Русская агиография в культурно-историческом контексте переходных эпох тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.01, доктор культурологии Лоевская, Маргарита Михайловна

• Лоевская, Маргарита Михайловна
• доктор культурологии
• 2005

Оглавление диссертации доктор культурологии Лоевская, Маргарита Михайловна

Введение.

Глава I. История вопроса

1 Исторические судьбы жанра агиографии.

2. Церковный раскол: причины и последствия.

3. Автобиографический аспект в древнерусской и современной житийной литературе.

Глава II. Структурно-тематические особенности агиографических памятников

1 .Тематические и композиционные особенности построения жития святого.

2. Обличительный пафос в житиях мучеников за веру: традиция и ее модификация.

3. Проблема дихотомии женских образов в агиографических памятниках: «злая жена» и праведница.

Глава III. Церковь и смеховая культура: культурологический аспект проблемы

1. Скоморошество на Руси и зрелищные искусства в России

2. Жития Христа ради юродивых.

Глава IV. Сюжетообразующие элементы жития

1. Изображение чудес в житийной литературе (демонология, видения, исцеления больных и др.).

2. Пейзаж в житийной литературе и его функции.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Русская агиография в культурно-историческом контексте переходных эпох»

Без памяти о прошлом нет и будущего. Памятники агиографии представляют собой не только историческую ценность, имеют огромную значимость, но и позволяют обогатить нашу «культурную память» (Д.С. Лихачев). Жития святых - бесценное творение русской культуры, они составляют самую обширную часть христианской литературы; это поистине самый мощный и высокий рассказ, какой только есть в отечественной литературе, о вечной русской молитве, о русском духе - победителе всех страданий1. На примерах учения и жизни Божиих угодников в течение многих столетий воспитывались поколения христиан. Наибольшей распространенностью на Руси пользовалась духовная литература, и в том числе жития - излюбленное чтение жизни мирян и духовенства. Ни знатность, ни богатство, ни возраст, ни звание не играло при этом никакой роли - перед Богом оказывались равны все, как и в служении Ему.

Агиографическая литература как древняя, так и современная заслуживает самого пристального и заинтересованного внимания. Сегодня не вызывает удивления тот факт, что интерес к памятникам агиографии проявляют и историки, и филологи, и социологи. Изучение этих произведений позволяет познать широту и многогранность русской духовной культуры. В свое время Вл. Соловьев, Н. Бердяев, С. Булгаков, П. Флоренский, Г. Федотов очень много сделали для глубинного осмысления природы культуры. У этих выдающихся мыслителей и богословов не вызывало сомнения то, что духовность, вера, интуитивное постижение реальности - основа природы культуры. Культура - это жизнь народа, не отделимая от религии. Творец ее - душа человека, а душа формируется под влиянием сложившейся религии2. Памятники письменности (церковная отечественная литература), живопись (иконопись), архитектура (храмовое строительство), музыка (песнопения в Православной Церкви) - все это вдохновлялось христианскими идеалами, пронизано вековой традицией церковных канонов. «Вся культура - из храма» (Фрэзэр). Духовная культура представляет собой сумму вечных идей, некий феномен, имеющий вневременной и вселенский смысл. Она не стареет, у нее нет срока давности3. Изучение произведений русского средневековья позволяет заглянуть вглубь нашей истории и культуры, неразрывно связанных друг с другом.

К сожалению, в настоящее время практически нет глубоких обобщающих, сводных работ, посвященных развитию жанра агиографии на Руси и в России. В отдельных исследованиях рассматривались лишь некоторые частные вопросы. Так, например, в дореволюционной России внимание ученых чаще всего было направлено на изучение легендарных мотивов (Ф.И. Буслаев), демонологических сюжетов (Ф.А. Рязановский, А.П. Кадлубовский) и задач, которые ставили перед собой агиографы. Нередко жития рассматривались как «источник для истории русских нравов и обычаев . животрепещущих очерков старинного быта» (Ф.И. Буслаев) или как исторический источник (В.О. Ключевский, Н. Яхонтов). Важной заслугой В.О.Ключевского явилось исследование житий как особого литературного жанра древнерусской литературы.

В 20 - 30-х годах XX столетия, естественно, эта тема в советской России была под запрещением. В 1931 году в Париже вышла книга замечательного русского мыслителя Георгия Федотова «Святые Древней Руси», в которой он писал: «Новая Россия, вооруженная всем аппаратом западной науки, прошла равнодушно мимо самой темы "Святой Руси", не заметив, что развитием этой темы в конце концов определяется судьба России»4. Писатель полагал, что исконные духовные идеалы православной Руси имеют непреходящее значение и исключительно важны для национального возрождения, для современности. Именно сегодня это становится особо очевидным. «Эта литература является весьма значительной по объёму и важной частью нашего культурного наследия, оказавшей, несмотря на свою "потаённость" (запрещения и гонения), заметное влияние на многомиллионного русского читателя как непосредственно, так и через посредство литературных реминисценций русских писателей»5. Ее влияние на духовное развитие общества сложно переоценить. Однако жития святых все еще остаются малоизученными.

Долгое время в советской России церковно-отечественную литературу рассматривали как нечто идейно-вредное. Излишне напоминать, что до недавнего времени тема русской святости и связанной с ней агиографии была запретной, при изучении житий исследователи не касались главного -святости - не учитывалось духовное содержание агиографических текстов. Традиционно внимание уделялось стилю житий (например, в работах В.В. Виноградова, В.П. Адриановой-Перетц, Д.С. Лихачева6 и др.), композиционным особенностям или «идейному содержанию» в ущерб духовному. Таким существенно важным и, на наш взгляд, интересным проблемам, как эволюция и трансформация жанра агиографии, не придавалось должного значения.

В годы перестройки стали издаваться большими тиражами книги, которые раньше можно было получить с большим трудом в так называемом «спецхране». В 1988 году вышло репринтное издание В.О. Ключевского «Древнерусские жития как исторический источник», которое в свое время стало событием не только научной, но и общественной жизни 70-х годов XIX века. В 1990 году был издан классический труд Г. Федотова - «Святые Древней Руси», - анализирующий русскую житийную литературу. В 1990 году появился репринт книги Е. Голубинского «История канонизации святых в русской Церкви». Тем не менее число серьезных и фундаментальных исследований, посвященных древнерусской агиографии, не увеличилось, а современные житиях святых по-прежнему остаются не изученными.

Значительные события стали происходить и в церковной жизни России. Начиная с 1988 г. на церковных соборах в лике святых прославляются подвижники, относящиеся как древности (князь Димитрий Донской, преподобные Андрей Рублев, Максим Грек, Паисий Величковский, святитель

Макарий Московский), так и к новому времени (блаженная Ксения Петербургская, Патриархи Иов и Тихон Московские, святитель Феофан Затворник, святой праведный Иоанн Кронштадтский). С 1992 года начинаются канонизации священномучеников: Владимира Киевского, Вениамина Петроградского и др. Таким образом, за десять лет было канонизировано 26 подвижников Русской Православной Церкви. Естественно, юридический факт канонизации предварялся написанием житий прославляемых подвижников, однако ни одной работы, посвященной современной агиографической литературе, так и не появилось. Уникальное событие - возрождение жанра агиографии в России - осталось незамеченным историками литературы и культурологами. Мало того, с 1992 года начинается складываться новый пласт житийной литературы, особенно увеличившийся после канонизации более 1100 мучеников и исповедников российский - событие, которое можно сравнить по его духовному значению с Макариевскими соборами. И вновь ученые не придали должного значения современным житиям, не говоря уже об анализе новых агиографических памятников и проблем с ними связанных.

По этой причине мы обратились к житийной литературе -произведениям, которые были пронизаны светлыми мыслями о значении человека, воспевали подвиг христианского служения, формировали нравственный кодекс поведения (проповедовали такие добродетели, как аскетизм, смирение, нравственное совершенствование), указывали путь к спасению души, прославляли величие земли Русской. Жития святых представляли собой память о тех, кто проповедовал слово учителя Истины Иисуса Христа, «которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли», «терпя недостатки, скорби и озлобления» (Евр. 11, 37-38).

Древнерусский человек в отличие от человека просветительской культуры жил и мыслил в рамках религиозного сознания. Он «окормлялся» п верой как насущным хлебом» . Жития святых создавались не только для душеполезного чтения - по своему характеру и по своим задачам они имели церковно-служебное значение, являлись лучшим родом проповеди, неиссякаемым источником христианского назидания (учили вечным общехристианским истинам) - «по примеру призвавшего вас Святого, и сами будьте святы во всех поступках; ибо написано: "будьте святы, потому что Я свят"» (1 Петр. 1, 15-16) и «будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф. 5,48).

Иоанн Златоуст сказал, что подлинное почитание святого - это уподобление ему, следование его примеру, каждый христианин находит в своем сердце отклик на тот или иной подвиг святого, ему следует подражать и поклоняться. «Созерцая звезды эти, не позаимствуемся ли и сами от блеска g их?» . От этих «звезд» зажигались иные «звезды», появлялись новые «светила». Так, Анастасий Персянин, будучи иноком, читая жития святых отцов и мучеников, «пламенел сердцем», вдохновленный их подвигом, желал того же, моля Христа, «чтобы сподобил его претерпеть за Него такие же страдания, так же умереть и присоединиться к лику мучеников».9 Житие Бориса и Глеба повествует нам о том, что с детства они предавались чтению Божественных книг, особенно житий святых, мечтая о том, чтобы их жизнь была подобна той, о которой они узнавали из жизнеописаний. Быть может, они читали житие блаженного Анастасия, а может быть были вдохновлены подвигом св. Григория, епископа Акраганиийского, который так же, читая священные писания и жития святых отцов, «пламенел сердцем к последованию стопам угодников Божиих»10. Молодые русские князья, «чтяше же жития мучения святых, и глаголаше, моля со слезами: "Владыко мой, Иисусе Христе, сподоби мя, яко единаго от тех святых, и даруй ми по стопам их ходити"»11. На св. Варлаама Хутынского чтение житий оказывало столь сильное влияние, что сам он старался подражать святым еще в детстве. Таких примеров и в византийских, и в древнерусских житиях мы найдем множество.

Желание подражать подвигам святых не стало «анахронизмом»: по словам Петроградского митрополита Вениамина (Казанского), в детстве и отрочестве он «зачитывался житиями святых и восхищался их героизмом, их святым воодушевлением, жалел всей душой, что времена не те и не придется переживать, что они пережили»12. Но времена переменятся и откроется для него возможность терпеть ради Христа от своих и от чужих, подобно первомученикам он испытает всю полноту страданий: «тюрьму, суд, общественное заплевание; обречение и требование смерти; людскую неблагодарность, продажность. беспокойство и ответственность за судьбу других людей и даже за саму Церковь»13. Известно, что на смерть митрополит Вениамин шел спокойно, шепча молитву и крестясь14.

Биограф Варлаама Важского подробно указывает, что именно искал читатель в житии: «Святых жития страх Божий вселяют в душу, безстрашие, отгоняют злых престатие, благих приятие вводят; тех бо жития зряще, в чувство своих дел приходят, престатие злых помышляют; свет бо есть святых жития и просвещение душам нашим»15. Чтение житий помогало избежать соблазнов мира - суетного, многомятежного, исполненного нечистых похотей, страстей. В житиях святых христианин находил для себя не только идеал подвижника, но его путь и подвиг ко Христу и во имя Христа - это роднит все жития: и древние и современные. Именно жития святых отвечали духовным интересам русского человека, который искал в них Истину и находил для себя ориентир, позволяющий ему избрать свой путь к спасению души. Человек «призван встать и идти по тому пути, который указан ему Богочеловеком, сказавшим о Себе Самом: "Я есмь Путь и Истина и Жизнь" (Ин. 14, 6). Куда ведет этот путь? <.> "В горняя. в горняя. к СВЕТУ"»16. Спасение даруется только тем, кто имеет истинную веру и нелицемерную любовь к Богу, кроток и смиренен сердцем, совершает добрые дела. Но «вход в Царствие Божие дается не за одни добрые дела, но и за веру, - говорил преподобный Симеон. - Нужны Богу не посты, не вериги, не власяница, а сердце сокрушенное и смиренное. спасение дается даром, а не ради добрых дел»17 - «Пусть левая рука твоя не знает, что делает правая» (Мф. 5, 3).

Житие святого - это не просто биография, но описание его пути к спасению, определенного типа святости. Пути ко спасению многочисленны и разнообразны, но у каждого человека своя дорога к Небу. Пути, ведущие к святости, различны [«Звезда от звезды разнится в славе» (1 Кор. 15, 41)]: это может быть мученичество, претерпевание несправедливо причиненных страданий (страстотерпцы) или добровольных страданий (юродивые), подвижническая жизнь. «Церковь знает разные чины святости, или духовного спасения: пророки, апостолы, мученики, святители, вселенские учители, преподобные иноки, воины и цари, врачи и бессребреники, и этот перечень не имеет, конечно, исчерпывающего характера»18. В разнообразии жизни святых выразились до бесконечности разнообразные стороны христианского благочестия: ревность апостольская о просвещении других светом веры, и духовное подвижничество, и апологетическая, и полемическая деятельность. «Процесс обнаружения новых форм святости неисчерпаем и продолжается по сей день», - считает В.М. Живов19. Но самое главное, что объединяет всех святых, что у них общего: любовь к Богу, следование за Христом, полное самоотречение Христа ради.

Святые подвижники осуществляли народные идеалы нравственной жизни, являли собой образцы того величия, до которого доступно возвыситься душе человеческой. «Святые - от нашего рода. Они такие же люди, как и мы, с той же душой и телом, со всеми основными свойствами человеческими. И если тем не менее они в таких разнообразных внутренних и внешних условиях, но так одинаково победно прошли жизненный путь, победив врага и угодив Господу, то в этом заключается яркое свидетельство того, что путь святости доступен при всех условиях людям при помощи Божией»20. В глубине души каждого русского человека лежит искание Правды Божией, осознание того, что всем мы обязаны Богу, что должно жить так, как заповедовал Господь («Выше того не выдумать, что уже есть в л t

Евангелии» ). Священное Писание (жизнь пророков, Иова, апостолов и самого Иисуса Христа), жития святых действуют на ум и сердца людей, ибо, как гласит народная мудрость, «слова назидают, а примеры увлекают». Эта литература помогала человеку осмыслить свою жизнь, свое земное назначение [«Что есть человек и что польза его? Что благо его и что зло его» (Сир. 8, 7-8)], дарила утешение и надежду на спасение, вносила в душу покой, свет, мир и радость. «Жития Святых Угодников Божиих всегда были и будут для православного народа "училищем благочестия, врачебницей недугов душевных и прибежищем для жаждущих просвещения, назидания, совета"»22.

Изучение памятников русского святописания необходимо, так как эта литература представляет собой истоки нашей духовной культуры. Без осмысления духовного наследия нашей культуры невозможно глубокое понимание русской культуры в целом. Пришло время заняться более широким и глубоким исследованием житий святых - духовным сокровищем русской национальной культуры. Обращение к нашему духовному богатству - литературному опыту древнерусской и современной агиографии -позволяет полнее и шире представить картину жанрового развития русской средневековой литературы, теоретически обогатить существующее ныне понятие «житие».

Важность задачи усугубляется тем обстоятельством, что тема раскола, нашедшая отражение в житийной литературе, продолжает оставаться актуальной и сегодня, это не только событие давно минувших дней, русской старины, но и ныне существующий факт. Вл. Соловьев обращал внимание своих современников на «религиозное брожение» в образованных слоях русского общества последней трети XIX века, «приведшее к образованию некоторых постоянных течений религиозной мысли»23. Внутрицерковные расколы в России продолжались затем почти на протяжении всего XX столетия: после революции 1917 года Русская Церковь пережила обновленческий раскол, отделение в 1927 году Православной Церкви за

10 границей, возникновение Русской Катакомбной Церкви внутри страны . Процесс внутрицерковного раскола продолжался на протяжении всего XX века и характерен для современной христианской жизни в России. "Великий Русский раскол - кровоточащая рана нашей Церкви. "24

Отдельные черты раскола как состояния Церкви и общества характерны и для современной жизни России. Некоторые из этих событий нашли освещение не только в церковно-богословской, публицистической, но и агиографической литературе, отразившей, в первую очередь, религиозно-нравственный характер эпохи. Жития старообрядцев XVII века, мучеников и исповедников российских XX века являются памятником культурно-исторического значения. В связи с возрождением жанра агиографии в конце XX - начале XXI столетий встала задача научного освоения новонаписанных житийных текстов, неразрывно связанных с многовековой агиографической традицией.

Построение новой концепции связей между древними житиями и современными, между событиями церковного раскола XVII века и XX, между литературой и культурой (к которой относится и духовная жизнь русского народа, и его традиции) позволяет глубже понять своеобразие агиографических памятников - именно в этом, на наш взгляд, и заключается понятие «культура».

Таким образом, актуальность данной работы, во-первых, обусловлена тем, что жития старообрядцев периода церковного раскола до сих пор остаются малоизученными, а мучеников и исповедников XX столетия - не изученными совсем. В этой связи возрастает значение исследований, посвященных изучению литературы раскола (XVII и XX веков).

Цели и задачи настоящей работы следующие: проследить эволюцию жанровых структур, художественных принципов и различных средств изобразительности в общем развитии древнерусской агиографии, сопоставляя памятники как переводной (византийской) литературы, так и оригинальной русской житийной литературы с житиями старообрядческих

11 святых и современных новомучеников и исповедников российских. На основании всестороннего изучения приемов составления и свойств житий святых XVII и XX веков как особой литературной формы мы постарались определить характерные особенности развития традиции агиографического повествования и их значение в культурологическом процессе. Таким образом, целью исследования является комплексное изучение житийных памятников (древних и современных) в их взаимосвязи друг с другом, что позволяет дать взвешенную оценку роли каждого из них как ценного источника русской духовной культуры. Кроме того, исследование целевых установок составления житий, заключающихся в формировании у читателей особого религиозно-нравственного мировоззрения, также являлось одной из задач данной работы.

Методикой данной работы является принцип комплексного текстологического, культурологического, исторического и литературного анализа. Текстологические исследования проводились на основе выделения «общих мест» и легендарных мотивов в житиях; сопоставления различных видов житий святых (святительских, преподобнических, мученических, Христа ради юродивых и др.). Исследование художественных особенностей произведений велось на основе сопоставления и противопоставления литературных образцов и путем изучения агиографических мотивов.

Источником исследования стали жития старообрядческие жития (протопопа Аввакума, старца Епифания, боярыни Морозовой), многочисленные жития византийских и русских святых (более 40), жития мучеников и исповедников российских (около 1000), а также "Материалы для истории раскола за первое время его существования" в 8-ми томах, изданные Н. Субботиным.

Научная новизна диссертации определяется введением материалов, прежде не привлекавшихся к изучению в указанных аспектах, а также опытом построения новой концепции связей между древней и современной литературами и культурой. Как уже указывалось выше, агиографические памятники до недавнего времени если и изучались, то только с идеологической позиции, а старообрядческие жития вообще не рассматривались как агиографические произведения. В данной работе была сделана попытка переосмысления значения памятников агиографии, освободившись от социальных установок, существовавших в советском литературоведении и истории, которые препятствовали полноценному исследованию и изучению древнерусской духовной литературы.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее материалов и выводов в общих курсах по культурологии и истории древнерусской и современной отечественной литературы на гуманитарных факультетах.

Апробация. Основные материалы и выводы диссертации были представлены в качестве докладов на международных конференциях "Россия и Запад: диалог культур", проводимых факультетом иностранных языков МГУ. По материалам диссертации опубликована 1 монография и 17 статей.

Структура диссертации. Работа включает в себя Введение, 4 главы (каждая из которых имеет несколько подразделов, заканчивающихся примечаниями), Заключение и Библиографию.

Заключение диссертации по теме «Теория и история культуры», Лоевская, Маргарита Михайловна

Заключение.

1. Проблемы современной агиографии

История вопроса (310). Жития святых блаженных калек и их читатели (312). «Агиографический кич» (316). «Житийное визионерство» (321). «Агиографическая мифологизация и пропаганда» (325). Примечания (332).

В свое время еп. Игнатий Брянчанинов предупреждал, что «нужна осторожность для читателей повести, которая предположена к духовному созерцанию и назиданию», что жития святых надо читать с разумением, в противном случае это может привести «к повреждению себя»1. Что под этим подразумевал и от чего предупреждал святитель?

Начиная с XVI века на Руси стали появляться так называемые «неполезные повести», т.е. те, которые, содействовали «смехотворству», имели определенную идеологическую направленность или являлись апокрифическими. К последним можно отнести житие Панкратия, занесенное в ряд апокрифических произведений, оно было запрещено для внесения в Минеи2. «Неполезные» произведения вызывали резкую критику и осуждение церковных властей. По поводу житий XVI века еп. Макарий писал следующее: «. не мало искажены многословием, преувеличениями, даже несообразностями историческими и противоречиями»3.

В дореволюционной России книжные лавки изобиловали дешевенькими брошюрками с плохим переложением житий того или иного святого. Крестьяне охотно покупали «лубочные» жития у коробейников по очень низким ценам (поэтому они назывались «народными»). Образованные люди литературу подобного рода, естественно, не читали, а по поводу популярности этих изданий лишь недоуменно разводили руками. Действительно, поздние (XIX в.) жития святых зачастую были сделаны, мягко говоря, неудачно. А. Яхонтов объясняет это тем, что «в самом изложении их нет того именно, что так характерно отличает старинные жития святых, - не видно в их авторах той глубоко-проникновенной веры в повествуемое, которой отличались старинные составители, не чувствуется той набожности и той душевной настроенности, в которой они писали их. О многочисленных мелких «народных» изданиях житий святых в новейшей литературе и тем более нечего уже и говорить»4.

Митр. Филарет (Гумилевский), делая обзор русской духовной литературы еще в 1865 г. обратил внимание на жития отдельных горе-агиографов, к коим он отнес, например, некоего Василия (в иночестве -Варлаама), перу которого принадлежали многие жития новгородских и псковских святых (Ефросина Псковского, Саввы Крыпецкого, Арсения Коневского, Варлаама Псковитянина и мн.др.). Интересно то, что сам Василий не раз называл свою литературную манеру «плетением похвалы», видимо, из желания подражать «плетению словес» Епифания Премудрого. Однако его жития и стиль вызвали веские и меткие, но в некоторой степени язвительные замечания преосвященного Филарета: «Сочинения Васильевы большею частию бесполезны для истории. Смелость клирика в вымыслах, оскорбляющих историю, хронологию, здравый смысл и святую веру, изумительна. По всему видно, что Василий был охотник поговорить, но был человек ограниченный в смысле и скудный в познаниях, и притом человек, дозволявший себе говорить всякую ложь, лишь бы освятить любимую мысль»5.

Нельзя забывать, что в древних житиях святых, особенно преподобных, много неточностей, хронологических несоответствий. Зачастую монастырская традиция «удревняла» историю своей обители, порой возникало искажение в несколько лет или десятилетий. «Так, мы не знаем, даже приблизительно, с точностью до века, времени жизни и подвигов преподобных Авраамия Ростовского или Сергия и Германа, легендарных основателей Валаамской обители»6. Скудость сведений о святом часто восполнялась текстуальными «заимствованиями» из других жизнеописаний, известных агиографу (см. раздел V), иногда использовались народные предания, что в какой-то степени вело к искажению образа святого. Таков, например, образ княгини Ольги, яркий и запоминающийся, в позднем ее житии, но не известно насколько соответствующий действительности (подлинных исторических данных о происхождении и других фактов ее биографии было столь мало, что агиограф был вынужден использовать предания о знакомстве ее с князем Игорем, жестокой мести древлянам за убийство мужа, о сватовстве византийского императора Константина Багрянородного). Конечно, древнее житие не претендует на историческую достоверность, как не претендует на портретное сходство икона святого, однако жития XX века, как раз претендующие на историчность и достоверность, тоже приобретают черты дурно выполненной парсуны. Разница в древних житиях между реальным и идеализированным образами бывает существенной и несомненной (например, житие св. Григория Богослова, составленное в VI в. расходится с его автобиографическими сочинениями7). «Нередко написанное житие даже противоречит той информации о жизни святого, которую мы имеем из более достоверных источников»8. Из этого не следует, что житиям не стоит доверять, верить в их истинность. Житие в первую очередь говорит о значимости святого для Церкви, рисует его духовный облик. «Что же касается исторического облика святого, то в некоторых случаях он остается как бы "за кадром"»9.

Патериковой литературе нового времени свойственны «свои» недостатки. Многие сборники житий святых конца XIX века имели описательный характер; особый, возвышенный язык и стиль, столь характерный для древнего агиографического произведения, стал исчезать. Агиографы уже не следуют примеру своих предшественников, древнерусских книжников-«краснописцев», отказываются от образцов российского духовного красноречия, вследствие чего их произведения более соотносятся с документальными сочинениями, нежели агиографическими. Например, особая сухость и нецерковный тон повествования отличают Тверской Патерик, ничего общего не имеет с древними Патериками Пермский патерик (М., 1904), содержащий стихотворения о жизни святых Пермского края10. В связи с этим в периодике появлялись резкие критические статьи, утверждавшие, что «чтение житий святых не только не воспитывает, не развивает человека, но даже совсем наоборот «одуряет» его»11. Те же проблемы характерны и для XX века.

Сегодня современная житийная литература нуждается в серьезном осмыслении. С одной стороны, не забыты богатые традиции отечественной агиографии, с другой - в ущерб житийной ясности и простоте стали преобладать дешевые художественные эффекты и визионерство. К сожалению, в наше время публикуется множество различной псевдодуховной литературы. Недостатки, которые несут в себе современные издания, посвященные как подвижникам, так и «псевдоподвижникам», опасны и чреваты уже тем, что ведут к измельчанию и обесцениванию высокого жанра агиографии, такое чтение искажает понимание эйдоса святости, не дает никакого понятия о подвиге духовном, но, напротив, предлагает сусальные картины и образы. Феномен необычайной популярности этого рода литературы побуждает обратиться к анализу отдельных произведений.

Публикация «агиографических бестселлеров» вызвала в конце XX века безосновательную и нездоровую ажитацию и экзальтацию вокруг личностей, среди которых очень непросто определить, кто действительно является праведником, а кто псевдосвятым (о подобной проблеме, возникшей в XVII веке в связи с появлением большого числа лжеюродивых, мы писали в X разделе). «Не дожидаясь мнения священноначалия, игнорируя порой авторитетный голос Церкви, наличие множества прославленных и великих подвижников, в великом уповании огромная народная масса спешно двинулась за помощью к каким-то «Матренам», «Пелагеюшкам» «Макариям».»12

Конечно, вторжение в область мистического опыта не позволяет однозначно и точно ответить на вопрос - правда или вымысел представлены в житии; определить, что является «истинной», а что «мнимой» духовностью. Научный подход в данном случае предполагает анализ современных житийных текстов в свете духовной традиции - библейской, литургической, богословской, агиографической, Церковного предания. Неким агиографическим эталоном могут служить жития, уже одобренные, приянтые Церковью, канонические.

Итак, есть жития святых, написанные плохо и безграмотно, и есть жития «лжесвятых». Яркой отличительной особенностью первой категории становятся «колдунофобия» и демонология, перенасыщенность «чудесами», многочисленными «вещими» снами, встречами с сильными мира сего, что, естественно, вызывает негативную реакцию у многих читателей. «Публикуемые жизнеописания поражают обилием невероятных событий. Вместо истинного пути жизни подвижника, полного невидимых и непонимаемых миром трудов покаяния и внутренней борьбы со страстями, простосердечному читателю предлагаются «православные чудеса в XX веке», напоминающие сказки братьев Гримм и Шарля Перро. <.> Те, кто пытается в своей духовной жизни руководствоваться вышеозначенными «подвигами» и «чудесами», легко впадают в прелесть, другие же, напротив, отходят от Православия, соблазнившись примитивным и поверхностным содержанием прочитанных книг»13.

Следует отметить, что сами издатели предупреждают, что «богословская неосведомленность рассказчиц накладывает свой отпечаток на дух и стиль повествования, порой смущая современного читателя, внимательного и требовательного» и кое-что «может вызвать у него нежелательные ассоциации»14. Обращение к Богу и Церкви, желание душевного спасения себе и ближним, мир, любовь и радость духовная - все это, по признанию составителей, «недостаточно четко проводится» в жизнеописаниях и воспоминаниях о святых подвижниках. Фактические неточности, которыми изобилуют, например, «жития» блаженных калек, объясняется тем, что, «чем дальше по времени от рассказчика событие, о котором он повествует, тем больше вероятность невольной ошибки»15. Кроме того, у издателей порой нет уверенности в том, что слова и действия праведницы переданы и описаны точно. Поэтому, по их мнению, «не стоит искать в простодушных рассказах не слишком сведущих в богословии людей догматической строгости или святоотеческой глубины»16. Да, этого в житиях современных «блаженных» мы, действительно, не найдем, но также, к сожалению, не найдем там и правдивого изображения святого (или чаще святой) именно потому, что «каждый рассказчик . привносит что-то от себя»17. Из-за этого «что-то» «теряется» образ праведника; ложь и фальшь, даже ради благой цели, в таком деле неуместны и вызывают справедливое возмущение читателей. Таким образом, современные «агиографы» погрешают против завета свт. Димитрия Ростовского «не лгати на святаго». Но парадокс в том, что благодаря этим безвкусным и низкопробным произведениям неверующие порой обращаются к Богу. Таким образом, и в литературе «на потребу дня» может быть своя ценность. Пути Господни неисповедимы! И дурное может обращаться в доброе. Востребованность этой литературы свидетельствует об общей душевной потребности людей в вере, но и об их духовной и культурной невежественности.

Впрочем, есть и другая категория читателей (не столь значительная), которая впадает в другую крайность, и в силу выше названных причин, рассматривает житие как «условный жанр», по их мнению, «благочестивая условность» должна хоть как-то соизмеряться с реальностью18.

Следует признать, что неоднозначное отношение вызывают агиографические сочинения, посвященные некоторым, как полагают их авторы, современным подвижникам. Дабы понять, в чем здесь загадка, мы обратимся к классикам русской литературы, таким «душеведцам», как Ф.М. Достоевский и JI.H. Толстой.

Ф.М. Достоевский, как никто другой, смог постичь тайну человеческой души и свойственное ей противоречивое единство двух бездн - добра и зла, любви и разврата. Писатель изображает постоянные психологические колебания от одной крайности к другой. Эта дихотомия Достоевского и диалектика души» Толстого во многом помогает понять мотивировку и различные типы поведения людей. Но, в отличие от Достоевского, у Толстого дается череда психологических состояний героя. «Одно из величайших заблуждений при суждениях о человеке в том, что мы называем, определяем человека умным, глупым, добрым, злым, сильным, слабым, а человек есть все: все возможности.» - пишет JI.H. Толстой в своем дневнике19. Н.С. Лесков - наиболее «русский» из всех писателей, по выражению Н.И. Либана, - справедливо отмечал, что положительные качества русского человека порой превращаются в полную противоположность: открытость и широта души оборачиваются жестокостью и бездушием. О крайностях русских говорил М.Е. Салтыков-Щедрин («либо в зубы, либо "позвольте ручку поцеловать"»).

Быть может, эти качества русского человека, на которые обратили внимание наши классики, в какой-то степени объясняют и противоречивое

20 21 22 отношение к «убогим» , «калечкам» , «выродкам» , с одной стороны, и их житиям - с другой. У одних они вызывали брезгливость и презрение, граничащее с отвращением (безжалостное и жестокое отношение к немощным и убогим проявляют не только их собственные родители, но даже

23 дети ), у других - благоговейное уважение перед «угодным Богу» человеком. Столь же неоднозначное отношение всегда было к юродивым -для многих их духовный подвиг оставался сокровенным, непостижимым24. Наверное, не случайно блаженные калеки порой принимали на себя подвиг Христа ради юродивых: их пророческие высказывания становятся загадкой, которую нужно разгадать; они совершают нелепые с точки зрения здравого смысла поступки и пр. (однако существенным отличием здесь является то, что в житиях юродивых, как правило, тайный смысл их деяний открывается, становится понятным и очевидным доя всех), но главное - это «бескровное мученичество» (св. Иоанн Златоуст).

По внутреннему смыслу подвига блаженных калек, переносящих болезнь как «бескровное мученичество», как страстотерпение и страдание "Христа ради", было бы вполне допустимо обозначить их как "святые

9 ^ блаженные христотерпицы"», - пишет свящ. Александр Шантаев . Крайняя аскеза, пренебрежение к плоти, стойкое перенесение физических страданий -свидетельство победы духа над плотью, над силами природы. Так, например, многие калеки-блаженные спали в не топленных избах, молитвой согревая свое тело. Блж. Матрона Московская «"всерьез" никогда не укладывалась спать - лишь дремала, лежа на боку, "на кулачке"»26 и то не больше двух часов, еду не брала сутками. Тем не менее трудно (иногда невозможно) понять подвиг блж. Евдокии Шиковой, которая тело никогда не мыла, «волосы от юности не давала никому резать и ногтей на ногах. Когда ноготь спадет, она его подберет и тоже положит себе на постель»27. Быть может, это и есть подлинное «презрение к себе ради любви к Богу до

9 Й ненависти к себе» , т.е. особая форма смирения и любви. Но этого мало, Дуня также клала на свою постель истлевшую одежду, куски хлеба, спала «на сухарях, в холоде и во вшах. Когда рубашка была худая, хлеб впивался в тело. Потом из хлеба вырастали целые вороха на постели. Там он зеленел, завелись под конец мыши и черви, в этом во всем она и лежала»29. Одну из хожалок стало смущать, что хлеб копится и гниет, тайком она решила сбежать в Саров и там поговорить с о. Анатолием, но на утро у нее отнялись ноги. Даже близкие подвижнице люди не всегда могли понять духовной сути ее подвига. Старица же ничего не объясняла, но просила не смущаться, обещая, что за добродетели и смирение ее хожалки будут в раю. Но смущение также испытывает современный читатель, которому не понятно, почему около 300 караваев хлеба сгнили на чердаке дома в годы гражданской войны, когда многие голодали и бедствовали. Вполне понятен испуг Даши, ухаживавшей за Дуней, полагавшей, что за это их могут расстрелять. Видимо и автору жития - монаху - это также не ведомо и он никак этот момент не комментирует.

Свящ. А Шантаев отмечает, что в жизнеописании Дуни «необычна и туманна маркированность действий, которые обязаны совершать послушницы в определенной последовательности», «сакрализация личного обихода», «табуирование и запреты»30. Здесь также следует отметить некоторое противоречие: в келью Дуня не разрешает вносить ничего «нечистого», но в то же время прячет в своей постели (!) «нечистые» деньги довольно сомнительной личности - Илюши. В результате, подвижница и мученица напоминает порой Плюшкина, или просто испуганного человека («смирялась» перед пьяницей Илюшей, боясь, что он может донести на нее начальству31), а образ святой, в итоге, за множеством бытовых, иногда натуралистических подробностей «теряется».

В современных житиях блаженных калек зачастую вместо праведника читателю преподносится «украшенный» образ «чудотворца», «демоноборца», отнюдь не соответствующий внутреннему духовному содержанию подвижника. В этом есть нечто конъюнктурное - на потребу невзыскательной читательской аудитории. В итоге православный книжный рынок оказался перенасыщенным дешевой, низкопробной литературой, претендующей называться агиографической. На самом же деле наблюдается т.н. «агиографический кич». Этот термин впервые был использован священником Александром Шантаевым , хотя сама проблема не нова.

Выражение «агиографический кич» можно отнести к литературе и XIX и XX веков. На первый взгляд оно представляется оксюмороном: житие и кич - понятия несовместимые. Первое являет собой высокий образец духовной литературы, второе - кич33 - безвкусная массовая продукция, рассчитанная на невзыскательный вкус и, как правило, «учитывает современные веяния и соответственно эволюционирует»34. Но многие современные «жития» (позволим себе взять это слово в кавычки) вряд ли можно отнести к агиографии, и дело здесь не святом (в этого рода литературе порой действительно описывается жизнь личностей необыкновенных, подвижников и праведников), но самих «агиографов». Составители современных жизнеописаний святых угодников Божиих зачастую уходят от поставленной цели - описание духовного пути и подвига святого - и повествуют не столько о святости подвижника, его возвышенной «неотмирности», сколько красочно передают семейные дрязги и склоки и, по сути, представляют «свой болезненный внутренний мир»35. «Не сдерживаемые трезвенной работой разума, благие намерения доказать (а не показать) святость одними порывами эмоций и нагромождением, без рассуждения, всяческих невероятностей - в итоге искажают и губят неповторимый образ подвижника, во имя которого и предпринимался весть труд»36.

Вред от такой литературы несомненен, т.к. ходульное, лишенное естественности изображение праведника лишает его образ духовной притягательности и красоты, а «страшные» рассказы о колдунах и пророчествах о конце света лишь «способствуют возникновению суеверий, страхов, необоснованных апокалиптических предчувствий»37. Документально-исторические свидетельства подменяются сомнительными нарративными источниками, повествующими о встречах (или пророчествах), касающихся известных лиц. Примеров здесь можно привести множество. Огромной популярностью пользуются непроверенные рассказы об истинных подвижниках благочестия: блаженной Матронушке, схимонахине Рахили Бородинской, иеросхимонахе Феодосии из Минеральных вод, старце Ионе Иоанновского Киевского монастыря, Владыке Серафиме Соболеве, Блаженном Феофиле. В повествование вводятся факты из жизни действительно людей святых, но они зачастую искажаются или являются недостоверными. Зачастую суггестивный сюжет становится выражением авторской идеи через описание событий в определенном ракурсе, их подбор и последовательность в повествовании.

Вполне понятно, что жизнь любого чем-то знаменитого человека, как правило, обрастает легендами и вымыслами, примером того может служить житие блж. старицы Матроны, необыкновенно почитаемой москвичами. Во-первых, чрезвычайно удивляют включенные в текст «пророчества» о Гитлере38. Так, Матрона «про Гитлера много рассказывала, говорила, что Гитлер не погибнет, сбежит с Евой и сначала будет скрываться на Украине, а потом сумеет уехать за границу»39. Более чем сомнительны рассказы о встречах блж. Матроны со Сталиным. Во время войны (1941 г.) Сталин посетил Матрону, она «его приняла и постучала по правому плечу: «Красный петух победит. Победа будет за тобой. Народ победит. Ты один из начальства не покинешь Москву»40. «Агиографическое визионерство» в данном случае способствует не «украшению» и возвышению образа, а, напротив, его уничижению, раскрывает не столько духовный мир святой, сколько выявляет авторскую симпатию 3. Ждановой по отношению к этой одиозной личности и ее попытку «реабилитировать» «друга всех народов» - палача Сталина. Вся вина возводится на сионистов, которые его же и погубили. «Сталин взялся очищать Россию от сионизма, захвата ее, и если бы не это, кто знает, может быть бы его и не убрали. <. .> Матушка часто нам показывала, как Сталин пред смертью будет кричать: «Что, что вы!» По одной стороне постели будет стоять Каганович, а по другой стороне сестра его. «Что хотите делать со мной?» А они наложат подушки на него. Это было сказано Матушкой в 1943

41 году» .

Ярко выраженную антисемитскую окрашенность имеют некоторые «жития», составленные Данилушкными, они изобилуют такими выражениями, как «враги рода человеческого - жидо-масоны в мировой истории»42, «русские люди будут каяться в смертных грехах, что попустили жидовскому нечестию в России»43, «Россия разрушается теориями масонского либерального кагалата»44, «в Польше была тайная жидовская столица» и «жиды православных теснили со всех сторон», которые вкладываются в уста маститых владык; порой в житие включаются «бытовые сценки» (например, толпа иудеев весело хлопает в ладоши и кричит: «Ура! Хорошо!» - во время похорон священника о. Михаила Новицкого45), поражающие своей наивной фальшивостью.

Следует отметить, что на ежегодном Епархиальном собрании в Москве (25 марта 2003 г.) Патриарх Алексий II прямо заявил о том, что некоторые издатели «популярной» литературы разжигают межнациональную, межконфессиональную и межрелигиозную вражду, за что следует подвергать каноническим прещениям46.

Современные агиографы для пущей авторитетности и «весомости» святых повествуют об их встречах с сильными мира сего. Если Матронушка по-амикошонски хлопает по плечу верховного главнокомандующего, то старица Мария (Маковкина) почитается председателем Совета министров А.Н. Косыгиным. На торжественном обеде в гостинице «Россия» он во всеуслышание заявляет, что она очень помогает ему своими молитвами. Далее А. Ильинская комментирует это следующим образом: «Дело в том, что после блаженной кончины патриарха Алексия I в высших эшелонах власти ставился вопрос об упразднении патриаршества, что было бы равносильно разгрому Церкви. На заседании Совета министров все по этому поводу отмалчивались, и лишь А.Н. Косыгин твердо сказал: "Если мы такое сделаем, то сгорим"»47.

Таким образом, отношения с власть предержащими становится в современных житиях «общим местом», причем превалируют в основном фольклорно-мифологические элементы. В связи с этим уместно обратиться к житию блж. старицы схимонахини Макарии, в котором упор делается на чудеса. В 10-м разделе работы, посвященной этой теме, указывалось, что чудеса являются очень важной частью житийного произведения, к их числу также относятся видения. Бесчисленные видения Макарией Божией Матери и святых невольно наводит на мысли о духовной прелести48, т.е. прельщении души - состоянии самообольщения, извращения духовной жизни. Апостолы и святые отцы-аскеты всегда предупреждали о пагубной опасности прелести.

Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире» (1 Ин. 4, 1). При таких, казалось бы, дарах, как прозорливость, исцеления, суровый аскетизм, и их внешнем действии на самом деле происходит глубинное поражение человеческой природы, а самое страшное - души. «Всякое прельщение ведет к внутреннему и часто не осознанному порабощению человека, приобретает "демониакальный характер"»49. Богородица постоянно является Макарии: беседует с ней («Матерь Божия ведь русская, по-нашему и говорит»50), учит ее молитвам и Пасхольному канону, утверждает в подвиге брать на себя страдания и болезни всех людей, всю боль и скорбь России, но взять к Себе отказывается, по той причине, что «весь христианский народ прошла, а замены (Макарии) не нашла»51. В утешение Царица Небесная гладит страдалицу по головке и говорит ей: «Терпи»52. А раз по просьбе схимонахини Пречистая Дева принесла Своего Младенца. Макария сообщает об этом так: «Положила мне на кроватку, а Он курчавенький, Он красивый с л какой! Я ручки целовала и плакала» . Также являются ей небожители и учат освящать воду и масло. «. "святые" идут к Макарии "косяками": «Правда ли, что святые бывают на твоем источнике?» - спрашивает автор старицу. «Они часто служат здесь, - отвечает она, - они знают, что я скорблю без службы церковной, и служат». Далее: «А был ли у тебя, Матушка, Илья Пророк?» «Они все понемногу бывают» (!) «А последним кто у тебя, Матушка был?» «А Симеон Богоприимец. Говорит: «Какие у тебя ножки плохие» <.> Осмелимся думать, что в случае схимонахини Макарии мы являемся свидетелями ее личной духовной катастрофы, а книга, как верное зеркало, лишь подтверждает это», - заключает свящ. А. Шантаев54.

Порой у нас нет уверенности в том, что слова и действия святого переданы и описаны вполне точно, так, некоторые высказывания святого вводят в смущение, вызывают недоумение. Скорее всего это объясняется тем, что каждый рассказчик, может того и не желая, привносит что-то от себя, желая «украсить», сделать образ ярче и выразительнее. Можно предположить, что то же иногда случается и с некоторыми биографиями, записанными со слов того или иного подвижника. Так, ослепший архиепископ Симферопольский и Крымский Лука (в миру - выдающийся хирург, доктор медицины профессор Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий) надиктовывал свои воспоминания своему секретарю Е.П. Лейкфельд. Несколько неуместным представляется упоминание о • «патологической ревности» жены свт. Луки, в его бытность молодым врачом,

V также раздражает чрезмерное «самовосхваление» святителя (например, его речи производят «большое впечатление» на Преосвященного Иннокентия (Пустынского); принятие сана диакона «произвело огромную сенсацию в Ташкенте»; толпа народа, не желая отъезда священника из города, легла на рельсы; «приезд в Енисейск произвел очень большую сенсацию, которая достигла апогея», после проведенной операции; почет был так велик, что в «больших собраниях служащих или командиров все встают»; с архиепископа делают портреты, лепят бюсты и т.д. и т.п.55). Вместо евангельской простоты признаки хвастовства (или гордости), не столько самораскрытие, сколько самоутверждение, где не остается места смирению. Архиепископ Лука, человек большого таланта, а главное, высоких духовных качеств, вряд ли был столь нескромен и тщеславен и придавал своей популярности большое значение. Нет сомнения в том, что профессор и святитель Войно-Ясенецкий

Y при жизни был окружен почетом и достойным уважением, искренней любовью со стороны как верующих, так и не верующих людей, но

Ф упоминание о «триумфах» и прижизненной славе кажутся не всегда уместными и переступающими за пределы умеренности. Известный и почитаемый в России старец Серафим (Тяпочкин) был отмечен многими наградами, принимал он их с благодарностью, но особого значения им не придавал. Однажды он сказал своему внуку: «Митенька, Господь давно дал мне священный сан. Это и есть та высшая награда, которой я удостоился до конца своей жизни у Господа. Архимандритство, митра и прочие награды меня мало интересуют. Ведь я «поп-тихоновец», как было написано в моем уголовном деле, и это настолько для меня драгоценно, что заменяет все награды»56. Внук Владыки - В.А. Лисичкин - в своей книге «Крестный путь Святителя Луки» признается, что мемуары его деда содержат фактические неточности57.

Авторы, желая подробнее и рельефнее описать то или иное событие в жизни святого, зачастую вносят долю субъективизма, используют многочисленные легенды, жития современных подвижников, как правило, перенасыщены чудесами, описаниями действий колдунов и пр. Стремясь эмоционально воздействовать на читателя, современные «агиографы» и исследователи жертвуют исторической правдой, рассчитывая на внешний эффект. Так, например, знаменитое «Зоино стояние» описано во многих

58 сборниках с громким и многообещающим названием «Чудеса XX века» , но также оно почти полностью вошло в жития старца Серафима (Тяпочкина)59. В них не только подтверждается факт чуда - окаменение девушки после святотатства - но и причастность к этому чуду о. Серафима (до его пострига в монашество): именно он взял икону из застывших рук Зои, хотя приглашенные до него священники не могли этого сделать. После молебна и освящения комнаты он предрек, что на Пасху будет знамение, что и случилось (окаменевшие мускулы девушки стали смягчаться и оживать). «На третий день Пасхи Зоя отошла ко Господу, пройдя тяжелый путь - 128 дней стояния перед лицем Господним в искупление своего прегрешения»60. Однако о. Серафим к этому событию не был причастен, когда оно произошло (в Куйбышеве в январе 1956 г.), он служил в с. Токмак

Запорожской области и в течение всего 1956 года никуда дальше Днепропетровска не выезжал. Кроме того, сам он неоднократно отвергал свое участие в «Зоином стоянии» в присутствии игумена Серафима (Лебедева), архимандрита Зинона и др.61 Как правило, подобные легенды рождаются благодаря людям знавших о старце понаслышке и не являющихся его духовными детьми. От них эта версия могла перейти к людям более близким к о. Серафиму, но не знавших хорошо его биографию62.

Можно привести еще один пример, связанный на сей раз с замечательной личностью Петроградского митрополита Вениамина (Казанского). Часто в разных изданиях мы встречаем рассказ о его аресте, который якобы происходил следующим образом: с пришедшими для обыска и ареста владыки чекистами был о. Александр Введенский, когда он подошел к под благословение, то услышал от митрополита Венимамина: «Отец Александр, мы же с вами не в Гефсиманском саду»63. Духовная сила и мужество священномученика вызывала уважение даже у судей. И тем не менее все было не совсем так. Сам митрополит рассказал наместнику, посетившему его в заключении, об обстоятельствах ареста. Введенского он видел только мельком, и тот под благословение к владыке не подходил. Вспоминая это, митр. Вениамин грустно произнес: «Как все это похоже на Гефсиманский сад», - подразумевая предательство своего бывшего любимца64.

Иной пример «агиографической мифологизации» встречаем в житии блж. старицы Матроны. Автор представляет ее как преемницу святого Иоанна Кронштадтского и для этого вводится эпизод о ее паломничестве в Кронштадт. Будучи четырнадцатилетней девочкой Матронушка побывала на его службе (1892 г.), в конце которой он попросил народ расступиться и пропустить к нему слепую девочку: «Расступитесь! Дайте проход! Матренушка, иди, иди ко мне! Вот идет моя смена - восьмой столп России!»65 Поэтому не случайно именно ей будет «открыта» судьба мощей праведного. На протяжении многих лет в Ленинграде бытовали многочисленные легенды о местонахождении мощей св. Иоанна Кронштадтского66. Дабы убедить читателей и верующих в том, что тело по-прежнему покоится в крипте монастыря на Карповке, 3. Жданова включает в житие Матроны рассказ о вскрытии мощей св. прав. Иоанна Кронштадтского: когда вскрыли плиты пола, один из солдат прыгнул на край гробницы. Тогда «Батюшка встал во весь рост в лилово-голубой ризе и полном облачении, как был похоронен, вытянул правую руку и внятно, грозно сказал: "Нечестивцы, потоплю город в крови и уморю голодом!" - и опять лег. Тот, кто прыгнул, был мертв, а двое в ужасе сказали:

СП

Замуровывай обратно, мы скажем, что ничего не нашли"» .

Иногда «агиографическое визионерство» приобретает явно антисемитский характер. Так, в автобиографических записках инокини Анны (Иговской) упоминается об ожидании ее семьей вызова из Польши от родственницы, без которого (в 1922 году) невозможно было уехать из Москвы. Как выяснилось, «и по первому, и по второму вызову в Польшу выехали другие люди». И далее старая монахиня со смирением продолжает: «Я не жалею: это было к лучшему, и моя молитва не была забыта Богом»68. Но предваряют воспоминания «пояснения» автора - Ильинской А., - в которых она делает акцент на том, что «на эти документы в Польшу выехали из РСФСР две еврейские семьи»69. Странное, на наш взгляд, и ненужное «дополнение» с антисемитским оттенком. Важным здесь является то, что саму Иговскую, по ее выражению, удручал и страшил отъезд из «Совдепии» в католическую Польшу, где «православной церкви поблизости нет». А главное, заключает она: «Уехать из России, из стада Патриарха? Да это немыслимо.»70. Ася (мирское имя инокини) предалась «пламенной молитве. просила Всемогущего Бога, Отца Господа нашего Иисуса Христа, разрушить намерение родителей и не допустить . выезда из Святой Руси». И молитва ее не осталась без ответа: «. Божия Матерь нас за границу не пустила»71. Именно из таких высказываний, сомнений и откровений, имеющих подчас глубоко личный характер, складывается портрет исповедницы. К сожалению, авторские «пояснения» зачастую не только не раскрывают внутренний мир героини, но «отвлекают» читателя ненужными подробностями и собственными «фантазиями».

К сожалению, одной из важнейших задач авторов-идеологов, опережающей сугубо агиографические, стала идеологическая: современные жития латентно носят пропагандистский характер, отличаются тенденциозностью и предвзятостью оценок, позволяют себе антисемитские выпады, подлаживают образы «героев» под свои политические убеждения и идеалы, что абсолютно нежелательно в таком жанре, как агиография: традицонно в мире жития авторский голос не звучит.

В качестве bete noire - отрицательного примера - можно привести двухтомник Данилушкиных М.Б. и М.Б «Житиях новопрославленных святых», в котором авторская антипатия и оценка становится формообразующей. В частности, резко негативно характеризуется деятельность митр. Сергия (Страгородского), можно сказать, что все жития, в которых он упоминается, отличаются ярко выраженной негативной «антисергианской» окрашенностью. По убеждению Данилушкиных, «сергианство не только не «спасло» Церковь, но, наоборот, способствовало потери истинной внутренней церковной свободы и превратила церковную администрацию в послушное орудие атеистических властей»72, Декларация «явилась своего рода новым после обновленчества пробным камнем на верность истине»,73 а «действия митрополита Сергия мало чем отличались от действий обновленцев»74. Те же священники, которые пошли за «мудрейшим» (закавычено Данилушкиными. - M.JI.) Сергием и претерпели заключения в тюрьмах и ссылках, зачеркнули годы честной борьбы75. Подобные сентенции разбросаны по всему двухтомнику, причем порой становятся не просто навязчивыми, но резкими и оскорбительными по отношению к митрополиту Сергию. Данной проблеме мы уделили немало внимания в IV разделе работы, поэтому не будем повторяться и дискутировать с авторами сборника житий, однако следует сказать, что выпады и саркастические выражения, которые позволяют себе использовать Данилушкины, представляются недопустимыми. Критика деятельности иерарха Православной Церкви, возможно, уместна в публицистической, церковно-богословской, исторической литературе, но не агиографической.

Не без недостатков и труд протопресвитера М. Польского76. Сразу же стоит отметить, что это издание - своеобразный патерик новомучеников XX века - стало первым в ряду посвященных мученикам российским. Автор настаивает на том, что все материалы им собранные достоверны, «одно и то же событие, освещенное несколькими лицами, дает ему полноту и ясность»77. Однако нельзя забывать, что в основном протопресв. М. Польский пользовался свидетельствами эмигрантских кругов, нередко основанных на домыслах и слухах, т.е. многое из рассказов эмигрантов не соответствовало действительности.

Другая крайность - умалчивание факта отрицательного отношения некоторых новомучеников (например, епископа Аркадия (Остальского) и епископа Василия (Преображенского)) к политике митр. Сергия -прослеживается в 7-томнике «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним» игумена Дамаскина (Орловского), являющегося идейным сторонником мирт. Сергия (Страгородского). Таким образом, и односторонний субъективизм Данилушкиных, и умалчивание важных фактов иг. Дамаскиным ведут к искажению истины, вызывают резкую критику

78 многих исследователей и читателей .

Как «агиографическую пропаганду» (и проявление культурно ущербного типа православной духовности) можно рассматривать «благосклонность» к таким одиозным фигурам, как Иван Грозный («собиратель земли Русской, Великий Государь Иван Васильевич»79 - так его величают Даиилушкииы, они же призывают служить по нем панихиды, за что пошлется «добрым людям» «небесная помощь в устроении дел, устраняются многие затруднения»80), или «старец» Григорий Распутин, в жизни которого было так много пошлого, грязного и циничного. Латентно авторы подводят читателей к мысли о необходимости почитания сих «святых». Личности и того и другого неожиданно получают мифологическое переосмысление81. Поэтому и оценочные суждения сменяются тягучей патокой умилений, о крайней жестокости одного и развратности другого «целомудренно» умалчивается или объясняется наговорами и клеветой врагов «подвижников» (например, «подлая клевета» на первого царя идет от «завербованных» европейскими противниками святой Руси «российскими национал-предателями»82) или кощунственными выводами (так, преп. Корнилия добрый царь-батюшка «предпослал» Небесному Царю, а «Филипп (без указания сана! - M.JI.) оказался не искренним при возведении на кафедру первого иерарха РПЦ (аббревиатура дана В. Крутиковым)», который через год хотел «ослабить наказание экс-владыке, однако перед амнистией тот скончался» ). О пороках этих «святых» «целомудренно» умалчивается (поэтому излишним и ненужным становится объяснение их причинно-следственных связей), но появляется ряд «добродетелей», коими эти персонажи явно не страдали.

В житие св. царственных мучеников Данилушкины заодно включили «житие» печально известного Григория Ефимовича. «Старец из народа явился как глас Божий именно в тот момент, будучи идеальным в этом смысле человеком, способным помочь людям вернуться в Церковь. Он толковал сложную истину и Церковные догматы неожиданно просто и доступно. <.> Божий человек, подобно старцам, ведет суровый аскетический образ жизни и пользуется моральным авторитетом. <.> наизусть знал Священное писание и умело толковал его. помогал во всякой нужде. терпеливо выслушивал дам, являвшихся по сердечным вопросам, всегда строго порицая греховные дела». Как многие святые, «старец» претерпевает наговоры, клеветнические наветы, ненависть масонов, нападки прессы, а в итоге принимает «мученическую кончину»84. «Божий человек» уже по одному мил и дорог авторам, что, судя по воспоминаниям его современников, не жаловал «жидов и люционеров»85, как и его грозный царственный предшественник, якобы собственноручно топивший багром жидоствующих86 (судя по тому, что с ересью жидовствующих было покончено еще в начале XVI века после собора 1504 года (нужно ли напоминать, что Иван IV родился в 1530 г.), то подразумеваются не еретики, а евреи.

Мифологический характер образа Распутина особо ярко проявляется в

Я7 книге Гроян Т. «Мученик за Христа и за Царя Человека Божия Григория» . Связь и добрые отношения «благодатного старца» Григория с праведным Иоанном Кронштадтским, по мысли жизнеописателя, несомненно должны возвысить и вызвать уважение к сему праведнику в глазах читателей и доказать святость первого. Оказывается св. прав. Иоанн Кронштадтский оо весьма чтил» Григория . Впрочем его «почитали» такие известные иерархи, как и митр. Московский Макарий (Невский, митр. Петроградский Питирим (Окнов), епископ Варнава (Накропин), свмуч. Иоанн Восторгов, митр.

89

Вениамин (Федченков) и мн. др. Следует отметить, что данное утверждение безосновательно, голословно и ничем не подтверждается. Царская Семья «также верила ему (Распутину. - М.Л.), как отцу Иоанну Кронштадтскому, страшно ему верила»90. Но этого автору кажется мало, для пущего эффекта Гроян Т. подчеркивает сходство между этими яркими личностями: «Глаза его (Распутина. - M.JI.), необыкновенно чистые и проницательные, уже отражали Небесную Славу и поразительно напоминали глаза Батюшки Иоанна Кронштадтского (курсив мой. - M.JJ.)»91.

Однако, если обратиться к воспоминаниям современников кронштадтского Батюшки, то убедимся в противоположном. Так, певчий Андреевского собора Алексей Макушинский рассказывал: «Однажды, по окончании службы, когда о. Иоанн вышел на амвон, к нему подошел рослый мужчина с черной бородой, прося благословения. О. Иоанн отступил от него, простерши правую руку ладонью к нему, и грозно вскричал: «Нет тебе моего благословения, ибо и жизнь твоя будет по твоей фамилии!» Недоумение видевших и слышавших это вскоре выяснилось: это оказался Распутин»92. Конец этой же самой фразы (на наш взгляд, очевидно однозначный и не вызывающий никаких сомнений) Гроян Т. интерпретирует, вернее чудовищно извращает самым неожиданным образом: «Слова Батюшки Иоанна ., видевшего состояние души блаженного Григория, означали для него бодрствовать, стоять в вере, быть мудрым и твердым»93. Это объясняется тем, что «корень фамилии «Распутин» - «пут», от слова «путь»; «распутие» же в словаре Даля обозначает - раздорожие, развилие пути, где сходятся дороги, перекресток, где ставили Крест или часовенку, чтобы молиться. Соответственно, «распутие» обозначает Крест, которого сподобил Господь Россию, Царственных Мучеников и Их молитвенника -Мученика Григория (курсив мой. - M.JJ.)»94. Наверное, логичнее было бы предположить происхождение фамилии «героя» от слов, следующих в словаре Даля после «распутие», а именно: «распутиться» - стать непутным, плохим; «распутный» (человек, жизнь) - развратный, безнравственный, плотской, животный, предающийся всем соблазнам греховной и скотской природы своей; «распутность» и многочисленные производные от этого слова, которые мы не будем приводить, обозначают «непотребного человека», что как нельзя лучше соответствует личности Григория Распутина. Однако Т. Гроян сознательно игнорирует этот лексический ряд явно по принципиальным убеждениям. Но вернемся к «житию» этой личности, в котором автор настаивает на мистической связи между св. прав. Иоанном Кронштадтским и Распутиным. Так как «люди, обладающие духовным зрением узнают друг друга», то и Батюшка узрел в страннике «истинного старца», в котором «горит искра Божия», причастил, пригласил к себе (здесь следует заметить, что ни в одном из воспоминаний о св. Иоанне Кронштадтском не упоминается, чтобы после службы Батюшка приглашал кого бы то ни было к себе домой, распорядок его дня был совершенно иным) и в итоге благословил на странствие: «Странствуй, странствуй, брат, тебе много дал Бог, помогай людям, будь моею правою рукой (!), делай дело, которое и я, недостойный, делаю»95. Помимо этого Батюшка благословил своего «преемника» на «мученическую кончину» словами: «А что Бог даст, тому и быть. Его слушай, Он вразумит.»96. Конечно, убит «мученик» был «жидами», как и «государь Николай Александрович (вместе с семьей и приближенными) во исполнение талмудических предписаний»97. Зверски замучен «народный проповедник», «духоносный старец» с душой «не просто чистой, а Херувимской»98, почитавшийся Царской Семьей как святой. Дальше больше: «все, в чем обвиняли св. Иоанна Златоуста, святителя вселенской Церкви, вменяли в вину и Григорию Новому»99, под конец же жизни «святой Мученик Григорий запечатлел перстами во время кончины исповедание Христа, подобно многим святым Угодникам Божиим: св. Спиридон Постник. Иосиф Многоболезный Печерский. упомянем и десницу святого Иоанна Златоуста»100. При жизни «угодника Божия» преп. Серафим оберегал семью царя, а заодно и «несшего при них старческий крест послушания Мученика Григория, коего и упокоил по кончине земного странствия под сенью своей обители - Царскосельской Серафимовой Часовни. Праведный Григорий получил воздаяние на небесах и душа его уже более не испытывала страданий»101. Таким образом, Распутин - «первый новомученик»102 (!) - «предуготовляет и предваряет бесчисленный сони мучеников и исповедников Российских, пресветлой первой звездой (курсив мой. - M.JJ.) средь коих просиял в мученическом венце святой Мученик Григорий Новый»103. Более достоверную и внушающую доверию информацию о реакции на смерть Распутина мы найдем в воспоминаниях митр. Евлогия (Георгиевского): убийство Распутина вызвало у многих «вздох облегчения» - «темная сила отошла. .»104.

Очевидно, что Т. Гроян страдает отсутствием духовного трезвения и демонстрирует духовную убогость и культурное обнищание. Ее панегирик и неуемное восхищение личностью Распутина могут соперничать лишь с витийством Епифания Премудрого. К сожалению, черта эта симптоматична, аналогичный «агиографический гиперболизм» проявляется в прославлении грозного венценосца105. Подобные приемы и примеры, по мысли авторов, должны служить политическому воспитанию широких масс.

Вполне оправдана и понятна тревога Патриарха Алексия II, который в обращении к клиру и приходским советам храмов г. Москвы вразумляет «псевдоревнителей»: «Если признать святыми царя Ивана Грозного и Григория Распутина, то чтобы быть последовательными, надо деканонизировать, например, митрополита Московского Филиппа и преподобного Корнилия Псково-Печерского. Нельзя же поклоняться и убийцам, и их жертвам. Это безумие. Кто из нормальных верующих захочет оставаться в Церкви, которая одинаково почитает убийц и мучеников, развратников и святых?»106 Подобная деятельность «ревнителей православия», которым не хватает элементарного христианского трезвения, свидетельствует не только об их крайне низкой духовной культуре, но и о повреждении церковного сознания, в результате чего в церковную среду вносятся соблазн, людей, недавно пришедших в Церковь или малоцерковных, это не только вводит в смущение, но и отталкивает от нее. «Служение истине», а не визионерство ради стяжания литературного успеха ч должно стать главным при составлении жития. «Житие должно быть истинно-историческим, а не ложно-историческим жанром»107.

Проблемы псевдосвятости и антисвятости (Иван Грозный и Распутин) агиографического кича и визионерства, издательской небрежности и неряшливости108, ссылки на благословение издания умершим владыкой109 или зарубежным иерархом110 и мн. др. стоят довольно остро. Массовая печатная продукция (якобы агиографического характера) является малоисследованной и не привлекает внимания ученых, в силу того, что эти «жития», как правило, бывают ниже любого уровня критики. Именно поэтому в научной среде не было принято полемизировать «с носителями идеологизированного и мифологизированного сознания»111. При всей важности и актуальности проблемы нельзя преуменьшать трудностей, которые ждут исследователей на этом пути. Те проблемы, которых мы коснулись, показывают, что необходимо не только христианское, в традициях вселенского Православия, просвещение, но и диалог по поводу «спорных» тем. Без воссоздания почвы христианской духовности и без сохранения верности традиции как святоотеческой, так и агиографической трудно, вернее невозможно, предохранить Церковь от новых расколов, а страну - от катастрофических потрясений.

Список литературы диссертационного исследования доктор культурологии Лоевская, Маргарита Михайловна, 2005 год

1. Азбучный Патерик. М., 1875.

2. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. СПб., 1841. Т. 3. № 92.

3. Афанасий, архиеп. Пермский. Избранные жития святых Январь -декабрь СПб., 1998.

4. Вениамин (Федченков), митр. Божьи люди. М., 1997.

5. Византийские легенды. JL, 1972.

6. Виноградов П. Жизнь святых, составленная по руководству Четь-Минеи и других ккиг. В 12-ти тт. 3-е изд. М., 1880.

7. Голиков А., свящ.; Фомин. С. Кровью убеленные. Мартиролог. Жизнеописания и материалы к ним. М., 1999.

8. Гроян Т. Мученик за Христа и за Царя Человека Божия Григория. М., 2000. С. 269.

9. Дамаскин (Орловский), игум. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Тверь, 19922004. Кн. 1 7.

10. Дестунис С. Жития святых, составленные по Четьям-Минеям и другим книгам. СПб., Т. 1.11 .Домострой // ПЛДР. Сер. XVI в. М., 985.

11. Древнерусские предания (XI XVI вв.) /Сост. В.В. Кусков, В.А. Грихин. М., 1992.

12. Дурасов ГЛ. Богом данная. СПб., 1994.

13. ХА.Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. Воспоминания, изложенные по его рассказам Т. Манухиной. М., 1994. (Сер. «Материалы по истории Церкви». Кн. 3).

14. Жизнеописания Оптинских новомучеников иеромонаха Василия, инока Ферапонта, инока Трофима. Свято-Введен екая Оптина Пустынь, 2003.

15. Житие блудного старца Гришки Распутина. М., 1990.

16. Житие Бориса и Глеба//Православный собеседник. Казань, 1858. 4.1.

17. Житие Варлаама Хутынского // ОЛДП. СПб., 1881. Т. 41.

18. Житие и чудеса блаженной старицы Матроны. М., 1998.

19. Житие Кирилла Белозерского //БЛДР. СПб., 1999. Т. 7.

20. Житие митрополита Константина // ПСРЛ. СПб., 1908. Т. XXI.

21. Житие протопопа Аввакума им самим написанное и другие его сочинения. М., 1934.

22. Житие протопопа Аввакума. М., 1960.

23. Житие Сергия Радонежского //ПЛДР (XIV сер. XV вв.). М., 1981.

24. Жития византийских святых. СПб., 1995.

25. Жития всех святых / Сост. свящ. Иоанн Бухарев. М., 2001.

26. Жития и Жизнеописания новопрославленных святых и Подвижников Благочестия в Русской Православной Церкви просиявших (от царствования царя-мученика Николая II Александровича и до наших дней). СПб., 2001. Т. 1 -2.

27. Жития святых /Сост. свт. Филаретом, архиеп. Черниговским. М., 2000. Кн. 1-12.

28. Жития святых . свт. Филарета Черниговского. М., Кн. 6. Ноябрь.

29. Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней свят. Димитрия Ростовского. Свято-Введенская Оптина Пустынь, 1992. Кн. 1-12.

30. Жития святых. Мюнхен, 1950.

31. Изборник 1076 г. М., 1956.

32. Избранные жития русских святых X XV вв. М., 1992.

33. Избранные жития святых III IX вв. М., 1992.

34. Избранные жития святых XVI XX вв. М., 2001.

35. Избранные жития святых жен I X вв. М., 2002.

36. Избранные жития святых жен Руси X XX вв. М., 2003.

37. Избранные жития святых. СПб., 1998.

38. Иоанн Мосх. Луг Духовный. Св.-Тр. Серг. Лавра, 1915.

39. Киево-Печерский патерик. //ПЛДР. XII в. М., 1980.

40. Книга о чудесах прп. Сергия. Творения Симона Азарьина // ПДПИ. СПб., 1888. Т. LXX.

41. Лествица преп. Иоанна, игумена Синайской горы. Сергиев Посад, 1908. 43 .Лука (Войпо-Ясенеций), архиеп. «Я полюбил страдание.».1. Автобиография. М., 1999.

42. Макарий, митрополит. Великия Минеи Четии. Дни 25-31. М., 1912.

43. Моление Даниила Заточника //ПЛДР. XII век. М., 1980.

44. Новые мученики Российские. Первое собрание материалов /Сост. протопресв. М. Польский. Джорданвилль, 1949. Ч. 1; 1957. Ч. 2.47.0, Русская земля!. М., 1978.

45. Павел (Груздев), архим. Родные мои: Рассказы и проповеди. Ярославль, 2003.

46. Памятники византийской литературы IV IX вв. М., 1968.

47. Памятники литературы Древней Руси. XVII век. М., 1988. Кн. 1.

48. Писания мужей апостольских /Сост. В. Асмус, А. Дунаев. Рига, 1992.

49. Письма Святых Царственнных Мучеников из зааточения. СПб., 1996.

50. Повесть временных лет // ПЛДР. XI нач. XII века. М., 1978.

51. Повесть о боярыне Морозовой //ПЛДР. XVII век. М.,1989. Кн. 2.

52. Повесть о боярыне Морозовой. Л., 1979.

53. Повесть о разорении Рязани Батыем //Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 1997. Т. 5.

54. Подвижницы благочестия Земли Русской. История женской русской святости X XX веков. М., 2002.

55. Поселянин Е. Русская Церковь и русские подвижники XVIII века. СПб., 1905.

56. Поселянин Е. Русские подвижники 19-го века. СПб., 1910; Подвижники благочестия XX столетия. М., 1993.

57. Последний старец Жизнеописание архимандрита Павла (Груздева). Ярославль, 2004.61 .Поучение Владимира Мономаха // БЛДР. XI-XII вв. 1997. Т. 1.

58. Праведник наших дней. Белгородский старец архимандрит Серафим (Тяпочкин) /Сост. прот. Николай Германский. Пос. Ракитное, 2003.

59. Православные чудеса в XX веке. Свидетельства очевидцев. М., 1999.

60. Преподобный Серафим Саровский. М., 1993.

61. Пролог в поучениях /Сост. прот. Виктор Гурьев. М., 1999.

62. Пустозерская проза. М., 1989. С.28.

63. Русь Святая. Календарь на 2001 год с житиями святых и подвижников благочестия XX столетия. М., 2000.

64. Русь Святая. Календарь на 2002 год с житиями святых и подвижников благочестия XX столетия. М., 2001.

65. Русь Святая. Календарь на 2003 год с житиями святых подвижников благочестия XX столетия. М., 2002.

66. Русь Святая. Календарь на 2005 год с житиями святых подвижников благочестия XX столетия. М., 2004.

67. Сводный старообрядческий синодик//ПДПИ. СПб., 1883.

68. Сказание о жизни блаженной старицы Матроны / Сост. З.В. Жданова. Св.-Тр. Ново-Голутвин монастырь, 1993.

69. Сказания о чудотворных иконах Богоматери и Ее милостях роду человеческому. Коломна, 1993. Т. 1.

70. Слово о погибели Русской земли // БЛДР. XIII век. СПб., 1997.

71. Слово о полку Игореве //ПЛДР. XII век. М., 1980.

72. Старец иеросхгшонах Сампсон. Жизнеописание, беседы и поучения, письма. 2-е изд. М., 1999. Т. 2.

73. Старец иеросхимонах Серафим Вырицкий. 3-е изд. Братство свт. Алексия, 1999.

74. Страницы истории России в летописи одного рода (Автобиографические записки четырех поколений русских священников). 1814-1937. М., 2004.

75. Творения Блаженного Августина. Киев, 1880.

76. Творения Василия Великого. Сергиев Посад, 1892. Ч. 5.

77. Творения иже во святых отца нашего Тихона Задонского. В 5-ти тт. 6-е изд. М., 1898. Т. 1.

78. Флоренский П., свящ. Детям моим. Воспоминанья прошлых дней. Генеалогические исследования. Из соловецких писем. Завещание. М., 1992.

79. Издания по истории религии, философии, литературы и культуры

80. А.К. Русские святые женщины и подвижницы. СПб., 1911.

81. Адрианова-Перетц В.П. Очерки поэтического стиля Древней Руси. M.-JI.,1947.

82. Адрианова-Перетц В.П. Сюжетное повествование в житийных памятниках//Истоки русской беллетристики. Л., 1970.

83. Александр (Семенов-Тянь-Шанский), en. Отец Иоанн Кронштадтский. М., 1998.

84. Алексий (Кузнецов), иеромонах. Юродство и столпничество. СПб., 1913.

85. Алексий II Святейший Патриарх «Принимаю ответственность за все, что было» //ЖМП. 1991. № 10.

86. Алфеева В.А. Паломничество на Синай. М., 1998.

87. Андерсон В. Старообрядчество и сектантство. СПб., б.г. 91 .Андрэ Жид. Возвращение из СССР. М., 1990.

88. Антоний (Сурожский), митр. Труды. М., 2002. С. 368-369

89. Ардов М., прот. Фальшивая симфония. М., 2002.

90. А. Архангельский А. Творения отцов церкви в дрревне-русской письменности. Казань, 1889. Вып. 4. С. 59.

91. Барберини Р. Путешествие в Московию в 1565 г. //Сказания иностранцев о России в XVI-XVII вв. СПб., 1843.

92. Барсков Я.Л. Памятники первых лет русского старообрядчества. СПб., 1912.91 .Барсуков Н. Источники русской агиографии. СПб., 1882.

93. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965.

94. Безбожник. 1023. 11 марта, №5-6.

95. Ш.Бибихин В.В. Узнай себя. СПб., 1998.

96. Блаженная старица схимонахиня матушка Ольга (Ложкина Мария Ивановна). М., 1996.

97. Бугославский С. Литературная традиция в северо-восточной агиографии // Сборник статей в честь академика А.И. Соболева. Л., 1928.

98. Большевики и Русская Православная Церковь, № 93-94; база данных по новомученикам и исповедникам РПЦ XX в. (http:www.pstbi.ccas.ru)

99. Борисов Н.С. И свеча бы не угасла . М., 1990. С. 21.

100. Бороздин А.К. Протопоп Аввакум. Очерк из истории умственной жизни русского общества в XVII веке. СПб., 1898. С. 326.

101. Бороздин А.К. Протопоп Аввакум. Очерк из истории умственной жизни русского общества в XVII веке. СПб., 1898.

102. Бубнов Н.Ю. Вступительная статья // Описание рукописного отдела библиотеки АН СССР. Л., 1984. Т. 7. Вып. 1.

103. Ю.Булгаков С. Православие. Очерки учения православной церкви. М., 1991. С. 262.111 .Булгаков С. Православие. Очерки учения православной церкви. М., 1991.

104. Буслаев Ф.И. Идеальные женские характеры Древней Руси //Русский вестник. М., 1858. Т. 17.

105. Буслаев Ф.И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1861. Т. 2.

106. Буслаев Ф.И. Сочинения. СПб.,1908. Т. 1, 2.

107. Быков В. О домашних церквях и о батюшке отце Александре Ильине // Ныне и присно. 2004. № 1.

108. Валишевскш К. Первые Романовы. М., 1911.

109. Введенский А.И Церковь и государство. М., 1923.

110. Вениамин (Федченков), митр. «Послужи народу.». Два сорокоуста. М., 1999.

111. Вениамин (Федченков), митр. Божьи люди. М., 1997.

112. Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М., 1994. С.223.

113. Веселовский А. Из истории романа и повести. СПб., 1886.

114. Вигилянский Вл., свящ. Находится ли наша Церковь в кризисе? //Православная беседа. 2000. №1.123 .Винников В., прот. Я поверил от рожденья в Богородицын покров. Зарисовки. М., 1999.

115. Виноградов В.В. О задачах стилистики // Русская речь. Пг., 1923. Т. 1.

116. Воинствующие безбожники в СССР за 15 лет. 1917-1932. М., 1932.

117. Волкова Е.И. Сюжет о спасении. М., 2001.

118. Вопросы келейного ученика с ответами на них старца. М., 1855.

119. Воробьев В., прот. Плачь родная страна, но утешайся радостью Христовой // Прибавление в Церковным Ведомостям. 1918. № 11-12.

120. Вострышев М. Крестный путь Святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси. М., 1991.

121. Вострышев М.И Патриарх Тихон. М., 1995. (ЖЗЛ; Вып. 726).

122. Герберштейн С. Записки о Московии. СПб., 1866.

123. Герберштейн С. Записки о московитских делах //Россия глазами иностранцев XV-XVII вв. Л., 1986.

124. ПЗ.Герцен А.И. Собр. соч.: В 30-ти тт. М., 1958. Т. 20. Кн .1.

125. Гиббенет Н. Историческое исследование дела патриарха Никона. СПб., 1882. Ч. 1.

126. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л., 1977.13в. Глаголев С. С. Чудо и наука // Богословский вестник. Сергиев-Посад, 1893. №6.

127. Ъ1.Гоголь Н.В. Духовная проза. М., 1992.

128. Голиков А., свящ.; Фомин. С. Кровью убеленные. Мартиролог. Жизнеописания и материалы к ним. М., 1999.

129. Григорий Богослов. Творения. М., 1889. Ч. 1. Слово 4.

130. Гуров С.И. Русская историография XIX XX вв. о житиях святых как историческом источнике // История мысли: Историография. М., 2002.

131. Гусев В.Е. Вступительная статья //Житие протопопа Аввакума и другие его сочинения. М., 1960.

132. Густав Корсан. Чудо в Москве // Просветитель. 2003. № 3, сент.14 6. Дамаскин (Орловский), игум. 2000-летию Рождества Христова посвящается. М., 2001.

133. Дамаскин (Христенсен), иеромон. Не от мира сего. Жизнь и труды отца Серафима (Роуза) Платинского. М., 2001.

134. Дейвид Льюис. После эпохи атеизма. СПб., 2001.

135. Демкова Н.С. Житие протопопа Аввакума. Л., 1974.150 .Демкова Н.С. К вопросу об истоках автобиографического повествования в житии протопопа Аввакума //ТОДРЛ. Л., 1969. Т. 24.151 .Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М., 1993.

136. Дмитриев Л. А. Жанр севернорусских житий // ТОДРЛ. Л., 1972. Т. 17.

137. Дмитриев Л.А. Литературные судьбы жанра древнерусских житий (Церковно-служебный канон и сюжетное повествование) //Славянские литературы. VII Международный съезд славистов. М., 1973. С. 418.

138. Дневник Маскевича (1594 1621) // Сказания современников о Дмитрии Самозванце. СПб., 1859. Ч. 2.

139. Домогацкая Е., Певак Е. Редактор, автор и текст // Язык СМИ: Сб. ст. М., 2004 Ч 2.

140. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. М., 1985. Кн. 1-2. ХЫ.Дуйчев И. Центры византийско-славянского сотрудничества //1. ТОДРЛ. М.;Л., 1963.Т. 19.

141. Дунаев М. Православие и русская литература. М., 1996.

142. Дурылин С.Н. В своем углу. Из старых тетрадей. М., 1991.

143. Душеполезные поучения святителя Феофана Затворника. Изд. Введен. Оптиной Пустыни, 1998.

144. Ежегодное Епархиальное собрание г. Москвы // ЖМП. 2003. № 4.

145. Елъчанинов А., свящ. Записки. М., 1992.

146. Еремин И.П. Лекции и статьи по истории древней русской литературы. Л., 1987.

147. Еремин И.П. Литература Древней Руси. М.-Л., 1966.

148. Еремин И.П. Патерики // История русской литературы /Под ред. Н.К. Гудзия и др. М., 1941.

149. Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. М., 1869.

150. Забелин И. Кунцово и древний Сетунский стан. М., 1873.

151. Забияко А.П. История древнерусской культуры. М., 1995.

152. Заветы новомучеников и исповедников Российских. К 5-летию прославления. Сретенский календарь на 2005 год. М., 2004.

153. Збарский КБ. Объект № 1. М., 2000.

154. Зеньковский В.В. О чуде. Возможность и реальность чудес. Варшава, 1929.

155. Зеньковский С. Иван Неронов // Вестн. РСХД. Париж; Нью-Йорк, 1954. №31.

156. Зеньковский С.А. Житие духовидца Епифания // Возрождение. Париж, 1966. № 173, май.

157. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: духовные движения XVII века. М., 1995.

158. Зеньковский С.А Русско-византийские отрывки //ЖМНП. 1877. Ч. CXCI, июнь.

159. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: духовные движения XVII в. М., 1995.

160. Знаменский П. Сергей Шелонин, один из малоизвестных писателей XVII века // Православное обозрение. 1882. Февраль.180. И было утро. М., 1992.

161. Иван Васильевич: грозный или святой? М., 2004.

162. Игнатий (Брянчанинов), en. Отечник. СПб., 1903. Т. II.

163. Из истории Христианской Церкви на Родине и за рубежом в XX столетии. М., 1995.

164. Из истории русской агиографии XVI в. // Сборник в честь 30-летней деятельности А.И. Малеина. Пгр., 1922.

165. Иконников В. Опыт исследования. О культурном значении Византии в русской истории. Киев, 1869.

166. Иконников B.C. Русская женщина накануне реформы Петра Великого и после нее. Сравнительно-исторический очерк. Киев, 1874.

167. Иларион (Алфеев), еп. Венский и Австрийский. Христианство перед вызовом воинствующего секуляризма // Церк. вестн. 2004. № 6 (283).

168. Иларион (Алфеев), игум. Вы свет мира. Клин, 2001.

169. Иларион (Алфеев), игум. Человеческий лик Бога. Проповеди. Клин, 2001.

170. Иларион (Алфеев), иеромон. Таинство веры. Введение в православное догматическое богословие. М.-Клин, 1996.

171. Ильин В.Н. Иночество и подвиг // Путь. 1925. № 4.

172. Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. М., 1993.

173. Ильинская А. Духовное наследие преподобного старца Серафима Вырицкого. Блаженная Любушка. Исповедница Анна. 2-е изд., доп. и испр. М., 2003.

174. Иоанн (Береславский), архиеп. Серафим, патриарх Соловецкий. М.: Правосл. Церкв. Божией Матери Державная, 2001.

175. Иоанн (Кологривов), иеромонах. Очерки по истории русской святости. Брюссель, 1961.

176. Иоанн (Максимович), архиеп. Шанхайский и Сан-Францисский. Слова. М., 1998.

177. Иоанн (Снычев), митр. Одоление смуты. СПб., 1995.

178. Иосиф Волоцкий. Просветитель. Казань, 1857.

179. Истоки русской беллетристики. Л., 1970.

180. История Выговской старообрядческой пустыни. СПб., 1862.

181. История Русской Православной Церкви. СПб., 1997. Т. 1.

182. Кадлубовский А.П. Очерки по истории древнерусской литературы житий святых. Варшава, 1902. 1-5.

183. Казанский П. История православного русского монашества от основания Печерской обители до основания Лавры Св. Троицы преп. Сергием. М., 1855.

184. Канонизация святых в XX веке. М., 1999. С. 199.205 .Каптерев Н. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Сергиев Посад, 1912. Т. 1 -2.20б.Карташов А. Влияние церкви на русскую культуру //Путь. Орган русской религиозной мысли. Париж, 1928. № 9.

185. Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. М., 1991.

186. Ключевский В.О. Древнерусский жития святых как исторический источник. М., 1871. (репринт М., 1988)

187. Ключевский В. О. Курс русской истории. М., 1916. Ч. 3.

188. Коллинз С. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне. М., 1846.

189. Комиссия Священного Синода Русской Православной Церкви по канонизации святых. Сретенский монастырь. М., 1999.

190. Коновалова О.Ф. К вопросу о литературной позиции писателя XIV в. //ТОДРЛ. М.;Л., 1958. Т. 14.

191. Константин (Зайцев), архим. Чудо русской истории. Джорданвилль, 1970.

192. Костомаров Н. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. М., 1993.

193. Костомаров Н. Очерк домашней жизни и нравов великого русского народа в XVI-XVII столетиях. СПб., 1860

194. Костомаров Н.И., Забелин И.Е. О жизни, быте и нравах русского народа. М., 1996.

195. Костомаров Н.И., Забелин И.Е. О Жизни, Быте и нравах русского народа. М., 1996.

196. Крушельницкая Е.В. Автобиографические источники и их использование в памятниках оригинальной житийной литературы XVI XVII вв. Автореф. дисс. . канд. филол. наук. СПб., 1992.

197. Курилов А.С. Жанр жития и русская филология XVIII в. // Литературный сборник XVIII века. Пролог. М., 1978.

198. Кусков В.В. Характер средневекового миросозерцания //Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 1981. № 1.

199. Кусков В.В. Эстетика идеальной жизни. М., 2000.

200. Лавров ПЛ. Исторические письма. М., 1870.

201. Лахотский П., прот. Новые священномученики // Прибавление в Церковным Ведомостям. 1918. № 15-16.

202. Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. М., 1996.

203. Ленин В.И. Письмо В.М. Молотову для членов Политбюро 19. III. 1922 // Изв. ЦК КПСС. 1990. Апрель. № 4.

204. Лесков Н.С. Жития как литературный жанр // Новое время. СПб., 1882. №2323. 17авг.

205. Лисичкин В. А. Крестный путь Святителя Луки. Подлинные документы из архивов КГБ. М., 2001.

206. Литературная традиция в северо-восточной агиографии // СОРЯС. 1928. Т. 101, №3.

207. Литературное наследие Кирилла Туровского // ТОДРЛ. 1958. Т 15.

208. Лихачев Д.С. Великое наследие. М., 1979.

209. Лихачев Д.С. Культура Руси времен Андрея Рублева и Епифания Премудрого (конец XIV начало XV вв.) JL, 1962.

210. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979.

211. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы Древней Руси X-XVII вв.: Эпоха и стили. JL, 1973.

212. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970.

213. Лихачев Д.С., Панченко A.M. «Смеховой мир» Древней Руси. JL, 1976.

214. Лопарев Х.М. Византийские жития святых VIII—IX вв. //Византийский временник. СПб., 1911. Т. 17.

215. Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1930.

216. Лосский Н.О. Воспоминания. Мюнхен, 1968.

217. ЛукашИ. Боярыня Морозова//Смена. 1992. №2.

218. Лукаш И. Потерянное слово //Родина. 1996. №1.

219. Лукина М.И. Из истории Рогожского кладбища //Старообрядчество: История, традиции, современность. М., 1995. № 2.

220. Мазунин А.И. Время написания Повести о боярыне Морозовой. Вопрос о ее авторстве //Повесть о боярыне Морозовой. Д., 1979.

221. Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. СПб., 1857. Т. 1. 2А1.Макарий (Булгаков), митрополит. История Русской Церкви. М.,1996. Т. 7.

222. Макарий (Веретенников), архим. Русская святость в истории, иконе и словесности. Очерк русской антологии. М., 1998.

223. Малышев В.И. Два неизвестных письма протопопа Аввакума //ТОДРЛ. М.-Л., 1958. Т. 14.

224. Малышев В.И. Сочинения протопопа Аввакума в собрании Института русской литературы//ТОДРЛ. М.-Л., 1957. Т. 12.251 .Мансуров С. Очерки по истории Церкви. М., 1994.

225. Марк (Лозинский), игум. Из истории Патериков // ЖМП. 1973. № 3.

226. Материалы для истории раскола за первое время его существования. М., 1875. Т.1 -8.

227. Мельников А. Самобытность старообрядчества // Русская мысль. М., 1911. Май.

228. Мемуары, относящиеся к истории Южной Руси. Киев, 1890. Вып. 1.

229. Мень А., прот. Домашние беседы о Христе и Церкви. М., 1995.

230. Мень А., прот. Магия, оккультизм, христианство. М., 1996.

231. Мень А., прот. Последнее интервью//Панорама. 1990.Декабрь,№14.

232. Мень А., прот. Предисловие // Василевская В.Я. Катакомбы XX века. М., 2001.

233. Мень А., прот. Сын Человеческий. Брюссель, 1998.

234. Мень А., прот. Трудный путь к диалогу. М., 2001.

235. Меркулова Н.В. Речевая структура образа автора в житии протопопа Аввакума//ТОДРЛ. Л., 1977. Т. 32.

236. Мизанов П. История и поэзия. М., 1900.

237. Мир э/ситий: Сб. мат-ов конф. М., 2002.

238. Молю о тех, кого Ты дал мне. Владыка Серафим (Звездинский» в воспоминаниях духовной дочери. М., 1999.

239. Мороз А., свящ. Опасности, ожидающие начинающего христианина, вставшего на путь спасения // Покаяние и исповедь на пороге XXI века. СПб., 2000.

240. Морозов М. Перед лицом смерти. СПб., 1907.

241. Муретов М. Эрнест Ренан и его «Жизнь Иисуса». СПб., 1907.

242. Найденова Л.П. Мир русского человека XVI XVII вв. М., 2003.

243. Некрасов И. Женский литературный тип Древней Руси //Филологические записки, журнал исследований, рассуждений, наблюдений и критики по русскому языку и словесности, издаваемый А. Хованским. Воронеж, 1864. Вып. 1 и 2.

244. Х.Некрасов И.С. Древнерусский литератор // Беседы в ОЛРС при Императорском Московском университете. М., 1867. Вып. 1.

245. Некрасов И.С. О современных задачах изучения древнерусской литературы. Речь, произнесенная на торжественном акте

246. Императорского новороссийского университета 30 августа. Одесса, 1869.

247. Немирович-Данченко В. Наши монастыри. Соловки. Женская обитель. М., 2000.

248. Никодим, архим. К вопросу о церковно-народном почитании святых Москвы и Владимира // ЧОИДР. М., 1903. Кн. 4 (207).

249. Никон (Рклицкий), митр. Состояние Русской Церкви при Сергии в период его заместительства, Местоблюстительства и Патриаршества. Изд. Северо-Американской епархии, 1960. Т. 4.

250. Новые мученики Российские. Первое собрание материалов /Сост. протопресв. М. Польский. Джорданвилль, 1949. Ч. 1; 1957. Ч. 2.

251. Обновленческий раскол (Мат-лы для церковно-исторической и канонической характеристики)/ Сост. И.В. Соловьев. М., 2002. (Сер. Материалы по истории Церкви. Кн. 27).

252. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., 1905.

253. Олеарий А. Описание путешествия в Московию. СПб., 1905.

254. Ольшанская JI.A. Своеобразие жанра житий в Киево-Печерском патерике // Литература Древней Руси. Сб. науч. тр. М., 1981.

255. Отец Александр Мень отвечает на вопросы слушателей. М., 1999.

256. Панченко A.M. Боярыня Морозова символ и личность //Повесть о боярыне Морозовой. М., 1991. С. 12.

257. Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. Л., 1984.

258. Панченко A.M. Русская стихотворная культура XVII века. Л., 1973.

259. Панченко A.M. Смех как зрелище («Юродство как общественный протест») // Смех в Древней Руси. М., 1984.

260. Панченко A.M. Эстетические аспекты христианизации Руси//Русская литература. 198 8.№ 1.

261. Панченко A.M. Юродство как зрелище //ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 29.

262. Патриарх Тихон и история русской церковной смуты. М., 1994. Т. 1.

263. Переверзев В. Ф. Литература Древней Руси. М., 1971.

264. Петрова 3. Агиографический труд игумена Дамаскина (Орловского) о мучениках и исповедниках XX века // http: // www.voskres.ru / literature / critics / damaskin. htm

265. Письмо о. Александра Меня Постниковой В.И. //Приходские вести. 2000. №12.

266. Платонов О.А. Жизнь за царя. СПб., 1998.

267. Плотников К. История русского раскола. СПб., 1914.

268. Плюханова М.Б. К проблеме генезиса литературной биографии // Учен. зап. Тартуского ун-та. 1986. Вып. 683.

269. Плюханова М.Б. О некоторых чертах личностного сознания в России XVII в. // Художественный язык Средневековья. М., 1982.

270. Подобедова О.И. «Избавь вас от тяжкого греха.» // Слово. М., 1995. № 1-2.

271. Полякова С.В. Византийские легенды как литературное явление //Византийские легенды. МЛ 994.

272. Понырко Н.В. Узники Пустозерской земляной тюрьмы // Древнерусская книжность. Л., 1985.

273. Попова Т.В. Античная биография и византийская агиография // Античность и Византия. М., 1975.

274. Поспеловский Д. Митрополит Сергий и расколы справа // Вестн. РХД. 1990.3 158.

275. Преображенский А. Значение мученических актов в древности // Духовная беседа. 2-е изд. М., 185. Т. 4.

276. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидьяконом Павлом Алеппским. М., 1898. Вып. III.

277. Путешествие по России голландца Стрюйса //Русский архив. 1880.

278. Рафаил (Карелии), архим. О грехе блуда // Покаяние и исповедь на пороге XXI века. СПб., 2000.

279. Рафанаил (Карелин), архим. Почему христианину не рекомендуется смотреть телевизор. М., 1999.

280. Регельсон JI. Трагедия русской церкви. 1917-1945. М., 1996.

281. Робинсон А.Н. Жизнеописания Аввакума и Епифания. М., 1963.

282. Робинсон А.Н. О художественных принципах автобиографического повествования у Аввакума и Епифания //Славянская филология. 1958. Вып. 2.

283. Российская Церковь в годы революции (1917-1918 гг.): Сб. М., 1995.

284. Румянцева B.C. Огнепальный Аввакум //Вопр. истории. 1972. №11.

285. Русская проповедь в XV и XVI в. //ЖМНП. 1868. Февраль.

286. Русский вестник. 1891.Сент. Гл. VIII.

287. Рыбаков Б.А. Из истории культуры Древней Руси. М., 1984.

288. Рязановский Ф.А Демонология в древнерусской литературе. М., 1915.

289. Сазонова Л.И. Проложное изложение как литературная форма // Литературный сборник XVII в. Пролог. М., 1978.

290. Сафроний (Сахаров), архимандрит. Видеть Бога, как Он есть. Эссекс, 1985.

291. Св. Иоанн Кронштадтский. Дневник. Последние записи. М., 1999.

292. Св. Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе. М., 1999.

293. Свт. Игнатий (Брянчанинов), en. Ставропольский. Собрание сочинений. В 6-ти тт. М., 1993. Т. 6.

294. Святитель Николай Сербский. Мысли о добре и зле. М., 2001.

295. Святой праведный Иоанн, Кронштадтский чудотворец. СПб., 1997.

296. Севастьянова С.К. Житие Елеазара Анзерского // Словарь книжников и книжности Древней Руси. XVII век. СПб., 1992. Ч. 1 (А-3).

297. Скабический. Аскетические недуги в нашей современной интеллигенции // Русская мысль. 1900. XI.

298. Скворцов-Степанов И.И. О Живой церкви. М., 1922.

299. Симанович А. Распутин и евреи. М., 1990.

300. Смирнов С. Древнерусский духовник. М., 1913.

301. Собеседования о жизни италийских отцев. Казань, 1858.

302. Современная религиозная жизнь России. Опыт систематического описания. М., 2004. Т. 1.

303. Солженицын А. Темплтоновская лекция (Гилдхолл, Лондон, 10 мая 1983) //Новый мир. 1992. № 2.

304. Соловьев Вл. Когда был оставлен Русский путь и как на него вернуться //Наше наследие. 1998. №2.

305. Соловьев Вл. О расколе в русском народе и обществе // Соловьев Вл. О христианском единстве. М., 1994.

306. Сперанский М.Н. Из истории русско-славянских литературных связей. М., 1960.

307. Старинная русская повесть: Ст. и исслед. М.-Л., 1941.

308. Степанов (Русак) В. свидетельство обвинения. М., 1993. Т. 3.

309. Столярова А.А. "Исповедь". История создания. Жанр. Проблемы достоверности // А. Августин. Исповедь. М., 1997.

310. Страницы истории России в летописи одного рода (Автобиографические записки четырех поколений русских священников). 1814- 1937. М., 2004.

311. Стрельникова Е. Новомученики и исповедники Белозерские // К свету. № 15.

312. Супрун В.И. Православные святые имена. Волгоград, 1996.

313. Титлинов Б.В. Новая Церковь. Пг.-М., 1923.

314. Толстой Л.Н. ПСС. В 90 т. М., 1957. Т. 23.

315. Толстой Л.Н. ПСС. В 90 т. М., 1957. Т. 64.

316. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. М., 1995. Т. 1.

317. Трифон (Туркестанов), митр. Проповеди и молитвы. М., 1999.

318. Трофимов А. Святые жены Руси. М., 1993.

319. Трушевич Б. Христос Воскрес, Русская земля // Православный христианин. 1943. №3/4.

320. У истоков культуры святости. М., 2002.

321. Фамицын А.С. Скоморохи на Руси. СПб., 1889.

322. Федоров Е. Религия и быт в коммунистическом обществе. М., 1925.

323. Федотов Г. Святые Древней Руси. М., 1990.

324. Филарет (Гумилевкий), митр. Обзор русской духовной литературы. Харьков, 1859. Кн. 1 (862- 1720); 1861. Кн. 2 (1720 1858).

325. Филарет (Гумилевский), архиепископ. История Русской Церкви. СПб., 1860.

326. Филиппов И. История Выговской пустыни. СПб., 1862. 35в.ФлетчерДж. О государстве Русском. СПб., 1905.

327. Флоренский П., свящ. Детям моим. Воспоминанья прошлых дней. Генеалогические исследования. Из соловецких писем. Завещание. М., 1992.

328. Флоровский Г. Пути русского богословия. Paris: YMCA-PRESS, 1983.

329. Флоровский Г., прот. Восточные отцы IV века. Париж, 1937.

330. Флоровский Г., прот. Догмат и история /Сост.: Холмогоров Е.М. М., 1998.

331. Фрейберг Л.А., Попова Т.В. Византийская литература эпохи расцвета IX-XIbb. М., 1978.

332. Хант П. Самооправдание протопопа Аввакума //ТОДРЛ. Л., 1977. Т. 32.

333. Хитрое М„ свящ. Жизнь пустынных отцов. Творение пресвитера Руфина. Тр. Серг. Лавра, 1898.

334. ЗбА.Цыпин В., прот. История Русской Православной Церкви. 1917-1990. М., 1999.

335. Чехов А.П. Студент//Соч. М., 1986. Т. 8.

336. Чиж В.Ф. Психология наших праведников // Вопросы философии и психологии. М., 1906. Кн. IV (84).

337. Шамаро А. Сострадалица //Наука и религия. 1993. №3.

338. Шантаев А., свящ. Святые блаженные-калеки в современной житийной литературе. М, 2004.

339. Шишкин А.А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской православной церкви. Казань, 1970.

340. Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 годах). М., 1999.

341. Шмаина-Великанова А. О новых мучениках ///Наше положение. Образ настоящего. М., 2000.

342. Шмелев И. Душа России. СПб.,1998.

343. Юдин А.В. Русская нарднаая духовная культура. М., 1999.

344. ЯнгДэ/с. Христианство. М., 2000.

345. Ярославский Ем. 10 лет на антирелигиозном фронте. М., 1927.

346. Яхонтов А. Жития святых как образовательно-воспитательное средство и их значение для русской школы с древнейших времен. Симбирск, 1898.

347. Яхонтов И. Жития северно-русских подвижников Поморского края как исторический источник. Казань, 1882.

348. Der Moneh Epifanij und die Entstehung der altrussischen Autobiograhie // Die Welt derSlaven. Wiesbaden, 1956. Jhr. 1. H. 3. S. 276-292.

349. Mayerberg. Voyage en Moscovie. Paris, 1858.

350. Справочно-энциклопедические издания

351. Библейский словарь. Торонто, 1989.

352. Василенко JI.K Краткий религиозно-философский словарь. М., 2000.

353. Живов В.М. Святость. Краткий словарь агиографических терминов. М„ 1994.385.3а Христа пострадавшие. Гонения на Русскую Православную Церковь. 1917- 1956. Биографический справочник. М., 1997. Кн. 1.

354. Краткая литературная энциклопедия. М., 1964. Т. 1.

355. Литература и культура Древней Руси: Словарь-справочник. М., 1994.

356. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.389. ЛЭС. М., 1987.

357. Никифор, архимандрит. Иллюстрированная библейская энциклопедия. М., 1891. Кн. 2.

358. Новый энциклопедический словарь /Ф.А.Брокгауз, И.А. Ефрон. Пг., 1914. Т. 19.

359. Новый энциклопедический словарь. Пг., 1916. Т. 5.

360. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. М., 1997.

361. Словарь античности. М., 1989.

362. Словарь книжников и книжности Древней Руси. XVII в. СПб., 1993. Ч. 2 (И-О).

363. Степанов Ю. Константы. Словарь русской культуры. 2-е изд., испр. и доп. М., 2001. С. 298.

364. Христианство: Энциклопедический словарь. М., 1993- 1995. Т. 1 3.

365. Энциклопедический словарь Гранат. М., б/г. Т. 39.

366. Энциклопедический словарь. СПб., 1899.

367. Эстетика. Словарь. М., 1989.