к Европе. Во-вторых, жесткая линия по отношению к исламу оказалась малоэффективной и бесперспективной: она создавала постоянное напряжение в обществе, приводя к открытым вооруженным выступлениям масс. В-третьих, дальнейшее приращение земель и присоединение народов, прежде всего мусульманских, вынуждало самодержавное правительство искать новые формы и приемы управления мусульманскими ареалами; поиск этот продолжался и в начале XX столетия.

Актуальность диссертационного исследования обусловлена также недостаточной разработанностью в научной литературе некоторых аспектов и проблем, касающихся избранной темы, а также дискуссионным характером некоторых из них.

1 Идеи, близкие евразийской исторической концепции появились в ранних трудах таких российских философов, как Н. Бердяев, С. Булгаков, И. Ильин, Г.В. Флоровский, Г.П. Федотов. Наиболее полное обоснование концепция евразийства нашла в трудах Н.С. Трубецкого. (Философы России Х1Х-ХХ столетий. Биографии. Идеи. Труды. М., 1993).

Историографический обзор

Численность работ, авторы которых так или иначе затрагивали и изучали проблемы, связанные с жизнью и деятельностью мусульман Российской империи в конце XIX - начале XX вв., достаточно велика. Вместе с тем, исследования, анализирующие различные аспекты политики самодержавного правительства по отношению к российским мусульманам, в отечественной историографии пока немногочисленны.

Литературу, касающуюся темы диссертации, можно разделить на две группы: исследования национальной политики в общеимперском масштабе и работы, затрагивающие ее региональные аспекты.

Оба эти сюжета привлекали к себе внимание еще дореволюционных авторов: миссионеров, чиновников, востоковедов, публицистов, т.е. всех тех, кто испытывал научный или практический интерес к российскому мусульманству. Однако в целом, в дооктябрьский период крупных исследований, непосредственно относящихся к вопросам взаимоотношений правительства и мусульман, было немного. Одной из причин сложившейся ситуации следует назвать отсутствие возможностей (определенное табу на тему «национальная и конфессиональная политика», цензурные ограничения) для беспристрастного обсуждения различных аспектов взаимоотношений государственной власти и мусульман. Кроме того, в общественно-политической мысли того времени мусульманский вопрос не считался таким актуальным, как, например, польский, финляндский, еврейский. Значительную массу литературы дореволюционного периода, затрагивавшей некоторые аспекты избранной темы, составляли исследования этнографического и этнокультурного характера, которые в императорской России проводились достаточно интенсивно

Научная литература, имевшая непосредственное отношение к проблеме, представлена работами двух востоковедческих школ.

Первая группа включает труды, принадлежавшие к светскому, «академическому» востоковедению. В оценке российской мусульманской

1 Фукс К. Казанские татары в статистическом и этнографическом отношениях. Краткая история города Казани. Репринтное воспроизведение. Казань, 1991; Чичерина C.B. О приволжских инородцах и современном значении системы Н.И. Ильминского. СПб., 1906; Чичерина C.B. Положение просвещения у приволжских инородцев. СПб., 1906. политики и перспектив российских мусульман среди этой части исследователей существовали различные точки зрения. Так, академик В.В. Бартольд отмечал политику веротерпимости, проводимую со времен Екатерины II по отношению к татарам, и оптимистично высказывался в отношенга будущего ислама А.Е. Крымский, напротив, скептически относился к возможностям исламского возрождения, считая мусульманские народы по природе малоодаренными, консервативными и фанатичными. Оценивая позицию российских властей, исследователь говорил о цивилизаторской роли империи по отношению к подданным-мусульманам, которые «пользуясь спокойствием и благами нашей культуры. понемногу примиряются с русским господством, утрачивают фанатизм и цивилизуются» 2.

Вторая группа дореволюционных работ принадлежит перу востоковедов-миссионеров, связанных с Казанской духовной академией и ее миссионерским отделением. Практической целью работы казанских исследователей являлась борьба с исламом, поэтому для них характерен тенденциозный подход к российским мусульманам как к подданным, исповедующим крайне вредную и опасную с государственной точки зрения религию. Согласно логике миссионеров, магометане могли стать надежными подданными лишь после приобщения к христианству, поэтому большинство сочинений казанской школы было посвящено вопросам миссионерства, распространения образования и просвещения среди мусульман, взаимоотношениям православия и ислама в рамках христианского государства и т.п. В то же время, основательное знание тюркских языков, близкое знакомство с культурой, бытом и настроениями средневолжских мусульман делают труды востоковедов-миссионеров ценнейшими в плане насыщенности оригинальным аналитическим и фактическим материалом .

1 Бартольд В.В. От редакции (журнал «Мир ислама»)// Бартольд В.В. Сочинения. Т. 6. М., 1966. С. 265-386.

2 Крымский А.Е. Мусульманство и его будущность. М., 1899. С. 118; Крымский А. Школа, образованность и литература у российских мусульман// Этнографическое обозрение (далее ЭО). 1904. № 4. С. 1-22.

3 Малов Е.А. О новокрещенской конторе. Казань, 1878; Ильминский Н.И. О системе просвещения инородцев и о Казанской Центральной крещено-татарской школе. Казань, 1913; Машанов М. Обзор деятельности Братства Св. Гурия за 25 лет его существования (1867-1892). Казань, 1892; Машанов М. Современное состояние татар-мухаммедан и их отношение к другим инородцам.

Дореволюционный опыт изучения российского мусульманства принадлежит также перу местных и столичных чиновников, по долгу службы контактировавшим с мусульманами и анализировавшим различные аспекты этих взаимоотношений

Некоторых сюжетов исследуемой темы касались и авторы, изучавшие положение огромной массы российских инородцев. При всем различии в глубине и полноте проведенного анализа, общим для этой категории работ является верное, как представляется, признание мусульман лояльными и законопослушными подданными2.

После революции непредвзятому изучению конфессиональной проблематики препятствовало идеологическое и политическое противоборство атеистического государства с исламом. Ярким примером исследований этого периода выступает монография JI. Климовича 3. Несомненным достоинством работы является богатая источниковая база и оригинальный фактический материал по теме диссертации, который может быть переосмыслен. В то же время, исследование несет на себе яркую печать идеологизированности. Исходя из утверждения о реакционной и эксплуататорской сущности как ислама, так и самодержавия, автор пришел к заключению о существовании тесного сотрудничества между царизмом и его «агентурой» - мусульманским духовенством. Как представляется, исследователь несколько преувеличивал масштабы и возможности этого союза. Крайне категоричным, на наш взгляд, является и заключение JI. Климовича о националистической политике, системе «угнетения и натравливания наций», проводимой самодержавием.

В рамках этого периода следует отметить и работу А. Арша-руни и X. Габидуллина, в фокусе которой находился преимущественно

Казань, 1910.; Миропиев М.А. О положении русских инородцев. Спб., 1901; Миропиев М. К вопросу о просвещении наших инородцев// Русская школа (далее РШ). 1901. Май-июнь. С. 121136.

1 Бобровников H.A. Инородческое население Казанской губернии. Вып. I. Казань, 1899; Коблов Я.Д. О магометанских муллах. (Религиозно-бытовой очерк). Казань, 1907; Коблов Я.Д. Мечты татар-магометан о национальной общеобразовательной школе. Казань, 1908; Коблов Я.Д. О татаризации инородцев Приволжского края. Казань, 1910; Коблов Я.Д. Конфессиональные школы казанских татар. Казань, 1915; Рыбаков С.Г. Статистика мусульман в России// Мир ислама. 1913. Т. 2. Вып. 11. С. 757-763; Рыбаков С.Г. Устройство и нужды управления духовными делами мусульман в России. Пг., 1917.

Алекторов А.Е. Инородцы в России. М., 1907; Добромыслов В. Инородцы в России. М., 1907.

3 Климович JI. Ислам в царской России. М., 1936. исследуемый нами регион На основе многочисленных источников авторы фактически впервые в отечественной историографии проанализировали зарождение и развитие панисламизма и пантюркизма у средневолжских татар, что нужно отнести к числу несомненных достоинств работы. В то же время исследователи несколько однобоко, на наш взгляд, показали позицию самодержавия по отношению к этим идеологиям, фактически ограничившись описанием преследований и репрессий.

Аналогичные взгляды высказывали и другие советские историки . Так, Г. Ибрагимов среди основных принципов политики правительства по отношению к мусульманам региона также называл меры репрессивного характера: противодействие развитию родного языка и литературы при номинальном сохранении конфессиональной школы. С другой стороны, автор справедливо подчеркивал покровительство самодержавия определенным слоям татаро-мусульманского общества: ряду феодальных семей и части духовенства, составлявшим важную опору русскому влиянию в крае3.

В целом, конфессиональная проблематика не пользовалась популярностью в «атеистическом государстве». Некоторым исключением является серия монографических и диссертационных исследований, посвященных годовщинам первой российской революции и событиям 1905 г. в мусульманских регионах империи. Выводы советских историков о «героической борьбе» мусульман Поволжья против самодержавия в годы революции сегодня нуждаются в серьезной проверке и переосмыслении 4.

В 50-70-е гг. XX столетия в связи с началом новой антирелигиозной кампании внимание ученых привлекала, главным образом, атеистическая

1 Аршаруни А., Габидуллин X. Очерки панисламизма и пантюркизма в России. М., 1931.

2 Сайфи Ф. Татары до февральской революции// Очерки по изучению местного края. Казань, 1930; Касымов Г. Очерки по религиозному и антирелигиозному движению среди татар до и после революции. Казань, 1931; Драбкина Е. Национальный и колониальный вопрос в царской России. М., 1930.

3 Ибрагимов Г. Татары в революции 1905 г. Казань, 1926.

4 Лившиц С. Казань в годы первой революции (1905-1907 гг.). Казань, 1930; Василевский К. Ислам на службе контрреволюции. М., 1930.; Людмилин А. Контрреволюция в рясах и чалмах в 1905 г. в Казанской губернии. Казань, 1931; Диманштейн С. Национальности в революции 1905 гУ/ Революция и национальности. 1931. №1. С. 69-81; Раимов Р. М. Революция 1905-1907 гг. в Среднем Поволжье и Приуралье // Революция 1905-1907 гт. в национальных районах России. М., 1955. С. 715-777; Хасанов X. X. Революция 1905-1907 гг. в Татарии. Дисс. д-ра ист. наук. М., 1965. тематика, что повлекло за собой появление ряда исследований о месте и роли православной церкви в политической системе дореволюционной России. В контексте нашей темы вниманием пользовались сюжеты, касавшиеся православной миссионерской деятельности в Поволжье. Советские исследователи рассматривали миссионерскую деятельность церкви как неотъемлемую часть политики самодержавия, направленной, по их мнению, на угнетение нерусских народов

Тем же целям, согласно взглядам советских историков, служила и политика самодержавия в области образования и просвещения мусульман. Авторы работ, посвященных этой теме, считали позицию власти в школьном вопросе реакционной и направленной на пресечение культурного развития и русификацию мусульманских народов .

В 50-70-е гг. появился также ряд трудов по истории, этнографии, демографии татарского народа, в которых исследовались различные аспесты положения мусульман в империи, национальной и конфессиональной политики3. Некоторые сюжеты исследуемой темы освещены также в трудах по истории отдельных республик СССР 4. Для всех них характерно утверждение тезиса «Россия - тюрьма народов», основными чертами политики которой были колониализм, подавление национального самосознания неправославных подданных, русификация и христианизация. В целом, мы не считаем возможным согласиться с подобными оценками политики правительства по отношению к мусульманам в конце XIX -начале XX вв., считая их идеологизированными, преувеличенными и односторонними.

Положение в отечественной историографии начало меняться на

1 Григорьев А.Н. Христианизация нерусских народностей как один из методов национально-колониальной политики царизма в Татарии (с половины 16 в. до февраля 1917 г.)// Материалы по истории Татарии. Вып. 1. Казань, 1948; Кудряшов Г. Е. Православная христианизация нерусских народов (на примере Среднего Поволжья и Приуралья) // Вопросы научного атеизма. М., 1980. Вып. 25; Макаров Д. М. Самодержавие и христианизация народов Поволжья во второй половине XVI - XVII вв. ЧТУ, 1981; Никонов А. Б. Критический анализ миссионерской деятельности русской православной церкви (1721-1917). Автореф. дисс. канд. философ, наук. JL, 1989.

Горохов В.М. Реакционная школьная политика царизма в отношении татар Поволжья. Казань, 1941; Эфиров А.Ф. Нерусские школы Поволжья, Приуралья и Сибири. М., 1948.

3 Воробьев Н.И. Казанские татары. (Этнографическое исследование материальной культуры дооктябрьского периода). Казань, 1953; Татары Среднего Поволжья и Приуралья. М., 1967.

4 История Татарской АССР. В 2-х т. Казань, 1955, 1960; История Татарской АССР. Казань, 1968; История Татарской АССР. Краткий курс. Казань, 1980. рубеже 1980-1990-х гг. Очевидный рост напряженности в области национальных отношений в СССР и особенно появление на Востоке феномена «исламского бума» привлекли историков к анализу политики самодержавия по отношению к своим мусульманским подданным в дореволюционный период. На сегодняшний день определилось несколько центров, разрабатывающих этот вопрос. Среди них наиболее заметными стали учреждения, работающие в Москве и Казани: Институт востоковедения РАН, МГУ, Институт истории Академии наук Республики Татарстан и др.

Первым такого рода исследованием стали работы профессора B.C. Дя-кина о национальной политике российского правительства в XIX - начале XX вв \ На основе значительного количества источников, впервые введенных в научный оборот, автором проанализированы основы этноконфессиональной, в том числе, мусульманской политики, а также показана ее эволюция, происходившая под влиянием менявшейся общественно-политической обстановки. B.C. Дякин констатировал, что, несмотря на некоторые либеральные обещания и шаги власти по отношению к мусульманам, к 1917 г. потерпели неудачу и официально-охранительная и «имперско-либеральная» линии в национальном вопросе.

Историю взаимоотношений российского правительства с отдельными нерусскими народами и регионами рассмотрели авторы коллективной монографии «Национальная политика России: история и современность» . Сравнивая положение и права мусульман в России и других странах, где те также не являлись титульной нацией и религией, авторы назвали отношение самодержавия к исламу «терпимым» в прямом смысле этого л слова» . Значимую роль в стабилизации межнациональных и межконфессиональных отношений в империи исследователи признают за терпимым национальным характером русских.

Важный вклад в изучение политики Российской империи по

1 Дякин В. С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX в.)// Вопросы истории (далее ВИ). 1995. №9. С.130-141; Дякин B.C. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (начало XX в.) // ВИ. 1996. № 11-12. С. 39-53; Дякин B.C. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX - начало XX вв.). СПб., 1998.

2 Национальная политика России: история и современность. М., 1997.

3 Там же. С. 92. отношению к мусульманам внес Р.Г. Ланд а, в поле зрения которого находились взаимоотношения русского народа и российского мусульманского мира с древности и до современной эпохи \ Исследователь выдвигает концепцию, согласно которой на обширных евразийских просторах России сложилась уникальная общность русского и мусульманского населения, проникнутая надконфессиональной и наднациональной культурой. Важную роль в формировании этой общности автор справедливо, на наш взгляд, признает за самодержавным правительством, основными приоритетами которого считает сотрудничество со всеми влиятельными силами мусульманского общества - знатью, духовенством, буржуазией, а также стремление к интеграции мусульманских регионов в политику, экономику и культуру России. В то же время сближению способствовали и тесные контакты социальных низов мусульман с русскими, особенно характерные для Поволжского региона. Усиление среди мусульман центробежных, автономистских и сепаратистских националистических тенденций Р.Г. Ланда рассматривает как последствие русификаторской и националистической политики П.А. Столыпина, что представляется нам слишком односторонним2.

В 80-90-е гг., ввиду актуальности национальных проблем в СССР, в отечественной историографии возникает интерес к истории религиозного и общественно-политического движения татар. Наибольшее внимание авторов этого периода приковывают история джадидистского движения мусульман и деятельности партии «Иттифак», а также биографии их лидеров. Основная заслуга исследователей этой тематики Р. Фахрутдинова, С. Исхакова, Д. Усмановой и других состоит в том, что ими впервые в отечественной историографии был введен в оборот большой материал по истории религиозного и общественно-политического движения татар, проанализированы политические документы мусульманской партии «Иттифак», показаны механизмы взаимодействия мусульманского населения с властью и основными политическими силами дореволюционной России3.

1 Ланда Р. Г. Ислам в истории России. М., 1995.

2 Там же. С. 168-169.

3 Материалы и документы по истории общественно-политического движения среди татар (19051917 гг.). Казань, 1992; Мухарямов М.К. О пересмотре оценки роли партии «Иттифак» и

В последние годы региональный аспект исследуемой темы активно разрабатывается историками и философами Татарстана \ Внимание исследователей направлено, в первую очередь, на собственно татаро-мусульманское общество и происходившие в нем в начале XX в. общественно-политические и религиозные процессы, вместе с тем разрабатываются и различные аспекты взаимоотношений мусульман с государственной властью: законодательная и социальная политика, политика в области образования. Следует отметить, что значительная часть казанских историков исходит из негативных оценок политики самодержавия в отношении мусульманства региона как направленной на уничтожение мусульманской культуры и угнетение мусульман.

Процессы исламского возрождения, «ренессанса», заметной составляющей которых стала активизация радикальных течений в исламе привели к тому, что изучение исторического опыта взаимоотношений самодержавия и мусульман приобрело не только научное, но и сугубо практическое значение. Данное обстоятельство повлекло за собой и изменение в выборе проблематики: популярными темами для обсуждения в публицистической и научной литературе становятся актуальные до сих пор мусульманской фракции Государственной думы// Языки, духовная культура и история порков. Традиции и современность. Труды международной конференции. М., 1997. Т. 3; Фахрутдинов Р.Р. Татарское либерально-демократическое движение в конце 19-начале 20 вв.: идеология и политическая программа. Автореф. дисс. канд. ист. наук. Казань, 1996; Хабутдинов А.Ю. Татарское общественно-политическое движение в первой четверти XX века (1900-1917). Автореф. дисс. канд. ист. наук. Казань, 1996; Исхаков С. М. Революция 1905-1907 гг. и российские мусульмане// 1905 год - начало революционных потрясений в России XX века. М., 1996, С.192-210; Исхаков С. М. Мусульманская психология и европейская политика (первая четверть XX века) // Революция и человек. Социально-психологический аспект. М., 1996. С.39-68; Исхаков С.М. Общероссийская партия мусульман// История национальных политических партий России. М., 1997. С.214-239; Валиханова Н.С. Джадидизм: возникновение и сущность// История национальных политических партий России. М., 1997. С. 206-213; Мусульманские депутаты Государственной Думы России. 1906-1917. Сборник документов и материалов. Уфа, 1998; Нуриахметов Ф.М. Ислам и общественные движения в России// Государство, религия, церковь в России и за рубежом. М., 1998, № 5; Исхаков С.М. Мусульманский либерализм в России в начале XX века// Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы. М., 1999. С.391-404; Усманова Д. Мусульманская фракция и проблемы «свободы совести» в Государственной думе России (1906-1917). Казань, 1999; Усманова Д. Мусульманские депутаты в Государственной думе Российской империи 1906-1917. Автореф. дисс. канд. ист. наук. Казань, 2004.

1 Национальный вопрос в Татарии дооктябрьского периода. Сборник статей. Казань, 1990; Исламо-христианское пограничье: итоги и перспективы изучения (Материалы международного семинара). Казань, 1994; Материалы по истории татарского народа (Отв. ред. С.Х. Алишев). Казань, 1995; Ислам в татарском мире: история и современность (Материалы международного симпозиума). Казань, 1997; Казанское востоковедение: традиции, современность, перспективы. Тезисы и краткое содержание докладов международной научной конференции. Казань, 1997; Ислам в истории и культуре татарского народа. Казань, 2000. пантюркизм и панисламизм Некоторые современные исследователи считают пантюркизм «органичным и закономерным порождением российской истории, следствием социально-культурного кризиса, в котором оказались в начале XX в. народы тюркского мира России»2.

Наиболее дискуссионным в последние годы является вопрос об основах и характере отношения самодержавия к неправославным, в том числе и мусульманским подданным. На этот счет в литературе существует несколько точек зрения. Сторонники первой во многом придерживаются традиционных взглядов и оценок национальной и конфессиональной политики империи, относя ее к категории «колониальной», направленной на русификацию и русоцентризм. В качестве обратной стороны такой позиции обычно преподносится национальная и социальная дискриминация нерусских народов, сознательное якобы уничтожение режимом их культурного своеобразия3.

С другой стороны, в последнее время в рамках цивилизационного подхода отечественными специалистами проведен цикл исследований истории многонациональной Российской державы. Авторы рассматривают Россию как самостоятельную локальную цивилизацию. По их мнению, она «выработала такой тип межнациональных отношений, который учитывал интересы инородческих этносов и способствовал многовековой, относительно мирной совместной жизни народов различных расовых, религиозно-конфессиональных и этнических ориентацию)4. Основным смыслом национальной политики в России признается этатизм - укрепление общей для империи государственности. Обычная для империй идеология требовала, в первую очередь, преданности монарху, исполнения

1 Ионова А.И. Современный ислам и панисламизм // Вопросы научного атеизма. 1989. № 39. С. 120-139; Горошков Н.П. Процесс становления и развития пантюркизма. Воронеж, 1997. Дисс. канд. политолог, наук; Мухамметдинов Р.Ф. Зарождение и эволюция тюркизма. Казань, 1996; Горошков Н., Червонная С. Пантюркизм и панисламизм в российской истории и историографии. // Ислам в Евразии. М., 2001. С. 80-98.; Червонная С. Пантюркизм и панисламизм в российской истории// Отечественные записки. 2003. №5. С. 152-166.

2 Горошков Н., Червонная С. Пантюркизм и панисламизм в российской истории и историографии // Ислам в Евразии. М., 2001. С. 90.

Например: Тагиров И., Пискарев В. «Особое совещание по Приволжскому краю»: противодействие империи. Документ и комментарий // Татарстан. 1992. №9-10. С. 26-44.; Литвин А., Вейнселсен П. Империя и насилие: подавление национального самосознания// Эхо веков. 1996. № 1-2. С. 56-60.

4 Российская многонациональная цивилизация. Единство и противоречия. М., 2003. С.87. обязанностей перед ним, вне зависимости от национальности и вероисповедания. Все мероприятия из области национальной политики проходили, таким образом, в русле объективной тенденции к выработке единого стандарта подданства и управления, а не объяснялись зловещим умыслом удушить остатки этнической самобытности подданных. Подвергается сомнению применение, казалось бы, традиционных терминов «русификация», «христианизация» в рамках Российской империи \ Разделяющие эту концепцию исследователи мусульманской политики постепенно отходят от политизированных и тенденциозных взглядов и оценок, совершают поворот от изучения конфронтации мусульман и империи к исследованию их л взаимодействия . Важный вклад в изучение темы внесла публикация профессором МГУ Д.Ю. Араповым основных законодательных актов, архивных документов, статистических материалов и публицистических произведений, касающихся мусульман империи 3. Как представляется, в рамках данной концепции происходит поступательное движение к научному познанию взаимоотношений самодержавия и мусульманства.

Значительный объем работ по изучаемой проблеме накопила и западная наука. Различным аспектам исследуемой темы посвящены работы

К данной категории могут быть отнесены следующие работы: Семенникова Л.И. Цивилизационные парадигмы в истории России// Общественные науки и современность. 1996. №5. С. 107-119; Национальные окраины Российской империи. Становление и развитие системы управления. М., 1998; Вдовин А.И., Зорин В.Ю., Никонов A.B. Русский народ в национальной политике XX век. М., 1998; Васильев Д.В. О политике царского правительства в Русском Туркестане (к вопросу о «русификации»)// Сборник Русского исторического общества. М., 2002. T. S (153). С. 58-70; Российская многонациональная цивилизация. Единство и противоречия. М., 2003.

2 Алов A.A., Владимиров Н.Г. Ислам в России. М., 1996; Этничность и конфессиональная традиция в Волго-Уральском регионе России. Уфа, 1998; Ислам и мусульмане в России. М., 1999; Воробьева Е.И. Мусульманский вопрос в имперской политике самодержавия во второй половине XIX в. - 1917 г. Дисс. канд. ист. наук. СПб., 1999; Арапов Д.Ю. Ислам в Российской империи// Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). М., 2001. С. 16-39; Алексеев ИЛ. Ислам в общественно-политической жизни России (XIX-начало XX в.). Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 2002; Набиев P.A. Ислам и государство: Культурно-историческая эволюция мусульманской религии на Европейском Востоке. Казань, 2002; Карпенкова Т.В. Политика самодержавия в отношении мусульманского населения России (вторая половина XIX -февраль 1917 гг.). Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 2004; Мясникова О.С. Мусульманское население г. Петрограда в 1914-нач. 1917 гг. Автореф. дисс. канд. ист. наук. СПб., 2004.

3 Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель и автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю. Арапов. М., 2001; Записка С.Ю. Витте по «мусульманскому вопросу» 1900 г.// Сборник Русского исторического общества. Т. 7 (155). М., 2003. С. 198-209. крупнейшего исследователя А. Беннигсена \ Автор анализирует отношения между российским государством и татарским обществом, разделяя их на три периода: «период ассимиляции» (вторая половина XVI - первая половина XVIII вв.), «период сотрудничества» (1760-1850 гг.) и «соперничество» (1860-1905 гг.). Наряду с хронологическим принципом классификации он исследует такие социальные группы татарского населения, как крестьянство, промышленный пролетариат и «имущие классы» (включающие торговую и промышленную буржуазию, земельную аристократию и духовенство). В целом, А. Беннигсен и его последователи оценивают политику российского правительства по отношению к мусульманам как политику угнетения и эксплуатации.

Наиболее заметным из новейших исследований представляется монография немецкого историка А. Каппелера, получившая высокую оценку многих специалистов 2. Отказавшись от характерного для большинства историков «русоцентрического» подхода, А. Каппелер проанализировал характер и формы участия многих народов в возведении здания российской государственности. Большое внимание автор уделил национальным элитам и их взаимоотношениям с самодержавием. Результатом стало утверждение исследователя, что Россия была не национальным государством русских, а «династически-сословно легитимизированным государством», а в объединявшей его имперской идее преобладали все же наднациональные черты. Автор проследил эволюцию мусульманской политики, проводимой самодержавием и определил ее как политику «гибкого прагматизма» .

Американский историк П. Верт рассмотрел в своих исследованиях миссионерскую деятельность Православной церкви в Волжско-Камском регионе второй половины XIX века. В его изложении, эта деятельность преследовала цели создания подданных империи, что являлось частью процесса строительства Российского государства. При этом П. Верт отмечал, что миссионерский проект был скорее инициативой «снизу», т.е. со стороны миссионеров, и не всегда поддерживался правительственными

1 Беннигсен А. Мусульмане в СССР. Париж, 1983; Bennigsen А., Lemercier-Queiquejay С. Les mouvements nationaux chez les musulmans de Russie. Le 'Sultan galievisme' en URSS. Paris, 1986.

2 Каппелер А. Россия - многонациональная империя. Возникновение, история, распад. М., 2000.

3 Там же. С. 244. учреждениями. В числе особенностей мусульманской политики в дореволюционном Среднем Поволжье автор отмечает ее непоследовательность, обусловленную как колебаниями властей, так и давлением на них со стороны новокрещеных и других маргинальных этноконфессиональных групп, то вливавшихся в «русскую» православную общину, то отпадавших от нее 1.

В целом, можно констатировать, что в новейший период исследователями был внесен большой вклад в разработку проблемы. В то же время, как отмечает авторитетный специалист в области межнациональных отношений Д.А. Аманжолова, национальная тематика оказалась в отечественной историографии одной из наиболее сложных 2. В историографии вопроса наблюдается достаточно широкий разброс оценок мусульманской политики самодержавия. Несмотря на очевидный рост публикуемых в последние годы научных и научно-популярных работ, посвященных изучению феномена мусульманской культуры и исламской цивилизации в целом, в большинстве своем историки проецируют разработку этой проблемы на общероссийский уровень, а центральные регионы страны, где проживает самое многочисленное на сегодняшний день население России - татары, практически оказались за пределами научных интересов. Это позволило одному из исследователей ислама М. Хасанову утверждать, что тема «Ислам и Россия» в современной историографии не приобрела уровня исследований, подобающего ее значению 3. Проблема взаимоотношений самодержавия и мусульман Среднего Поволжья на данном хронологическом отрезке не была выделена в качестве предмета специального изучения. Требуют дальнейшего анализа и вопросы, связанные с основами самой концепции мусульманской политики, с особенностями взаимоотношений мусульман и власти в период революционных потрясений в России, столыпинского министерства, в годы первой мировой войны.

1 Werth Paul. Subjects for Empire: Orthodox Mission and Imperial Governance in the Volga-Kama Region, 1825-1881. Ph.D. diss. University of Michigan, 1996; Werth Paul. At the Margins of Orthodoxy. Mission, Governance and Confessional Politics in Russia's Volga-Kama Region, 18271905. London, 2002.

2 Аманжолова Д.А. Историография изучения национальной политики// Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1996. С. 308.

3 Хасанов М. Феномен российского мусульманства// Ислам в татарском мире: история и современность. Казань, 1997. С. 8-9.

Актуальность и состояние научной разработки проблемы позволили нам определить хронологические и географические рамки, структуру своей работы, а также цель и задачи диссертации.

В этой связи в качестве объекта исследования нами выделено самодержавие как политическая система и мусульманство как категория под данных империи. Предметом исследования являются деятельность государственных и церковных органов в отношении мусульман, взаимоотношения государственных органов и мусульманства в ходе реализации национальной политики, положение мусульман в условиях Российской империи.

Целью исследования является анализ сложной и противоречивой позиции самодержавия по отношению к своим мусульманским подданным в 1897-1917 гг., раскрытие ее трансформации с учетом общественно-политической обстановки в стране, выявление общих и региональных тенденций в этом процессе. В соответствии с поставленной целью нами определены следующие задачи:

- показать основные демографические, социальные и этнические параметры мусульманской общины Среднего Поволжья;

- проанализировать характер взаимоотношений самодержавия и мусульман в регионе накануне изучаемого периода;

- выявить основные тенденции реформаторского движения у татар и реакцию на них самодержавия;

- проследить динамику политики в отношении мусульман в условиях трансформации политического режима, изменения общественно-политической ситуации в стране в 1905-1907 гг.;

- охарактеризовать основные направления, формы и методы взаимоотношений самодержавия с мусульманством в эпоху распространения национальных движений и центробежных тенденций в империи;

- изучить изменения взаимоотношений власти и мусульманства в эпоху первой мировой войны.

Территориальные рамки исследования определены нами как район, включающий по административно-территориальному делению конца XIX -начала XX в. Казанскую, Самарскую и Симбирскую губерниии и по своему физико-географическому положению относящийся к области Среднего Поволжья \ Данный регион являлся частью одного из обширнейших естественных и экономических регионов России - Поволжья и представлял целостный историко-этнографический район.

Значимость и особенность изучаемого региона в общей стратегии национально-конфессиональной политики российского самодержавия в начале XX в. автор видит в следующем. Во-первых, ядро российского мусульманского мира составляли тюркские народы, среди которых самым многочисленным являлся, безусловно, татарский этнос. Основным местом его сосредоточения и были центральная и нижняя часть бассейна Волги и южный Урал. Во-вторых, будучи включенным в состав России еще в XVI в., в историческом плане данный регион сыграл роль своеобразного полигона, где вырабатывались основные принципы этноконфессиональной политики самодержавия, изобретались и регулировались методы и средства ее проведения, складывалась нормативно-правовая база . В-третьих, еще в XIX в. возрождается значение Казани и всего Поволжского региона как центра религии и культуры российского мусульманства. Тюркоязычное население Поволжья и Приуралья стало очагом исламского реформаторства, европеизации общественной и экономической жизни, просветительской идеологии, развития литературы и искусства и широкого общественного движения джадидизма. Кроме того, в начале XX в. мусульманское общество региона открывает новую эпоху общественно-политического и национального движения в различных его оттенках. Наконец, уникальный этноконфес

1 В научных исследованиях, историко-географических описаниях, путеводителях и справочниках приводится масса группировок территории Поволжского региона. Все эти различия в районировании Поволжья были связаны с использованием самых разных критериев: физико-географических, экономических, историко-культурных и различных их сочетаний. Как правило, неизменно выделяются лишь Верхнее, Среднее и Нижнее Поволжье. Нами были выбраны для исследования Казанская, Самарская и Симбирская губернии, на основании принципа наибольшего включения в состав исследуемого региона мусульманского населения. Также необходимо отметить, что большинство исторических и этнографических работ, имеющих объектом исследования татарское население Поволжья, проведены в более широких территориальных рамках Поволжья и Приуралья или т.н. Поволжско-Приуральской историко-этнографической области. Изучаемый нами регион Среднего Поволжья и его мусульманское население являются частью этой общности. Таким образом, проведенное нами исследование и его выводы могут быть распространены, с небольшими оговорками, на всех вол го-уральских татар-мусульман.

2 Мухамедьяров Ш.Ф. Поволжье и Южный Урал// Национальные окраины Российской империи. Становление и развитие системы управления. М., 1997. С. 17. сиональный состав региона, несомненно, накладывал отпечаток на общие принципы формирования мусульманской политики.

Исходной точкой исследования является конец XIX в. Этот период отмечен, во-первых, появлением качественно нового источника демографической статистики - материалов переписи 1897 г., содержащих разносторонние сведения по исследуемой теме. Во-вторых, конец XIX -начало XX в. открыли новый этап во взаимоотношениях самодержавия и мусульман: для российского общества и власти в этот период завершился переход от традиционного общества к индустриальному; были сделаны попытки реформирования государственного строя; для мусульман это время ознаменовалось развитием просветительства, национального самосознания и политического движения. Исследование доведено нами до февраля 1917 г. — крушения самодержавной власти в стране. При этом следует отметить, что всестороннее исследование проблемы по ряду аспектов потребовало обращения к событиям, относящимся к более ранним периодам.

В основу диссертационного исследования положены принципы историзма и объективности, которые требуют рассматривать процессы и явления в развитии, в контексте конкретно-исторической ситуации и анализировать события и факты в совокупности, многогранности, взаимосвязи и взаимовлиянии. Принцип объективности позволил учесть на основе новых архивных документов и материалов различные точки зрения как участников событий, так и исследователей. Принцип же историзма дал возможность установить причинно-следственные связи, проследить определенные тенденции и закономерности, сделать выводы и обобщения с учетом конкретно-исторической обстановки. Автор руководствовался как общенаучными (исторический, логический), так и специальными историческими методами (проблемно-хронологический, генетический, ретроспективный). Кроме того, были привлечены и методы других наук, например, статистики.

Источниковая база исследования.

При написании работы автор опирался на традиционные для темы внутренней политики источники: материалы законодательства и документы официального делопроизводства государственных учреждений Российской империи. Важную роль в исследовании сыграли материалы периодической печати и статистических исследований, позволившие проследить механизм и степень реализации принятых властями решений, определить место мусульманского вопроса в общественно-политической жизни страны. Также в работе были использованы документы личного характера.

Первая группа включает в себя законодательные акты, сконцентрированные преимущественно в Полном собрании законов и Своде законов Российской империи \ Законодательные акты устанавливали правила и нормы взаимоотношений в обществе, фиксировали волю господствующих сословий и классов, этнических групп, определяли положение, права и обязанности подчиненных социальных, религиозных и этнических общностей. Являясь непосредственным результатом деятельности верховной власти и обладая высшей юридической силой среди прочих документов, они, как ни один другой вид письменных источников, характеризуют проводимую государством политику. В последнее время в исторической науке идет активный поиск и публикация комплекса законодательных актов, касающихся различных сторон положения мусульман в империи 2.

Вторая группа источников включает в себя материалы тех ведомств, которые так или иначе «интересовались» мусульманским вопросом. С 1832 года все религиозные дела российских мусульман находились в ведении Магометанского отдела Департамента духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел. Это учреждение являлось высшей инстанцией в системе духовного управления мусульман империи, аккумулировавшей все материалы, касавшиеся мусульманского вопроса. Поэтому наибольшую ценность для нас представляет архив именно

1 СЗРИ. Изд. 1887 г. Т. 10. Ч. 1. Свод законов гражданских. СПб., 1887; СЗРИ. Изд. 1890 г. Т. 4. Ч. 3. Устав о предупреждении и пресечении преступлений. СПб., б.г.; СЗРИ. Изд. 1896. Т.11. Ч 1. Уставы духовных дел иностранных исповеданий. СПб., 1896; СЗРИ. Изд. 1893. Т.П. Ч. 1. Свод уставов ученых учреждений и учебных заведений. СПб., 1893; СЗРИ. Изд. 1900 г. Т.12, ч. 1. Устав строительный. СПб., 1900; Справка о свободе совести, составленная Департаментом духовных дел иностранных исповеданий МВД. СПб., 1906.

2 Ислам в законодательстве России 1554-1929 гг. Сборник законодательных актов. Уфа, 1998; Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель и автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю. Арапов. М., 2001. С. 40-267. этого департамента (РГИА, фонд 821). Его материалы включают в себя внутри- и межведомственную переписку, журналы совещаний, различные записки, справки, законопроекты и подготовительные материалы к ним, отчеты о ревизиях и т. п. Некоторые материалы, касавшиеся мусульманской политики, отложились также в фонде 1284 «Департамент общих дел МВД» и фонде 1276 «Совет Министров».

Весьма содержателен комплекс опубликованных делопроизводственных документов из архива департамента полиции МВД, материалов Св. Синода, Государственных дум, а также отдельных записок и проектов по мусульманскому вопросу 1.

Важным источником для исследования является периодическая печать — как местная, так и общероссийская. Этот вид источников обладает рядом существенных преимуществ: он многогранен, оперативен, содержит информацию различных срезов и уровней, дает оценочные характеристики современников. Но он требует критического, сопоставительного анализа как политизированный вид источников. При исследовании нами рассматривались несколько видов периодических изданий: миссионерские и православные журналы («Инородческое обозрение», «Православное обозрение»), официальный печатные органы министерств («Журнал министерства Народного просвещения»), журнал императорского общества Востоковедения «Мир ислама», региональная периодическая печать («Казанский телеграф»), общероссийская периодика («Русская мысль», «Вестник Европы», «Современный мир» и другие).

Одним из основных источников для комплексного анализа демографических, социально-экономических и этноконфессиональных процессов в России в конце XIX- начале XX в. являются материалы Первой

1 Национальные движения в период первой революции в России. Сборник документов из архива бывшего Департамента полиции. Чебоксары, 1935; Всеподданнейший отчет обер-прокурора Св. Синода по ведомству православного исповедания за 1896-1909 годы. СПб., 1899-1911; Государственная Дума. Обзор деятельности комиссий и отделов. Ш созыв. Сессия I. 19071908. СПб., 1908; Государственная Дума. Четвертый созыв. Сессия первая. Стенографические отчеты. 4.2. Спб., 1913; Труды Особого совещания по вопросам образования восточных инородцев. Спб., 1905; «Особое совещание» по Приволжскому краю: противодействие империи. Документ и комментарий// Татарстан. 1992. № 9-10. С.26-44; Мусульманское движение в Средней Азии в 1910 тЛ Сборник Русского исторического общества. М., 2002. Т. 5. (153). С. 127-134; Записка С.Ю. Витте по «мусульманскому вопросу» 1900 г.// Сборник Русского исторического общества. Т. 7 (155). М., 2003. С. 198-209. всеобщей переписи населения 1897 г. Опубликованные сведения переписи сегодня широко введены в научный оборот и практически не вызывают у историков каких-либо серьезных претензий в плане их достоверности. В диссертации были использованы преимущественно данные об этническом и конфессиональном составе изучаемого региона, материалы о социальном и профессиональном составе мусульманской общины Среднего Поволжья

Специфическим видом источником являются документы личного происхождения: мемуары, частная переписка 2. К указанным источникам необходим критический подход, поскольку они несут на себе печать социального и политического заказа, особенностей личности автора, а также целевой установки.

В целом источниковая база исследуемой темы достаточно разнообразна и информативна и позволяет решить поставленные в диссертации задачи.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней на основе широкого круга источников впервые дана целостная картина политики самодержавия по отношению к мусульманским подданным Среднего Поволжья: Казанской, Самарской и Симбирской губерний в ее развитии на данном хронологическом отрезке. В работе раскрываются те стороны взаимоотношений самодержавия и мусульманства, которые до сих пор оставались неисследованными или малоисследованными в исторической науке: анализируются структура мусульманской общины, ее место в политико-правовой системе России; особенности взаимоотношений мусульман и власти в 1905-1907 гг.; эволюция мусульманской политики в 1910-е гг. с учетом происходивших в стране событий; проблемы, вставшие перед правительством и мусульманами в годы первой мировой

1 Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Т. ХХХЕХ. Симбирская губерния. Спб., 1904. С. 64-167; Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Т. XXXVI. Самарская губерния. Спб., 1904. С. 56-185; Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Т. XIV. Казанская губерния. Спб., 1904. С. 104-261; Распределение населения империи по главным вероисповеданиям (по данным первой всеобщей переписи 1897 г.). Б.г. Б.м.

2 Из воспоминаний об Н.И. Ильминском // Русский вестник. 1892. №2. С. 142-152; Из черновых бумаг К.П. Победоносцева// Красный архив. 1926. Т 5. С. 203-207; Письма Н.И. Ильминского к обер-прокурору Св. Синода К.П. Победоносцеву. Казань, 1895; Витте С.Ю. Воспоминания. Москва-Минск, 2001. Т. 1. войны. Сделана попытка с учетом изменений, происходящих в настоящее время в подходах к изучению исторических событий и фактов, пересмотреть некоторые традиционные представления и штампы об агрессивной, колониальной политике самодержавия по отношению к неправославным подданным империи. Тем самым автору удалось внести некоторый вклад в решение актуальной, многогранной и сложной для исторической науки темы «Россия и мусульманский мир».

Практическая значимость диссертации состоит в возможности использования ее материалов при подготовке обобщающих исследований, посвященных национальной политике Российской империи, учебных пособий и курсов, лекций по отечественной истории и социально-политической истории России XX в.

В своей работе мы употребляем без кавычек следующие понятия: инородцы, мусульманский вопрос, магометане. Термин «инородцы», которым именовались почти все этносы неправославного исповедания, употреблялся в официальных документах и законодательных актах. Под инородцами мы понимаем нерусское население региона: мордву, чувашей, марийцев (черемисов), удмуртов (вотяков) и др.

Понятие «мусульманский вопрос» неоднократно встречалось в исторической литературе. Употребляя исторический термин, авторы этих работ не ставили перед собой специальную задачу выяснить историю его появления и его историческое содержание, а использовали это понятие при освещении сюжетов, связанных с правительственной политикой в национальном вопросе. В. С. Дякин писал о мусульманском вопросе как об одном из национальных вопросов России начала XX в. А. Беннигсен интерпретировал мусульманский вопрос как проблему интеграции мусульман в структуры империи и датировал его появление 1552 г., то есть временем завоевания Казани Мы рассматриваем понятие мусульманский вопрос по аналогии с национальным - как совокупность различных проблем, так или иначе связанных с положением и статусом мусульманского населения в Российской империи.

1 Воробьева Б.И. Мусульманский вопрос в имперской политике самодержавия во второй половине XIX в. - 1917 г. Дисс. канд. ист. наук. СПб., 1999. С.17.

Наконец, в дореволюционной официальной, научной терминологии и публицистике последователей ислама принято было называть «магометанами» или «мухаммеданами», что является синонимом современного «мусульмане».

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Голубкина, Татьяна Михайловна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В конце XIX - начале XX вв. определились основные составляющие политики самодержавия по отношению к мусульманам, выражавшиеся в следующих направлениях: 1) социально-экономическое, 2) правовое, 3) конфессионально-идеологическое. Указанные направления были тесно взаимосвязаны и часто переплетались друг с другом.

Об основных направлениях и результатах социальной политики в изучаемом регионе позволяют судить материалы Первой всеобщей переписи населения. Согласно ее данным, одним из приоритетов социальной политики можно считать создание универсальных для всей империи социально-правовых структур. При этом государство руководствовалось, в первую очередь, такими вненациональными и конфессиональными критериями, как экономическая и бюрократическая рациональность, и апеллировало не столько к авторитету титульной нации, сколько к верноподданническим чувствам, лояльности всех подданных вообще. В связи с реформами правительства во второй половине XIX в. сословная автономность татар с характерными субсословиями служилых татар, ясачных крестьян, лашманов исчезает. В итоге, к началу XX в. основные группы мусульманского населения Среднего Поволжья получили аналогичный с русскими социально-правовой статус. Татарская элита, очень немногочисленная к началу XX в., стала частью русского дворянства со всеми правами этого сословия.

Традиционно важное значение в жизни мусульман региона играл слой торговцев и предпринимателей, занявших, в силу своего экономического могущества и авторитета, важное место в общественно-политической жизни мусульманского населения и взаимоотношениях с правящими кругами.

Свыше 98% мусульманского населения в крае представляли крестьяне, из которых 96% проживали в сельской местности. Тем самым, преобладание среди татар представителей податного сословия предопределило их низкое благосостояние, отсутствие глубокой социальной дифференциации, особенности развития национальной культуры и в целом пассивную роль в социально-политической жизни региона и всей страны. С экономической точки зрения большая часть этноса оставалась к началу XX в. в традиционных отраслях экономики - сельском хозяйстве и торговле. Тем самым, можно сказать, что социально-правовое положение мусульман в Российской империи ничем не отличалось от положения основной массы населения, в том числе русского, поскольку права и обязанности средневолжских мусульман определялись их сословной принадлежностью.

В то же время Российская империя была, как известно, конфессионально ориентированным государством, поэтому отношение к религиозным конфессиям и их последователям в России определялось исходя из признания первенства и господства православной церкви, охранявшейся законом от любых «враждебных на нее поползновений». Этот принцип в полной мере касался и российского ислама. Мусульмане рассматривались российским законодательством как последователи одного из терпимых нехристианских исповеданий, для которых существовал ряд ограничений, направленных, главным образом, на предотвращение распространения ислама, на ограничение доступа нехристиан в ведущие отрасли государственного управления, экономического и идеологического характера.

Главный принцип конфессиональной политики Российской империи заключался в стремлении к полному государственному контролю над всеми без исключения религиозными институтами на территории страны. С этой целью к началу XX в. была создана достаточно законченная система мусульманских духовных учреждений, организовано как особое сословие мусульманское духовенство, узаконены конфессиональные школы, создан правительственный орган, контролировавший жизнь российского мусульманства. Важной составляющей мусульманской политики была также «доктрина ограниченной веротерпимости», допускающая исповедание ислама, но препятствовавшая его распространению и укреплению.

Тенденция пересмотра конфессиональной политики наметилась в правительственных кругах в начале 1900-х годов, когда сторонником либеральной программы решения национального вопроса путем упорядочения законодательства об инородцах и введения в государственную практику принципа равноправия и широкой веротерпимости открыто выступил П.Д. Святополк-Мирский. Указ 17 апреля 1905 г. не только декларировал смену направления конфессиональной политики, допуская свободный выбор исповедания, но и обещал в будущем ряд серьезных уступок мусульманам. Но деятельность государственных законодательных учреждений так и не привела к окончательному решению вопроса о веротерпимости, поскольку последний замыкался на вопросе о господствующем положении православной церкви, с которой власть себя неразрывно связывала.

В дальнейшем, на наш взгляд, тенденций к изменению общих основ и приоритетов в области мусульманской политики не было. В то же время проведенный нами анализ источников свидетельствует, что у самодержавия не имелось четкой концепции развития отношений со своими мусульманскими подданными на сколько-нибудь отдаленную перспективу, причем ее не существовало как на уровне общеимперском, так и на региональном. Политика правительства напрямую зависела и от той степени лояльности, которую проявляла по отношению к власти «Белого царя» мусульманская община.

На протяжении XIX - начала XX вв. лояльность мусульман, и, соответственно, позиция властей определялась рядом новых факторов.

В Среднем Поволжье важнейшим из них стало возраставшее после либеральных мероприятий Екатерины П влияние татар-мусульман на крещеных инородцев и в целом на полуязыческие инородческие племена региона, сопровождавшееся исламизацией последних. Проблема заключалась в том, что самодержавие считало мордву, чувашей, марийцев и другие народы находящимися в сфере влияния христианства и видело необходимым спасать» инородцев от поглощения их татарами-мусульманами как в интересах сохранения самих этих народов, так и в интересах православной России. Можно сказать, что власти опасались не столько самого факта существования ислама в империи, сколько «магометанской пропаганды».

Предотвратить распространение ислама правительство пыталось различными способами: полицейскими мерами, материальными льготами, увещеваниями и пр. В 70-х годах XIX в. одной из главных причин отпадения стало рассматриваться недостаточное христианское образование инородцев, полная неосведомленность их с положениями христианства. Для решения этой проблемы стала внедряться система христианского образования инородцев на их родных языках, одной из функций которой было обозначено и противостояние мусульманской школе. Однако система Н.И. Ильминс-кого внедрялась крайне непоследовательно и не имела большого значения в противостоянии исламу. Проблема противодействия распространению ислама особенно актуализировалась после манифеста о веротерпимости, когда по изучаемому региону, согласно официальным данным, в 1905-1910 гт. в ислам возвратилось 43 430 человек \

Важным фактором, повлиявшим на взаимоотношения мусульман и правительства, стало развитие у татар-мусульман просветительского движения и стремление последних к реформированию школьного образования. Для мусульман это движение являлось объективным, необходимым на пути превращения средневекового исламского общества в современное, динамичное и жизнеспособное. Духовными, а затем и светскими российскими властями джадидистское движение было расценено как опасное, питавшее дальнейшую татаро-мусульманскую обособленность и национализм. В конечном итоге реформаторское движение могло бы составить почву для сепаратизма. После некоторых колебаний правительство оказалось на стороне консервативных сил мусульманского общества,

1 Исхаков С.М. Историческая демография татарского народа (XVIII-начало XX вв.). Казань, 1993. С. 89. оттолкнув тем самым часть передовой национальной элиты.

В период до 1905 г. большую роль в российско-исламских отношениях в Среднем Поволжье играла Православная церковь, что, в первую очередь, объяснялось ее высокой ролью в политических процессах и общественной жизни страны как государственной церкви и охранительницы идеологии. Кроме того, к началу XX в. Православная церковь имела в регионе многовековой опыт деятельности, прочную материальную базу, многочисленные структуры для распространения своего вероучения: были созданы Казанская миссия, Казанская Духовная Академия, Братство Св. Гурия и др.

По замечанию современного исследователя И. Загидудлина, Средне-волжский регион представлял «район наибольшего благоприятствования» для сотрудничества самодержавия и церкви, где их интересы совпадали и они нуждались друг в друге1.

Главной основой для сотрудничества безусловно выступала миссионерская работа Православной церкви среди средневолжских инородцев. Позиция православных иерархов, наиболее активную часть которых составляли миссионеры, состояла в том, что мусульмане неизменно враждебны России и христианству. Главной своей задачей Православная церковь видела превращение политически ненадежных культурных и религиозных «чужаков» в политически благонадежных подданных путем приобщения к христианству. Манифест 17 апреля 1905 г. по сути означал начало конца миссионерства, хотя фактически оно продолжалось на низшем уровне вплоть до 1917 г.

События 1905-1907 гг., по-видимому, не оказали дестабилизирующего влияния на мусульманские массы Среднего Поволжья, хотя опубликование Манифеста 17 октября, другие политические преобразования, безусловно, сказывались на общественной жизни мусульман региона. За годы революции Загидуллин И. Причины отпадения старокрещеных татар Среднего Поволжья в мусульманство в XIX вУ/Ислам в татарском мире: история и современность. Казань, 1998. С. 42.

1905-1907 гг. в Министерстве внутренних дел скопился значительный материал и о движениях среди татар, и о росте их влияния на другие народы Среднего Поволжья. Он свидетельствовал, что татары в грозные для России годы вели себя спокойно и лояльно по отношению к правительству. Требования татарских политиков в период между 1905-1907 гг. не выходили за рамки культурной автономии для мусульман, национальные лидеры, по крайней мере официально, заявляли о своей преданности самодержавию.

В то же время в условиях нарастания напряженности в стране решение мусульманских проблем объективно уходило на второй план. Небольшим исключением стала работа Особого совещания, организованного в мае 1905г. для рассмотрения мусульманских петиций. В отношении к исламу Совещание определило следующие принципы: сохранять религиозные обычаи и институты у тех народов, среди которых ислам имел уже значительное влияние, но не содействовать его распространению среди народов, которые еще не были истинными мусульманами, а также противодействовать попыткам татар сплотить мусульман империи и распространить на них свое культурное влияние. Главным способом достижения этих целей Совещание признавало децентрализацию ОМДС. Однако в результате изменения в 1906г. порядка рассмотрения законопроектов, материалы совещания не получили законодательного оформления и были переданы в Совет министров, а затем в МВД.

К 1910-м годам татарское движение в изучаемом регионе стало рассматриваться как реальная угроза государственным интересам России и даже целостности империи. Поводом к столь тревожным оценкам стали реально достигнутые последним результаты, а также усиление националистических настроений в обществе, активизации правых сил, призывающих покончить с «инородческим засильем». В изучаемом регионе правительством констатировались следующие проблемы: 1) продолжавшиеся отпадения крещеных татар в ислам; 2) сосредоточение всей области культурного и духовного просвещения мусульман восточных и среднеазиатских областей в руках татарского духовенства; 3) развитие обширной сети общеобразовательных инородческих учебных заведений со специфическим татарским оттенком; 4) создание целого ряда мусульманско-татарских просветительных учреждений, книгоиздательства и т.п., имеющих прямым назначением проводить в широкие слои народных масс начала татарско-мусульманской культуры; 5) явно недоброжелательные и часто открыто враждебные выступления татарской интеллигенции в татарской печати против русской государственности и народности; 6) нескрываемое тяготение к зарубежному мусульманству.

В этот период положение мусульман широко обсуждалось в правительственных кругах, что выразилось в организации серии Особых Совещаний по мусульманским делам, три из которых были посвящены Средневолжскому краю как наиболее далеко зашедшему «по пути религиозно-культурного и политического сепаратизма». Главной задачей Совещаний было названо противодействие «разрушительной противогосударственной деятельности фанатически настроенных инородческих элементов» и приобщение инородческого населения «к общей государственной культурной жизни», за чем, по сути, скрывался старый вопрос о влиянии татар-мусульман на языческое и христианское население региона.

Участники совещаний, осознавая возможные последствия грубого подавления татаро-мусульманского движения и репрессий, сконцентрировали свое внимание на мерах идеологического характера, а также на попытках преобразования мусульманских школ и децентрализации ОМДС. В целом можно констатировать, что намеченные мероприятия не были отмечены решимостью, но даже и они в конечном результате остались на бумаге. Практический курю мусульманской политики в этот период воплощался в терроризировании мусульманской периодики, обысках в ряде школ, ссылке некоторых деятелей и т.п. Эта линия вызвала недовольство мусульман, обвинявших власти в раздувании панисламистского мифа и игнорировании интересов своих мусульманских подданных.

Внутренние события в стране вели к тому, что самодержавие постепенно теряло свой авторитет у мусульман региона. Начавшаяся мировая война со всеми тяготами и лишениями военного времени, безусловно, не способствовала гармонизации отношений власти со своими мусульманскими подданными, как впрочем и с русскими. В то же время мусульманские стереотипы представлений о власти продолжали некоторое время служить гарантией сохранения лояльности большинства мусульман царским властям, поскольку, по представлениям верующих, правитель в определенном смысле осуществлял на деле волю единственного настоящего владыки мира -Аллаха. Однако дальнейшее усложнение внешней и внутренней ситуации в империи неизменно вело к росту недовольства политикой и в целом самодержавием, радикализации настроений мусульман.

Также, на наш взгляд, можно выделить еще ряд факторов географического и исторического характера, имевших постоянное значение и ставивших мусульманское население Среднего Поволжья в особое положение. Прежде всего, должен быть назван географический фактор: благодаря активной завоевательной политике Москвы в ХУ1-Х1Х вв. Среднее Поволжье превратилось во «внутреннюю» Россию, что являлось одним из главных критериев в выборе форм и методов национальной политики в отношении татар-мусульман. К началу XX в. татарское население региона являлось «язвой» в «самом сердце» России, потенциальная опасность которого с этим фактом еще более возрастала.

Безусловно, одним из важнейших факторов, определявших позицию государственной власти к мусульманам в регионе, остававшимся актуальным и в начале XX в., был богатый исторический опыт взаимоотношений, определявшийся временем и условиями вхождения региона в состав России. Как отмечал Н. Ермолаев, земли Среднего Поволжья были первым регионом с неправославным населением, присоединенным к Русскому государству; в историческом плане данный регион сыграл роль своеобразного полигона, где вырабатывались основные принципы этноконфессиональной политики царизма, изобретались и обкатывались методы и средства ее проведения, складывалась нормативно-правовая база1. В этой связи мусульманское население региона испытало все этапы эволюции национальной политики: от варварских средневековых до либеральных. В начале XX в. власть не могла не осознавать и не учитывать тот факт, что средневолжские мусульмане на протяжении нескольких столетий неизменно оказывались в сфере крестьянских войн, восстаний, прочих антиправительственных выступлений, потрясавших империю 2.

Не случайно в конце XIX в. Министерство просвещения запретило чтение спецкурса «История Среднего и Нижнего Поволжья» в Казанском университете, подчеркивая, что «прошлое этого края отличается своими односторонними и мятежными проявлениями.постоянно шло вразрез с культурной деятельностью русского правительства»3.

В результате российские власти старались проводить осторожную линию по отношению к мусульманам региона и как можно меньше затрагивать религиозную сферу взаимоотношений.

Как мы отмечали выше, важной исторически сложившейся особенностью ислама в Среднем Поволжье была его моноэтничность: практически все мусульмане региона этнически являлись татарами. Тем самым, применительно к Среднему Поволжью, власти по сути вели речь не о конфессиональном мусульманском вопросе, а об этноконфессиональном

1 Мухамедьяров Ш.Ф. Поволжье и Южный Урал// Национальные окраины Российской империи. Становление и развитие системы управления. М., 1997. С. 17.

2 Здесь следует указать на восстание 1573 г., в котором участвовали марийцы, татары, чуваши, удмурты, башкиры. В 1582-1584 гг. в Среднем Поволжье произошел «общий бунт» против миссионерской деятельности властей. В 1592 г. население 12 волостей мари и татар вышло из неповиновения правительства. Коренное население региона активно участвовало в крестьянском восстании под предводительством И.Болотникова. Против жесткой налоговой политики правительства в 1616 г. выступали татарские, чувашские, башкирские, марийские, удмуртские крестьяне. Массовое неповиновение властям охватило огромную территорию от Сарапула до Мурома и вошло в историю как «Еналеевское восстание». В период крестьянского восстания под предводительством С.Разина в 1670-1671 гг. Среднее Поволжье превратилось в один из центральных районов неповиновения населения властям. Впоследствии очаги недовольства неоднократно возникали на религиозной почве (1874,1897 гг.)

3 Цит. по: Алишев С.Х Исторические судьбы народов Среднего Поволжья. ХУ1-начало XIX вв. М., 1990. С. 20. татаро-мусульманском вопросе, что, естественно, делало его более запутанным и являлось дополнительной сложностью при попытках его решения.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Голубкина, Татьяна Михайловна, 2005 год

1. Российский государственный исторический архив (РГИА) Фонд 821 «Департамент духовных дел иностранных исповеданий». Опись 8.

2. Д. 631 Л. 6-48, 11-13,39-43; Д. 632;

3. Д. 633 Л. 28-47, 85 об.; Д. 679; Д. 680; Д. 682;

4. Д. 743. Л. 22,30 об., 64 об.; Д. 754. Л. 56 об.-57; Д. 797 Л. 5;

5. Д. 800. Л.43, 44-44 об, 51- 53, 60-62, 269,317-318 об., 382; Д. 801. Л. 22 об., 142, 154; Д. 834 Л. 175 об; Д. 1082;

6. Д. 1174. Л. 76,94-117; Д. 1193 Л. 37; Д. 1197;

7. Д. 1198 Л. 8, 68; Д. 1199; Д. 1200.1. Опись 11. Д. 82.1. Опись 10. д. 15;1. Д. 21 Л. 8об.-12; Д. 24;

8. Д. 66 Л. 98,105; Д- 279; Д. 287;

9. Д. 1076. Л. 95об- 96; Д. 1097. Л. 82-85.

10. Опись 150. Д. 33 Л. 10-10 об.; д. 72;1. Д. 409 Л. 21. Л. 14 об.;1. Опись 133.1. Д. 608. Л. 155-155об;

11. Д. 603 Л. 9-19, 80-81 об, 88 об.,89 об.-94, 95-96 об.;1. Д. 617 Л. 10-11 об.;

12. Д. 472 Л. 37-44, 112-128, 130-134 об.;

13. Д. 634 Л. 36, 133-133 об., 236-238,246;

14. Д. 567.Л. 7.; Д. 577 Л. 448-454;1. Д. 625 Л. 14-14 об.

15. Фонд 1284 «Департамент общих дел МВД». Опись 190.

16. Д. 86. Л. 258-356, 361-362.

17. Фонд 1276. «Совет Министров». Опись 1. Д. 158. Л. 4-4 об.1. Опись 7.

18. Д. 6 Л. 2-2 об, 4-8 об, 41об.-47об.;

19. Материалы законодательства

20. ПСЗРИ. I-XVI тт. В 2 кн. Под ред. A.A. Добровольского. СПб., 1911. Кн. 1. Т. И. Стб. 966.

21. СЗРИ. Изд. 1887 г. Т. 10, ч. 1. Свод законов гражданских. Спб., 1887. Ст. 85 С. 13; Ст. 90. С. 16; Ст. 1188-1189. С. 161-162.

22. СЗРИ. Изд. 1890 г. Т. 4, Ч. 3. Устав о предупреждении и пресечении преступлений. Спб., б.г. Ст. 65, С. 13; Ст. 70, С. 14; Ст. 77, С. 15; Ст. 100, С. 18.

23. СЗРИ. Изд. 1896. Т.11, ч. 1. Уставы духовных дел иностранных исповеданий. Спб., 1896. Ст. 1-14, С. 9-12; Ст. 1416-1422.

24. СЗРИ. Изд. 1893. Т.П. ч. 1. Свод уставов ученых учреждений и учебных заведений. Спб., 1893. Ст. 380.

25. СЗРИ. Изд. 1900 г. Т. 12, ч.1.Устав строительный. Спб., 1900. Ст.155. С. 36. Справка о свободе совести, составленная Департаментом духовных дел иностранных исповеданий МВД. Спб., 1906.

26. Ислам в законодательстве России 1554-1929 гг. Сборник законодательных актов. Уфа, 1998.

27. Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель и автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю. Арапов. М., 2001. С. 40-267.

28. Документы официального делопроизводства государственных учреждений

29. Всеподданнейший отчет обер-прокурора Св. Синода К.П. Победоносцева по ведомству православного исповедания за 1896 и 1897 годы. Спб., 1899. С. 119-124.

30. Государственная Дума. Четвертый созыв. Сессия первая. Стенографические отчеты. 4.2. Спб., 1913. Стб. 18. С. 476.

31. Материалы демографической статистики

32. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. T. XXXIX. Симбирская губерния. Спб., 1904. С. 64-167.

33. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. T. XXXVI. Самарская губерния. Спб., 1904. С. 56-185.

34. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. T. XIV. Казанская губерния. Спб., 1904. С. 104-261.

35. Распределение населения империи по главным вероисповеданиям (по данным первой всеобщей переписи 1897 г.). Б.г.Б.м. С. 10-11, 20-21, 22-23.

36. Сборники документальных материалов

37. Материалы и документы по истории общественно-политического движения среди татар (1905-1917 гг.). Казань, 1992.

38. Мусульманские депутаты Государственной Думы России. 1906-1917. Сборник документов и материалов. Уфа, 1998.

39. Национальные движения в период первой революции в России. Сборник документов из архива бывшего департамента полиции. Чебоксары, 1935. С. 215-276.

40. Революционное движение в Татарии в 1905-1907 гг. Документы и материалы. Казань, 1957. С. 387-389.

41. Документы личного происхождения

42. Из воспоминаний об Н.И. Ильминском // Русский вестник. 1892. № 2. С. 142152.

43. Из черновых бумаг К.П. Победоносцева/ЛСрасный архив. 1926. Т. 5. С. 203207.

44. Исхаки Г. Идель-Урал. Набережные Челны, 1993.

45. Письма Н.И. Ильминского к обер-прокурору Св. Синода К.П. Победоносцеву. Казань, 1895.

46. Витте С.Ю. Воспоминания. Москва-Минск, 2001. Т. 1. С. 203.1. Периодическая печать

47. Вестник Европы (ВЕ) (Спб., 1866-1916)

48. Милища. О мусульманском движении// ВЕ. 1912. №8. С. 356-371. Журнал министерства Народного просвещения (ЖМНП) (Спб., 18341916)

49. Алекторов. Новые течения в жизни магометанских школ // ЖМНП. 1909. Апрель. С. 187-203.

50. Анастасиев А. Вятские инородцы и их школы//ЖМНП. 1904. Июнь. С.75-103.

51. Афанасьев Н. Н.И. Ильминский и его система школ просвещения инородцев Казанского края// ЖМНП. 1913. Ноябрь. С. 233-250; 1914. Июль. С. 1-31, сентябрь. С. 42-70; 1915. Февраль. С. 129-145.

52. Ашмарин Н. И. Несколько слов о современной литературе Казанских татар // ЖМНП. 1905. Сентябрь-октябрь. С. 142-150.

53. Инородческое обозрение (ИО) (Приложение к журналу «Православный собеседник». Казань, 1912-1916)

54. Гисматуллин. Положение мусульманских мектебов и медресов// ИО. 1915. Кн. 11. С. 898-902.

55. Казанские мусульмане и помощь раненым и семьям призванных на войну//ИО. 1914. Кн. 9. С. 558-561.

56. Мухаммедьяров Ш. Татары-мусульмане: О панисламизме//ИО. 1913. Кн. 2. С. 121-123.

57. Оренбургский муфтий и отечественная война 1914 года//ЭО. 1914. Кн. 12. С. 606-610.

58. Патриотизм русских мусульман// ИО. 1914. Кн. 9. С. 617-620. Исторический вестник (ИВ) (Спб., 1880-1916)

59. Ронин П. Страшная шутка. Эпизод из истории одного бунта // ИВ. 1913. Т.

60. ХХХС1. Январь. С. 179-182.

61. Казанский телеграф (КТ) (Казань, 1880-1916)1905,1906,1910 гг.

62. Мир ислама (МИ) (Спб., 1912-1913)

63. Панисламизм и пантюркизм //МИ. 1913. № 8. С. 556-572.

64. Пантюркизм в России// МИ. 1913. № 9. С. 596-620.

65. Султанов Х-С-Г. Наблюдения над жизнью казанских татар//Наблюдатель. 1901. №6. С. 27-43.

66. Православное обозрение (ПО) (М., 1886-1913).

67. Остроумов Н.П. Характеристика религиозно-нравственной жизни мусульман преимущественно Средней Азии// ПО. 1880. № 6-7. С. 259-324. Русский вестник (РВ) (М., 1856-1906)

68. Юзефович Б. Христианство, магометанство и язычество в восточных губерниях России// РВ. 1883. Т. 164. Март. С. 5-64. Русская мысль (РМ) (Спб., 1880-1916)

69. Алисов Г. Мусульманский вопрос в России// РМ. 1909. №7. С. 34-61. Наблюдатель. Националистические и национальные течения в III Государственной думе // РМ. 1912. №8. С. 11-37. Русская школа (РШ) (СПб., 1889-1909)

70. Анастасиев А. О татарских духовных школах// РШ. 1893. Декабрь. С. 126137.

71. Миропиев М. К вопросу о просвещении наших инородцев// РШ. 1901. Май-июнь. С. 121-136.

72. А-в Д.А. Вопрос о просвещении татар//РШ. 1905. Июль-август. С.237-257. Современный мир (СМ) (Спб., 1913-1915)

73. Шагиахметов И. Политика и мусульмане// СМ. 1913. №6. С. 251-258. Этнографическое обозрение (ЭО) (М., 1889-1916)

74. Крымский А. Школа, образованность и литература у российских мусульман//ЭО. 1904. № 4. С. 1-22.1. Исследования

75. Абдулатипов Р.Г. Судьбы ислама в России. М., 2002.

76. Абдуллин Я.Г. Джадидизм среди татар: Возникновение, развитие и историческое место. Казань, 1998.

77. Абдуллин Я.Г. Татарская просветительская мысль. Казань, 1976.

78. Аврех А .Я. Столыпин и Третья Дума. М., 1968.

79. Александров H.A. Татары. М., 1899.

80. Алексеев И.Л. Н.П. Остроумов о проблемах управления мусульманским населением Туркестанского края // Сборник Русского исторического общества. Т. 5 (153). М., 2002. С. 89-95.

81. Алексий. Воинствующий ислам. М., 1914.

82. Алекторов А.Е. Инородцы в России. СПб., 1906.9.