Институты государственной власти современной России: Теоретические основания и технологическое обеспечение тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.02, доктор политических наук Каптерев, Сергей Евгеньевич

• Каптерев, Сергей Евгеньевич
• доктор политических наук
• 2005

Оглавление диссертации доктор политических наук Каптерев, Сергей Евгеньевич

Введение

Часть первая. Понятие власти в системе научных знаний

Глава I. Парадигма политической власти.

1.1. Семасиология основных кратологических понятий.

1.2. Проблемы дефиниций в кратологии.

1.3. Корреляция мотивации и источников власти.

1.4. Проблема политической трансформации и модернизации

Глава 2. Истоки авторитета и легитимности политической власти . 106 2.1. Проблема соотношения власти и влияния. Авторитет политической

2.4. Особенности трансформаций государства Российского: проблемы,

Часть вторая. Социальные и политические а; торы в период трансформации политической системы

Глава З.Роль авторитета и легитимности политических субъектов.

3.1. Корреляции субъектов и объектов государственной политики с позиций политического анализа. Соотношение субъекта права и субъекта политики.

3.2. Социальная стратификация как фактор политического представительства в России.

3.3. Homo politicus как стратегический актор политико-административного управления в переходный период.

3.4. Фактор гражданского общества в период трансформации. власти и его истоки.

2.2. Легитимность и легальность политической власти

2.3. Проблема стабильности политической системы. гендепцпи Выводы.

Глава 4. Стратегические ресурсы власти в период трансформации.

4.1. Проблема политического проектирования и мифы административного управления в период трансформации.

4.2. Социальные функции политической идеологии в период реформ. Идеология как стратегический источник легитимности власти

4.3. Политическая и правовая культура в период трансформации.

4.4. Проблема авторитета и легитимности российской власти в период модернизации.

Выводы.

Часть третьи. Государственная политика.переходного периода

1991-2005 гг.)

Глава 5. Государегвенная политика первого президента России.

5.1. Экономическая реформа правительства Гайдара-Бурбулиса и конфронтация элит исполнительной и законодательной ветвей власти.

5.2. Трансформация бюрократической элиты при Б. Ельцине.

5.3. Авторитет государственной власти в региональной политике Администрации Президента Б. Ельцина.

5.4. Социальная политика в период правления Б. Ельцина.

Глава 6. Государственная поли гика второго президента России.

6.1. Реорганизация государственной власти. Региональная политика.

6.2. Экономическая и финансовая политика в период пр .влепия В.Путина и их влияние на легитимность правящего режима.

6.3. Государственная политика Администрации Президента

В. Путина в отношении СМИ и представительных органов власти. Манипулятивные технологии.

6.4. Социальная политика при президенте В. Путине.

Выводы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Институты государственной власти современной России: Теоретические основания и технологическое обеспечение»

Общая характеристика работы. Актуальность темы диссертации определяется научно-теоретической и практической значимостью поставленных в исследовании задач. На протяжении веков авторитет, легитимность и стабиль ность государственной власти являются условием существования и развития общества и фундаментальной проблемой политической науки. Трудно переоценить значение легитимности и авторитета власти для модернизации современной России. Ликвидация монополии КПСС на власть, утверждение политического и идеологического плюрализма, многопартийности, гласности, становление новой избирательной системы отмечались политологами как положительные моменты демократизации страны и формирования гражданского общества. Специфический характер данного процесса определяется теми политическими условиями, в которых он протекает. Перед Российской Федерацией стоят сегодня многоплановые задачи:

- активное и скорейшее осуществление политической модернизации (изменение политической системы, переход от традиционного к современному обществу, становление новых политических институтов, демократизация всех сторон жизни российского общества);

- утверждение многообразия форм собственности, духовного и политического плюрализма как признаков демократизации общественной жизни;

- научное и технологическое продвижение по пути построения гражданского общества и др.

Сложность решения этих задач протекает в многоплановом взаимодействии различных политических акторов, протекающем в постоянном взаимодействии с институтами государственной власти, влияющих на реализацию жизненно важных интересов личности, общества и государства в различных сферах жизнедеятельности. А это, в свою очередь, выдвигает на передний план политической деятельности проблему обеспечения легитимности. Однако непоследовательность, субъективизм, игнорирование мнения большинства, попустительство грабительской приватизации (а чаще ее непосредственная поддержка) привели в жизни не столько к утверждению демократических порядков, сколько к потере авторитета власти и снижению ее роли в решении насущных проблем. В итоге, значительная часть россиян считает неэффективными важнейшие политические институты современной России (Госдума, Совет Федерации, политические партии и др.). На практике это ведет к делегитимации данных институтов. Снижение доверия к демократическим акторам сказывается на основных элементах политической системы: государстве, социетальности, культуре, общественном строе (формации), цивилизации, а также на ответных реакциях политической системы на такие исторический вызовы, как экологический кризис, глобализация, появление постиндустриального обще; ства и др. В этих условиях сформированная ранее система обеспечения легитимности основных государственных институтов явно не соответствует новым условиям общественного развития и не может эффективно противодействовать угрозам, используя прежние принципы управления. В связи с этим остро встал вопрос о выработке приоритетов в области политики обеспечения легитимности.

В результате вновь остро встала проблема «власть и общество». В процессе объявленного перехода от социалистического (командно-административного) государства к гражданскому обществу преодолеть отчуждение народа от власти не удалось. Изменилась архитектоника властных конструкций, но сущность политической власти осталась прежней. Она осталась по сути бесконтрольной со стороны народа, участие которого в институтах власти носит формальный и эпизодический характер, связанный главным образом с выборами. Демократия как народовластие не состоялась. Все это делает актуальной проблему авторитета и легитимности политической власти как фактора модернизации российского общества. Генезис авторитета и легитимности государственной власти, непосредственно сопряженный с типом общественного строя и цивилизации России, изучен еще очень слабо. Зависимость эффективности политики институтов государственной власти от ее авторитета и легитимности изучена фрагментарно и поверхностно. Все это свидетельствует об актуальности выбранной темы диссертации.

Актуальность темы диссертационного исследования усиливается также значимостью политических процессов, происходящих в России в начале XXI века в условиях быстро меняющегося мира. Методы проведения государственной политики Российской Федерации должны, с одной стороны, опираться на исторический опыт, накопленный как у нас в стране, так и за рубежом, а с другой стороны, быть адекватными историческим вызовам современности: экологическому кризису, углубляющейся глобализации, переходу передовых стран мира в информационную цивилизацию, разрыву между современным Севером и отсталым Югом. В этих условиях авторитет и легитимность политической власти России приобретает чрезвычайную роль.

Степень разработанности проблем исследования. Избранная для изучения проблема носит междисциплинарный характер. Поэтому ее раскрытие в рамках политической науки вряд ли возможно без обращения к исследованиям в области политической философии, культурологии, социологии, социальной психологии.

Работы, так или иначе затрагивающие избранную тему можно разделить на несколько основных групп.

Во-первых, это фундаментальные работы посвященные анализу понятий власти, авторитета, легитимности. На сегодняшний день эти проблемы являются наиболее проработанными. Согласно М. Веберу, власть — это способность одного субъекта (индивида, социальной группы, социальной организации) оказывать влияние на поведение другого (подчиняющегося) субъекта. Политическая власть основана на политическом (государственном) насилии и праве. Но если она не опирается на авторитет, т.е. не имеет идеологии властвования, не подтверждает на практике свою разумность, адекватность как интересам правящей элиты, ведущего класса, народа, так и актуальным историческим вызовам, то такая власть вырождается в автократизм или разрушается.

В работах зарубежных и наших ученых авторитет нередко трактуется как одна из форм осуществления власти. В соответствии с теорией М. Вебера, авторитет может освящаться тремя источниками: традицией (например, церкви как социального института), идущей из глубины времен и рациональной рефлексии; рационально обоснованной законностью (в этом случае авторитет апеллирует к разумным основаниям, взаимной согласованности и выгоде); аффективной законностью, основанной на харизме лидера, вере в его сверхъестественные способности и святость1. За источником авторитета признается право на принятие решений в ходе совместной деятельности. II. Луман обращает внимание в своей концепции власти и авторитета, опирающегося на достижения символического интеракционизма на то, что субъект постоянно выбирает различные альтернативы поведения, зависящие от множества объективных и субъективных факторов, которые он должен оценить и учесть. Таким образом, «власть предлагает ре

1 Вебер М. Харизматическое господство // Социс. 1988. № 5. С. 139-148. зультаты предпринятого ей отбора и благодаря этому обладает способностью оказывать влияние на селекцию деяний подчиненных перед лицом других возможностей»2.

В рамках этой концепции утверждается, что авторитет есть важнейшая форма власти, основанная на знании, а не только силе. В условиях трансформации России в сторону представительной демократии и связанного с ней избирательного права, нами были выделены три группы источников авторитета. Прежде всего, был проанализирован авторитет политиков. Особенно важен для высокого уровня избирательной кампании авторитет личности самого кандидата, его политические, профессиональные, моральные качества. На масштабных выборах авторитет является пропуском в политическую элиту. Другим влиятельным фактором является авторитет «лидеров мнений»: журналисты, «пикейные жилеты», руководители серьезных предприятий, на которых проходит агитация3. И, наконец, авторитет руководителей избирательной кампании, т.е. авторитет, связанный с эффективностью управления, влияния как па кандидата, так и на «лидеров мнения». В связи с этим традиционно определяемый авторитет власти уже не может быть единственным ориентиром при проведении государственной политики.

Авторитет по своей природе является особым свойством, характеристикой властвующего лица или центров власти. Специфика этого свойства проявляется в том, что наделение и распределение его обеспечивает особую «доверительность» властных отношений, их «признанность», «согласованность». Именно на эту смысловую сторону термина «авторитет» обращает внимание известный эксперт в области семасиологии Э.Бенвенист. Он подчеркивает, что в случае власти «auctoritas» речь идет о силе, божественной в своей основе и связанной с исконным значением слова augeo — производить, приумножать. «Таким путем абстрактное имя auctoritas обретает всю полноту своего содержания: это акт творения или качество, предустановленное верховным магистратом, или достоверность какого-то свидетельства, или действенность какой-либо инициативы и т.п., но всякий раз во взаимодействии с семантическими функциями слова аис-tor» 4. о Лумап II. Тавтология и парадокс и самоогшсаниях современного общества // Socio-Loges / Пер. с англ. VI.: Прогресс, 1991. С. 194-215.

См.: Имидж лидера. М.: ЦПК «Николло М», 1994; Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. Ростов-па-Дону: Феникс, 1996. С. 117.

Однако, как свидетельствует семантический анализ Бенвениста, смысл не сводится исключительно к теологическому credo — доверию-вере. Рассматривая эволюцию смысловых оттенков этого термина, Бенвенист отмечает, что с этимологической точки зрения он достаточно изолирован, так как используется в определенном смысловом контексте, означающем акт доверия (веры)3. «Доверить» в этом смысле — значит передать другому без риска для себя то, что составляет неотъемлемый компонент личного существования и неизбежно должно вернуться назад. «Kred» обозначал своего рода «залог», «ставку», нечто материальное, но затрагивавшее и личные чувства. «Оказывать доверие», «верить» — значит отдавать свое доверие в залог, но с последующим возвратом6. Очевидно, что семантическая составляющая этого сложного понятия сыграла существенную роль в становлении концепта легитимности, в котором слились элементы политического, религиозного, магического и утилитарного, представленных «изначально» в семиологии дефиниции «доверие».

Термин «легитимность» вошел в отечественный политический дискурс только в начале 1990-х годов. В «Толковом словаре русского языка конца XX»7 он начинает использоваться в публичной лексике в связи с политическим кризисом 1993 г. С этим трудно не согласится, так как абсолютное большинство словарей вплоть до второй половины 1990-х годов не акцентируют смысловые оттенки указанного понятия, выходящие за рамки юридической терминологии. Например, в Энциклопедическом словаре (1954) читаем: «Легитимность от латинского legitimus - законность: 1. Признание законности права или полномочия. 2. Документы, подтверждающие это право или полномочие. 3. В иностранном праве: присвоение в установленном порядке внебрачным детям прав законных детей» 8

Исходя из смысловых контекстов термина «легитимность», можно согласиться с теми исследователями, которые рассматривают в качестве исходной формы публичной легитимации авторитет и наделение им как доверие (creduli-tas, trust) 9. Если использовать терминологию П. Бурдье, то легитимная власть «есть власть, которую тот, кто ей подчиняется, дает тому, кто ее осуществляет, т.е. своего рода кредит, которым один наделяет другого. Это власть, которая су

Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М.,1995. С. 330.

6 Там же. С. 124-128

7 Толковый словарь русского языка копна XX: языковые изменения. СПб., 1998. х Энциклопедический словарь. Изд-во БСЭ, 1954. .

9 Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. М. 1997. шествует лишь потому, что тот, кто ей подчиняется, верит, что она существует»10. Аналогичный лейтмотив звучит и в работах Ч.Р.Миллса. Он пишет, что для обозначения аналогичных реалий ученые пользуются разными терминами: Г.Моска говорит о «политической формуле» и «великих предрассудках», Дж.Локк — о «принципе суверенитета», Ж.Сорель — о «господствующем мифе», Т.Арнольд — о «фольклоре», М.Вебер — о «легитимации», Э.Дюркгейм — о «коллективных представлениях», К.Маркс — о «господствующих идеях», Ж.Ж.Руссо — о «всеобщей воле», Г.Лассуэлл — о «символах власти», К.Манхейм — об «идеологии», Г.Спенсер — об «общественном чувстве» ".

Доверие (легитимность) к власти опирается на ее способности обеспечить паритет добродетельного существования, когда достигается «наилучшее существование как для каждого в отдельности, так и вообще для государства»12. До Вебера понятия «легитимность» и «легальность» содержательно отождествлялись и рассматривались в качестве синонимичных производных от латинского lex (legis) — закон, трактуемый в смысле писаного права13.

Во втором издании «Толкового словаря» В.Даля «легитимист» трактуется

I 4 как приверженец законной династии . Иллюстрацией практики «легитимизма», как правило, служит французская партия легитимистов, объединившая сторонников реформации династии Бурбонов после революции 1830 г. Однако традиция западноевропейского «легизма» и «легитимизма» не сводится к признанию права, а содержит смысл оправдания властного авторитета.

В сочинениях французских историков эпохи Реставрации политическая легитимность — это проблема источников властного авторитета (традиции, моральной силы, идеологии и эффективности принципов государственного устройства). Право олицетворяется неумолимой силой «верховенства добра», оправдывающего становление жесткого политического режима. Вынесение приговора, основанного на законе «обратимости» порядка моральных принципов в физический порядок власти15. В XVIII в. происходит возрастание смыслового многообразия «оправданий» власти на фоне абстрактно-юридических деклара

10 Бурдье П. Социология политики. М., 1993. С. 208-209. Миллс Ч. Социологическое воображение. М., 1998.

Аристотель. Политика. Афинская полития. М., 1997. С. 221.

13 Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

14 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. T.l. М. 1881. С. 489-490.

1:1 Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997. С.90-92. ций об универсальности разумных законов и незыблемости общественного договора16.

Все это связано с возникновением идеологической легитимации, которая интерпретирует универсум в зависимости от конкретных интересов многообразных групп и выражает их потребность в «оправдании» социальной дифференциации при едином политико-правовом порядке17. Кодификация преступлений, установление процедурных правил судопроизводства и шкалы наказаний опирается на идеологический статус власти, описываемый французскими философами — Кабанисом, Дестютом де Траси, Вольне. «Идеологическая власть» оказалась более эффективной, нежели мифологическая или религиозная легитимация. «Сформировав в сознании граждан цепочку мыслей, — отмечал Д.М.Сервап (1767), — вы сможете гордиться тем, что исполняете роль их вождей и хозяев»18. Религиозно-мифологический способ легитимации и здесь используется достаточно широко, но он приспосабливается к групповым интересам. С XVIII в. «власть Нормы» соединяется с «властями Закона, Слова и Текста, Традиции, навязывая им новые разграничения».

Однако исследования С.М. Липсета показывают, что легитимность как ответственность государства за существующий нормативный порядок фактически складывается из нескольких процедур, реализуемых с учетом интересов основных групп общества. Теоретически разводя основания эффективности и легитимности, он, по сути, рассматривает их в тесной взаимосвязи19. Второй компонент проблемы соединен «одномерным» восприятием авторами особенностей его когнитивного пространственно-временного континуума, который может быть представлен в нескольких измерениях. Смысл легитимации раскрывается преимущественно в контексте — односторонней «доверительности», без учета взаимного «кредитования» и поправок на культурно-исторические особенности сочетания этих пространств. При всей очевидности доминирования авторитарных начал в распределении и наделении доверием, нельзя не замечать присутствия взаимного самооправдания, когда авторитет можеГ проявляться как неотъемлемое свойство каждого участника политического процесса.

Вторая группа работ посвящена механизмам обеспечения легитимности. Признание обществом законности, правомерности официальной власти — это фундаментальная ее характеристика. Поэтому любой тип легитимности предпо

16 Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М. 1999. С. 404-405.

17 Там же. С. 404-405.

18 Цит. по: Фуко М. Там же. С. 150.

19 Upset S.M. Political Man. Baltimore. 1981. P. 64. лагает существование минимального социального консенсуса относительно ценностей, принимаемых большинством общества. В качестве основных источников легитимности, как правило, рассматриваются три субъекта: население, правительство и внешнеполитические структуры.

Легитимность, как поддержка власти со стороны широких слоев населения, i является важнейшей целью всех политических режимов. Это заставляет относиться к легитимности как к политико-культурной характеристике властных отношений.

Население может поддерживать правителей и тогда, когда они деспотично или неэффективно управляют государством. В то же время легитимность может инициироваться и формироваться не населением, а исполнительной властью и проправительственными структурами. Они могут манипулировать массовым сознанием и побуждают воспроизводить положительные оценки деятельности правящего режима. Такая легитимность базируется на праве граждан выполнять свои обязанности по поддержанию определенного порядка и отношений с государством. В настоящее время для обеспечения идеологической легитимности своего господства элиты используют всю мощь и разнообразие научно-технических и информационных средств, образуя и поддерживая индустрию идей. Средства массовой информации давно стали «четвертой властью». «Есть сила, — писал Монтескье, — еще известная веку Макиавелли; это пресса, долгое время запрещенная, но постепенно набравшая силу как «четвертая власть» 20. В России до периода трансформации категория легитимности была не применима для характеристики самих политиков, различных институтов, норм и отдельных органов государства. То же можно сказать и о процессах модернизации. Российские ученые начинают обращать внимание на эти важные проблемы в своих исследованиях только с середины 90-х годов XX века. Это связано, в первую очередь, с возрастанием значения новых идеологий, поскольку именно они являются основными носителями тех социокультурных смыслов, ценностей и установок, на основе которых трансформируются прежние и формируются новые общественные институты, социальные связи и отношения модернизирующегося социума. Сфера «использования» идеологий в обществе модерна, фактически или декларативно, доступна всем, хотя бы через посредников: партийных функционеров. парламентариев и т.п. В этом и состоит социальный смысл либерального принципа всеобщего избирательного права. Являясь идеализированной формой представлений людей о процессах, происходящих в обществе, идеоло

20 Монтескье Ш. О духе законов // Избранные произведения. М., 1955. С.290. гия становится катализатором изменений в общественной практике «и может в л * известных пределах ее модифицировать» . Ряд исследователей называет легитимирующую идеологию в качестве одного из средств (наряду с деньгами, государством, правовой системой, наукой и экспертным знанием) универсальной социальной связи в постиндустриальном обществе. Они подчеркивают значимость этих идеологий для формирования и обеспечения продуктивной работы социальных институтов в период модернизации общества.

К. Гирц рассматривает появление идеологий как последствие процесса авто-номизации государства, выделения политики в качестве самостоятельной области социальной деятельности, рационализации управления, подъема современных элит, распространения грамотности и массовых коммуникаций, развития прочих социальных атрибутов общества «modernity». При этом идеологии выступают как специализированные модели политического действия. Дело в том, что в новой ситуации эти системы оказываются либо слишком насыщенными трансцендентальными значениями, мешающими адекватному политическому поведению, либо обнаруживают свою слишком тесную связь с реализмом «здравого смысла» и тем самым «душат политическое воображение». Иными словами, изменившемуся типу общества и возникшим «овым формам социального и культурного напряжения должны соответствовать другие типы общественных и культурных реакций22. Именно в этом К. Гирц и видит непосредственную причину активизации идеологической деятельности, в ходе которой формируется система новых механизмов компенсации социокультурных ориентиров, преодолевается их неспособность «постичь универсум гражданских прав и обязанностей». Как поясняет ученый, идеология стремится придать смысл новым социальным ситуациям, чтобы осуществляющееся с помощью них действие приобрело целесообразность .

Особенности идеологии делают ее гибкой социальной подсистемой, обеспечивающей процесс «расширенного» воспроизводства новоевропейского общественного порядка. Это наиболее актуально для модернизирующихся обществ, представляющих собой социумы переходного типа: от традиции к «модерну». В данном случае социальное значение идеологий возрастает. во много раз, поскольку именно они являются основными носителями тех социокультурных смыслов, ценностей и установок, на основе которых трансформируются преж

21 Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999. С. 404-405.

22 Там же, С. 25

23 Гирц К. Идеология как культурная система // новое литературное обозрение. 1998. №29. С. 7-38. ние и формируются новые общественные институты, социальные связи и отношения модернизирующегося социума. Методология изучения проблемы политического развития применительно к условиям переходных систем, социально-политической трансформации и модернизации общества получила развитие в работах Р. Даля, Г. Алмонда, JI. Пая, С. Хантингтона24.

Третья группа работ связана с разными теориями модернизации, и тем как обеспечивается в условиях модернизации легитимность. В мире существовало и существует множество теорий модернизации (модернизационных, неомодернизационных, постмодернизационных и т.д. и т.п.), которые, становясь духовной 1 основой практических социальных действий, неизбежно превращаются в модер-низационные идеологии. Часто эти идеологии приобретают весьма причудливый характер: в них вполне могут уживаться ценности модернизма и традиционного общества, универсалии либерализма .

С. Хантингтон в работе «Политический порядок в меняющемся обществе», писал, что главная задача модернизации - это способность политических институтов адаптироваться к новым условиям, основанная не на уровне их демократизации, а на прочности и организованности. Исходя из концепций властной мотивации, на стадии перемен только жесткий авторитарный режим, контролирующий порядок, способен аккумулировать необходимые ресурсы для трансформации и обеспечить национальное единство и переход к рынку. С. Хантингтон выделяет и ряд условий, благоприятных для преобразований, а также формулирует несколько «советов» для авторитарных правителей переходных эпох, которым, по его мнению, необходимо следовать для эффективности реформистской политики. В целом условия и «советы» сводятся к компетентной политике, учитывающей конъюнктуру и расстановку политических сил.

4 См.: Dahl R. Democracy in the United States: Promise and Performance. Second edition. Chicago, 1972.; Idem. Controlling Nuclear Weapons: Democracy versus Guardianship. New York, 1985.; Almond J. Developmental Approach to Political Systems // «World Politics», 1965. Jan. P. 183-114.; Pye L., Verba S. Political Culture and Political Development, Princeton, 1965, p. 13.; Aspects of Political Development. Chapter II, Princeton, 1965, P. 66-67; S.P.Huntington Political levelopment and political decay // World Politics. 1965. Vol. 17. № 3. P.12.; Huntington. S.P., Moove 3.H. Authoritarian Polities in Modern Society. The Dynamics of Fstablished One-Party System. New York, 1970. ъ Об этом подробнее см.: Федотова, 1997. С. 114.

Сторонники «либерального» направления (Р. Даль, Г. Алмонд, Я. Пай и др.)26 под модернизацией понимали формирование открытой социальной и политической системы путем интенсификации социальной мобильности и интеграции населения в политическое сообщество. Главным критерием политической модернизации они считали степень вовлеченности населения в систему политического представительства: характер и динамика модернизации зависят от открытой конкуренции свободных элит и степени вовлеченности рядовых граждан в политический процесс. Условием успешной модернизации, по их мнению, являлось обеспечение стабильности и порядка с помощью диалога между элитой и мобилизуемой массой. Представители данного направления выделяли следующие варианты развития событий:

1) в условиях значительного усиления роли конкуренции элит при низкой активности основной массы населения складываются предпосылки установления авторитарных режимов и торможения преобразований;

2) доминирование политического участия населения над соревнованием элю может способствовать нарастанию охлократических тенденций, что провоцирует ужесточение режима и замедление преобразований;

3) одновременная минимизация соревновательности элит и политического участия населения ведет к хаосу, дезинтеграции социума и политической системы, что также способствует установлению диктатуры.

Эти подходы обеспечили взгляд на модернизацию не как на спонтанный процесс, а как на процесс, инициаторами и проводникс-ли которого выступают политические элиты. Дальнейшая эволюция теорий модернизации выражалась но все большем распространении идеи о несостоятельности строгого противопоставления традиции и современности. Многие авторы, не отрицая важность таких факторов, как технологический прогресс, внедрение «западных» институтов и норм, отмечали их вторичность и зависимость от господствующих в том или ином обществе социальных отношений и социокультурных ценностей.

Во второй половине 80-х годов получает свое развитие концепция «модернизации в обход модернити», то есть концепция политического развития, основанного на сохранении социокультурных традиций без навязывания чуждых (западных) образцов (А. Абдель — Малек, А. Турен, С. Хатнингтон, Ш. Эйзен

2(1 Almond G., Rosselle L. Model Fitting in Communist Studies. 1990; Almond, G.A Discipline, Divided. Schools and Sects in Political Science. L.;, Sageand History. Englewood Cliffs. 1963. P. 92.

Dahl R. Power as the Control of Behaviour. Lukes S. (ed.) Power. Oxford, 1986. штадт и др.). Вместе с тем принцип универсализма сочетается с партикуляризмом, а их органичный синтез рассматривается как залог успеха проводимых реформ. Модернизация рассматривается как саморазвивающийся процесс, зависящий не только от деятельности политических элит, но и, в первую очередь, от влияния объективных акторов политической системы. В рамках этой концепции получают свое развитие термины «контрмодернизация» и «антимодернизация» (А. Турен)27. Контрмодернизация обозначает альтернативный вариант модернизации по незападному образцу (например, сталинскую модернизацию), а антимодернизация обозначает активное противодействие этому процессу. По мнению А. Турена, эти два варианта и составляют главную тенденцию общественно-политического развития XX века, основанную на утрате веры в принцип универсальности. В зависимости от используемого механизма принято выделять

28 следующие типы модернизации : органическая» или «первичная», «пионерская», характерная для таких стран, как Великобритания, США, Канада и некоторых других европейских стран (модернизационное ядро). В этих странах модернизация осуществлялась преимущественно эволюционным путем на основе собственных культурных традиций и образцов; неорганическая» или «вторичная», «отраженная», «догоняющая» (Россия, Бразилия, Турция и др.), основным фактором которой выступают социокультурные контакты «отставших» в своем развитии стран с модернизационным ядром, а основным механизмом — имитационные процессы. «Вторичная», «догоняющая» модернизация предполагает, что одни элементы общества «ушли» вперед и соответствуют развитию в «передовых» страьах, другие — отстают в своем развитии или просто отсутствуют. Развитие общества при «вторичной» модернизации напоминает, по мнению бразильского историка Н. Вернек Содре, «движение квадратного колеса». «Движение квадратного колеса» — удачный образ циклического процесса «догоняющей» модернизации, когда чередуются эволюционные и революционные начала.

27 Touraine A. Critique de la modernite. P., 1992.

В основе данной типологии лежит принцип евроцентризма, когда процесс модернизации в странах «второго эшелона» рассматривается ьтк следование к заданному образцу с использованием «западных» институтов и образцов. Тем не менее эта типология является достаточно широко распространенной в политической пауке, так как обладает определенной эвристической и теоретической ценностью.

М.В. Ильин29, применительно к российским условиям, предлагает сгруппировать их в «четыре эволюционно разнородных блока». Первый: вотчинный, или патримониальный, блок представляет собой воспроизведение «семейной модели» господства во все более крупных масштабах. Второй — поверхностно заимствован у Византии христианской теократии и основывается на господстве «единой правды». Третий — как упрощенный вариант ордынской деспотии — служит непосредственной мобилизации всех ресурсов, только с помощью насилия. Четвертый — трансформированный вариант военно-бюрократической структуры «государевой службы» («полицейского государства»). Предполагалось, что, руководствуясь идеями просвещения и политической наукой, его власти способны обо всем печься и все обустраивать наилучшим образом. Эти блоки находились в остром конфликте друг с другом, ибо различались по происхождению. К тому же они принадлежали к разным эволюционным временам.».

В отечественной политологии разным аспектам преобразований России посвящены работы В.А. Красилыцикова, Г.М. Зиборова, Л.В. Рябова, А.С. Пана-рнна30, А.С. Ахиезера, Х.Ф. Шаброва, А.А. Сосновского31, В.П. Гутника, В.И. Кузнецова и других ученых32.

Весьма оригинальными являются работы И. Клямкина33, И. Моисеева34, Д. Фурмана, А. Цыганкова и ряда других. Есть и серьезные исследования монографического характера такие, как: Ахиезер А.С. «Россия: критика исторического

24 Ильин М.В. Политическое самоопределение России // Pro ct contra. 1999. Т. 4. №3. С.74.

30 См: Красильщиков В.А., Зиборов Г.М., Рябов А.В. Модернизация России: мировой опыт и паши перспективы// Кентавр. 1992. Май-июнь; Красильщиков В.А. Модернизация и Россия па пороге XXI века.// Вопросы философии. 1993. №7; Панарин А.С. Российская модернизация: проблемы и перспективы (материалы крулого стола) II Вопросы философии. 1993. №7.

31 Сосновский А.А. Синдром развивающегося общества: Бразилия и Россия и управление обществом // Государство и право. 1994. №5; Модернизация: зарубежный опыт и Россия. М., 1994.

32

См. публикации за 1990-1997 гг. в журналах «Полис», «Вопросы философии», «Свободная мысль», «Кентавр», «Социс», «Вопросы истории» и др. (Пантин В.И., Лапкии В.В. Волны политической модернизации в истории России// Полис, №2, 1998; Лэйн Д. Перемены в осени: роль политической элиты // Социс. 1995. № 4; Алексеева, Кравченко. Политическая зтнософия: к формированию концепции // Вопросы философии. 1994. №3; Лапин Н.И. Ценности как компоненты социокультурной эволюции России II Социс. 1994. №5; Шахазаров О концепции общественного развития Н Социс. 1994. №10).

33 Клямкин И.М. Какой авторитарный режим возможен сегодня в России // Полис. 1993. №5.

34 Моисеев. Н.Н. Общественная эволюция, рациональное общество. Полис, № 3, 1992, С мыслями о будущем России. М.: Фонд содействия развитию социальных и политических наук, 1997. опыта», Окупева Л. «На путях модернизации: опыт Бразилии для России», коллективная работа ученых Российского независимого института социальных и национальных проблем «Модернизация: зарубежный опыт и Россия», Панарина А.С. «Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке», «Россия у критической черты: возрождение или катастрофа» под редакцией Г.В. Осипова и ряд других. Автор согласен не со всеми взглядами, которые изложены в трудах этих ученых, но в контексте изучения важнейших вопросов исследования были найдены продуктивные точки соприкосновения.

Подводя итог анализу степени разработанности проблематики исследования и отдавая должное проделанной работе, отметим, что вместе с тем, существует теоретический пробел, заключающийся в практическом отсутствии разработок в области критериев кризиса (его предвестников) политического развития и в недостаточно полном определении самого понятия политического развития. Кроме того, несмотря на значительное количество работ, посвященных исследованию проблем легитимности или модернизации, очень мало в этой области комплексных исследований, связывающих эти две области теоретических исследований и государственную политику. В настоящей работе автор намерен восполнить указанные пробелы, опираясь на анализ существующего философского и политологического теоретического материала, а также на результаты сравнительного исто-рико-политического исследования, дающего практическую почву для подтверждения тех или иных критериев развития политической системы, полученных теоретическим (онтологическим) путем.

Рабочая гипотеза исследования. Мы исходим из того, что для России характерна особая, «не сравнимая с другими странами и цивилизациями, роль государства в инициировании, определении направленности и осуществлении мо-дернизационного процесса на всех его стадиях»35.

На самом деле, как отмечалось выше, политический фактор и особенно государство играет особую роль во всех странах «догоняющей» модернизации. Jra роль поддается научному анализу с использованием универсальных инструментов, как и всякое другое уникальное явление.

По нашему мнению, благодаря слабости гражданского общества и исключительному значению автократического государства в России, авторитет и легитимность государственной власти играет решающую роль в политическом развитии. Негативной стороной такой роли государства в истории России является

35 Паитин В.И. Циклы и волны модернизации как феномен социального развития. М., 1997. С. 125. то, что модернизация общества подменяется модернизацией государства - его военно-индустриальной мощи, бюрократического аппарата, репрессивных органов, госэкономики и т.п. Задачи форсированной военно-индустриальной модернизации государства, усиления его как мировой державы часто решаются за счет антимодернизации, частичной архаизации и деградации других сфер общества. Государство часто «предстает необычайно инерционным образованием, блокирующим разрешение многих назревших социальных конфликтов, что в истории России не раз приводило к политическим и социальным потрясениям.»36.

В целом анализ особенностей российской трансформации позволяет утверждать, что политическое развитие России не принадлежит к разряду загадочных и непознаваемых явлений. Своеобразие российского варианта трансформации (как и других политических процессов) вполне поддается анализу и сравнению с западными процессами с помощью адекватного исследовательского инструмента. Эта уникальность заключается в ведущей роли политической власти в модернизации страны. Вместе с тем наличие нерешенных проблем политической модернизации, необъясненных политических явлений актуализирует проблему усовершенствования и универсализации исследовательских подходов к политическому развитию, совершенствованию авторитета и легитимности российской политической власти.

Целыо диссертации является анализ теоретических оснований существования и технологического обеспечения функционирования институтов государственной власти современной России.

Для реализации этой цели были поставлены следующие задачи:

• проанализировать общую теорию власти как предпосылку выделения фактора авторитета и легитимности политической власти;

• выявить то, какое место понятие власти занимает в системе научных знаний вообще и в общественных науках, в частности;

• проанализировать взаимодействие основных акторов политической системы в процессе трансформации общества и истоки их авторитета и легитимности;

• определить соотношение объективных и субъективных факторов, влияющих на авторитет и легитимность государственной политики современной России;

36 Пантин В.И. Циклы и волны модернизации как феномен социального развития. М., 1997. С. 125, 126.

• изучить особенности политического развития современной России и предложить ряд концептуальных рекомендаций, которые могли бы способствовать эффективности и гармонизации процесса реформ в российском обществе;

• провести сравнительный анализ и выявить основные приоритеты направлений государственной политики при президентах Б.Ельцине и В.Путине. Выявить универсалии в различных моделях модернизации, на основе которых осуществляются социально-политические трансформации, экстраполировать эти общеметодологические положения и выводы применительно к современной р о с с и й с к о й д е й с т в и те л ы ю с т и;

• проанализировать концепцию кризисов политического развития в контексте теории модернизации (легитимности, участия, мобилизации ресурсов -управления);

Основная гипотеза исследования состоит в том, что концептуальные составляющие теории политического развития связаны с концептами авторитета и легитимности и особой ролью государственной власти в России, подтверждаемой историческим чередованием периодов модернизации и контрмодернизации. Опыт сравнительного анализа государственной политики на разных этапах современных процессов трансформации может послужить ключом к анализу российских реформ 1991-2005 годов, определить главные ориентиры преобразовательной стратегии, выявить группы основных ошибок и противоречий, сформулировать рекомендации по гармонизации процесса реформ и преодолению накопившихся проблем в российском обществе.

Теоретические и методологические принципы исследования. Автор акцентирует внимание на том, что современная научная деятельность в отношении предмета исследования отличается содержательной и структурной сложностью ввиду того, что его изучение проводится учеными разных областей знания (политологами, историками, социологами, психологами и т.д.). С одной стороны, интегрируются интеллектуальные возможности специалистов, с другой стороны. расширяются используемые ими инструменты и средства. Власть как всякий объект познания является бесконечным в качественном и количественном отношении источником информации. В научном исследовании в поисках ответов на поставленные задачи нельзя исходить только из выводов, полученных в результате применения одного метода. Лишь комплексное сочетание методологического инструментария способно приблизить исследователя к достижению поставленной цели.

В основу диссертационной работы также положен системно-функциональный подход, что позволило выявить сложность общественно-политической трансформации Российского государства и общества в современных условиях.

Проблемный подход - анализ ключевых проблем легитимности, в том числе проблем смены исторических эпох.

Структурно-функциональный подход, который позволяет глубже рассмотреть содержание концепта легитимности применительно к различным сферам жизни общества. Данный подход дает возможность комплексно рассмотреть влияние конвергентных процессов на сложную структуру и функциональные связи общественного устройства.

Методы исследования.

В подготовке диссертации использованы принципы и процедуры, базирующиеся на следующих методах: историко-ретроспективного анализа; компаративного анализа; политико-правового анализа; системного анализа; социологического опроса; методах исследования иерархических централизовано - децентрализованных систем и сложных объектов управления, метода отображения области целей на область реализуемых управленческих решений, структурного и факторного анализа, сегментации и периодизации процессов; включенного наблюдения.

Поэтому автор использует в своей работе комплекс следующих методов:

Метод дедукции - от общего к частному, позволяющий рассмотреть процесс, определить и проанализировать общие проблемы обеспечения легитимности государственных институтов в условиях модернизации. Данный метод помогает выявить основные внутренние и внешние угрозы легитимности.

Метод сравнительного политологического анализа.

Формально-правовой метод используется при изучении законодательных актов;

Использовался метод контент-анализа при исследогании материалов политической коммуникации и электорального поведения организованных групп. Источником получения информации служили как официальные документы публикации, протоколы заседаний комитетов, собраний и т.д.), так и личные — интервью, письма, публичные выступления.

В основу же диссертационной работы положен меУад системного анализа.

Это позволило проследить в динамике процессы и явления, ставшие определяющими в общественно-политическом развитии государства и общества, выявить и исследовать в исторической последовательности происходившие изменения в политике, экономике и практике решения социальных проблем, проанализировать формирование экономической и социальной политики Российского государства в условиях социально-экономических реформ. Системный анализ позволил представить объект исследования в его единстве и целостности путем вычленения элементов системы, их взаимодействия, уровней этого взаимодействия, факторов, влияющих на развитие политической системы и ее закономерностей.

Исследуемые в соответствии с концептуальным замыслом диссертации вопросы рассматриваются с учетом конкретно-исторических условий, изменений социально-политической системы, проводившихся в стране социально-экономических реформ.

Источниками служили как официальные документы (публикации, протоколы заседаний комитетов, собраний и т.д.), так и личные - интервью, письма, публичные выступления.

Исследуемые, в соответствии с концептуальным замыслом изучения вопросы рассматриваются с учетом конкретно-исторических условий, изменений социально-политической системы России, проводившихся в стране социально-экономических реформ. В соответствии с институциональным подходом, рассматривались институциональные формы организации политико-административного управления.

Объект исследования — политическая власть в период трансформации современной России.

Предмет исследования — политические акторы и элементы государственной политики, влияющие на авторитет и легитимность институтов государственной власти в период трансформации политической системы России 19912004 гг.

Под государственной политикой понимается совокупность целей и задач, стоящих перед политической системой в переходный период и реализуемой государственной властью с использованием стратегических источников и тактических средств37. Важнейшими составляющими политики переходного периода являются модернизация политической, экономической, социальной сфер общества на основе эффективного использования авторитета и легитимности государственной власти.

Хронологические рамки исследования охватывает 1991—2005 годы, являющиеся судьбоносными в постсоветский период отечественной истории. В стране начала формироваться новая социально-политическая система, контуры которой еще недостаточно ясны, а период назван «переходным». В эти годы кардинально трансформировалась политика государства, приобретая новые черты в зависимости от состояния основных подсистем общества, кризисных явлений, которые приобрели системный характер.

Социально-экономическая реформа дала как позитивные результаты для самореализации, так и породила социальные проблемы, разрешить которые в рассматриваемый период общество не смогло. В этом временном промежутке автором выделяются три периода, разных в существенном содержании: 1991—1996 гг.; 1996—2000 гг.; 2000—2004 гг., что соответствует срокам президентства Б.Н. Ельцина (1991—2000) и В.В. Путина (2000—2005).

Научная новизна. На основании комплексного социально-философского и политологического анализа значительного теоретического и фактического материала автор констатирует, что реформы политической системы в России в ходе их осуществления требуют непременного учета двух базовых составляющих политического процесса: авторитета и легитимности политической власти.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в комплексном анализе авторитета и легитимности политической власти и государственной политики, как в теории (включая анализ на уровне дефиниций), так и практике преобразований современной политической системы России; в исследовании круга субъектов и объектов государственной политики, механизмов формирования субстратов авторитета и легитимности, корреляции этих и иных акторов; проведен авторский анализ российских реформ 1991—2004 гг. и предложены рекомендации по эффективности и гармонизации процессов модернизации. На этой основе выявлены индикаторы предстрессового состояния политической системы в период модернизации;

37 См.: Атаманчук Г.В. Теория государственного управления. М., 1997. С. 52. раскрыта роль социальной политики в легитимации институтов власти, а также опыт формирования и реализации государственной социальной политики в условиях нарастания социально-экономического кризиса; показано, что снижение авторитета и легитимности государственной власти в современной России препятствует модернизации политической системы России и ведет к возврату авторитаризма; исследованы особенности авторитета и легитимности государственных институтов политической власти в период президентства Б. Ельцина и В, Путина. Прослежено воздействие политического кризиса на состояние экономики, а политического и экономического кризиса на состояние социальной сферы общества, проанализирована преемственность и поступательность в развитии государственной политики в период правления Б. Ельцина и В. Путина, а также ее роль в трансформации жизненного уровня россиян; показано, что социокультурная составляющая процесса политического развития в понимании автора неразрывно связана с ответственностью и способом рекрутирования элит, формированием гражданского общества, общенациональной идеи, национально-государственных интересов, социально-политического субъекта политических преобразований, обеспечивающих легитимацию трансформирующихся институтов политической системы России, хода модернизации. Игнорирование одной из сторон этого противоречивого единства грозит опасностями навязывания обществу неоптимальных для него моделей, усилением конфронтационных начал в стране по мере углубления реформ, срывом в конечном итоге трансформационных процессов и углублением тем самым состояния стагнации и кризиса в обществе.

Положения, выносимые на защиту:

1. Авторитет и легитимность государственной власти являются основными факторами динамической устойчивости политической системы и фундаментом при проведении процесса модернизации в современной России.

2. Процесс модернизации «сверху» должен проходить при наличии обратной связи и экспертизе корреляции ее компонентов. Основной характеристикой обратной связи при эффективном развитии политической системы является легитимность государственной власти.

3. В формировании мотивации государственной власти важным фактором выступают условия развития личностных особенностей политических лидеров, связанные со спецификой социализации и профессиональной деятельностью, в том числе кризисными изменениями личности периода зрелости.

4. Снижение авторитета и легитимности государственной власти в современной России препятствует трансформации политической системы, способствует процессу демодернизации и реконструкции тоталитарного режима.

5. Конфликт и социальное сопротивление, социальный протест и абсентеизм, полярная амбивалентность биографического проектирования являются индикаторами предстрессового состояния политической системы в период трансформации. При этом падение политической активности и участия в процессах модернизации населения — скрытая форма протеста.

6. Преодоление системного кризиса российского общества требует существенных корректив в стратегии модернизации (изменение ценностных и основополагающих подходов (речь должна идти о переходе от индустриального общества не к постиндустриальному информационному обществу потребителей, а о выработке концепции гуманистического социально-ориентированного общества. где главной ценностью государственной политики является человек, обеспечение его развития и совершенствования); строительство социального государства.

Эмпирическая база исследования. Использование в исследовательской работе документы и материалы подразделены на группы.

Первую группу составили указы Президента РФ, ежегодные послания Федеральному Собранию РФ, выступления в СМИ и перед общественностью и т. п., в которых оформлены различные направления государственной политики. Сюда вошли и декреты и постановления Советского Правительства38, работы и высказывания видных советских политических деятелей.

Вторая группа — основополагающие государственные документы законодательных и исполнительных органов власти федерального и регионального уровней, определяющие принципы, направления и задачи государственной политики в период 1991-20004 гг. Автором проведен анализ федеральных законов, постановлений Правительства, указов Президента РФ, документов о деятельности парламентских фракций по текущему архиву Государственной Думы РФ и ее комитетов.

Третью группа — нормативно-правовые документы, постановления и распоряжения Правительства РФ, его министерств и ведомств, а также разнообразные

38 Декреты Советской власти. Т. 1—4. 1957; Т. 2. 1959; В 4 тт. М., 1957-1968. статистические, информационные данные социологических исследований, опубликованных в отечественных и зарубежных изданиях

Пятая группа — анализ как официальной, так и оппозиционной прессы, представленной большим числом изданий, официальные сайты государственной власти, что дало автору возможность следить за полемикой по принимаемым решениям, более объективно представить общественно-политическую атмосферу в изучаемые годы, оценивать реакцию общественности на публикации.

В диссертации использованы и другие документы и материалы, которые невозможно объединить в отдельную тематическую группу в силу неоднородности (документы и материалы КПСС, правительства СССР, материалы съездов, аналитические доклады счетной палаты и др.).

Апробация выводов диссертации осуществлена посредством публикаций, выступлений автора на российских и международных научно-практических конференциях, обсуждения диссертационного исследования и его положений среди представителей академического сообщества, в направлении предложений и рекомендаций, вытекающих из исследования, в Администрацию Президента и Правительство РФ.

Практическая значимость диссертации заключается в следующем:

1. Материалы диссертационной работы могут быть использованы при подготовке обобщающих исследований по кратологии и истории становления и развития современной России.

2. Выводы могут быть востребованы в практике политико-административных институтов власти, в деятельности политических партий, их фракций в законодательных органах, в работе общественных объединений.

3. Материалы диссертации и выводы могут найти применение в учебном процессе в высшей школе при чтении лекций, проведении семинарских занятий по новейшей истории, при подготовке дипломных работ. Этот материал использован при разработке учебного курса по кратологии ННГУ им. Н.И. Лобачевского и учебного пособия: «Политическая коммуникация: основы управления избирательным процессом»39.

Структура диссертации находится в соответствии с поставленными исследовательскими задачами. Диссертация состоит из введения, трех частей (шесть глав), заключения, приложения и списка библиографических источников.

Заключение диссертации по теме «Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии», Каптерев, Сергей Евгеньевич

ВЫВОДЫ. Реформы привели к концентрации национального богатства России в руках узкого круга людей, к ухудшению условий жизни большинства населения России и массовому социальному недовольству. Либеральные экономические реформы не принесли позитивных изменений и в динамике социального воспроизводства населения. Деструктивные элементы развития российского общества проявились в постепенном «проедании» и разрушении своего творческого потенциала, сокращении жизненного ресурса, своей способности к позитивным социальным переменам.

Складывается впечатление, что целыо перестройки была не модернизация России, не ее сближение с мировым сообществом, а формирование новой элиты и поддерживающей ее бюрократии, а затем всемерное укрепление политического и экономического статусов этих групп.

В России сложилась система олигархического правления, основанная на единстве власти и собственности, на все более прямом и даже персональном совпадении политически и экономически господствующих групп на всех уровнях государственного управления — от федерального до регионального и районного. Такая система имеет лишь формальное сходство с демократией.

В конкретных условиях конца 1991 г. после распада СССР была предпринята попытка реформы обанкротившейся планово-распределительной системы, запущены рыночные механизмы. Преодолено огромное политическое сопротивление и инерция. Проведены демократические выборы.

Главный результат заключался в том, что заработал ^убль, стала повышаться роль денег, которые при административно-распределительной системе выполняли всего лишь формальную функцию. Личность и группы попытались адаптироваться к рыночным условиям, столкнувшись с новыми объективными реалиями.

В целом можно выделить три этапа в развитии российских экономических реформ при президенте Б.Ельцине.

Первый этап: 1992-1994 гг. Это этап кризисного развития, отличавшийся большим спадом производства и обвалом денежных сбережений населения. Цены выросли стала меняться их структура, приближаясь к общемировой. Инфляция в 1993 г. оставалась на высоком уровне, что пагубно влияло на динамику инвестиций, поэтому к 1994 г. производство резко сократилось. Практически на первом этапе реформ реализована программа перехода в частную собственность мелких предприятий. К марту 1994 г. было приватизировано 70% объектов торговли, общественного питания и бытового обслуживания с числом занятых до 200 чел.

Второй этап: 1994-1996 гг. Стала развиваться рыночная инфраструктура, началось кредитование экономики по положительной Процентной ставке (раньше она часто была отрицательной). Резко сократилось централизованное распределение материальных ресурсов, которое все больше замещается рынком, индивидуальной инициативой, механизмом спроса и предложения. Улучшилась общая ситуация на потребительском рынке. В 1995 году, хотя спад производства продолжался, темпы инфляции уменьшились. Во внешней торговле образовалось устойчивое положительное сальдо.

Третий этап: 1996-1999 гг. Была заметно снижена инфляция. Уменьшена ставка рефинансирования Центробанка. Появились первые признаки начинающегося экономического роста. На первый план вышли проблемы реформ, прежде всего, на уровне предприятий. К 1997 гг. достигнуто крупное положительное сальдо торгового баланса, а валютные запасы страны ьозросли, спад производства прекратился, появились реальные возможности для инвестиций. Наряду с неработающими или плохо работающими практически в каждой отрасли имелись эффективные предприятия, производственный потенциал которых в условиях общего спада возрос. Казалось, что экономика дефицита, порожденная «реальным социализмом» с его централизованным планированием и пренебрежением к платежеспособному спросу, осталась позади. По данным на четвертый квартал 1997 г., более 30 % промышленных рабочих уже трудились в негосударственном секторе. На приватизированных предприятиях спад продукции был в среднем на 10% меньше, чем на государственных. Здесь более стабильна численность сотрудников, выше заработная плата. Однако 1998 г. привел к иным результатам. Была допущена серьезная стратегическая ошибка в курсе реформ, связанная с отказом страны от взятых на себя долговых обязательств (ГКО) и девальвацией рубля.

1. В 1992-1993 гг. не была обеспечена политическая воля к практической реализации основных положений программы экономических реформ. Эту ошибку можно отнести к недостаткам политического проектирования, когда экономическая реформа предшествовала реформе политической системы. В результате образовалось резкое противостояние между исполнительной и законодательной ветвями власти.

Не удалось достичь макроэкономической стабилизации. Откровенный популизм и деформация приватизации в сторону теневых институтов, реконструкция прежних бюрократических структур и перераспределение бюджетных средств, выделение субсидий в пользу нерентабельных предприятий.

2. Цена экономических реформ оказалась слишком велика: гиперинфляция, резкий спад и деструкция производства, значительное снижение жизненного уровня населения, активное разрушение научно-технического потенциала страны и т. д. В результате появилось и укрепилось сопротивление радикальным экономическим реформам, возникла почва для объединения и консолидации сил оппозиции.

3. Организационно-тактические ошибки в управлении. Например, своевременно не были напечатаны дензнаки перед либерализацией цен, не предотвращен тотальный кризис неплатежей, который вызвал паралич промышленности и т. д.

4. Правительство не только не смогло предотвратить коррупцию, но и фактически способствовало ее развитию (обезличенные приватизационные чеки, слабая нормативно-правовая база, неограниченное участие номенклатуры и т.д. и т.п.). Коррупция в верхних эшелонах МВД на базе образовавшейся крупной г1 частной собственности привело к появлению целых кланов мафиозных групп.

5. Жесткая налоговая политика серьезно ослабила стимулы к развитию предпринимательства. Отсутствовала эффективная промышленная и инвестиционная политика. Появилась и стала прогрессировать опасная тенденция к вывозу российского капитала.

6. Отсутствие программы развития малого и среднего бизнеса. Его становлению препятствовали неоправданные бюрократические, налоговые ограничения, отсутствие реальных мероприятий против рэкета. Плюс отсутствие коммерческих проектов в области медицины и образования предотвратили возможность возникновения «среднего класса» па генетическом уровне.

7. Директора государственных предприятий реформу не поддержали. Вместо наращивания производства и предложения на этой основе товаров на рынке они стали залезать во взаимные долги, устанавливать монопольные цены, пытаясь сохранить уровень занятости и заработной платы.

При осуществлении политических преобразований необходимо отметить следующие недостатки. При разработке конституции 1993 года политическая элита стремилась к утверждению своего доминирования с помощью трех практических мер: закрепления главенствующей роли президента в системе власти; отведения парламенту и политическим партиям подчиненной, вспомогательной роли; предоставления широких полномочий региональным элитам в обмен на их политическую лояльность.

Эти принципы, закрепленные в действующей Конституции, предопределили политическое развитие России в 90-е годы. Продемонстрировав готовность к жестким действиям, реализовав эти три принципа в Конституции и в политической практике, первый президент России своеобразно сумел решить проблему обеспечения политической стабильности. Правительство, формируемое единолично главой государства, стало лояльным президенту инструментом контроля над экономикой и характером реформ.

Возможности парламента и политических партий влиять и контролировать проведение государственной политики правящей группы были значительно уменьшены. Политика первого президента к 1996 году свелась к поддержанию статус-кво и собственных интересов правящей группы. Власть потеряла авторитет и легитимность. Реализация цели политического проекта была замещена самосохранением власти и ее средств, при полном игнорировании обратной связи с населением. Региональные элиты в критические моменты (как во время избирательной кампании по выборам Б.Ельцина на второй президентский срок) в основном оказывали поддержку правящей группе. Представлявший их интересы Совет Федерации успешно блокировал неприемлемые предложения оппозиционной Госдумы. К ошибкам разряда политического проектирования относится и несоответствие политического регулирования правовым нормам. Потенциально полный президентский контроль над правительством, формируемый без учета итогов парламентских выборов, в значительной мере был девальвирован отсутствием пропрезидентского большинства в первой и второй Государственных Думах РФ. В результате многие из необходимых реформ годами не получали законодательного оформления и проводились (если вообще проводились) посредством президентских указов, а федеральные бюджеты принимались со значительным дефицитом, что в значительной степени предопределило финансовый крах в августе 1998 года. Доминирование в политический системе исполнительной власти (точнее — отдельных ведомств и бюрократии в целом), при слабости парламентского контроля, неучастии парламента в формировании правительства, неадекватной судебной и правоохранительной системах, агрессивном вмешательстве в политическую жизнь финансово-промышленных групп — все это вызвало расцвет коррупции.

Широкая автономия, во многом вынужденно предоставленная региональным элитам, обеспечила их политическую лояльность президенту (весьма непрочную, как показали события 1999 г.), но при этом привела к разрыву единого правового и экономического пространства страны, многочисленным противоречиям регионального законодательства федеральному, широко распространившейся практике привилегий, которые получали отдельные регионы в ущерб общенациональным интересам.

Основные направления проводимой государственной политики Ельцина предопределило авторитарные действия второго президента России. В условиях системного кризиса очевидным был разрыв между состоянием экономики (фундамента социального развития) и состоянием социальной сферы. При спаде экономики, снижении ее доходности социальная сфера лишается материальной, экономической, финансовой основы. Вместе с тем в деятельности реформаторов можно отметить положительные моменты.

На всех трех этапах были предприняты попытки опробовать множество вариантов социальной стабилизации. В их числе: создание широкого союза социально-политических сил (подписание общественного договора, создание общественной палаты; внедрение элементов неолиберальной модели (стимулирование конкуренции на рынке труда и капиталов и приватизации, попытки демонополизации и тому подобное); заключение рамочных соглашений (генеральное тарифное соглашение); учреждение институтов социального партнерства (Трехсторонняя комиссия по регулированию социально-трудовых отношений создана в соответствии с указом Президента РФ от 24.01.92); образование ряда формализованных структур представительства интересов (Совет по предпринимательству и др.). Без всякого сомнения, эти шаги были направлены на повышение авторитета и легитимности государственной власти.

Однако меры в основном имитировали западные аналоги. В то же время, российская экономическая ситуация (формирование рыночной экономики на базе государственного монополизма и попыток массированной приватизации), складывающаяся в ходе экономических преобразований корпоративно-олигархическая система власти и управления, социальная стратификация при отсутствии четкой кристаллизации интересов социальных групп (в первую очередь основных партнеров — бизнеса и профсоюзов) не позволяла эффективно использовать механизмы согласования интересов общефедерального уровня в качестве стабилизационного фактора. Анализ обратной связи был недостаточным, а коррекции не последовало.

Подписание широкомасштабных соглашений между профсоюзами, работодателями и правительством (Генеральное соглашение иг» 1996-1997 гг.) не было подкреплено механизмом проведения в жизнь достигнутых договоренностей. Работа Трехсторонней комиссии позволила сопоставить мнения сторон и в некоторой степени способствовала оформлению интересов партнеров, однако практическое содержание договоренностей — с точки зрения конкретных результатов и возможностей влияния на формирование правительственных программ — на ситуацию воздействовало минимально.

Таким образом, функционирующие на макроуровне институты согласования социальных интересов в России не оказывали существенного влияния на процессы легитимации и служили в основном лишь площадкой для сопоставления мнений. Вместе с тем функционирование социально-партнерских структур более перспективно с точки зрения достижения реальны;? результатов на среднем уровне — региона (иногда отрасли).

В политической жизни российского общества периода президентства Б. Ельцина боролись две противоположные тенденции: а) тенденция демократизации, повлекшая за собой введение все новых и новых демократических институтов и механизмов формирования власти и принятия решений; б) стремление удержать власть и контроль над всеми видами ресурсов.

Эти тенденции выглядели как взаимоисключающие, так как внедрение демократических институтов неизменно приводило к ослаблению государства, к утрате правящей элитой контроля над происходящим в стране. Не была проведена судебная реформа, судебная система не стала тем арбитром и контролирующим органом, который необходим в условиях демократического транзита. Многопартийная система, безусловно, прошла становление. Однако теперь можно говорить о том, что реальную политическую силу приобрели лишь партии, созданные элитой и исполнительной властью («Выбор России», НДР, «Единство», «Единая Россия»)704.

Массовые «народные» партии ни разу за все время российских реформ так и не получили парламентского статуса, что служит явным свидетельством ограниченности возможностей гражданского общества в России влиять на формирование политики. Партии создавались элитой, между группами которой возникала острая конкурентная борьба. Одни элитные партии использовали свой шанс и получали представительство в парламенте, другим это не удавалось. Но партии,

71,4 В выборах в Госдуму 1993 г. участвовало 13 избирательных объединений, восемь из которых (61,5%) преодолели пятипроцентный рубеж; в выборах 1995 г. участвовало уже 43 объединения, а парламентский статус удалось получить лишь четырем (9,3%), в выборах 1999 г. участвовало 26 объединений, среди которых шесть (23.1%) прошли в парламент. создаваемые снизу, по инициативе простых граждан, неизменно терпели поражение. Выборы так и не стали каналом рекрутирования на вершину политической пирамиды представителей различных социальных групп. Кремль пытался, сохраняя демократическое лицо перед мировой общееЦенностью, контролировать политический процесс и циркуляцию элит. Рецепт был простым — научиться управлять избирательными кампаниями! До 1999 года это удавалось с большим трудом. Оппозиционные группы оказывали серьезное сопротивление. Особенно острая конфронтация в этот период отмечена между парией власти и КПРФ. К 1999 году электоральный рынок был поделен. Элиты и власть научились мобилизации своих как стратегических источников, так и тактических ресурсов. У партий, представляющих гражданское общество серьезных ресурсов не было, и они практически исчезли с политического поля. Это не могло пе сказаться на легитимности политического процесса в целом. Раздираемая внутренними, прежде всего, межгрупповыми и межведомственными противоречиями «исполнительная» (па деле — бюрократическая) власть была не способна в таком состоянии прийти к согласию относительно стратегии развития страны.

Слабый и оттого популистский парламент, состоящий по большей части из такого же рода партийных фракций, тотальная коррупция, когда отдельные чиновники и даже ведомства обслуживают интересы не государства и общества, а отдельных групп влияния и корпораций, широкий разгул регионального правового, политического и экономического произвола — такой вид приобрело Российское государство к исходу второго президентского срока Б. Ельцина. Россия стремительно теряла конкурентоспособность и свои позиции на международной арене, а репутация страны в мире стала критической. Это в конце своей политической карьеры осознал и сам Ельцин, отдав предпочтение в качестве преемника Путину, представителю силовых структур.

Государственная политика Путина явилась прямым продолжением политики первого президента (рельсовая государственная политика). В политической сфере постепенное сокращение демократических принципов. Одинаковые ошибки экономической политики — борьба с инфляцией, фиктивное планирование бюджета.

Советская политическая система была моноцентрической с институциональной иерархией. Однако на вершине пирамиды власти находился не один правитель, а коллегия высших чиновников, называемая Политбюро. Персональная власть генерального секретаря Политбюро была в определенной мере ограниченной, он пе мог принимать единоличные решения, не считаясь с мнением своих коллег. Решения принимались голосованием, коллегиально. Б. Ельцин сломал каркас старой политической системы и создал новый порядок принятия стратегических решений, когда разные группы интересов оказывали давление на президента, который все же единолично выбирал, какой из проектов будет осуществлен.

Перед Путиным стояла задача определить, каким путем будет дальше развиваться государство, президентом которого он стал. Надо было выбрать характер верховной власти, адекватный ситуации: будет ли она по-прежнему единоличной или президент разделит ответственность с новой коллегией. Будет ли эта группа людей неформальной или ей будет придан некий официальный статус. Кто будет выносить окончательное решение по стратегическим вопросам. Будет ли в стране единый управляющий центр.

Путин вел реформы в нескольких направлениях: он вернул часть власти в центр, понизил статус региональной элиты, восстановил властную вертикаль в управлении регионами и создал ряд консультативных площадок. В отличие от своего предшественника Путин не устранялся от ведения государственных дел, и режим регентства был заменен прямым правлением президента: он лично выстраивал отношения со своей администрацией, с правительством, с руководителями федеральных структур, с губернаторами, с представителями крупного бизнеса. Для каждой группы элиты был определен ответственный куратор. Если Ельцин переадресовывал властные полномочия своим регентам и фаворитам, тем самым отрывая президентскую власть от деятельности элитных групп, то Путин действовал сам, участвуя в подготовке всех стратегических решений. Такой принцип на этапе становления был оправдан, так как речь шла о позиционировании доминанты личной власти. Ко второму году состав «команды» кураторов был расширен и институциирован. Посреднические функции при взаимодействии президента РФ с политическими институтами стали исполнять: между президентом и правительством, обеими палатами парламента — руководители этих структур и профилированные сотрудники администрации президента; между президентом и губернаторами — полпреды, а также президиум Госсовета; между президентом и бизнесом — руководители «уполномоченных» структур: торгово-промышленной палаты (ТПП, руководитель бывший премьер-министр Е. Примаков) и Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП. руководитель бывший секретарь ЦК КПСС А. Вольский).

С приходом Путина резко повысился уровень секретности работы. Информация дробилась, и доступ к ее фрагментам получали лишь те кураторы, которые непосредственно отвечали за данный участок работы. Всей полнотой информации обладали лишь избранные члены «коллегии», состав которой также не был публичным. При анализе можно выделить три стратегические группы. Первая — представители силовых ведомств: глава администрации, шеф ФСБ, глава Совбеза, министры МИДа, обороны, МВД. Вторая-23 члена правительства, находящихся в непосредственном подчинении. Третья группа близких к Путину людей, которые не занимают видных государственных постов, но допущены к обсуждению актуальных вопросов.

Характерной особенностью стиля Путина является то, что он не использует для выработки стратегических решений только один из формальных институтов власти. Ни один из них не функционирует в качестве стратегического центра.

Несмотря на важность экономической составляющей, здесь все же не было проведено принципиальных реформ, что позволяет говорить об относительном снижении веса экономического блока команды В.Путина. Вспомним, какую новаторскую роль играли экономисты (Е.Гайдар, А.Чубайс, Б. Федоров и др.) при Ельцине, когда ход экономической реформы кардинально изменил облик страны. Путин лишь продолжает начатый его предшественником процесс «маркети-зацни», не меняя его направления и сути. Все экономические шаги носили и носят не стратегический, а тактический характер; поступательное движение по выбранному Ельциным курсу, а не структурная перестройка экономики. Поэтому можно говорить об изменении баланса сил внутри элиты, связанном с уменьшением стратегической роли экономической элиты и увеличением роли военной элиты.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализ теоретических оснований существования и технологического обеспечения функционирования институтов государственной власти современной России приводит нас к следующим выводам. На протяжении двух последних столетий внимание исследователей сфокусировалось на социальном аспекте власти и возможности ее трансформации в интересах общества. Практически в этих же рамках развивались теории модернизации, ставшие особенно популярными с началом периода индустриального развития. Суммируя многочисленные теоретические изыскания можно констатировать, что власть всегда сосредоточена на трех стратегических источниках влияния: принуждении, подкупе и вере. Преобладание источников власти, связанных с авторитетом, способствует легитимации. Важно отметить, что процесс модернизации заключается в трансформации не только политической системы, но и всего общества. Политическая система должна адекватно реагировать на все сигналы, посылаемые ей. Именно от этого зависит ее динамическая устойчивость и предотвращение возможного распада.

Данное условие напрямую сопряжено с авторитетом и легитимностью власти, с постоянным контролем индикаторов обратной связи. Для успешного претворения в жизнь задач политического проектирования в процессе политического развития, государственная власть должна легитимными путями преодолевать возникающие конфликты в обществе и кризисы политической системы.

Политическую модернизацию в России мы предлагаем рассматривать как ряд последовательных кризисов политических систем на разных этапах трансt формации. В качестве индикаторов дестабилизации политической системы можно выделить: кризис участия, кризис идентичности, кризис управления, кризис легитимности. Чаще они развиваются последовательно. Если все указанные кризисы происходят одновременно, возможен распад политической системы. В связи с тем, что построение постиндустриального общества предполагает самоорганизацию и развитие не только политической системы, но и всего общества, процесс трансформации не может быть обеспечен только революционными преобразованиями «сверху». Процесс политического развития должен быть двухсторонним и поступательным. Власть не может заставить общество стать демократичным, с определенным уровнем политической культуры. Только изменение утилитарного характера рекрутирования элиты, с последующей ее консолидацией на демократических принципах, может обеспечить общество необходимыми ценностями, социальной защитой и определенными свободами для его саморазвития, формирования гражданского общества с последующим достижением необходимого уровня правовой и политической"'культуры.

В миросистемиом масштабе современного постиндустриального развития, который сам является процессом социально-экономических перемен, остается высоким спрос на способность общества и элит регулярно проводить реформы сложившихся, закрепленных традициями социально-экономических структур. На данной стадии развития это условие успешной адаптации политической системы России к новым вызовам, способности сохранить свое место в группе стран-лидеров. Для политической системы принципиальны две взаимосвязанные проблемы: развития и стабильности.

В современной ситуации возможны три сценария ра^зития государства.

Первый связан с тенденциями утраты интеллектуального и культурного потенциала России, превращения ее в сырьевую базу и источник дешевой рабочей силы для развитых стран Запада и Востока.

Второй сценарий связан с формированием относительно высокого уровня потребления, трансформацией России в конфедерацию самостоятельных регионов-республик. Россия утратит статус страны, влияющей на мировые процессы, оставаясь во втором или третьем эшелоне эволюции человечества.

Третий вариант развития связан с поиском устойчивого движения к информационному обществу как началу постиндустриальной цивилизации. Он предполагает выработку новой стратегии трансформации: развитию науки, культуры, технологическую революцию, связанную с внедрением наукоемких, энерго-и ресурсосберегающих технологий, развития информационных технологий и т.д.

Стратегия реформ должна ориентироваться именно на этот, наиболее благоприятный, но трудно реализуемый сценарий.

Особую актуальность приобретает концептуализация понятия «легитимность» в политических реалиях современной России, переживающей очередной кризис «догоняющей» модернизации, следствием которой явилась политическая дезинтеграция и, соответственно, делегитимация.

Процесс эволюции политических институтов, как в России, так и в других странах догоняющего развития, идет иначе, чем он был осуществлен в странах-лидерах. В некоторых из них совсем отсутствовали традиции демократии, укоренившиеся представления о правах и свободах. Становление демократических институтов проходило в условиях серьезной конкуренции с традиционными социальными образованиями.

В традиционном обществе, где элиты и верховная власть не стремятся к инновациям, фактор стабильности политической системы присутствует чаще. Как только часть элиты начинает поддерживать реформы, внедрять более прогрессивные институты, как только появляется конкуренция между демократическими и традиционными ценностями (что является признаком политического развития), система теряет этот компонент устойчивости. Появляется динамика, теряется стабильность.

В российском обществе элита представлена идеологическими коалициями. «Идеологические коалиции» — относительно узкие группы людей, объединенные частным интересом, в большей степени способны к самоорганизации, чем широкие, аморфные группы, объединенные общими интересами. Однако группы интересов, не связанные с поляризованными стратами, не могут предложить серьезную базовую концепцию для легитимации преобразований. Сама логика индустриализации, быстрые изменения условий жизни и занятости, способов производства подрывают основу легитимности.

Основным фактором, поддерживающим легитимность власти в западных демократических государствах, является принцип разделения ветвей власти.

Именно поэтому элита в России попыталась скопировать парламентские формы организации государственной власти.

На начальном этапе современного капиталистического развития обострился конфликт вокруг прав на собственность. Последний этап революционного развития наблюдается в России с 90-х годов: поляризация элит и корреляции в среде представителей бюрократических структур. Верхние эшелоны аппарата власти также поляризуются: одни примыкают к консерваторам, другие к реформаторам и вместе с ними участвуют в перераспределении собственности. Средний уровень чиновников занимает выжидательную позицию, чтобы не прогадать и присоединиться к победителям. Нарастает процесс дестабилизации политической системы, проявляющийся в кризисе управления: не исполняются приказы и распоряжения на уровне министерств, ведомств, крупных предприятий, в том числе ВПК (так как подчас эти распоряжения являются прямо противоположными). Способность государства выполнять свои базовые функции: обеспечивать защиту собственности, исполнять обязательства, поддерживать правопорядок, собирать налоги — оказывается подорванной. Сгруппировавшиеся и политически оформленные «идеологические коалиции» ожесточенно борются за власть.

В России, успевшей сформировать современные элементы промышленности, крах рыночных и общественных связей, существовавших при старом режиме, национальной валюты, государственных институтов привел к глубокому падению производства, в первую очередь на наиболее технически сложных, требующих высокого уровня организации предприятиях. Это привело к следующим негативным последствиям: экспорту капитала, медленному формированию менеджмента, ориентированного на долгосрочную перспективу, массовый уход от налогов, социально-политической нестабильности. Аномические процессы охватили весь государственный аппарат власти. Важным фактором, определяющим эффективность государственной машины, является наличие принятых норм поведения. Лишь в обществе с высоким уровнем согласия по важнейшим ценностям можно ожидать формирования не коррумпированного государственного аппарата с высокими стандартами профессиональной этики. Когда вся страна разделена по основным вопросам государственного строительства и дальнейшей стратегии развития, трудно ждать от чиновника, что он, проникнувшись чувством высокой ответственности, будет заботиться о государственных, а не о личных интересах. Коррупция является характерной чертой всех великих исторических преобразований.

Слабость государственной власти в условиях революционного развития привела к финансовому кризису. Способность государства собирать налоги, финансировать выполнение своих социальных функций стала катастрофически падать, так как общество перестало воспринимать налоги как необходимые и справедливые. Развал вертикали управления традиционного режима при отсутствии согласия по стратегическому развитию подорвал авторитет и легитимность власти, снизил готовность платить налоги и изменил принципы политического участия (либо в форме протеста, либо в форме апатии). Произошло резкое уменьшение «налогооблагаемой базы». Отсюда и падение доли государственных доходов в ВВП.

Слабое государство и в 90-х годах не смогло обеспечить обязательства, которые должны финансироваться за счет налоговых поступлений. Отчетливо проявились политический популизм, финансовая нестабильность, период деструкции, в течение которого бюджетные дефициты привели к неплатежам и финансировались за счет денежной эмиссии.

Слабое, не опирающееся на легитимацию правительство не обеспечило выполнение контрактов по защите частной собственности. То, что казалось незыблемым, оказалось предметом разногласий. Правительству реформаторов не удалось воплотить декларируемую программу политического проектирования в отношениях нередела собственности. Скорее она стала ширмой для истинно-запланированного процесса. Этот процесс стал отражением расстановки социальных сил, поиска временных коалиций и компромиссов. Население, уставшее от фрустраций, стало выражать потребность в усилении государственной власти, законе и порядке.

На завершающей стадии общество, уставшее от нестабильности и неспособности государства выполнять свои функции, недвусмысленно высказалось за приход новой, пусть авторитарной, но эффективной власти, способной обеспечить порядок, положить конец периоду дезорганизации. Власть и социальный контроль образуют господство, описанное еще М.Вебером. Данное понятие обозначает социальные отношения, в которых одни группы людей стабильно властвуют над другими, а социальные структуры закрепляют преимущества и привилегии властвующих.

Формирование политической системы связано с постепенным приобретением политическими отношениями ряда существенных признаков: а) устойчивая взаимозависимость различных акторов. Если такой взаимозависимости нет, возникает состояние, противоположное^целостности, системности — распад, дезинтеграция общества; б) упорядоченность политических отношений, наличие оптимального сочетания их стабильности и развития. Значение упорядоченности в обществе определяется тем, что она служит важнейшим условием продуктивного и целенаправленного изменения социальных отношений. Политическая жизнь — чрезвычайно динамичное явление, элементы неупорядоченности, нарушения сложившихся связей и способов их регуляции здесь постоянно присутствуют так как любое развитие связано с тем или иным нарушением стабильности. Но уровень неупорядоченности политических и социальных процессов не должен понижаться до такой степени, когда возникает очевидная и реальная угроза целостности политической системы. Если это все-таки происходит и государство не выполняет своей важнейшей функции, оно теряет поддержку граждан, начинается интенсивный поиск альтернатив, и они, как правило, находятся. Причем, поскольку отбор происходит в критических условиях, новый вариант порядка оказывается далеко не лучшим, а иногда и опасным; в) у российской политической системы есть оригинальное культурное основание. Это общность ценностей, совокупность политических символов, убеждений, принятых членами политической общности. Единство и интеграция возможны только при наличии определенной духовной связи, благодаря которой члены общества могут хотя бы просто понять друг друга. Исторический опыт показывает, что политические системы, способные к длительному, стабильному существованию, такие ценности обязательно имеют. Они разделяются большинством членов общества, закладываются в системы воспитания. Например, в политической культуре США такими ценностями служат: «американская мечта» — уверенность в зависимости личного успеха от собственных усилий и способностей; отношение к своей стране как богоизбранной, предоставляющей человеку уникальные возможности для самореализации; это также известный тезис, который можно прочитать на гербе страны: «Мы верим в Бога» — связывающий веру в Бога и политику; г) для российской политической системы характерна ответная реакция по типу «все или ничего»: совместное реагирование всех элементов на внешнее воздействие. Именно из взаимодействия, кооперации рождается способность политической системы к быстрой мобилизации необходимых ресурсов для решения той или иной общей проблемы. В отличие от западных систем, российская политическая система и усилия государственных органов в период трансформации слабо реагируют на сигналы, не опираются на участие граждан, не пользуются поддержкой большинства общественных организаций и партий, часто не находят одобрение в общественном мнении.

Внутренние кризисы, противоречивость процессов, присущих политическим системам, свидетельствуют о необходимости корректировок либо государственной политики, либо структуры политической системы.

Мы должны признать, что в России системообразующим признаком политической власти является институт исполнительной власти, а не парламент, не гражданское общество, а следовательно, и не партии, которые более чем на 50% формируют представительные органы. Исполнительная власть всегда будет превалировать, если не будет осуществляться постоянный социальный контроль. Однако и исполнительная власть стремится обеспечить себе лояльность и поддержку со стороны граждан. В случае отс) гствия такой поддержки она вынуждена использовать против растущего сопротивления имеющиеся в ее распоряжении репрессивные механизмы, но в таком варианте этот путь оказывается малоэффективным.

В.В. Путин выстроил свой режим на основе субординации и рсцептрализа-цни власти. Он стал лидером консолидировавшейся бюрократии. При Путине выборное самодержавие уступило место бюрократическому авторитаризму. Поражение либерально-демократического меньшинства на выборах и силовое разрешение конфликта между властью и крупным бизнесом — подтверждение возврата к традиционному государству, диктующему свою волю гражданскому обществу. Можно согласиться с мнением, что президент по своей стилистике не диктатор. Однако ослабление демократической легитимации уже на данном этапе толкает властную машину к выборочным репрессиям.

Другие системы ценностей существуют и предлагаются различными партиями в качестве альтернативных направлений реформы. Одна из них — социально ориентированный рынок, предполагающий соединение предпринимательства с государственной политикой социальных гарантий и поддержки образования, науки, культуры и других неконкурентных, но общественно значимых сфер7(Ъ. Такая модификация либеральной идеологии могла бы, по-видимому, найти поддержку достаточно широких слоев и стать основой гражданской консолидации.

Сегодня для политической власти недостаточно и простого безразличия со стороны населения. Отсутствие широкой поддержки приводит к падению авторитета власти, к общему снижению эффективности во всех сферах общественной деятельности, а также создает благоприятные условия для формирования маргинальной оппозиции.

Дискуссии последних лет о стратегических приоритетах развития привели, к соглашению, что пи безопасность страны, ни гражданский мир, ни успешность отечественного производителя не могут быть устойчивыми, если: большинство населения не имеет общих ценностей и устремлений; предлагаемые обществом устремления и ценности не предполагают в ближайшем будущем жизненного успеха, достатка и здоровья.

Невозможно выстроить реалистическую стратегию, если со стороны населения нет согласия с происходящими в стране изменениями, нет встречной гражданской поддержки проводимых властью реформ, если в обществе не складывается новая социальная солидарность и широкое социальное партнерство для решения значимых проблем развития страны.

При отсутствии адаптации новых институтов к условиям и традициям российского общества, недостаточной поддержке демократических институтов политической элитой и массовыми слоями наблюдаются многочисленные сбои в их деятельности, а то и прямая дискредитация. Поддержка со стороны общества требуется тем или иным группам политической элиты лишь спорадически, пока они вынуждены апеллировать к массовым слоям в процессе борьбы за власть. Как только эти элитные группы получают власть, внимание к поддержке со стороны общества резко ослабевает. В таком же спорадически-циклическом режиме функционируют и многие политические институты, например институт выборов, политические партии и даже парламент. Все это, безусловно, сказывается

1и> Программа Российской партии мира. М., 2002. на эффективности политических институтов. Представляется, что ключевой проблемой является придание этим институтам социальной направленности, возможность с их помощью осуществлять социальную политику в интересах достаточно широких слоев населения. В тех странах, где удавалось обеспечить подобное сочетание развития демократических институтов с серьезной социальной политикой, эти институты обретали необходимую легитимность и устойчивость, что делало их в итоге эффективными и авторитетными. Так, после режима Франко в Испании, направленная социальная политика в условиях перехода к демократии обеспечила в период правления социалистов устойчивость и эффективность новых демократических институтов. Там, где демократические институты оказывались изолированными от решения наиболее важных социальных проблем и были пе в состоянии реализовать активную социальную политику, они становились слабыми и неустойчивыми.

Это имеет прямое отношение к современному российскому обществу и его политической системе, которая развивается во многом автономно от социальной политики, от потребностей и нужд массовых групп. В связи с этим некоторые авторы уже предрекают скорую и неизбежную ликвидацию демократических политических институтов или приветствуют поворот к авторитаризму, диктатуре, переход от реформ к контрреформам. Однако, несмотря на общую усталость от процесса реформ, большинство россиян граждан, как можно судить по данным массовых опросов, не хотят резких колебаний экономической и политической ситуации, декоративного характера политических институтов, изоляции России на международной арене. В то же время российская политическая система переживает очередную бифуркацию, когда возможны различные варианты дальнейшего развития, а траектория движения не вполне предопределена.

Элите, со своей стороны, необходимо вырасти до того, чтобы оценивать эффективность своей власти не по достижению собственных целей, не по адаптации и стабилизации сформированного ею механизма политического воздействия, по объективным приметам развития общества.

Анализ динамики основных политический ориентации массовых групп российского общества, коррелляции политических акторов, а также состояния современной российской элиты позволяет говорить о двух наиболее вероятных сценариях эволюции политического режима, существующего в современной России. Первый из них предполагает изменение баланса сил между различными властными и хозяйственно-корпоративными группировками российской элиты в направлении ее консолидации на основе постепенного становления и развития цивилизованного рынка, но при более эффективной роли государства. Второй сценарий также основан на изменении баланса сил внутри политической и хозяйственной элиты, но в направлении резкого усиления монополизации в политической и экономической областях, удушения ростков рынка и возрождения в новом виде монополип государства во всех основных областях жизни — прежде всего политической, экономической, информационной. В первом случае сохраняются возможности для дальнейшего развития процессов политической, социальной и экономической трансформации российского общества на базе сохранения и развития пусть даже несовершенных демократических институтов. Во втором случае весьма вероятным становится переход к процессу контрмодернизации. Этот процесс, хотя и не предполагает прекращения модернизации как таковой, однако направляет ее, прежде всего, в русло модернизации армии и ВПК при резком упрощении политической и хозяйственной системы, ликвидации демократических институтов, резком нарастании тоталитарных тенденций.

Анализ репрезентативных опросов, проведенных в последние годы Фондом «Общественное мнение» и другими социологическими службами, показывает, что большинство российских граждан поддержали бы скорее первый, эволюционный вариант, предполагающий развитие демократических институтов при одновременной коррекции экономической и социальной политики.

Неоправданным в глазах большинства российских граждан является и переход к форсированному развитию ВПК, к обострению отношений с другими странами за счет снижения жизненного уровня населения. Иными словами, те, кто захочет любой ценой возрождать великую державу, не обращая внимания, как это было не раз в истории России, на значительные жертвы со стороны населения, неизбежно столкнутся с нежеланием подавляющего большинства россиян идти этим путем.

Таким образом, главная проблема выживания демократии и дальнейшего развития демократических институтов в современной России состоит не в их органическом неприятии со стороны основной массы рядовых граждан. Скорее, опасность исходит от тех или иных элитных группировок, способных ради своих узких, краткосрочных интересов форматировать под себя существующие демократические институты или же своими действиями вызвать резкое обострение политического и экономического кризиса в стране. Переход от одной волны или фазы мирового развития, от прилива демократизации в мире к ее отливу повышает вероятность подобных, дестабилизирующих внутреннюю и внешнюю ситуацию действий не только со стороны представителей российской элиты, но и со стороны руководителей других, в том числе развитых стран. В этих условиях для всех прагматически ориентированных политических сил в современной России особенно важно учитывать преобладающие в российском обществе ориентации на эволюционные изменения и на сохранение большинства демократических институтов (например, институт выборов).

Однако уже при Ельцине, задолго до 2000 года, началась реставрация моноцентрического устройства государства. Было положено начало реорганизации государственной службы и изменениям в региональной политике. Реформы Путина активно продолжили восстановление «вертикали власти», то есть бюрократической иерархической структуры. Это подразумевало нейтрализацию альтернативных центров принятия решений, ресубординацию всех политических институтов. Парламент перестает быть самостоятельным политическим игроком и становится согласительно-консультативным органом.

Нынешнюю политическую систему России характеризуют следующие особенности:

1. Крупнейшие СМИ полностью подконтрольны Администрации Президента и олигархическим кланам, составляющим господствующий слой. Но в отличие от времен коммунистического тоталитаризма контроль этот не мелочен и создаваемая СМИ виртуальная реальность отчасти сопрягается с действительностью.

2. Крупнейшие политические партии РФ полностью подконтрольны Кремлю и являются лишь инструментом, при помощи которого господствующий класс создает видимость соблюдения демократических процедур.

3. Ключевые объекты российской экономики — природно-сырьевые и военно-промышленные предприятия, а также вся связанная с ними инфраструктура находятся под контролем олигархических коалиций, которые и определяют стратегию развития страны. *

4. Эти коалиции находятся в состоянии перманентной борьбы за главный ресурс выживания и развития в условиях России — доступ к рычагам власти. Президент балансирует между интересами соперничающих коалиций господствующей страты, пытаясь одновременно удовлетворить интересы различных социальных групп населения страны.

5. Сегодня основные акторы политической системы не заинтересованы в смене президента, так как это неизбежно вызовет передел собственности и нарушение того баланса, который был достигнут. Президент, собственно говоря, и выбирается этими кланами, а народ на выборах лишь одобряет принятое решение. Большинство россиян согласно с этой практикой и осознанно поддерживает компромиссную кандидатуру партии власти.

6. Любая оппозиционная идея перехватывается исполнительной властью, которая создает соответствующую карманную партию, имеющую задачей либо скомпрометировать данную идею путем доведения ее до экстремистских крайностей, либо приручить ее путем выхолащивания реального оппозиционного содержания. Посредством этой технологии «подставной оппозиции» осуществлялось и управление недовольной частью электората.

7. Путин стал лидером консолидировавшейся бюрократии. Путин придал власти определенность, однако, непропорциональный рост президентских полномочий на фоне значительного объема прав, уже предоставленных Президенту Конституцией, постепенно приводит к изъятию политических ресурсов других ветвей власти в пользу президентской, к дисбалансу в системе разделения властей. Впрочем, большая однозначность власти имеет и позитивное значение. Имитация демократии больше не затушевывает ее сущность, и возникает возможность для более четкого самоопределения оппозиции. Проблема в другом, будет ли возможна при таких условиях легальная демократическая оппозиция. Предложенный вариант формирования политической элиты «сверху» исключает такую возможность. Проект реформирования избирательной системы: законодательный запрет партийных блоков, увеличение «допустимой» численности партийных структур до пятидесяти тысяч и повышение парламентской планки до семи процентов, при фактически назначаемой властной региональной элиты, — ставит на оппозиции крест. Ослабление демократической легитимации уже на данном этапе толкает властную машину к выборочным репрессиям. И чем слабее будет чувствовать себя власть, тем больше будет у нее искушения самоутвердиться за счет применения силовых методов управления.

В условиях кризиса стратегических ориентиров политическая элита России первоначально сделала ставку на структурную легитимацию через демократизацию политической системы. Но здесь произошло то же, что и с либеральными идеями в экономике: демократические ценности одновременно и усваиваются обществом как противовес авторитаризму, и дискредитируются, выступая на поверхности в качестве одной из причин усиливающегося хаоса.

В России в последние годы сформировался квазидемократический режим с сильными централизаторскими тенденциями, с исполнительной структурой, полностью доминирующей над законодательной и судебной ветвями власти, с явным стремлением к этатистской модели развития, с культом личности первого лица и ностальгией по империи. Черты бонапартизма, заметные еще у Ельцина, у Путина становятся вполне очевидными. При В. Путине произошло расширение полномочий президента — не путем изменения Конституции, a de-facto. Победа правящей партии на выборах усиливает эту тенденцию. К тому же при нынешнем составе Думы легко изменить и Конституцию, если первое лицо надумает упрочить президентское самодержавие.

Государственное управление, которое мы получили от предыдущих этапов реформ, не удовлетворяет общественным запросам и ожиданиям, во многом оторвано в собственно социальном отношении от населения страны, глубоко поражено вирусом бюрократизма, корпоративно замкнуто и не оказывает должного влияния на общественную жизнедеятельность. Под воздействием подобных негативных моментов родилось настороженное, отчужденное отношение к аппарату государственного управления и его решениям.

Поэтому перестройка государственного управления требует, прежде всего, отношений доверия между государством и гражданами, между государственными органами и всеми общественными структурами. Необходимо достигнуть разумного соответствия между государственно-правовым регулированием и правами граждан. Особая роль принадлежит широким, открытым и активным прямым и обратным связям между всеми компонентами субъекта государственного управления, их решениями и действиями, с одной стороны, и различными единичными и массовыми проявлениями жизни людей -'— с другой.

Государство в том случае может считаться адекватной формой выражения интересов гражданского общества, если оно посредством системы своих органов, служащих аппарата и участников управленческих процессов, во-первых, воспринимает всю совокупность всенародных, коллективных и личных, общих и специфических, долгосрочных и кратковременных, исторических и конкретных интересов населения страны; во-вторых, объективно, справедливо и оперативно оценивает актуальность и приоритетность интересов и представляет их в своих правовых велениях и организационных действиях, равнозначно относится ко всем субъектам интересов; в-третьих, способствует'своими ресурсами, возможностями, силой практической реализации интересов, реально обеспечивает удовлетворение запросов людей.

При анализе взаимосвязей государства и общества следует также учитывать, что социально-классовая и национальная структура общества находится в динамике, в стране идут активные миграционные процессы, меняется демографическая ситуация, а значит, все время преобразовываются потребности и интересы людей, установки и мотивы их поступков и действий. Тем самым равновесие отношений между государством и обществом не может быть устойчивым. Должный уровень социальности государственного управления немыслим б.ез состояния общественной среды, адаптации ее к изменившимся условиям.

Высокие требования выдвигает общество перед государственным управлением с точки зрения уровня его демократичности. Начало XXI столетия актуализирует научную обоснованность государственного управления. Сегодня, при всей значимости накопленного опыта, только наука обладает способностью и необходимыми данными объективного определения тенденций общественного развития. Опыт обращен обычно к прошлому. Искусство — интуитивно, научное же знание может с достаточной степенью достоверности прогнозировать и даже программировать пути и средства движения в будущее. Конечно, для этого годится только подлинная наука, освобожденная от обязанности объяснять текущую политику пли оправдывать неудавшуюся практику. Во главу угла должен быть поставлен человек, государственное управление призвано приобрести подлинно гуманистическую окраску. И, конечно, общество хочет видеть государственное управление социально эффективным. Мало констатировать, что политическая система России не вернется к социально-экономической структуре социалистического общества. Реформы не закончены, а цель не достигнута.

Констатируя факт всеобщей бюрократизации общественной жизни современной России, мы настаиваем на принципиальном пересмотре самого подхода к трансформации социального организма. До сих пор считалось, что российскому обществу присущ своеобразный «бюрократический тип развития».

Такой тип социального изменения подразумевал преобразование всей социальной структуры в целом, когда дисбаланс в ней достигал катастрофических размеров. Гиперцентрализация сферы принятия решений и, как следствие, скованность инициативы индивидов на нижних ступенях иерархической лестницы наряду с затрудненностью доступа к административной элите делают постепенное и перманентное преобразование невозможным. В таких условиях трансформация происходит только сверху или в виде социального взрыва. При этом реконструкция общественных отношений приводит к дальнейшему усилению бюрократии и централизации. Чередование длительных периодов стабильности и коротких эпох трансформации образует особый, «бюрократический ритм развития».

Сохранение прежней логики модернизации традиционных бюрократических механизмов является главной причиной неудач в проведении реформ. Главная проблема изменения — это не проблема смены политического режима, а организационная проблема. Именно поэтому мы против революционных путей трансформации действительности, которые ничего не способны изменить по существу и ведут только к разрушению и непроизводительной растрате социальных ресурсов, отбрасывая общество снова назад'.

Важным стратегическим моментом социального реформирования является именно проблема ресурсов. Необходимо отвергнуть подход пренебрежительного отношения к человеку, в котором видят всего лишь объект для эксперимента по созданию «нового человека» с другим набором ценностей и для другого общества.

К областям конкретного применения результатов исследования автор относит: политологию, в особенности ее раздел, связанный с политическими процессами и институтами, кратологию, историю отечества, конфликтологию.

Основные направления дальнейших исследовании. Перспективы изучения теоретических оснований существования и технологического обеспечения функционирования институтов государственной власти современной России определяются той особой значимостью, которая имеет отношение к стратегическим интересам Российского государства, проявляющимся в самых различных аспектах политической жизни общества и настоятельно требующим адекватной оценки учеными, общественными и политическими деятелями, а, главное, лицами, принимающими политические решения.

Одним из важнейших направлений познания проблем власти в условиях модернизации представляется комплексный анализ «технологического» измерения проблемы, дальнейшая операционализация предложенной автором концепции, исследование технологий стабилизации общества в период модернизации.

Список литературы диссертационного исследования доктор политических наук Каптерев, Сергей Евгеньевич, 2005 год

1. Архивы, нормативные и правовые акты:

2. Архив Государственной думы Федерального Собрания Российской Федерации: Материалы Верховного Совета РСФСР. Фонд 5.

3. Конституция Российской Федерации. М., 1993!

4. Конституционный вестник. 1992, ноябрь. -№ 13.

5. Меморандум российского правительства об экономической политике // Известия. -1992. -25.92. С. 1.

6. Положение о полномочном представителе Президента Российской Федерации в федеральном округе. Статьи 4, 10

7. Программа социальных реформ в РФ на период 1996-2000 годов. Утверждена постановлением Правительства РФ от 26 февраля 1997 г., № 222 // Собрание законодательства РФ. 1997.-№ 10.-С. 173.

8. Указ Президента РФ от 13 мая 2000 г. № 849 «О полномочном представителе Президента Российской Федерации в федеральном округе».

9. Федеральный закон РФ от 5.08.2000 № Ш-ФЗ «О порядке формирования Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации».

10. Указ Президента РФ от 1.09.2000 № 602 «О Государственном Совете Российской Федерации».1. Диссертации:

11. Афиногенова, А.П. Социальная активность Русской Православной Церкви: дис.канд. филос. наук / А.П. Афиногенова. М., 1993.

12. Кара-Мурза, А.А. Социальная деградация как феномен исторического процесса: дис. . докт. филос. наук / А.А. Кара-Мурза. М., 1994.

13. Разумов, В.И. Методология подготовки и интеллектуально-технологического сопровождения научных исследований: дис. . докт. филос. наук / В.И. Разумов. Новосибирск, 1996.

14. Сапожников, С.С. Позиции политических партий о путях социально-экономического развития страны. Конец 80 начало 90-х годов: дис. . канд. ист. наук / С.С. Сапожников. - М., 1994.

15. Филиппов, П.В. Мировой опыт модернизации и возможности его адаптации к условиям России: дис. . канд. полит, наук / П.В. Филиппов. -М., 1999.

16. Материалы на электронных носителях:

17. Дрожжинов, В. Нынешнее поколение европейцев будет жить в информационном обществе / В. Дрожжинов, А. Штрих // http: // www.pcweek.ru / Year2000 / n 13 / CP 1251 / Strategy / chapt2 / htm.

18. Краснов, M.A. История попыток административной реформы (19912001 гг.) / M.A. Краснов // Институт права и публичной политики. 2001 // http: // www.ilpp.ru / projects / govern / krasnov / krasnov.html;

19. Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка / С. Хантингтон // http: // www.archipelag.ru / text / 197.htm

20. Статья 1 «Положения о Государственном совете Российской Федерации // Адрес документа в Интернете: http: // www.rg.ru / oficial / doc / ykazi / 602.shtm /.

21. Центр политических технологий. Серия «Анализ и прогноз политической ситуации». 1998. - Вып. 6 // http: // www.cpt.ru

22. Монографии, учебники, учебные пособия

23. Аверин, А.И. Социальная политика государства / А.И. Аверин. М., 1995.

24. Агаларов, А.И. Россия: размышления на пути к рынку / А.И. Агаларов. М.: Молодая гвардия, 1998.

25. Агеев, О.В. Бюрократия и политика / О.В. Агаев, С.В. Устинкин. -Н.Новгород, 2003.

26. Адлер, А. Индивидуальная психология / А. Адлер // История зарубежной психологии: Тексты. М.: Изд-во МГУ, 1986.

27. Адорно, Т. Исследование авторитарной личности / Т. Адорно / Под ред. д. филос.н. В.П. Култыгина. -М.: Серебряные нити, 2001.

28. Алексеев, И.И. Христианство и идея монархии / Н.Н. Алексеев // Русский народ и государство. М., 2000.

29. Александер, Ф. Человек и его душа: познание и врачевание от древности до наших дней / Ф. Александер, Ш. Селесник / Пер. с англ. М.: Прогресс - Культура, 1995.

30. Алмонд, Г. Сравнительная политология. Подход с позиций «концепции развития» / Г. Алмонд, Г. Пауэлл. М., 1966.

31. Аристотель. Политика. Афинская полития / Аристотель. М., 1997.

32. Аристотель. Политика / Аристотель // Соч. В 4 т. Т. 4. - М.: Мысль, 1984.

33. Арутюнян, Ю.В. Социальная структура сельского населения СССР / Ю.В. Арутюиян,-М., 1972.

34. Атаманчук, Г.В. Теория государственного управления / Г.В. Атаманчук. М., 1997.

35. Афанасьев, М. Клиентелизм и российская государственность / М. Афанасьев.-М.: МОНФ, 1997.

36. Ахиезер, А. Россия: критика исторического опыта / А. Ахиезер. В четырех томах. М., 1991.

37. Бебут, Г. Субсидиарность и экономика / Г. Бебут. М., 2001.

38. Беляева, Л.А. Социальная модернизация в России в конце XX века / J1.A. Беляева. М.: ИФ РАН, 1997.

39. Бердяев, Н. Судьба России / Н. Бердяев. М., 1990.

40. Берзилов, С.И. Актуальные проблемы социальной политики в условиях перестройки / С.И. Берзилов. М., 1989.

41. Бергер, П. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман / Пер. с англ. М.: Academia-Центр Медиум, 1995.

42. Библия. Комментарии. Российское библейское общество. Москва, 1992.

43. Болдырев, 10. О бочках меда и ложках дегтя / Ю. Болдырев. М.: Крымский мост-9Д, 2003.

44. Бурдье, П. Социология политики / П. Бурдье. М., 1993.

45. Бурджапов, Ф.Э. Современная социальная политика / Ф.Э. Бурджапов. -М., 1996.

46. Бурлацкий, Ф.М. Современный Левиафан / Ф.М. Бурлацкий, А.А. Галкин. М., 1985.

47. Бусыгина, И. Представители Президента. Проблемы становления и перспективы развития института / И. Бусыгина. М.: Свободная мысль, 1996.

48. Бэрон, Р. Агрессия / Р. Бэрон, Д. Ричардсон. СПб.: Изд-во «Питер», 2000.

49. Валянский, С.И. Понять Россию умом / С.И. Валянский, Д.В. Калюжный. М.: ЭКСМО, 2002.

50. Василик, М. А. Хрестоматия по политологии / М.А. Василик. М., 2000.

51. Вассоевич, А.Л. Духовный мир народов Древнего Востока / А.Л. Вассоевич.-СПб., 1998.

52. Введенский, А. Религиозное сознание язычества / А. Введенский. М.: Академия, 1902.

53. Введенская, Л.Л. Культура и искусство речи / Л.Л. Введенская, Л.Г. Павлова. Ростов-па-Дону, 1995.

54. Вебер, М. Избранные произведения / М. Вебер. М., 1990.

55. Вебер, М. Избранное. Образ общества / М. Вебер / Пер. с нем. М.: Юристъ, 1994.

56. Вебер, М. О некоторых категориях понимающей социологии / М. Вебер // Западноевропейская социология конца XIX — начала XX веков. М., 1996.

57. Величко, A.M. Философия русской государственности / A.M. Величко. -СПб., 2001.

58. Гаджиев, К.С. Политическая наука / К.С. Гаджиев. М., 1994.

59. Гайдар, Е. Государство и эволюция / Е. Гайдар. М.: Изд-во «Евразия», 1995.

60. Гайдар, Е. Дни поражений и побед / Е. Гайдар. М., 1996.

61. Гамап-Голутвина, О.В. Политические элиты России. Вехи исторической эволюции / О.В. Гаман-Голутвина. М.; Интеллект, 1998.

62. Гельман, В. Очерки российской политики / В. Гельман. М.: ИГПИ, 1994.

63. Гельман, В.Я. Политическая культура, массовое участие и электоральное поведение / В.Я. Гельман // Политическая социология и современная российская политика: Сб.ст. СПб., 2000.

64. Гераклит. О природе / Гераклит. СПб., 1911.

65. Гидденс, Э. Социология / Э. Гидденс. М., 1999.

66. Глазьев, С. Белая книга: Экономические реформы в России 1991-2002 гг. / С. Глазьев, С. Кара-Мурза, С. Батчиков. М.: «Эксмо», 2004.

67. Гоббс, Т. Избранные сочинения / Т. Гоббс. В 2 т. - М., 1964.

68. Гозман, Л.Я. Политическая психология / Л.Я. Гозман, Е.Б. Шестопал. -Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.

69. Голикова, З.Т. Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества / З.Т. Голикова. М., 1996.

70. Гончаров, Д.В. Введение в политическую науку / Д.В. Гончаров, И.Б. Гоптарева. М.: Юрист, 1996.

71. Государство, демократия, парламентаризм. Курс политологии для высших учебных заведений в схемах, таблицах, цифрах. Краснодар, 1997.

72. Грамши, А. Проблемы революции. Проблемы культурной жизни / А. Грамши // Ордине нуово. М.: Госполитиздат, 1960.

73. Грамши, А. Тюремные тетради: В 3-х ч. / А. Грамши / Под общей ред. М.Н. Грецкого, Л.Н. Никитина; Пер. с ит. М.: Политиздат, 1991.

74. Данилевский, Н. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому / Н. Данилевский. СПб.: Глагол, 1969.

75. Дебор, Г. Общество спектакля / Г. Дебор / Пер. с фр. М.: Логос (Радек), 2000.

76. Делягин, М.Г. Россия после Путина / М.Г. Делягин. М.: «ВЕЧЕ», 2005.

77. Деркач, А.А. Идеологическое воздействие: социально-психологические и педагогические аспекты / А.А. Деркач, Е.В. Селезнева. М., 1985.

78. Дзю-до: история, теория, практика. СПб. - М., 2000.

79. Дроботенко, В.И. Социология. Краткий курс / В.И. Дроботенко,

80. A.И. Красавченко. М., 2002.

81. Дроздов, Ю. Юрий Андропов и Владимир Путин. На пути к возрождению / Ю. Дроздов, В. Фартышев. М.: Олма-пресс, 2001.

82. Дугин, А.Г. Пути Абсолюта / А.Г. Дугин // Абсолютная Родина. М., 1999.

83. Ельцин, Б. Президентский марафон / Б. Ельцин. М., 2000.

84. Ельцин, Б. Записки президента / Б. Ельцин. -М.: Из-во «Огонек», 1994.

85. Жмыриков, А.П. Психологические проблемы политического лидерства / А.Н. Жмыриков, Г.С. Шляхтин. Уч. пособие. - Н. Новгород, 1991.

86. Жмыриков, А.Н. Как победить на выборах: психотехника эффективного проведения избирательной кампании / А.Н. Жмыриков. Обнинск, 1995.

87. Жмыриков, А.Н. Психология политического лидерства в современной России / А.Н. Жмыриков. Н. Новгород, 1996.

88. Заславская, Т.Н. Куда идет Россия? Социальная трансформация постсоветского пространства / Т.П. Заславская. М.: Аспект Пресс, 1996.

89. Заславская, Т.Н. Социетальная трансформация российского общества / Т.Н. Заславская. М., 2003.

90. Здравомыслов, А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве / А.Г. Здравомыслов. М., 1997.

91. Ильин, В.В. Россия: опыт национально-государственной идеологии /

92. B.В. Ильин, А.С. Панарин, А.В. Рябов / Под ред. В.В. Ильина. М.: Издательство МГУ, 1994.

93. Ильин, В.И. Государственная и социальная стратификация советского и постсоветского общества / В.И. Ильин. Сыктывкар, 1996.

94. Ильин, М.В. Очерки хронополитической типологии / М.В. Ильин. М., 1995.

95. Ильин, М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий / М.В. Ильин. М., 1997.

96. Иноземцев, В. Расколотая цивилизация / В. Иноземцев. М., 1999.

97. Исаев, И.А. Метафизика Власти и Закона: у истоков политико-правового сознания / И.А. Исаев. М.: Юристъ, 1998.

98. История философии: Запад Россия - Восток. - М.: «Греко-латинский кабинет», 1996.

99. Казимирчук, В. Достижение консенсуса / В. Казимирчук // Юридическая конфликтология. М., 1997.

100. Кайтуков, В.М. Эволюция диктата / В.М. Кайтуков. М., 1995.

101. Каптерев, С.Е. Политика в кармане. Блокнот интеллигента / С.Е. Каптерев. Н.Новгород: Из-во Академии истории и политики РФ. Ниж. отд., 1997.

102. Каптерев, С.Е. Кризисы политического развития в процессе модернизации России // С.Е. Каптерев, С.В. Устинкин, Б.Ю. Калинин. -Н.Новгород: ННГУ, 1999.

103. Каптерев, С.Е. Политическая коммуникация: основы управления избирательным процессом: Учебное пособие / С.Е. Каптерев. Н.Новгород, 2003.

104. Кара-Мурза, С. Неполадки в русском доме / С. Кара-Мурза, С. Телегин. М.: Алгоритм, 2004.

105. Карлейль, Т. Загадка сфинкса / Т. Карлейль. М., 1900.

106. Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / М. Кастельс / Пер. с англ. М.: ГУВШЭ, 2000.

107. Катков, В.Д. О русском самодержавии / В.Д. Катков. Харьков, 1906.

108. Кининен, М. Прогресс и хаос: Социологический анализ прошлого и будущего России / М. Кининен. Санкт-Петербург, 2002.

109. Кистяковский, Б.А. В защиту права (Интеллигенция и правосознание) / Б.А. Кистяковский // Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. М., 1991.

110. Ключевский, В.О. Неопубликованные произведения / В.О. Ключевский. М.: Наука, 1983.

111. Кола, Д. Политическая социология / Д. Кола / Пер. с фр. Предисл. А.Б. Гофмана. М.: Изд-во «Весь мир», «ИНФРА-М», 2001.

112. Колобов, О.А. Демократия в меняющемся мире / О.А. Колобов. -Н.Новгород, 1995.

113. Кордонский, С. Рынки власти. Административные рынки СССР и России / С. Кордонский. М.: ОГИ, 2000.

114. Комаровский, B.C. Бюрократия и ее роль в политической жизни /

115. B.C. Комаровский // Политическое управление. Курс лекций. 2-е изд. М.: Изд-во РАГС, 1999.

116. Крыштановская, О. Анатомия российской элиты / О. Крыштановская. -М.: Захаров, 2005.

117. Куликов, Л.В. Россия: прошлое, настоящее, перспективы / Л.В. Куликов. М.: «Материк», 1995.

118. Ламберг, X. Социальная рыночная экономика. Германский путь / X. Ламберг.-М., 1994.

119. Лебон, Г. Психология народов и масс / Г. Лебон. СПб., 1995.

120. Леви-Стросс, К. Структурная антропология / К. Леви-Стросс. М.: Наука, 1983.

121. Ледяев, В.Г. Власть: концептуальный анализ / В.Г. Ледяев. М.-Л.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2001.

122. Липсет, С. «Политический человек» / С. Липсет. М., 1960.

123. Лисичкин, В.А. Россия под властью плутократии. История черного десятилетия / В.А. Лисичкин, Л.А. Шелепин. М.: Алгоритм, 2003.

124. Лифшиц, А. Экономическая реформа в России и ее цена / А. Лифшиц. -М., 1994.

125. Лихачев, Д.С. Избранное: великое наследие; заметки о русском / Д.С.Лихачев.-СПб., 1997.

126. Локк, Дж. Два трактата о правлении / Дж. Локк / Пер. с англ. и лат. Соч. В 3 т. М.: Мысль, 1988.

127. Ломброзо, Ц. Гешальность и помъшательство / Ц. Ломброзо.1. C.-ПЕТЕРБУРГЪ, 1892.

128. Лукач, Д. К онтологии общественного бытия: Пролегомены / Д. Лукач / Пер. с нем. М.: Прогресс, 1991.

129. Луман, Н. Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества / Н. Луман // Socio-Loges / Пер. с англ. М.: Прогресс, 1991.

130. Луман, Н. Теория общества / Н. Луман. М., 1999.

131. Макиавелли, Н. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве / Н. Макиавелли / Пер. с итал. М.: Планета, 1990.

132. Макфол, М. Политический альманах России / М. Макфол, Н. Петров. М.: Московский центр Карнеги, 1995.

133. Мангейм, Б. Политология. Методы исследования / Б. Мангейм, К. Рич. М.: Весь мир, 1997.

134. Манхейм, К. Идеология и утопия / К. Манхейм. М.: ИНИОН РАН, 1992.

135. Манхейм, К. Диагноз нашего времени / К. Манхейм. М., 1994.

136. Маслоу, А. Дальние пределы человеческой психики / А. Маслоу. -СПб., 1997.

137. May, В. Экономика и власть. Политическая история экономической реформы в России 1985-1994 гг. / В. May. М., 1997.

138. Мендрас, М. Обогащение и клиентелизм г; России / М. Мендрас // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 1998. - № 2. -С. 117.1 14. Миллс, Ч. Социологическое воображение / Ч. Миллс. М., 1998.

139. Михайловский, Н.К. Герой и толпа / Н.К. Михайловский. М., 1899.

140. Монтескье, Ш.Л. Размышления о причинах величия и падения римлян. О духе законов / Ш.Л. Монтескье / Пер. с фр. Избр. произв. М.: Госполитиздат, 1955.

141. Мордовцев, А.Ю. Национальный правовой менталитет. Введение в проблему / А.Ю. Мордовцев. Ростов-на-Дону, 1995.1 18. Московичи, С. Машина, творящая богов / С. Московичи. М.: «КСГ1+», 1998.

142. Московичи, С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс / С. Московичи. М.: Издательство «Центр психологии и психотерапии», 1998.

143. Муниципальное право. Учебник для юридических вузов / А. Коваленко и др. М.: Новый Юрист. 1997.

144. Мухин, А.А. «Особая папка» Владимира Путина. Итоги первого президентского срока / А.А. Мухин. М.: Центр политической информации, 2004.

145. Нерсесянц, В. Наш путь к праву. От социализма к цивилизму / В. Нерсесянц. М.: 1996.

146. Нещеретний, П.И. Исторические корни и традиции развития благотворительности в России / П.И. Нещеретний. М., i 993.

147. Нижегородский пролог. Экономика и политика в России / Г. Явлинский и др. -М.: ЭПИцентр, 1992.

148. Ницше, Ф. Так говорил Заратустра / Ф. Ницше. М., 1990.

149. Ницше, Ф. Избранное / Ф. Ницше / Соч. В 2 т. М., 1997.

150. Новгородцев, П. Кризис современного правосознания / П. Новгородцев. М., 1909.

151. Нойштадт, Р. Президентская власть и нынешние президенты / Р. Нойштадт. М.: «Ad Marginet», 1997.

152. Оболонский, А.В. Драма российской политической истории / А.В. Оболонский. М.: Институт государства и права РАН, 1994.

153. Оболонский, А.В. Бюрократия и государство / А.В. Оболонский. -М., 1996.

154. Оболонский, А.В. Современная российская государственная служба / А.В. Оболонский // Государственная служба (комплексный подход). М„ 1999.

155. Ольшанский, Д.В. Массовые настроения в политике: социально-психологический анализ / Д.В. Ольшанский // Социально-психологические проблемы идеологии и политики: Сб. обзоров. М., 1991.

156. Олпорт, Г. Становление личности: Избранные труды / Г. Олпорт. -М.: Смысл, 2002.

157. Осадчая, Г.И. Социальное знание и социальная практика / Г.И. Осадчая. М.: «Академический проект», 2003.

158. Осипова, Е.В. Социология Вильфреда Парето: политический аспект / Е.В. Осипова. М.: ИСПИ РАН, 1999.

159. От первого лица: разговоры с Владимиром Путиным. М.: Варгиус, 2000.

160. Панов, A.M. Социальное обслуживание населения и социальная работа за рубежом / A.M. Панов. М., 1996.

161. Паи, Л. Аспекты политического развития. Аналитическое исследование / Л. Пай. М., 1966.

162. Панарин, А.С. Искушение глобализмом / А.С. Панарин. М.: Изд-во Эксмо, 2003.

163. Парсонс, Т. Система координат действия и общая теория систем / Т. Парсонс. -М., 1994.

164. Пейн, Т. Век разума / Т. Пейн. Избр. соч. М., 1959.

165. Пиаже, Ж. Психология интеллекта / Ж. Пиаже. СПб.: Питер, 2004.

166. Пивоваров, 10. Политическая культура Руси: от Владимира Святого до Петра Великого / Ю. Пивоваров // Политическая культура России.- М.: ИНИОН АН СССР, 1990.

167. Платой. Государство / Платон / Пер. с древнегреч. Собр. соч. В 4 т. М.: Мысль, 1994.

168. Поликарпов, B.C. История нравов России. Восток или Запад / B.C. Поликарпов. Ростов н / Д: Изд-во «Феникс», 1993.

169. Политическая история России. М.: Изд-во Юристъ, 1998.

170. Политический альманах России 1995 / Под ред. М. Макфола и I I. Петрова. Московский Центр Карнеги.-М., 1995.

171. Политология: Учебник для вузов / Под ред. М.А. Василика. М., 1999.

172. Полосин, B.C. Миф, религия, государство. Исследование политической мифологии. 2-е изд., перераб. и доп. / B.C. Полосин. — М.: Ладомир, 1999.

173. Попов, Г.Х. Блеск и нищета административной системы / Г.Х. Попов. -М., 1994.

174. Попов, Г.Х. Будет ли у России второе тысячелетие? / Г.Х. Попов.- М.: ОАО «Из-во Экономика», 1998.

175. Пушкарев, Б.С. Россия и опыт Запада / Б.С. Пушкарев. М.: Изд-во «Посев», Российский филиал, 1995.

176. Раев, М. Понять дореволюционную Россию / М. Раев. London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1990.

177. Радаев, В.В. Социальная стратификация / В.В. Радаев О.И. Шкаратан. М., 1996.

178. Растоу, Д. Мир наций / Д. Растоу. М., 1997.

179. Руссо, Ж.-Ж. Трактаты / Ж.-Ж. Руссо. М., 1969.

180. Руссо, Ж.-Ж. Об общественном договоре, или Начала политического права / Ж.-Ж. Руссо. М., 1906.

181. Руткевич, М.Н. Социальная структура Л М.Н. Руткевич. М.: Альфа, 2004.

182. Семья в России: сб. ст. М.: Госкомстат России, 1996.

183. Сергунин, А.А. Политология: Хрестоматия / А.А. Сергунин, А.В. Сергунин. Н. Новгород: Волжский инженерно-педагогический институт, 2000.

184. Скуратов, 10.«Вариант дракона» / Ю. Скуратов. М., 2000.

185. Смирнов, В.В. Конфликты в сфере политики / В.В. Смирнов // Юридическая конфликтология. М.: Центр конфликтологических исследований РАН, Издательство РАН, 1995.

186. Соловьев, B.C. Соч. В 2 т. / B.C. Соловьев. М., 1988.

187. Смелзер, Н. Социология / Н. Смелзер / Пер. с англ. М.: Феникс,1994.

188. Собянин, А. Съезд народных депутатов РСФСР в зеркале поименных голосований / А. Собянин, Д. Юрьев. М., 1991.

189. Собянин, А. VI съезд народных депутатов России / А. Собянин, Д. Юрьев. -М.: Архангельское, 1992.

190. Собянин, А. Демократия, ограниченная фальсификациями / А. Собянин, В. Суховольский. М.: Проектная группа по правам человека,1995.

191. Солоневич, И.Л. Народная монархия / й.Л. Солоневич. М., 1991.

192. Социально-трудовая сфера России в переходный период: реалии и перспективы. М., 1996.

193. Тард, Г. Социальные этюды / Г. Тард. СПб.: Народная книга, 1902.

194. Тихомиров, Л.А. Монархическая государственность / Л.А. Тихомиров. СПб., 1992.

195. Федоров, Б. Пытаясь понять Россию / Б. Федоров. СПб.: Лимбус Пресс, 2000.

196. Федотова, В.Г. Модернизация «другой» Европы / В.Г. Федотова. -М.: ИФ РАН, 1997.

197. Фестингер, Л. Теория когнитивного диссонанса / Л. Фестингер. -СПб.: Ювента, 1999.

198. Франкд, В. Человек в поисках смысла / В. Франкл. М., 1990.

199. Фрейд, 3. Тотем и табу: Психология первобытной культуры и религии / 3. Фрейд. М.- П.: Академия, 1924.

200. Фрейд, 3. Леонардо да Винчи / 3. Фрейд. М., 1912.

201. Фрейд, 3. Психология бессознательного / 3. Фрейд. М., 1989.

202. Фрейд, 3. Томас Вудро Вильсон. Двадцать восьмой президент США / 3. Фрейд, У. Буллит. М., 1992.

203. Фуко, М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / М. Фуко / Пер. с фр. СПб.: A-cad, 1994.

204. Фуко, М. История безумия в классическую эпоху / М. Фуко. -СПб., 1997.

205. Фуко, М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы / М. Фуко. -М., 1999.

206. Хантингтон, С. Политический порядок в меняющихся обществах / С. Хантингтон. М., 1968.

207. Харрис, Р. Психология массовых коммуникаций / Р. Харрис. -СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2002.

208. Хрусталев, М. Теория политики и политический анализ / М. Хрусталев. -М., 1992.

209. Хюбнер, К. Истина мифа / К. Хюбнер / Пер. с нем. М.: Республика, 1996.

210. Центр экономических и политических исследований (ЭПИцептр). Экономика и политика в России // Диагноз. Весна 1992. - М., 1992.

211. Цицерон. О государстве / Цицерон // Диалоги. М., 1966.

212. Чаадаев, П. Статьи и письма / П. Чаадаев. М., 1987.

213. Чалдини, Р. Психология влияния / Р. Чалдини. СПб.: Питер, 2001.

214. Чербшский, С.И. Социальная работа и социальные программы в США / С.И. Чербшский. М., 1992.

215. Чешко, С. Идеология распада. Разделит ли Россия участь Союза ССР / С. Чешко. М.: Наука, 1993.

216. Шаран, П. Сравнительная политология / П. Шаран. В 2 ч. - 4.1. -М., 1992.

217. Шмель, С. А. Социальная сфера общества и личность / С.А. Шмель.-М., 1988.

218. Штомпка, П. Социология социальных изменений / П. Штомпка. -М., 1996.

219. Шумпетер, Й. Капитализм, социализм и демократия / И. Шумпетер. М.: Экономика, 1995.

220. Эйдельманн, Н. «Революция сверху» в России / Н. Эйдельман. -М.: Книга, 1989.

221. Эйзенштадт, Ш. Модернизация: протест и изменение / Ш. Эйзенштадт. М., 1966.

222. Энкельманн, Н.Б. Власть мотивации. Харизма личности. Успех / Н.Б. Энкельманн. М.: АО Интерэксперт, 1999.

223. Юрьев, А.И. Системное описание политической психологии / А.И. Юрьев.-СПб., 1996.

224. Явлинский Г. Уроки экономической реформы. М., 1993.

225. Ясюков, М.И. Весы Немезиды / М.И. Ясюков. М., 1990.1. Статьи:

226. Андреев, A.J1. Образование как национальный приоритет/ A.J1. Андреев // Трибуна русской мысли. 2002. - № 4. - С. 69-73.

227. Арендт, X. Вирус тоталитаризма / X. Арендт // Новое время. 1991. - № 11.

228. Афанасьев, М. Реформа или контрреформа / М. Афанасьев // Власть. -1994. № 5.-С. 30-35.

229. Афанасьев, М. Изменения в механизме функционирования правящих региональных элит / М. Афанасьев // Полис. 1994. -«Ni> 6. - С. 59-66.

230. Афанасьев, М.Н. Государев двор или гражданская служба? (Российское чиновничество на распутье) / М.Н. Афанасьев // Полис. 1995. - № 6.

231. Ачкасова, В. Конфликты и компромиссы в структурах региональной политической элиты: типология противоборства / В. Ачкасова, А. Дука // Северная Пальмира. 1997. - № 9. - С. 46-51.

232. Бадовский, Д. Региональные элиты в постсоветской России: особенности политического участия / Д. Бадовский, А. Шутов // Кентавр. -1995.-№6.-С. 3-23.

233. Бжезинский, 3. «Незрелое партнерство» / 3. Бжезинский // Toreign Affairs. № 2 (март / апрель 1994 г.).

234. Блондель, Ж. Политическое лидерство. Путь ко всеобщему анализу / Ж. Блондель // Политология вчера и сегодня. М., 1992. - Вып. 4.

235. Ю.Борисов, B.C. Нижегородские выборы-95: новые тенденции и старые уроки / B.C. Борисов. Нижний Новгород: Нижегородский исследовательский фонд, 1995. - С. 34^40.

236. Вайнштейн, Г. Общественное сознание и трансформационные процессы в России / Г. Вайнштейн // МЭиМО. 1999. -№ 12.

237. Васильев, В. Готовится важнейший закон. Не допустить бы ошибок / В. Васильев//Российская Федерация, 1994.-№ 13.-С. 14-17.

238. Вебер, М. Харизматическое господство / М. ВСбер // Социс. 1988. -№ 5.

239. Владимиров, Г. Российский Центр и местная власть: опыт Института представителей Президента / Г. Владимиров // Ваш Выбор. 1993. - № 4. -С. 18-25.

240. Воронин, А. Пока лишь четыре законных закона / А. Воронин // Российская Федерация. 1997. -№ 6. - С. 30.

241. Витте, О. «Центризм» в российской политике (расстановка сил в Госдуме и вне ее) / О. Витте // Полис. 1994. - № 4. - С. 29-36.

242. Володин, А.Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика / А.Г. Володин // Полис. 2000. - № 3. -С. 104-1 16.

243. Вольманн, Г. Чем объясняется стабильность политического и экономического развития Федеративной Республики Германия / Г. Вольманн // Государство и право. 1992. -№ 11. - С. 135.

244. Галкин, А.А. Эволюция российского федерализма / А.А. Галкин, П.А. Федосов, С.Д. Валентей, В.Д. Соловей // Полис. 2002. - № 3.

245. Гельман, В. Региональные режимы: завершение трансформации? / В. Гельман // Свободная мысль. 1996. - № 9. - С. 13-22.

246. Гельман, В. Региональная власть в современной России: институты, режимы и практики / В. Гельман // Полис. 1998. -№ 1.

247. Гаджиев, К.С. Размышления о политической культуре современной России / К.С. Гаджиев // Мировая экономика и международные отношения.1996.-№2.-С. 32.

248. Гирц, К. Идеология как культурная система / К. Гирц // Новое литературное обозрение. 1998. - № 29.

249. Голосов, Г. Поведение избирателей в России: теоретические перспективы и результаты региональных выборов / Г. Голосов // Полис.1997,-№4.

250. Дарендорф, Р. Гражданская ответственность интеллектуалов: против нового страха перед просвещением / Р. Дарендорф // Полис. 1997. -№ 6.

251. Дерлугьян, Г. Крушение советской системы и его потенциальные следствия: банкротство, сегментация, вырождение / Г. Дерлугьян // Полис. -2000.-№3.

252. Де Серто, М. Хозяйство письма / М. Де Серто // Новое литературное обозрение. 1997. - № 28. - С. 29-46.

253. Дискин, И.С. Адаптация населения и элит (институциональные предпосылки) / И.С. Дискин, Е.М. Авраамова // ОНС. 1997. - № 1. - С. 32.

254. Ельцин, Б.И. Выступление в Российской академии государственной службы. 6 сентября 1995 г. / Б.Н. Ельцин. М., 1995. - С. 4.

255. Ельцин, Б.Н. Нужен новый экономический порядок, а для этого необходима сильная и умная власть, крепкое государство / Б.Н. Ельцин // Экономика и жизнь. 1997. -№ 39.

256. Журавлев, П. Фракции и группы поделили коммунисты / П. Журавлев, А. Кирпичников//Сегодня. 1996.-20.01.

257. Заславская, Т.Н. Социально-культурные аспекты трансформации российского общества / Т.Н. Заславская // Социс. 2001. - № 8. - С. 9.

258. Зубаревич, Н. Федеральные округа 2000 / Н. Зубаревич, Н. Петров, А. Тытков // Регионы России в 1999 г. / Под. ред. Н.Петрова. - М.: Гендальф, 2001.-С. 173.

259. Ильин, М.В. Политическое самоопределение России / М.В. Ильин // Pro et contra. 1999. - Т. 4.-№3.

260. Иноземцев, В. Выступление. Что день грядущий. / В. Иноземцев // Демократическая газета. 1992, май. - № 17-18. - С. 7.

261. Казаков, М. Нижегородский регион в истории российской государственности / М. Казаков // Информационный бюллетень № 3. Н. Новгород: НАСА, 1994. - С. 37-39.

262. Кандель, П. Е. Национализм и проблема модернизации в посттоталитарном мире / П.Е. Кандель // Полис. 1994. - № 6. - С. 6.

263. Каптерев, С. Мифология современного политического процесса / С. Каптерев // Политология и международные отношения в современной высшей школе: Сб.ст. Н. Новгород: ИНГУ, 1999.

264. Клямкин, И.М. Какой авторитарный режим возможен сегодня в России / И.М. Клямкин // Полис. 1993. -№ 5.

265. Козлова, Н.Н. Кризис классических методологий и современная познавательная ситуация / Н.Н. Козлова, Н.М. Смирнова // Социс. 1995. -№ 11.-С.12-23.

266. Кондратьева, J1.J1. Деятельность и ее субъект / JI.JI. Кондратьева // Психологический журнал. 1987. -№ 2. - С. 50.

267. Кравченко. Политическая этнософия: к формированию концепции / Кравченко // Вопросы философии. 1994. - № 3.

268. Красильщиков, В.А. Модернизация России: мировой опыт и наши перспективы / В.А. Красильщиков, Г.М. Зиборов, А.В. Рябов // Кентавр. -1992. Май-июнь.

269. Красильщиков, В.А. Модернизация и Россия на пороге XXI века / В.А. Красильщиков // Вопросы философии. 1993. -№ 7.

270. Крыштановская, О. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту / О. Крыштановская // Общественные науки и современность. 1995.-№ 1.

271. Ланцов, С.А. Теория политической модернизации и становление парламентской демократии в России / С.А. Ланцов // Правоведение. 1995. -№4-5.-С. 16.

272. Лапин, Н.И. Ценности как компоненты социокультурной эволюции России / Н.И. Лапин // Социс. 1994. - № 5.

273. Лапкин, В. Русский порядок / В. Лапкин, В. Пантин // Полис. 1997. -№3.

274. Лапина, I I. Региональные элиты России / Н. Лапина. М.: ИНИОН РАН, 1997.

275. Лапина, Н. Российские региональные элиты: новое в изучении / Н. Лапина // Социальные и политические ориентации Санкт-Петербургской элиты / B.C. Кугель (ред.). СПб.: Издательство СПбУЭФ, 1998.

276. Левада, Ю. Социальные типы переходного периода: попытка характеристики / 10. Левада // Экономические и социальные переменены: мониторинг общественного мнения: Информационный бюллетень ВЦИОМ. 1997,-№2.

277. Ледяев, В.Г. Современные концепции власти: Аналитический обзор / В.Г. Ледяев // Социологический журнал. 1996. - № 3-4.

278. Липсет, С.М. Сравнительный анализ социальных условий, необходимых для становления демокартии / С.М. липсет, С. Кен-Рюн, Д. Торрес // Международный журнал социальных наук. 1993. - № 3.

279. Лукьянов, Р.С. Экономика языком цифр и фактов / Р.С. Лукьянов // Педагогическое обозрение. 1999. -№3.

280. Лысенко В.Н. Конституционные изменения как назревшая потребность развития федеративных отношений // Представительная власть: мониторинг, анализ, информация. 1997. - № 7. - С. 72-87.

281. Лэйн, Д. Перемены в осени: роль политической элиты / Д. Лэйп // Социс. 1995.-№4.

282. Магомедов, А. Политические элиты российской провинции / А. Магомедов // МЭиМО. 1994. - № 4. - С.72-79.

283. Магомедов, А. Политический ритуал и мифы региональных элит /

284. A. Магомедов// Свободная мысль. 1994. -№ 11. - С. 108-1 14.

285. Макфол, М. Российская политика: Затишье перед бурей? / М. Макфол // «Current History».- 1994, октябрь.

286. Мейер, М. Аналитические центры в системе российской демократии / М. Мейер // Пределы власти. 1994. -№ 1. - С. 86-116.

287. Моска, Г. Правящий класс / Г. Моска // Социс. 1994. - № 10. - С. 187198.

288. Моисеев, 11.Н. Общественная эволюция, рациональное общество / Н.Н. Моисеев // Полис 1992. -№ 3.

289. Оболонский А.В. Постсоветское чиновничество: квазибюрократический класс // ОНС. 1996. № 5. С. 11.

290. Олещук, Ю. Властененавистничество / Ю. Олещук // МЭиМО. 1999. -№ 4.-С. 37.

291. Панарин, А.С. Российская модернизация: проблемы и перспективы (материалы круглого стола) / А.С. Панарин // Вопросы философии. 1993. -№ 7.

292. Пантин, В.И. Циклы и волны модернизации как феномен социального развития / В.И. Пантин. М., 1997.

293. Пантин, В.И. Волны политической модернизации в истории России /

294. B.И. Пантин, В.В. Лапкин // Полис. 1998. - № 2.

295. Перегудов, С.П. Крупная российская корпорация в системе власти /

296. C.П. Перегудов // Полис. 2001. - № 3. - С. 16-24.

297. Поляков, Л. Методология исследования российской модернизации / Л. Поляков //Полис. 1997. -№3.

298. Петраков, Н.Я. Кризис экономических реформ в России / Н.Я. Петраков // Вопросы экономики. 1993. - № 2.

299. Плимак, Е.Г. Драма российских реформ и ревотюций (сравнит.-полит. анализ) / Е.Г. Плимак, И.К. Пантин. М.: Весь мир, 2000.

300. Подшибякина, Н. Основные принципы государственной политики социальной защиты населения в условиях реформ / Н. Подшибякина // Проблемы теории и практики управления. 2002. - № 6.

301. Путин, В. Послание Президента РФ Федеральному Собранию РФ / В. Путин // Российская газета. 2001. - 4 апреля. - С. 3.

302. Рац, М.В. Административная реформа: вышедшая из моды тема или жизненная необходимость? / М.В. Рац // Независимая газета. НГ сценарии. - 1998.-№9.

303. Ривера, Ш. В. Тенденции формирования состава посткоммунистической элиты России: репутационный анализ / Ш. Ривера // Политические исследования. 1995. - № 6. - С. 61-66.

304. Руткевич, М.Н. Основное социальное противоречие современного российского общества / М.Н. Руткевич // Социс. 200Я. - № 4. - С. 60.

305. Рывкина, J1.B. Формирование новых экономических классов в России / JI.B. Рывкина// Социологический журнал. 1994. -№ 4. - С. 40.

306. Рыженков, С. Местное самоуправление: новая неполитическая оппозиция / С. Рыженков, В. Гельман // Новая ежедневная газета. 1994. - 26 октября. - С. 5.

307. Семенов, В. С. Ог конфликта к согласию: пути перехода / B.C. Семенов, И.А. Степанян//Социс. 1994.-№ 12.

308. Симония, И.А. Становление бюрократического капитализма в России (1992-1998) /НА. Симония//Свободная мысль. 2000. - № З.-С. 44.

309. Симонов, К. Ситуационный анализ: январь-июнь 1997 года — властные структуры федерального центра / К. Симонов, В. Федоров // Россия: новый этап либеральных реформ. М., 1997.

310. Собянин, А. Выдержит ли Россия ещё одни выборы в 1991 году? / А. Собянин // Невский курьер. 1991. -№ 11.

311. Соколов, М. Реальная история выборов спикера / М. Соколов // Сегодня. -26.01.1996.

312. Соловьев, А.И. Политическая идеология: логика исторической эволюции / А.И. Соловьев // Полис. 2001. - № 2. - С. 5-22.

313. Сорель, Ж. Размышления о насилии / Ж. Сорель. М., 1907.

314. Сосновский, А.А. Синдром развивающегося общества: Бразилия и Россия и управление обществом / А.А. Сосновский // Государство и право. -1994.-№5.

315. Токвиль, А. Демократия в Америке. Что такое демократия? Парламентаризм и правительственная система' определение и разграничение/ А. Токвиль // Полис. - 1992. -№3.

316. Тишков, В. А. Постсоветская Россия как национальное государство: проблемы и перспективы / В.А. Тишков // На рубеже веков. 1996. - № 1. -С. 70.

317. Торлопов, В. Социальное государство: сущность и генезис / В. Торлопов // Человек и труд. 1988. - № 5.

318. Фадеев, Д.А. От авторитаризма к демократии: закономерности переходного периода / Д.А. Фадеев // Полис. 1992. - № 1 -2.

319. Холодковский, К.Г. Идейно-политическая дифференциация российского общества: история и современность / К.Г. Холодковский // Полития.- 1998. -№ 2.-С. 8.

320. Черномырдин, B.C. Мы делаем реформы не для людей 3000 года / B.C. Черномырдин // Труд. 1993. - 23 ноября.

321. Чиркин, О. Глобальные модели политических систем современного общества: индикаторы эффективности / О. Чиркин // Государство и право. -1992. — № 5.

322. Шахрай, С.М. Федерализм, национальные отношения и местное самоуправление / С.М. Шахрай // Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Федерализм и межнациональные отношения в современной России». М., 1994.

323. Шпакова, Р.П. Легитимность и демократия (Уроки Вебера) / Р.П. Шпакова // Полис. 1994. - № 2.

324. Умнова, И. Спор единства и многообразия. Кто и почему отвергает федеральный закон / И. Умнова // Российская Федерация. 1995. - № 14. -С. 41-42.1. Справочные издания:

325. Бенвенист, Э. Словарь индоевропейских социальных терминов / Э. Бенвенист.-М., 1995.

326. Большой юридический словарь / Под ред. А.Я. Сухарева, В.Д. Зорькина, В.Е. Крутских. -М., 1998.

327. Введение в политологию: Словарь-справочник / Под ред. В.П. Пугачева. -М., 1996.

328. Вершинин, М.С. Записная книжка политолога: Краткий словарь-справочник / М.С. Вершинин, А.Е. Хренов. СПб., 1992.

329. ВЦИОМ. Общественное мнение-1999. М., 2000.

330. Даль, В. Толковый словарь живого великорусского языка / В. Даль. -Т. 1.- М., 1881.

331. Декреты Советской власти. В 4-х т. М., 1957-1968.

332. Краткий политический словарь / Под ред. А.В. Миронова. М., 1993.

333. Кто есть кто в политической науке России: Справочник. М., 1996.

334. Крылатые латинские изречения. СПб.: «АНИМА» 2001.11 .Международное право: Словарь-справочник / Под общ. ред. В.Н. Трофимова. М., 1997.

335. Мифологический словарь. М., 1990.

336. Православие: Словарь. М., 1989.

337. Политическая теория и политическая практика: Словарь-справочник / Под ред. А.А. Миголатьева. М., 1994.

338. Политические партии России. Конец XIX — первая треть XX в.: Энциклопедия. М., 1996.

339. Политологический словарь / Под ред. В.Ф. Халипова. М., 1995.

340. Политология: Энциклопедический словарь I Общ. ред. и сост. Ю.И. Аверьянов. -М., 1993.

341. Российский статистический ежегодник. М., 2001. Религиозные организации. Центры и религиозные структуры Москвы, России, стран СНГ и Балтии. Справочник. -М., 1994.

342. Русская философия: Словарь / Под общ. ред. М.А. Маслина. М., 1995.; Российский статистический ежегодник. - М., 2000. - С. 175.

343. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1996.

344. Словарь античности / Сост. И. Ирмшер, Р. Ионе. М., 1993.

345. Словарь иностранных слов. М, 1988.

346. Словарь исторических терминов. СПб., 1998. '

347. Словарь символов. М., 1994.

348. Современная западная философия: Словарь. М., 1998.

349. Современная социал-демократия: Словарь-справочник. М., 1990.

350. Современный философский словарь / Под общ. ред. В.Е. Кемерова. -Лондон; Франкфурт-на-Майне; Париж; Люксембург; Москва; Минск, 1998.

351. Социальное партнерство: Словарь-справочник. М., 1999.

352. Тихомирова, Л.В. Юридическая энциклопедия / Л.В. Тихомирова, М.Ю. Тихомиров.-М., 1998.

353. Туманов, В.А. Конституция Российской Федерации: Энциклопедический словарь / В.А. Туманов, В.Е. Чиркин, 10.А. Юдин. М., 1997.

354. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1 / Пер. с нем. О.Н. Тубачева. М., 1987.

355. Федерализм: Энциклопедический словарь. -М., 1997.

356. Философы России XIX-XX столетий. Биогра'фии, идеи, труды. М., 1995.

357. Христианство: Энциклопедический словарь. Т. 1-3.-М., 1993-1995.

358. Энциклопедический социологический словарь. М., 1995.

359. Этнос. Нация. Общество: Этнологический словарь. М., 1996.

360. Большой энциклопедический словарь: В 2 т. М.: Сов. Энциклопедия, 1991.

361. Халипов, В.Ф. Власть: Кратологический словарь / В.Ф. Халипов. М.: Республика, 1997.

362. Халипов, В.Ф. Власть. Политика. Государственная служба: Словарь / В.Ф. Халипов, Е.В. Халипова. М.: Луч, 1996.

363. Христианство. Энциклопедический словарь: В 2 т. / Ред. кол. С.С. Авериицев (гл. ред.) и др. М.: БРЭ, 1993.

364. Энциклопедический социологический словарь / Общ. ред. акад. Г.В. Осипова. М.: ИСПИ РАН, 1995.

365. Язык рынка: Словарь // Халипов В.Ф., Васильева А.А., Волгин Н.А. и др. / Под общ. ред. В.М. Федина. М.: Концерн "Росс", 1992.

366. Толковый словарь русского языка конца XX: языковые изменения. -СПб., 1998. Словарь современных цитат.-М.: Аграф. 1997.

367. Словарь русского языка XI-XVII вв. М., 1975.

368. Социальное положение и уровень жизни населения в России: Статистический сборник. М., 2000.

369. Литература на английском языке:

370. Alder, I. Constitutional and Administrative Law. Second ed / I. Alder. L.: The Macmillan press limited, 1994.

371. Allporl, G.W. Personality: A Psychological Interpretation / G.W. Allporl. -N.Y.: Henry Holt & Co, 1937.

372. Almond, G. Comparative Politics Today / G. Almond, B. Powell. N.Y., 1996.-P. 28-30.

373. Almond, G. Comparative Politics Today / G. Almond, G.B. Powell. N.Y., 1996.

374. Almond, G.A. Comparative Politics: A Developmental Approach / G.A Almond, G.B. Powell. Boston, Toronto, 1966.

375. Angyal, A. Foundations for a Science of Personality / A / Angyal. N.Y., 1941.

376. Aronson, M. The Public Relations Writer's Handbook / M. Aronson, D. Spetner. New York, 1993.

377. Bell, D. V. J. Power, Influence, and Authority. An Essay in Political Linguistics / D.V.J. Bell. N.Y. L.-Toronto: Oxford University Press, 1975. - P. 57.

378. Bierstedt, R. An Analysis of Social Power / R. Bierstedt // American Sociological Review. 1950.-№ 15.-P. 733.

379. Blau, P. Exchange and Power in Social Life / P. Blau. N. Y., 1964. - P. 117.

380. Brie, M. The Political Regime of Moscow Creation of a New Urban Machine? / M. Brie. - Wissenschaflwntrum Berlin fur Soyalforschung Working Papers, 1997.

381. Connolly, W.E. The Terms of Political Discourse / W.E. Connolly. -Oxford: В lack well, 1993.-P. 109.

382. Crespigny, A. de. Power and Its Forms / A. de Crespigny // Political Studies. 1968,-Vol. 16.-№2.

383. Easton, D. An Approach to the Analysis of Political System / D. Easton // World Politics. 1957. - № 3 (April). - P. 383-400; Almond, G. Comparative Politics Today / G. Almond, B. Powell. - N.Y., 1996. - P. 28-30.

384. Eisenstadt, S.N. Modernization: Protest and Charge / S.N. Eisenstadt. -N.Y., 1966.-P. 1.

385. Elias, N. The Civilizing Process / N. Elias. V.I.: The History of Manners. Oxford: Blackwell, 1978. - XV1I1. - P. 314; V.II.: State Formation and Civilization. - 1982.-Vlll.-P. 376.

386. Erikson, E. Insight and Responsibility / E. Erikson. N. Y., 1964. - P. 203-204.

387. Etzioni, A. A Comparative Analysis of Complex Organizations / A.A. Etzioni. N.Y., 1961.-P. 18.

388. French, J.R. The Bases of Social Power / J.R. French, B. Raven // Studies in Social Power ed. by Dowin Cartwright. -Baltimor, 1959.

389. French, J.R. The Bases of Social Power / J.R. French, B. Raven // Studies in Social Power. Baltimore, 1959.-P. 155-156.

390. French, J.R. The Bases of Social Power / J.R. French, B. Raven // Group Dynamics: Research and Theory. L., 1960. - P. 609.

391. French, J.R. The Bases of Social Power / J.R. French, B. Raven // Studies in Social Power ed. by Dowin Cartwright. Baltimor, 1959.

392. Geertz, C. Thick Description: Toward an Interpretive Theory of Culture / C. Geertz // Idem. The Interpretation of Cultures. N. Y., - 1973. -P. 131.

393. Giddens, A. Coffman as Systematic Social Theorist / A. Giddens // Ervin Goffman: Exploring the Interaction Order. Boston: Giddens, 1988. - P. 276-277.

394. Goetschy, J. Les theories du pouvoir / J. Goetschy Г/ Sociologie du travail. -P., 1984,-№4. P. 447-448.

395. Gouldner, A. Dialectics of Ideology and Technology. The origins, grammar, and future of ideology / A. Gouldner. New York: The Seabury press, 1976. -XV1.-P.304.

396. Gra\vitz, M. L'Homme politique / M. Grawitz, J. Leea // Traite de science politique.-P., 1985.-Т. 3.-P. 43-139.

397. Grawitz, M., L'Homm^Jpolitique / M. Grawitz, JTLeca // Traite de science politique.-P., 1985.-T. 3.-P. 39-41.

398. Greenfeld, L. Nationalism: Five Roads to Modernity. Cambridge (Mass.), 1993. P. 254.

399. Held, D. Models of Democracy / D. Held. 2nd edition. - Cambridge, UK: Polity Press, 1996.

400. Huntington, S. Political Order in Changing Societies / S. Huntington. New Haven-L., 1968.

401. Huntington, S.P. The third wave: Democratization in the Late Twentieth Century / S.P. Huntington. Norman, L., 1991.

402. Kantorowicz, E. Les deux corps du roi / E. Kantorowicz. -P., 1957.

403. Kuznets, S. Modern Economic Growth: Rate, Structure and Spread / S. Kuznets. New Haven; London: Yale University Press, 1966.

404. Langer, W. The Next Assignement / W. Langer // Psychoanalisys and History. Englewood Cliffs, 1963. - P. 92.

405. Lasswell, H.D. Power and Personality / H.D. Lasswell. -N.Y., 1960. P. 78152.

406. Lasswell, H.D. Psychopathology and Politics / H.D. Lasswell. N.Y., 1960. - P. 75-76.

407. Lasswell, H. D. The Future of Political Science / H.D. Lasswell. New York, 1962.

408. Mandevil, L. Note sur la consistance et le poids du complexe militano — Industruel / L. Mandevil // Cahiers du centre d'etudes et de reshererches sur C'armee (Tolouse). 1994. - № 1. - P. 84.

409. McAuley, M. Political Culture and Communist Politics: One Step Forward, Two Steps Back / M. McAuley; White, S. Soviet Political Culture Reassessed / S.

410. White // Political Culture and Communist Studies / Edited by Archie Brown. -Houndmills, Basingstoke, and London: The Macmillan Press LTD, 1984.

411. Mokken, R.J., Stokman F.N. Power and Influence as Political Phenomena / R.J. Mokken // Barry B. Power and Political Theory: Some European Perspectives. L., 1976.

412. Mokken, R.J. Power and Influence as Political Phenomena / R.J. Mokken, F.N. Stookman / Barry B. (ed.) // Power and Political Theory: Some European Perspectives. L., 1976. - P. 40.

413. Moore, W. Social Change / W. Moore. Englewood Cliffs, 1963. - P. 89.

414. Morriss, P. Power: A Philosophical Analysis / P. Morriss. Manchester, 1987.-P.9.

415. Mulder, M. Non-instrumental liking tendences toward powerful groupmembers / M. Mulder, R. Van Dijk, S. Soutendijks // Acta Psychologica. -1964.-Vol. 22.-P. 370.

416. Mulder, M. Power and Satisfaction in Task Oriented Groups / M. Mulder // Acta Psychologica. 1959. - Vol. 16.

417. Orthodoxy and Adaptiveness // Political Culture and Political Development / Ed. by Pye L., Verba S. Princeton, 1965.51 .Parodi, J.P. LTIomme politique / J.P. Parodi, C. Ismal // La science politique. P., 1971.-P. 206.

418. Parsons, T. On the Concept of Political Power / T. Parsons // Proceedings of the American Philosophical Society. 1963. - № 107. - P. 248.

419. Parsons, T. Politics and Social Structure: on the Concept of Political Power / T. Parsons. New York, 1969.

420. Parsons, T. Societies: evolutionary and comparative perspectives / T. Parsons. New Jersey, 1966.

421. Rogers, M. The Bases of Power / M. Rogers // American Journal of Sociology. N. Y., 1976. - Vol. 79. - № 6.

422. Rosenbaum, W.A. Political Culture: Basic concepts in political science / W.A. Rosenbaum. -N.Y., 1975.

423. Russel, B. Power / B. Russel. London, 1985 (first published in 1938).

424. Rustow, D.A. Transitions to Democracy Toward a Dynamic Model / D.A. Rustow // Comparative Polities. - 1970. - Vol. 2. - № 3. - P. 337-363.

425. Scott, J. General Commentary / J. Scott // Power: Critical Concepts. L., 1993,-Vol. 1.

426. Weber, M. Theory of Social and Economic Organization / M. Weber. -N.Y., 1947.-P. 358.

427. Weber, M. Power, Domination, and Legitimacy / M. Weber / M.E. Olsen and M.N. Marger (eds) // Power in Modern Societies. Boulder, San Francisco, Oxford: Westview Press, 1993. - P. 39.

428. Weber, M. Power, Domination, and Legitimacy / M'. Weber / M.E. Olsen and M.N. Marger (eds) // Power in Modern Societies. Boulder, San Francisco, Oxford: Westview Press, 1993. - P. 41.

429. White, D.M. Power and Intention / D.M. White // American Political Science Review. 1971.-Vol. 65.-№3.

430. White, D.M. Power and Intention / D.M. White // American Political Science Review. 1971. - Vol. 65. - № 3.

431. Wildavsky, A. Speaking Truth to Power. The Art and Craft of Policy Analysis / A. Wildavsky. New Brunswick, N.J., 1987. - P. 30.

432. Wrong, D.H. Power: Its Forms, Bases, and Uses. With a New Preface / D.H. Wrong. Oxford: Basil lackwell, 1988.

433. Wrong, D.H. Some Problems in Defining Social Power / D.H. Wrong // American Journal of Sociology. N.Y., 1968,-Vol. 73.-№6.-P. 581.

434. Wrong, D.H. Some Problems in Defining Social Power / D.H. Wrong // American Journal of Sociology. N.Y., 1968. - Vol. 73. - № 6. - P. 681.

435. Cm. Wrong, D.H. Power: Its Forms, Bases, and Uses / D.H. Wrong. -Oxford, 1988.1. Ч'