Репрезентации "чувствительности" в литературном и живописном портретах в России второй половины XVIII века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.01, кандидат культурологии Артемьева, Любовь Сергеевна

• Артемьева, Любовь Сергеевна
• кандидат культурологии
• 2005

Оглавление диссертации кандидат культурологии Артемьева, Любовь Сергеевна

Введение.

Глава 1. Представления о "чувствительности" в западноевропейской и русской культуре второй половины XVIII века.

1.1. Понимание чувств в философии.

1.2. Традиции представления "чувствительности" в литературе.

1.3. Представление чувств и "характеров" в живописи.

Глава 2. Образы любви и дружбы в русской художественной культуре 17601770-х годов.

2.1. Модели социального поведения влюбленных.

2.2. Конструирование облика влюбленных.

2.3. Изображение дружеского общения в литературных текстах.

2.4. Репрезентации чувств в живописных портретах.

Глава 3. "Чувствительность" в русском сентиментальном романе и живописном портрете 1780 - 1790-х годов.

3.1. Изображение любовной страсти в литературе.

3.2. Конструирование субъективности другого: роль "физиогномического" анализа.

3.3. Формирование портретных моделей в литературе.

3.4. Трактовка "чувствительности" в живописных портретах.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Репрезентации "чувствительности" в литературном и живописном портретах в России второй половины XVIII века»

Постановка проблемы. Диссертационное исследование посвящено культуре репрезентации чувств человека в России 2-й половины XVIII века. Постановка темы связана с анализом представлений о субъективности человека и социальном поведении в русской культуре XVIII столетия. Особый интерес для исследования представляют знания того времени о способах переживания чувств, о дозволенных эмоциях, границах их публичного проявления и влиянии на социальное поведение человека.

В XVIII веке эти знания тесно связаны с процессами формирования представлений о субъективности человека, которые отразились в дискуссиях на темы философии, литературы и философии искусства вокруг проблем возможности индивидуального, отличного от других внешнего облика и стратегий поведения.1 В то же время эти представления, как было показано исследователями культуры этого времени, историчны, они значительно отличаются от понимания субъективности уже в XIX веке.

Постановка проблемы диктует понимание литературного и живописного портретов как текстов, отражающих систему значений приписываемых в культуре XVIII века облику Человека, лицу, взгляду, манере поведения. Использование понятия текста в работе опирается на представления о тесной связи системы создаваемых в культуре значений со способами их представления в различных культурных практиках и системой социальных ценностей, нашедших в них отражение. Такое понимание портрета позволяет при анализе литературных текстов рассматривать даже незначительные упоминания о внешнем облике и поведенческих стратегиях героев.

Характерно, что формирование представлений о переживании чувств и субъективности человека неразрывно связано с проблемами создания в культуре языков описания и осмысления эмоций. В этом контексте для нас представляют интерес культурные практики, в которых происходит формирование представлений о чувствах и языков их описания. Lynch D. Overloaded Portraits: The Excesses of Character and Countenance // Body and Text in the Eighteenth Century. Stanford University press, 1994. P. 112-142.

2 Сеннет P. Падение публичного человека. M.: Логос, 2002.

В связи с этим для рассмотрения в диссертационной работе избраны такие художественные практики, как литература и живопись, а в рамках анализа этих практик особое внимание уделено литературному и живописному портрету. Выбор материала исследования позволяет рассмотреть весь комплекс проблем, связанных с представлениями о субъективности человека: существующие в культуре знания о связях внешнего облика человека и его психики, о должных или возможных поведенческих стратегиях.

На протяжении XVIII века в литературе, эстетике, философии создается сложная система теорий и метафор, описывающая психику человека. Одними из наиболее часто используемых в самых различных контекстах и культурных практиках становятся понятия чувств, "страстей", "чувствований" и "чувствительности". В работе рассмотрена система значений, связанных в культуре XVIII века с чувствами и "чувствительностью". В ходе работы с репрезентациями "чувств" нами использован как словарь, созданный в текстах XVIII века для обозначения психики человека, так и понятия современной философии. Так, для указания на специфику репрезентаций "страстей" использовано понятие аффекта или "тела - аффекта" как сильной эмоции или шока, которые "создают в нас движение, которое направляется против организма и Я - чувства" и влечет за собой кардинальные физические а трансформации.

С появлением романов Руссо и "мещанских" драм "чувствительность" становится одним из ключевых понятий в литературном мире 2-й половины XVIII столетия и центральным для русских писателей конца века. Идеи "чувствительности" находят широкое распространение в литературе, в эстетике, философии и культуре повседневности, что позволяет исследователям говорить о формировании "культуры чувствительности", охватывающей как литературные тексты, так и систему поведенческих стратегий.4

В рассматриваемых нами культурных практиках с этим понятием связаны различные смыслы, в которых нашло отражение осмысление психики

3 Подорога В. Феноменология тела: Введение в философскую антропологию (Материалы лекционных курсов 199 -1994 годов). М,- Ad Marginem, 1995. С. 65-66.

4 Mar km an E. The Politics of Sensibility: Race, Gender and Commerce in the Sentimental Novel. Cambridge, 1996; Van Sant A.J. Eighteenth-Century Sensibility and the Novel: the Senses in Social человека и его социального поведения. На протяжении столетия это осмысление происходило в рамках различных философских, дидактических, эстетических практик.

В "Словаре Французской Академии" (Париж, 1762, переведен и издан в России в 1786 г.) дается определение "чувствительности", обобщающее результаты рефлексии по поводу природы чувств человека, этических и социальных проблем в текстах философии английского сенсуализма, английской морализаторской философии, "нравоучительной" литературы XVIII века. Согласно "Словарю", "чувствительностью" считается физическая чувствительность к впечатлениям от предметов и "чувствительность сердца, то есть сострадательность, жалостливость; также горячесть, горячность, нежность сердца".5 Такое определение связано как с исследованием механизмов мышления человека и влиянием на них внешних чувственных впечатлений, так и с социальными чувствами человека - сострадательностью к несчастьям другого.

В "Словаре Академии Российской" (Спб., 1794) эти смыслы, связанные как с исследованием в философии сенсуализма механизмов физической чувствительности, так и с разработкой должных стратегий социального поведения и системы дозволенных и необходимых эмоций артикулированы так же четко. "Чувствительность - это 1) движение души, возбужденное или возбуждаемое в оной чрез впечатление действующих на чувственные орудия внешних предметов; 2) сострадательность, качество человека, трогающегося несчастием другого. Чувствительность сердца."6.

Определение "чувствительности" вобрало в себя систему представлений о психике, поведении и эмоциях человека. При этом одной из наиболее характерных тем, обсуждаемых в литературе и "нравоучительных" руководствах XVIII века в этой связи, являются этические проблемы, связанные с данной от природы симпатией к другому и организацией на ее основе

Context. NY - Camridge, 1993; Кочеткова Н.Д. Литература русского сентиментализма. Спб.: Наука, 1994. С. 16-19.

5 Полный французский и российский лексикон, с последнего издания лексикона Французской академии на российский язык переведенный Собранием ученых людей. Спб., 1786. Т. 2. С. 507, Кочеткова Н.Д. Литература русского сентиментализма. Спб.: Наука, 1994. С. 18.

6 Словарь Академии Российской. Спб., 1794 Т. 6 С. 839 взаимоотношений внутри сообщества.7 Происходит активное обсуждение чувств, испытываемых к другому, и стратегий социальной коммуникации, и эти ситуации на протяжении XVIII века становятся одними из наиболее распространенных в европейской и русской культурах мотивов.8

Таким образом, исследователь репрезентаций "чувствительности" имеет дело с сетью смыслов, реконструкция которых тесно связана со способами их использования и представления.

В данной работе предметом внимания является тесная связь актуализации различных смыслов слова "чувствительность" с жанрами текстов, их принадлежностью к определенной4 художественной традиции, с темами, сюжетами, формами организации и конвенциями их восприятия.

Ко 2-й половине XVIII века в живописи, театре и литературе уже существовали традиции осмысления и изображения эмоций. В искусстве XVII века переживание чувств связывалось с телесными проявлениями аффектов и темперамента. Выражение "страстей": любви, страха, ненависти становилось объектом изображения и рефлексии художников (французский художник XVII века Шарль Лебрен даже создал типологию страстей и их мимических проявлений).9 Представление чувств в художественных практиках XVII века предполагало изображение психологических аффектов и их активную демонстрацию. В культуре XVIII века эта система изображения и пристальный интерес к физическим проявлениям чувств сохраняется, но представления о психике человека и конвенциях переживания чувств претерпевают значительные изменения. Изучить эти изменения позволяет обращение к литературному и живописному портретам.

В литературных текстах 2-й половины XVIII века: романах, драмах и повестях появляются подробные описания внешности и поведения

7 Кочеткова Н.Д. Указ. соч.

8 Marshall D. The Suprising Effects of Sympathy: Marivaux, Diderot, Rousseau and Mary Shelley. Chicago. 1988; Кочеткова Н.Д. Указ. соч

9 Ямпольский М. Жест палача, оратора, актера // Ad Marginem' 93: Ежегодник Лаборатории постклассических исследований Института философии Российской Академии наук. М.: Ad Marginem, 1994. С. 21-70; Kemp М., Wallace М. Spectacular Bodies: The Art and Science of the Human Body from Leonardo to Now. Berkeley - Los Angeles - London: University of California press, 1999. P. 9 -100. литературных героев, а также краткие упоминания об их облике. Историки литературы рассматривают их как литературные портреты, выполняющие функции представления добродетелей и социального поведения героев.

В живописи интерес к выразительности облика человека находит отражение в системе жанров - историческом, бытовом и портретном. В России и Европе второй половины XVIII столетия в ряде портретов и жанровых картин появляются образы, свидетельствующие об интересе художников к изображению чувств и "чувствительности". Специфика живописных портретов в том, что в них символические мотивы переживания чувств и обращения к другому используются для передачи индивидуальности портретируемого. Каноны жанра предполагают изображение "характера", социальной роли и поведения, но не позволяют представления модели, экспансивно проявляющей чувства.

Выбор в качестве материала для исследования литературного и живописного портрета позволяет определить, какие представления о внешнем облике человека и его связях с переживаемыми эмоциями существовали в европейской и русской культурах второй половины XVIII века.

Такая постановка проблемы дает возможность увидеть процессы открытия и означивания "чувств" и оценить механизмы, обеспечивающие влиятельность концепта "чувствительности" как образца для представлений о себе и организации стратегий поведения человека XVIII века.

Актуальность работы состоит в том, что она представляет собой опыт исследования художественных практик создания литературного и живописного портретов, которые организованы различным образом и по-разному воспринимались в культуре. Анализ основанных на различных традициях изображения чувств литературных текстов и живописных образов позволяет рассматривать поле формирования культурных смыслов, в котором сосуществуют разнообразные представления об эмоциях.

Предметом исследования являются принципы и способы изображения чувств в литературном и живописном портретах 2-й половины XVIII века.

Цель диссертации - выявить в литературном и живописном портретах специфику представления облика человека и проявлений им различных эмоций.

Для достижения поставленной цели необходимо:

- рассмотреть систему представлений литераторов и художников об эмоциях и социальном поведении человека во 2-й половине XVIII века;

- проанализировать способы изображения героев литературных текстов, их внешнего облика, жестов и речевых практик;

- исследовать ситуации коммуникации, представленные в литературе, и оценить их роль в репрезентации чувств;

- показать особенности композиции живописных портретов, выявив специфику коммуникативных ситуаций, характерных для жанра портрета;

- провести анализ способов изображения внешнего облика моделей, рассмотрев их физиономические характеристики и систему жестов;

- сопоставить принципы изображения литературных героев и моделей живописных портретов и определить механизмы, лежащие в основе представления "чувствительности" в художественных практиках.

Обзор источников. Диссертационная работа базируется на исследовании нескольких групп визуальных и вербальных источников. Рассматриваются живописные произведения, выполненные в жанре портрета и бытовом жанре, а также литературные тексты - романы, повести, "слезные" драмы и комедии 2-й половины XVIII века. Для изучения отобраны литературные тексты и живописные портреты, связанные с деятельностью профессиональных и дружеских сообществ живописцев и литераторов Санкт-Петербурга и Москвы.

В группу вербальных источников входят тексты, которые историками литературы обычно рассматриваются в связи с развитием русского сентиментализма. При этом под сентиментализмом понимается не единое литературное направление, подразумевающее общность литературных приемов, а определенное единство мотивов и сюжетов, общность мировосприятия, обусловленная филиацией просветительских философских идей и увлечением "чувствительностью".10

В группу литературных источников вошли переводы французских романов, изданные в 1760-е гг. Романы "Философ английский, или Житие Клевеланда, побочного сына Кромелева", "Приключения маркиза Г., или

10 Кочеткова Н.Д. Литература русского сентиментализма. Спб., 1994. С. 21.

Жизнь благородного человека, оставившего свет" Антуана Прево и "Жизнь Марианны, или Похождения госпожи графини де ***" Пьера Мариво были написаны в эпоху "битвы за роман" 1730-х. Для русских переводчиков, судя по предисловиям, представляли интерес проблемы нравоучения, "страстей", переживаемых человеком, и способов их изображения. Однако трактовка чувств и "страстей" в этих романах значительно отличается от французских романов 2-й половины XVIII века, прежде всего от "Новой Элоизы" Ж.-Ж. Руссо, хотя "протосентиментальные" мотивы в них присутствуют.

Русские авторы и переводчики были хорошо знакомы с романами Руссо "Эмиль" (1762) и "Новая Элоиза" (1761) в оригинале; первый профессиональный перевод Павла Потемкина, рассматриваемый в работе, вышел в 1769 г. Роман отличает наличие новых для русских читателей текстовых структур, позволяющих по-новому трактовать чувства героев и строить взаимоотношения текста и читателя. При переводе "Новая Элоиза" рассматривалась как образец литературного текста.

Следующую группу составляют тексты русских авторов. В нее входят "слезные" драмы и комедии, а также повести 1760-1770-х гг. - драма "Друг нещастных" (Спб., 1774) и повесть "Колин и Лиза" (Спб., 1772) М. Хераскова, "Торжество дружбы" П. Потемкина (Спб., 1773), комедии "Так и должно" (М., 1773) и "Добродетель, увенчанная верностию" (М.,1774) М. Веревкина, комедия "Мот, любовию исправленный" и драма "Награжденное постоянство" В. Лукина (1765).11

Для повестей, драм и комедий, ориентированных на жанр французской и английской "мещанской" драмы, характерна тесная связь с дидактикой, создание моделей поведения чувствительного человека и их наглядная демонстрация зрителям и читателям. С этой точки зрения особый интерес представляют драмы и комедии, тексты которых предполагают сценическое воплощение, что обусловило подчеркнуто демонстративный характер поведения героев.

В третью группу литературных источников вошли романы, повести и драмы 1780-90-х гг. Здесь интерес представляют как тексты, продолжающие Лукин В.И. Сочинения и переводы. Спб.: Тип. Академии наук, 1765. 2 ч. традицию морализаторства и демонстрации образцов поведения, так и сочинения, вводящие новые принципы организации литературного текста. В эту группу входят романы П. Львова "Российская Памела" (1789) и "Роза и Любим" и повести "Бедная Лиза" (1792), "Остров Борнгольм", "Лиодор", "Чувствительный и холодный" и "Письма русского путешественника" (17911795) Н.М. Карамзина. В повестях Карамзина создаются новые, более сложные принципы представления чувств героев.12 В них появляется фигура "рассказчика", прямые обращения к читателю, содержащие рекомендации к переживанию чувства и его оценки.

Особое место в работе отводено поэтическим текстам Г.Р. Державина, В.В. Капниста, И.И. Хемницера и Н.А. Львова, которые вместе с романами и повестями 1780-1790-х гг. составляют единую образную систему, в рамках которой происходит формирование представлений о "чувствительности".

Следующая группа вербальных источников - философские труды, представляющие различные типы рефлексии по поводу природы чувств и социального поведения человека. В нее входят статьи из "Энциклопедии" Дидро - Д'Аламбера и их переводы, философские труды Ж.-Ж. Руссо (например, "Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми") и их переводы, а также переводы сочинений К.М. Виланда, "Теории нравственных чувств" А. Смита и других работ, связанных с философией морали.13 Особое место в этой группе занимает труд "Физиогномические фрагменты" швейцарского писателя и философа И.К. Лафатера (1741-1801), в котором дана одна из наиболее влиятельных в конце XVIII века типологий темпераментов и стратегий поведения человека.14

2 Топоров В Н. "Бедная Лиза" Карамзина: Опыт прочтения: К двухсотлетию со дня выхода в свет. М.: Изд. центр РГГУ, 1995.

13 Философия в "Энциклопедии" Дидро и Даламбера / Ин-т философии. М.: Наука, 1994; Козельский Я. Статьи о нравоучительной философии Спб., 1770; Рассуждение о начале и основании неравенства между людьми / Пер П Потемкин. М.: Тип. Моск. ун-та, 1770; Руссо Ж,-Ж. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми // Он же. Об общественном договоре; Трактаты М ' Канон-пресс. Кучково поле, 1998; Виланд Х.М. О симпатии // Утренний свет. СПб , 1778 Ч. 2, янв ; Муравьев М.Н. Начало нравственных деяний // Он же Полное собрание сочинений. СПб.' Тип. Российской Академии, 1820. 3 ч.

14 Lavater J.К. Physiognomische Fragmente zur Beforderung der Menschen Kenntniss und Menschen Liebe. Leipzig- Winterthur, Weidmann, Reich, Steiner und Co, 1775-1778. В России текст известен в оригинале. Первые переводы появляются в начале XIX века- Физиогномический кабинет славного Лафатера. М.: Тип. Армянского ин-та гг Лазаревых, 1829; Новейший и любопытнейший способ как узнавать каждого человека свойства. Спб , 1817.

В диссертации также рассматриваются труды по философии искусства, в частности, сочинения Ж.-Б. Дюбо "Критические размышления о поэзии и живописи", Дени Дидро "Письмо господину *** о глухих и немых, предназначенное для тех, кто слышат и говорят", Ж.-Ж. Руссо "Опыт о происхождении языков, а также о мелодии и музыкальном подражании", статьи русских авторов по проблемам эстетики.15 Особую подгруппу составляют художественные руководства и тексты, связанные с бытованием портретов: "Записки Якоба Штелина об изящных искусствах в России", переведенные в России трактаты французского критика конца XVII века Роже де Пиля "Понятие о совершенном живописце, служащие основанием судить о творениях живописцев; и Примечание о портретах", а также дневники и биографии, связанные с людьми, изображенными на портретах.16

Группу визуальных источников составляет портретная и жанровая живопись 2-й половины XVIII века - работы, принадлежащие к различным стилевым направлениям и представляющие различные типы портретных композиций. Критериями выбора произведений были личные и профессиональные связи их авторов в литературно-художественных кругах, а также использование символических систем жестов и атрибутов, близких или резко отличающихся от применявшихся в литературных портретах того времени. Большая часть рассматриваемых нами живописных работ связана с таким явлением, как "русский портрет эпохи Просвещения", и с классицистическими тенденциями конца века.

В работе исследуются портреты, созданные иностранными живописцами, работавшими в России в 1760-е - 1790-е гг. Среди них произведения художников 1760-х годов - времени издания первых литературно-философских журналов: портретиста французского королевского двора Луи Токе (Токке, 1696-1772), приглашенного в Россию в 1756 г. для написания портрета императрицы Елизаветы Петровны, и итальянского художника Пьетро деи Ротари (1707-1762), работавшего в Петербурге в 1756-1762 гг. Они привезли

15 Дюбо Ж -Б. Критические размышления о поэзии и живописи. М. Искусство, 1976, Дидро Д Письмо господину *** о глухих и немых, предназначенное для тех, кто слышат и говорят; Похвальное слово Ричардсону / Он же. Эстетика и литературная критика. М , 1980. с собой и писали в России как парадные, так и камерные портреты, связанные с традицией рокайльной живописи 1-й половины XVIII века, мифологического портрета и жанра "головок".

Особую группу составляют работы члена Французской Академии живописи и скульптуры, портретистки королевского двора Элизабет Виже-Лебрен (1755-1824), работавшей в России в 1795-1801, и австрийского художника Иоганна Баптиста Лампи-старшего (1751-1830) и его сына Иоганна Баптиста Лампи-младшего.

Портреты этих мастеров представляют классицистические тенденции в искусстве конца XVIII века. Они характеризуются подчеркнутой демонстративностью и эстетизацией облика моделей, и их популярность в России указывает на изменение системы эстетических предпочтений.

Среди русских портретистов особый интерес вызывают фигуры таких художников, как Д. Г. Левицкий (1735-1822) и В.Л. Боровиковский (1757-1825), лично связанных с видными деятелями русской культуры 2-й половины XVIII века, в частности, с кругом Державина, Капниста, Хемницера, архитектора и поэта Н.А. Львова, а также с Н.И. Новиковым и другими русскими масонами. В эту группу входят также жанровые картины русского художника М. Шибанова (? - 1789), сюжеты которых отражают характерное для русской интеллектуальной культуры восприятие крестьян с точки зрения концепции "естественного" человека, искреннего в проявлениях чувств.17

Степень разработанности проблемы. Научная литература, использованная при подготовке диссертационной работы, составляет несколько тематических групп, включающих исследования по социологии культуры, философии и истории телесности, истории культуры, литературы и искусства XVIII века.

Работы по социологии культуры оказали влияние на постановку проблемы в диссертации, в частности, на внимание к проблемам субъективности и коммуникации в культуре XVIII века. Так, труды М. Фуко, П.

16 Штелин Я. Записки .; Об изящных искусствах в России. М.: Искусство, 1990. 2 т. ; Пиль Р. де. Понятие о совершенном живописце, служащее основанием судить о творениях живописцев, и Примечание о портретах / Пер. А. Иванов. Спб., 1789.

17 Выбор картин М. Шибанова обусловлен также его обучением у Д.Г. Левицкого или Г.И. Козлова.

Бергера, Т. Лукмана, М. Моееа, Р. Сеннета18 продемонстрировали историчность процессов индивидуализации, их тесную связь с практиками тела. Среди них особого внимания заслуживает проведенный Р. Сеннетом анализ поведенческих стратегий человека XVII-XIX веков и выделение им в культуре сфер публичного и приватного поведения.

Работа П. Бергера и Т. Лукмана "Социальное конструирование реальности" послужила основой исследования организации в текстах культуры XVIII в. повседневного знания об общении с другими людьми и способов концептуализации этого взаимодействия. Исследования П. Бергера, Т. Лукмана, М. Мосса позволили обратить особое внимание на факторы невербальной коммуникации - выражение лиц, системы жестов и поведенческих стратегий партнеров.

Отдельную группу составляют работы К. Гирца и Дж. Кавелти, предложивших подходы к исследованию символических репрезентаций опыта, ценностных конфликтов и образцов поведения.19 В этом контексте важными представляются также публикации, связанные с cultural studies - направлением исследований, для которого характерно внимание к процессу создания, трансляции и потребления культурных благ общества.20

В самостоятельную группу можно выделить труды по философии "телесности", а также исследования истории телесных практик. Сюда относятся работы как французских философов "телесности" "Corpus" Ж.-Л. Нанси, Ж. Делеза, философов-феноменологов Ж.-П. Сартра, Э. Левинаса, так и русского

ОI философа В. По дороги. Эта группа работ оказала влияние на формулировку в диссертации проблемы субъективности человека, на внимание к ситуациям "Я -другой" и проблемам создания в культуре конструктов "лица человека". С

18 Фуко М. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы. М.: Ad Marginem, 1999; Сеннет Р. Падение публичного человека. М.: Логос, 2002; Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии. М., 1996; Бергер П., Лукман Т Социальное конструирование реальности- Трактат по социологии знания. М., 1995.

19 Гирц К Влияние концепции культуры на концепцию человека // Культурология XX века Антология исследований культуры. Спб, 1997. Т.1, Кавелти Дж.Г. Изучение литературных формул // Новое литературное обозрение. М , 1996. 1 22 С. 33-64.

20 What is Cultural Studies? / Ad. by J. Storey. L - NY, 1996.

21 Нанси Ж.-Л. Corpus M : Ad Marginem, 1999; Сартр Ж.-П. Воображаемое: Феноменологическая психология восприятия. Спб.: Наука, 2001; Левинас Э. Диахрония и репрезентация // Интенциональность и текстуальность: Философская мысль Франции XX века Томск: "Водолей", 1998; ПодорогаВ. Феноменология тела. М ■ Ad Marginem, 1995. философией телесности и современной феноменологией связана также значимая для прикладных культурных исследований постановка проблемы выражения телесного опыта в тексте.

В работах английских, американских и русских историков "телесности", вошедших в рассматриваемую группу научной литературы, предметом интереса является создание представлений о теле и лице человека в различных культурных практиках философии, медицины, искусства.22 Основные принципы этих исследований рассматриваются в монографии социолога и антрополога И. М. Быховской.23

В работах Б. Стаффорд показана тесная связь медицинских и художественных анатомических атласов в XVIII в. с процессом развития знаний о теле.24 В монографиях французских исследователей Ж.-Ж. Куртинэ и К. Арош "История лица", М. Кэмпа и М. Валлас "Театр тела", сборнике статей Стэнфордского университета "Тело и текст"25 исследуется особая роль лица человека во французской и английской культурах XVII-XVIII вв., когда лицо рассматривается как одно из значимых средств коммуникации, являясь специфической социальной маской, фигурой политеса или "гримасой сочувствия"; в то же время лицо человека тесно связано с процессами идентификации, "знания", утверждения и демонстрации себя в обществе.

Исследования "театра" XVIII века Д. Маршалла и авторов журнала "Representations", позволили обратить внимание на культурную роль стратегий публичной демонстрации, основанных на невербальных средствах коммуникации - системе взглядов, жестов, мимики, их тесную связь с

22 В нашей стране этот подход представляют работы М. Ямпольского: Жест палача, оратора, актера // Ad Marginem' 93: Ежегодник Лаборатории постклассических исследований Института философии Российской Академии наук. М.: Ad Marginem, 1994. С. 21-70; От символического тела к репрезентативному пространству (Фрагменты из книги "Возвращение Левиафана: Политическая теология, репрезентация власти и конец "старого режима") // Новое литературное обозрение М., 2002. № 56.

23 Быховская И.М. Homo somatikos: Аксиология человеческого тела. М.: Эдиториал УРСС, 2000.

24 Stafford В. Body Criticizm: Imaging the Unseen in XVIII Century Art and Medicine. Cambridge, 1992.

25 Courtine J -J., Haroche C. Histoire du visage Exprimer et traire ses emotions (du XVI siecle au debut du XIX si£cle). Paris' Payot - Rivages, 1994; Kemp M., Wallace M. Spectacular Bodies: The Art and Science of the Human Body from Leonardo to Now. Berkeley - Los Angeles - London: University of California press, 1999; Body and Text in the Eighteenth Century / Ed. by V. Kelly and D. von Muecke Stanford University press, 1994. представлениями о нормах поведения в обществе.26 Согласно этим работам, в XVIII веке театральные представления служат предметом философской рефлексии, метафоры театра, актеров и зрителей используются для описания отношений в обществе.27

Отдельный интерес представляют философские труды и исторические исследования, посвященные истории представлений о зрении и стратегиях видения. Благодаря работам М. Джея, Дж. Крэри и других исследователей в диссертации обращено внимание на историчность видения и необходимость изучения способов его организации и описания в текстах, связанных с различными культурными практиками (медициной, естественными науками, философией, литературой), на наличие в культуре разветвленной системы л о метафор видения и зрения.

Исследования телесных и визуальных практик XVIII-XIX вв. продемонстрировали их особое влияние в культуре, показали возможность и необходимость проблематизации визуального и телесного опыта в культуре. В данной работе делается попытка рассмотреть эти проблемы на русском материале.

Следующую группу литературы по теме диссертации составляют работы по истории литературы. Интерес здесь представляют как исследования, охватывающие историческую поэтику, так и ставящие проблемы социологии культуры. Это работы С. Гринблатта , современных английских, американских и немецких историков литературы XVIII века, связанные с тендерной проблематикой, экономическими и политическими проблемами в обществе

26 MacArthur J Е Emboding the Public Sphere- Censorship and the Reading Subject in Beaumarchais's Mariage de Figaro // Representations. 1 61. 1998. P 57-78; Maslan S. Resisting Representation: Theater and Democracy in Revolutionary France // Representations. 1 52. 1992. P. 27-51.

27 Markley R. Sentimentality as Performans: Shaftsbury, Sterne and the Thearters of Virtue // The New Eighteenth Century: Theory, Politics, English literature. NY., 1987. P. 210-230; Marshall D. Rousseau and the State of Theater // Representations. 1 13. Winter, 1986; Idem. The Figure of Theater: Shaftsbury, Defoe, Adam Smith and Geoge Elliot. NY. 1986, Idem. The Surprising Effects of Sympathy: Marivaux, Diderot, Rousseau and Mary Shelley. Chicago. 1988.

28 Crary J. Techniques of the Observer: On Vision and Modernity in the Nineteenth Century. Cambridge, 1990; Stafford B. Body Criticizm: Imaging the Unseen in XVIII Century art and Medicine. Cambridge, 1992; Stafford B. Good Looking. Essays on the Virtue of Images. Cambridge, 1996; Vision in Context: Historical and Contemporary Perspectives on Sight / Ed. by T. Brennan, M. Jay. L.: Routledge, 1996.

29 Гринблатт С Формирование "я" в эпоху Ренессанса: От Мора до Шекспира (главы из книги) // Новое литературное обозрение. М., 1999. № 35.

XVIII столетия.30 Среди отечественных исследователей можно также выделить работы A.JI. Зорина.31

Наибольшую ценность в этой группе представляют исследования французской литературы XVII-XIX веков Жана Старобинского, сделавшего важные для истории культуры выводы в ходе анализа сочинений Монтеня, Корнеля и Расина. Старобинский продемонстрировал тесные связи формирования в культуре XVII в. представлений о "себе" с процессами "явления" себя взгляду другого и выявил особый, "визуальный" характер трагедий эпохи французского классицизма.

В эту группу также входят монографии по истории русской литературы таких отечественных исследователей, как Г.А. Гуковский, К.А. Назаретская, П.А. Орлов, Н.Д. Кочеткова, посвященные изучению структуры литературных текстов и реконструкции культурного контекста их создания.33 В диссертации активно используется предложенное Н.Д. Кочетковой в монографии "Литература русского сентиментализма" понимание русского сентиментализма как мировоззренческой общности, основанной на филиации идей в обществе, но не предполагающей единства языка и стиля литературных произведений, а также единства политических и эстетических взглядов их авторов.34

30 Markman Е. The Politics of Sensibility: Race, Gender and Commerce in the Sentimental Novel. Cambridge, 1996; Mullan J. Sentiment and Sociability: the Language of Feeling in the XVIII Century. Oxford, 1988, Van Sant A.J Eighteenth-Century Sensibility and the Novel, the Senses in Social Context. NY. - Camridge, 1993; Эрих-Хефели В. К вопросу о становлении концепции женственности в буржуазном обществе XVIII века: Психоисторическая значимость героини Ж.-Ж. Руссо Софи // Пол. Тендер. Культура. М., 1999. Т. 1.

31 Зорин A.JI. Кормя двуглавого орла.' Русская литература и государственная идеология в последней трети XVIII - первой трети XIX века. М.: Новое литературное обозрение, 2001; Зорин A.JI., Немзер А С Парадоксы чувствительности' Н М Карамзин "Бедная Лиза" // "Столетья не сотрут . ."■ Русские классики и их читатели М " Книга, 1989

32 Старобинский Ж. Поэтика взгляда у Расина // Он же Поэзия и знание: История литературы и культуры / Сост., отв. ред. и авт. предисл. С Н. Зенкин. М , 2002. Т. 1; Старобинский Ж. Монтень в движении // Там же. Т. 2.

33 Кочеткова Н.Д. Литература русского сентиментализма. Спб.: Наука, 1994, Назаретская К.А. Сентиментальные и предромантические мотивы в творчестве Хераскова и поэтов его школы 6070-х гг. XVIII в // Вопросы романтизма. Казань 1967. Вып. 3; Орлов П.А. Русский сентиментализм. М., 1977; Гуковский Г.А. Русская поэзия XVIII века М.-Л., 1928, Он же. Очерки по истории русской литературы и общественной жизни XVIII в. Л., 1938

34 Кочеткова Н Д Литература русского сентиментализма Спб. Наука, 1994.

С точки зрения изучения в диссертации взаимоотношений "текст - автор - читатель - персонажи" интерес представляет опыт нарративного анализа повести "Бедная Лиза", проведенного В.Н. Топоровым.35

При работе над диссертацией также использованы статьи по отдельным аспектам истории русской литературы, а также монографии по истории журналистики и литературных переводов в России XVIII в.36 Отдельную группу составляют монографии по проблемам развития французской литературы 1-й половины - середины XVIII в.

Другую группу научной литературы составляют монографии по теории и истории искусства. Среди них ведущую роль при разработке методологии исследования сыграли работы Уильяма Митчелла, рассматривавшего "картину" как одну из возможных форм представления культурного и эстетического

38 опыта. В диссертации также использовались работы по семиотике и лл психологии искусства Н. Брайсона и Р. Арнхейма.

В группе литературы по истории искусства особого внимания заслуживают монографии М. Фрида и Г. Вдовина, связанные с интересом

35 Топоров В Н. "Бедная Лиза" Карамзина Опыт прочтения: К двухсотлетию со дня выхода в свет. М • Изд центр РГГУ, 1995.

36 Берков П Н. История русской журналистики XVIII века / Ин-т русской литературы. M.-JL: Акад Наук СССР, 1952, Он же Введение в изучение истории русской литературы XVIII века. Ч 1: Очерк литературной историографии XVIII века. JI' Изд-во Ленингр. ун-та, 1964; Данилевский Р Ю. Россия и Швейцария: Литературные связи XVIII-XIX вв. Л.: Наука, 1984; Рак В.Д. Русские литературные сборники и периодические издания второй половины XVIII века: Иностранные источники, состав, техника компиляции. Спб.: Акад. проект, 1998; Ревелли Дж. Образ "Марии, Российской Памелы" П.Ю. Львова и его английский прототип // XVIII век: Сб. 21. Спб , 1999. С. 296-302.

37 Atkinson G. The Sentymental Revolution: French Writers of 1690-1740. L. - Seatle: Unversity of Washington press, 1965; Atkinson G., Keller A.C. Prelude to the Enlightenment. French Literature 1690-1740. L. - Seatle: Unversity of Washington press, 1971; Brady P. Rococo Style versus Enlightement Novel. Geneve: Slatkine, 1984.

38 Mitchell W.J.T. Iconology: Image, Text, Ideology, Chicago - London: The University of Chicago Press, 1986; Idem Picture Theory Essays on Verbal and Visual Representation University of Chicago Press, 1995.

39 Бел M., Брайсен H. Семиотика и искусствознание // Вопросы искусствознания. М., 1996 1 12; Bryson N. Looking at the Overlooked Four Essays on Still Life Painting London: Reaktion Books, 1990; Idem. Word and Image: French Painting of the Ancien Regime. Cambridge, 1981; Visual Culture: Images of Interpretation / Ed. by N. Bryson, M A Holly, K.P.F. Moxey. Wesleyan University Press, 1994; Арнхейм P. Вильгельм Воррингер об абстракции и эмпатии // Он же. Новые очерки по психологии искусства М , 1994. С. 63-76 авторов к процессам социальной идентификации и формирования представлений об индивидуальности моделей.40

Существенную помощь в работе оказали фундаментальные труды, посвященные крупнейшим портретистам XVIII в. В. JI. Боровиковскому и Д. Г. Левицкому41, а также статьи и монографии, рассматривающие конвенции создания и специфику бытования портрета XVIII века 42

В диссертации использованы работы по истории культуры, в частности, проведенные Р. Дарнтоном исследования бытования наиболее известных текстов культуры XVIII вв43, а также истории частной и публичной жизни человека XVII-XVIII веков44 Важная роль в постановке проблемы диссертации принадлежит трудам Ю.М. Лотмана, посвященным особому влиянию литературных текстов конца XVIII - нач. XIX в. на формирование у читателей представлений о себе, а также культурным механизмам, обусловившим этот феномен.45

Методологические основы диссертации. Работа предполагает использование комплекса исследовательских подходов, которые разрабатываются в русле интерпретативной антропологии, cultural studies (исследования культуры) и visual studies (исследования визуальности).

В ходе работы над диссертацией было необходимо дать определение литературного и живописного портрета и подходов к его изучению.

40 Вдовин Г. Становление "Я" в русской культуре XVIII века и искусство портрета. М.: Наш дом - L' Age Г Homme, 1999; Fried М. Absorption and Theatricality. Painting and Beholder in the Age of Diderot. Chicago, 1988; Pointon M. Hanging the Head. Portraiture and Social Formation in Eighteenth-Century England Yale University Press, 1998.

41 Гершензон -Чегодаева H.M. Дмитрий Григорьевич Левицкий. М. Искусство, 1964; Алексеева Т.В. Владимир Лукич Боровиковский и русская культура на рубеже XVIII-XIX веков. М.: Искусство, 1975.

42 Поспелов Г.Г. Русский интимный портрет второй поло вины XVIII - начала XIX века // Русское искусство XVIII века: Материалы и исследования. М.: Искусство, 1968; Карев А.А. Портреты Лосенко: О средствах характеристики модели в эпоху классицизма // Русский классицизм второй половины XVIII - начала XIX века. М , 1994; Евангулова О С., Карев А.А. Портретная живопись в России второй половины XVIII века М.: Изд - во МГУ, 1994; Яблонская Т.В. Классификация портретного жанра в России XVIII в. : Автореф. дисс. на соиск. учен, степени кандидата искусствоведения. М., 1978.

43 Дарнтон Р. Великое кошачье побоище и другие эпизоды из истории французской культуры / Пер. Т. Доброницкой, С. Кулланды. М.: Новое литературное обозрение, 2002.

44 Человек эпохи Просвещения. М.: Наука, 1999; Человек в мире чувств: Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени / Отв. ред. Ю.Л. Бессмертный. М. РГГУ, 2000.

Портрет понимается в тесной связи с исследованием проблемы субъективности человека - лица, взгляда, тела, манеры поведения, переживания и проявлений аффектов, темперамента, социального положения. Такое понимание портрета тесно связано с изучением представлений о физическом строении человека, конвенциях должного внешнего облика и поведения, представлений о чувствах и системе дозволенных в культуре XVIII века эмоций, возможности их проявления и публичной демонстрации.46 Постановка проблемы диктует понимание наших литературных и живописных источников как текстов, отражающих систему значений, присваиваемых облику человека, лицу, взгляду, манере поведения в культуре XVIII века.

При этом лицо и внешний облик человека являются для нас культурными конструктами. Лицо, физиогномические данные, мимика, жесты для человека культуры могут принадлежать к "естественному", не подлежащему рефлексии знанию47, однако они включены в те или иные культурные практики, в которых им присваивается система значений и вырабатывается их облик.

В то же время в философии XX века существуют и представления о сложности означивания лица, отсылающих к тесной связи лица человека с его субъективностью, что приводит, согласно Э. Левинасу, к огромной этической

АЛ ответственности. В феноменологии Ж.-П. Сартра лицо наделяется "неким не поддающимся определению качеством", что пробуждает аффективную

49 реакцию, весьма далекую от поиска точных смыслов и точного сходства.

Сложности создания конструкта лица нашли отражение во внимании современной философии к восприятию лица человека. Абсолютная безошибочность, но и нерациональность такого восприятия в философии 2-й половины XX века привели к постановке проблемы границ субъективности. С

45 Лотман Ю.М. Руссо и русская культура XVIII-XIX вв. // Он же. Избранные статьи. Таллин, 1992. Т. 2, Он же. Сцена и живопись как кодирующие устройства культурного поведения человека начала XIX столетия // Там же. T 1

46 Сеннет Р. Публичный мир "старого режима" 11 Он же Падение публичного человека. М.: Логос, 2002

47 Мосс М. Общества. Обмен Личность: Труды по социальной антропологии М , 1996. С 242249.

48 Левинас Э Диахрония и репрезентация // Интенциональность и текстуальность- Философская мысль во Франции XX в. Томск, 1998. С 148-150.

49 Сартр Ж.-П. Воображаемое Феноменологическая психология воображения. Спб., 2001. С. 8889 разных точек зрения проблемы возможности личного телесного опыта и опыта восприятия лица другого активно обсуждаются в работах Ж. Делеза, Ф. Гваттари и Ж.Л. Нанси.50 Эти трудности по-разному интерпретировались в различные периоды европейской культуры, но всегда являлись предметом рефлексии в рамках различных культурных практик. В данной работе такими культурными практиками являются литература и живопись.

Литературные и живописные портреты рассматриваются нами как активные участники образования и изменения культурных смыслов и ценностей. Такого рода подходы опираются на представления, существующие в рамках "символических" теорий культуры Э. Кассирера, К. Гирца и теории текста и дискурса Ю. Кристевой, М. Фуко и Р. Барта. Влияние на выбор исследовательского подхода в диссертации оказали работы "новых историков", в частности, С. Гринблатта, и такое активно развивающееся направление исследований, как cultural stydies, в разных контекстах использующие эти теории.51

Литературные и живописные портреты важны для нас как "символические образцы социального взаимодействия и социального опыта", когда субъективно ориентированные фикциональные структуры воплощают

С'У поведение "всех и каждого" и потому обращены к любому. С этой точки зрения интерес представляют механизмы создания, трансляции и восприятия культурных ценностей.

Для С. Холла, Р. Джонсона, Дж. Сторей и других исследователей, работающих в русле cultural studies, такая постановка проблемы подразумевает анализ стратегий репрезентации - способов создания изображения, его организации и правил функционирования. Важным при исследовании репрезентаций культурных смыслов является знание о том, что в культуре сосуществуют формы организации культурного опыта, выражающие разнообразные социальные интересы. По-разному используемые и

50 Подорога В. Феноменология тела: Введение в философскую антропологию Материалы лекционных курсов 1992-1994 годов. М: Ad Marginem, 1995. С. 327-338; Нанси Ж.-JI Corpus. М.: Ad Marginem, 1999.

51 Гринблатт С. Формирование "я" в эпоху Ренессанса // Новое литературное обозрение М., 1999. 1 35. С. 34-77; Hall S. Cultural Studies: Two Paradigms // What is Cultural Studies'? / Ed. by J. Storey. L - NY., 1996. P 31-48. воспринимаемые, они представляют различные системы значений или аспекты решения проблемы. В этом контексте С. Холлом культура понимается как борьба и конвергенция различных позиций, как сеть формирующихся значений.53

Литературный и живописный портреты могут быть рассмотрены как символические формы, представляющие различные системы значений, присваиваемых телесному облику человека и испытываемым им чувствам.

При исследовании стратегий репрезентации "чувствительности" важным является знание о том, что в процессе создания и трансляции культурных благ значения и формы их представления неразрывно связаны; во многом именно форма представления обеспечивает трансляцию культурных смыслов и провоцирует создание новых культурных смыслов.54

Так, в европейской и русской литературе и живописи на протяжении XVIII века ставится и различным образом решается проблема языков описания и представления чувств. Мы можем говорить о том, что в ходе этих процессов происходит открытие ценности психологических аффектов и формирование конвенций этого переживания.

Эти механизмы создания и восприятия культурных значений исследователь культуры потребления С. Холл обозначает как артикуляцию значений. Последняя предполагает процесс их продуцирования и потребления, который происходит в определенном контексте в определенный исторический момент при помощи определенных дискурсов.55 При этом множество людей, использующих эти дискурсы и находящихся в различных социальных и культурных контекстах, создает новую сеть смыслов. С этой точки зрения литературные и живописные портреты могут рассматриваться как поле создания смыслов.

В ходе работы с по-разному организованными и воспринимаемыми культурными практиками можно ожидать достаточно сложной картины значений, придаваемых чувствам человека. Результаты такого анализа могут

52 Гудков Л., Дубин Б., Страда В Литература и общество- Введение в социологию литературы. М., 1998.-С. 18-19.

53 What is Cultural Studies? / Ed by J Storey L.- NY., 1996. P. 4.

54 Hall S. Cultural Studies: Two Paradigms, Frow J , Morris M. Australian Cultural Studies // What is Cultural Studies? / Ed. by J. Storey L.- NY , 1996. P. 31-48. быть охарактеризованы как анализ "культурной политики" - происходившей в культуре XVIII века работы по осмыслению и созданию представлений о чувствах, умению присваивать значения дотоле неважным в культуре явлениям.

Изучение создания культурных смыслов в работе ведется в рамках анализа интертекста и нарратологии, методов работы, которые применимы как к литературным текстам, так и к живописным портретам. Нарративный анализ позволяет рассматривать взаимоотношения автора - текста - читателя, выявляя в тексте роли и ситуации, с которыми может идентифицироваться читатель.56

Основными единицами анализа литературных текстов и живописных произведений выбраны композиционные модели (в случае портрета), сюжетные структуры (при анализе романа), система ситуаций, в которых изображаются модели и персонажи, темы и мотивы (изображение лица, взгляда и жеста).

Внимание к фикциональным структурам, сюжетам, темам и мотивам обусловлено тем, что, с точки зрения Дж. Кавелти, эти структуры составляют часть единого культурного словаря, за ними в культуре закрепляется определенная система значений, при их помощи символизируются социальные стратегии, образцы мышления и поведения.57

Они фигурируют в произведениях различных авторов, в различных видах искусства, трактуются и прочитываются по-разному в различные периоды времени. При этом в культуре не существует абсолютных разрывов: старые концепты могут трансформироваться и группироваться вокруг новых культурных предпосылок и тем.58

Так, в русской культуре 2-й половины XVIII века, во время активного знакомства с европейской литературой и искусством, сосуществование различных тем и сюжетов очевидно, когда для чтения и перевода в связи с общественным интересом к чувствам человека выбираются более ранние тексты, не связанные с культурой "чувствительности".

55 Там же. С.4.

56 Бел М., Брайсен Н. Семиотика и искусствознание // Вопросы искусствознания. М., 1996. № 12; Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США)- Концепции, школы, термины: Энциклопедический справочник. М.: Интрада - ИНИОН, 1996. С. 74-76.

57 Кавелти Дж Г. Изучение литературных формул // Новое литературное обозрение. М., 1996. 1 22. С 58.

58 Storey J. Cultural Studies- an Introduction; Hall S. Cultural Studies: Two Paradigms // What is Cultural Studies? L.-NY., 1996 C. 4.; Ямпольский M. Память Тиресея: Интертекстуальность и кинематограф. М., 1993 С.12 41, 59-65.

В контексте поставленных задач в ходе исследования предполагается особое внимание к трактовке создаваемых в романе и портрете ситуаций проявления чувств и "чувствительности" моделей, изображенных на портретах, и персонажей романов и драм.

Особой проблемой является осмысление соотношения "вербального" и "визуального" в культуре XVIII века. Постановка этой проблемы связана с существовавшими в европейской культуре XIX-XX вв. мифологиями непосредственности визуального восприятия и кардинальном различии визуального и рационального - вербального.59 По мнению таких исследователей, как У. Митчелл, М. Джей, К. Дженкс, это различие можно рассматривать с точки зрения создания в культуре разных форм организации культурного опыта, к которым относятся вербальные и визуальные образы. В различные эпохи они понимаются и воспринимаются по-разному.60

Представление о специфике вербального и визуального опыта в диссертации реализуется на уровне особого внимания к тому, как соотношение вербального и визуального осмыслено и представлено в текстах XVIII века. Особое внимание уделено трактовке непосредственно "визуальных" ситуаций взгляда на другого и речи, обращенной к другому.

В литературных текстах анализируется система метафор и определений взгляда и зрения, определяется, какого рода поведенческие стратегии персонажей связаны с системой взглядов. В живописных портретах прослеживается непосредственно направление взгляда портретируемого и роль этого мотива в построении портретного образа.

Помимо этого, при анализе живописных портретов особое внимание уделено технике создания полотен и возникающим благодаря ей визуальным эффектам, оказывающим влияние на трактовку облика модели, что позволяет исследовать процессы восприятия и узнавания портретного образа.61

59 Jenks Ch. The Centrality of the Eye in Western Culture // Visual Culture / C. Jenks. L.: Routledge,

1995. P. 1-16

60 Mitchell W.J.T. Iconology: Image, Text, Ideology. Chicago - London: The University of Chicago Press, 1986; Jay M Downcast Eyes. Berkeley, 1994; Jenks C. Visual Culture. L.: Routledge, 1995, Vision in Context. Historical and Contemporary Perspectives on Sight / Ed. by T. Brennan, M. Jay. NY.: Routledge, 1996; Stafford B.M. Good Looking: Essays on the Virtue of Images. Cambridge,

1996.

61 Активные дискуссии о роли техник создания образов в интерпретации художественных произведений нашли отражение в сборнике Visual Culture: Images of Interpretation (Wesleyan

В контексте интереса к конвенциям вербального - визуального представляется важным рассмотреть литературный и живописный портреты как особым образом организованные культурные практики, предполагающие особую организацию "текста", специфические для каждого вида искусства взаимоотношения субъективности автора, конвенций создания, восприятия и использования изображения, сложные системы взаимодействия с обществом и формирование профессиональных сообществ. Изучение литературных текстов и живописных портретов с этих точек зрения предусматривает использование опыта анализа текстов культуры в истории и социологии литературы и искусства,.

Решение всего комплекса проблем, связанных с анализом художественных практик, не входит в задачи данной работы. В центре внимания диссертации - символические образные и сюжетные ряды, связи литературных и живописных образов с формированием представлений о переживании чувств в культуре. В то же время для анализа привлечены сведения об авторах образов, анализ взаимодействия автора, произведения и зрителя, а также сведения о профессиональных сообществах.

Основные положения, выносимые на защиту

1. Представления о "чувствительности" в русской культуре XVIII века исследуются с точки зрения стратегий социального поведения и самоощущения, в том числе переживания эмоций. Рассматриваются сложные взаимосвязи внешнего облика человека, ситуаций социальной коммуникации и проявления чувств, которые представлены в литературных текстах и живописных портретах.

Работа с ситуациями коммуникации как в литературных текстах, так и на живописных портретах показывает, что они являются символическими моделями, основанными на культурных представлениях о поведении "чувствительного" человека, в частности, о необходимости проявления расположенности или сочувствия другому. На живописных портретах симпатия

University Press, 1994) и в работах историка искусства Нормана Брайсона (Bryson N. Vision and Painting: The Logic of the Gaze L.: Macmillan, 1983; Bryson N. Looking at the Overlooked. Four Essays on Still Life Painting. L., 1990) к другому трактуется как норма социального поведения изображенных людей, в то время как в литературных текстах создаются образцы для подражания.

2. Литературные и живописные источники изучены в тесной связи с исследованием проблем репрезентации в литературе и портретной живописи субъективности человека - лица, тела, манеры поведения, переживания и возможности проявлений аффектов, темперамента, социального положения.

Выделены литературные и живописные портреты конца XVIII века, в которых зрителю и читателю демонстрируется преимущество добродетелей "чувствительного" человека, способности к переживанию эмоций, сочувствию другому и любви к природе. В диссертации показано, что в литературе и живописи используются единые принципы символизации "чувствительности", основанные на создании жестко структурированной "картины" чувств.

Как особый тип портрета в литературных текстах рассмотрены описания чувств, переживаемых героем, или его социальных добродетелей. Они не предполагают внимания автора к внешнему облику, но включают указания на его изменения или на "ощущение нечто" при взгляде на партнера.

3. Выявлена особая роль в культуре процессов демонстрации чувств и проявлений характера партнеру по социальной коммуникации. Ситуации "явления чувств" собеседнику лежат в основе моделей социальной коммуникации, создаваемых в живописных портретах и литературных текстах. С пристальным интересом к лицу собеседника связаны стратегии напряженного наблюдения за партнером или интуитивного понимания при взгляде на него, отсюда специфический "визуальный" характер моделей коммуникации.

4. Показано, что в литературных текстах и на живописных портретах представлены различные стратегии переживания чувств и поведения, от аффективных проявлений "страсти" до образа действий, предполагающего спокойную расположенность к партнеру и социальной интуиции "ощущения нечто" в другом. Важной характеристикой репрезентаций "чувствительности" является интерес к изображению того, что невозможно рационально осмыслить, но можно почувствовать в облике человека.

Научная новизна работы определяется тем, что предметом анализа являются способы репрезентации "чувствительности" человека в различных художественных практиках - литературных текстах, живописных портретах и картинах бытового жанра.

Новым в работе является подход к исследованию литературы и живописи XVIII века как к культурным практикам, в которых создаются системы символических форм, представляющих ценности культуры. В связи с этим в диссертации рассмотрены механизмы их воздействия и восприятия, что актуально в отношении текстов XVIII века, тесно связанных с культурой нравоучения.

По-новому разрабатываются проблемы восприятия тела и лица человека в культуре XVIII века, которые рассматриваются с точки зрения создания значимых в культуре моделей социальной коммуникации.

По-новому поставлена проблема роли визуального восприятия в культуре XVIII века.

Научно-практическое значение работы заключается в предложении новой концепции исследования взаимодействия литературных текстов и живописных портретов, новых объяснительных схем для изучения представлений об эмоциях и социальном поведении человека в русской культуре XVIII века. Полученные результаты могут использоваться в научно-исследовательской деятельности и в педагогической практике - в лекционных курсах и семинарских занятиях по истории культуры XVIII века.

Апробация работы. Основные положения работы апробированы в форме докладов на межвузовских научных конференциях ("Текст в гуманитарном знании", РГГУ, 1997; "Выбор метода: Изучение культуры в России 1990-х годов", РГГУ, 2001) и доклада на научном семинаре в Институте всеобщей истории РАН. Результаты и материалы исследования используются в авторском курсе "Визуальная культура: Подходы к исследованию", читаемом в Институте европейских культур РГГУ.

Структура работы. Работа состоит из вступления, трех глав и заключения. В 1-й главе "Представления о "чувствительности" в западноевропейской и русской культуре второй половины XVIII века" рассмотрены представления о чувствах, которые формировались в философии, эстетике, литературе и искусстве Франции и России XVIII века. В центре внимания - ситуация 1760-1770-х гг., когда в России активно переводятся важные для понимания культуры "чувствительности" философские и художественные тексты. Во 2-й главе "Образы любви и дружбы в русской художественной культуре 1760-1770-х годов" исследуются тексты "слезных" драм, комедий и повестей, а также живописные портреты и жанровая живопись, представляющие различные концепции переживания и репрезентации чувств, от любовной страсти до чувств "дружбы" и расположенности к другому, партнеру по социальной коммуникации. В 3-й главе "Чувствительность" в русском сентиментальном романе и живописном портрете 1780-1790-х годов" определены изменения представлений о субъективности человека, принципах репрезентации чувств и темперамента литературных героев и моделей портретов конца XVIII столетия.

Заключение диссертации по теме «Теория и история культуры», Артемьева, Любовь Сергеевна

Заключение

В диссертационной работе поставлена задача рассмотреть представления о "чувствительности" в русской культуре XVIII века. Предмет особого интереса в работе - как в художественных практиках представлены облик человека и система коммуникативных ситуаций, в которых его "чувствительность" проявлялась. Такая постановка проблемы позволила выявить системы смыслов, связанных с утверждением ценности переживания чувств и сочувствия ближнему как основы социального поведения человека.

Работа с художественными практиками позволила не рассматривать концепт "чувствительности", а выявить систему коннотаций, связанных с комплексом стратегией поведения и самоощущения "чувствительного" человека. Так, нами продемонстрировано, что понимание "чувствительности" охватывало различные представления об эмоциях и физических ощущениях, а также о социальных чувствах, регулирующих восприятие другого - партнера по социальной коммуникации. Особым проявлением "чувствительности" являлась эстетическая чувствительность к изображению в литературных текстах или во время театрального представления испытаний, которым подвергается порядочный человек.

При этом в центре нашего внимания были представленные в литературных текстах и живописных портретах различные стратегии переживания чувств и различные поведенческие стратегии - от аффективных проявлений "страсти" до "добродетельного" поведения, предполагающего спокойную благорасположенность к партнеру.

Изучением принципов репрезентации чувств продиктовано особое внимание в работе к специфике организации изображения в живописном и литературном портретах и к различию их функций в обществе.

Отсюда возникла необходимость создания методологических условий для их сопоставления. В основу анализа портретов в работе положено изучение литературных текстов и портретов, созданных в один временной промежуток, в 1760-1770 и 1780-1790-е гг., традиционно в истории литературы выделяемые как этапы развития русского сентиментализма. Для анализа выбраны литературные тексты и живописные портреты, связанные с одной аудиторией -профессиональными сообществами живописцев, поэтов и авторов романов. В ряде случаев, например, при изучении портретов кисти Д.Г. Левицкого и В.Л. Боровиковского, учитывались личные дружеские связи в среде поэтов и художников, оказавшие влияние на создание живописных портретов и литературных текстов.

Особое значение в работе уделено основным принципам создания живописных портретов и литературных текстов. При анализе живописных портретов учитывался тот факт, что портрет XVIII века строился согласно созданным в XVII-XVIII вв. принципам изображения, предполагающим тесную связь портрета с конвенциями социального поведения и представлениями о субъективности конкретного человека - модели на портрете. Согласно живописным руководствам XVII-XVIII веков, портрет представляет социальную роль модели, тип темперамента и специфику поведения. В центре внимания в работе - конструирование в живописных портретах типов темпераментов, социальных ролей и поведенческих стратегий, которые имеют особое значение в культуре.

При работе с литературными текстами романов, драм и комедий особое внимание отведено их тесным связям с практиками нравоучения XVIII века и осмысленным в философии искусства этого времени принципам наглядной демонстрации преимуществ социальной "добродетельности", выражавшейся в сочувствии ближнему и благотворении. Для исследования привлекались тексты переводов французских романов эпохи "битвы за роман" 1730-х гг. и русских предисловий к ним, представлявшие чтение романов как способ знакомства с жизнью и наставления в "добродетельности". Особое место в этой традиции занимают "слезные" драмы и критические статьи Д. Дидро и русского переводчика В.И. Лукин, которые рассматривали принципы нравоучения в рамках театрального представления, связывая их с особым воздействием на зрителя изображений "горестей", испытываемых добродетельным человеком, и необходимостью создания наглядных моделей социального поведения, которым зритель может подражать.

В основе репрезентации человека и переживаемых им чувств как в живописном, так и в литературном портретах 2-й половины XVIII века лежит создание различных типов ситуаций коммуникации. В основе этих ситуаций в литературных текстах и живописных портретах лежат различные структуры изображений и их восприятия.

В избранных для анализа живописных портретах воспроизводится типичная для этого жанра ситуация активного обращения модели к зрителю с целью демонстрации своих достоинств, рода занятий и типичной для той или иной социальной роли манеры поведения. Создание такого рода ситуаций неразрывно связано с механизмами публичного представления себя в обществе, а не только на портрете. 1

В центре нашего внимания в 1-й и 2-й главах - изменения в композициях портретов Д.Г. Левицкого 1770-х гг., сближение жанра портрета с бытовым жанром в "головках" П. Ротари, за которыми стояло изменение представлений о наглядной демонстрации достоинств модели. Так, на портретах Левицкого и "головках" Ротари создавался эффект динамики коммуникативной ситуации обращения модели к зрителю, когда можно говорить о ситуациях диалога "Я -другой".

Доказано, что на портретах кисти Левицкого создавался особый тип портретной роли, в которой модель представлена зрителю в роли "любезного собеседника", активно тиражировавшейся художником. Широкое распространение этой портретной роли позволяет говорить об особом значении, придаваемом ей в обществе; эта роль тесно связана с представлениями о предпочтительных в интеллектуальных сообществах того времени стратегиях поведения и в целом о нормах социального поведения "чувствительного" человека.

В живописных портретах конца века, рассмотренных в 3-й главе, в частности, в основе женских портретов В. Л. Боровиковского, лежит обращение к принципам наглядной демонстрации, когда особое внимание уделяется демонстрации символов "чувствительности" моделей, а не созданию эффекта коммуникации модели и зрителя. При этом в мужских портретах особая роль отводится демонстрации аффективного переживания чувств в рамках особых портретных ролей военачальника или поэта.

1 Особой формой демонстрации себя в обществе XVIII в. был выбор костюма, прически и поведения. Сеннет Р. Падение публичного человека. М.: Логос, 2002. С. 78 - 83.

В то же время в литературных текстах представлены ситуации коммуникации, в том числе сочувствия ближнему, которые рассматриваются как символические модели поведения и в этом качестве подробно комментируются. В текстах различных жанров форма этих комментариев может быть различна, она представляла особый предмет внимания в главах работы. Так, в "слезных" драмах роль комментатора выполняют герои второго плана, участвующие в действии и представляющие его оценку - необходимость сочувствия "горестям" влюбленных.

В переводах романа Руссо "Новая Элоиза" и повестях Карамзина создаются "картины" переживания чувств, комментируемые героями - авторами писем в "Новой Элоизе" и от лица автора у Карамзина. Функция этих комментариев - обучение читателя переживанию чувств и добродетели. Такого рода принципы репрезентации в литературных текстах Руссо, Карамзина и "слезных" драмах тесно связаны с дидактикой и нравоучением XVIII века. В философских и литературных текстах Дидро и Руссо эти механизмы связываются с необходимостью воспитания специфической "чувствительности" зрителя и читателя к изображениям добродетели.

В систему демонстрации, основанной на специфической для XVIII века культуре восприятия литературного текста и живописных изображений, в рассматриваемых нами литературных текстах включены ситуации коммуникации, непосредственно связанные с переживанием героями чувств и проявлениями их социальных добродетелей. Благодаря этим ситуациям происходит обучение конвенциям социального поведения, в частности, сочувствию другому, благорасположенности, открытости, "искренности" в общении.

В центре внимания в диссертационной работе - ситуации переживания любовного чувства, интерес к которым в культуре тесно связан с представлениями о присущей человеку способности к переживанию чувств и "первичных" чувствах, данных человеку от природы. В рассматриваемых нами текстах романа Руссо, русских "сентиментальных" драм, комедий и повестей переживанию любовной страсти и "разумной" любви придается особое значение. Так, в русских драмах и комедиях с переживанием героями любовных чувств соотносится выбор стратегий социального поведения, в то время как в романе "Новая Элоиза" Ж.-Ж. Руссо, русских романах и повестях 1780-1790-х гг. ситуации переживания любви тесно связаны с процессом обучения переживанию и проявлению чувств.

В основе сюжетов рассмотренных нами романов, повестей и "слезных" драм лежат представления о любовной страсти, предполагающей аффективное переживание чувства, влекущее за собой систему физических трансформаций и экстатическое поведение героев, которые являются "театром" или "зрелищем" чувств для других. Особое внимание в работе уделено различному отношению к проявлениям страсти, трактуемой как предмет наблюдения, испуга и неодобрения; в то же время репрезентации наглядных проявлений "страсти" используются в целях нравоучения и рассматриваются как образы "искреннего" переживания чувств.

Особыми типами коммуникативных ситуаций в литературных текстах являются также ситуации социальной коммуникации, знакомства и выяснения добродетельности партнера, проявлений дружбы и сочувствия.

Интерес при анализе этих коммуникативных ситуаций в литературных текстах представляет то, что в их основе лежит конструкт взгляда в лицо другому или наблюдения за партнером, поэтому можно говорить о специфическом визуальном характере представленных в текстах и предназначенных для подражания стратегий коммуникации.

Однако ситуации общения друзей могут носить и исключительно вербальный характер: когда герои наставляют друг друга в добродетельности, эти ситуации трактуются как диалог добродетельных друзей. В ряде случаев за проявлениями социальных добродетелей в текстах драм и комедий закрепляется система жестов, наглядно демонстрирующих "разум" героев.

Особую проблему при изучении живописных портретов и литературных текстов в работе составлял анализ специфики репрезентации внешнего облика, поведения, проявлений чувств и темперамента моделей портретов и литературных героев. При этом особое внимание уделялось изучению связи внешнего облика героев, ситуаций проявления чувств, представленных в текстах, и задач наглядной демонстрации, которые реализуются при их создании.

В ходе работы нами был выявлены знания о субъективности человека, в разной степени представленные в рассматриваемых живописных и текстовых источниках, но сохранившиеся и сосуществующие на протяжении 2-й половины XVIII века.

В работе продемонстрировано, что трактовка переживания чувств-эмоций, чувств-аффектов и социальных чувств в художественных практиках литературы и живописи XVII-XVIII веков тесно связана с их физическими проявлениями, что делает их предметом интереса и наблюдения партнеров по коммуникации. В этих текстах представлены различные принципы репрезентации чувств, однако в целом рассмотренные литературные и живописные портреты созданы в рамках парадигмы "облик человека как знак его ментальной жизни".

Значимой конструкцией для литературных портретов 1760-1790-х гг. является указание на "явление" чувств в облике моделей. За ней стоят представления о "деятельности души", имманентно ощущаемой человеком; проявления этой деятельности можно увидеть на лице человека, эти впечатления можно ощущать, но описать их крайне сложно. С этими представлениями связано внимание к способности человека "ощущать нечто" в облике собеседника; это ощущение можно констатировать, но не описать. Оно является необходимым элементом представленных в русских романах, комедиях и драмах коммуникативных ситуаций. В то же время наиболее яркое отражение такого рода ситуации находят в переводных французских романах 1730-х гг., где они маркируют попытки и невозможность понимания партнера по социальной коммуникации.

Интуиция "ощущения нечто" уже во французских романах 1730-х гг. имеет социальные коннотации ощущения добродетели партнера, при этом оно трактуется как чувство привлекательности собеседника, ощущение или ожидание его благорасположения.

В культуре 1770-1790-х годов интерес к этому ощущению, литературные формулы и система метафор, представляющие его, сохраняются как в литературных текстах, так и в отзывах о живописных портретах и их моделях. При этом ситуации "ощущения нечто" при взгляде на другого связываются как с проявлениями социальной активности, благорасположенности к собеседнику, так и с концепциями врожденной привлекательности друг для друга будущих друзей, возлюбленных или просто добродетельных людей.

Указания на социальную интуицию, возникающую в ходе коммуникации, встречаются и в популярном в России конца века тексте "Физиогномических фрагментов" Лафатера, в личной переписке швейцарского философа и физиогномических наблюдениях в романах и повестях Карамзина.

Представления о динамике "явления чувств" и темперамента в ходе коммуникативных ситуаций существуют на протяжении всей 2-й половины XVIII века, они неразрывно связаны с попытками осмысления социального поведения.

В работе выделены собственно портреты, которые играют особую роль в текстах, в том числе и в реализации задач нравоучения.

Анализ портретов в романе Прево "Английский философ", переведенном в 1760-е гг., и портретов приглашенных живописцев 1760-х гг. продемонстрировал специфическую "слепоту" к физиономическому облику моделей на портрете и героев романа; при этом в романах объектом интереса являются именно ментальные состояния героев.

В текстах романов создается сложная система коммуникативных ситуаций, основанных на взгляде в лицо партнера, при этом наблюдатель видит эмоции сквозь или помимо физических данных; такого рода изображения могут рассматриваться как портреты эмоций или ментальных состояний. В живописных портретах иностранных мастеров, работавших в России в 1760-е годы, это отсутствие интереса к индивидуальному физическому облику выражается в создании эффекта эстетической привлекательности женских образов на портретах Луи Токке и изображении анонимных женских моделей, которые составляют кодекс универсальных проявлений чувств в "головках" П. Ротари.

Как особый тип и литературного и живописного портретов в работе выделены женские портреты "добродетелей", с четко закрепленным за добродетельностью и "чувствительностью" универсальным внешним обликом и стратегиями поведения. Эти портреты могут включать только указания на универсальную привлекательность персонажа или представлять собой развернутые описания - подражания "Новой Элоизе" Руссо, которые в сентиментальных романах конца XVIII века включают систему атрибутов "чувствительности" и служат для демонстрации привлекательности добродетели.

Нами продемонстрировано, что такого рода портреты представлены в одах и дружеских посланиях поэтов львовско-державинского кружка, "сентиментальных" романах и в живописных портретах кисти В.Л. Боровиковского. В них используется единая система атрибутов и физических обликов модели, указывающих на единство красоты и добродетельности, на умение чувствовать, в том числе красоту природы.

На создание портретов, подробных описаний внешности, поведения и типа темперамента в романах и повестях 1780-1790-х гг. оказывает влияние изменение представлений о субъективности героев, тесно связанное с физиогномикой Лафатера, с попытками наблюдения и классификации внешних обликов, поведенческих стратегий, проявлений темперамента и интеллектуальных способностей людей. Формой такого рода классификации, охватывающей всю сумму этих факторов, в работе Лафатера является система визуальных образов - изображений проявлений чувств и стратегий поведения, заимствованных из истории мировой живописи или созданных специально для его труда.

Литературные и живописные портреты в русских романах и повестях конца столетия также построены и описываются авторами текстов как "картины", способ создания которых позволяет говорить о текстовых и живописных структурах, опирающихся на принципы создания живописной картины "большого исторического жанра". Эти портреты, как литературные, так и живописные, выполняли функции наглядной демонстрации "чувствительности" модели.

Анализ репрезентаций "чувствительности" в литературных текстах и живописи XVIII века позволил показать такое важное качество представлений о чувствах человека в XVIII веке, как их социальность: переживание чувств и проявления социальных добродетелей в текстах культуры неразрывно связаны как с демонстрацией другому или другим, так и с процессом наглядной демонстрации стратегий переживания чувства зрителю театрального представления или читателю.

Работа со структурами репрезентаций позволила выявить механизмы трансляции представлений об универсальных чувствах любви и благожелательности и стратегиях их переживания, которым может подражать каждый. Проведенные исследования дают основания говорить о создании в культуре взаимосвязанных систем наглядной демонстрации норм социального поведения.

Другой важной характеристикой репрезентаций "чувствительности" является сохраняющийся на протяжении 2-й половины XVIII столетия интерес к изображению того, что невозможно осмыслить, но можно почувствовать в облике человека. Этот интерес тесно связан с представлениями о чувствах, переживаемых человеком, как о сфере данности, имманентного ощущения "действий души", к которой неприменим рациональный анализ; отсюда представления о невозможности адекватно представить чувства в художественных практиках. Ментальная деятельность может быть "явлена", продемонстрирована собеседнику, следствием чего становится особое внимание в рассмотренных литературных текстах к ситуациям взгляда в лицо партнера, а в жанре живописного портрета - к динамике лица человека в ходе коммуникации. Это позволяет говорить о специфической "визуальности" моделей публичного и приватного поведения, демонстрируемых читателю и зрителю.

Для рассмотренных литературных и живописных портретов характерно как внимание к динамике ситуаций "явления" чувств и темперамента, так и создание и демонстрация символических систем, указывающих на специфику поведения "чувствительного" человека. Эти процессы могут быть в равной степени представлены в рамках одного текста; мы не ставили задачи их искусственно разрывать. Однако важно видеть в сосуществовании различных систем репрезентации чувств одно из основных условий функционирования систем наглядной демонстрации и нравоучения XVIII века.

Список литературы диссертационного исследования кандидат культурологии Артемьева, Любовь Сергеевна, 2005 год

1. Веревкин М.И. Так и должно: Комедия в пяти действиях. М.: Тип. Моск. унив-та, 1773. 64 с.

2. Дидро Д. Эстетика и литературная критика / Сост. М. Лифшиц; Ред. пер. М. Черневич; Вступ. ст. В. Бахмутского; Примеч. Е. Сапрыкиной. М.: Худож. лит-ра, 1980. 659 с.

3. Капнист В.В. Собрание сочинений в 2-х т. Т. 1: Стихотворения; Пьесы. М.-Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1960. 771 с.

4. Карамзин Н. М. Сочинения: в 2-х т. Т. 1: Автобиография; Письма русского путешественника; Повести / Сост., вступ. ст. Г.П. Макогоненко; Коммент. Ю.М. Лотман. Л.: Худож. лит-ра, 1983. 672 с.

5. Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. М.: Унив. тип. у Хр. Ридигера и Хр. Клаудия, 1797-1801. 6 ч.

6. Карамзин Н.М. Письма русского путешественника; Повести / Вступ. ст. Н.Н. Акопова; Предисл. Г.П. Макогоненко. М.: Правда, 1982. 608 с.

7. Ларошфуко Ф. де. Максимы. Паскаль Блез. Мысли. Лабрюйер Ж. де. Характеры / Вступ. ст. В. Бахмутский; Пер. Э. Линецкая // Библиотека всемирной литературы. М.: Худож. лит-ра, 1974. 542 с.

8. Лафатер И.К. Новейший полный и любопытнейший способ как узнавать каждого человека свойства. СПб., 1817. 182 с.

9. Левшин В.А. Утренники влюбленнаго. М.: Унив. тип. у Н.И. Новикова, 1779. 70 с.

10. Лукин В.И. Сочинения и переводы. СПб.: Тип. Акад. наук, 1765. 2 ч.

11. Львов П.Ю. Роза и Любим: Сельская повесть. СПб.: При Имп. Акад. наук, 1790. 76 с.

12. Львов П.Ю. Российская Памела, или История Марии, добродетельной поселянки. СПб.: Имп. тип, 1789. 2 ч.

13. Мариво П.К. де Шамблен де. Жизнь Марианны, или Похождения госпожи графини де *** / Пер. А. Салтыкова. М.: при Моск. ун-те, 1762. Т. 1.

14. Муравьев М.Н. Обитатель предместья; Эмилиевы письма. СПб.: При Имп. Акад. Наук, 1812.195 с.

15. Нещастный Никанор, или Приключение жизни российского дворянина. СПб.: Тип. Артиллер. и инж. кад. корпуса, 1775. Ч. 1.

16. Пиль Р. де. Понятие о совершенном живописце, служащее основанием судить о творениях живописцев; Примечание о портретах / Пер. с итал. и франц. А. Иванова. СПб.: печ. у Вильковскаго, 1789. 226 с.

17. Письма русских писателей XVIII века. Л.:Наука, 1980. 470 с.

18. Потемкин П.С. Торжество дружбы. М.: При Имп. моек, ун-те, 1773. 44 с.

19. Прево д'Экзиль А.Ф. Приключения маркиза Г ., или Жизнь благородного человека, оставившего свет / Пер. И. Елагина. СПб.: при Акад. наук, 17561765.6 ч.

20. Прево д'Экзиль А.Ф. Филозоф англинской, или Житие Клевеланда, побочного сына Кромвелева, самим им писанное и с агл. на франц., а с франц. наросск. переведенное. СПб.: печ. в Сухопутн. шляхетн. кад. корпусе, 1760-1767. 8 т.

21. Прокудин-Горский М.И. Добродетель, увенчанная верностью: Комедия. М.: При Моск. ун-те, 1774. 40 с.

22. Радищев А.Н. Избранные сочинения. М.: Худож. лит-ра, 1952. 707 с.

23. Радищев А.Н. Путешествие из Петербурга в Москву. СПб. Тип. Радищева, 1790. 453 с.

24. Руссо Ж.-Ж. Новая Елоиза, или Письма двух любовников, живущих в одном маленьком городке в низу Альпийских гор. / Пер. П. Потемкина. М.: печ. при Моск. ун-те, 1769. Т. 1.

25. Руссо Ж.-Ж. Юлия, или Новая Элоиза: Письма двух любовников, живущих в маленьком городке у подножия Альп // Он же. Избранные сочинения / Пер. Н.И. Немчинова, А.А. Худадова. М.: Гос. изд-во худож. лит-ры, 1961. Т. 2.

26. Козельский Я. Статьи о философии и частях ея из Энциклопедии. Спб.: При Имп. Акад. наук, 1770. Ч. 1-2.

27. Лафатер И.К. Физиогномический кабинет . М.: тип. Армянского ин-та гг. Лазаревых, 1829. 63 с.

28. Херасков М.М. Другнещастных: Слезная драма. СПб.: Тип. Сухопутн. кад. корпуса, 1774. 48 с.

29. Эмин Ф.А. Письма Ернеста и Доравды, СПб.: Тип. Акад. наук, 1766. 4 ч.

30. Lavater J.K. Physiognomische Fragmente zur Beforderung der Menschen

31. Kenntniss und Menschen Liebe. Leipzig: Winterthur, Weidmann, Reich, Steiner und Co, 1775-1778. 4 Vers.1. Литература

32. Алленов M.M. Русское искусство XVIII начала XX века / М.: Трилистник, 2000. 319 с.: ил. (История русского искусства; Кн.2)

33. Арнхейм Р. Вильгельм Воррингер об абстракции и эмпатии // Он же. Новые очерки по психологии искусства. М.: Прометей, 1994. 352 с.

34. Барт Р. Избранные работы: Семиотика; Поэтика / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. М.: Прогресс: Универс, 1994. 616 с.

35. Барт Р. Мифологии. М.: Изд-во имени Сабашниковых, 2000. 320 с.

36. Век Просвещения: Россия и Франция: Материалы науч. конф. / ГМИИ им. А.С. Пушкина. М., 1989. 301 с.

37. Белл М., Брайсен Н. Семиотика и искусствознание // Вопросы искусствознания. М., 1996. № IX.C.521-559.

38. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. М.: Academia-Центр: Медиум, 1995. 323 с.

39. Берков П.Н. История русской журналистики XVIII века / Ин-т русской литературы. М.-Л.: Акад. Наук СССР, 1952. 572 с.

40. Берков П.Н. Введение в изучение истории русской литературы XVIII века. 4.1: Очерк литературной историографии XVIII века. Л.: Изд-во Ленингр. унта, 1964. 261 с. 1

41. Болдырев А.И. Проблема человека в русской философии XVIII века. М.: Изд. Моск. ун-та, 1986. С. 119.

42. Брук Я.В. Ротари в России // Советское искусствознание. М.: Искусство, 1978. Вып. 2. С. 2-24.

43. Брук Я.В. У истоков русского жанра: XVIII век. М.: Искусство, 1990. 264 с.

44. Быховская И.М. Homo somatikos: Аксиология человеческого тела. М.: Эдиториал УРСС, 2000. 208 с.

45. Валицкая А.П. Русская эстетика XVIII века. М.: Искусство, 1983. 238 с.

46. Вдовин Г. Становление "Я" в русской культуре XVIII века и искусство портрета. М.: Наш дом L' Age 1' Homme, 1999. 254 с.

47. Вильк Е.А. "Путешествие из Петербурга в Москву" А.Н. Радищева и традиция мистических путешествий // Богословие. Философия. Словесность: Труды Высшей религиозно-философской школы. Сб. 5. СПб., 2000. С. 232241.

48. Вильк Е.А. "Чудище стозевно" и Тифон ("Путешествие ." А.Н. Радищева в контексте мистической литературы XVIII в.) // Новое литературное обозрение. М., 2002. № 55. С. 151-173.

49. Гирц К. Влияние концепции культуры на концепцию человека // Культурология XX века: Антология исследований культуры. СПб., 1997. Т. 1: Интерпретации культуры. 726 с.

50. Гринблатт С. Формирование "я" в эпоху Ренессанса: От Мора до Шекспира (главы из книги) // Новое литературное обозрение. М., 1999. № 35. С. 34-77.

51. Гудков Л., Дубин Б., Страда В. Литература и общество: Введение в социологию литературы. М.: РГГУ, 1998. 80 с.

52. Гуковский Г. А. Очерки по истории русской литературы XVIII века: Дворянская фронда в литературе 1750-1760-х гг. М.-Л.: Изд-во Акад. наук, 1936. 236 с.

53. Гуковский Г. А. Ранние работы по истории русской поэзии XVIII века / Общ. ред. и вступ. ст. В.М. Живова. М.: Языки русской культуры, 2001. 352 с.

54. Гуковский Г. А. Русская литература XVIII века / Вступ. ст. А. Зорина. М.: Аспект Пресс, 1999. 453 с.

55. Данилевский Р.Ю. Россия и Швейцария: Литературные связи XVIII-XIX вв. / Отв. ред. Ю.Д. Левин. Л.: Наука, 1984. 276 с.

56. Дарнтон Р. Великое кошачье побоище и другие эпизоды из истории французской культуры / Пер. Т. Доброницкой, С. Кулланды. М.: Новое литературное обозрение, 2002. 384 с.

57. Евангулова О.С., Карев А.А. Портретная живопись в России второй половины XVIII века. М.: Изд во МГУ, 1994. 200 с.

58. Золотов Ю.К. Французский портрет XVIII века. М: Искусство, 474 с.

59. Зорин А. Л. Кормя двуглавого орла .: Русская литература и государственная идеология в последней трети XVIII первой трети XIX века. М.: Новое литературное обозрение, 2001. 416 с.

60. Зорин A.JI., Немзер А.С. Парадоксы чувствительности: Н.М. Карамзин "Бедная Лиза" // "Столетья не сотрут .": Русские классики и их читатели. М.: Книга, 1989.427 с.

61. Из истории русской культуры. Т. 4: XVIII начало XIX века. М.: Школа "Языки русской культуры", 1996. 832 с.

62. Искусство портрета/Сб. ст. под ред. А.Г. Габричевского. М., 1928. 193 с. (Труды Гос. Академии худож. наук: Вып. 3).

63. История эстетической мысли. Т. 2: Средневековый Восток; Европа XV-XVIII веков / Ин-т философии АН СССР: Сектор эстетики. М.: Искусство, 1985. 456 с.

64. Кавелти Дж.Г. Изучение литературных формул // Новое литературное обозрение. М., 1996. № 22. С. 33-64.

65. Карев А.А. Портретное мастерство Рокотова// Искусство. М., 1986. № 9. С.58-65.

66. Карев А.А. Портреты Лосенко: О средствах характеристики модели в эпоху классицизма // Русский классицизм второй половины XVIII начала XIX века. М„ 1994. С. 93-100.

67. Кирсанова P.M. Русский костюм и быт XVIII XIX веков. М.: Слово/slovo, 2002. 224 с.

68. Кочеткова Н.Д. Литература русского сентиментализма. СПб.: Наука, 1994. 272 с.

69. Кочеткова Н.Д. Радищев и масоны // Русская литература. 2000. № 1. С. 103106.

70. Кулакова Л.И., Западов В.А. А.Н. Радищев. "Путешествие из Петербурга в Москву": Комментарий. Л., 1974.

71. Левинас Э. Диахрония и репрезентация // Интенциональность и текстуальность: Философская мысль Франции XX века. Томск: "Водолей", 1998. С. 141-161.

72. Лотман Ю.М. Из комментариев к "Путешествию из Петербурга в Москву" // Он же. Избранные статьи. Т. 2. Таллин, 1992. С.124-133.

73. Лотман Ю.М. Руссо и русская культура XVIII-XIX в. // Там же. Т. 2. С.40-99.

74. Лотман Ю.М. Сцена и живопись как кодирующие устройства культурного поведения человека начала XIX столетия // Там же. Т.1.С. 287-295.

75. Лотман Ю.М. Сотворение Карамзина. М.: Книга, 1987. 336 с.

76. Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии. М.: "Восточная литература" РАН, 1996. 360 с. (Этнографическая библиотека).

77. Нанси Ж.-Л. Corpus. М.: Ad Marginem, 1999. 255 с.

78. Орлов П. А. Русский сентиментализм. М.: Изд во Моск. ун-та, 1977. 268 с.

79. От Я к Другому: Сб. пер. по проблемам интерсубъективности, коммуникации, диалога / Науч. ред. А.А. Михайлов; Сост. Т.В. Щитцова. Минск: "Менск", 1997. 276 с.

80. Панофский Э. Смысл и толкование изобразительного искусства: Статьи по истории искусства. СПб.: Акад. проект, 1999. 393 с.

81. Подорога В. Феноменология тела. М.: Ad Marginem, 1995. 343 с.

82. Поспелов Г.Г. Русский интимный портрет 2-й половины XVIII нач. XIX века // Русское искусство XVIII века: Материалы и исследования. М.: Искусство, 1968. С. 237-248.

83. Разумовская М.В. Становление нового романа во Франции и запрет на роман 1730-х гг. Л.:ЛГУ, 1981.140 с.

84. Рак В.Д. Русские литературные сборники и периодические издания второй половины XVIII века: Иностранные источники, состав, техника компиляции / Ин-т рус. лит-ры РАН (Пушкинский Дом). СПб.: Акад. проект, 1998. 334 с.

85. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 3: Новое время. СПб.: Петрополис, 1996. 736 с.

86. Ревелли Дж. Образ "Марии, Российской Памелы" П.Ю. Львова и его английский прототип //XVIII век: Сб. 21. СПб., 1999. С. 296-302.

87. Русский классицизм второй половины XVIII начала XIX века / Отв. ред. Г.Г. Поспелов. М.: Изобр. искусство, 1994. 336 с.

88. Сартр Ж.-П. Воображаемое: Феноменологическая психология восприятия. СПб.: Наука, 2001. 319 с. (Французская библиотека).

89. Сеннет Р. Падение публичного человека / Пер. с англ. О. Исаева, Е. Рудницкая, Вл. Софронов, К. Чухрукидзе. М.: Логос, 2002. 424 с.

90. Старобинский Ж. Поэзия и знание: История литературы и культуры: Т. 1 / Пер. с франц. Е.П. Васильевойи др.; Сост., отв. ред. и авт. предисл. С.Н. Зенкин. М.: Языки славянской культуры, 2002. 2 т.

91. Тартаковский А.Г. Русская мемуаристика XVIII-XIX века: От рукописи к книге. М.: Наука, 1991. 288 с.

92. Топоров В.Н. "Бедная Лиза" Карамзина: Опыт прочтения: К двухсотлетию со дня выхода в свет. М.: РГГУ, 1995. 512 с.

93. Тураев С.В. От Просвещения к романтизму: Трансформация героя и изменение жанровых структур в западноевропейской литературе конца XVIII начала XIX в. М.: Наука, 1983. 253 с.

94. Феррацци М. "Письма Эрнеста и Доравры" Ф. Эмина и "Юлия, или Новая Элоиза" Ж.-Ж. Руссо: Подражание или самостоятельное произведение? // XVIII век: Сб. 21. СПб., 1999. С. 162-172.

95. Фраанье М.Г. Об одном французском источнике романа Ф.А. Эмина "Письма Эрнеста и Доравры" // XVIII век: Сб. 21. СПб., 1999. С. 162-172.

96. Фуко М. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы. М.: Ad Marginem, 1999. 479 с.

97. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. СПб.: A-cad, 1994. 405 с.

98. Художественная культура XVIII века: Сб. статей. М.: Наука, 1986.

99. Человек эпохи Просвещения. М.: Наука, 1999. 223 с.

100. Человек в мире чувств: Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени / Отв. ред. Ю.Л. Бессмертный. М.: РГГУ, 2000. 582 с.

101. Шартье Р. Мир как представление // Историческая антропология: Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М.: РГГУ, 1996. 255 с.

102. Эрих-Хефели В. К вопросу о становлении концепции женственности в буржуазном обществе XVIII века: Психоисторическая значимость героини Ж.-Ж. Руссо Софи //Пол. Тендер. Культура. М., 1999. Т. 1.С.55-108.

103. Яблонская Т.В. Классификация портретного жанра в России XVIII в.: Автореф. дисс. на соиск. учен, степени кандидата искусствоведения. М., 1978. 11 с.

104. Ямпольский М. Жест палача, оратора, актера// Ad Marginem' 93: Ежегодник Лаборатории постклассических исследований Института философии РАН. М.: Ad Marginem, 1994. С. 21-70.

105. Ямпольский М. От символического тела к репрезентативному пространству (фрагменты из книги "Возвращение Левиафана: Политическая теология, репрезентация власти и конец "старого режима") // Новое литературное обозрение. М., 2002. № 56.

106. Ямпольский М. Наблюдатель: Очерки истории видения. М.: Ad Marginem, 2000. 288 с.

107. Ямпольский М. Память Тиресея: Интертекстуальность и кинематограф. М.: "Культура", 1993. 464 с.

108. Atkinson G. The Sentymental Revolution: French Writers of 1690-1740. L. -Seatle: Unversity of Washington press, 1965. 188 p.

109. Atkinson G., Keller A.C. Prelude to the Enlightenment. French Literature 16901740. L. Seatle: Unversity of Washington press, 1971. 221 p.

110. Body and Text in the Eighteenth Century / Ed. by V. Kelly and D. von Muecke. Stanford University press, 1994. 349 p.

111. Brady P. Rococo Style versus Enlightement Novel. Geneve: Slatkine, 1984. 304 p.

112. Bruce V., Young A., Young W.A. In the Eye of the Beholder: The Science of Face Perception. Edinburgh, 1998. 352 p.

113. Bryson N. Looking at the Overlooked: Four Essays on Still Life Painting. London: Reaktion Books, 1990. 192 p.

114. Bryson N. Word and Image: French Painting of the Ancien Regime. Cambridge, 1981. 281 p.

115. Budgen D.E. Fedor Emin and the Beginnings of Russian Novel // Russian Literature in the Age of Catherin the Great / Ed. A.G. Cross. Oxford, 1976. P. 7076.

116. Courtine J.-J., Haroche C. Histoire du visage: Exprimer et traire ses emotions (du XVI siecle au d'but du XIX siecle). Paris: Payot Rivages, 1994. 287 p.

117. Earley P.Ch. Face, Harmony and Social Structure: Analysis of Organization Behavior Across Cultures. Oxford Univ. Press, 1997. 244 p.

118. Fried M. Absorbtion and TheAtricality: Painting and Beholder in the Age of Diderot. Chicago, 1988. 249 p.

119. Johnson C.L. Equivocal Beings: Politics, Gender, and Sentimentality in the 1790s. Chicago: University of Chicago press, 1995. 256 p.

120. Kemp M., Wallace M. Spectacular Bodies: The Art and Science of the Human Body from Leonardo to Now. Berkeley Los Angeles - London: University of California press, 1999. 232 p.

121. Markley R. Sentimentality as Performans: Shaftsbury, Sterne and the Thearters of Virtue // The New Eighteenth Century: Theory, Politics, English Literature. NY., 1987. P. 210-230.

122. Markman E. The Politics of Sensibility: Race, Gender and Commerce in the Sentimental Novel. Cambridge: University Press, 2004. 278 p.

123. Marshall D. The Figure of Theater: Shaftsbury, Defoe, Adam Smith and George Elliot. NY., 1986.269 р.

124. Marshall D. Rousseau and the State of Theater // Representations. № 13. Winter, 1986. P.84-114.

125. Marshall D. The Surprising Effects of Sympathy: Marivaux, Diderot, Rousseau and Mary Shelley. Chicago, 1988. 286 p.

126. Mitchell W.J.T. Iconology: Image, Text, Ideology. Chicago London: The University of Chicago Press, 1986. 226 p.

127. Mitchell W.J.T. Picture Theory: Essays on Verbal and Visual Representation. University of Chicago Press, 1995. 462 p.

128. Mullan J. Sentiment and Sociability: the Language of Feeling in the XVIII Century. Oxford, 1988. 261 p.

129. Norton RE. The Beautyful Soul: Aesthetic Morality in the XVIII Century. Ithaca -London, 1995. 314 p.

130. Pointon M. Hanging the Head: Portraiture and Social Formation in Eighteenth-Century England. Yale Univ. Press, 1998. 288 p.

131. Stafford B. Body Criticizm: Imaging the Unseen in XVIII Century Art and Medicine- Cambridge, 1992. 587 p.

132. Stafford B. Good Looking: Essays on the Virtue of Images. Cambridge: MIT Press, 1996. 259 p.

133. Van Sant A.J. Eighteenth-Century Sensibility and the Novel: the Senses in Social Context NY. Camridge, 1993. 143 p.

134. Visual Culture: Images of Interpretation / Ed. by N. Bryson, M.A. Holly, K.P.F. Moxey. Wesleyan Univ. Press, 1994. 429 p.

135. Vision in Context: Historical and Contemporary Perspectives on Sight / Ed. by T. Brennan, M. Jay. NY.: Routledge, 1996. 232 p.

136. What is Cultural Studies? Reader in Cultural Studies University of Sunderland / Ed. by J.L. Storey. NY.: Arnold, 1996. 387 p.

137. Woods L. Garrick Claims the Stage: Acting as Social Emblem in Eighteenth-Century England. Westport, 1984. 178 p.

138. Woods-Marsden J. Renaissance Self-Portraiture: The Visual Construction of Identity and the Social Status of the Artist. Yale Univ. Press, 1999. 288 p.

139. Словари. Справочная литература

140. Государственная Третьяковская галерея: Живопись XVIII века: Каталог собрания. М.: Красная площадь, 1998.

141. Государственный Русский музей: Живопись XVHI века: Каталог. СПб.: Palace editions, 1998.

142. Русский биографический словарь. СПб.: Тип. А.Н. Скороходова, 1896-1913. (Репр. М„ 1999).

143. Сводный каталог русской книги гражданской печати XVlII века: 17251800. М.: Гос. б-ка СССР им. В.И. Ленина, 1964. 4 т.