Закономерные соответствия структур несобственно-прямой речи при переводе в языковой паре «английский – русский» тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 00.00.00, кандидат наук Алимова Анастасия Дмитриевна

• Алимова Анастасия Дмитриевна
• кандидат наук
• 2023

Оглавление диссертации кандидат наук Алимова Анастасия Дмитриевна

Введение

Глава I. Общая характеристика несобственно-прямой речи

1.1. Место несобственно-прямой речи в системе разновидностей чужой речи

1.2. Несобственно-прямая речь как художественный прием

1.3. Функции несобственно-прямой речи как ее важнейшая характеристика

1.4. Основные параметры классификации несобственно-прямой речи

1.5. Взгляды переводоведов на передачу несобственно-прямой речи

1.6. Выводы по главе I

Глава II. Сопоставительный анализ языковых черт несобственно-прямой речи в русской и англоязычной литературе

2.1. Характеристика материала и методики исследования

2.1.1. Материал исследования

2.1.2. Методика исследования

2.2. Маркеры несобственно-прямой речи в русском и английском языках

2.2.1. Маркеры текста автора

2.2.2. Маркеры текста персонажа

2.2.2.1. Лексические маркеры

2.2.2.2. Грамматические маркеры

2.2.3. Графическое маркирование несобственно-прямой речи

2.2.4. Немаркированная несобственно-прямая речь

2.2.5. Количественная характеристика маркеров несобственно-прямой речи в русском и английском языках

2.3. Способы ввода несобственно-прямой речи в русском и английском языках

2.3.1. Передача произнесенной речи

2.3.2. Представление содержания мыслей

2.3.3. Репрезентация чувств

2.3.4. Передача восприятия ситуации

2.3.5. Количественные характеристики способов ввода

2.4. Исторические изменения структур несобственно-прямой речи

2.5. Выводы по главе II

Глава III. Установление закономерных соответствий при передаче несобственно-прямой речи в переводе

3.1. Теоретические основы переводоведческого исследования

3.1.1. Теория закономерных соответствий

3.1.2. Подход к оценке качества переводов

3.2. Воссоздание при передаче несобственно-прямой речи текстовой интерференции

3.2.1. Передача лексических маркеров

3.2.2. Передача грамматических маркеров

3.2.3. Передача курсивного выделения

3.2.4. Сочетание маркеров различных типов и их передача при переводе

3.2.5. Сопоставительный анализ частотности использования маркеров несобственно-прямой речи в оригинальных произведениях и переводах

3.3. Количественные и качественные преобразования при передаче несобственно-прямой речи

3.3.1. Полное совпадение несобственно-прямой речи в тексте перевода с несобственно-прямой речью в тексте оригинала

3.3.2. Частичное совпадение несобственно-прямой речи в тексте перевода и тексте оригинала

3.3.3. Введение несобственно-прямой речи в текст перевода в случае отсутствия соответствующих структур в тексте оригинала

3.3.4. Передача структур несобственно-прямой речи при переводе иными средствами

3.4. Рекомендации по передаче несобственно-прямой речи при переводе

3.5. Выводы по главе III

Заключение

Список использованной литературы

Список анализируемой художественной литературы

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Закономерные соответствия структур несобственно-прямой речи при переводе в языковой паре «английский – русский»»

Введение

Данное диссертационное исследование посвящено анализу языковых и функциональных особенностей несобственно-прямой речи (НИР) в английском и русском языках, а также установлению, на основе этих особенностей, закономерных соответствий структур НПР при переводе в рассматриваемой паре языков.

Несобственно-прямая речь - художественный прием, ставший неотъемлемым компонентом построения современных литературных произведений, написанных как на русском, так и на английском языке. Обладая универсальными семантико-синтаксическими чертами, НПР тем не менее получает нетождественное языковое оформление в языках разного строя. Это создает немалые и не всегда успешно преодолеваемые переводческие трудности, усиливаемые влиянием национальных черт функционального стиля художественной литературы и специфики индивидуального стиля автора. Все это обусловливает актуальность установления закономерных соответствий при передаче НИР, которые могли бы лечь в основу практических рекомендаций для переводчиков.

Объект исследования - структуры НИР как художественного приема в английском и русском языках. Предмет - закономерные соответствия при передаче НИР в переводе в языковой паре «английский - русский».

Цель исследования заключается в том, чтобы на основе выявленных универсальных, частноязыковых и индивидуально-авторских черт НИР провести анализ способов их передачи при переводе с английского языка на русский и с русского языка на английский, определить основные закономерности передачи данного художественного приема при переводе и, опираясь на них, сформулировать рекомендации по передаче НИР при переводе в данной паре языков.

Имея в виду эту цель, необходимо решить следующие задачи:

1. опираясь на труды представителей различных гуманитарных дисциплин, описать НПР как разновидность чужой речи и как художественный прием, уточнить ее определение;

2. выявить и систематизировать характерные черты и основные функции НПР в английском и русском языках в сопоставительном аспекте;

3. установить положения общей и частной теории перевода, релевантные для описания и оценки подходов к передаче НПР при переводе;

4. проанализировать конкретные решения переводчиков на статистически достоверном материале;

5. определить основные закономерности передачи НПР при переводе в данной языковой паре;

6. сформулировать рекомендации по передаче НПР при переводе в данной языковой паре.

Материалом исследования стали произведения русской, британской и американской литературы. Для анализа были отобраны отрывки прозаических произведений различных жанров 30 русских, 30 британских и 30 американских писателей XX века, представляющих различные литературные направления, и их переводы на английский и русский язык соответственно. Общий объем этих отрывков составил около 9 900 000 печатных знаков с пробелами.

Методология исследования включает в себя общенаучные методы, а также лингвистические и переводоведческие методы - количественный, контекстуальный, семантико-синтаксический и сопоставительный анализ.

Говоря о степени разработанности темы исследования, следует отметить, что к вопросу изучения НПР ученые начали обращаться еще в конце XIX века. Одними из первых на это явление обратили внимание А. Тоблер, Т. Калепки, Э. Лорк, Э. Лерх. В XX веке исследование НПР продолжилось, и к настоящему времени вышло немало как лингвистических, так и литературоведческих работ, где затронута проблема НПР. В лингвистике описанием НПР занимались В. В. Виноградов, И. И. Ковтунова, И. Р. Гальперин, на современном этапе -

О. А. Блинова, Е. С. Борисова, И. С. Жилина, А. Лескив, Р. Экардт. Среди литературоведов можно выделить таких ученых, как М. М. Бахтин, Ж. Женетт, В. Шмид, Б. Макхейл, Л. А. Соколова, Р. Иаскаль, Д. Кон, М. Флудерник. Ири этом существующие современные монографические исследования НИР лингвистической направленности ограничиваются выделением характерных особенностей данного художественного приема в одном языке; тогда как диссертации, посвященные вопросам перевода НИР, - описанием подходов к передаче НИР в одном направлении перевода.

Теоретической основой исследования стали уже упомянутые выше труды по лингвистике и литературоведению, в которых освещаются вопросы функционирования и языкового воплощения НИР в английском и русском языке, а также работы по переводоведению Я. И. Рецкера, В. Н. Комиссарова,

A. Д. Швейцера, А. В. Федорова, М. Д. Литвиновой, Д. В. Исурцева,

B. К. Ланчикова.

Научная новизна диссертации состоит в исследовании, с позиций сопоставительной лингвистики, особенностей функционирования НИР в английском и русском языках, а также в установлении, с точки зрения общей и частной теории перевода, системы соответствий структур НИР для данной пары языков; при этом анализируются переводы, выполненные в обоих направлениях.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что предлагаемые принципы исследования НИР могут использоваться для изучения особенностей передачи данного художественного приема при переводе в других языковых парах; а также в том, что полученные результаты, развивая теорию закономерных соответствий в области синтаксиса, дополняют положения как общей теории перевода, так и частной теории перевода английского и русского языков.

Практическая значимость состоит в том, что полученные результаты и сформулированные рекомендации могут использоваться в работе практикующих переводчиков, а также в процессе обучения переводу художественной литературы.

Достоверность результатов исследования определяется как объемом выборки, так и ее репрезентативностью: в нее вошли произведения представителей различных литературных направлений, созданные в различные десятилетия XX века и относящиеся к различным жанрам.

Гипотеза исследования состоит в том, что существует система закономерных соответствий в передаче НПР при переводе, которые обусловлены аналитизмом английского языка и синтетизмом русского, а также их структурно специфическими грамматическими особенностями.

Положения, выносимые на защиту:

1. Функционирование НПР в русской и англоязычной литературе можно свести к выполнению четырех основных сюжетоформирующих функций: передача произнесенной речи, представление содержания мыслей, репрезентация чувств и передача восприятия ситуации, - от которых зависит выбор маркеров текста персонажа и способа ввода художественного приема в текст повествования.

2. Качественные характеристики НПР (маркеры и способ ввода художественного приема в текст) определяются аналитичностью и синтетичностью языка.

3. Количественные характеристики (частотность использования НПР в целом, а также проявление ее отдельных характеристик) определяются в большей степени особенностями функционального стиля художественной литературы в русском языке и в региональных разновидностях английского языка (британский и американский вариант), нежели свойствами синтетизма / аналитизма.

4. При переводе в любую сторону общее число отрезков текста, содержащих НПР, в большинстве случаев увеличивается, в то время как соотношение отрезков НПР разной протяженности в переводных текстах соответствует усредненным показателям частотности этих отрезков в оригинальных текстах исходного языка (ИЯ) и переводящего языка (ПЯ).

5. В качественных, полноценных переводах при передаче НПР предпочтение отдается функциональным аналогам маркеров НПР, позволяющим компенсировать отсутствие того или иного маркера НПР в ПЯ. Если строй языка и частотность

различных типов маркеров ИЯ располагает к сохранению типа маркера, предпочтение отдается этому варианту.

6. Наиболее частотным вариантом передачи НИР является сохранение приема в тексте перевода (ТИ) и его воспроизведение по законам художественной речи в ИЯ с возможным изменением длины отрезка НИР или способа ввода. Если НИР передается иными стилистическими средствами, ТИ теряет экспрессивность, сохранение которой является одним из критериев адекватности перевода.

Апробация результатов диссертационного исследования прошла на следующих конференциях:

1. V научная межвузовская конференция молодых ученых «Иространство научных интересов: иностранные языки и межкультурная коммуникация -современные векторы развития и перспективы» (г. Москва, НИУ ВШЭ, 16 апреля 2020 г.), тема доклада «Трудности проведения корпусных исследований при изучении несобственно-прямой речи в аспекте перевода»;

2. Международная научная конференция «Иодготовка переводчиков: анализ систем и подходов в странах мира» (г. Нижний Новгород, ФГБОУ ВО НГЛУ им. Н. А. Добролюбова, 5-6 декабря 2020 г.), тема доклада «Умение распознавать и передавать при переводе несобственно-прямую речь как одна из важных составляющих профессиональной компетенции письменного переводчика» (опубликованы тезисы);

3. Международная научно-практическая конференция «Языковая картина мира в условиях мультилингвизма и мультикультурализма: переводческий, лингвистический и дидактический аспекты» (г. Воронеж, ФГБОУ ВО ВГУ, 1619 декабря 2020 г.), тема доклада «Способы перевода несобственно-прямой речи в языковой паре "английский-русский"»;

4. VI международная научная конференция «Наука о переводе сегодня» (г. Москва, МГУ им. М. В. Ломоносова, 19-20 марта 2021 г.), тема доклада «Выявление маркеров несобственно-прямой речи в английском тексте как предпосылка к установлению русских моделей-соответствий в переводе»;

5. XVIII Международные Березинские чтения «Языковое бытие человека и этноса» (г. Москва, ФГБОУ ВО МГЛУ, 7-11 июня 2021 г.), тема доклада «Способы ввода несобственно-прямой речи в русской и англоязычной литературе: сопоставительный аспект»;

6. Международная научно-практическая конференция «Инязовские чтения -2021» (г. Москва, ФГБОУ ВО МГЛУ, 15-16 октября 2021 г.), тема доклада «Передача несобственно-прямой речи иными способами при переводе с английского языка на русский».

Основные положения и результаты исследования нашли отражение в пяти публикациях общим объемом около 3,8 п. л. в изданиях, включенных в «Перечень рецензируемых научных изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук»:

1. Алимова А. Д. Общее определение несобственно-прямой речи с точки зрения гуманитарных наук как предпосылка переводоведческого исследования // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. - 2020. - № 7 (836). - С. 11-21.

2. Алимова А. Д. Эволюция структур несобственно-прямой речи в английской, американской и русской литературе // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гуманит. науки. - 2021. - Т. 163, кн. 1. - С. 53-64. - doi: 10.26907/25417738.2021.1.53-64.

3. Алимова А. Д. Произнесенная несобственно-прямая речь в русской и английской литературе: признаки и вводящие конструкции // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. - 2021. -№ 5 (847). - С. 9-21. - doi: 10.52070/2542-2197_2021_5_847_9.

4. Алимова А. Д. Выявление маркеров несобственно-прямой речи в английском тексте как предпосылка к установлению соответствий в переводе на русский язык // Вестник Московского университета. Серия 22. Теория перевода. -2021. - № 4. - С. 108-121.

5. Алимова А. Д. О случаях введения несобственно-прямой речи в текст русского перевода при отсутствии соответствующих структур в английском оригинале // Филологические науки в МГИМО. - 2021. - 7(5). - С. 57-65. - doi: 10.24833/2410-2423-2021-5-29-57-65.

Иоставленная цель и задачи исследования обусловили следующую структуру работы: диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и списка анализируемой литературы.

Во введении дается общее представление о характере исследования: обозначается объект и предмет исследования, актуальность и новизна, теоретическая и практическая значимость работы, представлены методы и материал исследования.

В главе I раскрывается понятие НИР как разновидности чужой речи и художественного приема, систематизируются ее сюжетоформирующие и стилистические функции, рассматриваются подходы к классификации, обобщаются взгляды переводоведов на передачу НИР.

Во главе II дается подробное описание методики и материала исследования, предлагается количественная оценка использования НИР в оригинальных произведениях и переводах, производится анализ маркеров и способов ввода НИР в русском и английском языках, проводится обзор количественных и качественных изменений в употреблении структур НИР в XX веке.

В главе III приводятся наиболее релевантные для исследования положения лингвистической теории перевода, производится количественный и качественный анализ вариантов передачи маркеров и способов ввода НИР при переводе, устанавливается система закономерных соответствий при передаче НИР, а также предлагаются рекомендации по передаче данного художественного приема при переводе.

В заключении приводятся основные выводы работы, а также обозначаются перспективные направления последующих исследований.

Список использованной литературы состоит из 164 наименований, список анализируемой литературы, представляющий собой список источников материала исследования, - из 1 96 наименований.

Глава I. Общая характеристика несобственно-прямой речи

В данном разделе будет проведен обзор научной литературы, в которой затрагивается проблема выделения НИР, проанализированы и систематизированы взгляды ученых на сущность данного явления. Для того чтобы дать наиболее полную характеристику НПР, мы не только опишем ее с точки зрения лингвистики, но и рассмотрим взгляды представителей других гуманитарных наук (философии, эстетики, литературоведения). При этом наибольшее внимание будет уделено рассмотрению НПР с позиций лингвистики, поскольку оно подводит нас непосредственно к рассмотрению явления в аспекте перевода. Ведь, как пишет А. В. Федоров, изучение перевода в любой плоскости (будь то литературоведение или психология) будет неизбежно требовать рассмотрения языковых явлений, анализа языковых средств, то есть лингвистического подхода [Федоров 2002].

Сначала мы рассмотрим НПР как разновидность чужой речи и художественный прием, затем проанализируем и систематизируем ее функции, а также основные подходы к ее классификации. Следует отметить, что разделение НПР на разновидность чужой речи и художественный прием условно, поскольку в художественном произведении НПР служит для передачи речи или содержания мыслей персонажа, то есть все равно является формой чужой речи. Поэтому в первом разделе НПР будет рассмотрена с точки зрения ее отличий от других разновидностей чужой речи, в том числе тех, которые также являются одновременно и художественными приемами. Во втором же разделе речь пойдет об особенностях построения НПР как художественного приема, его роли в организации повествования, соотношении традиционных принципов построения и авторской реализации.

1.1. Место несобственно-прямой речи в системе разновидностей чужой речи

Для того чтобы подойти к рассмотрению НПР с точки зрения переводоведения, сначала необходимо определить место НПР в системе способов

передачи чужой речи, установить статус данного явления, его отличительные черты.

Хотя наибольшее распространение НПР получила в XX веке, ее зачатки обнаруживаются еще в XIX веке [Молдавская 1974]. Впервые же на ее особый характер обратил внимание А. Тоблер, который считал, что НПР представляет собой смешение прямой и косвенной речи. К элементам сходства НПР с прямой речью ученый относил порядок слов и тон самой речи, а с косвенной - лица и времена глаголов [Tobler 1887].

С этого момента началось непосредственное изучение НПР и последовали связанные с ней дискуссии, развернувшиеся на страницах немецкого журнала «Germanisch-Romanische Monatsschrift». Значительный вклад в исследование НПР на первом этапе внесли ученые - последователи идей К. Фосслера, большинство из которых были специалистами в сфере романской филологии, в частности стилистики. На первом этапе исследования НПР язык ее описания характеризовался метафоричностью. Так, немецкий лингвист Т. Калепки, как и А. Тоблер, акцентирует рассмотрение структур НПР как самостоятельной формы передачи чужой речи и предлагает называть ее «завуалированной», «скрытой», «замаскированной» речью («verschleierte Rede», «verhüllte, verkappte, verkleidete u. s. w. Rede, abgekürzt V. R.»), а главный смысл в использовании этой формы видит в необходимости отгадывать, кому принадлежат данные слова, в чем проявляется ее отличие от прямой и косвенной речи [Kalepky 1899: 505-507; Kalepky 1913]. Таким образом, в работе Т. Калепки освещается связь структурного и функционального аспектов: языковое построение НПР обусловлено необходимостью сделать неочевидным «авторство» фразы.

Эта идея развивается в работе Г. Лерх, опубликованной в 1922 году: немецкая исследовательница полагала, то НПР отличается от других видов чужой речи так называемым «вчувствованием» («Einfühlung») автора в созданное своей фантазией вследствие отсутствия в НПР вводящих глаголов. В результате высказывание персонажа воспринимается как сообщение о фактах, а не как описание его мыслей [Lerch 1922: 108]. О подобном взаимодействии автора и персонажа писал также

австрийский ученый Л. Шпитцер, отмечавший, что, используя НПР, автор отождествляет себя с тем или иным персонажем, проникает в него, их голоса взаимодействуют. В результате НПР, по мнению ученого, является «частной интерпретацией состояния души и духовного мира рассказчика» [Цит. по: Борисова 2010: 233]. Развивая мысль, можно заключить, что в НПР отсутствует явное посредничество автора между героем и читателем, автор сливается с персонажем, причем и в аспекте построения НПР, проявляющемся в сочетании характеристик авторского повествовательного текста и характерных черт речи персонажа, а также возможном (но не обязательным) отсутствии вводящих конструкций.

О. Лерх, в свою очередь, говорит о причинах, по которым писатель отдает предпочтение той или иной разновидности чужой речи. Так, по мнению ученого, в случае употребления НПР на первый план выходит персонаж, а автор отходит на второй, что делает повествование более живым, поскольку позволяет использовать стилистически окрашенные языковые средства. Этот процесс противоположен процессу, происходящему при использовании косвенной речи, когда на первый план выходит автор. Кроме того, использование НПР может быть обусловлено как невозможностью употребления в конкретном контексте прямой речи, так и отсутствием необходимости характеризовать отдельных персонажей посредством прямой речи [Цит. по: Блинова 2012]. Из этого можно заключить, что отличительной чертой НПР от двух других разновидностей является ее относительно свободное построение: в отличие от косвенной речи в НПР отсутствует необходимость построения сложноподчиненного предложения с придаточным изъяснительным, в отличие же от прямой речи в НПР не используются кавычки, но в то же время синтаксическое построение НПР позволяет использовать стилистически окрашенные средства. Следует отметить, что идея различия НПР и косвенной речи по степени экспрессивности и стилистического потенциала также представляется нам актуальной в вопросе оценки переводческих решений, направленных на преобразование одной разновидности чужой речи в другую (см. главу III).

Ш. Балли рассматривает НПР как разновидность косвенной речи («style indirect libre»), находящуюся в эволюции и стремящуюся к прямой речи - своему пределу [Bally 1912]. Таким образом, Ш. Балли уже выдвигает идею о том, что НПР, несмотря на сохранение ряда признаков, в своей эволюции начинает отделяться от косвенной речи: являясь переходной формой, НПР отличается практически полной синтаксической свободой и самостоятельностью «косвенного глагола» («verbe indirect») [Ibid.: 601]. Таким образом, Ш. Балли акцентирует внимание на структурной стороне НПР, отличающейся от косвенной речи нефиксированным положением вводящего глагола и близостью синтаксического оформления скорее прямой речи, нежели косвенной.

При этом НПР, по мнению ученого, не обладает устойчивыми признаками и, следовательно, относится не к «лингвистическим формам» («formes linguistiques»), а к «фигурам мышления» («figures de pensée») [Bally 1914: 407]. Соответственно, Ш. Балли считает наиболее продуктивным сначала понять, как НПР мыслится, и только потом - как выражается, то есть предлагает изучать НПР как некую типичную форму мышления, что позволит систематически описать ее грамматические характеристики [Bally 1912]. Данная идея является крайне важной для исследования НПР: подчеркивается необходимость сначала понять, что НПР представляет собой как разновидность чужой речи, а затем переходить к описанию ее построения в разных языках.

О. Есперсен так же, как и Ш. Балли, считал НПР разновидностью косвенной речи - «представленной речью» («represented speech»). Ученый объясняет целесообразность предложенного термина тем, что автор обычно представляет, а не переживает слова и мысли того или иного персонажа, которые прерывают длинное связное повествование и являются продолжением внешних событий [Есперсен 1958]. По мнению ученого, эта разновидность косвенной речи естественна и существует во многих языках [Там же]. Представленную речь О. Есперсен противопоставляет «зависимой речи» (обычной косвенной речи в нашем понимании). Если в последнем случае «зависимость устанавливается по отношению к предшествующему глаголу», то в НПР «зависимость обычно

подразумевается всем построением» [Там же: 338]. Далее О. Есперсен конкретизирует различия, указывая, что они проявляются в большей мере в аспекте построения вопроса, приказания и просьбы: вместо косвенных вопросов используются прямые, а также сохраняются формы повелительного наклонения [Там же]. То есть лингвист различает НПР и косвенную речь на основании синтаксического построения: косвенная речь обязательно организована в виде сложноподчиненного предложения, где сама речь находится в придаточном предложении и характеризуется полной синтаксической зависимостью от глагола говорения; НПР же синтаксически свободна, хотя грамматически, как и косвенная речь, согласуется (по крайней мере частично - например, в видовременных формах) с авторским повествованием. Кроме того, по мнению лингвиста, представленная речь ярче другого типа, поскольку сохраняет ряд особенностей прямой речи, в частности «особые слова и интонации», характеризующиеся эмоциональностью [Там же: 339]. Таким образом, О. Есперсен начинает говорить о присущей НПР эмоциональности и разговорности, проявляющейся как на лексическом, так и на синтаксическом уровне, что, несмотря на грамматическую близость с косвенной речью, роднит НПР с прямой.

Промежуточную позицию в вопросе о самостоятельности явления НПР занимает Е. Крейзинга, который, рассматривая структуры НПР на примере английского языка, характеризует ее как полукосвенную речь («semi-indirect style»), обращая внимание на то, что, с одной стороны, в НПР отсутствует вводная часть (главная часть сложноподчиненного предложения, содержащая указание на передачу речи персонажа), а с другой - временные формы глаголов совпадают с формами глаголов в косвенной речи [Kruisinga 1925]. Ученый также подчеркивает сложность распознавания НПР в тексте [Ibid.]. То есть НПР начинает восприниматься как некое переходное явление между косвенной и прямой речью.

Актуальным для настоящего исследования представляется предпринятая Э. Бэнфилд попытка описать НПР с точки зрения генеративной грамматики. Исследовательница употребляет для обозначения НПР термин «представленная речь и мысль» («represented speech and thought»), при этом отмечая, что НПР

является самостоятельным явлением [Banfield 1982]. Э. Бэнфилд пишет, что НПР используется исключительно в повествовательных текстах и что от прямой речи ее отличает некоммуникативный характер [Ibid.]. На основании этого можно заключить, что основной сферой функционирования НПР является передача непроизнесенной речи, а именно размышлений персонажа. Представляется, что некоммуникативный характер НПР также находит отражение и в ее построении. Этим, в частности, можно объяснить случаи отсутствия в НПР вводящих конструкций: если структуры НПР не используются в процессе речевого взаимодействия нескольких персонажей, то и указывать, кому принадлежат переданные посредством НПР слова, нет необходимости.

При этом, говоря об используемой для обозначения НПР терминологии, считаем необходимым отметить, что более традиционным и распространенным в англоязычных трудах о НПР является другой термин - «free indirect speech». Так, Р. Паскаль, выделив ряд признаков, характерных для НПР в европейских языках, обосновывает выбор для обозначения данного приема упомянутого выше термина. «Free», по мнению ученого, говорит о свободе в синтаксической структуре предложения и в использовании временных форм. «Indirect» указывает на то, что в НПР обычно употребляются формы 3-го лица. «Speech» предполагает, что прием используется для передачи в литературе произнесенных слов и мыслей [Pascal 1977].

Более широко НПР понимает Б. Макхейл, использующий для обозначения НПР термин «free indirect discourse» [McHale 2011: 1]. Хотя Е. В. Падучева дифференцирует свободный косвенный дискурс и НПР, определяя первое как повествовательную форму, а второе - как типичную для нее языковую форму [Падучева 2010], Б. Макхейл такого различия не проводит, поскольку описывает НПР как форму представления чужой речи и приводит в тексте статьи ее характерные языковые черты.

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Алимова Анастасия Дмитриевна, 2023 год

литература 27%

19%

2% 5%

47%

Британская литература

23%

23%

0% 6%

48%

Американская литература

29%

24%

0% 1%

46%

опущения союза that допустимо и в косвенной речи, а значит, в случае отсутствия явных маркеров НПР отрезок текста будет рассматриваться как косвенная речь.

100% 90% 80% 70% 60% 50% 40% 30% 20% 10% 0%

■ Вводящие конструкции в

препозиции

■ Вводящие конструкции в

постпозиции

■ Включенные вводящие

конструкции

Рис. 6. Контактные вводящие конструкции НПР Таким образом, можно сделать вывод, что в целом способы ввода НПР в русской и англоязычной литературе сопоставимы и зависят от сюжетоформирующей функции, которую художественный прием выполняет в тексте. Расхождения обусловлены различиями в строе языков, а также в частотности тех или иных способов ввода, которая зависит от особенностей функционального стиля художественной литературы языка или его разновидности. К основным грамматически обусловленным расхождениям можно отнести использование в русском языке вводящих частиц, в английском же - употребление вторично-предикативных оборотов, а также изначально заложенный экспрессивный потенциал включенных вводящих конструкций.

2.4. Исторические изменения структур несобственно-прямой речи

Отдельного внимания заслуживают количественные и качественные изменения, которым НИР подвергалась на протяжении XX века. Динамика количественных изменений представлена на рис. 7: подсчет велся без учета

коэффициентов, производился анализ количества отрезков текста, содержащих НИР, на страницу текста объемом 1800 печатных знаков с пробелами.

3 2,5 2 1,5 1

0,5 0

1900 1910 1920 1930 1940 1950 1960 1970 1980 1990 Русская литература Британская литература Американская литература

Рис. 7. Изменение частотности НИР в XX веке

Как видно на графике, в разные десятилетия XX века количество НИР в русской, британской и американской литературе не совпадает. Кроме того, различны и общие тенденции количественных изменений в рамках функционального стиля художественной литературы каждого языка или его разновидности. Так, частотность НИР в американской литературе меняется гораздо более плавно, чем в русской и британской.

Наиболее явное отличие в частотности использования НИР приходится на начало века: на графике заметен пик, связанный с увеличением частотности НИР в британской литературе. Объяснить такую тенденцию можно тем, что в этот период выходят произведения Дж. Джойса, В. Вулф, Д. Г. Лоуренса - писателей, не только активно использовавших в своих произведениях НИР во всем многообразии ее форм, в том числе и несобственно-прямой монолог, но и внесших значительный вклад в развитие художественного приема [Sotirova 2010; Brooke, Hammond, Hirst 2017; Bell 2013].

С 1950-х годов наблюдается постепенное сглаживание различий в частотности употребления НИР в русской, британской и американской литературе. В качестве одной из причин можно рассматривать тот факт, что «послевоенный период» отличает стремление писателей обратиться к внутреннему миру персонажа, который ищет ответы на фундаментальные мировоззренческие вопросы, что сопровождается и обновлением принципов построения

художественных произведений [Толмачев, Седельник, Иванов 2003; Зайцев 2004]. Изменение же данных принципов неизбежно будет связано и с новым взглядом на языковую сторону произведения. Вероятно, НИР, будучи художественным приемом, позволяющим обратиться к мыслям и чувствам героев, казалась писателям рассматриваемого периода подходящим для этих целей языковым инструментом.

К концу же столетия увеличивается частотность НИР в русской и британской литературе. В нашей подборке этот период представлен творчеством таких писателей, как В. Маканин, У. Бойд, Т. Иратчетт соответственно. В то же время в американской литературе, напротив, наблюдается небольшое снижение частотности использования рассматриваемых структур.

Как следует из проведенного анализа, благодаря большому количеству выполняемых функций, НИР употребляется в произведениях разных направлений и жанров.

Ири этом, оценивая частотность использования НИР, необходимо обращать внимание не только на время, когда написано произведение, но и на творчество конкретного писателя, перевод произведения которого выполняется, поскольку частотность НИР можно рассматривать как черту индивидуального стиля автора и в произведениях разных писателей одного периода она может не совпадать. Так, романы Т. Драйзера «Американская трагедия» и С. Льюиса «Эроусмит» написаны в 1925 году, однако частотность употребления НИР в первом случае составляет 0,7, а во втором - 0,3 (22 и 8 употреблений соответственно).

Что касается качественных изменений НИР, то модификация художественного приема со временем происходила в двух основных направлениях. С одной стороны, возрастала степень текстовой интерференции. Как показал анализ, в более ранних произведениях НИР чаще всего имеет вводящие конструкции, особенно контактные, указывающие на то, что слова и мысли принадлежат персонажу. В более поздних работах распознать в тексте НИР нередко можно только, определив на уровне смысла, что передается позиция персонажа (ср. пример из более раннего произведения (58) и более позднего (43)).

С другой стороны, писатели начинают использовать более смелые модели НИР, включающие в себя яркие показатели речи персонажа: разговорные, просторечные и сильно сниженные лексические единицы, эллиптичные синтаксические конструкции, восклицания и т. п. (например, (55) и (86)). Ири этом следует отметить, что более ранние модели НИР не исчезают, а употребляются параллельно с новыми, тем самым расширяя арсенал моделей НИР и позволяя авторам варьировать средства непрямой передачи произнесенной речи, представления содержания мыслей, репрезентации чувств и передачи восприятия ситуации.

2.5. Выводы по главе II

1. Иоскольку НИР строится на основе взаимодействия текста автора и текста персонажа, она содержит маркеры как первого, так и последнего, что способствует созданию текстовой интерференции. Наибольшее внимание в исследовании уделено маркерам текста персонажа, так как именно они позволяют распознать НИР на фоне повествовательного текста. Маркеры НИР подразделяются на лексические, грамматические (морфологические и синтаксические) и графические. Графическое выделение встречается преимущественно в англоязычной литературе и представлено курсивом.

2. Расхождения в грамматических маркерах обусловлены аналитизмом английского и синтетизмом русского языка, а также более частными структурными различиями языков. Так, в английском языке резкое переключение временного плана (выпадение из системы согласования времен) встречается реже и обладает более сильным экспрессивным потенциалом, чем в русском языке, поскольку аналитический строй английского языка имеет своей важнейшей особенностью согласование времен. Это же относится и к использованию в составе НИР инверсивного порядка слов в вопросительных предложениях вместо прямого, свойственного косвенной речи. Кроме того, значимым маркером в английском языке является употребление элементов ближнего дейксиса. Это же касается использования глагола would как части аналитической формы Future in the Past для

указания на планируемые действия персонажа, а также сокращенных грамматических форм для отражения личностно окрашенной разговорности. Количественные различия в использовании маркеров между русским и английским языком связаны, в частности, с употреблением средств выражения модальности: если в английском языке частотнее будут модальные глаголы, в русском -модальные слова и частицы [Рецкер 2007].

3. Иомимо разговорной, эмоциональной, экспрессивной и оценочной лексики, встречающейся в обоих языках, в русском языке присутствуют и лексемы, полученные посредством ненормативного, в том числе окказионального, слово- и формообразования и посредством использования суффиксов субъективной оценки. Разговорная же лексика и просторечие в качестве маркера НИР в русском языке используются чаще, чем в английском. Благодаря свободному синтаксису в синтетическом русском языке также выше частотность прерванных предложений с многоточием и синтаксических повторов в структурах НИР.

4. Ио большей части в составе НИР одновременно присутствуют маркеры различных типов. Ири этом в случае максимальной степени текстовой интерференции маркеры текста персонажа могут нейтрализовываться, и тогда НИР становится формально немаркированной; в этом случае определить, что в отрывке передается точка зрения персонажа, можно только на уровне смысла. Такие структуры более широко представлены в англоязычной литературе.

5. Существует определенный арсенал средств ввода НИР в повествовательный текст, при этом способы ввода находятся в зависимости от основных сюжетоформирующих функций художественного приема: передача произнесенной речи, представление содержания мыслей, репрезентация чувств и передача восприятия ситуации. Несмотря на общее количественное преобладание в обоих языках НИР, представляющей содержание мыслей, другие функции НИР в русской художественной литературе представлены более широко, чем в британской и американской. В целом способы ввода НИР в русской и англоязычной литературе сопоставимы: НИР может вводиться с помощью вводящих конструкций (пре- и постпозиционных дистантных и контактных

вводящих конструкций, в том числе включенных) и располагаться следом за другими разновидностями чужой речи. Однако наблюдаются расхождения как между парадигмами средств ввода, так и в частотности совпадающих элементов этих парадигм. Так, в англоязычной литературе частотность контактных вводящих конструкций в препозиции значительно ниже, поскольку опущение союза that допускается и в косвенной речи, в то время как в русском языке использование двоеточия, в случае осуществления текстовой интерференции, уже позволяет отнести высказывание к НИР. Кроме того, говоря о средствах, не имеющих аналога в другом языке, можно отметить, что в русском языке в качестве способа ввода могут выступать частицы «мол», «-де», «дескать» и пр., а в английском - вторично-предикативные структуры Complex Subject.

6. Как показал количественный анализ, частотность НИР в целом и средств ее ввода в частности в русской, британской и американской литературе различается, что в первую очередь связано с расхождениями в строе английского и русского языков; кроме того, определенную роль играют особенности функционального стиля художественной литературы в том или ином ИЯ и черты индивидуального стиля писателя. Общая частотность НИР в русской литературе сходна с американской литературой, в то время как в британской литературе НИР встречается в 1,5 и 1,4 раза чаще, чем в русской и американской литературе соответственно. Ири переводе частотность НИР в среднем увеличивается. Хотя НИР в оригинальных русских произведениях чаще, чем в англоязычных, представлена частью предложения (что объясняется более свободным синтаксисом синтетического русского языка), соотношение отрезков текста, содержащих НИР, разной протяженности (часть предложения, простое предложение, несколько предложений) при переводе в любом направлении стремится к пропорции 2:3:5. Иричиной тому можно считать необходимость для переводчика, с одной стороны, передать соотношение общеязыковых и индивидуально-авторских черт в использовании НИР, а с другой стороны - добиться того, чтобы перевод воспринимался органично на фоне оригинальных художественных текстов в ИЯ.

7. Количественные характеристики НПР в русском и английском языке (в его британской и американской разновидности) в XX веке изменялись в соответствии с тенденциями развития функционального стиля художественной литературы в каждом из этих языков / региональных вариантов. Наиболее плавно изменение частотности НПР происходит в американской литературе. В британской литературе резкое увеличение частотности НПР происходит в начале века, в русской - в конце. Такие изменения неизбежно связаны со спецификой творчества отдельных писателей, задававших тон развитию литературы в эти периоды.

8. Качественные же изменения происходили в двух основных направлениях: увеличение текстовой интерференции и выбор новаторских средств ее достижения. При этом новые модели дополняют существующие, в результате чего парадигма структур НПР расширяется.

9. Если с точки зрения лингвистики НПР обладает такими важными параметрами как способ ввода и набор маркеров, то с точки зрения перевода / переводоведения важен подбор их эквивалентов, основанный на выявленных в ходе исследования сходствах и различиях маркеров и способов ввода.

В главе III будут рассмотрены основные тенденции перевода НПР в языковой паре «английский - русский». На основе анализа практического материала будут выявлены закономерные соответствия структур НПР при переводе и разработаны рекомендации по передаче данного художественного приема.

Глава III. Установление закономерных соответствий при передаче несобственно-

прямой речи в переводе

В данной главе сначала будут изложены теоретические основы переводоведческого исследования, а именно суть теории закономерных соответствий и подход к оценке качества перевода, затем представлен анализ переводов произведений русских, британских и американских авторов, на основе которого установлены действия переводчиков по передаче НИР: воссоздание в переводе текстовой интерференции (благодаря использованию особых маркеров и способов ввода НИР), количественные и качественные преобразования НИР. Кроме того, представлены наши рекомендации по передаче НИР в рассматриваемой паре языков.

3.1. Теоретические основы переводоведческого исследования 3.1.1. Теория закономерных соответствий

Теория закономерных соответствий (ТЗС) была предложена отечественным переводоведом Я. И. Рецкером в рамках лингвистической теории перевода, основоположниками которой можно наравне считать А. В. Федорова и Я. И. Рецкера. Впервые основные идеи теории были представлены Я. И. Рецером в статье «О закономерных соответствиях при переводе на родной язык» (1950 г.), в измененном и уточненном виде - в книге 1974 года. А. В. Федоров же выдвинул суждение о существовании закономерностей передачи языковых единиц, обусловленных выполняемой ими функцией в 1953 году [Федоров 2002]. Как пишет Я. И. Рецкер, разработанная им теория предполагает существование функционально обусловленных закономерностей передачи «структурно-семантических "узлов", составляющих единое понятийное целое», и устанавливает параметры, в рамках которых происходит выбор варианта перевода [Рецкер 2007: 10-11]. Теория строится на основе сопоставительного изучения ИЯ и ИЯ, однако

ученый подчеркивает важность комплексного подхода, а не сопоставления отдельных единиц [Рецкер 2007]. Этот подход перекликается с идеей В. Н. Комиссарова о том, что для установления соответствий между единицами в двух языках они должны не столько совпадать по значению, сколько быть коммуникативно равноценными [Комиссаров 1990]

Кроме того, можно проследить связь ТЗС с теорией языковых спектров (ТЯС) М. Д. Литвиновой. Суть данной теории заключается в том, что у каждого явления в языке есть среднестатистическая частота употребления, совокупность таких частот получила название «спектр языка» [Литвинова 2019: 14]. М. Д. Литвинова отмечает, что языковой спектр не статичен, он меняется с течением временем, при этом исследователь также указывает на существование динамического спектра авторского языка, определяющего индивидуальный стиль писателя [Там же].

ТЗС и ТЯС легли в основу разработанной Д. В. Псурцевым частотно-типологической модели перевода (ЧТМ). Ученый распространяет понятие «закономерное соответствие» на область синтаксиса и рассматривает эти две теории как дополняющие друг друга и представляющие в результате единое целое, а также подчеркивает значимость относительной статистической закономерности: закономерным соответствием считается вариант, которому отдало предпочтение не абсолютное, а преобладающее число переводчиков [Псурцев 2019Ь]. С учетом частотных характеристик переводчик, работающий в рамках ЧТМ, выполняет закономерные преобразования, «вытекающие из типологического / характерологического соотношения языков» на всех уровнях, передавая «общеязыковое ... функциональными аналогами, авторское - аналогами авторского» [Там же: 60].

Рассмотренные выше теории как обусловливают возможность выявления закономерных соответствий при передаче НПР - художественного приема, реализующегося на многих языковых уровнях (морфологическом, лексическом и синтаксическом) - в переводе, так и позволяют произвести анализ переводов произведений художественной литературы, содержащих НПР, ведь они представляют собой некий критерий оценки качества перевода. При этом

определение того, насколько качественно выполнен тот или иной перевод, будет неизбежно связано с такими переводческими категориями, как эквивалентность и адекватность.

3.1.2. Иодход к оценке качества переводов

В рамках данной работы мы в целом опираемся на предложенное Д. М. Бузаджи определение, согласно которому перевод - это «текст на переводящем языке, призванный воспроизвести максимум коммуникативно релевантной информации, содержащейся в тексте на исходном языке, с учетом ее относительной коммуникативной ценности» [Бузаджи 2011: 52]. Ири этом, как пишет сам автор, данное определение характеризует перевод в общем, безотносительно оценки его качества [Там же].

Однако нам также необходимо установить, какие переводы мы будем считать условно качественными. Это связано, в частности, с тем, что, помимо количественной оценки решений переводчиков, которые лягут в основу выявленных закономерных соответствий, нужно осуществлять и их качественную оценку. В настоящее время выходит множество переводов, однако не все они выполнены качественно, многие являются слишком буквальными, содержат смысловые и грубые стилистические ошибки. В рамках чисто дескриптивного подхода к исследованию языка в целом и НИР в частности следовало бы не рассматривать качественную сторону выполненных переводов. Однако могло бы произойти так, что в подборку исследуемого материала попало бы слишком большое количество переводов сомнительного качества. В таком случае поставленную цель исследования, а именно установить закономерные соответствия при передаче НИР в переводе и разработать рекомендации по передаче данного художественного приема, достичь бы не удалось. Именно поэтому при отборе переводов для исследования предпочтение отдавалось доказавшим свою состоятельность переводам так называемой «советской школы» («кашкинцев» и близких к их подходу переводчиков последующих поколений).

Исключение составляют только произведения, переведенные к настоящему времени лишь единожды. Именно, возможно, содержащиеся в них стилистические огрехи (хотя мы допускаем их вероятность и в первой группе текстов), будут составлять ту часть переводческих решений, которые не входят в относительное большинство, позволяющее говорить о закономерных соответствиях. При этом следует добавить, что в «подавляющее большинство» не попадут также и некоторые яркие индивидуальные (нестандартные) переводческие решения, которые ни в коей мере нельзя назвать некачественными.

Оценка качества выполненных переводов может быть осуществлена с использованием таких категорий, как адекватность и эквивалентность. Так, В. Н. Комиссаров использует категорию «эквивалентность» в двух аспектах: эквивалентность ТП, проявляющаяся в его смысловой близости ТО (денотативное и коннотативное значение, а также прагматический потенциал языковых единиц, входящих в состав ТП, переданы на одном из уровней эквивалентности), и эквивалентность единиц (слов, предложений) из которых складываются коммуникативно равноценные высказывания [Комиссаров 1990]. Под адекватным же переводовед понимает «хороший» перевод, который не только отвечает норме эквивалентности, но и не содержит нарушений языковых и жанрово-стилистических норм, узуса использования единиц, соответствует общественно-признанной норме перевода [Там же]. А. Д. Швейцер же рассматривает эквивалентность как некое соотношение между ТО и ТП или их сегментами, подразумевающее «соответствие коммуникативной интенции первичного отправителя коммуникативному эффекту конечного текста», которое реализуется на синтаксическом, семантическом или прагматическом уровне [Швейцер 1988: 94-95]. Адекватность же, по мнению переводоведа, отражает соответствие перевода коммуникативным условиям. Поскольку адекватность носит оптимальный, компромиссный характер, она может реализовываться даже в том случае, когда отдельные сегменты неэквивалентны [Там же]. Исходя из этого, мы можем подытожить, что термин «адекватность» используется скорее для оценки качества всего текста в аспекте его восприятия реципиентом.

Следует отметить, что НИР представляет собой надфразовую синтаксическую структуру. Общеизвестно, что синтаксический уровень представлен двумя языковыми единицами: словосочетанием и предложением. Как мы писали выше, НИР может быть самостоятельным простым предложением, частью сложного предложения, сложным предложением, несколькими предложениями, нередко образующими несобственно-прямой монолог, а также целым абзацем. Однако в любом случае НИР непосредственно связана с узким и более широким контекстом: именно на основе противопоставления художественного приема окружающему, чисто «авторскому» тексту выявляется текстовая интерференция, которая в ряде случаев не маркируется формально. Ири этом вводящие конструкции и другие языковые средства (если они есть), прямо или косвенно указывающие на принадлежность слов и мыслей герою, могут располагаться за пределами непосредственных структур НИР. Следовательно, несмотря на то что НИР реализуется на уровне синтаксиса, она также выходит за его пределы. В таком случае нельзя говорить только о синтаксической эквивалентности НИР в ТО и ТИ, хотя отдельные предложения в составе НИР в ТО и ТИ, конечно же, могут быть эквиваленты. В то же время адекватность перевода оценивается на уровне текста. Именно поэтому мы будем оперировать предложенным Д. В. Исурцевым для оценки перевода сверхфразовых единств термином «субадекватность» [Исурцев 2019Ь: 59].

Кроме того, как пишет Я. И. Рецкер, адекватный перевод предполагает учет стилистической стороны оригинала, в частности стилистических и экспрессивных особенностей отдельных языковых средств, ведь только соотнося их с общим идейно-художественным замыслом автора, переводчик может определить и передать экспрессивно-стилистическую тональность ТО [Рецкер 2007]. Эта характеристика адекватности имеет непосредственное отношение к НИР как к художественному приему, обладающему сильным стилистическим и экспрессивным потенциалом.

3.2. Воссоздание при передаче несобственно-прямой речи текстовой

интерференции

Общая характеристика маркеров НПР в английском и русском языках была дана в главе II. В данном разделе мы рассмотрим подходы переводчиков к воссозданию при переводе текстовой интерференции: выбор маркеров текста автора и текста персонажа, а также их взаимодействие в переводе. В первую очередь внимание будет уделено маркерам, которые либо присутствуют в одном из языков, либо функционируют в рассматриваемой паре языков по-разному. В рамках исследования проанализированы как переводы с английского языка на русский, так и с русского на английский.

Следует отметить, что правильная передача маркеров - одна из составляющих успешной передачи НПР в целом, поскольку НПР может не иметь вводящих конструкций и тогда распознавание ее в тексте будет производиться, в том числе, на основании маркеров. Неверная их передача, в результате которой художественный прием не будет восприниматься как случай текстовой интерференции, приведет к потере НПР в ТП.

3.2.1. Передача лексических маркеров

Одно из различий в языковых средствах, используемых в качестве маркеров НПР в русском и английском языках, проявляется на лексическом уровне, а именно в употреблении в русском (языке с высокой степенью синтетизма) лексем с суффиксами субъективной оценки и аффиксами, характерными для разговорной речи или просторечия, а также в ненормативном словообразовании, нацеленном на создание речевой характеристики персонажа.

При переводе на русский язык переводчики, несмотря на отсутствие словообразовательных аффиксов в аналитическом английском языке ТО, склонны привносить их в ТП. Так, в приведенном ниже примере из романа Т. Вулфа переводчики при передаче содержания мыслей персонажа, выраженных

вопросительным предложением, усиливают эмоциональность, добавляя прилагательное «чистенькую» с суффиксом «-еньк», которое не только пополняет арсенал грамматических и синтаксических средств создания в ТИ текстовой интерференции, но и привносит оценку героем нидерландской бережливости, прагматически адаптированной в переводе в немецкую.

(96) He had reeled out of warmth and plenty into this barren and: as he stared out the window and saw the fallow unworked earth, the great raw lift of the Piedmont, the muddy red clay roads, and the slattern people gaping at the stations — a lean farmer gangling above his reins, a dawdling negro, a gap-toothed yokel, a hard sallow woman with a grimy baby - the strangeness of destiny stabbed him with fear. How came he here from the clean Dutch thrift of his youth into this vast lost earth of rickets? (T. Wolfe "Look Homeward, Angel")

Он, шатаясь, ушел от тепла и обилия в этот бесплодный край, и пока он смотрел в окно и видел необработанную целину, крутой суровый подъем Иидмонта, размокшую глину рыжих дорог и неопрятных людей на станциях, глазеющих на поезд, — худого фермера, покачивающегося над поводьями, зеваку-негра, щербатого парня, хмурую болезненную женщину с чумазым младенцем, — загадочность судьбы поразила его ужасом. Как попал он сюда, как сменил чистенькую немецкую бережливость своей юности на эту огромную, пропащую, рахитичную землю? (пер. И. Гуровой, Т. Ивановой)

Ири переводе же с русского на английский лексические маркеры со словообразовательными аффиксами оценки обычно не компенсируются, ярким примером чего может служить перевод повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

(97) А что в спине поламывало — теперь в ноги перешло, ноги такие слабые стали. Эх, к печечке бы!..

And that nagging pain had now moved down to his legs, which felt quite weak.

(А. И. Солженицын «Один день Ивана Денисовича»)

Oh, if he could only get to the stove! (trans. by R. Parker)

Здесь существительное «печечка», характеризующееся эмоциональностью и оценочностью благодаря входящему в состав слова суффиксу «-ечк», передано нейтральным существительным stove, однако, несмотря на потерю речевой характеристики персонажа и эмоциональности, в целом функция НПР при переводе передана.

Более удачным подходом к передаче лексем с подобными аффиксами представляется компенсация на лексическом уровне. Так поступил, например, переводчик повести И. А. Бунина «Деревня», передавший «усадьбишка» как little farm и tiny manor. Первый вариант перевода приведен ниже: неказистость отражает прилагательное little в сочетании с прилагательным impoverished, однако заложенная в русской лексеме эмоциональность и оценочность остаются непереданными. Несмотря на это, текстовая интерференция в переводе воссоздана: маркерами текста персонажа выступает другая эмоциональная, экспрессивная и разговорная лексика (wretched, utterly ruined), а также экспрессивные синтаксические конструкции, в том числе добавленное восклицательное предложение.

(98) За заставой, где свернуло шоссе в сторону, где отстали гремящие телеги и охватила тишина, простор и зной степи, опять почувствовал он, что все-таки самое главное на свете — «дело». Эх, и нищета же кругом! Дотла разорились мужики, трынки не осталось в оскудевших усадьбишках,

раскиданных по уезду... Хозяина бы сюда, хозяина! (И. А. Бунин «Деревня»)

Beyond the toll-gate, where the highway turned off to one side, and where the rattling peasant carts fell to the rear, and silence, the wide space and sultriness of the steppe reigned, he felt once more that, in spite of everything, the chief item in the world was Business. He thought with supreme scorn of the landed proprietors, putting on swagger at the Fair—they, with their wretched troika teams! Ekh, and the poverty on every side! The peasants were utterly ruined, with not a scrap left on their

impoverished little farms scattered about the country. A master was needed here—a master! (trans. by I. Hapgood)

Использование лексики, экспрессивность которой заложена не в особенностях слово- и формообразования, в качестве маркера НПР в рассматриваемой паре языков практически совпадает. Возможные расхождения, касающиеся, в частности, употребления диалектной лексики, просторечных слов и оборотов и т. п., компенсируются переводчиками, в том числе, средствами других уровней: морфологического и синтаксического [Яковлева 2008]. Основная задача -сохранение речевой характеристики персонажа.

Так, в примере из романа А. Кристи присутствующее в ТО существительное fools, которое имеет яркую эмоциональную окраску и выражает оценку героем автомобилистов, передано на русский язык единицей того же уровня -просторечием «остолопы», имеющим в словаре помету «бранное» [Ожегов, Шведова 2006: 464], в то время как в английском лексема такой сильно отрицательной коннотации не имеет [Stevenson, Waite 2011]. Другая экспрессивная лексема damned передана на русский фразеологизмом «черт бы побрал». Кроме того, следует отметить, что переводчик объединил два отрезка текста, содержащих НПР, в один, привнеся текстовую интерференцию в предложение, их разъединяющее - He hated them. При его передаче на русский язык маркером текста персонажа стала экспрессивная синтаксическая модель «до чего».

(99) With a devastating car-splitting blast on the horn an enormous Super Sports Dalmain car rushed past him at eighty miles an hour. Dr. Armstrong nearly went into the hedge. One of these young fools who tore round the country. He hated them. That had been a near shave, too. Damned young fool! (A. Christie "And Then There Were None")

Его оглушил пронзительный

автомобильный гудок — мимо со скоростью километров сто тридцать как минимум промчался огромный «Суперспортс-Далмейн». Доктор

Армстронг чуть не врезался в забор. Наверняка один из этих молодых остолопов, которые носятся по дорогам сломя голову. До чего они ему надоели. А

ведь он чудом спасся - и на этот раз тоже.

Черт бы побрал этого остолопа! (пер.

Л. Беспаловой)

3.2.2. Передача грамматических маркеров

Наибольшие расхождения между русским и английским языком наблюдаются в сфере грамматики, поэтому решения переводчиков, направленные на воссоздание текстовой интерференции, при работе с различными грамматическими системами заслуживают наибольшего внимания. Так, некоторые грамматические категории, релевантные для создания текстовой интерференции в англоязычном произведении, могут не маркировать ни текст персонажа, ни текст автора в НПР в русском языке, и, соответственно, отсутствие грамматического маркера будет компенсироваться при переводе использованием других средств. Особенно это касается временных форм и средств выражения дейксиса. В английском языке согласование форм в косвенной речи обязательно, в то время как в НПР это согласование может нарушаться и становиться ярким маркером текста персонажа - теперь он находится в дейктическом центре и ведет повествование. В русском же языке правила грамматики не требуют подобного согласования, поэтому смена временного плана воспринимается как нечто более типичное, а использование средств выражения ближнего дейксиса вместо дальнего и вовсе не служит созданию текстовой интерференции.

Как видно из приведенного ниже примера, в ТО одним из маркеров НПР выступает указательное местоимение this - показатель ближнего дейксиса (this new world), в ТП же указательное местоимение «этим» («этим новым окружением») маркером текста персонажа не выступает. (100) He could not express what he felt, Не смог он выразить свои чувства — и and to himself he likened himself to a представился себе матросом, что sailor, in a strange ship, on a dark night, оказался темной ночью на чужом groping about in the unfamiliar running корабле и никак не разберется ощупью

rigging. Well, he decided, it was up to him to get acquainted in this new world. He had never seen anything that he couldn't get the hang of when he wanted to and it was about time for him to want to learn to talk the things that were inside of him so that she could understand. (J. London "Martin Eden")

в незнакомом такелаже. Ладно, решил он, все в его руках, надо будет освоиться с этим новым окружением. Не случалось еще такого, чтоб он с чем-то не совладал, была бы охота, а теперь самое время захотеть выучиться говорить про то, что у него внутри, да так, чтоб она поняла. (пер. Р. Облонской)

Поскольку в русском языке отсутствуют финитные глагольные формы относительного времени [Плунгян 2000], характерное для английской НИР употребление форм относительного времени, в особенности отсылок к будущему времени посредством would как части аналитической формы Future in the Past, будет передано абсолютными формами глаголов. Например, при передаче НИР из романа М. Каннингема С. Ильин использовал абсолютные синтетические формы будущего времени «постоит», «приблизится», «выложит», поскольку передается последовательность действий. В результате, если в английском языке would, маркер относительного будущего времени, можно рассматривать и как маркер НИР, то употребление будущего времени в переводе маркером не является: здесь степень текстовой интерференции выше, а связь с речью персонажа устанавливается благодаря дистантной вводящей конструкции и контексту.

(101) He thought of how her face would look as he came through the door one harvest evening. He would stand in the bent, dusty light before his surprised family. Then he would walk up to the table and lay out what he'd brought: a pepper, an eggplant, a tomato. (M. Cunningham "Flesh and Blood")

Думал о том, как она приносит еду его прожорливым, горластым братьям. О том, как изменится ее лицо, когда он, собрав свой урожай, войдет вечером в дверь дома. Сначала он постоит в косом и пыльном луче света перед своей удивленной семьей. А после приблизится к столу и выложит на него

то, что принес: стручок перца, кабачок, помидор. (пер. С. Ильина)

Глагольные формы с would также появляются в переводе при передаче НПР с русского языка на английский. Так, в следующем примере инфинитивные вопросительное и восклицательное предложения переданы посредством двусоставных предложений с would и с добавлением местоимения 3-го лица, благодаря использованию которого в НПР появляется маркер текста автора. В результате НПР в ТП представлена классическим сочетанием маркеров текста автора и текста персонажа, в то время как в русском оригинале установить, что отрезок текста не внутренний монолог, можно только благодаря отсутствию форм 1-го лица.

(102) Тогда Сергей Петрович стал обдумывать, как бы иным способом выкрутиться из некрасивого положения. Быть может, продать что-нибудь?

Да, конечно, продать!

(М. М. Зощенко «Веселое

приключение»)

Then Sergey Petrovich began to ponder other means of wriggling out of this ugly situation. Perhaps he could sell something?

Yes, of course, he would sell something! (trans. by B. Dralyuk)

Кроме того, в ТП преобразованию подвергаются способы выражения модальности: модальные глаголы в английском языке, являющиеся маркером НПР, при переводе на русский заменяются на модальные слова и частицы, имеющие в ПЯ более высокую частотность, и наоборот [Рецкер 2007]. Так, в следующем отрезке текста модальный глагол might в ТП трансформирован в модальное слово «наверное».

(103) She turned with severity upon Nancy. He had not chased them, she said. He had been asked.

They must find a way out of it all. There might be some simpler way, some

Она строго одернула Нэнси. Он за ними не гнался. Его пригласили.

Из всего этого как-то надо было выпутываться. Есть, наверное, простой, менее изнурительный путь. (пер. Е. Суриц)

less laborious way, she sighed. (V. Woolf "To the Lighthouse")

Другое расхождение, связанное с использованием в НИР ИЯ особых грамматических форм, не имеющих аналога в ПЯ, касается употребления в английском тексте сокращений грамматических форм - яркого маркера текста персонажа, придающего НИР разговорный характер. Ири передаче этого маркера переводчики придерживаются трех основных подходов: поиск разговорной грамматической формы в ИЯ, лексическая или синтаксическая компенсация, отказ от передачи маркера. Иоследний подход не всегда может вести к потере разговорного характера или экспрессивности НИР: в ТО и, соответственно, в ТИ могут присутствовать и другие маркеры, позволяющие достичь необходимого эффекта. Однако, если в результате отказа от передачи маркера иными средствами текст персонажа в ТИ ничем не маркирован, в то время как в ТО маркер присутствует или используется как оппозиция тексту автора, где употребляются исключительно полные формы, отказ от поиска альтернативного маркера, выполняющего ту же функцию, может привести к стилистической потере.

(104) She smiled in Robert Jordan's face and put her brown hand up and ran it over her head, flattening the hair which rose again as her hand passed. She has a beautiful face, Robert Jordan thought. She'd be beautiful if they hadn't cropped her hair. (E. Hemingway "For Whom the Bell Tolls")

Она улыбнулась, глядя Роберту Джордану в лицо, подняла руку и провела ладонью по голове, приглаживая волосы, но они тут же снова поднялись ежиком. У нее очень красивое лицо, подумал Роберт Джордан. Она была бы очень красивая, если б не стриженые волосы. (пер. Н. Волжиной, Е. Калашниковой)

Выше приведен пример использования для передачи сокращенной грамматической формы в ИЯ разговорной грамматической формы в ПЯ. Разговорность, заложенная в сокращенных формах she'd be и they hadn't cropped, компенсируется использованием разговорной формы союза «если б» (вместо «если бы»).

Примером лексической компенсации может служить перевод отрезка текста, содержащего НПР, из романа Т. Капоте, где в целом довольно эмоциональный фрагмент, представляющий содержание мыслей персонажа, завершается фразой Well, it wasn't for long. Переводчик сохраняет разговорность фразы, а также общую эмоциональность, только не на грамматическом, а на лексическом уровне -использует наречие с суффиксом субъективной оценки («быстренько»).

(105) Here he was in little Olathe, Kansas. Kind of funny, if you thought about it; imagine being back in Kansas, when only four months ago he had sworn, first to the State Parole Board, then to himself, that he would never set foot within its boundaries again. Well, it wasn't for long. (T. Capote "In Cold Blood")

И вот теперь он торчит в крошечном городке Олате, штат Канзас. Если вдуматься, это даже забавно: надо же было снова вернуться в Канзас, после того как он поклялся — сначала Совету по вопросам условного освобождения, потом самому себе, — что ноги его в Канзасе больше не будет. Ладно уж, он быстренько. (пер. М. Гальпериной)

При переводе с русского на английский сокращенные формы используются в ПЯ как сигнал переключения точки зрения, для создания контраста с текстом автора, придания речи персонажа естественной разговорности и нередко эмоциональности. Например, при передаче НПР, репрезентирующей чувства поручика, переводчик рассказа И. А. Бунина «Солнечный удар» использует сокращенную форму при введении НПР, и такое решение представляется ситуативно обусловленным: фрагмент эмоционален и отличается сбивчивостью мыслей, быстро сменяющих друг друга - маловероятно, что герой в подобной ситуации, если бы речь была произнесена вслух, использовал бы полные формы.

(106) И город этот показался ему каким-то особенным, заповедным городом, и мысль о том, что она так и будет жить в нем своей одинокой жизнью, часто, может быть, вспоминая его, вспоминая их случайную, такую

Indeed, that town seemed to be an utterly forbidden place, and the thought that she would live out her lonely life there, often, perhaps, remembering their fleeting, chance encounter, while he would never see her again—this thought stunned him

мимолетную встречу, а он уже никогда не увидит ее, мысль эта изумила и поразила его. Нет, этого не может быть! Это было бы слишком дико, неестественно, неправдоподобно! (И. А. Бунин «Солнечный удар»)

like a sharp, sudden blow. No, it couldn't be! It was too cruel, impossible, insane. (trans. by G. Hettlinger)

Следует отметить, вслед за уже упомянутой рекомендацией Н. Галь [Галь 2007], что, поскольку русский язык позволяет порождать безличные и неполные предложения, текстовая интерференция в НИР в русском языке может достигаться без использования местоимений 3-го лица для указания на персонажа, которому принадлежат слова или мысли, в то время как в английском языке, за исключением конструкций с и и неполных экспрессивных предложений, в построении текстовой интерференции будут участвовать местоимения 3-го лица или же 2-го в тех случаях, если они употребляются в обобщенном значении.

(107) He could feel the blood on his hands, his wrists, his neck. Each stab of a swooping beak tore his flesh. If only he could keep them from his eyes. Nothing else mattered. He must keep them from his eyes. (D. Du Maurier "The Birds")

Он чувствовал, как кровь течет у него по пальцам, по запястьям, по шее. Твердые клювы били сверху наотмашь, раздирая плоть. Только бы уберечь глаза. Остальное неважно. Только бы спасти от них глаза. (пер. А. Ставиской)

В приведенном выше примере в НИР в английском языке присутствуют целых два местоимения he, выступающие в качестве маркера текста автора, ведь референт - герой, которому принадлежат мысли. Ири этом в переводе НИР местоимения отсутствуют. Отчасти такое решение переводчика можно объяснить более низкой частотностью употребления личных и притяжательных местоимений в русском языке, по сравнению с английским [Туринова 2018].

Рассмотрим отрезок текста, содержащий НИР, который представляет собой экспрессивное выражение чувств персонажа, не предполагающее формальное употребление маркеров текста автора.

(108) What a strange meeting on a strange night. He remembered nothing like it save one afternoon a year ago when he had met an old man in the park and they had talked... (R. Bradbury "Fahrenheit 451")

Какая странная ночь, и какая странная встреча! Такого с ним еще не случалось. Разве только тогда в парке, год назад, когда он встретился со стариком и они разговорились... (пер. Т. Шинкарь)

И в английском оригинале, и в русском переводе первое предложение отрывка - НПР, не содержащая маркеров текста автора, однако Т. Шинкарь усиливает экспрессивность НПР на уровне пунктуации, добавив восклицательный знак, который в русском языке встречается гораздо чаще, чем в английском [Гималетдинова 2010]. При этом, хотя в ТО НПР ограничивается одним предложением, в ТП длина отрезка текста, содержащего НПР, больше: переводчик, перенося воспоминания героя в НПР, убирает отсылку к его мыслям (remembered) и добавляет указание на время, к которому относится воспоминание, - наречие времени «тогда», а также привносит в перевод модальность - «разве что».

При этом надфразовые синтаксические единства, передающие особенности восприятия персонажа, в обоих языках нередко лишены указаний на персонажей в принципе, поскольку в большинстве случаев представляют собой максимальную степень текстовой интерференции и распознать в них НПР можно только на основе контекста. Помимо этого, восприятие обычно затрагивает некие внешние предметы и явления и не предполагает, что персонаж мысленно обращается к себе.

Небезынтересными представляются и расхождения в употреблении таких частиц, как «да» и «нет» в русском языке и соответственно yes и no в английском. Переводчики на русский язык склонны добавлять данные частицы в начало НПР, благодаря чему появляется более резкий переход от авторского плана к плану персонажа. Вероятно, это связано с тем, что в английском языке немаркированная или слабо маркированная НПР в целом встречается чаще, чем в русском (ср. взгляды на характерные черты НПР в работах, посвященных НПР в русском и английском языках [Cohn 1978; McHale 2011; Ковтунова 1953]).

(109) He felt his smile slide away, melt, fold over, and down on itself like a tallow

Он почувствовал, что улыбка соскользнула с его лица, что она

skin, like the stuff of a fantastic candle burning too long and now collapsing and now blown out. Darkness. He was not happy. He was not happy. He said the words to himself. (R. Bradbury "Fahrenheit 451")

подтаяла, оплыла и отвалилась, словно воск фантастической свечи, которая горела слишком долго и, догорев, упала и погасла. Мрак. Темнота. Нет, он не счастлив. Он не счастлив! Он сказал это самому себе. (пер. Т. Шинкарь)

Здесь Т. Шинкарь привносит в перевод «нет» в начало НИР, что сразу придает мыслям героя экспрессивный характер, который усиливается добавлением восклицательного знака после второго предложения-повтора. При этом в английском оригинале эмоциональность скорее внутренняя, напоминающая констатацию факта.

С точки зрения синтаксиса расхождения в маркерах будут проявляться, в частности, в порядке слов: для английского языка нарушение фиксированного порядка слов будет обладать гораздо большей экспрессией, чем инверсивный порядок слов в русском языке. С употреблением инверсии вместо прямого порядка слов придаточного предложения, обозначающего вопрос или восклицание, связано еще одно расхождение - пунктуационное, а именно постановка вопросительного и восклицательного знака до окончания предложения и продолжение текста со строчной буквы. Для русского языка, за исключением идущих подряд вопросов, такое оформление несвойственно. Как показало исследование, переводчики при передаче подобных синтаксических моделей обычно придерживаются одного из двух подходов: либо опускают вопросительный знак и компенсируют экспрессию, в том числе связанную с изменением порядка слов, другими средствами, либо сохраняют форму вопросительного предложения, добавляя после него тире, как в прямой речи, при этом воспроизводя форму оригинала.

Так, следующим примером можно проиллюстрировать первый подход. В рамках НИР в ТО персонаж задает прямой вопрос, который мог бы прозвучать в устной речи, и тем самым нарушает порядок слов придаточного предложения (was it вместо whether it was...). В переводе же разговорность высказывания передана

благодаря использованию частицы «ну», а также выделения самого вопроса во вставную конструкцию.

(110) 'My dear, stand still,' she said, for in his jealousy, not liking to serve as measuring-block for the Lighthouse keeper's little boy, James fidgeted purposely; and if he did that, how could she see, was it too long, was it too short? she asked. (V. Woolf "To the Lighthouse")

— Стой тихонько, детка, — сказала она, потому что ревнивый Джеймс не желал служить манекеном для сынишки смотрителя и нарочно вертелся; ну и как же ей в таком случае разобраться — длинно ли, коротко ли, — спрашивала она. (пер. Е. Суриц)

Второй подход можно наблюдать в переводе Е. Голышевой и Б. Изакова. Следует отметить, что, когда упомянутые выше переводчики передают косвенную речь, содержащуюся в ТО, структурами НПР, они даже добавляют вопросительный знак после придаточного, начинающегося после глагола «спросила» и отделенного от него запятой, то есть последовательно сохраняют в переводе модели и пунктуационное оформление английской НПР как непосредственно при ее передаче, так и в случае привнесения этих структур в ТП. Данный подход нацелен больше на формальное соответствие ТО и ТП, нежели функциональное, которое можно наблюдать в первом подходе.

(111) You know they had something called a purifying pad with the Turbo. Nobody minded — it was a good gadget, but yesterday a woman came in and looked at the Atomic Pile and she asked whether a pad that size could really absorb all the radio-activity. And what about Strontium 90? she asked.' (G. Green "Our Man in Havana")

Понимаете, они продают с моделью «Турбо» воздухоочистительный

фильтр. Ничего не скажешь — здорово сделано, но вот вчера пришла какая-то женщина, посмотрела «Атомный котел» и спросила, может ли фильтр такого размера поглотить все радиоактивные частицы? А как насчет стронция-90? — спросила она. (пер. Е. Голышевой, Б. Изакова)

Еще одним маркером английской НПР, требующим компенсации при переводе, является употребление разделительных вопросов. Конструкция,

придающая НИР разговорность и диалогичность, обязывает переводчика обратиться к поиску альтернативных структур в русском языке.

(112) Wormold had been forced to fling himself on Reverend Mother's mercy — he was a poor non-believing father with a Catholic child, the American convent was the only Catholic school in Havana which was not Spanish, and he couldn't afford a governess. They wouldn't want him to send her to the Hiram C. Truman School, would they? And it would be breaking the promise he had made to his wife. (G. Green "Our Man in Havana")

Уормолду пришлось воззвать к милосердию матери-настоятельницы: ведь он — увы! — неверующий, а дочь у него католичка, американский монастырь — единственная католическая школа в Гаване, где учат по-английски; держать гувернантку ему не по средствам. Не хотят же они, чтобы он послал свою дочь в школу Хайрема Ч. Трумэна. Тогда он нарушил бы обещание, данное жене. (пер. Е. Голышевой и Б. Изакова)

В приведенном выше примере входящее в состав НИР предложение с разделительным вопросом переводчики передали посредством простого предложения с отрицанием, использовав также эмоционально окрашенную частицу «же».

Ири этом случаи использования разделительного вопроса в качестве маркера текста персонажа в ТИ при переводе с русского на английский в рамках проведенного исследования обнаружены не были.

Следует отметить, что в целом вопросительные и восклицательные предложения при передаче НИР сохраняются. Тем не менее возможны и несовпадения, связанные, в частности, с заменой данного синтаксического маркера на другой, причем это может быть не только смена интонационного типа предложения, но и использование любого другого грамматического маркера. Так, в следующем примере НИР и в ТО, и в ТИ представлена вставной конструкцией. Однако, если в ТО это эллиптический вопрос, выраженный одним словом, то в ТИ переводчик использует повествовательное предложение, в котором маркером текста персонажа, позволяющим идентифицировать НИР, выступает вводное слово

«наверно». Его употребление (равно как и использование вопроса в ТО) отражает, что герой не полностью уверен в том, кому принадлежит голос.

(113) But instead he stood there, very cold, his face a mask of ice, listening to a man's voice (the uncle?) moving along at an easy pace: ... (R. Bradbury "Fahrenheit 451")

Но он не двинулся с места. Он все стоял, продрогший, окоченелый, с лицом, похожим на ледяную маску, слушая, как мужской голос (это, наверно, дядя) говорит спокойно и неторопливо: ... (пер. Т. Шинкарь)

При переводе на русский язык переводчики нередко привносят в текст НПР восклицательную интонацию, отражаемую посредством восклицательного знака. Это связано с тем, что в английском языке восклицательные предложения используются для передачи очень сильных эмоций (например, удивление, возмущение и т. д.) в разговорной речи, в результате чего их частотность будет заведомо ниже, чем в русском языке [Carter, McCarthy 2006; Валгина 2003; Жилина 2015; Ланчиков 2020]. Яркими примерами привнесения в ТП восклицательных предложений могут быть приведенные ранее отрывки из перевода романа Р. Брэдбери «Fahrenheit 451», выполненного Т. Шинкарь. При этом синтаксическая структура восклицания может видоизменяться в переводе в соответствии с нормами построения подобных конструкций в ПЯ. Например, в русском языке частотно использование сочетания «как» с качественным наречием и «какой» с существительным, в то время как в английском - сочетания what с существительным.

3.2.3. Передача курсивного выделения

Наконец, заслуживает внимания и передача курсивного выделения НПР при переводе с английского языка на русский. Как пишет В. К. Ланчиков, поскольку цитатный курсив в настоящее время почти не употребляется, при переводе его, соответственно, в основном не передают [Ланчиков 2020]. В то же время интонационно-экспрессивный курсив может быть чертой индивидуального стиля

автора, однако в случае его чрезмерного употребления в переводе на русский язык создается впечатление, что текст излишне эмоционален, хотя в английском оригинале автором, возможно, это заложено не было [Там же]. Интонационно-логический курсив переводовед советует передавать посредством придания необходимой интонации самим синтаксическим строем фразы [Там же].

Поскольку, как мы уже говорили ранее, курсивное выделение НИР, на наш взгляд, сочетает в себе цитатную и интонационно-экспрессивную функции, обратимся к анализу практических решений переводчиков.

Так, М. Ланина, переводчик романа К. Кизи «Sometimes a Great Notion» («Порою нестерпимо хочется.»), при передаче НИР в большинстве случаев (исключение составляет преимущественно курсив, выполняющий интонационно-логическую функцию) сохранила все курсивное выделение художественного приема, присутствующее в ТО, даже в тех случаях, где передавала НПР посредством прямой речи и ставила в кавычки. Следует отметить, что курсив в романе используется довольно часто и во всех трех упомянутых выше функциях. Особенно интересно шрифтовое выделение фраз, представляющих непроизнесенную речь и идущих вперемешку с произнесенной. На наш взгляд, передача НИР посредством прямой речи с сохранением курсива в таких случаях неудачное решение: несвойственное для русского языка двойное выделение чужой речи и потеря композиционного замысла автора. Кроме того, в русском переводе появляется неопределенность: произнесенная ли это речь или все же мысли героя.

(114) "Let me leaf through a bit of the Stamper family past . . ." Giddy bitch, the past has nothing to do—"For instance, here, 1909, let me read you"—with the ways of men today. "'During the summer the red tide came in and turned the clams bad; killed a dozen injuns and three of us Christians.' Fancy that, Mr. Draeger." The days are the same, though, damn it (days

.Давайте я вам покажу прошлое семьи Стамперов. — «Глупая чертовка, какое отношение прошлое может иметь...» — Вот, например, здесь, тысяча девятьсот девятый год. Давайте я вам прочитаю. — «...к жизни сегодняшних людей».

— «Летом произошел красный паводок, сильно попортивший

that you feel like pages of soft wet sandpaper in your fingers, the silent pliant teeth of time eating away); the summers are the same. (K. Kesey "Sometimes a Great Notion")

моллюсков; погубил дюжину индейцев и троих из наших, христиан». Представьте себе, мистер Дрэгер. — «И все равно ничего не меняется, черт бы его побрал, дни такие же, как и были (кажется, держишь их в руках, словно пачку намокшей наждачной бумаги, которую беззвучно и неторопливо пожирает время); и так же времена года сменяют друг друга». (пер. М. Ланиной)

Однако сохранение курсивного выделения НПР может быть вполне уместным. Так, в приведенном ниже примере НПР передает эмоционально окрашенные мысли героини, поэтому курсив в ТП воспринимается адекватно и позволяет выделить НПР на фоне авторского описания.

(115) She arose and walked to the window, touching the sill with her finger tips. The locust was still. How merciful that is. (W. Styron "Lie Down in Darkness")

Элен поднялась и, подойдя к окну, дотронулась кончиками пальцев до подоконника. Саранча молчала. Какое это счастье. (пер. Т. Кудрявцевой)

Что касается передачи интонационно-логического курсива, то сама структура НПР предполагает передачу его посредством поиска в ПЯ подходящей синтаксической модели, которая наиболее точно передала бы интонацию высказывания, ведь в художественном приеме заложен потенциал использования разговорных конструкций, в которых можно подчеркнуть ту или иную единицу. Удачным примером тому может служить проанализированный ранее пример из «Саги о Форсайтах». Обратившись к переводу этого отрывка, мы видим, насколько удачно Н. Волжиной подобрано решение для передачи НПР с курсивным выделением: разговорная конструкция со словом «сигары» находится в

рематической позиции, что подчеркивает качество продукции тех лет - «настоящие сигары».

(116) He rose, and, going to the cabinet, began methodically stocking his cigar-case from a bundle fresh in. They were not bad at the price, but you couldn't get a good cigar, nowadays, nothing to hold a candle to those old Superfinos of Hanson and Bridger's. That was a cigar! (J. Galsworthy "The Forsyte Saga")

Старый Джолион поднялся и, подойдя к шкатулке, размеренными движениями стал наполнять свой портсигар из только что присланной пачки. Сигары неплохие, и не так дорого, но по теперешним временам хороших сигар не достанешь, теперешние и в сравнение не идут с прежними. «Сьюперфайнос» от Хэнсона и Бриджера! Вот это были сигары! (пер. Н. Волжиной)

3.2.4. Сочетание маркеров различных типов и их передача при переводе

В основном в НИР сочетаются разные маркеры, поэтому при передаче художественного приема переводчик воссоздает в ТИ текстовую интерференцию, используя различные маркеры текста автора и текста персонажа, которые характерны для построения НИР в ИЯ, с учетом их частотности и выполняемой ими функции. Рассмотрим пример передачи на русский язык НИР, в которой сочетаются грамматические и лексические маркеры текста автора и текста персонажа, а также присутствует курсивное выделение.

(117) Old Mrs. Winterbourne was fearfully enraged at this. Stupid red tape, she said it was. Why! wasn't her baby son hers? Hadn't she borne him, and therefore established complete possession of him and his for the rest of her natural life? What can any woman mean to a Man in

Миссис Уинтерборн-старшую это привело в неописуемую ярость. Экий дурацкий бюрократизм! —

возмущалась она. Да разве ее сыночек не принадлежит ей, матери? Не она ли носила его под сердцем и тем самым до конца своего земного существования

comparison with his Mother? Therefore, it was plain that she was the next-of-kin, and that all George's possessions, including the widow's pension, should come to her and her only: Q.E.D. (R. Aldington "Death of a Hero")

обрела право владеть безраздельно им самим и всем, что ему принадлежало? Да разве может женщина, кто бы она ни была, занять в мыслях и в сердце мужчины такое же место, как его родная мать?! А стало быть, ясно, что она — мать — и есть его ближайшая родственница и наследница и что все его имущество, включая вдовью пенсию, должно достаться ей и только ей: Q. Е. D. (пер. Н. Галь)

В переводе романа Р. Олдингтона Н. Галь сохраняет НПР и воссоздает в ТП текстовую интерференцию. Сам художественный прием передает крайне эмоциональную произнесенную речь героини, и, на наш взгляд, выполненный Н. Галь перевод отвечает всем критериям субадекватности НПР. Экспрессивно-оценочное словосочетание stupid red tape передано как «экий дурацкий бюрократизм»: разговорное прилагательное, выражающее отрицательную оценку, в сочетании с указательным разговорным местоимением «экий». Следующее предложение, содержащее восклицательную частицу why, отделенную от второй части вопросительного предложения восклицательным знаком, передано экспрессивной синтаксической конструкцией с разговорной частицей «разве» (причем впоследствии конструкция дублируется, а экспрессивность нарастает благодаря использованию сочетания вопросительного и восклицательного знаков). Местоимение hers, выделенное интонационно-логическим курсивом, передается с добавлением существительного «мать» в виде приложения к местоимению; baby son преобразовано в существительное «сыночек» с уменьшительно-ласкательным суффиксом. В дальнейшем существительное Mother, выделенное таким же образом, в ТП усиливается прилагательным «родная» - «родная мать», а next-of-kin передается существительным «мать»: данным повтором акцентируется и передается главный посыл героини, обоснование ее прав на наследство.

Разговорный же характер выступления, в английском языке маркированный, в частности, сокращенными формами, передается посредством использования грамматических маркеров, о которых говорилось ранее, а также лексики -разговорных выражений, таких как «носить под сердцем», «стало быть» и т. п., то есть происходит компенсация. Маркеры текста автора, в оригинале представленные использованием временных форм основного повествования и местоимениями 3-го лица, в ТП включают в себя только формы 3-го лица. Вводится НИР так же, посредством включенной вводящей конструкции, в которой глагол said конкретизирован глаголом «возмущалась».

Следует отметить, что конкретизация глаголов говорения частотна при передаче НИР, равно как и прямой речи, поскольку такое решение обусловлено особенностями функционального стиля художественной литературы в русском языке, в рамках которого более естественно варьировать глаголы, используя, помимо слов с общим значением, те, которые подчеркивают один из оттенков акта говорения [Гарбовский 2007; Валгина 2003].

3.2.5. Сопоставительный анализ частотности использования маркеров несобственно-прямой речи в оригинальных произведениях и переводах

Сопоставительный анализ частотности использования маркеров НИР в оригинальных русских и англоязычных произведениях и их переводах на английский и русский языки соответственно опирается на результаты количественного анализа маркеров НИР в русских и англоязычных оригинальных произведениях (см. п. 2.2.5 главы II). Те количественные данные, которые были получены при сопоставлении парадигм структур НИР в оригинальных текстах английского и русского языков и проанализированы в главе II, получают новое преломление и развитие в ситуации перевода, который по определению не может не быть ориентирован на функционально аналогичные оригинальные тексты ПЯ.

Таблица 2. Частотность использования маркеров НПР в русских и англоязычных оригинальных произведениях и их переводах

№ Тип маркера Русский Английский Перевод Перевод

п/п язык язык русской англоязычной

литературы литературы

Количество Процент Количество Процент Количество Процент Количество Процент

1 Лексические маркеры 322 54% 561 38% 234 39% 827 50%

1 Использование слово- и формообразовательных аффиксов 42 7% 1 0,07% 1 0,2% 60 4%

2 Разговорная лексика и просторечие 226 38% 261 18% 92 15% 522 32%

3 Эмоционально окрашенная лексика 26 4% 56 4% 28 5% 49 3%

4 Оценочная лексика 138 23% 312 21% 137 23% 335 20%

5 Экспрессивная лексика 32 5% 88 6% 28 5% 73 4%

6 Вводные слова (логическая связь) 61 10% 128 9% 68 11% 169 10%

2 Грамматические маркеры

Морфологические маркеры 303 51% 829 56% 359 59% 876 53%

1 Изменение временного плана 97 16% 61 4% 41 7% 293 18%

2 Сохранение элементов ближнего дейксиса 0 0% 84 6% 25 4% 6 0,4%

3 Модальные глаголы, модальные слова и выражения 113 19% 333 22% 139 23% 382 23%

4 Сослагательное наклонение 58 10% 124 8% 43 7% 221 13%

5 Повелительное наклонение 21 4% 15 1% 10 2% 12 0,7%

6 Глагол would как часть аналитической формы Future in the Past 0 0% 235 16% 90 15% 0 0%

7 Обращения 5 1% 7 0,5% 3 0,5% 2 0,1%

8 Сокращение грамматических форм 0 0% 222 15% 152 25% 0 0%

9 Междометия и разговорные частицы 78 13% 89 6% 46 8% 140 9%

10 Частицы «да» / «нет» 40 7% 77 5% 41 7% 105 6%

Синтаксические маркеры 391 66% 805 54% 336 56% 868 53%

1 В опросительные предложения 127 21% 281 19% 129 21% 305 19%

2 В осклицательные предложения 130 22% 206 14% 121 20% 258 16%

3 Эллипсис и неполные предложения 149 25% 373 25% 108 18% 271 16%

4 Ирерванные предложения с многоточием 91 15% 90 6% 62 10% 118 7%

5 Изменение порядка слов 2 0,3% 29 2% 16 3% 26 10%

6 Безличные предложения 31 5% 0 0% 0 0% 41 3%

7 Иовторы 66 11% 138 9% 46 8% 126 8%

8 Разделительные вопросы 0 0% 7 0,5% 2 0,1% 0 0%

3 Нетипичное пунктуационное оформление и связанное с ним использование строчных и прописных букв 11 2% 39 3% 5 1% 6 0,4%

4 Курсивное выделение 3 0,5% 76 5% 0 0% 17 1%

5 Немаркированная НИР 39 7% 161 11% 61 10% 126 8%

Согласно полученным результатам, частотность использование различных типов маркеров НИР в переводе в целом приближена к частотности использования маркеров НПР в оригинальных произведениях, написанных на ПЯ.

При этом количественный анализ показывает, что отсутствующие в ПЯ маркеры НПР переводчики компенсируют посредством увеличения частотности имеющихся в ПЯ маркеров. Так, при переводе с русского на английский изменение временного плана повествования, воспринимающееся в английском языке как более кардинальный способ переключения точки зрения, заменяется более широким использованием форм относительного времени Future in the Past, указывающих на планируемые действия персонажа или содержащих его оценку развития ситуации в будущем. При переводе с английского языка на русский процесс прямо противоположный - в ПЯ увеличивается число случаев изменения временного плана повествования (общий диапазон использования двух маркеров составляет 15-20 %). Такой же процесс происходит и при передаче на русский язык сокращенных грамматических форм, отсутствие которых в ПЯ покрывается более широким использованием разговорной и просторечной лексики (в русских переводах маркер встречается примерно на 15 % чаще, чем в англоязычных оригиналах, где такой же процент приходится на использование сокращенных форм).

В целом же при переводе на русский язык превалирует использование лексических маркеров в целях воссоздания при передаче НПР текстовой интерференции (в русских переводах данный показатель более чем на 10 % выше, чем в оригинальных англоязычных произведениях). При этом, несмотря на широкое использование синтаксических маркеров НПР в оригинальных русских произведениях, переводчики для воссоздания текстовой интерференции используют их несколько реже, что можно отчасти объяснить давлением (интерференцией) ИЯ. В переводах же на английский язык увеличивается частотность грамматических маркеров.

Таким образом, основным способом воссоздания в ТП текстовой интерференции является поиск аналогичных средств в ПЯ, которые совпадают с

маркерами НИР в ИЯ по функции и экспрессивности. На использование маркеров НПР в ТИ влияет аналитизм / синтетизм ИЯ. Кроме того, немаловажную роль играет частотность употребления тех или иных языковых средств в ПЯ.

3.3. Количественные и качественные преобразования при передаче несобственно-

прямой речи

В данном разделе будут рассмотрены подходы переводчиков к введению НПР в ТП, в том числе закономерные соответствия между вводящими конструкциями; надфразовые синтаксические структуры, которые с большой долей вероятности будут переданы при переводе как НИР; случаи, когда НИР при переводе передается иными средствами, а также оценена адекватность таких преобразований.

В результате анализа переводов были установлены следующие варианты возможных переводческих решений.

1. НПР в ТИ по способу ввода и объему полностью совпадает с НПР в ТО.

2. НИР в ТИ совпадает с НИР в ТО частично (не совпадает по способу ввода и (или) объему).

3. НИР вводится в ТИ, хотя в ТО структуры НИР отсутствуют.

4. НИР передается при переводе иными средствами.

Ироцентное соотношение переводческих решений представлено на рис. 8, из которого следует, что переводчики примерно в половине случаев склонны сохранять объем, тип и способ ввода НИР. Ири этом одновременное изменение и объема художественного приема, и способа ввода происходит лишь в 12 % случаев частичных преобразований. Около половины всех преобразований приходится на изменение длины отрезка текста, содержащего НИР, что соответствует результатам количественной оценки протяженности НИР в ТИ, нашедшим отражение в рис. 3.

Ири этом количество случаев передачи НИР иными средствами покрывается введением в ТИ структур НИР в тех местах, где в ТО они отсутствуют, т. е. это означает, что переводчики прибегают к компенсации.

18%

■ Полное совпадение НПР в ТО и ТП ■ Частичное совпадение НПР в ТО и ТП

■ Введение НПР в ТП при отсутствии НПР в ТО Передача НПР иными средствами

Рис. 8. Процентное соотношение переводческих решений Далее мы рассмотрим каждый из вариантов передачи НПР при переводе, а также проанализируем отдельные аспекты каждого из подходов.

3.3.1. Полное совпадение несобственно-прямой речи в тексте перевода с несобственно-прямой речью в тексте оригинала

Нередко при переводе сохраняется как способ ввода НИР в ТП, так и ее объем. Таким образом в приведенном ниже примере К. Чуковский передает НПР из романа О. Генри: НПР в ТО и ТП совпадают по типу (репрезентация чувств героя) и имеют дистантную вводящую конструкцию - was thrilled with joy в ТО и «весь задрожал от восторга» в ТП. Кроме того, в обоих отрезках текста художественный прием состоит из двух простых предложений.

(118) Certain though he had been that she would not say him nay, he was thrilled with joy at the completeness and sweetness of her surrender. Here was surely a heart made for love and steadfastness. Here was no caprice or

И хотя он знал, что ему не будет отказа, он весь задрожал от восторга, увидев, как легка была его победа и сколько счастья доставила она побежденной. Вот сердце, созданное для любви и верности. Не было ни кокетливых

questionings or captious standards of convention. (O. Henry "Cabbages and Kings") ужимок, ни расспросов, ни других, требуемых приличиями, капризов. (пер. К. Чуковского)

Иодобный подход к передаче НИР можно обнаружить и в переводах с русского языка на английский.

(119) И врал Иван о мыльном пузыре. Он будет большой, как воздушный шар. (Ю. К. Олеша «Зависть») And Ivan was lying about the soap bubble. It was going to be as big as a hot-air balloon. (trans. by M. Schwartz)

Здесь, равно как и в предыдущем примере, переводчик сохраняет объем НИР - в ТО и ТП художественный прием представлен одним предложением. Вводится НИР также одинаково, а именно посредством дистантной вводящей конструкции, представленной глаголами «врал» и was lying в русском оригинале и английском переводе соответственно.

Несмотря на то, что такие решения на первый взгляд кажутся единственно верными, они являются таковыми не всегда. К обоснованному сохранению формальной стороны НИР при переводе относятся случаи, когда такое решение не противоречит традициям введения НИР в текст повествования в литературе ПЯ, а также выполняемой приемом функции. В противном случае подобное построение НИР будет не более чем калькой оригинала. Использование нетипичного для ПЯ способа ввода НПР в ТП может привести к тому, что в ТП отрезок текста не будет восприниматься как НПР в принципе, что станет причиной потери художественного приема в ТП.

3.3.2. Частичное совпадение несобственно-прямой речи в тексте перевода и тексте

оригинала

Как уже упоминалось выше, не совпадать НПР в ТП и ТО может либо по объему, либо по способу ввода в авторское повествование, то есть привносимые в перевод изменения могут носить как количественный, так и качественный характер соответственно.

Несовпадение НИР по объему можно разделить на четыре подвида:

- НИР в ТП меньше по объему, чем в ТО;

- НИР в ТП больше по объему, чем в ТО;

- Два отрезка текста, содержащие НИР, в ТО объединены в один в ТП;

- Один отрезок текста, содержащий НИР, в ТО разъединен на два в ТП.

В качестве примера перевода, в котором НИР меньше по объему, чем в ТО, можно рассматривать отрезок текста из романа «Lie Down in Darkness». В переводе Т. Кудрявцевой посредством НИР из двух предложений, составляющих художественный прием в ТО, передано только одно, второе. Первое же трансформировано в прямую речь. Как показал анализ, чаще всего при частичной передаче НИР трансформации в другую разновидность чужой речи подвергается предложение, имеющее в своем составе вводящую конструкцию, в данном случае выраженную глаголом «подумал».

(120) Her grief had a faintly dishonest ring, Mr. Casper thought. Of course, it was hard to tell about women: they were likely to be that way. He expected them to weep after all ... but what was her connection with Loftis anyway? (W. Styron "Lie Down in Darkness")

«Это ее горе несколько наигранно», — подумал мистер Каспер. Хотя трудно судить о женщинах: они часто бывают такими. В общем, он ожидал, что они будут плакать, но как она связана с Лофтисом? (пер. Т. Кудрявцевой)

Однако для указания на принадлежность слов и мыслей персонажу в русском языке используются еще и вводные выражения, такие как «по мнению», «по словам» и т. д. С их помощью может передаваться вводящая конструкция первой части НИР, в результате чего отрывок переходит в план авторского повествования и служит дистантной вводящей конструкцией, далее же следуют непосредственные структуры НИР. В таком случае меняется не только объем НИР, но и способ ввода. Такой трансформации, например, подверглась НИР, передающая произнесенную речь, в переводе романа Дж. Ирвинга «The World According to Garp».

(121) So they initiated a get-tough policy with Jenny Fields. It was a staff decision— "for her own good," of course. They decided to get Jenny away from the babies and the mothers. She's got babies on her brain, they said. No more obstetrics for Jenny Fields. Keep her away from the incubators — she's got too soft a heart, or a head. (J. Irving "The World According to Garp")

Для этого применили

административные меры, разумеется «для ее же пользы», и разлучили Дженни с новорожденными младенцами. По общему мнению, она помешалась на детях. Отныне — никакого акушерства. К родильному отделению ее и близко нельзя подпускать — слишком у нее мягкое сердце, а возможно, и мозги. (пер. М. Литвиновой, Е. Комиссарова)

Возможно также и увеличение объема НИР, особенно за счет включения в ее состав конструкций, которые в целом нередко служат основанием для введения НИР в ТП при отсутствии соответствующих структур в ТО (см. 3.3.3). Так поступила, например, Е. Суриц, включив в состав НИР еще и следующее за ней предложение, содержащее глагол wish. В переводе грамматическая структура преобразована таким образом, что глагол, обозначающий желание, опущен, а придаточная часть становится самостоятельным предложением и выражает суть желания героини посредством структур НИР.

(122) 'There'll be no landing at the Lighthouse tomorrow,' said Charles Tansley, clapping his hands together as he stood at the window with her husband. Surely, he had said enough. She wished they would both leave her and James alone and go on talking. (V. Woolf "To the Lighthouse")

— Завтра у маяка нельзя будет высадиться, — сказал Чарльз Тэнсли и хлопнул в ладоши, стоя под окном рядом с ее мужем. В самом деле, кажется, он достаточно высказался. Пора бы уж, кажется, оставить их с Джеймсом в покое; пусть бы продолжали беседовать. (пер. Е. Суриц)

С данным преобразованием связано и объединение нескольких (обычно двух) отрезков текста, содержащих НИР, в один в ТП. Как правило, два отрезка текста находятся близко друг к другу, но разделены одним или несколькими

предложениями, и переводчик передает эти «промежуточные» фразы посредством структур НИР, объединяя несколько отрезков и нередко порождая в ТП несобственно-прямой монолог. Так, в приведенном ниже примере из перевода И. Басавиной две НИР из ТО объединены в одну посредством передачи разделяющего их предложения структурами НИР: He was sorry there was no more cavalry - «Жаль, упразднили кавалерию». В результате получившийся несобственно-прямой монолог отвечает всем требованиям субадекватности НИР и может рассматриваться как вполне закономерное переводческое решение вынести выражение чувств персонажа из плана авторской речи, введя безличное предложение.

(123) Secretly, he hoped that the war would last another two years, although it didn't look now as though it would. He was going to be seventeen years old soon and another year after that he could enlist. He saw himself with a lieutenant's silver bars, taking an enlisted man's salute, waving a platoon to follow him under machine-gun fire. It was the sort of experience a man ought to have. He was sorry there was no more cavalry. That must have been something—waving a saber, at a full gallop, charging the despicable foe. (I. Shaw "Rich Man, Poor Man")

Втайне, хотя и без особой надежды, Рудольф рассчитывал, что война продлится еще года два: через год ему исполнится семнадцать, и тогда он сможет записаться в добровольцы. Он представлял себя лейтенантом с серебряными нашивками,

приветствующим рядовых и под пулеметным огнем противника ведущим взвод в атаку. Через такое всякому мужчине надо пройти. Жаль, упразднили кавалерию. Как здорово мчаться на коне и на всем скаку разить саблей презренного врага. (пер. И. Басавиной)

Ирямо противоположным преобразованием является разделение одного отрезка текста, содержащего НИР, в ТО на два в ТИ. Встречается оно довольно редко: при анализе исследуемого материала были обнаружены лишь единичные случаи (4 случая при переводе с английского языка на русский и 4 с русского на английский). Иодобные изменения преимущественно необоснованные. Такое

разделение происходит, когда в середине НПР пропадает текстовая интерференция и появляется отрезок текста, который нельзя соотнести с мыслями или чувствами персонажа. Затем переводчик начинает в ТП опять воссоздавать текстовую интерференцию, и НПР возникает снова.

(124) Дежурит — вспомнил — Полтора Ивана, худой да долгий сержант черноокий. Первый раз глянешь — прямо страшно, а узнали его — из всех дежурняков покладистей: ни в карцер не сажает, ни к начальнику режима не таскает. Так что полежать можно, аж пока в столовую девятый барак. (А. И. Солженицын «Один день Ивана Денисовича»)

It was "One-and-a-half" Ivan's turn, he recalled. Ivan was a thin, weedy, dark-eyed sergeant. At first sight he looked like a real bastard, but when you got to know him he turned out to be the most good-natured of the guards on duty: he didn't put you in the guardhouse, he didn't haul you off before the authorities. So Shukhov decided he could lie in his bunk a little longer, at least while Barracks 9 was at the mess hall. (trans. by R. Parker)

Здесь в ТП предложение Ivan was a thin, weedy, dark-eyed sergeant выбивается из общей интонации НПР: оно идет после контактной вводящей конструкции, которая стоит в постпозиции, и из-за отсутствия маркеров текста персонажа скорее соотносится с текстом автора, нежели с текстом персонажа. В результате НПР разбивается на две части. Следует отметить, что последнее предложение приведенного отрезка текста, которое в ТО также входит в состав НПР, в ТП полностью перенесено в план авторской речи за счет использования сложноподчиненного предложения с глаголом decided, обозначающим мыслительный процесс, в главной части.

Говоря об изменении способа ввода НПР в текст повествования в ТП, считаем нужным упомянуть, что подобные изменения могут быть обусловлены либо языковыми различиями, либо увеличением или уменьшением объема НПР. Если часть НПР преобразована в другую форму чужой речи, то способ ввода художественного приема в повествование, скорее всего, тоже изменится.

Так, в приведенном ниже примере объем НИР в ТИ значительно сокращен за счет использования прямой речи и перевода разделяющего предложения в авторский план. В результате НИР в ТИ не имеет вводящей конструкции в принципе, а идет за второй прямой речью, которая указывает на то, что следующий отрезок текста передает содержание мыслей персонажа, хотя в ТО использованы контактные включенные вводящие конструкции. Ири этом следует отметить, что случаи перевода всей НИР с вводящими конструкциями в прямую речь и потери текстовой интерференции представляются довольно спорными решениями.

(125) She greeted him at the front door, her face as composed as if she were meeting the groceryman. True, he thought, her skin was worn. A fine tapestry of wrinkles had traced itself across the ghostly face. Sad, he thought, sad. But they—all those wrinkles and tiny little lines and convolutions—had been there before. They—along with the lovely hair, stark white, although she couldn't yet be fifty—belonged to some other sorrow. (W. Styron "Lie Down in Darkness")

Она встретила его у входной двери с таким лицом, словно ждала бакалейщика. «Иравда, — подумал он, — выглядит она измочаленной». Смертельно бледное лицо было прочерчено тонкой сетью морщинок. «Иечально, — подумал он, — печально». Но ведь эти морщинки и мелкие складочки и припухлости были и прежде. Они — вместе с красивыми, белыми как снег волосами, хотя ей еще и пятидесяти не могло быть — появились от какого-то другого горя. (пер. Т. Кудрявцевой)

Примером же обусловленности преобразования языковыми различиями может служить отрезок текста, содержащий НИР, из романа У. Голдинга, где переводчик преобразовал контактную вводящую конструкцию, отделенную от НИР двоеточием, в дистантную. В оригинале НИР строится на использовании существительных (enormity, blood) с предлогом because of. Русскому же языку скорее свойственно использование глаголов, нежели существительных. В ТП Е. Суриц передает именные обороты посредством сложноподчиненных предложений, из-за чего оставить вводящую конструкцию контактной становится

невозможно: в таком случае предложение было бы перегружено придаточными. К тому же парцелляция добавляет НПР экспрессивности. Поэтому решение изменить тип вводящей конструкции можно считать вполне обоснованным.

(126) "Why didn't you - ?" They knew very well why he hadn't: because of the enormity of the knife descending and cutting into living flesh; because of the unbearable blood. (W. Golding "Lord of the Flies")

— Так чего же ты.

Они прекрасно знали, чего же. Из-за того, что даже представить себе нельзя, как нож врезается в живое тело, из-за того, что вид пролитой крови непереносим. (пер. Е. Суриц)

Кроме того, изменение способа ввода в связи с языковыми различиями языков может также повлечь за собой изменение объема НПР.

(127) It was quiet alone with Nicole — Rosemary found it even quieter than with her mother. (F. Scott Fitzgerald "Tender Is the Night")

С Николь было как-то удивительно спокойно, спокойнее даже, чем с матерью, подумала Розмэри. (пер. Е. Калашниковой)

Здесь объем НПР в ТП увеличен за счет преобразования вводящей конструкции: в ТО вводящая конструкция, содержащая указание на мысли Николь, сопровождается пояснением, благодаря использованию конструкции find smb/smth + adj. В русском языке существует похожее выражение «найти кого-либо/что-либо кем-либо/чем-либо/каким-либо или с придаточным предложением» со значением «прийти к заключению, признать, счесть, составив мнение о ком-чем-н.» [Ожегов, Шведова 2006: 382], однако оно обладает более узкой сочетаемостью, которая не позволяет употребить его в данном контексте. Это обусловливает необходимость синтаксического преобразования. Переводчик переносит смысл словосочетания even quieter than with her mother в первую часть, тем самым увеличивая объем НПР, а вводящую конструкцию «подумала Розмари» ставит в конец.

В ряде случаев переводчики прибегают к опущению вводящей конструкции. В результате текстовая интерференция, заложенная в художественном приеме, усиливается. Примером тому может служить перевод следующего отрывка, в

котором Е. Суриц, увеличив объем НИР до целого абзаца, не стала передавать вводящую конструкцию she reflected.

(128) 'Perhaps it will be fine tomorrow,' she said, smoothing his hair.

All she could do now was to admire the refrigerator, and turn the pages of the Stores list in the hope that she might come upon something like a rake, or a mowing-machine, which, with its prongs and its handles, would need the greatest skill and care in cutting out. All these young men parodied her husband, she reflected; he said it would rain; they said it would be a positive tornado. (V. Woolf "To the Lighthouse")

— Иогода завтра, может быть, еще будет хорошая, — сказала она и погладила его по головке.

Теперь только и оставалось восхищаться ледником и листать каталог, выискивая какие-нибудь грабли, косилку, такое что-нибудь с ручками, зубчиками, что не вырежешь без исключительной ловкости. Все эти юнцы буквально пародируют мужа; скажет он — будет дождь; и они уже сразу: разразится страшная буря. (пер. Е. Суриц)

В частности, при переводе возможно включение вводящей конструкции в состав НИР, в результате чего текстовая интерференция также увеличивается. Такому преобразованию подвергаются вводящие конструкции с оттенком модальности. Так, в рассказе Д. Дюморье «The Birds» НИР вводится посредством включенной вводящей конструкции he supposed. В ТП же она преобразована в вводное слово «наверно», выражающее субъективную модальность и представляющее собой один из маркеров текста персонажа. Такую замену можно считать допустимой, поскольку функционально и английский глагол, и русское вводное слово выражаются степень уверенности героя в его предположении, при этом модальные слова в русском языке употребляются гораздо чаще, чем глаголы. Кроме того, переводчик добавил дополнительное указание на передачу точки зрения персонажа в предшествующее авторское повествование, использовав глагол «понял».

(129) He shut the window and went back to bed but, feeling his knuckles wet, put his

Он закрыл окно и снова лег, но почувствовал на пальцах что-то мокрое

mouth to the scratch. The bird had drawn blood. Frightened, he supposed, and bewildered, the bird, seeking shelter, had stabbed at him in the darkness. (D. Du Maurier "The Birds")

и, поднеся руку к губам, понял, что это кровь. Это птица поранила его в темноте; наверно, испугалась, сама не знала, что делает. (пер. А. Ставиской)

Однако встречаются также изменения способа ввода, не связанные с объективной необходимостью преобразования и носящие скорее факультативный характер. Чаще всего они заключаются в преобразовании дистантной вводящей конструкции в контактную и наоборот. Например, в приведенном ниже отрывке НИР, репрезентирующая чувства героини, в ТП вводится посредством контактной вводящей конструкции, отделенной от структур НИР двоеточием, в то время как в ТО вводящая конструкция вынесена в отдельное предложение, предшествующее НПР.

(130) Vera smiled. Of course! This was Indian Island! (A. Christie "Ten Little Niggers")

Вера улыбнулась: понятное дело — Негритянский остров! (пер. Л. Беспаловой)

При этом добавление вводящей конструкции в ТП, наоборот, приводит к уменьшению степени текстовой интерференции, причем это касается как привнесения вводящей конструкции в отрезок текста, содержащий НПР, которая не имеет средств ввода в принципе, так и использования новой, дополнительной, вводящей конструкции, помимо употребленной в ТО. Однако, как показало исследование, переводчики к такому решению прибегают крайне редко.

(131) Куличек с товарищами ходили смотреть эту самую Чародееву и были разочарованы: худа, как мощи, — одни кружевные юбки. (А. Н. Толстой «Хождение по мукам»)

Kulichok and his friends went to have a look at this Charodeyeva and were disillusioned: she was as scraggy as the bones of the saints, they said — all lace petticoats and nothing else. (trans. by E. Bone)

Здесь представлен случай привнесения дополнительной вводящей конструкции в ТП. Если в оригинале присутствует только одно средство ввода -

контактная вводящая конструкция, указывающая на репрезентацию чувств героев («были разочарованы») и отделенная от НИР двоеточием, то в ТП она не только сохраняется, но и дополняется включенной вводящей конструкцией they said, обозначающей внешний характер НИР.

Как видно из проанализированных выше примеров, изменение объема НИР в ТП нередко обусловливает и изменение способа ввода. В результате количественные и качественные изменения могут сочетаться.

Отдельно стоит также упомянуть и случаи, когда изменяется функциональный тип НИР. Такие преобразования крайне редки: обнаружено пять случаев, что составляет менее 1 %. Они могут быть связаны с изменением объема НИР, влекущим за собой добавление в состав художественного приема дополнительных предложений, которые могут сместить акцент на эмоциональную сторону мыслительного процесса или же дополнить восприятие ситуации размышлениями об увиденном. Однако чаще причиной такого преобразования является не совсем корректная передача НИР.

(132) Confused, and bleakly, crazily furious, and haunted by the suspicion that he is not only being laughed at by that pack of fools back there on the riverbank—as if their fools' response concerned him one dime's worth!—but that there is also some other fool laughing at him unseen from the upstairs window of that damned house. (K. Kesey "Sometimes a Great Notion")

Он весь клокочет от слепой безумной ярости. Но что страшнее всего — он подозревает, что над ним смеялись не только эти дураки на берегу — ну, казалось бы, почему он должен из-за них так переживать? — но и еще кое-кто невидимый, прячущийся за окном второго этажа этого чертова дома, (пер. М. Ланиной)

Здесь НИР в ТП выполняет функцию передачи содержания мыслей персонажа, его спокойные размышления на тему: «ну, казалось бы, почему он должен из-за них так переживать?» В ТО этот же отрывок отражает чувства героя, его эмоциональную реакцию на смех: as if their fools' response concerned him one dime's worth! Такая смена типа, очевидно, не была осознанным переводческим

решением, а произошла в результате потери в переводе эмоциональности и экспрессивности, заложенной в оригинале.

3.3.3. Введение несобственно-прямой речи в текст перевода в случае отсутствия соответствующих структур в тексте оригинала

Переводчики также нередко вводят в ТП НИР, хотя в ТО соответствующие структуры отсутствуют. Поскольку в ТП НИР употребляется примерно на 5-7 % (с учетом коэффициентов во всех направлениях и до 10 % при переводе на русский язык без учета коэффициентов) чаще, чем в ТО, можно заключить, что такие решения носят систематический характер.

При переводе с английского языка на русский наиболее часто в НИР преобразовывают сложноподчиненные предложения с придаточными изъяснительными, в главной части которых находится глагол, обозначающий мыслительные процессы персонажа, например wonder, wish, hope, realize, know и т. п. Такие глаголы являются прямым указанием на вопрос, желание, размышления персонажа. Согласно правилам построения подобных предложений в английском языке, эти лексемы находятся преимущественно в препозиции. В ТП переводчики передают придаточное предложение структурами НИР, а главную часть либо превращают в вводящую конструкцию и переносят в постпозицию, либо отделяют от НИР двоеточием, преобразуя ее в препозиционную вводящую конструкцию, либо опускают. Наиболее часто остаются в препозиции и отделяются от НИР двоеточием глаголы со значением «знать», «понимать», «осознавать».

Что касается использования главной части английского предложения в качестве вводящей конструкции НИР в ТП, то постановка ее в постпозицию обычно позволяет создавать в начале предложения текстовую интерференцию. Сохранение же ее в препозиции и отделение от структур НИР двоеточием либо сопровождается конкретизацией сказуемого, либо встречается в случаях, когда НИР имеет форму вопроса.

(133) Old Jolyon counted his cigars with a steady hand, and it came into his mind to wonder if perhaps he had been too careful of himself. (J. Galsworthy "The Forsyte Saga")

Старый Джолион твёрдой рукой пересчитал сигары, и в голову ему закралось сомнение: а может быть, он действительно слишком берег себя? (пер. Н. Волжиной)

В приведенном выше примере представлена трансформация главной части сложноподчиненного предложения ТО в контактную вводящую конструкцию в препозиции, отделенную от НИР двоеточием. Глагол в вводящей конструкции конкретизирован: wonder передан как «закралось сомнение». Такая трансформация представляется обоснованной, поскольку одним из маркеров текста персонажа внутри уже непосредственных структур НИР является вводное выражение «может быть» (в ТО perhaps), выражающее субъективную модальность, а сама НИР представлена вопросом.

(134) "She's in a high-wheeled huff about something" Fancy answered vaguely, drying the bar deliberately, wishing she hadn't come in at all. (N. Algren "The Face on the Barroom Floor")

— Злая из-за чего-то, как мегера, — уклончиво ответил Фэнси, тщательно вытирая стойку. И зачем ее нелегкая принесла? (пер. О. Кулагиной)

Здесь сложноподчиненное предложение со сказуемым в главной части, выраженным глаголом wish, преобразовано в НПР, которая не имеет вводящих конструкций и передает содержание мыслей героя, оформленных в виде риторического вопроса. Желание персонажа не видеть гостью в ТО выражено эксплицитно, в НПР ТП же оно стало более имплицитным за счет изменения интонационного типа предложения на вопросительное с использованием выражения «нелегкая принесла», имеющего отрицательную коннотацию.

Придаточные изъяснительные, в которых используется сказуемое со значением «знать», «понимать» и т. п., хотя довольно редко, но тоже трансформируются в НПР и при переводе с русского языка на английский, в особенности в случаях, когда к одному главному предложению относятся несколько придаточных.

(135) Настроение переменилось у него как-то вдруг. Он смотрел на мать и не понимал, откуда у нее это почтительное, робкое выражение лица и голоса, зачем оно, и не узнавал ее. (А. И. Чехов «Архиерей»)

His mood suddenly changed. He looked at his mother and could not understand how she had come by that respectfulness, that timid expression of face: what was it for? And he did not recognize her. (trans. by C. Garnett)

Здесь НИР в ТП выражена вопросительным предложением what was it for? и передает одно из придаточных изъяснительных. От текста автора она отделена двоеточием, но вводящих конструкций не имеет.

К введению НИР в ТП также располагает употребление в ТО на русском языке конструкций, предполагающих их передачу с использованием вспомогательного глагола would: будущее время с позиции рассказчика, находящегося в прошедшем, сослагательное наклонение и т. п. В приведенном ниже примере благодаря использовании конструкции с would для передачи сослагательного наклонения создается двусмысленность, благодаря которой данное предложение можно трактовать как НИР: намерение Акбары нападать на все, что представляет угрозу для будущего потомства.

(136) Ирислушиваясь к тому, что творилось помимо воли в ее ожившей утробе, Акбара заволновалась. Сердце волчицы учащенно заколотилось — его наполнили отвага, решимость непременно защитить, оградить от опасности тех, кого она вынашивала в себе. Сейчас бы она не задумываясь схватилась с кем угодно. (Ч. Т. Айтматов «Шаха»)

As she concentrated upon the independent movement within her quickened womb, Akbara was filled with foreboding. The she-wolf's heart beat faster, with courage and resolve to foster and cherish at all costs the cubs she bore within her belly. She would attack anything that lay in her way. (trans. by N. Ward)

Кроме того, посредством НИР при переводе на русский язык передаются и сложноподчиненные предложения, содержащие в главной части указание на чувства и эмоции персонажа, которые раскрываются в придаточном предложении.

Нередко в главной части используется сочетание формального подлежащего it и составного именного сказуемого (to be + adj) или it и глагольного сказуемого с прямым дополнением. С их помощью обозначается некое чувство, а пояснение к конструкции, причина возникновения этого чувства, содержится в придаточном предложении. Если в первом случае главное предложение преимущественно будет трансформироваться в безличное в составе структур НПР, то во втором - нередко будет передаваться в виде вводящей конструкции, где подлежащим становится прямое дополнение. Обычно референтом здесь является персонаж, которому принадлежат переданные с помощью НПР мысли и чувства. К этой же группе структур можно отнести и сложноподчиненные предложения, в которых место формального подлежащего it занимает существительное или местоимение, указывающее на персонажа, после чего следует инфинитивный оборот, предваряющий придаточное предложение.

Данную группу трансформаций можно проиллюстрировать отрывком из перевода романа Дж. Лондона. Здесь в ТО главное предложение представлено сочетанием формального подлежащего it с глаголом bewildered, описывающим чувства героини. При переводе придаточная часть приобретает форму вопроса и трансформируется в НПР, а главная становится вводящей конструкцией («недоумевала она») и уходит в постпозицию.

(137) Yet the thought still persisted. It И однако мысль оказалась упорной. bewildered her that she should desire to Откуда оно, желание обхватить руками place her hands on that sunburned neck. загорелую шею гостя, недоумевала она. (J. London "Martin Eden") (пер. Р. Облонской)

Инфинитивные обороты в целом, особенно те из них, в состав которых входит глагол или существительное, имеющие отношение к передаче произнесенной речи, представлению содержания мыслей и репрезентации чувств персонажей, располагают к передаче их посредством НПР, поскольку в английском языке эти структуры довольно разнообразны и встречаются часто, в то время как в русском языке инфинитив используется гораздо реже.

(138) The twins had been at home, freshly expelled from the University of Virginia, at the time the Troop was organized and they had joined enthusiastically; but after the shooting episode, two months ago, their mother had packed them off to the state university, with orders to stay there. (M. Mitchell "Gone with the Wind")

В те дни, когда формировался Эскадрон, близнецы, только что изгнанные из Виргинского

университета, возвратились домой и с воодушевлением завербовались в его ряды. Однако после упомянутой перестрелки, два месяца назад, их матушка снова отправила своих молодцов в университет — на этот раз в Джорджии, — с приказом: оттуда ни шагу. (пер. Т. Озерской)

Здесь инфинитивный оборот в ТО with orders to stay there в переводе преобразован в НИР с контактной вводящей конструкцией, отделенной от структур НИР двоеточием - «с приказом: оттуда ни шагу». Благодаря такому преобразованию фраза в ТП приобрела экспрессивность и по форме действительно напоминает приказ, который могла отдать строгая мать близнецов.

При переводе с русского языка на английский трансформации в НИР подвергаются предложения, содержащие вводные выражения, которые указывают на принадлежность мыслей или высказывания герою: «по словам», «по мнению», «как показалось.» и т. п. При переводе они становятся вводящей конструкцией, которая обычно стоит в постпозиции. Так, в примере из перевода романа «Двенадцать стульев» вводное выражение «как ему показалось» легло в основу НИР, представляющей содержание мыслей персонажа, с вводящей конструкцией he thought в постпозиции.

(139) Клавдия Ивановна уже не бредила. Высоко лежа на подушках, она посмотрела на вошедшего Ипполита Матвеевича вполне осмысленно и, как ему показалось, даже строго. (И. Ильф, Е. Иетров «Двенадцать стульев»)

Claudia Ivanovna was no longer delirious. Lying high on her pillows, she looked at Ippolit Matveyevich, in full command of her faculties, and even sternly, he thought. (trans. by J. Richardson)

Другим случаем употребления НИР в ТП при отсутствии соответствующих структур в ТО является использование НИР вместо других разновидностей чужой речи: прямой и косвенной речи, в также внутреннего монолога. Благодаря использованию НИР речь персонажа передается более имплицитно. Однако, если при преобразовании в НИР косвенной речи переводчик переносит слова из плана автора в план персонажа, добавляя маркеры последнего, то при работе с прямой речью и внутренним монологом процесс прямо противоположный: переводчик создает текстовую интерференцию, привнося маркеры текста автора.

Наиболее часто преобразованию в НИР подвергается косвенная речь. На наш взгляд, это связано с тем, что английский язык требует строгого согласования временных форм и дейктических средств, которое происходит не только в косвенной речи. В русском же языке строгие правила согласования отсутствуют. В частности, одним из подтверждений тому может служить существование и распространение форм свободной косвенной речи. В результате при передаче косвенной речи переводчики склонны опускать союз «что» (свойственно для русского языка в целом) и передавать придаточную часть более свободными конструкциями. Подобно тому, как осуществляется преобразование в НИР других сложноподчиненных предложений, при трансформации в НИР косвенной речи главная часть может опускаться, переноситься в постпозицию, оставаться в препозиции, но отделяться от НИР двоеточием.

В приведенном ниже примере главная часть сложноподчиненного предложения, представляющего собой косвенную речь, she thought в ТП опущена, и получившаяся НИР не имеет вводящей конструкции. На ее присутствие в ТП указывает использование вводного словосочетания «скорее всего», выражающего субъективную модальность, и разговорно-оценочной лексики, характеризующей речь героини: «наглецы», «заломили». (140) She was also sore—her ear, where К тому же у нее все болело — и ухо, по the soldier had cuffed her, hurt her; and которому съездил солдат, и спина, не there was a deep muscle cramp between дававшая ей уснуть. Скорее всего, она her shoulder blades, which made it hard потянула какую-то мышцу, когда эти

for her to sleep. She thought she must have wrenched something in there when the theater lackeys had grabbed her in the lobby and pulled her arms behind her back. (J. Irving "The World According to Garp")

наглецы в кинотеатре набросились на нее в фойе и заломили руки за спину. (пер. М. Литвиновой, Е. Комиссарова)

Кроме того, при передаче косвенной речи структурами НИР художественный прием может вводиться частицами «мол», «дескать» и т. п., которые характерны исключительно для русского языка. Иримером тому может служить следующий отрезок текста, где в ТИ посредством частицы «мол» вводится НИР, маркером текста персонажа в которой выступает разговорная синтаксическая структура «ничего такого он не сделал».

(141) While he waved his hand and muttered that he had done nothing at all, he was obeying her behest by trying to get into a chair. (J. London "Martin Eden")

Отмахиваясь и бормоча, мол, ничего такого он не сделал, он подчинился ей, решил, надо где-то сесть. (пер. Р. Облонской)

Внутренний монолог и прямую речь преобразуют в НИР несколько реже: эти формы и так представляют максимальную свободу использования средств. Однако при переходе к НИР переводчики создают текстовую интерференцию: в первом случае обычно изменения ограничиваются использованием форм 3-го лица, во втором - затрагивают указание на речь персонажа и, возможно, синтаксическую структуру предложения. Так, в примере из романа Ш. Андерсона переводчик передает прямую речь, репрезентирующую чувства персонажа, отражающую его желание, структурами НИР, при этом преобразования его аналогичны трансформациям структур с глаголом wish, находящихся в авторском плане. Фраза he thought из ТО в ТП опущена. Вводящая конструкция расположена дистантно: указание на то, что чувства принадлежат герою, находится в предшествующем предложении («ему хотелось»).

(142) His heart jumped at the thought of her interest in him and he wished that the

Сердце мальчика затрепетало при мысли, что эта женщина интересуется

miners might come so that he could fight them before her. "I wish I could live among people as decent as she," he thought. (S. Anderson "Marching Men")

им. Ему бы хотелось, чтобы шахтеры пришли — тогда он мог бы на ее глазах драться с ними. Хорошо бы жить среди таких порядочных людей, как она! (пер. М. Волосова)

Преобразование других разновидностей чужой речи в НИР при переводе с русского языка на английский встречается гораздо реже, однако тоже возможно. Интересным, на наш взгляд, представляется преобразование в НИР первой части внутреннего монолога Цинцинната из романа В. В. Набокова «Приглашение на казнь». Как видно из отрывка, в ТО нет никаких указаний на то, что фраза «так и не дали свидания с Марфинькой...», несмотря на отсутствие форм 1-го лица, может быть НИР, а не внутренним монологом, которым являются последующие предложения. Однако в ТИ оно передано именно структурами НИР от 3-го лица they had not let him see Marthe after all, после чего начинается внутренний монолог. Таким образом, НИР здесь представляет собой переходную структуру между авторским планом и планом персонажа.

(143) Цинциннат, изнемогая, спустил ноги на пол: так и не дали свидания с Марфинькой. Начать одеваться, или придут меня наряжать? Ах, довольно, войдите. (В. В. Набоков

«Приглашение на казнь»)

Cincinnatus could not bear it any longer; he lowered his feet to the floor: they had not let him see Marthe after all.... Should I begin dressing, or will they come to costume me? Oh, have done with it, come in ... (trans. by D. Nabokov)

Кроме того, структуры НПР нередко вводят в описания событий и персонажей. Особенно часто привнесение в ТП НПР происходит в длинных повествовательных и описательных фрагментах авторского текста. При этом посредством НПР может быть передан как весь отрезок текста целиком, так и отдельная реакция персонажа на увиденное или услышанное. В таком случае НПР нередко сопровождается использованием глагола восприятия и представляет собой либо простое предложение, либо часть бессоюзного предложения. Следует отметить, что НПР также иногда отдают предпочтение при передаче придаточных

определительных и придаточных причины, что можно объяснить, в частности, различной частотностью употребления подобных структур в английском и русском языках. Ири этом использование в русском языке паратаксиса или немаркированного гипотаксиса представляет большую свободу в выборе форм.

В большинстве случаев НИР, вставленная в описание, будет выражать оценку персонажем происходящего либо с точки зрения вызываемых эмоций, либо с точки зрения логики: содержать предположения относительно причинно -следственных связей.

В переводе отрезка текста из романа М. Каннингема переводчик вводит НИР после произнесенной реплики матери. В то время как в ТО присутствует исключительно авторское повествование, в ТИ отрезок текста преобразован таким образом, что в нем появляется оценка героем происходящего на кухне: благодаря использованию оборота «судя по» и глагола «казалось» выражается предположение персонажа. В результате все описание процесса уборки передано структурами НИР, в которых персонаж оценивает происходящее с позиций логики.

(144) Billy's mother said with furious patience, "Constantine, the money's gone. It's spent. So just get out of my way, all right? I'm trying to work."

Billy could hear his mother in the kitchen, cleaning. The mop handle banged against the kitchen cabinets insistently, like a horse kicking its stall. (M. Cunningham "Flesh and Blood")

Мать Билли с ожесточенным терпением ответила:

— Деньги закончились, Константин. Иотрачены. Так что не мешайся у меня под ногами, ладно? Я пытаюсь работать.

Судя по звукам, мать мыла на кухне пол. Ручка швабры то и дело ударялась о кухонные шкафчики, и казалось, что это лошадь бьет копытами в стойле. (пер. С. Ильина)

Примером привнесения НИР лишь в часть описания в виде реакции на увиденное или услышанное может служить следующий отрезок текста из перевода романа О. Генри «Cabbages and Kings».

(145) He was charmed at the sight of her costume—a flounced muslin dress, with a little jacket of white flannel, all made with neatness and style. (O. Henry "Cabbages and Kings")

Ее костюм очаровал его: кисейное платье, все в оборках, с маленьким корсажем из белой фланели — какой стиль, сколько изящества и вкуса! (пер. К. Чуковского)

Здесь НПР в ТП передает чувства персонажа и представляет собой его эмоциональную реакцию на платье, которое его «очаровало», - «какой стиль, сколько изящества и вкуса!». По структуре НПР - часть сложного бессоюзного предложения, вставленная в авторское описание наряда и его завершающая. В ТО же сначала с позиции автора обозначается реакция героя, а затем без переключения точки зрения описывается платье.

В целом следует отметить, что в случае привнесения в ТП НПР, не имеющей вводящих конструкций, слова, выражающие субъективную модальность, довольно часто выступают в качестве единиц, которые в подобных контекстах служат для переключения точки зрения. В результате, добавляя такие единицы в ТП, переводчики смещают повествовательный план, привносят в него субъективность восприятия героя, противопоставленную объективности автора, создают текстовую интерференцию и, соответственно, порождают в переводе НПР. Однако встречаются также и случаи создания текстовой интерференции на лексическом и синтаксическом уровнях.

Введение НПР в описательных и повествовательных фрагментах при переводе с русского языка на английский также возможно, примером чему может служить отрезок текста из романа А. Н. Толстого «Хождение по мукам»: благодаря повышению коммуникативного ранга обозначения персонажа с дополнения на подлежащее, акцент переносится на персонажа и его реакцию: Telegin was frightened of them. Эта реакция выступает в качестве контактной вводящей конструкции, за которой следует НПР, репрезентирующая чувства персонажа, в то время как в ТО описание глаз Даши полностью входит в текст автора.

(146) Даша, облокотясь, подперла подбородок и мизинцем трогала губы.

Dasha was leaning on her elbow, with her chin on her hand and her little finger

Глаза ее смеялись, а ему казались они страшными, - до того были потрясающе прекрасны: серые, большие, холодноватые. (А. Н. Толстой «Хождение по мукам»)

touching her lips. Her eyes were laughing, but Telegin was frightened of them, they were so disturbingly beautiful, so large and cool and grey. (trans. by E. Bone)

Кроме того, НИР при переводе на русский язык нередко встраивается в надфразовые синтаксические единства, в которых идет речь о персонаже, его размышлениях и реакции на происходящее, но с позиции автора. Во многих случаях синтаксическое построение таких фраз требует преобразования при переводе, обусловленного различиями ИЯ и ИЯ, а упоминание персонажа создает благоприятную почву для внедрения художественного приема. Так, в приведенном ниже примере мысли персонажа описываются с позиции автора в виде перечисления герундиальных форм. В ИЯ герундиальные формы отсутствуют, а использование существительных или множества придаточных предложений лишь усложняет синтаксис. В ТИ Н. Вольпин привносит НИР: «еще чего доброго, неправильным разрезом убьешь человека», что позволяет сделать повествование лаконичным и более «живым».

(147) For all his pride, Martin was nervous. He thought of operating, of making a murderous wrong incision; and with a more immediate, macabre fear, he thought of the dissecting-room and the stony, steely Anatomy Building. (S. Lewis "Arrowsmith")

Однако при всей своей гордости Мартин нервничал. Он думал о том, как ему придется делать операции, — еще чего доброго, неправильным разрезом убьешь человека, а более непосредственно страшила мысль о секционном зале, о строгом, неприветливом анатомическом

корпусе. (пер. Н. Вольпин)

Таким структурам противопоставлены случаи, когда введение в ТИ НИР не обусловлено грамматикой оригинала, а представляет собой факультативное решение, своего рода личное предпочтение переводчика внедрить в текст

структуры НПР. Такое введение НПР в ТП может рассматриваться, как пишет Д. В. Псурцев [Псурцев 2019а], как черта индивидуального стиля переводчика.

(148) Tom sat behind the girl, who smelled good. She was liberally doused with a flowery perfume which mingled with the buttery, cowlike aroma from a bag of popcorn they had been eating. (I. Shaw "Rich Man, Poor Man")

Том сидел позади девушки — от нее так хорошо пахло. Она вылила на себя, наверное, целый флакон цветочного одеколона, и запах его смешивался с запахом воздушной кукурузы, которую они ели. (пер. И. Басавиной)