Субъекты коррупционного преступления в уголовном праве Кыргызстана и России тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 12.00.08, кандидат наук Шейренов Жанатбек Нурланович

• Шейренов Жанатбек Нурланович
• кандидат наук
• 2022

Оглавление диссертации кандидат наук Шейренов Жанатбек Нурланович

. Теоретические и правовые основы определения субъект юнного преступления

I. Теоретико-методологические предпосылки определения субъект энного преступления

I. Понятие и виды субъектов коррупционного преступления

У Криминологическая характеристика личности субъект энного преступления

I. Юридическое лицо как субъект коррупционного преступления

Заключение

Список литературы Приложение

168

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Субъекты коррупционного преступления в уголовном праве Кыргызстана и России»

Введение

Актуальность темы исследования. Коррупция как одно из наиболее общественно опасных социальных явлений представляет собой особую угрозу для безопасности и нормального функционирования любого государства. Именно этим объясняется повышенный интерес к данному явлению со стороны различных отраслей гуманитарной и юридической науки, среди которых уголовное право занимает особое место. Антикоррупционную политику любой страны сложно представить без уголовно-правового воздействия. Выполняя охранительную задачу, уголовное законодательство является основным инструментом государства в противодействии коррупции, эффективность которого зависит от адекватности и качества действующих уголовно-правовых норм.

На сегодняшний день, отсутствие положительной динамики в реализации антикоррупционной политики Кыргызской Республики свидетельствует о недостатках законодательства в данной сфере, что, в свою очередь, требует повышения его качества путем устранения существующих пробелов и исключения противоречивых положений. В связи с этим возникает необходимость научного исследования уголовно-правовых средств противодействия коррупции.

Центральное место в подобных исследованиях занимает основательное изучение субъекта коррупционного преступления, присущих ему признаков, как общих, так и дополнительных, позволяющих рассматривать такого субъекта как самостоятельную уголовно-правовую категорию.

На данный момент в уголовном законодательстве Кыргызской Республики, как и Российской Федерации, нет общепринятого определения понятия субъекта коррупционного преступления. При этом предусмотренное в уголовном законе определение понятия «должностное лицо» не обхватывает всю полноту потенциальных субъектов коррупции. Отметим, что о необходимости самостоятельного определения понятия субъекта коррупционного преступления

высказались 59% опрошенных нами сотрудников следственных подразделений Кыргызской Республики. Поскольку правоохранительные органы испытывают потребность в конкретном и легальном определении данного субъекта, то удовлетворение такой необходимости, в рамках уголовного закона, позволило бы устранить возникающие в этой связи сложности.

Кроме того, отсутствие в уголовном законодательстве конкретных норм, раскрывающих понятие, содержание или устанавливающих перечень коррупционных преступлений, не дает возможности обеспечить надлежащую реализацию антикоррупционной политики, сформировать статистическую отчетность по данному виду преступлений, что, в свою очередь, не позволяет определить эффективность принимаемых мер.

С введением в Уголовный кодекс Кыргызской Республики ранее неизвестного уголовному законодательству института «Принудительных мер уголовно-правовых воздействий в отношении юридических лиц» появилась потребность в разработке теоретических вопросов, связанных с ответственностью юридического лица за коррупционные преступления, которые остаются объектом научных дискуссий.

Актуальным для исследования проблемы субъекта коррупционного преступления в уголовном праве Кыргызстана и Российской Федерации является и сравнительно-правовой анализ уголовного законодательства этих стран с решением изучаемых вопросов в международных правовых документах и уголовном законодательстве некоторых зарубежных государств.

Степень научной разработанности темы. Вопросами субъекта преступления задавались теоретики классической школы уголовного права, возникшей в Европе в конце ХУШ - начале XIX вв., в частности, К. Биндинг, О. Гарро, Н. Росси, на учении и правовых воззрениях которых была сформирована правовая мысль российских ученых-криминалистов: А. Ф. Кистяковского, В. Д. Спасовича, Н. С. Таганцева, которые были едины во мнении о физической природе субъекта преступления.

В советский период вопросы субъекта преступления рассматривались Я. М. Брайниным, В. С. Орловым, А. А. Пионтковским, А. Н. Трайниным, И. И. Карпецом, В. Н. Кудрявцевым, Н. Ф. Кузнецовой, Н. С. Лейкиной, Р. И. Михеевым и другими учеными. Более конкретной проблемой субъекта должностных преступлений занимались в дореволюционный период такие ученые как А. А. Жижиленко, А. В. Кенигсон, С. В. Познышев, И. Я. Фойницкий,

B. Н. Ширяев, а в советское время - М. В. Кожевников, Г. Р. Смолинский, М. Д. Шаргородский, А. Я. Эстрин и другие.

Существенный вклад в развитие учения о субъекте должностного преступления внесли Л. А. Андреев, Б. В. Волженкин, А. В. Галахова, И. А. Гельфанд, Б. В. Здравомыслов, Ю. В. Золотухин, Н. И. Коржанский, М. Д. Лысов, П. С. Яни. Свои работы изучению служебных преступлений, преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях посвятили А. Я. Аснис, Т. Б. Басова, Н. А. Егорова, С. В. Изосимов, А. В. Шнитенков.

Коррупционные преступления являлись предметом исследования в докторских и кандидатских диссертациях, иных научных трудах Г. И. Богуша, Г. Н. Борзенкова, Л. А. Букалеровой, В. В. Векленко, В. А. Владимирова, Б. В. Волженкина, В. И. Гладких, С. К. Илия, В. М. Корякина, В. Н. Кудрявцева,

C. В. Максимова, Е. В. Марьиной, А. В. Наумова, Н. И. Пикурова, А. И. Рарога, Э. Л. Сидоренко, И. М. Тяжковой, В. Ф. Цепелева, П. С. Яни и многих других авторов.

Ответственность, понятие, признаки, виды должностных лиц, в том числе как субъекта коррупционного преступления, исследовали в своих работах

A. В. Бриллиантов, А. Г. Безверхов, Н. В. Бугаевская, В. Н. Борков,

B. А. Волколупова, А. С. Горелик, В. Н. Григорьев, П. И. Гришаев, В. И. Динека, О. К. Зателепин, Б. В. Здравомыслов, А. К. Квициния, Б. В. Кириченко, И. А. Клепицкий, В. С. Комиссаров, Н. А. Лопашенко, Ю. В. Портнова, Ю. Е. Пудовочкин, и многие другие ученые.

Однако, конкретно субъекту коррупционного преступления не были посвящены самостоятельные комплексные исследования ни в советское время, ни в последующие периоды, определенное исключение составили монографическое исследование Н. В. Бугаевской «Коррупционный преступления: виды и особенности субъекта» (2015 г.), в котором основное внимание обращено на уголовное законодательство Российской Федерации, регулирующее соответствующую ответственность должностных лиц, государственных и муниципальных служащих. Проблемы субъекта коррупционного преступления в российском уголовном праве были рассмотрены также в приведенных в тексте диссертации работах А. В. Онуфриенко, Р. А. Сорочкина и некоторых других ученых.

В уголовном праве Кыргызстана подобных исследований практически не было, за исключением работ Л. Ч. Сыдыковой и Н. Н. Сулаймановой о коррупции и взяточничестве.

Таким образом, результаты рассмотрения специальной литературы по данному вопросу свидетельствуют о том, что исследованию субъекта коррупционного преступления уделено недостаточное внимание. Отсутствие самостоятельных основательных исследований, посвященных данной проблеме, отсутствие единого мнения среди специалистов и практические сложности, связанные с субъектом коррупционных преступлений, обусловили вывод об имеющемся пробеле в науке уголовного права, на устранение которого и нацелено данное диссертационное исследование.

Объектом исследования являются общественные отношения, участником которых выступают субъекты коррупционных преступлений в уголовном праве Кыргызстана и России, а также общественные отношения, связанные с совершением смежных должностных, служебных, экономических преступлений.

Предметом исследования являются закономерности и конкретные проявления общественных отношений с участием субъектов коррупционных и смежных с ними преступлений, соответствующие нормы уголовного законодательства Кыргызской Республики и Российской Федерации, некоторых

зарубежных государств и международных правовых актов в сфере противодействия коррупции.

Цель и задачи исследования. Цель исследования заключается в теоретико-правовом обосновании законодательного установления и применения норм уголовного законодательства Кыргызской Республики и Российской Федерации, посвященных субъектам коррупционного преступления, отражающих свойственные им признаки, отличающие их от субъектов иных преступлений, а также в разработке предложений по совершенствованию уголовного законодательства Кыргызской Республики об ответственности за коррупционные преступления.

Для достижения обозначенной цели определен и реализован ряд исследовательских задач:

- на основе изучения специальной литературы посвященной коррупции и коррупционной преступности разработано авторское определение понятия коррупционных преступлений;

- на основе учения об общем субъекте преступления выявлены теоретико-правовые признаки субъекта коррупционного преступления;

- на основе выделенных обязательных признаков субъекта коррупционного преступления дано авторское определение понятия субъекта коррупционного преступления и обоснованы виды и классификация коррупционного преступления;

- на основе анализа статистических и иных данных эмпирического исследования выделены характерные социально-демографические признаки, составляющие криминологическую характеристику личности субъекта коррупционного преступления;

- представлены теоретико-правовые основания привлечения к уголовной ответственности юридических лиц за коррупционные преступления;

- определены содержащиеся в международно-правовых источниках подходы к определению понятия, признаков и видов субъекта коррупционного преступления;

- рассмотрены и выделены некоторые отличительные черты субъектов коррупционного преступления по уголовному законодательству Кыргызской Республики, Российской Федерации и некоторых зарубежных государств.

Методология и методы исследования. Методологической основу исследования составил всеобщий диалектический метод познания социальных и правовых явлений применительно к теме диссертации. Методику исследования составляют общие и специальные научные методы познания. К общим методам относятся:

- историко-правовой метод, который позволил определить возникновение и развитие института состава и субъекта преступления;

- метод формальной логики, позволивший проанализировать уголовно-правовые нормы и институты, касающиеся специального субъекта преступления и должностного лица;

- метод анализа и синтеза изучаемых явлений, который позволил сформулировать понятие и выделить признаки субъектов коррупционного преступления и провести их типологию;

- метод сравнительно-правового анализа, с помощью которого выявлены сходства и различия вышеуказанных норм и институтов отечественного и зарубежного законодательства;

- метод системного анализа статистических и иных полученных в ходе исследования результатов, позволивший отразить характерные особенности субъекта коррупционного преступления.

Специальные научные методы:

- статистический метод - применялся при изучении социально-демографических характеристик личности субъекта коррупционного преступления;

- метод исследования документов и контент-анализа - применялся при исследовании научных изданий, законодательных и судебных актов;

- метод анкетирования - использовался при проведении анкетного опроса среди сотрудников правоохранительного органа уполномоченного расследовать коррупционные преступления.

Достигнутые результаты диссертационного исследования обусловлены комплексным использованием указанных научных методов.

Теоретическая основа исследования построена на концептуальных положениях, выработанных в области теории права и уголовного права в научных трудах С. С. Алексеева, Я. М. Брайнина, Б. В. Волженкина, Л. Д. Гаухмана, В. К. Глистина, П. Ф. Гришанина, П. С. Дагеля, А. Э. Жалинского, Н. И. Загородникова, Б. В. Здравомыслова, С. Г. Келиной, Н. И. Коржанского, В. Н. Кудрявцева, Г. М. Миньковского, А. В. Наумова, Э. Ф. Побегайло, А. И. Рарога и других ученых-правоведов.

Нормативную правовую основу исследования составляют Конституция Кыргызской Республики и Конституция Российской Федерации, акты международного права, уголовное законодательство Кыргызской Республики, Российской Федерации, стран СНГ и Скандинавии, положения законодательств по противодействию коррупции в этих государствах.

Эмпирическая основа исследования включает в себя результаты анкетирования сотрудников оперативной и следственной служб территориальных органов Государственной службы по борьбе с экономическими преступлениями при Правительстве Кыргызской Республики. Выбор правоохранительной структуры был обусловлен полномочием данного органа расследовать должностные и коррупционные преступления. В анкетировании приняли участие 165 респондентов. Основным полигоном для проведения анкетирования были г. Бишкек и Чуйская область Кыргызской Республики, так как существенная доля коррупционных преступлений приходится на данные территории.

В ходе исследования были изучены 100 приговоров районных и городских судов Кыргызской Республики опубликованных на официальном сайте Верховного суда Кыргызской Республики по составам преступлений, содержащих признаки характерные коррупционным преступлениям.

Также были изучены соответствующие постановления и определения Пленума Верховного Суда Кыргызской Республики и Пленума Верховного Суда Российской Федерации,

Использованы отчеты Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации и Федеральной службы государственной статистики Российской Федерации, статистические данные МВД Кыргызской Республики, Генеральной прокуратуры Кыргызской Республики.

Научная новизна диссертационного исследования определяется, во-первых, выбором актуальной проблемы и комплексом вопросов, изученных в его рамках на монографическом уровне; во-вторых, результатами проведенного эмпирического исследования; в-третьих, содержанием сформулированных в качестве положений, выносимых на защиту, научных выводов, предложений и рекомендаций, восполняющих пробелы в теоретико-прикладном познании субъекта коррупционного преступления.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Авторское определение понятия коррупционного преступления как общественно-опасного деяния (действия или бездействия) совершенного умышленно в целях личной выгоды, преимущественно лицом с использованием своих служебных, должностных, профессиональных и иных специальных, имеющих юридическое значение, полномочий, вопреки интересам личности, общества и государства.

2. Вытекающее из предыдущего определения понятие специального субъекта коррупционного преступления, под которым понимается лицо, совершившее умышленное общественно-опасное деяние (действие или бездействие) с использованием своих должностных, служебных, профессиональных и иных специальных, имеющих юридическое значение, полномочий, вопреки интересам личности, общества и государства с целью личной выгоды.

3. Теоретико-правовые признаки специального субъекта коррупционного преступления:

1) статусно-правовой признак - наличие установленного правовой нормой служебного положения (наличие у лица юридически закрепленных полномочий);

2) функциональный признак - наличие связанных со служебным положением властных, управленческих и иных функций (полномочия на совершение действий, имеющих юридическое значение для других лиц);

3) темпоральный признак - осуществление лицом функций постоянно, временно или по специальному полномочию (наличие у лица полномочий в момент совершения преступлений).

4. Классификация коррупционных преступлений по признаку (критерию) его субъекта:

- совершаемые должностным лицом;

- совершаемые лицом, исполняющим управленческие функции в коммерческих и иных организациях;

- совершаемые служащим (без признаков должностного лица);

- совершаемые с использованием полномочий профессии (частные нотариусы, индивидуальные аудиторы, адвокаты, частные детективы и т. п.).

5. Классификация субъектов коррупционного преступления по их статусу:

- должностное лицо;

- иностранное публичное должностное лицо, должностное лицо публичных международных организаций;

- лицо, исполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации;

- служащий (без признаков должностного лица);

- лицо, занимающееся лицензируемой деятельностью (частные нотариусы, индивидуальные аудиторы, адвокаты, частные детективы и т. п.).

Данная классификация видов субъектов коррупционных преступлений, предлагаемая в зависимости от содержания специальных признаков этих субъектов, позволяет дифференцировать ответственность за коррупционные преступления и определять формы и меры уголовно-правового воздействия на лиц, их совершивших.

6. Теоретически обоснованное предложение о необходимости включения предлагаемых определений понятий «коррупционное преступление» и «субъект коррупционного преступления» в закон Кыргызской Республики «О противодействии коррупции» от 8 августа 2012 года № 153, поскольку в настоящее время в данном законе определение понятия «коррупция» полностью соответствует диспозиции ст. 319 УК КР «Коррупция» и не отражает сущность коррупции как социально-правового явления и составляющих ее коррупционных преступлений, а имеющееся определение субъекта коррупционного преступления не охватывает всех субъектов коррупции. Предлагается использовать понятия «коррупционное преступление» и «субъект коррупционного преступления» в иных законодательных актах Кыргызской Республики, регулирующих ответственность за коррупционные преступления (УК КР) и судебных актах (постановления Пленума ВС КР).

7. Обусловленное результатами проведенного исследования предложение автора о необходимости законодательного изменения названия ст. 319 УК КР «Коррупция» на более точное «Незаконное участие должностного лица в преступной группировке или в связях с представителями преступной группировки», так как диспозиция данной статьи в настоящее время не соответствует ее названию. При этом сама диспозиция в существенном изменении редакции не нуждается.

8. Основанное на опыте Российской Федерации предложение о подготовке проекта Указания Генеральной прокуратуры Кыргызской Республики, принятого совместно с другими правоохранительными органами Кыргызской Республики, о специальном перечне коррупционных преступлений для целей сбора и анализа статистических данных и выработки на этой основе эффективных мер противодействия коррупции.

Теоретическая значимость исследования состоит во вкладе автора в формирование концептуальных знаний о субъектах коррупционного преступления, в определении понятия и обосновании существенных признаков и видов субъектов коррупционного преступления. Выработана авторская позиция

относительно перспектив уголовной ответственности юридического лица за коррупционные преступления, обоснования его места в системе субъектов коррупционного преступления. Полученные результаты исследования в виде положений, выносимых на защиту, могут быть использованы в дальнейших научных исследованиях проблем, касающихся субъектов коррупционного преступления.

Практическая значимость исследования состоит в том, что предлагаемые выводы и решения рассматриваемых в работе вопросов могут быть использованы в правоприменительной практике при квалификации коррупционных и должностных преступлений. Кроме того, результаты исследования могут быть использованы в учебном процессе образовательных организаций по дисциплинам уголовно-правового цикла и в практических подразделениях правоохранительных органов в рамках повышения квалификации сотрудников.

Достоверность и обоснованность результатов диссертационного исследования обеспечены применением надежных и апробированных методов, использованием научно обоснованной аргументации при разработке теоретических вопросов и обобщенных эмпирических материалов, основанных на статистических данных Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации и Федеральной службы государственной статистики Российской Федерации, соответствующих служб Кыргызской Республики, материалах судебной практики. Объективность и репрезентативность собранных эмпирических материалов подтверждают корректность полученных результатов и служат обоснованием сделанных автором выводов.

Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена и обсуждена на кафедре уголовной политики Академии управления МВД России. Основные положения диссертационного исследования доложены на следующих научно-практических мероприятиях: XLП Международная научная конференция «Свобода и право», г. Кемерово, 2019 г. (опубликована статья «Актуальные аспекты изучения коррупции»); XIX Международная научно-практическая конференция «Инновационные научные исследования: теория, методология,

практика», г. Пенза, 2019 г. (опубликована статья «Ответственность юридических лиц за коррупционные преступления на примере Кыргызской Республики»); Всероссийский конкурс научно-исследовательских работ «Инновации в науке и практике», г. Уфа, 2020 г. (опубликована статья «Должностное лицо как субъект коррупционного преступления по законодательству Кыргызстана»); Международная научно-практическая конференция «Экспериментальная наука: механизмы, трансформации, регулирование», г. Екатеринбург, 2020 г. (опубликована статья «К вопросу о коррупции в избирательном процессе Кыргызской Республики»).

Теоретические выводы, изложенные в диссертации, опубликованы в десяти научных статьях, четыре из которых - в изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией при Министерстве науки и высшего образования Российской Федерации для опубликования основных научных результатов диссертаций.

Вместе с тем, результаты диссертационного исследования внедрены в учебный процесс и научную деятельность Академии Министерства внутренних дел Кыргызской Республики имени генерал-майора милиции Э. А. Алиева, Кыргызско-Российского Славянского университета имени Б. Н. Ельцина. Также положения настоящего научного исследования внедрены и используются в практической деятельности Главного управления кадров Министерства внутренних дел Кыргызской Республики, Управления правового обеспечения и международного сотрудничества Министерства внутренних дел Кыргызской Республики.

Структура и объем диссертации обусловлена целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, объединяющих восемь параграфов, заключения, списка литературы и приложения.

Глава 1. Теоретические и правовые основы определения субъекта

коррупционного преступления

§ 1.1. Теоретико-методологические предпосылки определения субъекта

коррупционного преступления

Коррупция как социальное явление закономерно сопровождает человеческое общество на всем пути его исторического развития. Можно предположить, что характерные для коррупции взаимоотношения появились уже с момента возникновения примитивных форм организации социальной жизни людей, по мере развития и усложнения которых развивались и трансформировались общественные взаимоотношения, что было естественным процессом и для деструктивных социальных явлений, проявляющихся все в новых и новых формах. Первые записи о некоторых характерных для коррупции проявлениях встречаются в исторических источниках Древнего Вавилона, относящихся к XXIV в. до н. э., где упоминаются о правителе шумеров Лагаша Урукагина (Уруинимгина) и его реформе нацеленную на сокращение поборов и произвола чиновников и судей над населением1. В известных Законах Хаммурапи, также можно встретить нормы, направленные на предупреждение коррупционных действий судей. Подобные упоминания встречаются и в других дошедших до нас памятниках древности и дают основание утверждать, что именно появление функций управления и распоряжения в

1 Дьяконов И. М. История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Ч. I. Месопотамия. М.: Наука, 1983.С. 83.

общественно-хозяйственной деятельности становится благоприятным условием для возникновения и распространения коррупции1.

Сам термин коррупция (от лат. corrumpere - коррумпировать) возникает в обороте и начинает использоваться в текстах значительно позже - в эпоху Античности, когда происходит значительный скачек в осмыслении данного феномена. При этом не в первом своем значении слово corrumpere употреблялось как подкуп (не обязательно должностное лицо, но и население), оно также

означало отравление едой, загрязнение воды, упадок нравов, расточение, утрату

" 2 возможностей, развращение молодежи, искажение смысла, утрату достоинства2.

При всей полисемичности термин явно отличается своим негативным оттенком. В

литературе приводятся лингвистические разборы термина, согласно которым

латинское слово corrumpere производное двух самостоятельных слов, имеющих

самостоятельное значение: cor - вместе и rumpere - ломать, повреждать. Уже в

этом исходном значении составных частей термин corrumpere позволяет понимать

под «коррупцией» совместную деятельность нескольких лиц, направленную на

разрушение или повреждение чего-либо целого или системного.

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Шейренов Жанатбек Нурланович, 2022 год

С. 352.

4 Векленко С. В. Понятие, сущность, содержание и формы вины в уголовном праве. Омск, 2002. С. 73.

ответственность юридического лица не привязывается к содержанию вины юридического лица или же определяется через понятия умысла и неосторожности.

В этой связи имеет интерес вопрос о воли юридического лица, который также отрицается противниками корпоративной ответственности с тем что она (воля), как и умысел (как составляющий вины) продукт человеческого сознания и неприемлем для юридического лица. Однако по утверждению ученых-теоретиков коллективный субъект права как законное общественное образование непременно обладает единством воли и цели, обеспечиваемым системой его организации1. Думается, что каждое физическое лицо, являясь членом определенного коллективного образования (законного субъекта права) и действуя в рамках своих функциональных обязанностей реализует волю юридического лица, поскольку всякая общественная деятельность обеспечивается посредством его субстрата - его коллективом2.

В этой связи А. С. Никифоров подчеркивал, что принципиальными основаниями признания за организацией статуса субъекта преступления и уголовной ответственности являются специфичные в таких случаях причинная связь и вина. Поскольку организация делегирует своему управляющему органу принятие и исполнение стратегических и оперативных решений, такие решения и основанное на них поведение по своей юридической сути являются решениями и поведением организации, поэтому она и должна нести ответственность. Отсюда делается вывод: «Преступление признается совершенным юридическим лицом, если оно совершено (непосредственно или при посредничестве других лиц) лицом или лицами, которые контролируют осуществление юридическим лицом его прав и действуют в осуществление этих прав, т. е. являются alter ego юридического лица - «другим я»3.

Таким образом, необходимо отметить, что рассмотренные в параграфе теоретические подходы и практические примеры приводят к заключению о

1 Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 205.

2 Шейренов Ж. Н. Основания признания юридического лица субъектом уголовной ответственности за коррупционные преступления // Право и политика. 2020. № 7. С. 92-104.

3 Современные тенденции развития уголовного законодательства и уголовно-правовой теории (Конференция в ИГП РАН) // Государство и право. М., 1994. № 6. С. 65.

возможности предусмотреть ответственность юридического лица в уголовном законодательстве. При этом оно будет выступать субъектом уголовной ответственности, но не преступления. Необходимость принятия такого решения продиктован современным вектором экономического и социального развития общества, а вместе с тем развитием и ухищрением преступности. Ведь юридическое лицо, используемое в преступной деятельности может причинить вред, многократно превышающий вред от действий физического лица.

Поэтому рекомендации международного сообщества о рассмотрении ответственности юридических лиц в национальных законодательствах не безосновательны. Одним из первых документов рассматривающих данный вопрос является Конвенция «Против транснациональной организованной преступности»1, где указаны деяния подлежащие обязательной криминализации в законодательствах стран-участников, которая регламентирует деяния, в обязательном порядке требующие криминализации для всех без исключения стран-участников. Согласно ст. 10 данной Конвенции каждое государство-участник в соответствии со своими правовыми принципами принимает такие меры, которые требуются для установления ответственности юридических лиц за причастность к серьезным преступлениям к которым, согласно Конвенции среди прочих, относятся и коррупционные преступления2. Предусмотрев обязательность установления ответственности юридического лица международное сообщество подчеркивает высокую опасность участия коллективного образования в преступлениях транснационального характера. Также о необходимости выработки странами-участниками комплексных законодательных и иных мер для привлечения юридических лиц к уголовной ответственности за причастность к активному подкупу, злоупотреблению влиянием и отмыванию доходов совершенным

1 Конвенция Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности. Принята резолюцией 55/25 Генеральной Ассамблеи от 15 ноября 2000 года. Конвенция вступила в силу для Российской Федерации 25 июня 2004 года // Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. № 40. Ст. 3882.

2 Там же. Статья 10.

руководителем или другим лицом представляющим интересы юридического лица при выполнении своих функций1. Таким образом, роль юридического лица может быть существенным при его причастности к коррупционным преступлениям. Обладая финансово-правовыми преимуществами по сравнению с физическим лицом, оно превращается в мощное орудие, позволяющее достигать значительно высоких преступных целей.

Исходя из этого мы поддерживаем мнение о первостепенной необходимости признания уголовной ответственности юридического лица за коррупционные преступления. Основанием же подобной ответственности может послужить совершенное коррупционное преступление в интересах юридического лица физическим лицом, руководящим его деятельностью или представляющим его интересы. Только в таком случае есть возможность законно и обоснованно применять в отношении юридического лица предусмотренные в главе 20 УК КР принудительные меры уголовно-правового воздействия.

Таким образом, субъектом преступления, с соответствующими признаками субъективной стороны, по-прежнему могут признаваться только физические лица. В УК КР общий и специальный субъекты преступления определяются самостоятельной нормой с указанием на их основные и дополнительные признаки. Юридическое лицо при этом согласно этой нормы не признается субъектом преступления и уголовной ответственности, хотя в его отношении может быть приняты меры уголовно-правового воздействия при совершении определенных в законе преступлений его представителем в его интересах.

Для России введение института уголовной ответственности юридических лиц позволит расширить базу применяемых в противодействии коррупции мер, что в свою очередь положительно отразится на эффективности проводимой в стране антикоррупционной политики. Рассмотрение ответственности за коррупционные

1 Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию. Россия подписала Конвенцию 27.01.1999 (Распоряжение Президента РФ от 25.01.1999 № 18-рп). Ратифицирована Федеральным законом от 25.07.2006 № 125-ФЗ // Бюллетень международных договоров. 2006. № 10.

преступления может стать первым шагом к осуществлению международных обязательств касательно юридического лица, который повлечет за собой его ответственность за иные (экологические, экономические и др.) преступления.

Глава 2. Сравнительно-правовая характеристика субъекта коррупционного

преступления

§ 2.1. Международно-правовые подходы к определению субъекта

коррупционного преступления

Коррупция как вышедшее за пределы отдельных государств социально-правовое явление не может не беспокоить международное сообщество. В целях помощи друг другу в противодействии этому явлению, выражающемуся в конкретных противоправных коррупционных деяниях, государствами-участниками международных организаций (Организации Объединенных Наций, Совета Европы, Содружества Независимых Государств и др.) подписан ряд антикоррупционных конвенций1. Ценность таких международных договоров заключается в том, что в них, с учетом положительного опыта борьбы с коррупцией, выработаны общемировые рекомендации для уголовно-правового противодействия коррупционным преступлениям.

При этом результаты изучения подобных международных правовых актов показывают, что для них свойственно использование одной из двух моделей понимания коррупции в «широком» и «узком» смыслах2, которое распространяется и на понимании субъекта коррупционного преступления.

Среди, международных правовых актов, принятых в рамках ООН, в которых закрепляется широкое понимание субъекта коррупционного преступления, можно выделить Конвенцию ООН против коррупции 2003 г. Несмотря на то, что в данный документ не предусматривает специальную норму о

1 Перечень этих договоров содержится в соответствующем разделе списка использованной литературы.

2 Богуш Г. И. Понятие коррупции в международном праве и российском законодательстве // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2204. № 2. С. 79.

субъекте коррупции круг этих субъектов может быть определен через содержание других положений документа, в частности тех, которые указывают на коррупционные деяния подлежащих криминализации.

При этом Конвенция ООН (в п. «а» ст. 2) дает определение используемому в тексте термину «публичное должностное лицо» перечисляя подразумеваемых этим термином лиц, не обозначая при этом никаких характерных им признаков:

- любое назначаемое или избираемое лицо, занимающее какую-либо должность в законодательном, исполнительном, административном или судебном органе государства-участника на постоянной или временной основе, за плату или без оплаты труда, независимо от уровня должности этого лица;

- любое другое лицо, выполняющее какую-либо публичную функцию, в том числе для публичного ведомства или публичного предприятия, или предоставляющее какую-либо публичную услугу, как это определяется во внутреннем законодательстве государства-участника и как это применяется в соответствующей области правового регулирования этого государства-участника;

- любое другое лицо, определяемое в качестве «публичного должностного лица» во внутреннем законодательстве государства-участника1.

Таким же образом «публичное должностное лицо» определяется и в гл. 2 Конвенции ООН («Меры по предупреждению коррупции»), где прописаны меры предупреждения коррупции.

Согласно смыслу, заложенному в данную норму субъектом коррупционного преступления может признаваться лицо, выполняющее любую публичную функцию или оказывающее любую услугу публичного характера согласно занимаемой должности государственном органе или предприятии. Признак «выполнения какой-либо публичной функции или оказания какой-либо публичной услуги» расширяет круг субъектов коррупционного преступления.

1 Конвенция Организации Объединенных Наций против коррупции: принята резолюцией 58/4 Генеральной Ассамблеи от 31.09.2003 // Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. № 26. Ст. 2780.

Таким образом, международные правовые акты, придерживающиеся широкой модели толкования коррупции, используют при определении субъекта коррупции понятия должности, публичных услуг, функций содержащихся в национальных не уголовным законодательством, что отличает их от актов, придерживающихся узкого толкования1, которые при определении субъекта ссылаются на уголовное законодательство государства - участника.

Вместе с тем, Конвенция ООН в определении публичного должностного лица указывает на признак «занятия должности в государственном органе на постоянной или временной основе». Вместе с этим оно представлен в качестве лица, выполняющего какую-либо публичную функцию для публичного ведомства или публичного предприятия, или предоставляющего какую-либо публичную услугу, как это определяется во внутреннем законодательстве и применяется в соответствующей области правового регулирования этого государства-участника. Указанный в положении признак как осуществление служебных полномочий постоянно, временно или по специальному полномочию, обусловлено необходимостью решения вопроса о наличии служебных полномочий (в том числе делегированного публичного контроля) и времени их исполнения.

Кроме этого, в указанной норме оговаривается и вопрос безвозмездности исполнения обязанностей по должности. Исходя из содержания нормы, ясно, что данный вопрос имеет значение в зависимости от того, в какой сфере совершено преступление. Так в публичном секторе субъектом коррупции признается и лицо, выполняющее свои обязанности по должности на безвозмездной основе, в то время как такой признак для субъекта коррупционного преступления в частном секторе не указан.

Международным правом субъектом коррупции признаются также служащие и должностные лица международных организаций. Так, Конвенции ООН указывает на должностных или иных лиц, нанятых по контракту в какую-

1 Сорочкин Р. А. Субъекты коррупционных преступлений в публичном и частном секторе // Образование и право. 2020. № 5. С. 320-323.

либо межправительственную или наднациональную организацию, или другого органа, членом которых является государство-участник, а также на лиц, прикомандированных или не прикомандированных, которые осуществляют функции, соответствующие функциям выполняемым должностными лицами или агентами. (ст. 9 Конвенции). Данная норма дает основание для признания должностных лиц и служащих международных организаций субъектами коррупционных преступлений в публичном секторе, поскольку любая международная организация имеет своей целью обеспечение интересов публичной власти внутри государства-участника, поддерживаемых иными участниками организации.

Кроме этого, согласно Конвенции ООН, субъектом коррупционного преступления в частном секторе признается «любое лицо, которое руководит работой организации частного сектора» (п. «а» ст. 21 Конвенции). Данное положение обосновывает возможность признания наличия служебного положения у лица, действующего в качестве представителя организации (например, на основании доверенности), соответственно и признания в качестве субъекта рассматриваемого преступления.

В отличие от рассмотренного документа, Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию Совета Европы 1999 г. (далее - Конвенция СЕ) исходит из узкого подхода в определении субъектов коррупционного преступления. Субъекты преступления в этой Конвенции отражены со ссылкой на должности, существующие в национальном законодательстве государства, в котором лицо отправляет свою должность, как они применяются в уголовном праве этого государства (п. «а» ст. 1 Конвенции СЕ).

Хотя данная Конвенция также не содержит отдельной нормы о субъекте рассматриваемого вида преступлений, в ее нормах, рассматривающих деяния, подлежащие криминализации, определены лица, выступающие в качестве субъектов рассматриваемых преступлений. Таковыми, согласно содержанию данных норм, являются физические и юридические лица (в качестве корруптера), иностранное и национальное публичное должностное лицо (в качестве коррупционера).

Понятие публичного должностного лица согласно нормам Конвенции СЕ (п.п. «а» и «Ь» ст. 1), включает в себя определения «должностное лицо», «публичный служащий», «мэр», «министр» и «судья», куда относят и прокурора, и лиц, занимающих любую судебную должность.

При этом в положениях приведенной нормы содержится оговорка относительно публичного должностного лица, в которой говорится о том, что при осуществлении преследования должностного лица другого государства, государство «может применять определение публичного должностного лица лишь в той степени, в какой это определение не противоречит его национальному праву» (п. «с» ст. 1).

Кроме указанных лиц, согласно Конвенции СЕ субъектами коррупционных преступлений в публичном секторе могут быть «члены национальных публичных собраний, осуществляющих законодательные или административные полномочия» (ст. 4), «лица, выполняющее функции должностного лица или агента в межправительственной или наднациональной организации» (ст. 9), «члены парламентских собраний международных или наднациональных организаций» (ст. 10), «лица, занимающие судебные должности любого международного суда» (ст. 11)1.

Субъектами коррупции в частом секторе Конвенцией СЕ признаются лица, которые руководят предприятиями частного сектора или работают в них в том или ином качестве (ст.8). Также в данной Конвенции указывается на «физических лиц, действующих в своем личном качестве или в составе органа юридического лица и занимающих руководящую должность в юридическом лице, в процессе: выполнения представительских функций от имени юридического лица; или осуществления права на принятие решений от имени юридического лица; или осуществления контрольных функций в рамках юридического лица» (ст. 18).

1 Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию (Страсбург, 27.01.1999) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2009. № 20. Ст. 2394.

Это положение допускает возможность признания за лицом, действующим от имени юридического лица на основе доверенности или других форм представительства, наличие служебного положения и, соответственно, отнесение его к субъектам коррупционного преступления.

Таким образом, в частном секторе коррупционное преступление может быть совершено как лицом обладающим управленческими полномочиями в коммерческой или иной организации, так и служащим в них путем использования служебного положения.

Положения о субъектах коррупционного преступления содержаться и Модельном законе о противодействии коррупции СНГ 1999 г. (далее -Модельный закон СНГ), в котором в отличие от предыдущих международных правовых документов, предусматривается отдельная статья, где указан круг субъектов коррупционного преступления. Согласно этой норме к таким субъектам относятся:

1. Публичные (государственные, муниципальные) и иные служащие, должностные лица государственных (судебных, контрольно-надзорных, правоохранительных, вооруженных сил и воинских формирований) органов, международных организаций и иностранных государств, судьи, депутаты, а также должностные лица юридических лиц; юридические и физические лица.

2. Иные лица, приравненные к лицам, являющимся публичными (государственными, муниципальными) и иными служащими, в соответствии с законодательством государства-участника (представители государства в органах управления акционерных обществ, руководители и служащие коммерческих и некоммерческих организаций, лица, выполняющие управленческие функции, арбитражные управляющие, аудиторы, профессиональные оценщики, эксперты, нотариусы (в том числе частные), кандидаты в депутаты законодательных

(представительных) органов власти или органов местного самоуправления, адвокаты и члены международных парламентских собраний)1.

Модельный закон СНГ не разделяет сферу существования коррупции на публичный и частный сектора. При этом для данного акта характерна узкая трактовка субъекта коррупции.

Таким образом, анализ положений, рассмотренных международных правовых актов позволяет сделать некоторые выводы о субъектах коррупционного преступления, определяемых международным сообществом.

Отметим также, что международное право не дает пояснений относительно общих признаков субъекта преступлений, таких как физическая природа, возраст и вменяемость, оставляя их определение в области компетенции национальных законодателей. При этом, как мы упоминали в предыдущей главе наряду с физическим лицом - субъектом коррупционного преступления, юридическое лицо признается субъектом уголовной ответственности за коррупционные преступления (ст. 26 Конвенции ООН) и определяется как любое образование, имеющее статус юридического лица согласно национальному законодательству, за исключением государств или других публичных органов, действующих в осуществление государственных полномочий, а также межправительственных организаций (п. «ё» ст. 1 Конвенции СЕ).

При этом относительно такого признака субъекта преступления как вменяемость в Конвенции ООН предусмотрена норма (ст. 28), в которой указано, что «осознание, намерение или умысел, требуемые в качестве элементов какого-либо преступления, признанного таковым в соответствии с настоящей Конвенцией, могут быть установлены из объективных фактических обстоятельств дела». По нашему мнению, подобный обход понятия «вменяемость»

1 Модельный закон о противодействии коррупции (новая редакция): принят на тридцать первом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ (постановление № 31-20 от 25.11.2008) // Информационный бюллетень. Межпарламентская Ассамблея государств-участников Содружества Независимых Государств. 2009. № 43. С. 429-446.

использованием понятий «осознание», «намерение» и «умысел» обусловлен признанием международным сообществом возможности привлечения к уголовной ответственности юридических лиц, с чем, в свою очередь, корреспондирует и указание на возможность их установления из объективных фактических обстоятельств дела.

Как было отмечено в начале параграфа, в рассмотренных международных правовых документах упоминание о субъекте коррупционного преступления основывается на одной из двух технико-юридических моделей: «широкой» и «узкой» трактовки коррупции.

При следовании широкой модели субъект характеризуется как лицо, занимающее определенную должность, выполняющее публичную функцию или предоставляющее публичную услугу (Конвенция ООН). Такой подход позволяет относить к числу субъектов коррупционного преступления широкий круг лиц, выполняющих публичные функции или предоставляющих публичные услуги. Напротив, акты, построенные на узкой модели, используя при определении субъекта коррупции понятие публичного должностного лица, включают в него существующие в национальном законодательстве определения должностей (должностное лицо, публичный служащий, мэр, министр, судья), в которых лицо исполняет свои функциональные обязанности, как они применяются в уголовном праве государства-участника (Конвенция СЕ).

Таким образом, в международных правовых актах коррупционные преступления рассматриваются как совершаемые в публичном и частном секторах. Такое деление закономерно обусловлено различием объектов посягательства при совершении тех или иных коррупционных преступлений. Соответственно и субъекты, совершающие данные преступления, отличаются друг от друга некоторыми признаками, обозначенными в нормах соответствующих правовых актов.

Так, субъект коррупционного преступления, совершаемого в частном секторе, определяется как лицо, которое руководит предприятием (организацией) частного сектора или работает в нем в том или ином качестве, тогда как в

публичном секторе определяющим признаком субъекта является наличие занимаемой публичной должности и выполняемых публичных функций.

Вместе с этим следует отметить, что международные документы определяют субъект коррупции в частном секторе не через понятие «руководитель организации частного сектора», которое присуще национальному праву, а определяет его как «лицо, которое руководит организацией», что может пониматься, как лицо, выполняющее управленческие функции вне зависимости наличия конкретной должности. При этом предполагается, что в качестве субъекта коррупционного преступления может выступать не только руководитель организации, но и любой служащий данной организации.

Также в международных правовых нормах отмечается, что в публичном секторе лицо совершает коррупционное преступление «при выполнении своих должностных обязанностей» (ст. 15 «Подкуп национальных публичных лиц» Конвенции ООН), а в частном секторе - «в нарушение своих обязанностей» (ст. 21 «Подкуп в частном секторе» Конвенции ООН). Данное положение указывает на наличие у субъекта коррупционного преступления юридически оформленной должности или иного служебного положения, предполагающих соответствующие права и обязанности.

Основываясь на положениях Конвенции ООН, Р. А. Сорочкин дает следующее определение субъекту коррупционного преступления: в публичном секторе, это лицо, занимающее служебное положение в государственном, муниципальном органе, международной или межправительственной организации, в юридическом лице и обеспечивающее интересы государственной власти или службы в указанном органе или организации; а частном секторе, лицо занимающее служебное положение в юридическом лице, без обеспечения вышеуказанных интересов1.

Таким образом, на основании материалов настоящего параграфа приходим к выводу о том, что, во-первых, субъект коррупционного преступления в

1 Сорочкин Р. А. Указ. соч. С. 323.

международных правовых актах понимается как лицо, занимающее служебное положение в международной, межправительственной организации, государственном органе, органе местного самоуправления, коммерческой или иной организации постоянно, временно или по специальному полномочию. Этот подход к определению понятия субъекта коррупционного преступления в целом соответствует уголовному законодательству и доктрине уголовного права Кыргызстана и России.

Во-вторых, на основании положений рассмотренных международных правовых актов можно осуществить классификацию субъектов коррупционного преступления, исходя из: а) служебного положения: на лиц, обладающих управленческими полномочиями по обеспечению деятельности коллективного образования, и на лиц, не обладающих такими полномочиями; б) правового признака коллективного образования: на служащих в международных организациях, на государственных и муниципальных служащих, на служащих коммерческих и иных организаций; в) временного признака: на лиц, осуществляющих служебные полномочия постоянно, временно и по специальному полномочию.

§ 2.2. Субъект коррупционного преступления в уголовном праве

Кыргызстана

Уголовное право Кыргызстана признает субъектом преступления только физическое лицо, достигшее отмеченное в законе возраста уголовной ответственности и являлось вменяемым на момент совершения общественно опасного деяния. Отсутствие у совершившего преступление лица, хотя бы одного из этих признаков, устраняет возможность привлечения его к уголовной ответственности.

Вменяемость субъекта в уголовном и ином законодательстве не определена и не раскрыта. Она определяется методом от обратного (противоположного), т.е. через описание в УК КР состояния невменяемости. Законодателем учитываются как юридический критерий, определяющий психическое состояние во время совершения преступления, так и медицинский, который указывает на формы расстройства психики, исключающие вменяемость физического лица.

С состоянием сознания и воли человека, при которых реальность воспринимается достаточно полно и объективно, связан и возрастной признак субъекта преступления. Поскольку подобная способность психики формируется только по достижению определенного возраста, уголовный закон, основываясь на знаниях из области физиологии, психологии и педагогики, определяет возрастную границу, с которой лицо может привлечься к уголовной ответственности за совершенные деяния, будучи в вменяемом состоянии.

Так, законодателем определен двухступенчатый возрастной порог уголовной ответственности: 14 и 16 лет. Лицо, которому до совершения преступления исполнилось 14 лет, может быть привлечено к уголовной ответственности по 20 составам преступлений, определенных законодателем в ч. 2 ст. 30 УК КР. Достижение же лицом 16 летнего возраста до совершения им преступления обеспечивает ему наступление уголовной ответственности по всем другим предусмотренным уголовным законом составам преступления.

Возраст и вменяемость физического лица являются общими признаками, характерными для субъектов всех преступлений. Кроме общих признаков, субъекты некоторых преступлений обладают дополнительными признаками. Такими, например, как должностное положение лица - при должностных преступлениях, нахождение лица на военной службе - при совершении дезертирства и других преступлений против военной службы. В случае, если подобное преступление совершено лицом, не обладающим признаками специального субъекта, то его уголовной ответственности по данному составу наступить не может, но она может наступить по другим составам преступлений. Таким образом, в уголовном праве существует наряду с понятием «субъект

преступления» и самостоятельное понятие «специальный субъект преступления», всегда обладающий дополнительными признаками, которые обязательны для лица, совершившего то или иное преступление, подразумевающее наличие таких признаков. Это правило касается и субъектов коррупционных преступлений.

Рассмотрим отличительные признаки и особенности субъектов коррупционных преступлений, существующих в уголовном праве Кыргызской Республики. В Особенной части УК КР имеется глава 44 «Коррупционные и иные преступления против интересов государственной и муниципальной службы».

Используемый в наименовании этой главы термин «коррупционные преступления» провоцирует некоторые вопросы по поводу тех коррупционных преступлений, находящихся вне этой главы, например, коммерческий подкуп, незаконное получение вознаграждения служащим и др. С этой позиции рационально расширить толкование термина «коррупционные преступления», поскольку таковые имеют место не только в главе 44 УК КР, а коррупция, в свою очередь, не всегда связана с должностными преступлениями, как это ошибочно представляют некоторые специалисты. Как верно было подмечено А. И. Долговой, коррупционные преступления следует понимать как акты подкупа, где взаимодействуют две стороны: подкупающая и подкупаемая, при этом не включая в их действия нарушения подкупаемым лицом его служебных обязанностей1. Действительно, преступления, основу которых составляет подкуп, можно обнаружить и в пределах других глав Особенной части уголовного закона.

В то же время сложно представить акт подкупа отстраненно от имеющихся у подкупаемого особых полномочий, проистекающих из его должностного или служебного положения. Это было бы простым оказанием какой-нибудь услуги за определенное вознаграждение. Коррупционные преступления всегда связаны с тем или иным наличным полномочием одного из его участников, которое может быть не всегда должностным, но имеющим определенные публичные

1 Долгова А. И. Проблема криминологической обусловленности уголовного законодательства о коррупционных преступлениях // Уголовное право. 2013. № 5. С. 61-63.

полномочия. Поэтому неприемлемо очерчивать круг коррупционных преступлений только должностными правонарушениями.

Напомним, упомянутую выше главу 44 УК КР возглавляет перенесенная без изменений из Уголовного кодекса 1997 г. норма, предусматривающая ответственность за коррупцию. Речь идет о ст. 319 «Коррупция», где указано, что «коррупция - это умышленные деяния, состоящие в создании противоправной устойчивой связи одного или нескольких должностных лиц, обладающих властными полномочиями, с отдельными лицами или группировками в целях незаконного получения материальных, любых иных благ и преимуществ, а также предоставление ими этих благ и преимуществ физическим и юридическим лицам, создающее угрозу интересам общества или государства»1. При том, что данный состав отнесен к категории особо тяжких преступлений его диспозиция не отличается конкретностью и дает возможность широкого толкования, что чревато судейским усмотрением. Следует также отметить, что данная диспозиция, на наш взгляд, ошибочно воспринята как исчерпывающее определение коррупции и использована в Законе КР от 8 августа 2012 года № 153 «О противодействии коррупции»2. В результате чего можно заключить, что согласно букве закона, противодействие коррупции в государстве должно осуществляться лишь вокруг одного состава преступления (т. е. предусмотренного ст. 319 УК КР) обходя вниманием другие ее проявления.

Совершенно очевидно возникшее несоответствие содержания уголовно-правовой нормы ее названию. По сути, описываемое в диспозиции деяние является только одним из проявлений коррупции. Тем более, что в этой же главе содержатся нормы и о других коррупционных преступлениях. Кроме этого следует заметить, что отмеченный в этой диспозиции признак «устойчивость связи» подразумевает систематичность совершаемых деяний что также не

1 Уголовный кодекс Кыргызской Республики от 02.02.2017 № 19 // Газета «Эркин-Тоо». 2017. № 19-20 (2744-2745).

2 О противодействии коррупции: Закон Кыргызской Республики от 08.08.2012 № 153 // Газета «Эркин-Тоо». 2012. № 70.

соответствует природе коррупции, ибо она, по нашему мнению, представляет собой не только систематическое получение взятки или иной выгоды, но и их разовое получение.

Нужно особо отметить, что еще при появлении в УК КР 1997 г. данная статья привлекала внимания не только научного мира, но и международных сообществ. Например, в 2015 г. на заседании Организации экономического сотрудничества и развития в г. Париже данная норма была раскритикована международными экспертами. Отмечалось о частичном совпадении рассматриваемого преступления с иными составами, как дача и получение взятки, преступлениями совершаемыми организованными группами, что в свою очередь прямо противоречит принципам правовой определенности и справедливого судебного разбирательства в силу податливости широкому толкованию, и в этой связи о целесообразности изъятья данной нормы из законодательства и правоприменительной практики. При этом возможные пробелы коррупционных преступлений необходимо устранять соответствующим образом, не прибегая принятию подобных всеохватывающих норм1. Аналогичная экспертная оценка была дана и ст. 319 нового УК Кыргызстана в последнем мониторинговом отчете ОЭСР2.

Несмотря на эти оценки и предложения, названная норма продолжает существовать в уголовном законодательстве страны и в настоящее время. При этом в отечественной науке уголовного права имеются замечания и касательно названия данной статьи. Например, Л. Ч. Сыдыкова и Н. Н. Сулайманова, обращая внимание на содержание нормы, которое по своей сути действует в отношении должностных лиц, вступивших в коррупционную связь с

1 Антикоррупционные реформы в Кыргызстане: третий раунд мониторинга Стамбульского плана по борьбе с коррупцией (г. Париж, 24.03.2015). С. 8,9 // URL: http://www.oecd.org/daf/anti-bribery/Kyrgyzstan-Round-3-Monitoring-Report-RUS.pdf (дата обращения: 04.05.2021).

2 Антикоррупционные реформы в Кыргызстане: четвертый раунд мониторинга Стамбульского плана по борьбе с коррупцией (г. Париж, 04.07.2018). С. 167, 168 // URL: http://www.oecd.org/corraption/acn/OECD-ACN-Kyrgyzstan-4th-Round-Monitoring-Report-2018-RUS.pdf (дата обращения: 04.05.2021).

преступными группировками, предлагают заменить название статьи с «Коррупция» на «Незаконное предоставление услуг должностным лицом»1.

Коррупция понятие спорное и интегративного определения в уголовном праве еще не получило. Но даже и в таком случае, вряд ли в рамках одной нормы, изложенной в ст. 319 УК КР, можно было бы предусмотреть все проявления коррупции. Являясь по своей сути социальным явлением, коррупция, как и коррупционная преступность, многолика. В уголовном праве она должна служить в качестве обобщенного понятия для определения и последующей квалификации составляющих ее общественно опасных деяний. Поэтому можно говорить об отраженном в диспозиции ст. 319 УК КР общественно опасном деянии только как об одном из преступных проявлений коррупции, как об одном из составов коррупционных преступлений.

Специальным субъектом данного состава и других коррупционных преступлений, содержащихся в гл.44 УК КР, является прежде всего должностное лицо. Согласно приложении 1 к УК КР должностным лицом являются лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти, либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные, контрольно-ревизионные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных Силах Кыргызской Республики и иных воинских формированиях.

В указанном приложении к УК КР также даны определения представителя власти и всех выполняемых должностными лицами функций в отдельности. Согласно определению, представитель власти - это лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости или ведомственной

1 Сыдыкова Л. Ч., Сулайманова Н. Н. Коррупция в Кыргызской Республике и ее предупреждение. Бишкек, 2016. С. 15.

подчиненности, а равно лицо, участвующее в отправлении правосудия в качестве присяжного заседателя.

Во-первых, законодатель совершенно справедливо отказался от старого определения, содержащего логическую ошибку, где категория «представитель власти» определялся через понятие «должностное лицо», тогда как представитель власти рассматривается только как подвид должностного лица. Как известно из логики, такое определение через подобное недопустимо, так как приводит к неясности сущности определяемого понятия.

Во-вторых, можно сказать, что законодатель таким образом избежал необоснованного повторения в тексте определения одного и того же признака представителя власти и отграничил его от других должностных лиц, не обладающих основным признаком представителя власти. Ведь не все должностные лица правоохранительного и контролирующего органа априори обладают указанными распорядительными полномочиями, что не учитывается при указании в тексте определения представителя власти на всех должностных лиц этих органов. Примером могут послужить должностные лица занимающие позиции главного бухгалтера или начальника хозяйственной части правоохранительных органов.

Также необходимо отметить, что согласно содержанию, приведенного выше определения, распорядительные полномочия у лица направлены только на физических лиц, так как юридическое лицо, в отличие от физического, в ведомственном подчинении или в служебной зависимости у физического лица быть не может. Следовательно, должностные лица, выполняющие функции органа, контролирующего деятельность юридических лиц, не могут признаваться представителями власти. Законодатель, таким образом, оставляет за пределами круга представителей власти служащих контролирующих органов, которые уполномочены на проверку, регулирование, а при обнаружении нарушений закона - на прекращение деятельности юридических лиц.

Необходимо отметить, что по мнению некоторых ученых одним из основных признаков представителя власти является то, что он помимо граждан

может вступать публично-властные правоотношения с юридическими лицами в рамках вне служебной подчиненности или зависимости1. Основу такой деятельности составляют взаимоотношения между сторонами, не находящимися в административном подчинении. Так, представитель власти посредством предоставленных ему законом распорядительных полномочий вступает в отношения с неопределенно широким кругом лиц в целях решения поставленных перед государственным органом задач. Исходя из этой точки зрения можно предложить дополнить понятие представитель власти включением в него лиц, имеющих распорядительные полномочия в отношении независимых от него юридических лиц. Однако, данные лица по мнению кыргызского законодателя представляют отдельную категорию должностных лиц, деятельность которых отличается от деятельности представителя власти и поэтому они включены в дефиницию понятия должностное лицо как лица выполняющие контрольно-ревизионные функции. Речь об этой категории должностных лиц пойдет ниже.

Вместе с тем, законодателем также не определено содержание понятия «распорядительные полномочия», что существенно осложняет задачу правоприменителя на практике. Перед ним встает проблема самостоятельного определения и установления данного признака. При этом лингвистическое толкование значения словосочетания «распорядительные полномочия» дает основания понимать под ними официальные и законные приказы, распоряжения, предписания или указания лицам, для которых они предназначены.

В этой связи обратимся к Пленуму Верховного Суда Кыргызской Республики от 25 марта 2016 г. № 7 «О применении местными судами Кыргызской Республики законодательства об ответственности за должностные преступления», где отмечено, что к субъектам должностных преступлений относятся: представители власти, осуществляющие законодательную, исполнительную или судебную власть. И далее в качестве примера перечисляются депутаты Жогорку Кенеша Кыргызской Республики, депутаты

1 Аснис А. Я. Служебное преступление: понятие и субъект. М., 2003. С. 57.

местных кенешей (местное самоуправление), члены Правительства, руководители органов исполнительной власти, судьи системы правосудия и т.д.1. Хотя данное постановление основывалось на прежнем законодательстве (УК КР 1997 г.), думается, что данные в нем разъяснения остаются актуальными и сегодня, так как само постановление не утратило силы.

Исходя из содержания разъяснения, ясно, что Пленум Верховного Суда КР, хотя и не дает прямого определения представителя власти, к их числу относит депутатов, судей и министров, и они, соответственно, должны обладать распорядительными полномочиями в отношении не зависящих от них по службе и не подчиненных им лиц. Однако можно ли говорить с уверенностью, что указанные в разъяснении депутаты ЖК КР обладают теми распорядительными полномочиями представителя власти что дают им право вступать публично-властные правоотношения с независящими от них по службе лицами? Вряд ли можно отнести к распорядительным полномочиям право депутата требовать устранения нарушения законности там, где это имеет место, и при необходимости обращаться по этому поводу к уполномоченным органам2.

В свою очередь, распорядительные или иные акты, имеющие юридическую силу, составляются уполномоченным на то служащим государственного органа исполнительной власти. При этом, можно было бы сказать, что распорядительные полномочия депутата ЖК КР заключаются в его праве участия и голосования в коллективных заседаниях по принятию нормативных актов и других решений Жогорку Кенеша обязательных для исполнения широкого круга лиц. Однако в этом случае исполнения требуют не самостоятельные указания отдельного депутата, а нормы принятого закона или иного коллективного решения.

1 О применении местными судами Кыргызской Республики законодательства об ответственности за должностные преступления: Постановление Пленума Верховного Суда Кыргызской Республики от 25.03.2016 № 7 // Бюллетень Верховного суда Кыргызской Республики. 2016. № 2 (63).

2 Согласно ч. 1 ст. 16 Закона Кыргызской Республики от 18.12.2008 № 267 «О статусе депутата Жогорку Кенеша Кыргызской Республики» // Газета «Эркин-Тоо». 2008. № 96.

Следовательно, у депутата ЖК КР нет тех распорядительных полномочий, которыми обладает представитель власти и посредством которых обеспечивает реализацию принятых законодательным органом правовых актов. Исходя из сказанного отметим, что депутат ЖК КР как участник процесса принятия коллективного решения не может признаваться в качестве представителя власти, обладающего распорядительными полномочиями в отношении не зависящих от них лиц как это, понимается в уголовном законодательстве страны.

Местные же кенеши (советы) не имеют даже законодательных полномочий. Поэтому депутатов местных кенешей так же невозможно причислить к представителям власти, имеющим распорядительные полномочия в отношении не зависимых от них по службе лиц, как это определяется в уголовном законодательстве Кыргызстана, хотя решения, принятые местным кенешем в пределах своих полномочий, также обязательны для выполнения гражданами, проживающими на соответствующей территории, а также юридическими лицами вне зависимости от форм собственности.

Аналогичным образом обстоит дело и с наличием распорядительных полномочий у судей. Согласно ст. 421 Уголовно-процессуального кодекса Кыргызской Республики их решения обязательны для всех органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, физических и юридических лиц и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Кыргызской Республики1. Принятое судом решение становится обязательным для выполнения для тех лиц, которых оно касается. Это может быть не только отдельные лица как обвиняемый или подсудимый, но и должностные лица, иные граждане, а также юридические лица, обязанные выполнить соответствующие предписания судебного акта. При этом, полномочия судьи недостаточно соответствуют распорядительным полномочиям. Да, судья принимает единоличное решение и его решение обязательны для лиц, не

1 Уголовно-процессуальный Кодекс Кыргызской Республики от 02.02.2017 № 20 // Газета «Эркин-Тоо». 2017. № 23-28 (2748-2753).

состоящих в служебной или иной зависимости, однако они зависимы от суда в силу правоотношений в которые они вступили и находятся. В этом и заключается разница между представителем власти, который может действовать в публично -властном отношении по неограниченному кругу независящих от него лиц, тогда как судья взаимодействует зависящими в той или иной мере от его решения лицами. Судьи уполномочены осуществлять только правосудие1 и этим ограничены, т.е. их полномочия не выходят за пределы общественных отношений где возникла необходимость восстановления справедливости.

Вполне возможно и иное толкование распорядительных полномочий, поскольку, как упоминалось выше, лингвистическое значение слова «распоряжаться» может включать право «приказывать», т.е. иметь полномочие на вынесение официального законного распоряжения. Думается, деятельность судьи, как и депутата, по своей сути не предполагает вынесения подобных распоряжений, обязательных для исполнения всеми физическими или юридическими лицами. И если судья получает взятку за вынесение благоприятного для взяткодателя решения, то он действует в таком случае как лицо, осуществляющее функции судебной власти, а не как лицо, уполномоченное распоряжаться лицами, не находящимися зависимости от него или в подчинении. Подобное толкование представляется вполне обоснованным, и в том случае, когда обвинение против судьи или депутата будет основано только лишь на данном признаке, возможно принятия судом решения в пользу обвиняемого, связанного с непризнанием его представителем власти.

Определение представителя власти через «наличие распорядительных полномочий в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости или ведомственной подчиненности» без каких-либо разъяснений термина, усложнил задачу правоприменителя, которому приходится в отдельных случаях самостоятельно устанавливать наличие данного признака представителя власти.

1 О статусе судей Кыргызской Республики: Конституционный Закон Кыргызской Республики от 09.07.2008 № 141 / Газета «Эркин-Тоо». 2008. № 51.

Полагаем, наиболее целесообразным путем для заполнения образовавшегося пробела является разъяснение высшего судебного органа в виде постановления Пленума Верховного Суда КР, что поможет судам и иным практическим работникам правоохранительных органов следовать единому пониманию и, соответственно, применению норм уголовного закона.

Вместе с тем, представителем власти признается лицо, участвующее в отправлении правосудия в качестве присяжного заседателя. В УПК КР присяжный заседатель определен как гражданин Кыргызской Республики, включенный в установленном законодательством порядке в списки кандидатов в присяжные заседатели и отобранный к участию в рассмотрении уголовного дела. В Кодексе также указаны полномочия присяжного заседателя, в которые включены его права и обязанности в процессе осуществлении уголовного судопроизводства. Установлено, что присяжный заседатель вступает в свои полномочия с момента его отбора из списка кандидатов для участия в судопроизводстве по конкретному уголовному делу, а после завершения судебного процесса и вынесения решения по делу присяжный заседатель автоматически теряет полномочия представителя власти. Выполняя функции должностного лица, лицо считается должностным лишь в период исполнения возложенных на него функций. Поэтому присяжный заседатель осуществляет функции представителя власти по специальному полномочию.

При этом в упомянутом выше постановлении Пленума от 25 марта 2016 г. присяжный заседатель прямо не причисляется к представителям власти выполняющим функции по специальному полномочию. Однако, указано, что выполнение функций представителя власти по специальному полномочию означает, что лицо исполняет определенные функции, возложенные на него законом (стажеры органов милиции, прокуратуры и др.), нормативным актом, приказом или распоряжением вышестоящего должностного лица либо правомочным на то органом или должностным лицом. Вместе с тем указывается на единовременность осуществления данных функций, а также совместимость с основной деятельностью лица. Также к лицам, исполняющим функции по

специальному полномочию, Пленум Верховного Суда КР относит различных представителей общественности, которые официально, в соответствии с законом привлекаются к осуществлению властных полномочий в сфере противодействия преступности или выполнению иных контрольных и надзорных функций.

Содержание этого разъяснения говорит о том, что функции представителя власти выполняемы по специальному полномочию и иными кроме присяжного заседателя лицами. Вполне возможно, что правоприменитель, опираясь на норму-определение понятия представителя власти данном в УК КР ограничится лишь присяжным заседателем в случае определения представителя власти по признаку выполнения функций по специальному полномочию. Поэтому необходимо понимать, что данное законодателем определение обхватывает любое лицо, выполняющее функции представителя власти постоянно, временно или по специальному полномочию, так как указывается на «наделенность» лица законом распорядительными полномочиями. Таким образом, лаконичное определение понятия представителя власти, данное в уголовном законе страны, включает в себя широкий круг лиц, обладающих в установленном законом порядке постоянно, временно или по специальному полномочию распорядительными полномочиями. Этим законодатель свел понятие представителя власти к одному признаку. При таком подходе возникает вопрос по поводу отдельного указания на присяжного заседателя, отделения его от общего признака представителя власти, что также потребует дополнительного разъяснения законодательного определения.

Согласно УК КР организационно-распорядительные функции заключаются в осуществлении полномочий по управлению лицами, подчиненными по службе; административно-хозяйственные функции заключаются в осуществлении полномочий по управлению и распоряжению имуществом и денежными средствами; а контрольно-ревизионные функции заключаются в осуществлении полномочий по проведению проверок, ревизий физических и юридических лиц (п. 13 приложения 1 к УК КР).

Таким образом, законодатель сделал положительный шаг, закрепив используемые в нормах ключевые понятия в самом уголовном законе. Отметим,

что по содержанию данные нормы - исчерпывающие, и исключают необходимость дополнительного разъяснения, так как определяемые функции должностных лиц охарактеризованы собирательными признаками. Например, организационно-распорядительные функции, заключаясь в полномочиях по управлению подчиненными, включают в себя такие полномочия как назначение и увольнение служащих, проверка и контроль исполнения работ, наложение взысканий или поощрений и т.д.

Под административно-хозяйственными функциями можно понимать компетенции по определению порядка хранения, реализации, контролю расходов и учету материальных ценностей и денежных средств. При этом материально ответственные лица, лица, отпускающие товар или отвечающие за их сохранность, не выполняют административно-хозяйственные функции, так как не уполномочены на принятие административных решений, а выполняют только хозяйственные функции и, соответственно, не являются должностными лицами.

Особый интерес представляет категория должностных лиц, выполняющих контрольно-ревизионные функции. Среди государств-участников СНГ и ЕАЭС только в УК КР должностное лицо имеет данный дополнительный признак. Несмотря на мнения некоторых российских ученых, которые считают эти функции излишними1, отечественные специалисты утверждают обратное, указывая на необходимость их закрепления в уголовном законе для конкретизации выполняемых должностными лицами функций и устранения возможности расширительного толкования2.

Если обратиться к терминологическому значению слова, то в юридическом словаре «ревизия» (позднелат. геу1вю - пересмотр) означает проверку финансовой, экономической или иной деятельности предприятия с целью

1 Снежко А. С. Превышение должностных полномочий: законодательные и правоприменительные аспекты. Краснодар, 2004. С. 17

2 Сулайманова Н. Н. Уголовная ответственность за взяточничесто по законодательству Кыргызской Республики: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. Бишкек, 2002. С. 7.

установления законности его действий, достоверности и объективности, отраженных в документах информации о товарно-материальных ценностях1. Как правило, ревизия проводится уполномоченными на то должностными лицами или же независимыми аудиторскими организациями или аудиторами в рамках плановых и внеплановых проверок финансово-хозяйственной деятельности коллективного образования или частного лица. Следовательно, ревизия относится к проверкам не только финансовой деятельности того или иного лица. Указываемые функции должностного лица подразумевают и иные проверки, т. е. проверки не только финансовой, но и санитарной, технической, экологической и другой деятельности. Однако, подобные проверки относятся к полномочиям государственных органов и реализуются служащими в этих органах уполномоченными лицами. В таком случае эти лица выполняют функции представителя власти, так как наделяются правами распорядительного характера в отношении не зависящих от них лиц.

По данному поводу Л. Ч. Сыдыкова пишет, что выполняющие названные функции (контрольно-ревизионные) лица, такие как инспектора рыбного хозяйства, пожарной или санитарной службы, ветеринары и т.д. могут выполнять в тех или иных случаях функции представителя власти или организационно-распорядительные функции как должностное лицо, а по специальному кругу вопросов данные лица осуществляют властные полномочия, отличные от организационно-распорядительных функций, т. е. функции контрольно-ревизионного характера2.

Комментируя данные функции должностного лица Р.С. Ибрагимов признает, что функции контрольно-ревизионного характера схожи с функциями по исполнению властных полномочий. Эти функции выполняются такими лицами как государственные или общественные контролеры, ревизоры, которые не относятся к ведомственным служащим, но при этом их деятельность носит властный характер.

1 Барихин А. Б. Большой юридический энциклопедический словарь. М., 2005. С. 534.

2 Сыдыкова Л. Ч. Уголовная ответственность за взяточничество. Бишкек, 1997. С. 40.

Контрольно-ревизионные функции по словам Р. С. Ибрагимова не относятся и к управленческим, потому что носит признаки и той и другой деятельности что отличает эти функции от иных и придает самостоятельности1.

Однако, по нашему мнению, контрольные и ревизионные функции выполняются представителями власти, поскольку они действуют не как частные лица, а как государственные уполномоченные на осуществление данных функции лица. Их деятельность, безусловно, имеет властный характер и не ограничивается по кругу лиц, хотя имеет специфику и самостоятельную сферу действия. Поэтому вполне безболезненно можно отказаться от указания в определении должностного лица на данную дублирующую признаки, свойственные представителю власти, функцию, во избежание излишней смысловой загруженности нормы.

В УК КР иностранное должностное лицо и должностное лицо международной организации определяются аналогично с пунктами «Ь» и «с» статьи 2 Конвенции ООН против коррупции от 31 октября 2003 г., согласно которым иностранное публичное должностное лицо - любое назначаемое или избираемое лицо, выполняющее публичную функцию для иностранного государства, в том числе для публичного ведомства или публичного предприятия; должностное лицо публичной международной организации - международный гражданский служащий или любое лицо, которое уполномочено такой организацией действовать от ее имени.

Однако, сама возможность привлечения иностранных должностных лиц к уголовной ответственности по законодательству Кыргызстана затруднена не только требованиями международных документов и бланкетных норм уголовного кодекса, но и недостаточной разработанностью соответствующих норм. Содержания определений понятий должностное лицо и иностранное должностное лицо разительно отличаются, что является результатом прямого переноса определения иностранного должностного лица из международного источника без

1 Ибрагимов Р. С. Взяточничество и его квалификация: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. М., 1992. С. 95-97.

осмысления и адаптации к национальному законодательству. По сравнению с традиционным должностным лицом, определение которого имеет исчерпывающий характер в силу указания на не только конкретные выполняемые им функции, но и на место их выполнения, иностранное должностное лицо идентифицируется лишь через выполняемые публичные функции.

Носителями публичных функций Н. В. Бугаевская считает, как лиц, находящихся на службе в государственных и муниципальных органах, так и лиц, выполняющих общественные функции и решающих общественные задачи на основе предоставленных этими органами полномочий1. Аналогичное пояснение дается С. Б. Жилиной. Она отмечает, что удовлетворение признаваемых и охраняемых государством общественных интересов составляет основу публичных функций как направление деятельности прежде всего государства и муниципальных образований. При этом, эти функции могут выполняться и «негосударственными структурами и образованиями, к которым можно отнести «Газпром», РАО «ЕЭС России», ОАО «Российские железные дороги», нотариусы, адвокаты, банки, аудиторы, средства массовой информации и отдельные граждане»2.

При таком толковании понятия «публичные функции» к публичным должностным лицам иностранного государства (кроме должностных лиц по традиционному определению) вполне возможно причислить представителей обеспечивающих население профессий, которые также удовлетворяют потребности и интересы граждан и общества, к которым также можно отнести кроме частных адвокатов, аудиторов и нотариусов, и представителей

1 Бугаевская Н. В. Выполнение публичных функций как признак субъекта коррупционных преступлений // Человек: преступление и наказание. 2015. № 3 (90). С. 90-94.

2 Жилина С. Б. Правовое обеспечение исполнения коммерческими банками публичных функций в Российской Федерации: автореферат дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.14. Ростов-на-Дону, 2006. С. 18.

неправительственных организаций, специализирующихся в области социальной, гуманитарной и правовой помощи населению1.

В п. «а» ст. 2 Конвенции ООН 2003 г. отмечается, что «публичное должностное лицо» может означать любое лицо, выполняющее какую-либо публичную функцию или предоставляющее какую-либо публичную услугу, как это определяется во внутреннем законодательстве государства-участника и как это применяется в соответствующей области правового регулирования государства-участника. Данная норма предполагает работу с законодательством того государства где привлекаемое к ответственности лицо осуществляло свою деятельность. При этом, если учитывать сложности перевода и корректного толкования иностранного законодательства в том значении в котором законодатель их принимал, то данная задача представляется трудновыполнимой.

Кроме этого сложность заключается и в том, что понятие «должностное лицо» в национальных законодательствах государств-участников имеет существенные отличия. Если в государствах СНГ термин «должностное лицо» превратился в традиционное понятие и определяется в большинстве схожим образом (функциональный подход), то в иных государствах данное понятие используется очень редко и наполняется не одинаковым содержанием. В основном для обозначения субъекта должностного преступления используется термин «public official». Несмотря на то, что конкретизация данного признака в различных законодательствах может быть различной общее указание на публичность деятельности осуществляемой лицами, подпадающими под данное понятие, позволяет сделать вывод, что именно ориентированность такой деятельности на удовлетворение интереса общества ставится в главу угла при определении данного субъекта преступления. Подобные сложности, связанные с практическим применением отдельных положений международных источников,

1 Шейренов Ж. Н. Иностранное публичное должностное лицо как субъект коррупционного преступления в уголовном праве Кыргызской Республики // Право и практика. 2021. № 2. С. 205-208.

существенно затрудняет межгосударственные отношения в сфере противодействия транснациональным коррупционным деяниям.

При этом уголовная ответственность рассматриваемого субъекта предусмотрена в УК КР только за получение взятки (ст. 325 УК КР). Однако, согласно п.2 ст. 16 Конвенции ООН 2003 г. криминализации подлежит не только получение взятки, но и ее вымогательство, что является не менее значительным и вполне возможным для совершения иностранным публичным должностным лицом. В виду наличия в уголовном законе ответственности должностного лица за данное деяние (ст. 326 УК КР «Вымогательство взятки») существующее положение дел приводит к выводу, что совершаемое иностранным публичным должностным лицом вымогательство взятки не наказуемо по УК КР1.

Также необходимо отметить, что в уголовном праве Кыргызской Республики не предусмотрена ответственность иностранных должностных лиц, совершивших преступление против интересов Кыргызской Республики за ее пределами. Согласно ст. 13 УК КР лица, привлекаются к ответственности за начатые, оконченные или пресеченные на территории Кыргызской Республики преступления. Это же относится и к иностранным должностным лицам. Однако, законодатель не предусматривает возможность совершения должностными лицами иностранного государства преступлений, посягающих на охраняемые интересы граждан и общества, государства за его пределами. Ярким примером того, что интересы отдельных государств может быть нарушен вне их пределов может послужить коррупционный скандал 2015 года, в котором США обвинили должностных лиц Международной федерации футбола во взяточничестве, совершенном за пределами страны. Так, юрисдикция США распространяется за их пределы пресекая преступления, совершенные с использованием банковской системы или валюты страны.

Немаловажным является вопрос о реальной возможности коррупционной деятельности иностранного должностного лица посягать на интересы

1 Шейренов Ж. Н. Там же.

государственной или муниципальной службы, охраняемой уголовным законодательством Кыргызстана. Дело в том, что иностранное должностное лицо совершая взяточничество не может нарушать интересы государственной власти Кыргызской Республики, потому что согласно законодательству, иностранный гражданин не может быть принят на государственную службу или в органы местного самоуправления, следовательно, обладать полномочиями должностного лица страны чтобы воспользоваться ими в личных корыстных целях. Такие интересы могут быть нарушены только лицом, вовлеченным в механизм государственного управления, одним из требований к которому является наличие гражданства Кыргызской Республики. На данный вопрос не раз обращали внимание российские ученые и предлагали в качестве решения предусмотреть в УК РФ соответствующие объекту должностных преступлений, совершаемых иностранными публичными должностными лицами и лицами международных организаций главы, с названием «Преступления против интересов международного сотрудничества государств»1 или «Преступления против международного правопорядка»2.

В УК КР закреплены такие коррупционные преступления как «Коммерческий подкуп» (ст. 237) и «Незаконное получение вознаграждения служащим» (ст. 238), субъектами которых являются лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации и служащий, не являющийся должностным лицом государственного органа, муниципальной службы, государственного и муниципального учреждения.

Субъект коммерческого подкупа определяется аналогично субъекту должностных преступлений, т.е. через характер выполняемых лицом функций и место их выполнения. Исследуемый субъект отличается от должностного лица, главным образом, местом осуществления своих функций. Согласно

1 Жук М. С. Ответственность иностранных должностных лиц и системное единство институтов уголовного права // Законность. 2011. № 1 (915). С. 44-46.

2 Богуш Г. И. Подлежат ли иностранные должностные лица ответственности по УК РФ? // Уголовное право. 2010. № 4. С. 12-19.

приложению 1 к УК КР, это лицо, постоянно, временно либо по специальному полномочию выполняющее организационно-распорядительные или административно-хозяйственные обязанности в коммерческой организации, независимо от формы собственности, а также в некоммерческой организации, не являющейся государственным органом, органом местного самоуправления.

Здесь не совсем понятна логика, согласно которой законодатель заменил слово «функции» на «обязанности». Считаем, что слово «обязанности» в данном контексте недостаточно характеризует полномочия рассматриваемого субъекта. Как известно любая должность вне зависимости от характера собственности юридического образования предполагает у лица не только обязанности, но и соответствующие права, которые обязательны для полноценного отправления занимаемой должности. Ведь принимая управленческие решения лицо не выполняет обязанности, а использует предоставленные по должности права. Указание не на функции, а на обязанности лица создаст определенные сложности при квалификации преступления. Появляется необходимость идентификации лиц лишь по должностным обязанностям игнорируя иные составляющие его полномочий. Обязанности по должности подразумевают обязательные требования, предъявляемые к лицу, которые он должен соблюдать в ходе своей управленческой деятельности, и составляют только часть всей совокупности действий по должности, которая состоит, например, не только в соблюдении трудового распорядка или своевременной подготовке документов, но и использовании своих прав по должности, предоставленных для достижения поставленной задачи, и тем самым выполнения своих должностных функций. Кроме того, сложно представить должностные обязанности, по которым лицо должно принимать определенные решения управленческого характера, например, нанимать и увольнять работников, определять заработную плату, поощрять их, или же производить операции с имуществом и денежными средствами организации, поскольку такие действия лицо выполняет, основываясь на предоставленных по должности правах и полномочиях.

Считаем, что для правильной квалификации рассматриваемых преступлений необходимо определить наличие у лица, совершившего преступление, организационно-распорядительных или административно-хозяйственных функций, и для этого установить круг его полномочий. Также установлению подлежит правовое основание выполнения данных функций, исходя из которого управленческие функции могут выполняться постоянно, временно или по специальному полномочию. Как временные, так и специальные полномочия должны закрепляться в официальной форме или выполняться на основании регулирующего закона или нормативного акта.

Также субъектом коррупционного преступления по уголовному законодательству Кыргызстана может быть служащий, который не является должностным лицом государственного органа, муниципальной службы, государственного и муниципального учреждения, ответственность которого предусмотрена ст. 238 УК КР за незаконное получение вознаграждения. Хотя данная норма расположена в гл. 34 УК КР «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях», под описанные в ней признаки подходит также и не должностное лицо, служащее в государственных органах, органах местного самоуправления, в государственных или муниципальных учреждениях. Пленум от 25 марта 2016 года указал, что при рассмотрении субъектного состава получения взятки не должностным лицом т. е. служащим, его действия необходимо квалифицировать как незаконное получение вознаграждения служащим. При этом не уточняется сфера службы: публичной или частной. Думается, что, поместив рассматриваемую норму именно в этой главе, законодатель предусмотрел ее для пресечения коррупционных правонарушений в частном секторе.

Необходимость существования данного состава, предусматривающего ответственность государственного, муниципального служащего или служащего государственных учреждений, не являющихся должностными лицами, в литературе периодически обсуждается. Приводятся существенные аргументы о том, что служащие зачастую пользуются возможностями, возникающими в силу

службы, в своих интересах. В качестве примера указывают на возможности (по должности, например, бухгалтера или юриста) повлиять на принимаемые должностным лицом решения путем уговоров или дезинформации, которые могут привести к ощутимому ущербу. Однако, даже в таких случаях, служащие совершают только служебное правонарушение. Действуя в своих интересах (корыстных или любых других), служащий идет на нарушение своих служебных обязанностей, которые ограничены и не включают принятия самостоятельных управленческих решений. Если придерживаться вышеуказанной позиции и видеть взяточничество в каждом использовании служебного положения, то под коррупционным преступлением можно будет понимать широкий круг преступлений, от мошенничества и до контрабанды. Поэтому не всякое преступление, где в частных интересах используются служебные возможности, является коррупционным, хотя и имеет некоторые присущие ему признаки.

При этом вознаграждениями, полученными незаконно, - согласно рассматриваемой норме, - могут признаваться деньги, ценные бумаги, иные имущества или услуги имущественного характера. Служащий, при этом, совершает за вознаграждение действия, которые и так должен был совершить по службе, или не отказываться от их совершения. К такому решению служащий приходит осознанно и по обоюдному согласию двух сторон, потому что в норме говорится о подкупе служащего, т. е. вознаграждение или его обещание предшествует необходимым действиям служащего.

Однако, в разъяснениях Пленума от 25 марта 2016 года сказано, что при незаконном вознаграждении, как правило, материальные ценности вручаются субъекту уже после совершения им заранее не обусловленных предварительной договоренностью действий как бы в виде «благодарности за труды». Получается, что вознаграждение изначально не обхватывается умыслом служащего и не влияет на его решения и действия. При этом, получая заранее не обговоренное вознаграждение за уже выполненное законное действие, служащий максимум посягает на этические нормы, а не на объекты уголовно-правовой охраны.

Вопрос о необходимости рассмотрения аналогичной нормы в УК РФ не раз был затронут российскими учеными. При этом отмечалось, «что криминализация незаконного вознаграждения может стать эффективной мерой, способствующей снижению уровня бытовой коррупции, когда речь идет о получении материальных благ лицом, не обладающим специальным правовым статусом»1. Нельзя не согласиться с данным мнением, поскольку бытовая коррупция, составляя большую и латентную часть коррупционной преступности, порождает в сознании простых граждан представление о дозволенности таких действий и убежденность в возможности с помощью подкупа использовать силу закона в свою пользу. Распространенность бытовой коррупции также отрицательно влияет на авторитет государственной власти и на общее правосознание граждан.

Таким образом, по результатам настоящего параграфа, можно сделать некоторые выводы.

1. В диспозиции ст. 319 УК КР «коррупция» рассматривается как самостоятельный состав преступления, субъектом которого является должностное лицо. Субъектом взяточничества, кроме должностного лица, выступают иностранные публичные должностные лица и должностные лица публичных международных организаций. Субъектом коррупционных преступлений, совершаемых в частном секторе, являются лица, выполняющие управленческие функции в коммерческой или иной организации; служащие, не являющиеся должностным лицом государственного органа, муниципальной службы, государственного и муниципального учреждения.

2. Субъект коррупционного преступления в уголовном праве Кыргызской Республики определяется через отличающие его управленческие функции, основу которых составляют: распорядительные полномочия представителя власти; полномочия по управлению лицами, подчиненными по службе; полномочия по

1 Семыкина О. И. Криминализация незаконного вознаграждения: возврат к истокам или антикоррупционная новелла // Журнал российского права. 2017. № 12. С. 61-70.

управлению и распоряжению имуществом и денежным средствами; полномочия по проведению проверок, ревизий физических или юридических лиц.

3. К специальным признакам субъекта коррупционного преступления в уголовном праве Кыргызстана относятся:

- статусно-правовой признак - наличие установленного правовой нормой служебного положения;

- функциональный признак - наличие связанных со служебным положением властных, управленческих и иных функций;

- темпоральный признак - осуществление лицом функций постоянно, временно или по специальному полномочию.

4. Субъекты коррупционного преступления в уголовном праве Кыргызстана дифференцируются:

- по статусно-правовому признаку: на лиц, служебное положение и полномочия которых определены законом, нормативными установлениями органов местного самоуправления (кенешами), ведомственными или локальными нормативными актами организаций (предприятий), учредительными документами и договорами;

- по функциональному признаку: на представителя власти; лиц, выполняющих организационно-распорядительные функции; выполняющих административно-хозяйственные функции; выполняющих контрольно-ревизионные функции; лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческой или иной организации; служащих, не являющихся должностным лицом государственного органа, муниципальной службы, государственного и муниципального учреждения;

- по правовой основе временного периода осуществления полномочий: на лиц, осуществляющих управленческие функции постоянно, временно и по специальному полномочию;

- по организационно-правовой конструкции коллективного образования, от имени которого осуществляются властные или управленческие функции: на

субъекты коррупционного преступления, совершаемого в публичном (государственном) и частном секторах.

5. Разделение и систематизация субъектов коррупционных преступлений, предлагаемые в зависимости от содержания специальных признаков этих субъектов, позволяют дифференцировать ответственность за эти преступления и определять формы и меры уголовно-правового воздействия на лиц, их совершивших. При этом исходя из специфичности коррупционных преступлений, мы не рассматриваем общий субъект преступления как самостоятельный вид субъектов этих преступлений и не включаем в их классификацию.

6. Обобщая вышесказанное, предлагается следующее определение субъекта коррупционного преступления в уголовном праве Кыргызской Республики - это совершившее коррупционное преступление физическое, вменяемое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности, постоянно, временно или по специальному полномочию выполняющее управленческие и иные функции в силу своего служебного положения от имени публичного или частного коллективного образовании, а также любое физическое вменяемое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности.

7. С этих позиций представляется научно обоснованным предложение о необходимости включения определений понятий «коррупционное преступление» и «субъект коррупционного преступления» в закон Кыргызской Республики «О противодействии коррупции» от 8 августа 2012 года № 153, поскольку в настоящее время в данном законе определение понятия «коррупция» полностью соответствует диспозиции ст. 319 УК КР «Коррупция» и не отражает сущность коррупции как социально-правового явления и составляющих ее коррупционных преступлений; а имеющееся определение субъекта коррупционного преступления не охватывает существенных признаков и круга всех субъектов коррупции. В развитие сказанного предлагается также использовать понятия «коррупционное преступление» и «субъект коррупционного преступления» в иных законодательных актах Кыргызской Республики, регулирующих ответственность за коррупционные преступления (в УК КР) и судебных актах (в постановлениях Пленума ВС КР).

8. Полагаем научно обоснованным предложение о внесении законодательного изменения в название ст. 319 УК КР «Коррупция» на более точное «Незаконное участие должностного лица в преступной группировке или в связях с представителями преступной группировки», поскольку диспозиция данной статьи в настоящее время не соответствует ее нынешнему названию. При этом сама диспозиция в существенном изменении редакции не нуждается.

9. На основе опыта Российской Федерации считаем целесообразной подготовку проекта Указания Генеральной прокуратуры Кыргызской Республики, принятого совместно с другими правоохранительными органами Кыргызской Республики, о специальном перечне коррупционных преступлений для целей сбора и анализа статистических данных и выработки на этой основе эффективных антикоррупционных мер.

§ 2.3. Субъект коррупционного преступления в уголовном праве России

К проблемам, связанным с коррупцией и по противодействию ей как в науке, так и в законодательстве Российской Федерации обращено пристальное внимание и разрабатываются необходимые, соответствующие международным требованиям положения, которые повышают эффективность антикоррупционной политики страны. В этой связи интерес представляет подход российского законодателя к вопросу определения коррупции, коррупционного преступления и его субъекта.

Вкратце напомним, что в Федеральном законе РФ от 25 декабря 2008 года № 273-ФЗ (ред. от 31.07.2020 г.) «О противодействии коррупции» коррупция определяется через перечисление некоторых составов коррупционных преступлений

закрепленных в УК РФ: злоупотребление служебным положением; дача взятки; получение взятки; злоупотребление полномочиями; коммерческий подкуп1.

Кроме этого, как было нами уже упомянуто в первых параграфах работы указание на преступления коррупционной направленности можно найти в специальном Перечне 23, утвержденном Указанием Генпрокуратуры РФ № 35/11, МВД РФ № 1 от 24 января 2020 года «О внесении изменений в Перечни статей Уголовного кодекса Российской Федерации, используемые при формировании статистической отчетности», в котором в основную группу коррупционных преступлений (без указаний на условия) включены те же составы преступлений, указанные в упомянутом выше законе2. Также в Перечне указаны признаки преступлений, которые обязательны для признания их коррупционными, это связь деяния со служебным положением лица, наличие корыстного мотива и прямого умысла и субъект преступления соответствующий признакам, указанным в примечаниях к ст. ст. 285, 201 УК РФ.

Так, согласно примечанию к ст. 285 УК РФ, должностными лицами признаются лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, государственных внебюджетных фондах, государственных корпорациях, государственных компаниях, публично-правовых компаниях, на государственных и муниципальных унитарных предприятиях, в хозяйственных обществах, в высшем органе управления которых Российская

1 О противодействии коррупции: Федеральный закон Российской Федерации от 25.12.2008 № 273-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2008. № 52 (ч. 1). Ст. 6228.

2 Перечень № 23, утвержденный Указанием Генпрокуратуры РФ № 738/11, МВД России № 3 от 25.12.2020 «О внесении изменений в Перечни статей Уголовного кодекса Российской Федерации, используемые при формировании статистической отчетности» // Документ опубликован не был. Доступ из СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 25.12.2020).

Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование имеет право прямо или косвенно (через подконтрольных им лиц) распоряжаться более чем пятьюдесятью процентами голосов либо в которых Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование имеет право назначать (избирать) единоличный исполнительный орган и (или) более пятидесяти процентов состава коллегиального органа управления, в акционерных обществах, в отношении которых используется специальное право на участие Российской Федерации, субъектов Российской Федерации или муниципальных образований в управлении такими акционерными обществами («золотая акция»), а также в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации1.

Общим признаком для всех должностных лиц выступает властно-публичный характер коллективных образований, в которых эти лица осуществляют предоставленные им права и обязанности согласно занимаемым должностям и, тем самым, обеспечивают функционирование данных образований. В то же время вид и специфика предоставляемых лицам индивидуальных функций является фактором, отличающим руководителей от служащих и наоборот. Кроме функционального признака, должностных лиц дифференцирует конкретное место осуществления этих функций, например, различаются должностные лица правоохранительных органов и должностные лица государственных учреждений или корпораций, или воинских формирований.

Приведенное законодательное определение должностного лица позволяет рассматривать их, в составе двух основных групп:

1) лица, выполняющие функции представителя власти;

2) лица, выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в коллективных образованиях публичного характера, перечисленных в вышеприведенном определении.

1 Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 25. Ст. 2954.

При этом лица, выполняющие названные функции по специальному полномочию, не приравниваются к статусу должностного лица, а приняв на себя соответствующие полномочия на период их выполнения, становятся полноценными должностными лицами. Поэтому отделять их от должностных лиц по признаку выполняемых функций нельзя. Они могут дифференцироваться только по правовой основе периода выполнения указанных функций.

В ст. 318 УК РФ представитель власти определен как должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости.

На основе такого определения, представителей власти можно рассматривать, разделив на следующие группы: 1) должностные лица правоохранительных органов, к которым можно отнести лиц, уполномоченных на выявление и пресечение правонарушений (сотрудники прокуратуры, Следственного комитета, МВД, ФСБ, ФСИН и т.д.); 2) должностные лица контролирующих органов (лица, выполняющие контрольные и надзорные функции (сотрудники федеральной налоговой службы, федеральной таможенной службы, федеральной службы по техническому и экспертному контролю и т.д.); 3) иные должностные лица, наделенные распорядительными полномочиями (лица, осуществляющие функции законодательной и исполнительной власти (например, депутаты Государственной Думы, члены Правительства и т.д.).

В первых двух случаях должностных лиц достаточно легко ограничить по принадлежности к указанным органам, хотя некоторые органы выполняют как правоохранительные, так и контролирующие функции (например, федеральная таможенная служба). Определение же последней группы осуществляется на основании распорядительных полномочий должностных лиц. Они могут состоять в их законных правах на отдачу официального приказа или указаний лицам, не находящимся от них в служебной зависимости.

При этом следует отметить, что, как и в законодательстве Кыргызской Республики, содержание распорядительных полномочий указанных лиц российским законодателем не определено, что, в свою очередь, порождает те же проблемы, которые были затронуты нами в предыдущем параграфе. Речь идет о наличии у депутатов распорядительных полномочий. Основу деятельности депутата, как известно, составляет их участие в процессе принятия законов, иных нормативных правовых актов и решений, стоящих перед законодательной властью. Используя свое право, депутат может повлиять на результаты коллективного решения по принятию соответствующего нормативного правового акта, но никаких иных приказов или распоряжений он отдать не может. Следовательно, он участвует только в процессе создания нормативного правового акта, в силу которого органы исполнительной власти будут осуществлять распорядительные полномочия. Поэтому, исходя из смысла примечания к ст. 318 УК РФ, невозможно утверждать о наличии у депутатов распорядительных полномочий.

Полномочия, представленные представителям власти, дают им право действовать при выполнении своих функций в отношении только тех лиц, которые не находятся в служебной подчиненности или зависимости от них. При этом они не могут принимать какие-либо аналогичные меры в отношении других служащих с ними в одном органе. Таким образом представители власти в функциональном плане бездейственны в отношении «своих» и должностных лиц одной системы.

В свою очередь Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 16 октября 2009 года № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» (далее - постановление Пленума от 16 октября 2009 г.)1 дает более подробное описание представителя власти и в п.3 поясняет, что к представителям власти относятся:

1 Надо сказать, что многие положения данного постановления явились методологической основой и воспроизведены в постановлении Пленума Верховного Суда Кыргызской Республики, от 25.03.2016 № 7, которое проанализировано нами в предыдущем параграфе диссертации.

- лица, наделенные правами и обязанностями по осуществлению функций органов законодательной, исполнительной или судебной власти;

- и иные лица правоохранительных или контролирующих органов, наделенные в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости, либо правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, организациями, учреждениями независимо от их ведомственной принадлежности и форм собственности.

Вместе с этим должностные лица, не имеющие распорядительных полномочий, исключаются Пленум Верховного Суда РФ из числа представителей власти. Это должностные лица правоохранительных или иных органов в большинстве случает выполняющие административно-хозяйственные функции. Например, начальник снабжения, главный бухгалтер и др.

Также в данном постановлении даны разъяснения относительно организационно-распорядительных функций должностных лиц. Согласно указанию высшего судебного органа, данные функции связаны с организацией руководства коллективом в государственном органе, органе местного самоуправления, учреждениях такого происхождения, в иных структурных подразделениях данных органов, а также с управлением деятельностью отдельных сотрудников, находящихся в служебном подчинении. Кроме этого, к этим функциям относятся работы с кадрами: формирование состава и определение служебных функций, организация прохождения службы, к которому относятся меры поощрения и взыскания.

Обобщенно можно сказать, что организационно-распорядительные функции - это функции, направленные на организацию и управление определенным участком работы и лицами, выполняющими данную работу. Это характерно общей организации работы того или иного органа государственного назначения.

Также нельзя не отметить, что организационно-распорядительные функции отражаются в принятии решений, имеющих юридическое значение для других

лиц, т. е. имеющие за собой юридические последствия, такие как выдача медицинского листка о временной нетрудоспособности, установление инвалидности гражданина, выставление оценок на государственном аттестационном экзамене.

Согласно теории права, юридическую значимость может иметь поведение любого человека, выраженное в желании быть правомерным или противоправным, или же юридически индифферентным - безразличным для права. Соответственно, следует понимать, что юридической значимостью должны обладать прописанные полномочия должностного лица, а не его действия вне должностных прав и обязанностей. Следовательно, подобные законные действия должностных лиц должны сопровождаться наступлением обязательных юридических последствий для лиц, которым они адресованы. При этом под юридически значимыми действиями необходимо понимать права должностных лиц, предоставленные им по полномочию на принятие решений, влияющих на правовые отношения (влекущих их изменения, прекращения и т. д.) На этой основе предполагается, что данными правами обладают те лица, которые уполномочены выдавать от имени государственного или муниципального учреждения документы, подтверждающие те или иные юридически значимые факты1.

Поэтому медицинский работник или педагог могут быть субъектом должностного или коррупционного преступления, если только имеют полномочия по занимаемой должности на принятие законных решений, влекущих юридические последствия. Таковым может быть, например, врач, наделенный кроме осуществления своих обязанностей, связанных с профессией иными полномочиями по организации работы данного медицинского учреждения. Отсутствие у лица подобных функций означает, что данное лицо не может быть субъектом должностного и коррупционного преступления. Если даже действия или бездействия рядового медицинского работника будут иметь юридическое значение, они не могут быть поняты с том смысле что действия должностного лица, и не

1 Волженкин Б. В. Служебные преступления. СПб., 2005. С. 96-97.

могут служить основанием для того, чтобы признавать такое лицо должностным лицом, выполняющим организационно-распорядительные функции.

Вместе с тем, вполне обоснованно возникает вопрос по поводу тех медицинских работников и педагогов, которые выполняют аналогичные функции в частном секторе, т. е. в частных медицинских и образовательных учреждениях. Действия данных лиц в подобных случаях, по мнению некоторых ученых, должны квалифицироваться как действия не должностного лица 1, то есть, даже если эти лица, действуя на основе предоставленных им частными учреждениями прав, изменяют юридическое положение обратившихся к ним лиц.

Подобный подход объясняется тем, что должностное лицо определяется такими признаками как особый характер выполняемой функции и место выполнения этих функций, что не позволяет признать указанных лиц, работающих в частных учреждениях, даже при выполнении ими аналогичных по характеру действий, должностными лицами. Однако здесь необходимо обратить внимание на то, что выданные частными учреждениями документы, имеющие юридическую силу, ничем не отличаются по юридической силе от своих аналогов, выдаваемых в государственных учреждениях. Они так же порождают юридические последствия для их обладателя. Исходя из этого, можно сказать, что вне зависимости от вида подобных учреждений медицинские работники и педагоги, выполняющие в них организационно-распорядительные функции, могут быть признаны субъектами коррупционных преступлений.

По мнению иных ученых, в таких случаях указанные лица своими действиями посягают на интересы коммерческих и иных организаций, поэтому их деяния должны квалифицироваться как преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях2.

1 Глушков М. Р. Проблема статуса лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческой или иной организации // Юридический мир. 2014. № 6. С. 34-38.

2 Панченко П. Коррупция в образовательных учреждениях: составы преступлений и соотношение с преступными деяниями // Уголовное право. 2005. № 2. С. 53

Следует отметить, что для практики будет иметь значение то, что по своей природе действие постановления Пленума от 16 октября 2009 г. распространяется только на должностных лиц и не распространяется на частные учреждения. Тем не менее, данный вопрос требует своего решения, которое может быть дано в дополнительных разъяснениях Пленума ВС РФ. И наилучшее и верное на наш взгляд решение здесь может быть в распространении данного признака должностного лица на лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях (ст. 201 УК РФ).

Вместе с этим, в данном контексте справедливо будет обратить внимание на то, что согласно разъяснению Пленума от 16 октября 2009 г. к воинским должностным лицам необходимо относить не только начальников по должностному положению, но также по воинскому званию, так как согласно ст. 31 Устава внутренней службы Вооруженных Сил РФ они наделены правом отдавать подчиненным приказы и требовать их выполнения, тем самым реализуя организационно-распорядительные функции1.

Также в рассматриваемом постановлении высшего судебного органа дается подробное разъяснение по поводу должностных лиц, выполняющих административно-хозяйственные функции. Так, согласно п. 5 постановления Пленума от 16 октября 2009 года к таким функциям относятся:

- в полномочиях по управлению и распоряжению имуществом и денежными средствами, организаций, учреждений, воинских частей и подразделений;

- а также по совершению иных действий по принятию решений о начислении заработной платы, премий, осуществлению контроля за движением материальных ценностей, определению порядка их хранения, учета и контроля за их расходованием.

1 Устав внутренней службы Вооруженных Сил РФ (утв. Указом Президента РФ от 10.11.2007 № 1495) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2007. № 47 (ч. 1). Ст. 5749.

При этом обязанности лица, связанные с выполнением технической работы с имуществом, т. е. его перемещение, выдача, доставка по указанию должностных лиц или использование в производстве не свидетельствуют о наличии распорядительных полномочий. Такую техническую работу обычно выполняют экспедиторы, кассиры или рядовые работники бухгалтерии. Поэтому лицу недостаточно владеть только обязательствами по материальной ответственности, ему также необходимы полномочия распоряжаться и управлять имуществом.

Таким образом, необходимым признаком для признания лица субъектом коррупционного преступления являются его полномочия, дающие право решать вопросы, касающиеся имущества, то есть принимать решения и давать определенные распоряжения о получении и отпуске материальных ценностей, продаже товаров, их списании, получении и выдаче денежных средств, и других действиях, которые влияют на правовое положение имущества.

Рассматриваемые выше функции должностного лица связаны одним общим признаком - замещение конкретной должности в организациях государственного аппарата. В отличие от должностного лица такой признак не является обязательным для лица, исполняющего аналогичные функции по специальному полномочию, то есть выполняющего функции должностного лица без занятия предусматривающей их должности.

Правовой статус данного лица определяется конкретным нормативным правовым актом, о чем в постановлении Пленума от 16 октября 2009 г. сказано, что подобные полномочия возлагаются законом, иным нормативным актом, приказом или распоряжением вышестоящего должностного лица либо правомочным на то органом или должностным лицом (например, функции присяжного заседателя). Данные функции могут осуществляться в течение определенного времени или же разово, также могут совмещаться с основной работой.

Правовое положение такого лица аналогично положению должностного лица, то есть оно занимается управленческой деятельностью, выступает от имени организации, а также подчиняется на время выполнения порученных обязанностей юрисдикции данной организации, что означает - несет полную

ответственность согласно выполняемым полномочиям. Таким образом, оно может выступать субъектом должностного преступления, поскольку его правовая природа едина со статусом должностного лица данной организации.

Кроме рассмотренных субъектов субъектами коррупционного преступления также могут быть выступать государственные и муниципальные служащие, не являющиеся должностными лицами. При этом в уголовном законодательстве нет определения данных субъектов, кроме указания, содержащегося в примечании 4 к ст. 285 УК РФ, о том, что государственные служащие и муниципальные служащие, не относящиеся к числу должностных лиц, несут уголовную ответственность по статьям главы 30 УК РФ только в случаях, специально предусмотренных статьями этой главы.

Кроме этого конкретное указание на служащего можно встретить в диспозиции статьи 288 УК РФ, где отмечается, что только государственный служащий или муниципальный служащий, не являющийся должностным лицом, признается субъектом такого преступления как «Присвоение полномочий должностного лица». Вместе с тем, служащие выступают субъектами всех тех составов преступлений (коррупционных в том числе) предусмотренных в УК РФ, в которых указан специальный признак «совершение преступления лицом с использованием своего служебного положения».

При этом определения государственному и муниципальному служащему даны в иных законодательных актах. Определение государственного служащего содержит Федеральный закон «О системе государственной службы Российской Федерации» от 27 мая 2003 года № 58-ФЗ, в котором говорится, что федеральный государственный служащий - это гражданин, осуществляющий профессиональную служебную деятельность на должности федеральной государственной службы и получающий денежное содержание (вознаграждение, довольствие) за счет средств федерального бюджета.

Понятие муниципального служащего определено в Федеральном законе «О муниципальной службе в Российской Федерации» от 2 марта 2007 года № 25-ФЗ, согласно которому муниципальным служащим является гражданин,

исполняющий в порядке, определенном муниципальными правовыми актами в соответствии с федеральными законами и законами субъекта Российской Федерации, обязанности по должности муниципальной службы за денежное содержание, выплачиваемое за счет средств местного бюджета. Кроме того, указывается, что не относятся к муниципальным служащим лица, технически обеспечивающие деятельность муниципальных органов, избирательных комиссий муниципальных образований.

На основе данных определений можно выделить основные признаки государственного и муниципального служащего, такие как наличие гражданства, осуществление профессиональной деятельности согласно занимаемой должности, в государственном или муниципальном органе и получение денежного вознаграждения из соответствующего бюджета.

Другой разновидностью субъекта коррупционного преступления являются иностранное должностное лицо и должностное лицо публичной международной организации, о которых упоминалось в предыдущем параграфе.

Согласно примечанию 2 к ст. 290 УК РФ под иностранным должностным лицом в статьях 290, 291, 291.1 и 304 УК РФ понимается любое назначаемое или избираемое лицо, занимающее какую-либо должность в законодательном, исполнительном, административном или судебном органе иностранного государства, и любое лицо, выполняющее какую-либо публичную функцию для иностранного государства, в том числе для публичного ведомства или публичного предприятия (например, министр, мэр, судья, прокурор). Под должностным лицом публичной международной организации понимается международный гражданский служащий или любое лицо, которое уполномочено такой организацией действовать от ее имени.

В п. 1 постановления Пленума от 9 июля 2013 года № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях»

(далее - постановление Пленума от 9 июля 2013 года)1 обращается внимание на то, что к иностранным должностным лицам и должностным лицам публичной международной организации относятся лица, признаваемые таковыми международными договорами Российской Федерации в области противодействия коррупции.

Под иностранным должностным лицом понимается любое назначаемое или избираемое лицо, занимающее какую-либо должность в законодательном, исполнительном, административном или судебном органе иностранного государства, и любое лицо, выполняющее какую-либо публичную функцию для иностранного государства, в том числе для публичного ведомства или публичного предприятия (например, министр, мэр, судья, прокурор).

К должностным лицам публичной международной организации относятся, в частности, члены парламентских собраний международных организаций, участником которых является Российская Федерация, лица, занимающие судебные должности любого международного суда, юрисдикция которого признана Российской Федерацией.

Субъектом таких коррупционных преступлений, как злоупотребление полномочиями (ст. 201 УК РФ), коммерческий подкуп (ч. ч. 3 и 4 ст. 204 УК РФ) и некоторых других, является лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческих и иных организациях. На основании примечания к ст. 201 УК РФ, лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, а также в некоммерческой организации, не являющейся государственным органом, органом местного самоуправления, государственным или муниципальным учреждением, признается лицо, выполняющее функции единоличного исполнительного органа, члена совета директоров или иного коллегиального исполнительного органа, а также лицо, постоянно, временно либо

1 О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 № 24 // Российская газета. 2013. № 154.

по специальному полномочию выполняющее организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в этих организациях

Таким образом данный субъект коррупционных преступлений владеет схожими с должностным лицом признаками, т. е. функциональные свойства как выполнение организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции и место выполнения этих функций. При этом согласно разъяснениям Пленума от 16 октября 2009 г., лицом, осуществляющим функции единоличного исполнительного органа, члена совета директоров или иного коллегиального исполнительного органа являться директор, генеральный директор, член правления акционерного общества, председатель производственного кооператива и т. д.

На основе изложенного можно сделать выводы о том, что, во-первых, специальным субъектом коррупционных преступлений в уголовном праве Российской Федерации могут признаваться должностные лица, осуществляющие властные, организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции, иностранные должностные лица, должностные лица публичных международных организаций, лица, выполняющие управленческие функции в коммерческих и иных организациях и служащие государственных и муниципальных органов не являющиеся должностными лицами.

Во-вторых, к специальным признакам субъекта коррупционного преступления в уголовном праве Российской Федерации относятся:

- правовой признак - наличие установленного правовой нормой служебного положения, обусловленного занимаемой должностью в публичной или частной организации (предприятии, учреждении);

- функциональный признак - наличие связанных со служебным положением властных или управленческих функций от имени публичного или частного коллективного образования;

- темпоральный признак - осуществление полномочий постоянно, временно или по специальному полномочию.

В-третьих, субъекты коррупционных преступлений в уголовном праве Российской Федерации можно классифицировать следующим образом:

- по правовому признаку: на лиц, служебное положение и полномочия которых определены законом, нормативными установлениями органов местного самоуправления, ведомственными или локальными нормативными актами организаций (предприятий, учреждений), учредительными документами и договорами;

- по функциональному признаку: на представителя власти; лиц, выполняющих организационно-распорядительные функции; лиц, выполняющих административно-хозяйственные функции; лиц, выполняющие контрольно-ревизионные функции; служащих, не являющихся должностным лицом государственного органа, муниципальной службы, государственного и муниципального учреждения; лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческой или иной организации;

- по темпоральному признаку: на лиц, осуществляющих управленческие функции постоянно, временно и по специальному полномочию.

Приведенную классификацию субъектов коррупционных преступлений по специальным признакам можно использовать при их систематизации, дифференциации ответственности и в разработке конкретных антикоррупционных мероприятий, характеризующихся способностью воздействовать на субъекты коррупционных преступлений.

§ 2.4. Субъект коррупционного преступления в уголовном праве зарубежных

государств

Страны СНГ. Уголовное законодательство этих стран, в том числе и в части противодействия коррупционным преступлениям, имеет много общего с соответствующим законодательством Кыргызстана и России. Это обусловлено относительно длительным периодом их совместного пребывания в составе

Союза ССР, что сформировало общие (либо очень схожие) экономические, социальные, культурные, политические и правовые условия и традиции. Общей для этих стран являются криминальная ситуация в сфере борьбы с коррупцией и необходимость противодействия коррупционным преступления, что и обусловило выбор для сравнительного исследования уголовное законодательства ряда стран -участниц СНГ, о чем будет сказано ниже.

Уголовный кодекс Азербайджанской Республики содержит главу 33 под наименованием «коррупционные преступления и иные преступления против интересов службы», который содержит некоторые составы должностных преступлений. Однако, законодатель не дает определения коррупционным преступлениям.

При этом субъектом преступлений предусмотренных данной главой, за исключением некоторых составов, является должностное лицо, к которым законодатель относит:

1) представителя власти, в том числе лиц, выбранных или назначенных в государственные органы в порядке, установленном Конституцией и законами Азербайджанской Республики, либо представляющих государственные органы или органы местного самоуправления на основании специальных полномочий, военнослужащих, являющихся офицерами, прапорщиками или мичманами, государственных служащих (включая лиц, служащих в особом виде государственной службы), членов муниципалитетов и муниципальных служащих;

2) лиц, кандидатура которых на выборные должности в государственных органах зарегистрирована в установленном законом порядке;

3) руководителей и работников государственных и муниципальных предприятий, учреждений и организаций, в том числе юридических лиц публичного права, а также коммерческих и некоммерческих организаций;

4) лиц, выполняющих организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции по специальным полномочиям в государственных и муниципальных предприятиях, учреждениях и организациях, в

том числе в юридических лицах публичного права, а также коммерческих и некоммерческих организациях;

5) лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью без образования юридического лица;

6) должностных лиц государственных органов иностранных государств, членов выборных государственных органов иностранных государств, должностных лиц и иных служащих международных организаций, членов международных парламентских ассамблей;

7) судей и иных должностных лиц международных судов, местных, иностранных и международных арбитров, действующих согласно законам Азербайджанской Республики или иностранных государств, а также международным договорам Азербайджанской Республики, иностранных или местных присяжных заседателей1.

Исходя из этого перечня лиц, признаваемых должностными можно заключить, что круг субъектов коррупционного преступления по уголовному праву Азербайджанской Республики достаточно широк. Особенно привлекает внимание, что в этот состав включены лица, относящиеся к публичному сектору, но и лица занимающие руководящие должности в коммерческих организациях, а также предприниматели осуществляющие свою деятельность без образования юридического лица.

Последнее, по нашему мнению, излишне расширяет понятие должностное лицо. Содержание приведенного определения должностных лиц недостаточно характеризует деятельность должностного лица как направленную на воплощение интересов государства и общества, что не позволяет увидеть в должностном лице те присущие ему признаки, выражающиеся в его особых полномочиях, связанных

1 Уголовный кодекс Азербайджанской Республики (утвержден Законом Азербайджанской Республики от 30.12.1999 № 787-IQ) // URL: http://continent-online.com/Document/?doc_id=30420353 (дата обращения: 07.10.2020 г.).

прежде всего с решением значимых государственных задач и удовлетворением общественных потребностей.

В уголовном законодательстве Республики Беларусь нет нормативного определения должностного лица. Вместо этого в разъяснениях используемых в законе терминов представлен круг должностных лиц. На ряду с перечислением должностей в данном перечне также обозначаются выполняемые полномочия.

Согласно ст. 4 УК РБ должностными лицами являются:

1) представители власти, то есть депутаты Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь, члены Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь, депутаты местных Советов депутатов, а равно государственные служащие, имеющие право в пределах своей компетенции отдавать распоряжения или приказы и принимать решения относительно лиц, не подчиненных им по службе;

2) представители общественности, то есть лица, не находящиеся на государственной службе, но наделенные в установленном порядке полномочиями представителя власти при выполнении обязанностей по охране общественного порядка, борьбе с правонарушениями, по отправлению правосудия;

3) лица, постоянно или временно либо по специальному полномочию занимающие в учреждениях, организациях или на предприятиях (независимо от форм собственности), в Вооруженных Силах Республики Беларусь, других войсках и воинских формированиях Республики Беларусь должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных обязанностей, либо лица, уполномоченные в установленном порядке на совершение юридически значимых действий;

4) должностные лица иностранных государств, то есть лица, наделенные в иностранных государствах в соответствии с законодательством этих государств полномочиями, аналогичными указанным в пунктах 1 -3 настоящей части, включая третейских судей и присяжных заседателей, а равно должностные лица

международных организаций, члены международных парламентских собраний, судьи и должностные лица международных судов1.

Дополнительно эти признаки уточнены в Постановлении Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 16 декабря 2004 года № 12 «О судебной практике по делам о преступлениях против интересов службы» и указано, что к данным лицам приравниваются лица, которые в силу предоставленных им полномочий в осуществление функций властного характера имеют право отдавать распоряжения и принимать решения в отношении лиц, не зависящих от них по службе2. Исходя из содержания постановления к представителям власти можно относить сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих пограничных и внутренних войск, судебных исполнителей и работников иных государственных органов, выполняющих контрольные функции. В качестве основных обобщающих признаков этих лиц как представителей власти можно выделить имеющиеся статус государственного служащего и предоставленные законом полномочия.

Отличительной чертой должностного лица в законодательстве Белоруссии можно отметить представителей общественности, которые на ряду с работниками государственных органов признаются должностными лицами. Для данных лиц не обязательно быть на государственной службе или занимать определенную должность. При этом обязательным является наличие у лиц властных полномочий по охране общественного порядка, борьбе с правонарушениями и отправлению правосудия, предоставленные им согласно законодательству.

По функциональным признакам представители общественности как это определяется белорусским законодателем сопоставимы с лицами, выполняющими по специальному полномочию функции представителя власти в уголовном законодательстве России или Кыргызстана, которые не выделены в отдельную

1 Уголовный кодекс Республики Беларусь от 09.07.1999 № 275-З // URL: http://continent-online.com/Document/?doc_id=30414984 (дата обращения: 07.10.2020).

2 О судебной практике по делам о преступлениях против интересов службы (ст.ст.424-428 УК): Постановление Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 16.12.2004 № 12 // URL: https://etalonlme.by/document/?regnum=s20400012 (дата обращения: 07.10.2020).

категорию, а в качестве представителя власти указаны только присяжные заседатели.

Основными и самостоятельными признаками должностного лица согласно Пленуму, являются наличие организационно-распорядительных или административно-хозяйственных обязанностей, выполняемых постоянно, временно или по специальному полномочию и полномочия на совершение юридически значимых действий. Вместе с этим юридически значимые действия определяются последствиями, наступившими в их результате в виде возникновения, изменения или прекращения тех или иных правоотношений между гражданами.

Согласно уголовному законодательству Украины (УК РУ) субъектом коррупционных преступлений является должностное лицо, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющее функции представителей власти или местного самоуправления, а также занимающее постоянно или временно в органах государственной власти, органах местного самоуправления на государственных или коммунальных предприятиях, в учреждениях или организациях должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных функций, или выполняющее такие функции по специальному полномочию, которым лицо наделяется полномочным органом государственной власти, органом местного самоуправления, центральным органом государственного управления со специальным статусом, полномочным органом или уполномоченным лицом предприятия, учреждения, организации, судом или законом1.

Основным признаками должностного лица являются занимаемая им должность в государственных органах, учреждениях и организациях и связанные с нею функции - представителя власти, организационно-распорядительные, или административно-хозяйственные. Кроме того, анализ данной нормы показывает,

1 Уголовный кодекс Украины от 05.04.2001 № 2341-III // URL: http://continent-online.com/Document/?doc_id=30418109#pos=6;-142 (дата обращения: 07.10.2020).

что законодателем выделяется особая категория специального субъекта, чей статус предопределяется делегированием ему функций уполномоченными на то законом органами. Исходя из чего, можно сделать вывод от том, что при наделении соответствующими полномочиями к данным лицам могут быть отнесены не только представитель юридического лица, но и индивидуальный предприниматель без образования юридического лица или даже физическое лицо.

Кроме того, конкретное указание на места несения службы как признак должностного лица позволяет ясно очертить круг должностных лиц. При этом, к государственным и коммунальным предприятиям согласно закону, приравниваются юридические лица, на хозяйственную деятельность которых может иметь влияние государство или территориальное община в силу государственной или коммунальной доли превышающей 50% уставного фонда юридического лица.

Таким образом, украинский законодатель, определяя признаки субъекта коррупционных посягательств, отталкивается, прежде всего, от характера возложенных на него полномочий. При этом, согласно данной дефиниции, суть этих полномочий заключается в их публичности, о чем свидетельствует их направленность на реализацию интересов государственной власти или органов местного самоуправления.

В Уголовном кодексе Республики Казахстан в отличии от уголовных законодательств других стран СНГ предусмотрена специальная норма о коррупционных преступлениях. Хотя норма дается в форме перечисления деяний коррупционного характера, само существование в законе данной нормы значительно конкретизирует практические задачи противодействия коррупции предоставляя возможность статистического анализа и разработки соответствующих мер, создает условия для дальнейшего усовершенствования теоретического изучения коррупции и коррупционного преступления. Так, согласно ч. 29 ст. 3 УК РК коррупционными признаются такие составы как присвоение или растрата вверенного чужого имущества; мошенничество;

легализация денег и имущества, добытых преступным путем; экономическая контрабанда; рейдерство; злоупотребление должностными полномочиями и др.

При этом законодатель не включает в этот перечень коррупционные преступления, совершаемые в частном секторе, что говорит о позиции законодателя в этом вопросе, который коррупцию связывает строго с публичной властью, государственной и муниципальной службой исключая при этом ее возможность в частном секторе. В связи с чем, руководители коммерческих или иных организаций не являются согласно законодательству Казахстана субъектами коррупционного преступления, хотя выполняют те же характерные для должностного лица функции.

Среди указанных в УК РК субъектов коррупционного преступления обращает на себя внимание лицо, уполномоченное на выполнение государственных функций, к которым согласно ч. 27 ст. 3 УК РК относятся государственные служащие и депутаты маслихата, что составляет отдельную, отличную от должностного лица категорию представляющую служащего государственного органа и депутата местного самоуправления. При этом законодатель приравнивает к данным лицам лиц, не имеющих полномочия на выполнение государственных функций (ч. 28 ст. 3 УК РК), но также являющихся субъектами коррупции, к которым относит зарегистрированных кандидатов в должности начиная от члена выборного органа местных самоуправлений до президента страны, служащих органов местного самоуправления, руководителей государственных организаций, лиц, руководящих государственными закупками и реализующих государственные проекты, служащих национального банка, гражданской авиации и органа по контролю и надзору финансового рынка.

Выделив данную самостоятельную категорию (служащих государственных органов и депутатов маслихата) и приравняв к ним иных лиц, не являющихся должностными, но и причастных к осуществлению государственных функций в сфере экономики, финансов и иных направлениях законодатель значительно расширил круг субъектов коррупции, что может повысить эффективность антикоррупционных мер в государственных структурах.

Лицом, занимающим ответственную государственную должность, является лицо, занимающее должность, установленную Конституцией РК, конституционными и иными законами РК, в том числе депутат Парламента, судья, а также лица, занимающие согласно законодательству, политическую либо административную государственную должность (ч. 16. 26 ст. 3 УК РК).

Должностным лицом, при этом, признается лицо, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющее функции представителя власти либо выполняющее организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, а также в Вооруженных Силах Республики Казахстан, других войсках и воинских формированиях Республики Казахстан (ч. 26 ст. 3 УК РК)1.

Согласно нормам, депутаты и судьи выведены из круга должностных лиц и определяются как лица, занимающие ответственную государственную должность. Тем самым законодатель обозначил конкретное место этих лиц в системе субъектов коррупции.

Особое внимание привлекает уголовное законодательство Республики Молдова согласно которому в круг рассматриваемых субъектов относятся не только должностные лица. Субъектный состав должностных преступлений, сосредоточенных в главе 15 УК РМ под названием «Преступления против надлежащего порядка работы в публичной сфере», включает на ряду с должностным лицом «публичного лица», являющегося непосредственным субъектом таких составов, как пассивное коррумпирование, злоупотребление властью или служебным положением, служебная халатность, незаконное обогащение, служебный подлог и др.

Публичное лицо согласно ч. 2 ст. 123 УК РМ определяется как государственный служащий, в том числе имеющий особый статус (сотрудник

1 Уголовный кодекс Республики Казахстан от 03.07.2014 № 226-V // URL: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31575252#pos=5;-106 (дата обращения: 07.10.2020).

дипломатической службы, таможенной службы, органов обороны, национальной безопасности и охраны общественного порядка, другое лицо, имеющее специальное или воинское звание); служащий автономного или регулирующего органа публичной власти, государственного или муниципального предприятия, другого юридического лица публичного права; работник кабинета лиц, исполняющих ответственные государственные должности; лицо, уполномоченное или управомоченное государством оказывать от его имени публичные услуги или осуществлять деятельность в общественных интересах1.

Общим и первостепенным признаком, характеризующим как публичного, так и должностного лица в уголовном праве Молдовы является публичная направленность их деятельности. Вместе с тем к публичным лицам относятся на ряду с государственными служащими и лицами, уполномоченными оказывать государственные услуги и удовлетворять общественные интересы также представители власти, наделенные властными полномочиями и обеспечивающие деятельность правоохранительных и государственных органов и вооруженных сил республики, тогда как к должностным лицам относятся лица организующие управление в государственных и муниципальных структурах посредством предоставленных в рамках закона полномочий на осуществление функции публичной власти.

В отличии от других стран СНГ молдавский законодатель коррупционными считает не только преступления, совершаемые должностными и публичными лицами в публичном секторе, но и преступления, совершаемые в частном секторе определенными лицами с использованием предоставленных им полномочий. Ответственность данных лиц предусмотрена в главе 16 УК РМ, которое называется «Коррупционные преступления в частном секторе» и содержит такие составы, как дача и получение взятки, злоупотребление служебным положением и

1 Уголовный кодекс Республики Молдова от 18.04.2002 № 985-XV // Доступ через информационную систему «Параграф». URL: https://online.zakon.kz/Document/?doc_ id=30394923 (дата обращения: 07.10.2021).

подлог бухгалтерских документов. Субъектами этих преступлений (кроме дачи взятки) могут выступать арбитр (избранный для разрешения спора), управляющий или работник коммерческой, общественной или иной негосударственной организации, участник мероприятия соревновательного характера или лицо уполномоченное вести бухгалтерские документы.

В Республике Таджикистан с 13 августа 2020 г. вступил в силу новый Закон «О противодействии коррупции» от 7 августа 2020 г. , № 1714, в котором законодатель, в отличие от предыдущего Закона «О борьбе с коррупцией» от 25 июля 2005 года №100, закрепляет подробное описание субъекта правонарушений, связанных с коррупцией, определяя его как лицо, уполномоченное выполнять государственные функции, то есть лицо, занимающее на постоянной, временной основе или на основании особых полномочий государственные должности государственной власти или государственные должности государственной службы в соответствии с нормативными правовыми актами Республики Таджикистан, должностное лицо органов самоуправления посёлков и сел, а также лица, приравненные к нему, лица, оказывающие государственные услуги, физические и юридические лица1.

Анализируя данную дефиницию, можно отметить, что законодатель, признавая субъектом коррупционных правонарушений лицо, уполномоченное выполнять государственные функции, определяет его только через занимаемую должность и не раскрывает выполняемые им функции. Несмотря на данное в законе определение государственных функций, под которыми законодатель понимает задачи, исходящие из Конституции Республики Таджикистан, других нормативных правовых актов и входящие в полномочия государства, его органов и должностных лиц, сама природа этих функций также не раскрывается.

1 О противодействии коррупции: Закон Республики Таджикистан от 07.08.2020 № 1714 // URL: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id= 32139517#pos=5;-106 (дата обращения: 07.10.2020).

Неоднозначным образом определяется правовое значение термина «должностное лицо» в Уголовном кодексе Республики Узбекистан (УК РУ). Согласно определению, данному в разделе 8 УК РУ, должностным лицом является лицо, назначаемое или избираемое постоянно, временно или по специальному полномочию, выполняющее функции представителя власти либо осуществляющее организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах самоуправления граждан, на предприятиях, учреждениях, организациях, независимо от форм собственности и уполномоченное на совершение юридически значимых действий, а равно лицо, осуществляющее указанные функции в международной организации либо в законодательном, исполнительном, административном или судебном органе иностранного государства1.

По нашему мнению, своеобразность данного определения заключается в том, что оно объединяет в себе национальных должностных лиц и должностных лиц иностранного государства и международных организаций. Кажущаяся на первый взгляд универсальность этого определения порождает некоторые вопросы относительно эффективности данной нормы на практике. Дело в том, что указанные должностные лица не выполняют идентичных функций на территории Узбекистана. «Ненациональные» должностные лица не обладают всеми полномочиями, которыми наделен национальное должностное лицо и которое позволяет ему действовать от имени государства и осуществлять публичную власть. Иностранное должностное лицо лишен таких функциональных полномочий и не может ими злоупотреблять и соответственно совершать те коррупционные преступления, которые потенциальны для совершения должностному лицу Узбекистана.

1 Уголовный кодекс Республики Узбекистан (утвержден Законом Республики Узбекистан от 22.09.1994 № 2012-XII) // URL: https://online.zakon.kz/Document/?doc_ id=30421110 (дата обращения: 07.10.2020).

В определении также указывается место службы должностного лица, которым может быть государственный орган, орган самоуправления граждан или предприятия, учреждения, организации, форма собственности которых не имеет определяющего значения, а также исполняемые должностным лицом функции. Относительно данной формулировки можно сказать, что основным характеризующим признаком должностного лица по мнению законодателя являются его властные полномочия по государственному управлению.

Подводя некоторые итоги, отметим, что в большинстве стран СНГ субъект коррупционных преступлений определяется через должностное лицо, что объясняется концепцией понимания коррупции и коррупционных правонарушений в контексте должностных злоупотреблений. В свою очередь, очевиден сложившийся для стран постсоветского пространства своеобразный подход к определению должностного лица, который заключается в перечислении присущих ему функций и указании мест их выполнения. В качестве основных признаков должностного лица законодатели этих стран признают функции представителя власти, а также полномочия по осуществлению организационно-распорядительных и административно-хозяйственных обязанностей. В качестве мест выполнения этих функций обычно указываются государственные органы, органы местного самоуправления, иностранного государства и международные организации.

Скандинавские страны. Особый интерес представляет опыт стран, в которых согласно результатам исследования международных организаций по предупреждению коррупции наблюдается устойчиво низкий уровень коррупционных преступлений. Безусловно, к числу таковых относятся и скандинавские страны, в которых образовалась своеобразная правовая семья1.

Характерным для законодательства этих государств является то, что субъекты коррупционных (должностных) преступлений указаны в уголовном

1 Юрченко И. А. Уголовное право зарубежных стран: Учебное пособие для магистрантов. М., 2015. С. 25; Минина Т. И. Борьба с коррупцией: опыт Швеции // Хроноэкономика. 2019. № 3 (16). С. 113-119.

законе в виде перечня лиц, признаваемых таковыми. Например, в уголовном законодательстве Швеции субъектом взяточничества признается служащий, который также может привлекаться к ответственности за взятку, как до вступления в должность, так и после ее оставления. При этом законодателем без разъяснения содержания термина «служащий» указывается перечень лиц, приравненных к служащему. Так, согласно ч. 2 ст. 2 гл. 20 УК Швеции положения в отношении служащего также могут применяться к следующим лицам:

1) члену дирекции, администрации, совета, комитета или другого такого учреждения, принадлежащего государству, муниципалитета, совета округа, объединения местных органов, прихода, религиозного общества или службы социального страхования;

2) лицу, которое осуществляет назначения, регулируемые статутом;

3) военнослужащему, в соответствии с Актом о дисциплинарных проступках военнослужащих, или другому лицу, выполняющему служебные обязанности, предписанные Законом;

4) лицу, которое без вышеуказанных утверждения или назначения осуществляет государственные полномочия;

5) лицу, которое, в случае ином, чем предусмотренные в пунктах 1-4, по причине оказываемого ему доверия получило задание вести юридические или финансовые дела другого лица или независимое рассмотрение назначений, требующих квалифицированных технических знаний, или осуществляло руководство управлением такими делами или назначением1.

Следует отметить, что шведским законодателем охвачен достаточно широкий диапазон обязанностей, обхватывающий как государственные полномочия, так и любую законную служебную деятельность. Дефиниция подобной формы дает возможность привлечь за совершение коррупционного преступления любого лица, являющегося служащим не только государственной

1 Уголовный кодекс Швеции / научн. ред. проф Н. Ф. Кузнецова и канд юрид наук С. С. Беляев; Перевод на русский язык С. С. Беляева. СПб., 2001. С. 168-169.

или муниципальной, но и общественной, религиозной или иной частной организации. Считается, что таким образом законодатель не связывает субъекта коррупционного преступления с деятельностью только лишь властного аппарата, чем отделяет его от субъекта должностного посягательств, позволяя правоприменителю выходить за рамки круга должностных лиц при расследовании коррупционных преступлений, привлекая к ответственности за получение взятки не только государственных служащих.

Анализ приведенной нормы показывает, что законодатель определяет субъекта получения взятки на основании таких равнозначных признаков как занятие определенной в законе должности, порядок назначения на такую должность, и выполнение определенного рода обязанностей.

Подобный подход к субъекту коррупционного преступления без обращения к термину «должностное лицо» свойственен и другим государствам рассматриваемого региона Европы. Так, согласно положениям ст. 387 Уголовного кодекса Норвегии от 2005 года субъектом коррупции является любое лицо, использующее свои преимущества, связанные с должностью, службой или предоставленным в силу должности полномочием, в своих или в интересах других лиц1. При этом норвежский законодатель также не дает в кодексе определения понятию коррупция.

В силу данной нормы УК Норвегии субъект коррупции может иметь широкое толкование и включать как частный, так и государственный сектор, оплачиваемые и неоплачиваемые должности, лиц с правом принятия решений или без них, директоров и политиков. При этом не будут иметь значения для решения вопроса о годности субъекта такие обстоятельства как направление реализуемой деятельности, ее постоянство или единичность, порядок назначения на должность и правовые основы выполняемых обязанностей.

1 Уголовный кодекс Норвегии от 28.05.2005 // URL: https://lovdata.no/dokument/ NLE/lov/2005-05-20-28/KAPITTEL_2#KAPITTEL_2 (дата обращения: 07.10.2020).

Несколько иным образом решен вопрос о субъекте коррупционного преступления в Уголовном кодексе Дании. В отличие от Норвегии, датский законодатель разделяет взяточничество в государственном секторе и взяточничество в частном секторе. Взяточничество в государственном секторе регулируется ст. ст. 122 и 144 УК Дании, согласно которым субъектом получения взятки выступает любое лицо, занимающее датскую, иностранную или международную публичную должность или выполняющее публичную функцию, которое незаконно получило, требовало или принимало от другого лица обещание подарка или иной услуги1. Что касается взяточничества в частном секторе, то согласно положениям ст. 299 (2) УК Дании субъектом посягательства данного вида может выступать любое лицо, выступающее в качестве доверительного собственника любого имущества другого физического или юридического лица. Обязательным признаком, таким образом, является факт передачи лицу имущества или власти другим физическим или юридическим лицом2.

Таким образом, по мнению законодателя занятие лицом публичной должности или выполнение им публичных функций являются признаками, позволяющими признать его субъектом коррупционного преступления в публичном секторе. Несмотря на то, что закон не содержит какого-либо пояснения используемых в данной формулировке понятий, очевидно, что к числу лиц, занимающих публичные должности, относятся представители исполнительной и судебной власти Дании, иностранные публичные должностные лица и лица, выполняющие публичную функцию в международных общественных организациях.

При этом датским законодателем не упоминается правовая основа полномочий которых исполняет лицо, что позволит привлечь к ответственности за получение взятки не только государственных служащих, но и работников, принятых в должность на договорной основе, временно или не на полной ставке.

1 Уголовный кодекс Дании / науч. ред. С. С. Беляев; пер. А. Рычев М., 2001. С. 130.

2 Там же. С. 219.

Однако, основанием выполнения публичных функций как деятельности, осуществляемой в интересах общества могут послужить состоявшиеся выборы, заключенный договор или возложенные на лиц служебные обязанности. Такое толкование позволяет отнести к субъектам публичных полномочий членов парламента, депутатов выборных органов, мэров и иных лиц, представляющих интересы общества в коммерческих и иных организациях1.

Как и в рассмотренных выше государствах, определение коррупции и отдельная норма, предусматривающая ответственность за коррупцию (кроме Норвегии), отсутствует и в Уголовном кодексе Финляндии, соответственно данный термин так же не используется в тексте закона. При этом, законодателем особое внимание обращено взяточничеству как в публичном, так и в частном секторах. Предусмотрена ответственность за получение взятки не только должностного лица (ст. 1 гл. 40 «Получение взятки»), но и служащего, управляющего и члена управляющего органа коммерческой организации (ст. 8 гл. 30 «Получение взятки в бизнесе»)2. Также отдельной нормой предусмотрена ответственность члена парламента за получение взятки за действия в пределах своего депутатского мандата. Подобный подход можно объяснить тем, что законодатель наделяет повышенной общественной опасностью и серьезными последствиями коррупционных правонарушений данных лиц.

Должностное лицо в уголовном законодательстве Финляндии обозначается термином «public official», под которым согласно ч. 1 ст. 11 гл. 40 УК Финляндии понимается лицо, которое занимает должность или сопоставимую должность в государственном органе, муниципалитете, ассоциации муниципалитетов или в соответствии с публичным правом в кооперативном органе муниципалитетов, парламента, государственной компании, или Евангелическо-Лютеранской церкви,

1 Бриллиантов А. В. Должностное лицо в уголовном законодательстве России и зарубежных стран: монография. М., 2014. С. 119.

2 Уголовный кодекс Финляндии 1889 г. (с изменениями 2015 г.) // URL: https://www.legislationline.org/download/id/6375/file/Finland_CC_1889_am2015_en.pdf (дата обращения 08.08.2021 г.).

или Православной церкви, или ее прихода, или в кооперативном органе между приходами, провинции Аланд, Банка Финляндии, Учреждения социального страхования, Института гигиены труда, муниципального пенсионного учреждения, Муниципального центра поручительства или муниципального управления рынка труда1 Воспринимать служащего, выполняющего полномочия в определенных законом областях общественной жизни и государственной деятельности как должностное лицо, характерно для финского законодателя в понимании должностного лица, в отличие от перечисленных ранее дефиниций, раскрывающих данное понятие путем перечисления отдельных выполняемых должностным лицом функций. Таким образом, в Финляндии должностными могут признаваться судьи, министры, мэры, народные заседатели, прокуроры и иные лица, чьи полномочия урегулированы законом.

Кроме должностных лиц по законодательству Финляндии к субъектам коррупционных преступлений относятся лица, занимающие избираемую государственную должность, сотрудники государственной корпорации и лица, обладающие публичными полномочиями, к которым законодатель относит: членов муниципального или иного представительного органа общественной организации (за исключением депутатов парламента); лиц, работающих в общественных образованиях по договору; и лиц уполномоченных на принятие решений обязательных для других лиц, а также лиц участвующих в подготовке принятия данных решений. При этом несмотря на существенные различия в полномочиях и осуществляемых функциях данные лица приравнены уголовным законом к должностным лицам и их ответственность перед законом также равны.

В завершение настоящего параграфа можно сделать вывод о том, что, во-первых, анализ норм уголовных законодательств рассмотренных нами зарубежных стран относительно субъектов коррупционных преступлений свидетельствует о неоднородности подходов законодателей к их определению. Однако, несмотря на такое многообразие трактовок понятия должностного лица,

1 Бриллиантов А. В. Указ. соч. С. 155.

через которое определяется и субъект коррупционного преступления, все приведенные дефиниции можно объединить по характерным признакам (критериям): 1) так некоторые государства относят к должностным лицам служащих и других лиц - на основании выполнения ими обязанностей публичного характера; 2) в других государствах используется специальный перечень должностей, занятие которых является основным признаком должностного лица как специального субъекта ответственности; 3) в государствах - участниках СНГ широко распространен функционально-описательный подход к определению должностного лица.

Во-вторых, законодатели приведенных зарубежных государств по-разному подходят к конкретизации признаков специального субъекта должностных и коррупционных преступлений. Например, если для одних государств должностным лицом является любой представитель государственного органа или коммерческой организации, выполняющей публичные функции, то для других -свидетельством наличия у субъекта особого статуса должностного лица является занятие определенной должности. Признавая за должностным лицом обязанности по осуществлению полномочий публичного характера, выполнению государственных или властных, организационно-распорядительных, административно-хозяйственных или контрольно-ревизионных функций, осуществлению законодательных, исполнительных и надзорных полномочий, законодатели большинства перечисленных государств видят в должностном лице выразителя воли государства и исполнителя его задач.

Между тем, в-третьих, нормативное определение должностного лица путем перечисления осуществляемых им полномочий и выполняемых функций не позволяет единообразно толковать признаки, присущие этому специальному субъекту должностного и коррупционного преступления, что, в свою очередь, актуализирует значение судебной практики национальных судов зарубежных государств, которая дает подробные разъяснения и раскрывает предусмотренные законом признаки данного субъекта.

156

Заключение

Рассмотренные в диссертации теоретико-методологические вопросы, связанные с понятием, признаками, видами, классификацией и системой коррупционных преступлений в уголовном праве Кыргызской Республики и Российской Федерации, да еще в сравнительном аспекте с международно-правовыми подходами и зарубежным уголовным антикоррупционным законодательством, дают достаточные основания для трактовки этих преступлений в качестве самостоятельной интегративной группы преступлений, недостаточно изученных как в российской, так и в кыргызстанской науке уголовного права. Полагаем, что проведенное диссертационное исследование в определенной степени позволило расширить научно-прикладные знания о сущности коррупционных преступлений и возможностях уголовно-правового противодействия им. Выводы, рекомендации и предложения в своей совокупности создают концептуальную основу разрешения проблемы понимания, регламентации и совершенствования противодействия коррупционным преступлениям в Кыргызстане и России.

Предлагаемые понятие, признаки, виды, классификация и система субъектов коррупционных преступлений отражают основные сущностные характеристики субъектов как публичных, так и частных служебных управленческих преступлений, и развивают их. Отражение этих характеристик в уголовном законе Кыргызстана и России не потребует коренного пересмотра основополагающих, исторически сложившихся принципов, содержания и структуры кыргызстанского и российского уголовного права. Более того, отражение этих характеристик в уголовном законе Кыргызской Республики и Российской Федерации, не должно вызвать значительных сложностей его толкования и применения в уголовном судопроизводстве этих государств.

Подводя итоги проведенного исследования, обозначим следующие выводы, предложения и рекомендации, вытекающие из содержания диссертации.

1. Теоретико-методологическими предпосылками определения субъекта коррупционного преступления являются:

- учение о субъекте преступления в уголовном праве как одном из ключевых институтов теоретического осмысления коррупционного преступления и его квалификации, от которых в значительной степени зависит эффективность уголовной политики государства, проводимой в целях противодействия коррупционной преступности;

- существующий и возрастающий в специальной литературе интерес ученых к сущности коррупции и коррупционного преступления, в частности, показывающий необходимость глубокой теоретической разработки данного феномена, которая невозможна без изучения и определения его основных стабильных признаков, одним из которых является субъект коррупционных преступлений;

- отсутствие определения понятия коррупционного преступления в УК КР и УК РФ, при использовании законодателем данного термина в рамках гл. 44 УК КР, а также при упоминании о нем в соответствующем Постановлении Пленума Верховного Суда РФ1;

- неопределенность места коррупционного преступления в уголовно-правовой классификации, основанной на системе и структуре уголовного закона (УК КР и УК РФ), также является аргументом в пользу изучения понятия, сущности и уголовно-правовой характеристики субъекта коррупционного преступления2.

1 Наличие совместного Указания Генпрокуратуры РФ № 35/11, МВД РФ № 1 от 24.01.2020 «О внесении изменений в Перечни статей Уголовного кодекса Российской Федерации, используемые при формировании статистической отчетности» (Перечень № 23) не снимает этой проблемы.

2 В уголовных законах, как Кыргызстана, так и России существует классификация преступлений по объекту посягательства: на преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях (гл. 34 УК КР, гл. 23 УК РФ); коррупционные и иные преступления против интересов государственной и муниципальной службы (гл. 44 УК КР); преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (гл.30 УК РФ), многие из которых составляют

2. Определено, что характерными для коррупционного преступления признаками являются: а) данное преступление совершается специальным субъектом; б) способы его совершения характеризуются использованием специальных полномочий; в) с субъективной стороны оно совершается умышленно и с корыстной целью (личной выгодой).

Исходя из указанных признаков, предлагается следующее определение понятия коррупционного преступления: - это общественно-опасное деяние (действие или бездействие) совершенное умышленно в целях личной выгоды, преимущественно лицом с использованием своих служебных, должностных, профессиональных и иных специальных, имеющих юридическое значение полномочий, вопреки интересам личности, общества и государства.

При этом отметим, что указание на специальный субъект коррупционного преступления требует оговорки «преимущественно», поскольку в определенных ситуациях коррупционные преступления (например, дача взятки, коммерческий подкуп, посредничество во взяточничестве или коммерческом подкупе) могут быть совершены и общим субъектом.

3. В обобщенном виде классификация коррупционных преступлений по признаку (критерию) его субъекта включает:

- совершаемые должностным лицом;

- совершаемые лицом, исполняющим управленческие функции в коммерческих и иных организациях;

- совершаемые служащим (без признаков должностного лица);

- совершаемые с использованием полномочий профессии (частные нотариусы и индивидуальные аудиторы, адвокаты, частные детективы, и т. п.).

4. Сформулировано формальное определение понятия специального субъекта коррупционного преступления: - это лицо, совершившее умышленное

сущность коррупционного преступления. При этом в названных кодексах имеются и другие составы преступлений, не относящиеся к указанным группам, но по своей сути являющиеся коррупционными.

общественно-опасное деяние (действие или бездействие) с использованием своих должностных, служебных, профессиональных и иных специальных, имеющих юридическое значение полномочий, вопреки интересам личности, общества и государства с целью личной выгоды.

5. Классификация субъектов коррупционного преступления предусматривает:

- в зависимости от организационной природы юридического лица -должностные лица и служащие в публичной организации (учреждении); иностранные должностные лица; должностные лица публичной международной организации; лица, выполняющие управленческие функции в коммерческих и иных организациях и их служащие;

- в зависимости от содержания функционального признака - представители власти; лица, выполняющие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в публичной организации (учреждении); лица, выполняющие управленческие функции в коммерческой или иной организации; лица выполняющие служебные функции;

- в зависимости от содержания темпорального признака - осуществляющие свои служебные полномочия постоянно, временно или по специальному полномочию.

Более конкретно классификация субъектов коррупционного преступления в зависимости от их правового статуса может быть представлена следующим образом:

- должностное лицо;

- иностранное публичное должностное лицо, должностное лицо публичных международных организаций;

- лицо, исполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации;

- служащий (без признаков должностного лица);

- лицо, занимающееся лицензируемой деятельностью (частные нотариусы, индивидуальные аудиторы, адвокаты, частные детективы и т. п.).

Данная классификация видов субъектов коррупционных преступлений, предлагаемая в зависимости от содержания специальных признаков этих субъектов, позволяет дифференцировать ответственность за коррупционные преступления и определять формы и меры уголовно-правового воздействия на лиц, их совершивших.

6. Результаты проведенного анализа статистических данных и конкретно-социологических и криминологических исследований позволяют сделать следующее заключение о криминологической характеристике личности коррупционера - субъекта коррупционного преступления. Во-первых, следует отметить, что в связи с специфическими особенностями (признаками) коррупционного преступления и его субъекта криминологическая характеристика личности коррупционера имеет двойственный характер: с одной стороны, - это лицо, совершившее конкретное коррупционное преступление и обладающее всеми признаками субъекта данного преступления для привлечения к уголовной ответственности; с другой стороны, - это лицо, обладающее нейтральными или позитивными качествами, а именно: мужчина в возрасте от 30 до 49 лет, с высшим профессиональным образованием, имеющий семью, работающий руководителем либо служащим в государственных или муниципальных органах, коммерческих и иных организациях. Для мелкого взяточничества (коммерческого подкупа) - это лицо в возрасте 30-49 лет, имеющее среднее общее образование, семейное, трудоспособное, но зачастую без определенного рода занятий, либо являющееся представителем рабочих профессий.