Структура простого предложения в лезгинских языках тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.02, кандидат наук Кокорина, Елена Анатольевна

• Кокорина, Елена Анатольевна
• кандидат наук
• 2013

Оглавление диссертации кандидат наук Кокорина, Елена Анатольевна

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. Классификация предложений

1.0. Общие сведения

1.1. Утвердительные и отрицательные предложения

1.2. Повествовательные, побудительные и вопросительные предложения

1.1.2.1. Вопросительные предложения

1.1.2.2. Побудительные предложения

1.3. Восклицательные предложения

1.4. Полные и неполные предложения

Глава 2. Грамматическая структура предложения

2.1. Возможность внеконтекстного опущения субъектного

или объектного имени

2.2. Особенности согласования

2.3. Способы выражения подлежащего

2.3.1. Падежное кодирование

2.3.2. Части речи в функции подлежащего

2.4. Способы выражения сказуемого

2.5. Порядок слов

2.6. Рефлексивизация

2.7. Производные конструкции

2.7.1. Каузативные (понудительные) конструкции

2.7.2. Поссибилитивные конструкции

2.7.3. Долженствовательные конструкции

2.8. Включение простого предложения в сложные конструкции

2.8.1. Инфинитивные обороты

2.8.2. Сочинительные конструкции

2.9. Особенности выражения второстепенных членов предложения

2.9.1. Дополнение

2.9.2. Обстоятельство

2.9.2.1. Обстоятельство образа действия

2.9.2.2. Обстоятельство меры и степени

2.9.2.3. Обстоятельство причины

2.9.2.4. Обстоятельство цели

2.9.2.5. Обстоятельство места

2.9.2.6. Обстоятельство времени

2.9.3. Определение

2.9.3.1. Имя существительное в роли определения

2.9.3.1.1. Определение - имя в генитиве

2.9.3.1.2. Определение - приложение

2.9.3.1.3. Определение - имя в различных косвенных падежах и способы его трансформации

2.9.3.2. Определение - прилагательное

2.9.3.3. Определение - причастие

2.9.3.4. Определение - местоимение

2.9.3.4.1. Определение - указательное (определительное) местоимение

2.9.3.4.2. Определение - кванторное местоимение

2.9.3.5. Определение - числительное

2.9.3.5.1. Определение - количественное числительное

2.9.3.5.2. Определение - порядковое числительное

2.9.3.6. Инфинитивное определение

3

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРА

Источники

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Структура простого предложения в лезгинских языках»

ВВЕДЕНИЕ

Настоящая диссертация посвящена исследованию синтаксической организации простого предложения в лезгинских языках в типологическом, сравнительно-историческом и ареальном аспектах.

Актуальность темы. Еще в середине прошлого столетия едва ли не единственными трудами по синтаксису лезгинских языков были монографии М.М.Гаджиева [1954] по лезгинскому синтаксису и Б.Г.-К.Ханмагомедова [1970] - по табасаранскому. Типологическую парадигму того времени представляли в основном работы И.И.Мещанинова [1936; 1967 и др.].

Начиная с 70-х гг. ситуация заметно изменилась во многом благодаря публикациям А.Е.Кибрика [1976; 1977 и др.], прежде всего по арчинскому языку, в которых, во-первых, к исследованию был привлечен материал малоизученных бесписьменных языков и, во-вторых, был предложен новый типологически ориентированный подход к синтаксическому описанию, который был сформулирован А.Е.Кибриком [1992: 29] следующим образом: «В последнее время становится все более очевидным, что в типологии, как и в общей теории языка, происходит качественное изменение исходных презумпций (подробнее см. главу 2) и, наряду с КАК-вопросами, все чаще начинают ставиться ПОЧЕМУ-вопросы, а именно вопросы типа: ПОЧЕМУ языки (тем-то и тем-то) отличаются друг от друга? Тем самым на смену безраздельного господства таксономической КАК-типологии приходит объяснительная ПОЧЕМУ-типология, призванная ответить не только на вопросы о существовании, но и о причинах существования/несуществования тех или иных явлений ... Такое развитие типологии имеет место не только и не столько в силу осознаваемой ограниченности КАК-типологии, но в первую очередь ввиду потребностей самой КАК-типологии: оказывается, что исчерпывающих ответов на КАК-вопросы зачастую невоз-

5

можно получить, не поставив своевременно ПОЧЕМУ-вопросы».

За последние годы появилось большое количество исследований, посвященных синтаксическому строю отдельных дагестанских (в первую очередь, аварского, даргинского, лезгинского) языков, в том числе и лезгинских.

С выходом ряда работ по синтаксису лезгинского языка заметно расширился круг обсуждаемых в этой области проблем. В первую очередь здесь, видимо, следует назвать работу Г. И. Ахмедова [1999], в которой на материале лезгинского литературного языка был дан анализ коммуникативных типов предложения в лезгинском языке. Расширяют круг знаний об отдельных аспектах структуры лезгинского простого предложения работы, выполненные в последнее десятилетие [в частности, Сагидова 2002 - о вопросительном предложении]. В связи с эргативной конструкцией предложения материал лезгинского языка рассматривался также в статьях И.А.Мельчука [Mel'cuk 1982; 1988] и М.Хаспельмата [Haspelmath 1991]. Последнему принадлежит также подробное описание синтаксиса в его фундаментальной грамматике лезгинского языка [Haspelmath 1993].

Отдельные аспекты синтаксиса простого предложения в табасаранском языке предметом специальных статей А.Е.Кибрика и А.Г.Селезнева [1982] о глагольном согласовании, А. Е.Кибрика, В. А.Плунгяна и Е. В.Рахилиной [1982] о каузативной конструкции и др.

Первое описание синтаксиса агульского языка принадлежит 3. К. Тарла-нову [1994], подробно осветившему такие вопросы, как способы и порядок выражения субъектно-объектных отношений; особенности подлежащего, сказуемого и второстепенных членов предложения; связь структуры глагола и структуры предложения; сложное предложение; способы выражения сравнительных, причинных, локативных, посессивных, количественных и некоторых других отношений. Особенности второстепенных членов предложения характеризуются в

6

исследовании С.Н.Гасановой, посвященной словосочетанию в анульском языке [2004].

Из исследований по синтаксису рутульского языка следует выделить несколько работ С.М.Махмудовой [1995 и др.], в которых основное внимание уделяется выражению субъектно-объектных отношений [1995 и др.], а также специальную статью А.М.Исмаиловой [2004] о дативной конструкции предложения.

Фундаментальное исследование цахурского языка [Элементы... 1999] включает существенный синтаксический раздел, в котором нашли отражение многие доселе неизвестные или малоисследованные синтаксические явления цахурского языка, в т.ч. семантическая эргативность, согласование, порядок слов, структура составляющих, сочинительные конструкции и др. Из публикаций по отдельным проблемам синтаксиса цахурского языка отметим специальную статью, посвященную вопросам согласования [СогЬей 1999].

Синтаксис арчинского языка был исследован в уже упоминавшихся работах [Кибрик 1976; 1977]. К этому следует добавить специальную статью, посвященную биноминативной конструкции [Кибрик 1975].

По синтаксису шахдагских языков можно назвать соответствующие разделы монографии Ж.Отье [АиЙпег 2009], в т.ч. согласование, эллипсис агенса и пациенса, маркировка различных членов предложения.

Хотя синтаксис удинского языка не был предметом специального исследования, синтаксическая структура этого языка привлекала внимание типологов уже в первой половине прошлого столетия: мы имеем в виду, прежде всего типологические труды И.И.Мещанинова. В частности, в своей монографии, посвященной стадиальной типологии предложения [1936], он уделяет существенное внимание удинским материалам.

Полезным оказалось также наше знакомство с" работами по синтаксису

7

родственных дагестанских языков, в частности по синтаксису простого предложения в лакском языке, в которых демонстрируются новые подходы к описанию синтаксической структуры дагестанских языков. К этому следует добавить и значительное количество работ, в которых синтаксису дагестанских языков уделено внимание в сопоставительном плане (обзор работ в области русско-дагестанского сопоставительного синтаксиса см. в [Алексеев 2008], ср. также сопоставление синтаксической структуры простого предложения в английском, с одной стороны, и в аварском [Исламова 1996; 1996а; 1999]; даргинском [Ис-рапова 2000; 2001; 2002; 2004] и лезгинском [Девришбекова 2008; 2008а; 20086], с другой; а также аварско-французские [Газилов 1998; 2000; 2002; 2003; 2003а; 20036], немецко-аварские [Айтемирова 2007], немецко-лезгинские [Зало-ва 2009] и английско-лезгинские [Султанова 2007; Девришбекова 2008; Шери-фова 2009], французско-агульские [Сулейманова 2011] и т.п. контрастивные исследования). Значительное внимание уделено синтаксической проблематике в работах по сравнительной грамматике лезгинского и русского языков Э. М. Шейхова [1994; 2004 и др.]. По его мнению, «предложение совпадает в сопоставляемых языках по своим дифференциальным признакам и прежде всего по наличию предикативности, реализуемой в формах времени и модальности, не ограничиваясь рамками морфологических категорий, но охватывая и широкий диапазон лексических и синтаксических средств» [Шейхов 2004: 244]. Синтаксис также рассмотрен в одном из разделов обобщающей работы 3. М. Загирова [2002], где представлены основные особенности словосочетания, простого и сложного предложения.

На этом фоне все более заметным становится отсутствие исследований, результатом которых было бы обобщение типологических особенностей дагестанских языков в целом и их подгрупп - в первую очередь, аваро-андо-цезской и лезгинской. Исключение составляет специальная статья М.Е.Алексеева [1985],

8

скорее очерчивающая перспективы дальнейших исследований, нежели суммирующая итоги проведенного анализа. Проведение же такого анализа дало бы возможность не только уточнить место дагестанских языков в типологической классификации языков мира, но и очертить основные тенденции в развитии их синтаксической структуры.

В сравнительно-историческом плане синтаксические явления лезгинских языков были рассмотрены в монографии М. Е. Алексеева [1985а], в которой была предложена пралезгинская реконструкция некоторых синтаксических моделей. Из работ по синтаксической контактологии здесь можно назвать специальную статью Т.Эфендиева [1982] о табасаранских сложных конструкциях, возникших под азербайджанским влиянием.

Исследуя типологическую вариативность в области синтаксиса в связи с русско-лезгинскими сопоставлениями, М.Е.Алексеев и Э. М. Шейхов [1993: 111] пришли к выводу, что увеличение структурной сложности сопоставляемых объектов при переходе от фонологии к синтаксису дает увеличение комбинаторных возможностей сочетания этих объектов: общие закономерности мышления являются в данном случае далеко не единственным фактором, влияющим на типологическое разнообразие синтаксических явлений. Этот вывод находит подтверждение и при переходе на групповой уровень обобщений.

Опираясь на отмеченные выше особенности современного состояния исследований в области синтаксиса дагестанских языков, цели и задачи данного исследования формулируются следующим образом: в диссертации предлагается опыт сравнительного анализа простого предложения в языках лезгинской группы, преимущественно письменных (лезгинского, табасаранского, агульского, рутульского и цахурского). Достижение этой цели обеспечивалось решением ряда более конкретных задач, в том числе:

1. Выявление и грамматический анализ синтаксических явлений рассмат-

9

риваемых языков, объединяющих лезгинские языки в типологическом плане. Необходимость решения этой задачи обусловлена практическим отсутствием работ обобщающего характера. Отчасти такое положение компенсируется наличием серии работ А.Е.Кибрика, выполненных на материале практически всех дагестанских языков по единой схеме, учитывающей правила кодирования актантов в независимом предложении, синтаксическое поведение сентенциальных актантов, особенности рефлексивизации, сочинение предложений и нек. др., что дает возможность дать характеристику соответствующим явлениям в терминах эргативности, аккузативности и нейтральности и облегчает переход на уровень обобщения. В переработанном виде результаты этих исследований вошли в книги [Кибрик 1992; 2003].

2. Уточнение грамматического статуса явлений (грамматических категорий, членов предложения и т.п.), получивших в дагестанском языкознании в целом неоднозначную квалификацию и, соответственно, требующих определенной унификации интерпретации хотя бы на уровне одной языковой подгруппы.

3. Выявление структурных схождений и расхождений в синтаксической структуре простого предложения сопостовляемых языков. Анализ возможных причин черт подобия и контрастирующих характеристик в этих языках.

4. Уточнение инвентаря лингвистической терминологии на основе общих черт соответствующих синтаксических явлений в исследуемых.

5. Сопоставление рассмотренных синтаксических явлений с аналогичными явлениями соседних языков, прежде всего азербайджанского с целью установления контактного характера их происхождения.

6. Опыт реконструкции синтаксических черт общелезгинского языка-основы.

Представляется необходимым решение поставленных выше задач осуществлять в определенной последовательности, поскольку некоторые из них увязы-

10

ваются с последующим осмыслением тех практических результатов, которые были получены в ходе непосредственного сравнительного анализа синтаксических структур лезгинских языков, что составляло задачу первых этапов исследования. В целом же все перечисленные выше задачи представляют собой неотъемлемые составные части данного исследования, во многом определяя специфику и методы решения остальных задач.

В связи с поставленными задачами следует также отметить, что в дагестанско-русской лингвистике в настоящее время уже имеется существенный исследовательский опыт, относящийся к синтаксису простого предложения лезгинских языков.

Таким образом, научная новизна настоящей диссертации заключается в том, что в ней впервые для лезгинского и дагестанского языкознания на материале группы родственных языков исследуется структура простого предложения, впервые предпринимается опыт восстановления основных синтаксических черт исходного для этих языков праязыкового состояния и прослеживается контактная природа их отдельных характеристик. В работе предлагаются конкретные наблюдения, касающиеся отдельных структурно-семантических закономерностей в построении предложения, которые выявляются как в согласовательном механизме и падежной маркировке, так и в особенностях трансформации исходных синтаксических структур в производные.

Теоретическая значимость данной диссертации обусловлена сочетанием в ней структурно- и контенсивно-типологических подходов (при доминантном положении последнего) с применением методов сравнительно-исторического и ареального языкознания.

Практическая значимость сравнительного исследования синтаксиса лезгинских языков, как и в целом дагестанских, дает возможность получить четкое представление об их исконной структуре, выделить в этой струк-

11

туре иноязычные напластования и конструкции, возникшие под иноязычным влиянием, что особенно важно не только в процессе преподавания письменных лезгинских языков (в особенности новописьменных, синтаксические нормы которых, как можно полагать, пока еще не выработаны), но и для работы по переводу на исследуемые языки (в частности, для перевода Библии).

Методы исследования. Поскольку диссертация посвящена сопоставлению синтаксических явлений родственных языков, в ней используется весь спектр приемов анализа, с одной стороны, применяемых в контрастивной лингвистике, в частности, применение понятия функционально-семантического поля [см., например, Теория... 1990: 3].

Одним из методических приемов сопоставительного исследования можно считать также его опору на собственно типологическое направление, использующее в качестве основного понятие языкового типа. В области синтаксиса это направление реализуется, прежде всего, в контенсивной типологии, которая исследует, прежде всего, способы передачи в языках различной типологии субъ-ектно-объектных отношений. Естественно, что для сравнительного синтаксиса группы родственных языков немаловажное значение имеет их принадлежность соответственно к эргативному типу, на фоне основных структурных характеристик которого обнаруживаются своеобразные черты отдельных лезгинских языков, чем можно объяснить целый набор их конкретных дифференциальных черт: "именно семантический фактор позволяет в этом случае найти определенные основания для сопоставления формальных средств самых разных языков" [Климов 1983: 14-15]. Помимо процитированной выше работы, для кавказоведения немаловажное значенние имеют также такие работы контенсивно-типологического направления, как [Структурные общности... 1978; Климов, Алексеев 1980; Кибрик 2003 и др.], в которых проводится анализ прежде всего способов выражения субъектно-объектных отношений в различных дагестан-

12

ских и других кавказских языках, хотя по целому ряду вопросов можно обнаружить существенные расхождения взглядов названных авторов.

Говоря о типологических изысканиях на материале дагестанских языков, нельзя не указать на упоминавшиеся выше основополагающие труды акад. И. И. Мещанинова, который предполагал, что «центр выражения синтаксических отношений эргативного строя предложения сосредотачивается в глаголе. В языках лезгинской группы (ср. лезгинский, агульский), наоборот, центр передачи эргативной конструкции переносится на имена. Глагол в этих языках остается по своей внешней форме нейтральным. Он не получает ни аффиксов лица, ни классных показателей. По своему построению глагол в лезгинском и агульском языках не различает переходных и непереходных форм. Значение глагола устанавливается контекстом предложения, в котором глагол выделяется своею семантикою. Его грамматическая форма, передающая времена и наклонения, не имеет отношения ни к другим членам предложения, ни к его построению. Конструкция предложения при всех временах глагола остается тою же» [Мещанинов 1967: 66-67].

В современной контрастивной лингвистике были выработаны некоторые общие принципы, применимые и для анализа родственных языков, в т.ч.:

1. Системность анализа (сопоставление отдельных явлений должно проводиться не изолированно, а в общей системе). С учетом этого принципа, например, совпадение номинатива и эргатива личных местоимений 1-го и 2-го лица в ряде лезгинских языков должно, с одной стороны, рассматриваться на фоне дифференциации этих падежных единиц у местоимений 3-го лица (= указательных) и, с другой стороны, увязываться с более общими принципами синтаксической иерархизации актантов в эргативных и номинативных языках. По этому поводу И.И.Мещанинов [1936: 180] на материале удинского языка заключал следующее: «... в части местоимений абсолютно-эргативные взаимоотношения

13

выявляются только в 3-м лице. В первых же двух абсолютный падеж совпадает с эргативным (творительным). Правильнее было бы сказать, что в первых двух лицах местоимений вовсе нет эргативного падежа и что функции его, следовательно, и вообще орудийного, выполняются абсолютным падежом. Но на таком заключении едва ли следует настаивать, так как архаичная схема прямого падежа уже разбита эргативною стадиею и сам удинский язык имеет достаточно развитую падежную дифференциацию, точно различающую абсолютный и орудийный падежи везде, кроме местоимений первых двух лиц».

Эта точка зрения развивается в монографии Г.А.Климова и М.Е.Алексеева [1980: 201-202], где указывается на следующие факты: «Во-первых, формы эр-гатива и абсолютива различаются у вопросительных местоимений, ср. таб. фуж (абс.), гили (эрг.) 'кто?'. Вопрос к подлежащему оформляется эргативом, к прямому дополнению - абсолютивом: узу уву агураза 'я тебя ищу', но уву шли агу-ра? 'кто тебя ищет?', фуж узу агура 'кого я ищу?'.

Во-вторых, ... с точки зрения классного согласования глагол, имеющий в своем составе классный показатель, дает согласование с именем объекта - прямым дополнением, что явно свидетельствует об эргативной конструкции.

В-третьих, как это было показано на примере лакского языка, определение-приложение к личному местоимению в роли подлежащего эргативной конструкции оформляется эргативом, ср. на, Валил, буккара чагъар 'я, Вали, читаю письмо', где Валил - форма эргативного падежа».

2. Многоаспектность сопоставления, ср. «Грамматические явления разных языков могут сопоставляться в плане содержания, в плане выражения и в плане функционирования» [Гак 1977: 82]. На материале родственных языков применение этого принципа позволяет обособлять типологическую и материальную (соответственно, генетическую) общность. Так, при общей для лезгинских языков эргативной конструкции общность эргативного падежа не столь очевидна и

14

требует дополнительных сравнительно-исторических изысканий.

3. Сопоставимость сравниваемых явлений. Данный принцип подразумевает, во-первых, равную степень полноты изученнности сопоставляемых явлений в обоих языках, во-вторых, их принадлежность к более или менее эквивалентным понятийным областям и, в-третьих, использование адекватных лингвистических терминов. Так, говоря о наличии лабильных (переходно-непереходных) глаголах в абхазско-адыгских и нахско-дагестанских языках, приводят пример из адыгейского пк1эн 'полоть', которое, с одной стороны, обусловливает эрга-тивную конструкцию предложения (л1ыжъы-м хатэ-р я-пк1э 'старик огород полет (пропалывает)') и, с другой стороны, - абсолютную конструкцию (л1ыжъы-р ма-пк1э 'старик полет (вообще), занимается прополкой') [Структурные общности 1978: 37]. Между тем, дагестанские лабильные глаголы ни по лексическому составу, ни по формальным признакам образуемых ими конструкций не могут быть приравнены к одноименным единицам абхазско-адыгских языков. Так, с точки зрения семантики в абхазско-адыгских языках они «представляют собой названия древнейших сельскохозяйственных и так называемых домашних производств, т. е. производств, связанных с обработкой земли, со скотоводством, обработкой пищевых продуктов, шерсти, дерева и т. д., в нахско-дагестанских же, по словам Б. Г. -К. Ханмагомедова [1970: 84-85], «все здесь зависит от значения глагола. Глаголы с ярко выраженным переходным значением (например, агйуб «делать», хътабгъуб «вытащить», убгуб «резать» и др.) не могут быть переосмыслены как непереходные, в то время как другие глаголы (например, убхъуб «варить», у бжу б «печь» и др.) могут переосмысляться. Если в предложении Чубни марчч убккура „Чабан овцу режет" опустить подлежащее (чубни), то оставшееся марчч убккура „овцу режет" не может быть переосмыслено, как „овца режется". А если мы возьмем предложение Ригъди беълийир уржура (букв. «Солнце черешни печет»), то без подлежащего (ригъди) беълийир уржура

15

осознается как «черешни поспевают».

4. В различных работах выдвигается принцип двусторонности сравнения: «это сравнение, проводимое при условии их равноправных отношений по материалу систем. При таком сравнении в поле зрения попадают особенности обоих сравниваемых языков. Двустороннее сравнение, в отличие от одностороннего, позволяет предвидеть все межъязыковые интерференции, выявить ранее незамеченные признаки, как первого, так и второго языка» [Юсупов 1987: 198]. На наш взгляд, этот принцип в нашем случае практически не работает: во-первых, вследствие сравнения фактов двух языков, во-вторых, вследствие различной представленности в них интересующих нас явлений и, в-третьих, вследствие неодинаковой степени изученности соответствующих языков.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Общность синтаксической структуры современных лезгинских языков, прежде всего, является наследием общелезгинского состояния, к которому могут быть возведены все представители лезгинской языковой группы.

2. Ряд общих черт в синтаксисе обусловлен едиными условиями межъязыкового контактирования: практически все (за возможным исключением арчинского) языки лезгинской группы испытали значительное влияние азербайджанского языка, в т.ч. и в области синтаксиса. Это же влияние в отдельных случаях привело к определенным расхождениям.

3. В целом расхождения синтаксических структур лезгинских языков являются результатом дивергентного развития, отражая отчасти и дивергентные процессы в области морфологии.

4. Синтаксические структуры, сближающие лезгинские языки с русским, обнаруживаемые в исследуемых текстах, не являются признаком синтаксической структуры лезгинских языков, поскольку калькируются с русского источника в процессе перевода.

5. В целом современные лезгинские языки, несмотря на влияние номинативных языков, сохраняют эргативную типологию (некоторое исключение дают говоры удинского языка), хотя в них налицо все большее распространение черт номинативности.

Материалы исследования. Материалом для настоящей диссертации служили, с одной стороны, теоретические положения и конкретные наблюдения, содержащиеся в имеющихся исследованиях по лезгинским и в целом по дагестанским языкам. Основные материалы для анализа были извлечены нами из переводных текстов Нового Завета (Евангелия от Луки) на шести лезгинских языках - лезгинском, табасаранском, агульском, рутульском, цахурском и удинском (Инджил 2005; Инжил 2000; Лукаады... 2004; Лукадилай... 2004; Лу-кайкена... 2003; СМОМПК 1902), что дало возможность выявить в сопоставляемых языках различные стратегии в кодировании идентичных смыслов. Лишь удинский перевод, осуществленный в начале прошлого века, заслуживает особой оговорки: стремление переводчика к буквальному переводу делает подчас удинский текст малоинформативным, так что во многом удинские примеры (по изданию Schulze 2001) приводятся лишь для полноты картины.

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в нескольких публикациях автора общим объемом 2 а.л., а также на нескольких конференциях различных уровней.

Объем и структура работы. Диссертационная работа изложена на 183 страницах и состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной научной литературы и списка источников.

Глава 1. Классификация предложений 1.0. Общие сведения

Как отмечается в лингвистической энциклопедии, "в узком, собственно грамматическом, смысле простое предложение - это такая единица сообщения, которая, будучи образована по специально предназначенному для этого грамматическому образцу, обладает значением предикативности (т.е. категорией, которая целым комплексом формальных синтаксических средств соотносит сообщение с тем или иным определенным или неопределенным временным планом действительности) и своей собственной семантической структурой обнаруживает их в системе формальных изменений и имеет определенную коммуникативную задачу, выражающуюся интонацией и порядком слов" [ЛЭС 1990: 395].

Между тем, не всякое высказывание следует «определенному грамматическому образцу», поскольку в речи, независимо от языка, встречаются и нестандартные единицы, не сводимые к регулярным синтаксическим моделям, а именно нечленимые высказывания. Несмотря на нестандартность подобных единиц, в литературе они сводятся к нескольким типичным группам, включающим:

1. Междометия, подразделяемые, согласно Ш.Балли, на три основные группы1, в т.ч. (а) выражающие эмоции, например, лезг.

1 «Значения, придаваемые междометиям, до бесконечности разнообразны и имеют множество оттенков, но их довольно легко можно свести к трем категориям. Одни, подобно вышеприведенным, выражают эмоции и проявления воли — это восклицания; следовательно, они носят модальный характер (Eh еЬ!=«Это довольно-таки забавно»; Chut! = «Замолчите!»). Другие — описатель-

Заключение диссертации по теме «Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)», Кокорина, Елена Анатольевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сравнительное исследование структуры простого предложения и его функциональных компонентов в лезгинских языках, осуществленное в данной диссертации, показало, что лезгинские языки демонстрируют генетическую общность не только в материальном плане (наличие общего лексического фонда), но и в структурном, что проявляется в наличии общих принципов построения предложения в целом и его структурных компонентов в отдельности.

Основной структурной особенностью современных лезгинских языков, которая, надо думать, была унаследована от общедагестанского состояния, является противопоставлением эргативной, аффективной, или дативной, и абсолютной конструкций предложения, обусловленное лексическим противопоставлением глагола-сказуемого. Эргативную конструкцию здесь обусловливает переходный глагол-сказуемое, требующий постановки именных членов в эргативе (агенс) и в номинативе/абсолютиве (пациенс). Аффективную конструкцию обусловливает аффективный глагол-сказуемое, требующий постановки именных членов в дативе (экспириенцер) и номинативе/абсолютиве. Абсолютная/номинативная конструкция предложения обусловлена наличием непереходного глагола-сказуемого единственным обязательным актанта в номинативе/абсолютиве. Это противопоставление легко проецируется в общелезгинскую эпоху, равно как и (а) единые правила порядка слов, представляемые в виде схемы "субъект — объект — глагол"; (б) согласование пралезгинского глагола в классе с именем в номинативе/абсолютиве.

В современных лезгинских языках отмечается также наличие "остаточного" класса глаголов, которые могут в одной и той же форме выступать как в функции переходных, так и непереходных. Предположительно, это явление было в прошлом представлено здесь более широко.

168

Однотипность проявляется также и в оформлении второстепенных членов предложения, что также может быть возведено к общелезгинскому состоянию.

При последовательном проведении основных принципов структурной организации в рассматриваемых языках обнаруживается и значительная структурная вариативность на синтаксическом уровне, что, впрочем, характерно не только для результатов межъязыкового сравнения, но и в определенной степени для одного и того же языка. Такое разнообразие опирается на широкий инвентарь морфологических (ср., например, различия в функционировании категорий класса и лица) либо собственно синтаксических средств (например, порядок слов) для передачи того и иного исходного значения.

Несмотря на подобное синтаксическое разнообразие, можно выделить преобладающие синтаксические конструкции, составляющие специфику каждого из исследуемых языков, причем в этом ряду существенно выделяется удинский: в котором отчетливо проявляются профилирующие черты номинативной типологии на фоне эргативности остальных лезгинских языков, в меньшей степени наблюдаемое своеобразие можно отнести за счет преобладания в грамматической структуре того или иного языка характеристик аналитизма или синтетизма и др.

Вместе с тем было бы неправомерно сводить все особенности структурной организации тех или иных разновидностей предложения или его членов к морфологическим характеристикам исследуемых языков. В частности, по-видимому, отсутствует прямая зависимость тенденции лезгинских языков избегать несогласованных определений, за исключением генитивных, от их морфологической специфики, например, от их многопадежности. Однако для верефи-кации этого утверждения требуется дальнейшее более глубокое детальное исследование этого явления.

Обращаясь к типологическому осмыслению результатов, полученных в хо-

169

де сравнительного анализа, например, в связи с использованием в организации синтаксических отношений таких типов синтаксической связи, как согласование, управление и примыкание, можно сделать вывод о непосредственной обусловленности основных особенностей соответствующих явлений из закономерностей развития именного и глагольного словоизменения: в частности, из особенностей функционирования в них грамматической категории класса; лезгинский, агульский и удинский языки в этом отношении резко противостоят остальным лезгинским языкам. Другую фундаментальную оппозицию остальным лезгинским языкам образуют табасаранский и удинский, развившие категорию лица.

К числу инноваций в синтаксисе отдельных лезгинских языков можно отнести и наличие переходных предложений с двойным номинати-вом/абсолютивом в цахурском и арчинском языках. Новообразованием представляется наличие в цахурском языке специального аффективного падежа, оформляющего субъектное имя в аффективной конструкции, где в остальных лезгинских языках имеем датив. Следует отметить, что тема инноваций в син-таксите не только лезгинских языков, но и в целом северокавказских языков, ждёт ещё своего исследования.

В ряде случаев очевидна контактная природа отдельных синтаксических черт. В частности, нельзя не заметить определенные общности в этом отношении лезгинских (и в целом восточнокавказских) и тюркских языков. Сближающие моменты усматриваются, во-первых, в немаркированности прямого объекта тюркских языков в случае неопределенности объекта (в этом случае форма объекта совпадает с номинативом, т.е. основным падежом) с субъектно-объектным синкретизмом номинатива (абсолютива) нахско-дагестанских языков.

Порядок слов в простом предложении в нахско-дагестанских языках

170

«Субъект + Объект + Предикат» считается соответствующим общим нормам эргативности и, как было сказано выше, восходящим к праязыковому состоянию. Подобный преобладающий (хотя и не обязательный) словопорядок наблюдается здесь повсеместно. В связи с этим тем любопытным представляется наличие аналогичного порядка (80У) и в тюркском предложении.

Личное согласование тюркского глагола с именем субъекта (подлежащим) является одной из наиболее характерных черт синтаксического строя тюркских языков. В восточнокавказских языках эта категория, хотя и не считается профилирующей, обнаруживается в целом ряде языков - даргинском, лакском, табасаранском, удинском, причем с отличными от номинативных норм принципами. С другой стороны, как в тюркских, так и в дагестанских языках третье лицо является немаркированным.

Обнаруживается параллелизм и в построении некоторых специфических синтаксических конструкций. Так, отсутствие сравнительной степени в обеих группах языков компенсируется наличием сравнительной конструкции с исходным падежом объекта сравнения.

Ряд параллелизмов обнаруживается в строении именной группы. Так, отсутствие падежного словоизменения у прилагательных и числительных (за исключением субстантивированных), характерное как для тюркских, так и для восточнокавказских языков (в некоторых языках, например, в нахских, оно ограничивается противопоставлением двух форм - прямой и косвенной), делает здесь основным средством связи в определительных конструкциях примыкание. Общность сравниваемых языков обнаруживается и в сочетаниях числительного с существительным, которое имеет здесь форму единственного числа. Параллелизм обнаруживается и в построении количественных словосочетаний с неис-числяемыми именами, которые следуют схеме «Числительное + название меры + название вещества».

Именные группы тюркских и восточнокавказских языков объединяет препозиция всех видов определений. Использование номинатива в качестве определения широко распространено в тюркских языках, что находит свои соответствия, хотя и не столь регулярные, и в нахско-дагестанских языках.

Полипредикативные конструкции обеих групп языков используют причастные и деепричастные формы зависимого глагола (нередко в этих случаях говорят о сложноподчиненных предложениях синтетического типа). Последние отличаются своей многочисленностью, передавая различные оттенки. В тюрк-ско-кавказских контактах имеет место и обратное воздействие, т. е. отражение некоторорых синтаксических явлений, характерных для северокавказских языков, в тюркской языковой системе, в частности, в системе приграничных языков, но этот не менее важный вопрос должен быть вынесен в отдельный пункт, т. к. по своей проблематике и объёму может стать новым важным научным исследованием.

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Кокорина, Елена Анатольевна, 2013 год

ЛИТЕРАТУРА

Абдуллаев 3. Г. Очерки по синтаксису даргинского языка. М.: Наука, 1971. -479 с.

Абдулмутсглибов Н. Ш. Структурные типы сложных глаголов в лезгинском языке // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 3. / Мин.обр. РФ / Даг.гос.университет/ Отв. ред. М.-С. М. Мусаев. Махачкала, 2001. —С. 14-29.

Абдулмуталибов Н.Ш. Структурно-семантическая характеристика аналитических глаголов в лезгинском языке// Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Вып. 4/5. Махачкала, 2003. — С. 28-53.

Айтемирова А. X. Функционально-семантическая характеристика послелогов аварского языка и предлогов немецкого языка: АКД. Мх., 2007. - 25 с.

Алексеев М. Е. Структура простого предложения в лезгинских языках // Изв. АН СССР. СЛЯ, 1985, № 4. - С. 309-317.

Алексеев М. Е Нахско-дагестанские языки // Языки мира: Кавказские языки. М.: Academia, 1999. - С. 156-166.

Алексеев М. Е. Особенности определительных словосочетаний с зависимым существительным в русском и дагестанских языках // Кавказский вестник, 2001, №3. —С. 199-204.

Алексеев М. Е. Русско-дагестанская сопоставительная лингвистика // Горизонты современного гуманитарного знания. К 80-летию академика Г. Г. Гамзатова. М., 2008. — С. 394-398.

Алексеев М. Е., Горбачева О. Г. К типологии временных значений (на материале дагестанских языков) // Выражение временных отношений в языках Дагестана (Тематический сборник)/ ИИЯЛ ДНЦ АН СССР. Мх., 1991.

Алексеев M. Е., Шейхов Э. M. О роли сопоставительных исследований в области синтаксиса в дагестанской начальной школе на материале сравнительного синтаксиса русского и лезгинского языков // Проблемы речевого развития дошкольников и младших школьников. М., 1993. - С. 110-119.

Алексеев M. Е. Вопросы сравнительно-исторической грамматики лезгинских языков. Морфология. Синтаксис. М.: Наука, 1985. - 158 с.

Алпатов В.М. Принципы типологического описания частей речи // Части речи. Теория и типология. М., 1990. - С. 25-50.

Аракин В. Д. Сравнительная типология английского и русского языков. М.: Просвещение, 1989. - 254 с.

Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия, 1966. - 607 с.

Ахмедов Г. И. Коммуникативные типы высказывания в лезгинском языке (в сопоставлении с русским). М., 1999. - 148 с.

Ахмедов Г. И. Общие вопросы в лезгинском и русском языках // Дагестанский лингвистический сборник. Вып.7. М., 1999. - С. 18-22.

Багамаева 3. 3. Типология простого предложения даргинского и русского языков: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Махачкала, 2007. — 22 с.

Байрамова 3. М. Глагольные словосочетания в табасаранском языке в сопоставлении с русским: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Махачкала, 2007. — 22 с.

Баллы Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1955. - 416 с.

Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. - 447 с.

Бокарев А. А. Аварское соответствие русскому творительному предикативному падежу //Язык и мышление. T. X. М.; Л., 1940. - С. 15-47.

Бокарев А. А. Синтаксис аварского языка. M.; JL: Изд-во АН СССР, 1949. -

174

277 с.

Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. М.: Наука, 1985. - 228 с.

Гаджиев М. М. Синтаксис лезгинского языка. Простое предложение. Махачкала, 1954. -196 с.

Гаджиев М. М. Синтаксис лезгинского языка. Сложное предложение. Махачкала, 1963. -204 с.

Газилов М. Г. Осложненное предложение в аварском языке в сопоставлении с французским: Автореф. дис.... докт. филол. наук. М., 2003. — 39 с.

Газилов М. Г. О разграничении однородных обстоятельств и смежных с ними синтаксических конструкций (на материале французского и аварского языков) // Вестник ДГУ. Махачкала, 1998. — С. 62-64.

Газилов М. Г. Осложненное предложение в аварском языке в сопоставлении с французским. Москва: Спутник, 2002. — 200 с.

Газилов М. Г. К вопросу о классификации осложненных предложений в аварском, французском и русском языках // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. U.M., 2003а. - С. 36-8.

Газилов М. Г. О предикативной основе аварского предложения в сопоставлении с французским // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 11. М., 20036.-С. 38-43.

Газилов М. Г. Предложения, осложненные обособлением в аварском языке в сопоставлении с французским // Семантика языковых единиц (на материале языков различных типологий). — Мх.: ДГУ, 2000. — С. 36-39.

Гайдаров Р. И. Наречие в лезгинском языке (Опыт описания системы одной части речи). Махачкала, 1999. - 81 с.

Гак В. Г. Сравнительная типология французского и русского языков. JL, 1977.-300 с.

Гак В. Г. Теоретическая грамматика французского языка. Морфология:

175

Учеб. для филол. фак. ун-тов, ин-тов и фак. иностр. яз. 2-е изд., испр. и доп. М.: Высш. шк., 1986 — 312 с.

Гасанова С. Н. О типах формального выражения подчинительной связи агульского языка в сопоставлении с русским языком // Языкознание в Дагестане. Лингвистический ежегодник. № 4-5 / Мин. обр. РФ / Даг. гос. ун-т. Махачкала, 2001. —С. 39-42.

Гасанова С. Н. Сравнительный анализ словосочетаний, выражающих ком-плетивные отношения в агульском языке (в сравнении с лезгинским и табасаранским) // Языкознание в Дагестане. № 7 / Мин. обр. РФ / Даг. гос. ун-т. Мх., 2004. - С. 34-42.

Гюлъмагомедов А. Г. Фразеология лезгинского языка. Махачкала: Дагучпед-гиз, 1990. - 99 с.

Девришбекова А. Н. Предикативная основа простого предложения в лезгинском языке // Вопросы филологии, 2006, № 6. — С. 132-125.

Девришбекова А. Н. Простое предложение в лезгинском языке в сопоставлении с английским: Автореф. дис.... канд. филол. наук. М., 2008. — 21 с.

Девришбекова А. Н. О структурных особенностях простого предложения в лезгинском языке в сравнении с английским // Проблемы общего и дагестанского языкознания / ИЯЛИ ДНЦ РАН. Вып. 5. Махачкала, 2008а. — С. 135-137.

Девришбекова А. Н. Основные признаки простого предложения в лезгинском и английском языках // Вопросы типологии русского и дагестанских языков / ДГУ. Махачкала, 20086. Вып. 4. — С. 16-20.

Дешериева Т. И. Категория модальности в нахских и иноструктурных языках. М.: Наука, 1988.

Джавадова У. Г. Наречие в табасаранском языке: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Махачкала, 1999. - 20 с.

Загиров 3. М. Сопоставительная грамматика русского и дагестанских язы-

176

ков. Махачкала, 2002. - 287 с.

Залова И. М. Сопоставительный анализ варьирования пословиц и поговорок в лезгинском и немецком языках: АКД. Мх., 2009. - 22 с.

Исаев Н. Г. Условные конструкции в цахурском языке // Языкознание в Дагестане. № 9. К 75-летию Дагестанского государственного университета. К 70-летию проф. А. Г. Гюльмагомедова / Мин. обр. и науки РФ / Даг. гос. ун-т. Мх., 2006.-С. 91-95.

Исламова У. А. Особенности выражения сказуемого в аварском и английском языках // Дагестанский лингвистический сборник. М., 1996. Вып. 2. - С. 32-36.

Исламова У. А. Побудительные и восклицательные предложения в аварском и английском языках // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 2. М., 1996а.-С. 29-31.

Исламова У. А. Простое предложение в аварском языке в сопоставлении с английским: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Махачкала, 1999. - 22 с.

Исмашова А. М. Дативная конструкция предложения в рутульском языке // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Лингвистич. сборник ИЯЛИ ДНЦ РАН. Махачкала, 2004. - С. 88-92.

Исрапова А. И. Сопоставительный анализ синтаксических структур даргинского и английского языков: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Махачкала, 2004. —С. 21 с.

Исрапова А. И. Обстоятельство места в английском и даргинском языках // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 8. М., 2000. — С. 24-28.

Исрапова А. И Обстоятельство времени в английском и даргинском языках // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 9. М., 2001. — С. 7-12.

Исрапова А. И. Особенности выражения сказуемого в даргинском и их соответствия в русском и английском языках // Дагестанский лингвистический

177

сборник. Вып. 10. М., 2002. - С. 64-68.

Каидов 3. Г. Образование наречий в агульском языке // Вопросы Филологии, 2006, № 5. — С. 163-136.

Какваева С. Б. Субстантивные словосочетания в лакском и русском языках: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Махачкала, 2007. — 24 с.

Каручева Ш. У. Сопоставительное исследование именных словосочетаний в русском и табасаранском языках: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Махачкала, 2006.

Кибрик А. Е. О формальном выделении согласовательных классов в арчинском языке // ВЯ, 1972, № 1.

Кибрик А. Е. Номинативная/эргативная конструкции и логическое ударение в арчинском языке // Исследования по структурной и прикладной лингвистике. М., 1975.

Кибрик А. Е. Структурное описание арчинского языка методами полевой лингвистики: Автореф. дис.... докт. филол. наук. М., 1976.

Кибрик А.Е. Опыт структурного описания арчинского языка. T.III. Динамическая грамматика. М., 1977. - 321 с.

Кибрик А. Е. Материалы к типологии эргативности. 0. Теоретическое введение. 1. Арчинский язык/ПГЭПЛ-126. М., 1979. - 52 с.

Кибрик А. Е. Материалы к типологии эргативности. 2. Лакский язык. 3. Чи-рагский язык/ПГЭПЛ.-127. М., 1979. - 52 с.

Кибрик А. Е. Материалы к типологии эргативности: 4. Табасаранский язык; 5. Агульский язык. М., 1979. - 51 с.

Кибрик А. Е. Материалы к типологии эргативности. 6. Цахурский язык. 9. Рутульский язык. 8. Лезгинский язык/Проблемная группа по экспериментальной и прикладной лингвистике. Вып. 129. М., 1980. - 48 с.

Кибрик А. Е. Материалы к типологии эргативности. 17. Хиналугский язык.

178

18. Будухский язык. 19. Крызский язык. 20. Аварский язык /ПГЭПЛ. Вып. 141. М., 1981.-55 с.

Кибрик А. Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания (Универсальное, типовое и специфическое в языке). М.: Изд-во МГУ, 1992. - 235 с. Кибрик А. Е. Константы и переменные в языке. С-Пб.: Алетейя, 2003. - 719

с.

Кибрик А. Е., Плунгян В. А., Рахилина Е. В. Каузативная конструкция в табасаранском языке // Табасаранские этюды. М., 1982. - С. 34-43.

Кибрик А. Е., Селезнев А. Г. Синтаксис и морфология глагольного согласования в табасаранском языке // Табасаранские этюды. М., 1982. - С. 17-33. Климов Г. А. Очерк общей теории эргативности. М.: Наука, 1973. - 264 с. Климов Г. А. Принципы контенсивной типологии. - М. - 1983. Климов Г. А., Алексеев М. Е. Типология кавказских языков. М.: Наука, 1980. - 304 с.

Курбанов Б. Р. Местоимение в лезгинском языке (к проблеме частей речи). М., 1998.-80 с.

Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с. [ЛЭС]

Магомедов М. И. Субъектно-объектные отношения в аварском языке и категория залога в аварском языке. М., 1970. - 234 с.

Матиева 3. С. Именные словосочетания в русском и лезгинском языках: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Махачкала, 2004. — 18 с.

Махмудова С.М. Способы выражения субъектно-объектных отношений в рутульском языке: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Махачкала, 1995.

Махмудова С. М. Структурно-семантические разряды односоставных предложений в рутульском языке // Современные проблемы кавказского языкозна-

ния и тюркологии. Вып. 6. Махачкала, 2005. - С. 245-254.

Мещанинов И. И. Новое учение о языке. Д.: Наука, 1967. - 248 с.

Мещанинов И. И. Эргативная конструкция в языках различных типов. Д.: ОГИЗ, 1936.-343 с.

РГ: Русская грамматика. Т. 2. Синтаксис. М.: Наука, 1980. - 709 с.

Сагидова М. Ч. Специфика выражения вопроса в лезгинском языке (на материале современной художественной прозы): АКД. Мх., 2002. - 14 с.

Самедов Д. С. Сложное предложение в аварском языке в сопоставлении с русским. Мх., 1995. — с.

Самедов Д. С. Сложное предложение в аварском языке в сопоставлении с русским: АДД. Мх., 1996. — 54 с.

Смирницкий А. И. Синтаксис английского языка. М.: Изд-во литературы на иностранных языках, 1957. - 286 с.

Сулейманова Р. Р. Синтаксис простого предложения в агульском языке в сопоставлении с французским: Автореф. дис.... канд. филол. наук. М., 2011. -17 с.

Султанова И. А. Средства выражения причинных и целевых отношений в лезгинском языке (в сопоставлении с английским): Автореф. дис.... канд. филол. наук. М., 2007. - 20 с.

Структурные общности кавказских языков. - М. - 1978.

Талибов Б. Б. Обстоятельственные наречия цахурского языка // Ежегодник ИКЯ. ТТ. 18-19, Тбилиси, 1992. - С. 269-271.

Тарланов 3. К. Агулы: их язык и история. Петрозаводск, 1994. - 287 с.

ТенъерЛ. Основы структурного синтаксиса. М.: Прогресс, 1988. — 656 с.

Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Д.: Наука, 1990.-263 с.

Успенский Б. А. Опыт трансформационного исследования синтаксической типологии // Исследования по структурной типологии. М., 1963.

Ханмагомедов Б. Г.-К. Очерки по синтаксису табасаранского языка. Мх., 1970.-220 с.

Чикобава А. С. Проблема эргативной конструкции в иберийско-кавказских языках // Эргативная конструкция в языках различных типов. М., 1967. - С. 1032.

Шейхов Э.М. Лексико-грамматические классы глаголов в лезгинском языке: Автореф. дис.... канд. филол. наук. М., 1983.

Шейхов Э.М. Сравнительная типология лезгинского и русского языков: Автореф. дис.... докт. филол. наук. Махачкала, 1994. - 51 с.

Шейхов Э.М. Сопоставительная грамматика лезгинского и русского языков. Морфология. Синтаксис. М.: Academia, 2004. - 262 с.

Шейхов Э. М. Некоторые основные тенденции в изменении синтаксического строя лезгинского языка под влиянием русского языка // Проблемы языкового контактирования в конкретных полиэтнических регионах СССР. Лексикографическая специфика описания контактных явлений. Всесоюзная научная конференция. 10-13 апреля 1991 г. Тез.докл. Мх., 1991.. - С. 85.

Шейхов Э. М. О некоторых особенностях образования сложных глаголов лезгинского языка // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 4. М., 1997. — С. 103-106.

Шангриладзе К. (мл.). К вопросу о вопросе // Теоретические и экспериментальные исследования в области структурной и прикладной лингвистики. М., 1973.

Шерифова Э. М. Валентностные характеристики глаголов движения в лезгинском и английском языках: Автореф. дис.... канд. филол. наук. Махачкала, 2009.—18 с.

Элементы цахурского языка в типологическом освещении / МГУ/ Филол. ф-т/ред.-сост. А.Е.Кибрик. М.: Наследие, 1999. — 943 с.

Эфендиев Т. H. О некоторых табасаранских сложных конструкциях, возникших под влиянием азербайджанского языка // Тюркско-дагестанские языковые контакты (Исследования и материалы). Махачкала, 1982. - С. 100-110.

Юсупов УК. Лингводидактический аспект сопоставительного изучения языков // Сопоставительная лингвистика и обучение неродному языку. М., 1987.

Authier G. Grammaire kryz (language caucasique d'Azerbaïdjan, dialecte d'Alik). Leuven-Paris: Peteers, 2009. - 431 p.

Corbett G. G. Resolution rules for gender agreement in Tsakhur // Типология и теория языка. От описания к объяснению. К 60-летию Александра Евгеньевича Кибрика. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 400-411.

Haspelmath M. A grammar of Lezgian. В.; N.Y.: Mouton-de Gruyter, 1993. -XX + 567 p.

Haspelmath M. On the question of deep ergativity: the evidence from Lezgian // Papiere zur Linguistik, 1991. 44/45. 1/2, P. 5-27.

Mel'cuk I. Grammatical subject and the problem of the ergative construction in Lesgian // Folia Slavica. V. 5, N 1-3, 1982.

Mel'cuk l.A. Is there an ergative construction in Lezgian? // Mel'cuk 1. A. Dependency syntax: Theory and practice. Albany: Univ. of N.Y., 1988. - P. 207-249.

Источники

Господа нашего Иисуса Христа Святое Евангелие // СМОМПК, т. XXX, 1902 (на удин. яз.).

Инджил. Лукайин Китаб. Месигь 1исайихъас Идже Хабар. М., 2005 (на агул. яз.).

Инжил. Лукайи ктибту Ужувлан хабар. Библия таржума ап1бан Институт.

М., 2000 (на таб. ЯЗ.).

Лукаады шадцы хабар. М.: ИПБ, 2004 (на рут. яз.).

Лукадилай атай шад хабар. Илчийрин крар. М.: ИПБ, 2004 (на лезг. яз.).

Лукайкена Шадна хабар. М., 2003 (на цах. яз.).

Schulze W. The Udi Gospels. Annotated Text, Etymological Index, Lemmatized Concordance. Muenchen: LINCOM EUROPA, 2001.