Духовно-религиозная проблематика и ее художественное воплощение в "крестьянской прозе" И.А. Бунина тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Скрипникова, Татьяна Ивановна

• Скрипникова, Татьяна Ивановна
• кандидат филологических наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Скрипникова, Татьяна Ивановна

Содержание

Глава

I. Традиционное и новое в изображении русского крестьянства в прозе 1880-1900-х гг.: предшественники и современники И.А. Бунина

Глава

II. Проблема духовной укорененности в «крестьянской прозе» И.А. Бунина 1890-1900-х гг

Глава

III. Духовно-религиозная проблематика в «крестьянской прозе» 1910-х 1920-х годов

§Проблема «подлинного» и «неподлинного» бытия в повести «Деревня» и «крестьянских рассказах» 1912-1916 гг

§Тема «преображения» в рассказах о крестьянстве 1920-х годов

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Духовно-религиозная проблематика и ее художественное воплощение в "крестьянской прозе" И.А. Бунина»

На фоне сложившийся в культуре России рубежа XIX-XX веков ситуации, свидетельствующей о том, что назревали глубинные сдвиги в умонастроениях, требующих воплощения в новых эстетических формах, И. А. Бунин был академичен иг, независим и «царственно» свободен. Его имя и в начале XXI века при всех попытках переосмысления истории русской литературы XX века осознается как одно из самых значительных в русской классике XX века благодаря той черте его творчества, которую Ф. Степун называл «подлинностью». Вместе с тем, И.А. Бунин до сих пор остается, по точному определению А. Твардовского, «не до конца разгаданным». Наверное, этим обусловлен тот факт, что исследовательский вектор идет по пути активизации споров вокруг самых сущностных проблем его творчества. При этом самой дискуссионной является проблема мировоззренческой позиции И.А. Бунина в религиозно-философском аспекте. Именно выявление религиозного статуса художника, на наш взгляд, осознается как одна из самых актуальных -задач в современном литературоведении, особенно по отношению к писателю XX века.

В XX веке, считает исследователь М.В. Лосская-Семон, художник слова - уже не пророк, пробуждающий «мертвые души» и призывающий их «к общему воскресению»: «Настали времена, которые чуял всем своим пророческим существом Гоголь, когда восклицал: «Соотечественники, страшно». Но религиозное призвание русской словесности настолько сильно, что нашему веку гонений на христиан не удалось укротить его» [Лосская-Семон, 1995: 33]. И.А. Есаулов считает, что русская литература не может быть адекватно описана, если литературовед в своей научной деятельности игнорирует либо недооценивает те глубинные токи национальной культуры, которые питают словесность» [Есаулов, 2004: 3]. O.A. Бердникова замечает, что в последнее десятилетие (90-е годы XX века. - Т.С.), когда «религиозный вектор» резко и определенно обозначился в изучении русской литературы, «возникает насущная потребность выявить религиозную проблематику, всегда явно или скрыто присутствующую в творчестве наиболее значительных писателей XX века, - того века, в котором, по словам А. Солженицына, «люди забыли Бога» [Бердникова, 2002: 7].

В настоящее время можно с уверенностью говорить о возобновлении серьезной исследовательской работы, посвященной проблеме, фактически изъятой из отечественного литературоведения, начиная с 1920-х годов, -проблеме связей русской литературы с онтологическим, гносеологическим, этическим содержанием христианства. Разработка данной проблемы в указанном направлении пережила у нас недолгий расцвет в 1900-1910-е годы, а затем почти исчезла в советском литературоведении и поддерживалась лишь в эмиграции, в литературоведении русского зарубежья, в трудах русских ученых: Ф. Степуна, В. Ходасевича, Г. Адамовича, В. Вейдле, П. Бицилли, Д. Святополк-Мирского и др.

В постперестроечное время «религиозный вектор» современного литературоведения возрождается. Одновременно происходит медленное и совершенно необходимое осмысление с нынешних наших позиций того историко-литературного материала и философского наследия, что получено нами от Вяч. Иванова, Д.С. Мережковского, В.В. Розанова, С.Н. Булгакова, А. Волынского, М.М. Тареева, C.JI. Франка, В.В. Зеньковского, JI. Шестова, К.В. Мочульского, Г.П. Федотова, H.A. Бердяева, И.А. Ильина, А. Позова, П.Евдокимова, JI.A. Заиндера и многих других.

Попытаемся кратко обозначить, какие направления развиваются в рамках общей проблемы «Христианство и литература», какие категории и критерии предлагаются для решения научных задач. Здесь нужно особо выделить работы А.П. Дмитриева, И.А. Есаулова, М.М. Дунаева, A.M. Любомудрова и др.

Русскую литературу можно назвать «в расширенном смысле нравственным богословием», — замечает современный философ и литературовед В. Ильин [Ильин В.: 1, 25]. Любопытно отметить, что своеобразный пик публикаций, в которых изучаются взаимоотношения Христианства и литературы, пришелся, с точки зрения А.П. Дмитриева, на 1989 год, - видимо, создавались они под живым впечатлением празднования тысячелетней годовщины Крещения Руси. После нескольких лет некоторого затишья с 1993 года зримо нарастает новая волна серьезных исследований. Как утверждает М.В. Лосская-Семон, Крещение Руси, постепенное проникновение христианства на русскую землю, в русскую жизнь, быт, в сердце определили всю нашу национальную культуру, национальное искусство, в том числе и художественную литературу, поскольку творчество писателей «находилось целиком под знаком православного христианства» [Лосская-Семон 1995: 28].

Одной из первых современных работ в этом направлении явился сборник научных статей «Христианство и русская литература», издаваемый в Санкт-Петербурге, в ИРЛИ. Авторы сборника - сотрудники Института русской литературы (Пушкинский дом) Российской Академии наук, Санкт-Петербургского педагогического университета, а также ученые из других российских и зарубежных научных центров. Это издание, публикуемое по результатам проводимых конференций, представлено пятью выпусками: 1994, 1996, 1999, 2002 и 2006 годов. Круг проблем, затрагиваемых исследователями, весьма широк: «от исторических черт «народного православия» и общих свойств русской религиозности до литературного выражения их в различные эпохи в творчестве В.А. Жуковского, A.C. Хомякова, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, К.Н. Леонтьева, В.М. Гаршина, И.С. Шмелева, до отдельных христианских мотивов и реминисценций в художественных текстах» [Христианство и русская литература, 1994: 2]. Исследователи сборника «Христианство и русская литература» полагают, что потребуется немало времени, чтобы составилась полная и верная картина соотношения литературы (прежде всего XIX в.) с христианской духовностью, с жизнью Церкви, со сложной, драматичной динамикой религиозного сознания. В литературе, с точки зрения авторов сборников «Христианство и русская литература», во многом остаются непроясненными весьма существенные подробности православного миросозерцания писателей, далеко не раскрыто движение христианской идеи в художественном творчестве, почти не выявлена ее «осуществленность в слове», поэтому еще только предстоит войти в «новые глубины» текста.

Необходимо подчеркнуть, что авторы сборников «Христианство и русская литература» поднимают важные, актуальные проблемы. Наиболее концептуальной нам представляется статья П.Е. Бухаркина «Православная церковь и светская литература в новое время: основные аспекты проблемы», в которой автор делит научные исследования, посвященные взаимоотношению художественной словесности с Церковью в XVIII - XX веках, на две большие, частично пересекающиеся группы. Во всех работах первой группы четкой остается главная задача - изучать не общехристианские воззрения писателей, а их взаимодействие конкретно с русским православием и его духовным укладом. Ко второй группе относятся труды, в которых этой четкости нет и где разговор ведется о христианских взглядах на литературу вообще. «Их создатели неощутимо заменяют проблему церковности другой — проблемой религиозности» [Христианство и русская литература, 1996: 32]. Одним из важных подходов, по мнению П.Е. Бухаркина, к изучению вопроса о «взаимоконтактах» Церкви и литературы является попытка осмысления самых общих закономерностей в отношениях между православием и светской словесностью. «Исследование подобного рода и является, как мне кажется, первоочередной задачей сложного процесса познания культурных взаимодействий православной Церкви и русской литературы в XVIII — XIX вв., задачей, требующей неотлагательного решения» [Христианство и русская литература, 1996: 60].

В концептуальной статье Н.П. Саблиной «Не слышатели забытливы слова, но творцы» Органичное православие русской поэзии» на первый план выдвигается проблема христианского характера литературы, рассматривается поэтика в контексте православной культуры, поскольку, полагает ученый, «лабораторией, в которой выкристаллизировалась сила русской речи, явилась поэзия» [Христианство и русская литература, 1999: 6]. «Поиск музыки в стихе - это лишь предвосхищение той небесной мелодии, с которой не могут сравниться земные звуки. Лучшей своей частью русская поэзия, как духовная, подобна псалмодике: она не оставляет щемящего чувства, а разрешает душу к горнему, беспредельному» [Христианство и русская литература, 1999: 7]. Н.П. Саблина утверждает, что изучение языка словесности в отношении к языку Церкви приобретает центральное значение. «Требуется не просто признание христианского субстрата русской культуры, но и соответствующая исследовательская методология» [Христианство и русская литература, 1999: 3]. Особая роль в статье отводится идее Богоносности церковнославянского языка, который питает своей «богодухновенной силой все жизнеспособные части русского языка» [Христианство и русская литература, 1999: 24].

Концептуальная статья Т.А. Кошемчук «Поэт - пророк и собеседник муз» посвящена проблеме творчества в русской поэзии и православном миропонимании. Исследователь утверждает, что, поскольку для русской лирики классического периода характерна устремленность к горнему, то в этом ракурсе осмысления русская поэзия «есть одно из проявлений национальной духовной личности и в полной мере может быть осмыслена лишь в контексте православной культуры» [Христианство и русская литература, 2002: 3]. Кошемчук полагает, что для осмысления творчества в лирических произведениях постоянно используются два образных ряда -библейский образ пророка и античный образ Музы: «поэт подобен пророку, слышащему божьи веления; поэт есть собеседник Муз» [Христианство и русская литература, 2002: 17]. Два этих образа, с точки зрения ученого, знаменуют различные сферы творческого процесса. Поэт-пророк и поэт-собеседник муз - образы библейский и античный - указывают, считает исследователь, на некий первообраз, «на высшую реальность, утверждают связь творчества с высшим бытием — художественного с духовным» [Христианство и русская литература, 2002: 27]. «Два образа выявляют в духовной природе творческого процесса особенные и различные грани: служение высшим ценностям, Истине в конечном счете, в одном, - служение Красоте в другом; аспект религиозный подчеркнут в одном - эстетический в другом; восходящее стремление к горнему . в одном - нисходящее движение к земным формам, к воплощенности идеи - в другом; но в обоих аспектах ощутима сопряженность с религиозной жизнью души поэта» [Христианство и русская литература, 2002: 27]. По мнению исследователя, оба образных ряда, вошедших в арсенал поэтических средств русской классической поэзии: Бог и поэт-пророк, Муза и поэт - можно обнаружить почти у каждого поэта. «В пристрастии, преимущественном обращении при осмыслении поэтом собственного дара к одному или к другому, -продолжает далее свою мысль исследователь, - проявляется духовное и творческое своеобразие поэта; в обращении к тому или иному образу в определенный час - духовный строй лирического переживания. Взаимоотношения поэта со своим даром - с Богом и с Музой - во многом выявляют его поэтическую судьбу» [Христианство и русская литература, 2002: 28].

Следует также отметить в свете рассматриваемой проблемы сборник научных трудов Петрозаводского университета «Евангельский текст в русской литературе XVIII - XX веков (Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр)» под редакцией В.Н. Захарова. Его авторы разрабатывают новую концепцию русской литературы, рассматривая ее как христианскую словесность. Это издание представлено двумя сборниками 1998 и 2001 годов. В них уделяется внимание таким писателям, как Г.Р. Державин, В.А.Жуковский, A.C. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, Н.А.Некрасов, Ф.М. Достоевский, Н.С. Лесков, А.П. Чехов, И.А. Бунин, А. Блок, А. Платонов и др. Можно с уверенностью утверждать, что инициатором, вдохновителем и разработчиком этой концепции остается редактор сборника

В.Н. Захаров, автор наиболее концептуальных статей, в частности «Православные аспекты этнопоэтики русской литературы», в которой исследователь с полной уверенностью утверждает, что «русская культура (и литература) православна, а это значит, что она была пасхальной, спасительной и воскрешающей «мертвые» и грешные души; она соборна, в ней Благодать всегда выше Закона» [Евангельский текст, 2001: 5]. По мысли исследователя, православие обусловило христианский хронотоп русской литературы. Во многих произведениях время представлено не датами (годами, месяцами), а христианскими праздниками. Исследователь полагает, что до сих пор христианский хронотоп почти не прочитан в русской литературе. Больше всего писателей, которые мыслили «время не числами, а событиями Священной истории, отмечая время Рождеством, Святками, Крещением, Великим, Петровым, Успенским или Рождественским постами, Масленицей, Прощеным воскресением, Чистым понедельником, Пасхой, Троицей, Духовым днем и т.д. Это и понятно, продолжает свою мысль исследователь, в этом извечном годовом цикле Священной истории жил и творил русский человек. Подобное ощущение времени было духовной или бытовой основой творчества многих русских писателей независимо от того, был ли он верующим или атеистом, ладил или нет с церковью» [Евангельский текст, 2001: 23]. Захаров справедливо утверждает, что в сюжетах русской литературы очевидны православные идеи и темы. Русская литература в полной мере восприняла и усвоила христианскую концепцию человека в том виде, в котором она сложилась в православии. Исследователь подчеркивает, что идеи спасения, страдания, искупления и преображения определили ее духовный пафос.

Следует упомянуть также работу A.A. Пронина «Судьба цитат из христианских источников в книге И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева. Юность». Автор отмечает, что окончательный вариант романа по изданию 1952 года с правкой Бунина содержит 27 цитат из христианских источников. По мнению исследователя, И.А. Бунин приводит нужные фрагменты из Священного

Писания на память, поэтому можно говорить о «напитанной библейскими текстами памяти» как о составляющей художественного сознания автора» [Евангельский текст, 2001: 507]. Это обусловлено жанровой природой произведения, где цитирование сопряжено с воспоминанием. «Автор, на наш взгляд, стремился актуализировать не собственное значение того или иного фрагмента авторитетного источника, а усилить новое (курсив - В.П.), контекстуально связанное его значение» [Евангельский текст, 2001: 512].

Немалый вклад в аспекте исследуемой проблемы внес исследователь А.П. Дмитриев, который попытался сделать обзор и систематизировать научно-критический материал на тему «Православие и литература», опубликованный за последнее десятилетие (с 1985 по 1995 года), и дал ему развернутую характеристику, назвав при этом огромное количество исследовательских работ. Дмитриев полагает, что главным направлением изучения связей православия и светской литературы остается анализ объективного религиозного смысла отдельных произведений и творчества писателя в целом. Углубленное исследование религиозно-нравственных проблем, - считает исследователь, - должно идти с оглядкой назад, с учетом накопленного прежде всего русскими мыслителями (К.В. Мочульский, JI.A. Зандер, С.И. Фудель) опыта интерпретации литературных произведений с позиций христианской Истины.

Дмитриев отмечает, что изучение религиозного наследия русских художников XX века, «утвердивших свое вдохновение на православных нравственных устоях» [Дмитриев 1995: 267], только начинается. Прежде всего, исследователь называет работы A.M. Любомудрова, посвященные творчеству писателей русского зарубежья - Б.К. Зайцева и И.С. Шмелева («Живое, светлое, бытие.» Мир Божий в книгах Бориса Зайцева» и «Православие и монашество в творчестве и судьбе И. Шмелева»). Исследователь отмечает вдумчивый богословский анализ антихристианского смысла образа Спасителя в романах М. Булгакова, В. Тендрякова, Ч. Айтматова в обстоятельной работе М. Дунаева, который утверждает, что «в своих высших проявлениях русская литература становилась уже не просто искусством слова, но богословием в образах» [Дунаев 1993: 225-226].

Завершает свой обзор Дмитриев словами одного из крупнейших православных богословов XX века архимандрита Иустина (Поповича): «.любая человеческая деятельность: философия, наука, ремесло, земледелие, искусство, просвещение, культура - получает свою непреходящую ценность лишь тогда, когда будет освящена и осмыслена в Богочеловеке» [Дмитриев 1995: 269].

Работа Дмитриева ценна тем, что она стала первым библиографическим справочником, по которому исследователь может найти нужную литературу по данной проблеме.

Заметным явлением в современном литературоведении стали работы И.А. Есаулова, который «религиозный вектор» современного литературоведения определяет с точки зрения христианской категории соборности и пасхального архетипа. В концептуальном исследовании «Категория соборности в русской литературе» (1995) рассуждения И.А.Есаулова строятся на понимании соборности как «ведущей категории русского православного христианства» и ее отражении в истории отечественной словесности. Это действительно важнейшая категория, запечатленная в Символе веры. Во введении автор опирается на понятие «соборность» в его церковном смысле, ссылаясь, в частности, на А.С.Хомякова. В терминологическом аппарате И.А. Есаулова преобладают такие понятия, как «православный образ мира», «православный менталитет», «православный код». По мнению ученого, русская литература базируется на православной духовности: «.православный тип духовности . определил доминанту русской культуры» [Есаулов 1995: 8].

В работе «Пасхальность русской словесности» (2004) И. Есаулов рассматривает историю отечественной словесности также в контексте православной культурной традиции. Исследователем выделяется пасхальный и рождественский архетипы, анализируется их воздействие на художественное творчество. Важнейшими событиями литургического цикла, с точки зрения исследователя, являются празднование Рождества и Пасхи. Однако, считает ученый, если в западной традиции можно усмотреть акцент на Рождество (и, соответственно, говорить о рождественском архетипе), то в традиции Восточной Церкви празднование Воскресения остается главным праздником не только в конфессиональном, но и в общекультурном плане, что позволяет Есаулову высказать гипотезу о наличии особого пасхального архетипа и его особой значимости для русской культуры. Под архетипом исследователь понимает «трансисторические коллективные представления», которые формируют и обретают определенность в том или ином типе культуры. «Иными словами, это культурное бессознательное: сформированный той или иной духовной традицией тип мышления.» [Есаулов 2004:12]. Также в работе выявляются различные «духовные ориентации» в сфере «неофициальной» культуры через соотношение юродства и шутовства. Концептуальные теоретические положения автора основываются на анализе «вершинных» произведений A.C. Пушкина, Н.В.Гоголя, Ф.М. Достоевского, А. Островского, А. Блока, М. Горького, С.Есенина, А. Платонова и других писателей, «так или иначе определивших вектор развития отечественной словесности».

Первой попыткой осмыслить всю русскую литературу в контексте христианской духовности стал шеститомный труд М.М. Дунаева «Православие и русская литература» (1994-2004). В нем русская литература рассматривается с древних времен до проблем современного литературного процесса XXI века. Автор осуществил систематизированное религиозное осмысление особенностей развития отечественной словесности с XVIII до конца XX века. Грандиозен объем исследования, он уникален как по охвату материала, так и по глубине и серьезности анализа. Отличительная особенность методологии Дунаева - использование самого широкого спектра понятий и категорий, как церковно-богословских, так и эстетических, общекультурных. «Гармоничное сочетание эстетической чуткости к особенностям поэтики и богословской эрудированности не отменяет, однако, иерархичности: высшей ценностью остается православие, с позиций которого и оценивается художественная литература» [Любомудров 2003: 13]. В этой работе исследователь стремится дать цельную концепцию русской литературы в ее отношении к православию. Автор, профессор Московской духовной Академии, поставил самые острые и насущные вопросы в изучении творчества русских писателей-классиков XIX-XX веков. Вместе с тем именно попытка столь широкого охвата материала в ряде случаев приводит к беглости и поверхностности многих оценок. Следует отметить, что особенно много спорных и односторонних положений М.М. Дунаев высказал по отношению к литературе XX века.

На наш взгляд, именно труд М.Дунаева вызвал научную полемику по проблеме «христианство и литература», актуализированную стремлением современных ученых выявить значение и религиозно-духовное наполнение таких терминов, как «христианский», «православный», «церковный», «духовный» в их отношении к художественному творчеству.

В научной монографии «Духовный реализм в литературе русского зарубежья: Б.К. Зайцев, И.С. Шмелев» исследователем A.M. Любомудровым показан опыт «эстетического освоения духовной реальности» в творчестве классиков русского зарубежья - Б.К. Зайцева и И.С. Шмелева. Дается целостная картина мировоззрения, творчества и личного духовного опыта художников в тесной взаимосвязи с миром православия. Исследователь, верно указывая на то, что одна группа ученых не сомневается в наличии «христианского подтекста русской литературы», а другая придерживается противоположных взглядов, видит основную причину этих полярных расхождений в различном понимании основных терминов, категорий и понятий. Любомудров справедливо полагает, что в трудах ученых понятия «христианский», «православный», «церковный», «духовный» и производные от них приобретают нередко слишком широкое значение, что приводит к потере их первоначального сущностного смысла. Очень часто, продолжает свою мысль исследователь, христианская догматика вообще исключается из поля зрения литературоведа, или присутствует в каком-то неопределенном или искаженном виде. «Христианство оказывается практически не связанным с Церковью . для многих литературоведов, приходится признать, это стало нормой» [Любомудров 2003: 9]. В своей работе Любомудров понятиям «христианство», «духовность» придает строго конфессиональное значение, поэтому христианство для исследователя это, прежде всего, «христианская вера, включающая догматические, канонические, нравственные компоненты, это целостное христианское мировоззрение, охватывающее весь комплекс представлений о мире, человеке, истории» [Любомудров 2003: 9]. Исследователь, верно определяя православие с точки зрения конфессионального смысла как систему догматических, канонических, вероисповедных истин, сетует на то, что очень часто это первоначальное значение понятия (как, например, в рассуждениях В.Н. Захарова) переплетается с народными и национальными чертами. Последние при этом заслоняют основной вероучительный смысл, и православием оказывается «народная вера», а понятие «духовный» употребляется в работах многих исследователей не в религиозно-философском, как они предполагают, а в общекультурном значении. В связи с этим Любомудров вступает в полемику с Дунаевым, который утверждает, что главная особенность русской литературы в том, что она «прежде всего православная» [Любомудров 2003: 28], и Есауловым, полагающим, что «русская литература базируется на православной духовности» [Любомудров 2003: 16]. Если православная духовность - это стяжение Духа Святого, рассуждает A.M. Любомудров, то действительно ли православие - доминанта русской литературы?» [Любомудров 2003: 16]. И здесь исследователь делает неутешительный вывод, полагая, что хоть литература Нового времени унаследовала лучшие качества от христианского Средневековья, но движение литературы происходило уже вне сферы собственно религиозной: «и взгляд на мир, и понимание человека решительно расходились с христианскими православными). Церковь . оказалась вне сферы художественного влияния. Особенность исторического развития культуры XVIII - начала XX веков в том, что христианство (православие) так и не получило адекватного воплощения» [Любомудров 2003: 49]. Исследователь считает, что с полным основанием можно назвать православными писателями, представителями «духовного реализма» только Зайцева и Шмелева, которые, разлученные с родиной «земной», обрели «родину духовную - Святую Русь». Они, как считает Любомудров, были таковыми по личному мировоззрению и по содержанию своих художественных произведений. Обращаясь к их творчеству, исследователь пытается выявить «эстетические особенности в отображении православного бытия», определить «пути, предложенные для воцерковления культуры» [Любомудров 2003: 48].

Утверждение Любомудрова о том, что движение литературы в XX веке происходило уже вне сферы религиозной, конечно, во многом справедливое, но слишком резкое. И поэтому, на наш взгляд, во многом прав исследователь В.Н. Захаров, который утверждает, что «необходимо условиться, что понимать под православием. Для A.M. Любомудрова православие -догматическое учение, и его смысл определен катехизисом. При таком подходе православными могут быть только духовные сочинения. Между тем православие - не только катехизис, но и образ жизни, мировосприятие и миропонимание народа. В этом недогматическом смысле говорят о православной культуре и литературе, о православном человеке, народе, мире» [Евангельский текст, 2001: 7]. Конечно, с наступлением Нового времени пути культуры и церкви во многом разошлись. Но, «выйдя из храма», литература искала «пути в храм», и этот поиск, со своими блужданиями и обретениями, отчетливо прослеживается в судьбах классиков XX века. Поэтому, на наш взгляд, «процесс воцерковления художественного творчества», коснувшийся, по мнению Любомудрова, в XX веке только двух писателей русского Зарубежья — Зайцева и Шмелева, можно отнести и к творчеству многих других писателей.

Актуальность спора между A.M. Любомудровым и В.Н. Захаровым обусловлена, на наш взгляд, слишком частым употреблением слова «духовный» в светском коммуникативном обиходе, что привело к размыванию его истинного значения. Этот исследовательский подход содержит также и целый ряд спорных проблем, одна из которых состоит в том, как соотнести духовную проблематику, всегда содержащуюся в русской литературе, с основополагающими понятиями христианства. Поэтому мы считаем необходимым сразу оговорить тот факт, что духовность - есть крайне сложное богословское и философское понятие, значение которого подверглось особенно сильной секуляризации в начале XX века. Для светского сознания характерно определение духовности исключительно через противопоставление материальным, вещественным ценностям, отсюда столь частое обвинение в бездуховности тех людей, кто эти ценности считает единственно значимыми. Вместе с тем секуляризованное сознание напрямую связало духовность и культуру, ибо первостепенную роль в формировании, развитии и удовлетворении духовных потребностей человека играет культура.

Для христианского сознания всякий человек духовен по самому факту его сотворения по Образу и Подобию Божьему, а духовность традиционно понимается как незримая связь человека с Богом, укрепляемая в вере и возможная благодаря тому, что человек имеет бессмертную душу. Христианство не отрицает значимость культуры для духовного развития человека, однако культура является при этом второстепенным фактором, да и во всем массиве культуры востребованной оказывается та ее часть, которая сохранила верность христианским духовно-нравственным ценностям.

В этом смысле серьезным научным подспорьем может служить книга В.Ю. Троицкого «Духовность слова», автор которой как раз и стремится выяснить изначальный смысл этого понятия и попытаться развести его светское и собственно духовное наполнение.

По мнению В.Ю. Троицкого, слово изначально имело духовную сущность, «духовное начало», ибо оно создавалось с «Божьей помощью в горниле житейского опыта предшествующих поколений через трудное обретение соприродных ему смыслов, чувств, настроений и через внутреннее созерцание живых духовных истин» [Троицкий 2001: 53]. «Слово, -духовный плод вещественной деятельности, предопределяемый творчеством Духа. [.] Через словесное именование вещи или действия осуществляется духовно-материальная целостность мира и обретается «очеловеченная» форма его обратной связи с Творцом» [Троицкий 2001: 53]. Исследователь полагает, что в аспекте эмоциональности и духовной направленности и наполнености слова возникает вопрос о слове истинном, т.е сохраняющем свое сущностное духовное начало, и слове темном, чужом, т.е. утратившем свою сакральную сущность. «Истинное слово прямо направлено на отражение сущности в духовно-выразительной форме человеческого сознания; слово лукавое, не просвещенное, темное, злое, вредящее.» [Троицкий 2001: 58]. Исследователь полагает, что духовность «как особое отношение к миру проистекает» из убеждения, что в мире есть Нечто более высокое, чем материальные ценности, духовность — «незримая связь человека с Богом», «самоценное стремление к Истине, добру и красоте». Глубокое отличие духовного человека от иных разумных тварей Троицкий видит в том, что духовный человек «осознает свою полноту в Боге и с Богом». Духовность, считает исследователь, дает полноту восприятия действительности, которая возможна лишь в гармоническом единстве рационального, эмоционального и духовного его освоения. «Духовность, укрепленная верой, в исторически завершенном виде приводит человека к религии» [Троицкий 2001: 85].

Наконец, духовность, утверждает В. Троицкий, предполагает «способность к самоценному, бескорыстному стремлению к Высшим началам, к абсолютной истине, добру, красоте, постоянное осуществление такого стремления в практической жизни, наконец — осознание его как выражающего сущность человеческого в человеке» [Троицкий 2001: 158159].

Эти положения В.Ю. Троицкого лягут в основу нашего понимания «духовности» в исследовании творчества Бунина.

Данная линия современного литературоведения активно развивается в XXI веке, в разных периодических изданиях. Это сборники «Рождественские чтения», публикуемые в Москве по результатам проводимых на протяжении 20 лет международных научных конференций; сборник «Пасхальные чтения», опубликованный на материале проведенной в Москве конференции «Гуманитарные науки и православная культура» (в 2005 году был опубликован сборник «III Пасхальные чтения»); сборники «Христианство и русская литература», издаваемые в Петербурге РАН по результатам ежегодных конференций (Пушкинский Дом), о которых шла речь выше, сборники статей «Свято-Тихоновские чтения», которые издаются в Липецке с 2005 года, а также в 2007 году опубликован сборник научных статей «Духовно-нравственные основы русской литературы», на основе материалов научной конференции, проведенной в Костроме.

Своеобразие религиозности И.А. Бунина как человека и как писателя, в сущности, еще не стало предметом специального исследования. O.A. Бердникова полагает, что за Буниным после публикации литературно-критических работ И.А. Ильина достаточно прочно укрепилась слава «безрелигиозного, безблагодатного художника» [Бердникова 2002: 7]. Но определения И. Ильина, на наш взгляд, появились в полемике с книгой архимандрита Кирилла Зайцева, рассматривающего жизненный и творческий путь Бунина как постепенную духовную эволюцию. Ю. Мальцев в своей работе о Бунине отмечает, что отношения Бунина с христианством сложны и противоречивы. «Только этой сложностью, - продолжает свою мысль исследователь, - и можно объяснить тот факт, что два христианских критика, посвятившие свои работы Бунину, пришли к прямо противоположным выводам: для К.Зайцева Бунин почти что страстно верующий, а для И. Ильина - мрачный безбожник» [Мальцев 1994: 32].

Как известно, отношение И.А. Бунина к христианству было сложным («никакой ортодоксальной веры я не держусь» [Бунин, 1967: 9, 258]). Конечно, к этому утверждению Бунина следует прислушаться, но также надлежит отметить, что высказывания писателя о христианстве были разными, и это хорошо видно из обращения к Библейской проблематике в определенные периоды творчества Бунина (в частности после первой революции и революции 1917 года). Кроме того, писатель, как любой художник, прошел сложный духовный путь «изживания разных религий». Особенностям этого духовного пути, духовной эволюции писателя посвящена единственная на сегодняшнее время книга архимандрита Кирилла Зайцева «И.А. Бунин. Жизнь и творчество» (1934). Эта работа особенно ценна для нас, потому что она была прочитана и одобрена самим писателем, более того, И. Бунин собственноручно подчеркивал и выделял те фрагменты, которые вызывали его одобрение.

Творчество Бунина, каждый последующий его этап, по мнению К.Зайцева, - есть процесс духовной эволюции, процесс постепенного «восхождения на какую-то новую ступень духовного развития» [Зайцев 1934: 138]. Исследователь чутко и тонко замечает, что в поэзии Бунин никогда не уходит от Бога, а в прозе путь художника был более сложным. По мнению исследователя, для поэзии Бунина характерен процесс «все большего утверждения в его поэтическом творчестве начала «предстояния Богу», все большей религиозной осмысленности» [Зайцев 1934: 100].

Зайцев считает, что художественное развитие Бунина шло медленно и неуклонно, поскольку Бунин с каждым своим произведением писал все лучше и лучше. «Бунин испытал целую эволюцию в своих отношениях к России и к русскому. Бунин прошел своеобразный путь религиозного развития» (курсив мой. - Т.С.) [Зайцев 1934: 262]. «В каком-то нерасчлененном и неразвитом виде все его духовное хозяйство было на лицо с первых проявлений его сознательной деятельности, - продолжает далее свою мысль исследователь, - и он постоянно возвращался к начальным стадиям своего развития, обогащенный и умудренный опытом своей жизни, прошедший не только исполненный тревог и испытаний жизненный путь, но и как бы на своем личном опыте испытавший исторический путь всего человечества в целом» [Зайцев 1934: 270].

По мысли К. Зайцева, для Бунина рост религиозной личности есть не просто рост религиозного чувства в плане какой-то одной религии, а являет собой «именно некое восхождение в плане сложного, отчасти последовательного, отчасти одновременного, переживания и изживания разных религий» (курсив мой. - Т.С.) [Зайцев 1934: 253]. Это религиозное «я» поэта, полагает исследователь, не есть нечто неизменное, неподвижное, поскольку в процессе постоянного «смыкания магического круга» и неизменного и мгновенного его «мистического разрыва» растет и развивается, крепнет и мужает религиозная личность поэта. Едва ли мы найдем, считает К. Зайцев, что-либо хотя бы отдаленно похожее в какой-либо другой фигуре мировой литературы. В том и заключается «метафизический смысл» той черты Бунина, развивает далее свою мысль К. Зайцев, того его дивного, единственного, страшного и благодатного дара - дара «метафизического перевоплощения». «Это - образ религиозного восхождения поэта. Это — рост и мужание его религиозной личности. Это -путь к Богу» [Зайцев 1934: 252-253].

Для того чтобы осознать этот путь, считает К. Зайцев, надо понять, что у Бунина рост религиозной личности есть не просто рост религиозного его чувства в плане какой-то одной религии, а есть именно «некое восхождение» (курсив мой. — Т.С.) в плане сложного, отчасти последовательного, отчасти одновременного, переживания и «изживания разных религий» (курсив мой. -Т.С.) [Зайцев 1934: 252-253]. Многие положения книги архимандрита Кирилла Зайцева представляются нам перспективными и нуждаются в дальнейшем развитии.

Работа И.А. Ильина, пришедшего к противоположным выводам, оказалась не востребованной в советском литературоведении (первая ее публикация в России осуществилась лишь в 1991 году), но она сыграла существенную роль в развитии религиозно-философского аспекта буниноведения 90-х годов XX века, так как критик обозначил подход к исследованию художественного мира писателя с философско-религиозных позиций. И.А. Ильин полагает, что Бунин — мастер только чувственного опыта, поэтому художественный акт его - «акт земной плоти» - состоит в чувственном восприятии и чувственном изображении, которые не дают ему права доступа к «жизни человеческого духа», поэтому, заключает исследователь, художественный акт Бунина есть акт «внешнего опыта». Отсюда философ делает неутешительный вывод: поскольку Бунин — художник чувственного естества, значит ему как художнику, творящему «художественную ткань», чужда проблема духовности, «духовных раздвоений и всей драматической и трагической проблематики» [Ильин И. 1996: 220]. В силу своей изначальной, «до-духовной» природы искусство Бунина, считает Ильин, сосредоточенное только на «донравственных струях инстинкта», никогда не сможет «очиститься», ибо для этого нужно сделать чуждое ему: «примириться с духом», который «радостно понесет духовную силу и будет служить ему». Исключение, да и то только «кажущееся», по мнению исследователя, составляет лишь рассказ «Аглая», который на поверку оказывается ничем не отличающимся от других произведений Бунина актом «до-духовного» творчества, а Аглая, как «особь» инстинкта (поскольку у Бунина только «особь, а не личность», которая «биологически индивидуальна», но «духовно» еще не стала личностью), не может быть и не является святой по природе своей. А поскольку герои писателя, лишенные права даже называться людьми, «особи», то им Ильин отказывает и в элементарном человеческом праве - мыслить, поэтому художественный акт Бунина становится, с точки зрения исследователя, ничем иным, как «немыслящей глубиной человеческого инстинкта». Здесь исследователь различает бунинскую манеру письма: когда он пишет о народе и когда он пишет обо всем остальном. В рассказах о крестьянстве, в пределах «народной стихии», в его изначально, от природы, заложенном «инстинктивно-родовом примитиве», утверждает Ильин, творческий акт Бунина «инстинктивно цветет», поскольку она («народная стихия») по природе своей «немыслящая» есть «стихия первобытной народности». Человек из народа как наиболее примитивная «полудикая» «особь», по природе своей, обладая, таким образом, многими качествами «животного», заключает Ильин, тем более не может мыслить и рассуждать: она далека от этого, поэтому не различает духовных начал («добро и зло» - это не их язык и не их различие» [Ильин И. 1996: 257]), поэтому он ничем не отличается от других персонажей. Самому Бунину Ильин вменяет в вину то, что его Бог - не христианский православный Бог, он причислен к «язычески-инстинктивному» началу, тем самым «страшен». А художественный акт писателя называется И. Ильиным страшным «религиозным пределом», лишенным Бога, поскольку он учит «воспринимать до-духовным инстинктом не Бога, а темную бездну человеческой души» [Ильин И. 1996: 265].

При всем уважении к ученому, мы считаем необходимым оспорить резкие выводы исследователя по отношению к творчеству Бунина, не согласиться с безнадежностью вывода, который он делает в заключении, полагаясь на страшные в своей безапелляционности убеждения, что «духовный зрак» Бунина видит в «бесконечной отвратительности» природы человека только «мрак и хаос», он не способен увидеть в нем иное, -«святейшее и властное, духовное и божественное». «Это иное - мы знаем это - есть в душе самого Бунина. [.] Но чтобы явить этот иной мир, нужен другой художественный акт, нужен ангельский зрак, нужна духовная очевидность. Лишь краем своего зрения касается Бунин этих сфер и не приемлет их целиком - ни любовью, ни верою, ни художественным видением» [Ильин И. 1996: 269].

Современные исследователи продолжают развернувшуюся в культурном пространстве русского зарубежья полемику между И. Ильиным и К. Зайцевым. Таким же, по сути, как и в работе Ильина, возникает Бунин в представлении упоминаемого нами ранее М.М. Дунаева. Исследователь подчеркивает, что «наблюдениями Ильина пренебрегать не стоит: «Бунин — поэт и мастер внешнего, чувственного опыта» [Дунаев 1999: 513]. Он вслед за Ильиным придерживается мнения, что «бытие героев Бунина вне-духовно» [Дунаев 1999: 514].

М. Дунаев в начале работы о Бунине сам подчеркивает разницу между воспринимающим мир обычным человеком и восприятием мира художником. Однако, следует сказать, что, несмотря на это утверждение, кажется, что исследователь забывает об этой грани в своей работе о писателе. Бунин-художник, творческая личность оценивается прежде всего с позиции Бунина-человека, душа которого с детства несет «семя первородной греховной поврежденности» [Дунаев 1999: 488]. В связи с этим неслучайно произведение «Жизнь Арсеньева» осмысливается исследователем как автобиография, где «Алексей Арсеньев - в несравнимо большей мере именно Иван Бунин» [Дунаев 1999: 485]. Хотя сам Бунин горько сетовал на то, что его роман нередко считали автобиографией. Поэтому определение основной мысли книги как «религиозного движения души» главного героя сводится безапелляционно только к самому автору — Бунину. Сам исследователь подчеркивает, что «Жизнь Арсеньева» — книга не только и не столько о внешних событиях, в разной степени (порою иносказательно) отражающих реальные события жизни Бунина, но о внутреннем становлении человека и, прежде всего, о религиозном движении его души. Таким образом, Дунаев в своей работе претендует на исследование всей «правды о Бунине», опираясь при этом на роман «Жизнь Арсеньева».

Исследователь отталкивается от категоричного и резкого убеждения, что герой романа (то есть сам автор), «тяготея к внеправославному состоянию внутреннего человека» [Дунаев 1999: 490] - пантеизму, несет в себе «зачаток основанной на раздробленном сознании веры вне-христианской: его Бог - Бог не милующий, но карающий» [Дунаев 1999: 490]. Поэтому обретение героем ощущения естественной радости бытия как исход из сомнений и тоски ставится Бунину в упрек, поскольку, по мысли Дунаева, при этом «религиозное чувство теряется где-то в зыбком соприкосновении с пантеистическим» [Дунаев 1999: 489]. В романе, как и во всем творчестве писателя, по мысли исследователя, в борьбе «душевного с духовным», «эстетического с церковным» у Бунина «возобладает эгоцентрическое и эстетическое, поэтому «начинается оскудение религиозного церковного чувства» [Дунаев 1999: 494], поскольку стремление к бессмертию осуществляется через самодовлеющее эстетическое творчество». Отсюда даже цитирование Священного Писания является, по мысли Дунаева, все тем же «эгоистическим восприятием даже Божественного Откровения» [Дунаев 1999: 497].

По мысли М. Дунаева, далее в тот момент, когда И. Бунин идет к Гробу Господню и поднимается к Голгофскому Кресту, он не паломник;, но «путешественник», «его влечет не вечность, но запечатленное вещностью время; Его влечет любая религия, несущая в себе образ древности ., восхищает смешение религий в одном пространстве. «Смешение вер - вот чему он начинает предаваться всецело» [Дунаев 1999: 506]. «И все это становится той зримой оболочкой, которая как будто не пропускает взор писателя в глубину, духовную глубину, являя ему на поверхности неразличимость духовных истин и духовного обмана» [Дунаев 1999: 507].

Заканчивает М. Дунаев свою работу очень резким заявлением о том, что христианство в творческом сознании мира Бунина все более умаляется. «Собственно, религиозность Бунина представляет причудливое сочетание ветхозаветности и пантеизма, который со временем обретал у писателя все более буддийское преломление» [Дунаев 1999: 509].

Однако, как справедливо считает O.A. Бердникова, вопрос о принятии или непринятии христианства, актуальный для обычного человека, не совсем уместен в его прямой постановке для писателя, «иначе можно вернуться к стратагеме советского времени, когда принятие или неприятие революции определяло писательскую судьбу, как в литературе, так и в жизни» [Бердникова 2002: 7].

Современный этап буниноведения обозначила книга Ю. Мальцева «Иван Бунин», где исследователь отталкивается от полемики К. Зайцева, полагающего, что Бунин был глубоко верующим, и Ив. Ильина, утверждающего, что Бунин - «безбожник». Однако сам исследователь не разделяет ничьей точки зрения, полагая, что Бунин был в разное время разным. «На самом деле он никогда не был ни тем, ни другим. Христианство всегда привлекало Бунина своей обрядовой вещественной стороной, красотой и древностью.». «В тяжелые моменты жизни, - продолжает свою мысль исследователь, - ему (Бунину. - Т.С.) случалось заходить в церковь и страстно молиться. Евангельские и библейские образы неизменно присутствуют в его творчестве . Но при всем этом Бунин никогда не мог до конца принять Символ Веры, догматы воскресения и личного бессмертия» [Мальцев: 1994: 33]. В молодости, считает Ю. Мальцев, Бунин Бога «не понимает», но в Него он «должен верить и верит»; в зрелые годы Бунин «почти молитвенно» восхищается «божественной» красотой природы, пантеистически наделяя ее душой и мудростью; в старости он вырабатывает себе нечто вроде собственной религии, в которой Богом было человеческое «Я». По мнению Ю. Мальцева, путанице в оценке религиозности и православности Бунина способствовала та противоречивость, которая царила в представлениях самого художника. «Христианство, - полагает исследователь, - рисовалось ему то исполненным пантеистической «радости бытия» ., то полным презрением к жизни . Он то питает отвращение к прошлому православия и его истокам . то, напротив, с умилением любуется всей церковной православностью.» [Мальцев 1994: 35].

Высказывания Бунина о христианстве и его отношение к православию противоречивы. Но считать его безрелигиозным писателем и неверующим человеком было бы несправедливо и ошибочно. Весьма сомнительным в связи с этим представляется утверждение М.В. Иноземцева, полагающего, что «.Бунин отражает не столько православие как таковое, сколько языческие пережитки в сознании русского народа - носителя православной веры» [Иноземцев 2004: 185].

В новейших исследованиях о Бунине заметно стремление более точно обозначить мировоззренческую позицию писателя. Один из ведущих буниноведов О.В. Сливицкая пишет о «космическом мироощущении» Бунина (ибо, как считает исследователь Сливицкая, «мир Бунина - это космос» [Сливицкая 1995: 5]), хотя сама исследовательница невсегда точно характеризует онтологическую природу этого космоса, т.к. космос может быть, с одной стороны, Божьим, с другой стороны - пантеистическим. Однако нужно отметить, что в исследовании О.В. Сливицкой все-таки в большей степени функционирует представление о космосе в пантеистическом смысле.

В работах В.А. Котельникова и Г.Ю. Карпенко превалирует идея о близости мировосприятия Бунина ветхозаветной традиции. По их представлениям, одно из определяющих влияний на становление философских взглядов Бунина оказала Библия, Ветхий Завет. В представлении Бунина, по мысли исследователей, мир и человек в мире нуждаются не в христианской нравствешюсти, не в усилиях богочеловека, а «в восстановлении ветхозаветного мироощущения». Обоснованное положение исследователей В.А. Котельникова и Г.Ю. Карпенко о том, что Бунин не принимает новозаветного христианства, на наш взгляд, является слишком односторонним утверждением. Интересна в этом отношении статья В.А. Котельникова «Ветхозаветность у Бунина», в которой утверждается, что нередко возникающая в христианской религиозности ветхозаветность не просто присутствует, «она зачастую господствует у И.А. Бунина, обнаруживается в его религиозно-культурных, исторических предпочтениях, в эстетических интуициях. В самом складе его художнической натуры слишком многое и слишком живо откликается на ветхозаветные зовы» [Христианство и русская литература, 1996: 34]. Исследователь полагает, что у Бунина нетрудно найти выходящее за пределы книжных стилизаций развитие многих ветхозаветных тем, активное использование ветхозаветных источников. Резкое неприятие Буниным Достоевского исследователем объясняется тем, что ветхозаветный реализм одного несовместим с новозаветным реализмом другого.

В современном буниноведении распространено мнение, разделенное целым рядом ученых, таких, как М.В. Иноземцева, JI.A. Колобаева, Л.А.Смирнова и др., о взаимодействии в творческом сознании И. Бунина различных религиозно-философскими традиций.

Одной из тенденций современного буниноведения, представленной в целом ряде исследований, стало желание рассматривать творчество Бунина с точки зрения буддизма. Можно назвать работы О.В. Солоухиной «О нравственно-философских взглядах И.А. Бунина», Е.Б Смольяниновой «Восточные» мотивы в ранней прозе И.А. Бунина», Т.Г. Марулло «Рассказ Бунина «Братья»: Апология буддизма», Тянь Хунминь «Сопоставление рассказов «Сосны» и «Братья» с точки зрения буддизма», Г.Б. Курляндской «Тургенев и Бунин. Воспроизведение действительности и ее преобразование - проблема автора» и др.

О.В. Солоухина полагает, что «буддизм Бунин воспринял как нечто давно ожидаемое своим сознанием, как в тайне лелеемую память о духовной родине. Поэтому верно говорить не о влиянии буддизма на его творчество, а о встрече самостоятельно сформировавшихся индивидуальных взглядов художника с некоторыми сторонами учения буддизма, воспринятого позднее» [Тургеневский ежегодник 2006: 6].

По мнению Г.Б. Курляндской, согласной с утверждением О.В.Солоухиной, «религиозно-философской ориентацией» писателя является буддизм: «. бунинское представление о человеческой личности связано с философией буддизма, своеобразно сочетающейся с идеями христианства».

По мнению исследователя, это положение с предельной четкостью религиозно-философской буддисткой ориентации как: нигде более выражено Буниным в трактате «Освобождение Толстого» [Тургеневский ежегодник 2006: 5].

Наиболее развернутая концепция проблемы «Бунин и буддизм» дана в книге Т.Г. Марулло. Безусловно, мы не отрицаем наличие буддийских мотивов, обусловленное увлечением Бунина буддизмом, однако принципиально не согласны с намерением исследователей причислить И.Бунина к буддийской религиозной традиции. По мысли O.A. Бердниковой, Бунин «столь глубинно и кровно был связан прежде всего (курсив мой. — Т.С.) с национальной исторической и духовной жизнью ., что выявление особенностей его миропонимания не может состояться без учета этой грани духовного бытия нации» [Бердникова 2002: 8].

Следует отметить, что духовно-религиозные проблемы творчества Бунина поднимаются на бунинских конференциях, проводимых в Ельце, Орле, Воронеже, Белгороде. По материалам этих конференций издаются сборники статей, посвященных духовной проблематике. Так, в Воронежском госуниверситете по материалам бунинских конференций издано четыре сборника (1995, 1999, 2002, 2005 гг.). Здесь прежде всего следует отметить серьезные работы Т.А. Никоновой «О смысле человеческого существования в творчестве И. Бунина», O.A. Бердниковой «Жизнь и житие в прозе И.А. Бунина», Г.Ю. Карпенко «О религиозно-философских источниках проблемы смерти у И.А. Бунина», Н.В. Пращерук «Трансформация темы религиозного призвания («Аглая» и «Чистый понедельник»)», Н.А.Молчановой «Мотивы Апокалипсиса в лирике И. Бунина и В. Брюсова («День гнева» и «Конь блед»)» и др.

В 2002 году в издательстве «Наука» (СПб) вышел библиографический указатель «Христианство и новая русская литература XVIII — XX веков (с 1800 по 2000 годы). В этом фундаментальном библиографическом труде описано около 15 000 журнальных и книжных публикаций, в которых рассмотрены взаимоотношения русской светской литературы Нового времени и христианской традиции во всех ее аспектах - богословско-догматическом, философском, нравственном, историко-культурном. В библиографическом указателе персоналий среди прочих писателей есть и имя Бунина, а также приводятся имена авторов и их работ, посвященных творчеству писателя в названном аспекте. Среди них можно назвать таких исследователей, как М.Добротворский «Идея русской святости и бунинские святые», Е.И.Кошошенко «Рай и Вавилон», Ю.И. Мармеладов «Судный день в повести И.А. Бунина «Суходол», М.М. Дунаев «Птицы о радости вечного Бога поют», P.C. Спивак «Грозный Космос Бунина», Г.Ю. Карпенко «О «преодолении» христианства в творчестве И.А. Бунина», В.А. Котельников «Ветхозаветность у Бунина», И.В. Мотеюнайте «Иоанн Рыдалец» И. Бунина на фоне литературных традиций героя-юродивого» и др.

В.Ю. Троицкий полагает, что, изучая литературные произведения, мы нередко не учитываем веру и религию авторов и героев, т.е. сложившееся у них восприятия мира и поведение по отношению к Высшим ценностям или всего того, что определяет в обыденных и чрезвычайных обстоятельствах духовную жизнь человека, начиная с изначальных представлений и заканчивая всем укладом жизни. Однако «религиозное начало -существенная часть исторического бытия личности», и оно неизменно отражается в ее поведении, в истории народа в целом, а значит, вполне реально, ощутимо и значимо. Более того, полагает исследователь, все это как бы пронизывает целую человеческую жизнь. «Не учитывать этого при анализе любого художественного произведения и, конечно же, при рассмотрении произведений русской классики - ненаучно» [Троицкий 2001: 92].

Актуальность нашего исследования определяется необходимостью обозначить духовно-религиозную проблематику в прозе И.А. Бунина о русском крестьянстве. Этот аспект еще не становился предметом отдельного исследования в контексте христианской духовной традиции. Наш подход позволяет существенно уточнить мировоззренческие основы творчества писателя, что является предметом современных дискуссий в буниноведении.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые «крестьянская проза» И.А. Бунина осознана в духовно-религиозном аспекте как целостное и динамически развивающееся художественное явление в творчестве писателя.

Объектом исследования является проза И.А.Бунина о русском крестьянстве 1890-1920 -х годов.

Предметом исследования является духовно-религиозная проблематика и ее художественное воплощение в «крестьянской прозе» И.А. Бунина.

Материал исследования: мы исследуем ранние рассказы писателя о крестьянстве, в которых доминирует народническая тематика; повесть «Деревня» и крестьянские рассказы 1910-1916 годов, раскрывающие своеобразие бунинских представлений о народе; дневниковые записи и рассказы 1917-1920-х годов, где писатель на ином художественном уровне воссоздает духовный облик русского народа.

Цель настоящей работы - исследовать динамику «крестьянской прозы» И. Бунина в духовно-религиозном аспекте.

Цель предполагает решение следующих задач:

1) исследовать связь ранней прозы И.А. Бунина о крестьянстве с народнической прозой 1870-1890-х годов;

2) выявить основы духовной укорененности русского крестьянства в прозе И.А. Бунина 1890-1900-х годов и духовно-нравственные, социальные причины ее утраты кретьянством в произведениях 1910-х годов;

3) изучить тему «преображения» в его содержательном и .формальном проявлениях в рассказах 1910-1920-х годов;

4) обозначить художественные способы воплощения духовно-религиозной проблематики в «крестьянской прозе» И.А. Бунина.

Методологию исследования определяют труды М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, К. Зайцева, И.А. Ильина, М. М. Дунаева, В.А. Котельншсова, В.Ю. Троицкого, A.M. Любомудрова, И.А. Есаулова, В.Н. Захарова, Ю.Мальцева, О.В. Сливицкой, O.A. Бердниковой, Т.А. Никоповой, Г.Ю.Карпенко, О.В. Лазаревой, и др. В диссертации применяются историко-литературный с элементами биографического, мотивный, сравнительно-исторический, системно-типологический, герменевтико-интерпретационный методы анализа художественного текста.

Теоретическая значимость исследования. Результаты проведенного анализа могут быть полезны при дальнейшей разработке общих теоретических вопросов, связанных с исследованием проблемы «Христианство и русская литература» в аспектах отношения светской литературы к православной догматике и Преданию, роли церковно-культурных традиций в русской словесности.

Практическая значимость исследования. Материал диссертационной работы может быть использован в учебно-педагогической практике: в вузовском преподавании при проведении занятий по курсу истории литературы XX века и спецкурсов по творчеству И.А. Бунина, а также в школьной практике при изучении творчества писателей-народников конца XIX века и писателей серебряного века.

Основные положения на защиту.

1. Тема крестьянства является «осью» всего творчества Бунина и дает основание для выделения «крестьянской прозы» как особого, динамически развивающегося художественного явления в его наследии.

2. В ранней прозе о крестьянстве И.А. Бунин является прямым наследником писателей-народников, с которыми его связывает социальная проблематика. Но, в отличие от предшественников, И. Бунин переводит крестьянскую тему в философский и духовно-религиозный план.

3. В «крестьянской прозе» И. Бунина мы предлагаем выделить бытие «подлинное» и «неподлинное», разделяемое по принципу духовной укорененности и ее утраты. Крестьянство обнаруживает свою духовную укорененность в сакральных основах бытия, организованного вектором православного календаря. Личностное бытие героев И.А. Бунина обнажает свою подлинность «на исходе» трудовой или физической деятельности человека.

Неподлинное» бытие получает свое художественное воплощение в характеристике жизни как тягостных скучных будней, раскрываемых с помощью системы мотивов: пыли, тоски, скуки, духоты, грязи, сумрачности. Праздник как способ преодоления будней получает извращенное проявление в формах лжеюродства, бродяжничества, бунта, неординарной попытке самовыражения, нередко приводящей к преступлению.

4. Народный характер в творчестве И.А. Бунина осознается как духовно-религиозная проблема. Духовно-укорененный герой-крестьянин (Кастрюк, Мелитон, Митрофан, Анисья, Аверкий) является «батраком у жизни», что понимается как выполнение установленного Богом жизненного предназначения. Герой, лишенный духовной укорененности, преступает нравственное установление и гибнет физически (Егор Минаев) или духовно (Аким, Ермил).

5. В прозе И.А. Бунина о русском крестьянстве 1920-х годов мы считаем необходимым выделить особую тему — тему «преображения» («Преображение»). Опираясь па христианское значение этого понятия, писатель дает свою собственную интерпретацию этого явления как духовного переворота в человеке. Вместе с тем, «преображение» можно истожовать как формальный прием, позволивший писателю на основе мифологизации высветить духовный облик народа («Косцы», «Святитель, «Лапти»).

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации докладывались на научных сессиях, проходивших в Воронежском государственном университете в 2005-2007 годах; на Международной научной конференции «Проза И.А. Бунина 1920-1950-х годов в контексте русской и европейской литературы XX века: литературоведческие и лингвистические аспекты» (Воронеж, 2005); на VI бунинской творческой мастерской «Метафизика И.А. Бунина: к вопросу о пантеизме писателя (стихотворения и рассказы 1890-1910-х годов)» (Воронеж, 2007); на Международной научной конференции, посвященной 135-летию со дня рождения И.А. Бунина (Елец, 2005); на XI Шешуковских чтениях (Москва, 2006); на Международной научной конференции «Духовно-нравственные основы русской литературы» (Кострома, 2007); на научной конференции профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов, проходившей в Воронежском государственном архитектурно-строительном университете (Воронеж, 2007).

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех Глав, Заключения, Списка использованной литературы (319 наименований).

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Скрипникова, Татьяна Ивановна

Заключение

В настоящее время можно с уверенностью говорить о возобновлении серьезной исследовательской работы, посвященной проблеме, фактически изъятой из отечественного литературоведения с 1920-х годов, - проблеме связей русской литературы с онтологическим, гносеологическим, этическим содержанием христианства.

В этом отношении наше обращение к духовно-религиозной проблематике крестьянской прозы И.А. Бунина является актуальным, так как творчество этого писателя представилось для нас наиболее интересным в плане определения степени причастности писателя к «национальной духовной традиции». Поэтому, рассматривая «крестьянскую прозу» И. Бунина в данном аспекте, мы исследовали проблему «духовной укорененности» в прозе И.А. Бунина о русском крестьянстве.

В современном буниноведении распространено мнение о взаимодействии в творческом сознании И. Бунина различных религиозно-философских традиций. По мысли O.A. Бердниковой, Бунин «столь глубинно и кровно был связан прежде всего с национальной исторической и духовной жизнью» [Бердникова 2002: 8], поэтому выявление особенностей его миропонимания не может состояться без учета этой грани духовного бытия нации.

Следует подчеркнуть, что И. Бунин в раннем творчестве создает произведения на социально-злободневные темы крестьянского голода и тесно связанную с ними тему переселенчества, которые были наиболее распространенными и актуальными в народнической литературе конца XIX-начала XX века. Исходя из того, что для творчества И.А. Бунина народническая идеология была первой системой общественных взглядов, сыгравших немаловажную роль в формировании его убеждений в пору литературного дебюта, мы полагаем, что социально-злободневную тематику раннего творчества писатель воспринял от своих предшественников, писателей-народников. Именно в этом отношении И.А. Бунин явился прямым наследником и классических, и собственно народнических традиций.

Однако для нашего исследования особенно важно, что народническая тематика выводится И.А. Буниным с социального на философский, духовно-религиозный уровень художественного осмысления народа. Тема крестьянства в духовно-религиозном аспекте является «осью» всего творчества И. А. Бунина и дает нам основание для выделения «крестьянской прозы» как особого, динамически развивающегося художественного явления в творчестве писателя.

В крестьянской прозе И. А. Бунина мы предлагаем выделить бытие «подлинное» и неподлинное», разделяемое по принципу духовной укорененности крестьян. В раннем творчестве писателя (рассказах «Кастрюк», «Мелитон», «Сосны», «Антоновские яблоки») жизнь русской деревни базируется на традиционной крестьянской культуре, на мировоззренческом ядре многовековых традиций русской деревни. Согласно утверждению исследователей (К. Мяло, И. Шафаревич), крестьянский мир был самостоятельной цивилизацией, органично складывавшейся многие тысячелетия, со своим экономическим, моральным укладом, со своей религией - православием; являл собой пример органичного, устойчивого общественного уклада, основанного на глубоком единстве человека и Божественного космоса.

Герои ранних рассказов Бунина духовно укоренены в бытии через труд и свою жизнь, которая уже бытийна, «подлинна» по своему определению, поскольку от рождения до смерти, день за днём, в будни и праздники была «действом», осуществляемым по незыблемым правилам бытия, где все события и дела текли по руслу многовековых обычаев и традиций, «высоких нравственных понятий». Для нас особенно важно отметить, что в раннем творчестве И.А. Бунина возникает образ «былинной», сказочной России, который базируется на основе реальной памяти писателя.

Крестьянство обнаруживает свою духовную укорененность в сакральных основах бытия, организованного вектором православного календаря.

Рассматриваемое нами в третьей главе «неподлинное» бытие героев получает свое художественное воплощение в характеристике жизни как тягостных скучных будней, раскрываемой с помощью характерной для нее системы мотивов: пыли, тоски, скуки, духоты, грязи, сумрачности. Истинное православие, как и многие другие ценности, все более уходит в прошлое, все реже встречается на фоне общего вырождения и оскудения. Бунин все чаще показывает русского мужика невежественным и далёким от подлинной веры. И даже те мужики, которые выглядят наиболее набожными, на самом деле далеки от Бога. Именно поэтому отсутствие подлинной веры или подмена её приводит крестьянина к поиску «праздника» жизни как способу преодоления будней, который получает извращенное проявление в формах лжеюродства, бродяжничества, бунта, неординарной попытке самовыражения, нередко приводящей к преступлению.

Народный характер в творчестве И.А. Бунина осознается как духовно-религиозная проблема. Духовно-укорененный герой-крестьянин (Кастрюк, Мелитон, Митрофан, Анисья, Аверкий) является «батраком у жизни», что понимается как смиренное выполнение установленного Богом жизненного предназначения: «Видно, живи как батрак: исполняй, что приказано — шабаш» [Бунин 1967: 2, 214]. И герои действительно «беспрекословно», «батраками», проживают свою жизнь - «тяжелую дорогу», разладить которую может лишь болезнь или смерть.

Герой, лишенный духовной укорененности, преступает нравственное установление: происходит попрание человеком глубинных жизненных основ бытия - главных святынь человечества: веры, отечества, земли, отчего дома, родителей. Утративший способность воспринять нетленно сущностные основы, он лишается главного — ощущения радости бытия, столь важного, с точки зрения онтологического миропонимания Бунина. Отсюда ощущение жизни у героев как неподлинного бытия, а вместо «повышенного чувства жизни», рождающего «повышенное чувство радости и полноты бытия», — трагизм, ощущение катастрофичности и безысходности и как следствие этого - их гибель духовная (Аким, Ермил) или физическая (Егор Минаев).

Таким образом, утрата духовной укоренённости в русском крестьянстве, показанная И. Буниным в произведениях 1910-го дов, осознаётся им как едва ли не главная причина распада традиционных форм русской государственности. Катастрофические обстоятельства российской исторической жизни начала XX века ещё более способствовали утрате, искажению или подмене в крестьянской жизни глубинных основ бытия, что неминуемо приводило к ощущению неподлинности и бессмысленности человеческого существования.

Однако в 1916 году во время кровавых трагических событий первой мировой войны в творчестве И.Бунина наряду с произведениями, показывающими «темные стороны», появляются замечательные рассказы «Весёлый двор» (1911), «Захар Воробьёв» (1912), «Иоанн Рыдалец» (1913), «Худая трава» (1913), «Святые» (1914) и «Аглая» (1916), в которых писатель пытается обозначить не то, что утрачивалось, а то, что сберегалось. Примечательно, что среди самых лучших произведений сам И. Бунин, как известно, весьма строгий и пристрастный не только к другим, но и прежде всего к себе, называл рассказы «Святые», «Иоанн Рыдалец» и «Аглая», произведения с чётко обозначенной религиозной тематикой.

Для нас важно отметить, что в рассказах И.А. Бунина эмигрантского периода тема крестьянства получает принципиально иную форму художественного осмысления - форму мифа. Как и в раннем творчестве писателя, возникает образ былинной России, но по-иному: если ранее в «былинной» Руси реальность пространства и времени была физически осязаема, то в порубежном времени, «теперь», во власти «окаянных дней», прежняя Россия оказалась потерянной навсегда, «миновавшей как сказка», поэтому автор на основе мифологизации создает «умопостигаемый» образ сказочной Руси. Он совмещает в себе две реальности - эмпирическую и внеэмпирическую, или, если выражаться в иной терминологии, - реальность чувственную (физическую) и сверхчувственную (матафизическую), и даже не просто совмещает, но представляет собой их взаимопроникновение, сплав, в котором обе реальности становятся трудноразличимыми и образуют одну «мифическую реальность» (курсив мой - Т.С.) [Косарев 2000].

В прозе И.А. Бунина о русском крестьянстве 1920-х годов мы считаем необходимым выделить особый феномен, который сам писатель называет «преображение». Опираясь, прежде всего, на христианское значение этого понятия, писатель дает свою собственную интерпретацию этого феномена как духовного переворота в человеке. Вместе с тем, «преображение» можно истолковать как формальный прием, позволивший писателю на основе мифологизации высветить духовный облик русского народа («Косцы», «Преображение», «Святитель», «Лапти»).

Итак, тема крестьянства в духовно-религиозном аспекте всегда была «осью» всего творчества И.А. Бунина, основой его представлений о России как в ее историческом, так и в неизменном духовном облике. Мы попытались охватить в целом всю «крестьянскую прозу» И. А. Бунина в ее динамике и становлении духовно-религиозной проблематики: от раннего творчества, где Русь «на исходе», но еще сохраняет памятные для писателя «следы» «крестьянской цивилизации» — к России 1910-х годов, почти утратившей духовно-религиозные основы своего национально-исторического бытия - и, наконец, к духовно преображенному образу Руси и русского народа в рассказах эмигрантского периода.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Скрипникова, Татьяна Ивановна, 2008 год

1. Бунин И. А. Собрание сочинений: в 9 т / И А. Бунин / Под ред. A.C. Мясникова, Б.С. Рюрикова, А.Т. Твардовского. -М.: Худож. лит., 1967.

2. Бунин И.А. Собрание сочинений: в 6 т / И.А. Бунин. М.: Худож. лит., 1996.

3. Бунин И. А. Из истории русской зарубежной литературы. Переписка И.А. Бунина и П.Б. Струве. Записки Русской Академической группы в США. -Т.2. 1968.-С. 124-146.

4. Бунин И.А. Письма И.А. Бунина H.A. Пушешникову. Публ. А.К. Бабореко / И.А. Бунин // Вопросы литературы и фольклора. Воронеж, 1972.-С. 184.

5. Бунин И.А. Дневники Бунина / И.А. Бунин // Подъем. 1979. - № 1. -С. 113-121.

6. Бунин И.А. Окаянные дни / И.А. Бунин. М.: Советский писатель, 1991.-176 с.

7. Бунин И.А. Публицистика 1918-1953 годов / Бунин И.А. / Под общ. ред. О.Н. Михайлова; вступ. ст. О.Н. Михайлова; коммент. С.Н. Морозова, Д.Д. Николаева, Е.М. Трубиловой. М.: Наследие, 1998. -640 с.

8. Бунин И.А. Pro et contra / И.А. Бунин // Сост. Б.В. Аверина, Д. Риникера, К.В, Степанова; коммент. Б.В. Аверина, М.Н. Виролайнен, Д. Ринекера. СПб.: РХГИ, 2000. - 1016 с.

9. Бунин И.А. Гегель, фрак, метель / И.А. Бунин. СПб., 2003. - 574 с. Ю.Бунин И.А. Письма 1895-1904 годов. Под общ. Ред. О.Н. Михайлова /

10. И.А Бунин. М.: ИМЛИ РАН, 2003. - 768 с. П.Бунин И. А. Новые материалы / И. А. Бунин. -М.: Русский путь, 2004. -Вып. 1.-584 с.

11. Бунин Иван Алексеевич, Бунина Вера Николаевна. Устами Буниных. Дневники / Бунин Иван Алексеевич, Бунина Вера Николаевна. В 2 т. — Т. 1 М.: Посев, 2004. - 304 с.

12. Бунин Иван Алексеевич, Бунина Вера Николаевна. Устами Буниных. Дневники / Бунин Иван Алексеевич, Бунина Вера Николаевна. В 2 т. — Т. 2. М.: Посев, 2005. - 432 с.

13. Бунин И.А. Искусство невозможного. Дневники, письма / Бунин и Кузнецова. -М.: Грифон, 2006. -464 с.

14. Бунин И.А. Письма 1905-1919 годов. Под общ. Ред. О.Н. Михайлова / И.А Бунин. М.: ИМЛИ РАН, 2007. - 832 с.

15. НАУЧНО-КРИТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

16. Адамович Г. Бунин / Г. Адамович // Знамя. 1988. - № 4. - С. 181-194.

17. Адамович Г. Одиночество и свобода / Г. Адамович М.: Республика, 1996.-447 с.

18. Азбука христианина. Словарь-справочник. -М.: МАИК: Наука, 1997. -288 с.

19. Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей / Айхенвальд Ю. М.: Республика, 1994. -591 с.

20. Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей: в 2т / Айхенвальд Ю. -М.: Терра Книжный клуб: Республика, 1998. - Т. 2. - 228 с.

21. Алексий (Кузнецов) Юродство и столпничество. Религиозно-психологическое исследование. / Алексий (Кузнецов). СПб., 1913. -212 с.

22. Алиция Романович. Проблема жизни и смерти в «Освобождении Толстого» Бунина / Алиция Романович // Русская литература. 1996. — №4.-С. 93-101.

23. Афанасьев В. И.А. Бунин. Очерки творчества / В. Афанасьев М., 1966.-384 с.

24. Бабореко А. Бунин и Эртель / А. Бабореко // Русская литература. -1961,-№4.-С. 150-152.

25. Бабореко А. Бунин и Эртель / А. Бабореко // Русская литература. — 1968,- № 3. С. 52-65.

26. Бабореко А. К. И.А. Бунин. Материалы для биографии. / А. К. Бабореко. М.: Молодая гвардия, 1991. - 275 с.

27. Бабореко А. К. Бунин: Жизнеописание / А. К. Бабореко. -М.: Молодая гвардия, 2004. 457 с.

28. Бальмонт Константин, Марина Цветаева и художественные искания XX века / Бальмонт Константин: межвуз. сб. науч. тр. — Иваново: Ив. гос. ун-т, 1999. Вып. 4.-428 с.

29. Бальмонт Константин, Марина Цветаева и художественные искания XX века / Бальмонт Константин: межвуз. сб. науч. тр. — Иваново: Ив. гос. ун-т, 2002. Вып. 5. - 298 с.

30. Баран Хенрик Поэтика русской литературы начала XX века / Баран Хенрик. М.: Прогресс, 1993. - 368 с.

31. Басинский П.В. Горький / П.В. Басинский. М.: Молодая гвардия (Жизнь замечат. людей: сер. Биогр.; Вып. 1029), 2006. -451 с.

32. Бахрах A.B. Бунин в халате. По памяти, по записям. / A.B. Бахрах. — М.: Вагриус, 2005. 592 с.

33. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. — М.: Искусство, 1979. -421 с.

34. Бекетова Л.И. Концепция русского национального характера в творчестве И.А. Бунина В.Ф. Ходасевич о поэтике повестей Бунина

35. Деревня» и «Суходол» // Юдинские чтения: Фольклор и национальная культура. Курск, 2000. - С. 65-67.

36. Белов О.В. Славянский бестиарий. Словарь названий и символики / О.В. Белов. -М.: Индрик, 1999. 320 с.

37. Бердникова O.A. Концепция творческой личности в прозе И.А. Бунина: дис. канд. филол. наук / O.A. Бердникова. Воронеж, 1992.-217 с.

38. Бердникова O.A. «Лишь слову жизнь дана.» / O.A. Бердникова // Русская литература XX века: Учебное пособие. Воронеж: ВГУ, 1999. - С. 22-39.

39. Бердникова O.A. Жизнь и житие в прозе И.А. Бунина / O.A. Бердникова // И.А. Бунин в диалоге эпох. Межвузовский сборник научных трудов, посвященный творчеству И.А. Бунина. Воронеж: ВГУ, 2002. - С. 716.

40. Бердникова O.A. Серебряный век (история русской литературы XX века). Учебное пособие и планы практических занятий / O.A. Бердникова. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 2005. —22 с.

41. Бердяев Н А. Русская религиозная идея / НА. Бердяев. Берлин, 1924. -240 с.

42. Бердяев Н А. Русская идея. Судьба России / НА. Бердяев. — М.: Сварог и К., 1997.-540 с.

43. Бессонов П. А «Детские песни» / П. А. Бессонов. М., 1868. - 313 с.

44. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. -Брюссель: Изд-во Жизнь с Богом, 1989. 2536.

45. Бицилли П. М. О творчестве Ивана Бунина / П. М. Бицилли // Русская речь. 1995. -№ 6. - С. 46-54.

46. Боголепов A.A. Рождество, Страстная и Пасха в Православном Богослужении. / A.A. Боголепов. Нью-Йорк, 1973. - 373 с.

47. Брусянин В.В. Литературная хроника / В.В. Брусянин. // Новый журнал для всех. 1910. -№ 15. - С. 22-32.

48. Бунин И.А. Интервью / И.А. Бунин // Театр. 1909. - № 909. - 21 ноября 1909 г.

49. Бунин И.А. и русская культура / И.А. Бунин. Межвуз. сб. науч. тр. -Елец, 1995. 188 с.

50. Бунин И.А. Диалог с миром / И.А. Бунин // Межвузовский сборник научных трудов, посвященный творчеству И.А. Бунина. Воронеж: Полиграф, 1999. - 166 с.

51. Бунин Иван: филологический дискурс: коллективная монография / Иван Бунин. Елец: ЕГУ, 2005. - 280 с.

52. Бухарев А. О современных духовных потребностях мысли и жизни, особенно русской / А. Бухарев. М.5 1865. - 144 с.

53. Вейдле В. Умирание искусства / В. Вейдле. М: Республика, 2001. -447 с.

54. Внуков Н. О том, как Иван Алексеевич Бунин правил рассказ «Птицы небесные» / Н. Внуков // Литературная учёба. 1982. — № 1.

55. Волков A.A. Проза И.А. Бунина / A.A. Волков. М., 1969. - 448 с.

56. Волков Е. М. Писатели Орловского края XX век. Хрестоматия. Под ред. Проф. Е.М. Волкова / Е.М. Волков. Орел, 2001. - 940 с.

57. Вундт Вильгельм Миф и религия. История религии / Вильгельм Вундт. М.: Эксмо. - СПб. :Terra Fantastica, 2002. - С. 245-699. ,

58. Выготский JI.C. Бунин «Легкое дыхание» / Л.С. Выготский // Психология искусства. 1987. - С. 140-155.

59. Вышеславцев Б.П. Русский национальный характер / Б.П. Вышеславцев //Вопросы философии. 1995. -№6. - С. 111-121.

60. Вьюнов В.А Русский культурный архетип. Страноведение России / В.А Вьюнов. -М.: Наука: Флинта, 2005. 480 с.

61. Газер И. Д Дооктябрьская проза H.A. Бунина (1887-1910): дис. канд. филол. наук / И. Д Газер. Львов, 1963. - 386 с.

62. Газер И.Д. О сюжете и композиции повести H.A. Бунина «Деревня» / И.Д. Газер // Вопросы русской литературы. Львов. - 1967. - Вып 5(2). -С. 104-112.

63. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Общие вопросы. Русский, болгарский, киргизский, грузинский, армянский / Г.Д. Гачев. М.: Советский писатель, 1988. -448 с.

64. Гейдеко В.А. Чехов и Бунин / В.А. Гейдеко. М., 1976. - 363 с.

65. Гергель P.E. Эстетическая рентгенограмма жизни: К вопросу о мировоззрении H.A. Бунина / P.E. Гергель // H.A. Бунин: Диалог с миром: Межвуз. сб. науч. тр. Воронеж: Полиграф, 1999. - С. 70-74.

66. Гладкова Е. В. Духовная проза 1830-1870. / Е. В Гладкова. Христианство и русская литература. Сб. 5. СПб.: Наука, 2006. - С. 129-203.

67. Кошемчук Т.А. Поэт пророк и собеседник Муз. (О проблеме творчества в русской поэзии и православном миропонимании). / Е. В. Гладкова. Христианство и русская литература. Сб. 5. - СПб.: Наука, 2006. -С. 3-129.

68. Голосовкер Я.Э. Логика мифа / Я.Э. Голосовкер. М.: Наука, 1986. -216 с.

69. Горышй М. Собрание сочинений: в 30-ти т. / М. Горький. М.: Худож. лит., 1945-1955. - Т. 25. - 563 с.

70. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т / В. Даль. М.: Рус. яз, 1999. - Т. 1: А-3. - 699 с.

71. Двинятина Т. М. Специфика прозаического в поэзии И.А. Бунина / Т. М. Двинятина // Русская литература. 1996. - №3. - С. 197-205.

72. Двинятина Т.М Поэзия И.А. Бунина и акмеизм: сопоставительный анализ поэтических систем: автореф. дис. канд. филол. наук / Т.М. Двинятина. СПб., 1999. - 23 с.

73. Денисова Э.И. Лирика Бунина: концепция времени и особенности реализма / Э.И. Денисова // Проблемы реализма: сб. науч. ст. — Вологда, 1975.-С. 104-121.

74. Дмитриев А.П. Тема «Православие и русская литература» в публикациях последних лет / А.П. Дмитриев // Русская литература. -1995. -№ 1.-С. 255-269.

75. Достоевский Ф.М Полн. собр. соч. в 30 т. / Ф.М Достоевский. Л., 1983. - Т.25. -470 с.

76. Дунаев М.М. Испытание веры / М.М. Дунаев // Богословский вестник. -1993. -№ 1. -Вып. 2. С. 225-226.

77. Дунаев М.М. Православие и русская литература. В 6-ти т. / М.М. Дунаев. -М., 1999. -Ч. V. -731 с.

78. Душечкина Е.В Русский святочный рассказ. Становление жанра / Е.В. Душечкина. СПб, 1995. - 289 с.

79. Евангельский текст в русской литературе ХУП1-ХХ веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: сб. науч. тр. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та. - 1998. - Вып. 2.-551 с.

80. Евангельский текст в русской литературе ХУШ-ХХ веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: сб. науч. тр. — Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та. 2001. - Вып. 3.-511 с.

81. Евзлин И. Космогония и ритуал / И. Евзлин. М., 1993. - 356 с.

82. Ермакова Е.Е Художественная перспектива в поэзии И.А, Бунина: автореф. дис. канд. филол. наук / Е.Е Ермакова. — Тюмень, 2003. 22 с.

83. Есаулов И.А Категория соборности в русской литературе / И.А. Есаулов. — Петрозаводск, 1995. -287 с.

84. Есаулов И.А. Проблема визуальной доминанты русской словесности / И.А. Есаулов // Евангельский текст в русской литературе ХУП1-ХХ веков. Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: сб. науч. тр-Петрозаводск: Петрозаводский ун-т, 1998. Вып. 2. —С. 42-54.

85. Есаулов И.А Пасхальность русской словесности / И.А. Есаулов. М.: Круг, 2004.-560 с.

86. Жития русских святых: Учебное пособие. -М., 1993. -218 с.

87. Жития святых православной церкви (январь-декабрь). Составил священник и законоучитель Иоанн Бухарев. М.: Отчий дом, 1999. -694 с.

88. Зайцев К. И.А. Бунин. Жизнь и творчество / К. Зайцев. Берлин: Изд-во Парабола, 1934. - 267 с.

89. Златовратский Н.Н Устои. История одной деревни / H.H. Златовратский. -М.: Худож. лит., 1951.-591 с.

90. Золотухин A.A. Соотношение пространств в ранней прозе Бунина / A.A. Золотухин // Царственная свобода. О творчестве И.А. Бунина. -Воронеж: Квадрат, 1995. С. 106-114.

91. И.А. Бунин в диалоге эпох: сб. науч. тр., посвящённый творчеству И.А. t

92. Бунина. Воронеж: ВГУ, 2002. - 208 с.

93. И.А. Бунин в начале XXI века: материалы и статьи: сб. науч. тр., посвященных творчеству писателя. Воронеж: Издательский дом Квадрат, 2005. - 246 с.

94. И.А. Бунин: Диалог с миром: сб. науч. труд., посвящ. творчеству И.А. Бунина. Воронеж: Полиграф, 1999. - 166 с.

95. Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года).-Л., 1985.-132 с.

96. Иван Бунин и Общество любителей российской словесности. -М.: Academia, 2006. 380 с.

97. Иванов В.И. Родное и вселенское / В.И.Иванов. Сост., вступ. ст. и прим. В.М. Толмачёва. -М.: Республика, 1994. -428 с.

98. Иванов-Разумник История русской общественной мысли: В 3 т. / Иванов-Разумник. М.: Республика; ТЕРРА, 1997. - Т. 2. - 400 с.

99. Иванов-Разумник История русской общественной мысли: В 3 т. / Иванов-Разумник. -^Л.: Республика; ТЕРРА, 1997. Т. 3. - 368 с.

100. Иванов-Разумник Встреча с эмиграцией: Из переписки Иванова-Разумника 1942-1946 годов / Иванов-Разумник. М.: Русский путь; Париж, 2001.-400 с.

101. Иезуитова JI.A. В поисках выражения «самого главного, самого подлинного, что есть в нас» «счастья жизни». Бунин в работе над рассказами: по материалам Русского архива в Лидсе / Л.А. Иезуитова. -Великобритания. - С. 214-226.

102. Илларион, митрополит Слово о Законе и Благодати / Илларион митрополит. М., 1994. - 143 с.

103. Ильин В. Арфа Давида. Религиозно-философские мотивы русской литературы. Проза / Ильин В. Сан-Франциско, 1980. - Т.1. -С. 25-40.

104. Ильин И.А. О русском национализме / И.А. Ильин // Собр. соч.: в 10 т. -М.: Русская книга, 1993. -Т.2. -Кн.1. -493 с.

105. Ильин И.А. О России. Три речи. 1926-1933 / И.А. Ильин // Собр. соч.: в 10 т. -М.: Русская книга, 1996. Т.6. -Кн.2. - С. 222.

106. Ильин И.А. О тьме и просветлении. / И.А. Ильин // Собр. соч.: в 10 т. М.: Русская книга, 1996. - Т. 6. - Кн. 2. - 560 с.

107. Иноземцев М.В. Тема религии в лирике И.А. Бунина / М.В. Иноземцев // Творческое наследие Ивана Бунина на рубеже тысячелетий. Елец, 2004. - С. 185-186.

108. Кабакова Е.Г. Юродивые и «юродствующие» в романе Ф.М. Достоевского «Бесы» / Е.Г. Кабакова // Вестник Челябинского ун-та. Сер. 2, Филология. Челябинск, 1997. -№ 1. - С. 92-102.

109. Карпенко Г.Ю. Повесть И.А. Бунина «Деревня»: концепция человека, проблема мировоззрения и поэтики / Г.Ю. Карпенко // Содержательность форм в художественной литературе. Самара, 1990. -С. 86-103.

110. Карпенко Г.Ю. Творчество И.А. Бунина в контексте религиозно философских и антропологических идей конца XIX начала XX векаконцепция человека): автореф. дис. канд. филол. наук / Г.Ю. Карпенко. СПб., 1992. - 23 с.

111. Карпенко Г.Ю. К вопросу о становлении «ветхозаветного» типа мышления в творчестве / Г.Ю. Карпенко // Библия и возрождение духовной культуры русского и других славянских народов. СПб., 1995.-С. 64-76.

112. Карпенко Г.Ю. Образ «сотворенного мира» в творчестве И.А. Бунина / Г.Ю. Карпенко // Царственная свобода. О творчестве И.А. Бунина. Воронеж: Квадрат, 1995. — С. 35-45.

113. Карпенко Г.Ю. О религиозно-философских источниках проблемы смерти у И.А. Бунина / Г.Ю. Карпенко // И.А. Бунин. Диалог с миром. -Воронеж: Полиграф, 1999. С. 25-44.

114. Карпов И.К. Проза И.Бунина / И.К. Карпов. М.: Флинта, 1999. -334 с.

115. Катасонов В.Н. Хождение по водам (религиозно-нравственный смысл «Капитанской дочки» A.C. Пушкина) / В.Н. Катасонов // Наш современник. 1994. -№1. - С. 153-176.

116. Катасонов В.Н. Хождение по водам (религиозно-нравственный смысл «Капитанской дочки» A.C. Пушкина) / Катасонов В.Н. — Калуга, 1999. -175 с.

117. Катто Жак Культурный контекст «Темных аллей» / Жак Като // И.А. Бунин: Диалог с миром: Межвуз. сб. науч. тр. Воронеж: Полиграф!, 1999. - С. 89-95.

118. Келдыш В.А. Русский реализм начала XX века / В.А. Келдыш. -М.: Изд-во Наука, 1975. 280 с.

119. Кожевникова H.A. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века / H.A. Кожевникова. М.: Наука, 1986. - 254 с.

120. Козлова Т.В. Семантика фразеологизмов с названиями животных в современном русском языке / Т.В. Козлова. М., 2003. - 312 с.

121. Колобаева JI.А. «Чистый понедельник» И.А. Бунина / Л.А. Колобаева //Русская словесность. — 1998. -№3. С. 19-23.

122. Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX XX вв. / Л.А. Колобаева. - М: Изд-во МГУ, 1990. - 333 с.

123. Колобаева Л.А. Проза И.А. Бунина / Л.А. Колобаева. М: : Изд-во МГУ, 1998.-86 с.

124. Колосова С.Н. Художественное своеобразие рассказа И.А. Бунина «Преображение» / С.Н. Колосова // III Пасхальные чтения. -М.: МИГУ, 2005. С. 236-242.

125. Кон И.С. Национальный характер миф или реальность? / И.С. Кон // Новый мир. - 1969. - №9. - С. 215-230.

126. Коржавин Н. Анна Ахматова и «Серебряный век» / H Коржавин. // Новый мир. 1989. - №7. - С. 243 -262.

127. Косарев А. Философия мифа: Мифология и ее эвристическая значимость / А. Косарев. СПб.: Универсальная книга, 2000. - 304 с.

128. Котельников В. А. «Восточнохристианская аскетика на русской почве» / В. А. Котельников // Христианство и русская литература. РАН Институт русской литературы (Пушкинский Дом): сб. науч. ст. СПб.: Наука, 1994.-С. 396-412.

129. Котельников В.А. Ветхозаветность у Бунина / В.А. Котельников // Христианство и русская литература СПб, 1996. - Вып.2. — С. 343351.

130. Котельников В.А. Язык церкви и язык литературы / В.А. Котельников // Русская литература. 1996. - №1. - С. 5-26.

131. Кочеткова М.А. Художественное пространство в рассказах И.А. Бунина 1890-х — 1900-х гг. и в повестях «Деревня» и «Суходол» / М.А. Кочеткова: дисс. канд. филолог, наук. Ульяновск, 2005. - 185 е.

132. Краснова Т.В. Российская топонимия в художественной прозе

133. Т-Т Л Г1.- /,ГГ.Г>. .1/--------X"r.rxr.nnc,î.ох s.

134. Крутикова JI.B. «Суходол», повесть-поэма И. Бунина / JI.B. Крутикова // Русская литература. 1966. — №2. - С. 44-59.

135. Крутикова JI.B. Крестьянские рассказы И.А. Бунина 1911-1913 гг. / JI.B. Крутикова // Ученые записки Ленинградского ун-та. Сер. Фил. Наук.-1968.-Вып. 72.-С. 171-198.

136. Крутикова Л.В. «Чаша жизни» И. Букина и споры о смысле человеческого бытия в начале XX в. / Л.В. Крутикова // От Грибоедова до Горького. Из истории русской литературы: сб. науч. тр. Л., 1979. -С. 106-124.

137. Крутикова Л.В. «Деревня» И. Бунина (Человек, народ, Россия) / Л.В. Крутикова // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года). Л., 1985. - С. 3-25.

138. Крутикова Л.В. Неугасимый свет. Перечитывая Бунина / Л.В. Крутикова // Нева. 1995. - № 10. - С. 183.

139. Кузнецова Г.Н. Из «Грасского дневника» / Г.Н. Кузнецова // Литературное наследство. Иван Бунин. Т. 84. (в двух книгах). - М., 1973.-Кн. 2.-С. 251-300.

140. Курляндская Г. Б. Тургенев и Бунин. Воспроизведение действительности и ее преобразование проблема автора / Г. Б. Курляндская // Тургеневский ежегодник. - Орел: Издательский Дом Орлик, 2006. - 228 с.

141. Курляндская Г.Б. Тургенев и Бунин. Воспроизведение действительности и ее преобразование проблема автора / Г.Б. Курляндская // Тургеневский ежегодник. - Орел: Издательский Дом Орлик, 2006. - С. 5-9.

142. Кучеровский Н.М. Мундир толстовства: (Молодой Бунин и толстовство) / Н.М. Кучеровский // Из истории русской литературы XX в. Калуга, 1966. - С. 28-36.

143. Кучеровский Н. М. Эстетическая сущность философских исканий И.А. Бунина 1906-1911 / Н. М. Кучеровский // Научн. докл. высш. шк. Филол. науки. 1969. - № 6. - С. 110-126.

144. Кучеровский Н.М. Повесть И.А. Бунина «Веселый двор» / Кучеровский Н.М. // Русская литература. 1970. - № 4. - С. 123-139.

145. Кучеровский Н. М. И.Бунин и его проза / Н. М. Кучеровский. -Тула: Приокское книжное изд-во, 1980. 320 с.

146. Лавров А. В. И. Бунин в переписке с Ф. Сологубом (публ. A.B. Лавров) / А. В. Лавров // Русская литература. 1996. - № 3. - С. 181187.

147. Лазанская Е.А. Мифологизация пространства в рассказе И.А. Бунина «Косцы» / Е.А. Лазанская // И.А. Бунин в начале XXI века: материалы и статьи. Воронеж: Издательский дом Квадрат, 2005. - С. 168-176.

148. Лазарева О.В. Проблема русского национального самосознания в прозе И.А. Бунина 1910-1920-х гг. (Формы художественного выражения, эволюция): дисс. канд. филолог, наук / О.В. Лазарева. — М., 2006.-180 с.

149. Левитов. А.И. Очерки и рассказы / А.И. Левитов. Воронеж: Центр.-Чернозёмное кн. Изд-во, 1980. - 367 с.

150. Лейдерман Н.Л. Современная русская литература: 1950-1990-е годы: Учеб. пособие / Н.Л. Лейдерман. В 2 т. М.: Издательский центр «Академия», 2003. - Т. 2. 1968-1990. - 688 с.

151. Линков В.Я. Мир и человек в творчестве Л. Толстого и И. Бунина /В.Я. Линков. -М.: Изд-во МГУ, 1989. 174 с.

152. Липахин В. Икона в русской художественной литературе (икона и иконопочитание, иконопись и иконописцы) / В. Липихин. М.: Отчий дом, 2002. - 736 с.

153. Литература и живопись. Л.: Наука, 1982. - 288 с.

154. Литературное наследство. Бунин И.А. (Сборник материалов) В 2 кн. -М.: Наука, 1973. -Т. 1.-696 с.

155. Литературное наследство. Бунин И. А. (Сборник материалов) В 2 кн. -М.: Наука, 1973. Т. 2.-552 с.

156. Лихачев Д.С. «Смеховой мир» Древней Руси / Д.С. Лихачев, А.М Панченко. Л, 1976. - 204 с.

157. Лихачев Д.С Заметки о русском. Избранное / Д.С. Лихачев. М., 1998.-64 с.

158. Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение и другие работы / Д.С. Лихачев. СПб., 1999. — 508 с.

159. Локид Энциклопедия суеверий / Локид. М.: Миф, 1997. - 560 с.

160. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство / А.Ф. Лосев. — М.: Искусство, 1976. 367 с.

161. Лосев А.Ф. Дерзание духа / А.Ф. Лосев. М.: Политиздат, 1989. -364 с.

162. Лосская-Семон Несколько замечаний по поводу религиозного призвания русской литературы / Лосская-Семон // Русская литература. -1995.-№1.-С. 28-33.

163. Лурье С. В поисках русского национального характера / С. Лурье // Отечественные записки. — 2002. №3. - С. 59-71.

164. Любомудров А. М. О православии и церковности в художественной литературе / А. М. Любомудров // Русская литература. -2001. — № 1. — С. 107-125.

165. Любомудров A.M. Духовный реализм в литературе русского зарубежья: Б. К. Зайцев, И.С. Шмелев. / A.M. Любомудров. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. - 272 с.

166. Лявданский Э.К. К вопросу о типологии характеров в прозе Ивана Бунина 1900-х годов / Э.К.Лявданский, Г.А. Голотина. // Иван

167. Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года). JL: Наука, 1985.-С. 72-82.

168. Маковецкий Д.П. Литературное наследство. Том 90. У Толстого (1904-1910). Яснополянские записки Д.П. Маковецкого. Книга третья (1908-1909 январь июнь) / Д.П. Маковецкий. -М.: Наука. - 512 с.

169. Мальцев Ю. Забытые публикации Бунина / Ю.Мальцев // Pro el: contra. СПб, 2001. - С. 714-730.

170. Мальцев Ю. Иван Бунин. 1870-1953. / Ю.Мальцев. Frankfort / Main: Possev, 1994. - 432 с.

171. Меренова С.Б. Мотивы древнерусской литературы в творческой практике И.А. Бунина С.Б. / Меренова // Иван Бунин: филологический дискурс: коллективная монография. — Елец: ЕГУ, 2005. — С. 280-285.

172. Мескин В.А. Человек в круге бытия (о творчестве И. Бунина) / В. А. Мескин // Русская словесность. 1993. - № 4. - С. 16-24.

173. Митрополит Николай (Якушевич) Сила любви / Митрополит Николай (Якушевич). М., 1993. - 132 с.

174. Митрополит Сурожский Антоний. Труды / Митрополит Антоний Сурожский. -М.: Практика, 2002. 1080 с.

175. Михайлов О.Н. Иван Алексеевич Бунин. Очерк творчества. / О.Н.Михайлов. -М: Изд-во Наука, 1967. 176 с.

176. Михайлов О.Н. Строгий талант / О.Н. Михайлов. М.: Современник, 1976. - 278 с.

177. Михайлов О.Н. Неизданный Бунин / О.Н. Михайлов // Литературная Россия. 1990. - 9 марта. - С. 14-15.

178. Михайлов О.Н. Литература русского зарубежья. 1920-1940 / О.Н. Михайлов. М.: ИМЛИ РАН, 2004. - Вып. 3.-592 с.

179. Молчанова H.A. Мотивы апокалипсиса в лирике И. Бунина и В. Брюсова («День гнева» и «Конь блед») / H.A. Молчанова // И.А. Бунин. Диалог с миром. Воронеж: Полиграф, 1999. - С. 125-129.

180. Монина Т. С. Семантика синтаксических структур пейзажных зарисовок / Т.С. Монина // Русский язык в школе. 1995. - № 5. - С. 82.

181. Морозов С.Н. И.А. Бунин литературный критик: дисс. канд. филолог, наук / С.Н. Морозов. - М., 2002. - 180 с.

182. Мотеюнайте И.В. «Иоанн Рыдалец» И.А. Бунина на фоне литературной традиции героя-юродивого / И.В. Мотеюнайте // Третьи Майминские чтения. Псков, 2000. - С. 161-166.

183. Мотеюнайте И.В. Вен. Ерофеев и юродство: заметки к теме / И.В. Мотеюнайте // «Москва-Петушки» Вен. Ерофеева: мат. тр. международ, конференц.: Литературный текст: проблемы и методы исследования. Тверь, 2000. - С. 142-145.

184. Муромцева-Бунина В.Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью. / В.Н. Муромцева-Бунина. -М., 1989.-510 с.

185. Мущенко Е.Г. В поисках первореальности (Ранняя проза И.А. Бунина) / Е.Г. Мущенко // Царственная свобода. О творчестве И.А. Бунина. Воронеж: Квадрат, 1995. - С. 45-59.

186. Мяло К. О русском идеале / К.Мяло // Евразия. 1996. - №1. - С. 77-85.

187. Никонова Т.А. Мир природы и мир человека в лирике И.А. Бунина / Т.А. Никонова // Проблема реализма. Вып. 5. - Вологда, 1978.-С. 128-141.

188. Никонова Т.А. Деревня в художественном сознании А. Толстого и И. Бунина (1910-е годы) / Т.А. Никонова // Поэтика реализма. Межвузовский сборник. Куйбышев: Изд-во Куйбышев, гос. ун-та, 1985.-С. 170-175.

189. Никонова Т. А. Прощания. Размышления над страницами «деревенской прозы» / Т.А. Никонова. Воронеж: Центр. - Чернозем, кн. Изд-во, 1990. - 143 с.

190. Никонова Т.А. О смысле человеческого существования в творчестве И. Бунина / Т.А. Никонова // Диалог с миром. Межвузовский сборник научных трудов, посвященный творчеству И.А. Бунина. — Воронеж: Полиграф, 1999. С. 5-16.

191. Никонова Т.А. «Новый человек» в русской литературе 1900-1930-х годов: проективная модель и художественная практика / Т.А. Никонова. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 2003. - 232 с.

192. Нинов А. «Деревня» Бунина и русская литература. К 100-летию со дня рождения Бунина / А. Нинов // Вопросы литературы. 1970. - № 10. - С. 56-78.

193. Ничипоров И.Б. Мотив смерти в прозе И.А. Бунина 1890-1910 годов / И.Б. Ничипоров // Третьи Майминские чтения. Псков, 2000. — С. 155-161.

194. Ничипоров И.Б. «Поэзия темна, в словах не выразима.» Творчество И.А. Бунина и модернизм / И.Б. Ничипоров. — М.: Метафора, 2003. 256 с.

195. Оранский Н. Рец. на кн.: Бунин И.А. «На край света» и другие рассказы / Н.Оранский (H.H. Златовратский). СПб., 1897. - С. 7-12.

196. Оранский Н. Бунин И.А. Стихи и рассказы. / Н.Оранский // Журнал для всех.-1901.-№ 12.-С 12-15.

197. Ошар Клер «Дело корнета Елагина»: К проблеме жанра / Клер Ошар // И. А. Бунин: Диалог с миром: Межвуз. сб. науч. тр. Воронеж: Полиграф, 1999. - С.96-100.

198. Панченко A.A. Народное православие / A.A. Панченко. СПб, 1998.-232 с.

199. Перхин В.В. Русские литераторы в письмах (1905-1985): Исследования и материалы. / В.В. Перхин. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2004.-312 с.

200. Пестов Н.Е. Современная практика православного благочестия / Н.Е. Пестов. В. 2-х тт. М., 2004. - Т.2. - 749 с.

201. Петров В.М. Под небом Суходола: Иван Бунин: Родина, поэзия, любовь / В.М. Петров. Липецк, 1995. — 126 с.

202. Пикулева Г. Московская быль Ивана Бунина / Г. Пикулева. — М. : Музей человека, 2005. 164 с.

203. Платонов O.A. Русская цивилизация / О.А Платонов. M., 1992. -346 с.

204. Платонов O.A. Терновый венец России. Тайная история масонства 1731 1996. / O.A. Платонов. -М.: Родник, 1996. - 704 с.

205. Плешков В.В. Концепция человека в творчестве И.А. Бунина: дис. канд. филол. наук / В.В. Плешков. Елец, 1997. - 187 с.

206. Подвиг юродства. М.: Лепта, 2000. - 381 с.

207. Полторацкая C.B. Образы русских праведников в творчестве И.А. Бунина и И.О. Шмелёва. / C.B. Полторацкая // II Пасхальные чтения. -М.: МПГУ, 2008. С. 260-266.

208. Поселянин Е. Идеалы христианской жизни / Е.Поселянин. М.: Издание Сретенского монастыря, 2000. — 800 с.

209. Поселянин Е. Подвижники русской церкви / Е. Поселянин. — М., 1901.-396 с.

210. Поэтика реализма // Межвузовский сборник. Куйбышев: Куйбышевский гос. ун-т, 1985. - 176 с.

211. Пращерук H.B. Художественная концепция национального в прозе И.А. Бунина 1909-1913 гг.: дис. канд. филол. наук / Н.В. Пращерук. Свердловск, 1989. - 190 с.

212. Пращерук Н.В. Трансформация темы религиозного призвания («Аглая» и «Чистый понедельник») / Н.В. Пращерук // И.А. Бунин. Диалог с миром. Воронеж: Полиграф, 1999. - С. 45-58.

213. Пращерук Н.В. Художественный мир прозы И.А. Бунина: язык пространства / Пращерук Н.В. Екатеринбург: Муниципальный учебн-метод. центр, фонд Созидание, 1999. - 254 с.

214. Проблемы реализма. Вологда: ВГПИ, 1975. - Вып. 1. - 142 с.

215. Проблемы реализма Вологда: ВГПИ, 1978. - Вып. 5. - 184 с.

216. Проходова В.П. Автор и герой в прозе И.А. Бунина 1910-1915-х годов / В.П. Проходова // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года). Л., 1985. - С. 123-129.

217. Пушкарев Л.Н. Духовный мир русского крестьянина: по пословицам ХУП XVIII вв. / Л.Н. Пушкарев. - М., 1994. - 311 с.

218. Пушкин A.C. Собрание сочинений: в 10 т. М,- Л., 1956-1958. -Т. 3.-411 с.

219. Розанов В.В. Несовместимые контрасты бытия. / В.В. Розанов. -М.: Искусство, 1990. 605 с.

220. Розанов В.В. Мимолетное. 1915 год / В.В. Розанов. М.: Республика, 1994. - 540 с.

221. Рубина И. Русские юродивые и блаженные / И. Рубина, Северский А. Челябинск, 2003. - 235 с.

222. Русанова И.П. Религиозное «двоеверие» на Руси в XI XIII веках. Культура славян и Русь. / И.П. Русанова, Б.А. Тимощук. - М., 1998.-292 с.

223. Русская литература конца XIX начала XX веков. 1901-1907. -М.: Наука, 1971.-592 с.

224. Русская литература XX века: Учебное пособие. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1999. - 800 с.

225. Русская литературная классика XIX века: Учебное пособие. -Воронеж: ВГУ-МИОН, 2001.-426 с.

226. Русский космизм. Антология философской мысли. М., 1993. -365 с.

227. Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси / Б.А. Рыбаков. М.: Русское слово, 1997. - 821с.

228. Рымарь Н.Т., Скобелев В.П. Теория автора и проблема художественной деятельности / Н.Т. Рымарь, В.П. Скобелев. -Воронеж: Логос-Траст, 1994. — 262 с.

229. Саблина Н. П. «Не слышатели забытливы слова, но творцы». Органичное православие русской поэзии. / Н. П. Саблина // Христианство и русская литература. Сб. третий. — СПб.: Наука, 1999. -С. 3-26.

230. Сарабьянов Д.В. История русского искусства конца XIX начала XX века: Учебное пособие / Д.В. Сарабьянов. М.: Изд-во МГУ, 1993.- 320 с.

231. Святославский A.B. Крест в русской культуре: Очерк русской монументальной ставрографии. / A.B. Святославский, A.A. Трошин. -М.: Древлехранилище, 2000. 175 с.

232. Секриеру А.Е. Апокалиптическое в двух рассказах И.А. Бунина: Град земной и Град небесный / А.Е. Секриеру // II Пасхальные чтения.

233. М.: МПГУ, 2005.-С. 190-197.

234. Сикорский Б.Ф. H.A. Бердяев о роли национального характера в судьбах России / Б.Ф. Сикорский, H.A. Бердяев // Социально-политический журнал. 1993. - №№ 9-10.

235. Симонов Г.Н. Бунин и Рахманинов: Биографический экскурс / Г.Н.Симонов, Л.Л. Ковалева-Огороднова. — М.: Русский путь, 2006. -320 с.

236. Славянские древности. Энциклопедический словарь в 5 томах. -Т. 1. А-Г. -М.: Международные отношения, 2004. 700 с.

237. Славянские древности. Энциклопедический словарь в 5 томах. -Т. 2. Д-К (крошка). -М.: Международные отношения, 1999. 700 с.

238. Славянские древности. Энциклопедический словарь в 5 томах. -Т. 3. 3-К (круг) — П (перепёлка). М.: Международные отношения, 2004. - 700 с.

239. Славянский мир: община и многообразие: матер, международ, конференц. Воронеж: ВГУ, 2003. - 260 с.

240. Сладкопевцев П. О святых юродивых Христа ради. / П. Сладкопевцев // Духовна беседа. СПб. - 1860. -№30,31,33.

241. Сливицкая О.В. Рассказ И.А. Бунина «Петлистые уши» (Бунин и Достоевский) / О.В. Сливицкая // Русская литература XX в. (дооктябрьский период). Сб. 3. - Калуга, 1971. - С. 156-168.

242. Сливицкая О.В. Космос и душа человека (О психологизме позднего Бунина) / О.В. Сливицкая // Царственная свобода. О творчестве И.А. Бунина. Воронеж: Квадрат, 1995. - С. 5—35.

243. Сливицкая О.В. К проблеме «Бунин и Восток» рассказ Бунина «Сны Чанга» / О.В. Сливицкая // Русская литература. - 1996. - №3. -С. 212-214.

244. Сливицкая О.В. Человек Бунина как космос и личность / О.В. Сливицкая // Сб. научн. трудов СПб. гос. ин-та культуры. 1997. - № 148-С. 294-307.

245. Сливицкая О. В. Сюжетное и описательное в новеллистке И.А. Бунина. / О. В. Сливицкая // Русская литература. 1999. - №1. - С. 89111.

246. Сливицкая О. В. Чувство смерти в мире Бунина / О. В. Сливицкая // Русская литература. 2002. - № 1. - С. 64-79.

247. Сливицкая О.В. Чувство смерти в мире И. Бунина / О.В. Сливицкая //Русская литература. 2002. -№ 1. - С. 64-78.

248. Сливицкая O.B. «Повышенное чувство жизни»: Мир Ивана Бунина / О.В. Сливицкая. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2004. — 270 с.

249. Смирнова JI.A. Иван Алексеевич Бунин. Жизнь и творчество / JI.A. Смирнова. -М. Просвещение, 1991. С. 192.

250. Смолъянинова Е.Б. «Буддийская тема» в прозе Бунина / Е.Б. Смолъянинова // Русская литература. 1996. - №3. - С. 205-212.

251. Соколова З.П. Животные в религиях / З.П. Соколова. СПб.: Изд-во Лань. - 288 с.

252. Солоухина О.В. О нравственно-философских взглядах Бунина / О.В. Солоухина // Русская литература. 1984. — № 4. - С. 47-59.

253. Спивак P.C. Русская философская лирика. 1910-е годы. И. Бунин, А. Блок, В. Маяковский / P.C. Спивак. М.: Флинта; Наука, 2003. — 408 с.

254. Степун Ф.А. Иван Бунин / Ф.А. Степун // Современные записки. Париж. - 1934. - № 54. - С. 208-211.

255. Степун Ф. А. Дух, лицо и стиль русской культуры (предисловие к публикации P.E. Гергеля / Ф. А. Степун // Вопросы философии. 1997. -№ 1.-С. 154-166.

256. Степун Ф. Чаемая Россия / Ф. Степун. СПб.: РХГИ, 1999. - 480 с.

257. Струве П.Б. Православие и культура / П.Б. Струве. М.: Христианское издательство, 1992. - 337 с.

258. Струве П.Б Patriotika: Политика, культура, религия, социализм / П.Б Струве. М.: Республика, 1997. - 527 с.

259. Суприн М. Л. Династия Красовых: Еще раз о «Деревне» И. Бунина / М. Л. Суприн // Науч. доклады высш. шк. Филологические науки. М. - 1984. - № 3. - С. 18-24.

260. Твардовский А. О Бунине / А. Твардовский // Собр. соч.: в 6 т. -М.: Худож. лит., 1987.-Т.1. С. 5-42.

261. Творческое наследие Ивана Бунина на рубеже тысячелетий: Материалы международной научной конференции, посвященной 70-летию вручения Нобелевской премии и 50-летию со дня смерти писателя. Елец: ЕГУ, 2004. - 309 с.

262. Творчество И.А. Бунина и русская литература XIX XX веков. -Белгород: Изд-во Белгородского гос. ун-та, 2000. - Вып 2.-201 с.

263. Творчество И.А. Бунина и философско-художественные искания на рубеже XX XXI веков Материалы Международной научной конференции, посвященной 135-летию со дня рождения писателя. -Елец: ЕГУ, 2006.-420 с.

264. Телешов Н.Д Избранные произведения / Н.Д Телешов. М.: Худож. лит., 1985. - 399 с.

265. Теракопян JI. Пафос преобразования. Тема деревни в прозе 50-70-х годов / JI. Теракопян. М.: Худож. лит., 1978. - 397 с.

266. Титова В. Комментарии / В.Титов // Собр. соч.: в 6 т. М., 1987. -Т. 2.-487 с.

267. Тихомиров Б. Юродивые Христа ради и их благотворная для общества деятельность / Б. Тихомиров // Душеполезное чтение. 1884. Сентябрь. - Т.З. - С. 98-114.

268. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре / В.Н. Топоров. М.: Гнозис - Школа, 1995. - 875 с.

269. Троицкий В.Ю. Духовность слова / В.Ю. Троицкий. М.: ИТРК, 2001.-184 с.

270. Трубецкой E.H. Иное царство и его искатели в русской народной сказке / E.H. Трубецкой. СПб, 1918. - 78 с.

271. Удодов Б.Т. Очерки русской литературы 1820-1830-х годов: Учебное пособие для студентов-филологов / Б.Т. Удодов. Воронеж: Издательский дом Алейниковых, 2004. - 380 с.

272. Успенский Г.И. Собр. соч.: в 9-ти т. М.: Худож. лит., 1957. -Т. 8. - 682 с.

273. Успенский Н.В. Издалека и вблизи: Избр. повести и рассказы. / Н.В. Успенский. М.: Сов. Россия, 1986. - 400 с.

274. Успенский Г.И. Власть земли / Г.И. Успенский. М.: Сов. Россия, 1988.-400 с.

275. Федотов Г. П. Святые Древней Руси. / Г. П. Федотов. М.: Моск. рабочий, 1990.-269 с.

276. Федотов О.И. Основы русского стихосложения / Теория и история русского стиха: В 2-х кн. Кн. 2: Строфика. / О.И. Федотов. -М.: Флинта: Наука, 2002. 488 с.

277. Федяев Д.М. Литературные формы приобщения к бытию: Монография. / Д.М. Федяев. Омск: Изд-во Омского гос. педагог. Унта, 1998. -140 с.

278. Флоренский П.А. У водоразделов мысли / П.А. Флоренский. Собр. соч.: в 2-х т. -М.: Правда, 1990. Т. 2. - 439 с.

279. Флоренский П.А. Макрокосм и микрокосм / П.А. Флоренский. -СПб., 1994.-546 с.

280. Флоровский Г.В. Из прошлого русской мысли / Г.В. Флоровский. -М.: Агроф, 1998.-431 с.

281. Флоренский П.А. Сочинения / П.А. Флоренский. В 4-х т. М.: Мысль, 2000. -Т.2. - 621 с.

282. Флоренский П.А. Христианство и культура / П.А. Флоренский. -М. Харьков: ACT: Фолио, 2001. - 663 с.

283. Франк С.Л. «Русское мировоззрение» / Франк С.Л. СПб.: Наука, 1996.-736 с.

284. Фрейд Зигмунд Сон и сновидение / Зигмунд Фрейд. М: Олимп, ООО Издательство ACT - ЛТД, 1997. - 544 с.

285. Фролов И. Т. Философский словарь / И.Т. Фролов. 6-е изд., перераб. и доп. -М.: Политиздат, 1991. - 560 с.

286. Хайдеггер М. Время и бытие / Хайдеггер Мартин. М.: Республика, 1993.-445 с.

287. Христианство и новая русская литература XVIII XX веков: Библиографический указатель 1800-2000. - СПб.: Наука, 2002. - 891 с.

288. Христианство и русская литература: сб. ст. СПб.: Наука, 1994. -395 с.

289. Христианство и русская литература: Сб. 2. - СПб.: Наука, 1996. -356 с.

290. Христианство и русская литература. Сб. 3. - СПб.: Наука, 1999. -397 с.

291. Христианство и русская литература. Сб. 4. - СПб.: Наука, 2002. -535 с.

292. Христианство и русская литература. Сб. 5. - СПб.: Наука, 2006. -738 с.

293. Хунминь Тянь Сопоставление рассказов «Сосны» и «Братья» с точки зрения буддизма / Тянь Хунминь //И. А. Бунин в начале XXI века: материалы и статьи: Межвуз. сб. науч. тр. Воронеж: Издательский дом Квадрат, 2005. - С. 205-214.

294. Царственная свобода. О творчестве И.А. Бунина. Воронеж: Квадрат, 1995. - 168 с.

295. Чернышевский Н.Г. Литературная критика / Н.Г. Чернышевский. В 2 т. -М., 1981.-Т. 2.-С. 212-214.

296. Чуковский К.И. Ранний Бунин / К.И Чуковский. // Вопросы литературы. 1968. - №5. - С. 72-94.

297. Шамаева С.Е. Библия и преподавание литературы / Шамаева С.Е. -Воронеж: Транспорт, 1996. -298 с.

298. Шафаревич И.Р. Русский народ на переломе тысячелетий. Бег наперегонки со смертью / И.Р. Шафаревич. 2-е изд. - М.: Изд-во журнала Москва, 2000. - 376 с.

299. Шмеман А. Великий Пост / А. Шмеман. М., 1993. - С. 77-78.

300. Шмеман А. Духовные судьбы России / А. Шмеман // Новый мир. 1994. -№ 3. -С. 187-198.

301. Эберт Криста Образ автора в художественном дневнике Бунина «Окаянные дни» / Криста Эберт // Русская литература. 1996. — №3. — С. 106-111.

302. Экземплярский В.И. Христианское юродство и христианская истина / В.И. Экземплярский // Христианская мысль. 1916. - №№ 13.

303. Эпштейн М.Н. Природа, мир, тайник вселенной. Система пейзажных образов в русской поэзии. / М.Н. Эпштейн. М.: Высшая школа, 1990.-303 с.

304. Эртель А.И. Повести, рассказы. «Отчий край» / А.И. Эртель. -Воронеж: Центр.- Чернозёмное кн. Изд-во, 1984. 319 с.

305. Эртель А.И. Гарденины, их дворня, приверженцы и враги: Роман /А.И. Эртель. -М.: Худож. лит., 1987. -366 с.

306. Эртель А.И. Записки Степняка / А.И. Эртель. М.: Правда, 1989. -496 с.

307. Эткинд Е. Русская поэзия XX века как единый процесс / Е. Эткинд // Вопросы литературы. 1988. - № 10. - С. 189-212.

308. Юдинские чтения 2002: Слово и образ: Материалы Всероссийской научной конференции (Курск, 30 января 2002 г.). — Курск: Изд-во Курск, гос. ун-та, 2002. - 225 с.

309. Янгулова JI. Юродивые и умалишенные: генеалогия инкарцерации в России / JI. Янгулова. СПб., 2001. - С. 192-211.

310. Ясенский С. Ю. Пассеизм Бунина как эстетическая проблема / С. Ю. Ясенский // Русская литература. 1996. - №3. - С. 111-117.