Творчество А. П. Чехова: Иронический модус тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, доктор филологических наук Афанасьев, Эдгард Сергеевич

• Афанасьев, Эдгард Сергеевич
• доктор филологических наук
• 1997

Оглавление диссертации доктор филологических наук Афанасьев, Эдгард Сергеевич

1. ВВЕДЕНИЕ. 3

2. ГЛАВА I. СТАНОВЛЕНИЕ ИРОНИЧЕСКОГО МОДУСА В ПРОЗЕ

ЧЕХОВА 80-Х ГОДОВ.21

Раздел I. ЖАНР КШШЕСКОГО РАССКАЗА .21

Раздел 2. ОТ КОМИЧЕСКОГО К ИРОНИЧЕСКОМУ.41

3. ГЛАВА 2. ИРОНИЧЕСКИЙ МОДУС В ПРОЗЕ ЧЕХОВА 90-Х

900-Х ГОДОВ .82

Раздел I. ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ СТАТУС ЧЕХОВСКОГО ГЕРОЯ . 82 - 118 Раздел 2. ЛЮБОВНЫЕ СИТУАЦИИ В ИРОНИЧЕСКОМ МОДУСЕ

ЧЕХОВА.119

Раздел 3. " ДУЭЛИ" В ИРОНИЧЕСКОМ МОДУСЕ ЧЕХОВА--------IGI

Раздел 4. " ИСТОРИЯ ДУШИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ" В ТВОРЧЕСКОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ЧЕХОВА.190

4. ГЛАВА 3. ЖАНРОВАЯ СПЕЦИФИКА ДРАМАТУРГИИ ЧЕХОВА . 246 - 293 Раздел I. ПРОБЛЕМА ДРАМАТИЧЕСКОЙ ВИНЫ В ДРАМАТУРГИИ ЧЕХОВА. ЖАНР ИРОНИЧЕСКОЙ КОМЕДИИ . 246 - 271 Раздел 2. ЖАНР ИРОНИЧЕСКОЙ ДРАМЫ .272

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Афанасьев, Эдгард Сергеевич

ЗАКЛЮЧЕНИЯ.

Специфика реализма Чехова несводима к творческой индивидуальности одного из писателей классического реализма, занимающего - по исповедуемым им творческим принципам - одно из мест в ряду с Тургеневым, Толстым, другими русскими классиками, литературный герой которых соотнесён с философски-обобщённым представлением о личности человека - субъекте надындивидуальных / духовных, нравственных, социальных, национальных и т.п./ отношений. Такой тип сознания героя свойствен эстетике классического реализма от Пушкина до Короленко, какую бы характерность человеческих отношений ни воплощал собой этот герой. Надындивидуальный уровень подхода к человеку писателей классического реализма обусловил "выборочный" характер репрезентативности литературного героя, известную художественную его условность. Из этого ряда писателей классического реализма Чехов явно выпадает. По мнению Л.Я.Гинзбург, "творчество Чехова является

I/ новой стадией послетолстовского реализма" , существенный признак которого исследователь видит, однако, не в принципиально иной, чем у его предшественников, эстетической концепции человека / по Л.Я.Гинзбург, чеховский герой - носитель "эпохального сознания"/ , а в новой художественной форме воплощения литературного героя; " в пределах классического русского реализма социальная материя оформлялась как тип. либо как характер. У Чехова обнажившаяся социальная материя прорывает границы типов и даже характеров", " этот поздний реализм ориентирует узнавание героя не на формы, уже прошедшие стилистическую обработку, - но на типологию, возникавшую в самой жизни, на те модели , которые служили целям социального общения и в свою

1. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л., 1979, с.70.

2. Там же, с.72.

3. Там же, с.71. очередь обладали непроизвольной эстетикой".

По нашему мнению, узнаваемость чеховского героя, следовательно, и его эстетическая значимость основывается не на его социально-профессиональных ролях, а на его соотнесённости с тем типом поведения и сознания, который характерен для человека в его личном, индивидуальном бытии. Эстетическая "норма" поведения человека, гносеологический аспект художественного творчества не утратили для Чехова значена творческого стимула, однако именно реальный, эмпирический человек, а не та или иная художественная его модель, служил Чехову критерием правдивости в литературе, критерием реализма.

В реализме Чехова, в эстетических представлениях этого писателя о человеке нессжненно отразились позитивистские подходы к человеку. Интерес писателей к данным естественных, психологической и социологической наук стимулировался стремлением восполнить человековедение гуманитарной направленности, конкретизировать представления о мотивационной "механике" поведения человека. Характерно, что современник Чехова и один из интерпретаторов его творчества Д.Н.Овсянико-Куликовский увидел "прототип" чеховского героя в "нормальном", "среднем",т.е. в эмпирическом человеке с устойчиво присущей ему совокупностью нравственно-психологических признаков. По мнению учёного, к этому "нормальному" человеку, который " не хорош и не дурен, не добр и не зол, не умён и не глуп, не вырождается и не совершенствуется, не спускается ниже нормы , но и не способен хоть чуточку

2/ подняться выше её", Чехов относительно неприязненно, даже сурово, ибо видел в нём главное препятствие на пути общества к

1. Гинзбург Л. Я. О литературном герое, с. 71.

2. Овсянико-Куликов скии Д. К. Вопросы психологии творчества. ЗЗушикин. Гейне. Гёте. Чехов. С- Петербург. 1902, с.225. прогрессу.

Человек в эстетике Чехова не мыслится, однако, субъектом исторического процесса, он включён только в межиндивидуальные отношения, которые регулируются факторами онтологического характера, факторами личного бытия единичного человека. В этой замкнутой системе отношений обесценивается тот тип авторской интен-циональности по отношению к герою, который характерендля произведений классического реализма. Если в классическом реализме эстетическая значимость литературного героя обеспечивается не только его репрезентативной ролью / "герой времени"/, но и эстетической концепцией человека / должное/, то у Чехова эстетически значимы, эстетически самоценны узнаваемость героя, его сверхтипичность. Если в эстетике классического реализма проявление закона необходимости в значительной мере ограничивается свободой воли личности, её способностью к самокоррекции, самосовершенствованию, то в эстетике Чехова границы свободы воли человека поставлены в прямую зависимость от жизненного статуса человека, в становлений которого и проявляется закон необходимости.

Межиндивидуальные отношения - та реальность человеческой жизни, человеческих отношений, которая оставалась за пределами творческих интересов писателей классического реализма, герой которых сознаёт себя субъектом надындивидуальных отношений.

Сознание чеховского героя - тип массового сознания, сознания неаналитического, эмоционального, воспринимающего и оценивающего мир и самого егб/носителя сквозь призму индивидуального "л

Словом, в основе принципиального отличия чеховского реализв от реализма классического лежат существенно разные эстетически« модели человека - субъекта надындивидуальных отношений в классическом реализме, субъекта межиндивидуальных, непосредственных личных отношений, в которые в принципе включён каждый человек, в реализме Чехова. Если у писателей классического реализма одним из факторов эстетической значимости литературного героя являлась известная дистанция между героем и читателем, то у Чехова залог эстетической значимости героя - отсутствие какой-либо дистанции, отношения тождества между читателем и героем. В многочисленных ипостасях чеховского героя - сверхтипа читатель узнавал себя самого. Таким образом, Чехов не только понизил, но и снял ценз репрезентативности в художественном изображении человека, его литературный герой референтен с читателем непосредственно, безусловно, так сказать, нбез остатка". реальный, эмпирический человек явился для Чехова не "прототипом", а как бы готовым литературным типом, в отборе характерных признаков которого, факторов личного бытия человека -индивидуальности, эмоционального характера ориентации в мире, неадекватности самосознания жизненному статусу, факторов времени и пространства, - и видел этот писатель свою задачу. Вот почему авторская оценка героя в его произведениях как бы замещается эффектом узнаваемости героя - в силу самоочевидности "отклонения от нормы" в поведении этого героя.

Разумеется, эта самоочевидность условна, поскольку чеховский герой по-своему сложен, нов как литературный герой и его "литературность" закодирована своеобразным эстетическим кодом.

У Чехова художественный текст нередко является словом героя о мире и о себе самом, словом, никоим образом не замещающим слова автора. Эта форма аналогична высказыванию героя драматического произведения с его повествовательно-описательными и выразительными функциями. Близка такому высказыванию и форма повествования " в духе и тоне героя" с присущей ей неотчётливой дифферевдированностью слова автора и слова героя.

Однако "объективность" высказывания героя иллюзорна, в нём выражается лишь собственное представлеше индивида о мире и о себе самом, преломленное сквозь призму его идеального "я", а через эту призму мир видится герою несовершенным, парадоксальным, даже абсурдным, й таким же видится художественный мир Чехова читателю* деформированным, "остранённым", не упорядоченным всезнающим авторда-демиургом, к чему привык читатель произведений классического реализма.

Не видя в тек(?е авторского "указующего перста", читатель ртарается привести чеховский текст в соответствии с эстетическим кодом классического реализма, к чему подталкивает его и специфическое сознание чеховского героя. Вполне вероятно, что такого рода "литературные розыгрыши" были сознательной творческой установкой писателя-ироника.

Для самого же писателя созданный им художественный мир -отражение реального сознания героя-индивида / = читателю/. Именно характерность эмпирического, повседневного сознания человека Чехов и изображает. Разумеется, не Чехов ввёл в художественную литературу эффект индивидуально-психологического восприятия мира человеком / "субъектная призма"/, но именно Чехов существенно скорректировал наше представление о тем, как видим мир мы сами, индивиды.

Всё сказанное не значит, что у Чехова позиция автора вообще не является конструктш его художественной системы. Чехов не подвержен деконструктивному подходу к миру, релятивистской констатации жизненной эмпирий, не поддающейся " логоцентрической" интерпретации. Как и всякий писатель, Чехов видит мир избирательно, с определённой точки зрения, изображает одну из сфер человеческого бытия, но не абсолютизирует свой художественный мир, не транспонирует художественную модель мира в план философской рефлексии о нём. Он вполне сознаёт специфичность своего художественного творчества, его художественную реальность, предполагаю^!) избирательный подход к миру. Представляя читателю своё видение художественной правды, отличной от правды классического 'реализма, Чехов вовсе не становился в оппозицию к этому типу реализма, демонстрируя тем самым истинное понимание природы художественного творчества, специфичного наличием в нём разных "подходов к миру", не отрицающих друг друга.

Более того, классический реализм стал для Чехова тем необходимым литературным контекстом, в котором только и мог реализоваться иронический модус Чехова, этот литера*]урный модус -один из способов выражения позиции автора по отношению к герою, эстетическая структура - специфичен тем, что он не предназначен как для дискредитации героя / ср. комический, сатирический модусы/, так и для его утверждения / ср. трагический, драматический модусы/. Иронический автор утверждает своим творчеством лишь укоренённость в жизни, сверхтипичность "обыкновенного человека", не обладающего прерогативами традиционного литературного героя.

Чехов максимально ориентирует своего героя на реального, массового человека, как это было свойственно творчеству писателе] "позитивистского" реализма, но в отличие от них не локализует, не обособляет своего героя от мира границами специфических для него сфер существования. Он помещает своего героя в сущностные ситуаций бытия человека - любовные, идейного диалога, внутреннего самоопределения, и в этих ситуациях чеховский герой объективно, как бы независимо от писателя предстаёт ивонщежим аналогом героев классического реализма. " Обыкновенность" чеховского героя - не "порок", а лишь сущностный его признак, маркирующий этого героя как героя оригинального, нового в литературе, отразившего характерность мирочувствования, поведения массового человека. Вот почему уподобление чеховского героя героям классического реализма не только приводит к энтропии содержания чеховских произведений, повествовательных и драматических, но и нивелирует творческую индивидуальность этого своеобразного писателя.

Если читатель воспринимает чеховского героя только на уровн его сознания и самосознания, он невольно отождествит его с героями классического реалистического романа. Если же чеховский герой воспринимается только на уровне его жизненного статуса, он предстаёт героем быто-нравоописательного жанра. И только в целостном восприятии героя во внутренней его противоречивости, в неадекватности его самосознания жизненному статусу, субъектом меживдивидуальных отношений, в его соотнесённости с героями классического реализма, этот герой предстанет в его художественно-эстетической специфике - как герой иронического модуса.

Художественная система Чехова складывалась в недрах классического реализма. Принцип детерминированности положения человека в мире как условие эстетической значимости произведения для Чехова был несомненно актуален. Ш утрачивал для него значения и традиционный в художественной литературе подход к изображению человека с позиции известной "нормы" его поведения. Обуславливающий поведение человека фактор его сознания и самосознания, важнейший конструкт художественно-эстетической системы Чехова, явился логическим развитием одной из традиций классического реализма.

Однако творчество Чехова стимулировалось отнюдь не поиском ещё одной мирообъемлкзщей эстетической концепции мира и человека, в которую должен был так или иначе вписаться литературный герой - художественный аналог эмпирического человека, а опорой на реальную жизненную практику человеческих отношений, знак реальности которых - их актуальность для каждого человека, стремлением к идентификации художественной правды и правды жизни -гаранта художественной достоверности и эстетической значимости художественного произведения. Отодвигаясь на "задний план" собственного художественного мира, писатель-ироник вводит в него читателя на правах партнёра художественном творчестве, призванным удостоверить своё сходство с литературным героем. Такого рода ориентация на читателя, такой принцип художественного отражения жизни стал существенно новым, новаторским принципом художественного творчества, присущим реализму Чехова. Виесте с тем "объективация" художественного изображения стимулирует активность читательской апперцепции художественного текста. Ироническое, игровое "художественное письмо" Чехова дистанцирует его от писателей классического реализма XIX века и предваряет художественные новации писателей века XX.