Синтаксис глагола в коми языке (связь глагола с подлежащим и дополнением) тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.07, кандидат филологических наук Иевлева, Татьяна Михайловна

• Иевлева, Татьяна Михайловна
• кандидат филологических наук
• 1984

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Иевлева, Татьяна Михайловна

ПРЕДИСЛОВИЕ.

ВВЕДЕНИЕ.

Г Л А В А I

СВЯЗЬ ГЛАГОЛА С ПОДЛЕЖАЩИМ.

ОБЩИЕ ВОПРОСЫ СУБЪЕКТНОСТИ ГЛАГОЛА.

СИНТАКСИС ГЛАГОЛА В БЕЗЛИЧНОЙ ФОРМЕ.

Субъектно-авалентные безличные глаголы

Диффузно-валентные безличные глаголы

СИНТАКСИС ГЛАГОЛА В СПРЯГАЕМОЙ ФОРМЕ.

Семантика глагола и его синтаксис (в плане связи с подлежащим).

Особые формы выражения субъектной валентности

Особенности согласования сказуемого с подлежащим

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 1.

ГЛАВА П

СВЯЗЬ ГЛАГОЛА С ДОПОЛНЕНИЕМ.

ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ОБЪЕКТНОСТИ ГЛАГОЛА.

ТРАНЗИТИВНОСТЬ И ИНГРАНЗИТИВНОСТЬ ГЛАГОЛА.

Проблема определения и типы переходности глаголов . 79 Транзитивация непереходного и интранзитивация переходного значения

Транзитивно-интранзитивные глаголы

Структурно-морфологическая форма транзитивных глаголов.

Прямое дополнение в коми языке.

Употребление падежного суффикса

§s

Притяжательные суффиксы при прямом дополнении

Особые форш выражения прямого дополнения .III

СИНТАКСИС ГЛАГОЛОВ С ЗАЛОГОВЫМ ЗНАЧЕНИЯМИ.

Синтаксис каузативных глаголов.

Транзитивно-каузативные глаголы .lis

Собственно-каузативные глаголы

Синтаксическая роль суффикса

§а

Синтаксис возвратных глаголов.

Залоговый суффикс -s . Его значения.

Синтаксис глаголов медиального значения

Синтаксис глаголов возвратного значения

Синтаксис глаголов страдательного значения

СИНТАКСИС ГЛАГОЛОВ С МОРФОЛОГИЧЕСКИМ ВКЛЮЧЕНИЕМ

Семантическое и морфологическое включение

Внутренних! синтаксис глаголов с морфологическим включением.

Особенности морфологической структуры и синтаксис глаголов с включенным объектом

Синтаксис непереходных глаголов с включенным объектом.

Синтаксис переходных глаголов с включенным объектом.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ П.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Синтаксис глагола в коми языке (связь глагола с подлежащим и дополнением)»

К числу весьма сложных и наименее разработанных проблем коми грамматики относятся проблемы синтаксиса, и среди них проблемы синтаксической валентности глагола. Непосредственный выбор темы данного исследования мотивирован интенсивным развитием изысканий : в области синтаксиса языков различных семей, в том числе и финно-угорских, и отсутствием специальных работ по синтаксису глагола в коми языке, а также в: большинстве родственных языков.

Термином синтаксис обозначается как традиционное учение о предложении и словосочетании, так и "учение об особенностях функционирования в речи различных лексико-грамматических классов слов (частей речи)" (Ахманова 1960:409). Во втором значении этот термин довольно часто появляется в исследованиях последних лет; например, в названии диссертации "Синтаксис прилагательных эстонского языка" (Эрелт 1981) он употребляется именно в этом толковании. Указанное обозначение нередко относится и к отдельным формам и группам слов, как, например, "Синтаксис эстонского имперсонала и пассива" (Раянди. 1969); The syntax of English phrasal verhs (Sroka 1972) , "0 семантике и синтаксисе литовских рефлексивных глаголов" (Геншене 1977) и т.д.

Синтаксис глагола соотносителен как с учением о предложении, так и с учением о словосочетании. Глагол, ориентированный на субъект, образует предикативную связь с подлежащим в номинативе, что является областью рассмотрения синтаксиса как учения о предложении. Рассматривая сочетаемость коми глаголов с дополнением, мы обращаемся к одному из наиболее распространненных типов глагольно-именных словосочетаний. Наличие или отсутствие подлежащего и дополнения в предложении, а также их форма и функции в значительной степени определяются комплексом признаков глагола-сказуемого, присущих ему как представителю определенной части речи. Связь глагола как ядра синтаксических построений с подлежащим и прямым дополнением является определяющим синтаксическим признаком. Она представляет собою своего рода каркас j) сложной синтаксической природы глагола. С точки зрения этих связей нам предстоит проанализировать особенности функционирования в речи глагола как определенного лексико-грамматического класса слов.

Нередко любопытные отношения, аналогичные отношениям классов слов и членов предложения, мы можем наблюдать и внутри глагольной единицы. Эти отношения внутриглагольных компонентов представляют область рассмотрения "внутреннего" синтаксиса глагола, также анализируемые в настоящей работе.

Целью нашей диссертации является установление природы коми глагола в отношении его синтаксических потенций и выяснение особенностей его функционирования в предложении. Исследование проводится на материале литературного коми языка и его диалектов с привлечением материалов родственных и неродственных языков.

Теоретической и методологической основой настоящей работы послужили труды видных исследователей проблем общего языкознания, работы по общим проблемам синтаксиса, исследования по вопросам синтаксиса финно-угорских языков, разработки смежных проблем в коми филологии.

Языковой материал почерпнут нами из ряда лексикографических источников XIX и XX веков (КРС 1961; РКС 1966; Wiedemann 1880; Fokos-Fuchs 1959; ССКЗД- 1961; словари-приложения к серии

- * монографий до диалектам коми языка). Особенности синтаксического функционирования глаголов изучались на обширном материале, представляющем современный литературный язык в произведениях коми художественной литературы, разговорный язык фольклорных текстов,' диалекты, зафиксированные в изданиях и архивных материалах Коми филиала АН СССР. Из перечисленных источников нами составлена картотека глаголов, объемом св. 3 тыс. карточек, и картотека предложений, выписанных из художественных и лингвистических изданий, а также архивных диалектных отчетов Коми филиала АН СССР, иллюстрирующих особенности синтаксического функционирования глаголов непосредственно в речи.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые в коми языкознании глагол рассматривается как структурно-организующее ядро синтаксических конструкций. Новизна определяется также и тем, что в исследовании применяются определенные методы, направленные на решение актуальных задач: I) соотнесение явлений синтаксиса литературного языка с аналогичными данными диалектов, 2) обнаружение зависимости синтаксической функции глагола-сказуемого и его партнеров от семантики, категориальной отнесенности словоформы, словообразовательного состава и т.д., 3) трактовка многих грамматических явлений и морфологических категорий с точки зрения синтаксической функции слов.

Материалы диссертации могут использоваться при дальнейших разработках проблем коми синтаксиса, при написании научных и школьных грамматик коми языка, в практике преподавания родного языка в вузах и школах республики, в общем филологическом образовании студентов коренной национальности, а также в преподавании финно-угорских языков в соответствующих вузах Советского Союза и зарубежных стран.

В композиционном отношении работа состоит из предисловия, введения, двух глав основной части, заключения, библиографии и списка литературных источников.

Во "Введение" мы включаем историческую справку о предмете исследования и изложение основных теоретических положений проблемы.

Первая глава работы посвящена рассмотрению глагола как центра синтаксических образований с точки зрения наличия или отсутствия связи глагола-сказуемого с подлежащим, а также исследованию возможностей косвенного выражения субъектного значения. Здесь мы констатируем, что основной формой подлежащего в коми языке является номинатив. Субъектные значения передаются также формами адессива, аллатива и аккузатива в предложениях, традиционно считающихся безличными. Отсутствие логического и грамматического субъекта в собственно безличных предложениях, описывающих явления окружающей среды и являющихся достаточно насыщенными семантически, проявляется в авалентности глагола. Здесь также проводится параллель между безличным (в смысле отсутствия подлежащего в номинативе) оформлением предложения и страдательным значением глаголов с суффиксом -з.

Во второй главе рассматривается глагол в условиях наличия или отсутствия прямого дополнения как обязательного распространителя некоторых глаголов. Значительное внимание уделяется семантическому и морфологическому включению объектного значения в глагольную семантику и форму, характеризующемуся рядом особенностей. ^Центральными проблемами второй главы диссертации являются проблемы переходности в коми языке, проблемы прямого дополнения и особенностей его выражения. Кроме того, мы здесь рассматриваем ряд глаголов, синтаксис которых определяется их залоговым содержанием. Поэтому в поле нашего зрения находятся каузативные и возвратные (медиальные, возвратные и страдательные) глаголы, т.к. их семантика предполагает в каждом случае специфическое выражение субъектных и объектных значений и диктует определенную формулу валентности.

Связь глагола с косвенным дополнением акцентируется лишь в случаях, когда последнее соотносится со значениями субъекта или прямого объекта действия или является обязательным компонентом синтаксической структуры и предусматривается семантикой глагола.

В конце каждой главы представлены выводы, отражающие основные моменты исследования. В "Заключении" обобщаются основные результаты проведенного анализа.

Ссылки на использованную научную литературу и иллюстративный материал приводятся в закодированном виде. Код включает фамилию автора или сокращенное название коллективного труда, год публикации и номер страницы издания (цифра приводится после двоеточия).

Примеры, иллюстрирующие положения диссертации, даны в орфографии источника. Широко применяется также традиционная финно-угорская транскрипция.

- 9

ВВЕДЕНИЕ

К истории вопроса. Изучению синтаксиса в финно-угорских языках традиционно уделялось меньше внимания, чем изучению морфологии. Тем не менее к настоящему моменту уже написаны специальные научные грамматики, представляющие синтаксис отдельными изданиями. В венгерском языке, например, таковыми являются "Исторический синтаксис венгерского языка" А.Клемма (Klema 1928; 1940; 1942) и Й.Беррар (Berrdr 1957), 3-я книга "Венгерского языка" К.Е.Майтинской (Майтинская I960). Синтаксису посвящены специальные монографии и коллективные труды по РЯДУ финно-угорских и самодийских языков (Коляденков 1954; 1959; Сабо 1963; СКЯ 1967; ГСУЯ 1970; Терещенко 1973; Ромбандеева 1979; Tauli 1983 и др.)

На протяжении десятилетий наблюдается интерес к вопросам развития финно-угорского синтаксиса с привлечением материалов родственных и неродственных языков (тюркских, отчасти алтайских и славянских) (Веке 1914-15;KLeirn 1928; 1940; 1942; Fuchs 1937; Pokos-Puchs 1962 и др.). Однако синтаксис в сравнительно-историческом и типолого-сопоставительном плане не может еще считаться достаточно изученным. Именно по этой причине синтаксические проблемы не находят отражения или представлены как бы мимоходом в наиболее значительных сравнительно-исторических и сопоставительных исследованиях последних лет. Так, в "Сравнительной грамматике уральских языков" Б.Коллиндера им отведено неполных 5 страниц ( Collinder 1960:247-251); в книге В.Таули "Структурные тенденции уральских языков" по синтаксису вьщеляется только один из аспектов проблемы порядка слов и согласования (Tauli 1966:98-109,260-274); в "Основах финноугорского языкознания" вопросам сравнительного синтаксиса отведено менее 3 % объема тома (ОФУЯ 1974:383-396). Однако проблемы сопоставительного и типологического исследования синтаксиса уже начинают привлекать внимание финно-угристов (см., например, Bese et.rai.I970; Чхаидзе 1975), чему в значительной степени способствуют разработки частных проблем синтаксиса различных языков.

В общих грамматиках, посвященных синтаксису, обычно четко разграничиваются две части: раздел, рассматривающий словосочетания, и раздел, изучающий предложение (Коляденков 1954; Май-тинская I960; СКЯ 1967; ГСУЯ 1970; Керт 1971:229-285 и др.).

Виноградовское учение о словосочетании (Виноградов 1954-) стимулировало интерес советских финно-угороведов к этой проблеме. В настоящее время мы располагаем рядом специальных работ, посвященных вопросам словосочетаний в финно-угорских языках (Елисеев 1959; Лаврентьева 1974; Петухова 1980). Обычно словосочетание определяется как синтаксическая (непредикативная) связь двух или более слов, служащих обозначению единого, но расчлененного понятия (Елисеев 1959:7; Майтинская 1960:16,18; Петухова 1980:6 и др.). Однако многие лингвисты (особенно это характерно для хунгарологов) словосочетанием считают и предикативную связь глагола-сказуемого с субъектом в номинативе (Тотра 1968:230-232). Такого взгляда в известной степени придерживаются и некоторые русисты (см. Сухотин 1950:176-177), следующие положениям Ф.Ф.Фортунатова. Подход последних ведет к неразличению понятий предложения и словосочетания, что отнюдь не способствует развитию синтаксической теории.

Среди словосочетаний с глагольным стержневым элементом основную массу представляют словосочетания, организованные по принципу управления, общие вопросы которого разрабатывались рядом авторов. Немало места глагольному управлению отводится в грамматиках, как в синтаксисе (глагольно-именные словосочетания) , так и морфологии (глагольные категории). Особый интерес в этом отношении представляют специальные работы (Морозова 1952; Рятсеп 1974; Чхаидзе 1975 и др.)- В сферу нашего рассмотрения входит сочетание глагола с именем в объектном значении.

Из исследований в области синтаксиса предложения нас интересуют разработки вопросов членов предложения, в первую очередь, глагола-сказуемого, а также непосредственно связанных с ним подлежащего и прямого дополнения; кроме того, нас интересуют проблемы "личного" и "безличного" предложений в коми языке.

Важное место в синтаксических исследованиях отводится проблеме прямого дополнения, его употребления и особенностей выражения в различных языках. Из наиболее значительных нельзя не упомянуть работу общего характера Б.Викмана, посвященную форме объекта (Wickman 1955), работу Э.Итконена по объекту в финно-волжских языках ( itkonen 1972), а также диссертации, предметом исследования которых является объект (прямое дополнение) в финском (Елисеев 1953) и эстонском (Конт 1959) языках; немалый интерес представляет и труд А.Тимберлейка "Номинативный объект в славянских, балтийских и западно-финских языках" (Timberlake 1974). Кроме того, существует целый ряд небольших работ, в которых исследуются различные грани проблемы прямого дополнения (v.Parkas 1956:5-17; V«Srtes 1960:181-194; Нечаев 1960:63-96; Серебренников 1962:9-32; 1975:25-32; Терещенко 1963:263-268; Ромбандеева 1965:86-87; Еёае! 1970:23; Лаврентьев 1975:114-121;

Тепляшина 1975:179-185; Пунжина1976:21-27 и др.).

В финно-угристике проблема подлежащего не вызывает столь широкого интереса, как проблема прямого дополнения. Однако фин-но-угроведы не обходят стороной вопросы согласования сказуемого с подлежащим (Нээтар 1965), особенности значения и формы выражения подлежащего (Валитов 1978). Немало работ посвящено вопросам глагольной безличности и возможностям неноминативного обозначения субъекта в так называемых безличных конструкциях (Ала-тырев 1941; Учаев 1957; Stipa 1962; 1969; Муллонен 1966:13-19; Алешкина 1973:27-53 и др.).

Согласно положениям традиционной грамматики, большинство авторов признают за подлежащим грамматическую независимость от сказуемого (Майтинская 1960:126-127; Терещенко 1973:120-121 и др.), что в принципе не противоречит идее центральности глагольного сказуемого в предложении, несмотря на то, что форма глагола-сказуемого считается зависимой от формы подлежащего как первичного слова (Есперсен 1958:170). Так, многие лингвисты утверждают, что сказуемое является центральным, организующим элементом синтаксической структуры (Коляденков 1954:95; Рятсеп 1974:3 и др.). В нашей работе мы будем придерживаться этой так называемой вербоцентрической теории.

Таким образом, рассмотренные лингвистические материалы свидетельствуют, во-первых, об интересе финно-угроведов к проблемам, прямо или косвенно связанным с синтаксическим поведением глагола, и, во-вторых, об относительно достаточной предварительной разработанности смежных вопросов в родственных языках, что позволяет поднять и подробно изучить цроблему синтаксической валентности кош глагола на основе анализа глагольных предложений и словосочетаний.

- 13

Подобное рассмотрение глагола фактически не имело прецедента в финно-угроведении. Насколько нам известно, только два автора подошли к данному вопросу вплотную: В.В.Поздеев сравнивает валентные свойства удмуртского и немецкого глаголов (Поздеев 1973; 1974); Х.Рятсеп в своей докторской диссертации проводит детальное рассмотрение структуры различных типов глагольного предложения (Рятсеп 1974). С опорой на теорию валентности эти авторы впервые проанализировали финно-угорские словосочетания и предложения с глагольным ядром. Однако наш подход, продиктованный целями исследования, существенно отличается от подхода в трудах Х.Еятсепа и В.В.Поздеева. Это отличие заключается в том, что нас интересуют не просто модели валентности глагола и грамматическая структура глагольных словосочетаний и предложений, а внутренние соответствия морфологических и синтаксических понятий, органические связи глагола и его партнеров, обусловленные значением и формой всех компонентов анализируемых синтаксических построений.

В коми языкознании подход к проблеме синтаксиса глагола был обусловлен предшестврвавшими лингвистическими исследованиями. Рассмотрение общих морфологических и отдельных категориальных свойств коми глагола ставилось во главу угла уже в описательных грамматиках XIX века (Флеров 1813:17-33,41-42; SjSgren 1832: 162-167; Gafcelentz 1841:22-32,49-52; Савваитов 1849:52-70,86; Куратов 1939:90-98; Wiedemann 1884:161-203; Лыткин 1889:28-39). Исследователи XIX века обычно ограничивались описанием словообразовательного и формообразовательного фонда глагола, отчасти рассмотрением отдельных грамматических категорий. Наряду с этим у отдельных авторов мы обнаруживаем главы, посвященные учению о предложении (Савваитов 1849:93-120; Wiedemann 1884:237-250); есть также отдельные разделы, в которых рассматриваются вопросы связи слов (Флеров 1813:38-43; Gatelentz 1841:53-75; Савваи-тов 1849:92-93), при этом значительная часть соответствующего раздела (например, у Флерова) отводится рассмотрению вопросов глагольного управления, правил сочетаемости глагола с именем. Известно также, что И.А.Куратовым написан "Синтаксис пермского (зырянского) языка", следы которого пока не обнаружены (см. ссылку Куратов 1939:134).

Исследователи XX. века и особенно его последних десятилетий внесли значительный вклад в разработку различных проблем глагола, главным образом морфологических. В первых грамматиках советского времени глаголу традиционно отводится значительное место (Лыткин 1929:34-38; Майшев 1940:65-81), однако проблемы синтаксиса в них не акцентируются. Специальные исследования посвящаются проблемам вида и времени (Кипрушева б.г.; Серебренников I960), залога (Fucbs I9I3-I9I4; Лыткин 1957), отдельным формам глагола, например, инфинитива (Прокушева 1981), а также глагольному словообразованию (Черных 1981). Кроме того, имеется рад неспециальных работ, где рассматриваются различные стороны глагольной формы и значения.

Следует также признать, что уже имеющиеся разработки различных проблем морфологии литературного коми языка и его диалектов, а также родственных языков и диалектов (Сорвачева 1950; 1972; 1977; Жилина 1956; 1975; 1975а; Сахарова, Сельков I960; 1962; 1976; Лыткин 1961; Баталова j 1975; 1982; Бараке анов 1964; Жилина, Бараксанов 1971; Колегова, Бараксанов 1980; Ляшев 1977 и др.) также способствуют развитию синтаксиса как важного аспекта коми грашатики.

В кош языкознании проблемы синтаксиса на передний план были вцдвинуты лишь в начале 50-х годов А.С.Сидоровым. Его монография "Порядок слов в предложении кош языка" (Сидоров 1953) была первым крупным исследованием в области коми синтаксиса. О глубоком интересе этого ученого к синтаксису свидетельствуют также рукописные варианты "Синтаксиса кош языка" (учебник для вузов) из фондов архива Кош филиала АН СССР (Сидоров 1950; 1952), а также ряд статей (19526; 1952в). В этих разработках глагол-сказуемое и связанные с ним подлежащее и дополнение детально описаны и проиллюстрированы на широком языковом материале. Однако здесь основное внимание концентрируется на форме членов предложения, а не их связи и взаимной обусловленности.

Начиная с 60-х годов изучению синтаксиса кош языка уделяется все больше внимания. Например, проблемы словосочетания и простого предложения (вместе с другими узловыми вопросами синтаксиса) в традиционной трактовке русской школы были представлены во второй части вузовского учебника "Современный коми язык" (СКЯ 1967:4-112), где сказуемое (глагольное и именное) рассматривается как один из членов предложения. В центре внимания находятся также формы выражения членов предложения, связанных со сказуемым. Интерес представляет также первый учебник синтаксиса для вузов на кош языке (Игушев 1980), отражающий основные положения современной синтаксической теории, хотя интересующие нас аспекты в рассматриваемом пособии не акцентируются.

В последнее время синтаксическими проблемами инфинитива занимается Т.И.Прокушева (Прокушева 1981). Глагол отчасти включается в предмет исследования В.М.Лудыковой, изучающей сказуемое кош предложения (Лудыкова 1983). Внимание этого автора сосредоточивается на сказуемом (глагольном и именном) как изолированном элементе синтаксического построения, в то время как нас интересуют связи глагольного сказуемого с его окружением, ближайшими партнерами, а также характер взаимоотношений категориального значения и синтаксической функции.

Впервые в коми филологию вопрос связи морфологии и синтаксиса был введен Д.В.Бубрихом, который в "Грамматике литературного коми языка" представляет грамматику как "морфологию в связи с синтаксисом" (Бубрих 1949:14-199). К сожалению, сформулированная здесь интересная проблема решалась автором в отличном от предлагаемого нами ключе, что допускало параллельное, но изолированное рассмотрение морфологических и синтаксических явлений без упора на их связь и взаимную обусловленность, в результате чего глагол описывается как лексико-грамматическая единица вне его функциональных возможностей и сочетаемостных способностей, а описание синтаксиса сводится к рассмотрению форм выражения сказуемого.

Как показывает наш краткий обзор, проблема синтаксиса глагола как таковая в коми языкознании еще не ставилась и не решалась, хотя многие вопросы, имеющие отношение к данной теме, изучены сравнительно детально. Опираясь на предшествующий опыт исследования глагола как части речи с определенным набором морфологических характеристик и глагольного сказуемого как элемента синтаксических построений с присущими ему функциональными и сочетаемостными свойствами мы попытаемся в нашей работе представить общую картину синтаксиса глагола коми языка.

Основные теоретические положения проблемы. Объектом нашего исследования является не просто глагол, извлеченный из системы языка как лексическая единица, хотя уже сам по себе он изначально заряжен определенным набором синтаксических значении и потенций. Нас интересуют глагол-сказуемое и глагол как ведущий член словосочетаний - наиболее сложные и действенные элементы синтаксической структуры. Глагол интересен тем, что, являясь центральным элементом глагольного синтаксического образования (словосочетания и предложения), он определенным образом связывает окружающие его слова и превращает их в синтактико-функцио-нальные единицы.

По-видимому, эта примечательная особенность глагола (в частности, коми глагола) в синтаксической системе обращала внимание исследователей уже в прошлые столетия. Об этом, например, свидетельствует терминология в книге Г.С.Лыткина "Зырянский край при епископах пермских и зырянский язык", в которой автор называет глагол коми словом сёрникутысь (сорн±куты<5) (Лыткин I889-: 28), что буквально означает 'держатель разговора, организатор речи'.

В нашем исследовании мы исходим из признания за глаголом особой структурно-конституирующей рож в организации высказывания, оформлении структуры предложения. К глаголу как центру синтаксического образования примыкают зависящие от него члены, вместе с которыми глагол образует органическое целое. Глагол как сказуемое при помощи комплекса семантических и грамматических законов в предложении неразрывно связан с подлежащим и второстепенными членами, в первую очередь с прямым дополнением, а в словосочетании - с объектным членом. Эти связи и зависимости, их природа могут быть достаточно полно исследованы при помощи теории валентности, завоевавшей широкую популярность в современной лингвистике.

Термин валентность появился в советском языкознании еще в 1948 г. в работе С.Д.Кацнельсона "О грамматической категории", где синтаксическая валентность рассматривалась как "свойство слова определенным образом реализоваться в предложении и вступать в определенные комбинации с другими словами" (Кацнель-сон 1948:132). С тех пор лингвистика обогатилась рядом исследований на темы валентности. В нашей работе мы опирались на труды в области теории валентности как зарубежных (Тевп±ёге 1959: 105-109; Helt>ig 1965; 1971; 1976; 1982; Helt>ig, Bchenkel 1969:9-55; Schenkel 1971; Bondzio 1971; Бондцио 1977;Grope 1971; Зоммерфельдт 1975; 1982; Allerton 1982; см. также статьи в коллективных трудах BzV 1971; VuhSw 1982 и др.), так и отечественных лингвистов (Кацнельсон 1948; 1972; Засорина, Берков 1961; Степанова 1967; 1973а; Абрамов 1968; Филичева 1968; 1969; 1973; 1977; Долинина 1969; 1975; 1982; ' Сильнщкий 1970; 1974; 1978; Поздеев 1974; Кибардина 1975 ; 1978; 1982; Лосев 1977; 1981; 1983:131-143 и др.). Обзор зарубежных и отечественных публикаций по теории валентности дан в ряде работ (Филичева 1967; Локштанова 1971; Страхова 1972; Степанова 19736; Кибардина 1979 и др.),' поэтому мы считаем возможным опустить экскурс в прошлое этой теории и ограничиться изложением ее основных положений.

В самом общем смысле валентность есть"способность отдельного языкового знака вступать в связь с другими знаками для образования более или менее обширных цельностей" (Лосев 1981:403; 1983:132). Носителем синтаксической валентности может выступать не только глагол, но и существительное, прилагательное или наречие. Нередко термином валентность оперируют и на логико-семантическом уровне, в словообразовании, фонетике и т.д. Однако теория валентности начиналась с рассмотрения валентных свойств глагола, а именно здесь она обнаруживает свою широкую действенность.

Под синтаксической валентностью глагола мы понимаем его словосочетательные свойства, его способность устанавливать определенные синтаксические отношения с другими словами языка (тлеющими определенные формальные и функциональные признаки) на основе лексического значения данного глагола. Эта потенциально присущая способность реализуется в речи.

Некоторые лингвисты разграничивают эти два аспекта рассмотрения проблемы, допуская их отдельное исследование. И.Г.Ольшанский, например, пользуется двумя терминами, один из которых, сочетаемость, есть совместная встречаемость языковых единиц в синтагматике речи, а второй, валентность, - потенциальная сочетаемость однородных элементов (Ольшанский 1965:19-20).

Помимо терминов валентность и сочетаемость в применении к глаголу встречается и традиционный термин управление. Это слово используется нами достаточно широко, но только как узкоспециальное название, обозначающее определенные синтактико-морфо-логические явления, отношения подчинения синтаксических элементов. Значит, управление не охватывает отношения глагольного сказуемого к подлежащему. Валентность же, как справедливо отмечает Г.Хельбиг, является термином более широкого охвата, он имеет отношение к членам предложения, охватывает как управление, так и согласование, учитывает морфологическую форму и глагола, и его партнеров, причем все окружение глагола определяется его семантикой (Hel"big 1976:144).

С понятиями потенциальной и реализованной валентности тесно связаны понятия обязательной (облигаторной) и необязательной (факультативной) валентности. Они связаны тем, что обязательная валентность в речи чаще всего оказывается реализованной, а факультативная может остаться нереализованной, т.е. облигаторные члены всегда выражаются эксплицитно, в то время как факультативные могут лишь имплицироваться. Вопрос разграничения обязательной и факультативной валентности проблематичен. Исследователи предлагают различные решения этой проблемы; из них наиболее известна теория грамматичности предложения Г.Хельбига (HelWg, Schenkel 1969:25-26; Heltog 1971:35-36), представленная также в ряде исследований представителей школы валентности из ГДР (Зоммерфельдт 1975; Зандау, Зоммерфельдт 1978 и др.)- Интересные решения облигаторности и факультативности членсв валентности и членов предложения вообще, решения проблемы минимальной синтаксической структуры предложены советскими лингвистами и их коллегами за рубежом (Апресян 1964; Иванчикова 1965; Филичева 1968; Мюльнер 1971; Кароляк 1974; Паневова 1978; Леонтьева 1982 и др.), в которых предлагается учет семантики предложения и лексического значения его компонентов.

В нашем исследовании внимание концентрируется на обязательной валентности глагола, которая требует своей реализации в предложении и словосочетании, чтобы выступать как полнознач-ный участник грамматически правильного высказывания, изолированного от контекста. Факультативные члены валентности, т.е. слова, оставшиеся за пределами структурного минимума и не имеющие влияния на завершенность и полноту конструкции (Филичева 1968:63) не являются актуальными в нашем исследовании. При этом мы учитываем такое явление, как редукция глагольных актантов, т.е. : . незамещение потенциальной обязательной валентности в определенных реальных условиях речевой ситуации (эллипсис актантов). Сокращение числа распространителей происходит благодаря их актуализации в контексте, однако при этом валентность рассматриваемого глагола не меняется и редуцированные партнеры должны непременно учитываться.

За основу модели валентности обычно берется трехступенчатая модель, где различаются следующие ступени (уровни) валентности:

1) количественная (валентность в узком смысле слова, как она была в свое время сформулирована Л.Теньером ( lesni&re 1959:105), отражающая число обязательных (а иногда и факультативных) партнеров глагола;

2) синтаксическая, включающая формальное морфолого-катего-риальное описание распространителей, окружающих глагол;

3) семантическая, ограничивающаяся указанием на семантическое содержание глагола и его партнеров.

Эта модель широко используется многими языковедами; нередко к ней обращаются и финно-угроведы ( Schellbach-Eopra 1970: 27; Рятсеп 1974:34-35).

Для целей нашего исследования подходит широко известная интерпретация этой модели Б.А.Абрамовым (Абрамов 1968:9), используемая многими советскими лингвистами (Поздеев 1973:231; Филичева 1977:4-10 и др.). Согласно предложенной модели, мы будем включать в синтаксическую валентность три элемента:

I) Число обязательных партнеров. Этот тип валентности называется количественным. По числу обязательных глагольных распространителей мы разделим глаголы на авалентные или нуль-валентные, одновалентные, двух-, трех-, четырехвалентные . В нашем исследовании рассматриваются главным образом авалентные, одно- и двухвалентные глаголы коми языка, лишь в редких случаях мы обращаемся к трехвалентным словам.

- 22

2) Тип синтаксических отношений между глаголом и его партнером. Этот тип валентности принято называть реляционным (Абрамов 1968:9). Здесь мы выделяем субъектную, объектную и адвербиальную валентность. Субъектная валентность реализуется сочетаемостью глагола-сказуемого с подлежащим, объектная - с дополнением, адвербиальная - с обстоятельством. Их правильнее было бы назвать подлежащной, дополнительной и обстоятельственной, если придерживаться терминологии чистой грамматики, но приведенные здесь термины являются устоявшимися в советской лингвистике, поэтому, с известной оговоркой, мы их принимаем. Наше внимание концентрируется на субъектной и объектной валентности глагола. Ссылки на адвербиальную валентность допускаются лить в необходимых случаях.

Отдельные глаголы кош языка характеризуются так называемой диффузной реляционной валентностью. По Б.А.Абрамову диффузной признается глагольная валентность в том случае, если приглагольный детерминатор по своему содержанию не может быть однозначно идентифицирован ни как носитель состояния или действия, ни как его объект (Абрамов 1968:14). Глаголы диффузной валентности представляют в коми языке значительный интерес.

3) Категориальные признаки глагольных распространителей. Данный тип валентности определяется как конфигурационная валентность (Абрамов 1968:9). При определении конфигурационной валентности нас интересует морфологическая форма глагольных распространителей, в частности, падежное оформление актантов, пос-леложное и беспослеложное употребление приглагольных дополнений.

Семантика как элемент валентности в формулу синтаксической валентности не включается, но обязательно учитывается при анализе общей картины валентности глагола.

- 23

Синтаксические особенности связанных элементов предложения (подлежащего, сказуемого и прямого дополнения) обусловливаются логикой отношений субъекта, действия и объекта, а также семантическим содержанием каждого из элементов (в первую очередь глагола) , поэтому рассмотрение частных синтаксических и морфологических свойств предполагает опору на логико-семантические понятия и внутреннее лексическое содержание слов в функции сказуемого, подлежащего и прямого дополнения.

Связь семантики и синтаксиса акцентируется многими исследователями. Так, например, Н.Д.Арутюнова утверждает, что"син-таксические связи в предложении столь же семантичны, сколь син-таксично лексическое значение глагола. Поэтому не удивительно, что семантическое обследование глагола стало производиться с опорой на его синтаксические связи, а синтаксический анализ получил общий курс на семантизацию" (Арутюнова 1972:291-292).

В отношении семантики коми глагол (в отличие, например, от глагола в русском языке) является особенно насыщенной частью речи, т.к. он включает не только обозначение действия, состояния или иного признака, но зачастую и другие предметные (и непредметные) элементы ситуации, вовлеченные в действие (признак) указанного глагола (ср.: киасьны 'поздороваться за руку?, ки 'рука'). Так, например, объектность, т.е. вовлечение объекта в действие, есть не просто грамматический признак (как транзитивность), а составная часть семантики определенных классов глаголов. Наиболее четко закон зависимости синтаксической структуры предложения от семантики глагола сформулирован Х.Рятседом (Kat-вер 1970:73; 1973а:105; 19736:387 и др.), при этом отмечается, что мельчайшие модификации в значении глагола влекут за собой изменения в структуре глагольного управления. В приложении к теории валентности С.Д.Кацнельсон формулирует аналогичную мысль следующим образом: "Субъектно-объектные функции обусловлены содержательной валентностью глагола (точнее, глагольного значения, поскольку отдельные значения глагола имеют различные содержательные валентности)" (Кацнельсон 1972:47). Однако, с другой стороны, при всей емкости содержания глагольного слова, исследование его семантики неизбежно ведет к анализу сочетающихся с ним предметных имен и к анализу отношений между действием и его субъектом или объектом (Москальская 1974:32; Кубрякова 1978:104). Это значит, что номинативная способность глагола оказывается недостаточной при назывании отдельных фактов действительности, поскольку в этом случае глагол реализует номинативную функцию лишь посредством включения необходимых конкрети-заторов действия: дорйыны чужан му врагъясысь 'защищать, защитить родную землю от врагов'. Эти конкретизаторы выступают партнерами глагола в его валентной формуле.

В ходе нашего исследования мы рассматриваем некоторые семантические классы глаголов с точки зрения их синтаксических свойств, а также семантику отдельных групп глагольных партнеров, у которых наблюдаются определенные закономерности в отношении их связи с глаголом.

Кроме того, в сферу нашего рассмотрения входят морфологические особенности глагола и его партнеров, подлежащего и прямого дополнения. Заметим, что проблема тесной связи морфологии и синтаксиса различных языков сформулирована уже достаточно давно (Мещанинов 1949:5-6; Майтинская 1960:10; Ярцева 1961:5 и др.). Как уже отмечалось, в финно-угроведении для исследований в области коми грамматики она была предложена Д.В.Бубрихом (Бубрих 1949:14).

- 25

Из морфологических характеристик партнеров в центре нашего внимания находятся категория падежа, особенно номинативные и аккузативные формы, а также некоторые другие падежи, способные обозначать субъект и прямой объект действия. Целям связи и особенностям оформления этой связи служат такие морфологические категории, связанные с именем, как одушевленность и неодушевленность, определенность и неопределенность, притягательность, персональность и ряд других.

Что касается глагольных характеристик, имеющих непосредственное отношение к нашей теме, то здесь мы выделяем понятие транзитивности/интранзитивности, характеризующее глагол в отношении наличия/отсутствия прямого дополнения в аккузативе, категорию лица, а также ^явления глагольной безличности, выражающиеся в отсутствии субъекта в номинативе, категорию залога, заключающуюся в определенных правилах выражения субъектных и объектных значений в формах подлежащего и дополнения, регулируемые, как правило, включением специальных морфологических показателей залоговости в форму глагола. Обращаясь к залогу, заметим, что не случайно в "Общей лингвистике" Э.Бенвениста активный и средний залоги в глаголе рассматриваются в разделе "Синтаксические функции" (Бенвенист 1974:184-191).

В исследовании синтаксиса глагола специальное место должно быть отведено изучению внутренних синтактикоподобных отношений в рамках глагольного словообразования. Сочинительные отношения в словосложении и подчинительные отношения в словообразовании свидетельствуют в пользу признания так называемого "внутреннего синтаксиса" (Кубрякова 1981:78), поскольку в глаголе подчинительные отношения компонентов создают сложную систему, аналогичную системе глагольного управления, и поскольку в коми языке разнообразно представлены отыменные глаголы с морфологически включенным субъектом, объектом, обстоятельством и предикативом (лыоваалЮ 'выпала роса', петшОравны 'жечь, хлестать крапивой', гуавны 'закопать в яму', монявны 'быть невесткой').

Следует отметить, что в коми филологии явление включения объекта (в некоторых случаях и субъекта) не осталось незамеченным. Так, примеры глаголов с включенным объектом приведены в работах Д.В.Бубриха (Бубрих 1949:125-126). Об этом явлении писал и А.С.Сидоров, который называл отыменную основу глагола с морфологически включенным объектом "внутренним дополнением" (Сидоров 1950:340), по-видимому, предполагая наличие особых отношений внутриглагольных элементов, аналогичных синтаксическим отношениям членов предложения. Однако, для указанных авторов соответствующее явление не было предметом специального исследования.

Включением (инкорпорацией) обычно называется включение определенного аргумента в значение предиката ( Fillmore 1969: 119). При этом семантическое включение предполагает неупотребление этого аргумента в поверхностной структуре. Аналогичное явление в русском языке довольно подробно рассмотрено Т.А.Янко

Триницкой (Янко-Триницкая 1961; 1964). Применительно к глаголу суть этого явления заключается в том, что семантика многих глаголов уже предполагает наличие строго определенных партнеров глагольного действия (различных объектных и обстоятельственных значений, а-в некоторых случаях и субъектных).

Особый интерес представляют отыменные глаголы, в которых субъектное, объектное или обстоятельственное значение оказывается включенным в глагольную форму. Это явление мы называем морфологическим включением. Отыменные глаголы с морфологическим включениемпредставляют для нас интерес как объект рассмотрения внутреннего синтаксиса - синтаксиса на уровне словообразования.

Стремлением как можно многостороннее описать синтаксические свойства глагола и обусловливается оперирование терминологией не только традиционной грамматики (морфологии и синтаксиса) , но и новых направлений (например, теории валентности), а также терминологией семантики и формальной логики, используя достижения многих направлений лингвистики.

- 28

Заключение диссертации по теме «Финно-угорские и самодийские языки», Иевлева, Татьяна Михайловна

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ П

1. В коми языке объектное значение входит имплицитно в семантику глагола, но обычно не имеет формального выражения подобно оформлению объектного спряжения в некоторых финно-угорских языках (угорских и мордовских).

Транзитивность как вид объектности предполагает: а) наличия в глагольной семантике значения переходности действия на объект; б) присутствия при глаголе обязательного прямого дополнения в ак

О fl О V \ кузативнои или другой падежной форме прямого дополнения; в) в большинстве случаев - оформленности глагольной формы транзитиви-рующими суффиксами.

2. Транзитивация непереходных глаголов в коми языке достигается морфологическими средствами при помощи суффиксов -t , -gd, - av (- al ) и некоторых других. Так называемый синтаксический способ транзитивации (простое внесение формы в аккузативе в глагольную конструкцию) не может считаться действительно транзити-вирующим, т.к. не отражается на семантике глагола.

Интранзитивация переходного значения глагола наблюдается в ограниченном количестве случаев при абсолютном употреблении транзитивного глагола. Однако основная масса коми глаголов предполагает морфологическое оформление (суффиксом -в ) интранзитивной

- 176 формы, эквивалентной абсолютной транзитивной форме русских глаголов: ме пуа шьщ 'я варю суп' w ме пуся 'я варю Сготовлю еду')'.

3. Едентифицирущим признаком транзитивности в кош языке являются, главным образом, суффиксы -t , -ed • Суффикс -t (пыр-ны 'зайти, войти' л* пыртны 'занести, завести') ведет свое происхождение от древнего финно-угорского суффикса. Суффикс -ed , исторически развившийся из транзитивного форманта, определился относительно поздно (в коми-пермяцком языке он имеет форму -e,t ), специализируясь на передаче каузативного значения: вайны 'принести' rj вайбдны 'привести', вбчны 'делать, сделать'^вВчйдны 'заставить, попросить сделать'. Транзитивные глаголы, не :.имеющие специальных показателей переходности, в большинстве своем принадлежат к древним пластам лексики и свидетельствуют об относительно поздней грамматизации семантического противопоставления глаголов по признаку транзитивности/интранзитивности.

4. Прямое дополнение в коми языке получило специальное выражение в аккузативном суффиксе -§s , возникшем в общепермский период на месте отпавшего финно-угорского суффикса *-т . Он возник из гласного элемента древнего аккузативного суффикса (функционирующего в современном коми языке как суффикс аккузатива некоторых личных местоимении и отмеченного в говорах верхне-вычегодского диалекта в более широком употреблении) и переосмысленного в-ового форманта указательно-выделительного значения. Прямое дополнение с аккузативным -§s имеет свои специфические значения, отличающие его от прямого дополнения без суффикса или имеющего суффиксы ~es , -tg, , - se. винительного падежа притяжательного склонения. Такими функциями являются разграничение одушевленности/неодушевленности и выделительность (ср.: аддзим йбрабс 'увиттели лося' адлзим трамвай 'увидели трамваи'; корсьны невестабс 'иакать

- 177 невесту' - о конкретном невесте, известной из ситуации корсьны невеста 'искать невесту' - о невесте вообще).

Формы с -34 (-1§ ) в диалектах представляют собой формы прямого дополнения и имеют вьделительную (вым., иж. , уд.) или притяжательную (лл.) функцию.

Форма элатива, наблюдаемая в отдельных говорах, близка по значению к партитиву прибалтийско-финских языков и аблативу венгерского и мордовских языков, обозначающим парциальный объект, но имеет самостоятельное происх оледени е.

5. Каузативность в коми языке выделяется не только как элемент общего лексического значения глагола. Она представляет собой особую залоговую морфолого-синтаксическую категорию. Каузативность имеет специальный морфологический маркер в коми глаголе и <,оформляется синтаксически сочетаемостью указанного слова с формой аккузатива, обозначающей одушевленный объект понудитель-ности (субъектный объект). В коми языке выделяются транзитивно-каузативные (бВрдйдны 'заставить плакать') и собственно-понудительные (пысВдны сунис 'попросить кого-л. вдеть нитку') глаголы. :Кроме того,! возможны двуобъектные понудительные конструкции с субъектным объектом в аллативе и прямым объектом в аккузативе: ме кыскйда докторлы пинь 'я прошу доктора вытащить мне зуб'.

6. Объектное содержание имплицитно включается в глагольное значение. В предложении эксплицитное выражение объектности проявляется в расчлененном выражении действия-глагола и объекта-дополнения. Объект может также включаться морфологически в глагольную форму и выполнять различные семантико-синтаксические функции по отношению к собственно глаголу, а также играть определенную роль в структуре предложения. Среди глаголов с включен

- 178 ним (инкорпорированным) объектом можно отметить рад семантических ■групп, выделяющихся комплексом особенностей внутреннего синтаксиса и синтаксиса предложения, слабо или вовсе не представленных в родственных и неродственных языках, ср.: петшбравны 'жечь крапивой', дйрймасьны 'одеть рубашку (на себя)', лентайдны 'повязать кому-то ленту', сьйд йчкиасьны 'надеть темные очки', шепась-ны 'заниматься подбором колосков' и т.д.

7. С точки зрения включенности лексических и грамматических значений объектности глаголы с залоговым содержанием выделяются в общей массе. В этом смысле интересны возвратные глаголы с суффиксом -в , являющимся носителем объектного значения, но исключающим синтаксическое выражение объектной направленности действия (ме мысси 'я умылся'; ми видчим 'мы поссорились').

У глаголов с - в в страдательном значении наблюдается несоответствие логической субъектно-объектной схемы грамматической, проявляющееся в предложении в объектных значениях номинатива и субъектных значенияхкосвенных падежей (адессива, аллатива и инст-рументаля) (тан1 цджцд удж вйчсьй 'здесь делается большая работа' ; налйн сйвтчысьйма нин 'у них уже погружено').

Глаголы с суффиксом -а медиального значения ограничиваются не только субъектной валентностью (Степан нимкодясис 'Степан радовался' ), но и субъектным содержанием. Среди них наибольший интерес представляют медиально-занятийные глаголы, имеющие семантически включенное объектное значение (ми песласим 'мы занимались стиркой').

8. Суффикс -в залогового значения обладает значительным синтаксическим потенциалом, лишая глаголы объектного содержания присущей им объектной валентности. Он может нейтрализовать потенции залогового (транзитивно-каузативного) синтаксически значимого суффикса -§d ( эн повзьйд кагасб 'не испугай ребенка' эн повзьбдчы 'не пугай').

Таким образом, коми глагол представляет несомненный интерес в отношении его объектных содержаний и выражения объектных значений в структуре предложения и форме глагола. Особенности синтаксиса глагола обусловливаются, как показывают материалы коми языка, лексическим и грамматическим значением глагола и его ближайшего объектного партнера, что находит отражение в морфологической форме рассматриваемых членов синтаксических построений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наша концепция, в основе которой лежит понимание синтаксиса глагола как-учения о его функционировании в качестве своеобразного лексико-грамматического класса слов, предполагала исследование природы кош глагола в плане его синтаксических потенций и реализации заложенных возможностей в реальной речевой ситуации. Поставленная цель достигалась посредством решения ряда промежуточных задач:

- определения места глагола в синтаксических построениях (предложениях и словосочетаниях);

- выявления сочетаемостных (валентных.) свойств отдельных групп глаголов, по возможности в связи с их семантикой и, формой;

- изучения морфологической формы глагольных партнеров и особенностей их синтаксических функций;

- соотнесения категориальных признаков глагола и его партнеров с их синтаксической ролью в предложении. Изученные материалы подтверждают идею центральной роли глагола в глагольных предложениях и словосочетаниях, обусловленную, с одной стороны, лексическим содержанием и, с другой стороны, его грамматическим значением.

Известно, что ближайшими, семантически и грамматически обусловленными партнерами глагола-сказуемого являются подлежащее и прямое дополнение. С точки зрения интересующих нас аспектов сочетаемости и в целях описания глагольно-субъектных и глагольно-объектных отношений в работе различаются субъектные и объектные глаголы. В конкретном приложении далее выделяются а) бессубъектно-безобъектные глаголы (типа зэрб 'идет дождь, дождит'),

- 181 б) бессубъектно-объектные (уль рубн .бвтб 'веет сыростью'), в) субъектно-безобъектные (мбсъяс локтбны 'коровы идут') и г) субъ-ектно-объектные (мамб пбжалб шаньга 'мать печет шаньги').

В свете теории валентности коми глаголы, ориентирующиеся на субъект в номинативе, квалифицируются как субъектно-валентные, а глаголы, сочетающиеся с различными видами дополнения, выступают как объектно-валентные. В нашей работе рассмотренные нами глаголы представлены как (субъектно-)авалентные (пужъялЮ 'заморозило, появился иней'), субъектно-валентные Сме мысся 'я умываюсь'. зон-мыс пинжакасис 'юноша надел пиджак'), диффузно-валентные (менб кизбдб 'мне кашляется, меня кашляет', меным оз узьсьы 'мне не спитая'), субъектно-объектно-валентные (ме гбра му 'я пашу земли, ме кокбс петшбрал! 'я обжег ногу крапивой', с!йб унабс ббрдбдб-.ма 'она многих заставила плакать') и субъектно-двуобъектные (ме кыскбда докторлы пинь 'я прошу доктора вырвать мне зуб').

Акцентируя, семантику исследуемых глаголов, мы выделяем безличные глаголы (действие которых не связано с конкретным производителем: пемдб 'темнеет', менб шогбдб 'меня тошнит'), транзитивные и интранзитивные глаголы (действие которых переходит или не переходит на прямой объект: ме письмб гижа 'я пишу письмо', шон-д1 петю 'солнце взошло'), каузативные глаголы (действие которых предполагает воздействие на субъектный объект, активизируя его: ме век сылы письмбсб гижбда 'я всегда прошу его писать письма для меня') и глаголы так называемого возвратного значения, среди которых различаем возвратные глаголы в узком значении (ме мысся 'я умываюсь', ми видчим 'мы поругались'), медиальные глаголы (действие которых не распространяется за пределы субъекта: керкаыс кис-сйс 'дом развалился', нывъяс кысьбны 'девушки занимаются вязанием' ) и страдательные глаголы (действие которых предполагает ак

- 182 центирование объекта при неупоминании или косвенном выражении субъекта: ыджьщ удя вбчсьб 'делается большая работа'). Названные семантические группы дробятся на более мелкие семантико-морфоло-гические подгруппы, имеющие характерную форму и обладающие комплексом грамматических значений. Так, в пределах разряда безличных глаголов выделяются глаголы, выражающие явления природы, глаголы, обозначающие процессы и явления внутреннего мира человека, личные глаголы в безличном употреблении в значении непроизвольного действия и т.д. Как показывает анализ семантических групп, семантика коми глаголов непосредственно связана с морфологией, в связи с чем названные семантические группы можно с уверенностью назвать семантико-морфологическими. Например, каузативные глаголы являются не просто глаголами определенной семантики, но и обладают комплексом грамматических признаков (они транзитшзны, имея при этом•одушевленный предмет в качестве объекта воздействия; морфологическое оформление этого признака достигается посредством включения суффикса -ей каузативной транзитивности).

В отношении внешнего морфологического выражения грамматических (в том числе и синтаксических) свойств коми глаголов мы различаем синтаксически значимые и синтаксически незначимые суффиксы. Роль некоторых суффиксов в создании общей картины синтаксиса глагола необычайно велика в кош языке. Так, синтаксически значимые суффиксы -s и -ей (суффиксы залогового значения) и суффикс -av (- al) в видовом значении "многоеоставности действия" влияют на наличие/отсутствие глагольных -субъектных и объектных партнеров, а также ограничивают их выбор семантически и предопределяют их форму, ср.: ме (ном.) дыр узи 'я долго спал' ~ менам (адес-сив) дыр узьсис 'я невольно проспал-' (букв, 'у меня проспалось'); челядь (множественность субъекта) пуксялЛсны пызанъяс (мн.ч.)

- 183 сайб 'дети сели ("расселись) за столы' ~ ме пукои Сне пуксял! !) пызан саиб 'я сел за стол' и т.д.

Как показано в работе, все приведенные выше признаки позволяют дать более или менее исчерпывающую картину синтаксиса глагола. В отношении конкретных групп глаголов применение нашей схемы предоставляет примерно следующее краткое описание их синтаксических свойств:

Безличные глаголы характеризуются отсутствием значения деятеля при обозначаемом ими действии. Большинство глаголов группы verba meteorologica являются авалентными не только в смысле отсутствия ориентации на субъект и сочетаемости с подлежащим, но они обычно не предусматривают также наличия объектных членов валентности (.факультативное распространение обстоятельственными детерминантами является широкоупотребительным). Объект-ног?валентны. глаголы типа бвтны 'веять' (бвтЮ улъ рубн 'веяло сыростью'). Примечательна способность кош глаголов, обозначающих явления природы, выступать в роли глагола-сказуемого в двусоставном предложении (ыркалб вбр-ва 'остывает природа'). Формально роль субъектного актанта может выполнять слово ывла 'улица, природа, внешний мир», возможное практически при любом глаголе рассматриваемой семантики: Ывла пемдic 'На улице темнело (улица, природа темнела)' (ср. удм. куазь зоре 'погода дождит'). По грамматической форме субъектно-авалентные безличные глаголы тождественны спрягаемым формам (3-е лицо ед.числа), но значения лица они не имеют: рбмдб 'смеркается'. Аналогичным является употребление таких глаголов в других финно-угорских языках: к.-п. пемдб 'темнеет', удм- пеймыта 'темнеет', э.-морд. сундерьгадсь 'стемнело', мар. касештеш 'вечереет, завечереет', венг. esteledik .'вечереет', фин. pimenee 'темнеет', эст. vaika 'смеркается'.

- 184

Диффузная валентность присуща группе глаголов, семантически ограниченных обозначением процессов внутреннего мира живых су. щестз. Часть указанных слов по форме также совпадает со спрягаемыми глаголами, зачастую включая показатели каузативности (каузативной транзитивности), t -овые суффиксы финно-угорского происхождения обнаружены в аналогичных значениях в ряде финно-угорских языков, ср.: к.-з. (к.-п.) meng Trinte , у дм. mone kezeg-iate , фин. minua viluttaa 'меня знобит'; вепс, riigitada 'кашлять, вызывать кашель', мар. kokjrikta 'кашляетея' и т.д.

Другая часть глаголов, обозначающих непроизвольное действие, тлеет -s-овый суффикс, придающий глаголу в конструкциях с алла-тивным или адессивным субъектом значение безличности (пассивной безличности), обусловленное прежде всего деноминативным оформлением субъекта. Аналогичное явление не наблюдается в родственных языках (за исключением коми-пермяцкого). Суффикс -s является суффиксом финно-угорского происхождения (*-sk). В пермски языках он имеет залоговые значения медиальности и возвратности. 3 выражении страдательности вообще и пассивной безличности в частности ощущается влияние русского языка.

Транзитивные глаголы коми языка являются субъектно-объектны-ми. Они составляют большую часть объектных глаголов, отличаясь от остальной массы тем, что они I) в плане семантики - обозначают переходность действия на объект, 2) в плане сочетаемости - предполагают наличие прямого дополнения в одной из возможных форм: в аккузативе с - §s основного склонения (ми аддзим йВрабс 'мы увидели лося') и -§S , , -88 притяжательного склонения (кш.бс ■виччыся 'дочьсвою жду') или в форме без суффикса, совпадающей • с номинативом (Федя кеpanic ньбтзъяс 'Федя нарубил прутьев^') и 3) в плане оформления - нередко включают специальные суффиксы транзитивности: а) суффикс -t древнего финно-угорского происхождения, б) более новый суффикс -ей , специализирующийся в выражении каузативной транзитивности, и в) суффиксы -av (-al ) и некоторые другие. Неотмеченными специальными суффиксами обычно .являются глаголы, принадлежащие к древним уральским и финно-угорским лексическим пластам. Абсолютное большинство транзитивных глаголов обладает субъектно-объектной валентностью, причем семантически субъект (подлежащее), как правило, обозначает активно действующий одушевленный предмет.

Несомненный интерес представляют широкие возможности, которые имеются в кош языке для транзитивации непереходного и ин-транзитивации переходного значения (посредством специальных суффиксов: -t , -ed , -av (-al ), с одной стороны, и -s , с другой).

Каузативные глаголы коми языка являются субъектно-объектны-ми или субъектно-двуобъектныш. В плане семантики они служат обозначению действий, вызывающих активность другого одушевленного (помимо субъекта-подлежащего) члена ситуации, описываемой глаголом. Носителем значения понудительности является суффикс - gd . Каузативные глаголы, образованные от непереходных глаголов, характеризуются наличием двух партнеров в синтаксическом построении: с1йб дыр уджбд!с менб 'он долго заставлял меня работать'. Так называемые двуобъектные понудительные конструкции, включающие образованный от переходного каузативный глагол, обычно характеризуются включением трех членов, например, к.-з. (вым.),: Me гбрб-д± мусб вокблы 'Я заставил брата вспахать землю'. Двуобъектные понудительные конструкции допускают различные вариации. Так, обозначение реального исполнителя действия в аллативе может опускаться, если действие совершается специалистом: ме вурбд! шапка 'я сшил шапку (посредством соответствующего мастера)'. Аллативная

- 186 форма обозначения реального исполнителя заменяется аккузативной при эллипсисе прямого дополнения при переходном глаголе: пибс тшбтш лоб ытшкбдны 'сына тоже придется заставить косить'. Любопытна наблюдаемая в отдельных диалектах (лл.) форма инструменталя (творит.п.) реального исполнителя: письмбсб йбзбн гижбд1 'письмо написал с помощью лщей'.

Довольно.распространенными двуобъектные понудительные конструкции являются в родственных финно-угорских языках, однако здесь мы наблюдаем большое разнообразие форм, ср.: венг. levelet irattam a fiammal (социатив) 'я заставил сына написать письмо', мар. йолташлан книгам кондыктем (дат.) 'заставлю товарища принести книгу'; м.-морд. сон килтфтезе Гараськянь (родит.) кядьста алашать'он велел Гараське запрячь лошадь'; фин. Ьёп teetti kengat suutarilla (ад ее сив) 'он сшил обувь у сапожника' (букв, 'он заставил сапожника сделать обувь') и т.д.

Возвратные ( в широком значении) глаголы являются субъектными или субъектно-объектными. Они образуют большую группу глаголов, объединенных посредством суффикса -в финно-угорского происхождения (от *-sk ), в настоящее время выступающего самостоятельно во всех трех значениях.

Собственно-возвратные глаголы мало чем отличаются в плане семантики и сочетаемости, а также и формы (включают специальный суффикс возвратности) от распространенной во многих языках мира модели.

Медиальные глаголы представлены разнообразием семантических оттенков, концентрируя действие в пределах субъекта (подлежащего). Они характеризуются непереходностью и являются безобъектными: керкаыс киссис 'дом рассыпался', ме лшшьыся 'я читаю (занимаюсь чтением)' и т.д. Рассматриваемые глаголы могут иметь семантически включенное объектное содержание (найб пестысисны ва лорб 'они разожглись у реки', в смысле 'разожгли костер'). В отдельных диалектах (вв.) они могут выступать как транзитивные, ср.: cifi6 век видчб 'она вечно ругается' ~ вв. вэк мэнэ видчэ 'всегда меня руга-ei'. Лузско-летский диалект допускает возможность объекта в инст-рументале: мбсъясбн видзбтчб 'пасет коров' ('коровами пасется').

Страдательные глаголы образуются от активных посредством суффикса - в . Это субъектные глаголы (ъщжыд удж вбчсьб 'делается большая работа'), иногда они выступают как субъектно-объектные (модель их сочетаемости почти не отличается от моделей наиболее известных индоевропейских : языков). Собственно страдательные конструкции в коми языке не являются широкоупотребительными, но это восполняется наличием безлично-страдательных конструкций, (см/безличные" глаголы непроизвольного действия), пассивным значением форм перфекта (миян ставыс вбчбма 'у нас все сттелано'). а также наличием в коми языке большой группы глаголов пассивной семантики, не имеющих специальных морфологических показателей залоговости и организующих предложение подобно глаголам активной семантики (став лёкыс вун!с 'все плохое забылось').

В нашей работе основной упор сделан на анализе проблем синтаксиса глагола кош языка в глагольных предложениях и словосочетаниях; однако значительное место мы отводим и исследованию внутреннего синтаксиса глагола (синтаксиса на уровне словообразования). В кош языке в пределах собственно глагольного слова наблюдаются исключительно любопытные особенности. Вопросы внутреннего синтаксиса являются к настоящему моменту малоразработанными. Общие закономерности наблюдаются во многих языках, однако в них не-все словообразовательные модели синтаксического порядка имеют такое широкое распространение, как в кош языке. Среди множества глаголов с включением, согласно теме нашего исследования, рассмотрению подлежали слова с включенными эквивалентами субъекта и объекта. Как видно из•изученного материала, глаголы с морфологическим включением имеют эксплицитное выражение субъектных и объектных членов, при этом подобие отношений координации и подчинения находит выражение в отношениях отыменной основы и глагольных суффиксов: лымъ-ял±с 'выпал снег' (лым 'снег'), петшбравны 'обжечь крапивой'(пет-шбр 'крапива').

Семантические и синтаксические функции включенного объекта очень разнообразны. Особый интерес представляют семантические группы со значением "искать, собирать что-л." (лл. тшакалнц/тша-кавны 'собирать грибы', уд. шырасьны 'ловить мышей') (рассматриваемая группа имеет широкое распространение во многих финно-угорских языках: к.-п. ягбдавны 'собирать ягоды', удм. туганы 'собирать хмель', венг. epr^szni 'собирать землянику', вепс.ьа>ла-tada 'ловить рыбу', фин. limrastaa 'охотиться на птицу' и т.д.),j "одеть что-л." (кепысясьны 'одеть рукавицы') и др.

Рассмотрение проблем внутреннего синтаксиса отыменных коми глаголов проводится параллельно с исследованием особенностей их внешнего синтаксиса, т.к. указанные глаголы имеют специфику в рамках предложения и словосочетания. Наиболее яркой особенностью можно считать относительную независимость отыменной основы, которая проявляется в ее способности получать определения в форме прилагательного: с!йб выль пинжакасис 'он одел новьги пиджак'. войтбвт±с 'поднялся северный ветер (засеверноветрило)'. Любопытно также и то, что многие глаголы с включенным объектом имеют тенденцию к сочетаеглости -с различными видами дополнений, в первую очередь - с прямым, хотя многие дополнительные объектные значения включаются в глагол имплицитно (семантически): зуасьны 'заниматься

- 189 чесанием льна' (зу 'щетка, чесалка').

В целом изученный материал позволяет сделать следующие выводы в отношении трехзвенного единства подлежащее - глагол-сказуемое - прямое дополнение:

1. Глагол - центральное звено глагольных синтаксических построений. Синтаксические свойства коми глагола определяются его семантикой, грамматическим значением и отчасти морфологическим составом, являющимся основным носителем грамматического значения.

2. Подлежащее, будучи членом предложения, тесно связанным с глаголом-сказуемым, зачастую определяется семантикой глагола, реже - его грамматическим значением, хотя, в свою очередь, определяет необходимость согласования с ним сказуемого в числе и лице. "Неноминативное" обозначение независимого субъекта встречается только в диалектах; оно сводится к употреблению суффикса - 11 , который внешне совпадает с суффиксом аллатива, но исторически ему не тождествен. Форш зависимого субъекта (аккузатив, аллатив и адэссив) употребляются в безличных конструкциях.

3. Прямое дополнение, его наличие и отсутствие, его семантика и отчасти форма определяется значением глагольного слова. Зависимость прямого дополнения от глагола абсолютна (подлежащего - относительна). Прямое дополнение при глаголах каузативной транзитивности является обычно одушевленным, в остальных случаях ограничивается семантикой конкретного глагола. Форма прямого дополнения зависит от его семантики (одушевленность/неодушевленность), требований контекста (определенность/неопределенность), жанра повествования и функционального стиля высказывания (особенности словоупотребления в фольклоре, разговорной или книжно-письменной речи) и иногда различается диалектально.

Результаты проведенного исследования позволяют наметить пути дальнейшего изучения затронутых в работе проблем, и использования теоретических и практических выводов в последующих разработках вопросов коми синтаксиса и аналогичных проблем синтаксиса родственных языков.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Иевлева, Татьяна Михайловна, 1984 год

1. Абрамов 1968 Абрамов Б.А. Синтаксические потенции глагола(Опыт синтаксического описания глаголов современного немецкого языка): Автореф.дис. .канд.филол.наук. М.,1968.- 30 с.

2. Абрамов 1979 Абрамов Б.А. О связи словообразования и синтаксиса.- В кн.: Словообразование и фразообразование. Тезисы докладов научной конференции. М. 1979.- с.3-4.

3. Алатырев 1941 Алатырев В.И. О безличных глаголах и безличных синтаксических конструкциях в удмуртском языке.- Записки (УдНИИ), вып.10. Ижевск, 1941.- с.3-28.

4. Алешкина 1973 Алешкина Р.А. Односоставные глагольные предложения в мордовских языках.- В кн.: Вопросы синтаксиса мордовских языков. Труды, вып.46, ч.П. Саранск: Морд.кн.изд-во, 1973.- с.3-56.

5. Алешкина 1973а Алешкина Р.А. Односоставные глагольные предложения в мордовских (эрзянском и мокшанском) языках. Дис. . канд.филол.наук. Саранск, 1973.- 183 л.

6. Апресян 1964 Апресян Ю.Д. О сильном и слабом управлении. -ВЯЛ964, J> 3, с.32-49.

7. Арват 1976 Арват Н.Н. Семантическая структура безличных предложений в современном русском литературном языке: Автореф---докт.филол.наук. М., 1976.- 51 с.

8. Арутюнова 1972 Арутюнова Н.Д. Синтаксис.- В кн.: Общее языкознание. Внутренняя структура языка. М.: Наука, 1972, с.259-343.

9. Ахманова 1966 Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия, 1966.- 608 с.- 192

10. Бабайцева 1968 Бабайцева В.В. Односоставные предложения в современном русском языке. ГЛ.: Просвещение, 1968.- 160 с.

11. Бараксанов 1964 Бараксанов Г.Г. Формирование языковых норм коми литературного языка. Сыктывкар: Кош кн.изд-во, 1964.- 64с.

12. Баталова 1975 Баталова P.M. Коми-пермяцкая диалектология. М.: Наука, 1975.- 252 с.

13. Баталова 1982 Баталова P.M. Ареальные исследования по восточным финно-угорским языкам (кош языки). М.: Наука, 1982.167 с.

14. Бенвенист 1974 Бенвенист Э. Общая лингвистика. ГЛ.: Прогресс, 1974.- 448 с.

15. Бондарко 1978 Бондарко А.В. Теория значения и трактовка категории залога.- В кн.: Проблемы теории грамматического залога. Л.: Наука, 1978.- с.43-49.

16. Бондцио 1977 Бондцио В. Теория валентности и обучение языку.-ИЯШ. 1977, й 5, с.14-15.

17. Бубрих 1942 Бубрих Д.В. Части речи в коми языке. Рукопись из фондов архива Коми фил.АН СССР (),а фонда I, on.II, ед.хр. 58). Сыктывкар, 1942.- 27 л.

18. Бубрих 1944 Бубрих Д.В. Краткая грамматика кош слова. Рукопись из фондов архива Коми фил. АН СССР (J3 фонда I, on.II, ед.хр.70). Сыктывкар, 1944.- 82 л.

19. Бубрих 1949 Бубрих Д.В. Грамматика литературного кош языка. Л.: йзд-во Ленингр.ун-та, 1949.- 206 с.

20. Буторин 1966 Буторин Д.И. Об особых случаях употребления винительного прямого объекта в современном русском литературном языке.- В кн.: Нормы современного русского литературного словоупотребления. М.-Л.: Наука, 1966.- с.125-136.- 193

21. Валитов 1978 Валитов Г.Н. Подлежащее в марийском языке: Автореф. дис. .кавд.филол.наук. Тарту, 1978.- 15 с.

22. Ведяшкин 1979 Ведяшкин И.М. Категория залога в эрзя-мордовскомлитературном языке: Дис. .канд.филол.наук. Саранск, 1979.286 л.

23. Ведяшкин 1980 Ведяшкин И.М. Категория залога в эрзя-мордовском литературном языке: Автореф.дис. .канд.филол.наук. Тарту, 1980.- 21 с.

24. Виноградов 1954 Виноградов В.В. Вопросы изучения словосочетания (на материале русского языка).- ВЯ 1954, № 3, с.3-24.

25. Виноградов 1972 Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). Изд.2-е. М.: Высшая школа, 1972.- 614 с.

26. Гак 1981 Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка: Синтаксис. М.: Высшая школа, 1981.- 208 с.

27. Галкин 1958 Галкин И.С. Залоги в марийском языке. Йошкар-Ола, 1958.- 52 с.

28. Галкина-Федорук 1958 Галкина-Федорук Е.М. Безличные предложения в современном русском языке. М.: Изд-во Моск.ун-та, 1958.- 332 с.

29. Геншене 1977 Генюшене Э.Ш. 0 семантике и синтаксисе литовских рефлексивных глаголов.- В кн.: Проблемы лингвистической типологии и структуры языка. Л.:Наука, 1977.- с.164-171.

30. ГШ 1980 Грамматика мордовских языков. Фонетика, графика, орфография, морфология. Саранск: Морд.гос.ун-т, 1980.- 430 с.

31. ГСУЯ 1962 Грамматика современного удмуртского языка. Фонетика и морфология. Ижевск: Удмурт.кн.изд-во, 1962.- 376 с.

32. ГСУЯ 1970 Грамматика современного удмуртского языка. Синтаксис простого предложения. Ижевск: Удмуртия, 1970.- 250 с.

33. ГрФЯ 1958 Грамматика финского языка. Фонетика, морфология. М-JI.: Изд-во АН СССР, 1958.- 296 с.

34. Гуляев 1961 Гуляев Е.С. С-овые падежные суффиксы в коми языке (в сравнительно-историческом освещении): Дис. . канд. филол.наук. Сыктывкар, 1961.- 276 л.

35. Гуляев 1974 Гуляев Е.С. Очерки истории коми литературного языка: Заключительный отчет за 1967-1973 гг. (Рукопись из фондов архива Коми фил. АН СССР: J5 фонда 5, оп.2, ед.хр.Ю1). Сыктывкар, 1974.- 485 л.

36. Гухман 1964 Гухман М.М. Развитие залоговых противопоставлений в германских языках. М.: Наука, 1964.- 294 с.

37. Гухман 1972 Гухман М.М. Позиции подлежащего в языках разных типов.- В кн.: Члены предложения в языках различных типов. Л.: Наука, 1972.- с.19-35.

38. Долинина 1969 Долинина И.Б. Проблема представления синтаксической структуры в грамматике "членов предложения".- В кн.: Проблемы моделирования языка. Ученые записки Тартуского гос.ун-та, вып.288. Тарту, 1969.- с.27-41.

39. Долинина 1975 Долинина И.Б. Семантическая и синтаксическаяструктуры предложения и валентность глагола.- В кн.: Лингвистические исследования. 1975. Вып.2. Вопросы строя индоевропейских языков. 4.1. М., 1975.- с.168-177.

40. Долинина 1982 Долинина И.Б. Маркировка субъектно-объектных отношений у валентностных категорий английского глагола.-В кн.: Категория субъекта и объекта в языках различных типов. Л.: Наука, 1982.- с.65-100.

41. Елисеев 1953 Елисеев Ю.С. Выражение прямого дополнения в современном литературном финском языке: Автореф.дис. . канд. филол.наук. М., 1953.- 17 с.

42. Елисеев 1959 Елисеев Ю.С. Основные типы синтаксических словосочетаний в современном финском языке. М.: Изд-во АН СССР, 1959.- 124 с.

43. Емельянов 1927 Емельянов А.И. Грамматика вотяцкого языка. JI.: Ленигр.вост. ин-т им.А.С.Енукидзе, 1927.- 160 с.

44. Есперсен 1958 Есперсен 0. Философия грамматики. М.: Иностр.лит., 1958.- 404 с.

45. Жилина 1951 Жилина Т.И. Материалы диалектологической экспедиции в Летский район (с.Слудка, Ловля). (Рукопись из фондов архива Коми фил. АН.СССР: & фонда I, on.II, ед.хр.147). Сыктывкар, 1951.- 554 л.

46. Жилина 1956 Жилина Т.И. О говоре села Слудка.- В кн.: Историко-филологический сборник, вып.З. Сыктывкар, 1956.- с.79-83.

47. Жилина 1975 Жилина Т.Н. Лузско-летский диалект коми языка. Научный отчет. (Рукопись из фондов архива Коми фил. АН СССР: № фонда 5, оп.2, ед.хр.143). Сыктывкар, IS75.- 268 л.

48. Жилина 1975а Жилина Т.И. Верхнесысольский диалект коми языка. М.: Наука, 1975.- 268 с.

49. Жилина, Бараксанов 1971 Жилина Т.И., Бараксанов Г.Г. Присыктыв-карский диалект и коми'литературный язык. М.: Наука, 1971.276 с.

50. Жилина, Колегова I960 Жилина Т.И., Колегова Н.А. Некоторые особенности говора обских коми .(с.Мужи и Шурышкары). - В кн.: Историко-филологический сборник, вып.6. Сыктывкар, 1960.-с.152-170.

51. Зайцева 1978 Зайцева М.И. Суффиксальное глагольное словообразование в вепсском языке. Л.: Наука, 1978.- 176 с.

52. Зандау, Зоммерфельдт 1978 Зандау Г., Зоммерфельдт К.-Е. Семантические уровни факультативной реализации валентности.- 196 1. ИЯШ, 1978, }Ь 2, с.21-27.

53. Засорина, Берков 1961 Засорила Л.Н., Берков В.П. Понятие валентности в языке,- Вестник Ленингр.ун-та, сер. ист., яз. и лит., вып.2, J5 8, с.133-139.

54. Зоммерфельдт 1975 Зоммерфельдт К.Э. К вопросу о минимуме предложения (валентность и ситуативная завершенность).- КЯШ, 1975, JS I, с. 10-19.

55. Зоммерфельдт 1982 Зоммерфельдт К.-Е. О взаимоотношении глагольного вида и валентности.- ИЯШ, 1982, й 2, с.10-14.

56. Иванчикова 1965 йванчикова Е.И. О структурной факультативности и структурной обязательности в синтаксисе. - ВЯ, 1965, № 5, с.84-94.

57. Игушев 1980 Игушев Е.А. Современный коми язык. Синтаксис. Сыктывкар: Сыктывкар, г о с. ун-т игл.50-летия СССР, 1980.- 101с.

58. Кароляк 1974 Кароляк С. Об обязательных и факультативных компонентах высказывания.- В кн.: Грамматическое описание славянских языков. Концепции и методы. М.: Наука, 1974.-с.147-158.

59. Кацнельсон 1948 Кацнельсон С.Д. О грамматической категории. -Вестник Ленингр.ун-та, сер. обществ.наук, 1948, 2, с.114-134.

60. Кацнельсон 1972 Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л.: Наука, 1972.- 216 с.

61. Керт 1971 Керт Г.1Л. Саамский язык. (Кильдинский диалект). Фонетика, морфология, синтаксис. Л.: Наука, 1971.- 355 с.

62. Кибардина 1975 Кибардина С.М. Соотношение содержательной и формальной валентности и абсолютное употребление многовалентных глаголов.- В кн.: Лингвистические исследования. 1975. Вопросы строя индоевропейских языков. 4.1. ГЛ., 1975.с.210-219.

63. Кибардина 1978 Кибардина С.М. К вопросу об уровнях валентности.-В кн.: Лингвистические pic следования. 1978. 4.2. Проблемы грамматического строя языка. М., 1978.- с.38-45.

64. Кибардина 1979 Кибардина С.М. Основы теории валентности. Вологда: Вологод.гос.пед.ин-т, 1979.- 55 с.

65. Кибардина 1982 Кибардина С.М. Категория субъекта и объекта итеория валентности (на материале немецкого языка). Категория субъекта и объекта в языках различных типов. Л.: Наука, 1982.- с.23-44.

66. Кипрушева б.г. Кипрушева А.И. Глагольные видовые образования в коми языке: Дис. . лсанд.филол.наук. М., б.г.- 129 л.

67. Ковалева 1970 Ковалева Л.М. 0 так называемом абсолютивном употреблении переходных глаголов в современном английском языке.- В кн.: Проблемы английской филологии, вып.2. Иркутск. 1970.- C.II0-II7.

68. Колегова 1943 Колегова Н.А. Грамматическая структура ижемского диалекта. (Рукопись из фондов архива Кош фил. АН СССР: Jfe фонда I, on.II, ед.хр.59). Сыктывкар, 1943.- 18 л.

69. Колегова, Бараксанов 1980 Колегова Н.А., Бараксанов Г.Г. Срэд-несысольский диалект кош языка. М., Наука, 1980.- 226 с.

70. Коляденков 1954 Коляденков М.Н. Грамматика мордовских (эрзянского и мокшанского) языков. 4.2. Синтаксис. Саранск: Мордов. кн.изд-во, 1954.- 327 с.

71. Коляденков 1959 Коляденков М.Н. Структура простого предложения в мордовских языках. Предложение и его главные члены. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1959.- 291 с.

72. Конт 1959 Конт К. Объект в прибалтийско-финских языках (падежные формы): Автореф.дис. .канд.филол.наук. Таллин, 1959.32 с.

73. Конт 1961 Конт К. О переходности и непереходности в употреблении глаголов в финно-угорских языках,- В кн.: Всесоюзное совещание по вопросам финно-угорской филологии. Тезисы докладов. Петрозаводск, 1961,- с.35-37.

74. КШ 1962 :- Коми-пермяцкий язык. Введение, фонетика, лексика и морфология. Кудымкар: Коми.перм.кн.изд-во, 1962.- 340 с.

75. Кривощекова-Гантман, Ратегова 1980 Кривощекова-Гантман А.С., Ратегова Л.П. Коми-пермяцкие говоры. Пермь, 1980.- 69 с.

76. КРС 1961 Коми-русский словарь (сост. Тимушев Д.А., Колегова Н.А.) М.:ГИС, 1961.- 923 с.

77. Кубрякова 1978 Кубрякова Е.С. Части речи в ономасиологическом освещении. М.: Наука, 1978.- 115 с.

78. Кубрякова 1979 Кубрякова Е.С. Словообразование как особый вид речевой деятельности.- В кн.: Словообразование и фразооб-разование. Тезисы докладов научной конференции. М., 1979.-с. 48-50.

79. Кубрякова 1981 Кубрякова Е.С. Типы языковых значений. Семантика производного слова. М.: Наука, 1981.- 200 с.

80. Кузнецова 1968 Кузнецова З.И. Язык письменных коми памятников ХУШ в. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Йошкар-Ола, 1968.- 24 с.

81. Куратов 1939 Куратов И.А. Цроизведения. Т.2. Лингвистические работы. Сыктывкар: Комигиз, 1939.- 136 с.

82. КЭСК Лыткин В.И., Гуляев Е.С. Краткий этимологический словарь коми языка. М.: Наука, 1970 .-.386 с.

83. Лаврентьев 1975 Лаврентьев Г.И. "Номинатив" прямого дополнения в марийском языке.- В кн.: Вопросы финно-угроведения, вып. 6. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1975.- с.114-121.

84. Лаврентьева 1974 Лаврентьева Н.М. Словосочетание в русском имордовских языках. Саранск: Морд ов. го с. ун-т игл. Н.П.Огарева, 1974.- 41 с.

85. Леонтьева 1982 Леонтьева Н.Л. О механизме интерпретации слабых связей в тексте.- В кн.: Лингвистические проблемы функционального моделирования речевой деятельности, вып.5. Л.: ЛГУ им.А.А.Панова, 1982.- с.101-124.

86. Локштанова 1971 Локштанова Л.М. О валентности глагола в современных лингвистических исследованиях.- ИЯШ, 1971, .Гз I, с.21-31.

87. Лосев 1977 Лосев А.Ф. О бесконечной смысловой валентности языкового знака.- Изв. АН СССР, сер.лит.и яз., 1977, т.36, J£ I, с.3-8.

88. Лосев 1981 Лосев А.Ф. О понятии языковой валентности.- Изв. АН СССР, сер.лит. и яз., 1981, т.40, № 5, с.403-411.

89. Лосев 1983 Лосев А.Ф. Языковая структура. М.: Моск.гос.пед. ин-т игл.В.И.Ленина, 1983.- 374 с.

90. Лудыкова 1983 Лудыкова В.М. Сказуемое безличных предложений в коми языке.- Вестник Ленингр.ун-та, сер.ист., яз. и лит., 1983, й 8, вып.2, с.69-73.

91. Лыткин 1929 Лыткин В.И. Материалы по коми грамматике (обоих наречий). М., 1929.- 48 с.

92. Лыткин 1957 Лыткин В.И. Понудительный залог в пермских языках.-Записки (УдНИИ), вып.18. Ижевск, 1957.- с.93-113.

93. Лыткин 1961 Лыткин В.И. Коми-язьвинский диалект. М.: Изд-во АН СССР, 1961.- 228 с.

94. Лыткин 1977 Лыткин В.И. Зачатки объектного спряжения в кош языке.- СФУ, 1977, № 4, с.280-283.

95. Лыткин 1977а Лыткин В.И. Историческая морфология кош языка. Пермь-Сыктывкар, 1977.- 86 с.

96. Лыткин 1889 Лыткин Г.С. Зырянский край при епископах пермских и зырянский язык. СПб.: тип.Акад.наук, 1889.- 438 с.

97. Ляшев 1977 Ляшев В.А. Фонетико-морфологические особенности вым-ского диалекта коми языка: Дис. .канд.филол.наук. Сыктывкар, 1977.- 267 л.

98. Майтинская 1955 Майтинская К.Е. Венгерский язык. 4.1. Введение, фонетика, морфология. М.: Изд-во АН СССР, 1955.- 304 с.

99. Майтинская 1959 Майтинская К.Е. Венгерский язык. Ч.П. Граммати-тическое словообразование. М.: Изд-во АН СССР, 1959.-226 с.

100. Майтинская I960 Майтинская К.Е. Венгерский язык. Ч.Ш. Синтаксис. М.: Изд-во АН СССР, I960.- 375 с.

101. Майтинская 1961 Майтинская К.Е. Принципы изучения синтаксисана материале финно-угорских языков). Изв. АН СССР, сер. лит. и яз., 1961, т.20, вып.2, с.133-142.

102. Майшев 1940 Майшев И.И. Грамматика коми языка. Сыктывкар: Коми-гиз, 1940.- 92 с.

103. Майшев 1940а Майшев И.И. Грамматика коми-пермяцкого языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1940.- 84 с.

104. Меновщиков I960 Меновщиков Г.А. О категориях переходности и залога в эскимосском языке.- В кн.: Вопросы грамматики. Сб. статей к 75-летшо академика И.И.Мещанинова. М.: Изд-во АН СССР, I960.- с.81-102.

105. Мещанинов 1949 Мещанинов И.И.„Глагол. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1949.- 199 с.

106. Мещанинов 1963 Мещанинов И.И. Структура предложения. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1963.- 104 с.

107. Мещанинов 1982 Мещанинов И.И. Прямое дополнение и объектные группы.- В кн.: Мещанинов И.И. Глагол. Л.: Наука, 1982.-с.257-271.- 201

108. Морозова 1952 Морозова А.Г. Управление глаголов в финском языке: Дис. .канд.филол.наук. Петрозаводск, 1952.- 182 с.

109. Москальская 1974 Москальская О.И. Проблемы системного описания синтаксиса (на материале немецкого языка). М.: Высшая школа, 1974.- 154 с.

110. Муллонен 1966 Муллонен М.И. Глагольные односоставные предложения в финском языке: Автореф.дис. .канд.филол.наук. Тарту, 1966.- 23 с.

111. Мюльнер 1971 Мюлънер В. К валентности непереходных глаголов.-В кн.: Памяти акад. В.В.Виноградова. Сборник статей. М.: Изд-во Моск.ун-та, 1971.- с.142-148. .

112. Нечаев I960 Нечаев Г.А. Употребление и значение форманта -6с винительного падежа в кош языке.- Ученые записки Кош гос. пед.ин-та, вып.8. Сыктывкар, I960.- с.63-96.

113. Нээтар 1965 Нээтар X. Согласование сказуемого с подлежащим вэстонских диалектах. Автореф.дис. .канд.филол.наук. Тал-<1. ЛИН, 1965.- 23 с.

114. Оллыкайнен 1955 Оллыкайнен В.М. Глагольные суффиксы с залоговым значением в современном финском литературном языке. Автореф.дис. .канд.филол.наук. М., 1955.- 22 с.

115. Ольшанский 1965 Ольшанский И.Г. Парные сочетания слов современного немецкого языка (семантика, структура, сочетаемость): Автореф.дис. .канд.филол.наук. М., 1965.- 25 с.

116. ОФУЯ 1974 Основы финно-угорского языкознания (вопросы происхогл-дения и развития финно-угорских языков). М.: Наука, 1974.484 с.

117. ОФУЯ 1976 Основы финно-угорского языкознания (марийский, пермские и угорские языки). М.: Наука, 1976.- 464 с.

118. Паневова 1978 Паневова Я. Критерии для установления облигаторных партиципиантов глагола.- В кн.: Проблемы теории грамматического залога. Л.: Наука, 1978.- с.61-64.

119. Петухова 1980 Петухова Л.А. Глагольно-именные словосочетанияв марийском языке. Йошкар-Ола: Маркнигоиздат, 1980.- 111с.

120. Пешковский 1956 Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. Изд. 7-ое. М.: Учпедгиз, 1956.- 511 с.

121. Поздеев 1973 Поздеев В.В. Синтаксическая характеристика удмуртских глаголов.- СФУ, 1973, гё 4, с.261-272.

122. Поздеев 1974 Поздеев В.В. Сравнительная характеристика структурно-синтаксических свойств немецких и удмуртских глаголов. Дис. .канд.филол.наук. М., 1974.-190 с.

123. Поздеева 1975 Поздеева А.А. Значения и функции глагольного суффикса -ськ и его разновидности в современном удмуртском языке.- В кн.: Вопросы удмуртского языкознания, вып.З. Сб.статей. Ижевск: Удмурт.кн.изд-во, 1975.- с.125-142.

124. Попов 1974 Попов А.С. Подлежащее и сказуемое в структуре простого предложения современного русского литературного языка. Пермь, Перм.гос.пед.ин-т, 1974.- 116 с.

125. Прокушева 1981 Прокушева Т.И. Инфинитив в коми языке: Автореф. дис. .канд.филол.наук. Тарту, IS8I.- 20 с.

126. Пунжина 1976 Пунжина А.В. Партитив в карельском языке (на материале калининских говоров).- СФУ, 1976, $ I, с.21-27.

127. Пялль и др. 1962 Пялль Э., Тотсель Э., Тукумцев Г. Сопоставнтельная грамматика эстонского и русского языков. Таллин: Эстон. гос. изд-во, 1962.- 435 с.

128. Раянди 1969 Раянди X. Синтаксис эстонского имперсонала и пассива: Автореф.дис.канд.филол.наук. Таллин, 1969.- 35 с.

129. РГ 1980 Русская грамматика. Т.2. Синтаксис. М.: Наука, 1980.709 с.

130. РКС 1966 Русско-коми словарь (сост. Жилина Т.И. и др.) Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1966.- 776 с.

131. Рогов I860 Рогов Н.А. Опытъ грамматики пермяцкого языка. СПб.: тип. Акад. наук, I860.- IX+I66 с.

132. Ромбандеева 1962 Ромбандеева Е.И. Каузативные глаголы в активных и пассивных синтаксических конструкциях мансийского языка.- В кн.: Вопросы финно-угорского языкознания. Вып. I?M.-JI.: Изд-во АН СССР, 1962.- с. 236-256.

133. Ромбандеева 1963 Ромбандеева Е.И. Каузативные глаголы в современном мансийском языке. Дис. . канд. филол. наук. Л., 1963.- 246 л.

134. Ромбандеева 1965 Ромбандеева Е.И. Грамматические формы выражения субъекта и объекта действия в мансийском языке.- В кн.: Всесоюзная конференция по финно-угроведению. Тезисы докладов и сообщений. Сыктывкар:Коми кн.изд-во,1965.- с.86-87.

135. Ромбандеева 1979 Ромбандеева Е.И. Синтаксис мансийского (вогульского) языка. М.: Наука, 1979.- 156 с.

136. Рятсеп 1974 Рятсеп Х.К. Структура простого предложения. Ориен-т1фованные на глагол модели предложения: Автореф. дис. докт. филол. наук. Тарту, 1974.- 91 с.

137. Сабо 1963 Сабо Л. Очерки по синтаксису водского языка: Автореф. дис. . канд. филол.' наук. Л., 1963.- 24 с.

138. Савваитов 1849 Савваитов П. Грамматика зырянскаго языка. СПб.:тип. Акад.наук, 1849,- X+I70 с.

139. Савченко I960 Савченко А.Н. Происхождение среднего залога в индоевропейском языке. Ростов: Из д—в о Рост.ун-та, I960.- 83с .

140. Сахарова, Сельков I960 Сахарова М.А., Сельков А.Н. Некоторыеособенности говора кольских кош.- В кн.: Историко-филологический сборник, вып.6. Сыктывкар, I960.- с.130-151.

141. Сахарова, Сельков 1962 Сахарова М.А., Сельков Н.Н. Краткая характеристика говора с.Мордино и с.Лопыдино (по р.Локчим).-В кн.: Историко-филологический сборник, вып.7. Сыктывкар, 1962.- с.38-54.

142. Сахарова, Селысов1976 . Сахарова М.А., Сельков Н.Н. Ижемский диалект кош языка. Сыктывкар: Коми кн.изд-во, 1976.- 288с.

143. Сельков 1946 Сельков Н.Н. Винительный падеж в коми языке. (Рукопись из архива Коми фил. АН СССР: lb фонда I, on.II, ед. хр.86). Сыктывкар, 1946.- 17 л.

144. Сенкевич-Гудкова 1975 Сенкевич-Гудкова В.В. Категория каузативности в саамском языке.- В кн.: Вопросы финно-угроведения, вып.6. Саранск: ГЛордов.кн.изд-во, 1975.- с.184-187.

145. Серебренников 1958 Серебренников Б.А. Заметки по истории коми языка.- В кн.: Историко-филологический сборник, вып.4. Сыктывкар, 1958.- 189-194.

146. Серебренников I960 Серебренников Б.А. Категории времени и вида в финно-угорских языках пермской и волжской групп. М.: Изд-во АН СССР, I960.- 300 с.

147. Серебренников 1962 Серебренников Б.А. Из истории падежей пермских языков.- В кн.: Вопросы финно-угорского языкознания, вып.I. M.-JI.: Изд-во АН СССР, 1962.- с.9-32.

148. Серебренников 1963 Серебренников Б.А. Историческая морфология пермских языков. М.: Изд-во АН СССР, 1963.- 391 с.- 205

149. Серебренников 1974 Серебренников Б.А. Вероятностные обоснования в компаративистике. М.: Наука, 1974.- 352 с.

150. Серебренников 1975 Серебренников Б.А. Загадки мордовского винительного падежа. - С ФУ, 1975, 15 I, с. 25-32.

151. Сидоров 1943 Сидоров А.С. Принадлежности-указательные личные суффиксы в коми языке: Дис. .канд.филол.наук. Сыктывкар, 1943.- 209 л.

152. Сидоров 1950 Сидоров А.С. Синтаксис кош языка. 4.1; 4.2-3.

153. Рукопись из фондов архива Кош фил. АН СССР: $ фонда I, on.II, ед.хр.133, 135). Сыктывкар, 1950.- 597+506 л.

154. Сидоров 1952а Сидоров А.С. Синтаксис кош языка. (Рукопись из фондов архива Кош фил. АН СССР: й фонда I, on.II, ед.хр. 167). Сыктывкар, 1952.- 483 л.

155. Сидоров 19526 Сидоров А.С. Некоторые особенности синтаксического строя северного (ижемского) диалекта коми языка.- В кн.: Лингвистический сборник, выл.2. Сыктывкар: Кош кн.изд-во, 1952.- с.68-81.

156. Сидоров 1952в Сидоров А.С. Синтаксические и лексико-семантичес-кие формы выражения глагольного вида в кош языке.- В кн.: Лингвистический сборник, выл.2. Сыктывкар: Кош кн.изд-во, 1952.- с.8-28.

157. Сидоров 1953 Сидоров А.С. Порядок слов в предложении коми языка. Сыктывкар: Кош кн.изд-во, 1953.- 104 с.

158. Сильницкий 1970 Сильницкий Г.Г. Залог и валентность.- В кн.:

159. Категория залога. Материалы конференции. Л.: Наука, 1970.-с.53-63.

160. Сильницкий 1974 Сильницкий Г.Г. Глагольная валентность и залог. -В кн.: Типология пассивных конструкций. Диатезы и залоги. Л.; Наука, 1974.- с.54-72.- 206

161. Сильницкий 1978 Сильницкий Г.Г. Валентностная модель поуровне-вого развертывания предложения.- В кн.: Проблемы теории грамматического залога. Л.: Наука, 1978.- с. 65-71.

162. Скорин I960 Скорин П.Я. 0 категории залога в чукотском языке.-В кн.: Вопросы грамматики. Сборник статей к 75-летию акад. Й.И.Мёщанинова. М.-Л.: Изд-во АН СССР, I960.- с.129-150.

163. СКЯ 1955 Современный коми язык. 4.1. Фонетика, лексика, морфология. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1955.- 312 с.

164. СКЯ 1967 Современный коми язык. 4.2. Синтаксис. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1967.- 284 с.

165. Смиренникова 1972 Смиренникова А.Е. Развитие залоговых противопоставлений в мордовских языках: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1972,- 19 с.

166. СМЯ 1961 Современный марийский язык. Морфология. Йошкар-Ола: Маркнигоиздат, 1961.- 323 с.

167. Сова 1969 Сова Л.З. Валентность и транзитивность с позициилингвистического дуализма. В кн.: Языковые универсалии и лингвистическая типология. М.: Наука, 1969.- с.244-251.

168. Сорвачева 1950 Сорвачева В.А. Морфологические особенности верх-не-вашского говора. Дис. . канд. филол. наук. Сыктывкар, 1950.- 179 с.

169. Сорвачева 1972 Сорвачева В. А. Удорский диалект коми языка. Научный отчет за 1963-1972 гг. (Рукопись из фондов архива Коми фил. АН СССР: № фонда 5, оп.2, ед.хр.92). Сыктывкар, 1972.- 395 л.

170. Сорвачева 1977 Сорвачева В.А. Нижневычегодский диалект коми языка. М.: Наука, 1977.- 226 с.

171. Сорвачева, Сахарова, Гуляев 1966 Сорвачева В.А., Сахарова М.А., Гуляев Е.С. Верхневычегодский диалект коми языка. (Руко- 207 пись из фондов архива Коми фил. АН СССР: is фонда I, on.II, ед.хр.286). Сыктывкар, 1966.- 384 л.

172. Сорокина 1975 Сорокина И.П. Морфология глагола энецкого языка: Дис. .канд.филол.наук. Л., 1975.- 166 л.

173. ССКЗД 1961 Жилина Т.И., Сахарова М.А., Сорвачева В.А. Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов. Сыктывкар: Коми кн.изд-во, 1961.- 490 с.

174. Степанов 1976 Степанов Ю.С. Вид, залог, переходность (Балто-славянская проблема.I.) - Изв. АН СССР, с ер.лит.и яз., 1976, if. 35, № 5, с.408-420.

175. Степанова 1967 Степанова М.Д. 0"внешней" и "внутренней" валентности слова.- ИЯШ, 1967, J5 3, с.13-19.

176. Степанова 1973а Степанова М.Д. Теория валентности и валентный анализ (На материале соврем, нем. языка). М.: ШШ ei. М.Тореза, 1973.- НО с.

177. Степанова 19736 Степанова М.Д. Проблемы теории валентности в современной лингвистике,- ИЯШ, 1973, JS 6, с.12-22.

178. Степанова 1976 Степанова М.Д. К вопросу о семантических корреляциях синтаксических и словообразовательных структур.-В кн.: Проблемы синтаксической семантики. Материалы научной конференции. М.: МГПИИЯ игл.М.Тореза, 1976.- с. 240-242.

179. Страхова 1972 Страхова В.Б. О синтаксической валентности (Обзор работ советских языковедов).- Труды Самарканд.гос.ун-та, вып.222. Самарканд, 1972.- с.211-222.

180. Сухотин 1950 Сухотин В.П. Проблема словосочетания в современном русском языке.- В кн.: Вопросы синтаксиса современного русского языка. М.: Гос.учебно-педагогич.изд-во Министерства просвещения РСФСР, 1950.- с.127-182.- 208

181. Тепляшина 1975 Тепляшна Т.И. Употребление формантов аккузатива множественного числа в удмуртских диалектах.- СФУ, 1975, $ 3, с.179-185.

182. Терещенко I960 Терещенко Н.М. О категории залога в самодийских языках.- В кн.: Вопросы грамматики. Сборник статей к 75-летию акад. И. И. Мещанинов a. M.-JI.: Изд-во АН СССР, 1960.-с.178-193.

183. Терещенко 1963 Терещенко Н.М. Способы выражения прямого дополнения в ненецком языке в связи с характером объекта.-В кн.:Congressus International!s Penno-ugristarnm Budapes-tini habitus, 20-24.12.1960, Budapest, 1965.- c. 265-268.

184. Терещенко 1973 Терещенко Н.М. Синтаксис самодийских языков. Л.: Наука, 1973.- 324 с.

185. УРС 1982 Белов А.С. и др. Удмуртско-русский.словарь. М.: Русский язык, 1983.- 591 с.

186. Учаев 1956 Учаев З.В. Безличные предложения в марийском языке.-Труды МарНИИ, вып.8. Йошкар-Ола, 1956.- с.68-94.

187. Ушаков 1982 Ушаков Г.А. Сопоставительная грамматика русского и удмуртского языков. Ижевск: Удмуртия, 1982.- 144 с.

188. Филичева 1967 Филичева Н.И. Понятие синтаксической валентности в работах зарубежных языковедов.- ВЯ, 1967, гё 2, с.118-125.

189. Филичева 1968 Филичева Н.И. Проблема синтаксической классификации глаголов современного немецкого языка.- Вестник Моск. ун-та, сер.Х, филология, 1968, № I, с.56-58.

190. Филичева 1969 Филичева Н.И. О словосочетании в современном немецком языке. М.: Высшая школа, 1969.- 205 с.

191. Филичева 1973 Филичева Н.И. Синтаксис глагольных словосочетаний в немецком литературном языке: Автореф.дис. . докт. филол.наук. М., 1973.- 68 с.- 209

192. Филичева 1977 Филичева Н.И. Синтаксические поля. М.: Высшая жола, 1977.- 213 с.

193. Флеров 1813 Флеров А. Зырянская грамматика, изданная от Главного правления училищ. СПб.: тип. Акад.наук, 1813.- ХП+45с.

194. Фролова 1950 Фролова Т.И. Именные категории верхне-вымских говоров северного диалекта кошт языка. Дис. .канд.филол.наук. Сыктывкар, 1950.- 297 л.

195. Фролова 1952 Фролова Т.И. Именные категории верхне-вымских говоров северного диалекта коми языка.- В кн.: Лингвистический сборник, вып.2. Сыктывкар: Коми кн.изд-во, 1952.- с.49-61.

196. Хакулинен 1955 Хакулинен Л. Развитие и структура финского языка. Ч.П. Лексикология и синтаксис. М.: Изд-во иностр.лит., 1955.- 292 с.

197. Холодович 1970 Холодович А.А. Залог.- В кн.: Категория залога. Материалы конференции. Л.: Наука, 1970.- с.2-26.

198. Чейф 1975 Чейф У. Значение и структура языка. М.: Прогресс, 1975.- 432 с.

199. Черных 1981 Черных В.А. Глагольное словообразование в коми языке: Автореф.дис. .канд.филол.наук. Тарту, 1981.- 22 с.

200. Чхаидзе 1975 Чхаидзе М.П. Вопросы глагольного управления в некоторых финно-угорских языках в сравнительно-типологическом освещении.- В кн.: Congressus Tertius International!s Fen-no-Ugristarum. Pars I. Tallinn:Valgus, 1975.- c.160-166.

201. Шахматов 1941 Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Изд. 2-ое. Л.: Учпедгиз, 1941.- 620 с.

202. Щерба 1958 Щерба Л.В. О второстепенных членах предложения.

203. В кн.: Щерба Л.В. Избранные работы по языкознанию и фонетике. T.I. Л.: Изд-во Ленингр.ун-та, 1958.- с.92-103.

204. Эрелт 1981 Эрелт М.А. Синтаксис прилагательных эстонского языка: Автореф.дис. .докт.филол.наук. Тарту, 1981.- 32 с.

205. Янко-Триницкая 1961 Янко-Триницкая Н.А. Возвратные глаголы включенного возвратного объекта в современном русском языке. Изв."АН СССР, сер.лит. и яз., 1961, т.20, !Ь 4, с.314-325.

206. Янко-Триницкая 1964 Янко-Триницкая Н.А Процессы включения :злексике и словообразовании.- В кн.: Развитие грамматика и лексики современного русского языка. М.: Наука, 1964.-с.18-35.

207. Ярцева 1961 Ярцева В.Н. Исторический синтаксис английского языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1961.- 308 с.

208. Ярцева 1968 Ярцева В.Н. Взаимоотношение грамматики и лексики в системе языка.- В кн.: Исследования по общей теории грамматики. М.: Наука, 1968.- с.5-58.

209. Allerton 1982 Allerton D.J. Valency and the verb. London: Acad. Press, 1982.- VIX-I82 p.

210. Beke 1914-1915 Веке 6. Turkische Einflusse in der Syntax fin-nisch-ugrischer Sprachen.- KSz, 1914-1915» XV kotet, 1-3 szdm, 8-76; 1-78 old.

211. Berrdr 1957 Berrdr J. Magyar tort£neti mondattan,, Budapest: Tankonyvki&dd, 1957.- 192 old.

212. Bese et al. 1970 Bese L., Dezs6 L., Gulya J. On the syntactic typology of the Uralic and Altaic languages.- In: Theoretical problems of typology and the northern Eurasian languages. Budapest: Akad. kiadd, 1970.- 184 old.

213. Bondzio 1971 Bondzio W. Valenz, Bedeutung und Satzmodelle.-In: Beitrage zur Valenztheorie. Halle /Saale/: Hiemeyer, < 1971.- S. 85-103.

214. BzV 1971 Beitrage zur Valenztheorie. Halle /Saale/: Niemeyer,1971.- 143 S.

215. Collinder I960 Collinder B. Comparative grammar of the Uralic languages. Stockholm: Almqvist, Wiksell, I960.- 416 p.

216. Parkas 1956 Parkas J. Der Genitiv und der Akkusativs. in der ura-lischen Grundsprache.- UAJh, 1956, Bd.XXVIII, H.I-2, S.5-I7.

217. Fillmore 1969 Fillmore Ch. Types of lexical information.- In:

218. Studies in syntax and semantics. Dordrecht's Reidel, 1969.-IX-242 p.

219. Fokos-Fuchs 1959 Fokos-Fuchs D.R. Syrjanisches Worterbuch. Bd. 1-2. Budapest: Akad. kiadd, 1959.- 1564 S.

220. Fokos-Fuchs 1962 Fokos-Fuchs D.R. Rolle der Syntax in der Fra-ge nach Sprachverwandtschaft. Wieshaden: Harrassowitz, 1962.- 137 S.

221. Puchs 1913-1914 Puchs D.R. Die reflexiven Zeitworter des Syrja-nischen.- KSz, 1913-1914, 14-15 <5vf., 106-129, 282-305 old.

222. Puchs 1937 Puchs D.R, Ubereinstimmungen in der Syntax der fin-nisch-ugrischen und turkischen Sprachen.- FUP, 1937, Bd. XXIV, S. 292-322.

223. Grope i- 1971 Grope R. Zum Verhaltnis von Porm und Inhalt heider Valenz der deutschen Verhen.- In: Beitrage zur Valenz-theorie. Halle /Saale/ : Hiemeyer, 1971.- S. 123-132.

224. Helbig 1965 Helhig G. Begriff der Valenz als Mittel der struk-turellen Sprachheschreibung und des Fremdsprachenunter-richts.- DaP, 1965, H.I, S. 10-23.

225. Helhig 1971 Helhig G. Theoretische und praktische Aspekte eines Valenzmodelles.- Beitrage zur Valenztheorie. Halle /Saale/: Niemeyer, 1971.- S. 31-49.

226. Helhig 1976 Helhig G. Zur Valenz verschiedener Wortklassen.

227. DaF, 1976, Н.З, S. 130-146.

228. Helbig 1982 Helbig G-. Valenz - Satzglieder - semantisclie К asus - Satzmodelle. Leipzig: Enzyklopadie, 1982.- 106 S.

229. Helbig, Schenkel 1969 Helbig G., Schenkel W. Forterbuch zur Valenz und Distribution deutscher. Verben. Leipzig: Biblogr. Inst., 1969.- 311 S.

230. Gabelentz 1841 Gabelentz H.C. Grundziige der syrjanischen Gram-matik. Altenbuxg: Pierer, 1841.- 75 S.1.konen 1972- Itkonen E. tJber das Objekt in den finnisch-wolgai-schen Sprachen.- FIJI", 1972, Bd.XXXIX, H.3, S. 153-213.

231. Janes 1972 Janes H. Grammatik der estnischen Sprache. Stockholm: Utbildingsforl, 1972.- 159 S.

232. Kdroly 1982 Kdroly S. Intransitive-transitive derivational suffixes in Hungarian.- In:Hungarian Linguistics /Linguistic and literary studies in Eastern Europe, vol.4 /Amsterdam/ Philadelphia: Benjamins, 1982.- p. 185-244.

233. Heidelberg: Winter, 1951.- 202 S. Schellbach-Kopra 1970 Schellbach-Kopra I. Zur Valenz und Distribution der Verben im Pinnischugrischen.- In: Congressus Tertius Fenno-ugristarum. Tallinn, 17-23.VIII.1970. Тезисы I S. 27.

234. Schenkel 1971 Schenkel W. Die Valenz im adnominalen Raum.- In:

235. Beitrage zur Valenztheorie. Halle /Saale/: Uiemeyer, 1971,-S. 67-83.

236. The Hague: Mouton, 1966 /Uralic and Altaic series, vol.17/.-308 p.

237. Tauli 1983 Tauli V. Standard Estonian grammar. Part 2. Syntax.

238. VuhSw 1982 Valenztheorie und historische Sprachwissenschaft.- 215

239. Tubingen: Hiemeyer, 1982,- IX-29I S.

240. V£rtes I960 V£rtes E. Beitrage zur Frage des finnisch-ugrisch-en bezeichneten Akkusativobjekts.— ALHung., I960, Bd.IO, S. 181-194.

241. Wi elm ал л 1924 Wichmann Y. Zur permischen Grrammatik.- FUFAnz, 1924,, Bd. XVI, H.2-3, S.146-163.

242. Wickman 1955 Wickman Bo. The form of the object in the Uralic languages. Uppsala, 1955.- 154 p.

243. Wiedemann 1880 Wiedemann F.I. . Syrjanisch-deutsches Worterbuch. Nebst einem Wotjakisch-Deutschen im Anhange und einem deutscher Register. Photomechanischer Nachruck. bondon: Mouton, 1964.- 692 S.

244. Wiedemann 1884 Wiedemann F.J. G-rammatik der syrjanischen Spra^ che /Mit Beriicksichtigung ihrer Dialekte und des Wotja-kischen/. St.-Petersburg, 1884.- ZII-252 S.

245. СОКРАЩЕНИЯ В НАЗВАНИЯХ ПЕРИОДИЧЕСКИХ ИЗДАНИЙ

246. ВЯ Вопросы языкознания, Москва.

247. Изв. АН СССР Известия Академии наук СССР, серия языка и литературы, Москва.

248. ИЯШ Иностранные языки в школе, Москва.

249. СШУ Советское финно-угроведение, Таллин,

250. AIiHung.- Acta Linguistica Academiae scientiarum Hungaricae, Budapest.

251. DaF — Deutsch. als Fremdsprache, Leipzig.

252. FUF Finnisch-ugrische Forschungen, Helsinki.

253. FUFAnz. Anzeiger der Finnisch-ugrischen Forschungen, Helsinki.

254. KSz.- Keleti Szemle, Budapest.

255. MSFOu M£moires de la Socidtd Pinno-ougrienne, Helsinki,

256. UAJb Ural-Altaiscbe JabrbUcher, Wiesbaden,

257. СПИСОК ЛИТЕРАТУРНЫХ ИСТОЧНИКОВ

258. Безносиков 1977 Безносиков В.И. Вильыш ВЗръго. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1977.- 158 с.it

259. Безносиков 1982 Безносиков В.И. Окуль тьбтлбн гбсть.- Вой-выв кодзув, Сыктывкар, 1982, Р 7, с. 3-36.

260. Изъюров 1975 Изъюров И.В. Судзйд меным бпгкамбшка. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1975.- 166 с.

261. Ипатьдорса фольклор 1980 Микушев А.К. Ипатьдорса фольклор. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1980.- 184 с.

262. Коми мойдъяс 1976 Коми мойдъяс (сост. Ф.В.Плесовский). Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1976 .- 133 с.

263. КПП 1973 Коми пословицы и поговорки (сост. Ф.В.Плесовский). Сыктывкар, 1973.- 215 с.

264. Куратов 1979 Куратов И.А. Менам муза. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1979.- 606 с.

265. Куратова 1974 Куратова Н.Н. Радейтана, муса, Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1974.- 175 с.

266. Куратова 1983 Куратова Н.Н. БобЗнянь кбр. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1983.- 213 с.

267. Леканов 1982 Леканов В.Д. Горш тулыс. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1982.- 105 с.

268. Лыткин 1975 Лыткин В.И. Илля Васьлбн мойданкывьяс. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1975.- 94 с.

269. Микушев 1969 Микушев А.К. Коми эпические песни и баллады. Л.: Наука, 1969.- 292 с.

270. Образцы 1971 Образцы коми- зырянской речи (под ред. Д.А.Тиму- 217 шева). Сыктывкар, 1971.- 311 с. Рочев 1965 Рочев Я.М. Кык друг. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1965.- 428 с.

271. Рочев 1983 Рочев Я.М. Кык друг. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1983.- 388 с.

272. Савин 1962 Савин В.А. Кывбуръяс, поэмаяс, пьесаяс, висьтъяс,очеркъяс, Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1962.- 655 с. Сажин 1981 Сажин И.И. Сё сикас. Сыктывкар: Коми кн. изд-во,1981.- 79 с.

273. Торопов 1976 Торопов И.Г. Арся сьыланкыв. Сыктывкар: Комикн. изд-во, 1976,- 166 с. Торопов 1980 Торопов И.Г. Т^янлы водзб овны. Сыктывкар: Комикн. изд-во, 1980.- 621 с. Торопов 1982 Торопов И,Г. Тян. Сыктывкар: Коми кн. изд-во,1982.- 275 с.

274. Федоров 1955 Федоров Г.А. Повестьяс да рассказъяс. Сыктывкар:

275. Коми кн. изд-во, 1955.- 284 с. Федоров 1981 Федоров Г.А. Кыа пет±г8н. Сыктывкар: Коми кн.изд-во, 1981.- 544ос. Федоров 1982 Федоров Г.А. Востым. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1982.- 382 с.

276. Юхнин 1983 Юхнин В.В. Дхнъёльса вбрпункт. Сыктывкар: Комикн. изд-во, 1983.- 174 с. Юшков 1979 Юшков Г.А. Ловья лов. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1979.- 174 с.

277. Юшков 1981 Юпков Г.А. Чугра. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1981.- 415 с.

278. Ликов 1981а Юпков Г.А. Кысь ме тэнв корся?.- Войвыв кодзув, Сыктывкар, 1981, W 2, с. 8-36.