Социально-политический контекст титулатуры Ивана IV тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Ковин, Владимир Николаевич

• Ковин, Владимир Николаевич
• кандидат исторических наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Ковин, Владимир Николаевич

Введение.

Глава 1. Трансформация статуса правителя в

России.

§ 1. Утверждение авторитета Ивана IV в правящих 39 кругах.

§ 2. Использование титулатуры монарха верховной властью.

Глава 2. Роль и место правителя в иерархической структуре общества.

§ 1. Отражение изменяющихся прерогатив правителя в политико-публицистических произведениях XVI века.

§ 2. Отражение изменяющихся властных полномочий монарха в актовом материале.

Глава 3. Утверждение статуса русского правителя в международной дипломатической практике.

§ 1, Отстаивание авторитета Ивана IV в дипломатических отношениях с европейскими странами.

§ 2. Отстаивание престижа русского монарха в практике международных связей с азиатскими странами и христианским востоком.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Социально-политический контекст титулатуры Ивана IV»

На всех исторических этапах развития России по мере укрепления верховной власти изменяется титулатура правителя. Политическая терминология отражает отношения, возникающие в данном обществе в определенное время. Так титулы монархов символизируют политическую структуру общества, тем самым «вписывают» носителей титула в существующую иерархию правителей, обозначают характер отношений внутри системы, описывают границы полномочий других субъектов политической системы.

Первоначально содержание всякого нового политического термина определяется осмыслением действительности. Со временем начинается обратный процесс: понятие само влияет на структурирование окружающей реальности и продуцирует некие дополнительные смыслы. Следовательно, изучение политической терминологии в процессе ее эволюции, в частности, изменения титулов, будет содействовать уточнению и обогащению картины социально-политической истории России.

Тема влияния понятия на окружающую действительность актуализировалась в 90-е годы XX века, когда в России происходила смена политической терминологии, сопровождавшаяся изменением границ полномочий власти. Именно в этот период перед властными структурами, как и в XVI веке, встала проблема поддержания своего авторитета в стране и на международной арене.

Уточним, что в область наших интересов входит рассмотрение титулатуры Ивана IV. Мы предполагаем, что подробный семантический анализ дефиниций титулования на протяжении относительно длительного промежутка времени позволит уточнить представления о статусе и прерогативах верховной власти, а также о специфике складывающегося единого государства, о процессе утверждения в русском обществе неограниченной единоличной власти.

Объектом исследования выступают титулы Ивана IV 1533-1584 годов, которые, по нашему мнению, указывают на прерогативы монарха и косвенно отражают социально-политическую структуру общества.

Предмет исследования - эволюция смыслов, вкладываемых в титулы как в политические термины. При этом сам процесс их эволюции становится индикатором изменения статуса и авторитета монарха.

Проблема исследования заключается в выяснении насколько соответствовал изменившийся в результате трансформации титулатуры декларируемый статус правителя его действительному фактическому статусу в обществе и в дипломатических отношениях.

Научные исследования, представляющие интерес при рассмотрении изучаемой темы, можно разделить на четыре группы. В основу их выделения положен проблемный принцип.

Первую группу составляют исследования содержания титулов русского правителя: «великий князь», «государь», «царь».

Н. М. Карамзин отмечал, что после смерти князя Ярослава I появляется титул «великий князь», получаемый правителем одной из четырех областей Руси и указывающий на политическую власть над другими князьями, зависимыми от него и называемыми «удельными»1.

А. Б. Лакиер соглашался с Н. М. Карамзиным, что титул «великий князь» стал употребляться постоянно после смерти князя Ярослава I, для обозначения противопоставления младшим братьям старшего, который был богатейшим вотчинником и являлся представителем Руси в международных отношениях. Но исследователь уточнил, что титул «великий князь» использовался первоначально в дипломатической практике, а во

1 Карамзин Н. М. История государства Российского. - Калуга, 1990. Т. 4. С. 238.

2 Лакиер А. История титула государей России // Журнал министерства народного просвещения (ЖМНП). 1847. Октябрь. С. 100. внутриполитических отношениях стал применяться позднее - только в событиях, имеющих важные последствия для всей Руси3.

В. О. Ключевский констатировал, что титул «великий князь» используется с XI в., для обозначения старшего представителя рода Рюриковичей, совместно владеющих и правящих Русью, как доставшейся по наследству вотчиной4.

Я. С. Лурье отмечал еще один оттенок смысла термина «великий князь», характерный для XV века. Этот титул, признаваемый Ордой, указывал на самостоятельность его носителя в русской феодальной иерархии и на независимость великих князей тверских, суздальских, рязанских, смоленских, ярославских от владимиро-московских. В таком значении титул «великий князь» мог быть распространен на любое княжество, правители которого не подчинялись власти московского великого князя5.

По замечанию А. А. Зимина, с XV века только потомки великого князя московского, наделенные уделами, получают титул «удельного князя»6. Наследники являются независимыми от великого князя владетелями своих территорий. Только удельные князья могут претендовать на престол и титул великого князя после его смерти7. Разумеется, связано такое положение с тем, что с этого времени часть титулованной знати переходит на службу к великому князю московскому, потеряв уделы и соответствующий титул8.

Исследователи едины во мнении, что титул «великий князь» появляется на Руси в XI веке и указывает на обладание политической властью. Если первоначально он использовался только старшим в роде Рюриковичей, то в дальнейшем стал употребляться любым князем, самостоятельно владевшим княжеством. Завершение этого процесса относится к XV веку. После чего,

3 Там же. С. 92, 96.

4 Ключевский В.О. Сочинения. -М., 1988. Т.6. С. 101, 104.

5 Лурье Я.С. Вопрос о великокняжеском титуле в начале феодальной войны XV в. / Россия на путях централизации. - М., 1982. С. 50-51.

6 Там же. С. 94.

7 Там же. С. 107.

8 Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во 2-й половине XV-первой трети XVI в. - М., 1987. С. 93. только владеющие уделами прямые наследники могут претендовать на титул «великий князь».

При Иване III в титулатуру вводятся слова «всея Руси» и утверждается новый титул «государь». Это изменение в официальных титулах приходятся на 70-90 годы XV века вначале в летописании и во внутреннем делопроизводстве, а затем и в дипломатических документах9.

В. О. Ключевский высказал мнение, что термин «государь», имевший параллельную форму «господарь», заимствованный из сферы частной жизни, обозначал - хозяина, собственника10. Титул «князь-государь» указывал на земельного владельца удела на вотчинном, наследственном праве11. Введение в титулатуру слов «государь всея Руси» отражало «целую политическую программу, характеризующую не столько действительное, сколько искомое

12 положение» . Того же мнения придерживался и К. В. Базилевич, отмечающий, что «Иван III заявлял этим титулом притязание на все русские земли в качестве единственного государя всех земель»13.

И. Е. Забелин обращал внимание, что термины «господин» и «государь» близки по своим значениям, но имеют различия: если первое обозначает князя, а также всякое почетное и почему-либо высшее лицо, то второе - лицо, владеюшее и самодержавное в отношении хозяйства, семьи и собственности. Постепенно, по праву наследства, князья стали делаться полными собственниками своих наследственных волостей, что получило свое отражение в замене титула «господин», имевшего общее, более обширное значение, на более определенный - «государь», означавший не временного, а полного и независимого хозяина своей собственности14.

9 Кучкин В. А. О времени написания Буслаевской псалтыри // Древнерусское искусство. Рукописная книга. -М., 1972. С.223-224; Хорошкевич А. Л. Об одном из эпизодов династической борьбы в России в конце XV века // История СССР. 1974. №5. С. 130; .Она же. Русское государство в системе международных отношений конца XV - начала XVI века. - М., 1980. С. 85; Лаушкин А.В. К вопросу о формировании великокняжеского титула во второй половине XV века // Вестник МГУ. Серия 8. История. 1995. №6. С. 36.

10 Ключевский В.О. Указ соч. Т. 6. С. 101-102.

11 Там же. С. 104, 106.

12 Там же. Т. 2. С. 115.

13 Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века. -М., 1952. С. 305.

14 Там же. С. 55-56.

Появление нового титула отразило начало изменения отношений между правителем и служилыми людьми. В. Б. Кобрин и A. JI. Юрганов акцентировали внимание на том, что с конца XV века все служилые люди называют себя «холопами», а великого князя - «государем». Последний термин использовался как синоним будущего «хозяин», поэтому «появление государя на троне автоматически превращало в холопов всех, кто титуловал великого князя государем»15. Это отражает становление отношений подд анства-министериалитета16.

Первоначально термин «государь» имел значение «господин, владелец, феодал»17. Этим словом обозначался титул высших духовных лиц (архиепископа и патриарха) в Древней Руси, а также титул Великого Новгорода. В XV веке слово приобретает еще одно значение: титул московских великих князей. В дальнейшем именно эта коннотация входит в активный словарь официального русского языка, отодвигая на второй план первоначальное значение18.

Р. Пайпс также считал, что термин «государь» в XV веке имел два значения. Им обозначали правителя и владельца. Поэтому, приняв этот титул, правитель стал смотреть на свое государство, как на вотчину19.

A. JI. Хорошкевич обратила в связи с этим внимание на происходившие политические изменения. Она считала, что в связи с принятием титула государь» представление о Руси как сумме княжений впервые вытесняется

20 новым - как о едином государстве . Формирование понятия «государь» в качестве главы нового политического объединения вызвало к жизни и новый термин для обозначения самого этого объединения. Его появление было одним из первых шагов к пресечению сепаратизма в бывших княжествах.

15 Кобрин В. Б., Юрганов А. Л. Становление деспотического самодержавия в средневековой Руси // История СССР, 1991, N 4. С. 58-59; Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры. -М., 1998. С. 217-218.

16 Юрганов А. Л. Указ. соч. С. 234.

17 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. - СПб., 1912. Т. 1.С. 571.

18 Булахов М. Г. Московский летописный свод конца XV века как памятник русского литературного языка / Начальный этап формирования русского национального языка. - Л., 1961. С. 57.

19 Пайпс Р. Россия при старом режиме. -М., 1993. С.108.

20 Хорошкевич А. Л. Об одном эпизоде . С.130.

М. Г. Булахов уточнил, что термин «государьство» первоначально «обозначал лишь деятельность государя (государствование, господство, управление, властвование, царствование, подчинение)». Хотя во второй половине XV века развивается новое значение слова «земля, страна, находящаяся под властью государя, царя»21.

Изучение титула «государь» сосредоточено на двух аспектах: уточнение значения термина применительно к XV веку и выявление последствий его принятия. По первому вопросу существует общность позиций. Термин «государь» первоначально обозначал собственника, хозяина и был близок по содержанию слову «господин». Говоря о последствиях введения нового титула, историки высказывают ряд взаимодополняющих мнений. Московский князь заявил о своих притязаниях на все русские земли и обозначил внешнеполитическую программу. Формировалось новое представление о Руси не как о сумме княжений, а как об едином образовании, что способствовало объединительным процессам. Правитель стал смотреть на всю страну, как на вотчину. Еще одним следствием нового титулования стало складывание отношений подцанства-министериалитета со служилыми людьми.

На Руси по отношению к правителю использовался титул «царь». Н. М. Карамзин высказывал предположение, что это древневосточное слово, появившееся на Руси благодаря переводу Библии. В Вавилоне и Ассирии его прибавляли к имени правителя, а переводится оно как «трон» или «верховная власть»22. А. Лакиер считал, что слово «царь» исконно русское, никак не связанное с «цезарь», так как не встречается в других языках . Наибольшую поддержку получила, однако, другая точка зрения. Её сторонники, С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов, считали, что истоки этого термина следует искать в Византии, и возводят этот титул к византийским императорам24. В противоположность чему В. Н. Трубецкой, указывал, что связь с Византией прервалась после установления ига и титул мог прийти от

21 Булахов М. Г. Указ. соч. С. 58.

22 Карамзины. М. Указ. соч. Т. 7. С. 318.

23 Лакиер А. Указ. соч. // Журнал министерства народного просвещения. 1847. Ноябрь. С. 117. татаро-монгол25. Для В. А. Рязановского мнение В. Н. Трубецкого крайне неприемлемо. Он уверен, что татаро-монголы ничего нового не могли принести на Русь, так как уровень развития их культуры был ниже .

Придерживаясь, в общем, позиции В. О. Ключевсого, А. А. Горский обращал внимание, что первоначально на Руси термин «царь» использовался как титул «чужого» правителя. В период ордынского ига слово это указывает на полную суверенность монарха. Претензия на обладание титулом «царь» выражает, следовательно, стремление быть независимым правителем. Царское достоинство рассматривалось как полученное из Византии в период ее могущества, а не наследование власти ордынского царя, и было связано с противостоянием последнему. Власть московского князя ставилась выше власти хана, что «достигалось путем присвоения титула, равноценного титулу правителя Орды, с одновременным обоснованием большей древности царского достоинства русских князей и их родственной связи с императорами Древнего Рима»27.

Исследуя культурный контекст использования титулов «царь», «гех», «imperator», «василевс», Б. А. Успенский также придерживается мнения что истоки понятия «царь» нужно искать в Византии. После нашествия связи с империей ослабли, верховным правителем стал хан, на которого и был перенесен титул. После освобождения от зависимости от Орды правители Русского государства присваивают его себе, сделав это не механически, а творчески переработав28. Сравнивая значение понятий, Б. А. Успенский обратил внимание, что значение царского титула зависити от культурной и

24Соловьев С. М. История России с древнейших времен. - М., 1988. Кн.З. С.419; Ключевский В. О. Указ. соч. - М., 1988. Т. 2. С. 183; Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. - М., 1993. С. 200.

25 Трубецкой Н. С. Наследие Чингисхана (взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока) // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1991. N 4. С. 46.

26 Рязановский В. А. К вопросу о влиянии монгольской культуры и монгольского права на русскую культуру и право // Вопросы истории. 1993. N 7. С. 78-79.

27

Горский А. А. О титуле «царь» в средневековой Руси (до середины XVI века) // Одиссей. Человек в истории: Ремесло историка на исходе XX века. - М., 1996. С. 210. Успенский Б. А. Восприятие итории в Древней Руси и доктрина «Москва - третий Рим» / Избранные труды. -М., 1994. С. 112-113. семиотической ориентации . Исследователь отмечал, что если в Византии этот титул указывал на связь с Римской империей, преемственность власти от ее правителей, то на Руси титул отсылал не к имперской традиции, а к

30 ветхозаветной, в которой царем называется Бог .

Внимание исследователей, прежде всего, привлекал вопрос о том, откуда был заимствован сам термин и вместе с ним содержательное наполнение. Выдвигается несколько гипотез, и в качестве возможных вариантов указываются Вавилон и Ассирия, Византия, Золотая Орда, а также Древняя Русь. В 90-е годы XX века акцент в исследованиях делается на том, что значение титула «царь» зависит от исторической ситуации и культурной ориентации. Первоначально изучение содержания титулов правителя осуществляется с позиций юридического подхода, как статичных явлений. Постепенно произошел отход от его положений, и политическую терминологию начинают исследовать, как динамичные образования.

Вторую группу составляют исследования, рассматривающие использование титулов в международной дипломатической практике.

Таковы, в частности, исследования Н. Н. Бантыш-Каменского, с которых началось изучение титулов русских правителей. Он обратил внимание, что русский монарх в переписке с иностранными правителями использовал разные титулы: «господарь», «государь», а иногда «царь». Причем последний встречался как в русских, так и иностранных дипломатических актах. Для исследователя царский и императорский титулы являются синонимами31.

М. А. Дьяконов анализировал церковные и политические отношения Византии с Древней Русью, темы древнерусских сочинений, теорию власти и политические взгляды московского правительства. Он отмечал, что титул «царь» иногда использовался дипломатией Ивана III в переписке с иностранными державами. Принятие его Иваном IV подняло честь

29 Успенский Б. А. Царь и император: Помазание на царство и семантика монаршеских титулов. - М., 2000. С. 48; Его же. Царь и патриарх: харизма власти в России (Византийская модель и ее русское переосмысление). - М., 1998. С. 108.

30 Там же. С. 117.

31 Бантыш-Каменский Н. Н. Исторические показания о Российско-Императорском титуле (рукопись) / РГАДА. Ф. 166. On. 1. Д. 2. московского князя и освятило его власть Божьей десницей, сообщив ей неограниченный характер, ограничив только предписанием божественных законов32.

В работе, посвященной Руси XVI века, А. А. Зимин и A. JI. Хорошкевич отметили, что титул играл важную роль в международных отношениях, он определял место в иерархии, что влияло на характер контактов33.

Анализируя титулы, используемые в жалованных грамотах выдаваемых афонским монастырям, С. М. Каштанов отмечал, что титул никогда не был застывшим, он подвергался постоянным изменениям в связи с территориальными приобретениями и политикой государства34.

Авторы считали, что начиная с XV века в дипломатической переписке московского князя называют не только «великим князем», но «господином», «государем», «царем» еще до официального принятия этих титулов. Высказывается утверждение, что это подняло престиж правителя и способствовало утверждению его неограниченной власти. Наблюдения над изучением титулатуры правителя XVI века показали, что она не получила окончательного вида, а продолжала модифицироваться, учитывая территориальные и политические изменения.

Третью группу образуют исследования, посвященные составляющим чина венчания. Проводя сравнение «выходов» русских царей и византийских императоров, Н. Марковин обратил внимание, что в Византии не существовало единого на протяжении всей ее истории ритуала возведения в императорское достоинство, поэтому чин венчания на царство на Руси необходимо было разрабатывать самостоятельно, опираясь на письменную традицию. Исследователь придерживался мнения, что из Византии вместе с обрядами было усвоено понятие о царе как едином представителе

32 Дьяконов М. А. Власть московских государей. - СПб., 1892. С. 288.

33 Зимин А. А., Хорошкевич А. Л. Россия времен Ивана Грозного. - М., 1980. С. 32.

34 Каштанов С. М. Эволюция великокняжеского и царского титула в грамотах афонским монастырям // Россия и христианский Восток. - М., 1997. Вып. 1.С. 105-134. божественной власти на земле, к которому все должны относиться как к главе, к центру, от которого берут начало35.

Публикуя письменные памятники чина венчания византийских императоров и русских царей, Е. В. Барсов отмечал, что последовательность церемонии в Константинополе и в Москве не совпадала, и даже на Руси она изменяется каждый последующий раз. Но все же византийские обряды возведения на престол служили образцами для русских церемоний. Е. В. Барсов отмечал, что слово «царь» в Византии связывался не только со светской властью, но и церковной, а принятие этого титула правителем было выражением церковно-политического сознания Руси, считавшей себя наследницей греческого православия, которая должна иметь верховного представителя и блюстителя Вселенской церкви36.

Н. Лебедев высказывал мнение, что составителем церемонии венчания Ивана IV является митрополит Макарий, один из наиболее образованных. людей своего времени. В этом случае возникает проблема выявления образцов и источников из обширного церковного греческого наследия, которые могли быть использованы почтенным митрополитом37.

Стремился выявить источник, с которого была скопирована

38 церемониальная часть чина венчания, также и X. Лопарев .

В этом смысле своеобразна позиция В. И. Савва, который утверждал, что проводником распространения в Москве церемоний принятых при византийском дворе выступала не кто иная, как Софья Палеолог. Исследователь сравнивал обряды, существовавшие у греческих императоров и

35 Марковин Н Богомольные выходы древних русских царей по сравнению с такими же выходами византийских императоров // Христианские древности и археология. - СПб., 1872. Т. 1. С. 1-18.

36 Барсов Е.В. Исторический очерк чинов священного венчания на царство в связи с развитием идеи Царя на Руси // Древнерусские памятники священного венчания на царство в связи с греческими их оригиналами // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете (Чтения ОИДР). 1883. Кн. 1.С. 1-35.

37 Лебедев Н, Макарий, митрополит всероссийский // Чтения Общества любителей духовного просвещения. 1878. Сентябрь. Кн. 1-12. С. 156.

38 Лопарев X. О чине венчания русских царей // Журнал министерства народного просвещения. 1887. № 10. С. 126. русских царей, причем отмечал, что заимствования, ритуалы, сходные по од форме с греческими, на Руси изменили свое семантическое содержание .

Авторы, проводившие сравнение греческих и русских царских ритуалов, приходят к выводу о заимствовании из Византии формы церемониальных действий. При этом церемонии творчески перерабатывались, становясь самобытными. Это утверждение подкрепляется наблюдением, что не удалось найти источники, служившие образцами, с которых ритуалы были бы полностью скопированы.

Наконец, в четвертую группу входят работы, в которых рассматривался вопрос об исторической преемственности царской власти.

М. А. Оболенский обосновывал легитимность наследования царской власти постановлением собора восточной церкви. Именно он опубликовал грамоту - постановление собора восточной церкви, утверждавшего царский титул за Иваном IV. Во вступлении к публикации, повторив рассказ об отправке царских регалий из Византии на Русь Владимиру Мономаху, исследователь отмечает, что принятие титула сделало московского князя главой всего православного мира40. Тогда как В. Е. Вальденберг на основе анализа русской политической литературы, показывает, что титул «царь» ничего не добавил к власти великого князя41.

А. И. Филюшкин вновь вернул в научный оборот наблюдение, что «царь» отсылает не только к византийской традиции, но к библейской, этот

42 титул сообщает сакральный характер власти его носителю . Подобной точки зрения придерживался И. О. Катаев. Он установливает сходство в церемониях венчания в Израиле, Иудее и на Руси43. Заявляя при этом, что титул русского царя связан не столько с византийскими, сколько с ветхозаветными

39 Савва В.И. Московские цари и византийские василевсы. К вопросу о влиянии Византии на образование идеи царской власти московских государей. - Харьков, 1901. С. 388.

40 Оболенский M.A. Соборная грамота духовенства православной восточной церкви, утверждающей сан царя за великим князем Иваном IV Васильевичем 1561 г. - M., 1850. С. 2.

41 Вальденберг В.Е. Древнерусские учения о пределах царской власти. Очерки русской политической литературы от Владимира Святого до конца XVII века. - СПб., 1916. С. 437-438.

42 Филюшкин А.И. Термины «царь» и «царство» на Руси // Вопросы истории. 1997. № 8. С. 144-148.

43 Катаев И.О. О священном венчании и помазании царей на царства. - M., 1847. С. 72. традициями отношения к обряду как к священнодействию, распространяющему благодать на помазанника.

Признается законность принятия царской власти русским монархом. Устанавливается ее историческая преемственность не только с властью византийских императоров, но и ветхозаветных царей. Высказывается мнение, что принятие царского титула не расширило прерогативы правителя. Тем самым, ставится под сомнение сама необходимость изменения титулатуры.

Изменение титулатуры монарха, а вместе с ней и его статуса явно или неявно находит свое отражение в концепциях исследователей, занимающихся эпохой Ивана Грозного.

Историки XVIII - первой половины XIX века, придавали огромное значение субъективному фактору: личность, по их мнению, играет в истории главенствующую роль. Практически во всех работах того времени признается законность, легитимность принятия царского титула, который сразу повысил статус монарха, поднял его авторитет, придал священный характер власти; одобряется укрепление самодержавия. Авторы именуют Ивана IV «государем», используя термин в значении «глава государства». Полемика ведется о соответствии действий Ивана Грозного своему статусу, тем правам и обязанностям, которыми он обладал. Так В. Н. Татищев, И. Н. Болтин, Н. Арцыбашев оправдывали Ивана IV, считая, что проводимые им казни были справедливым ответом на действительно имевшие место измены бояр, при

44 тх этом монарх использовал всю полноту принадлежащей ему власти . Их оппоненты М. М. Щербатов, И. М. Карамзин, М. П. Погодин осуждали опалы Ивана Грозного, полагая, что никаких причин для того не было, а проводимые казни были превышением власти правителя45.

Исследователи второй половины XIX - начала XX века придавали большое значение поиску закономерностей исторического развития. История

44 Татищев В, Н. История Российская с самых древнейших времен. - М., 1993. Кн. 1. Ч. 2. С. 544; Болтин И. Н. Примечания на историю древния и нынешнияя России господина Леклерка. - СПб., 1788. Т. 1. С. 307-320; Арцыбашев Н. О свойствах царя Иоанна Васильевича // Вестник Европы. СПб., 1821. № 18. С 135-141.

45 Щербатов М. М. История Российская с древнейших времен. - СПб., 1903. Т. 5. Ч. 2. С. 483-484; Карамзин Н. М. История государства Российского. - Калуга, 1993. Т. 9; Он же. Записка о древней и новой России. -СПб., 1914. С. 13; Погодин М. П. Историко-критические отрывки. -М., 1846. Т. 1. С. 16. для них - это процесс, развивающийся под влиянием, прежде всего, объективных факторов, который отдельные личности могут ускорить или замедлить, но не могут изменить его направление. При разности оценок самой личности Ивана Грозного большинство историков сходились во мнении, что он продолжил деятельность Ивана III и Василия III, которые практически усиливали свою власть. Принятие царского титула Иваном IV стало формальным закреплением сложившегося положения, а сам акт венчания ничего не изменил в статусе монарха. Исследователи придерживались мнения, что в XV-XVI веках московские князья смотрели на вновь присоединенные территории, как на свою вотчину, распространив свои владельческие права на все русские земли. «Государь» из удельного собственника превратился в главу политического образования. Полемика между историками велась о личности Ивана Грозного и смысле опричнины. С. М. Соловьев, К. Н. Бестужев-Рюмин, С.Ф.Платонов, Р. В. Виппер оправдывали политику Ивана IV, которая разрешала стоявшие перед страной задачи46. Н. И. Костомаров и В. О. Ключевский осуждали действия Ивана IV, считая, что его политика сильно затормозила развитие России47.

Наконец, в XX веке основное внимание историков сосредоточилось на изучении социально-политической истории. Касаясь вопроса о принятии царского титула, И. И. Смирнов, С. В. Бахрушин, А. А. Зимин, С. О. Шмидт, В. Б. Кобрин Р. Г. Скрынников, В. Б. Кобрин придерживались тезиса о том, что венчание на царство изменило статус, подняло престиж русского правителя

48 как внутри страны, так и за рубежом . Д. Н. Алыниц, A. JI. Хорошкевич

46 Соловьев С. M. Указ. соч. - М., 1989. Кн. 3. С. 414, 681, 689; Бестужев-Рюмин К. Н. Русская история. -СПб., 1885. Т.2. С. 317-319; Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. (Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время). - М., 1995. С. 85, 89-90; Он же. Иван Грозный. - СПб, 2001. С. 88, 89, 99; Виппер Р. В. Иван Грозный. - М, 1944. С. 58, 65, 81.

47 Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. - СПб., 1874. С. 470; Он же. Личность царя Ивана Васильевича Грозного / Костомаров Н. И. Исторические монографии и исследования. -М, 1989. С. 15-16,20, 51,52; Ключевский. В. О. Указ. соч.-М., 1989. Т. 2. С. 181, 185.

48 Смирнов И. И. Иван Грозный. - Л., 1944. С. 100; Бахрушин С. В. Иван Грозный / Научные труды. - М., 1954. Т. 2. С, 65-66; Зимин А.А. Реформы Ивана Грозного. Очерки социально-экономической и политической истории середины XVI века. - M., 1960. С. 498; Шмидт С.О. Становление российского самодержавства: исследоване социально-политической истории времни Ивана Грозного. - М., 1996. С. 329; Кобрин В. Б. Иван Грозный. - М, 1989. С. 168; Скрынников Р. Г. Царство террора. - СПб, 1992. С. 72 высказали мнение о том, что титул не придал монарху авторитета, его еще предстояло утвердить49.

Таким образом, итогом полемики стало признание большинством исследователей наиболее обоснованными следующие тезисы: термин «царь» этимологически связан со словом «цесарь», которое происходит от имени Юлия Цезаря; принятие царского титула имело сакральный характер; признается византийское влияние на составление чина венчания и придворный церемониал. Вместе с этим, в исследованиях 90-х годов XX века ставится под сомнение тезис о синхронности процесса изменения титулатуры с процессом повышения статуса правителя.

Однако, пока не получил специального освящения вопрос о социально-политическом контексте титулатуры Ивана IV в обществе и дипломатических отношениях.

Методологической основой исследования является историко-культурный подход к рассмотрению исторического процесса в целом, а также теоретические положения исторической семиотики и социологи знания.

На структурирование окружающей реальности любого исследуемого социума влияет его исторический опыт, предыдущее культурное развитие, его язык, с помощью которого он кодирует, хранит и передает информацию.

Обращаясь к прошлым эпохам, историк не имеет возможности непосредственно исследовать действительность, напрямую общаться с самими людьми, он «обречен иметь дело с текстами»50, которые стоят между ним и самим событием.

Имея дело с текстами, принадлежащими определенной культуре, исследователь должен найти код, с помощью которого послания были составлены, расшифровать и восстановить представления их автора, используемые знаки и символы.

9 Альшиц Д. Н. Начало самодержавия в России. - Л., 1988. С. 35,229-230; Хорошкевич А. Л. Царский титул Ивана IV и боярский «мятеж» 1553 года // Отечественная история. 1994. № 3. С. 24-25; Она же. Россия в системе международных отношений середины XVI века. - М., 2003. С. 62-66.

50 Лотман 10, M. Изъявление Господне или азартная игра? / Ю.М. Лотман и тартусско-московская семиотическая школа. М., 1994. С. 353.

В частности, титул, являясь языковым знаком, обозначает и выражает ограниченный «кусочек действительности», представляет собой единство определенного содержания и чувственно воспринимаемой формы. Мы отметим в понятии, прежде всего, его содержательную сторону и выделяет в нем смыслы и знаки (значения), определяя первое, как «то, что имеется в виду», а второе - как «общеупотребительные смыслы», «исторически обусловленные психологические механизмы, способные как создавать стабильность, так и (при определенных обстоятельствах) саморазрушаться». Смыслов - бесчисленное множество, они могут меняться почти мгновенно51. Затем выявим смысл понятия, являющегося составляющим для базовой категории, которая определяется как «символическая основа», не выводимая ниоткуда, кроме как из себя. Проблема определения содержания базовой категории разрешается с помощью введения понятия «символ», которое истолковывается как «то, где совпадает самость вещи с той или иной ее интерпретацией»52.

Содержание словесных знаков соединяет как социальную фиксацию значения, так и личностный смысл. Историк ищет в документе символические интерпретации и выясняет их отдельные, единичные меняющиеся смыслы, раскрывающие сущность предмета или явления, отражающие общепринятые значения, которые являются искомыми категориями.

Статус человека, представляющий собой совокупность прав и обязанностей, получает отражение в языке. Статус определяет социальные роли, которые исполняет индивид, прерогативы, которыми наделен их обладатель, и их границы. Обладание статусом дает возможность пользоваться властью, под которой понимается способность и возможность оказывать воздействие на кого-либо. Одним из символических, знаковых обозначений статуса является титул. Становясь обладателем того или иного титула, индивид получает определенные права и обязанности, прерогативы, роли, местоположение в социальной структуре. Знаковые обозначения статуса также

51 Юрганов А. Л. Указ. соч. М., 1998. С. 5.

52 Там же. С. 24. важны, как сама реальность. Поэтому любые неточности в употреблении титула или изменения в нем имеют серьезное последствия для его обладателя, так как увеличивают или уменьшают значимость его владельца. Титул выступает индексом, показателем статуса индивида.

Проводя раскодирование титулатуры монарха, следует обратить внимание на то, что в трансформации политической терминологии можно выделить два процесса: ее утверждение внутри страны и ее утверждение во внешних отношениях. В первом случае контрагентами выступают глава государства, прибавляющий себе титул, и его подданные, принимающие или отвергающие такие изменения. Во втором - субъектами выступают монарх, присваивающий новый титул, и главы других политических образований, высказывающие свое отношение к такой трансформации. Эти два процесса идут в диалектической взаимосвязи: они автономны и вместе с тем испытывают влияние друг друга.

Различные части общества по-разному обозначают статус правителя. В ближайшем окружении монарх утверждает свои прерогативы в процессе непосредственного взаимодействия с ним. Статус монарха среди его ближайшего окружения отражается через поступки, связи и отношения между ними. Правитель при наследовании получает верховную власть, представляющую собой только способность или возможность оказывать влияние на деятельность людей, которая реализуется через управление, осуществлявшееся в Русском государстве XV-XVI веков монархом при решающем влиянии титулованной и нетитулованной знати. Знаковым показателем статуса монарха выступали титулы, использование которых зависело не только от личности монарха, но и от людей, находящихся рядом с ним и влияющих на проводимую политику, системы управления, условий, в которых разворачивались события. Поэтому необходимо рассмотреть изменение статуса монарха в правящих кругах, которое можно выявить, анализируя существовавшие отношения между правителем и аристократией.

Подданные великого князя связывали решения власти с персоной правителя, так как большинству из них не были известны перипетии отношений в правительственных кругах. Для подданных правитель недоступен в непосредственном взаимодействии, они проявляют свое отношение к нему через титулы-индексы, используемые для его обозначения. В дипломатической практике взаимное положение общающихся монархов также обозначено титулами, выступающими символическими заменителями статусов.

С позиций семиотики исторический процесс предстает как коммуникация между обществами, социальными группами, индивидами посредством текстов, символов и знаков. Семиотический подход к истории предполагает апеллирование «к внутренней точке зрения самих участников исторического процесса: значимым признается то, что является значимым с их точки зрения»53. При таком подходе внимание сосредотачивается на реконструировании образов, понятий, символов, знаков, которые определяют восприятие, реакцию, импульс действий.

Структурирование бытия людьми осуществляется с помощью языка, отражающего мир в сознании посредством образов и понятий, которые закреплены в знаках и символах, наделенных значениями. Знак и символ имеют сходство, состоящее в том, что они замещают собой некий реально существующий предмет, явление, процесс и несут о нем какую-то информацию. Вместе с тем, необходимо разграничение этих терминов. Знак непосредственно указывает на заменяемый объект, выступая его аналогом, замещая его, и имеет конечное, ограниченное количество значений, которые он несет. Символ отличается тем, что не подразумевает прямого указания на то, что он замещает, а его употребление предполагает общезначимую реакцию не на сам объект, а на отвлеченное значение, связанное с этим объектом. Он предполагает целый спектр значений, многозначность. Превращение знака в символ происходит с накоплением объема дополнительных отвлеченных

53 Успенский Б. А. История и семиотика. Восприятие времени как семиотическая проблема / Успенский Б. А. Этюды о русской истории. - СПб., 2002. С. 11. смыслов, коннотаций, которые вытесняют исходное значение и становятся общественно разделяемыми54.

Образ, отражающий существенные свойства и связи явления или предмета, становится понятием. Понятие отражает ценностное наполнение явления или процесса. Искусственная реальность, созданная индивидом, определяет приоритеты, цели его жизнедеятельности, отношения к другим людям, структуру общества. Человечество на протяжении своей истории создавало различные ценности. Ценность - это не просто вещь, созданная человеком, и даже не мысленный образ вещи, это отношение субъекта к объекту, выражающее определенный жизненный смысл, значимость его свойств для субъекта. Образы и вещи являются носителями ценности, которая также отражается в понятиях и раскрывается через вкладываемое в них содержание. Утверждение ценности в обществе - это длительный процесс.

В деятельностной концепции, сформулированной JI. В. Выготским, А. Н. Леонтьевым, А. Р. Лурией, А. А. Леонтьевым, впервые было введено разграничение «значения» и «смысла» понятия55. Это положение оказывается важным для понимания содержательной стороны слова как единицы языка и как факта речевой деятельности. Под значением слова понимается объективно сложившаяся в процессе истории система связей и отношений, одинаковая для всех носителей языка, а под смыслом - индивидуальное значение слова, возникающее в конкретный момент времени, в конкретной ситуации общения. При истолковании содержательной стороны понятие смысла становится важным. В любом высказывании, в любой ситуации обязательно возникает некое содержание, смысл, актуальный в данный момент и в данной ситуации, который запечатлевается во фразе. При этом значение слова может оставаться неизменным.

54 Льюис К. И. Виды значения / Семиотика. - М., 1983. С. 211; Моррис 4. У. Основания теории знаков / Семиотика. -М.,1983. С. 57; Лотман Ю. М. Символ в системе культуры / Лотман Ю. М. Избранные статьи-Таллин, 1992. Т. 1. С. 191-199; Свасьян К. А. Проблема символа в современной философии (Критика и анализ). - Ереван, 1980. С. 94-118; Он же. Философия символических форм Кассирера. - Ереван, 1989. С. 73-77.

55 Аникина А. Б. Значение и смысл художественного слова / Значение и смысл слова: художественная речь, публицистика - М., 1987. С. 8-9.

Коммуникация предполагает наличие двух партнеров56. Цель диалога заключается в правильной и точной передаче информации, смысла, заложенного в текст. Р. О. Якобсон, рассматривая коммуникативный акт, представил его модель: адресант через контакт с помощью кода передает контекст сообщения адресату57. Предполагается, что некоторый смысл кодируется и получает свое бытие в виде текста, передаваемого адресату, который декодирует его и получает исходный смысл. Но необходимо иметь в виду индивидуальную вариативность кодирующих устройств, используемых адресантом и адресатом, шифры отправителя и получателя могут не совпадать, что приводит к затруднению адекватности понимания. Процесс дешифровки информации усложняется и теряет свой одноактный законченный характер. Проблема снимается тем, что «культура вообще может быть представлена как совокупность текстов; однако с точки зрения исследователя точнее говорить о культуре как о механизме, создающем совокупность текстов, и о текстах как о реализации культуры»58. Адресант и адресат пользуются не произвольными системами кодов, а достаточно близкими, которые приняты в культуре общества в данное время. С одной стороны, эта проблема усложняет модель диалогического взаимодействия, но вместе с тем указывает путь понимания текста, дошедшего к нам из прошлого.

Культура - это не беспорядочное нагромождение накопленных информационных блоков, а сложная иерархическая работающая система. В ней отдельный текст в определенных отношениях изоморфен всему текстовому материалу и существует определенный отчетливый параллелизм между индивидуальным сознанием, текстом и культурой в целом59. Шифр, используемый для передачи информации, применяется в большом количестве текстов, которые «можно представить, как пучок вариантов одного текста, и вычислить этот лежащий в основе единый текст-код»60. Следует также

56 Лотман Ю. М. О семиосфере / Лотман Ю. М. Избранные труды. - Таллин, 1992. Т. 1.С. 18.

57 Якобсон Р. О. Лингвистика и поэтика / Структурализм: «за» и «против». - М„ 1975. С. 21.

58 Лотман Ю. М., Успенский Б. А. О семиотическом механизме культуры / Лотман Ю. М. Избранные труды. -Таллин, 1992. С. 333.

59 Лотман Ю. М. О семиосфере. С.18.

60 Пропп В. Я. Структурное и историческое изучение волшебной сказки / Семиотика. - М., 1983. С, 581. отметить, что язык - это не просто совокупность символов, а система взаимосвязанных знаков, имеющих синтаксическую структуру, «что некоторые из допустимых в ней сочетаний знаков могут функционировать как утверждения, и имеет такие знаковые средства, которые могут быть общими для многих интерпретаторов»61. Кроме того, знак имеет семантическое измерение, семантические правила, которые также «определяют его применимость к некоторым ситуациям при некоторых условиях» . Однако необходимо быть осторожным с подбором текстов: «они должны быть реально связаны между собой - генетически и семантически»63.

Обращаясь к прошлым эпохам, историк не имеет возможности непосредственно исследовать действительность, напрямую общаться с самими людьми, он «обречен иметь дело с текстами»64, которые стоят между ним и самим событием. Действительность осмысливается человеком, преобразуется в образы, происходит процесс ее кодирования с помощь языка и фиксирования в тексте, который выступает носителем вложенного в него смысла.

Одно событие может быть зашифровано разными способами и может быть представленным в разных документах. Проблема заключается в правильном нахождении кода, использованного для создания текста. Обнаружению шифра способствует наличие различных «знаковых посланий», запечатлевших одну реальность. Сравнение разных текстов выявляет систему кодирования информации, а «извлечение из текста факта, из рассказа о событии - события представляет собой операцию дешифровки»65 и возможность восстановить картину прошлого. Ю. М. Лотман обратил внимание на то, что «каждое сообщение состоит, в действительности, как бы из двух частей: того, о чем говорится, и того, о чем не говорится, потому что оно и так известно», но «человек другой эпохи нуждается в специальных объяснениях»66. Исследователь должен выяснять не только то, что сообщается

61 Моррис Ч. У. Указ. соч. С. 45-46.

62 Там же. С. 57.

63 Юрганов А.Л. Указ. соч. С. 39.

64 Лотман Ю. М. Изъявление Господне . С. 353.

65 Там же.

66 Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. СПб., 1994. С. 387. в источнике, но и то, что было само собой разумеющимся для людей прошлого. A. JI. Юрганов, как и В. Я. Пропп, предлагает сопровождать исследуемые тексты «современными им текстами, «комментирующими» эти

СП мифы, восстанавливающими их собственный смысл» . Коды и правила используемые в языке имеют долгосрочный консервативный характер, что позволяет понимать друг друга представителям одной культуры, принадлежащих к разных поколений.

Исследование опирается на теоретические положения социологии знания. Исходным является положение, что на существование любого человека оказывает влияние реальность, обозначаемая как «повседневная жизнь». Под термином «повседневная жизнь» понимается действительность, «которая интерпретируется людьми и имеет для них субъективную значимость со в качестве цельного мира» . Обычно, для членов общества повседневная жизнь предстает само собой разумеющейся реальностью, отражающейся и осмысливаемой в повседневных знаниях и обыденных установках, которые определяют поведение в обыденной действительности.

Человек не только находится в мире, но должен его каким-то образом осмысливать и структурировать. Одним из способов осмысления и структурирования является язык. Он представляет собой одну из наиболее важных знаковых систем человеческого общества. Одна из особенностей языка заключается в том, что словесные выражения могут быть отделены от непосредственной ситуации «здесь и сейчас», в которой они были высказаны, но сохранять смыслы, заложенные в них. Человек сталкивается с языком как с внешней данностью, которая оказывает на индивида свое принудительное влияние. П. Бергер и Т. Лукман, рассматривая место языка в повседневной жизни, отмечают: «Язык может не только конструировать крайне абстрагированные от повседневного опыта символы, но и «превращать» их в объективно существующие элементы повседневной жизни»69. Символы и язык

67 Юрганов А.Л. Указ. соч. С. 41.

68 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. М., 1995. С. 38.

69 Там же. С. 70-71. являются важными элементами повседневной жизни и обыденного понимания реальности. Каждый человек окружен и живет в мире знаков и символов.

Люди существуют в постоянном взаимодействии и общении, поэтому мир повседневной жизни воспринимается людьми как реальность, которую человек «разделяет» с другими людьми. Естественные установки у разных индивидов не полностью совпадают, но существует тождество между используемыми значениями, обеспечивающими общее понимание этой действительности.

Человек, попадая в повторяющиеся ситуации, совершает одинаковые действия, которые превращает в образец, опривычивает свою деятельность. С течением времени повторяющиеся действия начинают восприниматься как традиция, оказывающаяся для индивида внешним, независимым образованием, которое оказывает обратное воздействие на человека. Повседневное знание с помощью языка упорядочивает действительность, превращая ее в мир, воспринимающийся как реальность, который в дальнейшем начинает существовать как объективная данность.

Наибольшее влияние на повседневную деятельность людей, их поведение оказывают не философские, научные, политические, моральные, правовые, художественные теории, а обыденные представления людей, которые являются низовым уровнем общественного и индивидуального форм сознания. Представления закрепляются и передаются с помощью символов языка, с помощью которого происходит не только осмысление, но и структурирование окружающей действительности. Обыденные представления, закрепленные в языке, оказываются довлеющими над индивидом.

Познавая мир, индивид формирует представления и идеальные образы окружающего, из которых строит свою искусственную реальность. Действительность осмысливается человеком, преобразуется в образы, происходит процесс ее кодирования с помощь языка и фиксирования в знаках, символах и текстах, которые выступают носителями вложенных в них смыслов и значений. Представления сохраняются в форме понятий и представлений, с которыми имеет дело исследователь, ставящий перед собой цель - восстановить созданную человеком прошлого субъективную реальность.

В процессе исследования использовался также историко-сравнительный метод, позволяющий проследить диахроническую эволюцию содержания, вкладываемого в политическую терминологию. С помощью метода исторической реконструкции, использованного в исследовании, воссоздаются системы представлений верховной власти и общества о статусе и прерогативах правителя.

Цель исследования заключается в изучении влияния эволюции титулатуры Ивана IV на изменение социально-политического статуса и прерогатив правителя.

Задачи исследования:

- выяснить, насколько формальные изменения титула Ивана IV трансформировали отношения самодержца с титулованной знатью и старомосковским боярством;

- исследовать динамику представлений центральной власти о прерогативах правителя;

- раскрыть изменяющееся смысловое наполнение титулов монарха, используемых подданными по отношению к правителю и отражающих трансформацию представлений о пределах верховной власти;

- проследить процесс утверждения изменившегося статуса русского монарха в дипломатических отношениях с европейскими и азиатскими странами.

Научная новизна заключается в том, что эволюция титулатуры рассматривается как фактор, влияющий на переосмысление во властных структурах, в обществе и в международных отношениях статуса и прерогатив правителя. Вводится в оборот новый документ «Титулярник», освещающий употребление титулов в отношениях с иностранными монархами, использование которого позволяет представить весь спектр связей России и сложный процесс утверждения ее места в международной системе.

Хронологические рамки исследования - время правления Ивана IV (1533-1584 годы) - определяются тем, что за этот период произошло изменение титулатуры правителя Руси. Иван IV взошел на престол великим князем, а умер - царем. Следовательно, именно данный временной отрезок позволяет выявить динамику восприятия титулов русского монарха как внутри страны, так и за рубежом.

Большие изменения в титулатуре русского правителя происходили в XV-XVI веках после освобождения от татаро-монгольского ига в процессе образования Русского централизованного государства. Великий князь Иван III дополнил титул словами «всея Руси», сформулировав свою внешнеполитическую программу, и обозначил задачи, которые необходимо было решать Руси. Это изменение касалось, прежде всего, внешнеполитической сферы и слабо затрагивало интересы подданных. Спорадическое использование титула «царь» в международных отношениях с некоторыми европейскими правителями в XV веке не оказало влияния на всю дипломатическую переписку и не влияло на внутриполитические отношения. Изменение семантики значения термина «государь» в конце XV-начале XVI века касалось, прежде всего подданных, а не международной практики. В отличие от вышеуказанных случаев, трансформация титулатуры середины XVI века затронула как внешне, так и внутриполитическую сферы.

Территориальные рамки исследования охватывают Московское царство в границах конца XVI века. Для исследования восприятия подданными титула монарха наиболее значимыми являются две территории, которые представлены актами договорного вида. Первая, охватывая земли, расположенные близко к политическому центру страны, - Волоцкий уезд, представлена грамотами, хранившимися в Иосифо-Волоцком монастыре; вторая - северо-восточные области, находящиеся на окраине государства, удаленные от его управленческих структур, представлена актами, собранными в Соловецком монастыре. Для анализа отношения глав иностранных политических образований к изменявшимся титулам Ивана Васильевича привлекаются публичные грамоты европейских и азиатских правителей, а также восточных патриархов.

Круг источников, привлеченных к исследованию, включает летописи, законодательные и публично-правовые акты, публицистические сочинения, частные юридические акты, делопроизводственные документы Посольского приказа, в том числе посольские книги, как опубликованные, так и не опубликованные титулярники. Использовались документы XVI века, как опубликованные в XIX-XX веках, так и хранящиеся в фондах Российского государственного архива древних актов (РГАДА).

При анализе русских средневековых текстов исследователю следует помнить об одной сложности, встречающейся при работе с источником, на которую указал Б. А. Успенский. Тексты являются носителями определенной культурной традиции. Однако при попадании в новые условия, они начинают функционировать вне того историко-культурного контекста, в котором были созданы. Более того, они заимствуются для того, чтобы его воссоздать. Но «усваивается прежде всего форма, а не значение, выражение, а не содержание»70. Следовательно, у текста, заимствованного из другой культуры, появляется новый смысл, который не обязательно соответствует первоначальному. Подобная ситуация может наблюдаться между двумя культурами, ведущими диалог на разных языках, используя для общения одинаковые или близкие знаки и символы, но вкладывающие в них разные значения и смыслы. «В дальнейшем это может приводить к культурным конфликтам, когда при обмене информацией стороны пользуются как бы одними словами, но в разном значении»71. Поэтому при анализе, прежде всего, будем обращать внимание на значение, содержание, вкладываемое в понятие современниками.

Первая группа источников включает законодательные памятники, представляющие собой важнейший источник, характеризующий историю права, социальные отношения, политический строй, быт, культуру,

70 Успенский Б.А. Царь и патриарх; харизма власти . С. 7.

71 Там же. С. 8. официальную идеологию и представления людей XVI века. Они отражают завершение процесса централизации Руси, в ходе которого возрастает роль центрального правительства и учреждений, а также влияния монарха на различные стороны жизни общества. Посредством уложений, указов, приговоров, обязательных для всех на территории страны, центральная власть утверждает титулы монарха, его статус в иерархической структуре власти, в сознании подданных.

Судебники 1497 и 1550 годов - основные законодательные акты России

72 изучаемого периода. Судебник 1550 года на протяжении следующих 100 лет он являлся основным юридическим актом, который определял политический строй, правовые нормы, действовавшие в России, общественные отношения, а также роль и место правителя в обществе. Дореволюционная историография

73 рассматривала Судебник 1550 года как памятник судопроизводства . В отечественной литературе XX века Судебнику 1550 года посвящены крупные исследования И. И. Смирнова74 и Б. А. Романова75. Исследователи рассматривают источниковедческие и исторические проблемы общерусского свода законов. В их полемике основной спор ведется по вопросу о том, требования каких слоев в нем отражены. И. И. Смирнов считает, что Судебник выражал чаяния дворянства, Б. А. Романов высказывает мнение, что памятник удовлетворял интересы не отдельной группы, а всего класса феодалов.

Кроме Судебника 1550 года, в качестве источников настоящей работы используются указы, приговоры, постановления, имеющие общероссийский характер, которые определяют правовой строй и судопроизводство России второй половины XVI века. Таковыми являются законодательные акты, принятые коллегиально царем и Боярской думой и присоединяемые тексту Судебника.

72.Судебники XV-XVI веков: Законодательные памятники Русского централизованного государства XV-XVI веков.-М.; Л., 1952.

73 Калачев. Н. О судебнике царя Иоанна Василевича // Юридические записки, изданы П. Редькиным. - М., 1843. Т. 1.С. 18-44; Грибовский Г.К. Древнерусское право. - Пг., 1917. Вып. 2.

74 Смирнов И. И. Судебник 1550 года // Исторические записки. М., 1947. Кн. 24. С. 267-352.

75 Романов Б.А. Судебник Ивана Грозного // Исторические записки. М., 1949. Кн. 29. С. 200-235; Он же. Судебник 1550 года // Судебники XV-XVI вв., М., 1952. С. 7-22.

Губные грамоты, появляющиеся с конца 30-х годов XVI века, выдаваемые в ходе проведения губной реформы, дают материал по уголовному праву и процессу, о мерах розыска, пресечения и наказания за важные преступления. В них также отразился взгляд центральной власти на прерогативы монарха и его местоположение в обществе. Внешне они напоминают жалованные грамоты, поэтому А. Д. Градовский считал их особым видом пожалования76. Но следует помнить, что всякий акт, исходивший от русского правителя и устанавливавший что-либо на конкретной территории, облекался в форму пожалования. Введение губных учреждений являлось формой организации новой системы местной администрации, а не льготой. Для анализа привлекаются два акта, которые дают представление о формулярах губных грамот. Губная Белозерская грамота 1539 года является древнейшей из числа дошедших до нас грамот такого рода. Медынский губной наказ 1555 года отличается тем, что содержит четкую регламентацию правил ведения розыскного процесса и вынесения приговора губными властями.

Второй группой источников являются публицистические произведения, которые раскрывают значения, вкладываемые подданными в титулы монарха, понимание роли и места правителя в отношения подданства. XVI век является временем расцвета публицистики. В полемических сочинениях обсуждаются проблемы, волнующие русское общество. Их авторы являются представителями различных социальных групп, интересы которых выражают их произведения. Для выявления взглядов различных социальных слоев на статус монарха привлекаются сочинения Максима Грека, провозглашавшего идеи, имевшие распространение в Византии, и оказавшего влияние на развитие русской мысли, Ивана Пересветова, выражавшего настроения дворянства, Ивана Грозного и князя Андрея Курбского, отразивших мнения крупной аристократии, а также используются постановления церковного

76 Градовский А. Д. История местного управления в России. СПб., 1868. С. 121. собора 1551 года, «Валаамская беседа» неизвестного автора, раскрывающие существовавшие в церковных кругах позиции.

Третью группу источников составляют опубликованные акты Иосифо-Волоцкого и Соловецкого монастырей, позволяющие выявить содержание, вкладываемое русскими подданными в политические термины.

Документы архива Иосифо-Волоцкого монастыря активно стали использоваться с середины 20-х годов XX века для изучения социально-экономической структуры монастыря конца XV-XVI века. Первое упоминание о приходно-расходных книгах появляется в статье Б. Н. Тихомирова в 1933 году77. JI. В. Черепнин рассматривал отдельные клаузулы актов, установил связь составления копийных книг с политикой русского государства, выявил

78

40 актов XV века Иосифо-Волоколамского монастыря . А. Г. Маньков провел источниковедческий анализ хозяйственных книг, который позволил ему сделать вывод о том, что "состав дошедшего до нас вотчинного архива выдвигают книги монастыря на первое место в ряду источников по истории

70 крестьянства Русского государства XVI в." С. М. Каштанов анализировал формуляры жалованных грамот, рассматривая их выдачу, как одну из форм политической борьбы русского правительства, и использовал полученные данные для изучения политики удельных князей80.

Материалы фонда Иосифо-Волоцкого монастыря занимают одно из первых мест среди крупных монастырских архивов по сохранности и богатству документов. Созданный в 1479 году и являвшийся одним из центров хозяйственной жизни Московской Руси, архив сохранил уникальный по своей

77 Тихомиров Б. Н. Ремесло в Московском государстве в XVI в. // Известия Академии наук СССР. Серия 8. 1933. №2. С. 97-122.

78 Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV-XV вв. - М., 1951. Ч. 2. С. 5.

79 Маньков А. Г. Хозяйственные книги монастырской вотчины XVI века как источник по истории крестьян // Проблемы источниковедения. Сб. IV. - М.,1955. С. 292.

80 Каштанов С. M. Из истории последних уделов / Труды МГИАИ, 1958. Т. 11. С. 269-296; Он же. Монастырский иммунитет в Дмитровском уделе / Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России. M., 1961. С. 25-29; Он же. Социально-политическая история России конца XV- первой половины XVI в. М., 1967; Он же. Очерки русской дипломатики. M., 1970; Он же. Финансы средневековой Руси. M., 1986. полноте комплекс источников81. "Материалы Волоколамского монастыря весьма интересные по своему содержанию, важны еще и тем, что они сохранились за сравнительно очень значительный период XVI в., мало освещенный документами, и позволяют рассмотреть ряд явлений в истории феодальной вотчины в их историческом развитии" . Полнота и сохранность архива послужили причиной для того, чтобы материалы фонда Иосифо-Волоцкого монастыря использовались для изучения социально-экономических проблем в Русском государстве XVI века. Монастырь, приобретая те или иные земли, стремился получить и документацию, которая бы подтверждала права на них продавца или вкладчика. Светские землевладельцы отдавали в монастырский архив наиболее ценные документы. Поэтому в фонде Иосифо-Волоцкого монастыря содержится значительное количество актов светских вотчинников центральных районов страны. "Публикуемые акты являются, наконец, ценным источником для изучения некоторых вопросов истории русского языка, в частности, для исследования говоров северо-западного Подмосковья83.

Для анализа были использованы архивные материалы, поступившие в XVI веке в Иосифо-Волоцкий монастырь, как относящиеся к его землевладению и хозяйствованию, так и материалы светских владельцев, переданные на хранение или вместе с приобретенными монастырем землями. В подготовленном А. А. Зиминым издании опубликовано 437 актов Иосифо-Волоцкого монастыря, из которых 211 происходит из фонда Коллегии экономии, куда они были переданы после секуляризации монастырских земель. Для публикации были также использованы грамоты из фонда од монастыря, из Патриаршего собрания и собраний исследователей XIX века .

81 Казанский П. Преподобный Иосиф Волоцкий. М., 1847; Булгак Н.А. Преподобный Иосиф Волоцкий СПб., 1865; Нектарий, иеромонах. Историческое описание Иосифова монастыря. М., 1887; Геронтий (Кургановский). Волоколамский Иосифов монастырь и его современное состояние;

82 Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII в. - М.,1954. Кн. 2. С. 294.

83 Акты феодального землевладения и хозяйствования. -М., 1956. Т.2. С. 5.

84 Зимин А. А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба в России (конец XV-XVI в.). -М., 1977. С. 25.

По подсчетам В. Б. Кобрина, из дошедших до нас грамот подлинными ос являются 303, или 69,5% .

Для проверки полноты дошедшего до нас фонда земельных актов, А. А. Зимин использовал два способа. Первый - изучение состава копийных книг и сравнение его с составом подлинных актов. Значительная часть грамот Иосифо-волоцкого монастыря дошла в составе Копийных книг. Копийная книга актов №519, первая основная часть которой датируется второй половиной XVI века, а вторая - концом XVI-началом XVII века86. При передаче основной части фонда монастыря в Коллегию экономии, были составлены, около 1764 года, копийные книги. "Проверив по книгам XVIII века наличный состав актов, можно убедиться в его полноте", - писал А. А. Зимин87. Вторым методом проверки, использованным А. А. Зиминым, наиболее плодотворным по его мнению, было проведенное сопоставление актов с Долговой книгой, писцовыми книгами, сотными грамотами и по выписями XVI-XVII веков . Этот способ показал, что "почти все поселения Волоколамского монастыря XVI-XVII веков (более 80 сел и 700 деревень), известные по сотным и писцовым книгам, покрываются дошедшим до нас актовым материалом. Это свидетельствует, по мнению А. А. Зимина, о

OQ полноте сохранившегося фонда волоколамских актов" .

Документы архива Соловецкого монастыря стали вводится в исследовательский оборот в XIX веке. В 1834 году были сделаны копии с 91 документа, 62 из которых были напечатаны90. В 1836 году был выпущен труд настоятеля Досифея, в котором давалось описание, история монастыря и приводились копии с некоторых актов91. Более в XIX веке никто из исследователей не был допущен к архиву. Подробное источниковедческое

85 Кобрин В. Б. К вопросу о репрезентативности источников по истории феодального землевладения в Русском государстве XV-XVI вв. /Источниковедение отечественной истории. -М., 1973, Вып. 1. С. 182.

86 Зимин А. А. Крупная феодальная вотчина. С. 26.

87 Там же. С. 29.

88 Там же. С. 30.

89 Там же. С. 32.

90 Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею Академии наук.-СПб., 1836. Т. 1-4.

91 Досифей. Географическое, историческое и статистическое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. - М.,1836. Т. 3. изучение материалов Соловецкого монастыря было предпринято

Q9

Б. Д. Грековым, А. М. Казанским и А. А. Введенским в 20-е годы XX века .

Соловецкий монастырь в XVI веке являлся не только одним из самых крупных монастырей на севере России, но и владельцем обширных земельных и промысловых владений. Особенность подбора актов архива монастыря объясняется тем, что в Поморье XVI века не было боярских вотчин и поместных земель, и он находился в районах черносошного землевладения. Среди хранившихся там документов уцелело большое количество крестьянских поземельных частных актов: купчих, данных, меновых, раздельных, закладных, отводных, отступных, договорных, межевых. Они сохранили живые следы народного быта русского крестьянства. Представляются также уникальными сохранившиеся грамоты, касающиеся жизни черной крестьянской волости: выписки из писцовых окладных книг, волостные разрубы, платежные отписи, оброчные и льготные грамоты, расписки земских властей об уплате налогов, поручные записи и иная земская и вотчинная монастырская документация. Н. Е. Носов отметил, что «черная крестьянская волость, крестьянский мир - основной контрагент северных монастырей в их хозяйственной деятельности, основной объект их эксплуатации и церковной экспансии, наконец, та социальная, общественная среда, которая их повседневно окружала, в которой они жили и с которой были связаны»93.

Для анализа были использованы материалы XVI века из Соловецкого монастыря, однотипные документации Иосифо-Волоцкого монастыря. В подготовленном двухтомном издании «Акты социально-экономической истории Севера России: Акты Соловецкого монастыря 1479-1584 гг.» опубликовано 885 документов, охватывающих как публичные, так и частные акты.

92 Греков Б. Д. Отчет об осмотре архива Соловецкого монастыря / Летопись занятий Археографической комиссии. - Л., 1926. Вып. 33. С. 77-99; Введенский А. А. Об архивах Приуралья / Дела и дни. - Пг., 1920. Кн. 1.С. 361-371.

93 Носов Н. Е. Актовые источники по истории Русского Севера и некоторые вопросы изучения социального расслоения крестьянства XVI века / Вспомогательные исторические дисциплины. - Л„ 1982. Вып. 13. С. 42.

Для характеристики процесса утверждения титулов русского правителя на международной арене были привлечены титулярники XVI (Ф. 166. On. 1. Д. 14) и XVII веков (Ф. 166. On. 1. Д. 16), выписки Н. Н. Бантыш-Каменского о титулах русских государей (Ф. 166. On. 1. Д. 1), и его «Исторические показания о Российско-Императорском титуле» (Ф. 166. On. 1. Д. 2). Для изучения взаимоотношений с Польшей и Литвой в качестве основного источника привлечена «Выписка из посольских книг» о сношениях Российского и Польско-Литовского государств (Ф. 387. On. 1. Д. 587, опубликовано в 1997 году). Для освещения взаимоотношений с восточными патриархами и церквями использовалась посольская книга по дипломатическим контактам России с Грецией (Ф. 52. On. 1. Д. 1, 2, готовится к печати С. М. Каштановым). В качестве вспомогательных источников использовались опубликованные посольские книги, договоры с иностранными государствами.

Посольские книги - сборники официальной документации об отправлении русских посольств за рубеж и пребывании иностранных в России. В них отражены различные документы: тексты договоров, грамоты монархов (в переводе), переписка посольских дьяков, наказы отбывавшим за границу послам, их отчеты о пребывании за границей, сообщения о политической обстановке за рубежом, посольские верительные грамоты, описание аудиенций, переговоров, списки подарков и т.д94. На основании этих записей составлялись различные тематические выписки.

Выписка из посольских книг» о взаимоотношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487-1572 годы является ценным историческим источником, который был составлен в Посольском приказе на основе подлинных посольских книг. Описания каждого посольства представляет собой связанный рассказ, сделанный на основе полных текстов отдельных документов. Все описания имеют одинаковую структуру, составленную по следующему плану: дата, имена правителей, имена послов,

94 Юзефович Л. А. «Как в посольских обычаях ведется.» Русский посольский обычай конца XV- начала XVII в. -М., 1988. С. 14. или гонцов и их титулы, указание на характер приветствия, особенности написания титула правителя государства, краткое изложение цели посольства, указание лиц, уполномоченных вести переговоры, краткий ответ, данный посольству. Основное внимание в ней сосредоточено на территориальных пограничных вопросах и проблеме признания титула русского правителя. «Выписка из посольских книг», по мнению Б. Н. Морозова, подготовившего ее текст к печати, возможно, была составлена уже в 1572 году, так как известиями осени этого года она заканчивается95. С. О. Шмидт высказал предположение, что возможной причиной ее появления является смерть Сигизмунда II Августа, когда Иван Васильевич выдвинул свою кандидатуру на польский престол96. Наиболее ранняя сохранившаяся рукопись «Выписки» была написана, по мнению Б.Н.Морозова, не ранее 1596 года. Эта дата

97 указана на самом водяном знаке бумаги . В период Смутного времени Выписка была вывезена в Польско-Литовское государство, о чем свидетельствует большое количество записей и помет, сделанных на польском языке на полях в период ее пребывания в Польше.

В РГАДА хранится копия с книги XVI века, озаглавленной «Титулярник»98, материалы которого впервые вводятся в научный оборот. Особое значение имеют собраные в нем выписки о грамотах и посольствах, отправляемых в западные и восточные страны и прибывающие оттуда. Записи включают указание года, титулы русского и иностранного монархов, а также сведения этикетного и церемониального характера (сколько раз послы или гонец были у государя, сколько раз ели, были ли «у руки»). Выписки делались из посольских книг, содержащих такую информацию. Текст выписки соответствует приказной скорописи конца XVI века. В делопроизводственной практике Посольского приказа наиболее распространены были книги формата

95 Морозов Б.Н. «Выписка из посольских книг» о сношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487-1572 гг. / Памятники истории Восточной Европы. Источники XV - XVI вв. - М.,1997. С.13.

96 Шмидт С. О. Российское государство в середине XVI столетия. Царский архив и лицевые летописи времени Ивана Грозного. - М., 1984. С. 55.

97 Морозов Б. Н. Указ. соч. С.14.

98 РГАДА. Ф. 166. On 1. Д. 14. в четверть листа", которому соответствует рассматриваемый документ. Нумерация страниц и указания дат посольств и грамот сделаны кириллицей. Выписки повторяют сокращения, принятые в средневековых текстах. Только на титульном листе используются арабские цифры, указывающие год первой и последней записи. Даты даны как по юлианскому, от сотворения мира, так и по григорианскому, от рождества Христова, летоисчислению. Выписки охватывают период с 6997 (1488) по 7085 (1577) годы. Записи, посвященные разным странам, разделяются двумя или тремя чистыми листами, которые учитываются в оглавлении. На каждом листе стоит печать Коллегии иностранных дел. Можно предположить, что, скорее всего, копия была сделана по заказу Н. Н. Бантыш-Каменского, занимавшегося вопросами титулов русских государей XV-XVIII веков и имевшего доступ к документам архива Коллегии. Отсутствие в выписках данных о дипломатических связях с Францией указывает на то, что они составлялись до XVII века, в начале которого таковые были установлены. Нижняя дата окончания составления «Титулярника», по нашему мнению, может быть определена 1577 годом, к которому относится последняя запись. Грамоты, отразившие отношения с герцогом Магнусом, братом датского короля Фридриха II, выделены в отдельную статью. Магнус присягнул Стефану Баторию и, следовательно, изменил Ивану Васильевичу в 1578 году100, то есть он остался независимым от русского правителя. Верхняя дата окончания составления документа может быть определена 1584 годом. Такая датировка основывается на следующих наблюдениях. В выписках не встречается данных о Федоре Ивановиче и они не охватывают весь период правления Ивана Васильевича, что должно было быть сделано после смерти последнего. В документе отсутствуют записи о взаимоотношениях с Казанью и Астраханью, бывших частью русского государства, но специально выделены известия, связанные с Сибирским ханством, т.е. хан Кучум признается самостоятельным, независимым главой,

99 «Око всей великой России». Об истории русской дипломатической службы XVI-XVII веков. - M., 1989. С. 51.

100Лурье Я. С. Вопросы внешней и внутренней политики в посланиях Ивана IV / Послания Ивана Грозного. -М.-Л., 1951. С. 512. такое положение существовало до 1584 года. Такое упоминание стран и правителей, отношения с которыми нашли свое отражение в источнике, говорит в пользу его составления между 1577 до 1584 годом.

Представляют интерес черновые записи Н. Н. Бантыш-Каменского о титулах русского правителя XV-XVI веков. В 1766 году в Главный Московский Архив Коллегии Иностранных дел, Г. Ф. Миллеру поступил запрос: «Кто первым стал называться царем?» и «Именовался ли Василий III царем?». Найти ответ на поставленные проблемы было поручено Н. Н. Бантыш-Каменскому. В РГАДА сохранились черновые подготовительные записи и копия ответа профессору Г. Тауберту101. Для разрешения проблемы археографом были просмотрены посольские книги и сделаны выписки, на основании которых был составлен ответ. Н. Н. Бантыш-Каменский продолжал собирать материалы о титулах русского правителя, и к 1802 году им была подготовлена рукописная книга «Исторические показания о Российко

102

Императорском титуле» , первая часть которой посвящена использованию титула «царь» по отношению к русскому правителю. Основное внимание сосредоточено на подлинных грамотах иностранных монархов, в которых русского государя называют «императором», «кайзером» и «царем». Приводятся выписки из грамот с указанием даты послания. В первой части приводятся исторические обоснования использования титула. Во второй части рассказывается о принятии Петром I титула «император» и длительном процессе признания этого титула за русским монархом, также на основе выписок из подлинных грамот иностранных государей. Н. Н. Бантыш-Каменский предлагал издать данную книгу за государственный счет, но она осталась только в рукописном варианте.

Круг источников, избранных для анализа, позволяет разрешить поставленные задачи. Обозначим логику предстоящего исследования.

В первой главе предполагается рассмотреть изменение представлений власти о своем статусе, компетенции и прерогативах. Первый параграф

101 РГАДА. Ф. 166. On. 1. Д.1.

102 РГАДА. Ф. 166.0п. 1. Д.2. выполняет двойное предназначение. Прежде всего, введение в социально-политический контекст рассматриваемого периода. Кроме этого, исследование трансформации отношений между Иваном IV и ближайшим окружением, состоящим из титулованной знати и старомосковского боярства. Во втором параграфе основное внимание сосредотачивается на изучении того, как в исходящих из центрального аппарата управления документах изменяется статус правителя.

Вторая глава исследует реакцию общества на оказываемое властью давление. Первый параграф посвящен анализу общественных представлений о компетенции и прерогативах монарха, отраженных в публицистических сочинениях. Во втором параграфе акцент переносится с анализа общественного сознания на изучение эволюционирования обыденных представлений людей.

Третья глава концентрирует внимание на том, как шло утверждение нового статуса Ивана IV в дипломатических отношениях, на представительской функции монарха. В основу деления материала положен подход о коренном различии Востока и Запада как типов культуры. Первый параграф охватывает отношения с европейскими странами. Второй параграф посвящен изучению дипломатических связей с азиатскими странами, а также православными церквями.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Ковин, Владимир Николаевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Ко времени вступления на престол княжича Ивана Васильевича управление страной осуществлялось великим князем с участием титулованной и нетитулованной знати, которая оказывала влияние на принятие решений верховной властью. Сохранение единства страны, выступление аристократии с единых позиций в решении вопроса о порядке наследования великокняжеской власти показало, что к началу правления Ивана Васильевича аристократия была заинтересована в сохранении своего положения в системе управления. Титулованная и нетитулованная знать предотвратила возможную внутреннюю войну быстрым разрешением династического кризиса для сохранения своего влияния на дальнейшее развитие событий и для сохранения существующих связей и отношений. Управление страной осуществлялось от имени великого князя Ивана Васильевича, который обладал только внешними атрибутами верховной власти, но не имел личного авторитета и реального влияния на принятие решений. Для подданных, несущих службу великому князю или получавших от него пожалования, правитель являлся государем, хозяином.

Легитимность принятия нового титула великим князем Иваном Васильевичем была признана всеми социальными группами. Одной из причин, подтолкнувших верховную власть к принятию царского титула, стали прецеденты использования титула «царь» по отношению к великому князю в дипломатических посланиях от европейских правителей, а также в имевших международный статус грамотах, присылаемых от обладающих религиозным авторитетом Афонских монастырей. Обосновывая претензии на царский титул, власть апеллировала, прежде всего, к исторической традиции и византийскому наследию.

Принятие царского титула сообщило верховной власти сакральность, признаваемую всеми подданными. Однако, это событие не изменило положения аристократии в системе управления. Несоответствие между представлениями о прерогативах царя и существующими отношениями с окружением заложило напряженность в отношениях между правителем и аристократией.

Утверждение царского титула, показывающего высокий статус правителя и его место в системе международных отношений, стало одной из основных задач, определяющей внешнюю политику Русского государства во второй половине XVI века, на решение которой постоянно затрачивались большие усилия. Признание нового титула находилось в зависимости от постоянства поддерживаемых контактов и интересов сторон. Ближайшие соседи, поддерживающие с Русским государством тесные связи длительное время, и их союзники не признали изменения титулатуры, которое меняло характер дипломатических отношений. Правители государств, не имеющих общих границ с Русью, поддерживающие с ней эпизодические контакты, признали царский титул. Военно-политические успехи в отношениях с соседними странами, способствовали уступкам их дипломатии в признании титула «царь» и поднятию авторитета царя, а неудачи - вернули титулярный вопрос к исходным позициям и привели к снижению статуса правителя.

Реформы середины XVI века, проводившиеся от имени царя и великого князя Ивана IV для решения практических проблем, стоящих перед системой управления страной, подняли авторитет правителя. В русском обществе было распространено представление, что проводившиеся в 50-е годы изменения были направлены на восстановление «правды». В их ходе происходило сосредоточение в руках монарха всей полноты власти, расширение его прерогатив, повышение его статуса. Закрепление обязательности службы правителю как с пожалованных поместий, так и с наследуемых вотчин отражало продолжение процесса превращения его в государя, а всех его подданных в слуг, и утверждения отношений подданства-министериалитета.

Сохранялось несоответствие между декларируемым статусом царя Ивана Васильевича и его действительным влиянием на принятие решений.

В 1562-1564 годах были раскрыты попытки побегов аристократии в Литву, после чего последовали казни и конфискации земельных владений, послужившие прологом к опричным мероприятиям. Территория страны воспринималась как одна вотчина под управлением одного государя - царя и великого князя, которому служат, что свидетельствует об утверждении отношений подданства недоговорного характера.

Признание акта венчания на царство восточными патриархами подтвердило сакральный характер власти, законность его свершения и статус царя, укрепило его авторитет. По представлениям подданных, принятие царского титула накладывало на правителя обязанность следовать «правде», которая являлась единственным ограничением власти. Сам царь Иван Васильевич считал, что он с помощью опричных мероприятий, как ранее реформами 50-х годов, восстанавливал справедливость, ликвидируя несоответствия между действительностью и представлениями о прерогативах царя, имеющимися властными полномочиями. Проводимые мероприятия были направлены на укрепление неограниченной единоличной власти царя Ивана IV, на практическую реализацию прав, предоставленных ему в ходе реформ 50-х годов, на уменьшение влияния на принятие властных решений титулованной и нетитулованной знати, которая ставилась в зависимое от царя положение, полностью. Личная верность правителю становилась залогом успешной карьеры, службы. Опричнина была направлена не против какой-то определенной социальной группы, а против любого подданного, посягающего на неограниченную самодержавную власть царя Ивана Васильевича. После соединения опричных и земских территорий установленный порядок сохранялся.

Титулатура имела свой историко-культурный контекст. Ее перенесение в новый хронотоп (Россию XVI века) привело к ее переосмыслению. Постепенно титулатура из новации превратилась в традицию, начав оказывать влияние на людей, на их действия и оценку происходящего. Утверждение нового царского титула шло как внутри страны, так и в международных отношениях. Первоначальное появление в дипломатической практике новой титулатуры Ивана IV способствовало к ее распространению среди подданных. Затем началось обратное влияние: признание царского титула внутри страны стало стимулировать его настойчивое утверждение в международных отношениях. Изменившаяся титулатура расширила не набор прерогатив, а границы власти правителя.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Ковин, Владимир Николаевич, 2006 год

1. ИСТОЧНИКИ:а) Архивные материалы:

2. Российский государственный архив древних актов:- Ф. 52. Сношения России с Грецией;- Ф. 166. Дела и сочинения о титулах.б) Опубликованные материалы:

3. Акты социально-экономической истории севера России конца XV-XVI в.: Акты Соловецкого монастыря. 1479-1584 гг. Л., 1988. - 4.1.- 273 е.; - JL, 1990.-4.2.-285 с.

4. Акты феодального землевладения и хозяйствования. М.,1956. - Т.2. -663 с.

5. Акты, относящиеся до юридического быта древней России. СПб., 1857. -Т. 1.

6. Валаамская беседа / Моисеева Г.Н. Валаамская беседа памятник русской

7. Чпублицистики середины XVI века. М. -JL, 1958.-С. 161-192.

8. Щыписка из Посольских книг» о сношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487 1572 гг. // Памятники истории Восточной Европы. - М., 1997. - Т. 2. - 330 с.

9. Гейденштейн Р. Записки о Московской войне (1578-1582). СПб., 1889.

10. Дипломатические сношения России с Англией // Сборник Русского исторического общества. СПб., 1883. - Т. 38.

11. Дипломатические сношения России с Польшей // Сборник Русского исторического общества. СПб., 1872. - Т. 71; - 1887. - Т. 59.

12. Дневник Ливонского посольства к царю Ивану Васильевичу, составленный Т. Хёрнером (1557 г.) // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1886. - Кн. 4. Отд. IV.

13. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. -М.;Л., 1950.-587 с.

14. Законодательные акты Русского государства второй половины XVI-первой половины XVII вв. Тексты. / Под ред. Н. Е. Носова. Л., 1986. -261 с.

15. Курбский А. Сочинения князя Курбского // Русская историческая библиотека.-Пг., 1914.-Т. 31. 160 с.

16. Максим Грек. Сочинения. Казань, 1859. - Ч. 1. - 540 с; - 1860. - Ч. 2. -448 с.

17. Новгородские летописи. СПб., 1879. - 338 с.

18. Описи царского архива XVI века и архива Посольского приказа 1614 года. -М., 1960.- 195 с.

19. Памятники дипломатических сношений Древней Руси с державами иностранными. СПб., 1851. - Т. 1.- 1436 стб.

20. Памятники русского права. М., 1956. - Вып. 4. - 632 с.

21. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М., 1993. - 432 с.

22. Пересветов И. С. Сочинения Ивана Пересветова. М., 1956. - 388 с.

23. Полное собрание русских летописей. М., 2000. - Т. 13. -532 с. - 1911. -Т. 22. - 548 с.

24. Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе // Русский исторический журнал. -Пг., 1922.-Кн. 8. С.30-56.§> 22.Послания Ивана Грозного. -М; Л., 1951. -716 с.

25. Разрядная книга 1475-1605 гг. М., 1981. - Т. 2. Ч. 1. - 143 е.- М., 1982. -Т. 2. Ч. 2.-158 с.

26. Разрядная книга 1475-1598 гг. М., 1966. - 614 с.

27. Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел. М., 1813. - Ч. 1; - 1819. -Т. 2.

28. Судебники XV-XVI веков: Законодательные памятники Русского централизованного государства XV-XVI веков. М.; JL, 1952. - 619 с.

29. Соборная грамота духовенства православной восточной церкви / Оболенский М. А. Соборная грамота духовенства православной восточной

30. Щ церкви, утверждающей сан царя за великим князем Иваном IV

31. Васильевичем 1561 г.-М., 1850.-С. 11-25.

32. Стоглав / Е. Б. Емченко Стоглав: Исследование и текст. М., 2000. -С. 233-416.

33. Тысячная книга 1550 года и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI в. / Подготовил к печати А.А. Зимин. М.; JL, 1950. - 456 с.

34. Флетчер Д. О государстве Русском. СПб., 1906.

35. Шлихтинг А. Новое известие о России времени Ивана Грозного. JL, 1934. -63 с.

36. Штаден Г. О Москве Ивана Грозного: Записки немца-опричника. JL, 1925.-156 с.1.. ИССЛЕДОВАНИЯ:

37. Алыииц Д. Н. Начало самодержавия в России. Л., 1988. - 244 с.

38. Арцыбашев Н. О свойствах царя Иоанна Васильевича // Вестник Европы. -СПб., 1821.-№18.-С. 134-144.

39. Базилевич. К. В. Торговый капитализм и генезис Московского самодержавия. Против исторической концепции М. Н. Покровского. -М.;Л, 1939.- 170 с.

40. Барсов Е. В. Исторический очерк чинов священного венчания на царство в связи с развитием идеи Царя на Руси // Древнерусские памятникисвященного венчания на царство в связи с греческими их оригиналами.

41. Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1883. - Кн. 1. - С. 1-35.

42. Бахрушин С. В. История дипломатии. М., 1959. - Т.1. - 896 с.

43. Белокуров С. А. О Посольском приказе. М., 1906.

44. Беляев И. Д. О сторожевой, станичной и полевой службе на польской Украине Московского государства до царя Алексея Михайловича // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1846. - Кн. 4. Отд. 1.

45. Бестужев-Рюмин К. Н. Русская история. СПб., 1885. - Т. 2. - 480 с.

46. Болтин И. Н. Примечания на историю древния и нынешнияя России господина Леклерка. СПб., 1788. - Т. 1. - 360 с.

47. Ю.Будовниц И. У. Русская публицистика XVI века. М.-Л., 1947. - 311 с.

48. П.БулгакН. А. Преподобный Иосиф Волоцкий. СПб., 1865.

49. Бушуев П. П. История посольств и дипломатических отношений Русского и Иранского государств в 1586-1612 гг. -М., 1976.-312 с.

50. Бычкова М. Е. Состав класса феодалов России в XVI в. -М., 1986. 219 с.

51. Вальденберг В. Древнерусские учения о пределах царской власти. Очерки русской политической литературы от Владимира Святого до конца XVII века. Пг., 1916.-458 с.

52. Введенский А. А. Дом Строгановых в XVI-XVII веках. М., 1962. -308 с.

53. Введенский А. А. Об архивах Приуралья / Дела и дни. Пг., 1920. - Кн. 1.

54. Веселовский Н. И. Прием послов в России и отпуск среднеазиатских послов в XVII и XVIII столетиях // Журнал Министерства народного просвещения. 1884. - № 77.

55. Веселовский С. Б. Из истории древнерусского землевладения // Исторические записки. 1946. - Т. 18. - С. 56-91.

56. Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963. -539 с.

57. Веселовский С. Б. Последние уделы Северо-Восточной Руси // Исторические записки. 1947. - Т. 22. - С. 101-131.

58. Веселовский С. Б. Учреждение опричного двора в 1565 г. и отмена его в 1572 г. // Вопросы истории. 1946. — №1. — С. 86-104.

59. Виппер Р. Ю. Иван Грозный. М., 1944. - 159 с.

60. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Пг.; Киев, 1915.

61. Гальперин Г. В. Формы правления Русского централизованного государства XV-XVI вв. Л., 1964. - 91 с.

62. Гиршберг В. Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV-XVII вв. // Нумизматика и эпиграфика. М., 1960.-Вып. 1.-С. 3-77.

63. Горский А. А. О титуле «царь» в средневековой Руси (до середины XVI века) // Одиссей. Одиссей. Человек в истории: Ремесло историка на исходе XX века.-М., 1996.-С. 205-212.

64. Градовский А. Д. История местного управления в России. СПб., 1868.

65. Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII в. М.,1954. -Кн. 2.-471 с.

66. Греков Б. Д. Отчет об осмотре архива Соловецкого монастыря / Летопись занятий Археографической комиссии. Л., 1926. - Вып. 33.

67. Грибовский Г. К. Древнерусское право. Пг., 1917. - Вып. 2.

68. Дьяконов М. А. Власть московских государей. СПб., 1892.

69. Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси.-СПб., 1912.

70. Емченко Е. Б. Стоглав: Исследование и текст. М., 2000. - 504 с.34.3имин А. А. Земельная политика в годы опричнины (1565-1572 гг.) //

71. Вопросы истории. 1962. - №12. - С. 60-79.35.3имин А. А. Земский собор 1566 г. //Исторические записки. 1962. - Т. 71. -С. 196-23 5.

72. Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV-первой половине XVI вв. М., 1988. - 348 с.

73. Иконников В. Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории. Киев, 1869.

74. Казанский П. Преподобный Иосиф Волоцкий. М., 1847.

75. Калачев. Н. О судебнике царя Иоанна Василевича // Юридические записки, изданы П. Редькиным. М., 1843. - Т. 1.

76. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России. СПб., 1914.

77. Карамзин Н.М. История государства Российского. Калуга, 1993. - Кн. 2569 с.- 1993.-Кн. 3.-527 с.

78. Катаев И. О. О священном венчании и помазании царей на царства. М., 1847.

79. Каштанов С. М. Из истории последних уделов // Труды Московского государственного историко-архивного института. 1958. - Т. 11.

80. Каштанов С. М. Монастырский иммунитет в Дмитровском уделе / Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России. М., 1961.

81. Каштанов С. М. О внутренней политике Ивана Грозного в период «великого княжения» Симеона Бекбулатовича // Труды Московского государственного историко-архивного института. 1961. - Т. 16.

82. Каштанов С. М. Очерки русской дипломатики. М., 1970. - 502 с.

83. Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV-первой половины XVI в. М., 1967. -392 с.

84. Каштанов С. М. Финансы средневековой Руси. М., 1986. - 246 с.

85. Каштанов С. М. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI в. // Археографический ежегодник за 1960 г. 1962. - С. 129-200.

86. Каштанов С. М. Эволюция великокняжеского и царского титула в грамотах ф Афонским монастырям XVI в. // Россия и Христианский Восток. М., 1997.-Вып. 1.-С. 104-134.

87. Ключевский В. О. Сочинения. М., 1989. - Т. 2. - 446 е.; - Т.6. - 476 с.

88. Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России (XV-XVI вв.). -М.,1985. -279 с.

89. Кобрин В. Б. Иван Грозный. М. 1989. - 174 с.

90. Кобрин В. Б. Источники для изучения численности и истории формирования Опричного двора // Археографический ежегодник за 1962 г. -М., 1963.-С. 121-125.

91. Кобрин В. Б. К вопросу о репрезентативности источников по истории феодального землевладения в Русском государстве XV-XVI вв. //

92. Щ Источниковедение отечественной истории. М., 1973. - Вып. 1. - С. 171186.

93. Кобрин В. Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // Археографический ежегодник за 1959 г. М.,1960. - С. 16-91.

94. Кобрин В. Б., Юрганов А. Л. Становление деспотического самодержавия в средневековой Руси // История СССР. -1991.-N4.-C. 54-64.

95. Корецкий В. И. Земский собор 1575 года и частичное возрождение опричнины //Вопросы истории. 1967. - № 5. - С. 32-50.

96. Костомаров Н. И. Личность царя Ивана Васильевича Грозного / Костомаров Н.И. Исторические монографии и исследования. М., 1989. -С.5-53.

97. Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. СПб., 1873. - Кн. 1. - 737 с.

98. Кушева Е. Н. Политика Русского государства на Северном Кавказе в 15521572 гг. // Исторические записки. М, 1950. - Т. 34. - С. 236-287.

99. Лакиер А. Б. История титула государей России // Журнал министерства народного просвещения. 1847. - Октябрь - С.81-108- Ноябрь. - С. 109151.

100. Лебедев Н. Макарий, митрополит всероссийский // Чтения Общества любителей духовного просвещения. 1878. - Сентябрь. Кн. 1-12. -156-166

101. Лопарев X. О чине венчания русских царей // Журнал министерства народного просвещения. 1887.-№ 10.-С. 121-131.• 74.Лурье Я. С. Вопрос о великокняжеском титуле в начале феодальной войны XV в. / Россия на путях централизации. М., 1982. - С. 147-152.

102. Лурье Я. С. Вопросы внешней и внутренней политики в посланиях Ивана IV/Послания Ивана Грозного. М.; Л., 1951. - С. 468-519.

103. Лурье Я. С. «Открытие Англии» русскими в начале XVI в. // «Географический сборник». 1954. - Т. 3.

104. Любименко И. И. Торговые сношения России с Англией и Голландией с 1553 по 1649 г. // Известия Академии наук СССР. 1933. - № 10.

105. Любич-Романович В. Сказания иностранцев о России в XVI и XVII столетиях. СПб., 1843.

106. Маньков А. Г. Хозяйственные книги монастырской вотчины XVI века как источник по истории крестьян // Проблемы источниковедения. М., 1955. -Сб. IV.-С. 286-306.

107. Марковин Н. Богомольные выходы древних русских царей по сравнению с такими же выходами византийских императоров // Христианские древности и археология. СПб., 1872. - Т. 1. - 72 с.

108. Миллер А. Ф. Краткая история Турции. -М., 1948. 304 с.

109. Моисеева Г. Н. Валаамская беседа памятник русской публицистики середины XVI века. - М.-Л, 1958. - 200 с.

110. Морозов Б. Н. «Выписка из посольских книг» о сношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487-1572 гг. / Памятники истории Восточной Европы. Источники XV XVI вв. - М.,1997. - Т. 2.- С. 13-26.

111. Нектарий, иеромонах. Историческое описание Иосифова монастыря. -М., 1887.

112. Новодворский В. Борьба за Ливонию между Москвою и Речью Посполитой (1570-1582).-СПб., 1904.

113. Новосельский А. А Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.-Л„ 1948. - 442 с.

114. Носов Н. Е. Актовые источники по истории Русского Севера и некоторые вопросы изучения социального расслоения крестьянства XVI века // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1982. - Вып. 13. - 2242 с.

115. Носов Н. Е. Боярская книга 1556 года / Вопросы экономики и классовых отношений в Русском государстве XII-XVII вв. М., Л., 1960.

116. Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в России: Изыскания о земской реформе Ивана Грозного. Л., 1969. - 602 с.

117. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. - 422 с.

118. Панченко А. М., Успенский Б. А. Иван Грозный и Петр Великий: концепции первого монарха. Статья первая // Труды отдела древнерусской литературы. Институт русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР. -М., 1983.-Т. 37.-С. 54-78.

119. Павлов-Сильванский Н. П. Государевы служилые люди. СПб., 1898. -286 с.

120. Петровский М. Рецензия на «Сказания кн. А. Курбского» // Известия Казанского университета. 1873. - Кн. 4.

121. Платонов С. Ф. Боярская дума предшественница Сената // Платонов С. Ф. Сочинения. - СПб., 1912.-Т. 1.

122. Платонов С. Ф. Иван Грозный. Пг., 1923. - 162 с.

123. Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. М., 1993. - 838 с.

124. ЮО.Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве

125. XVI-XVII вв. (Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время). М., 1995. - 470 с.

126. Ю1.Погодин М. П. Историко-критические отрывки. М., 1846. - Т. 1.

127. Ю2.Покровский М. Н. Русская история с древнейших времен. М., 1933. -Т. 1.-346 с.

128. ЮЗ.Пушкарев Л. Н. И. Пересветов и его связи с русской литературной традицией / Сочинения И. Пересветова. М.; Л., 1956. - С. 354-378.

129. Ю4.Рожков Н. А. Происхождение самодержавия в России. Пг., 1923. - 154 с.

130. Романов Б. А. Судебник Ивана Грозного // Исторические записки. -М., 1949.-Кн. 29.-С. 200-235.

131. Юб.Романов Б. А. Судебник 1550 года // Судебники XV-XVI вв. М., 1952.

132. Ю7.Ротенберг С. С. Монархия с Боярской думой // Ученые записки Московского государственного педагогического института. М., 1946. -Т. 35. Вып. 2.

133. Ю8.Рязановский В. А. К вопросу о влиянии монгольской культуры и монгольского права на русскую культуру и право // Вопросы истории. -1993. -N 7. С.152-163.

134. Савва В. И. Московские цари и византийские василевсы. К вопросу о влиянии Византии на образование идеи царской власти московских государей. Харьков, 1901.

135. Садиков П. А. Поход татар и турок на Астрахань в 1569 году // Исторические записки. М., 1947. - Т. 22. - С. 132-166.

136. Садиков П. А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. - 594 с.

137. Сахаров И. П. Дипломатические обычаи древней Руси // Сын Отечества. -1852.-№3-5.

138. Сергеевич В. И. Древности русского права. СПб., 1908. - Т. 2.

139. И.Скрынников Р. Г. Иван Грозный. М., 1980. - 248 с.

140. Скрынников Р. Г. Переписка Грозного и Курбского: Парадоксы Эдварда Кинана. Л., 1973.- 136 с.

141. Скрынников Р. Г. Царство террора. СПб., 1992. - 574 с.

142. Смирнов В. Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской порты до начала XVIII века. СПб., 1887.

143. Смирнов И. И. Восточная политика Василия III // Исторические записки. -М, 1948.-Т. 27. С. 18-66.

144. Смирнов И. И. Иван Грозный. Л., 1944. - 108 с.

145. Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства 3050-х годов XVI в. М.; Л., 1958. - 516 с.

146. Смирнов И. И. Судебник 1550 года // Исторические записки. М., 1947. -Кн. 24.-С. 267-352.

147. Смирнов Н. А Россия и Турция в XVI-XVII вв. Т. 1 // Ученые записки Московского государственного университета. М., 1945. - Вып. 94. - 174 с.

148. Соболевский А. И. Переводная литература Московской Руси XIV-XVII вв.-Спб., 1902.-488 с.

149. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1989. - Кн. 3. -784 с.-Кн. 4.-751 с.

150. Сухотин JI. М. К пересмотру вопроса об опричнине. Вопрос об отмене опричнины. Белград. 1940. - Вып. 1.

151. Сыроечковский В. Е. Мухаммед-Гирей и его вассалы // Ученые записки Московского государственного университета. М., 1940. - Вып. 61.

152. Татищев В. Н. История Российская с самых древнейших времен. М., 1993.-Кн. 1.-570 с.

153. Тихомиров Б. Н. Ремесло в Московском государстве в XVI в. // Известия Академии наук СССР. Серия 8. 1933. - №2.

154. Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. -583 с.

155. Тихомиров М. Н. Сословно-представительные учреждения (Земские соборы) в России XVI в. // Вопросы истории. -1958. №5. - С. 3-22.

156. Тихомиров М. Н. Малоизвестные летописные памятники XVI века // Исторические записки. 1941. - Т. 10. - С. 84-94.13 2.Тол стой Ю. Первые сорок лет сношений между Россиею и Англиею: 1553-1593.-СПб., 1875.

157. Трубецкой Н. С. Наследие Чингисхана (взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока) // Вестник Московского государственного университета. Серия 9. Филология. 1991. -N 4. - С. 33-78.

158. Успенский Б. А. Царь и патриарх: харизма власти в России (Византийская модель и ее русское переосмысление). М., 1998. - 678 с.

159. Успенский Б. А. Царь и император: Помазание на царство и семантика монаршеских титулов. М., 2000. - 144 с.

160. Филюшкин А. И. История одной мистификации: Иван Грозный и «Избранная Рада». М.,1998. - 352 с.

161. Филюшкин А. И. Термины «царь» и «царство» на Руси // Вопросы истории. 1997. - № 8. - С.144-148.

162. Флоря Б. Н. Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI начале XVII в. - М., 1978. -300 с.

163. Фомин Н. К. Социальный состав землевладельцев Суздальского уезда // Россия на путях централизации. М., 1982. - С. 89-94.

164. НО.Форстен Г. В. Балтийский вопрос в XVI-XVII столетиях. СПб., 1893. -Т. 1.

165. Хорошкевич A. JI. Об одном эпизоде династической борьбы в России в конце XV в // История СССР. 1974. -N 5. - С. 129-139.

166. Хорошкевич A. JI. Россия в системе международных отношений середины XVI века. М., 2003. - 622 с.143 .Хорошкевич A. JI. Русское государство в системе международных отношений конца XV-начала XVI в. М., 1980. - 294 с.

167. Хорошкевич A. JI. Царский титул Ивана IV и боярский мятеж1553 года // Отечественная история. 1994. - № 3. - С. 23-42.

168. Черепнин JI. В. Земские соборы Русского государства XVI-XVII вв. -М., 1978.-417 с.

169. Черепнин JI. В. Русские феодальные архивы XIV-XV веков. М., 1951. -Т. 2. - 428 с.

170. Чернов С. 3. Волок Ламский в XIV-первой половине XVI в.: Структуры землевладения и формирование военно-служилой корпорации (Акты Московской Руси: микрорегиональные исследования). М., 1998. - Т. 1. -544 с.

171. Шмидт С. О. Продолжение Хронографа. // Исторический архив. М., 1956.-Т. 7.-С. 254-299.

172. Шмидт С. О. Российское государство в середине XVI столетия. Царский архив и лицевые летописи времени Ивана Грозного. М., 1984. - 277 с.

173. Шмидт С. О. Становление российского самодержавства: исследование социально-политической истории времени Ивана Грозного. М., 1973. -359 с.

174. Щербатов М. М. История Российская с древнейших времен. СПб., 1903. -Т. 5.-834 с.

175. Юзефович. Л. А. «Как в посольских обычаях ведется.» Русский посольский обычай конца XVI-начала XVII в. М., 1988. - 216 с.

176. Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры. М., 1998. -448 с.

177. Юрганов А. Л. Политическая борьба в годы правления Елены Глинской (1533-1538 гг.). Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1987.

178. Юшков С. В. К вопросу о политических формах русского феодального государства до XIX века // Вопросы истории. 1950. - № 1. - С.71-93.