Сверхтекст: семантика, прагматика, типология тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, доктор филологических наук Лошаков, Александр Геннадиевич

• Лошаков, Александр Геннадиевич
• доктор филологических наук
• 2008

Оглавление диссертации доктор филологических наук Лошаков, Александр Геннадиевич

Введение

Часть I. Текст, гипертекст, сверхтекст: теоретические основы и аспекты 29 изучения

Глава 1. Текст в аспекте гуманитарного знания

1.1. Текст как претворенная сущность и многоаспектность его 30 описания

1.2. Текст и его смысл

1.3. Целостность как принцип системности текста

1.4. Цельность как парадигматический феномен

1.5. Дискурс и текст

1.6. О «праве автора» и «праве текста» 67 Выводы

Глава 2. Текст в культурно-языковом пространстве

2.1. Текстовый континуум как форма существования культуры

2.2. Концепт как лингвокультурный феномен

2.3. Метаконцепты и метатексты в культурной практике 109 Выводы

Глава 3. Сверхтекст: от идеи к научному понятию

3.1. Отечественная филологическая мысль рубежа XIX - XX вв. как 120 источник идей о сверхтексте

3.1.1. Идея «прозрачности текстовых границ» в трудах 121 A.A. Потебни, Д.Н. Овсянико-Куликовского, А.Н. Веселовского

3.1.2. Идея единого «текста-мифа» в метапоэтике и литературной 124 практике русских символистов

3.2. Идеи диалогичности, открытости текста в отечественной 132 филологии советского и постсоветского периодов

3.3. О концепции сверхтекста В.Н. Топорова и ее значении для 152 теории сверхтекста

Выводы

Глава 4. Гипертекст как структура открытого знания

4.1. Гипертекст в информационных технологиях

4.2. Гипертекст в постмодернистской парадигме

4.3. Гипертекст в теории генетической критики

Выводы

Часть II. Сверхтекст как словесно-концептуальный феномен

Глава 1. Проблема целостности и типологии сверхтекста

1.1. О принципах моделирования сверхтекста

1.2. Принцип центрации и «внутренняя жизнь» сверхтекста

1.3. Модель литературной коммуникации и типология сверхтекста

1.4. Парадигма авторских сверхтекстов и метасверхтекстов: 212 собственно авторские и квазиавторские

1.5. Фактор адресата в типологии сверхтекста: адресованные; 217 собранные и несобранные; закрытые и открытые; актуальные, актуализированные и потенциальные сверхтексты

1.6. Тематические сверхтексты: событийные, локальные, именные

1.7. Однотипно и неоднотипно структурированные сверхтексты

1.8. Сильные и слабые сверхтексты с жесткой и нежесткой 226 структурой

1.9. Цикл как сильная разновидность сверхтекста 231 Выводы

Глава 2. Пародийный битекст как образец предельно-минимальной формы сильного сверхтекста

2.1. Пародийный текст: жанротип, структура, семантика, прагматика

2.2. О внутренней структуре и «внутренней жизни» пародийного 249 текста

2.3. Эпитекст как прагматически ориентированный компонент внешней структуры пародийного текста

2.4. Прагматические установки уб. прагматические актуализаторы в 288 тексте литературной пародии

2.5. Принцип релевантности контекста и множественность 332 интерпретационных смыслов в пародийном тексте (на примере пародии Дм. Минаева «Холод, грязные селенья.»

Выводы

Глава 3. «Свисток. Собрание литературных, журнальных и других 342 заметок» как коллективно-авторский сверхтекст

3.1.0 целостности журнальной структуры «Свистка»

3.2. Комическая модальность как средство создания прагмастилистического единства сверхтекста

3.3. Заглавие «Свисток» и концепт "СВИСТ" как факторы смысловой центрации

3.4. Метатекстовые включения в семантической структуре «Свистка»

3.5. Эпиграф как конститутивное средство сверхтекста

3.5.1. Типы эпиграфов в «Свистке»

3.5.2. Эпиграф в аспекте интертекстуальных и межтекстуальных корреляций в «Свистке»

Выводы

Глава 4. Сверхтекст В.М. Гаршина как авторский словесноконцептуальный феномен

4.1. «Текст жизни» писателя как фактор центрирования авторского 406 сверхтекста

4.2. Метаконцепт "ТРАГИЧЕСКОЕ" и трагическая модальность в 410 Гаршинском тексте

4.3. Концепт "БОЛЕЗНЬ" и его роль в Гаршинском тексте

4.4. Смысловое сгущение словесно-образных структур текста как результат межтекстового взаимодействия в словесно-концептуальном пространстве сверхтекста: рассказ «Трус» в 431 контексте Гаршинского текста

Выводы

Глава 5. Петербургский текст З.Н. Гиппиус как индивидуально-авторский 444 сверхтекст локального типа

5.1. Ценностные установки З.Н. Гиппиус как фактор сложения и 446 функционирования Петербургского текста

5.2. О словесно-концептуальной организации Петербургского текста

5.3. Центробежные и центростремительные связи в Петербургском 463 тексте

Выводы

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Сверхтекст: семантика, прагматика, типология»

Человек выражает свои знания, мысли, чувства, желания, цели именно в текстах. В них мысль представлена в наиболее явном, дифференцированном и структурированном виде. М.М. Бахтин [1979: 285, 281] писал: «Там, где человек изучается вне текста и независимо от него, это уже не гуманитарные науки», для которых текст «является той непосредственной действительностью (действительностью мысли и переживаний), из которой только и могут исходить эти дисциплины и это мышление. Где нет текста, там нет и объекта для исследования и мышления». Тексты репрезентируют культуру, в них она запечатлевает себя, свои семантические коды, позволяющие познать ее прошлое и настоящее и, следовательно, историю духовности человека.

Многоаспектный характер текста, обращенность его к различным областям знания и деятельности логично претворились в оформившейся во второй половине XX в. самостоятельной филологической науке - текстоведении (текстологии), которое изучает не просто «тексты как таковые» [Адмони 1986: 68], но и включает в себя теорию дискурса - дисциплину текстового анализа [Алефиренко 2002], когда текст изучается в рамках социального контекста, когда выявляются не только его внутренние, но и внешние функции. Вопрос об отношении между формой и функцией - один из важнейших в текстоведении. Он связан со смысловой стороной высказывания, с языковыми формами, но более — с воздействующим потенциалом этих форм, их прагматическим эффектом. Само же продуцирование текста при этом рассматривается как форма действия. Что касается текстового анализа как части семиотики текста, то он «простирается от простого межфразового синтаксиса (трансфрастики) до сложного анализа текстовых миров и межличностного общения» [Демьянков1995: 279, 278]. О естественной взаимонаправленности, дополнительности литературоведения и лингвистики, о том, что «методы и приемы литературоведческого и лингвистического анализов тесно взаимодействуют», о том, что «текстология, которая до сих пор принадлежала литературоведению, должна быть областью, где и та, и другая наука могут дополнять друг друга», - писал в своей новаторской книге И.Р. Гальперин [1981:123].

В лингвистике под текстом традиционно понимается «особая лингвистичеекая единица, характеризующаяся связностью и целостностью и выступающая как инструмент и продукт (выделено нами. — А. Л.) познавательно-коммуникативной деятельности, протекающей в процессе отражения действительности субъектом познания» [Ладыгин 1997: 11]. Но словесное произведение, его текст, «в отличие от продукта (потребления), предназначенного, чтобы исчезнуть, или орудия (труда), могущего работать в любых умелых руках, - есть отстраненное от человека и воплощенное в плоть звуков . собственное бытие человека, его определенность как этого, единственного, неповторимого индивида. . Это - общение, воплощенное в "пло(т)скость (плоть. плоскость.)", предполагающее и полагающее - вновь и вновь - воображаемого автора и воображаемого читателя» [Библер 1991: 290]. Поэтому анализ текста, как справедливо пишет В.Г. Адмони [1985: 68], «не может быть проведен чисто языковедческими средствами, а должен строиться на особой методике, которая, естественно, должна учитывать и закономерности языковой материи, используемой текстами».

Тексты словесного искусства испытывают «хронический недостаток» в толковании — эта мысль Г. Гадамера [1991: 135], по сути, определяет актуальность одного из главных направлений в филологических исследованиях - герменевтического. В то же время ученые-филологи все более и более сосредоточиваются на поиске такой методики анализа текста, которая вбирала бы в себя достижения различных отраслей гуманитарного знания, сфокусированного на проблемы его понимания, интерпретации, функционирования. «Выработанный на совершенно объективных основаниях механизм филологического анализа художественного текста не только реальная потребность, но и необходимая данность, продиктованная новой научной парадигмой» [Новикова 2006:41].

Актуальность исследования обусловлена общими тенденциями в развитии современного научно-гуманитарного, уже - филологического мышления, отмеченного ярко выраженным антропоцентризмом, взглядом на общество как целостную саморазвивающуюся систему, на текст как высшую коммуникативную единицу, как лингвокультурологическое пространство, и прежде всего такими, как:

- осознание того, что решение проблем, стоящих перед той или иной гуманитарной дисциплиной, возможно лишь на пути интеграции научных парадигм, на пути междисциплинарного подхода1 [Чешев 2005: 14-15], с позиций ме-татеоретического знания, которое мыслится как третий уровень знания2, существующий наряду со знанием опытным и теоретическим; решительная устремленность в сферу культуры - «сферу деятельности человека, сферу его бытия, в которой осуществляется создание и восприятие произведений» [Библер 1991: 401]; понимание бытия в культуре, общения в культуре как «общения и бытия на основе произведения, в идее произведения» [с. 291];

- непреходящий интерес к проблемам текстоведения, которое имеет принципиально междисциплинарный характер, поскольку вобрало в себя проблематику литературоведения, антропологии культуры, анализа дискурса, лингвистической прагматики, социолого-культурных исследований и пр.; установка на построение целостной, объемлющей теории языка, которая проявляется в том, что предметом соответствующих исследований становится «не только то, что мыслится как простое, но и то, что мыслится как сложное» [Ревзина 2004], — а это и тексты, и интертексты, и гипертексты, и сверхтексты, это и дискурс;

- выдвижение в качестве приоритетных лингвофилософского подхода к

1 Следствием того, что методология науки приобретает ярко выраженную междисцип-линарность, является понимание науки «скорее как интерпретативного занятия: теория связывается в первую очередь с проблемами значения, коммуникации и перевода», с проблемами описания и объяснения человеческого опыта как субъективных процессов интерпретации, с изложением и согласованием разных, казалось бы, противоречащих друг другу теоретических концепций. «Благодаря этому мы и наблюдаем такое разнообразие подходов в теоретическом мышлении: чужие теории становятся сырьем для теоретика» [Демьянков 1995: 251, 252, 253; 1999: б]. Более того, как отмечает М. Сиверцев [1992: 199], «мы присутствуем при переходе от науки, понимаемой как источник власти над миром (моноцентрическая модель), к науке, понимаемой как личный путь и внутреннее преображение исследователя. Исследователь стремится не к власти, но к восстановлению внутренней связи с Реальностью, Космосом, к восстановлению правильного, должного отношения к Миру и к передаче этого видения Мира-Реальности ищущим истину последователям (полицентрическая модель)».

2 Философы подчеркивают, что этот уровень знания необходим для осуществления стремления к единству, к единым концептуальным основаниям исследования диссипативных сред различной природы, что только на основе метатеоретических знаний возможно создание такой картины мира, которая фиксировала бы в себе определенную смысловую целостность, «высокосвязанное смысловое единство» [Гамаюнов 1994: 99]. В отличие от теоретического, т.е. достоверного, внутренне не противоречивого знания, основными компонентами которого считаются «общие законы, которые не только описывают определенный круг явлений, но и дают их объяснения и содержат возможность предсказания новых, еще не изученных фактов» [Попович, Садовский (1970) 2005: 27], метатеоретическое знание формулируется в виде разнопорядковых принципов, содержащих в себе утверждения о самой теории и практике теоретической деятельности. языку как «дому духа народа», играющего роль противовеса традиционному «инструментальному» подходу, когда язык рассматривается только как система знаков, средство коммуникации, познания и мышления [Корнилов 2003: 134]; лингвокультурологического подхода, который позволяет сосредоточиваться на фактах «деуниверсализации языка», на культурологической маркированности языковых единиц, вырабатывать специальные процедуры анализа, направленные на исследование и описание того или иного культурного пространства сквозь призму языка и дискурса [Иванова 2007: 685]; когнитивного подхода, который фокусирует внимание на разного уровня сложности «единицах ментальных или психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знание и опыт человека» [Кубрякова, Демьян-ков. 1996: 285], - концептах, событиях, ситуациях, стереотипах, образах, фреймах и т.д. Как справедливо пишет Р. Конрад [1985: 351], «в процессе языковой коммуникации от говорящего к слушающему не просто передаются какие-то готовые единицы, языковые структуры с готовым семантическим содержанием; процесс передачи информации всегда сопровождается когнитивными процессами, лежащими в основе языкового общения. В этом процессе (особенно в той его части, которая касается понимания текста). значительную роль играют различные механизмы вывода, что до сих пор еще не полностью признано в лингвистике и не описано с необходимой научной строгостью».

Актуальность работы, таким образом, обусловлена также и современными тенденциями в развитии лингвистической науки, которые проявляет ее направленность на изучение прагматических, культурологических, когнитивных, лин-гводинамических аспектов текстовой деятельности. Особую значимость данным аспектам придает то, что они напрямую сопрягаются с проблемами эстетической коммуникации [Бразговская 2001; Болотнова 2007; Иванова 2007; Кузьмина 2004; Логический анализ языка 2004; Маслова 1991; Мышкина 1998; Падучева 1996; Романова 2003; Рягузова 2000; Сидорова 2007; Фролова 2007 и др.].

Внимание современных исследователей к проблеме сверхтекста - некоторому множеству текстов, отличающихся высокой степенью общности, что позволяет рассматривать их как некое единство, как целостно-единое словесно-концептуальное («сверхсемантическое») образование, было инициировано известными работами В.Н. Топорова [1973; 1984; 2003] о петербургском тексте. Г

При этом следует признать, что, во-первых, в силу объективных причин лингвистику в последние тридцать более интересовал гипертекст, нежели сверхтекст, во-вторых, что для обозначения сверхтекста часто используются номинации «гипертекст» (реже - «супертекст»), а для обозначения гипертекста - термин «сверхтекст» (реже — «супертекст»). Наличие разных терминов для обозначения одного и того же понятия, как и использование одного и того же термина для обозначения разных понятий - это не только свидетельство неустоявшейся терминологической практики, но и отражение того, что феномены, стоящие за ними, обладают пересекающимися сферами и предполагают многоаспектное изучение.

Из двух конкурирующих сегодня терминов - «гипертекст» и «сверхтекст» - мы отдаем предпочтение второму уже в силу его сопряженности с отечественной традицией изучения феномена, стоящего за ним. Именно номинация «сверхтекст» как терминологическая единица, наряду с «сверхтекстовым единством», используется в трудах В.Н. Топорова, З.Г. Минц, Н.Е. Меднис, В.В. Абашева, H.A.Купиной, Г.В.Битенской, З.И.Хованской, И.Г.Торсуевой, Н.Ф. Нижник, И.В. Быдиной, М.В. Алексеевой и др. Что касается термина «гипертекст», то он прочно закрепился, во-первых, в сфере компьютерных технологий; во-вторых, в постмодернистском дискурсе, в котором понятие «гипер» является ключевым («гиперреальность», «гиперсоциальность», «гиперсексуальность», «гипертекстуальность»). «Гипер», как указывает М. Эшнтейн [1995: 34], «буквально означает 'усиленный', 'чрезмерный'. Современное использование этой приставки основано на том, что многие качества действительности XX в., доведенные до предельной степени развития, обнаруживают свою собственную противоположность»3. Актуальная соотнесенность термина «гипертекст» с рядом разнородных явлений закономерно приводит к размыванию его понятийных границ.

Качественное расширение сферы объектов гуманитарного знания делает все более и более востребованными как сами понятия «сверхтекст» и «гипер

3 Ср. далее: «Значение «гипер» можно в данном случае разложить на значения двух приставок: «супер» и «псевдо». <. .> «Гипер» - это такой «супер», который самим избытком некоего качества преступает границу реальности и оказывается в зоне «псевдо». Диалектика «супер» и «псевдо», которая разыгрывается внутри «гипер», резко отличается от классической гегелевской диалектики тезиса и антитезиса с их последующим примирением и слиянием в синтезе. <. .> Постмодерная диалектика (если вообще возможно такое словосочетание) предполагает взаимообращение тезиса и антитезиса, что чревато иронией нахождения другого в себе» [Эпштейн 1995: 34—35]. 9 текст» (в разном их понимании), так и той лингвоконцептуальной реальности, которая стоит за ними. Тем более что в порождении, понимании и преобразовании текстов, в их синтезировании реализуются мыслительные операции, которые заложены в системе языка.

Отношения между текстами недаром представляют как деривационные: о «деривационном древе» дискурса» писал М. Фуко [Фуко 1996; Ревзина 2004], деривационные механизмы текстообразования (инкорпорация, контаминация, компрессия), правда, в отвлечении от психологических моментов, были непосредственным предметом научного интереса JI.H. Мурзина [1987, 1991] и его учеников [Симашко, Литвинова 1993]. И в этом аспекте проблемы раскрытия словесно-концептуальной сущности сверхтекста, рассмотрения механизмов его функционирования в текстовой деятельности, описания процессов, обеспечивающих его «внутреннюю жизнь», в настоящий момент приобретают актуальный и дискуссионный характер.

Таким образом, разработка гибкой дефиниции сверхтекста (в работах В.Н. Топорова сверхтекст определяется описательно), его типологии, соотнесение его со сходными и/или смежными с ним феноменами - гипертекстом, ансамблем, серией, циклом, решение вопроса о их разграничении, выяснении отношений между разного рода литературными инсталляциями, - это, безусловно, насущные задачи текстоведения. Следует отметить, что рад аспектов обозначенной проблематики успешно рассматривается в работах екатеринбургских исследователей. Так, в статье H.A. Купиной и Г.В. Битенской [1994: 215] содержится лаконичное определение сверхтекста, охватывающее основные параметры репрезентируемого понятия: сверхтекст - это «совокупность высказываний, текстов, ограниченная темпорально и локально, объединенная содержательно и ситуативно, характеризующаяся цельной модальной установкой, достаточно определенными позициями адресанта и адресата, с особыми критериями нормального/анормального». Проецируемая на текстовый континуум, данная дефиниция действительно позволяет выделять в нем некие сверхтексты, связанные единством времени, места, ситуации, целевой направленности, адресантом и адресатом. Например такие, как сверхтекст лагерной поэзии, сверхтекст идеологем советской эпохи, сверхтекст современных российских лозунгов [Енина 1999], агитационный сверхтекст предвыборной кампании того или иного года [Амиров 2002] и т.д. Однако предложенное определение, к сожалению, не в полной мере соответствует заявленному в статье Н.А. Купиной и Г.В. Битенской культурно-системному подходу к изучению сверхтекста.

Емкое определение сверхтекста, отвечающее букве концепции Петербургского текста В.Н. Топорова, предложено в качестве рабочего Н.Е. Меднис [2006]: «сверхтекст представляет собой сложную систему интегрированных текстов, имеющих общую внетекстовую ориентацию, образующих незамкнутое единство, отмеченное смысловой и языковой цельностью». Полагаем, что и данная дефиниция, хотя и отражает обобщенные черты сверхтекста, тем не менее отмечена сужением его сущностных характеристик, поскольку она сориентирована прежде всего на так называемую «локальную» его разновидность, которую могут представлять модели сверхтекстов Петербургского, Итальянского, Венецианского, Пермского, Вятского, Лондонского и т.п. [Меднис 1999, 2003, 2006; Абашев 2000; Осипова 2004; Прохорова 2005].

Актуальность исследования определяется также недостаточной изученностью природы семантической, художественной целостности сверхтекста. Кроме того, возрастающий объем научных знаний по проблемам интертекста, гипертекста, сверхтекста, межтекстовых связей диктует необходимость в работах, обобщающих накопленный опыт.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней раскрыта сущность понятия «сверхтекст»; дана его обобщенная дефиниция и определен комплекс критериев для его типологизации, учитывающий концептуальное содержание модели литературной коммуникации; представлены опыты комплексного, раз-ноаспектного филологического подхода к описанию модели сверхтекста как словесно-концептуального феномена, как едино-цельного словесно-концептуального пространства, создаваемого некоторым классом текстов, отмеченных теми или иными интенционально сопрягаемыми редуплицируе-мыми цельностями; охарактеризованы прагмасемантические, лингвокогнитив-ные механизмы, обусловливающие целостное восприятие сверхтекста.

Отметим, что квалификативная черта «словесный» в определении сверхтекста («словесно-концептуальный феномен») призвана акцентировать, во-первых, важность поверхностного - вербального - плана, данного восприятию, для осознания реальности сверхтекста («Знание и творчество оформляются через слово, и через преодоление косности слова рождается культура» [Лихачев 1989: 206]), во-вторых, значимость сквозного «динамического развертывания словесных рядов» (В.В. Виноградов) в конституировании целостности сверхтекста (словесный ряд образуют языковые единицы разных уровней (а не только яруса лексики), словесные ряды есть «ряды, которые могут вместиться в слова или составляться из слов» [Горшков 2000: 114,115]). Кроме того, номинация «словесный» проявляет генетическую связь понятия сверхтекста с концепцией семантического пространства текста (В.Н. Топоров, Т.М. Николаева), которая постулирует, что смысловые переклички, связи создаются на основе элементов, представляющих обе стороны билатерального языкового знака, что повторяемость слов обнаруживает в тексте своеобразный свернутый, «внутренний текст» [Николаева 2000:429].

Новизна исследования заключается также в том, что оно содержит описание нескольких разновидностей сверхтекста - индивидуально-авторского, индивидуально-авторского локального, коллективно-авторского журнального, минимально-предельной формы сверхтекста - пародийного битекста. При этом реализованный-в работе комплексный подход филологической интерпретации к материалу исследования: классическим текстам В.М. Гаршина, З.Н. Гиппиус, газеты (журнала) «Свисток» — сатирического приложения к «Современнику» Н.А. Некрасова,.а также к текстам русской литературной пародии, - как к сверхтекстам открывает новые аспекты в понимании их идейно-художественной сущности, в частности выявляет роль редуплицируемых и актуализируемых цельностей («памяти слова», «памяти жанра») в обогащении глубинной структуры текстовых составляющих сверхтекста, в актуализации и реализации жанровой и текстовой модальности.

Выбор в качестве ведущего подхода к изучению материала подхода филологического, по своей сути подхода интегративного, в определенной мере означает возврат к отечественной традиции исследования текста, но, разумеется, на качественно новой основе, с учетом современных представлений о тексте и произведении, о его языковой материи и коммуникативной сущности. В этом аспекте, надо думать, сохраняет свою актуальность определение филологии, предложенное в свое время Г.О. Винокуром [1959: 225-226]: филология означает, во-первых, «известный метод изучения текстов. Это метод универсальный, и он сохраняет свою силу независимо от того, какую конкретную цель преследует изучение текста - лингвистическую, историческую, литературоведческую и т.д.; вовторых, слово филология означает известную совокупность или, как говорили когда-то, энциклопедию наук, посвященных изучению культуры в ее словесном, преимущественно, выражении. В первом отношении филология есть первооснова лингвистики так же, как и прочих наук, имеющих дело с текстами, потому что филологический метод истолкования текста, то есть добывания из текста нужных сведений, как уже сказано, есть метод универсальный. Во втором отношении, наоборот, лингвистика, и именно изучение отдельного языка в его истории, есть первооснова филологической энциклопедии, ее первая глава, без которой не могут быть написаны остальные».

Объектом исследования в работе являются единицы русской национальной концептуальной текстосферы - с одной стороны, совокупности текстов, которые в культурно-речевой практике воспринимаются в качестве актуальных или потенциальных целостных сверхтекстовых образований, с другой стороны - це-локупности текстов (битексты, политексты), имеющие сверхтекстовую природу.

Предметом исследования являются лингвистические и экстралингвистические факторы и средства, которые, актуализируя концептуальный потенциал языковых единиц и инициируя центростремительные и центробежные межтекстовые связи в границах определенной общности текстов, обеспечивают их сверхтекстовую целостность, смысловую многомерность, создают возможность для проявления неструктурированных смыслов.

Цель работы - раскрытие сущностных характеристик сверхтекста как словесно-концептуального феномена; выявление и описание экстралингвистических и лингвистических факторов и языковых средств (механизмов), которые, с одной стороны, определяют его целостность и обусловливают процессы смыслопорождения во внутреннем его пространстве, с другой - обеспечивают возможность функционирования сверхтекста как целостного образования во внешней среде, в культурно-языковом пространстве.

Поставленная цель определила следующие задачи исследования:

- характеристика истоков, теоретических и методологических основ концепции сверхтекста;

- обоснование критериев выделения сверхтекста, выявление и описание его конститутивных признаков, дефинирование его понятийной сущности;

- установление внешних и внутренних факторов (принципов), обеспечивающих относительную устойчивость сверхтекста; языковых средств, конституирующих его целостность, позволяющих ориентироваться в его многомерном пространстве; характеристика типов связи как конститутивных средств сверхтекста;

- обоснование критериев типологизации сверхтекста, характеристика его отношений со сходными или смежными с ним феноменами - гипертекстом, циклом, ансамблем текстов и др.;

- описание особенностей словесно-концептуальной организации сверхтекста, определение роли когнитивных (концептуальных) структур в консти-туировании его смысловой когерентности и многомерности; описание механизмов порождения и трансляции смыслов в рамках сверхтекста;

- определение минимальной предельной текстовой формы выражения сверхтекста и описание его прагмасемантической структуры (на примере пародийного битекста);

- описание системы прагматических актуализаторов, обеспечивающих усмотрение целостности сверхтекста и задающих способ его интерпретации;

- представление опытов описания отдельных типологических разновидностей сверхтекста: авторского сверхтекста (на примере произведений В.М. Гаршина), локально-авторского сверхтекста (на примере произведений петербургской тематики З.Н. Гиппиус), коллективно-авторского (журнального) сверхтекста (на примере текстов «Свистка» - сатирического приложения к журналу «Современник»).

Теоретическую основу исследования составляют положения и научные понятия лингвистики текста, семиотики, литературоведения, цикловедения, лин-гвопоэтики, когнитивной лингвистики, культурологии и лингвокультурологии, психолингвистики, психологической герменевтики, прагматики, деривационной теории, разрабатываемые в трудах отечественных (И.В. Арнольд, М.М. Бахтин, B.C. Библер, Н.С. Валгина, В.В. Виноградов, И.Р. Гальперин, Б.М. Гаспаров, М.Н.Дарвин, Ю.Н.Караулов, В.Б.Касевич, А.Н.Кожин, Г.С. Колшанский, Е.С. Кубрякова, H.A. Купина, Б.А. Ларин, Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман, Н.Е. Меднис, Т.М. Николаева, H.A. Николина, A.A. Потебня, Л.В. Пумпянский, Л.В. Сахарный, Ю.С. Степанов, В.Н. Топоров, Ю.Н. Тынянов, И.В. Фоменко, Л.В. Щерба и др.) и зарубежных (Р. Барт, А. Вежбицкая, Т.А. ван Дейк, Ж. Женетт, Л. Женни, Ж.-Л. Лебрав, Я. Мукаржовский, А. Попович,

Ц. Тодоров, У. Чейф, Н. Фрай, М. Фуко, А. Шюц, Р. Якобсон и др.) ученых.

Идея об автономной науке о тексте — транслингвистике, как известно, была высказана Р. Бартом в его программной статье «Лингвистика текста» (1970). Текст как объект транслингвистики определялся в ней как «любой конечный отрезок речи, представляющий собой некоторое единство с точки зрения содержания, передаваемый со вторичными коммуникативными целями и имеющий соответствующую этим целям внутреннюю организацию, причем связанный с иными культурными факторами, нежели те, которые относят к собственно языку» [Барт 2001: 169-170].

Но первым, кто настаивал на необходимости «металингвистики» (транслингвистики, по Р. Барту), был М.М. Бахтин, утверждавший, что «индивидуальный речевой опыт всякого человека формируется и развивается в непрерывном и постоянном взаимодействии с чужими индивидуальными высказываниями», что диалогичность есть «особая форма взаимодействия между равными и равноправными сознаниями» [Бахтин 1979:269, 309], что «стилистика должна опираться не только и даже не столько на лингвистику, сколько на металингвистику, изучающую слово не в системе языка и не в изъятом из диалогического общения "тексте", а именно в самой сфере диалогического общения, то есть в сфере подлинной жизни слова. Слово не вещь, а вечно подвижная, вечно изменчивая среда диалогического общения» [Бахтин 1994: 418], что «высказывание никогда не является только отражением или выражением чего-то вне его существующего, данного и готового. Оно всегда создает нечто, до него никогда не бывшее, абсолютно новое и неповторимое <. .>. Но нечто созданное всегда создается из чего-то данного <.> Все данное преображается в созданном» [Бахтин 1979: 260]. Таким образом, язык в лингвофилософской концепции Бахтина, по словам ее интерпретатора М. Ляхтеэнмяки [2001], это и «нормативное явление, включающее в себя нормы, регулирующие как формы языка, так и формы высказываний. Когда язык понимается как нормативное целое, его можно характеризовать как совокупность конвенциональных смысловых ресурсов, выкристаллизовавшихся в разнородных контекстах использования языка. <.> язык представляет собой одновременно данность, лежащую в основе индивидуального языкового творчества как его конститутивный момент, и становящийся эластичный смысловой потенциал, который постоянно переформируется в силу использования смысловых ресурсов в уникальных речевых ситуациях».

Приведенные положения, отражающие суть лингвофилософской концепции Бахтина, прямо соотносятся с утверждениями, что «коннотативный канал языковой системы хранит интертексты для их участия в текстопорождении» [Ревзина 2004], что развитие коннотативной системы находится в непосредственной обусловленности от производства в языке «антинормы». По словам Л.Н. Мурзина [1989: 9], «текст и продукт воспроизводства прежнего состояния языка, и продукт производства его нового состояния». Разумеется, важно не столько возникновение нового раздела в лингвистике или шире - в гуманитаристике, сколько то, что текст из материала лингвистического исследования вначале стал его идеализированным объектом4, а затем и предметом в тех или иных своих проявлениях [Попов, Трегубович 1984: 16-17].

Подчеркнем, что нас интересуют главным образом письменные тексты, которые относятся к сфере словесного искусства, тексты, в которых главенствует коммуникативно-эстетическая функция, подчиняя себе функцию' коммуникативно-информационную, свойственную текстам нехудожественным. Несмотря на значительные результаты, достигнутые в изучении текста, проблемы описания механизмов порождения (осмысления) текста, его смысловой стороны, механизмов сцепления текстов, роли коннотативной системы, ее единиц в этих процессах сохраняют свою актуальность.

Текст в работе рассматривается как целостное коммуникативное образование, некое едино-цельное словесно-концептуальное пространство (среда), в котором функционируют, интегрируясь, различного рода ментальные пространства (фактуальное, интертекстуальное, сакральное, функционально-языковое и т.д.) - цельности, репрезентируемые релевантными словесными рядами, находящимися в соподчинении от коммуникативной интенции, стратегии субъекта текстовой деятельности (автора, интерпретатора).

Смыслообразование понимается как актуализационный5 процесс выяв

4 «Идеализированный объект по своему назначеншо в высокоорганизованной теоретической системе фактически играет роль фундаментальной идеи, на которую опирается все здание теории» [Швырев 1978: 326].

5 Ср.: «Актуализация - предъявление смысла контролю сознания в связи с ситуацией сообщения и ситуацией общения, включающее его в речемыслительную деятельность человека»; соответственно, «предактуализация - возбуждение ассоциативных связей в смыслоления внутренней стороны текста, как интенционально обусловленное мысле-действование, рефлексия, направленная на обнаружение фрагментов цельно-стей, усмотрения их общности и установления связи между ними [Колодина 2001]. Смысл текста рождается в результате взаимодействия, взаимоотношений языкового (речевого) и концептуального содержания, а фактором данного взаимодействия является точка зрения, смысловая позиция субъекта текстовой деятельности, т.е. интенциональное, объективно-духовное начало6, которое центрирует, определяет направление процесса смыслопорождения, намечая его ценностные координаты и направленно актуализируя релевантный смысловой потенциал текстуальных единиц.

Усматриваемая общность текстов в диапазоне признаков субъектно-коммуникативного, прагмасемантического, структурно-семиотического, референтно-тематического, модально-ценностного и др. планов, как представляется, позволяет приписывать статус сверхтекста, к примеру, совокупности текстов того или иного писателя (гаршинский сверхтекст) или текстам, объединенным единой журнальной структурой (журнальный сверхтекст) и т.д. Особую («слабую»), разновидность сверхтекста составляют различного рода ансамбли текстов, серии и инсталляции . Так, например, в составе чеховского драматургического сверхтекста Т.Э. Шестакова [2005: 16] обнаруживает «как драматургические тексты А.П. Чехова, так и тексты современных пьес, содержащие различные интертекстуальные элементы, отсылающие к претексту». Сошлемся в этой связи и на мнение современного исследователя особенностей журнального текста и журнала как текста: «Внутри журнального номера тексты разных жанров обретают некий общий контекст для читателя, в идеале номер даже может быть выстроен как своего рода смысловое целое. <. .> Текст в журнале по самой своей сути, почти независимо от конкретного жанра злободневен и обращен к понимающему современнику в отличие от книги, рассчитывающей на более долгую жизнь» [Зыкова 2003: 108].

В качестве единицы анализа и интерпретации в нашей работе выступают, с вом поле вокруг актуализированного элемента смысла; предактуализированные смысловые элементы составляют базу для импликации» [Попов, Трегубович 1984:186,187].

6 См. о феноменологической интерпретации ценности: [Столович 2004: 90].

7 См. о них: [Тюпа 2003]. одной стороны, фрагмент текста, отдельный текст, несколько текстов, при этом каждый из элементов данного ряда, отдельно или вкупе с иными, мыслится как цельность, корреспондирующая к релевантному концепту или фрагменту кон-цептосферы текста, как составляющая сверхтекстового образования, с другой стороны - само это сверхсложное, сверхсемантическое образование - сверхтекст. Что касается минимальной, предельной формы воплощения сверхтекста, то таковой в исследовании считается форма битекста, а в качестве одной из типичных жанровых форм его выражения рассматривается текст литературной пародии, целостность которого конституируется по крайней мере двумя исходными структурами - прототекстуальной и метатекстуальной. Конфигурация и взаимодействие компонентов этих структур конституирует многомерное, диссипативное, динамическое словесно-концептуальное пространство пародийного сверхтекста.

В то же время вопрос о «свернутой» форме существования сверхтекста выводит в плоскость концептуального, уравнивает в правах подходы к тексту, с одной стороны - от текста, совокупности текстов, материально выраженных, данных восприятию в словесной оболочке, разворачивающихся во времени и пространстве, с другой — от текста-концепта, «текста-формулы» в момент его актуализации, в момент «развертывания» того или иного его сегмента, актуального для сознания. «Наследственность» (воспроизведение, способность будущего зависеть от прошлого8) создает возможность видеть потенциальный ахронический сверхтекст в отдельно взятом тексте. Иначе говоря, поскольку в отдельном тексте в «свернутом», «прегнантном», виде содержатся и тексты «прошлого», и тексты «будущего», постольку воздействие смысловой установки инициирует в нем актуализационные процессы, обеспечивая проекцию текстов с «оси селекции на ось комбинации» (Р. Якобсон) и смысловое взаимодействие этих текстов в призме смыслов центрирующего текста.

В связи со сказанным процитируем А.К. Жолковского: «Попробуем объявить все стихотворения Пастернака одним стихотворением и, отвлекаясь от различий, попытаемся свести все общее в них к единой формуле? По-видимому, должна получиться формула того "пастернаковского", что интуитивно знакомо читателям, способным узнать поэта по отдельной строчке, являющейся как бы

8 См.: [Моисеев 1987:22]. сколком его мира. И это должна быть именно содержательная (семантическая, а не синтаксическая) формулировка, поскольку, как писал сам Пастернак, "Искусство — не просто описание жизни, а передача единственности бытия. То, что мы называем великолепием и живостью описания, это не только черты, относящиеся к стилю, но нечто гораздо большее. А именно - присутствие нового восприятия и философского понимания единства и цельности жизни". Иными словами, поэт имеет некоторый единый взгляд на мир и выражает его в своих произведениях, различия между которыми, так сказать, чисто внешние - это просто переводы одного и того же комплекса идей на язык вещей» [Жолковский, Щеглов 1996: 213]. Допустимо предположить, что такого рода «семантическая формула», или, иначе говоря, цельность, - это и есть тот идеальный конструкт в концептосфере личности, который замещает, метонимизирует, «помнит» едино-цельный сверхтекст, едино-цельный поэтический мир - некую совокупность текстов, отмеченную тем единством и цельностью взгляда на мир, о котором писал Пастернак. Соответственно, в отдельно взятом тексте обнаруживается некое количество иных,, сродственных ему по смыслам, текстов.

Следует отметить, что понятие диссипативной структуры, которое используется нами при характеристике сверхтекста, заимствовано лингвистикой из си-нергетической парадигмы, теории изменений И. Пригожина. Диссипация - это процесс рассеивания энергии, превращения более организованных форм в менее-организованные формы. Этот процесс способствует определению новой траектории развития9. В понимании Ю.Н. Караулова [1999: 154], диссипативная структура — это «нечеткая, непроявленная структура, находящаяся в стадии становления и лишенная однозначных системно-иерархических отношений между ее элементами и ее частями». В лингвистических работах, выполненных в духе идей синергетики, диссипативный процесс определяется как «переход от парадигматически (словарно - в языковом сознании человека) и синтагматически (в линейной структуре предложения) упорядоченных значений к нелинейной, самоорганизующейся и открытой системе смыслов высказывания» [Михневич 2004: 127].

9 «Уменьшение диссипации в результате отбора происходит потому, что в определенной мере сглаживаются различия между подсистемами, что способствует некоторому упрощению системы, а, так как чем проще система, тем более она устойчива, и к повышению ее устойчивости» [Ерохина 2000:65].

В качестве методологической основы исследования сверхтекста в работе использовался комплекс взаимосвязанных и дополняющих друг друга подходов: антропоцентрический (аспект соотнесенности «автор - текст - читатель»10), связанный с интерпретацией текста в плане его порождения, восприятия и воздействия, производимого им [ван Дейк 1989; Кухаренко 1988; Тарасов 1989; Хартунг 1989; Чернухина 1988; Шахнарович 1990 и др.]; учет данного аспекта позволяет сосредоточивать внимание на коммуникативной и деривационной истории текста, придерживаться «динамической концепции, рассматривающей язык как порождение, как деятельность, как энергейю»11 [Ра-мишвили 2000: 24], использовать положения психолингвистики о процессуальной и динамической природе текста, о цельности как парадигматическом феномене, позволяющем сближать «тексты-перифразы» и осмыслять их в рамках единой парадигмы [Сахарный 1991]. интерпретационный подход, который «заинтересован в описании и объяснении структур человеческого опыта. Эти структуры рассматриваются как субъективные процессы интерпретации - как если бы значение добавлялось индивидом (интерпретатором) к объективно существующим вещам и событиям в мире. Культура же трактуется как унифицированный набор субъективных интерпретаций, по которым имеется консенсус людей - носителей культуры. Именно поэтому оправданным является изучение картины мира че~

10 рез понимание речи» [Демьянков 1995: 254-255] ; когнитивно-концептуальный (аспект соотнесенности «автор — текст — внетекстовая деятельность»), требующий рассмотрения текста с позиций знаний интерпретатора о тексте и о том дискурсе, частью которого этот текст является,

10 См. об этом и следующих аспектах: [Бабенко, Казарин 2004: 15-25].

11 И далее: «Энергейтическую теорию языка следует понимать как своего рода лингвистическое введение в общую теорию человека, которая должна ответить не только на вопрос "Что такое язык?", но и на вопрос "Чего достигает человек посредством языка". Такой подход к роли языка отличается от позиции семиотика-лингвиста, усматривающего в языке фиксированную форму (эргон) лишь как частный случай статических знаковых систем» [Рамишвили 2000:24].

12 Интерпретация, по словам В.З. Демьянкова [1999: 10], это «когнитивный процесс и одновременно результат в установлении смысла речевых и/или неречевых действий. <.> Интерпретация является триединством: одновременно процесссом (обладающим объектами и результатами), результатом и установкой (презумпцией интерпретируемости объекта). Результат бывает воспринимаемым внешне - в виде воспроизведения, пересказа, перевода, реминисценции и т.п. - или исключительно внутренним - как понимание». изучения художественного тексте как сложного знака, который выражает индивиду ально-авторскую картину мира [Степанов 1983; Караулов 1987; Николаева 2000; Тильман 1999; Романова 2003; Пименова 2004; Володина 2005; Силантьев 2004; Поповская 2006 и др.]. Данный подход разрабатывается в свете соотношения и взаимосвязи понятий когнитивной, концептуальной лингвистики, лингво-культурологии и литературоведения. Органической частью когнитивно-концептуального подхода является функциональный подход к анализу текста, предполагающий включение знаний о собственно языковой ткани текста; текстоцентрический, позволивший сосредоточиваться на тех свойствах и категориях текста, которые обусловливают его относительную самостоятельность, завершенность, системность, объективность, социологичность, интерпретируемость, адресованность, иерархичность, членимость и интегратив-ность, семантическую неаддитивность, которые обеспечивают его открытостью в мир объективных смыслов, интертекстов, прагмаэстетической уникальностью [Гальперин 1981; Тураева 1986; Кузьмина 1999; Николаева 1998; Лукин 1999; Тюпа 2001 и др.];

- лингвоцентрический (аспект соотнесенности «язык - текст») [Винокур 1991; Ларин 1974; Язык Толстого 1979; Степанов 1988; Кожин 2007; Горшков 2000; Кожевникова 1986; Ионова 1989; Зубова 2000; Патроева 2002 и др.], обусловивший необходимость обращать внимание на специфику функционирования языковых единиц и категорий в условиях текста, на контекстуальные приращения, на средства и способы выражения подтекстовой информации, создание тех или иных художественных приемов, на реализацию в тексте, в индивидуально-авторской стилистической системе эстетического потенциала звукорядов, слов, лексико-грамматических категорий и словесных конструкций.

Отметим также, что хотя прямой ориентации на лингвосанергетическую парадигму, ее понятийный аппарат наше исследование не имеет, однако в ряде случаев представленная в нем интерпретация линводинамики сверхтекста оказывается сообразной тому представлению о «внутренней жизни» текста, которое нашло отражение в концепциях, рассматривающих текст как синергетическую систему, прежде всего в работах Н.Л. Мышкиной [1998], H.A. Кузьминой [2004]. И это понятно, поскольку цель и в том и в другом случае преследуется одна -описать те свойства и особенности текстов, которые обеспечивают возможность порождения смыслов, их «самодвижение» в рамках целостных, но открытых и диссипативных концептуально-семантических образований («в любом реальном тексте наблюдаются самодвижущиеся процессы» [Мышкина 1998: 13]), иначе говоря, выявить те свойства и особенности текстов, благодаря которым возникают их суммативные и интегративные совокупности - сверхтексты.

Для достижения поставленной цели и решения задач исследования в работе использовались методы и приемы как общенаучные (наблюдения, систематизации, классификации, описания, моделирования и др.), так и методы филологического (лингвистического, литературоведческого) анализа: герменевтический, семантико-стилистический; сопоставительно-стилистический; дискурс-ный, контекстологический, композиционный, структурно-семиотический, каждый из которых нацелен на изучение особенностей сверхтекста как целостной единицы, а также функционирования текстуальной единицы как в рамках целого текста, так и сверхтекста, что позволяет решать проблемы о смысловом сгущении, наращении, смысловой трансформации, о транспонировании и интроек.-ции объективных («свершившихся») смыслов в границах пространства сверхтекста; интертекстуальный, позволяющий фиксировать выход текста за пределы себя в мультитекст культуры, в пространство текстовой концептосферы и обратное движение, обогащающее смысловой потенциал текста; концептуальный анализ; методика моделирования текстовых пространств; принципы и приемы стилистики декодирования; мотивный анализ; биографический метод13 и др.

В работе выдвигаются следующие гипотезы:

1. Сверхтекст создается на основе направленной ценностно-смысловой установкой актуализации «памяти живого поэтического слова» (H.A. Фатеева) в рамках усмотренной целостности некоторого числа самостоятельных текстов.

2. Осознание целостности некоторого числа автономных текстов становится пусковым механизмом для переключения в режим нелинейного прочтения (перечитывания) текста - интроспекции, для направленной предактуализации их ассоциативно-смысловых связей и парадигм разного порядка цельностей и, в конечном итоге, для деавтоматизированного их восприятия и осмысления.

3. Проявленные сверхтекстовые отношения непременно сказываются на

13 См. о методах филологического анализа: [Болотова 2007:413-486].

22 смысловой структуре коррелирующих текстуальных единиц, обнаруживая их полифоничность (М. Бахтин) как результат актуализации тех потенциальных концептуальных смыслов языковых единиц, «свернутых текстов», которые стоят за ними, что в иных условиях могло или вовсе не осознаваться, или улавливаться сугубо в виде мерцающих, неидентифицируемых смысловых обертонов, коннотативного фона.

4. Отношения соотносящихся в рамках сверхтекста текстуальных единиц имеют метатекстуальный и «тропеический» характер, а временной параметр в цепочке «претекст — текст» теряет свою значимость14.

Положения, выносимые на защиту:

1. Сверхтекст - это ряд отмеченных направленной ассоциативно-смысловой общностью (в сферах автора, кода, контекста или адресата) автономных словесных текстов, которые в лингвокулыурной практике актуально или потенциально предстают в качестве целостного, интегративного, диссипативного словесно-концептуального образования, как составляющая ахронического культурного пространства - национальной текстовой концептосферы. Основными условиями проявления сверхтекстовой сущности является феномен «профилированного чтения» (Р. Барт) как вид культурной практики, усмотрение целостности ряда текстов, актуализация релевантных метаконцептов, отвечающих за выбор способа интерпретации текста, за переключение с одного кода семиотического осознания текста на другой, за переход из одного режима культурной практики («чтения для удовольствия») в другой (чтение «профилированное», профессиональное).

2. Сверхтекст — это динамическое, многомерное, кросс-темпоральное, кросс-референтное, актуально или потенциально кросс-персональное, полижанровое, полистилистическое образование, находящееся в зависимости от полагаемого автором (составителем, интерпретатором) сверхтекста принципа ценностно-смысловой центрации, которая предусматривает выдвижение в качестве приори

14 Ср.: «любое интертекстуальное отношение строится на взаимопроникновении текстов разных временных слоев, и каждый новый слой преобразует старый. В этом смысле отношение между данным текстом и его претекстом становится подобным тропеическому, и, как считают американские деконструктивисты, "на первый план в качестве смыслопорож-дающих выдвигаются внутренние элементы языка, якобы имманентная ему "риторическая форма", освобождающая его от прямой связи с внеязыковой реальностью" (см.: [Ильин 1996: 189])» [Фатеева 2000:13]. тетаых тех или иных смыслов (текстов), определяя вектор вероятностного ассоциирования и актуализации содержания релевантных концептов; мотивирует способ распределения и взаимодействия в едином семантическом пространстве сверхтекста его разноуровневых составляющих, обеспечивая оптимальную устойчивость (равновесие) системы.

3. Сверхтекст открыт для множества интерпретаций (количественный аспект), и потому для вариативных линеаризаций (качественный аспект) - т.е. для прочерчивания определенных смысловых траекторий в нелинейном словесно-смысловом пространстве, но в соответствии с принципом центрации, не противоречащим авторской концепции текста. Сверхтекст проявляет системные свойства каждого из входящих в него текстов, при этом в той или иной его составляющей - отдельном тексте, субтексте, подтексте в той или иной мере находят отражение свойства целого - сверхтекста.

4. Цельность, понимаемая как парадигматический феномен, является конститутивным компонентом сверхтекста, обеспечивающим его концептуально-семантическую протяженность (итеративность) и коммуникативно-смысловую целостность. В сверхтексте проявление парадигм цельностей находится в зависимости от принципов его моделирования (интерпретации) - «вненаходимо-сти» точки зрения интерпретатора; усматриваемой целостности; принципа контекстуальности; принципа релевантности/нерелевантности тех или иных контекстов; центрации актуализируемых и предактуализируемых смыслов и смысловых элементов.

5. Типологическая классификация сверхтекстов может быть построена с ориентацией на концептуальное содержание составляющих модели первичного и вторичного звена литературной коммуникации, с учетом статуса и ценностно-смысловых позиций авторов сверхтекстов и метасверхтекстов, а также внутренних субъектов текстовой деятельности, общих особенностей референта, кода составляющих сверхтекста и метасверхтекста, характера смыслового сцепления, количественного состава текстов, объединяемых в сверхтекст или метасвер-хтекст, степени известности последних. Возможно выделение таких сверхтекстов и метасверхтекстов, как: актуальные, актуализированные и потенциальные; индивидуально-авторские, коллективно-авторские, квазиавторские, анонимно-авторские; собранные и несобранные; однотипно и неоднотипно структурированные15; сильные и слабые с жесткой и нежесткой структурой; тематические -локальные, именные, событийны и др.

6. Предельной, минимальной формой воплощения сверхтекста является семантически производный, «вторичный» текст, содержащий в «свернутом» виде иной текст, по отношению к которому метатекстуальная структура вторичного текста выполняет функцию модально-смысловой центрации. Показательным образцом предельно-минимального сверхтекста является синтетический сильный с жесткой структурой текст литературной пародии. В пародийном сверхтексте важным фактором смысловой центрации является предопределенная жанровым метаконцептом пародии установка на комический способ представления особенностей прототекста.

7. Ценностно-смысловое центрирование в авторских сверхтекстах обусловливается «текстом жизни» автора, авторскими эстетико-мировоззренческими установками и отражающей их системой словесно-концептуальных соответствий (сквозные словесные ряды и релевантные им концепты и метаконцепты, доминирующая текстовая модальность, концептуальные смыслы заглавия, эпиграфов, метатекстуальных структур и др.), а в локально-авторском - еще и соотнесенностью «локально» отмеченных словесных рядов с одним и тем же референтом - «местом памяти».

8. Система прагмасемантических актуализаторов сверхтекста позволяет ориентироваться в словесно-концептуальном пространстве сверхтекста, выбирать релевантный режим интерпретации, инициирует направленные процессы смыслопорождения, которые осуществляются на основе, с одной стороны, центростремительных межтекстовых связей (в рамках сверхтекста) и, с другой-центробежных интертекстуальных связей, ориентированных в сферу смыслов тех текстов и контекстов, которые находятся вне сверхтекста, но в пределах актуальной для него части текстовой концептосферы, и, будучи актуализированными, интроецируются в текст, обусловливая его смысловую глубину. Благодаря центростремительным связям происходит стяжение текстов в едино-цельную конст

15 Критерий противопоставления сверхтекстов на основе присущей им оппозиции «однотипно-структурированный / неоднотипно-структурированный» предложен Н. А. Купиной и Г.В. Битенской. Очевидна его перекличка с понятием кросс-жанровости, которое используется в работах В.Н. Топорова. рукцию, благодаря центробежным — очерчиваются контуры «вписанности» сверхтекста в релевантное для него пространство текстовой концептосферы.

Материал исследования. Массив сверхтекстов представляет собой достаточно обширный и разнородный в языковом плане материал. Поэтому выбор текстов для анализа определялся исходя из проблематики и задач исследования. Представлялось важным представить наиболее типичные разновидности сверхтекста, определить смысловые корреляции между авторским содержательным принципом смысловой центрации, находящим выражение в разной текстовой модальности, системе актуализированных концептов, предметно-логическом плане текстов и пр., и направлением актуализационных процессов в интегратив-ном семантическом пространстве сверхтекста.

Для описания таких разновидностей сверхтекста, как коллективно-авторский, индивидуально-авторский, индивидуально-авторский «локальный» были, соответственно, взяты тексты «Свистка» (1859-1863) - сатирического приложения к журналу «Современник»; тексты произведений В.М. Гаршина,-. поэтические и критические тексты З.Н. Гиппиус. Считаем, что есть много подтверждений того, что в литературно-общественном сознании эти тексты воспринимаются как некие целостные словесно-концептуальные образования, однако в таком аспекте они никогда не исследовались. К тому же и тексты «Свистка», и тексты произведений Гаршина, Гиппиус недостаточно изучены с точт ки зрения металингвистики и лингвопоэтики.

Постановка вопроса о предельно-минимальной форме воплощения сверхтекста обусловила обращение к классическим и современным текстам литературной пародии. Компактность синтетичной формы, политекстуальность, конструктивная упругость, центрирующая роль жанровой комической модальности, смысловая уплотненность и в то же время достаточная смысловая обозримость, преимущественно явным образом выраженная коммуникативно-смысловая установка, акцентированная тем или иным способом система прагматических актуа-лизаторов, механизация, доведение до штампа большого ряда художественных приемов (что особенно характерно для современной литературной пародии) -именно эти особенности пародийных текстов и обусловили их привлечение в качестве рабочего материала для исследования межтекстуальных связей своего рода механизма концептуализации текста, той системы прагмасемантических актуализаторов, которая обеспечивает целостность сверхтекстового образования, заключающего в себе М-арное число автономных текстов.

Теоретическую значимость работы определяют следующие представленные в ней результаты:

- эксплицированы основные теоретические положения, на основе которых складывалась теория сверхтекста и которые в работе получили свое развитие;

- предложена обобщающая дефиниция понятия «сверхтекст»; определены принципы и приемы его филологического анализа;

- на достаточно широком материале обоснован подход к моделированию сверхтекста на основе презумпции его целостности, что позволило выявить механизмы, обусловливающие разной степени смысловое стяжение текстов и возникновение сильных и слабых сверхтекстов с жесткой и нежесткой структурой; а также подход, учитывающий принцип смысловой центрации, создающий возможность определять направление интерпретации сверхтекста;

- раскрыта роль парадигм цельности, репрезентируемых сквозными словесными, роль метаконцептов, коррелирующих с главенствующими целевой и прагмаэстетической установками сверхтекста и преломляющих в силу этого свое содержание в словесно-образную структуру текста, как конституэнтов динамического диссипативного сверхтекстового образования;

- предложена типология сверхтекстов, содержание рубрик которой обусловлен особенностями модели первичной и вторичной литературной коммуникации, метаконцептами, отражающими некоторые особенности ее структуры;

- показана роль средств комической и трагической модальности в кон-ституировании сверхтекстовых единств;

- представлены описания разных аспектов моделей индивидуально-авторского Гаршинского текста; индивидуально-авторского локального Петербургского текста З.Н. Гиппиус; коллективно-авторского сверхтекста «Свисток»;

- охарактеризованы структурные, прагмасемантические, концептуальные особенности предельно-минимальной формы реализации сверхтекста на примере пародийного битекста.

Практическая значимость работы состоит в дальнейшем углублении методики анализа канонических и неканонических текстов в аспекте смысло-порождающей деятельности. Содержащийся в работе фактический материал может послужить основой для составления комментариев к произведениям изученных авторов, для создания словарей концептов. Ее результаты могут также использоваться в вузовских курсах «Филологический анализ текста», «Лингвистика текста», «Теория литературы», «История русской литературы», «История русского литературного языка», в спецкурсах по различным аспектам языковой картины мира, теории текста, лингвокультурологии. Основные выводы работы могут быть учтены при разработке новых обучающих методик как в школьной, так и вузовской практике.

Апробация работы. Результаты исследования были изложены в докладах на международных, всероссийских и межвузовских конференциях: «Текст и методика его анализа» (Харьков, 1994); «Человек: язык, культура, познание» (Кривой Рог, 1995, 1997); «Семантика и прагматика слова и текста» (Северодвинск, 1995, 2005); «Проблемы литературы XX века: в поисках истины» (Архангельск, 2003); «Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира» (Архангельск, 2002, 2005); «Ломоносовские чтения» (Архангельск, Северодвинск 1997, 1998, 2000, 2003, 2005, 2007); «Изменяющаяся Россия: новые парадигмы и новые решения в лингвистике», Кемерово, 2006); «Иностранные языки и литературы в системе регионального высшего образования и науки» (Пермь, 2006); «Масловские чтения» (Мурманск, 2005, 2006); «Лексико-грамматические инновации в современных восточнославянских языках» (Днепропетровск, 2007); «Национальный семиозис (дискурсы идентичности)» (Сыктывкар, 2007); «Концепт и культура» (Кемерово, 2008) и др.

Основные положения и выводы диссертации отражены в 8 публикациях в изданиях, рекомендованных ВАК РФ («Вестник Поморского университета» (2003, 2006, 2008), «Русский язык в школе» (2007, 2008), «Филологические науки» (2007), «Известия РГПУ им. А.И. Герцена» (2008, 2008); в монографиях (2004, 2007); а также в статьях, опубликованных в журналах и сборниках научных трудов.

Апробация изложенной в работе концепции сверхтекста нашла отражение в двух подготовленных под научным руководством соискателя и защищенных кандидатских диссертациях: Гаврищук Е.А. «Петербургский текст З.Н. Гиппиус» (Северодвинск, 2004); Лепеховой О.С. «Этическое пространство сверхтекста В.М. Гаршина» (Северодвинск, 2006).

ЧАСТЬ I

ТЕКСТ, ГИПЕРТЕКСТ, СВЕРХТЕКСТ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ И АСПЕКТЫ ИЗУЧЕНИЯ

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Лошаков, Александр Геннадиевич

Выводы

Текст жизни» Зинаиды Гиппиус таит в себе многие ключи к разгадке мировоззренческого компонента ее текстов, феномена ее творческого стиля («стиль как духовный тон порождает соответствующий себе порядок» [Аветян 1989: 187]). Метатекстовая составляющая сверхтекста Гиппиус позволяет увидеть в динамике, в развитии ее концепцию творческой личности, познавать смысловую многоаспектность ее полемически заостренного поэтического слова, философическую многогранность ее лирического субъекта. Истинный поэт в своем развитии, согласно убеждению Гиппиус, проходит несколько ступеней - декадентство («самодовлейное и слепое одиночество»), индивидуализм (обретение «своего отдельного, ему одному соответственного места в истинной общности») и подвижничество на пути религиозно-общественной деятельности (служение истине «последнего царства») [Гиппиус 2003: 136, 134, 132, 126, 140 и др.].

Выдвижение на роль центрирующего компонента мировоззренческих установок поэта, содержание которых в литературно-критических, публицистических, дневниковых текстах Гиппиус находит прямое выражение в форме развернутых суждений («интеллективных» словесных рядов), направленно проявляет в ее поэтическом сверхтексте им релевантную сложную, разветвленную сеть образно-словесных рядов, подчеркнуто сориентированных в смысловую сферу ценностно-идеологических концептов бога, любви, свободы, дьявола, хама. Актуализационные процессы, осуществляемые в системе данных концептуально-семантических координат, обусловливают порождение религиозно-философских смыслов, обеспечивающих индивидуально-авторскую неповторимость, определенную стабильность динамической системы сверхтекста.

Выдвижение на роль центрирующего компонента доминантных смыслов из сферы концепта "ПЕТЕРБУРГ" несколько меняет «траекторию» смысловых линеаризаций в сверхтексте, внимание при осмыслении текстов Гиппиусв этом случае концентрируется прежде всего на тех сквозных словесных рядах (именные группы, имена собственные, местоимения, символические цветоно-минации, прецедентные феномены, поэтические формулы, метатекстуальные и интертекстуальные включения и др.), посредством которых реализуется кроссреференция к локусу Петербурга. При этом Петербург как референт сверхтекста воспринимается в динамике, обнаруживая в себе все новые и новые свойства и характеристики, актуализируя и развертывая смысловой потенциал концепта "ПЕТЕРБУРГ", поставленного ему в соответствие. Что касается порождаемых новых смыслов, то все они находятся в согласии с концепцией петербургского текста-инварианта, его максимальной смысловой установкой.

Таким образом, Петербургский текст З.Н. Гиппиус мыслится как внутреннее взаимосориентированное единство концептуального и семантического пространств. Языковые единицы под воздействием интенциональной установки оказываются «наведенными» на определенные концепты, на их определенные смысловые зоны. Иначе говоря, смысловой импульс, возникающий на основе семантики языковых единиц, проецируется в сферу релевантного концептуального содержания, обогащается им, попутно обусловливая ассоциативно-смысловые интроекции из содержания актуализированных концептов.

Ассоциативно-образный потенциал словесных рядов Петербургского текста З.Н. Гиппиус находится в непосредственной обусловленности от максимальной смысловой установки Петербургского текста, от мировоззренческих установок поэта, от направляемых ими корреляций между языковой семантикой и концептуальными смыслами, составляющими содержание концепта "ПЕТЕРБУРГ", от актуализационного процесса, осуществляемого в рамках словесно-концептуального пространства локально-авторского Петербургского текста.

В сверхтексте при помощи текстуальных единиц, фокусирующих на себя энергию актуальных для Петербургского текста смыслов, реализуется не только ситуация сообщения, но и, в силу их прецедентности, ситуация метасо-общения. Тем самым создается многоплановость текстуальной единицы: с одной стороны, она выражает смысл, соответствующий референту (ситуации, т.е. обозначаемому в сообщении положению дел) высказывания, с другой - она участвует в актуализации релевантных для нее метасмыслов, относящихся к той или иной ценностной сфере концепта "ПЕТЕРБУРГ", в образовании соответствующих модально-оценочных рамок. Конфликт разных смыслов предопределяет семантическую глубину слова-образа, его многомерность.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Массив текстов, организующий культурное пространство, определенным образом структурирован, в нем обнаруживаются парадигматическое, синтагматическое, батизматическое измерения. Однако текстовые парадигмы и синтагмы представляют собой лишь некий каркас, некую динамическую схему проистекающих в культуре процессов, реальность же существования сверхтекстов может быть эксплицирована и объективирована только посредством метаописания, при этом созданные метатексты потенциально или актуально оказываются включенными в те или иные сверхтекстовые образования. Тем самым осуществляется движение от созданного к несотворенному, от индуцированного к индуктору. Внутренняя форма термина «сверхтекст» как раз и заключает в себе информацию о наличии в лингвокультурном пространстве текстовых объединений, возникших на основе смысловой аттракции автономных текстов, в ней же зафиксирован опыт рецепции конкретных текстов в аспекте присущей им «сверхсемантично-сти» (В.Н. Топоров), сверхцелостности, подчиненности единой максимальной смысловой установке. За сверхтекстом всегда стоит модель многомерного и нечетко проявленного мира, всегда обнаруживается некое множество референци-альных оснований (кросс-референция), стянутых воедино принципами, констатированными опытом предварительной перцепции, предзнанием составляющих сверхтекста, усмотрением горизонта его целостности. «Истинная система та, которая возникает в деятельности соединения, осмысления материала - рефлективная система» [Аветян 1989: 164].

В качестве предмета научного моделирования, анализа, интерпретации сверхтекст представлен в структурно-семиотических, культурологических исследованиях В.Н. Топорова, Ю.М. Лотмана, З.Г. Минц, М.В. Безродного, A.A. Данилевского, Т.М. Николаевой, Н.Е. Меднис, В.В. Абашева и др.; собственно лингвистический аспект сверхтекста акцентирован в работах H.A. Купиной и Г.В. Битенской, В.М. Амирова, Л.В. Ениной и др. Однако проблематика, связанная с феноменом сверхтекста, была обозначена значительно раньше, в работах русских филологов начала и середины XX века - A.A. Потебни, Д.Н. Овсянико-Куликовского, А.Н. Веселовского, В. Брюсова, А. Белого, В.Я. Проппа, Н.П. Анциферова, М.М. Бахтина, Л.В. Пумпянского, В.В. Виноградова, Г.А. Гуковского и др. Следует подчеркнуть, что в активный научный оборот, и прежде всего в литературоведческих, лингвокультурологических исследованиях, понятие «сверхтекст» вошло после широкого признания трудов В.Н. Топорова, посвященных Петербургскому тексту. В концепции Топорова сверхтекст - это синтетическое сверхсемантичное (концептуальное) образование, вбирающее в себя некоторое число неоднородных в плане жанра, времени создания, авторства текстов, отмеченных единством целевой установки и соотнесенностью с единым внетекстовым объектом (Петербургом). Концепция Топорова обладает неоспоримой научной значимостью потому, что она, отрицая абсолютизацию диахронического подхода к изучению литературных текстов, утверждает в качестве равноправного с ним синхронный подход, вневременной взгляд на пространство интегрированных в сверхтексте произведений. Истоки же понятия «петербургский текст» находятся несомненно в русской символистской литературе, в которой были намечены и его временные, и идейно-смысловые рамки.

Симптоматично, что первые работы по проблемам сверхтекста, первые его модели появились в период структурализма и постструктурализма, в период новой «лингвистической смуты», когда стали интенсивно размываться границы между лингвистикой и литературоведением, между семантикой и психологией, между диахроническим и синхронным описанием, языковыми и речевыми употреблениями, между словарной и энциклопедической информацией, когда оспаривались наиболее общие принципы лингвистического описания - принцип экономии, принцип общности, редукционизма и пр.1, когда утверждал себя принцип антропоцентризма, сделавший «точкой отсчета тех или иных явлений» человека, вовлекший человека в этот анализ, определивший «перспективы и конечные цели» этого анализа [Кубрякова 1995: 212], когда лингвистика в каком-то смысле повернула назад - к историко-философским традициям конца XIX - начала XX в.

Сверхтекст - это явление многофакторное. В числе побудительных причин все возрастающего интереса к его феномену, к методологическому и теоретическому его обоснованию следует назвать: утвердившийся в современной гуманитаристике взгляд на мир как совокупность нелинейных процессов и на культуру как явление принципиально по

1 См. об этом [Рахилина 2000: 378]. лисемиотичное, ахроническое, манифестируемое «спектром текстов» (Ю.М. Лотман); как на «форму бытия и общения людей различных - прошлых, настоящих и будущих - культур, форму диалога и взаимопорождения этих культур» [Библер 1991:289];

- отказ от жесткого противопоставления текст — тексты и, как следствие, понимание текста как единицы текстовой концептосферы, как «генератора новых смыслов», «конденсатора культурной памяти»; как самое «памяти культуры» (Ю.М. Лотман, Р. Барт, Ж. Деррида);

- осознание языка как самого существенного показателя диалогизма: «Диалогическое общение и есть подлинная сфера жизни языка» [Бахтин 1994: 397]; бурное развитие диалогических технологий, появление гипертекста - продукта электронных «диалогических» технологий, информационно-коммуникативного феномена, нелинейного, обладающего разветвленной и упорядоченной системой ссылок;

- выдвижение концепции «нелинейного письма» (Ж. Деррида) и открытие гипертекста постструктуралистского и постмодернистского толка - ментального, и книжного аналога электронного гипертекста, совпавшее со становлением французской генетической критики;

- признание синергетической теории диссипативных структур, обосновывающей возможность возникновения порядка из динамического хаоса как потенциальной сверхсложной упорядоченности (И. Пригожин, И. Стенгерс). Диссипа-тивные структуры возникают вдали от равновесия и дают возможность перехода к организованному, динамическому хаосу. При этом самоорганизовываться может лишь динамическая система, а само ее движение всегда нелинейно. Важней шим признаком самоорганизации системы признается обмен энергией, информацией с внешней средой. Процессы самоорганизации подчиняются принципам кооперативности и когерентности2;

- выход лингвистической теории за рамки детерминизма языка (теория деривации школы Л.Н. Мурзина, которая ориентировалась на когнитивные и дискурсивные аспекты изучения текста3; концепция языкового существования Б.М. Гаспарова [1996], различные теории интертекстуальности), осознание того, 2

См. об этом: [Тоффлер 1986; Добронравова 1990; Ершова-Бабенко 1992 и др.]. з

См. обсуждение данного вопроса: [Алексеева 2006].

491 что «в языке как системе уже представлен человек как порождающий и распознающий разные виды языковой деятельности, как человек творчества и как человек дискурса», а человеческий язык - это не только денотативная, но и конно-тативная система [Ревзина 2004];

- возродившееся и приобретшее новые перспективы культурно-философское понимание язьжа как «дома духа народа», которое акцентирует внимание на эстетической значимости языка;

- сложившаяся теория цикла (цикловедение) (З.Г. Минц, В.А. Сапогов, М.Н. Дарвин, JI.E. Ляпина, Р. Фигут, И.В. Фоменко, H.H. Старыгина и др.);

- стремление литературы освободиться от своей «миметической референции» (Дне. X. Миллер) и найти источники развития уже внутри себя;

- построение активной ассоциативной грамматики, подход к ассоциативно-вербальной сети как к гипертексту и др. [Караулов 1999] и др.

Концепции гипертекста, в частности, задали новый угол зрения на такие характеристики текста, как нелинейность, коннотативностъ, цитатность, метатек-стуальность. Оказавшись в позиции выдвижения, благодаря электронным технологиям и постмодернистским культурным практикам, эти свойства текста имплицировали свою изначальную принадлежность языку и литературному тексту как сфере пресуществления языка, сфере, в которой производится норма язьжа, обеспечивающая определенную стандартность текста, и производится антинорма - «движущая сила в текстообразующих процессах», которая делает текст индивидуально-неповторимым и создает определенные предпосылки для развития язьжа [Мурзин 1989: 9]. «Гипертекстовый бум» сыграл свою роль в том, что вопросы о межтекстовых связях, о «маркерах интертекстуальности», о «границах текста», диалогичности текста», о цикличности и обратимости «поэтических формул», о «памяти слова» и др. обрели полновесный статус вопросов лингвистических.

Лингвистическим основанием, позволяющим выделять текстовые (субтекстовые) парадигмы в качестве конститутивных компонентов сверхтекста, на наш взгляд, могут служить пересекающиеся понятия цельности и словесного ряда. На понятии цельности базируется концепция текстов-примитивов Л.В. Сахарного, оно же просматривается в понимании словесного (семантического) ряда в работах В.В. Виноградова и А.И. Горшкова, а также «готового предмета» в работах

А.К. Жолковского. Цельность, понимаемая как парадигматический феномен, позволяет идентифицировать в ряде текстов редуплицируемые семантические компоненты, которые восходят к некоему инварианту, корреспондирующему с определенной целевой и прагмаэстетической установкой, которая определяет характер направленной модализации и текстуализации и, будучи сопряженной с мета-концептами, способствует транспонированию смыслов в границах не отдельного текста, а текстов, составляющих сверхтекст. При этом вариантные реализации могут быть представлены по-разному в той или иной составляющей сверхтекста, то более развернуто, то более свернуто, с меньшей или большей степенью детализации, но, главное то, что различные словесные репрезентации инварианта сохраняют («помнят») его модально-оценочную отмеченность, что обусловливает их прагматическую неоднозначность, возникновение эффекта диалогичности, полифоничности. Рассматриваемое с точки зрения структурированной цельности, слово уже выступает не только в статусе единицы словаря языка, не только в статусе строительной единицы текста, но и как единица компрессивная, заключающая в себе свернутый текст, репрезентирующая его цельность. Предложенное Л.В. Сахарным и A.C. Штерн понимание цельности согласуется с положением об относительном характере автономности текста, о проницаемости его границ (эта мысль обосновывалась уже в работах А.А.Потебни, А.Н. Веселовского и др.), что вовсе не упраздняет целостности того или иного текста, вовлеченного в сверхтекстовую конструкцию, но соподчиняет их ее единой целевой установке. Цельность как конститутивный компонент сверхтекста, обеспечивающий его семантическую итеративность, проявляется в форме различных словесно-семантических рядов (в терминологии Л.В. Сахарного текстов-примитивов).

Продуктивной для становящейся теории сверхтекста является концепция семантического пространства в том виде, в котором она представлена в работах Т.М. Николаевой, В.Н. Топорова и др., их идея о том, что смысл текста репрезентируется «смысловыми квантами», которые не привязаны жестко к каким-либо контактирующим грамматически оформленным единицам. В границах усматриваемой целостности ряда целостных текстов, уже в силу этого усмотрения, такого рода смысловые переклички, оказываются актуально воспринимаемыми, что способствует сцеплению разножанровых, разновременных, разноавторских текстов, преодолению их дискретности. Находящейся в русле этих идей нам видится и идея о присущей текстам «памяти» (Ю.М. Лотман), которая послужила отправной точкой для описания механизмов межтекстового взаимодействия в исследованиях H.A. Фатеевой, H.A. Николиной и др. ученых.

Для теории сверхтекста является безусловно важным открытие ученых-когнитивистов, что в процессе восприятия текста активируется большая часть парадигмы значений многозначного слова, при этом неактуальные значения и смыслы создают своего рода ценностно значимый, эмоциогенный, коннотатив-ный фон, порождая шлейф «мерцающих», неструктурированных смыслов. В сверхтексте многозначность, смысловая полифония таких единиц под воздействием единиц, направленно ассоциируемых из сопредельных текстов, значительно возрастает.

В своей работе мы стремились обосновать понимание сверхтекста как некоего центрируемого прагмацелевой установкой класса текстов, которые в силу этого начинают проявлять потенциально свойственную им ассоциативно-смысловую общность в сферах автора, кода, контекста, адресата, что и позволяет в культурной практике воспринимать эти тексты в качестве интегративного, целостно-единого словесно-концептуального образования. Сверхтекст в своей сущности представляется нам целостным, динамическим, но семантически дис-сипативным (т.е. не имеющим четких семантических границ) образованием, обладающим подвижной и многомерной смысловой структурой. К сверхтексту вполне приложимы определения цикла, используемые в работах цикловедов: «произведение произведений» (М.Н. Дарвин), «целостность целостностей» (Л.С. Яницкий). Но если в теории цикла исследователи идут традиционным путем, от постижения целостности малых форм к более объемным - от текста к циклу, к книге, а далее к текстовым ансамблям, по сути, отталкиваясь от материальной формы воплощения некоторых текстов, то при исследовании сверхтекста, на наш взгляд, точкой отсчета должна стать презумпция реальности сверхтекста, его целостности, его актуального/потенциального наличия в концептосфере культуры. Такой дедуктивный путь исследования не нов, его истоки находятся в филологических исследованиях начала XX века, а также в иных областях гума-нитаристики, в частности в гештальт-психологии.

Первостепенными фактором моделирования сверхтекста являются профилированное (в бартовском понимании) прочтение ряда текстов и «вненаходимая» позиция, точка зрения исследователя (М.М. Бахтин), что определенным образом проясняет контуры потенциального сверхтекста, открывает горизонт его целостности. Тем самым определяется и содержание принципа усматриваемой целостности сверхтекста. Презумпция целостности сверхтекста устраняет необходимость учета линейности текста, порядка следования текстов, определяет содержание принципа нелинейного осмысления сверхтекста. Данный принцип, как и принципы контекстуальности, релевантности/нерелевантности тех или иных контекстов, центрации актуализируемых смыслов определяют характер «внутренней жизни» сверхтекста, т.е. процессов семантического взаимодействия его разнородных контактных или дистантных текстуальных компонентов, процессов смыслового обмена, транспонирования, коннотативно-смысловой иррадиации, интроекции объективных смыслов и смысловых элементов из актуализированных и предактуализированных сфер концептов.

Контекстуальность, согласно феноменологическому подходу, представляет собой способ текстуальной рефлексии, позволяющей узнавать некое текстуальное бытие-при, некую интенциональность, проявлять интерпретируемый компонент. Контекст проясняет контуры ситуации общения «культур-личностей» через «произведение» (B.C. Библер). Принципа релевантности/нерелевантности контекстов обеспечивает потенциальную множественность интерпретаций, смысловых линеаризаций в семантическом пространстве сверхтекста. Принцип смысловой центрации предполагает выдвижение в качестве приоритетных (но не противоречащих авторской концепции) тех или иных смысловых установок, цельностей и рассмотрения семантических структур сопрягаемых в единое целое текстов в свете доминирующих «смыслообразов». Обозначенные принципы находятся в согласии с выделенными В.Н. Топоровым характеристиками сверхтекста.

Центрация детерминирует внутренние процессы "самодвижения" текстов и их отмеченных цельностью фрагментов (субтекстов, различных типов "текстов-примитивов") в границах сверхтекста, проясняет целостность его конструкции, при этом диахронический принцип теряет свою актуальность, а кросс-жанровость, кросс-темпоральность, кросс-персональность не только не мешают признавать сверхтекст единым, но, говоря словами В.Н. Топорова, "напротив, помогают этому снятием ограничений как на различие в жанрах, во времени создания текста, в авторах". Во внутреннем пространстве сверхтекста можно различать процессы смыслопорождения, инициируемые, с одной стороны, центростремительными межтекстовыми связями (в рамках сверхтекста), с другой - центробежными интертекстуальными связями. В силу действия первых происходит «самодвижение», смысловая аккомодация, взаимодействие текстовых и текстуальных составляющих сверхтекста, в силу действия вторых — инициируется направленное интроецирование в сверхтекстовое пространство смыслов из актуализированных текстов, не входящих непосредственно в структуру сверхтекста. В конституировании внутренней структуры сверхтекста принимают участие когнитивно-концептуальные и языковые единицы разных уровней, их внутренние связи, контекст.

Поскольку теория сверхтекста еще не сложилась и в науке отсутствует единое понимание его сущности, постольку вопрос о типологии сверхтекстовых образований в филологии в настоящее время разве что только ставится (H.A. Купина, Г.В. Битенская). Представляется возможным в качестве социально маркированного параметра типологии сверхтекстов использовать принцип усматриваемой целостности сверхтекста и степень его известности среди носителей культуры. На этой основе выделяются, во-первых, актуальные («сбывшиеся») сверхтексты (Пушкинский сверхтекст, «Штирлиц-текст»); во-вторых, актуализированные сверхтексты, целостность которых является предметом рефлексии специалистов-филологов, критиков (Итальянский текст русской литературы); в-третъих, потенциальные сверхтексты, еще не «сбывшиеся», актуализация которых всецело зависит от культурно-временного и субъективного факторов. Обретете текстом культурной значимости находит выражение в создании метатекста (метатекстов) и, следовательно, потенциального сверхтекста, таким образом, типология сверхтекстов должна учитывать не только сверхтексты, интегрирующие тексты первичные, но и сверхтексты, охватывающие тексты вторичные, а также первичные и вторичные - гетерогенные сверхтексты. Обращение к модели литературной коммуникации и метакоммуникации, и прежде всего к их начальным звеньям, представленным полифункциональной фигурой автора, позволяет говорить о своего рода парадигме авторских сверхтекстов и метасверхтекстов, которую составят собственно авторские и квазиавторские сверхтексты и ме-тасверхтексты - художественные, литературоведческие, литературнокритические и т.д. (сборники, антологии и пр.). Собственно авторские сверхтексты - это совокупность текстов одного или нескольких авторов (индивидуально-авторские и коллективно-авторские), включая случаи, когда автором выступает некое обобщенное лицо, народ как автор (анонимно-авторские сверхтексты). Индивидуально-авторские сверхтексты могут включать все тексты того или иного конкретного автора (авторов); тексты, написанные им (ими) в определенный период творчества, на определенную тему, посвященные тому или иному лицу. Эти сверхтексты требуют обнаружения и экспликации установок, способов и средств, участвующих в их конституировании. Граница между коллективно-авторскими и квазиавторскими сверхтекстами диффузна, более точная классификация может строиться с учетом профессионального статуса составителя, редактора, с определением их роли в выражении сверхсмысловой установки, критерия актуальности (прецедентности) и др.). Вопрос об авторстве сборника - это всегда вопрос о сложном авторстве нескольких творческих субъектов (М.Н. Дарвин). В таких сверхтекстах могут обнаруживаться несколько векторов смыслового центрирования, между которыми будут создаваться различного рода смысловые, отношения. Ориентация на модель литературной коммуникации логичным образом провоцирует вопрос об адресованных сверхтекстах, а также о собранных, закрытых, сверхтекстах, с известным количеством составляющих их текстов, и несобранных (рассеянных), открытых сверхтекстах, ряд составляющих в них текстов не определен.

На основе критерия усматриваемой общности референта (события, локу-са, лица), объединяемых в рамках сверхтекста текстов выделяются различного рода тематические сверхтексты: событийные, локальные, именные. Критерий, отражающий общность природы структурной определенности (родовая, жанровая, стилевая) интегрируемых текстов, позволяет выделять однотипно и неоднотипно структурированные сверхтексты (H.A. Купина и Г.В. Битенская).

Учет критерия степени связанности, автономности текстов в составе сверхтекстового образования позволяет обозначить, с одной стороны, сильные сверхтексты, с другой - слабые сверхтексты. Сильными сверхтекстами являются прежде всего те, целостность которых мотивирована авторским замыслом и тем или иным образом эксплицирована, поэтому закономерно признавать таковыми стихотворные и прозаические циклы, пародийные и пародические тексты, классический текст в совокупности с его прецедентными метатекстами, некоторые журналы и пр. Среди сильных сверхтекстов, учитывая характер материальной формы репрезентации текстов и характер сцепления текстов, можно выделить, по крайней мере, две его крайние разновидности: интегративную совокупность (например, цикл, пародия и ее прототекст, авторский тематический сборник) и синтетическую целокупность - сверхтекст «свернутого» формата, в котором один текст (или многие тексты) инкорпорирован в другой. Структура интегративных сверхтекстов может иметь как жесткий, так и нежесткий характер, структура сверхтекста-целокупности - исключительно жесткая. Слабые сверхтексты представляют собой совокупности автономных текстов с «нулевой» степенью связности, их смысловое стяжение происходит, так сказать, ad hoc (литературные альманахи, жанровые антологии, различные журналы, тематические подборки и др.).

В качестве типологического критерия может выступать также модус и характер центрации — эксплицированный, имплицитный, приписываемый. Эксплицитная центрация сверхтекста находит выражение в прагматических актуализа-торах, часто рассредоточенных в эпитекстовых формах. В иных случаях содержание центрации определяется интуитивным или аналитическим путем при непосредственном обращении к содержанию внутренней структуры сверхтекста, путем проецирования на ряд текстов преднайденных смыслов, «текста жизни» писателя и пр. Упорядочивание, структурирование сверхтекста как результат усматриваемой его целостности есть форма обнаружения и выражения его сущности и, следовательно, возможности ее постижения, осмысления. Сверхтекст — это всегда «производство» нового текста на основе «воспроизводимых» текстов.

Типология сверхтекстов, как и типология лирического цикла, типология гипертекстов, не может быть построена на основе однородных признаков. Границы между разновидностями сверхтекстов подвижны, поскольку одни и те же тексты могут участвовать в конституировании разных сверхтекстов.

Примерами предельно-минимальной вербальной формы реализации сверхтекста являются пародийный текст, наряду с другими «вторичными» битекстами. В пародийном тексте можно видеть интегрированную целокупность нескольких текстов, соподчиненных главенствующей смысловой установке пародиста. Пародийный битекст создается и интерпретируется в соответствии с прагмаэстетиче-скими свойствами жанротипа. Одним из таким свойств является жанровая модальность, навязывающая комически-игровой режим восприятия прототекста, инкорпорированного в пародии и актуализируемого посредством его метонимических знаков. Имитативность как жанровая константа пародии обусловливает битекстуальный характер и смысловую глубину ее текстуальных единиц, тем самым усиливая степень связанности исходных семантических структур (прото- и метаструктуры), проявляя присущие сверхтексту свойства кросс-персональности, кросс-темпоральности, кросс-жанровости. Актуализируемый посредством прото-текстуальной структуры пародируемый текст позволяет реципиенту быть свободным в выборе эмпатии относительно того или иного субъекта текстовой деятельности — пародиста или протоавтора.

Система прагматических актуализаторов (прогностических, компенсирующих, делимитативных, оценочных, игровых) составляет содержание мета-концепта (жанротипа) литературной пародии и предопределяет стратегии порождения и осмысления текстов пародийного жанра. Прагматические актуализаторы вкупе с исходными семантическими структурами пародийного текста - протост-руктурой и метаструктурой - представляют собой базовые семантические конструкты, создающие условия для постижения его смысла. Осознание двуединой сущности пародийного текста, фокусирование внимание на системе прагматических актуализаторов, механизмах внутреннего межтекстового взаимодействия, интроекция концептуально значимых смыслов — все это позволяет восстанавливать коммуникативно-прагматическую «историю» текста в контексте его дискурса и овладевать пародийным смыслом.

Важнейшим средством создания прагмастилистического единства сверхтекста является текстовая модальность. Так, в сверхтексте журнального типа, к которому относится сатирическое приложение к журналу «Современник» — «Свисток» (1859-1863 гг.), в числе таких конституирующих структуру сверхтекста факторов, как единство эстетико-идеологических установок его авторов, единые принципы отбора и объединения материала, цельная система прагмаэстети-ческих приемов, авторитет Добролюбова и др., едва ли не главенствующим является установка на комический модус письма, претворившаяся в сверхтексте в ко-' мическую модальность, посредством которой разрушалась одна идеологическая мифология и утверждалась другая. Комическая модальность выражается посредством разнообразных речевых средств и приемов комического (литературная маска, иносказание, пародия, «чужое слово», псевдонимы, эпиграфы, антифразис, ассоциативная ирония и пр.), которые актуализируют систему взаимосориенти-рованных, связанных между собой концептов: "СМЕХ (=СВИСТ)", "МАСКА", "ИГРА" и др. Прагматическим ключом, настраивающий на соответствующий лад восприятие и способ интерпретации того или иного материала, выступает заглавие приложения, актуализирующее и иррадирующее оценочные смыслы, большинство из которых представлено в соответствующих «гнездах» словаря Даля.

В Гаршинском сверхтексте центрирующим содержанием, на наш взгляд, является прежде всего трагическая модальность, корреспондирующая с метакон-цептом "ТРАГИЧЕСКОЕ" и втянутыми в его орбиту концептами болезни, долга, совести, мотивирующим основанием для актуализации которых являются, с одной стороны, «текст жизни» писателя, с другой — знание концепции его текстов. Трагическая модальность толкуется нами как результат преломления, объективизации в речевой материи текста трагической прагмаэстетической установки, интенции автора, особенностей его трагического мировоззрения, миропонимания. Повторяющиеся из рассказа в рассказ ключевые элементы, организуя сквозные в сверхтексте словесные ряды, обусловливают транспонирование, экстраполяцию смыслов, порожденных в процессе интерпретации отдельного текста, в другой интерпретируемый текст, и тем самым создавая итеративное семантическое пространство, аккумулируя результаты порожденных смыслов. Трагическая текстовая модальность пронизывает все уровни организации художественной структуры Гаршинского текста - субуровень жанрового прототипа («память жанра»), событийный, субъектный, словесно-образный, мотивный и т.д.

Петербургский текст З.Н. Гиппиус представляет собой один из уникальных вариантов Петербургского текста-инварианта. И уникальность этого локально-авторского варианта обусловлена мировоззренческими и эстетико-прагматическими установками поэта, которые программируют характер интерпретации сверхтекста и каждой из его составляющих. Таким образом, метатек-стуальность как конститутивная черта сверхтекста поэта проявляет себя как на уровне интертекстуального взаимодействия, обращая на себя смыслы базового концепта "ПЕТЕРБУРГ", так и межтекстуального, обеспечивая смысловые корреляции в рамках текстов Гиппиус, связанных петербургской тематикой, способствуя выдвижению определенных словесных рядов, мотивов, их аспектуализации в соответствии с доминантными смысловыми установками сверхтекста-инварианта и сверхтекста-варианта. Путь спасения Петербурга, России - это максимальная смысловая Петербургского текста русской литературы - виделся поэту в пробуждении религиозно-общественного сознания в русской интеллигенции. Таким образом, постижение лингвокогнитивного кода Петербургского текста поэта возможно только во взаимосвязи с мировоззренческими, прагмаэстети-ческими концептами, представляющими духовную ипостась поэта, с учетом знаний того, что эволюция этико-эстетической системы Гиппиус была отмечена вехами декадентства, индивидуализма, «новопутейства». Данные особенности творческого развития нашли отражение в вариантных реализациях единого типа лирического субъекта, в возрастании удельного веса слов-образов, изображающих земной мир, общественно-политические реалии; в перестройке образно-эстетической системы, в акцентировании тех аспектов осмысления Петербурга, которые в большей мере связаны с мифологизмом, идеями апокалиптики, с глубоким убеждением поэта, что свобода есть не своеволие («самое беспомощное рабство»), а идея свободы в Боге, что спасти Россию от страшного «хамства, идущего снизу - хулиганства, босячества, черной сотни», способна только религиозная общественность.

Содержание инвариантного концепта "ПЕТЕРБУРГ" многомерно и дисси-пативно, допускающее различные виды параметризации и структурации, тем не менее есть основания утверждать, что в описании «сверхсемантического пространства» Петербургского текста, осуществленном прежде всего В.Н. Топоровым, эксплицирован основной фонд объективно-субъективных смыслов, которые в том или ином виде, сочетании обнаруживаются в петербургских текстах-вариантах, влияя на их восприятие. С определенной долей условности в этом фонде можно выделить следующие виды пропозиций: 1) фактуальные, которые, как правило, не требуют вербализации, однако участвуют в тематизации и модализации текста, реализации тезаурусных связей, предопределяя восприятию творческий характер; 2) ценностно-интерпретационные, которые связаны с ценностной сферой личности, с духовным опытом человека, нации; это смыслы со-цио-, этико- культурной направленности; 3) модусно-оценочные пропозиции, которые выделяются в рамках второй группы пропозиций и объективируют эмоции и оценки, связанные с Петербургом, как самостоятельные ценности, в силу этого они способны задавать и/или актуализировать оценочный модус для восприятия текста, определенного его аспекта, участвовать в реализации текстовой субъективно-оценочной модальности; 4) библейско-мифологические, которые возникли в результате осознания Петербурга сакральной сущностью; 5) прецедентно-текстовые, которые соотносятся с содержанием текстов, прецедентных для русской культуры, и прежде всего для ее Петербургского текста, по отношению к которому эти тексты выступают в качестве его конститутивных смысловых компонентов, в качестве метатекстов.

Актуализировать концепт того или иного текста, входящего в текстовую концептосферу Петербургского текста, сфокусировать на себя (и обратно) тот или иной метасмысл, заключенный в пресуппозиционном фонде, может любая семантическая единица текста-варианта, проявляющая смысловую смежность, сходство с релевантной концептуальной единицей. Предвосхищенные метасмыс-лы участвуют в центрации процесса осмысления, программируют вариативные интерпретации, значительно расширяя культурный контекст, включая механизмы профилированного прочтения текста, которые, интенсифицируя «диалог личностей-культур» (B.C. Библер), позволяют обнаруживать в нем несистемные, не-структурируемые явления, создающие глубинное измерение текста, определять своеобразие индивидуально-авторской ценностной и языковой картины мира. Взаимодействие семантического и концептуального в русле интенционально направленного восприятия обеспечивает смысловую полифоничность компонентам текста, создает условия для обнаружения феноменов явно не выраженного содержания.

Как диссипативное концептуально-семантическое образование, сверхтекст постоянно пребывает в процессе развития, становления, обнаружения новых смыслов и взаимосвязей. «Ни автор и никто другой не в состоянии учесть все ре-зонансы смысловых обертонов, возникающих при бесконечных столкновениях бесчисленных частиц смыслового материала, так или иначе фигурирующих в тексте. Но и автор, и читатель, и исследователь способны - с различной степенью отчетливости и осознанности - ощутить текст в качестве потенциала смысловой бесконечности: как динамическую "плазменную" среду, которая, будучи однажды создана, начинает как бы вести свою собственную жизнь, включается в бесконечный процесс самогенерации и регенерации» [Гаспаров 1994: 302]. Анализ сверхтекстов, выполненный в рамках нашей работы, подтверждает справедливость слов Б.М. Гаспарова. В то же время мы пытались соблюсти главное условие корректной интерпретации текста, которое, по нашему убеждению состоит в том, чтобы не вписывать в текст смыслов, конфликтующих с концепцией авторских текстов, того или иного сверхтекста, противоречащих ей. А это возможно лишь в том случае, когда не теряется из виду содержание тех дискурсов, компонентом которых являются анализируемые тексты, когда в качестве корректива используется «текст жизни» писателя.

Концепции сверхтекста представляют собой новое направление в филологических исследованиях. До недавнего времени проблема сверхтекста, в отличие от гипертекста, находилась если не за пределами, то, во всяком случае, на периферии исследовательских интересов текстоведов. На нынешнем этапе развития сверхтекстовой теории возможно выделение, с одной стороны, таких признаков сверхтекста, которые в большей степени являются значимыми скорее для предварительной типологии, с другой - признаков, актуальных для тех или иных вариантов сверхтекста. Таким образом, дальнейшая разработка типологии сверхтекстов представляет собой перспективы исследования; требует дальнейшего, углубленного изучения вопрос о критериях типологизации, перспективным представляется описание различных типов сверхтекста, собственно авторских и квазиавторских, сильных и слабых, с жесткой и нежесткой структурой и др. Разумеется, требуют дальнейшего изучения и описания модели тех сверхтекстов, которые представлены в диссертации. Например, в диссертации лишь обозначена роль факгуального пространства в создании целостности «Свистка» - коллективно-авторского сверхтекста журнального типа. Требует специального изучения вопросы о лингвистическом содержании комической и трагической модальности как средств создания целостности сверхтекста.

Итак, сверхтекст - это всегда целостность - целокупность или совокупность текстов, каждый из которых вне этих объединений представляет собой целостное, автономное произведение.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Лошаков, Александр Геннадиевич, 2008 год

1. Адамович, Г. Одиночество и свобода / Сост., авт. предисл. и прим. В. Крейд / Г. Адамович. М.: Республика, 1996. - 447 с.

2. Адамович, Г. Собр. соч. Литературные заметки. Книга 1 («Последние новости» 1928-1931) / Предисл., подг. текста, сост. и прим. O.A. Коростелева / Г. Адамович. СПб.: Алетейя, 2002. - 786 с.

3. Архангельский, А. Забытые пародии и эпиграммы / А. Архангельский / Публикация Т. Бек // Вопросы литературы. 1976. - № 2. - С. 298 -304.

4. Ахматова, A.A. Собр. соч. в 2 т. / A.A. Ахматова. М.: Правда, 1990. - Т.1. -448 с. (Б-ка «Огонек»).

5. Батюшков, КН. Опыты в стихах и прозе / К.Н. Батюшков. М.: Наука , 1977.-607 с.

6. Брайнин, Б.Н. Слово предоставляется: Литературные пародии и миниатюры / Б. Брайнин. М.: Сов. писатель, 1990. - 256 с.

7. Брюсов, В.Я. Сочинения в двух томах. Т. I. Стихотворения и поэмы / В.Я. Брюсов. Сост., коммент. А. Козловского. - М., 1987.

8. Брюсов, В.Я. Холод / В.Я. Брюсов // Мысль, вооруженная рифмами: Поэтическая антология по истории русского стиха. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. - С. 236-237.

9. Бунин, И.А. Собр. соч. в 6 т.: Т. 1. Стихотворения 1888 1952. Переводы / И.А. Бунин. -М.: Худож. литература, 1987. - 687 с.

10. Буренин, В.П. На взморье / В.П. Буренин // Буренин В.П. Горе от глупости. Драматическая сатира. Чтение в обществе «Бедлам-модерн». Поэтические козероги и скорпионы СПб., 1905. - С. 126-128.

11. Буренин, В.П. Сочинения. Т.4. Стрелы. / В.П. Буренин. Изд. 4-е, доп. новыми стихотворениями /- Пг., 1916. -168 с.

12. Васильева, Л. Альбион и тайна времени: Из книги рассказов об Англии / Л. Васильева // Васильева Л. Избр. произведения: в 2 т. Т.2. М.: Сов. писатель, 1989. -С. 11-176.

13. Венский, Е. Мое копыто. Книга великого пасквиля. Литературные шаржи, карикатуры, пародии, памфлеты / Е. Венский. Изд. 2. - СПб.: Пантеон русских классиков, 1911.-160 с.

14. Вербин, Е. Вернисаж: Иронические стихи, литературные пародии / Е. Вер-бин. -М.: Сов. писатель, 1988. -112 с.

15. Вольная русская поэзия XVIII-XIX веков. Сб. стихотворений / Подготовка текста, сост., вступ. статья и примеч. С.А. Рейснера. М.: Худож. литература, 1975.-624 с.1 в.Вяземский, П. А. Стихотворения / П.А. Вяземский. Пермь: Перм. кн. изд-во, 1989.-462 с.

16. Гиппиус, З.Н. Собр. соч. В 10 тг. Т. 1-8 / З.Н. Гиппиус. М.: Русская книга, 2000-2003.22Гиппиус, З.Н. Собр. соч. Т. 7. Мы и они. Литературный дневник. Публицистика 1899-1916 гг. / З.Н. Гиппиус. М.: Русская книга, 2003. - 528 с.

17. Гнут, H.JI. Литературные вариации / Н. Гнут // Искра. 1860. - № 25. - С. 269-272.

18. Гнут, H.JI. Литературные вариации / Н. Гнут // Искра. 1860. - № 39. -С. 418-421.

19. Державин, Г.Р. Анакреонтические песни / Г.Р. Державин. М.: Наука, 1987. -471 с. (Литературные памятники)29Добролюбов, H.A. Стихотворения / H.A. Добролюбов. М.: Сов. писатель, 1948.

20. Добролюбов, H.A. Собр. соч. в 3-х т. / H.A. Добролюбов. М.: Госиздат художественной литературы, 1950-1952.

21. Добролюбов, H.A. Избранное / H.A. Добролюбов. Избранное. М.: Учпедгиз, 1961.

22. Ъ2Добролюбов, H.A. Собр. соч. в 3 т. Т.З / H.A. Добролюбов. М.: Худож. литература, 1986.

23. Ефимов, Ф. О шуточном всерьез / Ф. Ефимов // Вопросы литературы. -2003.-№3.-С. 10-20.34Жуковский, В.А. Собр. соч. в 4 т. / В.А. Жуковский. М.: Госиздат худож. литературы, 1959. - Т. 1.

24. Зарин, Е. Над кроватью моею тень грозная. / Е. Зарин // Б-ка для чтения. -Т. 164.-1861.-Книга4.-С. 30.

25. Иванов, А. Плоды вдохновения: Литературные пародии / A.A. Иванов. — М.: Сов. писатель, 1983. 224 с.

26. Измайлов, A.A. Кривое зеркало / A.A. Измайлов. СПб.: Шиповник, 1912. -240 с.3 8 Левитанский, Ю. Сюжет с вариантами: Книга пародий в двух частях с предисловием и послесловием автора / Ю. Левитанский. М.: Сов. писатель, 1978. — 119 с.

27. Лирика лицеистов. М.: Худож. литература, 1991. - 269 с.

28. Майков, А. Стихотворения. Поэмы / А. Майков. -М.: Правда, 1987.-480 с.41 .Матюшкин-Герке, А. Воскресение / А. Матюшкин-Герке // Москва. 1980.-№ 12.-С. 216.

29. Матюшкин-Герке, А. В царстве теней / А. Матюшкин-Герке // Поэзия: Альманах. Вып. 56. - М., 1990. - С. 233.43 .Мей, Л. Любе / Л. Мей // Сын Отечества. 1860. - № 43.44.<Минаев Д>. Дневник темного человека // Русское слово. 1863. - № 6. - С. 1-24.

30. Мурай, А. Мухомор / А. Мурай // Поэзия: Альманах. Вып. 56. М., 1990. -С. 236.

31. Некрасов, H.A. Избр. соч. сочинения / H.A. Некрасов. М.: Худож. литература, 1989. - 591 с. (Б-ка учителя)

32. Орлов, Вяч. Предбанник забвения: Литературные пародии. Ироническая поэма / В. Орлов. М.: Сов. писатель, 1988. - 128 с.

33. Паперная, Э.С., Розенберг, А.Г., Финкель, A.M. Парнас дыбом: Литературные пародии / Э.С. Паперная, А.Г. Розенберг, A.M. Финкель / Сост., подгот. текста и вступ. статья Л. Фризмана. -М.: Худож. литература, 1989. -126 с. (Забытая книга).

34. Ларилин, Н. Изюмительная поездка / Парилин Н. // Литературная газета. -1989.-№3.

35. Поэты пушкинского круга. М.: Правда, 1983. - 686 с.53 .Прудовский, В. В плену у фантазий / В. Прудовский // Москва. 1982. - № 9. -С. 206.

36. Прутков, К. Сочинения / К. Прутков. М.: Худож. литература, 1976. - 381 с.

37. Пушкин, A.C. Сочинения в трех томах / A.C. Пушкин. М.: Худож. литература, 1985.-Т. 1.-735 е.; Т. 2.-527 с.5вЛугикин, A.C. Собр. соч. в 10 т. Т. 10./ A.C. Пушкин. -М.: Худож. литература, 1978.

38. РСП 1960. Русская стихотворная пародия (ХУНТ - начало XX в.). Вступ. статья, подготовка текста и примеч. A.A. Морозова / A.A. Морозов. Л.: Сов. писатель, 1960. — 854 с. (Б-ка поэта. Большая серия)

39. Рукавишников, И. Книга 6. Стихотворения / И. Рукавишников. СПб., 1909.

40. Свисток. Собрание литературных, журнальных и других заметок: Сатирическое приложение к журналу «Современник» 1859-1863. М.: Наука, 1981.-591 с. (Литературные памятники)

41. Случевский, К. На кладбище / К. Случевский // Современник. 1860. - №1. -С. 325-326.

42. СЛП. Советская литературная пародия: В двух кн. Т. 1. Стихи. — М.: Книга, 1988.-420 с.

43. Соловьев, Вл. Русские символисты / Вл. Соловьев // Вл. Соловьев. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М.: Книга, 1990. - С. 240-280.

44. Трескунов, С. Повар / С. Трескунов // Москва. -1982. -№ 4. С. 206.

45. Фет, А. Из деревни / А.Фет // Русский вестник. М., 1963. - Т. 43. -№ 1. -С. 438-470; Русский вестник. - М., 1863. - Т.4. -№ 3. - С. 299-350.

46. Фет, А. Стихотворения / А. Фет. -М.: Худож. литература, 1970. 559 с.

47. Фет, A.A. «Был чудесный майский день в Москве.»: Стихи. Поэмы. Страницы прозы и воспоминаний. Письма / Сост.: А.Е. Тархов и Г.Д. Асланова / A.A.

48. Фет. — М.: Моск. рабочий, 1989. 400 с. (Московский Парнас)

49. Шанин, Ю. Вместо бессмертия. Фельетоны. Пародии. Эпиграммы. Мадригалы / Ю. Шанин. Ки'1в: Радянсышй письменник, 1986. - 135 с.

50. Imho-news.Ru: О нас // Электронный ресурс. Режим доступа: http://imho-news.ru/about

51. Mixtix. Стихозы Лермонтова // Сатирикон. 1913. 14. - С. 3.1. Список литературы

52. Абашев, В.В. Пермь как текст: пермский текст в русской культуре и литературе XX века / В. Абашев. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2000. - 403 с.

53. Аверинцев, С. С. Вода / С.С. Аверинцев // Мифы народов мира: Энциклопедия. В 2 томах. Т. 1. -М.: Советская энциклопедия, 1980. С. 240.

54. Аветян, Э.Г. Семиотика и лингвистика / Э.Г. Аветян. Ереван: Изд-во Ереванского ун-та, 1989. - 288 с.

55. Автономова, Н. Деррида и грамматология / Н. Автономова // Ж. Деррида. О грамматологии. М.: Изд-во «Ad Marginem», 2000. - С. 7-107.

56. Адмони, В.Г. Грамматика и текст / В.Г. Адмони // Вопросы языкознания. -1985.-№ 1.-С. 63-69.

57. Азнаурова, Э.С. Прагматика художественного слова / Э.С. Азнаурова. -Ташкент: ФАН, 1988. 121 с.

58. Алексеева, В.О. Образная система поэзии и прозы В. Набокова и языковые средства ее выражения (на материале поэзии 1918-1961 гг. и романа «Соглядатай»): Дис. . канд. филол. наук / В.О. Алексеева. Тамбов, 2000. - 165 с.

59. Аристотель. Поэтика /Аристотель // Аристотель и античная литература / Отв. ред. М.Л. Гаспаров. -М.: Наука, 1978.-231 с.

60. Арутюнова, Н.Д. Дискурс / Н.Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 136-137.

61. Арутюнова, Н.Д. Образ, метафора, символ в контексте жизни и культуры / Н.Д. Арутюнова // Res philologica. Филологические исследования. Памяти ак. Г.В.

62. Степанова. М.-Л.: Наука, 1990. С. 71-88.

63. Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - 339 с.24Арутюнова, Н.Д. Фактор адресата / Н.Д. Арутюнова // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. 1981. - Т. 40. - № 4. - С. 356-367.

64. Бабенко, Л.Г., Казарин, Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика / Л.Г. Бабенко, Ю.В. Казарин. — М.: Флинта; Наука, 2004. — 496 с.

65. Ъ2.Баевский, В. О театральных строфах «Евгения Онегина»: Русская Терпсихора Электронный ресурс. Режим доступа: http://next.feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v20/v20-139-.htm.

66. ЪЪ.Баллы, Ш. Французская стилистика / Пер. с фр. К.А. Долинина / Под ред. Е.Г. Эткинда / Ш. Балли. М.: Изд-во иностр. лит., 1961. - 394 с.

67. Баранов, А.Г. Текст в функционально-прагматической парадигме: Учеб. пособие / А.Г. Баранов. Краснодар: Изд-во Кубанского ун-та, 1988. - 90 с.

68. Баранов, А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста / А.Г. Баранов. -Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского гос. пед. ун-та, 1993. -182 с.

69. Баранов, А.Г., Щербина, Т.С. Жанр как база деривации текста / А.Г. Баранов, Т.С. Щербина // Принцип деривации в истории языкознания и современной лингвистике: Тезисы докладов / Ин-т языкознания АН СССР. Пермь: Перм. ун-т, 1991.

70. Барлас, Л.Г. Язык повествовательной прозы Чехова: проблемы анализа / Л.Г. Барлас. Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1991. - 206 с.

71. Барт P. S/Z / Р. Барт. -М.: РИК «Культура», Ad marginem, 1994. 303 с.

72. Барт, Р. Избр. работы: Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989. -615 с.

73. Барт, Р. Лингвистика текста / Р. Барт // Текст: аспекты изучения, семантики, прагматики и поэтики / Сб. статей. М.: Эдиториал УРСС, 2001. С. 168-175.

74. Баумгартен, А. Несколько мыслей в защиту патриота Пушкина / А. Баумгартен // Электронный ресурс. Режим доступа: [http://left.ru/2004^aumgartenpushkinl 03 .html].

75. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет / М.М. Бахтин. М.: Худож. литература, 1975. - 502 с.

76. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / Сост. С.Г. Бочаров / М.М. Бахтин. М.: Искусство, 1979. - 423 с.

77. Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи / Сост. С. Бочаров и В. Кожинов / М.М. Бахтин М.: Худож. литература, 1986. - 543 с.

78. Бахтин, М.М. Проблемы творчества Достоевского / М.М. Бахтин. 5-е изд., доп. - Киев: NEXT, 1994. - 509 с.

79. Бахтин, М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук / М.М. Бахтин. СПб.: Азбука, 2000. - 336 с.

80. Безътенский, А. О литературной пародии / А. Безыменский // Вопросы литературы. -1961. №8. - С. 157-167.

81. Бек, Т., Пикач, А. «Сей род шуток». Черты советской поэзии в зеркале пародий / Т. Бек, А. Пикач // Литературная учеба. 1980. - № 1. - С. 207- 217.

82. Бекедин, П.В. Религиозные мотивы у В.М. Гаршина / П.В. Бекедин // Христианство и русская литература. Сб. статей. СПб.: Наука, 1994. - С. 322-363.

83. Белозерова, H.H. Теория гипертекста: кажущиеся противоречия / H.H. Бе-лозерова // Вестник Тюмен. гос. ун-та. Тюмень, 2000. - № 4. - С. 64-69.

84. Белый, А. Вместо предисловия / А. Белый // А. Белый. Стихотворения. — Берлин; Пб; М.: Изд-во З.И. Гржебина, 1923. С. 5-8.

85. Белый, А. Магия слов / А. Белый // Критика русского символизма: В 2 т. -Т.1. М.: ООО «Изд-во «Олимп»: ООО «Изд-во ACT», 2002. - С. 173-198. - (Б-ка русской критики).

86. Белый, А. Философия культуры / А. Белый // А. Белый. Символизм как миропонимание / Сост., вступ. статья, прим. Л.А. Сугай. М.: Республика, 1994. - С. 311-326. - (Мыслители XX века).

87. Белянин, В.П. Психолингвистические аспекты художественного текста / В.П. Белянин. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. -123 с.

88. Бердяев, H.A. Судьба России / H.A. Бердяев, М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. -256 с.

89. Берестнев, Г.И. Иконичность ДОБРА и ЗЛА / Г.И. Берестнев // ВЯ. 1999. -№4.-С. 99-114.

90. Беспалова, O.E. Концегггосфера поэзии Н.С. Гумилева в ее лексическом представлении / O.E. Беспалова. Автореф. дис. .канд. филол. наук. - СПб., 2002. - 20 с.

91. Библер, В. С. От наукоучения к логике культуры: Два философских введения в двадцать первый век / B.C. Библер. -М.: Политиздат, 1991.-413 с.

92. Битенская, Г.В. Художественная проза о войне как сверхтекст: Категория пространства: Дис. . канд. филол. наук /Г.В. Битенская. Екатеринбург: Уральский ун-т, 1993.-148 с.

93. Благовеиствие от Фомы // Электронный ресурс. Б-ка духовной литературы. Режим доступа: http://vmw.sacrum.ru/Christ/thomas.htm.

94. Богомолов H.A. Любовь одна (О творчестве Зинаиды Гиппиус) / H.A. Богомолов // З.Гиппиус. Стихотворения; Живые лица. - М.: Худож. литература, 1991. - С.5—22. - (Забытая книга).

95. Болотнова, Н.С. Слово и смысл художественного текста: Проблемы изучения и обучения // Лексические аспекты смыслового анализа художественного текста в вузе и школе: М-лы науч.-практич. семинара (Томск, 26 апреля 2001 г.). -Томск, 2001.-С. 6-14.

96. Болотнова, Н.С. Филологический анализ текста: Учеб. пособие / Н.С. Бо-лотнова. 3-изд. - М.: Флинта: Наука, 2007. - 520 с.

97. Большакова, А.Ю. Образ читателя как литературоведческая категория / А.Ю. Большакова // Известия РАН. Сер. литературы и языка. 2003. - № 2. -С. 17-26.

98. Большакова, Т.Н. Об использовании идей А.К. Жолковского в современной идиостилистике / Г.Н. Большакова // Лингвистика и поэтика: Сб. науч. тр. /МПГУ. -М.: ЦГЛ, 2005. С. 97-103.

99. Бондарко, A.B. Лингвистика текста в системе функциональной грамматики / A.B. Бондарко // Текст. Структура и семантика. Т.1. М., - 2001. - С. 4— 13 / Электронный ресурс. Режим доступа:http://www.philology .ru/linguistics 1 /bondarko-01 .htm.

100. Бондарко, A.B. Теория функциональной грамматики: Темпоральностъ. Модальность / A.B. Бондарко. -М.: Наука, 1990. 222 с.

101. Борее, Ю. Б. Комическое, или о том, как смех казнит несовершенство мира, очищает и обновляет человека и утверждает радость бытия / Ю.Б. Борев. М.: Искусство, 1970.-267 с.

102. Борев, Ю.Б. Эстетика / Ю.Б. Борев. 4 изд., доп. - М.: Политиздат, 1988. -496 с.

103. Борхес, X.JI. Сочинения в 3 томах / Х.Л. Борхес. Т.1. Эссе. Новеллы. -М.: Изд. фирма «Полярис», 1994. - 559 с.

104. Бразговская, Е.Е. Текст в пространстве культуры («Sny. Ogrody. Sérénité» Ярослава Ивашкевича): Монография / Е.Е. Бразговская. — Перм. гос. пед. ун-т. -Пермь, 2001.-144 с.

105. Бразговская, Е.Е. Референция и отображение (от философии языка к философии текста) / Е.Е. Бразговская. Пермь: Перм. гос. пед. ун-т, 2006. -192 с.

106. Брандес, М.П. Стилистический анализ (на материале немецкого языка). -М.: Высш. школа, 1971. 190 с.

107. Брауда, Н. Система образов в супертексте рассказов К. Паустовского / Н. Брауда // К.Г. Паустовский. М-лы и сообщения / Комитет по культуре Москвы. Моск. литературный музей-центр К.Г. Паустовского. М., 2002. - С. 288-298. - Вып. 2.

108. Бреслав, Г.Э. Цветопсихология и цветолечение для всех / Г.Э. Бреслав. СПб.: Б. & К., 2000. - 212 с.

109. Бройтман, С.Н. Лирический субъект / С.Н. Бройтман // Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины. М., 1999.-С. 141-152.

110. Брудный, A.A. Психологическая герменевтика: Учеб. пособие / A.A. Бруд-ный. М.: Лабиринт, 1998. - 336 с.

111. Брюнетъер, Ф. Литературная критика / Ф. Брюнетьер // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX -XX вв. Трактаты, статьи, эссе / Сост., общ. ред. Т.К. Косикова- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. С. 95-108. - (Университетская б-ка).

112. Брюсов, В. Я. Вехи. III. Черт и Хам / В. Брюсов // Критика русского символизма: В 2 т. Т.2. - М.: ООО «Изд-во «Олимп»: ООО «Изд-во ACT»,2002. С. 147-151. - (Б-ка русской критики).

113. Брюсов, В.Я. Сочинения: В 7 т. Т. 1. Стихотворения. Поэмы 1892-1909 гг. / В.Я. Брюсов. М.: Худож. литература, 1973. - 670 с.

114. Брюсов, В. Я. З.Н. Гиппиус / В.Я. Брюсов // Русская литература XX века. Под ред. С.А. Венгерова. Т. 1. - М., 1914.-С. 178-189.

115. Булгаков, С.Н. Героизм и подвижничество / С.Н. Булгаков // Вехи; Интеллигенция в России: Сб. статей. 1909-1910. М.: Молодая гвардия, 1991. -С. 43-84.

116. Булыгина, Т.В., Шмелев, А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики) / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев. — М.: Языки русской культуры, 1997. 574 с.

117. Бурдина, C.B. «Реквием» А. Ахматовой как «петербургский текст» русской литературы / C.B. Бурдина // Вестник Моск. ун-т.а. Сер. 9. Филология.2003. -№ 5. -С. 148-158.

118. Буренина, ОД. Символистский абсурд и его традиции в русской литературе и культуре первой половины XX века / О.Д. Буренина. СПб.: Алетейя, 2005. - 332 с. - (Сер. «Зарубежная русистика»).

119. Буръяк, A.B. Системы поддержки решений на основе гипертекста / A.B. Бурьяк // Электронный ресурс. 1995. Режим доступа:http://bouriac.narod.ru/DSS.htm.

120. Бухштаб, Б. H.A. Добролюбов / Б. Бухштаб // Добролюбов H.A. Стихотворения. М.: Гослитиздат, 1948. - С. V-XLVI. - (Б-ка поэта. Малая серия. -2 изд.).

121. Бухштаб, Б.Я. A.A. Фет. Очерк жизни и творчества / Б.Я. Бухштаб. JL: Наука, 1990.-138 с.

122. Бухштаб, Б.Я. Добролюбов пародист / Б.Я. Бухштаб // Известия АН СССР. Отд. общ. наук. -№. 1-2. - 1936. - С. 255-271.

123. Быдина, И.В. Движение эмотивной семантики поэтического слова в рамках сверхтекста / И.В. Быдина // Филологический поиск: Сб. науч. тр. / Волгоградский гос. пед. ун-т. Волгоград: Перемена, 1996. - С.79-85. - Вып. 2.

124. Бычков, В.В. Эстетика. М., 2006 / В.В. Бычков // Электронный ресурс. Режим доступа: http: / lib. aldebaran. ru / author / bychkovviktor.

125. Волгина ff.С. Теория текста: Учеб. пособие / Н.С. Валгина. М.: Логос, 2004.-280 с.

126. Варбот, Ж. Ж. Диахронический аспект проблемы языковой картины мира / Ж.Ж. Варбот // Русский язык: исторические судьбы и современность: Труды и М-лы Междунар. конгресса / Моск. гос. ун-т., 13-16 марта 2001. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 2001.-С.40.

127. Васильев, Л.М. Семантическая категория оценки и оценочные предикаты / Л.М. Васильев // Исследования по семантике: Семантические категории в русском языке.-Уфа, 1996.

128. Васильев, С.А. Синтез смысла при создании и понимании текста / С.А. Васильев. Киев: Наукова думка, 1988. - 239 с.

129. Васильева, В.В. В поисках механизмов понимания текстов / В.В. Васильева // Вестник Омского ун-т.а. 1998. - С. 65-68. - Вып. 3.

130. Вежбицка, А. Метатекст в тексте / А. Вежбицка // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистика текста. -М.: Прогресс, 1978. С. 402-421. -Вып. 8.

131. Вельш, В. «Постмодерн». Генеалогия и значение одного спорного понятия

132. Путь.-М., 1992.-№1.-С. 109-136.

133. Вепрева, И. Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху / И.Т. Вепрева // Электронный ресурс. М., 2005. Режим доступа: http://wvAV.philolog.ru/filolog/writer/pdi7sopelsch.pdf.

134. Вербицкая, М.В. К обоснованию теории вторичных текстов / М.В. Вербицкая // Филологические науки. 1989. - № 1. - С. 30-36.

135. Вербицкая, М.В. Литературная пародия как объект филологического исследования (на материале английского языка): Учеб. пособ. / М.В. Вербицкая. -Тбилиси: Изд-во Тбилисского ун-та, 1987. -166 с.

136. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика / А.Н. Веселовский. М.: Высш. школа, 1989.-406 с.

137. Визелъ, М. Поздние романы Итало Кальвино как образцы гипертекста / М. Визель // Электронный ресурс. 1998. Режим доступа: http://www.litera.ru/slova/viesel/viesel.htm.

138. Виноградов В.В. О языке художественной литературы / В.В. Виноградов. М.: Гослитиздат, 1959. - 654 с.

139. Виноградов. В.В. Сюжет и стиль. Сравнительно-историческое исследование / В.В. Виноградов. М.: Изд-во АН СССР, 1963.- 192 с.

140. Виноградов. В.В. О теории художественной речи. Учеб. пособие /В.В. Виноградов. -М.: Высш. школа, 1971. 240 с.

141. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики / В.В. Виноградов. М.: Высш. школа, 1981. - 320 с.

142. Виноградов, В.В. Русский язык: Грамматическое учение о слове / В.В. Виноградов. 3-е изд., испр. - М.: Высш. школа, 1986. — 640 с.

143. Виноградов, В.В. Этюды о стиле Гоголя / В.В. Виноградов // Избр. труды. Поэтика русской литературы / АН СССР. От-ние литературы и языка. М.: Наука, 1976.-С. 230-365 с.

144. Виноградов, В.В. Стиль «Пиковой Дамы» / В.В. Виноградов // Временник Пушкинской комиссии. Т. 2. -1936. - С. 75-86.

145. Виноградова, Е.М. Текстовая доминанта поэмы A.C. Пушкина «Братья Разбойники» / Е.М. Виноградова // РЯШ. 2007. - №1. - С. 54-59.

146. Винокур, Г.О. О задачах истории языка / Г.О. Винокур // Избр. работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1959. - С. 207-226.121 .Винокур, Г.О. О языке художественной литературы / Г.О. Винокур. М.: Высш. школа, 1991. - 448 с.

147. Волошин, М. Лики творчества / М. Волошин. Л.: Наука, 1988. - 848 с.

148. Волошинов, В. Слово в жизни и слово в поэзии / В. Волошинов // Звезда. -1926. № 6. - С. 264—265.

149. Вольф, Е.М. О соотношении квалификативной и дескриптивной структур в семантике слова и высказывания / Е.М. Вольф // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. -1981. -№ 4. С. 391-397.

150. Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. Изд. 2, доп. -М.: Едиториал УРСС, 2002, - 280 с. - (Лингвистическое наследие XX века).

151. Воркачев, С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании / С.Г. Воркачев // Филологические науки. 2001. - № 1. - С. 64—72.

152. Вроон, Р. Генезис замысла «сверхповести» «Зангези» (К вопросу об эволюции лирического «я» у Хлебникова / Р. Вроон // Вестник Общества Велимира Хлебникова.-М., 1996.-С. 140-159. -Вып.1.

153. Вуколов, Л.П. Роль пародий в раннем творчестве А.П. Чехова / Л.П. Вуколов // Уч. записки МГПИ. — 1967. С. 59-75. - Вып. 256.

154. Ъ\.Вулис, А. В лаборатории смеха / А. Вулис. М.: Худож. литература, 1966.-143 с.

155. Выготский, Л.С. Психология искусства. Анализ эстетической реакции / Л.С. Выготский. Изд. 5. - М.: Лабиринт, 1997. - 416 с.

156. Гаврии(ук, Е.А. Петербургский текст З.Н.Гиппиус: Дис. . канд. фи-лол. наук / Е.А. Гаврищук. Северодвинск, 2004. - 202 с.

157. Гадамер, Г.-Г. Актуальность прекрасного / Г.-Г. Гадамер. Сост. Ста-рецкая М.П. - М.: Искусство, 1991. - 367 с. - (История эстетики в памятниках и документах).

158. Гадамер, Г.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики / Общая ред. и вступ. ст. Бессонова Б.Н. / Г.-Г. Гадамер. М.: Прогресс, 1988. - 700 с.

159. Ъ1.Гак, В.Г. Семантическая структура слова как компонент семантической структуры высказывания / В. Гак // Семантическая структура слова. Психолингвистические исследования. М., 1971. - С. 78-96.

160. Гак, В. Г. Языковые преобразования / В.Г. Гак. М.: Языки русской культуры, 1998. -768 с.

161. Галушко, Т.Г. Контекст, текст и гипертекст в свете некоторых идей постструктурализма / Т.Г. Галушко // Вестник Амурского гос. ун-та. Сер. «Гуманитарные науки». Благовещенск, 2000. - № 10. - С. 2-4.

162. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И.Р. Гальперин. М.: Наука, 1981. -139 с.141 .Гамаюнов С. От истории синергетики к синергетике истории / С. Гамаю-нов // Общественные науки и современность. -1994.—№ 2. С. 95-105.

163. Гаспаров, Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки по русской литературе XX века / Б.М. Гаспаров. М.: Наука, 1994. - 305 с.

164. Гаспаров, Б. М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования / Б.М. Гаспаров. М.: Новое литературное обозрение, 1996. - 351 с.

165. Гаспаров, М.Л. «Близнец в тучах» и «Начальная пора» Б. Пастернака: от композиции сборника к композиции цикла / М.Л. Гаспаров // Известия АН. Сер. литературы и языка. Т. 49. -1990. - № 3. - С. 218-222.

166. Гаспаров, М.Л. Белый-стиховед и Белый-стихотворец / М.Л. Гаспаров // Андрей Белый: Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации. М.: Сов. писатель, 1988. С. 444-460.

167. Гаспаров, М.Л. О русской поэзии: Анализы, интерпретации, характеристики / М.Л. Гаспаров. СПб.: Азбука, 2001. - 480 с.

168. Гачев, Г.Д. Русский Эрос / Г.Д. Гачев. М.: Интерпринт, 1994. - 247 с.

169. Гвепцадзе, М.А. Прагматические аспекты классификации и структурирования текстов: Автореф. дис. . докт. филол. наук / М.А. Гвенцадзе. Тбилиси: АН ГССР Ин-т языкознания, 1986. - 49 с.

170. Гейвин, X. Когнитивная психология / X. Гейвин. СПб.: Питер, 2003. - 272 с. (Сер. «Концентрированная психология»).

171. Герцен, А.И. Very dangerous!!! // Герцен А.И. Сочинения в 9-ти томах. Т. 7. Статьи 1853-1863 гг. -М.: Гослитиздат, 1958. С. 254-259.

172. Гинзбург, Л.Я. О лирике / Л .Я. Гинзбург. М.: Интрада, 1997. - 414 с.

173. Гириман, М.М. Литературное произведение: Теория художественной целостности / М.М. Гиршман. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 528 с. (Studia philologica).

174. Гладилин, Н.В. Роман П. Зюскинда «Парфюмер» как гипертекст / Н.В. Гла-дилин // Вопросы филологии. 2001. - № 1. - С.108-118.

175. Гончарова, Е.А. Расширение категориального аппарата в современных исследованиях текста / Е.А. Гончарова // Лингвистика на исходе XX века: итоги иперспективы: Тезисы междунар. конф. -Tl.- M., 1995.

176. Горошко, Е.И. Интернет-коммуникация: проблема жанра / Е.И. Горошко // Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. А.Г. Пастухов. Орел: ОГИИК, Полиграфич. «Картуш», 2006. - С. 165-175. -Вып. 4.

177. Горшков, А.И. Лекции по русской стилистике / А.И. Горшков. М.: Изд-во Литературного ин-та им. М. Горького, 2000. - 272 с.

178. Гринштейн, A.JI. Карнавал и маскарад: два типа культуры / А.Л. Гринштейн // Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.ssu.samara.ru/~scriptum/camaval.doc.

179. Гроссман, JI. Пародия как жанр литературной критики / Л. Гроссман // Б. Бегак, Н. Кравцов, А. Морозов. Русская пародия. М. - Л.: Госиздат, 1930.

180. Гуковский, Г.А. Изучение литературного произведения в школе: Методологические очерки о методике / Г.А. Гуковский. Тула: Автограф, 2000. — 223 с.

181. Гумбольдт, В. фон. Общие труды по языкознанию: Пер. с нем. / В. фон Гумбольдт; Общ. ред. Г.В. Рамишвили; послесл. A.B. Гулыги и В.А. Звегинцева. -М.: ОАО ИГ «Прогресс», 2000. 400 с.

182. Гуревич, А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов» / А.Я. Гуревич.

183. РАН Ин-т всеобщей истории. М.: Индрик, 1993. - 328 с.

184. ПО. Гуревич, А.Я Категории средневековой культуры / А.Я. Гуревич. М.: Искусство, 1972. - 318 с.

185. Гуревич, А.Я., Харитонович, Д.Э. История средних веков / АЛ. Гуревич, Д.Э. Харитонов. -М.: Интерпракс, 1995.-336 с.

186. Гуреев, В.А. Языковой эгоцентризм в новых парадигмах знания / В.А. Гу-реев // ВЯ. 2004. - № 2. - С. 57-67.

187. Гуськов, H.A. Трагедия без истории: память жанра в прозе В.М. Гаршина / H.A. Гуськов // Культура исторической памяти: М-лы науч. конф., 19-22 сентября 2001 / Петрозаводский гос. ун-т. Петрозаводск, 2002. - С. 197-207.

188. Данъкова, Т.Н. Концепт «любовь» и его словесное воплощение в индивидуальном стиле А. Ахматовой: Дис. канд. филол. наук / Т.Н. Данъкова. Воронеж, 2000.-214 с.

189. Ш.Дарвин, М.Н. Европейские традиции в становлении понятия цикла / М.Н. Дарвин // Европейский лирический цикл. Историческое и сравнительное изучение. М-лы междунар. науч. конф., 15-17 ноября 2001. М.: Российск. гос. гуманит. унт, 2003.-С. 38-49.

190. Дарвин, М.Н. Проблема цикла в изучении лирики. Учеб. пособие / М.Н. Дарвин. Кемерово: Кемеровский гос. ун-т, 1983. - 104 с.

191. Дарвин, М.Н. Художественная циклизация лирических произведений / М.Н. Дарвин. Кемерово, 1997.

192. Дарвин, М.Н. Стихотворный сборник как форма творчества Пушкина / М.Н. Дарвин // Гуманитарные науки в Сибири / РАН Сибирское отделение. 1999. —№4. — С. 3-8.

193. Дарвин, М.Н. Цикл / М.Н. Дарвин // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учеб. пособие / Под ред. Л.В. Чернец. М., 1999а. - С. 482-496.

194. Дарвин, М.Н., Сборник и цикл в поэзии A.C. Пушкина / М. Дарвин // Ку-банов И. Polonica-Rossica-Cyclica. 2001. - С. 240-251.

195. Дедова, О.В. Лингвистическая концепция гипертекста: основные понятия и терминологическая парадигма / О.В. Дедова // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2001. - № 4. - С. 22-36.

196. Дедова, О.В. Графическая неоднородность как категория гипертекста / О.В. Дедова // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2002. - № 6. - С. 91-99.

197. Дедова, О.В. О гипертекстах: «книжных» и электронных / О.В. Дедова // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2003. - № 3. - С. 106-109.

198. Дейк, Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация: Пер. с англ. / Т.А. ван Дейк.-М.: Прогресс, 1989.-312 с.

199. Демъянков, В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века / В.З. Демьянков // Язык и наука конца 20 века. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. -С. 239-320.

200. Демъянков, В.З. Интерпретация как инструмент и как объект лингвистики / В.З. Демьянков // Вопросы филологии. М., 1999. - №2. - С.5-13 // Электронный ресурс.: Авторская модификация статьи. Режим доступа: http://infolex.ru/Interpret.html.

201. Денисова, Г.В. В мире интертекста: язык, память, перевод / Г.В. Денисова. М.: Азбуковник, 2003. - 298 с.

202. Деннет, Д. Условия присутствия личности. Перев. с англ. Г. Хасина / Д. Деннет // Электронный ресурс. Логос. 2003. - № 2 (37). - С. 135-153. Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/logos/number/20030237.htm.

203. Деррида, Ж. Differance / Пер. с фр. Е. Гурко / Ж. Деррида // Е. Гурко Тексты деконструкции. Ж. Деррида. Differance. Томск: Водолей, 1999. - С. 124-159.

204. Деррида, Ж. О грамматологии. Пер. с фр. и вступ. статья Н. Автономовой /Ж. Деррида. M.: Ad Marginem, 2000а. - 511 с.

205. Деррида, Ж. Отрывки из книги «Грамматология». 1999а / Ж. Деррида //

206. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.rinet.ru/~ad-тага/ёегпёа/ёетёа.Ь1ш.

207. Деррида, Ж. Письмо и различие / Пер. с фр. Д.Ю. Кралечкина / Ж. Дерри-да. М.: Академический проект, 2000. - 495 с. - («Концепция»).

208. Дземидок, Б. О. О комическом / Б. Дземидок. М.: Прогресс, 1974. 243 с.

209. Дмитриев, В.Г. Скрывшие свое имя: из истории анонимов и псевдонимов / В.Г. Дмитриев. Изд. 2-е, доп. М.: Наука, 1977. - 313 с.

210. Долгополое, Л.К. На рубеже веков. О русской литературе конца XIX начала XX века / Л.К. Долгополов. - Л,: Сов. писатель, 1985. - 352 с.

211. Долинин, К.А. Имплицитное содержание высказывания / К.А. Долинин // ВЯ. 1983. -№ 4. - С. 39-45.

212. Долинин, К.А. Интерпретация текста: Учеб. пособие / К.А. Долинин. М.: Просвещение, 1985. - 288 с.

213. Дробниг(кий, ОТ. Моральная философия: Избр. труды / Сост. Р.Г. Апресян / О.Г. Дробницкий. М.: Гардарики, 2002. - 523 с.

214. Дымарский, М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст (на материале русск. прозы Х1Х-ХХ вв.) / М.Я. Дымарский. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1999.-284 с.

215. Евграфов, Г.Р. Женщина «ручной выделки» / Г.Р. Евграфов // Антон Крайний (3. Гиппиус) Литературный дневник (1899 -1907). М.: Аграф, 2000. - С. 5-31.

216. Европейский лирический цикл. Историческое и сравнительное изучение. М-лы междунар. науч. конф., 15-17 ноября 2001. М.: Российск. гос. гуманит. унт, 2003. -278 с.

217. Ейгер, Г.В., Юхтп, В.Л. К построению типологии текстов / Г.В. Ейгер, В.Л. Юхт // Лингвистика текста. М-лы науч. конф. / Моск. гос. пед. ин-т иностр. языков им. М. Тореза. Ч. 1. М., 1974.

218. Енина, JT.B. Современные российские лозунги как сверхтекст: Автореф. дисканд. филол. наук / Л.В. Енина. -. Екатеринбург, 1999. -18 с.

219. Еремина, Л.И. Слово и текст / Л.И. Еремина // Язык Л.Н. Толстого. Пособие по истории русского литературного языка / Под ред. А.Н. Кожина. М., 1979. -С. 74-160.

220. Ериюва-Бабенко, КВ. Методология исследования психики как синергетиче-ского объекта: Монография /И.В. Ершова-Бабенко. Одесса: ОДЭКОМ, 1992. -124 с.

221. Есюков, А.К Человек и мир в православной просветительской мысли России второй половины ХУЩ века. Историко-философские очерки: Монография / А.И. Есюков. Архангельск: Изд-во Поморского гос. ун-та, 1998. -183 с.

222. Жельвис, В.И. Поле брани: Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира / В.И. Жельвис. М.: Ладомир, 2001. -329 с.

223. Женетт, Ж. Фигуры: В2т. T.I/Ж. Женетт.-М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998.

224. Женетт, Ж. Введение в архитекст // Женетт Ж. Фигуры: В 2-х томах. -М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1988. Т. 2. - С. 282-340.

225. Жирмунская, H.A. Эпиграф и проблема имплификации в поэтическом тексте (на материале поэзии Анны Ахматовой) / H.A. Жирмунская // Res Philologica. Филологические исследования. Памяти акад. Г.В. Степанова. М.: Наука, 1990. -С. 342-350.

226. Жирмунский, В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика / В.М. Жирмунский. Л.: Наука, 1977. - 407 с.

227. Жирмунский, В.М. Немецкий романтизм и современная мистика / В.М. Жирмунский. СПб.: Axioma, Новатор, 1996. - XL + 232 с. - (Памятники и история европейского романтизма).

228. Жолковский, А.К. Блуждающие сны и другие работы / А.К. Жолковский. -М.: Наука. Издат. фирма «Восточная литература», 1994. 428 с.

229. Жолковский, А.К. Ж/Z: Заметки бывшего предпостструктуралиста / А.К.Жолковский// Литературное обозрение.-1991,-№ 10.-С. 31-35.

230. Жолковский, А.К, Щеглов Ю.К Работы по поэтике выразительности: Инварианты Тема - Приемы - Текст. Сб. статей / А.К. Жолковский, Ю.К. Щеглов. — М.: АО Издательская группа «Прогресс», 1996. - 344 с.

231. Журавлева, А.И. «Записки охотника» И.С. Тургенева. К проблеме целостности / А.И. Журавлева // Русская словесность. 1997. - № 5. - С. 28-31.

232. Журбин, Е. Пародии А. Флита / Е. Журбин // Литературный критик. 1936. -Кн. 2.-С. 228-229.

233. Зайцева, С.Ю. Цитата как сигнал полемичности текста / С.Ю. Зайцева // Значение и смысл слова: художественная речь, публицистика / Под ред. Д.Э. Ро-зенталя. М.:Изд-во Моск. ун-та, 1987. - С. 118 - 130.

234. Закуренко, А. Текст в религиозной жизни: типология, функционирование, оформление (Паскаль и Державин) // Электронный ресурс. Топос: литературнофилософский журнал. 06/09/о5. - Режим доступа: http:/topos.ru/article/3962.

235. Залевская, A.A. Концепт как достояние индивида / A.A. Залевская. Слово. Текст. Избр. труды. - М.: Гнозис, 2005. - С. 234- 244.

236. Залевская, A.A. Психологический подход к проблеме концепта / A.A. Залевская // Методические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001. - С. 36-44.

237. Золян, С.Т. «Я» поэтического текста: семантика и прагматика (к проблеме лирического героя) / С.Т. Золян // Тыняновский сборник: Третьи Тыняновские чтения / Отв. ред. М. О. Чудакова. Рига, 1988. - С. 24-29.

238. Золян, С.Т. К проблеме описания поэтического идиолекта (на материале поэзии Л. Мартынова) / С.Т. Золян // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. -Т. 45.1986.-№2.-С. 138-148.

239. Золян, С.Т. О семантической структуре слова в поэтической речи / С.Т. Золян // Известия АН СССР. Сер. языка и литературы. 1981. - Т. 40. - № 6.

240. Зубова, JI.B. Современная русская поэзия в контексте истории языка / Л.В. Зубова М.: Новое литературное обозрение, 2000. - 431 с.

241. Зусман, В.Г. Концепт в системе гуманитарного знания / В.Г. Зусман // Вопросы литературы. 2003. - №3. - С. 3-30.

242. Зыкова, Г.В. Проблема журнальной и книжной редакций русской прозы / Г.В. Зыкова // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2003. - № 4. - С. 107-110.

243. Иваншцева, О.Н. Текст. Культура. Понимание: Функционирование слова с культурным компонентом значения в тексте / О.Н. Иваншцева. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2003.-148 с.

244. Иванов, Вяч. Вс., Топоров, В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы (древний период) / Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров. М.,1965.-246 с.

245. Иванов, Вяч. Поэт и чернь / Вяч. Иванов // Критика русского символизма: В 2 т. Т.2. - М.: ООО «Изд-во «Олимп»: ООО «Изд-во ACT», 2002. - С. 13-19. -(Б-ка русской критики).

246. Игнатьева, A.C. Д. Андреев в процессе обновления русского реализма XX века: Автореф. дис. . канд. филол. наук./ A.C. Игнатьева. Вологда, 2001.

247. Ионова, ИА. Эстетическая продуктивность морфологических средств языка в поэзии /И.А. Ионова. Кишинев: Штиинца, 1989. -141 с.

248. История русской литературы в 4-х т. Т. 2. От сентиментализма к романтизму и реализму / Ред. тома E.H. Купреянова. Л.: Наука, 1981. - 655 е.; Т. 3. Расцвет реализма / Ред. тома Ф.Я. Прийма, Н.И. Пруцков. - Л.: Наука, 1982. - 876 с.

249. Качалова, A.A. Формирование и функционирование лексики со значением психического состояния в русском литературном языке: Учеб. пособие / A.A. Ка-малова. Архангельск: Изд-во Поморского междунар. пед. ун-та, 1994. - 135 с.

250. Качалова, A.A. Семантические предикаты состояния в системном и функциональном аспектах / A.A. Камалова. Архангельск: Изд-во Поморского ун-та, 1998.-325 с.

251. Камалова, A.A. О семантической модели концепта 'болезнь' / A.A. Кама-лова // Res philologika: Учёные записки Северодвинского филиала Поморского гос. ун-та. Архангельск: Изд-во Поморского ун-та, 2002. - С. 40-46. - Вып. 3

252. Каменская, О. Л. Текст и коммуникация / О.Л. Каменская. М.: Высш.школа, 1990.-152 с.261 .Карасев, JI.B. Вещество литературы / JI.B. Карасев. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 400 с. - (Язык. Семиотика. Культура. Малая серия).

253. Карасев, JI.B. Смех и зло / JI.B. Карасев // Человек. М., 1992. - № 3. - С. 14-27.

254. Карает, В.И. Язык социального статуса / В.И. Карасик. М.: ИТДГКI1. Гнозис», 2002. 333 с.

255. Карасик, В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Карасик. -М.: Гнозис, 2004. 390 с.

256. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1987.-263 с.

257. Караулов, Ю. Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть / Ю.Н. Караулов. М.: ИРЯ РАН, 1999. - 180 с.

258. Караулов, Ю.Н. Предисловие / Ю.Н. Караулов // Г.В. Денисова. В мире интертекста: язык, память, перевод. М.: Азбуковник, 2003. - С. 9-14.

259. Касевич, В.Б. Буддизм. Картина мира. Язык / В.Б. Касевич. / СПб. ун-т. Восточн. фак-т. СПб.: Центр «Петербургское востоковедение», 1996.-278 с.

260. Касевич, В.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология / В.Б. Касевич. М.: Наука, 1988.-309 с.

261. Касевич В.Б. Языковые структуры и когнитивная деятельность / В.Б. Касевич // Язык и когнитивная деятельность: Сб. статей / Отв. ред. P.M. Фрумкина. -М.: АН Ин-т языкознания, 1989.

262. ИЪ.Кассен, Б. Эффект софистики. Пер. с франц. А. Россиуса / Б. Кассен М.: Моск. философский фонд; СПб.: Университетская книга, 2000.

263. Кесаргшский, А. Толкование на Апокалипсис / А. Кесарийский Литературная учеба. - 1991. - Книга 1. - С. 102-119; Книга 2.-С. 102-119.

264. Киклевич, A.K Художественный текст и теория возможных миров / А.К. Кшслевич // Художественный текст: онтология и интерпретация: Сб. статей / Под ред. Борухова B.JL, Седова К.Ф. Саратов: Саратовский гос. пед. ин-т им. К.А. Федина, 1998. - С. 39^6.

265. Кирсанова, P.M. Розовая канарейка и драдедамовый платок: костюм — вещь и образ в русской литературе XIX в. / P.M. Кирсанова. М.: Книга, 1989. -268 с.

266. Клебанова, Н.Г. Формирование и способы репрезентации индивидуально-авторских концептов в англоязычных прозаических текстах / Н.Г. Клебанова. -Автореф. дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 2005. - 23 с.

267. Клюев, ЕВ. Речевая коммуникация. Успешность речевого взаимодействия / Е.В. Клюев. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2002. - 320 с.

268. Коваленко, С.А. Крылатые строки русской поэзии: Очерки истории / С.А. Коваленко. М.: Современник, 1989. - 480 с.

269. Ковалева, Н.Ф. Комментарии к тексту как лингвистический гипертекст: Дис. канд. филол. наук / Н.Ф. Ковалева. Самара, 2004. - 181 с.281 .Кожевникова, H.A. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века/ H.A. Кожевникова. -М.: Наука, 1986.-253 с.

270. Кожин, А.Н. Введение в теорию художественной речи: Учеб. пособие / А.Н. Кожин. М.: Изд-во МГОУ, 2007. - 233 с.

271. Кожина, М.Н. О диалогичности письменной научной речи: Учеб. пособие / М.Н. Кожина. Пермь: Перм. гос. ун-т им. A.M. Горького, 1986. - 91 с.

272. Кожина, H.A. Заглавие художественного произведения: онтология, функции, параметры, типологии / H.A. Кожина // Проблемы структурной лингвистики. 1984.-М.: Наука, 1988.-С. 167-183.

273. Козлов, C.B. О принципах описания системы образов-символов риторической литературы Древней Руси / C.B. Козлов // Проблемы эволюции русской литературы XX века: М-лы межвуз. науч. конф. М.: Моск. пед. гос. ун-т. , 2002. - С. 25-31. -Вып. 7.

274. Колесов, В.В. Мир человека в слове Древней Руси / В.В. Колесов. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1986. - 321 с.

275. Колодина, H.H. Проблемы понимания и интерпретации художественного текста. / Н.И. Колодина. Тамбов: Изд-во Тамбовского гос. ун-та, 2001. -184 с.

276. Колшанский, Г.В. Объективная картина мира в познании и языке / Г.В.

277. Колшанский. Изд. 2-е, доп. - М.: Едиториал УРСС, 2005. - 128 с.

278. Кондаков, И. «Где ангелы реют» (Русская литература XX века как единый текст) / И. Кондаков // Вопросы литературы. 2000. - № 5. - С. 3—44.

279. Корман, Б. О. Литературоведческие термины по проблеме автора / Б.О. Корман. Ижевск, 1982.

280. Корнилов, O.A. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов/ O.A. Корнилов. 2-е изд., испр. и доп. - М.: ЧеРо, 2003. -349 с.

281. Коршунов, A.M., Мантатов, В.В. Диалектика социального познания / A.M. Коршунов, В.В. Мантатов. М.: Политиздат, 1988. - 383 с. (Над чем работают, о чем спорят философы)

282. Косиков, Г.К. Ролан Барт семиолог, литературовед / Г.К. Косиков // Барт Р. Избр. работы: Семиотика: Поэтика. - М.: Прогресс, 1989. - С. 3-45.

283. Костомаров, В.Г., Бурвикова, Н.Д. Изучение и преподавание русского слова от Пушкина до наших дней: М-лы конф. и семинаров / В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова. Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 1999. - С. 7-14.

284. Котюрова, М.П. О выражении отношений между текстом и эпистемиче-ским контекстом / М.П. Котюрова // Проблемы функционирования языка и специфики речевых разновидностей: Межвуз. сб. науч. тр. / Перм. гос. ун-т. Пермь, 1985.-С. 19-29.

285. Красных, В.В. «Свой» среди «чужих»: Миф или реальность? / В.В. Красных. -М.: Гнозис, 2003.-375 с.

286. Красных, В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций / В.В. Красных. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. - 284 с.

287. Красных, В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация) / В.В. Красных. М.: Диалог-МГУ, 1998. - 352 с.

288. Крейд, В. О Г.В. Адамовиче / В. Крейд // Адамович Г. Одиночество и сво-бода-М.: Республика, 1996.-С. 5-13.

289. Крюков, А.Н. Фоновые знания и языковая компетенция / А.Н. Крюков // Этнопсихолингвистика / Ю.А. Сорокин, И.Ю. Марковина, А.Н. Крюков; отв. ред. Сорокин Ю.А.; АН СССР. Ин-т языкознания. М., Наука, 1988. - С. 19-34.

290. Кубрякова, E. С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира / Е.С. Кубрякова // Роль человеческого фактора в формировании языковой картины мира: Язык и картина мира / Отв. ред. Б.А. Серебренников. М.: Наука, 1988.-С. 141-172.

291. Кубрякова, Е. С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова память / Е.С. Кубрякова // Логический анализ языка. Культурные концепты. М. 1991.

292. Кубрякова, Е. С. Проблема представления знаний в современной науке и роль лингвистики в решении этих проблем / Е.С. Кубрякова // Язык и структуры представления знаний. 1992. С. 4-38.

293. Кубрякова, Е.С. О тексте и критериях его определения / Е.С. Кубрякова // Электронный ресурс. Текст. Структура и семантика. М., 2001. - Т. 1. - С. 72-81'. -Режим доступа: http://www.pMlolo^Wlinguisticsl/kubryakova-01.htm

294. Кубрякова, Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа) / Е.С. Кубрякова // Язык и наука конца 20 века. М.: Ин-т языкознания РАН, 1995. - С. 144-238.

295. Кубрякова, Е.С. Глаголы действия через их когнитивные характеристики / Е.С. Кубрякова // Логический анализ языка. Избранное. 1988-1995 / Редколлегия: Н.Д. Арутюнова, Н.Ф. Спиридонова. М.: Индрик, 2003. - С. 439-446.

296. Кузьмина, H.A. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка: Дис. докт. филол. наук / H.A. Кузьмина. Омск, 1999.-417 с.

297. Кузьмина, H.A. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка / H.A. Кузьмина. Изд. 2-е, стереотипное. - М.: Едиториал УРСС, 2004. -272 с.

298. Кулаков, Ф.М. Приложение к русскому изданию / Ф.М. Кулаков // М. Минский. Фреймы для представления знаний. М.: Энергия, 1981.

299. Кумлева, Т.М. Коммуникативная установка и ее лингвистическое воплощение / Т.М. Кумлева // Филологические науки. -1988. -№ 3. С. 59-66.

300. Купе,р И.Р. Гипертекст как форма организации социального знания: Авто-реф. дисканд. социол. наук / И.Р. Купер. М., 2001. - 22 с.

301. Купина, Н.А., Битенская, Г.В. Сверхтекст и его разновидности / Н.А. Купина, Г.В. Битенская // Человек Текст - Культура. - Екатеринбург, 1994. - С. 214-233.

302. Кухаренко, В.А. Типы и средства выражения импликации в английской художественной прозе (на материале прозы Хемингуэя) / В.А. Кухаренко // Филологические науки. -1974. № 1. - С. 69-74.

303. Кухаренко, В.А. Экспликация содержания текста в процессе перевода / В.А. Кухаренко // Текст и перевод / В.Н. Комиссаров, JI.A. Черняховская, JI.K. Латышев и др. М.: Наука, 1988. - С. 40-51.

304. Кьеркегор, С.А. Болезнь к смерти / С.А. Кьеркегор // Этическая мысль: На-уч.-публицист. чтения. 1991. -М.: Политиздат, 1990. С. 360-470.

305. Ладыгин, Ю.А. Автороцентрический подход к анализу прозаического художественного текста / Ю.А. Ладыгин. Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1997. -135 с.

306. Лакофф, Дж. Мышление в зеркале классификаторов / Дж. Лакофф // Новое в зарубежной лингвистике. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. -С. 12-51.-Вып. ХХП.

307. Ларин, Б.А. Эстетика слова и языка писателя. Избр. статьи статей / Б.А. Ларин. М., Л.: Худож. лит., 1974. - 288 с!

308. ЪЪЪ.Лебрав, Ж-Л. Гипертексты Память - Письмо / Ж.-Jl. Лебрав // Генетическая критика во Франции: Антология / Ред. коллегия Т.В. Балашова, Е.Е. Дмитриева, АД. Михайлов (отв. ред.), Д. Феррер. - М.: ОШ, 1999. - С. 255-274.

309. Леденёва, В.В. Свет слова Лескова (о языке поздних писем) / В.В. Леденё-ва // Филологические науки. 2005. - №5. - С. 3-7.

310. Лейкина, Я.В. Поэтический мир З.Н. Гиппиус 1889 -1919 гг.: Дис. . канд. филол. наук / Я.В. Лейкина. Смоленск, 2000. -191 с.

311. Леонтьев, A.A. Речевая деятельность / A.A. Леонтьев // Основы теории речевой деятельности. — М.: Наука, 1974.

312. Лепехова, О.С. Этическое пространство сверхтекста В.М. Гаршина / О.С. Лепехова. — Дис. канд. филол. наук. Архангельск, 2006. -185 с.

313. Лесников, C.B. Алгоритм конструирования гипертекстового диалектного словаря русского языка "ГОВОР" / C.B. Лесников // М-лы февральских чтений. Филологические науки Сыктывкар: Сыктывкарский гос. ун-т, 1995. - С. 67-69.

314. Лесников, C.B. Стратегия и тактика построения гипертекстового диалектного словаря на основе Словаря русских народных говоров / C.B. Лесников // М-лы февральских чтений. Филологические науки. Сыктывкар: Сыктывкарский гос. ун-т, 1995. - С. 57-66.

315. Лимантов, Ф.С. О гносеологической природе комического образа с точки зрения теории информации / Ф.С. Лимантов // Уч. записки Тартуского ун-та. Труды по философии. T. VI. Тарту, 1962. - С. 145-153. - Вып. 124.

316. Липовецкий, М.Н. Русский постмодернизм. (Очерки исторической поэтики): Монография / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 1997. - 317 с.

317. Литвинов, В. Издание классических литературных текстов в Интернете / В. Литвинов // Электронный ресурс. 18.09.1998. Режим доступа: http://www.netslova.ru/teoriya;http://www.teneta.ru/ms/ve/vladim^

318. Литературные типы и универсалии / Под ред. Е.М. Мелетинского. М.: М.: Российский гос. гуманитарный ун-т, 2001. 433 с.

319. Лихачев, Д. С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Известия РАН. Сер. литературы и языка. Т. 52. -1993. - № 1. - С. 3-9.

320. Лихачев, Д. С. О филологии / Д.С. Лихачев. М.: Высш. школа, 1989. -280 с. - (Классика литературной науки).

321. Логический анализ языка. Языки эстетики: Концептуальные поля прекрасного и безобразного / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2004. - 720 с.

322. Лосев, А.Ф. Знак. Символ. Миф. Труды по языкознанию / А.Ф. Лосев. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.-478 с.

323. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман. М.: Искусство, 1970.-384 с.

324. Лотман, Ю.М. Анализ поэтического текста / Ю.М. Лотман. Л.: Просвещение, 1972.-272 с.

325. Лотман, Ю.М. Сотворение Карамзина / Ю.М. Лотман. М.: Книга, 1987. -336 с.

326. Лотман, Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь: Кн. для учителя / Ю.М. Лотман. М.: Просвещение, 1988. - 352 с.

327. Лотман, Ю.М. Избр. статьи: В 3-х томах. Т.1. Статьи по семиотике и типологии культуры / Ю.М. Лотман. Таллинн: Александра, 1992. - 497 с.

328. Лотман, Ю.М. Культура и взрыв / Ю.М. Лотман. М.: Гнозис, 1992. - 228 с.

329. Лотман, Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера -история / Ю.М. Лотман. - М.: «Языки русской культуры», 1999. - 464 с.

330. Лотман, Ю.М., Пятигорский, A.M. Текст и функция / Ю.М. Лотман, А.М. Пятигорский // Лотман Ю.М. Избр. статьи: В 3-х томах. Таллинн: Александра, 1992. -Т.1: Статьи по семиотике и типологии культуры. - С. 133-141.

331. Лошаков, А.Г. О прагматических установках пародийного текста / А.Г. Лошаков // Текст и методика его анализа: М-лы УП междунар. науч. конф. по проблемам семантических исследований. Часть 2 / Харьковский гос. ун-т. Харьков, 1994.-С. 83-86.

332. Лошаков, А.Г., Гавриирк, Е.А. Петербургский текст З.Н. Гиппиус / А.Г. Лошаков, Е.А. Гавршцук // Семантика и прагматика слова и текста: Монография / Отв. ред. A.A. Камалова, А.Г. Лошаков. Архангельск: Изд-во Поморского ун-та, 2004.-С. 317-365.

333. Лошаков, А.Г. «Грусть мира поручена стихам» (Лингвопоэтический анализ стихотворения Г.В. Адамовича «Холодно. Низкие кручи.») А.Г. Лошаков //Русский язык в школе. 2007. - № 1. - С. 59-64.

334. Лошаков, AT. «Костер лучистой энергии»: Лингвопоэтический анализ стихотворения Г.В. Адамовича «Лубок» / А.Г. Лошаков // Res philologica: Уч. записки Северодвинского филиала Поморского гос. ун-та. Архангельск: Изд-во

335. Поморского ун-та, 1999. С. 142-149. - Вып. 5.

336. Лук, А.Н. Юмор, остроумие, творчество / А.Н. Лук. М.: Искусство, 1977. -183 с.

337. Лукин, В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа / В.А. Лукин. М.: Изд-во «Ось-89», 1999. -192 с.

338. Лундберг, Е. Поэзия З.Н. Гиппиус / Е. Лундберг //Гиппиус З.Н. Собр. соч. Т.2. Сумерки духа: Роман. Повести. Рассказы. Стихотворения. М.: Русская книга, 2001.-С. 531-542.

339. Лурш, А.Р. Высшие психические функции человека и проблема их локализации / А.Р. Лурия // Хрестоматия по нейропсихологии /Отв. ред. Е.Д. Хомская. -М.: Ин-т общегуманит. исследований; Моск. психолого-социальный ин-т, 2004. -С. 97- 106.

340. Льюис, КС. Страдание / К.С. Льюис // Этическая мысль: Науч.-публицист. чтения. 1991 / Общ. ред. A.A. Гусейнова. М.: Изд-во «Республика», 1992. - С. 375^138.

341. Люсый, А.П. Крымский текст русской культуры и проблема мифологического контекста: Дис. . канд. культурологии / А.П. Люсый. М.: Рос. ин-т культуры, 2003.-188 с.

342. Ляпина, Л.Е. Лирический цикл в русской поэзии 1840-х 1860-х годов: Авторефканд. филол. наук / Л.Е. Ляпина. - Л., 1974.

343. Ляпина, Л.Е. Лирические циклы К.Д. Бальмонта и циклические формы в искусстве серебряного века / Л.Е. Ляпина // Время Дягилева. Универсалии серебряного века. М-лы 3-их Дягилевских чтений. Пермь, 1993. - С. 88-97. - Вып. 1.

344. Ляпина, Л.Е. Литературная циклизация (к истории изучения) / Л.Е. Ляпина //Русская литература. -1998. -№ 1. С. 170-177.

345. Ляпина, Л.Е. Циклизация как эстетический феномен / Л.Е. Ляпина // Studia métrica et poética. Сб. статей памяти Павла Александровича Руднева. СПб., 1999. -С. 158-167.

346. ЪЪХ.Ляпон, М.В. Модальность / М.В. Ляпон // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. - С. 303-304.

347. Ляхтеэнмяки, М. Перевод и интерпретация: о некоторых предположениях и мифологемах / М. Ляхтеэнмяки // Теоретическая и прикладная лингвистика. Проблемы философии языка и сопоставительной лингвистики. Воронеж: Изд-во ВГТУ, 1999. - С. 32-45. - Вып. 1.

348. Майданова, Л.М. Речевая интенция и типология вторичных текстов / Л.М. Майданова // Человек Текст - Культура. - Екатеринбург, 1994. - С. 81-104.

349. Макаров, М Основы теории дискурса / М. Макаров. М.:Гнозис, 2003. -280 с.

350. Македонов, А. Николай Заболоцкий: Жизнь. Творчество. Метаморфозы / А. Македонов. Л.: Сов. писатель, 1987. - 368 с.

351. Мамардашвили, М.К. Сознание это парадоксальность, к которой невозможно привыкнуть: Интервью / М.К. Мамардашвили // Вопросы философии. -1989.-№7.-С. 112-118.

352. Манаков, B.C. Сатирико-юмористическая проза. Проблемы жанра и стиля: Уч. пособ. / B.C. Манаков Сыктывкар: Изд-во Перм. ун-та, 1986. - 85 с.

353. Маньковская, Н. Б. Эстетика постмодернизма /Н.Б. Маньковская. СПб.: Алегейя, 2000. - 347 с.

354. Маркевич, O.A. Лирика З.Н. Гиппиус: Проблема творческой индивидуальности: Дис.канд. филол. наук / O.A. Маркевич. Вологда, 2002. - 183 с.

355. Маркелова, Т.В. Семантика и прагматика средств выражения оценки в русском языке / Т.В. Маркелова // Филологические науки. 1995. - №3. - С. 67- 79.

356. Маркелова, T.B. Функционально-семантическое поле оценки в русском языке / Т.В. Маркелова // Вестник Московского ун-та. Сер. 9. Филология. - 1994. -№4.-С. 12-19.

357. Маркович, В. Концепция «стадиальности литературного развития» в работах Г.А. Гуковского 1940-х годов / В. Маркович // Новое литературное обозрение. -№ 55. -2002. -№ 3. С. 77-105.

358. Мартынова, Н.Г. Творчество З.Н. Гиппиус: поэтика лирических жанров: Дис. канд. филол. наук / Н.Г. Мартынова. — Астрахань, 2000. — 212 с.

359. Маслова, В.А. Параметры экспрессивности текста / В.А. Маслова // Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности / Ин-т языкознания. М.: Наука, 1991. - С. 179-204.

360. Медведева, Т.Е. Феномен русского ницшеанства в отечественной философии конца XIX начала XX столетия: Дис. . канд. филос. наук / Т.Е. Медведева. -Ростов-на-Дону, 1999. -141 с.

361. Меднис, Н.Е. Венеция в русской литературе / Н.Е. Меднис. Новосибирск, 1999 // Электронный ресурс. Режим доступа: http://knigorod.gmsib.ru///files/35.rar.

362. Меднис, Н.Е. Сверхтексты в русской литературе / Н.Е. Меднис НГПУ, 2003 // Электронный ресурс. Режим доступа: http://knie;orod.gmsib.ni///files/36.rar.

363. Мережковский Д.С., Балаган и трагедия / Д.С. Мережковский // Критика русского символизма: в 2-х т. Т.1. / Сост., вступ. ст., преамбулы и прим. H.A. Богомолова. - М.: ООО «Из-во «Олимп»: ООО «Изд-во ACT», 2002. - С. 94-106.

364. Мережковский, Д.С. Было и будет. Дневник 1910-1914; Невоенный дневник. 1914-1916 / Д.С. Мережковский. Сост., предисл. Е.Л. Домогацкой, Е.А. Пе-вак. - М.: Аграф, 2001. - 512 с.

365. Мережковский, Д.С., Собр. соч.: В 4-х т. Т.2. Христос и Антихрист / Д.С. Мережковский. - М.: Правда, 1990. - Т. 2. - 767 с.

366. Мечковская, Н.Б., Эстетические оценки языка и речи // Логический анализ языка. Языки эстетики: Концептуальные поля прекрасного и безобразного / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2004. - С. 355-368.

367. Миллер, JI.B., Художественный концепт как смысловая и эстетическая категория / JI.B. Миллер // Мир русского слова. 2000. - №4. - С. 39-45.

368. Минский, М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного / М. Минский // Новое в зарубежной лингвистике. Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. - С. 281-309. - Вып. ХХШ.

369. Минский, М. Фреймы для представления знаний / М. Минский. М.: Энергия, 1981.-152 с.

370. Минский, Н. Несколько слов о Гаршине по поводу десятилетия его смерти / Н. Минский. // Современники о Гаршине. Воспоминания. Саратов, 1977. - С. 177-184.

371. Минц, З.Г. Поэтика русского символизма / З.Г. Минц. СПб.: «Искусство -СПБ», 2004.-480 с.

372. Михневич, А.Е. Значение -» смысл: диссипативный процесс / А.Е. Михне-вич//Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. -2004. №5. С. 125-129.

373. Моисеев, H.H. Алгоритмы развития / H.H. Моисеев. М.: Наука, 1987. -304 с.

374. Морозов, A.A. Вступительная статья, примечания / A.A. Морозов // Русская стихотворная пародия (XVIII нач. XX в.). - JL: Сов. писатель, 1960. -С. 5-88.

375. Морозов, A.A. Пародия как литературный жанр (К теории пародии) / A.A. Морозов // Русская литература. 1960. - № 1. - С. 48-77.

376. Морозов, И.Ю. Гипертекстовая организация «Евгения Онегина» / И.Ю. Морозов // Национальный гений и пути русской культуры: Пушкин, Платонов, Набоков в конце XX века. Омск, 2000. - С. 83-88. - Вып. 2.

377. Моррис, Ч.У. Основания теории знаков / Ч.У. Моррис // Семиотика. М.: Радуга, 1983.-С. 37-89.

378. Москалъская, О.И. Грамматика текста / О.И. Москальская. М.: Высш. школа, 1981.-184 с.

379. Московкша И. Незавершенная драма В.М. Гаршина / И. Московкина // Вмире отечественной классики. Сб. статей. Вып. 2. / Сост. Д. Николаев. М.: Ху-дож. лит., 1987.-С. 344—355.

380. Мукаржовский, Ян. Исследования по эстетике и теории искусства / Ян Мукаржовский. М.: Искусство, 1994. - 606 с.

381. Мукаржовский, Ян. Литературный язык и поэтический язык / Ян Мукаржовский // Пражский лингвистический кружок: Сб. статей / Сост., ред. и предисл. H.A. Кондрашова. М., 1967. - С. 406-^31.

382. Мукаржовский, Ян. Эстетическая функция, норма и ценность как социальные факты / Ян Мукаржовский // Труды по знакомым системам / Тарт. ун-т. -Тарту, 1975. С. 243-293. - Вып. 7.

383. Мурзин, H.H. Деривация в синхронном и диахронном аспектах / Л.Н. Мур-зин // Деривация и история языка: Межвуз. сб. науч. тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1987.-С. 4-10.

384. Мурзин, Л.Н. Норма, речевой прием и ошибка с динамической точки зрения / Л.Н. Мурзин // Речевые приемы и ошибки: типология, деривация и функционирование: Сб. науч. тр. / Ин-т языкознания АН СССР; Перм. ун-т. -М., 1989.-С. 5-13.

385. Мурзин, Л.Н. О деривационных механизмах текстообразования / Л.Н. Мурзин // Теоретические механизмы деривации: Межвуз. сб. науч. тр. Пермь: Перм. ун-т., 1982. - С. 20-29.

386. Мурзин, Л.Н. Язык, Текст и Культура / Л.Н. Мурзин // Человек Текст -Культура. - Екатеринбург, 1994. - С. 160-169.

387. Мурзин, Л.Н. О лингвокультурологии, ее содержании и методах / Л.Н. Мурзин // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург: Арго, 1996. - С. 7-13.

388. Мурзин, Л.Н., Штерн A.C. Текст и его восприятие / Л.Н. Мурзин, A.C. Штерн. Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1991. - 171 с.

389. Муръянов, М.Ф. Пушкин в Германии / М.Ф. Мурьянов. РАН; Ин-т мировой литературы им. М. Горького. -М.: Наследие, 1999. - 443 с.

390. Мущенко, Е.Г. Зыбкое пространство гипертекста / Е.Г. Мущенко // Филологические записки. Воронеж, 1998. - С. 7-21. - Вып. 10.

391. Мышкина, H.JI. Внутренняя жизнь текста: механизмы, формы, характеристики / Н.Л. Мышкина. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1998. -152 с.

392. Наер, B.JI. Прагматика текста и ее составляющие / Наер В.Л. // Прагматика и семантика: Сб. науч. тр. / МГПИ ИЯ им. М. Тореза. М., 1985. - С. 4-13.-Вып. 245.

393. Негуторов, В.В. Гипертекст как феномен современного общества: Дис. . канд. филос. наук /В.В. Негуторов. Краснодар, 2003. - 151 с.

394. Немировский, И.В. Библейская тема в «Медном всаднике» / И.В. Немиров-ский // Русская литература. 1990. - № 3. - С. 3-17.

395. Непомнящий, В. Удерживающий теперь. Феномен Пушкина и исторический жребий России / В. Непомнящий // Электронный ресурс. Новый мир. 1996. -№ 5. Режим доступа: http://magazines.russ.ru/novyi mi/l996/5/nepomn. html.

396. Нефедова, H.A. Когнитивный подход к интерпретации текста. Учеб. пособие / H.A. Нефедова. Челябинск, 2003. - 186 с.

397. Никитин, М.В. Основы лингвистической теории значения: Учеб. пособие / МБ. Никитин.-М.:, 1988.-168 с.

398. Николаев, O.P., Тихомиров, Б.Н. Эпическое православие и русская культура / O.P. Николаев, Б.Н. Тихомиров // Христианство и русская литература. Сб. статей. СПб.: Наука, 1994. - С. 5-49;

399. Николаева, Т.М. Единицы языка и теория текста / Т.М. Николаева // Исследования по структуре текста / Ин-т славяноведения и балканистики. АН СССР. М.: Наука, 1976. - С. 27-57.

400. Николаева, Т.М. Лингвистика текста: Современное состояние и перспективы / Т.М. Николаева // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистика текста. — М.: Прогресс, 1978. С. 5^12. - Вып. 8.

401. Николаева, Т.М. От звука к тексту / Т.М. Николаева. М.: Языки русской культуры, 2000. - 680 с. (Язык. Семиотика. Культура).

402. Николаева, Т.М. Текст / Т.М. Николаева // Русский язык: Энциклопедия. -М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998. — С. 555-556.

403. Николаева, Т.М. Функции частиц в высказывании (на материале славянских языков) / Т.М. Николаева. М,: Наука, 1985. -169 с.

404. Николина, H.A. Филологический анализ текста: Учеб. пособие / H.A. Николина. М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 256 с.

405. Николина, H.A., Агеева, Е.А. Языковая игра в структуре современного прозаического текста / Н.А Николина, Е.А. Агеева // Русский язык сегодня. Сб. статей.-М., 2000.-Вып. 1.

406. Новиков, А.И. Смысл как особый способ членения мира в сознании / А.И. Новиков // Языковое сознание и образ мира. Сб. статей / РАН, Ин-т языкознания; отв. ред. Н.В. Уфимцева. -М., 2000. С. 33-38.

407. Новиков, В.И. Книга о пародии / В.И. Новиков. М.: Сов. писатель, 1989. -544 с.

408. Овсянико-Куликовский, Д.Н. Литературно-критические работы в двух томах. Т.1. Статьи по теории литературы; Гоголь; Пушкин; Тургенев; Чехов / Д.Н. Овсянико-Куликовский. -М.: Худож. литература, 1989. 542 с.

409. Овчинников, В.Г. Автоматизированные гипертекстовые системы: назначение, архитектура и перспективы развития / В.Г. Овчинников // НТИ. Сер. 1. 1990. -№12.

410. Овчинникова, ИТ. Ассоциации и высказывание: структура и семантика: Учеб. пособие по спецкурсу / Перм. ун-т. Пермь, 1994. - 124 с.

411. Осипова, Н. Вятский провинциальный текст в культурном контексте / Н. Осипова, 2004 // Электронный ресурс. Режим доступа: http://studnauka.narod.ru/nvo.html.

412. Павлович, Н.В. Язык образов. Парадигмы образов в русском поэтическом языке / Н.В. Павлович. М.: Азбуковник, 2004. - 527 с.

413. Падучева, Е.В. Модальность как сценарий. 2005 / Е.В. Падучева // Электронный ресурс. Режим доступа:21 .ru/Archive/2005/Paducheva%20EV/Paducheva.htm.

414. Падучева, Е.В. О семантике синтаксиса. Материалы к трансформационной грамматике русского языка / Е.В. Падучева. М., 1974.

415. Падучева, Е.В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском язьже; Семантика нарратива) / Е.В. Падучева. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. 464 с.

416. Паперная, Э., Финкель, А. Как создавался «Парнас дыбом» // Э.С. Папер-ная, А.Г. Розенберг, А.М. Финкель. Парнас дыбом: Литературные пародии. М.: Худож. литература, 1989.-С. 121-123.

417. Папина, А.Ф. Текст: его единицы и глобальные категории: Учебник для студентов-журналистов и филологов / А.Ф. Папина. М., Едиториал УРССС, 2002.-368 с.

418. Лвв.Пасси, И. Хитрости пародии / И. Пасси // Вопросы философии. 1969. -№12.-С. 97-106.

419. Патроева, Н.В. Поэтический синтаксис: категория осложнения / Н.В. Патроева. Петрозаводск: Петрозаводский гос. ун-т, 2002. - 334 с.

420. Перелъмаи, X., Олбрехт-Тытека, Л. Из книги «Новая риторика: трактат об аргументации» / X. Перельман, Л. Олбрехт-Тытека // Язык и моделирование социального взаимодействия: Переводы / Сб. статей. М.: Прогресс, 1987. - С. 207— 264.

421. Петров, В.В. Понимание метафор: на пути к общей модели / В.В. Петров // Метафора в языке и тексте. -М.: Наука, 1988 а. С. 165 - 169.

422. Петров, В.В. Язык и логическая теория: в поисках новой парадигмы / В.В. Петров // ВЯ. -1988 б. № 2. - С. 39-48.

423. АИ.Петросов, К.Г. Маяковский: биография поэта и его творчество / К.Г. Петросов // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. 1993. - Т. 52. -№3.-С. 3-15.

424. Пивоев, В.М. Пародия и комическое (к вопросу о жанровой специфике пародии) / В.М. Пивоев // Жанр и композиция литературного произведения: Сб. науч. тр.-Петрозаводск, 1983.-С. 121-130.

425. Пименова, М.В. Душа и дух: особенности концептуализации / М.В. Пиме-нова. Кемерово: ИПК «Графика», 2004. - 386 с. (Сер. «Концептуальные исследования». - Вып. 3).

426. Поляков, М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики / М.Я. Поляков. М.: Сов. писатель, 1978. - 448 с.

427. Поляков, М. Я. Велимир Хлебников. Мировоззрение и поэтика / М.Я. Поляков // Хлебников В. Творения / Общ. ред. и вступ. ст. М.Я. Полякова. Составление, подготовка текста и комментарии В.П. Григорьева и А.Е. Парниса. М.: Сов. писатель, 1987.-С. 5-35.

428. Попов, Ю.В., Трегубович, Т.П. Текст: структура и семантика. Учеб. пособие / Ю.В. Попов, Т.П. Трегубович. Минск: Вышэйшая школа, 1984. - 189 с.

429. Попова, И.Л. Литературная мистификация и поэтика имени / И.Л. Попова // Филологические науки. -1992. №3. - С. 21-31.

430. Попова, З.Д., Стернин, И.А. Очерки по когнитивной лингвистике / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж: Истоки, 2001. -192 с.

431. Попович, А. Проблемы художественного перевода / Пер. со словацкого / А. Попович. М.: Высш. школа, 1980. - 199 с.

432. Попович, М.В., Садовский, В.Н. Теория / М.В. Попович, В.Н. Садовский // Философская энциклопедия. М., 1970 // Электронный ресурс.: Эпистемология &

433. Философия науки. Т. IV, 2005. - №2 / РАН, Ин-т философии. Режим доступа: http://jomal/iph.ras.ru/2-05.html.

434. Поповская (Лисоченко), Л.В. Лингвистический анализ художественного текста в вузе: Учеб. пособие / Л.В. Поповская (Лисоченко). Ростов-на-Дону: Феникс, 2006.-512 с.

435. Постовалова, В.И. Картина мира и жизнедеятельность человека / В.И. По-стовалова // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988.-С. 8-69.

436. Походня, С. И. Языковые виды и средства реализации иронии / С.И. По-ходня. АН УСССР. Кафедра иностр. языков; Отв. ред. Ю.А. Жлуктенко. Киев: Наукова думка, 1989. - 128 с.

437. Поцепня, Д.М. Образ мира в слове писателя / Д.М. Поцепня. СПб.: Изд-во С-Пегерб. ун-та, 1997. - 262 с.

438. Поэтика В. М. Гаршина: Учеб. пособие / Ю.Г. Милюков, П. Генри, Э. Яр-вуд, С.Л. Кошелев; Урал. гос. ун-т им. А. М. Горького, Челяб. гос. ун-т. — Челябинск: ЧТУ, 1990.-60 с.

439. Прокопович, Ф. Про риторичне мистецтво // Ф. Прокопович. Фшософсью творив 3-х т.-Т. 1.-КиТв: Наукова думка, 1979.-С. 103-433.

440. Пропп, В.Я. Структурное и историческое значение волшебной сказки / В.Я. Пропп // Семиотика / Сост., вступ. статья и общая ред. Ю.С. Степанова. М.: Радуга, 1983. - С. 566-584.

441. Прохоров, Ю.Е. Действительность. Текст. Дискурс: Учеб. пособие / Ю.Е. Прохоров. М.: Флинта: Наука, 2004. - 224 с.

442. Прохорова, Л.С. Лондонский городской текст русской литературы первой трети XIX века: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Л.С. Прохорова. — Томск, 2005.-21 с.

443. Пумпянский, Л.В. Поэзия Ф.И. Тютчева // Л.В. Пумпянский. Классическая традиция: Собр. тр. по истории русской литературы. - М.: Языки русскойкультуры, 2000. С. 220-256. - (Язык. Семиотика. Культура).

444. Пятигорский, A.M. Некоторые общие замечания относительно рассмотрения текста как разновидности сигнала / A.M. Пятигорский // Структурно-типологические исследования. Сб. статей М.: Изд-во АН СССР, 1962. - С. 144— 154.

445. Рагуленко, С. Миф как модальность восприятия / С. Рагуленко // Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.darial-online.ru/20015/ragul.shtml.

446. Рапопорт, И.А., Гохлернер М.М., Ейгер, Г.В., Селъг, Р. И. Соттер. Интеллект, языковое сознание и обученность языкам / И.А. Рапопорт, М.М. Гохлернер и др. // Проблемы лингводидактики. Таллин: НИИ педагогики Эстонской ССР, 1988.-С. 45-91.

447. Рассадин, С. Законы жанра / С. Рассадин // Вопросы литературы. 1967. -№10.-С. 66-80.

448. Рахилина, Е.В. Семантика русского творительного: фрагмент / Е.В. Рахи-лина // Роман Якобсон: Тексты, документы, исследования / Отв. ред. X. Баран, С.И. Гиндин. М., 1999. - С. 496-508.

449. Рахилина, Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость / Е.В. Рахилина. М.: Русские словари, 2000. -416 с.

450. Рождественский, Ю.В. Введение в общую филологию / Ю.В. Рождественский. М.: Высш. школа, 1979. - 230 с.

451. Розанов, В.В. Опавшие листья: Лирико-философские записки // В.В. Розанов. М.: Современник, 1992. - 542 с.

452. Романова, Т.В. Модальность как текстообразующая категория в современной мемуарной литературе / Т.В. Романова. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2003. - 296 с.

453. Ростова, А.Н. Метатекст как форма экспликации метаязыкового сознания (на материале русских говоров Сибири) / А.Н. Ростова; Кемер. гос. ун-т. Томск: Изд-во Томского ун-та, 2000. -193 с.

454. Рузавин, Г.И. Синергетика и принцип самодвижения материи / Г.И. Руза-вин // Вопросы философии. -1984. № 8. - С. 30-49.

455. Рягузова, JI.H. Метаязыковая концептуализация сферы «творчество» в эстетической и художественной системе В.В. Набокова: Дис. . докт. филол. наук / Л.Н. Рягузова- Краснодар, 2002. -304 с.

456. Сааринен, Э.О. О метатеории и методологии семантики / Э.О. Сааринен // Новое в зарубежной лингвистике. Логический анализ естественного языка / Сост. В.В. Петров.-М., 1986.-С. 121-138.-Вып. 18.

457. Салова, Г.С. Лингвостилистические особенности текста английской стихотворной пародии: Автореф. дис.канд. филол. наук / Г.С. Салова. М.: МГПИ1. ИЯ, 1982.-24 с.

458. Сальмон, Л. Петербург, или das Unheimliche: у истоков отрицательного мифа города / Л. Сальмон // Феномен Петербурга; Сб. статей / Отв. редактор Ю.Н. Беспятых. СПб.: Изд-во «Русско-Балтийский информационный центр "БЛИЦ"», 2001.-С. 20-34.

459. Самосюк, Г.Ф. Воспоминания о В.М. Гаршине Вступ. статья. / Г.Ф. Самосюк // Современники о Гаршине. Воспоминания. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1977. С. 5-17.

460. Санников, В.З. Русский язык в зеркале языковой игры / В.З. Санников. -М.: Языки русской культуры, 1999. 544 с.

461. Сахарный, JT.B. К основаниям теории текстов-примитивов / JI.B. Сахарный // Деривация и семантика: слово предложение - текст. - Пермь: Изд-во Перм. унта, 1986.-С. 89-98.

462. Сахарный, JI.B. Тексты-примитивы и закономерности их порождения / JI.B. Сахарный // Человеческий фактор в языке: язык и порождение речи. М.: Наука, 1991.-С. 221-237.

463. Сахарный, JI.B., Штерн, A.C. Набор ключевых слов как тип текста / JI.B. Сахарный, A.C. Штерн // Лексические аспекты в системе профессионально-ориентированного обучения иноязычной речевой деятельности. Пермь, 1988.

464. Седых, А.П. Языковое поведение, конвенциональная семантика и национальные архетипы / А.П. Седых // Филологические науки. 2004. - № 3. -С. 51-56.

465. Сиверцев, М.А. Влияние дискурса традиционных культур на становление полицентрического образа фундаментальной науки / М.А. Сиверцев // «Ориентация поиск. Восток в теориях и гипотезах». - М.: Наука, 1992.

466. Сидоренко, К.П. Пушкинское слово в интертекстовой динамике: Автореф. дис. докт. филол. наук / К.П. Сидоренко. СПб., 1999. - 40 с.

467. Сидорова, Т.А. Проблема мотивированности слов фразеологизированной морфемной структуры в современном русском языке (системно-функциональный и когнитивные аспекты): Автореф. дис. . докт. филол. наук / Т.А. Сидорова. -Нижний Новгород, 2007. 50 с.

468. Сидорова, Т.А. Словообразовательные основы смысловой интерпретации текста / Т.А. Сидорова // Res philologica: Уч. записки Северодвинского филиала Поморского гос. ун-та. Архангельск: Изд-во Поморского ун-та, 2000. — С. 143— 145.-Вып. 2.

469. Силантьев, И.В. Поэтика мотива / И.В. Силантьев. М.: Языки славянскойкультуры, 2004. 296 с.

470. Сгшашко, Т.В. Речевые приемы юмористических текстов / Т.В. Симашко // Речевые приемы и ошибки: типология, деривация и функционирование: Сб. науч. тр. / Ин-т языкознания АН СССР. Перм. ун-т. М., 1989. - С. 99-109.

471. Симашко, Т.В., Литвинова, М.Н. Как образуется метафора: Деривационный аспект / Т.В. Симашко, М.Н. Литвинова. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1993. - 217 с.

472. Скарлыгина, Е. Судьбы Петербургского мифа / Е. Скарлыгина // Новое литературное обозрение. 1996. - №20. - С. 367-372.

473. Сковородников, А.П. О понятии и термине «языковая игра» / А.П. Сковородников // Филологические науки. 2004. № 2. - С.79-87.

474. Слышкин, Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентного текста: Дис. канд. филол. наук / Г.Г. Слышкин. Волгоград, 1999. -174 с.

475. Смирнов, A.A. Культурно-историческая теория Л.С. Выготского / A.A. Смирнов // Хрестоматия по нейропсихологии /Отв. ред. Е.Д. Хомская. М.: Ин-т общегуманитарных исследований; Моск. психолого-социальный ин-т, 2004. - С. 26-38.

476. Смирнов, И.П. Порождение интертекста: Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б. Пастернака / И.П. Смирнов. 2-е изд. -СПб., 1995.-190 с.

477. Современники о В.М. Гаршине. Воспоминания / Вступ. статья, подгот. текста и примеч. Г.Ф. Самосюк / Г.Ф. Самосюк. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1977.-252 с.

478. Соколова, А.Г., Михайлова, М.В. Русская литературная критика конца XIX-XX века: Хрестоматия / А.Г. Соколова, М.В. Михайлова. М. Высш. школа, 1982.-367 с.

479. Соколова, Е.В. Гипертекст / Е.В. Соколова // Западное литературоведение

480. XX века. Энциклопедия. M.: Intrada, 2004. - С. 105-106.

481. Солганик, Г.Я. О текстовой модальности как семантической основе текста / Г.Я. Солганик // Структура и семантика художественного текста: Доклады УП Междунар. конф. М.: СпортАкадемПресс, 1999. - С. 364—372.

482. Солганик, Г.Я. Синтаксическая стилистика / ГЛ. Солганик. М.: Высш. школа, 1991.-182 с.

483. Соловьев, С.М. Изобразительные средства в творчестве Ф.М. Достоевского / С.М. Соловьев. М.: Сов. писатель, 1979. - 350 с.

484. Сологуб, Ф. Искусство наших дней / Ф. Сологуб // Критика русского символизма: В 2 т. Т. 1. - М.: ООО «Из-во «Олимп»: ООО «Изд-во ACT», 2002. - С. 334—367. - (Б-ка русской критики).

485. Сорокин, П.А. Принципы и методы современной науки о нравственности. Нормативна ли наука этика и может ли она ею бьггь? / П.А. Сорокин // Этическая мысль: Науч.-публицист. чтения. 1990 / Общ. ред. A.A. Гусейнова. М., Политиздат, 1990.-С. 324-348.

486. Сорокин, Ю.С. Текст: цельность, связность, эмотивность /Ю.С. Сорокин // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста / АН СССР ИНИОН Инт языкознания. M., 1982. - С. 61-74.

487. Сорокин, Ю.С. Психолингвистические аспекты изучения текста / Ю.С. Сорокин. -М.: Наука, 1985. 168 с.

488. Старовойтенко, Е.Б. Современная психология: формы интеллектуальной жизни / Е.Б. Старовойтенко. М.: Академический проект, 2001. - 544 с.

489. Старыгина, H.H. Новеллистический цикл в творчестве Н.С. Лескова 1880-х годов: опыт целостного анализа / H.H. Старыгина // Анализ художественного текста: проблемы и перспективы. Межвуз. сб. Йошкар-Ола, 1991. - С. 63-78.

490. Старыгина, H.H. Циклизация в русской литературе XIX в. и творчество Н.С. Лескова / H.H. Старыгина // Модификации художественных форм в историко-литературном процессе: Сб. науч. тр. / Уральский гос. ун-т. Свердловск, 1988. — С. 59-72.

491. Степанов, Г.В. Язык. Литература. Поэтика / Г.В. Степанов. М.: Наука,1988.-360 с.

492. Степанов, Ю.С, В мире семиотики. Вступ. статья / Ю.С. Степанов // Семиотика. М.: Радуга, 1983. - С. 5-36.

493. Степанов, Ю.С. В поисках прагматики / Ю.С. Степанов // Известия АН СССР. -1981. Т. 40. -№ 4. -С. 325-332.

494. Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Опыт исследования / Ю.С. Степанов. М.: Академический проект, 2001. - 990 с.

495. Стернин, И.А. Может ли лингвист моделировать структуру концепта? / И.А. Стернин // Когнитивная семантика: М-лы второй междунар. школы-семинара по когнитивной лингвистике. В 2-х ч. Ч. 2 / Отв. ред. H.H. Болдырев. - Тамбов, 2000.-С. 13-17.

496. Стернгт, И.А. Язык и национальное сознание / И.А. Стернин // Электронный ресурс.: Логос. 2005. - № 4 (49). - С. 140-155. -Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/logos/number/20050449.htm.

497. Столович, JI.H. Об общечеловеческих ценностях / Л.Н. Столович // Вопросы философии. 2004. - № 7. - С. 86-97.

498. Субботин, Д.М. Пользовательский интерфейс свободной навигации / Д.М. Субботин // Научно-техническая информация. Сер. 2. - Информационные процессы и системы. - 1993. - № 10. - С. 22-24.

499. Субботин, М.М. Гипертекст. Новая форма письменной коммуникации / М.М. Субботин // Итоги Науки и Техники. Сер. Информатика. - Т. 18. — М.:ВИНИТИ, 1994. - 158 с.

500. Сукиазова, И.М. Язык и стиль пародий Козьмы Пруткова. Лексикостили-стический анализ / И.М. Сукиазова. Тбилиси, 1961. - 267 с.

501. Сухотин, М. Жадные грачи (о работе графа А.К. Толстого с литературным образцом) / М.Сухотин // Электронный ресурс.: 15. 10. 2000 / Режим доступа: http://ww.levin.rinet.ru/FRffi>®S/SUHOTrN/Statji/Grachi.htm].

502. Тарасов, Е.Ф. Актуальные проблемы языкового сознания / Е.Ф. Тарасов // Языковое сознание и образ мира. Сб. статей // Российская АН, Ин-т языкознания; отв. ред. Н.В. Уфимцева. М., 2000. - С. 24-32.

503. Тарасов, Е. Ф. Проблемы анализа речевого общения / Е.Ф. Тарасов // Общение. Текст. Высказывание / Отв. ред. Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов. М.: Наука,1989.-С. 7-32.

504. Тарасов, Е.Ф. Тенденции развития психолингвистики / Е.Ф. Тарасов / АН

505. СССР Ин-т языкознания. М.: Наука, 1987. -168 с.

506. Телия, В.Н. Метафора и ее роль в создании языковой картины мира / В.Н. Телия // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988.-С. 173-205.

507. Тшъман, Ю.Д. Культурные концепты в языковой картине мира (поэзия Ф. Тютчева): Дис. канд. филол. наук / Ю.Д. Тильман. М., 1999. - 232 с.

508. Тгшенчик, Р.Д., Топоров, В.Н., Цивъян, Т.В. Сны Блока и «петербургский текст» начала XX века / Р.Д. Тименчик, В.Н. Топоров, Т.В. Цивьян // Тезисы I Все-союз. (Ш) конф. «Творчество A.A. Блока и русская культура XX века». Тарту, 1975.-С. 129-135.

509. Тимофеев, В.Г. Уроки Джона Фаулза / В.Г. Тимофеев. С.-Петерб. гос. унт. Филол. фак-т. - СПб.:, 2003. - 112 с.

510. Тодоров, Ц. Введение в фантастическую литературу / Ц. Тодоров. М.: Дом интеллектуальной книги; Русское феноменологическое изд-во, 1997. - 144 с.

511. Толстой, Л.Н. Не убий никого / JI.H. Толстой // Этическая мысль: Науч.-публицист. чтения. 1991 / Общ. ред. A.A. Гусейнов. М.: Изд-во «Республика», 1990.-С. 154-168.

512. Томашевский, Б.В. Проза Лермонтова и западная литературная традиция / Б.В. Томашевский // Литературное наследство. Т. 43-44. - М., 1941.

513. Томашевский, Б.В. Пушкин: Работы разных лет / Б.В. Томашевский. М.: Книга, 1990.-672 с.

514. Топер, П. Трагическое в искусстве XX века / П. Топер // Вопросы литературы. 2000. - № 2. - С. 3-46.

515. Топоров, В.Н. Поэтика Достоевского и архаичные схемы мифологического мышления («Преступление и наказание» / В.Н. Топоров // Structure of texts and semiotics of culture/The Hague; Paris: R., 1973. P. 460-482.

516. Топоров, В.Н. MovGai: «Музы»: соображения об имени и предыстории образа / В.Н. Топоров // Славянское и балканское языкознание. Античная балканистика и сравнительная грамматика. - М.: Наука, 1977. - С. 28-36. - Вып. 3.

517. Топоров, В.Н. Пространство и текст / В.Н. Топоров // Текст: семантика иструктура. М.: Наука, 1983. - С. 227-284.

518. Топоров, В.Н. Петербург и петербургский текст русской литературы: Введение в тему / В.Н. Топоров // Труды по знаковым системам / Тартуский ун-т, 1984. -С. 4-29. -Вып. 18.

519. Топоров, В.Н. Несколько замечаний к «Морфологии сказки» В.Я. Проппа / В.Н. Топоров // То Honour Victor Ehrlich. Berkeley - Los Angeles, 1984a.

520. Топоров, В.Н. Петербургский текст русской литературы: Избр. труды /

521. B.Н. Топоров. СПб.: «Искусство-СПБ» , 2003. - 616 с.

522. Тороп, П.Х. Проблема интекста / П.Х. Тороп // Уч. записки / Тартуский ун-т.-Т. 14.-Тарту, 1981-С. 33^14.-Вып. 567.

523. Торсуева, ИГ. Детерминированность высказывания параметрами текста / И.Г. Торсуева // ВЯ. 1986. - № 1. - С. 65-74.

524. Тоффлер, О. Наука и изменение // И. Пригожин, И. Стенгерс. Порядок из Хаоса. Новый диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986. - С. 11-33.

525. Троишна, H.H. О семантико-синтаксическом аспекте цельности (когерентности) художественного текста / H.H. Трошина // Аспекты общей и частной теории текста. М., Наука, 1982. - С. 50-74.

526. Трошина, H.H. О статусе типологических исследований в лингвистической теории текста / H.H. Трошина // Проблемы типологии текста: Сб. науч.-аналитич. обзоров. М.: Наука, 1984. - С. 4-32.

527. Трошина, H.H. Семантическая связность и нормативность поэтического текста / H.H. Трошина // Структура и функционирование поэтического текста. Очерки лингвистической поэтики. М.: Наука, 1985. - С. 115-160.

528. Тураева, З.Н. Функциональные, типологические и лингводидактические аспекты исследования модальности/ З.Н. Тураева // Тезисы докл. конф. / Иркутский пед. ин-т иностр. языков. Иркутск, 1990. - С. 111-112.

529. Тураева, З.Я. Лингвистика текста: (Текст: структура и семантика). Учеб. пособие / З.Я. Тураева. М.: Просвещение, 1986. - 127 с.

530. Турунен, Н. Метатекст как глобальная система и вопросы конструирования текста в пособиях по развитию речи / Н. Турунен // Стереотипность и творчество в тексте / Перм. гос. ун-т; гл. ред. М.П. Котюрова. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1999.1. C. 310-319.

531. Тынянов, Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино / Ю.Н. Тынянов. М.: Наука, 1977.-574 с.

532. Тынянов, Ю.Н. Проблема стихотворного языка / Ю.Н. Тынянов. Изд. 3. -М.: Едиториал УРСС, 2004. -176 с.

533. Тырыггта, В. А. О естественных и искусственных типологиях / В.А. Тыры-гина // Жанры и типы текста в научном и медийном дискурсе: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. А.Г. Пастухов. Орел: ОГИИК, Полиграфич. фирма «Картуш», 2006. - С. 210-215. - Вып. 3

534. Тюпа, В.И. Аналитика художественного (введение в литературоведческий анализ) / В.И. Тюпа. М.: Лабиринт, РГГУ, 2001. -192 с.

535. Тюпа, В.И. Градация текстовых ансамблей / В.И. Тюпа // Европейский лирический цикл. Историческое и сравнительное изучение. М-лы междунар. науч. конф., 15-17 ноября 2001. -М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2003. С. 50-63.

536. Тяпков, С.Н. Брюсов в пародиях современников / С.Н. Тяпков // Творчество писателей и литературный процесс: Русская литература начала 20 века. Советская литература 20-х годов: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново: Ивановский гос. ун-т, 1986.-С. 78-99.

537. Тяпков, С.Н. Комическое в литературной пародии: Тексты лекций / С.Н. Тяпков Иваново: Ивановский гос. ун-т, 1987. - 56 с.

538. Тяпков, С.Н. Некоторые вопросы теории пародии / С.Н. Тяпков // Историко-литературные исследования / Уч. записки Ивановского пед. ин-та. Т. 11 Э.Иваново, 1973. - С. 74-88.

539. Уланова, С.Б. Фрейм как структура репрезентации знаний / С.Б. Уланова // Когнитивные аспекты языковой категоризации. Сб. науч. тр. / Рязанский гос. пед. ун-т им. С.А. Есенина; отв. ред. Л.А. Манерко. Рязань, 2000. - С. 133-141.

540. Усачева, Н.И Лингвостилистические особенности немецкой пародии / Н.И. Усачева. -Автореф. диссертации . канд. филол. наук. Л., 1975. -16 с.

541. Усманова, А.Р. Умберто Эко: парадоксы интерпретации / А.Р. Усманова. -Минск, «Пропилеи», 2000. 200 с.

542. Фатеева, H.A. Картина мира и эволюция поэтического идиостиля Б.Пастернака (поэзия и проза) / H.A. Фатеева // Очерки языка русской поэзии XX в. М.: Наследие, 1995. - С. 208-304.

543. Фатеева, H.A. Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире текстов / H.A. Фатеева. М.: Агар, 2000. - 280 с.

544. Фатгша, Н.С. Метатекстовое толкование слова как элемент структуры художественного текста: Автореф. дис. . канд. филол. наук Н.С. Фатина. СПб.,1998.-17 с.

545. Фаусек, В.А. Памяти Всеволода Михайловича Гаришна / В.А. Фаусек // Современники о В.М. Гарншне. Воспоминания. Саратов: Изд-во Саратов, ун-та, 1977.-С. 52-86.

546. Федоров, А.И. Семантическая основа образных средств языка / А.И. Федоров. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1969. - 92 с.

547. Филиппов, К.А. Лингвистика текста: Курс лекций / К.А. Филиппов. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2003. - 203 с.

548. Фоменко, И.В. О принципах композиции лирических циклов / И.В. Фоменко // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. 1986. - № 2. - С. 130-137.

549. Фоменко, И.В. Авторский цикл в лирике / И.В. Фоменко // Кормановские чтения. Ижевск, 1998. С. 16-22. - Вып. 3.

550. Фоменко, И.В. «Путешествие» как одна из моделей авторского цикла // Polonica Rossica - Cyclica. Профессору Рольфу к 60-летию. - М.: Дом интеллектуальной книги, 2001. - С. 229-239.

551. Фоменко, И.В. Книга стихов: миф или реальность? / И.В. Фоменко // Европейский лирический цикл. Историческое и сравнительное изучение. М-лы междунар. науч. конф., 15-17 ноября 2001. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2003. - С. 6Ф-73.

552. Фрай, Н. Анатомия критики. Очерк первый / Н. Фрай // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. Трактаты, статьи, эссе / Сост., общаяред. Г.К. Косикова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. - С. 232-263. - (Университетская б-ка).

553. Фризман, Л.Г. История литературы. Пушкин и польское восстание / Л.Г. Фризман // Электронный ресурс. Режим доступа: [http://www.auditorium.ru/books/300/vopli92-3chapter4.html].

554. Фризман, Л.Г. Второе рождение // Э.С. Паперная, А.Г. Розенберг,

555. A.М. Финкель. Парнас дыбом. М., 1989. - С. 5-12.

556. Фролова, O.E. Пространство повествовательного художественного текста / O.E. Фролова // Лингвистика на рубеже эпох. Идеи и топосы. Сб. статей. — М., 2001.-С. 144-176.

557. Фролова, O.E. Мир, стоящий за текстом: Референциальные механизмы пословицы, анекдота, волшебной сказки и авторского повествовательного художественного текста / O.E. Фролова. М.: Изд-во ЛКИ, 2007. - 320 с.

558. Фрумкина, P.M. Лингвистика и критика социальных наук / P.M. Фрумкина // Известия РАН. Сер. литературы и языка. 2006. - № 1. - С. 3-11. s

559. Фуко, М. Археология знания / М. Фуко. Киев: Ника-Центр, 1996. - 208 с. // Электронный ресурс. Режим доступа: http://pat.iatp.ru/cgi/htconvert.pl7foucoult.txt.

560. Фуко, М. Порядок дискурса // М. Фуко. Воля к истине. М.: Касталь, 1996. // Электронный ресурс. Режим доступа: http://ariom.ru/wiki/PoriadokDiskursa.

561. Фуко, М. Что такое автор? Перевод С. Табачниковой // М. Фуко. Воля к истине. М.: Касталь, 1996. // Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.lib.ru/COPYMGHT/fuko.txt; http://www.krotov.info/libsec/21f/fuk/o43.htm.

562. Хакен, Г. Информация и самоорганизация. Макроскопический подход к сложным явлениям. Перевод Ю.А. Данилова /Г. Хакен. М.: Мир, 1991. - 240 с.

563. Хализев, В.Е., Шешунова, C.B. Цикл A.C. Пушкина «Повести Белкина» /

564. B.Е. Хализев, C.B. Шешунова. М.: Высш. школа», 1989. - 80 с.

565. Хартунг, В. Уровни структур текста / В. Хартунг // Общение. Текст. Высказывание / Отв. ред. Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов. М.: Наука, 1989. - С. 55-71.

566. Хартунг, Э., Брейдо, Е. Гипертекст как объект лингвистического анализа / Э. Хартунг, Е. Брейдо // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1996. - № 3. — С. 61-77.

567. Хейзинга, И. Homo Ludens. Опыт определения игрового элемента культуры // Й. Хейзинга. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс-Академия, 1992.-С. 5-240.

568. Химик, В.В. Поэтика низкого, или просторечие как культурный феномен / В.В. Химик. СПб.: Филол. фак-т СПбГУ, 2000. - 272 с.

569. Хлебников, В. Зангези / В. Хлебников // В. Хлебников. Творения / Общая ред. М.Я. Полякова. -М.: Сов. писатель, 1987. С. 473-504.

570. Хованская, З.И. Категория связности и смысловое развитие коммуникации / З.И. Хованская // Лингвостилистические проблемы текста: Сб. науч. тр. Моск. пед. ин-та иностр. языков им. М. Тореза. М., 1980. - С. 100-118. - Вып. 158.

571. Ходасевич, В.Ф. Некрополь / В.Ф. Ходасевич. СПб.: Азбука-классика, 2001.-317 с.

572. Ходасевич, В.Ф. О символизме / В.Ф. Ходасевич // Критика русского символизма: В 2 т. Т. 1. - М.: ООО «Из-во «Олимп»: ООО «Изд-во ACT», 2002. - С. 16-21. - (Б-ка русской критики).

573. Холшевников, В.Е. Стиховедение и поэзия / В.Е. Холшевников. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1991. - 256 с.

574. Царева, Е.В. Нелинейная структура произведений в постмодернистском пространстве текста / Е.В. Царева // Res philologica: Уч. записки Северодвинского филиала Поморского гос. ун-та / Отв. ред. ЭЛ. Фесенко. Архангельск, 2002. - С. 198-204. -Вып. 3.

575. Цымбурский, B.M. Метаистория и теория трагедии: к поэтике политики /

576. В.М. Цымбурский // Общественные науки и современность. -№ 5. С. 141—153.

577. Чейф, УЛ. Значение и структура языка. Пер. с англ. Г.С. Щура / Уоллес JI. Чейф. -М.: Прогресс, 1975.-432 с.

578. Чейф, У.Л. Память и вербализация прошлого опыта / У.Л. Чейф // Текст: аспекты изучения семантики, прагматики и поэтики / Сб. статей. — М.: Эдиториал УРСС, 2001.-С. 3-41.

579. Черелшсина, Н.В. Вопросы эстетики русской художественной речи / Н.В. Черемисина. К.: Вшца школа, 1981,- 240 с.

580. Черелшсина, Н.В. Семантические принципы языка в диахронии языка и динамике текста / Н.В. Черемисина // Вопросы исторической семантики русского языка: Сб. науч. тр. / Калининградский гос. ун-т; отв. ред. Дубяго А.И. Калининград, 1989.

581. Черкасова, Л.П. Стилистические средства пародии в журнале H.A. Добролюбова «Свисток»: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Л.П. Черкасова. -Харьков, 1954. -13 с.

582. Чернейко, Л.О. Лингвофилософский анализ абстрактного имени / Л.О. Чернейко. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1997. - 320 с.

583. Чернейко, Л.О. Металингвистика: хаос и порядок /Л.О. Чернейко // Вестник Московского ун-та. Сер. 9. Филология.-2001.-№5.-С. 39-52.

584. Чернухина, И.Я. Замысел произведение - (текст) - «вторичное произведение» (интерпретация) / И.Я. Чернухина // Структура и семантика текста: межвуз. сб. науч. работ / Воронежский гос. ун-т. - Воронеж, 1988. - С. 13-21.

585. Чернухина, И.Я. Очерк стилистики художественного текста: факторы тек-стообразования / И.Я. Чернухина. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1973. -207 с.

586. Черняева, В.М. Речевые средства революционно-демократической сатиры 60-х годов XIX в. (Добролюбов, Курочкин, Минаев) / В.М. Черняева. Автореф. дис. канд. филол. наук. - Горький, 1963. - 21 с.

587. Чешев, В.В. Есть ли у методологии науки антропологический контекст? / В.В. Чешев // Электронный ресурс.: Эпистемология & Философия науки. Т. IV, 2005. - №2. / РАН, Ин-т философии. / Режим доступа: http://jornal/iph.ras.ru/2-05.html.

588. Шабес, В.Я. Событие и текст / В.Я. Шабес. М.: Высш. школа, 1989. -175 с. (Б-ка филолога).

589. Шанин, Ю.В. Монтаж и мизансцена как художественные единицы цикла / Ю.В. Шанин // Европейский лирический цикл. Историческое и сравнительное изучение. М-лы междунар. науч. конф. 15-17 ноября 2001. М.: Российский гос. гу-манит. ун-т, 2003. - С. 197-206.

590. Шахнарович, A.M. Концепция анализа текста Г.В. Степанова: Психолингвистическая интерпретация / А.М. Шахнарович // Res Philologica. Филологические исследования. М., - Л.: Наука, 1990. - С. 29-31.

591. Швырев, B.C. Теоретическое и эмпирическое в научном познании / B.C. Швырев. -М.: Наука, 1978. 382 с.

592. Шестакова, Т.Э. Дистантные связи диалогических реплик в тексте драмы: Автореф. дис. канд. филол. наук / Т.Э. Шестакова. Ярославль, 2005. - 24 с.

593. Шмелев, А.Д. Проблема выбора релевантного денотативного пространства и типы миропорождающих операторов / А.Д. Шмелев // Референция и проблемы текстообразования. -М.: Наука, 1988. С. 64-81.

594. Шмелева, Е.Я., Шмелев, А.Д. Русский анекдот: Текст и речевой жанр / Е.Я. Шмелева, А.Д. Шмелев. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 144 с.

595. Эйхенбаум, Б.М. О поэзии / Б.М. Эйхенбаум. — Л.: Сов. писатель, Ленинградское отд-ние, 1969. —552 с.

596. Эйхенбаум, Б.М. О прозе. Сб. статей / Б.М. Эйхенбаум- JL: Худож. литература, 1969. 503 с.

597. Эко, У. Заметки на полях «Имени розы» / У. Эко // У. Эко. Имя розы. М.: Книжная палата, 1989. - С. 427-482.

598. Эко, У. Предисловие к английскому изданию / У. Эко // Ю.М. Лотман. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера - история. М.: «Языки русской культуры», 1999. - С. 405-414.

599. Эпштейн, B.JI. Гипертекст и гипертекстовые системы / В.Л. Эпштейн. -М., 1998. (Препринт / Ин-т проблем управления РАН). 40 с.

600. Эпштейн, М. От модернизма к постмодернизму: Диалектика «гипер» в культуре XX века / М. Эпштейн // Новое литературное обозрение. 1995. - № 16. - С. 3246.

601. Эпштейн, М. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX-XX веков /М. Эпштейн. -М.: Сов. писатель, 1988.-416 с.

602. Эткинд, Е.Г. Материя стиха (репринтное издание) / Е.Г. Эткинд. СПб.: Изд-во «Гуманитарный союз», 1998. - 506 с.

603. Язык Л.Н. Толстого: Пособие по истории русского литературного языка / Кожин А.Н., Одинцов В.В., Еремина Л.И. и др. Под ред. А.Н. Кожина. М.: Высш. школа, 1979.-240 с.

604. Якобсон, P.O. О разработке целевой модели языка в европейской лингвистике в период между двумя войнами / Р. Якобсон // Новое в лингвистике / Под ред. Б. А. Успенского. М., 1965. - С. 372-387. - Вып. 4.

605. Якобсон, P.O. Лингвистика и поэтика / Р. Якобсон // Структурализм: «за» и «против» / Под ред. Е.Я. Басина и МЛ. Полякова. М., 1975. - С. 193-230 // Электронный ресурс. Режим доступа: http://inusum.narod.ru/texts/RomanYakobsonLingvistika i poetika.htm.

606. Якобсон, Р. О. О лингвистических аспектах перевода / Р. Якобсон // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. - С. 16-24. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.durov.com/linguisticsl .htm.

607. Якобсон, P.O. Часть и целое в языке / Р. Якобсон // Якобсон P.O. Избр. работы. М., 1985. С. 301-306 // Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.durov. com/linguistics 1. htm.

608. Якобсон, P.O. Доминанта // Якобсон P.O. Язык и бессознательное / Сост., вступ. слово К. Голубовича, К. Чухаридзе. -М.: Гнозис, 1986. С. 119-125.

609. Ямполъский, И.Г. Поэты «Искры» / И.Г. Ямпольский // Поэты «Искры»: Сб.: В 2-х. Л.: Сов. писатель, 1987. - С. 5-42.

610. Яницкш, Л.С. Стихотворный цикл: динамика художественной формы: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Л.С. Яницкий. Новосибирск, 1998.-20 с.6&1.Яснева, Л.И. Способы сатирической типизации/ Л.И. Яснева. Куйбышев: Куйбышевский пед. ин-т, 1979. - 73 с.

611. Ясперс, К. Смысл и назначение истории / К. Ясперс. М.: Республика, 1994. 528 с. - (Мыслители XX века).б&З.Яцкевич, Л.Г. Структура поэтического текста: Учеб. пособие / Л.Г. Яц-кевич. Вологда: Русь, 1999. - 240 с.

612. Beaugrande, R. de, Dressler, W. Einfürhung in die Textlinguistic. Tübingen / R. de Beaugrande, W. Dressler/ Niemeyer. 1981. - 290 c.

613. Crismore, A. Talking with Readers: Metadiscourse as Rhetorical Act / A. Crismore. New York: Peter Lang. - 1989. - 282 c.

614. Hutcheon, L. Ironie et parodie: Strategie et structure / L. Hutcheon // Poetique. 1978. -№ 36. -P. 467-^177.

615. Ikegami, Y. A linguistic essay on parody. // Linguistics, The Hague. 1969. -№55.-P. 13-31.

616. Jenny, L. La strategic de la forme / L. Jenny // Poetigue. 1976. - № 27. - P. 252-264.

617. Landow, G.P. Hypertextual Deirida, Poststructuralist Nelson / G.P. Landow // Электронный ресурс. Режим доступа: http://muse.jhu.edu/press/books/orderinfo.html. 1997.

618. Nelson, Th. The New Information Technology / Th. Nelson // Электронный ресурс. Режим доступа: http: //207.136.91.232/АВС-8978,1997.

619. Список использованных словарей, энциклопедий

620. Ахманова, О. С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. 2-е изд., стереотип. -М.: Сов. энциклопедия, 1969. - 607 с.

621. БАС. Словарь современного русского литературного языка. Т.1-17. М.: Изд-во АН СССР, 1948-1965.

622. Баранов, О.С. Идеографический словарь русского языка. 2007 / О.С. Баранов // Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.thesaurusl.narod.ru/01.htm.

623. Библейские словари онлайн: Энциклопедия // Электронный ресурс. Режим доступа: JesusChrist.ru сервер христианского общения и знакомств - Иисус Христосру.иг1. http://jesuschrist.ru/lexicon.

624. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. / В.И. Даль. -М.: Госиздат иностр. и национальных словарей, 1955.

625. Дмитриева, Е.Е. Словарь / Е.Е. Дмитриева // Генетическая критика во Франции: Антология / Ред. коллегия Т.В. Балашова, Е.Е. Дмитриева, А.Д. Михайлов (отв. ред.), Д. Феррер. -М.: ОГИ, 1999. С. 283-287.

626. Ильин, И.П. Постмодернизм. Словарь терминов / И.П. Ильин. М.: Интра-да, 2001.-384 с.

627. Квятковский, А. Поэтический словарь" / А. Квятковский. М.: Сов. энциклопедия, 1966. - 375 с.

628. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия, 1990.-685 с.

629. MAC. Словарь русского языка: В 4-х т. / АН СССР. Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой. М.: Русский язык, 1981 - 1984.

630. Мифы народов мира: Энциклопедия. В 2 томах. М.: Сов. энциклопедия, 1980.

631. Новейший философский словарь. Минск, 2003.

632. Ожегов, С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой / С.И.

633. Ожегов. 12-е изд. М.: Русский язык, 1978. - 817 с.

634. Першиков, В.И., Савинков, В.М. Толковый словарь по информатике / В.И. Першиков, В.М. Савинков. 2 изд., доп. - М.: Финансы и статистика, 1995. - 544 с.

635. Российский энциклопедический словарь // Электронный ресурс. Режим доступа: Рубрикон. Russ Portal Company Ltd; http://www.rubricon.com: http://r.mail.ru/enc.mail.ru.

636. Руднев, В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты / В.П. Руднев. М.: Аграф, 1997. - 382 с.

637. Словарь языка A.C. Пушкина. В 4 т. / Отв. ред. В.В. Виноградов. М.: Госиздат иностр. и национальных словарей, 1956-1961.

638. Современная западная философия: Словарь / Сост.: Малахов B.C. Филатов В.П. М.: Политиздат, 1991. - 414 с.

639. Степанов, Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Опыт исследования / Ю.С. Степанов. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 824 с.

640. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. М.: Прогресс,

641. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. М.: Политиздат, 1987.

642. Философский энциклопедический словарь. М.: Политиздат, 1983. (2-е изд., 1989).

643. Фразеологический словарь русского языка: Свыше 4000 слов, статей / Под ред. А.И. Молоткова. 4-е изд., стереотип. М., 1986.

644. Цыганенко, Г.П. Словарь служебных морфем русского языка / Г.П. Цыга-ненко. Киев: Радянська школа, 1982. - 241 с.

645. Цыганенко, Г.П. Этимологический словарь русского языка / Г.П. Цыганенко. Киев: Радянська школа, 1989. - 511 с.

646. Эстетика. Словарь / Под ред. A.A. Беляева и др. М.: Политиздат, 1989.

647. Электронная еврейская энциклопедия (КЕЭ. Т.7, кол. 326-339) // Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.eleven.co.il/article/15441.

648. Энциклопедия Брокгауза и Эфрона // Электронный ресурс. Режим доступа: http://dic.academic.ru/library.nsf7brokgauz.

649. Dictionary of the social sciences. -N. Y. -1964.1987.