Христианская идентичность российской политической власти: философско-антропологический анализ тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.13, кандидат философских наук Овчарова, Анжелика Ивановна

• Овчарова, Анжелика Ивановна
• кандидат философских наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат философских наук Овчарова, Анжелика Ивановна

Введение.

Глава 1. Христианская модель политической власти (философско-методологический анализ).

§1. Понятие политической власти в христианской традиции.

§2. Православная антропология самодержавно-монархической власти.

§3. Антиномии светской и духовной природы власти.

Глава 2. Религиозное измерение политической власти в современной России.

§1. Религиозная идентичность россиян как источник социокультурной и политической конфликтогенности в многонациональном обществе.

§2. Трансформация религиозно-политического самосознания граждан и властных элит.

§3. Антропологический контекст политического православия: религиозные императивы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Христианская идентичность российской политической власти: философско-антропологический анализ»

Актуальность темы диссертационного исследования. Резкий переход от авторитаризма к демократии и коренная ломка советской политической системы разрушили прежние антропологические идеалы одновременно с низвержением секулярной картины мира и упрочением позиций религиозного мировоззрения. Сложности и противоречия социального бытия объяснялись забвением духовных традиций, что привело к катастрофическим последствиям для общества — массовому нигилизму, агрессии, полному недоверию власти, возрастанию девиантных форм поведения. Преодоление кризиса, напротив, рассматривалось в связи с возрождением религиозности, восстановлением утраченных христианских идеалов и этических православных норм. Религиозный ренессанс в современной России приобрел вполне четкие доктри-нальные границы, расширившие пространство взаимосвязи церкви и общества, определив магистраль политического консенсуса Русской Православной Церкви с государственной властью.

Обращенность современной российской политической власти к духовным потребностям общества, защита интересов РПЦ, уступки клерикализа-ции важнейших социальных сфер отразились на религиозной идентичности человека, испытавшего на себе тяжесть трансформации атеистического самосознания, и повлекли за собой возрастание интереса к религии как феномену культуры, к поиску философских оснований веры. За несколько десятилетий либерально-демократических преобразований атеистический и секулярный тип мышления превратился из господствующего антропологического идеала в исторический пережиток, вытеснился из идентификационной атрибутики человека настолько, что стал буквально табуирован. Однако парадигмальное оформление христианского, в том числе православного, антропологического идеала в качестве ценностно-смысловой установки социальной презентации личности не привело к массовой воцерковленности россиян: при формальной православной атрибуции, реальное участие людей в церковной жизни остается минимальным. В этой связи назрела необходимость философского анализа как процесса религиозной реставрации в современном российском обществе, так и феномена дехристианизации в условиях повышающихся темпов клерикализации, что находит отражение в антропологических интерпретациях отношений церкви и государственной власти.

Актуальность исследования национально-религиозных признаков идентичности возрастает и в связи с включенностью России в процесс глобализации, которая, несмотря на унифицированные модели социально-экономических отношений, спровоцировала стремление народов и наций к территориальному обособлению и политико-правовому самоопределению, вызвав волну сепаратизма, экстремизма, терроризма на почве религиозной нетерпимости. В связи с этим православная ментальность вступает в противоречие с глобальным модернизационным проектом, но при этом способствует идеологической консолидации российского общества и, в конечном итоге, сплачивает его с властью, имеющей сходные идентификационные признаки. Современная Россия постепенно обретает органичный ей тип государственности, в котором демократические ценности тесно переплетаются с христианскими традициями отношения человека к власти, и это не означает полного отказа от модернизации, но добавляет к последней специфические национальные черты, благодаря чему происходит институциональное обновление политической системы. Исследование православного проекта русской государственности знаменует собой появление альтернативы либерально-демократическому курсу реформ, что актуализирует задачу всесторонней оценки адекватности национально-религиозной модели идентичности российской власти в существующей политической системе.

Степень научной разработанности проблемы. Институциональное развитие политической власти невозможно вне идеологии, которая объясняет ее сущность, главенствующие принципы и нормы отношений с обществом.

При этом светская и религиозная идеологии в корне отличаются друг от друга, что приводит к отделению светской власти от духовной, а вместе с этим изменяется и понимание природы политической власти.

Связь двух систем власти - светской и духовной, а вместе с ними и зависимость политики от религии была в центре внимания античных философов, таких как Платон, Аристотель, Цицерон, а также получила отражение в трудах Гоббса, Макиавелли, Руссо, Монтескье и др. Одновременно с дифференциацией научного знания произошла и предметная концептуализация понятий власти, государства, политики, которым дана теоретическая интерпретация, как теологически ориентированными авторами - А. Мишель, М. Рейс-нер, К. Шмитт, так исследователями, стоящими на позициях научной рациональности - Ф. Бродель, Р. Давид, К. Поппер, Ю. Хабермас, Ф. Хайек и др. В российской дореволюционной науке и философии были достаточно востребованными размышления о божественной природе власти, например, H.A. Бердяева, Е. Трубецкого, И.А. Ильина, К.П. Победоносцева, JI.A. Тихомирова, и ее исключительно светские толкования, предложенные H.H. Алексеевым, С.А. Котляревским, Б.Н. Чичериным, П.И. Новгородцевым и др.

Богословские учения о политической власти опираются на каноны Писания и доводы Предания византийских и русских авторов, которые повлияли на становление церковной интерпретации верховенства власти, представленной в трудах мыслителей разных исторических периодов: Н. Сорского, И. Волоцкого, Ф. Прокоповича, С. Яворского и др. В знаменитом послании старца Филофея впервые в русской духовной традиции была сформулирована религиозная православная доктрина политической власти, выраженная в идее «Москва - Третий Рим», которая в единстве с принципом соборности и симфонии властей впоследствии оказала воздействие на развитие взглядов славянофилов - А. Хомякова, И. Кириевского, Ю. Самарина, К. Аксакова. Претерпев незначительные изменения, догматическая традиция церковных писателей XIX века (митрополита Филарета, И. Брянчанинова, Феофана Затворника и др.) нашла свое продолжение в трудах церковных деятелей XX века: у митрополита Иоанна (Снычев), архиепископа Серафима, архимандрита Константина (Зайцева).

В сложных коллизиях светской и церковной интерпретации политической и государственной власти происходило оформление концептуальных положений русского самодержавия H.A. Захарова, М. Зызыкина, П.Е. Казанского, В.Д. Каткова, A.A. Сапожникова, JI.A. Тихомирова. Осмыслению самобытности российской государственной власти большое внимание уделялось H.H. Алексеевым, JI.H. Гумилевым, H.A. Данилевским, И.А. Ильиным, И.Л. Солоневичем, Н.С. Трубецким и др. Одновременно возникла мощная философская традиция понимания русской православной духовности, определенная трудами С.Н. Булгакова, H.A. Бердяева, П.А. Флоренского, в которых подробно проанализированы сущностные характеристики русского национального самосознания, такие как мессианство и соборность.

Сложность и неоднозначность процесса религиозной идентичности властной элиты при формальном следовании принципам светской государственности раскрыты в работах Н.И. Бирюкова, А.Н. Малинкина, И.В. Малыгиной, В.М. Сергеева и др., в этом же контексте Л.А. Андреева обосновывает взаимосвязь секуляризации и дехристианизации российского общества, как в начале, так и в конце XX века. Наряду с этим российские политологи Г.Г. Дилигенский, В.В. Лапкин, В.И. Пантин, К.Г. Холодковский и др. видят в поиске «образцов» самоидентификации реанимацию традиционно-почвеннической альтернативы в ее разнообразных вариациях, приводящую к фундаментальным ценностным расколам. Антиномии национального и религиозного самоопределения россиян, а также проблемы отношения современной власти к социальной политике, декларируемой РПЦ, раскрыты в исследованиях Е.М. Амелиной, Е.М. Авраамовой, К. Каариай-нен, A.B. Митрофанова, М.П. Мчедлова, Д.Е. Фурман. При этом исследователь В.К. Кантор утверждает, что православная идентичность в российском обществе превратилась в надрелигиозный признак национальной самотождественности народа и ведет к стагнации культурной динамики, препятствуя проникновению прогрессивных инноваций с Запада.

Несмотря на устойчивость исследовательских интересов, связанных с определением оснований русской самобытности в устройстве государства и политико-правовой системе, тема христианской идентичности власти остается на периферии сложившихся традиций научного поиска. Разрозненность, неупорядоченность и слабость философско-антропологических позиций в понимании адекватности православной государственности национальной политике власти на фоне возрастающей потребности человека в сохранении и приумножении духовного наследия, побуждает к проведению философского анализа социокультурных форм отношений политической власти и общества, конституирующих христианский тип идентичности.

Объектом диссертационного исследования является религиозная обусловленность политической власти, а предметом - христианская православная идентичность российской политической власти.

Цель диссертационного исследования заключается в теоретико-методологическом и философском анализе христианской православной антропологии власти как системообразующего признака культурно-цивилизационной идентичности российской государственности.

Для реализации поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи: определить философско-антропологические основания концепции симфонии властей в русской христианской традиции; систематизировать антропологические принципы становления и развития самодержавно-монархической власти как православного типа соборной государственности; обосновать антиномическую природу власти в светском и церковно-догматическом измерении;

- выявить основные признаки межконфессиональной напряженности в условиях позиционирования властью православной идентичности;

- проанализировать причины и предпосылки трансформации религиозно-политического самосознания граждан и властных элит;

- философски концептуализировать сущность антропологического идеала в православной политике в качестве идентификационного образца власти.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем:

1. Определены философско-антропологические основания христианского учения о симфонии церковной и самодержавной власти, трактующие ее как органичную русскому православному укладу жизни институциональную форму общественно-политического и государственного устройства.

2. Систематизированы антропологические принципы становления верховной неограниченной власти монарха и развития православного типа соборного самосознания на различных этапах генезиса русского самодержавия.

3. Обоснованы антиномии светского и духовного измерения власти в формах социально-политической организации идеократического государства, теократии, монархии, проявляющиеся в социокультурной институционализа-ции режимов секуляризации, дехристианизации, клерикализации.

4. Выявлены основные признаки возрастания конфликтов и усиления межконфессиональной напряженности в пространстве межнационального взаимодействия народов, стремящихся к культурному самоопределению и независимости позиционирования религиозной идентичности как властеоб-разующего фактора.

5. Выделены причины и предпосылки трансформации христианского самосознания граждан и властных элит в связи с изменением доминирующих мировоззренческих констант и переходом от атеизма к религиозному плюрализму.

6. В антропологическом контексте концептуализированы религиозные императивы политического православия, определяющего «особый путь» развития России как единственного православного государства.

Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования выстроена на философско-антропологическом подходе к определению религиозной идентичности современной российской политической власти как формы культурно-цивилизационного самоопределения отечественной государственности. При анализе модели православной государственности в исторической ретроспективе становления и развития русского самодержавия использовались философские и политико-правовые концепции славянофилов, консерваторов, традиционалистов, евразийцев. При этом обращение к богословской литературе о верховенстве самодержавно-монархической власти не противоречило критериям научности и опиралось на философскую методологию.

В диссертации использованы общенаучные и философские методы фи-лософско-антропологического анализа актуальной политической ситуации в сфере отношений государства и религии; сравнения предпосылок роста националистической направленности политических акторов с падением уровня воцерковленности граждан; дедуктивных выводов об органичности консервативно-почвеннической модели государственности соборному типу общества и адекватности самодержавия православному вероучению о верховенстве власти; прогнозирования социокультурных перспектив становления институтов православного государства при условии особого модернизационного пути развития России; исторической ретроспекции выявления этапов генезиса православно-монархических институтов власти; описания и сравнения православной идентичности с представлениями о национальной самотождественности российского народа, что в полной мере соответствует применению частных методов религиоведения, политической антропологии, философии культуры.

Положения, выносимые на защиту:

1. Философско-антропологическим обоснованием богоустановленной, верховной и неограниченной власти монарха в христианской традиции является принцип симфонии властей, заимствованный из византийской системы отношений императора и церкви в качестве идеала государственного устройства.

В богословском учении симфония властей опирается на три постулата: первый определяет правила отношения царской власти в лице императора к церкви и священству; второй заключается в уравновешивании канона и закона при принятии политических решений; третий указывает на обязанности церкви по отношению к государству и лично монарху. Философское понимание симфонии властей связано с представлением о гармоничной взаимосвязи царского самодержавия и церковного православия, нацеленной на исполнение мессианского предназначения, что нашло отражение в политической доктрине «Москва - Третий Рим», ставшей метафизическим и антропологическим воплощением русской национальной идеи.

Недостижимость идеала симфонии и нарушение гармонии со стороны царской власти привели к замещению метафизического образа реалистическим, отразившим формальную близость «самодержавия, православия, народности» при сохранении статуса неограниченной власти царя как помазанника Божьего. Русская религиозная философия в поисках идеала власти склонялась к необходимости восстановления симфонии и реставрации мессианских идей в общественном самосознании с целью преодоления кризиса самодержавия в конце XIX — начале XX вв. Современное российское государство, пришедшее на смену социалистическому, вновь востребовало социально-философскую доктрину симфонии для осмысления национальной самобытности русского типа власти и перспектив православной государственности.

2. Уникальность русского самодержавия, его несхожесть с европейским абсолютизмом, азиатской тиранией и прочими формами власти заключается в ментальных установках, связывающих национальную идею с образом монарха как Помазанника Божьего, призванного к совершению миссии спасения, что находит отражение в православной антропологии. Сакрализация самодержавной власти усиливает значение верховенства и независимости вплоть до абсолютизма. Ослабление связей светской и духовной власти приводит к уязвимости монарха и самодержавия в целом.

Устойчивость традиций самодержавной власти в России определяется соборным типом мышления, для которого характерна вера в исключительные качества царя как защитника своего народа, воплощение правды и справедливости на земле.

Самодержавно-монархические институты власти прошли несколько этапов развития: первый — от христианизации Древнерусского государства до возвышения Московского княжества, в течение которого закладывались социально-культурные, ментально-психологические предпосылки формирования соборного идеала; второй связан с распространением принципов симфонии властей, начиная от провозглашения русского царя Ивана III Самодержцем и заканчивая реформами Петра I, ограничившими церковную власть государственной волей и нарушившими гармонию светского и церковного начала власти; третий ознаменован полной утратой институтов соборной государственности, (от дворцовых переворотов и периода имперского самодержавия в России вплоть до Октябрьской революции XX века).

3. Антиномии светского и церковно-догматического измерений власти возникают в связи с отличиями в понимании меры ее свободы и ограничения, независимости от политических и религиозных институтов, которые существенно влияют на тип и форму государственного устройства. Идеалом церковно-догматического измерения власти является теократия, в условиях которой государственная политика неотделима от религиозной идеологии, направленной на укрепление традиционной веры, определяющей весь нормативно-регулятивный строй общества. Идеалом светского измерения власти выступает секуляризация, полностью высвобождающая государственную и политическую власть из-под опеки церкви, вплоть до отмены религиозной идеологии.

Самодержавная форма власти, сложившаяся в условиях русского соборного типа общества, стремилась к гармоничному слиянию светской и духовной природы власти при сохранении их независимости и самостоятельности в исполнении сакрального предназначения. Политико-правовая концепция самодержавия не противоречит церковно-догматическому пониманию верховной власти. Коренное отличие возникает в государстве светского типа, но при условии, что оно не трансформируется в идеократическое, замещая по форме, но не по содержанию, религиозную идеологию на политическую.

Советское государство подменило светские императивы идеологией воинствующего атеизма, породив феномен коммунизма как эрзацрелигии. Современное светское государство стремится к оптимизации религиозных ресурсов с целью упрочения политической идеологии национального самоопределения. В России процесс клерикализации идет одновременно с секуляризацией, свидетельством чего является политизация религиозных институтов, что приводит к смене идентификационных образов и выдвигает православие в качестве наднационального принципа самоопределения российского народа.

4. Российская религиозная идентичность исторически формировалась под воздействием факторов многоконфессионального и многонационального уклада жизни в государстве, что отразилось на становлении русского национального самосознания в контексте соборной ментальности. Устойчивость религиозной идентичности в эпоху имперского самодержавия приобрела системный и определяющий характер для культурно-цивилизационного самоопределения российского народа, воспринимающего свое гражданство как подданство православному монарху и преданность православной вере. Национальная идея отражала аксиологический и гносеологический комплекс христианского мировоззрения, ставший основой философско-антропологических учений о месте и роли русского народа в сообществе других культур и наций.

Имперские задачи российского самодержавия и соответствующая политическая доктрина объединения народов под началом русской государственности возвели православную атрибуцию в ранг наднационального принципа, не нарушающего суверенитета других народов и обеспечивающего бесконфликтное существование на одной территории проживания. В настоящее время доминация религиозной идентичности стала причиной социально-политической напряженности в Российском государстве, оказавшемся уязвимым для сепаратизма, шовинизма, угрозы терроризма, исходящих от народов, имеющих отличную от православия религиозно-национальную идентичность и претендующих на доминирование собственных духовных традиций.

5. Одной из существенных причин обострения национального самосознания народов и возрождения религиозной идентичности этносов является глобализация, стирающая отличительные признаки культурно-цивилизационной специфики больших и малых национальных групп. Включенность России в процесс модернизации и глобализации привела, с одной стороны, к смене мировоззренческих констант, к признанию свободы вероисповедания, к нивелированию атеистических доминант в духовном самоопределении человека, с другой - усилила кризис идентичности, вызванный потерей признаков своей национальной и религиозной принадлежности. В настоящее время формирование религиозной идентичности россиян отличается амбивалентностью установок, отмечается не только рост религиозной заинтересованности граждан, одобрение ими социальной деятельности Русской Православной Церкви, но и снижение уровня личной воцерковленности, что выражается в редком посещении богослужений, массовом игнорировании христианских обетов, некомпетентности в вопросах веры. Современная демократическая власть, отделившая церковь от государства и стремящаяся к преодолению идеократических пережитков социалистического авторитарного режима, манифестирует христианскую идентификационную атрибутику как существенную часть национальной идентичности светского государства, признающего право церкви на удовлетворение духовных потребностей общества.

6. Стремление политических акторов и властных элит к поддержке со стороны Российской Православной Церкви институционализировалось в форме православной политики, развитие которой привело к активизации радикальных, националистических группировок, оппозиционных власти и официальной позиции РПЦ, добивающихся смены власти и установления монархии как идеальной российской формы правления. Организационная деятельность в рамках политического православия устанавливает нормы отношений с государственной властью, способы политического участия представителей церкви в защите духовных интересов и религиозных предпочтений россиян, концептуализирует антропологический образ православного политика, стремящегося к восстановлению идеала симфонии властей и утверждению богоугодной формы власти самодержавного правления. Сближение иерархов РПЦ с представителями властной элиты фрагментарно и не нарушает принципов светского государства, что свидетельствует о слабости перспективы реализации модели православной государственности в России.

Научно-теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования определяется ее теоретико-методологическим содержанием и основными выводами о необходимости разработки стратегии устойчивого развития современного Российского государства на основе сбережения и приумножения духовных и национальных традиций в условиях ускоряющихся темпов модернизации, которая ведет к растворению идентичности народов и утрате самобытности.

Результаты исследования христианской идентичности политической власти как способа презентации национальных интересов Российского государства обоснованы концептуальными идеями о месте и роли православия в становлении и развитии русского культурно-цивилизационного типа государственной власти, что представляет интерес для философов, религиоведов, политологов, законодательных и исполнительных органов государственной власти, институтов и структур муниципальной власти, представителей общественных объединений, задействованных в сфере религиозной политики.

Содержание диссертационного исследования, многие его положения могут быть использованы при подготовке учебно-методических материалов, найдут применение при чтении учебных курсов по религиоведению, философии политики, философской антропологии, этнополитической конфликтологии.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационной работы апробированы на кафедре гуманитарных и социально-экономических дисциплин Ростовского юридического института МВД России, а также докладывались и обсуждались на всероссийских и региональных научно-теоретических и научно-практических конференциях.

Структура диссертации обусловлена предметом, целью и задачами исследования и включает в себя введение, две главы, состоящие из шести параграфов, заключение и список литературы.

Заключение диссертации по теме «Философия и история религии, философская антропология, философия культуры», Овчарова, Анжелика Ивановна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, особенности взаимодействия политики и религии в условиях российского общества были обусловлены рядом исторических и национальных обстоятельств. На протяжении веков действовали факторы, направленные на усиление роли религии, религиозных организаций в общественно-политической жизни: переплетение, начиная с Крещения Руси, религиозных и государственных начал, значительная роль православия в собирании и защите российских земель, развитии ряда сфер отечественной культуры, медленное развертывание до XX в. - в отличие от Запада - процесса секуляризации и др. Вместе с тем долгое время наблюдалось прямое вмешательство государства в дела религиозных организаций, подчинение ему последних (например, в синодальный, советский периоды). Взаимоотношения политики и религии требуют в каждый исторический период конкретного рассмотрения, призванного раскрыть специфику участия различных звеньев религиозных организаций любой конфессии в политике и особенности использования религии политическими деятелями.

В современной России назрел переход от сугубо «культурологической парадигмы» в сфере государственно-конфессионального и общественно-конфессионального диалога - к парадигме «антропологической», рассматривающей религии не только в плоскости «практического разума» (как источник ценностных суждений и моделей поведения), но и в плоскости разума «теоретического» (как источник представлений о мироздании, человеке, обществе, законах бытия). «Светскость» государства означает организационное и функциональное разграничение государства и конфессий, но не упраздняет и не препятствует интеллектуальному влиянию религиозных «картин мира» на реализацию государственной политики и иные социальные практики. Это означает принципиальное равенство религиозных (теологических), философских и научных представлений в сферах образования, экспертизы, разработки и реализации политических решений. Теологическое и религиозно-философское знание имеет общественную значимость не только в области оценки социальной реальности, но и в области ее познания и прогнозирования. Голос носителей теологического и религиозно-философского знания должен быть представлен в публичных дискуссиях по общественно-значимым вопросам наряду с носителями иных мировоззренческих систем. Российское общество должно сделать решительный шаг от признания «культурной значимости» тех или иных традиций - к учету религиозной онтологии в своей повседневной деятельности.

В современном российском общественно-политическом дискурсе термины «клерикализм», «клерикал», «клерикальные тенденции» выступают чаще всего в качестве негативных ярлыков, которые представители либерально и атеистически настроенных кругов стараются навесить в общественном мнении на церковно ориентированных политиков и их деятельность. Клерикализм при этом упрощенно представляют как «лоббирование» церковных интересов - хозяйственных, социальных, культурных, политических.

Возрождение Православной Церкви в России, начавшееся после крушения коммунистической атеистической диктатуры, с необходимостью ставит задачу возрождения клерикализма как систематической деятельности отдельных политиков и политических объединений: в интересах общества в целом — в соответствии с мировоззренческими и ценностными установками православия и в интересах церкви.

Причина критики и отвержения клерикализма состоит в том, что Церковь является носителем целостной «картины мира», целостной социологии и антропологии, публичное декларирование которых ставит иные социально-культурные, мировоззренческие группы перед необходимостью публичного отчета относительно онтологических и ценностных оснований собственных политических, экономических, культурных и т.д. программ и практик. Практическая дискредитация ряда идеологий (и, что наиболее существенно, их онтологических оснований) в ходе социально-исторических экспериментов XX века делает таковой публичный отчет чрезвычайно рискованным предприятием с точки зрения мобилизации массовой политической поддержки. В данной связи современный формат политико-идеологической дискуссии выстраивается по принципу дезонтологизации ценностных и практических суждений, изъятия их из собственного теоретического, онтологического контекста.

Христианский клерикализм остается в современном мире одной из немногих идейно-политических сил, не только рассматривающей практические социальные вопросы и пути их решения в соответствующем философско-антропологическом горизонте, но и последовательно осуществляющей критику альтернативных мировоззренческих и практических позиций, наличных социальных, культурных, политических, правовых порядков.

Таким образом, клерикализм - это политическая доктрина и политическая практика, основанные на положениях христианской картины мира, христианской социологии и христианской антропологии. В силу этого христианский клерикализм имеет своей целью достижение «общего блага», а не только блага отдельной религиозной группы, и может, и должен высказываться по всему спектру вопросов, волнующих современное общество.

Указанные моменты могут быть результированы в утверждении, что клерикально ориентированным политическим кругам пока еще недостает исторического и политического реализма. Но именно происходящее в настоящее время решительное признание реального положения вещей и готовность исходить из него, а также - практическое освоение интеллектуального наследия христианской социальной мысли, является основой превращения клерикализма в реальную политическую силу в уже недалекой перспективе. Следует подчеркнуть, что сила клерикализма состоит в том, что его требования, его программа могут носить конструктивный и созидательный характер для общества в целом. Требования и императивы христианского социального учения имеют отчетливое общезначимое измерение и могут быть сформулированы на языке общефилософских и этических универсалий.

Исследование совокупности факторов, повлиявших на становление христианской идентичности политической власти в современной России, изменивших духовно-мировоззренческие ориентиры общества и определивших перспективы его клерикализации, дает основание для следующих выводов.

1. Философским обоснованием богоустановленной, верховной и неограниченной власти монарха в христианской традиции является принцип симфонии властей, заимствованный из византийской системы отношений императора и церкви в качестве идеала государственного устройства. В богословском учении симфония властей опирается на три постулата: первый определяет правила отношения царской власти в лице императора к церкви и священству; второй заключается в уравновешивании канона и закона при принятии политических решений; третий указывает на обязанности церкви по отношению к государству и лично монарху. < . •

Философское понимание симфонии властей сводилось к представлению о гармоничной взаимосвязи царского самодержавия и церковного православия в основах государственной власти, нацеленной на исполнение мессианского предназначения, что нашло отражение в политической доктрине «Москва - Третий Рим», ставшей метафизическим воплощением русской национальной идеи. Недостижимость идеала симфонии и нарушение гармонии со стороны царской власти привели к замещению метафизического образа реалистическим, отразившим формальную близость «самодержавия, православия, народности», при сохранении статуса неограниченной власти царя как помазанника Божьего.

Русская религиозная философия в поисках идеала власти склонялась к необходимости восстановления симфонии и реставрации мессианских идей в общественном самосознании с целью преодоления кризиса самодержавия в конце XIX - начале XX вв. Современное Российское государство, пришедшее на смену социалистическому, вновь востребовало социально-философскую доктрину симфонии для осмысления национальной самобытности русского типа власти и перспектив православной государственности.

2. Уникальность русского самодержавия, его несхожесть с европейским абсолютизмом, азиатской тиранией и прочими формами власти заключается в ментальных установках общества, связывающего свою национальную идею с образом монарха как Помазанника Божьего, призванного к совершению миссии спасения, что находит отражение в основах православной антропологии. Сакрализация самодержавной власти усиливает значение верховенства и независимости вплоть до абсолютизма. Ослабление связей светской и духовной властей приводит к уязвимости монарха и самодержавия в целом.

Прочность традиций самодержавной власти в России определяется соборным типом мышления, для которого характерна вера в исключительные качества царя как защитника своего народа, воплощение правды и справедливости на земле. В истории российской государственности самодержавно-монархические институты власти прошли несколько этапов развития: первый — от христианизации Древнерусского государства до возвышения Московского княжества, в течение которого закладывались социально-культурные, ментально-психологические предпосылки формирования соборного идеала; второй — связан с распространением принципов симфонии властей, начиная от провозглашения русского царя Ивана III Самодержцем и заканчивая реформами Петра I, ограничившими церковную власть государственной волей и нарушившими гармонию светского и церковного начала власти, что разрушило их симфонию; третий - ознаменованный полной утратой институтов соборной государственности, пришелся на век дворцовых переворотов и последующий период имперского самодержавия в России, вплоть до Октябрьской революции XX века, которая окончательно упразднила все институты самодержавия. В условиях кризиса демократических реформ и падения престижа либерального политического курса намечаются тенденции к реставрации основ православной государственности и восстановлению утраченных связей с церковной властью, что неизбежно ставит вопрос о перспективах институционализации монархии и самодержавия.

3. Антиномии светского и церковно-догматического измерения власти возникают в связи с отличиями в понимании меры ее свободы и ограничения, независимости от других институтов, при этом взаимодействие политических и религиозных институтов существенно влияет на тип и форму государственного устройства. Идеалом церковно-догматического измерения власти является теократия, в условиях которой государственная политика неотделима от религиозной идеологии, направленной на укрепление традиционной веры, определяющей весь нормативно-регулятивный строй общества. Идеалом светского измерения власти является секуляризация, полностью высвобождающая государственную и политическую власть из-под опеки церкви, вплоть до отмены религиозной идеологии. Самодержавная форма власти, сложившаяся в условиях русского соборного типа общества, стремилась к гармоничному слиянию светской и духовной природы власти при сохранении их независимости и самостоятельности в исполнении сакрального предназначения. Политико-правовая концепция самодержавия не противоречит церковно-догматическому пониманию верховной власти. Коренное отличие возникает в государстве светского типа, но при условии, что оно не трансформируется в идеократическое, замещая по форме, но не по содержанию религиозную идеологию на политическую. Советское государство подменило светские императивы идеологией воинствующего атеизма, породив феномен коммунизма как эрзац-религии.

Современное светское государство стремится к оптимизации религиозных ресурсов с целью упрочения политической идеологии национального самоопределения. В России процесс клерикализации идет одновременно с секуляризацией, свидетельством чего является политизация религиозных институтов, что приводит к смене идентификационных образов и выдвигает православие в качестве наднационального принципа самоопределения российского народа.

4. Религиозная идентичность россиян исторически формировалась под воздействием факторов многоконфессионального и многонационального уклада жизни в государстве, что отразилось на становлении русского национального самосознания в контексте соборной ментальности. Устойчивость религиозной идентичности в эпоху имперского самодержавия приобрела системный и определяющий характер для культурно-цивилизационного самоопределения российского народа, воспринимающего свое гражданство как подданство православному монарху и преданность православной вере. Национальная идея отражала аксиологический и гносеологический комплекс христианского мировоззрения, ставший основой философских антропологических учений о месте и роли русского народа в сообществе других культур и наций. Имперские задачи российского самодержавия и соответствующая политическая доктрина объединения народов под началом русской государственности возвели православную атрибуцию в ранг наднационального принципа, не нарушающего суверенитета других народов и обеспечивающего бесконфликтное существование на одной территории проживания.

В настоящее время религиозная идентичность стала причиной социально-политической напряженности в Российском государстве, оказавшемся уязвимым для сепаратизма, шовинизма, угрозы терроризма, исходящих от народов, имеющих отличную от православия религиозно-национальную атрибуцию и претендующих на укоренение собственных духовных традиций.

5. Одной из существенных причин обострения национального самосознания народов и возрождения религиозной идентичности этносов является глобализация, стирающая отличительные признаки культурно-цивилизационной специфики больших и малых национальных групп. Включенность России в процесс модернизации и глобализации привел, с одной стороны, к смене мировоззренческих констант, к признанию свободы вероисповедания, к нивелированию атеистических доминант в духовном самоопределении человека, с другой - усилил кризис идентичности, вызванный непониманием большей части россиян признаков своей национальной и религиозной принадлежности.

В настоящее время формирование религиозной идентичности россиян отличается амбивалентностью установок: отмечается не только рост религиозной заинтересованности граждан, одобрение ими социальной деятельности Русской Православной Церкви, но и снижение уровня личной воцерковлен-ности, что выражается в редком посещении богослужений, массовом игнорировании христианских обетов, некомпетентностью в вопросах веры.

Современная демократическая власть, отделившая Церковь от государства и стремящаяся к преодолению идеократических пережитков социалистического авторитарного режима, манифестирует христианскую идентификационную атрибутику как существенную часть национальной идеологии светского государства, признающего право Церкви на удовлетворение духовных потребностей общества.

6. Стремление политических акторов и властных элит к поддержке со стороны РПЦ институционализировалось в форме православной политики, одновременно РПЦ стала позиционировать себя в качестве самостоятельной политической силы и предстала в организационных формах политического православия, добиваясь реализации своей священной миссии превращения России в православное государство.

Институциональное развитие православной политики привело к активизации радикальных, националистических группировок, оппозиционных власти и официальной позиции РПЦ, которые добиваются смены власти и установления монархии как идеальной для России формы правления. Организационная деятельность в рамках политического православия определена Основами социальной концепции РПЦ и устанавливает нормы отношений с I государственной властью, способы политического участия представителей церкви в защите духовных интересов и религиозных предпочтений россиян, концептуализирует антропологический образ православного политика, стремящегося к восстановлению идеала симфонии властей и утверждению богоугодной формы власти самодержавного правления. Сближение иерархов РПЦ с представителями властной элиты фрагментарно и не нарушает принципов светского государства, что свидетельствует о слабости перспективы реализации модели православной государственности в России.

Таким образом, проблема христианской идентичности как наднационального принципа в политике современного Российского государства должна получить оценку в контексте исторического момента, существующей политической ситуации, что позволит сделать прогноз о будущем состоянии политической системы и перспективах становления православной государственности в России.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Овчарова, Анжелика Ивановна, 2008 год

1. Авраамова Е.М. Формирование новой российской макроидентичности // ОНС. 1998. №4.

2. Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. М., 2000.

3. Аксючиц В. Идеократия в России. М., 1995.

4. Амелина Е.М. Русская теократия: мечты и реальность (об общественном идеале в русской религиозной философии конца XIX—начала XX века) // Социально-гуманитарные знания. 2004. № 2.

5. Андреева Л.А. Процесс дехристианизации в России и возникновение квазирелигиозности в XX веке // Общественные науки и современность. 2003. № 1.

6. Андреева Л.А., Ряховский В.В. Православие, протестантизм и стратегия устойчивого развития России в начале XXI в. // ОНС. 2004. № 3.

7. Аносова И.А. Канада — вторая родина духоборцев: интеграция и культурная локализация // Мир России. 2006. Т. XV. № 4.

8. Архиезер A.C. Россия: критика исторического опыта: В 3 т. М.,1991.

9. Бабаков В.Г. Кризисные этносы. М.5 1993.

10. Бажанова И.М. Единство традиционного и современного православия в интерпретации социальных явлений. М., 1979.

11. Безансон А. Интеллектуальные истоки ленинизма. М., 1998.

12. Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма — Ответы на глобализацию. М., 2001.

13. Бердяев H.A. Судьба России. М., 1918.

14. Бердяев H.A. Вселенскость и конфессионализм // Христианское воссоединение. Экуменическая проблема в православном сознании. Париж, 1933.

15. Бердяев Н.А. Русская идея // О России и русской философской культуре. М., 1990.

16. Берил С.И., Окушко В.Р. О надэтничности как особенности российской культуры // Социологические исследования. 2003. № 8.

17. Бирюков Н.И., Сергеев В.М. Демократия и соборность: Представительная власть в традиционной российской и советской политической культуре // Общественные науки и современность. 1995. № 6.

18. Бирюков Н.И., Сергеев В.М. Между дуализмом и соборностью // ОНС. 1998. №4.

19. Бочарова О., Ким Н. Россия и Запад: общность или отчуждение? // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2000. №1.

20. Булгаков С. Народное хозяйство и религиозная личность / Булгаков С. Два града. Исследование о природе общественных идеалов. СПб., 1997.

21. Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994.

22. Бычков С. Русская Церковь и императорская власть. М., 1998.

23. Васильева JI.H. Синергетический подход в теории элит и его использование при анализе политической элиты. М., 2005.

24. Васильева JT.H. Теория элит (синергетический подход) // Общественные науки и современность. 2005. № 4.

25. Васильева JI.H. Теория элит (синергетический подход). М., 2004.

26. Вебер М. Исторический очерк освободительного движения в России и буржуазной демократии. Киев, 1906.

27. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

28. Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий //-Работы М. Ве-бера по социологии религии и мировой культуре. Вып. 1. М., 1991.

29. Величко A.M. Философия русской государственности. СПб., 2001.

30. Верховский А. Православный национализм // Неприкосновенный запас. 2003. № 6.

31. Вишневский А. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. М., 1998.

32. Волков Ю.Г. Российская идентичность: особенности формирования и проявления // Социологические исследования. 2006. № 7.

33. Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода по ведомству православного исповедания за 1911-1912 гг. СПб., 1913.

34. Всесоюзная перепись населения 1937 г. Краткие итоги. М., 1991.

35. Второй съезд евангельских церквей Приморского края. Владивосток, 2003.

36. Высоцкая А. Служение церкви обществу // Второй съезд евангельских церквей Приморского края. Владивосток, 2003.

37. Еремичева Г.В. Тенденции религиозного поиска и новые религиозные движения (на примере Церкви Христа в Санкт-Петербурге) // Журнал социологии и социальной антропологии. 2005.Т. VIII. № 3.

38. Гаврилов Ю.А., Кофанова E.H., Мчедлов М.П., Шевченко А.Г. Конфессиональные особенности религиозной веры и представлений о ее социальных функциях // Социологические исследования. 2005. № 6.

39. Гаврилов Ю.А., Кофанова E.H., Мчедлов М.П., Шевченко А.Г. Сфера политики и межнациональные отношения в восприятии религиозных общностей // Социологические исследования. 2005. № 6.

40. Горбунов В. Идея соборности в русской религиозной философии: (Пять избранных портретов). М., 1994.

41. Гулыга А. Русская идея и ее творцы. М., 1995.

42. Гумилев Л.Н. Этносфера: история людей и история природы. М.,1993.

43. Гусейнов A.A. Мораль и политика: уроки Аристотеля // Ведомости. Политическая этика: социокультурный контекст. Тюмень, 2004.

44. Давидович A.M. Самодержавие в эпоху империализма. (Классовая сущность и эволюция абсолютизма в России). М., 1975.

45. Давыдов Ю.Н. Вебер и Булгаков (христианская аскеза и трудовая этика) // Вопросы философии. 1994. № 2.

46. Данилевский Н.Ф. Россия и Европа. М, 1995.

47. Декабристы в воспоминаниях современников. М., 1998.

48. Демьянов А.И. Религиозность: тенденции и особенности. Воронеж, 1984.

49. Деникин А.И. Очерки русской смуты // Вопросы истории. 1990. № 3.

50. Дилигенский Г.Г. Российские архетипы и современность // Вестник РОПЦ. 1996. №2.

51. Доган М. Сравнительный анализ спада национализма в Западной Европе: динамика взглядов поколений // Международный журнал социальных наук. 1993. № 3.

52. Доган М. Эрозия религиозных мотивов и голосование по классовому признаку в Западной Европе // Международный журнал социальных наук. 1996. № 13.

53. Дугин А.Г. Основы геополитики. Мыслить пространством. М.,2000.

54. Дунаев ММ. Православие и русская литература: В 5 ч. М., 1997.

55. Егоров В.К. Многоликая Россия: XX век. М., 1998.

56. Емелях Л.И. Крестьяне и церковь накануне Октября. Л., 1972.

57. Ерасов Б.С. Выбор России в евразийском пространстве // Цивилизации и культуры. Вып.1. Россия и Восток: цивилизационные отношения. М., 1994.

58. Захаров H.A. Система русской государственной власти. М., 2002.

59. Зернов Н. Русское религиозное возрождение XX века. Париж,1974.

60. Зодерквист Я. №1:ократия. М., 2004.

61. Зомбарт В. Буржуа. Этюды по истории духовного развития современного экономического человека // Зомбарт В. Буржуа. Евреи и хозяйственная жизнь. М., 2004.

62. Зубов А.Б. Сорок дней или сорок лет? / Преемственность и возрождение России. М., 2001.

63. Зызыкин М. Царская власть в России. М., 2004.

64. Ильин В.В., Архиезер A.C. Российская цивилизация: содержание, границы, возможности. М., 2000.

65. Каариайнен К., Фурман Д.Е. Религиозность в России на рубеже XX-XXI столетий // Общественные науки и современность. 2007. № 1.

66. Каариайнен К., Фурман Д. Верующие, атеисты и прочие (эволюция российской религиозности) // Вопросы философии. 1997. № 6.

67. Казанский П.Е. Власть Всероссийского Императора. М., 1999.

68. Кантор В.К. Западничество как проблема «русского пути» // Россия и Запад. Диалог или столкновение культур. М., 2000.

69. Кантор В.К. Русский европеец как явление культуры (философско-исторический анализ). М., 2001.

70. Карташов A.B. Церковь, история, Россия. М., 1997.

71. Катков М.Н. О церкви. М., 1905.

72. Кессиди Ф.Х. Глобализация и культурная идентичность // Вопросы философии. 2003. № 1.

73. Кирилл, Митрополит Смоленский и Калининградский. Русская церковь и христианское измерение проблемы прав и свобод человека // Известия. 2006. 5 апреля.

74. Клямкин И., Тимофеев JI. Теневая Россия. М., 2000.

75. Ковалев С.А. Прагматика политического идеализма. М., 1999.

76. Коваль Т.Б. У развалин Вавилона // Мир России. 1997. № 4.

77. Козенко A.B., Моногарова Л.Ф. Эпистемология этничности // Этнографическое обозрение. 1994. №4.

78. Колтон Ч. Конфликт царств. М., 1996.

79. Кондаков И.В. Славянофилы и революционные демократы в истории русской культуры // Славянофильство и современность. СПб., 1994.

80. Костюк К.Н. Возникновение социальной доктрины Русской православной церкви // ОНС. 2001. № 6.

81. Костюк К. Православная Церковь и социально-экономическое развитие России // Религия и право. 2000. № 1.

82. Крук Р. Основы христианской этики. М., 2004.

83. Крупнов Ю. Россия между Западом и Востоком. Курс Норд-Ост. СПб., 2004.

84. Кублицкая Е.А. Традиционная и нетрадиционная религиозность: опыт социологического изучения // Социологические исследования. 1990. № 5.

85. Кувенева Т.Н., Манаков А.Г. Формирование пространственных идентичностей в порубежном регионе // Социологические исследования. 2003. № 7.

86. Кураев А., диакон. Вызов экуменизма. М., 1997.

87. Кураев А., диакон. Православие и право. Церковь в светском обществе. М., 1997.

88. Кутковец Т.П., Клямкин И.М. Русские идеи // Полис 1997. №2.

89. Кырлежев А. Церковь и плюрализм // Церковно-общественный вестник. М., 1997. № 23.

90. Леонтьев К.С. Византизм и Россия. М., 1993.

91. Линц X. Формирование государств и наций // Проблемы Восточной Европы. 1995. № 43-45.

92. Лихачев Д.С. О национальном характере русских // Вопросы философии. 1990. №4.

93. Локосов В.В. Влияет ли религиозность на политическую консолидацию общества? // Социологические исследования. 2006. №11.

94. Лопаткин Р. Конфессиональный портрет России: к характеристике современной религиозной ситуации // www.religare.ru 2003.

95. Лурье С. В поисках русского национального характера // Отечественные записки. 2002. № 3.

96. Макинтайр А. После добродетели. М., 2000.

97. Малинкин А. «Новая российская идентичность»: исследование по социологии знания // Социологический журнал. 2001. №4.

98. Малыгина И.В. Национализм как форма культурной идентичности и его российская специфика // ОНС. 2004. № 1.

99. Масарик Т.Г. Россия и Европа. СПб., 2000.

100. Матвеев Р.Ф. Теоретическая и практическая политология. М.,1993.

101. Матрусов Н.Д. Национальное богатство России и его использование в свете православной онтологии. Доклад на Рождественских чтениях 2002 года. М., 2002.

102. Медведко C.B., Элбакян Е.С. О религиозной ситуации в современной России // Религиоведение. 2002. № 2.

103. Межуев В. О национальной идее //Вопросы философии. 1997. № 12.

104. Мейендорф Иоанн, протоиерей. Православие в современном мире. М, 1997.

105. Мигранян А., Ципко А. Слабая власть, слабая Церковь и слабое общество могут быть сильными только вместе // Мигранян А. Россия. От хаоса к порядку? (1995-2000 гг.). М., 2001.

106. МиллсР. Властвующая элита. М., 1959.

107. Мир глазами россиян: мифы и внешняя политика. М., 2003.

108. Митрофанова A.B. Политизация «православного мира». М., 2004.

109. Митрохин Н. Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы. М., 2004.

110. Можайскова И.В. Духовный образ русской цивилизации и судьба России (Опыт метаисторического исследования): В 4 ч. М., 2002.

111. Мчедлов М.П. Об особенностях мировоззрения верующих в постсоветской России. Некоторые результаты социологического мониторинга // Десять лет по пути свободы совести. М., 2002.

112. Мчедлов М.П. Религиоведческие очерки. Религия в духовной и общественно-политической жизни современной России. М., 2005.

113. Мчедлов М.П. Религиозная идентичность. О новых проблемах в межцивилизационных контактах // Социологические исследования. 2006. № 10.

114. Мчедлов М.П., Гаврилов Ю.А. О социальном портрете современного верующего // Социологические исследования. 2002. № 7.

115. Мчедлов М.П., Гаврилов Ю.А., Шевченко А. Мировоззренческие предпочтения и национальные различия // Социологические исследования. 2004. № 9.

116. Мчедлов М.П., Нуруллаев A.A., Филимонов Э.Г., Элбакян Е.С. Религиозный фактор в социально-политической жизни России // Обновление России: трудный поиск решений. М., 1994. Вып. 2.

117. Мчедлов М.П., Нуруллаев A.A., Элбакян Е.С. Религия в зеркале общественного мнения // Социологические исследования. 1994. № 5.

118. Мчедлов М.П., Филимонов Э.Г. Социально-политические позиции верующих в России // Социологические исследования. 1999. № 3.

119. Национальный интерес versus государственный интерес: теоретические понятия и политическая реальность («Круглый стол») // Полис. 2000. №1.

120. Нетерпимость в России: старые и новые фобии. М., 1999.

121. Никитин В.А. Достоевский: православие и «русская идея» // Социологические исследования. 1990. № 3.

122. Николаев Н.И. Православный фундаментализм как филологическая утопия // Русские утопии. СПб., 1995.

123. Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. М., 1992.

124. Орлова И.Б. Евразийская цивилизация. Социально-историческая ретроспектива и перспектива. М., 1998.

125. Осипов Г.В., Тощенко Ж.Т. Современный мир и религия // Вопросы философии. 2007. № 6.

126. Основы социальной концепции Российского объединения союза христиан веры евангельской. М., 2002.

127. Паин Э. Сепаратизм и федерация в современной России // Куда идет Россия? Альтернативы общественного развития. М., 1994.

128. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993.

129. Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991.

130. Памятники средневековой латинской литературы X—ХП веков. М.,1972.

131. Панарин A.C. Православная цивилизация в глобальном мире. М.,2002.

132. Панарин A.C. Россия на крутых поворотах истории. М., 1999.

133. Пенроуз Р. Новый ум короля. М., 2003.

134. Пантин В.И., Лапкин В.В. Трансформация национально-цивилизационной идентичности современного российского общества: проблемы и перспективы // ОНС. 2004. № 1.

135. Перепелкин Л.С. Социальные предпосылки современных межэтнических конфликтов в Российской Федерации. М., 1997.

136. Персии М.М. Атеизм русского рабочего (1870-1905 гг.). М., 1965.

137. Пивоваров Ю.С., Фурсов А.И. О нынешней ситуации и проблемах изучения русской истории (на путях к руссиеведению) // Русский исторический журнал. 1998. Т.1. №1.

138. Платонов O.A. Русская цивилизация. М., 1992.

139. Пляйс Я. Политическая власть в России в поисках новой идентичности // Власть. 2001. № 1.

140. Пляйс Я. Проблемы развития политических исследований в РФ // На рубеже веков. М., 2000.

141. Победоносцев К.П. Pro et contra. СПб., 1996.

142. Победоносцев К.П. Церковь и государство // Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. М., 1993.

143. Поздняков Э.А. Нация. Национализм. Национальные интересы. М.,1994.

144. Политическая история России в партиях и лицах. М., 1993.

145. Прибыловский В. Национал-патриотическое движение. История и лица // Национализм и ксенофобия в российском обществе. М., 1998.

146. Проблемы православия в зарубежных исследованиях. М., 1988.

147. Пруссаков В. Мистическая политика // Литературная газета. 2006. № 13. 29 марта 4 апреля.

148. Ребкало В.А. Традиционализм и модернизм в современной православной богословской концепции человека. Киев, 1979.

149. Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания: Нормативные акты. Судебная практика. М., 2001.

150. Религия и политика в посткоммунистической России. М., 1994.

151. Розанов В.В. О «соборном» начале в Церкви и о примирении Церквей // Розанов В.В. Около церковных стен. М., 1995.

152. Рощин А.Г. Население России за 100 лет. М., 1956.153. Русская идея. М., 1992.

153. Русская нация: историческое прошлое и проблемы возрождения. М., 1995.

154. Русская Православная Церковь в советское время. Кн. 1. М., 1995.

155. Русское Православие: вехи истории. М., 1989.

156. Сапожников А.А. О Царской власти с Библейской точки зрения. СПб., 1899.

157. Свод Законов Российской империи. Т.1. 4.1. СПб., 1892.

158. Свиридов И. Церковное сознание и околоцерковная политика // Свиридов И. У стен Нового Иерусалима. М.-Париж, 2000.

159. Сингер Б.Д. Демократическое решение проблемы этнического многообразия // Вопросы философии. 1994. №6.

160. Синелина Ю.Ю. Динамика процесса воцерковления православных // Социологические исследования. 2006. №11.

161. Синелина Ю.Ю. О циклах изменения религиозности образованной частью российского общества (начало XV11I в. 1917 г.) // Социологические исследования. 2003. № 10.

162. Скрынников Р.Г. Третий Рим. СПб., 1994.

163. Славянофильство: pro et contra. Творчество и деятельность славянофилов в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология / Сост. В.А. Фатеев. СПб., 2006.

164. Словарь религий народов современной России. М., 2001.

165. Смолин М. Вечное и всегда возможное самодержавие // Зызыкин М.В. Царская власть в России. М., 2004.

166. Смолин М. Публицистика государственной самобытности .// Захаров H.A. Система русской государственной власти. М., 2002.

167. Солдатов А. Священный «капитал» и его олигархи // Отечественные записки. 2001. № 1.

168. Солженицын А. Россия в обвале. М., 1998.

169. Соловей В. Русские против империи // Свободная мысль XXI. 2002. № 12.

170. Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени. М., 1997.

171. Социальная и культурная дистанция. Опыт многонациональной России. М., 1998.

172. Социальная концепция Русской Православной Церкви. М., 2001.

173. Старые церкви, новые верующие (религия в массовом сознании постсоветской России). М., 2000.

174. Стельмах В.Г. Российский федерализм и этническая конфликтность // Конфликт—Диалог-Сотрудничество. Бюллетень №2. Государственная политика и проблема этничности. М., 2000.

175. Тарасов И.Т. Самодержавие и абсолютизм. М., 1917.

176. Титаренко А.И. Структуры нравственного сознания: Опыт этико-философского исследования. М., 1974.

177. Тишков В. А. Концептуальная эволюция национальной политики в России // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. 1996. №10.

178. Тишков В.А. Российский Мир // Русская гамма. М., 2006.

179. Троицкий Е. Что такое русская соборность? М., 1993.

180. Троицкий Е.С. О русской идее. Очерк теории возрождения нации. М., 1994.

181. Трофимчук H.A. Вступительное слово // Десять лет по пути свободы совести. М., 2002.

182. Ушакова IO.B. Религиозная ситуация; начало XX канун XXI века // www.vle.ru

183. Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы. М., 2000.

184. Федотова В.Г. Типология модернизаций и способов их изучения // Вопросы философии. 2000. № 4.

185. Филатов С. Новое рождение старой идеи: православие как национальный символ // Полис. 1999. №3.

186. Филиппова Е. Роль культурных различий в процессе адаптации русских переселенцев в России // Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. M., 1997.

187. Фурман Д., Каариайнен К. «Я доверяю президенту» // Свободная мысль XXI. 2003. № 5.

188. Фурман Д., Каариайнен К. Религиозная стабилизация в России // Свободная мысль XXI. 2003. № 7.

189. Фурман Д.Е., Каариайнен К. Религиозность в России в 90-е годы XX начале XXI века. М., 2006.

190. Холодковский К.Г. Социальные корни идейно-политической дифференциации российского общества // Полис. 1998. №3.

191. Церковь и демократия. М., 1996.

192. Цеханская К.В. Россия: тенденции религиозности в XX веке // Исторический вестник. 2000. № 5.

193. Элбакян Е.С. Религия в сознании российской интеллигенции XIX начала XX вв. М., 1996.

194. Элбакян Е.С., Медведко С.В. Интеллигенция и молодежь в контексте российской цивилизации. М., 2000.

195. Элиас Н. Общество индивидов. М., 2001.

196. Юсуповский А. В чем устарела концепция национальной политики? В поисках точного диагноза этнополитических проблем РФ // Политический класс. 2006. №11.

197. Янов A.J1. Три лика «русского деспотизма». Российская политическая традиция в зеркале западной историографии // Свободная мысль. 1992. № 10.

198. Andreeva L. Religious Practices in Russia // Woldmark Encyclopedia of Religious Practices. Michigan, 2003.

199. Barr J. Fundamentalismus. Muenchen, 1981.

200. Berger P. The Global Picture // Journal of Democracy. 2004. April. Vol. 15. №2.

201. Berger P.L. The Dececularization of the World. A Global Overview // The Dececularization of the World. Resurgent Religion and World Plitics. Washington, 1999.

202. Berger PL. The Sacred Canopy. Elements of a Sociolgical Theory of Religion. New York, 1969.

203. Cohen N.J. The fundamentalist phenomenon. Grand Rapids, Mich.1990.

204. Eisenstadt S.N. Max Weber on Charisma and Institution Building. Selected Papers. Chicago-London, 1974.

205. Eisenstadt S.N. Multiple Modernities in the Age of Globalization. Jerusalem, 1998.

206. Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York, 1996.

207. Kaariainen K. Religion in Russia after the Collapse of Communism. The Edwin Mellen Press. USA. 1998.

208. Lübbe H. Säkularisierung: Geschichte eines ideenpolitischen Begriffs. München, 1965.

209. Mastyugina T., Perepelkin L. Ethnic History of Russia. Pre-Revolutionary Times to the Present. Westport (Conn.)-London.l996.

210. Mathieu V. Phenomenologie de l'esprit révolutionnaire. Paris, 1974.

211. Paradowski R. Kosciol I wladza. Ideolodiczne dylematy Ivana Iljina. Poznan. 2003.

212. Philport D. The Catholic Wave // Journal of Democracy. 2004. April. Vol. 15. №2.

213. Prodromou E. The Ambivalent Ortodox // 2004. April. Vol. 15. № 2.

214. Project Understanding. A Survey of the Residents of Moscow. Tabular Report. Boston, 1988.

215. Sergeyev V., Belyayev A., Biryukov N., Dranyov Ya., Gleisner J. Voting in the Russian Parliament (1990-93): The Spectrum of Political Forces and the

216. Conflict between the Executive and the Legislative // Journal of Behavioral and Social Sciences. 1995. № 2.

217. Tucker R. Political Culture and Leadership in Soviet Russia: From Lenin to Gorbachev. New York-London, 1987.

218. Turner B.S. For Weber. Essay on the Sociology of Fate. Boston-London-Henley, 1981.

219. Weber M. Max Weber Gesamtausgabe. Zur Politik im Weltkrieg. 1/15. Tubingen, 1934.

220. Weber M. Zur Lage der bürgerlichen Democratic in Russland // Archiv Sozialwissenschaft und So-zial Politik. Bd. 12. 1906.

221. Woodberry R., Shalt T.S. The Pioneering Protestants // 2004. April. Vol. 15. №2.