Античная и ранневизантийская традиция в фотиевской рецепции тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 00.00.00, кандидат наук Логвинова Александра Александровна

• Логвинова Александра Александровна
• кандидат наук
• 2024

Оглавление диссертации кандидат наук Логвинова Александра Александровна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1 ПОДХОДЫ К КЛАССИФИКАЦИЯМ АНТИЧНЫХ И СВЕТСКИХ РАННЕВИЗАНТИЙСКИХ АВТОРОВ В «МИРИОБИБЛИОНЕ» ФОТИЯ

1.1 Классификация авторов по занятиям (тематическая)

1.2 Классификация по периодам

ГЛАВА 2 КЛАССИЧЕСКИЕ И ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИЕ АВТОРЫ

2.1 Греческие классики

2.2 Авторы эпохи эллинизма

ГЛАВА 3 АВТОРЫ РИМСКОЙ ЭПОХИ ГЛАЗАМИ ФОТИЯ

3.1 Сочинения эпохи ранней империи (I в.)

3.2 Авторы II-III вв

ГЛАВА 4 РАННЕВИЗАНТИЙСКИЕ СВЕТСКИЕ СОЧИНЕНИЯ

В КОДЕКСАХ ФОТИЯ

4.1 Авторы IV века

4.2 Ранневизантийские светские авторы V-VI вв

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Приложение А 209. Дион из Прусы. Рассуждения

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Античная и ранневизантийская традиция в фотиевской рецепции»

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Классическое античное наследие и его существование в византийское время представляют собой важную и актуальную проблему. В отличие от Западной Европы, где оно было забыто и периодически «возрождалось», и в отличие от Древней Руси, куда огромный пласт античного фундамента непосредственно не попал, Византия всегда помнила о своих античных основах и не отказывалась от них. Классическая литература, поэзия, история, риторика и даже философия были прочно усвоены, и в ранневизантийский период оставались основой знания1. Поэтому в средневизантийский период (с середины IX по 1204 г.) и далее речь никогда не шла о «возрождениях» — античность и не умирала. Другое дело, что в позднеантичное время классическое наследие было очищено от религиозных языческих практик, примером чего является исторический компромисс в Александрийской философской школе Аммония с патриархатом во главе с Петром Монгом около 485 г., и было усвоено христианской традицией, в результате чего сложился ранневизантийский культурный синтез.

Н. Уилсон посвятил целое исследование проблеме византийского «куррикулюма», отбора содержания образования в Византии, и пришел к убедительному выводу о том, что христианская церковь не вводила никакой цензуры в корпус текстов, не издавала «корпуса отреченных книг», не исправляла существующие (античные) тексты. Классическое наследие после V в. было уже совершенно не опасно в религиозном отношении, но бесценно как основа культуры и школы.

В целом, осмысление, оценка и отбор античного культурного наследия составляют характерную и очень существенную черту всей византийской

1 См. ЖИяопN.0. 8сЬо1агв оГ Ву2ап1шт. Ьопёоп, 1996.

культуры2. Античный фундамент восточно-христианской культуры никогда не исчезал и периодически испытывал рецепцию как некую активацию, оживление.

По всей видимости, для анализа культурных процессов в Византии возможно использовать терминологию, ныне активно применяющуюся в археологических штудиях относительно трансформации характера города — византинизация и медиевализация.

Византинизация гуманитарного знания при этом в нашем понимании должна означать:

1) исчезновение языческих религиозных коннотаций из письменного наследия классической античности;

2) внедрение христианского символизма (начиная с «Экфрасиса картины мира» Иоанна Газского) для переосмысления мифологических и культурных образов.

Медиевализация же будет означать значительное снижение грамотности и общекультурного уровня в «Темные века», начиная с середины VII в., в том числе с учетом потери империей значительных территорий на Ближнем Востоке, в Северной Африке и на Балканах.

Таким образом, обращаясь в проблеме бытования классической традиции в IX веке, во времена патриарха Фотия, следует говорить не о возрождении, а об оживлении. Учитывая временной разрыв с VII веком, можно говорить о рецепции античного наследия в средневизантийский период.

Здесь можно в определенной мере дискутировать с П. Лемерлем3, который усматривал в эллинизме IX в. все же возрождение, причем на основе гуманизма (западноевропейское понятие, используемое для более позднего времени). Несомненно, в таком понимании можно усмотреть явный европоцентризм, нашедший выражение также и в книге Т.А. Сениной4. Все эти авторы, как и те, что

2 Фрейберг Л.А. Античное литературное наследие в византийскую эпоху // Античность и Византия. М.: Наука, 1975. С. 5.

3 Лемерль П. Первый византийский гуманизм. Замечания и заметки об образовании и культуре в Византии от начала до Х века. СПб., 2012.

4 Сенина Т.А. (монахиня Кассия). Эллинизм в Византии IX века. СПб., 2018.

упомянуты в историографическом обзоре Сениной, противопоставляют христианство и язычество. Такой подход является модернизацией, а в отечественных условиях еще и явно политически ангажированной — недаром Сенина прямо использует в отношении культурной ситуации IX века термины «либерализм» и «охранительный традиционализм» вкупе с «обскурантизмом»5, тем самым, находясь в потоке либерального давления на государство в канун резкого изменения общественно-политической ситуации и начала Специальной военной операции (2022).

В реальности античные тексты были не просто кругом чтения образованного византийца и формировали школьный учебный план, они были лишены религиозных коннотаций и всякой идеологической борьбы в современном понимании. Об этом как раз и свидетельствует «Мириобиблион» («Библиотека») патриарха Фотия, которая является не просто памятником личной эрудиции и учености книголюба, но и несомненным свидетельством отношения церкви в лице ее главы — патриарха — к античной письменной традиции. Тем самым, можно делать наблюдения о византийском культурном синтезе, органично включившем в себя античное наследие.

Исторически конфронтационное отношение церкви к античной традиции мы видим лишь в IV столетии, в ходе сложного процесса христианизации империи, не лишенного отдельных эксцессов. Этот этап завершается убийством Гипатии Александрийской в 415 г. Более уравновешенным этот процесс становится в V веке. И далее, вплоть до эпохи Юстиниана, церковь и государство боролось с язычеством, последними политически активными язычниками6 и институциями (Афинская школа)7, но не с суммой классического знания. Ранневизантийский

5 Там же. С. 5.

6 КозловА.С. Политическая оппозиция Византии на рубеже V-VI вв. // Античная древность и средние века. Екатеринбург, 1998. [Вып. 29]. С. 59-78; Ведешкин М.А. Языческая оппозиция христианизации Римской империи (IV-VI вв.). СПб., 2018.

7 Парфенова Н.В. Борьба с язычеством в Римской империи после 395 г. (по данным кодекса Феодосия // Проблемы истории, филологии, культуры. № 17. 2007. С. 166-171; Геростергиос А. Юстиниан Великий - император и святой. М., 2010. С. 111-118.

культурный синтез, достигнутый, к примеру, в Газской школе8, сохранялся и в дальнейшем во всей империи (с региональными вариациями), лишь подвергаясь медиевализации — упрощению и схематизации нового знания, тенденции к полиматии (многознанию); при этом старое знание не подвергалось ни нападкам, ни ревизии, ни переосмыслению, не говоря уже о прямых запретах по религиозно-идеологическим мотивам.

Исходя из всего вышесказанного, изучение античного и ранневизантийского светского сегмента наследия патриарха Фотия будет несомненно актуальным, и более того, дающим ответ определенным либеральным идеологическим искажениям новейшей отечественной историографии в контексте заявленной проблематики.

Особый интерес исследователей вызывает деятельность византийского интеллектуала и ученого Фотия (ок. 815-891), впоследствии патриарха Константинопольского (858-867 и 878-886 гг.). Несомненно, «Мириобиблион» Фотия представляет большую ценность в историческом аспекте как памятник античной и византийской литературы и культуры.

Биография Фотия полна тёмных и неясных пятен. Наиболее вероятно предположение о том, что его годы жизни приходятся на 810/820 - 893. Фотий происходил из знатной византийской семьи, связанной с высшими иерархами Церкви (его дядя - константинопольский патриарх Тарасий), получив хорошее образование в имперской столице Константинополе9. У него была успешная карьера государственного чиновника, около 855 г. он участвовал в посольской миссии к арабам.

Фотий был высокообразованным государственным служащим и интеллектуалом. Именно с его научными познаниями и эрудицией было связано его избрание на патриаршую кафедру в Константинополе в 858 г. при Варде10. В то

8 Watts E. Justinian, Malalas and the End of Athenian Philosophical Teaching in A.D. 529 // Journal of Roman Studies. 94. 2004. P. 168-182.

9 Святейший Фотий, патриарх Константинопольский // Церковные ведомости, издаваемые при Святейшем Правительствующем Синоде. 29.1.1900. № 5. С. 193-201.

10 Freese J.H. Saint Photius I (Patriarch of Constantinople). N.Y., 1920. 243 p.

же время, Фотий был «человек светского сословия», облеченный саном протоасикрита (высокая должность при императорской канцелярии), а его избрание утверждалось среди иерархов с помощью определенного давления, так как не соответствовало канонам, о чем пишет анонимная летопись X в., известная как «Продолжатель Феофана». После низложения и ссылки он был восстановлен в чине и снова стал патриархом в 878-886 годах, но затем был низложен повторно.

Патриарх Фотий также известен в истории как церковный иерарх Православной Церкви, при котором произошел раскол между ортодоксальным греко-православным и римско-католическим христианством, по сути, сделавшийся необратимым. В связи с этим Фотий считается одной из значимых фигур европейской и мировой истории11.

В историю мировой науки и культуры он вошел прежде всего как автор большого свода выписок из самых разных трудов классической и поздней античности, а также Византии, который называют «Мириобиблион» (МигюЫЬ^), или «Библиотека» (ВЛНоШеса), хотя в рукописной традиции не сохранилось чётко определенного названия работы12. В связи с этим сочинением Фотия считают создателем жанра научного рецензирования книг.

В «Мириобиблионе» содержатся краткие конспекты-рецензии на 280 (279) работ, рассматривающие в том числе многие несохранившиеся произведения античных и византийских авторов, являясь зачастую единственным источником о них. Это увеличивает источниковедческую ценность труда Фотия в наши дни.

В «Мириобиблионе» Фотия содержатся весьма разноплановые сведения о греческих ораторах (в особенности аттических), грамматиках, церковных и светских историках, философах, теологах, врачах и естествоиспытателях, о художественных, мифологических и агиографических сочинениях. Это произведение является важным источником по истории философии и литературы.

11 Dvornik F. Photius, Patriarch of Constantinople // New Catholic Encyclopedia, vol. XI. Washington: The Catholic University of America, 1967. P. 326-329.

12 Mango ^ The Homilies of Photius, Patriarch of Constantinople. Dumbarton Oaks, 1958. P.

Содержательной важностью, исторической ценностью и уникальностью произведения Фотия «Мириобиблион» («Библиотека») определяется его научная значимость и необходимость комплексного изучения и систематизации данного труда в плане анализа античной и светской ранневизантийской ее части.

Степень разработанности темы достаточно обширна. Но, тем не менее, еще ни в одном исследовании не было проделано специального анализа античной и ранневизантийской светской традиции в «Библиотеке» Фотия в плане показа прямой преемственности и актуальности этого наследия в средневизантийский период (не «возрождения», а рецепции).

В зарубежной историографии, которая в большей степени занималась наследием Фотия как в целом, так и относительно античного его сегмента, первой серьезной работой о Фотии стало исследование Й. Хергенретера13, которое ныне практически устарело.

В историографии ХХ в. выделяется Поль Лемерль (1903-1989) — один из крупнейших европейских византологов ХХ века. В своей важной книге о византийском гуманизме (1971) автор, не вдаваясь в бесконечные методологические споры о том, что считать возрождением, а что эллинизмом, описывает интересующие его явления и события, но исходит из основополагающей посылки о том, что между светским эллинизмом и христианством Отцов Церкви в IV в. существовала «глубокая духовная несовместимость». Это вело к тому, что в средневизантийский период с античностью работали через эпитомы и флорилегии, а общение с классическими текстами «не вело ни к какому развитию»14.

В этой связи надо уточнить, что указанное отношение к античности Отцов Церкви 2-й половины IV в. действительно было в значительной мере конфронтационным, однако мы забываем при этом о роли обучения в Афинах для каппадокийцев Василия Великого и Григория Назианзина15, не говоря уже об их

13 Hergenrother J. Photius, Patriarch von Konstantinopel. Regensburg, 1869.

14 Лемерль П. Первый византийский гуманизм. Замечания и заметки об образовании и культуре в Византии от начала до Х века. СПб., 2012. С. 61.

15 Денисова И.В. Афинская интеллектуальная традиция поздней античности (IV — нач. VII вв.). Автореф. дисс. ... д.и.н. Белгород, 2024. С. 42-44.

хорошем знании классической письменной традиции. Не учитывается здесь и весьма плодотворный ранневизантийский культурный синтез, достигнутый, к примеру, в Газской школе VI в. Отношение же к интеллектуальной культуре в Темные века16 есть характерное проявление медиевализации, которое стало некоторым образом преодолеваться как раз в IX веке. Другой вопрос — чем считать это преодоление — гуманизмом, возрождением, рецепцией, или просто оживлением никогда и не умиравшей античной традиции.

Непосредственно Фотию Лемерль посвящает более 40 страниц текста своей книги и весьма характерно называет соответствующую главу (VII) «Фотий, или Классицизм»17. Весьма показательно, что Лемерль называет Фотия, возможно, фигурой, «наиболее характерной для византийской цивилизации». Учитывая возможные варианты переводов с французского последнего слова, получаем «фигуру, наиболее характерную для византийской культуры».

С самого начала П. Лемерль дает свою оценку наследию Фотия — по его мнению, это прежде всего адепт православия и противник всех отклонений от него, но очень талантливый, возможно гениальный, и потому сумевший достойно оценить античное наследие. Но такая точка зрения, при всей ее обоснованности, не единственно возможная и не единственно верная. Мы сегодня не сможем однозначно, адекватно и со всей глубиной и объективностью оценить, как же воспринимал Фотий античное наследие — как враг, как уважительно относящийся противник, или как-то иначе. По подсчетам, которые использовал Лемерль, у Фотия 158 христианских кодексов преобладают над 122 светскими (99 авторов).

Основные максимы Лемерля сводятся к следующему. «В неисчерпаемом сокровище «Библиотеки» интересно всё18. «Фотий закрепляет новое — спокойное [после темных веков и иконоборчества] отношение к языческой литературе, разумеется, отдавая предпочтение литературе христианской. Он — отправная

16 Лемерль П. Первый византийский гуманизм. С. 105-156.

17 Там же. С. 259-300.

18 Там же. С. 288.

точка нового классицизма — византийского (христианского, желающего использовать и частично ассимилировать безопасный светский эллинизм)»19.

С этим утверждением нельзя не согласиться, с той только поправкой, что все вышеуказанное имело место уже в ходе ранневизантийского культурного синтеза V-VI вв. (после конфронтации 2-й половины IV в. в ходе решающей фазы христианизации), и было лишь частично утрачено в ходе Темных веков, иконоборчества и медиевализации.

Монографию о передаче и трансляции древней литературы в византийское время Фотием подготовил шведский ученый Томас Хэгг (1975)20. Это исследование техники чтения и конспектирования отрывков стало полезным шагом в изучении «Библиотеки», однако, выход книги на шведском языке не способствовал ее широкой известности.

Кроме того, это исследование основано, по существу, на одном авторе — сравнительном рассмотрении «Жизни Аполлония Тианского» Филострата и кодекса 44 Фотия, который предлагает конспект этого сочинения, и кодекса 241, который дает к нему две серии выдержек: «выдержки из стиля» и «выдержки по существу». Выбор Филострата удачен, потому что он один представляет три основных типа метода Фотия: «резюме» и два его способа составления отрывков. Сравнение проведено с большой критической проницательностью и даже дотошностью.

Выводы исследования Филострата подтверждаются исследованием выдержек из Гимерия (243), Плутарха (245) и Элия Аристида (246). Эти новые сравнения выявляют тот же порядок расхождений, что и исследование Филострата. Однако, полного системного анализа античного наследия у Фотия здесь не сделано, да и не было его целью.

Одно из наиболее важных на сегодняшний день исследований «Библиотеки» Фотия подготовил Уоррен Тредголд21. Его работа состоит из семи глав и

19 Там же. С. 289.

20 Hägg Т. Photios als Vermittler antiker Literatur. Untersuchungen zur Technik des Referierens und Exzerpierens in der Bibliotheke. Uppsala; Stockholm: Almqist et Wiksell, 1975. 218 p.

21 Treadgold W. The nature of the Bibliotheca of Photius. Washington, 1980. 206 p.

обращается к проблемам обстоятельств и времени составления, проблеме различного характера и объема повествования в первой (cod. 1-233) и второй части свода (cod. 234-280). Также рассмотрены биографические очерки (гл. 4), ошибки и упущения (гл. 5), характер описания текстов (гл. 6) и общие литературные интересы Фотия (гл. 7). К работе сделаны ценные приложения, наиболее важные из которых — I. Аннотированное оглавление библиотеки; II. Указатель кодексов авторов; III. Указатель кодексов по предметам; IV. Указатель кодексов по векам; V. Указатель кодексов по типам.

Оценки степени религиозно-идеологической акцентуации Фотия у Тредголда вполне разумно в значительной мере элиминированы, в отличие от Лемерля. Так, отмечается «большой, но далеко не исключительный интерес Фотия к богословию в «Библиотеке» — это лишь то, чего можно было бы ожидать от любого хорошо образованного византийского мирянина». Большая часть его чтения, похоже, была светской, не прямо богословской. По мнению Тредголда, 57% кодексов описывают светские и языческие произведения, 43% — еврейские и христианские. На этом примере мы видим, что подходы к классификациям прочитанных Фотием авторов могут значительно различаться.

Еще одну из основных монографий по Фотию выпустила Деспина Стратудаки Уайт22. Хотя в целом эта монография в большей степени касается эпистолярного наследия Фотия (в двух главах их 4-х) и даже предлагает перевод 52 писем патриарха, в первых двух главах автор все же дает общий очерк его биографии (гл. 1) и освещает «научный вклад Фотия» (гл. 2). Очень характерно, что представитель отечественной либеральной историографии Т.А. Сенина (о ней речь пойдет ниже) в присущей этому направлению высокомерной и безапелляционной манере невысоко оценивает эту книгу, хотя она осталась ей недоступной («Пастернака не читал»), на основании знакомства с одной из статей автора. Возможно, одной из причин такой оценки является конфессиональный подход

22 White, Despina Stratoudaki. Patriarch Photios of Constantinople. His Life, Scholarly Contributions, and Correspondence Together with a Translation of Fifty-two of His Letters. Brookline: Holy Cross Orthodox Press, 1981. 234 p.

Уайт к Фотию, в котором она видит «интеллектуала, энциклопедиста, учителя... ненасытного исследователя всего, что могут предложить книги...», но в первую очередь — это «могучий поборник православия», что вызывает ожидаемую реакцию Сениной.

Вместе с тем, Уайт подчеркивает, что Фотий, «сведущий в грамматике, философии, поэзии и риторике», в одном из писем советовал другу «воспитывать детей так, чтобы это было для них источником удовольствия в молодости и верным спутником в последующие годы». В этих словах говорит не Фотий-патриарх или богослов, а Фотий — любитель знаний. Тем самым, он принадлежит к традиции Цицерона и Авла Геллия, поклонник античности, учености, энциклопедист, делившийся своими знаниями со всеми, кто с ним соприкасался.

Уайт особо отмечает, что Карл Крумбахер, автор крупнейшей «Истории греческой литературы», называет Фотия «великим учителем своего народа».

Таким образом, по книге Уайт создается впечатление о том, что Фотий своим педагогическим энтузиазмом напоминает одного из главных отцов церкви и просветителей ранневизантийского времени, св. Василия Великого23.

Как видно, Уайт в своей книге акцентирует внимание на позитивных аспектах наследия Фотия, на живом и глубоком усвоении православием IX века античных элементов, что выделяет ее в историографии на фоне идеологически нейтрального Тредголда и сдержанно негативно относящегося к Фотию Лемерля.

Также следует отметить, что взгляды Деспины С. Уайт относительно Фотия в большой мере развивают подходы проф. Василия Татакиса, опубликовавшего статью «Фотий — великий гуманист» на греческом языке еще в 1968 г.24 и малоизвестную широким специалистам.

Глубоко новаторской книгой стало исследование Найджела Уилсона, вышедшее впервые в 1983 г.25 Уже во введении ученый указывает, что Византийская империя обычно по праву считается внесшей важнейший вклад в

23 White D.S. Patriarch Photios of Constantinople. Р. 16-17.

24 Tatakis B.N. Фютю<; о цеуаХо^ av9prontGT8^ // KYPIAAOY KAI МЕ0ОДТОУ TOMQE EOPTIOE ЕП1 ТЕ Х1ЛЮЕТЕ KAI EKATOETH ЕШТНРНГН. Thessalonike, 1968. Р. 83-99.

25 WilsonN.G. Scholars in Byzantium. London: Duckworth, 1996. 286 p.

сохранение культурного наследия античности в средние века. Сделан важный вывод о том, что грамотность в Византии [средневизантийского периода] была распространена менее широко, а средний уровень культуры был ниже, чем в античном [и позднеантичном] мире26. Главную причину этого Уилсон видит в более ограниченном объеме материальных ресурсов, нежели в Римской империи «эпохи великого благоденствия» (II в.). Но византийцы приложили достойные похвалы усилия, чтобы сохранить высокий уровень литературной культуры. Они всегда поддерживали, хотя бы в небольшой части своего общества, большой интерес к литературе. Далее Уилсон подчеркивает, что классические тексты языческой древности не смогли бы сохранить свою доминирующую позицию в школьной программе Византии, если бы церковные власти предприняли согласованную кампанию по их устранению. Таким образом, подобной кампании «исправления текстов» не было. Вместе с тем, учебный план на самом деле не остался полностью неизменным: изучение Псалмов, похоже, стало его частью. Но в целом это было, однако, все еще собрание классических (т.е. языческих) книг. Отдельные проявления враждебности по отношению к чужой и устаревшей культуре нетрудно найти у Отцов Церкви эпохи патристики, но они не стали системой.

Как подчеркивает Уилсон, вероятно, самым влиятельным из всех отцов, которые явно рекомендовали определенную степень знакомства с классикой, был св. Василий (330-379). Причина этого в том числе заключается в том, что у христиан не было литературы, способной обеспечить полный учебный план текстов, чтобы заменить традиционную античную модель образования. Продукты византийского образования показывают замечательное слияние древней и христианской культуры. Фотий вырос в обществе, хорошо знакомом с античностью. Переписка Игнатия полна намеков на Гомера и классические пословицы, и есть несколько писем, в которых используются более глубокие знания языческой литературы.

26 BrowningR Literacy in the Byzantine world // Byzantine and Modern Greek Studies. 4. 1978. P. 39-54.

Специально Фотию посвящена глава 5, а «Библиотеке» — один из пунктов (р. 93-111). Фотия, по мнению Уилсона, вероятно, следует считать самой важной фигурой в истории классических исследований в Византии. «Библиотека» же — пожалуй, самый важный труд во всей византийской литературе21.

Не менее важен, нежели идеологический вопрос о степени христианского и языческого у Фотия, вопрос о степени тиражирования античных текстов в Византии. Очевидно, что с VII по IX вв. было значительное его сокращение. В IX-XII вв. отмечается оживление. Фотий — наиболее очевидный пример — прочитал множество текстов, которые вскоре опять перестали копировать.

Наконец, содержательный очерк о Фотии включен в «Историю византийской литературы» А.П. Каждана (американского периода его деятельности). Изданный посмертно в 2006 г. том был переведен в 2012 г.28 В силу своего собственного комплекса идеологических представлений, Каждан сразу начинает свой очерк с определения Фотия как «одного из самых известных ревнителей православной веры». Несмотря на сразу высказанное отношение, в дальнейшем, на с. 17-32, Каждан дает глубокий анализ античного наследия в «Библиотеке» с тонкими наблюдениями, в том числе и в области терминологии. Этот, без всякого сомнения, полезный очерк вносит важный вклад в исследование классического сегмента наследия Фотия.

Переходя к отдельным частным случаям обращения к изучению античного наследия у Фотия, отметим специальную, но небольшую статью о греко-римской истории в «Библиотеке» Фотия Д. Менделса29, однако, эта статья не исследует прочие сегменты античного наследия у Фотия.

Отдельный аспект фотиевской рецепции в отношении исторической традиции дал Майкл Маас об Иосифе Флавии у Фотия30.

27 WilsonN.G. Scholars in Byzantium. Р. 93.

28 Каждан А.П. История византийской литературы (850-1000 гг.). СПб., 2012. С. 11-48.

29 Mendels D. Greek and Roman History in the Bibliotheca of Photius // Byzantion. 56. 1986. P. 196-206.

30 Maas M. Photius' Treatment of Josephus and the High Priesthood // Byzantion. 69. 1990. P. 183-194.

Канон десяти аттических ораторов у Фотия был исследован в одной из статей Р. Смитом31.

Помимо античного наследия, прочих проблем жизни и наследия Фотия коснулись некоторые ученые. Важную статью о жизненном пути Фотия до его патриаршества подготовила Элен Арвейлер32. А. Деллер выпустил статью о месте «Библиотеки» в византийской литературе33.

Крупнейший исследователь византийской риторики Г. Кустас проанализировал общее наследие Фотия с точки зрения литературной критики34 в плане христианизации риторического стиля.

Крупным ученым, исследовавшим жизнь и деятельность Фотия, был чешско-американский профессор Ф. Дворник35, написавший ряд статей и монографию о Фотии, а также издавший коллективную монографию. Однако, ученого интересовали почти исключительно церковные вопросы, в частности, проблема роли Фотия в разделении церквей. Эта монография охарактеризована А.П. Кажданом как нейтральная, «свободная от конфессиональных взглядов автора».

Отечественная историография проявила интерес к Фотию еще в дореволюционный период. Однако Ф.М. Россейкин36 в своем анализе следовал преимущественно конфессиональному подходу и не обратил специального внимания на античное наследие как фундамент также и византийской культуры.

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Логвинова Александра Александровна, 2024 год

Источники

Фотий

1. Bibliothèque De Photius - [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://remacle.org/bloodwolf/erudits/photius/table.htm (дата обращения: 11.10.2021).

2. Focjusz. Biblioteka, z jçzyka greckiego przelozyl wstçpem i komentarzem opatrzyl O. Jurewicz, t. 1-5. Warszawa, 1986-1999.

3. Henry R. (ed.). Photius. Bibliotheque, vol. I-VIII. — Paris: Les Belles Lettres, 1959-1977.

4. Photios, Patriarch. The Bibliotheca: A Selection Translated by Nigel G. Wilson.

— London: Duckworth Press, 1994. — 264 р.

5. Shamp J. (ed.). Photius. Bibliotheque, vol. IX. Index. — Paris: Les Belles Lettres, 1991. — 526 p.

6. Патриарх Фотий. Библиотека. Том 1 / Пер. В.В. Василика. — СПб.: РХГА, 2021. — 340 с.

Прочие

7. Arnim, J. von. Dionisii Prusaensis opera quae exstant omnia. — Berlin: Weidmann, 1893-1896. 2 vols.

8. Ctesias' Persian History: Introduction, text, and translation. — Wellem, 2010.

— 422 p.

9. Diodorus Siculus. Library of History in 12 vols. / by C.H. Oldfather. — Cambridge, MA: Harvard University Press, 1970-1989.

10. Himerii Declamationes et orationes cum deperditarum fragmentis / Ar. Colonna. — Roma, 1951. — 275 p.

11. Nicomachus of Gerasa. Introduction to arithmetic, with Studies in Greek Mathematic / by F.E. Robbins, Cl. L. Karpinski. — New-York; London: Macmillan, 1926. — 300 р.

12. Oribasius: Collectionum Medicarum Reliquiae, I. Libri I-VIII; II. IX-XVI / J. Raeder (Corpus Medicorum Graecorum VI.1.1-2). — Leipzig; Berlin: Teubner, 19281929.

13. Андокид. Речи. Или история святотатцев / Пер. Э.Д. Фролова. — СПб.: Алетейя, 1996. - 256 с.

14. Антифонт. Речи. Фрагменты / пер., комм. И.Е. Сурикова. — СПб.: Гуманитарная академия, 2023. — 320 с.

15. Аполлодор. Мифологическая библиотека. - Л.: Наука, 1972. - 224 с.

16. Византийские историки Дексипп, Евнапий, Олимпиодор, Малх, Петр Патриций, Менандр, Кандид, Ноннос и Феофан Византиец. — М., 1860. - 526 с.

17. Гален, Клавдий. О собственных книгах / Пер. и примеч. И.В. Пролыгиной // ХХОЛН. Философское антиковедение и классическая традиция. Vol. 11. 2. Новосибирск, 2017. — С. 636-677.

18. Геопоники. Византийская сельскохозяйственная энциклопедия X века. — М.: АН СССР, 1960. - 374 с.

19. Геродиан. История императорской власти после Марка. - СПб.: Алетейя, 1997. - 285 с.

20. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. - М.: АСТ, 2010. - 570 с.

21. Евнапий. Жизни философов и софистов / Пер. с греч. Е.В. Дарк, М.Л. Хорькова // Римские историки IV века / Отв. ред. М.А. Тимофеев. - М.: РОССПЭН, 1997. - С. 225-296.

22. Зосим. Новая история / Пер., комм., указ. Н.Н. Болгова. — Белгород: БелГУ, 2010. — 344 с.; Зосим Комит. История новых времен / Пер., комм., указ. Н.Н. Болгова. — М.: Изд. Дмитрия Сечина, 2024. — 576 с.

23. Иоанн Стобей. Наставления о царской власти (Антология. IV. 7) // Исторический вестник. Т. 26: Эллинизм. Личность, власть, общество. — М.: Руниверс, 2018. — С. 280-306.

24. Исей. Речи / Перевод с древнегреческого Г.А. Тароняна // Вестник древней истории. 2013, №1.

25. Исократ. Речи. Письма. Малые аттические ораторы. — М.: Ладомир, 2013. - 1074 с.

26. Кассий Дион Коккейан. Римская история. - СПб.: Историческая библиотека, 2014. — 680 p.

27. Лисий. Речи. - М.: Ладомир, 1994. - 388 с.

28. Олимпиодор Фиванский. История / Пер. и коммент. Е.Ч. Скржинской // Византийский временник. 1956. Т. 8. — С. 223-276.

29. Флавий Филострат. Жизни софистов. — М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2017. - 536 с.

30. Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. — М.: Наука, 1985. —

331 с.

31. Хорикий. Риторические сочинения / Пер. Н.Н. Болгова. — Белгород: БелГУ, 2022. — 344 с.

32. Эсхин. О предательском посольстве (II) / Пер. С. Ошерова; Против Ктесифонта о венке (III) / Пер. С. Ошерова, М. Гаспарова // Ораторы Греции. — М.: Художественная литература, 1985.

33. Ямвлих. О египетских мистериях / Пер. с древнегреч., вступительная статья Л.Ю. Лукомского. Комментарии Р.В. Светлова, Л.Ю. Лукомского. - М.: Х.Г.С., 1995. - 288 с.

Исследования

30. Абдулманова, И.В. Александрийские неоплатоники в 420-475 гг. (Гиерокл, Гермий, Эдесия) / И.В. Абдулманова // Tractus aevorum: эволюция социокультурных и политических пространств, vol. 8, no. 1, 2021. — С. 3-15.

31. Аверинцев, С.С. Плутарх и античная биография: К вопросу о месте классика жанра в истории жанра / С.С. Аверинцев. — М.: Наука, 1973. — 278 с.

32. Аверинцев, С.С. Поэтика ранневизантийской литературы / С.С. Аверинцев. — М.: Наука, 1984. — 480 с.

33. Аверинцев, С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции / С.С. Аверинцев. — М.: Языки русской культуры, 1996. — 446 с.

34. Аверинцев, С.С. Философия VIII-XII вв. / С.С. Аверинцев // Культура Византии. Вторая половина VII — XII вв. — М.: Наука, 1989. — С. 36-58.

35. Анпеткова-Шарова, Г.Г. Античная литература / Г.Г. Анпеткова-Шарова. - СПб.: Филол. факульт. СПбГУ; Академия, 2004. - 224 с.

36. Ахунова (Левинская), О.Л. Как важно быть внятным: читательские заметки Фотия (Bibliotheca, cod. 129) в истории античного романа / О.Л. Ахунова // Шаги/Steps, vol. 2, no. 2-3. 2016. — С. 119-131.

37. Блаватская, Т.В. Из истории греческой интеллигенции эллинистического времени / Т.В. Блаватская. - М.: Наука, 1983. - 328 с.

38. Болгов, Н.Н. Античные письменные источники / Н.Н. Болгов. В 2 ч. — Белгород: БелГУ, 1999-2000. — 120, 88 с.

39. Болгов, Н.Н.; Болгова, А.М. Риторика и философия в школе Фемистия в Константинополе / Н.Н. Болгов и др. // Ученые записки исторического факультета БелГУ. Вып. 4. — Белгород: БелГУ, 2012. — С. 23-28.

40. Болгов, Н.Н.; Болгова, А.М.; Денисова, И.В. Древний и византийский Кипр / Н.Н. Болгов и др. — Белгород: БелГУ, 2023. — 268 с.

41. Болгова, А.М. «Жизнь Исидора» Дамаския как история поздней неоплатонической школы / А.М. Болгова // Laurea II. Античный мир и Средние века: Чтения памяти профессора Владимира Ивановича Кадеева, к 90-летию со дня рождения. Материалы. — Харьков: ООО «НТМТ», 2017. — С. 76-80.

42. Болгова, А.М. Орибасий и медицинская традиция Ранней Византии / А.М. Болгова // Вестник ВолГУ. Серия 4. История, регионоведение, международные отношения. Т. 23, № 5. 2018. — С. 157-168.

43. Болгова, А.М. Ранневизантийские портреты. Риторы, софисты, философы / А.М. Болгова. — Белгород: БелГУ, 2018. - 404 с.

44. Болгова, А.М.; Болгов, Н.Н. Гораполлон Младший (ок. 440-500 гг.) и его школа в Менуфисе / А.М. Болгова и др. // Проблемы истории, филологии, культуры. № 2 (52). 2016. — С. 152-162.

45. Болгова, А.М.; Болгов, Н.Н. Ритор Хорикий и Газская школа // Научные ведомости БелГУ. Серия: История. Политология. Экономика. Информатика. № 7(102). Вып. 18. — Белгород, 2011. — С. 65-71.

46. Брагинская, Н.В. Влажное слово: византийский ритор об эротическом романе / Н.В. Брагинская. — М.: РГГУ, 2003. — 214 с.

47. Валъденберг, В.Е. История византийской политической литературы в связи с историей философских течений и законодательства / В.Е. Вальденберг. СПб.: Дмитрий Буланин, 2008. - 557 с.

48. Валъденберг, В.Е. Политические идеи Диона Хрисостома / В.Е. Вальденберг // Известия АН СССР, 1926. № 10-17. — С. 943-974.

49. Валъченко, В.В. К проблеме подлинности демосфеновских писем / В.В. Вальченко // Вестник древней истории. 1981. № 2. — С. 229-249.

50. Васильев, А.А. Византийская империя / А.А. Васильев. Т. 1. - СПб.: Алетейя, 1998. - 432 с.

51. Величко, А.М. Новый Рим на Босфоре / А.М. Величко. — М.: Вече, 2021. — 640 с.

52. Гараджа, А.В. «Новая история» Птолемея Хенна (Phot. Bibl. 190) / А.В. Гараджа // XXOAH Vol. 16. 2. 2022. — С. 862-888.

53. Гараджа, А.В. «Хрестоматия по грамматике» Прокла (Phot. Bibl. 239) / А.В. Гараджа // Платоновские исследования. 16.2. 2022. — С. 413-430.

54. Гаспаров, М.Л. Избранные труды, том I. О поэтах / М.Л. Гаспаров. — М.: Языки русской культуры, 1997. — 664 с.

55. Геростергиос, А. Юстиниан Великий - император и святой / А. Геростергиос. — М.: Изд. Сретенского монастыря, 2010. — 448 с.

56. Греческая философия / под. ред. М. Канто-Спербер. — М., 2008. - 978 с.

57. Данилевский, Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому / Н.Я. Данилевский. — СПб.: Глаголъ, 1995. — 442 с.

58. Денисова, И.В. Афинская интеллектуальная традиция поздней античности (IV — нач. VII вв.) / И.В. Денисова. Автореф. дисс. ... д.и.н. — Белгород, 2024. — 52 с.

59. Дзагурова, В.П. Гераклея Понтийская в период ее автономии (VI-I века до н.э.) / В.П. Дзагурова. — М.: Мамонт, 2007. — 157 с.

60. Дройзен, И. История эллинизма / И.Г. Дройзен. В 3-х т. Т. 1. - СПб.: Наука, 1995. - 608 с.

61. Дубнов, В.М. Иосиф Флавий, его жизнь, литературная и общественная деятельность / В.М. Дубнов. — Одесса, 1896. — 60 с.

62. Егорочкин, М.В. Гесихий Милетский и его биография Аристотеля / М.В. Егорочкин // ИхР^п: Философия. антиковедение и классическая традиция. Т. 11, вып. 2. 2017. — С. 608-635.

63. Егорочкин, М.В. Гераклид по прозвищу Лемб / М.В. Егорочкин // Философское антиковедение и классическая традиция. Т. 17, вып. 2. 2023. — С. 760-781.

64. Ернштедт, В.К. Observationes Antiphonteae / Е.К. Ернштедт. — М., 1878. — 62 с.

65. Зверев, О.В. Историческая школа «Анналов» о ментальности / О.В. Зверев // Вестник МГУКИ. 2011. № 6. — С. 44-47.

66. Зверева, Г.И. Интеллектуальная история в современной России: институты и направления / Г.И. Зверева // Преподаватель XXI век. 2018. № 4. — С. 288-302.

67. Иванов, И.А. «Мириобиблион» Фотия как источник по истории философии / И.А. Иванов // Вестник ИНЖЭКОНа. Серия: гуманитарные науки. Научный журнал. Вып. 4 (55). — СПб., 2012. — С. 192-197.

68. Иванов, И.А. Византийская философия в современных зарубежных исследованиях / И.А. Иванов // Вестник ИНЖЭКОНа. Серия: гуманитарные науки. Научный журнал. Вып. 4 (47). — СПб.: СПбГИЭУ, 2011. — С. 44-66.

69. Иванов, И.А. Святой Фотий, Патриарх Константинопольский, о философе Иоанне Филопоне (BIBLIOTHECA: COD. 21-23, 43, 55, 75, 215, 240) / И.А. Иванов // Христианское чтение. — СПб., 2016. — С. 67-86.

70. Иванцов-Платонов, А.М. К исследованиям о Фотии, патриархе Константинопольском, по поводу совершившегося тысячелетия со времени кончины его / А.М. Иванцов-Платонов. - М.: Книга по требованию, 2012. - 456 с.

71. Илюшечкин, В.Н. Флегонт из Тралл и его книги / В.Н. Илюшечкин // Чудеса и оракулы в эпоху древности и средневековья / отв. ред. С.В. Архипова, Л.Л. Селиванова. — М., 2007. — С. 226-313.

72. Исаева, В.И. Античная Греция в зеркале риторики. Исократ. — М.: Наука, 1994. — 256 с.

73. История греческой литературы, т. III / Под ред. С.И. Соболевского, Б.В. Горнунга, С.Г. Гринберга и др. — М.: АН СССР, 1960. - 436 с.

74. История греческой литературы. Т. II. — М.: АН СССР, 1955. — 458 с.

75. Каждан, А.П. История византийской литературы (850-1000 гг.) / А.П. Каждан. — СПб.: Алетейя, 2012. — 376 с.

76. Козлов, А.С. «Byzantiaka» Малха Филадельфийца как источник: личность и социальные взгляды автора / А.С. Козлов // Документ. Архив. История. Современность. Вып. 14. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2014. — С. 153-173.

77. Козлов, А.С. Политическая оппозиция Византии на рубеже V-VI вв. / А.С. Козлов // Античная древность и средние века. — Екатеринбург, 1998 [Вып. 29]. — С. 59-78.

78. Коротышев, А.П. Цивилизационный подход к истории / А.П. Коротышев. - Нижний Новгород, 2017. - 66 с.

79. Кузнецова Т.И., Миллер Т.А. Античная эпическая историография: Геродот. Тит Ливий / Т.И. Кузнецова и др. — М.: Наука, 1984. — 213 с.

80. Лапидус, Н.И. Античная литература / Н.И. Лапидус; под ред. Я.Н. Засурского. - Минск: Университетское, 1986. - 158 с.

81. Левек, П. Эллинистический мир / П. Левек. - М.: Мысль, 1989. - 256 с.

82. Лемерлъ, П. Первый византийский гуманизм. Замечания и заметки об образовании и культуре в Византии от начала до Х века / П. Лемерль / Вступ. ст. и пер. с франц.: Т.А. Сенина (монахиня Кассия). - СПб.: Свое издательство, 2012. -490 с.

83. Культура Византии. IV — первая половина VII в. - М.: Наука, 1984. - 728

с.

84. Логвинова, А.А. «Мириобиблион» патриарха Фотия (cod. 1-83) / А.А. Логвинова // Кондаковские чтения - VII: Античность — Византия — Древняя Русь.

— Белгород: БелГУ, 2022. — С. 282-405.

85. Логвинова, А.А.; Болгов, Н.Н. «Мириобиблион» патриарха Фотия. Том II / А.А. Логвинова и др. // Византийский клуб. Альманах. 2023. — Белгород: БелГУ, 2023. — С. 233-347.

86. Лосев, А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития / А.Ф. Лосев. — М.: Мысль, 2010. — 703 с.

87. Лосев, А.Ф. Античная литература / А.Ф. Лосев; под ред. А.А. Тахо-Годи.

- М.: Просвещение, 1986. - 439 с.

88. Лурье, С.Я. Антифонт — творец древнейшей анархической системы / С.Я. Лурье. — М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. — 168 с.

89. Махлаюк, А.В. Историк «века железа и ржавчины» / А.В. Махлаюк // Кассий Дион Коккейан. Римская история. Книги LXIV—LXXX. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ; Нестор-История, 2011. — С. 372-437.

90. Махлаюк, А.В. Публий Геренний Дексипп в контексте греко-римской историографии III в.: миссия историка в эпоху смуты / А.В. Махлаюк // Переходные периоды во всемирной истории: трансформации исторического знания / Отв. ред. М.С. Бобкова. — М.: ИВИ РАН, 2012. — C. 121-152.

91. Межерицкая, С.И. Жизнь и творчество Элия Аристида / С.И. Межерицкая // Аристид, Элий. Священные речи. Похвала Риму. — М.: Ладомир, 2006. — С. 167197.

92. Миллер, Т.А. Письма Платона и Исократа / Т.А. Миллер // Античная эпистолография: Очерки. — М.: Наука, 1967. — С. 45-46.

93. Мирошниченко, Е.И. Синесий Киренский: личность и этикет в позднеантичной эпистолографии. — СПб.: Нестор-История, 2021. — 312 с.

94. Муравьёв, А.В. Ливаний / А.В. Муравьев // Православная энциклопедия.

— М., 2016. Т. XLI. — С. 415.

95. Нефёдкин, А.К. Арриан: жизнь и творчество / А.К. Нефедкин // Арриан. Тактическое искусство. — СПб.: Евразия, 2010. — С. 7-13.

96. Никитюк, Е.В. Оратор Андокид и процессы по обвинению в нечестии в Афинах на рубеже V-IV вв. до н.э. / Е.В. Никитюк // Вестник СПбГУ. 1996. № 2, 3.

— С. 23-36.

97. Парфенова, Н.В. Борьба с язычеством в Римской империи после 395 г. (по данным кодекса Феодосия) / Н.В. Парфенова // Проблемы истории, филологии, культуры. № 17. 2007. — С. 166-171.

98. Перфилова, Т.Б. «Странствующие» софисты в культурном пространстве провинции (на примере биографии Либания) / Т.Б. Перфилова // Известия Российского гос. педагогического университета им. А.И. Герцена. Общественные и гуманитарные науки. № 4(7). — СПб., 2004.— С. 7-15.

99. Плотников, В.В. История христианского просвещения в его отношениях к древней греко-римской образованности: от торжества христианства при Константине Великом до окончательного падения греко-римского язычества при Юстиниане (313-529 гг.) / В.В. Плотников. - М.: ЛИБРОКОМ, 2011. - 536 с.

100. Попова, Т.В. Литературная критика в сочинениях Лукиана / Т.В. Попова // Древнегреческая литературная критика. — М.: Наука, 1975. — С. 382-414.

101. Раджак, Т. Иосиф Флавий: Историк и общество. — М.; Иерусалим: Мосты культуры, Гешарим, 2017. — 336 с.

102. Радциг, С.И. Демосфен — оратор и политический деятель / С.И. Радциг // Демосфен. Речи. — М., 1954. — С. 405-484.

103. Ранович, А.Б. Эллинизм и его историческая роль / А.Б, Ранович. - М.; Л.: АН СССР, 1950. - 384 с.

104. Розенталъ, Н.Н. Религиозно-политическая идеология Зосима / Н.Н. Розенталь // Древний мир. — М.: АН СССР, 1962. — С. 611-617.

105. Россейкин, Ф.М. Первое правление Фотия, патриарха Константинопольского / Ф.М. Россейкин. — Сергиев Посад, 1915. — 491 с.

106. Святейший Фотий, патриарх Константинопольский // Церковные ведомости, издаваемые при Святейшем Правительствующем Синоде. 29.1.1900. № 5. — С. 193-201.

107. Севастьянова, О.И. Аппиан и его «Римская история» / О.И. Савастьянова // Вестник древней истории. 1950. №2. — С. 253-262.

108. Семенченко, Л.В. Эллинистические мотивы в «Иудейских древностях» Иосифа Флавия: Автореф. ... к.и.н. / Л.В. Семенченко. — М., 2001. — 22 с.

109. Сенина, Т.А. (монахиня Кассия). Эллинизм в Византии IX века / Т.А. Сенина. — СПб.: Алетейя, 2018. - 266 с.

110. Синица, М.М. Творчество Гесихия Милетского в контексте ранневизантийских антикварных штудий / М.М. Синица // Каразшсью читання: (1ст. науки): Тези доп. 70-1 мiжнар. наук. конф., 28 квггня 2017 р. — Харюв: ХНУ, 2017. — С. 58-59.

111. Синица, М.М.; Болгов, Н.Н. Иоанн Лид и интерес к древности в Ранней Византии / М.М. Синица и др. — Белгород: БелГУ, 2022. — 512 с.

112. Стобей Иоанн // Античные писатели. Словарь / Б. Браво, Е. Випшицкая-Браво. — СПб.: Лань, 1999. — С. 245.

113. Строгецкий, В.М. Диодор Сицилийский и его «Историческая библиотека» в оценке историографии / В.М. Строгецкий // Вестник древней истории. 1983. № 4. — С. 176-186.

114. Строгецкий, В.М. Диодор Сицилийский и его «Историческая библиотека» / В.М. Строгецкий // Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. Том 3. — М.: Рубежи XXI, 2021. — С. 560-591.

115. Суриков, И.Е. Геродот / И.Е. Суриков. — М.: Молодая гвардия, 2009. —

408 с.

116. Тарн, В. Эллинистическая цивилизация / В. Тарн. - М.: АН СССР, 1949. - 376 с.

117. Тойнби, А. Дж. Постижение истории / А. Тойнби. — М., Прогресс, 1991.

— 780 с.

118. Торшилов, Д.О. Античная мифография: Мифы и единство действия / Д.О. Торшилов. — СПб.: Алетейя, 1999. — 266 с.

119. Тронский, И.М. История античной литературы / И.М. Тронский. — М.: Высшая школа, 1988. — 497 с.

120. Трофимов, М.П. Историческая концепция Диодора Сицилийского: Автореф. дисс... к.и.н. / М.П. Трофимов. — Саратов, 2009. — 22 с.

121. Удалъцова, З.В. Идейно-политическая борьба в ранней Византии (по данным историков IV-VII вв.) / З.В. Удальцова. — М.: Наука, 1974. — 352 с.

122. Фрейберг, Л.А. Античное литературное наследие в византийскую эпоху // Античность и Византия. - М.: Наука, 1975. — С. 5-52.

123. Фрейберг, Л.А. «Апология мимов» Хорикия / Л.А. Фрейберг // Античность и Византия. — М.: Наука, 1975. — С. 319-326.

124. Хабихт, Х. Афины. История города в эллинистическую эпоху / Х. Хабихт. — М.: Ладомир, 1999. - 416 с.

125. Хан, И. Аппиан и Александрия / И. Хан // Вестник древней истории. 1968. №1. — С. 72-86.

126. Хрестоматия по античной литературе: в 2-х т. / Сост. Н.Ф. Дератани, Н.А. Тимофеева. — М.: Просвещение, 1965. Т. 1. — 647 с.

127. Чекалова, А.А. Прокопий Кесарийский. Личность и творчество / А.А. Чекалова // Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история. — СПб.: Алетейя, 1998. — С. 345-373.

128. Чистякова, Н.А. История античной литературы / Н.А. Чистякова, Н.В. Вулих. - М.: Высшая школа, 1972. - 439 с.

129. Чичуров, И.С. Литература VIII-IX вв. / И.С. Чичуров // Культура Византии. Вторая половина VII — XII вв. — М.: Наука, 1989. — С. 129-152.

130. Шварц, А.Н. Избранные речи Лисия. Лекции / А.Н. Шварц. — М., 1899.

— 396 с.

131. Шпенглер, О. Закат Европы. В 2 т. Т. I. Закат Европы. Образ и действительность / О. Шпенглер; пер. Н.Ф. Гарелина. — М.: Мысль, 1998. — 663 с.; Т. II. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории / Пер. И.И. Маханькова. — М.: Мысль, 1998. - 606 с.

132. Шуб, М.Л. Прошлое в масштабах микроистории. Основные подходы к изучению / М.Б. Шуб // Вестник Казанского государственного университета культуры и искусств. 2012. № 1. — С. 14-17.

133. Aelius Aristides between Greece, Rome, and the Gods / Ed. W. Harris, B. Holmes. — Leiden; Boston: Brill, 2008. — xiii, 322 р.

134. Ahrweiler, H. Sur la carrier de Photius avant son patriarchat / H. Ahrweiler // Byz. Zeit. 58. 1965. — P. 348-363.

135. Athanassiadi, Р. Damascius: The Philosophical History / P. Athanassiadi. — Athens: Apamea Cultural Association, 1999. — 403 р.

136. Blass, F. Die attische Beredsamkeit / F. Blass. Abt. 3. Abschn. 1. — Leipzig: Druck und Verlag von B.G. Teubner, 1890. — 564 p.

137. Blumenthal, H. Photius on Themistius (Cod. 74): Did Themistius Write Commentaries on Aristotle? / H. Blumenthal // Hermes, 107. 1979. — Р. 168-182.

138. Bolgova, A.; Bolgov, N. The Crossroads of Epochs and Cultures: Choricius of Gaza as a mirror of continuity / A. Bolgova etc. // L'Ecole de Gaza: espace litteraire et identite culturelle dans l'Antiquite Tardive. — Paris: College de France, 2013. — P. 2-3.

139. Bosworth, A.B. Conquest and Empire. The Reign of Alexander the Great / A. Bosworth. — Cambridge: Cambridge University Press, 1988. - 330 p.

140. Bowersock, G.W. Lucian // The Cambridge History of Classical. — Cambridge: Cambridge University Press, 1985. — P. 673-679.

141. Brill's Companion to the Reception of Plutarch / ed. S. Xenophontos, K. Oikonomopoulou. — Leiden; Boston: Koninklijke Brill, 2019. — 693 p.

142. Brown, Truesdell S. Suggestions for a Vita of Ctesias of Cnidus / T. Brown // Historia: Zeitschrift für Alte Geschichte. 1978. Vol. Bd. 27. H. 1. — P. 1-19.

143. Browning, R. Literacy in the Byzantine world / R. Browning // Byzantine and Modern Greek Studies. 4. 1978. — Р. 39-54.

144. Burtt, P. Minor Attic Orators in two volumes / P. Burtt. Vol. II. — Cambridge, Ma: Harvard University Press, 1954. — 620 p.

145. Cameron, A. The empress and the poet: Paganism and Politics at the Court of Theodosius II / A. Cameron // Yale Classical Studies. 1982. Vol. 27. — P. 217-289.

146. Cameron, Al. Wandering poets: A literary movement in Byzantine Egypt / Al. Cameron // Historia. 14. 1965. — P. 470-509.

147. Cameron, Al. Wandering Poets: A Literary Movement in Byzantine Egypt / Al. Cameron // Wandering Poets and Other Essays on Late Greek Literature and Philosophy. — Oxford, 2016. — P. 1-36.

148. Companion to Plutarch / ed. M. Beck. — Malden; Oxford: Wiley-Blackwell, 2014. — 625 p.

149. Cribiore, R. The School of Libanius in Late Antique Antioch / R. Cribiore. — Princeton: UP, 2007. — 360 p.

150. Davies, J.K. Athenian Propertied Families. 600-300 B.C. / J. Davies. — Oxford: Clarendon Press, 1971. — 655 p.

151. Diller, A. Photius' «Bibliotheca» in Byzantine Literature / A. Diller // Dumbarton Oaks Papers, Vol. 16. 1962. — P. 389-396.

152. Durrbach, F. Lycurgue. Contre Léocrate. Fragments / F. Durrbach. — Paris: Les Belles Lettre, 2003. — 196 p.

153. Dvornik, F. Photius, Patriarch of Constantinople / F. Dvornik // New Catholic Encyclopedia, vol. XI. - Washington: The Catholic University of America, 1967. - P. 326-329.

154. Dvornik, F. The Photian Schism: History and Legend / F. Dvornik. — Cambridge: Cambridge University Press, 1970. — 503 p.

155. Francois, L. Dion Chrysostome, deux Diogeniques... precedees d'une esquisse de l'histoire du texte du sophiste de Pruse / L. Francois. Diss. — Paris, 1921. — 202 p.

156. Francois, L. Essai sur Dion Chrysostome, philosophe et moraliste cynique et stoicien / L. Francois. — Paris: LD, 1921. — 224 p.

157. Freese, J.H. Saint Photius I (Patriarch of Constantinople) / J. Freese. — N.Y., 1920. - 243 p.

158. Gareth, L. Readers and Writers in the Ancient Novel / L. Gareth. — Barkhuis Publishing, 2009. - 286 p.

159. Hägg, T. Photios als Vermittler antiker Literatur. Untersuchungen zur Technik des Referierens und Exzerpierens in der Bibliotheke / T. Hagg. — Uppsala; Stockholm: Almqist et Wiksell, 1975. — 218 S.

160. Halkin, F. La date de composition de la Bibliothèque remise en question / F. Halkin // Anal. Boll. 81. 1963. — P. 414-117.

161. Hergenrother, J. Photius, Patriarch von Konstantinopel / J. Hergenrother. — Regensburg, 1869. — 302 S.

162. Humphreys, S. Lycurgus of Butadae: an Athenian Aristocrat / S. Humphfeys // The Craft of the Ancient Historian. Essays in Honor of Chester G. Starr. — Lanham: Univ. press of America, 1985. — P. 199-252.

163. Jones, A.H.M.; Martindale, J.R.; Morris J. The Prosopography of the Later Roman Empire / A. Jones etc. Vol. I-III. — Cambridge: Cambridge University Press, 1971-1992.

164. Kaldellis, A. Hellenism in Byzantium. The Transformations of Greek Identity and the Reception of the Classical Tradition / A. Kaldellis. - Cambridge: Cambridge University Press, 2008. - 482 p.

165. Kaldellis, A. Procopius' Persian War: a Thematic and Literary Analysis / A. Kaldellis // Macrides. 2010. — P. 253-273.

166. Karttunen, K. Ctesias in Transmission and Tradition / K. Karttunen // Topoi. Orient-Occident. 1997. Vol. 7-2. — P. 635-646.

167. Kazhdan, A. Bibliotheca // The Oxford Dictionary of Byzantium. — Oxford: University Press, 1991. — P. 288.

168. Kustas, G. The Literary criticism of Photius. A Christian definition of style / G. Kustas // Hellenika. 17. 1962. — S. 132-169.

169. Litsas, F.K. Choricios of Gaza. An approach to his work, introduction, translation, commentary / F. Litsas. Diss. — Chicago, 1980. — 342 p.

170. Maas, M. Photius' Treatment of Josephus and the High Priesthood / M. Maas // Byzantion. 69. 1990. — P. 183-194.

171. Madsen, J.M. Cassius Dio / J. Madsen. — London: Bloomsbury, 2019. — 176

P.

172. Manchado, Javier Verdejo. A propósito de la métrica de las Crestomatías de Heladio de Antínoe y su repercusión en la interpretación de la obra / J. Manchado // Emerita, Revista de Lingüística y Filología Clásica. LXXXVIII. 2. 2020. — P. 257-276.

173. Mango, C. The Homilies of Photius, Patriarch of Constantinople / C. Mango.

— Washingtin: Dumbarton Oaks, 1958. — 340 p.

174. Mango, C. The Availability of Books in the Byzantine Empire, A.D. 750-850 / C. Mango // Byzantine Books and Bookmen. — Washington, 1975. — P. 29-45.

175. Mendels, D. Greek and Roman History in the Bibliotheca of Photius / D. Mendels // Byzantion. 56. 1986. — P. 196-206.

176. Miguélez Cavero, L. Poems in context: Greek poetry in the Egyptian Thebaid, 200-600 A.D. / L. Migueles. — Berlin; New York: De Gruiter, 2008. — 442 p.

177. Millar, F. A Study of Cassius Dio / F. Millar. — Oxford: Clarendon Press, 1964. — 239 p.

178. Mitchel, F.W. Athens in the Age of Alexander / F. Mitchel // Greece and Rome. Vol. 12, 1965. — P. 18-24.

179. Mitchel, F.W. Lykourgan Athens: 338-322 B.C. / F. Mitchel. — Cincinnati: University of Cincinnati, 1970. — 52 p.

180. Mossé, C. Lycurgue l'Athénien: l'homme du passé ou précurseur de l'avenir? / C. Mosse // Quaderni di Storia. Vol. 30. 1989. — P. 25-36.

181. Paschoud, F. Cinq études sur Zosime / F. Pashoud. — Paris, 1975. — 233 p.

182. Penella, R. Greek Philosophers and Sophists in the Fourth Century A.D. Studies in Eunapius of Sardis / R. Penella. — Leeds: Francis Cairns, 1990. — 165 p.

183. Penella, R. Man and the Word: The Orations of Himerius / R. Penella. — Berkeley: University of California Press, 2007. — xiv, 312 p.

184. Rohde, E. Der Griechische Roman / E. Rodhe. — L.: Hardpress Publ., 1914.

— 674 p.

185. Sharples, R.W.; Fortenbaugh, W.W. Theophrastean Studies / R. Sharples. — Transaction Books, 1988. — 348 p.

186. Severyns, A. Recherches sur la Chrestomathie de Proclos, 4 vols. / A. Severyns. — Liege; Paris, 1938-1963.

187. Severyns, A. Les Vies paralleles de Plutarque dans la Bibliotheque de Photius / A. Severyns // Melanges offerts a A.M. Desrousseaux. — Paris, 1937. — P. 435-450.

188. Smith, R. Photios and the Ten Orators / R. Smith // GRBS. 33. 1992. — P. 159-189.

189. Sowers, B.P. Eudocia: The Making of a Homeric Christian / B. Sowers. — Cincinnati: UP, 2008. — 314 p.

190. Stronk, J. Semiramis' Legacy. The History of Persia According to Diodorus of Sicily / J. Stronk. — Edinburgh: University Press, 2016. - 624 p.

191. Tatakis, B.N. O®xio^ o jisyaXo<; av0p©niGis^ / B. Tatakis // KYPIAAOY KAI MEOOA'IOY TOMQX EOPTIOX Eni TE XlAIDXTE KAI EKATOXTH EniTHPHTH. — Thessalonike, 1968. — P. 83-99.

192. Theodorides, J. Sur le XV libre du traite d'Aetios d'Amida, medecin byzantin du VIe siecle / J. Theodorides // Janus. T. XLVII. 1958. — P. 221-237.

193. Tomberg, K.-H. Die Kaine Historia des Ptolemaios Chennos. Eine literarhistorische und quellenkritische Untersuchung / K. Tomberg. — Bonn: R. Habelt, 1968. — 220 S.

194. Treadgold, W. The nature of the Bibliotheca of Photius / W. Treadgold. — Washington, 1980. 206 p.

195. Trispanlis, C.N. John Lydos on the Imperial Adminiatration / C. Trispanis // Byzantion. 1974. № 44. Fasc. 2. — P. 493-494.

196. Van Hook, L. The Literary Criticism in the Bibliotheca of Photius / L. Van Hook // Classical Philology, 4. 1909. — P. 178-189.

197. Vanderspoel, J. Themistius and the Imperial Court: Oratory, Civic Duty and Paideia from Constantius to Theodosius / J. Vanderspoel. — Ann Arbor, 1996. — 280 p.

198. Watts, E. Justinian, Malalas and the End of Athenian Philosophical Teaching in A.D. 529 / E. Watts // Journal of Roman Studies. 94. 2004. — P. 168-182.

199. White, Despina Stratoudaki. Patriarch Photios of Constantinople. His Life, Scholarly Contributions, and Correspondence Together with a Translation of Fifty-two of His Letters / D.S. White. — Brookline: Holy Cross Orthodox Press, 1981. — 234 p.

200. Will, W. Athen und Alexander. Untersuchungen zur Geschichteder Stadt von 338 bis 322 v. Chr. / W. Will. — München, C.H. Beck, 1983. — 175 p.

201. Williams, J.M. Athens without Democracy: The Oligarchy of Phocion and the Tyranny of Demetrius of Phalerum, 322-307 B.C. / J. Williams. Dissertation PhD. — New Haven: Yale University, 1982. — 267 p.

202. Wilson, N.G. Scholars in Byzantium / N. Wilson. — London: Duckworth, 1996. — 286 p.

203. Worthington, I.; Roisman, J. Lives of the Attic Orators Texts from Pseudo-Plutarch, Photius, and the Suda / I. Worthington. — Oxford: University Press, 2015. — 381 p.

Приложение А

209. Дион из Прусы. Рассуждения.

Читан Дион — книга, состоящая из восьмидесяти речей. Его родиной является Пруса, но он отправился в изгнание, чтобы избежать рабства и тиранов, и он посетил много стран в своем странствии. Он прослыл искусным оратором, особенно в том красноречии, которое обязывает предписывать манеры. Он жил во времена императора Траяна и оставался с ним очень долго; он нашел там величайшие почести и лучший прием: он даже сидел в паланкине этого государя.

Он был сыном Пасикрата и практиковал занятия софиста и философа. Говорят, что он стремился к величию в своих манерах до такой степени, что часто выходил одетым в львиную шкуру. Он говорил [165Ь] мягким, уверенным голосом. Походка его не была ни тороплива, ни медлительна, и другие его движения были в гармонии с нею; он был худ и маленького роста238.

Говорят, что он написал много разного рода речей; тех, о которых мы знаем, было восемьдесят. Его выступления заставили современников дать ему прозвище Златоуст.

Как я уже сказал, большинство его речей, которые я знаю, носят совещательный характер; но, поскольку совещательный жанр обычно смешивается с судебным жанром, он показывает ту же ценность в этом жанре, и это особенно относится к Речи к родосцам.

В самом деле, он точен в своих рассуждениях, с собранным стилем — по крайней мере, по сравнению с его манерой письма — энергичным, богатым и обильным. Он превосходен в примерах, и он изобилует повсюду; он берет их любой рукой и с радостью приспосабливает. Он особенно любит переплетать свои увещевания с легендарными историями, и именно в этом он, кажется, ищет простоты, ибо лишь изредка можно увидеть, как он чрезмерно, по примеру Платона, использует басни, в которых речь идет о высоте и широте, как это он делал и в Борисфенике.

Поэтому он большую часть времени прост, как я только что сказал, в своих идеях; его словарный запас состоит из разговорного и обычного языка, а композиция не содержит новшеств ни в поиске глубины, ни в поиске удовольствия. И в лексике, и в расположении слов, можно было бы надеяться, писатель стремился к ясности, но тот факт, что выражение мысли развивается через длинноты и что, чаще всего, стиль смешан с перегрузками, не отклоняется — это немало для автора произведений такого стиля. Но это изменение формы и особый аспект стиля; это не может быть проявлением погрешности; но преувеличенное значение, которое он придает вступлениям или тому, что их заменяет, не освобождает его от обиды за

238 Родившийся около 40 р., Дион умер ближе к концу правления Траяна. Нашими древнейшими источниками о нем являются, после его собственных речей, Филострат и Синесий. Ср. Suidas, s. v. Dion o Pasikratous. Фотий гораздо более обилен, чем Суда. В качестве более новых работ можно обратиться к: von Arnim J. Leben und Werke des Dio con Prusa. Berlin, 1898; Schmid W. s. v. Dio (n. 18) // P.W., t. V. 1905. Col. 848-877; Francois L. Essai sur Dion Chrysostome, philosophe et moraliste cynique et stoicien (diss.). Paris, 1921.

то, что он позволил себе сменить стиль разговора на стиль красноречия и истории и придать своим речам головы больше, чем тела.

Среди его речей239 четыре были произнесены «О царской власти»; пятая, озаглавленная «Либика» и связанная с предыдущими, повествует о ливийском мифе. Шестая [166а] называется «О тирании», а следующая — «О добродетели». Восьмая называется «Диоген» или Истмийской и связывает определенный жест и слова Диогена с Истмийскими играми. Девятая называется «Диоген или О слугах»; он призывает каждого лично к тому, чтобы у каждого было много заботы и внимания о себе и мало того, что приходит извне; и нельзя, говорит, преследовать беглого раба; было бы, в самом деле, нелепо с их стороны, для никчемных людей, надеяться жить лучше без господ, и было бы нелепо со стороны учителей не считать их ничтожествами и не верить, что они будут жить лучше, если им не придется извлекать выгоду из глупости беглецов. Десятая озаглавлена «Речь о Трое» и претендует на то, чтобы показать, что Троя не была бы взята; он яростно нападает на Гомера и придерживается противоположной точки зрения на все его рассказы в «Илиаде».

Олимпийская речь, или О первом понятии Бога, которое пытается подчеркнуть эту самую идею, является одиннадцатой. Двенадцатая, озаглавленная «Изгнание из Афин», была провозглашена в этом городе; он объясняет, что изгнание не болезненно и что богатство, слава и власть слишком быстро переходят от тех, кто ими владеет, к тем, кто даже не ожидает этого, в то время как философия и практика добродетели являются благом, которое остается действительным на всю жизнь и которое сопровождает нас, когда мы покидаем его.

Тринадцатая озаглавлена «Эвбея», или «Об охоте»; он изображает людей, ведущих на Эвбее жизнь, посвященную этому занятию, и использует ее, чтобы показать, что жизнь вдали от дел, какой бы бедной она ни была, гораздо приятнее и выгоднее, чем жизнь людей, живущих в суете и удовольствиях города.

Четырнадцатая речь называется Родосской речью; автор критикует причудливый обычай, распространенный среди родосцев. Дело было в следующем: когда они хотели почтить людей посредством статуй, то они не воздвигали их для них, а использовали статуи древних людей или заново вырезали надписи, чтобы получить имена тех, кого собирались чествовать, либо делали надписи на тех, где их уже не было видно от старости; таким образом они оскверняли то, что от них зависело, честь умерших; а тех, кого, по их мнению, они чтили, они оскорбляли этими чужеземными статуями, которые не имели с ними ничего общего. В этой речи оратора проявляется великое значение его силы опровержения.

239 Существует несколько хороших изданий «Рассуждений», но для изучения статьи Фотия, параллельной оригиналу, наиболее удобна статья в издании: Arnim J. von. Dionis Prusaensis quae exstant omnia. Berlin: Weidmann, 1893-1896. 2 vols. Фактически именно в этом издании можно найти речи Диона в порядке, соответствующем анализу Фотия. Он читал рукопись старше всех дошедших до нас, и фон Арним считает, что Библиотека сохранила для нас первоначальный и точный порядок «Рассуждений». О беспорядке, царящем в нумерации этих произведений, и о рукописной традиции Диона см. Francis L. Dion Chrysostome, deux Diogeniques... precedees d'une esquisse de l'histoire du texte du sophiste de Pruse. Paris, 1921.

Пятнадцатая называется «Александрийцам»; она объясняет и атакует темперамент людей; александрийцы, обладающие столь многими специфическими чертами, способными привести к добродетели, не должны также быть рабами [166Ь] бед и беспорядков, которые сейчас распространяются. Прежде всего они должны остерегаться отвлекающих факторов, свойственных народным собраниям и театрам.

Две следующие речи получили название «Тарсские речи»; первая дает краткую хвалебную речь городу и показывает, что счастливые города — это не те города, которые могут похвастаться наличием источников и рек, портиков и великолепных зданий, большого количества домов, обильных урожаев и других преимуществ того же рода, а те, которые показывают качества порядка и добродетели граждан. В этой речи также критикуется странный и грубый обычай разговорной речи, преобладающий среди александрийцев240; он призывает тех, кто практикует это, воздерживаться от этого или заходит так далеко, что энергично расстается с ними.

Вторая увещевает их не предаваться доносам по отношению к магистратам, не гневаться с самого начала на смиренных и тех, кто причиняет беспокойство, не подвергать обвинениям.

Восемнадцатая, не имеющая названия, была произнесена в Келенах во Фригии; она объясняет, что красивые волосы и любая другая красивая внешность не являются признаком добродетели, как и их противоположности. К этим замечаниям примешивается похвала города.

Что касается девятнадцатой, то ее название показывает, что она была произнесена на берегу Борисфена, публично, то есть, на родине автора. Он рассматривает там различные предметы и признает, что, подобно Платону, обсуждал перед борисфенитами, в частности, творца всех вещей, порядок и движения Вселенной, и элементы, которые она содержит. Это рассуждение имеет определенный блеск и определенное величие больше, чем другие.

Коринфская адресует упреки его жителям; сначала они почтили говорящего статуей, а позже, после его ухода, отозвали этот почетный знак после несправедливого нападения. Эта речь тоже близка к «Речи к родосцам» по литературной силе и таланту, но расширение, данное здесь, как и почти везде, тому, что служит введением, не является признаком этого таланта.

240 «Александрийцев» — это, бесспорно, единогласное чтение рукописей Фотия, и здесь есть небольшая проблема. Действительно, в первой речи к жителям Тарса Дион упрекает жителей этого города в том, что они разговаривают женскими голосами. Однако ни в этой речи, ни в предыдущей, обращенной к александрийцам и бесцеремонно обвиняющей их в их пороках, нет и речи о таких пороках среди александрийцев. В действительности именно жителей Тарса софист просит исправить этот недостаток. Этот порок был известен среди александрийцев до такой степени, что Фотию удалось припомнить его в связи с тем же пороком, процветавшим в Тарсе, и мы не можем объяснить, почему Дион не упомянул об этом в своих многочисленных упреках александрийцам. Возможно, здесь была оговорка Фотия. Более того, между заметкой Фотия и текстом Диона очень мало расхождений в тех элементах, где их можно сравнивать, то есть особенно в названиях речей.

Название двадцать первой — «О согласии между гражданами Никомидии и Никеи», и эта речь возглавляет это обсуждение, развивая его с уместностью и приятностью, поскольку именно таким образом убеждение предназначено для лучшего проникновения в души.

Что касается двадцать второй, то ее название «О согласии» показывает, что она была произнесена в Никее [167а] после окончания бунта; автор сочиняет эту элогию дабы более не случилось то, что произошло.

Двадцать третья речь «О согласии с народом Апамеи» была произнесена в родном городе автора; это тот же самый предмет, который он рассматривает.

И следующая речь призывает жителей Апамеи к согласию с жителями Прусы.

Двадцать пятая — обсуждение в городе автора. Тот, кто рассуждает, делает вид, что не знает, по какой причине, а его речи не несут ничего полезного, но мы слушаем его с удовольствием и жадностью.

Двадцать шестая имеет название политической речи и была произнесена в родном городе оратора, как и следующая, отмеченная дружественным расположением к этому городу в ответ на почести, с которыми он принял автора этих свидетельств дружбы.

Следующая за ними - извинение за свое расположение к родному городу.

Двадцать девятая озаглавлена: «Для практики философии»; была произнесена в его родном городе. Автор мягко относится к тем, кто взялся побить его камнями с другим мужчиной и поджечь его дом; она показывает, что скитаться за границей предпочтительнее, чем оставаться дома из-за царящего там беспорядка. Гнев его сограждан, по его словам, был вызван тем, что он восстановил и украсил свой дом, который разрушался.

Тридцатая, носящая заглавие «Речь, произнесенная в его родном городе», рассматривает ту же тему.

И тридцать первая была произнесена в городе говорящего; она озаглавлена «Политическая речь в народном собрании». Он советует отказаться от насилия и взаимных оскорблений и уладить споры в гармонии.

Следующая была также произнесена оратором в его родном городе и озаглавлена «Отказ от магистратуры перед сенатом», тема, которая ясно видна, потому что автор, избранный декретом для занятия магистратуры, уходит.

Тридцать третья, озаглавленная «Речь к Сенату о его действиях», содержит краткую хвалебную речь Сенату, а также выступает против подозрений, выдвинутых против Диона: действия его сына и его деятельность в городе не являются следствием совета отца.

Следующая, озаглавленная «К Диодору», начинается с призыва к добродетели и делает вид, что восхваляет город, осыпая похвалами Диодора, который восхвалял его.

Тридцать пятая, озаглавленная «Об Эсхиле, Софокле и Еврипиде», или «О луке Филоктета», представляет собой уловку, жертвой которой стал Филоктет, обманутый Одиссеем, ушедшим [167Ь] с луком в руках.

Тридцать шестая речьа озаглавлена «О Гомере» и восхваляет поэта так же, как речь о Сократе восхваляет философа.

А тридцать восьмая речь, «О Гомере и Сократе», показывает, что Сократ был поклонником и учеником Гомера и что его собственный метод обращения с примерами был усвоен у Гомера философом, который также проникся там всем, что есть изящество и сила его языка.

Тридцать девятая, озаглавленная «Агамемнон, или О царе», объясняет, что царь должен брать своих советников из числа лучших, что он должен слушать их, а не принимать решения по своему усмотрению.

А в речи под названием «Нестор» автор объясняет, как было бы уместно давать советы царям.

Следующая называется «Ахилл»; он не слушает Хирона, который советует ему вести войну расчетливо и умело, а не дерзостью и силой своего оружия; впоследствии у него не было причин радоваться своему непослушанию.

«Филоктет» — это история несчастья последнего.

Следующая, «Несс и Деянира», как будто пытаются привести к известному пределу и некоторому порядку, подвергнув известной обработке неправдоподобность выдумок, сделанных над этими персонажами.

«Хрисеида» — восхваление этой героини.

Речь «О царской власти и тирании» посвящена именно этим идеям, а три следующих «Рассуждения о случайности» формулируют приятные и в то же время философские соображения.

То же самое и со следующими тремя — «О славе», которые советуют и призывают не считаться с мнением толпы. К увещеванию примешиваются красивые и полезные предложения.

Пятьдесят вторая речь озаглавлена «О добродетели» и посвящена ей.

Философии посвящены пятьдесят третья и пятьдесят четвертая речи «О философе».

Пятьдесят пятая озаглавлена «Внешний вид»; это показывает, что не тот, кто носит одежду и обувь философа, тем самым также является философом в своей жизни.

Пятьдесят шестая называется «Уверенность и последующее недоверие»; они призывают к осторожности в сфере твердой уверенности, даже когда имеешь дело с людьми, которые, кажется, любят тебя больше всего на свете; ибо есть много тех, кто оказал им доверие и с кем случились серьезные разочарования, в то время как люди, укрепившиеся за своим недоверием, удивительно хорошо обеспечили свою безопасность. Но это предмет рассуждения о недоверии; прецедент объясняет, что [168а] доверие в целом сильно бьет по доверчивым людям.

Темой пятьдесят восьмой речи, как следует из названия, является «Закон», а пятьдесят девятой — «Обычай»; безопаснее делать все, что требует закон, с удовольствием и убеждением, а не принуждением.

Следующие две посвящены «Зависти», а шестьдесят вторая — «Богатству», в котором он осуждает назойливую и опасную сторону, одновременно показывая, что бедность в правосудии гораздо выгоднее ее.

Шестьдесят третья — речь, произнесенная в Киликии «О свободе»; он представляет свободного человека господином страстей, находящихся в нем,

причем тело его имеет бесчисленных внешних хозяев; раб тот, кто порабощен своим страстям, даже когда кажется, что он повелевает всем миром.

К тому же порядку идей относятся следующие рассуждения, озаглавленные «О рабстве и свободе», а также следующие — «О рабах». Тот, кто идет после, «О печали», приказывает человеку сердца и ума не предаваться боли, а презирать и подавлять ее.

Шестьдесят седьмая, относящаяся к «Жадности», обязуется отразить ее.

И шестьдесят восьмая, как следует из названия, «Об ораторском обучении», развивает эту тему.

Шестьдесят девятая озаглавлена «О его желании слушать», и он этим и занимается.

Семидесятая озаглавлена «Об отступлении»; она стремится показать, что не поиск пустынных мест есть разрыв со страстями и волнениями существования, а факт возвращения к себе и стремления познать себя, игнорируя при этом зло, приходящее к нам от других.

Речь, следующая за этой, так же, как и озаглавленная «О красоте», посвящена подростку; мы читаем, что у всех народов, в том числе и у варваров, не одно и то же понятие о красоте, а что у каждого из них преобладает разное.

Семьдесят вторая речь имеет название «О мире и войне», и она с этим справляется.

Семьдесят третья показывает, что мудрый человек счастлив, а следующие говорят о счастье и о том, что будет после него, о гениальности; и он квалифицирует как гениев всех тех, кто, имея судьбу командовать другими, заставлял своих подданных действовать лучше или хуже.

Семьдесят шестая речь «О размышлениях» и семьдесят седьмой, озаглавленная «Обсуждение того, что происходит на банкетах», повествуют о некоторых вещах, происходящих там, и говорят, что большинство людей имеют привычку обращаться к философии, когда их жизнь наполнена делами [168Ь] печали.

Семьдесят восьмая и следующая озаглавлены «Первая и вторая речи о Меланкоме»; они восхваляют этого мальчика и возвращают мучительное воспоминание о его смерти, произошедшей в полном счастье.

Восьмидесятая книга называется «Харидем» и содержит в себе восхваление и сожаление по поводу только что умершего молодого человека.