Религиозная лексика и фразеология кумыкского языка тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.02, кандидат филологических наук Яхьяева, Зухра Бурганитдиновна

• Яхьяева, Зухра Бурганитдиновна
• кандидат филологических наук
• 2010

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Яхьяева, Зухра Бурганитдиновна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ТЕМАТИЧЕСКАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ РЕЛИГИОЗНОЙ ЛЕКСИКИ КУМЫКСКОГО ЯЗЫКА.

1.1. Названия Верховного Божества, Всевышнего Творца.

1.2. Полубожественные персонажи человеческого происхождения.

1.3. Названия «светлых» сверхъестественных сил, сподвижников пророка.

1.4. Названия демонических персонажей («темных» сил).

1.5. Фольклорные и мифологические персонажи.

1.6. Названия мест и событий, связанных с потусторонним миром.

1.7. Основные богословские термины.

1.8. Названия духовных лиц, людей по их отношению к вере.

1.9. Лексика, связанная с богослужением, с особенностями религиозных ритуалов, мусульманскими праздниками и др.

1.10. Слова, описывающие религиозные ритуалы, традиционные понятия и обряды.

1.11. Названия религиозных текстов, учений, книг религиозного содержания.

1.12. Абстрактные понятия.

1.13. Понятия, противоречащие религиозным началам, канонам, истинам.

1.14. Особенности функционирования лексико-семантических категорий в религиозной лексике.

ВЫВОДЫ ПО 1-Й ГЛАВЕ.

ГЛАВА 2. ТЕМАТИЧЕСКАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ УСТОЙЧИВЫХ ОБОРОТОВ, СОДЕРЖАЩИХ РЕЛИГИОЗНУЮ ЛЕКСИКУ.

2.1. Общие замечания.

2.2. Фразеологические единицы, характеризующие человека.

2.3. Фразеологические единицы, служащие для непосредственного выражения чувств, эмоций, отношения к чему-либо.

2.4. Фразеологические единицы, используемые для характеристики ситуаций.

2.5. Фразеологические единицы и устойчивые выражения, используемые в качестве терминов для номинации понятий или объектов религиозной действительности.

2.6. Истина и ложьв кумыкских устойчивых выражениях с религиозным компонентом.

2.7. Ритуальные формулы, выражающие модальные отношения.

2.8. Фразеологизмы, выражающие состояния.

2.9. Синонимия в системе устойчивых словосочетаний, содержащих религиозную лексику.

2.10. Национально-культурная специфика устойчивых словосочетаний, содержащих религиозную лексику.

ВЫВОДЫ ПО 2-Й ГЛАВЕ.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Религиозная лексика и фразеология кумыкского языка»

Современное общество характеризуется идеологической неупорядоченностью. С крушением коммунистической идеологии в нашем обществе образовался духовный вакуум, заполнение которого становится насущной социальной потребностью. Сегодня можно говорить о возвращении религиозной идеологии, вытесненной из мировоззренческого советского пространства идеологией коммунистической. Снятие запрета на религиозную лексику позволило объективно изучать этот лексический пласт.

Всплеск религиозности в Дагестане закономерно привлекает внимание. Причинами увеличения верующих принято считать ряд социальных, экономических, политических событий, нестабильность общественной жизни последних десятилетий. Тем более актуальным и остросовременным становится анализ, как внешних предпосылок религиозности, так и внутренних, скрытых механизмов формирования религиозных взглядов и убеждений. Эта задача предполагает не только рассмотрение феномена религии в.целом, но и исследование конкретных структурных компонентов в их единстве и взаимодействии. В качестве таких базовых элементов религии традиционно выделяют: религиозный опыт, религиозное сознание, религиозная вера, религиозное отношение, с одной стороны, а совокупность религиозных институтов, с другой.

Именно посредством языка религиозное сознание существует, функционирует и воспроизводится. С помощью языка выражаются религиозные значения и смыслы, благодаря языку религиозное сознание оказывается практическим, действенным, связывает людей в общности и становится социальным. Сила слова, действенность, прежде всего звучащей речи, отразились в религии.

Религиозный дискурс используется не столько для прямого выражения знания, провозглашения верований, сколько для реализации многообразных специфических религиозных жизнепроявлений, прежде всего таких, как молитва и богослужение. И в тоже время различные способы религиозного использования дискурса базируются на наличных верованиях или предполагают их. К примеру, поклонение Аллаху «Богу» предполагает, что есть такое существо как Аллах/Бог, и что Он достоин обожания и преданности, а обращение к Аллаху/Богу с просьбами предполагает, что Бог действительно слышит и отвечает на молитву.

Религиозные высказывания функционируют, по существу, как моральные утверждения, как моральный дискурс. Одна из отличительных характеристик языка религии состоит в том, что в нем используются повествования, изображающие и укрепляющие моральный образ жизни.

Для того, чтобы стать руководством к действию высказывание, религиозное суждение должно превратиться в убеждение, оно должно быть принято индивидом сознательно и добровольно, а значит адресат должен быть не пассивным объектом, а активным субъектом религиозной речевой коммуникации, в рамках которой выстраивается модель поведения.

Кумыки, как и все народы Дагестана, издавна исповедуют ислам суннитского толка-. Появление ислама в Дагестане -одной из известных мировых религий, связано с арабскими завоеваниями (VII—-VIII вв.). Однако широкое проникновение ислама в Дагестан, в частности на Кумыкскую равнину, относится к более позднему периоду, а именно к XI-XV вв. [Шихсаидов 1969: 220-222; История народов Северного Кавказа. 1988: 172-180].

Ислам, надо отметить, не только религия, но и цивилизация, культура, в том числе и правовая. Так, например, ислам содействовал проникновению в регион арабского языка, арабской письменности, литературы, мифологии и т. д.

Разумеется, в изучаемое время, наряду с исламом, у народов Дагестана продолжали сохраняться отголоски и древних доисламских религиозных представлений. Значительная часть этих верований, потеряв свой первоначальный, непосредственный вид, существовала под внешним покровом новой монотеистической религии или в ее обличий [Гаджиева: 391].

Объект исследования - язык верующих, как особая вербальная характеристика определенной группы, отражающая религиозное языковое сознание кумыков.

Предметом исследования в данной работе являются лексемы, устойчивые словосочетания и паремии кумыкского языка, включающие в свой состав религиозную лексику, отраженную в словарях и художественной литературе современного кумыкского языка.

Выбор темы исследования определяется тем, что возрождение в конце XX века религиозной жизни в Дагестане и обращение общества к религиозным ценностям отразилось на лексическом и фразеологическом составе современного кумыкского языка. Распространённым стало апеллирование к Аллаху «Богу» и мусульманским понятиям, употребление религиозных понятий и вовлечение в текст религиозных терминов. Происходит переосмысление религиозной лексики, изменение её эмоционально-экспрессивной окраски.

Степень изученности темы. В последнее время на материалах разных языков активизировались лингвистические исследования религиозной лексики [Аникина 1988; Введенская, Колесников 1995; Лыков 1998; Штайн 2003, Мальсагова 2004, Михайлова 2005, Курбанов 2007]. Начинают выходить специализированные словари, отражающие данную область культуры [Дьяченко 1993, Павловский 1994, Николаюк 1998 и др.]. Появилось еще одно направление, получившее название теолингеистика. «Теолингвистика (от греч. theos - Бог и лат. lingua - язык) - это наука, возникшая на стыке языка и религии и исследующая проявления религии, которые закрепились и отразились в языке» [Гадомский 2004]. Отцом теолингвистики называют Й-П. ван Ноппена, который пишет, что «теолингвистика пытается описать, как человеческое слово может быть употреблено по отношению к Богу, а также то, каким образом язык функционирует в религиозных ситуациях.» [Цит. по: Гадомский 2005: 18]. Автором программной статьи на эту тему стал А. Вагнер (Andreas Wagner), который писал о пользе взаимодействия обеих наук - теологии и лингвистики. В популяризации термина «теолингвистика» велика заслуга Э. Кухарской-Дрейсс (Kucharska-Dreiss 2004).

Словари советского периода намеренно дистанцировались от глубинного содержания концепта, размывали это содержание за счет введения в толкование идеологических и атеистических добавок; исключения конкретизаторов, уточняющих мусульманский аспект понимания толкуемого объекта; отсутствия иллюстративного материала из Корана, из трудов религиозных деятелей, художественно-литературных текстов. Однако нужно заметить, что глубинное понятийное содержание концепта в словарях этого периода не размывается, и это позволило в дальнейшем вернуть концепт в культурное пространство без особых трудностей.

В силу идеологических причин только в конце 90-х годов прошлого века вектор научных интересов повернулся в сторону религиозной проблематики. По мнению многих выдающихся философов, филологов, история и культура народа отражается в языке (В. Гумбольдт, Ф.И. Буслаев, A.A. Потебня, JI.B. Щерба, Е.М. Верещагин, В.В. Колесов, Н.Б. Мечковская и др.). Следовательно, и религия как форма общественного сознания в равной мере отражается в языке.

Основное внимание ученых направлено либо на изучение религиозного стиля в рамках теории функциональной грамматики (Л.П. Крысин, О.Н. Крылова, O.A. Прохватилова, С. А. Гостеева, И.М. Гольдберг), либо на описание некоторых жанров (проповедь, молитва, исповедь, послание, житие), Н.И. Толстой, С.М. Толстая, O.A. Прохватилова, A.A. Припадчев, И.Ю. Ярмульская, Н.Л. Мусхелишвили, H.H. Розанова, Ф.Б. Людоговский, В.А. Мишланов, Н.В. Орлова, Л.Н. Чинова, Е.В. Плисов, Т.Г. Рабенко, Г.Д. Удалых и др.), либо на анализ религиозной лексики (Н.Д. Арутюнова, Р.И. Горюшина, Е.В. Захарова, Т.А. Иванова, И.А. Королева, Р. Левицкий) и религиозных концептов (Н.В. Дорофеева, Н. А. Дьячкова, Л.И. Зубкова, В.А. Степаненко, Г.В. Токарев и др.). На рубеже тысячелетий появилось еще одно направление - изучение религиозного дискурса (В.И. Карасик, Е.В. Бобырева, С.С. Сергеева).

Религиозной лексике посвящен также ряд исследований, проведенных на материале кавказских языков. Так, заслуживает внимания работа В. Гукасяна о культовых терминах в удинском языке [1975]. В 2002 г. была защищена кандидатская диссертация Л. К. Хужевой «Религиозная лексика в кабардино-черкесском языке» [Хужева 2002], а в 2007 году кандидатская диссертация Х.Т. Курбановым «Религиозная лексика в чеченском языке» [Курбанов 2007].

Таким образом, религиозная лексика русского и кавказских языков уже являлась предметом анализа в ряде работ, однако объектом специального монографического исследования в составе кумыкских лексем и устойчивых словосочетаний она становится впервые. Нет специальных монографических исследований теонимической лексики и других тюркских языков.

Настоящая работа посвящена комплексному изучению религиозной лексики кумыкского языка с учетом результатов исследований вышеупомянутых направлений, с привлечением лингвистических и социолингвистических методов и учетом ментальных особенностей верующих.

В советский период происходила атеизация сознания, но многие лексемы, речевые формулы, пословицы, афоризмы, фразеологизмы религиозного содержания сохранились, иногда частично изменив свое исконное значение. С последнего десятилетия XX века начинается новый этап - деатеизация кумыкского сознания, а соответственно, и речи. Именно это явление стоит в центре настоящего исследования. Лица, исповедующие одну и ту же религию, составляют одно языковое сообщество, объединенное общими историко-культурными и религиозными связями, осуществляют коммуникацию посредством одного и того же языкового субкода.

Актуальность данного диссертационного исследования определяется не только тем, что в ней впервые впервые проводится комплексное исследование религиозной лексики, фразеологии и паремии кумыкского языка в лингвокультурологическом, лексическом и ономасиологическом аспектах, но и важностью для современного языкознания, выдвинувшего на первый план лингвистических исследований антропоцентрический принцип описания религиозной языковой картины мира, неразработанностью вопроса о статусе речи верующих, решение которого требует детального теоретического осмысления, необходимостью представить системное описание речи верующих на разных уровнях и дать им классификационные характеристики; невыявленностью ареала лексики и устойчивых оборотов с теологическими компонентами и их производными, а также отсутствием комплексного анализа данных единиц в семантическом л и нгвокультурологическом аспектах.

Цель исследования — выявить и описать теонимическую лексику, устойчивые обороты и паремии, включающие религиозную лексику, определить их статус в системе современного кумыкского языка.

В связи с поставленной целью определяются следующие задачи: а) используя словари и художественную литературу, выявить религиозную лексику и устойчивые словосочетания и паремии, включающие теонимы в кумыкском языке; б) проанализировать собранный фактический материал с точки зрения соотношения с нормами современного кумыкского литературного языка и наличия в речи верующих конфессионально маркированных языковых единиц; в) охарактеризовать лексико-семантические группы теонимов и устойчивых словосочетаний с религиозной лексикой как составной части лексики и фразеологической системы кумыкского языка; г) описать типичные лексико-семантические особенности религиозной лексики и фразеологии; их коммуникативные и прагматические функции; д) показать изменения, которые происходят в современном кумыкском языке в результате активизации религиозной составляющей; е) выявить глубинные культурные смыслы теологических лексем, входящих в качестве компонентов в состав кумыкских фразеологизмов и паремий.

Методология и методы исследования. В работе были использованы общепринятые в лингвистике методы и приёмы исследования языкового материала. При фронтальном просмотре словарей были выявлены кумыкская религиозная лексика, устойчивые словосочетания, паремии, содержащие религиозную лексику и соотносительные с ними языковые единицы.

При изучении и описании религиозной лексики, фразеологизмов и паремий с теонимами реализуется многоаспектный междисциплинарный подход. Его необходимость вызвана тем, что предмет исследования отличается особой сложностью, многоплановостью и неоднозначностью подходов к данной теме в современной лингвистике. Для наиболее полного и всестороннего описания речи верующих многоаспектный междисциплинарный подход важен также потому, что предполагает интегрированное представление исследуемого материала и привлечение сведений из различных областей научного знания, таких как религиоведение, философия, культурология, психология, когнитология, социолингвистика. Для этого используется метод междисциплинарного сопоставления.

Также используются общенаучные методы лингвистики: сбор информации, включенное наблюдение, анализ устных и письменных текстов, описательный метод, включающий в себя приемы наблюдения, сравнения, интерпретации и классификации исследуемого материала, метод компонентного анализа, выявляющий содержательные характеристики лексемы, фразеологизма и паремии, метод словарных дефиниций.

В качестве основного метода в работе используется дескриптивный анализ языкового материала, извлеченного из текстов разных типов и жанров. В качестве дополнительных исследовательских приемов используются структурно-семантический анализ составных онимов, элементы этимологического комментария, приемы семантического анализа словарных дефиниций.

Научная новизна диссертации заключается в том, что

- впервые описаны конфессионально маркированные языковые средства на лексическом, фразеологическом и паремиологическом уровнях; компоненты, восходящие к теологической лексике, рассматриваются в синхронном плане с учетом их культурно-исторической специфики и гносеологической значимости;

- осуществляется комплексный анализ семантических свойств устойчивых оборотов, пословиц и поговорок в их культурологической информативности;

- разрабатывается многоуровневая семантическая классификация лексических и фразеологических единиц с учетом наличия в их семантической структуре сем разного уровня абстракции;

- выявляется роль компонентов в формировании целостного фразеологического значения.

На основе этого описания предлагается новый подход к определению статуса речи верующих кумыков как формирующийся религиолект в составе кумыкского языка.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что впервые изучаются лексика, фразеологизмы и паремии с теологическими компонентами и их дериватами как часть лексики и фразеофонда современного кумыкского языка, применяется комплексный анализ семантических и лингвокультурологических характеристик данных единиц. Результаты исследования расширяют и углубляют представления о развитии лексического и фразеологического состава кумыкского языка. Работа вносит определенный вклад в разработку одного из фрагментов кумыкской языковой картины мира.

Практическая ценность работы видится в том, что результаты проведенного исследования, теоретические положения и многочисленные примеры могут быть использованы в вузовских курсах по кумыкскому языкознанию, социолингвистике, по стилистике современного кумыкского литературного языка, при подготовке спецсеминаров и спецкурсов по лексике и фразеологии, в разработке лекционных курсов по лингвокультурологии, в практическом курсе «Кумыкский язык и культура речи» для филологов, педагогов, в практике преподавания кумыкского языка.

Материалы диссертации могут быть использованы в дополнении к «Орфографическому словарю кумыкского языка», к словарям разных типов современного кумыкского языка. Описание семантических свойств фразеологизмов с теологическими компонентами и их дериватами может быть использовано для исправления и уточнения словарной интерпретации значений исследуемых фразеологизмов во фразеологических и толковых словарях современного кумыкского языка.

Материалом для настоящей работы послужила индивидуальная картотека религиозной лексики и фразеологизмов с теологическими компонентами и их дериватами, состоящая из более 2000 единиц в более 3000 употреблениях, собранных методом сплошной выборки из произведений художественной литературы кумыкских писателей, публицистических текстов и фольклора. В центре исследования -систематические разноплановые наблюдения за речью верующих.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Появление новых социальных групп, вызванное политическими, экономическими, идеологическими причинами, влечет за собой возникновение новых подсистем в рамках общенационального языка. Вера человека в Аллаха «Бога» отражается на его языковой картине мира, проявляется в речи, выражается вербальными и невербальными способами на разных языковых уровнях.

2. Религиозная лексика и фразеология представляет собой самостоятельную микросистему, которая характеризуется особыми параметрами и реализует многоаспектные возможности функционирования. Теологические лексемы и их дериваты, фразеологизмы и паремии, обладающие культурно-национальной спецификой, сопровождают религиозную деятельность кумыков. Специфика компонентов определила обширность ареала, насчитывающего более 2000 единиц, широкое семантическое пространство, вербализуемое исследуемыми фразеологизмами, и их коннотативно-прагматическую информативность, проявляющуюся в многообразии их лексико-семантических групп.

3. Религиозная лексика кумыкского языка формируется разными путями: а) средствами собственного словарного фонда (в основном это относится к лексике языческого верования); б) заимствованием лексем из других языков и семантической трансформацией уже существующих слов.

4. Лексические и фразеологические теонимы в кумыкском языке не оцениваются как архаические элементы или принадлежность высокому регистру речи, а являются отличительными и характерными признаками, формирующими мусульманский религиолект.

5. Семантическое пространство, образуемое религиозными лексемами, фразеологизмами и паремиями имеет иерархическую структуру, стратифицируемую семами разного уровня абстракции. Они обнаруживают предметную, процессуальную, признанную, качественно-обстоятельственную, эмоциональную и др. групповые семы. Некоторые из групп представляют собой неоднородное по своей семантике явление и включают противопоставленные семантические подгруппы. Содержательная сторона исследуемых теонимов в большинстве случаев обнаруживается в контексте, так как они способны выражать необычайно широкий круг отношений.

6. Неодинаковая количественная представленность микрополей и их зонная организация свидетельствуют о различной аксиологической значимости микрополей, их фрагментов и, следовательно, соответствующих им культурных смыслов.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на расширенном заседании кафедры дагестанских языков Дагестанского государственного педагогического университета, ряд положений диссертационного исследования освещались в докладах на научных сессиях профессорско-преподавательского состава Дагестанского государственного педагогического университета, на международной научной конференции «Кавказские языки: генетические, типологические и ареальные связи» (Махачкала, 2008), на региональной конференции «Семантика языковых единиц разных уровней» (Махачкала, 2008), на международной конференции «Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия (Махачкала, 2009), на третьей всероссийской научно-практической конференции «Тумашевские чтения. Актуальные проблемы тюркологии» (Тюмень, 2009).

По теме диссертации опубликовано 8 статей, в том числе одна статья в научном журнале, рекомендованном ВАК Российской Федерации.

Объем и структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка

Заключение диссертации по теме «Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)», Яхьяева, Зухра Бурганитдиновна

ВЫВОДЫ ПО 2-Й ГЛАВЕ

Семантическая классификация фразеологических единиц и паремий с теологическими компонентами и их дериватами позволила дать качественную и количественную характеристику исследуемых языковых единиц. Предпринятая семантическая классификация является оригинальной, авторской разработкой, основывающейся на анализе большого фактического материала.

Исследуемые устойчивые выражения и фразеологические единицы образуют очень широкое семантическое пространство. Это объясняется тем, что названные компоненты, этимологически слова, изначально были связаны с самыми разнообразными видами деятельности кумыков, поскольку как ментальные конструкты участвовали в когнитивном процессе, отражали устройство мироздания в мифологическом сознании, а позже - религиозном, сопровождали различные процессы жизнедеятельности, и, следовательно, имели широкую область употребления им как носителем кумыкской ментальности, кумыкской культуры.

Самыми продуктивными оказались классы предметной и модальной семантики. Количественные данные, не являясь абсолютными, все же свидетельствуют о примарности предметного номинирования и оценивания объектов окружающего мира через гамму эмоциональных ощущений и суждений человека.

Единицы, входящие в одну подгруппу или множество, отличаются друг от друга одной дифференциальной или несколькими дифференциальными семами, что может обнаруживаться при анализе как самих фразеологизмов, так и в процессе анализа контекста.

Описанные семантические группы и подгруппы не отделены друг от друга жесткими границами. Между ними имеются тесные семантические связи; каждая из выделенных групп представляет собой незамкнутое объединение. Анализ вывил как их иерархические, так и синтагматические связи. Это свидетельствует о том, что они образуют сложную открытую семантико-грамматическую систему.

Как показал анализ материала, теологические компоненты чаще всего вносят в значение устойчивого выражения или фразеологической единицы семы отвлеченности, абстрактности, бытийности, глобальности, либо религиозную семантику. Демонологические компоненты придают фразеологизмам более конкретную семантику, большую степень оценочности, обнаруживая негативную коннотацию. В концепте бу дюнъя «этот мир» изучаемая лексема является основным его вербализатором в языке. Данный концепт - один из I ключевых онтологических концептов кумыкской национальной картины мира, связанный с жизнью человека в целом, со смыслом жизни, предназначением человека, а также с духовными ценностями и религией народа. Концепт бу дюнъя «этот мир» характеризуется двойственностью ядра, которое включает в себя понятие места, где обитают все живые люди, и понятие самой жизни людей в этом месте на протяжении какого-то времени. Таким образом, данный концепт следует рассматривать в пространственно-временной проекции, в которой он ограничен в пространстве планетой Земля, а во времени — человеческой жизнью. Бу дюнъя «этот мир» - это то, куда попадает человек при рождении и что с ним происходит в течение всей жизни.

Два мира свойственны языковой картине мира кумыкского народа — бу дюнъя «этот мир» и о дюнъя «тот мир» . Эти два мира кумыки называют еще по другому: заманлыкъ дюнъя «временный мир» и герти дюнъя «настоящий мир, действительный мир».Эти два мира непосредственно связаны с жизненным миром человека и отражают законы бытия этого мира.

Концепт «бу дюнья» содержательно соответствует концептосфере «заманлыкъ дюнъя». Они включают в себя понятия места, где обитают все живые люди, и понятие самой жизни людей в этом месте на протяжении какого-то времени. Человек в этом мире в кумыкской языковой картине рассматривается как гость. «О дюнья» — это настоящий мир, вечный мир в сознании кумыка. Таким образом, данный концепт следует рассматривать в пространственно-временной проекции, в которой он ограничен в пространстве планетой Земля, а во времени — человеческой жизнью. «Бу дюнъя» тесно переплетается с такими фрагментами действительности, как «рождение», «жизнь», «смерть», а также другими гносеологическими и онтологическими концептами.

Концепт О дюнъя/зальанлыкъ дюнъя носит ирреальный характер, в языке же объективируется лексемами: ахырат, женнет, жагъапием, къабур агьлю, къабур. Он не имеет четко выраженного ядра, но содержит в себе два равнозначных по объему, но противоположных по коннотационному признаку компонента: женнет и жагъаннем. Первый из них имеет ярко выраженную положительную окраску, второй наоборот. Женнет по религиозным представлениям, — место, где души праведников ведут блаженное существование после смерти. Женнет противопоставлен жагъеннему «аду». Жагьаннем «ад» употребляется в значении места, где души грешников после смерти предаются вечным мукам. Жагьаннем, в отличие от рая, находящегося на небесах, расположен под землей.

Расматриваемые концепты относятся к ключевым онтологическим концептам в кумыкской языковой картине мира, «так как преломляют в себе понятия времени, пространства, бытия, смерти и способны влиять на модель поведения человека в обществе и определять образ жизни.

Бу дюнья/заманлыкъ дюнья предстает в сознании кумыков как временное нахождение в этом мире.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Религиозная лексика значительно обогатила лексическую систему кумыкского языка, создав специальный пласт лексики. Религиозные термины относятся главным образом к исламу. Являясь в основном заимствованиями из арабского языка, они достаточно прочно утвердились в лексическом фонде современного кумыкского языка.

Большинство религиозных терминов выражает одновременно важнейшие нравственные понятия: духовность, нравственную чистоту, святыни, благочестие, уважение, раскаяние и др.

Кумыкскому языку свойственно наличие богатого словообразовательного гнезда лексем религиозной тематики: ряд лексем образуют как словоизменительные, так и словообразовательные ряды. Религиозная лексика, фраземика и паремика отражают семантику внутреннего мира человека и соотносятся с его морально-нравственным миром. Содержательная сущность этого концепта определяется психофизиологической и социальной организацией человека. По своему содержанию и характеру концептуальной информации религиозная лексика является комплексной, целостной функциональной мыслительной структурой, упорядочивающей многообразие отдельных признаков в сознании человека.

Функционально-семантическое поле религиозной лексики кумыкского языка можно представить в следующих семантических группах: 1. Названия Верховного Божества, Всевышнего Творца; 2. Полубожественные персонажи человеческого происхождения; 3. Названия «светлых» сверхъестественных сил, сподвижников пророка; 4. Названия демонических персонажей («темных» сил); 5. Фольклорные и мифологические персонажи; 6. Названия мест и событий, связанных с потусторонним миром; 7. Основные богословские термины; 8. Названия духовных лиц, людей по их отношению к вере; 9. Лексика, связанная с богослужением, с особенностями религиозных ритуалов, мусульманскими праздниками и др.: а) действия и процессы, связанные с религиозными предписаниями или воззрениями; б) названия предметов культового и обрядового назначения; в) названия строений и сооружений культового и обрядового назначения и их частей, религиозных организаций; г) наименования религиозных праздников; д) слова, описывающие религиозные ритуалы, традиционные понятия и обряды; 10. Названия религиозных текстов, учений, книг религиозного содержания; 11. Абстрактные понятия; 12. Понятия, противоречащие религиозным началам, канонам, истинам.

При описании религиозной лексики разграничиваются богословские термины и религиолектизмы. У последних есть эквиваленты в современной кумыкской речи, но говорящий в конкретной коммуникативной ситуации выбирает лексический или грамматический теоним, который становится религиолектизмом.

Словарный состав любого языка является наиболее открытой, проницаемой и подвижной системой. Все значительные события, происходящие в жизни народа, говорящего на том или ином языке, так или иначе получают в нем свое отражение. Принятие мусульманства в Дагестане положило начало формированию богатой терминологической лексики конфессиональной сферы. Для распространения нового вероучения в широких народных массах мусульманские проповедники использовали религиозные тексты, аяты из Корана. Это открыло широкие возможности для проникновения в кумыкский язык арабизмов.

В целом рассмотреная религиозная лексика представлена однословными и составными наименованиями, состоящими из двух и более слов.

Религиозные термины активно вступают в лексико-семантические отношения. В них широко представлены все общеязыковые парадигматические связи: родо-видовые отношения, синонимия, антонимия, полисемия. В основе всех лексико-семантических связей лежат логико-гносеологические процессы, совершаемые в результате сравнения, сопоставления, дифференциации и обобщения.

В лексико-семантических отношениях этого корпуса слов проявляются общеязыковые тенденции — к экспрессивности, информативности, к точности наименования, к экономии языковых средств и др.

Синонимия также является показателем системности и эволюции в религиозной лексике. В динамике синонимических рядов действует семасиологическая закономерность целесообразности выбора языковых единиц из ряда равнозначных. В исследуемой терминосистеме имеет место и явление антонимии, в которой отразилось значение противоположности /контраста/ (.жагъаннем «ад» — женнет «рай», иманлы «верующий» —. имансыз «неверующий» и т.д.).

Полисемия в религиозной лексике - наиболее яркое проявление . логико-познавательных процессов, в результате которых человек выделял в предметах, явлениях, понятиях религиозного культа и общественной жизни сходные, однородные или противоположные свойства, качества, связи (причинные и следственные) и на основе «общих элементов» обозначал новое имеющимся в употреблении словом (это так называемый лингвокреативный тип мышления). Возможность подобной аналогии, развитие абстрактного мышления способствовали видоизменению семантического объема лексем, относящихся к церковно-религиозной сфере.

Анализируя синонимию, выделяем две группы, которые классифицируются по следующим соотношениям: 1) лексические единицы, одна из которых принадлежит литературному языку, а другая -религиолекту (алым — улама «ученый», шагърю — ай «месяц», гъаркав — оълчев «мера», танбигъ — жаза «наказание», мунажат. — дуа «молитва»);

2) лексические единицы, обе принадлежащие религиолекту {гиафиъ — шапаатчы «защитник»).

Значительное количество устойчивых словосочетаний кумыкского языка — более 200 единиц - содержит религиозную лексику. С точки зрения происхождения религиозные лексемы, вошедшие в состав устойчивых словосочетаний кумыкского языка, различны. В устойчивых словосочетаниях кумыкского языка около 80 % лексем — арабского и персидского происхождения, лишь 20% представляет исконно-кумыкский материал. Данный факт свидетельствует о том, что заимствованные религиозные лексемы входили в состав лексики и фразеологии кумыкского языка и формировали религиозное значение на разных, этапах развития языка.

Анализ структуры устойчивых словосочетаний, включающих, религиозную лексику, показал, что наиболее продуктивными для данных единиц являются модели «имя существительное + имя существительное» и «имя существительное + глагол». Следует отметить, что значительное количество устойчивых словосочетаний образовано по модели предикативных словосочетаний. Обращения в структуре ряда выражений составляют особенность устойчивых словосочетаний, содержащих религиозную лексику.

Почти все исследуемые фразеологизмы восходят к структуре подчинительного словосочетания.

В результате , анализа прототипов устойчивых словосочетаний кумыкского языка были выявлены особенности основных образов религиозной сферы. Образ Аллаха предполагает в сознании носителей языка такие, характеристики как знающий,, всеведущий,; дающий или забирающий, распорядитель, волеизъявитель, спаситель. Важным оказывается способность Аллаха вступать в определённые отношения с человеком. В отношениях Аллах — человек оба субъекта могут являться активными. Однако Аллах действует тем или иным образом, а человек преимущественно обращается к Богу с просьбой совершить какое-либо действие. С точки зрения взаимоотношений, таким образом, наиболее существенным для носителей языка оказывается образ Бога дающего, распорядителя.

Образ «шайтана, джина» содержит характеристики вредоносное существо, разрушитель. Данный образ включает и представления о существовании множества подобных существ и наличии у них физических особенностей, что свидетельствует о влиянии языческих верований на восприятие сил зла в мусульманской религии. В отличие от Аллаха, воздействующего в большей степени на духовную жизнь человека, чёрт активно проявляет себя в его материальной жизни, не учитывая (и противореча) в своих действиях желаниям человека. Следует отметить, что представление о чёрте, выраженное в устойчивых словосочетаниях с компонентом «чёрт», в меньшей степени поддаётся систематизации, чем представление об Аллахе, реализующееся в устойчивых словосочетаниях с компонентом «Аллах».

Наиболее ярко культурная специфика проявляется в восприятии шайтана (джина) носителями кумыкского языка. Материальное, конкретное, фольклорное видение чёрта обусловлено влиянием язычества и особым вниманием носителей языка к нечистой силе.

Образ концепта ругъ «душа» связан в представлении носителей кумыкского языка с такими характеристиками как пребывающая в каких-либо состояниях (чаще всего страдающая), находящаяся внутри человека, но не являющаяся неотъемлемой его частью и способная перемещаться в пространстве, материальная (обладающая объёмом и подверженная физическим воздействиям).

Образ концепта гюнагь «грех» наделён такими характеристиками, как груз, неделимый, обладающий свойствами материального объекта. Он может являться результатом действия как человека, так и его души.

Наиболее ярко культурная специфика проявляется в восприятии шайтана «черта» носителями кумыкского языка. Материальное, конкретное, фольклорное видение чёрта обусловлено влиянием язычества и особым вниманием носителей языка к нечистой силе.

Устойчивые словосочетания, содержащие религиозную лексику, являются органической частью фразеологической системы кумыкского языка. Многие устойчивые словосочетания входят в синонимические гнезда кумыкских фразеологизмов, что подтверждается данными словарей кумыкского языка.

Установившаяся в современном языкознании антропоцентрическая парадигма выводит на первый план интенции человека как субъекта культуры и требует решения вопроса о культурологической информативности единиц. Фразеологический материал, аккумулирующий культурный потенциал народа, позволяет проникнуть в область универсального и культурно-национального кумыкского лингвокультурного общества, выявить особенности кумыкского менталитета.

Лингвокультурологическая функция религиолекта проявляется в том, что лексика, формирующая основу данного социолекта, позволяет осмыслить и освоить догматы мусульманского вероучения (спасение, святость, благость, любовь, богооткровенность, душа, грехопадение, благодать, покаяние, и т.д.).

Фатическая функция осуществляется в различных этикетных формулах в таких коммуникативных ситуациях как приветствия, поздравления и т.п.

Эстетическая функция религиолекта реализуется в создании текстов художественной литературы как прозаических, так и поэтических.

Историческая функция религиолекта состоит в том, что сохраняются знания, информация о жизни, обычаях, предметах обихода и т.п.

В религиолекте также реализуется функция социализации человека, саморефлексии.

Мы рассмотрели время и пространство в картине мира верующего кумыка. В религиозном мировосприятии основное противопоставление происходит по признаку «сакральное/мирское». В сознании верующего человека сосуществуют две временные линии: обычное, историческое время и религиозное, которое четко проявляется в мусульманском календаре, суточном и годовом циклах богослужения и мусульманских праздников.

В языковой картине мира, основанных на религиозном мышлении кумыков, обычно присутствуют представления о пространствах, «которые можно назвать супердистальными, - о рае и аде» [Касевич 2004: 140]. Архетипом мусульманской культуры является райский сад, куда попадает мусульманин, не совершивший грехи. В религиозной ментальности важен пространственный ориентир.

Два мира свойственны языковой картине мира кумыкского народа — бу дюнъя «этот мир» и о дюнъя «тот мир» . Эти два мира кумыки называют еще по другому: заманлыкъ дюнъя «временный мир» и гертн дюнъя «настоящий мир, действительный мир».Эти два мира непосредственно связаны с жизненным миром человека и отражают законы бытия этого мира.

Концепт О дюнъя/заманлыкъ дюнъя носит ирреальный характер, в языке же объективируется лексемами: ахырат, женнет, жагъаннем, къабур агълю, къабур. Он не имеет четко выраженного ядра, но содержит в себе два равнозначных по объему, но противоположных по коннотационному признаку компонента: женнет и жагъаннем. Первый из них имеет ярко выраженную положительную окраску, второй наоборот. Женнет по религиозным представлениям, — место, где души праведников ведут блаженное существование после смерти. Женнет противопоставлен жагъеннему «аду». Жагъаннем «ад» употребляется в значении места, где

Наиболее ярко культурная специфика проявляется в восприятии шайтана «черта» носителями кумыкского языка. Материальное, конкретное, фольклорное видение чёрта обусловлено влиянием язычества и особым вниманием носителей языка к нечистой силе.

Устойчивые словосочетания, содержащие религиозную лексику, являются органической частью фразеологической системы кумыкского языка. Многие устойчивые словосочетания входят в , синонимические гнезда кумыкских фразеологизмов, что подтверждается данными словарей кумыкского языка.

Установившаяся в современном языкознании антропоцентрическая парадигма выводит на первый план интенции человека как субъекта культуры и требует решения вопроса о культурологической информативности единиц. Фразеологический материал, аккумулирующий культурный потенциал народа, позволяет проникнуть в область универсального и культурно-национального кумыкского лингвокультурного общества, выявить особенности кумыкского менталитета.

Лингвокультурологическая функция религиолекта проявляется в том, что лексика, формирующая основу данного социолекта, позволяет осмыслить и освоить догматы мусульманского вероучения (спасение, святость, благость, любовь, богооткровенность, душа, грехопадение, благодать, покаяние, и т.д.).

Фатическая функция осуществляется в различных этикетных формулах в таких коммуникативных ситуациях как приветствия, поздравления и т.п.

Эстетическая функция религиолекта реализуется в создании текстов художественной литературы как прозаических, так и поэтических.

Историческая функция религиолекта состоит в том, что сохраняются знания, информация о жизни, обычаях, предметах обихода и т.п.

В религиолекте также реализуется функция социализации человека, саморефлексии.

Мы рассмотрели время и пространство в картине мира верующего кумыка. В религиозном мировосприятии основное противопоставление происходит по признаку «сакральное/мирское». В сознании верующего человека сосуществуют две временные линии: обычное, историческое время и религиозное, которое четко проявляется в мусульманском календаре, суточном и годовом циклах богослужения и мусульманских праздников.

В языковой картине мира, основанных на религиозном мышлении кумыков, обычно присутствуют представления о пространствах, «которые можно назвать супердистальными, - о рае и аде» [Касевич 2004: 140]. Архетипом мусульманской культуры является райский сад, куда попадает мусульманин, не совершивший грехи. В религиозной ментальности важен пространственный ориентир.

Два мира свойственны языковой картине мира кумыкского народа -бу дюнъя «этот мир» и о дюнъя «тот мир» . Эти два мира кумыки называют еще по другому: заманлыкъ дюнъя «временный мир» и герти дюнъя «настоящий мир, действительный мир».Эти два мира непосредственно связаны с жизненным миром человека и отражают законы бытия этого мира.

Концепт О дюнъя/заманлыкъ дюнъя носит ирреальный характер, в языке же объективируется лексемами: ахырат, женнет, жагъаннем, къабур агълю, къабур. Он не имеет четко выраженного ядра, но содержит в себе два равнозначных по объему, но противоположных по коннотационному признаку компонента: женнет и жагъаннем. Первый из них имеет ярко выраженную положительную окраску, второй наоборот. Женнет по религиозным представлениям, - место, где души праведников ведут блаженное существование после смерти. Женнет противопоставлен жагъеннему «аду». Жагъаннем «ад» употребляется в значении места, где души грешников после смерти предаются вечным мукам. Жагьаннем, в отличие от рая, находящегося на небесах, расположен под землей.

Во всех религиях мира признаётся, что Бог - творец мира. Верующий человек убежден, что Бог присутствует в мире в каждый момент времени. Это временной аспект. Пространственный аспект обозначается термином вездеприсутствие, что обозначает пребывание Аллаха «Бога» в любом месте. Следовательно, религиозное сознание дает уверенность в том, что мир не может существовать без Аллаха «Бога», что во всякий момент времени Аллах «Бог» его поддерживает в своем существовании и не оставляет ни на одно мгновение. Такое ощущение находит выражение в речевых формулах типа бары да зат Аллагъны къолунда «все в руках Аллаха» и т.д. Ментальную категорию, выражающую веру человека и его убеждение в том, что все свершается только по воле Божией, называют протективностью (от protector - защитник, покровитель), а единицы, соответственно, - протективами [Бугаева 2010].

Анализ большого количества примеров позволяет обобщить эги данные и предложить классификацию протективов по значению и по структуре.

По значению протективы бывают: просительные (гечып къой, Аллагъ «прости Аллах»,), благодарственные (Аллагъгъа шююор «Слава Тебе, Аллах»), свидетельские (Аллагъ гёрер «Аллах увидит»), пожелательные (къувват берсин «Бог в помощь», Аллагъ кёмек зтсин «Пусть Аллах поможет»). Обычно протективы представлены этикетными формулами благодарности, приветствия, поздравления, прощания, например: баракалла «спасибо», ассаламу алейкум ва рагъматулла «мир вам и спокойствие», Аллагъ рази болсун «пусть Аллах останется довольным» и др.

Часто протективы представляют собой устойчивые словосочетания. В разговорной речи и в этикетных формулах они преобладают. Так, в диалогах типа Как дела? Как спала? Как здоровье? Как съездил? ответной репликой часто бывает Алгъамдургшла «Слава Богу»!, что соответствует значению «хорошо», «нормально». В этом значении чаще употребляется вариант фразы Алгьал1дуршла, а именно: Аллагъгъа шюкюр, яман тюгюлбюз «Слава Аллаху. Спасибо Аллаху, не плохо (живем)».

Основной способ представления протективности в речи - лексико-семантический. Это дает возможность рассматривать протективность как функционально-семантическую категорию интерпретационного плана, имеющую полевую организацию своих собственных средств выражения.

Теологические лексемы и их дериваты, фразеологизмы и паремии, обладающие культурно-национальной спецификой, сопровождают религиозную деятельность кумыков. Специфика компонентов определила обширность ареала, насчитывающего более 2000 единиц, широкое семантическое пространство, вербализуемое исследуемыми фразеологизмами, и паремиями* и их коннотативно-прагматическую информативность, проявляющуюся в многообразии их лексико-семантических групп.

Семантическое пространство, образуемое религиозными лексемами, фразеологизмами и паремиями имеет иерархическую структуру, стратифицируемую семами разного уровня абстракции. Они обнаруживают модальную, предметную, процессуальную, признанную, качественно-обстоятельственную и др. групповые семы. Некоторые из групп представляют собой неоднородное по своей семантике явление и включают противопоставленные семантические подгруппы. Содержательная сторона исследуемых теонимов в большинстве случаев обнаруживается в контексте, так как они способны выражать необычайно широкий круг модальных отношений.

Предметные фразеологизмы объективируют субкатегориальные семы отвлеченного понятия, лица и неодушевленного предмета и места, предполагающие разрядное значение единиц.

Процессуальные фразеологизмы входят в субкатегорию объектности и субъектиости, включающую 2 разряда: деятельности и состояния лица.

Экстралингвистические факторы оказывают заметное влияние на формирование семантики некоторых фразеологических и паремиологических единиц.

Культурологическая информативность исследуемых фразеологизмов и паремий выявляется при их рассмотрении в качестве конституентов лингвокультурологического поля «кумыкская национальная личность», представляющего собой иерархическую структуру множества фразеологизмов и паремий, обладающих общим (инвариантным) смыслом, характеризующих определенную культурную сферу.

Анализ пословиц и поговорок позволил утверждать, что паремиологическая зона отражает отношение кумыков к религии и понимание различных сторон этого концепта.

Религиозность кумыков проявляется в их быту, в обрядах, прежде всего, связанных с рождением ребенка, свадьбой и похоронами. В церемонию погребального обряда включаются поминальные трапезы (аш), раздача милостыни (садака) и мужские сидения для соболезнования, в целом укрепляющие ощущение связи между поколениями, почтение к старшим, память о родных, чувство солидарности и национального единения.

Перспективным представляется изучение фразеологических и паремиологических единиц с теологическими компонентами и их дериватами как выразителей интертекстуальности, а также исследование расширенного состава интертекстуальных единиц с указанными компонентами. В свете возросшего научного интереса к стилистике художественного текста возможно изучение стилистико-эстетической функции исследуемых фразеологизмов и паремий в художественных текстах определенного автора (например, М.-А. Османова), а также представителей какого-либо литературного направления.

В перспективе настоящая работа предполагает изучение фразеологизмов с религиозными компонентами «в родственных и неродственных языках, что способствует определению общекультурных, историко-национальных и интернациональных свойств исследуемых фразеологизмов, а также установлению взаимодействия и взаимовлияния конкретных языков. Перспективным представляется исследование влияния экстралингвистических (мусульманских и языческих) факторов на формирование структуры и семантики фразеологизмов с религиозными компонентами в кумыкских диалектах.

Развитие отношений между народами разных стран сегодня делает сопоставительный аспект изучения языковых явлений особенно плодотворным. По справедливому наблюдению исследователей, «национально-специфические особенности семантического пространства языка хорошо выявляются при контрастивном изучении разных языков» (Попова, Стернин 2002: 35). В перспективе анализ религиозной лексики, фраземики и паремики кумыкского языка на фоне других тюркских языков, в особенности огузских, позволит более полно охарактеризовать особенности реализации мусульманского мировидения в кумыкском языке, в его устойчивых словосочетаниях в частности, и таким образом более чётко представить специфику религиозного самосознания кумыков.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Яхьяева, Зухра Бурганитдиновна, 2010 год

1. Абрамзон С. М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи. М., 1971. -238 с.

2. Акбаее Ш. X Диалекты карачаево-балкарского языка в структурно- генетическом и ареальном освещении. — Карачаевск: Изд-во КЧГПУ, 1999.-258с.

3. Алефиренко Н. Ф. Спорные проблемы семантики. М., 2005.236 с.

4. Алефиренко Н. Ф. Фразеология в системе современного русского языка. Волгоград: Перемена, 1993. - 152с.

5. Андреева Т. Л. Выражение религиозной составляющей национального самосознания (сравнительно-сопоставительный анализ лексической семантики на материале английского языка): Автореф. дис. .канд. филол. наук. Томск, 2007. - 22 с.

6. Антология концептов. М., 2007. - 269 с.

7. Антропова В. В. Фразеологизмы с теологическими, демонологическими компонентами и их дериватами в современном русском языке: семантический и лингвокультурологический аспекты. -Челябинск, 2004.

8. Арсентьева Е. Ф. Сопоставительный анализ фразеологических единиц. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1989. - 125 с.

9. Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962.

10. Архангельский В. Л. Устойчивые фразы в современном русском языке. Ростов - на - Дону: Изд. Ростовского ун-та, 1964. - 316с.

11. Ахманова О. С. Очерки по общей и русской фразеологии. М.,295с.

12. Бабкин А. М. Русская фразеология, её развитие и источники. -Л.: Наука, 1970.-264 с.

13. Бабушкин А. П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка, их личностная и национальная специфика: Автореф. дисс. докт. филол. наук. Воронеж, 1998.

14. Байрамое Г. А. Основы фразеологии азербайджанского языка: Автореф. дис. .докт. филол. наук. Баку, 1970. - 39 с.

15. Балабушевич В. Ю. Религиозный текст: диалектика содержания и интерпретация: Автореф. дис. .канд. философ, наук. Новосибирск, 1997.- 19 с.

16. Бикбулатов Н. В., Фатыхова Ф. Ф. Семейный быт башкир Х1Х-ХХ вв. М.: Наука, 1991. - 125 с.

17. Благова Н. Г. Система церковных номинаций в русской деловой речи XVII века // Единицы восточнославянских языков: структура, семантика, функция: Межвуз. сб. тр. Тула, 1992. - С. 2-21. Рукопись деп. в ИНИОН РАН 46362 от 2.04.92.

18. Бобырева Е. В. Религиозный дискурс: ценности, жанры, стратегии (на материале православного вероучения): Автореф. дис. докт. филол. наук. — Волгоград 2007.

19. Богуславский В. М. Человек в зеркале русской культуры, литературы и языка. М.: Космополис, 1994. - 237 с.

20. Булавина С. В. Русские устойчивые словосочетания, содержащие церковно-религиозную лексику: Дис. . канд. филол. наук. -М., 2003.

21. Булыгииа Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 576с.

22. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание: Пер. с англ. Отв. ред. М. А. Кронгауз, вступ. ст. Е. В. Падучевой. М: Русские словари, 1997. -416 с.

23. Верещагин Е. М. Церковнославянская книжность на Руси: Лингвотекстологические разыскания. М.: Индрик, 2001. -607 с.

24. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. -М.: Русский язык, 1990. 246 с.

25. Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М.: Учпедгиз, 1947. - 784 с.

26. Вощева Е. А. Особенности функционирования лексики церковно-книжного фонда в русском литературном языке // Синхронический и диахронический анализ языковых единиц русского языка. Киев, 1989. - С. 39-46.

27. Воркачев С. Г. Любовь как лингвокультурный концепт. М.,2007.

28. Воркачев С. Г. Постулаты лингвоконцептологии // Антология концептов. М., 2007.

29. Воркачев С. Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М.,2004.

30. Гаджиева Н. 3. Основные пути развития синтаксической структуры тюркских языков. М.,1973. -280 с.

31. Гаджиева Н. 3. Глухое начало в тюркском праязыке // Советская тюркология, 1973, № 4. С. 8-14.

32. Гаджиева С. Ш. Кумыки. Историческое прошлое. Культура. Быт. Книга первая. Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 2000. 432 с.

33. Гаджиева С. Ш. Кумыки. Историческое прошлое. Культура. Быт. Книга вторая. — Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 2005. 432 с.

34. Гак В. Г. Особенности библейских фразеологизмов в русском языке (в сопоставлении с французскими библеизмами) // Вопросы языкознания. 1997. - №5. - С. 55-65.

35. Гарипова Л. Р. Концепты татарской языковой картины мира: репрезентации в лексеме дюнъя: Автореф. дис. .канд. филол. наук. — Казань, 2007.

36. Гвоздарев Ю. А. Основы русского фразообразования. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1975.

37. Гвоздарев Ю. А. Русское слово. М.: Просвещение, 1983.

38. Гмыря Л. Б. Страна гуннов у Каспийских ворот. Махачкала,1995.

39. Гмыря Л. Б. Языческие культы у гуннов Северо-Восточного Кавказа. // Обряды и культы древнего и средневекового населения Дагестана. Махачкала, 1986.

40. Горюшш 1а Р. И. Лексика христианства в русском языке (системные отношения прямых конфессиональных и производных значений слов): Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 2002. - 20 с.

41. Грамматика карачаево-балкарского языка. Фонетика, морфология, синтаксис / Под общ. ред. профессора Н. А. Баскакова. -Нальчик: Эльбрус, 1976. — 571 с.

42. Гукасян В. О культовых терминах в удинском языке // Вопросы тюркологии, 1975.

43. Гумилев Л. Н. Тысячелетие вокруг Каспия. Баку, 1991.

44. Гумилев Л.Н. Древние тюрки. М., 1967.

45. Гуревич А. Г. Концепт света и тьмы в русской и английской языковых картинах мира: Автореф. дис. .канд. филол. наук. — Махачкала, 2005.

46. Гюлъмагомедов А. Г. Основы фразеологии лезгинского языка: Уч.пособие для студ. ун-та. Махачкала, 1978. - 128 с.

47. Гюлъмагомедое А. Г. Фразеология лезгинского языка. -Махачкала, 1990. 99 с.

48. Джумаев М. О. Лексико-семантические особенности Нафахот-ул-унса Абдурахмана Джами: Автореф. дис. .канд. филол. наук. -Душанбе, 2007.

49. Дмитриев Н. К. Строй тюркских языков. М.: Наука, 1962.608 с.

50. Добрыднева Е. А. Коммуникативно-прагматическая парадигма русской фразеологии: Монография / Науч. ред. Н.Ф. Алефиренко. -Волгоград: Перемена, 2000. 224с.

51. Дубровская О. Г.' Лингвокультурологический аспект сопоставительного исследования русских и английских пословиц об уме и глупости: Дис. канд. филол. наук. Тюмень, 2000. - 260с.

52. Дыренкова Н. П. Умай в культе турецких племен. // Культура и письменность Востока. Т. 3. Баку, 1928.

53. Жарашуева 3. К. Вопросы фразеологии современного карачаево-балкарского языка: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Баку, 1973.-24 с.

54. Жарашуева 3. К. Фразеологический словарь карачаево-балкарского языка. Нальчик, 1995. - 476 с.

55. Жуков В. П. Русская фразеология: Учеб. пособие для филол. спец. вузов. М.: Высш. шк., 1986. - 310с.

56. Жуков В. П. Семантика фразеологических оборотов: Учеб. пособие для студентов пед. институтов по спец. «Рус. яз. и лит.» М.: Просвещение, 1978.-160с.

57. Жуков В. П., Жуков А. В. Морфологическая характеристика фразеологизмов русского языка. Л.: Наука, 1980. - 97 с.

58. Заметалина М. Н. Функционально-семантическое поле бытийности в синхронии и диахронии. Волгоград: Перемена, 2002. - 228 с.

59. Зарайская M. О. Фразеология библейского происхождения в психолингвистическом аспекте // Язык, культура и социум в гуманитарной парадигме. М: Тверь, 1999. - С. 104-107.

60. Зубкова JI. И. Национально-культурная специфика концепта БОГ в русской и английской паремиологии // Язык и национальное сознание. 1998. - С. 49-50.

61. Иванова H. Е. Библейские фразеологизмы и их лексикографическая обработка в словарях современного английского языка различных типов: Автореф. дис. канд. филол. наук. Иваново 2007.

62. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца 18 в./Отв. ред. акад. Б. Б. Пиотровский. -М.: Наука, 1988. — 544 с.

63. Кадыраджигв К. С. Проблемы сравнительно-исторического изучения кумыкского и тюркских языков. Махачкала, 1998. - 380 с.

64. Камчатное А. М. История и герменевтика славянской Библии. -М.: Наука, 1998.-223 с.

65. Карабулатова И. С. Религиозная коммуникация и этническое самосознание // Лингвистические аспекты речевой культуры. 2000. - С. 89-96.

66. Карасик В. И. Религиозный дискурс // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики: Сб. науч. тр. / ВГПУ. Волгоград: Перемена, 1999. - С. 5-9.

67. Кимелев Ю. А. Философия религии: Систематический очерк. -M.: Nota Bene, 1998.-423с.

68. Климов Г. А., Эделъман Д. И. К этимологии Албасты//Алмаеты // Советская тюркология, № 3, 1979.

69. Кляшторный С. Г. Мифологические сюжеты в древнетюркских памятниках. Тюркологический сборник. 1977. -М., 1981.

70. Кляшторный С. Г. Праболгарский Тангра и древнетюркский пантеон. // Сборник в память на проф. Станчо Ваклинов. София, 1984.

71. Кобозева И. М. Лингвистическая семантика: Учебник. — М:

72. Эдиториал УРСС, 2000. 352с. 84.

73. Колесов В. В. Философия русского слова. СПб, 2002.

74. Кононов А. Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. М.-Л.: Изд.-во АН СССР, 1956. - 569с.

75. Кононов А. Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. М.- Л.: Изд.-во АН СССР, 1960. - 238 с.

76. Копыленко М. М. Очерки по общей фразеологии. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1989. - 192 с.

77. Копыленко М. М. Очерки по общей фразеологии. Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1978. 144 с.

78. Косарев В. В. От язычества к монотеизму // Общественные науки и современность. 2001. - № 1. - С. 175-182. 89.

79. Котова М. Ю. О пословицах библейского происхождения в современных славянских языках // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 2. История, языкознание, литературоведение. 1993. - Вып. 1. - С. 43-50.

80. Кругликова Л. Е. Структура лексического и фразеологического значения: Учебное пособие. М.: МГПИ, 1988. - 86 с.

81. Курбанов X Т. Религиозная лексика в чеченском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. -М., 2007. -162 с.

82. Лайпанова 3. А. Структурно семантические особенности фразеологических единиц с соматическим компонентом в карачаево-балкарском языке в сопоставлении с русским. -Карачаевск. 2007. - 168 с.

83. Лейчик В. М. Обновление религиозного стиля: взгляд лексиколога // К культуре мира через диалог религий, диалог цивилизаций.-2000.-Т. 1.-С. 165-171.

84. Листрова-Правда Ю. Т. Лексика и фразеология религиозного характера в повседневном языковом употреблении // Современная языковая ситуация и совершенствование подготовки учителей-словесников. -Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 1996. Ч. 2. - С. 10-11.

85. Листрова-Правда Ю.Т. Своеобразие библеизмов всовременном русском языке // Поиск. Опыт. Мастерство. Актуальные вопросы обучения иностранных студентов. Воронеж, 2001. -Вып. 4.-С. 99-104.

86. Малъсагова М. И. Теонимическая лексика в русском языке (на материале художественной литературы): Дис. .канд. филол. наук. — Магас, 2004.

87. Маслоеа В. А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М.: Издательский центр «Академия», 2001. - 208с.

88. Маслоеа В. А. Введение в когнитивную лингвистику. М., 2007.

89. Мелероеич А. М., Мокиенко В. М. Фразеологизмы в русской речи: Словарь. М.: Русские словари, 1997. - 864 с.

90. Мень А. Истоки религии, 2-е изд., перераб. Брюссель, 1991.428с.

91. Мень А. История религии. В 2-х кн. Кн. 1-я: В поисках Пути, Истины и Жизни: Учеб пособие. М.: Издательская группа «Форум-Инфра-М», 2000. - 216с.

92. Мнтелъская Ж. 3. Языковые свойства фразеологизмов модального класса: Дис. .канд. филол. наук. Челябинск, 1996. - 198с.

93. Михальчук И. П. Концептуальные модели в семантической реконструкции (индоевропейское понятие "закон") // Известия РАН. 1997. т. 56. № 4.

94. Мокиенко В. М. Славянская фразеология. М.: Высшая школа, 1982.-288с.

95. Молотков А. И. Основы фразеологии русского языка. Л.: Наука, 1977. - 283с.

96. Нестерова Л. Ю. Структурно-семантические и функциональные свойства фразеологизмов предикативной семантики: Автореф. дис. канд. филол. наук. Челябинск, 1999. - 24с.

97. Оноприенко С. Библеизмы современного русского языка: Дис. . канд. филол. наук. — Воронеж, 1997. 189 с.

98. Отаров И. М. Лексикология карачаево-балкарского языка / Отв. ред. Жаппуев A.A. Нальчик, 1996. - 220 с.

99. Панова Л. Г. Грех как религиозный концепт: (На примере русского слова "грех" и итальянского "рессато" // Логический анализ языка: -Языки этики.- 2000. С. 167-177.

100. Попова 3. Д. Очерки по когнитивной лингвистике. — Воронеж: Истоки, 2001.- 191 с.

101. Попова 3. Д, Стернин И. А. Основные черты семантико-когнитивного подхода к языку // Антология концептов. М., 2007.

102. Попова 3. Д., Стернин И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж, 2001.

103. Потапов Л. П. Древнетюркские черты в почитании неба у С аяно-Алтайских народов // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. Наука, Сибирское отд. Новосибирск. 1978.

104. Потапов Л. П. Умай божество древних тюрков в свете этнографических данных // Тюркологический сборник. 1972. - М., 1973. С. 265-286.

105. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. 1-2.-М.: Наука, 1958.-536 с.

106. Пржещавский П. Нравы и обычаи в Дагестане // Военный сборник. Т. XII, 1860, № 4. С. 272-273.

107. Прибытько Е. Н. Библеизмы в языке современных газет: Дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 2002. - 184 с.

108. Прибытько, Е. Н. Библеизмы в религиозно-проповедническом стиле // Край Воронежский : Межвуз. студ. сб. Воронеж, 1999. - Вып. 3. — С.32-43.

109. Прилуцкий А. М. Семиотическое пространство религиозного дискурса как предмет религиоведческого исследования: Автореф. дис. .канд. филол. наук. — Санкт-Петербург, 2008.

110. Прохоров Ю. Е., Чернявская Т. Н. Лингвострановедениесегодня: от итогов симпозиума к перспективам конгресса / /РЯЗР. — 1994. -№3.

111. Родионова И. В. Имена библейско-христианской традиции в русских народных говорах: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Екатеринбург, 2000. 20 с.

112. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Б. А. Серебренников, Е. С. Кубрякова, В. И. Постовалова и др. М.: Наука, 1988.-216с.

113. Руденко С. И. Башкиры: Историко-этнографический очерк. М.: Наука, 1955.- С.273.

114. Ряховская Т. В. Феномен веры: онтолого-гносеологический анализ: Автореф. дис. .канд. философ, наук. Тамбов, 2006. -167 с.

115. Савенкова Л. Б. Русская паремиология: семантический и лингвокультурологический аспекты. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 2002. -240 с.

116. Св. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. -М., 1992.

117. Сергеева Е. В. Диалог русской философии и православия; концепт "Бог" в философском и богословском дискурсе // Текст; Узоры ковра; Науч.метод.семинар "TEXTUS". СПб; Ставрополь, 1999. - Вып. 4, ч.1. - С. 44-49.

118. Сергеева Е. В. Особенности семантики лексемы СВЕТ в религиозно-философском тексте конца 19 начала 20 века // Текст как объект многоаспектного исследования. СПб., 1998. Вып. 3, ч.2. С. 179-186.

119. Сергеева Е. В. Лексическая экспликация концепта «религия« врусском языке (Политическая лингвистика. Выпуск (2) 22. - Екатеринбург, 2007.-С. 151-165.

120. Серебренников Б. А., Гаджиева Н. 3. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Баку: Маариф, 1979. - 302 с.

121. Серебрякова М. Н. К вопросу об истоках и эволюции традиционного мировоззрения турок. // Традиционное мировоззрение у народов Передней Азии. М. 1992.

122. Солодухо Э. М. Вопросы сопоставительного изучения заимствованной фразеологии. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1977. - 160 с.

123. Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. М.: "Языки русской культуры", 2001.

124. Татар Б. Функционирование религиозной фразеологии в художественной литературе современного русского языка // Слово и фразеологизм в русском литературном языке и народных говорах. — 2000. -С. 159-164.

125. Текеев И. К. Фразеологический словарь карачаевского языка. -Черкесск, 1992.-255 с.

126. Телия В. Н. Русская фразеология: семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 288с.

127. Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация: Учеб пособие М.: Слово / 81оуо, 2000. - 624с.

128. Тимофеев К. А. Из наблюдений над религиозной лексикой русского языка // Дискурс. 1997. - №3. - С. 42-45.

129. Тимофеев К. А. Религиозная лексика русского языка как выражение христианского мировоззрения. Новосибирск, 2001. - 88 с.

130. Токарев С. А. Религия в истории народов мира. М., 1964.

131. Томахин Г. Д., Фомин Б. Н. Проблематика сопоставительного лингвострановедения // Научные традиции и новые направления впреподавании русского языка и литературы. Доклады советской делегации на VI конгрессе МАПРЯЛ. М.: Русский язык, 1986.

132. Убийко В. И. Концепт «душа» в концептосфере «внутренний мир человека» //Язык и национальное сознание. — 1998. -С. 46 47.

133. Уфимцееа А. А. Лексическое значение: Принципы семиологического описания лексики / Под ред.'Ю.С. Степанова. Изд. 2-е, стереотипное. М.: Едиториал УРСС, 2002. - 240 с.

134. Фелицына В. П., Прохоров Ю. Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: Лингвострановедческий словарь / Под ред. Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова. М: Русский язык, 1979. - 240 с.

135. Хаджшаев Х-М. И. Очерки карачаево-балкарской фразеологии.- Черкесск, 1970. 160 с.

136. Хайрулина Р. X. Картина мира во фразеологии: от мировидения к миропониманию. Монография. Уфа: БГПУ, 2001. - 285 с.

137. Хроленко А. Т. Лингвокультуроведение: Пособие к спецкурсу по проблеме «Язык и культура». Курск: Изд-во ГУИПП «Курск», 2000. - 168 с.

138. Хужевой Л. К. «Религиозная лексика в кабардино-черкесском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Нальчик, 2002.

139. Чепасова А. М. Предметные фразеологизмы русского языка. -Челябинск: Изд-во ЧГПУ, 2003. 267с.

140. Чепасова А. М. Семантико-грамматические классы русских фразеологизмов. Челябинск: Изд-во ЧГПИ, 1974. - 99с.

141. Чепасова А. М. Синонимия фразеологизмов // Системные связи и отношения фразеологизмов. Сборник научных трудов. Свердловск: Изд-во ОПТУ, 1989. - С. 3-20.

142. Шанский Н. М Фразеология современного русского языка. -СПб.: Специальная литература, 1996. 192 с.

143. Шанский Н. М. Фразеология современного русского языка: Учеб пособие для вузов по спец. «Рус. яз. и лит.». 3-е изд., испр. и доп.

144. М.: Высш. шк., 1985. 160с.

145. Шанский Н. М. Фразеология современного русского языка: Учеб. пособие для студ. ун-тов. М.: Высш. шк., 1969. — 232 с.

146. Шведова Н. В. Фразеологизмы с компонентами «Бог» и «черт» в современном русском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. -Тюмень, 2004. 20с.

147. Шихсаидов А. Р. Ислам в средневековом Дагестане (VII—XII вв.). Махачкала, 1969. - С. 220-222.

148. Шлейермахер Ф. Д. Речи о религии к образованным людям ее презирающим. Монологи. СПб.: АО «Алетейя», 1994. - 335с.

149. Шумшова Г. Г. Семантико-грамматические свойства фразеологизмов модели не или ни + падежная форма существительного: Автореф. дис. канд. филол. наук. Саратов, 1982. -15с.

150. Щербак А. М. Очерки сравнительной грамматики тюркских языков (глагол). JL: Наука, 1982. 181 с.

151. Щербак А. М. Очерки сравнительной грамматики тюркских языков (имя). JL: Наука, 1977. 190 с.

152. Юсупов Р. М. Краниология башкир. JL: Наука, 1989. - С.63.

153. Яковлева Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модель пространства времени и восприятия). М.: Изд-во «Гнозис», 1994. - 334с.

154. Kucharska-Dreiss Е. Teolingwistyka-próba popularyzacji terminu, w:. Jqzyk religijny dawniej i dzis, red. S. Mikoiajczak, T W^clawski, Poznan, 2004.

155. ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ СЛОВАРИ И УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ ИХ НАЗВАНИЙ1. .АзербРЛ 1941 — Азербайджан ча-русча лу гет. — Баки, 1941.

156. АзербРС 1986 Азербайджанско-русский словарь. — Баку. 1986.

157. Айтывлар ва аталар сёзлери. Сост. А. Абдурахманов. — Махачкала, 1983.

158. БашкРС 1958 — Башкирско-русский словарь. — Уфа, 1958.

159. БЭ 2005: 96 Большая энциклопедия. — М., 2005.

160. Даибова К. X. Краткий фразеологический словарь кумыкского языка. — Махачкала, 1973.

161. Даибова К. X. Кумыкско-русский и русско-кумыкский фразеологический словарь. — Махачкала. 1981.

162. ДТС 1969 — Древнетюркский словарь. Л., 1969.

163. Жарашыуланы 3. Къ. Къарачай-балкъар тилни фразеология сёзлюгю. Нальчик, 2001.

164. КазРС 2001 — Казахско-русский словарь. Алматы, 2001.

165. КБРС 1989 Карачаево-балкарско-русский словарь. - М.: Русский язык, 1989.

166. КиргРС Киргизско-русский словарь. В 2-х томах. Составил проф. К. К. Юдахин. - Фрунзе, 1985.

167. Кубрякова Е.С. и др. Краткий словарь когнитивных терминов. -М., 1996.

168. КумРС Кумыкско-русский словарь / Под ред. 3.3. Бамматова. — М., 1969.

169. КъазОС: 2001 Казахша-орысша создш. - Алматы, 2002.

170. КъМТАС: 1996 — Къарачай-малкъар тилни англатма сёзлюгю. / Под ред. Ж. М. Гузеева. Т.1. Нальчик, 1996 - 1016 с.

171. КЪМТАС 2002 — Къарачай-малкъар тилни англатма сёзлюгю. / Под ред. Ж. М. Гузеева. Т.2. Нальчик, 1996 - 1168 с.

172. КЪМТАС 3 2005 — Къарачай-малкъар тилни англатма сёзлюгю. / Под ред. Ж. М. Гузеева. Т.1. Нальчик, 1996 — 1157 с.

173. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. — М.: Сов. энциклопедия, 1990.

174. НогРС: 1963 Ногайско-русский словарь. -М., 1963.

175. Пословицы и поговорки народов Дагестана. Сост. А.Ф Назаревич. Махачкала, 2006.

176. Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. 1-1У. СПб., 18931911.

177. РАзербС 1984 Русско-азербайджанский словарь. - Баку. 1984.

178. РКС 1999 — Русско-кумыкский словарь. Под ред. Б. Г. Бамматова. -М., 1999.

179. Русский язык. Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1997. - 703 с.

180. ТатарРС 1966 — Татарско-русский словарь. М.: Издательство: Сов. энциклопедия, 1966.

181. Фразеологический словарь русского литературного языка: В 2 т./ Сост. А.И. Федоров. М.: Цитадель, 1997. - 391с.

182. ХакРС Хакасско-русский словарь. Под редакцией Н. А. Баскакова. - М., 1953.

183. ЭСТЯ Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на буквы «Л», «М», «Н», «П», «С». Издательство: - М.: Восточная литература РАН, 2003. - 446 с.

184. ЭСТЯ Этимологический словарь тюркских языков: Общетюркские и межтюркские основы на буквы "К", "К^" / Авт. сл. статей Л. С. Левитская, А. В. Дыбо, В. И. Рассадин. - М., 1997.

185. ЭСТЯ Этимологический словарь тюркских языков: Общетюркские и межтюркские основы на букву "К," / Авт. сл. статей Л. С. Левитская, А. В. Дыбо, В. И. Рассадин. - М., 2000.

186. Яранцев Р. И. Русская фразеология. Словарь-справочник: Ок. 1500 фразеологизмов. М.: Рус. яз., 1997.

187. СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ЦИТИРОВАННЫХ ПРИМЕРОВ

188. Абуков Камал. Мен гюнагьлыман, Марьям. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1972.

189. Абуков Камал. Мен гюнагьлыман, Марьям. Магьачкала, 1972.

190. Абуков Камал. Учгъунлар. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1963.

191. Абуков Микайыл. Яшавну ахыры ёкъ. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1969.

192. Акавов Аяв. Нарт. Магьачкала, 1956.

193. Акаев Абусупьян Пайхамарны ёлу булан. -Магьачкъала, 1997.

194. Акъаев Акъай. Ерни йыры. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1977.

195. Альбериев Шарип. Гьасиретлик. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1954.

196. Альбериев Шарип. Сержантны хабары. — Магьачкъала: Дагучпед-гиз, 1956.

197. Астемиров Багъавдин. Тангчолпан. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1959

198. Атабаев Магьаммат. Товба. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1993.

199. Атаев Баммат. Шавхалны гиччи уланы. Магьачкала, 1998.

200. Атаева Зарипат. Къурдашлар къыйынлы гюн табула. — Магьачкала, 1985.

201. Аткъай. Къумукъ тюзде. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1954.

202. Батырмурзаев Нугьай. Давут булан Лайла. — Магьачкъала:1. Дагкнигоиздат, 1965.

203. Бийболатов Темирболат. Бугъав уьзген йыр. — Магьачкала, 1990.

204. Гереев Юсуп. Чувяки. Айхалай. — Магьачкъала, 2009.

205. Гьамитов Абзайдин. Сайламлы асарлар. Магьачкъала, 1994.

206. Гьаэюиев Анвар Юрекни янывлары. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1972.

207. ДадаеАйбала. Уьч шаир. -Магьачкъала, 1994.

208. Даеутов Гъайбулла. Ахыр бийив. Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1995.

209. Закавов Жават. Ана юрек. — Магьачкъала, 2007.

210. Ибрагыш Хамав. Дагъыстан намус. — Магьачкала, 1980.

211. Керимов Ибрагим. Къанатлы къыз. Магьачкала, 1972.

212. Керимов Ибрагим. Терен булакъ. Магьачкала, 1964.

213. Керимов Ибрагьим. Магьач. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат,1962.

214. Керимов Ибрагыш. Тик толкъунлар. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1994.

215. Керимов Ибрагьим. Йырчы Къазакъ. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 2007.

216. Къумукъ халкъ йырлары. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1990.

217. Къурбанов Амир. Тав тюпдеги юртда. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1963

218. Мамаев А. Борагъанлар: Повестлер ва хабарлар. Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1991.

219. Мантаева Умукюсюм. Биринчи язбаш. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1988.

220. Османов Магьаммат-апенди. Шавхалны къаласы. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1959.

221. Расулов Расул. Бекенез. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1958.

222. Салаватов Алимпаша. Айгъази. Магьачкъала:1. Дагкнигоиздат, 1581985.

223. Султанов Камнлъ. Яшланы яшаву. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1992.

224. Хангиьииев Магъаммат. Чубурув бойларда. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1954.

225. Ханмуразев Наби. Хошгелдинг, язбаш. Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1959.

226. Шамсутдинов Къурбанали. Досланы тавушу. — Магьачкъала: Дагупедгиз, 1986.

227. Ягьияев Магъамматсолтан. Оьлюмден уьст болгъанлар. — Магьачкъала: Дагкнигоиздат, 1968.