Полипредикативные конструкции бурятского языка с подчинительной связью тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.16, кандидат филологических наук Даржаева, Надежда Баировна

• Даржаева, Надежда Баировна
• кандидат филологических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Даржаева, Надежда Баировна

ВВЕДЕНИЕ

I ГЛАВА. КРИТЕРИИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ СТАТУСА

ЗАВИСИМОЙ ИНФИНИТНОЙ ЧАСТИ

§ 1. Генитивные синтетические конструкции

§ 2. Генитивные аналитико-синтетические конструкции

§ 3. Номинативные конструкции

§ 4. Выводы по главе

II ГЛАВА БИФИНИТНЫЕ КОНСТРУКЦИИ

§ 1. Типы сложноподчиненных предложений

§ 2. Функционально-семантическая дифференциация

структурных типов ППК

§ 3. Выводы по главе

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

ПРИЛОЖЕНИЕ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Полипредикативные конструкции бурятского языка с подчинительной связью»

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Если в бурятском языкознании достаточно хорошо и полно исследованы фонетика, лексика и морфология, то синтаксис все еще остается одним из наименее освещенных и пока спорных разделов. Сложное предложение в бурятском языке привлекало и привлекает внимание многих ученых-монголоведов. Особенности структурной организации сложных предложений, недостаточная разработанность понятийного аппарата, слабая теоретическая база синтаксических исследований монгольских и, шире, алтайских языков, - все это вызвало споры вокруг статуса зависимой инфинитной части сложного предложения. Различные трактовки инфинитной части: считать ли оборотом или предложением, восходят еще к работам А.А.Бобровникова. Он в своей "Грамматике монгольско-калмыцкого языка" (СПб, 1849) причастные и деепричастные конструкции трактует как придаточные предложения. Затем начало научному описанию синтаксиса бурятского языка положил Г.Д.Санжеев (Синтаксис монгольских языков, 1934; Синтаксис бурят-монгольского языка, 1940). Он отрицает наличие сложноподчиненных предложений в монгольских языках, а причастные и деепричастные обороты относит к развернутым членам предложения. Вслед за трудами Г.Д.Санжеева последовали работы Д.А.Алексеева, в которых он изложил свой взгляд на природу сложного предложения. Исследователь придает статус придаточных предложений

некоторым типам оборотов. Иное понимание принципов организации предложений с главным и зависимым предикатами заложено в трудах Т.А.Бертагаева, в том числе и в разделе "Синтаксис", написанном им совместно с Ц.Б.Цыдендамбаевым и опубликованном в академической "Грамматике бурятского языка", в работах Ц.-Ж.Ц.Цыдыпова, Г.Ц.Пюрбеева. Сторонники этого направления признают наличие как сложноподчиненных, так и особых зависимых предикативных конструкций, которые называются оборотами.

Своеобразное решение этой проблемы нашла Новосибирская синтаксическая школа во главе с проф.М.И.Черемисиной. Представители данной школы в ходе исследований сложного предложения в алтайских языках выработали родовой термин "полипредикативная конструкция". Этот термин объединяет исходные понятия "сложное предложение" и "простое осложненное". В результате различают полипредикативные конструкции (ППК) с аналитическими показателями связи (в традиционном понимании

сложноподчиненные предложения),ППК с синтетическими показателями связи (предложения с причастными и деепричастными оборотами), ППК с аналитико-синтетическими показателями связи (предложения с причастно-послеложными оборотами). Таким образом, синтаксисты Новосибирской школы выход из многолетнего спора видят в создании гибкой понятийно-терминологической системы. В этом направлении сделано уже многое. Прежде всего это монографическое описание * полипредикативных синтетических предложений бурятского языка, выполненное Е.К.Скрибник (1988).

Однако в последнее время появляются работы, в которых наблюдается смешение терминологий традиционной и системы полипредикативного синтаксиса. Оставаясь на позициях Т.А.Бертагаева, исследователи в то же время используют разработки Новосибирской синтаксической школы, что приводит к утверждениям типа "подлежащее и сказуемое в оборотах".

Итак, окончательное решение этой спорной проблемы, заключающееся в выработке приемлемых критериев для разграничения оборотов и придаточных предложений, имело бы как большое теоретическое значение, так и немаловажное практическое. С этих позиций тему "Полипредикативные конструкции бурятского языка с подчинительной связью" м ы считаем достаточно актуальной. Ее актуальность и своевременность в настоящее время усиливается в связи с принятием "Закона о языках народов Республики Бурятия", который установил статус бурятского языка в Республике как государственного наряду с русским, что предполагает необходимость усиления и расширения многосторонних исследований бурятского языка на всех его уровнях.

Целью данной работы является исследование полипредикативных конструкций бурятского языка с подчинительной связью с точки зрения степени релятивности выражаемых ими предикативных отношений, а также функционально-семантическая дифференциация этих

конструкций.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

проследить историю изучения полипредикативных конструкций с выраженной подчинительной связью в монголоведении;

- проанализировать все подчинительные конструкции бурятского языка с использованием критерия предикативности, определив степень релятивности предикативных отношений;

- определить и обосновать место каждого структурно-семантического типа подчинительных конструкций на шкале предикативности;

- провести функционально-семантическую дифференциацию полипредикативных конструкций с подчинительной связью.

Научная новизна, диссертации состоит в том, что впервые в бурятоведении и монголоведении предпринята попытка целостного монографического исследования полипредикативных конструкций с подчинительной связью с точки зрения степени релятивности выражаемых предикативных отношений с целью разграничения придаточных предложений и оборотов.

Теоретическая и практическая значимость диссертационной работы заключается в том, что результаты исследования могут найти практическое применение в вузовском и школьном преподавании бурятского языка, при чтении курса "Грамматика бурятского языка. Синтаксис", при создании учебников и учебно-методических пособий различных типов. Основные положения и выводы диссертации могут способствовать разрешению проблемы категоризации подчинительных конструкций в бурятском языке.

Методы исследования. Основными методами исследования, применяемыми в диссертации, являются описательный с

элементами анализа, трансформационный, а также наблюдение, обобщение.

Материалами исследования, послужили сплошная выборка примеров из художественной литературы на бурятском языке, из бурятской периодической печати, примеры из словарей, академической грамматики бурятского языка, а также данные, полученные в результате интервьюирования носителей языка.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседаниях отдела языкознания Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, ее основные положения докладывались на научно-практической конференции БНЦ СО РАН (1996). По теме диссертации опубликованы три научные статьи, в том числе одна переведена на английский язык и помещена в сб. "Mongolian studies" (США).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

История изучения сложного предложения в бурятском языке.

Предложения сложной конструкции пробуждали интерес у монголистов издавна. Еще в XIX веке исследователи обращали внимание на природу, специфическую структуру и семантику монгольских предложений. Структурная организация сложноподчиненных предложений вызывает до сих пор дискуссии, а наличие при этом различных причастных и

деепричастных оборотов приводит к противоречивым толкованиям природы сложноподчиненного предложения.

Идею о сложных предложениях в монгольских языках впервые выдвинул А.А.Бобровников. В своей "Грамматике монгольско-калмыцкого языка" (СПб, 1849) причастные и деепричастные конструкции он трактует как придаточные предложения. Бобровников находит в монгольских языках четыре вида придаточных предложений, которые называет "второстепенными": определительные, членные, составительные и вводные. Ученый разработал передовые для своего времени положения о синтаксической природе простого и сложного предложения.

В проблемах сложного синтаксиса монгольских языков пытались также разобраться А.Орлов в своей "Грамматике монголо-бурятского разговорного языка" (1878) и В.Л.Котвич в "Лекциях по грамматике монгольского языка" (1902). Исследователи наряду с истинно придаточными предложениями рассматривали причастные и деепричастные обороты в качестве сложноподчиненных.

В 1924 году была издана "Грамматика бурят-монгольского письменного языка" Г.Ц.Цыбикова, представляющая научную ценность и в настоящее время. По словам Ц.Б.Цыдендамбаева эта грамматика была первым значительным шагом в европеизации грамматических сочинений монголоязычных народов и заложила фундамент для всех последующих учебников по бурятскому языку (Цыдендамбаев, 1976, с.36). Г.Ц.Цыбиков выделяет в монгольских языках краткие и развернутые предложения. К кратким он относит простые односоставные и двусоставные предложения.

Развернутые предложения состоят из главного и "членного"

V/ -г-* V-»

предложении. В организации членных предложении принимают участие фиктивно конвербиальные и истинно конвербиальные глагольные формы. В современных терминах Цыбиков причастные и деепричастные обороты относит к самостоятельным членным предложениям в составе развернутого сложного предложения. В грамматике находим и собственно сложноподчиненные предложения.

Известно, что начало научному описанию синтаксиса бурятского языка положил Г.Д.Санжеев (Синтаксис монгольских языков, 1934; Синтаксис бурят-монгольского языка, 1940). Он отрицает наличие сложноподчиненных предложений в монгольских языках, а причастные и деепричастные обороты относит к развернутым членам предложения. Вот, например, что пишет Г.Д.Санжеев по этому поводу: "Необходимо иметь в виду, что развернутое дополнение не всегда обязательно стоит впереди всех прочих членов предложения - оно может находиться и после них, но, конечно, не после сказуемого. Это является лишним доказательством того, что в бурятском языке нет придаточного предложения" (Санжеев, 1940, с.92). Однако автор противоречит самому себе, когда утверждает: "Развернутый член предложения, образуемый из причастного или деепричастного оборота, по своей структуре есть предложение, следовательно, в лице развернутого члена мы имеем предложение в предложении" (Санжеев, 1940, с. 14). Не все теоретические положения ученого были признаны и поддержаны, но вызвали дискуссии и, тем самым, привлекли внимание исследователей к проблемам синтаксиса бурятского языка.

Вслед за трудами Г.Д.Санжеева последовали работы Д.А.Алексеева, в которых он изложил свой взгляд на природу сложного предложения. В "Синтаксисе сложного предложения" (Тезисы к докладу на лингвистическом совещании преподавателей родного языка при ИУУ, 1943) Д.А.Алексеев пишет: "Раздел синтаксиса сложного предложения должен быть построен по следующему принципу: в бурят-монгольском языке предложения бывают сложносочиненные и сложноподчиненные". Далее он приводит пример сложносочиненного предложения: Баабай, намайе хулеэгээрэй, би сагтаа ерэхэб 'Отец, жди меня, я приду вовремя'. Пример сложноподчиненного предложения: Ши дэмы бу харай, буугай тобшын шууяжа байхые дуулана бэзэш? Ты зря не вскакивай, слышишь, наверное, как свистят ружейные пули'.

Д.А.Алексеев придает статус придаточных предложений некоторым типам оборотов: "... в бурят-монгольском языке имеется один вид сложноподчиненного предложения обстоятельственные предложения... Эти предложения характеризуются тем, что подлежащее выражается именем существительным или местоимением в родительном падеже, а сказуемое причастной или деепричастной формой" (Алексеев, 1943). Ученый продолжает развивать эту мысль в следующей работе "К вопросу о синтаксисе сложного предложения", опубликованной в "Записках БМ НИИК" в 1947 году. Например, следующие обороты он считает придаточными предложениями: Ши городто ерэхэдээ, манайда орооройш 'Когда ты приедешь в город, заходи к нам', СаЬанай ехээр ороходо, бидэ шаргаар ябаха болообди 'Ввиду того, что снега выпало много, мы стали

ездить на санях'. А выражение подлежащего не только именительным, но и родительным падежом объясняет спецификой бурятского языка.

Итак, позиция Д.А.Алексеева заключается в том, что он признавал статус придаточных предложений за многими причастными и деепричастными оборотами, в которых субъект выражен существительным в родительном падеже. А обороты для него характеризуются тождеством зависимого и главного субъектов.

Следующим крупным шагом вперед в изучении синтаксиса бурятского языка явилась публикация в том же номере "Записок БМ НИИК" работы Т.А.Бертагаева "К исследованию сложноподчиненных предложений в бурят-монгольском языке". Он пишет: "В бурят-монгольском языке имеются союзные и бессоюзные сложноподчиненные предложения, наличие которых по существу отрицает и Д.А.Алексеев, признавая за сложноподчиненные предложения только причастные и деепричастные обороты типа таких, которые я называю самостоятельными или абсолютными" (Бертагаев, 1947, с.99). Т.А.Бертагаев на обширном материале доказал наличие сложноподчиненных предложений в бурятском языке, дал их классификацию. В качестве союзов и союзных слов ученый выделяет слова местоименно-наречного происхождения (иимэл хадань, иимэ хадаа, иигээд байхада, ушар иимэЬээ, тиимэЬээнь и т.д.), слова, производные от глагола речи гэхэ 'говорить' (гэжэ, гээд, гэЬэн, гэЬэн11ээ, гэИэндэ, гэбэл, гэИэндэл и т.д.) Также автор выделяет коррелятивные союзы типа хэн - тэрэ, ямар бэ - тиимэ и другие.

Что касается причастных и деепричастных оборотов, то Т.А.Бертагаев выразил иной взгляд на зависимую инфинитную часть, чем предыдущие исследователи. "Причастия и деепричастия в бурят-монгольском языке... обладают более полновесными глагольными признаками и значениями, чем в русском; в синтаксическом отношении они более предикативны и несколько приближаются к сказуемым" (Бертагаев, 1947, с.99). Однако обороты с логическим субъектом в родительном падеже ученый не считает придаточными предложениями и называет их "самостоятельными" или "абсолютными" причастными и деепричастными оборотами. А обороты с тем же субъектом, что и в главной части, он назвал простыми. Далее Т.А.Бертагаев говорит о том, что самостоятельные обороты выполняют функцию придаточных предложений. В данном утверждении есть противоречие со всем тем, о чем говорилось выше.

Исследователь вскользь останавливается на причастных и деепричастных оборотах с логическим субъектом в именительном падеже: Наранай туяа гэрэйнь ханын унэшэндэ хадхан байхадань гурбуулан галаа тойрон Иуужа, сайгаа ууна 'Когда лучи солнца осветили юрту, они втроем пили чай'(перевод Т.А.Бертагаева). В последующих статьях (Т.А.Бертагаев, 1953; Он же, 1956) ученый шире и глубже рассматривает природу возникновения СПП, подробно, разбирает причастные и деепричастные обороты.

Итогом многолетних научных изысканий проф. Т.А.Бертагаева по синтаксису сложного предложения бурятского языка послужили разделы "Причастные и деепричастные обороты" и "Сложное предложение" в "Грамматике бурятского

языка (Синтаксис)". При этом он изложил свою точку зрения, которая стала общепринятой для современного бурятского литературного языка. Он рассматривает причастные и деепричастные конструкции в духе европейской грамматической традиции. В целях их категоризации Т.А.Бертагаев использует две классификационные рубрики: сложное предложение и простое, осложненное инфинитным оборотом. К сложным относит бифинитные конструкции с подлежащим в форме именительного падежа и союзной связью между зависимой и главной частями. Бертагаев выделяет два типа оборотов в зависимости от того, выражается ли субъект зависимого действия внутри оборота или за его пределами: 1) самостоятельный и 2) простой. Самостоятельные обороты включают субъектное имя в родительном падеже (генитивные самостоятельные обороты) или в именительном падеже (номинативные самостоятельные обороты). Примеры: Минин, ажалдаа ерэхэдэмни суглаан эхилээд байгаа 'Когда я пришел на работу, собрание уже началось'; Намар боложо, набшаЬан унаба 'Наступила осень, и начался листопад'.

В простых оборотах субъект зависимого действия выражается за его пределами: Ажалдаа ерэхэдээ мэдэхэщ 'Когда придешь на работу, узнаешь'. В этом предложении аффикс субъектного притяжания -ээ указывает на то, что зависимое действие относится к субъекту главной части, выраженному лично-предикативным показателем. 2 л. ед.ч. =щ.

Бертагаев также выделяет третий тип оборота, который назвал псевдопростым. В таком обороте субъект является неопределенным и никак не выражен. Подобные обороты распространены в поговорках и пословицах: Ьохор болоИон

хойноо Ьарабшалха, дулии болоЬон хойноо шагнаха 'Козырьком прикладывать руку к глазам после того, как ослеп; прислушиваться после того, как стал глухим' (пример взят из "Грамматики бурятского..." с. 167).

Таким образом, ученый подверг конструкции с инфинитной зависимой частью более тщательному анализу.

В своем учебнике "Современный бурятский язык" (1958, с. 281) Д.Д.Амоголонов выделяет два. вида причастного оборота "... в зависимости от наличия или отсутствия действующего субъекта, выраженного именными словами в родительном падеже: он может быть самостоятельным и несамостоятельным". Автор пишет, что самостоятельный причастный оборот включает сказуемое (вслед за А.А.Бобровниковым) и логическое подлежащее, выраженное именем в родительном падеже, а несамостоятельный причастный оборот включает сказуемое, исключает подлежащее. Здесь мы должны уточнить термины подлежащее и сказуемое: в нашей работе различаются главные подлежащее и сказуемое и зависимые подлежащее и сказуемое. Утверждение далее о том, что несамостоятельный оборот исключает подлежащее, не совсем правомерно, так как есть понятие логического субъекта действия, который может быть выражен отдельной словоформой или на него указывают аффиксы субъектного притяжания, а также лично-притяжательный аффикс -нь.

Логический субъект действия в несамостоятельном причастном обороте присутствует незримо, а конкретное выражение получает только в главной части предложения. Поэтому мы различаем разносубъектные и моносубъектные

конструкции в зависимости от того, совпадают ли субъекты главной и зависимой частей.

Д.Д.Амоголонов пишет, что "наличие логического субъекта ставит деепричастный оборот в разряд придаточных предложений, которые характеризуются относительно логической самостоятельностью, во-первых, а во-вторых, отдельно выраженным сказуемым и подлежащим (Амоголонов, 1958, с. 285). Далее он, противореча самому себе, заявляет: "Такая форма деепричастного оборота, хотя и имеет свой логический субъект, выраженный родительным падежом, не удовлетворяет требованиям, которыми определяется придаточное предложение" (Там же, с.285). Делая вывод, Амоголонов цитирует А.А.Потебню: "Таким образом, деепричастный оборот с логическим субъектом в родительном падеже и со сказуемым в форме деепричастия "есть нечто промежуточное между членом простого предложения и развитым придаточным предложением с личным глаголом в сказуемом" (Там же, с.286). Здесь исследователь подчеркивает "промежуточный" характер деепричастных оборотов.

Труд Д.Д.Амоголонова "Современный бурятский язык" являлся первым учебником для высших учебных заведений и был выполнен для своего времени на высоком теоретическом и практическом уровне. В учебнике имеются ценные наблюдения над глагольными формами, попытки раскрыть семантику деепричастных форм, примеры разнообразного их употребления в предложениях. Исследователь приводит ряд отличий сложносочиненных предложений от простых предложений с одной стороны, и от сложноподчиненных, с другой. Однако

предложения типа Хабар боложо, саЬан хайлаба 'Настала весна, и снег растаял' Д.Д.Амоголонов относит к сложносочиненным предложениям, ориентируясь, видимо, на русский перевод таких предложений.

Другой ученый, У-Ж.Ш.Дондуков, посвятил свои статьи (1958, 1969) подробному анализу развития и функционирования сложного предложения в бурятском языке. Он утверждает, что "... обстоятельное изучение языковых факторов показывает, что в бурят-монгольском языке широко представлены не только бессоюзные предложения и предложения с причастными и деепричастными оборотами, но и различные сложноподчиненные конструкции с придаточными предложениями, образованными при помощи союзов и союзных слов" (Дондуков, 1958, с.176). У-Ж.Ш.Дондуков признает, что в толковании грамматической природы сложноподчиненного предложения в бурятском языке существуют различные противоречивые взгляды: "Одни из них считают, что наиболее употребительными формами

грамматического выражения подчиненной, зависимой мысли в бурятском языке являются отглагольно-именные, причастные и деепричастные конструкции, другие безоговорочно считают их придаточными предложениями, третьи - что, наряду с различными придаточными предложениями, имеются причастные и деепричастные обороты, которые находятся на определенной ступени развития по пути перехода в класс сложноподчиненных предложений посредством абстрагирования причастных и деепричастных форм, являющихся в большинстве случаев уже союзами придаточных предложений" (Дондуков, 1969, с.46).

Интересным представляется размышление Д.-Н.Д.Доржиева о причастных и деепричастных оборотах, которым он посвятил статью в книге "К изучению бурятского языка" (1969, с.66-78). Он считает, что "...оборотом может стать лишь развернутое обстоятельство, выраженное причастием или деепричастием с относящимися к нему словами, а не всякий развернутый член (например, развернутое определение или дополнение, выраженное причастием или деепричастием с относящимися к нему словами)" (Доржиев, 1969, с.69). По мнению автора статьи развернутое обстоятельство может быть более независимым, достаточно предикативным, что дает ему возможность обрести относительную самостоятельность и автономность в составе предложения. Но и не всякое развернутое обстоятельство может образовать оборот. Все зависит от того, непосредственно или опосредованно примыкает развернутое обстоятельство к поясняющему слову. Оборот не должен непосредственно примыкать к тому слову, к которому он относится: Ханда басаган курсая дуургэжэ, бусажа ерээд хоерэжэ Ионирхуулба 'Ханда заинтересовала, рассказов, как только вернулась по окончании курсов'(Х.Н.). В противном случае создается сильная синтаксическая связь, которая не дает развернутому обстоятельству обособиться и образовать оборот. Например, Бишыхан Дондог хоер жэлэй урда эжы аба хоерЬоо гээгдэжэ уншэрЬэн байгаа 'Маленький Дондог два года назад потерял своих родителей и стал сиротой' (Х.Н.). Еще один момент, а именно, наличие свойства относительной предикации у причастий и деепричастий позволяет развернутым обстоятельствам образовывать оборот. Д.-Н.Д.Доржиев дает

следующее определение обороту: "Оборот есть обособленное обстоятельство, выраженное развернутым причастием или деепричастием, непосредственно не примыкающим к подчиняющему слову" (Доржиев, 1969, с. 73).

Таким образом, Д.-Н.Д.Доржиев отвергает наличие многих оборотов, которые выдвигают монголоведы.

Одной из крупных работ по синтаксису современных монгольских языков является монография Г.Ц.Пюрбеева "Типы сложных предложений в монгольских языках" (1979). Исследователь, продолжая развивать концепцию Т.А.Бертагаева, устанавливает строгие границы между оборотами и придаточными предложениями и описывает сложные предложения в духе индоевропейских грамматик. Г.Ц.Пюрбеев отвергает мнение о том, что в монгольских языках причастные и деепричастные обороты выполняют функцию придаточных предложений. Он разводит такие понятия, как "субъект оборота" и"подлежащее предложения", утверждая, что первое понятие гораздо шире. Затем автор заявляет, что "имя-субъект причастного или деепричастного оборота не имеет показателей подлежащего" (Пюрбеев, 1979, с. 11). А "формы зависимой сказуемости" - причастия или деепричастия оборотов -функционируют только в составе предложения и вне контекста немыслимы. Таким образом, Г.Ц.Пюрбеев строго

разграничивает обороты и придаточные предложения.

Ц-Ж.Ц.Цыдыпов первым из бурятских исследователей заговорил о полупредикативности как об одном из признаков оборота. Он выделяет в бурятском языке деепричастные, причастные, сравнительные, уступительные, условные обороты, а

также "комбинированные" обороты. "Комбинированные" обороты представлены такими конструкциями, в которых встречаются два или более различных типов оборотов: НаИанайнгаа хани нухэрые алдаха уйдхарые узэбэшье, Анна Захаровна бэеэ шангаар барижа, уйдхарай хара Иабарта бажуугдашоод, борсо мэтэ, хатажа ябадаггуй, хубуугээ хумуужуулэн, эхын баяраар сэдьхэлээ ханажа, зон нухэдтэеэ нэгэн адли урматай хухюу ябагша Ьэн (Ж.Тумунов) 'Хоть и испытала горечь потери мужа, Анна Захаровна, скованная черными лампами тоски, но держа себя в руках, не ходила, словно иссушенное мясо, а, воспитывая сына, получая удовлетворение от материнской любви, была жизнерадостной вместе со своими друзьями'. В этом примере мы видим сочетание уступительного, сравнительного, причастного оборотов и четырех деепричастных оборотов.

Что же касается субъектного имени в неопределенном падеже, то Цыдыпов вслед за Бертагаевым такие обороты называет номинативными, а обороты, в которых имя в родительном падеже, - генитивными. Он пишет, что номинативные обороты организуются разделительными и соединительными деепричастиями: Каникул болоод, оюутан гэртээ ошобод 'Наступили каникулы, и студенты разъехались по домам', Табадахи "А" классай Ьурагшад Дулма Дугаровнагай хутэлбэри доро колхоз гараха боложо, Базар Баяр хоер баярлаЬандаа хулынь хунгэдэн харайлдаба (Ж.Балданжабон) 'Поскольку учащиеся пятого "А" класса под руководством Дулмы Дугаровны должны будут поехать в колхоз, Базар и Баяр побежали, не чувствуя ног от радости'.

В "Грамматике бурятского языка. Синтаксис" приводятся два примера номинативных оборотов с деепричастием на -н (встречаются такие обороты очень редко). Нам встретился пример с причастием будущего времени на =ха в зависимой части и субъектным именем в неопределенном падеже: Уур хираалхаИаа урда ядахын сагта щ^адаа

хурэхэ хэрэгтэй... (Шойдоков, с.65) 'До того, как начнется рассвет, на худой конец, до засады-своей добраться нужно'.

Таким образом, построение номинативных оборотов не ограничивается разделительными и соединительными деепричастиями.

А причастные обороты, описанные Т.А.Бертагаевым в "Грамматике...", Ц.-Ж.Ц.Цыдыпов разбил на четыре группы:

1. Действительные причастные обороты.

2. Причастно-послеложные обороты.

3. Непричастные обороты: сравнительные, уступительные и условные.

4. Причастия - члены предложения, не образующие оборот.

Автор монографии отдельно выделяет сравнительные,

уступительные и условные обороты, так как с помощью послелогов шэнги, мэтэ и др, а также частиц Ьаа, хада образуются не только причастные обороты. Примеры, иллюстрирующие в "Грамматике..." самостоятельные причастные обороты со значением дополнения, самостоятельные причастные обороты с определительным значением, самостоятельные причастные обороты в функции подлежащего, синтаксист считает членами предложения. Далее интересным представляется тот факт, что в монографии описывается причастный оборот с

союзом -аад: Гаржил Цыденович, хара эртэ бригада ерэЬэн аад, биратай юумэ хэжэ урДеэгУЙ байба (Ж.Тумунов) 'Гаржил Цыденович, хотя и приехал в бригаду очень рано, но ничего не успел сделать существенного'. Как утверждает автор, причастия с союзом -аад показывают противоречие между сущностью предложения и сущностью оборота.

Мы считаем, что выделение союзных причастных оборотов в бурятском языке является нецелесообразным, поскольку вводит еще большую путаницу в терминах. И с помощью союзов и союзных слов оформляются только сложные предложения, как известно из теории синтаксиса.

Следующей крупной работой, в которой освещаются вопросы разграничения придаточных предложений и оборотов, является учебник для педагогических училищ (1989, с. 142-147) под редакцией известных бурятоведов Л.Д.Шагдарова и Д-Н.Д.Доржиева. Они придерживаются традиционной классификации конструкций с причастными и деепричастными формами. В учебнике выделяются четыре условия, которым должны отвечать обороты:

а) обороты возглавляются причастиями или деепричастиями

б) наличие развернутого обстоятельства

в) это развернутое обстоятельство рядом с главным является зависимым или независимым

г) поэтому может быть обособленным или необособленным.

Если зависимая инфинитная часть предложения не

удовлетворяет хотя бы одному из условий, то она не может быть оборотом.

Авторы учебника различают типы оборотов: причастные или деепричастные (в зависимости от организующей глагольной формы), самостоятельные и несамостоятельные, простые (в зависимости от наличия или отсутствия собственного субъекта). Таким образом, самостоятельный причастный оборот представлен следующими примерами (примеры наши): Будын дахин тооложо эхилхэдэ, тойроод хараашад хамта бодолсожо, шалгана (Ц.-Б.Бадмаев, 35) 'Когда Буда начал снова считать, окружившие зрители, встав вместе с ним, проверяли' Нимын уран дундаханаар уудэеэ татахатайнь хамта, Янжама мадажа ерэнэ (Тумунов, 64) 'Как только Нима немного приоткрыл дверь, Янжама вышла навстречу'.

Примеры самостоятельного деепричастного оборота: Улам нэтэруугээр наадажа байтарнай, эжы бидэндэ аарса аягалба 'В тот момент, когда (мы) очень старательно играли, мама разлила нам в чашки арсу'; Багшын оромсоор, булта абяагуй болошобо 'Как только

вошел учитель, все замолчали'.

К несамостоятельным причастным оборотам относятся: Ьанахадаал энеэдэЬэм хурэдэг (Ц.-Б.Бадмаев, 33) 'Как только вспомню, становится смешно', Сэнгэ хореод шагай асарЬанаа, тэрэнээ туулмагтайнь шэрдэг дээрэ адхаба 'Поскольку Сэнгэ принес около двадцати косточек, (он) высыпал их вместе с мешочком на войлок'.

Следующие примеры иллюстрируют несамостоятельные деепричастные обороты: Дээшэнь буудажа, шононуудые айлгаха губши даа 'Стреляя верх, волков распугаешь ведь', Хоер

жаахан ухибууд газаа гаража, саИаар наадана 'Двое маленьких детей, выйдя на улицу, играют в снежки' и т.п.

Случаи, когда субъектное имя инфинитной части стоит в неопределенном падеже, здесь рассматриваются как самостоятельные деепричастные обороты: Наран шаража, хада майлын убэрэй саИан хайлаба (пример взят из учебника для пед.училищ под ред.Л.Д.Шагдарова и Д.-Н.Д.Доржиева) 'Солнце печет, и снег на вершинах гор тает'.

Л.Д.Шагдаров и Д.-Н.Д.Доржиев считают, что обороты приближены к предложениям, так как имеют логический субъект и предикат, выраженный причастием или деепричастием.

Итак, мы рассмотрели основные современные труды по синтаксису бурятского языка, в которых так или иначе трактуются конструкции с инфинитной зависимой частью. А как трактуются подобные синтаксические образования в других языках урало-алтайской семьи?

В ряде работ по синтаксису финно-угорских языков отмечается наличие причастных, деепричастных, отглагольно-именных и других конструкций, соответствующих функционально придаточным предложениям индо-европейского типа. Указанные конструкции могут выполнять роль распространенных обстоятельств, определений и дополнений. Выделяются бессубъектные (или моносубъектные) и субъектные (немоносубъектные) разновидности рассматриваемых конструкций. "Синтаксический статус причастных и деепричастных образований в финно-угорских и тюркских языках учеными определялся по-разному: сокращенные придаточные, побочные определения, эквиваленты (аналоги) придаточных

предложений, синтетические придаточные, зависимые

трансформы или просто как распространенные члены предложения" (Шутов, 1995). Очевидно, и здесь нет более или менее устоявшегося определения. Существует точка зрения о том, что моносубъектные конструкции развивались внутренним путем в рамках простого предложения, а разносубъектные конструкции возникли из двух самостоятельных предложений и являются одной из древних форм выражения гипотаксиса, обусловленного архаичным порядком слов "определение + определяемое". "Превращаясь в разносубъектную конструкцию, бывшее предложение подвергалось ряду изменений: бывшее подлежащее принимало суффикс разделительного падежа, а глагольное сказуемое, трансформируясь в отглагольное имя, принимало притяжательный и падежный (аккузатив) суффиксы; бывшее именное сказуемое подвергалось субстантивации" (Узловые проблемы современного финно-угроведения, 1995). Такое уникальное явление в алтайских языках М.И.Черемисина (1979) называет склонением предложений. В языках агглютинативного строя способы связей слов в простом предложении - согласование, управление, примыкание используются применительно к предикативным частям сложного предложения.

Основные понятия и термины исследования

В последние несколько десятилетий синтаксис предложения в нашей стране и за рубежом развивался очень интенсивно. В сфере синтаксиса сложились разные теоретические концепции, в

частности, связанные со становлением и развитием теории сложного предложения. В понятийно-терминологической системе, описывающей синтаксические единицы языка, появилось много новых понятий, а также переосмыслены уже сложившиеся.

По вопросу понятийного аппарата и терминов, теоретической базы исследования хотим обратиться к Новосибирской синтаксической школе, изучающей синтаксис языков народов Сибири под руководством профессора М.И.Черемисиной. Эта школа выработала в ходе исследований родовой термин "полипредикативная конструкция". Полипредикативная конструкция (далее ППК) - "это такая модель предложения, в которой выражается определенное отношение между двумя ситуациями, обозначаемыми предикативными единицами" (Скрибник, 1988). Показателями связи в ППК могут быть служебные слова (аналитический тип связи), морфема в составе зависимого сказуемого (синтетический тип связи) или их сочетание (аналитико-синтетический тип связи). Полипредикативность не отождествляется со сложностью предложения. Термин "полипредикативная конструкция" является более широким, включающим такие традиционные понятия, как "сложное предложение", "простое осложненное предложение". Другими словами, все сложные конструкции полипредикативны, но не все полипредикативные конструкции отвечают требованиям сложности. Ключевым понятием в трудах новосибирских ученых является "предикативность". Свойство синтаксических единиц выражать модально-временные значения называется предикативностью. Сюда в настоящее время включается и

категория лица (Виноградов, 1975; Смирницкий, 1959; Золотова, 1982 и др.). В понимании предикативности мы разделяем точку зрения, согласно которой предикативность есть соотнесенность содержательной стороны предложения с действительностью. Существуют другие точки зрения: 1) предикативность -соотношение между главными членами предложения; 2) предикативность не есть грамматическая категория.

Термин "предикативная единица" дает возможность формулировать новое синтаксическое понятие

некоммуникативной синтаксической единицы, конструктивно отличной от простого предложения, являющейся строительным материалом для сложного предложения в алтайских языках. ППК должна состоять из двух предикативных единиц, одна из которых зависимая. Обе части содержат позиции предиката и субъекта, между которыми устанавливаются предикативные отношения. Однако в зависимой части ППК между инфинитной формой глагола и субъектом возникают предикативные отношения совершенно иного рода, чем в главной части. Приведем определение Гака (1979, с.230) о неличных формах глагола: "От личной формы глагола они отличаются своей семантикой, синтаксическими функциями и морфологическими категориями. Общей семантической чертой неличных форм глагола является то, что они представляют процесс как зависимый от другого процесса. Они лишены, в отличие от личных форм, самостоятельной предикативности. Они выражают дополнительную предикацию, действие, зависящее от основного или сопровождающего его. Поэтому синтаксически они подчинены сказуемому. У них отсутствуют две основные

категории, свойственные личной форме и позволяющие ей образовывать самостоятельное сказуемое: абсолютное время и наклонение. Они не имеют морфологического выражения лица: семантический субъект неличных форм определяется по их связи со сказуемым, его подлежащим или дополнениями. Неличным формам свойственны: а) относительное время ..., что вполне соответствует их основной функции - показывать действие, зависимое от другого, выраженного личной формой; б) категория залога". Некоторые исследователи считают модальность и время единой категорией (Володин А.П., Храковский B.C., 1977. с. 50). Что касается категории лица, также участвующей в формировании предикативности, то инфинитные формы передают относительное лицо. Для выражения относительного грамматического лица используются в бурятском языке специфические формальные средства - притяжательные аффиксы. Итак, в зависимой предикативной единице грамматические категории времени/модальности и лица сдвигаются в относительный план. "Они ориентированы не на акт коммуникации непосредственно, а на соответствующие категории финитного глагола" (Скрибник, 1988).

Еще одно понятие, используемое в нашем описании, - это понятие моносубъектной и разносубъектной конструкции. Конструкции, с одним субъектом, которому предицированы сказуемые обеих частей, называются моносубъектными, а конструкции с собственным субъектом в зависимой части -разносубъектными.

Полипредикативный синтаксис снимает по сути спор вокруг терминов, удовлетворяющих конструкциям с инфинитными

глагольными формами. В этой системе статус инфинитных частей определен как зависимые предикативные единицы (далее ЗПЕ). Однако синтаксис сложного предложения в бурятском языке настолько богат и разнообразен, что есть смысл исследовать его в развитии и во всем многообразии, а не укладывать в готовую схему. Т.А.Бертагаев в рецензии на статью Н.Н.Поппе (1941) пишет: "... не лучше ли исходить при исследовании нормативных особенностей современного бурятского языка из наличного состояния его семантико-морфологических и синтаксических категорий, т.е. из основ того языка, на котором реализуются передовые идеи нашей современности". Правда, язык, на котором реализуются "передовые идеи нашей современности", часто является для нас неродным.

Наличие в языке переходных, промежуточных единиц (например, самостоятельные обороты, моносубъектные конструкции) между простым и одним из видов сложного предложения, подтверждает мысль о том, что синтаксические единицы бурятского языка находятся в стадии развития. Наша задача - показать синтаксические конструкции разных типов с точки зрения развития в них предикативности и определить их статус. Мы должны обнаружить и доказать наличие категории предикативности в зависимых синтаксических единицах. Но этой категории может и не оказаться у инфинитных форм. Таким образом, вопрос о предикативном характере инфинитных конструкций является центральным в определении их синтаксического статуса.

Заключение диссертации по теме «Монгольские языки», Даржаева, Надежда Баировна

§ 3. Выводы по главе Итак, мы рассмотрели одиннадцать типов сложноподчиненных предложений с выраженной связью между частями. В бурятском языке сложноподчиненное предложение представляет собой смысловое и грамматическое единство синтаксически неравноправных компонентов: главной и зависимой предикативных единиц. Составные части сложноподчиненной конструкции нельзя рассматривать как самостоятельные предложения. Предикативные единицы выполняют свою коммуникативную функцию только в составе сложного предложения в тесном взаимодействии. Союзы и союзные слова служат важнейшим средством связи и основным показателем синтаксических отношений между частями сложноподчиненного предложения. В пору привести слова Т.А.Бертагаева: "Современные монгольские языки богаты союзами, союзными словами и другими средствами связи. (Грамматика бурятского. 1962, с.25). Однако синтаксист Е.К.Скрибник, описавшая полипредикативные синтетические предложения, утверждает: ". центральными, базовыми для бурятского полипредикативного Синтаксиса являются именно синтетические и аналитико-синтетические конструкции" (1988, с. 173). С этим утверждением не согласен Л.Д.Шагдаров. Он считает, что в бурятском языке довольно широко распространены полипредикативные конструкции с аналитическими показателями связи. И наш материал, наблюдения говорят о равной степени функционирования как синтетических, так и аналитических конструкций на современном этапе развития бурятского языка. Дело в том, что описываемый язык под большим влиянием русского языка бурно развивает, систему сложноподчиненных предложений для выражения разнообразных грамматических отношений. Развитая система частиц, возможность использования местоименных и - наречных слов в качестве союзных слов создают благоприятные условия для пополнения сложного синтаксиса конструкциями с подчинительной связью. В бурятском языке, как и в других монгольских языках, функции средств связи широко выполняют причастные и деепричастные формы дицендиального глагола гэ 'говорить'. В роли союза формы от гэ= лишаются лексического значения и выполняют лишь функции связующих средств, не являясь членами предложения. Они . могут сопровождаться частицами, послелогами, другими служебными словами. Таким образом, союзы и союзные слова, восходящие к причастным и деепричастным формам глагола гэ=, участвуют в организации подавляющего большинства сложноподчиненных предложений. "Особенно сложными, многофункциональными и разнообразными по своей структуре являются конструкции, в состав которых входят различные формы дицендиального служебного глагола гэхэ." (Грамматика бурятского. 1962, с. 310). Кроме дицендиальных союзов и союзных слов для связи частей сложноподчиненных предложений используются коррелятивные, или соотносительные союзные слова. Затем союзную функцию в бурятском языке способны выполнять некоторые частицы, послелоги в падежных формах, риторически-вопросительные союзы.Арсенал союзных средств постоянно развивается и обогащается. Следовательно, аналитические конструкции вовсе не чужды для синтаксиса бурятского языка, являющегося языком агглютинативного строя. С точки зрения степени спаянности между компонентами сложноподчиненного предложения различают конструкции с тесной связью и слабой связью. Высокой степенью смысловой и грамматической спаянности характеризуются сложноподчиненные предложения с коррелятивной связью. Не поддаются распаду на самостоятельные предложения и сложные конструкции с дицендиальными союзами. А вот причинные придаточные с риторическими союзами и риторически-объяснительные придаточные слабо контактируют с главными предложениями. Такие сложные подчинительные структуры легко распадаются на отдельные самостоятельные части.

Сложноподчиненные предложения мы также исследовали со стороны особенностей оформления сказуемых зависимой и главной предикативных частей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы рассмотрели и проанализировали все полипредикативные конструкции бурятского языка с выраженной подчинительной связью со стороны использования в них инфинитных форм. По поводу статуса таких конструкций мы остаемся в рамках общепринятого синтаксиса бурятского языка, т.е. инфинитные конструкции называем оборотами. В диссертации с помощью выработанных критериев обособления оборотов (предикативность и падежное оформление субъектного имени) показана и обоснована динамика развития оборотов в бурятском языке. Нам удалось определить, каким образом происходит усиление предикативности в причастных и деепричастных оборотах. Наше исследование показывает, насколько тот или иной структурный тип полипредикативных конструкций приближается к области бифинитного синтаксиса. Эта "близость" зависит от того, насколько полно передают предикативные отношения причастные и деепричастные формы. Поэтому мы воспользовались так называемой шкалой предикативности, на которой расположили все конструкции в зависимости от степени релятивности зависимой предикативной единицы. Эта степень релятивности находится в зависимости прежде всего от функционально-семантического типа у гт-ч полипредикативнои конструкции. Так, например, в обстоятельственных временных оборотах модально-временной план зависимой предикативной единицы полностью определяется координатами главного сказуемого. А приименные определительные конструкции характеризуются наибольшей свободой временных планов. К ним примыкают изъяснительные и причинные причастно-послеложные конструкции. Близко к ним располагаются конструкции с управляемой инфинитной частью: субъектные и объектные причастные обороты. Дальше от области бифинитного синтаксиса и, соответственно, ближе к временным оборотам находятся обстоятельственные причастные обороты с различными значениями обусловленности: цели, условия, сравнения и т.д.

Степень релятивизации проявляется в том, как используются инфинитные формы, все ли формы участвуют в организации зависимой части, сохраняют ли они абсолютные значения, возможны ли их отрицательные варианты. Чем больше степень релятивности зависимой части, тем меньше инфинитных форм встречается (или фиксирована какая-нибудь одна форма), абсолютное значение не сохраняется, категории времени/модальности и лица сдвигаются в относительный план, отрицательные варианты не встречаются, как правило, формируются моносубъектные фразы. Все это относится к обстоятельственным оборотам, особенно с временным значением. В определительных же оборотах участвуют почти все известные причастные формы, сохраняя свои абсолютные значения. В изъяснительных и причинных причастно-послеложных, а также в причастно-падежных конструкциях встречаются чаще всего причастие прошедшего времени на =Ъш, причастие будущего времени на ■=ха, многократное причастие на =даг. В причастно-падежных конструкциях в зависимости от лексико-семантической принадлежности главного сказуемого временные координаты

ЗПЕ сдвигаются в относительный план. Если главное сказуемое выражено глаголом с семантикой прогнозирования, непосредственного восприятия, каузации, то в зависимой части будет причастие на =ха в значении одновременности или в значении абсолютного будущего. Другими словами, модально-временной план инфинитной части полностью определяется главной предикативной единицей. Что касается полипредикативных конструкций, где в качестве главного сказуемого выступают глаголы речи, мыслительной деятельности, оценочные глаголы, то в них причастные формы чувствуют наибольшую свободу. Для глаголов такой семантики безразлично, в каком модально-временном плане происходит зависимое действие.

Таким образом, деепричастные обстоятельственные обороты с одной стороны, и абсолютный оборот с другой, представляют собой два полюса на шкале предикативности. Мы выделили и описали четыре ступени развития оборотов в бурятском языке.

Надо отметить, что между структурными типами полипредикативных конструкций существуют "переходные" области, области взаимодействия, контактирования. Так, на базе причастно-падежных конструкций, с одной стороны, возникают деепричастные обстоятельственные путем идиоматизации сочетаний причастных и падежных аффиксов. С другой стороны, причастно-падежные конструкции послужили формированию причастно-послеложных конструкций. Связь между синтетическими ППК и аналитическими ПКК мы усматриваем в том, что бифинитные предикативные единицы объединяются при помощи скреп, производных от служебного глагола говорения гэ= и глаголов местоименного указания тиигэ=, иигэ=. скрепы названных двух типов представляют собой грамматикализованные причастные и деепричастные формы соответствующих служебных глаголов." (Скрибник, 1988, с. 173).

Бурятский полипредикативный синтаксис - это бурно развивающаяся система, в которой в одинаковой степени представлены как синтетические, так и аналитические конструкции. Как показывают наши наблюдения, в разговорной речи предпочтительны именно фразы со скрепами, а не причастно-падежные и причастно-послеложные предложения. Последние являются больше достоянием художественных текстов. Хотя здесь следует провести более тщательную стилистическую дифференциацию полипредикативных конструкций.

Как нам представляется, употребление того или иного структурного типа ППК напрямую зависит от уровня абстрагирования события в зависимой предикативной единице. Чем выше уровень абстрагирования события, тем более "свернутым" выглядит его грамматическое оформление. Другими словами, механизм оформления более сложной мысли требует соответствующую степень сложности. Например, в причастно-падежных конструкциях зависимое событие наиболее абстрагировано, чем в причастно-послеложных. А в аналитических конструкциях событие практически не "обрабатывается" носителем языка, уровень абстрагирования здесь наименьший. Рассмотрим следующие примеры: Москваагаар яба^Иан^аа хеорэнэ 'Рассказывает, как ходил по Москве', Москваагаар яба^Ьан тухайгаа хеерэнэ 'Рассказывает о том, как ходил по Москве', Москваагаар ябааб гэжэ хеерэнэ 'Рассказывает, что (букв.) я ходил по Москве'.

В первом примере инфииитиая часть это абстрагированное содержание высказывания, во втором примере актуально выделение темы речевого действия, а в третьем зависимая часть выглядит как прямая речь. Поэтому аналитические построения характерны для разговорной речи, хотя также широко распространены и в художественной литературе.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Даржаева, Надежда Баировна, 1999 год

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Адмони В.Г. Основы теории грамматики. -М.: 1964.

2. Алексеев Д.А. Синтаксис сложного предложения // Тезисы к докладу на лингвистическом совещании преподавателей родного языка при ИУУ -Улан-Удэ, 1943.

3. Алексеев Д.А. К вопросу о синтаксисе сложного предложения ( в порядке обсуждения) // Зап. Бур.-Монг. научн-исслед. ин-та культуры и экономики, вып. 7, Улан-Удэ, 1947. -С. 115-124.

4. Алексеев Д.А. Синтаксические функции падежей в бурят-монгольском языке // Сб. трудов по филологии, вып. I, Улан-Удэ, 1948. -С. 136.

5. Алексеев Д.А. Деепричастия в сложноподчиненном предложении в бурятском языке // Учен. зап. Ленингр. гос. унта. Сер. востоковедческих наук, вып. 2. - 1959. - N 282. -С. 170184.

6. Алексеев Д.А. Причастие прошедшего времени и его функции в бурятском языке // Вестн. Ленингр. гос. ун-та. Сер. История, язык, литература, вып. 2. - 1967. - N 8.

7. Алексеев Д.А. Причастие возможности в бурятском языке // Языки и фольклор народов Севера. - Новосибирск, 1981. -С. 9296.

8. Амоголонов Д.Д. Деепричастие в бурятском языке. -Улан-Удэ, 1948.

9. Амоголонов Д.Д. Современный бурятский язык. -Улан-Удэ, 1958.

10. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. -М., 1976.

П.Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. -М., 1988.

12. Ахманова O.A. Словарь лингвистических терминов. -М. 1969.

13. Белошапкова В.А. Современный русский язык. Синтаксис. -М., 1977.

14. Белошапкова В.А. Синтаксис//Современный русский язык. -М,, 1981.

15. Бенвенист Э. Общая лингвистика. -М., 1974.

16. Бертагаев Т.А. Рецензия на "Синтаксис бурят-монгольского языка" Г.Д.Санжеева. -Улан-Удэ, 1940.

17. Бертагаев Т.А. Рецензия на статью Н.Н.Поппе "О частях речи в монгольском языке"//Советское востоковедение, вып. 1. Ак. наук, 1941.

18. Бертагаев Т.А. К исследованию слоноподчиненных предложений в бурят-монгольском языке // Зап. Бур-Монг. нау.-исслед. ин-та культуры и экономики, вып. 7, Улан-Удэ, 1947..-С. 97-159.

19. Бертагаев Т.А. Сложноподчиненные предложения с несколькими придаточными и смешанными предложениями // Зап. Бур.-Монг. науч.-исслед. ин-та культуры и экономики, выи/II Улан-Удэ, 1955. -С. 125-134.

20. Бертагаев Т.А. О синтаксических особенностях деепричастных словосочетаний 1-й группы // Акад. В.В.Виноградову к его 60-ле-тию.-М., 1956.-С. 82-93.

21. Бертагаев Т.А. Синтаксис современного монгольского языка в сравнительном освещении. Простое предложение. -М., 1964.

22. Бертагаев Т.А., Цыдендамбаев Ц.Б. Грамматика бурятского языка. Синтаксис. -М., 1962.

23. Бобровников А. Грамматика монгольско-калмыцкого языка. -Казань, 1849.

24. Бондаренко А. Принципы логико-семантической организации сложноподчиненного предложения (на материале французского языка) // Филологические науки, N 3, 1997.

25. Бродская JI.M. Вспомогательные глаголы в структуре сложноподчиненного предложения эвенкийского языка // Сложное предложение в языках разных систем. - Новосибирск, 1977. -С. 36-54.

26. Бродская Л.М. Причастные и деепричастные конструкции в составе сложноподчиненного предложения // Инфинитные формы глагола. - Новосибирск, 1980.-С. 32-43.

27. Бродская Л.М. Значение склоняемых предикативных единиц в эвенкийском языке // Падежи и их эквиваленты в строе сложного предложения в языке Сибири. -Новосибирск, 1981. -С.39-65.

28. Бродская Л.М. Сложноподчиненное предложение в эвенкийском языке. Новосибирск, 1988.

29. Бурятско-русский словарь Под ред. К.М.Черемисова. -М., 1973.

30. Виноградов В.В. Русский язык. -М., 1972.

31. Виноградов В.В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. -М., 1975.

32. Володин А.П., Храковский B.C. Об основаниях выделения грамматических категорий (время и наклонение) // Проблемы

лингвистической типологии и структуры языка. -Л., 1977. -С. 42-54.

33. Гаджиева Н.З. Синтаксис сложноподчиненного предложения в азербайджанском языке. - М., 1963.

34. Гаджиева Н.З. Основные пути развития синтаксической структуры тюркских языков. -М., 1973.

35. Гак В.Г. Номинализация сказуемого и устранение субъекта // Синтаксис и стилистика. -М., 1976. -С. 85-102.

36. Горелова Л.М. О специфике аналитических форм эвенкийского глагола // Сложное предложение в языках разных систем. - Новосибирск, 1977. -С. 55-75.

37. Горелова Л.М. Функции эвенкийских причастий в их отношении к деепричастиям // Инфинитные формы глагола. -Новосибирск, 1980а. -С. 3-31.

38. Горелова Л.М. Модели полипредикативных конструкций в эвенкийском языке // Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. - Новосибирск, 19806. -С. 83-96.

39 Горелова Л.М. Способы выражения подчинения в полипредикативных конструкциях в маньчжурском языке // Грамматические исследования по языкам Сибири. Новосибирск, 1982. -С. 40-56.

40. Грамматика бурятского языка. Морфология. -М., 1962.

41. Грамматика русского языка. -М., 1960. -Т.2. ч.2.

42. Грамматика современного русского литературного языка. -М., 1970.

43.Дамдинов Д.Г. Семантико-стилистическая характеристика послелогов бурятского языка с пространственным и временным

значением // Стилистика и лексикология бурятского языка. -Улан-Удэ, 1972. -С.51-59.

44. Дондуков У.-Ж.Ш. О союзах и союзных словах современного бурятского литературного языка // Кр. сообщ. Бур. комплексного НИИ СО АН СССР. - Улан-Удэ, 1962а. -Вып. 4. -С. 106-116.

45. Дондуков У.-Ж.Ш., Пахутова Е.Г. Учебник бурятского языка. -Улан-Удэ, 19626.

46. Дондуков У.-Ж.Ш. Об изучении грамматического строя бурятского литературного языка // К изучению бурятского языка. -Улан-Удэ, 1969. -С.

47. Доржиев Д.-Н.Д. О причастных и деепричастных оборотах бурятского языка // К изучению бурятского языка. - Улан-Удэ, 1969. -С. 66-78.

48. Есенов Х.М. Осложненные предложения со смыкающими оборотами в казахском языке // Структурные и функциональные типы сложных предложений. - Новосибирск, 1982. -С. 38-47.

49. Есипова A.B. Зависимые определительные предложения с причастным сказуемым (на материале шорского языка) // Подчинение в полипредикативных конструкциях. Новосибирск, 1980.

50. Ефремов H.H. Сложноподчиненные предложения времени в якутском языке. - М., 1984.

51.3олотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. -М., 1982.

52. Ивченков К.С. Субъектно-объектные отношения в монгольском побудительном обороте // Филология и история монгольских народов. -М., 1958. - С. 126-135.

53. Ильенко С.Г. Сложное предложение в современном русском языке. Типология сложноподчиненного предложения. -Л., 1976.

54. Камынина A.A. Современный русский язык. Синтаксис простого предложения. -М., 1983.

55. Карабаева Л.А. Причастие в дательно-местном падеже в современном монгольском языке // Лингвистические исследовния -1978. Синтаксис и морфология языков различных типов. -М., 1978.-С. 96-102.

56. Касьяненко З.К. Придаточное предложение и оборот в монгольском языке // Проблемы филологии стран Азии и Африки. -Л., 1966. -С. 3-10.

57. Ковалева Л.М. Проблемы анализа конструкций с предикатными актантами // Вопросы грамматики русского языка. - Иркутск, 1981. -С. 39-52.

58. Кузьменков Е.А. Глагол в монгольском языке. -Л., 1984.

59. Курилович Е. Очерки по лингвистике. -М., 1962.

60. Максимов Л.Ю. Сложноподчиненное предложение в ряду других синтаксических единиц // Мысли о современном русском языке. -М., 1969. -С. 93-104.

61. Маслов Ю.С. Введение в языкознание. -М., 1975.

62. Мещанинов И.И. Глагол. -М.,; Л., 1949.

63. Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи. -М., 1978.

64. Нартыев Н. Строй сложного предложения в современном туркменском языке. -Ашхабад: 61 лым, 1988.

65. Недялков И.В. Определительные причастные конструкции в алтайских языках // Лингвистические исследования. - 1975. Исследования по грамматике языков народов СССР. -М., 1975. -С. 92-101.

66. Нурманов А.Н. Синтаксические теории о предложении. -Ташкет, 1988.

67. Очиров У.У. Деепричастные обороты // Глагол и глагольные формы современного калмыцкого языка. - Элиста, 1979. -С. 89119.

68. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. -М. 1985.

69. Поппе H.H. Грамматика бурят-монгольского языка. -М., Л.,1938.

70. Предикативное склонение причастий в алтайских языках. -Новосибирск, 1984.

71. Подчинение в полипредикативных конструкциях. Новосибирск, 1980.

72. Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. -Новосибирск, 1980.

73. Пюрбеев Г.Ц. Грамматика калмыцкого языка. - Элиста, 1977.

74. Пюрбеев Г.Ц. Типы сложных предложений в монгольских языках. -М., 1979.

75. Пюрбеев Г.Ц. Специфика падежного оформления субъекта в инфинитных конструкциях монгольских языков // Падежи и их эквиваленты в строе сложного предложения в языках народов Сибири. Новосибирск, 1981. -С. 80-88.

76. Рассадин В.И. Морфология тофаларского языка. -М., 1978.

77. Русская грамматика: В 2-х т.-М., 1980. 76.

78. Сажинов Ж.С. Сопоставительная грамматика русского и бурятского языков. Улан-Удэ, 1984.

77. Санжеев Г.Д. Синтаксис монгольских языков. - М., 1934.

78. Санжеев Г.Д.Грамматика бурят-монгольского языка. -М.,

1941.

79. Санжеев Г.Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. -Т.1. -М., 1953.

80. Санжеев Г.Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. -Глагол.-М., 1953.

81. Семантика и синтаксис конструкций с предикативными актантами. -Л., 1981.

82. Синтаксис алтайских и европейских языков. -Новосибирск, 1981.

83. Скрибник Е.К. Падежные аффиксы причастий как средствосвязи в полипредикативном предложении // Инфинитные формы глагола. - Новосибирск, 1980. -С. 44-58.

84. Скрибник Е.К. Способы выражения субъекта в системе зависимой предикации (на материале бурятского языка): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. -М., 1980.

85. Скрибник Е.К. Усложненные формы зависимого сказуемого в бурятских темпоральных конструкциях недифференцированной семантики // Компоненты предложения. Новосибирск, 1988а.

86. Скрибник Е.К. Полипредикативные синтетические предложения в бурятском языке. Новосибирск, 19886.

87. Скрибник Е.К. О статусе конструкций с инфинитными глагольными формами в системе полипредикативного

синтаксиса 11 Проблемы монгольского языкознания. Новосибирск, 1988 в. -С. 85-94.

88. Скрибник Е.К. Проблемы описания синтаксиса сложного предложения бурятского языка // Вопросы грамматики монгольских языков. -Новосибирск, 1991. -С. 103-127.

89. Скрибник Е.К., Ельмакова И.В. Монгольские синтаксические конструкции с винительным падежом зависимого причастного сказуемого // Исследования по синтаксису монгольских языков. -Улан-Удэ, 1990. - С. 133-162.

90. Смирницкий А.И. Синтаксис английского языка. -М., 1957.

91. Тодаева Б.Х. Грамматика современного монгольского языка. Фонетика и морфолгия. -М., 1951.

92. Убрятова Е.И. Исследования по синтаксису якутского языка. Сложное предложение. -Кн. 1-2. -Новосибирск, 1976.

93. Филистович Т.П. Деепричастные обороты в алтайском языке // Морфолгия глагола и структура предложения. -Новосибирск, 1990.

94. Холодович A.A. Проблемы грамматической теории. -Л., 1979.

95. Цыдендамбаев Ц.Б. Грамматические категории бурятского языка в историко-сранительном освещении. - М., 1979.

96. Цыдыпов Ц.-Ж.Ц. Аналитические конструкции в бурятском языке. - Улан-Удэ, 1972.

97. Цыдыпов Ц.-Ж.Ц. Буряад хэлэ зааха методика: 4-8 классудай багшанарай хэрэглэхэ ном. - Улаан-Удэ, 1980.

98. Цыдыпов Ц.-Ж.Ц. Буряад хэлэнэй синтаксис. -Улаан-Удэ, 1985.

99. Черемисина М.И. К вопросу о грамматической структуре глагольной лексемы // Вопросы лексикологии. -Новосибирск, 1977а. -С.6-50.

100. Черемисина М.И. Деепричастие как класс форм глагола в языках разных систем // Сложное предложение в языках разных систем. - Новосибирск, 19776. -С. 3-28.

101. Черемисина М.И. Некоторые вопросы теории сложного предложения. -Новосибирск, 1979.

102. Черемисина М.И. О содержании понятия "предикативность" в синтаксисе сложного предложения // Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. -Новосибирк, 1980а. -С. 154-180.

103. Черемисина М.И. Моносубъектная конструкция. Понятие и типология // Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. -Новосибирск, 19096. -С.6-34.

104. Черемисина М.И. Сложное предложение как знак языка (об отдельных моделях сложного предложения) // Синтаксис алтайских и европейских языков. -Новосибирск, 19816. -С. 3-36.

105. Черемисина М.И. К вопросу о системных отношениях между финитными, причастными и деепричастными формами глагольного слова (на материале алтайских языков) // Теоретические вопросы фонетики и грамматики языков народов СССР. -Новосибирск, 19816.-С. 3-18.

106. Черемисина М.И. Об изъяснительной конструкции с факультативным управляемым местоимением то // Функциональный анализ синтаксических структур. Иркутск, 1982.-С. 3-21.

107. Черемисина М.И. Специфические функции финитных и инфинитных (зависимых) сказуемых в языках разных систем // Теоретические аспекты лингвистических исследований. Новосибирск, 1984а. -С. 3-36.

108. Черемисина М.И. Теоретические итоги исследования сложного предложения в алтайских языках Сибири // Известия СО АН СССР, N 14, 1984 б. -С. 15-20.

109. Черемисина М.И. Принципы составления научной грамматики бурятского языка // Вопросы грамматики монгольских языков. -Новосибирск, 1991.

110. Черемисина М.И., Санданова М.Р. Винительный падеж в системе предикативного склонения причастий бурятского языка // Структурные и функциональные типы сложных предложений. - Новосибирск, 1982. -С. 126-142.

111. Черемисина М.И., Скрибник Е.К. Опыт формального описания причастно-послеложных конструкций бурятского языка // Подчинение в полипредикативных конструкциях. -Новосибирск, 1980. -С. 38-7.

112. Шагдаров Л.Д. Функционально-стилистическая дифференциация бурятского литературного языка. -Улан-Удэ, 1974.

113. Шагдаров Л.Д., Доржиев Д.-Н.Д. Буряад хэлэн (уч-к для педучилищ). -Улаан-Удэ, 1989.

114. Шутов А.Ф. Распространенные дополнения как семантические аналоги изъяснительных придаточных в удмуртском языке // Узловые проблемы современного финноугроведения. -Йошкар-Ола, 1995.

115. Шведова Н.Ю. Восходит ли лицо к категории предикативности? //Русс. яз. за рубежом. - 1971..-N 1. -С. 93-99.

116. Юлдашев A.A. Соотношение деепричастных и личных форм глагола в тюркских языках. -М., 1979.

Приложение Обозначения текстовых источников

Б. -ж. Байгал

Б. - Ц.-Б.Бадмаев. Будамшуугай орон нютагаар Сережын

аяншалИан тухай. -Улан-Удэ, 1988. Т. - В.Тулаев. Алтан хараасгай. -Улаан-Удэ, 1979. X. - Ц.-Д.Хамаев. Уурээр ерэЬэн yep. -Улан-Удэ, 1975. Ч.Ц. - Ч.Цыдендамбаев. Турэл нютагйаа холо. -Улаан-Удэ, 1959. Ш. - Ц.Шагжин. Улаан морид. -Улаан-Удэ, 1974.