Коммуникация в науке и феномен научного открытия тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.01, кандидат философских наук Филиппов, Сергей Валериевич

• Филиппов, Сергей Валериевич
• кандидат философских наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат философских наук Филиппов, Сергей Валериевич

Введение

Глава I. Концептуальное поле исследований научного социума.

§1.1 Теории коммуникационных связей между наукой и обществом.

§1.2 Классификация типов коммуникативных средств науки.

§1.3 Коммуникативная актуализация научного поиска как методологическая проблема.

Глава П. Научная коммуникация и феномен открытия.

§2.1 Ученый как основной коммуникативный агент.

§2.2 Коммуникативный аспект субъект-объектных отношений и интерсубъектного взаимодействия.

§2.3 Коммуникативная сторона перехода научных новаций в инновации. Коммуникация в науке и ее роль в циркуляции и детерминации научного знания.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Коммуникация в науке и феномен научного открытия»

Актуальность работы

Проблема научных инноваций имеет центральное значение для понимания роли современной науки в обществе. Научно-технический прогресс связан с трансформацией науки из индивидуального занятия отдельных ученых в особый тип когнитивной и социокультурной деятельности, обладающей собственной системой внутренних регулятивов и разветвленными сетями коммуникации. Наука в своем поступательном развитии всё больше проникает во все сферы повседневной жизни человека; взаимозависимость науки и общества, и, как следствие, ответственность ученого перед обществом, возрастают. При этом еще Ж.-Ж.Руссо отмечал возможность негативного влияния научного прогресса на общество. На современном этапе, характеризующемся значительным количеством исследований проблемного плана и отсутствием в обществе однозначно позитивной оценки вклада науки в развитие социума, с особой остротой встает вопрос о критическом переосмыслении всей совокупности взаимоотношений науки и общества. Интегральной частью такого переосмысления должно стать рассмотрение роли внешней и внутренней коммуникации в актуализации направления научного поиска и в ее влиянии на формирование, функционирование и практическое внедрение научного знания. Такое рассмотрение, неизбежно затрагивающее также когнитивные, социально-организационные, информационные и этические аспекты инновационной деятельности при- учете креативного потенциала субъекта, должно проводиться в рамках системно-методологического подхода.

Следует признать, что до настоящего времени не выработано целостной системы понятий, описывающей функционирование коммуникационных сетей внутри научных коллективов и сетей сообщения науки с внешними институтами, и, в особенности, влияние коммуникации на инновационную деятельность. Отсутствие. должной методологической базы научной коммуникации связано с двумя традициями философско-методологического мышления, преобладавшими на протяжении текущего столетия. Позиции первой из этих традиций, уходящей корнями в классический рационализм XVII в., серьезно пошатнулись к 50-м годам, когда стали очевидными качественные, весьма неоднозначные изменения в науке. Именно тогда, с утратой позитивизмом, получившим ранее широкое распространение в среде ученых-естественников,-ведущей роли в методологии науки, исследователи стали всё больше ощущать, что адекватное описание научной деятельности принципиально невозможно без привлечения факторов социально-личностного окружения научного процесса. В какой-то мере позитивизм, игнорировавший влияние коммуникации на структуру знания, противостоял и обыденному сознанию, которое предполагает коммуникативный механизм передачи и накопления любого, в том числе научного, знания. Увлечение позитивистскими концепциями было весьма характерно для научной среды и немало способствовало отчуждению науки от общества. Вторая традиция, связываемая с разработкой социологии знания, а затем и социологии науки и ряда других смежных дисциплин, несмотря на свою общую антисциентистскую направленность, внесла значительный вклад в критическое осмысление научной коммуникации. Тем не менее, в исследованиях научной деятельности в целом, и коммуникативной ее стороны в частности, в работах, связанных со второй традицией, преобладают социологизированные модели описания, а само научное знание релятивизируется и зачастую низводится до уровня социальных конвенций, верований, и т.д., с чем трудно согласиться.

В свете вышеизложенного задача описания, влияния внешней и внутренней, коммуникации на зарождение нового знания (новаций) и утверждения его научным сообществом в качестве общепринятого знания (инновации) представляется весьма актуальной. Методологическое описание инновационной коммуникации должно способствовать более ясному определению позиции ученого и тех магистральных путей, по которым предстоит двигаться науке будущего.

Обзор научной литературы

В целом количество литературы по коммуникации в науке сравнительно невелико, причем для большинства работ характерно акцентирование какой-либо одной стороны ее в ущерб системности и интегративности. Работы, посвященные последовательно стадиальному методологическому рассмотрению влияния коммуникации на инновационные процессы в науке, отсутствуют.

В контексте коммуникативности немаловажно выяснение взаимосвязи между когнитивными, личностными и интерсубъективными факторами инновационной деятельности. Исследователи на протяжении истории по-разному пытались решить эту задачу. Уже основоположник школы гносеологического эмпиризма Ф.Бэкон задавался вопросом о том, каким образом социальное окружение влияет на структуру рационального знания. Современный интерес к проблеме в значительной мере связан с именами Маркса и Дюркгейма, которые исследовали проблему социальных предпосылок научного знания. К.Маркс полагал, что знание неизбежно отражает общественные интересы и ограничено идеологическими предпосылками, характерными для тех или иных способов производства, а потому наука в капиталистическом обществе с течением времени превращается из орудия прогресса в источник эксплуатации, а коммуникативная ее деятельность сводится к созданию взаимовыгодных «заказов», служащих всё тем же целям эксплуатации. Э.Дюркгейм, один из основоположников социологии знания, пытался построить социологическое объяснение генезиса категорий и логических структур человеческого мышления. Он полагал, что результаты деятельности индивида частично определяются наличными культурными ресурсами (в т. ч. речевыми), однако выносил при этом за рамки своего анализа науку. Это связано с основным тезисом Дюркгейма о том, что по мере развития общества интеллектуальная деятельность всё больше высвобождается от влияния социального окружения, ибо в основе ее лежит объективная реальность. Постулируя единство физического мира и мира социальных явлений, Дюркгейм в неявной форме уже указывает на необходимость рассмотрения и такого явления этого мира, как коммуникация.

С уменьшением влияния логического позитивизма, ставившего в качестве одной из своих целей радикальную элиминацию из описания научного процесса любых субъективно-личностных параметров, исследования научной коммуникации получили новый импульс. В 50-е гг. XX в. стали активно разрабатываться такие сравнительно новые дисциплины, как социология науки и науковедение. Параллельно формировались социология коммуникации и коммуникативистика - сфера обществоведения, изучающая процессы образования и функционирования массово-информационных средств связи. В рамках социологии коммуникации, помимо определения основных пара- и социолингвистических функций коммуникации, был развит специфический теоретический аппарат, ставший основой таких концепций, как социальный конструктивизм П.Бергера и Т.Лукманна /1/, этнология коммуникации (берущая свое начало от этнометодологии Г.Гарфинкеля), теория речевых актов Дж.Остина /2/ и М.М.Бахтина /3/, критический анализ дискурса /4/ (Р.Фаулер, Г.Кресс) и другие. Многие из этих идей нашли свое отражение в современных моделях науки.

Первая теоретическая концепция социологии науки на основе структурного функционализма была предложена американским социологом Р.Мертоном /см.: 5/. Приоритет в ней отдавался изучению тех сторон научной деятельности, которые конституируют науку как определенную форму социальной активности. Признавая особый статус науки как эпистемологического института, Р.Мертон считал необходимым ограничить социологическое рассмотрение науки анализом распределения вознаграждений среди ученых, определенных связей между учеными, устанавливающихся по отношению к результатам публикаций, а также экономико-технических и военных факторов, способствующих зарождению и росту науки.

Одновременно разрабатывались науковедческие схемы рассмотрения процесса научной коммуникации, широко привлекавшие модельный подход и, в определенном смысле, созвучные идеям Мертона. Важным достижением науковедения явилось выделение целого ряда бинарных коммуникативных характеристик, которые широко использовались в дальнейшем /см., например: 6/. К их числу можно отнести понятия «формальной/ неформальной», «устной/ письменной» коммуникации и др. Среди основных направлений в исследовании формальной коммуникации назывались анализ процесса превращения письменно зафиксированного сообщения в научное знание, анализ механизмов отсева и селекции публикаций, законов цитирования и другие. Следует отметить также, что науковедение впервые обратило внимание исследователей на важную роль неформальной коммуникации в правильной интерпретации научных инноваций.

В 60-ые гг. в рамках науковедения было сформулировано два основных подхода к практическому описанию научной деятельности III. Оба они опирались на количественные методы. Первый подход, так называемая «наукометрическая программа», ставил своей задачей разработку совокупности наглядных индикаторов, позволяющих изучать науку путем математической обработки статистических данных. Рассматривались такие показатели, как рост числа научных публикаций и его особенности, расширение научных институтов и школ и т.д. Второй подход, получивший название «цитат-анализа», занимался главным образом выявлением первичных и вторичных объектов (агентов) в сетях цитирования научных изданий. Основным итогом двух программ стало количественное подтверждение экспоненциального роста, характеризующего ряд научных дисциплин. Сделаны были попытки объяснения этого феномена с социологической точки зрения. Однако попытки эти, привлекающие такие понятия, как «престижность» научной дисциплины и даже «мода», не представляются нам вполне убедительными. Другим важным итогом исследований стало подтверждение с социологических позиций концепции «невидимого колледжа», выдвинутой в начале 60-х гг. Д.Прайсом. Исследователями (С.Кроуфорд, Н.Маллинз, Д.Крейн и другие) /см., например: 162, 163, 164, 167/ отмечено наличие слабой общенаучной сети коммуникации, которая сосуществует с более плотными сетями коммуникации внутри отдельных групп /см., например: 8, 9, 10, 11/.

В 70-е гг. социология науки, изучавшая нормы научной деятельности в отрыве от рассмотрения знания как основного ее продукта, уступила место когнитивной социологии науки, исходившей из предположения, что знание есть продукт социальных отношений, а потому вполне может рассматриваться в рамках социологического подхода. Прежняя, нормативная социология Р.Мертона, делавшая чрезмерный акцент на информационно-динамических аспектах научных дисциплин (включая коммуникативный) в ущерб когнитивному, постепенно утратила методологическую четкость. Новая социология науки, помимо традиционного контекста открытия, вовлекает также и контекст обоснования, ранее целиком и полностью относившийся к компетенции логики и методологии науки. Предпосылкой к такому повороту событий явились труды философов постпозитивистской школы, в особенности М.Полани, Т.Куна, С.Тулмина, И.Лакатоса, П.Фейерабенда. В их работах с особой остротой встал вопрос о причинах появления кризиса доверия к науке и ее установкам со стороны общества, и, соответственно, о возможных путях преодоления такого кризиса.

Теория неявного знания М.Полани /12/ представила научный процесс как постижение объективной реальности с учетом исключительно конструктивной роли в нем субъекта познания. Критикуя позитивистское противопоставление субъекта и объекта, Полани указал на существование двух типов знания: центрального, и периферического (имплицитного). Последнее, по Полани, является не просто побочным продуктом, но необходимым основанием всех логических форм знания, некой окружающей средой sine qua поп. Сам процесс при этом описывается в виде непрерывного расширения границ неявного знания с параллельным переносом (эксплицированием) его с периферии в область срединного ядра. Важное место в реализации такого эксплицирования отводилась коммуникации, в частности вербализации и фиксированию новаций.

Идеи Т.Куна о революционном характере науки также сыграли значительную роль в критическом переосмыслении концепции Р.Мертона. Кун /13/ сосредоточил свое внимание на субъективно-исторических характеристиках научного процесса. Введенные им понятия «нормальной науки» и «парадигмы» тесно взаимосвязаны с достижением внутри научного сообщества некого когнитивного консенсуса. Иными словами, Кун постулирует социальность научного знания, обуславливаемую принципиально общественным статусом научного коллектива и самой науки в целом. Роль коммуникации внутри научного коллектива при этом отличалась в зависимости от стадии разработки парадигмы. По сути, она была консервативной в период нормальной науки, и потенциально инновационной в периоды революций. Современники Куна разошлись в интерпретации его работ. С.Тулмин /14/ отмечал, что в науке отсутствуют большие революционные изменения, а то, что внешне на них похоже, есть ни что иное, как непрерывная цепь микрореволюций, и, следовательно, никаких сколько-нибудь длительных периодов кумулятивного развития в науке не существует. Фактически того же мнения придерживался и К.Поппер /см.: 15/, усматривавший в «нормальной науке» одну лишь механически-догматическую сторону таковой. И.Лакатос /см.: 16/ отмечал отсутствие у Куна логического механизма смены парадигм как макроструктур познания, и на этом основании упрекал автора теории научных революций в психологизме. Особую позицию, способствовавшую разработке антисциентистского направления в социологии науки, занял П.Фейерабенд. Он /см.: 17/ выделил нормальный и философский компоненты в научном познании, уподобив процесс научного поиска борьбе ординарного и экстраординарного начал, совместно определяющих креативный горизонт ученого. Основываясь на тезисе фаллибилизма и временном характере любого научного знания, Фейерабенд выдвинул принцип методологического анархизма, призывающего к неограниченной пролиферации антагонистических гипотез, принятие или непринятие которых научных сообществом не имеет никакого отношения к соответствию/несоответствию этих гипотез объективной реальности. Таким образом, коммуникация приобретает характер эпистемологически значимой среды, полностью определяющей статус знания.

Отражением вышеуказанной полемики в социологии науки 70-х гг. стало формирование двух основных позиций. Первая, связываемая с Р.Мертоном, признавала некий особый эпистемологический статус науки, позволяющий четко отличать ее от иных социальных групп и отражающий определенную сопротивляемость науки внешнему воздействию. Крайним выражением этой позиции являлся «методологический интернализм» позитивизма начала ХХ-го века. Вторая позиция, получившая большее распространение, была отмечена эпистемологическим релятивизмом, основным лозунгом которого, в противовес эмпиризму, стало следующее утверждение: мир физических объектов не столько открываем, сколько открыт для теоретико-социального конструирования исследователями. Близка к этим идеям и историческая эпистемология М.Вартофского, который развивал марксистскую трактовку познания. В своей книге «Модели. Репрезентация и научное представление» /18/ он писал: «наука. есть теоретическая форма познавательной практики человека». В определенном смысле перекликаются с Вартофским и некоторые положения генетической эпистемологии Ж.Пиаже /см., например: 19, 20/. Развивая стратегическую линию социологии знания начала ХХ-го в. (М.Шелер, Э.Дюркгейм), и приняв на вооружение ее основной тезис о социальной обусловленности любой деятельности, некоторые когнитивные социологи фактически низвели эпистемологию до уровня одного из разделов социологии знания, принципиально не отличая науку от ненаучных (обыденных, мифологических, религиозных) и философских форм познания. Большое влияние на формирование такого, социологизированного подхода оказали как антисциентистская философия С.Кьеркегора, экзистенциализм и «философия жизни», так и концепция «открытого общества» К.Поппера /15/.' В данном контексте важно также отметить учение о противоборстве утопии и идеологии немецкого социолога К.Маннгейма /см., например: 21/. Он утверждал, что не существует непредвзятого и единообразного способа наблюдения продуктов культуры (включая науку), а их значения должны усваиваться посредством личной заинтересованности и доброжелательного понимания. При этом методология, принятая на вооружение наиболее развитыми науками, есть лишь побочный продукт мировоззрения буржуазного общества. Развитием этих концепций стала сформулированная Ю.Хабермасом «теория коммуникативной компетенции» /см., например: 22/. Представив коммуникацию в виде двух составляющих (коммуникативного действия и дискурса), Хабермас приписал первой из них функцию обмена информацией, обеспечивающего личностное понимание, а второй - функцию постижения смысловых связей как основы взаимопонимания. Теорию функционирования общества Хабермас связывает с т. н. жизненным миром, то есть сферой коммуникативного взаимодействия индивидов, основанного на языке. «Теория коммуникативной компетенции» становится базисом герменевтической теории социальной интеракции.

Среди современных социологов науки следует назвать Р.Уитли /см., например: 23/, введшего понятие когнитивной институционализации как одной из сторон институционализации общесоциальной на уровне научных исследований. Вывод, сделанный им, состоял в том, что только конкретные научные коллективы, но не наука в целом, детерминируют деятельность ученого (что прямо противоположно концепции «невидимого колледжа»). Характерны также идеи приверженцев крайнего эпистемологического релятивизма. Так, Б.Барнс /см., например: 24/, опираясь на антииндуктивизм К.Поппера, выдвинул тезис о том, что научное знание есть не более чем особый тип верования. Эти взгляды развил Д.Блур. Он предложил свою «сильную программу социологии знания», приравнивающую объективные факты неким социальным конвенциям и сближающуюся с методологией П.Фейерабенда. Помимо крайнего конвенционализма Блуру свойствен и социальный редукционизм прагматистского толка: люди, утверждает он, защищают и сохраняют те или иные законы природы из-за их предполагаемой полезности для легитимизации своих целей; знания человека о природе детерминируются интересами социальных институтов. В целом вышеуказанные теории, объединяемые под именем «концепций интереса», испытали влияние доминирующей на Западе прагматистской школы Пирса-Джемса-Дьюи, и, в некоторой степени, бихевиоризма Д.Уотсона. Наука зачастую описывается ими в духе «социального атомизма», когда мотивы ее и стимулы задаются на сугубо индивидуальном уровне, но на всю научную деятельность извне накладывается социокультурное окружение.

С иной точки зрения, нежели сторонники «гиперсоциологизма», трактуют познание М.Малкей и Дж.Гилберт /см., например: 25/. Исходя из того факта, что в различных ситуациях ученые по-разному характеризуют сходные концепции, результаты и действия (как коллег по работе, так и свои собственные), Малкей и Гилберт предложили метод дискурсивного анализа когнитивной деятельности. Суть его заключается в фиксировании высказываний и рассуждений ученых в зависимости от социокультурного контекста. В результате такого анализа было выявлено, к примеру, большое количество несоответствий между статьями и личными интервью с их авторами, то есть подтверждено наличие того самого неформализуемого пласта науки, который выявил М.Полани. Следовательно, роль коммуникативной среды как контекстуально сопутствующего открытию феномена становится особенно важной. Основным коммуникативным параметром науки объявляется процесс обоснования научного знания, то есть фактически принятия или отвержения его научным сообществом. Дж.Гилберт описывал этот процесс как непрерывную институционализацию knowledge-claims (заявок на знание) как основы цитирования с целью разработки и выдвижения новых knowledge-claims.

Другим важным направлением анализа познавательной деятельности явилась генетическая эпистемология Ж.Пиаже /19, 20, 26/. В отличие от исторического (К.Поппер, И.Лакатос, С.Тулмин и др.) и социогенетического (М.Малкей, Д.Блур, К.Кнорр-Цетина) направлений, генетическое направление кладет в основу рассуждений идеи эволюционной биологии. Считая ненаучным вопрос о сущности знания, генетические эпистемологи ищут ответ на то, каким образом происходит увеличение знания, переход от меньшего знания к большему. Онтогенетическая теория Ж.Пиаже делает упор на поисках способов описания процесса познания с точки зрения генезиса интеллекта человека, динамики его мыслительных структур и механизмов. Опираясь на эволюционную модель Ж.-Б.Ламарка (направленность и стадиальность интеллектуального развития, обусловленность формирования когнитивных структур потребностями достижения равновесного взаимодействия организма со средой), Пиаже отвергает «эпистемологию без субъекта» и возможность существования «чистых» фактов, независимых от интеллектуального окружения. Согласно гипотезе эпистемологического конструктивизма Пиаже, объект открывается исследователю путем последовательных приближений с помощью эпистемических структур, которые конструируются самим субъектом в ходе его взаимодействия с внешней средой. Коммуникация в указанной схеме предстает как необходимое средство реализации такого взаимодействия, выражающегося во встречных процессах организации и адаптации. При этом как интеграция индивидом информации в существующие образцы поведения (ассимиляция), так и изменение наличной организационной структуры (аккомодация) представляются невозможными без дискурса как условия прогрессивного развития интеллекта.

Иную позицию занимают сторонники филогенетического направления в эволюционной эпистемологии (Д.Кэмпбелл, К.Лоренц и др.) /см., например: 27/, опирающиеся на теорию естественного отбора Ч.Дарвина и современную неодарвинистскую теорию эволюции. Главный их тезис заключается в том, что эволюция живой природы представляет собой непрерывный процесс познания ею самой себя, выражающийся в непрерывной конкурентной борьбе идей, взглядов и убеждений, причем выживают в такой борьбе лишь наиболее интеллектуально приспособленные. Таким образом, биологическое развитие, если перефразировать указанную идею в коммуникативном плаве предстает в виде единого акта общения, простирающегося от самого начала истории до современности, ибо любая борьба идей возможна лишь посредством речевого дискурса при непременном высоком уровне социализации.

Со становлением эволюционной эпистемологии всё большую популярность среди исследователей получает междисциплинарный, комплексный подход к описанию познавательной деятельности. Характерной чертой интеллектуального развития общества конца XX в. являются интегративные процессы, сопровождающиеся компьютеризацией и глобализацией информационного взаимодействия, возрастанием интерактивных возможностей индивида. В этих условиях требованием времени при построении любой теоретической модели является критический синтез различных концепций при безусловном: приоритете системности; логический-обоснованности и эпистемологической адекватности. Многократно возрастает влияние идей синергетики (И.Пригожин, Г.Хакен и др.) /см., например: 28/, сравнительно новой дисциплины, обязанной своим возникновением исследованиям сугубо неравновесных и диссипативных биохимических систем. Применение отдельных идей теории синергетики к системе социальных отношений позволяет в совершенно ином ключе взглянуть на динамику, вероятностный статус такого сложного и неоднозначного явления, каким является человеческое познание, и оценить роль в нем коммуникации.

Для описания такого аспекта научной коммуникации, как взаимодействие субъекта и объекта, весьма полезным представляется привлечение идей философской герменевтики (Х.-Г.Гадамер и др.) /29/. Немаловажно также использование исследований микроисторических научных эпизодов (case studies), весьма распространенное в современной западной методологии.

Отечественная традиция изучения коммуникативных средств науки, в силу многолетнего однонаправленного развития философской мысли в России, в настоящее время находится, к сожалению, на стадии формирования, а потому вынуждена по большей части заимствовать и развивать идей западной социологии коммуникации и коммуникативистики. Главным образом работы советского периода только затрагивают в той или иной мере проблемы коммуникации. Так, многочисленные работы посвящены проблеме описания познавательной деятельности человека, а также проблемам творчества и научной интуиции. В этой области работают Е.А.Мамчур, А.С.Майданов и др. /см., например: 168, 169, 170, 171, 172, 173/. Немало работ посвящено проблемам научной терминологии, языковых средств науки /см. 174, 175/. Определенный интерес для коммуникативных исследований представляют также работы по методологии научного открытия, например, Е.П.Никитина /см. 176, 177, 178/. Среди немногих исследований советского периода, непосредственно затрагивающих проблематику научной коммуникации, можно упомянуть работы по проблеме взаимодействия научно-коммуникативных объектов в период становления информатики А.И.Михайлова, Р.С.Гиляревского и А.И.Черного, Е.А.Блоштейна, А.А.Урсула и др. /30, 179, 180, 181, 182/, работы по речевому общению и социальных ролях коммуникантов /31, 32, 33/ (Л.П.Крысин, Е.Ф.Тарасов и др.), по влиянию НТР на развитие языковых средств науки /34, 35/ (Р.Г.Котов), по особенностям научной терминологии /36/ (В.М.Лейчик) и некоторые другие. Однако работы, посвященные последовательному методологическому рассмотрению влияния научной коммуникации на феномен открытия, отсутствуют. Характерно, что вышедший в 1976 г. сборник «Коммуникация в современной науке» /6/ практически лишен ссылок на отечественных авторов. В настоящее время в области философской методологии и социологии коммуникации работают В.П.Конецкая, A.M.Боровков, Н.Н.Киселев и другие исследователи.

Цель и задачи исследования

Основной целью работы является философско-методологический анализ научной коммуникации, выявление влияния коммуникации на определение вектора направленности научного поиска, характера творческой инновационной деятельности исследователя, на зарождение, институционализацию и циркуляцию нового научного знания. В этой связи анализируются также теоретические основы систематизации коммуникативных средств и процессов в науке.

Другой важной целью работы является анализ внешней коммуникативной деятельности научных институтов, особенностей их контактов с общественными органами и группами, а также установление методологических рамок допустимости вмешательства государства и его органов в научные исследования.

Для достижения указанных целей были поставлены следующие задачи:

1. Произвести критический обзор теоретических концепций научной коммуникативности, развитых в социологии науки, социологии коммуникации, науковедении, коммуникативистике, философской методологии. Проследить и систематизировать основные направления У V эволюции представлений о коммуникации в науке и ее месте в инновационных процессах.

2. Выделить основные типы научной коммуникации, провести их классификацию в системологическом плане.

3. Установить специфику формирования направленности научного поиска, и в этой связи описать коммуникативный аспект образования концептуального поля исследований.

4. Рассмотреть роль субъекта познания как основного коммуникативного , агента в инновационных процессах научной деятельности.

5. Выявить коммуникативные особенности субъект-объектных отношений и интерсубъектного коммуникативного взаимодействия внутри научных коллективов. 1 '

6. Провести методологическое рассмотрение влияния междисциплинарной и межгрупповой коммуникации на инновационную активность ученого.

7. Прояснить роль, которую играет коммуникация в развитии и распространении научного знания.

8. Описать коммуникативный аспект перехода новаций в инновации. Выделить основные особенности взаимодействия науки и общества, в частности, науки и государства. Определить методологические рамки допустимости вмешательства внешних по отношению к науке институтов в инновационную деятельность и коммуникативное влияние государства на формирование научного этоса.

9. Выявить перспективы дальнейшего функционирования науки в период формирования и установления открытого информационного общества.

Тезисы, выносимые на защиту

Основными положениями, выносимыми в данной диссертации на > ' 1 защиту, являются следующие:

1. Для выявления специфики инновационной деятельности в науке большое значение имеет методологический анализ такого ее аспекта, как научная коммуникация.

2. Внутринаучная и внешняя по отношению к научным институтам коммуникация влияют не только на установление системы социальных отношений в научных коллективах, но и на эпистемические характеристики итогового научного продукта - знания.

3. Интерсубъектные связи внутри научных коллективов могут быть классифицированы с привлечением системологического подхода школы А.И.Уёмова и метода бинарных оппозиций.

Основными свойствами научной коммуникации, позволяющими выделить ее среди прочих видов коммуникации, являются: когнитивная ориентированность, формализуемость, эргономичность и реализуемость. Концепция макроэргономических научных систем позволяет выявить значение коммуникации в установлении вектора направленности научного поиска. Коммуникативная актуализация объектов пространства научных новаций имеет резонансный характер.

Субъект-объектные отношения в науке могут рассматриваться как коммуникативные в рамках герменевтического подхода. С возрастанием значимости междисциплинарных исследований в науке, требующих синтетического анализа природных феноменов и объектов и проблемной постановки задач, пропорционально возрастает значение

У' •

5. б. внешней коммуникации между научными и вненаучными органами как инструмента трансформации внутренней структуры научных институтов.

Ул 4 8. Наука - общество - государство представляют собой связанные системы, взаимодействие между которыми осуществляется посредством позитивной, негативной и контркоммуникации. Наука в открытом обществе требует непрерывного контроля за своей деятельностью, при этом функционирование научных групп напрямую зависит от меры вмешательства со стороны государства и от государственной поддержки. Коммуникация, таким образом, в значительной мере определяет процесс перехода научных новаций в инновации. 9. Внешняя коммуникация играет активную роль в формировании этоса ^ научных исследований и во многом определяет занимаемую ученым общественную и интеллектуальную позицию.

Теоретическая и методологическая основа работы г г Методологическую основу данной диссертации составляет системнодеятельностный подход и метод бинарных оппозиций, в рамках которых рассматривается специфика видов научной коммуникации и влияние коммуникации на инновационные процессы в науке.

Привлекаются также некоторые положения методологической программы И.Лакатоса, системологической школы А.И.Уёмова, элементы модельного и синергетического подходов, философской герменевтики.

Новизна диссертации

Элементы новизны диссертации раскрываются в следующих положениях:

1. Проведена систематизация основных представлений о научной коммуникации и, соответственно, ее месте в инновационных процессах в онтологическом, гносеологическом и методологическом плане. В рамках онтологического анализа научной коммуникации выявлена эволюция представлений о социально-коммуникативных средствах науки. Введена концепция трех стадий эволюции - патерналистская, стадия коммуникативно-когнитивной дифференциации и холистическая стадия, на основе чего показано, что в развитии науки ее типовые коммуникативные структуры в целом повторяют соответствующие коммуникативные схемы, свойственные обществу.

2. В рамках эпистемологического анализа научной коммуникации проведена систематизация концепций взаимоотношения когнитивного и социально-коммуникативного компонентов научного знания, позволившая выделить три группы теорий- балансную, гиперсоциологическую и гиперрационалистическую, в составе которых выделено десять эпистемологических подгрупп концептуальных систем. В рамках методологического анализа научной коммуникации проведено критическое рассмотрение предлагаемых различными школами философии методологических систем описания коммуникационных сетей и коммуникативных средств науки, позволившее выявить наиболее перспективный теоретический аппарат для дальнейшего рассмотрения. Таковым является последовательное применение к рассмотрению научной коммуникации системно-деятельностного подхода и метода бинарных оппозиций с применением отдельных положений генетической эпистемологии, синергетического учения, элементов структуралистского, герменевтического и модельного подходов.

Проведено системологическое рассмотрение существующих концепций классификации видов научной коммуникации. В его рамках уточнены понятия формальной и неформальной научной коммуникации. Выделены три типа формальной коммуникации: институционально-формальная, социально-формальная и когнитивно-формальная, которые позволяют более четко оперировать с документально зафиксированными коммуникативными средствами науки. В обширном комплексе неформальной коммуникации выявлены два ее основных типа: интенциальный и традиционно-эвристический.

Дилемма «межличностная - безличная коммуникация» дополнена третьим элементом оппозиции - деперсонифицированной по отношению к науке коммуникацией. Введены пять новых методологически важных бинарных оппозиций, определяющих типы коммуникации науки: «вариативная -стационарная», «однородная (гомогенная) - неоднородная (гетерогенная)», «упорядоченная - неупорядоченная», «цепная - нецепная», «детерминированная - недетерминированная коммуникация». В рамках развитого в диссертации макроэргономического подхода к системам научного сообщества выделено и проанализировано четыре типа предновационной коммуникации в науке, соответствующих четырем основным элементам так называемого предновациониого пространства. Это позволило выявить резонансный характер возникновения научных проблем в целом и четыре типа новационных резонансов разрешения научных проблем в частности: центральные, латеральные, междисциплинарные и метанаучные.

6. При рассмотрении ведущей роли ученого как основного коммуникативного агента развито понятие «научно-коммуникативной личности», на основе которого выделены три параметра научно-коммуникативной деятельности субъекта Познания: мотивационный, когнитивный и ситуативно-функциональный. Мотивационный аспект научно-коммуникативной личности раскрывается через четыре формы коммуникативной мотивации: эмоционально-личностную, социально-институциональную, прагматико-эвристическую и информационно-трансляционную. Когнитивный параметр научно-коммуникативной личности анализируется в трех основных планах, соответствующих связи ученого с общественными и социально-научными структурами, с информационно-техногенным окружением, и с изучаемым объектом. Ситуативно-функциональный параметр, определяющий степень готовности ученого как коммуникативного агента к плодотворному коммуникативно-языковому взаимодействию, раскрывается как сложная, многокомпонентная структура.

7. В диссертационном исследовании утверждается, что субъект-объектные коммуникативные связи науки, к которым могут быть отнесены также и коммуникативные связи ученого с его деперсонифицированным информационным окружением, необходимо рассматривать комплексно в рамках коммуникативно-герменевтического подхода. На базе такого подхода введено понятие «коммуникативного горизонта понимания субъекта», включающего в себя интенциально-вербальный, формально-вербальный и формально-институциональный горизонты.

8. С использованием синергетического подхода выявлено взаимодействие науки и общества как двух систем, связанных между собой многоуровневой структурой вариативных и постоянно трансформирующихся коммуникационных сетей и каналов передачи и обмена информацией. Структура взаимодействия раскрывается через бинарные оппозиции «диахроничность - синхроничность» и «отстраненность - вовлеченность». В рамках коммуникативного взаимодействия научных институтов с регламентирующими государственными органами отмечено существование различных научных групп, для которых характерны три вида коммуникации: позитивная/негативная и контркоммуникация.

9. Проведен критический анализ существующих концепций коммуникативного аспекта формирования научного этоса. На основании этого анализа выявлена тенденция формирования нового этоса науки, соответствующего этическим установкам открытого общества, когда вмешательство государства и различных общественных организаций в ход научных исследований признается возможным и необходимым при угрозе явных нарушений научными институтами прав и свобод личности.

С учетом вышеназванных целей и задач, работа содержит введение, две главы и заключение. В первой главе рассматриваются коммуникативные особенности формирования концептуального поля научных исследований, вторая глава посвящена изучению влияния коммуникации на феномен научного открытия.

Практическое значение работы

Результаты настоящего исследования могут быть использованы при чтении курса по философии и методологии науки, в частности, в разделах, связанных с генезисом и утверждением научных инноваций, а также по социологии науки. Диссертация может быть использована как основа для дальнейшей методологической разработки вопросов влияния научной коммуникации на инновационную деятельность в науке.

Апробация работы

Результаты исследований по теме диссертации докладывались и обсуждались на теоретических семинарах кафедры философии и методологии науки для естественных факультетов ИГУиСИ МГУ им. М.В.Ломоносова, на ежегодных Ломоносовских чтениях в МГУ, а также на философском конгрессе в г. Екатеринбурге (июль 1999 г.).

По теме диссертации опубликовано 6 печатных работ.

Заключение диссертации по теме «Онтология и теория познания», Филиппов, Сергей Валериевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Историко-философский анализ развития проблемы преемственности коммуникативных схем научных исследований, позволяет сделать вывод об усилении значения коммуникативных средств современной науки в процессе зарождения, институционализации и дальнейшего функционирования научного знания. С развитием в последнее время информационной среды научного поиска как глобальной коммуникационной сети, позволяющей ученому использовать совершенно неизвестные ранее методики научного процесса, стала отчетливее вырисовываться философско-методологическая картина науки как интегрального компонента более широкой системы общественных отношений, в которой большое значение приобретают коммуникационные сети циркуляции научных и вненаучных фактов. С нашей точки зрения, можно сделать вывод о синергетическом характере такого взаимодействия. Вместе с тем неизменным остается то большое значение, которое имеют для научного процесса как известная доля традиционализма, так и постоянная нацеленность ученого современности на новое, неизведанное, отражением которой является живая коммуникация, знакомство с самыми современными источниками информации. Новое время требует формирования типа ученого, открытого к взаимодействию со всеми каналами коммуникации, способного органически сочетать их и извлекать максимум прагматически полезного материала при безусловном подчинении установкам научного этоса, не противоречащим общественным интересам.

Нам представляется, что именно коммуникация должна сыграть в будущем решающую роль в преодолении замкнутости научного сообщества и в формировании позитивного отношения общественного сознания по отношению к науке, которое было в значительной мере утрачено вследствие деструктивной направленности многих исследований науки XIX - XX вв. Современная система научной коммуникации является результатом всего предшествующего развития науки. Коммуникация в науке прошла долгий путь от простой трансляции научных новаций (Новое Время) до комплексного процесса возникновения и распространения научных инноваций. При этом линия демаркации между понятиями новации и инновации пролегла по пути перехода от локальности к глобальности как по охвату научного сообщества, так и по взаимодействию с социокультурной средой. Весьма вероятно, что именно в рамках методологического анализа коммуникативного аспекта науки будут обнаружены предпосылки нового качественного состояния и магистральных путей развития и трансформации научного знания.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Филиппов, Сергей Валериевич, 1999 год

1. Berger P., Luckmann Т. The Social Construction of Society. N.Y., 1966.

2. Austin J.L. How to Do Things with Words. Oxford, 1962.

3. Бахтин MM Эстетика словесного творчества. M., 1979.

4. Fowler R.G. Linguistic Criticism. London, 1982.

5. Merton R.K. On Theoretical Sociology. N.Y., 1967.

6. Коммуникация в современной науке. М., 1976.

7. Современная западная социология науки. М., 1978.

8. Crane D. Invisible Colleges. Diffusion of Knowledge in Scientific Communities. Chicago London, 1972.

9. Cole J.R. Social Stratification in Science. Chicago London, 1973.

10. Lin N. Foundation of Social Research. N.Y., 1976.

11. Mullins N.C. Science: Some Sociological Perspectives. Indianapolis New York, 1973.

12. Полани M. Личностное знание. М., 1985.

13. Кун Т. Структура научных революций. М., 1983.

14. Тулмин С. Человеческое понимание. М., 1984.

15. Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983.

16. Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. М., 1995.

17. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.

18. Вартофский М. Модели репрезентации и научное понимание. М., 1988.

19. Фоллмер Г. Эволюционная теория познания. М., 1998.

20. Пиаже Ж., Барбелъ И. Генезис элементарных логических структур. М., 1963.

21. Манигейм К. Очерки социологии знания: теория познания -мировоззрение историзм. М., 1998.

22. Habermas JJ Luhmann N. Theorie der Gesellschaft oder Sozialtechnologie: Was leistet die Systemforschung? Frankfurt-am-Main, 1971.

23. Whitley R.D. The Intellectual and Social Organisation of the Sciences. Oxford, 1984.

24. Barnes B. About science. Oxford, 1985.

25. МалкейМ. Наука и социология знания. М., 1983.

26. Современные теории познания. М., 1992.

27. Lorenz К. Evolution and modification of behaviour. Chicago London, 1969.

28. Пригоэюин И., Стенгерс H. Порядок из хаоса. M., 1986.

29. ГадамерХ.-Г. Истина и метод. М., 1988.

30. Михайлов А.И., Черный А.И., Гиляревский P.C. Научные коммуникации и информатика. М., 1976.

31. Крысин Л.П. Речевое общение и социальные роли говорящих // Социолингвистические исследования. М., 1976.

32. Сорокин Ю.А., Тарасов Е.Ф., Шахнарович A.M. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М., 1979.

33. Тарасов Е.Ф. Речевое воздействие: достижения и перспективы исследования // Язык как средство идеологического воздействия. М., 1983.

34. Котов Р.Г. Современная научно-техническая революция и ее влияние на развитие языка // Онтология языка как общественного явления. М., . 983.

35. Котов Р. Г. Деловое общение и язык // Лингвистическая прагматика и общение с ЭВМ. М., 1989.

36. Лейчик В.М. Особенности терминологии общественных наук и сфера ее использования // Язык и стиль научного изложения. М., 1983.

37. Реферативный журнал. Языкознание. 1991. № 3.

38. Вернадский В. И. Труды по всеобщей истории науки. М., 1988.

39. Галилей Г. Собрание сочинений в 2-х тт., т.1. М., 1964.

40. Маркова Л. А. Наука. История и историография XIX XX вв. М., 1987.

41. Гшяревский P.C. Введение в интеллектуальную коммуникацию. М., 1992.

42. Крутиков А.А. Альтернативные «миры» современного научного поиска // Философские исследования. М., 1997, - №3 - с. 128 - 137.

43. Quine W. V. From Stimulus to Science. Cambridge (Mass.), 1955.

44. McLuhan M. Myth and Mass Media // Daedalus. 1959, v.88, n.2.

45. Toffler A. The Third Wave. N.Y., 1980.

46. Моль А. Социодинамика культуры. M., 1973.

47. Ong W. Interfaces of the World. Studies in the Evolution of Consciousness and Culture. Ithaca London, 1977.

48. Rivers W., Christians C., Schramm W. Responsibility in Mass Communication! N.Y., 1980.

49. Винер H. Кибернетика и общество. M., 1958.

50. Сифоров В.И. Научная информация и повышение эффективности научных исследований. М., 1968.

51. La Science et Ses Réseaux: Génése et circulation des faits scientifiques. Paris Strasbourg, 1989.

52. Конецкая В.П. Социология коммуникации. М., 1997.

53. Georgoudi М., Rosnow R. The Emergency of Contextualism // Journal of Communication. 1985. v.35, n.l.

54. Alexander R.D. Darwinism and human affaires. Seattle London, 1969.

55. Барт P. Мифологии. M., 1996.

56. Бурдье П. Социология политики. М., 1993.

57. Klapp О. Opening and Closing Strategies of Information Adaptation in Society. Cambridge London - New York - Melbourne, 1978.

58. Корф Г. Критика теорий культуры Макса Вебера и Герберта Маркузе. М„ 1975.

59. Штарнбергская группа (ФРГ) о законах развития науки // Вопросы философии. №3, 1984.

60. Богданов A.A. Эмпириомонизм. Кн. III, СПб., 1906.

61. Гараджа A.B. Критика метафизики в неоструктурализме (по работам Ж.Дерриды 80-х гг.). М., 1989.

62. Бор Н. Атомная физика и человеческое познание. М., 1961.

63. Wrong D. The Problem of Order. London etc., 1996.

64. Винер H. Кибернетика. M., 1958.

65. International Encyclopaedia of Communication. New York Oxford, 1989. vol. 1-4.

66. Бэкон Ф. Сочинения в 2-х тт., т.1. M., 1971.

67. Лейбниц Г.В. Сочинения в 4-х тт., т.1. М., 1982.

68. Маршакова И.В. Система цитирования научной литературы как средство слежения за развитием науки. М., 1988.

69. Современные историко-научные исследования (Франция). М., 1987.70