Уллубийаульский говор кумыкского языка тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.02, кандидат филологических наук Кочакаева, Зарема Калабзаровна

• Кочакаева, Зарема Калабзаровна
• кандидат филологических наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Кочакаева, Зарема Калабзаровна

Введение.

Глава 1. Фонетические особенности уллубийаульского говора.

1.1. Вокализм уллубийаульского говора.

1. 1. 1. Основные закономерности гласных.

1. 1.2. Делабиализация гласных.

1. 1.3. Лабиализация гласных.

1. 1.4. Звуковые соответствия в системе гласных.

1. 1.5. Ассимиляция гласных.

1. 1.6. Особенности сингармонизма уллубийаульского говора.

1. 1.7. Небный (палатализованный) сингармонизм.

1. 1. 8. Сингармонический параллелизм.

1. 1.9. Адаптация русских заимствований в говоре.

1. 1. 10. Выпадение гласных.

1. 2. Консонантизм уллубийаульского говора.

1.2. 1. Звуковые соответствия в системе согласных.

1. 2. 2. Геминированные согласные.

1. 2. 3. Ассимиляция согласных.

1. 2. 4. Выпадение и вставка согласных.

1. 2. 5. Метатеза.

1. 2. 6. Спирантизация согласного [къ].

Глава II. Лексическо-семантические особенности уллубийаульского говора.

2. 1. Диалектная лексика.

2. 2. Многозначные слова и фразеология.

2. 3. Диалектная фразеология.

2. 4. Синонимия в уллубийаульском говоре.

2. 5. Антонимы в уллубийаульском говоре.

2. 6. Лексико-семантические классы.

2.7. Заимствованная лексика.

2. 7.1. Слова, заимствованные из арабского языка.

2. 7. 2. Слова, заимствованные из персидского языка.

2.1 .Ъ. Слова, заимствованные из русского языка.

Глава 3. Топонимия уллубийаульского говора.

3. 1. К истории изучения тюркской тононимики.

3. 2. Ареалы распространения тюркских топонимов.

3.3. Стратиграфическая классификация тюркских местных наименований

3. 4. Семантические группы тюркских топонимических названий.

3. 5. Структурные типы топонимов.

3.6. Способы образования топонимов.

Выводы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Уллубийаульский говор кумыкского языка»

Тюркская диалектология в настоящее время признана одной из самых развитых областей тюркского языкознания. В последние десятилетия она действительно приняла широкий размах с точки зрения выявления, фиксации и систематизации диалектных фактов. Практикуется монографическое, лингво-географическое и частично историческое изучение диалектов различных тюркских языков.

Однако в плане широкого теоретического обобщения добытого диалектного материала тюркская диалектология все еще отстает от передовых рубежей лингвистической науки, от требования времени, поскольку в большинстве случаев она носит перечислительно-описательный характер, ею не до конца разработаны все аспекты методики диалектологических и особенно историко-диалогических исследований, но все задачи эмпирического материала - фи ксация и описание диалектного материала, не всегда свободны от серьезных недостатков, так как «большей частью он подается с точки зрения отличий диалекта или говора от норм литературного языка», что «ведет к тому, что значительная доля ценных для истории языка диалектных признаков ускользает от внимания исследователей [СИП Я 1984: 12].

В про1раммных для современной тюркологии статьях Э. Р. Тенишева [Тенишев 1973: 54-61] глубоко вскрыты слабые места тюркского языкознания и выдвинуты конкретные рекомендации для их устранения, которые учтены в данной работе.

В статье «Тюркология в Дагестане: проблемы и перспективы развития» Н.Э. Гаджиахмедов отмечает, что данные по диалектологии и описательной диалектографии слабо используются для исследований по исторической грамматике кумыкского языка, чрезвычайно важной не только для изучения общих вопросов языка, но имеющей и практическое назначение [2002: 109]. Далее ученый пишет: «Каждый диалект и говор должны быть представлены в исследованиях в полном системном виде, включая: описание их фонетической структуры с фонологическими обобщениями, полное изложение всех средств словообразования и категорий словоизменения, полную характеристику основного лексического фонда, в особенности той его части, где лексика диалекта или говора расходится с литературным языком и другими диалектами. Рассматривая прошлый период исследования вопросов диалектологии как подготовительный, необходимо отметить, что в настоящее время перед кумыковедами-диалектологами стоят новые сложные задачи по следующим основным направлениям: по специально разработанной типовой схеме описать структуру всех уровней диалектов и говоров кумыкского языка; приступить к их типологическому и ареальному исследованию, начать подготовку диалектологического словаря кумыкского языка, использовать диалектные данные в подготовке исторической грамматики кумыкского языка» [Ахмедов 2002: 109].

Актуальность темы заключается в системном исследовании фонетических и лексико-семантических особенностей уллубийаульского говора методом лингвистической географии в сравнении с другими говорами - с одной стороны. С другой — с позиции характеристики идеографической системы, в данном случае - идеографического осмысления лексических особенностей диалектного материала в рамках когнитивных сфер с целью системной характеристики отдельного говора, что также является актуальным как для исторической диалектологии, так и для уточнения тех или иных аспектов истории становления тюркских языков исследуемого ареала.

Необходимость пространственного исследования уллубийаульского говора как смешанного (между кайтакским и подгорным диалектами) ареала и описание его фонетических, лексико-семантических и топонимических особенностей в сравнении с литературным языком и с другими говорами кумыкского языка обусловлена отсутствием комплексного исследования варьирования и изменения фонетики и лексики кумыкских д иалектов — с одной стороны, с другой - необходимостью целостной характеристики внутриязыковых факторов этих изменений.

Недостаточная изученность говоров кумыкского языка служит оправданием постановки задачи систематического исследования говоров тех или иных диалектов. Следствием слабой изученности всех его уровней, кроме фонетического, является то, что диалектные факты морфологического, синтаксического и лексико-семантического уровней еще не вошли в научный оборот в кумыковедении и в тюркологии в целом, между тем эти факты в силу их специфического характера, по-видимому, представляют немалый интерес, в особенности с компаративистской точки зрения.

Таким образом, установление на основе анализа зарегистрированных соответственных явлений и структурных различий говоров различных диалектов составляет одну из наиболее актуальных задач исследования.

История изучения кумыкского языка и его диалектов состоит из последовательно сменявших друг друга периодов активного изучения и более или менее продолжительных перерывов. В истории изучения кумыкской диалектологии, на наш взгляд, выделяется два этапа. Первый этап связан с именем чл.-корр. АН СССР II. К. Дмитриева [1940], внесшим неоценимый вклад в развитие кумыкского языкознания. Ценный материал для кумыкской диалектологии содержится в кандидатской [1953] и в докторской [1967] диссертациях И. А. Керимова. С их именами связано зарождение кумыкской диалектологии, и их работы представляют несомненный интерес для тюркологической науки. Они характеризуются множеством общих особенностей, среди которых главной, объединяющей их чертой является атомистический подход к изучаемому материалу.

Многие фонетические, подавляющее большинство морфологических, синтаксических и лексико-семантических различий диалектов кумыкского языка не нашли отражения в этих работах. Наконец, следует отметить, что в них не предпринимается никаких попыток исторического объяснения зафиксированных диалектных различий.

Таким образом, первый период истории изучения диалектов оставил открытым многие вопросы кумыкской диалектологии.

Второй период истории кумыкской диалектологии мы связываем с трудами Н.Х. Ольмесова, который дал две значительные работы, специально посвященные исследованию диалектов кумыкского языка [1994; 1997]. Этот период начинается с постановки вопроса о систематическом изучении всех структурных уровней говоров кумыкского языка [Ольмесов 1994; Гаджиахмедов 2005].

Таким образом, отличительной чертой второго периода является охват объекта исследования в полном его объеме и средоточение внимания исследова гелей главным образом на фонетическом уровне структуры диалектного языка, а также расширение фапиц исследования включением исторического аспекта [Ольмесов 1997]. Интересные сведения о диалектах кумыкского языка содержатся также в работах Р. Г. Шахмановой-Гардановой [1953], Д. М. Хангишиева [1989], Н. Э. Гаджиахмедова [1983, 1985, 1986, 1993, 2000, 2001], Т. И. Гаджиахмедова [2006]. Следовательно, сдвиги в изучении диалектов кумыкского языка имеют место, но, как можно заключить из изложенного, все еще остается много нерешенных вопросов, -что служит оправданием появления предлагаемой работы.

Объектом исследования являются фонетические, лексические, семантические особенности, а также разряды топонимической лексики уллубийаульского говора кайтагского диалекта кумыкского языка в плане выявления его специфических особенностей в сравнении с другими говорами и диалектами кумыкского языка, а -также с другими тюркскими, в необходимых случаях и нетюркскими языками.

Предмет исследования — фонетические, лексические, семантические и топонимические особенности уллубийаульского говора.

Цели и задачи исследования. Основной целыо настоящей работы является системное и синхронное описание фонетических, лексических, семантических и топонимических особенностей уллубийаульского говора в сравнении с соответствующими фактами литературного языка. Некоторые особенности говора сравниваются также с другими тюркскими языками. Опираясь на языковые явления уллубийаульского говора, освещаются также отдельные вопросы кумыкского языка, не получившие однозначного решения. Для реализации этой цели должны быть решены следующие основные задачи:

- дать полное описание фонетических особенностей исследуемого говора;

- определить лексические особенности говора;

- дать полное описание семантических особенностей говора; определить специфический строевой инвентарь говора на фонетическом и лексическом уровнях в результате сравнительного исследования с кумыкским литературным языком, а также с другими . тюркскими языками;

- описать и проанализировать топонимику говора в стратиграфических классах, семантических группах и структурных типах.

Степень изученности темы. С именами Т. Н. Макарова, II. К. Дмитриева, И. А. Керимова, Ж. М. Хангишиева, Н. X. Ольмесова связано -зарождение кумыкской диалектологии, и их работы представляют несомненный интерес для тюркологической науки. Интересные сведения о кайтагском диалекте содержатся также в работах Н. Э. Гаджиахмедова, Т. И. Гаджиахмедова, М. Л. Гаджиевой. Специальные работы по описанию уллубийаульского говора до настоящего времени отсутствуют. В научных трудах ряда исследователей диалектов кумыкского языка он лишь упоминается при диалектной дифференциации. Тем не менее, все еще остается много нерешенных вопросов в изучении диалектов и говоров кумыкского языка.

На защит)7 выносятся следующие основные положения:

1. Фонетические, лексико-ссман тические закономерности и особенности уллубийаульского говора.

2. Особенности внутренних и внешних связей и тенденций в семантическом развитии терминологических разрядов, а также их историческая структура на уровне синхронии и диахронии.

3. Установление универсальных моделей в семантическом развитии терминов исконного происхождения с целыо использования их при составлении сравнительно-исторических фамматик и этимологических словарей.

- определение места диалектной терминологии в системе кумыкской лексикологии

- функционально-семантическая характеристика различных явлений в указанной системе (полисемия, синонимия, омонимия, антонимия, фразеологизмы и т.д.)

4. Анализ топонимической лексики уллубийаульского говора кумыкского языка показывает, что в структурном плане кумыкские топонимы идентичны с другими иоркскими языками и реализуют все модели тюрского гопообразования, в том числе: однокомпонентные и многокомпонентые, аффиксальные и безаффиксальпые, с изафстной и безизафетной связями.

Источниками исследования являются полевые материалы, собранные автором во время полевых экспедиций в селении Уллубийаул Карабудахкентского района Республики Дагестан. Материал отбирался путем непосредственных систематических наблюдений над непринужденной речыо носителей говора, а также использовались материалы устного народного творчества.

Научную базу работы диссертационного исследования составляют труды отечественных тюрковедов и кумыковедов. Основополагающими трудами являются работы Т. Н. Макарова, И. А. Керимова, К. С. Кадыраджиева, В. В. Радлова, А. Н. Кононова, Н. X. Ольмесова, Р. Н. Ольмесова, Д. М. Хангишиева, Н. А. Баскакова, Н. К. Дмитриева, А. М. Щербака, Э. Р. Тенишева, К. М. Мусаева, Б.Х. Мусакаева, Н. Э.

Гаджиахмсдова, Т. И. Гаджиахмедова Л. 3. Лбдуллаевой, М. А. Гаджиевой, Р. Г. Шахмановой-Гардановой и др.

Методы и приёмы исследования, используемые в работе, мотивированы его описательным и сопоставительным характером, использование их дает возможность выявить наиболее характерные отличительные особенности уллубийаульского говор. Сопоставительный анализ языковых единиц исследуемого говора и кумыкского литературного языка имеет целыо выявления наиболее специфических признаков говора. Описание говора веде!ся в основном в сравнении с кумыкским литературным языком и говорами кумыкского языка, а в ряде случаев - и с другими тюркскими языками.

Научная новизна исследования. Настоящая работа является первым, монографическим исследованием фонетической, лексической, семантической и топонимической системы уллубийаульского говора кумыкского языка. Исследуемый говор кайтагского диалекта является переходным с особенностями кайтагского и подгорного диалекта и поэтому представляет собой большой лингвистический интерес. В работе рассматривается фонемный состав говора, выявляются 'типичные для говора звуковые соответстствия, описываются соответствия гласных и согласных говора звукам литературного языка. В научный обиход вводи 1ся большой пласт собственных диалектизмов. Выделен ряд лексических единиц, не отмеченных в специальной литературе.

Теоретическая значимость работы определена актуальностью и научной новизной исследования. Проведенное исследование способствует более глубокому пониманию специфики звукового строя, лексических особенностей и семантической структуры кумыкского языка. Результаты анализа могут быть использованы языковедами при изучении вопросов диалектологии кумыкского языка и его истории.

Теоретическая значимость данной работы заключается еще и в том, что в научный оборот вводится новый материал но фонетике, лексике, семантике и топонимике кумыкского языка.

Практическая ценность исследования состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы при решении различных вопросов синхронической и диахронической лексикологии и диалектологии, при разработке актуальных проблем кумыкского языкознания, при изучении топонимических систем других регионов, при составлении различного рода лексико1рафических работ, в частности, при создании толковых, двуязычных, исторических, диалектологических, топонимических и этимологических словарей, а также в практике преподавания кумыкского языка в вузе и школах, в спецкурсах и спецсеминарах при составлении учебников и учебно-методических пособий.

Апробация работы. Основные положения и результаты диссертационного исследования обсуждались па ежегодных научно-практических конференциях профессорско-преподавательского состава Дагестанского государственного университета, на заседаниях кафедры тюркских языков Дагестанского государственного университета, на различных республиканских конференциях. По теме диссертации опубликованы статьи, в которых отражаются основные положения и результаты исследования.

Структура и объём диссертации оределена поставленными задачами и спецификой исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и словаря-приложения.

Заключение диссертации по теме «Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)», Кочакаева, Зарема Калабзаровна

131 Выводы

Конечно, по своим семантическим значениям, термины, да и топонимы с их участием пе ограничиваются вышеперечисленными группами. Кроме них можно выделить по семантике такие термины и топонимы, как термины духовной культуры, термины, различающие объекты по размеру, новизне, ориентировке на мес тности. Но в данной главе не ставилась цель детального разбора всего разнообразия семантических классов тюркских топонимов. Выделенные группы являются основными как по частотности, так и по специфике тюркских географических названий.

Варианты классификации тюркских топонимов в той или иной степени содержат в себе собственно тюркский пласт, заимствованные названия и субстратные группы с участием элементов различных языков. Но все же всеми подчеркивается наличие тюркских элементов в абсолютном большинстве местных названий, особенно в местах, заселенных тюркоязычпыми народами. В образовании географических названий участвуют имена существительные, имена прилагательные, имена числительные, глагольные формы и аффиксы: наличие - ли, деятеля - чи, назначение - лыкъ.

В топонимии Уллубийаула сложные названия образуются соединением двух корней без соединительных гласных: Синбаш «вершина с надгробными памятниками», Мюгыоркъакъ «таможенная застава», Герейтюз «равнина Герея».

В исследуемом регионе обнаруженные географические названия имеют показатель множественности: Агъач булакъпар «лесные родники», Орталыкъ таиллар «центральные камни», Уллу къоллар «большие овраги», Гоъгуърчуън ярлар «голубиные скалы», Денгиз холалар «морские камни».

В топонимии исследуемого региона встречаются названия, имеющие формы всех трех типов изафета. По структуре названия делятся на простые, сложные и составные.

132

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование показало, что Уллубийауслький говор является переходным с особенностями подгорного и кайтагского диалектов.

Звуковая система исследуемого говора значительно отличается от звуковой системы кумыкского литературного языка. Мы имеем дело со специфической системой фонем, а именно: а) наличием особых гласных фонем; б) специфическими особенностями произношения некоторых фонем; в) наличием ряда специфических фонетических закономерностей в области гласных и согласных.

В уллубийаульском говоре кайтагского диалекта, кроме 8 гласных звуков литературного языка, имеются некоторые варианты фонем: аь] - гласный переднего ряда, нижнего подъема (широкий), негубной, звук типа немецкого а-умлаута. В говорах кайтагского диалекта, за исключением уллубийаульского, звук [аь] употребляется гораздо реже, чем в подгорном диалекте. Он редко встречается дальше второго слога слова; оъ ] — переднего ряда с «задним уклоном», среднего подьема.

Изоглосса [оъ], сгущаясь в уллубийаульском и в карабудахкентском говорах, распространяется на гелинский, какашуринский говоры подгорного диалекта и па другие говоры кайтагского диалектов: чоъп — лит. чёп «сорняк», коъп — лит. кёп «много», гоъдэк — лит. гёдек «буйволенок», тонънгэк — лит. тёнгек «пень», оърдэк — лит. оьрдек «угка», оърдэ — лит. оърде «наверху».

В корневых словах после [оъ] также функционируют [э, уъ]: оърдэк «утка», гоъдэк «буйволенок», гоъшэк — «рубашка», коъмэк «помощь», коъкуърэк «фудь», гоъвуък «иена».

Гласный 1уь] — переднего ряда с «задним уклоном», верхнего подъема. Гласный [уъ] с задним уклоном, близкий к звуку [у], эпизодически встречается и в ряде говоров подгорного и кайтагского диалектов.

Ареалом распространения данной изоглоссы можно считать карабудахкентский, какашурипский, гелинский, уллубийаульский, каякеитский, усемикеитский, яигикептский, отемишский говоры, в которых она образует зоны вибрации и зоны затухания. Функционирует данный звук во всех позициях: ср. кайт., подгор. Какашуринский, уъй - лит. уъй «дом», гуъллуърэй, гуьллуърэй «переспелый» /кизил/, гуъргуър — лит. гюргюр «индюк», йуърэк лит. йуьрек «сердце», куърсуь — лит. кюрчю «фундамент».

В каптагском диалекте гласный заднего ряда, верхнего подъема (узкий), [ы] употребляется спорадически. Он больше функционирует в уллубийаульском, чем в остальных говорах, и может характеризоваться таким образом: а) сфера употребления звука [ы] в говоре шире, и он артикуляционпо близок литературному [ы|; указанный звук довольно регулярно употребляется в непроизводпых и производных основах: къаргъыш «проклятие», быргьы «труба», балыкъ «рыба», къазыкъ «кол»; б) звук [ы] употребляется вместо звука [и] литературного языка: тэзлыкъ — лит. тезлик «скорость, быстрота», чириклыкъ - лит. чириклик «заболоченное место», бэклыкъ - лит. беклик «укрепление», тэрэнлыкъ - лит. теренлик «глубина», по: бичэилик «сенокос, луг». Ср.: янг. бученликъ; в) в корнях ряда слов звук |ы) литературного языка заменен звуком [и]: късишн - лит. къалын «толстый», покъкъаткъарин - лит. къаткъарын «желудок» (животного); г) некоторые слова говора выступают сингармоническими параллелями слов литературного языка: снй - лит. сый «уважение», чир — лит. чыр «забор», аълдин — лит. алдын «раньше», йаърли — лит. йарлы «бедный», йил — лит. йыл «год», йаъли — лит. йалы «фива, холка»,

Делабиализация губных гласных [у, уь, о, оь] и переход их в пегубные [и, а, э] в говоре являе'тся довольно распространенным фонетическим процессом. Развитие этого процесса обусловлено, прежде всего, тенденцией сохранить древний гласный. Явление делабиализации больше всего характерно для уллубийаульского говора, нежели для других говоров кумыкского языка: къомусгъа — лит. хомурсгъа «муравей», къомуз — лит. хомуз «кумуз», къозугъулакъ — лит. къозкъулакъ «щавель».

Лабиализация также выступает как дифференцирующий признак данного говора: гамиш - гамуш «буйвол», ср. янг. гаймуш, отем. гаягуч, алтуи - лит. алтын «золото», арув - лит. арув «красивый». Сравнение множества слов с литературным языком показывает, что между ними существует соотносительное соответствие гласных звуков. Такое соответствие охватывает всю систему гласных, например, переход а > э часто встречается не только в уллубийаульском говоре, но и в других говорах кайтагского диалекта. Ср.: башл., янг. башбав - башбев «поводок, повод», мавлет -мэвлет «мавлид», лсагьаннэм - жагьаниам «ад, адский», олай - олэй «так, такой», Мадраса - мэдрэсэ «медресе», авлет - эвлэт «потомство, дети», белбав - бэлвэв «ремень».

Звукосоответствия [у - о|, [о — yj, [а — и] встречаются редко: уху — лит. оху «читай», туху - лит. тоху «вязать», гадай — лит. гид и в «козленок».

В уллубийаульском говоре кумыкского языка очень часты случаи нарушения гармонии гласных. Говоря о нарушении сингармонизма, следует иметь в виду, что речь должна идти о нарушениях сингармонизма между слогами. Что касается слогов и односложных слов, то в них сингармонизм не нарушен. В уллубийаульском говоре сингармонизм слова нарушен ввиду отсутствия сингармонических вариантов у некоторых аффиксов. Например, деепричастие в указанном говоре образуется вариантами: -ип, -yn, -п /вместо -ып, -ип, -уп, -уьп, -п/: бар-un «идя», тол-yn «наполняясь», ал-un «взял».

В уллубийаульском говоре кумыкского языка различаются 26 согласных фонем /б, в, г, гь, гь, д, дж, ж, з, й, к, къ, л, м, н, нг, п, р, с, т, ф, х, ц, ч, ш, ъ/.

Фонема [ ж J в кумыкском литературном языке встречается только в составе иноязычных заимствований и не характерна для уллубийаульского говора, поэтому она малоупотребительна. В говоре данная фонема, как правило, реализуется как переднеязычная, смычнопроходная, звонкая аффриката |дж]. Звук [дж] встречается в ограниченном количестве слов, но практически во всех позициях слова.

Для уллубийаульекого говора характерно удвоение [дж]: годжджа — лит. гожа «сучка», аъдэюджаъли — лит. ажалы «его смертный час, его кончина», адэюдлсиз — лит. аэюиз «слабый, худой». Ср.: янг. отем. годжа, аджиз, аджаъл.

В уллубийаульском говоре как и в литературном кумыкском языке диссимилятивному воздействию последующих переднеязычных [д], [т], [дж], [н], [л|, [ч| подвергается аффриката [ч], которая при контакте с указанными звуками теряет свою смычку: чд > шд: ач -I- ды > ашди «открыл»; къач + ды > къашди «убежал»; ач + дай > ашдан «с голоду»; гюч + дел > гюшден «с трудом»; чл > шл: агъачлыкъ > агъашлыкъ «лес»; гючлю > гюшлю «сильный», ичлик > ишлик «прокладка».

В уллубийаульском говоре встречается ряд слов, в середине или в конце которых имеется согласный, не наблюдающийся в литературном кумыкском языке. Эти согласные в говоре, по-видимому, являются сохранившимися этимологическими звуками, выпавшими в литературном языке: гоъйлэк — лит. гёлек «рубашка», дазув — лит. дазу «граница».

Из соседствующих согласных переставляются (метатеза) главным образом переднеязычные, среднеязычные и заднеязычные: абзар > азбар «двор»; дуыша > дуьйна «вселенная, мир, человечество»; авуз — авзу «рот».

Сравнительно-типологическое изучение исконной и заимствованной лексики, а также семантических особенностей уллубийаульекого говора кумыкского языка показывает, что она содержит несколько пластов различного хронологического уровня. Значительная часть лексики уллубийаульекого говора кумыкского языка включает в себя слова, общие для всех или большинства тюркских языков.Так, огузско-полирегиональная лексика характерна не только для тюркских языков, но и для некоторых алтайских языков. Большая часть дайной лексики представлена в виде связанных корней, т.е. в составе основ, содержащих общие корни, но имеющих различное морфологическое оформление, например, агъа «старший брат». К этой категории можно отнести слово юлдуз «звезда», известное по всем поркским языкам, но имеющееся в алтайских языках. Огузско-межтюркская лексика распространена в основном в огузских языках, но имеется также и в некоторых группах тюркских языков. Сюда можно отнести слово тавшан «заяц», являющееся общеогузским, но имеющееся и в некоторых других тюркских языках, ср. азерб. товшан. Собственно огузская лексика, т.е. слова, характерные только для огузских языков и отсутствующие в других тюркских языках, и огузско-региоиальиая лексика, т.е. слова, характерные только для одного конкретного огузского языка. Ср.: уллуб. инек «корова», баджи «cecipa». В состав этого разряда входят также общеогузские или межтюркские слова, сохранившие морфологическую структуру, но-изменившиеся семантически. Так, например, к межтюркской лексике относится слово худур «холм, возвышенность», которое в уллубийаульском говоре кумыкского языка имеет значение «грязь» (худур). Выделение в кумыкской лексике шести основных лексико-тематических пластов: терминов родства, терминов флоры, терминов фауны, названия пищи и соматонпмов — дает достаточное представление о характере огузской лексики, ее отличительных и общих с остальными тюркскими языками признаках.

В составе ряда уллубийаульских терминов родства встречается оппозиция твердорядных и мягкорядных гласных: аба «мать», энечи «акушерка», апа «мать», или «младший брат». Ср. каз. аиа «мать», эчив «тетушка»; кбалк. агъа «старший брат», эгеч «тетя».

Термины родства в уллубийаульском говоре имеют вокативные, или звательные формы, в особенности в фольклоре: дадай, дайи, анай, атай «обращение к отцу или к матери». Имеет место употребление косвенно вокативных форм, образованных при помощи присоединения аффиксов притяжательное™ к терминам родства: дадам, атам, апам «отец мой», матушка моя». Ряд терминов родства образует формы с ласкательным или уменьшительным значением при помощи аффиксов -ш, -пав: дадаш, аташ «отец», улан пав «паренек», къызгесек «девчонка».

Названия животных и птиц (фауна) уллубийаульского говора кумыкского языка позволяют установить, что знакомство тюркских, в том числе и огузских народов с различными породами домашних и диких животных началось еще в глубокой древности, что свидетельствует о довольно раннем развитии скотоводства у тюркоязычных племен. Многие тюркские зоотонимы были заимствованы монгольскими языками: оъгуъз -монг. ухэр «вол, бык», ииек - лит. сьшыр «корова», ирк - лит. ирк «рогатый баран». Для обозначения биологического рода животных употребляются слова эркек, а та «самец животных», тиши, ана «самка животных», бала, баласы «детеныш, звереныш, птенец».

Этимологический анализ уллубийаульской зоотонимии позволяет установить их фонетико-семантические связи с общетюркскими и алтайскими параллелями. Наличие в уллубийаульском говоре значительного количества разнообразных фитонимов и в особенности названий культурных растений указывает па знакомство с древнейших времен тюркоязычных народов с культурой растениеводства. Ряд фитонимов уллубийаульского говора кумыкского языка восходит в истоках к обобщенной семеме: арпа «ячмень», будай «пшеница, зерно».

Уллубийаульские соматонимы, обладая фонетико-семантическими отличительными признаками, имеют в то же время общие черты и с некоторыми алтайскими параллелями: бут «бедро», къол «рука; нога», къалакъ «плечо, спина». Некоторые огузские соматонимы перешли в разряд архаизмов: чинача «верблюжий горб»; чинев - янг. ц1инац1а «мизинец».

Подавляющее большинство арабизмов — слова религиозного и административно-политического характера: аллагъ «бог», малла «мулла», азат «терзание», тахъсир «преступление», мактап «школа», шейих «святой», имам «вера», ислам «ислам», сийасат «политика», идара учреждение», джалшйат «общество», гъукму «решение», товва «раскаяние», сишмат «чудо», дуа «молитва», дин «религия». В числе заимствований из персидского языка - ираиизмов - много слов, обозначающих предметы торговли, а также государственных и военных должностей: шегш «пятак», аппази «двадцать копеек», майа «имущество», караван «караван», савдугер «торговля», пача «царь», пурман «приказ», чатир «палатка», «шатер», нохер «телохранитель», селдер «наместник», мугьур «печать», гьамар «амбар», зийан «изъян», чадра «крашеная бязь», зор «громадный», «огромный», чит «ситец». В уллубийаульском говоре из арабского и персидского языков было заимствовано значительно больше слов, чем в северных диалектах кумыкского языка.

Плоскостные кумыки издавна контактировали с русским населением. Кумыкская лексика пополнялась русскими словами посредством общения, а также благодаря влиянию прессы, школы, радио проникали слова, связанные с социальным переустройством нашего общества. Использование русских заимствований наблюдается во всех сферах: экономической, культурной, военной, бытовой и других. Массовому проникновению русских слов в письменную литературу способствует и переводная литература с русского па кумыкский.

Особую группу составляют слова, которые в исследуемом говоре имеют иное значение, чем в литературном языке, а также в других говорах кайтагского диалекта. При этом они совпадают по фонетическим признакам: йир «фольклорная песня», сарин «эстрадная песня», назму «молитвенная песня», ср. терск. обычная песня, сага «необработанная земля», «неиспользуемый для пахоты участок» - лит. «целина», «луг», ачикъликъ «большое, открытое поле», «открытое место в лесу», ср. каяк, «поляна», гоъйлек «ночная рубашка», «мужская рубашка», ярашмах «подходить», «мириться», башл. «соответствовать».

Семантическая структура огузской лексики характеризуется значительной разветвленностыо семем, связанных друг с другом различными смысловыми отношениями. Все пять лексико-тематических разрядов, анализируемых в данной работе, связаны между собой самым тесным образом. Термины родства и свойства имеют конкретные семантические связи с терминологией фауны, а соматонимы - со всеми остальными четырьмя лексическими разрядами. Семантическая взаимосвязь указанных терминов обусловлена наличием общих признаков у тех реалий, которые они обозначают. Семантические процессы в системе указанных лексико-тематических разрядов подчиняются в целом существующим типологиям.

Изучение огузской лексики по тематическому признаку дает возможность конкретно анализировать тот или иной определенный термин. Кроме того, оно позволяет установить надежные этимологические связи различных основ в пределах исследуемых разрядов. Тематическое изучение лексики выявляет также внутреннюю структуру слова и различные типы и модели семообразовапия.

В работе дастся определенный сравнительный материал по тюркским языкам, который позволяет установить единство многих тюркских терминов. Лексическое сопоставление огузских терминов с данными остальных тюркских языков показывает степень сохранности древнейшего тюркского лексического фонда, семантическую дифференцированность большинства терминов.

Суммарная характеристика компонентов всех пяти лексико-тематических разрядов позволяет сделать вывод об их генетическом единстве с алтайскими параллелями.

Анализ 'топонимической лексики уллубийаульского говора кумыкского языка показывает, что в системе топообразования во всех тюркских языках происходят идентичные процессы: в стратиграфических классах; семантических ipyniiax; струк турных типах.

Вопрос стратиграфического расчленения тюркских географических имен по причине миогослойности их состава относится к числу довольно дискуссионных. Некоторые из ученых (В. Койчубаев, А. Абрахманов, К. С.

Кенесбаев и Т. Д. Джанузаков, Г. Ф. Сатаров, К. М. Мусаев, Э. М.Мурзаев и др.), занимающихся стратиграфической классификацией тюркских топонимов в непрозрачных названиях в современных тюркских языках выделяют какие-то часто повторяющиеся элементы и считают их древнейшими, другие - называют топонимы в целом вместе с их непонятными формами в современных языках.

Исходя из высказываний крупных ученых по хронологическому расчленению географических названий и из структуры нашей работы, считаем возможным стратиграфию тюркских терминов и топонимов с их участием представить следующими классами: 1) алтайский пласт терминов и топонимов с их участием; 2) исконно поркские термины и топонимы с их участием; 3) топонимы с заимствованными и гибридными географическими терминами.

К алтайскому пласту терминов и 'топонимов относятся такие лексические единицы, которые существуют, кроме тюркских, и в других языках алтайской семьи, т. е. в финно-угорских, монгольских языках с теми же или схожими значениями. К исконно тюркскому пласту географических терминов и тоионимам с их участием относятся такие лексические единицы, которые могут выступать как географический термин в составе топонимов, принадлежность к тюркским языкам которых не вызывает сомнений результатами научных исследований. К пласту заимствованных и гибридных географических терминов и топонимов с их участием относятся местные названия, в составе которых обнаруживаются такие иноязычные факты.

Первый (алтайский) пласт терминов и топонимов с их участием составляют географические термины: аркъа «спина, задняя сторона, горный хребет, тыл»: Орта аркъа «средний хребет»; термин арт: «задняя сторона, задняя часть», Къарачай арт «задняя стропа аула карачаевцев»; термин тала: «ровное место, поляна, поле»: Лкъай тала «поляна Акая», Урцеки тала «предместье древнего армянского города Варачан»

Урцеки), Орус тала «в былые времена на этой поляне отдыхали русские», Герги тала «Герги поляна».

Исконно тюркскому пласту топонимических терминов и названий с их участием можно отнести такие термины: термин баш «голова» (как географический термин «начало, верховье, вершина»), Сипбаш — лит. сыпбаш от сын «надгробный памятник», баш «вершина» - «вершина с надгробными памятниками», Аччи баш, Гуъбден баш «возвышенности па границах», Похлукъ баш «мусорная возвышенность»;

И, наконец, третий пласт топонимов составляют такие географические названия с терминами, в составе которых обнаруживаются заимствованные из других языков или гибридные лексические единицы. Исследуя заимствования между языками, порою становится сложно установить, к какому из языков восходят те или иные формы, существующие в обоих языках с древнейшего времени.

Таким образом, каждый из тюркских национальных языков имеет свои заимствованные термины, в том числе и географические. Но это явление межъязыковое, и поэтому эти лексические факты нельзя назвать займегвоваппыми тюркскими языками в целом, так как этот процесс поздний и постоянный, и эти слова не входят в третий пласт нашей классификации.

В уллубиайльском говоре представлены следующие семантические группы топонимов: 1) ойкопимы; 2) топонимы, содержащие гидротермины; 3) названия орографических объектов, а именно: названия гор, холмов, склонов, ущелий, полян и др.; 4) названия с геоботаническими терминами; 5) названия с зоологическими терминами; 6) названия с анатомическими терминами; 7) антропонимы, 8) топонимы, связанные с названиями занятий жителей, 9) названия линейных объектов. Четкой границы между ними не будет, так как некоторые термины могут одновременно содержать признаки нескольких групп.

Конечно, по своим семантическим значениям термины, да и топонимы с их участием не ограничиваются вышеперечисленными группами. Кроме них можно выделить но семантике такие термины и топонимы, как термины духовной культуры, термины, различающие объекты по размеру, новизне, ориентировке на местности.

Варианты классификации тюркских топонимов в той или иной степени содержат в себе собственно тюркский пласт, заимствованные названия и субстратные группы с участием элементов различных языков. Но все же всеми подчеркивается наличие тюркских элементов в абсолютном большинстве местных названий, особенно в местах, заселенных тюркоязычными пародами. В образовании географических названий участвуют имена существительные, имена прилагательные, имена числительные, глагольные формы и аффиксы.

В топонимии Уллубийаула сложные названия образуются соединением двух корней без соединительных гласных: Синбаш «вершина с надгробными памятниками», Мюгыоркъакъ «таможенная застава», Герейтюз «равнина Герся».

В исследуемом регионе обнаруженные географические названия имеют показатель множественности: Агъач булакълар «лесные родники», Орталыкъ ташлар «центральные камни», Уллу къоллар «большие овраги», Гоъгуърчуън ярлар «голубиные скалы», Депгиз холалар «морские камни».

В структурно-морфологическом плане кумыкские топонимы идентичны с другими тюркскими языками и реализуют все модели тюркского топообразовапия, в том числе: однокомпонентные и многокомпонентные, аффиксальные и безаффиксальные, с изафетной и безизафетпой связями.

Результаты лексико-тсматического и лексико-семантического исследования исконной и заимствованной лексики уллубийаульского говора кумыкского языка позволяют утверждать, что уллубийаульский говор сформировался в X-XI1 веках н.э.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Кочакаева, Зарема Калабзаровна, 2009 год

1. Л. Акаев. Суллам ал-лисан. Темир Хан-Шура. 1908.

2. Азербайджанско-русский словарь. (С фразеологией). Баку. Аз. ФАН СССР, 1939.-879 с.

3. Алиев Ф. Ф. Очерки по лексике языка турок Казахстана. Алма-Ата, 1973.- 100 с.

4. Алишина X. Г. Тоболо крымский диалект языка сибирских татар. Казань, 1994. 119 с.

5. Аманжолов С. А. Вопросы диалектологии и истории казахского языка. -Алма-Ата, 1959.

6. Антонов Н. К. Исследование по исторической лексике якутского языка: Автореф. дисс.д-ра филол. наук. — Якутск, 1973. 56с.

7. Арабско-русский словарь.М., 1958.

8. Арслаиов Jl. III. Язык юртовских татар // Материалы по татарской диалектологии. Казань: Татю i и го из дат, 1974. С. 29-74.

9. Ахатов Г. X. Диалект западносибирских татар. Уфа, 1963. 195 с.

10. Ахматов Т. К. Звуковой строй современного киргизского языка // Экспериментально-фонетическое исследование. 4.1. Фрунзе, изд-во «Мектен», 1968. 191 с.

11. Ахметов М. А. Глагол в языке орхопо-енисейских памятников // В сравнительном плане с современным башкирским языком. Саратов, 1978. 131 с.

12. Ахметьяпов Р. Г.Сравпительное исследование татарского и чувашского языков. М.: Паука. 1978. 247 с.

13. Будагов Л. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий. Т. 1 СПб., 1868; Т. Н. СПб., 1871.

14. Багиров Г. Лексико-семантическое развитие глагола в кумыкском языке: Автореф. дисс. д-ра филол. наук. — Баку, 1966.15,16,1718,19,20,21,22,23