Традиции русского символистского романа в романе 20-х-30-х годов XX века: А.П. Платонов "Чевенгур", В.В. Набоков "Дар" тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Калинина, Екатерина Анатольевна

  • Калинина, Екатерина Анатольевна
  • кандидат филологических науккандидат филологических наук
  • 2004, Москва
  • Специальность ВАК РФ10.01.01
  • Количество страниц 220
Калинина, Екатерина Анатольевна. Традиции русского символистского романа в романе 20-х-30-х годов XX века: А.П. Платонов "Чевенгур", В.В. Набоков "Дар": дис. кандидат филологических наук: 10.01.01 - Русская литература. Москва. 2004. 220 с.

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Калинина, Екатерина Анатольевна

Введение

Первая

глава.Символистский роман: особенности поэтики

Вторая

глава.Роман А.П.Платонова "Чевенгур" в ракурсе художественных открытий символистов.

Третья

глава."Дар" В.В.Набокова и традиции символистского романа.

Рекомендованный список диссертаций по специальности «Русская литература», 10.01.01 шифр ВАК

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Традиции русского символистского романа в романе 20-х-30-х годов XX века: А.П. Платонов "Чевенгур", В.В. Набоков "Дар"»

Рубеж XIX и XX веков в русской литературе ознаменован активным поиском новых форм в поэзии и в прозе,млением уйти от натуралистического правдоподобия, преодолеть давление принципов миметического - воспроизводящего объективную действительность -искусства. Связано это в первую очередь с новыми ориентирами науки, философии и искусства, основным объектом изучения и исследования которых становится личность как таковая и ее субъективное восприятие критической ситуации рубежа веков, феномен так называемого "рубежного сознания"1. Основными параметрами рубежного сознания, повлекшими за собой значительные изменения существующих эстетических концепций и возникновение новых подходов к изображению как объективной, так и субъективной реальности, являются, на наш взгляд, экзистенциальное мировосприятие, отход от рационалистических взглядов в изучении психологии человека и интерес к субъективному восприятию пространства и времени, традиционно определяемых как объективные характеристики бытия.

Экзистенциальное сознание - "сущностная силовая линия русского и европейского мышления XX века"2, метасодержательная, универсальная категория, не ограничивающаяся каким-либо конкретным методом, стилем, индивидуальным опытом. Экзистенциальное сознание появляется как парадигма художественного мышления в переходную эпоху, на рубеже XIX-XX веков, и отражает свойственное этому периоду обостренное предчувствие катастрофы, обусловленное неустойчивостью, распадом общественных связей, кризисом религиозных и общественных идеалов, пересмотром и разрушением прежней системы ценностей, то есть системы "пределов", ограничивающих, определяющих моральный, гносеологический, онтологический выбор человека, от которого прежде

1 Заманская В. Русская литература первой трети XX века: проблема экзистенциального сознания. Екатеринбург: Издательство Уральского университета; Магнитогорск. 1996. С. 14.

2 Там же. С. 10. требовалось только "верить" и "следовать"3. Экзистенциальное сознание характеризует человека, оказавшегося в "пограничной ситуации", на краю бездны, один на один с онтологическими проблемами, и целью экзистенциальной философии и экзистенциального искусства является познание сущностей бытия через психологические первоосновы человека, оказавшегося перед этическим и онтологическим выбором и вынужденного искать новые опоры внутри самого себя.

В отличие от реалистического видения и воссоздания мира, выражающегося в стремлении "уловить и запечатлеть существенное, главное, отражающее тенденции, ведущее к сути"4, экзистенциальный "ракурс" вбирает весь хаос явлений, фактов, вещей, попадающих в поле зрения личности, и стремится отразить полный спектр субъективных оценок и впечатлений в их противоречивости и изменчивости. Подобное видение жизни формирует экзистенциальную поэтику, "структурирующую "поток" бытия через принципы "неиерархизированности", "поточности", "вертикали", ведущей к обнаружению "сущностей"5. Если в искусстве XIX века личность расматривалась как целостный, исторически, социально, психологически детерминированный тип, то экзистенциальное сознание "возвращает человека, изъятого из общественных связей, <.> существующего на уровне его первичных реакций на материю, определяющего свои онтологические "пределы" в космосе, психические - в подсознании, метафизические - в связях (далеко не материалистических) с "иномириями"6, то есть внимание художника направлено на человека как такового, существующего вне общественных связей и политических влияний, человека самодостаточного, характеризующегося неповторимым самоценным внутренним бытием. Лишенная социальной и исторической мотивации личность рассматривается в экзистенциальной традиции как часть абсурдного, лишенного исторической логики мира, в котором, как и в человеческом сознании, не существует "пределов", не существует границ

1 Там же. С.21.

4 Там же. С. 17.

5 Там же. С. 18.

6 Там же. С. 19. между "собственно человеческим" и "космическим", и поиск "себя" в бесконечности пространства и времени становится задачей экзистенциального сознания, экзистенциальной философии, рассматривающей жизнь человека как непрерывную цепь испытаний, осуществляющихся на грани жизни и смерти, бытия и небытия. Основная "пограничная ситуация", в которой выявляется экзистенциальная суть человека, - проблема жизни и смерти - играет важную роль и в классической русской литературе, но новизна постановки проблемы заключается в том, что "она не соприкасается с традиционным вопросом о смысле бытия, так как последний изначально решен негативно: воля бессильна перед лицом смерти."7

Художественная модель мира, сформированная в рамках экзистенциальной традиции в литературе, создается средствами поэтики, которая "инвариантна для авторов-носителей экзистенциального типа сознания и включает ряд основных атрибутивных приемов: моделирование экстремальной ситуации на границе жизни-смерти, бытия-небытия, рационального-иррационального; психологический эксперимент; повествование типа потока сознания"8; при этом экзистенциальная поэтика тяготеет к авангардным формам, которые способны наиболее адекватно отразить особенности "изломанного" мира и "изломанного" сознания.

Преодоление "пределов" реализма в экзистенциальной поэтике связано прежде всего с принципиально иным подходом к категории жанра: "Экзистенциальное сознание, - пишет В.Заманская, - отказываясь от инерции жанрового мышления, которая "программировала" модель произведения художника в момент возникновения замысла, отказывается -соответственно - и от традиционных жанровых принципов структурирования произведения. Произведение экзистенциальной ориентации структурирует себя по параметрам метасодержательной категории, а не жанра. Структурообразующие элементы экзистенциального сознания создают специфический стиль, который и проникает, пронизывает,

7 Дюдина О. Поэтика романов Гайто Газданова. АКД. М.: МГУ. 2000. С.7.

8 Там же. насыщает" собою традиционно эстетические системы - трансформируя их при этом сущностно"9. Процесс "размыкания" жанровой системы, зарождающийся в рамках экзистенциальной поэтики на рубеже веков, окажет значительное влияние на трансформацию ряда ведущих жанров в русской литературе первой трети XX века, в том числе и на жанр романа, проблемам которого посвящено данное исследование.

Ощущение кризиса, катастрофы, распад существующих в обществе связей, одиночество личности, лишенной внешних и внутренних "законов", "свободной не только от стереотипов своей среды, но и от "традиционалистской связанности" и религиозных верований", "пребывающей в состоянии перманентного выбора"10 и вынужденной в каждом своем поступке решать для себя проблему экзистенциальной ответственности, - все это повлекло за собой смещение акцентов в подходе к изучению психологии человека, выражающееся в интересе к внутреннему, субъективному миру, к исследованию подсознательного, иррационального, интуитивного постижения бытия и критике детерминистских концепций, ставящих развитие личности и характера в прямую зависимость от социальной среды и исторической ситуации, заявляющих о постижимости, познаваемости человеческого сознания и потенциальной предсказуемости психических явлений (в силу их причинной обусловленности). Изменения в подходе к психологизму, происходящие в науке и в искусстве начала XX века, определяются исследователями как "сдвиг в сторону ожиданий синтеза вместо анализа"11.

Переход от аналитизма к синтетизму является одной из определяющих характеристик литературного процесса рубежа веков. Как отмечает Л.Колобаева, "основная и общая тенденция в эволюции психологизма в литературе XX века - это отталкивание от способов аналитических в пользу синтетических, уход от прямых и рационалистических приемов в пользу косвенных, сложно опосредованных и все пристальнее обращенных к сфере

9 Заманская В. С.26.

10 Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа. 2000. С.38.

11 Колобаева Л.А. "Никакой психологии", или фантастика психологии? (О перспективах психологизма в литературе нашего века) //Вопросы литературы. М. 1999. N2. С.6. подсознательного"12. Отказ от традиционного психологизма XIX века влечет за собой неизбежные изменения в подходе к созданию характера и способах изображения действительности в художественном произведении, и основными результатами этих изменений, оказавшими огромное влияние на литературный процесс первой трети XX века, являются "распад характера в литературе XX века, обнажающий феномен психологической неопределенности человека, развитие символико-мифологического психологизма и утверждение хронотопических способов выявления психологии героя через его "внутреннее время"; образы- наплывы памяти и воображения"13.

Внутреннее, субъективное восприятие времени привлекает внимание ученых и философов, исследующих феномен рубежного сознания, и, несомненно, находит свое отражение в литературе, стремящейся художественными средствами передать подчеркнуто личностное восприятие действительности и истории, проследить работу "скрытых механизмов'1 человеческого сознания, проникнуть в тайны подсознательного, определить роль памяти и интуиции в создании индивидуальной картины мира. Временные и пространственные представления в художественном произведении составляют некое единство, именуемое (вслед за М.Бахтиным) хронотопом14. Пространственно-временные отношения, как отмечает А.Вавулина, "играют особую роль в формальном воспроизведении и художественном воплощении авторской модели мира. Неизбежное отражение реальности в координатах времени и пространства свойственно человеческой личности, стремящейся к объективному и упорядоченному мировосприятию. Любой кризис сознания, психологии, мировоззрения человека влечет за собой неизбежную деформацию представлений о том или

12 Там же. С.8.

13 Там же.

14 "Существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе, мы будем называть хронотопом (что значит в дословном переводе -"времяпросгранство")." (Бахтин М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике. //Бахтин М. Эпос и роман. СПб.: Азбука. 2000. С.9.) ином уровне "привычной организованности бытия", и в первую очередь именно о пространстве и времени."15

В литературе XX века категориям пространства и времени принадлежит особая роль: как "категории человеческого сознания, определяющие его бесконечную глубину и своеобразие"16, они становятся "предметом художественной рефлексии", а иногда и главной темой произведения. При этом окружающий мир все чаще изображается через призму его восприятия и переосмысления принципиально субъективным человеческим сознанием, рефлексирующей экзистенциальной личностью, и, как следствие, "традиционный" бахтинский хронотоп, характеризующий изображаемую действительность как объективно существующую, уходит на второй план или вовсе исчезает, уступая место новым пространственно-временным механизмам - "нетрадиционным хронотопам" (термин А.Вавулиной), суть которых отражена в основных понятиях философской концепции А.Бергсона.

Анри Бергсон (1859-1941) одним из первых в философии XX века сделал предметом исследования специфику времени, переживаемого человеком как живым организмом, сознательным существом. Бергсон рассматривает "психологическое, субъективное время, которое коренным образом отлично от статического времени науки и научного познания"17 и является одной из характеристик интуитивного знания18.

15 Вавулина А. Пространственно-временные отношения в русской прозе 1970-х годов. Дис.канд.филол.наук. М.: МГУ. 2000. С.З.

16 Там же. С.5.

17 Блауберг И. А.Бергсон и философия длительности //Бергсон А. Собрание сочинений. В 4-х т. Т. 1. М.: Московский клуб.1992. С.16. Поясняя понятие "субъективного" времени, И.Блауберг отмечает, что Бергсон "возвел в главный принцип своей философской системы тот известный каждому факт, что время в разные периоды жизни воспринимается нами по-разному: в начале и к концу жизни, в моменты нетерпения, спешки, - и в минуты отдыха. Главная характеристика этого времени, времени сознания - его неделимость и целостность, в нем невозможно выделить отдельные моменты." (Там же. С. 16.) Противопоставляя "субъективное" время "научному", Бергсон "исходит из того, что наши общепринятые, в том числе и принятые в естественных науках представления о времени носят крайне абстрактный пространственно-подобный характер, что научные понятия временного ряда выражены в чисто количественных терминах, что время вообще легче всего понимается нами как некая пространственно-подобная движущаяся и самодвижущаяся среда, внутри которой события как бы выстраиваются в ряд, чтобы через некоторую плоскость этой среды, плоскость настоящего, перейти из одного временного определения в другое." (Трубниковы. Время человеческого бытия. М.: Наука. 1987. С. 143.)

18 Н.О.Лосский обобщает различия между интуитивным и рассудочным знанием в концепции Бергсона следующим образом: "Во-первых, интуитивное знание дает познаваемый предмет сразу целиком, причем различные бесчисленные стороны предмета познаются на основе целого и из

Согласно Бергсону, мир (в субъективном восприятии) есть непрерывный, нераздельный поток, в котором прошлое сохраняется в настоящем и не может быть оторвано от него вследствие неделимости изменения. Рассуждая об этом в одной из своих лекций,19 он приводит в качестве примера музыкальную мелодию, которая, хотя и разложима в пространстве на отдельные ноты, сохраняет свою сущность лишь в случае восприятия ее как целостной и неделимой20.

Субъективное" время - необратимое, текущее целостным потоком, емкое - Бергсон назвал длительностью (la durée).21 В полемике со Спенсером и идеями эволюционизма Бергсон подчеркивал, что "материальным вещам приложимо свойство пространственности, временная же длительность - удел сознания. Вне последнего не может быть ни прошлого, ни будущего, ни скрепляющего их настоящего"22. По Бергсону, ". в сознании случаются события неразделимые, в пространстве одновременные события различимы, но без последовательности в том смысле, что одно не существует после появления другого. Вне нас есть взаиморасположенность без преемственности, внутри нас есть преемственность без внешней рядоположенности."23 Приведенный тезис обосновывает собственный целого; наоборот, рассудочное знание имеет дело только с частями (сторонами) предмета и пытается сложить из частей целое. Во-вторых, интуитивное знание есть созерцание самой вещи в ее подлинной сущности и, следовательно, имеет абсолютный характер, между тем как рассудочное знание состоит только из символов, следовательно, имеет относительный характер. В-третьих, интуитивное знание дает сразу всю бесконечную содержательную предмета, между тем как рассудочное знание, если оно хочет исчерпать предмет, принуждено строить бесконечный ряд из общих понятий, присоединяемых друг к другу. <.> Наконец, в-четвертых, творческая изменчивость (la durée), текучесть действительности дана в интуиции, тогда как в рассудочном знании, в общих понятиях, мыслятся лишь неподвижные, общие положения вещей." (Лосский Н.О. Интуитивная философия Бергсона. Петербург.: Учитель. 1922. С.19-20.)

19 "Сохранение прошлого в настоящем есть не что иное, как неделимость изменения." (Бергсон А. Восприятие изменчивости. Лекции, прочитанные в Оксфордском университете 26 и 27 мая 1911 г. СПб.: Издание М.И.Семенова. 1913. С.40.)

20 Там же. С.32.

21 В отличие от "длительности" классической физики "длительность" Бергсона "есть прежде всего качественная характеристика реальности, интенсивная и становящаяся величина. Ее последовательные моменты не рядополагаются и не сменяют друг друга, как в математическом времени Ньютона, но диалектически проницают друг друга и полагают друг друга, определяют и наполняют". Его длительность имеет не только "течение" или "ход". Она предполагает взаимно необходимую связь "моментов" <.> и, скорее всего, должна быть переведена как "цельность". (Трубников Н. С. 151.) Н.О.Лосский, рассуждая о различных переводах термина la durée, отмечает, что смысл его точнее всего передается словами "творческое изменение", "творческое течение" (Лосский Н.О. С. 14.).

22 Новейший философский словарь. Минск: Скакун. 1999. С.67.

23 Цитируется по: Новейший философский словарь. С.67. взгляд Бергсона на сознание, противоположный установкам детерминизма. Для сознания, хранящего следы прошлого, нет двух совершенно одинаковых событий, поэтому "точная детерминация явлений и событий решительно невозможна."24 Жизнь сознания нельзя разложить на дискретные составляющие: "я", по Бергсону, есть единство в становлении, а "там, где нет ничего тождественного, ничего нельзя предсказать"25.

Как и жизнь сознания, неразложимая на дискретные составляющие, субъективное время, согласно Бергсону, характеризуется неделимостью и целостностью; в нем невозможно выделить отдельные моменты. Длительность предполагает постоянное взаимопроникновение прошлого и настоящего, различных состояний сознания, постоянное созидание новых форм, развитие, становление.

Длительность определяет духовное своеобразие каждого индивида. В области внутренней жизни "нет ни окоченелого, неподвижного субстрата, ни различных состояний, которые бы проходили по нему, как актеры по сцене. Есть просто непрерывная мелодия внутренней жизни, которая тянется, как неделимая, от начала до конца нашего сознательного существования"26.

Основными аспектами жизни сознания, образующими единый комплекс, являются в бергсоновской концепции длительность, интуиция и память. В любое действие в настоящем времени вплавлено определенное прошлое (". в неделимой изменчивости прошлое составляет одно тело с настоящим,"27 - утверждает А.Бергсон). Память, сохраняя прежние переживания, "схватывая" прошлую жизнь человека в ее тотальности"28, обеспечивает внутреннее единство потока сознания, интуиция, мгновенно минуя этап перехода от внешнего к внутреннему, способна схватить суть вещей, "прозреть" длительность. Таким образом, памяти и интуиции

24 Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Том 4: От романтизма до наших дней. СПб.: ТОО ТК "Петрополис". 1997. С.492.

25 Там же.

26 Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания //Бергсон А. Собрание сочинений. В 4-х тт. Т.1. С.99.

21 Бергсон А. Восприятие изменчивости. С.40.

28 Новейший философский словарь. С.67. отводится "особая роль в познании "истинной", "свободной", "длящейся" человеческой реальности - то есть длительности."29

Стремление отобразить в художественном произведении жизнь сознания, показать действие "механизмов" памяти и интуиции уводит писателя от традиционного "объективного" хронотопа и выдвигает на первый план "субъективный" хронотоп длительности или памяти. Работа памяти воспроизводит в повествовании движение субъективного психологического времени, в котором исчезают традиционные категории времени и пространства.

Рассматривая воплощение идеи длительности в литературе, мы берем за основу определение А.Вавулиной, понимающей под "длительностью" в художественном произведении "максимально приближенное к философскому идеалу "длительности" представление о потоке сознания, глубинное движение внутренней жизни автора или героя, характеризующееся целостностью, внепространственностью и незавершенностью. Организующими принципами, необходимыми условиями целостности этого сложного хронотопа, - отмечает исследователь, - становится, прежде всего, наличие субъекта переживания -героя или автора, неразличение, смешение в его сознании временных планов, динамическое и двойственное восприятие действительности: несовпадение пространственно-временных примет внутренней, субъективной, постоянно меняющейся и внешней, объективно заданной, неподвижной действительности."30

Категории времени и пространства, лишенные своей традиционной организующей объективной сущности, "переживаемые" человеком и показываемые в процессе их переживания и психологического восприятия, "дезорганизуют" традиционную ткань повествования, делая бессмысленными "причинно-следственные", "линейные" композиционные приемы изображения мира. Кроме того, являясь, по утверждению М.Бахтина, одной из важнейших жанровых составляющих, хранителем

29 Вавулина А. СЛ.

30 Там же. памяти жанра", хронотоп, подвергаясь трансформации, влияет на изменения некоторых жанровых канонов в литературе рубежа веков, и, как следствие, в литературе XX века в целом. В Европе это привело, в частности, к созданию литературы потока сознания, а в России отразилось в первую очередь в творчестве символистов, открывших дорогу как разнообразным экспериментам орнаментальной прозы двадцатых годов, так и романам более позднего времени, сочетающим в рамках единого художественного пространства субъективные и традиционные хронотопы.

Рассмотренные нами аспекты "рубежного сознания" нашли свое отражение в искусстве переходной эпохи конца XIX - начала XX веков. Характеризуя этот период в истории русской культуры, А.Г.Соколов подчеркивает, что "в искусстве начал складываться новый тип сознания, отношения к миру и человеку, отразивший кризисное состояние русского общества"31. С этой точки зрения, декаденство - "не только одно из направлений в искусстве или категория художественного стиля, но определенное мировоззрение, в основе которого лежали агностицизм и релятивизм, идеалистическое представление о непознаваемости мира и закономерностей его развития, мировоззрение, противостоящее материалистичеким принципам познания"32. В.А.Келдыш, выделяя основные черты "характерного комплекса умонастроений, духовных и художественных представлений, отметивших русское искусство начала нового века," отмечает прежде всего "напряженно драматическое переживание времени, обостренное чувство личности, отход от плоско эмпирических, позитивистских методов познания мира, поиски путей обновления и активизации образного слова"33.

В литературе "обостренное чувство личности" привело к переоценке "позитивистско-натуралистической концепции "человек-среда" "в пользу" активной личности, восстающей против "фетиша" фатальной среды

31 Соколов А.Г. История русской литературы конца XIX - начала XX века. М.: Высшая школа. 2000. С.219.

32 Там же.

33 Келдыш В.А. Русский реализм начала XX века. М.: Наука. 1975. С.215. Об этом также см.: ТагерЕ.Б. У истоков XX века //Тагер Е.Б. Избранные работы о литературе. М.: Советский писатель. 1988. С.284-313. активной в смысле и непосредственной действенности, и внутреннего противостояния"34. Изменение подхода к проблеме личности в художественном произведении проявилось в первую очередь в жанре романа, так как личность и ее взаимоотношения с окружающим миром являются основным объектом писателя-романиста35, "фокусом" жанровой проблематики36, а "судьба личности в ее отношении к разным сторонам бытия"37 составляет основу жанрового содержания романа. Вокруг личности формируется романная ситуация, предполагающая взаимодействие ведущего героя с "микросредой" и "средой"38.

Быстрая реакция романа на изменяющиеся умонастроения переходной эпохи объясняется его жанровой спецификой: являясь, по определению М.Бахтина, "единственным становящимся жанром", он "более глубоко, существенно, чутко и быстро отражает становление самой действительности"39. Как одну из принципиальных особенностей, отличающих роман от остальных жанров, Бахтин выделяет "новую зону построения литературного образа", а именно "зону максимального контакта с настоящим (современностью) в его незавершенности"40. Художественный мир романа - это мир, в котором "первого слова (идеального начала) нет, а последнее еще не сказано"41, и, следовательно, автору и читателю предоставляется возможность критически оценивать изображенную в романе изменяющуюся, "становящуюся" действительность: "вечное переосмысление - переоценка" - составляет, по мнению Бахтина, "специфическую проблемность"42 жанра, отличающую его, в частности, от

34 Келдыш В.А. Русская литература "серебряного века" как сложная целостность //Русская литература рубежа веков (1890-е - начало 1920-х годов). В 2-х тт. Т.1. ИМЛИ РАН. М.: Наследие. 2000. С.30. (Подробное освещение проблемы личности в литературе "серебряного века" представлено в книге Л.А.Колобаевой "Концепция личности в русской литературе рубежа Х1Х-ХХ веков". М.: МГУ. 1990.)

35 Кожинов В.В. Роман - эпос нового времени //Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М.: Наука. 1964. С.97-172.

36 Чернец Л.В. Литературные жанры. М.: МГУ. 1982. С.99.

37 Волков И.Ф. Теория литературы. М.: Просвещение; Владос. 1995. С. 132.

38 Эсалнек А .Я. Типология романа. М.: МГУ. 1990. С. 18-20.

39 Бахтин М.М. Эпос и роман. (О методологии исследования романа.) //Бахтин М.М. Эпос и роман. С. 194.

40 Там же. С.202.

41 Там же. С.221.

42 Там же. С.222. эпоса, замкнутого в рамках абсолютного прошлого, отделенного от настоящего эпической дистанцией и опирающегося на сложившуюся в абсолютном прошлом, а потому неоспоримую в настоящем (в силу несвязанности с ним), систему ценностей и оценок.

Роман, в отличие от других жанров, не ограничивается строгим жанровым каноном, точнее, он способен "сочетать в себе изменчивость с устойчивостью"43, и эта свойственная ему "пластичность"(Н.Д.Тамарченко называет его "пластичнейшим из жанров") позволяет роману отражать "в изменчивости своей структуры логику исторических перемен"44. Отражая настоящее, он не ограничивается при этом "настоящим" опытом: "Этот жанр, - отмечает В.Е.Хализев, - способен с непринужденной свободой и беспрецедентной широтой соединять в себе содержательные начала множества жанров, как смеховых, так и серьезных"45. Благодаря этой универсальности, "синтетичности" (термин В.Е.Хализева) роман способен максимально "сблизить литературу с жизнью в ее многоплановости и сложности, противоречивости и богатстве"46. Это одна из причин, по которым интерес к роману возрастает в бурные кризисные эпохи (например, в романтическую эпоху или в первой трети XX века).

Другая причина повышенного интереса к роману в переходное время (в частности, на рубеже Х1Х-ХХ веков) заключается, возможно, в его принадлежности к эпическому роду и, следовательно, в присущем ему, как всякой эпической форме, стремлении "найти в жизни индивида утраченную целостность и полноту бытия"47. Как отмечает Н.Т.Рымарь, "ценностная ориентация романного мышления на единство мира как космос человеческого бытия", связанная "с коренными эпическими основами искусства романа", "приобретает особую значительность в самые

43 Тамарченко Н.Д. Русский классический роман XIX века. М.: РГГУ. 1997. С.13. (На это свойство романа обращает внимание Н.С.Лейтес, отмечая, что роман постоянно эволюционирует "посредством трансформации" множества его "внутрижанровых разновидностей", но при этом "эпическое в романе не разрушается, а вбирает в себя инородные начала, делая их своей органической частью и расширяя тем самым свое содержание." (Лейтес Н.С. Немецкий роман 1918-1945 гг. Пермь: Издательство Пермского государственного университета. 1975. С.10, 309.)

44 Там же. С.202.

45 Хализев В.Е. Теория литературы. С.330. Там же.

47 Рымарь Н.Т. Введение в теорию романа. Воронеж: Воронежский университет. 1989. С.29. романные" эпохи - эпохи наиболее драматичного отчуждения между человеком и миром"48.

Изображение хаоса бытия в восприятии его личностью и попытка преодоления в рамках романной формы экзистенциального одиночества личности, оказавшейся на краю бездны, находящейся во власти эсхатологических предчувствий, - таковы, очевидно, задачи романа рубежа веков и первой трети XX века, и решить их исключительно в рамках той модели, с которой роман подошел к этому историческому рубежу, не представляется возможным. При сохраняющихся общих задачах и установках жанра (образующих отмеченный Тамарченко "устойчивый" элемент) прежняя "модель" романа, сформировавшаяся в эпоху реализма на основе детерминистских концепций, не в состоянии отобразить "изломанный" мир и "изломанное" сознание переходного времени.

Как уже отмечалось выше, в центре романной структуры стоит личность, рассматриваемая в ее связях с обществом, реализующая себя, свой внутренний потенциал во взаимодействии с другими людьми, осуществляющемся в рамках существующей общественной системы. "Анализ и воспроизведение внутреннего мира личности, - замечает А.Я.Эсалнек, - требуют выбора определенного <.> человеческого окружения, которое в одних случаях сводится к нескольким персонажам, в других - составляет большой человеческий массив."49 Персонажи в романном мире дифференцированы: А.Я.Эсалнек выделяет в системе персонажей помимо "личности" (главного героя) "микросреду", которая "включает в себя хотя и разных, но духовно богатых героев", чьи судьбы "занимают основное внимание автора", и "среду" - "все их окружение, с которым те же герои связаны социальным положением или социальным происхождением, но отнюдь не всегда духовным родством".50 Отношения главного героя с окружающими в романе, как правило, конфликтны: запечатленное в романе "распадение эпической (и трагической) целостности

48 Там же.С.81.

49 Эсалнек А.Я. Типология романа. С. 18.

50 Там же. С. 18-19. человека"51 неизбежно влечет за собой "отчуждение человека от социума и миропорядка"52. Но вступая в конфликт с обществом, герой романа "прежней" модели не оспаривает силу и значимость общественных связей, сам факт существования социальной системы, в рамках которой он себя реализует. В сознании и мироощущении экзистенциальной личности рубежа веков подобные связи теряют свое значение: человек остается один на один со своим внутренним восприятием и "переживанием" бытия, и, как следствие, предметом изображения для писателя-романиста (который, как и его герой, является носителем экзистенциального сознания) становится не объективная действительность, а "мир, представленный в том виде, в каком он существует в голове героя"53, мир, законы которого отвечают скорее бергсоновской теории длительности, чем рационалистическим и детерминистским концепциям.

Такое "предельное обострение личностного начала"54 в литературе рубежа веков, установка на самоценность субъективного сознания, "смещение критерия истинности из внешнего рационального, объективного мира в сферу субъективного, иррационального"55 объясняют появление нового типа отношений между автором и персонажем в художественном произведении, в частности, в романе. Если раньше доминировали традиционные для эпического рода литературы отношения "напряженной вненаходимости автора всем моментам героя, пространственной, временной, ценностной и смысловой вненаходимости"56 (то есть субъектно-объектные отношения), то теперь на первый план выходит "ориентация на героя-протагониста, становящегося центром повествования и выражающего, хотя и в самой разной степени, авторское миросозерцание"57, то есть целью и объектом романа становится самовыражение субъекта повествования, что приближает его к образу

51 Бахтин М. Эпос и роман. С.229.

52 Хализев В. Теория литературы. С.327.

53 Затонский Д. Искусство романа и XX век. М.: Художественная литература. 1973. С.413.

54 Келдыш В. Русская литература "серебряного века" как сложная целостность. С.37.

55 Дюдина О. С.8.

56 Бахтин М. Автор и герой в эстетической деятельности //Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство. 1986. С. 15.

57 Келдыш В. Русская литература "серебряного века" как сложная целостность. С.37. лирического героя - "носителя переживания", который "не просто связан тесными узами с автором, с его мироотношением, духовно-биографическим опытом, душевным настроем, манерой речевого поведения, но оказывается (едва ли не в большинстве случаев) от него неотличимым"58.

Возможность установления субъектно-субъектных отношений между героем-повествователем и автором, как и сущностное "сближение" образов повествователя и лирического героя, указывает на возникновение нового направления в развитии романа59 и в целом - на происходящий на рубеже Х1Х-ХХ веков "перелом" в отношениях лирики и эпоса, "стиха" и "прозы": "Сближение стиховых и прозаических форм литературы, - утверждает Ю.Орлицкий, - было одним из путей необходимой ей активизации художественной формы, посредством которой искусство могло свободно пересоздавать и переигрывать мир, потерявший свой устойчивый и привычный облик"60.

С усилением субъективного начала в прозе, вытекающим из стремления автора отразить специфику "внутреннего" бытия, строй которого опровергает, как было сказано выше, детерминистские установки, значительные изменения неизбежно претерпевает художественная форма. Так, в организации повествования в романе перестает играть ведущую роль сюжет как цепь событий в их причинно-следственной связи61, а вместе с этим теряет свое значение интрига - важнейший элемент романного сюжета, обеспечивающий напряженность "поступательного" сюжетного действия62,

5* Хализев В. Теория литературы. С.313-314.

59 Тенденциям сближения лирического и эпического начал в романе XX века посвящены, в частности, упомянутая выше монография Д.Затонского, а также книга Н.Рымаря (Рымарь Н.Т. Современный западный роман: проблемы эпической и лирической формы. Воронеж: Воронежский университет. 1978.)

60 Орлицкий Ю. Активизация стихового начала в русской прозе первой трети XX века //XX век. Литература. Стиль. Стилевые закономерности русской литературы XX века (1900-1930 гг.). Вып.1. Екатеринбург: Издательство Уральского Лицея. 1994. С.69.

61 "Устойчивость сюжетной конструкции", "сюжетной схемы" А.Эсалнек называет одним из основных структурных признаков романа и отмечает, что "эта устойчивость больше сказывается в тяготении романа к так называемому концентрическому типу сюжета, в построении которого обращает на себя внимание сконцентрированность действия вокруг судьбы одного-двух главных героев, причинно-временная последовательность в его развитии, то есть смене эпизодов, а главное, наличие более или менее выраженной развязки." (Эсалнек А .Я. Своеобразие романа как жанра. М.: МГУ. 1978. С.36.)

62 Н.Рымарь определяет первичную установку романа как "установку на создание образа напряженной, богатой событиями и переживаниями, "интересной" жизни", и главную роль в выполнении этой задачи играет, по мнению исследователя, интрига: "Романный вымысел, одна из наиболее значимых стилевых доминант, средство отражения конфликта между личностью и обществом, обеспечивающее драматизацию повествования, своего рода "пружина", дающая толчок целенаправленным действиям героя", "подчиняющая своей логике и развитие <.> какого-либо противоречия, и ход, и состав сюжетных событий, и сам композиционный "замок" произведения"63. Новые художественные задачи, стоящие перед писателем, стремящимся отразить в произведении "новый" образ мира и человека, требуют пересмотра роли прежних структурных элементов, обеспечивающих единство повествования, а также использования новых изобразительных средств, потому что, как заметил Е.Эткинд, "одинокий Человек, стоящий перед лицом Вечности, Смерти, Вселенной, Бога не может стать героем романа Гончарова или драмы Островского, только поэтическое слово способно выразить его внутренний мир"64.

Поиск новых форм и нового слова становится одним из проявлений "неистребимой внутренней потребности в самовозрождении"65 литературы (и в целом - культуры) кризисной эпохи рубежа веков. В первую очередь это характерно для культуры модернизма, объединяющей "художественные течения конца XIX - начала XX веков, адепты которых ставят своей целью создание нового, "большого стиля" в искусстве, лежащего за пределами ближайшей традиции, с установкой на осознанное экспериментаторство, исходят из убеждения в автономности искусства и ориентируются на творческую активность читателя (зрителя)"66. Именно в рамках модернистской культуры, в творчестве писателей-символистов Дмитрия Мережковского, Валерия Брюсова, Федора Сологуба, Андрея Белого осуществляется эксперимент с романной формой, оказавший в дальнейшем исключительно важное влияние на развитие русского романа. В настоящей романная интрига - особая поэтическая композиция - создают хотя и возможные, но все же необычные, удивительные ситуации, в которых преодолевается обычная замкнутость индивида на своей сфере жизни.". (Рымарь Н.Т. Введение в теорию романа. С.43, 50.)

63 Литературный энциклопедический словарь /Под ред. В.В.Кожевникова и П.А.Николаева. М.: Советская энциклопедия. 1987. С.330.

64 Эткинд Е. Единство "серебряного века" //La letteratura russa del Novecento: Problemi di poética. Napoli: Istituto Suor Orsola Benincasa. 1990. C.19.

65 Колобаева Jl.A. Русский символизм. M.: МГУ. 2000. С.4.

66 Там же. С.5. работе делается попытка обобщить существующие исследования некоторых аспектов этого эксперимента и проследить судьбу открытий символистов в ряде романов первой трети XX века, авторы которых - А.Платонов и В.Набоков - представляют различные эстетические позиции, не связанные напрямую с концепциями символистов.

Похожие диссертационные работы по специальности «Русская литература», 10.01.01 шифр ВАК

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Калинина, Екатерина Анатольевна

Заключение.

В данном исследовании мы рассмотрели особенности жанровой модели символистского романа и проследили судьбу ряда открытий символистов, повлиявших на модификацию жанра романа в русской литературе первой трети XX века, на примере произведений, относящихся к "неклассической" прозе и представляющих как культуру метрополии (роман А.П.Платонова "Чевенгур", 1929г.), так и литературу русского Зарубежья (роман В.В.Набокова "Дар", 1937г.).

Символистский роман, сформировавшись как явление в переходную эпоху, на стыке XIX и XX веков, становится художественным воплощением феномена рубежного сознания, основными характеристиками которого являются экзистенциальное мировосприятие, отказ от рационализма в подходе к изучению внутреннего мира личности, осмысление пространства и времени как субъективных категорий. Задача писателей-символистов -воссоздать картину мира, существующую в сознании человека кризисной эпохи, оказавшегося, с разрушением прежней системы ценностей, а также системы социальных связей, на краю бездны, вынужденного совершать этический и онтологический выбор, ища опору лишь внутри себя, - нашла одно из решений в обращении к роману как жанру, наиболее чутко реагирующему на происходящее в современной автору действительности и в то же время ориентированному на преодоление хаоса бытия.

Поскольку прежняя модель романа, сформированная на основе рационалистического подхода к миру, к обществу и личности, оказалась не в состоянии передать особенности "изломанного" сознания переходного времени, символисты трансформируют ее, при этом не вступая в конфликт с реалистической традицией, а включая ее в новый роман в виде системы культурных кодов.

Основными и наиболее значимыми нововведениями символистов в области романной формы мы считаем:

- обращение к мифу, включение его в роман в качестве культурного кода и формирование семантически нагруженного мифологического пласта повествования;

- изменение роли автора в повествовании, отказ его от традиционной для автора в эпическом произведении позиции вненаходимости, переход от субъектно-объектных к субъектно-субъектным отношениям между автором и героем, а также новые отношения, возникающие между автором и читателем, предполагающие диалог читателя с автором, включенность читателя в предложенную автором интеллектуальную игру, участие его в творческом процессе; своеобразие пространственно-временной организации повествования, ориентированной на отражение субъективного восприятия времени и пространства, на воссоздание механизмов работы сознания, дающего возможность выхода за пределы реальности и свободного перемещения в из одной прстранственно-временной системы в другую;

- пересмотр иерархии семантических структур в повествовании: ослабление роли сюжета и сочетание его с семантически нагруженной мотивной структурой; расширение смыслового поля произведения за счет развитой системы лейтмотивов;

- расширение семантического поля лексемы благодаря обращению к законам поэтического языка и задействованию всех языковых уровней (от стиля до фонетики).

Открытия символистов, направленные на воссоздание в романе внутреннего мира личности кризисной эпохи, оказались востребованными и по пересечении русской литературой календарного рубежа веков. Для литературы метрополии роль новой границы, разделившей жизнь на "до" и "после", вновь поставившей личность в условия этического и онтологического выбора, играет революция и гражданская война. Литература послереволюционной России, исследуя феномен существования личности в эпоху революционного раскола, обращается в том числе и к опыту символистского романа. В "Чевенгуре" А.Платонова конкретные исторические события через мифологический пласт повествования проецируются на общекультурный опыт и оцениваются на этом уровне как общечеловеческие и вневременные. Пропущенная через сознание героев и автора действительность принимает в романе черты агрессивного хаоса, через который автор и герои идут в поисках гармонии, в поисках некой внутренней опоры, своего места в мироздании.

Для русской литературы первой волны эмиграции феномен рубежного сознания остается актуальным: чувство конца, катастрофы обостряется переживанием разрыва с родиной и осознанием невозможности возврата прежде всего в культурное пространство дореволюционной России. Стремясь осмыслить судьбу человека, ищущего себя, свои "пределы" в ежеминутно меняющемся мире, в хаосе действительности, В.Набоков в романе "Дар" обращается к мировосприятию творческой личности, заглядывающей в бездны собственной души, стремится воссоздать интенсивную внутреннюю жизнь героя и, выйдя за рамки исторической ситуации, рассмотреть ее в бесконечности времени и пространства, определить место духовных поисков героя в общем культурном опыте человечества.

Авторы проанализированных нами произведений в решении своих творческих задач отходят от традиционной романной парадигмы и в художественном постижении реальности во многом опираются на опыт русского модернизма, воплощенный, в частности, в символистском романе. Выявленные нами в процессе работы с текстами прямые и косвенные переклички с творчеством символистов в романах писателей, представляющих различные (в том числе и отличные от символистских) эстетические концепции, свидетельствуют о значимости предпринятого символистами эксперимента в области романной формы, расширяют культурный контекст, в рамках которого существуют романы А.Платонова и В.Набокова, а также указывают на наличие глубинных внутренних связей между произведениями, созданными в рамках разных литературных направлений и принадлежащих двум разным ветвям русского литературного процесса первой трети XX века.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Калинина, Екатерина Анатольевна, 2004 год

1. Авраменко А. А.Блок и русские поэты X1. века. ДД. М.1990.

2. Аврамекко А. "Симфонии" Андрея Белого //Русская литература XX века (дооктябрьский период). Сб.9. Тула: ТГПИ. 1977. С.52-57.

3. Алыпванг А. Русская симфония и некоторые аналогии с русским романом //Алъшванг А. Избранные сочинения. В 2-х т. Т.1. М.: Музыка. 1964. С.73-94.

4. Барковская Н. Поэтика символистского романа. Екатеринбург: Уральский государственный педагогический университет. 1996.

5. Батюшков Ф. Валерий Брюсов //Русская литература XX века (1890-1910). Под ред. С.А.Венгерова. Кн.1. М.: Издательский дом "XXI век Согласие". 2000. С.124-137.

6. Бахматова А. О поэтике символизма и реализма (На материале "Петербурга" А.Белого и "Белой гвардии" М.Булгакова) //Вопросы русской литературы. Вып.2. Львов. 1988. С. 124-131.

7. Бахтин М. Автор и герой в эстетической деятельности //Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство. 1986.

8. Бахтин М. Лекции об А.Белом, Ф.Сологубе, А.Блоке, С.Есенине (в записи Р.М.Миркиной) //Диалог. Карнавал. Хронотоп. Витебск: Издательство Витебского пединститута. 1993. N2/3. С.138-174.

9. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Художественная литература. 1972.

10. Бахтин М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике //Бахтин М. Эпос и роман. СПб.: Азбука. 2000.

11. Бахтин М. Эпос и роман. (О методологии исследования романа.) //Бахтин М. Эпос и роман. СПб.: Азбука. 2000.

12. Белый А. Брюсов //Белый А. Арабески. М.: Мусагет. 1911. С.448-457.

13. Белый А. Магия слов //Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика. 1994.

14. Белый А. Мастерство Гоголя. М.: МАЛП. 1996.

15. Белый А. Петербург. М.: Наука. 1981.

16. Белый А. Эмблематика смысла //Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика. 1994.

17. Бергсон А. Восприятие изменчивости. Лекции, прочитанные в Оксфордском университете 26 и 27 мая 1911г. СПб.: Издание М.И.Семенова. 1913.

18. Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания //Бергсон А. Собрание сочинений. В 4-х тт. Т.1. М.: Московский клуб. 1992.

19. Блауберг И. А.Бергсон и философия длительности //Бергсон А. Собрание сочинений. В 4-х т. Т.1. М.: Московский клуб. 1992. С.6-44.

20. Бойчук А. Дмитрий Мережковский //Русская литература рубежа веков (1890-е -начало 1920-х годов). В 2-х тт. М.: ИМЛИ РАН. Наследие. 2000-2001. Т.1. С.779-851.

21. Бройтман С. Федор Сологуб //Русская литература рубежа веков (1890-е -начало 1920-х годов). В 2-х тт. М.: ИМЛИ РАН. Наследие. 2000-2001. Т.1. С.882-932.

22. Брюсов В. Ключи тайн //Брюсов В. Собрание сочинений в 7-ми томах. Т.6. М.: Художественная литература. 1975. С.78-93.

23. Брюсов В. Огненный ангел //Брюсов В. Собрание сочинений в 7-ми томах. Т.4. М'.: Художественная литература. 1974.

24. Вавулина А. Пространственно-временные отношения в русской прозе 1970-х годов. Дис.канд.филол.наук. М.: МГУ. 2000.

25. Ветловская В. "Поэтика "Анны Карениной "(система неоднозначных мотивов)" //Русская литература. 1979. N4. С. 17-37.

26. Волков И.Ф. Теория литературы. М.: Просвещение; Владос. 1995.

27. Гаспаров Б. "Временной контрапункт" как формообразующий фактор романа Б.Пастернака "Доктор Живаго "//Дружба народов. 1990. N3. С.223-242.

28. Гиндин С. Валерий Брюсов //Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). В 2-х тт. ИМЛИ РАН. М.: Наследие. 2000-2001. Т.2. С.3-62.

29. Гофман В. Язык символистов //Литературное наследство. Т.27-28. М.: АН СССР. 1937. С.54-105.

30. Григорьев А. Мифы в поэзии и прозе русских символистов //Литература и мифология. Сборник научных трудов. Л.: ЛГПИ им. А.И.Герцена. 1975. С.56-78.

31. Долгополов Л. Творческая история и историко-литературное значение романа А.Белого "Петербург'7/Белый А. Петербург. М.: Наука. 1981. С.525-623.

32. Дюдина О. Поэтика романов Гайто Газданова. АКД. М.: МГУ. 2000.

33. Ерофеев В. На грани разрыва: "Мелкий бес" Ф.Сологуба на фоне русской реалистической традиции //Вопросы литературы. 1985. N2. С.140-158.

34. Ерофеев В. Споры об Андрее Белом: обзор зарубежных исследований //Андрей Белый: Проблемы творчества. М.: Советский писатель. 1988. С.482-501.

35. Жирмунский В. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: Наука. 1977.

36. Заманская В. Русская литература первой трети XX века: проблема экзистенциального сознания. Екатеринбург: Издательство Уральского университета; Магнитогорск. 1996.

37. Затонский Д. Искусство романа и XX век. М.: Художественная литература. 1973.

38. Иванов Вяч. Вдохновение ужаса. (О романе А.Белого "Петербург") //Иванов Вяч. Родное и вселенское. Статьи 1914-1917 гг. М.: Издание Г.А.Лемана и С.И.Сахарова.1918.

39. Иванов Вяч. Две стихии в современном символизме //Иванов Вяч. Родное и вселенское. М.: Республика. 1994.

40. Иванов Вяч. Вс. Классика глазами авангарда //Иностранная литература. 1989. N11.0.226-231.

41. Иванов-Разумник. Андрей Белый //Русская литература XX века (1890-1910) /Под редакцией С.А.Венгерова. Кн.1. М.: Издательский дом "XXI век Согласие". 2000. С.155-203.

42. Иванова О. Ирония как стилеобразующее начало в романе Ф.Сологуба "Мелкий бес". АКД. М.: МГУ. 2000.

43. Ильев С. Русский символистский роман. Аспекты поэтики. Киев: Лыбидь. 1991.

44. Келдыш В.А. Русская литература "серебряного века" как сложная целостность //Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). В 2-х тт. М.: ИМЛИ РАН. Наследие. 2000-2001. Т. 1. С.13-68.

45. Келдыш В.А. Русский реализм начала XX века. М.: Наука. 1975.

46. Кожевникова Н. Из наблюдений над неклассической ("орнаментальной") прозой //Известия АН СССР. Серлит. и яз. 1976. N1. С.55-66.

47. Кожевникова Н. О звуковой организации прозы А.Белого //Проблемы структурной лингвистики 1981. М.: Наука. 1983. С. 197-212.

48. Кожевникова Н. Слово в прозе А.Белого //Проблемы структурной лингвистики 1983. М.: Наука. 1986. С. 140-163.

49. Кожевникова Н. Язык А.Белого. М. 1992.

50. Кожинов В.В. Роман эпос нового времени //Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М.: Наука. 1964. С.97-172.

51. Колобаева Л .А. Концепция личности в русской литературе рубежа Х1Х-ХХ веков. М.: МГУ. 1990.

52. Колобаева Л.А. "Никакой психологии", или фантастика психологии? (О перспективах психологизма в литературе нашего века) //Вопросы литературы. 1999. N2. С.3-20.

53. Колобаева Л.А. Русский символизм. М.: МГУ. 2000.

54. Корецкая И. Символизм //Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). В 2-х тт. М.: ИМЛИ РАН. Наследие. 2000-2001. Т.1. С.688-731.

55. Лейтес Н.С. Немецкий роман 1918-1945 гг. Пермь: Издательство Пермского государственного университета. 1975.

56. Ли Хюн Сук "Медный всадник" А.С.Пушкина в контексте романа Андрея Белого "Петербург" (к проблеме интертекстуальности). АКД. М.: МГУ. 1998.

57. Литературный энциклопедический словарь /Под ред. В.В.Кожевникова и П.А.Николаева. М.: Советская энциклопедия. 1987.

58. Лосев А. Миф //Философская энциклопедия. В 5-ти тт. Т.З. М.: Советская энциклопедия. 1964.

59. Лосский Н.О. Интуитивная философия Бергсона. Петербург: Учитель. 1922.

60. Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города //Семиотика города и городской культуры. Петербург. ТГУ. Ученые записки. Труды по знаковым системам XVIII. Вып.664. Тарту. 1984. С.30-45.

61. Максимов Д. О мифопоэтическом начале в лирике Блока //Ученые записки ТГУ. Вып. 459. Тарту. 1979. С.3-33.

62. Мелетинский Е. Поэтика мифа. М.: Изд. фирма "Восточная литература" РАН, Школа "Языки русской культуры". 1995.

63. Мережковский Д. Христос и Антихрист //Мережковский Д. Собрание сочинений. В 4-х тт. Т. 1-2. М.: Правда. 1990.

64. Минц 3. Блок и русский символизм //Минц 3. А.Блок и русские писатели. СПб.: Искусство-СПБ. 2000.

65. Минц 3. Граф Генрих фон Оттергейм и "Московский ренессанс"//Андрей Белый: Проблемы творчества. М.: Советский писатель. 1988. С.215-240.

66. Минц 3.0 некоторых "неомифологических" текстах в творчестве русских символистов //Ученые записки ТГУ. Блоковский сборник III. Вып.459. Тарту. 1979.

67. Минц З.Г., Безродный М.В., Данилевский А.А. "Петербургский текст" и русский символизм //Семиотика города и городской культуры. Петербург. ТГУ. Ученые записки. Вып.664. Тарту. 1984. С.78-92.

68. Мочульский К. А.Блок. А.Белый. В.Брюсов. М.: Республика. 1997.

69. Нива Ж. Андрей Белый //История русской литературы. XX век. Серебряный век /Под ред. Ж.Нива. М.: Изд. группа "Прогресс"- "Литера". 1995. С.106-126.

70. Нива Ж. Русский символизм //История русской литературы. XX век. Серебряный век /Под ред. Ж.Нива. М.: Изд. группа "Прогресс"- "Литера". 1995. С.73-105.

71. Новейший философский словарь. Минск: Скакун. 1999.

72. Новиков Л. Стилистика орнаментальной прозы А.Белого. М.: Наука. 1990.

73. Орлицкий Ю. Активизация стихового начала в русской прозе первой трети XX века //XX век. Литература. Стиль. Стилевые закономерности русской литературы XX века (1900-1930 гг.). Вып.1. Екатеринбург: Издательство Уральского Лицея. 1994. С.69-79.

74. Пайман А. История русского символизма. М.: Республика. 1998.

75. Пискунов В. "Второе пространство" романа А.Белого "Петербург'7/Андрей Белый: проблемы творчества. М.: Советский писатель. 1988. С. 193-214.

76. Пресняков О. От личности автора к его стилевой структуре (А.Белый. "Петербург") //XX век. Литература. Стиль. Стилевые закономерности русской литературы XX века (1900-1930 гг.). Вып.1. Екатеринбург: Издательство Уральского Лицея. 1994. С. 111-125.

77. Пустыгина Н.Г. Символика огня в романе Ф.Сологуба "Мелкий бес" //Биография и творчество в русской культуре начала XX века. Блоковский сборник IX. Ученые записки ТГУ. Вып.857. Тарту. 1989. С. 124-137.

78. Пустыгина Н.Г. Цитатность в романе А.Белого "Петербург"//Ученые записки ТГУ. Т.28. Вып. 414. Тарту. 1977. С.80-97.

79. Реале Джм Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Том 4: От романтизма до наших дней. СПб.: ТОО ТК "Петрополис". 1997.

80. Розенталь Ш., Фоули X. Символический аспект романа Ф.Сологуба "Мелкий бес'7/Русская литература XX века: исследования американских ученых. СПб.: Пеггро-РИФ и др. 1993. С.7-23.

81. Рудич В. Дмитрий Мережковский //История русской литературы. XX век. Серебряный век /Под ред. Ж.Нива. М.: Изд. группа "Прогресс"- "Литера". 1995. С.214-225.

82. Рымарь Н.Т. Введение в теорию романа. Воронеж: Издательство Воронежского университета. 1989.

83. Рымарь Н.Т. Поэтика романа. Куйбышев: Издательство Саратовского университета. Куйбышевский филиал. 1990.

84. Рымарь Н.Т. Современный западный роман: проблемы эпической и лирической формы. Воронеж: Издательство Воронежского университета. 1978.

85. Сил ар д Л. Андрей Белый //Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). В 2-х тт. М.: ИМЛИ РАН. Наследие. 2000-2001. Т2. С.144-189.

86. Силард Л. Андрей Белый и Джеймс Джойс. Studia Slavica Hung. XXV. 1979. С.407-417.

87. Силард Л. К вопросу об иерархии семантических структур в романе XX века. Hungaro-Slavica. 1983. С.297-313.

88. Силард Л. Орнаментальность/орнаментализм. Russian Literature XIX (1986). С.65-78.

89. Силард Л. От "Бесов" к "Петербургу": между полюсами юродства и шутовства //Studies in 20th century. Russian prose. Stockholm. 1982. C.80-107.

90. Силард Л. Поэтика символистского романа конца XIX начала XX вв. //Проблемы поэтики русского реализма XIX века. Л.: ЛГУ. 1984. С.265-284.

91. Смирнова Л. Реальность и фантазия в прозе А.Белого //Белый А. Избранная проза. М.: Советская Россия. 1988.

92. Соколов А.Г. История русской литературы конца XIX начала XX века. М.: Высшая школа. 2000.

93. Сологуб Ф. Мелкий бес //Сологуб Ф. Мелкий бес. Белый А. Петербург. Ставрополь: Ставропольское книжное издательство. 1988.

94. Сологуб Ф. Стихотворения. Л.: Советский писатель. 1975.

95. Старикова Е. Реализм и символизм //Развитие реализма в русской литературе. В 3-х т. Т.З. М.: Наука. 1974. С.165-246.

96. Тагер Е.Б. У истоков XX века //Тагер Е.Б. Избранные работы о литературе. М.: Советский писатель. 1988. С.284-313.

97. Тамарченко Н.Д. Русский классический роман XIX века. М.: РГГУ. 1997.

98. Тименчик Р.Д. "Медный всадник" в литературном сознании начала XX векаУ/ Проблемы пушкиноведения. Сборник научных трудов. Рига, ЛГУ. 1983. С.82-101.

99. Тименчик Р.Д. "Поэтика" Санкт-Петербурга эпохи символизма/ постсимволизма //Семиотика города и городской культуры. Петербург. ТГУ. Ученые записки. Вып.664. Тарту. 1984. С. 117-124.

100. Тименчик Р.Д., Топоров В.Н. Цивьян Т.В. Сны Блока и "петербургский текст" начала XX века //Тезисы всесоюзной (III) конференции творчества А.А.Блока. Тарту. 1975. С. 129-135.

101. Топоров В.Н. Петербург и "Петербургский текст" русской литературы //Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М.: Прогресс: Культура. 1995. С.259-367.

102. Трубников Н. Время человеческого бытия. М.: Наука. 1987.

103. Фатеева Н. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. М.: Агар. 2000.

104. Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа. 2000.

105. Ханзен-Леве А. Русский символизм. СПб.: Гуманитарное агенство "Академический проект". 1999.

106. Ходасевич В. Брюсов //Ходасевич В. Некрополь. М.: Советский писатель. 1991.

107. Ходасевич В. Конец Ренаты //Ходасевич В. Некрополь. М.: Советский писатель. 1991.

108. Хольтхузен И. Федор Сологуб //История русской литературы. XX век. Серебряный век /Под ред. Ж.Нива. М.: Изд. группа "Прогресс"- "Литера". 1995. С.294-301.

109. Хоружий С. Поэтика Джойса: русские связи и соответствия //Российский литературоведческий журнал. 1993. N1. С. 164-174.

110. Чернец Л.В. Литературные жанры. М.: МГУ. 1982.

111. Чудецкая Е. "Огненный ангел". История создания и печати //Брюсов В. Собрание сочинений в 7-ми томах. Т.4. М.: Художественная литература. 1974. С.341-349.

112. Эсалнек АЛ. Своеобразие романа как жанра. М.: МГУ. 1978.

113. Эсалнек А .Я. Типология романа. М.: МГУ. 1990.

114. Эпсинд Е. Единство "серебряного века" //La letteratura russa del Novecento: Problemi di poética. Napoli: Istituto Suor Orsola Benincasa. 1990. C. 13-33.1. Вторая глава

115. Платонов А. Чевенгур. Тула: Приокское книжное издательство. 1989.

116. Агеносов В. Рецензия на книгу Н.М.Малыгиной "Художественный мир

117. A.Платонова" //Филологические науки. 1997. N3. С. 118-120.

118. Баршт К. Энергетический принцип А.Платонова //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. М.: ИМЛИ РАН. Наследие. 2000. С.253-261.

119. Белая Г.А. Рождение новых стилевых форм как процесс преодоления "нейтрального" стиля //Многообразие стилей советской литературы. Вопросы типологии. М.: Наука. 1978. С.460-485.

120. Бочаров С. Вещество существования //Андрей Платонов: Мир творчества. М.: Советский писатель. 1994. С.10-46.

121. Бродский И. Послесловие к "Котловану" А.Платонова //Бродский И. Сочинения. В 4-х томах. Т.1У. СПб.: Пушкинский фонд. 1995. С.49-51.

122. Бульская Я. Типология конфликтов в повестях А.Платонова. АКД. М.: МГУ. 2003.

123. Вайман В. Мерцающие смыслы. М.: Наследие. 1999.

124. Вари Э. Творчество А.Платонова в зеркале новейшей русской культуры //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.88-95.

125. Васильев В. Андрей Платонов: Очерк жизни и творчества. М.: Современник. 1990.

126. Васильев В. Национальная трагедия: утопия и реальность. (Роман "Чевенгур" в контексте его времени.) //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.1. М.: Наследие. Наука. 1994. С.51-72.

127. Волкова Е. Мотив в поэтическом мире автора. (На материале поэзии

128. B.Ходасевича.) АКД. М.: МГУ. 2001.

129. Ворожбит Н. Платонов первый писатель //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.68-71.

130. Вьюгин В. Поэтика А.Платонова и символизм //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.З. М.: ИМЛИ РАН. Наследие. 1999. С.267-273.

131. Вьюгин В. "Чевенгур" и "Котлован": Становление стиля Платонова в свете текстологии //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.605-624.

132. Геллер М. Андрей Платонов в поисках счастья. М.: МИК. 1999.

133. Голубков М. Утраченные альтернативы. М.: Наследие. 1992.

134. Голубков М. Русская литература XX века.: После раскола. М.: Аспект Пресс. 2001.

135. Гусев С. Апология массового познания и целостная картина творчества А.Платонова //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.262-270.

136. Давыдов Д. Из заметок об А.Платонове //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.84-85.

137. Дмитровская М. Архаичная семантика зерна (семени) у А.Платонова //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.362-368.

138. Дмитровская М. Образная параллель "человек-дерево" у А.Платонова //Творчество Андрея Платонова. Исследования и материалы. Кн.2. СПб.: Наука. 2000. С.25-40.

139. Дмитровская М. Макрокосм и микрокосм в художественном мире А.Платонова. Калининград: КГУ. 1998.

140. Дмитровская М. Локус "Чевенгура" //Художественное мышление в литературе XVIII XX вв. Калининград: КГУ. 1996. С.27-36.

141. Дрозда М. Художественное пространство прозы А.Платонова //Umjetnost Rijeci. Zagreb. 1975. Vol. 19. N2/4. C.85-105.

142. Дронова Т. Мифологема "конца истории" в творчестве Д.Мережковского и А.Платонова //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.209-217.

143. Замятин Д. Империя пространства: Географические образы в романе А.Платонова "Чевенгур" //Вопросы философии. 1999. N10. С.82-89.

144. Замятин Е. О синтетизме //Замятин Е. Мы. Роман, повести, рассказы, пьесы, статьи и воспоминания. Кишинев: Лит. артистикэ. 1989.

145. Зеньковский В. Н.Ф.Федоров //Зеньковский В. История русской философии. Т.2. Часть I. Л.: Эго. 1991. С. 134-150.

146. Кантор К. Без истины стыдно жить //Вопросы философии. 1989. N3. С. 14-21.

147. Карасев JI. Движение по склону (пустота и вещество в мире А.Платонова). //Вопросы философии. 1995. N8. С. 123-143.

148. Карасев J1. Знаки "покинутого детства". (Анализ "постоянного" у А.Платонова.) //Андрей Платонов: Мир творчества. СД05-121.

149. Карасев JT. Вверх и вниз (Достоевский и Платонов) //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.168-184.

150. Коваленко В. Язык свободы у Достоевского и Платонова //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.201-208.

151. Кожевникова Н. Тропы в прозе А.Платонова //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.369-377.

152. Кондаков Б. Мифологемы русской литературы 1920-х 30-х годов //XX век. Литература. Стиль. Стилевые закономерности русской литературы XX века (1900 -1930 гг.). Вып.1. Екатеринбург. Издательство Уральского Лицея. 1994. С.24-35.

153. Кулагина А. Тема смерти в фольклоре и прозе А.Платонова //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.345-357.

154. Лазаренко О. Письменное слово и история в романе "Чевенгур" //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.548-555.

155. Левин Ю. От синтаксиса к смыслу ("Котлован" А.Платонова) //Левин Ю. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Школа "Языки русской культуры". 1998. С.392-419.

156. Ливингстон А. Христианские мотивы в романе "Чевенгур" //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.556-561.

157. Л ивингстон А. О переводе прозы А.Платонова в английские стихи //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С. 109-114.

158. Литературная энциклопедия терминов и понятий. М.: НПК "Интелвак". 2001.

159. Лосский Н. История русской философии. М.: Высшая школа. 1991.

160. Любушкина М. "Тайную думу не скроешь."//"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.732-736.

161. Малыгина Н. Образы-символы в творчестве А.Платонова //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.1. С. 162-184.

162. Малыгина Н. Роман Платонова как мотивная структура //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.З. С.212-222.

163. Малыгина Н. Диалог Платонова с Достоевским //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С. 185-200.

164. Малыгина Н. Эстетика А.Платонова. Иркутск: Издательство Иркутского университета. 1985.

165. Матвеева Ю. Рациональное-иррациональное как стилевая антиномия литературы 20-х гг. //XX век. Литература. Стиль. Стилевые закономерности русской литературы XX века (1900 1930 гг.). Вып.1. Екатеринбург. Издательство Уральского Лицея. 1994. С.35-46.

166. Михеев М. Неправильность платоновского языка: Намеренное косноязычие или бессильно-невольные "затруднения" речи? //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.385-392.

167. Михеев М. В мир Платонова через его язык. М.: МГУ. 2003.

168. Московская Д. Художественное осмысление политической реальности первого десятилетия революции в прозе А.Платонова 1926-1927 гг. //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.395-429.

169. Мусатов В. История русской литературы первой половины XX века (советский период). М.: Высшая школа. 2001.

170. Мущенко Е. Художественное время в романе "Чевенгур" //Андрей Платонов: Исследования и материалы. Воронеж: Издательство Воронежского университета. 1993. С. 28-38.

171. Некрасова Л. Хаос и созидание в языковой картине мира А.Платонова // "Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.378-384.

172. Новикова Т. Пространственно-временные координаты в утопии и антиутопии: А.Платонов и западный утопический роман //Вестник МГУ. Сер.9. Филология. 1997. N1.0.67-77.

173. Нонака С. К вопросу о точке зрения в романе "Чевенгур" //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.523-534.

174. Пазолини П.П. "Чевенгур" Платонова: путешествие в Россию 20-х годов //Иностранная литература. 1989. N6. С.218-221.

175. Пастушенко Ю. О мифологической природе образа у А.Платонова //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.339-344.

176. Полтавцева Н. Тема "обыденного сознания" и его интерпретация в творчестве А.Платонова //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.271-281.

177. Радбиль Т. Мифология языка А.Платонова. Нижний Новгород: НГПУ. 1998.

178. Распутин В. Свет печальный и добрый //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.7-9.

179. Рудаковская Э. Время грамматическое и время художественное в романе А.Платонова "Чевенгур" //Творчество Андрея Платонова. Исследования и материалы. Кн.2. СПб.: Наука. 2000. С.78-88.

180. Савельзон И. Категория пространства в художественном мире А.Платонова// "Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.З. М.: ИМЛИ РАН. Наследие. 1999. С.233-243.

181. Свительский В., Скобелев В. Радостное состояние поэзии //Подъем. 1976. N2. С. 139-144.

182. Семенова С. "Идея жизни" А.Платонова"//Платонов А. Чевенгур. М.: Художественная литература. 1988. С.3-20.

183. Семенова С. "В усилии к будущему времени". (Философия А.Платонова.) //Семенова С. Преодоление трагедии. М.: Советский писатель. 1989. С.318-377.

184. Семенова С. Этика "общего дела" Н.Ф.Федорова. М.: Знание. 1989.

185. Скороспелова Е.Б. Идейно-стилевые течения в русской советской прозе первой половины 20-х годов. М.: МГУ. 1979.

186. Скороспелова Е.Б. Достоинство "малого жанра"//Советский русский рассказ 20-х годов. М.: МГУ. 1990. С.9-12.

187. Скороспелова Е.Б. Русская проза XX века. От А.Белого ("Петербург") до Б.Пастернака ("Доктор Живаго"). М.: ТЕИС. 2003.

188. Степанов Ю. Константы: Словарь русской культуры. М.: Школа "Языки русской культуры". 1997.

189. Толстая-Сегал Е. О связи низших уровней текста с высшими. (Проза А.Платонова.) //Slavica Hierosolymitana. 1978. Vol.11. P. 169-212.

190. Толстая-Сегал E. Литературный материал в прозе А.Платонова. Amsterdam. 1970. Р. 193-205.

191. Толстая-Сегал Е. Натурфилософские темы в творчестве Платонова 20-30-х гг. //Slavica Hierosolymitana. 1979. Vol.1 V. Р.223-255.

192. Толстая-Сегал Е. Идеологические контексты Платонова //А.Платонов: Мир творчества. С.47-83.

193. Уайт X. Платонов и теория относительности. Заметки о современной структуре повести "Котлован" //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.246-252.

194. Федякин С. Слово Платонова // "Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.33-38.

195. Фрейд 3. Толкование сновидений. СПб.: Алетейя. 1997.

196. Фрейденберг О. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт. 1997.

197. Хрящева Н. "Кипящая вселенная" Андрея Платонова. Динамика образотворчества и мифопостижения. Екатеринбург: Уральский государственный педагогический институт; Стерлитамак: Стерлитамакский государственный педагогический институт. 1998.

198. Чалмаев В. Андрей Платонов: К сокровенному человеку. М.: Советский писатель. 1989.

199. Шубин Л. Поиски смысла отдельного и общего существования. М.: Советский писатель. 1987.

200. Эппельбоин А. Проблемы перспективы в поэтике А.Платонова //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.4. С.358-361.

201. Яблоков Е. О типологии персонажей А.Платонова //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.1. С. 194-203.

202. Яблоков Е. На берегу неба. (Роман А.Платонова "Чевенгур".) СПб.: Издательство "Дмитрий Буланин". 2001.

203. Яблоков Е. "Царство мнимости" в произведениях А.Платонова и В.Набокова начала 30-х годов //"Страна философов" Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып.З. С.332-342.

204. Якушевы А. и Г. Структура художественного образа у А.Платонова// American contributions to the eight International Congress of Slavists. Slavica Publishers. 1978. P.746-778.

205. Seifrid T. Andrei Platonov: Uncertainties of Sspirit. Cambridge: Cambridge UP, 1992.

206. White H. A. Time out of Line: Sequence and Plot in Platonov's Chevengur. Slavic and East European Journal. Vol.42. N.l. (1998).1. Третья глава

207. Набоков В. Дар //Набоков В. Собрание сочинений в 4-х томах. Т.З. М.: Правда. 1990.

208. Александров В. Набоков и "серебряный век" русской культуры //Звезда. 1996. N11. С.215-230.

209. Александров В. Набоков и потусторонносгь.СПб.: Алетейя. 1999.

210. Апресян Ю. Роман "Дар" в космосе Владимира Набокова //Апресян Ю. Избранные труды. ТомИ: Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Школа "Языки русской культуры". 1995. С.651-694.

211. Барковская Н. Художественная структура романа В.Набокова "Дар" //Проблемы взаимодействия метода, стиля и жанра в советской литературе. Свердловск: Издательство Свердловского государственного педагогического университета. 1990. С.30-42.

212. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Советская Россия. 1979.

213. Белый А. Записки чудака //Белый А. Котик Летаев. Крещеный китаец. Записки чудака. М.: Республика. 1997.

214. Берберова Н. Набоков и его "Лолита"//Владимир Набоков: pro et contra. СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института. 1997. С.284-307.

215. Бицилли П. В.Сирин. "Приглашение на казнь". Его же. "Соглядатай". Париж. 1938 //Владимир Набоков: pro et contra. С.251-254.

216. Бло Ж. Набоков. СПб.: БЛИЦ. 2000.

217. И. Бойд Б. Владимир Набоков: Русские годы. М.: Независимая газета; СПб.: Симпозиум. 2001.

218. Волкова Е. О дистанции между автором и героем-повествователем в романе

219. B.Набокова "Дар'7/Актуальные проблемы литературоведения: Сборник работ молодых ученых филологического факультета МГУ им.М.В.Ломоносова. Вып. 2. М.: Диалог-МГУ. 1997. С.70-75.

220. Волошин М. Аполлон и мышь //Волошин М. Лики творчества. Л.: Наука. 1988.1. C.96-111.

221. Геллер Л. Художник в зоне мрака: "Bend Sinister" Набокова //Владимир Набоков: pro et contra. С.578-589.

222. Давыдов С. "Гносеологическая гнусность" Владимира Набокова: Метафизика и поэтика в романе "Приглашение на казнь" //Владимир Набоков: pro et contra. С.476-490.

223. Долинин А. Поглядим на арлекинов //Литературное обозрение. 1988. N9. С. 1520.

224. Долинин А. Набоков, Достоевский и достоевщина //Литературное обозрение. 1999. N2. С.36-46.

225. Долинин А. Три заметки о романе Владимира Набокова "Дар" //Владимир Набоков: pro et contra. С.697-710.

226. Ерофеев В. В поисках потерянного рая: (Русский метароман В.Набокова) //Ерофеев В. В лабиринте проклятых вопросов. М.: Советский писатель. 1990. С. 162-205.

227. Иваск Ю. В.В.Набоков //Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве

228. B.Набокова. М.: Новое литературное обозрение. 2000. С.600-601.

229. Из переписки В.Ф.Ходасевича (1925-1938) //Минувшее: Исторический альманах. М.: Прогресс; Феникс. 1991. Вып.З. С.262-291.

230. Йен Тинг-Чиа Специфика пространственно-временной организации русскоязычных романов В.Набокова ("Машенька", "Защита Лужина", "Приглашение на казнь"). АКД. М: МГУ. 1999.

231. Левин Ю. Биспациальность как инвариант поэтического мира В.Набокова //Левин Ю. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Школа "Языки русской культуры". 1998. С.323-391.

232. Левин Ю. О "Даре" //Левин Ю. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Школа "Языки русской культуры". 1998. С.287-322.

233. Липовецкий М. Эпилог русского модернизма //Владимир Набоков: pro et contra. С.643-666.

234. Медарич М. Владимир Набоков и роман XX столетия //Владимир Набоков: pro et contra. С.454-475.

235. Набоков В. Два интервью из сборника "Strong Opinions" //Владимир Набоков: pro et contra. С. 138-168.

236. Набоков В. Предисловие к роману "The Gift"//Владимир Набоков: pro et contra.1. C.49-51.

237. Паперно И. Как сделан "Дар" Набокова. С.491-513.

238. Пурин А. Набоков и Евтерпа //Новый мир. 1993. N2. С.224-241.

239. Пушкин А.С. Евгений Онегин. М.: Художественная литература. 1981.

240. Сконечная О. Традиции русского символизма в прозе В.Набокова 20-х-30-х годов. АКД. М. 1993.

241. Сконечная О. Черно-белый калейдоскоп. А.Белый в отражениях В.В.Набокова //Литературное обозрение. 1994. N7-8. С.34-45;

242. Сконечная О. Люди лунного света в русской прозе В.Набокова. (К вопросу о набоковском пародировании мотивов "серебряного века") //Звезда. 1996. N11. С.207-214.

243. Сконечная О. "Я" и "Он": о присутствии Марселя Пруста в русской прозе Набокова //Литературное обозрение. 1999. N2. С.46-51.

244. Шаховская 3. В поисках Набокова. Отражения. М.: Книга. 1991.

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.