Теневые практики в контексте социетальности: Российские реалии тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 22.00.06, кандидат социологических наук Тлехатук, Аскер Касеевич

• Тлехатук, Аскер Касеевич
• кандидат социологических наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат социологических наук Тлехатук, Аскер Касеевич

Введение.

Глава 1. Специфика теневых практик в период социальной трансформации.

1.1. Социетальный аспект российских трансформационных процессов конца XX в.

1.2. Теневые практики как способ адаптации культурного механизма редистрибуции к условиям рыночных реформ.

1.3. Теневые практики как способ адаптации занятого населения к рыночным условиям.

Глава 2. Легитимация теневых практик в общественном сознании населения: опыт регионального эмпирического исследования.

2.1. Трансформация ценностного сознания как идеологическое основание теневых практик.

2.2. Легитимация теневых практик в сознании студенческой молодежи.

2.3. Органы правопорядка в условиях теневизации социально- экономических отношений: аксиологический аспект.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Теневые практики в контексте социетальности: Российские реалии»

Актуальность темы. В последнее десятилетие в отечественной науке объектом пристального внимания является социокультурная сфера деятельности людей. В настоящее время культура рассматривается не только как сфера творчества художника, ученого или мыслителя. Она интерпретируется как результат стихийной деятельности масс, в процессе, которой интегрируются индивидуальные усилия людей, стремящихся адаптироваться и обжить бурно обновляющийся мир с помощью известных и привычных им ценностей. Реформаторские усилия, направленные на принципиальные преобразования экономического фундамента российского общества, стимулировали изменения ценностей и мотивации социальной активности. Вместе с тем, новые ценностные ориентиры не были четко артикулированы и обоснованы в качестве общеразделяемых (т.е. социетальных) ценностей. Эта ситуация вызвала одновременное развитие нескольких тенденций: размывание сложившихся трудовых ценностей и норм; размывание профессиональной этики в подавляющем большинстве профессий, сопрягаемых со служением обществу (военной, правоохранительной, учительской, медицинской); переориентация индивида на собственные прагматические интересы; сужение легальной сферы упорядоченных, устойчивых, предсказуемых отношений и возникновение новых правил : и норм взаимодействия, которые официально не декларируются; ' развитие и укрепление собственно рыночных (обменных) отношений в сфере, не регулируемой правовыми нормами.

Эти тенденции, подпитывая друг друга, в совокупности реализуются как социальный процесс, что проявляется как последовательное изменение состояний социальной системы или ее подсистем1, а критерием его выступает изменение ценностей и норм, закрепляющихся на поведенческом уровне. Первоначально проявления этого процесса были зафиксированы экономистами, которые определили их совокупность как «теневую экономику», немного позже они привлекли внимание юристов. Наиболее распространенным признаком теневой экономики считается утаивание части доходов с целью уменьшения налогового бремени. Более широкий подход предлагает трактовку теневой экономики как проявления любой экономической активности, которая не зарегистрирована официальными органами и формируется вопреки законам и формальным правилам. О масштабах теневой экономики можно судить по ее доле в ВВП. В России, по оценкам ряда экспертов, «через нее проходит не менее 50 - 55% оборота всех финансовых, денежных потоков и материальных ценностей»2, что создает угрозу экономической безопасности страны. Острота этой проблемы вызвала пристальное внимание высшего руководства государства. В частности, в Послании Федеральному Собранию Президента РФ В.В. Путина (2001 г.) говорится, что сокращение масштабов неформальной экономики становится задачей защиты и реализации государственных интересов, при этом впервые подчеркивается социальный ущерб от теневой экономики, развращающей участвующее в ней население.

По мере разрастания теневой экономики изменился характер социальных отношений и социальных институтов, что потребовало проведения анализа уже на социокультурном уровне. Известный отечественный социолог Р. Рывкина определила этот процесс как

1 Процесс социальный // Российская социологическая энциклопедия. М., 1999. С. 426.

2 Тощенко Ж.Т. Парадоксальный человек. М., 2001. С. 132. теневизацию общества»3. С этой позицией солидаризировались также И. Клямкин и JL Тимофеев, которые показали культурный механизм этого процесса - «перетаскивание нерыночных статусных возможностей в рыночную "тень". При этом данный механизм захватил «не только хозяйственную деятельность, но и прочие сферы общественного бытия - политику, административную, правоприменительную и правоохранительную деятельность, область социальных гарантий и т.д.»4.

Очевидно, что теневизация социальной жизни свидетельствует, прежде всего, о появлении институтов, меняющих традиционную, привычную для членов данного общества систему удовлетворения базовых потребностей. В неэкономической сфере теневые практики направлены не только на получение прибыли и материальных активов, но в большей степени - на рост статусных позиций субъектов, вхождение в более статусные социальные слои, формирование сетевых сообществ. Иными словами, массовизация теневых практик и проникновение их во все сферы социального функционирования российского общества свидетельствуют об изменениях социетальной основы общества.

Между тем, исследования трансформации социетальной сферы российского общества в настоящее время нацелены на отслеживание движения (приближения / удаления) к рыночным ценностям и редко соотносят с процессом его теневизации. Этот разрыв является одной из причин расхождения ученых-теоретиков в оценках вектора

3 Рывкина Р.В. Теневизация российского общества: причины и последствия // Социол. исслед. 2000, № 12. С. 3.

4 Клямкин И., Тимофеев JI. Теневая Россия. Экономико-социологическое исследование. М., 2000. С. 12. социокультурной динамики российского общества и в оценках теневых практик как фактора, определяющего этот вектор.

Выявление этой связи позволит обосновать выбор адекватной модели интерпретации теневых практик: либеральной, рассматривающей их как индикатор отсталости формальных норм и законов, проигрывающих экономически более эффективным теневым договоренностям; консервативной, рассматривающей теневые практики в качестве защитного механизма сложившихся социальных институтов, подвергающихся принципиальной реформе; социалистической, рассматривающей теневые практики как инструмент расшатывания сложившегося социального строя5. Практическое значение выбора адекватной теоретической интерпретации обозначенного социального процесса трудно переоценить, поскольку от нее зависит разработка оптимальной стратегии управления социальными отношениями. Теоретическая и практическая актуальность очерченного круга вопросов объясняет постановку заявленной проблемы исследования.

Степень разработанности проблемы. В настоящее время накоплен достаточный потенциал в изучении теневых практик, сконцентрированных в экономической сфере, в частности, в промышленности, торговле, в изучении российского нелегального бизнеса6. Большая заслуга в развитии этого направления исследований принадлежит Центру по изучению нелегальной экономической

5 Барсукова С.Ю. Неформальные экономики в зеркале идеологий // Полис. 2003. № 4.

6 Долгопятова Т.Г. и др. Неформальный сектор в российской экономике. М., 1999; Галинский Я. Теневая экономика и экономическая преступность // Молодежь: Цифры. Факты. Мнения. 1994. № 2.; Завельский М.Г. Теневая экономика и трансформационные процессы // Социол. исслед. 2003. № 1; Клеман К. Неформальные практики российских рабочих // Социол. исслед. 2003, № 5.; Косалс JL, Рывкина Р. Социология перехода к рынку в России. М., 1998; Макаров В., Клейнер Г. Бартер в России: институциональный этап // Вопр. экономики. 1999. № 4.; Радаев В. Формирование новых российских рынков: трансакционные издерожки, формы контроля и деловая этика. М., 1998.; Шанин Т. Эксполярные структуры и неформальная экономика современной России // Неформальная экономика. Россия и мир. М., 1999; Яковлев A.M. Социология экономической преступности. М., 1988. деятельности, который был создан еще в 1993 г. в Российском государственном гуманитарном университете под руководством JI. Тимофеева. В последние пять лет достигнуто существенное продвижение в исследовании теневых практик как проявления высоко динамичного социального процесса и показан его механизм. Теневые практики стали предметом междисциплинарного обсуждения ученых в рамках ежегодных международных симпозиумов, проводимых Московской высшей школой социальных и экономических наук под 7 руководством профессора Т.И. Заславской . Именно на этих симпозиумах обнаружилась тенденция распространения теневых практик на все сферы социального функционирования и на все социальные группы. Этот междисциплинарный подход был реализован в исследовании И. Клямкина и JI. Тимофеева8, в котором был собран и проанализирован обширный материал, фиксирующий и описывающий проявления неправовых практик в сфере сельскохозяйственной, промышленной, образовательной, медицинской, управленческой и других видах экономической деятельности. В частности, И. Клямкин и JL Тимофеев аргументировали позицию, доказывающую производность теневых практик от действующего официального правового порядка, который предшествует выходу оператора на рынок и выступает его ресурсом9.

В этом же направлении проведены исследования Ю.В. Латовым10 и изданы многочисленные работы Р. Рыбкиной, которая акцентирует

7 Кто и куда стремится вести Россию?. Акторы макро-, мезо- и микроуровней современного трансформационного процесса // Под общ. ред. Т.И. Заславской. М., 2001.; Куда идет Россия?. Формальные институты и реальные практики / Под общ. ред. Т.И. Заславской. М., 2002.

8 Клямкин И., Тимофеев JI. Указ. соч.

9 Клямкин И., Тимофеев Л. Указ. соч. С. 11

10 Латов Ю.В. Длинные тени общества «светлого будущего»: два опыта интерпретации // Вопр. экономики. 2000. № 8. внимание на изучении системных причин, обусловливающих широкое распространение теневых практик. Этот подход свидетельствует об адекватности опоры на теорию социальных институтов (и неоинституционализма) при изучении процесса теневизации общества.

Большой объем исследований в отечественной науке проведен также и по более узким проблемам этой темы, в частности, по проблемам теневых практик в сфере правоохранительной деятельности. Здесь следует указать на глубокие исследования Ю.А. Аврутина, А.В. Артюхова, В.В. Кожевникова, О.А. Колесникова, Л.Я. Косалса, Р.В. Рыбкиной, А.Д. Сафронова11. В них показаны объективные условия, вовлекающие сотрудников правоохранительных органов в теневые практики. Большим достоинством этого круга работ является то, что они написаны аналитиками, представителями МВД, которые владеют всей полнотой информации о механизмах организации правоохранительной деятельности. Анализ этих работ позволяет выявить уровень и проблемы обеспечения контролирующей функции официальных институциональных взаимодействий.

Стремление связать проблематику изучения теневых практик с ценностными подвижками в общественном сознании населения России требует обращения к результатам исследования динамики социетальной системы. Большое продвижение в этом направлении обеспечено

11 Аврутин Ю.Е. Полиция и милиция в механизме обеспечения государственной власти в России. СПб., 2003; Артемов A.M. Социально-культурная ориентация правоохранительных органов // Социол. исслед. 2000. № 1; Артюхов А.В. Криминальные практики России сквозь призму культуры. Ростов н/Д., 2004.; Безаев М.И. Общественное мнение о криминогенной обстановке и деятельности органов внутренних дел // Социол. исслед. 1999. № 12; Воробьев A.M. Социальный портрет работника органов внутренних дел // Социол. исслед. 1992. № 10.; Гончаров В.Б., Кожевников В.В. Общественное мнение омичей о милиции // Социол. исслед. 1996. № 7; Кожевников В.В. Проблемы профессионализма сотрудников органов внутренних дел // Социол. исслед. 1999. № 9. Колесникова О.А., Косалс Л.Я., Рывкина Р.В. Коммерциализация служебной деятельности работников милиции // Социол. исслед. 2004. № 3; Сафронов А.Д. Преступность в России и криминальная безопасность органов внутренних дел. М., 2003. уникальным исследовательским проектом под руководством академика Н.И. Лапина, которое осуществляется с начала 90-х гг. Предметом анализа здесь выступило изучение трансформации ценностной системы российского общества в период реформ. На основании обширного

1 л эмпирического материала Н.И. Лапин выдвинул концептуальные идеи, в совокупности составляющие новый методологический подход к изучению социетальной сферы. В основе предложенной им исследовательской модели лежит дифференциация базовых ценностей на терминальные и инструментальные, которые отслеживаются по трем типам ценностного сознания - традиционному, либеральному и общечеловеческому. В качестве рабочей гипотезы исследования рассматривалось предположение о том, что по мере углубления рыночных преобразований в экономике будет происходить трансформация общественного сознания в направлении приближения к либеральному типу.

Трансформация социетальных ценностей в связи с изменениями принципов организации экономической деятельности рассматривается также в работах ведущих российских социологов: А.В. Андреенковой, М.К. Горшкова, Т.И. Заславской, И.В. Ильина13.

2Динамика ценностей населения реформируемой России / Отв. ред. Н.И. Лапин, JTA. Беляева. М., 1996; Лапин Н.М. Социокультурный подход и социетально-функциональные структуры // Социол. исслед. 2000. № 7; Он же. Права и свободы граждан России: их важность и их нарушаемость // Куда пришла Россия?. Итоги социетальной трансформации. М., 2003; Он же. Как. чувствуют себя, к чему стремятся граждане России // Мир России. 2003, № 4. Он же. Расхождения и возможные синтезы в динамике терминальных и инструментальныхъ ценностей россиян // Пути России: существующие ограничения и возможные варианты. Международный симпозиум. 15-17 января 2004. М., 2004.

13 Андреенкова А.В. Постматериалистические / материалистические ценности в России // Социол. исслед. 1994. № 11; Всероссийский мониторинг социально-трудовой сферы. М., 2001; Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). М., 2000; Заславская Т.И. Социетальная трансформация российского общества. Деятельностно-структурная концепция. М., 2003; Заславская Т.И. Шабанова М.А. Социальные механизмы трансформации неправовых практик // Общественные науки и современность, 2001, № 5; Ильина И.В. Проблема ценностей в переходное время // Социально-экономические проблемы

Накопленная база эмпирических и теоретических исследований представляет собой основание для изучения проблемы взаимосвязи трансформации социетальных ценностей и теневых поведенческих практик. Исследование этой проблемы предполагает не столько изучение механизма нелегальных связей, норм и правил, которым он подчиняется, сколько сопряженность новых рыночных ценностей и поведенческих установок. Этот подход положен в основу данного диссертационного исследования.

Объектом исследования является процесс конституирования теневых социальных отношений и обусловливающие его объективные факторы.

Предметом исследования избрано ценностное отношение к теневым практикам различных субъектов социальных взаимодействий в контексте социетальной системы российской культуры.

Цель и задачи исследования. Цель исследования состоит в выявлении и анализе взаимосвязи трансформации социетальных ценностей российского общества, вызванной системными реформами 90-х гг., и массовизации теневых практик.

Заявленная цель дифференцируется в следующие исследовательские задачи:

1) выявить социокультурное противоречие, конституирующее пространство массовых теневых практик;

2) определить роль теневых практик в процессе замены рынком распределительного института (редистрибуции) как культурного механизма, . соединяющего все элементы социальной системы советского типа; трансформации российского общества. Тюмень, 1998.; Ясин Е. Модернизация экономики и система ценностей. М., 2003.

3) проанализировать факторы, обусловливающие включение в теневые практики главных субъектов социальных взаимодействий -предпринимателей и наемных работников;

4) выявить обратное влияние теневых практик на трансформацию ценностного сознания российского общества;

5) выявить вектор социализации молодого поколения в условиях деформации социетальной сферы общества;

6) проанализировать потенциал правоохранительных органов в сфере контроля и пресечения распространения теневых практик.

Теоретико-методологическое основание исследования составил методологический подход социоструктурного анализа, который выделяет социального субъекта на основе его отношения к собственности, объему и характеру доходов, власти и совмещен в диссертации с ценностной системой общества. Для этого используется концепция социетальности Т. Парсонса, которая позволяет рассматривать ценностное сознание того или иного социального субъекта на общесоциальных основаниях. Концепт социетальности как особой системы общества, которая «обеспечивает или, наоборот, не обеспечивает различные порядки и уровни внутренней интеграции»14, является методологической основой диссертационного исследования. Другой ключевой методологической идеей диссертации является концепция институционального обмена, сформулированная С. Кирдиной в теории X и Y-матриц. Она позволяет выявить роль идеологических (ценностных) оснований в деформации социальных институтов в процессе системных реформ. При анализе современного процесса теневизации общества были использованы методологические идеи Т. Заславской, систематизировавшей причины расхождения норм социальных институтов и реальных практик их функционирования,

14 Парсонс Т. Система современных обществ. М., 1997. С;'23. идеи Р. Рыбкиной о теневизации социальной сферы, а также подход И. Клямкина и JL Тимофеева, утверждающий доминирующую роль государственных институтов в порождении теневых практик.

Эмпирической основой исследования выступили вторичный анализ экспертных позиций по проблемам массовизации теневых практик, результаты исследования проблем коммерциализации служебной деятельности сотрудников ОВД (исследование О.А. Колесникова, Л.Я. Косалса, Р.В. Рыбкиной), изучение отношения *к милиции городского населения (исследование А.В. Сахно)15, а также результаты социологического опроса пилотного типа, проведенного автором в 2005 г. в Республике Адыгее. В опросе приняли участие 222 представителя офицерского состава республиканской милиции и 307 студентов старших курсов различных факультетов Адыгейского государственного университета. Опрос проводился анкетным методом, респонденты заполняли анкеты самостоятельно при консультативной помощи интервьюеров.

Научная новизна исследования. Принципиально новым является предложенный подход к исследованию теневых практик посредством анализа трансформации социетальной системы общества.

В содержательном плане научная новизна исследования заключается в следующем: установлено, что массовые теневые практики порождаются диссонансом исторически сложившихся культурных норм организации хозяйственной жизни и заимствованных элементов рыночной институциональной структуры;

15 Сахно А.В. Образ милиции в российской культуре: конструкция и деконструкция типов восприятия. Дис. канд. социол. наук. Ростов н/Д. 2С04. выявлена роль теневых практик в процессе перехода от редистрибутивного к рыночному механизму организации социокультурной системы, которая проявляется в торможении введения рыночных отношений в реальный процесс функционирования социальной системы, реализации управленческим составом рыночных принципов «для себя»; выделены и проанализированы факторы, обусловливающие расширение теневых практик и вовлечение в них основных субъектов социальных отношений в ситуации аномии, к числу которых (факторов) относятся: выход на доминирующие позиции сложившихся в российской культуре паттернов неформальных отношений в сфере официальной экономики; обнищание социальных масс; отказ государства от активной социальной политики; необходимость для жизнеобеспечения выстраивать неформальные социальные сети; проанализировано влияние теневых практик на ценностное сознание российского общества, которые вызвали не столько его подвижку в сторону либерализации ценностей, сколько его прагматизацию и вытеснение из него государства в качестве гаранта социального порядка и безопасности различными частными субъектами; показана противоречивость социализации молодежи в условиях деформации социетальной сферы, которая фиксируется на микроуровне и проявляется в микшировании традиционных и либеральных ценностей, а также готовности молодежи участвовать в теневых практиках; выявлены социокультурные и институциональные последствия вовлечения сотрудников ОВД в теневые коммерческие практики, которые проявляются: а) в недоверии значительной части населения милиции; б) в сокращении социальной дистанции, между милицией как профессиональной группой, защищающей правопорядок, и всеми остальными группами населения; в) в размывании профессиональной этики сотрудников правоохранительных органов.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Системные реформы конца XX в. были направлены на заимствование элементов рыночной институциональной структуры -института частной собственности и конкуренции — для создания динамического источника саморазвития общества. Вместе с тем, недооценка роли сложившихся культурно-исторических институтов в организации хозяйственной жизни общества, а также игнорирование «психообщественной» инфраструктуры (моральные устои и деловые навыки, закрепляемые в традициях населения) вызвали диссонанс вновь созданных экономических институтов и функционирования социальной и культурной подсистем общества. Значимой формой проявления этого противоречия выступили теневые практики, в которых реализуются сложившиеся ранее и отторгаемые ныне социальные конвенции.

2. В процессе системных реформ конца 90-х гг. редистрибуция как культурный механизм, соединяющий все элементы советской социальной системы, была административным способом ликвидирована (с упразднением соответствующих институтов планирования и перераспределения социальных ресурсов). Адаптация сложившегося управленческого персонала к новым условиям деятельности вызвала воспроизводство редистрибутивных отношений в форме теневых прагматических практик, которые определяли пределы развития рыночных отношений в открытом функционировании общества.

3. Источником теневых практик для всех слоев населения выступают нормы неформальной солидарности и теневой рискованной экономической активности, которые в советский период обрели своеобразную форму социальных поведенческих стандартов. В настоящее время теневой характер предпринимательской активности вызван необходимостью адаптации предпринимателей к условиям рэкета со стороны представителей государственных и криминальных структур, резко сужающих сферу легальных рыночных отношений. Этот фактор обусловил также и утверждение неформальных отношений в сфере труда при взаимодействии предпринимателей и наемных работников. Таким образом, реальной базой современных трудовых отношений выступают наряду с официальными законами, нацеленными на внедрение социальных норм наемных отношений в сферу труда по западному образцу, также расширенное и модифицированное воспроизводство традиционных норм неформальных отношений в сфере труда.

4. Массовизация теневых практик оказала большое влияние на социетальную сферу общества, вызвав противоречие терминальных и инструментальных ценностей, что выразилось: 1) в деформации трудовых ценностей, их интерпретации в качестве инструментальных и снижение их позиции в иерархии ценностного сознания; 2) в утверждении доминанты потребительски-материальных ценностей по отношению к духовным; 3) в вытеснении государства в качестве гаранта ценности социального порядка производственными фирмами и сетевыми сообществами.

5. Социализация успешной части молодежи (студенчества) в условиях деформации социетальной системы показывает, что при поддержке терминальных либеральных " (рыночных) ценностей студенчество не склонно культивировать соответствующие инструментальные достигательные ценности. Успешная карьерная мобильность сопрягается молодежью большей частью не с личными профессиональными достижениями, а с использованием социального капитала (связей) при выполнении необходимых официальных формальных требований. Ценностные установки большей части студенчества свидетельствуют о восприятии ими теневых практик в качестве нормативных.

6. Экономический кризис и деформация социетальной сферы вызвали вовлечение правоохранительных органов в массовые теневые практики, большинство из которых предполагают использование служебного положения и профессионального статуса сотрудника милиции. Сложившиеся частные теневые партнерские отношения сотрудников ОВД и бизнес-структур свидетельствуют о возникновении у правоохранительных органов латентных экономических функций, разрушающих принципы организации данного института и снижающих возможности для обеспечения правоохранительной деятельности.

Практическая значимость работы определена потребностью осмысления социокультурных факторов, влияющих на формирование правовой культуры общества, которая, в свою очередь, детерминирована структурами повседневного опыта восприятия социальной реальности. Не менее важным аспектом практической значимости работы является возможность на основе проведенного анализа уточнения и корректировки стратегии легализации или пресечения теневых практик в качестве массового явления. Результаты анализа могут быть использованы управленческими структурами МВД в организации профессиональной социализации сотрудников правоохранительных органов и поддержании норм профессиональной этики.

Результаты диссертации окажутся полезными для преподавателей курсов социологии и социологии права в юридических институтах

МВД, а также на юридических факультетах университетов и в юридических колледжах.

Результаты данной работы могут быть использованы для развития соответствующих направлений в современном социологическом знании: социологии культуры, социологии права, социологии повседневности.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования докладывались и обсуждались на совместном заседании кафедр социологии и политологии и социальных коммуникаций и технологий РГПУ.

Результаты исследования опубликованы в научных работах общим объемом 9,5 п.л.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав (включающих 6 параграфов), заключения, списка литературы и приложений, в которых представлены результаты эмпирических исследований автора. Объем текста диссертации - 158 машинописных страниц.

Заключение диссертации по теме «Социология культуры, духовной жизни», Тлехатук, Аскер Касеевич

Так, результаты исследования B.C. Боцкова показали, что денежные расходы семей в декабре 2000 года, выплаченные неофициально, составили около трети -33,7% от семейных доходов за этот месяц. Если экстраполировать суммы теневых денежных выплат на население всей страны и на 12 месяцев года, то получается, что сумма платежей только по восьми видам услуг (ремонт квартиры, строительство, лечение, автосервис, образование, ремонт одежды, ремонт бытовой техники, уход за детьми) почти достигает величины двух годовых бюджетов страны96. Необходимо отметить, что сюда не вошли выплаты чиновникам и автоинспекторам, составляющие весьма немалую долю в теневых выплатах.

Таким образом, можно констатировать, что сложившиеся в России условия способствуют развитию сферы неофициальных экономических отношений. При этом рациональная заинтересованность вовлекает в них как ■ бедные, так и обеспеченные слои. Однако следует различать характер их

95 Заславская Т.И., Шабанова М.А. Об институционализации неправовых социальных практик в России: сфера труда // Мир России. - 2002. - № 2.

96 Боцков B.C. Социол. ислед. «Серая» экономика: масштабы развития и влияния на массовое сознание // Социол. исслед. 2001.- № 11.- С. 34. интересов. Подавляющее большинство, охватывающее бедные слои населения, озабочено проблемами элементарного выживания; отсюда их поиск любой возможности заработка, включая неофициальные способы. Масштабы вовлечения населения в теневую экономику (причем речь идет о тружениках) характеризуются следующим фактом: по данным Госкомстата РФ только за первый квартал 1997 года, граждане потратили на триллион рублей больше, чем заработали, а их сбережения не сократились97.

Понятно, что участием в теневой экономике не исчерпываются способы выживания людей. Есть еще работа на приусадебном участке, вторичная занятость, помощь родственников. Тем не менее, как показывают результаты исследований, традиционные источники, из которых формируются доходы населения (заработная плата, пенсии, различные пособия), явно уступают место другим источникам жизнеобеспечения - нетрадиционным, скрытым, неформальным. Они оказываются выгодными прежде всего с точки зрения размеров получаемых дополнительных доходов.

Так, по данным Т.И. Ярыгиной, работники, имеющие дополнительную занятость в неформальном секторе, получают доходы в среднем в 1,6- 1,9 раза выше, чем те люди, чей дополнительный заработок связан с традиционными

98 формами занятости . В то же время, как показывают данные другого исследования (февраль 2001 года), не существует серьезных экономических стимулов для реализации на основном месте работы (при формальной занятости) всего трудового потенциала. К примеру, на вопрос, рассчитываете ли вы на увеличение заработка по своему основному месту работы при условии, что будете работать лучше, респонденты из числа рядового трудозанятого населения ответили следующим образом: «значительно

97 Кагарлицкий Б.Ю. Реставрация в России. - М., 2003. -. - С. 218.

98 Ярыгина Т.И. Дополнительные доходы и неформальная экономика: их место в социальной "политике России // Неформальная экономика. Россия и мир. - М.,1999. - С. 107. увеличиться» - только 7,3%, «немного увеличится» - 26,1%, «не изменится» -67,9% при 4,2% затруднившихся с ответом".

Зачастую базу неформальной деятельности составляют социальный капитал (связи, взаимообмен услугами), а также традиции общественной солидарности. Таким образом, можно предположить, что рыночные реформы, одной из задач которых было принижение роли традиционных структур, достигли скорее противоположного эффекта. Значительная часть общества вынуждено активизировать родственные и тому подобные связи,, с тем, чтобы как-то приспособиться к столь сильно изменившимся условиям реальности.

И.Штейнберг, отдавая должное «локальным семейным сетям поддержки», тем не менее не считает их единственным субъектом неформальной экономики, служащим основанием взаимопомощи. Человек (или целая семья) может получать поддержку от так называемого «локального сообщества», в жизнь которого он включен. Локальные и семейные сети, как считает исследователь, представляют собой «объединенную систему социальной поддержки членов общества»100.

Таким образом, системообразующие тенденции проявляются уже в экономическом поведении «низов» общества. Более того, разрушение патерналистской системы государственного обеспечения было частично компенсировано расширением сетей семейной солидарности.

Нам представляется, что неформальная экономика «низов» несет значительный функциональный потенциал. В нынешнее время она во многом «выручает» формальную экономику, решая за нее множество материальных проблем населения. Очевидно, именно это имеет в виду Б.Ю. Кагарлицкий, когда утверждает: «Без широкого развития «неформального сектора» официальная экономика просто рухнула бы под тяжестью нерешенных

99 Боцков B.C. Социол. ислед. «Серая» экономика: масштабы развития и влияния на массовое сознание // Социол. исслед. 2001.№ 11. С. 34.

100 Штейнберг И. Русское чудо: локальные и семейные сети взаимоподдержки и их трансформации / Неформальная экономика. Россия и мир. 1999. С. 229. проблем и социальных противоречий»101. Речь должна идти не только о возможности с помощью теневых практик разрешить насущные проблемы, которые требуют больших издержек при использовании официальных каналов их разрешения, но также и о сохранении функционирования бюджетных сфер занятости, которые благодаря теневым практикам, перераспределяющим доходы населения, обеспечивают поддержание заполнения своих вакансий.

Из данных, приведенных в таблице № 1, следует, что по частоте упоминания учреждений, куда идут неофициальные выплаты, лидируют бюджетные организации: милиция, здравоохранение, образование.

Заключение

Любому обществу с рыночной экономикой свойственна так называемая теневая экономика (ее еще называют неформальной). Ее наиболее распространенным признаками считается утаивание доходов от государства для избежания налогов. Более широкий подход ее трактует как любую экономическую активность, которая не зарегистрирована официальными органами и реализуется вопреки законам и формальным правилам. О масштабах теневой экономики можно судить по ее доле в ВВП. Согласно официальным данным объем теневых операций в создании ВВП составляет от 27,2% в Италии до 8,8% в США и Австрии. Подобные объемы свидетельствуют об институциональном характере феномена неформальной экономики, т.е. ее укорененности в структуре легальной экономики страны.

Однако даже скромные расчеты российских экономистов показывают, что через теневую экономику проходит не менее 50-55% оборота всех финансовых потоков страны. Эти цифры свидетельствуют об иной природе теневых практик в России по сравнению со странами с развитой рыночной экономикой. Причины столь бурного разрастания теневых практик, которые привели к теневизации всех общественных отношений следует усматривать в радикальном реформировании российской социально-экономической системы, которое проводится в очень сжатые исторические сроки.

Российские реформы конца XX в., получившие название модернизации, в своем реальном воплощении представляют собой вестернизацию, т.е. следование образцам обществам Запада, опыт которых рассматривается как «столбовая дорога современной цивилизации»176. Интеллектуальные истоки вестернизации - в допущении тезиса о том, что «модернизация, как «триумф цивилизации в единственном числе» приведет к устранению плюрализма исторических культур, веками существовавших в

176 Наумова Н.Ф. Рецидивирующая модернизация в России: беда, вина или ресурс человечества? М., 1999.- С.7. лоне великих цивилизаций»177. Вместе с тем, цивилизационные достижения стран с развитой рыночной экономикой в немалой степени объясняются объективно более благоприятными природно-климатическими и геополитическими условиями их местом расположения, которые объясняют большую степень свободы общества (и отдельного индивида) по отношению к природной среде.

Сохранение в России технологической отсталости не относительной (в сравнительно с европейскими странами), а абсолютной, соизмеримой со способностью общества преодолеть зависимость от суровых природных условий в организации жизни населения, не позволяет эффективно функционировать созданным рыночным институтам. Поэтому коммерциализация всех сфер функционирования общества при сохранении ограниченности ресурсной базы и обнищании большинства населения под внешней формой осовременивания, в реальности обнаруживает борьбу элит за контроль над ресурсами.

Декларируемое сокращение вмешательства государства в экономическую и прочие сферы социальной жизни на самом деле обозначает сокращение легального участия государственных структур в функционирвании этих сфер при одновременном расширении доли их теневого участия, или, точнее, доли теневого участия их агентов.

Специфика функционирования теневого сектора экономики в России состоит в том, что он не противостоит формальной (легальной) экономики и не дополняет ее, как это происходит в развитых странах с рыночной экономикой. В России теневая экономика встроена в формальную, возможна, именно; как ее неотделимая часть. Как показывают исследования, наличие официального статуса, который позволяет распоряжаться теми или иными ресурсами и благами, дает возможность субъекту стать участником теневых практик.

177 Хантингтон С. Модернизация и вестернизация//Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1998. С.481.

Главным действующим субъектов в организации теневой сферы становятся при этом государственные чиновники, что и приводит к формированию на базе массовых частных теневых практик всеобъемлющих теневых отношений. Эта тенденция позволяет исследователям утверждать, что «. российская система теневых отношений есть не что иное, как приватизированное государство, выступающее в роли всеобъемлющего

17Й теневого парагосударства.». Оно отличается тем, что «функции, которые должны быть исключены из рыночного оборота (например, функция суда или армии), утрачивают характер общественного блага и становятся предметом купли-продажи».179 Иными словами, социальные институты, которые должны обеспечивать прогнозируемость социальных отношений и их стабильность, не справляются с этой функцией.

Вектор данной тенденции трансформации российского социума имеет крайне негативные последствия. Их экономический аспект активно обсуждается экономистами и социологами, которые делают акцент на созданных жестких рамках для развития рыночных отношений, «. формированию особого стиля бизнеса - бизнеса «для своих», тогда как «не свои» не имеют реальной возможности выйти на рынок».180 По сути, идет речь об утверждении внешних, иллюзорных форм рыночных отношений, за которыми скрывается государственный монополизм со знакомыми чертами распределительной экономики.

В проведенном нами исследовании акцент сделан на социетальном аспекте последствий теневизации российского общества. Утверждение двойных стандартов организации социальных отношений, которые в значительной степени инициируются «предпринимателями от чиновничества», проникает во все сферы организации социальной жизни, вплоть до продажи младенцев при отказе от них матерей, которые также

178 Клямкин И., Тимофеев JL Указ. соч. С. 12.

179 Там же. .

180 Рывкина Р.В. Теневизация российского общества: причины и последствия. // Социологические исследования. 2000. № 12. С.20. совершаются в форме теневых практик как со стороны биологических родителей, так и со стороны предприимчивых врачей. Данная тенденция свидетельствует об утрате обществом четких социальных и нравственных стандартов, развитии неопределенности социальных норм поведения и размывании контролирующего потенциала у правоохранительных и правоисполнительных социальных институтов.

Проведенное исследование дает основание для отстаивания однозначной оценки теневых практик. В настоящее время приходится достаточно часто сталкиваться с оправдательным вердиктом в их пользу. Защитники теневых практик апеллируют к тому, что легальная экономика по продуктивности труда примерно в 3-4 раза уступает в теневой,181 а субъекты теневых практик представляются в качестве инноваторов, разрушающих консервативные нормы производственных отношений и устаревшие представления на социальные ценности. С этой точки зрения осуждению подвергаются не «теневики», как будто бы продвигающие социально-экономическое развитие, а те, кто поддерживает устаревшие социальные правила или вводит ограничения для теневых практик.

В этой связи требуется подходить к экспертной оценке теневых практик комплексно, учитывая не только ее экономический эффект. Россия на протяжении XX века пережила трагедию поглощения социальной жизни политическим порядком, что выразилось в утверждении тоталитаризма. В настоящее время наблюдается такой бурный рост коммерциализации всех сфер социальной жизни, при котором в товарный оборот втягиваются все новые и новые явления и отношения. Анализ этих явлений мыслителями XX

1 Й9 века свидетельствует о том, что обе тенденции ведут к формированию самозащиты общества с помощью классовой организации и утверждению диктатуры различных форм. Выход из этой ситуации теоретикам

181 Завельский М.Г. Теневая экономика и трансформационные процессы // Социол. ислед. 2003, № 1.СЛ30.

182 Поланьи К. Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени. СПб., 2002. • неоинституционализма видится в том, что институты должны не • только закреплять устойчивые практики хозяйственной жизни, но и конструировать их. При этом конструирование социальных институтов тогда успешно, когда они опираются на культурную основу экономических действий. В российском варианте введения практики коммерциализации следует опираться на традицию внеэкономической оценки культурообразующих институтов -здравоохранения, образования, классического искусства, правообеспечения. Эффективность их функционирования измеряется не экономической рентабельностью, а стабильность нормативного социального строя и социальной защиты населения. Такая эффективность достигается прямым участием государства в организации функционирования этих сфер социальной жизни.

Список литературы диссертационного исследования кандидат социологических наук Тлехатук, Аскер Касеевич, 2006 год

1. Аврутин Ю.Е. Полиция и милиция в механизме обеспечения государственной власти в России. СПб., 2003.

2. Айданян P.M., Шипунова Т.В. Неформальная экономика в контексте преступности: попытка классификации // Социс. 2003. № 3.

3. Артемов В.М. Социально-культурная ориентация правовых органов. // Социологические исследования. 2001. № 1.

4. Балабанова Е.С, Социально-экономическая зависимость и социальный паразитизм // Социол. исслед. 1999. № 4.

5. Баранов П.П. Профессиональное правосознание работников внутренних дел. (теоретические проблемы). М., 1991.

6. Барсукова С.Ю. Страсти по новому Трудовому кодексу // Мир России. 2001. №1.

7. Барсукова С.Ю. Солидарность участников неформальной экономики. На примере стратегий мигрантов и предпринимателей // Социс. 2002, №4.

8. Барсукова С.Ю. Формальное и неформальное трудоустройство: парадоксальное сходство на фоне очевидного различия // Социол. исслед. 2003. № 7.

9. Барсукова С.Ю. Неформальные экономики в зеркале идеологий // Полис. 2003, №2.

10. Барсукова С.Ю. Методы оценки теневой экономики: критический анализ // Вопросы статистики. 2003, № 5.

11. Бауман Э. Мыслить социологически. М., 1997.

12. Безаев М.И. Общественное мнение о криминогенной обстановке и деятельности органов внутренних дел // Социол. исслед. 1999. № 12.

13. Бойков B.C. Россия: десять лет реформирования. // Социол. исслед. 2001 №7.

14. Бойков B.C. «Серая» экономика: масштабы развития и влияния на массовое сознание // Социол. исслед. 2001. № 11.

15. Бокун Н., Кулибаба И. Проблема статистической оценки теневой экономики // Вопросы статистики. 1997, № 7.

16. Буров Н.В., Мельникова О.А. Изучение теневой экономической деятельности на региональном уровне: пример Калиниграда // Вопросы статистики. 2003, № 5.

17. Буровой М.К. К теории экономической инновации: исследованиероссийской экспортной экономики // Неформальная экономика. Россия и мир. М., 1999.

18. Васильев B.JI. Психологический анализ экономических реформ в России. / Общество и политика: Современные исследования. Поиск концепций. СПб., 2000.

19. Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии//Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

20. Вишневский А.Г. Историческая эволюция России: догоняющее развитие или особый путь? // Мир России 2002, №3, с. 17.

21. Волков Б.С. Детерминистическая природа преступного поведения. Казань. 1975.

22. Волков В.В. От преступных группировок к региональным бизнес группам. // Куда идет Россия? Формальные институты и реальные практики. М., 2002.

23. Воробьев A.M. Социальный портрет работника органов внутренних дел // Социол. исслед. 1992. № 10.

24. Галинский Я. Теневая экономика и экономическая преступность // Молодежь: Цифры. Факты. Мнения. 1994. № 2.

25. Гернет М.Н. Предисловие к работе «Преступный мир Москвы»//Гернет Н. Избранные произведения. М., 1973.

26. Гилинский Я.И. Девиантное поведение в Санкт-Петербурге: на фоне российской действительности эпохе постперестройки // Мир России. 1995, №2.

27. Глазьев С.Ю. Геноцид. М., 2003.

28. Глахев С.Ю., Батников С.А. Введение к «Белой книге экономических реформ в России 1991-2001г.». М., 2002.

29. Глинкина С. К воросу о криминализации российской экономики / Politekonom. 1997. №1.

30. Голенкова З.Т. Игитханян Е.Д. Процессы интеграции и дезинтеграции в социальной сфере российского общества // Социал. исслед. 1999. № 9.

31. Головач В. Организованная экономическая преступность и меры борьбы с ней // Проблемы борьбы с преступлениями в сфере экономики. Киев. 1990.

32. Голыд Г. А. Культура и экономика: поиски взаимосвязей //Общественные науки и современность. 2000. № 1.

33. Гончаров В.Б., Кожевников В.В. Общественное мнение омичей о милиции // Социол. исслед. 1996. № 7;

34. Готлиб А. Введение в социологическое исследование: качественный и количественный подходы. Саратов.2002.

35. Гречин А.С. Социология правового сознания. М., 2001.

36. Гуров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. М., 1990.

37. Гуров А.И. Красная мафия. М., 1995.38. ,Гэскэ А.В. Современная российская преступность и проблемы безопасности общества (политический анализ). М., 2000.

38. Данилов А.Н. Переходное общество: очерки системной трансформации. Минск, 1998.

39. Дейнека О.С. Экономико-психологические последствия политики переходного периода // Общество и политика: Современные исследования, поиск концепций. СПб., 2000.41.