Храмовая скульптура Пермского региона тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 17.00.04, кандидат искусствоведения Власова, Ольга Михайловна

• Власова, Ольга Михайловна
• кандидат искусствоведения
• 2003

Оглавление диссертации кандидат искусствоведения Власова, Ольга Михайловна

ОГЛАВЛЕНИЕ.

ВВЕДЕНИЕ.

1. История коллекции. Источники и библиография. Проблемы изучения.

2. Технико-технологический анализ скульптуры.

3. Итоги и перспективы научной реставрации пластики.

4. Цели и задачи данной диссертационной работы.

ГЛАВА I. ИСТОКИ ПЕРМСКОЙ ХРАМОВОЙ ПЛАСТИКИ.

1. Краткий экскурс в этнокультурную историю Прикамья.

2. Пермский звериный стиль - древнейшее явление художественной культуры Прикамья.

3. Косвенные данные об языческой деревянной скульптуре.

4. Распространение христианства в Прикамье.

5. Храмовое зодчество Прикамья в XVI - XIX веках.

6. Храм как синтез искусств.

ГЛАВА II. СКУЛЬПТУРА КАК ЧАСТЬ ХРАМОВОГО КОМПЛЕКСА: ПЕРМСКИЙ ВАРИАНТ.

1. Герменевтика православного храма.

2. О генезисе форм и смыслов высокого русского иконостаса.

3. Иконография и топография русской храмовой пластики.

4. О генезисе и структуре русской храмовой пластики.

5. Иконографический состав и жанровая дифференциация пермской деревянной скульптуры.

6. Скульптуры древнерусской традиции из собрания Пермской галереи

ГЛАВА III. ПЕРМСКАЯ ДЕРЕВЯННАЯ СКУЛЬПТУРА XVIII - XIX ВЕКОВ В АСПЕКТЕ ЭВОЛЮЦИИ СТИЛЕЙ. f. 1. Барокко как ведущий стиль в пермской храмовой пластике

XVIII века. а). О характере стиля барокко. б) О генезисе барокко в России. в) О западноевропейском барокко. г) Пути барокко в Прикамье. д) Скульптурный декор прикамских церквей XVIII-XIX веков. е). Фигуративная резьба барочных иконостасов.

2. Проблема примитива в храмовой пластике XVIII-XIX веков. а) Проблема примитива как общая проблема культурологии. б). Примитив на древнерусской основе. в). Барочный примитив: «шакшерская школа». г). Поздний барочный примитив: скульптуры мастера

Н.М.Кирьянова.

Классицизм в деревянной храмовой пластике конца XVIII - XIX века.

Явление «стихийного реализма».

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Храмовая скульптура Пермского региона»

1. История коллекции. Источники и библиография. Проблемы изучения.

Храмовая скульптура из дерева - крупное явление в русском искусстве. Наравне с иконами и произведениями декоративно-прикладного искусства она входила в художественные ансамбли церквей и часовен. Первые дошедшие до нас памятники датируются XIV-XV веками. Расцвет ^ древнерусской деревянной скульптуры приходится на XVI-XVII столетия. В

XVIII веке она перестраивается вместе с другими видами культового искусства, приобретает новые черты и особенности.

Эволюцию русской скульптуры отражает и собрание Пермской государственной художественной галереи - одно из самых известных музейных собраний России.

Коллекция пермской деревянной скульптуры1 сложилась в России одной из первых - в 1920-40-е годы - благодаря экспедициям по северу Пермского края. Начинал эту работу А. К. Сыропятов, вскоре уехавший в Москву, а продолжал и развивал Н. Н. Серебренников. Так в собрании галереи сосредоточилось около 280 скульптур, в последующие десятилетия их число достигло 370.

Собирательская деятельность Пермской галереи постоянно совершенствовалась. Если в довоенный период главным источником пополнения служили экспедиции, то с 1960-х годов не меньшее значение приобрела работа с частными коллекционерами и дарителями, о чем свидетельствуют книги поступлений ПГХГ за 1970-90-е годы.

Уже в 1920-е годы пермское собрание деревянной скульптуры привлекло внимание крупнейших представителей русской культуры, какими \i< были И. Э. Грабарь и А. В. Луначарский. Их поддержка во многом обеспечила известность пермской скульптуры в научной сфере и публицистике. Сейчас пермское собрание имеет большую библиографию и пользуется заслуженным вниманием разного рода специалистов.

Однако, источниковедческая ситуация сегодня предельно усложнена. Летописные, статистические, археографические сведения, собранные в дореволюционный период, в настоящее время оказались в большой степени утерянными или разбросанными по архивам разной ведомственной принадлежности и лишь в некоторой степени — изученными. В 1920-30-е и 1960-е годы XX века было почти полностью уничтожено храмовое имущество. Документы об изъятиях церковных ценностей, сохранившиеся в фондах Пермского губисполкома, Пермского уездного управления рабоче-крестьянской милиции, Управления Пермской городской советской милиции, составлялись небрежно. По ним невозможно восстановить точный перечень и определить художественную ценность реквизированного имущества. Плохие условия хранения в досоветский период повлияли на сохранность документов консисторского архива. В советское время он распылен, большая часть дел утрачена. Уцелевшие приходно-расходные книги монастырей, описи церквей и другие документы хозяйственной отчетности храмов рассыпаны по разным хранилищам. Архивные источники РГАДА, РГИА, ГАПО, ГАПОПО, архивы ПОКМ, БИХМ, КПОКМ, ЧКМ и др. до сих пор ждут своих исследователей. В настоящее время пермскими археографами готовятся описания книг и рукописей Соликамского, Березниковского, Ильинского, Кунгурского и Пермского музеев, а также Пермской областной библиотеки им. А. М. Горького. Их издание, вероятно, расширит наши представления о местных собраниях документов, значительно пострадавших в советский период русской истории2.

Сбор памятников пермской деревянной скульптуры осуществлялся, надо признать, далеко не стихийно: существовал большой круг краеведческих изданий, которые могли служить источниками информации и даже путеводителями по местам, где наверняка сохранились произведения деревянной скульптуры. Это и многотомная «Пермская летопись» В. Н. Шишонко (1882), и «Пермская старина» А. А. Дмитриева (1889) и «Сборник статей о Пермской губернии» Д. Д. Смышляева (1891). В том же 1891 году в «Сборнике материалов для ознакомления с Пермской губернией» (вып. 3) вышла статья В. Попова «Древнейшие города Перми Великой - Искор и Покча». Это, так сказать, первая волна интереса к памятникам церковной старины, которые фиксируются данными авторами с чисто археологических, или топографических, позиций. Такие издания представляли для собирателей скульптуры ценнейший справочный материал.

Вторая «волна» интереса к христианским древностям Прикамья прокатилась в 1910-е годы. Это ряд работ И. Я. Кривощекова: «Словарь Чердынского уезда», «Словарь Верхотурского уезда», «Иллюстрации к периоду перехода Прикамья от язычества к христианству». Это «Иллюстрированный путеводитель по рекам Каме и Вишере с Колвой» П. В. Сюзева и работы Якова Шестакова: «Древние монастыри Пермского края. (Историческая справка)». СПб, 1912; «Верхнекамский край. Путеводитель от Перми по реке Каме до городов Соликамск и Чердынь». Ярославль, 1915. Это популярная книга «По Каме. Альбом для изучения церковной истории Пермского края. Пособие для семьи, школы и народных чтений». М., 1915. Это, наконец, статья А. С. Непеина «Памятники церковной скульптуры на Севере России» в иллюстрированном сборнике-ежегоднике Пермского губернского земства за 1916 год. Кроме топографических сведений, эти труды содержат уже материал о генезисе культовой пластики - особенно распространенной была идея соподчиненности языческой и христианской традиций. Имеются также попытки классификации выявленных произведений. Большая ценность этих исследований - в скрупулезной точности представления материала и попытке его максимальной фотофиксации.

Следующий этап в появлении библиографических раритетов - 1920-годы, когда появляются знаменитые статьи И. Э. Грабаря, А. В. Луначарского и первая книга Н. Н. Серебренникова, опубликованная в Перми в 1928 году. На этой уникальной книге, для создания которой понадобился огромный аналитический труд, следует остановиться подробнее.

Книга получилась большой - 214 страниц текста, 60 иллюстраций, карта - и весьма удачной по своим полиграфическим свойствам. Содержание книги состоит из 17-ти разделов (включая резюме и библиографию), а также большого приложения - Описи собрания пермской деревянной скульптуры, в которую включено 280 инвентарных номеров.

В начале книги автор подробно рассматривает сложившуюся по этой теме библиографию, давая краткие, но точные характеристики источникам по скульптуре Русского Севера, Новгорода, Москвы, Костромы, Иркутска. Специально останавливается на западноевропейских влияниях, особенно польских и украинских. Говорит о специфике русской деревянной скульптуры вообще, останавливаясь на проблемах имперсональности ее создания, на вопросах происхождения и применения, разделяя при этом алтарную (видимо, иконостасную - О.В.) и статуарную пластику. В ряде случаев затронуты проблемы атрибуции, остающиеся спорными и по сей день.

Далее, в отдельных главах, Серебренников рассказывает о собирании, бытовании, изготовлении деревянных скульптур, выявляет самостоятельные группы произведений, приписывая их отдельным мастерам. Если не известно имя художника, Серебренников использует «географическую» терминологию, называя мастера Чердынским, Шакшерским, Лысьвенским, Пашийским, Лимежским и т. д. Для группирования скульптур он использует методы стилистического сравнительного анализа, дающего хорошие исследовательские результаты. Так, Серебренниковым выявлено шестнадцать безымянных мастеров и три с именами: Д. Т. Домнин, Н. Т. Филимонов, Н. М. Кирьянов. Для того времени Н. Н. Серебренников использовал самую продуктивную методологию.

Большая часть глав посвящена Н. Н. Серебренниковым разрешению классификационных задач. Используя традиционный иконографический метод, нашедший многократное применение в трудах русских медиевистов конца XIX - начала XX века, Серебренников выстраивает ряд иконографических групп: «Христос в темнице», «Распятие», «Господь Саваоф», «Ангелы», «Апостолы», «Никола Можайский» и т. д. Подобную классификацию более чем 400 скульптур создал в середине XIX века нижегородский архимандрит Макарий при описании храмов Арзамасского уезда. Расширенный анализ его работы был сделан в 1993 году В. М. Шахановой (Москва)3. Как пишет Шаханова, труд архимандрита Макария имеет огромную ценность и может служить классификационным пособием для современных специалистов. Такая классификация необходима при подготовке любого музейного издания, прежде всего, каталога, но и других практических, теоретических и методологических исследований.

Итак, Н. Н. Серебренниковым проведена первая огромная работа по систематизации и осмыслению пермского собрания культовой деревянной пластики. Классифицированы основные иконографические изводы, обозначены главные художественные центры, крупные авторские группы, определены имена известных по «легендам» художников. Особую ценность придает этому изданию Опись собрания пермской деревянной скульптуры, которая представляет собой ничто иное, как первый инвентарный каталог данной коллекции. Опись составлена, видимо, в порядке поступления отдельных памятников, но имеет и первоначальную структуризацию по хронологии: выделены три больших группы скульптур XVII, XVIII, XIX веков. Это послужило основой для создания полного научного каталога коллекции.

Несмотря на ряд понятных по тому времени недостатков - излишнее увлечение теорией влияний, прямое выведение позднехристианской пластики из языческой, попытка жесткой схематизации пластических черт по их технологическим признакам - первая книга Н. Н. Серебренникова до сих пор остается неисчерпаемым кладезем разнообразных сведений о таком феноменальном художественном явлении, каким является пермская деревянная пластика.

В 1950-е годы начинается послевоенный этап в библиографической истории пермской деревянной скульптуры. Все публикации этого периода можно подразделить на три больших группы: научную литературу, научно-популярную и чисто популярную, для «массового» читателя. В первой группе появились такие значительные исследования, как глава «Резьба и скульптура XVIII века» Н. Е. Мневой, Н. Н. Померанцева, М. М. Лосевой в 4 томе «Истории русского искусства» под ред. И. Э. Грабаря, глава «Скульптура первой четверти XVIII века. Народная деревянная скульптура» Г. М. Преснова в 5-м томе того же академического издания, глава «Деревянная скульптура» в 1-м томе книги «Русское декоративное искусство» (Издательство АХ СССР, М, 1962) А. И. Леонова, Н. Н. Померанцева, статья Г. К. Вагнера «Скульптура Древней Руси» (в сб. «Триста веков искусства», 1976). Главное, что сделали упомянутые авторы, -они поставили пермскую скульптуру в контекст русской художественной традиции, сравнили ее со скульптурой других русских регионов и выявили ее самобытность.

К наиболее значимым научно-популярным изданиям этого времени можно отнести общие труды Н. Н. Померанцева, Л. Д. Любимова, В. А. Десятникова, а также альбом Н. Н. Серебренникова (1967), альбом В. А. Кулакова «Пермская государственная художественная галерея» (1976) и книгу из серии «Искусство Прикамья» «Пермская деревянная скульптура» (1985, сост. О. М. Власова). Среди активных популяризаторов пермской скульптуры следует назвать Л. Ф. Дьяконицына, В. Н. Осокина, В. Я. Курбатова и других.

Из специальных исследований следует упомянуть кандидатскую диссертацию А. И. Черняк «Пермская деревянная скульптура XVII-XVIII вв. (происхождение, бытование, художественные особенности)», защищенную в Ленинградском госуниверситете в 1992 году. Обосновывая хронологические рамки исследования, автор утверждает, что XVII-XVIII века - период расцвета ваяния в крае, на самом же деле, памятников статуарной пластики XVII века, как показывает детальное изучение пермской коллекции, не сохранилось вообще, а расцвет скульптуры в XVIII веке захватывает только вторую его половину. Обосновывая актуальность темы исследования, диссертант пишет, что пермская деревянная скульптура XVII-XVIII веков представляет собой сложное художественное явление, с одной стороны, характеризующее народный пласт русской культуры, с другой - средневековый, культовый. С этих позиций исследуется далее бытование» деревянной скульптуры, сфера и условия ее функционирования, причем подчеркивается связь православной храмовой пластики с языческими культами и обычаями местного населения. В настоящее время «языческое» происхождение и «народность» пермской деревянной скульптуры представляются настолько относительными, что никоим образом не могут служить подтверждением самобытности этого, как утверждает Черняк, «уникального» явления. Не замечая противоречивости своих утверждений, тот же автор пытается определить «место пермского ваяния в истории русского искусства на основе сравнительного анализа местных памятников с произведениями других регионов».

Методологической основой для исследования А. И. Черняк пермского ваяния стала концепция Г. К. Вагнера, обоснованная в книге «От символа к реальности», посвященной развитию пластического образа в русском искусстве XIV-XV веков. Становление статуарной пластики, развитие художественного творчества от символа к натуре, по Вагнеру, означает создание новой образной структуры ренессансного характера. «Изучение пермской деревянной скульптуры, - пишет Черняк, - не только подтверждает основные выводы исследователя, но и позволяет автору внести некоторые коррективы и дополнения, основанные на специфике пластического образа в Прикамье». При этом почему-то не учитывается ни разница исторических периодов, ни разница самого исследуемого материала. Столь же отвлеченными от конкретной темы исследования воспринимаются ссылки на «исследования в смежных науках и видах искусства: труды по древнерусской литературе Д. С. Лихачева, византийской эстетике, в которой серьезно была разработана теория образа, В. В. Бычкова, размышления о специфике мифологического мышления и особенностях художественного канона А. Ф. Лосева и других» 4.

Анализ художественных особенностей, которому посвящена третья глава исследования, сделан с максимальной степенью отвлечения от конкретного материала, например: «При стабильности традиционных сюжетов в народной скульптуре оказывается огромным арсенал художественных пластических средств, способствующих аутентичному времени воплощению традиционного мотива. Объектом ее изображения является человеческое тело. Известно три мотива - стоящий, сидящий, лежащий человек. Редко встречается бюст, чаще - голова. Материал - дерево местных пород»5. Или: «Проведенный анализ произведений пермской деревянной скульптуры позволил выделить две группы памятников, которые характеризуются определенной системой приемов работы с материалом. На ранней стадии преобладает «ваяние». Произведения архаичны, связаны с языческой скульптурой. «Архаичная» статуя статична, строго фронтальна, замкнута в больших плоскостях. Движение имеет начальные формы (жест). Преобладает симметрия. Все выразительные средства сосредоточены на передней плоскости статуи. Вторая группа памятников — «пластика» -связана с поисками динамики, более сложного пространственного движения, рассчитана на долгое рассмотрение. Изображение активно осваивает окружающую среду. С изменением положения рук рождается контрастность: движение поднимается к центру. Но всегда в пермской скульптуре живет оппозиция движению. Однако на всех стадиях заметна некая «застылость» формы, составляющая специфическую особенность пермской пластики. Если вначале творчество было подчинено как бы «священному» материалу, то затем господствует воля творца»6. Подобная систематизация и приемы анализа никакой критики не выдерживают.

Наверное, самая привлекательная черта исследования А. И. Черняк состоит в выявлении и публикации нового архивного материала и литературных источников, собранных в РГАДА, РГИА, ЛОИИ, ГАПО, ПОКМ, ЧКМ и других хранилищах и архивах (автором введено в научный оборот 23 архивных документа)7.

Более тридцати публикаций, как научного, так и научно-популярного характера, принадлежат автору данного текста. Следует упомянуть статьи в академическом ежегоднике «Памятники культуры. Новые открытия» (1992), в сборниках «Древнерусская скульптура», издаваемых НИИ PAX (1991, 1996), в сборниках «Из истории художественной культуры Урала» (1985, 1988), в журналах и альманахах «Памятники Отечества»(1984), «Наше наследие» (1997), «Народное творчество»(1997), «Традиционная культура»

2003). В упомянутых публикациях ставятся задачи всестороннего искусствоведческого изучения пермской деревянной скульптуры - ее иконографии, семантики, стилистики и т. д. Частичная каталогизация коллекции опубликована в 1985 году: в каталоге выставки «Деревянная скульптура XVII-XIX веков из коллекции Пермской художественной галереи» и «Пермская деревянная скульптура» (уже упомянутый альбом с комментариями из серии «Искусство Прикамья», где представлено более ста памятников).

Автором диссертации подготовлен к публикации первый полный каталог пермской деревянной скульптуры, законченный в 2002 году. Пройден один из важнейших этапов работы с коллекцией ПГХГ, с одной стороны, подводящий итог многолетним исследованиям, с другой — намечающий дальнейшие научные перспективы.

При подготовке каталога проявились проблемы, имеющие, как представляется, достаточно общий характер. Это вопросы классификации, систематизации, иконографического, стилистического, технологического исследования памятников и, конечно же, атрибуции, непосредственно связанной со всеми видами искусствоведческого анализа.

Как известно, классификация памятников по хронологическим, топографическим, иконографическим данным лежит в основе любого типа каталогизации. Такая классификация позволяет составить сюжетно-тематические и топографические группы произведений, определить хронологические рамки их возникновения. Для осуществления этой работы имеется ряд ценных источников: исторический труд нижегородского архимандрита Макария (сер. XIX в.), публикации Н. Н. Померанцева, посвященные русской деревянной скульптуре (1960-80-е гг.), а также упомянутая статья московского исследователя В. М. Шахановой (1993).

Иконографические и топографические данные по исследованию нижегородской скульптуры во многом близки данным о пермской скульптуре, хотя это и закономерно, благодаря непосредственной географической близости и постоянному историческому взаимодействию двух регионов. Здесь можно привести ряд характерных примеров. В

Нижегородской области зафиксировано одиннадцать изображений Николы и одно Параскевы, в пермской коллекции - девять изображений Николы и одно Параскевы. Композиций «Распятие с предстоящими» в Нижегородской губернии зафиксировано более ста, примерно такое же количество этих групп хранится в ПГХГ. Но изображений «Христа в темнице» в Нижегородской губернии зафиксировано вдвое больше (в ПГХГ их около двадцати). Наличие фиксированных во времени иконографических групп в нижегородском районе Поволжья позволяет уточнить временные рамки их распространения и в Пермском регионе; так, для изображений «Христа в темнице» это конец XVIII — первая половина XIX века.

Стилистический анализ выделенных иконографических групп имеет первостепенное значение для определения хронологических этапов возникновения памятника8. Здесь «задает тон» закономерность развития, взаимосвязей и последовательности так называемых больших стилей. В XVIII-XIX веках, в период широчайшего распространения культовой деревянной скульптуры, это - стиль, ориентированный на древнерусское наследие, барокко, классицизм, «стихийный реализм» и «примитивизм» (все термины до сих пор применяются с большой степенью условности). Все эти стили более или менее точно укоренены во времени и позволяют сузить датировки отдельных скульптур до половины века и даже до десятилетия (конечно, с привлечением других данных исторического, топографического, технологического характера).

Примеры уточнения датировок на основе стилистического анализа разнообразны. Уточнение ведется как в сторону «постарения», так и в сторону «омоложения» памятников. Например, более раннюю датировку получила уникальная композиция «Собор архангелов» (с конца XVIII на начало XVIII века). Такой же перенос осуществлен в отношении скульптуры «Никола Чудотворец» из г. Чердыни - возможно, лучшей во всей пермской коллекции. В ее изготовлении, скорее всего, участвовали не пермские, а московские, столичные, мастера. Очевидно, таких «привнесенных» произведений в пермской коллекции достаточно много. Это естественный процесс для древнерусской культуры, когда известные мастера одной земли или школы) привлекались к выполнению работ в другой. Еще чаще уже готовые работы перевозились с места на место. Известно, что древнейший Пыскорский монастырь не раз менял свое расположение, а вместе с ним «переезжали» и принадлежащие ему памятники культового искусства.

Для многих пермских памятников нами предложена более поздняя датировка. Причем эта тенденция явно преобладает, так как первоначальному исследователю всегда свойственна увлеченность и желание открыть древнейший по времени памятник. Так, больше чем на столетие - с конца XVII на первую половину XIX века - передвинулась серебренниковская датировка почти 50 произведений так называемой шакшерской школы. Такой же перенос датировок предлагается в отношении целого ряда других скульптур, в частности, знаменитого соликамского Распятия и вильгортского «Поклонного креста». Из XVII века их предлагается «переместить» в последнюю четверть XVIII. Основания для этого - стилистический и технологический анализ скульптур, а также поздняя постройка церквей, из которых эти памятники происходили.

Многие скульптуры развитого классицистического стиля, например, группа произведений мастера Д. Т. Домнина, также требуют переноса датировок в более позднее время. Стилистическим данным не противоречит «легенда», опубликованная Н. Н. Серебренниковым, и поздняя постройка соборов, где находились эти скульптуры до вывоза в коллекцию галереи. Большая часть изображений «Христа в темнице», на основе стилистических и технологических данных, также не могла быть выполнена раньше конца XVIII - первой половины XIX века. Этому не противоречит и датировка скульптур подобного извода из близлежащих регионов Поволжья.

Работа над полным каталогом пермской деревянной скульптуры обнажила целый ряд проблем, стоящих перед современными исследователями русской скульптуры. Одна из них, безусловно, -существующая сегодня «закрытость» музейных коллекций, незначительное количество публикаций по отношению к объему музейных фондов деревянной культовой пластики, что затрудняет поиск аналогий и построение системной истории этого интереснейшего искусства. Снять остроту проблемы могли бы постоянные выставки-публикации деревянной скульптуры из разных музеев России, но эта работа проводится пока достаточно редко и имеет спонтанный характер.

В данном отношении совершенно беспрецедентной является инициатива НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской Академии художеств об издании сводных трудов по истории и проблематике русской скульптуры. В настоящее время публикуется серия сборников под общим названием «Древнерусская скульптура. Проблемы и атрибуции» под редакцией доктора искусствоведения А. В. Рындиной9. Однако хронологические рамки публикуемых материалов значительно шире и, кроме древнерусских, здесь исследуются многие скульптуры Нового и Новейшего времени, что позволяет увидеть непрерывность традиций и взаимосвязь разных художественных явлений в одном хронологическом срезе.

Заключение диссертации по теме «Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура», Власова, Ольга Михайловна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Своеобразие пермской скульптуры в сравнении с другими региональными «школами».

В заключение следует подчеркнуть, что пермская деревянная скульптура - органическая часть общерусской. В ней отразились сложные и противоречивые процессы, свойственные перестройке всей художественной системы. Во многом она развивалась аналогично скульптуре других регионов, но в чем-то была на редкость своеобразной. Главное ее своеобразие определяет масштабность форм, величие образов, высокий профессионализм исполнения. Большое количество памятников выдает прочные технологические и художественные традиции, отличающие пермскую скульптуру от скульптуры других региональных «школ», произведения которых представлены в музеях Москвы и Санкт-Петербурга, Новгорода и Пскова, Архангельска и Вологды, Переславля-Залесского и Моршанска, Рязани и Курска, Костромы и Саратова, Перми и Тобольска, Иркутска и Красноярска275.

Отмечая своеобразие пермской деревянной скульптуры, Г. К. Вагнер писал: «Среди произведений пермской скульптуры есть самые разнохарактерные образы - лирические, эпические, а подчас совершенно потрясающие по драматизму. По существу, они и представляют величественный эпилог древнерусской скульптуры, на протяжении семи-восьми веков хранившей секрет настоящего одухотворенного монументализма. Развиваясь на окраине Руси, уходя корнями в местную древность, она в XVII-XVIII веках даже в чисто религиозной сфере сумела удержать единство глубокого содержания и монументальной формы, хотя и ее тоже коснулось дыхание вездесущего барокко»276.

С другой стороны, «дыхание вездесущего барокко» дало новый стимул для блестящего расцвета пермской деревянной скульптуры в XVIII-XIX веках. Лучшие произведения этого времени представляют собой местную переработку стиля барокко, создают самые разнообразные вариации этого мощного и гибкого стиля, сумевшего привиться на почве многих национальных культур. В активности и самобытности трансформаций барокко заключается одно из отличий поздней пермской скульптуры от скульптуры других областей, более «растворенной» в универсальности стиля.

Как пишет В. Г. Пуцко, «пермская деревянная скульптура как историко-художественное явление изучена наиболее обстоятельно». Известны многие особенности ее происхождения, создания, бытования. Изначально были поставлены вопросы об ее связях со скульптурой других регионов и, в связи с этим, вопросы об ее уникальности .

Прежде всего, в работах исследователей пермская пластика была дистанцирована по отношению к европейской. Сопоставление пермского материала с деревянной полихромной скульптурой Европы явилось уже заслугой Н. Н. Серебренникова. Правда, Н. Н. Серебренников писал, что «с Запада, возможно, был подсказан для изваяний только сюжет (имеется в виду «Христос в темнице» - О. В.), в оформлении же и развитии его, а тем более в выражении его в пермской деревянной скульптуре мы обязаны местным народным ваятелям»278.

Значительно позднее вопрос отражения в северной деревянной скульптуре XVII-XVIII веков русско-европейских культурных связей был освещен, как уже упоминалось, И. Н. Ухановой, причем также на примере изображений «Христа в темнице». Автор показал их распространение на обширной территории России, от юго-западной границы до Русского Севера и Перми, отметив, что скульптурный извод «Страдающего Христа» не мог появиться в русском искусстве ранее второй половины XVII века.

В 1988 году в Москве была организована выставка деревянной русской скульптуры XVI-XIX веков, при анализе которой Анна Вадимовна Рындина указала на целый ряд связей русского и западноевропейского искусства, например: «Для Сибири XVII века характерно изобилие украинских и литовских печатных изданий в связи с тем, что сибирскую митрополичью кафедру занимали в это время украинские иерархи. Видимо, они привозили с собой не только книжников, но и художников,

279 т—г скульпторов, живописцев». При этом надо иметь в виду, что развитие духовной культуры Сибири, по сравнению с Уралом, значительно

280 отставало .

В. Г. Пуцко, как А. М. Кантор и В. Я. Римкус, также выявляет многие взаимосвязи пермской и европейской скульптуры. Особенно характерны его высказывания об образцах и моделях, кочующих из Европы на русский восток: «Типажи пригвожденного к кресту Христа и особенно предстоящих в преобладающей их части никак нельзя связать с традиционной византийско-русской иконографией, и в то же время здесь почти нет случаев прямого воздействия западных барочных моделей, что почти повсеместно можно видеть в работах городских резчиков-профессионалов. О том, что эти модели действительно существовали, говорит варьирование в различных произведениях одного и того же мотива, притом не являющегося главной чертой иконного образа. Во второй половине XVIII века гравюра играет роль образца преимущественно для мастеров резьбы. Немало, в частности, они почерпнули из творческого наследия киевского гравера Григория Левицкого. Среди его произведений встречаются и композиции Распятия, окруженного венком, и фигуры апостолов, подобные представленным в серии изваяний (имеется в виду «Апостольский чин» - О. В.) из пермского собора Св. Петра и Павла. Резчики лишь изменили пропорции и позы, jO I внесли в изображение свое понимание образов» , создав при этом одно из самых выразительных произведений провинциальной пластики «вездесущего» стиля барокко.

2. О «многослойности» пермской храмовой пластики. К проблеме народности».

Рассмотренный материал определенно говорит и о «многослойности» пермской деревянной скульптуры, которая, по мнению большинства исследователей, представляет и народное, и своего рода официальное направление. Для первого показательно усиление фольклорных мотивов, часто даже независимо от характера модели. Мастера, по существу, создают свой образ, руководствуясь своими религиозными представлениями и эстетическими вкусами. Это наиболее отчетливо проявляется в композициях

Распятия с предстоящими. «На первый взгляд может показаться, - пишет В. Г. Пуцко, - что перед нами изолированное провинциальное явление и к нему неприменимы критерии, приложимые к образцам европейского искусства. Но стоит внимательнее присмотреться к пермским памятникам, и становится очевидным, что это примеры яркого самобытного творчества. Причем в качественном отношении большинство их находится на более высоком уровне, чем современная им народная скульптура Германии, Польши и Литвы. В пермской скульптуре почти нет отличающего западноевропейскую нарочитого примитивизма и максимально сокращено расстояние между профессиональным и самодеятельным творчеством. То и другое в конечном итоге связано с основными течениями русского и европейского пластического искусства. Вопрос об общекультурном контексте любого национального художественного творчества очень существен и в то же время очень труден для решения. До тех пор, пока не выявлены на объективном уровне исторические корни значительного художественного явления, вряд ли можно считать это явление понятым и осмысленным. Только в результате системного изучения деревянной скульптуры, с учетом ее протооригиналов и функционального назначения, можно получить положительные или, порой не менее важные, отрицательные выводы. Проблема европейского художественного контекста открывает широкие возможности для понимания каждого локального явления, даже если оно не вполне соотносится с классической европейской традицией. Так обстоит дела и с пермской деревянной скульптурой в 282 значительной ее части» .

В статье «К вопросу о некоторых аналогиях в литовской и пермской народной пластике» В. Я. Римкус затрагивает проблему народного и профессионального в религиозной скульптуре. По его мнению, тема аналогий пермской и литовской народной скульптуры обладает обширным спектром подходов, которые, однако, можно сгруппировать в три раздела, каждый из которых обладает определенной самостоятельностью. Тем не менее, они тесно взаимосвязаны. К первому разделу можно отнести вопросы исторической взаимосвязи пермской и литовской народной скульптуры. Ко второму - сравнительный анализ художественного образа этих двух явлений искусства, или, точнее, культур. К третьему - проблемы современного бытия, развития и функционирования народной скульптуры Литвы и Прикамья»283.

На фоне русской художественной культуры пермская деревянная скульптура находится среди наиболее ярких явлений искусства, к которым лишь условно применим термин «народное», что особенно очевидно как раз в сравнении с литовской народной скульптурой284. Народные мастера Литвы каждый персонаж, каждую тему, каждый сюжет трактовали глубоко своеобразно, лишь внешне придерживаясь канонических схем. Они воплощали народное восприятие мира, выражали народное понимание материальной и духовной эстетики.

В научной литературе есть давние упоминания о художественных связях Литвы и России. Еще в 1930 году Паулюс Галауне в книге «Литовское народное искусство», говоря о сюжете «Христа скорбящего», утверждает, что этот сюжет достиг Пермской и Костромской губерний именно через Литву. В последнее время появились сведения, что в Оружейной палате в Москве в XVII веке работали многие художники и ремесленники из Великого княжества Литовского. Их изделия, в том числе, возможно, и резные, скульптурные вещи, распространялись по всей Руси285.

Из сказанного ясно, что иконографическая основа пермской и литовской скульптуры - одна: христианство. Мастеров объединяет близкое понимание дерева как выразительного пластического материала, отношение к полихромной росписи деревянной скульптуры. Возможна, как показывают вышеприведенные сведения, и прямая коммуникативная связь, Но есть и значительные отличия. В пермской скульптуре всегда присутствует некий неустраняемый «византийский слой». Художественный образ более замкнут, между ним и воспринимающим возникает некоторое пространство, некая отдаленность. «Литовская народная скульптура более открыта, -пишет далее В. Я. Римкус, - ее образы как бы существуют рядом с людьми в усадьбах, около дорог, на кладбищах. Каждое значительное явление культуры имеет свои исторические корни, свою традицию, но совершенно необязательно получает дальнейшее развитие. С этой точки зрения, пермская и литовская народные скульптуры разошлись»286. Но дело здесь, как представляется, не в разности католической и православной традиций, а в разнице мировосприятий народного мастера-примитива и высоко профессионального, как правило, хорошо образованного резчика церковной скульптуры.

3. О центрах, мастерах и характере обучения премских мастеров деревянной скульптуры.

Исследователи русской храмовой пластики единодушно говорят о высоком статусе мастеров деревянной резьбы. При всем многообразии проявления художественной одаренности, профессионального мастерства и знаний в области Священного писания, иконографии, канонов и стилистики резного дела, главным местом приложения и наиболее полного раскрытия

287 их творческих возможностей стали церковные иконостасы .

Высокие иконостасы, иконы и Царские врата относятся к числу самых значительных, эмоционально впечатляющих памятников духовной и художественной культуры России. Высокий многоярусный иконостас, с его огромными красочными иконами, богатством серебряных окладов, обилием витых колонок, арок, карнизов, киотов, рам и картушей представляет собой грандиозное архитектурное сооружение, своего рода «архитектуру в архитектуре». Не менее впечатляющи Царские врата, с их исключительной насыщенностью орнаментального декора, значительностью живописных и скульптурных изображений. Конечно, эти сооружения создавали мастера, в совершенстве владевшие приемами объемной резьбы по дереву.

К работе по завершению и возведению многоярусного иконостаса, как правило, привлекались местные плотники, токари, столяры, резчики орнаментального декора и мастера скульптурной резьбы. Руководил всеми работами «большой мастер» - «рез первой руки», взявший подряд на исполнение всего иконостаса. При этом число плотников, резчиков и столяров, возводивших иконостас, порой доходило до 20-30 человек. Наряду с приезжими мастерами над убранством северных иконостасов трудились и местные резчики. В ряде городов и монастырей складываются мастерские иконостасной резьбы. В частности, изготовлением резных Царских врат на Севере в XVII веке славились монахи вологодского Спасо-Прилуцкого и каргопольского Спасского монастырей. Из Спасо-Прилуцкого монастыря, как известно, на протяжении многих десятилетий осуществлялось управление огромной по территории Пермской, а во второй половине XVII века и Вологодско-Пермской епархией. Отсюда в церкви и монастыри Пермского края и Вологодского уезда рассылались книги, иконы, церковная утварь, резные царские врата и деревянная скульптура. Во второй половине XVII-XVIII веках ведущую роль в иконостасной резьбе, в исполнении многоярусных, украшенных орнаментальной золоченой резьбой и декоративной скульптурой иконостасов, начинают играть резчики Тотьмы и Устюга Великого. Артели устюжских и тотемских резчиков исполняют резное убранство городских и монастырских соборов не только в своих городах и уездах, но и в богатых городах Вятки, усолий на Каме и в далекой Сибири288.

В составе почти каждого крупного собрания пермских музеев находятся памятники деревянной скульптуры, постепенно входящие в научный обиход, занимающие свои места в современных музейных экспозициях. Так же обстоит дело со скульптурой других регионов. Экспедиционные находки, реставрационное раскрытие из-под поздней росписи скульптуры разных центров и направлений, широкий показ памятников на выставках последних десятилетий резко изменили представление об искусстве резной пластики вообще, и об ее региональных явлениях, в частности. Из полузабытой и загадочной деревянная храмовая скульптура становится признанным явлением в истории русского изобразительного искусства, в художественном наследии России. Первые публикации, появлявшиеся после крупных выставок, отмечены не совсем точными, порой завышенными, порой заниженными оценками новых скульптурных памятников. В пластическом строе, образных решениях деревянной скульптуры авторы, как правило, стремятся подчеркнуть черты самобытности, уникальности, архаичности. Это, как правило, не совсем объективные характеристики. Вместе с тем, этот период максималистких оценок сыграл и свою положительную роль. Он внес оживление, с него практически началось, точнее, возобновилось широкое научное изучение деревянной скульптуры как столичных, так и периферийных художественных центров. Общий подъем научных исследований, повышение интереса к древнерусскому искусству, характерное для 19601970-х годов, послужило толчком и к изучению памятников деревянной скульптуры, в результате чего мелкая пластика и скульптура Москвы, Твери, Новгорода и других выдающихся художественных центров получили более основательную научную разработку289.

Вместе с тем, как специальная литература по деревянной скульптуре, так и многочисленные публикации произведений скульптуры в книгах, посвященных художественному наследию городов и монастырей, выявили скудный запас сведений об отдельных памятниках и этапах в развитии этого вида изобразительного искусства. В истории русской деревянной скульптуры и сейчас известно очень не много имен, но каждое из них требует максимального внимания и адекватной оценки.

О мастерах и мастерских, о системе художественного образования в Прикамье писали в свое время Е. И. Егорова, Н. В. Казаринова, А. С. Терехин, А. М. Раскин, Л. Ф. Коржавкина и другие исследователи290. Е. И. Егорова, в частности, сообщает, что в конце XVIII - первой половине XIX века в Прикамье существовала целая сеть мастерских и художественно-образовательных центров. В 1794 году училище с рисовальными классами было открыто в имении Строгановых в с. Ильинское, в начале XIX века - в имении Лазаревых в пос. Чермоз. Наиболее талантливые ученики привлекались к работе в мастерских. Главная мастерская Строгановых находилась при Пыскорском монастыре, кроме того, продолжала работать или была вновь открыта мастерская в Новом Усолье. «Живописная мастерская в селе Ильинском, переведенная в 1760 году из села Новое Усолье, просуществовала сто тридцать лет (до 1890 года), а главная мастерская Лазаревых находилась в с. Полазна»291.

Н. В. Казаринова пишет, что «список выявленных на конец XVIII века

JQ'J иконописцев составляет более 70 человек» . В другой своей работе Н. В. Казаринова публикует также архивные сведения (РГАДА, РГИА, ГАСО, ГАПО, архивы пермских музеев) о резчиках и позолотчиках, работавших в Прикамье в конце XVIII - первой половине XIX века. Из них прямое отношение к созданию пермской храмовой пластики, с нашей точки зрения, могут иметь:

• резчик по дереву Водолеев, работавший во второй половине XVIII века в с. Архангельское Пермской губ. Его работы хранятся в Коми-пермяцком окружном краеведческом музее им. П. И. Субботина-Пермяка (г. Кудымкар);

• резчик Василий Иванович Гайнцов (1801- после 1856), крепостной Лазаревых из Чермоза, который обучался резьбе в Петербурге, а потом делал иконостасы в церквях с. Кыласово, с. Хохловка;

• резчик Николай Гайнцов (1817-?), крепостной Лазаревых из Чермозского завода;

• «резчик по дереву и лепной работе» Константин Михайлович Девятков (1827-18?), крепостной Строгановых из с. Ипьинское;

• Влас Иконников, который в конце XVIII века вместе с Е. Тупасовым в 1778-1780 годах расписывал церковь в г. Дедюхине Соликамского уезда;

• Иван Афанасьевич Котлецов, сын диакона Покровской церкви г. Хлынова (Вятки), певчий архиерейского дома, который обучался иконописи у Е. Кузнецова. С 1769 по 1776 г. он осуществлял присмотр за иконописанием в Вятке, а в 1763-1765 годах с десятью сотрудниками (в том числе Афанасием Микулиным, Афанасием Яковлевым) выполнил в Кунгуре для Успенской церкви иконы и позолоту иконостаса;

• резчик Михаил Тимофеевич Кремлев из г. Соликамска, который в 1766 году находился «за иконостасной работой» в Кунгуре;

• резчик Емельян Александрович Ламанов из г. Чердыни, который работал на рубеже XVIII и XIX веков; его работы хранятся в

Чердынском краеведческом музее им. А. С. Пушкина. Не исключено, что есть они и в ПГХГ293;

Петр Иванович Лобов (1812 - после 1869), крепостной Лазаревых из Чермоза. Семь лет учился живописи в с. Новое Усолье. Запанщик, приказчик при соляных караванах, но служба его состояла «по большей части из занятий живописью». Писал иконы в церкви сел Кыласовского, Усть-Косвенского, Юричевского, Коробовщины, Чермозского завода; резчик. Всеволод Алексеевич Малых (1797-?), крепостной Строгановых из с. Ильинское. В 1815-1822 годах обучался в Москве. С 1822 г. работал в с. Ильинское; резчик Плюснин Иван Яковлевич (1803-?), крепостной Строгановых. В 1819-1823 годах обучался резьбе в с. Ильинское;

Иван Поляков (1818 - после 1869?), крепостной Лазаревых из Чермоза. В 1833 году учился в школе П. П. Веденецкого в Нижнем Новгороде. В октябре 1838 года - помощник промыслового запайщика, «занимается писанием для церквей икон и прочего»;

Дмитрий Федорович Попов, «моляр» из Нижегородской губернии. В начале 1730-х годах «был у письма кортин у Соли Камской у. Турчанинова» (по другим сведениям, «у. Турчанинова не был, а писал токмо образ Рождества Христова пыскорскому архимандриту»), побывал также в Новом Усолье и Чусовских Городках. В 1734 году, по приказу В. И. Геннина, привезен в Екатеринбург для работы в строившейся там каменной церкви, однако заявил, что «писать святые иконы умеет на досках, а живописного не умеет» и был отпущен; Михаил Ромашов, крепостной Лазаревых из Чермоза. Работал в первой половине XIX века. Обучался «рисовальному искусству» в Чермозском училище. Выполнил росписи и иконы в церкви с. Карагай; Андрон Васильевич Судаков, крестьянин Чердынского уезда, работавший на рубеже XVIII и XIX веков. В 1913 году в несохранив-шейся часовне с. Ныроба пермским художником А. Н. Зелениным была скопирована надпись: «Сей иконостас резал и писал сии иконы бондюжской волости крестьянин Андрон Васильев Судаков в 1824

294 году» ;

• Иван Федорович Тарин (1820-1856), крепостной Строгановых из с. Ильинское. В 1837-1840 годах - резчик на Ильинской столярной фабрике. В 1842-1845 годах обучался лепному и золотарному искусству на Нижнетагильском заводе Демидовых. В 1848 году отпущен для работы за пределами строгановских имений. В 1851-1856 годах - резчик и позолотчик в с. Ильинское;

• Евдоким Тупасов, который в 1778-1780 годах с Власом Иконниковым «производили живопись» в Христорождественском соборе г. Дедюхина;

• Федор Трофимович Урванцов, житель Заоградной слободки хлыновского Успенского Трифонова монастыря, родом из «экономических» крестьян. В 1770-х годах работал в Соликамском уезде, выполнял иконы для церкви с. Верхние Муллы;

• резчик Василий Хренов, крепостной Строгановых из Очерского завода, который работал в первой половине XIX века, в частности, резал иконостас для новой церкви Добрянского завода295.

С течением времени список резчиков может быть расширен. Автор диссертации, например, обнаружил интересную запись в документе, озаглавленном «Книга, данная из Пермской духовной консистории Пермского кафедрального Спасопреображенского собора Протоирею Дмитрию Квашнину со старшею братию для записки прибылых вещей по сему собору. Январь 1826 г. 1827 г. 17 июня»: «Две продолговато-круглые рамы с тумбами, украшенные искусною резьбою. Деревянные без позолоты и краски, прикладные от резчика кунгурского мещанина Василия Андрюкова. Высота оных 2 аршина. 3 четверти и 2 вершка, ширина 1 аршин и три четверти (на иконостас в теплом северном)»296. Таким образом, имя Василия Андрюкова из г. Кугура может уже сейчас пополнить вышеприведенный список.

Но главная проблема, которая встанет перед исследователями следующих поколений, - это проблема идентификации выявленных имен с конкретными произведениями пермской деревянной скульптуры из музейных хранилищ и действующих церквей Прикамья. Пока же авторство большинства сохранившихся произведений не установлено.

4. О месте и значении пермской деревянной скульптуры в искусстве русской храмовой пластики

Картина, которую выстраивает исследуемый нами материал, показывает смену всей художественной системы древнерусского пластического ансамбля, перемещающегося на алтарную стену, вследствие чего наряду с «моленной» храмовая пластика начинает выполнять и чисто декоративную функцию.

В результате, на протяжении XVIII-XIX веков жанровая структура деревянной храмовой пластики существенно изменяется. Сосуществуют, переплетаясь или расходясь по параллельным путям, две линии жанрообразования. С одной стороны, это структурирование по принципам средневековой системы храмового комплекса, где статуя представляет собой уникальный моленный образ, с другой - формирование новой структуры барочного иконостаса, где антропоморфные изображения являются частью огромной алтарной «декорации».

Жанр как морфологическая категория отражает и функциональные, и стилистические, и образные свойства иконостасной скульптуры. Вопрос стиля отличается наибольшей, как представляется, сложностью.

В русском искусстве XVIII-XIX веков сосуществовало несколько стилей - «древнерусский», барокко, классицизм, «стихийный, или библейский, реализм», «примитивизм». Пермская коллекция дает большие возможности для изучения каждого стиля, но, прежде всего, - стиля барокко в самых разнообразных его претворениях.

Обращение к опыту западного искусства в России XVII века, - пишет И. JT. Бусева-Давыдова, - было закономерным. При переходе от Средневековья к Новому времени европейские образцы сыграли для русского искусства ту же роль, что античность - для искусства Ренессанса. При этом западные источники подвергались переосмыслению и адаптации применительно к местным потребностям и художественным вкусам» . С процессом общекультурной перестройки России связана перестройка всего храмового ансамбля. Индивидуализация и интимизация веры, составляющая духовное содержание второй половины XVII - начала XVIII века, отражается во всех сферах творчества. Очевидно, что церковное искусство при сохранении «соборности» к концу XVII века становится в большой мере душевным, личностным, индивидуальным. Ренессансные формы появляются в живописи, зодчестве, разнообразных пластических искусствах. Эти тенденции ярче всего выражены в архитектуре центричного типа - в храмах, имеющих симметричный план и вертикальную ориентацию композиций (имеются в виду храмы в Донском, Новодевичьем, Троице-Сергиевом монастырях, церкви Знамения в Дубровицах и Покрова в Филях).

Новое архитектурное пространство потребовало и новой организации иконостаса, и новых пластических форм. Алтарная преграда предстает отныне как развернутое театрализованное действо с множеством «участников». Естественно, композиция иконостаса начинает разрастаться -над праотеческим рядом появляются иконы Страстного цикла и над ними -Распятие с предстоящими. Из всей истории спасения особенно выделены события Страстной седмицы - акцент переносится на вторую, человеческую природу Иисуса Христа. Это необыкновенно усиливает возможность сопереживания евангельскому рассказу, актуализирует Священную историю. У молящегося возникает потребность не в предстоянии, а в соучастии и сопереживании. В условиях провинциальной, окраинной среды бытования, пермская скульптура приобретает в этой связи повышенную эмоциональность и выразительность.

Новые европейские веяния шли в Пермский край из Москвы, из Ростова, из Нижнего Новгорода, а также через города Русского Севера. Известно, что каменное зодчество края издавна испытало влияние московского зодчества, а также архитектуры крупных торговых городов, расположенных по Сибирской дороге: Ярославля, Великого Устюга,

Сольвычегодска . То же самое можно сказать и о других видах искусства. В XVIII-XIX веках на прикамскую землю пришли «большие стили» - барокко и классицизм - своеобразно отраженные и в памятниках архитектуры, и в произведениях пермской деревянной скульптуры, являвшейся неотъемлемой частью храмовых комплексов.

Как отмечалось выше, амбивалентная природа барокко стала основанием для существенного расхождения его региональных вариаций, наиболее оригинально, по нашему мнению, воплотившихся в рамках провинциального примитива.

Проблема примитива, на наш взгляд, - общая культурологическая проблема Нового и Новейшего времени. В сущности, это проблема соотношения традиций и инноваций в любом виде искусства. В ситуации кардинального структурного изменения христианской системы искусств, перестройки высокого иконостаса и всего храмового синтеза искусств, она остро встает и при интерпретации искусства скульптуры.

Из проявлений примитивизма, возникших в русле барокко, следует особо отметить шакшерскую школу и карагайский примитив, реализовавшийся в произведениях Н. Кирьянова и Н. Филимонова. Судя по основным компонентам цикла из часовни д. Габова, Кирьянов стремился создать «убедительный» образ Небесных Сил, причем явно опирался на художественные традиции XVIII века, «законсервированные» в народном искусстве, в частности, в искусстве народной гравюры или лубка. И, что особенно характерно для примитива, - даже в этих позднейших скульптурах сохраняется жесткая блочная схема, свойственная пластическим структурам архаики. Сила местных художественных традиций, уходящих своими корнями в глубокую древность, наверное ярче всего проявилась именно в примитивистских работах Кирьянова, Филимонова, других прикамских художников, которые хранили в своей «родовой» памяти художественные традиции Древней Руси.

На перепутьях Нового времени «Россия проявила характерную для православной культуры цельность и устойчивость привычных форм и типологических схем, что обусловило заметную пестроту стилистических пластов именно в храмовой скульптуре»299. Находясь на периферии русско-европейского культурного ареала, пермская пластика в еще большей степени проявила устойчивость своих символико-художественных и технологических структур. Развиваясь в древнерусской традиции, в барокко и в классицизме, она сумела сохранить высокую монументальность и яркую образность, исконно присущие произведениям русской сакральной скульптуры из дерева.

Так или иначе, - говорит А. В. Рындина, - истолкование прикамской деревянной скульптуры не может быть ограничено узкими рамками регионального уклада и его этнокультурной спецификой»300. Но ее нельзя считать и периферийным «сколком» с русской столичной храмовой пластики. Безусловно, истина лежит где-то посередине. Пермская скульптура, как мы считаем, представляет собой органическую часть русской деревянной храмовой пластики и, как любой ее региональный вариант, обладает собственной спецификой, своеобразным обаянием и безусловной неповторимостью. Это сказывается в приемах построения композиции, пластики, колорита. Это сказывается - и в еще большей степени - в эмоциональных особенностях, в образной ткани произведений, которым свойственна глубокая искренность, благочестие, внутренняя сила и внешняя крепость.

Следует признать, что исследователями разных поколений пройдены лишь первые шаги в освоении художественного наследия резной пластики русского храма. Автором же данного текста сделана очередная попытка определить место пермской скульптуры в общем потоке развития древнерусской пластики, наметить новые, системные, пути в изучении мастеров, центров, известных и неизвестных памятников пермской деревянной скульптуры.

Список литературы диссертационного исследования кандидат искусствоведения Власова, Ольга Михайловна, 2003 год

1. Агафонов П.Н. Белогорский Свято-Николаевский православно-миссионерский мужской общежительный монастырь Пермской епархии. Пермь: Издание Пермского Петропавловского собора, 1996

2. Агафонов П.Н. Епископы Пермской епархии (1383-1918): Краткий биографический справочник. Пермь: Б.и., 1993.

3. Алпатов М. В. Этюды по истории русского искусства. Т. 1. М., 1967.

4. Аничков Е. В. Язычество и Древняя Русь. СПб., 1914.

5. Антонова В.И. Древнерусское искусство в собрании Павла Корина. М.,1966.

6. Антонова В.И., Мнева Н.Е. Каталог древнерусской живописи в собрании Государственной Третьяковской галереи, т.1,. М.,1965

7. Анучин Д. А. К истории искусства и верований у приуральской чуди. Москва, 1899. С 3 таблицами и 129 рисунками.

8. Аренкова Ю. А., Мехова Г. И. Донской монастырь. М., 1970.

9. Аркин Д. Образы скульптуры. М., 1961.

10. Бадер О.Н., Оборин В.А. На заре истории Прикамья. Пермь, 1958.

11. Барокко в Росии: Сборник статей. М., 1926.

12. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

13. Бельтинг X. Образ и культ. История образа до эпохи искусства. М., Прогресс-Традиция, 2002.

14. Беляев JI. А. Христианские древности. Введение в сравнительное изучение. М., 1998.

15. Берх В.Н. Путешествия в города Чердынь и Соликамск. СПб, 1821.

16. Бетин JI. В. Об архитектурной композиции древнерусских высоких иконостасов // ДРИ: Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств. XIV-XVI вв. М., 1970. С. 56.

17. Березниковский историко-художественный музей. Автор текста JI. Коржавкина. М., 1992.

18. Бибикова М.М. Монументально-декоративная резьба по дереву // Русское декоративное искусство: От древнейшего периода до XVIII в. М., 1962. Т. 1. С 85-108.

19. Богатырев П.Г. Вопросы теории народного искусства. М., 1971.

20. Брайцева О. И. Строгановские постройки рубежа XVII-XVIII вв. М., 1977.

21. Бочаров Г. Н. Дерево в архитектуре и скульптуре славян. М., 1987.

22. Бусева-Давыдова И. JI. Символика архитектуры по древнерусским письменным источникам XI-XVII веков // Герменевтика древнерусской литературы. Сб. 2. XVI начало XVIII веков. М., 1989.С. 279-308.

23. Бусева-Давыдова И. JI. О так называемом обмирщении русского искусства XVII в. Филевские чтения: Материалы третьей научной конференции. М., 1994. Вып. 7. С. 18-32.

24. Бусева-Давыдова И. Л. Русский иконостас ХУП в.: генезис типа и итоги эволюции // Иконостас: Происхождение — развитие символика. Международный симпозиум 4-6 мая 1996 года. Москва, ГТГ: Тезисы докладов / Ред.-сост. А. М. Лидов. М., 1996. С. 68-70.

25. Бусева-Давыдова И.Л. О духовных основах поздней русской иконы. — Вопросы искусствознания1 X (1/97). М.,1997. С.197.

26. Бычков В. В. Эстетическое значение цвета в восточнохристианском искусстве // Вопросы истории и теории эстетики. М., 1975.

27. Вагнер Г.К. Проблемы жанра в древнерусском искусстве. М., 1974.

28. Вагнер Г.К. От символа к реальности. М., 1980.

29. Вагнер Г.К. Канон и стиль в древнерусском искусстве. М., 1987.

30. Вагнер Г. К. Византийский храм как образ мира // Византийский временник. Т. 47. М., 1986. С. 163-181.

31. Василенко В.М. О содержании в русском народном искусстве XVIII -XIX веков / Русское искусство XVIII первой половины XIX века. М.: Искусство, 1971.

32. Византия и древнерусское искусство. М., 1978.

33. Виппер Б. Р. Искусство барокко в Латвии. Рига, 1939.

34. Виппер Б. Р. Введение в историческое изучение искусства. М., 1985.

35. Власов В. Г. Стили в искусстве. Спб., 1995.

36. Власова О.М. «Вырезом вырезанные.» / Христианская культура пермского Прикамья. Сб. статей под ред. Н. 3. Короткова. Пермь, 1998. С. 176-195.

37. Власова О. М. Деревянная скульптура XVII-XIX веков из фондов Пермской галереи: Каталог выставки. Пермь, 1985.

38. Власова О.М. Величественный эпилог древнерусской монументальной пластики. // Наше наследие, № 39-40, 1997. С. 2 12.

39. Власова О. М. Древнерусское искусство в коллекциях Пермской государственной художественной галереи / Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник РАН, 1992. М., Наука, 1993. С. 121-137.

40. Власова О. М. К вопросу о библиографии пермской деревянной скульптуры / «Страницы прошлого». Избранные материалы краеведческих Смышляевских чтений в Перми. Вып. второй. Пермь, 1999. С. 169-171.

41. Власова О.М. К проблеме примитива в деревянной скульптуре (на материале коллекции Пермской галереи). / Примитив в изобразительном искусстве. Тезисы докладов. М., 1995. С. 40.

42. Власова О. М. К проблеме традиций в поздней храмовой пластике. / Традиционная культура. 2003, № 2(10). С. 35-45.

43. Власова О. М. Культура и быт населения Урала в XII-XVII вв. Архитектура и искусство / История Урала с древнейших времен до 1861 г. Глава 4, параграф 4. М., Наука, 1989. С. 247-251.

44. Власова О.М. Народный мастер Никон Кирьянов. / Изучение народного творчества на современном этапе. Тезисы докладов. Пермь, 1985. С.31-33.

45. Власова О.М. Народный примитив в пермской деревянной скульптуре. / Из истории художественной культуры Урала. Сб. научных трудов. Свердловск, 1988. С. 44-47.

46. Власова О.М. О деревянной скульптуре из пермского собрания. / Древнерусская скульптура. Проблемы и атрибуции. Сб. ст., ред.-сост. А.В. Рындина, М., 1991. С.262 277.

47. Власова О.М. О жанрах пермской деревянной скульптуры. /Из истории художественной культуры Урала. Сб. научных трудов. Свердловск, 1985. С.5

48. Власова О. М. О технологии деревянной скульптуры / Декоративно-прикладное искусство в культуре XX века. Материалы 1-й Всероссийской научно-практической конференции. Уральский гуманитарный институт, 15 июня 1999 года. Пермь, 1999. С. 26-29.

49. Власова О. М. Пермская деревянная скульптура. // Памятники отечества, 1984, № 1.С. 115-121.

50. Власова О. М. Пермская деревянная скульптура. / Уральская историческая энциклопедия. Изд. 2-е, переработанное и дополненное. -Екатеринбург: Академкнига: УрОРАН, 2000. С. 410.

51. Власова О. М. Пермская деревянная скульптура в ее связях с северным краем / Резные иконостасы и деревянная скульптура русского Севера. Материалы конференции 13-17 июня 1995 года. Архангельск, 1995. С. 87-99.

52. Власова О. М. Пермский феномен / «Се человек». Каталог выставки. ГМИИ. М., 1999. С. 29-33; 110-125.

53. Власова О.М. Резные иконы из пермского региона в аспекте эволюции стилей./ Древнерусская скульптура. Сб. научных трудов, вып. III, ред.-сост. А.В. Рындина, М., 1996. С. 130 143.

54. Власова О. М. Типология Распятий в прикамской культовой пластике /по материалам Пермской художественной галереи/ // Материалы Ш

55. Международной научной конференции «Славянский мир в контексте диалога культур». Пермь, 1998. С. 140-141.

56. Власова О. М. Традиция и инновация в пермской деревянной скульптуре / «Страницы прошлого». Избранные материалы краеведческих Смышляевских чтений в Перми. Вып. четвертый. Пермь, 2003. С. 63-68.

57. Власова О. М. Христос страдающий // Мир музея, 2000, № 2. С. 32-36 .

58. Власова О.М. Этнические черты в типажах пермской деревянной скульптуры. / Всесоюзный научный семинар по обмену опытом ведущих реставраторов и научных сотрудников 16.11 -21.11./ Тезисы докладов. Рига, 1987. С. 15.

59. Власова О.М. Языческие архаизмы в Пермской деревянной скульптуре./ Шестой международный конгресс финно-угроведов. Тезисы. Сыктывкар, 1985. С. 85.

60. Врангель Н. Н. Северное резное искусство // Грабарь И. Э. и др.. История русского искусства. В 6 тт. Т. 5.— М., 1910. С. 15—24

61. Выголов В. П. Архитектурное барокко в Тотьме // Памятники русской архитектуры и монументального искусства: Материалы и исследования. М., 1980.

62. Выставка русской деревянной скульптуры и декоративной резьбы. Каталог. Вст. статья Н. Померанцева. JL, 1964.

63. Гагарин Г. Г. Сборник византийских и древнерусских орнаментов. СПб., 1887.

64. Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм. М., 1968.

65. Гачев Г.Д. Творчество, жизнь, искусство. М., 1980.

66. Голубинский Е.Е. К нашей полемике со старообрядцами, ЧОИДР, 1905, кн. Ш (214).

67. Голубинский Е. Е. История русской церкви. М., 1909.

68. Грабар А.Н. Несколько заметок об искусстве Феофана Грека, ТОДРЛ, т. XXII.

69. Грибова Л.С. Пермский звериный стиль (проблемы семантики). М., 1975.

70. Григорович Н.Е. Традиционная скульптура йорубов. М., 1977.

71. Грищенко А Вопросы живописи, выпуск Ш. М., 1917.

72. Гуревич А .Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

73. Гусев Н.В. Некоторые приемы построения композиции в древнерусской живописи XI-XVII вв. |Древнерусское искусство. Художественная культура Новгорода. М., 1968. С. 126-139.

74. Данилова И. Е. От Средних веков к Возрождению: Сложение художественной системы картины кватроченто. М., 1975.

75. Дебольский Г.С. Дни богослужения православной кафолической восточной церкви/ СПб, 1840 .

76. Демина Н. И. «Троица» Андрея Рублева. М.,1942

77. Десятников В. А. Русская деревянная скульптура. М., 1972

78. Десятников В.В. Искусство русских древодельцев. / Отчий дом. М., 1978.

79. Десятников В.В. Традиции не умирают. /Памятники отечества, 1979, № 4. С. 289 296.

80. Деяния Московского собора в 1666-1667 гг. М., 1881.

81. Дорош Е.Я. Живое дерево искусства. 2-е доп. изд. М.: Искусство, 1970. С.356 362.

82. Дьяконицын Л.Ф. Пермская деревянная скульптура. // Художник, 1971, №4. С. 47-53.

83. Дьяконицын Л. Ф. Труд всей жизни. // Искусство, 1967, № 12. С. 69 70.

84. Доминяк А.В. Древности "камской чуди". // ДИ, 1977, № 8.

85. Доминяк А.В. Свидетельства "утраченных времен". // Урал, 1970, № 3.

86. Доминяк А.В. Рецензия на книгу Л.С. Грибовой «Пермский звериный стиль». // СЭ, 1978, № 6.

87. Доминяк А.В. Пространство и время в первобытных культуре и искусстве Прикамья. // Советское искусствознание 78, вып. 2. М., 1979. С. 45.

88. Доминяк А.В. Пермский звериный стиль. // Сезоны. М., 1995.

89. Донини А. Люди, идолы, боги. М., 1966

90. Евангулова О. С. Изобразительное искусство России 1-й четверти XVIII в. М., МГУ, 1987.

91. Евдокимов И. Север в истории русского искусства. Вологда, 1920.

92. Жегалова С.К. Русская деревянная скульптура XVII XVIII вв.: По материалам выставки (Москва, 1964). - Архитектура СССР, 1965, № 1. С. 62-63.

93. Жегин Л.Ф. Некоторые пространственные формы в древнерусской живописи / Древнерусское искусство XVII века. М., 1964. С. 117.

94. Жизненописание Св. Стефана, просветителя зырян. СПб., 1889.

95. Житие святого Стефана епископа Пермского, написанное Епифаном Премудрым. СПб., 1897.

96. Жохов А. В. Категория времени в христианской культуре. //Славянский мир в контексте диалога культур. Материалы международной научной конференции. Пермь, 1998. С. 168.

97. Жохов А.В. Сакральный символизм православного храма. // Материалы республиканской научно-практической конференции «Человек в мире культуры», Пермь, 1997. С.54.

98. Жохов А.В. Понятие пространства и времени в монотеистических религиях. // Тезисы второго российского философского конгресса «XXI век: будущее России в философском измерении». Том 4, ч.2, Екатеринбург, 1999. С. 244.

99. Жохов А.В. Уроки храмового действа. // Славянский мир на рубеже тысячелетий. Материалы международной научной конференции. Пермь, 1999.

100. Звездина Ю. Н. Растительный декор поздних русских иконостасов. О западных источниках символики. Иконостас. С. 651.

101. Зеленская Г. М. Святыни Нового Иерусалима. М., Северный паломник, 2002.

102. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые семиотические моделирующие системы. М., 1965.

103. Иконостас. Происхождение-Развитие-Символика / Редактор-составитель А. М. Лидов. М.: Прогресс-Традиция, 2000.

104. Иконы на Балканах. Синай, Греция, Болгария. Югославия. София -Белград. 1967.

105. История старообрядческой церкви: Краткий очерк / Старообрядческая митрополия Московская и Всея Руси. М., 1991.

106. История Урала. Под общей редакцией доктора исторических наук Ф. С. Горового. Пермский государственный университет им. А. М. Горького. Том I. Период феодализма, главы IV—VI. Пермь, Книжное издательство, 1963.

107. Каган М. С. Морфология искусства. Л., 1972.

108. Кантор А. М. Об иконографии Скорбящего Спасителя в народной деревянной скульптуре / Художественная культура Пермского края и ее связи. Материалы научной конференции 21-244 февраля 1989 года. Пермь: Пермская книга, 1992. С.111-116.

109. Канцедикас А.К. Искусство и ремесло. М.: Изобразительное искусство, 1977.

110. Клибанов А.И. Реформационные движения в России XIV-XVII веков. М., 1956.

111. ПЗ.Клокова Г.С. Храмовый резной образ Усекновенной главы Иоанна Предтечи в с.Бабурино. / Древнерусская скульптура. Средневековая пластика. Россия и восточно-христианский мир. Сборник статей. Редактор-составитель А.В.Рындина. Изд-во «Индрик» (в печати).

112. Козлова Е. А. Древнерусская скульптура. Сокровища музеев Московского Кремля. М., 1979.

113. Кондаков Н. П. Иконография Богоматери, в 2-х томах. СПб, I9I4-I9I5.

114. Кодаков Н. П. Иконография Христа, СПб, 1905.

115. Кондаков Н. П. Русская икона, тт. I-IV. Прага, 1928-1933.

116. Комеч А. И. Символика архитектурных форм в раннем христианском искусстве // Искусство Западной Европы и Византии. М., 1978. С. 209223.

117. Кривощеков И.Я. Словарь географо-статистический Чердынского уезда Пермской губернии. Пермь, 1914.

118. Кривощеков И.Я., Зеленов И.И. Народонаселение Прикамья в прошлом и настоящем. Пермь, 1911.

119. Красноперов Е. Кустарная промышленность Пермской губернии на Сибирско-Уральской научно-промышленной выставке в г. Екатеринбурге в 1887 г. Пермь, 1888.

120. Красовский М.В. Курс истории русской архитектуры. Ч. 1: Деревянное зодчество. Пг. 1916. С. 330 и сл.

121. Культура коренных народов Урала; Быт населения Урала в XVI-XVII вв.; Быт населения Урала // История Урала с древнейших времен до 1861 г. М., 1989.

122. Курбатов В. В. Реставратор из Перми. // Памятники Отечества, 1984, № 1.С. 110-113.

123. Лазарев В.Н. История византийской живописи в 2-х томах М. 1947.

124. Лазарев В.Н. Русская средневековая живопись. М.,1970.

125. Лазарев В.Н. Феофан Грек и его школа. М., 1961

126. Левина Т. В. Материалы к выставке «Резьба русских иконостасов XVII-XIX вв.» // Коломенское: Материалы и исследования. М., 1991. Вып. 2. С. 3-19.

127. Левина Т. В. Резные царские врата русских иконостасов XVI-XVII веков: Автореф. дис. канд. искусствовед. М., 1992.

128. Леонов А. И. и Померанцев Н. Н. Деревянная скульптура. / Русское декоративное искусство, том I, от древнейшего периода до XVIII в. Москва, издание Академии художеств СССР, 1962. С. 109-158.

129. Леонов А. И. Деревянная скульптура. / Русское декоративное искусство, том II, XVIII век. Москва, издание Академии художеств СССР, 1963, С. 77-108.

130. Леонова А. К. Народная деревянная скульптура Белоруссии. Минск, 1977.

131. Лепехин И. Продолжение дневных записок путешествия по разным провинциям Российского государства в 1771 году. Изд. «в Санкт-Петербурге при Имп. Академии наук 1814 года», стр. 198—199.

132. Лидов А. М. Иконостас: итоги и перспективы исследования.// Иконостас. С. 11.

133. Лихачев Д.С. Некоторые задачи изучения второго южнославянского влияния в России. М., 1958.

134. Лихачев Д. С. Повести о Николе Заразском. ТОДРЛ, Т. VII. 1949.

135. Лосев А.Ф. О понятии художественного канона. // Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки. М., 1973.

136. Лосский В.Н. Богословие света в учении св. Григория Паламы // Журнал Московской патриархии, 1968, №№ 3-4.

137. Лосский В.Н. Отрицательное богословие в учении Дионисия Ареопагита. / Seminarium Kondakovianum III, Прага, 1929.

138. Лотман Ю.М О понятии географического пространства в русских средневековых текстах, Учёные записки Тартусского университета, Труды по знаковым системам, вып. 181,Тарту, 1965.

139. Лотман Ю.М. О метаязыке типологических описаний культуры. Уч. записки ТГУ, вып. 236. Тарту, 1969.

140. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

141. Лотман Ю.М. Каноническое искусство как информационный парадокс. // Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки. М., 1973.

142. Луначарский А. В. Пермские боги. // Советское искусство, 1928, № 5. С. 22-29.

143. Любимов Л.Д. Пермская скульптура. // Советский Союз, 1966. № 7. С. 43 -45.

144. Любимов Л.Д. Искусство Древней Руси. М.: Просвещение, 1981. С. 328 -332.

145. Мальцев Н. В. Каталог произведений русской деревянной скульптуры и резьбы по дереву из фондов Государственного Русского музея. Л., 1965.

146. Мальцев Н. В. О деревянной скульптуре Великого Устюга. // Русское искусство XVIII века. М., 1973.

147. Мальцев Н. В. Моршанская деревянная скульптура // Сообщения государственного Русского музея. Вып. XI. М., 1976.

148. Мальцев Н. В. Скульптурный декор иконостасов Великого Устюга // Памятники культуры. Новые открытия. М., 1977.

149. Мальцев Н. В. Деревянная скульптура // Добрых рук мастерство. / под ред И. Я. Богуславской. Л., 1981.

150. Мальцев Н. В. Мастера деревянной скульптуры Русского Севера XVII века / Культура Русского Севера / Под ред. К. В. Чистова. Л., 1988.

151. Мальцев Н. В., Мальцева О. Н. Мастера иконостасной скульптуры и иконописцы Северной России XVI-XVIII веков. Вып. 1. СПб., 1998.

152. Мальцев Н. В., Мальцева О. Н. Мастера иконостасной скульптуры и иконописцы северной России. Вып. 2. СПб., 2000.

153. Масленицын С.И. О реставрации русской деревянной скульптуры и декоративной резьбы. // Искусство, 1980, № 1. С. 61 69.

154. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976.

155. Мелетинский Е.М. Первобытные истоки словесного творчества. // Ранние формы искусства. М., 1972.

156. Меняйло В. А. Судьба иконостаса Вознесенского собора Московского Кремля. / Искусство средневековой Руси / Государственный историко-культурный музей-заповедник «Московский Кремль». Материалы и исследования. XII. М., 1999. С. 206-208.

157. Михайлов Б. Б. Храм в Филях. История прихода и храма Покрова Пресвятой Богородицы в Филях XVII-XX века. М., 2002.

158. Мнева Н. Е., Померанцев Н. Н., Постникова-Лосева М. М. Резьба и скульптура XVII века // История русского искусства. М., 1959. Т. 4. С. 305-328.

159. Морозов А. А., Софронова Л, А. Эмблематика и ее место в культуре барокко // Славянское барокко: Историко-культурные проблемы эпохи. М. 1979. С. 13-38.

160. Некрасов А. И. Очерки декоративного искусства древней Руси. М., 1924

161. Некрасов А.И. Древнерусское изобразительное искусство, М., 1937.

162. Некрасова М. А: Народное искусство как проблема коллективного и индивидуального, традиции и новизны // Проблемы народного искусства. М., 1982. С. 21-24.

163. Нессельштраус Ц. Г. Искусство Западной Европы в средние века. М., Искусство, 1964.

164. Оборин В.А. Древнее искусство народов Прикамья. Пермский звериный стиль. Пермь, 1976.

165. Оборин В.А. Немые свидетели далекого прошлого. // Памятники материальной культуры Пермской области. Пермь, 1976.

166. Оборин В.А., Корепанов И.А. Рецензия на книгу JI.C. Грибовой «Пермский звериный стиль». // СЭ, 1978, № 6.

167. Оборин В.А., Чагин Г.Н. Чудские древности Рифея. Пермский звериный стиль. Пермь, 1988.

168. Овчинникова Е.С. Икона "Сошествия во ад" из собрания Гос. Исторического музея в Москве. / Древнерусское искусство. Художественная культура Пскова/М., 1968. С. 139-156.

169. Олсуфьев Ю.П. Вопросы форм древнерусской живописи // Советский музей, 1936, №2.

170. Осокин В.А. Пермские чудеса. М., 1979.173.0сокин В.А. Поиски сокровищ продолжаются. // Книжное обозрение, 1980, 6 июня. С. 9.

171. Островский Г.С. Из истории русского городского римитива второй половины XVIII- начала XX в. как проблема истории искусства. // Примитив и его место в художественной культуре нового и Новейшего времени. М., 1983. С. 63-77.

172. Острогорский Г.А. Афонские исихасты и их противники. / Записки русского научного института в Белграде, вып.5. Белград, 1931.

173. Павленко А.А. Карп Иванович Золотарев московский живописец конца XVII века (Материалы творческой биографии) // Произведения русского и зарубежного искусства XVI - начала XVIII века: Материалы и исследования. М., 1984. С. 139.

174. Павлинов А. М. Древности Ярославские и Ростовские. М., 1892:

175. Павлова-Сильванская М.П. Житийная икона Параскевы Пятницы с восемнадцатью клеймами./ Древнерусское искусство. Художественная культура Пскова. М.,1968. С. 127-136.

176. Памятники истории и культуры Пермской области. Памятники археологии. Памятники архитектуры. Памятники истории. Издание второе, доработанное и дополненное. Пермь: Кн. Изд-во, 1976.

177. Панайотова. Д. Болгарская монументальная живопись XIV века. София, 1966.

178. Переверзев Л.Б. Степень избыточности сообщения как показатель стилевых особенностей искусства первобытной эпохи. // Уч. записки ТГУ, вып. 181. Тарту, 1965.

179. Перескоков JI. В. От первых миссионеров к Пермской епархии. // Христианская культура Пермского края. Под ред. Н. 3. Короткова. Пермь, 1998. С. 37-83.

180. Пермская государственная художественная галерея. Автор-сост. В.А. Кулаков, М. Изобразительное искусство, 1976.

181. Пермская деревянная скульптура. Искусство Прикамья. Сост. О.М. Власова. Вст. ст. А. Канцедикаса, О. Власовой. Пермь, Кн. Изд-во, 1985.

182. Перцев Н.В 0 некоторых приемах изображения лица в древнерусской станковой живописи ХП-ХШ веков / Сообщения Государственного Русского музея, №8. Л., 1964.

183. Петров Н. И. Резные изображения Николая Можайского и историческая судьба их / Труды 11-го археологического съезда в Киеве 1899 г. Том II, Москва, 1902. С. 137-145.

184. Плесовский В.Ф. Космогонические мифы коми и удмуртов. // Этнография и фольклор коми. Сыктывкар, 1972.

185. Плешанова И. И. Резные иконы ГМР // Памятники культуры. Новые открытия. 1976. Л., 1977.

186. Плешанова И. И. Резные фигуры «старцев» в собрании Государственного Русского музея // Памятники культуры. Новые открытия. 1974. Л., 1975.

187. Подъяпольский С. С. Каким же был иконостас Рождественского собора Ферапонтова монастыря? // «Ферапонтовский сборник. М., 1991. Вып. 3. С. 167.

188. Поздеева И.В. Миниатюры лицевого сборника из собрания МГУ и скульптура пермской земли. Искусство, 1979, № 3. С. 57 63.

189. Померанцев Н.Н. Русская деревянная скульптура. М.: Сов. Художник, 1967.

190. Преснов Г.Ю. Скульптура первой половины XVIII в. Народная деревянная скульптура. В кн.: История русского искусства / Под ред. И.Э. Грабаря. Т. 5. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С.429 - 437.

191. Покровский Н. В. Евангелие в памятниках иконографии преимущественно византийских и русских. М., 2002.

192. Покровский Н. В. Очерки памятников христианского искусства и иконографии. СПб., 1910.

193. Померанцев Н. Н. Вступительная статья и каталог выставки русской деревянной скульптуры и декоративной резьбы. Москва, Советский художник, 1964.

194. Померанцев Н. Н. Русская деревянная скульптура. М., 1967.

195. Померанцев Н. Н., Масленицын С. И. Русская деревянная скульптура. М., 1988.

196. Православная энциклопедия в двух томах. М., 1999.

197. Прокофьев В. Н. О трех уровнях художественной культуры нового и новейшего времени (к проблеме примитива в изобразительных искусствах) // Примитив и его место в художественной культуре нового и Новейшего времени. М., 1983.С. 6-27.

198. Радченко К.Ф. Из истории религиозно-общественного движения Болгарии в XIV в., Киев, 1898.

199. Религия в истории и культуре / М.Г.Писманик, М.Г.Нечаев, А.В.Жохов, В.Д.Чупин; Под ред. М.Г.Писманика. Пермь: Книжный мир, 1995.

200. Религия в истории и культуре. Под редакцией проф. М.Г. Писманика. М., «ЮНИТИ», 1998.

201. Римкус В. Я. К вопросу о некоторых аналогиях в литовской и пермской народной пластике / Художественная культура пермского края и ее связи. Пермь, 1992, с. 104-110.

202. Рыбаков Б.А. Макрокосм в микрокосме народного искусства. // ДИ, 1975, № 1.

203. Рыбаков Б.А. Космогоническая символика «чудских» шаманских бляшек и русских вышивок. // Финно угры и славяне. JI.,1979.

204. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981.

205. Рыбаков Б.А. Язычество древней Руси. М., 1987.

206. Рындина А. В. Древнерусская мелкая пластика. Новгород и центральная Русь XIV-XV веков. М., 1978.

207. Рындина А. Русская деревянная скульптура XVI-XIX веков / к проблеме стиля//Творчество. 1988. № 12. С. 9-12.

208. Рындина А. В. О литургической мимволике древнерусских серебряных панагий / Восточнохристианский храм и литургия. СПб., 1996. С. 204212.

209. Рындина А. В. Иконный образ и русская пластика XIV-XV вв. / Древнерусская скульптура. Проблемы и атрибуции. Сборник статей НИИ PAX Вып. 1. Ред.-сост. А. В. Рындина. М., 1991. С. 6-34.

210. Рындина А. В. Каменное «Успение» из Звенигорода и литургическая тема в древнерусской пластике XIV первой половины XV века. / Древнерусская скульптура. Проблемы и атрибуции. Сборник статей НИИ PAX Вып. 2. Ред.-сост. А. В. Рындина. М., 1993. С 20-46.

211. Рындина А. В. К проблеме изучения древнерусской пластики. Русь, Византия, Запад. / Древнерусская скульптура. Проблемы и атрибуции. Сборник статей НИИ PAX Вып. 3. Ред.-сост. А. В. Рындина. М., 1996. С. 5-32.

212. Рындина А.В. Большой Московский собор 1666-1667 годов и судьба русской храмовой скульптуры. / Вопросы искусствознания' X (1/97). М.,1997. С.198-207.

213. Рындина А. В. Основы типологии русской деревянной скульптуры «Никола Можайский». Икона и «Святые мощи». / Искусство христианского мира. Сб. статей. Вып. 6. М., 2002. С. 99-114.

214. Рындина А. в. Святая двоица Никола и Параскева в древнерусском искусстве. Символический аспект темы. / Искусствознание. 1/02. М., 2002. С. 190-203.

215. Рындина А. В. Тема Страстей Господних в русской деревянной скульптуре XVIII- XIX вв. Старое и новое. / Искусствознание. 1/2003. Москва, «Наука» РАН, 2003. С. 232-249.

216. Рязанцев И. В. Скульптура в садах / Художественная культура русской усадьбы. Сборник статей. Ред-сост. И. В. Рязанцев.

217. Се человек. Европейская деревянная скульптура. К 2000-летию христианства. Каталог выставки в ГМИИ. М., 1999.

218. Серебренников Н. Н. Пермская деревянная скульптура. Материалы предварительного изучения и опись. Издание художественной галереи Пермского гос. обл. музея. 214 стр. С картой и 60 иллюстрациями. Пермь, 1928

219. Серебренников Н. Н. Пермская деревянная скульптура. Пермь, 1967.

220. Серебренников Н. Н. Пермская государственная художественная галерея. Древнерусское искусство XV-XVII вв. Путеводитель с каталогом произведений. Пермь, 1961.

221. Сидоренко Г. В. Скульптура «Никола Можайский» в собрании Государственной Третьяковской галереи. Опыт музейной каталогизации //Древнерусская скульптура. Вып. 2. Ч. 1. М., 1993. С. 91.

222. Смирнов А.П. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья. // МИА, № 28. М. JL, 1952.

223. Смышляев Д. Сборник статей о Пермской губернии. Пермь, 1891. С. 143-147.

224. Соболев Н. Н. Русская народная резьба по дереву. JL- М., 1934.

225. Соколов И.И. Рецензия на сочинения г. Папамихаила о св. Григории Паламе, // Журнал министерства народного просвещения. 1913, № 4-6.

226. Соколова И. М. Русская деревянная скульптура XV-XVIII веков. М., 2003.

227. Сперовский Н. Н. Старинные русские иконостасы // Христианское чтение. СПб. 1891. Ч. 2. 1892. Ч. 1-2: 1893.

228. Трапезников В. Н. Чудские идолы и пермские боги.// «Атеист», 1930, № 52. С. 69-92.

229. Тренев JI. К. Иконостас Смоленского собора Московского Новодевичьего монастыря: Образцовый русский иконостас XVI XVII веков, с прибавлением Краткой истории иконостаса с древнейших времен. М., 1902.

230. Троицкий Н. И. Иконостас и его символика. Труды VIII Археологического съезда в Москве. 1890 г. М. 1897. Т. 4. С. 93 96.

231. Троицкий Н. И. Христианский православный храм в его идее: Опыт изъяснения символики храма в систематическом изложении. Тула, 1916.

232. Уваров А. С. Христианская символика: Символика древнехристианского периода. М., 1900.

233. Удинцев В. и П. Г. О. Статьи о переводе Пыскорского монастыря в Пермь, в неофициальном отделе «Пермских епархиальных ведомостей» 1869 и 1881 гг.

234. Успенский А. И. Царские иконописцы и живописцы XVII в.: Словарь. М., 1910. Т. 2.

235. Успенский Б.А. Поэтика композиции. М., 1970.

236. Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей (Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского). М., 1982. С. 25.

237. Успенский Л. А. Символика храма // ЖМП. 1958, № 1. С. 47-57.

238. Успенский Ф.И. Очерки по истории византийской образованности. СПб, 1891.

239. Успенский А. И. Словарь патриарших иконописцев XVII века // Зап. МАИ. М., 1917. Т. 30.

240. Уханова И. Н. К истории культурных связей России с Западом в XVII -начале XVIII века. / Труды Государственного Эрмитажа. Л., 1974, вып. 15 (Русская культура и искусство). С. 26.

241. Фадеева И.Е. Народное искусство как пластический фольклор. / Советское искусствознание 78., т. 1. М., 1979.

242. Филатов С. В. Письменные источники о составе иконостасов XVI века // Архитектурное наследие и реставрация: (Реставрация памятников истории и культуры России). М., 1984. С. I 25—1 27

243. Флоренский П. А. Иконостас.М., 1995.

244. Флоренский П.Н. Из богословского наследия. // Богословские труды, XVII. М., Московская Патриархия, 1977.

245. Христианская культура Пермского Прикамья / Н.З.Короткова, Л.В.Перескоков, Н.В.Казаринова, О.М.Власова; Пермский государственный технический университет, Западно-Уральский ин-т экономики и права, Пермская худ. галерея. Пермь: Б.и., 1998.

246. Христианские реликвии в Московском Кремле. Редактор-составитель А. М. Лидов. М., 2000.

247. Хромов О.Р. Русская лубочная книга XVII-XIX вв. М.1998.

248. Цодикович В.К. Иконопись, парсуна, деревянная скульптура XVI XIX вв.: Каталог / Ульян. Обл. Худож. Музей. Ульяновск, 1981.

249. Чагин Г.Н. Особенности формирования материальной культуры русского населения Северного Прикамья // Областная отчетная научная конференция. Пермь, 1980. С.5.

250. Чагин Г.Н. Росписи по дереву Северного Прикамья // Искусство современной росписи по дереву и бересте Севера, Урала и Сибири. М.,1985/ С.106-120.

251. Чагин Г.Н. Народное искусство художественной обработки дерева в Верхнем Прикамье в XIX нач. XX в. / Из истории демократической культуры на Урале (XVIII - начало XX в.). Пермь, 1986. С.56-70.

252. Чагин Г.Н. На древней Пермской земле. М., 1988.

253. Чагин Г. Н. Культура и быт русских крестьян Среднего Урала в середине XIX начале XX века (этнические традиции материальной жизни). Пермь, 1991. С. 112.

254. Чагин Г. Н. Деревянное зодчество Строгановских земель Прикамья

255. XVII века // Строгановы и Пермский край. Пермь, 1992. С.99-106.

256. Чагин Г. Н. Мировоззрение и традиционная обрядность русских крестьян Среднего Урала в середине XIX начале XX века. Пермь, 1993. С. 184.

257. Чагин Г. Н. Культура народов Прикамья в записках иностранцев XVII в. / Россия и Запад: политические и культурные традиции. Пермь, 1994.

258. Чагин Г. Н. История и судьбы традиционно-бытовой культуры народов Пермского Прикамья // Национальные и демографические процессы в республиках и регионах Европейского Севера Российской Федерации (история и современность). Сыктывкар, 1994. С.87-89.

259. Чагин Г. Н. Природная среда и особенности культурно-бытовых традиций народов Среднего Урала в середине XIX начале XX века // Материальная культура народов России: Культура народов России. Новосибирск. 1995. T.I. С.122-139.

260. Чагин Г. Н. Этнокультурная история Среднего Урала в конце XVI -первой половине XIX века. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. Москва, 1996.

261. Чекалов А. К. Народная деревянная скульптура русского Севера. М., 1974.

262. Черняк А. И. К вопросу о возникновении и бытовании сюжетов в пермской деревянной скульптуре XVII-XVIII веков / Отечественное и зарубежное искусство XVIII века. Основные проблемы: Межвуз. сб. / Лен, гос. ун-т. Вып. 3. Л., 1986. С. 100-108.

263. Черняк А. И. Социальные проблемы в литературе и пермской деревянной скульптуре XVII века // VII Окт. чтения. Язык. Культура. Общество: Тез. докл. на межвуз. конф. молодых ученых (окт. 1986 г. ). Перм. гос. ун-т. Пермь, 1986. С. 17.

264. Черняк А. И. Проблема эстетического идеала в русском искусстве XVII

265. XVIII веков и роль пермской пластики в формировании демократического идеала // Идеал и мировоззрение: Межвуз. сб. науч. тр. / Перм. гос. пед. ин-т. Пермь, 1988. С. 100-112.

266. Чижова Л.В. К вопросу об идеологии Средневекового населения Прикамья. // С А, 1982, № 3.

267. Шаханова В. М. Иконографический репертуар церковной скульптуры Арзамасского уезда по описи середины XIX века. Опыт систематизации. / Древнерусская скульптура. Вып. второй, часть 2. М.: НИИ Российской академии художеств, 1993. С. 15-198.

268. Шевелев В. И уподобил его образу человеческому. / Мир человека. М., 1971. С. 150-157.

269. Шибаков Н. И. Деревянная скульптура Мордвы. Саранск, 1980

270. Шишонко В. Пермская летопись. Том III. Пермь, 1884. С. 502-503.

271. Эдинг Д.Н. Резная скульптура Урала. М., 1940.

272. Югославские средневековые фрески. Каталог выставки. JL, 1970.

273. Яремич С. Головы св. Иоанна Предтечи. Русская резьба XVII века. // Художественные сокровища России. 1901. № 2.1. На иностранных языках:

274. Bartoli М. Un evenement artistique: le bois russe du grand Palais. France -URSSmagasine, 1973, № 56, p.l 1- 13.

275. Dobrzenieski Т., Debilitatio Christi: A Contribution to the Iconography of Christ in Distress // Bulletin du Musee National de Varsovie, 1967, vol. VIII, N4, p. 93-111.

276. Galaune P. Lietuviu liaudiesmenas. Kaunas, 1930.

277. Hall G. Dictinaiy of subjects and sumbols in art. L., 1979.

278. Kupczyhska A. Chrystus Frasoblivy w pol-skiej, rzezbic Sudowej // Polska sztuka Sudowa. I960. N 4;

279. La grande tradition du Bois sculpte Russe ancien et modern. Collection des musees sovietigues. Galeries National du Grand Palais. Fevrier-avril, 1973. Paris, 1973.284. .Моздир M. I. Украшська народна дерев'яна скульптура. Кшв, 1980.

280. Паметницы на старата българска живопис, т.1. София, 1962.

281. R i с ht е г G., U 1 г i с h G., Lexicon der Kunstmotive. — Gutersloh, 1978.

282. Sukkale R. Kunst in Deutschland. Von Karl dem Grossen bis Heute. Monte von Du Mont. Koln, 1998.

283. Таранушенко С. О Укра.нскои иконостасу XVIII-XIX века. 11 зборник за ликовне уметности, 1975, с. 113-144.J

284. Географический указатель к каталогу храмовой скульптуры в собрании ПГХГ1. Города

285. Березники, Усольский район кат. 75 Дедюхин, Усольский район — кат. 84,85 Добрянка, Пермская область - кат. 270 Кизел, Пермская область - кат. 100 Краснокамск, Пермская область — кат. 74 1 Кудымкар, Коми-Пермяцкий автономный округ — кат. 113

286. Кунгур, Пермская область- кат. 29,129 Лысьва, Пермская область — кат. 191 Оса, Пермская область кат. 190 Очер, Пермская область - кат. 301,302

287. Чердынь, Пермская область кат. 1,31, 32, 33, 55, 56, 57, 58, 59, 143, 144, 196, 197, 198, 199,200,2021. Села

288. Большая Коча, Коми-Пермяцкий автономный округ, — кат. 256

289. Бондюг, Чердынский район — кат. 307

290. Ворцево, Чердынский район кат. 151

291. Васильевское, Ильинский район кат. 87, 88,269

292. Верх-Боровское (Верх-Боровая), Соликамский район — кат. 4,42

293. Верхнечусовские городки, Чусовской район кат. 97,98, 99

294. Верхние Муллы, Пермский район кат. 127, 128

295. Вильгорт, Чердынский район кат. 27,204

296. Гайны, Коми-Пермяцкий национальный округ кат. 172

297. Губдор, Чердынский район — кат. 3, 324

298. Дубровское, Красновишерский район кат. 5, 205

299. Егва, Кудымкарский район — кат. 257,258,259, 260

300. Искор, Чердынский район кат. 34,35,36

301. Канабеки, Березовский район кат. 168, 174, 178

302. Карагай, Пермская область кат. 110,263,264,265

303. Кольчуг, Чердынский район — кат. 147

304. Коса, Коми-Пермяцкий автономный округ — кат. 106, 109, 164, 240, 248, 249, 250, 251, 253, / 254,255

305. Купрос, Юсьвинский район Коми-Пермяцкого автономного округа кат. 114 Лимеж, Чердынский район - кат. 148, 149, 150, 207 Миндули, Карагайский район - кат. 10,11

306. Монастырь, Кочевский район Коми-Пермяцкого автономного округа кат. 10, И, 103, 115

307. Морчаны, Красновишерский район кат. 208

308. Нижнечусовские городки, Чусовской район кат. 14, 15,16,95, 96,192,193 Ныроб, Чердынский район — кат. 2, 60, 192

309. Обвинск (Обвинское),Карагайский район -кат. 101, 102, 104, 105, 111, 112, 163,331

310. Орел, Усольский район кат. 47,48,496 82, 179,330

311. Пуксиб, Чердынский район кат. 106,261

312. Покча, Чердынский район кат.9

313. Пыскор, Чердынский район — кат. 9

314. Пянтег, Чердынский район — кат. 153

315. Редикор, Чердынский район кат.226,227,228,229,230

316. Салтаново, Чердынский район кат. 154

317. Сирино (Сиринское), Соликамский район кат. 40,239,241,242,243,244

318. Слудка Пермского района кат. / ?д

319. Сретенское, Ильинский район кат. 92

320. Торговищи, Суксунский район кат.130, 131,326

321. Ужгинское, Чердынский район кат. 209,210

322. Усть-Боровское (Усть-Боровая), Соликамский район- кат. 12, 13,46,72

323. Усть-Качка, Пермский район кат. 185,299

324. Усть-Кишерть, Пермская область кат. 300

325. Усть-Косьва (Усть-Косвенское), Соликамский (?) район — кат. 173

326. Цидва, Чердынский район кат. 211,212

327. Чигироб, Соликамский район — кат.21, 70,246,247

328. Чермоз, Ильинский район кат. 268, 308

329. Шакшер, Чердынский район кат.213, 214, 215, 216, 217, 218, 219, 220, 221, 222, 223, 224, 225

330. Шерья, Нытвенский район —кат. 138, 139,140, 141 Юксеево, Коми-Пермяцкий автономный округ — кат. 108, 262 Язьва, Красновишерский район кат. 155,156 Янидор, Чердынский район — кат. 157,1581. Поселки

331. Ильинский, р/п, Пермская область — кат. 186,267 Пашия, р/п, Горнозаводской район кат. 175,177

332. Юго-Камск (Юго-Камский), Пермский район-кат. 132, 133, 134, 135,136, 137. Деревни

333. Амбор, Чердынский район — кат. 145,146

334. Габово (Габова), Карагайский район кат.266, 312,313,314, 315

335. Зеленята, Очерский район кат. 180

336. Копылово (Копылова), Осинский район — кат.303

337. Крохово (Крохова), Пермский район кат. 7

338. Половинка, Чусовской район кат. 169,171

339. Старая Часовня, Сивинский район — кат. 309

340. Толстик, Соликамский район кат. 245

341. Иконографическая таблица коллекции храмовой скульптуры в ПГХГ1. Название Количество

342. Композиции Распятия, Распятия с предстоящими 1082. Фигуры предстоящих 213. Изображения Христа 7

343. Композиция «Христос в темнице» 17

344. Композиция «Собор архангелов» 16. Фигуры ангелов 93

345. Композиции с фигурами евангелистов 6

346. Композиции с фигурами апостолов 39. Изображения Св. Духа 6

347. Композиция «Снятие со креста» 3

348. Композиция «Положение во гроб» 1

349. Композиция «Воскресение Христово» 4

350. Композиция «Богоматерь Почаевская» 2

351. Композиция «Усекновенная глава св. Иоанна Предтечи» 3

352. Изображения св. Николы Чудотворца 3

353. Изображения св. Николая Можайского 7

354. Изображения св. Параскевы Пятницы 118. Фигуры святых 11

355. Изображения Господа Саваофа 1620. Царские врата 71. Принятые сокращения

356. Антонова — Антонова В. И. Древнерусское искусство в собрании Павла

357. БИХМ Березниковский историко-художественный музей им. И. Ф.

358. Коновалова (г. Березники Пермской области) ВРП фонд временных поступлений 111 ХГ.

359. Деревянная скульптура — Деревянная скульптура XVII-XIX веков из фондов пермской галереи. Каталог выставки. Автор-составитель О. М. Власова. Пермь, 1985 Иисус Христос Иисус Христос в христианском искусстве и культуре XIV

360. XX века. Государственный Русский музей. Italy, Tonti (Napoli). Иконостас Иконостас. Происхождение-Развитие-Символика / Редакторсоставитель А. М. Лидов. М.: Прогресс-Традиция, 2000. КПОКМ Коми-пермяцкий окружной краеведческий музей им. П. И.

361. Субботина-Пермяка (г. Кудымкар Пермской области) Опись «Опись собрания пермской деревянной скульптуры». В кн.:

362. Серебренников Н.Н. Пермская деревянная скульптура. Пермь, 1928, с. 143-213.

363. ПГХГ Пермская государственная художественная галерея, Пермь. Пермь. Пермская государственная художественная галерея - Пермскаягосударственная художественная галерея. Автор-составитель В. А. Кулаков. М., 1976. Пол. половина. Пост. - поступил (а).

364. Путеводитель ПГХГ. Путеводитель. Древнерусское искусство XV-XVII веков. С каталогом произведений.Сост. Н. Н. Серебренников. Пермь, 1961.

365. Серебренников -1 Серебренников Н.Н. Пермская деревянная скульптура:

366. Материалы предварительного изучения и опись. Пермь, 1928. Серебренников II Серебренников Н.Н. Пермская деревянная скульптура. Пермь, 1967.

367. Распечатка сайта «Се человек»1. Распятие с предстоящими

368. Распятие с предстоящими Богоматерью и Иоанном Богословом из пос.Пашия. XVIII в.ii if

369. Распятие с предстоящими Богоматерью, Иоанном Богословом, Марией Магдалиной и сотником Лонгиным из с.Усть-Боровая. XVIII в.

370. Распятие с предстоящими Богоматерью и Иоанном Богословом из с.Усть-Качка. Кон. XVIII в.

371. Крест поклонный из С.Вильгорт. XVIII в.V

372. Распятие из г.Соликамска. XVIII в.

373. Распятие с предстоящими Богоматерью и Иоанном Богословом из д.Толстик 1-я пол. XIX в.I

374. Распятие в орнаментальном обрамлении изс.Слудка Кон. XVIII в.

375. Распятие из с.Сиринское Кон. XVIII в.

376. Распятие в орнаментальном обрамлении из г.Соликамска. Кон. XVIII в.-нач. XIX в.

377. Распятие из д.Габова. Кон. XIX в.1. Распятие в орнаментальномобрамлении из с.Верхнечусовские Городки. XVIII в.

378. Предстоящие Богоматерь, Мария

379. Магдалина, Иоанн Богослов и сотник Лонгин из с.Язьвз. XVIII в.

380. Распятие с предстоящими Богоматерью и Иоанном Богословом из с.Верхнечусовские Городки. Нач. XIX в.

381. Предстоящие Богоматерь, Мария

382. Магдалина, Иоанн Богослов и сотник Лонгин из с.Редикор 1 пол. XIX в.

383. Предстоящие Богоматерь, Мария

384. Магдалина, Иоанн Богослов и сотник Лонгин из г.Соликамска. XVIII в.

385. Предстоящие Богоматерь и Иоанн Богослов из д.Подъячева. 1 пол. XIX в.

386. Предстоящие Богоматерь и Иоанн

387. Богослов из с.Нижнечусовские Городки. XVIII в.1. Предстоящие Предстоящие

388. Богоматерь и Иоанн Богоматерь и Иоанн

389. Богослов из Богослов из частного г.Соликамска. собрания.

390. Кон. XVIII в. Кон. XVIII нач. XIX а.1. Христос в темнице

391. Богоматерь из г.Перми. XVIII в.

392. Христос в темнице из г.Усолье. Кон. XVIII в.

393. Христос в темнице из г.Соликамск. Кон. XVIII в.

394. Христос в темнице из с.Усть-Косьва. Кон. XVIII в. нач. XIX в.

395. Христос в темнице из с.Редикор. 1 пол. XIX в.1. Святой Николай

396. Христос в темнице из пос.Пашия. Кон. XVIII в.

397. Христос в темнице из с.Мижнее Ворцево. Нач. XIX в.

398. Св.Николай Чудотворец Св.Николай Можайский Св.Николай Можайский из г.Чердыни. из с.Покча. из д.Зеленята.

399. Нач. XVIII в. XVIII в. Кон. XVIII нач. XIX вв.

400. Св.Николай Можайский Св.Николай Можайский Св.Николай Можайский из д.Крохова. из с.Сретенское. из с.Миндули.

401. XVIII в. XVIII в. XVIII в.1. Ангелы

402. Ангел из г.Лысьва. Нач. XJX в.

403. Ангелы из с.Верхние Муллы. XVIII в.

404. Ангел из с.Язьва. XVIII Вг

405. Ангел из с.Усть-Боровая. XVIII в.

406. Ангел из с.Сиринское. XIX в.

407. Собор архангелов из с.Губдор. Нач. XVIII в.

408. Страстной ангельский чин из д.Габова. XIX в.1. Ангел из г.Перми. XIX в.

409. Венец херувимов из г.Перми. Кон. XVIII нач. XIX в.

410. Ангелы из с.Шерья. Кон. XVIII-нач. XIX в.

411. Херувим из с.Нижнечусовские Городки. XIX в.1. Саваоф

412. Саваоф из г.Лысьвы. Нач. XIX в.

413. Херувим из д.Габова. XIX в.

414. Саваоф из д.Половинка XVIII в.

415. Херувим из д.Старая Часовня. XIX в.

416. Саваоф из с.Нижнечусовские Городки. XVIII в.2.47