Духовность в структуре российского менталитета: К вопросу о социокультурной трансформации российского общества тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.11, кандидат философских наук Рёдель, Алина Ивановна

• Рёдель, Алина Ивановна
• кандидат философских наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат философских наук Рёдель, Алина Ивановна

Введение.

1. Социально-философские проблемы исследования российского менталитета.

1.1 .Духовность в структуре российского менталитета как проблема социальной философии. ^

1.2. К определению понятия "российский менталитет".

1.3.Религиозная патриотическая традиция в системе „ 58 российской ментальности . = г

2. Особенности структуры духовно-нравственных ценностей граждан

Российской Федерации и проблема общенациональной идеи.

2.1. Специфические черты исследования духовности и российской ментальнорти в России на рубеже

XX-XXI веков.

2.2. Направления динамики ценностных ориентаций россиян в условиях постсоветских реформ.

2.3. Проблема духовной консолидации российского общества: поиск общенациональной идеи

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Духовность в структуре российского менталитета: К вопросу о социокультурной трансформации российского общества»

Актуальность проблемы. Кризис, переживаемый Россией в последнее десятилетие, охватил экономическую, политическую, социальную, духовно-нравственную и другие сферы общественной жизни и носит неоднозначный характер. К сожалению пострадала материальная база духовно-нравственной сферы, находившаяся ранее на обеспечении государства, - российские библиотеки, музеи, галереи, выставки, театры, кино и т.д. В трудном материальном и социальном положении оказались те, кто создает интеллектуальные и духовные ценности - деятели российского образования, науки, искусства.

Как представляется, наиболее ощутимый удар, последствия которого особенно опасны в долгосрочной перспективе, был нанесен по духовно-нравственным устоям российского общества, по духовности как животворному и соборному началу человеческого бытия. Разоблачение проявлений тоталитаризма в прошлом незаметно перешло в очернительство всего советского периода российской истории, а критика менталитета советского человека (отчасти оправданная) скоро превратилась в негативистское неприятие исконных черт российского менталитета, на которых веками зиждилось единство народа и величие России.

Сегодня, по прошествии этих десятилетий, пришло время разобраться, почему Россия оказалась в такой ситуации. В попытках ответить на этот вопрос недостатка нет: к исходу 90-х годов произошел окончательный перелом в общественном сознании - теперь уже не только "простые" российские граждане, но и большая часть российской интеллигенции расстается с иллюзиями по поводу неолибералистского проекта модернизации России.

Пережив своеобразный "переворот в ценностях", часть представителей российского общества задалась вопросом: как могло случиться, что Россия, страна с богатейшими духовно-культурными традициями, пошла по пути отказа от национально-культурной самобытности? Насколько серьезной для последующего развития оказалась деформация социальных ценностей с российском обществе? Какую роль в становлении современной социальной системы России сыграла утрата ряда прежних идеологических и нравственно-культурных представлений? На социально-философскую составляющую этих вопросов дается ответ в диссертационной работе.

Актуальность рассматриваемой проблемы обусловлена: во-первых, необходимостью уточнения места и значения социокультурных ценностей в трансформационном процессе российской социальности, а также кризиса российской духовности 90-х годов, начавшегося под напором западных утилитарных ценностей и стандартов жизни, навязываемых россиянам в качестве "универсальных". Сегодня как никогда раньше становится] очевидной насущная общественная потребность - социально-философская реабилитация и защита российского менталитета, а стало быть, и духовности.как его фундаментального элемента. Разумеется, эта задача выдвигается не потому, что российский менталитет лучший в мире (ставить так вопрос было бы нелепо), а потому, что он укоренен в сознании российского народа таким, какой есть, и с ним необходимо считаться.

Во-вторых, важно отметить, что сегодня, в ходе социально-экономических и психологических перемен, связанных с "капитализацией" российского общества, стали возрождаться и укрепляться духовные ценности. Происходит осознание определенной частью российского общества своей ответственности за судьбу страны и ее духовно-патриотическая мобилизация позволяют по-новому взглянуть на роль в духовной жизни общества философии и социологи как гуманитарных дисциплин. В этой связи сегодня необходимо повышенное внимание к духовным факторам развития общества.

В-третьих, актуальность проблемы вытекает из сохраняющегося поныне духовного раскола и разброда в обществе. В этой связи особую значимость приобретает научно-философский поиск путей духовной консолидации социума. Осмысление темы духовных ориентаций российской ментальности приобретает особую значимость в условиях необходимости формирования общенациональной идеи, что отвечает национальным интересам России и ее граждан.

Степень разработанности темы. "Духовность в структуре российского менталитета" - тема, отчасти разработанная преимущественно в отечественном литературоведении1 и культурологии2 (конечно, с той оговоркой, что термин "российский менталитет" приобрел широкое хождение лишь в последнее десятилетие). Рассматривалась она также и в рамках социальной философии, социологии религии и культуры3, философии истории4.

Однако, как показывает анализ, до сих пор отсутствуют работы, в которых духовность в структуре российского менталитета является предметом специального социально-философского исследования. Духовность как таковая (как целостное явление российской общественной психологии) либо вообще элиминировалась как предмет, выходящий за пределы компетенции науки, либо сводилась к определенному набору "ценностей", отождествляемых с поддающимися операционализации и измерению социально-психологическими переменными (выбор, предпочтение, оценка)5.

Социально-философский уровень осмысления проблемы позволяет сформировать представление о смысловом строении социальности, о высших

1 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979; Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья. M., 1964.

2 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991; Аверинцев С.С. Византия и Русь: два типа духовности // Новый мир. 1988. №7, 9; Нижников С.А. Проблема духовного в западной и восточной культуре и философии. М., 1995.

3 Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика. СПб.: РХГИ, 2000; Вебер М. Избранные произведения. М., 1990; Зиммель Г. Философия культуры. М.: Юрист, 1996; Давыдов Ю.Н. Этика любви и метафизика своеволия. Проблемы нравственной философии. М.: Мол. гвард., 1982; Ионин Л.Г. Социология культуры. М., 1983; Scheler М. Der Formalismus in der Ethik und die materiale Wertethik // Gesmmelte Werke. Hrsg. Von Maria Scheler und Manfrd S.Frings. Bd. 2. Bern: A.Francke AG Verlag.

4 Бердяев H.A. Русская идея. Судьба России. М.: «Сварог и К», 1997; Вышеславцев Б.П. Кризис индустриальной культуры // Сочинения. M.: «Раритет», 1995; Гартман Н. Проблема духовного бытия // Культурология. XX век. Антология. М.: Юрист, 1995.

5 Касьянова К. О русском национальном характере. М.: Ин-т нац. модели экономики, 1994. ценностях, целях, идеалах, лежащих в основании общества и направляющих его развитие. Эта социально-философская проблематика отчасти представлена в зарубежной и отечественной научной литературе1, однако сопряжение теории с фактическим материалом не получило достаточного выражения. Подход к анализу социальности, при котором духовность и духовные смыслы, а также ценности и социальные представления исследуются как части "повседневных идеологий", нашел отражение в отечественной философии только в последние годы2.

Объект исследования - менталитет как трансформирующаяся социокультурная ценность российского общества на рубеже XX-XXI вв.

Предмет исследования - духовность как социально-исторический феномен, обусловливающий специфику российской ментальности и выступающий в качестве социокультурного фактора развития российского общества.

Цель диссертационной работы - показать, что духовно-нравственные ориентации сознания россиян, представляя собой исторически-традиционный фундамент российского менталитета, являются в качестве такового социально значимым и действенным субъективным системообразующим фактором трансформации современного российского общества, который необходимо учитывать в общественной практике, и в частности при разработке возможных путей решения конфликтного противостояния традиций духовности процессам практического преобразования российского общества.

1 Шюц А. Структура повседневного мышления // Социологические исследования. 1988. № 2; Шюц А. Некоторые структуры жизненного мира // Философия языка и семиотика. Иваново: Ивановский гос. ун-т, 1995; Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: Academia-Центр, Медиум, 1995; Ионин Л.Г. Понимающая социология. М.: Наука, 1979; Grathoff R. Milieu und Lebenswelt. Einfuhrung in die phanomenologische Soziologie und sozial-phanomenologische Forschung. Fr.a.M.: Suhrkamp 1995. Vaitkus S. How is Society possible? Intersubjectivity and the Fiduciary Attitude as Problems of Social Group in Mead, Gurwitsch, and Schutz. Dordrecht, Boston, London: Kluwer Academis Publishers, 1991; Schutz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. Eine Einleitung in die verstehende Soziologie. Fr.a.M.: Suhrkamp, 1981.

2 Бороноев A.O., Смирнов П.И. Россия и русские. Характер народа и судьба страны. СПб.: "Санкт-Петербургская панорама", 2001; Попова И.М. Повседневные идеологии. Как они живут, меняются и исчезают. Киев: Ин-т социологии НАНУ, 2000.

В связи с этим определяются и задачи исследования:

- определить, исходя из уточняемых автором дефиниций понятий "духовность" и "менталитет", место и роль духовных ориентаций в структуре российского менталитета, их значение в качестве системно-организующего фактора в процессе осуществляемой сегодня трансформации российского общества;

- показать динамику духовных ценностей россиян в условиях реформ на основе философско-методологического анализа эмпирического материала.

- дать анализ исследований российской духовности и ментальности в отечественной литературе;

- рассмотреть базовые идеи и ценностные ориентации российской социокультурной эволюции в качестве фундамента формирования национально-государственной идеологии Российской Федерации, условия преодоления духовного раскола и способствования духовной консолидации российского общества.

Теоретико-методологическая база. Методологическую основу исследования составили социально-философские принципы системности и историзма, категориальные и концептуальные разработки отечественной исторической науки, социальной философии, антропологии и этносоциологии1.

В диссертационной работе использовались идеи таких классиков философии и социологии, как М.Вебер, К.Мангейм, К.Маркс, М.Шелер, А.Шюц, Н.Элиас и другие, а также принципы социально-философского осмысления общества, характерные для русских мыслителей XX в.

1 Гуревич А., Вовель М., Рожанский М. Ментальность // 50/50: Опыт словаря нового мышления. М.: Прогресс-Пайо, 1989; Гуревич А.Я. Проблема ментальностей в современной историографии // Всеобщая история: дискуссии, новые подходы. М.: Наука, 1989. Вып. 1; Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1992; Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. 2-е изд. М.: Наука, 1986; Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М.: Прогресс-Академия, 1992; Ле Гофф Ж. Ментальности: двусмысленная история // История ментальностей и историческая антропология: Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М.: Ин-т всеобщей истории РАН, РГГУ, 1996; Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусуколов А.А. Этносоциология. М.: Аспектпресс, 1998.

Поскольку рассматриваемая тема анализируется в контексте вопроса о социокультурной трансформации российского общества, важное значение имели работы видных представителей Русской Православной Церкви1, отечественных философов, социологов, историков, этнологов, политологов и экономистов2.

В работе использованы результаты исследований различных государственных и негосударственных научных организаций Российской Федерации, а также в этнографической и этнологической литературе.

Такой подход, синтезирующий социально-философскую методологию и понимающую социологию, дает возможность глубже проникнуть в смысловую структуру социальности, адекватнее понять ее, сформировать ценностный взгляд на общество и его социокультурную трансформацию. Он позволяет поставить актуальные проблемы, представляющие интерес не только для узкого круга интеллектуальной элиты - профессионального сообщества философов и социологов, - но и для всех обществоведческих исследований. Например, проблему обновления исторически укорененных духовно-психологических факторов, обеспечивающих мотивацию всех видов социальной деятельности, вопросы об их "дееспособности" и идентичности современным реалиям.

Научная новизна исследования отражена в целом в постановке проблемы, в структуре ее исследования и в ряде, включающих

1 Алексий Второй, Патриарх Московский и всея Руси. Россия. Духовное возрождение. М., 1999; Социальная концепция Русской Православной Церкви. М.: Даниловский благовестник, 2001.

2 Осипов Г.В. Социология и политика. М., 1995; На перепутье. (Новые вехи). М.: Логос, 1999; Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. М.: Логос, 1998; Панарин А.С. Искушение глобализмом. M.: Русский национальный фонд, 2000; Наумова Н.Ф. Рецидивирующая модернизация в России: Беда, вина или ресурс человечества. М., 1999; Яновский Р.Г. Глобальные изменения и социальная безопасность. М.: Akademia, 1999; Антонович И.И. После современности. Очерк цивилизации модернизма и постмодернизма. Минск: «Беларуская навука», 1997; Русские. М.: Наука, 1999; Зиновьев А.А. На пути к сверхобществу. М.: Центрполиграф, 2000; Жуков В.И. Российские преобразования: Политика. Социология. Экономика. М., 2003. элементы новизны, положений:

- на базе социально-философского анализа результатов современных исследований уточняется функциональное значение духовности в структуре российского менталитета;

- духовность и российский менталитет квалифицируются как важнейшие социокультурные факторы трансформации российского общества, требующие сегодня своего научного осмысления и идеологической концептуализации и теоретического обеспечения всех элементов массового сознания общества;

- дана авторская характеристика мировоззренческих принципов, идеалов и норм российской ментальности в той форме, в какой они сложились в отечественной социальной философии на рубеже XX-XXI вв.;

- представлена авторская версия специфического содержания < и структуры российского менталитета.

Теоретическая значимость диссертации связана с научной новизной исследования. В работе ставятся актуальные социально-философские проблемы развития общества и его познания, предлагаются некоторые способы их решения. Социально-философские проблемы развития общества и его познания ставятся в диссертации с учетом социально-исторического опыта, приобретенного российским обществом в последнее десятилетие.

В диссертации на основе анализа фактического материала, показываются негативные социальные последствия неолибералистского подхода к практике трансформационных процессов в российском обществе.

Индивидуалистическо-прагматическая тенденциозность определенных политических кругов российского общества рассматривается в контексте противостояния традиционных для россиян ценностных ориентаций и социальных чувств, как: патриотизм, соборность, коллективизм, скромность, нестяжательство и т.д., - идеалам и ценностям вестернизированной определенной части общества. Необходимость преодоления внутреннего социально-культурного раскола российского общества, потребность в духовной консолидации ощущается сегодня крайне остро, так как страна вступает в новую стадию развития, когда на фоне ускорения технического прогресса и социальных изменений образованность, нравственная идейная убежденность, духовная культура, становятся основными системными факторами общественной динамики.

Критический анализ идейных предпосылок радикально-либеральных настроений некоторых политических кругов российского общества, хотя и имеет теоретическую значимость сам по себе, служит в диссертации лишь необходимым условием для выработки позитивной конструктивной альтернативы - и в социальной теории, и в общественной практике. Эта альтернативная позиция, базируясь на идее . диалектического единства традиций и новаций, предполагает адекватную оценку специфики российской социальности, в первую очередь, духовно-нравственных аспектов российского менталитета, которые наряду с другими ментальными элементами так или иначе выражают и определяют социальную реальность.

Позитивная теоретическая разработка темы российской ментальности современной социально-философской и социологической теорией включает в определенной степени восстановление утраченных традиций российского социального мышления и предполагает осуществление поиска путей духовной консолидации российского общества.

Практическое значение диссертации заключается в возможности использовать ряд ее положений и выводов при разработке основ национально-государственной политической идеологии; в различных государственных, общественно-политических и социально-экономических программах; в принятии конкретных политических и управленческих решений - в частности, касающихся проблем информатизации общества, реформирования системы образования, а также в научных обществоведческих исследованиях.

Апробация исследования. Основные положения и выводы диссертации обсуждены на заседаниях кафедры философии МГСУ. Основные идеи диссертации изложены в статьях и монографии автора, в выступлениях на Всероссийском научно-педагогическом социальном конгрессе «Воспитательная работа в современном вузе: проблемы, направления и пути совершенствования» (июнь 2003 г., МГСУ) и Международном социальном конгрессе «Глобализация стратегии социального развития России» (ноябрь 2003 г., МГСУ).

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав (каждая по три параграфа), заключения и библиографии.

Заключение диссертации по теме «Социальная философия», Рёдель, Алина Ивановна

Эти выводы во многом перекликаются с выводами, которые делает М.К.Горшков, анализируя результаты мониторинга РНИСиНП. Он отмечает три тенденции в динамике базовых ценностных ориентаций россиян за восьмилетний период трансформационных процессов в 90-е годы1.

Первая тенденция охватывает трехлетний период (1993-1995 гг.) и отражает устойчивость основных жизненных ценностей россиян. Несмотря на возникшую остроту материальных проблем, крушение многих прежних идеалов и стандартов жизни, иерархия ценностных ориентаций оставалась практически неизменной. В число ценностей-лидеров входили ценности, связанные с комфортностью внутреннего мира человека и его микромира: спокойная совесть, семья, интересная работа. В число ценностей-аутсайдеров

1 См.: Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). М.: РОССПЭН, 2000. входили: власть, признание, успех; значимость ценностей материального характера была относительно небольшой1.

Вторая тенденция проявилась в 1996-1997 гг. и отразила качественные сдвиги в размывании ранее устойчивых и традиционных для России ценностных систем, когда "ценности духовно-нравственного характера, всегда преобладавшие в российском менталитете, начали вытесняться ценностями сугубо материального, прагматического характера"2. В результате у некоторых традиционных для россиян базовых жизненных ценностей знак их предпочтения сменился на прямо противоположный. Так, если в первые годы реформ 2/3 населения России отдавали приоритет ценности свободы над ценностью материального благополучия3, то с 1996 г. более 50% населения страны стали оценивать материальное благосостояние значительно выше ценности свободы. Изменения в предпочтении этих двух базовых жизненных ценностей затронули примерно 30% россиян. Аналогичным образом поменялись местами ценность интересной творчески содержательной работы , с ценностью величины оплаты за нее. И опять же в количественном плане смена этих ценностных предпочтений охватила почти треть населения страны.

Особое внимание обращает на себя тот факт, что в данной период произошел серьезный сдвиг в отношении к такой очень важной для подавляющего большинства россиян ценности, как "спокойная совесть". Если в течение первых лет социологического мониторинга именно эта ценность прочно занимала лидирующее положение в иерархии ценностных

1 Отметим вместе с М.К.Горшковым, что аналогичная тенденция наблюдалась в исследованиях, выполненных под руководством Н.ИЛапина в 1990-1994 гг. Таким образом, временные границы первой тенденции точнее было бы определить периодом 1990-1995 гг. См.: Динамика ценностей населения реформируемой России. М.: 1996.

2 Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). М., 2000. С.356.

3 Обратим на этот момент особое внимание в связи с живучестью в среде российских социологов западнического предрассудка, согласно которому россияне - "нации рабов". См. параграф 2.1. предпочтений населения страны и носителями ее являлись почти 95% россиян, то с 1996 г. ценность спокойной совести хотя и оставалась ведущей, но с меньшей долей поддержки. А вот число людей, которые устремления к власти стали ценить выше сохранения спокойной совести, возросло к 1997 г. в 3 раза (с 6% до 18%). Заметим также, что в период 1996-1997 гг. заметно уменьшилась часть населения, которая ранее предпочитала жить в условиях равенства возможностей для каждого, и наоборот, возросла часть населения с уравнительными устремлениями.

По мере того, как становилось ясно, что негативные явления в экономике и политике носят далеко не кратковременный характер, массовое сознание утрачивает свой прежний оптимизм, становится все более противоречивым и тревожным. В этих условиях усиливаются мотивационные установки на «стабильность» и порядок, на первый план выдвигаются потребности , в обеспечении занятости на рынке труда, достойном уровне доходов, восстановлении устойчивых темпов роста в экономики, правовом - и нравственном регулировании прежде всего экономической и политической сфер жизнедеятельности общества. На этом фоне естественно ослабевает интерес широких масс к не вызывающим уже доверие реформам и ценностным «новшествам» и, наоборот, усиливается интерес к традиционно российским ценностным приоритетам. Если в первой половине 90-х гг. Перемены в системе ценностей привели к поляризации "общественного сознания", при которой на стороне «традиционного» менталитета оказалось старшее поколение, а на стороне «нового» типа сознания - молодежь и среднее поколение, то впоследствии в массовом сознании происходит «объединение» полярных ценностей и ориентаций на базе исторически укорененных духовно-нравственных приоритетов сознания.

Качественные сдвиги в ценностном сознании россиян произошли в этот период и в сфере демократических ценностей. Заметно упало доверие к закону и таким демократическим институтам, как многопартийность, представительные органы власти, выборы, референдумы. И наоборот, усилилась массовая поддержка авторитарных методов управления, возросла значимость сильной личности, способной навести в стране должный порядок. Значительно (от 30% до 50%) увеличилась часть населения России, для которой стало характерным так называемое амбивалентное сознание (одновременное стремление к двум противоположным ценностям). Например, это выразилось в парадоксальном сочетании в сознании россиян приверженности нормативной демократии с тягой к "сильной руке"1.

Третья тенденция проявилась с конца 1998 г. - начала 1999 г. и продолжается по сей день. После финансово-экономического кризиса осенью 1998 г. произошел новый перелом в динамике ценностных ориентаций россиян. Начала восстанавливаться тенденция возобладания в массовом сознании ценностей, которые являлись приоритетными с начала 90-х годов. Значимость спокойной совести и душевной гармонии стала вновь не только доминирующей, но и практически абсолютной (94%). 2/3 населения - и даже несколько больше, чем в первые годы реформ, - снова стали отдавать приоритет ценности свободы, в то время как лишь 1/3 россиян продолжала выше ценить в жизни материальное благополучие. Наряду с этим, к 2000 г. в массовом сознании заметно возросла значимость равенства возможностей для проявления способностей каждого человека, интересной работы, яркой индивидуальности; отчасти - политических прав и свобод2. Тем самым новые сдвиги в динамике базовых ценностных ориентаций как бы вернули отличительные черты россиян на их исконное место.

Как же М.К.Горшков интерпретирует выделенные им три тенденции в динамике ценностных ориентаций граждан Российской Федерации в 90-е годы? В первую очередь его интересуют причины "обвала" в массовом ценностном сознании в 1996-1997 гг. Среди детерминант, повлиявших на

1 Горшков M.K. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). М., 2000. С. 358.

2 Там же. ценностный обвал", он выделяет две наиболее значимых группы факторов -социально-экономические и социально-психологические. "Безусловно, ломка традиционной для России иерархии ценностных ориентаций, - пишет он, -имела в своем основании действие, прежде всего, социально-экономических факторов. В самом деле, могли ли жизненные ценности материального порядка не начать буквально "глушить" духовно-нравственные и демократические ориентации в условиях, когда более двух третей населения страны в течение многих лет реформирования общества решали для себя и своей семьи по сути одну основную задачу - задачу выживания. На период "ценностного обвала" приходится и тенденция нарастания прагматизации массового сознания, "ухода в себя" значительной доли населения"1.

К социально-психологическим факторам автор справедливо относит усиление психоэмоционального напряжения, обострение чувства несправедливости всего происходящего вокруг, чувство страха перед беспределом и разгулом преступности в стране, ощущения беспомощности повлиять на происходящие в обществе процессы, на производственные отношения у себя на работе. Он считает уместным говорить о новом для россиян "отчуждении человека от общества в целом и от процесса своего труда".

Более того, воздействие на массовое сознание ключевых событий и процессов 1996-1997 гг., осеннего кризиса 1998 г. показало: нарастание массовых ощущений безнравственности власти, усугубление и без того тяжелого экономического положения способны оборачиваться значительной актуализацией традиционных для россиян жизненных ориентиров. Они начинают выступать как бы морально-психологической защитой от идущей "вразнос" внешней действительности, некоей внутриличностной духовной

1 Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). М.: РОССПЭН, 2000. С.359. Ср. этот вывод с нашей интерпретационной концепцией, изложенной в первой части параграфа. компенсацией дефицита жизненной справедливости и материального достатка"1.

Утверждение, что россияне нуждаются в традиционных ценностях только как "морально-психологической защите" от плохой действительности и "духовной компенсации" жизненного-материального дефицита не бесспорно. Изменения в ценностном сознании, произошедшие в результате бессилия либо невозможности добиться желаемого в действительности, потенциально опасны, так как в результате них складывается неподлинная, в сущности "фальшивая" иерархия ценностей, а социальные действия ее носителей становятся непредсказуемыми. Традиционные жизненные ценности не в целевой, а только в их функции перестают быть тем, чем выступают в обычных условиях — целевыми ориентирами и смысложизненными задачами, мотивирующими и повседневную деятельность человека.

Вот почему, когда автор объясняет - правда, в гипотетической форме -тенденции роста в последние годы патриотического и гражданского самосознания россиян2 именно этими моментами, то есть возвратом в 19992000 гг. традиционных ценностных ориентиров россиян в новой квазипозитивной роли - в функции духовной компенсации жизненных неудач и материального неблагополучия, а также морально-психологической защиты от негативной действительности, с ним нельзя согласиться безоговорочно.

Предполагается, что "в пореформенной России в настоящее время сосуществуют две различные модели ценностных систем. Одна из них тяготеет к постиндустриальной индивидуалистической модели ценностей западного типа, а другая - связана с носителями традиционалистской российской ментальности и тяготеет к патриархально-коллективистской модели ценностей"3. Причем, приверженцы индивидуалистической системы ценностей

1 Горшков M.K. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). M.: РОССПЭН, 2000. С. 362.

2 См.: Горшков M.K. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). M.: РОССПЭН, 2000.

3 Там же. С. 363. составляют 25%-30% населения; носителей традиционной модели ценностного сознания примерно 35%-40%; остальную часть населения - 30%-35% составляет группа с "противоречивым типом ценностного сознания".

Этот вывод в целом согласуется с нашими представлениями (ср., в частности, данный нами выше социологический анализ причин противоречивости или амбивалентности ценностного сознания). Вызывает возражение только то, что отечественные приверженцы индивидуалистической модели ценностей тяготеют, по мнению М.К.Горшкова, именно к ее "постиндустриальной" модификации. Последняя, как известно, базируется на ценностях развитой индустриальной цивилизации. Однако, как раз в силу своей зрелости постиндустриальное мировоззрение приходит через критику конститутивных пороков индустриализма и "общества потребления" к пониманию, что для того, чтобы пороки индустриальной цивилизацию не привели человечество к гибели, духовные ("постматериальные") ценности должны обладать приоритетом. Отсюда - идеология движения "зеленых?, теории нулевого роста, "постматериальных ценностей", "постиндустриального общества" и т.п.

По сути дела речь идет о новом "открытии" Западом того, что в России исстари называется "духовностью" и против чего как фактора, требующего необходимого учета, агрессивно выступают отечественные радикал-реформаторы. Однако до нашей страны, где в последние десять лет происходили процессы, в чем-то напоминающие "огораживание", "первоначальное накопление капитала", "освоение дикого Запада", становление "общества потребления" и т.п. интеллектуальная мода на постиндустриализм, судя по всему, еще не дошла.

Важнейшим результатом перемен в системе ценностей россиян, вероятно, нужно считать появление количественно преобладающей категории граждан, являющихся субъектами "совместного" типа менталитета, в основе которого, однако, заложено традиционно-коллективистское сознание с его духовно-нравственными ориентирами.

Исследованию "смешанного" типа сознания масс в России уделялось явно недостаточное внимание. В основном этот тип ментальности рассматривался как переходный, который необходимо вытеснить и заменить сознанием "нового" индивидуалистически-активистского типа. Именно такой, не имеющий альтернатив метод, предлагался в качестве способа борьбы с усилившейся "поляризацией" общественного сознания.

Нам представляется, что реальная эволюция массового сознания опровергает подобного рода исследовательские прогнозы. И, прежде всего, это касается тех представлений, которые обещали сознанию индивидуалистического толка завоевание господствующих позиций в мотивации российских граждан, в относительно краткосрочной перспективе. :.

Реальная эволюция российской ментальности характеризуется динамикой смешения «в сознании» полярных»ценностей и ориентаций, сосуществования и взаимодействия ценностей индивидуалистско-прагматической самоактуализации, с одной стороны, и коллективистских ценностей "долга и согласия" - с другой, причем это взаимодействие осуществляется единственно возможным способом — на фундаменте традиций коллективизма.

Проанализируем теперь результаты исследований некоторых подсистем ценностной сферы россиян, имеющих очевидное отношение к духовно-нравственной сфере. Наиболее важной из них является религия. В 90-е годы, как и в настоящее время, наблюдались рост религиозного образования, активность в деятельности религиозных общин, рост идентификации россиян с различными религиозными группами. Тем не менее, религия занимает относительно скромное место в жизни граждан РФ и существенных изменений в отношении ее места в жизни людей за последние годы не произошло.

Единственной группой, где в этом отношении заметна динамика, - молодежь 18-29 лет. Значимость религии как жизненной ценности для молодежи возрастает, хотя и медленно: по оценкам социологов, примерно на 1-2% для каждого нового молодого поколения1.

Так, если в 1990 г. "вера в Бога" еще не выступала как фактор личностного самоопределения молодежи, то в 1997 г. в исследовании Центра социологии молодежи ИСПИ РАН (1997, 2500 респондентов РФ) она уже фиксируется в качестве такового, занимая, правда, предпоследнее, 12-место как средневзвешенный коэффициент по семи балльной шкале (1998; с. 126). Эта медленная, но устойчивая тенденция очень важна, так как позволяет надеяться на обращение российской молодежи в религии или через религию к духовно-нравственному наследию русской православной церкви, а также всей российской культуры. Отметим, кстати, что первые три места среди молодежных предпочтений занимают "общительность" (1), "хорошая семья" (2), "общая культура" (3).

О чем эти данные могут свидетельствовать? Все духовные образования, влияющие на направление, способ, характер осуществления жизнедеятельности людей, подвержены оценке, являются предметом отношения со стороны человека с позиций того, способствуют они или препятствуют осуществлению индивидуального, группового или общественного в целом интереса в достижении цели. При этом ближайшие личные интересы осознаются в рамках обыденного сознания (фактах обеспечения повседневного комфорта, стабильности и т.п.), смысложизненные же, коренные интересы осознаются с помощью и в теоретически систематизированных формах, а именно как интересы определенной группы людей, страны, общества в целом. Другими словами, в основе фундаментальных ценностей (нравственность, религия, патриотизм и пр.)

1 См.: Андреенкова Н.В. Динамика духовных ценностей. Россия в поисках стратегии развития. М.: ИСПИ лежит с той или иной степенью достоверности осознание связи интересов собственного бытия с интересом и целью общности, осознание соотношения целей и норм поведения личности с целями и нормами, декларируемыми обществом, являющимися выражением групповой воли.

Что касается динамики религиозных ценностей, здесь важно учитывать: 1) в какой мере они эволюционизируют как традиционно ценные, 2) насколько они усвоены из сферы современных оценочных суждений, выражающих в религиозной идеологии основные интересы как индивида, так и общества в целом.

Представляется, что роль и значения религиозных ценностей в среде российской молодежи определяются все же, в первую очередь, традиционными чертами российской ментальности. Традиции не только обязывают, но и обеспечивают «связанность», коллективность существования людей. Определенные нормы и правила, становящиеся способом действий, организуют и стабилизируют общество. В религиозных традициях человек идентифицирует себя как член духовно-ориентированной, осуществляющей смысложизненые нравственные цели, общности.

Нравственные оценки россиян касаются в первую очередь сферы повседневности, основных норм поведения людей. Согласно результатам исследований, проводившихся под руководством В.Г.Андреенкова, наиболее сильные моральные ограничения находятся у россиян в области поведения, направленного на причинение ущерба собственности, интересам других людей (угон автомобиля, взяточничество, скупка краденого), поведение, связанное с угрозой жизни, здоровью людей (вождение машины в нетрезвом виде, наркомания) и девиантное поведение в области сексуальных отношений (гомосексуализм, проституция).

РАН, 2000.

Более "либеральные" взгляды россияне высказывают по вопросам, связанным с поведением по отношению к государству (оказание сопротивления милиции, неуплата налогов, безбилетный проезд в общественном транспорте, получение льгот, на которые не имеешь права), мелкой личной выгодой (не сообщить о нанесенных тобой повреждениях, не вернуть найденные деньги, ложь в личных интересах), а также относительно бытовых сексуальных отношений (секс до достижения совершеннолетия, супружеская измена, аборт, развод). Наиболее оправданным действием из числа предложенных, по мнению большинства респондентов, является убийство при самообороне.

В целом моральные нормы россиян относительно взаимоотношений с государством выглядят достаточно гибкими. Зато отношение к девиантному, нетрадиционному сексуальному поведению, напротив, гораздо строже, чем во многих других странах. Процесс ослабления следования моральным нормам проходит постепенно, но тенденция эта чрезвычайно стабильнас каждым годом происходит все большее снижение моральных нормативов1.

Можно сказать, что ценностный вектор изменений определили рыночные либеральные ценности в многообразии их позитивных и негативных форм и проявлений. Не оспаривая достоверность и ценность представленной выше информации как таковой, отметим два слабых места в ее интерпретации. Во-первых, полученная эмпирическая информация релевантна скорее сфере, лежащей на стыке правосознания и нормативной этики, господствующей общественной морали, чем области нравственных идеалов и ценностей. Она не имеет прямого отношения к моральным смысложизненным ценностям, а касается оценок, которые могут дать (а могут и не дать) представление об отношении респондентов к тому, что "принято" в обществе и что "не принято", "справедливо" или "несправедливо", "правомерно" или "неправомерно".

1 См.: Андреенкова H.B. Динамика духовных ценностей. М., 2000.

Во-вторых, анонимная оценка абстрактно представленного вида отклоняющегося поведения как неприемлемого (никогда не могущего быть оправданным) имеет почти исключительно негативный характер. Предполагается, что отрицание респондентом "плохого" поведения позволяет судить не только о неприемлемости для него "плохого", но и об обязательности в принятии им обратного ("хорошего" поведения), то есть о положительных моральных качествах отрицающего. Такое допущение представляется далеко не бесспорным. Отрицать отрицательное можно, исходя и из отрицательных соображений (например, можно считать, что самоубийство никогда не может быть одобрено, "потому что лучше убить не себя, а того, кто довел тебя до мыслей о самоубийстве"). Примеры отрицания менее радикального злодеяния с позиций более радикального можно без труда умножить. Судить же о моральности, всегда основоположенной в абсолютных духовно-нравственных началах (восходящих к категории абсолютного "добра"), следует исходя из степени приемлемости (положительного принятия) тех или иных положительных поступков (позитивного соответствия идеалов должного возможностям существующего).

Отметим главные тенденции в изменении ценностного сознания россиян в 90-е годы, насколько они выявились в ходе предпринятого нами философско-социологического анализа. Ценности, релевантные духовно-нравственной сфере, по-прежнему занимают центральное место в структуре российского менталитета. Однако, вследствие новых неблагоприятных условий существования граждан России (глубоко кризисного состояния общества в середине 90-х годов), их роль в общественной жизни заметно снизилась. Возникла ситуация временной частичной ценностной дезориентации и "свернутости" духовных потребностей.

Конкретно это выразилось в том, что моральные оценки, основанные на смысложизненных духовно-нравственных принципах, отчасти вытиснились из актуального, жизнедеятельного пласта сознания и ушли вглубь сознания сворачивание" духовной жизни); отчасти были релятивизированы и нейтрализованы под влиянием мощной идеологической обработки массового обыденного сознания со стороны прозападно ориентированных кругов российской интеллектуальной элиты, а также самого Запада. Отчасти духовно-нравственные ценности "прошлого" сохранились в неизменном виде и сосуществуют с "новыми"; поэтому в переходный период 90-х годов для обыденного сознания, и без того по сути своей фрагментарного, типична эклетическая мешанина элементов из разнородных, иногда взаимоисключающих ценностных и моральных систем (амбивалентность ценностного сознания). В то же время с середины 90-х годов начинается постепенный отказ от навязываемых российскому народу чуждых ценностных ориентиров и норм. Однако тенденция на релятивизацию нравственных устоев российского общества, на ослабление традиционных моральных ограничений по инерции сохраняется.

Можно сказать, что «смешение» полярных ценностных ориентиров в сфере нравственного сознания обусловливает определенную внутреннюю напряженность состояния российского менталитета. Стремление к снятию или хотя бы снижению этой напряженности порождает такое социально-психологическое явление, как невосприимчивость к «крайним» принципиально полярным нравственным установкам полярных нравственных систем: утилитарно-индивидуалистической морали личной пользы и успешности и нравственно-ориентированной коллективистской ментальности, базирующейся на идеалах общего долга и согласия.

Тенденция к ослаблению напряженности массового сознания реализует себя также в «колебании» ценностных ориентаций россиян, а именно — в их изменении в зависимости от задач, диктуемых требованиями времени, меняющихся обстоятельств социального бытия.

Очевидно, что неустойчивость ценностных приоритетов, обусловливающих в тот или иной период времени ментальные характеристики народа, их «ситуативный» характер, резко усиливает мобильность и динамичность политических, правовых, экономических и прочих настроений масс. Что ставит общество, в первую очередь, его политические институты, перед целым рядом новых сложных проблем.

Нельзя не считаться при этом и с процессом разделения ценностных приоритетов по сферам влияния: например, в сфере повседневности, обыденного сознания человек может руководствоваться ценностями прагматизма, а в коренных ценностных ориентациях - традиционными установками нравственного долга перед обществом.

Такая дифференциация ценностных установок в индивидуальном и массовом сознании приводит к парадоксальному положению: идеалы и ведущие ценности не оказывают решающего воздействия на поведение их носителей в ситуациях повседневности. Смысложизненные ориентиры и принципы оказываются выведенными за пределы мотивационных сфер сознания, управляющих поступками людей в их повседневной жизни. Экономическое, информационно-психологическое, правовое и прочее давление повседневности ставит россиян перед необходимостью следовать в своем поведении нормам индивидуализма, которые обеспечивают возможность выживания. Духовно-нравственные ориентиры коллективизма становятся «отдушиной», обеспечивающей возможность «ухода» от трагичной и абсурдной повседневности.

2.3.ПРОБЛЕМА ДУХОВНОЙ КОНСОЛИДАЦИИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА: ПОИСК ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕИ

Ситуацию, сложившуюся в российском обществе к концу XX в., исследователи российской социальности квалифицируют по-разному, однако негативные оценки - "кризис", "национальная катастрофа", "деградация" и тому подобное - преобладают. Для этого есть реальные основания. Если специалисты расходятся во мнениях при анализе причин современного состояния российского общества и споры о точности диагноза уместны, то в отношении прогноза будущего разброс мнений уже заметно меньше. На пороге XXI века в России впервые за последние годы начал складываться обществоведческий консенсус в одном очень важном вопросе: чтобы выйти из кризиса и добиться устойчивого развития, России необходимо преодолеть духовный раскол общества, прийти к духовной консолидации.

Эта, казалось бы, самоочевидная мысль, на самом деле - только пролог к духовной консолидации, поскольку она на новом уровне воспроизводит старые идейные противоречия. Ведь уже сам выбор общенациональной идеи зависит от смысложизненных мировоззренческих позиций, которые, как известно, меняются медленно. В самом поиске общенациональной идеи, как в фокусе, отражаются былые споры и чаяния интеллектуальных представителей разных экономических, политических, социальных, этнических, региональных и прочих сил российского общества относительно методов модернизации (реформирования) России. Объединяет же всех лишь интуитивная уверенность, что России, как и всякой великой державе нужна консолидирующая общенациональная идея, а стало быть, здравая национально-государственная идеология.

Общенациональная идея необходима России не только для возрождения, то есть как инструментальная ценность "на трудное время" - она необходима как самоценность и самоцель, ведь Россия всегда прорастает духовностью. А духовность, как известно, всегда самоорганизуется (определяется) идеей-идеалом. Подлинная деятельно-организующая общенациональная идея выражает те фундаментальные ценности, которые находя понимание и ответную реакцию на консолидацию и объединение в сердцах и умах всех людей - нации в целом (нации в широком смысле, в отличие от этноса). Навязать такую идею обществу нельзя. Общенациональное согласие возможно осуществить только на базе традиционно значимых ценностей, характерных для российского менталитета.

Перспективными для выработки консолидирующей общество общенациональной идеи нам представляются разработки академика РАН Г.В.Осипова, например, в современных условиях в качестве "антипода" идеям государственно-бюрократического социализма, рыночно-потребительского капитализма, духовной деиндивидуализации и авторитаризма могло бы стать новое триединство: "Духовность, Народовластие, Державность". При этом под духовностью подразумеваются, прежде всего, нравственные начала общественной жизни и моральные нормы поведения человека в обществе: уважение свободы личности; признание свободы слова; право политического выбора; внимательное отношение к вере, языку, законам, традициям и обычаям национальных этносов; восприятие творческого наследия прошлого; приоритет добра, гуманности, справедливости, честности"1.

Хотя такая подчеркнуто светская трактовка духовности слишком широка, ибо включает социальные характеристики личности, которые являются скорее следствиями духовности, чем ее составляющими, нельзя не согласиться с Г.В.Осиповым в главном: духовность, действительно, есть приоритет добра и подлинной гуманности, она выражает нравственные начала общественной жизни. На этих началах в определенном смысле строятся и народовластие, и державность. Сущностная связь духовности с двумя другими звеньями триединства реализуется как раз через те социальные характеристики личности, что включены автором в состав духовности. Будучи производными от духовности - а духовность, как мы уже говорили, всегда национально-конкретна, - они образуют феномен "национальной политической культуры",

1 Осипов Г.В. Парадигма нового мирового порядка и Россия (К вопросу о новом общественном и государственном обустройстве России в условиях современных геополитических реалий). М.: ИСПИ РАН, 1999. С. 54. игнорирование которого ведет к ошибочному пониманию политических реалий и процессов, происходящих в России1.

Нам также представляются важными и интересными результаты инициативы "Российской газеты", объявившей в 1996 г. открытой конкурс на формулировку общенациональной идеи и ее обоснование. Читатели характеризуют сущность проводимой правительством России политики как "безнравственность, волюнтаризм, космополитизм". Лейтмотив подавляющего числа ответов - "боль и стыд за нынешнее положение страны, но вместе с тем л гордость за ее традиции и уверенность в достойном будущем" .

Очевидно, что в позициях "нравственность", "патриотизм", "народность" сходятся мнения большей части читателей. Отметим также, что категория "духовность" неоднократно встречается в авторских формулировках общенациональной идеи и в рубриках конкурса "Российской газеты". Бесспорным представляется тот факт, что "нравственность", "патриотизм", "народность" изоморфны ядровой части российского менталитета. В этом „и заключается причина того, что многие из тех, кто задумывается над формулировкой идеи, способной консолидировать российское общество, независимо от способов истолкования терминов приходят к одинаковому или по сути близкому результату.

Обращает на себя внимание тот факт, что некоторые ценностные понятия, несомненно значимые для россиян, - духовность, нравственность, религиозность, народность, православие, патриотизм, равенство, братство, -занимают на шкале ценностей в последнее десятилетие отнюдь не первые места, хотя и сохраняют достаточно стабильные значения. Объяснять данный факт их недооценкой массовым сознанием было бы, на наш взгляд, неверно. Перечисленные понятия в большинстве своем релевантны сфере морали. Средние и низкие оценки этих понятий объясняются, как нам кажется, тем, что См.: Там же.

Потапов В.Е. Поиск общенациональной идеи. Россия: вызовы времени и пути реформирования. М., 1998. С.121 -125. они не соотносятся со сферой права, необходимо связанной с государственной политикой (отметим, что на первых семи местах находятся прежде всего понятия права и правосознания; среди них только "мир" является понятием в равной степени моральным и правовым). Возможно, россияне считают моральность государственной политики и политиков чем-то само собой разумеющимся.

Впрочем, для духовной консолидации общества и выработки общенациональной идеи недостаточно ни газетных конкурсов, ни авторского обоснования формулы общенациональной идеи, ни философской оценки различных понятий. Правда, для нас они важны тем, что подтверждают наши изначальные исследовательские установки и гипотезы. Как было показано в предыдущих разделах, нравственность является фундаментом духовности; российский патриотизм в его исконных, подлинных и высших проявлениях -глубоко одухотворенным нравственным чувством, лишенным ненависти и агрессивности; а принцип народности основывается на нравственно-религиозной традиции российского крестьянства, уходящей корнями в глубь веков. Что же касается реального процесса духовной консолидации общества, то в значительной степени он имеет спонтанный естественноисторический характер и не поддается управлению. Выработкой рецептов и готовых формул здесь не поможешь.

Однако невозможность управлять процессом консолидации не означает невозможности направлять его. Сверхзадача социальной философии и социологии, свободных от сциентистских предрассудков, заключается в выявлении духовных ценностей, составляющих ядро национального менталитета и лежащих в основании сознания и деятельности общества, в формулировке идеалов и постановке целей общественного развития.

Позитивистско-прагматическая парадигма социологии накладывает запрет на эту задачу. Роль социологии в обществе в рамках сциентистской парадигмы ограничивается созданием социальных технологий как продуктов научного труда, имеющих свою цену на свободном рынке. Будут ли эти технологии использованы для манипулирования общественным мнением, для "раскрутки" других продуктов (товаров) или повышения "рейтингов" политических деятелей - это вопрос, выходящий из сферы компетенции социологии как точной науки. Высшие ценности, идеалы, цели, равно как и социальные последствия применения социологических техник, ее не интересуют.

Отечественная социология в силу собственных социальных корней и интеллектуальных традиций может, и в силу актуальной общественной потребности, должна, опираясь на методологию социальной философии, противопоставить позитивистской парадигме знания целостное видение социальной реальности и ее духовной сферы. В таком, по выражению Вл. Соловьева, "цельном" знании становится очевидной сущностно необходимая связь знания ценностей, идеалов и целей со знанием фактов, структур и закономерностей, позволяющих создавать социальные техники и технологии. Вот почему, в отличие от позитивистско-прагматически ориентированного социального познания (научной социологии), познание, стремящееся к "цельному" знанию о социальной реальности, предполагает социально-философский системный анализ духовной сферы общества.

Из сказанного следует, что, хотя солидарность в таком обществе, как Россия, многообразном во всех отношениях, может сформироваться только естественно-историческим путем, обязанностью отечественной философии и социологии является направление процесса духовной консолидации общества к тем ценностям, идеалам и целям, которые - как должны показать честные, объективные социальные исследования - отвечают стержневым элементам (ценностям) российской ментальности, народному национальному духу и характеру.

Смысл известного изречения Ж.Сореля "каждое общество нуждается в каком-то мобилизующем мифе" заключается, на наш взгляд, в том, что в каждом обществе должны быть сформулированы универсальные смысложизненные идеи и идеалы, некие ценностные абсолюты, позволяющие решать проблему социально-исторической самоидентификации, сплачивающей разрозненное население в народ. Чего не понимают противники поисков общенациональной идеи усматривающие в ней очередной миф "о спасении России" и ратующие за полную деидеологизацию общественной жизни.

Здесь следует различать два принципиально разных момента, смешение которых вносит сумятицу в умы россиян. Одно дело - деидеологизация как социальная санация, кладущая конец идейной монополии политически близоруких, корыстных дельцов от единственной партии. Другое дело -деидеологизация общественной психологии как ценностная дезориентация, попытка выбить из-под ног почву, лишить россиян национально-культурного этоса общественного бытия, способности решать судьбоносные вопросы, самим определять векторы развития страны. Кампания деидеологизации во втором смысле, зашедшая в нашей стране слишком далеко, должна быть прекращена. Продолжение же ее чревато полной социальной дезинтеграцией.

В этой связи представляется чрезвычайно важной идея и принципы концепции духовно-нравственной безопасности, предложенной Р.Г.Яновским. По его мнению, категория "духовной безопасности" отражает то, что связано с функционированием образования, науки, литературы, культуры, философии, религии, досуга, уровня их развития, состояния и содержания.

Поскольку в менталитете нации не может быть пустоты, России требуется реидеологизация - формирование национально-государственного сознания с помощью всех возможных средств распространения информации и знания. Речь идет не о поиске несбыточных идеалов, не о досужем удовлетворении "вечной тоски по недостижимому" (Короленко), но о самопонимании, о святынях российского народа, о его высших целях. Таким образом, национально-государственная идеология видится нам как искренняя апология отечества, умножающая живую силу народа и восстанавливающая национальное самосознание с его традиционно высоким статусом, выраженном в формуле "Россия - великая держава".

Национально-государственный патриотизм, или государственная патриотическая идеология - это особая настройка эмоционально-волевой и сознательной сфер граждан Российской Федерации, которая противостоит социальной деструкции, центробежности, развалу, способствует консолидации общества, привнося в него элементы стабильности, инвариантности, непрерывности и стимулируя положительное творение национальной истории. Вдохновляющий и концентрирующий энергию народного духа патриотизм есть способ формирования групповой жизни, исходя из идеалов сохранения и упрочения нации, из понятий прямой национальной целесообразности. Патриотизм, стало быть, неразрывно связан с принципом почвы, началом этнокультурного и этносоциального становления, выживания, процветания. ,

По данным РОМИР, почти 80% россиян согласны с тем, что Россия -особая страна и у нее должен быть свой самобытный путь развития. Более 87% россиян согласны с утверждением, что вновь обретенное величие России возродит патриотизм и любовь к родине1.

Но означает ли признание жизненной необходимости для России государственно-патриотической идеологии, что наша страна непременно должна идти своим особым путем? Почему считают, что "российский народ может пойти по иному пути исторического развития, чем по тому, каким были выработаны учреждения других современных государств?"1. Нам представляется, что между указанной выше формой патриотизма и "особостью" исторического пути России прямой связи нет: можно любить свою родину и верить в то, что она должна развиваться, "как все цивилизованные страны". Представляется, что патриотизм не имеет ничего общего с партикуляризмом и изоляционизмом - "особость" не есть "обособленность".

1 www.romir.ru/socpolit/socio/default.htm

К тому же "самобытный" или "особый путь развития" - понятие, по меньшей мере, двусмысленное. Доктринальные истоки "особого исторического пути" России - в миссионерской концепции богоизбранности русского народа, народа-богоносца. Большевики, унаследовав эту идею от славянофилов, народников, революционеров-демократов, только радикализировали ее, перевернув с ног на голову. Они представили русский народ как народ-богоборец, а его историческую миссию как построение царства Божьего на земле.

Субъектом модернизации в России исстари выступало государство, озабоченное достижением равновесия с агрессивным Западом. Историческим толчком российской модернизации всегда была угроза извне. Петровские реформы стали ответом на вызов Швеции. Уровень цивилизационно-культурных обновлений оказался достаточным для разгрома Наполеона, но уже недостаточным для ведения Крымской войны. Ответом явились реформы Александра II. Реакцией на отставание и поражения в русско-японской и первой мировой войнах стал октябрьский переворот 1917 г. Подготовка к войне в 30-х годах и вторая мировая война подстегнули индустриализацию и модернизацию Советской России, а холодная война с ядерной угрозой -научно-технические инновации в начала 50-х годов.

Таким образом, модернизация в России "традиционно" происходила в форме вынужденной, форсированной (иногда форс-мажорной) догоняющей самовестернизации. Ее характерной особенностью было то, что сближение с Западом сопровождалось усилением социального сближения с Востоком. Запаздывающая модернизация по-российски сводилась к заимствованию западных индустриальных технологий господства над природой внешней и восточных социальных технологий господства над природой внутренней (природой человека, "человеческим материалом"). От реформ Петра I до

1 Герцен А.И. Собрание сочинений: В 8 т. М., 1975. Т. 8. С. 229. большевиков научно-технический прогресс шел в тесной взаимосвязи с восточным деспотизмом.

Сейчас пришло время отказаться от "плохой традиции" - идти к Западу через Восток. Наш особый, евразийский путь - не слепое и бездумное копирование западных образцов, предполагающее отношение к России как цивилизационно несамостоятельной, вторичной по собственной организуемости структуре, но и не воскрешение консервативно-романтической религиозной общинной утопии, в которой Россия предстает как оплот недоили внецивилизованной патриархальности. Таким образом, наш путь - не соединение отрицательных крайностей Запада и Востока, а соединение их лучших, позитивных сторон на почве собственной автономной специфики. Наша собственная линия прогрессивного восхождения - совмещение общецивилизационных начал с национальной почвой.

В таком же ключе данную тему рассматривают и другие авторы. По их мнению, у России всегда был "свой, внутренне присущий нации стержень'.'. "И это никакой не "особый путь" (если только не стоять на позициях европоцентризма), это свой путь, который есть у каждой цивилизации, государства, нации, нечто, объединяющее людей в единое целое в духовном, политическом, экономическом и прочих отношениях"1.

Представляется, что характерная для нашего исторического прошлого модернизация по типу индустриальной вестернизации, предполагающая демонтаж собственных социальных достижений и как следствие ориентализацию и архаизацию общественных отношений, более невозможна. Во всяком случае, сохранение, а тем более увеличение диспропорции между уровнем технико-технологической оснащенности общества, его производственного потенциала и уровнем социальной защищенности граждан РФ противоречат основным критериям постиндустриального общества, как бы его ни называли - "информационным" или "инновационным". В последних на первое место выходит не количество "человеческого материала", а его качество, в первую очередь уровень образованности, интеллигентности, духовности. Именно эти личностные качества способны сформировать новую российскую социальность, обеспечить устойчивое эволюционное развитие и прорыв России к новому социально-историческому рубежу.

Вот почему гражданское общество, демократические свободы, парламентаризм, конституционность, народовластие, а также и умеренный либерализм и т.п. столь же необходимы для России XXI в., как и ее традиционная ментальность, жизненные устои и способы жизнедеятельности, унаследованные от прежних времен. На первый взгляд, такая позиция противоречит критике прозападно ориентированных отечественных социологических концепций, которая красной нитью проходит через всю нашу работу. Однако это противоречие мнимое. Наша критика; попыток безальтернативного навязывания ("иного не дано") России западных образцов жизни и мышления, ведущих к уничтожению духовности и колонизации жизненного мира россиян, на самом деле, не имеет ничего общего с позицией романтического воспевания архаической Руси, в свете которой с порога отметаются любые нововведения только потому, что они западные.

В своей критике российского прозападного неолиберализма мы исходили из того, что его проект реформирования России не только игнорирует специфику российской социальности в ее ментальном, культурном и социально-историческом аспектах, но и - как ни странно - имеет весьма смутное представление о ведущих тенденциях в развитии человечества в обозримом будущем. Суть неолибералистского проекта фактически совпадает с л идеями Ф.Фукуямы, изложенными им в статье "Конец истории?" , где

1 Павлов Н. Эклектика среднего пути. "Проклятые" русские вопросы не могут быть решены в узких рамках западной социологии // Независимая газета. 2000.1 дек. С. 8.

2 См.: Фукуяма Ф. Конец истории? // За рубежом. 1989. № 28. утверждается, что современная эпоха ("конец истории") - это эра торжества идей евро-американского либерализма в планетарном масштабе.

Полностью разделяя эту европоцентристскую футурологическую доктрину, отечественные либералистические идеологи видят Россию будущего лишь как частицу этого мирового универсума. Сама же западная цивилизация воспринимается ими в контексте трех основных понятий: свободное рыночное хозяйство, плюралистическая демократия, материальное благополучие. Концепция постиндустриального общества упоминается при этом крайне редко, главным образом как дань влиятельной социологической теории; а если все же о ней заходит речь, то в трактовке ведущих теоретиков отечественного неолиберализма она приобретает странное звучание: под постиндустриальным обществом зачастую понимается модернистское общество массового потребления 60-70-х годов.

Таким образом, в неолибералистской картине будущего отсутствуют ее важнейшие системообразующие компоненты: переход к принципиально новым технологиям, приоритетная роль знаний, культуры, духовности. Вполне естественно, что Россия в рамках такого проекта утрачивает всякую специфику. Важнейшие элементы российской ментальности и одновременно социокультурной традиции - духовность, патриотизм, коллективизм, соборность, солидаризм, приверженность сильной государственности -объявляются рудиментами прошлого, которые в течение столетий мешали слиться с европейской цивилизацией. Место этих ценностей должны якобы занять индивидуализм, экономическая эффективность, конкуренция и т.п. в качестве инструментальных установок сознания, регулирующих общественно-политические настроения масс.

Более того, неолибералистский проект модернизации фактически порывает с традициями русского западничества и либерализма XIX - начала XX вв. Русские либералы обращали свой взор к Западу, прежде всего, потому, что высоко ценили достигнутый там уровень политической свободы и просвещения, а не скрытую рыночную экономику. При этом Россия как страна с особым культурно-историческим укладом сохраняла для них непреходящую самоценность. Современные либералы готовы пожертвовать Россией ради превращения ее в клеточку европейско-американского универсума. Русские западники признавали важнейшую роль российского государства во всех сферах общественной жизни - для нынешних это всего лишь архаичная громоздкая бюрократическая структура, имманентно противостоящая обществу, ограничивающая его свободу, мешающая ускоренному вхождению России в сообщество цивилизованных стран.

Из сказанного следует, во-первых, что наш критический анализ направлен не против ценностей Запада, а против их неадекватного восприятия в России; во-вторых, что нужно достаточно здраво и гибко относится к достижениям Запада, не способного быть для других единственным образцом в духовно-нравственном и культурном отношениях. Необходимо сближаться с западной культурой по максимальному числу позитивных параметров, но не отказываться от собственных реалий, жизненных и моральных образцов.

Представляется, что именно синтез ценностей традиционных и инновационных компонентов российской ментальности дает наиболее верные ориентиры того направления, в котором должно происходить развитие российского общества. В отличие от «смешения» ценностных установок и ориентиров в пользу той или иной их полярной составляющей, синтез «ценностей восточного и западного сознания» предполагает их гармоничную целостность и, соответственно, - отсутствие внутренней напряженности, конфликтности, как в индивидуальном, так и в массовом сознании. Вероятность осуществления данного пути эволюции менталитета россиян зависит от многих факторов, и, прежде всего, — от согласованности действий тех, общественных институтов, которые непосредственно воздействуют на процессы формирования ценностных ориентаций масс, с одной стороны, а также создают экономический, правовой, социально-политический фундамент для успешной реализации этих ценностей, с другой.

Так, если в нашей традиции укоренена ориентация на государственность, то, разрушая централизм в ходе движения от автократии к демократии, надо соразмерять скорость этого движения с национальными особенностями нашей политической культуры. Именно в этом смысле и надо понимать слова Ф.М.Достоевского, заметившего, что русский, будучи либералом на Западе, вынужден быть консерватором в России.

Если верно, что для россиян характерны широта и максимализм, невоздержанность как в отношении свободы (доходящей до анархического своеволия), так и в отношении несвободы, зависимости (самодержавие, крепостничество, авторитаризм и т.п.), то здравую стратегию модернизации общества необходимо было с самого начала строить не на .разовом и полномасштабном предоставлении демократических свобод (сначала гласности, потом регионального "суверенитета"), а на их поэтапном частичном предоставлении, соразмерном с этапами продвижения по пути экономических, политических, социальных и других преобразований.

Свобода должна была возрастать в степенях, соответствующих" мере естественно-исторического роста, а не дароваться в одночасье целиком. "Дарованной" же полной свободой немедленно злоупотребили, дискредитировав демократию как якобы противопоказанную нашей национальной почве, а саму свободу - как анархию, произвол, "беспредел". Так что проблема демократии в России с учетом отечественной политической культуры - это не проблема внедрения или упразднения свободы, а проблема разумной достаточности свободы, способа цивилизованного, легитимного распоряжения ею.

Многие ошибки в ходе трансформации российского общества обусловлены непродуманностью ее общих духовно-исторических оснований. Российские реформаторы нарочито игнорировали специфику российского менталитета. Здесь, как мы уже подчеркивали, сказалась и традиция марксистской философии, ставящей все явления социальной динамики в зависимость от экономического "базиса". Однако вызов, перед лицом которого Россия оказалась на пороге нового тысячелетия, имеет глобальный геополитический, цивилизационный и социокультурный характер, что требует существенного изменения нашего собственного видения места России в мире и, соответственно, стратегии ее модернизации.

Вступление человечества в эпоху постиндустриализма, основные черты которой проявляются уже в наше время в передовых в промышленном и социальном отношении государствах, будет означать не только утверждение нового типа технологий и массовых коммуникаций, но и кардинальное изменение социокультурных основ общественной жизни. В обществе, где главной целью становится производство не товаров и услуг, - а знаний, накопление "человеческого потенциала" и "интеллектуального капитала", неизмеримо возрастает роль духовной культуры, и постиндустриальное общество будет характеризоваться качественным многообразием общественных типов, многоцветием различных цивилизаций и культур.

И только нравственно-духовные ориентиры национальных культур могут направить и сосредоточить в процессах глобализации консолидированную энергию человечества. И было бы ошибкой недооценивать в этом отношении роль религии и церкви. Россия с ее евразийской синтетичностью и огромным духовным потенциалом занимала, и будет занимать особое место в планетарной цивилизации как важная и неотъемлемая составная часть современного человечества.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Социально-философский анализ понятий менталитета и духовности позволяет сделать вывод о принципиальной необходимости учета в социальных преобразованиях, таких реалий, как "духовность" и "менталитет".

Духовность, понимаемая как реальный нравственно-ориентированный социально-исторический процесс, как высокая степень одухотворенности человеческого бытия, организуемого на основе духовно-нравственных приоритетов, означающих выход за пределы эгоистических интересов и ориентаций, системоорганизуется определенным кругом идеальных общественных целей, принимаемых подавляющим большинством населения страны, и обозначенных, как правило, в формулировке общенациональной идеи. Вопрос стоит таким образом: под знаменем какой консолидирующей общественное сознание идеи, российское общество способно успешно решать свои социально-экономические, политико-правовые и духовно-культурные задачи? Несомненно, что в фундаменте общенациональной объединяющей идеи должна лежать духовная российская традиция, дополненная требованиями сегодняшнего дня, характерными, в том числе, для утилитарной этики "разумного эгоизма", обеспечивающей эффективный ход поступательного общественного развития передовых цивилизованных стран со свойственными им гарантиями экономической, политической, духовной и прочих свобод.

Российскому обществу сегодня как никогда нужна общая идеологическая платформа, выстроенная на фундаменте российской ментальности, традиционно-исторически на протяжении веков объединяющей интересы части и целого, частно-индивидуального и обще-государственного и понимаемого как духовно-психологический способ мировосприятия и освоения окружающей действительности. В условиях современного процесса глобализации проблему государственности как таковой (проблему выживаемости и государственной самостоятельности) оптимальнее решать, исходя из коллективистской идеологии сохранения национальной идентичности. И при этом нельзя не учитывать тенденцию роста роли нравственных традиций российской ментальности в силу противостояния (и отрицания) предлагаемым психологическим мотивациям и идеологическим моделям Запада, а также в силу растущего осмысления западной ментальности как идеологии, выражающей интересы экономически правящего страта.

Важно своевременное осмысление бесперспективности навязывания огромной стране с глубокими духовными историческими традициями чуждых её ментальности идей, даже из самых благих пожеланий. Нельзя смотреть на менталитет народа как на просто объект управленческой деятельности, это, в итоге, только усиливает степень отчуждения правителей и управляемых и приводит к увеличению неприятия массами и непонимания даже исторически-необходимых реформ. Общество, народ, его ментальность, не только объект управления и "одухотворения" (просвещения, воспитания, образования), а прежде всего — субъект истории и общественно-исторического самосознания, собственной ментальности, субъект построения российской социальности.

Конкретный фактический материал дает основания утверждать о существовании специфической современной российской социальности, которая конституируется особенностями национальной культуры и российского менталитета с характерным для них приоритетом духовно-нравственного начала над материально-прагматическим. Игнорирование в процессе модернизации российского общества социокультурных факторов и прежде всего специфики российской социальности обрекло неолибералистские реформы в России в 90-е годы на неудачу и привело к негативным социальным последствиям.

Современная российская ментальность носит противоречивый характер. С одной стороны, ей сегодня свойственны идеи общинности, справедливости, патриотичности, непрагматического, а скорее ориентированного на идеальные цели, образа жизни. И в этом смысле российская ментальность может быть идентична капиталистическому духу только при условии развития капитализма как "ограничения алчности" (по словам немецкого экономиста Фридриха Листа), инвестирующего, прежде всего "человеческий капитал". С другой стороны, необходимость учета духовно-культурных предпосылок жизненного уклада масс в процессе модернизации российского общества, становясь крупномасштабной социальной проблемой, ставит и новые теоретические и практические задачи перед отечественной социальной философией. Важнейшая из них - задача формирования общенациональной идеи, содействующей духовной консолидации российского общества. Ввиду насущной потребности общества в такой идее делается вывод о необходимости ее формулировки и популяризации на уровне государственной и общественной идеологии.

Современной российской ментальности присущи также конфликтность ментальных установок "верхов" и "низов", нарушение внутренней целостности, а именно баланса традиций и новаций, ядра и периферии ценностей, смешение полярных установок и ориентаций, временная "свернутость" духовных идеалов, - в результате чего современный российский менталитет характеризуется как выражение кризисного сознания, как внутренне напряженное сознание.

Однако, несмотря на усиление значений ценностей индивидуально-экономической самоактуализации, имманентно присущие российскому населению традиционные ценности духовно-нравственного единения не утрачивают сегодня своего ведущего значения.

На основании анализа социально-философских предпосылок изучения российского менталитета в диссертации, рассматривается обновленная идея евразийства, синтеза полярных ценностных ориентаций. В то же время социально-философский анализ современного состояния религиозности, духовности и патриотичности россиян показывает, насколько индивидуалистическая идеология пагубно отразилась на духовно-нравственном облике народов Российской Федерации. Для контрастной картины современного состояния российской ментальности становятся типичны негативизм оценок, недоверие к институтам власти, снижение порога нравственных оценок и т.п.

Решение стоящих перед отечественной социальной философией задач требует преодоления духовно-культурного раскола между экономической, политической и научной элитами российского общества, ценностно-ориентированной по большей части на Запад, и российским народом. Одним из эффективных способов преодоления духовного раскола и достижения духовной консолидации российского общества является поиск общенациональной идеи. И этот поиск сегодня является уже не "интеллектуально-кастовой задачей избранного духа", а характеристикой духовно-практического отношения к насущным проблемам страны каждого человека.

Это означает, что сегодня как никогда нужна продуманная национально-государственная идеология, базирующаяся на системообразующих ценностях российского менталитета - нравственной духовности, патриотизме, коллективизме и т.д. Возрождение России и выработка ею самостоятельного исторического пути развития возможны при условии решения двуединой задачи - сохранения, преумножения национально-культурных богатств и критического, творческого восприятия общецивилизационных достижений.

Конец истории" - не более чем технократический миф. Формирование человечества как глобальной цивилизации по принципу "единство многообразного" только начинается. Это оставляет простор для реализации проблемы самостоятельности русского пути. Смысл "русской идеи" - в творческом развитии богатого духовного наследия нашей страны, в любви к Отчизне, в национальной духовной консолидации, в поддержании гражданского мира и согласия в Евразии, в осуществлении в России гуманистических идеалов человечества.

Мобилизация патриотического сознания в трудный момент нашей истории предполагает активное осмысление российских этнокультурных архетипов, а оно, в свою очередь, является важным условием сохранения самобытности и целостности национальной культуры, возрождения России как великой державы. Комплексный и одновременно дифференцированный анализ проблемы гармонического соотношения духовной жизни общества и его практической эволюции предполагает синтез ценностей, - традиционных и инновационных, - в качестве оптимального способа идейно-психологической и экономической эволюции страны. При этом необходимо учитывать, что вероятность осуществления данного варианта развития зависит от многих факторов, и прежде всего, - от политико-правовых институтов, общественных подсистем, управляющих сферой производства, в том числе - духовного производства; а значит весьма значительной становится в данном процессе роль системы образования, средств массовой информации.

Охватывая совокупность действий в различных сферах общественной жизни, система ценностей и норм российского менталитета предопределяет характер поведения людей, задает определенные мотивационные требования субъектам деятельности, являющихся одновременно субъектами ментальности. Духовно-нравственная ориентированность как факт внутренней жизни человека и мера его развития как целостной личности всегда реализуется вовне - в определенных формах его предметной деятельности, в создании им духовных и материальных ценностей, способах человеческого общения, поскольку меняются целевые приоритеты субъекта деятельности меняется и сама система действий, ее формы, сферы характер, содержательные характеристики, и наоборот, - преобразование системы деятельности привносит изменения в систему целеполагания деятельностных процессов. Главное, чтобы коренные ценности и смыслы, присущие менталитету субъекта духновно-практических преобразований, и выступающие средством его самоидентификации, средством его самодеятельности, не "изымались" насильственно из структур духа и тем самым не дезориентировали его.

Поэтому проблема современной российской ментальности требует, двойной оценки - её анализа, как части культуры в процессе её современной эволюции, а также критического рассмотрения её понимания в сфере науки и идеологии. Однако целью обращения к анализу менталитета и в практическом и в теоретическом его аспектах, является задача оптимизации и гармонизации групповых и личных интересов.

Справедливость подобного подхода вытекает из понимания самой природы духовности и ментальности на концептуальном уровне. Ментальность народа оформляется в исторической длительности, только в результате процессов личностной с ней идентификации большинства членов социальной общности, поэтому неосторожное обращение с духовными характеристиками культуры общности ведет к разрушению её системного целого, потери личностной и социальной идентичности и прочим кризисным формам духовной энтропии.

Реальная действительности современной России, все более углубляющиеся её социальные контрасты, социальная незащищенность, безработица и другие проблемы социальной несправедливости, характеризующая процессы .трансформации общества свидетельствуют иллюзорности идеологического внедрения ценностей морали потребления в социальных условиях, не предоставляющих возможностей достойного уровня удовлетворения потребностей. Резко усилившаяся в этих условиях тяга к стабильности, прежде всего к восстановлению темпов роста в экономики, обеспечению занятости на рынке труда, одновременно способствует усилению традиционных, "охранительных" тенденций в системе ментальных настроений россиян, что необходимо учитывать и развивать, как в теории, так и на практике.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Рёдель, Алина Ивановна, 2003 год

1. Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф. Россия: В чем суть твоего бытия? Ист.-филос. размышления. М.: Республика, 1994.

2. Агафонов В.П. Русская цивилизация. М.: Изд-во МСХА, 1999.

3. Алексий Второй, Патриарх Московский и всея Руси. Бог не посылает людям наказания сверх меры // Профиль. 2000. № 15-16.

4. Алексий Второй, Патриарх Московский и всея Руси. Россия. Духовное возрождение. М., 1999.

5. Андреенков В.Г. Доклад по изменениям ценностей и ценностных ориентаций в России 1991-1999. М.: ИСПИ РАН. 1999.

6. Андреенкова Е.В. Динамика духовных ценностей. Россия в поисках стратегии развития. М.: ИСПИ РАН, 2000.

7. Антонович И.И. После современности: Очерк цивилизации модернизма и постмодернизма. Минск: Беларуская навука, 1997.

8. Антонович И.И. Современный капитализм: социодинамика власти. М.,1990.

9. Антонович И.И. Социальное кредо буржуазного гуманизма. Минск: Вышэйная школа, 1976.

10. Антонович И.И. Социодинамика идеологий. Минск, 1995. П.Арутюнян Ю.В. О национальных отношениях в постсоветскихобществах: межличностный аспект // Социс. 1999. № 4.

11. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология. М.: Аспектпресс, 1998.

12. Архетип культурный // Культурология. XX век. Энциклопедия. СПб.: Университетская книга, 1998 Т.2. С. 38-39.

13. Бакшутов В.К. Ленин против Маркса. Екатеринбург: Эрнест, 1995.

14. Баталов Э.Я. Русская идея и американская мечта. М.: Ин-т США и Канады РАН, 2001

15. Бахтин М.М. Собрание сочинений: В 5 т. М.: Русские словари, 1996.

16. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: 1979.

17. Беккер Г., Босков А. Современная социологическая теория. М., 1961.

18. Бенедиктов Н.А., Макарычев С.П., Шаталин Е.Н. Русская идея: Очерк развития отечеств, филос. мысли: Учеб. пособ. Нижегор. гос. ун-т им. Н.И.Лобачевского. Ниж. Новгород: Изд-во Нижегор. ун-та, 1993.

19. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: Aademia-Центр, Медиум, 1995.

20. Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века. Судьба России. М.: ЗАО "Сварог и К", 1997.

21. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. 2-е изд. М.: Наука,1986.

22. Бобков Ф.Д., Иванов Е.Ф., Свечников А.Л., Чанлинский С.П. Глобальный капитализм (размышления на тему). М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2003.

23. Бойков В. Э. Историческая память российского населения: состояние и проблемы формирования // http://www.rags.ru/scenter/istoriya/analiz.shtm.

24. Боков Х.Х., Алексеев С.В. Российская идея и национальная идеология народов России. М., 1996.

25. Борискин В.М. Многообразие духовности // Вестн. Морд, ун-та. Саранск, 1991. N 3. С. 22-25.

26. Бороноев А.О., Смирнов П.И. Россия и русские: Характер народа и судьба страны. 2-е изд., доп. СПб.: Изд-во "Санкт-Петебургская панорама", 2001.

27. Боуэн М. Духовность и личностно-центрированный подход // Вопросы психологии. 1992. № 3-4.

28. Бредихина О.Н. Русское мировоззрение: восстановимы ли традиции? Мурманск, 1997.

29. Брода М. Понять Россию? М.: Диалог-МГУ, 1998.

30. Брушлинский А.В. Психология субъекта в изменяющемся обществе // Психологический журнал. 1997. Т. 18. № 2.

31. Булгаков С.Н. Основные проблемы теории прогресса // Приложения. Философия хозяйства. М.: Наука, 1990.

32. Булгаков С.Н. Философия хозяйства. М.: Наука, 1990.

33. Валлерстайн И. Социальное изменение вечно? Ничего никогда не меняется? //Социс. 1997. № 1.

34. Вальков А.А. Идея нации в свете русской социально-философской мысли. Уфа: Изд-во Башк. ун-та, 1996.

35. Варава В.В. Смысл жизни как духовно-ценностная парадигма российской и американской культур // Россия и США: Пути равноправного сотрудничества. Воронеж, 1997. С. 4-6.

36. Вдовин А.И. Российская нация: Национально-политическая проблема XX века и общенациональная российская идея. М.: Либрис, 1995. ,

37. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.

38. Вехи. Из глубины. М.: Правда, 1991.

39. Видгоф В.М. К проблеме духовности истины // Культура Отечества. Прошлое, настоящее, будущее. Томск, 1993. Вып. 1. С. 80-84.

40. Волкогонова О.Д. Образ России в философии русского зарубежья. М.: РОССПЭН, 1998.

41. Вырщиков А.Н., Никонов К.М. Российская национальная идея: Некоторые суждения о государственности, демократии и культуре, свободе и человеческом достоинстве. Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 1998.

42. Гадамер Х.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988.

43. Гартман Н. Проблема духовного бытия // Культурология. XX век. Антология. М.: Юрист, 1995.

44. Гартман Н. Этика. СПб., 2002.

45. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. M.-JL, 1935. Т.8.

46. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. М.: Мысль, 1974. Ч. 3. Философия духа.

47. Герцен А.И. Собрание сочинений: В 8 т. М., 1975. Т.8.

48. Глазьев С.Ю. За критической чертой. М., 1996.

49. Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). М.: РОССПЭН, 2000.

50. Горянин А.Б. Мифы о России и дух нации. М.: Pentagraphic, 2002.

51. Гохберг JI.M., Шувалова О.Р. Общественное мнение о науке. М., 1997.

52. Граждане России: кем они себя ощущают и в каком обществе хотели бы жить?: Аналитический доклад по заказу московского представительства Фонда им. Ф.Эберта. М.: РНИСиНП, 1998.

53. Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991.

54. Грушин Б. Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина в 4-х книгах. Жизнь 1-я. Эпоха Хрущева. М.: "Прогресс-Традиция", 2001.

55. Губман Б.Л. Россия и Европа в философии русской истории. Тверь,1997.

56. Гулыга А.В. Русская идея и ее творцы. М.: Соратник, 1995.

57. Гумилев JI.H. От Руси до России. М.: ЗАО "Сварог и К", 1998.

58. Гуревич А., Вовель М., Рожанский М. Ментальность // 50/50: Опыт словаря нового мышления. М.: Прогресс-Пайо, 1989. С. 454-463.

59. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство,1992.

60. Гуревич А.Я. М.Блок и "Апология истории" // Блок Марк. Апология истории, или Ремесло историка. 2-е изд. М.: Наука, 1986.

61. Гуревич А.Я. Проблема ментальностей в современной историографии // Всеобщая история: дискуссии, новые подходы. М.: Наука, 1989. Вып. 1. С. 7588

62. Гуревич П.С., Шульман О.И. Ментальность, менталитет // Культурология. XX век: Энциклопедия. СПб.: Университетская книга, 1998. Т.2. С. 25-27.

63. Гусейнова Н.А. Социальная ситуация и межличностные отношения в Дагестане. М., 1998.

64. Давыдов Ю.Н. Этика любви и метафизика своеволия. Проблемы нравственной философии. М.: Молодая гвардия, 1982.

65. Дилигенский Г.Г. Российский горожанин конца девяностых: генезис постсоветского сознания. М., 1998.

66. Динамика ценностей населения реформируемой России; / Под ред. Н.И.Лапина. М., 1996.

67. Дмитриев А.В., Латынов В.В., Хлопьев А.Т. Неформальная политическая коммуникация. М., 1997.

68. Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М., 1996.

69. Евразийский взгляд. Основные принципы доктринальной евразийской платформы. М.: «Арктогея-центр», 2002.

70. Жидков B.C., Соколов К.Б. Культурная политика России: теория и история. М.: Академический проект. 2001.

71. Жуков В.И. Российские преобразования: социология, экономика, политика. 1985-2001. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2002.

72. Жуков В.И. Российские преобразования: социология, экономика, политика. 2-е изд., доп. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2003.

73. Забияко А.П. Архетип культурный // Культурология. XX век: Энциклопедия. СПб.: Университетская книга, 1998. Т.2. С. 38.

74. Зайцева Н.В. Логика любви: Россия в историофилософской концепции Георгия Федотова. Самара: Самарский ун-т, 2001.

75. Заславская Т.И. Социетальная трансформация российского общества. М.: Дело, 2002.

76. Здравомыслов А.Г. Социология российского кризиса. М., 1999.

77. Зиммель Г. Философия культуры. М.: Юрист, 1996.

78. Зиновьев А.А. Гомо советикус. Lausanne: L'Age d'Homme, 1982.

79. Зиновьев А.А. На пути к сверхобществу. М.: Центрполиграф, 2000.

80. Иванов В.Н. Россия: обретение будущего. 3-е изд., доп. М., 1998.

81. Иванов В.Н. Россия: социально-политическая ситуация (национальный и региональный аспекты). М., 2000.

82. Иванов В.Н., Сергеев В.К. Человек. Культура. Город. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2002.

83. Игнатьев В.А."Русская идея" и идея взаимопомощи / Рязанский, гос. пед. ин-т им. С. А. Есенина. Рязань, 1993.

84. Изменяющаяся Россия: вызовы и возможности: В 2 т. / Под ред. Г.В.Осипова (руковод.) и др. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2003.

85. Ильин И.А. Наши задачи: Историческая судьба и будущее России. Статьи 1948-1954 гг.: В 2 т. М.: МП "Рарог", 1992.

86. Ильин И.А. О грядущей России: Избр. ст. / Под ред. Н.П.Полторацкого М.: Воениздат, 1993.

87. Ильин И.А. О России. М.: Рос. арх., 1996.

88. Интервью с П.С.Филипповым // Как приватизировать Россию. М.: 1992. С. 45-53.

89. Ионин Л.Г. Понимающая социология. М.: Наука, 1979.

90. Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: Логос, 1996.

91. Ипполитова А. Г. Культура и национализм: социальная трансформация и национальная идентичность // Поволжский журнал по философии и социальным наукам. 2001. № 8.

92. Ицхокин А.А. Релятивистская теория социальной ценности и "свободная от ценности" теория социальной организации // Социологический журнал. 1995. № 3. С. 86-109.

93. Канашкин В. Триумф обрезанного духа. Русская идея перед лицом времени. Краснодар и Екатеринодар: Кубань, 1995.

94. Кара-Мурза С.Г. Евроцентризм эдипов комплекс интеллигенции. М.: Алгоритм, 2002.

95. Кара-Мурза С.Г. Манипуляции сознанием. М., 2000.

96. Кара-Мурза С.Г. Покушение на Россию. М., 2003.

97. Касьянова К. О русском национальном характере. М.: Ин-т нац. модели экономики, 1994.

98. Келигов М.Ю. Смерть как жизнеорганизующий феномен (о духовной ценности смерти) // Изв. вузов. Сев.-Кавк. регион. Обществ, науки. Ростов н/Дону., 1993. N4. С. 162-164.

99. Кивинен М. Прогресс и хаос: Социологический анализ прошлого и. будущего России / Пер. с англ. М.Ф. Черныша. СПб.: Академический проект, 2001.

100. Кириллов И.П. Массовое сознание. Структура. Генезис. Сущностные характеристики: В 2 кн. Томск, 1995.

101. Кобылянский В.А. Русская идея и возрождение России. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1997.

102. Козлова Н.Н. Горизонты повседневности советской эпохи. Голоса из хора. М., 1996.

103. Кондаков И.В. Культурология: История культуры России. М.: Омега-Л, 2003.

104. Константинова Л.В. Общественный идеал и идея самобытности России в концепции любомудров. Моск. пед. гос. ун-т им. В.И. Ленина. М., 1994.

105. Коротаев В.И. Судьба "русской идеи" в советском менталитете: (2030-е годы). Архангельск: Изд-во Помор, пед. ун-та им. М.В.Ломоносова, 1993.

106. Костяшкин Н.А. Останутся ли русские государствообразующим народом России? М.: Ин-т экономики РАН, 2002.

107. Кузнецова И.Н. В.В.Розанов о русской духовности // Традиционное и новое в культуре народов России. Саранск, 1992. С. 129-130.

108. Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. М.: Текст,1994.

109. Лапенков В.К. Проблемы менталитета русской нации в оценках российских мыслителей XIX-XX веков // Миссия творчества в возрождении России. Тверь, 1994.

110. Лапин Н.И. Динамика ценностей населения реформируемой России. М.: Эдиториал УРСС, 2003.

111. Лапин Н.И. Проблема социокультурной реформации в России: тенденции и препятствия // Вопросы философии. 1996, № 5.

112. Ле Гофф Ж. Ментальности: двусмысленная история // История ментальностей и историческая антропология: Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М.: Ин-т всеобщей истории РАН, РГГУ, 1996.

113. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М.: Прогресс-Академия, 1992.

114. Лебедева О.В. Проблема изменения ценностных ориентиров молодежи // Российский менталитет: история и современность: Сб. науч. тр. СПб.: Изд-во Санкт-Петербург, гос. инж.-эконом. академии, 1993.

115. Левашов В.И., Хлопьев А.Г. Как живешь, Россия? М., 1996.

116. Лихачев Д.С. Заметки о русском. М., 1981.

117. Локосов В.В. Трансформация российского общества. Социологические аспекты. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2002.

118. Локосов В.В., Орлова И.Б. Пятилетка №13. Взлеты и падения. М.: Academia. 1996.

119. Лосский Н.О. Ценность и бытие. Бог и Царство Божие как основа ценностей // Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М.: Изд-во «Республика», 1994

120. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М.: Гнозис, 1992.

121. Люминарский И.В. Сознание общества и механизм использования законов общественного развития // Перестройка духовной жизни советского общества. Кишинев: Штиинца, 1990. С. 49-68.

122. Максимов М.В. "Русская идея" в трактовке Вл.Соловьева. Шуя, 1993.

123. Малинкин А.Н. Понятие патриотизма: Эссе по социологии знания // Социологический журнал. 1999. № 1/2. С. 87-117.

124. Малинкин А.Н. Социальные общности и идея патриотизма // Социологический журнал. 1999. № 3/4. С. 68-89.

125. Манхейм К. Идеология и утопия // Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994.

126. Марк К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Сочинения. 2-е изд. Т.З. С. 18-49.

127. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С.624-624.

128. Массовое сознание и массовые действия. М., 1994.

129. Медведев В.А. Постперестроечная Россия: проблемы и перспективы: В 2 ч. М., 1999.

130. Межуев В.М. О национальной идее // Вопр. философии. 1997. № 12. С. 3-14.

131. Ментальность россиян. Специфика сознания больших групп населения России. М., 1997.

132. Михеев В.М. Тоталитарный мыслитель: Анализ теоретического наследия мыслителя XIX в. Н.Я.Данилевского (1822-1885). Брест: Заря над Бугом, 1994.

133. Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ: Сб. статей / Под ред. B.C. Малахова и В.А. Тишкова. М., 2002.

134. Мчедлов М.П. Новые верующие на пороге третьего тысячелетия // Исторический Вестник. 2002. №9-10.

135. Мыслители русского зарубежья. СПб.: Наука, 1992.

136. На перепутье. (Новые вехи). М.: Логос, 1999.

137. Назаров М.В. Тайна России. Историософия XX века. М.: "Русская идея", 1999.

138. Наумова Н.Ф. Рецидивирующая модернизация в России: беда, вина или ресурс человечества. М., 1999.

139. Наумова Н.Ф. Социологические и психологические аспекты целенаправленного поведения. М.: Наука, 1988.

140. Наумова Т.В., Одинцов А.А. Менталитет как базовая категория в объяснении особенностей ценностного осознания современной российской молодежи // Вестник МГУ. Социология и политология. 2001. № 1.

141. Нижников С.А. Проблема духовного в западной и восточной культуре и философии. М., 1995.

142. Новая философская энциклопедия. В 4 т. М.: Мысль, 2000-2001. Т.14.

143. Нусхаев А.Л. Россия Евразия духа: стратегия обновления русской жизни. Элиста, 1996.

144. Нусхаев А.Л. Сложение идеологии и софического анализа в логику смыслопроекта "Русь-Россия" // Цивилизационный путь России. Элиста, 1997.

145. Нусхаев А.Л. Смысл, веда и жизнь. "Триада" русской идеологии и евразийской ведософии. Элиста, 1996.

146. Оганов А.А., Хангельдиева И.Г. Теории культуры. М.: Гранд, 2001.

147. Орлова И.Б. Евразийская цивилизация. Социально-историческая ретроспектива и перспектива. М.: НОРМА, 1998.

148. Орлова И.Б. Евразийские цивилизации и Россия. М.: ИСПИ РАН,2002.

149. Осипов Г.В. Парадигма нового мирового порядка и Россия. М.: Институт эколого-технологических проблем, 1999.

150. Осипов Г.В. Россия: национальная идея. Социальные интересы и приоритеты. М.: Фонд содействия развитию социал. и полит, наук, 1997.

151. Осипов Г.В. Социология и политика. М., 1995.

152. Павлов Н.Е. Эклектика среднего пути. "Проклятые" русские вопросы не могут быть решены в узких рамках западной социологии // Независимая газета. 2000. 1 дек.

153. Панарин А.С. "Вторая Европа" или "третий Рим"? Избранная социально-философская публицистика. М.: ИФ РАН, 1996.

154. Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование в условиях стратегической нестабильности. М.: Эдиториал УРСС, 1999.

155. Панарин А.С. Искушение глобализмом. М.: Русский Национальный Фонд, 2000.

156. Панарин А.С. Православная цивилизация. М., 2003.

157. Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. М.: Логос, 1998.

158. Панарин А.С. Российская интеллигенция в мировых войнах и революциях XX века // На перепутье. М.: Логос, 1999.

159. Панарин А.С. Россия в циклах мировой истории. М.: Изд-во МГУ,1999.

160. Парамонова С.П. Динамика морального сознания. Пермь, 1997.

161. Петренко В.Ф., Минина О.В. Психосемантический анализ динамики общественного сознания. Смоленск, 1997.

162. Петухов В.В. Политическое участие россиян: характер, формы, основные тенденции // Российское общество: становление демографических ценностей / Под ред. М.Маклофа, А.Рябова. М., 1999.

163. Петухов В.В. Трансформационные процессы и их отражение в массовом сознании // Обновление России: трудный поиск решений. М., 1998.

164. Платонов О. М. Русская цивилизация: Учебное пособие для формирования русского национального сознания. М.: Роман-газета, 1995.

165. Подберезкин А.И. Русский Путь. М., 1997.

166. Покровский Н.Е. Транзит российских ценностей: нереализованная альтернатива, аномия, глобализация // Социологический форум. 2000. № 3/4.

167. Поляков JI.B. Как Россия нас обустраивает. М.: Ин-т философии,1996.

168. Попов В.Д. Социальный психоанализ в России: проблемы и перспективы. М., 1996.

169. Попова И.М. Повседневные идеологии. Как они живут, меняются и исчезают. Киев: Ин-т социологии НАЛУ, 2000.

170. Поправко Е.А. Русская ментальность и государство в исторических концепциях славянофилов и западников // Пятая Дальневосточная конференция молодых историков. Владивосток, 1998. С. 72-77.

171. Потапов В.Е. Поиск общенациональной идеи. Россия: вызовы времени и пути реформирования. М., 1998.

172. Права человека и политическое реформирование. М., 1997.

173. Проблемы национальных характеров, менталитетов и их проявление в языке: XI Науч.-метод. чтения. Июнь 2001: Тезисы. М.: Дипломатическая академия МИД РФ, 2001.

174. Провинциальная ментальность России в прошлом и настоящем. Самара, 1994.

175. Публичная сфера и культура толерантности: общие проблемы и российская специфика / Под ред. Ю.А. Красина М.: ИС РАН, 2002.

176. Расовый смысл русской идеи: Сб. ст. / Под ред. В.Б.Авдеева, А.Н.Савельева. М.: "АДЕЛИЗ", 1999. Вып. 1.

177. Рёдель А.И. Духовность основа российского менталитета. К вопросу о социокультурных предпосылках модернизации российского общества. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2000.

178. Рёдель А.И. Российский менталитет: от политико-идеологических спекуляций к социологическому дискурсу // Наука. Политика. Предпринимательство. 2000. № 1.

179. Реформирование России: мифы и реальность (1989-1994) / Авторы-составители: Г.В.Осипов (рук.) и др. М.: Academia, 1994.

180. Реформирование России: от мифов к реальности: В 2 т. / Авторы-составители: Г.В.Осипов (рук.) и др. М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2001.

181. Риккерт Г. Введение в трансцендентальную философию. Предмет познания //РиккертГ. Философия жизни. Киев: «Ника-Центр», «Вист-С», 1998.

182. Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. Логическое введение в исторические науки / Пер. с нем. А. Водена (1903). СПб.: Наука, 1997.

183. Риккерт Г. О понятии философии // Риккерт Г. Философия жизни. Киев: «Ника-Центр», «Вист-С», 1998.

184. Риккерт Г. Философия жизни // Риккерт Г. Философия жизни. Киев: «Ника-Центр», «Вист-С», 1998.

185. Риккерт Г. Философия истории // Риккерт Г. Философия жизни. Киев: «Ника-Центр», «Вист-С», 1998.

186. Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах. СПб.: ИС РАН, Изд-во РХГИ, 1999.

187. Российский менталитет. Вопросы психологической теории и практики. М., 1997.

188. Российский менталитет. История и современность: Сб. науч. тр. СПб.: Изд-во Санкт-Петербург, гос. инж.-эконом. академии, 1993.

189. Россия в зеркале реформ: Хрестоматия по социологии современного российского общества. М.: РНИСиНП, 1995.

190. Россия в поисках стратегии: общество и власть / Под ред. Г.В.Осипова (рук.) и др. М.: ИСПИ РАН, 2000.

191. Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн: Антология. М.: Наука, 1993.

192. Россия: вызовы времени и пути реформирования. М.: ИСПИ РАН,1998.

193. Россия: новый этап неолибиральных реформ. М., 1997.

194. Россия: преодоление национальной катастрофы. Социальная и социально-политическая ситуация в России в 1998 году / Под ред. Г.В.Осипова (рук.) и др. М.: Ин-т социально-политических исследований РАН, 1999.

195. Рубан JI.C. Этнополитическая ситуация в регионах. М., 1996.

196. Русская душа: Тысяча лет отечественного любомудрия. М.: Роман-газета, 1994.

197. Русская идея. М.: Республика, 1992.200. Русские. М.: Наука, 1999.

198. Русские. Этно-социологические очерки. М.: Наука, 1992.

199. Руткевич М.Н. Процессы социальной деградации в российском обществе//Социс. 1998. № 6.

200. Руткевич М.Н., Потапов В.П. После школы. Опыт социологического исследования. М., 1995.

201. Сагатовский В.Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь? СПб.: Петрополис, 1994.

202. Сидоров Н.М. Философы о "крысиных бегах" (Реферат доклада Дж. Лакса, проф. Вандербельдского университета, США) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. М., 1992. № 5. С. 85-87.

203. Сизов B.C. Русская идея в миросозерцании Ф.М.Достоевского. Киров, 1998.

204. Скиннер Б.Ф. Технология поведения // Американская социологическая мысль. М.: Международный Университет Бизнеса и Управления, 1996.

205. Советский простой человек: Опыт социального портрета на рубеже 90-х / Отв. ред. Ю.А.Левада. М.: Изд-во "Мировой океан", 1993.

206. Современная русская идея и государство. М.: Обозреватель, 1995.

207. Солана X. НАТО: защита наших ценностей // Московский комсомолец. 1999. 24 апр.

208. Соловьев Вл. Первый шаг к положительной эстетике // Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1989. Т.2.

209. Соловьев Вл. Три силы // Сочинения. В 2 т. М.: Правда, 1988. Т.1

210. Солоневич И.Л. Белая империя: Статьи 1936-1940 гг. М., 1997.

211. Солоневич И.Л. Белая империя: Статьи 1936-1940 гг. М., 1997.

212. Социальная концепция Русской Православной Церкви. М.: Даниловский благовестник, 2001.

213. Социальная ситуация и межнациональные отношения в регионах. М.,1996

214. Социальная траектория реформируемой России. Новосибирск, 1999.

215. Социологический словарь. М., 1998.

216. Социология межнациональных отношений в цифрах. М., 1999.

217. Степин B.C. Эпоха перемен и сценарии будущего. М., 1996.

218. Степун Ф.А. Чаемая Россия. СПб.: Изд-во Рус. христиан, гуманит. инта, 1999.

219. Сухов А.Д. Русская философия: Особенности, традиции, исторические судьбы. М.: Ин-т философии, 1995.

220. Сухов А.Д. Хомяков, философ славянофильства. М.: Ин-т философии, 1993.

221. Суходуб Т.Д. Индивидуальность и свобода // Истины и ценности на рубеже ХХ-ХХГ веков. М., 1992. С. 192-194.

222. Таршис Е.Я. Ментальность человека: подходы к концепции и постановка задач исследования. М.: Ин-т социологии РАН, 1999.

223. Тихонов Н.Е. Факторы социальной стратификации в условиях перехода к рыночной экономике. М., 1999.

224. Тишков В.А. Очерки теории и политики этичности в России. М.,1997.

225. Тоффлер О. Власть, раса, культура // Новая технологическая волна на Западе. М., 1984.

226. Тощенко Ж.Т. О парадоксах общественного сознания // Социс. 1995.11.

227. Тощенко Ж.Т. Социология жизни как концепция исследования социальной реальности // Социс. 2000. № 2.

228. Троицкий Е.С. О русской идее: Очерк теории возрождения нации. М.,1994.

229. Трубецкой Н.С. Европа и человечество // Орлова И.Б.-Евразийская цивилизация. Социально-историческая ретроспектива и перспектива. М.: НОРМА, 1998.

230. Ушакин С. А. Интеллигентность сквозь призму интересов // ПОЛИС: Политические исследования. 1998. Апрель.

231. Федотова В.Г. Возможна ли модернизация без русофобии? Отрицать традиционные ценности и самобытность национального характера опасно для реформ //На перепутье. М.: Логос, 1999.

232. Флоровский Г. О патриотизме праведном и греховном // Из прошлого русской мысли. М.: АГРАФ, 1998.

233. Фокина Т.П., Абрамова Н.Г. Ностальгия: метафизический и культурно-исторический аспекты // Россия и Запад: взаимовлияние идей и исторических судеб. Саратов, 1997. С. 46-50.

234. Фомина З.В. Человеческая духовность: бытие и ценности. Саратов: Изд-во СГУ, 1997.

235. Фомина О.Ю. Общечеловеческие ценности и стратегия выживания // Человек и социокультурная реальность. Тверь, 1992.

236. Франк C.JI. Сущность и ведущие мотивы русской философии // Философские науки. 1990. № 5.

237. Франки В. Духовность, свобода и ответственность // Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.

238. Фромм Э. Иметь или быть. М.: Прогресс, 1990.

239. Фукуяма Ф. Конец истории? // За рубежом. 1989. № 28.

240. Хорос В. Г. Гражданское общество. М.: Эдиториал УРСС, 2003.

241. Черносвитов П.Ю. Герои нашего времени или об особенностях национальной ментальности // Человек. 1999. № 6

242. Чернявская Г.К. Механизм освоения духовного богатства // Политика и культура. Екатеринбург, 1991. С. 82-93.

243. Чубайс И.Б. От Русской идеи к идее Новой России: Как нам преодолеть идейный кризис. М.: ГИТИС, 1996.

244. Чугров С.В. Россия и Запад: метаморфозы взаимовосприятия. М.: Наука, 1993.

245. Шаповал С. "Одна Москва, одни деньги, один телевизор". Директор ВЦИОМ Юрий Левада был и остается скептиком // Фигуры и лица. 2000. 11 мая. № 9. С. 3.

246. Шапошников Л.Е. Философия соборности: Очерки русского самосознания. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996.

247. Шахназаров Г.Х. Откровения и заблуждения теории цивилизаций. М., 2000.

248. Шел ер М. Избранные произведения. М.: Гнозис, 1994.

249. Шепель В.М. Осознание самоценности жизни как духовная проблема России // Культурология. 1997. N 2-3. С. 91-98

250. Шестова Т. Л. Вопрос об особом пути развития России в общественной мысли 1830-х годов. М., 1994.

251. Шешукова Г.В. Политическая культура электората российского региона. Оренбург, 1997.

252. Шимин Н.Д. Противоречия между семьей и социальной средой // Социально-политические науки. 1990. N 6. С. 19-23.

253. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т.1 Гештальт и действительность. М.: Мысль, 1993. Т.2 Всемирно-исторические перспективы. М.: Мысль, 1998.

254. Шулындин Б.П. Российский менталитет и особенности русской философии // Отечественная философия: русская, российская, всемирная. Н.Новгород, 1998. С. 106-116.

255. Шюц А. Некоторые структуры жизненного мира // Философия языка и семиотика. Иваново: Ивановский гос. ун-т, 1995.

256. Шюц А. Структура повседневного мышления // Социологические исследования. 1988. № 2. С. 129-137.

257. Этика: новые старые проблемы: К 60-летию А.А.Гусейнова. М., 1999. 261.Эфиров С.А. Социальный нарциссизм. (О массовом ослеплении,длившемся десятилетиями) // В человеческом измерении / Под ред. и с предисл. А.Г.Вишневского. М.: Прогресс, 1989. С. 25-52.

258. Яковлева JI.C. Адаптация архетипов идеологии Просвещения российской общественной мыслью рубежа XIX-XX вв. // В раздумьях о России (XIX век). М., 1996. С. 325-344.

259. Яновский Р.Г. Глобальные изменения и социальная безопасность, М.: Academia, 1999.

260. Яновский Р.Г. Поиск народной идеи // Социс. 1997, №5.

261. Arendt Н. The Origins of Totalitarism. N.Y., 1973.

262. Bain C.M. Transitions in society: the Challenge of Change / C.Bain, lead author et al.. Toronto: Oxford University Press, 2002.

263. Culture in mind: Toward a sociology of culture and cognition / Ed. by K.A. Cerulo. New York: Routledge, 2002.

264. Elias N. Uber den Prozess der Zivilisation. Soziogenetische und psychogenetische Untersuchungen. 2 Bde. Fr.a.M.: Suhrkamp, 1976.

265. Elias N. Gesellschaft der Individuen. Fr.a.M.: Suhrkamp, 1996.

266. Grathoff R. Milieu und Lebenswelt. Einfuhrang in die phanomenologische Soziologie und sozial-phanomenologische Forschung. Fr.a.M.: Suhrkamp 1995.

267. Lexikon zur Soziologie. Hrsg. von W.Fuchs-Heinritz, R.Lautmann, O.Rammstedt, H.Wienold. 3. Aufl. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1994.

268. Mannheim K. Historismus // Wissenssoziologie. Auswahl aus dem Werk eingel. und hersg. von K.H.Wolf. Berlin und Neuwied: Luchterhand, 1964

269. Mannheim K. Ideologische und soziologische Interpretation der geistigen Gebilde // Wissenssoziologie. Auswahl aus dem Werk eingel. und hersg. von K.H.Wolf. Berlin und Neuwied: Luchterhand, 1964.

270. Maslow A. Motivation and personality. N.Y., 1970.

271. Meyers kleines Lexikon Philosophie. Hrsg. von d. Red. fur Philosophie d. Bibliograph. Inst. Mit e. Einl. von Kuno Lorenz. Mannheim; Wien; Zurich: Bibliographisches Institut, 1987.

272. Parsons T. The social System. Toronto, 1966.

273. Schafers B. Politischer Atlas Deutschland. Gesellschaft, Wirtschaft, Staat. Bonn: Dietz, 1997.

274. Scheler M. Die transzendentale und die psychologische Methode // Gesammelte Werke. Hrsg. von Maria Scheler und Manfred S. Frings. Bd.l. Bern und Munchen: A.Francke AG Verlag, 1971.

275. Scheler M. Der Formalismus in der Ethik und die materiale Wertethik // Gesammelte Werke. Hrsg. von Maria Scheler und Manfred S. Frings. Bd.2. Bern: A.Francke AG Verlag, 1980.

276. Schutz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. Eine Einleitung in die verstehende Soziologie. Fr.a.M.: Suhrkamp, 1981.

277. Vaitkus S. How is Society possible? Intersubjectivity and the Fiduciary Attitude as Problems of Social Group in Mead, Gurwitsch, and Schutz. Dordrecht, Boston, London: Kluwer Academis Publishers, 1991

278. Zilermann D.B. The Birth of Meaning in Hindu Thought. Dordrecht, Boston a.o. D.Reidel P.C. 1988.283.www.fom.ru284. www.romir.ru/socpolit/socio/default.htm