Система бипредикативных конструкций с инфинитными формами глагола в тюркских языках Южной Сибири тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.20, доктор филологических наук Шамина, Людмила Алексеевна

• Шамина, Людмила Алексеевна
• доктор филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации доктор филологических наук Шамина, Людмила Алексеевна

ВВЕДЕНИЕ.

Г Л А В А I. ТИПОЛОГИЯ БИПРЕДИКАТИВНЫХ КОНСТРУКЦИЙ С ИНФИНИТНБ1МИ ФОРМАМИ ГЛАГОЛА.

1.1. Понятие сложного предложения и бипредикативной конструкции

1.2. Характеристика грамматических категорий изучаемых языков.

1.3. Структурная характеристика бипредикативных конструкций.

1.3.1. Монофинитные конструкции.

1.3.2. Предикативное склонение причастий.

1.3.3. Порядок следования ПЕ в монофинитных бипредикативных конструкциях.

1.4. Семантическая характеристика бипредикативных конструкций. 70 Г Л А В А II. СТРУКТУРНЫЕ ТИПЫ БИПРЕДИКАТИВНЫХ КОНСТРУКЦИЙ.

2.1. Причастно-падежные бипредикативные конструкции.

2.1.1. Бипредикативные конструкции с управляемыми ЗПЕ.

2.1.2. Бипредикативные конструкции с неуправляемыми ЗПЕ.

2.2. Причастно-послеложные бипредикативные конструкции.

2.3. Бипредикативные конструкции с формами косвенных наклонений в роли сказуемого зависимой части.

2.4. Бипредикативные конструкции с деепричастными формами глагола.

2.5. Бипредикативные конструкции с частицами и другими служебными словами, дополняющими основные показатели связи.

2.6. Бипредикативные конструкции с внепадежной формой причастия

2.7. Конструкции со скрепой den/min.

2.8. Соотношение аспектуально-темпоральных и модальных характеристик частей бипредикативных конструкций.

ГЛАВА III. ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ТИПЫ

БИПРЕДИКАТИВНЫХ КОНСТРУКЦИЙ.

3.1. Актантные бипредикативные конструкции.

3.1.1. Конструкции с зависимой ПЕ в роли дополнения.

3.1.2. Конструкции с зависимой ПЕ в роли подлежащего.

3.2. Сирконстантные бипредикативные конструкции.

3.2.1. Бипредикативные конструкции, выражающие темпоральные отношения между событиями.

3.2.1.1. Модели недифференцированного временного значения.

3.2.1.2. Модели дифференцированного временного значения.

3.2.1.3. Типы семантических отношений между моделями темпоральных конструкций.

3.2.2. Бипредикативные конструкции, выражающие каузальные отношения между событиями.

3.2.2.1. Причинно-следственные бипредикативные конструкции.

3.2.2.2. Целевые бипредикативные конструкции.

3.2.2.3. Условные бипредикативные конструкции.

3.2.2.4. Уступительные бипредикативные конструкции.

3.2.3. Бипредикативные конструкции, выражающие сравнительно-сопоставительные отношения.

3.2.3.1. Сравнительные бипредикативные конструкции.

3.2.3.2. Сопоставительные бипредикативные конструкции.

3.2.3.3. Заместительные бипредикативные конструкции.

3.2.3.4. Ограничительные Б ПК.

3.3. Атрибутивные бипредикативные конструкции.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Система бипредикативных конструкций с инфинитными формами глагола в тюркских языках Южной Сибири»

Исследование посвящено сопоставительному анализу системы бипреди-кативных монофинитных конструкций в тюркских языках Южной Сибири (тувинском, алтайском и хакасском). Объект исследования сложное предложение, состоящее только из двух предикативных частей (бипредикатив-ное), где предикатом главной предикативной единицы (ГПЕ) является финитная форма глагола, а предикатом зависимой предикативной единицы (ЗПЕ) - инфинитная форма.

Актуальность данной работы определяется поставленной проблемой и самим объектом исследования. Бипредикативные конструкции (далее -БПК) как особая система выражения отношений между событиями в тюркских языках Сибири в сопоставительном аспекте специально не исследовалась. Следовательно, само их описание - актуальная научно-исследовательская задача как для сопоставительного, так и для типологического исследования тюркских языков Южной Сибири. Результаты данного исследования являются важной составляющей в развитии теории синтаксиса агглютинативных языков.

В языках агглютинативного строя, к числу которых относятся тюркские языки Сибири, представлены конструкции, отличные от конструкций индоевропейских языков. Они базируются на способности инфинитных глагольных форм и форм косвенных наклонений выражать синтаксическую зависимость между частями БПК.

Дискуссионный в теоретическом синтаксисе вопрос о статусе конструкций с инфинитными формами глагола в зависимой части в языках алтайского типа вызван не только непроработанностью понятийно-терминологического аппарата, но и недостаточной изученностью самих языковых объектов, несформированностью представления о единицах и категориях синтаксиса.

Существенно, что почти все основные значения, выражаемые в индоевропейских языках средствами союзных сложноподчиненных предложений [КогЬпапп,1998, р. 457], в разных тюркских языках передаются средствами исследуемых инфинитных форм. Передавая характер смысловых отношений между событиями, описываемыми частями бипредикативных конструкций (БПК), они делают союзы совершенно избыточными.

Независимо от того, как ученые называли предложения с инфинитными формами глагола в их составе, эти формы признавались сказуемыми зависимой части. В результате конструкции, о которых идет речь, во многих тюркских языках оказались изученными довольно глубоко как в плане их построений, так и в плане значения входящих в эти конструкции компонентов. Языки коренных народов Сибири всеми этими исследованиями практически не затрагивались. Кроме якутского, эвенкийского, эвенского, эскимосского в синтаксическом плане детально изученных Е. И. Убрятовой [1976], Н.Н.Ефремовым [1984, 1998], Л.М.Бродской [1988], Н. Б. Бахтиным [1995], А. Л. Мальчуковым [2002], сложное предложение в других языках Сибири специально не изучалось. Сколько-нибудь значительные описания синтаксиса хакасского, алтайского и тувинского языков являются фрагментарными и содержатся в работах общего характера. В специальных же работах в области синтаксиса сложного предложения исследовались преимущественно монофинитные БПК отдельных семантических типов. Между тем без данных сибирских языков лингвистическая карта мира не может быть полной.

Цель и задачи исследования. Целью является сопоставительное описание системы БПК тюркских языков Южной Сибири, различных структурных типов и выражаемых ими отношений. Для достижения этой цели решались следующие задачи: 1) выявление и систематизация структурных моделей БПК; 2) классификация их по определенным структурным типам, предполагающая изучение и систематизацию разных типов инфинитных глагольных форм; 3) функционально-семантическая классификация выявленных БПК: описание семантики представленных моделей, определение соответствия между структурными и функциональными типами; 4) сопоставительно-типологическое описание системы БПК в тюркских языках Южной Сибири.

Материал и методы исследования.

В качестве аксиомы в работе принято положение о существовании на синтаксическом языковом уровне готовых образцов - моделей синтаксических конструкций (в данном случае - моделей БПК), соотнесенных с некоторыми обобщенными ситуациями действительности и служащих их знаками. Их формальную сторону представляют структурные формулы; их означаемым является пропозиция - семантическая конструкция, задающая в обобщенном виде класс однотипных событий. Выявление моделей проводилось в рамках функционально-семантического подхода с применением разнообразных методов исследования, включая метод структурного моделирования, с использованием приемов трансформационного, дистрибутивно-статистического и компонентного анализа. Характеристика моделей проводилась методом лингвистического описания и сопоставления.

При исследовании синтаксической семантики БПК мы опирались на идеи и методы современной лингвистики, рассматривающей семантический аспект языка как систему. Набор грамматических средств (падежи, послелоги, союзы, частицы) представляет замкнутую систему, имеющую строение, специфическое для каждого языка. Методом, который лучше других отвечает задаче системного исследования синтаксических значений, является метод компонентного анализа.

При сборе языкового материала в экспедициях использовалась традиционная методика полевых исследований: опрос, наблюдение, фиксация устных высказываний при помощи технических средств. В ходе полевых работ применялся метод лингвистического эксперимента, в частности опрос информантов.

Материалом исследования послужила выборка объемом около 10000 примеров из художественной литературы, словарей и грамматик, а также полевые материалы, полученные автором во время неоднократных экспедиций в Республику Тыва и другие регионы Сибири (Алтай, Хакасия, Бурятия, Ханты-Мансийский АО) и Дальнего Востока (Нанайский р-н Хабаровского края). Это позволило расширить материал и сделать его сопоставимым как с тюркскими, так и с типологически общими явлениями языков других семей.

Теоретической и методологической базой работы послужили труды отечественных и зарубежных ученых по алтаистике, общему и типологическому языкознанию. При описании БПК мы опирались на теоретические положения, разработанные Е. И. Убрятовой, предложившей нетрадиционную концепцию якутского сложного предложения и М. И. Черемисиной, развившей ее в исследованиях разносистемных языков [Черемисина, 1979].

Настоящая работа является продолжением сопоставительно-типологического изучения сложного предложения, проводившегося в Институте филологии ОИИФиФ СО РАН. В работе используется метаязык описания, сложившийся в ходе коллективного исследования и отраженный в ряде публикаций [Предикативное склонение причастий в алтайских языках, 1984; Структурные типы синтетических полипредикативных конструкций в языках разных систем, 1986; Шамина Л. А. 1987; Скрибник Е. К., 1988].

Научная новизна работы определяется тем, что в ней впервые в сопоставительном аспекте дано структурно-семантическое описание Б ПК трех тюркских языков, охарактеризован весь корпус моделей монофинитных БПК с инфинитным зависимым сказуемым, дана их функциональная классификации. В работе также описаны бифинитные конструкции со скрепой den. Результаты анализа представлены в виде классификационных схем и списка моделей, сгруппированных по структурным и семантическим типам. Описан специфический механизм спряжения зависимой предикативной единицы (ЗПЕ). Разработана методика, позволяющая классифицировать материал по двум принципам: структурному и функциональному, что дало возможность выявить не только структурные типы, но также состав функциональных типов и отношения между моделями внутри функциональных типов. Выделена система ядерных моделей, являющихся общими для всех рассмотренных языков. Выявлены модели, маркирующие один или два языка. Описана специфика грамматических форм, используемых в построении модели каждым языком. Определена специфика функциональной нагрузки моделей по различным языкам. Выделенные структурные и функциональные типы являются типологически значимыми.

Положения, выносимые на защиту.

1. Система бипредикативных конструкций представляет полевую структуру. Центром этого поля являются монофинитные БПК с синтетическими и аналитико-синтетическими показателями связи, имеющие сложную внутреннюю структуру и состоящие из отдельных подсистем. Бифинитные БПК с аналитической связью между частями в этой системе периферийны.

2. Монофинитные БПК представлены шестью структурными типами: это причастно-падежные, причастно-послеложные, причастные с частицами, причастные беспадежные (атрибутивные), БПК с формами косвенных наклонений и деепричастные. Нами выделено около 150 моделей в тувинском (в алтайском и хакасском около 100), распределяющихся по этим типам довольно неравномерно. Большая часть моделей имеет серии вариантов, которые связаны с чередованием временных форм, форм отрицания, средств выражения грамматического лица и др.

3. Предикативное ядро зависимой части БПК имеет специфическую внутреннюю организацию: а) синтаксические отношения подчинения ЗПЕ выражаются аффиксами падежей; б) инфинитные формы в составе зависимого предиката, за исключением деепричастий, регулярно оформляются аффиксами грамматического лица, т. е. спрягаются.

4. Соотношение моделей со спрягаемой и неспрягаемой формой зависимого предиката позволяет судить о важных синтаксических свойствах различных языков. Тувинский язык, как показало исследование, в этом плане четко противостоит хакасскому, но оказывается близок не только алтайскому, но также бурятскому и эвенкийскому языкам, где оформление сказуемого ЗПЕ показателями грамматического лица является регулярным. По признаку неспрягаемости деепричастий исследуемые языки четко противостоят якутскому языку, где деепричастия могут получать личное оформление.

5. Монофинитные БПК представлены тремя функционально-семантическими типами конструкций: это актантные, сирконстантные и атрибутивные. Функциональная семантика БПК, т. е. обобщенный характер формируемого ею представления об отношениях между двумя событиями, предопределяет способ синтаксической связи частей и конкретные средства ее выражения. Показатель синтаксической связи является важнейшим классифицирующим и типологическим признаком БПК. Форма зависимого сказуемого может придавать всей конструкции дополнительные значения видо-временного, модального, миративного и аспектуально-го типов.

6. Семантические типы БПК, выделенные в соответствии с общим характером выражаемых отношений, обнаруживают отчетливую координацию с функцией компонентов простого предложения и одновременно - с определенными структурными типами. Аналогию с членами предложения (прямым и косвенным дополнением, подлежащим) обнаруживают модели с управляемой зависимой частью, сказуемое которой выражено падежной формой причастия. Аналогию с различными обстоятельствами обнаруживают БПК с неуправляемой зависимой частью, сказуемое которых выражается неуправляемыми причастными, причастно-послеложными или деепричастными формами.

7. Наиболее нагруженным оказался тип сирконстантных конструкций, который включает около десяти подсистем, объединенных общностью устанавливаемого между событиями отношения. Это, прежде всего, темпоральные конструкции - самая крупная подсистема. БПК с отношениями причины, условия, уступки и цели объединяются в класс конструкций обусловленности. Сопоставительные БПК включают конструкции с отношениями сравнения, замещения, исключения.

8. Темпоральные БПК в изучаемых языках обнаруживают сходство как в структурном, так и в семантическом плане. Общим для них является: 1) использование трех причастных форм (=ган, =ар, =галак) в роли зависимого сказуемого; 2) оформление его аффиксами местного и творительного падежей. В темпоральных БПК хакасского языка активно используется исходный падеж; в алтайском и тувинском языках он употребляется только в сочетании с послелогом бээр (бери); 3) употребление деепричастных форм: —п, —а, алт. =бай, =калы; тув. —байн, капа, =гыже\ хак. —бинац, —гали, =ганча; 4) использование причастно-послеложных конструкций с общетюркскими послелогами (бери, бээр, пеер) и служебными именами (соон-да, сокында).

9. Специфика темпоральных БПК тувинского языка по сравнению с другими тюркскими языками Южной Сибири усматривается в следующем: а) регулярное использование дательного падежа причастия на =р для выражения общей временной соотнесенности, в алтайском и хакасском языках эта форма используется в функции инфинитива; б) незначительное участие частиц в выражении временных смыслов; в) большая по сравнению с другими языками роль аналитических глагольных форм, построенных по модели {Tv=n + Veen), выполняющих функцию сказуемого ЗПЕ.

10. Системная организация БПК обусловленности трех тюркских языков является сходной. Монофинитные БПК с синтетическим и аналитико-синтетическим показателем связи противопоставлены аналитическим. Специфика БПК обусловленности хакасского языка проявляется в большей синтетичности выражения причинно-следственных отношений, большем количестве причастных и деепричастных форм: =ган, =баан, =ар, =бас, =галах, —чатхан (алт. =ган, =баан, =ар, -бас, =атан\ тув. =ган, =баан, -ар, =бас). Спецификой тувинского языка является преобладание аналитических и аналитико-синтетических конструкций и прономиналь-ных скреп союзного типа.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Анализ системы БПК с инфинитными формами глагола в роли зависимого сказуемого имеет важное теоретическое и практическое значение. Он вводит в научный оборот новый объективный материал по трем тюркским языкам Сибири, обогащая представления о том, как организованы БПК в языках различного строя. Теоретические положения и выводы могут быть использованы в дальнейших сравнительно-сопоставительных работах, в частности, при описании синтаксиса. Предложенные принципы исследования и его формальный аппарат могут быть применены для работы с другими языками алтайской типологической общности.

Материалы и выводы работы могут послужить источником при создании учебных и учебно-методических пособий, лекционных курсов по синтаксису тюркских языков Южной Сибири.

Кроме того, результаты исследования могут найти применение в методике и практике преподавания родного языка в высшей и средней национальных школах республик Тыва, Хакасии и Алтая.

Апробация работы. Основные положения диссертации были отражены в докладах на научных конференциях различного уровня, в частности, на международных: «Языки, культура и будущее народов Арктики», Якутск, 1993; «Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков и культур», Новосибирск, 1995; «Алтай и тюрко-монгольский мир», Горно-Алтайск, 1995; «Международный конгресс тюркологов», Уфа, 1997; «XXII Дульзоновские чтения», Томск, 2000; «Письменность: становление и развитие науки в Туве», Кызыл, 2000; на всероссийской'. «Формирование образовательных программ, направленных на создание нового типа гуманитарного образования, в условиях полиэтнического сибирского сообщества», Новосибирск, 2003; на всесоюзных: «III Всесоюзная тюркологическая конференция», Ташкент, 1980; «Сложное предложение в языках разных систем», Новосибирск, 1984; «XII Пленум Советского комитета тюркологов», Нальчик, 1986; «Происхождение аборигенов Сибири», Томск 1985, 1987, 1990; «V Всесоюзная тюркологическая конференция», Фрунзе, 1988; «Субъекты Российской Федерации в условиях реформ», Томск, 1995; на региональных: «Сложное предложение в языках разных систем», Новосибирск, 1980 - 1983; «Проблемы развития тувинского языка и письменности», Кызыл, 1990; «Языки народов Сибири и сопредельных регионов», Новосибирск, 1985 - 2003.

Публикации по теме работы: 2 монографии и более 50 статей и тезисов докладов.

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения и трех Приложений. Общий объем работы 15 страницы. Библиография включает около 282 названий на русском и иностранных языках.

Заключение диссертации по теме «Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание», Шамина, Людмила Алексеевна

Заключение

Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы:

Основную и наиболее значимую часть БПК тюркских языков Южной Сибири составляют конструкции синтетического типа (с инфинитными формами глагола), а среди них центральными являются конструкции причастного предикативного склонения. Аналитический тип представлен БПК со скрепой den. Объектом анализа были бипредикативные конструкции, состоящие только из двух предикативных частей. Одна из частей - вторая - сохраняет структурное подобие простому предложению. Но первая часть БПК организуется качественно иначе, в соответствии с другими принципами. Действуют два механизма предикации: один из них реализуется в составе простого предложения и главной части БПК, другой - в составе препозитивной части БПК. Предикативная единица, устроенная по этому принципу, всегда является зависимой и самой формой выражает и факт своей «несвободы», и характер зависимости, связывающей ее с другой предикативной частью.

Важнейшие структурные особенности предикативных частей, построенных по принципу зависимой предикации, заключаются в том, что в роли сказуемого здесь используются инфинитные формы глагола. Предикативные отношения между подлежащим и сказуемым зависимой части выражаются с помощью личных показателей сказуемого, координированных в лице с подлежащим. В этой роли выступают две системы показателей, те -которые используются при спряжении финитных глаголов, и те, которые используются для выражения посессивных отношений.

Исследование показало, что ЗПЕ представляет собой важнейшую часть БПК, ее устройство предопределяет строение БПК в целом. Это позволило использовать символическую запись ЗПЕ и даже только ее сказуемого для наглядного представления моделей БПК в целом.

Предикативные узлы зависимой части БПК имеют специфическую внутреннюю организацию; ее особенности заключаются в следующем:

Синтаксические отношения подчинения ЗПЕ выражаются аффиксами падежей (склонение). Инфинитные формы в составе зависимого предиката, за исключением деепричастий, имеют обязательное личное оформление. Зависимое сказуемое регулярно оформляется аффиксами грамматического лица, т.е. спрягается. Спряжение ЗПЕ характеризуется следующими признаками: во-первых, спряжение лично-финитного типа противостоит спряжению притяжательного типа; во-вторых, разные зависимые сказуемые, иногда даже формально однотипные, имеют различные модели спряжения.

Сказуемое зависимой части может быть выражено как простыми инфи-нитными формами, так и аналитическими конструкциями: сочетанием причастия в форме одного из косвенных падежей с послелогами или в форме прямого или родительного падежа со служебными именами.

Специфика конструкций со сказуемым ЗПЕ, выраженным сочетанием причастия со служебным именем, состоит в том, что ЗПЕ здесь строится по принципу изафетной конструкции. Но отношения, которые устанавливаются между составляющими этой конструкции, носят предикативный характер. Эти конструкции (аналитические формы зависимых сказуемых) регулярно сочетаются с подлежащим в прямом падеже и оформляются показателями грамматического лица, т. е. спрягаются.

Важной задачей нашего исследования мы считали выделение и описание основных моделей, входящих в каждый структурный тип. Итогом явились инвентарные списки моделей БПК. Общая совокупность моделей представляет собой систему, т. е. все модели связаны между собой разного рода отношениями.

Семантические типы БПК, выделенные в соответствии с общим характером выражаемых отношений, обнаруживают отчетливую координацию с функцией компонентов простого предложения и одновременно - с определенными структурными типами. Аналогию с простыми членами предложения (прямым и косвенным дополнением, подлежащим) обнаруживают модели с управляемой зависимой частью, сказуемое которой выражено падежной формой причастия. Аналогию с различными обстоятельствами обнаруживают ВПК с неуправляемой зависимой частью, сказуемое которых выражается неуправляемыми падежными или причастно-послеложными, деепричастными формами.

В отличие от языков европейского типа, где союз является выразителем и сочинительной, и подчинительной связи, в тюркских языках подчинение всегда выражается морфологическими средствами, а использование союзов представляет собою другой способ связи, выражает другой тип смысловой информации целого

Исследование показало, что в тюркских языках активно используются прономинальные скрепы внутрифразового и межфразового типа.

Согласно той роли, которую выполняет ЗПЕ относительно главной ПЕ, выделяется три крупных функциональных типа. Каждый их этих типов характеризуется ярко выраженной структурой, формальной спецификой. В частности, сирконстантные конструкции темпоральной семантики имеют структурную организацию, отличную от актантных, атрибутивных, а также, хотя в меньшей мере, от других сирконстантных, например, от причинных конструкций.

Внутри выделенного функционального типа выделяем семантические типы, например, в сирконстантном типе выделяем семантические отношения причины, времени, условия и др. Внутри семантического типа, например, временных конструкций представлено множество семантических подтипов: одновременность/разновременность. Внутри разновременности -следование и предшествование и пр.

Каждому семантическому типу соответствует определенное множество моделей, конкретных структурных форм. Такие множества, соотносительные с одной широкой функцией, составляют подсистемы в рамках общей системы. Содержательные отношения между ними можно оценить как синонимию, которая на следующем этапе становится материальной базой дальнейшей дифференциации смыслов, закрепление за формами, исходно принятыми за синонимы, разных дополнительных, дифференцирующих значений.

Принципы построения моделей темпоральных БПК аналогичны во всех трех языках. Среди монофинитных БПК, выражающих темпоральные отношения, имеются такие, которые дифференцированно передают конкретный тип отношений. Имеются БПК, передающие разные типы темпоральных отношений. Актуализация того или иного значения зависит от лексического наполнения конструкции.

Особенностью тувинского и алтайского языков является использование большого количества моделей с послелогами (тувинский) и служебными именами (алтайский) в составе сказуемого ЗПЕ для выражения значения следования. В хакасском языке эти отношения выражаются синтетическими причастно-падежными БПК. Отношения предшествования в хакасском языке выражаются большим качеством моделей причастно-падежного типа. Отношения одновременности представлены примерно одинаково в трех языках конструкциями со служебными именами. Семантика общей временной соотнесенности выражается большим количеством моделей причастно-падежного типа в тувинском языке. Внутри этой микросистемы в алтайском языке наблюдается оппозиция моделей Т\>=ган//=да и Ту=ар//=да. Первая выражает регулярность, повторяемость событий. Вторая - конкретные единичные действия.

В тувинском языке отношения моделей сложнее, так как кроме местного падежа в выражении временной соотнесенности активно задействован дательный падеж. Эту форму принимает только причастие на —ар, но соответствующая модель (N1 Ту=ар//га) (11Ш) в тувинском более активна, чем редкая модель с зависимым сказуемым в форме на -ган//=да и не очень частотная модель со сказуемым на =ар//=да.

Проведенное исследование показало, что существует связь между типом формальной организации БПК с ЗПЕ времени и характером синтаксической семантики этого предложения. Важная закономерность состоит в том, что чем проще формальное устройство конструкции, тем более разнообразное содержание она позволяет выразить. Самыми простыми являются конструкции с деепричастными формами сказуемого ЗПЕ. Эти формы способны выражать не только временные отношения между событиями, но и широкий спектр других отношений: причинные, уступительные и т.д. Простейшие формы в темпоральных БПК связаны прежде всего с выражением общей временной отнесенности, а во вторую очередь - с выражением простейшего из дифференцированных отношений - следования.

Чем сложнее выражаемые моделью семантические отношения между событиями, тем, как правило, сложнее оказывается ее структурная организация. Причастно-падежные формы без послелогов передают значения более простые, менее дифференцированные, нежели с послелогами. Временные отношения между событиями так или иначе выражаются в любых БПК. Но в специализированных (причинных, уступительных и т. п.) они составляют фон, а в темпоральных конструкциях - основное синтаксическое содержание связи. Они формируют ту базисную структуру, на которую налагаются специализированные типы отношений.

Отношения обусловленности сложнее временных отношений, потому что обусловленность органически сплетена с модальностью, основанной на ожидании субъекта речи (говорящего). Отношения обусловленности не могут устанавливаться помимо субъекта, способного к умозаключению. Временные отношения не предполагают умозаключения.

Системная организация БПК обусловленности трех тюркских языков характеризуется принципиальной общностью: синтетические БПК с синте-тико-аналитическим подтипом в плане выражения противопоставлены аналитическим.

Наряду со сходствами обнаружены индивидуальные особенности этих конструкций. Тувинские БПК обусловленности отличаются от своих аналогов в хакасском и алтайском языках вхождением целого ряда послелож-ных форм и аналитических связующих элементов союзного типа, либо заимствованных, либо созданных из собственных ресурсов языка. Вопрос только заключается в том, в какой мере они соответствуют или не соответствуют традиционному представлению о союзах.

Общее причинно-следственное значение передается формами =ган//—дан, =ган ужун (учун). В тувинском и алтайском языках общее значение причины передается аналитическими ВПК с союзами: чуге дизе, чуге дэрге, неник учун дезе, образованными от глагола говорения де=.

Значение благоприятной причины в хакасском и алтайском языках выражается причастно-послеложными ВПК с послелогами сылтаанда, шыл-туунда. В тувинском языке это значение передает форма =ган/!/-биле с обязательным посессивным оформлением причастия.

В хакасском и тувинском значение следствия выражаются союзами ын-чангаш, аннацар 'поэтому'.

Несобственно-причинные значения санкции, эмоциональной и физиологической реакции на событие стимул в хакасском и алтайском языках выражаются причастно-послеложными конструкциями (санкция) и причаст-но-падежными (стимул-реация).

Специализированное средство выражения санкции имеется только в тувинском языке (послелог дээш).

Особенностью тувинского языка является большая функциональная нагрузка дательного падежа: он регулярно употребляется во временных и причинных конструкциях, что вызывает образование омонимичных конструкций (=1арИ=га 'когда' и =ар!М=га в эмотивной конструкции). Видимо, поэтому в тувинском языке в составе эмотивной конструкции может появляться специальная аналитическая форма с бытийным глаголом бол= 'быть' для выражения того факта, что событие-стимул следует во времени за эмоциональной реакцией.

В отличие от причинно-следственных, целевые ВПК в сопоставляемых языках не отличаются ни структурным, ни семантическим разнообразием.

Условные БПК в трех сопоставляемых языках формируются с помощью общетюркской условной формы на =са.

Уступительные БПК в тувинском языке представлены большим количеством структурных разновидностей моделей сказуемого ЗПЕ, значительную часть которых составляют модели с прономинальными скрепами в составе сказуемого зависимой части. Хакасские и алтайские уступительные конструкции нуждаются в дальнейшем изучении.

Среди монофинитных БПК, выражающих отношения обусловленности, имеются БПК, способные передавать другие типы отношений — временные: общетюркская форма на =са. Значения обусловленности предстают как сопутствующие, фоновые в разных типах БПК (сравнительные, определительные и др.).

Важнейший дифференциальный признак актантных БПК заключается в том, что падежное оформление ЗПЕ определяется требованием, исходящим от доминирующего предиката и существенно предопределяемым его типовой семантикой. Зависимая ПЕ непосредственно подчиняется сказуемому главной ПЕ, выступая при нем в качестве обязательного сильно управляемого предикативного дополнения или предикативного подлежащего. В первом случае она оформляется показателем винительного падежа, который принимает на себя сказуемое ЗПЕ. Выполняя роль предикативного подлежащего, ЗПЕ не принимает падежного аффикса; соответствующее падежное значение передается отсутствием падежного показателя.

В системе атрибутивных БПК ведущей моделью, где ОИ называет субъект действия определяющего причастия, является модель с неоформленным примыкающим причастием и лакуной на месте позиции подлежащего при нем. В моделях, где ОИ называет не субъект, а других участников ситуации ЗПЕ (объект, сирконстант, атрибут), имеется позиция подлежащего и лакуна на месте соответствующей именной позиции. Основные типы атрибутивных конструкций обнаруживают большую типологическую близость друг к другу; периферийные типы, более редкие и передающие более сложные отношения между определительной ЗПЕ и определяемым именем, оказываются более специфическими, более индивидуальными и поэтому менее сопоставимыми.

Монофинитные БПК тюркских языков Южной Сибири обнаруживают стройную системную организацию, общую для всех исследуемых языков. Основные принципы этой системной организации могут иметь типологически сходные явления в разных языках мира: наблюдается общность принципов построения БПК тюркских языков с урало-алтайскими языками. Им противопоставляется алюторский (представитель языков чукотско-камчатской группы), где наряду с синтетическими БПК с инфинитными глагольными формами, имеется достаточно богатая система аналитических средств связи: союзов и союзных слов.

Как перспективную проблему мы рассматриваем изучение выражения эвиденциальной семантики как средствами синтаксиса, так и морфологии.

Употребление высказываний в определенных жизненных ситуациях составляет мощный фактор формирования синтаксических структур и их дифференциации. Изучение информационной структуры предложения в тюркских языках Сибири - актуальная задача наших дальнейших исследований.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Шамина, Людмила Алексеевна, 2004 год

1. Абдуллаев С. Н. Причастие еще не совершившегося действия в роли зависимого предиката // Структурные и функциональные типы сложных предложений (на материале языков народов Сибири). Новосибирск, 1982. -С. 90-109.

2. Абдуллаев С. Н. Сложные предложения аналитико-синтетического типа со значением времени в тюркских языках // Тюркские языки Сибири. Новосибирск, 1983.-С. 108-122.

3. Аврорин В. А. Особый способ синтаксической связи // Вопросы грамматики (Сборник статей к 75-летию академика И. И. Мещанинова). -M.-JL, 1960.-С. 41-43.

4. Адмони В. Г. Сложноспаянное предложение в тюркских языках // Советская тюркология. Баку, 1982, № 3. - С. 30-36.

5. Алпатов В. М. Замечания о японской падежной системе // Падежи и их эквиваленты в строе сложного предложения в языках народов Сибири. -Новосибирск, 1981. С. 66-79.

6. Апресян Ю. Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Семиотика и информатика. Вып. 35. М., 1997. - С. 272 - 298.

7. Арнольд И. В. Семантическая структура слова в современном английском языке и методика ее исследования Л., 1966.

8. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. М., 1976.

9. Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. -М., 1988.

10. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. — М., 1998. 895 с.

11. АскароваМ. А. К критериям придаточных предложений в современном узбекском языке // Структура и история тюркских языков. М., 1971. С. 148—155.

12. Ахманова О. А. Словарь лингвистических терминов. М., 1966. - 605 с.

13. БабаловаЛ.Л. Семантическая разновидность причинных и условных предложений в современном русском языке. Автореф. диссертации кан. Филол. наук. М., 1974.

14. Бабушкин Г. Ф. О значениях и синтаксических функциях деепричастий в тувинском языке // Уч. зап. ТувНИИЯЛИ. Кызыл, 1959. Вып. 7. - С. 93 -103.

15. Бабушкин Г. Ф. О структуре придаточных предложений в тувинском языке // Уч. зап. ТувНИИЯЛИ. Вып. 8. Кызыл, 1960. - С. 127 - 138.

16. Баллы Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языкознания. -М., 1950.

17. Баскаков Н. А. Предложения с развернутыми членами в каракалпакском языке // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. III. Синтаксис. -М., 1961.-С. 111-121.

18. Белимов Э. И. Кетский синтаксис Новосибирск, 1991. - 163 с.

19. Беличева-Кржижкова X Система причинных отношений между предложениями в русском и чешском языках // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 15. М., 1985. - С. 407-433.

20. Белошапкова В. А. Современный русский язык. Синтаксис. М., 1977. -248 с.

21. Белошапкова В. А. Синтаксис // Современный русский язык. М., 1981.-С. 363-552.

22. Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М., 1974.

23. Бергельсон М. Б, Кибрик А. А. Система переключения референции в тувинском языке // Советская тюркология. Баку, 1987. № 2. - С. 16 - 32.

24. БичелдейК.А. Теоретические проблемы фонетики современного тувинского языка.- М. 2001.

25. БичеядейК. А, Звуковой строй диалектов Тувы.- М., 2001.

26. Благова Г. Ф. Имена действия в тюркских языках средне-азиатского региона // Тюркологические исследования. М., 1976. — С. 51 - 76.

27. Благова Г. Ф. Тюркское склонение в ареально-историческом освещении.-М., 1982.

28. Болдырев Н. Н. Отражение пространства деятеля и пространства наблюдателя в высказывании // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000. - С. 212 - 216.

29. Бондаренко И. В. О типах полипредикативных конструкций с инфинитивом в функции предиката зависимой части // Инфинитные формы глагола. Новосибирск, 1980. - С. 134 - 142.

30. Боргоякова Т. Н. Полипредикативные конструкции с причастно-послеложной зависимой частью (на материале хакасского языка) // Структурные и функциональные типы сложных предложений (на материале языков народов Сибири). Новосибирск, 1982. - С. 80 - 95.

31. Боргоякова Г. Н. Падежные формы предикативных причастий как средство выражения связи частей в темпоральных полипредикативных конструкциях // Тюркские языки Сибири. Новосибирск, 1983. - С. 63 - 77.

32. Бродская Л. М. К вопросу о дифференциации именных глагольных форм в эвенкийском языке // Вопросы языка и фольклора народностей Севера. Якутск, 1972. - С. 19 - 33.

33. Бродская Л. М. Вспомогательные глаголы в структуре сложноподчиненного предложения эвенкийского языка // Сложное предложение в языках разных систем. Новосибирск, 1977. - С. 36 - 54.

34. Бродская Л. М. Придаточное как член парадигмы предложения // Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. -Новосибирск, 1980.-С. 181-184.

35. Бродская Л. М. Значение склоняемых предикативных единиц в эвенкийском языке // Падежи и их эквиваленты в строе сложного предложения в языках Сибири. Новосибирск, 1981. - С. 39-65.

36. Бродская Л. М. Притяжательное оформление определяемого слова как средство связи в определительных сложноподчиненных предложениях эвенкийского языка // Структурные и функциональные типы сложных предложений. Новосибирск, 1982. - С. 21-37.

37. Бродская Л. М. Сложноподчиненное предложение в эвенкийском языке. Новосибирск, 1988.

38. Бахтин Н. Б. Синтаксис языка азиатских эскимосов. Санкт-Петербург, 1995.

39. ВежбицкаяА. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999.-776 с.

40. Виноградов В. В. Русский язык. М., 1972. - 614 с.

41. Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. М., 1985.

42. Володин А. П. Падеж: форма и значение или значение и форма // Склонение в палеоазиатских и самодийских языках. Л., 1974. - С. 261-291.

43. Гаджиев M. М. Синтаксис лезгинского языка. Ч. I—II. Махачкала, 1963.

44. Гаджиева Н. 3. Критерии выделения придаточных предложений в тюркских языках // Вопросы языкознания. М., 1957. № 3. - С. 112-118.

45. Гаджиева Н, 3. Основные пути развития синтаксической структуры тюркских языков. М., 1973.

46. Гак В. Г. Номинализация сказуемого и устранение субъекта // Синтаксис и стилистика. -М., 1976. С. 85-102.

47. Гак В. Г. Синтаксис эмоций и оценок // Функциональная семантика. Оценка, экспрессивность, модальность. М., 1996.

48. Гак В. Г. Языковые преобразования. М., 1998. - 763 с.

49. Герасимова А, Н. Структурные типы определительных полипредикативных конструкций в нанайском языке // Языки коренных народов Сибири. Вып. 11. Новосибирск 2003. - С. 109 - 136.

50. Гладкий А. В. О значении союза «если» // Семиотика и информатика. -М., 1997. Вып. 35. С. 153-183.

51. Гловинская М. Я. Семантические типы видовых противопоставлений русского глагола. М., 1982 - С. 155.

52. Гловинская МЛ. Общефактическое значение несовершенного вида (формы прошедшего времени) // Проблема структурной лингвистики. М., 1981.-С. 108-125.

53. Головнин И. В. Введение в синтаксис современного японского языка. -М., 1979.

54. Гордлевский В. А. Грамматика турецкого языка. М., 1928.

55. Горелова JI. М. О специфике аналитических форм эвенкийского глагола // Сложное предложение в языках разных систем. Новосибирск, 1977. -С. 55-75.

56. Горелова Л. М. Функции эвенкийских причастий в их отношении к деепричастиям // Инфинитные формы глагола. Новосибирск, 1979. -С. 3-31.

57. Горелова Л. М, Модели полипредикативных конструкций в эвенкийском языке // Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. -Новосибирск, 1980. С. 83-90.

58. Горелова Л. М. Условно-временные формы в эвенкийском языке // Народы и языки Сибири. Новосибирск, 1980 - С. 72-83.

59. Горелова Л. М. Способы выражения подчинения в полипредикативных конструкциях в маньчжурском языке // Грамматические исследования по языкам Сибири. Новосибирск, 1982. - С. 40-56.

60. Грамматика алтайского языка (составленная членами алтайской миссии). Казань, 1869.

61. Грамматика русского языка. Т. I, II (ч. 1 и 2). М., 1960.

62. Грамматика современного башкирского литературного языка. М., 1981.

63. Грамматика современного русского литературного языка. М., 1970.

64. Грамматика современного якутского литературного языка. Фонетика и морфология. М., 1982.

65. Грамматика хакасского языка. М., 1975.

66. Грамматика тувинского языка. М., 1961.

67. Гришина Н. М. Падежные показатели и служебные слова в структуре сложного предложения кетского языка. Автореф. Диссертации канд. фи-лол. наук. Л., 1979.

68. ГрунинаЭ.А. Некоторые вопросы синтаксиса сложноподчиненного предложения в современном литературном узбекском языке // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. III. Синтаксис. М., 1962.-С. 134—163.

69. Гузев В. Г. О разграничении понятий «финитная форма» и «личная форма» // Ученые записки С.-Петерб. гос. ун-та № 34. Сер. востоковед, наук. Вып. 18. — СПб., 1993. С. 36-42.

70. Гузев В.Г. Система именных форм тюркского глагола как морфологическая категория // Тпгсо1о^са. Л., 1976. - С. 56 -78.

71. Гулыга Е. В. Теория сложноподчиненного предложения в современном немецком языке. — М., 1971.

72. Демесинова Н. X. Развитие синтаксиса современного казахского языка. Алма-Ата, 1974.

73. Демесинова Н. X. Типы сложноподчиненного предложения и вопросы синтаксической синонимии // Сложное предложение в языках разных систем. Новосибирск, 1977. - С. 84-91.

74. Дмитриев Н. К. Строй турецкого языка. Л., 1939.

75. Дмитриев Н. К. Грамматика кумыкского языка. М.-Л., 1940.

76. Дмитриев Н. К. Сложноподчиненное предложение // Строй тюркских языков. М., 1962. - С. 388-392.

77. Дубровина 3. М. Инфинитив и причастие как дополнительное ядро предикации в финском предложении // Вопросы финно-угорской филологии. -Л., 1977.-С. 34-74.

78. Дульзон А. П, Кетские послелоги // Кетский сборник. М., 1968. -С. 247250.

79. Дьяконов И. М. Эргативная конструкция и субъектно-обьектные отношения // Эргативная конструкция предложения в языках различных типов. -Л., 1967.-С. 95-115.

80. Дьяконов И, М. Шумерский язык // Языки Азии и Африки. III. М., 1979.-С. 7-36.

81. Дыренкова Н. П. Грамматика ойротского языка. М.-Л. - 1941.

82. Дыренкова Н. П. Грамматика шорского языка. М., 1941.

83. ЕсеновХ. М. Основные средства связи компонентов сложноподчиненных предложений И Советская тюркология. Баку, 1972. № 4. - С. 17-22.

84. ЕсеновХ.М. Сложноподчиненные предложения с падежно-после-ложными формами причастий в казахском языке // Падежи и их эквиваленты в строе сложного предложения в языках народов Сибири. Новосибирск, 1981.-С. 89-97.

85. ЕсеновХ. М. Осложненные предложения со смыкающими оборотами в казахском языке // Структурные и функциональные типы сложных предложений. Новосибирск, 1982. - С. 38-47.

86. Есипова А. В. Определительная функция причастия в шорском языке. -Новосибирск, 1993.

87. Ефремов Н. Н. Сложноподчиненные предложения якутского языка, выражающие простую одновременность // Синтаксис алтайских и европейских языков. Новосибирск, 1981. - С. 51-59.

88. Ефремов Н. Н. Якутские полипредикативные предложения с формой на =тагына II Тюркские языки Сибири. Новосибирск, 1983. -С. 165-169.

89. Ефремов Н. Н. Сложноподчиненные предложения времени в якутском языке. М., 1984.

90. Ефремов Н. Н. Полипредикативные конструкции в якутском языке. -Новосибирск, 1998.

91. Закиев М. 3. О наличии придаточных предложений в татарском языке // Уч. зап. Казанск. ун-та. Т. 119. Кн. 5. Казань, 1961. - С. 312-320.

92. Закиев М. 3. Синтаксический строй татарского языка. Казань, 1963.

93. Зализняк А. А., Падучева Е. В, К типологии относительного предложения // Семиотика и информатика. Вып. 6. М., 1975. - С. 51-101.

94. ЗолотоваГ.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. -М., 1982.

95. Иванов С. Н. Тюркские атрибутивные конструкции с показателем относительной связи // Уч. зап. ЛГУ. №282. Сер. востоковедческих наук. Вып. 11.-Л., 1959.-С. 189-196.

96. Иванов С Н. К истолкованию категории принадлежности // Советская тюркология. № 1. Баку. 1973. - С. 26-32.

97. Иванов С. Н. К проблеме придаточных предложений в тюркских языках. (Изъяснительные причастные конструкции в узбекском языке и вопрос о трансформах) // Тюркологический сборник. 1977. М., 1981. -С. 109-116.

98. Изысканный дар тюркскому языку. Грамматический трактат XIV в. на арабском языке / Пер. Э. И. Фазылова, М. Т. Зияевой. Ташкент, 1978.

99. Исхаков Ф. Г., Пальмбах А. А. Грамматика тувинского языка. М., 1961.

100. Казем-Бек А. Общая грамматика турецко-татарского языка. -Казань, 1846.

101. Касевич В. Б. О семантике некоторых условных конструкций // Типология. Грамматика. Семантика. СПб., 1998. - С. 282-292.

102. Катаное Н. Ф. Опыт исследования урянхайского языка с указанием главнейших родственных отношении его к другим языкам тюркского корня.-Казань, 1903.

103. Кацнельсон С Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972.

104. Кенесбаев С. К., Карашева Н. Б. Казахский язык // Языки народов СССР. Т. II. Тюркские языки. М., 1966. - С. 320-339.

105. Кибрик А .А. Языки мира и языковые ареалы: проспект учебника // Языки мира. Типология. Уралистика- М., 2002. С. 252 - 275.

106. Кибрик А. Е. Константы и переменные языка. Санкт-Петербург, 2003. -719 с.

107. Климов Г. А. Типология языков активного строя. М., 1977.

108. Коваленко Н. Н. Выражение субъекта зависимой части полипредикативного временного предложения в нганасанском языке //Структурные функциональные типы сложных предложений (на материале языков народов Сибири). Новосибирск, 1982. - С. 110-114.

109. Колесникова В. Д. Синтаксис эвенкийского языка. М.-Л., 1966.

110. Козинцева Н. А. Временная локализованность действия и ее связи с аспекту альными, модальными и таксисными значениями. Л., 1991.

111. Козинцева Н. А. Результата®, пассив и перфект в армянском языке // Типология результативных конструкций. Л., 1983.

112. Козинцева Н. А. Категория эвидеициальности (проблемы типологического анализа) // Вопросы языкознания. № 3. М., 1994. - С. 92-104.

113. Колосова Т. А. Русские сложные предложения асимметричной структуры. Воронеж, 1980.

114. Кононов А, Н. Грамматика турецкого языка. M.-JL, 1941.

115. Кононов А. Н. Грамматика узбекского языка. —Ташкент, 1948.

116. Кононов А. Н. Грамматика языка тюркских рунических памятников. -Л., 1980.

117. Константинова О. А. Эвенкийский язык //Языки народов СССР. Т. 5. -Л., 1968.-С. 68-87.

118. Копыленко М. М. Теория сложноподчиненного предложения в русском языкознании. Одесса, 1954.

119. Коркина Е. И. Наклонения глагола в якутском языке. М., 1971.

120. Коркина Е. И. Деепричастия в якутском языке. Новосибирск, 1985.

121. КормушинИ.В. Системы времен глагола в алтайских языках. М., 1984.-85 с.

122. Н. Б. Способы выражения модус-диктумных отношений в уральских языках Сибири (на материале хантыйского и ненецкого языков) // Лексическая и синтаксическая семантика. Новосибирск, 2004.

123. Крючков С. Е., Максимов Л. Ю. Современный русский язык. Синтаксис. Сложное предложение. — М., 1977.

124. Кузнецов П. И. Условное наклонение в турецком языке // Академику В.А. Гордлевскому к его 75-летию. М., 1953.

125. Кузнецов П, И. Система функциональных форм глагола в турецком языке // Советская тюркология. № 1.- Баку, 1982. С. 3-21.

126. Кунаа А. Ч. Синтаксис простого предложения современного тувинского языка. Кызыл 1970.

127. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

128. Липеровский В. П. Сложные предложения в хинди. Опыт структурно-семантического описания. М., 1972.

129. Майзель С С Изафет в турецком языке М.-Л., 1957.

130. Майсак Т. АТатевосов С. Г. Пространство говорящего в категориях грамматики // Вопросы языкознания № 5. М., 2000. - С. 68-80.

131. Мальцева А. А. Релятивные слова в чукотско-корякских языках // Сибирский филологический журнал. № 1. — Новосибирск, 2003. с. 58 - 97.

132. Мальчуков А. Л. Тунгусские «сложноспаянные» предложения и критерии отождествления предикативных единиц // Проблемы функциональной грамматики. Санкт-Петербург, 2003. - С. с. 346 — 359.

133. Мураталиев М. Придаточные предложения времени в киргизском языке. Автореф.диссертации канд. филол. наук. Алма-Ата, 1953.

134. Марузо Ж. Словарь лингвистических терминов. М., 1960.

135. Маслиева. О. В. Становление категории причинности. Л., 1980.

136. Мельчук И. А. Курс общей морфологии. Т. 2. Москва Вена, 1998. - 543с.

137. Меновщиков Г. А. Грамматика языка азиатских эскимосов. Ч. П. Л., 1967.

138. Меновщиков Г, А., Бахтин Н. Б. Эскимосский язык. Л., 1983.

139. Мещанинов И. И. Структура предложения. М.-Л., 1963.

140. Мещанинов И. И. Проблемы развития языка. Л., 1975.

141. Мещанинов И. И. Члены предложения и части речи. М., 1978.

142. МонгушД.А. О временных формах в тувинском языке // Уч. зап. ТувНИИЯЛИ. Кызыл, 1959. Вып. VII. - С. 85-92.

143. Монгуш Д. А. Формы прошедшего времени изъявительного наклонения в тувинском языке. Кызыл, 1963.

144. Монгуш Д. А. О служебных функциях слов кижи, улус и чуве в тувинском языке // Тюркские языки Сибири. Новосибирск, 1983. - С. 12-35.

145. МонгушД.А. Частицы как компонент аналитических сказуемых (на материале тувинского языка) // Языки коренных народов Сибири. Вып. 4. -Новосибирск, 1998.-С. 122-153.

146. Монгуш Д. А. Частица эвес как компонент в зависимой части сложного предложения // Языки коренных народов Сибири. Вып.5. Новосибирск, 2001 (1999).-С. 33-41.

147. Москалъская О. И. Грамматика текста. М., 1981.

148. Наделяев В. М. Современный монгольский язык. Новосибирск, 1988.

149. Невская И. А. Формы деепричастного типа в шорском языке. -Новосибирск, 1993. 118 с.

150. Ооржак Б.Ч. Временная система тувинского языка в сопоставлении с древнеуйгурским и южносибирскими тюркскими языками. Автореф. диссертации канд. филол. наук. Новосибирск, 2002.

151. Оралбаева Н., БалтабаеваЖ. Дифференциация функции аффиксальной и нулевой формы винительного падежа // Тюркские языки Сибири. Новосибирск, 1983. - С. 3-11.

152. Оюн М. В. Придаточные определительные предложения, вводимые служебными словами den, дээр, дээн в тувинском языке // Тюркские языки Сибири. Новосибирск, 1983. - С. 40-55.

153. Оюн М. В. Об одном типе определительных ППК тувинского языка // Полипредикативные конструкции в языках разных систем. -Новосибирск, 1985.-С. 114-124.

154. Оюн М. В. Семантика тувинских сложных определительных конструкций со служебным словом дугайында II Синтаксическая и лексическая семантика. Новосибирск, 1986. - С. 98-104.

155. Оюн М. В. Определительные конструкции в тувинском языке. Автореф. Диссертации канд. филол. наук. Алма-Ата, 1988.

156. Падучева Е. В. О семантике синтаксиса. М., 1974.

157. Падучева Е. В. Семантические исследования. М.,1996. - 464 с.

158. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1938.

159. Плоткин В, Я. Грамматические системы в английском языке. Кишинев, 1975. -126 с.

160. Плунгян В. А. Общая морфология. Введение в проблематику. М., 2000. -383 с.

161. Плунгян В.А. О специфике выражения именных пространственных характеристик в глаголе: категория глагольной ориентации // Исследованияпо теории грамматики 2. Грамматикализация пространственных значений. -М., 2002.-С. 57-98.

162. Подлесская В. И. Условные конструкции: стратегии кодирования и функциональная мотивация // Типология и теория языка. От описания к объяснению. М., 1999.

163. Попова Н. И. Атрибутивная функция причастных форм якутского языка // Исследования по грамматике якутского языка. Якутск, 1983. -С. 104— 109.

164. Поркшеян Е. М. Сравнительные конструкции современного русского языка и их структурно-семантические разновидности. Автореф. Диссертации канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 1991.

165. Поцелуевский А. П. Основы синтаксиса туркменского литературного языка. Ашхабад, 1943.

166. Поцелуевский Е. А. Тюркский трехчлен. М., 1967.

167. Предикативное склонение причастий в алтайских языках. -Новосибирск, 1984.

168. Пюрбеев Г. Ц. Типы сложных предложений в монгольских языках. М., 1979.

169. Пюрбеев Г. Ц. Специфика падежного оформления субъекта в инфинит-ных конструкциях монгольских языков // Падежи и их эквиваленты в строе сложного предложения в языках народов Сибири. —Новосибирск, 1981. — С. 80-88.

170. Рамстедт Г. И. Введение в алтайское языкознание. — М., 1959.

171. Распопов И. П. Очерки по теории синтаксиса. — Воронеж, 1973.

172. Рассадин В. И. Морфология тофаларского языка. М., 1978. - 287 с.

173. Ревзин И. И. Модели языка. М., 1962.

174. Рифтин А.П. О двух путях развития сложного предложения в аккадском языке // Советское языкознание. Т. 3. JI., 1937.

175. Русская грамматика. Т. 1-П. М., 1980.

176. Рыжова Е. Ю. Система причастий в северном диалекте энецкого языка // Советское финно-угроведение. № 3. Таллин, 1982. - С. 205-209.

177. Сайнахова А. И. Служебные слова в мансийском языке. Автореф. Диссертации канд. филол. наук. Л., 1966.

178. Cam Ш. Ч. Тувинско-русский словарь. -М., 1955.

179. СатШ. Ч. Синтаксические функции причастий в тувинском языке. -Кызыл, 1960.

180. Cam Ш. Ч. Амгы тыва литератур луг дыл. Синтаксис. Кызыл, 1966.

181. Cam Ш. Ч. Образование формы условного наклонения в тувинском языке // Уч. Записки ТувНИИЯЛИ .Вып. 13. Кызыл, 1966. - С. 237.

182. СевортянЭ.В. Категория падежа // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. II. Морфология. М., 1956. - С. 45-64.

183. Семантические типы предикатов. М., 1982.

184. Серебренников Б. А. Основные линии развития падежной и глагольной систем в уральских языках. — М., 1964.

185. Серебренников Б. А., Гаджиева Н.З. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Баку, 1979.

186. Серээдар Н. Ч. Основные типы предложений с именным сказуемым в тувинском языке. Автореф .диссертации канд. филол. наук. Новосибирск 1995.

187. Скаличка В. Типология и тождественность языков // Исследования по структурной типологии. М., 1963. - С. 32-34.

188. СкорикП. Я. Грамматика чукотского языка. Ч. П. Л., 1977.

189. Скрибник Е. К. Полипредикативные синтетические предложения в бурятском языке. Новосибирск, 1988. - 196 с.

190. Смирницкий А. И. Синтаксис английского языка. М., 1957.

191. Соколов С. Л. К вопросу о классификации сложных предложений в современном литературном турецком языке // Структура и история тюркских языков. — М., 1971.-С. 156-164.

192. Степанов Ю. С. Имена, предикаты, предложения. М. 1981.

193. Структурные типы синтетических полипредикативных конструкций в языках разных систем. Новосибирск, 1986.

194. Субракова О. В. Средства выражения синтаксической связи в сложноподчиненных предложениях // Исследования по современному хакасскому языку. Абакан, 1980. - С. 22-39.

195. Суник О. П. Глагол в тунгусо-маньчжурских языках. M.-JL, 1962.1982.

196. Сыромятников Н. А. Система времен в новояпонском языке. М., 1971.

197. Тадыкин В. Н. Причастия в алтайском языке. Горно-Алтайск, 1971.

198. Татаринцев Б. И. Смысловые связи и отношения слов в тувинском языке. -М.,1987.

199. Тенишев Э. Р. Строй сарыг-югурского языка. М., 1976.

200. Тенишев Э. Р. Строй саларского языка. М., 1976.

201. ТеньерЛ. Основы структурного синтаксиса. М., 1988. - 654 с.

202. Терещенко Н. М. Нганасанский язык. JL, 1979.

203. Теория грамматического значения и аспектологические исследования. -Л., 1984.

204. Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л., 1987.

205. Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. -Л., 1990.

206. Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. По-сессивность. Обусловленность. СПб., 1996.

207. Теория функциональной грамматики. Персональность. Залоговость. -С-Пб., 1992.

208. Типология вида. Проблемы, поиски, решения. М., 1998.

209. Типология условных конструкций. СПб., 1988.

210. Трубецкой Н. С. Основы фонологии. М., 1960.

211. Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ. Т1.-М., 1997.

212. ТумашеваД. Г. Татарский глагол. Казань, 1987.

213. Убрятова Е. И. Исследования по синтаксису якутского языка. Ч. I. Простое предложение. M.-JL, 1960.

214. Убрятова Е. И. О вопросах сложноподчиненного предложения в тюркских и якутском языке // Вопросы грамматики тюркских языков. -Алма-Ата, 1958.-С. 221-225.

215. Убрятова Е. И. Согласование в якутском языке // Исследования по синтаксису тюркских языков. М., 1962. - С. 101-188.

216. Убрятова Е. И. Исследования по синтаксису якутского языка. II. Сложное предложение. Кн. 1-2. Новосибирск, 1976.

217. Фельдман Н. И. О реальном и фиктивном склонении предложений в современном японском языке // Уч. зап. Ин-та востоковедения АН СССР. Т. IV. М., 1952. - С. 230-276.

218. Фидлер В. Условные предложения в албанском // Проблема синтаксиса языков албанского ареала. Л., 1979. - С. 226-249.

219. Филиппович Т. П. Темпоральные полипредикативные конструкции алтайского языка. Новосибирск, 1991.

220. Хаямагомедов Б. Г.-К. Очерки по синтаксису табасаранского языка. -Махачкала, 1970.

221. Храковский В. С. Условные конструкции (проблемы типологического анализа) // Типологические и сопоставительные методы в славянском языкознании. М., 1993.

222. Храковский В. С. Типология условных конструкций. Санкт-Петербург, 1998.-583 с.

223. Ханмурзаева Э. А. Полипредикативные конструкции в кумыкском и ненецком языках. Принцип сравнения // Структурные и функциональные типы сложных предложений (на материале языков народов Сибири). -Новосибирск, 1982. С. 143-147.

224. Черемисина М. И. Деепричастия как класс форм глагола в языках разных систем // Сложное предложение в языках разных систем. Новосибирск, 1977. - С. 3-28.

225. Черемисина М. И. Некоторые вопросы теории сложного предложения. -Новосибирск, 1979.

226. Черемисина М. И. Моносубьектная конструкция. Понятие и типология // Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. Новосибирск, 1980. С. 6-34.

227. Черемисина М. И. Сложное предложение как знак языка (об отдельных моделях сложного предложения) // Синтаксис алтайских и европейских языков. Новосибирск, 1981. - С. 3-36.

228. Черемисина М. И. Структурно-функциональные типы конструкций с падежными формами зависимых предикатов // Структурные и функциональные типы сложных предложений. Новосибирск, 1982. - С. 3-20.

229. Черемисина М. И. Теоретические итоги исследования сложных предложений в алтайских языках Сибири // Изв. СО АН СССР. Новосибирск, 1984. № 14. Серия истории, филол. и филос. Вып. 3. С. 15-20.

230. Черемисина М. И., Боргоякова Г. Н. О хакасском причастии на -галах/-гелек в роли зависимого предиката // Грамматические исследования по языкам Сибири. Новосибирск, 1982. - С. 70-82.

231. Черемисина М. ИСкрибник Е. К. Опыт формального описания прича-стно-послеложных конструкций бурятского языка // Подчинение в полипредикативных конструкциях. Новосибирск, 1980. — С. 38-76.

232. Черемисина М. И, Колосова Т. А. Очерки по теории сложного предложения. Новосибирск, 1987.

233. Черемисина М. И. Лекции по синтаксису сложного предложения в тюркских языках Южной Сибири. Новосибирск: НГУ, 1998 (рукопись).

234. Чиспияков Э. Ф. Придаточные предложения в шорском языке. Автореф. диссертации канд. филол. наук. Томск, 1973.

235. Чонбашев К. С. Сложные предложения в русском и киргизском языках. -Фрунзе, 1968.

236. Шамина JI. А. Временные полипредикативные конструкции тувинского языка. Новосибирск: Наука, 1987. - 140 с.

237. Шамина Л. А. Система многозначных моделей темпоральной семантики в тувинском языке // Гуманитарные науки в Сибири. № 4 Новосибирск, 1997.-С. 70-76.

238. Шамина Л. А., Ондар Ч.С. Глагольные аналитические конструкции с первым причастным компонентом в тувинском языке. Новосибирск, 2003.-242 с.

239. Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. Л., 1941.

240. Швнцова И. В. Шорский глагол. Функционально-семантическое исследование. Автореф. диссертации канд. филол. наук. М., 1998.

241. Шенцова И. В. Акциональные формы глагола в шорском языке. Кемерово, 1997. - 147 с.

242. Ширалиев М. Ш. Сложноподчиненное предложение в азербайджанском языке // Вопросы языкознания. № 1. 1956. - С. 93-99.

243. Ширалиев М. Ш. Проблема сложноподчиненного предложения в азербайджанском языке // Вопросы составления описательных грамматик. -М., 1961.-С. 153-159.

244. Широбокова Н. Н. Отношение якутского языка к тюркским языкам Сибири. Автореф. диссертации докт. филол. наук. Якутск, 2000.

245. Шубина Т. П. Основные виды условных конструкций современного алтайского языка с формой на -са/-за в зависимой части // Тюркские языки Сибири. Новосибирск, 1983. - С. 99-107.

246. Щербак А, М. Грамматический очерк языка тюркских текстов в X-XIII вв. из Восточного Туркестана. — M.-JL, 1961.

247. Щербак А. М. О происхождении формы условного наклонения в тюркских языках // Советская тюркология. № 2. Баку, 1970. - С. 13-22.

248. Щербак А. М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков. Глагол. Л., 1981. - 150 с.

249. Щербак А. М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков. -Л., 1987.

250. Эсхаджиев Я. Ц. Способы выражения сложноподчиненного предложения в чеченском литературном языке. Автореф. диссертации канд. филол. наук. Грозный, 1971.

251. Юлдашев А. А. Соотношение деепричастных и личных форм глагола в тюркских языках. М., 1977.

252. Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков разного строя. М., 1972. -С. 95-113.

253. Auwera J., Plungian V, Modality's semantic map // Linguistic Typology 2.- Cambridge University Press, 1998. p. 79 - 124.

254. Keenan E. L. Relative clauses // Shopen T. (ed.), Language typology and syntactic description. Cambridge University Press, 1985. - P. 141 - 170.

255. Keenan E. L, Comrie B. Noun Phrase Accessibility and Universal Grammar. Linguistic Inquiry 8, 1977. P. 63 99.

256. Krueger J. R. Tuvan Manual. University, UAS, vol. 126.

257. Kortmann B. Adverbial subordinators in the Languages of Europe // Adverbial Constructions in the Languages of Europe. Empirical Approaches to Language Typology/ Eds. Georg Bossong, Bernard Comrie. Berlin-New York 1998.-457 p.

258. Martin G B. Dispositions and conditionals // Philos. quart. St. Andrews, 1994. Vol. 44. № 179. P. 1-8.

259. Menges K. H. Das Sojonische und Karagassische. Philologiae Turcicae Fundamenta. Wiesbaden, 1959. - S. 640-670.

260. Palmer F. R. Mood and modality. Cambridge University Press, 1986. 2361. P

261. Shamina L. Polypredicative sentence in the Tuvan Language // Tenth International Conference on Turkish Linguistics. Bogazigi Üniversitesi. Istanbul, 2000.

262. Shamina L. Multicomponent analytical predicates in Tuvinian // Turkic Languages 7. № 1. Wiesbaden, 2003. P. 13 - 17.

263. Schdnig C Relativsatzbantypen in den sogenannten altaischen Sprachen // Acta orientalia. Budapest, 1992/ 93. T. 46. Fasc. 2 / 3. - S. 327-338.

264. Schdnig CI. Hilfsverben im Tatarischen. Wiesbaden, 1984.

265. Wierzbicka A. Semantic primitives // Linguistische Forrschungen. -Frankfurt/M., 1972. Bd. 22.