Поэтика символистского романа тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, доктор филологических наук Барковская, Нина Владимировна

• Барковская, Нина Владимировна
• доктор филологических наук
• 1996

Оглавление диссертации доктор филологических наук Барковская, Нина Владимировна

Введение.

Библиографические ссылки.

Глава 1. Трилогия Д.Мережковского "Христос и Антихрист": предсимволистские романы-притчи.

1. Метаисторизм в понимании Мережковского.

2. "Архитектурность" романов мысли.

3. Скрытая динамизация статичной структуры романов Мережковского.

4. Экзистенциальное содержание в метаисторическом романе.

5. Традиции и новаторство метаисторического романа Мережковского.

Библиографические ссылки.

Глава 2. Романы-стилизации В.Брюсова.

1. Проблема "правды" в творческом сознании Брюсова.

2. Закон антилогии в структуре романа "Огненный ангел".

3. Стиль как выражение метаисторизма в романах Брюсова 1910-х годов.

4. Функции стилизации в модернистской прозе (М.Кузмин, А.Ремизов). . 140 Библиографические ссылки.

Глава 3. Романы-легенды Ф.Сологуба.

1. "Я - бог таинственного мира": эстетика солипсизма Ф.Сологуба.

2. "Космический" символизм в романе "Мелкий бес".

3. К проблеме взаимодействия реализма и символизма: проза А.Ремизова 1890-1910-х годов.

4. "Индивидуалистический" символизм в романе "Творимая легенда".

5. Роман "Заклинательница змей": особенности "демократического" символизма Ф.Сологуба.

Библиографические ссылки.

Глава 4. Романы-мистерии Андрея Белого.

1. "Я - путь и стремление к дальнему": концепция личности в эстетике Андрея Белого.

2. Дистанцирование от реалистической традиции в жанре "Симфоний".

3. "Факт сознания, имманентный жизни России": эпическое и лирическое в романе А.Белого "Серебряный голубь".

4. Диалектика монологизма и полифонизма в романе "Петербург".

5. Роман "Крещеный китаец": личная мистерия как воплощение соборного "МЫ".

6. Роман "Москва": символистский миф о народе - против "мифов" эпохи сталинизма.

Библиографические ссылки.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Поэтика символистского романа»

Чрезвычайно возросший интерес (и широкой читательской публики, и специалистов) к творчеству русских символистов не только расширил поле исследования литературного процесса начала XX века, но и выявил целый ряд проблем, нуждающихся в разработке. Переизданные и вновь опубликованные за последние годы: произведения писателей-символистов оказались созвучными современной эпохе смены ценностных приоритетов. Поэзия и проза символистов постепенно занимают свое место в школьном и вузовском преподавании литературы, не поддаваясь, вместе с тем, интерпретации в прежних, по преимуществу социологизированных, понятиях литературоведения. Недостаточность сложившихся ранее представлений особенно очевидна при обращении к символистским романам, с их сложной, порой изощренной поэтикой.

Изучение прозы символистов необходимо и для того, чтобы скорректировать подходы к новейшим явлениям литературы, в частности - к феномену "постмодернизма". Многие художественные открытия XX века так или иначе учитывали опыт писателей-символистов. Р.-Д. Клюге видит суть революционного переворота, произведенного модернизмом и продолженного авангардом, в отказе от господства "миметического" принципа в искусстве [1]. Начиная с символизма, искусство полагает своим содержанием не столько воспроизведение (мимесис) объективной действительности, сколько переживание своей, эстетической реальности. Творчество становится не только способом, но и предметом художественного освоения, что приводит к изменению статуса "автора" (творца, повествователя или героя произведения) и к эмансипации художественной формы от непосредственно запечатленной картины жизни. Именно символисты начали по-новому разработку проблем эстетики и поэтики, посвящая им свои теоретические трактаты и историко-литературные исследования. Новаторский, отчасти экспериментаторский характер имела и их собственная творческая деятельность, словно сдвинувшая художественное слово с мертвой точки. Вячеслав Иванов так объяснял напряженность исканий, свойственную символистам: "Внутренний образ мира в нас меняется и ищет собственного выражения в слове; но еще не определился этот образ в нас, - и вот, некий болезненный кризис переживает слово." [2]. Значение творческих исканий символистов для культуры будущего подчеркивал А.Белый: "новое слово жизни в эпохи всеобщего упадка вынашивается в поэзии. Мы упиваемся словами, потому что сознаем значение новых, магических слов, которыми вновь и вновь сумеем заклясть мрак ночи, нависающий над нами. Мы еще живы - но мы живы потому, что держимся за слова. Игра словами - признак молодости; из-под пыли обломков развалившейся культуры мы призываем и заклинаем звуками слов. Мы знаем, что это - единственное наследство, которое пригодится детям" [3]. Разумеется, нам ("детям") пригодилась не только новая поэтика, но новое содержание, привнесенное в литературу символистами: проблемы исторической судьбы России, народа и интеллигенции, "петровского" периода в развитии страны, православия и "неохристианства". Но А.Белый был прав, если учитывать не только конкретную проблематику символизма, к* СС 99 но самый тип мироощущения, выраженный нередко поверх непосредственного сюжетного содержания произведений, осуществленный именно через поэтику, "игру слов". Символизм стремился выйти за рамки искусства, стать философией жизни; тесно связанными с символистскими кругами были Л.Шес-тов, Н.Бердяев, Н. Булгаков, П.Флоренский - те философы, чьи искания предвосхитили в какой-то мере экзистенциалистскую концепцию. Поэтика символистов нередко слита с эстетикой, с общими философскими взглядами на судьбу человеческого "я" в чрезвычайную, катастрофическую эпоху. По мнению Ж.Такер, символистов одновременно привораживали и пугали грядущие катаклизмы, а поэтому искусство интерпретировалось ими двояко: как способ ухода из реальности или как способ ее преобразования [4].

Новизна символистской поэтики, ломающей привычные стереотипы, а также ее повышенная "концептуальность" стимулировали возникновение новых принципов и теорий в науке о литературе. Бахтинская теория романного полифонизма, размышления об авторе и герое в эстетической деятельности несомненно испытали воздействие художественной атмосферы начала XX века. Игра, пародии, стилизации - активно используемые символистами - определили интересы Ю.Тынянова, В.Жирмунского, В.Шкловского, Б.Эйхенбаума. Произведения писателей-символистов и сегодня дают материал для новейших научных направлений (игровая концепция искусства, культурологический, интертекстуальный анализ, семиотическая интерпретация искусства и др.). Сошлемся на великолепные "Блоковские сборники" Тартуского университета, значение которых для обновления нашего литературоведения трудно переоценить.

Творческое наследие русских символистов изучено на сегодняшний день не в полном объеме: если символистская поэзия давно стала предметом научного исследования, то интерес к прозе символистов еще только пробуждается.

Существуют глубокие по проникновению во внутренний мир художника статьи об отдельных произведениях (Л.Долгополова о "Петербурге" Белого, З.Минц об "Огненном ангеле" Брюсова, Вик.Ерофеева о "Мелком бесе" Сологуба и др.). Но даже в определении метода и жанра прозаических произведений, созданных в русле символизма, исследователи расходятся. Общие принципы анализа интересующих нас романов представляют работы по эстетике символизма, выполненные представителями тартуской школы (Ю.Лотманом, З.Минц, Н. Пустыгиной и др.), а также исследования Е.В.Ермиловой "Теория и образный мир русского символизма" (М.,1989), Д.В.Сарабьянова "Стиль модерн: истоки, история, проблемы" (М.,1989), В.А.Сарычева "Эстетика русского модернизма. Проблема "жизнетворчества" (Воронеж, 1991). Глубокое исследование частных проблем поэтики символистской прозы содержат работы Н.Кожевниковой, Е.Мельниковой-Григорьевой, З.Минц, И.Черникова, Т.Хмельницкой, Ю.Шатина.

Однако актуальным остается целостное, системное рассмотрение принципов и приемов построения художественного мира в символистском романе. Работ такого рода еще очень мало. В 1984 году опубликована статья венгерской исследовательницы Л.Силард "Поэтика символистского романа конца XIX - начала XX века" [5], в которой предпринят весьма продуктивный анализ развития структурных принципов в главных романах Брюсова, Сологуба, Белого. Одесский литературовед С.П.Ильев, автор первой монографии, посвященной данной проблеме, "Русский символистский роман" (1991), сосредоточил свое внимание на анализе композиции романов Сологуба ("Тяжелые сны", "Мелкий бес"), Брюсова ("Огненный ангел") и Белого ("Петербург"). С.П.Ильев пришел к интересным выводам о характере хронотопа (магическое и онирическое пространство), о символике личных имен, характере художественного мира. Однако исследование С.П.Ильева не ставит своей задачей выявление взаимосвязи художественных структур, свойственных отдельным произведениям.

Цель нашей работы заключается, во-первых, в выявлении специфики художественной структуры отдельных (наиболее значимых в творчестве конкретного писателя) романов Д.Мережковского, В.Брюсова, Ф.Сологуба и Андрея Белого; во-вторых, в обнаружении типологической общности этих произведений, позволяющей говорить о символистском романе как о целостной системе, проходящей стадии формирования, расцвета и угасания. Направление исследования обусловило структуру нашей работы: романы названных авторов анализируются в последовательности, определенной не столько хронологией их создания, сколько логикой усложнения воплощаемого писателем художественного мира. Для достижения цели предполагается решить ряд конкретных задач:

- резюмировать (опираясь на материал теоретических и литературно-критических статей) основное содержание эстетической концепции, присущей каждому из выбранных нами писателей, в частности - представление о возможностях образа-символа;

- проследить художественное воплощение авторской концепции в структуре отдельных произведений, а также определить направление жанровых поисков у каждого из писателей;

- исследовать движение (развитие и усложнение) идей и образов, близких для романного творчества всех писателей, анализируемых в работе;

- выявив принципы и приемы в структуре отдельных произведений, установить их системную взаимосвязь, что позволит сделать выводы о специфике жанра символистского романа в целом;

- уточнить представление о своеобразии символистского романа через соотнесение его с близкими (по тематике или поэтике) произведениями писателей-несимволистов;

- определить наиболее художественно продуктивные принципы, сформированные символистским романом, проследив их функционирование в прозе 20-30-х годов (в основном, на материале творчества писателей "русского зарубежья").

Представляется необходимым сделать ряд предварительных замечаний. Прежде всего, требует обоснования правомерность употребления понятия "символистский роман". Что подразумевает этот термин: особый жанр или модификацию жанра уже существовавшего, или это не жанр вообще, а просто суммарное обозначение некой совокупности произведений? Не выдвигая априорных суждений, подойдем в начале исследования к этому понятию эмпирически: "символистские романы" - это, прежде всего, романы, написанные поэтами-символистами. Предметное содержание понятия, таким образом, предполагает пересечение воздействия трех факторов: метода (символизм), жанра (роман) и стиля (особой "лиричности", рельефности, ритмико-инто-национной "проработанности" речевого уровня, что свойственно поэзии).

Уже столкновение первых двух факторов рождает проблему: как соотносятся в рамках символистского романа два диаметрально противоположных подхода к художественному освоению действительности? Как взаимодействуют универсализм (свойственный символистскому миропониманию) и установка на исследование конкретно-исторической, "неготовой" (М.Бахтин) современности (предполагаемая жанром романа)?

Прежде всего, задумаемся над причинами, побудившими поэтов-символистов обратиться к жанру романа. Начав с энергичного провозглашения самоценности отдельной личности, символизм довольно быстро ощутил необходимость выхода из тупика субъективности (достаточно вспомнить А.Блока, видевшего драму своего миросозерцания в сугубом лиризме). Осмысляя путь русского символизма, Блок писал в статье "Три вопроса" (февраль 1908 года) о том, что вопрос "как?" (вопрос о форме) стоял перед "старшими" символистами 1890-х годов; второй этап в развитии символизма (начало 1900-х годов) поставил вопрос "что?" (вопрос о содержании); но затем возник третий, самый соблазнительный, самый опасный, но и самый русский вопрос: "зачем?" [6]. Символизм стремился выйти за рамки литературной школы, стать особым типом миропонимания и жизнетворчества. Тема России, проблема ее пути к спасению становятся центральными в творчестве большинства символистов. Сама историческая эпоха побуждала преодолеть фрагментарность лирического стихотворения, требовала обращения к жанрам стихотворного цикла, поэмы и, наконец, романа.

Кроме того, мифопоэтическое мышление символистов с характерным для него пантеизмом и эстетизацией земного [7], утверждением "одноуровне-вости" единичного и всеобщего, стремилось к созданию универсальной картины мира, и в этом - еще одна из причин обращения к роману, ибо и сам жанр романа предполагает ту текстовую целостность, в которой более или менее адекватно "успевает" - в принципе - проявить себя и целостность мифопоэти-ческого сознания [8]. Напомним, что Блок осмыслял три тома своей лирики как единый "роман в стихах", как трилогию, со сквозными героями, сюжетом, мотивами. Г.А.Гуковский писал об объективном лиризме Блока, а Ю.Тынянов именно на материале его поэзии ввел термин "лирический герой". С другой стороны, символистский мифологический универсализм личностен (то есть "лиричен"), ибо мировые сущности воплощаются в индивидуальных переживаниях отдельного человека. А.Белый писал в статье 1921 года "Памяти Блока": ".в нем русское есть Чело (Само-), Вече (Со-, Со-бор, Со-вет, Со- весть, Co-знание, Со-мыслие, Смысл) и "Ство" (плоть); он - русское Само-со-знание Чело-вече-ства. Блок - русский конкретный философ, вспоминающий будущее русской Софии-Премудрости; в нем темы Вл.Соловьева и русской общественной мысли (Лавров, Герцен, Бакунин) сплетаются, сочетаются в некое новое "Само-": в русское сознание будущего. София облекается в душевную плоть России". Так возникает еще одна проблема - проблема взаимодействия жанра романа с той своеобразной лирической стихией, которая присуща символизму уже в силу его мифопоэтичности. Так, О.Клинг анализирует своеобразие романа Андрея Белого "Петербург", исходя из необычности замысла этого произведения: написать поэтическими средствани прозаический роман. По мнению исследователя, "Петербург" - это роман, "в прозу которого вложен весь размах лирики" [9].

Наконец, некоторые особенности самого жанра романа отвечали художественным исканиям символистов. Как известно, М.Бахтин считал роман единственным становящимся, неготовым жанром, создающимся в живом контакте с неготовой, становящейся современностью [10]. (Т.Мотылева в качестве названия для своей книги, посвященной современной немецкой прозе, избирает определение Л.Толстого: " Роман - свободная форма" [11]). Далее, для жанра романа характерна проблемность (в связи с ориентацией на "продолжающееся и сейчас событие жизни" [12]). М.Бахтин писал: "Для эпоса характерно пророчество, для романа - предсказание. Роман же хочет пророчить факты, предсказывать и влиять на реальное будущее, будущее автора и читателя. У романа новая, специфическая проблемность; для него характерно вечное переосмысление - переоценка. [13]. Важнейшая проблема романа - проблема личности (как героя, так и автора). Наконец, еще Белинский указывал на способность романа к сущностному постижению явлений действительности; роман должен "совлечь все случайное с ежедневной жизни и исторических событий, проникнуть до их сокровенного сердца - до животворной идеи, сделать сосудом духа и разума внешнее и разрозненное" [14]. Конечно, можно объяснить эти слова "неизжитым гегельянством" Белинского; но универсализм романного образа мира отмечают и современные исследователи: "роман никогда не ограничивается исследованием отдельных граней или процессов действительности. Его интересуют именно связи между гранями и процессами жизни, он ищет "всеобщую связь явлений" [15].

Особый интерес для нас представляет работа Д.Лукача "Теория романа". Опубликованная впервые в 1916 году, эта работа характеризует тот образ "современности" и ту "демоническую проблемность", которые были свойственны как раз мироощущению кризисной эпохи рубежа XIX-XX веков. Ката-строфизм этой эпохи составил фон и для исканий символистов. Если Белинский, "по-гегелевски" определяя роман как эпос нового времени, имел в виду оптимистическую идею развития мира, то Лукач продолжает мысль Гегеля о драматических последствиях этого развития для отдельного человека. Роман -это "эпопея мира, брошенного богами", выражающая "несчастное самосознание" человека, основанное на ощущении, что "Бог умер" [16]. Если в греческом эпосе мир представал имеющим смысл, был постижим и обозрим, завершен в своих пределах, однороден (что исключало бытийное одиночество человека), то в современном мире, полагает Лукач, тотальность (формирующая первооснова всякого частного явления) исчезла, единство мира распалось. Возникновение романа Лукач связывает с эпохой немецкого романтизма, ибо "форма романа, как никакая иная, отражает трансцендентальную бездомность" [17]. И все же человеку свойственно желание спасти распадающееся единство, и роман стремится вскрыть или воссоздать не явленную, но сущностную, "потаенную" тотальность жизни: "Роман - это эпопея эпохи, у которой нет больше непосредственного ощущения экстенсивной тотальности жизни. но которая все-таки тяготеет к тотальности" [18]. Герой романа - "проблематичный", неадекватный миру индивид, это одинокий, внутренне "раздробленный" человек. Если внешняя форма романа ориентирована на воссоздание биографии героя, то внутренняя форма романа представляет собой процесс движения индивида к самому себе, к ясному самосозерцанию [19]. Содержание романа, таким образом, это история души, идущей в мир, чтобы познать себя [20]. Утрата тотальности в объективной действительности приводит к тому, что ценностным центром становится индивид, а потому "тотальность романа начинается и заканчивается субъективностью" [21]. Наконец, характеристика романного мира как становящегося, когда смысл тотальности только задан, но не дан (и постигается в памяти, в воспоминании), утверждение принципиальной незавершенности смысла - эти идеи Д.Лукача, как и проблемы демонизма и иронии, заставляют вспомнить поэтику символистов, где смысл образа тоже не дан, а задан, неисчерпаем в своей глубине.

Итак, поиск тотальности (целостности и осмысленности мира) ведется в романе силами индивидуального "я". Но преодоление отчужденности и автономности личности возможно только в результате нарушения границы, необходимой для сохранения личности. Именно поэтому, считает Жорж Батай, так притягательно зло и демонизм: у границы, у черты - исчезают различия боли и радости, добра и зла. С сочувствием цитирует французский философ слова А.Бретона: "Надо полагать, что существует некая духовная точка, в которой жизнь и смерть, реальное и воображаемое, прошлое и будущее, выраженное и невыразимое уже не воспринимаются как понятия противоречивые" [22]. К преодолению антиномий устремлен был и символизм, причем дух и плоть, земное и небесное, временное и вечное, христово и антихристово соединятся именно в духовной жизни человека, стоящего на границе двух миров, устремленного в запредельное. Австрийский исследователь А.Хансен-Леве вводит понятие "диаболического" символизма, исходя из значения слова "диабола" -"нечто разделяющее" ("дьявол" - "вводящий в заблуждение" или выводящий за грань, за черту). В символизме 1890-х годов, полагает исследователь, выразилась концепция художника как человека, стоящего на грани, стремящегося в мир иной, но обреченного оставаться в пределах мира этого [23]. Выход из ситуации отчужденности и заброшенности одинокой личности, обретение "тотальности" (по Лукачу) или "Богочеловечества" (по Вл. Соловьеву) мыслится через максимальное "расслоение" утратившей единство души, но получившей возможность выхода за свои пределы в другое человеческое "я". Э.Ауэрбах, исследуя тенденции в развитии современного романа на материале произведений В.Вулф, М.Пруста, Дж.Джойса, приходит к мысли о концептуальной и реальной обусловленности приемов "новой техники романа" (многосубъект-ность изображения сознания, расслоение времени, ослабление связи внешних событий, возможности менять угол зрения): они вовсе не личная прихоть отдельных романистов [24].

Таким образом, можно сказать, что символистский роман с помощью мифологического универсализма пытался воссоздать завершенную тотальность бытия (как подчеркивает В.Топоров, мифопоэтические схемы возникают в кризисные ситуации, когда организованному, предсказуемому ("видимому") космическому началу угрожает превращение в деструктивное, непредсказуемое ("невидимое"), хаотическое состояние [25]), стремился возродить "эпопею", но "эпопею", в которой тотальность, метафизическая целостность, исходили бы от индивидуального "я" (Андрей Белый собирался написать эпопею "Я"). Кроме того, жанр романа, с его ориентированностью на современность (то есть на "проблематичного индивида", на "несчастное самосознание"), будет посылать импульсы, препятствующие привнесению в мир гармонии, отражая жизненную (психологическую) правду дисгармонии.

Избирая методологические принципы исследования, мы исходили, прежде всего, из концепции символа, разработанной А.Ф.Лосевым. Анализируя логику символа, философ определяет символ как "закономерную упорядоченность вещи, однако данную в виде общего принципа ее смыслового конструирования, в виде порождающей ее модели" [26]. Учитывая также тот факт, что миф есть в словах данная чудесная личностная история [27], мы ориентировались, в основном, на принципы структурно-семантической школы в литературоведении. Принципиально важным для нас является понятие "текста" как "пространства порождения знака" [28]. Вслед за Бартом, мы стремились не столько объяснить произведение, сведя его к побуждающим причинам (биографическим или социальным), сколько предложить свою интерпретацию текста, сознавая, что она - лишь одна из возможных. Однако, в отличие от французского семиолога, мы не разрывали абсолютно "произведение" и "текст", а пытались установить их взаимосвязь, взаимопереход. Поэтому нам в большей степени близка концепция текста, предложенная Ю.М.Лотманом. В работе "Текст как семиотическая проблема" Лотман, как и Барт, утверждает, что текст - это не пассивное вместилище информации, а генератор смысла [29], предполагает диалог с читателем; следовательно, индивидуальное (субъективное) прочтение текста вполне правомерно. Ю.М.Лотман подчеркивает огромную роль культурного контекста, семиотической среды ("текстовой генератор" - это не изолированный текст, а текст в контексте." [30]), однако при всей важности внетекстовых связей, исследователь не отрицает значения связей внутритекстовых (необходимо взаимодействие внутренне неоднородных структур в замкнутом пространстве текста, предполагает Ю.М. Лотман [31]). В более широком плане тартуский исследователь говорит о двух тенденциях в историко-литературном процессе, о напряжении между тенденцией к интеграции - превращению контекста в текст и дезинтеграции - превращению текста в контекст [32].

Наиболее плодотворными для нашей работы оказались методы системно-типологического подхода к крупным историко-литературным явлениям (каким является и русский символистский роман), наряду с принципами исторической поэтики и элементами интертекстуального анализа.

В соответствии с задачами исследования, мы стремились рассмотреть историко-литературное явление - символистский роман в двух аспектах: с точки зрения неповторимой творческой индивидуальности (воплотившейся в оригинальной структуре некоторых произведений разных авторов) и в аспекте межтекстовых связей, обогащающих понимание содержания символистских романов. Анализируя символистский роман, мы хотели бы увидеть переход поэтики в эстетику и в философию жизни. Исходным для нас явились положения М.М.Бахтина об активности формы, сплошь осуществленной на материале, но становящейся формой содержания ("Форма развеществляется и выносится за пределы произведения как организованного материала, только становясь выражением ценностно-определенной творческой активности эстетически деятельного субъекта" [33]). Конкретный анализ произведений мы вели, опираясь на идеи работы М.М.Бахтина "Автор и герой в эстетической деятельности" [34].

Принципиально важной стороной своего исследования мы считаем стилевой анализ. Вслед за В.В.Эйдиновой, мы понимаем стиль как закон формы, который "и организует произведение, и проявляется в компонентах его поэтики" [35]. В.В.Эйдинова полагает, что "стилевой анализ, воспроизводящий конкретную структуру произведения, как раз и является таким ключом, который дает возможность проникать в самую "сердцевину" создания искусства, открывая в закономерностях его формы доминанту идейной позиции писателя, ту идею мира, которая составляет его жизненное и эстетическое credo" [36].

Научная новизна предпринятого исследования заключается:

- в выявлении структурной закономерности каждого из исследуемых романов четырех крупнейших представителей русского символизма;

- в обнаружении жанровой специфики символистских романов, заключающейся в максимальной свободе, текучести, нежесткости принципов поэтики;

- в выводе о том, что символистские романы 1890-1920-х годов образуют целостное историко-литературное явление.

Теоретические основания и задачи исследования определили структуру нашей работы. Каждая из четырех глав раскрывает индивидуально-творческое своеобразие избранных для анализа романистов (Мережковского, Брюсова, Сологуба, Андрея Белого), выявляя одновременно четыре основных принципа структуры художественного мира в символистском романе. В Заключении делается попытка связать обнаруженные принципы в целостную систему и осмыслить эволюцию символистского романа как жанра. Продуктивность "фазисного подхода" к развитию романа подчеркивается в новейших работах по данному вопросу. Так, В.А.Нездвецкий полагает, что именно такой подход способствует созданию истории русского романа в его "исторически обусловленном становлении и последующем самодвижении и саморазвитии" [37]. В Приложении эскизно намечаются традиции символистского романа в прозе 20-30-х годов, в основном на материале произведений писателей "русского зарубежья", творчество которых наименее изучено.

Библиографические ссылки.

1. Клюге Р.-Д. О русском авангарде, философии Ницше и социалистическом реализме // Вопросы литературы. 1990. № 9, С.65,67.

2. Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4-х томах. Т.4. Брюссель, 1987. С.633.

3. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. С.142.

4. Janet G. Taker. Innokentij Annensky and the akmeist doctrine. Slavica Publishers , Inc. Columbus, Ohio. 1986. P. 10.

5. Силард JI. Поэтика символистского романа конца XIX - начала XX века II Проблемы поэтики русского реализма XIX века. JL, 1984.

6. Блок А.А. Собр. соч.: В 8 томах. М.; Л., 1962. Т.5. С.236.

7. Минц З.Г. Блок и русский символизм // А.Блок: Новые материалы и исследования. Кн.1. М„ 1980. С.103.

8. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифо-поэтического. М., 1995. С. 193.

9. Клинг О. "Петербург": один роман или два? (Трансформация поэтики "Петербурга" Андрея Белого в ходе работы над редакциями романа) //Вопросы литературы. 1993. №6. С.61.

10. Бахтин М.М. Эпос и роман//Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

11. Мотылева Т. Роман - свободная форма. М., 1982.

12. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. С.473

13. Там же.

14. Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 томах. Т.З. М., 1978. С.325.

15. Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра. Свердловск, 1982. С.140.

16. Зенкин С. Дьердь Лукач "Теория романа"//Новое литературное обозрение. 1994. №9. С. 16.

17. Лукач Д. Теория романа. С.24.

18. Там же. С.32.

19. Там же. С.43.

20. Там же. С.47.

21. Там же. С.40.

22. Батай Ж. Литература и зло. М., 1994. С.53,28.

23. Хансен-Леве А.А. Русский символизм//РЖ Общественные науки за рубежом. Литературоведение. Серия 7. 1991. N3. С.90.

24. Ауэрбах Э. Мимесис. М., 1976. С.530,538.

25. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. С. 193.

26. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 272.

27. Там же. С. 169.

28. Косиков Г.К. Ролан Барт - семиолог, литературовед // Барт Р. Избранные работы. М., 1989. С.24.

29. Дотман Ю.М. Избр. статьи: В 3-х томах. Т.1. Таллин, 1992. С. 144.

30. Там же. С. 147.

31. Там же. С. 147.

32. Там же. С. 169.

33. Бахтин М.М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

34. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности II Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1975.

35. Эйдинова В. Стиль художника: Концепция стиля в литературной критике 20-х годов. М.,1991. С.261.

36. Там же. С.261-262.

37. Нездвецкий В.А. Русский роман XIX века: к построению истории жанра // Известия РАН. Серия ОЛЯ. Т.54. 1995. №1. С.16.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Барковская, Нина Владимировна

Заключение

Символистский роман, сложившийся в кризисную для жизни России эпоху, отразил стремление писателей внести в хаос действительности универсализм мифа, позволяющий увидеть не только эсхатологическую, но и историософскую -обнадеживающую - перспективу развития мира. Каждый из авторов по-своему видел пути выхода страны и отдельной личности из кризиса, Мережковский философскую проблему синтеза Духа и Плоти трактовал как слияние язычества и христианства, религии и культуры, народа и интеллигенции в грядущей религии Духа, путь к которой, возможно, откроет "мистическая революция". Брюсову была дорога идея преемственности культурных эпох, пафос свободного исследования, ценность героических порывов человеческого ума и страсти. Сологуб, видя неизбывность "злого земного томления", выход для одинокой личности искал в мире "творимой легенды". Андрей Белый, восприняв идеи русского мессианизма и соборности, выдвинул в качестве основной задачи искусства теургию, жизне-творчество. Тематика символистских романов все больше сближалась с современной жизнью России. Соответственно изменялся и тип героя: исключительная личность (императора, царя, гениального художника, а также "ведьмы", "мага", "ангела" ) сменилась личностью "обыкновенной", характерной для современной России (учитель, поэт, студент и т.п.). Усиливалась психологическая индивидуализация героев произведений. Человек в символистском романе всегда "онтологизирован", то есть поднят на уровень Мира в целом, но если судьба героев Мережковского определялась тем, что их души были ареной борьбы надличностных сил, то герой в романах Белого сам творит из своей жизни мистерию, активно участвует в судьбе человечества и мироздания; его "космическое я" вбирает в себя всю биографическую (и автобиографическую) конкретность индивидуальности.

Характерной особенностью символистского романа представляется широта проблематики (философской, религиозной, исторической, психологической), интегрируемой в одном - эстетическом - аспекте. Многообразные коллизии ( язычество и христианство, церковь и государство, наука и мистика, Запад и Восток, "отцы" и "дети" ) рассматривались, в конечном итоге, как соотношение искусства и жизни. "Мир" для писателей-символистов - это мир искусства, пространство культуры; человек - это творец, художник, его творчество вносит в мир смысл и целостность; символом мира является художественное произведение ("книга", воплощенный Логос ).

Своеобразие концепции мира и человека в рассмотренных нами произведениях определяется, прежде всего, принципом метаисторизма. возникшего в результате соединения символистского универсализма с вниманием к конкретно-исторической действительности. Метаисторизм сводит многообразие исторических явлений ( через выстраивание сверхобобщений и аналогий ) к неким метафизическим силам и сущностям, осмысляя конкретную историю как "метаисторию", миф об истории.

В структуре художественного мира произведения метаисторизм проявляется в телеологичности и обратимости времени. Совпадение причины порождающей и причины конечной позволяет в сиюминутном видеть вечное, дает возможность "слышать шум Вечного в современном" [1]. Художественное пространство в символистском романе - это пространство соприкасания, сосуществования миров посю- и потусторонних; для него характерны реальность ирреального и фантастичность обыденного. Символические события и явления имеют под собой принцип антологии, то есть двойного обоснования. При этом важен угол зрения на события, чей-то взгляд относит их к обыденной реальности или к мистической ирреальности; в идеале - принцип антологии предполагает совмещение обоих ракурсов видения ("двойное зрение"). Логико-понятийное мышление, здравый рассудок не в состоянии преодолеть анти-номичность ( сиюминутного и вневременного, реального и ирреального ). Закон антологии доступен интуитивному, подсознательному восприятию; поэтому пространство и время в символистском романе наиболее полно раскрываются в формах сновидений, галлюцинаций, медитаций, видений. Символический мир не располагается в одной плоскости, он углубляется, умножается, восходя от "реального" к "реальнейшему" (очень часто через использование психологических механизмов памяти, воображения, интуиции, сна, ясновидения). Мир в символистском романе выстраивается по эйдетическому принципу, то есть путем поуровневого углубления от явления к сущности, к идее - эй-досу. Вся смысловая вертикаль не дана в тексте, присутствует только ее "порождающая" модель (некоторый концептуально важный прием художественной формы). Символически-углубленное прочтение изображенной действительности совершает читатель, а направляет процесс восприятия - художественная форма - текучая, далекая от однозначной определенности, динамичная, содержащая побуждающий, творческий импульс, завораживающая читателя. Важный компонент символистского романа - активная, "энергийная" художественная форма. Если в романах-притчах Мережковского для проповеди новых идей использовалось слово-понятие, а в романах - стилизациях Брюсова привычное слово "остраннялось", становилось предметом эстетической игры, то в романах Сологуба и Белого важно "творимое" слово ("сказуемое" слово, то есть говорящее о созданных по воле автора мифах-легендах - у Сологуба, -"несказанное" слово, намекающее на тайну мистерий, - у Белого). Структура романов Мережковского интеллектуально и понятийно ("архитектурно" выстроена; романы Сологуба и Белого рассчитаны на внушение (суггестию), магию о-чарования и ориентированы на внелогические, ритмико-музыкальные приемы выразительности.

Главный "нерв" в развитии символистского романа - формирование особых отношений автора и героя. В эпических романах Мережковского автор занимал позицию абсолютной вненаходимости по отношению к внутреннему миру произведения, герой изображался как объективированный персонаж, как "он". В романах Брюсова и Сологуба верхний, эпический уровень содержания и формы выполнял на глубинном уровне функции лирики. В романах Брюсова автор и герой подобны друг другу, раскрываются в качестве "ты", отражающего "я", их уподобление актуализируется на границах текста, в зоне выхода произведения в контекст (культурный, творческий, автобиографический ). В романах Сологуба автор и герой раскрываются как "ты" в самом тексте, они сосуществуют в процессе его со-творения. Романы Белого соединяют эпос и лирику; автор, герой и читатель ("я" - "ты" ) соприродны и сопричастны, объединяясь в "мы". Автор, герой и читатель связаны отношениями со-порождения; это ипостаси, формы проявления одного творящего начала, единой -божественной - сущности. Текст превращается в символ и мира, и "я" (автора, героя, читателя). Принцип ипостасности автора, героя и читателя отвечал как символистскому миропониманию (мифологизм, панэстетизм, идея синтеза и соборности), так и структурным особенностям самих произведений (антилогия, эйдетический принцип строения образа, энергийная форма). Связанный с отказом от абсолютного господства закона мимесиса (подражания) в искусстве, этот принцип воплощал теургическую, творческую установку писателей. Нам представляется, что структурно воплощенный в тексте принцип ипостасности автора, героя, читателя - это то новое, что внес символизм в жанр романа, то своеобразие, которое определяет как обаяние символистского романа, так и трудность его восприятия.

Если понимать жанр как "внутренне сбалансированную, относительно завершенную систему, организующую произведение в целостный образ мира" [2], то следует сказать, что символистский роман - за два с небольшим десятилетия своей истории не сложился в особый жанр со своими канонами, да и не мог сложиться, ибо суть символистского романа - не в устойчивости и завершенности, а в динамичности, в стремлении выхода за пределы оформленного и воплощенного. Жанровые разновидности классического романа (роман исторический, философский, авантюрный, биографический и автобиографический) используются только для создания "верхнего" уровня сюжетного содержания, только как исходная точка в процессе символизации. Романы символистов обретают полноту смысла только в контексте: историческом, культурно-художественном, биографическом. Они неотделимы от повестей и новелл писателей-символистов, а главное - от их поэзии. "Символистский роман" - это, скорее, не жестко определенный жанр, а некое семантическое поле, некий текст, состоящий из ряда произведений, написанных в одну эпоху, авторами одного литературного течения и раскрывающих некий общий круг проблем сходными художественными средствами в сходной структурной форме. Каждый из проанализированных нами романов представляет собой вариант, компонент единого "поля" символистского романа. В.Н.Топоров, вводя понятие "Петербургского текста русской литературы", подчеркивает, что такой текст "отчетливо сохраняет в себе следы своего внетекстового субстрата" и "обучает читателя правилам выхода за свои собственные пределы" [3]. Тексты, подобные "Петербургскому тексту", обладают семантической связностью: "Текст един и связан, хотя он писался ( и будет писаться ) многими авторами, потому что он возник где-то на полпути между объектом и всеми теми авторами, которые в данном случае характеризуются наличием некоторых общих принципов отбора и синтезированием материалов, а также задач и целей, связанных с текстом" [4]. Единство такого рода текстов определяется единством смысловой установки (идеи), вместе с тем для них характерна, по выражению В.Н.Топорова, и кросс-жанровость, кросс-темпоральность, даже кросс-персо-нальность (в отношении авторства). А.Ханзен-Леве, например, рассматривает в своей книге "Diabolischer Symbolismus" (Wien, 1989) всю поэзию символистов как единый текст, возникающий в результате взаимодействия ряда центральных мотивов ("замкнутость", "одиночество", "звездный", "лунный" и др.) [5]. Таким текстом являлся, на наш взгляд, и русский символистский роман. М.Бахтин, отмечал трудность разработки теории жанра романа (ибо этот жанр не каноничен, "это - сама пластичность. Это - вечно ищущий, вечно исследующий себя самого и пересматривающий все свои сложившиеся формы жанр" [6]). Бахтин противопоставлял "формалистическому" пониманию жанра свое представление о жанре - "как зоне и поле ценностного восприятия и изображения мира" [7]. Только в таком смысле можно говорить о жанре символистского романа - жанре "незавершенном", динамичном, в высшей степени "романном".

Зона" символистского романа - это "зона порога", "пограничная зона". Он осмысливает судьбу России, стоящей на пороге новой эпохи, на границе между Востоком и Западом. Образ-символ - это проницаемая граница, зона касания земного и небесного, материального и идеального, реального и ирреального миров.

Двойственный статус ("антилогийность") имеет мир в романах символистов, развивающийся в зоне порога между мифом и современностью. Погранична родовая природа этих произведений: тождественность - нетождественность Человека и Мира обусловливает "касание" эпоса и лирики. Писатели-символисты ставят свое произведение - "книгу" на границе жизни и искусства, это зона встречи автора и читателя. Символистский роман пограничен с точки зрения художественного метода: он соединяет реалистическую традицию с модернистской антимиметической установкой.

Каждый из символистских романов может быть прочтен как "текст в тексте", если использовать выражение Ю.М.Лотмана; тогда "большим текстом" - сложно устроенным, распадающимся на иерархию "текстов в текстах" -будет семантическое "поле" символистского романа в целом. Ю.М.Лотман особенно настаивал на важности границ в такого рода "текстах" (как внешних, отделяющих от не-текста, так и внутренних, разделяющих участки различной кодированности): "Актуальность границ подчеркивается именно их подвижностью." [8]. Принцип "пограничности", свойственный структуре символистского романа, обеспечивает его нежесткость, текучесть, динамизм.

В "пограничной ситуации" каждый раз оказывается герой символистского романа. Искомая гармония (тотальность) мира, сущность в существовании так и не найдены героями (или авторами) символистского романа. Им свойственно чувство глубокого трагизма истории, в которой реально борются противоположные духовные начала и где зло не менее реально и действенно, чем добро. Метаисторический взгляд жаждет надежды, чуда, но окрашивается в апокалиптические тона, ибо опирается не только на априорные схемы и откровение о будущем, но и на реальную историческую действительность. С.Н.Булгаков полагал, что метаи-стория открывает не столько будущее, сколько скрыто существующее уже в настоящем, что потом, по мере созревания, раскрывается в истории. Такой метаи-сторией ("исторической онтологией, в которой раскрывается внутренний механизм мирового и исторического процесса [9]) С.Н.Булгаков считал Апокалипсис. Духовные силы, раздирающие мир своим противоборством, опознаются личностью в ее собственной душе: ".индивидуальная душа имеет свой личный Апокалипсис" [10]. В раскрытии бытийной, экзистенциальной трагедии личности -правдивость и историческая конкретность символистского романа, создававшегося на пороге катастрофичного XX века.

Символистский роман - это "поле", "текст", где окончательно сложился символизм как миропонимание и где началась саморефлексия символизма и выход за его пределы.

Библиографические ссылки.

1. Белый А. Письма А.Д.Бугаевой и М.К.Морозовой // Новое лит. обозрение. 1994. №9. С. 129.

2. Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра. Свердловск, С. 136.

3. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. С.259.

4. Там же. С. 194.

5. Гюнтер X., Уленбух Б. Изучение русской литературы в Западной Германии: тенденции и результаты (70-80 г.г.) // Новое лит. обозрение. 1995. №12. С. 186.

6. Бахтин М.Н. Эпос и роман// Бахтин М.Н. Вопросы литературы и эстетики. С.482.

7. Там же. С.471.

8. Лотман Ю.М. Текст как семиотическая проблема // Лотман Ю.М. Избр. статьи. С. 160,156.

10. Там же.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Барковская, Нина Владимировна, 1996 год

1. Художественные тексты.

2. Анненский И.Ф. Лирика. JL: Худож. лит., 1979. - 364с.

3. Бальмонт К.Д. Где мой дом: Стихотворения, худож. проза, статьи, очерки, письма. М.: Республика, 1992. - 448с.

4. Белый А. Котик Летаев.-Пг., 1922.

5. Белый А. Крещеный китаец. Репринт, изд.. - М.: Панорама, 1992. - 235с.

6. Белый А. Кубок метелей (4-я симфония) . М., 1908.

7. Белый А. Начало века: Воспоминания: В 3 кн. Кн. 2. М.: Худож. лит., 1990. - 687с.

8. Белый А. Петербург. Л.: Наука, 1981. - 69с.

9. Белый А. Серебряный голубь// Белый А. Избранная проза. М., 1988. - С. 17-280.

10. Белый А. Симфонии. Л.: Худож. лит., 1991. - 528с.

11. Ю.Блок А.А. Собр.соч.: В 8 т. М.; Л.: Гослитиздат, 1960-1963. - Т. 1-8.

12. Блок А.А. Стихотворения и поэмы. Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1980. - 496с.

13. Бодлер III. Цветы зла. М.: Наука, 1970. - 480с.

14. З.Брюсов В .Я. Огненный Ангел. М.: Высш. шк., 1993. - 480с.

15. Брюсов В .Я. Собр. соч.: В 7 т. М.: Художлит., 1973-1975. - Т. 1-7.

16. Булгаков М.А. Собр. соч.: В 5 т. М.: Худож. лит., 1990. - Т. 5.

17. Бунин И.А. Собр. соч.: В 5 т. М.: Правда, 1956. - Т. 2. - 424с.

18. П.Волошин М.А. Стихотворения и поэмы. Екатеринбург: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1992. -400с.

19. Воспоминания о серебряном веке. М.: Республика, 1993. - 558с.

20. Гофман Э.Т.А. Эликсиры сатаны. СПб.: Наука, 1993. - 287с.

21. Гумилев Н.С. Стихи. Поэмы. Тбилиси: Мерани, 1988. - 493с.21 .Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 10 т. М.: Худож. лит., 1956-1958. -Т. 1,9.

22. Иванов Вяч. Собр. соч.: В 4 т. Брюссель, 1987. - Т. 4.

23. Кузмин М. Стихи и проза. М.: Современник, 1989. - 430с.

24. Кузмин М. Стихотворения. Письма В.В. Руслову// Новое лит. обозрение. 1992. - №1. -С.137-151.

25. Куприн А.И. Сочинения: В 3 т. М.: Гослитиздат, 1954. -Т.З.

26. Мендес К. Бессмертный: Записки Калиостро// Мендес К. Бессмертный: Записки Калиостро. Энгельгардт Н.А. Граф Феникс: Приключения Калиостро в России. Харьков, 1993. -С.6-140.

27. Мережковский Д.С. Иисус неизвестный// Октябрь. 1992. - №11. - С. 134-155; №12.

28. Мережковский Д.С. Отверженный. СПб., 1886.

29. Набоков В. Дар//Урал. 1988. - №3. - С.71-112; №4. - С.79-117; №5. - С.65-126; №6. - С.76-135;

30. Набоков В. Другие берега// Дружба народов. 1988. - №5. - С.141-165; №6. - С.73-136.

31. Набоков В. Защита Лужина// Москва. 1986. - №12. - С.66-163.

32. Набоков В.В. Рассказы. Воспоминания. М.: Современник, 1991. - 653с.

33. Набоков В.В. Стихотворения и поэмы. М.: Современник, 1991. - 573с.

34. Перцов П.П. Литературные воспоминания. 1890-1902. М.; Л., 1993.

35. Петровская Н.И. Воспоминания// Минувшее. М., 1992. - Т.8. - С. 17-90.

36. Погорелова Б. Валерий Брюсов и его окружение// Воспоминания о серебряном веке. М., 1993. -С.24-45.

37. Поплавский Б. Аполлон Безобразов// Юность. 1991. - №1. - С.3-17; №2. - С. 38-56.43 .Поплавский Б.Ю. Из дневников (О личном счастье в эмиграции)// Человек. 1993. - №3. -С. 159-171.

38. Поплавский Б. Под флагом звездным: стихи разных лет. СПб., 1993. - 86с.

39. Поплавский Б. Стихи. Дневники. Эссе// Звезда. 1993. - №7. - С.112-122.

40. Поэзия французского символизма. Лотреамон. Песни Мальдодора. М.: Изд-во МГУ, 1993.-508с.

41. Пушкин А.С. Поли. собр. соч.: В 10 т. JI.: Наука, 1977-1979. - Т. 3,5.

42. Ремизов A.M. Избранное. М.: Худож. лит., 1978. - 510с.

43. Ремизов A.M. Крестовые сестры. М.: Современник, 1989. - 124с.

44. Ремизов А.М. Соломония// Рус. лит. 1989. - №2. - С.119-130.

45. Русская поэзия "серебряного века", 1890-1917: Антология. ~ М.: Наука, 1993. 784с.

46. Сологуб Ф.К. Мелкий бес. Заклинательница змей. Рассказы. М.: Сов. Россия, 1991. -528с.

47. Сологуб Ф. Мелкий бес. Рассказы. М.: Правда, 1989. -480с.

48. Сологуб Ф. "Мелкий бес" Неизданные фрагменты// Новое лит. обозрение. 1993. - №2. -С. 156-164.

49. Сологуб Ф.К. Собр. соч.: В 20 т. СПб., 1907-1913. - Т. 10.

50. Сологуб Ф.К. Творимая легенда. М.: Современник, 1991. - 574с.

51. Степун Ф.А. Встречи. Мюнхен, 1962.

52. Толстой А.К. Князь Серебряный. М.: Худож. лит., 1986. - 127с.

53. Тютчев Ф.И. Лирика: В 2 т. М.: Наука, 1966. - Т. 1,2.

54. Шмелев И.С. Лето Господне. М.: Сов. Россия, 1988. - 380с.

55. Энгельгардт Н.А. Граф Феникс: Приключения Калиостро в России// Мендес К. Бессмертный: Записки Калиостро. Энгельгардт Н.А. Граф Феникс: Приключения Калиостро в России. Харьков, 1993. - С. 141-475.1. Монографии. Статьи.

56. Абрамович С. Вопросы историзма в романе Брюсова "Огненный ангел"// Вопросы русской литературы. — Львов, 1973. Вып. 2.

57. Абрамович С. Некоторые аспекты стиля романов Брюсова "Алтарь победы" и "Юпитер поверженный"// Валерий Брюсов: Исследования и материалы. Ставрополь, 1983.

58. Авраменко А. "Симфонии" А. Белого// Рус. лит. XX в. (доокт. период). Тула, 1977. - Сб. №9.

59. Александров Н.Д. Лабиринт Минотавра о структуре повествования в романе А. Белого "Крещеный китаец".// Лит. обозрение. 1995. - №4 - 5. - С. 158-160.

60. Аллен Л. Домой с небес: О судьбе и прозе Б. Поплавского// Поплавский Б.Ю. Домой снебес. СПб.: Logos; Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - С.З -18.

61. Андреев Д.Л. Роза мира. —М.: Товарищество "Клышников Комаров и К", 1993. - 303с.

62. Андреев Л.Г. Сюрреализм. М.: Высш. ипс., 1972. - 232с.

63. Анненский И.Ф. Книги отражений. М.: Наука, 1979. - 679с.

64. Аникин А.Е. Из наблюдений за поэтикой Анненского// Серебряный век в России. -М., 1993.-С. 137-152.

65. Анненский-Кривич В.И. Две записи// Сологуб Ф. Творимая легенда. Кн. 2. М., 1991. - С. 248-256.

66. Аннинский JI. На кровях. (Андрей Белый: путешествие из "Петербурга" в "Москву" полтора века спустя)// Вопр. лит. 1990. - №11-12. - С. 3-17.

67. Асмус В.Ф. Эстетика русского символизма// Асмус В.Ф. Вопросы теории и истории эстетики. -М., 1968. С. 531-609.

68. Ауэрбах Э. Мимесис. -М.: Прогресс, 1976. 536с.

69. Бабичева Ю.В. Литература в годы реакции// История русской литературы: В 4 т. Л., 1983. Т. 4. -783с.

70. Багно В.Е. Федор Сологуб переводчик французских символистов// на рубеже XIX и XX веков: Из истории междунар. связей рус. лит. Л., 1991. - С. 129-214.

71. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. М.: Прогресс: Универс, 1993. -367с.

72. Батай Ж. Литература и зло. М.: Изд-во МГУ, 1994. - 166 с.

73. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической реальности// Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 7-180.

74. Бахтин М.М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве// Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. - С. 6-71.

75. Бахтин М.М. Эпос и роман// Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. -С. 447-483.

76. Безродный М. Об обезьяньих словах// Новое лит. обозрение. 1993. - №4. - С. 153-154.

77. Белецкий А. Первый исторический роман В.Я. Брюсова// Брюсов В.Я. Огненный ангел. -М„ 1993.-С. 380-421.

78. Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. -М.: Худож. лит., 1978. Т. 3. - С. 294-317.

79. Белый А. Вместо предисловия: К роману "Маски".// Белый А. Москва. М., 1989. - С. 760-764.

80. Белый А. Возврат. М., 1905.

81. Белый А. Дневник писателя// Записки мечтателей. 1921. - №2,3.

82. Белый А. На перевале. Литературный дневник// Белый А. Арабески: кн. статей. М., 1911.

83. Белый А. На рубеже столетий. М.; Л., 1930.

84. Белый А. "Огненный ангел"// Белый А. Арабески: кн. статей. М., 1911.

85. Белый А. Письма А.Д. Бугаевой и М.К. Морозовой// Новое лит. обозрение. 1994. - С. 115-160.

86. Белый А. Предисловие к роману "Москва под ударом"// Белый А. Москва. М., 1989. - С. 757-758.

87. Андрей Белый: Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации. М.: Сов. писатель, 1988. - 832с.

88. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. - 528с.

89. Бенн Г. Проблемы лирики// Вопр. лит. 1991. - №7. - С. 133-164.

90. Беннет В. Двойники и маски: Исповедальные мотивы в "Воспоминаниях об А.А. Блоке" А. Белого// Лит. Обозрение. 1993. - №7-8. - С. 37-41.

91. Бердяев Н.А. По поводу "Дневников" Б. Поплавского// Человек. 1993. - №3. - С. 172-175.

92. Бердяев Н.А. Теософия и антропософия в России. Репринт с изд. 1916г. - М., 1991.

93. Блок А.А., Белый А. Диалог поэтов о России и революции / Сост., вступ. ст., коммент. М.Ф. Пьяных. М. : Высш. шк., 1990. - 687с.

94. Бобрецов В.Ю. Борис Поплавский// Рус. лит. 1991. - №2. - С. 239-241.

95. Богомолов Н., Малмстад Дж. У истоков творчества Михаила Кузмина// Вопр. лит. -1993. -№3.- С. 64-121.

96. Ю2.Божович В.И. Традиция и взаимодействие искусств: Франция. Конец XIX нач. XX в. - , М.: Наука, 1987. -319 с.

97. ЮЗ.Бойчук А.Г. "Святая плоть" земного в "Кубке метелей" (К теме "Белый и Мережковский")// Лит. обозрение. 1995. -№4/5. - С. 144-152.

98. Ю4.Борисова Л.М. Проблема художественного синтеза в теории русских символистов// Филол. науки. 1990. - №5. - С. 12-21.

99. Ю5.Булгаков С.Н. Соч.: В 2 т. М.: Наука, 1993.

100. Юб.Валентинов Н. Брюсов и Эллис// Воспоминания о серебряном веке. М., 1993. - С. 46-64. Ю7.Великовский С.И. В скрещенье лучей: групповой портрет с Полем Элюаром. - М.: Сов.писатель, 1987.-400с. 108-Волошин М. Лики творчества. Л.: Наука, 1988. - 848с.

101. Ю9.Волынский А.Л. Ф.К. Сологуб// Сологуб Ф.К. Творимая легенда. Кн. 2. М.: Худож. лит., 1991.-С. 219-225.

102. Ю.Воровский В.В. Литературно-критические статьи. М.: Гослитиздат, 1948. - 256с.

103. Воронский А. На перевале// Воронский А. Искусство и жизнь. М.; Л., 1924.

104. Выготский Л.С. Психология искусства. М.: Искусство, 1968. - 576с.

105. Гальцева ГЛ. Очерки русской утопической мысли XX века. М.: Наука, 1992. - 204 с.

106. Гаспаров Б. Из наблюдений над мотивной структурой романа М.А. Булгакова "Мастер и Маргарита"// Даугава. 1988. - №10. - С. 105-113. - №1. - С. 78-90.

107. Гаспаров М.Л. Брюсов и античность// Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7 т. -М., 1975. Т. 5. - С. 543-556.

108. Гегель Г. Эстетика: В 4 т. М.: Искусство, 1971. - Т. 3. - 621с.

109. П.Гендель М. Космогоническая концепция розенкрейцеров. Б.М.И., Б.Г.И.

110. Гервер Л.Л. Контрапунктическая техника Андрея Белого// Лит обозрение. 1995. - №4/5. -С. 192-196.

111. Гершензон М. Нагорная проповедь// Символ. !992. - №28. - С. 267-277. 120 .Гинзбург Л .Я. О лирике. - 2-е изд., доп. - Л.: Сов. писатель, 1974. - 407с.

112. Гиршман М.М. Ритм Художественной прозы. М.: Сов писатель, 1982. - 367с.

113. Глазычев В.Л. Гемма Коперника: Мир науки в изобразительном искусстве. М.: сов. художник, 1989.-414с.

114. Горнфельд А.Г. Федор Сологуб// Русская литература XX века (1890-1910) / Под ред. С.А. Венгерова. -М., 1916. Т. 2. Ч. 1. -С.14-64.

115. Горфункель Е. Примерка: Тезисы о русском театральном модерне// Театр. 1993. - №5. -С. 3-12.

116. Грачева A.M. Древнерусские повести в пересказах А.М. Ремизова// Рус. лит. 1988. - №3. -С. 110-117.

117. Грачева А.М. Научная конференция "Русский рассказ и литературный процесс начала XX века"// Рус. лит. 1989. - №3. - С.249-252

118. Гречишкин С.С. Ранняя проза Брюсова// Рус. лит. 1980. - №2. - С. 200-208.

119. Гречишкин С.С., Лавров А.В. О работе Брюсова над романом "Огненный ангел"//

120. Брюсовские чтения 1971 г.-Ереван, 1973.

121. Григорьев A.JI. Мифы в поэзии и прозе русских символистов// литература и мифология. -Л., 1975.-С. 56-78.

122. ЗО.Григорьев А.Л. Символизм// История русской литературы: В 4 т. Л., 1983. - Т. 4. - С. 419-471.

123. Гуковский Г.А. К вопросу о творческом методе Блока// Литературное наследство: Ал. Блок: Новые материалы и исследования. М.: Наука, 1980. - Т. 92. Кн. 1. - С.63-84.

124. Гюнтер X., Уленбух Б. Изучение русской литературы в Западной Германии: Тенденции и результаты (70-80 г.г.)// Новое лит. обозрение. 1995. - №12. - С.180-188.

125. Дали С. Мои сильные стороны// Дали С. Живопись. Скульптура. Графика. М.: Изобраз. иск-во, 1992.

126. Дворцова Н. Пришвин и Мережковский (Диалог о Граде Невидимом)// Вопр. лит. 1993. / - №3. - С. 143-170.

127. Делез Ж. Платон и симулякр// Новое лит. обозрение. 1993. - №5 - С.45-56.

128. Дефье О.В. Мережковский и новое эстетическое сознание Серебряного века русской литературы// Время Дягилева. Универсалии Серебряного Века. 1993. - Вып. 1. - С. 167176.

129. Дидро Д. Собр. соч.: В 10 т. М., Л.: Академия, 1936. - Т. 5.

130. Долгополов Л.К. Андрей белый и его роман "Петербург". Л.: Сов. писатель, 1988. -416с.

131. Долгополов Л.К. На рубеже веков: О рус. лит. конце XIX нач. XX в. - Л.: Сов. писатель, 1985.-351с.

132. Долгополов Л.К. Творческая история и историко-литературное значение романа А. Белого "Петербург"// Белый А. Петербург. Л., 1981. - С.525-623.

133. Долгополов Л.К. Текстологические принципы издания// Белый А. Петербург. Л., 1981. -С. 624-640.

134. Долинин А. Дмитрий Мережковский// Русская литература XX века (1890-1910) / Под ред. С.А. Венгерова. М., 1916. - Т.!. С.295-329.

135. Ельницкая Л.М. Своеобразие историзма в романе Брюсова "Огненный ангел"// науч. труды Тюменского ун-та. Тюмень, 1976. - Сб. 30.

136. Ермилова Е.В. О Михаиле Кузьмине// Кузьмин МЛ. Стихи и проза. М., 1989. - С. 3-22.

137. Ермоленко С.И. Жанр романтической баллады в эстетике первой трети XIX века//

138. Проблемы стиля и жанра в русской литература XIX начала XX века. - Свердловск, 1989. -С. 4-21.

139. Ерофеев Вик. На грани разрыва ("Мелкий бес" Ф. Сологуба на фоне русской, реалистической традиции)// Вопр. лит. 1985. - №2. - С.140-158.

140. Иванов А. Последний стиль: модерн как способ мышления// Театр. 1993. - №5. - С. 155158.

141. Иванов В. Эллинистская религия страдающего бога// Новый путь. 1904. - №2,3,8,9; 1905.-№6.7.

142. Иванов Вл. Николай Евреинов: между будущим и эшафотом//Театр. №5. -С.95-100.

143. Иванов-Разумник Р.В. Вечные пути (Реализм и романтизм)// Заветы. 1914. - №3.

144. Ильев С.П. Роман или "правдивая повесть"?// Брюсов В .Я. Огненный ангел. М., 1993. -С.6-20.

145. Ильев С.П. Русский символистский роман. Аспекты поэтики. Киев: Лыбидь, 1991. -172с.

146. Искржицкая И.Б. Об античном и средневековом компонентах русской поэзии начала XX века// Русская литература XX века: направления и течения. Екатеринбург, 1992. - С.6371.

147. Келдыш В.А. Русский реализм начала XX века. М.: Наука, 1975. - 280с.

148. Клинг О. "Петербург": один роман или два? (трансформация поэтики "Петербурга" Андрея Белого в ходе работы над редакциями романа)// Вопр.лит. 1993. - Вып.6. - С.45-71.

149. Юпоге Р.-Д. О русском авангарде, философии Ницше и социалистическом реализме// Вопр. лит. 1990. - №9. - С.64-77.

150. Ковач А. О смысле и художественной структуре повести Достоевского "Двойник"// Достоевский: Материалы и исследования. М., 1976.

151. Кожевникова Н.А. Язык А. Белого. М., 1992. - 256с.

152. Колобаева JI.А. Человек и его мир в художественной системе Андрея Белого// Филол. Науки. 1980. - №5. - С. 12-20.

153. Колосова Н.П. Поэт. Историк. Ученый// Брюсов В.Я. Избранная проза. М.Л986. - С.5-20.

154. Коренева М.Ю. Д.С. Мережковский и немецкая культура (Ницше и Гете. Притяжение и отталкивание)// На рубеже XIX и XX веков: Из истории междунар. связей рус. лит. Л., 1991. - С.44-76.

155. Косиков Г.К. Два пути французского постромантизма: символисты и ЛотреамонII Поэзия французского символизма. Лотреамон. Песни Мальдодора. М., 1993. - С.5-62.

156. Косиков Г.К. Ролан Барт семиолог, литературовед// Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. - М., 1989. - С.3-45.

157. Костиков В.В. Не будем проклинать изгнанье. (Пути и судьбы русской эмиграции). М.: Междунар. отношения. - 1990. 464 с.

158. Кравцова И. Забытый портрет М. Кузьмина// Новое лит. обозрение. 1993. - №3. - С. 130-153.

159. Крейд В. Борис Поплавский и его проза// Юность. 1991. - №1. - С.2-6.

160. Круглов О.Ю. Историческая реальность и художественнюй вымысел в романе "Антихрист. Петр и Алексей" и драме "Павел Первый" Д.С. Мережковского.: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1996.

161. Кувакин В.А. Опровержения и предположения Льва Шестова// Философские науки. -1990. №2. - С.53-63; №3. - С. 54-64.

162. Кувакин В.А. Религиозная философия в России: Начало XX в. М.: Мысль, 1980. - 309с.

163. Кувакин В.А. Философия Вл. Соловьева. М.: Знание, 1988. - 62с.

164. Кузьмин М. Художественная проза "Весов"//Аполлон. 1910. -№9.

165. Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993. - 382с.

166. Лавров А.В. Мемуарная трилогия и мемуарный жанр у Андрея Белого// Белый А. На рубеже двух столетий: Воспоминания: В 3 кн. Кн. 1. М., 1989. - С.5-32.

167. Лавров А.В. Проза поэта// Брюсов В.Я. Избранная проза. М., 1989. - С.3-20.

168. Лавров А.В. У истоков творчества Андрея Белого ("Симфонии")// Белый А. Симфонии. -Л., 1991.-С.5-34.

169. Лавров А.В., Тименчик Р.Д. "Милые старые миры и грядущий век": штрихи к портрету М. Кузмина// Кузмин М.А. Избранные произведения. Л., 1990. - С.З-16.

170. Левин Ю.И. Инвариантные структуры в философском тексте: Вл. Соловьев// Серебряный век в России. М., 1993. - С.5-86.

171. Левинтон А.Г. Роман Э.Т.А. Гофмана "Эликсиры сатаны"// Гофман Э.Т.А. Эликсиры сатаны. СПб,. 1993. - С.236-277.

172. Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра. Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд- < во, 1982.-256с.

173. Л инков В .Я. Мир и человек в творчестве Л. Толстого и И. Бунина. М.: Изд-во МГУ, 1989.- 174с.

174. Литвин Э.С. Эволюция исторической прозы Брюсова (Роман "Алтарь Победы")// Рус. лит. 1968.-№2.-С.154-163.

175. Литературный энциклопедический словарь. М.: Сов. энцикл., 1987. - 750с.

176. Лихачев Д.С. Предварительные итоги тысячелетнего опыта// Огонек. 1988. - С.9-12.

177. Личность в XX столетии: анализ буржуазных теорий. М.: Мысль, 1979. - 263с.

178. Ломтев С.В. Первый роман В. Брюсова и его значение для становления эстетического идеала писателя// Валерий Брюсов: Исследования и материалы: Ставрополь, 1986. С.101-106.

179. Лосев А.Ф. История античной эстетики: Высокая классика. М.: Искусство, 1974. - 598с.

180. Лосев А.Ф. Вл. Соловьев. М.: Мысль, 1983. - 206с.

181. Л осев А.Ф. Конспект лекций по эстетике Нового времени: Романтизм// Лит. учеба. 1990. -№6.-С. 139-145.

182. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1976. - 367с.

183. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. 524с.

184. Лотман Ю.М. Избр. статьи: В 3 т. Таллин: Александра, 1992. - Т. 1-3.

185. Лотман Ю.М. Лекции по структуральной поэтике// Ю.М. Лотман и тартусско-московская семиотическая школа. М., 1994. - С. 17-245.

186. Лукач Д. Теория романа / вступ. заметка С. Зенкина// Новое лит. обозрение. 1994. - №9. -С. 13-78.

187. Любимова Е. Трилогия "Христос и Антихрист"// Мережковский Д.С. Собр. соч.: В 4 т. -М., 1990.-Т. 2. -С.760-764.

188. Майдель Р. фон. О некоторых аспектах взаимодействия антропософии и революционной мысли в России// Уч. зап. Тарт. Ун-та. Тарту, 1990. - Вып. 917.

189. Максимов Д.Е. Брюсов: Поэзия и позиция. Л.: Сов. писатель, 1969. - 240 с.

190. Матюшина И.Г. Канон стиль - магия: о звуковой организации древнегерманской поэзии// От мифа к литературе. - М., 1993. - С.275-296.

191. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. - 407с.

192. Мельникова-Григорьева Е. Принцип пограничности в "симфониях" А. Белого// Труды по русской и славянской филологии. Уч. зап. Тарт. Ун-та. Тарту, 1985.

193. Мережковский Д.С. В тихом омуте: статьи и исследования разных лет. М.: Сов. писатель, 1991. - 489с.

194. Минц З.Г. Блок и русский символизм// Литературное наследство: Ал. Блок: Новые материалы и исследования. М.: Наука, 1980. - Т.92. Кн. 1. - С.98-172.

195. Минц З.Г. Владимир Соловьев поэт// Соловьев B.C. Стихотворения и шуточные пьесы. - Л.: Сов.писатель, 1974. - С.5-56.

196. Минц З.Г. Граф Генрих фон Оттергейм и "Московский ренессанс". Символист Андрей Белый в "Огненном ангеле" В. Брюсова// Андрей Белый: Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации. М., 1988. - С.215-240.

197. Минц З.Г. К проблеме "реализма символистов"// Труды по знаковым системам. Тарту, I987.-T.20.

198. Минц З.Г. Лирика Александра Блока. Тарту: ТГУ, 1975. - Вып. 4. - 165с.

199. Минц З.Г. О некоторых "неомифологических" текстах в творчестве русских символистов// Уч. зап. Тарт. ун-та. Тарту, 1979. - Вып. 459. - С.76-120.

200. О.Минц З.Г. О трилогии Д.С. Мережковского "Христос и Антихрист"// Мережковский Д.С. Христос и Антихрист. М., 1989. - Т. 1. - С.5-26.

201. Минц З.Г., Мельникова Е.И. Симметрия-ассиметрия в композиции "III симфонии" А. Белого// Труды по знаковым системам. Тарту, 1984. - т. 17.

202. Мирза-Авакян М.Л. Образ Нины Петровской в творческой судьбе В .Я. Брюсова// брюсовские чтения 1983г. Ереван, 1985.

203. З.Михайлов А.И. Два мира Федора Сологуба// Сологуб Ф. Творимая легенда. М., 1991. -С.5-14.2Н.Михайлов О.Н. Пленник культуры (о Д.С. Мережковском и его романах)// Мережковский Д.С. Собр. соч.: В 4 т. М., 1990. - Т. 1. - С.3-22.

204. Молчанова Н. Сказочно-мифологические элементы в жанрово-стилевой структуре произведений А. Блока (Сборник "Нечаянная радость")// Творчество писателя и литературный процесс. Иваново, 1986. - С. 128-140.

205. Морева Л.М. Лев Шестов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. - 85с.

206. Мотылева T.JI. Роман свободная форма. - М.: Сов. писатель, 1982. - 399с.

207. Мусатов В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX века: От Анненского до Пастернака. М.: Прометей, 1991. - 187 с.

208. Набоков В. Николай Гоголь// Новый мир. 1987. - №4.- С.173-227.

209. Нездвецкий В.А. Русский роман XX века: к построению истории жанра// Известия РАН. Серия ОЛЯ. 1995. - Т. 54. - №1.

210. Нижнеборский А. Гносеологическое обоснование Белым символа// Философские проблемы познания. Челябинск, 1978. - Вып. 3.

211. Новополин Г.С. Порнографический элемент в русской литература. СПб., 1909.

212. Носов Н.А. Духовная лествица СВ. Исаака Сирина// Человек. 1992. - №5. - С. 76-85.

213. Павлова М.М. Из творческой предыстории "Мелкого беса": Алголагнический роман Федора Сологуба// De visu. 1993. - №9.

214. Панченко Дм. Леонардо и его эпоха в изображении Дм. Мережковского// Мережковский Д.С. Воскресшие боги. Леонардо да Винчи. М., 1990. - С.629-639.

215. Паперный В. Белый и Гоголь// Уч. зап. Тарт. ун-та. Тарту, 1982. - Вып. 604.

216. Парамонов Б. Новый путеводитель по Сологубу// Звезда. 1994. - №4. - С.199-203.

217. Переписка Л.И. Шестова с А.М. Ремизовым// Рус. лит. 1992. - №2. - С. 133-169; №3. -С.158-197; №4. -С.92-127.

218. Пермякова Л.А. Сакрализация женственности в прозе русских символистов: Автореф. дис. канд. филол. наук. Уфа, 1996. 22с.

219. Песков A.M. Первый русский исторический роман// Загоскин М.Н. Юрий Милославский, или Русские в 1612 году. М.: Правда, 1989. - С.5-20.

220. Песонен П. Образ Христа в "Петербурге" Андрея Белого// Уч. зап. Тарт. ун-та. 1990. -Вып. 897.

221. Петров Вс. Калиостро: Воспоминания и размышления о М.А. Кузмине// Согласие. 1993. -№7.-С. 167-188.

222. Пигин А.В. Повесть. А.М. Ремизова "Соломония" и ее древнерусский источник// Рус. лит. -1989.-№2.-С.144-118.

223. Поварцев С. Траектория падения (О литературно-эстетических концепциях Д. Мережковского)// Вопр. лит. 1986. -№11.- С. 153-191.

224. Попов Вл. Исторический романы Д.С. Мережковского// Мережковский Д.С. Петр и Алексей. Краснодар, 1990. - С.426-431.

225. Попова Н.А. Становление русской души (По повести И.С. Шмелева "Лето Господне")// Лит. в шк. 1992. - №3/4. - С.63-66.

226. Пресняков О. От личности автора к его стилевой структуре (А. Белый "Петербург")// XX век: Литература: Стиль. Екатеринбург, 1994. Вып.1.

227. Пуришев Б.И. Брюсов и немецкая культура XVI века// Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7 т. -М., 1974. Т.4. - С.328-341.

228. Путилов Б.Н. Пародирование как тип эпической трансформации// От мифа к литературе. -М., 1993.-С. 101-116.

229. Ремизов А. Послушный самокей (Михаил Алексеевич Кузмин): Литературный портрет// Лит. учеба. 1990. - №6. -С.121-124.

230. Розенталь Ш., Фоули Х.П. Символистский аспект романа Ф. Сологуба "Мелкий бес'7/ Русская литература XX века: Исследования американский ученых. СПб, 1993. - С.6-23.

231. Салма Н. О книге венгерской исследовательницы Лены Силард "Теория карнавализации. От Вяч. Иванова до Бахтина"// Рус. лит. 1992. - №4. - С.220-223.

232. Сарабьянов Д.В. Стиль модерн: истоки, история, проблемы. М.: Искусство, 1989. - 294с.

233. Сарычев В.А. Эстетика русского модернизма. Проблема "жизнетворчества" . Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1991. - 316с.

234. Святополк-Мирский Д.П. Литературно-критические статьи// Рус. лит. 1990. - №4. -С. 127-154.

235. Селивановский А.П. Октябрь и дореволюционные поэтические школы// Селивановский А.П. В литературных боях. М., 1959. - С.236-306.

236. Силард Л. Поэтика символистского романа конца XIX начала XX в. (В. Брюсов, Ф. Сологуб, А. Белый)'/ Проблемы поэтики русского реализма XIX века. - Л., 1984. - С.265-284.

237. Сильман Т. Заметки о лирике. Л.: Сов. писатель, 1977. - 223 с.

238. Смирнова Л.А. Реальность и фантазия в прозе Андрея Белого// Белый А. Избранная проза.-М., 1988.-С.З-16.

239. Соболев Jl. О Федоре Сологубе и его романе// Сологуб Ф.К. Творимая легенда. Кн. 2. -М., 1991.-С.260-279.

240. Соловьев B.C. Соч.: В 10 т.-СПб., 1911-1913. -Т.7.

241. Сологуб Ф.К. Я. Книга совершенного самоутверждения// Сологуб Ф.К. Творимая Легенда. Кн. 2.-М., 1991.-С. 148-153.

242. Сологуб Ф.К. Поэты ваятели жизни// Сологуб Ф.К. Творимая Легенда. Кн. 2. - М., 1991. -С.209-213.

243. Спивак Р.С. Бунин и его зарубежные истолкователи// Русская литература в оценке современной зарубежной критики. М., 1973. - С.325-339.

244. Старикова Е. Реализм и символизм// Развитие реализма в русской литературе: В 3 т. М., 1974.-Т.З.-С. 165-246.

245. Тавризян Г.М. О. Шпенглер, И. Хейзинга: две концепции кризиса культуры. М.: Искусство, 1989.-269с.

246. Тиллих П. Мужество быть// Символ. 1992. - №28. - С. 7-119.

247. Тименчик Р.Д. К символике трамвая в русской поэзии// Труды по знаковым системам. -Тарту, 1987.-Т. 21.

248. Тимина С.И. Последний роман Андрея Белого// Белый А. Москва. М., 1989. - С.3-16.

249. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: Изд. группа "Прогресс" - "Культура", 1995. - 624с.

250. Трубецкой Е.Н. Старый и новый национальный мессианизм// Новый мир. 1990. -№7. -с.208-220.

251. Трубецкой Е.Н. Умозрение в красках. Репринт по изд. 1916г..- М., 1990. - 44с.

252. Тырышкина Е.В. А.М Ремизов и идейно-художественные поиски символизма (к проблеме метода)// Русская .литература XX века: направления и течения. Екатеринбург, 1992. -Вып. 1. -С.72-79.

253. Уколова В.И. Поздний Рим: пять портретов. М., Наука, 1992. - 152с.

254. Утехин Н.П. Альдонса и Дульцинея Ф. Сологуба// Сологуб Ф.К. Мелкий бес. Заклинательница змей. Рассказы. М., 1991. - С. 3-24.

255. Утехин Н.П. Современность классики. М.: Современник, 1986. - 379с.

256. Федотов Г.П. Стихи духовные (русская народная вера по духовным стихам). М.: Прогресс, Гнозис, 1991. - 192с.

257. Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественноизобразительных произведениях. М.: Прогресс, 1993. - 321с.

258. Флоренский П.А. Иконостас: Избранные труды по искусству. СПб.: Мифрил, Рус. кн., 1993.-365с.

259. Флоренский П.А. У водоразделов мысли// Символ. 1992. - №28. - С. 123-216.

260. Фридлендер Г.М. Д.С. Мережковский и Генрих Ибсен (У истоков религиозно-философских идей Мережковского)// Рус. лит. 1992. - №1. - С. 43-57.

261. Хансен-Леве А.А. Русский символизм// РЖ Общественные науки за рубежом. Литературоведение. Серия 7. 1991. - №3.

262. Хейзинга Й. Homo Ludens; В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс. Прогресс -Академия, 1992.-458с.

263. Ходасевич В.Ф. О Мережковском// Ходасевич В.Ф. Колеблемый треножник: Избранное. -М., 1991. -С.536-539.

264. Ходасевич В. Конец Ренаты// Ходасевич В.Ф. Некрополь: Воспоминания. Париж, 1976.

265. Чистякова Э. К вопросу об эстетико-философских взглядах Белого// Вопросы истории и теории эстетики. М., 1977. - Вып. 10.

266. Чмыхов Л.М. Некоторые вопросы брюсовской теории исторического романа// Брюсовский сборник. Ставрополь, 1974.

267. Чудаков А.П. Предметный мир Достоевского// Достоевский. Материалы и исследования. -Л., 1980.

268. Чудецкая Е.В. "Огненный ангел". История создания и печати// Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7 т. М., 1974. - Т. 4. - С.341-349.

269. Чулков Г.И. Федор Сологуб// Сологуб Ф.К. Творимая легенда. Кн. 2. М., 1991. - С.233-247.287.1Патин Ю.В. Референциальное пространство в лирике А. Белого 1920-1930 годов// Пространство и время в литературе и искусстве. Даугавпилс, 1990.

270. Шестов Л. Избр. соч. М.: Ренессанс, 1993. - 512с.

271. Штейнер Р. Мистерии древности и христианство. М., "Интербук" Моск. фил., 1990. - 123с.

272. Эткинд Е. "Флейтист и крысы"// De visu. 1993. - №10.

273. Юрьева З.О. Андрей Белый: Преображение жизни и теургия// Рус. лит. 1992. - №1. -С.58-68.

274. Ямпольский И. А.К. Толстой// Толстой А.К. Стихотворения. Царь Федор Иоаннович. -Л., 1938.-С. 5-76.

275. Яновская Л. Творческий путь М. Булгакова. М.: Сов. писатель, 1983. - 319с.

276. Ясинская З.И. Исторический роман Брюсова "Огненный ангел"// Брюсовские чтения 1963 года. Ереван, 1964. - С. 101 -129.

277. Barthes R. S/Z. Paris, 1970.

278. Carlson М. The Silver Dove //Andrey Bely: Spirit of symbolism. Ithaca, 1987.

279. DenissoffN. Fedor Sologub. 1863-1927. Paris, 1981.

280. Elsworth J. Moskow and Masks //Andrey Bely: Spirit of symbolism. Ithaca, 1987.

281. Hansen-Leve A. Diabolischer Symbolismus. Wien, 1989.

282. Maquire R.A., Malmstad J. Petersburg // Andrey Bely: Spirit of symbolism. Ithaca, 1987. 301.Smaga J. Fiodor Sologub; Paul Verlain// Slavica orientals. Warszava, 1980. -№3.

283. Taker Janet G. Innokentij Annensky and the akmeist doctrine. Slavica Publishers, Inc. Columbus, Ohio, 1986.

284. Токег L. Nabokov: The Mystery of Literary Structures. Ithaca, 1989.