Консульская служба России в Монголии (1861 - 1917): специфика и роль в российско-монгольско-китайских отношениях тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Сизова, Александра Александровна

• Сизова, Александра Александровна
• кандидат исторических наук
• 2011

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Сизова, Александра Александровна

Введение

Глава 1. Система консульских учреждений Российской империи в Монголии (вторая половина Х1Х-начало XX вв.)

1.1. «Монгольский» вектор дальневосточной политики России и формирование консульского института в Монголии

1.2. Правовая и организационная основа российского консульского института в Монголии

1.3. Региональная специфика консульской службы России в Монголии

Глава 2. Политико-стратегическое измерение деятельности российских консульств в Монголии

2.1. Взаимодействие консульств с местной администрацией и защита прав российских подданных в Монголии (1861-1911)

2.2. Осведомительная и политико-агентурная работа консульств в Монголии в конце Х1Х-начале XX вв.

2.3. Деятельность российского консульского института в период национально-освободительного движения в Монголии

Глава 3. Российские консульства в Монголии в международных экономических и социально-культурных отношениях

3.1. Содействие консульского института координации российско-монгольской торговли и созданию ее инфраструктуры

3.2. Судопроизводственная и контрольно-административная деятельность российских консульств в Монголии

3.3. Аналитико-статистическая работа консульских учреждений в торгово-экономической сфере

3.4. Консульства как центры консолидации русской колонии и распространения культурного влияния России в Монголии 184 Заключение 211 Список использованных источников и литературы 217 Приложения

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Консульская служба России в Монголии (1861 - 1917): специфика и роль в российско-монгольско-китайских отношениях»

Актуальность и научная значимость исследования. Консульская служба1 России в Монголии во второй половине XIX-начале XX вв. являлась важнейшим органом координации российско-монгольско-китайских контактов. Ее опыт является частью истории международных политических, экономических и социально-культурных отношений в Северо-Восточной и Центральной Азии, русской диаспоры за рубежом, а также истории внешнеполитического ведомства России. Комплексный характер данной темы определяет ее актуальность для всех названных направлений истории.

В рамках Вестфальской модели международных отношений, роль консульств в регулировании внешних контактов европейских государств существенно повысилась. Россия приступила к созданию консульской сети как института репрезентации государства за рубежом на заре XVIII в. К началу XX в. система консульских учреждений России достигла высокого уровня развития3 и, по словам A.A. Гейкинга, являлась «одним из богатств России».4 Учреждение консульств в Цинской империи во второй половине XIX-начале XX вв. было обусловлено реструктуризацией региональных приоритетов внешней политики России и изменением структуры международной системы на Дальнем Востоке в результате «Опиумных войн». В Китае первые российские консульства появились в 1851 г.,5 а по со

1 Консулом называется должностное лицо, назначенное в качестве постоянного представителя в каком-либо городе или районе другого государства для защиты юридических и экономических интересов своего государства и его граждан. Консульское учреждение есть постоянный государственный орган внешних сношений, учреждаемый в иностранном государстве на основе договора между двумя государствами для выполнения консульских функций в каком-либо консульском округе / Дипломатический словарь. В 3-х томах / Под ред. A.A. Громыко. М„ 1984-1986. Т. II.

2 Первые российские консульства были открыты в Западной Европе - Амстердаме (1707 г.), Венеции (1711 г.), Париже (1715 г.) и Бордо (1723 г.), Вене (1718 г.), а также в Кадисе (1723 г.).

3 Если в 1825 г. Россия была представлена за границей 20 генеральными консульствами, 21 консульством, 11 вице-консульствами и 3 консульскими агентствами, то уже в 1909 г. Россия располагала 442 консульскими учреждениями (из низ 142 нештатных) по всему миру.

4 Первенцев В.В. Консул и внешняя торговля (российская консульская служба в начале XX в.) // Дипломатический вестник. 1993. № 5-6. С. 73.

5 Первым консулом в Китае некоторые исследователи называют Лоренца Ланга, назначенного российским агентом в Пекине в 1719 г. Однако миссия Измайлова, добивавшаяся учреждения постоянного консула в Пекине, не смогла договориться с цинским правительством из-за пограничных разногласий. Фактически, Л. Ланг выполнял функции почетного консула, добиваясь свободной торговли для российского каравана, до июля 1722 г., когда был выслан из Китая вместе с караваном. После восстановления российско-китайских отношений в 1725 г., российское посольство С. Владиславича-Рагузинского также стремилось к достижению соглашения о консульстве стоянию на ноябрь 1917 г., консульская сеть в Китае и автономной Монголии насчитывала 28 представительств, будучи одной из самых разветвленных в мире.6 Российский консульский институт в Китае был представлен учреждениями всех уровней - от генеральных консульств до консульских агентств - и действовал под началом посланника в Пекине (см. Приложение 1).

Актуальность изучаемой темы обусловлена необходимостью восполнения лакун в истории отношений России с Монголией и Китаем, которые в начале XXI в. вышли на новый качественный уровень. Деятельность дипломатических представительств России в Китае во второй половине XIX-начале XX вв., в том числе, степень значимости данных учреждений для защиты интересов России и реализации ее дальневосточной политики, развития политических, экономических, гуманитарных контактов России с Китаем, а также международных взаимовлияний в рамках региональной и мировой систем, до настоящего времени не подвергалась всестороннему анализу. Предметного рассмотрения не получила и роль загран-представительств в жизни русской колонии в Китае. В случае с Монголией, к указанным малоисследованным вопросам можно добавить региональную специфику работы консульств, их роль в развитии контактов с данной страной в один из самых турбулентных периодов истории последней, возрождении ее государственности и социально-экономическом развитии.

Изучение обозначенных вопросов важно для осмысления роли российского фактора в истории международных отношений в Восточной Азии. Опыт консульской службы России в Монголии, несомненно, должен учитываться при выработке современной политики России в отношении Монголии и Китая, требующей ст. 20, 41 инструкции Коллегии иностранных дел 30 мая 1725 г.). Однако по Кяхтинскому трактату 14 июня 1728 г. функции руководства русскими купцами закреплялись за начальником казенного каравана, отправлявшегося раз в три года, которым до 1741 г. являлся Л. Ланг. Манифестом 1762 г. казенная торговля с Китаем была отменена и отдана «на волю купечества», с выборным старшиной каравана. Подробнее см. Уляницкий В.А. Русские консульства за границей. М., 1899. Т. I. С. 158-198.

6 Российские консульства в Китае (не считая консульского отдела Дипломатической миссии в Пекине) располагались в следующих пунктах: Шанхай, Харбин, Шэньян (Мукден), Куаньчэнцзы, Далянь (Дальний), Урга, Гонконг, Кантон, Тяньцзинь, Инкоу (Нючжуан), Чифу (Яньтай), Циндао (подчинено консульству в Чифу), Ханькоу, Янцычан (подчинено консульству в Гирине), Кашгар, Кульджа, Чугучак, Урумчи (по договору должно было быть открыто в Турфане), Улясутай, Шара-Сумэ, Кобдо, Цзилинь (Гирин), Цицикар, Айгунь, Хайлар, Маймачен, Амой (Сямынь), Сватоу (Шаньтоу) / Циркуляр российского посольства в Пекине о схеме деления консульских округов согласно новому административному делению Китая» (1915 г. декабря 9) / Русско-китайские договорно-правовые акты. 1689-1916 / Под общ. ред. B.C. Мясникова. М., 2004. С. 575-576; АВПРИ. Ф. 143. Д. 224. Л. 83. эффективных мер по консолидации соотечественников, созданию благоприятного образа российского государства, бизнеса, диаспоры, «русского мира» в целом.

В условиях роста значения консульского института в современных международных отношениях, в том числе, российско-монгольских, изучение опыта кон-сулов-«первопроходцев» необходимо для практической работы дипломатов в этой стране. Несмотря на то, что со второй половины XX в. функции консула, в независимости от места прохождения службы, были стандартизированы, некоторые региональные особенности консульской работы в такой самобытной стране, как Монголия, не утратили актуальности на протяжении полутора столетий.

Исследование деятельности консульств России в Монголии во второй половине Х1Х-начале XX вв. значимо для освещения неизученных страниц истории российского МИД и знакомства с именами дипломатов, внесших вклад в укрепление позиций России на Дальнем Востоке.

Степень изученности темы. Отдельные сюжеты изучаемой темы нашли отражение в работах по истории отношений России, Монголии и Китая, российской внешней политики и дипломатической службы.

Дореволюционные российские труды, в которых содержатся упоминания о деятельности российских дипломатов в Монголии, в силу их характера, могут быть отнесены как к литературе, так и к источникам. До 1906 г. (формально до 1909 г.) в Монголии имелось лишь одно консульство России в г. Урга. До окончания русско-японской войны основной объем его работы составляло разрешение вопросов, связанных с регулированием торговых отношений, поэтому в литературе этого периода превалировал торгово-экономический дискурс деятельности консульского института в Монголии.

Заключение Пекинского договора 2 (14) ноября 1860 г. ознаменовало начало систематического изучения Монголии российскими учеными, доставившими значительный объем страноведческих (естественнонаучных, этнографических, топографических и т.д.) сведений о земле номадов, а также о торговой деятельности русских в Монголии, Урянхайском крае, Китае. Эти работы, созданные в 1860-1890-е гг., чрезвычайно важны для изучения природных, социальных, культурных, политико-экономических условий, в которых протекала жизнь и деятель

-у ность пионеров российской торговли и официального представительства России.

Информация о состоянии коммерческих операций русских в Урге, Западной Монголии, Сойотии и Китае, торговых путях (через Кяхту, Минусинск, Чуй-ском тракте и т.д.), средствах сообщения с этими регионами, перспективных сферах приложения капитала содержалась в публикациях востоковедов, чиновников и самих предпринимателей (особенно, сибирских).8 В отдельных изданиях встречались упоминания о мерах, предпринятых консулом в Урге Я.П. Шишмаревым, или его предложениях по улучшению условий торговли России с Монголией.

Наибольший объем сведений о Монголии, ее общественном и хозяйственном строе, культурной и религиозной специфике, системе управления в этот период был собран, систематизирован и проанализирован известными путешественниками и монголоведами Г.Н. Потаниным9 и A.M. Позднеевым.10 В фундаментальном труде «Монголия и монголы», ставшем результатом экспедиции, организованной на средства МИД в 1892-1893 гг., и главным российским сочинением о монгольском мире в XIX в., A.M. Позднеев дал первое относительно подробное описание внешнего вида консульства, русской колонии, кладбища в Урге. Он также сделал краткий экскурс в историю взаимоотношений первых консулов с

7 Принтц А. Торговля русских с китайцами на р. Чуе и поездка в г. Хобдо // Известия ИРГО. Т.1. №1. 1865. Отд. II. С. 1-19; Радлов В. Торговые сношения России с Западной Монголией и их будущность // Записки ИРГО по отделению статистики. Т.2. СПб., 1871. С. 595-637; Пясецкий П.Я. Путешествие в Китай в 1874-1875 гг. (Через Сибирь, Монголию, Восточный, Средний и Северо-Западный Китай). Из дневника члена экспедиции. В 2-х тт. СПб., 1880; Матусовский 3. Географическое обозрение Китайской империи с картою на четырех листах и пятью приложениями в тексте. СПб., 1888; Певцов М.В. Очерк путешествия по Монголии и северным провинциям Внутреннего Китая // Записки ЗСОРГО. Омск, 1883. Кн. V; Ладыгин В.Ф. Некоторые данные о положении торговли в Ганьсу, Тибете и Монголии, собранные во время экспедиции 1899-1902 гг., снаряженной ИРГО в Центральную Азию // Известия ИРГО. T.XXXVIII. Вып. IV. СПб., 1902. С.371-466 и др.

8 Крит H.K. Заметка о торговых путях из Китая в Россию через Азиатскую границу // Известия ИРГО. Т. 1, №1. СПб., 1865. Отд. И. С. 18-37; И.Н. (Носков И.) О русской торговле с Китаем. СПб., 1867; Васенев А. От Кобдо до Чугучака. Маршрут купеческого каравана // Известия ИРГО. T.XIX. Вып.4. СПб., 1883. Отд. II. С. 292-312; Он же. От Кобдо до Ланьчжоу-фу: Маршрут пути, пройденного караваном T-ва Никольской мануфактуры Саввы Морозова и К0 // Труды Томского губернского статистического комитета. Томск, 1889; Ба-ов Г. Чуйский торговый путь в Монголию (его настоящее как вьючного пути и будущее как колесного) // Дорожник по Сибири и Азиатской России. Кн. II. Томск, 1899; Чмелев H. К вопросу о нашей взаимной торговле в Монголии и Китае по Чуй-скому тракту // Сибирский наблюдатель. Кн. 5. Томск, 1903. С. 82-90.

9 Потанин Г. От Кош-Агача до Бийска. (Отрывок из путевых записок) // Древняя и новая Россия: Ежемесячный истор. иллюстр. сб. СПб., 1879, №6. С. 131-151; Он же. Очерки северо-западной Монголии: Результаты путешествия, исполненного в 1876-1877 годах по поручению ИРГО. Вып. I. СПб., 1881; Вып. III. СПб., 1883; Он же. Путешествия по Монголии. М., 1948; Он же. Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия. М, 1950.

10 Позднеев А. Города Северной Монголии. СПб., 1880; Он же. Очерки была буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношением сего последнего к народу. СПб., 1887. маньчжурскими властями и ламаистским духовенством, на основе которого можно выявить их характер и приемы, которыми пользовались российские дипломаты для достижения взаимопонимания с местными элитами и соотечественниками.11

По мере роста значения Монголии как транзитной территории, рынка сбыта и источника сырья для российского капитализма в конце 1890-х-1900-х гг., проблемы российско-монгольской торговли привлекали все большее внимание исследователей. Многие из них использовали статистические сведения консульств, комментарии дипломатов по вопросам двусторонней торговли: обустройства транспортных путей в Халху и Западную Монголию, улучшения условий быта и деятельности предпринимателей, создания в стране кредитно-финансовых учреждений.12 Исследовались проблемы политики Китая в Монголии.13

В связи с активизацией колониального раздела Китая с середины XIX в., возрастал интерес отечественных интеллектуалов к исследованию различных вопросов международно-политических взаимовлияний на Дальнем Востоке. В 1890-е гг. в государственных и научных кругах сформировалось представление о Монголии как о «буферной» зоне между Россией и Китаем на случай военного столкновения с державами в регионе. В связи с этим, на рубеже Х1Х-ХХ вв. внимание было обращено и на политике-дипломатическую ипостась консульской службы в Монголии. Идеологами распространения российского политико-экономического и культурного влияния на зарубежные территории буддийского ареала были, в частности, П.А. Бадмаев и Э.Э. Ухтомский,14 которые возлагали большие надежды

11 Позднеев А. М. Монголия и монголы. СПб. Т. I. 1896.

12 Коваленко С.А. По поводу торговли бийских купцов с китайцами (Извлечено из архивного дела за 1864 год) // Сибирский наблюдатель. 1903. Кн. 1. С. 71-76. Кн. 2. С. 55-68; Штейнфельд Н. Русская торговля в Монголии в характеристике местного купечества // Вестник Азии. 1909 № 2. С. 112-129; Свечников А.П. Русская торговля в Северо-Западной Монголии по личным наблюдениям с 1905 по 1907 г // Вестник Азии. №1911. №11-12. С. 61-93; Маньковский В. Исторический очерк развития торговых сношений с Китаем по Чуйскому тракту и современное положение этой торговли // Памятная книжка Томской губернии на 1910 год. Томск, 1910. С. 97-120; Гурьев Ю. Русская торговля в Западной Монголии // Вестник Азии. 1911. №10. С. 48-89; Омельченко Е.И. Русская торговля с Монголией в районе Южно-Сибирской магистрали // Район Южно-Сибирской железной дороги в экономическом отношении. СПб., 1913. С. 317-371; Краткая записка о Кяхтинской железной дороге. По поводу экономического обследования района дороги, произведенного Мин. путей сообщения летом 1912 года. Иркутск, 1914.

13 Болобан А.П. Колонизационные проблемы Китая в Маньчжурии и Монголии // Вестник Азии. 1910. №3. С. 85-127; Он же. Северо-Восточная Монголия и ее хлеба // Вестник Азии. 1910. №5. С. 68-94; Фрозе Е. Восточная Монголия и ее колонизация // Вестник Азии. 1911. №10. С. 90-136.

14 Ухтомский Э. Англо-японские виды на Китай // Московские ведомости. 20 декабря 1894 г.; Бадмаев П.А. Россия и Китай. СПб., 1900. на дипломатов и военных для реализации этой задачи. В 1906 г. вышла книга консула в Западном Китае Н.В. Богоявленского, ставшая первым трудом, знакомящим с повседневной деятельностью консульств (в первую очередь, административной и судебной) и устройством российских факторий в Застенном Китае.15

Принципиальное изменение с середины 1900-х гг. стратегической обстановки на Дальнем Востоке катализировало рост интереса к проблемам политики России в регионе. Еще более высокую динамику он приобрел, в связи с кризисом российской торговли в Монголии в конце 1900-х гг. и активизацией в стране китайского, японского и европейского капитала. Российская общественность критиковала правительство и консульства за «бездействие», упущение реальных коммерческих выгод, ориентацию исключительно на политическое закрепление в стране. Поскольку до 1912 г. консулы были единственными представителями России в Монголии, они неизбежно становились адресатами недовольства, как по поводу своих собственных действий, так и в общем контексте критики линии правительства, несовершенства российской бюрократии и т.д.16

В 1910 г. в Монголию были направлены две учено-торговые экспедиции -московская (под руководством В.Л. Попова)17 и томская (руководители - М.И. Бо-голепов и М.Н. Соболев),18 собравшие обширный материал для обстоятельного научного анализа экономической деятельности России в Монголии, проблем ее обслуживания и путей их преодоления. М.И. Боголепов и М.Н. Соболев, разделяя взгляды экономического либерализма, объясняли упадок торговли в Монголии не только субъективными (ориентированность предпринимателей лишь на частную выгоду, просчеты политики правительства), но и объективными причинами («колониальное» положение Сибири в составе России, неспособность российской промышленной продукции конкурировать с китайской и европейской и т.д.).

Очерки» томской экспедиции 1910 г. можно считать первой научной работой, предметно анализирующей практику консульской службы в Монголии

15 Богоявленский Н.В. Западный Застенный Китай. Его прошлое, настоящее состояние и положение в нем русских подданных. СПб., 1906.

16 Ломакина И. Великий беглец. М., 2001. С. 105-107.

17 Московская торговая экспедиция в Монголию в 1910 г. М., 1912.

18 Боголепов М.И., Соболев М.Н. Очерки русско-монгольской торговли. Экспедиция 1910г. Томск, 1911. консульский суд, взыскание долгов, информационно-статистическую работу), ее проблемы и возможности содействия распространению экономического и культурного влияния России в Монголии. М.И. Боголепов и М.Н. Соболев подвергли всесторонней критике организацию консульской защиты торговли в Монголии: убогость быта учреждений, их малочисленность, скованность инициативы бюрократией, плохую информированность и др. Препятствием в деле защиты торговых интересов России, с точки зрения ученых, был и недостаток у дипломатов экономических и юридических знаний: «.Быть может, консулы и очень удачно справляются с своими дипломатическими задачами. Но в области экономической политики они легко могут оказаться бессильными, потому что лишены серьезной подготовки для этого дела».19 При существовавших условиях консульской службы в Монголии, по мнению руководителей экспедиции, «.консулу довольно трудно быть полезным для русских даже при добром желании».20

Обширная и разноплановая по политической и идеологической ориентации авторов литература, созданная в период освободительного движения в Монголии (1911-1915 гг.), также внесла определенный вклад в разработку темы. В условиях вакуума политико-экономического влияния в Монголии после изгнания из страны маньчжуров, российская общественность активно обсуждала пути развития стра

21 ны и роль России в ее политической судьбе.

Крайне «правые» политики и военные считали для России стратегически выгодным установить над Монголией протекторат или аннексировать ее, скептически относясь к возможности конструктивного диалога с Китаем о судьбе его

22 бывшего вассала (А.Н. Куропаткин, А. Беннигсен, Ю. Кушелев, В. Томилин). С этих позиций, российские консульства рассматривались как форпосты политико-экономического влияния России в Монголии, поэтому их усилия по охране российских интересов оценивались как недостаточные. Так, А.П. Беннигсен конста

19 Боголепов М.И., Соболев М.Н. Указ. соч. С. 394.

20 Указ. соч. С. 400.

21 Гурьев Б. Политические отношения России и Монголии. СПб., 1911; Котвич В.Л. Краткий обзор истории и современного политического положения Монголии. СПб., 1914 и др.

22 Беннигсен А.П. Несколько данных о современной Монголии. СПб., 1912; Кушелев Ю. Монголия и монгольский вопрос. СПб., 1912; Томилин В. Монголия и ее современное значение для России. М., 1913. тировал «полное отсутствие защиты русских интересов представителями нашей дипломатии».23 Колониальный, но не захватнический, подход (с акцентом на экономическое преобладание) разделял ряд капиталистов, ученых, публицистов (А.Н. Аркадий-Петров, В.И. Денисов, А.И. Лепарский и др.).24 В первую очередь, они обращали внимание на значение Монголии для России как рынка сырья и утверждали, что роль российской дипломатии в деле сближения с Монголией не должна ограничиваться заключением договоров - были необходимы шаги по созданию конкретных инфраструктурных проектов.

Либеральный взгляд на «монгольскую проблему» разделяло большинство купцов-«монголистов», одобрявших прагматические предложения министра иностранных дел С.Д. Сазонова о неготовности кочевой страны к независимости, но необходимости поощрения стремления монголов к преодолению средневековой отсталости. В поддержке эмансипации Монголии, интеграции ее в мировое хозяйство сибирские коммерсанты видели практические выгоды. Они призывали правительство воздействовать на фабрикантов для борьбы с их «индифферентизмом» к «общегосударственным интересам», инвестировать в создание социальной, транспортной, финансовой инфраструктуры.25 Соответственно, предлагалось усовершенствовать и консульскую политику в Монголии, которая «в ее настоящей

26 г\ структуре не всегда отвечает требованиям наших торговых интересов». Эти меры должны были способствовать развитию отечественного предпринимательства и реализации цивилизаторской миссии России в Монголии. Близких позиций придерживалась демократическая интеллигенция (ряд ученых-востоковедов, путешественников, врачей, учителей).27 Приоритетными задачами и условиями укрепле

23 Беннигсен А.П. Указ. соч. С. 20.

24 Денисов В.И. Русский экспорт // Русский экспорт. СПб., 1911, № 1. С. 3-4; Он же. Россия на Дальнем Востоке. СПб., 1913; Петров А. Русские интересы на Дальнем Востоке // Русский экспорт, 1911, № 1. С. 10-12; Он же. Монголия как мировой мясной резерв // Русский экспорт. 1912, № 7. С. 47-61; Калинский Б.С. Монголия (интервью с А.Н. Петровым) // Сибирский торгово-промышленный ежегодник. СПб., 1914-1915. Отд. 2. С. 205-219; Лепарский А.И. Монголия и мясо-продовольственное дело в России. Пг., 1915; Монголия как резерв продуктового скотоводства (беседа с А.И. Лепарским) // Сибирский торгово-промышленный ежегодник. СПб., 1914-1915. Отд. 2. С. 144-161.

25 Васенев А. Русские задачи в Монголии // Русский экспорт. СПб., 1912, № 6-7. С. 171-174; Першин Д.П. Современная Монголия // Сибирь. 1912, 24 февраля; 3, 10, 15, 24 марта.

26 Васенев А.Д. Указ. соч. С. 173.

27 Потанин Г.Н. Русские в Монголии // Русское богатство. СПб., 1892, № 9. С. 239-248; Клеменц Д.А. Письма с дороги // Восточное обозрение 1892, № 50; Он же. Об укреплении русского влияния в Монголии // Сибирские и ния влияния России в Монголии они считали приобщение кочевников к европейской культуре и повышение их образовательного уровня, чему должны были со

28 действовать как государственные органы, так и предприниматели.

За необходимость полной независимости Монголии агитировали политики-социалисты, рассуждая с позиций пролетарского интернационализма, предполагавшего освобождение народов от гнета буржуазных властей и их добровольное сближение. Деятельность императорских консульств, как агентов «буржуазной» дипломатии (основой которой, по мнению В.И. Ленина, были «финансовые one

29 рации, сводящиеся к ограблению и удушению слабых народностей» ), только препятствовала национальному освобождению монголов.

В независимости от политической ориентации, большинство участников дискуссии начала XX в. (за исключением большевиков, отвергавших само существование буржуазного государства), указывало на недостатки защиты торгово-экономических интересов государства в Монголии и работы консульств, в частности. При этом консульские учреждения априорно рассматривались лишь в качестве институтов МИД, зависимых от его прямых инструкций.

С 1912 г. возросло количество исследований Монголии как сферы «особых

30 интересов» России, в первую очередь, ее экономического потенциала. Члены Российской экспортной палаты отмечали важность помощи правительства в создании транспортной, почтово-телеграфной и ссудо-сберегательной инфраструктуры, упрощения формальностей таможенного, санитарного контроля, организации товарных складов, содействия созданию российских акционерных обществ в Монголии.31 После подписания российско-китайской декларации осенью 1913 г. в научно-публицистических изданиях широко освещалась тема падения популярновопросы. СПб., 1909, № 50-51. С. 21-30; Свечников А.П. Русские в Монголии: наблюдения и выводы. (С приложением статей С.Ф. Степанова). М., 1912; Котвич В.Л. Краткий обзор истории и современного политического положения Монголии. СПб., 1914 и др.

28 Свечников А.П. Указ. соч. С. 28.

29 Цит. по: Бобылев Г.В., Зубков Н.Г. Основы консульской службы. М., 1986. С. 21.

30 Степанов С.Ф. Монголия (общий очерк) // Сибирский торгово-промышленный ежегодник. СПб., 1913. Отд. 2. С. 41-56; Бобрик П.А. Монголия: Очерк торгово-промышленного и административного быта. (Поездка в Монголию в 1913 г.) Владивосток, 1914; Имшенецкий Б.И. Монголия. Пг., 1915.

31 Петров А.Н. Русско-монгольский торговый договор в связи с последними событиями в Монголии // Русский экспорт. 1911. № 12. С. 292-293; сти русских в Монголии.32 Наиболее информативными в этом отношении (невзи

33 рая на обилие оценочных суждений) являются очерки М.И. Воллосовича.

В конце Х1Х-начале XX в. в России увеличилось количество трудов, посвященных истории и теоретическим вопросам консульской службы. На фоне интенсификации международных контактов, отечественный консульский институт, наряду с мировым, переживал сущностный кризис и все чаще подвергался критике деловых и государственных кругов. В рамках дискуссий о будущем консульской службы переосмыслялся сам ее этос, предпринимались попытки разрешить проблему ее амбивалентности, т.е. одновременного функционирования в параллельных плоскостях - дипломатической и коммерческой.34 Указывая на необходимость реформы консульской службы, в декабре 1893 г. министр финансов С.Ю. Витте отмечал: «.Существующая постановка консульского дела в той части, которая касается торговли и промышленности, не удовлетворяет даже самым снисходительным требованиям».35 Реформирование должно было иметь целью выработку оптимального механизма защиты внешнеполитических и экономических интересов России, при этом исключающего трансформацию консульств в торговые агентства. С 1909 г. и до начала первой мировой войны подготовкой реорга

36 низации консульской службы России занималась специальная комиссия.

Объектом повышенного внимания исследователей было несовершенство консульского судебного института, для которого в дореволюционной России так и не был создан устав. Наиболее подробно история и перспективы преобразования консульского суда (но лишь в «христианских» и «мусульманских» странах), рас

32 С.Ж. Монголия (о лекции профессора Б.П. Вейнберга «Путевые впечатления о Монголии вдоль пути Кяхта-Урга-Улясутай-Кобдо-Кош-Агач») // Вестник Азии. 1914. № 23-24. С. 112-117; С.Л. Письмо из Монголии. Развал большого дела // Вестник Азии. 1916. №40. С. 23-26.

33 Воллосович M. Россия и Монголия // Вестник Азии. 1914. №31-32. С. 42-50; Он же. У соседей (письма из Монголии) // Вестник Азии. 1915. №34. С. 209-223; № 35-36. С. 62-69; №37. Кн. 1. С. 44-50; 1916. № 38-39. Кн. 24. С. 34-50.

34 Вейнер А.П. Консулы в христианских государствах Европы и Северо-Американских Соединенных Штатах. СПб., 1894; Боткин П. К вопросу о преобразованиях в Министерстве иностранных дел; Гейкинг A.A. Консульская служба России и в других странах // Море. 1907. № 19-20; Грасс А. О российских консулах. Рига, 1912; Консульская служба и торговые агенты // Русский экспорт. 1912. №4-5. С. 148-149; Беренс Э. Соображения о срочной необходимости переработать заново Российский устав консульский. СПб. 1913; Рапопорт С.И. О коммерческой службе в иностранных государствах // Вестник финансов, промышленности и торговли. 1917. №5. С. 200-201.

35 Первенцев В.В. Указ. соч. С. 75.

36 Ильин Ю.Д. Основные тенденции в развитии консульского права. М., 1969. С. 20-21. смотрены в трудах профессора Ф.Ф. Мартенса.37 Дискуссии о путях реформирования консульского института актуализировали потребность в исследовании истории дипломатической службы России. Исторические корни консульской служ

38 бы России, в том числе, в Цинской империи, исследовал В.А. Уляницкий.

Таким образом, в отечественной литературе до 1917 г. проблемы консульской службы России в Монголии рассматривались, преимущественно, в контексте анализа торгово-экономической политики правительства России и, как следствие, изучению подлежали лишь отдельные аспекты их деятельности, имевшие отношение к российско-монгольским экономическим связям. Многие стороны содержания и методологии изучаемого нами предмета так и не были освещены.

Советская историческая наука также не выделяла деятельность дипломатических учреждений России в Монголии до 1917 г. в отдельную тему, поскольку это не представлялось актуальным в существовавшей политической конъюнктуре, и было периферийным с точки зрения тематических приоритетов исторических исследований. В 1920-80-х гг. о российских консульствах в Монголии как институтах координации международных взаимодействий упоминалось в трудах по ис

39 тории Монголии и национально-освободительной борьбы монгольского народа, российско-монгольских и российско-китайских политических и хозяйственных контактов,40 внешней политики России в отношении Китая и Монголии в XIX

37 Мартене Ф. О консулах и консульской юрисдикции на Востоке. СПб., 1873.

38 Уляницкий В. А. Русские консульства за границею в XVIII веке. Ч. I, II. М., 1899.

39 Каллинников А. Национально-революционное движение в Монголии. M.; Л., 1925; История Бурят-Монгольской АССР. Т. 1. Улан-Удэ, 1951; История Монгольской Народной Республики. M., 1954; Златкин И. Я. Очерки новой и новейшей истории Монголии. М., 1957; Горохова Г.С. Очерки по истории Монголии в эпоху маньчжурского господства (конец XVII-начало XX вв.). M., 1980; Попова Л. П. Общественная мысль Монголии в эпоху «пробуждения Азии». М., 1987.

40 Грумм-Гржимайло Г. Россия и Монголия // Экономическая жизнь Дальнего Востока. Чита. 1922, № 3-4. С. 3-18; Зайцев M.B. Краткий очерк о Монголии. Харбин, 1925; Черных A.B. Торговые связи Монголии и Восточной Сибири. Иркутск, 1926; H.K. Исторический очерк торговли с западным Китаем и западной Монголией через Семипалатинский край // Наше хозяйство. Сб. №4. 1926. С. 3-25; Бурдуков A.B. Сибирь и Монголия // Сибирские огни. 1928. №2. С. 146-160; Сладковский М.И. Очерки торгово-экономических отношений народов России с Китаем (до 1917 г.). М., 1974; Чимит-Доржиев Ш. Из истории русско-монгольской торговли в начале XX века (19031910) // Труды Томского университета. Т. 167: Сборник научных работ исторических кафедр. Томск, 1964. С. 8593; Он же. Русско-монгольские торгово-экономические связи в конце XIX в. // Россия и страны Востока в середине XIX-начале XX в. Иркутск, 1984. С. 52-60; Единархова H.E. Торгово-экономические связи России с Китаем (70-е годы XIX века) // Экономические и политические связи народов России и стран Востока во второй половине XIX-начале XX вв. Иркутск, 1981. С. 36-48; Лузянин С.Г. Русско-монгольские отношения 1911-1917 гг.: Автореф. дис. .канд. ист. наук. Томск, 1984; Он же. Русско-монгольские торгово-экономические отношения в 1911-1917 гг. // Страны Востока в политике России в XIX-начале XX вв. Иркутск, 1986. С. 33-41; Мясников B.C., Шепелева Н.В. Империя Цин и Россия в XVII-начале XX вв. / Китай и соседи в новое и новейшее время. М., 1982. С. 126начале XX вв.41 В данных работах консульства, как правило, фигурируют лишь на уровне референций. Для авторов этого времени они не представляли самостоятельного интереса и были важны только как агенты российского государства и источники статистической информации. Некоторые сведения о действиях консулов по защите экономических интересов России в Монголии содержатся в трудах И.М. Майского.42 В 1960-80-х гг. отдельные аспекты участия консулов в регулировании экономических отношений России и Монголии в XIX-начале XX вв. затронули Е.М. Даревская,43 А.Н. Хохлов,44 Ш.Б. Чимитдоржиев.45

Очевиден выбор теоретического подхода, через призму которого в указанный период рассматривалась деятельность дипломатов в Монголии. В соответствии с логикой основополагающей для советской науки теоретической работы В.И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма», чиновники МИД на Востоке до 1917 г. играли роль агентов колониализма и империалистической экспансии.46 Даже в более современный период - 1970-80-е гг. - в советских исследованиях проводилось четкое различие в структуре российских участников международных отношений (с одной стороны, аристократия и буржуазия, с другой - рабочие и крестьяне). Вследствие этого, деятельность консулов в Монголии a priori считалась направленной на защиту интересов буржуазии, эксплуатировавшей ме

152; Они же. Китай и Монголия / Китай и соседи в новое и новейшее время. М., 1982. С. 34-89; Романова Г.Н. Экономические отношения России и Китая на Дальнем Востоке. XIX-начало XX вв. М., 1987.

41 Нарочницкий А.Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке (1860-1895 гг.). М., 1956; История дипломатии. Изд. второе. Т. 1-3. М., 1959-1965; Тихвинский С.Л. Маньчжурское владычество в Китае // Маньчжурское владычество в Китае. M., 1968. С. 5-76; Нарочницкий А.Л., Губер A.A., Сладков-ский М.И., Бурлингас И .Я. Международные отношения на Дальнем Востоке. Кн. 1. M. 1973; История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма (XVII в.- февраль 1917 г.). М., 1990.

42 Майский И. Современная Монголия: (Отчет Монгольской экспедиции, снаряженной Иркутской конторой Всерос. Центр. Союза потребительных обществ «Центросоюз»). Иркутск, 1921; Он же. Монголия накануне революции. 2-е изд., перераб. М., 1960; Он же. Через 600 лет // Альманах «Арабески истории». Вып. 34. «Русский разлив» в 2 т. М.,1996. T.2. С. 288-311.

43 Даревская Е.М. Русско-монгольские экономические и культурные связи в конце XIX-начале XX вв. // Научная конференция по истории Сибири и Дальнего Востока. Иркутск, 1960. С. 9-12; Она же. Несколько дополнений к вопросу о добыче золота в дореволюционной Монголии. Труды Иркутского государственного университета. Серия историческая. Т. 55. Вып. 1. Иркутск, 1968. С. 107-129.

44 Хохлов А.Н. Кяхтинская торговля и причины ее упадка (вторая половина XIX-начало XX в.) // Страны Востока: проблемы социально-экономического и политического развития. Иркутск, 1982. С. 3-6; Он же. Российские купцы в Китае 60-х-80-х гг. XIX.: трудные будни и редкие праздники // XIX научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы докладов. 4.II. М., 1988. С. 210-222; Он же. Торговля - приоритетное направление политики России в отношении Китая // И не распалась связь времен. К 100-летию со дня рождения П.Е. Скачкова. М., 1993. С. 197-229.

45 Чимитдоржиев Ш. Б. Россия и Монголия. М., 1987.

46 Ленин В.И. Империализм, как высшая стадия капитализма // Полное собрание сочинений. М., 1958. Т. 27. С. 299-426. стный рынок. Считалось, что чиновники и капиталисты не привносили в жизнь страны конструктивных начал, а признаваемое учеными прогрессивное влияние России на общественно-экономическое развитие Монголии было оказано исключительно благодаря дружественным «народным массам». Попытка применения альтернативного подхода к изучению деятельности русских в Монголии сделана Г.Е. Грумм-Гржимайло.47 Он пришел к выводу о том, что российские капиталисты и дипломаты не стремились трансформировать хозяйственные и социальные практики монголов, а наоборот, адаптировались к условиям традиционного общества, одновременно оказав на его развитие прогрессивное воздействие.

Принятие в 1990-2000-е гг. на вооружение новых теоретических подходов, введение в оборот большого объема архивных данных обогатили исследования отношений России с Монголией и Китаем до 1917 г. Многие проблемы взаимодействия России со странами Восточной и Центральной Азии, прежде считавшиеся хорошо изученными, были рассмотрены с более объективных позиций.48 Освещение получили новые аспекты этих проблем. В частности, всесторонне изучено российско-монгольско-китайское взаимодействие по проблеме обретения Монголией государственности,49 в том числе, «урянхайский вопрос».50 Глубокую ис

47 Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Т. 3. Вып. 1. Л., 1926; Т. 3. Вып. 2. Л., 1930.

48 Воскресенский А. Д. «Илийский кризис» и русско-китайский Ливадийский договор // И не распалась связь времен. К 100-летию со дня рождения П.Е. Скачкова. Сб. статей. М., 1993, С. 257-273; Он же. Эволюция международных отношений в ATP (1900-1920-е гг. XX в.) / Восток-Россия-Запад. Исторические и культурологические исследования. М., 2001. С. 537-558; Он же. Китай и Россия в Евразии: Историческая динамика политических взаимовлияний. М., 2004; Единархова Н.Е. Сибирь и проблема пересмотра русско-китайского договора 1881 г. // Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. Доклады Междунар. науч-но-практ. конф. 12-15 октября 1995 г. М,- Иркутск. 1995. С. 248-252; Дацышен В.Г. История российско-китайских отношений в конце XIX-начале XX вв. Красноярск. 2000; Он же. Очерки истории российско-китайской границы во второй половине XIX - начале XX вв. Кызыл, 2000; Лиштованный Е.И. Исторические взаимоотношения Сибири и Монголии: культура и общество (XIX-30-e гг. XX вв.). Улад-Удэ, 1998; Он же. От Великой империи к демократии: очерки политической истории Монголии. Иркутск, 2007; История внешней политики России. Конец XIX - начало XX вв. М., 1999; Галенович Ю.М. Россия и Китай в XX в.: граница. М., 2001; Границы Китая: история формирования. М., 2001; Историческое развитие Монголии и монголо-российские отношения. Материалы науч. конф. молодых российских монголоведов. М., 2006.; История Монголии. XX век / Отв. ред. Г. С. Яскина М., 2007.

49 Кузьмин Ю.В. Позиция демократической интеллигенции России в «Монгольском вопросе» после Синь-хайской революции // XXIII научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы докладов. 4.II. М., 1991. С. 68-72; Он же. Русско-монгольские отношения в 1911-1912 годах и позиция общественных кругов России // Mongolica-III. СПб., 1994. С. 75-79; Лузянин С.Г. Россия-Монголия-Китай в первой половине XX в. Политические взаимоотношения в 1911-1946 гг. М., 2000; Он же. Россия-Центральная Азия и Китай: проблемы взаимных региональных интересов и сотрудничества / Восток-Россия-Запад. Исторические и культурологические исследования. М., 2001. С. 634-651; Он же. Проблема возрождения Монгольского государства и позиция России 1911-1921 гг. // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. М., 2001. С. 17-30; Гурбадам Ц., Бат-Очир Р. Размышления об идее панмонголизма // Монголоведческие исследования. Удан-Удэ, 2003. Вып. 4; Гунтуследовательскую проработку получили вопросы экономических и культурных связей России и Монголии во второй половине Х1Х-начале XX вв., их инфраструктура, особенности государственного регулирования, региональная специфика.51 Развиваются исследования историографии истории Монголии и ее отношений с Россией и Китаем.52 Интерес ученых привлек многоплановый «русский мир» в Монголии и Китае Х1Х-первой четверти XX вв., деятельность отдельных групп российских подданных (предпринимателей, врачей, деятелей культуры и др.), организаций и институтов.53 Особым предметом исследования стала работа разведок великих держав в Застенном Китае.54 В некоторых из упомянутых работ содержатся отрывочные данные о российских консульствах в Монголии. лов A.B. Формирование идеологии Великого Монгольского государства: Дис. .к.и.н.: 07.00.03. Улан-Удэ, 2006; Манханова A.C. Становление монгольской государственности и эволюция межгосударственных отношений Монголии и России: политологический анализ. Автореферат дис.к. полит.н.: 23.00.04. М., 2008; Бакетова О.Н. Монголия в международных отношениях первой половины XX в.: борьба страны за независимость: Автореферат дис. к.и.н.: 07.00.03. Иркутск, 2009.

50 Белов Е.А. Проблема Урянхайского края в русско-китайско-монгольских отношениях // Восток. 1995, № 1. С. 56-67; Кузьмин Ю.В. Урянхай в системе русско-монголо-китайских отношений (1911-1916 гг. // Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. Доклады Междунар. научно-практ. конф. 12-15 октября 1995 г. М.- Иркутск. 1995. С. 49-52.

51 Даревская Е.М. Сибирь и Монголия: Очерки русско-монгольских связей в конце XIX-начале XX веков. Иркутск, 1994; Единархова Н.Е. Русские в Монголии: основные этапы и формы экономической деятельности (1861-1921 гг.). Иркутск, 2003; Старцев A.B. Русская торговля в Монголии (вторая половина XIX - начало XX в.). Барнаул, 2003; Он же. Русские предприниматели в Монголии: социальный облик и общественно-культурная деятельность / Востоковедные исследования на Алтае. Выпуск IV. Сб. науч. ст. Барнаул, 2004. С. 63-85; Он же. Торговля предпринимателей Алтая с Монголией и Китаем во второй половине XIX-начале XX в. // Предпринимательство на Алтае XVIII в. - 1920-е годы. Барнаул, 1993. С. 93-112; Семенов С.А. Предпосылки согласованной кластерной политики в российско-монгольском трансграничном сотрудничестве / Развитие социально-экономического сотрудничества России и Монголии: мат-лы междунар. научно-практ. конф. 11 мая 2007. М.,

2008. С. 59-64; Мещанинов М.Б. Регионы России в торгово-экономическом сотрудничестве с Монголией. М.,

2009.

52 Дугаров В.Д. Взаимоотношения России и Монголии в XVII-XIX вв.: вопросы историографии. Улан-Удэ, 2004; Гусева И.А. Отечественная историография российско-монгольских отношений первой четверти XX в.: Автореферат дис. .к.и.н.: 07.00.09. Иркутск, 2005; Задваев Б.С. Западная Монголия в трудах российских исследователей и путешественников XVIII-начала XX вв.: Автореферат дис. .к.и.н.: 07.00.09. СПб., 2006; Старцев A.B., Старцева A.A. «Монгольский вопрос» начала XX в. в современной китайской историографии // Сибирь и Центральная Азия: проблемы этнографии, истории и международных отношений. Третьи науч. чтения памяти Е.М. Залкинда: Мат-лы междунар. науч. конф. 18 мая 2007 г. Барнаул, 2007. С. 194-212.

53 Старцев A.B. Сибирские предприниматели в Монголии во второй половине XIX-начале XX в. // История и общество в панораме веков: Материалы Всесоюз. Байкальск. ист. школы. Иркутск, 1990. С. 79-81; Он же. «Чтобы поблагодарила Вас и Россия.» (К биографии А.Д. Васенева) // Алтайский сборник. Вып. XV. Барнаул, 1992. С. 56-74; Единархова Н.Е. Русские купцы в Монголии // Восток. 1996. №1. С. 76-89; Смирнов H.H. Забайкальские казаки в системе взаимоотношений России с Китаем и Монголией: Дис. .к.и.н. 07.00.02.: Волгоград, 1996; Попов A.B. Русская диаспора в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая // Национальные диаспоры в России и за рубежом в XIX-XX вв. М., 2001. С. 194-201; Колесников A.A. Русские в Кашгарии (вторая половина Х1Х-начало XX вв.): Миссии, экспедиции, путешествия. Бишкек, 2006; Жалсапова Ж. Деятельность русских военных инструкторов в Монголии (1912-1916) // Власть. 2008. №12. С. 120-123; Русские в Китае. Исторический обзор / Под ред. A.A. Хисамутдинова. Шанхай-Москва, 2010; Обухов В.Г. История русского Синьцзяна // http://www.russkivmir.ru/russkiymir/ru/grants/news/newsO 141 .html и др.

54 Греков Н.В. Русская контрразведка в 1905-1917 гг.: шпиономания и реальные проблемы. М., 2000. URL:http://militera.lib.ru/research/grekov/01 .html; Обухов В.Г. Схватка шести империй. Битва за Синьцзян. М., 2007;

В последние годы появился ряд публикаций, посвященных отдельным сюжетам истории дипломатических представительств в регионах Китая.55 Неизвестные страницы подготовки кадров для заграничной службы дореволюционной России в Китае и Монголии открывают статьи А.Н. Хохлова.56

Направленным изучением истории консульств России в Монголии, а именно, процесса создания, благоустройства, повседневной деятельности консульства в Урге в период работы его первых руководителей (К.Н. Боборыкина и Я.П. Шишмарева) занималась Н.Е. Единархова.57 В совместной статье Н.Е. Еди-нарховой и Е.М. Даревской уделено внимание биографии, профессиональному и научному пути Я.П. Шишмарева.58 Вклад в изучение трудов и дней этого известного дипломата также внесли Ю.В. Кузьмин, А.И. Андреев и др.59

Большой объем данных о работе российского правительства и его консульских представительств, а также различных групп русских в Монголии в области развития медицины, ветеринарии, образования, изучения страны до начала 1920-х гг. обнаружен и систематизирован Е.М. Даревской.60 Целый раздел в монографии иркутского историка посвящен политическому аспекту жизни русской колонии в Монголии во время революций 1905 и 1917 гг. и гражданской войны и

Решетнев И.А. Деятельность органов государственной власти Российской империи по борьбе с правонарушениями подданных азиатских стран в дальневосточном регионе (1858-1917 гг.). Автореф. дис. .07.00.02. Иркутск, 2007; Лебедев В.А. О разведывательной деятельности МИД России в начале XX века // http://www.bg-znanie.ru/article.php?nid=7241; Гендуков А.Б. Русская агентурная разведка в Китае и Монголии в начале XX в. (по материалам Кяхтинского краеведческого музея им. Акад. B.A. Обручева) // Россия и Монголия сквозь призму времени: Мат-лы междунар. научно-практ. конф. «Улымжиевские чтения-3». Улан-Удэ, С. 101-109.

55 Харламов С. История Генерального консульства России в Шанхае // http://www.russedina.ru/7icHl 1635; Черникова Л. Землю под фундамент привезли с Родины. Очерки истории Генерального Консульства России в Шанхае // http://www.russianshanghai.com/literature/consulate.php&h; Краткая история Генконсульства в Шанхае // http://www.rusconshanghai.org.cn/caidanl 6.asp; Галиев B.B. Драгоман российского консульства в г. Кашгар Г.Ф. Стефанович и восстание 1916 года // http://www.iurnal.org/articles/2010/histl4.html.

56 Хохлов А.Н. Подготовка кадров для российской консульской службы в Китае (студенты-стажеры при Посланнике дипломатической миссии в Пекине) // Российская дипломатия: история и современность. М., 2001. С. 386-359; Он же. Стажеры при российской дипломатической миссии в Пекине: Судьбы людей и научных трудов // Страны и народы Востока. СПб., 2002. Вып. 31.: Страны и народы бассейна Тихого океана. Кн. 6.С. 159-181.

57 Единархова Н.Е. Русское консульство в Урге и Я.П. Шишмарев. Иркутск, 2008.

58 Даревская Е.М., Единархова Н.Е. Шишмаревы в Монголии и Китае // Сибирь в изменяющемся мире. История и современность: материалы Всерос. науч.-теорет. конф., посвящ. памяти проф. В. И. Дулова, 30-31 марта 2007 г. Иркутск, 2007. Кн. 1. С. 198-205.

59 Андреев А.И. Я.П. Шишмарев - дипломат, путешественник, исследователь Монголии / Mongolica, VI. СПб., 2003; Кузьмин Ю.В. Я.П. Шишмарев - генеральный консул России в Монголии: 1861-1911 // The IAMS News Information on Mongol Studies Bulletin. Ulaanbaatar. 1997. №2 (20); 1998. №1 (21); Ломакина И.И. Монгольская столица, старая и новая (и участие России в ее судьбе). М., 2006.

60 Даревская Е.М. Сибирь и Монголия: Очерки русско-монгольских связей в конце XIX-начале XX веков. Иркутск, 1994. отражает противоречия демократически настроенной части русских поселенцев с консулами в Урге и Западной Монголии.

Контуры деятельности российских дипломатов в Монголии в области решения вопросов политического взаимодействия России, Китая и Монголии в 1870-1910-х гг. (от «кульджинского» до «урянхайского») очерчивают фундаментальные труды Е.А. Белова61 и В.А. Моисеева.62 Организация консульствами в Кобдо и Шара-Сумэ защиты мирного населения и эвакуации китайцев после осады Коб до в 1912 г. рассмотрена А.Н. Хохловым.63 Вклад консульства в Урге в актуализацию «тибетского вопроса» во внешнеполитической повестке Российской империи и его решение, изучение Тибета и поддержание его связей с российскими и монгольскими буддистами отмечены в монографии А.И. Андреева.64

В 1990-2000-е гг. новый импульс получили исследования отечественной дипломатической службы как института, ее исторической эволюции, особенностей, концептуальных основ.65 Специальный анализ процесса формирования и принципов функционирования консульской службы Российской империи, в том числе, ее особых полномочий на Востоке, провела Е.В. Сафронова.66

Таким образом, несмотря на то, что вопросы дипломатической службы России в Монголии во второй половине Х1Х-начале XX вв. затрагивались в работах отечественных авторов, изучаемый в диссертации предмет не подвергался комплексному исследованию.

61 Белов Е.А. Баргинский вопрос в русско-китайских отношениях (1912-1915 гг.) // XXIII научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы докладов. 4.II. М., 1991. С. 72-77; Он же. Россия и панмонгольское движение в 1911-1919 гг. // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. 3-я Международная конференция. 4.1. Челябинск, 1995. С. 75-80; Он же. Царская Россия и Западная Монголия в 1912-1915 гг. // Проблемы Дальнего Востока. 1996. №1. С. 96-105; Он же. Россия и Китай в начале XX в. М., 1997; Он же. Россия и Монголия (1911-1919 гг.). М., 1999.

62 Моисеев В.А. Россия и Китай в Центральной Азии (вторая половина XIX-1917 г.). Барнаул, 2003.

63 Хохлов А.Н. Гуманная акция России в отношении населения Китая и Монголии в 1912 г. // Вопросы истории. 2008. №9. С. 83-92.

64 Андреев А.И. Тибет в политике царской, советской и постсоветской России. СПб., 2006.

65 Первенцев B.B. Указ. соч.; Желтикова С.О. Из истории консульской службы России XVIII века // Россия и Восток: взгляд из Сибири в конце столетия. Иркутск, 2000. Т.1. С. 244-250; Очерки истории МИД России: В 3 т. / Редкол. Иванов И.С. М., 2002; Зонова T.B. Основные этапы становления российской дипломатической службы (1549-1917 г.г.) / Дипломатическая служба. М., 2003. С. 11-29; Она же. Контуры дипломатической службы XXI века / Т. В. Зонова // Десять лет внешней политики России: Материалы Первого Конвента РАМИ / Под ред. A.B. Торкунова. М., 2003. С. 205-214; Она же. Духовные основы и идеологические постулаты российской дипломатии / Религия и политика в XX веке. М., 2006. С. 260-281 и др.

66 Сафронова Е.В. Становление и развитие консульской службы Российской империи в XVIII - начале XX вв.: Дис. . д. юрид. наук: 12.00.01. М., 2002; Она же. Историческое развитие консульской юрисдикции и организация консульских судов России на Востоке // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2002. № 3. С. 505-517.

В англоязычной историографии роль заграничных представительств России в развитии ее контактов с Монголией и Китаем до 1917 г. также не выделялась в самостоятельную тему. Предметное поле дальневосточных исследований «евроатлантической» школы включает проблемы империализма, геополитики, баланса сил в региональной подсистеме, безопасности «сфер интересов» «великих держав» в Китае. Как в 1950-80-х гг., так и в наши дни, отношения России с Китаем, Японией и европейскими государствами, как правило, анализируются с позиций структурных факторов, «интереса», «силы» и «влияния». В этом случае, Монголия, наряду с Синьцзяном и Маньчжурией, представляется как объект конкуренции держав. Широкое освещение в западной науке получил вопрос национального освобождения Внешней Монголии, определяющим фактором успеха которого большинством ведущих ученых признается содействие России (О. Латти-мор,67 Р. Рупен,68 П. Тан,69 Дж. Фритгерс,70 Т. Эвинг,71 У. Онон и Д. Притчард,72 Чэн Тяньфан,73 Г. Шварц,74 О. Клабб,75 С. Пэйн,76 др.77). Отдельным сюжетом в рамках темы борьбы за сферы влияния в Монголии является политика Японии в

78 регионе в 1906-1910-х гг., освещаемая, преимущественно, японскими авторами.

Консульства в Монголии и Китае рассматриваются западными авторами в качестве элементов внешнеполитического механизма и форпостов влияния держав в Азии. В силу этого, исследователей, прежде всего, интересуют юридические и дипломатические условия обретения Россией прав на открытие консульских уч

67 Lattimore O. Nomads and Commissars. N.Y., 1951; Lattimore O., Nachukdorji Sh. Nationalism and Revolution in Mongolia. Oxford, 1955.

68 Rupen R. The Mongols of the Twentieth Century. 2 vols. Bloomington, 1964. Vol. 1. P. 203-211; Oh ace. How Mongolia is Really Ruled. A Political History ofthe M.P.R. (1900-1978). Stanford, 1979.

69 Tang P. Russian and Soviet Policy in Manchuria and Outer Mongolia, 1911-1931. Durham, 1959.

70 Fritters G. Outer Mongolia and Its International Position. L., 1951.

71 Ewing Th.E. Between the Hammer and the Anvil? Chinese and Russian Policy in Outer Mongolia. 1911-1921. Bloomington, 1980.

72 Onon U., Pritchard D. Asia's First Modern Revolution. Mongolia Proclaims Its Independence in 1911. Leiden, 1989.

73 Cheng Tien-Fang. A History of Sino-Russian Relations / Introd. By John Leighton Stuart. Washington, D.C., 1957

74 Swartz H. Tsars, Mandarins and Commissars: A History of Chinese-Russian Relations. Philadelphia; N.Y.; L., 1964.

75 Clubb O.E. Russia and China: the "Great Game". N.Y., L., 1971.

76 Paine S.C.M. Imperial Rivals, China, Russia and Their Disputed Frontier. L., 1996.

77 Rockhill W.W. The Question of Outer Mongolia // Journal of American Asian Atlantic Association. 1914. May. Vol. 14. №2; Perry-Assough H.O., Otter Barry R.B. With Russians in Mongolia. L., 1914.

78 Li Narangoa. Japanese Geopolitics and the Mongol Lands, 1915-1945 // European Journal of East Asia Studies. 2004. Vol. 3.№1.P. 45-67. реждений в Китае. Весьма редки англоязычные работы, в которых упоминается роль российских дипломатов в решении вопросов международных экономических отношений в Монголии (Э. Эндикотт,79 М. Хай и Дж. Шлезингер80).

Пожалуй, единственным сюжетом российско-монгольско-китайских контактов начала XX в., при изучении которого западными авторами артикулируется индивидуальная роль российских дипломатов, является их участие в переговорах с Ургой и Пекином об автономии Монголии. Так, Дж. Фриттерс делает вывод об определяющей роли генконсула в Урге А.Я. Миллера и секретаря консульства В.Н. Лавдовского в дипломатическом успехе России на Кяхтинской конференции 1914-1915 г. В контексте анализа политики России в Застенном Китае, внимание истории создания консульств России в Монголии уделили П. Тан, Г. Шварц, Дж. Фриттерс, Чэн Тяньфан, О. Клабб.

Интерес представляют оценки значения действий России в Монголии в конце Х1Х-начале XX вв. для государственного строительства и общественного

81 прогресса монголов, данные западными учеными. О. Латтимор, Ч. Боуден, Дж. Фриттерс, Д. Каррутерс видят в маньчжурском владычестве источники обнищания страны, угнетения ее производительных сил, размывания национальной идентичности монголов. Усиление позиций России в Монголии могла, по их мнению, содействовать восстановлению государственности монголов и развитию «цивилизованного» общества. Так, Д. Кэррутерс, интерпретируя новую историю Монголии и Китая в модернизационном ключе, положительно оценивает рост влияния России в Монголии, как с точки зрения освобождения от бремени ламаизма, препятствующего прогрессу общества и модернизации хозяйства страны, так и с по

82 зиций региональной безопасности (создание буферного государства). Автор другого подхода, О. Латтимор, рассматривающий международные контакты как трансцивилизационные, представляет российско-монгольско-китайские отноше

79 Endicott E. Russian Merchants in Mongolia: the 1910 Moscow Trade Expedition / Mongolia In the Twentieth Century: Landlocked Cosmopolitan / Ed. by Stephen Kotkin, Bruce A. Elleman. M.E. Sharpe, 2000. P. 59-68.

80 High M.M., Schlesinger J. Rulers and Rascals: the Politics of Gold in Mongolian Qing History // Central Asian Survey. 2010. Vol. 29. Issue 3. P. 289 - 304.

81 Bawden Ch. Modern History of Mongolia. L., 1968.

82 Carruthers G. Unknown Mongolia. A Record of Travel and Exploration North-West Mongolia and Dzungaria. New Delhi, 1994. P.317-318. ния как встречу в «зоне интеракций» различных культур и традиций. Прослеживая длительную историю данных связей, он признает цивилизаторскую роль России в Монголии, подчеркивая значимость фактора сближения монголов и русских на духовном уровне.83 Напротив, мнение об «агрессивности» политики России и ее отрицательного влияния на судьбу прилежащих к ее границам районов Китая разделяют П. Тан, Чэн Тяньфан, Г. Шварц, О. Клабб и др.84

Среди англоязычных работ по международным отношениям в Северо-Восиочной Азии, созданных в 1990-2000-е гг., можно выделить ряд трудов, затрагивающих вопросы истории и современного состояния российско-монгольско-китайских отношений. Труды К. Хамфри, М. Россаби, Р. Бедески, С. Коткина представляют интерес с точки зрения выявления преемственности целей политики

85

России и Китая в отношении Монголии.

В китайской историографии, несмотря на то, что дипломатическая служба России в Монголии не получила специального исследования, оценки характера действий российских представителей в этой стране отличаются единодушием с 1960-х гг. Они укладываются в общую парадигму анализа внешних сношений Китая с Европой и Японией в 1840-1910-х гг. как колониальной экспансии держав. Вследствие этого, иностранные учреждения рассматриваются в качестве институтов империалистической экспансии - «Sha Е qinluezhe» - «царские агрессоры»). Краткие сведения о развитии консульских отношений Китая с середины XIX в. содержатся в работах по вопросам консульской службы.86 В работах по истории «царской агрессии» и борьбы «великих держав» в Китае присутствуют упоминания о «вероломстве» и настойчивости российских дипломатов в отстаивании государственных интересов «военно-феодальной» России в Монголии.

83 Lattimore О. Nomads and Commissars. N.Y., 1951. P. 50-68.

84 Tang P. Russian and Soviet Policy in Manchuria and Outer Mongolia, 1911-1931. Durham, 1959; Cheng Tien-Fang. A History of Sino-Russian Relations / Introd. By John Leighton Stuart. Washington, D.C., 1957; Swartz H. Opt. cit. P. 84-91; Clubb O.E. Opt. cit. P. 155-156; The Cambridge History of China / Ed. by J.K. Fairbank, A. Feuerwerker, D.C. Twitchett. Vol. 13. Pt. 2. Cambridge, 1986. P. 76.

85 Humphry C. The Moral Authority of the Past in Postsocialism. Mongolia 11 Religion, State and Society. Keston, 1992. Vol. 20. №3-4; Rossabi M. Modern Mongolia: From Khans to Commissars to Capitalists. Berkeley, 2005; Bedeski R.E. Mongolia as a Modern Sovereign Nation-State // The Mongolian Journal of International Affairs. 2006. № 13. P. 7787; Mongolia In the Twentieth Century: Landlocked Cosmopolitan / Ed. by Stephen Kotkin, Bruce A. Elleman. M.E. Sharpe, 2000.

86 Liang Baoshan. Shiyong lingshi zhishi (Практические консульские знания). Пекин, 2000.

Наибольшее количество референций по теме встречается в трудах по истории освободительного движения в Монголии (1911-1915 гг.). В 1960-80-е гг. доминирующим в изучении российско-монгольско-китайских отношений этого периода являлся подход, трактовавший действия российских дипломатов и военных в Монголии как агрессивные. В соответствии с ним, целями работы консулов были «закулисная игра» и вмешательство во внутреннее управление страной, которые привели к созданию «марионеточного» правительства (^{т^Щ] - «kuilei dangju»- «марионеточные власти») в Урге и попранию сюзеренитета Китая в отношении «исконных» территорий. Мотивы и характер действий России в Китае, по мнению ученых, не отличались от имевшихся у Англии, Японии и других держав. Крупнейшие исследователи внешних сношений Китая в Новое время Гу Минъи, Цзэн Динбэнь, Ян Шихао, Jly Минхуэй, Юй Шэнду, Ли Цзягу, Чжан Чжи, Мо Юнмин, Фу Суньмин называют «аномальным» обретение Монголией государственности и утверждают, что содействие России реализации освободитель

87 ных устремлении монголов противоречило нормам международного права.

В некоторых трудах этого периода артикулируется роль отдельных российских дипломатов в монгольских событиях 1911-1915 гг. По мнению авторов тенденциозной монографии «Краткая история монгольского народа», консулы в Урге, Улясутае и Кобдо не просто поддерживали монголов в самоопределении, но и 88 *» *-г и провоцировали их на сепаратистские действия. С тех же позиции трактует действия консулов Я.П. Шишмарева, A.A. Вальтера, М.Н. Кузминского, В.Ф. Любы, А.Я. Миллера известный историк Мо Юнмин, утверждая, что они «прельщали»

89 монгольскую аристократию и подстрекали ее к национальному движению.

87 Sha Е qinlue Hua shi (История агрессии русского царизма в Китае). Т. 1-4. Пекин, 1978-1990; Sha Е qinlue Zhongguo xibei bianjia shi (История агрессии царской России в северо-западных районах Китая). Пекин, 1979; Fu Sunming. Sha Е qin Hua shi jianbian (Очерки истории агрессии царской России против Китая). Чанчунь, 1982; Sha Е qin Hua shi (История агрессии царской России против Китая). Шанхай, 1986; Gu Mingyi. Zhongguo jindai waijiao shilue (Очерки внешних сношений Китая в новое время). Чанчунь, 1987; Sha Е qin huashi jian bian / Zeng Dingben zhubian (Очерки истории агрессии царской России в Китае). Чанчунь, 1982; Zhonghua Minguo waijiao wi ziliao xuanbian: 1911-1949 (История дипломатии Китайской Республики: 1911-1919. Избранные материалы). Пекин, 1988 и т.д.

88 Menggu zu jian shi (Краткая история монгольского народа). Пекин, 1984.

89 Sha Е qin Hua shi / Zeren bianjuan Mo Yongming (История агрессии царской России против Китая. Политика царской России по отношению к Китаю, XVII В.-1917 г.). Шанхай, 1986.

В большинстве китайских работ 1990-2000-х гг. наблюдается преемственность дискурса незаконности и агрессивности действий России в «монгольском вопросе». Отношения Китая и России в начале XX вв. по-прежнему трактуются по формуле «жертва-агрессор», а действия монгольских элит - как несамостоятельно т т " ^ ные. Не подвергается сомнению «империалистическая» природа российской дипломатии в Монголии. Лю Цунькуан, подробно изучавший проблемы монгольской независимости, отмечает активную политическую роль консулов в Урге в «отторжении» ее от Китая, в частности, консул в Урге А.Я. Миллера, который на переговорах в Кяхте «захватил в свои руки» инициативу и «заставил» Китай признать автономию Монголии.91 Фань Минфан указывает на активное давление ген-консула в Урге В.Ф. Любы и специального уполномоченного И .Я. Коростовца на китайских контрагентов с целью признания ими результатов российско-монгольского соглашения 1912 г.92 В очерках Дай Мяня, Ши Цзяньго, Чэнь Яш также упоминается о «режиссировании» дипломатами в Монголии и Пекине пре

93 вращения Монголии в «колонию» России.

Тем не менее, в настоящее время наблюдается некоторый пересмотр взглядов на характер политики России на Дальнем Востоке в конце Х1Х-начале XX вв. в пользу большей взвешенности.94 Среди современных работ, анализирующих внешние сношения Китая в этот период с помощью нового политологического инструментария, можно выделить исследования Чжоу Фанъиня95 и Цюань

90 Li Yushu. Meng shi lun cong (О монгольской проблеме. История управления Монголией в конце Цинской династии, отделения Монголии и китайско-монгольских отношений в XX столетии). Тайбэй, 1991; Guo Tingyi. Jindai Zhongguo shigang (История Китая в новое и новейшее время). Пекин, 1999; Huang Dingtian. Dongbei ya guoji guanxi shi (История международных отношений в Северо-Восточной Азии). Харбин, 1999; Jindai guoji guanxi shi (История международных отношений в Новое время). Хэфэй, 2003; Dong Ya shi (История Восточной Азии с древности до конца XX в.). Чанчунь, 2006.

91 Liu Cunkuang. Zhong Е guanxi yu Wai Menggu zi Zhongguo de fenli (1911-1915) (Китайско-российские отношения и отделение Внешней Монголии от Китая (1911-1915 гг.) // Zhong Е guanxi de lishi yu xianshi (История и современное состояние китайско-российских отношений). Кайфын, 2004. С.151-166.

92 Fan Mingfang. 1912 nian "Е Meng xieyue" ji E Meng "Shangwu zhuantiao" zhi qianding (Заключение «Poc-сийско-монгольского соглашения» и российско-монгольского «торгового протокола» 1912 г.) / Zhong Е guanxi de lishi yu xianshi (История и современное состояние китайско-российских отношений). Кайфын, 2004. С. 167-185.

93 Zhongguo shi waijiaojia (ping zhuang) / Shi Yuanhua bianzhu (Десять дипломатов Китая). Шанхай, 1995.

94 Сунь Чжинцин. Китайская политика России в русской публицистике конца XIX-начала XX вв.: «желтая опасность» и «особая миссия» России на Востоке. М., 2008; Xiong Jianjun, Chen Shaomu. Guanyu Minguo shiqi Wai Menggu duli shijian de huigu yu sikao (Размышления об отделении Внешней Монголии от Китая в период Китайской Республики) // Исследование и преподавание истории партии. 2007. Вып. 2. С. 72-77.

95 Zhou Fangyin. The Role of Ideational and Material Factors in the Qing Dynasty Diplomatic Transformation // Chinese Journal of International Politics. 2007. Vol. 1. P. 447-474.

Хэсюй,96 в которых анализируются движущие силы внешней политики и эволюция моделей дипломатии цинского Китая в отношении России и других держав. Проблемы политики Пекина в отношении национальных окраин в начале XX в.

97 рассматривает Линь Сяотин.

Спектр исследований российско-китайских отношений в Новое время, выполненных на китайском языке, ограничивается, в основном, военно-политической сферой. Работы, посвященные трансграничным экономическим, культурным, религиозным связям различных национальных, профессиональных групп, позволяющие воссоздать многоплановую картину взаимоотношений России и Китая, координируемых консульствами, весьма малочисленны (Лян Мао

98 бан, Го Юньшен, Лян Маобан, Ван Сяоцзюй).

Деятельность дипломатического института России в Монголии во второй половине XIX-начале XX вв. не рассматривалась специально и в монгольской историографии. При исследовании истории отношений Монголии с Россией этого периода внимание ученых привлекали, преимущественно, вопросы влияния «северного» и «южного» «соседей» на судьбу страны в период национально-освободительного движения 1911-1915 гг., поэтому о деятельности российских дипломатов в монгольских трудах упоминается, преимущественно, в контексте анализа политики Петербурга в Монголии.

В работах 1950-80-х гг. роль России в обретении Монголией государственности в начале XX в. и социально-экономическом развитии страны, в целом, оценивается как прогрессивная. Тем не менее, с позиции теории империалистической борьбы, дипломатические учреждения рассматривались как инструменты колониализма, и их значение для развития экономических и гуманитарных контактов двух народов значительно приуменьшалось." Агентом «окультуривания» Монго

96 Quan Hexiu. The Two Systems of Diplomacy of Late Qing China. External Relationship, Modernization and Transitional Phase // Journal ofNortheast Asian History. June 2006. Vol. 5. № 1. P. 21-44.

97 Lin Hsiao-ting. Modern China's Ethnic Frontiers: A Journey to the West. Taylor & Francis, 2010. P. 8-9.

98 Zhong E bianmao falun / Liang Maobang deng zhu (О нормативных актах российско-китайской приграничной торговли). Харбин, 1993; Guo Yunshen. Zhong Е cha ye maoyi shi (История чайной торговли между Китаем и Россией). Харбин, 1995; Eguo dongbu yimin kaifa wenti yanjiu / Wang Xiaoju (Исследование миграции в восточную часть России). Пекин, 2003.

99 Чойбалсан X. Краткий очерк истории Монгольской Республики. М., 1952; Нацагдорж Ш. Из истории аратского движения во Внешней Монголии. М., 1958; Ширендыб Б. Монголия на рубеже XIX-XX вв. История лии со стороны России представлялось приграничное население Сибири, переда

100 вавшее кочевникам «культуру» в ходе хозяйственных контактов.

С середины 1990-х гг. роль влияния российского и китайского факторов на историю Монголии второй половины Х1Х-начала XX в. и место самой страны в региональной международной подсистеме изучаются монгольскими учеными с более объективных позиций. Появился ряд альтернативных подходов к оценке результатов российской политики в «монгольском вопросе». С одной стороны, положительно оценивается финансовое, военно-техническое содействие России

Монголии,101 помощь в сохранении традиционного уклада и культурной само

102 бытности монголов на фоне китаизации страны в конце Х1Х-начале XX в.

С другой стороны, значительное число специалистов склонно считать, что Россия не полностью оправдала надежды, возлагавшиеся на нее монгольской аристократией в ходе освободительной борьбы. Так, Л. Жамсран, Н. Максаржав, Д. Дашпурэв полагают, что дипломаты, выполняя инструкции МИД, при заключении соглашений с Ургой и Пекином в 1912-1913 гг., игнорировали позицию самих монголов.103 Б. Лхамсурэн утверждает, что Тройственное соглашение 1915 г., достигнутое при непосредственном участии генконсула в Урге, противоречило монгольским национальным интересам.104 Таким образом, исследователи, рассматривая независимость Монголии как основную цель нации в начале XX в., не принимают во внимание, что достижение независимости в существовавших международных условиях не гарантировало стране безопасности в терминах выживания и социально-экономического развития. Улан-Батор, 1963; Сандаг Ш. Борьба монгольского народа за государственную независимость и строительство новой жизни. Улан-Батор, 1966; Он же. Важный этап борьбы монгольского народа за свободу и независимость страны 1911-1919 гг. // Современная Монголия. 1989. №4; Бира Ш., Ишжамц Н. Национально-освободительное движение в Монголии в конце XIX-начале XX вв. Улан-Батор, 1975.

100 Лигуу Б. Из истории русско-монгольских отношений в конце XIX-начале XX в. М., 1960.

101 Хишигт H. Монголо-российское сотрудничество в военной области (1911-1916 гг.) / Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX в. Сб. статей. М., 2001. С. 31-42; Шурхуу Д. Урянхайский вопрос в монголо-российских отношениях в первой четверти XX в. / Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. Сб. ст. М., 2001. С. 97-117.

102 См. Даревская Е.М. Сибирь и Монголия: Очерки русско-монгольских связей в конце XIX-начале XX веков. Иркутск, 1994. С. 181.

103 Жамсран Л. Монголын сэргэн мандалтын эхэн (1911-1913). Улаанбаатар, 1992; Максаржав H. Монголын шинэ туух. Улаанбаатар, 1994; Dashpurev D., Usha Prasad. Mongolia: Revolution and Independence. 1911-1992. New Delhi, 1993; Батсайхан О. Монголын тусчаар тогтнол ба хятад, орос, монгол гурван улсын 1915 оны хиагтын гэрээ (1911-1916). Улан-Батор, 2002.

104 Лхамсурэн Б. Монголын гадаад орчин, торийн тусгаар тогтнол (Внешняя среда и государственная независимость Монголии). Улаанбаатар, 1995. недооценивают значимость попыток России добиться оптимального для заинтересованных стран решения «монгольского вопроса». За пределами интереса ученых также остается участие чиновников МИД в организации комплексной помощи России при создании государственных институтов, обучении монголов навыкам гражданского управления, формировании потенциала страны для дальнейшей борьбы за независимость и другие аспекты проблемы.

Роль российского и китайского факторов в развитии Монголии в исторической ретроспективе рассматривается в работах Б. Батбаяра (Баабара),105 К. Дэм-бэрэла,106 в которых делается вывод об исторической и геополитической предопределенности характера взаимодействий Монголии с ближайшими соседями -необходимости постоянного балансирования между интересами России и Китая.

Анализ степени изученности темы демонстрирует фрагментарность ее отражения в отечественной и зарубежной историографии. Таким образом, существует объективная необходимость восполнить пробелы в изучении данной темы в рамках специального исследования.

Объектом исследования является консульская служба Российской империи как элемент системы заграничных учреждений внешнеполитического ведомства России второй половины Х1Х-начала XX вв., орган представительства и защиты многосторонних интересов российского государства и его подданных в ходе их участия в международных взаимодействиях.

Предмет исследования составляет консульская служба Российской империи в Монголии и ее участие в развитии политических, торгово-экономических и социально-культурных контактов России с Монголией и Китаем.

Целью данной работы является комплексный анализ региональной специфики консульской службы России в Монголии, роли консульских учреждений в обеспечении многосторонних национальных интересов России в данном регионе, развитии ее экономических, политических и социально-культурных связей с Мон

105 Baabar Bat-Erdenim, Kaplonski Ch. Twentieth century Mongolia. L., 1999. Vol. 1,2.

106 Дэмбэрэл К. Влияние международной среды на развитие Монголии: Сравнительный анализ в историческом контексте XX в. Иркутск, 2002. голией и Китаем в период с 1861 по 1917 гг., а также сохранении равновесия в региональной и мировой системах международных отношений.

Для достижения поставленной цели необходимо решение ряда задач:

1. Рассмотреть историю формирования сети российских консульств в Монголии во второй половине Х1Х-начале XX вв. во взаимосвязи с эволюцией «монгольской» политики правительства России и выявить ключевые факторы, оказывавшие влияние на развитие данной консульской системы;

2. Изучить особенности правового и организационного базиса деятельности консульских учреждений Российской империи в Монголии;

3. Выявить функциональную, институциональную, организационную и иную специфику консульской службы России в Монголии в изучаемый период и обусловившие ее факторы;

4. Осуществить анализ деятельности консульств в Монголии как дипломатических институтов и защитников политико-стратегических интересов России, их роли в имплементации политики России в отношении Монголии и Китая (в том числе, в «монгольском вопросе»), сохранении добрососедских отношений с этими странами, а также поддержании равновесия в региональной системе международных отношений и взаимодействии с великими державами;

5. Изучить роль российских консульств в различных регионах Монголии в защите экономических интересов государства и его подданных, развитии хозяйственных связей России с Монголией и Китаем (содействие созданию материальной и кредитно-финансовой инфраструктуры факторий, охрана интересов торговли, консульский суд, статистико-аналитическая деятельность и др.);

6. Исследовать содержание работы консульств в области распространения культурно-духовного влияния России в Монголии, развития русской коло

107 " « нии, изучения региона, их роль в расширении россииско-монгольско-китаиских

107 Группу подданных России, проживавших в Монголии в изучаемый период, целесообразно называть «колонией», поскольку их пребывание в данной стране, действительно, поощрялось правительством в рамках имперского проекта колонизации Сибири и Дальнего Востока. Этот термин будет взаимно заменяться с понятиями «община», «поселенцы», «переселенцы», «русско-подданные», «российско-подданные». Для поселений предпринимателей из России со специально обустроенными местами для торговли синонимичным является понятие «фактория». социально-культурных контактов и создании привлекательного имиджа России в Монголии и Китае.

Хронологические рамки исследования ограничены второй половиной Х1Х-началом XX вв. Верхняя граница периода обозначена 1861 г. - годом основания первого российского консульства в Монголии в г. Урга. Временной отрезок заканчивается с выходом приказа НКИД от 16 (29) ноября 1917 г. об увольнении чиновников МИД, отказавшихся сотрудничать с советской властью. Несмотря на то, что подавляющее число дипломатических представительств функционировало еще в течение нескольких лет, взаимодействуя с белогвардейскими правительствами и будучи признанным иностранными державами, внешнеполитическое ведомство Российской империи и система его заграничных представительств прекратили существование.

Территориальные рамки работы охватывают территории современной Монголии, Алтайского округа СУ АР КНР, Республики Тыва, в изучаемый период входившие в состав Монголии,108 сопредельные с ними территории Российской

Этнический состав выходцев из России в Монголии в изучаемый период включал непосредственно русских (сибиряков, преимущественно, торговцев из Западной Сибири и Забайкалья), бурят и калмыков, торгующих или прибывавших в Ургу на поклонение Хутухте, евреев, занимавшихся торговлей скотом и спиртом, татар, киргизов. Любые выходцы из Российской империи в дореволюционной историографии назывались «русскими», для лиц других национальностей слово «русский» употреблялось как признак, указывавший на подданство. Под «русскими поселенцами» будут подразумеваться любые лица, находившиеся в подданстве Российской империи и приезжавшие в Монголию с целью проживания и осуществления хозяйственной деятельности, вне зависимости от их этнической принадлежности. Отказ от употребления термина «диаспора» позволит нам избежать презентизма и этнокультурной привязки к «русскому» сообщества выходцев из России, как это делается на современном этапе. Соблюдая принцип историзма, мы будем взаимно заменять указывающее на государственно-правовую принадлежность прилагательное «российский» и отражающее принадлежность к корневому этническому признаку слово «русский», как это зафиксировано в большом количестве документов этой эпохи.

108 В исторической литературе, посвященной изучаемому периоду, встречается, как минимум, два варианта трактовки понятия «Внешняя Монголия»:

1) как территории, совпадающей с Халхой - исторической областью Монголии, находившейся к северу от пустыни Гоби (традиция такого понимания введена маньчжурами в середине XVII в.). В конце XVII в., в результате борьбы против объединения Халхи под властью ойратского Галдан-Бошокту-хана, халхаские ханы обратились к цинскому императору Канси с просьбой о принятии их владений в состав маньчжурской империи. В 1691 г. Внешняя Монголия стала частью Цинской империи, в то время как Внутренняя (Южная) Монголия вошла в состав последней в 1636 г. (современный автономный район Внутренняя Монголия в КНР). В период маньчжурского правления Халха была разделена на четыре аймака (Дзасакту-ханский - на западе Халхи, Тушету-ханский - в центре Халхи, Цэцэн-ханский - на востоке Халхи, Сайн-нойон (ноин)-ханский - в центре Халхи, выделен императором Юнчжэном в 1725 г. из западной части Тушету-ханского аймака для снижения влияния Тушету-ханов). Иногда в составе Дзасакту-ханского аймака выделяют Хубсугульский округ (Прикосоголье) - территорию, частично совпадающую с современным Хубсугульским аймаком;

2) как территории современной Монголии, которая включала Халху, а также завоеванные маньчжурами регионы бывшего Джунгарского ханства (пало в 1758 г.) - Улясутайский округ (территория Монголии, примыкавшая к Енисейской губернии, входил в состав Цзасакту-ханского аймака) и Кобдоский округ (территория на северо-западе Монголии, примыкавшая на севере к Томской губернии, на западе - к кочевьями киргизов Семипалатинской области). Несмотря на то, что регионы были присоединены к Цинской империи в разное время, все они империи - юг Томской, Иркутской, Енисейской губерний, Забайкальскую, Амурскую области, а также восточные части Восточно-Казахстанской и Семипалатинской областей современного Казахстана (См. Приложение 2).

Теоретическая и методологическая основы исследования. В работе использован комплексный теоретический подход, выбор которого предопределен междисциплинарным характером исследуемого предмета.

Основу подхода составляет реалистическая парадигма (Г. Моргентау), которая наиболее экспликативна при исследовании роли консульств как институтов и защитников интересов государства. Она отражает взгляд на трактовку международных контактов, характерный для периода Венской системы, как отношений между империями, действия которых определялись интересами (выраженными в терминах силы)109, первостепенным из которых было обеспечение безопасности.

Теория «многофакторного равновесия», разработанная А.Д. Воскресенским применительно к российско-китайским контактам Нового времени,110 обогащает методологическую основу исследования. Ее положение о складывании в отношениях России и Китая конца XIX в. особой модели «равновесия» помогает населялись монгольскими племенами, и уже в начале 1760-х гг. были связаны единой системой управления (в 1762 г. император Цяньлун назначил своего наместника (амбаня) в Ургу и двух амбаней-соправителей в Улясутай и Коб до), а также подчинялись духовной власти ургинского хутухты. Таким образом, с начала 1760-х гг. толкование маньчжурского понятия «Внешняя Монголия» расширилось путем присоединения к территории Халхи двух бывших регионов Джунгарии (собирательно называемых «Западная Монголия»), В 1911 г. идентификация Халхи и Западной Монголии как единой страны подтвердилась в консолидированном выступлении монголов данных регионов против китайского владычества воимя создания единого монгольского государства. 1 декабря 1911 г. декларировала независимость, но по Кяхтинскому соглашению 25 мая 1915 г. получила статус автономии, ликвидированный Китаем в 1919 г. В 1924 г. бывшая «Внешняя Монголия» (Халха, Улясутайский и Кобдоский округа) провозгласила Монгольскую Народную Республику. В дореволюционной литературе было принято разделение Монголии на три округа: на востоке - Ургинский (собственно Халха), в центре - Улясутайский, на западе - Кобдоский. В 1904 г. из части Кобдоского округа Пекином образован новый пограничный округ в Монгольском Алтае (Алтайский округ) с центром в Шара-Сумэ. С 1913 г. он вышел из состава Монголии и получил особый статус. Урянхайский край (Танну-Урянхай, современная Тыва), номинально состоявший под властью главы Улясутай-ского округа, с 1911 г. получил протекторат России, в 1914 г. вошел в ее состав.

В большинстве отечественных и зарубежных трудов по истории Монголии термин «Внешняя Монголия» употребляется во второй (расширительной) интерпретации, обозначая территорию Монголии в период с начала 1760-х гг. до создания Народного правительства в 1921 г. Часто взаимозаменяется с понятиями «Монголия», реже - «Северная Монголия» (в основном, в географическом смысле). В тайваньской литературе "ЯУШ'к" («Внешняя Монголия») до сих пор используется применительно к современной Монголии. В данной работе термин употребляется во второй трактовке. В некоторых трудах и документах Внешняя Монголия (Халха и Западная Монголия) именуется «Халхой», что является неточностью. Понятие «Халха» в данной работе употребляется в историческом смысле (территория Северной Монголии, без включения в нее Улясутайского и Кобдоского округов).

109 Morgenthau Н. J. Politics Among Nations: the Struggle For Power and Peace. Fifth Edition, Revised. N.Y., 1978. PP. 4-5.

110 Воскресенский А.Д. Китай и Россия в Евразии. Историческая динамика политических взаимовлияний. М., 2004.С. 393-426. понять целеполагание, концептуальный базис и принципы деятельности дипломатической службы России в Монголии в области взаимодействия с китайской администрацией. Применимой для исследования является и концепция автора о формировании «буферных зон» в пограничных регионах Российской и Цинской империй, с подвижными границами и меняющимся соотношением государственных и общественных компонентов национальных интересов (Синьцзян, Монголия, Урянхай, Маньчжурия, Сибирь и Дальний Восток). Для поддержания «равновесия» в российско-китайских отношениях на пространстве таких отдаленных от Пекина и Петербурга «зон», как Монголия и Сибирь, обладавших не характерными для Внутреннего Китая и европейской России системами управления, специфической политической и хозяйственной культурой, пограничным властям обоих государств, как и заграничным представительствам России в Монголии, делегировались расширенные полномочия.

Роль консульств как носителей русской культуры и проводников христианской цивилизации (а именно, ценностей, обычаев, социальных благ, управленческих и бытовых практик, экономической и политической культуры) во взаимодействии с представителями буддийского монгольского, конфуцианского китайского, мусульманского киргизского и сартского (в Западной Монголии) миров

111 наиболее удачно объясняется с точки зрения цивилизационного подхода (как в культурной интерпретации А. Тойнби,112так и с позиций теории «мир-экономик» Ф. Броделя).113 С точки зрения данной теории, свойством цивилизации является склонность к трансляции своих ценностей и жизненного уклада. Так, императорская консульская служба в Монголии может рассматриваться как институционализированный проводник христианской цивилизации, обладавшей силами и средствами для проекции влияния своих ценностей на соседние цивилизационные общности. Консульства содействовали развитию культурно-духовной и бытовой

Под «цивилизациями» в данном случае понимаются целостные социальные и культурные суперсистемы, не совпадающие ни с нациями, ни с государствами, ни с отдельными социальными группами, выходящие за пределы географических и расовых границ, но определяющие характер более мелких социальных образований / Гуревич П.С. Культурология. М., 2005 /www.gumer.info/bibliotekBuks/Culture/gur киМ)5.рЬр.

112 Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории. М., 1995. С. 182.

113 Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика, капитализм. XV—XVIII вв. Т. 3. М., 1992. С. 15-16. инфраструктуры российской колонии, став неким «форпостом» русской культуры в Монголии и ее распространения среди местного населения, стимулировали межкультурный диалог, способствовали изучению Монголии и Китая. При этом формы и методы культурного воздействия на Монголию со стороны России выгодно отличались от таковых со стороны Китая толерантностью, открытостью, гуманизмом, что предопределило большее взаимопонимание русских и монголов и принесло России политические выгоды. Применение указанной теории позволяет вписать данную работу в общий массив исследований культурной политики России за рубежом и ее функций в достижении стратегических целей государства.

Третьей составляющей комплексного подхода является мир-системная теория,114 которая помогает раскрыть сущность российских консульств в Монголии как координаторов российско-монгольско-китайского экономического взаимодействия на изучаемой территории. Поскольку основными участниками контактов с Монголией были выходцы из Сибири (купцы, приказчики сибирских отделений московских фирм, казаки, военные, паломники), то правомерно говорить об особом - региональном - уровне взаимодействия России и Китая. На данном уровне встречались «периферии» двух империй - Сибирь и Монголия, сходные по географическим, экономическим и, в определенном смысле, культурным условиям и в ходе регулярных взаимодействий с XVII в. образовавшие некую «зону сближения».115 Данная теория помогает понять вклад консульств в организацию контактов России, Монголии и Китая и совершенствование их механизмов, вне зависимости от текущей конъюнктуры политических отношений России и Китая и места Монголии в ряду внешнеторговых приоритетов России.

Исследование строится в соответствии с принципами историзма и научной объективности, опирается на проблемно-хронологический подход. Основополагающим методом исторического познания выступает комплексный анализ, кото

114 Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Пер. с англ. П.М. Кудюкина; Под ред. Б.Ю. Кагарлицкого. СПб., 2001; Jackson R., Sorensen G. Introduction to International Relations. N.Y., 1999. P. 186-187.

115 Особый хозяйственно-культурный социум, сложившийся в результате такого сближения, A.B. Старцев называет «зоной конвергенции» / Старцев A.B. Русская торговля в Монголии (вторая половина XIX - начало XX в.). Барнаул, 2003. С. 9. рый позволяет рассмотреть работу российского консульского института в Монголии во всем разнообразии направлений. Для изучения консульской сети России в Монголии как элемента системы заграничной дипломатической службы в Китае, обладавшего своей спецификой, по сравнению с другими региональными элементами, но действовавшего в соответствии с едиными принципами функционирования данной системы, использовался системный метод. В процессе исследования также применялись такие общенаучные методы как аналогия и систематизация, а также историко-сравнительный, историко-типологический, генетический, синхронный и другие специальные методы.

Источниковая база исследования. Настоящая работа создана на основе широкого круга опубликованных и неопубликованных источников. По происхождению их можно разделить на законодательные акты, делопроизводственные документы, материалы статистики, справочные издания, источники личного происхождения (мемуары, дневники, письма, путевые заметки и дневники путешественников), периодическую печать.

К числу законодательных актов относятся международные договоры и соглашения, подписанные, в первую очередь, между Россией и Китаем - Тяньцзиньский (1858), Пекинский (1860), Санкт-Петербургский (1881) договоры и сопрово

116 ждавшие их «Правила для сухопутной торговли» (1862, 1869, 1881). Данные документы составляли правовой фундамент российско-китайских отношений до 1920 г., регламентировали их пограничные и торговые аспекты и закрепляли права России на назначение консулов в города Китая. В этот блок входят соглашения, подписанные Россией с ургинским и пекинским правительствами и региональными властями в период национально-освободительного движения в Халхе и Запад

116 Тяньцзиньский трактат, заключенный между Россией и Китаем об условиях политических взаимоотношений, торговле, определении границ, изменении регламента и порядка финансирования Пекинской духовной миссии, 1 июня 1858 г. / Русско-китайские договорно-правовые акты. 1689-1916 / Под общ. ред. B.C. Мясникова. М., 2004. С. 64-69; Пекинский дополнительный договор об отделении восточного и западного участков русско-китайской границы, порядке дипломатических отношений и о торговле в Кульдже, 2 ноября 1860 г. / Указ. соч. С. 70-79; Правила приграничной сухопутной и морской торговли между Россией и Китаем, 20 февраля 1862 г. / Указ. соч. С. 91-95; Обновленные правила приграничной сухопутной и морской торговли между Россией и Китаем, 15 апреля 1869 г. / Указ. соч. С. 101-107; Санкт-Петербургский договор, заключенный между Россией и Китаем об Илийском крае, границе и торговле в Западном Китае, 12 февраля 1881 г. / Указ. соч. С. 117-124; Правила сухопутной торговли между Россией и Китаем, принятые согласно С.-Петербургскому договору, 12 февраля 1881 г. / Указ. соч. С. 125-131. ной Монголии, в дипломатической подготовке и заключении которых участвовали изучаемые консульства. Среди них - российско-монгольское соглашение и протокол 21 октября 1912 г.,117 российско-китайская декларация 23 октября 1913 г., прелиминарный договор о демаркационной линии между китайскими и мон

118 гольскими войсками Алтайского и Кобдоского округов 8 декабря 1913 г., Кях

119 тинский трактат 25 мая 1915 г., закрепивший автономию Монголии. К группе этих документов относятся соглашения о почтовой и телеграфной связи, путях сообщения, строительстве железных дорог, многие из которых подписывались рос

1 ли сийскими консулами. Данные соглашения и договоры включались в различные

121 документальные сборники, публиковавшиеся до и после 1917 г.

К международным документам, определявшим политический курс России в отношении Монголии, относятся российско-японские соглашения о «сферах влияния» и принципах отношений на Дальнем Востоке - конвенция 31 января-13 февраля 1907 г., соглашение 4 июля 1910 г., секретная конвенция 25 июня 1912 г., политическая конвенция 20 июня 1916 г.,122 а также российско-британские дого

123 воренности о «сферах интересов» в Китае.

117 Соглашение между Россией и Внешней Монголией о признании автономии Внешней Монголии. 21 октября (3 ноября) 1912 г.; Протокол к соглашению между Россией и Внешней Монголией о признании автономии Внешней Монголии. 21 октября (3 ноября) 1912 г. / Русско-китайские договорно-правовые акты. 1689-1916. С. 550-552, 552-557.

118 Прелиминарный договор о демаркационной линии между китайскими и монгольскими войсками Алтайского и Кобдоского округов, 8 декабря 1913 г. / Указ. соч. С. 413-415.

119 Кяхтинское трехстороннее соглашение России, Китая и Монголии об автономии Внешней Монголии, 25 мая 1915 г. / Указ. соч. С. 420-426.

120 Соглашение, подписанное между Россией и Внешней Монголией о концессии на строительство монгольской телеграфной линии между городами Кош-Агач и Кобдо, 12 мая 1913 г. / Русско-китайские договорно-правовые акты. 1689-1916. С. 557-558; Дополнительное соглашение, заключенное между Россией и Внешней Монголией о размере оплаты и способе производства расчетов за пользование телеграфной линией Кош-Агач и Кобдо, 1 ноября 1913 г. / Указ. соч. С. 561-562; Соглашение, заключенное между Россией и Внешней Монголией о железных дорогах, 17 сентября 1914 г. / Указ. соч. С. 567-569; Соглашение, заключенное между Россией и Внешней Монголией о предоставлении российскому Главному управлению почт и телеграфов концессии на постройку телеграфной линии от урочища Монды Иркутской губернии до монгольского г. Улясутай, 17 сентября 1914 г. / Указ соч. С. 566-567; Соглашение между Россией, Китаем и Автономной Монголией о телеграфной линии Автономной Монголии, 11 января 1916 г. / Указ. соч. С. 432-437.

121 Сборник договоров России с Китаем, 1689 - 1881 гг. СПб., 1889; Россия. Договоры. Торговые договоры России и Китаем / М-во торговли и промышленности. СПб., 1909; Сборник дипломатических документов по монгольскому вопросу (23 августа 1912 г. - 2 ноября 1913 г.). СПб., 1914; Россия. Договоры. Соглашение об аренде русскими в Монголии земельных участков под застройки. Урга, 1917; Русско-китайские отношения, 1689-1916. Официальные документы. М., 1958 и др.

122 Портсмутский мирный договор, заключенный между Россией и Японией, 23 августа 1905 г. / Русско-китайские договорно-правовые акты. 1689-1916. С. 522-526; Секретная конвенция, заключенная между Россией и Японией о Маньчжурии, Корее и Внешней Монголии, 17 июля 1907 г. / Указ. соч. С. 538-539; Русско-японская конвенция о разграничении сфер их «специальных интересов» в Маньчжурии и Внутренней Монголии, 25 июня

Другая группа источников включает акты внутреннего законодательства России, регламентировавшие деятельность торгово-промышленного элемента, а также внешнеполитического ведомства России во второй половине Х1Х-начале XX вв. (Устав консульский редакций 1858, 1887, 1893 и 1903 гг., Устав торговый, Свод уставов о службе гражданской). Данные нормы нашли отражение в Полном своде законов Российской империи,124 в специальных сборниках, систематизиро

125 вавших законодательство в области работы консульских учреждений. Также использованы законодательные акты Китая, регулировавшие отношения государства с иностранными державами и зависимыми территориями, в частности, «Уложение Китайской Палаты внешних сношений».126

В работе привлечен большой объем делопроизводственной документации, составляющей основной массив источниковой базы исследования. Источники этого типа позволяют изучить процесс выработки позиции России по вопросам пересмотра договора с Китаем, отношений с Тибетом, монгольского освободительного движения в 1911-1915 гг., материально-технического содействия Монголии, улучшения условий торговли с этой страной и участия в нем консульств, а также 127 проследить ход подготовки соответствующих международных соглашений.

Ряд циркуляров по МИД, касающихся технических вопросов российской консульской службы в Китае (реорганизации заграничных учреждений Россий

1912 г. / Указ. соч. С. 549-550; Русско-японская политическая конвенция, касающаяся взаимоотношений двух стран на Дальнем Востоке, 20 июня 1916 г. / Указ. соч. С. 578-579.

123 Конвенция между Россией и Великобританией о Персии, Афганистане и Тибете и Приложение к ней, 18 (31) августа 1907 г. / Указ. соч. С. 539-541.

124 Полный свод законов Российской Империи (на 1 сентября 1910 г.). Кн.1-2. ТТ. I-VIII. СПб., 1911. (Устав Консульский); Свод законов Российской Империи. В 16-ти томах и 5-ти книгах / Сост. Н.П. Балканов, С.С. Войт, В.Э. Герценборг. СПб., 1912. Т. 3, 11.

125 Горяинов C.M. Руководство для консулов. СПб., 1903.

126 Уложение Китайской Палаты внешних сношений / Пер. с маньчжур. Липовцов C.B. М., 1828. Том I-II.

127 Труды совещания по вопросам о развитии торговых сношений с Монголией, созванного иркутским генерал-губернатором егермейстером Л.М. Князевым в декабре 1912-январе-феврале 1913 г. Иркутск, 1913; Журнал Особого Междуведомственного Совещания, бывшего в С.-Петербурге под председательством Иркутского Генерал-Губернатора, Егермейстера Л.М. Князева, по русско-монгольским делам. Иркутск, 1913; Сборник дипломатических документов по монгольскому вопросу (23 августа 1912 г. - 2 ноября 1913 г.). СПб., 1914; Царская Россия и Монголия в 1913-1914 гг. // Красный архив. Т. 7 (37). М.-Л., 1928; Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архивов царского и временного правительств (1878 - 1917 гг.). Сер. 2. Вып. 1. Т. 18. Ч. 1-2; Т. 19. Ч. 1-2; Т. 20. Ч. 1-2. Сер. 3. Т. 1-10. М.; Л. 1931, 1933, 1934, 1938-1940; За три века. Тувинско-русско-монгольско-китайские отношения (1616-1915). Архивные документы к 380-летию начала русско-тувинских связей. Кызыл, 1995; Белов Е.А. Записка подполковника Генерального штаба Хитрово о Далай-ламе и его деятельности в Урге 1906 года // Восток. 1996. №4. С. 137-142; Россия и Тибет: Сборник русских архивных документов 1900-1914 гг. М., 2005. ской империи в Китае, порядка назначения на дипломатическую службу, рабочего регламента (отпусков, поездок по консульским округам) содержится в «Ежегод

128 нике МИД» и сборниках дипломатических документов.

Большинство делопроизводственных материалов, иллюстрирующих участие консульств в обсуждении и имплементации решений по вопросам российской политики в Китае и Монголии, их повседневную работу в политической, экономической, социально-культурной областях, включая организацию жизни русской колонии, содействие российским и иностранным научно-исследовательским экспедициям, не опубликовано и хранится в центральных и региональных архивах Российской Федерации.

Богатый материал отложен в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ) (Ф. 143. Китайский стол, Ф. 188. Миссия в Пекине, Ф. 292. Консульство в Урге, Ф. Главный архив. II-3, IV-2) и Российском государственном историческом архиве (РГИА) (Ф. 23. Министерство торговли и промышленности, Ф. 560. Общая канцелярия министра финансов). Он представлен донесениями консульств и Дипломатической миссии в МИД и Министерство торговли и промышленности, перепиской между консулами в Монголии и их коллегами в других регионах, с посланником в Пекине, военным, финансовым ведомствами, администрациями пограничных регионов, маньчжурскими и монгольскими властями Халхи и Западной Монголии; телеграммами консульств; предложениями чиновников по пересмотру договоров с Китаем, улучшению консульского надзора, таможенного режима; циркулярами МИД; официальными публикациями Государственного Совета и министерств, отчетами маньчжурских и монгольских властей о положении в стране в 1890-1910-х гг. и другими ценными документами.

Эти данные обогащаются документами органов власти и коммерческих учреждений сибирских регионов (Государственный архив Иркутской области (ГАИО) (Ф. 24. Главное управление Восточной Сибири, Ф. 25. Канцелярия Иркутского генерал-губернатора, третье делопроизводство), Государственный архив

128 Ежегодник МИД / Annuaire Diplomatique de L'Empire de Russie. Пг., 1862-1917; Русско-китайские договорно-правовые акты. 1689-1916 / Под общ. ред. B.C. Мясникова. М., 2004.

Алтайского края (ГААК) (Ф. 71. Фонд Барнаульского отделения Русского для внешней торговли банка).

Пониманию процесса эволюции «монгольской» политики России в изучаемый период и борьбы Китая с российским влиянием в Монголии способствуют документы, опубликованные в КНР и на Тайване. Данные материалы дополняют картину, сформированную на основе российских источников, но не вносят в нее

- 129 принципиальных изменении.

Исследованию аналитико-статистической деятельности консульств в Монголии в торгово-экономической сфере, а также самой динамики торговли, ее форм, региональных особенностей, способствуют консульские отчеты о торговле и общие донесения консульств в Урге, Улясутае, Кобдо и Шара-Сумэ, в которых нередко встречается цифровой материал и статистические приложения. Данные отчеты локализованы в фондах российского консульства в Урге (АВПРИ. Ф. 292, Ф. Главный архив. II-3, IV-2), Министерства торговли и промышленности (РГИА. Ф. 23. Министерство торговли и промышленности). Копии отчетов консульства в Урге за 1860-80-е гг. сохранились в Архиве востоковедов Института восточных рукописей РАН (ИВР РАН), наряду с иными материалами по истории российско-монгольской торговли, собранными A.M. Позднеевым для неоконченного им шестого тома труда «Монголия и монголы» (Ф. 44. A.M. Позднеев).

Некоторые отчеты консулов в Монголии были опубликованы. Отчет Я.П. Шишмарева о деятельности консульства в Урге за 1861-1886 гг. подготовлен к публикации Н.Е. Единарховой.130 В полном объеме нами изучены отчеты дипломатов, служивших в разных частях страны, напечатанные в Журнале Министерства торговли и промышленности.131 Подробный анализ состояния российско-монгольской торговли, структуры ввоза и вывоза, динамики товарооборота, с ха

129 Bi Guifang. Wai Meng jiaoshe tai moji. Chen Lu. Zhishi biji (Переговоры Китая с Россией о Внешней Монголии, в 1913-1915 гг. Описание Внешней Монголии и путевые дневники) / Jindai Zhongguo shiliao cunkan (Сборник материалов по истории Китая в Новое время). Тайбэй, 1968. Сб. 17. Вып. 168-169.

130 Русский консул в Монголии: Отчет ЯЛ. Шишмарева о 25-летней деятельности Ургинского консульства / Сост., вступит, статья, примеч., библиогр. Н.Е. Единарховой. Иркутск, 2001.

131 Донесения Императорских Российских консульских представителей за границей по торгово-промышленным вопросам (Журнал Министерства торговли и промышленности, Отдел торговли). СПб., 19121917. рактеристикой отдельных фирм, дается в отчете агента Министерства торговли и

132 промышленности при консульстве в Урге А.П. Болобана.

К справочным источникам, использованным в исследовании, в первую очередь, относится труд британского ученого Дж. Ленсена, систематизировавшего данные о персонале заграничных представительств России в Китае, Монголии и Корее до 1924 гг.133 Несмотря на наличие неточностей и неполноту сведений, справочник обладает ценностью, как первое подобное издание по теме. В этот же блок источников входят памятные книжки Томской, Иркутской, Енисейской губерний и других граничивших с Монголией регионов России, дополняющих комплекс данных о динамике экономических связей данных губерний и областей с монгольскими аймаками, о путях сообщения, финансовых, медицинских, культурных учреждениях, фирмах, имевших контакты с Монголией и Китаем, об административном аппарате, с которым сотрудничали консульства по делам службы.134 Важное справочное значение имеют издания МИД по техническим и орга

135 низационным вопросам функционирования заграничных учреждений России.

Значительный интерес представляют источники личного происхождения, позволяющие увидеть международные процессы на Дальнем Востоке второй половины Х1Х-начала XX вв. глазами их участников, обогатить знания о консульских учреждениях и их сотрудниках сведениями неформального характера. К сожалению, в 1938 г. была уничтожена рукопись книги Я.П. Шишмарева, систематизировавшая итоги деятельности автора в Монголии. Недоступными в настоящее время являются воспоминания консула В.В. Долбежева. Однако разнообразные факты, касающиеся службы российских дипломатов в Монголии содержатся в

132 Болобан А.П. Монголия в ее современном торгово-промышленном отношении. Отчет агента Министерства торговли и промышленности за 1912-1914 год. Пг., 1914.

133 Lensen G.A. Russian diplomatic and consular officials in East Asia : a Handbook of the Representatives of Tsarist Russia and the Provisional Government in China, Japan and Korea from 1858 to 1924 and of Soviet Representatives in Japan from 1925 to 1968 Compiled on the Dasis of Russian, Japanese and Chinese Sources with a Historical Introduction. Tokyo, 1968.

134 Памятная книжка Иркутской губернии на 1891 год. Иркутск, 1891; Памятная книжка Забайкальской области. Чита, 1897; 1914; Справочная книжка Амурской области на 1890 год. Благовещенск, 1890; Памятная книжка Енисейской губернии. Красноярск, 1891; 1915; Памятная книжка Томской губернии на 1910 год. Томск, 1910.

135 Справочная книга МИД для должностных лиц центральных и заграничных установлений МИД. СПб., 1869; Справочная книга по торгово-промышленной части для Императорских Российских консулов. СПб., 1912. трудах путешественников, записках посещавших страну ученых, политиков, предпринимателей, письмах и мемуарах современников.

Значимыми для понимания процесса формирования политики России на Дальнем Востоке во второй половине Х1Х-начале XX вв., позиции в «монгольском вопросе», исторических условий создания сети загранпредставительств в Китае, отличий дипломатической службы в Монголии и Китае от таковой в других регионах мира являются труды российских дипломатов и политических деятелей. Посланник в Пекине и специальный уполномоченный в Урге в 1912-1913 гг. И.Я. Коростовец в своих мемуарах запечатлел размышления о «монгольском вопросе», описал процесс оформления автономии Монголии, в том числе отметив роль в этом процессе консульства в Урге.136 В сочинении раскрываются специфические детали дипломатической службы в регионе, характеризуются культурные и психологические проблемы взаимодействия российских, китайских и монгольских чиновников, что, в целом, способствует пониманию изучаемых феноменов не только с исторической и политологической, но и с когнитивно-философской точки зрения. Увидеть изнутри работу российского правительства на дальневосточном направлении на рубеже Х1Х-ХХ вв. позволяют воспоминания С.Ю. Витте,137 А.Б. Лобанова-Ростовского,138 Э.Э. Ухтомского.139 Свою трактовку действий консульства в Урге во время переворота в Халхе в декабре 1911 г. дает атаман Г. Семенов, служивший в то время в консульском конвое.140

Интерес для исследования представляют воспоминания китайских дипломатов и общественных деятелей о российско-китайском взаимодействии по вопросу о статусе Монголии. Записи посланника в России Ян Жу иллюстрируют противодействие последнего попыткам российской дипломатии получить специ

136 Korostovets I.Y. Von Cinggis Khan zur Sovjetrepublik / Eine Kurze Geschichte der Mongolei unter besonderer Berücksichtigung der Neuesten Zeit. Berlin, 1926; Коростовец И.Я. От Чингисхана до Советской Республики. Улан-Батор, 2004.

137 Витте С.Ю. Воспоминания, мемуары. В 2 т. М.-Мн., 2002.

138 Lobanov-Rostovsky A. Russia and the Asia. New York, 1933; Он же. Russia and Mongolia // Slavonic Review. 1927, №5.

139 Ухтомский Э.Э. Из китайских писем. СПб., 1901.

140 Семенов Г. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. М.,1999. альные права в Монголии и других регионах Китая.141 В мемуарах журналиста Хуан Юаньюна описываются ожесточенные дискуссии в китайских политических партиях и Сенате по поводу заключения в 1912 г. российско-монгольского соглашения.142 Данные труды позволяют увидеть «монгольскую проблему» глазами Китая и понять напряженность психологической обстановки, в которой вырабатывалась и имплементировалась политика России в отношении монгольского освободительного движения дипломатами в Петербурге, Пекине и Урге.

Большое значение для воссоздания картины событий в Монголии 1910-х гг. имеют дневники и письма русского торговца A.B. Бурдукова. Помимо характеристики политической жизни страны в этот период, он оставил комментарии к действиям ряда консулов в Урге, Улясутае и Кобдо, состоянию русских факторий в дни революционных событий в Монголии.143 В примечаниях к книге воспоминаний A.B. Бурдукова содержатся краткие биографические справки некоторых чиновников МИД в Монголии, подготовленные Е.М. Даревской.

Некоторые данные о деятельности консульств в Монголии по защите экономических интересов России, исследованию страны и соседних районов Китая почерпнуты из дневников и писем сибирского купца А.Д. Васенева,144 а также переписки Г.Н. Потанина с консулом в Урге.145 Интерес также представляют письма известного российского дипломата - генерального консула в Кашгаре Н.Ф. Петровского, способствующие выявлению сходств и различий консульской службы в

146 двух соседних регионах Застенного Китая - Синьцзяне и Монголии.

Труды путешественников, проезжавших по стране в изучаемый период (П.А. Ровинский, Н.М. Пржевальский, П.К. Козлов, М.В. Певцов и др.) содержат информацию о внешнем виде консульских резиденций, их обитателях, описания

141 Yang Ru Qing Xin cungao / Jindai shi ziliao chuankan (Записки Ян Жу в год Цинсинь / Сборник материалов по истории Нового времени). Пекин, 1980; Zhongguo shi waijiaojia (ping zhuang) / Shi Yuanhua bianzhu (Десять дипломатов Китая). Шанхай, 1995.

142 Huang Yuanyong. Yuan sheng yizhu. Di er juan (Посмертное издание произведений Хуан Юаньюна). Пекин, 1984. Т. 2.

143 Бурдуков A.B. В старой и новой Монголии. Воспоминания. Письма. М., 1969.

144 Васенев А. От Кобдо до Чугучака (Маршрут купеческого каравана) // Известия ИРГО. Том XIX. Вып. 4.-Спб., 1883. С. 292-312; Сибирский купец А.Д. Васенев / Сост., вступит, статья, примеч., библиогр. A.B. Старцева. Барнаул, 1994. Ч. 1,2.

145 Письма Г.Н. Потанина. Т. 2-5. Иркутск, 1987-1991.

146 Петровский Н.Ф. Туркестанские письма / Отв. ред. ак. B.C. Мясников, сост. В.Г. Бухерт. М., 2010. повседневной жизни российских факторий в Монголии, а также позволяют оце

147 нить содержание помощи консульств научным экспедициям.

В работе использовались и неопубликованные источники личного происхождения. Некоторые сведения о работе консульств в торговой и гуманитарной сферах, заметки о состоянии «русского дела» в Монголии обнаружены в записях A.M. Позднеева (ИВР РАН. Ф. 44).ш Интересным источником для исследования российской колонии в Западной Монголии является отчет настоятеля консульской церкви в Урге Ф. Парнякова для Ургинского Приходского Попечительства за 1915 г. из фондов Государственного архива Иркутской области (Ф. 293. ВосточноСибирский отдел РГО). В Государственном архиве Алтайского края сохранились письма А.Д. Васенева консулам Я.П. Шишмареву и В.Ф. Люба (Ф. 71).

Сведения о штатах консульств в Монголии в 1861-1917 гг. и данные к биографиям, профессиональным портретам чиновников МИД собраны из разнотипных источников — от «Ежегодника МИД», биобиблиографических изданий,149 материалов периодической печати, мемуарной литературы150 до архивных фондов. Например, из дневников И.И. и А.Н. Серебренниковых почерпнуты сведения

151 о судьбе консулов В.Н. Лавдовского и A.A. Орлова после революции 1917 г. Особую ценность представляют неопубликованные формулярные списки МИД, послужившие базовым источником при составлении биографических справок консульских сотрудников (АВПРИ. Ф. Департамент личного состава и хозяйственных дел. Формулярные списки).

147 Ровинский П.А. Мои странствования по Монголии // Вестник Европы, № 7. 1874. С. 213-304; Обручев В. А. От Кяхты до Кульджи: Путешествие в Центральную Азию и Китай. М.-Л., 1940; Пржевальский H. М. Монголия и страна тангутов: трехлетнее путешествие в Восточной нагорной Азии. M., 1940; Козлов П.К. Монголия и Кам. М., 1948; Козлов П.К. Монголия и Амдо и мертвый город Xapa-хото. М., 1947; Роборовский В. И. Путешествие в Восточный Тянь-Шань и в Нань-Шань. М., 1949; Сапожников В. В. По Алтаю. Монгольский Алтай. В истоках Иртыша и Кобдо. М., 1949; Певцов М. В. Путешествие по Китаю и Монголии. М., 1951.

148 Архив востоковедов ИВР РАН. Ф. 44. Оп. 1. Д. 136.

149 Хисамутдинов A.A. Российская эмиграция в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Южной Америке: Биобиблиографический словарь. Владивосток, 2000; Бойкова Е.В. Библиография отечественных работ по монголоведению: 1946-2000 гг. М., 2005.

150 Абдуллаев А. Мой прадед Абдулов Ахмед-Гирей и его время //diplomat-2007.narod.ru/materials/praded.htm; Коллекция Абиссинского оружия // Феникс. 1935. 13 октября.

151 Китай и русская эмиграция в дневниках И.И. и А.Н. Серебренниковых. В 5 т. Т. 1. / Общ. ред. С.М. Лен-дерса. М., 2006.

РОСС, ' "S roc ^л'

БИ^ • \ j

41

Публикации чиновников МИД (Я.П. Шишмарева, И.В. Падерина, А.И. Успенского, В.В. Долбежева и др.)152, знакомящие с неизвестными сюжетами истории страны, деталями кочевого быта, данными по географии Монголии и Китая, жизнью русской колонии за границей, помогают получить представление о вкладе консульств в Монголии в востоковедение.

Широко представлены в исследовании материалы российской дореволюционной, советской и современной периодической печати. Из этого источника почерпнуты данные о состоянии торговли через российско-монгольскую границу, жизни русской колонии в Монголии, событиях в России, Китае и приграничной полосе, влиявших на ход международных отношений. Наибольший объем информации для данного исследования содержится в изданиях «Известия МИД», «Вестник финансов, промышленности и торговли», «Русский экспорт», «Биржевые ве

153 домости», «Вестник Азии», «Сибирская жизнь» и других.

Особый интерес представляют материалы китайской прессы начала XX в., отражающие алармистскую реакцию китайских общественно-политических кругов на проводимую Россией политику в Монголии.154 Европейская и американская периодика 1900-1910-х гг. знакомит с содержанием дискуссий западного общества по вопросам реформирования консульской службы и взаимодействию держав в Китае.155 Наряду с оригинальными текстами, использовались переводы статей из китайских, европейских и американских периодических изданий, отложившиеся в архиве Дипломатической миссии в Пекине (АВПРИ. Ф. 188).

152 Шишмарев Я.П. Сведения о халхаских владениях // Записки СО РГО. Иркутск, 1864. Кн. 7. С. 55-90; Он же. Сведения о дархатах-урянхах ведомства Ургинского хутухты // Известия ВСО ИРГО. 1871. Т. 2. №3. С. 38-43; Он же. Маршрут из Урги в Хлассу // Известия ИРГО. 1873. Т. IX. № 6. С. 185-191; Падерин И.В. Барометрическая нивелировка в Монголии // Известия ИРГО. 1876. Т. 12. Вып. 1; Балкашин H. Торговое движение между западной Сибирью, Среднею Азиею и Китайскими владениями//Записки ЗСОРГО. Кн. III. Омск, 1881. С. 1-31; Долбежев Б.

B. Судьба калмыков, бежавших с Волги. Карашарское ханство // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. XXXVI (86). СПб., 1913; Успенский А.И. Русская концессия в Тянь-цзине // Известия МИД. 1914. № 1. С. 148-189; Долбежев B.B. В поисках развалин Бешбалыка // ЗВОРАО. T XXIII. СПб., 1915. С. 77—122; Колоколов С.А. О китайской колонизации монгольских земель // Известия МИД. Кн. V-VI. 1916. С. 59-77.

153 «Известия МИД», «Вестник Азии», «Голос Сибири», «Сибирская газета», «Восточное обозрение», «Сибирский наблюдатель», «Русский экспорт», «Вестник финансов, промышленности и торговли», «Сибирский торгово-промышленный ежегодник», «Сибирские огни», «Наше хозяйство», «Современная Монголия» и др.

154 «Beijing Ribao», «Zhengfu Gongbao», «Zhongguo bao»; Полевой С.А. Периодическая печать в Китае. Владивосток, 1913. С. 54-78; Баранов. Китайская пресса о русско-монгольском соглашении // Вестник Азии. 1913. №13.

C. 77-86.

155 «China Yearbook», «Daily Express», «Daily Telegraph», «Far Eastern Review».

Таким образом, имеющаяся источниковая база является достаточно широкой и разнообразной для всестороннего изучения выбранного предмета.

Научная новизна и практическая значимость исследования:

1. В диссертации впервые проводится комплексный анализ процесса формирования, принципов организации и функционирования, региональной специфики и различных сфер деятельности дореволюционных российских консульских учреждений в Монголии в период с 1861 по 1917 гг., их роли в политических, торгово-экономических отношениях России с Монголией и Китаем, распространении культурного влияния России в этих странах и изучении последних, в международных процессах на Дальнем Востоке данного периода в целом;

2. Инновационной представляется попытка анализа деятельности консульских представительств России за рубежом не только как механизмов посредничества в осуществлении государственной политики, но и как институтов, в определенных исторических условиях способных сыграть самостоятельную роль в выработке и имплементации внешней политики, организации и развитии трансграничных экономических и культурно-цивилизационных контактов;

3. Работа освещает новые грани взаимодействия России, Монголии и Китая, разграничения интересов России и Китая во второй половине Х1Х-начале XX вв., процесса становления политической субъектности Монголии, формирования новой региональной международной системы;

4. В научный оборот вводится комплекс неопубликованных архивных источников по истории российской внешней политики на Дальнем Востоке во второй половине Х1Х-начале XX вв., «монгольского вопроса», истории российского МИД и русской диаспоры за рубежом;

5. Впервые в историографии систематизированы наиболее полные данные по штатам консульств России в Монголии, биографические сведения дипломатов, работавших в регионе, таким образом, исследование включает прозопогра-фический элемент;

6. Практическим результатом работы также стало составление карт и схем, иллюстрирующих развитие консульской сети России в Монголии и Китае в изучаемый период, в том числе, изменение границ консульских округов.

Сделанные в диссертации выводы могут быть использованы государственными органами и научными учреждениями России для выработки политической и экономической стратегии в отношении Монголии и Китая, политики в отношении русской диаспоры за рубежом. На фоне интенсификации контактов России со странами буддийско-конфуцианского ареала и роста числа координирующих их структур, результаты исследования будут полезны в практической работе дипломатических учреждений и обучении соответствующих кадров для работы в Монголии и Китае. Материалы работы могут применяться для исследования истории дипломатической службы России, российско-монгольских и российско-китайских отношений, при разработке учебных курсов по истории внешней политики России, международных отношений, регионоведения Монголии и Китая и т.д.

Положения, выносимые на защиту:

1. Формирование консульской сети в Монголии во второй половине XIX-начале XX вв., ее качественные и количественные изменения были обусловлены, в первую очередь, политическими интересами России и напрямую зависели от логики «дальневосточной» политики правительства последней, заключавшейся в обеспечении безопасности обретенных дальневосточных рубежей, стремлении сохранить status quo в условиях активной экспансии «великих держав» в регионе, а также дружественные отношения с Китаем, при учете особого положения в Монголии. В отличие от специфики развития сети консульств России в Европе, интенсификация хозяйственных контактов не сыграла решающей роли в расширении консульской системы в Монголии, как и в остальном Застенном Китае.

2. Наряду с особенностями, характерными для консульской службы Российской империи на Востоке (наличием консульской юрисдикции и прав экстерриториальности, подотчетностью нескольким ведомствам, отсутствием проработанной документальной базы, регламентирующей функционирование консульств, кадровым дефицитом), служба чиновников МИД в Монголии обладала рядом специфических черт. Среди них - масштабность консульских округов, расширенные политические функции, большая самостоятельность в принятии решений, малые штаты, дефицит служащих со знанием языков региона, тяжелые технические, бытовые, финансовые, климатические условия службы и т.д. Каждая из этих особенностей по-своему отразилась на складывании уникального портрета консульской службы России в Монголии и результативности ее работы.

3. В изучаемый период российские консульства оказали существенное влияние на внутриполитические процессы в Монголии, в особенности в 1911-1915 гг., сыграв одну из ключевых ролей в достижении страной автономии. Обладая широкими полномочиями, постоянно находясь в формальном и неформальном взаимодействии с местными элитами и администрацией всех уровней, они глубоко интегрировались в региональную политическую жизнь. Таким образом, консульский институт России в Монголии обеспечивал надежную защиту политико-стратегических интересов империи, одновременно сделав важный вклад в укрепление «многофакторного равновесия» в российско-китайском взаимодействии, региональной безопасности и поддержание баланса в международной системе.

4. Консульские учреждения в Монголии являлись важным координирующим центром российско-монгольско-китайских экономических отношений, активно участвовали в создании их инфраструктуры, совершенствовании условий международного торгово-экономического обмена в Монголии и проецирования влияния России в данном регионе Китая. Являясь консолидирующим началом российского торгового сообщества в Монголии, они представляли его интересы перед правительством России и местными властями, а также стимулировали кооперацию в среде соотечественников.

5. Деятельность российских консульств до 1917 г. имела большое значение для формирования в Монголии привлекательного образа России как очага богатой и прогрессивной культуры и распространения ее культурного влияния в Монголии и Китае. Дипломаты содействовали межцивилизационным контактам подданных России и Китая в широком диапазоне измерений, в том числе, социально-культурном и духовном, поддерживая правительственные и частные инициативы в этой области, а также изучению Монголии и сопредельных регионов.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и источников, приложений.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Сизова, Александра Александровна

Заключение

Система консульских учреждений Российской империи в Монголии прошла долгий и сложный путь развития. Ее формирование было обусловлено, в первую очередь, политическими интересами государства и зависело от логики реализации «дальневосточной» политики России во второй половине XIX-начале XX вв., заключавшейся в обеспечении безопасности дальневосточных рубежей, сохранении status quo в условиях экспансии «великих держав» в регионе, поддержании дружественных отношений с Китаем при учете особого положения в Монголии.

Интенсификация торговых контактов с Монголией в изучаемый период не сыграла решающей роли в расширении консульской системы России в этой стране. Правительство невысоко оценивало торгово-экономический потенциал региона и до начала 1910-х гг. не считало целесообразным расходование средств на создание инфраструктуры для развития торговли с ним, предоставив инициативу в этой области предпринимателям. Так, консульство в Урге создавалось в 1861 г. с целью упорядочения уже существовавшей двусторонней торговли, а не содействия ее зарождению. Правом же на создание консульств в Западной Монголии правительство воспользовалось только в начале XX в., когда потребовалось укрепить позиции в данной «сфере интересов» в условиях неблагоприятных для России политических изменений на Дальнем Востоке (проведения Пекином политики колонизации Маньчжурии, Халхи и Алтая, активизации Японии в регионе и т.д.).

Развитие консульской сети России в Монголии до 1917 г. было поступательным, характеризовалось ростом числа и повышением статуса заграничных учреждений. Однако реализация трактатного права России на открытие консульств в Западной Монголии встретила противодействие Пекина, для преодоления которого был использован широкий спектр политических методов - от уступок до оказания политического давления. Промедление с открытием консульств в Западной Монголии, как и с созданием транспортной, банковской, почтово-телеграфной, социальной инфраструктуры для развития торговли и промышленности России в регионе, стесненные условия работы консульств отрицательно сказались на реализации политико-экономических интересов России в Монголии.

Российские подданные не могли приобретать помещения в пунктах, где не было консульств, и в Западной Монголии российские фактории начали создаваться только с 1914 г. К этому времени российско-монгольские экономические отношения уже вступили в новую фазу кризиса, в связи с движением за независимость в Монголии, а позднее - с возвращением в страну китайских купцов. Из-за вступления России в первую мировую войну возможности правительства по реализации намеченных в 1912-1913 гг. мер поддержки российской торговли в Монголии были ограничены. Таким образом, начав работу соответственно в 1906 и 1911 гг., консульства в Улясутае и Кобдо, невзирая на старания дипломатов, не смогли оправдать всех надежд, возлагавшихся на них российским предпринимательством.

Особенности и проблемы, присущие консульской службе России на Востоке (двойственность функций, одновременное подчинение МИД и Министерству финансов (с 1905 г. - Министерству торговли и промышленности), несовершенство международной и национальной ее правовой базы, перманентный кадровый дефицит и т.д.), в Монголии дополнялись рядом специфических региональных черт, практически не менявшихся на протяжении изучаемого периода и определявших уникальность характера работы консульств в этой стране.

Консульства в Монголии во второй половине XIX-начале XX вв. выполняли большой объем политико-дипломатических функций. Несмотря на то, что таковые вменялись консульствам и в других регионах Застенного Китая, сфера компетенции консульств в Монголии была шире из-за особого юридического статуса страны в составе Китая. Их политические функции активизировались после поражения России в войне с Японией в 1905 г., и в связи с интенсификацией мероприятий Пекина по интеграции кочевой страны в хозяйственную систему Китая и открытию ее для международной торговли. Большое влияние на успех политической деятельности консульств оказывал личный фактор - индивидуальные качества и страноведческая компетенция консулов, характер их отношений с местными властями. Политические полномочия консульств максимизировались в чрезвычайных условиях антикитайской борьбы в Монголии (1911-1915 гг.).

С точки зрения оценки значимости политической деятельности консульств в Монголии на уровне государств, следует отметить, что в изучаемый период она внесла существенный вклад в выработку оптимальной позиции России по «монгольскому вопросу», эффективную имплементацию дальневосточной стратегии России и защиту ее национальных интересов (безопасности, укрепления политико-экономического влияния в стране пребывания), разрешение проблем в отношениях с Монголией и Китаем внутри консульских округов и на границе. Консулам в Монголии в разные периоды были делегированы полномочия по подготовке и заключению официальных актов от имени правительства России, в том числе, по вопросу об автономии Монголии, формированию правил двусторонней торговли и т.д., они были непременными участниками значимых переговоров по совершенствованию режима двусторонних отношений. В период после ургинского переворота 1911 г. чиновники МИД приняли активное участие в организации материально-технической и военной помощи правительству богдо-гэгэна, создании и налаживании функционирования местных органов власти, обучении монгольской элиты навыкам государственного управления, хозяйственном и культурном преобразовании страны.

Деятельность консульств также способствовала снижению уровня конфликтности на Дальнем Востоке и в Центральной Азии в начале XX в., что проявилось в их посредничестве в монгольско-китайском конфликте, разграничении в Кобдоском и Алтайском округах, последовательной защите права страны на автономию, помощи мирному населению Монголии в период военных действий, и позволяет говорить об их важной роли в обеспечении региональной безопасности.

Необходимо отметить роль российских консульств в поддержании «баланса сил» в международной системе на фоне борьбы великих держав за раздел сфер влияния в последней трети XIX-начале XX вв. Завоевав авторитет у местных властей и населения и занимаясь активной информационной работой, консульства в Монголии посильно содействовали сдерживанию экспансии Англии и Японии в зонах специальных интересов России, т.е. поддержанию status quo в отношениях держав.

Консульства были надежным инструментом защиты экономических интересов России и ее подданных, помощи развитию хозяйственных связей России и Монголии во второй половине Х1Х-начале XX вв. Чиновники МИД содействовали созданию инфраструктуры торговли, развитию факторий, внедрению инноваций в хозяйственную деятельность соотечественников в этой стране. Консулам принадлежит заслуга в разъяснении правительственным и торгово-промышленным кругам России перспективности Монголии как рынка и стимулировании российского экспорта. Загранучреждения являлись ключевыми источниками актуальной и систематизированной информации о ситуации в стране и российско-монгольских торгово-экономических отношениях, обладавшей высокой ценностью для государственных органов, научных и деловых кругов. При отправлении судебных обязанностей консульства в Монголии вынуждены были ориентироваться не только на букву национального законодательства и российско-китайских (а с 1912 г. - и российско-монгольских) актов, но и принимать во внимание многочисленные обычаи, цивилизационные особенности монгольского и китайского социумов, что делало суд чрезвычайно сложной частью их работы. Судопроизводственную деятельность консульств значительно осложняли отсутствие в Российской империи консульского судебного устава.

Консульская защита экономических интересов России не раз подвергалась критике современников. С одной стороны, ее недостатки объяснялись содержательной перегруженностью самой консульской службы (совмещение обязанностей дипломатического и торгового институтов). С другой стороны, отведение Петербургом до начала 1900-х гг. Монголии роли перевалочного пункта российско-китайской торговли предопределяло игнорирование реальных нужд российской торговли и колонии в кочевой стране. Это обусловило и противоречие между консулами в Монголии, стремившимися стимулировать двусторонние торговые контакты, и министерствами в Петербурге, не желавшими нести расходы на обустройство их инфраструктуры. В освоении проблемного монгольского рынка не спешила участвовать и финансово-промышленная элита России. В этой ситуации консульская помощь была ограничена установлениями российской внешнеэкономической политики. Эффективность работы чиновников снижал ряд других факторов, в том числе, противодействие местной администрации, жесткая китайская конкуренция российской торговле, правовая, культурная и иная специфика Монголии, отсутствие развитых путей сообщения и средств связи и т.д. Тем не менее, в немалой степени, благодаря усилиям чиновников МИД, к началу XX в. экономические отношения России и Монголии имели стабильный характер и положительную динамику. В кочевой стране, где хозяйство, преимущественно, сохраняло традиционные черты, русским удалось наладить вполне цивилизованный торг с китайцами и монголами, основать целые поселения, для обитателей которых консульства выступили интегрирующим началом и информационным центром.

Российский консульский институт в Монголии сделал существенный вклад в распространение культурного влияния России в этой стране и формирование ее положительного образа. Дипломаты поддерживали развитие межцивилизацион-ных контактов России, Монголии и Китая в широком диапазоне измерений, а также содействовали изучению Монголии и сопредельных регионов (Урянхайского края, Синьцзяна, Тибета, внутренних районов Китая). Консульства являлись консолидирующим началом для разобщенной российской колонии в Монголии. При их содействии было реализовано множество проектов по усовершенствованию порядка ведения торговли, развитию общественной жизни колоний, созданию социально значимых служб. Духовным базисом общественной деятельности консульств была забота чиновников о формировании идеологии общего «русского дела» в Монголии. Справедливым будет распространить характеристику, данную Н.В. Богоявленским консульствам в Западном Китае, на консульства в Монголии и согласиться, что они являлись «тем прибежищем, к которому обращаются все русские подданные и учреждения, в надежде получить какую-либо помощь и содействие, и, большей частью, они в этом не ошибаются».1012

К концу изучаемого периода (1916-1917 гг.) многие дипломатические, организационные и культурные начинания консульств в Монголии были сведены на

1012 Богоявленский Н.В. Западный Застенный Китай. Его прошлое, настоящее состояние и положение в нем русских подданных. СПб, 1906. С. 366. нет. Среди факторов, повлиявших на это, были неопределенность курса России в этой стране, противоречия внешнеполитического и военного ведомств при осуществлении военно-технической помощи Урге. Неудачные кадровые решения при назначении представителей России в Монголию обусловили некачественную реализацию Россией взятых обязательств по материально-техническому содействию и недостаточно энергичную защиту государственных интересов. С другой стороны, негативными факторами стали неудовлетворенность монголов результатами Кяхтинской конференции 1914-1915 гг., неопытность, консервативность и внутренние неурядицы монгольской администрации. В свою очередь, объективными причинами снижения влияния России в Монголии стала неспособность правительства реализовать все мероприятия, запланированные для закрепления в стране, из-за военных затруднений России и развития революционного движения.

Несмотря на то, что с февраля 1917 г. консулы практически утратили возможность регулировать российско-монгольско-китайские контакты, результаты проектов в области культуры, совершенствования торговой и социальной инфраструктуры в городах Монголии, реализованных государством и российской колонией во второй половине Х1Х-начале XX вв. при прямом участии консульств, а также выработанные дипломатами принципы организации российско-монгольско-китайского экономического, культурного обмена, специфические практики официального представительства российских интересов в данной стране продолжали играть важную роль в трехсторонних связях. Это наследие не утратило значимости и после ликвидации представительств «старой» России в Урге и Западной Монголии, являясь частью основы, на которой выстраивались новые российско-монгольские и российско-китайские отношения.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Сизова, Александра Александровна, 2011 год

1. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ)

2. Ф. 143. Китайский стол. Оп. 491. Д. 2236., 247, 562, 563, 564, 565, 566, 567, 568, 572, 576, 589, 596, 598, 599, 605, 606, 607, 608, 609, 610, 615, 616, 619, 620, 621, 623, 626, 634, 638, 1296, 1455,2067, 2075, 2087.

3. Ф. 188. Миссия в Пекине. Оп. 761. Д. 478, 716, 717, 719, 861, 862, 866, 868, 870, 972, 976.

4. Ф. 292. Консульство в Урге. Оп. 732. Д. 21, 23, 25.

5. Ф. ДЛС и ХД. Формулярные списки. Оп. 464. Д. 375, 560, 1896а, 1920а, 2084а,2485а, 2529, 3510а, 3676.

6. Ф. Главный архив. II-3. Д. 2; IV-2. Д. 2.

7. Российский государственный исторический архив (РГИА)

8. Ф.23. Министерство торговли и промышленности. Оп. 18. Д. 222, 252; Оп. 25. Д. 87.

9. Ф. 560. Общая канцелярия министра финансов. Оп. 28. Д. 576.

10. Государственный архив Иркутской области (ГАИО)

11. Ф. 24. Главное управление Восточной Сибири. Оп.11/2, Д.20/9, 42.

12. Ф. 25. Канцелярия Иркутского генерал-губернатора, третье делопроизводство. Оп.11. Д. 60.

13. Ф. 293. Восточно-Сибирский отдел РГО. Оп.1. Д. 723.

14. Государственный архив Алтайского края (ГААК)

15. Ф. 71. Фонд Барнаульского отделения Русского для внешней торговли банка. Оп. 1.Д.1.

16. ИССЛЕДОВАНИЯ На русском языке

17. Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике. XVI-XX века / В.В. Алексеев, Е.В. Алексеева, К.И. Зубков, И.В. Побережников. М.: Наука, 2004. 600 с.

18. Алексеев А.И. Русские географические исследования на Дальнем Востоке и в Северной Америке (XIX-начало XX в.). М.: Наука, 1976. 92 с.

19. Андреев А.И. Неизвестная страница из истории Большой игры. Дело о посылке русского агента в Тибет (1869-1873) // Ариаварта. 1999. № 3. С. 120-133.

20. Андреев А.И. Тибет в политике царской, советской и постсоветской России. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та: Нартанг, 2006. 463 с.

21. Андреев А.И. Я.П. Шишмарев: дипломат, путешественник, исследователь Монголии //Mongolica-VI. СПб, 2003. С. 118-123.

22. Астахова Е.В, Астахов Е.М. Российская диаспора и гуманитарное измерение внешней политики // Космополис. 2007/2008. № 3(19). С. 58-65.

23. Аюшиева И.Г, Бадмаева Е.Ю. Монголия в современной системе глобальных и региональных связей. Улан-Удэ: Изд-во БурГУ, 2008. 178 с.

24. Бадмаев П.А. Россия и Китай. СПб.: Паровая скоропеч. Пожарова, 1900. 89 с.

25. Ба-ов. Г. Чуйский торговый путь в Монголию. (Его настоящее, как вьючного пути, и будущее, как колесного) // Дорожник по Сибири и азиатской России. Томск: Типография П.И. Макушина, 1899. Кн. II. С. 74-86.

26. Баранов. Китайская пресса о русско-монгольском соглашении // Вестник Азии. 1913. №13. С. 77-86.

27. Белов Е. А. Россия и Монголия (1911-1919 гг.). М.: ИВ РАН, 1999.239 с.

28. Белов Е.А. Антикитайское восстание князя Удая во Внутренней Монголии (1912 г.)// Восток. 1996. №3. С. 39-44.

29. Белов Е.А. Записка подполковника Генерального штаба Хитрово о Далай-ламе и его деятельности в Урге 1906 года // Восток. 1996. №4. С. 137-142.

30. Белов Е.А. Проблема Урянхайского края в русско-китайско-монгольских отношениях (1911-1914 гг.)//Восток. 1995. №1. 56-67.

31. Белов Е.А. Россия и Китай в начале XX в. Русско-китайские противоречия в 1911-1915 гг. М.: ИВ РАН, 1997.315 с.

32. Белов Е.А. Царская Россия и Западная Монголия в 1912-1915 гг. // Проблемы Дальнего Востока. 1996. №1. С. 96-105.

33. Беннигсен А.П. Несколько данных о современной Монголии. СПб.: Тип. A.C. Суворина, 1912. 103 с.

34. Бира Ш., Ишжамц Н. Национально-освободительное движение в Монголии в конце XIX-начале XX вв. Улан-Батор. 1975. 342 с.

35. Блищенко И.П. Дипломатическое право. М.: Высшая школа, 1990. 287 с.

36. Бобылев Г.В., Зубков Н.Г. Основы консульской службы. М.: Международные отношения, 1986. 320 с.

37. Боголепов М.И., Соболев М.Н. Очерки русско-монгольской торговли. Экспедиция 1910 г. Томск: Типо-лит. Сиб. т-ва печ. дела, 1911. 498 с.

38. Богословский В.А., Москалев A.A. Национальный вопрос в Китае (19111949). М.: Глав. ред. восточной литературы издательства «Наука», 1984. 262 с.

39. Богоявленский Н.В. Западный Застенный Китай. Его прошлое, настоящее состояние и положение в нем русских подданных. Спб.: Тип. Суворина, 1906. 418 с.

40. Бойко В.П. Внешняя торговля западносибирских купцов в Центральной Азии во второй половине XIX начале XX вв. // Сибирь и Центральная Азия: проблемы региональных связей. XVIII-XX вв. Сб. ст. Томск: Изд-во ТГУ, 1999. С. 46-55.

41. Болобан А.П. Монголия в ее современном торгово-промышленном отношении. Отчет агента Министерства торговли и промышленности за 1912-1914 год. Пг.: Тип. В.Ф. Киршбаума, 1914. 207 с.

42. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика, капитализм. XV—XVIII вв. Т. 3. Время мира. М.: Прогресс, 1992. 679 с.

43. Буксгевден А. Русский Китай. Очерки дипломатических отношений России с Китаем. Порт-Артур: Новый край, 1902. Т.1. 240 с.

44. Бурдуков A.B. Сибирь и Монголия // Сибирские огни. 1928. №2. С. 146-160.

45. Вавилов H.H. Российско-цинские отношения. М., 2002. URL: http://asiapacific.narod.ru/countries/china/rco 1 .htm.

46. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Пер. с англ. П.М. Кудюкина; Под ред. Б.Ю. Кагарлицкого. СПб.: Университетская книга, 2001. 186 с.

47. Васенев А.Д. Русские задачи в Монголии // Русский экспорт. 1912. №6-7. С. 171-174.

48. Васильев Л.С. Некоторые особенности системы мышления, поведения и психологии в традиционном Китае / Китай: традиции и современность. Сб. ст. М.: Наука, 1976. С. 52-82.

49. Воллосович М. Россия и Монголия // Вестник Азии. 1914. №31-32. С. 42-50.

50. Воллосович М.И. У соседей (письма из Монголии) // Вестник Азии. 1915. №34. С. 209-223; № 35-36. С. 62-69; №37. Кн. 1. С. 44-50; 1916. № 38-39. Кн. 2-4. С. 34-50.

51. Воскресенский А.Д. Китай и Россия в Евразии: Историческая динамика политических взаимовлияний. М.: Муравей, 2004. 600 с.

52. Галенович Ю.М. Россия и Китай в XX в.: граница. М.: Изограф, 2001. 335 с.

53. Галийма Н. Внешняя политика Монголии на рубеже ХХ-ХХ1 вв. // Россия и Восток: взгляд из Сибири в конце столетия. Матер, и тезисы докладов к между-нар. научно-практ. конф. Иркутск. Т. 1. Иркутск: Оттиск, 2000. С. 35-39.

54. Ганжуров В.Ц. Россия-Монголия (История, проблемы, современность). Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1997. 181 с.

55. Гао Шуцинь. Российско-китайские отношения в условиях глобализации. М.: Центр дальневост. и центрально-азиат. полит, исследований ИСП РАН, 2005. 192с.

56. Гольман М.И. Монголоведение на Западе: (центры, кадры, общества). 50-е-середина 90-х гг. XX в. М.: ИВ РАН, 2004. 333 с.

57. Горохова Г.С. Очерки по истории Монголии в эпоху маньчжурского господства (конец XVII-начало XX вв.). М: Наука, 1980. 189 с.

58. Горяинов С.М. Руководство для консулов. СПб.: Тип. Скороходова, 1903. 791 с.

59. Границы Китая: история формирования. М.: Памятники исторической мысли, 2001.469 с.

60. Греков Н.В. Русская контрразведка в 1905-1917 гг.: шпиономания и реальные проблемы. М.: МОНФ, 2000. 355 с.

61. Гурьев Б. Политические отношения России и Монголии. Спб.: С.Н. Черем-хин, 1911.21 с.

62. Гурьев Б. Русская торговля в Западной Монголии // Вестник Азии. 1911. №10. С. 48-89.

63. Гурьев Б. Экономическое положение Монголии // Вестник Азии. 1910. №8. С. 74-89.

64. Гусев Б. Пётр Бадмаев. Крестник императора, целитель, дипломат. М.: Олма-Пресс, 2002. 349 с.

65. Даревская Е.М. Сибирь и Монголия: Очерки русско-монгольских связей в конце XIX-начале XX веков. Иркутск: Изд-во ИГУ, 1994. 400 с.

66. Даревская Е.М. Три портрета три судьбы (С.А. Козин, И.И. Корнаков, Ф.А. Парняков). Улан-Батор: Наука, 1997. 160 с.

67. Дацышен В.Г. История изучения китайского языка в Российской империи. Красноярск: Изд-во Красноярск, гос. ун-та, 2000. 108 с.

68. Дацышен В.Г. Очерки истории российско-китайской границы во второй половине XIX начале XX вв. Кызыл: Республиканская типография, 2000. 215 с.

69. Денисов В.И. Россия на Дальнем Востоке. Спб.: Типо-лит. Ю.Я. Римана, 1913. 151 с.

70. Дугаров В.Д. Взаимоотношения России и Монголии в XVII-XIX вв.: вопросы историографии / Отв. ред. Б.В. Базаров. Улан-Удэ: Изд-во БурГУ, 2004. 260 с.

71. Дылыков С.Д. Демократическое движение монгольского народа в Китае. М.: Наука, 1953. 126 с.

72. Дэмбрэл К. Влияние международной среды на развитие Монголии: Сравнительный анализ в историческом контексте XX в. Иркутск: Оттиск, 2002. 122 с.

73. Дэмбрэл К. Русская колония в Урге (1861 -1920) в российской историографии // Диаспоры в историческом времени и пространстве. Национальная ситуация в Сибири. Иркутск, 1994. С. 11-20.

74. Дятлов В. И. Диаспора: исследовательская и общественно-политическая нагрузка на термин и понятие в современной России // Азиатская Россия: миграции, регионы и регионализм в исторической динамике: сб. науч. ст. Иркутск: Оттиск, 2010. С. 245-267.

75. Единархова Н.Е. Взаимоотношения русского консула с ургинскими правителями (60-е годы XIX в.) // Четвертые востоковедные чтения БГУЭП: Мат-лы междунар. науч. конф., г. Иркутск, март 2005 г. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2005. 224 с. С. 70-75.

76. Единархова Н.Е. Из истории пребывания русских в Монголии (до 1917 г.) // Диаспоры. 1999. №2-3. С. 81-99.

77. Единархова Н.Е. Проникновение японцев в Монголию в начале XX века / Н.Е. Единархова // Восток в прошлом и настоящем: тез. докл. к регион, конф. (14-17мая 1992г., Иркутск). Иркутск, 1992. С. 100-102.

78. Единархова Н.Е. Русские в Монголии: основные этапы и формы экономической деятельности (1861-1921 гг.). Иркутск: Оттиск, 2003. 252 с.

79. Единархова Н.Е. Русское консульство в Урге и Я.П. Шишмарев. Иркутск: Репроцентр AI, 2008. 136 с.

80. Ерошкин Н.П. Очерки истории государственных учреждений дореволюционной России. М.: Гос. учеб.-пед. изд-во мин-ва просвещения РСФСР, 1960. 396 с.

81. Жалсапова Ж. Деятельность русских военных инструкторов в Монголии (1912-1916) // Власть. 2008. №12. С. 120-123.

82. Железняков A.C. Монгольский полюс политического устройства мира / Отв. ред. д.ф.н., проф. З.Т. Голенкова. М.: Ин-т социологии РАН, 2009. 272 с.

83. Желтикова С.О. Из истории консульской службы России XVIII века // Россия и Восток: взгляд из Сибири в конце столетия: Материалы и тезисы докладов к

84. Междунар. научно-практ. конференции: Иркутск, 24-27 мая 2000 г.: В 2 Т. Иркутск: Оттиск, 2000. Т.1. 372 с. С. 244-250.

85. Зинченко Н.Е. Россия и Китай. Краткий исторический очерк русско-китайской торговли. Доклад Н.Е. Зинченко общему собранию Общества для содействия русской промышленности и торговле. СПб., 1898. 16 с.

86. Златкин И. Я. Очерки новой и новейшей истории Монголии. М.: Наука, 1957. 250 с.

87. Зонова T.B. Основные этапы становления российской дипломатической службы (1549-1917 г.г.) / Дипломатическая служба / Под ред. A.B. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2003. С. 11-29.

88. Игнатьев A.B. Внешняя политика России в 1905-1907 гг. М.: Наука, 1986. 304 с.

89. Ильин Ю.Д. Основные тенденции в развитии консульского права. М.: Юридическая литература, 1969. 150 с.

90. Имшенецкий Б.И. Монголия // Знание для всех. СПб. 1915. №6.

91. История внешней политики России. Конец XIX начало XX вв. (От русско-французского союза до Октябрьской революции) / Редкол. A.B. Игнатьев и др. М.: Международные отношения, 1999. 672 с.

92. История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма (XVII в.- февраль 1917 г.) М.: Наука, 1990. 471 с.

93. История дипломатии. Изд. 2-е / Под ред. A.A. Громыко, И.Н. Земскова и др. М.: Гос. изд-во полит, лит-ры. Т.1. 1959. 897 с. Т.2. 1963. 820 с. Т.З., 1965. 832 с.

94. История Монголии. XX век / Отв. ред. Г. С. Яскина М.: ИВ РАН, 2007. 448с.

95. Калинников А. Национально-революционное движение в Монголии. M.-JL: Московский рабочий, 1925. 118 с.

96. Кальянов А.В. Зарубежная русская диаспора в контексте межцивилизаци-онного диалога / Россия в современном диалоге цивилизаций. М.: Культурная революция, 2008. С. 317-328.

97. Кисловский Ю.Г. История таможни государства Российского. М.: Автор, 1995. 288 с.

98. Коваленко С.А. По поводу торговли бийских купцов с китайцами (Извлечено из архивного дела за 1864 год) // Сибирский наблюдатель. Томск: Тип. П.А. Макушина, 1903. Кн. 1. С. 71-76. Кн. 2. С. 55-68.

99. Кожирова С.Б. Российско-китайская торговля в Центральной Азии (вторая половина XIX начало XX вв.). Астана: Аз Бука, 2000. 138 с.

100. Колесников А.А. Русские в Кашгарии (вторая половина XIX-начало XX вв.): Миссии, экспедиции, путешествия. Бишкек: Раритет, 2006. 160 с.

101. Котвич B.JI. Краткий обзор истории и современного политического положения Монголии. Прил-е к карте, составленной по данным бывшего Российского уполномоченного в Урге И.Я. Коростовца. СПб.: Картограф, зав-е А. Ильина, 1914. 44 с.

102. Красильников В. Синьцзянское притяжение. М.: Издательский дом «ДИ-ПАКАДЕМИЯ», 2007. 3 84 с.

103. Краткая записка о Кяхтинской железной дороге. По поводу экономического обследования района дороги, произведенного Мин. Путей Сообщения летом 1912 года. Иркутск: Паровая типолитография Н.И. Макушина и В.М. Посохина, 1914. 32 с.

104. Краткий очерк возникновения, развития и теперешнего состояния наших торговых с Китаем сношений через Кяхту. Изд. Кяхтинского купечества. М.: Типолитография Кушнарева, 1896. 90 с.

105. Кузык Б.Н., Яковец Ю.В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. В 2 т. М.: Институт экономических стратегий, 2006. Т.1. 768 с.

106. Кузьмин Ю.В. Монголия и «Монгольский вопрос» в общественно-политической мысли России (конец XIX 30-е гг. XX в.). Иркутск: ИГУ, 1997. 200 с.

107. Кузьмин Ю.В. Монголоведные исследования Я.П. Шишмарева // Основные направления функционирования внешнеэкономического комплекса России в условиях глобализации и регионализации мирового хозяйства. Иркутск, 2006. С. 6975.

108. Кузьмин Ю.В. Русско-монгольские отношения в 1911-1912 годах и позиция общественных кругов России //Mongolica-III. СПб, 1994. С. 75-79.

109. Кузьмин Ю.В. Я.П. Шишмарев — генеральный консул России в Монголии: 1861-1911 гг. //Bull. IAMS. Ulaanbaatar. 1997. №2 (20); 1998. №1 (21). С. 78-86.

110. Кушелев Ю. Монголия и монгольский вопрос. СПб: Русская скоропечатня, 1912. 121 с.

111. Лапин Г.Э. Консульская служба: Учебное пособие. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Международные отношения, 2005. 240 с.

112. Лебедев В.А. О разведывательной деятельности МИД России в начале XX века // URL:http://www.bg-znanie.ru/article.php?nid=724.

113. Ленин В.И. Полное собрание сочинений, в 55 т. М.: Издательство политической литературы, 1958.

114. Diplomatic Transformation // Chinese Journal of International Politics. 2007. Vol. 1. P. 447-474.