Семантическое поле "изменение" в русской языковой картине мира: Структурный, функциональный, когнитивный аспекты тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, доктор филологических наук Денисенко, Владимир Никифорович

• Денисенко, Владимир Никифорович
• доктор филологических наук
• 2005

Оглавление диссертации доктор филологических наук Денисенко, Владимир Никифорович

Введение. 3

Глава I. Языковая картина мира как объект лингвистики

§ 1. Языковая картина мира и языковая личность. 22

§ 2. Онтология объекта изменение. 42

§ 3. Концепт изменение в картине мира писателя. 57

Глава II. Семантическое поле изменение (функциональный подход)

§ 4. Функция и значение единиц языка. 74

§ 5. К вопросу об общем значении единиц семантического поля. 81

§ 6. Семантическое поле как лексическая категория и как метод анализа языка. 87—

§ 7. Семантическое поле как функция. 97

§ 8. Ядро, центр и периферия семантического поля. 116

§ 9. Возможности функционально-семантической интерпретации поля изменение. 130

Глава III. Концепт изменение и семантическое поле изменение

§ 10. Изменять / изменяться — изменить / измениться: кто, что, как (гипотаксис ядра семантического поля изменение). 134—

§11. Изменять / изменяться — изменить / измениться: сочинительные связи (паратаксис ядра семантического поля изменение). 170—

§ 12. Поле изменение в Русском ассоциативном словаре. 180

§13. Поле изменение в Толковом словаре русских глаголов. 197

§ 14. Концепт изменение в аспекте прагматики. 215—

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Семантическое поле "изменение" в русской языковой картине мира: Структурный, функциональный, когнитивный аспекты»

Основная черта современной лингвистики — ее антропоцентризм. Вообще, стремление ставить человека в центр вселенной восходит к античной философии, где оно было сформулировано Сократом. Согласно его учению, человек - и центр, и высшая цель мироздания. Причем духовный мир человека иногда даже противопоставляется природе. Отсюда и основной тезис Сократа о самопознании. Античный антропоцентризм послужил в дальнейшем исходной точкой для развития философской антропологии, в широком смысле, философского учения о сущности человека. Человек, находясь в центре окружающей его объективной действительности, членит окружающий мир, как бы пропуская его через себя и противопоставляя себя как живое существо неживой природе, как мыслящее существо — растительному миру. Естественно, что такое противопоставление находит место в языке, который, аккумулируя знания человека об окружающем его мире, долгие годы рассматривался учеными как обособленный объект.

Если говорить о состоянии современной лингвистики, то можно заметить движение к смене научной парадигмы - переход от лингвистики «имманентной», изучающей язык в самом себе и для себя, к лингвистике антропологической. Учёными ставится задача лингвистической «интерпретации» человека, которая предполагает комплексное изучение биологических, психических, социальных, культурно-национальных факторов функционирования языка, выявление сущности и соотношения антропологического характера языка и лингво-центрического характера восприятия человеком окружающего мира. Так в научный обиход было введено понятие языковой личности, из чего, однако, вовсе не следует, что лингвистика должна отрываться от изучения конкретного языкового материала, от его системного представления. Речь идет только о том, чтобы, во-первых, расширить объект и методы исследования («Для лингвиста-практика, желающего проникнуть в лабораторию методов, опасность представляет не множественность выборов, ибо в действительности ее не существует, а абсолютизация одного какого-либо метода как якобы универсального [Степанов 1975: 17]), и во-вторых, о том, чтобы создание той или иной лингвистической классификации не становилось самоцелью, чтобы под созданную или создаваемую схему не подгонялся бы исследуемый языковой материал. Что касается изучения языковой личности, то оно предполагает, скорее, не конструирование, а реконструирование данного объекта.

Вышесказанное отнюдь не означает, что следует вообще отказаться от системного подхода. В конце концов, истинность гипотезы доказывается лишь в контексте системности [Гипотеза 1980: 9]. Скорее наоборот: современная лингвистика, вне всякого сомнения являющаяся антропоцентричной, характеризуется одновременно системно-функциональным подходом к исследованию языковых явлений. Такой принцип интерпретации языка неизбежно связывается с «укрупнением» его объектов [Степанов 1975: 78], с необходимостью представления различных систем языка в виде крупных идеографических единиц -тезаурусов [Караулов 1976]. Именно следствием такого «укрупнения» объекта исследования и явилась концепция языковой личности - конструкта, абстракции наивысшего порядка.

Укрупненным» объектом лексической семантики стал тезаурус. Слово «тезаурус» имеет несколько значений. Во-первых, под тезаурусом понимают собрание всех слов языка, т. е. тезаурус как «сокровищница». Во-вторых, под тезаурусом можно понимать словарь, который показывает существующие в языке семантические отношения. Это так называемые семантические, идеографические, тематические словари, построенные по ономасиологическому принципу, т. е. от понятия к слову. С помощью таких словарей можно осуществлять выбор слов. Именно они участвуют в порождении текста. Возможно и ещё одно, более широкое понимание тезауруса — тезаурус как вообще весь окружающий нас мир. Так, например, можно говорить о тезаурусе всего человечества, общечеловеческих знаниях. Наличие такого тезауруса позволяет людям, независимо от их принадлежности к разным культурам, понимать друг друга. В настоящем исследовании под тезаурусом понимается способ представления семантического пространства [Караулов 1981], т.е. идеографический словарь, представляющий семантические отношения между лексическими единицами, структурой которого служит иерархическая система понятий.

Наиболее адекватным, полным и функционально ориентированным описанием единиц тезауруса является его представление в виде системы взаимосвязанных семантических полей, иерархических структур множества лексических единиц, объединенных общим (инвариантным) значением [см. Новиков 1989: 231-236; 1997: 458^59; 1999: 238-246].

Осознание языка как системы, началом которому в первой половине двадцатого столетия послужили труды Ф. де Сосюра и А. И. Бодуэна де Куртенэ, показало необходимость нового подхода к изучению единиц языка в их связях с другими подобными единицами и заставило отказаться от их «атомарного» рассмотрения. Любая система предполагает взаимосвязь элементов, входящих в нее, их взаимозависимость, поэтому изучение отношений между единицами системы - неотъемлемая сторона системно-функционального подхода, что по отношению к лексической системе впервые было отмечено учеными Пражского лингвистического кружка, которые писали, что значение слова определяется прежде всего его отношением к другим словам, то есть его местом в лексической системе; определение же места слова в лексической системе возможно только после изучения структуры данной системы [см. Пражский лингвистический кружок 1967].

Ранее многие лингвисты полагали, что в противоположность морфологии, образующей строгую систему, словарь представляет собой хаос, в котором, пользуясь алфавитом, можно навести чисто внешний порядок. Это, конечно же, далеко не так. Любой, даже алфавитный словарь предполагает системное описание лексики. Некоторую систему задает уже сам алфавитный порядок подачи описываемых единиц. Вопрос выбора единиц описания (например, глагол какого вида описывать в словаре, совершенного или несовершенного, или и тот и другой), выделение значений и порядок их предъявления, иллюстрации, соотнесенность фразеологических сочетаний описываемого слова с его лексическим значением и т. д., - все это уже предполагает некоторую классификацию. Конечно, лексические системы намного сложнее и шире систем морфологических, так что лингвистам вряд ли удастся когда-либо представить их с такой ясностью и точностью, как последние. Однако это отнюдь не должно исключать лексические системы из поля зрения языкознания: «<.> если слова действительно противопоставлены друг другу или взаимосвязаны, то они образуют системы, формально аналогичные системам морфологическим, и, следовательно, тоже могут изучаться лингвистами» [Пражский лингвистический кружок 1967: 38]. Более того, если подходить к языку не как к обособленному от человека объекту, а как к основному способу формирования и хранения знаний человека об окружающем его мире, лексические системы становятся для лингвиста главным объектом исследования. Так, в последнее время наблюдается обострение интереса к методологическому аспекту психолингвистического исследования лексики. Ученые стремятся осмыслить и объяснить способность слова служить эффективным средством познания и коммуникации. Психолингвистика включается в «<.> орбиту наук, занятых актуальнейшей ныне разработкой общей теории знания, в рамках которой именно психолингвистика (как никакая другая наука) может и должна обеспечить специфический ракурс проблемы знания, связанной со спецификой функционирования знания как достояния индивида в процессах речемыслительной и коммуникативной деятельности» [За-левская 1991: 6]. Знания же формируются в тезаурусе, в лексической системе. Одновременно с этим ученые начинают осознавать тот факт, что без выхода за границы языка-объекта, без учета субъективного фактора любое семантическое исследование заходит в тупик. Традиционное языкознание, как пишет Тондл в «Проблемах семантики», представляет собой комплекс метаязыковых высказываний о языке-объекте. «Изучение семантических проблем, однако, предполагает, что необходимо обращать внимание на неязыковые сущности и на отношение языка-объекта к этим неязыковым сущностям, как объективного, так и субъективного характера» [Тондл 1975: 16].

Повышенный интерес к системному изучению языка, особенно лексики, появился в первые десятилетия XX века в различных направлениях лингвистики. В России это были прежде всего семасиологические исследования M. М. Покровского, который еще в XIX веке на материале классических и современных европейских языков установил закономерные диахронно-системные связи единиц внутри различных языковых подсистем (например, nomina actionis), принципиально обосновав полевой подход к исследованию языков. M. М. Покровский писал: «Слова и их значения не живут отдельной друг от друга жизнью, но соединяются.независимо от нашего сознания, в различные группы, причем основанием для группировки служит сходство или прямая противоположность по основному значению» [Покровский 1959: 82], обозначая тем самым существование внутренних отношений между словами.

Особенно активно в первой половине XX века системное изучение лексики велось в Германии. Это, прежде всего, ставшие уже классическими исследования И. Трира, результаты которых отражены в его фундаментальной работе «Der deutsche Wortschatz im Sinnbezirk des Verstandes» [Trier 1931], явившейся самым крупным и теоретически значимым идеографическим описанием лексики на материале немецкого языка. Так появилось понятие идеографического поля и шире — парадигматического семантического поля (или поля Трира).

В общем виде концепцию Трира можно представить следующими положениями: 1) в основе членения словарного состава языка лежат понятийные поля и системы; 2) действительность членится понятийными полями абсолютно без остатка; как следствие — полный параллелизм, тождественность языка и мышления; 3) понятийные поля замкнуты и отграничены друг от друга; 4) язык и действительность находятся в тесной взаимосвязи; 5) слово не существует в языке изолированно от других слов, и ни одно слово не стоит отдельно в сознании говорящего и слушающего.

Интересен сам факт выбора термина - поле, что несомненно связано с бурным развитием физики во второй половине XIX века, в частности, теории электромагнитных полей. Поле в физике — это пространство, в пределах которого проявляется действие каких-либо сил. В языке мы можем выделить пространство лексических единиц определенного класса и исследовать отношения, «силы», связывающие эти единицы. Если ученые-физики; занимающиеся электростатическим полем, говорят о том, что поле одного заряда действует на другой и величина поля убывает по мере удаления от заряда, то для лингвистов важно, что поле может иметь центр и периферию, и чем ближе единицы поля находятся к центру, тем теснее связи между ними. Такие отношения напоминает, скорее, силу тяготения.

Традиции такого описания были продолжены в работах других ученых, прежде всего JI. Вайсгербера [Weisgerber 1951; Вайсгербер 2004], Р. Халлига и В. Вартбурга [Hallig, Wartburg 1952]. В них главное внимание было сосредоточено на описании - наряду со строго логическими, как у Й. Трира, — «народных», «наивных» понятий, т. е. значений слов обыденного языка. Исследования этого направления подробно систематизированы А. И. Кузнецовой [Кузнецова 1963], Г. С. Щуром [Щур 1974] и Ю. Н. Карауловым [Караулов 1976]. Одновременно с этим проявляется интерес к полевым исследованиям в аспекте употребления лексических единиц, на что повлияли, в первую очередь, труды Р. Карнапа [Сагпар 1935, 1958] и Л. Витгенштейна [Wittgenstein 1921].

В языкознании такой подход к исследованию лексики использовал В. Порциг, положивший начало изучению синтагматического семантического поля, которое часто называют полем Порцига. Результаты этого исследования содержатся в работе «Das Wunder der Sprache» [Porzig 1957], в которой Порциг стремится обнаружить связи, заложенные в самих словах. Такие отношения между словами Порциг называет сущностными. Они и составляют элементарные поля значений. Интересным для нас является вывод Порци-га о том, что ядром элементарного поля чаще всего является глагол. В нашей стране в данном направлении работает, например, В. П. Абрамов, анализирующий в своей монографии синтагматику семантического поля в русском языке [Абрамов 1991].

Разумеется, «поле Трира» и «поле Порцига» не должны абсолютизироваться и тем более обособляться. Системно-функциональный принцип описания языка требует их сочетания. Эти два типа отношений — синтагматические и парадигматические - находятся в безусловной связи. О диалектическом единстве синтагматики и парадигматики пишут, например, Л. М. Медникова и М. В. Никитин [Медникова 1974; Никитин 1988]. Например, если объектом изменения (а именно поле изменения является предметом нашего исследования) является какой-то конкретный человек (— А ты изменился), то естественно, что в этом случае глагол измениться входит в парадигматические отношения с глаголами помолодел, постарел, состарился, повзрослел, похорошел, подурнел, похудел, потолстел, полысел, поглупел, поумнел и др. И соответственно, если объектом изменения выступает какая-либо часть человека, например лицо (Его лицо изменилось), то глагол измениться входит в парадигматические отношения с глаголами другими глаголами - исказиться, скривиться, перекоситься, покраснеть и др. Сказанное, конечно же, не исключает, что эти глагольные парадигмы могут пересекаться в определенных точках. Следовательно, синтагматические и парадигматические «поля» — это всего-навсего разные измерения единого семантического поля. Это единое семантическое поле дополняется эпидигматикой [Шмелев 1973], то есть отношением словопроизводства (меж-дусловной мотивированности однокоренных слов), так как в семантическом поле, в отличие от лексико-семантической группы (ЛСГ), наличествуют единицы не одной, а разных частей речи. Ср., например, За последние годы в стране многое изменилось. — За последние годы в стране произошли значительные изменения. Семантическое поле, таким образом, следует рассматривать по трем осям — парадигматика, синтагматика и эпидигматика. Кроме того, при реконструировании поля целесообразно учитывать также ассоциативные связи слов и субъективный фактор, т. е. отношение говорящего к реальности, высказыванию и собеседнику. В этом случае поле реконструируется не само в себе, а в его связи с другими полями и языковой картиной мира в целом, входящей в структуру языковой личности.

В современном языкознании метод поля стал едва ли не самым популярным. Так, он успешно применяется и развивается в функциональной грамматике. А. В. Бондарко, основатель такого направления в лингвистике, даёт следующее определение функционально-семантического поля : «ФСП - это базирующаяся на определенной семантической категории группировка грамматических и «строевых» лексических единиц, а также различных комбинированных (лексико-синтаксических и т. п.) средств данного языка, взаимодействующих на основе общности их семантических функций» [Бондарко 1987 ]. Эффективным методом исследования деривационных отношений является применение комплексной единицы соответствующего уровня — словообразовательного семантического поля однокоренных слов.

Полевое описание языка лежит в основе развивающихся теорий построения новых типов идеографических словарей, толчком к созданию которых явились классические словари П. М. Роже, Ф. Дорнзайфа, X. Касареса. В отечественной лексикографии появились первые тома «Русского семантического словаря» под редакцией Н. Ю. Шведовой, фундаментального описания словарного состава по систематизированной структуре семантических классов единиц [Русский семантический словарь 1998, 2000, 2002]. Значительный научный интерес представляет «Толковый словарь русских глаголов. Идеографическое описание» [Бабенко 1999]. В практике преподавания русского языка как иностранного уже давно и успешно используется идеографический словарь В. В. Морковкина «Лексическая основа русского языка» [Морковкин 1984].

Метод поля находит эффективное применение в исследовании языка литературных произведений, интерпретации художественного текста: в этой области выдвинуто понятие текстового семантического поля [см., например, Новиков 1990, 1997, 1999; Новикова 1999 и др.]. Принципы построения идеографических словарей целесообразно использовать и в авторской лексикографии. Отметим в связи с этим Словарь языка Достоевского под ред. Ю. Н. Караулова, описывающий не все без исключения слова, встречающиеся в текстах данного автора, а только важные для воссоздания его мировидения, так называемые идиоглоссы, представляющие собой тезаурусообразующие понятия [см. Словарь языка Достоевского 2001: XXXVI].

Сложную и пока еще не решенную проблему представляет раскрытие функциональной организации семантического поля. Ее решение позволит представить структуру поля как систему зависимостей его единиц в направлении от ядра, через семантические классы к периферии. Одновременно это даст возможность объективно интерпретировать поле и как парадигму, и как синтагму, то есть в пересечении этих измерений языка. Выделение общего значения поля как исходной функции, а также функций-значений составляющих его классов и его периферии даст живую подвижную картину этой лексической суперкатегории.

Функциональная интерпретация семантического поля должна рассматриваться как синтез упомянутых выше типов полей. Она позволяет аргументированно и наглядно представить семантическое поле не только как набор классов, но и как подвижную структуру строго взаимосвязанных единиц, формирующих тезаурус.

Изучая репрезентацию изменения в языке, нельзя не обратиться и к вопросу об онтологии изменения, к философскому содержанию данного понятия. Этому в диссертации посвящен отдельный параграф. Точно так же специально рассматривается осмысление этого понятия в художественной картине мира, в картине мира писателя. Слово «изменение», наряду с такими словами, как время», «пространство», «понимание», «восприятие» и др., является одновременно и научным термином, и словом обыденного языка. И довольно часто в своих произведениях авторы пытаются осмыслить обозначаемые этими словами концепты с точки зрения их философского содержания, но пользуясь при этом обыденными представлениями о данных сущностях. Поэтому анализ концепта изменение в картине мира писателя поможет определить его место, с одной стороны, как элемента научной, философской, картины мира, а с другой стороны, - как обыденной.

Кроме того, следует показать коннотацию смысла 'изменение', проявляющуюся, в первую очередь, в отношении субъекта, человека к данному процессу. Например, коннотация значений слов «понимать», «понимание» всегда положительная. Понимание — это счастье, цель, к которой стремится человек. И наоборот, непонимание часто воспринимается как трагедия или что-то, что требуется преодолеть. Далеко не так однозначно воспринимается изменение. Т. е., если воспользоваться терминологией концепции языковой личности, необходимо рассмотреть концепт изменение с позиций мотивационного, прагматического уровня.

Именно такой многомерный анализ семантического поля 'изменение' позволяет определить состав и границы (вне всякого сомнения очень размытые) этого поля, точки его пересечения с другими полями, что, в конечном счете, определяет место концепта изменение в русской языковой картине мира.

Все вышесказанное определяет актуальность настоящего исследования, в котором теория семантического поля находит свое дальнейшее углубление и развитие благодаря комплексному, функционально-семантическому подходу, учитывающему как диффузность самого изучаемого объекта, так и смежность с языковой картиной мира. Именно такой подход, на наш взгляд, позволяет включить теорию семантического поля в современную — лингвоантропоцентри-ческую - научную парадигму.

Категория изменения (так же как категории времени и пространства) давно уже стала предметом философской рефлексии. Однако это чрезвычайно важное, тезаурусообразующее понятие достаточного отражения в лингвистических исследованиях еще не получило. Причина заключается в сложности самого выбранного для изучения в нашей работе объекта, одного из центральных процессуальных семантических полей, - наименования изменения в русском языке. Разработка методологии и методики анализа столь сложного объекта также ставит диссертацию в ряд актуальных исследований общелингвистического, концептуального характера.

Другими центральными процессуальными полями являются поле 'разрушение' и поле 'созидание'. Концепт изменение, наряду с категориями времени и пространства, является основополагающим. Концепт (наверное, наиболее часто используемый и комментируемый в последнее время лингвистами термин) рассматривается нами как «часть модели мира текста, включающая, кроме всего прочего, отношения, связывающие эти концепты в пространстве знания» [Англо-русский словарь по лингвистике и семиотике 2001: 71]. Это «самая общая, максимально абстрагированная, но конкретно репрезентируемая (языковому) сознанию, подвергшаяся когнитивной обработке идея «предмета» в совокупности всех валентных связей, отмеченных национально-культурной маркированностью» [Красных 2003: 5]. (Ср. также определение концепта, приводимое Ю. С. Степановым: «Концепт - это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт - это то, посредством чего человек - рядовой, обычный человек, не «творец культурных ценностей» — сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее» [Степанов 2001: 43]. Чрезвычайно важна, на наш взгляд, мысль Ю. С. Степнова о том, что «концепты не только мыслятся, они переживаются. Они — предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений. Концепт — основная ячейка культуры в ментальном мире человека» [Там же]). Таким образом, в содержание концепта входит и понятие, и то, что делает его фактом культуры, а также современные ассоциации (причем по отношению к культурному концепту часто являющиеся определяющими), оценки, переживания, возможность входить в состав прецедентных текстов и т. д. Т. е., относительно концепта изменение, мы должны говорить, в частности, о его прагматике1.

Таким образом, целью настоящего диссертационного исследования является создание общей теории интегративного описания семантического поля 'изменение', позволяющего определить его место в русской языковой картине мира.

Общая цель исследования определяет следующие задачи работы:

1. Выяснение онтологической сущности изменения, научного и наивного понятия изменения.

2. Обоснование принципов и раскрытие приемов описания функциональной структуры семантического поля.

3. Выявление структуры семантического поля 'изменение', определение его ядра, центра и периферийных зон.

4. Определение состава семантического поля 'изменение'.

5. Анализ синтаксических (как паратаксиса, так и гипотаксиса) связей глагола, представляющего ядро поля 'изменение', с целью установления его парадигматических и синтагматических отношений.

6. Изучение прагматической составляющей смысла 'изменение'.

1 Термин «концепт» иногда называют «зонтиковым», поскольку он «покрывает» предметные области нескольких научных направлений, например, когнитивной психологии и когнитивной лингвистики, т. е. дисциплин, в область рассмотрения которых входят проблемы мышления и познания, хранение и переработка информации, а также лингвокультурологии. Концепт в когнитологии - базовая категория, часто являющаяся неопределимой, которая принимается интуитивно как гипероним понятия, представления, схемы, фрейма, сценария, геш-тальта и др. Это способ и результат категоризации знания. Если говорить о культурных концептах, то их подразделяют на универсальные и идиоэтнические [см. Воркачев 2003: 5-6]. Так, концепт изменение вне всякого сомнения относится к универсальным. Это универсальная онтологическая категория, входящая в обыденное сознание любой культуры, что, однако, отнюдь не исключает возможности ее идиоэтничности.

7. Построение фрагмента идеографической классификации, отражающей место поля 'изменение' в языковой картине мира и языковой личности.

8. Построение идеографической классификации, учитывающей не только столетнюю историю развития теории семантического поля и методики его анализа, но и достижения современной концептологии, теории языковой личности и функционально-семантического подхода.

Для реконструирования семантического поля 'изменение' необходимо в первую очередь проанализировать синтаксические связи глагола, представляющего ядро данного поля, что позволит сделать первый шаг к установлению его парадигматических связей. Следующий этап - установление паратактических, сочинительных связей исследуемого глагола, репрезентирующих его парадигматические отношения. Для того чтобы раскрыть содержание и особенности функционирования концепта изменение в русской языковой картине мира, проводится анализ словарей различного типа (Словарь современного русского языка в 17 томах, Словарь русского языка в 4-х томах под ред. А. П. Евгеньевой, Толковый словарь русских глаголов, Русский ассоциативный словарь и другие лексикографические источники). Исследование проводится на обширном и разнообразном языковом материале: прежде всего, это авторская картотека, которая включает более 2500 тысяч глаголов, входящих в семантическое поле 'изменение', выявленных в результате сплошной выборки из основных толковых словарей русского языка; более 1000 иллюстраций из художественной литературы и публицистики, а также данные других языков.

В диссертации используются общенаучные методы — наблюдение, включающее самонаблюдение (интроспекцию), сопоставление, обобщение, метод классификации, а также лингвистические методы — метод функционального анализа, расширенное применение метода лексических функций, метод дифференциально-компонентного анализа, контекстуальный анализ, позволяющий проследить специфику функции языковых единиц в тексте, метод дистрибутивного анализа, метод сопоставительного анализа семантических дефиниций, а также анкетирование.

Научная новизна исследования заключается прежде всего в том, что впервые семантическое поле рассматривается не как изолированное, пусть даже связанное с другими семантическими полями образование, но как составляющая языковой картины мира. Языковая картина мира, в свою очередь, представляет собой когнитивный уровень языковой личности, занимающий промежуточное положение между вербально-грамматическим и прагматическим (мо-тивационным) уровнями. Такой подход ведет, с одной стороны, к изучению семантического поля и его единиц с позиции более общего конструкта - языковой личности, — а с другой, - к не декларированному, но методологическому развитию самой теории языковой личности. Рассмотрение же семантического поля как части языковой картины мира позволяет описать изучаемый материал в русле наиболее острых проблем концептологии. Именно в этом мы видим перспективность результатов исследования. Сказанное обусловливает и концепцию работы. Одной из центральных идей исследования является использование понятия «функция» для изучения и представления структуры семантического поля. По сути, в диссертационном исследовании заложены основы нового научного направления, сущность которого заключается не столько в реконструкции семантического поля, сколько в реализации основополагающей идеи о том, что само семантическое поле, являясь единицей языковой картины мира, имеет функцию воссоздания языковой картины мира. Из этого положения следует и теоретическая значимость диссертации, которая состоит в том, что в ней разработан новый подход к выяснению не только функциональной природы семантического поля, но выявление функции самого поля в языковой картине мира и - шире — в структуре языковой личности.

Теоретической базой исследования послужили работы отечественных и зарубежных ученых в области разработки теории семантического (Й. Трир,

Л. Вайсгербер, Р. Халлиг и В. Вартбург, В. Порциг, Л. А. Новиков, В. П. Абрамов) и функционально-семантического (А. В. Бондарко) поля, теории и практики создания идеографических (П. М. Роже, Ф. Дорнзайф, X. Касарес, Ю. Н. Караулов, Л. Г. Бабенко, Н. Ю. Шведова, В. В. Морковкин, И. Г. Милославский) и ассоциативных (Ю. Н. Караулов, Н. В. Уфимцева, Е. Ф. Тарасов, Ю. А. Сорокин, Г. А. Черкасова, А. А. Залевская) словарей, концепция языковой личности Ю. Н. Караулова.

Практическое применение результаты исследования могут найти в оптимизации создания идеографических словарей. Получившее в работе детальное освещение семантического поля 'изменение' позволит дать его интегрированное словарное представление, исключающее тавтологическое толкование лексических единиц, формирующих классы данного поля. Многие теоретические положения, доказываемые в диссертации, целесообразно использовать в лекционных курсах по общему и сравнительному языкознанию, а также по теоретической и функциональной лексикологии. Что касается иллюстративного материала, представленного в диссертации, то он может как непосредственно применяться в школьной и вузовской практике, так и служить основой для создания дидактических материалов. Кроме того, приведенный языковой материал может быть применен и в целях преподавания русского языка в иноязычной аудитории, а также для составления сборников упражнений по лексике для иностранных учащихся. Некоторые наблюдения, сделанные в ходе анализа материала, могут использоваться для практических рекомендаций переводчикам.

Проведенное исследование позволяет вынести на защиту следующие положения:

1. Системно-функциональный принцип описания языка - в частности, применительно к описанию его лексического состава — должен учитывать не только объединение слов на основе синтагматических, парадигматических и эпидигматических отношений, но также ассоциативные связи и субъективный фактор, т. е. отношение говорящего (пишущего) к объекту, в рамках интересующего нас исследования — к изменению.

2. Семантическое поле реконструируется не «само в себе», а в его связи с другими полями и - шире — языковой картиной мира. Только в этом случае можно говорить о методе поля.

3. Поле изменения, наряду с полями создания и разрушения, является центральным полем языка, а само понятие 'изменение' — тезаурусообразующим.

4. Онтология изменения определяется как процесс перехода во времени из одного состояния в другое. Это нарушение тождества самому себе. Изменчивость, таким образом, является свойством практически любого объекта.

5. Изменение может занимать центральное место в картине мира писателя, а глагол изменятъ(-ся) / изменить(-ся) и производные от него, соответственно, выполнять функцию идиоглоссы. Анализ функционирования этого глагола, ядра семантического поля изменения, в художественном тексте позволяет исследовать не только его парадигматические и синтагматические связи, но и прагматику изменения.

6. Функциональное описание семантического поля 'изменение' является не только возможным, но также корректным и наглядным, поскольку посредством выделения ограниченного набора функций определяются и классифицируются все виды отношений между его составляющими, имеющими общее, инвариантное, значение 'становиться иным', т. е. отражающие нарушение тождества с самим собой.

7. Анализ ближних и дальних синтагматических связей глагола изменять (-ся) / изменить (-ся) позволяет выявлять и классифицировать объекты изменения и обстоятельственные распространители данного глагола со значением темпоральности, пространственной локализации и распространителиинтенсификаторы, что, в конечном счете, представляет собой фрагмент синтагматического поля изменения.

8. Изучение паратаксиса ядра поля является одним из методов выявления и описания парадигматических отношений данного поля.

9. Изучение ассоциативных связей ядра поля — глагола изменять (~ся) / изменить (-ся) — позволяет «расширить» семантическое поле 'изменение', выявить и классифицировать единицы поля, относящиеся в основном к его периферии, что, в свою очередь, позволяет рассматривать метод поля как один из приемов реконструирования языковой личности.

Ю.При реконструировании семантического поля 'изменение' следует учитывать грамматические характеристики входящих в него единиц, в частности, видовременную характеристику глагольной лексемы.

11.При изучении языковой личности посредством метода поля необходимо принимать во внимание «прагматический фактор», в данном случае, - отношение человека к изменению. Данное отношение определяется в первую очередь объектом изменения и чаще всего пейоративно.

Структура диссертации обусловлена изложенными выше целями и задачами, а также особенностями рассматриваемых в работе объектов, таких, как языковая личность, картина мира и семантическое поле.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и двух приложений.

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, определяется его объект и предмет, формулируются цель и задачи, описываются теоретические основы и методы исследования, рассматриваются общие вопросы о состоянии современного языкознания, перечисляются основные положения, выносимые на защиту, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации, представляется апробация работы.

Первая глава, «Языковая картина мира как объект лингвистики», состоит из трех параграфов: «Языковая личность и языковая картина мира», «Онтология объекта изменение» и «Концепт изменение в картине мира писателя», в которых определяется общелингвистическая и философская база исследования.

Во вторую главу, «Семантическое поле 'изменение' (функциональный подход)», входят шесть параграфов, а именно: «Функция и значение единиц языка», «К вопросу об общем значении единиц семантического поля», «Семантическое поле как лексическая категория и как метод анализа языка», «Семантическое поле как функция», «Ядро, центр и периферия семантического поля 'изменение'» и «Возможности функционально-семантической интерпретации поля 'изменение'», в которых на примере конкретного лексического материала решаются задачи построения теории функционального описания семантического поля.

Третья глава, «Концепт 'изменение' и семантическое поле 'изменение'» включает в себя пять параграфов: «Изменять/изменяться - изменить/измениться: кто, что, как (гипотаксис ядра семантического поля 'изменение')», «Изменять/изменяться — изменить/измениться: сочинительные связи (паратаксис ядра семантического поля 'изменение')», «Поле 'изменение' в Русском ассоциативном словаре», «Поле 'изменение' в Толковом словаре русских глаголов» и «Концепт 'изменение' в аспекте прагматики», в которых с разных сторон исследуется семантическое поле 'изменение', его ядро и периферийные зоны.

В заключении делаются выводы, рассматриваются перспективы и возможности развития изложенной в работе концепции.

В Приложении 1 дается сводный список глаголов, входящих в семантическое поле изменение. Приложение 2 составляют глаголы изменения, объединенные в семантические классы.

Список литературы включает в себя более 300 работ.

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ И ВНЕДРЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ ИССЛЕДОВАНИЯ. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры общего и русского языкознания филологического факультета Российского университета дружбы народов.

Материалы диссертации, а также выводы по отдельным проблемам были изложены в докладах на всесоюзной научной конференции «А. А. Потебня — исследователь славянских взаимосвязей» (Харьков, 1991), на научной конференции «Функциональная лингвистика. Проблемы и перспективы» (Симферополь, 1995), на международной научной конференции «Функциональная семантика языка, семиотика знаковых систем и методы их изучения» (Москва, 1997), на международной научной конференции «Когнитивная лингвистика конца XX века» (Минск, 1997), на международной научной конференции «Язык и современность» (Варшава, 2001), на X Конгрессе Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы (Санкт-Петербург, 2003) и других международных, общероссийских, региональных и межвузовских конференциях.

Результаты исследования нашли отражение в 30 публикациях - статьях и тезисах. Основные положения диссертации содержатся в монографии «Концепт 'изменение' в русской языковой картине мира» (15,1 п. л.).

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Денисенко, Владимир Никифорович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

То, что не может умереть, не может жить.

То, что не может жить, не может измениться.

То, что не может измениться, не может научиться.

Терри Пратчетт

Теоретической основой данной работы послужила, с одной стороны, концепция языковой личности, а с другой - теория семантического поля. Анализируемый материал, а это огромный массив лексических единиц, входящих в поле изменение, очень трудно, а в некоторых случаях и невозможно классифицировать с использованием какой-либо одной из существующих в современной лингвистической науки концепций, и соотвественно, с использованием только одной методологии. Теория языковой личности позволяет по-новому взглянуть на этот материал, построить не только идеографическую классификацию, что и являлось одной из задач работы, но и определить место поля изменение в структуре языковой личности, в языковой картине мира. Отсюда и интерес не только к таким типам семантических отношений, как синтагматика, парадигматика и эпидигматика, на которых строится семантическое поле, но и — шире — к единицам других уровней организации языковой личности, когнитивного (картины мира) и мотивационного (прагматики), связанных с изменением.

С другой стороны, такие методы, используемые нами при построении семантического поля изменение, как метод анализа дефиниций словарных статей, расширенное применение метода лексических функций, метод ступенчатой идентификации, а также идеи общего значения семантического поля и асимметрии языкового знака, могут и должны применяться при реконструировании языковой личности. Наш интерес к анализу функциональной организации семантического поля связан не только с тем, что использование понятия функции позволяет более системно и наглядно представить соотношение единиц в иерархии семантического поля, но и с тем, что функцией самого семантического поля является воссоздание языковой картины мира, а само семантическое поле представляет собой ее единицу. Если функция лексической единицы представляет собой результат ее взаимодействия с другими единицами в среде семантического поля, то функция самого семантического поля — в его взаимодействии с другими полями - это и есть языковая картина мира.

Специфика значения определенного класса (поля) единиц полнее раскрываются с учетом онтологии обозначаемых ими объектов, их природы, внеязы-кового содержания, рассматриваемых в когнитивном аспекте. Изменение, отражающееся в языке, рассматривается как закон жизни в ее движении. Онтологическая сущность изменения выражается с помощью лингвистического дескриптора 'становиться иным', который рассматриваться как исходная функция в семантическом поле изменение. Представление об изменении и изменчивости тесно связано с представлением о времени. Зафиксировав путем измерения или наблюдения количественные и качественные изменения, можно переходить к их абстрагированному обозначению, таким образом выстраивается связь концепта изменение с другими понятиями: изменение — развитие — понимание. Изменение онтологически можно определить как процесс перехода объекта во времени от одного состояния к другому путем сложения или разложения чего-либо в нем, т. е. нарушения тождества самому себе и появления различий:

Основными принципами организации поля является структурно-семантический и функциональный, которые тесно взаимосвязаны. В основе интерпретации поля лежит усложнение (умножение, конъюнкция) функций при движении от ядра поля к его центру и периферии. Исходным понятием ядра поля является имя поля. Вторичные, периферийные, функции лексических единиц возможны не только у разных единиц, но и у единиц разных семантических классов внутри одного и того же поля.

Семантическую структуру поля можно представить в виде двух перекрещивающихся осей: исходной вертикальной и горизонтальной. Первая - ось ги-понимии, вторая - ось эквивалентности, противоположности и обратности отношений лексических единиц. В вертикальном ряду единицы поля расположены иерархически, что связано с усложнением значений единиц. В горизонтальном ряду находятся единицы, соотносимые на определенных уровнях с исходными единицами вертикального ряда. Это их синонимы, антонимы (и квазиантонимы) и конверсивы. Степень полноты такой принципиально возможной схемы определяется семантическим и синтаксическим характером конкретных объектов. Семантика единиц поля в их различных измерениях и отношениях может быть задана в системе функционально.

Семантическое поле изменение, как одно из базовых полей (наряду с пространством и временем), пересекает практически все выделенные в «Толковом словаре русских глаголов» семантические классы. Отнесение того или иного глагола в состав поля изменение часто связано с его видовой принадлежностью, и это подтверждает тот факт, что при построении семантического поля необходимо, наряду с характером лексического значения, учитывать и грамматический фактор. Это тем более важно в отношении концепта изменение, поскольку изменение имеет онтологическую связь со временем, а соответственно грамматическая категория глагольного вида соотносится с грамматической категорией времени.

Любое изменение отображается в человеке, его сознании. Человек может и изменять (окружающий его мир, других людей), и изменяться сам (внешне и внутренне - в характере, в мироощущении, в своем отношении к другим людям, окружающей действительности, во внешности и т. д.). Через изменение — себя и других — человек ощущает, осознает время.

При анализе подчинительных связей глагола изменять(-ся) /изменить(-ся) в первую очередь обращается внимание на его объектную сочетаемость, объекты изменения выделяются и объединяются в группы. В качестве объекта изменения могут выступать обобщающие существительные человек, люди, а также другие слова, входящие в данную лексико-семантическую группу; слова и словосочетания, связанные с отношением человека к окружающему его миру и к другим людям; слова и словосочетания, обозначающие состояние, положение человека; объекты реальности; объекты, количество которых можно измерйть; группа существительных с семантическим компонентом 'движение'; слова, входящие в лексико-семантическую группу 'суть, сущность' ит. д.

Использование тех или иных существительных, употребляемых в качестве объекта изменения, зависит от функционального стиля - художественная речь, публицистика, научная речь (естественные науки или экономика, где преобладают объекты, связанные с количеством, и гуманитарные науки, где чаще в качестве объекта изменения выступают имена существительные с абстрактным значением).

Интроспективный взгляд на прагматику изменения подсказывает следующее: замечая, констатируя изменения в ком-то (и внешние и внутренние), мы рассматриваем эти изменения как негативные, так и как положительные, часто в том случае, когда говорим о третьем лице при его отсутствии. При обращении к человеку чаще всего происходит фиксация негативных изменений (изменений к худшему), которые могут быть как реальными, так и вымышленными, продиктованными нашим желанием сообщить человеку о его несоответствии нашим ожиданиям.

Объектом изменения может быть либо человек, либо реальный мир. Если объектом изменения является человек, то время его существования очерчено границами рождение - жизнь (становление, рост, взросление, старение) — смерть. В случае, когда изменяется объект реального мира или сам мир, время изменения обозначено такими границами, как создание (возникновение, созидание) — изменение — разрушение (уничтожение). Эти поля взаимосвязаны и взаимозависимы. Ни одно из них не может существовать без другого. Сами же категории создание, изменение и разрушение можно назвать концептами в том смысле, что они являются наиболее абстрактными идеальными сущностями, находящимися в сознании человека. Ниже в виде схемы мы отобразили реально существующую картину мира, отражающуюся в языке. К такому видению мира, представлению его картины мы пришли через анализ конкретного языкового материала. Человек в мире — это его движение от рождения к смерти, движение, фиксируемое им как изменение, являющееся по сути самой жизнью. Не случайно поэтому и то, что и мир человек воспринимает через такие категории, как создание, изменение и разрушение. В непрерывном бесконечном временном континууме существует «конечный» человек в «конечном» мире. В виде похожей схемы можно показать и положение человека в пространстве. Совмещаясь, данные сферы образуют новые концепты, например движение и перемещение. Тогда изменение можно рассматривать в пространственно-временном континууме.

Именно отражение такой картины мира мы находим в языке. Соответственно, если говорить о месте семантического поля изменение, то это место определяется прежде всего пересечением трех полей — созидания, изменения и уничтожения: фрЕМф

Как видно, на рисунке есть область пересечения этих трех полей. Приведем пример такого пересечения. Глагол перестроить / перестраивать как производный от строить относится к полю созидание. Одновременно он входит и в семантическое поле изменение, а учитывая существующую для многих людей коннотацию перестройка - разрушение, уничтожение Советского Союза, также и в семантическое поле уничтожение.

В построении такой идеографической классификации, которая бы учитывала не только столетнюю историю развития теории семантического поля и методики его анализа, но и достижения современной концептологии, концепции языковой личности и функционально-семантического подхода, мы и видим основное направление наших дальнейших исследований.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Денисенко, Владимир Никифорович, 2005 год

1. Абрамов В. П. Синтагматика семантического поля. Ростов на Дону, 1992.

2. Абрамов Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. М.: Русские словари, 1999. — 500 с.

3. Англо-русский словарь по лингвистике и семиотике / Под ред. А. Н. Баранова и Д. О. Добровольского. М.: Азбуковник, 2001. 625 с.

4. Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. I. Лексическая семантика. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. 472 с.

5. Арбатский Д. И. Толкование значений слов: Семант. определение. Ижевск: Удмуртия, 1977 100 с.

6. Аристотель. Сочинения: В 4-х т. Т. I. М.: Мысль, 1975 — 550 с.

7. Аристотель. Сочинения: В 4-х т. Т. Ш. М.: Мысль, 1981. — 613 с.

8. Арнольд И. В. Лексико-семантическое поле в языке и тематическая сетка текста // Текст как объект комплексного анализа в вузе. Л., 1984. — С. 3— 11.

9. Арутюнова Н. Д., Шмелев Д. Н. Введение в языкознание. М., 1953. Ю.Арутюнова Н.Д. Логический анализ языка. Культурные концепты. М.:

10. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия, 1966. 607 с.

11. Ахундов М. Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы. М.: Наука, 1982.-259 с.

12. Баранов О. С. Идеографический словарь русского языка. М.: Прометей, 1990.- 198 с.

13. М.Белкин А. «Вдруг» и «слишком» в художественной системе Достоевского//Белкин А. Читая Достоевского и Чехова (статьи и разборы). М.: Художественная литература, 1973. С. 129-134.

14. Белянин В.П. Что структурируют литературные тексты//Этнокультурная специфика языкового сознания. М.: Институт языкознания РАН, 2000. — С.193-206.

15. Бережан С. Г. Теория семантических полей и синонимия//Проблемы языкознания (доклады и сообщения советских ученых на X Международном конгрессе лингвистов.). М., 1967.

16. Бизнес-колледж словарь. М.: «М1Р», 1996. 608 с.

17. Бирюков Б. В., Геллер Е. С. Кибернетика в гуманитарных науках. М.: Наука, 1973.-382 с.

18. Блэк М. Лингвистическая относительность//Новое в лингвистике. М.: Прогресс, 1960.-Вып. 1.

19. Богин Г. И. Концепция языковой личности. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1982. 36 с.

20. Болыиой экономический словарь/Под ред. А. Н. Азрилияна. М.:

21. Институт новой экономики, 1997. — 864 с.

22. Бондарко А. В. Функциональная грамматика. Д.: Наука, 1984. 136 с.

23. Бондарко А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Л.: Наука, 1983. 208 с.

24. Бондарко А. В. и др. Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л.: Наука, 1987. -348 с.

25. Васильев Л. М. Методы современной лингвистики. Уфа, 1997. — 180 с. 37.Вежбицкая, Анна. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1997. -412 с.

26. ЗЪ.Вежбицкая, Анна. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. М.: Языки славянской культуры, 2001. — 272 с.

27. Вежбицкая, Анна. Понимание культур через посредство ключевых слов. М.: Языки славянской культуры, 2001. 288 с.

28. Величко А. В., Багилакова О. Н. Какой падеж? Какой предлог? Глагольноеи именное управление в таблицах и упражнениях. М.: МГУ, "Лаком-книга", 2002.- 154 с.

29. А\.Виноградов В. В. О художественной прозе//В. В. Виноградов. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. — С. 56-176.

30. А2.Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М.: Высшая школа, 1972. — 614 с.

31. АЗ .Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М.: Иностр. лит., 1958. — 133 с.

32. А А.Витгенштейн Л. Философские исследования. М.: Наука, 1953. — С. 79— 128.

33. Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1. М.: Гнозис, 1994. — 520 с.

34. Власть в русской языковой и этгической картине мира. М.: Языки соавянской культуры, 2004. 408 с.

35. Волошинов В. Н. Слово в жизни и слово в поэзии // «Звезда». — 1926. — №6. С. 244-267.

36. АЪ.Воркачев С. Г. Концепт как «зонтиковый» термин // Язык. Сознание. Коммуникация. М.: МАКС Пресс, 2003. Вып. 24. - С. 5-12.

37. А9.Всеволодова М. В. Некоторые закономерности сочетаемости слов и словоформ в предложении // Сочетаемость слов и вопросы обучения русскому языку иностранцев. М.: Русский язык, 1983. С. 15-26.

38. Вундт В. Очерк психологии. СПб.: Ф. Павленков, 1897. — 220 с.

39. Выготский Л. С. Мышление и речь. М.: Лабиринт, 1996. — 416 с.

40. Гачев Г. Д. О национальных картинах мира // «Народы Азии и Африки». — 1967.-№7.-С. 77-92.

41. Гачев Г. Д. Национальные образы мира: Общие вопросы. Русский. Киргизский. Грузинский. Армянский. М.: Советский писатель, 1988. 445 с.

42. Гачев Г. Д. Национальные образы мира: Курс лекций. М.: Изд. центр «Академия», 1998.-429 с.

43. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. T. I. Учение о бытии. М.: Мысль, 1970. 501 с.

44. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. T. II. Учение о сущности. М.: Мысль, 1971. -248 с.

45. Гипотеза в современной лингвистике / Отв. ред. Ю. С. Степанов. М.: Наука, 1980.-384 с.

46. Говердовский В. И. Теоретический и практический аспекты лексической коннотации: Морфологический подход. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1990.-36 с.

47. Грамматика русского языка. Тт. I—II. М.: Изд. Академии Наук СССР, 1952-1954. T. I. - 720 е.; T. II - 719 с.

48. Гуревич А. Я. Представление о времени в Средневековой Европе // История и психология. М., 1971. — С. 159—198.

49. Денисенко В. Н. Семантическое поле и межкультурная коммуникация // Материалы международной научно-практической конференции. Степановские чтения. М., 1998. С. 193-194.

50. Денисенко В. Н. Синтез как принцип современной теоретической иприкладной лингвистики // МАПРЯЛ. Материалы конгресса в г. Братислава, 1999.-С. 64-65.

51. Денисенко В. Н. Образы изменения в поэзии А.С. Пушкина // Тезисы международно-практической конференции «Пушкин и современность» (к 200-летию поэта). М., 1999. С. 16-18.

52. Денисенко В. Н. Функциональная структура семантического поля (наименование изменения в русском языке) // «Филологические науки». — 1999. -№1. — С. 3-13.

53. ЮДенисенко В. Н. Изучение языковой вариативности методом семантического поля // Степановские чтения. Проблемы вариативности в романских и германских языках. Тезисы докладов и сообщений. М., РУДН, 2001.-С. 137-138.

54. Денисенко В. Н. Семантического поле как лексическая категория и метод анализа языка//Вестник РУДН. Серия Лингвистика. 2002. - №3. - С. 48-56.

55. Денисенко В. Н. Семантический класс как структурный компонент поля // Материалы международной научно-практической конференции: «Русский язык, литература и культура: актуальные лингвистические исследования и проблемы преподавания». М., 2002. С. 41-42.

56. А.Денисенко В. Н. Семантическое поле как функция // «Филологические науки». 2002. - №4. - С. 44-52.

57. Денисенко В. Н. Онтология объектов семантического поля «изменение» в современном русском языке // Вестник РУДН. Серия Лингвистика. — 2003.-№4.-С. 46-52.

58. Денисенко В. Н. Семантическое поле «изменение» в языковой картине мира//Вестник РУДН. Серия Лингвистика. 2004. - №1 (6). - С. 122130.

59. Денисенко В. Н. Концепт изменение в русской языковой картине мира. М.: Издательство Российского университета дружбы народов, 2004. 306 с.

60. Денисов П. Н. Основные проблемы теории лексикографии. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1976. 36 с.

61. Добровольский Д. О. Немецко-русский словарь живых идиом. М.: Метатекст, 1997.-201 с.

62. Ы.Добровольский Д. О. О языке художественной прозы Пушкина: аспекты лексической сочетаемости // А. S. Puskin und die Kulturelle Identität Rußlands. Sonderdruck 2001. Peter Lang, 2001. S. 167-188.

63. Дорошевский В. Элементы лексикологии и семиотики. М.: Прогресс, 1973. -286 с.

64. Ъб.Ермолова Т. В., Колмогорцева И. С. Временной аспект образа себя у старших дошкольников // «Вопросы психологии». 1995. - № 2.

65. ЪЛ.Желтухина М. Р. Тропологическая суггестивность масс-медиального дискурса: о проблеме речевого воздействия тропов в языке СМИ. М.: Инт языкознания РАН; Волгоград: Изд-во ВФ МУПК, 2003. 656 с.

66. Жинкин Н. И. Язык. Речь. Творчество: Исследования по семиотике, психолингвистике, поэтике. М.: Лабиринт, 1998. 364 с.

67. Залевская А. А. Некоторые актуальные проблемы психолингвистического исследования лексики / Проблемы семантики: психолингвистические исследования. Тверь, 1991. С. 5-18.

68. Звегинцев В. А. Очерки по общему языкознанию. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1962.-382 с.

69. Идеографические аспекты русской грамматики / Под ред. В. А. Белошапковой и И. Г. Милославского. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. -204 с.

70. Карасик В. И. О категориях лингвокультурологии // Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельностиб Сб. науч. трудов / ВГПУ. Волгоград: Перемена, 2001. — С. 3-16.

71. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: ГНОЗИС, 2004.-389 с.

72. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. — 264 с.

73. Караулов Ю. Н. Русский семантический словарь. М.: Наука, 1982. — 566 с.

74. Караулов Ю. Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения //Язык и личность. М.: Наука, 1989. С. 3-8.

75. Караулов Ю.Н. Что же такое «языковая личность» // Этническое иязыковое самосознание. М., 1985.

76. Караулов Ю.Н., Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф., Уфимцева Н. В., Черкасова Г. А. Русский ассоциативный словарь. М.: Институт языкознания РАН, 1998. 204 с.

77. Караулов Ю.Н., Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф., Уфимцева Н.В., Черкасова Г. А. Русский ассоциативный словарь: В 2 т. Рос. акад. наук. М.: Астрель, 2002. Т. I. - 781 с; Т. II - 990 с.

78. Караулов Ю.Н. Русский ассоциативный словарь как новый лингвистический источник и инструмент анализа языковой способности//Русский ассоциативный словарь. Книга I. Часть I. М.: Помовский и партнеры, 1994.-С. 190-219.

79. Караулов Ю.Н. Типы коммуникативного поведения носителя языка в ситуации лингвистического эксперимента II Этнокультурная специфика языкового сознания. М.: Институт языкознания РАН, 1996. С. 67-96.

80. Карнап Р. Значение и необходимость. М.: Прогресс, 1959. — 382 с.

81. Классы слов в синтагматическом аспекте. Сборник научных трудов/Под ред. JI. Г. Бабенко. Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1988. — 180 с.

82. Клименко А. П. Лексическая системность и ее психолингвистическое изучение. Минск: Изд-во Ml 11ИИЯ,1974. 108 с.

83. Книга о грамматике/Под ред. А.В.Величко. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004. 688 с.

84. Мб.Колшанский Г. В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М.: Наука, 1975. -257 с.

85. Колшанский Г. В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Наука, 1990.-391 с.

86. Ъ.Комлев Н. Г. Слово, денотация и картина мира // «Вопросы философии». 1981.-№ 11.

87. Кондаков Н. И. Логический словарь-справочник. М.: Наука, 1975. — 717 с.

88. Котелова Н. 3. Лексическая сочетаемость слова в современном русском языке. Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Л., 1977.- 38 с.

89. Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление Психологический очерк: Пер. с англ. М.: Прогресс, 1977. 261 с.

90. Кочнева Л. М., Луцкая Н. М., Морковкин В. В. Системная организация и систематизация лексики при обучении русскому языку филологов // Теория и практика обучения русскому языку иностранных студентов-филологов. М.: Русский язык, 1984. — 113 с.

91. Кочубей Б. Перестройка сознания//«Наука и жизнь». 1988. - № 10. -С. 82-90.

92. Красных В. В. Основы психолингвистики и теории коммуникации. Лекционный курс. М.: Гнозис, 2001. 280 с.

93. Красных В. В. Концепт «Я» в свете лингвокультурологии//Язык. Сознание. Коммуникация. М., 2003. Вып. 23. - С. 4-15.

94. Кузнецов А. М. От компонентного анализа к компонентному синтезу. М.: Наука, 1986.-125 с.

95. Кузнецова А. И. Понятие семантической системы языка и методы ее исследования. М., 1963.

96. Кузнецова Э. В. Ступенчатая идентификация как средство описания семантических связей слов // Вопросы металингвистики. Л., 1973. — С. 84— 95.

97. Кузнецова Э. В. Семантические группы русских глаголов в практике преподавания русского языка студентам-филологам (парадигматический аспект) // Теория и практика обучения русскому языку иностранных студентов-филологов. М.: Русский язык, 1984. — 113 с.

98. Кузнецова Э. В. Лексикология русского языка. М.: Высшая школа, 1989. -216с.

99. Кунин А. В. Англо-русский фразеологический словарь. М.: Русский язык, 1984.-945 с.

100. Ъ6.Курнлович Е. Заметки о значении слов//Очерки по лингвистике. М., 1955.

101. Курилович Е. Очерки по лингвистике. М.: Иностранная литература, 1962. -456 с.

102. Ладо Р. Лингвистика поверх границ культур//Новое в зарубежной лингвистике. Контрастивная лингвистика. М.: Прогресс, 1989. — Вып. XXV.-С. 32-63.13Э.Лайонз Д. Введение в теоретическую лингвистику. М.: Прогресс, 1978. — 543 с.

103. Латинско-русский словарь/Сост. О. Петрученко. М., 1994. Репринт IX-го изд. 1914.-819 с.141 .Левич А. 77. Интервью // «Большой город», 26 марта, 2004 г.

104. Лексика русского языка. Сборник упражнений / Под ред. Э. И. Амиантовой. М.: Флинта: наука, 2003. 376 с.

105. Леонтьев А. А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. М.: Эдиториал УРСС, 2003. 312 с.

106. Леонтьев A.A. Языковое сознание и образ мира/Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М., 1993.-С. 16-21.

107. Литвин Ф. А. Многозначность слова в языке и речи. М.: Высш.шк.,1984. -119с.

108. Лингвистический энциклопедический словарь/Под ред. В. Н.Ярцевой. М.: Советская энциклопедия, 1990. 683 с.

109. Лейбниц Г. В. Сочинения в четырех томах. Т. III. M.: Мысль, 1984. — 734 с.

110. Лексико-семантические группы русских глаголов: Учебный словарь-справочник / Авт.-сост. Э. В. Кузнецовой. Свердловск: Изд-во Урал, унта, 1988.- 151 с.

111. Лексико-семантические группы русских глаголов/Под ред. Э. В. Кузнецовой. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1989. — 176 с.

112. Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка//Известия АН. Сер. лит. и яз. Т. 52. 1993. - № 1. - С. 3-9.

113. Ломтев Т. М. Конструктивное построение смыслов имен с помощью комбинаторной методики // «Филологические науки». — 1964. №2.

114. Ломтев Т. М. Общее и русское языкознание. М.: Наука, 1976. — 380 с.

115. Лосев А. Ф. Дерзание духа. М.: Политиздат, 1989. — 364 с.

116. Маркс, Карл; Энгельс, Фридрих. Сочинения. 2-е изд. Т. 20. М.: Госполитиздат, 1961. 827 с.

117. Медникова Л.М. Значение слова и методы его описания. М.: Высшаяшкола, 1974.-202 с. 156. Мельчук И. А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл«-»Текст». М.: Наука, 1974.-315 с.

118. Мельчук И. А. Русский язык в модели «Смысл<->Текст». М.: Языки рус.культуры, 1995. 682 с.

119. Милославский И. Г. Об идеографической морфологии русского языка//Известия Академии наук. Сер. лит. и яз. 1979. - № 5. — С. 414— 424.

120. Милославский И. Г. Вопросы словообразовательного синтеза. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. 296 с.

121. Милославский И. Г. Краткая практическая грамматика русского языка. М.: Русский язык, 1987. 286 с.

122. Морковкин В. В. Идеографические словари. М.: Московский ун-т, 1970. -71с.

123. Морковкин В. В. Опыт идеографического описания лексики. М.: МГУ, 1977.-166 с.

124. Морковкин В. В. Семантика и сочетаемость слова//Сочетаемость слов и вопросы обучения русскому языку иностранцев. М., 1984. С. 148-161.

125. Морковкин В. В. Лексическая основа русского языка: Комплексный учебный словарь. М.: Русский язык, 1984. 1168 с.

126. Научная картина мира: Логико-гносеологический аспект: Сб. науч. тр. / АН УССР, Ин-т философии. Киев: наук, думка, 1983. 270 с.

127. Немецко-русский фразеологический словарь/Под ред. Малиге-Клаппенбах и К. Агрикола. М.: Русский язык, 1975. — 656 с.

128. Никитин М. В. Основы лингвистической теории значения: Уч. пособие. М.: Высшая школа, 1988. 168 с.

129. Новиков Л. А. Гипонимия//Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 104.

130. Новиков Л. А. Оппозитивный метод в поэтике//Структура и семантика художественного текста. Доклады VII Международной конференции. М.: Московский государственный открытый педагогический университет, 1999.

131. ПО. Новиков Л. А. Семантика русского языка. М.: Высшая школа, 1982. — 272 с.17Х.Новиков Л. А. Семантическое поле//Современный русский язык: Теоретический курс. Лексикология. М., 1987.

132. Новиков Л. А. Современный русский язык/Под ред. В. А. Белошапковой. М., 1989.

133. Новиков Л. А. Стилистика орнаментальной прозы Андрея Белого. М.: Наука, 1990.-180 с.

134. Новиков Л. А. Семантическое поле // Русский язык. Энциклопедия. М., 1997.

135. Новиков Л. А. Избранные труды. Тт. 1-Й. М.: Изд-во РУДН, 2001. T.I -672 с. Т. II. - 842 с.

136. Новикова М.Л. Отстранение как языковая структура текстового поля. М.: «Филологические науки».- 1999. №6.

137. Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистика и логика. М.: Прогресс, 1982.-Вып. 13.-432 с.

138. Новый большой англо-русский словарь/Под общим руководством академика Ю. Д. Апресяна. Т. I—III. М.: Русский язык, 1999.

139. Общение. Текст. Высказывание / Отв. ред. Н. В. Уфимцева. М.: Ин-т языкознания, 1981. — 189 с.

140. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1984. 797 с.

141. Особенности психического развития детей 6-7-летнего возраста /Под ред. Д. Б Эльконина. М.: Педагогика, 1988.

142. Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. М.: Педагогика Пресс, 1994. — 528 с.

143. Пиаже Ж. Избранные психологические труды: Психология интеллекта. Генезис числа у ребенка. Логика и психология. М.: Междунар. пед. акад., 1967-673 с.$6.Пирс Ч. С. Избранные философские произведения. М.: Логос, 2000. — 448 с.

144. Пирс Ч. С. Логические основания теории знаков. СПб.: СПбГУ; Алетейя, 2000.-352 с.

145. Пирс Ч. С. Начала прагматизма. СПб.: Лаборатория метафизических исследований философского факультета СпбГУ; Алетейя, 2000. — 318 с.

146. Планк, Макс. Единство физической картины мира: Сборник статей. М.: Наука, 1966.-287 с.

147. Платон. Сочинения в 3-х томах. М.: Мысль, 1970-1972. — T. I. — 623 е.; T. II. 611 е.; Т. III. Ч 1. - 687 е.; Т. III. Ч. 2. - 678 с.

148. Плотников Б. А. Дистрибутивно-статистический анализ лексических значений. М., 1979.

149. Покровский M. М. Избранные работы по языкознанию. М.: Изд-во АН СССР, 1959.-381 с.9Ъ.Попович М. В. Философские вопросы семантики. Киев: Наук, думка, 1975.-299 с.

150. Потапенко Т. А. Эпидигматика глаголов разрушительного воздействия на объект как отражение их семантической структуры // Семантика и формы языковых явлений:Сборник научных трудов. Ленинград: ЛГПИ им. А. И. Герцена, 1978. С. 68-72.

151. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Тт. I—II. М.: Учпедгиз, 1958.

152. Пражский лингвистический кружок. Сборник статей. М.: Прогресс, 1967.

153. Привалова И. В. Константная вариативность (опыт лингвистического исследования национально-культурных ценностей) // Язык. Сознание. Коммуникация. М.: МАКС Пресс, 2002. Вып. 22. - С. 5-14.

154. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос и квант: К решению парадокса времени. М.: Прогресс, 1994. -265 с.

155. Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста. Материалы международного симпозиума 22-24 мая 2003 г. Волгоград, 2003.-316 с.

156. Проблемы внутренней и внешней лингвистики / Под ред. Ю. С. Степанова. М., 1978.

157. Проблемы семантики: психолингвистические исследования. Тверь: Тверской государственный университет, 1991. — 129 с.

158. Раджнеш, Бхагаван Шри. Избранные беседы. Т I. Новочеркасск, 1994. — 467 с.203 .Рафикова Н. В. Динамика ядра и периферии семантического поля текста. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Тверь, 1994.-24 с.

159. Рахманов И. В., Минина Н.М., Мальцева Д. Г., Рахманова Л. И. Немецко-русский синонимический словарь. М.: Русский язык, 1993. — 704 с.

160. Речевое общение: Цели, мотивы, средства / Отв. ред. Н. В. Уфимцева. М.: Ин-т языкознания, 1985. 216 с.

161. Розанов В. В. Из предсмертных мыслей //В. В. Розанов. Несовместимые контрасты жития. Литертурно-эстетические работы разных лет. М.: Искусство, 1990. 604 с.

162. Розанов В. В. О понимании. СПб.: Наука: Санкт-Петербург, изд. фирма, 1994.-539 с.

163. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Отв. ред. Б. А. Серебренников. М.: Наука, 1988. 216 с.

164. Рубакин Н. А. Психология читателя и книги. М.: Книга, 1977. — 264 с.

165. Русская глагольная лексика: денотативное пространство / Под ред. JI. Г. Бабенко. Екатеринбург, 1999. 460 с.

166. Русская грамматика. Т. II. Синтаксис. М.: Наука, 1980. 709 с.

167. Русский семантический словарь. Тт. 1-Й / Под ред. Н. Ю. Шведовой. М.: Азбуковник, 1998-2000. Т. I. - 800 с.

168. Русско-английский политехнический словарь / Под ред. Б. В. Кузнецова. 6-е изд. М.: «Руссо», 1998. 728 с.

169. Свистунов Н. Т. К понятию антонимической парадигмы (на материале глагольных словосочетаний // Семантика и формы языковых явлений: Сборник научных трудов. Ленинград: ЛГПИ им. А. И. Герцена, 1978. С. 99-108).

170. Семантическая структура слова: Психолингвистические исследования. М.: Наука, 1971.-215 с.

171. Серебренников Б. А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. М.: Наука, 1988.-242 с.2\1.Садовский В. Н., Юдин Э. Г. Жан Пиаже — психолог, логик, философ // «Вопросы психологии». 1966. — № 4.

172. Скидаренко Ю. Д. Типы семантических отношений в русской лексике и их отражение в идеографических словарях. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1984. 24 с.

173. Скорикова Т.П. Теория функционально-семантического поля и проблема соотношения системности — функциональности — коммуникативности // Языковая системность при коммуникативном обучении. М.: Русский язык, 1988. С. 86-94.

174. Славянский ассоциативный словарь: русский, белорусский, болгарский, украинский / Н. В. Уфимцева, Г. А. Черкасова, Ю. Н. Караулов, Е. Ф. Тарасов. М., 2004. - 792 с.

175. Слесарева И. П. «Ближние» и «дальние» синтагматические связи слова // Сочетаемость слов и вопросы обучения русскому языкуиностранцев. М.: Русский язык, 1983. С. 26-35.

176. Слесарева И. П. Проблемы описания и преподавания русской лексики. М.: Русский язык, 1990. 174 с.

177. Словарь ассоциативных норм русского языка / Под ред. А. А. Леонтьева. М.: Изд-во Московского университета, 1977. — 192 с.

178. Словарь русского языка в 4-х томах/Под ред. А. П. Евгеньевой. М.: Русский язык, 1981-1984.

179. Словарь синонимов русского языка/Под ред. А. П. Евгеньевой. М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство ACT», 2004. 648 с.

180. Словарь современного русского литературного языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948-1965.

181. Словарь сочетаемости слов русского языка / Под ред. П. Н. Денисова, В. В. Морковкина. 2-е изд., испр. М.: «Русский язык», 1983. 688 с.

182. Словарь языка Достоевского. Лексический строй идиолекта. Т. I / Под ред. Ю. Н. Караулова. М.: Азбуковник, 2001. — 510 с.

183. Словарь языка Достоевского. Лексический строй идиолекта. Т. III / Под ред. Ю. Н. Караулова. М.: Азбуковник, 2003. — 559 с.

184. Смирницкий А. И. Лексическое и грамматическое в слове // Вопросы грамматического строя. М., 1955.

185. Смулаковская Р. Л. Функционирвоание глаголов в тексте // Семантика и формы языковых явлений:Сборник научных трудов. Ленинград: ЛГПИ им. А. И. Герцена, 1978. С. 73-77.

186. Соколова Т. В. Ассоциативный словарь ребенка. Вербальные реакции детей 3-7 лет. Ч. I: от стимула к реакции. Архангельск: Изд-во Поморского международного педуниверситета, 1996. — 255 с.

187. Солнцев В. М. Язык как системно-структурное образование. М.: Наука, 1978.-340 с.

188. Соловьева Н. В. Изучение ассоциативных полей ряда русских глаголов // Психолингвистические исследования значения слова ипонимание текста. Калинин: Калининск. госун-т, 1988. С. 27-42.

189. Солсо Р. Л. Когнитивная психология. М.: Тривола, 1996. 598 с.

190. Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф., Шахнарович А. М. Теоретические и прикладные проблемы речевого общения. М.: Наука, 1979. 328 с.

191. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. М.: Соцэкгиз, 1933. С. 121— 124.

192. Сочетаемость слов и вопросы обучения русскому языку иностранцев / Под ред. В. В. Морковкина. М.: Русский язык, 1983. — 168 с.

193. Спиерс Р. А. Словарь американских идиом. М.: Русский язык, 1991 \ — 464 с.

194. Спиерс Р. А. Словарь американского сленга. М.: Русский язык, 19912. — 688 с.

195. Степанов Ю. С. Методы и принципы современной лингвистики. 2-е изд. М.: Эдиториал УРСС, 2001.-312 с.

196. Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический проект, 2001. — 990 с.

197. Степин B.C. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. Москва: ИФРАН, 1994.-272 с.

198. Стернин И. А. Проблемы анализа структуры значения слова. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1979. 156 с.

199. Стернин И. А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1985.— 172 с.

200. Столнейкер Дж. Прагматика//Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1991.- Вып. VI. С. 419^137.

201. Сукаленко Н. И. Отражение обыденного сознания в образной языковой картине мира. К.: Наукова думка, 1992. 164 с.

202. Тарасов Е. Ф. Межкультурное общение — новая онтология анализа языкового сознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. М., 1996.-С. 7-22.

203. Тезисы Пражского лингвистического кружка. Прага, 1929.

204. Теория и практика преподавания русской словесности. Сб. научно-методических статей. М., 1996. — Вып. 2.-146 с.251 .Тихонов А. Н. Словообразовательный словарь русского языка. Тт. 1-Н. М., 1985. -Т. I. 856 с; Т. II - 887 с.

205. Толковый словарь русских глаголов /Под ред. Л. Г. Бабенко. М.: АСТ-Пресс, 1999. 704 с.

206. Толстой Н. И. Из опытов типологического исследования славянского словарного состава // Вопросы языкознания. — 1963. — №1. — С. 29-45.

207. ТондлЛ. Проблемы семантики. М.: Прогресс, 1975. — 484 с.

208. Тропина Н. И. Глагол как средство речевого воздействия. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1989. 98 с.

209. Тухарели Н. Л. Семантическая оппозиция «маленький-большой» в детской языковой картине мира//Язык. Сознание. Коммуникация. М.: Макс Пресс, 2002. Вып. 22. - С. 41-50.

210. Уорф Б. Л. Отношение норм поведения и мышления к языку // Новое в лингвистике. М., 1960.

211. Успенский Б. А. Поэтика композиции. М.: Искусство, 1970. 223 с.

212. Успенский Б. А. Структурная типология языков. М.: Наука, 1965. — 286 с.

213. Уфимцева А. А. Опыт изучения лексики как системы. М.: Наука, 1962.

214. Уфимцева А. А. Лексическое значение: Принципы семиологического описания лексики. М.: Наука, 1986.-239 с.

215. Уфимцева Н. В. Грамматический аспект ассоциаций // Словарь ассоциативных норм русского языка. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1977. — С.33.36.

216. Уфимцева Н. В. Этнокультурные ценности языкового сознания // Языковое сознание и образ мира. М., 20001.

217. Уфимцева Н. В. Русские: опыт еще одного самопознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. М., 1996. -С. 139-162.

218. Ушаков Д. Н. Толковый словарь русского языка. Тт. I-IV. М., 1947-1951.

219. Философский энциклопедический словарь / Под ред. JI. Ф. Ильичева и др. М.: Советская энциклопедия, 1983. 840 с.

220. Флейвелл, Джон X. Генетическая психология Жана Пиаже. С предисловием Жана Пиаже. М.: Просвещение, 1967. — 623 с.

221. Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А. И. Молоткова. М.: Русский язык, 1978. -543 с.

222. Фразеологический словарь русского литературного языка конца XVIII-XX вв. / Под ред. А. И. Федорова. М.: Фирма «Топикал», 1995. 605 с.

223. Франк С. Л. Очерк методологии общественных наук // «Вопросы методологии». 1991. -№ 2. - С. 88-106.

224. Фромм Э. Концепция человека у К. Маркса // Э. Фромм. Душа человека. М.: Изд-во «Республика», 1992. С. 375-414.

225. Харченко В. К. Словарь детской речи. Белгород, Белгородский гос. пед. ин-т, 1994.-255 с.

226. Хеджинян. Л. Странность / «ЛОГО£». 1991.- №3. - С. 199-210.

227. Холличер В. Человек в научной картине мира. М.: Прогресс, 1974. — 431 с.

228. Частотный словарь русского языка /Под ред. JI. Н. Засориной. М.: Русский язык, 1977. — 936 с.

229. Чернейко JI. О., Хо Сон Тэ. Концепты жизнь и смерть как фрагменты русской языковой картины мира / «Филологические науки». — 2001. №5.

230. Черч А. Введение в математическую логику. Т. I. М.: ИЛ, 1960. 486 с. 283 .Чесноков П. В. Неогумбольдтианство//Основы зарубежныхнаправлений в языкознании. М., 1977. С. 7-63.

231. Шайкевич А. Я. Распределение слов в тексте и выделение семантических полей // «Иностранные языки в школе». — 1963. Вып. II.

232. Шахнарович A.M. Национальное и универсальное в речи ребенка//Леонтьев A.A., Сорокин Ю. С, Тарасов Е. Ф. Национально-культурная специфика речевого поведения. М., 1977. 352 с.

233. Шеллинг В. И. О мировой душе. Гипотеза высшей физики для объяснения всеобщего организма, или разработка первых положенийонатурфилософии на основе начал тяжести и света // Шеллинг В. И. Сочинения в двух томах. Т. I. М.: Мысль, 19871. С. 89-181.

234. Шеллинг В. Й. Введение к наброску системы натурфилософии, или О понятии умозрительной физики и о внутренней организации системы этой науки // Шеллинг В. И. Сочинения в двух томах. Т. I. М.: Мысль, 1987 . — С. 182-226.

235. Шеллинг В. Й. Система трансцендентального идеализма // Шеллинг

236. B. Й. Сочинения в двух томах. Т. I. М.: Мысль, 19873' С. 227-489.

237. Шеллинг В. Й. Бруно, или О божественном и природном начале вещей. Беседа//Шеллинг В. Й. Сочинения в двух томах. Т. I. М.: Мысль, 19874 —1. C. 490-589.

238. Шиловский А. Н. Комбинаторная методика Т. П. Ломтева и возможности ее применения. Днепропетровск: ДГУ, 1979. 105 с.

239. Шишков А. С. Рассуждение о старом и новом слоге российского языка. СПб., 1804.-455 с.

240. Шмелев Д. Н. Очерки по семасиологии русского языка. М.: Просвещение, 1964. — 243 с.

241. Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. М.: Наука, 1973.-280 с.

242. Шмелев Д. Н. Современный русский язык. Лексика. М.: Просвещение, 1977.-335 с.

243. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. T. I. Гештальт и действительность. М.: Мысль, 1993. — 663 с.

244. Щур Г. С. Теории поля в лингвистике. М.: Наука, 1974. — 255 с.

245. Этнокультурная специфика языкового сознания. М., 2000. — 227 с.

246. Язык-система. Язык-текст. Язык-способность. М.: Институт русского языка, 1995.-287 с.

247. Язык. Сознание. Коммуникация. М.: МАКС Пресс, 2002. — Вып. 22. -136 с.

248. Язык. Сознание. Коммуникация. М.: МАКС Пресс, 2003. Вып. 23. -124 с.

249. Языковая личность: Культурные концепты: Сб. научных трудов / ВГПУ, ПМПУ. Волгоград-Архангельск: Перемена, 1996. — 260 с.

250. Языковая системность при коммуникативном обучении / Сб. статей под. ред. О. А. Лаптевой, Н. А. Лобановой, Н. И. Формановской. М.: Русский язык, 1988. 163 с.

251. Якобсон Р. О. Избранные работы. М.: Прогресс, 1985. — 454 с.

252. Яковлева Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира: модели пространства, времени и восприятия. М.: Гнозис, 1994. — 344 с.

253. Agrícola Е. Semantische Relationen im Text und im System, Halle (Saale). Paris : Mouton, 1973.- 127 s.

254. Apresjan, J. Systematic Lexicography. Oxford: University Press, 2000. —322 p.

255. Carnap R. Philosophy and logical syntax. London: Kegan Paul, 1935.

256. Carnap R. Introduction to symbolic logic and its applications. New York: Dover, 1958.

257. Casares J. Diccionario ideológico de la lingua española. Barselona, 1951.

258. Cowie, A. P. Polysemy and the Structure of Lexical Fields. Nottingham Linguistic Circular 11. 1982.

259. Cramer Ph. Word Association. N.Y.; London, 1968. 274 p.

260. Deese J. The structure of associations in language and thought. Baltimore: The John Hopkins Press, 1965. 216 p.

261. Eysenck, H. J. The Scientific Study of Personality. London: Routledge & Kegan Paul, 1952.

262. Iannucci I. E. Meaning Discrimination in Bilingual Dictionaries//The international Journal of American Linguistics. — 1962. — Vol. 28.

263. Geckeier H. Strukturelle Semantik und Wortfeldtheorie. München: Fink, 1971.-255 S.

264. Germain C. La Sémantique founctionnelle. Paris, 1981.

265. Hallig R. und Wartburg W. Bergiffssystem als Grundlage für die Lexikographie. Berlin, 1952.

266. Heidegger M. Sein und Zeit. Tübingen, 1957.

267. Hüllen, W. The World in a List of Words. Tübingen, 1994.

268. Jackendoff R. S. Semantics and Cognition. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1983.

269. Kiss G. R., Armstrong C., Milroy R. The Associative Thesaurus of English. Edinburgh, 1972.

270. Kronasser H. Handbuch der Semasiologie. Heidelberg, 1952.

271. LodwigR. R., BurettE. F. The Dictionary and Language. New York, 1968.

272. Mental representations: The interface between language and reality. Cambridge: Cambridge University Press, 1988.

273. Porzig W. Das Wunder der Sprache. München-Bern, 1957. 424 s.

274. Svensen, B. Practical Lexicography. Principles and Methods of Dictionary-Making. Oxford, New York: Oxford univ. press, 1993.

275. Trier J. Der deutsche Wortschatz im Sinnbezirk des Verstandes. Heidelberg: Winter, 1931.

276. Trier J. Die Idee der Klugheit in ihrer sprachlichen Entfaltung // Zeitschrift für Deutschkunde, 1932. Bd. 46. - №9.

277. Weisgerber L. Das Jesetz der Sprache. Heidelberg, 1951.

278. Wierzbicka A. Lingua mentalis: The semantics of natural language. Sydney; New York: Academic Press, 1980.

279. Wittgenstein, Ludwig. Philosophische Untersuchungen. Basil Blackwell, Oxford, 1953.-S. 2-52.