"Монгольский и урянхайский вопросы" в общественно-политической мысли России, конец XIX - 30-е гг. XX вв. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, доктор исторических наук Кузьмин, Юрий Васильевич

• Кузьмин, Юрий Васильевич
• доктор исторических наук
• 1998

Оглавление диссертации доктор исторических наук Кузьмин, Юрий Васильевич

Введение.

Глава I. Монголия в исследованиях ученых и общественных деятелей России.

Глава II. Монголия и «монгольский вопрос» в общественно-политической мысли России (конец XIX в. — 1917 г.).

Глава III. «Урянхайский вопрос» в общественно-политической мысли России (конец XIX в. — 30-е гг. XX в.).

Глава IV. Характеристика в СССР монгольских проблем 1917-1930-х гг. и обсуждение идей панмонго-лизма: проблема трансформации общественной мысли.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «"Монгольский и урянхайский вопросы" в общественно-политической мысли России, конец XIX - 30-е гг. XX вв.»

В последнее десятилетие Монголия и Россия меняют собственные модели внешнеполитического развития. Обновление внешней политики сопровождается сменой основных направлений, приоритетов сотрудничества и партнеров.

Распад социалистической системы, ликвидация Варшавского договора и СЭВ, нормализация российско-китайских и монголо-китайских отношений, начало переговорного процесса с Японией создали новую международную ситуацию в Азии. Окончание «холодной войны» привело к утрате заинтересованности Монголии в военно-стратегическом сотрудничестве с Россией, к выводу советских войск из Монголии.

Важным элементом переоценки внешней политики Монголии стал ее поворот «лицом к Азии». Прилагаются значительные усилия для расширения экономических отношений с Японией, Южной Кореей, Китаем, Вьетнамом. Из этих стран Монголия рассчитывает не только получить экономическую и финансовую помощь, но и позаимствовать опыт модернизации экономики, ее структурной перестройки. Большие надежды монгольская общественность связывает с экономической помощью Японии, имеющей в Монголии собственные интересы.

В 1989-1996 гг. произошло резкое сокращение размеров экономического сотрудничества России и Монголии, существенно угас взаимный интерес друг к другу. Экспорт Монголии в СССР (Россию) сократился с 528 млн. дол. (1989 г.) до 201 млн. в 1993 г. За этот же период импорт уменьшился с 797 млн. дол. до 221 млн., т.е. более чем в три раза (1).

Однако непосредственная географическая близость двух государств, взаимная экономическая заинтересованность,традиционность экономических и культурных отношений диктует необходимость сохранения и расширения всех видов сотрудничества. В последние годы намечается тенденция восстановления экономических отношений двух стран.

Важным фактором национальной безопасности Монголии являются отношения с двумя крупными соседними странами — Россией и Китаем. От характера взаимоотношений в этом треугольнике: Россия — Монголия — Китай во многом зависело внешнеполитическое положение Монголии.

В XX в. международное положение Монголии несколько раз радикально изменялось в зависимости от соотношения сил в регионе, от усиления или ослабления Китая или России. До 1911 г. Внешняя Монголия находилась в составе Цинской империи, она имела широкую внутреннюю автономию, но во внешних делах определяющей была позиция Китая. С середины XIX в. происходит постепенное усиление роли России в этом регионе, расширяется русско-монгольская торговля, в Урге начинает работать российское консульство.

Синьхайская революция в Китае и национально-освободительное движение монгольского народа, добившееся в 1911 г. создания независимого государства в Монголии, определили новую международную ситуацию в регионе. Объявление Внешней Монголией в декабре 1911 г. о выходе из состава Цинской империи и обращение к Российской империи за поддержкой и помощью в формировании самостоятельного государства приводит к объективному усилению позиций России. В 1911-1915 гг. русско-монгольские отношения развивались по восходящей линии. Этот период характеризуется интенсивным дипломатическим противостоянием двух держав. Неустойчивое равновесие сил России и Китая, экономическая помощь и дипломатическая поддержка России позволили Монголии создать независимое государство, провести ряд реформ. Кяхтинская трехсторонняя конференция 1915 г. определила статус Монголии как автономного государства в пределах Китая.

Первая мировая война, а затем революции в России ослабили роль России в Северо-Восточной Азии ив 1919 г. независимость Монголии была ликвидирована введением китайских войск в нее, т.е. международное равновесие было нарушено и доминировать стал Китай. В 1921 г. восстанавливается независимость Монголии, она осуществляет демократические преобразования и находится под значительным влиянием Коминтерна и СССР, что возволило западным монголоведам называть ее «колонией» и «сателлитом» СССР. 5 ноября 1921 г. в Москве между правительством Монголии и правительством РСФСР было подписано соглашение об установлении дружественных отношений. В нем указывалось, что все прежние договоры и соглашения, заключенные между царским правительством и правительством Автономной Монголии, считаются утратившими силу. Советское правительство подтвердило свой отказ от исключительных прав и привилегий в Монголии, безвозмездно передало Монголии некоторое имущество, принадлежащее России, аннулировало дореволюционный долг Монголии на сумму около 5 млн. рублей.

В 1924 г. подписывается советско-китайский договор, признающий автономную зависимость Монголии от Китая. В этом проявилась политика двойных стандартов, проводимая политическим руководством и дипломатией России. Он вступал в противоречие с советско-монгольским договором 1921 г., признавшим государственную независимость Монголии. Хотя фактически принцип автономности никак не реализовывался, никакой зависимости от Китая на практике не было, однако только в результате проведения в 1946 г. всенародного плебисцита в Монголии была признана формально-юридически национальная независимость страны.

Таким образом, маленькая кочевая страна зависит от двух великих соседей. Ослабление одного из них, обострение внутренних проблем и децентрализация объективно приводили к укреплению роли другого соседа.

Монголия, ее природа и ресурсы, а также события, происходившие в стране, находились в поле постоянного внимания общественности России. По мере расширения дипломатических отношений между Россией и Монголией, увеличения размеров русско-монгольской торговли в России усиливался интерес к Монголии, ее экономике и культуре. В XIX в. сформировалось научное монголоведение, ставшее приоритетным в мировой науке.

Динамичное развитие российской экономики в конце XIX — начале XX вв. позволило увеличить затраты на просвещение, культуру и науку. Совершенствование образовательной системы и развитие науки привели к важным научным и техническим открытиям, Россия дала миру обширную плеяду выдающихся ученых. В начале XX в. продолжались географические исследования, в том числе и в Центральной Азии.

Глубокие изменения, происходившие в социально-политической сфере, давали сильный импульс развитию общественно-политической мысли. Резко увеличилось количество научных трудов по экономической, философской, исторической проблематике. Они отражали весь основной спектр мировоззренческих взглядов, партийно-политических направлений и пристрастий, представленных консерваторами, либералами, народниками, марксистами.

В полной мере они проявили себя и в «монгольском вопросе», который, разумеется, не являлся главным для общественно-политической мысли страны, втянутой в сложные международные отношения на Западе и Востоке.

Однако «монгольская проблема» как составная часть дальневосточной политики и отношений с Китаем увеличивала значимость собственно Монголии и русско-монгольских торговых отношений. В заинтересованное и горячее обсуждение «монгольского вопроса» вступили представители самых различных слоев российского общества: помещик Орловской губернии Володимеров, член Государственного Совета, председатель российской Экспортной палаты В.И.Денисов, военные Ю.Кушелев, В.Л.Попов, А.Н.Куропаткин, лидер кадетской партии П.Н.Милюков, профессора Томского университета М.И.Боголепов, М.Н.Соболев, чиновник особых поручений при Иркутском генерал-губернаторе Д.П.Першин, ветеринарный врач А.П.Свечников, купцы А.В.Бурдуков и А.Д.Васенев, социал-демократы М.П.Павлович, И.М.Майский и Сурин. Такое разнообразие и обилие мнений свидетельствовало не только об усилении интереса российского общества к Монголии, но и об острой политической борьбе различных социальных групп, партий, движений, а также разнообразных ведомств и организаций.

Обращение к истории общественно-политической мысли России по «монгольскому» и «урянхайскому» вопросам удовлетворяют естественный познавательный интерес. Кроме того, знание подробной и противоречивой истории изучения научной проблемы обладает огромной методологической силой и конструктивностью. Это прекрасная школа научной мысли, с системой аргументов и доказательств, эволюцией подходов к теме. Только последовательное рассмотрение различных точек зрения, их сравнительный анализ позволит приблизиться к пониманию сути исторического явления.

По мнению крупного историка, представителя школы «Анналов» Фернана Броделя, «историю постоянно нужно переписывать, она вечно находится в стадии становления и преодоления самой себя» (2).

Монгольский вопрос» возник в общественном мнении России в связи с провозглашением Внешней Монголией политической независимости в декабре 1911 г. и обращением за помощью к России. Обращение Монголии к Российской империи за поддержкой, приезд монгольских делегаций в Петербург вызвали необходимость определить свое отношение к «монгольскому вопросу» как российские правительственные ор'анизации, так и военные и торговые круги, представителей различных политических партий и движений. Различными социальными группами России были предложены собственные варианты решения проблемы. По мнению одних, Монголию необходимо было присоединить к России и превратить в колонию. Другие предлагали создать «буферное» государство, зависимое от

России. Третьи считали ошибкой вмешательство во внутренние дела Монголии и полагали необходимым создание независимого государства.

За весь 200-летний период изучения Монголии в России никогда не было такого глубокого и широкого интереса к «монгольскому вопросу» в российской общественной мысли, как в начале XX в. и особенно после 1911 г. Это был настоящий «бум», «всплеск» литературы, посвященной Монголии, русско-монгольским отношениям, перспективам развития русско-монголо-китайских отношений.

Близко к «монгольскому вопросу» примыкает малоисследованная проблема Урянхая, который вслед за Внешней Монголией отделился от Китая и был в поисках собственного места в мире, балансируя между Россией и Монголией. Однозначного решения урянхайских правителей в пользу независимого развития края, присоединения его к Монголии или России принято не было. С провозглашением независимости Монголии, Урянхайский край оказался фактически изолированным от Китая и его попыток восстановления прежнего режима, создались благоприятные условия для самостоятельного развития. С другой стороны, Урянхай оказался между Россией и Монголией, каждая из которых имела свои виды на этот край. В 1911-1916 гг. завязался сложный и противоречивый «клубок» русско-монголо-китайских отношений. Урянхай оказался в сфере интересов трех стран (России, Монголии, Китая), хотя определяющим было русско-монгольское соперничество.

В конце XIX — начале XX вв. в общественной мысли России обсуждается вопрос об ошибочности проведения русско-китайской границы по Саянскому хребту. В.Родевич, В.Попов, А.Баранов, В.Васильев пытались в своих исследованиях доказать, что граница между Россией и Китаем проходит не по Саянскому хребту, а по хребту Танну-Ола, а значит, Урянхайский край принадлежит исторически России, а не Китаю. Н.Эльтеков, Г.Грумм-Гржимайло считали такой подход ошибочным. Сущность «урянхайского вопроса» сводилась в основном к пограничному вопросу, к месту проведения русско-китайской границы и спорной принадлежности Урян-хая. Выводы исследователей делались на основании различных толкований Буринского и Кяхтинского договоров, а также различных вариантах практического разграничения пограничной линии и ошибочного изменения ее в XVIII- XIX вв.

Монгольские притязания на Урянхай основывались на том, что южные урянхайские хошуны находились в даннической зависимости от отдельных князей Халхи, а некоторые урянхайские нойоны были монгольского происхождения. Урянхай развивался в тесной связи с монгольскими хошунами, имел сходный экономический уклад, единую религию — ламаизм. Более низкий уровень социального развития Урянхая позволял монгольским феодалам эксплуатировать его.

Монголы стремились объединить не только монгольские племена, но и народы бывшей империи Чингис-хана, реализовать идею «Великой Монголии», считали Урянхай частью Монголии. Позиции монголофильской партии в Урянхае — сторонников ориентации на Монголию, перехода в монгольское подданство были весьма значительны, так как в данном случае главы хошунов получали княжеские титулы и почетные звания, им выдавались специальные печати. Любая попытка монголов вмешаться в «урянхайские дела» встречала немедленную реакцию российской стороны и на них оказывалось давление со стороны российского консула в Урге. Принятие в апреле 1914 г. Урянхая под протекторат России не остановило притязаний Монголии на этот край, которые даже усиливаются после вступления России в Первую мировую войну.

В середине 20-х гг. «монгольский вопрос» имел совершенно новые очертания. Идеи «панмонголизма» и создания единого монгольского государства в составе Внешней и Внутренней Монголии, Бурятии и Тувы обосновывали политические лидеры МНР, среди которых было много бурят.

Проблему национального самоопределения Монголии они рассматривали в связи с перспективами китайской революции 1925-1927 гг., а также с мировой революцией. Большая роль в обосновании идеи «Великой Монголии» принадлежит известным политическим деятелям Ц.Жамцарано и Э.Ринчино. Первоначально их панмонголизм был «растворен» в революционно-демократических преобразованиях монгольского общества и не вступал в конфликт с планами мирового коммунистического движения. Но когда в 1925-1927 гг. панмонгольские идеи были публично заявлены, а Монголия стала выходить из-под контроля Коминтерна, возник кризис и конфликт в отношениях между партиями и странами. Независимая и нейтральная Монголия не отвечала целям Коминтерна, заинтересованного в союзе с революционным движением Китая и СССР. Утрата Бурятии и Тувы также не отвечала интересам Советского Союза.

Концепция «Великой Монголии» во многом носила умозрительный характер, движение не имело массовой поддержки. А главное — в создании панмонгольского государства не были заинтересованы Россия и Китай, от позиции которых зависела судьба этого государства.

В настоящее время вновь определенно в мире заявляет о себе национальная идея, стремление многих народов выразить себя в новой государственности путем перекраивания устоявшихся государственных границ соседних стран, разрушая прошлые международные договоры и соглашения. Тенденция национального самоопределения, а также стремление к регионализации грозят мировому сообществу неопределенными и малопредсказуемыми последствиями.

Монгольский вопрос» не утратил своей актуальности и в настоящее время. Процессы национального возрождения в 1989-1996 гг. в Монголии, Бурятии, Калмыкии и Туве вновь напомнили о разъединенном монгольском этносе. Восстановление традиционной культуры, возвращение утраченных религиозных верований (шаманизма и ламаизма), восстановление национальной письменности (старомонгольская письменность в Монголии), а также национального языка (буряты) — характерные черты данного периода.

Широко были отмечены юбилеи национальных эпосов монголоязыч-ных народов: 750-летие монгольского «Сокровенного сказания», 1000-летие бурятского «Гэсэра», 550-летие калмыцкого «Джангара», были проведены международные научные конференции, посвященные этим событиям.

Были созданы малочисленные партии националистического толка, призывающие к национальному объединению монголоязычных народов, которые не нашли широкого отклика в обществе.

Своеобразным символом национального возрождения монголов, бурят, калмыков, тувинцев является легендарный Чингис-хан. Личность основателя монгольской империи и его деяния длительное время в советской и монгольской литературе находились в «зоне молчания». В 1992-1993 гг. в монгольском мире прошли торжества, посвященные 830-летию со дня рождения Чингис-хана. Переизданы старые книги о нем (Б.Я.Владимирцов, Е.И.Кычанов). За последние годы опубликовано значительное число крупных трудов монгольских ученых: Д.Майдара «Чингис-хан и монгольская империя» (1990), Ш.Нацагдоржа «Биография Чингис-хана» (1991), Ч.Жугдера «Государственные идеи и военное искусство Чингис-хана» (1990), а также российских авторов: Л.Н.Гумилева «Великая степь и Русь» (1989), Ш.Р.Цыденжапова «Чингис-хан. Исторические очерки» (1990), «Тайна Чингис-хана» (1992).

В Монголии создано специальное общество по изучению биографии Чингис-хана, издается журнал «Знамя Чингиса». Ряд лет на северо-востоке Монголии работала монголо — японская экспедиция, искавшая захоронение Чингис-хана. В Монголии, Бурятии, Калмыкии, Внутренней Монголии состоялись научные конференции и «круглые столы», посвященные 830-летию Чингис-хана.

Преодолеваются крайности в оценке деятельности Чингис-хана, как только негативной или только прогрессивной. Однако преобладающим стал подход, идеализирующий личные качества и организаторские способности монгольского лидера. Еще в 1988 г. бывший директор Института Востоковедения АН России М.Капица в журнале «Вопросы истории» отмечал: «Для монгола Чингис-хан, в каком бы качестве он ни выступал, крупнейший национальный деятель и великий полководец, такой же, как, например, Наполеон для французов или Александр Македонский для греков» (3). Существенный вклад в преодоление негативной характеристики Чингис-хана внес Л.Н.Гумилев, определявший его как «святыню монгольских народов».

В современном общественном мнении происходит определенное обожествление Чингис-хана, создается его культ, свидетельствующий о ностальгии по мощному монгольскому государству, доминировавшему на обширной территории. Философ из Улан-Удэ И.С.Урбанаева обосновывает идею о небесном происхождении Чингис-хана и сакральном характере его деятельности.

По нашему мнению, деяния и поступки Чингис-хана следует рассматривать и оценивать с обязательным учетом исторических условий, в которых они происходили. Представляется, что личность этого правителя не нуждается в приукрашивании, а его роль в преувеличении.

Происходят противоречивые процессы одновременного возрождения и восстановления шаманизма и ламаизма. Их обряды и традиции все шире представлены в повседневной жизни монголоязычных народов. Параллельно с практическим возрождением шаманистских обрядов и культов идет научное исследование и осмысление шаманской культуры народов Центральной Азии. Шаманизм не только освобождается от идеологических штампов, но в его изучении сформулирован новый подход. В докладе И.С.Урбанаевой «Шаманизм монгольского мира как выражение тэнгрианской эзотерической традиции Центральной Азии» (1996) обосновывается концепция о том, что кочевники этого региона сохранили одну из древнейших на планете форм тайной мудрости.

По мнению автора, каждой Расе присущ собственный код тайного знания, опирающийся на оккультное Предание и на разработанную религиозную или философскую систему. «По оккультным данным Центральная Азия является регионом, где существовали духовные центры всех Рас. Шаманизм и даосизм являются, с этой точки зрения, кодами тайного знания Желтой Расы» (4).

Новаторство и научная смелость выводов И.С.Урбанаевой несомненны, но нуждаются в дальнейшем научном обосновании. Сторонники традиционного понимания шаманизма (Т.М.Михайлов) считают неправомерным выделять и возвышать культ Неба (теория тенгрианства), как отдельную, самостоятельную религиозную форму, стоящую якобы над шаманизмом. Т.М.Михайлов считает, что «в реальной жизни шаманистов он в самостоятельном виде не существовал, не мыслился без культа Земли, без небожителей (тэнгэринов) и их детей — хатов» (5).

Представляется, что выделение И.С.Урбанаевой тэнгрианства как автохтонного мировоззрения кочевников Центральной Азии, постановка шаманизма в один ряд с мировыми религиозными системами Востока, т.е. своеобразное «повышение ранга» шаманизма свидетельствуют о поисках оригинальной духовной и культурной основы кочевой цивилизации. Предпочтение шаманизма перед ламаизмом, пришедшим из Тибета, является свидетельством опоры на собственные духовные ценности, предпочтение их более поздним религиозным и культурным влияниям, пришедшим извне.

Важнейшим компонентом любой цивилизации, ее определяющей является принадлежность к определенной конфессии. В условиях территориальной и государственной разделенности монгольского этноса единая религия (ламаизм) выступала своеобразным интегрирующим элементом.

Распространение ламаизма началось несколько раньше разделения бурят и монголов, что скрепляло народы в единую общность. Религиозные отношения, связанные с обучением лам, распространением священных книг из Монголии и Тибета, паломничеством бурят в Ургу, в Эрдэни-цзу, в монастыри Тибета являлись в отдельные периоды главным интегрирующим звеном между монголоязычными народами.

Языковая изолированность, разрыв и постепенное удаление монгольского, бурятского, калмыцкого языков компенсировалась единой старомонгольской письменностью — своеобразной латынью кочевого мира. На этой письменности сохранились родословные, эпические и фольклорные памятники, степное законодательство монгольских народов.

Важным элементом возрождения национальной культуры является восстановление языка. В Бурятии активизировалось изучение и преподавание бурятского языка, вновь открылись классы с преподаванием национального языка, закрытые в основном в 70-х гг. Издаются учебники старомонгольской письменности. В XX в. бурятский язык подвергся серьезным деформациям и не всегда оправданным реформам. В 1931 г. языковая реформа отменила старомонгольскую письменность и ввела латиницу. Позднее — новый поворот и письменный литературный язык переведен на кириллицу. Этому же последовала и Монголия, перешедшая на русскую графику. Поэтому, хотя и 86 процентов бурят называют бурятский язык родным, но значительная часть их не владеет достаточно им и в быту пользуется русским языком. Национальная интеллигенция также в основном пользуется русским языком.

Одной из причин оживления панмонгольских идей является стремление бурят к преодолению территориального разделения на Республику Бурятия, Усть-Ордынский национальный округ (Иркутская область) и Агинский национальный округ, произошедшего в 1937 г. Раздел привел не только к земельным утратам, но и к определенному разобщению и изоляции западных и восточных бурят, оказавшихся в различных административных единицах. Существующие различия в языке и традициях углублялись, ослаблялись культурные и духовные связи единого народа.

В Монголии проявляется значительный общественный и научный интерес к монгольским народам, проживающим в соседних государствах, а также небольшим диаспорам монголов в различных государствах р даже судьбе отдельных монголов в странах Европы, Азии, Америки. Институт восточных и международных исследований издал две крупных работы: «Орос дахь монгол угсааны улсууд» («Государственные образования монголов в России») (1995 г.), «Хятад дахь монголчууд» («Монголы в Китае») (1996 г.), посвященные Бурятии, Калмыкии, Туве, Горному Алтаю, бурятским автономным округам, монголам Внутренней Монголии. В этих изданиях, носящих справочный характер, подчеркивается общность монгольских народов, связи и отношения между ними.

Растет взаимный интерес монгольских народов друг к другу, укрепляются культурные и научные связи между государственными образованиями монгольского этноса. Бурятский культурный центр консолидирует бурят, а Форумы монголов — все монголоязычные народы.

В последние годы произошло некоторое сближение монгольских народов, так как были сняты ограничения в перемещении между Россией и Китаем, Монголией и Китаем. Однако в реальном объединении не были заинтересованы ни одна из сторон. Тем не менее, мировая тенденция национальной консолидаци различных этносов затрагивает и монгольские народы, осознающие этническое и языковое единство, экономическую общность (кочевое хозяйство), а также религиозное и культурное единение. Процессы сближения и консолидации в перспективе будут зависеть от экономических и политических изменений и тенденций в России и Китае, от централизации и децентрализации в этих странах.

Таким образом, современный панмонголизм представляет собой сложное и неоднородное общественно-политическое течение. Для одних оно является способом остановить процесс денационализации монгольского этноса (возрождение старомонгольской письменности, расширение преподавания бурятского языка, восстановление утраченных национальных обычаев и традиций). Для других — это активизация процесса культурного взаимодействия народов монгольского этноса, заимствование культурных и научных достижений. Для третьих — наиболее радикальных — предполагается создание в перспективе единого государства всех монгольских народов. В качестве своеобразного образца такого государственного образования преподносится империя Чингис-хана.

Даже если абстрагироваться от внешних трудностей (главных при создании подобного государства), совершенно не учитываются внутренние проблемы, которые возникнут при объединении народов с различным уровнем экономики и культуры. Создание единого государства естественным образом приведет к доминированию одной этнической группы и одной культуры, правлению одной элиты или клана. Наиболее вероятным вариантом может стать доминирование халха-монголов, как наиболее сохранивших национальные традиции и государственность.

Ученые Бурятии внесли существенный вклад в изучение проблем панмонголизма, роли и месту отдельных бурятских деятелей (Э.Ринчино, Ц.Жамцарано, А.Доржиева, Б.Барадина, М.Амагаева, С.Нацова и др.), вложивших значительную лепту в просветительство монгольского народа, в возрождение национальной культуры, письменности, воссоздавших государственность монгольских народов, попытавшихся по-своему объединить монголов, бурят в единое государство. Русско-монгольские отношения в XVII — нач. XX вв. подробно исследованы Ш.Б.Чимитдоржиевым (1987, 1991, 1995); особенность монгольской государственности и роль ламаистской церкви оригинально изложены Т.Д.Скрынниковой (1989, 1993); сущность панмонголизма и «панмонгольские организации» (Б.В.Базаров, Ю.П.Шагдуров), русское монголоведение и изучение Монголии в сибирском регионе (Д.Б.Улымжиев); место и роль шаманистских верований у монголоязычных народов (Т.М.Михайлов, И.С.Урбанаева).

В настоящее время Россия только разрабатывает собственную модель международных отношений, находится в поиске приоритетов во внешней политике. В формирующемся многополюсном мире Россия, являясь одним из полюсов, обозначила отношения с Китаем, как отношения доверительного партнерства, нацеленные на стратегическое взаимодействие. Восточное направление признается приоритетным, в том числе и отношения с Монголией имеют перспективы для развития. Поэтому назрела необходимость глубокого и более взвешенного анализа истории дальневосточной внешней политики России. Преобладание длительное время классового подхода в анализе проблемы должно смениться анализом и исследованием с позиций национальных интересов России. Особый интерес в этой связи представляет проблема формирования внепшполитической линии России в начале XX в. по отношению к Монголии, выяснение роли различных социальных групп и их интересов, сбалансированности их противоречивых интересов и принятие определенных решений.

Выявление и исследование различных направлений в определении перспектив русско-монгольских отношений в российской общественной мысли 1900-1917 гг. позволит преодолеть наметившийся в современной монгольской историографии односторонний подход — определение внешней политики России по отношению к Монголии как захватнической и колониальной (см. Баабар «Не забудь!», 1991 г.).

Пограничный вопрос (граница с Монголией и Китаем) также не теряет своей актуальности. В Монголии недавно создана оранизация «Дархан хил» («Священные границы»), состоящая в основном из офицеров — пограничников, выступающих за пересмотр российско-монгольской границы и возвращение утраченных монгольских земель (части территории Бурятии и Тувы).

Периодически в китайской прессе поднимается вопрос о судьбе Урянхайского края, входившего в состав Китайской империи. В России также имеются «оригинальные» толкователи истории. Так, доктор географических наук Б.Б.Родоман предлагает вернуть Туву прежним владельцам (6). Поэтому в этом вопросе еще рано ставить последнюю точку.

Цели и задачи исследования

Целью диссертации является попытка на основе принципов историзма и объективности проанализировать процесс становления и развития общественно-политической мысли России по «монгольскому вопросу» и проблеме Урянхая.

В исследовании поставлены следующие задачи:

1) Рассмотреть процесс формирования российского и иркутского монголоведения как научной основы общественной мысли.

2) Дать анализ публикаций и архивных материалов, посвященных «монгольскому» и «урянхайскому» вопросам, выделить в российской общественно-политической мысли основные направления, определяемые ведомственными и социальными интересами.

3) Раскрыть характерные особенности трансформации отечественной мысли в 20-30-х гг. XX в., показать процессы преемственности в ее развитии и унификации на примере монгольских проблем.

4) Показать использование идей «панмонголизма» в 20-х гг. основными политическими силами и лидерами. Раскрыть суть «панмонголизма», его особенности, закономерности и противоречия.

5) Сделать попытку обоснования национальных интересов России в Монголии.

Степень разработанности проблемы

Развитие монгольского общества в XX в. — сложный и динамичный процесс, вобравший в себя такие крупные исторические события, как отложение в 1911 г. от Китая и восстановление независимого монгольского государства в форме феодально-теократической монархии (1911-1919 гг.), проведение ряда прогрессивных реформ в экономике и культуре страны, обострение дипломатической ситуации в русско-монголо-китайских отношениях (русско-монгольский договор 1912 г., русско- китайский договор 1913 г., Кяхтинский трехсторонний договор 1915 г.), национально-демократическая революция 1921 г. и выбор социалистической ориентации, коренное переустройство монгольского общества в 1921 — 1940 гг.

Современное общее кризисное состояние российской исторической науки, особенно в области исследований новейшей истории Монголии, диктует поиск путей выхода из методологического и концептуального тупика. Введение в научный оборот целого пласта публикаций по «монгольскому» вопросу, источниковедческий и историографический анализ мон-головедной литературы, взвешенный критический разбор концепций российских и монгольских исследователей позволит, по нашему мнению, наметить некоторые пути преодоления кризиса.

Решение данной объемной и сложной проблемы требует глубокого и тщательного анализа имеющейся российской и монгольской литературы и источников, выявления закономерностей развития национальных школ монголоведения. Необходимо объективно и непредвзято оценить сложный путь, пройденный отечественной историографией, что позволит глубже понять причины кризисного состояния российского монголоведения, более достоверно оценить реальный вклад историков России в изучение Монголии 1900-1930-х гг., определить степень изученности основных спорных проблем и пути дальнейшего научного поиска.

Необходимость специального изучения, анализа состояния монголоведения по вопросам современной истории Монголии отмечал еще в 1978 г. ведущий монгольский историограф, президент Международной ассоциации монголоведов, академик Ш.Бира, автор монографии «Монгольская историография (XIII- XVII вв.)» (7). В 80-е годы были сделаны первые шаги в этом направлении. Опубликованы обзорные статьи монгольских историков Ш.Нацагдоржа, Б.Ширендыба, М.Санждоржа, З.Лонжида, Ч.Дашдавы, Ц.Ишдоржа, Д.Батбаяра, а также российских авторов Л.М.Гатауллиной, Г.С.Матвеевой, С.К.Рощина, Н.П.Шастиной, Е.В.Бойковой, С.К.Кляштор-ного, М.И.Гольмана, Д.Б.Улымжива, Ш.Б.Чимитдоржиева (8). К сожалению, обзорность и краткость, а также чаще всего и юбилейный характер публикаций не позволили достичь серьезного аналитического уровня. К решению данной научной проблемы монголоведы еще только подходят. Об этом, в частности, свидетельствуют небольшая обзорная работа монгольского автора З.Лонжида «Обзор историографии МНРП» (1980 г.) (9), кандидатская диссертация Ц.Ишдоржа «Зарождение и становление современной монгольской историографии (1921- 1940 гг.) (1987 г.) (10).

Общественно-политическая мысль Монголии — одна из наиболее малоизученных областей монголоведения. Начало ее исследования положено публикациями Д.Дашжамца, Ч.Жугдэра, Г.Дэлэга, Ш.Биры, С.Пурэв-жава, Л.П.Поповой, Ю.В.Кузьмина. Необходимо выделить следующие работы: Ч.Жугдэр «Развитие общественно-политической и философской мысли Монголии на рубеже XIX-XX вв.» (1972 г.), Д.Дашжамц «Распространение и утверждение идей марксизма-ленинизма в Монголии» (1978 г.), Л.П.Попова «Общественная мысль Монголии в эпоху «пробуждения Азии» (1987 г.).

Вопросы методологии западного монголоведения, тенденции и направления в изучении новейшей истории Монголии проанализированы в монографиях М.И.Гольмана: «Проблемы новейшей истории МНР в буржуазной историографии США» (1970 г.), «Изучение истории Монголии на Западе (XIII- середина XX в.) (1988 г.) (11).

К сожалению, до сих пор в монголоведении отсутствуют специальные работы, посвященные анализу российского монголоведения 1900-1990 гг. Парадоксально, но факт: подготовлены работы о монгольской и западной историографии и нет монографических исследований о российской науке. Особенно не повезло работам 1900-1917 гг., почти полностью изъятым из научного обращения, так как их авторами были представители царского режима, которые могли только подвергаться критике, чаще всего необоснованной. Результаты их анализа, выводы и статистические данные этих работ использовались советскими историками, но без информации об авторах.

Искусственное разделение развития исторической науки до и после 1917 г. разрывало естественный процесс изучения истории Монголии, снимало вопрос о преемственности и новациях научной мысли.

Важной причиной кризиса российского монголоведения, по нашему мнению, является нарушение преемственности в его развитии. Дважды (в 20-е годы и в конце 30-х гг.) прерывался естественный процесс развития научной мысли в области монголоведных исследований. В первом случае были нарушены традиции русского монголоведения в 1917 г. Российские ученые — монголоведы понесли невосполнимые кадровые потери: ушли из жизни А.М.Позднеев, В.В.Радлов, В.В.Бартольд, эмигрировали из страны В.Л.Котвич, А.Д.Руднев, В.А.Рязановский, Г.В.Вернадский. Оказался в полной мере невостребованным талант оставшихся монголоведов, которые были вынуждены приспосабливаться к новому коммунистическому режиму, менять тематику исследований и методологию научных изысканий. Все это не могло негативным образом сказаться на результатах исследований.

Во второй раз целое поколение ученых-монголоведов, сформировавшееся в 20-30-е гг. в основном из практических работников, так или иначе связанных с Монголией, было физически истреблено в ходе массовых политических репрессий в 1937-1942 гг. На долгие годы забвению были преданы не только имена исследователей (М.И.Амагаев, С.А.Далин, Ц.Ж.Жам-царано, В.А.Казакевич, А.Д.Калинников, Н.Н.Козьмин, С.А.Нацов, Э.Рин-чино, Б.Я.Шумяцкий), но и их книги, концепции, научные идеи и подходы к решению сложных проблем истории Монголии.

Политическая оттепель 60-х гг. открыла и вернула из небытия некоторые имена, но еще достаточно «белых пятен»: забытых имен и нереабилитированных идей.

История русского монголоведения насчитывает более чем два века, однако до сих пор она не подвергалась специальному и глубокому аналитическому обзору.

По общему уровню и глубине научных исследований русское монголоведение являлось ведущим, а Россия в ХУШ-Х1Х вв. была признанным центром изучения Монголии в мире. Монголоведение России вылилось в особую науку о монгольском этносе и представляло собой комплекс наук: филологической, исторической, географической, этнографической, экономической и др.

Русские ученые-монголоведы были специалистами универсальных знаний, они глубоко и основательно изучали монгольский язык, литературу и историю Монголии, этнографию и экономику страны. Российские ученые-востоковеды создали значительное число трудов, посвященных проблемам истории, языка, культуры, источниковедения и историографии Монголии. В монголоведении необходимо выделить вклад таких исследователей XIX — начала XX вв., как Н.Я.Бичурин, О.М.Ковалевский, Д.Банзаров, АА.Бобровников, К.Ф.Голстунский, А.В.Игумнов, В.В.Радлов, А.М.Позднеев, В.В.Бартольд, Г.Ц.Цыбиков, В.Л.Котвич, Ц.Ж.Жамцарано, Б.Я.Владимирцов.

Позднее традиции монголоведных исследований были продолжены в работах Р.Л.Балдаева, Н.Т.Варгина, Л.Л.Викторовой, Л.М.Гатауллиной, Л.К.Герасимович, М.И.Гольмана, Г.С.Гороховой, В.В.Грайворонского, Л.Н.Гумилева, Е.М.Даревской, С.Д.Дылыкова, В.И.Дулова, Н.Л.Жуковской, Г.Н.Заятуева, И.Я.Златкина, И.И.Иориша, С.В.Кисилева, С.Г.Кляшторного, С.А.Козина, Н.В.Кочешкова, Е.И.Кычанова, Г.С.Матвеевой, Г.И.Михайлова, Э.А.Новгородо-вой, Л.С.Пучковского, С.К.Рощина, Г.Н.Румянцева, Г.С.Слесарчук, Г.Д.Санжеева, Д.Б.Улымжиева, Б.Д.Цибикова, Ш.Б.Чимитдоржиева, Н.П.Шастиной, А.Т.Якимова, К.Н.Яцковской, Л.Г.Скородумовой, Н.Е.Единарховой, Н.О.Шаракшиновой, С.Г.Лузянина, В.Ц.Ганжурова, Е.И.Лиштованного, В.В.Свинина, А.В.Попова, Е.А.Кузьменкова, З.К.Касьяненко, А.С.Железнякова, Е.В.Бойковой, А.Д.Ценди-ной, К.М.Герасимовой, И.В.Кульганек, Т.Д.Скрынниковой, Н.Н.Крадина,

B.П.Санчирова, М.Н.Орловской и др.

В российской исторической литературе имеются только краткие, обзорные очерки развития русского монголоведения: обзор Н.П.Шастиной «История изучения МНР» (1952 г.), раздел «Изучение монгольского языка в России» в монографии «Россия и Монголия» (1987 г.), отдельный параграф «Русская и советская литература по истории монголов» в однотомнике «История МНР» (1983 г.), коллективная работа сектора монголоведения Института Востоковедения РАН «Советское монголоведение» (1917-1987) (1987 г.), монография профессора Д.Б.Улымжиева «Страницы отечественного монголоведения» (1994 г.), а также статьи И.И.Иориша, Е.В.Бойковой, А.М.Куликовой, А.Ю.Якубовского, А.Н.Кононова, З.К.Касьяненко,

C.Г.Кляшторного, Д.Б.Улымжиева, Е.М.Даревской, Ш.Б.Чимитдордоржие-ва, М.И.Гольмана и др. (12).

Ценные сведения об изучении Монголии в России содержатся в обобщающих востоковедных исследованиях: «Очерки по истории русского востоковедения» (шесть сборников), «Становление университетского востоковедения в Петербурге» (1982 г.), «История отечественного востоковедения до середины XIX в.» (1990 г.) (13). Тем не менее, они не дают полной картины становления и развития русского монголоведения. Сведения о нем неполные и фрагментарные, отсутствуют современные оценки основных концепций и анализ отдельных трудов исследователей. В настоящее время назрела необходимость создания обобщающей работы по русскому монголоведению.

Традиции изучения вклада русских ученых-востоковедов в мировую научную мысль, заложенные работами Н.И.Веселовского «Сведения об официальном преподавании восточных языков в России», В.В.Бартольда «История изучения Востока в Европе и России» (1925 г.), не получили своего логического продолжения в последующие годы. (14).

Неравномерно изучены и различные этапы становления и развития монголоведения в России: более полно представлены материалы о развитии науки в XIX в., менее изучен более ранний период — XVIII век. Казанский и Петербургский центры монголоведения изучены лучше сибирских (Иркутск, Верхнеудинск, Кяхта, Селенгинск).

До сих пор в российской историографии нет творческих биографий крупных монголоведов: Я.И.Шмидта, К.Ф.Голстунского, А.М.Позднеева, Б.Я.Владимирцова. Наиболее изученной является научная деятельность в области монголоведения Д.Банзарова, В.В.Бартольда, О.М.Ковалевского, Г.И.Цыбикова. Ряд имен русских исследователей незаслуженно забыт или полузабыт, вообще не упоминается в обзорах. О них имеются только отдельные статьи (И.Иериг, А.А.Бобровников, А.В.Игумнов, А.В.Бурдуков).

Малоизвестна научная деятельность ученых-немонголоведов, но внесших значительный вклад в изучение страны (Д.А.Клеменц, И.И.Попов, Н.М.Ядринцев, Г.Н.Потанин, Д.П.Першин, Н.Н.Козьмин и др.). Заслуживает специального рассмотрения изучение вклада миссионеров-монголоведов (А.Орлов, И.И.Подгорбунский, архиепископ Нил, Я.Родионов), составителей русско-монгольских словарей и исследователей буддизма и шаманизма.

Определение вклада научной мысли России в изучение Монголии важно для нашей работы с точки зрения выявления уровня знаний о соседней стране, как основы общественно-политической мысли. К началу XX в. в России научная мысль обладала высоким уровнем информированности о соседней кочевой стране, эти сведения оказывали существенное влияние на формирование общественной мысли и выработку внешнеполитических решений. Крупные ученые — монголоведы непосредственно являлись консультантами Министерства иностранных дел, Министерства финансов и других гсударственных органов. С другой стороны, некоторые практические работники, связанные своей деятельностью с Монголией, публиковали работы научного характера и вносили ощутимый вклад в изучение страны.

Русско-монгольские отношения начала XX в. — отдельный и своеобразный этап развития отношений двух стран. В этот период происходят глубокие изменения в социально-экономической и культурной жизни России и Монголии, меняется и международная ситуация на Дальнем Востоке, обусловленная, с одной стороны, поражением России в русско-японской войне, а, с другой стороны, заметной активизацией внешней политики России в этом регионе, а также ведущих капиталистических стран и особенно Японии.

В России в конце XIX в. происходит значительное изменение внешнеполитической ориентации страны: от оборонительной и сдержанной политики на Дальнем Востоке и Центральной Азии она переходит к активной и наступательной политике. В действиях правящей верхушки царской России наметилась тенденция отхода от традиционной политики и она стала обретать черты экспансионистской.

В 1891 г. началось сооружение Транссибирской железнодорожной магистрали, которая открывала для русской буржуазии рынки Дальнего Востока. Заключение с Цинским Китаем контракта на постройку Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), аренда на 25 лет военной базы в Порт-Артуре свидетельствовали об усилении позиций России на Дальнем Востоке.

Результаты японо-китайской войны 1894-1895 гг., русско-японской войны 1904-1905 гг. показали, что в регионе появилась новая сильная держава — Япония. По русско-японскому соглашению 1907 г. японское правительство признавало «специальные интересы» России во Внешней Монголии. Россия, в свою очередь, была вынуждена признать японский протекторат в Корее, интересы Японии в Южной Маньчжурии и во Внутренней Монголии.

Начало XX в. характеризовалось острой борьбой крупных держав за передел мира. Перед дипломатией России стояла сложная задача: обеспечить в полной мере интересы России, но без втягивания ее в военные конфликты. Значение дальневосточного региона в конце XIX — начале XX вв. значительно возросло. Главной ареной соперничества здесь великих держав стала Цинская империя, ослабленная внутренними противоречиями.

С начала XX в. Цинское правительство Китая усилило прямую колонизацию монгольских земель: первоначально район Внутренней Монголии, а затем и Внешней Монголии. Были созданы специальные комиссии, которые занимались проблемами заселения Монголиии китайскими колонистами. За 1905-1911 гг. было освоено и распахано около 5 млн. десятин земли. Колонизация дополнялась военной, финансовой и торгово-экономической экспансией.

Как писал известный монголовед России В.Л.Котвич, «китайские колонисты стали шаг за шагом занимать пограничные монгольские земли, начали проникать туда и китайские торговцы, которые быстро завладели монгольским рынком» (15), «за китайским колонистом шел китайский чиновник и китайский солдат, и компетенция местных монгольских князей постепенно суживалась» (16).

Политика царской России определялась заинтересованностью в монгольском рынке, а также обеспечением русских интересов против возможной агрессии Японии и экономического давления китайского капитала. Российский капитал (особенно купечество и некоторые фабриканты) проявляли значительное внимание к монгольскому рынку, были заинтересованы в дешевом монгольском сырье (шерсть, кожа, мясо) и экспорте собственной продукции. Наибольшую заинтересованность в этом проявляло сибирское купечество, как тесно связанное с монгольским рынком.

Не меньшее влияние на изменение обстановки оказали и революционные события: первая русская революция 1905-1907 гг. и Синьхайская революция в Китае. В Монголии широкий размах получает национально-осободительное движение, в результате которого было свергнуто более чем двухвековое господство маньчжурских завоевателей. Создание независимого государства в Монголии в 1911 г. определило новую международную ситуацию в треугольнике региона: Россия — Монголия — Китай.

События, происходившие в Монголии в период восстановления национальной независимости, а также связанные с ними изменения русско-монгольских отношений вызвали небывалый прежде интерес в самых различных слоях русского общества. Различные общественные слои России: политические и военные деятели, дипломатические представители, научная и торговая общественность давали самые различные характеристики состояния и перспектив русско-монгольских отношений.

Монгольский вопрос» обсуждают в Государственной Думе (выступления С.Д.Сазонова и П.Н.Милюкова), было проведено несколько Совещаний в Петербурге и Иркутске по изучению монгольского рынка Министерством торговли и промышленности, организован ряд торговых военных экспедиций в Монголию.

Оригинальный и разнообразный материал по «монгольскому вопросу» содержится в центральной и сибирской периодике: журналах «Новое время», «Русский экспорт», «Вестник Азии», «Современник», «Сибирские вопросы»; газетах «Речь», «Обская жизнь», «Сибирь», «Иркутское слово» и др.

По мере сбора информации появляются специальные книги и статьи, посвященные этой проблеме. Среди них работы таких авторов, как Б.М.Гурьев «Политические отношения России и Монголии» (1911), Ю.Кушелев «Монголия и монгольский вопрос» (1912), А.Беннигсен «Несколько данных о современной Монголии» (1912), В.Томилин «Монголия и ее современное значение для Монголии» (1913), А.Болобан «Монголия в ея современном торгово-экономическом отношении» (1914), В.Л.Котвич «Краткий обзор истории и современного политического положения Монголии» (1914). Основное содержание работ этих авторов — характеристика положения в Монголии и прогнозы дальнейшего развития русско-монгольских отношений.

Анализ дореволюционной русской общественной мысли по «монгольскому вопросу» позволяет выделить несколько основных направлений тогдашней России, которые были обусловлены в основном классовыми интересами их носителей.

Представители крайне правых партий и военных кругов (В.Томилин, А.Куропаткин, С.Харламов, Ю.Кушелев) считали необходимым включить Монголию в сферу капиталистического производства России, принять монголов под свое покровительство или присоединить к себе. Более ранний проект присоединения Китая, Тибета к России содержится в Записках врача тибетской медицины П.А.Бадмаева к императорам Александру III и Николаю II.

Представители демократической интеллигенции (монголовеведы Б.Я.Владимирцов и В.Л.Котвич, литератор И.И.Попов, языковед и этнограф Н.П.Евстафиев, ветеринарный врач А.П.Свечников, чиновник и этнограф Д.П.Першин выступали за создание независимого монгольского государства, за равноправность русско-монгольских отношений, предлагали России оказать реальную помощь Монголии.

Либеральная интеллигенция Сибири (М.И.Боголепов, М.Н.Соболев), тесно связанная с сибирской буржуазией и купечеством, выступала за усиление экономического влияния в Монголии и расширения объемов русско-монгольской торговли. По мнению представителей крупной буржуазии и деловых кругов европейской части России, освоение нового для них монгольского рынка связано со значительными трудностями, поэтому они предпочитали иметь дело с уже освоенными рынками Ближнего Востока.

Российские социал-демократы (В.И.Ленин, М.Павлович, Сурин) критиковали колониальный характер политики царской России в отношении Монголии.

Таким образом, в первый период практического изучения темы были высказаны различные оценки русско-монгольских отношений, что не могло не влиять на выработку решений ведущих ведомств России, в чьем ведении находились внешнеполитические связи, финансы, торговля и военные вопросы.

Введение в научный оборот материалов общественно-политической мысли России по «монгольскому вопросу» позволит углубить наши представления о характере внешней политики царской России на Дальнем Востоке, месте русско-монгольских отношений и влиянии на ее формирование общественного мнения.

В изучение русско-монгольских отношений начала XX в. значительный вклад внесли российские ученые: Е.М.Даревская, И.Я.Златкин, С.Г.Лузянин, А.Л.Попов, Ш.Б.Чимитдоржиев, С.А.Шойжелов, Е.А.Белов, а также монгольские ученые: Б.Лигуу, Ц.Пунцагноров, Ш.Нацагдорж, Ш.Сандаг, Э.Пунцаг, Т.Тумурхулэг, Б.Ширендыб, Ц.Батбаяр и др.

Необходимо выделить вклад крупного историка-монголоведа Ш.Б.Чи-митдоржиева, автора основательного исследования «Россия и Монголия» (1989 г.) и Е.М.Даревской — большого знатока русско-монгольских связей конца XIX — начала XX вв. Выход в свет ее монографии «Сибирь и Монголия» (1994 г.) — результат 50-летних научных поисков в этой области, является ярким событием российского монголоведения. Это настоящая энциклопедия русско-монгольских связей начала XX в., наиболее глубокое и оригинальное исследование неутомимой и увлеченной исследовательницы. В научный оборот введен значительный архивный материал иркутских и центральных архивов, по крупицам собраны оригинальные факты истории отношений двух стран (17).

В 1991-1996 гг. серию публикаций по истории русско-монголо-китайских отношений в 1911-1916 гг. осуществил московский китаевед Е.А.Белов. Статьи ученого посвящены малоизученным или вообще неизвестным страницам монголо-китайских отношений. На основе новых материалов архивов АВПРИ и ЦГВИА Е.А.Белов отвергает некоторые положения китайских авторов, устоявшиеся стереотипы китайской историографии.

К сожалению, интересный и важный аспект проблемы — исследование общественной мысли России по «монгольскому вопросу» пока не изучен. Постановка этого вопроса впервые была сделана Е.М.Даревской в докладе, представленном на четвертом конгрессе монголоведов («Монгольский вопрос» в общественном мнении России в 1911-1915 гг.») (18).

Е.М.Даревская выделила следующие направления в российском общественном мнении по «монгольскому вопросу»: позиции правых партий, представителей крупной торговой и промышленной буржуазии, либеральной буржуазии (кадеты), торгово-промышленной буржуазии Сибири, демократических представителей и членов РСДРП. Разумеется, сказалась известная идеологическая направленность оценок. Например, правые партии — «это партия реакционеров, черносотенцев, ура-патриотов, шовинистов». Таким образом, в основу был положен классовый принцип, научные возможности которого ограничены.

Выявление полного круга исследований российских авторов по истории русско-монгольских отношений, попытка классификации работ различных политических направлений, сравнительный анализ оценок по «монгольскому вопросу» в общественно-политической мысли России позволит углубить наши представления о формировании восточного внешней политики Российской империи.

Урянхайский вопрос» не стал до сих пор в научной литературе предметом специального исследования. Отдельные аспекты проблемы были проанализированы в публикациях С.Шойжелова (1926), М.Кайского (1926), Г.Е.Грумм-Гржимайло (1926), С.В.Шостаковича (1929), Р.Кабо (1934), В.И.Дулова (1956), Ю.А.Арынчина (1956), В.И.Моисеева (1983), Е.А.Белова (1995).

В статье П.А.Шахуновой и Б.А.Лихонова «К вопросу изучения Тувы русскими исследователями» (1954) дан краткий обзор русских экспедиций в Урянхай в XVII — начале XX вв. с указанием результатов научных исследований, которые никак не связывались с «урянхайским вопросом».

Проблема русско-китайских и русско-монгольских границ — это тонкая и деликатная тема, затрагивающая самые важные стороны в отношениях между странами. В изучении «урянхайской проблемы» было несколько своеобразных «всплесков» в российской общественно-политической мысли, связанных в основном с изменением международного статуса Урянхая или подготовкой дипломатических переговоров по данной проблеме. Впервые вопрос обсуждался в 80-е гг. XIX в. в связи с пересмотром условий русско-китайских торговых отношений. Самый мощный интерес к «урянхайскому вопросу» был проявлен в России в начале XX в. — 1916 г. и был связан с возможностью присоединения Урянхая к России. На критике русской политики в Туве, негативного влияния России в крае создавали свои публикации советские авторы 20-х гг.

В 50-60-х гг. усилиями историков В.И.Дулова, Ю.Л.Арынчина, а позднее В.А.Моисеева и В.А.Дубровского была преодолена односторонность оценок и русскую политику определили как двойственную, имеющую положительную и отрицательную стороны.

Публикации в последние годы полного круга источников: «Русско-китайские отношения в XVIII в.» (I и II тома, 1990), «За три века. Тувин-ско-монгольско-китайские отношения (1616-1915 гг.)» (1995) создали благоприятные возможности для нового осмысления и углубленного понимания «урянхайского вопроса» (19) .

Российское китаеведение проделало грандиозную работу по описанию, общению и осмыслению русско-китайских и советско-китайских отношений, результаты которой были учтены в работе.

Теоретические и методологические проблемы международных отношений, основные современные теории и концепции основательно проанализированы в трудах Ф.М.Бурлацкого, А.А.Кокошина, А.А.Мурадяна, Г.Н.Новикова, Э.А.Позднякова, Е.М.Примакова, Э.И.Скакунова, М.А.Хрусталева и др.

Хронологические рамки работы определены первой третью XX в. (1900 — 1928 гг.), наибольшое внимание в исследовании уделено периоду 1911-1917 гг. крайние точки данного периода связаны с важнейшими общественно-политическими событиями в жизни Монголии и России. Конец XIX — начало XX вв. характеризуется внешнеполитической активизацией России на Дальнем Востоке, особенно она усилилась после поражения в русско-японской войне 1904-1905 гг. Пик русско-монгольских отношений приходится на 1911-1915 гг., «монгольский вопрос» занимал значительное место в российской общественной мысли. Становление и активность политических партий и движений в России также совпадает с этим рубежом.

Разгром «правого уклона» в МНРП и панмонголистов в Монголии в 1928 г. является конечным хронологическим рубежом. Названные хронологические границы являются в определенной степени условными.

В зависимости от конкретных задач исследования, привлекались материалы как более раннего периода (середина XIX в.), так и более позднего (1940-1996 гг.), это делалось исключительно в интересах сравнительного или историографического анализа и его полноты, чтобы глубже исследовать истоки и последствия того или иного явления и события.

Методологическая основа исследования

Основу диссертационного исследования составляют несколько принципов. Принцип историзма предполагает выявление хронологической последовательности изучаемых событий и явлений, установление связей каждого момента исторического процесса с его прошлым и будущим, оценку исторических фактов, исходя из реалий конкретного периода. Принцип историзма позволяет видеть исследуемые исторические события и процессы в развитии и взаимосвязи, а также предохраняет исследователей от модернизации исторических процессов и явлений прошлого.

Принцип объективности требует взвешенного подхода при оценке событии и явлении, учета полной совокупности всех исторических фактов, разностороннего анализа собранного материала. Принцип объективности ориентирует на всесторонний анализ и оценку исторических фактов, он предполагает, в частности, определение идейной направленности источника, политической позиции его автора и места в общественной мысли России.

В работе анализируется все многообразие мнений по изучаемым вопросам, дана попытка их классификации.

Исключение абсолютизации какой-либо точки зрения на предмет исследования и привлечение всех многообразных мнений послужит эффективному постижению истины и предохранит отечественную историческую науку от возможной абсолютизации и канонизации новых подходов.

Автор широко использовал общенаучные методы исследования (анализ, синтез, обобщение, сравнение, индукция и др.). Одними из важнейших общенаучных методов в познавательной деятельности выступают исторический и логический методы. Использовались также методы классификации и типологизации. Нашли применение и традиционные специальноисторические методы: описательный, историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический, историко-системный.

Источниковую базу диссертации составляют труды отечественных историков, востоковедов, а также публикации российских политических деятелей, военных, торговцев, путешественников, журналистов о Монголии, Урянхае (Туве), русско-монголо-китайских отношениях 1900-1928 гг.

Комплекс источников по данной теме многообразен, его составили опубликованные и архивные материалы. Это специальные и общие публикации дипломатических документов, русско-китайских и русско-монгольских договоров, результаты военно-стратегических и экономико-статистических исследований Монголии, делопроизводственные документы МИД России и Иркутского генерал-губернатора (по дипломатическим делам), центральная и сибирская печать, воспоминания и письма политиков и научных работников, связанных с Монголией.

В работе использованы материалы Архива Внешней политики Российской империи (АВПРИ) («Китайский стол», «Российское консульство в Урге»), Государственного Архива Иркутской области (фонд 25), Архива Востоковедов (г.Санкт-Петербург) (фонд 83, фонд 104), Рукописного фонда Института Истории АН Монголии (г.Улан-Батор), Рукописного фонда Тувинского НИИЯЛИ (г.Кызыл).

Научная новизна и практическая значимость Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые в отечественной исторической науке делается попытка комплексного изучения «монгольского вопроса» и урянхайской проблемы в общественно-политической мысли России первой трети XX в. Изолированное прежде исследование «монгольского вопроса» в рамках истории Монголии, Бурятии, Тувы представлено в одном сочинении, показаны связи и взаимодействие составных частей монгольского этноса. Делается попытка преодолеть искусственное разделение исследования научной проблемы революцией 1917 г. в России и монгольской революцией 1921 г.: до них и после, как принципиально несовместимых этапах.

В исследовании впервые вводятся в научный оборот многие низвест-ные ранее архивные документы, сведения и исторические факты. Анализу подвергнут целый пласт публикаций российских авторов начала XX в. неакадемического направления (практических работников), посвященных Монголии, состоянию и перспективам русско-монголо-китайских отношений. Изъятые ранее из научного обращения по идеологическим соображениям, Данные издания отражают широкий спектр общественного мнения по «монгольскому вопросу», показывают наличие в стране различных подходов к решению этой сложной проблемы. Это позволяет избежать категорических оценок роли России в Восточной Азии вообще и в Монголии в частности. Показ борьбы различных тенденций в формировании внешнеполитической линии России по отношению к Монголии отражает заинтересованность в Монголии самых различных социальных слоев российского общества, совпадение и различие их интересов, выявляет не только социальные, но и региональные (центральные и сибирские) экономические интересы.

Диссертация подготовлена с позиций нового, критического подхода к прежним идеологизированным и тенденциозным оценкам многих исторических событий, с позиции приоритета объективного, академического поиска исторической истины. Намечается в исследовании новый подход в характеристике панмонголизма, политике Коминтерна по отношению к МНРП и Монголии. Исследование позволяет выявить глубокие национальные корни памонголизма, противоречивость процесса консолидации различных частей монгольского этноса.

В работе введены в научный оборот неизвестные ранее биографические данные российских монголоведов 20-х гг., результаты их научных изысканий, хранившиеся в Рукописном фонде Института Истории (г.Улан-Батор) (В.А.Казакевич, А.Симуков, Ц.Жамцарано), Архиве Востоковедов г.Санкт-Петербург) (В.Якимов, А.Кара-Мурза), позволившие создать более полную, без изъятий, картину развития российского монголоведения.

Новизна распространяется и на научное обоснование современных национальных интересов России в Монголии, выработку цельной концепции экономических, политических и культурных взаимоотношений России с соседней страной.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Кузьмин, Юрий Васильевич

Выводы московской экспедиции связывали упадок русской торговли в Монголии со слабой организованностью купечества, изменением торговых потоков в связи с проведение Сибирской железной дороги (в Маньчжурию, а не Монголию), а главное — с полным невниманием правительства к интересам русского дела в Монголии.

Будущее политическое устройство Монголии определялось как автономное государство, но больших экономических перспектив для русской промышленности здесь не видели ввиду бедности населения.

Сибирская (томская) экспедиция определяла истоки кризиса в состоянии и уровне развития промышленности России, ткани которой оказались дороже английских и американских тканей, продаваемых китайцами. По мнению сибирской экспедиции, Монголия как рынок «может быть только полезна России», так как является крупной потребительской единицей и поставщиком нужного для России сырья.

В 1912 г. произошло административное вытеснение китайского капитала из Монголии, но воспользоваться благоприятной для него экономической ситуацией русские купцы не смогли. В работах А.И.Лепарского, С.Я.Лайнера, А.П.Болобана проанализированы причины кризиса русской торговли в Монголии, отмечается отсутствие у России концепции экономического взаимодействия с Монголией.

Собственную трактовку «монгольского вопроса», отличную от позиций военных представителей и торговых кругов России предлагала российекая интеллигенция (Б.Я.Владимирцов, В.Л.Котвич, Д.П.Першин, Н.Евстафиев, И.И.Попов, П.А.Бобрик). Она не была единой, различалась в подходах. Представители сибирской интеллигенции считали, что Россия должна оказать помощь Монголии в создании независимого национального государства. Оказанные поддержка и помощь соседней кочевой стране поможет вернуть доверие и уважение монголов. По мнению Н.П.Евстафиева, культурные влияния России являлись единственно реальными и отвергает военно-стратегический и экономический факторы, как невыполнимые и нереальные.

Присоединение Монголии к России И.И.Попов рассматривает как авантюру, которая приведет к резкому ухудшению отношений с Китаем. Он считает также неразумным ослабление Китая и усиление Японии. Наиболее выгодным для России вариантом И.И.Попов предполагает создание автономной Монголии в составе Китая и усиление там экономических позиций российского капитала. Приоритет он отдает не политическому господству России над Монголией, а усилению ее экономической роли, в том числе скорейшее строительство железной дороги.

Захват и присоединение Монголии до пустыни Гоби к России отвергались демократической интеллигенцией. Они выступали за самостоятельную Монголию под покровительством ведущих держав мира или за создание автономии в рамках Китая или же за создание государства-буфера под покровительством России.

А.П. Свечников предполагал возможным реальное улучшение положения монгольского общества совместными усилиями России и Китая.

Представители либеральной интеллигенции выступали с «мягкой» критикой политики российского правительства в Монголии. Отмечались непоследовательность, нечеткость позиции России в «монгольском вопросе», плохая осведомленность в России о монгольских делах (Б.Я.Владимирцов). И.И.Попов критиковал российскую дипломатию за отсутствие четкого курса на Востоке вообще, и в Монголии, в частности. Одной из причин кризиса русской торговли, ослабление русских позиций в Монголии называется пассивная роль Ургинского консульства. А.В.Бурдуков оценивал политику России в Монголии как «нерешительную» и «колеблющуюся». А.Д.Васенев и А.В.Бурдуков выступали за упорядочение русско-монгольской торговли, расширение ассортимента торговли, уменьшение цен, создание совместных торговых организаций.

Практическое разрешение «монгольского вопроса» осуществилось в благоприятном для России отношении, в определенном смысле это был «средний» вариант в диапазоне высказанных мнений российской общественной мысли. Автономии Монголии отвечала интересам России, это был значительный шаг в реализации идеи независимости кочевой страны, осуществленным при помощи России. Выход Монголии из состава Китайской империи, расширение дипломатических, экономических и торговых отношений с Россией являлся для нее благоприятным фактором.

К сожалению, российские торговые круги оказались не готовы к освоению освободившегося от китайского влияния монгольского рынка, не смогли его освоить и заполнить русскими товарами. Начало Первой мировой войны, концентрация внимания российского правительства на европейских делах, которые требовали к себе полного внимания, ослабили внимание к Дальнему Востоку и Монголии.

Несомненно, что общественное мнение России оказало определенное влияние на определение внешнеполитической ориентации страны и выработку путей решения «монгольского вопроса». Правительственные решения совпадали с наиболее часто высказываемыми оценками в литературе и пеи риодическои печати.

Урянхайский вопрос» был решен в пользу России в 1914 г. объявлением над ним протектората Урянхая. Обоснование исторической принадлежности края России, а прохождение границы по хребту Танну-Ола завершилось присоединением Урянхая к Российской империи. В данном случае победило направление во внешней политике, выступавшее за решительные и активные действия в отношении Урянхая. Воспользовавшись изолированностью Урянхайского края, отрезанного Монголией от Китая, Россия разрешила в свою пользу этот пограничный вопрос. Анализ общественной мысли по данной проблеме показывает как формировалось мнение об ошибочности русско-монголо-китайской границы и необходимости ее исправления, как в оборот вводились новые аргументы для обоснования.

Дальнейшего специального исследования заслуживают следующие проблемы: источниковедческий анализ мемуарных источников по монголоведению, социальный и национальный состав русской колонии в Монголии (в Урге, Кобдо, Улясутае), региональные особенности развития отдельных районов Монголии (Северная Монголия, Западная и Восточная Монголия), русско-монгольское соперничество в Урянхае в 1911-1917 гг., структура русского купечества в Монголии, причины кризиса русско-монгольской торговли, забайкальские центры изучения монгольского языка (Селенгинск, Кяхта, Верхнеудинск), анализ внутренних и внешних источников панмонгольского движения, место и роль панмонголизма в стратегии и тактике Коминтерна, российско-китайское соперничество и Монголия в 1921-1924 гг., соотношение русского, китайского и японского факторов во внешней политике Монголии в XX веке, позиции сибирской и центральной администрации России по «монгольскому вопросу», разработка в России различных проектов строительства железных дорог в Монголии, русско-китайское торговое соперничество в Монголии 1900-1921 гг.

В 1989-1996 годах «монгольский вопрос» получил но вый импульс для обсуждения. Процессы роста национального самосознания в Монголии, Бурятии привели к определенному росту панмонгольских настроений. Вновь обсуждаются вопросы этнического и языкового единства монгольского этноса, укрепления культурных связей бурят, монголов, калмыков, тувинцев. Наиболее радикальными национальными деятелями ставится проблема создания единого этнического государства монгольских народов, которая не нашла большого распространения и массовой поддержки.

В последние годы определенно улучшились российско-китайские отношения. Россия заинтересована в расширении экономического сотрудничества с Китаем. Тем не менее в России не выработана четко разработанная внешнеполитическая концепция отношений с соседней страной, нет определенной стратегической линии.

Российскими политиками делаются заявления и оценки российско-китайских отношений прямо противоположные друг другу. То, на фоне расширения НАТО на восток, Китай определяется стратегическим партнером России, то на одной из научных конференций Китай называется «потенциальной угрозой безопасности России».

В современном общественном мнении России также имеются взаимоисключающие предложения. Так, например, новосибирский исследователь Н.Розов в аналитической статье «Мост между Китаем и Европой» предлагает России отказаться от амбиций великой державы, трезво оценить свое положение и экономические возможности и стать своеобразным экономическим звеном между Западной Европой и Китаем. Вхождение России в мировую экономику в качестве ядра локальной экономики представляется нереальным. Поэтому России, которая будет испытывать давление трех гигантов: Китая, Японии и США, предлагается стать полупериферией Западной Европы, которая станет «патроном» нашей страны. В свою очередь, по мнению автора, в роли периферии для России должны выступить бывшие республики СССР и Монголия (1).

После семи лет переговоров подписано Соглашение между Россией, Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном и КНР о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границ. Продолжаются работы по демаркации российско-китайской границы, происходит обустройство российско-монгольской границы, создаются новые погранзаставы российской стороной.

Представляется, что «монгольский» и «урянхайский» вопросы в определенных исторических условиях могут снова приобрести определенную остроту и актуальность.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Монголия занимает особое место в отношениях России со странами Востока. Дружественные отношения между Россией и Монголией, установленные в XVII веке, развивались по нарастающей, без войн и конфликтов.

Российское общество проявляло глубокий интерес к соседней стране, ее истории и культуре, географии и этнографии. Заинтересованность объяснялась не только познавательными интересами, но также и военно-стратегическими и экономическими интересами в этом регионе Азии. Выгодное географическое положение Монголии в центре азиатского континента, обширная территория и наличие многочисленного скота, как источника сельскохозяйственного сырья для Сибири и центральной России делали привлекательными для освоения и изучения торговыми представителями и военными деятелями.

Научный интерес российского общества к Монголии определялся особой ролью монголов (ХШ-ХУ вв.) в истории России, трактуемой по-разному различными историческими школами.

Научное монголоведение сформировалось в XIX веке параллельно с основными востоковедными направлениями и достигло мирового уровня и признания трудами Н.Я.Бичурина, Я.И.Шмидта, О.М.Ковалевского, А.А. Боб-ровни ков а, Д.Банзарова, К.Ф.Голстунского, А.М.Позднеева, В.Л.Котвича, Б.Я.Владимирцова. К монгольским сюжетам в России все более стали обращаться и практические работники, так или иначе связанные с Монголией.

В начале XX в. интерес России к Монголии все более приобретает практическую направленность, связанную с выработкой внешнеполитической линии по отношению к Монголии. В общественной мысли России сформировался так называемый «монгольский вопрос».

Внешняя политика является специфической сферой общественной жизни и теоретической мысли страны, в которой интересы различных партий и социальных групп сталкиваются не прямо, а опосредованно. Принятие решения во внешней политике предполагает учет различных мнений, оно является некой средней единицей, выражением общенациональных интересов. С другой стороны, внешняя политика является областью, где интересы различных партий и общественных движений могут совпадать. Лидеры некоторых партий вообще считали, что в области внешней политики необходимо придерживаться внепартийной линии.

В начале XX в. внешняя политика России имела два главных направления: европейское и азиатское. Вести одновременно активную внешнюю политику в обоих направлениях правительство страны реально не могла, поэтому должно было избрать метод последовательного решения своих задач и разрешения проблем сначала в одном, а затем в другом регионе мира.

После поражения в русско-японской войне главное внимание было перенесено с Дальнего Востока в Европу. Внешнеполитическая концепция, основанная на политике соглашений и балансирования (с 1906 г.), имела в России европоцентристский характер. Отказ от активной политики был обусловлен также необходимостью внутреннего и внешнего покоя, необходимого для проведения экономических и политических реформ. Россия планировала уклониться от активного участия в конфликте Германии и Англии, что, к сожалению, ей не удалось. Соглашение 1910 г. с Японией позволило России сосредоточить свои основные усилия в традиционном для нее направлении — в Европе и на Ближнем Востоке. В целом, значение центральноазиатского направления уменьшалось, однако некоторые вопросы требовали пристального внимания. В Азии было необходимо не допустить гегемонии Англии, координирующей свои действия с Японией, а также не допустить укрепления других великих держав, особенно в районах, прилегавших к русским границам. Поэтому происходило резкое увеличение внимания к азиатским проблемам, в том числе и к Монголии.

Предметом расхождения и споров общественных деятелей России был выбор основного направления внешнеполитического курса страны: ближневосточного или дальневосточного. Октябристы считали, что Россия, несмотря на поражение в русско-японской войне имеет возможность проведения активной внешней политики одновременно на Дальнем и Ближнем Востоке. Кадеты считали целесообразным сосредоточиться на наиболее перспективном направлении — Ближнем Востоке.

Руководителями Министерства иностранных дел России были политики, отдававшие предпочтение европейскому направлению, а на Востоке — ближневосточному направлению.

Наиболее активную роль в Монголии в начале XX в. играли Китай, Россия и Япония. Происходило явное усиление позиций России, «русский фактор» становится все более весомым и решающим в разрешении монгольских проблем. Китай, занятый разрешением внутриполитических проблем, вынужденно ослаблял свои позиции. «Японский фактор» становится постоянно действующим и усиливающимся в Монголии, действующим более скрытно и завуалированно. Позиции, расстановка и соотношение трех этих факторов и определяло внешнеполитическую ситуацию в регионе.

Создание Российской империи существенно отличалось от формирования крупных европейских колониальных империй. Расширение российской территории происходило в течение веков в процессе борьбы за самовыживание, в борьбе с агрессией многих соседей. Освоение новых территорий Сибири и Дальнего Востока, территориальная экспансия определялись потребностями военной безопасности, экономическими причинами и стратегическими целями.

Особенностями российской политики в новых землях, в отличие от других колониальных империй, являлось не ограбление и разорение завоеванных стран и народов и не превращение их в экономический придаток метрополии. Полностью отсутствовали массовые жестокости и репрессии, грабеж и разорение покоренных народов.

С начала прошлого столетия и до последней мировой войны общее развитие капитализма шло в основном по типу создания империй, т.е. изолированных автаркических систем производства, при котором каждая развитая капиталистическая страна стремилась создать свой собственный ареал для получения дешевых сырьевых ресурсов и сбыта промышленной продукции. С конца XIX в. Россия становилась одной из таких систем, хотя ее участие в экономическом разделе мира было довольно скромным. Однако интенсивное развитие промышленности в России требовало освоение новых рынков сбыта товаров.

С середины XIX в. расширяются торговые связи с Монголией и она все более становится зоной экономического влияния России. Это вызвало обострение русско-китайского торгового соперничества в Монголии. Однако происходило расширение зоны экономического присутствия России в Монголии, ее место и роль становились все более значимыми.

Соседняя кочевая страна все более превращалась в район стратегических интересов России, в источник сельскохозяйственного сырья и сбыта промышленных товаров.

Чем более втягивалась Россия в экономические, политические и культурные отношения с Монголией, тем активнее проблемы Монголии обсуждались на самых различных уровнях. Широкий диапазон мнений по «монгольскому вопросу», различие в подходах в его решении свидетельствовали о формировании в российском обществе в начале XX в. сложной политической системы, об оформлении политических партий основных классов и слоев страны, имеющих собственные интересы, в том числе и во внешней политике.

Публичное широкое обсуждение «монгольского вопроса», с выдвижением и обоснованием самых разнообразных точек зрения, в Государственной Думе и периодической печати свидетельствовали о определенной степени демократизма в принятии внешнеполитических решений.

Отношение к Монголии, особенно к перспективе русско-монгольских торговых отношений выявляло и региональные интересы: позицию буржуазии и купечества центральной России и сибирских предпринимателей. Заинтересованность первых в монгольском рынке была выражена слабее, как более ориентированных на ближневосточный внешнеполитический рынок. Сибирские производители и купцы, более тесно связанные с монгольским рынком, были заинтересованы в расширении русско-монгольских экономических отношений.

Независимо от партийной принадлежности, национальности и религиозной конфессии, принадлежности к тому или иному социальному слою России, во внешнеполитических ориентациях России определялось два основных направления: первое — наступательное (агрессивное), ориентированное на экономическое освоение соседних стран или даже присоединение их к себе, при благоприятных условиях; второе — сдержанное, осторожное к активным акциям во внешнеполитической сфере. Оно выступало за проведение взвешенной и сбалансированной политики России в дальневосточном направлении.

Анализ общественной мысли по «монгольскому вопросу» позволил выделить несколько основных подходов к его решению: Государственной Думы и правительственных организаций, военных деятелей и торговых кругов России, либеральной интеллигенции и российских социал-демократов. Трактовка «монгольского вопроса», варианты его решения представителями различных политических партий и социальных слоев существенно различались между собой.

В правительственных кругах России определенно сложились два подхода относительно дальневосточной внешней политики. Сторонники первой — жесткой, активной линии в дальневосточном регионе являлись — военный министр А.Н.Куропаткин, наместник на Дальнем Востоке адмирал Е.И. Алексеев, председатель Комитета министров В.К.Плеве и др. Они выступали с имперских позиций, за проведение активного внешнеполитического курса в отношении Китая, Кореи и Монголии, против политики уступок и компромиссов.

Сторонники второго подхода — сдержанной и осторожной внешней политики, мирных методов разрешения противоречий и конфликтов являлись руководители Министерства иностранных дел (В.Н.Ламздорф, С.Д.Сазонов) и Министерства финансов (В.Н.Коковцев, С.Ю.Витте).

Изучение общественной мысли России начала XX в., исследование характеристик состояния и перспектив русско-монгольских отношений, данных представителями различных социальных слоев и партий позволяет выделить сторонников безусловно наступательной политики в Восточной Азии, в том числе и в Монголии. К этому направлению относятся представители русских националистов (Пуршпкевич, Володимиров), российских военных и некоторых (в основном сибирских) торговых кругов.

Наиболее фундаментально и всесторонне это направление представлено в работах офицеров Генерального штаба, которые отличает полное единодушие и совпадение подходов к решению «монгольского вопроса». Несмотря на различное служебное положение в воинской иерархической лестнице, социальное и материальное положение, степень информированности по проблеме, их отличала общность в подходе к решению вопроса. Они выступали за присоединение Монголии к России, за превращение ее в протекторат или буферную зону. Работы офицеров Генерального штаба Ю.Кушелева, С.Д.Харламова, А.Баранова, Тонких, Сафонова, Полтавцева и др. составляют полное описание различных регионов Монголии. Особое внимание уделялось топографическому описанию местности, транспортным путям, т.е. Монголия изучалась как возможный театр военных действий. Специально анализировался вопрос об отношении монгольского населения к России и русским, к китайцам, представителям других народов.

Свою концепцию отношений с Китаем и Монголией военные представители России строили на основе так называемой «желтой опасности» с Востока со стороны Китая и Японии, которая угрожает России и Европе. Активная китайская колонизация Маньчжурии и Монголии, проекты строительства железных дорог, модернизация китайской армии свидетельствовали, по их мнению, об угрозе вторжения Китая в сибирские владения России. Поэтому оказание помощи монголам в создании автономного государства, перемещение русской границы до Гоби позволит создать буферную (пограничную) зону и избежать военного столкновения с Китаем.

Принятие монголов под покровительство России, по их мнению, отдаляло от российских границ военные силы Китая. Подобная трактовка, по нашему мнению, представляется логически верной только с одной стороны, так как вторжение России в зону китайских интересов (Монголию), напротив, могли ускорить русско-китайский конфликт, а не оттянуть его на определенное время.

Желтая опасность» на Дальнем Востоке не ограничивалась только Китаем, другим не менее опасным источником определялась Япония, имеющая прочные позиции в юго-восточной Монголии и имеющая виды на всю Монголию (а не только контролируемую Южную Монголию). Отличительной особенностью политики японцев являлось преобладание стратегических интересов в этом регионе, а не сиюминутных экономических выгод.

Благоприятным для России фактором, отмечаемым российскими офицерами, называлось благожелательное отношение монголов к русским. Результаты исследований офицеров Генерального штаба являлись ценным источником информации о соседней стране и основой для принятия важных внешнеполитических решений в России. Влияние их было весомым, но не определяющим. Они подпитывали то направление в России, которое выступало за жесткую линию во внешней политике, за активную наступательную политику на Дальнем Востоке.

Несомненно, что они несколько преувеличивали военную опасность Китая для России и выступали за жесткую политику в отношении Китая и Японии, чреватую военными конфликтами или дипломатическими осложнениями.

На государственную политику, в том числе и внешнеполитические решения, нередко влияют факторы, которые не поддаются точному прогнозированию и регулированию. Некоторые решения принимаются под воздействием групповых или частных интересов, иногда они приводят к ошибочным или трагическим последствиям. Свою роль играли недостатки внешнеполитического руководства, определяемые несовершенством механизма принятия решений, который функционировал в России значительно хуже, чем в странах Западной Европы.

Ряд решений в конце XIX — начале XX вв. на Дальнем Востоке принималось под влиянием не государственных интересов, а интересов отдельных лиц, заинтересованных получением материальных выгод. Прикрываясь национальными интересами, из государственной казны извлекались значительные суммы и присваивались отдельными лицами («Безобразовская шайка», П.А.Бадмаев и другие).

Под идею присоединения к России Тибета, Монголии и части Китая врачу тибетской медицины П.А.Бадмаеву были выделены значительные суммы государственных средств, которые были израсходованы без выполнения обозначенной задачи. Эксплуатируя настроения царя Николая II о продвижении России на Дальнем Востоке (зарубежном) П.А.Бадмаев в ряде «Записок» обосновывает возможность присоединения ряда дальневосточных стран. Предлогом и удобным путем освоения и присоединения этих стран он считал строительство железной дороги через Монголию и Китай.

По мнению П.А.Бадмаева, дорога на Лан-чжоу-фу могла также стать источником обогащения России и избавления от внешних долгов. Вооружение монгольской молодежи позволит создать силу, способную противостоять маньчжурской династии. Поэтому предлагалось организовать опорную базу в Забайкалье. Предприятие должно было носить частный характер, чтобы избежать претензий к русскому правительству.

Активная предпринимательская деятельность фирмы Бадмаева в Забайкалье и Монголии в 1894-1897 гг., прикрывающая дела особого свойства, потерпела крах и наступило его банкротство. Проект оказался мифом, неудачными оказалась организационная сторона дела и состав служащих. А главное — мифом оказался сам проект предприятия.

Торговые русско-монгольские отношения играли в середине XIX — начале XX вв. главную роль в отношениях двух стран. Первоначально торговля развивалась по нарастающей, но в начале XX в. стали проявляться кризисные явления. Укрепление в Монголии позиций китайского торгового капитала, реализующего дешевые английские и американские товары, привело к вытеснению с монгольского рынка русских купцов. Сокращение объемов русско-монгольской торговли вызвали обеспокоенность в русском обществе и серию публикаций А.П.Свечникова, С.Ф.Степанова, А.Болобана, Б.Гурьева, Н.Шейнфельда, А.В.Бурдукова, А.Д.Васенева, Я.П.Шишмарева.

Резкое сокращение российского экспорта в Монголию вызвало озабоченность у торгово-промышленных кругов центральной России и сибирской буржуазии и купцов. В 1911-1915 гг. состоялось несколько совещаний по вопросам использования монгольского рынка, в которых приняли участие крупные чиновники министерства торговли и промышленности. Констатируя упадок русской торговли в Монголии предприниматели европейской части России и Сибири расходились в оценке причин кризиса и перспектив выхода из него.

Прочное утверждение русского капитала в Монголии тормозилось и слабой торговой изученностью страны, отсутствием точных сведений о численности населения, ее сырьевых возможностях, емкости торгового рынка, покупательной способности населения, необходимом торговом ассортименте. Зрело понимание необходимости полного и системного изучения Монголии. Результатом такой заинтересованности деловых кругов России стали несколько торгово-экономических экспедиций в страну.

Наиболее значительными оказались две экспедиции: московская во главе с В.Л.Поповым («Московская торговая экспедиция в Монголию») (1912 г.), и сибирская из Томска (М.И.Боголепов, М.Н.Соболев «Очерки русско-монгольской торговли» (1911 г.).

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Кузьмин, Юрий Васильевич, 1998 год

1. АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫархив внешней политики российской империиавпри)

2. Донесения ургинекого консула. Фонд 143 («Китайский стол»), он. 491, д. 564.

3. Донесения Ургинекого консула. 1893-1903. Фонд 143, оп. 491, д. 563.

4. По поводу деятельности в Китае г-на Бадбаева (Бадмаева-Ю.К.). -Фонд 143, оп. 491, д. 581.

5. Переписка российского консульства в Урге. 1880-1914. Фонд «Рос. консульство в Урге», оп. 732, д. 18.

6. Банк и торговля 1912-1919. Фонд «Рос.консульство в Урге», оп. 732, д. 21.

7. Тройные переговоры (подготовительная стадия). Фонд 143, оп. 491, д. 662.

8. Об увольнении от службы и назначении пенсии и перевод в другие ведомства. Департамент личного состава и хозяйственных дел, оп. 749/1, д. 988.

9. Личные документы, в связи с поступлением в МИД. Департамент личного состава и хозяйственных дел. Исполнительный отдел. I стол. 1876, оп. 749/1, д. 245.государственный архив иркутской областигаио)

10. Дело канцелярии Иркут. ген.-губ. Особого делопроизводства. С журналами Особого совещания, состоявшегося в г.С.-Петербурге под председательством тайн. сов. Князева по вопросам развития русских торговых сношений с Монголией. Ф. 25, оп. 11, д. 60.

11. О генеральном консуле в Урге ст. сов. Люба. Ф. 25, оп. 11, д. 28.

12. О поездке японского майора Танака в Хайлар и Кяхту и об установлении за ним надзора. Ф. 25, оп. 12 доп., д. 10.

13. Об издании газеты на монгольском языке с целью установления наших добрососедских отношений с Монголией. Ф. 25, оп. 11, д. 15.

14. О деятельности Кяхтинского Пограничного Комиссара полк. Хитрово. Ф. 25, оп. 11, д. 63.

15. О производстве пенсиона Надворному Советнику Шишмареву из Ир-кут. губерн. казн-ва. Ф. 24, оп. 11/2, ед.хр. 67.

16. Об открытии в г. Иркутске общества Востоковедения. Ф. 25, оп. 11, д. 160.

17. Сводки разведки Штаба Иркутского военного округа по Монголии и Китаю. Ф. 25, оп. 12 доп., д. 126.

18. Об учреждении при Иркутском ген.-губ. Совета по пограничным делам. Ф. 25, оп. 11, д. 41.

19. О политическом положении в Урянхайском крае. О монгольской агитации и мерах борьбы против таковой. Ф. 25, оп. 11, д. 90.

20. О политическом положении в Урянхайском крае. Записка по вопросу о границе Урянхайского края. Ф. 25, оп. 11, д. 129.

21. По разным делам Усинского пограничного округа. 1910-1913 гг. -Ф. 25, оп. 11, д. 26.

22. О ламайском духовенстве в Урянхайском крае. 1913-1917 гг. Ф.25, оп. 11, д. 135.

23. О производстве разведок в Урянхайском крае (1916-1917). Ф. 25, оп. 11, д. 132. План работы Переселенческого ведомства по Урянхайскому краю на 1915 г. - Ф. 25, оп. 11, д. 96.архив востоковедовг. Санкт-Петербург)

24. Кара-Мурза Г.С. О социальных отношениях в Монголии. 1931 г. Ф. 104, оп. 1, ед.хр. 248.

25. Кара-Мурза Г.С. Предварительные выводы о социальных отношениях в Монголии. Ф. 104, оп. 1, ед.хр. 156.

26. Погорельский П.В. Материалы Монгольской экспедиции. Ф. 104, оп. 1, ед.хр. 156.

27. Погорельский П.В. Дифференциация кочевых народов Монголии. Стенограмма доклада в КУТВе 19.04.1935 г. Ф. 104, оп.1, ед.хр. 64.

28. Погорельский П.В. Аграрные отношения и развитие сельского хозяйства в МНР. Ф. 104, оп. 1, ед.хр. 57.

29. Якимов В.Д. Революция 1921 г. в Монголии и образование независимого монгольского государства (Стенограмма лекции в ЛГУ, 1938). Ф. 83, оп. 1, ед.хр. 3.

30. Якимов В.Д. Революция 1921 г. в Монголии (1938 г.) Ф. 83, оп. 1, ед.хр. 2.

31. Якимов В.Д. Классы и сословия в феодальной Монголии (1938 г.). -Ф. 83, оп. 1, ед.хр. 1.

32. Якимов В.Д. Характер первых антиламских мероприятий в революционной Монголии после 1921 г. Ф. 83, оп. 1, ед.хр. 9.

33. Якимов В.Д. Борьба МНРП за демократизацию страны (1925-1926) (1939 г.). Ф. 83, оп. 1, ед.хр. 5.рукописный фонд института истории ан монголии

34. Казакевич В.А. Центральная Гоби и Золотой Караул (Работы Гобий-ской партии Ученого Комитета летом и осенью 1924 г.). Фонд 9, оп. 2, ед.хр. 03.

35. Казакевич В.А. Отчет о поездке в Хэсэк-байшин. 1923.- Фонд 9, оп. 2, ед.хр. 02.

36. Казакевич В.А., Лисовский В.И. Отчет по поездке на водораздел р.Толы и Керулена 5-17 июня 1924 г.- Фонд 9, оп. 2, ед. хр.04.

37. Казакевич В.А. Отчет по поездке на Херулюн-гол и Халхынгол. 1925 г. -Фонд 9, оп. 2, ед.хр. 05.

38. К истории панмонгольского движения и роли в нем Ринчино. Машинопись. Ф. 11, ед.хр. 14.

39. История Монголии (Конспект Флоренсова). Иркутск. 1923/24 гг. -Ф.5 , оп. 85, ед.хр. 154.

40. Проспект истории Монголии (1947). Ф. 5, оп. 34, ед.хр. 37.

41. Письмо Ц.Жамцарано в ЦК МНРП. Машинописная копия /Пер. с монг. Б.м., Б.г.

42. РУКОПИСНЫЙ ФОНД ТУВИНСКОГО ниияли ( г.Кызыл)

43. Документы и материалы по истории Тувы (1911-1912). (1957 г.). -Номер 55.

44. Материалы по истории Тувы (1912-1915). (1973). Номер 444.

45. Материалы по истории Тувы (дореволюционный период). (1959). -Номер 248.

46. Архивные материалы о Внешней Монголии. Номер 1060.

47. ОП У БЛИКОВ А ИНЫЕ И С ТО ЧНИКИ

48. Бурятские летописи (Сост. Ш.Б.Чимитдоржиев, Ц.П.Ванчикова). -Улан-Удэ, 1995.- 198 с.

49. Буряты в зеркале статистики. Улан-Удэ, 1996. - 28 с.

50. Государственная Дума. III созыв. Стенографический отчет. 1912 г. Сессия V. Заседание 84-119. Часть III. СПб., 1912.

51. Гримм Э.Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842-1925). М., 1927.

52. Дальневосточная политика Советской России (1920-1922 гг.). (Сборник документов Сибирского бюро ЦК РКП(б) и Сибирского революционного комитета). Новосибирск, 1996 - 371 с.

53. Документы, касающиеся заключения между Россией и Японией общеполитического соглашения 17/30 июля 1907 г. СПб., 1907. - 15 с.

54. За кулисамим царизма. Архив тибетского врача Бадмаева. Л., 1925

55. За три века. Тувинско-русские-монгольские-китайские отношения (1616-1915). Архивные документы. Кызыл, 1995. - 84 с.

56. Международные отношения в эпоху империализма. 1878-1917 гг. Т.18-20. -М.-Л., 1938-1939.

57. Национальное движение в Бурятии в 1917-1919 гг. Документы и материалы. Улан-Удэ, 1994. - 198 с.

58. Падение царского режима (Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного Правительства. Т. I VII. - М.-Л., 1924-1927.

59. Переписка Николая и Александры Романовых. 1914-1917 гг. Т. 1-4. -М.-Л., 1923-1927.

60. Письма Г.Н.Потанина. В 5 тт. Иркутск, 1987-1992.

61. Протоколы I Великого Народного хурала МНР. Улан-Батор, 1925.

62. Революционные мероприятия народного правительства Монголии в 1921-1924 гг. Документы. М., 1960.

63. Романов Н.С. Летопись города Иркутска за 1881-1901 гг. Иркутск, 1993. - 544 е.; Романов Н.С. Летопись города Иркутска за 1902-1924 гг. -Иркутск, 1994. - 560 с.

64. Русско-китайские отношения. 1689-1916. Официальные документы. -М., 1958

65. Русско-китайские отношения в XVII веке. T.I. 1608-1683. - М., 1969.

66. Русско-китайские отношения в XVIII веке. T.I. 1700-1725. - М.,

67. Русско-монгольские отношения. 1607-1636. Сборник документов. -М., 1959.

68. Русско-монгольские отношения. 1636-1654. Сб. документов. М.,1974.

69. Сборник дипломатических документов по монгольскому вопросу. 23 августа 1912 г. — 2 ноября 1913 г. СПб., 1914,- 91 с.

70. Советско-монгольские отношения. 1921-1966. Сборник документов.-М., 1966.

71. Советско-монгольские отношения. 1921-1974. Документы и материалы. Т.1. 1921-1940. - М.-Улан-Батор, 1975.

72. Тройное соглашение об автономии Внешней Монголии. Урга, 1915. Тайны русско-японской войны (Русская разведка и контрразведка в войне 1904-1905 гг.). Документы /Сост. И.В.Деревянко. - М., 1993,- 328 с.

73. Труды совещания по вопросам о развитии русских торговых сношений с Монголией, созванного ирк. ген.-губ. егермейстером Л.М.Князевым.- Иркутск, 1913 139 с.

74. Установление покровительства России над Тувой в 1914 году. Архивные материалы. Кызыл, 1994 - 36 с.

75. Царская Россия и Монголия в 1913-1914 гг. //Красный Архив. 1929.- № 6 (37). С.3-68.

76. Элбэк-Доржи Ринчино. Документы. Статьи. Письма. Улан-Удэ, 1994.- 236 с.

77. В.Котвичийн хувийн архивас олдсон монголын туухэнд холбогдох зарим бичиг (Некоторые материалы из личного архива В.Котвича, связанные с монгольской историей). Улан-Батор, 1972.

78. Монголын эдийн засаг, нийгэм 1993 онд. Статистикийн жилийн эмхт-гэл (Экономика, общество Монголии в 1993 г.). Улан-Батор, 1994. - 106 с.1. ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

79. Августус Е. Отчет об экспедиции 1909 г. по Саянскому хребту. Иркутск, 1910. - 68 с.

80. Адрианов A.B. Путешествие на Алтай и за Саяны, совершенное летом 1881 г. по поручению ИРГО. СПб., 1886. - 276 с.

81. Алексеев Д.А. Изучение монгольского языка в Ленинграде //Ученые записки Ин-та Востоковедения. Т. XXV, 1960. С. 127-133.

82. Александровская O.A. Становление географической науки в России в XVIII веке. М„ 1989. - 232 с.

83. Андреев В.И. Из истории Троицкосавской войсковой русско-монгольской школы //Зап. Бур.-Монг. НИИ культуры. Т. XXIV. - Улан-Удэ, 1957. - С. 276-287.

84. Аранчын Ю.Л.Историческое значение присоединения Тувы к России //Учен.зап. Тув. НИИЯЛИ. 1957. - Вып. 5. - С. 142-158.

85. Аранчын Ю.Л. Исторический путь тувинского народа. Новосибирск, 1982 - 338 с.

86. Амагаев М.И. Монголия на путях реформы //Жизнь Бурятии. 1925. -№ 9-12.

87. Амагаев М.И. Современная Монголия //Жизнь Бурятии. 1924. -№ 2-3, 4-5.

88. Аренский П. Пржевальский, его жизнь и путешествия. М., 1931.245 с.

89. Бадмаев П.А. Россия и Китай. СПб., 1905. - 104 с.

90. Бадмаев П.А. Основы врачебной науки Тибета Жуд-ши. Репр. изд. 1903 г. -М., 1991. -256 с.

91. Базар Барадин, Жизнь и деятельность (Доклады и тезисы научной конференции). Улан-Удэ, 1993. - 144 с.

92. Базарон Э. Очерки тибетской медицины. Улан-Удэ, 1987. - 224 с.

93. Балдаев P.JI. Этнография монголов в исследованиях русских ученых //Востоковедные исследования в Бурятии. Новосибирск, 1981. - С. 21-30.

94. Банзаровские чтения (Тезисы и доклады научной конференции). -Улан-Удэ, 1992. 151с.

95. Баранов А. Барга и Халха. Харбин, 1905. - 59 с.

96. Баранов А. Урянхайский вопрос. Харбин, 1913. - 48 с.

97. Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. СПб., 1898-1900. - 4.1. - 200 е.; Ч.И. - 573 с.

98. Бартольд В.В. История изучения Востока в Европе и Россмм. Лекции. -Л., 1925 318 с.

99. Баснин П.П. Из прошлого Сибири (Мучители и мученики) //Исторический вестник, 1902. Т. XI. - С. 555-557.

100. Баторский A.A. Монголия. Опыт военно-статистического очерка. В 2-х частях. СПб., 1890,- 4.1 - 285 е., Ч. 2 - 277 с.

101. Белов Е.А. Проблема Урянхайского края в русско-китайско-монгольских отношениях (1911-1914) //Восток. 1995. - № 1. - С. 56-64.

102. Белов Е.А. Позиции России и Китая в отношении Монголии после провозглашения ею независимости (1911-1912 гг.) //XXII научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 1991. - Ч. 2. - С.112-118.

103. Белов Е.А. Баргинский вопрос в русско-китайских отношениях (19121915 гг.) //XXIII научная конференция «Общество и государство в Китае». -М„ 1991. 4.2. - С. 72-80.

104. Бимбаев Р. Краткий русско-монгольский словарь халхасского наречия с монгольской азбукой и необходимыми грамматическими правилами. -Харбин, 1914. 132 с.

105. Биобиблиографический словарь отечественных тюркологов. Дооктябрьский период. М., 1989. - 300 с.

106. Бира Ш. Монгольская историография (XIII XVII вв.) /Пер. с монг. -М., 1978 - 320 с.

107. Бобрик П.А. Монголия. Очерк торгово-промышленного и административного быта. Владивосток, 1914. - 70 с.

108. Боголепов М.И., Соболев М.Н. Очерки русско-монгольской торговли. Томск, 1911. - 498 с.

109. Болобан А. Монголия в ее современном торгово-экономическом отношении. Отчет агента министерства торговли и промышленности за 1912/13 гг. Петроград, 1914.-207 с.

110. Болобан А. Колонизационные проблемы Китая в Маньчжурии и Монголии //Вестник Азии. 1910. - № 3. - С. 85-127.

111. Беннигсен А. Несколько данных о современной Монголии. СПб., 1912. - 103 с.

112. Беннигсен А.П. Русское дело в Урянхайском крае //Известия Импер. об-ва востоковедов. 1913. - С. 21-59.

113. Бестужев И.В. Борьба в России по вопросам внешней политики. 19061910. ~М., 1961. 406 с.

114. Бойкова Е.В. Российские путешественники о русских в Монголии в начале XX века //Владимирцовские чтения III. - М., 1995. - С.34-40.

115. Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск, 1993. - 123 с.

116. Бурдуков A.B. В старой и новой Монголии. Воспоминания и письма. -М., 1969 ^ 418 с.

117. Бутины. Исторический очерк сношений русских с Китаем и описание пути с границы Нерчинского округа в Тянь-дзинь. Иркутск, 1871.

118. Вайнштейн С.И. Мир кочевников центра Азии. М., 1991. - 296 с.

119. Вайнштейн С.И. Ф.Я.Кон — как этнограф //Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. Вып. 3. М., 1965. - 221 с.

120. Васильев В.Н. Урянхайский пограничный вопрос //Журн. мин. нар. проев. 1912. - Т. 38. - № 4,- С.55-103.

121. Ватин В.А. Минусинский край в XVIII в. Этюд по истории Сибири. -Минусинск, 1913. 212 с.

122. Взаимоотношения России со странами Востока в середине XIX — начале XX веков. Сб. науч. тр. Иркутск, 1982. - 99 с.

123. Веселков Н.Ф. Урянхи и географические сведения о южной границе Минусинского округа //Изв. ИРГО, 1871. T.VII. - СЛ13-117.

124. Веселовский Н.И. В.В.Григороьев по его письмам и трудам. 18161881. СПб., 1887. -288 с.

125. Веселовский Н.И. Заметки по истории Золотой Орды. Пг., 1916. - 15 с.

126. Веселовский Н.И. Татарское влияние на русский посольский церемониал в московский период русской истории. СПб., 1911. - 19 с.

127. Веселовский Н.И. Лекции по истории монголов. СПб., 1909. - 142 с.

128. Веселовский Н.И., Иванов А. Походы монголов на Россию по официальной истории Юань-ши. Пг., 1914. - 14 с.

129. Веселовский Н.И. Сведения об официальном преподавании восточных языков в России. СПб., 1879. - 162 с.

130. Викторова Л.Л. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. -М„ 1980. 224 с.

131. Виленский-Сибиряков В.Д. Современная Монголия. Харьков, 1925. -58 с.

132. Владимирцов Б.Я. Буддизм в Тибете и Монголии (Лекция). Пг., 1919. -52 с.

133. Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. Л., 1934. - XI, 223 с.

134. Владимирцов Б.Я. Чингис-хан. Берлин-СПб.-М., 1922. - 175 с.

135. Владимирцовские чтения III. (Доклады и тезисы Всероссийской научной конференции. - Москва, 25-26 окт. 1993 г.) - М., 1995.- 233 с.

136. Воллосович М. Россия и Монголия //Вестник Азии. 1914, № 31-32.

137. Восток в прошлом и настоящем. Тезисы докладов к региональной конференции. Иркутск, 1992. - 239 с.

138. Восточный вопрос во внешней политике России (конец XVIII — начало XX вв.) М., 1978. - 434 с.

139. Выдающиеся бурятские деятели. Улан-Удэ, 1994. - 144 с.

140. Вырубова А. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой /Репр. изд. -М., 1990. 269 с.

141. Герасимович Л.К. Литература МНР. 1921-1964. Л., 1965. - 311 с.

142. Гольман М.И. Проблемы новейшей истории МНР в буржуазной историографии США. М., 1970. - 180 с.

143. Гольман М.И.Изучение истории Монголии на Западе. XIII — середина XX вв. -М., 1988. -222 с.

144. Гольдфарб С.И. Д.А.Клеменц — революционер, ученый, публицист. Иркутск, 1986. - 176 с.

145. Грайворонский В.В. От кочевого образа жизни к оседлости, на опыте МНР. -М„ 1979. 179 с.

146. Грекова Т. Тибетская медицина в России //Наука и религия. 1988. -№8. - С.10-15.

147. Григорьев В.В. Россия и Азия. СПб., 1876. - 576 с.

148. Григорцевич С.С. Из истории отечественного востоковедения. Влад. Вост. Ин-т в 1899-1916 гг. //Советское востоковедение. 1957. - № 4.-С. 131-140.

149. Григорцевич С.С.Дальневосточная политика империалистических держав в 1906-1917 гг. Томск, 1965.

150. Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Том.II. Л., 1926. - 896 с.

151. Грумм-Гржимайло Г.Е. Русская торговля в Китае вообще и в Джунгарии в частности. М., 1910. - 15 с.

152. Грумм-Гржимайло А.Г. Дела и дни Г.Е.Грумм-Гржимайло (путешественника и географа). М., 1947. - 94 с.

153. Гуманитарные исследования в Бурятии (к 75-летию БИОН). Сб.ст. -Улан-Удэ, 1997. 164 с.

154. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1989. - 496 с.

155. Гумилев Л.Н. От Руси к России. Очерки этнической истории России. -М., 1992. -336 с.

156. Гурьев Б.М. Политические отношения России и Монголии. СПб., 1911. -21 с.

157. Гурьев Б. Территориальная неприкосновенность Монголии по уложению Ли-фань-юаня //Вестник Азии. 1910. - № 6.

158. Гусев Б. Мой дед Жамсран Бадмаев (Из семейного архива). //Новый мир. 1989. -№ 11 . - С. 199-226.

159. Гусев Б. Жамсран и его дочь. Документальная повесть. Л., 1989.384 с.

160. Гэсэр. Бурятский народный героический эпос. Том 1-Й. Улан-Удэ, 1986. - T. I. -¿Me, Т. И. - 288 с.

161. Гэсэриада — духовное наследие народов Центральной Азии (Международная научная конференция). Улан-Удэ, 1995. - 174 с.

162. Дамешек Л.М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX -начало XX в.). Иркутск, 1989. - 168 с.

163. Далин С.А. Молодежь в революционном движении Монголии. М., 1924. -48 с.

164. Дамдинсурэн Ц. Исторические корни Гэсэриады. М., 1957. - 240 с.

165. Даревская Е.М. Ургинская школа переводчиков и толмачей (Из истории русско-монгольских связей) //Свет над Байкалом. -1958. № I. - С. 139-150

166. Даревская Е.М. Изучение Монголии Троицкосавско-Кяхтинским отделением Русского географического общества //Труды Кяхтинского музея краеведения. 1961. - Т. 18. - С.60-74.

167. Даревская Е.М. «Монгольский вопрос» в общественном мнении России //Четвертый международный конгресс монголоведов. Т. 1. Улан-Батор, 1984. - С. 391-399.

168. Даревская Е.М. Сибирь и Монголия. Очерки русско-монгольских связей в конце XIX — начале XX веков. Иркутск, 1994. - 400 с.

169. Даурский Д. Современное политическое положение Халхаской Монголии //Сибирь. 1912. 9 июня.

170. Дашжамц Д. Распространение и утверждение идей марксизма-ленинизма в Монголии. М., 1978. - 216 с.

171. Джангар. Калмыцкий героический эпос. М., 1990. - 475 с.

172. Денисов В.И. Россия на Дальнем Востоке. Пг., 1913. - 149 с.

173. Деятели СССР и Октябрьской революции //Энциклопедический словарь Русск. библ. Ин-та Гранат. II вып. (Т.41) /Репр. изд. М., 1989. - 306 с.

174. Доктор Бадмаев: тибетская медицина, царский двор, советская власть. -М., 1995. 240 с.

175. Доржиев Ж.Д., Кондратов A.M., Гомбожаб Цыбиков. Иркутск, 1990. - 240 с.

176. Дулов В.И. Социально-экономическая история Тувы. XIX начала XX вв. -М., 1956. - 608 с.

177. Дулов В.И. О некоторых итогах и задачах изучения истории Тувы //Учен. зап. Тув. НИИЯЛИ. 1958. - Вып.6. - С.3-17.

178. Дулов В.И. Русско-тувинские экономические связи в XIX столетии //Учен. зап. Тув. НИИЯЛИ. 1954. - Вып. 11. - С.81- 121.

179. Дулов В.И. Присоединение Тувы к России в 1914 году (К 45-летию вхождения Тувы в состав России) //Учен.зап. ТНИИЯЛИ. Вып. 7. - Кызыл, 1959. - С. 11-22.

180. Егунов Н.П. М.И.Амагаев. Улан-Удэ, 1974,- 9ЭС

181. Единархова Н.Е. Кяхтинская торговля и ее влияние на экономическое развитие России, Монголии, Китая. Автореф. канд. дис. - М., 1979. - 17 с.

182. Единархова Н.Е. Сибирь и проблема пересмотра русско-китайского договора 1881 г. //Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. М., Иркутск, 1995. - С.248-251.

183. Единархова Н.Е. Русские купцы в Монголии //Восток. № 1. -С.76-89.

184. Ермолаев А.П. Урянхайский край (Материалы для характеристики края в торговом отношении). Минусинск, 1919. - 27 с.

185. Жамбалон. Как не следует ставить вопрос о национальном самоопределении Монголии //Революционный Восток. 1928. - № 3. - С.235-240.

186. Железняков A.C. К вопросу об отношении Коминтерна к панмонго-лизму //Гуманитарная наука в России, соросовские лауреаты. М., 1996. -С.66-69.

187. Жуковская Н.Л. Основные категории традиционной культуры монголов. Автореф. докт. дис. - М., 1989. - 36 с.

188. Жуковская Н.Л. Категории и символика традиционной культуры монголов. -М„ 1988. 195 с.

189. Златкин И.Я. Очерки новой и новейшей истории Монголии. М., 1957. - 300 с.

190. Златкин И.Я. Академик Б.Я.Владимирцов — историк-востоковед //Народы Азии и Африки. 1975. - № 6. - С.201-217.

191. Игнатьев A.B. С.Ю.Витте — дипломат. М., 1989. - 336 с.

192. Игнатьев A.B. Политика соглашений и балансирования (Внешнеполитический курс России в 1906-1914 гг.). //Отечественная история. 1997. -№ 3. -С.23-32.

193. Иезуитов В.М. От Тувы феодальной к Туве социалистической. Кызыл, 1956. -208 с.

194. Имшенецкий Б.И. Монголия. Пг., 1915. - 40 с.

195. Иориш И.И. История Монголии в трудах ленинградских ориенталистов //Ученые записки Ин-та Востоковедения. Т. XXV. - 1960. - С. 108-117.

196. Иориш И.И. Монголоведение. В кн.: Азиатский музей. - М., 1972 -С.209-235.

197. Иориш И.И. Материалы о монголах, калмыках и бурятах в архивах Ленинграда. История, право, экономика. М., 1966. - 207 с.

198. История МНР. М., 1954. - 422 с.

199. История МНР. М., 1967. - 537 с.

200. История МНР. М., 1983. - 661 с.

201. История и культура монголоязычных народов, источники и традиции (Международный «круглый стол» монголоведов, Улан-Удэ, окт. 1989). Тезисы докладов и сообщений. Улан-Удэ, 1989. - 108 с.

202. История отечественного востоковедения до середины XIX века. М., 1990. - 435 с.

203. История советско-монгольских отношений . М., 1981. - 352 с.

204. История Тувы. В 2-х тт. T.I. М., 1964. - 410 с.

205. Кабо Р. Очерки истории и экономики Тувы. 4.1. Дореволюционная Тува. -М.-Л., 1934. 202 с.

206. Казакевич В.А. Материалы по истории восточных монголов XVI века. -Л., 1929. 53 с.

207. Казакевич В.А. Намогильные статуи в Даринганге. Поездка в Дарин-гангу. Л., 1930. - 64 с.

208. Казакевич В.А. Современная монгольская топонимика. JI., 1934. - 29с.

209. Кайский М. Урянхайский вопрос //Северная Азия. 1926. - Кн. 4. -С. 16-25.

210. Калинников А.Д. Вооруженная борьба за освобождение Монголии //Хозяйство Монголии. 1929. - № 3. - С.86-100.

211. Калинников А. У истоков Монгольской революции (Материалы к истории революции 1921 и МНРП) //Хозяйство Монголии. № 2. - С.59-82.

212. Калинников А. Вождь и трибун монгольской революции //Хозяйство Монголии. 1929. - № 1. - С. 1-8.

213. Калинников А.Д. Революционная Монголия. М., 1925. - 96 с.

214. Калинников А.Д. Национально-революционное движение в в Монголии. -М-Л., 1926. 118 с.

215. Калинников А.Д. Аграрные отношения и антифеодальная революция в Монголии. В сб.: Аграрный вопрос на Востоке. - М., 1933. - С.96-142.

216. Кануков Х.Б. Избранные статьи, речи и выступления (1918-1927). -Элиста, 1979. 187 с.

217. Капица М.С. Еще раз о роли Чингис-хана в истории //Вопросы истории. 1983. -№ 7. - С.48 - 58.

218. Касьяненко З.К. Монголоведение в Санкт-Петербургском университете (1855-1917) //Культура Монголии в средние века и новое время.- Улан-Удэ, 1986,-С.

219. Каррутерс Д. Неведомая Монголия. T.I. Урянхайский край. Пг., 1914. - 340 с.

220. Козлов П.К. Монголия и Тибет //Военный сборник СПб., 1912. -С.157-160.

221. Козьмин H.H. Исторический очерк деятельности ВСОРГО за 50 лет. Отд. оттиск., 1905. 43 с.

222. Козьмин H.H. К вопросу о турецко-монгольском феодализме.- М. -Иркутск, 1934. 150 с.

223. Ко дню 80-летия академика В.В.Радлова (1837-1917). Л., 1925. - 239 с. Ковалевский О. Краткая грамматика монгольского языка. - Казань, 1835. - 200 с.

224. Коковцев В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания. 1903-1919 гг. Кн. I. -М„ 1992. - 590 с.

225. Кон Ф.Я. Предварительный отчет по экспедиции в Урянхай. Иркутск, 1903. - 50 с.

226. Кон Ф.Я. Усинский край //Зап.Красноярск.подотдела ИРГО. Т.П. -Вып. 1. - Красноярск, 1914. - 111 с.

227. Кон Ф.Я. Экспедиция в Сойотию //Собр. соч. Т. III. - М., 1934. - 293 с. Кононов А.Н., Иориш И.И. Ленинградский восточный институт. Страницы истории советского востоковедения. - М., 1977. - 136 с.

228. Кононов А.Н. Библиографический словарь отечественных тюркологов (дооктябрьский период). М., 1989. - 300 с.

229. Котвич В.Л. Лекции по грамматике монгольского языка. СПб., 1902. - 208 с.

230. Котвич В.Л. Монгольские надписи в Эрдени-дзу. Пг., 1917. - 10 с. Котвич В.Л. Краткий обзор истории и современного политического положения Монголии. - СПб., 1914. - 44 с.

231. Котвич В.Л. Среди монгольских племен //Восток. 1923. - Кн. 2. -С.118-125.

232. Кочешков Н.В. Народное искусство монголов. М., 1973. - 143 е.; Крадин H.H. Кочевые общества (проблемы формационной характеристики). - Владивосток, 1992. - 240 с.

233. Крылов П. Путевые заметки об Урянхайской земле. СПб., 1903.167 с.

234. Кудинов И.Ф. В чужих краях. Путешествие по Монголии и Китаю. -М., 1887. 527 с.

235. Кузнецов И.И. Герои Халхин-гола. 3-е изд. Улан-Батор, 1984. - 144 с.

236. Кузнецова H.A., Кулагина JIM. Из истории советского востоковедения. 1917-1967. М„ 1970. - 252с.

237. Кузьмин Ю.В. Монгольские историки об антифеодальных преобразованиях МНР на демократическом этапе революции. Вестник Ленинградского университета. - 1983. - № 20. - Вып. 4. - С.25-30.

238. Кузьмин Ю.В. Общественная мысль России о русско-монгольских отношениях периода «пробуждения Азии». Четвертые Алексеевские чтения. -Иркутск, 1988. - - С.115-117.

239. Кузьмин Ю.В. Некоторые вопросы историографии российского монголоведения. Международный конгресс монголоведов. Доклады российской делегации. 4.1. - М., 1992. - С. 119-125.

240. Кузьмин Ю.В. Русско-Монгольские отношения в 1911-1912 годах и позиция общественных кругов России //Opuscula altaica. Essays Presented In Honor of Henry Shwarz. Western Washington, 1994. - P. 394-407.

241. Кузьмин Ю.В. Урянхай в системе русско-монголо-китайских отношений (1911-1916 гг.). Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока. -М.-Иркутск, 1995. - С.49-53.

242. Кулешов Н.С. Россия и тибетский кризис начала XX в. //Вопросы истории. 1990. - № 11. - С. 152-160.

243. Куликова A.M. Становление университетского востоковедения в Петербурге. М., 1982. - 207 с.

244. Куликова A.M. Первые калмыцкие (монгольские) рукописи в России //Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. -4.1. -М., 1986. С.56-58.

245. Кунгуров Г., Сороковиков И. Аратская революция. Иркутск, 1957. - 208 с.

246. Куропаткин А.Н. Русско-китайский вопрос. СПб., 1913. - 224 с.

247. Кушелев Ю. Монголия и монгольский вопрос. СПб., 1912. - 121 с.

248. Кушелев Ю. Отчет о поездке с военно-научной целью в Монголию //Сборник геогр., топ. и стат. мат. по Азии. СПб., 1913. - С.284-374.

249. Лайнер С.Я. Краткий очерк развития русско-монгольских торговых отношений. Киев, 1915. - 25 с.

250. Ленин В.И. VI (Пражская) Всероссийская конференция РСДРП. -Полное собрание сочинений (ПСС). Т. 21. - С. 121-156.

251. Ленин В.И. Обновленный Китай. ПСС. - Т. 22. - С. 189-191.

252. Ленин В.И. К вопросу о политике министерства народного просвещения (дополнения к вопросу о народном просвещении). ПСС. - Т.23. -С.125-135.

253. Ленин В.И. О карикатуре на марксизм и об «империалистическом экономизме». ПСС. - Т. 30. - С.77-130.

254. Лепарский А.И. Монголия и мясопродовольственное дело в России. -Пг., 1915. 108 с.

255. Леонов Н. Урянхайский край до начала XX столетия //Новый Восток, 1923. Кн. 3. - С.405-419.

256. Лиштованный Е.И. Зарубежное монголоведение. Методические указания. Иркутск, 1995. - 20 с.

257. Леонов Н. Тану-Тува. Страна голубой реки. М., 1927. - 55 с.

258. Лузянин С.Г. Русско-монгольские отношения. Автореф. канд. дис. -Томск, 1984. 24 с.

259. Лузянин С.Г. Коминтерн, Монголия и китайская революция 19251927 гг. //Восток. 1996. - № 1. - С.65-75.

260. Лунин Б.В. Средняя Азия в научном наследии отечественного востоковедения (Жизнь и деятельность Н.И.Веселовского). Ташкент, 1979. - 182 с.

261. Майдар Д. Памятники истории и культуры Монголии. М., 1981. - 174 с.

262. Майский И.М. Монголия накануне революции. М., 1959. - 310 с.

263. Майский И.М. Современная Монголия. Иркутск, 1921. - 332 с.

264. Маслов П.П. Конец Урянхая (Путевые очерки). М., 1933. - 141 е.; Матвеева Г.С. Монгольский революционный союз молодежи, История и современность. - М., 1983. - 247 с.

265. Милибанд С.Д. Библиографический словарь советских востоковедов. -М., 1977. 766 с.

266. Милюков П.Н. Воспоминания. Том второй (1859-1917). М., 1990. - 445 с. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. В 3-х тт. - T.I.-М., 1993. - 528 е.; Т.2. - Ч.1.- М„ 1994. - 416 е.; Т.2. - 4.2. - М., 1994. - 496

267. Милюков П. Витте и Столыпин (из воспоминаний) //Знание-сила, 1991. -№2. -С.22-23.

268. Минцлов С.Р. За мертвыми душами. М., 1991.

269. Минцлова К. Далекий край. Путешествие по Урянхайской земле. /Репр. изд. Кызыл, 1993.- 128 с.

270. Мир России — Евразия. Антология. М., 1995. - 399 с. Михайлов Г.И. Этнографические и фольклорные находки экспедиции Б.Я.Владимирцова в Монголии в 1900-1920-х годах //Очерки истории русской этнографии,фольклористики и антропологии. - М., 1988. - Вып. 10.

271. Моисеев В.А. Цинская империя и народы Саяно-Алтая в XVIII в.1. М., 1983. 149 с.

272. Мясников B.C. Империя Цин и Русское государство в XVII в.- М., 1980.- 312 с.

273. Народы России. Энциклопедия. М., 1994. - 479 с. Научно-практическая конференция, посвященная 150-летию со дня рождения Н.М.Ядринцева. 30 октября 1992 г. - Иркутск, 1992. - 45 с.

274. Национальная интеллигенция и духовенство, история и современность. Тезисы и материалы докладов. Улан-Удэ, 1994. - 134 с.

275. Национально-освободительное движение бурятского народа (Тезисы и материалы докладов и сообщений). -Улан-Удэ, 1989. 106 с.

276. Нацов С. Национальная революция монголов //Жизнь Бурятии. -1928. -№ 10-12. С.98-106.

277. Нацов С. МНР (Страна пастушеско-крестьянской диктатуры) //Крестьянский Интернационал. 1926. - № 3-5. - С.96-104.

278. Нацов С. Международное положение МНР и политика империалистов //Коммунистический Интернационал. 1929. - № 13. - С.36-40.

279. Нацов С. Социально-экономические корни правой опасности в МНРП //Коммунистический Интернационал. 1929. - № 31. - С.38-47.

280. Новицкий Г.Н. Теории международных отношений. Учебное пособие.- Иркутск, 1996. 298 с.

281. Оссендовский Ф. И звери, и люди, и боги /Пер. с анг. М., 1994. - 327с.

282. Очерк Урянхайского края //Сведения о государствах Дальнего Востока. 1912. - С.16-17.

283. Очерки истории культуры МНР. Улан-Удэ, 1971. - 509 с.

284. Павлов Д.А. Б.Я.Владимирцов и ойратские диалекты //Монголо-ведные исследования. Элиста, 1983. - С. 100-115.

285. Павлов Н.В. По Монголии (Очерк экспедиции 1923-1924 и 1926 гг.). -Хабаровск, 1930. 340 с.

286. Павлович М. Российское купечество и русско-китайский конфликт //Наша Заря. 1911. -№ 4. - С.3-15.

287. Павлович М. Внешняя политика в 1911 г. //Современник, 1912. № 1.

288. Першин Д. Отчет по командировке чиновника особых поручений при Иркут. ген.-губ. кол. асс. Першина в Цзасактухановский, Сайн-Ноиновский и Тушетухановский аймаки Халхасской Монголии, совершенной летом 1914 г. Иркутск, 1914. - 41 с.

289. Пестовский Б.А. Современная Монголия. Пг., 1915. - 32 с.

290. Позднеев A.M. Города Северной Монголии. СПБ., 1880.

291. Позднеев A.M. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в связи с отношениями сего последнего к народу. СПб., 1887.

292. Полевой С.А. Периодическая печать в Китае. Монгольский вопрос в освещении периодической печати. Владивосток, 1913,- 191 с.

293. Полищук Ф.М. История библиотечного дела в дореволюционном Иркутске (конец XVIII — февраль 1917 г.). Иркутск, 1983. - 168 с.

294. Попов А. Монгольская хрестоматия для начинающих обучаться монгольскому языку. 4.I-II. Казань, 1836; 4.1. - 318 е., Ч. II - 199 с.

295. Попов А. Арифметика на монгольском языке. Казань, 1837. - 221 с.

296. Попов В. Через Саяны и Монголию. 4.1. Очерк путешествия. Омск,1905.

297. Попов В. Второе путешествие в Монголию 1910 года. 4.III. Исследование границы на участке Кяхта-Алтай. Иркутск, Б.г. - 116 с.

298. Попов В. Иркутский военный округ. Вып.1. Урянхайский край. -Иркутск, 1913. 221 с.

299. Попов В.А. Саянская горная система //Северная Азия, 1926. Кн.П. -С.58-65.

300. Попов И.И. Забытые иркутские страницы. Записки редактора. Иркутск, 1989. - 384 с.

301. Попова Л.П. Общественная мысль Монголии в эпоху «пробуждения Азии». -М., 1987. 158 с.

302. Потапов Л.П. Положение Тувы до национально-освободительной революции //Народы Сибири. М,- Л., 1956. - С.421 - 430.

303. Пучковский Л.С. Александр Васильевич Игумнов //Очерки по истории русского востоковедения. Сб. III.- M., 1960. С. 166-195.

304. Ринчино. К вопросу о национальном самоопределении Монголии в связи с задачами китайской революции //Революционный Восток, 1927. № 2. - С.68-78.

305. Родевич В.М. Очерки Урянхайского края (Монгольского бассейна р.Енисея). СПб., 1910. - 206 с.

306. Родевич В. Урянхайский край и его обитатели. Изв. РГО, 1912. -Т. 48-С. 129-188.

307. Романов Б.А. Очерки дипломатической истории русско-японской войны 1895-1907 гг. М., 1955. - 690 с.

308. Романов Г.И. Казачье население Восточной Сибири в военной политике России на Дальнем Востоке (конец XIX — начало XX вв.) //XX век и военные конфликты на Дальнем Востоке. Хабаровск, 1995. - С.80-81.

309. Ровинский П. Мои странствия по Монголии. СПб., 1874. - 92 с.

310. Российская экспортная палата. Отчет о деятельности восточных отделов за 1913 г. СПб., 1914. - 55 с.

311. Россия и народы стран Востока. Сб. ст. Иркутск, 1993. - 144 с.

312. Россия между Европой и Азией, Евразийский соблазн. Антология. -М., 1993. 368 с.

313. Россия, Сибирь и страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Тезисы докладов. Иркутск, 1994. - 274 с.

314. Рыскулов Т. Великий Хурулдан Монголии (Письмо из Монголии) //Новый Восток. 1925. - № 8-9. - С.215-229.

315. Рязановский В.А. Великая Яса Чингиз Хана. Харбин, 1933. - 65 с.

316. Сагалаев A.M., Крюков В.М. Г.Н.Потанин, опыт осмысления личности. Новосибирск, 1991. - 229 с.

317. Сазонов С.Д. Воспоминания /Репр. изд. 1927 г. М., 1991.

318. Самойлович А.Н. В.В.Радлов как тюрколог. СПб., 1914. - 33 с.

319. Сафьянов И.Г. Колониальная политика торгового капитала в Танну-Туве //Новый Восток. 1928. - № 23-24. - С. 155-172.

320. Свечников А. Русские в Монголии (Наблюдения и выводы). Вестник Азии. - 1910. - № 3. - С.158-173.

321. Свинин В.В. Сергей Петрович Кузнецов. Трагическая судьба ориенталиста-дипломата. Иркутск, 1997. - 16 с.

322. Скрынникова Т.Д. Ламаистская церковь и государство. Внешняя Монголия XVI — начало XX века. Новосибирск, 1988. - 104 с.

323. Скрынникова Т.Д. Харизма и власть в представлении средневековых монголов. Автореф. докт.дис. - СПб., 1994. - 35 с.

324. Селиванов В.П. Урянхайский край. Бодайбо, 1920. - 65 с.

325. Симукова H.A. А.Д.Симуков, вклад в монголоведение, неизвестные труды //VI Международный конгресс монголоведов. Улан-Батор, 1992. -С.185-191.

326. Сибирский купец А.Д.Васенев. 4.1. Дневники. Барнаул, 1994. - 192 с.

327. Сибирский купец А.Д.Васенев. Ч.И. Документы и письма. Барнаул, 1994. - 112 с.

328. Симония H.A. Страны Востока, пути развития. М., 1975. - 384 с.

329. Соркин Н.И. В начале пути (Записки инструктора монгольской армии). -М., 1970. 126 с.

330. Становление советского востоковедения. Сб. статей. М., 1983. - 196 с.

331. Стоянов С. Монголия //Вестник знания. 1913. - № 5. - С.483-490.

332. Страны и народы Востока, история, экономика, международные отношения. Тезисы докладов к региональной конференции. Иркутск, 1990. - 174 с.

333. Сурин. Господа «монголисты» //Сибирские вопросы. 1912. - № 3-4, 13.

334. Сычевский. Историческая записка о китайской границе, составленная советником Троицко-Савского пограничного управления Сычевским в 1846 г. -М., 1875. 292 с.

335. Татаро-монголы в Азии и Европе. Сб. ст. М., 1977. - 503 с.

336. Токарев С.А. История русской этнографии. Дооктябрьский период. -М., 1966. -456 с.

337. Томилин В. Монголия и современное значение ея для России. М., 1913. -20 с.

338. Тонких. Материалы по описанию Монголии (Часть, прилегающая к зап. Забайкалью). Собраны есаулом Тонких. Иркутск, 1910. -20 с.

339. Тонких. Материалы по описанию Монголии. Отчет (сент.-окт. 1912 г.). -Иркутск, 1913. 120 с.

340. Третьяк И.А. Дневник путешествия вокруг Хингана (1908-1909).- Хабаровск, 1912. 175 с.

341. Труды русских торговых людей в Монголию и Китай. Иркутск, 1890.

342. Тумунов Ж. Братья Александр и Петр Бадмаевы //Байкал. 1989. -№ 3. - С. 119-126.

343. Улымжиев Д.Б. Страницы отечественного монголоведения. Казанская школа монголоведения. Улан-Удэ, 1994. - 108 с.

344. Ухтомский Э. О состоянии миссионерского вопроса в Забайкалье. -СПб., 1892. 48 с.

345. Хамаганов М.П. Фольклористические интересы монголоведа А.В.Игумнова//Учен.зап. Бур. гос. пед. ин-та. Вып. XXIII. Улан-Удэ, 1961. - С.145-154.

346. Хамфри К. Буряты, поиск национальной идентичности. Восток. -№ 5. - С.32-37.

347. Харламов С.Д. Монголия. Иркутск, 1914. - 447 с.

348. Хлыновский М. Разведки в Саянах в 1900 г. //Военный сборник. -Б. м., б. г.

349. Хомонов М.П. Монгольская Гэсэриада. Улан-Удэ, 1989. - 129 с.

350. Хохлов Ä.H. Торговля приоритетное направление политики России в отношении Цинского Китая //И не распалась связь времен. - М., 1993. -С. 197-229.

351. Центрально-Азиатский шаманизм, философские, исторические, религиозные аспекты (материалы международного научного симпозиума 2026 июня 1996 г. в г.Улан-Удэ). Улан-Удэ, 1996. - 157 с.

352. Цыбен Жамцарано, жизнь и деятельность (Доклады и тезисы научной конференции). Улан-Удэ, 1991. - 192 с.

353. Цыденжапов Ш.Р. Чингисхан (исторические очерки). Улан-Удэ, 1990. -117 с.

354. Цыденжапов Ш.Р. Тайна Чингисхана. Улан-Удэ, 1992. - 48 с.

355. Часовой М.Х. Угроза Сибирскому Востоку. СПб., 1910. - 104 с.

356. Чимитдоржиев Ш.Б. Монголоведение в России (XVIII-XIX вв.) //Востоковедные исследования в Бурятии. Новосибирск, 1981. - С. 6-20.

357. Чимитдоржиев Ш.Б. Исторические традиции культурных связей между Россией и Монголией //Этнические и историко-культурные связи монгольских народов. Улан-Удэ, 1983.- С. 18-35.

358. Чимитдоржиев Ш.Б. Монголовед A.B. Игумнов //Исследования по культуре народов Центральной Азии. Улан-Удэ, 1980. - С. 155-160.

359. Чимитдоржиев Ш.Б. Кто мы — бурят-монголы? Улан-Удэ, 1991. - 60с.

360. Чимитдоржиев Ш.Б. Россия и Монголия. М., 1987. - 240 с.

361. Шамов Г.Ф. Научная деятельность О.М.Ковалевского в Казанском университете //Очерки по истории русского востоковедения. Вып. 2. М., 1956. - С.118-180.

362. Шамов Г.Ф. Профессор О.М.Ковалевский (Очерк жизни и научной деятельности). Казань, 1983. - 112 с.

363. Шаракшинова И.О. Героический эпос о Гэсэре. Иркутск, 1969. - 348 с.

364. Шаракшинова Н.О. Востоковедные исследования О.М.Ковалевского в Сибири //Социальное и политическое развитие народов Востока, история и современность. Иркутск, 1983. - С.68- 69.

365. Шастина Н.П. История изучения МНР (краткий очерк) //МНР. Сб. статей. -М„ 1952 С. 15-55.

366. Шастина Н.П. Ученая корреспонденция монголоведа О.М.Ковалевского //Советское востоковедение. 1956. -№ 1. - С. 155-161.

367. Шастина Н.П. Из переписки О.М.Ковалевского с бурятскими друзьями //Материалы по истории и фил. Центр. Азии Вып. 2. М., 1965. - С. 210-221.

368. Шастина Н.П. Ученая корреспонденция монголоведа О.М.Ковалевского. М., 1956. - 7 с.

369. Шастина Н.П. Значение трудов Н.Я.Бичурина для русского монголоведения. М., 1956. - 16 с.

370. Шастина Н.П. Изучение истории Монголии после Октября //Народы Азии и Африки, 1967. № 4. - С.60-74.

371. Шаститко П.М. События и судьбы, Из истории становления советского востоковедения. М., 1985. - 136 с.

372. Шахунова П.А., Лиханов Б.А. К вопросу изучения Тувы русскими исследователями //Учен.зап. Тув. НИИЯЛИ. 1954. Вып. 2. - С. 63-80.

373. Шафрановская Т.К. Монголист XVIII века Иоган Иериг. В кн.: Страны и народы Востока. - Вып. 4. - М., 1965. - С. 155-164.

374. Шейнфельд M.Б. Творческий путь Н.Н.Козьмина //Вопросы этнографии Хакасии. Абакан, 1981. - С. 163-184.

375. Ширендыб Б. Монголия на рубеже XIX-XX веков (История социально-экономического развития). Улан-Батор, 1963. - 518 с.

376. Ширендыб Б. История Монгольской Народной революции 1921 года. -М., 1971. -400 с.

377. Шишкин Б.К. Очерки Урянхайского края Томск, 1914.- 327 с.

378. Шойжелов С. (Нацов С.) Монголия и царская Россия //Новый Восток. 1926. - № 13-14.

379. Шостакович C.B. Политический строй и международно-правовое положение Танну-Тувы в прошлом и настоящем. Иркутск, 1929. - 48 с.

380. Штейнфельд Н. Русская торговля в Монголии в характеристике местного купечества//Вестник Азии. 1909. - № 2,- С. 112-129.

381. Штейнфельд Н. Важная недомолвка в Ургинском договоре //Вестник Азии. 1913. -№ 15. -С.23-26.

382. Экономические и политические связи народов России и стран Востока во второй половине XIX начале XX вв. Сб. науч. тр. - Иркутск.- 1981. - 86 с.

383. Юзефович JI. Самодержец пустыни. Феномен судьбы барона Р.Ф.Унгерна-Штернберга. -М., 1993. 271 с.

384. Юзефович JI.A. Начало панмонгольского движения и атаман Семенов //Гуманитарная наука в России, соросовские лауреаты. М., 1996. - С. 179-182 .

385. Яковлев Е.К. Этнографический обзор инородческого населения долины Южного Енисея и объяснительный каталог этнографического отдела музея. Минусинск, 1900. - 212 с.

386. Яскина Г.С. Монголия, смена модели развития (политические и экономические реформы ). Автореф. докт. дис. - М., 1994. - 42 с.

387. Ярославский Е. Барон Роман Унгерн-фон-Штенберг. Пг., 1922. - 16 с.

388. Яхонтов К.С. Китайские и маньчжурские книги в Иркутске. СПб., 1994. 144 с.