Становление федеративных отношений в Российской Федерации в 1990-2002 гг.: На примере Республики Татарстан тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Михайлов, Валентин Вахтангович

• Михайлов, Валентин Вахтангович
• доктор исторических наук
• 2005

Оглавление диссертации доктор исторических наук Михайлов, Валентин Вахтангович

Введение.

Глава 1. Становление в России демократического федеративного государства в свете зарубежного опыта

§ 1. Исторический опыт формирования федеративных государств и основные принципы федерализма.

§ 2. Особенности процессов демократизации в постсоветской России: региональный аспект.

Примечания

Глава 2. Борьба элиты Татарстана за суверенитет. 1990 - 1994 гг.

§ 1. Попытки обретения статуса союзной республики в 1990 - 1991 гг.

§ 2. Социально-политическая обстановка и борьба «равноправный договор» с федеральным Центром. 1992- 1994 гг.

§ 3. Особенности переговорного процесса по заключению договора между

Республикой Татарстан и Российской Федерацией

Примечания

Глава 3. Выборы в Татарстане: специфика подготовки и проведения. Роль выборов в укреплении позиций республиканской элиты.

§ 1. Роль административного ресурса на выборах в Республике Татарстан

§ 2. Аномалии на татарстанских выборах.

§ 3. Эволюция процессов административного управления выборами в

Татарстане (1991-2001)

§ 4. Выборы в Татарстане 1996 - 2001 гг. на фоне выборов в других регионах

Примечания

Глава 4. Татарстан как «особый субъект» Российской Федерации

§ 1. Элита Татарстана об итогах курса на государственный суверенитет.

§ 2. Реальные результаты борьбы за суверенитет.

Примечания.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Становление федеративных отношений в Российской Федерации в 1990-2002 гг.: На примере Республики Татарстан»

Актуальность темы исследования. Советский Союз, состоявший из пятнадцати республик, формально представлял собой федеративное государство. Об этом говорили наличие конституции, собственного законодательства, других государственных институтов в каждой из этих республик. В столице Союза работал двухпалатный парламент с особыми нормами представительства субъектов федерации в верхней палате. Но реально это государство характеризовалось предельно высоким уровнем централизации полномочий и жесткой иерархической структурой управления1. Было невозможно представить, что какая-либо республика могла бы воспользоваться правом выхода из союза, формально имевшимся у каждой из них.

В ходе перестройки, начавшейся в 1986 г., был взят курс на построение социализма с человеческим лицом, когда, по словам Михаила Горбачева, «была ликвидирована тоталитарная система правления, предоставлена свобода выбора и демократический плюрализм» . Одним из важнейших следствий этого стал выход из Союза трех прибалтийских республик Литвы, Латвии и Эстонии. Последовавшие за этим требования независимости других республик привели к распаду казавшегося незыблемым Советского Союза.

Процессы трансформации проходящие в пятнадцати независимых государствах, возникших на постсоветском пространстве, поставили перед их правительствами и обществами в течение последних полутора десятилетий ряд важнейших вопросов, не имевших до этого аналогов в мировой практике. В России по некоторым из них общество и государственная власть пришли к взаимопониманию и достаточно долго демонстрировали последовательность в главных шагах. Так, принято, что механизмы свободного рынка с определенным регулированием со стороны государства должны заменить административно-командную систему, функционировавшую долгие годы в советские времена. Роль государства в экономике должна быть более компактной и другие игроки в этой сфере, в том числе и крупные должны обладать значительной самостоятельностью и независимостью. Субъекты экономической деятельности соглашаются с тем, что не могут действовать, игнорируя запросы социальной сферы, с которой они неизбежно взаимодействуют в ходе своей деятельности. Пришло осознание того, что единство России и ее способность ответить на вызовы новых стратегических противников в виде международных террористических организаций должны стать приоритетом номер один и это не может быть предметом политического торга как внутри страны, так и на международной арене.

Некоторые политические темы, однако, все еще находятся в состоянии постоянного обсуждения, даже если ранее возникало представление, что консенсус по ним уже был достигнут. Сюда следует отнести становление федерализма, неразрывно связанного с формированием демократической государственности. Поскольку Россия представляет собой федерацию с самой большой в мире территорией, населенной многими десятками этнических групп, а свобода, полученная регионами намного больше той, которую они имели в советское время, влияние субъектов Федерации на характер политической дискуссии по вопросам федерализма, возникшей в постсоветское время, здесь было очень велико.

Провозглашение в 1990 году суверенитета Российской Федерации и вслед за этим суверенитетов республик, входящих в ее состав, дало мощный импульс для интенсивного обсуждения вопроса о подходящем для России устройстве федерации, правах и полномочиях субъектов федерации, об объеме власти федерального Центра. Всенародные дебаты первых двух лет сменились многочисленными совещаниями политического руководства страны, заседаниями Конституционного и Верховных судов РФ, конференциями, посвященными теории и практике российского федерализма 1990-х годов. Поиски оптимальной для России модели федерализма иногда стимулировались и, одновременно, часто ограничивались активными действиями некоторых республик в составе Российской Федерации, добивавшихся экономических и политических привилегий, недоступных для других субъектов Федерации. Инструментами давления были принятие своих конституций, выходящих далеко за рамки федеральной Конституции, настойчивый курс на заключение двусторонних договоров с Российской Федерацией, использование разнообразных возможностей влияния на электоральные процессы. Лидерами «парада суверенитетов» стали республики Татарстан, Башкортостан, Якутия. Получив от Центра требуемые преимущества, они в середине 1990-х годов начали активно пропагандировать и защищать модель асимметричной федерации, несмотря на то, что ее было трудно концептуально совместить с нормами Конституции.

После вступления В. Путина в должность Президента РФ 7 мая 2000 г. федеральные власти резко изменили курс. В первые же месяцы они продемонстрировали отход от тактики торга и взаимных уступок между федеральными и региональными элитами и достигли заметных успехов в стратегической задаче укрепления вертикали государственной власти и восстановления единого правового пространства России.

После двух решений Конституционного Суда РФ в июне 2000 г. и принятия новой версии татарстанской конституции в апреле 2002 г. - последней из тех, которые подлежали существенному изменению (немного ранее был введен в действие новый Основной Закон Башкортостана) - казалось бы, основные противоречия федеральной и региональных правовых систем были устранены, и все, что осталось выполнять федеральным властям - это текущий мониторинг соответствия местного нормотворчества Конституции РФ. В действительности же политический и концептуальный диалог продолжался. Осенью 2002 г. заместитель генерального прокурора РФ А. Звягинцев обжаловал новый текст Конституции РТ, потребовав признать противоречащими федеральной Конституции, недействующими и не подлежащими применению 52 статьи этого документа. К марту 2004 года у российской прокуратуры сохранились претензии, касающиеся 19 статей республиканской конституции . Можно вспомнить, что еще за двенадцать лет до этого было принято решение Конституционного суда РФ, установившего факт несоответствия Декларации о государственном суверенитете РТ 1990 г. и формулировки вопроса референдума о статусе РТ 1992 г. Основному Закону России. Многолетняя протяженность этой дискуссии указывает не столько на солидную теоретическую подготовку оппонентов и их нацеленность на переосмысление концептуальных основ федерализма, сколько на высокую консолидированность региональных республиканских элит, с одной стороны, и слабость Центра, особенно в первые годы становления Российской Федерации. Действия Путина в первый год его президентства в значительной мере выбили почву из-под настроений «самостийности», иногда с отчетливым оттенком сепаратизма, имевшихся у отдельных руководителей республик и их защите концепции асимметричной федерации и договорных отношений между субъектами и Центром.

Вторым принципиальным вопросом для регионов России, отношение к которому далеко от того, чтобы быть определенным, является демократия и ее основные институты. Общество при всей его сложной противоречивой реакции на происходившие в стране преобразования не поставило под сомнения основные демократические ценности, с которыми оно смогло встретиться и ознакомиться в ходе преобразований, а к некоторым - приобщиться. Региональная политическая элита в течение всех последних лет в своих декларациях также была единодушна в принципиальном признании демократии как базиса для построения российской государственности. Основой для такой формальной позиции были не только постоянное ориентирование общества на демократические варианты развития, но и последовательное выражение приверженности основам демократии высших руководителей федерального Центра. Так в 1996 г. в послании Федеральному Собранию РФ президент Б. Ельцин выразил свою уверенность «что достойное будущее может обеспечить России только демократическое устройство государства»4. Через восемь лет в послании Федеральному Собранию 2004 г., президент В. Путин, намечая цели, подтвердил: «Пересмотра фундаментальных принципов нашей политики не будет. Приверженность демократическим ценностям продиктована волей нашего народа и стратегическими интересами самой Российской Федерации»5. Фундаментом, который фиксирует демократическую ориентацию дальнейшего развития нашей страны, выступает Конституция Российской Федерации. И не только потому, что в первых же ее строках Россия провозглашается демократическим государством, - сам дух Основного Закона России неотделим от общепризнанного в международном сообществе понимания демократии.

Вместе с этим каждые следующие региональные и общероссийские выборы ставят новые вопросы в связи с постоянным расширением использования административного ресурса и ограничением возможностей граждан совершить свое волеизъявление свободно и без помех. Более трудные времена наступили для независимой прессы. Это вызывает озабоченность у многих исследователей хода демократических преобразований в постсоветской России. Если в течение 1990-х годов повсеместными стали оценки политического режима в России как «гибридного», т.е. соединяющего демократические и недемократические черты, а второй электоральный цикл (1999-2000 гг.) в России «не стал шагом вперед в сторону демократизации»6, то и выборы третьего цикла (20032004 гг.), как теперь становится все более очевидным, не будут оценены историей в качестве события, укрепившего демократические основы российского государства. Многие исследователи в последние годы высказывали мнения, близкие к мнению Г. Гилла: «Первоначальные надежды на демократию в постп советской России до сих пор не были воплощены в жизнь» .

Кроме реализации принципов современного федерализма и базисных положений демократии важным элементом в современном федеративном государстве выступает тесная внутренняя связь между ними. Из текста Конституции Российской Федерации вытекает, что оба эти краеугольных элемента переплетены друг с другом и пронизывают все ее главы. Исследователи считают, что современное федеративное государство обязательно должно включать в себя все основные демократические нормы. Государство не может считаться демократическим до тех пор, пока за соблюдением индивидуальных прав всех его граждан, провозглашенных в конституции не установлена надежная система вертикального и горизонтального контроля по всей стране, позволяющая отдельным гражданам и их организациям активно действовать в этом пространстве и добиваться удовлетворения в судах. В частности, в федеративном государстве демократические выборы являются базисным элементом формирования федеральной власти и власти субъектов федерации. В то же время право на местное самоуправление, осуществляемое гражданами путем референдума, выборов, других форм прямого волеизъявления и через выборные органы местного самоуправления вместе с правами создавать политические партии и профессиональные союзы также входят в число тех необходимых условий, без реализации которых федерализм невозможен.

М. Фарукшин выразил эту взаимосвязь лаконично: «Подлинный федерализм й невозможен вне демократии» , подкрепив эту формулу солидным теоретическим обоснованием. А. Степан связал взаимодополняющие принципы федерализма и демократии следующим образом: «Гарантии обеспечения индивидуальных прав могут быть обязательством как центра, так и субъектов федерации и единиц местного самоуправления, но центр не может полностью делегировать ответственность за установление и поддержание демократических свобод и при этом продолжать быть демократией»9.

Исторический анализ полемики вокруг особенностей российской модели федерализма, начавшейся в 1990 г., показывает, что вопросы естественной связи федерализма с демократией в ходе этого затянувшегося общественного, научного и политического диспута были отставлены в сторону, а центральными каждый раз оказывались этнические аргументы10. При этом настойчиво развивалась идея, что единственной альтернативой унитарному государству является государство, объединяющее субъекты, в которых утверждена национальная государственность, связанная с основной этнической группой. Такая конструкция номинировалась как федеративное государство, несмотря на то, что присущая ему демократическая составляющая в подобных обсуждениях не играла существенной роли.

С одной стороны этому способствовало нежелание элит (как федеральной, так и региональных) содействовать созданию действующего эффективного, тесно связанного с гражданами, местного самоуправления. Не умаляя реальных трудностей для продвижения местного самоуправления в российских условиях, следует признать, что наибольшие проблемы и преграды оно встречает со стороны властей многих субъектов федерации. Политические элиты многих регионов в то же время тормозили создание действительно многопартийной системы, зависящей от настроений в обществе и способной выразить эти настроения11.

С другой стороны, элиты в республиках были заинтересованы в концентрации обсуждения на этнических аспектах отечественного федерализма. При этом они стремились максимально воздействовать на общероссийскую дискуссию о федерализме и даже, по возможности, формировать ее повестку. В ходе многочисленных конференций, на которых принимающей стороной часто была этническая элита национальных республик, вопросы ставились таким образом, что федерализация по сути дела приравнивалась к решению «национального вопроса» и взаимодействию властей субъектов федерации с властью Центра12. Для этого имелось три основные причины: перемещение неприятных для них вопросов демократизации на дальний план, поиски более легких путей легитимизации существующей власти, и получение сильных аргументов в диалоге с федеральным Центром.

Такой подход губительно сказывался на самой структуре обсуждаемого и претворяемого в жизнь федерализма. Вместо трех полноценных уровней управления - федеральный, региональный и местного самоуправления - Россия имеет лишь первые два и далеко неясную перспективу для создания третьего в будущем. Вместо развития разнообразных демократических институтов (разделение властей, независимые СМИ, политические партии с сильными корнями в обществе, многочисленные неправительственные организации, свободные и честные выборы) в стране все более говорилось о замещающих их лакунах или фасадных организациях и мероприятиях, создаваемых «для внешнего употребления». Отход от демократии в условиях развиваемого в России варианта отношений Центра с регионами, особенно с этническими республиками, еще в последние годы прошлого столетия отметили В. Печенев: «Попытки совместить принципы демократии и этнофедерализма в многонациональной России привели к созданию громоздкой и эклектичной системы государственного устройства»13 и Д. Аяцков: «Унаследованные от РСФСР этнически маркированные территории привнесли в государственность России моменты, контрастирующие с современными стандартами демократии и федерализма»14. Полный обзор теории и практики отечественного федеративного строительства, основанного на концепции федерализма, как формы управления, позволяющей решить национальные вопросы, дополненный обоснованной критикой был представлен В. Филипповым 15.

Лидеры «парада суверенитетов» и, в первую очередь, Республика Татарстан наиболее последовательно поддерживали курс на этнический федерализм. Можно утверждать, что этнополитическая элита этой республики внесла наибольший вклад среди элит других регионов в формирование федеративных отношений в Российской Федерации. Декларированный еще в 1990 политический курс на укрепление государственности Татарстана и настойчиво проводимая политическая кампания в пользу договорных отношений с Центром наложили заметный отпечаток на общероссийскую дискуссию о российском варианте федерализма. Одновременно эта же элита демонстрировала пренебрежение многими необходимыми демократическими институтами и постоянно стремилась заменить их на созданные ею самой псевдоинституты. Последние обычно обладают многими необходимыми внешними атрибутами, которые выполняют лишь незначительную часть функций, присущих демократическому государству. А другая, большая, часть либо не обеспечена законодательно и организационно, либо ее исполнение тормозится государственными органами. Это особенно заметно во всем, что связано с выборами и формировании политических партий и других неправительственные организаций, которые могли бы стать противовесом республиканским государственным органам.

Обращаясь к российской политической динамике последних лет в целом, можно отметить увеличивающийся дефицит демократии во многих ее регионах. Он выражается в недостаточности разделения трех ветвей власти, в ограничениях, налагаемых на СМИ, в постоянно высоком уровне использования административного ресурса в ходе избирательных кампаний и непосредственно в дни голосования16. Это говорит о недостатках в механизмах легитимизации региональных властей и в государственных институтах, гарантирующих гражданам их основополагающие гражданские права, и, в конечном итоге, об отклонениях государства от того, что может быть названо демократической федерацией.

Существенно, что ситуация в регионах влияет на поведение федеральных властей. В некоторых аспектах их отношение к политической оппозиции и критическим выступлениям в СМИ становится все более похожими на, то, что было ранее характерно для их коллег из республик и регионов. Арчи Браун в своей работе 2001 года делает вывод, что до недавнего времени для федерального центра были более характерны демократия и плюрализм, чем для большинства субъектов федерации. Однако, продолжает он, «центральные власти в Москве, пытаясь расширить свой контроль над республиками и областями, учатся у тех и других и переносят все больше элементов «управляемой» демо

1 7 кратии на федеральный уровень» . Со временем этот вывод становится все более актуальным.

Таким образом, оказывается, что причины, определяющие уровень развития федеративных отношений, а также задержки и откаты в становлении демократии в современной России, следует искать в значительной мере в том процессе борьбы за суверенитеты отдельных республик, которые развернула элита этих республик в начале и середине 1990-х годов. Влияние этих недавних исторических процессов на ситуацию в регионах и в целом в России остается весьма существенным и до настоящего времени. Чем раньше будет дана объективная оценка ходу развития идеи суверенизации в республиках, тем легче будут находиться решения в поисках дальнейшего пути российского общества и государства.

Степень научной разработанности темы. Тема настоящей работы находится на пересечении нескольких направлений исследований: теоретических моделей федерализма для Российской Федерации в период после 1990 года, теории современного федерализма, понимаемой в ее развитии начиная со второй половины XVIII века и до настоящего времени, проблем участия в процессе формирования федеративного государства субъектов федерации на примерах республик в составе РФ и в особенности Республики Татарстан, раскрытия роли российских элит и проблем этнических конфликтов в постсоветском пространстве. Ряд разделов работы тесно связаны с исследованиями переходов стран постсоветского пространства от тоталитарной политической системы с одним центром принятия решений, изолированным от влияния общества, к открытой плюралистической системе, основанной на демократических институтах и ценностях. Некоторые из этих направлений находятся в смежных с историей разделами науки: политологии и социологии.

Несмотря на значительное разнообразие форм федерализма, созданных в ходе исторического развития в разных государствах - от небольшой Швейцарии до Соединенных Штатов Америки и Индии - исследователи пришли к единому мнению о наличии в них общих структурных черт и общих принципов функционирования государственных органов и их взаимодействия с обще

1 о ством (см. труды У.Г. Рикера, Д.А. Ковачева, М.Х. Фарукшина и других). Описанию своеобразия форм федерализма в конкретных зарубежных федерациях посвящены работы Я.Е. Борисова, В.И. Лафитского, А.А. Мелку-мова, В. Острома, B.C. Рыкина, Т.Фляйнера, В.А. Тишкова19 и других.

Высокая степень разработанности темы зарубежного федерализма в научной литературе стала отправным базисом, способствовавшим расцвету периода поисков и исследований той модели федерализма, которая должна в наибольшей степени соответствовать особенностям российского общества и его представлений о российской государственности. Первые шаги после 1990 г. показали наличие широкого консенсуса среди российских политиков и исследователей о том, что именно в русле идей федеративного государства должна развиваться Россия. Заметный вклад в развитие представлений о форме российского федерализма внесли Р.Г. Абдулатипов, С.А. Авакьян, С.С. Алексеев, А.Н. Аринин, М.В. Баглай, Л.Ф.Болтенкова, Ю.В. Бромлей, С.Д. Валентей, JI.M. Дробижева, К.С. Гаджиев, А.А. Галкин, М.Н. Губогло, В.М. Дедяев, М.В. Золотарева, В.Н. Иванов, JT.A. Иванченко, JT.M. Карапетян, Н.П. Медведев, М.А. Митюков, В.А. Михайлов, JT.B. Смирнягин, Б.А. Страшун, В.А.

Тишков, И.А. Умнова, П.А. Федосов, В.Р. Филиппов, С.В. Четко, А.А. Чи

20 чановский, В.Е. Чиркин, С.М. Шахрай, Б.С. Эбзеев, О.А. Яровой и другие .

Проблемы демократизации применительно к российским регионам в последнее десятилетие были рассмотрены в работах В.А.Бажанова, Т.Байхельта, С.Д. Валентея, P.P. Галлямова, В.Я.Гельмана, Г.В. Голосова, Дж. Гравингхоль-та, А.В.Дахина, Л.М.Дробижевой, Б. Кайнц, В.А. Ковалева, Дж. Ловенхардта, Д.Луссье, В.Я. Любовного, А.К. Магомедова, К. Мацузаты, Н.М.Мухарямова, Н. Петрова, К. Росса, Р. Саквы, С. Солника, В.Д.Соловея, Р.Ф. Туровского, С.Уайта, М.Х. Фарукшина, П.А.Федосова, Дж. Хьюза21 и других.

Общепризнано, что в сложном, непрямолинейном процессе формирования в России федеративных отношений, начиная с 1990 г., ведущую роль играл Татарстан, его позиция в отношении Центра и видение будущего федерализма в России. Поэтому политический процесс в Татарстане, начиная с первых громких заявлений общественных организаций и решений лидеров и парламента в 1990-1993 гг., постоянно привлекал повышенный интерес исследователей России в разных странах. К середине 1990-х годов в Татарстане побывали десятки политологов, историков, специалистов по этническим вопросам. О преобразованиях в республике было написано тысячи статей и сотни книг.

Обилие материалов, их разноплановость, различные мотивации и исходные позиции авторов сделали освещение темы неоднозначным и даже противоречивым. Не обошлось и без проникновения политических интересов в труды исследователей. Это и по сей день существенно влияет на понимание действительных пружин, двигавших российские республики в их взаимодействиях с Центром во время "парада суверенитетов". Обратим более пристальное внимание на работы, посвященные Татарстану и его роль в становлении федеративных отношений в России.

Обсуждаемые процессы изучались разными по глубине, по числу рассматриваемых интересов и субъектов права, методами. Мы различаем в этом отношении три группы работ22.

В первой группе каждый субъект Федерации рассматривается как целое, без выделения интересов элит и масс, без анализа процессов их взаимодействия таких как, выборы, забастовки, состояние политической системы. Полагается, что действия властей соответствуют интересам населения и поддерживаются им. Это бывает полезно, когда целью является анализ экономики республик в ограниченный интервал времени23 когда политические элиты в республиках стабильны, их интересы преемственны, взаимоотношения общества и государства внутри республик меняются незначительно, отношения с федеральным Центром предсказуемы. Однако при попытке получить ретроспективную политическую оценку событий24 при этом теряется большое число важных деталей и часто ставится больше вопросов, чем дается ответов.

Во второй группе работ в анализ включаются различные интересы "верхов и низов", рассматривается происхождение и деятельность разных политических движений, и это обосновывается результатами выборов и социологических опросов. При этом недостаточно полно исследуются такие особенности, как концентрация власти в одних руках, препятствия для развития демократии со стороны властей, подчинение ими всех институтов гражданского общества, что приводит авторов к неполному пониманию истинных интересов дейст

Л Г Л/ вующих сторон и соотношения сил (М. Маколи , Э. Уокер ).

И, наконец, работы третьей группы в значительной степени учитывают мотивы и интересы элиты, ее взаимоотношения с народом, способы получения ею легитимности своего правления, в частности, уровень и характер влияния властей на структуры СМИ, подбор кадров, результаты выборов, обеспечение честности и открытости выборов, уровень демократической культуры и недостатки в развитии гражданского общества, возможность оппозиции принимать участие в выборах и побеждать на них, отношение властей к принципам правового государства. Подобный анализ нам представляется более последовательным и глубоким и приводящим к убедительным результатам.

В отношении содержания исторического процесса в исследуемый период работы второй и третьей группы, могут быть разделены на два подхода.

1. «Глубокий исторический подход». Проблему Татарстана, как и других республик в составе России многие исследователи рассматривают в максимально широком историческом контексте, в масштабах нескольких столетий, начиная с подробных обстоятельств и деталей вхождения того или иного народа в состав России. Некоторые к тому же полагают, что имперская сущность России, подавляющей малые народы, является вневременным фактором, мало изменившимся даже на переломах 1917 и 1990 годов.

2. Современный исторический подход учитывает в значительной мере опыт теоретического и сравнительного анализа с позиций транзитологии и заключается в максимальном внимании к периоду перехода от тоталитарного государства к демократическому, к вопросам консолидации демократии с привлечением в той или иной мере исторического фона.

Эти подходы могут временами находиться в конфликте, но это не обязательно. Нам представляется, что соблюдение баланса между глубоким историческим подходом и методологией подхода транзитологов позволяет построить адекватную картину. Это равновесие удается найти не каждому, и тогда в результате получается, что концепции и выводы входят в противоречие с реальностью.

Большая группа исследователей Татарстана придерживалась первого подхода и освещала эти события в соответствии с логикой версии исторической борьбы татарского народа за государственность, которая по их мнению началась после завоевания Иваном Грозным в 1552 году Казани и непрерывно продолжалась вплоть до настоящего времени. Некоторые авторы, например, М. Броксап, даже полагают важным начать повествование с обращения булгар в

97 ислам в 922 году . Сюда можно отнести работы У. Шамильоглу (1992), X. Малика (1994), X. Ождамалара (1996), Э. Уокера (1996), Л. Ханауэра (1996), Л. Дробижевой (1997), М. Маколи (1997), Ж.-Р. Равио (1997), А.-А. Рорлиха

1999), Р. Бухараева (1999), А. Зверева (2003)28. В эту же группу следует отнести большое число трудов официальных казанских авторов, которые, собственно, и задали тон такому освещению. Они внесли заметный вклад в создание образа Татарстана, как республики обладающей правами иметь особый статус в составе Российской Федерации. Примерами могут быть труды Фарида Му-хаметшина (1993, 1995, 2002), Дамира Исхакова (1995), Бориса Железнова (1996), Индуса Тагирова (2000) и Рафаэля Хакимова (1993,1997, 2001)29.

Следует сразу подчеркнуть, что в работах Маколи, Уокера и Равио данный подход сопровождается существенным применением метода исследования перехода к демократии. И все же, например, решающим в подходе Маколи нам представляется акцентирование на постимперской политике в национальных республиках.

Вот как выглядят основные фрагменты картины, которая формируется во всех этих работах.

В средние века судьба татар была переплетена с судьбой русских: татары "не случайно сегодня оказались в самом центре построения Российской Федерации; вот уже пять веков они принимают участие в самом определении рос-сиянства"30. И это участие не было пассивным: "частично психология татар определяется их историческим состязанием с Россией и их никогда не прекращающимся стремлением к свободе"31. По этой версии "российско-татарские отношения (Russian-Tatar relations) были напряженными, начиная с 1552 года, когда царь Иван Грозный завоевал Казань"32. С тех времен «татары и русские выработали стереотипы в отношении друг к другу. В восприятии русских татары "грубые" и "нецивилизованные", "агрессоры и вечные враги", которые заставили носить татарское ярмо в течение 250 лет. Этот образ передается последующим поколениям. Татары же смотрят на русских как на "беззаконных правителей", подавляющих другие национальности"33. Это состязание было столь принципиальным, что нельзя было «оценить переговоры России и Татарстана [в 1991-94 гг.], не опираясь на их отношения в прошлом"34. В психологическом настрое татар "ислам играл определяющую роль".

Далее справедливо отмечается, что, несмотря на принудительные меры, громадное большинство татар отказались изменить исламу. Тем не менее, во время тирании царизма этническая идентичность размывалась, т.к. режим позволял русским селиться на территориях вокруг Казани и смешиваться как гражданам со своими татарскими соседями35. Однако культурная ассимиляция, адаптация и большое число смешанных браков не получают заметного внимания этих авторов.

После революции 1917 года лучшим примером мусульманского инакомыслия в России этими авторами единодушно36 признается Мир-Саид Султангалиев, "плал-ч менный рупор большевизма на Востоке" .

Борьба за суверенитет Татарстана в 1990-1994 как известно отличалась драматическими моментами. И если, как считают авторы данного подхода, корни конфликта между Россией и Татарстаном покоились на многовековой глубине, то и острота конфликта, возникшего после распада СССР, должна соответствовать, по их мнению, таким историческим масштабам.

Так радио "Свобода" в своей передаче в 1997 г. сообщает, что перед референдумом 1992 г. "казалось, что в Татарстане вот-вот прольется кровь. Обстановка то была накалена не меньше, чем через два года в Чечне " . Но еще за два года до этого газета Филадельфия Инквайр уже взяла подобную тональность39.

Проводя аналогии с трагическими событиями в Чечне исследователи начинают соревноваться в подборе новых, часто сомнительных аргументов и сравнений: "идиллия [русско-татарских отношений] вызывает удивление еще и потому, что центральные власти были втянуты в кровавую войну против Чечни вместо поисков политического решения проблемы. А, между тем, юридический статус Чечни был до распада СССР таким же, как и статус Татарстана"40. В 2000 г. появилось исследование, центральный вопрос которого заключался в следующем: "Если бы федеральные силы были введены в Татарстан, то насколько велика была бы вероятность значительного вооруженного сопротивления?"41.

Венцом концентрации драматизма может служить мнение Р. Бухараева: "Уже в 1992 году в Татарстане могла разыграться трагедия, подобная той, что постигла злосчастную Чечню в 1994 году. Война, казалось, была неизбежна. И все же ее удалось предотвратить в самую последнюю минуту благодаря продуманным действиям руководства Татарстана"42.

Явное преувеличение в изображении напряженности событий было очевидно. Специалист по Востоку А. Малашенко в той же радиопередаче показывает, что "не было такой острой проблемы", что существенен и другой состав республики (доля татар в населении не превышает половины) и "разность менталитета чечен и татар". Его аргументы подкрепляет советник президента РТ Ф. Хамидуллин: "Слишком много лет мы, коренная нация, живем с русским народом. У нас перепутано вот так - семейно"43.

Договор между Россией и Татарстаном 15 февраля 1994 разделил авторов, придерживающихся этого подхода, на две группы. Для большей части это была победа властей Татарстана. С одной стороны, говорили они, договор вызван "политической необходимостью погасить сепаратистские тенденции в республике в 1990-1993 гг., правовым путем решить проблему восстановления стабильности, нормализовать отношения властей" федерации и Центра44, с другой - "позволил расширить базу развития подлинной государственности Татарста-на"45.

Напротив, Малик, как и ряд других авторов, полагает, что договор был разочарованием для татарского национального движения, представители которого надеялись на получение большей независимости46. По мнению Уокера "многие татарские националисты рассматривали договор как предательство татарских интересов руководителями республики". Броксап идет дальше: "заключение договора в 1994 году было ударом, но в более отдаленном будущем есть место для оптимизма" и, более того, "борьба впереди предстоит напряженная, так как ставки высоки. Российская империя была построена на руинах Казанского ханства. Как татары, так и русские понимают, что "освобождение" Казани будет означать конец импе

47 рии

Модель Татарстана" - термин, который был пущен в ход после февраля 1994 года, когда "отношения между Москвой и Казанью значительно улучшились", и руководство республики демонстрировало свое "желание сотрудничать с Ельци

4R ным" . Считалось, что эта модель раскрывает "механизм разрешения политического конфликта между Казанью и Москвой"49, который может быть полезен в разрешении этнических конфликтов на территории стран СНГ - Крыма с Украиной, Приднестровья и Гагаузии с Молдовой, Абхазии с Грузией. Для этой цели проводились встречи представителей указанных сторон в Гааге50.

В экономическом плане "на фоне всероссийского экономического хаоса эта республика действительно выглядела "оазисом стабильности" и образцом действенного реформаторства по всем направлениям - экономическому, демократическому и национально-этническому"51. Хотя это высказывание, возможно, является одним из самых восторженных, оно отражает благожелательное в целом отношение к внутренней политике властей Татарстана, свойственное для авторов, придерживающихся «глубокого исторического подхода».

При этом получение особых полномочий для отдельных субъектов Федерации, начиная с Татарстана, и создание de facto асимметричной федеративной структуры даже некоторые из этих же исследователей вынуждены расценить как пагубное для федерального Центра. "Если все 89 регионов будут требовать удовлетворения своих интересов, начиная от запрещения федеральных войск на своей территории до создания своих законов для торговли и извлечения наибольшей выгоды от федеральной казны - Центр превратится в пустую оболочку, лишенную политического и экономического контроля над провинциями"52.

Итак, в новых условиях после 1990 г. элита Татарстана успешно боролась за свое место, сохранила все позиции, осталась монолитной, почти не допустив в свои ряды новых, не связанных с нею ранее членов, и, главное, она получила большую независимость от Москвы. Самыми важными являются два вывода. Первый - элита получила полное одобрение своей политики со стороны народа во время серии выборов и референдумов 1990-2001 годов. Второй - в первые годы, до 1993-го, она вынуждена была значительно корректировать свои действия в соответствии с требованиями национальных движений. В этом состоит краткий итог работ, основанных на глубоком историческом подходе.

В работах, из числа упомянутых, наблюдается дифференциация по глубине и точности анализа в отдельных аспектах. Так, Равио дает достаточно полный юридический анализ договора РФ и РТ, структуры власти в республике, избирательной и политической систем. Э. Уокер представляет богато иллюстрированный фактами ход событий после 1988 года. Его экспертное мнение о договоре, кратко уже представленное выше, во многом совпадает с мнением Равно. Малик подробно описывает ход переговорного процесса, выделяя различные стадии и представляя участников переговоров с обеих сторон. Маколи проделала заметные шаги при анализе референдума РТ, нарисовала впечатляющий портрет элиты Татарстана. Она поставила ряд существенных вопросов, ответы на которые, будь они получены, возможно, заставили бы изменить канву ее подхода к проблеме.

И все же, в целом освещение событий этими исследователями страдает неполнотой. Общим свойством их работ является значительная опора на официальную информацию из казанского Кремля и недостаточная опора на другие источники.

Количество работ, в которых делалась опора на такой подход, было велико и они стали благоприятной почвой для дальнейшего культивирования мифа о долгой исторической памяти татарского народа, его упорном стремлении к независимости и неприязненном, если не враждебном, отношении к России и к русским. Примеры можно встретить в самое последнее время. В. Постнова, отмечая, что, по мнению членов татарских националистических организаций, «Казань - это не Россия, никогда не была Россией и не заставите», продолжает: «Российские правители не хотят это признавать. Даже знать не хотят, что татарин с тех пор, как русский царь Иван Грозный завоевал Казанское ханство, не чувствовал и сейчас не чувствует себя комфортно и более всего не любит и никогда не полюбит великодержавный российский апломб. Оказавшись волею истории в самом центре России, он, по сути, оказался в западне, в капкане, из которого не может выбраться»53.

Как мы полагаем, сравнение с «западней» является неуместным преувеличением для подавляющего большинства татар, ни в настоящее время, ни в начале 1990-х. Для них более естественным было сопоставление ситуации с жизнью в квартире в большом доме, где есть много добрых соседей, но управление деятельностью всей общины ведется неудовлетворительным способом. Что касается «комфорта» в самоощущениях татар - «националов», то, наоборот, во время президентства Ельцина именно эта узкая группа могла вкусить все удобства быть активным, временами даже агрессивным, инициатором многих культурных, общественных и политических акций, мероприятий и проектов, выступать от имени всего народа республики, часто не имея на то прав, обладать возможностью транслировать свои взгляды не только в республике и далеко за ее пределами.

Распространенность такого подхода основывается на его востребованности в рядах республиканской элиты, которая оказывает поддержку этой позиции и сама настойчиво ее продвигает. Можно предположить, что после смены лидеров политической элиты, активность распространения глубокой исторической версии пойдет на убыль. Дивиденды от пропаганды этой версии получены уже сполна и новые менеджеры научатся извлекать значительную политическую прибыль и экономические выгоды от нефти, промышленности и грамотных реформ без интенсивного привлечения этнических аргументов.

Обратимся ко второму подходу (выше мы назвали его современным историческим). В его основе лежат исследования процесса перехода к демократии и интересов элит. Например, рассмотрение П. Луонг концентрируется на вопросах интересов и положения элиты Татарстана, современного национального движения и их взаимодействия в переходных условиях, роли других этнических групп54. Другим примером в этом ряду может служить работа М. Фа-рукшина55. После 1996 г., таких исследований стало больше, возможно, вследствие того, что стали вскрываться значительные нарушения при проведении выборов Президента РФ в Татарстане и негативные последствия от набиравшего обороты, становившегося гипертрофированным по размаху договорного процесса Центра с регионами56. Все чаще появляются работы, в которых происходит пересмотр деятельности национальных движений, "парада суверенитетов" и "парада договоров" в республиках в составе России. Авторы уделяют наибольшее внимание сравнительному анализу, объективной стороне дела, мотивам правящих элит, взаимодействию всех заинтересованных сторон (акторов), уровню развития общества; они анализируют законодательную базу, созданную в республиках, объективные данные, даты событий, корреляции между ними, стремясь ослабить влияние субъективных факторов, часто связанных с поисками преференций для этнических элит (Дж. Ловенхардт, Ст.

Солник, М. Фарукшин, В. Бажанов, Дж. Кан, В. Гельман 57). Многие оценки, полученные в рамках «глубокого исторического подхода» при этом меняются, акценты смещаются, пропорции становятся иными. Та же картина переписывается в других красках и приобретает другой, порой противоположный смысл. Главные характеристики суверенизации в республиках и в Татарстане, внимательно рассматриваемые с позиций современного исторического подхода, не вписываются в концепцию сторонников первого подхода и иногда игнорируются ими. Например, большая часть авторов из обеих групп исследователей подчеркивает значительную или даже решающую роль элиты республики во всех преобразованиях того времени. Однако, при этом одни полагают, что движущей силой процесса в Татарстане было стихийное национальное движение, другие же - что элита в течение всего периода контролировала инициативы снизу, направляла их в нужное для себя русло и была умелым игроком, сумевшим монополизировать не только государственную власть, но и, в значительной степени, подчинить себе общественные процессы.

Поэтому многие проблемы и кажущиеся противоречия в работах исследователей разрешаются при рассмотрении интересов федеральной и региональных элит. Последнее время российские исследователи все больше работ посвящают изучению властных групп. Формируется как новое научное направление элитология58, «предметом которой стало изучение (осмысление) поведения, политического и социального развития, образа жизни, ценностных ориентаций, других социальных характеристик элиты»59. Одними из известных авторов в исследовании региональной элиты являются P.P. Галлямов, В .Я. Гельман, А.В.Дука, Н.Ю. Лапина, В.П.Мохов, А.Е.Чирикова60 и другие. В центре внимания оказываются вопросы о поведении и позициях элит в периоды до и после крушения СССР. В частности В. Мохов ставит следующие вопросы. «Почему политическая элита фактически не оказала сопротивления (с исторической точки зрения) тем социальным и политическим новациям, которые буквально за несколько лет разрушили старые общественные конструкции? Почему региональные элиты не только не выступили в защиту старого строя, но оказались в числе активных участников передела собственности?»61. Эти вопросы приобретают дополнительные оттенки при переходе к исследованию элит национальных республик.

Как считает Снайдер, "имеющие свои интересы элиты, которые чувствовали угрозу со стороны демократизации и стремились сохранить политический контроль, являются корнем проблемы. Для них национализм являлся лучшим возможным орудием. Он позволял им править "от имени народа", претендуя на легиfO томность, избегая в то же время "правления народа" . Это утверждение вполне применимо к элитам многих российских республик. Поэтому ясно, что факт насильственного присоединения территории 450 лет назад становится удобным аргументом для тех, кто правит «от имени народа», но не для самого народа.

Основы стратегии формировались элитами российских республик еще в период гласности и перестройки, когда по признанию Е. Лигачева и А.Яковлева, ключевых фигур Политбюро КПСС того времени, потенциальным проблемам, связанным с национализмом в республиках, не уделялось много внимания63. А по признанию М.Горбачева самым большим недостатком его периода президентства было непонимание серьезности «национального вопроса»64. Несколько позже для этих элит возникла возможность маневрировать между союзным и российским центрами. Последний в то время испытывал значительные проблемы установления государственности, управляемости экономическими институтами наряду с другими, связанными со спецификой переходного периода.

Национальные движения, идеология национальной государственности служили для элит автономных республик опорами, с помощью которых они могли сохранить себя, чем и воспользовались в максимальной степени. По данным М. Фарукшина в 1994 г. 92% представителей верхнего слоя исполнительной власти в Татарстане имели номенклатурное прошлое65. В основном номенклатурное происхождение властвующих элит и в Татарстане и в Башкирии отмечает Р.Галлямов66. С 1990 года начался период эксплуатации национальных лозунгов, аппеляция к чувствам татарского народа, который действительно пострадал, как и все другие народы, в недавние времена правления той же местной элиты, бывшей тогда номенклатурной верхушкой КПСС. Вчерашние защитники интернационализма стали идеологами национальной программы, национальных организаций. Аналогичные процессы происходили и в других российских республиках: в то время, как царская "Россия называлась "тюрьмой народов", Советский Союз стал инкубатором новых наций"67.

Интересен взгляд на процессы в российских регионах и, в первую очередь в республиках, как на часть общего процесса массового ухода стран от тоталитарного и авторитарного правления, наблюдавшегося в последнее время в мире. Среди государств, объявивших о таком переходе в последние два десятилетия имеется большая группа стран с «неполной» демократией, которые в течение длительного времени не в состоянии пройти стадию консолидации демократии. По оценкам, выполненных в 2002 году, из 100 стран, имеющих переходные режимы, только небольшое число - вероятно, менее двадцати — с очевидностью находятся на пути к тому, чтобы стать успешными, хорошо функционирующими демократиями. В зарубежной литературе этому явлению последнее время посвящается нарастающее число новых работ. Исследователи предложили несколько классификаций режимов со слабой демократией. По одной из них68, определяются два основных типа режимов с точки зрения демократии. Первый - вариант «слабого плюрализма» (элита расколота, две или более групп включаются в борьбу за власть, выборы приобретают заинтересованных контролеров, которые ограничивают уровень манипуляций на выборах). Второй вариант - «политика господствующей власти». В этом случае режимы допускают небольшое политическое пространство и номинальное присутствие большинства основных институциональных форм демократии. При этом одна политическая группировка (движение, партия, разветвленная семья или единственный лидер) доминирует в системе таким образом, что имеется очень слабая перспектива смены власти в обозримом будущем. Такая классификация, иногда в частично измененной форме, применяется разными авторами и является самой простой и признанной.

Исследования состояния демократии в странах мира являются актуальными и для России. Они могут помочь в классификации российских регионов, в большом числе которых продвижение системы в сторону консолидации демократии отсутствует. Поскольку автор неоднократно обращается к проблемам демократизации в регионах, здесь уместно отметить несколько работ общего характера по этой теме (авторы Дж. Ловенхардт, Л. Диамонд, Дж. Линц и А. Степан, Г. О'Доннел69) наряду с несколькими исследованиями посвященными российским проблемам становления демократии (авторы: А. Браун; А. Вебер, пл

А. Галкин и Ю. Красин; Г. Гилл, М. Макфол; Л. Шевцова и другие ).

Однако комплексному анализу, объединяющему проблемы российского федерализма и российской демократии на материалах субъектов Российской Федерации, авторы до настоящего времени уделяли мало внимания, обращаясь чаще всего к юридическим, этническим и социальным аспектам региональной политики. Редко можно встретить попытки связать действия региональной элиты в ее отношениях с федеральным Центром с уровнем развития демократических институтов в данном регионе, - уровня, который в настоящих условиях определяется почти исключительно самой региональной властью. Особенно это относится к регионам, в которых с начала 1990-х годов установились режимы господствующей власти. Эти режимы часто видоизменяются так, что их с полным правом можно отнести к авторитарным.

В настоящей работе за основу взято общепринятое положение о том, что всеобщие выборы предоставляют самые важные сведения о состоянии политической системы, о реальном отношении общества и государственной власти к демократии. Анализ результатов выборов 1996 и 2000 гг. во всех субъектах Федерации, выполненный в данной работе, позволяет прийти к выводу, что разнообразие российских региональных моделей демократии настолько велико, что оно почти сравнимо с разнообразием тех режимов в странах мира, которые претендуют на то, чтобы называться демократическими. При этом показано, что синдром господствующей власти свойственен политическим системам Татарстана, Башкортостана, некоторых других республик и областей.

Говоря о несомненных достоинствах большинства обсужденных выше работ о процессах в Татарстане, следует отметить, что во многих из них не учтены, или учтены неполностью, ряд важнейших факторов. Ниже мы перечислим их и попытаемся найти причины возникших пробелов и неполноты описания, которые привели к искажениям в изображении событий и неверным выводам.

1. Действительные взаимоотношения региональной правящей элиты и лидеров национальных движений явились камнем преткновения для многих авторов, придерживающихся глубокого исторического подхода. Они полагали, что "татарская элита была поддержана национальным движением и была вынуждена держать курс" на "высокую степень независимости с 1991 по 1994

71 гг." В событиях этого периода политическим лидерам республики отводятся роли центристов, которые умело умиротворили национальный конфликт, несший в себе заряд разрушительной силы.

Даже в самих этих работах можно найти сомнения относительно целостности такого образа. "Некоторые из самых радикальных националистов будут впоследствии утверждать, что татарский общественный центр (ТОЦ) был создан партией и всегда работал с номенклатурой. Члены партии доминировали в его руководстве. До 1993 г. председателем был Марат Мулюков, преподаватель кафедры истории КПСС КГУ, член партии до августа 1991 г."72. Зарождение национального движения произошло неподалеку от обкома КПСС в Институте языка и литературы АН СССР и Казанском университете. Там работали идеологи национального движения, в том числе, и Мулюков. На митинге национального движения в 1988 г. была избрана "инициативная группа 12 интеллектуалов", положившая "начало ТОЦ, организации, которая играла наиболее важную роль в движении за национальную независимость в течение 1988-1992 гт." . Реском КПСС не был безучастным наблюдателем: заместитель заведующего отдела агитации и пропаганды (позднее - идеологический отдел) обкома КПСС Р. Хакимов во время создания национального движения являлся, по его собственному свидетельству, "координатором ТОЦ' и его "идеологом". По другим сведениям он являлся «основным разработчиком и автором документов ТОЦ и его программы». Немного позже, в 1991 г., Хакимов становится политическим советником президента РТ74.

В дни, когда конфликт как будто достигал самой большой напряженности, на всех самых принципиальных голосованиях в парламенте М. Мулюков и Ф. Байра-мова, способный публичный политик, депутат и лидер радикальной партии Итти-фак, и их товарищи по фракциям националистов в Верховном Совете РТ подцерживали все инициативы руководителей республики. Сотрудничество Байрамовой с властями прекратилось после выборов 1995 г., когда власти воспрепятствовали избранию в парламент РТ всех оппозиционных кандидатов, включая демократов-федералистов и националистов. Помощь последних уже была не нужна властной элите, которая в это время значительно укрепила административную вертикаль.

Финансирование кампаний этих татарских националистических политических партий возрастало и достигло пика во время проведения татарстанского референдума в 1992-м и двух российских в 1993 г. Многие в Казани отмечали размах действий националистов, предполагающий значительную материальную и финансовую базу. Газета "Суверенитет" выходила полумиллионным тиражом, что в несколько раз превышало тираж любой газеты в РТ. М. Маколи была среди тех редких исследователей, которые пытались обнаружить источники средств: "Как сообщалось, они финансировались богатыми спонсорами, председателем колхоза, татарами из Башкирии, богатыми патриотами", но "некоторые татарские деятели сомневались, что дела обстоят так просто. Казалось маловероятным, что отдельные татары настолько богаты, к тому же некоторые татарские радикальные националисты удивительно легко получали иностранные паспорта, поездки за границу, квартиры и прописку в Казани". Откуда же, спрашивает автор, поступала помощь националистам? "Не могло ли быть так, что Москва была заинтересована в подстрекании к увеличению этнической напряженности, чтобы использовать этот аргумент против руководства Татарстана, если оно не сможет справиться с ситуацией?" - пишет автор75.

Попробуем оценить три источника такой помощи, которые теоретически возможны: исламские страны, предположительно Турция, внутренняя помощь из Татарстана или Москва. Рассуждения о руке Москвы, действующей против руководства РТ, представляются малообоснованными по двум причинам. Во-первых, в то время республиканская власть контролировала в республике не только паспорта и квартиры отдельных граждан, но и назначения на региональные руководящие посты в федеральных правоохранительных структурах: КГБ, МВД и прокуратуры . Во-вторых, хотя своих корреспондентов, М. Маколи называет умеренными националистами, грань между ними и радикальными была нечеткой, и, на наш взгляд, они не могут быть объективным источником. Часто они строили свои теории на априорном предположении, что корни всех «плохих» событий и явлений в Татарстане следует искать в Москве.

Маловероятным является и предположение, что частые поездки Ф. Байрамовой и ее соратников за границу (Турция, Прибалтика, Бельгия, Голландия) и финансирование национальных организаций происходили без ведома республиканской власти. Вспомним, как жестко власть пресекала неугодные ей действия других общественных организаций, имеющих отношение к политике. Например, опрос ВЦИОМ, проведенный по инициативе депутатской группы "Народовластие" в конце 1990 г. повлек за собой прокурорское и судебное преследование с очевид

78 ной целью остановить подобную «самодеятельность» в будущем .

С достоверностью установить источники финансирования национальных движений будет не легко, но по свидетельствам источников, не связанных с националистами79, руководство РТ «рекомендовало» директорам некоторых крупных предприятий перечислять денежные средства и передавать ресурсы в адрес националистических организаций. По другой версии «лидеры нацдви-жения» сами «выбивали» у директоров крупных госпредприятий деньги «на развитие культуры и языка»80. Странно только, что существенная помощь национальным движениями осталась без внимания властей, а выделение микроскопических в сравнении с ней средств федеральному социологическому исследованию было сразу же жестко пресечено усилиями прокуратуры и судов. О размере иностранной помощи судить также трудно, но ее существование весьма вероятно. С большой долей уверенности можно утверждать, что республиканская элита в существенной степени влияла на основные процессы в национальных движениях, а иногда и контролировала их.

2. Аналитики, придерживавшиеся «глубокого исторического подхода», обычно не касались проблемы зависимого положения парламента в республике. Американский исследователь Джефф Канн, исследуя обстоятельства принятия декларации о суверенитете в 1990 г., пришел к заключению: "Точно так же, как Шаймиев контролировал движение националистов, он также тщательно управлял заседаниями Верховного Совета"81. Впоследствии контроль над парламентом только усилился. Для полного подчинения были введены уникальная структура Госсовета и специфические правила выборов его депутатов. «После мартовских выборов 1995 года в Государственный Совет республики оппозиция была вытеснена из парламента, и не будет преувеличением сказать, что законодательная, исполнительная и судебная власти в Татарстане находятся в руках небольшой группы назначенцев президента республики"82. Положение осталось таким же и после выборов Госсовета в 1999 и 2003 гг. Сейчас "Госсовет мало, чем отличается от Верховного Совета в советское время. Фактически безвластный, он время от времени собирает своих депутатов, чтобы сказать исполнительной власти свое "одобрямс"83. Частично он состоит из старой партийной номенклатуры второго (районного) уровня - проверенных первых секретарей райкомов партии, - частично из новых кадров, обязанных своим возвышением с самого начала Шаймиеву.

Отсюда ясно, насколько сильно были преувеличены масштабы борьбы в парламенте, как ее, например, рисует Маколи: в августе 1990 г. "силы в Верховном Совете были разделены на две равные части"84 или перед референдумом РТ 1992 г. о с фракции Татарстан противостояла фракция Народовластие" . Можно с уверенность констатировать, что в течение созыва 1990-95 гг., и тем более позже, у правящей элиты республики никогда не было трудностей при проведении своих решений (за исключением нескольких голосований по Конституции РТ, когда для принятия требовалось большинство в две трети86.)

В свете этого становятся неуместными предположения о самостоятельной роли Верховного Совета РТ (впоследствии - Госсовета): "несмотря на давление [перед референдумом в марте 1992 г.], парламент Татарстана отказался ус

Я7 тупать" , "парламент Татарстана решил прекратить перечисления федеральных налогов."88. Все решения парламента определялись административной подчиненностью большинства его членов президенту республики.

Кроме этого исполнительная власть республики доминировала и над судами.

OQ

Судьи назначались ("избирались") послушным президенту парламентом . Комитет конституционного надзора республики в течение восьми лет до 2000 г. находился в состоянии ожидания преобразования в Конституционный суд РТ и никакой самостоятельной роли не играл. Впоследствии какой-либо заметной самостоятельности не проявил и Конституционный Суд республики.

3. Имея в одних руках два таких важных орудия: парламент и татарские национальные организации, республиканская элита могла вести разнообразную, гибкую или жесткую - в зависимости от ситуации - игру с федеральными властями. В ходе ее парламент в нужное время принимал необходимые решения. А националисты, представляемые двумя десятками небольших (некоторые из них - микроскопические) организаций, создавали эффект народной поддержки. В трудах аналитиков все эти акции часто получали неоправданно громкий резонанс.

Рассмотрим два мнения относительно обстоятельств принятия Декларации о государственном суверенитете РТ в 1990 г. Маколи сообщает о "толпе около 30 ООО человек" окружившей Верховный Совет, о визите к Шаймиеву лидеров ТОЦ и Иттифак, после которого он выдвинул новый проект декларации без упоминания РСФСР, который и был принят90.

К другому выводу, однако, приходит Кан: "объявление суверенитетов шло под руководством номенклатурной элиты, .националисты не имели возможности включиться в разработку документа в конечной стадии"91. А специальной подборкой материалов в газетах, освещающих ход заседания ВС РТ, лидеры республики «хотели продемонстрировать, что альтернатива могла быть еще хуже с точки зрения Москвы. Их послание Центру: принимайте их подход как наиболее умеренный путь в настоящее время" .

Из двух противоположных картин предпочтительнее вторая, основанная на объективных данных. В отличие от нее, база подхода Маколи представляется неполной и неточной. Прежде всего, это относится к сильно завышенным размерам "толпы" в 30 ООО человек. Остановимся на этом подробнее.

Через год после принятия Декларации площадь Свободы в Казани была ареной самого большого и громкого митинга, длившегося два дня -15 и 16 октября 1991 г. Маколи описывает: "Верховный Совет стал целью националистов, объединенных требованием декларации независимости. Около 50.000 человек . объединились на самом большом митинге"93. JI. Дробижева сообщает, что на митингах, организовывавшихся в основном ТОЦ и ВТОЦ, собиралось «10-15 тыс. человек (бывало и до 50 тыс.)»94 - последнее число видимо относится к митингу в октябре 1991 г.

Но Уокер оценивает ту же "толпу" в 2000 человек95. Как видим, число митингующих у разных авторов различается в десятки раз. Вопрос принципиальный: митинг с двумя тысячами участников в миллионном городе никак не может соответствовать версии о "народном движении"96. По нашим данным, именно меньшее число близко к реальному. Автор брал интервью у несколько граждан, в том числе старших офицеров правоохранительных органов, и все они согласны в том, что ни на одном из митингов татарских националистов в 1989-93 гг. не было более двух тысяч участников, и что митинг 15-16 октября 1991 г. являлся самым большим из них97. Другие детали (информированность властей о приезде отряда митингующих из других городов, отказ предпринимать какие-либо шаги, хорошо организованное питание для приехавших, включающее спиртные напитки) свидетельствуют, по меньшей мере, о двойной позиции властей. Авторы цитируемых здесь работ остались уверенными в спонтанности действий националистов и роли нескольких высших лиц из руководства республики в качестве мудрых медиаторов. А вот многие жители Казани, ставшие свидетелями событий, были уверены, что без одобрения сверху и без существенной материальной поддержки этот митинг не смог бы состояться. В частности, корреспондент Е. Чернобровкина вспоминает, как политическое руководство очень умно управляло националистами в то время, когда большие толпы демонстрировали на площади Свободы. "Это было контролируемое движение" - вспоминает она, "они послушно удалилиськогда их

98 присутствие не было более необходимым с политической точки зрения .

Поэтому трудно поверить в то, что "лидеры, разрываемые между страхом перед Москвой и народным движением, были в нерешительности "99. Снова, как и в случае принятия Декларации 1990 г., прилагаются усилия, и, как видим, не без успеха, для того, чтобы создать впечатление о существовании в Татарстане другой, крайней для Москвы точки зрения. На ее фоне позиция политического руководства республики, выраженная в Постановлении ВС ТССР "Об акте государственной независимости РТ", будучи как будто вынужденной, являлась более приемлемой. Такую же роль играл и Милли Меджлис (национальная ассамблея), избранный в количестве 75 членов в начале февраля 1992 г. в Казани на так называемом всетатарском курултае, декларировавшем независимость Татарстана100.

Существенным пробелом в некоторых исследованиях является отсутствие внимания к легко прослеживаемым связям татарских националистов с официальными властями и их назначениями в государственные органы, наконец, в разрешении баллотироваться кандидатами в депутаты, что в условиях Татарстана равносильно назначению101. Примерами могут быть карьеры Т. Абдул-лина, бывшего раиса (председателя) Милли Меджлиса, назначенного вскоре председателем правления крупнейшего в республике банка «АК барс», идеолога ТОЦ Р. Хакимов, ставшего первым (и многолетним) политическим советником президента РТ, и бывшего председателя ТОЦ депутата Госсовета Ф.Сафиуллина, вошедшего в круг республиканской номенклатурной элиты102.

Далее, все громкие инициативы лидеров татарских национальных движений тех лет выдвигались именно тогда, когда это было максимально удобно региональной элите в процессе ее противостояния с федеральным Центром. Это говорит о том, что государственная элита Татарстана была лидером, а национальные движения, в первую очередь ТОЦ, - ее сопровождением, причем действия ведущего и ведомого отличались завидной координацией103.

Поскольку конфликт 15 октября 1991 г. был самым значительным "этническим столкновением" в республике с августа 1990 г. и до февраля 1994 года104, а также и до настоящего времени, можно заключить, что многочисленные предостережения о возможности масштабного конфликта внутри республики не имеют под собой серьезных оснований. Национальные татарские организации многократно пытались организовать более массовые митинги, но в силу низкой поддержки населением, особенно казанцами (о социологических подтверждениях этого факта будет сказано в следующем пункте и во второй главе работы), их усилия никогда не приводили к желаемым для них результатам.

А заявления властей и выводы многих журналистов, транслирующие их, и, вслед за ними, некоторых аналитиков, служили простой цели - показать наличие мощного, идущего из народа, национального движения.

4. Уровень популярности татарского национального движения - еще одна проблема, поставившая исследователей в тупик. Многие из них знакомились с событиями спустя годы, и, возможно, не смогли найти истину в условиях ограниченного числа социологических исследований и множества противоречивых сведений, которыми заполнено татарстанское информационное поле.

Однако имеется достаточно сведений, чтобы оценить размер поддержки татарских национальных политических организаций гражданами в годы их наибольшего влияния — 1991 и 1992. Тогда она составляла 8 процентов в среднем по республике и 12 процентов среди татар.

События, связанные с августовским путчем в Москве, существенно укрепили тех, кто поддерживал суверенитет республики внутри России, но не поколебали взгляды стабильного, но весьма ограниченного числа приверженцев национальных партий, доля которых по нескольким замерам в течение 1991 г. была постоянной и составляла от 7 до 8% (из них до 5% поддерживали ТОЦ и до 2,5% - Ит-тифак)105. В следующем 1992 г. по замерам в июне и ноябре поддержка ТОЦа уменьшилась до 4,0%, а Итгифака - до 1,3 и 1,8% соответственно106. В последующие годы одобрение населением действий и программы националистов не увели

107 чивалось .

Для каждого общественного движения или партии уровень симпатий и уровень поддержки их акций населением, безусловно, является важнейшим показателем. Из приведенных выше результатов становится понятным, почему митинг на площади в центре столицы республики практически не был поддержан гражданами. Очевидно, что татарские национальные организации никогда не располагали достаточной поддержкой избирателями (в целом или только среди татар), чтобы они могли предъявлять существенные требования властям Татарстана. Непонимание этого было общим, и не сомневаемся, невольным заблуждением тех аналитиков, которые слишком драматизировали выступления националистов в Казани в 19901992 гг. Если бы такие авторы, как Броксап, Ханауэр, Маколи, знали истинный вес аргументов сторонников независимости Татарстана, они бы скорей всего изменили свои выводы. Однако они обычно не использовали данные опросов (единичный пример в книге Маколи является исключением), обосновывая свои выводы общими результатами выборов и референдумов. О специфике выборов в РТ мы будем говорить ниже, а отсутствие в работах аналитиков данных социологических исследований объясняется тем, что эти результаты не публиковались и не предоставлялись зарубежным или московским авторам.

Фактом остается, что во все постсоветские годы ТОЦ и другие национальные движения имели недостаточный, с точки зрения влияния на политику рейтинг, чтобы воспринимать их с преувеличенной долей внимания и озабоченностью108.

5. Масштаб работы, количество членов и популярность других партий в работах о Татарстане обычно не определяется, а перечисление фактов создает впечатление чего-то гораздо более значительного, чем то, что происходило в действительности. Э. Уокер, например, сообщает, что "подобно тому, как это было в прибалтийских республиках" в ответ на мобилизацию национализма среди титульной нации "русские организовались для защиты своих прав в республике". "Как результат, наиболее значительной промосковской политической силой в республике в то время было отделение Демократической партии России (ДПР)."109. Подобно этому JI. Дробижева относит к пророссийским или «больше выражающим интересы русских» такие организации, как "Равноправие и законность", "Народовластие", Гражданский союз, "Согласие" и отделения общероссийских партий110. В действительности же, сравнение с ситуацией в Прибалтике неправомерно: русские в Татарстане никогда не имели своей сколько-нибудь значительной организации. ДПР включала в себя граждан всех национальностей, не исключая татар, была небольшой по количеству членов (максимальное число не превышало 700) и никогда не была влиятельной силой. Организованная летом 1990 г., она имела пик своей популярности в октябре 1991 г (12,8%), что для начала было превосходным результатом. Но через год ее рейтинг понизился втрое111, а затем она исчезла с политической сцены. Подобно ДПР, все перечисленные Дробижевой организации имели значительное представительство и татар, и русских112.

Замечательной особенностью Татарстана является многовековой опыт совместного проживания двух этносов, татар и русских, научивший тех и других не реагировать моментально на возможные проявления отрицательного отношения к "твоему" этносу, предвидеть возможные последствия. Именно поэтому ТОЦ и его идеология не получили большой поддержки среди татар. Русские в еще меньшей степени были склонны участвовать в "русских" политических организациях, например, таких как казачество, дабы не создавать дополнительные основания для межнациональной напряженности.

6. Западные и московские аналитики приглашали в качестве интервьюируемых в основном лиц из узкого круга113 (Р. Хакимов, идеолог ТОЦ и советник президента РТ с 1991 г., И. Тагиров, председатель "Всемирного Конгресса Татар", Д. Исха-ков, председатель политсовета ВТОЦ, другие активисты национального движения и высшие должностные лица республики)114. Это лишь частично отражало мнение официальной власти. Даже среди весьма консолидированной правящей элиты Татарстана всегда имелся более широкий спектр мнений и оттенков, чем среди вышеперечисленного круга единомышленников.

Наличие разных позиций (и, видимо, в течение длительного периода) обнаружилось в публичном выступлении председателя Госсовета РТ В. Лихачева об «организованной атаке на пост Председателя Государственного Совета РТ», которую «наверно. легче всего объяснить антипатией ко мне Рафаэля Хакимова»115. Заинтересованными в занятии поста председателя Лихачев находил «определенную группу в аппарате президента» и «достаточно высокопоставленных сотрудников Кабинета Министров». Председатель призвал говорить «не просто о суверенитете, а о прагматичном суверенитете, о суверенитете в стадии реализации», обнажив при этом идеологические расхождения между своими сторонниками и противниками. (Те и другие заверяли в верности президенту М.Шаймиеву).

Другим примером могут служить свидетельства первого премьер-министра Татарстана Мухаммата Сабирова - непосредственного участника всех событий 19901995 гг. В 2000 году в одной из казанских газет появились мемуары Р.Хакимова, в которых, «рассказывая о событиях марта 1992 г., когда в РТ проводили референдум о статусе республики, Хакимов пугает: «. В эти дни вокруг Татарстана под видом учений расположилось большое количество воинских частей. В полной готовности стояли тысячи танков, и снабжены они были боевыми снарядами»116. Сабиров заверил, что «в те дни, когда все жили ожиданием чего-то, когда частенько в Казани не было ни Шаймиева, ни Мухаметшина, я каждое утро приглашал к себе в кабинет вице-президента Лихачева и вице-спикера Зилю Валееву. Мы втроем садились и обсуждали: что делать?». Имея достаточную информацию, он утверждает: «Что касается мифа о танках - иначе это я назвать не могу, - то я не понимаю, откуда взялись эти цифры - несколько тысяч. .Мне не совсем понятно высказывание уважаемого Рафаиля Хакимова. Я перед кем угодно могу подтвердить: ничего подобного не было и быть не могло.».

Миф о военной угрозе со стороны России был подхвачен западными обозревателями. Так, Труди Рубин, развивая свое сравнение Чечни и Татарстана в начале 1990-х годов, рисует картину, соответствующую той, что дал Хакимов: «В то время, когда происходил референдум, большое число российских войск было дислоцировано на границах Татарстана. Но вторжения не произошло», не давая, впро

11 *7 чем, каких-либо доказательств . Этим же источником информации, видимо, пользовались Р. Бухараев, оценивший, что в 1992 году в Татарстане «война, казалось, была неизбежна», и Равно Ж.-Р., цитированные нами выше.

Все это говорит о преобладающем влиянии на мнения исследователей со стороны одной группы в правящей элите, а именно, той группы, которая следовала линии советника президента Р.Хакимова.

7. Последователи глубокого исторического подхода обычно обходят вниманием одну важную проблему: "В Татарстане, где число этнических русских и этнических татар примерно равно, в администрации очень мало русских"118. Это обоснованное замечание Джеймса Мика из «Гардиан» получило категорический отпор Р. Бухараева: "Автор намеренно или случайно решил не упоминать о том, что татарская Конституция обеспечивает весь спектр мер, гарантирующих не только права этнических русских, но также национальных меньшинств, . и возлагает на "местную элиту" обязанность обеспечивать все эти этнические группы населения образованием и финансированием для развития их языков и культур"119. Однако факты говорят, что ни Конституция, ни "местная элита" не обеспечивают права других этнических групп.

Действительно, при том, что доля татар в республике не достигает половины населения, среди глав администраций, которые назначаются лично президентом республики, в 1992 г. было 77% татар, в начале 1993 г. -80%, в январе 1995 г.- 79

10С\ и в 1997 и в 2000 г. - 82 % .В парламенте доля татар-депутатов изменялась со временем от 57% в 1990 г. до 72% в 1997 г. и 75% в 2000 г. Большая доля избранных депутатов-татар достигается благодаря специальной нарезке округов на выборах в парламент РТ, составившей предмет длительной судебной тяжбы журнали

191 ста JI. Овруцкого с ЦИК РТ и тому факту, что выборы в значительной степени управляются из казанского Кремля. В кабинете министров, наоборот, доля татар, составившая три четверти в 1992 г., снизилась в 2001 г до 59 %, но ключевые посты (премьер, первый зам.премьера, министры финансов и внутренних дел) остались за ними122. Подобные результаты дал анализ состава 96 высших чиновников в разных отраслях исполнительной власти: среди них было 78% татар, 92% ранее 1 были в составе советской номенклатуры . Поэтому понятно, что "недостаточное участие в органах власти представителей русской национальности" и, добавим, всех других, кроме татар, "засилье в госаппарате выходцев из татарских деревень, проявление местничества и кумовства", "выдавливание из трудовых коллективов, где руководитель - татарин, работников других национальностей" - вопросы, которые, вызывают озабоченность среди населения, что подтвердили результаты работы социологов Госсовета РТ124. О диспропорции в этническом составе руководящих кадров говорят такие авторы, как Маколи. Занимаясь вопросами элиты, она не могла пройти мимо этого факта. У других авторов, включая практически всех российских, эта проблема обходится стороной125.

8. И, наконец, выборы и референдумы в республике. Эта, на наш взгляд, очень важная и трудная для понимания сторона политической жизни в республике оказалась для многих аналитиков камнем преткновения. Оценивая электоральные процессы в РТ по официальным сводкам, явно неполным, отрывочным сведениям из газет, авторы часто основываются на презумпции честных выборов и полного доверия, которым пользуются власти у населения. Так, Ж.-Р. Равно считает, что "с весны 1990 г. начиная с первых плюралистических электоральных кампаний, политическая элита неизменно пользуется успехом на выборах"126. Так полагает большинство исследователей, придерживающиеся глубокого исторического подхода.

Даже видные транзитологи, не имеющие иллюзий насчет целей республиканской элиты, полагают, что на референдуме в Татарстане "положение о государственном суверенитете республики получило поддержку большинства ее граж-101 дан" . Например, критически настроенный Д. Хоффман полагает, что эта под

I лп держка была оказана "подавляющим большинством" . Здесь не принимается во внимание возможность, что электоральные процессы подвергаются в Татарстане сильному воздействию со стороны исполнительной власти, включая манипуляции и фальсификации.

Сборники статей российских и зарубежных авторов, изданные казанскими активистами129, содержат многочисленные доказательства действий властей республики, грубо нарушающих избирательные права граждан в период с 1993 по 2001 гг. В книгах показывается, что в Татарстане возможны выборы без тайного голосования, безальтернативные выборы, вмешательство исполнительной власти в работу избиркомов на любой стадии избирательного процесса, нарушение порядка подсчета голосов, отказы в предоставлении информации наблюдателям, изменение списков избирателей в ходе одних выборов, вбрасывание бюллетеней, заполнение протоколов карандашом, изменение их содержания после передачи их в вышестоящую комиссию и многое другое. Это надо воспринимать вместе с сигналами о давлении на сельских избирателей130, манипуляциями с результатами, непрозрачностью всего процесса выборов и, в частности, неопубликованием результатов по избирательным участкам131.

Следствием того, что так называемый "административный ресурс" используется даже во время голосования и подсчета голосов, является возникновение большого числа статистических аномалий, легко выявляемых при анализе официальных результатов. Гипертрофированные аномалии, не имеющие аналогов во всей России, проявляются уже на уровне территориальных избирательных комиссий132. А в тех случаях, когда становятся известными данные по участковым избирательным комиссиям, эти отклонения выглядят еще более невероятными133. Ниже, в третьей главе, будут обобщены некоторые результаты, опубликованные ранее, и представлены новые доказательства массированного давления властей в ходе выборов. Показаны масштабы воздействия, которое обычно затушевывает характер волеизъявления избирателей, а часто и полностью замещает его «волеизъявлением» властей.

Со временем становится все яснее, что, начиная уже с 1991 г., существуют серьезнейшие проблемы с выборами в Татарстане. "Давление, манипуляции, обман и, если этого требует ситуация, откровенные фальсификации стали в последние годы на выборах в Татарстане нормой жизни."134 - слова, сказанные в 1997 году, остаются актуальными до последнего времени.

Для понимания процессов становления российского федерализма очень важным является то, что почти все перечисленные выше восемь характерных черт свойственны и для Башкортостана - второй по степени влияния на федеральный Центр республике. Как следствие, в обеих республиках были созданы два очень близких, аналогичных режима, которые имели сходные внутренние структуры, опирающиеся на идеологию государственной независимости коренной этнической группы данной республики135. Этот фактор, конечно же, придавал большую уверенность в выборе инструментов давления на Москву элитам обеих республик, что, в конечном счете, определило их временный успех в период с 1994 по 1998 гг. и постепенную потерю влияния в последующие годы.

Все восемь пунктов отражают типичные пробелы в аргументации авторов, пишущих о Татарстане, являются принципиальными для понимания динамики ситуации в республике и особенностей ее влияния на федеративные отношения в России в целом. Они, однако, не были учтены или учтены недостаточно в работах многих авторов, особенно тех, кто придерживался условно названного нами "глубокого исторического подхода". В результате, как верно заметил В.Бажанов, создается "впечатление, что многие из них "срезают" лишь внешний слой достаточно сложных и глубоких процессов,.картина происходящего в Татарстане получается однобокой"136.

Представленный список пробелов в исследованиях авторов, занимавшихся проблемами становления федеративных отношений в России и воплощения идей федерализма в самых влиятельных российских республиках - Татарстане и Башкортостане - не является исчерпывающим. Подобным образом не были отмечены ограничения гражданских прав в субъектах-лидерах суверенитета, которые были зафиксированы, например, в конституциях Татарстана 1992 г. и Башкортостана 1993 г. Не получили оценки методы приватизации по своим «суверенным» правилам, примененные в РТ и РБ. В результате такой приватизации элита продолжала контролировать львиную долю промышленности и объектов недвижимости через механизмы государственного владения и управления, которые она же устанавливала с помощью региональных законов и актов исполнительной власти. Некритично, следуя за официальной региональной пропагандой, был показан так называемый механизм «мягкого вхождения» в рынок.

Все эти пробелы и недоработки предоставляют большое поле для исследований, которое до настоящего времени не было освоено исследователями.

Основной целью диссертации является исследование процесса становления федеративных отношений в постсоветской России в условиях перехода к новой общественно-политической системе, осмысление значительной роли в этом некоторых российских республик и, прежде всего, Татарстана, опирающейся на совокупность объективных и субъективных факторов и условий, которые проистекают из хода преобразования России и имеют корни в советском и, частично, более ранних исторических периодах.

Для достижения поставленной цели автор полагает необходимым решение следующих исследовательских задач:

- представить динамику и содержание процессов в Татарстане и в целом в России во время «парада суверенитетов» и последующего формирования федеративных отношений в современной России;

- дать анализ настроений общественности и элиты Республики Татарстан; в особенности раскрыть роль национальных (татарских и русских) общественных организаций, степень их влияния на поведение и программу политической элиты и, наоборот, оценить воздействие элиты на планы, персональный состав и активность татарских общественных организаций, выполнив это для наиболее важных периодов в политической жизни республики: а) в первые годы переходного периода (1990-1991 гг.), б) при подготовке и проведении референдума 1992 г. и принятии Конституции РТ 1992 г., в) в ходе подготовки договора с Российской Федерацией (1991-1994 гг.);

- выявить особенности двусторонних переговоров Татарстана и России как процесс нахождения компромисса между федеральным Центром и татарстан-ской элитой, оценить влияние этого договора на последующий за этим договорный процесс, вовлекший более, чем половину субъектов федерации, и преобразовавший Россию в асимметричную федерацию;

- исследовать точки зрения российских и западных авторов на процессы взаимодействия общества, элиты и национальных организаций в Татарстане, на отношения Татарстана и федерального Центра в период до 1998 года; критиче

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА ски сравнить их с фактическими данными, классифицировать по степени объективности и независимости от информационно-пропагандистского поля, генерируемого этнической правящей элитой, и по отношению к влиянию исторического наследия на современные события;

- на основе анализа разнообразных источников, относящихся к выборам и референдумам, проведенных на территории Татарстана в период с 1991 по 2001 гг. показать изменение качества выборов и уровня использования административного ресурса, оценить его пространственное распределение и возможную зависимость степени давления на избирателей от положения того социального слоя, к которому это давление применяется, и от политических позиций республиканской элиты на федеральной арене; оценить основные характеристики выборов в Татарстане и Башкортостане на фоне других российских регионов; рассмотреть меры и характер воздействия республиканской элиты на демократические институты в ходе реализации плана приобретения и укрепления государственного суверенитета республики;

- выявить и сравнить степень влияния на ход выборов уровня политической культуры, активности и материальной свободы граждан, с одной стороны, и воздействия исполнительной власти - с другой;

- используя сравнительный анализ конституций и уставов субъектов федераций выделить те субъекты Федерации, в которых права личности гарантированы в меньшей степени и в меньшем объеме, чем это установлено федеральной конституцией и оценить возможную зависимость объема прав граждан от ориентированности элиты на национальную независимость республики, ассоциированную с титульным этносом; определить уровень монополизации власти в республике татарской политической элитой;

- оценить характер и роль административной реформы, проведенной в республике в 1991-1992 гг., направленной на установление вертикали исполнительной власти, доминирующей над другими ветвями государственной власти и воздействие реформы на дальнейшее развитие Татарстана;

- представить некоторые характерные итоги претворения в жизнь идеи суверенитета республики, полученные за десять лет после заключения договора с РФ;

- показать тесную взаимосвязь накопленных в мировой исторической практике теоретических основ и опыта федеративного строительства с современными проблемами, стоящими перед молодым российским федеративным государством и его субъектами; продемонстрировать на конкретных примерах последствия явного отхода от тех основных принципов федерализма, которые прошли проверку в различных устойчивых и успешных федеративных государствах и в оценке которых научное сообщество пришло к консенсусу;

- дать общую характеристику исторического развития федеративных отношений в России, в частности, взаимоотношений Центра с политическими элитами российских республик, определить тенденции и возможные варианты развития в ближайшем будущем.

Хронологические рамки исследования 1990 г - 2002 г. определены следующими факторами. Начальная дата обусловлена тем, что в 1990 г. состоялись события, серьезно повлиявшие на дальнейшее развитие политического процесса в России и в Республике Татарстан. В условиях кризиса советской власти, вскоре после первых альтернативных и частично свободных выборов народных депутатов СССР, впервые за многие десятилетия состоялись альтернативные и более свободные, чем союзные, выборы в парламенты союзных республик, в верховные советы республик в составе РФ, в частности, и ТАССР, и в местные советы. Достаточно громко заявили о себе неформальные общественно-политические организации, например, Татарский общественный центр (учредительный съезд в феврале 1989 г.) и Народный фронт. Одновременно активизировалась местная элита: она провела под своим контролем первые выборы в представительные органы власти, что позволило ей и в дальнейшем держать под своим руководством все последующие политические процессы в республике.

На федеральном уровне региональные политические элиты в течении десяти лет оказывали постоянное давление на федеральную власть. В результате к 2000 г. в России была реализована модель асимметричной федерации со слабым центром. Группа республик, и прежде всего Татарстан, упорно отстаивали свое право на договорные отношения с Москвой и на статус суверенных государств и, следовательно, на значительную независимость от Центра.

В 2000 г. приоритетным направлением для федеральной власти стало упорядочивание разделения государственной власти в стране, выравнивание прав всех субъектов федерации в их взаимоотношениях с федеральным Центром. В результате после долгого сопротивления в апреле 2002 г. в Республике Татарстане, последней из республик-приверженцев договорных отношений и особого статуса, была принята новая Конституции РТ, в которой устранены наиболее принципиальные несоответствия федеральной Конституции.

К концу 2002 года Государственный Совет РТ пересмотрел большинство местных законопроектов выходящих за рамки правового поля федерации, что, в частности, позволило Президенту РФ В.Путину заявить: «Мы, наконец, юридически и фактически восстановили единство страны»137. Эта дата взята в качестве конечной даты исследования.

Источники исследования. В процессе работы над диссертацией привлекались разнообразные виды источников.

Одними из основных среди них являются официальные тексты Конституции Российской Федерации и конституций и уставов субъектов Российской Федерации, законы СССР, федеральные и региональные законы, двусторонние договоры между органами государственной власти Российской Федерации и органами власти субъектов, другие нормативные акты (постановления парламентов России, субъектов Российской Федерации, Президиума парламента Татарстана), указы, заявления, обращения органов государственной власти, опубликованные проекты конституций, законов и договоров.

Для разностороннего и возможно более полного анализа состояния общества в работе использовались результаты опубликованных социологических опросов и сопровождающих их аналитических материалов. При этом республиканские опросы дополнены результатами, полученными российскими учеными, например, из ИСПИ РАН, ВЦИОМ в ходе широких региональных исследований Для этой же цели были привлечены закрытые для широкой общественности опросы общественного мнения населения республики, выполненные социологами по заказу представительной и исполнительной власти Татарстана в начале 1990-х годов, когда положение внутри республики и вовлеченность ее в общероссийские процессы были наиболее динамичными. Прежде всего, это - «Экспресс-опрос избирателей о состоянии общественно- политической ситуации в Татарстане», сентябрь-октябрь 1991 г. и «Проблемы межнациональных отношений в ТССР в оценках избирателей и экспертов», декабрь 1991.

В качестве источников использовались публикации в местной (республиканской и районной) и федеральной прессе.

В обзоре исторических взглядов российских и зарубежных авторов на события в Татарстане автор опирался на те аналитические работы, опубликованные в отечественных и иностранных периодических изданиях и монографиях, авторы которых завоевали авторитет в научном мире.

В обширной отечественной и зарубежной литературе отдельно следует отметить заметную роль изданий, которые являются собраниями работ, посвященных историческому анализу проблем федерализма и демократии в совокупности с социальными, экономическими, этническими проблемам в регионах Российской Федерации. Эти коллективные труды, предоставляя читателю компактные, часто весьма глубокие аналитические исследования, концентрирующие внимание на различные группы регионов, позволяют произвести на коротком постперестроечном отрезке времени сравнение подходов к постановке и решению сходных проблем в республиках, областях и других субъектах РФ, выявить и различить особенное и общее, специфичное для данного субъекта федерации и характерное для широкого группы регионов или для всей России, мощные сигналы от федеральной и региональной элит и сильные или слабые требования общества. Причем, совокупность элит и общества следует рассматривать как продукт данного политического момента и следствие закономерностей длительного исторического процесса. Среди таких трудов отметим сборники под редакцией М. Боукера и К. Росса, В. Гельмана, В. Иванова, Т. Колтона, М. Макфола, Н. Петрова и А. Рябова, К.Мацузато, К. Росса, Р. Хакимова, Т. Фляйнера и Р. Хакимова и книги, изданные по результатам тематических конференций по проблемам российского федерализ-ма138.

Анализ состояния электоральных процессов в значительной мере опирается на официальные данные, полученные в ЦИК РФ (издания серии «Электоральная статистика», вестники ЦИК РФ), Институте развития избирательных систем (ИРИС) и ЦИК РТ. Массивы численных данных форматировались в виде таблиц, из которых с помощью преобразований извлекались необходимые статистические данные. Для анализа выборов также привлекались многочисленные свидетельства и отчеты местных и иностранных наблюдателей (долговременных и краткосрочных), окончательные (суммирующие) доклады миссий ОБСЕ и групп независимых наблюдателей, проводящих в разные годы мониторинг выборов в Татарстане.

В работе были использованы и впервые введены в сферу научного исследования архивные материалы из архивов Государственного Совета Республики Татарстан и Национального Архива Республики Татарстан: фонд Р-5612 «Выборы народных депутатов РСФСР 1990 гг.»; фонд Р-2297 «Референдум 17.03.91 о сохранении СССР, выборы президентов РСФСР и ТССР 12.06.1991, референдум РТ 21.03.1992, референдум РФ 25.04.93»; фонд Р-2308 «За 1993-94 Выборы ГД РФ и референдум по проекту Конституции РФ 12.12.93, выборы в Совет Федерации 1994 г.»; фонд № Р-66 "Выборы народных депутатов ТССР 1989 -1992 гг., выборы народных депутатов РТ 1995 г., выборы народных депутатов РТ 06.1996, 07.1996, выборы депутатов ГД ФС РФ второго созыва 1995 г., выборы президента РТ 24.03.1996, выборы Президента РФ 1996 (16 июня и 3 июля)». Установлено, что ряд описей содержащихся в описанных фондах, содержат неполные данные. Так в описи № 6 фонда Р-66 по выборам депутатов ГД ФС РФ второго созыва 1995 г. отсутствуют протоколы №1 и 2 и сводные таблицы к ним ТИК и протоколы №1 и 2 УИК Альметьевского №22, Московского №23, Набережно-Челнинского №24 и Приволжского №26 одномандатных избирательных округов, о чем имеется соответствующая запись ведущего архивиста, принимавшего дела. В материалах, относящихся к выборам президента ТССР 12.06.1991 и референдуму РТ 21.03.1992, отсутствуют данные по участковым избирательным комиссиям.

Кроме этого привлекались материалы пресс-конференций и материалы из личного архива автора и его интервью с участниками исследуемых событий.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем на основе изучения обширного комплекса источников, привлечения и критического осмысления результатов, полученных отечественными и зарубежными авторами, впервые поднимается и решается комплекс вопросов, связанных со становлением федеративных отношений в Российской Федерации в 1990-2002 гг. в свете значительного влияния на этот процесс со стороны Татарстана.

Глубокий анализ взаимоотношений РФ и РТ, предшествующих заключению двустороннего договора между ними, проделанный в диссертационной работе показал, что в ходе переговоров по поиску компромисса между двумя первоначально несовместимыми позициями федеральный Центр готовил уникальный документ, целью которого было удовлетворить высокие требования Татарстана, отказавшегося подписать Федеративный договор 1992 г. наряду с Чеченской республикой. Но в борьбе за передел власти и собственности между элитами федерации и самого активного региона, последняя получила такие значительные уступки, которые вскоре вызвали притязания на обладание подобными привилегиями со стороны элит национальных республик, а затем и других регионов. Так был запущен бурный договорный процесс, в ходе которого Россия постепенно сползала в состояние федерации с сильной асимметрией, неравными правами для субъектов федерации и слабым Центром. Это стало причиной глубокой неудовлетворенности российского общества, федеральной и региональных элит и помогло В. Путину, выступившему за кардинальную централизацию российской власти и лишение «национальных» республик привилегий, полученных в процессе «суверенизации», стать в 2000 г. президентом России.

В работе доказано, что действия политического руководства Татарстана в периоды его наибольших усилий, направленных на получение особого статуса республики и приобретение привилегий от федерального Центра были подчинены интересам республиканской элиты и не имели поддержки среди большинства населения. Этот новый в литературе о Татарстане вывод был обоснован на основе анализа малоизвестных социологических исследований, с помощью которых была воссоздана палитра общественных настроений в наиболее важные для республики и в целом для российского федерализма периоды.

На многих фактических примерах, значительная часть которых является оригинальным материалом, впервые введенным в круг научных исследований, показано, что, несмотря на формальное декларирование равенства прав граждан республики - представителей «многонационального народа Татарстана» -элита республики с первых же шагов встала на путь отстаивания права татарского народа на национально-государственное определение, а инструментом для реализации такого плана стала авторитарная форма этнократического режима.

Новым для литературы является воссоздание картины построения в Татарстане административной вертикали в 1990-1992 гг., эволюции взглядов лидеров элиты в этот период, описание методов выполнения такой программы и полученные результаты.

Обосновывается ошибочность распространенного мнения, что возможность распоряжаться в течение многих лет экономическими привилегиями, которых не имел ни один другой субъект федерации за частичным исключением Башкортостана, Якутии и Ингушетии, привела к повышению уровня жизни широких масс в республике. По социально-экономическим показателям Татарстан не является лидером даже в Приволжской зоне (позднее - в Приволжском федеральном округе), уступая это место другим субъектам Федерации. Характерным индикатором социально-экономических неудач стало то, что долговременные задержки по выплате зарплаты, - болезнь, характерная для всей России, от которой особенно страдают малообеспеченные, - проявлялась в Татарстане особенно остро. В результате Татарстан многие годы входил в печальный список регионов-лидеров по задолженности в выплате зарплаты трудящимся. Особенно тяжелым бременем эта проблема легла на тружеников села.

С привлечением многих фактов и выводов анализа различных выборов в работе показано, что основы «административного управления выборами» были сформированы в республике в 1991 г., за несколько лет до того, как стали предметом широкого обсуждения в других российских регионах и на федеральной арене. В дальнейшем ассортимент методов такого «управления» постоянно расширялся и видоизменялся. Это доказано с помощью анализа официальных результатов многих выборов и референдумов, проводимых на территории Республики Татарстана в последние пятнадцать лет, подкрепленного многочисленными свидетельствами наблюдателей.

На основе анализа голосований во всех субъектах федерации сделан принципиальный вывод, что явление «административного управления выборами» со стороны исполнительной власти следует разделить на два типа. В первом влияние на ход выборов осуществляется до дня голосования (влияние на формирование списков кандидатов, неравномерное освещение избирательной кампании, фаворитизм СМИ в пользу кандидатов от власти, давление на СМИ и избирательные комиссии). Во втором незаконные методы применяются непосредственно в день голосования и во время подсчета голосов. Первый тип в регионах России применяется чаще, и он наиболее легко и адекватно идентифицируется местными и иностранными наблюдателями и журналистами. Второй тип, как показано, применяется в меньшем числе субъектов федерации и комиссий. Он обычно труден для обнаружения наблюдателями в ходе мониторинга на отдельных участках, но методами статистики определяется легко. Второй тип «административного управления выборами» характерен в современной России для регионов, в которых установились системы господствующей власти (в отличие от систем слабого плюрализма). Таким образом, методы анализа выборов помогают составить картину развития демократии в российских регионах, и, следовательно, оценить вклад каждого в формирование России как демократической федеративного государства.

Как показано в исследовании результаты референдума о статусе РТ, проведенного в Татарстане 21 марта 1992 г., нельзя считать свидетельством поддержки гражданами республики курса руководства Татарстана ввиду нескольких существенных факторов: непрозрачности процедуры подведения итогов и опубликования результатов, многозначности формулировки и юридической сложности вопроса, вынесенного на референдум, непоследовательности поведения властей непосредственно перед референдумом, значительных статистических аномалий в официальных результатах разных УИК одного района, не имеющих какого-либо объяснения, а также слишком большого разнообразия результатов в разных административно-территориальных единицах республики. Также обосновывается ошибочность утверждения, что этот курс на референдуме был одобрен обеими крупнейшими этническими группами республики: в работе показано, что среди представителей «нетитульных» национальностей преобладала тенденция не поддерживать позицию властей.

На примере новейшей истории Татарстана в работе показано, что во время перехода от тоталитарного государства позиция элиты имеет решающее значение в определении направления дальнейшего развития общества: пойдет ли оно в сторону демократии или же в сторону авторитарного режима, вмонтированного в оболочку псевдодемократических институтов. Зрелость общества, его способность объединяться в политические партии и другие неправительственные организации, способные выражать интересы разных групп населения — эти факторы начинают играть значительную роль по мере включения демократических институтов в общественную жизнь. Степень этого включения на протяжении всего постсоветского периода, за частичным исключением первых двух лет, сильнейшим образом регулируется региональной политической элитой.

Теоретико-методологические основания исследования составили принципы историзма, объективности, опора на обширный круг источников, деполитизиро-ванном подходе к истории, критической интерпретации источника.

Опираясь на метод историзма автор в то же время считает необходимым учесть, что было бы ошибочным придавать отдельным событиям, происходившим в глубине веков, первостепенное значение и одновременно недооценивать периоды развития непосредственно предшествующие исследуемому отрезку времени. В нашем случае это означает, что апелляция к временам Казанского ханства и Ивана Грозного без должной оценки событий последних 50-100 лет, и особенно последних двух десятилетий перед 1990 г., является контрпродуктивной и, брошенная в массы, она может вызвать неадекватную эмоциональную реакцию той части населения, которая в поисках самоидентификации ориентирована преимущественно на этническую составляющую.

Становление федеративных отношений в России - процесс сложный и многоплановый, почти в такой же степени это справедливо и в отношении к анализу преобразований в Татарстане. Поэтому при анализе различных сторон поставленной задачи был важен выбор адекватных методов исследования. Это объясняет причину, по которой настоящая диссертация свои методологические основы наряду с историей черпает в нескольких смежных с нею научных дисциплинах: социологии, юридической науке, политологии, в ее подразделах - элитологии и теории переходов в посткоммунистических странах.

Для лучшего понимания настроений различных социальных и этнических слоев, оценки массового сознания и его влияния на поведение политического руководства в исследуемый период в работе используется опора на социологию. Только социально-критическое осмысление исторического этапа может привести к объективному представлению реальности и выработать рекомендации политикам, ученым и простым людям.

Для анализа значительных системных (радикальных) изменений в государственном строе, каким является формирование федеративных отношений, было необходимо опираться на правоведческую литературу.

Методология сравнительных исследований широко применяется в науке. Основа такого выбора лежит в признанной в научном мире идее, что анализировать изолированные, отдельно взятые исторические и политические явления, теории, практики гораздо менее продуктивно, чем в сравнении с аналогичными явлениями, теориями, практиками. Сравнительный анализ позволяет глубже проникнуть в суть процессов, привлечь к описанию новый язык, включить выводы в более широкий научный контекст.

Сравнительный анализ применяется в диссертации в нескольких направлениях. Во-первых, при рассмотрении общих принципов федерализма в России и других федеративных государствах. При этом в основу положено суждение о том, что «внутри основной структуры, общей для всех федераций, существует значительный масштаб отклонений в каждом из элементов и изучение этих отклонений является важным аспектом сравнительного исследования федераций»139. М. Фарук-шин дополнил его условиями, которым должны удовлетворять понятия и индикаторы, используемые при таком исследовании, и которые «должны адекватно отражать исследовательскую проблему и связанные с ней понятия»140. Дополнительно к этому в настоящей работе предпринято сравнительное изучение исторических ситуаций, связанных с теми или иными стадиями становления федерализма в России 1990-х гг. и в Соединенных Штатах за двести лет до этого и процессов перехода между этими стадиями. Во-вторых, элементы сравнительного анализа применялись при рассмотрении характера преобразований в постсоветский период в разных субъектах Российской Федерации. В-третьих, для определения качества выборов в Татарстане, основном регионе настоящего исследования, выполнен подробный сравнительный анализ выборов для всех субъектов федерации. В этом случае было важно выбрать такие выборы, при которых сравнение могло бы стать максимально продуктивным. Наилучшим образом удовлетворяли этому условию выборы президента РФ 1996, 2000 гг. и выборы в Государственную Думу РФ по общефедеральному округу: те и другие проводились по единым правилам в одни и те же дни на всей территории России. Кроме этого для эффективности сравнения было важно выбрать такие параметры и методы, которые менее всего зависят от региональной составляющей. Обсуждению этого уделено значительное место в третьей главе.

Рассматривая процесс становления федеративных отношений нельзя обойтись без обращения к методологическим основаниям элитологии, которые связаны с изучением российских федеральной и региональных элит именно в период общественных трансформаций. Крупная методологическая проблема, связанная с анализом элит, заключается в определении главного критерия выделения элиты. Из трех существующих подходов: нормативного, функционального, альтиметриче-ского нами выбран последний, возможно самый распространенный в последнее время. Суть его проста и «технологична» для исследования. Элита - это те, кто находится наверху, у власти. Сам факт пребывания у власти создает основания для отнесения личности (слоя, группы) к элите, а не какие-то особые личностные качества141. Именно такой смысл вкладывается в термины «федеральная элита» и «региональная элита» на протяжении настоящего исследования. При этом мы учитываем, что существует дополняющий сегмент, включающий тех, кто номинально не занимает самых высоких позиций во власти, но имеет достаточно большой вес при принятии политических решений. В региональных элитах такой сегмент бывает небольшим: обычно вопрос о том или ином принципиальном шаге решается узким кругом лиц, занимающих высшие должности в республиканском руководстве. Особенно это справедливо в отношении регионов, в которых прослеживается ясно выраженная авторитарная тенденция: республики Татарстан, Башкортостан, Кабардино-Балкария и др.

При исследовании российской элиты активно используется институциональный подход. В соответствии с ним элита рассматривается как субъект трансформации, которая способна выполнять генерирующую функцию в рамках различных социальных институтов. Роль элиты велика в свете того, что реформирование социальных институтов определит будущее российского общества142. Взгляд на роль элиты в современной России, принятый в настоящей диссертации в целом соответствует институциональному подходу.

Основные аргументы, которые являлись стержнем притязаний элит российских республик, были связаны с этническими вопросами, в особенности касающимися коренной этнической группы. Роль этнического фактора при формировании структуры федеративного государства в России была чрезвычайно велика. В этих вопросах автор разделяет позицию исследователей, придерживающихся конструктивистского взгляда на природу коллективных прав этносов и права личности на свободу своей этнической самоидентификации. Они полагают, что «существует фундаментальное и бесспорное право личности -право на защиту от дискриминации, и весь пафос этого права состоит в том, что людей нельзя объединять и дискриминировать по коллективному призна-ку»143.

При исследовании исторической динамики легитимизации властных позиций элиты в основу было поставлено рассмотрение наиболее важного и необходимого пути приобретения легитимности в обществе, претендующем называться демократическим, - через всеобщие равные и свободные выборы. Объективность работы обеспечивалась опорой на фактические результаты выборов, не зависящие от исследователя, использованием стандартных математических методов, унифицированным подходом ко всем объектам и сравнительным анализом полученного промежуточного материала, необходимого для получения результатов и оценок. Расширение совокупности исследовательских параметров и увеличение числа методологических подходов выше минимально необходимого обеспечивали высокую надежность выводов. Этому же способствовало сравнительное исследование различных электоральных процессов, протекавших в разные периоды времени. При этом были детально рассмотрены практически все выборы и референдумы, проведенные на территории Татарстана в постсоветское время.

Высокая степень объективности оценки качества электоральных процессов, достижимая при сбалансированном использовании математических методов исследования с использованием пересекающихся и дополняющих друг друга вариантов, недостаточно оценена в российской практике. Первые серьезные шаги в этом методологическом направлении были сделаны А. Собяниным с соавторами144. Продолжая это направление, автор учел критику со стороны М. Филиппова и П. Ордешука145 в адрес первых работ в этом направлении. Автор показал, что комплексный подход к анализу выборов в данном регионе и многостороннее сравнение с результатами в других регионах способны выявить суммарный размер административного управления выборами и указать на определенные элементы этого управления. В условиях острого недостатка внимания к выборам со стороны общества эти свойства обычно представляются весьма неопределенными, что мешает очертить реальные рамки происходящих процессов.

Теоретическая и практическая значимость работы заключается в следующих аспектах.

Результаты исследования были использованы при представлении авторского проекта федерального закона «Об общих началах разграничения предметов - ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации" на парламентских слушаниях 13 июня 1995 г. и на заседаниях Государственной Думы РФ 13 июля 1995 г. и 24 ноября 1995 г. Основные положения этого законопроекта, непринятого тогда, следующие: ввести процесс заключения договоров Центра с субъектами о разграничении предметов ведения и полномочий в конституционное русло, ограничить заключение таких договоров только действительно особыми природными, демографическими, социально-экономическими условиями, введение договоров и соглашений в силу после их утверждения законом субъекта Федерации и федеральным законом146. Через пять лет основы идеологии этого законопроекта и его отдельные пункты были реализованы в реформе федеральных отношений В.Путина в 2000 г.

Настоящее исследование вносит вклад в накопление исторического знания в очень важной области исторической науки. Результаты исследования могут быть использованы в теоретических работах исследователей и в практической деятельности лиц, ответственных за выработку политических решений в области формирования федеративных отношений. Целесообразность такого использования обосновывается теми факторами, что до последнего времени уроки недавнего времени были недостаточно исследованы и учтены при переформировании структуры федеративных отношений и ее последующем изменении. Методические разработки представленные в работе для исследования применения «административного ресурса на выборах» могут использоваться в дальнейших теоретико-методологических исторических работах.

Возможно применение результатов настоящего исследования в курсах углубленного изучения современной истории России.

Апробация работы. Отдельные положения и результаты диссертационного исследования были изложены автором на международных конференциях "Федерализм - глобальные и российские измерения" (Казань, сентябрь 1993 г.), "Identity and the State: Nationalism and Sovereignty in a Changing World" (Fifth Annual ASN World Convention, Columbia University, New York, April 2000), "Распад СССР: 10 лет спустя ", (Москва, июнь 2001), «Russian Politics under Putin», University of Dundee, Great Britain, (Шотландия, Данди, май 2002 г.), „Russia: Continuity and Change" (Вена, ноябрь, 2003 г.); в Государственной Думе РФ в качестве депутата, избранного по одномандатному избирательному округу №27, председателя подкомитета Конституци

54 онного федерализма Комитета по делам федерации и региональной политике Государственной Думы РФ, в частности: при подготовке и проведении парламентских слушаний в Государственной Думе РФ «Единая конституционная система Российской Федерации» 24 мая 1994 г., в выступлении на международном совещании "Геоэкономические и геополитические реалии России", организованном Русским географическим обществом, (Санкт-Петербург, октябрь, 1994 г.), в ходе работы над проектом федерального закона «Об общих началах разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации» и вынесения этого проекта на обсуждение и голосование Государственной Думы РФ 13 июля 1995 г. и 24 ноября 1995 г., на парламентских слушаниях в Государственной Думе РФ «Об альтернативных законопроектах по проблеме разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти и органами власти субъектов Федерации» 20 июня 1995 г.; на парламентских слушаниях в Государственной Думе РФ «Республики в составе Российской Федерации: правовой статус и перспективы развития» (Москва, февраль 1998 г.), на заседании круглого стола «Пробелы в Российской Конституции и возможности ее совершенствования», организованного и проведенного Центром конституционных исследований Московского Общественного Научного Фонда при поддержке Фонда Джона и Кэтрин Макарту-ров (Москва, март 1998 г.), на заседании круглого стола "Государство, этносы, сепаратизм и проблемы прав человека", организованного Международной правозащитной ассамблеей. (Москва, март 1999 г.), на экспертном семинаре "Политико-административные аспекты коррупции в регионах Приволжского федерального округа", (Нижний Новгород, октябрь 2001 г.), на четвёртом заседании «История русско-татарских отношений в исследованиях последних лет (Российское государство и татары в XIII-XX веках)» семинара "Татарский вопрос" в России" (Москва, апрель 2003 г.).

По проблемам диссертационного исследования автором опубликована монография «Республика Татарстан: демократия или суверенитет?» (М., 2004, объем 28 п.л.). Проблемы, изученные в реферируемой диссертации, изложены также в 28 статьях, тезисах и опубликованных докладах, общим объемом более 20 п.л.

Примечания

1 Федосов П. Федерация в России - некоторые вопросы теории. В: Хакимов Р. (ред.) Федерализм в России. Казань, 2001, с. 10.

2 Gorbachev М. and Mlynar Z. Conversation with Gorbachev: On Perestroika, the Prague Spring, and the Crossroads of Socialism. New York, 2002, p. 65. Цитируется no: Brown A. The Soviet Union: Reform of the System or Systemic Transformation? Slavic Review, 63, no. 3, p.492.

3 Симонова И. Прокуратура признала Татарию государством. Но по-прежнему выступает против ее суверенитета. Коммерсант, 24.03.04.

4 Послание Президента РФ Б.Н.Ельцина Федеральному Собранию 1996 года. Российская газета, 27.02.96.

5 Послание Президента РФ В.В. Путина Федеральному Собранию 2004 года. Российская газета, 26.05.04.

6 Гельман В.Я. Второй электоральный цикл и трансформация политического режима в России. В.Гельман, Г.Голосов, Е.Мелешкина (ред). Второй электоральный цикл в России 1999-2000 гг. М. «Весь Мир», 2002, с. 11,38.

7 Gill G. The Failure of Democracy in Russia. "Perspectives on European Politics and Society", № 3, v.2, September

2002, c. 169-197. Холмс С. Провал крестового похода: США и трагедия посткоммунистической России, (о книге Стивена Коэна) КПВО: 3(36), 2001, с. 232

8 Фарукшин M.X. Современный федерализм: российский и зарубежный опыт. Казань, Издательство Казанского университета, 1998, с.80.

9 Stepan A. Federalism and Democracy: Beyond the U.S. Model. Journal of Democracy 10.4 (1999) p.31.

10 Подробнее об отношении глав регионов к демократии и ее роли в федеративном государстве см. ниже (конец первой части главы 1).

11 Сергеев С.Объединенная оппозиция и избирательное законодательство в Республике Татарстан (Борьба за честные выборы и политическая голодовка 1999 г.) В: Михайлов В., Бажанов В., Фарукшин М. (ред.) Особая зона: выборы в Татарстане.Ульяновск, Компа, 2000, с.188-194. Ross С. Federalism and democratization in Russia. Manchester University Press, 2002, p. 106,111

12 Например: сборник статей Хакимов Р. (ред.) Федерализм в России. Казань, 2001, 350 с. «в основу которого легли семинары и конференции, проведенные в Казани в течение двух лет». Также: Рекомендации Российско-Канадской конференции «Современный федерализм: опыт и перспективы» (Казань, 19-21 июня 1996 г.) В: Панорама-форум, №4, 1996, с.20-22; материалы к международной конференции «Правовые основы федерализма: проблемы соответствия конституций и законов Российской Федерации и ее субъектов, г.Казань, 1998.

13 Печенев В. Россия многонациональная: опять на распутье. М.,1999, с. 40.

14 Аяцков Д. Ф. Исторические истоки современного российского федерализма и процесс его становления в условиях трансформации социально-экономической и политической системы России (90-е годы XX века). Автореферат дисс. док. истор. наук. М., 1999. с. 26-27.

15 Филиппов В.Р. Критика этнического федерализма. М., 2003, с. 180.

16 Галкин А.А., Красин Ю.А. Россия: Quo vadis? M. Институт социологии РАН, 2003, с. 123, 125-126. Галлямов P.P. Постперестроечная эволюция политических систем российских республик: структура власти и характер режима. В: Дука А.В.(ред.) Власть и элиты в современной России. С-Пб.Социологический институт РАН,

2003, с. 255-267. Farukshin M. Tatarstan: syndrome of authoritarianism. In: С. Ross (ed.) Regional politics in Russia. Manchester University Press, 2002, p. 193-206. Jorn GrSvingholt. Bashkortostan: a case of regional authoritarianism. In: C. Ross (ed.) Regional . p. 175-192. Овчинников Б. Парламентские выборы -1999: статистические аномалии, с. 225-237.

17 Brown A. From Democratization to "Guided Democracy". Journal of Democracy, №4, v. 12, 2001, p. 40.

18 Riker W.H. Federalism: Origin, Operation, Significance. Boston: Little, Brown, 1964. Ковачев Д.А. (ред.), Федерация в зарубежных странах. М., Юридическая литература, 1993, 112 с. Фарукшин М.Х. Современный федерализм: российский и зарубежный опыт. Казань, Изд-во Казанского университета, 1998, 336 с. Фарукшин М.Х. Сравнительный федерализм. Казань, 2003,284 с.

19 Борисов Я.Е. Канадский федерализм. М. 2000. Государственное право Германии. М., Институт государства и права РАН, 1994, т. 2, с. 5-111. Лафитский В.И. США: конституционный строй и роль штатов в структуре американского федерализма. М., «Известия», 1993. 164 с. Лафитский В.И. Основы конституционного строя США. М., Норма, 1998, 268 с. Мелкумов А.А. Канадский федерализм: теория и практика. М., Экономика, 1998, 222 с. Остром В. Смысл американского федерализма. (Пер. под ред. А.В. Оболонского) М.- Арена,1993, 320 с. Рыкин B.C. Австрийский федерализм: прошлое и настоящее. М. Институт Европы РАН, доклад №50, 1998. с. 25. Тишков В.А., Кошелев Л.В. История Канады. М., Мысль, 1982. Фляйнер Т. Швейцария: субсиди-арность и разнообразие. В: Фляйнер Т. и Хакимов Р. (ред.). Федерализм: российское и швейцарское измерения. Институт федерализма (Фрибург) и Институт истории АНТ (Казань), М., 2001, С. 14-30. Basta Fleiner L.R., Fleiner Т. (ed.) Federalism and Multiethnic States. The Case of Switzerland. 2nd Revised Edition, Helbing & Lichtenhahn, Bale-Geneve-Munich, 2000. 238 p.

20 Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф. Опыты федерализма. М., 1994. 318 с. Абдулатипов Р.Г., Михайлов В.А., Чичановский А.А. Национальная политика Российской Федерации: от концепции к реализации. М., 1997Аринин А.Н. Российский федерализм в контексте реформ российской государственности. М., 1999. Бром-лей Ю.В., Чешко С.В. О новой конституции СССР. Советская этнография. №5, 1990, с.4. Валентей С. Д. Проблемы и перспективы развития российского федерализма. М., 1998. Дробижева Л.М. Проблемы асимметричной федера-ции в глазах элиты и масс. В: Федерализм в России. Институт истории АНТ, Казань, 2001, с.304 - 338. Дробижева Л.М. Этничность в современной России: Этнополитика и социальные практики. В: Ядов В.А. (ред.) Россия: трансформирующееся общество. М. Канон-Пресс-Ц, 2001, с. 199-221. Галкин А.А., Федосов П.А, Валентей С.Д., Соловей В.Д. Эволюция российского федерализма. Полис №3, 2002, с. 96-128. Губогло М.Н. Федерализм власти и власть федерализма. В: Федерализм власти и власть федерализма. М.,1997, с. 108-148. Дедяев В.М. Парадигма федерализма в контексте реформ российской государственности. М., 1999. Золотарева М.В. Федерация в России: проблемы и перспективы. М., 1999, Пробел, 1999. Иванов B.H., Яровой О.А. Российский федерализм: становление и развитие. М., РИЦ ИСПИ РАН, 2001,248 с. Иванов B.H. (ред). Россия федеративная: проблемы и перспективы. М., ИСПИ РАН, 2001, 360 с. Иванченко Л.А. Управление региональной экономикой федеративного государства. Организационно-правовые приоритеты. М.,1998. Карапе-тян Л.М. Федеративное устройство Российского Государства. М.- Норма, 2001, 336 с. Смирнягин Л.В. Российский федерализм: парадоксы, противоречия, предрассудки. М., 1998. Строев Е.С. Трудный поиск отечественной модели федеративных отношений. Федерализм, № 1, 1999. с.14. Тишков В.А. Pro et contra этнического федерализма в России. Хакимов Р. (ред.) Федерализм в России. Казань, 2001, С. 23-38. Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. М., Наука, 2001. Умнова И.А. Конституционные основы современного российского федерализма. М., Дело, 1998. 280 с. Филиппов В.Р. Критика этнического федерализма. М., 2003. Чиркин B.E. Современное федеративное государство. М., МНИМП,1997. Шахрай C.M. Роль договорных процессов в укреплении и развитии российского федерализма. В: Федерализм власти и власть федерализма. М., 1997, с. 149-165.

21 Галлямов P.P. Постперестроечная эволюция политических систем российских республик: структура власти и характер режима. В: Дука А. (ред) Власть и элиты в современной России. СИ РАН, С-Петербург, 2003, с. 255-267. Гельман В. Второй электоральный цикл и трансформация политического режима в России. В: Второй электоральный цикл в России 1999-2000 гг. «Весь Мир», М. 2002. с. 11. Дахип А.В. Трансформации региональных элит. Полис, №4, 2003, с.109-119. Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Г.У.Солдатова. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 1990-х годов. М., Мысль, 1996. 382 с. Федосов П.А., Валентей С.Д., Соловей В.Д., Любовный В.Я. Перспективы российского федерализма: федеральные округа; региональные политические режимы; муниципалитеты. Полис, №4, 2002, с. 159-183. Beichelt Т. No-chmals zu den Wahlen in Russland. Osteuropa, No.2, 1997, p.l 16-128. Farukshin M. Tatarstan: syndrome of authoritarianism. In: Ross C. (ed.), Regional Politics in Russia, Manchester University Press, 2002, p. 193-206. Gravingholt J. Bashkortostan: a case of regional authoritarianism. In: Ross C. (ed.), Regional Politics in Russia, Manchester University Press, 2002, p. 177-192. Hughes J. Transition models and democratisation in Russia. Bowker M. and Ross C. eds.) Russia after cold war. Pearson, 2000. p. 21- 49. Kainz B. Local Self-government: Asset or Burden? In: G.Hiteregger and H.-G.Heinrich (eds.) Russia - Continuity and Change, Springer, 2004. p.493-510. Lowenhardt J. The 1996 Presidential Elections in Tatarstan. Journal of Communist Studies and Transition Politics. No.l, V.13, 1997, p.127-139. Ross C. Federalism and democratization in Russia. Manchester University Press, 2002, Sakwa R. Federalism, sovereignty and democracy. In: Ross C. (ed.), Regional Politics in Russia, Manchester University Press, 2002, p. 1-22.

22 Более подробно о разработке данной части темы см. В.В. Михайлов. Республика Татарстан: демократия или суверенитет? M. 2004, с.52-80.

23 Лавров А. Асимметрия бюджетного устройства России: проблемы и решения. Асимметричность федерации, Москва, МОНФ, 1997, с. 99-122. Nicholson M. Toward a Russia of the Regions. Oxford University Press, Oxford, 1999, 87 p.

24 Шахрай С. "Федерализм по-казански". НГ, Особая папка, №1,27 фев.2001, стр 9,12.

25 McAuley M. Russia's politics of uncertainty. Cambridge University Press, 1997. 352 p.

26 Walker E.W. The dog that didn't bark: Tatarstan and asymmetrical federalism in Russia. The Harriman review. No.4, v.9, Winter 1996, p. 1-35.

27 Broxup M. B. Tatarstan and the Tatars. The Nationalities Questions in the Post-Soviet States. Longman, London and New York, 1996, p. 75-93.

28 Schamiloglu U. Whither Tatarstan. Occasional Papers, June 1992. From Internet site of "The Center for Political and Strategic Studies" www.cpss.org. Malik H. Tatarstan's Treaty with Russia: Autonomy or Independence. "Journal of South Asian and Middle Eastern Studies", Winter 1994, 17 p. Ozdamalar H. Tatarstan. Eurasian Studies, No.2,v.3,Summer 1996, pp.70-85. Walker E.W. The dog that didn't bark. p. 1-35. Hanauer L.S. Tatarstan's Bid for Autonomy: Tatarstan as a Model for the Devolution of Power in the Russian Federation. Journal of Communist Studies and Transition Politics, v.12, No.l, March 1996, pp.62-83. Дробижева Л. Национализмы в республиках Российской Федерации: идеология элиты и массовое сознание. Панорама-форум, №1(8), 1997. McAuley М. Russia's politics of uncertainty. Cambridge University Press, 1997. c. 42-81. Равио Ж.-Р. Татарстан в центре создания. с.291-324. Rorlich А.А. History, collective memory and identity: the Tatars of Sovereign Tatarstan. Communist and Post-Communist Studies, 32,1999, p.379-396. Bukharaev R. The Model of Tatarstan under President Minti-mer Shaimiev. St.Martin's Press, New York, 1999, 267 p. Бухараев P. Президент Минтимер Шаймиев и модель Татарстана. Очерк политического творчества. С-Пб, «БЛИЦ», 2000. 320 с. с иллюстр.

Zverev A. Special Status for Tatarstan: Validity of Claims and Limits on Sovereignty. In: Coppieters B. and Sakwa R. (eds.) Contextualizing Secession. Oxford University Press, 2003, p. 133-155.

29 Мухаметшин Ф. Доклад Председателя ВС РТ. Материалы международной конференции "Федерализм: глобальные и российские измерения" Казань- сентябрь 1993, с.8-24. Мухаметшин Ф. Республика Татарстан: от референдума до договора. Казань, издание ВС РТ, 1995, 176 с. Мухаметшин Ф., Исаев Г. Региональный политический процесс в федеративном и социологическом измерениях. Казань, 2002, 152 с. Исхаков Д. Модель Татарстана: «за» и «против». Панорама-Форум, №1, №2, 1995. Железнов Б. Республика Татарстан и Российская Федерация. Конституция Республики Татарстан и Договор от 15 февраля 1994 г. «Правовой статус Республики Татарстан», Казань, 1996. с.6-31.Тагиров И. Р. История национальной государственности татарского народа и Татарстана. Казань, Таткнигоиздат, 2000, 312 с. Хакимов Р. Сумерки империи. К вопросу о нации и государстве. Казань, 1993. Хакимов Р. Асимметричность Российской Федерации: взгляд из Татарстана. В: Асимметричность Федерации. МОНФ, Москва, 1997, с. 61-76, Хакимов Р. Имперский инстинкт: Россия застряла на перекрестке истории. Она не может ни отказаться от великодержавных традиций, ни стать демократическим государством. НГ, 02.03.01. Хакимов Р. Об основах асимметричности Российской Федерации. В: Федерализм в России. Институт истории АНТ, Казань, 2001, с. 266-272.

30 Равио Ж.-Р. Татарстан в центре создания. с. 294.

31 Malik Н. Tatarstan's Treaty with Russia. p. 3.

32 Hanauer L.S. Tatarstan's Bid for Autonomy: Tatarstan as a Model for the Devolution of Power in the Russian Federation. Journal of Communist Studies and Transition Politics, v. 12, No.l, March 1996, p. 63.

33 Malik, H. Tatarstan's Treaty with Russia. p. 5.

34 Malik, H. Tatarstan's Treaty with Russia. p. 3.

35 Hanauer L.S. Tatarstan's Bid for Autonomy: Tatarstan as a Model for the Devolution of Power in the Russian Federation. Journal of Communist Studies and Transition Politics, v. 12, No.l, March 1996, p. 65.

36 Broxup M. B. Tatarstan and the Tatars. p.78-79., Hanauer L. S. p. 66., Bukharaev R. p. 59-60.

37 Равно Ж.-Р. Татарстан в центре создания.с. 297.

38 Радиопрограмма "Россия вчера, сегодня, завтра", посвященная пятилетию референдума РТ. Ведущий А.Стреляный. Радио "Свобода", 2.04.97.

39 Rubin Т. Holding Russians at bay."The Philadelphia Inquirer", February 15,1995.

40 Равио Ж.-Р. Татарстан в центре создания. с. 293.

41 Shenfield S.D.Tatarstan's Referendum Crisis of February—March 1992: Factors Underlying the Non-Violent Resolution. Report on 5th Annual Convention of the Association for the Study of Nationalities.Columbia University, New York, 13-15 April 2000

42 Бухараев P. Модель Татарстана под руководством Президента Минтимера Шаймиева (Авторизованный сокращенный перевод америк. издания на русский язык см. на сайте www.tatar.ru), с.60.

43 Радиопрограмма "Россия вчера, сегодня, завтра", посвященная пятилетию референдума РТ. Ведущий А.Стреляный. Радио "Свобода", 2.04.97.

44 Шахрай С.М. Роль договорных процессов в укреплении и развитии российского федерализма. Федерализм власти и власть федерализма. М., 1997, с. 152.

45 Шаймиев М. Из выступления на сессии Госсовета в связи с празднованием Дня республики 30.08.96. Суверенный Татарстан. М., Инсан, 1997, с. 95.

46 Malik, Н. Tatarstan's Treaty with Russia. p. 1. См. также Исхаков Д. Модель Татарстана: «за» и «против». Панорама-форум, №2, 1995 с. 50.

47 Walker E.W. The dog that didn't bark. p. 25, Broxup M. B. Tatarstan and the Tatars. p.91.

48 Walker E.W. The dog that didn't bark. p. 26.

49 Хакимов P. Асимметричность Российской Федерации: взгляд из Татарстана. В: Асимметричность Федерации. МОНФ, М.,1997, с. 68.

50 Панорама-Форум, №3(6), 1996.

51 Бухараев Р. Модель Татарстана. с.З.

52 Hanauer L.S. Tatarstan and the Prospects for Federalism in Russia. A Commentary. Security Dialogue, No.l, v.27, p.84.

53 Постнова B.«Ha равных разговаривать с Московским Кремлем.

В Татарстане не советуют провожать президента Шаймиева на покой раньше, чем он сам того пожелает». НГ 29.07.2004.

54 Luong P. L. Tatarstan: Elite Bargaining and Ethnic separatism. In Growing Pains. Russian Democracy and the Election of 1993. Timoty J.Colton and Jerry F. Hough (eds.) Brooking Institution Press, Washington,D.C.1998. p. 637668. Работа написана видимо на два-три года ранее даты издания сборника.

55 Фарукшин M.X. Политическая элита в Татарстане: вызовы времени и трудности адаптации. Полис, №6, 1994, с.69-79.

56 Michailov V. Tatarstan: Jahre der Souveranitat. Eine kurze Bilanz. Osteuropa, No. 4, 1999, p. 366-386.

57 Lowenhardt J. Journal of Communist Studies and Transition Politics. No.l, v.13,March 1997, p.127-139. Перевод: Выборы Президента России 1996 г. в Татарстане. Особая зона., с. 228-241. Солник Ст. Л. Федерация и регионы России: договорный процесс. КПВО №4(13) 1995/№1 (14)1994, с. 40-46. Фарукшин M.X. Федерализм и демократия: сложный баланс. Полис, №6,1997, с. 164-173. Бажанов В.А. Большое видится издалека? К оценке некоторых современных американских исследований России. В: Профессионалы за сотрудничество. Выпуск 2, Москва, "Янус-К", 1998, с.277-286. Kahn J. The Parade of Sovereignties: Establishing the Vocabulary of the New Russian Federalism. Report on Fifth Annual Convention of the Association for the Studies of Nationalities, New York, April 2000. Гельман В.Я. Региональная власть в современной России: институты, режимы и практики. Полис, №1, 1998, с. 87-105.

58 Ашип Г.К. Российская школа элитологии. В: Игнатов В.Г. (ред.) Региональные элиты в процессе современной российской федерализации: Доклады и сообщения на международной конференции. Ростов-на-Дону, СЛАГС, 2001.

59 Мохов В.П. Элитизм как способ анализа властных трансформаций в России. В: Дука А. В. (ред.) Власть и элиты в современной России. Санкт-Петербург, 2003, с. 21.

60 Галлямов P.P. Политические элиты российских республик. Полис, №2,1998. Гельман В.Я. «Сообщество элит» и пределы демократизации: Нижегородская область. Полис, №1, 1999. Дука A.B. (ред.) Региональные элиты Северо-Запада России: политические и экономические ориентации, СПб. Алетейя, 2001. Дука А. В. (ред.) Власть и элиты в современной России. СПб., 2003. Лапина Н., Чирикова А. Региональные элиты в РФ: модели поведения и политические ориентации. М. ИНИОН РАН, 1999, Мохов В.П. Региональная политическая элита России (1945-1991) Пермь, Пермское книжное изд-во, 2003.

61 Мохов В.П. Эволюция региональной политической элиты России (1950-1990 гг.), Пермь, 1998, с. 5.

62 Snyder J. From Voting to Violence: Democratization and National Conflict. W.W. Norton, 2000. Цитируется no: Nodia G. Nurturing Nationalism. Journal of Democracy, v.l 1, No.4, 2000, c.170.

63 Linz J.J. and Stepan A. Problem of Democratic Transition and Consolidation.The John Hopkins University Press, Baltimore and London, p. 368.

64 We/My, no.6(l-14 June 1992). Cited on: Lapidus G. Transforming the "National Question":New Approaches to Nationalism, Federalism and Sovereignty. In Brown A. (ed.) The Demise of Marxism-Leninism in Russia. Oxford, Pal-grave Macmillan,2004, p. 120.

65 Фарукшин M. Политическая элита в Татарстане: вызовы времени и трудности адаптации. Полис, № 6, 1994, с.67-79.

66 Галлямов P.P. Постперестроечная эволюция политических систем российских республик: структура власти и характер режима. В: Дука А.В.(ред.) Власть и элиты в современной России. СПб. Социологический институт РАН, 2003, с. 260-261.

67 Suny R. цитируется по Linz J.J. and Stepan A. Problem of. p.369

68 Carothers T. The end of the Transition Paradigm. Journal of Democracy, No. 1, v.13, 2002, p.5-21.

69 J. Lowenhardt. The incarnation of the Russia. Durham, Duke UP, 1995. Diamond L. Is the Third Wave Over? Journal of Democracy No.3, v.7, 1996, p. 20-37. Linz J.J. and Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consolidation. The John Hopkins University Press, 1996. 480 p. O'Donnell G. Illusions About Consolidation. Journal of Democracy, No. 2, v.7, 1996, p. 34.

70 Вебер А.Б., Галкин A.A., Красин Ю.А. Тенденции политического развития России. В: Ядов B.A. (ред.) Россия: трансформирующееся общество. М., Канон-Пресс-Ц, 2001, с.180-198. Brown A. From democratization to "guided democracy". Journal of Democracy No.4, v. 12, 2001, p.35-41. Gill G. The Failure of Democracy in Russia. "Perspectives on European Politics and Society", № 3, v.2, September 2002, c. 169-197. McFaul M. A mixed record, an uncertain future. Journal of Democracy No.4, v. 12, 2001, p. 87-94. Shevtsova L. Russia's hybrid regime. Journal of Democracy No.4, v. 12,2001, p. 66-70.

71 McAuley M. Russia's politics. p. 51,42. 12 Там же, p.55.

73 Там же, p.55.

74 Хакимов P. Республика Татарстан, 21.09.93., 2.10.93. Татарстан: основы политического устройства и краткая характеристика экономики. (Справочник). М., Фонд развития парламентаризма в России, 1996, с.21.

75 McAuley М. Russia's politics.р. 64. Из интервью с умеренными татарскими националистами Юсуповым, Мухаметдиновым и Махмутовым.

16 Михайлов В. Республика Татарстан: демократия .с.65.

77 Комсомолец Татарстана. 8.03.1991, с. 5.

78 Дубин Б. ВЦИОМ - под надзор прокурора? Об итогах одного социологического исследования. Союз (приложение к газете Известия), №10 (62) март, 1991. Михайлов В. Пробные выстрелы "охоты на ведьм". ВК, 12.04.91.

79 Интервью с И.Н.К., 1994 г. Казань.

80 Билилов Р. Набережночелиинский ТОЦ - ударная сила татарского национализма. "Восточный экспресс" №№1-3,2000. По сведениям автора «таким образом националы получали даром новенькие КАМАЗы и покупали легковые машины по ценам годичной давности, что было в условиях гиперинфляции практически полной «халявой». У одного только «Азатлыка» (молодежная организация националистов) в лучшие времена было сразу 10 машин BA3-2106 и несколько грузовиков».

81 Kahn J. The Parade of Sovereignties. p. 14.

82 Ловенхардт Дж. Особая зона., с.229.

83 Фарукшин М. Особая зона., с. 13.

84 McAuley М. Russia's politics. p. 57.

85 Там же, р. 59.

86 Автор являлся депутатом Верховного Совета РТ того созыва и имеет результаты многих ключевых голосований.

87 Walker E.W. The dog that didn't bark. p. 18.

88 Schamiloglu U. Whither Tatarstan. p. 1.

89 Ловенхардт Дж. Особая зона., с. 229.

90 McAuley М. Russia's politics. p. 57, (основано на интервью с татарскими националистическими деятелями, официальной прессе).

91 Kahn J. The Parade of Sovereignties. p.8, вывод автора сделан на основе анализа документов - стенограмм республиканских парламентов, докладов комиссий, националистических и официальных газет.

92 Kahn J. The Parade of Sovereignties., p. 15.

93 McAuley M. Russia's politics. p. 59.

94 Дробижева Л. Возможность либерального этнонационализма. В: «Реальность этнических мифов». -M., Ген-дальф, 2000, с.77-94.

95 Walker E.W. The dog that didn't bark. p. 15.

96 McAuley M. Russia's politics. p. 59.

97 Все сведения основаны на интервью автора с В.Д. и А.Б., офицерами милиции, работавшими в те дни на площади, с О.Б. депутатом Верховного Совета РТ и из собственных записях автора.

98 Чернобровкина Е. Интервью с Давидом Хоффманом, Казань, 2 июня 1997 г. цитируется по Kahn J. The Parade of Sovereignties. p. 14. Подробнее: Михайлов В. Республика Татарстан: демократия. с.68-73.

99 McAuley M. Russia's politics. p. 59.

100 Walker E.W. The dog that didn't bark. p. 16.

101 Например разговор P. Мухамадиева с руководителем аппарата Президента РТ Э. Губайдуллиным в Фарукшин M. Избирательное законодательство и выборы в Татарстане: опыт регионального правового сепаратизма. Особая зона. с.22.

102 Михайлов В. Республика Татарстан: демократия. с.71-73. Салий А. В историю можно войти, а можно и вляпаться. Особая зона.,с.91.

103 Л.Герреро. СМИ в Татарстане перед выборами в Федеральное Собрание и референдумом по Конституции 1993 г. Особая зона., с. 206. Михайлов В. Республика Татарстан-, демократия. с.72.

104 Walker E.W. The dog that didn't bark. p. 15. Уокер говорит, что этот двухтысячный митинг был «единственным значительным 'этническим столкновением'». Мы же знаем, что также было несколько других митингов еще более скромного масштаба.

105 Экспресс-опрос избирателей о состоянии общественно-политической ситуации в Татарстане. Аналитический отчет. Казань — Независимая экспертиза, сентябрь -октябрь 1991 г. 80 с. В четырех районах Казани, в городах Наб.Челны и Нижнекамске, в шести сельских районах республики было опрошено «около двух тысяч избирателей и 351 эксперт».

106 Мухаметшин Ф.Х., Лозовой А.П., Бакиров Н.Б., Исаев Г.А., Комлев Ю.Ю., Салахова Р.С. Татарстан на перекрестке мнений. Казань - Издание ВС РТ, 1993. с. 47.

107 Мухаметшин Ф., Исаев Г. Республика Татарстан в зеркале общественного мнения (90-е годы. Социолого-экономический аспект). Казань, 1998. с. 183.

108 Бажанов В.А. Большое видится издалека., с. 284.

109 Walker E.W. The dog that didn't bark. p. 11.

110 Дробижева Л. Возможность либерального этнонационализма. В: «Реальность этнических мифов». -М., Ген-дальф, 2000, с.77-94.

111 Мухаметшин Ф.Х., Лозовой А.П.,. Татарстан на перекрестке .с. 47.

112 В группе Народовластие, например, из 28 членов было 12 татар,, 14 русских, I чуваш, 1 еврей. См. Чернобровкина Е. Демократическая оппозиция Татарстана: 10 лет пути. Йошкар-Ола, Ремарк, 2001, с.15. Далее,

Согласие» - это многонациональное движение Татарстана, лидер В.А. Беляев, принципиально стремится выражать мнения граждан всех национальностей. На выборах депутатов ГС РТ 1995 г. среди кандидатов, выдвинутых блоком «Равноправие и Законность» было 35% татар, 56% русских, что соответствовало составу населения, где проживали кандидаты. Ризаев Б. Царев И. О некоторых итогах выборов в Госсовет РТ. Казанский Курьер, №1, 1995, с. 2. Примеры можно продолжить.

113 На это указывает также Бажанов В. (Бажанов В.А. Большое видится издалека., с. 284.)

114 Walker E.W. The dog that didn't bark., Broxup M. Tatarstan and the Tatars ., Рорлих 99, Шенфилд 2000.

115 Выступление Председателя Госсовета РТ В.Лихачева на пресс- конференции 25.04.97. Программа "Город", телеканала "Эфир" 26.04.97.

116 Сабиров М.: «Танки окружили Казань?! Какая глупость!». Казанское время, 10-16.08.00.

117 Rubin T.HoIding Russians at bay. The Philadelphia Inquirer, 15.02.95.

118 Meek J. Ethnicity comes between Mother Russia and her sisters. Guardian, March 14, 1998.

119 Bukharaev R. The Model of Tatarstan under President Mintimer Shaimiev. St.Martin's Press, New York, 1999, p. 108.

120 Михайлов В., Султанов И. Сохраняется ли паритет в подборе и расстановке кадров в многонациональной республике Татарстан. Советская Татария, 03.04.1993; данные автора.

121 Из 130 депутатов Госсовета РТ один избирался от 8 (восьми) тысяч, один от 760 (семьсот шестьдесяти) тысяч избирателей. В небольших округах проживает преимущественно татарское население, в крупных - татары составляют меньшинство. Такая нарезка округов, нарушающая право граждан на равные выборы, действовала до 2001 г. Решением Верховного Суда РФ от 9.02.01, №11-Г01-6, после 18 месяцев судебных процессов, она была признана недействительной.

122 Данные автора.

123 Фарукшин M.X. Политическая элита в Татарстане: вызовы времени и трудности адаптации. Полис, №6, 1994, с.69-79, с. 70.

124 Мухаметшин Ф., Исаев Г. Республика Татарстан в зеркале общественного мнения (Социолого-экономический аспект). Казань, 1998, с. 141, 147,157.

125 Подробнее эта тема рассмотрена в гл. 4 настоящей работы и в: Михайлов В. Республика Татарстан: демократия или суверенитет, с. 417-427.

126 Равно Ж.-Р. Татарстан в центре создания. с. 306.

127 Росс К. Федерализм и демократизация в России. Полис, №3, 1999, с. 19.

128 Hoffman D. Artful regional leader slips Moscow's grip. Washington Post, 16.06.1997

129 Особая зона.2000.; Что хотел бы знать избиратель Татарстана., 2002.

130 "Имелись доказательства запугивания местными должностными лицами, что будет прекращена доставка газа в сельские районы, если население не проголосует за Президента Ельцина". Final Statement of the OSCE/ODIHR Observer Mission. Second Round of Voting. By co-ordinator M. Meadowcroft. 5th July 1996.

131 Борисова E. И кто же победил? Moscow Times, 09.09.00. Байхельт Т. Особая зона. с. 225. Михайлов В. Выборы в Татарстане в 1996 г с точки зрения независимых наблюдателей. "Татарстан глазами демократической оппозиции", Казань, 1999. С.28-35.

132 Михайлов В. Демократизация в России: различная скорость в регионах. Особая зона., с.36-43, 45-48, 5460, 64-73. Михайлов В. Административный ресурс па выборах в Татарстане: обзор результатов с помощью статистики. Выступление на семинаре "Политико-административные аспекты коррупции в регионах Приволжского федерального округа", Нижний Новгород, 27-28.10.01.

133 Михайлов В. Демократизация., с.75.

134 Ловенхардт Дж., Особая зона, с. 238

135 V. Mikhailov. Democratizatization in Russia and Regional Authoritarianism: Tatarstan and Bashkortostan. In Gerald Hinteregger and Hans-Georg Heinrich (eds.) Russia -Continuity and Change. Springer. Wien, 2004, p. 511-526.

136 Бажанов B.A. Большое видится издалека., с.283.

137 Послание Президента РФ В.В. Путина Федеральному Собранию 2003 года. М.,2003, с. 10.

138 Гельман В., Рыженков С. и Бри M. (ред.) Россия регионов: трансформация политических режимов. М., Весь Мир, 2000. Иванов В.Н. Россия федеративная: проблемы и песпективы. М. ИСПИ РАН, 2001, 358 с. Макфол M. и Петров Н. (ред.) Политический альманах России, М. том 1, том 2, 1998. Макфол M., Петров Н., Рябов А. ред.) Россия в избирательном цикле 1999-2000 годов. М., Гендальф, 2000,615 с. Мацузато К. (ред.) Феномен Владимира Путина и российские регионы. М., Материк, 2004, 368 с. Фляйнер Т. и Хакимов Р. (ред.). Федерализм: российское и швейцарское измерения. Институт федерализма (Фрибург) и Институт истории АНТ (Казань), М., 2001,224 с. Хакимов Р. (ред.) Федерализм в России. Казань, 2001, 350 с. Хакимов Р.(ред.) Федерализм: российские и международные измерения (опыт сравнительного анализа). Казань, 2004, 688 с. Национальная политика в Российской Федерации. М., Наука, 1993. Федерализм - глобальные и российские измерения. Казань, 1993. 300 с. Петров Н. (ред.) Регионы России в 1999 г. М., Гендальф, 2001.456 с. Bowker М. and Ross С. (eds.) Russia after cold war. Pearson, 2000. Colton T.3. and Hough J.F. (eds.) Growing pains. Russian Democracy and the Election of 1993. Washington D.C., 1998, 744 p.Ross C.(ed.). Regional Politics in Russia. Manchester University Press, 2002. Ross C. (ed.), Russian Politics under Putin. Manchester University Press, 2004. ш Watts R. Contemporary views on federalism. Цитируется по: Фарукшин M. Современный федерализм: российский и зарубежный опыт. Казань, 1998, с.Ю.

140 Фарукшин М. Современный федерализм. с. 4-13

141 Мохов В.П. Элитизм как способ анализа властных трансформаций в России. В: Дука А.В. (ред.) Власть и элиты в современной России. СПб. 2003, с. 21-37. Мохов В.П. Проблемы анализа российских региональных элит в переходный период: к вопросу о методологических основаниях. Публикация на сайте [e-mail] (2005).

142 Колесник Н.В. Исследование российской элиты: в поисках теоретического основания. В: Дука А.В. (ред.) Власть и элиты в современной России. СПб. 2003, с. 52. Дискин И.Е. Реформы и элиты: институциональный аспект. Общественные науки и современность. №6, 1995, с.ЗО.Дука А.В. Перспективы социологического анализа властных элит. Журнал социологии и социальной антропологии. №1, 2000, с. 78.

143 Даниэль А. Выступление на дискуссии. В: Право народов на самоопределение: идея и воплощение. С. 127. Цитируется по: Филиппов В.Р. Этничность в концепциях российского федерализма. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. М.2003, с. 19.

144 Собянин А. А., Суховольский В.Г. Демократия, ограниченная фальсификациями. Проектная группа по правам человека. М., 1995.

145 Filipov M., Ordeshook P. Who Stole What in Russia's December 1993 Elections. Demokratizatsia, No.l, v.5, 1997, p.36-52.

146 Михайлов B.B. Выступление на заседании Государственной Думы при представлении законопроекта "Об общих началах разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации» (доработанный вариант). Государственная Дума. Стенограмма заседаний. Бюллетень №138, 24 ноября 1995 г. с. 37-39).

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Михайлов, Валентин Вахтангович

Основные результаты двух опросов - декабрьского 1990 и сентябрьского 1991 од хорошо согласуются, подтверждая друг друга . Следует учесть, что исследования выполнены независимыми друг от друга организациями. ВЦИОМ имела лучшую в России репутацию, а социологическая служба ВС РТ, хотя и находилась под частичным контролем властей Татарстана, была укомплектована профессионалами, не допускавшими вмешательства в свою работу политических соображений. Опровергнуть полученные выводы, как националистам, так и элите было невозможно. Поэтому был выбран простой, но эффективный вариант: результаты сентябрьского, а затем и октябрьского опросов в прессу не выдавать, а последующую деятельность социологической службы и взять под более плотный контроль.

Результаты показывают, что в декабре 1990 сторонники сторонников Татарстана - союзной республики и сторонники независимого государства вместе составляли примерно такую же долю, как и те, которые выступали за статус республики в составе РФ (50% и 47%). Через девять месяцев соотношение изменилось в пользу последних (34% и 49%). Русские жители были вполне единодушны - две трети за сохранение у Татарстана статуса российской республики и только 3% - за Татарстан как независимое государство. Мнение татар было расколото на три группы. Из них меньшая и самая стабильная - это группа сторонников Татарстана как независимого государства (18%). Любопытно, что и в целом по всему населению республики эта группа была постоянна и составляла 10-11%.

Сторонники суверенного и (или) независимого государства Татарстан часто ссылались на существенные положительные отклики населения на вопрос о суверенитете республики. Из сравнения результатов двух опросов ВЦИОМ в декабре 1991 г. и в декабре 1990 г.85 следуют такие наблюдения.

A) Доля определившихся по этому вопросу была высокой и увеличивалась со временем: в 1990 было 84 процента, через год стало 86. Это показывает, что процесс суверенизации оставлял в республике все меньше незаинтересованных лиц.

Б) Поддержка Декларации о государственном суверенитете РТ в народе не такая единодушная, как об этом говорили руководители Татарстана и, к тому же, она убывала. За этот год доля поддерживающих уменьшилась на десять процентов (с 62 до 52), а тех, кто отказал в поддержке, увеличилась на четырнадцать процентов (с 20 до 34).

B) Имеется существенное расхождение мнений татар и русских, составляющих в общей сумме более девяти десятых населения республики. Если в 1990 году поддержку Декларации оказали 74 % татар и 51 % русских (разница 23), то через год эти цифры стали соответственно 84 и 23 (разница 61!). Это показывает, что в течение 1991 г. сознание народа в Татарстане претерпело сильнейшие изменения. Происходила поляризация мнений разных этнических групп.

Г) Последнее и самое важное наблюдение. Вопрос о поддержке Декларации русскими не имеет жесткой связи с одобрением статуса республики вне РСФСР. В поддержку Декларации в декабре 1990 высказались 51% русских, а статус союзной республики или независимого государства поддержали почти вдвое меньше (27%). В группе татар сторонников суверенитета республики было лишь немного больше, чем тех, кто выступал за статус союзной республики или независимого государства (74% и 70%), а в среднем по республике разница была заметной: 62% и 50%.

Дело в том, что суверенитет является сложным юридическим понятием, разобраться в котором многим гражданам не удалось. Это неудивительно: даже специалисты много лет ведут споры, для разрешения которых организуются конференции и рассматриваются дела в судах, включая Конституционный Суд РФ. Здравый смысл неискушенных в политике людей уже в 1990 г. подсказывал, что это понятие является более широким, чем вопрос о статусе республики. Вероятно, что даже опрос юристов показал бы большой разброс мнений по этому вопросу.

Последний вывод существенен потому, что элита чаще ставила вопрос о суверенитете, а затем использовала результаты (например, обсуждения перед принятием Декларации или референдума) для доказательства стремления граждан республики к новому статусу вне России. Как мы видим, они являются двумя различными понятиями и это хорошо отражалось в реакции населения. Опасаясь неблагоприятного для себя исхода, элита в первые годы не передавала в широкую печать результаты опросов по предпочтению избирателями того или иного статуса республики, в период подготовки двустороннего договора с Россией. Следует подчеркнуть, что и в вопросе о суверенитете республики элита большой поддержки никогда не получала. Прямой вопрос о выходе из РСФСР всегда собирал меньше половины голосов опрошенных. Сомнения относительно результатов референдума будут обсуждаться в главе 3.

Интересно сравнить два опроса, выполненных социологической группой ВС РТ в 1991 г. с месячным интервалом. Это был важный период в истории республики. Общество осознавало происшедшие в августе события, а также действия республиканской власти, бросившей новый вызов России на сессии ВС РТ в октябре. Если в сентябре 1991 г. экономическому суверенитету в составе России отдали предпочтение 49% (37% татар и 62% русских), то в октябре против выхода Татарстана из России выступили уже 64% (44% татар и 84% русских). Представители других этнических групп занимали промежуточную позицию, но более близкую к позиции русских, которая была практически консолидированной: противники выхода из России составляли 95% (из определившихся с ответом). Среди татар этот вопрос вызвал разделение на две примерно равные группы: в сентябре сторонников нахождения в составе России было 37% против 46%, выступавших за суверенитет Татарстана в составе СССР или за суверенитет независимого национального государства, а в октябре они имели преимущество - 44% против 32%. Казань активнее выступала против отделения республики от России, другие города показывали средние по республике результаты. На селе противники отделения от России в сентябре немного проигрывали в соотношении 38:44. В октябре их число увеличилось в полтора раза, и соотношение стало 48:29 в их пользу. Таким образом, наименьшая поддержка суверенитета в составе РСФСР была среди группы татар и среди сельских респондентов, но любой группе она не опускалась ниже 37%.

У респондентов первого опроса солидарную реакцию вызвал вопрос: «Какие проблемы общественно-политической жизни Татарстана вызывают у вас чувство наибольшего беспокойства?» Первое и второе место во всех группах населения (жители городов, сел, рабочие, ИТР, служащие, интеллигенция пенсионеры) заняли позиции: рост цен (67%) и рост преступности (52%). И лишь на четвертом месте, вслед за озабоченностью экономической реформой, шел вопрос о межнациональных отношений, причем он воспринимался острее в Набережных Челнах и Нижнекамске - городах, где организации татарских националистов имели более развитые ячейки.

Мнение жителей Казани и экспертов было исследовано в декабре 1991 года or группой социологов ВС РТ . Из предлагаемых анкетой ответов на вопрос о задачах, на которые должны быть направлены основные усилия депутатов Татарстана респонденты поставили на первое место усиление борьбы с преступностью (62%) и лишь на шестое, предпоследнее - «отстоять суверенитет республики» (23%). Интересно, что и русские, и татары не считали отстаивание суверенитета приоритетным, поставив его на 6 и 5 места соответственно.

Результаты этих исследований позволяют сделать три вывода.

Первый, самый важный, мы уже подробно обсудили: большинство населения было противником выхода Татарстана из состава России. В качестве короткого резюме приведем мнение сотрудника ВЦИОМ Бориса Дубина по результатам опроса в декабре 1990 года: «Преобладающая часть населения Татарстана несмотря на принятую Декларацию не только продолжает считать

52*7 свою республику частью РФ, но хочет и впредь видеть ее в составе России» .

Общая доля сторонников союзного статуса республики и сторонников независимого Татарстана всегда была меньше половины, а после сентября 1991 не превышала и трети. Этого было явно недостаточно, чтобы служить основанием для заявлений республиканских лидеров об особой позиции Татарстана в вопросе подписания Союзного договора (подпись не в составе РСФСР, а отдельно).

Несмотря на это, установка элиты была жестко определена: «Всем нам надо упорно искать новые подходы, новые решения и шаг за шагом укреплять наши оо позиции, наш суверенитет» . По мнению республиканских лидеров основанием для изменения позиции могло быть только новое решение Верховного Со

89 г-л ^ вета , что исключало учет мнения населения. С одной стороны, результаты качественных опросов либо подвергались остракизму, либо не предоставлялись на суд общественности. С другой - громадное большинство депутатов ВС не могло исполнять функций представителей народа, будучи связанными административным подчинением руководству республики. В то время уже определись приоритеты элиты: следовать своим интересам и не учитывать мнение граждан и тенденции в его изменении. Принципы демократии оказались в стороне; на первое место вышел принцип категорического отстаивания суверенитета республики («мы ни на шаг не отступили»90), что в конечном итоге приводило к суверенитету республиканской элиты по отношению к федеральной. Это было основным стимулом суверенизации в Татарстане, и в других республиках (Башкирия, Коми, Саха-Якутия). Выборы президента РТ в 1991 г. (см. главу 3), предоставляют доказательства того, что уже в 1991 г. элита Татарстана полностью определилась и отложила в сторону вариант демократического преобразования.

Второй вывод: деятельность исполнительной и представительной власти в целом не получала понимания и поддержки среди населения. Президента М. Шаймиева, избранного в июне, в сентябре поддерживал лишь каждый пятый (30% татар и 12% русских). Рейтинги вице-президента В. Лихачева и председателя ВС ТССР Ф. Мухаметшина, премьер-министра М. Сабирова не превышали 5,1%. Ответы «не доверяю никому» - 41% и «затрудняюсь ответить» -28% совместно охватили более двух третей респондентов.

Результат сентябрьского опроса был неприятным для президента республики. На выборах в июне в сельских районах явка избирателей составила 84%, а голосование за Шаймиева - 82%. Опрос же показал, что даже на селе доверие к нему испытывали не более трети респондентов. Часть высокого июньского рейтинга можно объяснить безальтернативностью выборов, но намного больше влияли другие особенности выборов в Татарстане, о которых речь пойдет ниже. Итоги опроса не были доведены до граждан, а впоследствии вопрос о рейтинге лидеров попал в список «не рекомендуемых» для устроителей следующих социологических исследований91.

Деятельность депутатов ВС ТССР в январе 1992 г. была одобрена лишь одним из пяти респондентов в г. Казани. Неудовлетворение работой парламента выразили более половины опрошенных92.

Причины такой неудовлетворенности можно найти в ответах на вопрос «на решение каких проблем должны быть направлены основные усилия ВС?». В ходе четырех замеров общественного мнения в течение 1991 г (с мая по декабрь) избиратели постоянно ставили на первое место «укрепление борьбы с преступностью», на второе - «принятие законов по социальной защите населения в условиях рынка» и лишь 5-6 место занимала позиция «отстоять суверенитет республики». Тем не менее, раз за разом руководители республики ссылались на мнение народа, который надеется, "что республика .станет одним из равноправных учредителей Союза»93. Вся деятельность как исполнительной, так и представительной власти94 была ориентирована на выяснение отношений с РСФСР, с повторяющимися попытками заявить о своей особой позиции при предполагаемом подписании Союзного договора и инициативе о заключении равноправного договора с РСФСР95. Такое расхождение и стало причиной низкого рейтинга президента и послушного ему парламента.

Ф. Мухаметшин и J1. Агеева недавно сообщили, что «по данным социологического опроса» в декабре 1992 г. рейтинг М. Шаймиева составлял 59,1%, а вслед за ним шли сам Ф.Мухаметшин (38,3%) и Премьер-министр М.Сабиров (37,6%). К сожалению, авторы не приводят других параметров этого исследования и не дают ссылки на публикацию его результатов96. Мы, однако, согласны с тем, что в конце 1992 г. авторитет лидеров элиты вырос по сравнению с началом того же года или с 1990-1991 гг. Это произошло отчасти за счет усиления давления на те СМИ, которые еще допускали критику первых лиц, и отчасти из-за падения авторитета российской власти.

Третий вывод заключается в растущей озабоченности состоянием межнациональных отношений. У нас имеется возможность сравнить замеры общественного мнения в сентябре 1989, сентябре 1990, сентябре и октябре 1991 г. (см. таблицу 2). Прежде всего, заметен рост напряженности в «августе-сентябре 1990 года, что, по всей вероятности, было связано с политическими процессами,

Вопросы и варианты ответов Дата Общий массив Татары Русские Другой нац-сти

А.Межнациональ-ные отношения отличаются стабильностью 09.1989 24,2 25,1 22,6

09.1990 10,4 12,3 9,5 8,1

09.1991 15,8 18,6 12,0 17,9

10.1991 9,5 14,0 4,0 10,0

Б. Межнациональные отношения являются очень напряженными 09.1989 4,5 3,9 5,3

09.1990 27,8 29,3 26,3 24,3

09.1991 11,2 8,6 14,0 10,7

10.1991 26,7 19,8 36,5 23,9

Заключение

Основные принципы федеративного устройства России были заложены в Конституции Российской Федерации 1993 года. Они соответствуют конституционным нормам современных устойчивых и успешных федераций и со времени принятия остаются неизменными. Это государственная целостность, верховенство Конституции РФ и федеральных законов на всей территории, единство системы государственной власти, разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, которые определены в Конституции РФ и могут дополняться федеральными законами. Однако политическое руководство страны не смогло воплотить их на практике в 1990-е годы. Наступил период «разрыхления целостности государства», «договорной вакханалии и законодательному своеволию субъектов федерации»1, возникли сепаратистские настроения.

Реформы федеративных отношений, предпринятые Президентом РФ В.Путиным в 2000 г. остановили сползание страны к конфедерации. Большинство российских избирателей приветствовали отказ федерального правительства от модели асимметричной федерации и двусторонних договоров Центра с субъектами, переход к законодательному разграничению предметов ведения и полномочий между федерацией и регионами, приведение всех законов или иных нормативных правовых актов в соответствие с федеральным законодательством, примеры ограничения всевластия глав регионов с помощью судебных процедур. Такое одобрение свидетельствует об ошибочности и о безуспешности тактики отдельных регионов, направленной на получение дополнительных привилегий, невзирая на то, что следствием может быть ослабление всего федеративного государства.

Ослабление позиций федерального Центра в его отношениях с регионами можно считать самой крупной неудачей федеративного строительства в России в последнее десятилетие прошлого века. В начале 1990-х г., как отметил

В. Путин, «власти некоторых субъектов Федерации начали испытывать прочность центральной власти». На рубеже веков страна пришла к положению когда «у нас еще нет полноценного федеративного государства», «федеративные отношения не достроены и неразвиты», а «региональная самостоятельность часто трактуется как санкция на дезинтеграцию государства». Президент дела2 ет вывод, что «у нас создано децентрализованное государство» .

Наибольшие основания для такого серьезного вывода заложили двусторонние договоры между федеральным Центром и отдельными субъектами и многочисленные несоответствия законодательства отдельных субъектов Конституции РФ и федеральным законам. Наиболее громко требование заключить договор звучало от нескольких национальных республик и первым среди них без сомнения был Татарстан. Хорошо известно, что если бы не было Договора Татарстана с РФ, не было бы тех договоров, которые подписывались не только с республиками, но и с областями, краями3. Татарстан также наиболее упорно защищал свое право иметь региональные законы, выходящие за рамки единой правовой системы России.

Отсюда вытекает, что на федеративные отношения в России значительное влияние оказали инициативы Республики Татарстан и то давление, в результате которого в начале 1990-х Центр многое отдал на откуп регионам. Поэтому при анализе процесса формирования федеративных отношений в России 1990-х г. особенно важно рассмотреть исторический процесс в республике, которая оказала на него наибольшее, если не сказать определяющее влияние.

В основе этого процесса лежали две основные доминанты. Первая - это позиционирование политической элиты Татарстана в ее отношениях с Российской Федерацией. Уже в 1990 г. была сделана заявка на статус Татарстана как союзной республики. Затем, в ходе политической борьбы с федеральным Центром они остановились на экзотической формуле «Республика Татарстан - суверенное государство, субъект международного права, ассоциированное с Российской Федерацией на основе Договора.», и десять лет защищали эту позицию. Татарстанские лидеры заверяли, что они никогда не рассматривали вопрос о выходе из Российской Федерации. Однако, если судить по их действиям, они длительное время держали вопрос о независимости республики открытым. Примеров такой высокой степени независимости, какую требовала татарстанская элита, невозможно найти ни в одной современной стабильной федерации. Поэтому термин «сепаратизм» не может считаться слишком сильным для описания позиции руководства республики в 1992-1994 гг.

Вторая характерная сторона исторического процесса в Татарстане - это отношение к демократии. Первоначально именно демократия была заявлена с самого начала одной из важнейших целей преобразований всеми участниками процесса - властной элитой, партией и инициативными группами граждан, представляющими ростки общественных организаций. Эта цель поддерживалась и значительной частью избирателей. Поскольку вскоре был обозначен и второй сценарий развития - авторитарное руководство, анализ событий с этой точки зрения может быть привязан к шкале «демократия - авторитаризм». Это полезно и потому, что такой подход становился актуальным для многих других регионов России. Редкий глава региона (губернатор или президент) избежал соблазна двигаться в сторону жесткого подчинения себе ветвей государственной власти и общественных структур. Одни это сделали постепенно, с оглядкой на реакцию центра и поведение соседей и своих избирателей, как бы дрейфуя в желаемом направлении, другие, в первую очередь главы нескольких национальных республик, в короткий срок, рывком, создали основные предпосылки авторитарного правления, затем развивали и укрепляли их, становясь лидерами в этой реформе.

События показали, что политическое руководство Татарстана, Башкортостана, Кабардино-Балкарии и некоторых других республик, выбрало путь отказа от демократических начал и, опираясь на единство элиты, предпочло модель авторитарного государства с ориентацией на ту степень развития рыночной экономики и те ее формы, которые не создавали бы препятствий для дальнейшего существования режимов и их адаптациям к новым требованиям.

Для этого была проведена активная кампания поддержки и развития идеи суверенитета в этих республиках. Не без оснований полагалось, что именно эта идея приведет к режиму с меньшими политическими свободами и, следовательно, позволит ограничить конкуренцию за места во власти со стороны акторов, не входящих в политическую элиту. Элита же заметно увеличивала свои шансы на победу в следующем электоральном цикле. Действительно, ставка на суверенитет в этом смысле оправдала себя, т.к. позволила постепенно демонтировать многие базисные элементы демократии и с помощью воссозданной авторитарной власти обеспечить ее представителям полную победу на выборах второго цикла в 1995-1996 гг. С того времени стало ясно, что сочетание - больше политики, направленной на достижение суверенитета, и меньше демократии - является для элиты лучшим рецептом для удержания власти и получения привилегий.

Поскольку вектор федерального развития, начиная с 2000 г. сдвигается в сторону сильной административной централизации и, как полагают, к авторитарному стилю, руководству Татарстана, не маскируясь принявшему его задолго до российского, не требуется что-то значительно менять.

Исторически обстоятельства сложились так, что перед элитой республики в 1990 г. стояла конкретная дилемма: принять вызовы демократии и заложить основы демократического многонационального правового государства с приоритетом прав каждого человека или обеспечить свое будущее во власти. Без колебаний был выбран второй путь, а средством для его выполнения стала идеология суверенитета республики, в основе которой лежали претензии титульной этнической группы, т.е. татар, на свою государственность. Этническая идеология и установка на удержание власти политической элитой, имеющей опору лишь в ограниченной части населения, не оставляли пространства для демократических свобод. Сделав свой выбор, лидеры республики продолжали однако формально провозглашать демократию в качестве основы своих реформ, что фактически означало признание ими того большого значения, какое демократические принципы имеют для народа республики и для международного сообщества.

Встав на путь доказательства особых прав татарского народа, руководство Татарстана вынуждено было развивать свою оригинальную теорию федерализма, и предлагало рассматривать в качестве эксперимента отношения Татарстана и России, в основу которых была бы положена формула ассоциированного с Россией государства. Для теоретиков из Татарстана не были препятствием принципиальные разногласия федеральной и республиканской конституций, а затем и тройственные несоответствия двух конституций и Договора Российской Федерации и Республики Татарстан. Основополагающий принцип единства правового поля федерации был отложен в сторону. Не считались серьезной проблемой и ограничения гарантированных федеральной Конституцией прав человека и гражданина, являвшиеся следствием сепаратистского нормотворчества.

Возможность изменить направление общественной дискуссии в 1990-1991 гг. и втянуть общество в обсуждение вопроса о суверенитете была обеспечена четырьмя факторами. Во-первых, руководители советской Татарии на переломе 1989-1990 гг. удержали власть в своих руках. Во-вторых, в отличие от некоторых других регионов России, все зародыши оппозиции, независимо от того, где они произрастали, внутри элиты или в обществе, постоянно находились под контролем верхнего слоя элиты. В третьих, в самом обществе не было центров консолидации представлений о конкретном направлении реформ, хотя в качестве общего направления путь развития демократии являлся предпочтительным для большинства граждан. И, наконец, первоначальный тезис о повышении статуса Татарии до статуса союзной республики не вызывал массового недовольства, т.к. он не таил в себе явной угрозы выхода из государства ввиду кажущейся очевидной устойчивости СССР. Впоследствии, через год после принятия Декларации о государственном суверенитете, когда в республике уже укрепилась авторитарная власть и вопрос о получении союзного статуса был историей снят с повестки дня, на первое место в политической жизни была вынесена борьба с федеральным центром за равноправный двусторонний договор.

На этапе 1991-1994 гг. были недвусмысленно обозначены два главных приоритета республиканской элиты в политическом плане. Первый - методичная, настойчивая осада федерального центра, длящаяся два с половиной года, была нацелена на получение максимальной степени суверенитета, в действительности - независимости от федерального центра. Как признался один из участников переговоров, «шла постоянная .тяжелая работа, потому, что мы хотели взять как можно больше. Россия - отдать как можно меньше»4.

В условиях закрытости процесса переговоров, дефицит информации восполнялся внутри республики созданием негативного образа российской стороны, не желающей предоставлять народу республики право самому распоряжаться собственностью и недрами Татарстана. Этому способствовало то, что в Москве не имелось полного представления о структуре информационного пространства в республике и отсутствия знаний о содержательной стороне передач на татарском языке.

Во время интенсивного переговорного процесс между Татарстаном и федеральным центром, «распределение экономических и властных полномочий при сохранении этнического принципа .приобрело характер откровенного этно-политического шантажа со стороны республиканских этнополитических элит»5. Среди других элит татарстанская была несомненным лидером, как это она сама не без гордости не раз признавала.

Второй приоритет, внутренний, - это выстраивание жесткой административной вертикали, начатое в 1991 г. Цель была достигнута в 1992 г. С тех пор и до настоящего времени главы районных и городских администраций в республике назначаются и снимаются президентом. Они практически не имеют иных легитимных оснований для своей деятельности, кроме указа президента об их назначении, их судьба полностью зависит от решений президента. Такая структура была ценным ресурсом для реализации политических сценариев, разрабатываемых элитой. При осуществлении этой реформы попутно была достигнута другая цель: были удалены ростки демократии на местах, которые начали появляться во время реформы государственной власти в Советском Союзе в 1989-1990 гг. Элита республики умело использовала обратные, негативные стороны демократии, которые получаются при неполном или превратном выполнении базовых принципов. В таких случаях вместо институционального ограничения концентрации власти у одного человека или у группы лиц, создается ширма, маскирующая отсутствие действительно представительной власти. Именно таким элементом фасадной демократии и стал Государственный Совет РТ. Роль его принижена настолько, что он, как и его предшественник в 1980-е годы, стал за полдня заседаний «решать» по пятьдесят и более вопросов, самой скоростью работы обеспечивая невозможность зарождения и развития любой идеи, не укладывающейся в рамки ограниченные исполнительной властью.

Проблема татарского народа в 1980-х годах была совсем не в том, что в нем 400 лет дремали, а потом проснулись, силы стремления к государственности. Наоборот, для татар, проживающих в России, сепаратизм не был свойственен. Татары, русские, чуваши, марийцы, граждане других национальностей, проживая совместно не одно столетие, создали на территории современного Татарстана нечто вроде «плавильного котла». Этот термин, вызывает негативную реакцию у приверженцев идеи государственности татарского народа, но факты заключались в том, что около трети браков в республике были межнациональными, и что до 1989 г. отсутствовало напряжение в межнациональных отношениях. Действительно, татар беспокоило то, что не развивалась татарская культура и татарский язык, возрастало число татар, которые знали русский язык лучше, чем свой родной. Но для многих из них самым важным было возрождение своей культуры, а не борьба за повышение статуса или за государственность татарского народа. Поэтому первые татарские движения с их радикальными политическими программами, основанные во многом на националистических и сепаратистских идеях, которые появились в 1988-1992 г., были слабо поддержаны казанской татарской интеллигенцией. Возможно они долгое время были бы организационно слабыми, если бы не получали в самые важные периоды, особенно на этапе образования Татарского общественного центра (ТОЦ), существенной поддержки из обкома партии.

Когда стало ясно, что идеология КПСС уже не сможет дальше поддерживать старую команду партийцев, первые секретари райкомов и горкомов быстро сделали первый необходимый шаг - они пересели в кресла председателей советов депутатов. Развитие событий подсказывало, что этого было недостаточно для самосохранения во власти. Выборы в будущем продолжали висеть над ними дамокловым мечом. Начало нормального (демократического) избирательного процесса в 1989-90 подтвердило эти опасения. Надежда появилась, когда летом 1990 г., руководство Татарского обкома КПСС переняло у лидеров ТОЦ идею борьбы за суверенитет. После этого произошло стремительное (в течение нескольких недель!) превращение консервативных в своих взглядах коммунистов-интернационалистов в самоотверженных и рискованных сторонников государственного самоопределения татарского народа.

Чтобы в народе не произошло отторжения столь радикальной идеи, на первый план пропаганды была вынесена формула межнациональной дружбы и прав человека и гражданина. Но суть формирующейся власти была совсем другой - она легко читалась из последовательной этнократической кадровой политики, которую проводила элита во все эти годы. Другой основой политики стала концепция борьбы за то, чтобы многонациональный народ мог распоряжаться богатствами республики. В действительности к рычагам управления собственностью и полезными ископаемыми элита и не предполагала допускать кого-либо, кто не принадлежал к ее кругу. Это было наглядно продемонстрировано, когда в 1994 г. был заключен договор. В соответствии с ним Татарстан получил большие привилегии и уникальные возможности распоряжаться своей собственностью, но всем этим смог воспользоваться лишь узкий круг лиц из клиентелы президента. В настоящее время Татарстан входит в небольшое число регионов, в котором государство управляет или решающим образом влияет на все крупные и средние предприятия и финансово-промышленные проекты.

Все, о чем больше всего говорилось в республике последние десять с лишним лет - демократические преобразования - в реальной жизни оказалось отодвинутым в дальний угол, подобно бесполезному монументу, на который в ритуальной привычке ссылается в своих регулярных речах властная элита. Последний факт стал причиной стойкого, хотя и неосознанного, неприятия демократии в народе. Но, надо полагать, такие представления не вечны. После того, как в новом веке элита вынуждена была демонтировать часть за частью свои идеологические конструкции, связанные с самоопределением татарского народа, начал понижаться ее авторитет в той части (четверти или трети) татарского народа, которая была соблазнена привлекательными лозунгами 1990-го года о повышении статуса республики и возможности «самим» распоряжаться своим достоянием. Не случайно одни активисты национального движения первой волны отошли в сторону, а другие - примкнули к коалиции, выступающей за честные и свободные выборы. Откровенное пренебрежение элиты к демократическим институтам и процедурам заставило в конце 1990-х годов объединиться демократов, националов и коммунистов Татарстана в их выступлениях за приведение избирательного законодательства в соответствие с федеральными и международными нормами и отказ от давления и манипуляций во время выборов. Спустя пять лет похожая коалиция, объединяющая КПРФ и Яблоко, была создана на федеральном уровне после выборов в Государственную Думу РФ 2003 г.

Некоторое содействие республиканской элите в осуществлении ее программы оказывают обедневшие слои рабочих и интеллигенции, потерявшие ориентацию в политике и жизни и не обретшие ее в ходе сложных трансформационных процессов. Для них определенную привлекательность имели, с одной стороны, предпосылки стабильности, создаваемые самим фактом неизменности состава высших руководителей РТ, с другой - отсутствие положительных сдвигов в качестве жизни граждан во время правления российских правительств начала и середины 1990-х годов, отождествляемых средствами массовой информации с приверженцами либеральной экономики и демократии. К тому же определенная поддержка республиканской элите поступает из федерального центра, с его усиливающейся ориентацией на авторитарный стиль руководства, ограничением свободы политических акторов, как уже действующих, так и потенциально способных к самостоятельности, сужением информационной базы, предназначенной для использования в обществе и управлением этой базой по возможности из одного центра.

Курс на государственный суверенитет республики, если смотреть с формальных позиций, был отвергнут народом Татарстана на выборах в Госдуму в 1995, 1999 и 2003 гг., когда крупнейшие федеральные проправительственные партии - явные противники сепаратизма - получили поддержку, близкую к максимально возможной. Еще более яркую картину представляет доминирующее голосование за кандидата в Президенты РФ, жесткого государственника, Путина в 2000 г. (69% голосов за Путина при явке 80%) и 2004 г.( 82,6% за Путина при явке 83%). Но не следует забывать, что на практике это означало сдачу сепаратистских позиций республиканской элитой, т.к. в этих результатах присутствует изрядная доля, полученная с использованием административного ресурса. Республиканская элита, уступив в борьбе за государственный суверенитет республики, получила взамен определенные гарантии автономности своего правления и одобрение третьего и четвертого срока правления для своего лидера.

В последующем периоде народ в республике будет поставлен перед новым выбором, но это уже будет не выбор между демократией и уникальной формулой наполнения суверенитета, а выбор между демократическим и авторитарным правлением. Эту задачу народ Татарстана будет решать вместе со всем российским народом. А пока сам Татарстан, в котором живет сороковая часть населения России, может служить для всей федерации примером того, что произойдет, если страна встанет на путь упрочения авторитарного режима.

Пример этот, если рассмотреть общий итог, нельзя назвать положительным. Можно предположить, что кто-то из окружения президента республики М. Шаймиева в начале пути предполагал, что он, как просвещенный правитель сможет, ограничивая личные гражданские свободы, сильной рукой установить в республике экономический режим, основанный на свободе предпринимательства, близкий к капитализму с большой долей государственного участия, который вместе с опорой на природные ресурсы республики обеспечит гражданам высокий жизненный уровень.

Однако, если и существовала такая программа, то она не была выполнена из-за специфического понимания элитой механизмов свободной рыночной экономики, и прежде всего, из-за ограничений для малого бизнеса и жесткого диктата государства над деятельностью средних и крупных предприятий. «Модель Татарстана» оказалась не в состоянии обеспечить более высокие стандарты жизни для людей вне элиты, привлечь заметные инвестиции в экономику, реформировать промышленность и сельское хозяйство, понизить уровень коррупции и криминала ниже общероссийского.

История последних лет показала, что руководство республики не готово работать в условиях диалога с обществом. Возможно, оно считает помехой для своей деятельности необходимость объяснять свои планы и отчеты, возможно, - просто боится оппозиции, не умея гласно и честно обсуждать насущные вопросы. Так или иначе, элементы парламентской культуры - наличие независимых точек зрения, связь с обществом через депутатов и СМИ, предварительное обсуждение проектов документов, необходимость доказывать преимущества выбранного варианта поведения, - все, что зарождалось в первом постсоветском парламенте республики, было устранено при первой возможности на перевыборах Госсовета в 1995 г. В качестве метода для этого «преобразования» было выбрано административное давление, угрозы и манипуляции на выборах.

Власть пошла по такому пути, имея к этому времени опыт управления всенародным голосованием на выборах 1991, 1993, 1994 гг. и на четырех референдумах 1991-1993 гг. Каждый раз удавалось достигать именно тех результатов, которые заранее устанавливались исполнительной властью. Была отработана гибкая модель реагирования на обстановку в избирательном округе, складывающуюся по мере получения итоговых результатов с мест, в соответствии с которой «неудовлетворительные» результаты в одной части округа компенсировались фальсификацией в других частях с тем, чтобы получить заданный заранее результат. Недостаток голосов за нужную партию в городах восполнялся максимальной явкой и голосованием в сельских районах, а недостаток голосов в районном центре - стопроцентными результатами в небольших селах. Крайняя аномальность многих официальных результатов выборов, не имеющая аналогов во всей России, не смущала республиканскую власть, поскольку этот фактор не рассматривается ни избирательной, ни правоохранительной системой федерации в качестве оснований для проверки на соответствие процесса выборов букве и духу закона. В случае появления жалоб от граждан или общественных движений у власти имелся мощный демпфер для гашения активности граждан в виде судов, действующих на территории республики. Являясь формально федеральными, они последние годы стояли на защите исполнительной власти региона, а не интересов граждан федерации.

Главное преимущество демократии заключается в том, что она запускает объективный, независящий от действующей власти, механизм периодического конкурентного отбора кандидатов на должности представителей народа в государственном управлении. Это позволяет остановить или обезвредить все возможные попытки злоупотребления властью или тем более ее узурпации. В настоящее время этот механизм, при сохранении внешних атрибутов демократических процедур, приведен в республике в состояние, при котором он не может выполнять свои основные функции.

Если для России когда-то потребуются оценки целесообразности и эффективности авторитаризма с элементами управляемой демократии (электорального авторитаризма) на евразийском пространстве и с особыми «евразийскими» взглядами на политический прогресс, то наглядные и практически уже реализованные примеры можно найти совсем рядом, в «модельных» в этом отношении регионах Татарстане, Башкортостане и некоторых других республиках. Кажется, что все меньше остается тех, кто считает, что это примеры достойны подражания.

То, что консолидация авторитарной власти в России будет осуществляться с помощью иного инструмента - не борьбы за суверенитет одной этнической группы, а, например, борьбы с неким общим врагом, - не так уж важно. Авторитарные режимы между собой имеют так много общего, что разные условия в течение инкубационных периодов их созревания не имеют большого значения.

Среди политиков и российских граждан распространена точка зрения, что трудности демократии в России связаны с особенными представлениями об отношениях граждан (подданных) и государства, сложившимися у россиян в течение столетий. Без сомнения, этот фактор играет определенную роль. Вместе с этим весьма обоснованным представляется высказывание М. Фарукшина, что «огромная роль в становлении и развитии демократии принадлежит политической элите»6. Такая точка зрения встречается все чаще среди исследователей перехода к демократии в России и других странах СНГ. Так К. Росс считает, что «если формирование демократической культуры является существенным аспектом демократии, то следует признать, что позиция элит может иметь решающее значение в определении направления дальнейшего развития общества: пойдет ли оно в сторону демократии или же диктатуры»7. Пример Татарстана убедительно показывает насколько эгоистичной, действующей вопреки всем общепризнанным демократическим процедурам и не заботящейся об интересах общества, бывает правящая элита, если она не ограничена в построении политической системы, удобной для себя и закрытой от граждан.

Закончился период, когда все российские исследователи и политики видели будущее России исключительно в виде федеративного государства. На обсуждение все чаще ставится альтернативный вариант унитарного государства. Шаги федерального Центра по изменению системы выборов глав регионов, отмене выборов депутатов Государственной Думы РФ по одномандатным округам, многолетние задержки с введением нормально действующего местного самоуправления указывают, по мнению специалистов, на то, что политическое руководство страны пока не сделало окончательного выбора между федерацией и унитарным государством.

Однако важно, что короткий исторический отрезок времени после распада СССР и до настоящего времени был отмечен в России усилиями по построению федеративного демократического государства. Эта программа поддерживалась различными политическими силами, регионами и Центром, обществом и правящей элитой. Как было сказано в июне 2000 г. президентом РФ В.Путиным: «При принятии Конституции России в 1993 году федеративная государственность рассматривалась как достойная цель, на которую придется много и кропотливо работать»8. Достигнутые в этот период успехи, доказанные на практике методологически полезные решения образуют в совокупности базис, достаточный для дальнейшего применения принципов современного федерализма в условиях России XXI века. Возможности федерализма для России еще далеко не исчерпаны. С помощью его можно построить успешное государство, граждане которого будут пользоваться преимуществами жизни в демократической стране с правительством, равно защищающим права граждан и интересы государства, и ответственным перед избирателями. Полученные же уроки помогут избежать ошибок в будущем.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Михайлов, Валентин Вахтангович, 2005 год

1. Неопубликованные источники

2. Архив ГС РТ. Постановление Президиума ВС ТАССР от 13 августа 1990 г. № 262-ХП «О рабочей группе по подготовке проекта Декларации "О государственном суверенитете ТАССР".

3. Архив ГС РТ. Стенограф, отчет 2-й сессии. с. 11-17, 550-552, 561. Выступление председателя Казанского горсовета народных депутатов Г.И. Зерцалова, с. 526. Выступление первого секретаря Кировского райкома КПСС Сабитова Р.Г. с.550.

4. Архив ГС РТ. Стенограф, отчет 4 сессии 12 созыва ВС ТАССР, с. 291-294. с. 292, Михайлов В.В., с. 302, Султанов И. с. 306.

5. Архив ГС РТ. Стенографический отчет 1-й сессии 12 созыва ВС ТАССР, с. 36,38,. 43-46. 53,57, 102-103

6. Архив ГС РТ. Стенографический отчет 1-й сессии 12 созыва ВС ТАССР, с. 34, выступление председателя мандатной комиссии ВС ТАССР А.П.Лозового.

7. Ведцер К. Предварительное заключение на проект конституции РТ. Мюнхен, 17.09.92. 28 с.

8. Верховный Совет Татарстана в оценках избирателей Казани и экспертов. Аннотированный отчет. Казань, январь 1992 г. 55 с. В ходе массового опроса в Казани по месту жительства и в трудовых коллективах опрошено 1025 избирателей.

9. Данные голосования 25.03.2001 по всем УИК РТ предоставлены автору в ЦИК РТ.

10. Заявление группы народных депутатов РТ от 10.01.1993 ( В. Михайлов, Ю. Решетов, А. Штанин, И. Султанов,.всего 51 подпись), архив автора.

11. Из выступления председателя ЦИК РТ М.Сираева. Стенограмма сессии ГС 30.03.1995, с.2-3.

12. Итоговые результаты референдума РТ 21 марта 1992 года: Национальный архив РТ Фонд Р2297, опись 2, дело 3, листы 1-69.

13. Лихачев В.Н. Выступление Председателя Госсовета РТ В.Лихачева на пресс-конференции 25.04.97. Программа "Город", телеканала "Эфир" 26.04.97

14. Материалы о выборах в ГС РТ 1995 г. «Нарушения, допущенные властями Татарстана в связи с выборами представительных органов власти в республике» 3 е., «Перечни фактов нарушений прав граждан на выборах в Татарстане 5 и 18 марта 1995 г.» 7 с.

15. Письмо депутата ГД РФ В. Михайлова в ЦИК РФ от 13.07.95 о необходимости сохранения существующей нарезки округов по выборам в Госдуму РФ (архив автора).

16. План организационных мероприятий по подготовке и проведению референдума РТ, утвержденный Председателем ВС РТ Ф.Х. Мухаметшиным 25.02.1992. Национальный архив РТ Фонд Р2297, опись 2, дело 1, лист 140.

17. Предвыборная листовка ВТОЦ перед выборами президента РФ и президента РТ 1991. Архив автора.

18. Проблемы конституционного кризиса России в оценках избирателей Татарстана. Сектор социологических исследований ВС РТ, Казань, 1993. 7 с.

19. Результаты социологического опроса, проведенного в ТССР в декабре 1990 г. ВЦИОМ (г. Москва), архив автора.

20. Сводная таблица результатов референдума РТ 1992 г. по Чистопольскому району. Архив автора. В Национальном, архиве РТ данные по избирательным участкам отсутствуют, см: Национальный Архив РТ, Р-2297, опись 2, листов 3 охватывает 6 дел с №1 по №6.

21. Сводные таблицы голосования по районам на повторных выборах в Госдуму РФ и Совет Федерации РФ, проведенных в Татарстане 14.03.94. Архив автора.

22. Список актива, ответственного за подготовку и проведение референдума РТ 21.03.92.Нац. архив РТ Фонд Р-2297, Опись 2, Дело 1, листы 144-150.

23. Таблицы ЦИК Татарстана по результатам выборов президента РФ и президента РТ 1991 Архив автора.

24. Фарукшин М.Х.и Фаткуллин Ф.Н. Заключение на проект Конституции РТ, переданный Конституционной комиссией в ВС РТ 27.06.92, 23 с.

25. Экспресс-опрос избирателей о состоянии общественно-политической ситуации в Татарстане.(1505 анкет) Аналитический отчет. Независимая экспертиза. Казань, сентябрь-октябрь 1991 г. с.46.

26. Greni V., Lowenhardt J. Akt sended to Central Election Commission, 3.07.96.

27. Опубликованные источники 1. Документы и материалы

28. Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР, №15, 1990, с. 303, Ibid. №16, 1990, с.334-341, Ibid. №16, 1990, с.429-433.

29. Выборы в Государственный Совет РТ 5 марта -28 апреля 1995. Казань, 1995, 302 с.

30. Договор о Союзе суверенных республик (проект), ст. 1. Советская Россия, 9.03.91.

31. Единая конституционная система Российской Федерации. Материалы парламентских слушаний.М., издание Госдумы РФ, 1994.

32. Заключение Комитета Конституционного надзора РТ от 21 сентября 1992 г. на 4 листах.

33. Закон "О референдуме Республики Татарстан". Принят на 7 сессии ВС РТ 12 созыва 29.11.91 (с дополнением по состоянию на 21.02.92) (Казань: ТГЖИ, 1992),

34. Закон Республики Татарстан от 30.11.94 N 2248-ХП "О выборах народных депутатов местных Советов народных депутатов Республики Татарстан", "Бюллетень текущего законодательства и правоприменительной практики", 1994, N 4 (окт.-дек.), Казань, 1994, с.36-63.

35. Закон РТ "О выборах народных депутатов Республики Татарстан", Выборы Госсовета, 1995, с.9-28;

36. Закон РТ (от 13.05.91 N 916-XII) "О выборах Президента Республики Татарстан. С изменениями и дополнениями на 16 декабря 1995 года" (Казань, 1996).

37. Закон РТ «О внесении изменений и дополнений в Конституцию РТ» № 1380 от 19.04.02. Республика Татарстан, 30.04.02.

38. Закон РТ «О выборах народных депутатов РТ». В: «Выборы в Государственный Совет РТ 5 марта -28 апреля.» с. 9-29.

39. Закон РТ «О порядке формирования республиканского бюджета РТ до заключения договора с РФ» №1411 XII от 6.02.92.

40. Закон РТ «Об охране труда в РТ» (№1417) был принят 10.12.97. Закон РТ «О внесении изменений и дополнений в закон РТ «Об охране труда в РТ» №30-ЗРТ от 6.08.03.

41. Закон РТ об изменении статей 84 и 89 Конституции РТ от 30 марта 1995 г.

42. Закон ТССР «Об организации работы исполнительно-распорядительных органов в республике на период проведения экономических реформ», № 1321-XII от 20.11.91.

43. Заявление Бюро Татарского рескома КПСС: «Отношение к выборам Президента РСФСР». СТ, 16.05.91.

44. Заявление Верховного Совета Татарской ССР 16.04.91. Панорама-форум, № 5(8) 1996.

45. Заявление депутатов Казанского горсовета. Вечерняя Казань, 20.08.90.

46. Заявление депутатской группы «Согласие» о необходимости ответа на постановление Верховного Совета РФ и Обращение Президента России к народу РТ в связи с референдумом РТ . Чернобровкина Е. Демократическая оппозиция. с.61. Также ВК 31.03.92.

47. Заявление о целях всемирных федералистов. Хенрих Д. Всемирный федерализм в 1990-х годах. Панорама-форум, №2, 1995, с. 87-111.

48. Заявление представителей научной и творческой интеллигенции РТ. Адресовано: Президенту СССР, президентам и председателям Верховных Советов республик учредителей Союза ССР. СТ, 16.05.91; Нам надо быть вместе. СТ, 15.06.91.

49. Заявление Президента и Председателя ВС Республики Татарстан от 24.06.93. Панорама-форум, № 5(8), 1996.

50. Заявление Президиума ВС РТ, 7 марта 1992. Панорама-форум № 5(8), 1996.

51. Заявление Президиума ВС РТ, февраль 1992. Панорама-форум, №5(8) 1996.

52. Заявление секретариата рескома КПСС "С заданной целью", СТ, 29.12.90.

53. Заявление участников политической голодовки в знак протеста против принятия антинародного избирательного законодательства. Казань, пл. Свободы, 30 июня 1999 г. Новая газета в Татарстане, №13, 2-8 августа 1999.

54. Информационное сообщение о VIII пленуме Татарского областного комитета КПСС, Советская Татария, 11.04.90.

55. Коммюнике по итогам встречи делегаций РФ и РТ 21 января 1993 года. Панорама-форум, № 5(8), 1996.

56. Коммюнике по итогам встречи делегаций РФ и РТ 27 мая 1993 г. Панорама-форум, №5(8), 1996.

57. Коммюнике по итогам встречи рабочих комиссий федеральных органов госвласти РФ и органов госвласти РТ. 02.07.92. Панорама-форум, № 5(8), 1996.

58. Конституции республик в составе РФ. Выпуск 1. Издание Государственной Думы, Москва, Известия, 1995.

59. Конституция (Основной закон) Татарской Автономной Советской Социалистической Республики. Казань, Таткнигоиздат, 1989, с.4.

60. Конституция Республики Татарстан. Казань, Таткнигоиздат, 1993, ст. 1, 20, 22.

61. Конституция Республики Татарстан. Татарстан Республикасы Конституциясе. С изменениями и дополнениями на 13 декабря 1994. Казань, Таткнигоиздат, 1995, 96 с.

62. Конституция Российской Федерации. М.-ЦИК РФ, 1993.

63. Материалы по проведению референдума 21 марта 1992 г. 18 с. Брошюра, разъясняющая точку зрения правительства РТ. (Без выходных данных).

64. Мы против выхода из России. Обращение депутатов горсовета к казанцам. ВК, 26.02.92.

65. На основе ленинских принципов. К качественно новым межнациональным отношениям. Дебаты на пленарной сессии ЦК КПСС. Правда, 21.09.89. с. 1-7.

66. Народ еще не сказал своего слова. Коллективное письмо казанских профессоров и депутатов ВС РТ. ВК, 3.06.91.

67. Народ сказал свое слово и окончательно! (По поводу антиконституционного заявления группы учёных». Координационный Совет Комитета «Суверенитет». Газета «Суверенитет», июнь, 1991. с.4.

68. Национальная политика в Российской Федерации. М., Наука, 1993.

69. О совмещении должностей председателей местных Советов народных депутатов и глав местных администраций. Заключение Комитета Конституционного надзора РТ от 19 марта 1993 г. на 3 листах.

70. Обращение Президиума ВС РТ к народу РТ в связи с Обращением ВС РФ к ВС, Президенту и народу РТ от 6.03.92. // Мухаметшин Ф., Агеева JI. "РеспубликаТатарстан.", с.312.

71. Определение Вахитовского районного суда от 21.02.02, Дело №2-368/02.

72. Определение Конституционного Суда РФ от 19.04.2001 №65-0 по ходатайству полномочного представителя Президента РФ в Приволжском Федеральном округе. Российская Газета 16.05.2001

73. Определение КС РФ от 7.06.2000 №10-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Конституции Республики Алтай.» Собр. Законодательства РФ. №25, Ст.2728

74. Официальное письмо Президента РТ М.Шаймиева Президенту РФ Б.Ельцину от 30.07.91. Панорама-форум, № 5(8) 1996.

75. Письмо прокурора РТ О. Антонова Председателю ВС РТ от 7.04.92. Казанские ведомости, 16.01.1993.

76. Послание Президента РФ Б.Н.Ельцина Федеральному Собранию 1996 года. Российская газета, 27.02.96.

77. Послание Президента РФ В.В. Путина Федеральному Собранию 2003 года. М.,2003.

78. Послание Президента РФ В.В. Путина Федеральному Собранию 2004 года. Российская газета, 26.05.04.

79. Постановление ВС РТ "О разъяснении формулировки вопроса референдума РТ, назначенного на 21 марта 1992 года" от 16.03.92. Панорама-форум, № 5(8) 1996.

80. Постановление ВС РТ от 21.02.92 "О проведении референдума РТ по вопросу о государственном статусе РТ". СТ, 25.02.92.

81. Постановление ВС Татарской ССР "О проекте Союзного договора» 13.12.90. Панорама-форум, № 5(8) 1996.

82. Постановление ВС ТССР «О договоре ТССР с РСФСР» от 8.02.1991. Советская Татария, 16.02.91.

83. Постановление ГД РФ «О заявлении ГД РФ «О нарушении избирательных прав И.Д. Грачева в Республике Татарстан» № 581-1 ГД от 15 марта 1995 г. Российская газета, 18.03.95.

84. Постановление ГД РФ № 644-1 ГД от 5 апр 1995 г. «О нарушениях избирательных прав граждан РФ в субъектах РФ».

85. Постановление Конституционного Суда РФ от 7 июня 2000 г. № 10-П. Собрание законодательства РФ, №25, 2000, ст. 2729.

86. Постановление Конституционного Суда РФ от 7.06.2000 №10-П. Определение Конституционного Суда РФ от 27.06.2000 №92-0.

87. Постановление Конституционного Суда РФ по делу о проверке конституционности части второй статьи 208 ГПК РСФСР в связи с жалобами граждан Г.В. Истомина, A.M. Соколова, И.Т. Султанова, М.М. Хафизова, и А.В. Штанина № 17-П от 25.12.01.

88. Постановления ВС РТ от 17 апр. 1990 № 43-ХП и № 44-ХП об избрании судей.

89. Проект договора "О взаимном делегировании (передаче) предметов ведения иполномочий государственной власти" от 15 августа 1992 г. Панорама-форум, № 5(8), 1996.

90. Протокол по итогам консультаций делегаций РФ и РТ 30.03-2.04.1992 г. в г. Москве. Панорама-форум, № 5(8), 1996.

91. Распоряжение Президента РСФСР "О составе делегации РСФСР для согласования с Татарской ССР позиций по экономическим и правовым вопросам" от 9.08.91. Панорама-форум, № 5(8) 1996.

92. Результаты референдума РТ 21 марта 1992 года. Протокол Центральной комиссии референдума РТ. Панорама-форум, № 5(8), 1996.

93. Рекомендации Российско-Канадской конференции «Современныйфедерализм: опыт и перспективы» (Казань, 19-21 июня 1996 г.) // Панорама-форум, №4,1996, с.20-22.

94. Решение Комиссии по вопросам законодательства №14/119 от 11.05.92. Письмо председателя Комиссии Р.Ш.Хафизова №14/120 от 13.05.92.

95. Решение Комитета конституционного надзора ТССР от 17.05.1991.

96. Совместное заявление Президиума ВС ТССР, Совета Министров ТССР, Татарского рескома КПСС, Татарского рессовпрофа, Татарского рескома ВЛКСМ "Об участии РТ в заключении Союзного договора», СТ, 8.05.91.

97. Совместное заявление творческой и научной татарской интеллигенции. СТ, 12.05.91.

98. Указ президента РТ № УП-125 от 26.02.02. РТ, 28.02.2002.

99. Указ президента РТ № УП-4 от 6.01.92 ввел в действие «Временное положение о районной, городской (городов республиканского подчинения), районной в городе администрации», 9 е.

100. Указ Президента РТ № УП-595 от 14.08.03 о главе администрации г. Набережные Челны. РТ, 15.08.03.

101. Указ Президента РФ №1499 от 20.07.94 об образовании Комиссии при Президенте РФ по подготовке договоров о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами госвласти и органами госвласти субъектов федерации.

102. Указы президента РТ № УП-1185 от 29.12.01 и № УП-20 от 10.01.02. Республика Татарстан, 5.01.02 и 12.01.02

103. Уставы краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов РФ. Издание Государственной Думы, Москва, Известия, Выпуск 1,1995, Выпуск 2,1996.

104. Федеральный закон «О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъектов РФ» от 24.06.99.

105. Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав граждан

106. Российской Федерации». Российская газета, 10.12.1994.

107. Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ», ЦИК, М. -1999, ст. 60, с. 140-142.

108. Шаймиев М. Выступление президента Татарстана на сессии ВС 16 марта 1992. Казанские ведомости 19.03.92.

109. Шаймиев М. Доклад первого секретаря Татарского обкома КПСС М.Шаймиева на пленуме обкома КПСС 27 марта 1990 года. СТ. 28.03.1990.

110. Шаймиев М. Из выступления на сессии Госсовета в связи с празднованием Дня республики 30.08.96. Суверенный Татарстан. М., Инсан, 1997, с. 95.

111. Шаймиев М. Путь Татарстана к рынку и демократии (Выступление президента РТ на XI сессии ВС РТ). Известия Татарстана, 30.09.92.

112. Шаймиев М.,.Мухаметшин Ф. Официальное письмо Президенту РФ Б.Н.Ельцину. К проекту Конституции РФ. От 10 мая 1993г. Панорама 5(8), 1996.

113. Штанин А.В., Султанов И.Т., Хафизов М.М. Жалоба прокурору РТ на указы президента РТ № 03-2002 от 24.01.02.

114. Final Statement of the OSCE/ODIHR Observer Mission. Second Round of Voting. By co-ordinator M. Meadowcroft. 5th July 1996.2. Периодическая печать

115. Агафонова M. «Скоро выборы. Марафонцев просят не беспокоиться». СТ, 16.05.91.

116. Агафонова М. Человек, отвечающий за все. СТ, 08.06.91.

117. Агеева JI. Какой быть Татарии? ВК, 17.08.90.

118. Агеева JI. Обзор редакционной почты. ВК, 26.08.90.

119. Аитов М. Ловушка для народа. В рубрике «Референдум: уйдем из России?». ВК, 26.02.92.

120. Акопов П., Ханцевич А. «М. Шаймиев: «Слово «независимость» я ни разу не произнес». НГ-регионы, №11,1999, с.4.

121. Бабаева С. Договоры между центром и регионами отомрут. Известия, октябрь 2001 г. (перепечатано: Вечерняя Казань, 17.10.01)

122. Барахова А. Шаймиев настроит народ Татарии на Путина. Коммерсантдейли, перепечатано в ВК 4.02.00.

123. Бареев Т. Нет, это далеко не Гэллап. Комсомолец Татарстана, 08.03.91.

124. Батыршнн Р. Мы придем к демократической федерации, считает президент Шаймиев. НГ, 25. 01.94

125. Белосков В. Выдать или не выдать зарплату? Иные руководители хозяйств в погоне за личной наживой теряют представление о нравственности. РТ, 15.05.03.

126. Белосков В. Требовать с руководителя значит верить в него. РТ, 17.10.96.

127. Билилов Р. Набережночелнинский ТОЦ ударная сила татарского национализма. "Восточный экспресс" №№1-3, 2000.

128. Бирюков Ю.С. Прокуратура быстрого реагирования. НГ, 28.02.01.

129. Богерт К. Желая выйти из России. Ньюсуик. Перевод: ВК, 14.03.1991.

130. Борисова Е. И кто же победил? Moscow Times, 09.09.00.

131. Бронштейн Б. «Мандат сдал!»- «Мандат принял!». Известия, 20.03.99.

132. Бронштейн Б. Татария поторопилась. Известия. 22.12.99.

133. Валеев Д. Когда решаются судьбы народов. «Мегаполис-Континент», июнь, 1991. Перепечатано в СТ 20.06.91.

134. Валеева 3. Суверенитет: где поставить точки над «и»? Советская Татария, 15.08.1990.

135. Васильев А. Третий срок для Шаймиева. Новая Газета, 27.11.00.

136. Вафин Р. Первым делом зарплата, а налоги потом. .Казанское время, 06.02.98.

137. Ветлугин А. Июльские «декабристы» и народ Татарстана. ВК, 24.07.99.

138. Водопьянова Т., Лексина А. Пусть будет прочным социальным мир. РТ, 29.04.03.

139. Выборы мэров прошли с переменным успехом. Коммерсант-Д., 7.02.2005.

140. Галеев М. (Секретарь рескома КПСС). К обновленному союзу через равноправие республик. СТ, 4.07.91.

141. Динмухаметов К., Звездин Я. .(всего 112 подписей). Ответ «да» приведет к расколу общества. ВК, 28.02.92.

142. Дубин Б. ВЦИОМ под надзор прокурора? Об итогах одного социологического исследования. Союз (приложение к газете Известия), №10 (62) март, 1991.

143. Дурницына И. «М.Ш.Шаймиев: Политика тогда бывает настоящей, когда она основана на реалиях и согласии». Республика Тататрстан, 5.11.98.

144. Жигульский В. В Автограде разделены ветви власти. РТ, 15.08.03.

145. Ибрагимов М. Итоги выборов утверждены, но вопросы остались. Казанские ведомости, 10.03.95.

146. Идиатуллин Ш., Симонова И. Татарская оппозиция разделяет ветви власти. Коммерсант-Д, 01.04.03.

147. Идиатуллин Ш., Симонова И. Татарский конституционный процесс дошел до Москвы и вернулся в Казань. Коммерсант, 22.11.02.

148. Идиатуллин Ш., Симонова И.Татарская конституция останется легитимной до решения Конституционного суда. Коммерсант-дейли. 12.03.2003, с.4.

149. Интервью М.Ш. Шаймиева «Любой исход референдума не приведет к прочной социальной стабильности». СТ, 15.04.93.

150. Кайбицкому району 10 лет. РТ, 8.06.01

151. Колесникова Л. «По числу колдоговоров Татарстан первый а вот по зарплате.» ВК 11.09.2001.

152. Лексина А. «М.Шаймиев: способствовать консолидации общества», СТ 27.02.92.

153. Лексина А. Новые всходы старой проблемы. РТ, 31.03.01.

154. Лидеры оппозиции теряют вес, но не политический. Новая газета в РТ. № 12, 26 июля-1 августа 1999.

155. Львов О. Кто там к устам твоим приник? Казанское время, №7, 15-21.02. 2001 г. с.7.

156. Матылицкий В. Страсти по суверенитету. Казанские ведомости. 1.06.91.

157. Медведева М., Чернобровкина Е. Гарантируя равные права. ВК, 31.08.90.

158. Меньшова О. Как прожить на одну зарплату. Известия, 7.03.98.

159. Михайлин Д. Россия Татарстан: старый друг лучше новых двух. Российская газета, 25.08.92.

160. Михайлин Д.ссВремя опережает законы. Даже основные. На вопросы «Российской газеты» отвечает М.Шаймиев, Президент Татарстана». Российская газета 15.1.93. (перепечано в СТ 16.01.93).

161. Михайлов В. Все то же, все те же. Дело, №15, апрель 1995.

162. Михайлов В. К заявлению Председателя Госсовета РТ В.Н. Лихачева. РТ,0507.1995.

163. Михайлов В. Пробные выстрелы "охоты на ведьм". ВК, 12.04.91.

164. Михайлов В. Что отражает зеркало социологии? СТ, 21.12.1991.

165. Михайлов В. Языком цифр (о социологическом опросе ВЦИОМ по Татарстану). Казанские ведомости, 29.04.1992.

166. Михайлов В., Султанов И. Сохраняется ли паритет в подборе и расстановке кадров в многонациональной республике Татарстан. Советская Татария, 03.04.1993.

167. Муштари Д. доктор физ.-мат. наук, Мнение о суверенитете. Вечерняя Казань, 23.08.90.

168. Нуруллина Г. Кто сначала получит зарплату: министр или служащий? «Выбор», №21 (154), май 1998.

169. Пахомова В. Принудительный труд вне закона. ВК 30.01.02.

170. Пахомова В. Татарстан в числе лидеров-должников по зарплате. ВК,1803.98.

171. Постнова В. Еще одно взятие Казани. (Если пустить исламское образование на самотек, в России скоро появится свой Усама бен Ладен). НГ, 04.03.02.

172. Постнова В. Татары голосовали за Путина, а победу одержал Шаймиев. НГ2112.99.

173. Постнова В.«На равных разговаривать с Московским Кремлем». НГ 29.07.2004.

174. Радиопрограмма "Россия вчера, сегодня, завтра", посвященная пятилетию референдума РТ. Ведущий А.Стреляный. Радио "Свобода", 2.04.97.

175. Разинов А. Шулерская игра в демократию так можно оценить прошедшие в Татарстане выборы. ВК, 28.03.95.

176. Ракипов И. На зарплату не хватает, на личное авто пожалуйста! РТ, 5.10.01.

177. Ракипов И. Примет ли Кремль Конституцию Татарстана, как принял ее Немцов? РТ, 30.04.02.

178. Ризаев Б. Царев И. О некоторых итогах выборов в Госсовет РТ. Казанский Курьер, №1, 1995, с. 2.

179. Рустамов А. Городецкая Н. «Надо дать им пару лет». Татарские депутаты попросили тайм-аут. Коммерсант-Д, 03.02.05.

180. Сагдатуллин Э. Блажен, кто верует. ВК, 19.03.92.

181. Самедов Т., Ларинцева А., Смирнов А. Отталибанили. Коммерсант-дэйли, 25.06.04. Постнова В. Воины джихада с берегов Камы (Татарские добровольцы воевали на стороне талибов и чеченских сепаратистов). НГ, 16.04.02.

182. Симонова И. Прокуратура признала Татарию государством. Но по-прежнему выступает против ее суверенитета. Коммерсант, 24.03.04.

183. Сметанина С. «Ну куда денешь этого татарина?» Интервью президента РТ М.Шаймиева обозревателю Интернет-сайта strana.ru С. Сметаниной. Перепечатано в ВиД, 12.10.00

184. Смирнов В. «Василий Лихачев: Конституция Татарстана один из лучших политических документов в России». Казанские ведомости, 6.11.96.

185. Сорокин Н. Действующий договор. Казанское время, 18-24.02.99.

186. Стогний А. (нач отдела Минсельхозпрода РТ). «А без денег жизнь плохая, не годится никуда.» РТ, 19.06.2003.

187. Стогний А. Зарплата узкому кругу. РТ, 23.05.03.

188. Таран Е. В Казани коммунисты не пройдут. Время МН, 30.03.99.

189. Таран Е. За невыплату зарплаты можно угодить под суд. РТ 12.06.03.

190. Троицкая Р. Катитесь с кандидатом . .по апастовской дороге. ВК 31.03.95.

191. Трубин Н. Вопросы без ответов. ВК, 15. 03.97.

192. Тузмухамедов Р. и Пустогаров В. О договоре с Республикой Татарстан, НГ 25.02.94.

193. Турьялай С. Адыгея вернула столько суверенитета, сколько смогла. Коммерсант-Д, 29.11.04.

194. Ухов Е. Вся придворная рать. Труд (перепечатано в ВК 23.06.98).

195. Фазуллина Г. «Основным законом должно быть согласие, а не давление». Президент РТ М. Шаймиев отвечает на вопросы агенства «Интерфакс». Известия Татарстана. 2.11.93.

196. Хакимов Р. Депутаты на распутье. СТ, 6.12.90

197. Хакимов Р. Что день грядущий нам готовит. Шахри Казань, № 1(3), 1992.

198. Ханнанова Г. Декларация о благонамеренности. Башкирские депутаты лишили декларацию о суверенитете силы закона. Коммерсант-Д. 07.02.05.

199. Черников А. Обратный обсчет. Коммерсант-Ъ, 11.11.04

200. Чернобровкина Е. Борис Ельцин: «вместе мы крепче», Вечерняя Казань,1308.90, цит. по Мухаметшин Ф., Агеева JI. "Республика Татарстан.", с.108.

201. Чернобровкина Е. Борис Ельцин: «вместе мы крепче», ВК, 13.08.90.

202. Чернобровкина Е. Правительство поставит точку . или крест? ВК, 25.02.981. ф 89 Шаймиев М. На принципах равноправия. Интервью корреспонденту агентства

203. Интерфакс» Г. Фазуллиной. РТ, 22.04.94.

204. Штанин А. Выступление при обсуждении проекта новой Конституции Татарстана. Республика Татарстан, 5.03.02.

205. Юдкевич М. Не получая вовремя зарплату, вы поддерживаете экономику. ВК, 13.03.98.

206. Ягудин Ш. В соответствии с волеизъявлением народа. РТ, 6.11.97.

207. Hoffman D. Artful regional leader slips Moscow's grip. Washington Post, 16.06.1997

208. Meek J. Ethnicity comes between Mother Russia and her sisters. Guardian, March щ 14, 1998.

209. Rubin T.Holding Russians at bay. The Philadelphia Inquirer, 15.02.95.

210. Мемуары, дневники, переписка

211. Выступление Председателя Госсовета РТ В.Лихачева на пресс- конференции2504.97. Программа "Город", телеканала "Эфир" 26.04.97.

212. Григоренко Г. Рафаиль Хакимов: «По большому счету нам не пришлось уступать». Время и деньги, 10.02.99.

213. Интервью автора с В.Д. и А.Б., офицерами милиции, работавшими в на площади Свободы во время митингов 1990-1992 гг., с О.Б. депутатом Верховного Совета РТ и из собственных записях автора

214. Интервью автора с жителем Казани П.П., наблюдателем на выборахпрезидента РФ и президента РТ 1991 г.

215. Интервью автора с И.Н.К., 1994 г. Казань.

216. Михайлов В. Как проходили выборы в Татарстане. Апрель 1995. Неопубликованная рукопись.

217. Сабиров М.: «Танки окружили Казань?! Какая глупость!». Казанское время, • 10-16.08.00.

218. Хафизов М. Воспоминания о митингах 1990 г. //«Демократическая оппозиция # Татарстана: 10 лет пути», Йошкар-Ола, 2001. с. 5.4. Исследования

219. Абдрахманов Р. Республика Татарстан. Тишков В.А. (ред.) На пути к переписи. М., «Авиаиздат», 2003, с.423-425.

220. Абдулатипов Р., Болтенкова JT. Опыты федерализма. М., «Республика», 1994 г. 318 с.

221. Абдулатипов Р.Г., Болтенкова Л.Ф. Яров Ю.Ф. Федерализм в истории России. Книги 2,3 М., «Республика», 1993.

222. Абдулатипов Р.Г., Михайлов В.А., Чичановский А.А. Национальная политика Российской Федерации: от концепции к реализации. М., 1997

223. Аболин О.Ю. Всемирный и европейский федерализм: вероятные перспективы. Полис, №5, 1994, с. 143.

224. Агеева Л. Это было время, когда газеты стали потребностью каждой семьи. // Мухаметшин Ф., Агеева Л. (авторы-составители). "Республика Татарстан: новейшая история".Казань, Медикосервис, 2000, с.20-25.

225. Аетдинов Э., Нуриахметов В. Этнополитические проблемы федерализма в Канаде и России. Панорама-форум, (№18), 1997, с. 89-94.

226. Александров А.А. Самарская область: политические процессы, 1997-2000. // Мацузато К. (ред.), Феномен Владимира Путина и российские регионы. М., Материк, 2004, с. 184-185.

227. Амирханов Р. Татарская национальная идеология: история и современность. Панорама-форум, №1(4), 1996, с.35.

228. Аринин А. Проблемы развития российской государственности в конце XX века. // Федерализм власти и власть федерализма. М., ТОО «ИнтелТех», 1997, с. 6- 107.

229. Арутюнян Ю., Дробижева Л., Сусоколов А. Этносоциология. Учебное пособие для вузов. АСПЕКТ ПРЕСС, Москва 1999. с. 52-53.

230. Асимметричная федерация: взгляд из центра, республик и областей. Сборник статей. М. 1998.

231. Афанасьев М. Проблемы российского федерализма и федеративная политика второго Президента. КПВО: 1(38) 2002, с. 104.

232. Ашин Г.К. Российская школа элитологии. // Игнатов В.Г. (ред.) Региональные элиты в процессе современной российской федерализации:

233. Доклады и сообщения на международной конференции. Ростов-на-Дону, СЛАГС, 2001.

234. Аяцков Д. Ф. Исторические истоки современного российского федерализма и процесс его становления в условиях трансформации социально-экономической и политической системы России (90-е годы XX века). Автореферат дисс. док. истор. наук. М., 1999.

235. Бажанов В.А. Большое видится издалека? К оценке некоторых современных американских исследований России. // Профессионалы за сотрудничество. Выпуск 2, Москва, "Янус-К", 1998, с.277-286.

236. Бари Д. Переосмысление асимметричного федерализма. // Федерализм в России. Институт истории АНТ, Казань, 2001, с. 273-284.

237. Баткин Л. Возобновление истории. В «Иного не дано. Перестройка: гласность, демократия, социализм», М., Прогресс, 1988, с. 175.

238. Белокурова Е. Республика Марий Эл: образец действенности «вертикали власти». // Региональные выборы и проблемы гражданского общества в Поволжье. Московский Центр Карнеги, №3, 2002 с. 31-35.

239. Бромлей Ю.В., Чешко С.В. О новой конституции СССР. Советская этнография. №5, 1990, с.4.

240. Бухараев Р. Президент Минтимер Шаймиев и модель Татарстана. С-Пб., «БЛИЦ», 2000. 320 с.

241. Валентей С. Д. Проблемы и перспективы развития российского федерализма. М., 1998.

242. Васильева Т. Разрешение правовых коллизий между Федерацией и субъектами Федерации. КПВО, №1(38), 2002, с. 113.

243. Вебер А.Б., Галкин А.А., Красин Ю.А. Тенденции политического развития России. // Ядов В.А. (ред.) Россия: трансформирующееся общество. М., Канон-Пресс-Ц, 2001, с. 180-198.

244. Галеев М.Г. Договор Российской Федерации и Республики Татарстан о взаимном делегировании полномочий. // Хакимов Р. (ред.) Федерализм в России. Казань, 2001, с. 159-160.

245. Галкин А.А. Красин Ю. А. Россия: quo vadis? М. Институт социологии РАН, 2003.

246. Галкин А.А., Федосов П.А, Валентей С.Д., Соловей В.Д. Эволюция29