Эволюция осетинской семьи и межсемейных отношений: Этносоциол. анализ тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 22.00.04, доктор социологических наук Дзуцев, Хасан Владимирович

• Дзуцев, Хасан Владимирович
• доктор социологических наук
• 1998

Оглавление диссертации доктор социологических наук Дзуцев, Хасан Владимирович

ВВЕДЕНИЕ. С.

ГЛАВА 1. Формирование семьи.

1.1. Отношение к состоянию в семье.

1.2. Уровень брачности.

1.3. На «брачном рынке»

1.4. Брачный выкуп и приданое.

1.5. Формы заключения брака.

1.6. Формы брака.

ГЛАВА 2. Типы и состав семьи.

2.1. Типы и подтипы семьи.

2.2. Состав семьи.

ГЛАВА 3. Внутрисемейные отношения.

3.1. Разделение труда в семье.

3.2. Имущественные отношения.

3.3. Межличностные отношения.

ГЛАВА 4. Воспитание детей в семье

ГЛАВА 5. Семейная обрядность.

5.1. Обряды, связанные с рождением детей.

5.2. Обряды свадебного цикла.

5.3. Обряды погребально-поминального цикла.

5.4. Другие обряды.

ГЛАВА 6. Межсемейные связи.

6.1. Родственные связи.

6.2. Соседские связи.

6.3. Квазиродственные связи.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Эволюция осетинской семьи и межсемейных отношений: Этносоциол. анализ»

По-видимому, еще не настало то время, когда этнологи, этносоцио-логи и представители других смежных наук и субдисциплин окажутся в состоянии в полном объеме и с достаточной детальной проработкой охарактеризовать этническую эволюцию народов Северного Кавказа за минувшие полтора-два столетия. Такое исследование содержало бы множество лакун - в одних случаях этнологических, в других - причем намного чаще - этносоциологических. Сегодняшнее состояние изученности круга проблем, касающихся этнической эволюции народов Северного Кавказа, диктует необходимость следовать другим, более приемлемым, путем: путем комплексного исследования одного субрегиона или народа, которое сопровождалось бы доступными аналогиями или противопоставлениями. Опыт такой работы и представляет предлагаемая диссертация.

Несомненно, этнологический материал, широко используемый в работе, затрагивает гораздо более глубокие историко-социальные пласты, чем собственно этносоциологический, хотя и этот последний собирался в Осетии на протяжении почти сотни лет. Разумеется, речь в данном случае идет не только о современных этносоциологических методах, но и об обильном и добротном статистическом материале, представленном в многочисленных исследованиях.

Северная Осетия, расположенная в географическом центре Северного Кавказа и ставшая регионом нашего исследования, представляет собой превосходную модель для выявления и изучения региональных тенденций эволюции семьи и межсемейных отношений, характерных для всего Северного Кавказа. Как и подавляющее большинство соседних народов, осетины автохтонны и самобытны, хотя, подобно всем остальным, в достаточной мере испытали те или другие сторонние влияния. Но существуют обстоятельства и другого порядка, заметно отличающие осетинский народ от его соседей: большинство осетин - христиане, и в их религиозных верованиях и культах, а стало быть - и всех связанных с религией компонентах культуры, сохранилось намного больше домоно-теистических явлений.

Другие особенности осетинской культуры кроются в менталитете народа. Не без связи с христианским вероисповеданием и более тесными контактами с Россией в Осетии раньше, чем где-либо на Северном Кавказе, возникла своя интеллигенция - учителя, врачи, писатели, публицисты и т.п., - оказавшая колоссальное влияние на развитие городской осетинской культуры. В то же время в горных ущельях Осетии дольше, чем, например, у адыгов, удерживались архаичные черты как в материальной, так и в соционормативной и духовной культуре. Это резкое несовпадение темпов развития различных пластов осетинского общества отмечалось уже современниками, однако нивелирование «современности» и «архаики» шло достаточно трудно.

Тем не менее, «нестандартность» культуры осетин не следует преувеличивать. Сходные процессы происходили и у других народов Северного Кавказа, а в Дагестане роль христианской интеллигенции вполне замещалась ролью интеллигенции мусульманской. Именно поэтому мы полагаем, что эволюция осетинской семьи и межсемейных связей, во многом определяемая эволюцией как общественных структур, так и культурных феноменов, может рассматриваться как модель общих северокавказских региональных тенденций.

Объектом исследования в предлагаемой работе являются процессы, связанные с изменениями осетинской семьи и межсемейных отношений в пределах Республики Северная Осетия-Алания. Предметом исследования стали содержательные аспекты, характер и динамика различных сторон образа жизни осетинского народа в семейно-бытовой сфере, эволюция социальных функций связанных с ней обрядов и оценка их современным осетинским населением республики.

Однако эта причина выбора объекта и предмета исследования -далеко не единственная. Материал, который мы находим в Северной Осетии - весьма неоднозначный, подчас противоречивый, - наглядно демонстрирует, как сложно происходила оптимизация социально-культурных и этнокультурных процессов. Действительно, на протяжении последних десятилетий в Северной Осетии явственно наблюдается тенденция к деградации многих показателей этнической самобытности осетин (язык, культурные традиции, самосознание и т.п.), что диктует необходимость принятия на государственном уровне определенных практических мер с целью предотвращения такого хода событий. В то же время очевидно, что при осуществлении подобных шагов опасен и чрезмерный радикализм, способный привести к нежелательным социально-политическим последствиям.

Перечисленные выше факторы, играющие свою деструктивную роль в функционировании не только осетинского, но, пожалуй, и других этносов Северного Кавказа, предопределили заметно возросшее в последнее время внимание к семье, к ее этническим особенностям, месту в системе общественных отношений, ее социальным функциям. Известно, что с ориентацией внутри семьи связана рождаемость, а следовательно -воспроизводство населения. Этносоциология, анализируя тенденции и изменения численности и состава семьи, ориентации на детность в семьях различных этнических групп и факторов, определяющих эти ориентации в период становления рыночных отношений, может оказать существенную помощь в разработке научных основ управления социально-демографическими процессами, в определении приоритетов при выборе оптимальных программ их развития.

Цель данной работы заключается в исследовании эволюции осетинской семьи и межсемейных отношений в диахроническом и синхроническом аспектах. Для достижения поставленной цели предусматривается рассмотрение нескольких взаимосвязанных проблем, для чего мы считали необходимым:

- проследить пути формирования семьи, определить уровень брач-ности и отношение респондентов к инновационным формам семейной обрядности;

- изучить типы и подтипы семьи одновременно с характеристикой ее социально-профессионального и национального состава;

- раскрыть генезис внутрисемейных отношений;

- рассмотреть механизмы социализации детей в семье;

- изучить динамику семейной обрядности (свадебная, родильная, похоронная);

- провести анализ особенностей межсемейных связей (родственных, соседских, квазиродственных).

Структура данной работы определяется постановкой рассматриваемых в ней проблем и позволяет не только проследить различия в механизмах внутреннего функционирования различных семейных моделей, выявить характерные для того или иного типа семьи пути упрочения внутрисемейных и межсемейных взаимоотношений, но и представить полученные данные в виде динамического ряда, на основе которого возможны суждения прогностического характера.

Поэтому актуальность избранной тематики обусловлена не одним лишь академическим интересом, но и самими современными этническими процессами, исследование которых потребовало создать специальную методику, предусматривающую изучение этноса в диахроническом аспекте, что повышает достоверность конечных выводов.

Работа представляет собой один из первых в регионе опытов многократных исследований проблем семьи и межсемейных отношений, проводившихся на протяжении двух десятков лет (1970-1990-е гг.). Такая методика наряду с применением сравнительного анализа дает уникальную возможность глубинного обоснования современных процессов, протекающих в семейно-бытовой сфере, выявления связи между установками на те или иные нормы семейно-брачных отношений и их реальным бытованием, изучения проблемы межпоколенной трансмиссии этнокультурных традиций.

Настоящее исследование, в котором анализируется целостная система семейно-бытовых отношений в осетинском этносе, выявляет структуру современной осетинской семьи и ее компоненты, обнаруживает динамические тенденции и их развитие, фиксирует уровни и степень взаимодействия существенных характеристик системы.

Особенности развития этой системы рассматриваются в широком историческом диапазоне и выявляются у значительной группы соседствующих на Северном Кавказе народов. Специфические проявления эволюции семьи и всей совокупности присущих ей межсемейных отношений анализируются как на этнологических материалах, так и на количественных показателях.

Исследование в целом имеет этносоциологический характер, но мы полагаем, что применяемый в нем метод может проецироваться не только на последние десятилетия, но и на более длительный период времени, в течение которого шла эволюция социокультурных процессов. Продолжительный исторический период, основными вехами которого стали предре-форменные годы XIX в., пореформенное время конца XIX - начала XX вв., десятилетия советской и постсоветской эпохи, позволяет более четко выявить содержание, характер, эволюцию и другие параметры перемен, произошедших в семейно-бытовой сфере.

На наш взгляд, совмещение методов, применяемых отдельно в этнографических и этносоциологических исследованиях, вполне оправдано, поскольку дает возможность полнее выявить тенденции, намечающиеся в и VI и такой деликатной сфере, как семейные отношения.

Сравнительный анализ сущностных черт семьи северокавказских этносов приводит нас к закономерному выводу, что в ней при наличии этнической специфики обнаруживается немало общих черт. Результаты исследования показывают, что социальные роли семьи, сохраняясь в принципе, наполняются сегодня новым содержанием и имеют общую тенденцию к увеличению собственной значимости. В ходе исследования обнаружилась неравномерность в эволюции разных феноменов семьи, при которой содержательные ее аспекты проявляют большую подвижность, адаптивность к изменяющимся социокультурным условиям, а формальные сохраняют все еще достаточную тягу к консервации.

Теоретической и методологической основой диссертации стали идеи и положения классиков мировой и отечественной социологической мысли, рассматривающих семью в качестве важнейшего института воспроизводства и социализации новых поколений. Современные этносоциологи опираются прежде всего на эмпирические данные, поставляемые этнологической литературой XIX - начала XX вв. Несомненно, работы исследователей прошлых лет имели эмпирический характер, так как предлагаемые ими исторические выводы строились на основе интерпретации фактического материала. Значительно обогатили фактологическую базу этнологии выдающиеся русские исследователи Кавказа В.Ф.Миллер, М.М.Ковалевский и другие этнологи, исследующие различные стороны общественной, в том числе и семейно-бытовой, жизни горцев.

В разработке теоретической и методологической основы нашего исследования существенно помогли нам труды современных ученых-социологов, углубленно работающих в сфере изучения семейной проблематики или затрагивающих темы, связанные с жизнью семьи. Необходимо отметить вклад в социологию семьи таких исследователей, как А.И.Антонов, Ю.В.Арутюнян, С.А.Арутюнов, Ю.В.Бромлей, В.В.Бойко, А.Г.Вишневский, А.Г.Волков, В.К.Гарданов, С.И.Голод, Т.А.Гурко, Л.М.Дробижева, В.В.Елизаров, Т.И.Заславская, А.Г.Здравомыслов, В.Н.Иванов, Б.А.Калоев, И.С.Кон, В.И.Козлов, М.С.Мацковский, Г.В.Осипов, Г.И.Осадчая, В.В.Пименов, М.Н.Руткевич, Л.Л.Рыбаковский,1 В.И.Староверов, А.А.Сусоколов, Я.С.Смирнова, В.А.Тишков, Ж.Т.Тощен-ко, А.Г.Харчев, Л.В.Чуйко, В.Д.Шапиро, В.И.Ядов, З.А.Янкова.

Важнейшими теоретико-методологическими принципами, положенО у О V ными в основу нашей работы, стали системный анализ, историческии и логический подходы к явлениям и процессам в жизни семьи как социального института и социально-психологической группы. В рамках данного исследования использованы преимущественно этнологический и этносоциологический методы к изучению эволюции осетинской семьи и межсемейных отношений. При этом в методологическом плане мы опираемся на концептуальные построения исследователей, представляющих различные научные школы и течения. Их практическое переосмысление дает возможность обогащения теории и методологии этносоциологичес-кого исследования семьи и межсемейных отношений.

Эмпирической базой работы являются результаты многократных этносоциологических исследований, проведенных под руководством автора в Республике Северная Осетия-Алания в 1970-х, 1980-х и 1990-х годах. Общее число участвующих в рамках исследования респондентов составило более 5000 человек.

Использованные нами источники могут быть классифицированы как полевые и литературные. К полевым источникам будут отнесены этнологические и добытые путем опроса конкретно-социологические, к литературным - этнологические описания и исследования, включая уже опубликованные этносоциологические. Имеются и такие, которые могут быть отнесены к промежуточным: например, материалы текущего делопроизводства. Известно, что любая классификация небесспорна, поэтому, не углубляясь в нее, просто перечислим категории используемых нами источников и коротко их опишем.

Литературные источники.

В 1850-х гг. первый этнограф-осетин, учитель, а позднее - священник Тахо Биасланович (Соломон Витальевич) Жускаев опубликовал в «Закавказском вестнике» два очерка - о похоронах и об осетинском календарном празднике Атынаг. Тогда же появилось «Описание народных обычаев», составленное по инициативе начальника Военно-Осетинского округа полковника Муссы Алхастовича Кундухова и вошедшее в основное собрание кавказских адатов.

В последней трети XIX в. появились публикации целой плеяды осетинских этнографов. Владикавказский адвокат Джантемир Токаевич Шанаев поместил в «Сборнике сведений о кавказских горцах» несколько очерков, из которых для нас наиболее ценно описание осетинской свадьбы. Инал Дударович Кануков, несколько лет пробывший на военной службе, напечатал в газете «Кавказ» в числе других статью о вредных обычаях у кавказских горцев, остановившись на калыме, поминках и некоторых других обычаях. Специально калыму у осетин посвятил свою статью в «Терском вестнике» владикавказский учитель Савва Васильевич Кокиев. Эта работа вызвала один из первых в литературе спор: был ли калым платой за жену или являлся выдаваемым ей материальным обеспечением? В том же «Терском вестнике» появилась обстоятельная статья ветеринара Алмахсида Адильгиреевича Канукова о годовых праздниках у осетин. Сельский учитель Налык (Андрей) Цаллагов в этнографическом описании селения Гизель (Кизилка), помещенном в «Сборнике материалов для описания местностей и племен Кавказа», коснулся различных сторон семейного быта. Еще более широкое описание тех же сюжетов дал в «Новом обозрении» ученый-агроном Алихан (Алексей) Гаврилович Ардасенов, печатавшийся под псевдонимом «В.-Н.-Л.».

Отдельно необходимо упомянуть этнографическую работу Коста Левановича Хетагурова «Особа», выдержавшую несколько изданий как в дореволюционное, так и в советское время. Последний раз она переиздана в 1961 г. и вошла в четвертый том пятитомного собрания сочинений К.Л.Хетагурова. «Особа» - несомненно самый выдающийся и разносторонний из всех созданных в Осетии этнографических трудов XIX в. Достаточно много внимания в этой работе уделено семейному быту.

Немало ценных описаний, а затем и научных характеристик осетинской семьи принадлежит и авторам, писавшим за пределами Осетии. Во второй половине XVIII в. подполковник русской службы Леонтий Леонтьевич фон Штедер рассказал об осетинском обычае почитания старших, / ; некоторых особых привилегиях женщин, гостеприимстве. Немногим позднее русский академик Петр-Симон Паллас описал похороны и поминки у осетин. В XIX в. другой русский академик Генрих Юлиус Клапрот дал короткую, но довольно разностороннюю характеристику быта осетинской семьи, подробно рассказав о разделении труда, взаимоотношении полов, положении женщины и т.д. Немецкому натуралисту и путешественнику Карлу Генриху Коху принадлежит впечатляющее описание патриархальных порядков в осетинской семье, венгерскому ученому Е.Зичи - упоминание ряда обычаев, связанных с вступлением в брак.

Заметный вклад в накопление и систематизацию знаний о семейной жизни осетин оставили русские бытописатели и этнографы второй половины XIX в. Арнольд Львович Зиссерман, долгое время прослуживший на Кавказе сначала по гражданской, а затем и по военной части, в своих очерках и мемуарах много внимания уделил семейному быту осетин. Владимир Богданович Пфаф - правовед, работавший в Санкт-Петербургской публичной библиотеке, а позднее во Владикавказской прогимназии, - опубликовал в числе других трудов исследование об обычном праве у осетин, дав их общую этнографическую характеристику, а также описания трех своих путешествий по Осетии. Дмитрий Яковлевич Лавров, живший во Владикавказе и Тифлисе и сменивший там ряд занятий, создал обобщающую работу об осетинах, где, в частности, остановился на их брачно-свадебных обычаях, воспитании детей, празднествах и похоронах. В этом же ряду следует назвать большую статью Клеофаса-Ивана Иосифовича Борисевича, землемера по роду занятий, посвященную обычаям православных осетин и ингушей, весь первый раздел которой занимает описание семейной и домашней жизни. Уже в начале нашего века вышло статистико-этнографическое исследование Анатолия Емель-яновича Скачкова, также землемера, основанное на данных по Дагомысскому приходу в Алагирском ущелье. Осетины и, в частности, их семейная жизнь привлекли пристальное внимание многих известных и даже выдающихся русских ученых. В их числе академик Всеволод Федорович Миллер - московский профессор, а затем директор Лазаревского института восточных языков, большой знаток языка, фольклора, истории и этнографии осетин; Максим Максимович Ковалевский - знаменитый историк, социолог и этнограф, в чьих трудах семейно-бытовая тематика представлена наиболее обширно и один из крупнейших трудов которого посвящен обычному праву осетин; Федор Иванович Леонтович - видный историк права, профессор Одесского, а затем Варшавского университетов, который включил осетинские адаты во вторую часть изданных им «Адатов кавказских горцев». Прибегал в своих трудах к осетинскому материалу и Николай Николаевич Харузин - старший в семье московских этнографов Харузиных, не раз бывавший на Северном Кавказе.

И все же начало нового этапа осетиноведения, включая этнографическую фамилиологию (семьеведение), отмечено его интенсивным развитием в 1920-1930-е гг., когда появились первые публикации, а затем и исследования, содержащие сведения о семейной жизни осетин. Еще шире разворачиваются подобные исследования в послевоенное время. Рано ушедшая из жизни Нина Фацбаевна Такоева - московский ученый-этнограф - оставила две интересные работы: об осетинских брач-но-свадебных и погребально-поминальных обрядах. Во второй половине 1960-х - начале 1970-х гг. были опубликованы монографические исследования Ахсарбека Хадзиретовича Магометова, целиком или частично посвященные быту осетинской семьи («Семья и семейный быт осетин в прошлом и настоящем», «Культура и быт осетинского народа», «Общественный строй и быт осетин»). В 1967 и 1971 гг. двумя изданиями вышла в свет обобщающая монография Бориса Александровича Калоева «Осетины». В 1974 г. была опубликована книга Зинаиды Давидовны Гаглойти «Очерки по этнографии осетин» с обширными разделами по браку, семье и по семейной общине. Двумя годами позднее появилось исследование Людвига Алексеевича Чибирова об осетинском народном календаре, содержащее немало сведений и о семейных обрядах. Ряд статей по этим или смежным с ними сюжетам вошли в сборники, изданные во Владикавказе и Москве.

Вся эта впечатляющая этнографическая литература во многих случаях позволяет составить достаточно полное представление о прежней, дореволюционной жизни осетинской семьи. Намного меньше внимания уделено в ней семейной жизни осетин в советский период. Восполнить этот пробел помогают результаты полевых этнографических и этносоциологических исследований.

Полевые этнологические и этносоциологические источники.

Полевые материалы собирались нами в городах и сельских районах Осетии. Особенно ценной для нас оказалась информация, полученная в селах от информаторов разного возраста (от 20 до 100, а иногда и более лет). Их перечень составляет более 250 человек, среди которых заслуживают быть особо отмеченными Ф.Мамсуров, Т.Елканов, М.Дзгоев, С.Цагараев, Н.Гадиев, Г.Салагаев, М.Кагермазов, Е.Дулаева, З.Калоева, Т.Хамицаева и др.

Отдельно нужно остановиться на источниках этносоциологических. Их основной блок собирался в городах и сельских районах республики в течение двух последних десятилетий по следующей схеме: 1973, 1983, 1993 гг. - в селе, 1974, 1984, 1994 гг. - в городе, 1992 и 1997 гг. - в городе и в сельских районах. Общее количество сельских и городских респондентов, задействованных в исследовании, превышает 5000 человек, что вполне обеспечивает массовость опросов. Методы построения выборки и единство инструментария при повторяющихся исследованиях позволили в целом обеспечить панельный характер самого исследования и сопоставимость его результатов, полученных в разные годы.

Этносоциологический вопросник, содержащий 317 вопросов-признаков, состоял из двух частей: собственно вопросника (признаки 1-304) и паспорта населенного пункта (признаки 305-317).

В структуре вопросника выделяются блоки, представляющие собой наиболее крупные содержательные единицы и слагающиеся, в свою очередь, из комплексных переменных, состоящих из отдельных признаков. Данная структура обусловлена сложностью, принципиальной многомерностью социальных явлений, а также необходимостью получения компактного, агрегированного их описания. Некоторые вопросы-признаки относительно автономны и не включены в более крупные группировки, отражая явления, выходящие за рамки нашего анализа, но требующие фиксации и используемые как объясняющие или классифицирующие переменные.

Целый ряд вопросов относится к нескольким комплексным переменным одновременно, некоторые комплексные переменные входят в различные блоки (это относится, в частности, к группе вопросов, касающихся роли семьи как канала межэтнического общения и входящих в блоки, характеризующие как внутрисемейные, так и межсемейные отношения).

Основной принцип компоновки вопросника - естественность последовательности вопросов для респондентов, в силу чего многие вопросы, относящиеся к одному блоку либо к одной комплексной переменной, распределены по всему вопроснику. Это позволяет одновременно повысить надежность изменения, так как известно, что при «сплошном» размещении сходных по содержанию вопросов у респондента могут возникать ложные корреляции между ними. Проще говоря, ответив на один вопрос да», человек и на следующий вопрос склонен отвечать положительно, если этот вопрос схож по смыслу с предыдущим или касается одной и той же с ним области.

В соответствии с задачами исследования вопросы и переменные подразделяются на основные и вспомогательные. Основные вопросы отличаются более широкой представленностью.

Вопросник содержит следующие основные блоки:

1. Семья (состав и внутрисемейные отношения, ее формирование и типы, межсемейные связи).

2. Обрядность (отправление обрядов в семье, отношение к ним).

Помимо того, значительная часть информации была получена из анализа государственной и ведомственной статистики. Это материалы переписей населения, данные архивов ЗАГС, материалы похозяйственных книг сельской и городской администраций и т.п.

Завершая рассмотрение проблем методики исследования, подробнее остановимся на задаче формирования выборки (на материалах исследования 1973-74, 1983-84 и 1993-94 гг.).

Если достоверность массового первичного материала обеспечивается теоретической обоснованностью и правильным применением методических приемов сбора данных, то представительность их обеспечивается применением выборочного метода.

Для того, чтобы выборка могла обеспечить необходимую репрезентативность данных, получаемых в результате обследования, большое внимание должно быть уделено ее последовательному планированию.

Первое и основное требование к формируемой выборочной совокупности заключается не только в необходимости обеспечения представительности выборки по отношению к генеральной совокупности 1993-1994 гг., но и сохранении сопоставимости с выборочной совокупностью 19731974 и 1983-1984 гг. Эффективным средством для решения указанной задачи служит многоступенчатая стратифицированная выборка.

В результате применения данного вида выборки были определены

О 1 о о и два массива первичнои информации: осетинскии сельскии и осетинскии городской.

Объем выборки сельского осетинского населения был запланирован таким же, как и в обследовании 1973-1974 гг., то есть в 1700 единиц. В 1973-1974 гг. было обследовано 2000 осетин-горожан в возрасте от 18 лет и старше. Опыт показывает, что качественный анализ этносоциоло-гической информации вполне допустим и на меньшем объеме выборки. В качестве основы выборки для формирования сельского массива информации использовались похозяйственные книги сельских советов, а для городских массивов - избирательные списки. Достоинством этих основ выборки является прежде всего адекватность их объему исследования - и в похозяйственные книги, и в избирательные списки включены все жители в возрасте от 18 лет и старше, а в похозяйственных книгах еще и зафиксирована национальная принадлежность индивида. Недостатком является то обстоятельство, что и в книги, и в списки внесены сведения о представителях всех национальностей, а не только осетин. Это было учтено при организации отбора респондентов, о чем будет сказано ниже.

На первой ступени выборки осуществлялся отбор поселений. В целях сопоставимости материалов обследований 1973-1974 гг., 1983-1984 гг. и 1993-1994 гг. было решено включить в выборочную совокупность осетинского населения на этой ступени те же 17 сельских поселений, что обследовались ранее. Однако если бы эти 17 поселений недостаточно репрезентировали генеральную совокупность 1983-1984 гг. и 1993-1994 гг., то следовало бы внести ряд уточнений (осуществив замену отдельных населенных пунктов), несколько нарушив сопоставимость с предыдущим обследованием. К счастью, этого не произошло, так как субгенеральная совокупность, то есть население выбранных сел, достаточно хорошо согласуется по ряду своих характеристик с генеральной совокупностью сельским осетинским населением в возрасте от 18 лет и старше -табл.1).

Таблица 1.

Половозрастной состав осетинского населения генеральной и субгенеральной совокупностей (%)

Показатели Осетинское сельское население

СОАССР (по данным 1979 г.) РСО-А (по данным 1989 г.) выбранных сел (1983-1993 г.)

Доля мужчин 45,2 47,8 45,4

Доля мужчин в возрасте:

18-24 14,0 11,0 14,7

25-39 25,0 20,0 22,6

40-59 38,3 22,9 38,5

60 лет и старше 22.6 15,2 24,1

Выбранные села, а именно: Эльхотово, Гизель, Ногкау, Дзинага, Верхняя Саниба, Нижняя Саниба, Иран, Дзуарикау, Дарг-Кох, Црау, Ставд-дорт, Мостиздах, Урсдон, Лескен, Сурх-Дигора, Унал, Даргавс -дают адекватное распределение и по типам сельских населенных пунктов (в соответствии с численностью жителей - табл.2).

Таблица 2.

Количество выбранных сел по каждому типу поселений осетины)

Тип поселения Всего сел

РСО-А выбранных до 500 жителей 100 5

501-1000 23 3

1001-2000 23 4

2001-5000 18 3 свыше 5000 13 3

Итого: 177 17

Перед отбором городских населенных пунктов необходимо было убедиться в том, насколько велики перемены в составе городского населения Северной Осетии (табл.3).

Таблица 3.

Распределение городских поселений РСО-А по числу жителей (по данным 1970, 1979 и 1989 гг.)

Численность жителей, тыс. 1970 г. 1979 г. 1989 г. кол-во поселений число жителей, тыс. % кол-во поселен ий число жителей, тыс. % кол-во поселе ний число жителей, тыс. %

До ю 7 20,5 5,7 6 9,5 2,3 6 8,7 2,0

10-15 2 22.4 6,3 3 33,7 8,3 3 35,7 8,2

15-50 3 77,3 21,7 3 83,3 20,5 3 91,6 88,0 свыше 50 1 236,2 66,3 1 278,9 68,9 1 300,2 68,8

Итого: 13 356,4 100,0 13 405,4 100,0 13 436,2 100,0

Из таблицы 3 следует, что за истекший между двумя переписями период число городских населенных пунктов не изменилось и структура в принципе осталась прежней. Лишь несколько увеличилось (как в абсолютном, так и в относительном выражении) число жителей во Владикавказе - столице РСО-А, что связано с тем, что за период между переписями численность населения поселков городского типа уменьшилась (за исключением пос.Заводской). Если в 1970 г. в 6 поселках проживало 12815 человек, то в 1979 г. - уже 9486, то есть 74% от численности населения в период предыдущей переписи. Однако эти изменения, не существенные для выбора поселений, могут иметь значение при размещении выборки.

Немаловажным фактором для выбора городов может служить национальный состав населения, так как для этносоциологического обследования в высшей степени значимы так называемые «типы этнических сред». На основе данных переписи 1989 г. попытаемся выделить типы городов по национальному составу населения (табл.4).

Таблица 4.

Типы городских поселений по национальному составу жителей

Тип поселения Города и поселки гор.типа (пгт) Доля проживающих в каждом типе поселений (%) Города и пгт, попавшие в выборку осетин русских

1. Осетинский Дигора 5,6 0,2 Дигора

2. Осетинский преобладающий Бурон, Мизур, Алагир, Верхний Фиагдон 11.5 2,0 Мизур, Алагир

3. Осетинско-русский (с преобладанием осетин) Ардон, Беслан, Садон, Верхний Згид 16,5 7.4 Ардон

4. Осетинско-русский Орджоникидзе, Холст, Заводской 65,2 75,6 Орджоникидзе

5. Русский Моздок ■1,2 14,8 Моздок

Все 13 городских поселений разбиваются на 5 типов по национальному составу жителей, причем основную роль при группировке играют две национальности - осетины и русские. При этом, строго говоря, различия между 3 и 4 типами не очень существенны. В правом крайнем столбце таблицы приведены названия городских поселений, вошедших в выборочную совокупность.

Уточним нашу типологию вторым признаком - численностью населения в каждом городе, в результате чего получаем следующую классификацию (табл.5). В каждом классе (учтены все классы) подчеркнуты поселения, включенные в нашу выборку. Следует отметить, что в выбранных городах проживает 78% всего городского осетинского населения республики.

Таблица 5.

Распределение городских поселений на классы по числу жителей и их национальному составу

Тип по числу жителей Тип по национальному составу осетинский смешанный русско-осетинский русский

До 10 тыс. Бурон, Холст, Мизур. В.Згид, Садон, В.Фиагдон

10-50 тыс. Лигора Алагир. Ардон. Беслан. Заводской Моздок свыше 50 тыс. Владикавказ

Обследование осетин осуществлялось в тех же городах, где проходил опрос в 1973-1974 гг., то есть во Владикавказе, Алагире, Дигоре и Мизуре, характеристики населения которых довольно близки характеристикам всего городского населения РСО-А.

После отбора поселений необходимо было определить объем выборочной совокупности для каждого сельского и городского населенного пункта, учитывая два обстоятельства: четыре выборочные совокупности (две - сельские, две - городские) должны были быть размещены раздельно; размещение выборки должно учитывать распределение населения не просто по поселениям, а по типам поселений.

В качестве основы для такого размещения принималось распределение осетинского населения по типам поселений в зависимости от численности жителей (по сведениям переписи 1989 г.). В таблице б в качестве примера приводится расчетный объем подвыборок для городского населения (табл.6).

Таблица 6.

Размещение выборочной совокупности осетин по городским поселениям (чел.)

Городские поселения Осетины Городские поселения Осетины

Владикавказ 743 Алагир 249

Дигора 160 Мизур 48

Всего 1200

Для Владикавказа выборка дополнительно размещалась и по районам пропорционально численности осетин. Например, 51,24% выборки осетин размещалось в Иристонском округе.

На второй ступени выборки осуществлялся отбор респондентов. Для сельского массива информации, как и ранее, применялся непропорциональный отбор по социально-профессиональным группам. Социально-профессиональная стратификация сельского населения была принята следующей: руководители высшего звена (А^ и среднего звена (А3), специалисты высшей квалификации (А2) и средней квалификации (А4), служащие (Б), работники физического труда индустриального профиля (В), средней квалификации (Г1) и неквалифицированные (или малоквалифицированные - Г2), пенсионеры, инвалиды (Д), домохозяйки (Дх), учащиеся (Уч).

Для отбора были установлены для групп А\, А2, А3, А4 - 20%, для групп Б, В, Г^ и - 10% и для групп Д, Дх, Уч - 5%. В целом по всему взрослому населению обследованных сел доля отбора составила 10%. Такой непропорциональный отбор дал возможность получить достаточно большие по численности группы респондентов, что значительно облегчило анализ информации на ЭВМ. Для приведения всего массива данных к реальным пропорциям в программу машинной обработки вводились соответствующие коэффициенты взвешивания, рассчитанные на сравнении реальной структуры опрошенных и жителей выбранных сел.

Процедура отбора респондентов в каждом городском поселении состояла из нескольких последовательных операций: прежде всего в каждом городском (или сельском районе) отбирались необходимые избирательные списки, для чего исключались те списки, которые фиксировали временное население (списки, составленные в больницах, санаториях, домах отдыха и т.п.). Определялось общее количество избирателей в отобранных списках.

По разработанной В.С.Кондратьевым формуле рассчитывался шаг отбора:

I =-Р -Р

К-П! и I где: р! - доля избирателей в отобранных списках от всех избираталей и города (если используется только часть списков), р! - доля осетин среди всех избирателей города,

Ш} - численность избирателей в городе,

П{ - объем выборки для данного города,

К - коэффициент, показывающий объем общей выборки, включающей основную и запасную выборки, пзапас (К-1) ' Посн>

Покажем определение шага отбора на примере Алагира, где необходимо опросить 249 осетин. Таким образом, П|=249. Значение Р^=0,843 мы узнаем из таблицы 2; Р'и=1, так как мы принимали во внимание все списки. Значение т,= 12132 определилось в ходе работы над списками в Алагирском райсовете. Коэффициент «К» был установлен нами в пределах 3. Подставив полученные величины в формулу, получаем шаг отбора, равный 18,3 (округление величины, рассчитанной по формуле, нужно производить путем отбрасывания десятичных значений).

Рассчитав шаг отбора, можно приступать к выборке респондентов, начиная с любого номера в пределах значения шага (в Алагире, например, с №5).

Если бы мы выписывали каждого 18-го респондента, то в результате получили бы выборочную совокупность, включающую и представителей других национальностей. Поэтому при выписке лица неосетинской национальной принадлежности пропускались.

Сведения о респондентах (как для городской, так и для сельской выборок) записывались на карточки, где фиксировались фамилия, имя, отчество индивида, его год рождения и адрес места жительства. В левом углу карточки ставился номер избирательного участка (для городской выборки).

На заключительном этапе этой процедуры формировалась основная выборка с учетом половозрастного состава населения и запасная. В ходе опроса при отсутствии респондента он заменялся другим представителем из запасной выборки, аналогичным по половозрастным характеристикам (в условиях села принималось во внимание тождество социально-профессиональной принадлежности).

В результате применения описанного подхода отклонение от генеральной совокупности по базовым признакам (половозрастная структура, родной язык, доля лиц, состоящих в браке) не превышало 5%, что по существующим в социологии критериям репрезентативности выборочной совокупности свидетельствует о высоком качестве выборки. Конкретные данные о сравнительных характеристиках выборочной и генеральной совокупности по всем четырем массивам информации даны в таблице 7.

Таблица 7.

Сравнительная характеристика выборочной и генеральной совокупности осетинского городского и сельского населения РСО-А (%)

Показатели Генеральная совокупность Выборочная совокупность Абсолютная ошибка село город село город село город

1973 1983 1993 1974 1984 1994 1973 1983 1993 1974 1984 1994 1973 1983 1993 1974 1984 1994

Для лиц в возрасте: 18-19 лет 2,5 3,7 4,4 5,6 7,7 4,0 3,4 5,4 3,7 3,2 6,7 5,3 +0,9 + 1,7 -0,7 -2,4 -1,0 -1,0

20-24 6,6 11,0 9,0 11,2 14,8 10,2 9,8 14,0 9,4 12,2 13,4 13,9 +3,2 +3,0 +0,4 + 1,0 -1,4 +2,0

25-29 5,5 9,7 9,1 10,9 10,6 10,4 8,5 9,8 13,2 12,5 10,2 9,9 +3,0 +0,1 +4,1 + 1,6 -0,4 -1,0

30-39 29,1 12,9 22,6 28,5 18,1 21,2 27,9 17,0 18,8 26,5 18,0 16,3 -1,2 +4,1 -3,8 -2,0 -0,1 -1,0

40-49 20,2 19,8 15,4 17,4 25,1 17,2 21,2 19,0 24,5 18,4 23,2 26,1 + 1,0 -0,8 +9,1 + 1,0 -1,9 + 1,2

50-59 9,9 18,9 14,5 11,7 12,0 14,8 10,6 14,7 11,6 12,1 12,9 12,3 +0,7 -4,2 -2,9 +0,4 +0,9 -1,3 старше 60 лет 26,1 24,0 25,0 14,7 11,7 22,2 18,6 20,1 18,8 15,1 15,6 16,2 -7,5 -3,9 -6,2 +0,4 +3,9 -1,5

Доля женщин 49,8 54,6 52,9 55,6 54,3 53,7 46,7 51,6 52,3 55,4 54,2 54,8 -3,1 -3,0 -0,6 -0,2 -од +0,2

Доля осетин, для которых родной язык -осетинский 99,6 99,3 98,3 97,2 97,2 94,9 92,7 99,4 93,7 96,1 96,2 92,1 -6,9 +0,1 -4,6 -1Д -1,0 -2,8

Доля лиц, состоящих в браке 61,3 61,0 59,5 57,7 55,7 57,7 69,0 65,8 63,2 52,7 58,3 57,0 +7,7 +4,8 +3,7 -5,0 +2,6 -2,6

Заключение диссертации по теме «Социальная структура, социальные институты и процессы», Дзуцев, Хасан Владимирович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В современных условиях, когда процесс демократических преобразований охватил практически все сферы российского общества, особый интерес приобретает трансформация социальных институтов и отношений, в том числе и такой социальной общности, как семья. Выяснение ее роли в современном социуме: места среди других социальных образований, способности не только адаптироваться к изменившимся условиям, но и самой активно влиять на происходящие глубокие перемены имеет важное значение для регулирования преобразовательных процессов, осуществления созидательных задач, формирования конкретной семейной и демографической политики.

Современная семья, весь круг связанных с ней проблем привлекает пристальное внимание ученых-гуманитариев из разных стран. При всем различии подходов к этой социальной группе многие отечественные и зарубежные исследователи приходят к выводу, что семья далеко не исчерпала своих созидательных потенций и по-прежнему остается одной из важнейших общественных ценностей. В этом убеждает нас и современное ее состояние, анализу которого посвящена данная диссертация, и многочисленные прогностические оценки. При этом исследователей, естественно, занимает вопрос о настоящем и будущем семьи отдельных этносов, выяснение ее социальной сути и общественных функций, вычленение общих черт и этнической специфики. Эти цели ставились и в данном диссертационном исследовании, в котором в качестве одной из модели семейной организации берется осетинская семья.

Изучение разных аспектов формирования семьи в современных условиях, уровня брачности, формы заключения брака и форм самого брака позволяет констатировать снижение уровня брачности у осетин и у других народов Северного Кавказа. Это положение в значительной степени обусловливается последствиями бурно происходящих процессов урбанизации и «сексуальной революции», которые проявляются как на бытовом, так и на психологическом уровнях. В этом ключе может интерпретироваться и зафиксированная нами тенденция к снижению брачного возраста как женихов, так и невест.

Подверглось переоценке и традиционное отношение к целому ряду запретов и ограничений, исполнявших социально-регуляторные функции при подборе будущих супружеских пар. К таким запретам относятся родственная, сословная и конфессиональная экзогамия, причем сегодня отмечается значительное ослабление этих запретов, из которых полнее соблюдается, пожалуй, лишь родственная экзогамия. Скорее всего, свое лидирующее положение этот вид запретов сохраняет под влиянием негативной информации о последствиях родственных браков, которую поставляет демографическая наука. В то же время рост городов, миграционные процессы, расширение межнациональных контактов привели и к более одобрительному и взвешенному отношению к гетерогенным бракам.

Произошли определенные изменения и в мотивации брачного выбора. Наряду с хозяйственностью большее значение стали придавать профессии, возможности самостоятельно заработать на жизнь. По мере того, как брачный выбор семей жениха и невесты вытесняется выбором самих брачащихся, все большее значение стали приобретать и их внешние данные.

В работе обстоятельно освещаются характерные для осетинской свадебной обрядности элементы: брачный выкуп и приданое. Указывается, что по мере либерализации общественной жизни традиция брачного выкупа стала уходить из традиционной свадебной обрядности осетин, причем даже быстрее, чем у некоторых других соседних народов. Несколько по-иному обстоит дело с выдачей приданого, которое в отличие от выкупа никогда не объявлялось вне закона. Поэтому возражения против брачных выкупов и платежей касались прежде всего не столько самого факта их бытования, сколько непосильных для многих размеров. В этой связи в диссертации высказывается предположение о вероятности того, что в новых кодексах северокавказских республик будет легализована фактически никогда не прерывавшаяся традиция уплаты в той или иной форме брачного выкупа.

Много интересных моментов выявляет анализ разнообразных форм заключения брака, в том числе таких, как браки по родительскому соглашению и браки с похищением невест. Последний вид представлен тремя формами: умыкание, увод и уход. В работе обстоятельно прослеживается каждая из указанных форм, раскрывается их негативное значение и отношение к ним общественного мнения, дана их всесторонняя оценка.

В исследовании констатируется, что, несмотря на всю парадоксальность, с начала 1990-х гг. наметилась общая тенденция к учащению браков похищением во всех его формах. По всей видимости, этот феномен можно объяснить возрождением народных, в том числе и псевдонародных, традиций. Вполне вероятно и то, что сами молодые сговариваются между собой с тем, чтобы таким образом уйти от значительных свадебных расходов.

Обстоятельное изучение форм семьи позволило прийти к выводу: у осетин существовал только легальный брак, оформлявшийся не как еди-норазовое действие, а как ряд последовательных ступеней, начиная от внесения брачного залога и кончая вступлением в фактическое супружество. В послевоенный период стали широко распространяться легальные браки в их нынешней форме. В самый же последний период стала постепенно возрождаться практика церковного и шариатского оформления браков.

Значительное место в диссертации уделено типам и подтипам семьи. В основе дифференциации семейных форм лежит принцип различения семей, по которому в современной социологии семьи традиционно делятся на малые и большие. Для малой семьи характерна только одна супружеская ячейка, поэтому ее называют также простой, элементарной, нуклеарной. Для большой семьи характерны две или более супружеских ячеек, отсюда ее другие названия - сложная, неразделенная семейная община. Оба типа семьи имеют свои подтипы. Дифференциация типов и подтипов семьи основана на критерии степени и характера сложности семьи. Существует, однако, и другой критерий - степень совместного проживания и хозяйственно-бытового единства. В исследовании подчеркивается, что в прежнем быту осетин существовали как тот, так и другой тип семьи, при этом уже в пореформенное время у основной массы населения преобладала малосемейная организация.

В послеоктябрьский период распад больших семей получил новый импульс, вызванный индустриализацией и так называемым «раскулачиванием» крепких крестьянских хозяйств. Примечательно, что по степени перехода от большесемейной организации к малосемейной осетины уступали большинству народов Северного Кавказа. Вместе с тем обращает на себя внимание то, что удельный вес больших семей у сельских осетин был заметно выше, чем у городских. В качестве одного из предварительных объяснений можно выдвинуть следующее: сохранение и даже укрепление большесемейной организации как одной из народных традиций на общем фоне ренессанса традиционной горской культуры происходит отнюдь не случайно. Следует в то же время отметить, что многие семьи, указанные респондентами как большие, на самом деле являются полуразделенными.

Во о диссертации подвергается анализу родственный, поколенный и численный состав семьи, дается характеристика ее социального, профессионального и этнического состава. Данные проведенного анализа подвели нас к выводу, что в силу целого ряда обстоятельств у осетин, как и у других народов Северного Кавказа, к середине 1990-х гг. абсолютно преобладали двухпоколенные семьи, за которыми со значительным отрывом шли трехпоколенные. Это особенно характеризует городские семьи. В силу продолжающегося роста городского населения за счет сельского и образования новых молодых семей в этот период в городе стало больше однопоколенных и вовсе не осталось четырехпоколенных семей. Это сопровождалось значительными изменениями в численном составе семьи. Так, если еще в 1970-х гг. на селе преобладали семьи из пяти человек, то со временем и у сельских, и у городских осетин обычными стали семьи из четырех человек. При этом средняя численность городской семьи была несколько выше, чем в сельских населенных пунктах. Доля же больших семей сократилась почти вдвое. По-видимому, это объясняется и нуклеаризацией семьи, и снижением уровня детности. Сокращение доли трех- и четырехпоколенных семей, снижение уровня детности естественным образом объясняется и такими социальными факторами, как уровень жизни, материальное благосостояние семьи и степень занятости ее членов, культурно-образовательные характеристики, возрастающие трудности воспитания детей в современных условиях.

Резко изменился и продолжает меняться социально-профессиональный состав семьи. Старая осетинская семья была социально гомогенна. Развитие народного образования, квалификационный рост национальных кадров (рабочих и интеллигенции), широкая профессиональная занятость женщин обусловили интенсивный процесс складывания и бытования социально-гетерогенных семей.

Особый интерес представляют национально-смешанные семьи. У осетин, как и у других соседних народов Северного Кавказа, преобладают национально-однородные семьи. Но общая тенденция, хотя и временами прерывающаяся, указывает все же на рост числа этнически гетерогенных семей. Как свидетельствуют данные проведенного анализа, это во многом определяется растущими межнациональными экономическими и культурными контактами, а в последние годы - и крупными миграционными процессами. Меняется в целом и отношение к национально-смешанным семьям. Тем не менее пока еще такие семьи несколько менее стабильны, чем национально-гомогенные. На это, очевидно, оказывают определенное влияние различия в ментальности, традиционных формах семейного быта, в языке. При этом имеет место значительное колебание их доли в общей массе семейных пар. Но несмотря на это роль этнически гетерогенных семей в межнациональных контактах неизменно остается достаточно заметной. Такие семьи являются своего рода проводниками интеркультурного взаимодействия, межнационального сближения и общения.

Большое место в диссертации отведено проблемам внутрисемейных отношений, которые прослеживаются по двум основным линиям: экономической и личностной. Изучение разделения труда в семье выявило его четко выраженный половозрастной характер. Спектр дифференциации трудовых ролей у кавказских народов мог в серьезной степени варьировать. Но при всех обстоятельствах разделение труда строже регламентировалось в больших семьях, чем в малых, и у горцев по сравнению с переселенцами на равнину. Традиционно мужчина был занят в производственной, женщина - в потребительской сфере домашнего хозяйства. Дети и подростки осваивали трудовые навыки, посильно помогая взрослым; престарелым членам семьи принадлежала преимущественно руководящая роль. Вместе с тем имелись и свои особенности, связанные с локальными различиями в хозяйственной деятельности, в типах семьи, а также с этническими традициями. Пореформенное время, характеризующееся широким переселением осетин на плоскость, сопровождавшимся нуклеаризацией больших семей, внесло определенные изменения и в межполовое разделение труда. Заметные изменения в половозрастном разделении труда наблюдались в семьях, переходных от больших к малым. Еще более существенные сдвиги во внутрисемейном разделении труда произошли в послеоктябрьское время, особенно в результате раскрестьянивания сельского населения, углубления процессов урбанизации и набирающего темпы технического прогресса. Массовое вовлечение женщины в общественное производство сделало ее участницей практически всех видов производственной деятельности, в том числе и тех, которые в прошлом считались специфически мужскими. Все это, как свидетельствуют анкетные опросы, привело к заметному стиранию половозрастных различий в трудовой деятельности, все более приобщая женщину к высоким технологиям, эффективному общественному труду.

Существенные модификации претерпели имущественные отношения в семье. Прежде всю структуру внутрисемейных имущественных отношений определяло то обстоятельство, что мужчина в традиционной осетинской семье считался кормильцем, женщина - его иждивенкой, что регулировалось обычно-правовыми нормами. В большой семье различались общесемейное и личное имущество членов семьи. Имущественное положение женщины в большой семье оставалось строго ограниченным. В малой семье не существовало такой структурированности собственности, какая имела место в большой семье. Собственность мужа и жены в таких семьях по-разному распределялась у разных народов и в разные времена. Перелом в имущественном положении совпал по времени с переломом в общественном, а следовательно - и внутрисемейном разделении труда. Это особенно ярко проявилось при вовлечении женщины в промышленное производство в годы Великой Отечественной войны. Именно тогда она получила новые имущественные права. Отныне имущество семьи не только юридически, но и фактически принадлежало всем ее взрослым членам. Следует признать, что это явилось важнейшим социальным завоеванием, вследствие которого женщина практически уравнена в правах с мужчиной в одной из решающих сфер жизни общества.

Имущественным отношениям в старой осетинской семье соответствовал весь уклад межличностных отношений. В силу традиции все члены семьи всецело подчинялись ее главе, как правило - старшему мужчине. Но было бы неверно видеть в патриархальной власти главы большой или малой семьи только деспотизм, а тем более - произвол по отношению к домочадцам. Обращает на себя внимание положение старшей женщины в большой осетинской семье. Главенствуя над женской половиной дома, она обладала высоким личным статусом также и в его мужской половине. Положение осетинской «эефсин», как и старших женщин в семьях других народов Кавказа, давно привлекало внимание ученых-кавказоведов. Столь высокий ее ранг, скорее, объясняется существовавшим половым разделением хозяйственных обязанностей, которое не позволяло мужчинам вмешиваться в деятельность женщин. Поэтому глава семьи должен был предоставить значительную автономию хозяйке дома.

Т"> О и

В какой-то мере личностные отношения в осетинской семье стали меняться уже в пореформенный период. Дальнейшие изменения во внутрисемейной иерархии пришлись на советское время, когда новые имущественные отношения смогли в большой мере преодолеть инерцию традиций. Стали появляться семьи, во главе которых стояли не отцы, а их женатые сыновья, участились случаи главенства в семье женщины. Но в целом и теперь главой полной семьи, как правило, остается старший мужчина. Думается, что это не просто дань традиции. Столь высокий статус старшего мужчины зиждется и на других основаниях. Старшинство - а оно не имеет ныне столь непререкаемого характера - ассоциируется сегодня с возрастом, богатым жизненным опытом, мудростью. Иное дело, что такое главенство все менее обязательно совпадает с фактическим лидерством. Демократизация затронула и другие стороны личностных отношений в семье. Отношения между ее членами определяются не столько местом последних во внутрисемейной иерархии, сколько их личными качествами, положением в обществе, приносимым в семью доходом.

Характер отношений между членами семьи во многом проявляется и в этикете внутрисемейного общения, рассмотрению которого посвящео > гг\ о о о на часть данной работы. 1радиционныи семейный этикет осетин закреплял важнейшие черты отношений в семье, правила поведения ее членов. Стержнем семейного этикета было подчеркнутое уважение к старшим. В пореформенное и в особенности в послеоктябрьское время традиционный семейный этикет и его составляющие стали постепенно упрощаться. В этом процессе, пожалуй, самым важным оказалось то, что патриархальный семейный этикет освободился от некоторых своих крайностей. На смену жестким, строго регламентированным рамкам, внутри которых проходило общение членов семьи, все чаще приходит неподдельное уважение, почитание разума и мудрости убеленных сединой людей.

Особую разновидность семейно-родственного этикета составляют обычаи избегания, широко распространенные в традиционных обществах. Обычаи избегания между супругами и членами их семей включают запреты на то, чтобы находиться вместе некоторым членам семьи, вместе принимать пищу, разговаривать друг с другом, произносить личные имена при обозначении родства и т.п. Вопросам о происхождении и роли, исторических корнях обычаев избегания посвящено немало специальных работ. В частности, в литературе имеется несколько гипотез по поводу происхождения обычаев кавказского избегания. На наш взгляд, одной из наиболее приемлемых является трактовка, согласно которой эти обычаи, хотя и закрепляли семейную иерархию и безусловный приоритет старших, все же обеспечивали известное скрытое равенство субъектов и объектов избегания. Тем не менее, шаг за шагом, демократизация затронула все стороны семейно-родственного этикета. Это коснулось и обычая избегания, который со временем во многих своих проявлениях стал изживаться. По нашему мнению, здесь налицо влияние двух взаимообусловленных тенденций: одна характеризуется углублением демократических начал в жизни современного общества, другая - зависимостью внутрисемейной демократизации от перемен в социальной сфере в целом.

Заметное место в диссертации уделено такому существенному аспекту семейной жизни, как воспитание детей, в котором раскрываются ее культурно-воспитательные функции. В этой области функционирования семьи на первый план выдвигались физическое, трудовое, нравственное, эстетическое и религиозное воспитание. Издавна в осетинской семье важное значение придавали военной и физической подготовке, которая отличалась разнообразием форм и приемов. Из прививавшихся детям нравственных качеств важнейшее значение приобретали чувство долга и родственной солидарности, уважение к старшим, вежливость, сознание мужского достоинства и женской чести. В эстетическом воспитании главная роль отводилась народному художественному творчеству. Весь уклад жизни традиционной осетинской семьи способствовал религиозному воспитанию детей.

Примечательным в воспитании детей было то, что осетины оценивали значимость общеобразовательной подготовки детей гораздо выше, чем многие соседние народы. Не случайно в Осетии уже в 60-70 гг. прошлого века появились первые средние учебные заведения и даже женское училище.

Семейное и семейно-родственное воспитание дополнялось общественным. У осетин, как и других горских народов, издавна практиковался и такой древний обычай воспитательства, как аталычество. Основные его черты достаточно хорошо известны по разным источникам. Но несмотря на то, что аталыческое воспитание ушло в далекое прошлое, мнения отечественных этнологов касательно истоков его социальной роли существенно расходятся. В советское и постсоветское время многое, связанное с воспитанием детей, серьезно изменилось. И все же эти перемены не поддаются сегодня однозначной оценке и нуждаются в солидной теоретической проработке.

Предметом специального рассмотрения в работе явилась семейная обрядность, сопровождающая основные жизненные циклы человека - рождение, вступление в брак и смерть. Среди обрядов, связанных с рождением ребенка, особое место занимает антропонимия. Проведенное исследование показало, что в осетинском именнике довольно четко прослеживается влияние соседних народов. Большой популярностью пользовались имена героев Нартского эпоса. В последние десятилетия осетины, несмотря на хорошее знание национальных имен, предпочитают все же общеупотребительные имена. В работе с достаточной полнотой описываются наиболее почитаемые и распространенные торжества, устраиваемые на разных этапах взросления ребенка, раскрывается их символический смысл. Сказанное позволяет, однако, прийти к выводу, что, в отличие от многих других древних обычаев и традиций, постепенно уходящих из народного быта, обряды детского цикла во многом сохранили свою популярность и значение. Объясняется это, вероятно, тем обстоятельством, что в этих обрядах содержалось немало развлекательных, праздничных элементов, в них спрессован опыт череды поколений. Вместе с тем современная детская обрядность обогащается новыми формами, среди которых более всего почитаемым становится день рождения ребенка. Празднование этого события во многом сходно у различных народов.

Достаточно подробно в исследовании рассмотрены обряды свадебного цикла, в том числе и основные этапы осетинской традиционной свадьбы. У разных народов мира, в том числе и кавказских, обряды свадебного цикла пронизаны национальной самобытностью и неповторимостью. Свадебная обрядность в той или иной степени сохранилась в быту и до настоящего времени, хотя и не без некоторых модификаций. Как выявилось в ходе исследования, старинная и современная традиционная свадьба в принципе мало чем отличаются. Но у современной свадьбы имеются все же некоторые особенности, касающиеся главным образом лишь отдельных ее черт. В то же время сегодня прослеживается более или менее четко выраженная тенденция к возрождению обрядов традиционной свадьбы во всей их полноте. Наряду с традиционной у осетин, как и у других народов Кавказа, стала практиковаться так называемая «советская» свадьба, которая по сути представляла собой лишенный национального колорита банкет городского типа. В широких слоях населения «новые свадьбы» ни в каких своих проявлениях не привились. Свадебные традиции оказались дороги народу, поэтому нет ничего удивительного в том, что сегодня большинство населения высказывается за проведение традиционной свадьбы с включением в нее отдельных элементов современности.

Изучение осетинской обрядности погребально-поминального цикла выявило тот факт, что эти обряды стоят особняком на фоне таковых у других народов Северного Кавказа. Осетины, вне зависимости от конфессиональной принадлежности, сохранили значительный пласт языческих верований и культов, которые так или иначе отразились на похоронных обычаях. Эти обряды, связанные главным образом с культом предков, должны были символизировать семейно-родственную солидарность перед лицом постигшего семью горя и в какой-то мере служили снятию стресса у самых близких умершему людей. Еще ярче, чем в похоронах, остатки домонотеистических представлений и культов проявились в поминках. В этом контексте в диссертации анализируется роль духовенства, которое активно использовало традиции, связанные с поминальной обрядностью, в целях усиления своего влияния и укрепления своих позиций в широких слоях населения.

В диссертации предпринята также попытка дать взвешенную объективную оценку поминальной обрядности. Еще в прежние времена многие понимали, какой вред наносят крестьянскому хозяйству ставшие разорительными поминки, и старались ограничить их менее широкими экономическими рамками, поднимая вопрос о запретительных и ограничительных мерах. В советское время насаждение безрелигиозной гражданской обрядности не миновало также и такой ее сферы, как погребально-поминальная. Результатом этого явились непродуманные радикальные шаги, полностью игнорирующие этническую специфику и привязанность к традициям. Эффект, произведенный этими акциями, был ничтожным. И это вполне естественно: похороны и поминки - наиболее устойчивые и консервативные обряды жизненного цикла. У осетин к этому добавляется и другое. Из-за преобладания в погребально-поминальной обрядности древних языческих черт вся она воспринимается не столько как религиозная, сколько как национальная. Изучение мнений респондентов показывает, что примерно равное число мужчин и женщин высказывается за проведение похорон по гражданскому обряду с привлечением элементов религиозной символики. На этой основе в работе выдвигается предположение, что рост национального самосознания и в дальнейшем окажет существенное влияние на процесс возрождения национальных традиционных ритуалов, которые уже сегодня во многом замещают стандартизированную, лишенную национальной специфики погребально-поминальную обрядность.

В исследовании не обойдены вниманием и многие другие праздничные обряды осетин. Одни из них были связаны с древними культами, другие - с народным сельскохозяйственным календарем, третьи - с христианскими и мусульманскими верованиями. В работе анализируется их смысл и социальные функции, раскрывается роль и влияние на семейную жизнь. В советские десятилетия семейной и общественно-семейной обрядности осетин пришлось выдержать немало испытаний. Борьба против религиозных и патриархальных пережитков прошлого в быту не могла не сказаться деструктивным образом на обрядовой жизни осетин. Особенно ощутимым был ущерб, нанесенный коллективизацией сельского хозяйства и антирелигиозным террором, начавшимся в довоенные, но имевшим свое продолжение и в послевоенные десятилетия. При этих обстоятельствах одни традиционные праздники ушли из общественной практики, другие приняли усеченный и деформированный вид. Но в том или ином виде многие их признаки сохранились.

Анализ межсемейных связей в диссертации начинается в первую очередь с кровнородственных отношений. До последнего времени они сохраняли свое доминирующее положение в системе межсемейных отношений. Жизнь, собственность и честь представителей широких слоев населения не могли быть надежно защищены без родственной солидарности. Родственная солидарность помогала близким поддерживать друг друга в любых исторических условиях. В работе исследуются разные формы такого родства, в том числе и патронимии, представляющие собой коллектив родственников, связанных также и в территориальном и в хозяйственном отношениях. Достаточно подробно разбирается ключевое понятие патрилиниджа, то есть крупных объединений патрилинейных родственников, в которых в отличие от рода сохраняется память о реально существовавшем предке. Исследование привело нас к выводу, что у всех народов северокавказского региона имелись свои патрилинейные структуры, объединявшие потомков одного прародителя - людей, вышедших из одного дома, разошедшихся от одного общего очага. У горских народов Кавказа существовали специальные термины для обозначения как узких, так и более широких родственных структур. Большую роль в жизни пат-рилиниджа играли хозяйственно-экономические связи близкой родни. Родственная взаимопомощь имела место при многих видах хозяйственных работ и при обременительных семейных тратах. Помощь родне оказывалась при всех важных событиях семейной жизни. В процессе исторического развития родственные связи стали переплетаться с соседскими, при этом во многих важных областях общественной жизни первые постепенно вытеснялись вторыми.

В послеоктябрьское время ослабление родственных уз продолжалось. Индустриализация и раскрестьянивание сельского населения наряду с ростом городов и урбанизацией не могли не оказать своего влияния на традиционное отношение к родству. В дальнейшем, несмотря на попытки советской власти искоренить из быта проявления родственной солидарности, подорвать традиционно-родственные объединения, эти структуры сумели сохраниться. Временами родственная солидарность ослабевала или принимала скрытые формы, чтобы с либерализацией общественной жизни возродиться вновь. У современных осетин фамильно-родственные связи продолжают сохраняться в достаточной степени. Сохранение, а подчас и регенерация в современном урбанизирующемся обществе института родственной солидарности, обусловлено, на наш взгляд, и это аргументируется в диссертации, прежде всего тем, что он выполняет определенные общественные функции, главная из которых -функция групповой взаимоподдержки. Думается, что этот, во многом уникальный, феномен еще требует специального изучения - это поможет пролить свет на многие аспекты родственных связей.

Обстоятельное рассмотрение в работе соседской общины позволило выявить с достаточной полнотой ее ведущую роль в социальной организации. В исторической перспективе, как свидетельствуют данные исследования, соседские структуры приходили на смену родственным, но процесс замещения одних другими шел очень медленно. При этом родственные и территориальные связи в ранних соседских общинах народов Северного Кавказа переплетались самым причудливым образом. Соседская община могла включать в себя как одно, так и несколько селений, объединявшихся в интересах более эффективного землепользования, защиты от врага и т.д. Экономическими основаниями соседской организации, таким образом, являлись общинное землепользование и общинная взаимопомощь. По характеру землепользования на Северном Кавказе различались два виде общин: земледельческая община и община-марка. Для соседской организации была характерна четкая регламентация как сельскохозяйственных работ, так и форм общинной взаимопомощи. В последнем случае трудовая и материальная взаимопомощь тесно переплеталась со взаимопомощью родственников. Соседи помогали друг другу в разнообразных чрезвычайных обстоятельствах. Примечательно, что и при возникновении кровной вражды улаживать конфликт считали своим долгом не только родственники, но и соседи.

Порядок управления соседской общиной в разных субрегионах Северного Кавказа разнообразился в достаточной степени. По мере завоевания края царской Россией традиционные формы вытеснялись административно-государственными. Верховным органом управления соседской общиной считалось народное собрание или общинный сход. На сходе рассматривались все сколько-нибудь значимые вопросы жизни общества. Наряду со сходом действовал и совет старейшин, роль которого была особенно велика до введения российского административного режима. Характер исполнительной власти в общине варьировал в довольно широких пределах. Военная власть даже накануне полного вхождения края в состав России институционализирована не была. Что касается общинного судоустройства, то следует отметить, что у осетин и других народов Северного Кавказа параллельно действовало несколько разных судебных органов. Это отражало локальную специфику, выражавшуюся в действительном плюрализме властных структур и незавершенности процесса разделения властей.

Сплочению соседских общин способствовали местные культы небесных покровителей, общесельские святилища, общинные обряды. В дальнейшем общинное самоуправление формально сохранялось, но в действительности оно превратилось в фикцию, в своего рода символ прежнего величия. Как и повсюду в стране, общинные связи на Северном Кавказе продержались вплоть до коллективизации сельского хозяйства. Раскрестьянивание общинников резко сузило границы соседской взаимопомощи во всех основных производственных процессах. Пожалуй, более полно сохранились лишь те формы соседской взаимовыручки, которые касались домашнего быта. Вместе с тем проведенные нами исследования показали, что в 1960-1970-х гг., отмеченных постепенным возрождением национальной обрядности, а затем в новых постсоветских условиях общинные обряды стали возрождаться, в той или иной степени выполняя коммуникативные, развлекательные, религиозные и другие функции.

В диссертации, пожалуй, впервые столь широко и в таком синкретическом аспекте разбираются квазиродственные связи. К таким связям, устанавливавшим искусственное родство, отнесены различные виды адопции, включая аталычество, индивидуальное и коллективное побратимство и посестримство. Эти связи анализируются прежде всего по таким критериям, как обстоятельства породнения. На Кавказе квазиродство с присущими ему нюансами играло такую же роль, как и у народов, проживающих в других регионах: оно упрочивало, дублировало или замещало кровнородственные и соседские связи. Искусственное родство

О О / О О \ у-ч имело и свои социальный (сословный, клановый; аспект. Со временем квазиродство на Северном Кавказе претерпело заметную эволюцию, приведшую к тому, что многие его формы стали постепенно отмирать. Интересно, что это коснулось, во-первых, не всех форм данного вида родства, а во-вторых, некоторые его формы модернизировались не в равной степени. Вплоть до сегодняшних дней отдельные реминисценции квазиродственных связей продолжают сохраняться. В диссертации обращено внимание на то, что в данном случае мы имеем дело с еще одним парадоксом, требующим дополнительного изучения.

В заключении можно отметить, что основной идеей диссертации стала мысль о том, что семья со всем спектром ее многоуровневых и разнофунциональных связей и отношений претерпела существенные изменения. Пройдя в своем развитии ряд этапов, она сохранила сущностные черты, высокий социальный статус, не только удержав, но и значительно увеличив свою общественную значимость. Ее эволюция стимулировалась двоякого рода факторами: внутренними импульсами - с одной стороны, и воздействием внешних причин - с другой. Развиваясь, семья и сама оказывала влияние на модификацию других социальных институтов.

В ходе исследования выявилось также, что эволюция различных составляющих семьи как социального института происходила далеко неоднозначно: содержательные ее аспекты ввиду их большей значимости в практической жизни изменялись значительно быстрее, чем разнообразные формы внешней атрибутики, причем отдельные ее черты проявили способность к регенерации на новом, более высоком уровне. Обращает на себя внимание и еще одно обстоятельство? Семья в своей исторической перспективе в достаточной мере проявила свою автономность и самодостаточность. При этом выявляется, что, хотя в целом изменения в семье коррелируют с основными общественно-историческими тенденциями, имманентно присущие ей черты и особенности во многом остаются инвариантными, отторгая все, что противоречит ее природе, внутренним закономерностям существования и развития.

Это же в полной мере относится и к семье отдельного этноса, и к ее региональным вариантам. Сегодня мы можем констатировать, что в осетинской семье продолжают удерживаться специфические национальные черты, ее традиции и обычаи. Вместе с тем эволюция семьи показывает, что в ее облике проявляется и региональное, и общечеловеческое.

Современная осетинская семья, как и семьи соседних народов, не только подтверждает свое право на существование, но и демонстрирует нам способность принимать вызов времени, удерживать свои социальные позиции, проявляя при этом способность к саморазвитию.

279

Список литературы диссертационного исследования доктор социологических наук Дзуцев, Хасан Владимирович, 1998 год

1. Абаев В.И. Дохристианская религия алан. Тезисы доклада на XXV

2. Международном конгрессе востоковедов. М.,1960.

3. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка.1. T.V. М„ 1989.

4. Абаев М.К. Балкария: Исторический очерк // Мусульманин. Париж.1. М.,1911.

5. Абрамян JI.A. Первобытный праздник и мифология. Ереван, 1983.

6. Авдеев A.A. Семья в докапиталистических формациях / / Детностьсемьи. М., 1986.

7. Аверинцев С.С. Георгий Победоносец // Мифы народов мира. М.,1991. Т.1.

8. Авторханов А. К вопросу изучения тайпов, тукумов и классовой борьбы в чеченской деревне / / Революция и горец. 1930. №5.

9. Агаширинова С.С. Материальная культура лезгин. XIX начало XX в.1. М„ 1978.

10. Агларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII начале1. XIX М., 1886.

11. Азизов С.А. К вопросу о дагестанской тукумной эдогамии / / СЭ1988. №6.

12. Азаматов К.Г. Социально-экономическое положение и обычное правобалкарцев в первой половине XIX в. Нальчик, 1968.

13. Алироев И.Ю. Язык, история и культура вайнахов. Грозный 1990. 12.1. Алимова Б.М. Браки и свадебные обычаи в прошлом и настоящем.1. Махачкала, 1989.

14. Антонов А.И. Социология рождаемости. М., 1980.

15. Антонов А.И. Семья: функции, структуры, теории семейных изменений / / Основы социологии. М., 1994.

16. Ардасенов А., Есиев А. Высшее сословие осетин Куртатинского общества. М., 1892.

17. Арутюнов С.А. Этническая психология и межнациональные отношения. Взаимодействие и особенности эволюции (на примере Западного Кавказа)./ / ЭО 1997. №2.

18. Арутюнян Ю.В. Современные этносоциологические процессы на селе.1. М„ 1986.

19. Арутюнян Ю.В., Дробижева JI.M., Кондратьев B.C., Сусоколов А.К.

20. Этносоциология: цели, методы и некоторые результаты исследования. М., 1984.

21. Асанов Ю.Н. Родственные объединения адыгов, балкарцев, карачаевцев и осетин в прошлом. Нальчик, 1990.

22. Алексахина И.А. Тенденции в изменении национальной идентичностинародов России // СИ, 1998, № 2.

23. Арутюнов С.А. Классификационное пространство этнической типологии//ЭО 1986. №4.

24. Бетрозов Р. Происхождение и этнокультурные связи адыгов. Нальчик, 1991.

25. Бестужев-Лада И.В. Исторические тенденции развития антропонимов. Личные имена в прошлом, настоящем, будущем. М., 1970.

26. Бзаров P.C. Три осетинских общества в середине XIX века. Орджоникидзе, 1988.

27. Бойко В.В. Малодетная семья. М., 1980.

28. Булатов А.О. Пережитки домонотеистических верований народов Дагестана в XIX начале XX в. Махачкала, 1990.

29. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М.,1983.

30. Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии. М.,1981.

31. Борисевич К.И. Черты нравов православных осетин и ингушей Северного Кавказа (семейная и домашняя жизнь и др.) // ЭО 1899. № 1-2.

32. Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы: теория, история, современность. М., 1987.

33. Бутаев И. О правом уклоне на практике в нацобластях и борьбе сним / / Революция и горец, 1930, №5.

34. Ванеев З.Н. Родовой строй в Осетии / / ИЮОНИИ. Цхинвали, 1946.5.

35. Васильков В.В. Очерк быта темиргоевцев / / СМОМПК 29, 1901.

36. Ведениктов М. Взгляд на кавказских горцев / / Сын отечества.1837. 4.188.

37. Виноградов Г.С. Этнография и современность.// ЭО 1993. № 1.

38. Вишневский А.Г. Эволюция семьи в СССР и принципы семейной политики / / Семья и семейная политика (Демография и социология). М„ 1991. С. 16-33.

39. Волков А.Г. Семья объект демографии. М., 1986.

40. Вольфсон С.Я. Социология брака и семьи / / Старый и новый быт.1927.391. «Власть труда» от 29 мая, 1929.

41. Вопросы этнографии и этносоциологии в Кабардино-Балкарии. Нальчик, 1981.

42. Воспроизводство населения и демографическая политика в СССР /

43. Под ред. Л.Л.Рыбаковского. М., 1987.

44. Гаглоева З.Д. Составные элементы праздника «Ног бон» / / ИЮ1. НИИ, 1958. Вып. 9.

45. Гаглойти З.Д. Очерки по этнографии осетин. Тбилиси, 1974.

46. Гаджиева С.Ш. Формирование и развитие новой обрядности в Дагестане. Махачкала, 1979.

47. Гаджиева С.Ш. Семья и брак у народов Дагестана в XIX начале XXвека. М., 1985. 45.1. Гаджиева С.Ш. Кумыки. М., 1961.

48. Гарданов К.С. Письма из Северной Осетии / Утро гор. Баку, 1910.

49. Гарданов М.К. Селение Христиановское в фактах жизни / / Изв.Осетинского научно-исследовательского института краеведения. Владикавказ, 1925. Т.1.

50. Гарданов В.К. Аталычество. IX Международный конгресс антропологических и этнографических наук. М., 1973. 48.1. Гарданов В.И. Общественный строй адыгских народов (XVIII первая половина XIX в.) М., 1967.

51. Гатиев Б. Суеверия и предрассудки у осетин // ССКГ, 1876.

52. Гидатлинские адаты. Махачкала, 1957.

53. Герасимова М.М. Палеоантропология Северной Осетии в связи спроблемой происхождения осетин. / / ЭО 1994. № 3. 51.1. Геродот. История. Л., 1972.

54. Голод С.И. Стабильность семьи. Социологический и демографическиеаспекты. Л., 1984.

55. Голод С.И., Клецин A.A. Состояние и перспективы развития семьи.

56. Теоретико-типологический анализ. С.-Пб., 1994.

57. Городская и сельская семья. М., 1987.

58. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. Л., 1980.

59. Гуд У. Социология семьи / / Социология сегодня. М., 1965.

60. Далгат Б.К. Материалы по обычному праву ингушей / / Изв. Ингушского научно-исследовательского института краеведения. Грозный, 1930.

61. Данилова Е. Абазины Историко-этнографическое исследование хозяйства и общественной организации. М., 1984.

62. Дзагкоев К.С. Брак и семья в Северной Осетии. Деп. в ИНИОН1611.92 №47284.

63. Дзагкоев К.С. Социально-стратификационные процессы в Северной

64. Осетии и развитие семьи. Владикавказ, 1998.

65. Дзагкоев К.С Социально-гетерогенная семья на новом этапе / / Современные социальные и этнические процессы в Северной Осетии. Орджоникидзе, 1987.

66. Дзагкоев К.С. Причины и мотивы конфликтов в социально-смешанных семьях и пути их преодоления // Вопросы социологии и этнографии Северной Осетии. Орджоникидзе, 1988.

67. Дзадзиев А.Б., Дзуцев Х.В., Караев С.М. Этнография и мифологияосетин. Владикавказ, 1994.

68. Дзедзиев Н.И. Бытовые преступления и правовое положение горянки

69. Революция и горец. 1924. № 11-12. 64.1. Дзуцев Х.В. Методика этносоциологического исследования образа жизни. Деп. ИНИОН 28.05.1986. № 25372.

70. Дзуцев Х.В., Бесаева Т.З. Этнография детства у осетин. Владикавказ,1994.

71. Дзуцев Х.В., Смирнова Я.С. Жизнь осетинской семьи: Этносоциологический аспект. Владикавказ. 1993. 66.1. Джавахадзе А. Система рабства осетин. Грузино-осетинские этнографические параллели. Тбилиси, 1968.

72. Дирр A.M. В Тагаурской и Куртатинской Осетии. / / Изв. КОИРГО21. 1912. Вып 3.

73. Дробижева Л.М. Национализм, этническое самосознание и конфликты в трансформирующемся обществе: основные подходы к изучению / / Национальное самосознание в Российской Федерации начала 1990. М., 1994.

74. Дробижева Л.М. Национальное самосознание: база формирования исоциально-культурные стимулы развития / / СЭ 1985. №5.

75. Дробижева Л.М. Духовная общность народов СССР. Историкосоциологический очерк межнациональных отношений. М., 1981.

76. Духовная культура и этническое самосознание нации / Отв. ред.

77. Л.М. Дробижева. М., 1990. Вып. 1.

78. Духовная культура и этническое самосознание / Отв. ред. Л.М.Дробижева. М., 1991. Вып. 2.

79. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе.

80. Очерки Кавказа и народов его населявших. Спб., 1871. Т I. 73.1. Дубровин Н.Ф. Черкесы (адыгэ). Краснодар, 1927.

81. Думанов Х.М. Социальная структура кабардинцев в нормах адата.

82. Первая половина XIX в. Нальчик, 1976.

83. Думанов Х.М., Бабич И.Л. народные традиции кабардинцев в общественном быту. / / ЭО 1997. № 6.

84. Егизарьянц С.А. Брак у кавказских народов / / Юридический вестник. 1878

85. Елизаров В.В. Демографическая ситуация и проблемы семейной политики //СИ 1998. № 2.

86. Естественное движение населения Северной Осетии в 1988 г. Орджоникидзе, 1989.

87. Жускаев С. Похороны у осетин олладжирцев (алагирцев Х.Д.) // ЗВ, 1855. №9.

88. Збровский Г.Е., Орлов Г.П. Введение в социологию. Екатеринбург,1992.

89. Зубов П.П. Кавказские горцы / / Картина Кавказского края. СПб., 1835. Вып.З.

90. Зиссерман А.Л. Двадцать пять лет на Кавказе (1842-1867). СПб.,1879. Т.1.

91. Зичи Е. Путешествие по Кавказу и Центральной Азии / / Осетиныглазами русских и иностранных путешественников (ХШ-Х1Х вв.). Орджоникидзе, 1967.

92. Иванов В.Н. Россия: обретение будущего. М., 1996.

93. Иванов В.Н. Российская федерация: национальные и региональные проблемы. М., 1997.

94. Иванов В.Н. Социальные технологии в современном мире. Новгород, 1996.

95. Итонишвили В.Дж. Семейный быт горцев центрального Кавказа.1. Тбилиси, 1971.

96. Исаев М.И. Осетинские имена / Справочник личных имен народов РСФСР. М„ 1965.

97. Калоев Б.А. Осетины. Историко-этнографическое исследование. М.,1971.

98. Кажаров В.Х. Традиционные общественные институты кабардинцев иих кризис в конце XVIII первой половине XIX века. Нальчик, 1994.

99. Карачайлы И. Вопросы атеистической работы и борьбы с пережитками / Статьи и очерки. Черкесск. 1984.

100. Каргинов С. Кровная месть у осетин / / СМОМПК 1915. Вып.44.

101. Кашежев Т. Свадебные обряды кабардинцев // ЭО 1892. Вып.4.

102. Керейтов Р.Х. Свадьба или вечеринка? / / Ленин олы, 1970/ №№70, 90, 91, 97, 79.

103. Кулов К.Д. Матриархат в Осетии. Известия СОНИИ. Орджоникидзе, 1935. Т.VIII.

104. Клапрот Г.Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в1807-1808 гг. / Осетины глазами русских и иностранных путешественников (ХШ-Х1Х вв). Орджоникидзе, 1967.

105. Кон И.С. Введение в сексологию. М., 1988.

106. Кон И.С. Ребенок и общество (историко-этнографическая перспектива). М„ 1988.

107. Кожин П.М. Традиции в системе этноса / / ЭО 1997. №6.

108. Козлов В.И. О понятии этнической общности / / СЭ 1967. №2.

109. Козлов В.И. Проблема этносамосознания и ее место в теории этноса1. СЭ 1974. №2.

110. Коростелев А.Д., Пименов В.В., Филипов В.Р. Массовые этнологические исследования. Методы и техника. // ЭО 1997. № 2.

111. Концепция государственной семейной политики Российской Федерации //О положении семей в Российской Федерации. М., 1994.

112. Кох К. Путешествие через Россию и Кавказскому перешейку в 1837и 1838 гг. / Осетины глазами русских и иностранных путешественников (XIII-XIX вв). Орджоникидзе, 1968.

113. Коджесау Э.Л. Семейные отношения шапсугов в прошлом и настоящем. Рукопись кандидатской диссертации. М., 1962.

114. Кокиев C.B. Записки о быте осетин. / / СМЭ 1885. №1.

115. Ковалевский М.М. Современный обычай и древний закон. Обычное право осетин в историко-сравнительном освещении. М., 1886. Т. 1-2.

116. Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890. Т. 1-2.

117. Ковалевский М.М. Поклонение предкам у кавказских народов / / Кавказ. 1902. №№ 107, 109.

118. Кокиев Г.А. Боевые башни и заградительные стены горной Осетии // ИЮОНИИ 1935. №11.

119. Косвен М.О. Аталычество // СЭ 1935. № 11.

120. Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы. М., 1961.1061. Косвен М.О. Из истории родового строя в Южной Осетии / / СЭ 1936. №№ 4-5.

121. Косвен М.О. Семейная община и патронимия. М., 1963.

122. Красницкий К.И. Кое-что об Осетинском округе и о правах туземцев его // Кавказ. 1965. №№ 29-33.

123. Лавров Л.И. Историко-этнографические очерки Кавказа. Л., 1978.

124. Лавров Л.И. Этнография Кавказа. Л., 1982.

125. Лапинский Т. Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских. Нальчик, 1995.1111. Лапинский Т. Горские народы Кавказа и их борьба за свободу. / / КОИРГО. СПб., 1863. Т.6. Кн.7.

126. Лев-Старович 3. Секс в культурах мира. М., 1994.

127. Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Одесса, 1882. Т. 1-2.

128. Литвинский Б.А. Кангюйско-сарматский фарн. Душанбе, 1968.

129. Львов Н. Домашняя и семейная жизнь дагестанских горцев аварского племени / / ССКГ. 3.

130. Лапинский Т. Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских. Нальчик, 1995.

131. Ламонский В.И. К вопросу об этносах и государственности в России. // ЭО 1994. №3.

132. Липерт Ю. История семьи. Спб., 1897.

133. Магометов А.Х. Культура и быт осетинского народа. Орджоникидзе,1968.

134. Магометов А.Х. Общественный строй и быт осетин XV11-X1X вв. / / Орджоникидзе, 1974.

135. Малинин Л.В. О свадебных платежах и приданом у кавказских горцев // ЭО 1890. №.3.

136. Маторин Н.М. Программа для собирания этнографического и фольклорного материалов. / / ЭО 1994. №3.

137. Мамакаев М.А. Чеченский тайп в период его разложения. Грозный,1973.

138. Мафедзев С.Х. Обряды и обрядовые игры адыгов в XIX начале XX в. Нальчик, 1979.

139. Мальковская И.А. Детство :социально-культурная традиция / / ЭО1995. №4.1251. Малкондуев Х.Х. Об общинных обрядах балкарцев и карачаевцев. / / Общественный быт адыгов и балкарцев. Нальчик, 1986.

140. Меликишвили Л.Ш. Некоторые стороны осетинского свадебного ритуала / / Кавказский этнографический сборник. Тбилиси, 1979. Т.2.

141. Меретуков М.А. Формы заключения брака у адыгов / / Уч. зап. Адыгейского научно-исследовательского института. Майкоп, 1971.

142. Меретуков М.А. Семья и брак у адыгских народов (XIX 70-е годы XX вв.). Майкоп 1987.

143. Меретуков М.А. Формы заключения браков у адыгов / / Уч. зап. Адыгейского научно-исследовательского института. Майкоп, 1971.

144. Мид М. Культура и мир детства. М., 1988.

145. Миллер В.Ф. В горах Осетии / / Русская мысль. М., 1881. № 9.

146. Миллер В.Ф. Черты старины в сказаниях и быте осетин / / Журнал Министерства народного просвещения. М., 1889. № 8.

147. Миллер В.Ф. Отголоски кавказских верований на могильных памятниках // Материалы по археологии Кавказа. М., 1993.1331. Миллер В.Ф. Осетинские этюды., М., 1881-1887. Ч. 1-Ш / Репринтное издание трех частей в одной книге. Владикавказ, 1992.

148. Мисиков М.А. Материалы по антропологии осетин. Одесса, 1916.

149. Мхитар Гош. Армянский судебник. 21-2. Ереван, 1954.

150. Мтавриев Ф. Простонародная свадьба в Кахетии / / СМОМПК. 1931.

151. Мусукаев А.И. Из прошлого незабытого: (К вопросу изучения этнографии дореволюционной Балкарии). Нальчик, 1975.

152. Мусукаев А.И. Балкарский тукум. Нальчик, 1978.

153. Мусукаев A.A., Першиц А.И. Народные традиции кабардинцев и балкарцев. Нальчик, 1992.

154. Мыльников A.C. Этнография крестьянского двора. / / ЭО 1994. №6.1401. Ногмов Ш.Б. История адыгского народа. Майкоп, 1947.

155. Невская В.П. Пережитки родовой общины и семейная община у карачаевцев в XIX в. // Из истории Карачаево-Черкессии. Ставрополь, 1970.1411. Николай I Указ от 1830 г. / / Общий свод законов Российской Империи. СПб., 1905.

156. Население России. Ежегодный демографический доклад. М., 1993.

157. Новицкий Г.В. Георгафическо-статистическое обозрение земли, населенной народом Адехе // Тифлисские ведомости. 1829. №№ 22-25.144. «Новое обозрение». 1898, №42-46.

158. Опыт этносоциологического исследования образа жизни (по материалам Молдавской ССР). М., 1980.1461. Очерки по истории Карачаево-Черкессии. Черкесск, 1972

159. Осетинские нартские сказания. Дзауджикау, 1948.1471. Осетинские народные сказания. ССКГ. Тифлис, 1873. Вып.УИ.

160. Осипов Г.В. Энциклопедический социологический словарь. М., 1995.

161. Переваленко В.Ф. Обряд слез / / Закавказский вестник. 1848.

162. Першиц А.И. Фамилия-л'эпк у кабардинцев.СЭ 1951, №1.

163. Першиц А.И. Из истории патриархальных форм брака (нахава-ортокузенный брак у арабов) / / Кр. сообщ. Ин-та этнографии АН СССР. Вып.24. 1955.

164. Першиц А.И. Похищение невест: правило или исключение? // СЭ,1982.

165. Першиц А.И., Смирнова Я.С. Полиюридизм на Северном Кавказе / / Общественные науки и современность. 1998. Т.1.

166. Петров J1. Обычное право и закон на Кавказе / / Кубанские областные ведомости. 1901. №1.

167. Планирование семьи и национальные традиции / Отв. ред. А.И.Антонов, Г.Е.Цуладзе. Тбилиси, 1988.

168. Пфаф В.Б. Народное право осетин // ССКГ. 1871-1872. Вып.1-2. 157.1. Пфаф В.Б. Путешествие по ущельям Северной Осетии / / ССК1871. Вып. 1.

169. Пыпин А.Н. Как понимать этнографию. / / ЭО 1994. № 4.

170. Робакидзе А.И. Особенности патронимической организации у народов горного Кавказа (в связи с вопросом о соотношении патроно-мии, рода и семьи) / / СЭ 1968. № 5.

171. Ружже B.JL, Еслисеева И.И., Кадибур Т.С. Структура и функции семейных групп. М., 1983.

172. Руновский А. Кодекс Шамиля // Военный сборник. 1862. №2.

173. Салмин А. Этнология религии и народный обряд. / / ЭО 1994. №2.

174. Семенов Ю.И. Происхождение брака и семьи. М., 1968.

175. Семья. Книга для чтения в двух томах / Составители И.С. Андреева, A.B. Гулыга. М., 1990.

176. Сергеева Г.А., Смирнова Я.С. К вопросу о национальном самосознании городской молодежи (по данным паспортных столов отделений милиции городов Махачкала, Орджоникидзе и Черкесск) / / СЭ 1997. №4.

177. Сигорский М.Д. Брак и брачные обряды на Кавказе / / Этнография. 1930. № 3.

178. Силласте Г.Г. Русская семья в новой межнациональной ситуации //■ЭО 1995. № 3.

179. Собиев И.Т. Наряжение покойников у осетин //ТВ 1894, № 2.

180. Скитский Б.В. Остатки феодализма в земельных отношениях в нагорной полосе Северной Осетии в пореформенное время. Орджоникидзе, 1956.

181. Смелзер Н. Социология. М., 1994.

182. Смирнова Я.С. Семья и семейный быт народов Северного Кавказа (Вторая половина XIX XX в. ) М., 1983.

183. Смирнова Я.С. Искусственное родство у народов Северного Кавказа формы и эволюции / / Кавказский этнографический сборник. 1989. №9.

184. Смирнова Я.С., Тер-Саркисянц А.Е. Формирование, тип и структура

185. Семья и семейный быт. М., 1995. 4.1.

186. Студенецкая E.H. Одежда народов Северного Кавказа XVIII-XX вв. М„ 1989.

187. Студенецкая E.H. Архивные документы как источник изучения материальной культуры Северного Кавказа в XIX- начале XX вв. М„ 1992.

188. Современные этносоциальные процессы на селе / Отв. ред. Ю.В. Арутюнян. М., 1986.

189. Сорокин П.А. К вопросу об эволюции семьи и брака у зырян / / Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. 1911. №1.

190. Сорокин П.А. Кризис современной семьи / / Ежемесячный журнал для всех. 1916. № 2, 3.

191. Социальное и национальное. Опыт этносоциологических исследований по материалам Татарской АССР. М., 1972.

192. Социальное и национальное. Опыт этносоциологических исследований по материалам Татарской АССР. М., 1973.

193. Старовойтова Г.В. Этническая группа в современном советском городе: Социологические очерки. Л., 1987.

194. Сусоколов A.A. Межнациональные браки в СССР. М., 1987.

195. Сысенко В.А. Супружеские конфликты. М., 1983.

196. Статистические сведения о кавказских горцах, состоящих в военно-народном управлении / / ССКГ. Тбилиси, 1868. Вып.1.

197. Северная Осетия за 60 лет автономии. Орджоникидзе, 1984.

198. Сосиев 3. Станица Чернояркая // ТВ, 1900. № 22-26, 28-32, 36, 38, 40.

199. Скачков А. Опыт статистического исследования горного уголка / / Тифлисский вестник. 1905. №221.

200. Тепцов В.Я. По истокам Кубани и Терека // СМОМПК 1892. Вып. 14.

201. Тернер Дж. Структура социологической теории. М., 1985.1901. «Терек» от 11 декабря 1913 г.

202. Токарев С.А. Исследование семьи в зарубежной социологической и этнографической литературе // Этносоциальные аспекты изучения семьи народов зарубежной Европы. М., 1987.

203. Топилин A.B. Межнациональные семьи и миграция: Вопросы взаимовлияния // ЭО 1995. №7.

204. Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера / / Русский вестник. 1864. №9.

205. Тотоев М.С. Очерки истории и культуры и общественной мысли в Северной Осетии в пореформенный период. Орджоникидзе, 1957.

206. Тотоев М.С. Очерки истории и культуры и общественной мысли в Северной Осетии в начале XX века. Орджоникидзе, 1968.

207. Тусиков M.JI. Ингушетия. Владикавказ, 1926.1961. Туганов М.М. Материалы по изучению осетинского народа / / ИЮОНИИ. Цхинвали, 1958. Вып. 9.

208. Тишков В.А. О феномене этничности / / ЭО 1997. № 3.

209. Такоева Н.Ф. К вопросу о браке и свадебных обрядах у северных осетин в XIX начале XX в. // Краткие сообщения Института этнографии АН СССР. 1959. Вып.32.1981. Тайсаев К.У. Этнография традиционного спорта у народов Северного Кавказа АДЦ. М., 1997.

210. Ткачев Г.Р. Ингуши и чеченцы в семье народностей Терской области. Владикавказ, 1911.

211. Уарзиати B.C. Развитие советской обрядности в Северной Осетии/ / Современные социальные и этнические процессы в Северной Осетии. Орджоникидзе, 1987.

212. Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М., 1980.

213. Фрейд 3. Очерки по психологии сексуальности. // Фрейд 3. «Я» и «Оно». Труды разных лет. Тбилиси, 1991.

214. Фридман Г.Л., Эдстрем К.Г. Репродуктивное здоровье подростков. Женева, 1985.

215. Хадикова А.Х. Традиционный этикет осетин: АКД. С.-Пб., 1992.

216. Хадиков Х.Х. Ирон дзинады фидан. Дзауджихъау, 1993.

217. Хадиков Х.Х. Две тенденции в развитии этнического сознания осетин / / Этнические проблемы развития национальных отношений. Орджоникидзе, 1992.

218. Хазбулатова З.И. Семейные обряды чеченцев и ингушей в конце XIX начале XX в. //Семейно-бытовая обрядность вайнахов. Грозный, 1982.

219. Хан-Гирей. Записки о Черкессии. Нальчик, 1978.

220. Харузин Н.Н. По горам Северного Кавказа. Путевые очерки / / Вестник Европы. 1888, № 10-11.

221. Харчев А.Г. Брак и семья в СССР. М., 1979.

222. Харчев А.Г., Мацковский М.С. Современная семья и ее проблемы: Социально-демографическое исследование. М., 1977.

223. Хетагуров K.JI. Особа.: Собр. соч. в 5-ти томах. М., 1961. Т.4.

224. Хамицаиева Т.А. Осетины / / Семейная обрядовая поэзия народов

225. Северного Кавказа. Махачкала, 1985.

226. Цаллагов А. Селение Гизель (или Кизелка) Терской области Владикавказского округа / / СМОМПК 1993. Вып.1.

227. Цаллаев Х.К. Традиции и обычаи осетин. Владикавказ, 1993.

228. ЦГА ЧИ АССР. ф. 32. On. 1. 233. Лл. 4-8.

229. Цогоев А.Т. Несколько слов по поводу статьи г.Хдзарова / / «Казбек» от 19 января 1809 г.

230. Цулая Г.В. Осетины в контексте истории Грузии / / ЭО 1993. №3.

231. Чаганова Обычай избегания и социальная ценность человека // Быт и культура Западной Грузии. Тбилиси, 1987.

232. Чибиров Л.А. Народно-земледельческий календарь осетин. Цхинва-ли, 1976.

233. Чурсин Г.Ф. Очерки по этнологии Кавказа. Тифлис, 1913.

234. Чурсин Г.Ф. Поездка в Карачай //Изв. КОИРГО 1915.

235. Чешко C.B., Панше Э.Х. Этническая психология и межнациональные отношения. Взаимодействие и особенности эволюции (на примере Западного Кавказа). / / ЭО 1997. №2.

236. Чешко C.B. Человек и этничность. // ЭО 1994. №6.

237. Чеснов Я.В. Женщина и этика жизни в менталитете чеченцев / / ЭО 1994. №5.

238. Шаманов И.М. Свадебные обряды карачаевцев / / Свадебная обрядность народов Карачаево-Черкессии: Традиционное и новое. Черкесск, 1988.

239. Шанаев Дж. Свадьба у северных осетин / / ССКГ 1870. Вып.4.

240. Шапиро В.Д. Социальная активность пожилых людей в СССР. М., 1983.

241. Шапиро В.Д. Человек на пенсии. М., 1980.

242. Шегрен А.М. Религиозные обряды осетин, ингушей и их соплеменников при разных случаях // Кавказ. 1846, №27-30; ССКГ 1876. ВыпЛХ.

243. Щепанская Т.Б. Мир и миф материнства, (очерки женских традиций и фольклора)// ЭО 1994. №5.

244. Шифнер A.A. Осетинские тексты, собранные Д. Чонкадзе и В. Цо-раевым (Под изд. акад. А. Шифнера) / / Ученые записки Императорской Академии наук. Приложение к XIV тому. СПб., 1868. Вып.4.

245. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.21.

246. Этнические стереотипы мужского и женского поведения. С.Пб., 1991.

247. Ядов В.А. Социологическое исследование. М., 1972.

248. Ядов В.А. Методология, программа, методы. Самара, 1995.2961. Сокращения

249. АКД ~ Автореферат кандидатской диссертации АДД Автореферат докторской диссертации ЗВ - Закавказский вестник (газета)

250. ИСИ ГНЦ РСО-А Институт социальных исследований Государственного научного центра Республики Северная Осетия-Алания ИЮОНИИ - Известия Юго-Осетинского научно-исследовательского института

251. КОИРГО Кавказское отделение императорского русского географического общества СИ - Социологические исследования

252. СМОМПК — Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа

253. ЦГА РСО-А Центральный государственный архив Республики Северная Осетия-Алания ЭО - Этнографическое обозрение