Суфийская тема в творчестве таджикского композитора Толиба Шахиди тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 17.00.02, кандидат наук Давлатова Ситора Давлатовна

• Давлатова Ситора Давлатовна
• кандидат наук
• 2020

Оглавление диссертации кандидат наук Давлатова Ситора Давлатовна

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. СУФИЙСКАЯ ТЕМА В КОНТЕКСТЕ ТЕНДЕНЦИЙ «НОВОГО САКРАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА»

1.1. К проблеме изучения «новой сакральности» в творчестве композиторов постсоветской эпохи

1.2. Роль музыки в суфийских обрядах

1.3. Скрытые смыслы суфийской поэзии

1.4. Суфийская тема в композиторском творчестве

Глава 2. СКРЫТЫЕ СМЫСЛЫ СУФИЙСКОЙ ПОЭЗИИ В СОЧИНЕНИЯХ ТОЛИБА ШАХИДИ

2.1. Символика в музыке и суфийский принцип «зохир-ботин»

2.2. Символика суфийской поэзии в сюите для трех флейт «Разговор птиц» Т. Шахиди

2.3. Поэтика Дж. Руми в фантазии для кларнета и фортепиано «Притчи о скрытом смысле»

2.4. Хафиз в поэме «Хафизнаме» сквозь призму закономерностей таджикской традиционной классики

Глава 3. ОБРАЗЫ НОСИТЕЛЕЙ СУФИЙСКОЙ ИДЕИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ТОЛИБА ШАХИДИ

3.1. Суфийская идея и ее воплощение в образах святых

3.2. Этюд-картина «Суфий и Будда» как проявление обобщенно-сакрального содержания

3.3. Поэма «Суть суфия» как открытая декларация основополагающей идеи суфизма

3.4. Роль суфийской ритуальности в претворении образа Дж. Руми

Глава 4. ТЕЛЕ-БАЛЕТ «РУБАИ ХАЙЯМА» - ПРИМЕР КОМПЛЕКСНОГО ПОДХОДА К РЕАЛИЗАЦИИ СУФИЙСКОЙ ТЕМЫ

4.1. Теле-балет как современный синтетический жанр

4.2. Общая характеристика теле-балета «Рубаи Хайяма» Т. Шахиди

4.3. Роль символов в формировании суфийской идеи балета

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ПРИЛОЖЕНИЕ № 1. Жизненный и творческий путь Толиба Шахиди

ПРИЛОЖЕНИЕ № 2. Общая характеристика суфизма

ПРИЛОЖЕНИЕ № 3. Список некоторых музыкальных произведений конца ХХ -начала XXI вв. с сакральной тематикой

ПРИЛОЖЕНИЕ № 4. Словарь суфийской тайнописи

ПРИЛОЖЕНИЕ № 5. Словарь суфийских терминов

ПРИЛОЖЕНИЕ № 6. Фрагменты из суфийской поэзии

ПРИЛОЖЕНИЕ № 7. Омар Хайям - поэт-суфий и его рубаи

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Суфийская тема в творчестве таджикского композитора Толиба Шахиди»

ВВЕДЕНИЕ

Смена социально-культурной парадигмы в конце ХХ века, сопряженная с распадом СССР, способствовала проявлению у композиторов интереса к религиозной сфере. В результате появились произведения как непосредственно ориентированные на конкретную сакральную тематику, так и наполненные обобщенным духовным содержанием. В них композиторы постсоветской эпохи отражали культурные традиции своих народов, связанные с ценностями христианства, ислама и буддизма. При этом в целом ряде музыкальных сочинений представителей разных национальных школ разносторонне задействованы идеи мистического течения ислама - суфизма1.

Среди авторов таких сочинений - Толиб Шахиди2 (р. 1946) - талантливый композитор, педагог, дирижер, характерной особенностью творчества которого является обращение к духовной тематике, связанной с художественно-философским содержанием - суфизма и творениями суфийских поэтов. В произведениях композитора, посвященных данной теме, глубина замысла сопряжена с искренностью эмоционального высказывания.

Толиб Шахиди - один из немногих творцов, представляющих всему миру достижения молодой национальной композиторской школы Таджикистана. Его сотрудничество с видными мировыми деятелями искусства способствовало популяризации таджикской музыки и формированию интереса к культуре таджикского народа. Его сочинения звучат в США, Германии, России, Великобритании, Франции, Казахстане, Турции, Иране в исполнении выдающихся музыкантов нашей эпохи - Валерия Гергиева, Марка Эрмлера,

1 Суфизм (тасаввуф) - течение в исламе, породившее большое количество высоких образцов литературы и философской мысли, в основе доктрины которого лежит метод познания Бога-Абсолюта путём прохождения пути совершенствования (тарикат), с целью соединения души с высшей духовной субстанцией. Информацию о суфизме см.: в Приложении № 2.

2 Более подробная биография композитора дана в Приложении № 1.

4

Дмитрия Китаенко, Александра Слуцкого, Сергея Скрипки, Александра Соловьёва, Йо Йо Ма, Игоря Гаврыша, Екатерины Мечетиной, Хиблы Герзмавы, Игоря Федорова, Валерия Шкарупы и др.

Музыке композитора свойственно гармоничное сочетание экспрессивной мелодики и глубины философского изложения, импульсивность нерегулярных ритмов и традиционное следование принципам восточных ритмоформул (усули), эмоциональность оркестровой палитры и монотонность звуковой материи3.

Толиб Шахиди - представитель того поколения таджикских композиторов, в творчестве которых наиболее отчетливо обнаруживается стремление к сочетанию высокого профессионализма (обусловившего свободное владение современными методами письма) с традициями национального искусства. Будучи учеником А. Хачатуряна (черты стиля которого иногда можно усмотреть в крупных произведениях Т. Шахиди), в своих сочинениях он использует и приемы, заимствованные из традиционной музыки, и современные композиторские техники, с помощью которых воплощает образы Востока.

Творчество Т. Шахиди привлекает тематическим многообразием и жанровым богатством. Начиная с 70-х годов XX столетия он создал немало опер, балетов, симфоний и камерных сочинений. В контексте настоящего исследования важно отметить относительно раннее обращение к сакральной тематике - еще в 1980 году композитор создает теле-балет «Рубаи Хайяма», после которого следует ряд сочинений (как вокальных, так и инструментальных) сопряженных с темой суфизма. Среди них сюита для флейты и фортепиано «Речитативы Руми» (1981), вокальный цикл для сопрано и фортепиано на слова О. Хайяма и Л. Шерали «Поэма странствий» (1981), камерная симфония для струнного оркестра и двух фортепиано «Чарх»4 (1985).

3Как отметил композитор Р. Леденев, «музыка Толиба Шахиди всегда красива, ярка и в ней бьется сердце востока и древней нации таджиков. И вместе с тем, эта музыка с чертами всех людей на земле. Это и делает ее, мне кажется, понятной и дорогой каждому человеку, какому бы роду он ни принадлежал, где бы он ни жил, что бы он не делал» [173, с. 43].

4 Камерной симфонии «Чарх» (слово чарх с таджикского языка переводится как круг, кругооборот) предпослан эпиграф О. Хайяма. Более подробно об этом см.: раздел 1.3.

В 90-е годы ХХ столетия композитор продолжает активно обращаться к творчеству суфийских поэтов, сочинив поэму для чтеца и камерного оркестра «Хафизнаме» на стихи Хафиза Ширази (1994) и вокальный цикл «Добро вам» на стихи Х. Ширази, В. Гёте, А. С. Пушкина (1995).

Более отчетливо влияние суфизма на музыкальное наследие Т. Шахиди наблюдается в начале ХХ1 века, когда было создано немало «суфийских» опусов, таких как концертная музыка для пятнадцати инструментов «Суфийский танец» (2000), этюд-картина для фортепиано «Суфий и Будда» (2002), пьеса для скрипки и фортепиано «Танец Руми» (2006), сюита для трех флейт «Разговор птиц» по поэме суфийского поэта Ф. Аттара (2007), фантазия для кларнета и фортепиано «Притчи о скрытом смысле» по одноименной поэме суфийского мыслителя Дж. Руми (2007), поэма для хора и камерного ансамбля «Суть суфия» на слова Дж. Руми (2013) и др.

Некоторые из названных произведений связаны непосредственно с творчеством суфийских поэтов (Джалолиддина Руми, Фаридаддина Аттара, Омара Хайяма, Хафиза).

Изложенное высветило контуры проблемы воплощения суфийской тематики в композиторском творчестве и обусловило актуальность ее исследования в рамках конкретной избранной темы.

Степень исследованности темы. Следует подчеркнуть в целом малую ее исследованность, хотя художественные результаты, достигнутые в данной области, дают все основания для их изучения. Отметим, что здесь отчетливо выделяются три уровня, по-разному сопряженные с заявленной темой и в различной степени изученные. Непосредственно ориентированный на тему диссертации уровень реализации философских и художественных традиций суфизма в творчестве Т. Шахиди до настоящего времени не был объектом специального масштабного исследования, как и его творчество в целом. Отдельные статьи, посвященные композитору, носят выраженный биографический характер [29; 96; 97; 125; 157]. В трудах Э. Гейзер [38], Л. Назаровой [128; 129], Л. Джумановой [65], Р. Черновой [191],

А. Галиахметовой [35], Б. Бородина [22] затрагиваются отдельные сочинения в контексте иной проблематики. Однако до настоящего времени проблема суфийских влияний в творчестве композитора не рассматривалась. Исключением являются статьи М. Дрожжиной [69; 70], посвященные данным влияниям в композиторском творчестве, где в числе прочих анализируются и сочинения Т. Шахиди, а также публикации автора настоящей работы.

Два других уровня имеют более опосредованное отношение к теме, одновременно создавая условия для формирования концепции и ракурса исследования. На уровне втором - это публикации, посвященные изучению религиозно-духовных сочинений на постсоветском пространстве. В основном такие исследования касаются традиций православной музыки в творчестве композиторов России. Этому посвящены работы Н. Гуляницкой [42; 43], Ю. Паисова [141], Е. Поповой [149], Т. Франтовой [179], С. Хватовой [183] и др. Публикации Е. Поповой, Н. Гуляницкой и Е. Долинской [67], В. Ценовой [188] значимы тем, что в них авторы предлагают собственные классификации духовных сочинений конца ХХ-начала ХХ1 столетий. Особо выделим статьи, посвященные проблеме «новой ритуальности» [28; 142; 148; 161; 168], позволяющие сформировать собственную позицию в отношении иной религиозной (суфийской) традиции на принципиально новом материале.

Изучение сочинений, созданных на постсоветском пространстве и связанных с другими религиями (исламом, буддизмом), осложняется малочисленностью исследований. Так, по проблеме «музыка в исламе» (речь идет об ортодоксальной религии) существуют исключительно работы, связанные с традиционным искусством [166; 198] или посвященные анализу отношения ислама к музыке [64; 83; 196; 204; 225; 226; 227; 250]. Относительно представленности проблематики буддизма в композиторском творчестве, внимание исследователей к ней связано, как правило, с творчеством западных композиторов, в сущности, не отражающих эту традицию изнутри [144]. Поэтому, следует выделить статью О. Куницына [100], посвященную буддизму в

творчестве композиторов Бурятии. Попутно отметим, что интерес композиторов Сибири к данной теме возрастает [об этом см.: 40; 94; 106; 148].

Третий уровень литературы составляют труды, посвященные различным аспектам проявления суфийского направления в исламе. В обширной литературе, посвященной изучению различных аспектов суфизма, выделим два пласта. В первом из них в основном представлена эстетико-философская доктрина. Эти источники, в свою очередь, можно разделить на две группы. К первой примыкают работы, написанные с научно-объективных позиций, то есть учеными, находящимися за пределами этих традиций, рассматривающими суфизм вне каких-либо субъективных обстоятельств. К данному пласту можно отнести труды М. Степанянц [167], А. Шиммель [199], Дж. Трименгэма [175], А. Курбанмамадова [101] и т. д. Особо выделим исследования, посвященные изучению творчества суфийских поэтов [9; 37; 41; 61; 212; 229; 235; 245; 255]. Обозначим это направление как взгляд извне или гносеологический подход.

Вторую группу составляют работы самих суфиев-ученых. Здесь много внимания уделено чувствованиям и размышлениям о самой философии суфизма, преобладает субъективно-личностная интерпретация его концепции. Это труды средневекового ученого-суфия Аль-Газали [207], современных суфиев Хазрата Инайят Хана [180], Идриса Шаха [252], Джавада Нурбахша [134] и др. Сюда также примыкают творения поэтов-суфиев - Дж. Руми, О. Хайяма, Хафиза, А. Джами и А. Навои, в поэзии которых отражены различные аспекты исламского мистицизма [13; 137; 155; 156]. Представляется возможным назвать этот подход, лежащий непосредственно внутри традиции, онтологическим.

Однако непосредственно роли и сущности музыки в суфизме (второй пласт третьего уровня) - в музыкознании уделено недостаточно внимания. Наиболее глубоко музыкальные традиции суфизма представлены в книге А. Низомова [128], где рассмотрены доисламские истоки бытования музыки, в дальнейшем унаследованные исламским мистицизмом. Суфийская ритуальная музыка рассматривается в трудах Б. Бабаджанова [16], Е. Бертельса [21], А. Хисматулина [184], К. Эрнста [203], И. Хокими [219], Дж. Дюринга [225], Л. Льюиссона [240] и

др. Но описательная сторона главенствует над рассмотрением сущности музыкального начала в обрядах. К этой группе источников примыкают труды, посвященные исследованиям музыкальной символики [4; 8; 99; 102; 108; 109; 200].

Что же касается влияния суфизма на современную музыкальную культуру, здесь необходимо назвать работы М. Дрожжиной [69; 70]. Среди последних трудов, посвященных влиянию суфизма на композиторскую музыку, отметим исследования Л. Бородовской [24], анализирующей суфийскую тематику в творчестве композиторов Татарстана. Однако сама специфика функционирования суфизма в татарской культуре (речь идет о так называемом народном исламе5) обусловила специфичность подхода к проблеме. Автор показывает преломление существующих именно в Татарстане многообразных музыкальных традиций суфизма в форме народного ислама. Более близка проблематике настоящей работы статья З. Ахундовой-Дадашзаде [14], посвященная анализу трех сочинений азербайджанских композиторов.

В качестве объекта данного исследования выступают опусы Т. Шахиди, сопряженные с суфийской тематикой.

Предметом исследования являются задействованные композитором принципы и механизмы, обеспечивающие адекватное воплощение суфийской темы.

Материал исследования представлен следующими сочинениями Т. Шахиди: сюита для трех флейт «Разговор птиц» по одноименному сочинению Ф. Аттара, фантазия для кларнета и фортепиано «Притчи о скрытом смысле» по поэме Дж. Руми, поэма для чтеца и камерного ансамбля «Хафизнаме» на слова Х. Ширази, этюд-картина для фортепиано «Суфий и Будда», сюита для флейты и фортепиано «Речитативы Руми», поэма для хора и камерного ансамбля «Суть суфия» на стихи Дж. Руми и теле-балет «Рубаи Хайяма». Эти произведения наиболее показательны в плане отражения основ и принципов суфийской

5Народный ислам - «синтез традиционных установок ислама с исконными для того или иного народа национальными традициями, обрядами и ритуалами. Народный ислам характерен для северокавказских и поволжских народов РФ» [39, с. 166].

идеологии и эстетики. Материалом исследования также послужили многочисленные интервью композитора, данные автору настоящей работы.

Цель исследования - рассмотреть сочинения Т. Шахиди в аспекте претворения религиозно-философских и художественных особенностей суфийской концепции, учитывая при этом общие закономерности формирования специфического музыкально-сакрального поля в творчестве композиторов на постсоветском культурном пространстве.

Для этого были поставлены следующие задачи:

• рассмотреть суфийскую тему в контексте «нового сакрального пространства» композиторского творчества.

• представить собственную классификацию проявлений сакральности, позволяющую рассматривать сочинения, связанные как с другими мировыми религиями, так и с обобщенно-духовным содержанием;

• рассмотреть роль музыки в суфийских обрядах и особенности понимания скрытых смыслов суфийской поэзии с целью осознания влияния идей суфизма на композиторское творчество конца ХХ-начала XXI века;

• представить скрытые смыслы суфийской поэзии, сопряженные с принципом «зохир-ботин» («внешнее-внутреннее») и отраженные в музыке Т. Шахиди;

• с учетом выполненных изысканий рассмотреть тенденцию к воплощению образов носителей суфийской идеи в сочинениях Т. Шахиди;

• на примере теле-балета «Рубаи Хайяма» продемонстрировать весь комплекс подходов к реализации суфийской темы;

Методология и методы исследования. В работе задействован комплексный подход, опирающийся на концепцию «молодых национальных композиторских школ», сформированный в труде М. Дрожжиной [71]. В ней разработаны проблемы становления многоголосного композиторского творчества европейского типа на основе монодийных традиций национальных культур. Данный подход был дополнен сочетанием историко -этнографического и эстетико-философского аспектов [15; 78; 90; 131; 233; 250; 254] с характерными

для исследования композиторского творчества приемами сравнительного и семантического анализа. С учетом музыкального билингвизма композитора-таджика, получившего образование в Московской консерватории (а в последнее десятилетия творящего за рубежом), методологическую основу данной работы составили, наряду с трудами о семантическом анализе ([11; 30; 139; 187] и др.), выводы о суфийской семантике макомов, представленные в работах узбекского этномузыковеда О. Ибрагимова6 [80; 81]. Это позволяет реализовать в анализе музыкальных текстов характерную для исследования суфийской литературы [117; 154; 155; 169; 172; 213; 218; 229] апелляцию к суфийской тайнописи. Данный подход ориентирован на понимание ведущего бинарного принципа суфизма «зохир-ботин» («внешнее-внутреннее», «явное-скрытое»).

При этом, отмечая определенную роль новой риторической методологии, обозначаемой как неориторика (С. Дружинин [72]) и позицию Д. Присяжнюка [152] , рассматривающего риторизм как феномен, выходящий далеко за пределы барочной эпохи, автор отдает предпочтение подходам Л. Шаймухаметовой, рассматривающей музыку как средство общения, как особый вид речи, где наиболее значимые ее звукокомплексы кочуют из эпохи в эпоху, создавая семантические ситуации в виде мигрирующих интонационных формул [194].

Научная новизна исследования предопределена его целью и задачами:

- Впервые творчество таджикского композитора Толиба Шахиди становится объектом масштабного музыковедческого исследования;

- впервые выявлено место суфийской темы в контексте тенденций «нового сакрального пространства» в постсоветском культурном периоде;

- впервые анализируется роль суфийской поэзии и значимость идей поэтов-суфиев в композиторском творчестве и в творческом наследии Т. Шахиди;

- впервые ключевые положения суфийской доктрины: идеологические принципы, ритуальная практика, поэтическая символика, значимость личностей

6 Подчеркнем, что первым о наличии прямой связи суфизма с макомным циклом открыто заявил Ю. Плахов [146].

суфийских святых и т.д. рассмотрены в аспекте их претворения в опусах Т. Шахиди;

- впервые раскрывается проявление суфийского бинарного принципа «зохир-ботин» («явное-скрытое») в композиторском творчестве на примере опусов Т. Шахиди.

Положения, выносимые на защиту:

1. Специфика творчества Т. Шахиди во многом обусловлена влиянием идей суфизма через органичную связь последнего с Шашмакомом -профессиональным жанром устной традиции в странах Востока.

2. Историко-культурный контекст и художественно-эстетические взгляды Т. Шахиди определяют содержание и особенности трактовки его опусов, сопряженных с суфизмом.

3. Концептуальное содержание суфийских сочинений Т. Шахиди целесообразно рассмотреть на основе метода семантического анализа текста и контекста, помогающего раскрыть особенности авторского стиля и мышления композитора.

4. Применимый в диссертации алгоритм семантического анализа на основе проявления суфийского бинарного принципа «зохир-ботин» («явное-скрытое», «внешнее-внутреннее») выявляют суть и содержания суфийских произведений композитора.

5. Исследование основ доктрины суфизма и суфийских текстов, реализуемых в опусах Т. Шахиди, способствует адекватному анализу структурно-семантических и жанровых параметров его сочинений.

Теоретическая и практическая значимость.

Материалы и выводы диссертации могут способствовать дальнейшему развитию и разработке в музыкознании проблем «нового сакрального пространства» и, в частности, претворения в композиторском творчестве суфийской темы. Осмысление особенностей мышления Толиба Шахиди, позволяющее выявить глубинные и философские основы его композиторского метода, внесет определенный вклад в исследование проблематики, связанной с

изучением композиторского творчества, сформированного во взаимодействии с восточными монодийными культурами.

Практическое применение полученных данных возможно в учебных курсах истории таджикской музыки, истории современной музыки, а также в курсах философии и эстетики.

Достоверность результатов исследования обеспечивается его методологической и теоретической обоснованностью, анализом структурно -смысловой организации музыкальных текстов сочинений Т. Шахиди, сопряженных с суфийской тематикой, а также привлечением в качестве аналитического материала высказываний композитора, любезно предоставленных автору настоящей диссертации и сыгравших важную роль в формировании ее ключевых положений.

Ценность научных работ соискателя определяется применением комплексного подхода в изучении суфийских опусов Т. Шахиди; введением модели анализа-интерпретации суфийских сочинений композитора.

Соответствие диссертации паспорту научной специальности. Диссертация соответствует п. 4 «История музыки стран Востока», п. 6 «Этномузыкознание» (фольклористика), п. 8. «Специальная теория музыки в совокупности составляющих ее дисциплин: мелодика, ритмика, гармония, полифония (контрапункт), теория и анализ музыкальных форм, техники композиции, инструментоведение: оркестровка и теория оркестровых стилей, история теоретических учений»; п. 11 «Музыкальная семиотика» (включая музыкальную семантику как ее раздел, музыкальный текст); п. 27 «Духовная музыка» (история, теория, практика, деятели, стили, формы, жанры).

Апробация диссертации. Положения работы неоднократно обсуждались на заседаниях кафедры этномузыкознания Новосибирской государственной консерватории имени М. И. Глинки. Результаты исследования отражены в четырнадцати публикациях (из них четыре - в изданиях, рецензируемых ВАК РФ), а также представлены в виде докладов на семи Международных и семи Всероссийских конференциях (среди них «Метаморфозы культуры на рубеже

тысячелетий» - Новосибирск, НГУ, 2013, 2014; «Теоретические и практические проблемы изучения традиционной народной культуры» - Астана, 2016; «Музыкальная культура в теоретическом и прикладном измерении» - Кемерово, 2018; «Искусство глазами молодых» - Красноярск, 2019; и др.) Исследование на тему «Образ и идеи Дж. Руми в творчестве таджикского композитора Толиба Шахиди» было удостоено I места на XXIV Международном конкурсе научно-исследовательских работ студентов в области музыкального искусства (Москва, РАМ имени Гнесиных, 2014).

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, четырех Глав, Заключения, Списка литературы и семи Приложений, в которых представлены творческий путь Т. Шахиди и полный список его сочинений, охарактеризованы основы суфийской доктрины, включая словарь суфийской тайнописи и терминов, а также приведен список ряда музыкальных произведений с сакральной тематикой, созданных в конце ХХ - начале ХХ1 веков.

Глава 1. СУФИЙСКАЯ ТЕМА В КОНТЕКСТЕ ТЕНДЕНЦИЙ «НОВОГО

САКРАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА»

1.1. К проблеме изучения «новой сакральности» в творчестве композиторов постсоветской эпохи

Катаклизмы, сопровождавшие распад СССР (1991), способствовали постепенной фрагментации бывшего советского культурного пространства. С одной стороны, разрушение стройной культурной системы обусловило некоторую хаотичность культурных процессов, с другой, в области культуры и искусства цензура значительно ослабила свои позиции. Бурные события в музыкально-общественной жизни конца 80-х и первой половины 90-х годов привели к переменам и в композиторском творчестве. Композиторское творчество в республиках бывшего СССР теперь развивалось автономно, в соответствии с социальными условиями и возможностями (об этом подробно см.: [31; 42; 59; 67; 104; 141]).

При этом сферой, на которую новые условия оказали прямое и заметное влияние, стала музыка7. Именно с ее помощью формировался новый тип музыкального пространства - пространство сакральное. Суть его изложена в трудах талантливого русского композитора, музыковеда, критика Владимира Мартынова. «Новое сакральное пространство, - говорит композитор, - это попытка противостоять распаду современного мира путем создания нового культурного синтеза. Оно осуществляется на перекрестке различных культур и традиций, сочетание которых образует множество новых культурных контекстов,

7В 1998 году появилась монография Л. Раабена «О духовном ренессансе в русской музыке 60-80-х годов», где отмечалось, что в данный временной период в отечественной музыке наметился поворот «к общегуманистическим и религиозным постулатам», который, по мнению автора, «явился результатом длительно нараставшего идеологического кризиса, охватившего в той или иной степени все направления композиторского творчества» [183, с. 5].

объединяющихся в единый многомерный текст. Новое сакральное пространство не претендует на то, чтобы создавать новые формы, конкурирующие с богослужебными формами. Его цель - постараться расширить сакральное пространство» [более подробно об этом см.: 26; 89; 115]. И хотя композитор имел в виду только христианскую сакральность, его высказывание можно распространить на сакральность вообще, имеющую на постсоветском культурно-духовном пространстве различные формы.

Дело в том, что сакральная тема в культуре стала одним из проявлений национального сознания народов бывшего СССР. Создание сочинений, обращенных к религиозной тематике, стало знаком духовного ренессанса. Как отмечает А. Денисов, «особое положение сакральных жанров во второй половине ХХ века говорит о своеобразном ренессансе, об их втором рождении. Очевидно, социальные и духовные кризисы этого времени вызвали необходимость обращения к ним» [60, с. 12].

В конце ХХ века о тенденции «новое религиозное движение», «новая сакральность», «религиозный ренессанс», «паралитургические жанры», «música sacra nova», «sacra art» писали многие ведущие музыковеды. «Музыковедческое осмысление «нового религиозного движения», начавшееся в последнее десятилетие ХХ века, обнаруживает сложность и неоднозначность данного явления, расцениваемого то как духовный ренессанс, то как дань очередной моде» [59, с. 64]. Так, Е. Данилова выделяет две волны «нового религиозного движения» в отечественной музыке. «Первая волна возникает в 70-е годы и вызвана стремлением обрести Бога как духовную опору в мире бездуховности, в период запретов и духовной несвободы. Религиозные темы воплощались не столько в вокальной, сколько в инструментальной сфере, как отмечает исследователь творчества Галины Уствольской Н. В. Васильева. Таким образом, религиозный смысл наполнял «светские» жанры. Вторая волна достигает пика в 90-е годы ХХ века. Сакральная тематика активно завоёвывает культурное пространство: композиторы осваивают церковные жанры и богослужебные тексты» [там же].

Таким образом, на постсоветском пространстве интерес композиторов к

8

духовной музыке8 выражался стремлениями к религиозным ценностям, представленным в разных конфессиях - христианстве, исламе, буддизме (см.: Приложение № 3).

Существующие в музыковедческой литературе классификации современных музыкальных произведений сакрального содержания, ориентированного на православную традицию, отличаются различием подходов. Так, Н. Гуляницкая и Е. Попова предлагают классификацию произведений по принципу социального функционирования и опираются на жанровые модели произведений - литургические и внелитургические жанры [41; 141]. К литургическим жанрам Е. Попова относит циклы, в основе которых лежит канонический текст и жанр сочинения (Всенощное бдение, Литургия). Это произведения В. Агафонникова, протоиерея Н. Ведерникова, А. Вискова, Г. Дмитриева, В. Довганя, митрополита Иллариона, А. Киселева, Р. Леденева, А. Микита, В. Рябова, С. Сегаля, С. Трубачева, Б. Феоктистова9. Группа сочинений внелитургических жанров обладает более детальной жанровой дифференциацией (хоровые циклы а cappella, инструментально-хоровые произведения с включением оркестра, сочинения для академического или народного хора с солистами или чисто инструментальная музыка духовного содержания, приуроченная к какому-либо церковному событию, либо с использованием известных мелодий православного богослужения). Исследователь относит к внелитургическим жанрам следующие сочинения:

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Давлатова Ситора Давлатовна, 2020 год

- 24 с.

145. Пивоваров, Д. В. Духовность / Д. В. Пивоваров // Современный философский словарь. - М.: Панпринт, 1998. - С. 266-267.

146. Плахов, Ю. М. Художественный канон в системе профессиональной восточной монодии. / Ю. М. Плахов. - Ташкент.: «Фан», 1988. -160 с.

147. Подвижники ислама: Культ святых и суфизм в Средней Азии и на Кавказе / Составитель: С. Н. Абашин, В. О. Бобровников. - М.: ВОСТ. ЛИТ, 2003.

- 336 с.

148. Покидько, Е. Б. Знаки ритуальности в произведениях Юрия Юкечева 1980-1990 гг. / Е. Б. Покидько // Музыка и ритуал: Сб. ст. - Новосибирск, 2004. -С. 551-557.

149. Попова, Е. В. Духовная музыка отечественных композиторов: поэтика «жанровых форм»: дис. .канд. иск.: 17.00.02 / Е. В. Попова - Москва, 2011. -205 с.

150. Поспелов П. Минимализм и репетитивная техника: сравнение опыта американской и советской музыки / П.Поспелов // Советская музыка. - 1992, № 4.

- С. 80-81.

151. Пригарина, Н. И., Чалисова, Н. Ю., Русанов, М. А. Хафиз: Газели в филологическом переводе. Ч. 1. Серия Orientalia et Classica / Н. И. Пригарина., Н. Ю. Чалисова., М. А. Русанов. - М.: РГГУ. - 2012. - 606 с.

152. Присяжнюк, Д. О. Музыкальный риторизм и композиторская практика ХХ века: автореф. дис. .канд. иск.: 17.00.02 / Д. О. Присяжнюк -Нижний Новгород, 2004. - 24 с.

153. Проценко, А. И. Танцевальное искусство Таджикистана. / А. И. Проценко - Душанбе: Ирфон, 1979. - 104 с.

154. Рейснер, М. Л. Персидская религиозно-мистическая поэзия XI-XV вв. / М. Л. Рейснер. - Казань, Издательство Казанского ун-та, 2015. - 224 с.

155. Рубайят Омара Хайяма с комментариями Парамахамсы Йогананды. -М.: Урал LTD, 1999. - 406 с.

156. Руми, Джалаладдин. Поэма о скрытом смысле: Избранные притчи / Дж. Руми [пер. с перс. Н. Гребнева]. - М.: Наука, 1986. - 272 с.

157. Рыжков, Л. Толибхон Шахиди о музыке, Таджикистане и культурном ренесансе страны / Л. Рыжков // https://tj.sputniknews.ru/style/20171117/1023915900/tolibhon-shahidi-tadzhikistan-kompozitor.html [дата обращения 20.12. 2017].

158. Саломов, М. К. Метафорические выражения в газелях Хафиза Шерози (лингвистический анализ): дис. ... канд. филол. наук: 10.02.08. / М. К. Саломов -Душанбе, 2000. - 152 с.

159. Сафронов, Ф. Рецензия на альбом Толиба Шахиди / Ф. Сафронов // http://tabriz.ru/stat_i-i-retsenzii/35/ [дата обращения 20.02. 2018].

160. Севастьянова, С. С. Проблема синтеза искусств в экранном музыкальном театре: дис. .канд. иск.: 17.00.02 / С. С. Севастьянова - Астрахань, 2004. - 273 с.

161. Сидорова, Т. В поисках новой ритуальности / Т. Сидорова // Музыкальная академия, 2004. - №2 3. - С. 75-77.

162. Симфония времени (документальный фильм о Т. Шахиди) // https://www.youtube.com/watch?v=D1LX98O_GiE. [дата обращения 20. 09. 2018].

163. Слонимский, Ю. А. О драматургии балета. / Ю. А. Слонимский // Музыка и хореография современного балета. - Л.: «Музыка» Ленинградское отделение, 1974. - С. 31-49.

164. Соколова, Г. О жизни и творчестве Омара Хайяма / Г. Соколова // Журнал «Митра», №5. - 2000. http://zoroastrian.ru/иоёе/1341 [дата обращения 12.06.2017].

165. Сорокина, Т. С. Взаимодействие принципов музыкального формообразования. / Т. С. Сорокина. - Новосибирск, 2007. - 282 с.

166. Софийская, А. Б. Музыкальные аспекты религиозных праздников татар-мусульман Поволжья: дис. ... канд. иск.: 17.00.02 / А. Б. Софийская -Казань, 2007. - 224 с.

167. Степанянц, М. Т. Философские аспекты суфизма. / М. Т. Степанянц. -М.: Наука, 1987. - 192 с.

168. Стрельникова, И. В. Неоритуальные мотивы в творчестве композиторов ХХ века и их претворение в композиции «Ярило» Н. Корндорфа / И. В. Стрельникова // Композитор в современном мире: Материалы Международной научной конференции «Актуальные проблемы современного композиторского творчества» (19-20 октября 2011). - Красноярск, 2011. - С. 101108.

169. Суфиев, Ш. Некоторые принципы вербализации суфийского опыта / Ш. Суфиев // Иран-наме, 2010. -№2. - С. 117-126.

170. Суфизм в контексте мусульманской культуры. / отв. редактор Н. И. Пригарина. - М.: Наука, 1989. - 339 с.

171. Таджикова З. М. Таджикская музыка / З. М. Таджикова // http://www.music-dic.rU/html-music-keld/t/6463.html (Музыкальный энциклопедический словарь, 1990). [дата обращения 18.04.2019].

172. Тиллоева, С. М. Семантическая трансформация символа в поэтическом тексте (на материале поэмы Джалолиддина Руми «Маснавии Маънави»-«Поэма о скрытом смысле») / С. М. Тиллоева // Вестник ЯрГУ. Серия Гуманитарные науки. - 2011, №2 (16). - С. 132-135.

173. Толибхон Шахиди. Времён контрасты: интервью, статьи, письма, фотографии / Т. Шахиди [редактор-составитель Л. Джуманова] - М.: Композитор, 2014. - 120 с.

174. Триль, Ю. Н. Ритуал в традиционной культуре / Ю. Н. Триль // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. - 2008, № 27 (61). - С. 263-268.

175. Трименгэм, Дж. С. Суфийские ордены в исламе. / С. Дж. Трименгэм / Пер. с англ. - М.: Наука, 1989. - 328 с.

176. Ульмасов, Ф. А. О двух видах монодического музицирования / Ф. А. Ульмасов // Южно-Российский музыкальный альманах. - 2017. - №1. - С. 21-26.

177. Умарова, Г. А. Символика цвета и цветовые предпочтения в костюме мусульман (на примере Таджикистана) / Г. А. Умарова // Вестник Казанского государственного университета культуры и искусств. - 2014. -С.131-136.

178. Федорова, Ю. Е. Проблема истины в философской поэме Фарид-ад-дина Аттара «Язык птиц»: дис. .канд. фил. наук: 09.00.03 / Ю. Е. Федорова -Москва, 2012. - 140 с.

179. Франтова, Т. Религиозные начала в современном композиторском творчестве / Т. Франтова // Музыкальное искусство и религия. - М.: 1994. - С. 8287.

180. Хазрат Инайят Хан. Мистицизм звука. / Х. И. Хан. - М.: Сфера, 2004. - 352 с.

181. Хайям, О. Рубаи. / О. Хайям. [перевод с перс. Г. Плисецкого]. - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1998. - 447 с.

182. Хатлони, С. Мистический облик Всевышнего в произведениях Джалолиддина Руми / С. Хатлони // Мир науки, культуры и образования. -№5 (17), 2009. - С. 103-105.

183. Хватова, С. И. Русский духовный концерт второй половины ХХ века: дис. .канд. иск.: 17.00.02 / С. И. Хватова - Москва, 2006. - 247 с.

184. Хисматуллин, А. А. Суфийская ритуальная практика: на примере братства Накшбандийа. / А. А. Хисматуллин. - СПб.: Петербургское Востоковедение. - 1996. - 298 с.

185. Холопова, В. Н. Музыка как вид искусства. / В. Н. Холопова. - М.: Музыка, 1994. - 260 с.

186. Хусенов, Н. М. Общепедагогические идеи в суфийской поэзии (на основе анализа поэтических трактатов Санаи, Аттара и Джалаладдина Руми): дис. .канд. пед. наук.:13.00.01 / Н. М. Хусенов - Душанбе, 2006. - 150 с.

187. Царенко, И. Н. Семантика лирической интонации в музыке А. Шенберга, А. Берга, А. Веберна: автореф. дисс. ... канд. иск.: 17.00.02 / И. Н. Царенко - Ростов-на-Дону, 2002. - 21 с.

188. Ценова, В. С. Новая религиозность русской музыки и духовные сочинения Эдисона Денисова / В. С. Ценова // Музыка ХХ века. Московский форум: Материалы международных научных конференций. Научные труды Московской консерватории. - М., 1999. - С. 128-141.

189. Цимбалистова, Л. Омар Хайям: очевидное и скрытое в творчестве одного из самых загадочных поэтов / Л. Цимбалистова // http://www.infoislam.ru/publ/stati/kultura i istoriia/omar khaiiam ochevidnoe i skryt oe_v_tvorchestve_odnogo_iz_samykh_zagadochnykh_poehtov/57-1 -0-40090 [дата обращения 15.06.2017].

190. Чахвадзе, Н. В. Усули макома и продуцируемый ими пространственно-временной образ / Н. В. Чахвадзе // Вестник Челябинского государственного университета. - 2011. - №25 (240). - С. 174-180.

191. Чернова, Р. Особенности претворения камерно-симфонического жанра в Таджикистане в 80-е годы. Дипломная работа. / Р. Чернова -Душанбе,1987. - 104 с.

192. Чжун Сечжин. Идеи и характер суфизма как религиозной концепции / Ч. Сечжин // Вопросы философии. - 2016. - №1. - С. 132-141.

193. Читтик, У. В поисках скрытого смысла. Духовное учение Руми. / У. Читтик - М.: Наука, 1995. - 132 с.

194. Шаймухаметова, Л. Н. Семантический анализ музыкальной темы. / Л. Н. Шаймухаметова. - М.: Композитор, 1998. - 285 с.

195. Шак, Т. Ф. Музыка в структуре медиатекста: на материале художественного и анимационного кино: дисс. ...докт. иск.: 17.00.02 / Т. Ф. Шак -Краснодар, 2010. - 464 с.

196. Шамилли, Г. Б. К истории зарождения музыкальной культуры исламской цивилизации (610-661 годы) / Г. Б. Шамилли // Вестник Челябинского Университета. - Вып.30. - 2009. - С. 178-183.

197. Шахиди, Т. З. Главное - оставаться самим собой / (Беседу провела А. Григорьева) // Музыкальная академия. - 2006. - №1. - С. 40-44.

198. Шаяхметова, А. К. Музыкальный аспект культовой практики ислама (на примере Джума-намаза): дис. .канд. иск.: 17.00.02 / А. К. Шаяхметова -Красноярск, 2012. - 198 с.

199. Шиммель, А. Мир исламского мистицизма. / А. Шиммель [пер. с англ. Н.И. Пригариной, A.C. Раппопорт]. - М.: Энигма, 1999. - 416 с.

200. Шодиев, Р. Суфизм в духовной жизни народов Средней Азии. IX-ХШвв: автореф. дис. ... докт. иск.: / Р. Шодиев - Душанбе, 1993. - 42 с.

201. Эльяш, Н. И. Балет народов СССР. / Н. И. Эльяш. - М.: ЗНАНИЕ, 1977. - 168 с.

202. Энциклопедия кино Таджикистана. - Душанбе: «ЭР-граф», 2010. - 396

с.

203. Эрнст, К. Суфизм. / К. Эрнст [пер. с англ. А. Горькавого] - М.: Фаир-пресс, 2002. - 320 с.

204. Юнусова, В. Н. Ислам - музыкальная культура и современное образование в России. / В. Н. Юнусова - М.: Хронограф, 2007. - 150 с.

205. Юсуф Хаттар Мухаммад. Энциклопедия суфизма. / Ю. Х. Мухаммад [пер. с арабс. Р. Ардыгамова] - М.: Ансар, 2005. - 480 с.

206. Янгузин, А. Р. Социально-философские аспекты генезиса суфизма. / А. Р. Янгузин. - М.: Фаир-пресс, 2008. - 124 с.

ЛИТЕРАТУРА НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ

207. Абухомид Мухаммади Газзоли. Кимиёи саодат. Ч1. / А. М. Газзоли. [Тахияи Дустмухаммади Дуст., Кудратбек Элчибеков]. - Душанбе: ЭР-граф, 2008. - 672 с. [тадж. яз.]

208. Азизов, С. С. Традиция записи бесед в суфийской литературе / С. С. Азизов // Ученые записки Худжандского государственного университета им. Академика Б. Гафурова. Серия гуманитарно-общественных наук. - 2017. - №1 (50). - С. 77-83. [тадж. яз.]

209. Ахмад Ат-Туси. Самоъ ва кунут. / Ахмад Ат-Туси - Тегеран, 1360. -32 с. [перс. яз.]

210. Зарринкуб, А. Ориф ва ома дар ракс ва Самоъ / А. Зарринкуб // «Ироншиноси», № 2/3, 1370. - Нью-йорк. - С. 14-20. [перс. яз.]

211. Муиниён, А. Самоъ дар тарикайе Накшбандийа / А. Муиниен // «Гавхар», № 10. - Тегеран, 1352. - С. 62-73. [перс. яз.]

212. Одилов, Н. Чахонбинии Чалолиддин Руми. / Н. Одилов. - Душанбе: Ирфон, 1964. - 105 с. [тадж. яз.]

213. Одинаев, Ё. Умари Хайем ва рубоиети у аз назари Свами Говинда. / Ё. Одинаев - Душанбе: Ирфон, 2013. - 942 с. [тадж. яз.]

214. Охониёзов, В. Д. Рамзи рангхо дар назми классикии форси точики: дис. докт. илмхои филологи / В. Д. Охониезов - Душанбе, 2010. - 198 с. [тадж. яз.]

215. Салими Хатлони. Тасвири най дар эчодиети Чалолиддин Руми: дис. докт. илмхои фалсафа / Салими Хатлони - Душанбе, 2004. - 177 с. [тадж. яз.]

216. Файзуллоев Б., Сохибов Ш., Шахобов Ф. Шашмаком. / Б. Файзуллоев., Ш. Сохибов., Ф. Шахобов - Душанбе: Адиб. - 2011. - 664 с. [тадж. яз]

217. Хазраткулов, М. Тасаввуф. / М. Хазраткулов - Душанбе: Маориф, 1988. - 128 с. [тадж. яз.]

218. Ходизода, Р. Тасаввуф дар адабиети форс-точик. / Р. Ходизода -Душанбе: Адиб, 1999. - 177 с. [тадж. яз.]

219. Хокими, И. Самоъ дар тасаввуф. / И. Хокими - Тегеран, 1359. - 102 с. [перс. яз.]

220. Albogachieva, M. Ethnographic aspects of the loud male dhikr in Ingush society / M. Albogachieva // The Caucasus & Globalization. - 2014. - Vol. 8. - № 3-4. -pp. 68-80. [англ. яз.]

221. Ashurov, B. Sh. The Uzbek Maqomat / B. Sh. Ashurov //Проблемы современной науки и образования. - 2018. - № 11 (131). - pp. 97-99. [англ. яз.]

222. Beben, D. The legendary biographies of Nasiri-i KHusraw: memory and textualization in early modern persian Ismailism: Diss. PhD in Ethnography, Ethnology and anthropology 07.00.07. / D. Beben Bloomington. - 2015. - 515 p. [англ. яз.]

223. Cetin, O. Analysis of Practiced as Sufis Self-Conversion Training Zikr Ritual in Term of Perspective of Cognitive Psychology / O. Cetin // Hitit Universitesi ilahiyat fakultesi dergisi-journal of divinity faculty of Hitit University. - 2017. - Vol. 13. - Issue 31. - pp. 1-28. [англ. яз.].

224. Drozhzhina, M. N., Davlatova, S. D. Sufi Symbolism in Tolib Shakhidi's Televised Ballet The Rubaiyat of Omar Khayyam / M. N. Drozhzhina., S. D. Davlatova // Проблемы музыкальной науки. - 2018. - №1 (30). - С. 66-73. [англ. яз.]

225. During, J. Musique etmystiguedans les tragitions de Iran. / J. During. -Paris, 1989. - 327 p. [франц.яз.]

226. Farmer, H. G. History of Arabian Music to the XIIIth Century. / H. G. Farmer. - London, 1967. - 234 p. [англ.яз.]

227. Faruqi, L. L. Islam and Art. / L. L Faruqi. - Islamabad, 1988. - 304 р. [англ.яз.]

228. Fauzan, N., Shahidan, S., Amran, N. The Therapeutic Effects of Listening to Quranic Verse and Rhythmic Zikr / N. Fauzan, S. Shahidan, N. Amran. // 2nd World conference on Islamic thought & civilization. - 2014. - pp. 1176-1183. [англ. яз.].

229. Ghadami F., Masoomi M. H., Jannatifar M. Abu al-Ala Maarri and Khayyam approach toward Life and Death / F. Ghadami, M. H. Masoomi, M. Jannatifar // Modern Journal of language teaching methods. 2016. Sl. - pp. 217-224. [англ.яз.]

230. Gatling, B. The guide after Rumi: tradition and its foil in tajik Sufism / B. Gatling // Nova Religio. - 2013. - Vol. 17. - pp. 5-23. [англ. яз.]

231. Halligan, Fredrica R. The creative imagination of the sufi mystic, Ibn Arabi / F. R. Halligan // Journal of religion and health. - 2001. - № 2. - pp. 275-287. [англ. яз.]

232. Hesar, R. V., Tavangar M. Metaphor and culture: A cognitive approach to the two translations of Khayyam's quatrains / R.V. Hesar, M. Tavangar // Language Related Research, 2015. Vol. 5. - Issue 4, - pp.197-218. [англ.яз.]

233. Isgandarova, N. Music in Islamic Spiritual Care: A Review of Classical Sources / N. Isgandarova // Religious studies and theology. - 2015. - Vol. 34. - Issue 1. - pp. 101-113. [англ. яз.].

234. Izbullaeva, G. V. The pedagogical views of Djalaladdin Rumi / G. V. Izbullaeva // Applied and fundamental studies. - 2013. - pp. 259-263. [англ. яз.]

235. Jalali, Ahmad. Jalaluddin Rumi's religious understanding: a prelude to dialogue in the realm of religious thought / A. Jalali // Diogenes. - 2003. - Vol. 50, - № 4. - pp. 127-134. [англ. яз.]

236. Karomatov, F., Radjabov, I. Introduction to the Shashmaqam in Uzbek and Tajik music / F. Karomatov, I. Radjabov. // Asian music. - 1981. - Vol. 13. - Issue 1. -pp. 97-118. [англ. яз.].

237. Khodaee, N. About the Significance of Mysticism and Love in Hafiz's Diwan Love Poetry in the time of Tyranny / N. Khodaee // Zeitschrift fur religions-und geistesgeschichte. - 2018. - Vol. 70. - Issue 1. - pp. 73-89. [англ. яз.].

238. King, P. A. Persian love machine / P. A. King // Newsweek. - 1998. - Vol. 132. - № 25. - pp. 42-49. [англ. яз.]

239. Koen, B. D. Devotional music and healing in Badakhshan, Tajikistan: Preventive and curative practices: Diss PhD, Ohio State University. / B. D. Koen -2003. - 243 p. [англ. яз.]

240. Lewisohn, L. The Sacred Music of Islam: Sama' in the Persian Sufi tradition / L. Lewisohn // British Journal of Enthomusicology. 1997. Vol. 6. - pp. 1-33. [англ.яз.]

241. Lewisohn, L. Rabindranath Tagore's Syncretistic Philosophy and the Persian Sufi Tradition / L. Lewisohn // International journal of Persian literature. -2017. - Vol. 2. - Issue 1. - pp. 2-41. [англ. яз.].

242. Mohammadi, A. S. A study on the role of Sama in literary mystical texts / A. S. Mohammadi // Journal of fundamental and applied sciences. - 2017. - Vol. 9. -

SI. - pp. 366-382. [англ. яз.].

243. Muzaffarov, F. D. Philosophical views of Abu KHamid al-GHazzali / F. D. Muzaffarov // Europaische Fachhochschule. - 2014. - № 8. - pp. 65-67. [англ. яз.]

244. Nielson, L. Gender and the politics of music in the early Islamic courts / L. Nielson // Early music history. - 2012. - Vol. 31. - pp. 235-261. [англ. яз.].

245. Panahbar E., Hesabi A., Pirnajmuddin H. Aesthetics in the Relationship of Conceptual and Cultural Models in the Translation of Rubayyat of Khayyam / E. Panahbar., A. Hesabi., H. Pirnajmuddin // Language linguistics literature-the southeast Asian journal of English language studies. - 2016. Vol. 22. - Issue 3, - pp. 49-63. [англ. яз]

246. Pinto, P. G. Mystical metaphors: ritual, symbols and self in Syrian sufism / P. G. Pinto // Culture and religion. - 2017. - Vol. 18. - Issue 2. - pp. 90-109. [англ. яз.].

247. Poche, C. Zikr and musicology. Islamic mystical ceremony / C. Poche // World of music. - 1978. - Vol. 13. - Issue 31. - pp. 59-71. [англ. яз.].

248. Qureshi, R. B. Sufism and the globalization of sacred music / R. B. Qureshi // Cambridge history of world music. - 2013. - pp. 584-605. [англ. яз.].

249. Reason, A. Love and Death in Elihu Vedder's Rubaiyat of Omar Khayyam /А. Reason // American Art. - 2015. Vol. 29. - Issue 2. - pp. 119-125. [англ. яз]

250. Rizvi, M. S. Music, emotions and reform in South Asian Islam: perspectives from the eighteenth to the twentieth century / M. S. Rizvi // South Asian history and culture. - 2018. - Vol. 9. - Issue 3. - pp. 340-363. [англ. яз.].

251. Rysbekova, S. S., Kurmanalieva A. D. Al-gazali's religious - philosophical view / S. S. Rysbekova // European journal of natural history. - 2012. - № 5. - pp. 68-70. [англ. яз]

252. Shah, Idries. The Sufis. / I. Shah. - United Kingdom: ISF Publishing, 2015. - 510 p. [англ. яз.]

253. Schubert, G. Rumi, past and present, east and west: the life, teaching and poetry of Jalal al-din Rumi by Franklin d. Lewis / G. Schubert // Journal of Islamic studies. - 2001. - Vol. 12. - № 2. - pp. 54-62. [англ. яз.]

254. Ulupinar, H. Sama understanding in North Africa sufism thought / H. Ulupinar // Bilimname. - 2017. - Vol. 34. - Issue 2. - pp. 227-246. [англ. яз.].

255. Yusupov, A. F. Specifics of Sufi and Islamic terminology use in the poetry of the XIXth century / A. F. Yusupov // European Journal of Science and Theology. -2015, Vol.11. - No.5, - pp. 275-284. [англ. яз.]

ПРИЛОЖЕНИЕ № 1. Жизненный и творческий путь Толиба Шахиди

Шахиди Толиб Зиядуллоевич - композитор, педагог, Народный артист Таджикистана, лауреат Государственной премии имени А. Рудаки, лауреат Международного конкурса современной музыки в США. Т. Шахиди родился в Душанбе в 1946 году в семье известного таджикского композитора Зиядулло Шахиди. Творческая обстановка в семье поспособствала выбору будущей профессии Т. Шахиди. В своих интервью он не раз отмечал, что «дома у нас была атмосфера музыкальная, театральная. У нас в гостях бывали многие советские композиторы. Они часто приезжали, писали музыку к спектаклям, к балетам, к операм, к кинофильмам. Общались с моим отцом, иногда работали с ним в соавторстве. К нам заходили также исполнители макомов и народных песен. Бывали лучшие национальные голоса. Атмосфера была замечательная во всех отношениях» [157].

Именно в подобной среде Т. Шахиди познакомился с композитором Ю. Г. Тер-Осиповым (ученик А. Кара Караева), у которого он учился в Душанбинском музыкальном училище. Свою учебу далее в 1965 году Т. Шахиди продолжил в Московской государственной консерватории в подготовительном курсе у С. Баласаняна, А. Эшпая, затем в классе композиции у А. И. Хачатуряна. Консерваторские годы для него были периодом поиска своего Я. По словам самого Т. Шахиди, «В консерватории я, конечно, много экспериментировал, "примеряя" к своим сочинениям классические жанры и формы. В разное время я опирался на Моцарта, Баха, Бетховена, Шопена до Стравинского, Шостаковича и представителей нововенской школы - Шенберга, Веберна» [154]. Со временем Т. Шахиди осознал свое признание в опоре на классику и родную национальную музыкальную культуру. Закончив в 1972 году Московскую консерваторию, он, следуя заветам своих великих наставников, создал свой индивидуальный музыкальный язык, вобравший в себя богатство традиций европейского музыкального искусства и национальный колорит таджикской классической и народной музыки.

В целом творческий путь композитора можно подразделить на три этапа:

1. Первый этап (1960-70-е годы)

2. Второй этап (с середины 1980х годов)

3. С конца ХХ века до наших дней.

В его ранних сочинениях, созданных в 1970-е годы, исследователи отмечают почерк наставника Т. Шахиди - Арама Хачатуряна. «От своего учителя композитор применил мелодическую щедрость, эмоциональную открытость, театральную броскость партитуры». [12 8, с. 183]. В этот период (1960-70-е годы) Т. Шахиди также опирался на опыт С. Прокофьева, И. Стравинского, Б. Бартока, поскольку их работа с фольклором подсказывала композитору оригинальные решения. Необходимо отметить, что унаследовавший от отца любовь к музыке своего народа композитор остается верен национальной самобытности традиционных монодических жанров с их линейностью мелодического развертывания. При этом генетически воспринятые от традиций восточной монодии закономерности мелодического развертывания, ладового мышления, ритмической организации, регистровых, масштабно-структурных образований, ставшие основанием, фундаментом и отправной точкой композиторского письма, претерпевают в авторских партитурах радикальные изменения. Так, например, в симфонической поэме «Празднество» (1974) удачно сомкнулись черты академической симфонической увертюры с элементами джазовой импровизации на национальной основе. Здесь в качестве главной мелодии Т. Шахиди использовал таджикскую свадебную мелодию «ёр-ёр». В поэме большую роль играет ударная группа инструментов, как и полагается в таджикских свадьбах. Зовы валторны служат как имитация призыва карная (большой медно-духовой инструмент, чаще применяемой в таджикских свадьбах). На протяжении всей поэмы свадебная мелодия «Ёр-ёр» поочередно варьируется от медно-духовых - до струнных и деревянно-духовых инструментов.

Продолжая свои поиски в направлении «фольклор и академическая музыка», композитор в сюите из балета «Спитамен» (1975) синтезирует академическую балетную музыку со специфической речитативно -

декламационной манерой исполнения дастанчи (сказителя) в сопровождении дутара (струнно-щипковый инструмент), взятой в подлинном варианте. Несмотря на зримую несовместимость полярно противоположных средств, здесь выразительность народного певческого голоса сказителя подчеркивает оригинальность художественного замысла.

Со второй половины 70-х годов композитор начинает интенсивно работать в сфере балетной музыки. В его творчестве этот жанр получил развитие как в плане использования национальных художественных выразительных средств музыкального языка, так и в аспекте выбора тем и сюжетов, построения драматургии и композиции спектаклей. Это балеты «Спитамен» (1975), «Смерть ростовщика» (1978), «Память сердца» (1981), теле-балет «Рубаи Хайяма» (1980), «Юсуф и Зулейха» (1988), «Сиявуш» (1992) и др.

В конце 70-х и начале 80-х годов доминирующее значение в творчестве Толиба Шахиди приобрела симфоническая музыка. В течение нескольких лет им были написаны Симфония №2 «Таджики» (1978), Симфония №3 «Авиценна» (1983), Симфония №4 «Макомот» (1984), Симфоническая поэма «Садо» (1984), Концерт для фортепиано с оркестром (1985), а также Симфония-элегия памяти Зиёдулло Шахиди для струнного оркестра, арфы и литавр (1985), камерная симфония «Чарх» для струнного оркестра и двух фортепиано (1985). Воплощение диалога «Восток и Запад» в творчестве композитора начинает претерпевать некоторую модификацию. Во многих опусах этих лет наблюдается принцип творческого цитирования - переосмысления интонационно-ритмических оборотов традиционной музыки (фольклорной, макомной, фалака). Так, во вступлении к симфонической поэме «Садо» (1984) Т. Шахиди цитирует макомную мелодию из цикла Шашмаком - Бузрук1, где она аристократически звучит у тромбонов. В целом, «Садо» - это помпезное, ярко-звучное сочинение, обладающим при этом высоким драматургическим развертыванием. По чуткому замечанию композитора Г. Толстенко, «Музыка Шахиди - редкий пример бережного и личностного переосмысления национального наследия. Для него важно не какими средствами и как, а для чего и кому сочиняется произведение.

Всё, что делает Шахиди, интересно и понятно не только профессионалам, но и простому неискушенному слушателю. Его звуковая материя эмоциональна, порою драматична, но при этом остается удивительно красивой и солнечной» [173, с. 66].

Этапным сочинением в творческой эволюции Т. Шахиди стала симфония №2 «Таджики», написанная по прочтении одноименной книги Б. Гафурова. В качестве предмета художественного осмысления в симфонии предстает сам таджикский народ, его историческая судьба. Это потребовало от автора масштабной реализации замысла, формирования и соотношения образов, относящихся к разным планам и аспектам истории таджикского народа. В произведении ярко проявились те черты индивидуального стиля композитора, которые стали определяющими для всей его последующей работы -«естественность совмещения национального материала со средствами современного композиторского письма, лаконизм высказывания в сочетании со щедростью тембрового разнообразия, яркая образность, а в подаче -театральность, свободное использование богатейшего музыкального наследия таджикского народа» [97, с. 157].

Значимым сочинением второго этапа творчества композитора (с середины 1980-х годов) стала Симфония-Элегия для струнного оркестра, арфы и литавр, посвященная памяти отца - Зиядулло Шахиди. Это обусловило и выбор музыкального материала. Симфония построена на заимствование мелодий-тем из популярных песен и романсов З. Шахиди. Как отметил А. Эшпай, «Толиб Шахиди является очень талантливым композитором. Его работы раскрывают суть художника в необычно яркой манере. Он выражает свою музыкальную идею с большим совершенством. Весь материал превосходно разработан, оркестровая сценария блестяще написана и архитектоника следуют в удивительной детализации» [157].

В 80-е годы композитор после участия в Международном конкурсе современной музыки вместе с А. Чайковским в Нью-Джерси (США), где он удостоился второй премии, был назначен директором Таджикского

государственного академического театра оперы и балета имени С. Айни (19871989), а затем заместителем министра культуры республики Таджикистан (19891991). В трудные для Таджикистана 90-е года композитор, будучи директором Академического театра оперы и балета имени Айни и затем заместителем министра культуры Республики, старался насытить музыкальную жизнь страны, организовав камерный оркестр «Гармония мира», а также многочисленные фестивали, концерты, гастроли всемирно известных исполнителей.

Конец ХХ века в жизни и в творчестве композитора является переломным моментом. Гражданская война, утрата друзей изменили взгляд композитора на окружающий мир. Горестное повествование о пережитом Т. Шахиди выразил в Концерте для скрипки и струнного оркестра (1994), где чувствуется исповедальность, погружение в мир скорби. У композитора начинается жизнь на три страны - Таджикистан, Россия и Великобритания.

Одним из ярких опусов Т. Шахиди в 90-е годы стал Концерт № 3 для фортепиано с оркестром, где композитор «изложил» своеобразный культ пентатоники. Главные темы первой и разработочной части, основанные на пентатонике, органично сочетаются с мощным звучанием симфонического оркестра.

В 2000-х годах Т. Шахиди начал вести активную преподавательскую жизнь. В этот период он преподавал композицию в Тегеране в Университете изящных искусств. Именно опыт работы со студентами, прекрасно владеющими мугамными традициями, и работа с иранским фольклором, в дальнейшем, по словам композитора, помогли ему в сочинении Кончерто гроссо № 3 для скрипки, сантура и камерного оркестра (2005). Произведение было написано для Международного музыкального фестиваля «Allegro vivo», который проходил в Австрии, в городах Хорне и Альденбурге по просьбе главного дирижера, скрипача иранского происхождения Бежана Хадема Мисака. Также на протяжении нескольких лет композитор преподавал класс композиции и в Таджикской национальной консерватории (2007-2010).

Т. Шахиди - плодовитый композитор. Его перу, наряду с балетами и крупными симфоническими полотнами, принадлежит целый ряд камерных сочинений, песни, музыка к кинофильмам и театральным спектаклям. «Несмотря на такую разножанровость творчества Т. Шахиди, можно говорить о нем как о композиторе, тяготеющем к камерной сфере, стремящимся выразить свое творческое кредо в лирических художественных образах» [128, с. 15]. Более отчетливо стремление к камерности у него наблюдается в начале ХХI века, в опусах, где прослеживается влияние суфизма на музыкальное наследие композитора. В этот период сочинено немало «суфийских» опусов, таких как концертная музыка для 15 инструментов «Суфийский танец» (2000), Этюд-картина для фортепиано «Суфий и Будда» (2002), пьеса для скрипки и фортепиано «Танец Руми» (2006), сюита для трех флейт «Разговор птиц» по Ф. Аттару (2007-2008), фантазия для кларнета и фортепиано «Притчи о скрытом смысле» Дж. Руми, (2007), поэма для хора «Суть суфия» (2013), хореографическая кантата «Хафизнаме» (2014) и др.

Одним из его ярких опусов последних лет является «Рапсодия-диалог» на темы-интонации А. Хачатуряна для дудука, фортепиано и большого симфонического оркестра. Все произведение проникнуто исповедальным характером. Это некий диалог композитора (ученика) со своим наставником, где на взволнованные звуки и тремоло фортепиано спокойно и лирично отвечает дудук. Необходимо отметить также вокальный цикл Т. Шахиди для сопрано и большого симфонического оркестра «Времён контрасты» на слова поэта-философа Поля Валери и японского монаха-отшельника Рёкана. Композитор в последние годы все чаще обращается к поэзии философского характера. Так, например, в этом вокальном цикле он выбрал стихотворения, посвященные тематике несовершенства и непостоянства нашего мира.

Произведения Т. Шахиди неоднократно исполняются по сей день в концертных программах российских, таджикских и международных форумов. Т. Шахиди проводил свои авторские вечера в Москве (1985, 1999, 2006, 2008, 2016, 2017, 2018), в Германии (Карлсруе, 2004), в Алма-Ате (1996), в Тегеране

(2003, 2005). Произведения композитора исполняются на многих международных фестивалях музыки в США, Германии, России, Великобритании, Франции, Казахстане, Турции, Иране. Он является обладателем приза за лучшую музыку на международном кинофестивале в Бельгии (2008), его мастер-классы проводились в Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского, в Казахской национальной консерватории имени Курмангазы, в Университете изящных искусств Ирана, в городе Ковентри в Университете музыки и танца Великобритании. Эти мероприятия осуществляются в творческом контакте с такими дирижерами и исполнителями, как Марк Эрмлер, Дмитрий Китаенко, Валерий Гергиев, Александр Слуцкий, Сергей Скрипка, Йо Йо Ма, Сергей Кравченко, Игорь Гаврыш, Нохом Эрлих, Бежан Хадем Мисак, Ансамбль флейт «Сиринкс», Екатерина Мечетина, Хибла Герзмава, Игорь Федоров, Валерий Шкарупа.

На сегодняшний день Толиб Шахиди живет между двумя городами Москва -Лондон, при этом не забывая Родину. Ежегодно, посещая дом -музей знаменитого отца в Душанбе, он дает несколько концертов в Театре оперы и балета Республики Таджикистан. Свое семидесятилетие (2016) композитор встретил грандиозным концертом в Большом зале Московской консерватории имени П. И. Чайковского. Необходимо отметить, что именно в стенах малого и большого залов родной консерватории Толиб Зиядуллоевич каждый год проводит творческие вечера, где звучат как и значимые опусы композитора, так и новые его произведения.

Суфийские опусы Т. Шахиди:

1980 - «Рубаи Хайяма», фильм-балет.

1981 - «Чарх», камерная симфония для 2-х ф-но и струнного оркестра. 1981 - «Речитативы Руми», сюита для флейты и фортепиано.

1981 - «Поэма странствий», вокальный цикл для сопрано и фортепиано. Слова Хайяма, Лоика и народные.

1994 - «Хафизнаме», поэма для чтеца и камерного оркестра

1995 - «Добро Вам», вокальный цикл для голоса и оркестра на слова Хафиза, А.С. Пушкина и В. Гёте.

2000 - «Суфийский танец», концертная музыка для 15-ти инструментов. 2002 - «Суфий и Будда», этюд-картина для фортепиано.

2007 - «Притчи о скрытом смысле» по Дж. Руми, фантазия для кларнета и фортепиано.

2007 - «Танец Руми», пьеса для скрипки и фортепиано.

2008 - «Разговор птиц», сюита для 3-х флейт в 5-ти частях. По одноименной поэме Ф. Аттара.

2013 -«Суть суфия», поэма для камерного ансамбля и хора на слова Дж. Руми. 2018 - Пьеса для фортепиано «Странник».

Основные сочинения

Музыкально-сценические произведения:

1975 - «Спитамен», балет.

1978 - «Смерть Ростовщика», балет по одноименной повести С. Айни.

1980 - «Рубаи Хайяма», фильм-балет.

1981 - «Память сердца», балет.

1987 - «Хранительница огня», опера в 2-х действиях. 1989 - «Карлик-нос», опера для детей.

1989 - «Юсуф и Зулейха», балет в двух актах.

1990 - «Калиф-Аист», опера для детей.

1992 - «Красавица и чудовище», опера для детей.

1992 - «Сиявуш», одноактный балет.

1999 - «Амир Исмаил», опера.

2008 - «Волшебные яблоки», опера для детей.

Симфонические произведения:

1974 - «Празднество», симфоническая поэма. - Москва: «Советский композитор»

- 1978.

1974-«Таджики», симфония №2 по прочтении книги Б. Гафурова. - Москва: «Советский композитор» - 1988.

1975 - Концерт №1 для фортепиано с оркестром.

1981 - «Чарх», камерная симфония для 2-х ф-но и струнного оркестра. - Москва: «Советский композитор» - 1990.

1982 - Сюита из балета «Смерть ростовщика». - Москва: «Советский композитор»

- 1982.

1984 - «Садо», симфоническая поэма. - Москва: «Советский композитор» - 1988.

1994 - Концерт №3 для фортепиано с оркестром. - Москва:

«Композитор» - 2002.

2010 - Концерт для кларнета с оркестром.

2012 - Адажио Existence для струнного оркестра.

Камерно-инструментальные произведения:

1981 - «Речитативы Руми», сюита для флейты и фортепиано.

Москва: «Советский композитор» - 1981.

1981 - Соната №1 для фортепиано. - Москва: «Композитор»

1981 - «Поэма странствий», вокальный цикл для сопрано и фортепиано. Слова Хайяма, Лоика и народные.

1985 - «Симфония - элегия» памяти З. Шахиди для струнного оркестра, арфы и литавр. - Москва: «Советский композитор» - 1985.

1985 - «Чарх», камерная симфония для струнного оркестра и двух фортепиано. 1991 - Соната №2 для фортепиано. 100-летию С. Прокофьева.- «Композитор» -2006.

1991 - Концерт №2 для фортепиано и камерного оркестра.

1993 - Концерт для скрипки и камерного оркестра.

1994 - «Хафизнаме», поэма для чтеца и камерного оркестра. 1996 - Concerto-Grosso №1 для струнного оркестра.

1999 - «Фирдавсинома», ^ncer^-Grosso №2 для камерного оркестра. - Москва: «Композитор» - 2005.

2000 - «Суфийский танец», концертная музыка для 15-ти инструментов. 1998 - «Istambul-Capriccio» для саксофона и струнного оркестра.

1995 - «Добро вам», вокальный цикл для тенора и симфонического оркестра.

2000 - «Танцы сновидений на шелковом пути». «Картинки под луной». Для сопрано и камерного оркестра.

2001 - Contrasts IN 55. Дуэт для фортепиано.

2001 - Contrasts, музыка для скрипки и фортепиано.

2002 - «Sufi & Buddha», этюд-картина для фортепиано. - Москва: «Композитор» -2006.

2003 - «Persian suite» для струнного оркестра.

2004 - «Парафраз» для фортепиано на темы из оперы «Комде и Мадан» З. Шахиди. - Москва: «Композитор» - 2006.

2004 - Concerto-Grosso №3 для скрипки, сантура и камерного оркестра. 2006 - Concerto-Grosso №4 для струнного оркестра, к 100-летию Д. Шостаковича.

2006 - «Времён контрасты», вокальный цикл для сопрано и симфонического оркестра. Слова Поля Валери и Рёкан.

2007 - «Притчи о скрытом смысле» по Дж.Руми, фантазия для кларнета и фортепиано.

2007 - «Танец Руми», пьеса для скрипки и фортепиано.

2008 - «Разговор птиц», сюита для 3-х флейт в 5-ти частях. По одноименной поэме Ф. Аттара.

2008 - Концертная пьеса для ф-но «Игры в нарды».

2010 - Адажио для виолончели-соло. Посвящение Араму Хачатуряну.

2013 - «Суть суфия», поэма для камерного ансамбля и хора на слова Дж. Руми.

2013 - «Жизнь наша двойственна», поэма для хора, солистов и камерного ансамбля на слова Дж. Байрона.

2013 - Рапсодия-диалог для фортепиано, дудука и большого симфонического

оркестра на темы-интонации Арама Хачатуряна.

2017- Соната-экспромт для скрипки и фортепиано.

2017- Юмореска для фортепиано на тему З. Шахиди.

2018 - «Метафоры» для хора и фортепиано.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 2. Общая характеристика суфизма

Суфизм (или тасаввуф) - философско-мистическое направление, возникшее в исламе в конце VII - начале VIII вв, представители которого считают возможным (посредством созерцания или экстаза) достигнуть непосредственного духовного общения человека с Богом или даже соединения с ним. Его зарождение связано с социально-экономическими и политическими условиями, сложившимися в тот период в мусульманском мире, с противоречиями, появившимися между учением ислама и реальной жизнью. В результате суфизм впервые появился в Арабском халифате как духовный протест против отхода мусульманских правителей от истинного ислама и официального духовенства.

В целом существует два основных мнения о возникновении суфизма:

1. Он связан с социальным протестом беднейших слоев мусульманского общества против правителей, отошедших от религиозных и социальных норм ислама после смерти Пророка Мухаммеда (приблизительно VII-VIIIв.в.).

2. Суфизм возник еще до ислама как некое духовное братство, учившее мудрости и объединявшее представителей всех религий.

В философии суфизма многие исследователи рассматривают влияние того или иного учения. В основном прослеживают черты индийской философии, основы неоплатонизма, некоторые положения буддизма и раннего христианства. Как отмечает М. Мекерова, «поскольку мистицизм обладает таким свойством, как универсальность признаков и целей, то в процессе изучения суфизма ученые выявили сходство мистических практик и потенций в различных религиозных системах, что дало повод говорить о «привнесении» суфизма в ислам» [115, с. 21].

Многие современные ученые-суфии придерживаются мнения об

общечеловечности и универсальности суфизма (Идрис Шах, Хазрат Инайят Хан).

Так, например, индийский суфий Хазрат Инайят Хан отмечает: «у суфизма нет и

никогда не было начала, и он никогда не возникал как историческое явление, он

существовал всегда» [177, с. 4]. Инайят Хан считает, что «свет всегда был

внутренней сущностью человека. В высших своих проявлениях этот свет может

189

быть назван знанием Бога, божественной мудростью - суфизмом. Суфизм был практикуем всегда, а его провозвестниками были люди сердца; поэтому он принадлежит мастерам-основателям так же, как и всем остальным [177, с. 6].

В основе философской доктрины суфизма лежит метод познания Бога-Абсолюта путем прохождения Пути, с целью соединение души с высшей духовной субстанцией. Суфийский Путь мистического самоусовершенствования подразумевает продвижение ученика-адепта (мюрида) к познанию Истины с помощью наставника (шейха) и состоит из трех частей: шариат, тарикат, хакикат. Так, например, если первый этап шариат - соблюдение мусульманских религиозных правил, то второй - тарикат - это мистический Путь, состоящий из нескольких стоянок (макам1), пройдя которые путник (сулук) достигнет хакикат, высшую ступень духовного совершенствования - открытия божественной Истины.

Способ познания Бога в суфизме происходит не разумом, а сердцем. Как отмечает Дж. Нурбахш, «для достижения Истины-Божественного состояния, путнику (суфию) необходимо очистить свой внутренний мир, свою душу от всяких земных недугов, т. е. порочных качеств и препятствий, а это удаётся лишь тогда, когда он пройдёт духовные ступени («макамат»), «стоянки» на Пути, определённые этапы, приближающие путника к познанию Истины и достижению цели» [131, с. 16]. Таким образом, опираясь на исследования, посвященные суфизму, можно сделать вывод, что высшая цель суфизма - это слияние с Богом.

Суфизм имеет две основные разновидности - крайнюю и умеренную. Сторонники крайнего (пантеистического) суфизма считали конечной целью пути к Богу «уничтожение», «растворение» личности мистика в Боге. Суфии крайнего толка зачастую не придавали значения внешним формам религии, отдавая предпочтение внутренней духовности. Умеренные суфии соблюдали религиозные обязанности и избегали экстатических трансов. Первичными формами организации последователей стали суфийские обители (ханака, такийа) - место совместного проживания и проведения суфийских обрядов. В течении ХП-ХШ веков сложились основные суфийские братства: Яссавийя, Сухравардийя,

Мавлавийя, Бекташийя, Халватийя, Накшбандийя и т. д. Основной структурный элемент, ядро суфийского объединения составляет взаимосвязь «наставник» (шейх, пир) - ученик (мурид, мюрид), когда путем духовно-вербального общения между ними передаются основы и тайны суфизма. Именно духовный учитель мог раскрыть своему ученику основы философской, мистической доктрины суфизма и особенности суфийской тайнописи.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 3. Список некоторых музыкальных произведений конца ХХ - начала XXI вв. с сакральной тематикой

ХРИСТИАНСКАЯ ТЕМАТИКА:

«Евангельская история» Исторические личности

- В. Пожидаев «Рождественская симфония»; - А. Ларин «Рождественские колядки»; - Э. Денисов «Рождественская звезда». - С. Трубачев «Служба преп. Сергию»; - К. Волков хоровая мистерия «Аввакум» (на тексты из «Жития»); - Г. Дмитриев опера-оратория «Святитель Ермоген» и кантата «Преподобный Савва игумен»; - В. Кикта балет «Владимир-Креститель» и «Псалм гетмана Ивана Мазепы» - песнопения, посвященные святому благоверному князю Даниилу Московскому В. Пономарева, А .Киселева, В. Довганя, Г. Дмитриева;

- С. Губайдулина «Семь слов на кресте»; - Г. Дмитриев Stabat Mater; - Страсти А. Пярта, С. Губайдулиной, А. Ларина.

С. Беринский Симфония №3 (6-я глава Откровения)

- Р. Щедрин «Фрески Дионисия» «Запечатленный ангел»; - В. Кикта «Фрески Софии Киевской»; - К. Волков Концерт-картины «Андрей Рублев».

Литургия Всенощное бдение

Литургия Иоанна Златоуста В. Кикты, Н. Корндорфа; Литургия С. Трубачева. Всенощное бдение Г. Дмитриева, А. Киселева, Н. Ведерникова, С. Трубачева, архим. Матфея

Духовность русского православия Духовность христианства как общечеловеческого универсума

Р. Леденев Четыре хоральных прелюдии и четыре духовных песнопения для хора, Э. Денисов «Свете тихий» для хора a cappella, К. Волков Хоры на канонические А. Шнитке (четвертая симфония-ритуал, как синтез христианских религий: католической, лютеранской, православной и восточно-библейской), Э. Денисов Реквием,

тексты русской православной церкви.

В.Довгань: «Символ веры», «Богородице, Дево, радуйся» для смешанного хора,

Ульянич В. «Три духовных песнопения для смешанного хора на канонические тексты»

«Молитвы Пресвятой Богородице» для хора на канонические тексты, «Многая лета» для хора (2003)

С. Губайдулина, «Семь слов Христа Спасителя» В. Артемов Реквием, А. Караманов, Реквием и «Stabat Mater»

Г. Уствольская «Dies irae»

БУДДИЙСКАЯ ТЕМАТИКА:

А.Батагов

«Музыка для 35 Будд» (2001), «Колесо учения» (2002), «Тридцать семь наставлений монаха Тогме» (2007),

«Лама Сонам Дордже & Антон Батагов. Ежедневная практика» (2008), «Бодхичарья-Аватара» (2009),

«Ламрим. Молитва учителям - держателям учения» (2009), «Устремление Самантабхадры» (2011).

A. Прибалов

«Размышление в дацане» для оркестра народных инструментов. Б. Дондоков

«Счастливые сны» для флейты и фортепиано. Ю. Ирдынеев

«Бурят-монгольские песнопения» для смешанного хора без сопровождения. Соната для фортепиано с использованием мелоса буддийских песнопений.

B. Бабаян

Три «Мантры» для саксофона и фортепиано Вокальный цикл «Тихие песни» на афоризмы Конфуция Вокальный цикл «Осень в горах Кисо».

ИСЛАМСКАЯ ТЕМАТИКА:

C. Габяши

Хор «Кичке азан» («Вечерний азан») на ст. Тукая; Р. Калимуллин

«Элвидаг» (прощание со священным месяцем Рамазан) для хора а саре11а Р. Ахиярова

Песня «Рамазан»

М. Шамсутдинова

Рок-фольк-сюита «Магди» (1989)

ОраториИ для чтеца, хора, солистов и инструментального состава «Корбан байрам» (1992)

«Маулид ан Набий» и «Ночь предопределения» («Кадер кич»)

«Кыссаи Сююмбике» (1991) с цитатами из Корана, которые исполняются в народной манере. Во 2-й части звучит молитва-сура «Фатиха» из Корана (пение на арабском языке)

Кантата «И, Адэм балалары» («Дети Адама») М. Ахметова «Реквием узун кюй» Опера «Хайям и Коран»

Ш. Шарифуллин (р. 1949) в своем семичастном хоровом концерте «Мунаджаты» в V части «Эфсен» («Заклинание») использует семь первых аятов 36-ой суры Корана «Йасин». Ф. Караев

Трехчастная композиция «Hutba, Mugam va Sura» («Проповедь, мугам и молитва») написанная для 12-ти инструментов, магнитофонной ленты и инструмента тар (1998). В музыке воспроизводятся историко-культурные знаки-символы - мугамная импровизация на таре в ладу Шуштер во второй части и записанная на пленку 75-я сура Корана в финале.

СУФИЙСКАЯ ТЕМАТИКА:

Гренвилл Банток: Прелюдия и пять песен для баритона и фортепиано «Пять газелей Хафиза» (1901)

Три песенных цикла для солистов, хора и оркестра «Из Омара Хайяма» (1909)

Кароль Шимановский: Симфония №3 «Песнь о ночи» для голоса, смешанного хора и четверного состава симфонического оркестра (1916), написанной по мотивам произведений Джалолиддина Руми;

Вокальный цикл для голоса и оркестра «Любовные песни Хафиза» (1914) Вокальный цикл для голоса и оркестра «Песни безумного муэдзина» (1918). София Губайдуллина: Кантата «Рубайят» для тенора и камерного оркестра на стихи Хакани, Хафиза и Хайяма (1967)

Терри Райли: Триада сольных пьес «Персидские врачующие дервиши» («Persian Surgery Dervishes»), «Восходящие на небеса лунные дервиши» («Rising Moonshine Dervishes») и «Спускающиеся с небес лунные дервиши» («Descending Moonshine Dervishes» (1970)

Анатолий Варелас: «Притчи» - Четыре хора а капелла на стихи Дж. Руми (1986)

Романсы для голоса и фортепиано на стихи Дж. Руми «Нападение Огузов» (1994) и «Крики сторожа» (1995)

Юрий Юкечев Кантата «Рубайят» на стихи О. Хайяма (1986) Нури Искандер: «Хаттама» для солистов, хора и струнного оркестра (1988) Рахиля Гасанова: Симфония «Дервиш» (1992) Симфония «Сема» (1995)

Филипп Гласс: «Монстры милосердия» («Monsters of Grace», 1998) на слова Руми в переводе Колмана Баркса,

Беньямин Юсупов: Кантата для чтеца, смешанного хора, ударных, альта и фортепиано на стихи Галит Гилад и Омар Хайяма «Feelings Of Creation» («Чувства создания», 1995)

Алишер Латифзаде: Симфоническое произведение для фортепиано и струнного оркестра «Аль-Зикр» (1998)

Действие в шести частях для ударных, струнных, фортепиано и таджикских народных инструментов «Книга Дервиша» (2000)

Фарангис Ализаде: Септет «Дервиш» (2000) для трио струнных инструментов (скрипка, альт, виолончель) и трио народных инструмента (най, канун, нагара), а также голоса чтеца

Филипп Шрёдер: Симфония для баритона, ударных, кларнета, пианино «Вращение в центре» («Turning to the Center», 2002)

Кристофеар Теофанидис: Симфония для солиста, хора и оркестра, «Здесь и Сейчас» (The Here and Now)

на слова Руми в переводе Колмана Баркса (2005)

Хореография Мориса Бежара «Танец Руми» (2005). Музыка турецкого композитора, суфия Кудси Эргенура (Kudsi Erguneur)

Серикжан Абдинуров: Пьеса для кларнета и фортепиано «Дервиш» (2014).

ПРИЛОЖЕНИЕ № 4. Словарь суфийской тайнописи

Аромат - интенсивное духовное воздействие. Бедуин - человек, не сведущий в духовной науке. Большая чалма - развитый ум.

Вдеваемая в жемчужину нить - живая связь со всем мирозданием.

Верблюд - символ мудреца.

Влюбленный - дервиш, суфий.

Возлюбленная - сама жизнь во всех ее проявлениях.

Возлюбленный - Всевышний, Источник жизни.

Возлюбленный Друг - одно из наименований Бога

Вечер - конец жизни.

Вино - поток божественных откровений, Истина.

Виночерпий - дающий вино истины, то есть одно из обозначений Всевышнего. Гора - высший просветленный, приближенный к Высшему. Глыба - мудрый.

Глухой - человек в состоянии патологического эгоизма, мешающего не только

услышать другого, но и признать, что другой человек является самостоятельной

личностью, а не частью окружающей обстановки.

Дерево - мастер без учеников.

Дерево плодоносящее - наставник с учениками.

Девять - в суфизме означает разрозненность и множество.

Десять - в суфизме означает приобщение тварного (сотворенного Богом) мира,

множественного и расщепленного, а также человеческого разума - «девятки» - к

Единству Божьему - Таухид

Дракон - животно-эгоистическое начало в самом человеке - нафс. Жемчуг - крупицы Истинного знания.

Жемчужина - наша душа, в другом случае жемчужина символизирует удовольствия внешнего мира, отказаться от которых (разбить жемчужину) под силу лишь подлинному адепту суфизма. Этой «жемчужиной» Бог испытывает верующих, проверяя, предпочтут ли они любовь к Нему - любви к земным благам.

Жена - область чувств. Женщина — душа спящего.

Изгиб, косоглазие и т. п. - то, что мешает правильно воспринимать явления зримого мира.

Изменчивая красавица — страдания разума, которые дает душа.

Кабак — место, где собираются для тренировки.

Красавица — душа искателя.

Кувшин — ум, источник вдохновения.

Кольцо — круг учеников.

Кольцо с драгоценным камнем — круг учеников, в котором присутствует высший Наставник.

Кольцо с сапфиром — практикующие упражнения Соломона.

Кольцо с изумрудом — практикующие упражнения Мухаммада.

Кольцо с алмазом — практикующие упражнения Моисея.

Красота возлюбленной — это красота Истины.

Медресе - учебное заведение, которым является весь наш мир.

Море - Высшая Реальность.

Муж - сфера разума.

Ночь - символ духовной темноты, невежества.

Ожерелье — мастер, который освоил все основные Школы.

Опьянение — просветление, мистический экстаз, в некоторых случаях

неспособность плотского разума ориентироваться в духовной реальности.

Осел, ишак - тот, кто далек от познания Истины.

Осколок от кувшина — частичка опыта ушедших мастеров.

Павлин - образ бессмертия.

Попугай - тот, кто, внешне подражая обычаям суфиев-дервишей (обритые головы

и т. п.), начисто лишен внутренних качеств искателя Истины

Посох - разум

Принц — ученик.

Птица - символ души.

Пьяный — дервиш, постигший истину.

Развалины - хаотическое состояния внутреннего мира человека. Река - источник жизни. Роза — сердце человека.

Сахар - в суфийской метафоре обозначение «сладости» благ духовных. Сердце - истинное жилище Бога, душа.

Сияние луны - нереальная сущность нашего мира (Луна сама светит отраженным сиянием Солнца).

Слепец - обычно символизирует слепца духовного, на которого непрестанно сыплются всевозможные беды.

Собака - в некоторых случаях подразумевается плоть человека - животное начало.

Странник, путешественник - суфийский наставник. Чтобы стать причастным к Высшей Мудрости, истинный суфий идет на многие жертвы, избирая путь «жалкого и нищего» странника.

Теплая одежда - соблазнение материальной корыстью. Утес — тот, кто был причиной начала обучения. Утро - духовное пробуждение после «ночи» неведения.

Флейта-най - символ человеческой души, разлученной с Аллахом и тоскующей по своему Возлюбленному - Источнику жизни, вдали от Которого душу ожидают страдания и смерть. Чем яснее осознает душа свою удаленность от Аллаха, тем более страстно она взывает к Нему и стремится к воссоединению с Ним.

Холм — Наставник.

Царь - наставник тот, кто понимает особенности души ученика и неповторимость

его земной миссии.

Чаша — это сам искатель Истины.

Шакал - образ лукавства и вероломства.

Ювелир - знаток драгоценностей - суфийский мастер.

Явилась любовь - посетило откровение, знамение, посылаемым свыше.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 5. Словарь суфийских терминов

Азан - призыв к молитве.

Аят - (араб. - знак, чудо, знамение) - наименьший выделяемый отрывок коранического текста, «стих» Корана.

Бака — «пребывание» в божестве, созерцание Бога. Ступенью, предшествующей бака, является фана, понимаемая как самоуничтожение, исчезновение человеческих свойств. Количество определений фана и бака в суфийской литературе огромно; представители различных течений не раз вступали в полемику относительно трактовки этих понятий. Создание учения о фана и бака приписывается традицией мистику Абу Саиду ал-Харразу, полагавшему их высшей целью религиозной практики. Большинство авторов указывают, что фана и бака суть переживания, а не действительное субстанциональное соединение человеческого и божественного начал. Согласно учению Ибн Араби, бака есть возвращение мистика, постигшего божественную тайну всеобщего единства, к множественному миру. Достичь состояния бака можно аскезой, медитацией, упорным самосовершенствованием.

Ботин — внутренняя сторона души человека, внутреннее, сокрытое, тайное знание.

Ваджд - собирательный термин для обозначения экстатических состояний.

Зохир — внешний, явный, экзотерический.

Зохири — тот, кто обладает общедоступным знанием; формалист.

Зохириты - последователи правовой школы - мазхаба Дауда ибн Али аль-Исфахани (ум. в 883) по прозвищу аз-Захири, который в своей правовой практике опирался исключительно на «внешнее», «явное», «буквальное» понимание Корана и сунны. Противоположную позицию занимали ботиниты, видевшие в текстах «внутренний» «скрытый» смысл и толкование их аллегорически.

Зикр (перс. - зэкр) - букв. «поминание». Духовное упражнение, цель которого - ощутить внутри себя Божественное присутствие; отказ от себя и сосредоточение на Боге; ритмичное связанное с дыханием повторное поминание имен Бога или фразы, содержащей имя Бога (теомнемия); "вспоминание", концентрация внимания, «пробужденность».

Зухд — «воздержание», «отречение», «аскетизм». В Исламе первоначально благочестивое поведение, предполагавшее отказ от мирских благ, бедность, воздержанность в пище и сокращение времени, отведенного для сна; позднее один из этапов мистического пути суфия. Ал-Мухасиби, стремясь избежать опасностей лицемерия и тайной гордыни, подстерегающих мистика на этом пути, ввел в суфийскую практику новую концепцию эзотерического зухда, высшего по отношению к обычному — аз-зухд фи-зухд («воздержание в воздержании»). Изжив в себе привязанность к этому миру, суфий должен освободиться от самого стремления к воздержанию, что ведет к окончательному освобождению от земных искушений.

Истиграк — погружение в Бога, растворение в нем.

Маджлис- собрание, сборище; радение.

Мадраса- высшая мусульманская религиозная школа.

Машраб — путь, ведущий к Аллаху Всевышнему.

Мурид - суфийский ученик, послушник.

Муршид- суфийский руководитель, наставник, учитель

Муэдзин - читающий призыв к молитве.

Най — духовой музыкальный инструмент типа продольной флейты. В основном используется в Центральной Азии и Турции. Считается священным инструментом у суфиев.

Рида — «удовлетворение», суфийский термин, обозначающий одну из «стоянок» (макам) мистического пути суфии (тарик). Согласно суфийским авторам, смысл рида заключается в полной покорности божественной воле и пренебрежении собственными невзгодами. Понятие рида тесно связывали с другой мистической «стоянкой» — таваккул, предписывающей отказ от добывания средств к существованию в уповании на Аллаха.

Сабр — терпение, перенесение страданий, неудобств. Одна из стоянок (макам) на пути.

Салик — путник, идущий по мистическому Пути.

Сулук — процесс прохождения мистического Пути, часто понимаемый как собственно Путь; сулук ат-тарик — прохождение Пути; мистическая лестница совершенства.

Сура - название каждой из 114 частей, на которые делится текст Корана. Первоначально слово Сура означало отдельные «божественные» откровения. Впоследствии оно приобрело значение: «часть коранического текста», «глава» Корана.

Суф («шерсть») — грубый шерстяной плащ, власяница, отличительный атрибут верхней одежды суфия.

Таваджжух — созерцание путем концентрации мысли на каком-либо субъекте.

Таваккуль — упование на Аллаха и предание себя божественной воле; широко распространенный элемент религиозной практики аскетов, посвятивших свою жизнь служению Богу и размышлениям о Нем. В суфийской литературе слово таваккуль встречается как наименование одной из начальных «стоянок» (макам) мистического пути суфия; смысл этой ступени заключается, по мнению суфийских авторов, в полном отрешении от собственной воли и обращении к Богу как единственному источнику человеческого бытия.

Тасаввуф - суфизм, исламский мистицизм.

Тауба — раскаяние. Покаяние в грехах — одно из условий вступления в тарикат. Говорят о наличии стоянки (макам) раскаяния, различают раскаяние простых людей и избранных.

Текке, текйа- центр турецкого ордена, обитель.

Фана - исчезновение, саморастворение, небытие.

Хадис - новость, известие, рассказ. Предание о словах и поступках Мухаммада.

Хакикат — Истина, истинная Реальность; состояние истинности.

Хаким — мудрец.

Халь — состояние, о котором говорят как о Божественном даре. По словам Худжвири, этот термин указывает на милость и благодать, которые Бог дарует сердцу своего слуги, вне зависимости от духовного борения, в котором может подвизаться преданный. Бывают состояния наблюдения, близости, страха, надежды и др.

Халка - кружок учеников, группировавшийся около духовного наставника.

Ханака - суфийская обитель, место собраний дервишей.

Шариат - религиозные правила, составляющие законы ислама; экзотерическое откровение.

Шейх - руководитель суфийской общины; духовный наставник; тот, кто имеет право посвящать в орден.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 6. Фрагменты из суфийской поэзии

1. Вступление поэмы Ф. Аттара «Разговор птиц»

Со всех семи кругов однажды летом В просторах меж землей и небом где-то Собрались птицы, разные причем. Хвостом, размером, клювом и крылом Различны меж собою, розны в перьях. Те, что летают, те, что на деревьях Живут безвылазно; и те, что по морям Таскают рыб, подобно рыбакам. И те, что носятся по знойныя пустыне, И те, о ком не знаем мы доныне. И что-то наподобие дивана Устроив, стали выбирать султана — Того, кому, как только изберут, Потом толпою жалобы несут.

2. Вступление к «Поэме о скрытом смысле Дж. Руми» «Песнь свирели»

Вы слышите свирели скорбный звук?

Она, как мы, страдает от разлук.