Смерть как проблема нравственной философии: На материале русской философской культуры XIX-XX веков тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.05, доктор философских наук Варава, Владимир Владимирович

• Варава, Владимир Владимирович
• доктор философских наук
• 2005

Оглавление диссертации доктор философских наук Варава, Владимир Владимирович

Введение.

ГЛАВА 1. ОБРАЗЫ СМЕРТИ В СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ.

1.1. Позитивистская парадигма смерти.

1.2. Экзистенциалистская парадигма смерти.

1.3. Эзотерический образ смерти.

1.3.1. Реинкарнационная модель.

1.3.2. Онирическая модель.

1.4. Танатологическая доминанта.

1.4.1. Эвтаназийная парадигма.

1.4.2. Танатологический дискурс постмодернизма.

1.5. Смерть в русской философской традиции.

1.5.1. Нравственная доминанта отечественной философии.

1.5.2. Становление и развитие нравственной философии смерти.

ГЛАВА 2. ОНТОЛОГИЯ СМЕРТИ.

2.1. He-бытийный характер смерти.

2.2. Смертность как модус тварности.

ГЛАВА 3. ГНОСЕОЛОГИЯ СМЕРТИ.

3.1. Неадекватность языка классического рационализма.

3.2. Апофатическая философия смерти.

3.3. Страх смерти как нравственно негативное проявление апофатики.

ГЛАВА 4. АКСИОЛОГИЯ СМЕРТИ.

4.1. Смерть как зло.

4.1.1. Бессмысленность биологического существования.

4.1.2. Страдания и смерть детей.

4.1.3. Нравственное противоречие старости.

4.1.4. «Кроткая» - концентрированное выражение нравственной философии Достоевского.

4.2. Смерть как благо.

4.3 Трагизм как выражение аксиологического антиномизма смерти.

ГЛАВА 5. ДЕОНТОЛОГИЯ СМЕРТИ - НРАВСТВЕННОЕ РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ.

5.1. Нравственная сотериология Н. Ф. Федорова.

5.2. Нравственная сотериология А. Платонова.

5.3. Структура нравственного сознания.

5.3.1. Зло и смертность - базовая дихотомия нравственного сознания.

5.3.2. Неприятие смерти - ядро нравственного сознания личности

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Смерть как проблема нравственной философии: На материале русской философской культуры XIX-XX веков»

Актуальность исследования. Смерть - сфера фундаментальной неопределенности и неопределимости. И вне нравственного к ней отношения, смерть делает бытие человека шатким, если не совсем безосновным и бессмысленным, а значит открывает дорогу патологическим формам морального зла, цинизму и мизантропии.

Этика по своей внутренней сущности не может игнорировать проблему смерти. «В сущности, этика, в центре которой не стоит вопрос о смерти, не имеет никакой цены, она лишена серьезности и глубины» [26; 379] - писал Н. А. Бердяев. Этот тезис русского мыслителя очерчивает предметный контур нашего исследования.

В 1910 году философ F. Ланц писал: «В религиозно-нравственных вопросах современный человек переживает нередко глубокую и мучительную трагедию. Его этика и его религия не могут вынести того железного мира смерти, зла и слепой необходимости, который раскрывает перед ним его наука и его логика. . Его религиозно-этическая совесть вступает в непримиримый конфликт с его логической правдивостью» [192; 249]. На вызов смерти, с которым не вполне справилась этика, религия и наука, русская культура начала прошлого века ответила беспрецендентным социальным экспериментом, имевшим целью посто-роение общества без трансцендентной перспективы существования.

Каждая эпоха бросает жизни свой вызов смерти. Как сегодняшняя отечественная культура справляется с этим вызовом?

Прежде всего, повышенным (часто откровенно нездоровым) интересом к проблеме смерти. В последние десять-пятнадцать лет в России происходит чрезмерно интенсивное (по-преимуществу эклектичное и вненравственное) обращение к теме смерти представителей из совершенно различных областей знания. «Дискурс смерти» приобретает тотальные формы. «Идея смерти и умирания человека обрамляет все размышления о современной культуре», в результате чего «смерть из тайны превращается в обыденный факт культуры» [266; 334].

Либерализация гуманитарного знания, спровоцированного постмодернистским релятивизмом, дает возможность различных безответственных интерпретаций смерти. Стимулируемые неуемной тягой человека к «запредельному», они порождает своеобразное танатологическое экспериментаторство, которое проявляется сегодня не в том, что человек дерзает вторгаться в сферу неведомого, но в том как он это делает.

Экспериментирование стимулирует большой инновационный поток танатологических технологий, которые, естественно, не могут быть адекватно усвоены традиционным отечественным менталитетом и поэтому являются избыточными, не отвечающими реальным духовным запросам общества.

Обилие интерпретаций смерти позволяет охарактеризовать сложившуюся ситуацию как "танатологический ренессанс". «Сейчас мы переживаем накат четвертой волны эклектической танатологии» [148; 106] - отмечает К. Г. Исупов. Стиль русского философствования явно утрачен; "плюрализм" различных направлений свидетельствует скорее не о творческом многообразии мыслительных процессов, а о вырождении самого философского стремления к истине. Это не могло не отразиться на общем нравственно-негативном состоянии нашего общества.

Пристальный интерес к теме смерти со стороны современной культуры имеет прагматический характер, так как последняя стремится к созданию радикально гедонистического общества, в котором человеку будет обеспечен комфорт и в жизни, и в умирании, и «после» смерти. Интенсивный рост естественнонаучного знания позволяет вторгаться в некогда запретные зоны человеческого бытия. Появился проект "геном человека", обещающий невероятные, подчас чудовищные, возможности. Гедонистическое самолюбие рыночного субъекта получило шанс реализовать свои тайные желания. Поэтому сегодня силен им-мортологический импульс, захватывающий представителей различных (в том числе и биологических) специальностей. Современный «грех сциентизирован-ного сознания» (Н. Д. Зотов-Матвеев) приводит к возникновению новой фазы технократического утопизма - «трансгенного утопизма»; Homo sciential утрачивает понимание онтологических и нравственных границ своей личности и дерзает осуществить нелепые, порой, абсурдные проекты.

Симптоматичным и крайне опасным в этом смысле является практика «воскрешения умерших», которая пропагандируется сегодня некоторыми представителями «эзотерической науки». К сожалению, она начинает пользоваться популярностью у населения, что взывает к серьезному нравственно-философскому осмыслению проблемы смерти и бессмертия в рамках отечественной философской традиции.

Но сегодня решение проблем смерти как правило происходит через обращение к опыту англо-американской культуры. Именно в ней во второй половине XX века на стыке различных междисциплинарных исследований появляется наука о смерти — танатология, сконцентрировавшая в себе наиболее распространенные позитивистские представления о жизни и смерти.

Можно утверждать, что современная западная танатология является фундаментальной смысложызненной парадигмой информативного общества. Танатология претендует на то, чтобы стать религией XXI века. Техно-социум, порвав с традиционными практиками общения со смертью, формирует эвтаназийную парадигму, порождающую индустрию смерти. На Западе создана мощнейшая информационная база, проводятся многочисленные конференции и симпозиумы, создаются различные общественные организации и ассоциации с одной единственной целью — обеспечить современному человеку комфортный уход из жизни. Философский вопрос о нравственном смысле жизни здесь не ставится, ибо мешает комфорту самой жизни. Эта ситуация обозначается уже как ситуация «после смерти человека» (К. Свасьян).

С нашей точки зрения танатологический подход к смерти нуждается в серьезной критике, так как танатология узурпирует размышления над смертью, переводя всю проблематику в план технологии умирания, тем самым, профанируя бытийную тайну, низводя человека до уровня психического и физиологического существа. Это своеобразная «приватизация смерти» гедонистическим сознанием современного человека.

Актуальным для современной этической теории является создание морально внятного языка смерти. Если речь идет о смерти как о юридическом или биологическом факте, то это находится за границами нравственного сознания. Но когда разговор переходит в плоскость трагедии смерти, то это уже нравственный язык, посредством которого человек выходит в пространство духовного осмысления своего бытия. Трагедия смерти - аксиологическое высказывание, в котором явлено глубокое переживание человеком своей конечности. Нравственная философия призвана всегда возвещать о трагедии смерти и о страданиях смертного. Только тогда она говорит подлинно человеческим языком, исходящим из глубины вопрошающего сердца.

Трагедия человеческого существования в том, что человек не просто живет и умирает, но мучается вопросом о смысле жизни. Именно мучается, ибо смерть создает наиболее радикальный прецедент абсолютной бессмысленности жизни, который человек ни понять, ни принять, ни смириться с которым не может, ибо разум и совесть не позволяют ему полностью отдаться беспечности. Смерть, таким образом, обрекает человека на вечные муки о смысле своего бытия. Понимая, что никогда не будет найден окончательный ответ на вопрос о смысле существования, человек, тем не менее, не перестает заниматься его поиском. И в этом его сильнейшее оправдание, и возможно, назначение.

Как современная культура сможет ответить на вызов смерти будет во многом зависеть от того, в какой мере будет востребован нравственный потенциал русской философии. Ясно одно, что ни строго научное изучение смерти (в рамках медицинской танатологии), ни тем более псевдонаучное (в современной эзотерике) не смогут помочь современному человеку пережить «глубокую и мучительную трагедию» существования и обрести достойный нравственный смысл жизни. Нравственная философия смерти - реальная альтернатива всем посюсторонним практикам общения со смертью.

Одна из наиболее важных задач современной мысли России, на наш взгляд, распознать свою философскую традицию среди бесконечной многоголосицы инокультурных метафизик. Необходимо искать самые неточные смыслы нравственного пафоса русской философии, раскрывать действительно главные темы о человеке, наиболее мучительные терзания его духа.

Освоение философского наследия наших предшественников, и в частности изучение вопроса о нравственном восприятии смерти в русской философии XIX

- XX веков поможет преодолению современного эклектизма, что в целом продвинет наше понимание самобытности отечественной мыслительной традиции.

Смерть как нравственная проблема со всей определенностью ставится В. С. Соловьевым в «Трех разговорах», в которых Князь выражает широко распространенное вненравственное мнение о ценностной нейтральности смерти: «.совесть не только ничего не говорит нам о смерти, но и не может говорить. При все своей огромности для наших житейских, мирских чувств и желаний смерть не в нашей воле и поэтому никакого нравственного значения для нас иметь не может. . смерть есть такой же безразличный факт, как, например, дурная погода» [332; 729]. Полагая смерть безусловным «законом», тем самым лишая ее нравственного значения, эта точка зрения стремится к тому, чтобы вычеркнуть смерть из орбиты философской рефлексии. Достоевский словами Свидригайлова очень метко выразил эту позицию: «боюсь смерти и не люблю, когда говорят о ней».

Действительно, в русской философской культуре смерть нашла глубокое осмысление. «Проблема смерти и бессмертия - это одна из самых притягательных и самых мучительных тем русской культуры» - отмечает современный исследователь [122; 18].

В. В. Розанов заметил, что для русских «близиться к смерти» и «близиться к святости» одно и тоже, раскрыв тем самым особое отношение русских к смерти, в котором проявились значимые духовные черты народа. Современные авторы подтверждают эту идею, говоря, что мистика смерти и Воскресения - архетипи-ческое ядро «этоса» русского народа [426; 130].

Характер осмысления смерти в каждой культуре и в каждой эпохе носит универсальные черты, определяющие уровень духовного самосознания нации, по которому можно судить о его нравственном достоинстве, интеллектуальной честности и метафизической укорененности.

На рубеже XIX-XX вв. стало очевидно, что как только русская мысль выходила на тему смерти, то именно здесь и выявлялась ее уникальность и самобытность. Русский философ В. Н. Ильин сказал очень выразительные слова, раскрывающие особенность отечественного подхода к смерти. «Надо быть чудовищно каменносердечным, чтобы не чувствовать и не сознавать, что «чужая» смерть — это моя смерть и смерть не только моя, но и всего человечества и даже всего космоса, что это - эсхатологическая катастрофа» [140; 254].

Это одни из самых ярких и сильных слов, сказанных по поводу смерти в русской культуре, являющиеся духовно-нравственной квинтэссенцией национального восприятия и переживания смерти.

А. И. Герцен в «Концах и началах» высказал очень глубокую и продуктивную мысль о насильственности и внеположенности смерти живому: «Смерть вовсе не лежит в понятии живого организма, она вне его, за его пределом» [92; 119]. Тем самым русский мыслитель выразил одну из наиболее важных и ценных идей для нравственной философии - идею о неестественности смерти и возможности ее преодоления.

Смертный, - по словам прот. Георгия Флоровского, — строго говоря, — недочеловеку> [382; 239]. Как нравственное сознание может мириться с этой «недо-человечностью» своего бытия, что оно предпринимает для преодоления этой онтологической неполноты? Совокупный опыт русской философии дает увидеть, что этот мучительный, прежде всего, для нравственного сознания вопрос, вопрос о «больном бытии» был всегда в центре построений русских мыслителей. Именно он и был основным духовным мотивом философствования, исходящего из осознания трагичности своего бытия.

В XIX — начале XX вв. проблема смерти занимала большое место в интеллектуально-духовном пространстве отечественной культуры. Она находила разностороннее осмысление в текстах различных жанров: это и художественная литература, и поэзия, и академическая философия, и богословские труды, и вольное философствование. Классики философской, религиозной, художественной мысли самым серьезным и глубоким образом рассматривали проблему смысла жизни человека как существа смертного: митрополит Платон (Левшин), Евгений (Булгар), Г. Сковорода, П. Я. Чаадаев, К. Н. Леонтьев, А. И. Герцен, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, Н. Н. Федоров, В. С. Соловьев, В. В. Розанов, Н. А. Бердяев, Л. Шестов, С. Л. Франк, С. Н. Трубецкой, Е. Н. Трубецкой, Л. П. Карсавин, В. И. Несмелов, епископ Иоанн (Смоленский), М. Тареев, Ф. Шперк, А. Токарский, С. Н. Булгаков, Б. П. Вышеславцев, П. Флоренский, Д. С. Мережковский, Г. Флоровский, И. А. Ильин, В. Н. Ильин, Г. Э.Ланц, А. Горский, В. П. Свентицкий, П. Страхов, Волжский (А. С. Глинка), В. И. Муравьев, И. И. Лапшин, М. М. Бахтин, архиепископ Иоанн (Сан-Францисский), Н. Н. Трубников и другие.

Метафизика смерти расширяет богословско-философский контекст и вступает в сферу художественного творчества (Гоголь, Пушкин, Лермонтов, Баратынский, Достоевский, Тютчев, Фет, Кольцов, Никитин, Толстой, Бальмонт, Блок, Пастернак, Цветаева, Мандельштам, Платонов и др). Создается отечественный контекст самобытной рефлексии на тему смерти: смерть как утрата нравственного сознания у Чаадаева; представления о смерти как о нравственном беззаконии В. Соловьева; философия общего дела Н. Федорова; метафизика пола В. Розанова; нравственный антиномизм смерти у Н. Бердяева; софиология смерти о. С. Булгакова; аритмологическая трагедийность мироздания о. П. Флоренского и С. Франка; недолжность хищнического миропорядка у Е. Трубецкого; нравственная абсолютность идеи бессмертия души С. Н. Трубецкого; абсолютная неестественность и непостижимость смерти у JL Шестова и т.д. Стремление выяснить природу смерти (ее происхождение, бытийный характер, смысл) с целью ее преодоления взывают к жизни "метафизику всеединства", которая является не столько логической конструкцией, сколько нравственным заданием для личности по воссозданию распадающегося сущего.

Многие принципиально значимые тексты конца XIX - начала XX века, затрагивавших проблемы смерти, еще не введены в научный оборот и практически не известны. Предметное поле понятия философская культура предполагает анализ текстов не только академических философов, но также и произведений художественной литературы/Глубокая правда жизни - предмет обоюдного искания и русских писателей и философов. Русский художественный текст, да и вообще русская словесность традиционно тяготели к запечатлению драматических изломов бытия. Страдание, тоска, поиск смысла, оправдание Бога и человека, осмысление зла - исконные темы русской литературы, которые нельзя выразить понятийными категориями классического рационализма. Философский статус художественной литературы в России традиционно высок, и далеко не случайно, что она «в отдельные периоды становилась едва ли не единственной формой, в которой выражалась философская мысль» [10; 94].

Жить для того, «чтобы увеличился смысл существования людей» (А. Платонов) - такова нравственная максима русской литературы, по своей глубинной сути совпадающая с подлинным философским деланием. В книге «На весах Иова» в главе «Откровения смерти» Шестов показывает, что значит смерть для Достоевского, Гоголя и Толстого. То, что им открылось в смерти и есть ключ к тайне их творчества. Все нравственные вопросы жизни Гоголя, Достоевского, Толстого были ими поставлены только в свете особого осознания смерти. Шестов как бы усиливает смертоносную оптику наших писателей, тем самым раскрывает вполне определенный национальный тип философской культуры, который отличает пристальнейший нравственный интерес к смерти глубочайшая личная вовлеченность в проблематику.

Этико-философский подход, характерный для отечественной культуры, дает по нашему мнению наиболее глубокое осмысление феномена смерти. Он раскрывает одновременно и нравственно негативный и позитивный аспекты смерти. С одной стороны, смерть проявляется как абсолютное зло. Но именно в силу своей конечности человек обнаруживает в себе трансцендентную волю стремиться к подлинному Бытию, к Абсолюту. Человек существо антропологически расколотое, и его смертная часть всегда будет искать бытийного восполнения. Совокупный опыт русской философской культуры совершенно ясно свидетельствует об одном - смерть не норма и никакие ссылки на «законы природы» не смогут удовлетворить трагические вопрошания человеческой совести, для которой преодоление смерти является нравственным решением трагической антиномии существования. Более того, сама нравственность, нравственное сознание личности определяется уровнем ее неприятия смерти. '

Тексты русской философской культуры XIX-XX вв. позволяют увидеть, что в отечественной духовно-интеллектуальной традиции весьма низок интерес к эмпирической танатологии (особенно к медико-психологическим аспектам). Сам термин "танатология" в классических работах отечественных философов, размышлявших над смертью, не употреблялся. Говорили о «метафизике смерти», «сотериологии», «смысле жизни», «софиологии». Основной акцент в русской философии делается на духовных и метафизических измерениях Бытия. В англо-американской культуре наблюдается обратная ситуация: эмпирическая танатология здесь развита весьма на высоком уровне, а вот философия смерти явно занимает периферийное положение.

В России экзистенциальная проблематика поглощается сотериологией; "чистый" экзистенциализм не выделяется, так как для него нужны особые историко-культурные и философские основания. На этом фоне проявляется особенности философских традиций России и Запада, их существенные отличия.

По мере раскрытия своих потаенных пластов, русская мысль обнаруживает ряд принципиально новых идей и концепций, способных изменить духовно непродуктивные представления о человеке и расширить тем самым границы существующего гуманитарного знания. Нравственное решение проблемы смерти, свойственное русской философской культуре, способствует преодолению страха смерти, принявшего патологические формы в массовой культуре и расширяет горизонт духовного бытия человека.

Взгляд на русскую мысль через призму смерти способствует более глубокому постижению подлинных основ русской философской ментальности, которое требует целостной вовлеченности исследователя в бытийную тематику. По словам А. А. Королькова: «Русская философия глубже, чем какая-либо иная заглянула в недра человеческой и божественной духовности, причем не только через посредство слов» [178; 24]. Исходя из основных духовно-нравственных интенций русской философии можно, вопреки Ницше, так сформулировать основной смысл жизни: жизнь может быть оправдана лишь как нравственный феномен.

Среди западных исследователей всерьез изучающих русскую философию есть авторы, которые дают высокую оценку отечественным мыслителям, прежде всего их нравственному настрою. В частности, А. Келли, на основании изучения взглядов Герцена, Достоевского, Толстого, Тургенева, призывает к тому, что бы учиться на русском опыте. Русская история трагическими коллизиями неверия и нигилизма [442; 5]. Но особенность русских мыслителей в том, что они, прежде всего, морально чувствительны к различным формам социальной жизни. Это особенно актуально сегодня, подчеркивает А. Келли, во время утраты моральных и религиозных абсолютов.

Действительно, философская мысль XX века, продолжавшая изучать человека как человека, а не его «след» в культуре и языке, констатировала исчерпанность антропологических парадигм, базировавшихся на идеях рационально-постижимого бытия и однозначно-непротиворечивых истин. В ситуации техногенной переразвитости культуры homo sapiens окончательно вытесняет homo philosophicum, инициировав нравственный распад личности. В поисках новой антропологической модели философы все более настойчиво обращаются сейчас к целостному образу человека, в котором смерть — не внеположенный фактор («естественное прекращение жизнедеятельности организма»), но нечто, имеющее сущностное значение для бытийной полноты личности. Нравственное осмысление смерти в русской философии, безусловно является ценным метафизическим опытом, необходимым для создания полноценной антропологической модели человека, учитывающей его небытийный «компонент», в которой так нуждается современная философия и культура. Нравственная философия смерти имеет все основания претендовать на статус интегральной парадигмы русской мысли.

Отечественные авторы (философы, богословы, писатели, поэты) рассматривают вопросы о причинах смерти, ее природы, ее неестественности для жизни и живущих, ее благое и отрицательное значение, непостижимый и таинственный характер. Не смотря на различную стилистику и мыслительные конструкции этих авторов, можно обнаружить общую смысловую основу, некий метафизический инвариант, позволяющий классифицировать тексты русских мыслителей как принадлежащие к одной национальной традиции. Это глубокая нравственI ная вовлеченность в проблему смерти, попытка разрешить нравственную коллизию жизни (ее трагизм) с целью обнаружить ее подлинные, непреходящие основы. Смерть создает провокацию нигилизма, цинизма, абсурда, бессмыслицы, анархии, ценностного релятивизма, иронии и проч. Все это возможно преодро-леть, рассматривая и переживая смерть, прежде всего как нравственную проблему в традициях русской философской культуры.

Состояние изученности темы. Отечественные журналы гуманитарного профиля («Вопросы философии», «Человек», «Философские науки», «Социс», «Наука и религия», «Искусство кино», «Ступени») уделяют немалое внимание вопросам смерти. Практически ежегодно в различных городах России проводятся конференции, посвященные феномену человеческой конечности: «Тема смерти в духовном опыте человечества» (Спб., 1993); «Жизнь. Смерть. Бессмертие»

СПб, 1993); «Смерть и умирание: опыт междисциплинарного исследования» (М., 1993); "Смерть как феномен культуры" (Сыктывкар, 1994); "Информационные аспекты жизни, смерти и бессмертия" (Зеленоград, 1995); "Российский Та-натос: размышления о жизни, смерти и бессмертии" (2-ая Международная Летняя школа молодых ученых по истории идей; Санкт-Петербург, 1999); "Проблематика смерти в естественных и гуманитарных науках" (Белгород, 2000); "Философия о смерти и бессмертии человека" (Воронеж, 2001). Регулярно проводятся диссертационные исследования по различным аспектам смерти (О. Н. Бо-рецкий, В. В. Кузнецова И. Н. Лаврикова, Д. В Матяш, Т. Мордовцева, С. А. Мухамедьянов О. И. Николина, Ю. Г Семикина, М. А. Шенкао и др.).

В Санкт-Петербургском государственном университете на кафедре "Философской антропологии" в 1993 г. была создана "Ассоциация танатологов" с проектом «Тема смерти в духовном опыте человечества», выпускающая альманах "Фигуры Танатоса": «Символы смерти в культуре» (1991), «Философские размышления на тему смерти» (1992), «Тема смерти в духовном опыте человечества» (1993, 1995), «Искусство умирания» (1988), «Кладбище» (2001).

Однако, несмотря на обилие работ, посвященных теме смерти, практически отсутствуют исследования нравственной стороны смерти. К тому же, реанимация гносеологического интереса к терминальной проблематике в ситуации размытости методологических критериев создает определенный методологический хаос в исследовательском пространстве. Современная гипер-рефлексия на тему смерти характеризуется многочисленными нефилософскими «собирательно-энциклопедическими» стратегиями. Междисциплинарный характер изучения феномена смерти, усиливает исследовательский волюнтаризм, что порождает ситуацию «танатологического эклектизма». Ситуация требует выработки адекватной методологии, которая, во-первых, не позволила бы духовно-нравственным смыслам смерти окончательно затеряться на территориях периферийных и прикладных для нее наук; и во-вторых, позволила бы упорядочить многочисленные разноаспектные исследования смерти.

В данной работе в качестве главных разграничительных критериев используются следующие понятия: нравственная философия смерти, эмпирическая танатология и философская танатология. Термин «эмпирическая танатология» встречается в работе Э. Ю. Соловьева, посвященной философии М. К. Мамардашвили для обозначения медитаций на тему «жизни после смерти» в стиле Элизабет Кюблер-Росс, Раймонда Моуди, Станислава Грофа [339; 395]. Мы предлагаем расширить понятие «эмпирическая танатология», включив в нее (помимо трансперсональной психологии) все нефилософские исследования феномена смерти в различных областях гуманитарного и естественного знания, и по-возможности заменить понятием «эмпирические исследования смерти».

Таким образом, существующую на сегодняшний день литературу по изучаемому вопросу можно типологизировать следующим образом: 1) эмпирические исследования смерти; 2) исследования общефилософских аспектов смерти; 3) исследования в области истории русской философии, касающиеся нравственного осмысления смерти; 4) художественная и эзотерическая литература.

Очевидно, что данные разделы не исчерпывают все имеющиеся подходы и не претендуют на полное описание источниковедческого материала. Задача в другом - определить общие тенденции изучения и осмысления смерти, представленные сегодня в России.

1. Эмпирические исследования смерти. Историко-антропологические параметры смерти раскрыты в работах А. Я. Гуревича. Данный подход открывает широкую перспективу для изучения смерти в культурологическом, археологическом, этнологическом, семиотическом, литературоведческом, историческом контекстах. Этим аспектам посвящены работы таких авторов как Ю. М. Бородай, С. Б. Борисов, А. Я. Гуревич, П. С. Гуревич, Б. Гройс, А. Ф. Закомлистов, М. С. Киселева, А. В. Малинов, О. Г. Постнов, В. Руднев, С. М. Толстая, М. С. Уваров, Е. Шифферс, Г. Чхартишвили, О. Ясаков, М. Ямпольский, и др.

Проблема времени в структуре обрядовых причитаний обстоятельно рассмотрена Д. С. Лихачевым в книге «Историческая поэтика русской литературы» (1997). Из недавних исследований этнографического и демографического характера можно выделить работы: Т. В. Чумакова «Смерть и бессмертие в русской средневековой культуре» (2002); О. Г Постнов «Смерть в России Х-ХХ вв. Историко-этногафические и социокультурные аспекты» (2001); Ю. Л. Бессмертный «Жизнь и смерть в средние века. Очерк демографической истории Франции» (1991); сборник, посвященный синтезированию результатов изучения материальной и духовной культуры славянских и балтийских народов, связанных с установлением у них типологического подобия «переходных обрядов»: «Исследования в области балтийско-славянской духовной культуры. Погребальный обряд» (1990). Смыслообразующая функция смерти для структуирова-ния литературного сюжета рассмотрена в статье Ю. М. Лотмана «Смерть как проблема сюжета». (1994); Т. С. Царькова «Русская стихотворная эпитафия XIX-XX вв. (1999); Большой археологический материал содержится в работах Ю. А. Смирнова, посвященных выявлению общих и специфических законов, действующих в сфере погребальной практики с древности до современности. Автор вводит понятия «тафология», «тафономия», «тафогенез», «некрология», «моросфера», «моротон», «мороценоз» и ряд других, которые значительно пополняют научный инструментарий, с помощью которых возможно более полное обобщение суммы традиционных знаний любого общества о смерти, и способов обращения с умершими.

Значительное место в современной литературе уделяется практическим вопросам биоэтики, психологии смерти и умирания, механизмам психологии старения, социологии смертности населения. К наиболее заметным следует отнести работы А. И. Иванюшкина, М. Ермолаева, А. Налчаджяна, А. П. Огурцова, Т. А. Покуленко, В. Л. Попова, И. В. Силуяновой, П. Д. Тищенко, Л. Е. Этинген, Б. Г. Юдина, и др.

Интересная попытка сопоставить опыт реанимационной медицины с трудами христианских богословов и ученых-естественников предпринята в книге П. Калиновского «Переход. Последняя болезнь, смерть и после нее» (2002).

Эти работы отражают симптоматичную ситуацию в нашей культуре: герон-тофобия становится одним из лидеров на шкале современных общественных психопатологий. Необходимо отметить и то, что интенсивность обращения к биоэтическим решениям находится в прямой зависимости от интенсивности забвения традиционных ценностей.

2. Исследования философских аспектов смерти. Многие современные отечественные философы в той или иной мере разрабатывали и разрабатывают проблему смерти (Ю. Ю. Вейнгольд, И. И. Гарин, П. П. Гайденко, П. С. Гуревич

A. А. Гусейнов, Ю. Н Давыдов, Д. И. Дубровский, С. А. Исаев, JI. А. Коган,

B. Кувакин, М. К. Мамардашвили, И. Д. Панцхава, В. J1. Рабинович, Н. Н. Трубников, И. Т. Фролов, А. Н. Чанышев и другие.

Среди последних исследований можно отметить работы В. Аргази, JI. Е. Балашова, М. В. Горелкина, В. Д. Губина, А. В. Демичева, В. Захарова, П. В. Калитина, J1. В. Карасева, М. Ю. Келигова, А. Я. Кравченко, В. В. Кузнецовой, В. А. Кутырева, И. Н. Лавриковой, М. А. Малышев, Б. В. Маркова, Т. В. Мордовцевой, С. А. Мухамедьянова, С. С. Неретиной, В. Подороги, С. Роганова, В. М.Розина, О. С. Суворовой, П. Д. Тищенко, М. С. Уварова, М. А. Шенкао и др.

В них исследуются разные аспекты феномена. В частности В. В. Кузнецова исследует эстетические формы преодоления конечности человеческого бытия [182]. Делается вывод, что каждая культурная эпоха имеет свою «художественную модель смерти». В работе И. Н. Лавриковой исследуется феномен «социализации смерти» как инструмент выработки способов психологической защиты от страха смерти [188]. П. Д. Тищенко рассматривает взаимоотношения самости и смерти [356]. О. И. Николина рассматривает смерть в постиндустриальном обществе [256]. Всесторонне рассмотрена проблема смерти в диссертации

С. А. Мухамедьянова «Человеческая смерть: социально-философский анализ», в которой затронуты онтологические, гносеологические, аксиологические аспекты исследуемого феномена [245].

Интересную попытку декомпозиции внешних смыслов языка с целью дешифровки потаенной семантики смерти предпринял П. В. Калитин в книге «Мертвый завет». Здесь слова распадаются на стихийные до-логические элементы, и открывается тем самым возможность через покаянный опыт автора (через его «смерть») совершить новую «сборку» языка, которая будет соответствовать уже новой, просветленной и преображенной личности*.

90-е годы отмечен повышенным интересом к западной философии и особенно к постмодернистским формам философствования. Появился постмодернистский дискурс смерти [114, 214].

В последнее время интенсифицируются исследования иммортологического характера, основанных на идеях И. И. Мечникова, Ф. Купревича и др. (И. В. Вишев, В. В. Минеев, В. П. Нефедов, Ю. Линник, Ю. М. Федоров). В этих работах сделан упор на сциентических параметрах проблемы. «Важнейшая трудность сегодня, - говорят исследователи, - отсутствие теоретически выдержанного понятия смерти человека . Важнейшим недостатком современного состояния разработки проблемы смерти и бессмертия, является отсутствие единой концепции» [233; 8].

Но это «сегодня» носит «вечный» характер. Опыт философской рефлексии свидетельствует о том, что не только «сегодня», но и никогда нельзя дать «теоретически выдержанный» ответ, определение, концепцию. Такова фундаментальная непостижимость смерти, которую научное сознание констатирует, но часто утопически пытается раскрыть эмпирически. П. В. Калитин осуществил первопубликацию на русском языке уникальнейшей в истории мировой мысли работу французского философа В.Янкелевича «Смерть» (1999).

Несмотря на обилие подходов и решений проблемы смерти, духовная и нравственная значимость смерти для жизни человека в вышеуказанной парадигме так и остается не раскрытой. Не случайно некоторые исследователи делают категорические заявления о том, что вопрос о смерти не получил сколь-нибудь удовлетворительного решения: «настоящая философия смерти еще не создана, ее только предстоит создать» [95; 129].

3. Исследования в области русской философской культуры. На сегодняшний день существует огромная исследовательская литература по различным вопросам истории, специфики, концептуального поля русской философии. Однако работ, в которых смерть рассматривается как нравственная проблема в контексте русской философской мысли, оказывается не так уж много. Среди исследований последних лет выделяются работы Н. К. Гаврюшина, И. И. Евлампиева, К. Г. Исупова, П. В. Калитина, В. JI. Курабцева, С. Н. Марее-ва, О. С. Пугачева, С. Г. Семеновой, В. Ш. Сабирова, С. С. Хоружего.

Существенный вклад в разработку проблемы внесли также следующие исследователи: Т. В. Артемьева (пневматологическая проблематика в контексте русской метафизики XVIII века), JI. В. Карасев (онтологические смыслы русской литературы), В. П. Фетисов (этические особенности русской философии смерти), В. Н. Шердаков (нравственный характер русской философии), Ю. Ка-рякин (смерть у Достоевского), А. Корольков (духовный смысл русской философии), О. С. Соина (этические задания русской философии), А. А. Скворцов (русская религиозная этика войны), М. М. Громов (вечные ценности русской культуры), В.Н. Назаров (духовно-нравственные аспекты русской философии).

Особенность этих авторов в том, что фундаментальные черты национального философского мировоззрения они так или иначе увязывают с идей преодоления смерти. С. С. Хоружий выразил это предельно ясно: «Суть и задачу «общего дела» человека и человечества можно определить одною краткою формулой: неприятие смерти» [398; 8].

5. Художественная и эзотерическая литература. Принимая во внимание литературоцентризм русской философии и философичность русской литературы, необходимо рассматривать то, как тема смерти воплощается в художественных текстах.

Последнее время в литературе, к сожалению, происходит забвение традиционных вопросов, связанных с трагичностью человеческого бытия. Однако полного забвения конечно нет, и отдельные авторы (каждый на свой лад разумеется) уделяют смерти значительное внимание (С. Есин, Ю. Мамлеев, О. Павлов, JI. Петрушевская, С. Сибирцев, М. Струкова и др.).

Что касается эзотерической литературы, то пожалуй, она наиболее полно отражает эклектический характер описываемой проблемы [272, 273, 344]. В современной ситуации относительной либерализации гуманитарной тематики смерть часто эксплуатируется на оккультный манер. Образовавшаяся «мистическая лакуна» в сознании заполняется материалом самого низкого качества. Это приводит к снижению нравственной высоты проблемы и переводит ее из «тайн» современной эзотерики.

Объект исследования: Проблема смерти в русской философской культуре.

Предмет исследования: Нравственное значение феномена смерти на материале русской философской культуры конца XIX начала XX вв.

Цель и задачи исследования: Исходя из идеи о том, что нравственное постижение смерти помогает расширить границы этической теории, обогатить ее язык и методологию была определена и цель диссертационного исследования -целостная реконструкция и анализ нравственного значения смерти на основе традиций русской философской культуры XIX-XX вв., выявление специфики и структуры нравственного сознания. Для достижения этой цели необходимо решение следующих задач:

• определение инвариантных характеристик нравственности в русской философской традиции; риптивный, компаративный, контекстуальный методы текстологического анализа источников.

Историко-философской метод используется в исследовании текстов с соответствующей реконструкцией духовных, метафизических, социальных концептов, что составляет главную методологическую базу исследования. Он включает в себя контекстуальный и дескриптивный методы, позволяющие более точно выявить аутентичные смыслы исследуемых источников, раскрыть их проблемно-понятийный характер. Эти методы сочетаются с критическим осмыслением основных идей и принципов, высказанных русскими мыслителями по поводу нравственного значения смерти.

Диалектический метод применяется для раскрытия эволюции воззрений на исследуемую проблему в традициях отечественной философии, что позволяет установить, с одной стороны противоречивый характер феномена смерти, с другой - определенную преемственность в трактовке нравственных вопросов в рамках этой традиции.

Компаративный метод находит применение при выявлении и сопоставлении сходств и различий в отношении к смерти в отечественной и западноевропейской философии и культуре.

В работе автор стремился преодолеть ограниченность рационалистической методологии, основанной на редуцировании (или игнорировании) реальности духовного бытия личности к психофизиологическим истолкованиям.

Автор исходит из представлений о человеке, как о существе, чье бытие имеет трагический и антиномический (сверхлогический) характер. В связи с этим материалы художественных произведений (в том числе и поэтических) рассматриваются автором как полновесные философские данные, помогающие осознанию специфики нравственно-антропологической сущности человека.

Автор полагает, что рассматривать смерть вне контекста нравственной философии значит обрекать себя на вненравственный (если не безнравственный) способ бытия.

• раскрытие особенностей отношения к смерти в русской и западноевропейской философии;

• методологическое и онтологически разграничение танатологического дискурса и нравственной философии;

• систематизация и критический анализ сформировавшихся представлений о смерти в отечественной гуманитарной науке и культуре за последние 15 лет;

• исследование феномена смерти в традиционных разделах философского знания (онтология, гносеология, аксиология);

• экспликация небытийного, апофатического и антиномического характера смерти;

• выявление нравственной антиномии временности;

• раскрытие неадекватность языка рационалистической метафизики для нравственного анализа смерти;

• рассмотрение своеобразия детского восприятия смерти;

• рассмотрение нравственного противоречия старости;

• раскрытие нравственной стороны учения Н. Ф. Федорова;

• анализ творчества А. Платонова в контексте нравственной философии;

• установление нравственно-онтологической связи зла и смертности;

• определение структуры нравственного сознания (ядро - периферийные слои через отношение к смерти;

Методологические и теоретические основы исследования. Анализ нравственного значения смерти требует решения ряда конкретных задач, связанных со спецификой исследуемого феномена, что предполагает комплексный характер методологии. В диссертационной работе используются метод систематизации, метод историко-философской реконструкции, диалектический метод, деск

Наиболее сильное влияние на формирование автором представлений о неразрывном единстве нравственной сущности человека и его восприятием и переживанием смерти оказали русские мыслители, философы и писатели, прежде всего Ф. М. Достоевский, Н. Ф. Федоров и А. П. Платонов. Соискатель полагает, что глубина проникновения в человека у этих авторов столь велика, что их размышления о смысле жизни и смысле смерти могут послужить плодотворной основой для создания духовно и социально продуктивных современных этических теорий.

Общая концепция исследования формировалась при изучении трудов русских философов, у которых наиболее ярко освящена нравственная проблематика - работы К. Н. Леонтьева, В. С. Соловьева, В. В. Розанова, Л. П. Карсавина, Б. П. Вышеславцева, И. А. Ильина, В. Н. Ильина, Н. О. Лосско-го, В. Н. Лосского, М. М. Бахтина и многих других выдающихся мыслителей.

Помимо вышеуказанных авторов соискатель обращался к произведениям русских писателей и поэтов - Державина, Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Тютчева, Баратынского, Фета, Никитина, Тургенева, Толстого, Бунина, Андреева, Ремизова, Газданова, Набокова, Мандельштама, Цветаевой, Пастернака, Прасолова, Рубцова, Бродского, Шукшина, Петрушевской, Павлова и других писателей и поэтов.

Большую помощь в работе над диссертацией оказали работы по истории философии, этике, культурологи, в которых раскрывается духовное своеобразие отечественной философской культуры. Среди этих авторов необходимо отметить исследования Т. А. Артемьевой, В. Ванчугова, Н. К. Гаврюшина, Г. Гачева, А.А. Грякалова, М. Н. Громова, А. Гулыги, И. И. Евлампиева, Е. Б. Емелянова, А. Ф. Замалеева, К. Г. Исупова, П. В. Калитина, А. П. Козырева, М. А. Колерова,

A. Королькова, В. Л. Курабцева. М. А. Маслина, А. В. Милькова, В. Н. Назарова, А. С. Панарина, Н. С. Плотникова, Л. В. Полякова, С. Г. Семеновой,

B. В. Сербиненко, А. В. Соболева, А. Г. Тихолаза, С. С. Хоружего, Л. Е. Шапошникова и др.

Автор активно использовал современные работы по проблемам этики, нравственной философии Р. Г. Апресяна, Г. С. Батищева, Ю. Н. Давыдова, А. А. Гусейнова, О. Г. Дробницкого, А. Е. Зимбули, Н. Д. Зотова-Матвеева, JI. Н. Коноваловой, Т. А. Кузьминой, О. С. Пугачева, А. А. Скворцова, А. П. Скрипника, В. Ш. Сабирова, О. С. Соиной, А. И. Титаренко, В. П. Фетисова, В. Н. Шердакова и других.

Среди западноевропейских философов автор хотел бы выделить фундаментальный труд французского философа В. Янкелевича «Смерть», послужившей основой для возможность создания концептуализированного языка смерти. На формирование углубленных представлений о нравственно-непостижимой сущности человека оказали классические труды Августина, Паскаля, Шопенгауэра, Ницше, Кьеркегора, Сартра, Камю, Унамуно, Хайдеггера, Левинаса и др.

Теоретическая значимость данной работы заключается в том, что рассмотрение смерти в контексте русской нравственной философии дает углубленное представление о сущности и структуре нравственного сознания человека. »

Положения и выводы исследования могут быть использованы при разработке курсов по истории русской философии, этики, культурологии. Выводы могут оказаться значимыми при разработке современных образовательных стратегий. Понимание специфики национального переживания и восприятия смерти может найти применение в психотерапевтической практике сегодняшней катастрофической реальности, которая может быть наиболее продуктивной, если будет основываться на традиционных философских ценностях и предпочтениях. Нравственная философия позволяет избежать как духовно непродуктивного игнорирования смерти, так и преодолеть патологическую центрированность на смерти. как следует говорить о смерти, нужно сначала выяснить, что о ней можно говорить, а чего говорить в принципе нельзя и почему нельзя. История философии дает нам различные образцы разговора о смерти. «Эпикурейский дискурс» являет собой типичный пример софистической терапии - уход от размышления над смертью из-за невозможности реальной встречи с ней. Принципиальная закрытость и непостижимость смерти для разума является основанием для эпикурейского решения вычеркнуть ее из орбиты познания и переживания. Поэтому такая позиция имеет мало отношения к нравственной философии.

Философия, конечно, не дает окончательного, однозначно-непротиворечивого ответа на вопрос о смерти (это и невозможно, и не нужно); цель в другом - так сказать о смерти, чтобы вызвать чувство благоговения перед Бытием, и пробудить интенцию поиска его смысла. Не профанировать и избегать смерть учит классическая мудрость, а принять вызов небытийного, неопределенного, непостижимого. Лишь осознание метафизической катастрофы события смерти, поможет избежать как парализующего всякую разумную и добрую волю истерического страха перед ней, так и бегства в суету бессмысленного гедонизма.

Тотально рационалистическая установка современной культуры формирует определенные вненравственные стереотипы мышления, которые можно назвать идолами смерти. Они появляются тогда, когда имеет место «натуралистическая ошибка» в рефлексии над смертью и игнорирование нравственного характера проблемы. И как в случае с дефиницией «добра» натуралистическая ошибка приводит к вульгаризации высокого и непостижимого смысла этого базового понятия нравственности, так и в случае с дефиницией «смерти» происходит профанация главного трагического события человеческой жизни.

Идолы смерти - наиболее типичные ее псевдо-образы, возникающие в натуралистическом и гедонистическом сознании, не воспринимающем бытие как трагизм и тайну. Они широко распространены во многих областях жизни и являются своеобразными «регуляторами сознания» современной массовой куль

Заключение диссертации по теме «Этика», Варава, Владимир Владимирович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ПЕРСПЕКТИВЫ НРАВСТВЕННОЙ ФИЛОСОФИИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ)

Подводя итог нашему рассмотрению вопроса о нравственном восприятии смерти в русской философской культуре XIX-XX вв., можно отметить его наиболее существенные черты. Прежде всего, это не абстрактно-теоретическое отношение к смерти как к биологическому принципу, призванному регулировать жизненный баланс человечества, здесь смерть - «крах и безумие» (о. Георгий Флоровский), вселенская катастрофа, требующая реального духовно-нравственного разрешения.

В этом наиболее глубокое отличие отечественной философской традиции, никогда не игнорировавшей смертную боль существования от западноевропейской схоластической, которая стремится с помощью апатичного разума достичь «объективности» познания. Смерть всегда остается Тайной, и в качестве тайны она определяет трагически-непостижимую судьбу человека. Трагизм не в том, что есть смерть как уничтожение, а в том, что жизнь открывается в свете смерти, в перспективе неведомого. Оттого не только «будущее», но и «настоящее» трагично.

В русской философии отчетливо видно, как теоретическое становится трагическим. Если Ницше полагал, что «сократизм морали», то есть теоретическое мышление вытеснило изначальное греческое трагическое мироощущение, сформировав стойкую традицию западноевропейской философии, то в русской философии переживание трагического положения человека составляет ее сущностную основу. Поэтому все вопросы, связанные со смертью (и соответственно с бессмертием) имеют яркую окраску личной духовной вовлеченности. Волжский справедливо отмечал, что «вопрос о личном бессмертии мучительно напряженный, глубоко истинный вопрос нашего морального сознания, он впитал в У себя всю страстную боль религиозно-нравственных алканий человечества» [77; 69].

Стремление к бессмертию в русской философии приобретает яркую нравственную окраску. В. С. Соловьев показал и обосновал сущностное единство нравственности и бессмертия. Нравственное совершенство не имеет смысла вне бессмертия, а бессмертие немыслимо вне нравственного совершенства. Два абсолюта взаимосвязаны онтологически, их разрыв приводит к обоюдному обесцениванию. Если нравственное совершенство есть как бы «причина» бессмертия, то «причина» смерти есть как раз обратное - нравственное несовершенство, проявляющееся, прежде всего, в нежелании противостоять основному злу.

Рассмотрение смерти в традиционных разделах философского знания подвело к раскрытию некоторых ее сущностных свойств, имеющих духовно-нравственное значение для бытийного самоопределения личности.

Онтология смерти обналичивает ее не-бытийный, не-природный, неестественный характер, свидетельствующий об иномирности смерти как абсолютном небытии тайны; гносеология смерти показывает ее апофатический хаr рактер, проявляющейся в неспособности рационалистического языка даже приблизиться к абсолютной непостижимости смерти; аксиология смерти обнажает ее трагический характер, раскрывшемся в глубинном нравственном антиномиз-ме (смерть - зло, смерть - благо).

Теоретический анализ смерти приводит к таким нравственно-практическим выводам: в онтологии не-бытийный характер смерти спасает бытие от неподлинности; в гносеологии непостижимый характер смерти, ее полное незнание ведет к вере; в аксиологии антиномический характер смерти открывает путь к свободе нравственного выбора личности; в деонтологии раскрывается сотерио-логическое задание жизни как неприятие и преодоление смерти как абсолютно недолжного. Поэтому деонтология есть нравственная онтология. В этом смысле нравственность имеет бытийные корни, а само бытие немыслимо вне нравственной основы.

Именно такое рассмотрение в полной мере позволяет говорить о смерти как о нравственном событии, имеющем нравственное значение для смысла жизни, ибо в отношении к нему либо раскрывается, либо не раскрывается «сотериоло-гическое достоинство человека».

Таким образом, философское постижение смерти позволяет выйти на уровень создания структуры нравственного сознания по принципу ядро-периферия, где ядром выступает идея абсолютного неприятия смерти как зла, что соответствует исконному нравственному началу человека, определяющем все остальные свойства его глубинных мотивов и поступков.

Именно здесь исток «злой» и «доброй» воли человека, которая определяется не субстанциональными качествами «быть хорошим» или «быть плохим», но способностью человека впадать в состояния хорошего или плохого (добра или зла).

Актуальность нравственной философии всегда создается смертью. Нравственная философия - это, прежде всего, философия смертного. Самый фундаментальный вопрос нравственной философии — «что-нибудь значит мое существование или нет?» возникает тогда, когда сознание сталкивается с неумолимостью смерти.

В. С. Соловьев придал этике новый духовный импульс, задав высокий критерий: способ переживания своей и чужой конечности определяется нравственным уровнем человека. Нравственная оценка человека зависит от его реакции на смерть. Такой способ глубинного постижения человека позволяет говорить о духовно-нравственной типологии личности.

Диапазон реакций на смерть весьма широк, но этически полярные, предельные состояния можно зафиксировать в категориях «гедонизм» и «сотерио-логизм». Если гедонизм предполагает уход человека (сознательный или бессознательный) от своей конечности в интенсивную эмпирическую жизнь, то соте-риологическое отношение, прежде всего, нравственное возмущение против смерти, осознание ее неправды, на фоне которого — неприятие эмпирической жизни как носительницы смерти с целью ее преображения и спасения. Особенность этического, тем самым определяется как раз невозможностью принять факт естественности, нормальности смерти.

Недолжность смерти раскрывает недолжность жизни. Разумеется не жизни вообще как позитивного принципа Бытия, но наличной, смертной жизни. Поэтому недолжность смерти, раскрывающая недолжность жизни, взывает, осознавшему это человеку к нравственному преображению этой жизни, которое может начаться только с себя, с нравственного самосовершенствования, то есть с разоблачения в себе злого начала.

Таким образом, можно дать определение нравственного и безнравственного. Безнравственный человек принимает жизнь, принимая зло смерти. Тем самым он принимает смерть и только смерть. Нравственный человек не принимает жизнь, не принимая зло смерти. Тем самым он принимает жизнь, но стремится к преображению жизни. Более того, можно сказать, что безнравственный человек все знает о смерти, не веря в бессмертие; нравственный человек верит в бессмертие, ничего не зная о смерти.

Оправданность бытия, цель, смысл, необходимость - вещи далеко не очевидные. И человек, никогда не принимающий физиологического способа существования (жизнь ради жизни) будет искать высший смысл и оправданность своей жизни. Сама нравственная философия как таковая, во многом появляется из-за того, что зло и смерть отождествляются, и, становясь «недоброй тьмой этого мира» (В. Соловьев), разрушают должный порядок сущего. Поэтому нравственное совершенствование, стремящееся к восстановлению истинного образа бытия, прежде всего, начинается с обнаружения в личности, в глубине ее эгоистической сути, злого начала как смертного и смертного начала как злого. Без этого первичного опознания в себе зло-смертной самости, никакое нравственное усилие невозможно. Нравственность будет сводиться лишь к формальному исполнению долга.

Смертный не может не творить зло. В этом суть эгоизма, исключительной характеристики смертного - осуществлять свою жизнь за счет других. Как следствие — хитрость, обман, лицемерие, подлость. Если проигнорировать в себе это «темное» и «дурное» начало, тогда нравственность становится «нормами приличия», то есть морально обыденного сознания, регулирующего свое поведение не этикой, но этикетом. Здесь лежит глубокое расхождение между моралью как системой внешних социальных стереотипов «правильного» поведения, не затрагивающих внутреннюю «темную» основу души, и нравственностью как покаянном состоянии совести, узревшей свою духовную «язву» и стремящейся к действительному внутреннему преображению.

Смерть для нравственной философии есть первый импульс к совестливой рефлексии и совестливому вопрошанию Правды. Смерть есть своеобразное духовное архэ для нравственной философии, постигая которую, нравственность выполняет исконную функцию философского постижения Бытия.

В этом смысле нравственность имеет онтологические основания, ибо смерть укоренена в непроявленно-непостижимых структурах Бытия. И если просто философия «смотрит» на Бытие, которое раскрывается как чудо, требующее, взывающее к познанию, то нравственная философия «видит» не просто Бытие, но смертное бытие, которое, будучи чудом, взывает не столько к изумлению, сколько вызывает страдания. Ибо смертное бытие не есть подлинное Бытие. А значит, истинный смысл нравственной жизни заключается не только в познании, но и в преображении и спасении смертного бытия. Такова суть нравственной философии, которая в своем онтологическом начале и есть философия по преимуществу, раскрывающая структуру нравственного сознания.

Каков реальный путь преодоления смерти в эмпирической жизни, можно ли здесь совершить нечто значимое, что будет способствовать ослаблению смертного детерминизма бытия?

Философия общего дела содержит ответ на этот вопрос. Покаяться, согласно Н. Ф. Федорову, значит признать, что не Бог создал нас ограниченными и смертными, т.е. умерщвляющими себя и других. Высшее нравственное начало «основывается на сознании действительно общего всем сынам человеческим несовершенства, смертности». Но «нынешняя фарисейская мораль», «нынешняя жалкая нравственность» требует «постоянной заботы об охранении каждым своего личного достоинства от других» и всячески препятствуют покаянию. И поэтому, нравственность есть не правильное поведение, не кодекс чести, не руководство, как быть хорошим; нравственность — признание в себе злого, каковыми являются все несовершенные, ибо смертны.

Потонувший в эгоизме человек не знает, зачем ему жить, в чем высший смысл его существования. Поэтому он и не знает, как ему жить. Когда весь мир стянут в эгоистический порыв обладания, то исчезает (по крайней мере, искажается) подлинная сущность человека. Но в своей последней глубине (совесть никогда не молчит) он ощущает неправедность своей жизни, но не в состоянии преодолеть мертвый узел эгоизма, озлобляется еще больше, становится более лицемерным.

Нравственность в свете покаяния - это состояние духовного кеносиса человека. Только лишь в умалении своей эгоистической сущности возможно раскрыть действительную истину о самом себе - кто я есть, зачем существую, зачем существуют другие.

Итак, нравственное сознание способно распознавать недолжный строй сущего за твердыней детерминизма, твердыней «естественности». Поэтому, борясь со смертью (по крайней мере, не смиряясь с ней, не полагая ее за необходимость и неизбежность), мы боремся и со злом, тем самым выполняем нравственную задачу. Осознание смертности дает нравственный импульс к ее преодолению, ибо смертный порядок сущего не соответствует онтологическим идеалам человека.

Нравственность находится вне и выше человека, но для человека. С прагматической точки зрения нравственности не должно было бы быть, но она есть вопреки всем гедонистическим позывам непреображенного человека, который от мук совести постоянно хотел бы скрыться в повседенвность. Нравственное сознание всегда вопреки «духу века сего» будет отстаивать абсолютные ценности, соприкосновение с которыми не дает человеку окончательно исчезнуть в небытийной мгле времени. Нравственность - это «репрезент» вечности, только нравственным сознанием можно уловить вневременные, нетленные основы существования.

В свете нравственной философии нужно не нравственность «пригонять» к требованиям разума, тем самым, оправдывать разум нравственно, а наоборот, -разум необходимо оценивать нравственными мерками. Разум дан, в то время как нравственность задана человеку. «Человек не обладает изначально подлинностью самого себя» - говорит Г. С. Батищев. Поэтому разум необходимо поднимать до уровня требований нравственности, стремиться к тому, чтобы разум был нравственным, то есть способным видеть зло в «естественном», не принимать смерть, протестовать и бороться.

Это идеал преображенного разума. Непреображенный разум видит «норму» и «закон» в смерти и поэтому измышляет на основании ложного смирения гедонистический образ жизни. Преображенный разум видит всю недолжность смерти («закона природы») и высказывает нравственный протест. Он также продолжает существовать в неправедном мире, но смиряясь в аскезе. Это есть идеал смиренномудрия - трагическое принятие неправды с глубокой нравственно-сердечной болью и протестом.

Не априорные формы пространства и времени определяют мировоззрение человека, но априорная нравственность, которая и составляет сущностную основу мышления. Человек познает, воспринимает, интерпретирует этот мир настолько, насколько это позволяет ему совесть.

Мир существует не как «воля и представление», но как результат совестливого вопрошания. Нельзя «объективно» изучать и постигать мир. Мир - не «объект», а человек - не «субъект», а живое, страдающее и умирающее существо, чья «объективность» или «субъективность» напрямую зависит от нравственного состояния.

Совесть всегда первична. Особенно на этапе интерпретации полученных данных, моральная честность оказывается решающим аргументом в пользу «мировоззрения». Что есть мир, что он может для меня значить - вопросы не разума, прежде всего, но совести.

Язык смерти (равно как и бессмертия) не есть язык разума, но совести. Проблема нисколько не в «верификации», ибо верификация - это про-верка, речь же должна идти о вере, полнота которой не измеряется адекватностью «логических процедур» или рациональной доказательностью. Все попытки верифицировать трансцендентные переживания свидетельствуют об отсутствии веры, следствием чего и является стремления компенсировать духовную пустоту г ссылками на возможность или невозможность опытной проверки.

То, что проблема смерти не может быть решена рационально, не есть свидетельство некоей «слабости» разума, но знак того, что поиск должен вестись на иных территориях. Ослепленные разумом, мы часто забываем, что и совесть имеет некоторые «когнитивные способности» и с ее помощью действительно можно решать бытийно значимые проблемы человека.

Мы должны глубочайшем образом вникнуть в то, что есть, что существует как наличное данное, говорил Хайдеггер. Всмотреться подлинным образом в мир, чтобы в нем увидеть чудо и тайну, величайшую непостижимость и невозможность - все это дает философское созерцание. Но это созерцание всегда остается неполным, если за познанием не последует страдание; подлинное знание всегда приносит страдание. Мир устроен не так, не праведно, не должно.

За метафизическим восторгом перед бездной непостижимости мироздания следует горькое отчаяние от прозрения того, что зло намертво сковало мир, и это не позволяет человеку успокоиться и предаться только созерцанию, только жизни по приспособлению в смертном мире, но взывает его к иным уже целям и задачам. Спасение, преобразование мира, рухнувшего во зло, и есть главное нравственное задание человека, высшая цель его бытия.

Современная культура, якобы сорвав табу со смерти, формирует танатологическое отношение к жизни, то есть такое отношение, которое не знает духовно-нравственного осмысления проблемы человеческого существования. На смену атеистической идеологии сегодня пришла гедонистическая идеология; и, соответственно, на смену атеистическому умолчанию смерти пришло гедонистическое умолчание смерти (хотя бы в форме «танатологического ренессанса»). Нравственная рефлексия над конечностью человеческого существования была изъята из мыслительного горизонта марксизма, изъятой она оказывается и сегодня. Смерть поменяла свой «семиотический» знак, но табу сохранилось. На место бессмысленного безмолвия о смерти советской эпохи приходит бессмысленное многословие постмодернистского дискурса.

Сейчас создается только видимость религии, философии, жизни. Подлинность ушла в глубокое подполье. Н. Д. Зотов-Матвеев характеризует современную ситуацию так: «Происходит замещение идеалов рационалистическими доктринами, с легкостью оправдывающими моральную вседозволенность вплоть до преступлений против человечности» [134; 10]. И философия сегодня снова оказывается в идеологических тисках. Ибо философия в гедонистическом обществе становится служанкой науки в форме эпистемологии, герменевтики, культурологии и проч. Тем самым происходит фундаментальное забвение кардинальных, основополагающих вопросов нравственного характера - о смысле жизни и смысле смерти.

Эти вопросы нелицеприятны и гедонистическое мышление стремится радикально избавиться от нравственных раздумий над смертью, ибо оно вообще стремится избавиться от нравственного как такового. Сегодня люди хотят, как в свое время очень тонко подметил утонченное лицемерие образованного общества П. Д. Юркевич, «быть нравственными без подвига». Поэтому переводит бытийную проблематику в магистральное русло танатологических исследований, тем самым, пряча проблему еще глубже, делая жизнь человека еще бессмысленней.

Все образы смерти в современной культуре, в итоге оказываются основанными на позитивистской трактовке смерти как закона. Позитивизм, который по слову И. А. Герцена, упорно занимается «аналитическими трупоразъятиями», сегодня приобретает новые формы и с новой силой навязывает абсолютно детерминистскую картину мира, в которой человеку как живому нравственному существу нет места.

Позитивистская парадигма - то умонастроение, которая сущее выдает за должное, наличное за истинное. Высшим ее выражение является гегелевский принцип: а все действительное разумно, а все разумное действительно. Тем самым происходит устранение абсолютного, идеального из горизонта бытия из сознания.

Позитивизм - фундаментальное мирочувствие секулярного общества, общества «заземленного», не желающего и не могущего стяжать трансцендентное измерение. Тем самым устраняется сфера должного как истинно-сущего. Человек намертво замыкается в границах наличного, посюстороннего, осязаемого и воспринимаемого лишь в эмпирическом опыте. Позитивизм понижает метафизический и нравственный уровень существования до жестких рамок физиологической антропологии. Здесь все высшие устремления человека эманируют из низших. В то время как для нравственной философии - высшее даруется человеку свыше, а не выводится снизу.

Позитивизм, тем самым, легитимизирует нестремление, неискания человека. Он оставляет человека доживать в унылом круге смертной самости. Постулируя закон как абсолют, позитивизм не подвигает человека к изменению. Если закон есть сущностный абсолют, то человек должен остаться в своей наличной непреображенной самости.

Это и есть та «покорность смерти», о которой говорил В. Н. Муравьев. Эта покорность видит только логически упорядоченное течение биологических ритмов, в которых смерть и рождение предстоят в качестве диалектически необходимых членов, (в котором детерминизм граничит с чудом), что парализует в итоге нравственную волю. Человек перестает видеть внутреннюю сторону этого процесса - его бессмысленность (в циклах, повторах) и трагизм - в мучительном факте реального умирания конкретного живого человека, чувствующего вселенский ужас от приближения Ничто. Категориальный детерминизм разума глушит боль страдания и тоски; ему не дано понять, что «живая тварь вздыхает и стенает в ожидании» (И. А. Ильин).

Убежденность в смерти как законе приводит к двум нелепостям: нелепости жизни на фоне смерти и нелепости смерти на фоне жизни. В. Ф. Эрн совершенно верно говорил, что прогрессистская модель жизни, основанная на позитивистском отношении к смерти приводит к созданию иллюзии нормальной жизни. «Смерть по-прежнему останется в силе. И на фоне достигнутых результатов, на фоне довольства и отсутствия безпокойства за завтрашней день, только ярче, только безжалостнее подчеркивается вся безсмысленость, вся нелепость, вся ненужность и весь ужас смерти» [424; 78].

Эрн имел в виду общество социалистической беспечности, которое, в случае его создания, согласно философу, было бы смертной казнью для человека, желающего жить и не желающего умирать, но приговоренного какой-то немыслимо-враждебной силой к насильственной смерти. Современное общество рыночной беспечности мало чем отличается от социалистического в плане создания утопических целей «счастливого», «достойного», то есть, духовно и нравственно беспроблемного существования.

Идолы смерти (вненравственные стереотипы сознания) возникают при недооценке таких характеристик смерти как ее не-природность, не-бытийность, антиномичность, апофатичность, трагичность. Эти характеристики могут быть обнаружены лишь при нравственном восприятии-переживании смерти. Вненравственное оношение к смерти порождает танатологическую экспансию, являющейся проявлением рафинированного гедонизма современной массовой культуры.

Против нравственно опустошающих человека представлений о смерти как законе выступила целостная традиция русской философии от Соловьева и Федорова до современных поисков, которую можно обозначить как традицию "неприятия смерти". Это и есть христианский идеал жизни. В. И. Несмелов в статье «Вопрос о смысле жизни в учении новозаветного откровения» выразил предельно ясно и определенно суть этого идеала: «Христианство говорит человеку, что он существует не для смерти и не для теневого существования в таинственных обиталищах мифологического Аида, а для вечной разумной жизни на небе в Бо-жием царстве света и истины» [255; 71]. Все остальное принципиально бессмысленно и нелепо.

П. Страхов в книге «Воскресение» убедительно показал, что смутные чаяния воскресения («смутная эсхатологическая идея») были широко распространены в дохристианском религиозно-философском сознании. Идея воскресения имеет не столько космологический, сколько нравственный характер. Неприятие не только смерти как высшего зла свойственно нравственному сознанию, но неприятие наличного порядка вещей, испорченных злом.

Чаяние воскресение также свидетельствует о недолжности (абсурдности и нравственной неприемлемости) разрушения человеческой личности. Апелляция к «естественным законам природы» для нравственности совершенно неприемлемы, ибо априорная благодать вечной жизни достовернее и естественнее всяческих законов природы, устанавливающих хищнический порядок вещей. Давящая абсурдность наличного порядка вещей, вопиющая бессмысленность и бесцельность мироздания как такового, нравственная порочность человека и нравственная невменяемость природы приводят к выводу о неистинности наличного порядка мироздания, необходимости его гибели и возрождения уже в новом преображенном виде. То, что бытие должно быть, не вызывает сомнения; бытие — благо. Но то, что оно должно быть другим — тоже не вызывает сомнения. Сущее не должно, а должное не сущее. Отсюда - эсхатологическое чаяние как предел надежды.

Шестов не перестает повторять, что «.смерть всегда представлялась и будет представляться как нечто в последней степени неестественное» [414; 276]. В этом контексте Шестов говорит, что очередная задача философии, ее обязанность заключается в том, чтобы «расшевелить и взбунтовать мертвую природу» [414; 251], ибо философы в течение тысячелетий проповедовали рабство и смирение перед ней.

Современная мысль продолжает и развивает эту линию отечественной философии. С. С. Хоружий пишет: «Суть и задачу" общего дела" человека и человечества можно определить одною краткою формулой: неприятие смерти. Не-исчезающей нотой в культуре должно звучать эсхатологическое напоминание и свидетельство: ига смерти не должно быть. Единственное и истинное дело человечества - преодоление смерти» [398; 18-19].

Нравственная философия Федорова и Платонова являются предельными формами этического максимализма в русской культуре. Одна посредством нравственного раскрытия неправды наличного состояния бытия, другая посредством языкового раскрытия метафизического зла существования, имеют глубинную сотериологическую интенцию восстановления должного порядка мироздания. Кантовский императив долга, очищенный от всяких эмпирических содержаний приводит к построению культуры с весьма конкретными прагматическими задачами. Федоровский же «эмпирический» идеал борьбы со смертью приводит к созданию надпрагматическими космологической культуры.

Тексты Платонова и Федорова «форматируют» сознание в особом регистре трагического мировоззрения, способствующего духовному росту личности, что позволяет данный тип письма квалифицировать как аскетическую литературу, сугубым образом реализованную и на художественном и философском уровнях в рамках единого сотериологического задания русской культуры.

Нравственная философия смерти в России имеет все основания претендовать на статус интегральной парадигмы русской мысли. Особенность русской мысли в том, что фундаментальные черты национального философского мировоззрения непосредственно связаны с идей преодоления смерти. Этой задачей, становящейся мощным духовным заданием нации, русская мысль озабочена со своих первоистоков. Все главные темы нашей культуры сосредоточены вокруг главной темы - темы о человеке. Причем человек берется в своей наличной смертной ипостаси, что задает трагическую интонацию всех вербальных и невербальных постижений человека в русской философской культуре.

Изучение способов восприятия смерти в русской философской культуре убеждает в том, что ее главное устремление - непрестанное движение к поиску нравственных первооснов жизни, необходимых для решения нравственно-мучительных проблем, извечно стоящих перед человеком. Представляется особо важным обоснование абсолютной значимости нравственной философии для сегодняшнего состояния и философской культуры и культуры вообще, которое становится уже не только не философской, но и нечеловеческой. Нравственная патология, извращающая коренные духовные и даже физические основы человеческого бытия, становится нормой все более коммерциализированной, эротизированной, политизированной, технократизированной, но совершенно безнравственной, жизни. Вот почему так важна сегодня сила нравственного протеста Толстого, обличающая все формы морального зла «приличного» цивилизованного общества.

Основной вывод работы, имеющий общественно-педагогическое значение, заключается в следующем. Игнорирование проблемы смерти со стороны научного сообщества и образовательных структур, равно как и завышенный вне-нравственный интерес к патологическим формам смерти, инспирированный современной массовой культурой и эстетствующей элитой, только повышают уровень агрессивности в обществе, создают новые формы деструктивного поведения, что приводит к общей дестабилизации жизни социума. Обращение к традициям русской философии, в которой тема смерти нашла высшее нравственное решение, будет способствовать обретению (особенно молодым поколением) достойного нравственного смысла жизни.

Сотериология, будучи нравственной доминантой русской философии, сейчас весьма актуальна для целей социальной терапии. Сотериология может и должна стать реальной альтернативой тотальному гедонизму современной культуры, имеющий самые негативные последствия и для отдельной личности, и для социума в целом. В этом плане изучение русской философии смерти оказывается важным и в качестве альтернативы современному гедонизму, приобретающему некрофилические формы.

Нравственное постижение смерти в русской философии способствует более глубокому постижению истоков зла, которое, увы, имеет отнюдь не только социокультурное измерение. Современность «обогатила» нашу жизнь невероятным приливом новых более изощренных и жестоких форм зла. Поэтому наиболее актуальной проблемой для современной нравственной философии в России, как нам представляется, должна стать проблема зла во всех своих трагических ипостасях.

Смысл культуры в русской философии - в наработке духовной энергии, энергии неприятия смерти, с ее последующим преодолением. Смерти не как всеобщей судьбы, а как абсурдно-трагической судьбы, вызывающей в человеке не смирение с природной неизбежностью, но радикальный метафизический протест. Этот протест может реализоваться и на путях Федоровской онтологической реформации космоса, и на путях христианской аскезы, предполагающей духовно-нравственное преображение личности.

Список литературы диссертационного исследования доктор философских наук Варава, Владимир Владимирович, 2005 год

1. Абрамович Н.Я. Смерть и художники слова / Н. Я. Абрамович // Смерть. Альманах. СПб. : Из-во «Нов. журнал для всех», 1910. - С. 269-283.

2. Аверинцев С.С. Классическая греческая философия как явление историко-литературного ряда / С.С. Аверинцев // Образ античности. СПб. : Азбука-классика, 2004. - С. 106-139.

3. Агеева О. Жизнь после жизни. Великое путешествие души / О. Агеева. -СПб.: Невский проспект, 2004. 122 с.

4. Адорно Теодор В. Проблемы философии морали. М. : Республика, 2000. -239 с.

5. Александров В.Е. Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эстетика / В.Е. Александров. СПб.: Алетейя. - 1999. - 320 с.

6. Алипий (Кастальский-Бороздин), архимандрит, Исайя (Белов), архимандрит. Догматическое богословие. Сергиев Посад : Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1999. - 288 с.

7. Андрей Платонов писатель и философ. Материалы дискуссии / Вопросы философии. - 1989. - №3. - С. 14-37.

8. Апресян Р.Г. Постижение добра / Р.Г.Апресян. М. : Мол. гвардия, 1986. -207 с.

9. Аргази В. Смерть и время / В. Аргази. М. : Яхонт, 2000. - 320 с.

10. Артемьева Т.В. История метафизики в России XVIII века / Т.В. Артемьева. СПб. : Алетейя, 1996. - 320 с.

11. Артемьева Т.В. «Область дай уму .» / Т.В. Артемьева // Мысли о душе. Русская метафизика XVIII века. СПб.: Наука, 1996. - С. 5-75.

12. Архангельский JI.M. Марксистская этика : предмет, структура, основные направления / J1.M. Архангельский. М. : Мысль, 1985. - 239 с.

13. Ахутин А.В. София и черт (Кант перед лицом русской религиозной метафизики) / А.В. Ахутин // Вопросы философии. 1990. - №1. - С. 51-70.

14. Базаров В. Христиане Третьего Завета и строители Башни Вавилонской / В. Базаров // Литературный распад. Критический сборник. С.-Петербург : EOS, 1909.-280 с.

15. Балашов Л.Е. Жизнь, смерть, бессмертие / Л.Е. Балашов. М. : 1996.-96 с.

16. Бальбуров Э. Андрей Платонов и русский космизм: проблема живого знания / Э. Бальбуров // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества / под ред. Н.В. Корниенко. М. : ИМЛИ РАН, 2003. - Вып. 5. Юбилейный. - С. 311-318.

17. Батай Ж. О самозванстве смерти / Ж. Батай // Ступени. Философский журнал. СП. : Алга-Фонд, 1993. - №1(7).

18. Батищев Г.С. Найти и обрести себя. Особенности культуры глубинного общения / Г.С. Батищев // Вопросы философии. 1995. - №3. - С. 103-129.

19. Бахтин М.М. К философским основам гуманитарных наук / М.М. Бахтин // Автор и герой : К философским основам гуманитарных наук. СПб. : Азбука, 2000. - С. 227-232.

20. Бахтин М.М. К философии поступка / М.М. Бахтин // Работы 20-х годов. Киев : Next, 1994. - С. 9-69.

21. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности / М.М. Бахтин // Работы 20-х годов. -Киев : Next, 1994. С. 69-257.

22. Безверхняя Ж. Что скрывает смерть или правила игры «того света» / Ж. Безверхняя. М. : Амрита-Русь, 2004. - 239 с.

23. Безсмертие души. Безсмертие души с точки зрения науки и свободного разума. По Мендельсону изложил и обработал П. Полонский. С.-Петербург : Центральная Типо-лит М.Я. Минкова, 1900, 51 с.

24. Бейли А. Проблема смерти / А. Бейли. М : Амрита-Русь, 2004. - 140 с.

25. Белосельский-Белозерский A.M. Диалог на смерть и на живот / A.M. Бело-сельский-Белозерский // Вопр. философии. 2005. - №1. - С. 109-118.

26. Бердяев Н.А. Опыт парадоксальной этики / Н.А. Бердяев. М. : ООО «Издательство ACT»; Харьков: «Фолио», 2003. - 701 с.

27. Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря / Н.А. Бердяев. М. : Республика, 1995.-383 с.

28. Бердяев Н.А. Этическая проблема в свете философского идеализма / Н.А. Бердяев // Проблема идеализма. Сборник статей 1902. М. : МОДЕСТ КОЛЕРОВ и «ТРИ КВАДРАТА», 2002. - С. 341 - 393.

29. Бердышев Г.Д. Реальность долголетия и иллюзия бессмертия / Г.Д. Бердышев. Киев : Политиздат Украины, 1989. - 254 с.

30. Бессмертный Ю.Л. Жизнь и смерть в средние века / Ю.Л. Бессмертный. — М.: Наука. 1991.-240 с.

31. Бланшо М. Литература и право на смерть / М. Бланшо // Новое литературное обозрение. 1994. -№7.

32. Богомолец А.А. Загадка смерти / А.А. Богомолец. М. : 1927. - 47 с.

33. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть / Ж. Бодрийяр. М. : Добро-свет, 2000.-387 с.

34. Больнов О.Ф. Философия экзистенциализма / О.Ф. Больнов. СПб. : Лань, 1999.-224 с.

35. Бонецкая Н.К. М.М. Бахтин и традиции русской философии / Н.К.Бонецкая // Философия не кончается . Из истории отечественной философии : XX век : в 2 кн. под ред. В.А. Лекторского. М. : РОССПЭН, 1999. - Кн. 1 : 20-50-е годы.-719 с.

36. Борецкий О.Н. Конечность человеческого бытия как проблема мировоззрения: Автореф. дис. к.ф.н. Алма-Ата, 1989.

37. Борисов С.Б. Символы смерти в русской ментальности / С.Б. Борисов // Социс. 1995. - №2. - С. 58-63.

38. Бородай Ю.М. Эротика. Смерть. Табу: Трагедия человеческого сознания / Ю.М. Бородай. М. : ГНОСИС, Русское феноменологическое общество, 1996. -416 с.

39. Бродский А.И. В поисках действенного этоса: Обоснование морали в русской этической мысли XIX века / А.И. Бродский. СПб. : Изд-во С.-Петербургского университета, 1999. - 152 с.

40. Брюсов В. О смерти, воскресении и воскрешении / В. Брюсов // Вселенское дело. Памяти Николая Николаевича Федорова. Выпуск 1. - Одесса. -1914.-С. 49-55.

41. Булгаков С. Философия хозяйства / С. Булгаков. New York, 1982 - 328с.

42. Булгаков С.Н. Свет невечерний : Созерцания и умозрения / С.Н. Булгаков. М.: Республика, 1994. - 415 с.

43. Булгаков С.Н. Трагедия философии / С.Н. Булгаков // Собр. соч. : в 2 т. -М.: Наука, 1993. Т. 1. - 604 с.

44. Булгаков С.Н. Софиология смерти / С.Н. Булгаков // Тихие думы. М. : Республика, 1996. - С. 273-308.

45. Булгаков С.Н. Основные проблемы теории прогресса / С.Н. Булгаков // Проблемы идеализма. Сборник статей 1902. / [под ред. М. Колерова]. М. : Модест Колеров и «Три квадрата», 2002. - 736 с.

46. Бурдо J1. Вопрос о жизни. Очерки общей социологии / JI. Бурдо. С.Петербург : Издание А. Большакова и Д.Голова, 1902. - 306 с.

47. Бурдо JI. Вопрос о смерти и его различные решения / JI. Бурдо. М.Петербург : Издание А.С. Суворина, 1911. - 301 с.

48. Варава В.В. Между танатологией и сотериологией: перспективы русской философии / В.В. Варава // Русская философия XX века: национальные особенности, течения и школы, политические судьбы : сб. науч. тр. Екатеринбург, 2000. - С. 28-32.

49. Варава В.В. Россия и Америка: два пути преодоления смерти / В.В. Варава // Воронежская беседа. Альманах. Воронеж : Воронежско-Липецкая епархия, 2000. - С. 32-47.

50. Варава В.В. Философия и богословие: модусы взаимодействия / В.В. Варава // Философия науки и техники: Итоги XX в. : с. науч. тр. Новосибирск, 2000. С. 203-207.

51. Варава В.В.Танатология или метафизика смерти? /В.В. Варава // Вестник научной сессии факультета философии и психологии Воронеж, гос. ун-та. -2000. Вып. 2. - С. 50 - 52.

52. Варава В.В. Переживание смерти как критерий типологизации культуры / В.В. Варава // Проблемы преподавания культурологи в высшей школе: с. науч. тр. Воронеж, 2000. - С. 3-6.

53. Варава В.В. Глубочайшая странность жизни / В.В. Варава // Философия о смерти и бессмертии человека : межвуз. сб. науч. тр. Воронеж, 2001. - С. 9-15.

54. Варава В.В. Философские параметры танатологии / В.В. Варава // Вестник научной сессии факультета философии и психологии. Воронеж, гос. ун-та. -2001. - Вып. 3,-С. 15-18.

55. Варава В.В. «И возненавидел я весь труд мой.» (заметки о философии труда в православной и протестантской культурах) /В.В. Варава // Философская и правовая мысль. Альманах / Саратов-Санкт-Петербург. 2001. - Вып.2. - С. 219-238.

56. Варава В.В. Рецензия. / В. Варава // Человек. Иллюстрированный научно-популярный журнал. 2001. - № 6. - С. 182-188. - Рец. на кн.: Смерть / В. Янкелевич. - М.: Изд-во Литературного института, 1999. - 448 с.

57. Варава В.В. Духовно-философский горизонт русской мысли и метафизика смерти / В.В. Варава // Философская и правовая мысль. Альманах / Саратов-Санкт-Петербург. 2002. - Вып.З. - С. 175-191.

58. Варава В.В. Вопрошание и Откровение /В.В. Варава // Человек. Иллюстрированный научно-популярный журнал. 2003. - № 2. - С. 80-93.

59. Варава В.В. «Философия общего дела» и «Философия отчего края» / В.В. Варава // IX Федоровские чтения : сб. науч. тр. Москва, 2003. - С. 83-88.

60. Варава В.В. Танатологический процесс в современной России / В.В. Варава // Вестник научной сессии факультета философии и психологии Воронеж. гос. ун-та. 2003. - Вып. 3. - С. 21-28.

61. Варава В.В. «Спасители вселенной» (детство в русской философской культуре) /В.В. Варава // Подъем. 2003. - №6. - С. 174-192.

62. Варава В.В. Этика исчезающей Благодати (опыт адогматического истолкования «злого» в человеке) / В.В. Варава. Воронеж, 2003, 32 с.

63. Варава В.В. Бытийные корни трагедии: Платонов и русская философия / В.В. Варава // Трагическая философия Андрея Платонова : межвуз. сб. науч. тр. -Воронеж, 2004. С. 9-21.

64. Варава В.В. Нравственное зло и антропологические аномалии /

65. B.В. Варава // Антропологические конфигурации современной философии: Материалы науч. конференции 3-4- декабря 2004 г. М. : Современные тетради. —1. C. 25-27.

66. Варава В.В. Митрополит Евгений (Болховитинов) и «Философия Отчего края» / В.В. Варава // Москва. Журнал русской кулыуры. 2005. - №2. - С. 186205.

67. Варава В.В. Нравственная сотериология Н.Ф. Федорова / В.В. Варава // Вестник Воронежского государственного Университета. 2005. - №2.

68. Варава В.В. Перспективы нравственной философии в современной России / В.В. Варава // Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса: в 5 т. М. : Современные тетради, 2005.-Т. 2.-С. 414-415.

69. Нравственная философия Андрея Платонова // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып. 6. М.: ИМЛИ РАН, 2005. - С. 260276.

70. Варава В.В. Метафизика смерти: опыт апофатической рациональности / В.В. Варава // Вопр. философии. 2005. - №12. - С. 77-93.

71. Варнава (Беляев), епископ. Основы искусства святости. Опыт изложения православной аскетики. В 4-х томах / епископ Варнава (Беляев). Нижний Новгород. : Издание Братства во имя св. князя Александра Невского, 1998. - Т. 4. -416 с.

72. Василиадис Н. Таинство смерти / Н. Василиадис. М. : Свято-Троицкая Сергеева Лавра, 1998. - 592 с.

73. Введенский А.И. Условия позволительности веры в смысл жизни / А.И. Введенский // Смысл жизни в русской философии. Конец XIX начало XX века. - СПб.: Наука, 1995. - С. 40-75.

74. Вейнгольд Ю.Ю. Смысл жизни человека и идея бессмертия / Ю.Ю. Вейнгольд. Белгород. 1998. - 62 с.

75. Виндельбанд В. От Канта до Ницше / В. Виндельбанд. М. : КАНОН-пресс, Кучково поле, 1998. — 496 с.

76. Вишев И.В. Проблема личного бессмертия / И.В. Вишев. Новосибирск : Наука, 1990.-248 с.

77. Волжский. Проблема смерти у проф. Мечникова / Волжский // Новый путь. Ежемесячный журнал. Октябрь, 1904. С.69-83.

78. Восток и Запад о жизни после смерти / сост. Н.Г. Шкляева. СПб. : Лен-издат, 1993.-476 с.

79. Вселенское дело. Памяти Николая Николаевича Федорова. Выпуск 1. -Одесса.- 1914.-250 с.

80. Вудуорд К. Отрицание ада / К. Вудуорд // Америка. 1990. - №404. -С. 12-17.

81. Вульф М. О «страхе смерти, идее безсмертия и самоубийства» (психоаналитический эскиз) / М. Вульф // Вселенское дело. Памяти Николая Николаевича Федорова. Выпуск 1. - Одесса. - 1914. - 250 с.

82. Вышеславцев Б.П. Этика преображенного эроса / Б.П. Вышеславцев. -М.: Республика, 1994. 368 с.

83. Вышеславцев Б.П. Комментированный конспект книги В. Розанова "Великий инквизитор" / Б.П. Вышеславцев // Вопр. философии. 1996. - №6. -С. 136-140.

84. Вышеславцев Б.П. Достоевский о люби и бессмертии / Б. П. Вышеславцев // Русский Эрос, или Философия любви в России. М.: Прогресс, 1991. - С.364-377.

85. Гаврюшин Н.К. Самопознание как таинство / Н.К. Гаврюшин. Вопр. философии. - 1996 . - №5. - 140-163.

86. Гаджиев К.С. Апология Великого Инквизитора / К.С. Гаджиев // Вопр. философии. 2005. - №4. - С. 3-23.

87. Гайденко П.П. Смерть / П.П. Гайденко // Этика: Энциклопедический словарь / под ред. Р.Г. Апресяна и А.А.. М.: Гардарики, 2001. - С. 440-442.

88. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века / П.П. Гайденко. М. : Республика, 1997. - 495 с.

89. Гачева А.Г. «Нам не дано предугадать, Кака слово наше отзовется.» (Достоевский и Тютчев). М.: ИМЛИ РАН, 2004. - 640 с.

90. Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 2. Философия природы / Гегель. М.: Мысль, 1975. - 695 с.

91. Гегель. Энциклопедия философских наук. Т.З. Философия духа / Гегель. -М. : Мысль, 1977.-471 с.

92. Герцен А.И. Концы и начала / А.И. Герцен // Собр. соч. : в 8 т. М. : Правда. - 1975. - Т. 8. - С. 73-143.

93. Герцен А.И. Письма об изучении природы / А.И. Герцен // Собр. соч. : в 8 т. М.: Правда. - 1975. - Т.2. - С. 87-287.

94. Голубчик В.М., Тверская Н.М. Человек и смерть : поиски смысла (этические аспекты явления) / В.М. Голубчик, Н.М. Тверская. М.: Наука, 1994. - 303 с.

95. Горелкин М.В. Смерть как философская проблема / М.В. Горелкин // Истина и ценности в научном познании. -М. : ИФ АН, 1991. 144 с.

96. Горностаев А. Тяга земная. Разбор взглядов Соловьева и Федорова / А. Горностаев // Вселенское дело. Памяти Николая Николаевича Федорова. — Выпуск 1. Одесса. - 1914. - 250 с.

97. Горский А.К., Сетницкий Н.А. Тезисы о тайне беззакония: маш. рукопись, 1924 г. — 5 с. Моск. частный архив. Публикация М. Хагемайстера (ФРГ) // Русская философия: Зарубежные исследования. Реферативный сборник. - М. : ИНИОН РАН, 1994. - 158 с.

98. Гофман О. Русская книга мертвых / О. Гофман. СПб. : Питер, 2003. - 160с.

99. Гройс Б. Да, апокалипсис, да, сейчас / Б. Гройс // Вопросы философии. — 1993.-№3.-С. 28-35.

100. Гройс Б. Ленин и Линкольн отношение к смерти / Б.Гройс // Искусство кино. - 1992. -№1.

101. Громов М.Н. Структура и типология русской средневековой философии / М.Н. Громов. М. : ИФРАН, 1997. 289 с.

102. Громов М.Н., Мильков В.В. Идейные течения древнерусской мысли / М.Н. Громов, В.В. Мильков. СПб.: РХГИ, 2001. - 960 с.

103. Грот Н.Я. Устои нравственной жизни и деятельности / Н.Я. Грот // Смысл жизни в русской философии. Конец XIX начало XX века. - СПб. : Наука, 1995. -17-40.

104. Гроф С. Психология будущего : Уроки современных исследований сознания / С. Гроф. М. : Издательство ACT, 2001. - 476 с.

105. Грякалов А.А. «Завершенная современность» и антропология события /

106. A.А. Грякалов // Антропологические конфигурации современной философии : материалы научной конференции 3-4- декабря 2004 г. М. : Современные тетради, 2004. - 299 с.

107. Губин В.Д. Смерть человека и предмет философской антропологии /

108. B.Д. Губин // Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия : материалы Третьего Российского Философского конгресса (16-20 сентября): в 3 т. -Ростов на Дону : СКНЦВШ, 2002.-Т. З.-С. 300.

109. Гулыга А.В. Русская идея и ее творцы / А.В. Гулыга. М. : Соратник, 1995.-310 с.

110. Гуревич А .Я. Смерть как проблема исторической антропологии : о новом направлении в зарубежной историографии / А.Я. Гуревич // Одиссей. Человек в истории.-1989.-198 с.

111. Гуревич П.С. Философская антропология / П.С. Гуревич. М. : 1997.

112. Гусейнов А.А. Великие моралисты / А.А. Гусейнов. М. : Республика, 1995.-351 с.

113. Давыдов Ю.Н. Этика любви и метафизика своеволия : Проблемы нравственной философии / Ю.Н. Давыдов. М.: Мол. гвардия. - 1989. - 317 с.

114. Дастр А. Жизнь и смерть / А. Дастр. СПб.: «Прометей», 1914. - 144 с.

115. Декарт. Страсти души / Декарт // Соч.: в 2-х т. М.: Мысль, 1989. - Т. I. -С. 481-573.

116. Демичев А.В. Дискурсы смерти. Введение в философскую танатологию /

117. A.В. Демичев. СПб. : -ИНАПРЕСС, 1997. 144 с.

118. Деринг Э. Философские аспекты вопроса о смысле жизни и смерти / Э. Деринг // Dasein анализ в философии и психологии / под ред. Т.М. Кучинского. - Минск : Европейский гуманитарный ун-т, 2001. С. 39-51.

119. Диоптра или духовное зерцало. СПб.: ОЮ-92, 1996. - 352 с.

120. Домбровский И. Смерть. Этюд / И. Домбровский. С.-Петербург : Издание С.А. Корнатовского, 1894.

121. Дробницкий О.Г. Моральная философия: Избр. труды / Сост. Р.Г.Апресян. М.: Гардарики, 2002. - 523 с.

122. Дробышев В.Н. Страх смерти в русском религиозном мировоззрении /

123. B.Н. Дробышев // Ступени. Философ, журнал. СП.: 1993. - №1(7).

124. Душин О.Э. Модели совести: Фома Аквинский и Владимир Соловьев / О.Э. Душин // Вопр. философии. 2005. - №3. - С. 149-160.

125. Евгений (Булгар), архиепископ. Рассуждение против ужасов смерти / Евгений (Булгар) // Платон (Левшин; митрополит Московский). «Из глубины воз-звах к тебе, Господи.». -М. : Паломник, 1996. С. 295-343.

126. Евлампиев И.И. Кириллов и Христос. Самоубийцы Достоевского и проблемы бессмертия / И.И. Евлампиев // Вопр. философии. 1998 - №3. - С. 18-35.

127. Евлампиев И.И. История русской метафизики в XIX-XX веках / И.И. Евлампиев. Русская философия в поисках абсолюта : в 2 частях. СПб. : Алетейя, 2000. - Часть I. - 415 с.

128. Емельянов Е.Б., Пугачев О.С. Рыцарь Софии Владимир Соловьев / Е.Б. Емельянов, О.С. Пугачев. Псков : ПОИПКРО, 1996. - 155 с.

129. Житие протопопа Аввакума / под ред. Л.А. Дмитриева, Д.С. Лихачева. // Изборник. Сборник произведений литературы древней Руси. М. Художественная литература, 1969. - С. 626-675.

130. Замалеев А.Ф. Фазисы русской нравственности / А.Ф. Замалеев // Смысл жизни в русской философии. Конец XIX начало XX века. - СПб. : Наука, 1995. -С. 5-17.

131. Захаров В. Герой абсурда и его бунт (Альбер Камю: трагедия счастья) / В. Захаров // Московский эзотерический сборник. М. : ТЕРРА, 1997. - С. 106207.

132. Зеньковский В.В. Основы христианской философии /

133. B.В. Зеньковский. М. : Канон, 1997. - 560 с.

134. Зернов Н. Русское религиозное возрождение XX века / Н. Зернов. Paris. -YMCA-PRESS, 1991. -368с.

135. Зернов Н. Три русских пророка : Хомяков, Достоевский, Соловьев / Н. Зернов. М.: Моск. Рабочий, 1995. - 214 с.

136. Зигуненко С.Н. Бессмертие. Поиски, прогнозы, гипотезы /

137. C.Н. Зигуненко. М.: Дрофа, 2003. - 384 с.

138. Зиммель Г. К вопросу о метафизике смерти / Г. Зиммель // Логос. М. : Мусагет, 1910. - С. 34-49.

139. Золотницкий В.Т. Доказательство Безсмертия душа человеческой / В.Т. Золотницкий. С.-Петербург, 1780. - 43 с.

140. Иванов Вяч.Вс. Реконструкция структуры символики и семантики индоевропейского погребального обряда / Вяч.Вс. Иванов // Исследования в области балто-славянской духовной культуры (погребальный обряд). -М. : Наука, 1990. -256 с.

141. Иванов Вяч. Рассказы тайновидца / Вяч. Иванов // Весы. Научно-литературный и критико-библиографический еженедельник. 1904. - №8. - С. 47-50.

142. Иванова И.И. Философские открытия Ф. М. Достоевского / И.И. Иванова. -М.: Наука, 1995. 194 с.

143. Игнатий (Брянчанинов), епископ. Слово о смерти / епископ Игнатий Брянчанинов. М.: P.S., 1991. - 320 с.

144. Игнатьев В.А. Бессмертие в свете научных и вненаучных поисков /

145. B.А. Игнатьев // Возможность невозможного : Планетарный гуманизм для России и мира. Материалы международной научной конференции. СПб. : 2000. —1. C. 547-549.

146. Ильин В.Н. Эссе о русской культуре / В.Н. Ильин. СПб. : Акрополь, 1997.

147. Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. В 2-х томах / И.А. Ильин. М. : ТОО «Рарогъ». - 1993. - 448 с.

148. Ильин И.А. Основное нравственное противоречие войны / И.А. Ильин // Собр. соч : в 10 т. -М.: Русская книга, 1995. Т.5. С. 5-31.

149. Ильин И. А. Религиозный смысл философии. Три речи // И.А. Ильин // Собр. соч : в 10 т. М.: Русская книга, 1994. - Т.З. - С. 15-89.

150. Ильин И.А. Поющее сердце / И.А. Ильин // Собр. соч : в 10 т. М. : Русская книга, 1994. -Т.З. - С. 227-381.

151. Иоанн (Смоленский), епископ. Тайна смерти / епископ Иоанн (Смоленский) // Домашняя беседа. Санктпетербург, 1869. - Выпуск 48. - С. 1215-1220.

152. Иоанн Сан-Францисский, архиепископ. Смысл трагизма / архиепископ СанФранцисский Иоанн // Избранное. Петрозаводск : Святой остров, 1992. -С. 471-473.

153. Исаев С.А. Теология смерти : Очерки протестантского модернизма / С.А. Исаев. М.: Политиздат, 1991. - 236 с.

154. Исупов К.Г. Русская философская танатология / К.Г. Исупов // Вопросы философии. 1994. - № 3. - С. 106-115.

155. Исупов К.Г. Русская мысль о смерти / К.Г. Исупов // Ступени. Философский журнал. СП.: Алга-Фонд, 1993. - №1(7).

156. Каган М.С. Метаморфозы бытия и небытия. К постановке вопроса / М.С. Каган // Вопр. философии. 2001. - №6. - С. 52-68.

157. Казак В. Даниил Андреев и смерть / В. Казак // Новый журнал. New York. - 2001. - № 224, сентябрь.

158. Казанский П.Е. Право и нравственность как явления всемирной культуры / П.Е. Казанский // Русская философия права : философия веры и нравственности (антология) / А.П. Альбов и др.. СПб.: Алетейя, 1995. - С. 228-233.

159. Калиновский П. Переход. Последняя болезнь, смерть и после / П. Калиновский. М.: Аксиос, 2002. - 256 с.

160. Калитин П. Уравнение русской идеи / П. Калитин. М. : Едиториал УРСС, 2002.-280 с.

161. Калитин П. Мертвый Завет / П. Калитин. М.: 1998.

162. Кант И. Основы метафизики нравственности / И. Кант // Соч. : в 6 т. М. : Мысль, 1965. - Т.4.Ч. 1. - С. 219-311.

163. Кант И. Вопрос о том, стареет ли земля с физической точки зрения / И. Кант//Соч.: в 6 т. М. -.Мысль, 1963.-Т.1.-С. 93-115.

164. Кант И. Всеобщая естественная история и теория неба / И. Кант // Соч. : в бт.-М. :Мысль, 1963.-Т.1.-С.-115-263.

165. Карандашев В.Н. Жить без страха смерти / В.Н. Карандашев. М. : Смысл; Академический проект, 1999. - 335 с.

166. Карасев JI.B. Знаки покинутого детства («постоянное» у Платонова) / Л.В. Карасев // Вопросы философии. 1990. - №2. - С. 26-44.

167. Карасев Л.В. О символах Достоевского / Л.В. Карасев. Вопр. философии. - 1994. - №10. - С. 90-112.

168. Кареев Н.И. Мысли об основах нравственности / Н.И. Кареев // Смысл жизни в русской философии. Конец XIX начало XX века. - СПб.: Наука, 1995. -С. 75-120.

169. Карсавин Л.П. О личности / Л.П. Карсавин //Религиозно-философские сочинения. Т.1 М.: Ренессанс, 1992. - С. 3-235.

170. Карсавин Л.П. Поэма о смерти / Л.П. Карсавин //Религиозно-философские сочинения. Т.1.-М.: Ренессанс, 1992. С. 235-306.

171. Карсавин Л.П. Saligia. Noctes Petropolitanae / Л.П. Карсавин. М. : ACT, 2004.-237 с.

172. Карякин Ю.Ф. Встречи со смертью / Ю.Ф. Карякин // Достоевский и канун XXI века. М. : Советский писатель. - 1989. - 361-370.

173. Келигов М.Ю. Смерть как жизнеорганизующий феномен (о духовной ценности смерти) / М.Ю. Келигов // Известия высших учебных заведений Северо-Кавказского региона. Общественные науки. 1993. - №4. - С. 162-164.

174. Кирсанова JI. Смерть и розы / JI. Кирсанова // Ступени. Философский журнал. СП.: Алга-фонд, 1992. - №2(5).

175. Киселева М.С. Мера и вера (знание о жизни и смерти у древних славян и книжников Киевской Руси) / М.С. Киселева // Вопр. философии. 1995. - №8. -105-121.

176. Кларк Дж. Мистицизм и парадокс жизни после смерти / Дж. Кларк // Магический кристалл : Магия глазами ученых и чародеев. М. : Республика, 1992. - 527 с.

177. Клеман К.Х. Жизнь мертвых в религиях человечества / К.Х. Клеман. М.: Intrada, 2002. - 223 с.

178. Коган Ф. Времени нет / Ф. Коган // Вселенское дело. Памяти Николая Николаевича Федорова. Выпуск 1. ~ Одесса. -1914.-е. 105-120.

179. Коган JI.A. Жизнь как бессмертие / JI.A. Коган // Вопр. философии. 1994. -№12.-С. 39-50.

180. Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля / А. Кожев. М.: Логос, 1998. -С. 208.

181. Колесников А.С. Современная философия : кризис или смена парадигм / А.С. Колесников // Философия на рубеже веков / под ред. Гущина Д.А. -СПб., 1996.-240 с.

182. Колин Р. Теория вечной жизни / Р. Колин. СПб. : Изд-во Чернышева, 1994. - 128 с.

183. Коренева М.Ю. Д.С. Мережковский и немецкая культура. (Ницше и Гете. Притяжение и отталкивание) / На рубеже XIX и XX веков. Из истории международных связей русской литературы / ред. Ю.Д. Левин., Л. : Наука, 1991. 326 с.

184. Корольков А. А. Русская духовная философия / А. А. Корольков. СПб. : Изд-во ЗХГИ, 1998. - 576 с.

185. Кравченко А.Я. Каким путем может быть разрешена проблема бессмертия / А.Я. Кравченко // Философские исследования. М., 1995. - №3.

186. Кувакин В.А. Личная метафизика надежды и удивления / В.А. Кувакин. -М., 1993.-224 с.

187. Кузанский Н. Охота за мудростью / Н. Кузанский // Собр. соч.: в 2 т. — М., 1980.-Т.2.-471 с.

188. Кузнецова В.В. Проблема смерти и бессмертия в западноевропейской художественной культуре (Средневековье и Романтизм) / В.В. Кузнецовав. — Автореферат диссертации уч. ст к.ф.н. СПб.: 1995.

189. Кукушкин В.Д. Эпитафии / В.Д. Кукушкин. Ярославль, 1991. - 160 с.

190. Культин С.Е. Бессмертие или реальность / С.Е. Культин // Философские науки. 1991. - №9. С. 73-84.

191. Курабцев В.Л. По ту сторону Ничто. Концепция духовности в религиозно-экзистенциальном учении Льва Шестова / В.Л. Курабцев // Историко-философский ежегодник'93. -М.: Наука, 1994.

192. Курабцев В.Л. Лев Шестов и мировая философия (Итоги «странствий по душам») / В.Л. Курабцев // Вопр. философии. 2004. - №12. - С. 109-123.

193. Кутырев В.А. Человек XXI века: уходящая натура / В.А. Кутырев // Человек.-2001.- №1.

194. Лаврикова И.Н. Человеческая смертность: пути познания и социализации: автореф. дис. . канд. филос. наук /И.Н. Лаврикова. -М., 1999.

195. Лаврикова И.Н. О смерти, о власти, а также некоторые размышления о пользе страха смерти / И.Н. Лаврикова. Тверь, 2001. - 80 с.

196. Лазарев В.В. Категорический императив И.Канта и этика В. Соловьева / В.В. Лазарев // Кант и философия в России / под ред. З.А. Каменского. М. : Наука, 1994.-С. 42-80.

197. Ламонт К. Иллюзия бессмертия / К. Ламонт. М.: 1984. - 286 с.

198. Ланц Г. Вопросы и проблемы бессмертия / Г. Ланц // Логос. М. : Муса-гет, 1910. С. 249-264.

199. Лапшин И.И. Ars moriendi / И.И. Лапшин // Вопросы философии. 1994. -№3.-С. 115-127.

200. Левинас Э. Отсуществования к существующему» / Э. Левинас // Избранное. Тотальность и бесконечное. М.: СПб., 2000. - 416 с.

201. Левицкий С.А. Очерки по истории русской философии / С.А. Левицкий. -М.: Канон, 1996.-496 с.

202. Левицкий С.А. Трагедия свободы / С.А. Левицкий. М. : Канон, 1995. -512 с.

203. Лейбниц Г.-В. Монадология / Г.-В. Лейбниц // Собр. соч. : в 4 т. М. : Мысль, 1982.-Т.1.- С.413-430.

204. Лейбниц Г.-В. Переписка с Кларком / Г.-В. Лейбниц // Собр. соч. : в 4 т. -М.: Мысль, 1982. Т.1. - С. 430-529.

205. Лейбниц Г.-В. Новая система природы / Г.-В. Лейбниц // Собр. соч.: в 4 т. М.: Мысль, 1982. - Т. 1. - С. 271 -282.

206. Лейбниц Г.-В. Размышления о жизненных началах и о пластических натурах / Г.-В. Лейбниц // Собр. соч.: в 4 т. М.: Мысль, 1982. - Т.1. - С. 370-378.

207. Лейбниц Г.-В. Переписка с Николаем Реманом / Г.-В. Лейбниц // Собр. соч.: в 4 т. М.: Мысль, 1982. - Т. 1. - С. 529-571.

208. Лейбниц Г.-В. Свидетельство природы против атеистов / Г.-В. Лейбниц // Собр. соч.: в 4 т. М. : Мысль, 1982. - Т. 1. - С. 78-85.

209. Лейбниц Г.-В. Размышление относительно учения о едином всеобщем духе / Г.-В. Лейбниц // Собр. соч.: в 4 т. М.: Мысль, 1982. - Т.1. - С. 359-370.

210. Линник Ю.В. Мифологема Ильи-пророка в философии Федорова / Ю.В. Линник // На пороге грядущего. Памяти Николая Федоровича Федорова (1829-1903). -М.: Пашков дом, 2004. С. 124-128.

211. Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы / Д.С. Лихачев. — СПб.: Алетейя, 1997. 508 с.

212. Логинов А.В. Тайны вечной жизни: От египетской Книги Мертвых до учения Карлоса Кастанеды. М.: РИПОЛ классик, 2005. - 256 с.

213. Лопатин Л.М. Теоретические основы сознательной нравственной жизни / Л.М. Лопатин // Аксиомы философии. Избранные статьи. М. : РОССПЭН, 1996.-С. 84-125.

214. Лосев А.Ф. Страсть к диалектике : Литературные размышления философа / А.Ф. Лосев. М.: Сов. писатель, 1990. - 280 с.

215. Лосев А.Ф. Диалектика мифа / А.Ф. Лосев // Из ранних произведений. -М.: Правда. 1990. - С. 393- 600.

216. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие / В.Н. Лосский. М.: Центр «СЭИ», 1991. - 288 с.

217. Лосский Н.О. Бог и мировое зло / Н.О. Лосский. М. : Республика, 1994. -331 с.

218. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра: Основы этики / Н.О. Лосский // Условия абсолютного добра: Основы этики; Характер русского народа. М. : Политиздат, 1991. - 368 с.

219. Лотман Ю.М. Смерть как проблема сюжета / Ю.М Лотман // Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М. : Гнозис, 1994. - С. 417-432.

220. Мазин В. Кабинет некрореализма : ЮФИТ и / В. Мазин. СПб. : 1998. -208 с.

221. Малинов А.В. Предрассмертные прогулки / А.В. Малинов. СПб. : Але-тейя. — 2000. - 126 с.

222. Малышев М.А. Проблема смерти в философии "несчастного сознания"/ М.А. Малышев // Философ. Науки. 1989. - №5. - С.51-60.

223. Мамардашвили М.К. О философии / М.К. Мамардашвили // Вопросы философии. 1991. - №5. - С. 3-10.

224. Мамлеев Ю.В. Судьба бытия / Ю.В.Мамлеев // Вопросы философии. — 1993. №10. - С.169-183.

225. Манновский Р. Метерлинк о смерти / Р. Манновский // Вселенское дело. Памяти Николая Николаевича Федорова. Выпуск 1. - Одесса. - 1914. - 120130.

226. Мареев С.Н. Лев Толстой и Лев Шестов о проблеме жизни и смерти / С.Н. Мареев // Толстой. Новый век. Журнал размышлений. 2005. - №1. - С. 149-167.

227. Марков Б.В. Живое и мертвое / Б.В. Марков // Фигуры Танатоса: Искусство умирания. СПб.: Изд-во С.-Пб. 1998. - С. 136-152.

228. Маркузе Г. Эрос и цивилизация / Г. Маркузе. М. : Ермак, 2003, - 312 с.

229. Маслин М.А., Андреев A.JI. О русской идее. Мыслители русского зарубежья о России и ее философской культуре / М.А. Маслин, A.JI. Андреев // О России и русской философской культуре. М.: Наука, 1990. - С. 5-43.

230. Матяш Д.В. Танатология: социокультурный контекст: автореф. дис. . канд.философ.наук / Д.В. Матяш. Ростов-на-Дону, 1997.

231. Мацейна А. Происхождение и смысл философии / А. Мацейна // Историко-философский ежегодник'93. М.: Наука, 1994.

232. Мацейна А. Тайна беззакония / А. Мацейна. СПб. :Алетейя, 1999.-380 с.

233. Меденица В. Истина есть естина, алетейя, вечная память / В. Меденица // На пороге грядущего. Памяти Николая Федоровича Федорова (1829-1903). -М.: Пашков дом, 2004. С. 65-81.

234. Мелешко Е. О любви / Е. Мелешко // Толстой. Новый век. Журнал размышлений. 2005. - №1.-С. 115-124.

235. Мендельсон М. Федон или о безсмертии души. Санктперербург, 1837. — 127 с.

236. Мережковский Д.С. О воскресении / Д.С. Мережковский // Новая жизнь. -1907.-№1.

237. Мильков В.В. Античные, церковные и народные представления об "ином мире" / Громов М.Н., Мильков В.В. // Идейные течения древнерусской мысли. -СПб. :РХГИ, 2001.-960 с.

238. Минеев В.В., Нефедов В.П. "От смерти к жизни: Идеи русского космизма и проблема нового понимания смерти и бессмертия" / В. Минеев, В.П. Нефедов.-Красноярск, 1989.

239. Минеев В.В., Нефедов В.П. Человек и его смерть / В.В. Минеев, В.П. Нефедов.-Красноярск, 1989.

240. Миронов Е.В. Бессмертие : награда или испытание? Действительно ли мы умираем или можно жить вечно / Е.В. Миронов. СПб. : Невский проспект, 2003.-117 с.

241. Михайлов Иван, диакон. Наука о душе или ясное изображение ея совершенств, способностей и безсмертия / диакон Иван Михайлов. М. : Тип. А. Решетникова, 1796. - 184 с.

242. Мордовцева Т.В. Идея смерти в культурфилософской ретроспективе / Т.В. Мордовцева. Таганрог : Издательство ТИУиЭ, 2001. - 120 с.

243. Море Ф. После истории /Ф. Море // Иностранная литература. 2001. - №4. — С.224-241.

244. Морозов М. Перед лицом смерти / М. Морозов // Литературный распад. Критический сборник. С.-Петербург : Изд. Т-ва Издательское Бюро, 1908.

245. Москалькова Т.Н. Противодействие злу в русской религиозной философии / Т.Н. Москалькова. М.: Проспект, 1999. - 128 с.

246. Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский / К.В. Мочульский. М. : Республика. - 1995. - 607 с.

247. Мочульский К.В. А. Блок. А. Белый. В. Брюсов / К.В. Мочульский. М. : Республика. - 1997. - 479 с.

248. Мулин Г.Х. Смерть и умирание в тибетской традиции / Г.Х Мулин. СПб. : Евразия, 2001.-384 с.

249. Мур Дж. Э. Природа моральной философии / Дж. Э. Мур. М. : Республика, 1999.-349 с.

250. Муравьев В.Н. Письма. Внутренний путь. Философские заметки, афоризмы. / В.Н. Муравьев // Вопросы философии. 1992. - №1. - С. 97-115.

251. Мухамедьянов С.А. Человеческая смерть: социально-философский анализ. / С.А. Мухамедьянов. Автор, дисс. на соиск уч. ст. д.ф.н. - Уфа. - 1999.

252. Мысли о душе. Русская метафизика XVIII века / под ред. Т.В. Артемьевой. СПб.: Наука, 1996. -316 с.

253. На пороге грядущего. Памяти Николая Федоровича Федорова (1829-1903). М.: Пашков дом, 2004. - 456 с.

254. Назаров В.Н. Метафоры непонимания: JI.H. Толстой и Русская Церковь в современном мире / В.Н. Назаров // Вопросы философии. 1991. - №8. - С. 155157.

255. Назаров В.Н. Этика в России / Н.В. Назаров // Этика. Энциклопедический словарь / ред. Р.Г. Апресян, А.А. Гусейнов.- М : Гардарики. 2001. - С. 586 -589.

256. Накамура К. Чувство жизни и смерти у Достоевского / К. Накамура. -СПб.: Дмитрий Буланин, 1997.

257. Налчаджян А.А. Загадка смерти. Очерки психологической танатологии / А.А. Налчаджян. СПб.: Питер, 2004. - 224 с.

258. Неговский В.А. Об одной идеалистической концепции клинической смерти / В.А. Неговский // Философские науки. 1981. - №4.

259. Неретина С.С. Смерть как условие бессмертия / С.С. Неретина // Человек. -2002.

260. Несмелов В. Наука о человеке. Том I. / В. Несмелов // Русская религиозная антропология / под ред. Н.К. Гаврюшина. М. : Московский философский фонд, 1997. - Т. I. - С. 205-522.

261. Несмелов В. Вопрос о смысле жизни в учении новозаветного откровения / В. Несмелов // Смысл жизни: Антология / под ред. Н.К. Гаврюшина. М. : Прогресс-Культура, 1994.-С. 65-93.

262. Николина О.И. Социально-культурный контекст феномена смерти в постиндустриальном мире : автореф. дис. . канд. филос. наук / О.И. Николина. -Омск, 2003.- 19 с.

263. Новгородцев П.И. Кант, как моралист / П.И. Новгородцев // Сочинения. — М.: Раритет, 1995. С. 307-321.

264. Нравственный идеал русской философии : материалы III Санкт-Петербургского симпозиума историков русской философии / ред. А.Ф. Замале-ев. Часть 1. Проблемы методологии исследования нравственного идеала русской философии. - СПб., 1995. - 256 с.

265. О вере и нравственности по учению Православной Церкви : сб. статей / В. Стойков. -М.: Московская патриархия, 1991. -365 с.

266. О преподавании русской философии в Америке: интервью с профессором Джорджем Клейном // Вопросы философии. 2003. - №9.

267. Пазилова В.П. Религиозно-философская утопия Н.Ф. Федорова / В.П. Па-зилова // Философские науки. 1981,- №4.

268. Пазолини П.П. Смерть как смысл жизни / П.П. Пазолини // Искусство кино. 1991. - №9.-с. 161-164.

269. Панарин А.С. Постмодернизм и глобализация : проект освобождения собственников то социальных и национальных обязанностей / А.С. Панарин // Вопросы философии. 2003. - №6.

270. Панцхава И.Д. О смертности и бессмертии человека / И.Д. Панцхава. М. : 1965.

271. Партэ К. Метаморфоза смерти у JI.H. Толстого / К. Партэ // Русская литература. -1991. №3.

272. Перспективы метафизики: классическая и неклассическая метафизика на рубеже веков / под ред. Г.Л. Тульчинского, М.С. Уварова. СПб. : Алетейа, 2000.-415 с.

273. Петражицкий Л.И. Право, государство и теория нравственности / Л.И. Петражицкий // Русская философия права : философия веры и нравственности (антология) / А.П. Альбов и др.. СПб.: Алетейя, 1995. - С. 302-316.

274. Платон. Апология Сократа / Платон // Соч. : в 3 т. М. : Мысль, 1968. -Т.1.-С. 81-113.

275. Плотин. О бессмертии души / Плотин // Вопр. философии. 1994. - №3. -С. 155-173.

276. Повесть о Горе-Злосчастии / под ред. Л.А. Дмитриева, Д.С. Лихачева. // Изборник. Сборник произведений литературы древней Руси. М. .'Художественная литература, 1969. - С. 597-609.

277. Подорога В. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию / В. Подорога. М.: 1995. - 340 с.

278. Поликарпов B.C. Феномен «жизнь после смерти» / B.C. Поликарпов. -Ростов-на-Дону, 1995. 576 с.

279. Полосухин Б.М. Феномен вечного бытия / Б.Н. Полосухин. М. : Наука, 1993.-176 с.

280. Полторацкий Н.П. Русская религиозная философия / Н.П. Полторацкий // Вопросы философии. 1992.-№2.-С. 123-141.

281. Порус В.Н. Как говорить о бессмертии / В.Н. Пору с // Магический кристалл : Магия глазами ученых и чародеев. М. : Республика, 1992. - 527 с.

282. Постнов О.Г. Смерть в России Х-ХХ вв. : историко-этнографический и социокультурный аспекты. Новосибирск : Изд-во СО РАН. Филиал «Гео», 2001.-224 с.

283. Проблематика смерти в естественных и гуманитарных науках: Ст. и тез. докл. науч. конф. / под ред. В.К. Харченко. — Белгород: Изд-во Белгород. Гос. ун-та.-2000.-158 с.

284. Проблемы идеализма. Сборник статей 1902. / [под ред. М. Колерова]. -М.: Модест Колеров и «Три квадрата», 2002. 736 с.

285. Психология смерти и умирания : Хрестоматия / сост. К.В. Сельченок. -Мн.: Харвест, 1998. 656 с.

286. Пугачев О.С. Идея бессмертия в русской религиозной философии. Конец XIX- начало XX века / О.С. Пугачев. Пенза : изд-во Пенз. гос. сельско-хоз. академии, 1996. - 267 с.

287. Пугачев О.С. Этический контекст проблемы бессмертия в русской религиозной философии (конец XIX- начало XX вв.) / О.С. Пугачев. Пермь : изд-во Перм. гос. техн. ун-та, 1998. - 166 с.

288. Пугачев О.С. Введение в иммортологию : историко-философский и этический анализ / О.С. Пугачев. Пенза : РИО ПГСХА, 2001.-152 с.

289. Рабинович В. «.До смерти хочется жить» / В. Рабинович // Социологические исследования. 1994. - №2. - С. 67-71.

290. Радищев А.Н. О человеке, его смертности и бессмертии / А.Н. Радищев // Русская философия второй половины XVIII века. Свердловск : Изд-во Урал, ун-та, 1990.-347-388.

291. Радлов Э.Л. Мистицизм в современной философии / Э.Л. Радлов // Новые идеи в философии. Сборник пятый. Теория познания II / под ред. Н.О. Лосско-го. СПб.: Из-ство «Образование», 1913.

292. Репин И. Смерть / И. Репин // Смерть. Альманах. СПб. : Из-во «Нов. журнал для всех», 1910. - С. 265-269.

293. Роганов С. В., Роганова Г.Н. Советская смерть как проект Homo mortem / С.В. Роганов, Г.Н. Роганова. http://anthropology.ru/ru/texts/roganova/death.html.

294. Розанов В.В. Смерть . и что за нею / В.В. Розанов // Смерть. Альманах. -СПб. Из-во «Нов. журнал для всех», 1910. С. 249-265.

295. Розанов В.В. Религия и культура / В.В. Розанов. М. : Правда, 1990. - Т.1. -635 с.

296. Розанов В.В. Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского. Опыт критического комментария / В.В. Розанов // Розанов В.В. Мысли о литературе. -М.: Современник, 1989. С. 41-158.

297. Розанов В.В. Цель человеческой жизни /В.В. Розанов //Смысл жизни в русской философии. Конец XIX начало XX века. - СПб. : Наука, 1995. - С. 165-220.

298. Розанов В.В. Опавшие листья / Розанов В.В. // Уединенное. М. : Правда, 1990.-Т. 2.-С. 277-421.

299. Розин В.М. Смерть как феномен философского осмысления7 В.М. Розин // Философ, науки. 1997. - №2.

300. Роолинз М. За порогом смерти / М. Роолинз. СПб. : Кормчий, 2003. -320 с.

301. Русская стихотворная эпитафия / Вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. С.И. Николаева, Т.С. Царьковой. СПб. : Академический проект, 1998. -720 с.

302. Рязанцев С. Танатология наука о смерти / С. Рязанцев. - СПб. : Восточно-Европейский институт психоанализа. - 1994. - 384 с.

303. Сабиров В.Ш. Этический анализ проблемы жизни и смерти / В.Ш. Сабиров. М.: Знание, 1987. - 64 с.

304. Сабиров В.Ш. Критический анализ философско-этических оснований современной танатологии / В.Ш. Сабиров // Философские науки. 1995. - №3. - С. 100-107.

305. Сабиров В.Ш. Русская идея спасения (жизнь и смерть в русской философии) / В.Ш. Сабиров. СПб.: СПбУ, 1995, 152 с.

306. Сабиров В.Ш. Два лика зла (размышления русских мыслителей и добре и зле) / В.Ш. Сабиров. М. : Знание, 1992. - 64 с.

307. Савчук В.В. Кровь и культура / В.В. Савчук. СПб. : СПбУ, 1995. - 180 с.

308. Свасьян К.А. Дискурс, террор и еврейство / К.А. Свасьян // Вопр. философии. 2005. - №2. - С. 56-71.

309. Свенцицкий В. Положительное значение Льва Толстого / В. Свенцицкий // Толстой. Новый век. Журнал размышлений. 2005. - №1. - С. 21-37.

310. Седов Л. Пестрая душа. Об отношении к смерти / Л. Седов // Родина. -1992.-№1.-С. 62-68.

311. Секацкий А.К. Покойник как элемент производительных сил / А.К. Секацкий // Комментарии. Журнал для читателя. М., Ст.-Петербург, 1996. - №9. - С. 24-38.

312. Семенова С.Г. Тайны царствия небесного / С.Г. Семенова. М. : Школа-Пресс, 1994.-415 с.

313. Семенова С.Г. Русская поэзия и проза 1920-1930-х годов. Поэтика Видение мира - Философия / С.Г. Семенова. - М.: ИМЛИ РАН, 2001. - 590 с.

314. Семенова С.Г. Философ будущего века : Николай Федоров / С.Г. Семенова. М.: Пашков дом, 2004. - 584 с.

315. Семенова С. Учиться или не учиться умирать? / С. Семенова // Толстой. Новый век. Журнал размышлений. 2005. - №1. - С. 167-195.

316. Семикина Ю.Г. Художественная танатология в творчестве JI.H. Толстого 1850-1880 годов: образы и мотивы : автореф. дис. . канд. филолог, наук / Ю.Г. Семикина. Волгоград, 2002. - 28 с.

317. Сетницкий Н.А., Горский А.К. Смертобожничество / Н.А. Сетницкий, А.К. Горский // Из истории философско-эстетической мысли 1920-1930-х годов. Вып. 1. Н.А. Сетницкий. М. : ИМЛИ РАН, 2003. - С. 53-127.

318. Сетницкий Н.А. Идеал и трагедия / Н.А. Сетницкий // Из истории философско-эстетической мысли 1920-1930-х годов. Вып. 1. Н.А. Сетницкий. М. : ИМЛИ РАН, 2003. - С.214-231.

319. Силуянова И.В. Современная медицина и православие / И.В. Силуянова. М. : изд-во Свято-троицкой Сергиевой Лавры, 1998. - 201 с.

320. Сковорода Г.С. Сочинения / Г.С. Сковорода. Мн.: Современный литератор, 1999.-704 с.

321. Скрипник АП. Моральное зло в истории этики и культуры / А.П. Скрип-ник. М. : Политиздат. - 1992. - 351 с.

322. Смерть. Альманах. Петербург : Нов. журнал для всех, 1910. - с.

323. Смерть в отношении к безсмертию. Санктпетербург : Издание Коневско-го монастыря, 1877.

324. Смерть и последния речи Жан Жака Руссо, с присовокупленем Разговора его с Вольтером в царстве мертвых. Санктперебург, 1789. - 17 с.

325. Смерть купца, или отеческое наставление сыну при конце жизни. Сочинение Александра Орлова. М. : Типография Н. Степанова. При Императорском Театре, 1830.-36 с.

326. Смерть и для детей не за горами. Санктпетербург. 1847.

327. Смерть и воскресение Христово. Петербург, 1887. - 105 с.

328. Смерть тела безсмертие души, или умершие живут. - Варшава : Изд-е Популярного книжного магазина Св. Креста, 1908. - 64 с.

329. Смерть пред алтарем Божиим. Свящ. Н. Назаревский. С.-Петербург : Типография Алекс.-Невск. общ. трезвости, 1910. 19 с.

330. Смерть и воскресение человека. Пекин : Тип. Успенского Монастыря при Русской Духовной Миссии, 1911.

331. Смерть и бессмертие I. Новые идеи в биологии. СПб. : Образование, 1914. Сборник третий. - 149 с.

332. Смерть как феномен культуры : межв. сб. науч. тр. Сыктывкар, 1994. -188 с.

333. Смирнов Ю.А. Мустьерские погребения Евразии : Возникновение погребальной практики и основы тафологии / Ю.А. Смирнов. М. : Наука, 1991. — 341 с.

334. Соболев А.В. Философ-мудрец (О своеобразии философии C.JI. Франка) /

335. A.В. Соболев // Франк C.JI. Свет во тьме. Опыт христианской этики и социальной философии / C.JI. Франк. М.: Факториал, 1998.

336. Соина О.С. Нравственное самоопределение человека как философско-этическая как философско-этическая проблема / О.С. Соина // Проблема человека и гуманитарные науки : межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 1988. - С. 28-36.

337. Соина О.С. Феномен русского морализаторства : Этические очерки / О.С. Соина. Новосибирск : Наука, 1995. - 200 с.

338. Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия /

339. B.C. Соловьев // Соч.: в 2. т. М.: Мысль, 1988. - Т. 1. - С.47-549.

340. Соловьев B.C. Три разговора / B.C. Соловьев // Соч. : в 2. т. М. : Мысль, 1988.-Т.2-С. 635-763.

341. Соловьев B.C. Смысл любви / B.C. Соловьев // Соч. : в 2. т. М. : Мысль, 1988.-Т.2 —С. 493-548.

342. Соловьев B.C. Кризис западной философии / B.C. Соловьев // Соч. : в 2. т. -М. : Мысль, 1988.-Т. 2.-C.3-139.

343. Соловьев B.C. Философские начала цельного знания / B.C. Соловьев // Соч.: в 2. т.-М.: Мысль, 1988.-Т. 2. С. 139-289.

344. Соловьев B.C. Общий смысл искусства / B.C. Соловьев // Соч.: в 2. т. М. : Мысль, 1988.-Т.2-С. 390-405.

345. Соловьев B.C. Идея сверхчеловека / B.C. Соловьев // Соч. : в 2. т. М. : Мысль, 1988. - Т.2 - С. 626-635.

346. Соловьев B.C. Критика отвлеченных начал / B.C. Соловьев // Соч. : в 2. т. -М. : Мысль, 1988.- Т. 1.-С. 581-745.

347. Соловьев Э.Ю. Экзистенциальная сотериология Мераба Мамардашвили / Э.Ю. Соловьев // Историко-философский ежегодник' 98, М., 2000.

348. Солодухо Н.М. Бытие и небытие как предельные основания мира / Н.М. Солодухо // Вопр. философии. 2001. - №6. - С. 176-185.

349. Сон семиотическое окно. XXVI-e Випперовские чтения. - М. : ГМИИ им. А.С. Пушкина, 1993. - 148 с.

350. Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские / Г. Спенсер. -Мн.: Современный литератор, 1998. 1408 с.

351. Спор жизни со смертью / под ред. JI.A. Дмитриева, Д.С. Лихачева. // Изборник. Сборник произведений литературы древней Руси. М. : Художественная литература, 1969. - С. 464-467.

352. Стовбчатый П. Судьба. Фатализм. Смерть / П. Стовбчатый. М. : АСТ-ПРЕСС, 2001.-432 с.345. «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества / под ред. Н.В. Корниенко. М.: ИМЛИ РАН, 2003. - Вып. 5. Юбилейный. - 984 с.

353. Страхов П. Воскресение. Идея воскресения в дохристианском религиозно-философском сознании / П. Страхов. Киев : Метанойя, 2002. - 188 с.

354. Суворова О.С. Человек: душа и тело, смерть и бессмертие. Поиски решения проблемы в истории культуры. М.: Прометей. - 1994.

355. Суицидология : Прошлое и настоящее : Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах. М. : Когито-Центр, 2001. - 569 с.

356. Тайна смерти. М. : РИПОЛ, 1995. - 512 с.

357. Танатотерапии институт. fhttp://www.thanatotherapv.ru/instanat.shtml).

358. Тареев М. Цель и смысл жизни / М. Тареев // Смысл жизни: Антология / под ред. Н.К. Гаврюшина. М. : Прогресс-Культура, 1994. - С. 123- 243.

359. Теплов Г. Знания касающиеся вообще до философии . / Г. Теплов. -СПб.: Императорская Академия Наук, 1751.-301 с.

360. Тихоплав В.Ю., Тихоплав Т.С. Кардинальный поворот / В.Ю. Тихоплав, Т.С. Тихоплав. СПб. : ИД «ВЕСЬ», 2002. - 304 с.

361. Титаренко А.И. Структуры нравственного сознания (опыт этико-философского исследования) / А.И. Титаренко. М.: Мысль, 1974. - 278 с.

362. Тихолаз А.Г. Платон и платонизм в русской религиозной философии второй половины XIX начала XX веков / А.Г. Тихолаз. - К.: ВиРА «Инсайт», 2003.-368с.

363. Тищенко П.Д. Самость и смерть / П.Д. Тищенко // Постижение культуры. Концепции, дискуссии, диалоги. Ежегодник. Вып. 5-6-. - М., 1996. - С. 286310.

364. Токарский А. О страхе смерти / А. Токарский // Вопросы философии и психологии. 1897. - кн. 40. - №6. - С.

365. Толстой JI.H. Путь жизни / JI.H. Толстой. М. : Республика.1993. - 431 с.

366. Толстой Н.И. Славянские народные толкования снов и их мифологическая основа / Н.И. Толстой // Сон семиотическое окно. XXVI-e Випперовские чтения. - М. : ГМИИ им. А.С. Пушкина, 1993. - С. 89-96.

367. Толстая С.М. Иномирное пространство сна // Сны и видения в народной культуре / сост. О.Б. Христофорова. М.: РГГУ, 2001. - 382 с.

368. Толстая С.М. Славянские народные представления о смерти в зеркале фразеологии / С.М. Толстая // Фразеология в контексте культуры. М.: 1999.

369. Трубецкой Е.Н. Смысл жизни / Е.Н. Трубецкой // Избранное. М.: Канон, 1995.-С. 7-292.

370. Трубецкой Е.Н. Умозрение в красках / Е.Н. Трубецкой // Избранное. М.: Канон, 1995. - С.324-354.

371. Трубецкой Е.Н. Право и нравственность / Е.Н. Трубецкой // Русская философия права : философия веры и нравственности (антология) / А.П. Альбов и др.. СПб.: Алетейя, 1995. - С. 186-209.

372. Трубецкой С.Н. Вера в бессмертие / С.Н. Трубецкой // Собрание сочинений кн. Сергея Николаевича Трубецкого. Т. И. - Философские статьи. - М. : 1908.

373. Трубецкой С.Н. Основания идеализма / С.Н. Трубецкой // Учение о Логосе в его истории: Философско-историческое исследование. М. : ФОЛИО, 2000. — С. 498-650.

374. Трубников Н.Н. О смысле жизни и смерти / Н.Н. Трубников. М. : РОС-СПЭН, 1996.-383 с.

375. Уваров М. Метафизика смерти в образах Петербурга / М. Уваров // Метафизика Петербурга. СПб. : 1993.

376. Уваров М, Ясаков О. Смерть и погребение в музыке. Фигуры Танатоса. Философский альманах. Выпуск 6.СП6., 2001.

377. Федоров Н.Н. Собрание соч. : в 4-х тт. М. : Прогресс, 1995-1999.

378. Федоров Ю.М. Сумма антропологии. Новосибирск. 1995.

379. Федотов Г.П. Рождение свободы / Г.П. Федотов // Русские философы (конец XIX середина XX века): Антология. Вып.З. - М. : Кн. палата, 1996. - С. 157-175.

380. Фетисов В.П. Философия морали / В.П. Фетисов. Воронеж : Квадрат, 1995.-110 с.

381. Фетисов В.П. Возвращение в мир : книга обо всем и ни о чем / В.П. Фетисов. Воронеж : Воронеж, гос. лесотехн. акад., 2000. - 148 с.

382. Фетисов В.П Земля и Небо. (Приглашение к разговору) / В.П. Фетисов. -Воронеж-2004 .-28 с.

383. Фигуры Танатоса. Символы смерти в культуре : сб. статей под ред. А.В. Демичева, М.С. Уварова. СПб.: Изд-во С.-Пб., ун-та, 1991. - 214 с.

384. Фигуры Танатоса : Искусство умирания : сб. статей / под ред. А.В. Демичева, М.С. Уварова. СПб. : Изд-во С.-Пб., ун-та, 1998. - 220 с.

385. Философия бессмертия и воскрешения : по материалам VII Федоровских чтений. 8-10 декабря 1995 М. : Наследие, 1996. - Вып 1. 2. - 272 с.

386. Философский дебют Н.А. Бердяева. (Письма 189901990 гг.) // Вопросы философии. 1993.-№4.-С. 150-157.

387. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины / П.А. Флоренский // Соч. : в 2 т. М.: Правда, 1990. - Т. 1. - 840 с.

388. Флоренский П.А. У водоразделов мысли / П.А. Флоренский // Соч. : в 2 т. М.: Правда, 1990. - Т. 2. - 446 с.

389. Прот.Георгий Флоровский. Догмат и история / Флоровский Георгий, прот. -М., 1998.-488 с.

390. Фокин C.JI. Со-творение смерти / C.JI. Фокин // Ступени. Философский журнал. СП.: Алга-Фонд, 1993. - №1(7).

391. Фохт Б.А. О философском значении лирики Пушкина / Б.А. Фохт // Вопр. философии. 1997. - №11. - С. 105-145.

392. Франк C.JI. Смысл жизни / C.JI. Франк // Смысл жизни: Антология / под ред. Н.К. Гаврюшина. М.: Прогресс-Культура, 1994. - С. 489-584.

393. Франк C.JI. Непостижимое / C.JI. Франк. // Сочинения. М. : Правда, 1990.-607 с.

394. Франк C.JI. Реальность и человек / C.JI. Франк. СПб. : РХГИ, 1997. - 448с.

395. Франк C.JI. Свет во тьме. Опыт христианской этики и социальной философии / C.JI. Франк. М.: Факториал, 1998. 230 с.

396. Франк C.JI. Светлая печаль / C.JI. Франк // Пушкин в русской философской критике: Конец XIX первая половина XX в. - М.: Книга. - 1990. - 527 с.

397. Франк C.JI. Предмет знания. Душа человека / C.JI. Франк. СПб. : Наука, 1995.-656 с.

398. Фрейд 3. Мы и смерть / 3. Фрейд // Рязанцев С. Танатология наука о смерти. - СПб. : Восточно-Европейский институт психоанализа, 1994. - 384 с.

399. Фролов И.Т. О смысле жизни, о смерти и бессмертии человека (Научный, реальный гуманизм и нравственно-философские искания в истории русской культуры) / И.Т. Фролов. М. : Знание, 1985. - 64 с.

400. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / Фуко М. М. : Прогресс, 1977. - 406 с.

401. Хайдеггер М. Преодоление метафизики / М. Хайдеггер // Время и бытие: Статьи и выступления. М. : Республика, 1993. - С. 177-192.

402. Хайдеггер М. Что такое метафизика / М. Хайдеггер // Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. - С. 16-27.

403. Хаймоне Ж.-М. Жертва : зрелище смерти / Ж.-М. Хаймоне // Ступени. Философский журнал. СП.: Алга-Фонд, 1993. - №1(7).

404. Херсонский Б. Смысл жизни: обретение и утрата / Б. Херсонский // Суи-цидология : Прошлое и настоящее : Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах. М. : Когито-Центр, 2001.-569 с.

405. Хоружий С.С. Диптих безмолвия / С.С. Хоружий. М., 1991.

406. Хоружий С.С. К феноменологии аскезы / С.С. Хоружий. М. : Из-во гуманитарной литературы, 1998. - 352 с.

407. Хоружий С.С. О старом и новом / С.С. Хоружий. СПб.: Алетейя, 2000. -477 с.

408. Хуземан Ф. Об образе и смысле смерти. История, физиология и психология проблемы / Ф. Хуземан. -М.: Энигма, 1997. 144 с.

409. Царькова Т.С. Русская стихотворная эпитафия XIX-XX вв. / Т.С. Царькова. СПб.: Русско-Балтийский инф. Центр БЛИЦ, 1999. - 20 с.

410. Чаадаев П.Я. Статьи и письма / П.Я. Чаадаев. М. : Современник. - 1989. -623 с.

411. Чанышев А.Н. Трактат о небытии / А.Н. Чанышев // Вопросы философии. 1990.- №4.-С. 158-166.

412. Чичерин Б.Н. Нравственный мир / Б.Н. Чичерин // Русская философия права : философия веры и нравственности (антология) / А.П. Альбов и др.. — СПб.: Алетейя, 1995. С. 83-110.

413. Чуковский К.И. От двух до пяти. Живой как жизнь / К.И. Чуковский. -М.: Детская литература. 1968. - 816 с.

414. Чумакова Т.В. Смерть и бессмертие в русской средневековой культуре" // Человек. 2002, №4.

415. Чхартишвили Г. Писатель и самоубийство / Г. Чхартишвили. М., 2000.

416. Швелинг И.Е. Безсмертие души основательно против безбожников и скептиков доказанное / И.Е. Швелинг. Санктпетербург, 1799. - 306 с.

417. Шенкао М.А. Смерть как социокультурный феномен / М.А Шенкао. Киев : Ника-центр, 2003. - 180 с.

418. Щербатов М.М. Разговор о бессмертии души / М.М. Щербатов // Мысли о душе. Русская метафизика XVIII века / Т.В. Артемьева. СПб. : Наука, 1996. -316 с.

419. Шердаков В.Н. Добро истина - красота / В.Н. Шердаков. - М. : Знание, 1983.-64 с.

420. Шестов JI. Добро в учении гр. Толстого и Ф. Нитше / Л. Шестов // Вопросы философии. 1990. - №7. - С. 59-133.

421. Шестов Л. На весах Иова / Л. Шестов. М.: Фолио, 2001. -464 с.

422. Шестов Л. Memento mori / Л. Шестов // Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск. : Сагуна, 1994. - С. 5-49.

423. Шестов Л. Достоевский и Нитше /Л. Шестов // Сочинения / сост. Л.В. Полякова. М.: Раритет, 1995. - С. 5-176.

424. Шифферс Е. Отношение христианства к самоубийству / Е. Шифферс // Искусство кино. 1991. - №9. - с. 4 - 10.

425. Шмелев И.С. Книга о вечном / B.C. Шмелев // И.А. Ильин // Собр. соч : в 10 т. -М.: Русская книга, 1996. Т.6 : Кн. 1. - С. 409-415.

426. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Т. I. / А. Шопенгауэр. -М.: Наука, 1993.-672 с.

427. Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Т. И. / А. Шопенгауэр. -М.: Наука, 1993. 672 с.

428. Шор Г.В. О смерти человека. Введение в танатологию / Г.В. Шор. Ленинград : Кубуч, 1925. 272 с.

429. Шперк Ф. О страхе смерти и принципе жизни / Ф. Шперк. С.-Петербург, 1895.-17 с.

430. Штейнберг А.З. Достоевский как философ / А.З. Штейнберг // Вопр. философии. 1994. - №9. - С. 148-197.

431. Эрн В. Социализм и проблема свободы / В. Эрн // Новая жизнь. 1907. -№2. - С.68-87.

432. Эрн В.Ф. Смысл онтологизма Джоберти в связи с проблемами современной философии / В.Ф. Эрн // Сочинения. М.: Правда, 1991. - 576 с.

433. Этос религиозного опыта / под ред. И.Н. Михеевой. М. : ИФРАН, 1998. -130 с.

434. Юнг К.Г. Человек и его символы / К.Г. Юнг. М. : Серебряные нити, 1997.-368 с.

435. Юркевич П.Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека / П.Д. Юркевич // Философские произведения. М.: Правда, 1990. - С. 69-104.

436. Ямпольский М. Смерть в кино / М. Ямпольский // Искусство кино. 1991. -№9.

437. Янкелевич В. Смерть / В. Янкелевич. М. : Изд-во Литературного института, 1999.-448 с.

438. Ayer A.J. The Claims of Philosophy / A.J. Ay er//Philosophy and the Social Sciences. 1963.-P. 468-486.

439. Bair K. The Meaning- of Life / K. Bair // The Meaning of Life ed. by E.D. Klemke. Oxford Univ. Press, 1981. - P. 81 -118.

440. Barnes H.E. The Far Side of Despair / H.E. Barnes // The Meaning of Life ed. by S. Sanders and P. Cheney. Englewood Cliff INJ : Pr.-hall, 1980. - P. 105-111.

441. Britton K. Philosophy and the Meaning of Life / K. Britton. Cambridge Univ. Press, 1969.

442. Dilhman I. Life and Meaning /1. Dilhman // Philosophy. 1965. - vol. 40. - P. 320-333.

443. Edwards P. The Meaning and Value of Life / P. Edwards // The Meaning of Life ed. by E. Klemke. Oxford Univ. Press, 1981. - P. 118-141.

444. Flew A. Tolstoy and the Meaning of Life / A. Flew // Ethics. 1963. - vol.73. -P. 110-118. .

445. Hare R.M. The Structure of Ethics and Morals / R.M. Hare // Essay in ethical theory. Oxford, 1989.-P. 175-187.

446. Hartshorne Ch. God and the Meaning of Life / Ch. Hartshorne // On Nature. -Notre Dame, 1984.-P. 164-168.

447. James W. Is the Life Worth Living? / W. James // The Will to Believe. Longman, 1927. - P. 39-65.

448. Joske W. The Moral Philosophy and the Meaning of Life / W. Joske // The Meaning of Life ed. by E. Klemke. Oxford Univ. Press, 1981. - P. 248-265.

449. Kelly Aileen M. Toward Another Shore. Russian thinkers between necessity and chance / Kelly Aileen M. Yale University Press. New Haven and London, 1988. - 400p.

450. Ketchman Ch. The Search for Meaningful Existence / Ch. Ketchman. N.Y., 1968.-180 p.

451. Nagel T. The Absurd / T. Nagel // The Journal of Philosophy. 1971. - vol. 68.-P. 716-729.

452. Nielsen K. Linguistic Philosophy and "The Meaning of Life" / K. Nielsen // Religion and Human Purpose ed. by Horosz and Clements. P. 3-29.

453. Perret R.W. Death and Immortality / R.W. Perret. -Nijhof, 1987.

454. Segerberg O. Living with Death / O. Segerberg. New York, 1976.

455. Taylor R. Does Life Have a Meaning? / R. Taylor // The Meaning of Life ed. by Sanders and Cheney. Prentice-Hall, 1980. - P. 60-84.

456. Thomas V.S. Death and the Meaning of Human Existence : a Phenomeno-logical-existentialist inquiry / V.S. Thomas. N.S., 1989. - vol. 16. - P. 213-223.

457. Tonne H.A. The Human Dilemma: Finding Meaning in Life / H.A. Tonne Buffalo N.Y.3 : Prometheus Books, 1980.