Проблемы кабардино-черкесской диалектологии тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.09, доктор филологических наук в форме науч. докл. Таов, Хазеша Талиевич

• Таов, Хазеша Талиевич
• доктор филологических наук в форме науч. докл.
• 1998

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Проблемы кабардино-черкесской диалектологии»

Адыгское языкознание возникло на базе адыгской (адыгейской и кабардино-черкесской) диалектологии. Фонетические, грамматические и лексические исследования Ш.Б.Ногмова, а также его записи произведений устно-поэтического творчества, относящиеся к первой половине 19 века» основываются на диалекте самого автора (42). Русско-черкесский словарь и краткая грамматика Л.Я.Люлье, опубликованные в конце первой половины прошлого столения, представляют собой, по сути, первое описание шапсугского диалекта (39). Записи фольклорных произведений К.Атажукина, П.Тамбиева и других, публиковавшиеся в СМОМПК и ССКГ, отражают диалектные особенности кабардино-черкесского языка во второй половине 19 и начале 20 веков (49). Даже русско-ккабардинский словарь и грамматический очерк Л. Г. Лопатинского включают диалектные черты языка его информаторов - Т.Кашежева и П.Тамбиева (38).

Более того, некоторые поздние и позднейшие лингвистические исследования, носящие обобщенные названия, по своему базовому материалу ограничиваются данными того или иного диалекта или говора. Так, недавно вышедшая книга канадского кавказоведа Да.Коларуссо по кабардинскому языку опирается на материал говора кабардинцев, компактно проживающих в штате Нью-Джерси, США (90). Работа голландского ученого Р.Смейтса по фонетике, фонологии и грамматике черкесского (адыгейского) языка построена на данных шапсугского диалекта, представленного в Турции (93). Список подобных лингвистических работ далеко не исчерпывается исследованиями указанных авторов. Однако из сказанного вытекает, что основы адыгской диалектологии заложены еще первыми исследователями адыгских языков (Ш.Б.Ногмовым, Л.Я.Люлье, Л.Г.Лопатинским и другими), а описание диалектов и говоров адыгейского и кабардино-черкесского языков продолжается в последующие периоды.

В настоящем научном докладе подводятся итоги работы автора по кабардино-черкесской диалектологии, нашедшие отражение в его публикациях в 1969-1997 гг.

Выбор темы исследования обусловлен значением диалектов и говоров кабардино-черкесского языка в ратении лингвистических, этнолингвистических и отчасти исторических проблем. Достаточно сказать, что при отсутствии давних письменных традиций у адыгских народов значительно возрастает роль территориальных диалектов и говоров для изучения истории адыгских языков, построения исторической и сравнительной грамматик, определения статуса литературного языка, его устной и письменной форм реализации в современном обществе. Диалектные данные приобретают важное значение для исследования традиционной кабардино-черкесской (шире - адыгской) культуры, реконструкций ее наиболее значительных фрагментов. В современных диалектах и говорах сохранились многие языковые единицы (лексемы, фразеологизмы, синтаксические и семантические явления), проливающие свет на культуру адыгского этноса.

Задачей автора научного доклада было рассмотрение следующих основных аспектов кабардино-черкесской диалектологии:

I* Классификация кабардино-черкесских диалектов и говоров.

2. Своеобразие возникновения и формирования кабардино-черкесских диалектов и говоров.

3. Наиболее существенные структурные (фонетические, грамматические и лексические) особенности кабардино-черкесских диалектов и говоров.

4. Роль кабардино-черкесских диалектов и говоров в решении лингвистических и исторических проблем адыгского этноса.

5. Отношение кабардино-черкесского литературного языка к диалектам и говорам.

Исследование указанных узловых проблем кабардино-черкесской диалектологии дало возможность рассмотреть диалект (говор) в его пространственной проекции, осмыслить фонетические процессы, пути и причины фонетических, морфологических и лексических изменений, дать характеристику изоглоссным явлениям, определить доминирующие и маргинальные особенности диалектов и говоров, раскрыть характер взаимодействия литературного языка и диалектов, показать, какие уровни более изменчивы, а какие более консервативны, проследить ход фонетических, морфологических и лексических процессов, выяснить, в каких диалектах и говорах изменения протекают более интенсивно, а какие диалекты и говоры или уровни того или иного диалекта менее подвержены изменениям.

В процессе исследования материала автор опирался на работы по диалектологии Ш.Ногмова, Хан-Гирея, Л.Г.Лопатинского, Д.Аш-хамафа, Л.Люлье, Н.Яковлева, Г.Турчанинова, М.Кумахова, З.Кумаховой, П.Багова, К.Мамрешева, А.Шагирова, Т.Куашевой, Р.Темировой, 3*Керашевой, Б.Бербекова, Б.Балкарова, Х,Таова, К.Аутлева, Ю.Тхар-кахо, О.Алпарслана, Ж.Дюмезиля, Р.Смейтса, К.Пари, фонотеки Кабардино-Балкарского госуниверситета и Кабардино-Балкарского института истории, филологии и экономики и др. В работе также использованы магнитофонные записи, произведенные автором в странах, где проживает адыгская диаспора - Сирия, Иордания, Турции и США.

По теме научного доклада опубликовано 24 работы, в том числе несколько книг.

Проблемы кабардино-черкесской диалектологии освещались автором на региональных конференциях по иберийско-кавказ ским языкам (Майкоп, 1975 г.; Сухуми, 1977 г.; Майкоп, 1980 г.; Махачкала» 1981 г.; Грозный, 1983 г.; Нальчик» 1986 г.; Черкесск, 1988 г.), Международном кавказоведческом коллоквиуме (Майкоп, 1994 г.; Голландия, Лейден, 1996 г.). Международном конгрессе (Пятигорск, 1996 г.), Всесоюзных диалектологических совещаниях (Москва, 1977 г.), Всесоюзном совещании по диалектологии и истории языка (Москва, 1981 г.). Всероссийской научной конференции (Нальчик, 1997 г.).

Автор читает курс лекций по кабардино-черкесской диалектологии на отделении кабардинского язшш. я литературы КБ1У с 195?? года. Книги автора по кабардино-черкесской диалектологии (64, 6.5. 66) используются в качестве учебных пособий для студентов указанного отделения.

I. К ИСТОРИИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ КАБАРДИНО-ЧЕРКЕССКИХ ЧЕРКЕССКИХ «ВДАЛЕКТОВ И ГОВОРОВ

Кабардино-черкесски:е диалекты, образовавшиеся в результате сложных процессов-дифференциации и интеграции языка, в силу определенных лингвистических и экстралингвистических условий не превратились в самостоятельные языки, а продолжают существовать как особые единицы кабардино-черкесского языка.

Появление условий для образования кабардино-черкесских диалектов и говоров относится к концу 18 и началу 19 века я связано с возникновением мелких феодальных владений, политически и экономически разобщенных друг от друга. Это подтверждается как историческими фактами (22), так и лингвистическим материалом. Данные кабардино-черкесских диалектов и говоров показывают» что языковые процессы имеют разную хронологическую глубину, охватывая эпоху общеадыгского единства и период после его распада.

Эпоха феодализма в Кабарде характеризуется в языковом отношении тем, что происходят унификация диалектов внутри одного княжества, с одной стороны, и увеличение диалектных различий отдельных княжеств, с другой. Смешение различных этнических групп способствует как сохранению архаичных черт языка, утраченных литературным языком, так и появлению инноваций, вызванных факторами спонтанного характера и новой языковой ситуацией. Этим объясняется наличие расплывчатых пучков лексических изоглосс и наличие большого количества общих фонетических и морфологических изоглосс в кабардино-черкесских диалектах и говорах.

В образований кубано-зеленчукских говоров принимали участие шапсуги, абадзехи, бесленеевцы. Однако так называемые "беглые кабардинцы", проникшие в конце 18 и начале 19 века в районы Кубани и Зеленчуков, составили основное этническое ядро носителей кубано-зеленчукских говоров (8). Диглоссия, отсутствие тесной связи с основной массой кабардинцев и многоязычная среда определили в целом ареальные особенности кубано-зеленчукских говоров.

В современных условиях под влиянием диалектальных особенностей черкесов в литературный язык все чаще начинают просачиваться дивергентные черты,отличные от норм литературного кабардино-черкесского языка, 13диный литературный язык начинает искусственно делиться на два литературных языка'— кабардинский и черкесский, что сопровождается появлением вариативности в литературном языке.

Образование кубанского диалекта связано с переселением части кабардинцев, известных в литературе под названием "кубанских" или "закубанских" кабардинцев, в бассейн Кубани в конце 18 и начале 19 века (примерно до 1822 г.) (31).

Диалектальные особенности речи кубанских кабардинцев сформировались не только в результате полного прекращения общения с основной массой кабардинцев» но и при активном и продолжительном давлении со стороны близкородственного адыгейского языка. Результаты такого сильного одностороннего влияния сказываются в звуковом составе, грамматическом строе и особенно в лексике кубанского диалекта.

Носители малкинского говора в начале 19 века жили около гор Машук и Бештау и вели несколько обособленный от других кабардинцев образ жизни. Но диалектальные контакты с абазинцами, жившими также между Машуком и Бештау, способствовали появлению фонетических особенностей, которые сохранились и после переселения их в район Малки. Исторические источники дают основание полагать, что выселение носителей малкинского говора из Пятигорья имело место в 1825-1830 гг.

Почти 150 лет живут носители малкинского говора в теснейшем контакте с кабардинцами и, несмотря на длительное и многостороннее давление со стороны литературного языка, специфические фонетические особенности малкинского говора не подверглись нивелировке как в речи старшего, так и младшего поколения (80).

Образование моздокского диалекта связано с массовыми побегами кабардинских крестьян в Моздокский район и относится к периоду основания города Моздока (в 30-50 годах 18 века). Но с основанием Моздока случаи бегства кабардинских крестьян в Моздокский район увеличились. Причем побеги совершались не только из Малой Кабарды, но и из Большой Кабарды (65).

В появлении специфических ареальных особенностей в моздокском диалекте важное значение имели смешение различных этнических групп, территориальная, экономическая, политическая и духовная (с принятием христианства большей частью носителей моздокского диалекта) обособленность, раннее развитие кабардино-русского одностороннего двуязычия, отсутствие влияния литературного языка, длительные тесные контакты с носителями осетинского и ногайского языков (27).

Говоря о моздокском диалекте, необходимо подчеркнуть наличие лексических изоглосс, являющихся отражением бытовых,общественных и семейных отношений между кабардинцами-христианами и кабардинца ми-му су льма на ми.

Изолированные в религиозном отношении, они оказались изолированными и в области языка. Б речи кабардинцев-мусульман много арабских заимствований, в то время как лексика, связанная с христианством, составляет большой процент заимствований в речи кабардинцев-христиан. Наличие двух лексических групп внутри одного диалекта обусловлено еще и тем, что кабардянцы-христ иане составляют более архаичную часть носителей моздокского диалекта (69).

Образование диалекта Большой Кабарды и малокабардинского говора связано с разделением Кабарды на два феодальных владения -на Большую Кабарду я Малую Кабарду, которое окончательно утвердилось в 17 веке* Такое деление и известная обособленность их на протяжении длительного времени способствовали появлению диалектальных особенностей, касающихся в основном лексического состава малокабардинского говора. В основе кабардино-черкесского ли- . тературного языка лежит диалект Большой Кабарды, который по своей фонетической системе является более простым ж на котором говорит основная масса кабардинцев (40).

В отличие от указанных диалектов и говоров, образование бес-ленеевского диалекта уходит в гдубь истории. Бесленеевцы отделились от кабардинцев еще в 15 веке и жили в 16-17 вв. между Кубанью и Лабой.

После покорения Кавказа основная масса бесленеевцев эмигрировала в Турцию, ж уже к 1858 году ах осталось на Кавказе не более пяти тысяч человек. В результат© от целмог© ж многочисленного племен на исторической родине осталась небольшие этнографические островки п© Кубани ж Зеленчукам (10). Беелвнеевские села Кодаков© ж Кургоково оказались оторважнными от основной част! бесленеевцев, так ж ©т других кабардино-черкесских пламен. Этим обусловлен© появление некоторых дивергентных черт внутри бесле-неевского диалекта. Так, под влиянием адыгейского языка в речи жителей сел Коноков© ж Кургоково проникли адыгейский способ передач! органической ж имущественной принадлежности, некоторые принципы фформлемйя лщ в глаголе ж т.д. (57).

Изолированнее развитие бесленеевског© диалекта способствовал© сохранению наиболее архаичных явлений как в фонетике» так ж в морфологии, утраченных литературным языком ж другими диалектами Еаб?рджжо~черкесск©г© языка в процессе диахронического развития (10). . оа пределами нашей страны ка бардшю-черкесскнй язык более компактно представлен в Турции, Сирии и Иордании. Переселение кабардинцев в эти страны шел© мест© в 50-х годах 19 века.'

2. ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ КАВАРДШО-ЧЕРКЕССКЖ ДЙАТТСТОВ И ГОВОРОВ

Историю изучения кабардино-черкесских диалектов и говоров усл©вн© можно разделить на два этапа. На первом этапе не ставилась задача всестороннего исследования ©еобеншсте! диалектов ж говоров ж установления диалектного членения кабардино-черкееекого язы ка.Энтузиастами собирались и публиковались в выпусках СМОШК (49) ж ншшторых печатных органах фольклорные и другие тексты, отражающие так или иначе языковые особенности тог© или иного лингвистического региона. Эти тексты страдают неточностями, вызванными несовершенством транскрипции, метода сбора диалектных материалов. Но тем не менее трудно переоценить их значение как первых и единственных письменных памятников, отражающих многие специфические особенности кабардино-черкесских диалектов и говоров, которые теперь встречаются редко или совсем исчезли. Эти тексты являются хорошим материалом для уяснения вопроса о том, какие изменения произошли с момента первых публикаций и в какого направлении происходит развития языка, Особенно полезны материалы Ш.Б.Ногмова и К.Атажукина.

Для выбора опорного диалекта как базы литературного языка для составления алфавита и разработки орфографии в период создания письменности проводилась определенная работа по выявлению некоторых особенностей диалектов и говоров кабардино-черкесского языка. Однако в связи с тем, что диалекты и говоры не были изучены монографически, попытки классифицировать кабардино-черкесские диалекты на первом этапе их изучения не дали сколько-нибудь ясной картины диалектной структуры кабардино-черкесского языка.

Второй этап начинается с попытки определения диалектного членения кабардино-черкесского языка, исходя из особенностей территориальных диалектов и говоров.

Н.Ф.Яковлев делает первую оппытку классифицировать диалекты кабардино-черкесского языка на основе фонетического принципа. "В пределах Большой и Малой Кабарды, - пишет Н.Ф.Яковлев, - основная масса населения говорит на восточно-кабардинском или терско-кабардинском наречиях" (85), носителями другого - кубано-кабар-динского наречия, по мнению Н.Ф.Яковлева, являются кабардинцы (черкесы), проживающие в Республике Адыгея и Карачаево-Черкесской Республике. Речь бесленеевцев рассматривается Н.Ф.Яковлевым как промежуточная между кабардинским и адыгейским языками.

Д.А.Ашхамаф, который дал краткое описание основных фонетических и морфологических особенностей адыгейских диалектов, считал, что "кабардинский язык распадается в настоящее время на три основные разновидности: кабардинский, на котором говорят кабардинцы Кабардино-Балкарской Республики, черкесско-кабардинский, на котором говорят кабардинцы (черкесы) Карачаево-Черкесской области и адыгейско-кабардинский, на котором говорит население (кабардинцы, бесленеевцы и немногочисленные абазинцы) четырех аулов Адыгейской области: Уляп, Кошехабль, Блечепсин и Ходз" (7). Вместе с тем Д.А.Ашхамаф первым обратил внимание на кубанский диалект и причины его возникновения.

Г.Ф.Турчанинов, специально занимавшийся моздокским диалектом, писал: "Диалектов кабардинского языка три: литературный, или баксанский, моздокский и бесленеевский. наряду с диалектами в кабардинском языке налицо целый ряд говоров, т.е. разномест-ных, преимущественно звуковых различий" (70).

Монографическое изучение кабардино-черкесских диалектов и говоров становится в центре внимания исследователей в конце 40-х и начале 50-х годов.

В кандидатских диссертациях П.М.Багова (8), Б.Х.Балкарова (10), Т.Х.Куашевой (27), М.А.Кумахова (31), К.Т.Мамрешева (40), А.К.Шатрова (80) выявлен фонемный состав, описаны дифференциальные признаки согласных и гласных и основные фонетические процессы, рассмотрены законы звукосоответствия, отмечены звуковые изменения, обусловленные внешними влияниями, дан грамматический строй, широко представлены лексические особенности кабардино-черкесских диалектов и говоров.

Анализу лексических особенностей речи черкесов посвящена кандидатская диссертация Р.Х.Темировой (67). Диалектная лексика кабардинского языка исследована Б.Ч.Бербековым (14).

Результатом фронтального изучения диалектов и говоров явились "Очерки кабардино-черкесской диалектологии" (43).

Для исследования диалектов и говоров кабардино-черкесского языка большое значение имеют работы К.В.Ломтатидзе и Г.В.Рогава по проблемам фонетической системы и грамматического строя абхазо-адыгских языков, в которых содержится интерпретация многих фонетических и грамматических особенностей кабардино-черкесских диалектов и говоров.

В работе "К вопросу о классификации адыгских диалектов" М.А.Ку-махов на основе имеющихся исследований и собственных наблюдений дает классификацию диалектов я говоров кабардино-черкесского языка. "Выявленные особенности, - пишет М.А.Кумахов, - позволяют нам в кабардинском языке выделить, кроме диалекта Большой Кабарды, бесленеевский, кубанский и моздокский диалекты. Помимо этих четырех, в в:абардинском языке выделяются три говора: малкиншшк, малокабардинский и черкесский" (30, с.120). П.М.Багов выдвинул новую классификацию черкесских говоров, согласно которой речь черкесов распадается на пять говоров: абазак-ский, псоучедаховский, эрсаконский, первомайский и хабезский (8).

Учитывая, что речь жителей многих кабардинских сел не стала предметом специального исследования, Кабардино-Балкарский институт истории, филологии и экономики организовал в 1972-1975 гг. технически хорошо оснащенные лингвистические экспедиции (руководитель - автор настоящего доклада) к носителям моздокского диалекта Северной Осетии и Ставропольского края. Записаны на магнитофонную ленту образцы речи жителей всех кабардинских сел Кабардино-Балкарской Республики и Карачаево-Черкесской Республики (58).

Основной целью этой большой работы явилась запись лингвистических текстов, отражающих все уровни языковой системы данного говор?.: или диалекта: фонетические, морфологические, синтаксические и лексические. Необходимо было выявить те языковые процессы, которые переживают диалекты и говоры в наши дни, отметить лингвистические факты, которые подверглись изменениям, описать новые явления, возникшие в процессе диахронического развития диалекта и говора.

Экспедиции помогли уточнить многие положения, внести коррективы в интерпретацию звуковых и грамматических процессов, имеющих место в диалектах и говорах, отметить ареальные изоглоссные явления.

Собранный материал отражает живую речь представителей всех возрастов обоего пола и четко характеризует диалектную структуру современного кабардино-черкесского языка. Результаты этих экспедиций стали основой для фонотек, созданных в КБИИФЭ и КБГУ.

Сравнительный анализ имеющихся исследований и материалов экспедиций дал возможность внести коррективы в существующие положения. Записи экспедиции показывают, что объединение моздокского диалекта и малокабардинского говора неправомерно. Моздокский диалект обнаруживает значительные фонетические, грамматические и лексические особенности, отличающие его от других кабардино-черкесских диалектов и говоров, а специфические особенности малокабардинского говора незначительны, и они касаются преимущественно лексики.

Более того, моздокский диалект не является однородным. Здесь отмечаются разделяющие лексические изоглоссы, являющиеся отражением различия бытовых, общественных и семейных отношений между кабардинцами-христианами и кабардинцами-мусульманами.

Речь бесленеевских аулов обнаруживает, как показали результаты лингвистической экспедиции, фонетические, грамматические и лексические изоглоссы, вызванные лингвистическими и экстралингвистическими процессами. Диалектологический материал позволяет утверждать, что как в фонетической системе, так и морфологическом строе бесленеевский диалект сохраняет наиболее архаичные явления, утраченные литературным языком и другими диалектами и говорами кабардино-черкесского языка.

Отклонения от норм литературного языка, как показывает материал фонотек КБИИФЭ и ЕЖУ, свойственны речи многих кабардинских сел КБР. Речь жителей села Залукокоаже, например, обнаруживает особенности, сближающие ее с речью черкесов. В ней, как в кубано-зеленчукских говорах (Эрсакон, Хабез, Первомайск), личные показатели оказываются огласованными там, где в литературном языке они не огласованы (дышхась вм. тшхащ, дыхьынсь вм. тхьынщ). Здесь отсутствует суффиксальный показатель динамичности р, функционирует причастная форма с морфемой -тэ (къэк1уатэр, слъэгъуатэр). Отмечаются лексические изоглоссы, пересекающиеся с кубано-зелен-чукскими говорами и др. Все это подтверждает исторические данные о переселений жителей с. Залукокоаже с территории Карачаево-Черкесской Республики,

Определенные лексические особенности обнаруживают некоторые села Большой Кабарды, находящиеся длительное время в тесном контакте с осетинскими и балкарскими селами.

Речевые особенности отдельных кварталов некоторых сел показывают, что в данный регион они пришли из различных исторических мест. Так, например, длительная совместная жизнь жителей села Нартан не могла нивелировать особенности в речи, и в зависимости от речевых особенностей сейчас легко разделить их на три группы.

Специфические признаки в области фонетики и лексики выявляет и речь жителей сел Камменомостское и Сармаково (59).

Материалы фонотеки Кабардино-Балкарского ИИФЭ и имеющиеся исследования показывают, что, несмотря на большие расхождения между диалектами и говорами, в них отмечаются фонетические, грамматические. и лексические изоглоссы, являющиеся общими для всех или же характерными для определенной группы диалектов и говоров.

В фонетической системе и лексике кабардино-черкесских диалектов и говоров общие изоглоссы имеют более обширную географию и носят более выраженный характер, так как в них сохраняются различные ступени развития общенародного языка. Фонетические процессы в одних диалектах и говорах протекают более интенсивно, в других они более консервативны. Такое состояние дает надежный материал для реконструкции фонетической системы общенародного языка.

3. КЛАССИФИКАЦИЯ! КАБАРДИНО-ЧЕРКЕССКИХ ДИАЛЕКТОВ И ГОВОРОВ

На основании проведенных исследований, в том числе материала, собранного КБИИФЭ во время лингвистических экспедиций в 19721975 гг. и в период наших поездок в страны адыгской диаспоры, мы выделяем баксаиский (речь жителей Большой Кабарды), бесленеев-ский, кубанский, моздокский диалекты, кубано-зеленчукские, мал-кинский, малокабардинский говоры, а также говоры кабардино-черкесской диаспоры в Турции, Сирии, Иордании и США.

На баксанском диалекте говорят кабардинцы, живущие в Большой Кабарде (исключение составляют представители малкинского говора). Носители баксанского диалекта проживают в Вольском, Баксанском, Прохладаенском, Урванском, Черекском, Чегемском, Эльбрусском районах Кабардино-Балкарской Республики.

На кубанском диалекте говорят кабардинцы, проживающие в аулах Ходз, Блечепсин, Кошехабль, Уляп Республики Адыгея.

Носители моздокского диалекта живут в городе Моздоке и станице Луковской Северо-Осетинской Республики и хуторах Серно-водск, Соколово, Губжоково, Конзавод, Русское-2 Курского района Ставропольского края.

На бесленеевском диалекте на Кавказе говорят жители аулов Бесленей и Вакожиле Карачаево-Черкесской Республики и аулов Кургоково и Коноково Успенского райна Краснодарского края.

Кубано-зеленчукские говоры делятся на пять говоров; абазакт-ский, псоучедаховскяй, эрсаконский, первомайский и хабезскай. Носители хабезского говора проживают в II аулах: Хабез, Жако, Алибердуковский, Зеюко, Кош-Хабля, Малый Зеленчук, Ново-Хумарин-ский, Адыге-Хабль, Йнжиджишхо, Баралки, Старо-Хумаринский % Аба-зактский, псоучедаховский, эрсаковский и первомайский говоры являются так называемыми одноаульными говорами.

Носители малкинского говора живут в селах Хаджихабле (нижняя часть с.Мажа), Батех и Этоко Вольского района Кабардино-Балкарской Республики.

На малокабардинском говоре говорят кабардинцы, живущие в Малой Кабарде (Терский район Кабардино-Балкарской Республики).

При характеристике того или иного диалекта или говора учитываются лексические, фонетические, морфологические и синтаксические особенности, но при выделении того или иного диалекта, говора одни признаки оказываются основными, ведущими, остальные -побочными, маргинальными.

В силу этого фонетичкские признаки оказываются доминирующими при выделения бесленеевского, кубанского, моздокского диалектов и кубано-зеленчукскйх^ малкинского говоров, а для баксанского диалекта и малокабардинского говора ведущими являются лексические.

В кабардино-черкесском языкознании не принято рассматривать речь кабардинцев и бесленеевцев в странах адыгской диаспоры как говоры. Между тем наши материалы свидетельствуют о том, что кабардино-черкесский язык в Турции, Сирии, Иордании и США характеризуется своеобразием структурных признаков, являющихся следствием его развития в течение 130 лет в условиях изоляции от исторической родины и в тесных контактах с адыгскими диаспорами в этих странах. На кабардино-черкесский язык в этих странах оказали сильное воздействие (на лексическом уровне) также турецкий и арабский языки. В последний период заметно воздействие лексики английского языка на язык американских кабардинцев, проживающих в США (штат Нью-Джерси).

Анализ наших бесленеевских текстов, а также текстов, записанных в Турции Ж.Дюмезилем (89), К.Пари (92), 0.Алпарсланом (88, 89) показывает, что речь бесленеевцев в Анатолии значительно отличается от бесленеевского диалекта, представленного на исторической родине. Это касается не только многочисленных лексических тюркизмов, но и фонетических явлений.

В целом представляется правомерным выделять кабардино-черкесские говоры, носители которых компактно проживают в Турции, Сирии, Иордании и США, как отдельные единицы.

4. СТРУКТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ КАБАРДИНО-ЧЕРКЕССКИХ ДИАЛЕКТОВ И ГОВОРОВ

4.1. Принято считать, что кабардино-черкесские диалекты и говоры сохранили немного архаизмов по сравнению с адыгейскими диалектами и говорами. Более того, при реконструкции общеадыгского языка некоторые лингвисты основываются на данных адыгейских диалектов. Так, А.Койперс строит свою концепцию общеадыгского (пррточеркесского - по его терминологии) консонантизма в основном на материале бжедугского диалекта, считая последний своеобразной праязыковой моделью (91). Между тем ни один из живых диалектов или говоров не может быть эталоном для реконструированного общеадыгского языка, в том числе и его консонантной системы.

Что касается положения об инновационном характере структурных особенностей кабардино-черкесских диалектов и говоров по сравнению с адыгейским, то оно наталкивается на трудности при сравнительно-историческом анализе материала. Действительно, адыгейские диалекты и говоры сохраняют многие структурные, в особенности фонетические признаки, исчезнувшие в кабардино-черкесских диалектах и говорах. Однако и в последних представлено немало архаичных (общеадыгских) явлений, утраченных адыгейскими диалектами и говорами. Дело в том, что некоторые праязыковые (общеадыгские) подсистемы (например, консонантизма) имеют продолжение в адыгейских диалектах и говорах, а другие - в кабардино-черкесских диалектах и говорах.

В целом кабардино-черкесские диалекты и говоры сохранили языковые явления, восходящие к разным хронологическим уровням: за-падиокавказскому (абхазо-адыгскому), общеадыгскому и периоду самостоятельного развития адыгейского и кабардино-черкесского языков и их диалектов.

4.2. Основная иерархия кабардино-черкесского консонантизма - трехчленная система смычных в составе звонкого, глухого и аб-руптивного (глоттализованного) типа б, п, п1, д, т, т1 и др. И двучленная система спирантов из звонкого и глухого типа ж, ш, з, с восходят к западно-кавказскому уровню. Отсутствие адыгейских аспирированных (глухих придыхательных) и неаспирированных (абруптивных) типа бжедугских пЬ, п, тЬ, т, Ф, ч (даэ "нос", непэ "сегодня", т£гын "дать", тамэ "крыло", чйы "хворост", чэмы "корова") сближает кабардино-черкесские диалекты и говоры с другими з ападнокавка зек ими языками (убыхеким, абхазским и абазинским) з что говорит в пользу инновационного характера оппозиции асшфированный-неаитерированный в консонантизме абхазо-адыгских языков.

Кабардино-черкесские диалекты и говоры сохранили общеадыгский среднеязычный лабиализированный спирант ху, утраченный адыгейскими диалектами: кабардино-черкесский (гевр. общеадыг.) махуэ адыгейский мафэ "день", кабардино-черкесский (гезр. общеадыг) хуабэ адыгейский фабэ "теплый", Только в одной фонетической позиции - в положении после шипящего спиранта адыгейские диалекты удерживают общеадыгский спирант ху: адыгейский, кабардино-черкесский йынышхуэ "великий, громададй".

К общеадыгскому языку восходят простые заднеязычные смычные г, к, к1, сохранившиеся в бабугойском говоре кабардино-черкесского языка (31). Эти общеадыгские согласные изменились в шапсугском и бесленеевском диалектах и ряде кабардино-черкесских говоров в палатализованные заднеязычные гь, кь, кХь, а последние - в аффрикаты да, ч, ч1 в абадзехеком, бжедугском и темир-гоевском диалектах и в кабардино-черкесском литературном языке. Ср. бабуг. (гезр, общеадыг.) бзагэ шапс., бесл. бзагьэ, абадз., бжедуг., темирг., каб.-черк. лит. бзаджэ "хитрый, злой", бабуг. (гезр. общеадыг.) хш шапс., бесл. къы абадз., бжедуг. , темир., каб.-черк. лит. чы "хворост", бабуг. (гезр* общеадыг.) к1э шапс., бесл. к!Ьэ абадз., бжедуг., темирг., каб-черк. лит. ч!э "хвост, конец".

Таким образом, реконструкция общеадыгских простых заднеязычных согласных г, к, к1 опирается на материал бабугойского говора кабардино-черкесского языка. Во всех других адыгских диалектах и говорах исчезли эти общеадыгские г, к, к1. Однако прочие передвижения г, к, к! > гъ, кь, к1ь > дж, ч, ч1 протекают с разной степенью интенсивности в адыгских диалектах и говорах. Данный фонетический процесс, обусловивший значительные фонетические изменения в адыгских языках, завершен в абадзехском, бже-дугском и темиргоевском диалектах адыгейского языка. Анализируемый фонетический процесс дает изоглоссные явления в шапсугском и бесленеевском диалектах, где вместо старых (общеадыгских) г, к, к1 представлены их рефлексы - палатализованные согласные гь, кь, к1ь. Однако бесленеевский диалект и некоторые кабардино-черкесские говоры обнаруживают вариантное существование гь, кь, к1ь и дж, ч, ч1: гьанэ // джанэ "рубашка", кьы // чы "хворост", к1ьы // ч1ы "хвост, конец".

Наиболее устойчивый статус палатализованные гь, кь, к1ь имеют в анатолийском бесленеевском говоре. Материалы Ж.Дюмезя-ля, К.Пари, О.Арпарслана (88, 89, 92) и наши наблюдения показывают устойчивое употребление палатализованных гь, кь, к!ь вместо аффрикат дж, ч, ч1 в говоре анатолийских бес лене евцев,. Характерно, что в работе Дж. Коларуссо (90), в основе которой лежит материал кабардинского говора, ныне представленного в штате Нью-Джерси (США), регулярно даются палатализованные гь, кь, к1ь вместо аффрикатного ряда дж, ч, ч1. Палатализованные гь, кь, к!ь вместо аффрикат дж, ч, ч1 представлены в материалах Л.Г.Лопатин-ского (38), К.Атажукина (5), П.Тамбиева (49) я др. Ср. у Л.Г.Ло-патинского чьэгу "игра", кХьэ "хвост", у К.Атажукина: чьатэ "сабля", къэнж "неглубокий, мелкий", к1ьэпхын "фартук" и др.

В бесленеевском диалекте оппозиция по мягкости-твердости трехчленных з5фржкат дж, ч, ч1, джъ, чъ, ч+ъ и шшшщих спирантов жъ, ж, шъ» ш сближает этот диалект с бжедугскям и темяргоевскжм диалектами (в шапсугоком диалекте старые джъ, чъ, ч1ъ совпали с >дягкиш дж» ч, ч1). Однако есть основания утверждать, что в раде слу^ше® бесленеевскЕй диалект удерживает общеадыгские твердые шипящие аффри&лк джъ, чъ, ч1ъ, утраченные во всех других адыгейских и кабардино-черкесских диалектах и говорах. Ср. бесл. джъыг "дерево", чъы "лошадь", ч1ъымахуэ "зима".

Заметим, однако, что фонологические оппозиций как шипящих аффрикат дж, ч, ч1, джъ, чъ, ч1ъ, так я пшпящжх спирантов жъ, ж, шъ ш исчезли в речи анатолийских бесленеевцев» где твердые члена оппозиции совпали с мягкими (88, 89, 92). Здесь анатолий-о 'I говор бесленеевцев обнаруживает сходств© с шапсугеким диалектом в развитии консонантной системы.

Изменение старых (общеаднгских) аффрикат в спиранты протекает крайне ^ равномерно в кабардино-черкесских диалектах и говорах. Бе о л шеевекшй диалект в этом отношении представляет зону консервации среди кабардино-черкесских диалектов. Ср. бесл. джэм > бакс., каб.-черк. лит. жэш "корова", бесл. чэ > баке., каб.-черк. лит. шэ "молоко", бесл. ч1э бакс., каб-черк. лит. ш1э "молод©!", бесл. бджъз> бакс., каб-черк. бжэ "дверь"» бесл. чъы > бакс., каб-черк. лит. ш "лошадь", бесл. ч1ъэ>б@кс.} каб-черк.лит. ш1э "дне".Заслуживает внимания тот факт,что в подобных случаях бесленеевский диалект удерживает старые уъ,ч,утраченные адыгейскими диалектами.Ср.спирантизация старых(общеадыгских) аффрикат в адыгейских диалектах: бесл. (гезр. ©бщеадыг.) чъы бжедуг., абадз., темирг. шы "лошадь", бесл. (геэр, общеадыг.) чыбжъый "перец", шапс., бесл. (resp. общеадыг.) чынэн "бояться", Diane., бесл. (resp. общеадыг.) гуэчын "делить".

Относительно указанной фонетической изоглоссы бесленеев-скиЛ диалект неоднороден. Консервация общеадыгского явления характерна для речи бесленеевцев, проживающих на исторической родине, в то время как в анатолийском бесленеевском говоре отмечается спирантизация старых аффрикат: анат.-бесл. мэшь "просо", шьвбжий "перец", гуэшьын "делить".

Общеадыгские шипящие аффрикаты сохраняются в материалах Щ.Б.Ногмова: джып "карман", баджэ "лиса", ч1алэ "молодой", ч1ы "земля" (42). Если у Ш.Б.Ногмова уже не различаются первичные шипящие аффрикаты по твердости и мягкости, то подобное противопоставление имеет место в абазактском говоре. Ср. абазакт. лъэгуанджъэ "колено", чъы "лошадь", ч1ъыуынэ "погреб", джылэ "село" чархъ"колесо" ч1ал® "парень"(8аффрикат сближает абазактский говор с.бесленеевским диалектом. Как в абазактском говоре, так и в бесленеевском диалекте оппозиция шипящих г аффрикат по твердости и мягкости является продолжением общеадыгского состояния. Однако возможна и другая интерпретация, согласно которой оппозиция первичных шипящих аффрикат по твердости и мягкости в абазактском говоре носит инновационный характер, т.е. появилась в результате тесных контактов носителей говора с бес-ленеевцами (33), Но окончательное решение этого вопроса .нуждается в привлечении дополнительного материала диалектов, в том числе кабардино-черкесских говоров в странах адыгской диаспоры.

Оппозиция старых шипящих спирантов гю твердости и мягкости ж,«ь,ш,шь сохраняется в бесленеевском диалекте и в кубано-зелен--чукских говорах, продолжающих (как и адыгейские диалекты, за истшочением шапсугского диалекта) общеадыгское состояние, Ср. бесл., абазакт. жэ "рот", жьыбгъэ "ветер", бесл. шэ "сало", абазакт. нашэ "огурец", бесл., абазакт. шъы "три" (8, 10, 67).

Отмеченная оппозиция характерна не для всех бесленеевских и кубано-зеленчукских говоров. В речи анатолийских бесленеевцев имеет место нейтрализация противопоставления старых шипящих спирантов по твердости и мягкости: твердые члены оппозиции совпали с мягкими вариантами.В этом отношении анатолийский бесленеев--ский говор, как и некоторые кубано-зеленчукские говоры, объединяются с шапсугским диалектом адыгейского языка. Ср. анат.-бесл., бжедуг., темирг. гуыбжы > шапс., анат.-бесл. губжь "гнев". Ср также малк. жъэ, зьэ ( < жэ) "рот", 1эжьэ, 1эзьэ (1эжьэ) "сани" (88, 89, 92). В то же время бесленеевские говоры сохраняют некоторые архаизмы системы шипящих спирантов, утраченные другими адыгскими (адыгейскими и кабардино-черкесскими) диалектами и говорами. Ср., например, бесл. (гезр. общеадыг.) шэн > бжедуг., темирг. шьэн, бакс, шъэн "продавать".

Среди фонетических явлений кабардино-черкесских диалектов и говоров, восходящих к периоду распада общеадыгского единства, относится исчезновение старых лабиализованных свистящих аффрикат дзу, цу и лабиализованных шипяще-свистящих спирантов жъу, шъу, ш!у. Если такие звуковые процессы, как аффрикатизация заднеязычных г, к, к1 > гь, кь, к!ь > дж, ч» ч.1, спирантизация аффрикат джъ, чъ, ч!ъ, дж, ч, ч! > жь, (жъ), шь, ш1 окончательно не доведены до конца в кабардино-черкесских диалектах и говорах, то утрата лабиализованных дзу, цу, жъу, шъу, ш1у является повсеместной. Согласные дзу, цу, жъу изменились в звонкий лабиальный спирант в, согласные шъу, ш!у - соответственно перешли в глухой лабиальный спирант ф и абруптивный лабиальный спирант ф1. В результате возник троичный ряд в, ф, ф1. Последние представляют собой кабардино-черкесскую инновацию в адыгском консонантизме. Ср. адыг. (resp. общеадыг.) хьандзу > каб-черк, хьэвэ "стог", адыг. (resp, общеадыг.) цуы > каб-черк. вы "вол", адыг. (resp* общеадыг.) жъуэн > каб-черк. вэн "пахать", адыг. (resp. общеадыг.) шъуызы > каб-черк, фыз "женщина", адыг. (resp* общеадыг,) маш1уэ каб-черк. маф1э "огонь". Наряду с кабардино-черкесской инновацией - глухим лабиальным спирантом ф, полученным из общеадыгского лабиализованного шъу, имеется и адыгейская инновация - глухой лабиальный спирант ф, восходящий (как отмечалось выше) к кабардино-черкесскому (resp, общеадыг.) лабиализованному спиранту ху.

Фонетические изменения бывают и локальными, охватывая лишь отдельные диалекты и говоры. К таким маргинальным фонетическим явлениям может быть отнесен переход среднеязычного спиранта г в сонорный й и среднеязычного лабиализованного спиранта ху в лабиализованный спирант fey в анатолийском бесленеевском говоре. Ср. каб-черк. лит. бэгын > анат.-бесл. бэмын "распухнуть, опухнуть'.?, каб-черк. лит. лъагэ > анат.-бесл. лъайэ "высокий", каб-черк. лит. иэху > анат.-бесл. нэЬу "свет", каб-черк. лит. ц1ыху > анат.-бесл. ц1ыъу "человек" (92). Ср. также переход г в мягкий rs в кубано-зеленчукских говорах: каб-черк. лит. жыг> абазакт. жыг* "дерево" (8). К маргинальным фонетическим явлениям относится также переход шипяще-свистящих спирантов в мягкие свистящие спиранты в моздокском диалекте и малкинском говоре: жъ, шъ, ш1 > зь, сь, с!ь: каб-черк. лит. жъы мозд., малк. зьы "ветер", каб-черк. лит. шъабэ > мозд., малк. сьабэ "мягкий", кабчерк. шт. ш 1эн > мозд., малк. с1ьэн "делать" (30, 80). Ср. также переход жь, шь, ш1 в,мягкие, спиранты жь,. шь, ш1ь б малкинском . говоре в речи другого слоя его носителей (80).

Локальные фонетические отличия (в рамках научного доклада мы отмечаем лишь некоторые из них) особенно характерны для речи бесленеевцев в Анатолии, кубано-зеленчукских говоров и моздокского диалекта, что, по-видимому, объясняется гетерогенностью основы их сложения и отчасти изолированностью условий их развития.

4.3. В качестве позиционных фонетических особенностей кабардино-черкесских диалектов и говоров широкое распространение получило изменение шипяще-свистящего спиранта шъ как морфемы-копулы в свистящий спирант сь. Ср. каб-черк. лит. кХуашъ > бакс. к!уась "(он) пошел", каб-черк. лит. джэгуашъ > бакс. джэгуа-сь "(он) играл".

Позиционным является переход среднеязычного спиранта х в ларинлаг ь. в кабардино-черкесских диалектах и говорах. На переход х>ь накладываются строгие морфологические играничения, так как возможен только в морфеме множественного числа. Ср. а-хэ-р > а- ^э-р "они", фыз-хэ-р > фыз- пэ~р "женщины". То же самое нужно сказать о широте распространения относительно позиционного перехода фарингального къ в ларингалъный смычный I в морфеме отрицания. Ср. к1уа-къым > к!уа-1ым "(он) не пошел", джэгуа-къым > джэгуа-1ым "(он) не играл". В письменной форме реализации литературного стандарта приняты среднеязычный спирант х в морфеме множественного числа и фарингальньш смычный къ в морфеме отрицания, хотя в устной форме существования литературного языка широко употребляются их фонетические варианты -ларингал ъ. в морфеме числа и ларингал I в отрицательной морфеме.

Позиционный переход с > з в личной морфеме первого лица единственного числа в позиции между двумя гласными - кабардино-черкесское нововведение. Это явление охватило все кабардино-черкесские диалекты и говоры. Ср. адыг, уз-с-э-ты > каб-черк. уы-з-о-т "я тебе даю", адыг. уы-с-э-шьэ > каб. уы-з-о-шэ "я тебя везу".

Переход лабиального спиранта у в лабиальный смычный б в личном местоимений второго лица единственного числа в диалектах и говорах кабардино-черкесского языка относятся также к инновациям, возникшим в период после распада общеадыгского единства. Переход у > б ограничен морфологически сферой переходных глаголов. Ср. ады. уэ-щ1э >• каб-черк. б-о-ш!э "ты знаешь", адыг. уз 8-тхы > каб-черк. б-о-тх "ты пишешь". Вариантные формы типа у-о-ш1э, у-о-тх считаются литературными, в отличие от форм типа б—о—ш1э, б-о-тх.

Как новообразование должно быть рассмотрено отпадение . этимологического (общеадыгского) гласного в конце слова в кабардино-черкесских диалектах и говорах. Ср. адыг. ц1ыфы > каб-черк. ц1ыху "человек", адыг. шъуызы > каб-черк. фыз "женщина".

Сохранение конечного гласного э в конце слова в кабардино-черкесских диалектах и говорах в таких случаях, как уанэ Оседло", джанэ "рубашка" и др. (ср. адыг. уан, джан) является продолжением общеадыгского .состояния, а редукция конечного этимологического гласного э - адыгейская инновация.

Кабардино-черкесские диалекты и говоры оказываются зоной консервации по сравнению с адыгейскими диалектами в отсутствии конечного гласного в словах типа каб-черк. мэл > адыг. мэлы "овца", каб-черк. лит. былым > адыг» былымы "скот", каб-черк. лит. жор > адыг. джорэ "крест" и др. Развитие конечных гласных в подобных (заимствованных) словах - адыгейская инновация.

Общеадыгское состояние сохраняется в кабардино-черкесских диалектах и говорах в положении перед сонантом й, после и впереди ларингалов хь, I; ср. каб-черк. (resp, общеадыг.) хъуырей (орф. хъурей) > адыг, хъуырай "круглый", каб-черк. (resp. общеадыг.) кхьуыжъэй (орф. кхъужьей) > адыг. къуыжъай "груша" (дерево), каб-черк. (resp. общеадыг.) ч!ыхь-лъыхь > адыг., бжедуг. ч1ахь-лъахь "длинный", каб-черк. (resp. общеадыг) хьэпс > адыг. хьапс "тюрьма", каб-черк. Хэзэ > адыг. 1азэ "врач, искуссный мастер", каб-черк. 1эпэ > адыг. 1апэ "палец", каб-черк. гуышыХэ "шутка"> адыг. (бжедуг., шапс.) гуышьа1 "слово" и др. В аналогичных позициях вместо адыгейской диалектной инновации (переход э > а) кабардино-черкесские диалекты и говоры проявляют устойчивость, удерживая этимологический гласный э.

4.4. В области грамматики кабардино-черкесские диалекты обнаруживают зоны как консервации, так и инновации. В диалектах и говорах сохраняется ряд архаичных (общеадыгских) черт грамматической категории склонения. К ним следует отнести формы выражения эргативного падежа единственного числа с помощью форматива -мэ в баксанском (40), моздокском (27), кубанском (31) диалектах. Форматив -мэ имеет широкое распространение в диалектных текстах Ш.Б.Ногмова, П.Тамбиева и др* Ср. у Ш.Б.Ногмова формы -мэ как варианты маркера эргатавного падежа единственного числа: ябгэ-м же1э "яростный говорит" (42, с.97), л1ыхъу-мэ зыресэ "герой встает" (42, о.105).

Более того, вариант -мэ преобладает в позиции косвенного эргатйва единственного числа в текстах Ш.Б.Ногмова, Ср, Шыпшмэ и тэгьылыер "мундир Шишпева", губгъуэ дзэку-мэ шъокъугъхэр "(они.) рыдают в доле войска" (42, с.59). У Ш.Б.Ногмова -мэ выступает вместо -хэ-м в современном кабардино-черкесском языке. Ср. нарт-мэ ядош1 "(он) поддерживает нартов" (42, о,77).

На основании данных кабардпно-черкес ских диалектов, в том числе записей устно-поэтических произведений Ш.Б.Ногмова, П.Там-биева и др. можно с уверенностью сказать, что агглютинативный способ выражения эргатива множественного числа с помощью -хэ-м в современном кабардино-черкесском языке - поздняя инновация, образованная после распада общеадыгского единства. Поскольку два варианта формы выражения эргатива множественного числа представлены и в современных адыгейских диалектах (ср. адыг. ц!ыф-мэ, ц!ыф-хэ-м "люди", эргатив множественного числа), то следует отнести варианты -хэ-м. (=осэ-мэ) к явлениям, возникшим в результате параллельного развития кабардино-черкесских и адыгейских -диалектов в период их самостоятельного существования.

4.5. Кабардино-черкесские диалекты и говоры утратили старый формант обстоятельственного (превратительного) падежа -гуэ. Судьба последнего интересна для истории развития кабардино-черкесского склонения. Материалы Ш.Б.Ногмова, Л.Г.Лопатинского, К.Атажукина и др., отражающие состояние диалектев и говоров кабардино-черкесского языка середины и второй половины 19 века, включают только старый формант -гуэ вместо современного -уэ (-у). Ср. у Ш.Б.Ногмова: хахуэ-гуэ "как доблестный", анэ-гуэ "как мать" (42, с.64, 77); у К.Атажукина: шпьы-гуэ "как князь", нарт-гуэ "как нарт" (5, с.39-40).

Старый формант обстоятельственного падежа -гуэ отсутствует уже в кабардинских текстах П.Тамбиева, опубликованных в 25 выпуске СМОМПК (1898 г.), хотя широко представлен в кабардинских материалах, вышедших в 12 выпуске СМОШК (1891 г.), что, по-видимому, объясняется отличием диалекта ПЛ'амбиева от диалектов Ш.Б.Ногмова и К.Атажукина.

В целом диалектные тексты Ш.Б.Ногмова, К.Атажукина л др., а также данные убыхского языка (где рассматриваемый формант имеет соответствие в виде -гьэ) позволяет считать формант обстоятельственного падежа -уэ (-у) в современных адыгейских и кабардино-черкесских диалектах и говорах поздней диалектной инновацией по сравнению с формой -гуэ, восходящей к общеадыгскому состоянию (хотя по этому вопросу существует и другое мнение, согласно которому диалектной инновацией считается -гуэ).

4.6. В кабардино-черкесских диалектах и говорах отсутствует категория отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности, представленной в адыгейских диалектах. Вместо оппозитивных форм типа адыг. с-пхъуы "моя дочь", си-уын "мой дом" во всех кабардино-черкесских диалектах используется обобщенная форма, совпадающая с формой отчуждаемой принадлежности в адыгейских диалектах. Ср. каб-черк, си-пхъу "моя дочь", си-уынэ "мой дом". Обращает на себя внимание тот факт, что категория отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности не имеет никаких следов ни в современных кабардино-черкесских диалектах, ни в материалах ПиБ.Ногмова, I.Г.Лопатинского, К.Атажукина, П.Тамбиева и др. Это ставит под сомнение укоренившееся среди специалистов мнение, согласно которому категория отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности является глубоким архаизмом в адыгских языках. Есть основание полагать, что категория отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности - локальное (адыгейское) явление, не получившее распространения в кабардино-черкесских диалектах и говорах. Во всяком случае, у нас нет данных внутренней реконструкции для утверждения, что рассматриваемая грамматическая категория была характерна в прошлом для кабардино-черкесских диалектов и говоров. Нет сомнения в том, что формы типа сы-, си-, уы-, уи-, ды-, дя-, встречающиеся в речи жителей бесленеевских аулов (Коноково, Кургоково), имевших в прошлом очень тесные контакты с адыгейцами, появились в результате адыгейско-бесленеевского языкового контактирования.

4.7. Как уже отмечалось в литературе (32, 58), материалы Ш.Б.Ногмова дают основания для реконструкции общеадыгскнх форм притяжательных местоимений. У Ш.Б.Ногмова даются вариантные формы притяжательных местоимений: сые, сысие "мой"; уые, уэуые "твой"; дые, дедый "наш"; фые, фефые "ваш" (42). Краткие формы типа сые, уые, дые встречаются также в шапсугском диалекте адыгейского языка (23). Как и в ряде других случаев, кабардино-шап-сугские изоглоссы отражают общеадыгское состояние, т.е. краткие формы притяжательных местоимений по своей относительной хронологии предшествуют полным формам типа каб-черк. сысей "мой", уеуей "твой", дыдей "наш", фыфей "ваш".

4.8. В кабардино-черкесских диалектах и говорах представлены две системы счета: десятеричная и двадцатеричная. Нередко обе системы счета функционируют в одном и том же диалекте (говоре). Ср. куб. т1ош1рэ п!ш!ырэ, пЛлпъишъ, шъэш! "тридцать", т!ош1ит1, п1ш1ип1л1 "сорок", т1ош1ит!рэ п1ш1ырэ, п!ш1итху, шъэныкъуэ "пятьдесят", ш!эныкъуэрз п1ш1ырэ, т1ош!ишъ "шестьдесят" и др. (31),

Десятеричная система сохранилась в бесленеевском диалекте и кубано-зеленчукских говорах (8, 10). Ш.Б.Ногмов в своей грамматике дает десятеричную систему, за исключением т1оч.1рэ бчТырз ■ "тридцать". Ср. пл!ыч1 "сорок", плХычХырэ бч1ырэ "пятьдесят", хыс1, бчых "шестьдесят", хыч1рэ бч1ырэ, бчХыбд "семьдесят", пч1ей "восемьдесят", пч1ейрэ бч1ырз "девяносто" (42),

У Л.Г.Лопатинского дается только двадцатеричная система счета: ?гХочХит1 "сорок", т!оч1ишь "шестьдесят", т1оч1ипл! "восемьдесят" и др. (38),

Кабардино-черкесские диалекты и говоры, сохранившие двадцате-ричную систему .счета, объединяются не только с адыгейскими диалектами, но и с убыхским, абазинским и абхазским языками» Ср. адыг, т1оч1ит1у, убых. т1къуац1а-т1къуац1э~т1к.ъуат1уы, абаз. г1ун-г1уа-жуа "сорок" (буквально дважды двадцать). Поэтому есть известные основания рассматривать двадцатернчную систему исчисления как явление, восходящее к более глубокому хронологическому уровню, чем ебщеадыгскпй,

4.9. В структуре глагола сохранились, с одной стороны, некоторые явления, имевшие место в процессе диахронического развития глагольных форм абхазо-адыгских языков, а о другой - появились инновации под влиянием родственных языков. Эти преобразования коснулись таких категорий глагола, как переходность/непереходность, статичность/динамичность, время, лицо, наклонение. Трансформации произошли в функционировании превербов, показателей лиц и т.д.

В диалектах и говорах наблюдаются факты, являющиеся общими для всех кабардино-черкесских диалектов и говоров, но отличные от норм литературного языка, К ним относятся отсутствие показателя статичности глаголов квпулы-суффикса -шъ, употребление глагольных форм без факультативного суффикса динамичности -р, выоокая частота функционирования формы аориста.

Многие языковые явления характеризуют группу диалектов и говоров; своеобразный способ образования будущего времени -сык1уэнэ вм. сык1уэнушъ "я пойду", сылэжьэнэ вм. сылэжьэнушъ "поработаю" (кубано-зеленчукские, малокабардинский говоры, кубанский, моздокский, бесленеевекий диалекты); огласовка личных показателей - дыхьын вм. тхьыншъ "мы понесем", дышхын вм. тшхк-ншъ "мы съедим" (кубано-зеленчукские говоры, бесленеевский диалект, некоторые села Вольского района КБР); образование под-твердителъно-воспросительного наклонения от основы настоящего времени динамических глаголов при помощи суффикса -къэ: уэ уош1экъэ вм. уэ шп1эрк»э "ты знаешь же это", уэ уок1уэкъэ вм. уэ ук1уэркъэ "ты идешь же" (кубанский, бесленеевский диалекты, кубано-зеленчукские говоры); функционирование причастной формы с суффиксом -тэ: дэ къытшъыш1атэр вм. дэ къытшъыш1ар "то, что случилось с нами", дэ тлъэгъуатэр вм. дэ тлъэгъуар "то, что мы увидели" (кубано-зеленчукские говоры, бесленеевский, кубанский диалекты); употребление особых трехличных щшголов вместо двуличных непереходных глаголов литературного языка: ядихьэха вм, дихьэхашъ "увлекся кем-то", иропшъэк! вм. йопшъэк! "ползет по чему-либо", ирожэк1 "бежит по чему-либо", ирожэкГ вм. йожэк! "бежит по чему-либо" (кубано-зеленчукские говоры, бесленеевский диалект), сохранение в двухличных глаголах показателя косвенного объекта: тыдйосэ вм. тыдосэ "мы сеем то" (моздокский, бак-санский диалекты); образование отрицательной и подтвердительно-вопросительной форм при помощи ларингального абруптива I: ар к1уа1ым вм. ар к1уакъым "он не пошел", ар к!уэ1э вм. ар к!уэркъэ "он не идет?" (малокабардинский, малкинский говоры, моздокский диалект).

Важно отметить, что больше общих архаична; явлений е структуре языка» как и в других областях грамматики, наблюдается в кубанском, бесленеевском джалектах и кубан®-з@ленчукшшх говорах. Такое положение объясняется тем, что в их образовании принимали участие различные адагскже этнические группы, способствовавшие возникновению в указанных джалектах ж говорах специфических признаков внутреннего характера, сохранению архаичных черт, хг'ктерных для определенного уровня общеадыгской языковой эпохи, появлению инноваций, обусловленных почти идентичной языковой ситуацией.

Материалы кабардино-черкесских диало:.тов и говоров свидетельствуют о том, что морфологическое ж синтаксическое выражение етатжчноети в адыгских языках - явление более новое, а семантическое противопоставление статичности ж динамичности • более древнее. Несмотря на то, что различение динамических ж статических глаголов в адыгских языках ©тшсжтея к праязыковому состоянию, динамические глаголы в современных адыгских языках имеют более развитую систему форм времен и наклонений по сравнению с статическими глаголаш. Такое состояние является результатом индивидуального развития западнокавказекжх языков. В© всех кабардино-черкесских диалектах ж говорах, как и в адыгейском ж убыхском языках, отсутствует морфологический показатель статичности копула-суффикс -шъ. Влиянием литературного языке, следует считать редко употребляемые фонетические варианты суффикса -шъ. Так, например, в первомайском говоре фонетическим вариантом -шъ выступает спирант -с: к1уас "пошел", жи1ас "еказал" (8, с.77), в моздокском, бесленеевском, баксанском джалектах и малокабардинском говоре мягкий свистяищи сь: сэ сежъась "я отправился", 1элъэр идыч!ась "рукавицы вышиты" (27, с. 127; 57, с.127). В малкинском говоре фонетическими вариантами литературного -шъ выступают мягкий шипящий спирант ш' и мягкий свистящий спирант сь. Но их функционирование имеет некоторые ограничения. Так, в положении после долгого гласного а аффикс статичности отпадает: сышьытшь// сышьытсь "я стою", но сык!уа "я ходил", сышьыта // сысьыта "я простоял" (81, с.306),

Для бесленеевского диалекта характерно отсутствие суффикса утвердительности, в определенных синтаксических позициях, когда нейтральная форма глагола, передающая' значение утвердительного наклонения, выступает в роли однородных сказуемых, перед соединительным союзом "и" появляется междусвязочный глухой спирант ъ. или глухой зубио-язычный мягкий спирант сь. Ар тхэвм къэк1уэжын "он попишет и вернется", к1уасьи къахьын "пошли и принесут" СЮ, с,90; 57, с. 154).

Наличие копулы-суффикса -шъ в статических глаголах является инновацией и появился в первичных статических глаголах кабардино-черкесского языка, как и в абхазско-абазинских глаголах, по аналогии с отыменными статическими глаголами и узаконена орфографией»

В диалектах и говорах отсутствует также факультативный суффикс- -р, являющийся характерной чертой динамических глаголов кабардино-черкесского литературного языка. Суффикс -р отсутствует и в формах подтвердительно-вопросительного, повелительного наклонений (ушхзркъэ "кушаЦ же", уефэкъз вм. уефэркъэ "пей же"), перед отрицательной морфемой - къым // 1ым (сц1ы-хукъым вм» сц1ыхуркъым "я его не знаю").

Отсутствие копулы-суффикса -шъ и факультативного суффикса -р делает омонимичными некоторые времена а наклонения, сближает формы изменений динамических и статических глаголов.

Сравнительный анализ фактов адыгских языков и их диалектов и говоров с привлечением материалов по близкородственным языкам показывает, что в кабардино-черкесских диалектах и говорах сохранился принцип выражения статичности» характерный для общеадыгского языкового уровня.

Первичные статические глаголы имеют также и динамические параллели. В диалектах ж говорах некоторые ж не первичные статические глаголы функционируют как динамические. Так, например, глагол млъыршъ "он сторож есть" может употребляться как однолйчный непереходный динамический глагол сошгъыр, уоплъыр» мэплъыр и как двухличный переходный глагол абы ар еплъыр "он то стережет" (8, с.39).

В систему выражения статичности и динамичности, характерную для указанных диалектов, адыгейского и убыхского языков, стали проникать инновации под влиянием литературного языка. Так, например, в кубано-зеленчукских говорах и в речи сирийских кабардинцев и в статических глаголах спорадически встречается суффикс -р по аналогий с формами динамических глаголов: ахэр пеынш1эхэрт вм. ахэр псыншХэхэт "они быстрые есть", нартхэр чынтхэм еныкъуэкъу зэпытхэрт» язауэхэрт. "нарты постоянно спорили с чинтами, воевали с ниш" (8, с.76).

В отличие от аориста литературного языка, в диалектах ж говорах в аористной форме отсутствует копула-суффякс -шъ, как и суффикс -р в инфйнитном союзном аористе. Форш аориста сыкХуэ аби "пошел и", сыт1ыс аби "сел и", сыкХуи "пошел и" вм. сыкХуэшъ аби, сытХысшъ аби, сыкХуэри имеют высокую частоту функционирования в диалектах» говорах ш черкесских литератур-них текстах. Отмеченное свидетельствует о том, что литературная форш еыкХуэри, сыт1ысри, дыхуэзэри является инновацией, не поучившей дальнейшего распространения, и что общеадыгская временная парадигма включала и Форму аориста, которая находила больше применения в устной речи, чем в современном литературном языке.

Значительный интерес с точки зрения трансформации глагольных йорм в процессе диахронического развития языка представляют некоторые глаголы, функционирующие в кубано-зелен-чукеких говорах и бесленневском диалекте.

В кабардино-черкесском литературном языке глаголы типа дихьэхын "увлечься кем-чем-лябо", ешаъэкХын "ползти по чем-либо" функционируют как двухличные непереходные глаголы. В указанных же языковых регионах они употребляются и как трех-личные переходные глаголы. Добавляется лицо, указывающее в глаголах первого тина на косвенный объект, в глаголах второго типа лицо, выражащее орудие, при помощи которого совершается действие. Сэ уэ абы сыбдихьэхас "меня увлекло в тебе то" вм. сыдэпхьэхашъ "ты увлек меня"; ар абы абык1э иропшъэк! "он ползет по чему-то с помощью то" вм. ЁопшъэкТ "он ползет по чему-то".

Отмеченное грамматическое преобразование не сопровождается появлением синтаксического объекта в составе предложения» он (объект) лишь имеет индикатор в структуре глагола. Такая форма глагола свидетельствует о том, что исторически в предложениях с глаголами приведенных типов наличествовал эквивалент, который в процессе диахронического развития стал избыточним. Получилось несоответствие между валентностью глагольном формы и количеством членов предложения; субъект, обозначенный в глаголе, перестал иметь синтаксический эквивалент.

Для интерпретации некоторых языковых процессов определенный интерес представляет употребление глагольных форм с показателем косвенного отношения -р без префикса и- в речи аулов Абазакт (относится к кубано-зеленчуксшш говорам), Коноково, Кургоково (относятся к бесленеевекощу диалекту), функционирование форм глагола с аффиксом 3 лица множественного числа а вместо литературной формы с я (аулы Коноково, Кургоково): я нланыр рагъэкъу (ср. щщг. я план рагъэкъу) вм. лит. я планыр жрагъэкъу "план они выполняют"; судам рата (ср. адыг. судам ратыгъ) вм. лит. судам ираташъ "под суд отдали", алъэ-гъуа (ср. адыг. алъагъугъ) вм. лит. ялъэгъуашъ "они увидели то".

Как показывает сравнительный анализ языковых фактов, отмеченные трансформации являются результатом контактирования о близкородственным адыгейским языком.

В литературном языке во всех переходных глаголах и во всех одноличных динамических глаголах без превербов в форме 3-го лица показатель динамичности о(уз) подвергается изменению. В остальных случаях показатель динамичности о(уэ) функционирует без изменения. В диалектах и говорах же частота функционирования префикса мэ- вместо литературного о(уэ) высока: мэзеплъэ вм. лит. зоплъэ "осматривает", мэзек1уэ вм. лит. зок1уэ "ходит, занимается хождением" (8, с.75; 2?, с.156).

В зависимости от согласованности и несогласованности личных показателей в глаголе аффиксы I и 2 лица как единственного, так и множественного числа различаются в кабардино-черкес-еком литературном языке дистрибутивно ж Функционально. В некоторых диалектах и говорах этот принцип нарушается, и вместо неогласованного личного показателя литературного языка здесь имеем оглаеованный личный показатель. Такая трансформация приводит к комбинаторным звуковым изменениям.дыхьын вм. тхьыншъ "мы понесем", дылъагъун вм. лит. тлъагъуншъ "мы увидим", дыш-хын вм. лит. тшхыщъ "мы съедим".

Как показывает диалектологический материал, несмотря на интенсивность нивелирующего влияния литературного языка на диалекты и говоры в современных условиях, в кабардино-черкесских диалектах ж говорах сохраняются многие реликтовые явления, а наличие в диалектах и говорах архаизмов, наряду с инновациями, является основой для внутренней реконструкции.

4.10. Словарный состав изменяется непрерывно и обновляется гораздо быстрее, чем другие структурные ярусы яшка. Неустойчивость лексики диалекта или говора обусловлена как лингвистическими, так и экстралйнгвжстйческймй факторами,- изменениями в сфере обозначаемого ("отпадает вещь, выпадает, как правило, и соответствующее слово") (78, с.34); контактными воздействиями родственных и неродственных языков -на диалекты и говоры; наличием или отсутствием нивелирующего влияния литературного языка на диалекты и говоры; активностью использования диалектной речи в повседневной жизни; пестротой языкового окружения.

Анализ лексического состава позволяет выделить в кабардино-черкесских диалектах и говорах следующие типы изоглоссных явлений:

1. Изоглоссные явления, наблюдаемые в ареалах отдельного диалекта или говора.

2. Изоглоссные явления, вызванные семантическими особенностями слов.

3. Изоглоссные явления, появившаяся в диалектах и говорах в результате звуковых изменений.

4. , Изоглоссные явления, связанные с частотой функционирования и дистрибуцией слов.

5. Изоглоссные явления, вызванные языковыми контактами.

Характеристика названных выше типов показывает, что в первую грушу объединяется большое количество слов, создающих фон диалекта или говора. В нее входят, наряду с диалектизмами, архаизмы, дающие возможность установить хронологию и направление развития диалектных явлений и обычно восходящие к общеадыгскому состоянию, неологизмы, появившиеся в диалектах и говорах под влиянием лингвистических и экстралингвистических факторов, сложные образования, в которых обычно один из компонентов отсутствует в литературном языке (куб.-зел. говоры: гъуэмэжъ "болото", ефэхъуэхын "соскользнуть", жьэч1зудз "удочка", бесленеевский диалект: 1эгубжьэ "стакан", унэгьуэц1э "фамилия",' быфэпхьу "падчерица", кубанский диалект: лэгъунлей "кухня", гъэхъунэ "поляна", гъуыш1ыч "проволока", моздокский диалект: бгъушхмахуэ "второй день свадьбы", бэдзэшхуэ "овод"; малокабардинский говор: 1уаш1эв "силач", пырхъуэ "коридор" (8).

Термины,относящиеся ко второй группе, количественно несколько ограничены, но представляют интерес с точки зрения описания динамики развития значения слов. Так, например, в кубанском, бесленеевском диалектах и кубано-зеленчукских говорах слово "нашъэ" обозначает "дыня", а в литературном языке "огурец", в то вреда как в литературном языке для дыня используется "фонашъэ" ("фо" - "мед"» "нашъэ" - огурец). В указанных языковых регионах слово "гуышы1э" означает "слово", а в литературном языке "щутЕан.Виэ®®м плане представляет интерес многозначное слово "тхьэмадэ". Оно в отмеченных языковых регионах имеет два значения: "старший", "жених", а в литературном языке тоже два значения, но "старший" и "свекор". Слова этой группы являются ярким подтверждением того, что кабардино-черкесские диалекты существуют изолированно довольно длительное время.

Из всех групп слов третья - наиболее многочисленная и характеризуется наличием значительных ареалышх особенностей. Такое положение находит объяснение в том, что одни языковые процессы протекают в диалектах и говорах не с одинаковой интенсивностью» что приводит к ступенчатому характеру распространена® звуковых изменений, другие же протекают лишь в ражах отдельных диалектов и говоров» которые и вызывают значительные расхождения в звуковой оболочке слов в диалектах и говорах.

Слова, различающиеся по частоте употребления в литературном языке, диалектах ж говорах и имеющие ограниченную дистрибуцию, незначительны. Но они представляют интерес как с точки зрения влияния литературного языка на диалектную лексику, так и характеристики ареальных особенностей диалектов и говоров.

Количественная ущербность этой группы объясняется тем» что термины, имеющие высокую частоту употребления» как правило» устойчивы и являются общими для всех диалектов и говоров, а термины, редко употребляющиеся и не имеющие важного хозяйственного или другого значения, часто меняются и заимствуются.

Изоглоссные явления» вызваннме языковыми контактами» в диалектах и говорах значительны. Экстралингвистический фактор играет важную роль в развитии и обогащении словарного состава любого языка и диалекта. Но было бы неоправдан© сведение развития языка только к процессам внешнего воздействия. Это, конечно, не отрицает того, что внешнее влияние часто выступает одни из решающих факторов изменения лексического состава диалекта и говора.

Так, например, в результате длительного и шогоИторш-яего влияния адыгейского языка на словарный состав кубанского диалекта в него проникли многочисленные адыгейские слова ж выражения, составляющие отдельный лексический слой диалекта, а многолетние контакты моздокского диалекта с русским, осетинским и ногайским языками способствовали появлению в моздокском диалекте большого количества русских, осетинских, грузинских и ногайских слов. Аналогичные лексические сдвиги произошли в кубэдо-зеленчукскйх говорах и бесленеевском диалекте под влиянием русского, ногайского, абазинского и карачаевского языков.

Порой влияние языков становится настолько ощутимым, что наличие конкурирующих вариантов из исконного и заимствованного слова создает в диалектах и говорах синонимические ряды; "хъы-яр" (перс.) - намъэ "огурец (мозд.); сомсакъ (тюрк.) - бжьы-ныху "чеснок" (м.-каб.); тель (ногайск.) - гъуш!ч1апсэ "проволока" (мозд.); зоч1э (груз.) - Тэгэбэгу "гриб"; п1экъакъ (груз.) - хьэндыркъуакъуэ "лягушка" (мозд.); губорэ (осетин.) - хьатыкъ "чурек" (м.-каб.); куызэ (осетин.) - псыхьэлывэ "вареники" (мозд.); коридор (русск.) - пырхъуз (м.-каб.); къакъырэ (тюрк.) - бэкхъ "хлев" (куб.-зел.); ангъыл - иылш-«ыщХэ - "новый год" (мозд.).

Иногда синонимичные ряды создаются из заимствованных слов; к1ыр (груз.) - сивосч1э (русск.) - "известь" (мозд.); карт (русск.) - сурат (тюрк.) - "фотография"; минут (русск.) -дакъикъэ (араб.) - "минута"; къалэ (араб.) - шъыхьэр (перс.) - город (русск.) - "город".

Сравнительный анализ лексики литературного языка и диалектов и говоров показывает, что словарный состав диалектов ж говоров характеризуется большей архаичностью. Наиболее консервативные черты лексики наблюдаются в кубано-зеленчукских говорах, бесленеевском, моздокском, кубанском диалектах, кото-~ рые составляют изолированные и периферийные ареалы.

Так, например, в результате длительного контактирования исконные слова зэнтхь - "овес", башъырыбэ / баршъыбэ "бутылка", Хэгуыбжъэ "стакан" оказались вытесненными из кабардино-черкесского языка лексемами "овес", "бутылка", "стакан". Что эти слова входили в активный запас псжазывает то, что зэнтхъ заимствован из адыгских языков осетинским, балкарским, сванским языками, а 1эгуыбжъэ - осетинским языком (I, с.277).

В кубано-зеленчуксшх говорах, кубанском, бесленеевском диалектах сохранились архаичные слова зэнтхъ, баршъыбэ, а 1эгуыбжъэ - в бесленеевском диалекте.

Интересна и история слова гъасэ. Оно в бесленеевском диалекте обозначает мелкозернистый сорт пшеницы. В литературном языке и в других диалектах и говорах эта лексема сохранилась лишь во фразеологии гъасэ къишын - "свести скошенный хлеб" (для обмолота). Есть предложение, что гъасэ как название сорта пшеницы входило в систему названий хлебных злаков общеадыгского языка (II, с.74).

Круг проблем, при решении которых скрещиваются пути лингвиста и историка, разнообразен. Так, например, ареальные особенности способствуют выяснению некоторых вопросов хозяйственной и культурной жизни адыгов. В кубано-зеленчукских говорах вместо литературного слова къитхъ - "борона" функционирует телъафэ (телъэфэн - "тащить что-либо по чему-либо"). Бороны-волокуши из терновника использовались кабардинцами и именовались телъафэ (67, с.64).

Эволюция способа производства совершилась, а термин закрепился за новым орудием, являясь свидетелем истории развития орудия боронования.

Аналогичное положение наблюдается и со способом оева. Сев некоторых сельхозкультур производился, как известно, вразброс, но с развитием техники эту роль стали выполнять с помощью сеялки.

Несмотря на это в кубанском, бесленеевском диалектах и кубано-зеленчукских говорах вместо литературной формы сэн "сеять" используется термин, выражащий архаичный способ сева (пхъэн "рассыпать, разбрасывать что-либо по поверхности чего-либо" ).

Литературное термину бостей - "платье" в кубанском, бесленеевском диалектах и кубано-зеленчукских говорах соответствует зэгъалъэ (зэгъэлъэн - "сделать сборку"). Но исторически это слово, видимо, имело более узкую семантику, оно являлось наименованием платья особого покроя, сшитого в сборку в талии. На это указывает наличие в кубано-зеленчукских говорах термина бостейч!э, выражающей деталь цельного платья, при отсутствии лексемы бостей "платье" (67, е.284).

Иногда семантические различия обнаруживают не только архаичные слова, но и неологизмы и заимствованные слова. Так, например, юбку адыгские женщины стали носить в начале 20 века. В значении "юбка" в кубанском, бесленеевском диалектах и кубано-зеленчукских говорах употребляется слово "чХэпхын" (ср. адыг. ч1эпхын - "юбка"), а в литературном языке ч1энхын обозначает фартук (для обозначения фартука в указанных языковых регионах используется ч1э1уадхъуэ). Различие в терминах говорит о том, что предмет появился в адыгскихящшх тогда, когда они уже были обособлены друг от друга.

Факты языка и диалектов приобретают первостепенное значение при установлении структуры этноса, следов миграции, какие экономические и политические сдвиги произошли в жизни народа, того, что было основным, ведущим на определенном отрезке времени. Так, на основе лингвистического материала делаются выводы о длительных русско-адыгских связях, о связи адыгов с различными районами и народами за пределами Кавказа (19, 74). В топонимике адыгов закрепились наименования многих народов (26), в кабардино-черкесских диалектах отражены не только смена религии, но и пути ее проникновения к адыгам (39).

Развитая система названий в кабардино-черкесском языке и его диалектах и говорах, связанная с морем (хыт1ыгу // хы-т!уаш!э, адыг. хыгъэхъун - "остров", хыеыдж - "гребень волны", хцуае - "шторм", хыжъэ - "залив", хыкхъуэ - "дельфин", хыщ-хуэ тхьэрыкъуэ- "морская чайка" (ср. фразеологизмы - хышхуэ тхъэрыкьуэу ш1ыч1аф1эшъ - "грациозна подобно морской чайке", хым лыгъэ едзын - "заниматься бесполезным делом", хым хыхьэншъ - "бесстрашный, отважный"), проливает свет на вопросы, отражающие колонизационное движение кабардинцев.

В диалектах ж говорах сохранились многочисленные термины, обозначающие различные сорта проса (жуы "просо", мэшы просо" (на корню), гъэху - "поздний сорт проса", ашэху -"сорт проса (букв, белое просо), хугъуэ - "желтое просо", ашэплъ - "красное просо", гъавэ - "сорт проса", хуф!ыц1э -"сорт проса" (Букв, черное просо), шырдзэ - "сорт проса", ц1ырамншъ - "чумиза", джэгуэрэ "сорго", вагъуэплъ - "сорт проса"! и свидетельствующие о древности возделывания этой культуры у адыгов.

В целом диалектологический материал имеет важное значение не только для решения вопросов истории языка, но и истории носителей языка.

5. некоторые тенденций развития кабардино-черкесских далЕктов ж говоров

Общей тенденцией кабардино-черкесских диалектов и говоров является процесс передвижения зеднеязычных согласных. Конечной точкой этого звукового развития оказывается возникновение шипящих аффрикат дж, ч, ч! на базе палатализованных смычных гь, кь, к1ъ. Данный звуковой процесс завершен в ряде диалектов и говоров, в том числе базовом диалекте кабардино-черкесского литературного языка. В тех диалектах и говорах, в которых представлены палатализованные гь, кь, к1ь, последние представляют собой либо варианты шипящих аффрикат дж, ч, ч1, либо пережиточное явление в речи представителей старшего поколения. Но это касается преимущественно диалектов и говоров, развивающихся под влиянием кабардино-черкесского литературного языка. Говоры, находящиеся за пределами распространения кабардино-черкесского литературного языка (например, анатолийский бесленеевский и другие говоры в странах адыгской диаспоры) образуют зону консервации палатализованных г£, кь, к!ь вместо шипящих аффрикат дж, ч, ч1.

То же самое можно сказать о переходе старых (общеадыгских) аффрикат в шипящие спиранты. Этот фонетически! процесс завершен в большинстве кабардино-черкесских диалектов и говоров. В бесленеевском диалекте сохраняются старые шипящие аффрикаты. Однако их архаичность и тенденция развития в направлении их постепенного перехода в спиранты доказываются исчезновением твердого ряда шипящих аффрикат в анатолийском бесленеевском говоре и их неустойчивость в других говорах, например, кубано-зеленчукских (8).

В отличие от кабардино-черкесского литературного языка, который призван обслуживать общество в разных сферах производства, науки, культуры и общественной жизни, диалект или говор территориально ограничен, обслуживая потребности в общении лишь жителей одной деревни, района или области, определяется комплексом изоглосс, фиксирующих различные фонетические, грамматические и лексические особенности. Но это не значит, что все эти изоглоссы для всех кабардино-черкесских диалектов и говоров имеют одинаковый статус. Хотя в принципе все звенья языковой системы диалектов изменчивы, их звуковая система -после лексики, которая дает довольно пеструю картину - оказывается наиболее чувствительной к изменениям.

Для всех диалектов и говоров не может быть единых критериев их выделения. В одних случаях доминирующим признаком диалекта или говора оказывается фонетический, а других - лексический, а в третьих - грамматический.

Для выделения бееленеевского, моздокского, кубанского диалектов, малкинского, абазактского говоров кабардино-черкесского языка центральными являются фонетические особенности, а другие черты оказываются маргинальными, в то время как для характеристики малокабардинского, хабезского говоров и баксанского диалекта лексические особенности являются доминирующими, а фонетические и грамматические отличия - маргинальными.

В фонетическом системе кабардино-черкесских диалектов и говоров общие изоглоссы имеют более обширную географию и носят более выраженный характер, так как в них сохраняются различные ступени развитая общенародного языка. Фонетические процессы в одних диалектах и говорах протекают более интенсивно, в других они более консервативны. Такое состояние дает надежный материал для реконструкции фонетической системы общеадыгского языка - основы. Значительные ареальные особенности фонетики наблюдаются в системе шипящих и свистяще-шипящих согласных. Но анализ диалектальных фактов в диахроническом плане показывает, что все расхождения обусловлены тем, что в диалектах ж говорах нашли отражение различные этапы развития единого фонетического процесса (мягкие и твердые шипящие аффрикаты в бесленеевском диалекте, кубано-зеленчукских говорах; мягкие и твердые шипящие спиранты в бесленеевском, кубанском диалектах, кубано-зелен^укских говорах; мягкие свистящие спиранты в малкннском говоре, баксанском, бесленеевском диалектах, шипяще-свистящие аффрикаты 1ж>здокеком диалекте, кубако-зеленчук-ских говорах и т.д.).

Некоторые трансформации являются общими для всех диалектов и говоров, другие языковые явления характеризуют группу диалектов и говоров, а часть - результат индивидрального развития того или иного диалекта или говора.

Отсутствие показателя в статических глаголах копулы-суф-фикса "шъ" и функционирование глагольных форм без аффикса динамичности "р" является общим признаком для всех кабардино-черкесских диалектов и говоров. Некоторые языковые процессы характеризуют группу диалектов и говоров: своеобразный способ образования будущего времени типа сык1уэн "я пойду" (кубано-зелвнчукский, малокабардинский говоры, кубанский, моздокский, бесленеевский диалекты); огласовка личных показателей типа дыхьын "мы понесем" (кубано-зеленчукские, малкинский говоры, бесленеевский диалект); образование подтвердительно-вопроси-тельного наклонения от основы настоящего времени динамических глаголов при помощи суффикса -къэ, типа -уэ уош!экъэ "знаешь же это" (кубанский, бесленеевский диалекты, кубано-зеленчукские говоры); функционирование причастной формы с суффиксом -тэ, типа -дэ къытшъыш1атэр "то, что случилось с нами" (кубано-зеленчукские говоры, бесленеевский, кубанский диалекты); образование вокатива при помощи суффикса -уэ, типа Цухьэмэдуэ, мыдэ къак!уэ "Щухамед, иди сюда" (кубано-зеленчукские говоры, бесленеевский диалект); образование формы множественного числа при помощи ларингального придыхательного спиранта & С&э) (малокабардинский, малкинский говоры, моздокский, бесленеевский, кубанский, баксанский диалекты); образование отрицательной и подтвердительно-вопросительной формы при помощи ларингального межсвязочного абруптива I - ар к!уа1ым "он не пошел", ар к1у-а1э? - "он не пошел?" (малокабардинский, малкинский говоры, моздокский, баксанский диалекты); образование отрицательной и подтвердительно-вопросительной формы при помощи фарингаль-ного абруптива къ-ар тхэкъым - "он не пишет", ар тхэкъэ? он не пишет?" (бесленневский, кубанский диалекты» кубано-зеленчукские говоры).

Кубанский и моздокский диалекты находятся вне влияния кабардино-черкесского литературного я!.ш® и его других диалектов и говоров.

Территориальная, экономическая, политическая и духовная (с принятием христианства большей частью носителей моздокского диалекта) обособленность, раннее развитие кабардино-русского одностороннего двуязычия, длительные тесные контакты с носителями осетинского и ногайского языков привели к образованию моздокского диалекта. Развиваясь в особых исторических условиях, речь моздокцев сузила свои функциональные и жанрово-стилистичеекие возможности, став средством домашнего общения и бытования старых фольклорных произведений. В звуковом строе наблюдаются многочисленные колебания, не свойственные как кабардино-черкесскому литературному языку, так я другим диалектам и говорам. Упрощение синтаксического строя повлекло за собой убыстрение темпа речи. Островное положение способствовало сохранению, с одной стороны, архаичных черт языка, с другой стороны, появлению инноваций, отличных от литературного языка ш других диалектов и говоров. Речь моздокских кабардинцев представляет интерес не только в плане изолированного развития диалекта, но с точки зрения теории языковых контактов.

Диалектные особенности речи кубанских кабардинцев образовались не только в результате прекращения общения их с основной массой кабардинцев, но при тесном и продолжительном контакте с близкородственным адыгейским языком. Результаты такого сильного контактирования сказываются в звуковом составе, морфологии и особенно в лексике кубанского диалекта. Влияние адыгейского языка на кубанский диалект осуществляется непосредственно через школу» печать, государственные учреждения. Итогом такого влияния явилось то, что письменным литературным языком для кубанских кабардинцев стал адыгейский язык. В настоящее время носители кубанского диалекта двуязычны, они свободно говорят на двух близкородственных языках -кабардино-черкесском и адыгейском.

Кубано-зеленчукские говоры и бесленеевский диалект локализованы на одной территории и имеют тесное соприкосновение между собой и с носителями абазинского, русского, ногайского, карачаевского и адыгейского языков. Такая лингвистическая ситуация и то, что в образовании бесленеевцев и особенно носителей кубано-зеленчукских говоров принимали участие различные этнические группы, способствовали возникновению в кубано-зеленчукских говорах и бесленеевском диалекте специфических признаков внутреннего характера; сохранению некоторых архаических черт, характерных для общеадыгского языкового уровня, утраченных литературным языком и другими диалектами; появлению инноваций, не проникающих в литературный язык в силу большого влияния на него традиций, и звуковых колебаний, не наблюдаемых в других диалектах и говорах.

Малкинский и малокабардинский говоры находятся под сильным влиянием литературного языка. Несмотря на длительное и многостороннее давление на них со стороны литературного языка, специфические фонетические особенности малкинекого говора и лексические отличия малокабардинского говора не подверглись нивелировке в речи как старшего, так и младшего поколения.

В кубанском, моздокском диалектах, кубано-зеленчукских говорах ж особенно в речи адыгской диаспоры в Сирии, Иордании, Турции и США процессы ассимиляции протекают очень быстро в силу их изоляции от исторической родины и отсутствия письменности и школы на кабардино-черкесском языке.

6. ОТНОШЕНИЕ КАБАРДИНО-ЧЕРКЕССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА К ДИАЛЕКТАМ И ГОВОРАМ

Как показывает история старописьменных языков, формирование литературного языка занимает довольно длительное время. Кабардино-черкесский литературный язык относится к группе младописьменных языков. Естественно, что окончательное становление каоардино-черкесекого литературного языка нельзя считать вполне завершенным. Наблюдаются некоторые структурные признаки, типологически свойственные многим языкам, не имеющим давних письменных традиций. К наиболее заметным признакам этого типа относится наличие ряда вариантных форм на разных уровнях языковой структуры в течение определенного периода становления и развития литературного языка. Источником языкового варьирования являются территориальные диалекты и говоры, постоянно обогащающие литературный стандарт новыми единицами. Речь идет презде всего о лексическом уровне литературного языка, развивающегося на базе живых диалектов и говоров. Поэтому естественно, что базовый диалект (диалект Большой Кабарды) не может быть единственным источником существования и развития кабардино-черкесского литературного языка, если язык имеет живые диалекты и говоры и окружен ими. Это вовсе не означает, что кабардино-черкесский язык не имеет своих кодифицированных норм в области фонетики, грамматики и лексики и вбирает в себя диалектные особенности независимо от их значимости и функционального статуса. Однако наличие определенного количес-ва вариантных норм (особенно на лексическом уровне) является нормальным для любого младописьменного языка, в том числе кабардино-черкесского. Вариантные нормы необходимы вообще для нормального развития и функционирования литературного языка, который в конечном итоге (после определенного периода существования конкурирующих и функционально однотипных единиц) отбирает свои единицы из синонимических рядов.

Другим типологическим признаком младописьменных языков, в том числе кабардино-черкесского литературного языка, являются различия между устной и письменной формами реализации лингвистических единиц разных уровней. Давно замечено, что различия между двумя формами существования яшка - устной и письменной, - более значительны в младописьменных языках по сравнению со старописьменными языками. И в данном случае расхождения между устной и письменной формами существования литературного языка во многом обусловлены влиянием живых диалектов и говоров. Как показывают исследования многих авторов (М.М.1>хман, В.Н.Ярцева, К.Н.Семенюк, Е.А.Земская и др.) устная форма существования старописьменных'языков (немецкого, английского, русского и др.) характеризуется своими закономерностями, значительно отличающими ее от письменного стандарта в силу влияния живых диалектов и говоров прежде всего на устную форму литературного языка. Наши наблюдения подтверждав ют это положение на устную форму реализации литературного языка существенное воздействие оказывают живые говоры кабардиночеркесского литературного языка.

Не требует особых пояснений тот факт, что любой литературный язык оказался бы мертвым и законсервированным, если бы он существовал только в одной письменной форме. Литературный язык питается и развивается за счет устной формы его существования, в значительной мере опирающейся на живые диалекты ш говоры.

Более того, в отношении кабардино-черкесского литературного языка существует мнение, что бесленеевский диалект и ку-бано-зеленчукские говоры оказывают влияние на формирование черкесского варианта литературного языка. Это мнение не очень трудно подтвердить анализом языка художественной литературы черкесских писателей и поэтов. Кроме того, достаточно проследить за устной речью самих черкесских писателей, поэтов и других представителей творческой и научной интеллигенции, чтобы убедиться в наличии существенных особенностей в их языке, вызванных влиянием местных (черкесских) говоров. В этом нет ничего необычного, ибо варианты одного литературного языка, в основе которых лежат региональные диалектальные особенности, имеют широкое распространение (региональные литературные варианты армянского, немецкого, английского и других языков).

Соотношение литературного языка и живого диалекта (говора), процесс образования первого в недрах второго образно охарактеризован Ж.Вандриесом: "Этот процесс образования письменных языков можно сравнять с образованием слоя льда на поверхности реки. Лед образуется из воды реки, вернее он не что иное, как вода реки, но в то же самое время он и не река. Ребенок, увидев лед, наивно думает, что реки больше нет, что ее течение остановилось, Иллюзия! Под слоем льда вода продолжает течь, следуя своему руслу» Если бы случайно лед треснул, вода бы сразу брызнула вверх. Так и с языком. Письменный' язык -ледяная корка на реке. Текущая подо льдом река- народный естественный язык. Холод, производящий лед и стремящийся задержать течение реки, - это усилия грамматиков и учителей, а луч солнца, освобождающий язык из плена, это непобедимая сила жизни, побеждающая правила, ломающая узы традиций" (15, с.253).

С другой стороны, кабардино-черкесский литературный язык оказывает воздействие на диалекты и говоры. Однако нивелирующее влияние литературного языка на диалекты и говоры ощущается не в одинаковой степени.

В зависимости от лингвистических и экстралингвистических ситуаций интенсивность влияния литературного языка на речь жителей разных населенных пунктов, относящуюся к одному диалекту или говору, может быть различна. Например, нивелирующее влияние литературного языка носит более выраженный характер на речь жителей Этоко и Батех, в то время как речь жителей Малки (нижняя часть) оказывается более консервативной. Такая ситуация объясняется тем, что ареальные особенности лучше сохраняются среди тех носителей диалекта или говора, которые живут более компактно. Из носителей же малкинского говора более "островной" оказывается речь жителей Малки.

Воздействию литературного языка подвергается не только словарь, но также звуковая и грамматическая системы диалектов и говоров. Более консервативны фонетические особенности, но и они постепенно уступают место фонетическим явлениям, свойственным литературному языку (28, с.160).

Одним из путей выхода диалектной лексики за пределы того или иного диалекта или говора является использование ее в художественной литературе. Диалектная лексика может использоваться не только в речи действущих лиц, но и авторской речи. В ней литературная лексика часто переплетается с диалектными словами, способствуя созданию индивидуального авторского стиля.

Использование диалектной лексики, идиом, архаизмов и инноваций, функционирующих в разговорной речи, делает язык произведений А.Кешокова, А.Шортанова, Х.Теунова и других выразительным, колоритным, живым.

Письменный язык вообще единообразнее устного, в нем меньше как архаизмов живого языка, так и инноваций, широко бытующих в последнем.

Развиваясь в прошлом более или менее обособленно друг от друга и более естественно, чем кабардино-черкесский литературный язык, диалекты и говоры способны сохранить в течение более длительного времени такие языковые явления, которые в прошлом были присущи всему языку, или же иногда в том или другом диалекте и говоре могут наблюдаться такие факты, которые остаются нехарактерными для языка в целом, представляя собою более последовательно, чем в литературном языке, проводимую инновацию.

Проделана значительная работа по изучению диалектов и говоров кабардино-черкесского языка. Но в дальнейшем необходимо продолжить описание неизученных и недостаточно изученных территориальных диалектов и говоров кабардино-черкесского языка. Особенно актуально исследование кабардино-черкесских говоров в странах адыгской диаспоры. Это необходимо для создания общего очерка кабардино-черкесской диалектологии.

Всестороннее исследование диалектов, говоров и речевых особенностей отдельных сел тем актуальнее, что процесс нивелирования территориальных диалектов и говоров в современных условиях становится особенно интенсивным. Необходимо создать точные карты и атласы, издать полные тексты, составить диалектологический словарь. Наличие большого количества разделяющих изоглосс дает возможность широкого и плодотворного применения лингвистической географии для дальнейшего изучения диалектов и говоров кабардино-черкесского языка. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Кабардино-черкесские диалекты и говоры сложились в непростых исторических и лингвистических условиях, обусловленных неоднократными изменениями территории многих представителей адыгского этноса, в том числе кабардинцев и черкесов.

Носители кубанского, моздокского и отчасти бесленеевско-го диалектов проживают за пределами распространения литературного кабардино-черкесского языка, что не могло не повлиять на развитие этих диалектов. Кубанский диалект испытывает значительное влияние адыгейского языка на всех уровнях языковой структуры,. Моздокский диалект развивался изолированно от основной массы кабардинцев и черкесов и находится под сильным воздействием русского языка. Проникновению элементов русского языка в моздокский диалект способствуют экстралингвистические факторы, в особенности христианство, которое исповедует большинство носителей этого диалекта. Речь бесленвевцев, переселившихся в период и после Кавказской войны в Турцию, отличается фонетическими особенностями от бесленеевского диалекта, развивающегося на исторической родине. То же самое нужно сказать о кабардинских говорах, представленных в странах адыгской диаспоры.

Вместе с тем все кабардинские диалекты и говоры сохраняют многие особенности, отличающие их от адыгейских диалектов и говоров.

Такие главные фонетические процессы, как передвижение заднеязычных согласных г, к, к! > гь, кь, к!ь > дж, ч, ч1, утрата лабиализованных смычных дзу, цу и спирантов жъу, шъу, inly, обусловили основные расхождения между кабардино-черкесскими и адыгейскими диалектами и говорами в области фонетики.

Однако звуковые процессы протекали и протекают с разной степенью интенсивности в кабардино-черкесских диалектах и говорах. Это проявляется в том, что в кабардино-черкесских диалектах и говорах из указанных основных фонетических процессов окончательно завершена только утрата лабиализованных аффрикат дзу, цу и спирантов жъу, шъу, inly. На их базе повсеместно образовались лабиальные в, ф, ф1, относящиеся к кабардино-черкесским инновациям адыгского консонантизма.

Что касается передвижениям общеадыгских заднеязычных г, к, к1 > гь, кь, к.1ь > дж, ч, ч1, то диалекты и говоры дают пеструю картину. Исходные (общеадыгские) простые г, к, к1 удерживаются в бабугойском говоре. Судя по всему, общеадыгские простые г, к, к! были характерны для диалекта Ш.Б.Ног-мова: ганэ "рубашка", кэ "селезенка", к1э "хвост" (42). Палатализованные гь, кь, к1ь как средний (промежуточный) этап передвижения заднеязычных широко представлены в современных кабардино-черкесских диалектах и говорах. Они представляют собой либо свободные варианты шипящих аффрикат дж, ч, ч1 (как это имеет место в ряде кабардино-черкесских говоров), либо фонетическую норму (как это отмечается в бесленеевском диалекте и абазактском говоре). Особенно устойчивыми гь, кь, к1ь оказались в анатолийском говоре бесленеевцев. Завершающая фаза передвижения заднеязычных смычных (их изменение в шипящие аффрикаты) характерна для кубанского и баксанского диалектов (за исключением гь, кь, к1ь в речи некоторых представителей старшего поколения) и большинства кубано-зеленчукских говоров.

Утрата старых (общеадыгских) шипящих аффрикат также не доведена до конца во всех кабардино-черкесских диалектах и говорах. Они представлены в бесленеевском диалекте, причем последний сохраняет в ряде случаев общеадыгские аффрикаты, утраченные во всех других адыгейских и кабардино-черкесских диалектах. Ср. бесл. (геар. общеадыг.) джъыг > темирг. чъыгы бакс» (гезр, общеадыг.), куб., мозд. жыг "дерево", бесл. (геер» общеадыг.) чъы > шапс. чы, бжедуг. пщы, темирг., бакс., куб. шы "лошадь". В то же время речь анатолийских бесленеев-цев довольно резко отличается от речи бесленеевцев, оставшихся на своей исторической родине, утратив оппозицию старых: шипящих аффрикат по признаку твердости и мягкости в результате ее нейтрализации (тверда! ряд стал мягким).

Для изучения истории развития старых (общеадыгских) аффрикат, как и общеадыгских заднеязычных смычных г, к, к1, богатый материал содержат тексты и кабардинский лексикон Ш.Б.Иог-мова (42).

Из общеадыгских явлений, утраченных адыгейскими диалектами (за исключением позиции после шипящего спиранта), следует отметить среднеязычный спирант ху (каб-черк. (гезр* общеадыг.) махуэ > адыг. мафэ "день"), а также ттсный э в конце слова и в соседстве с ларингалом и сонантом (каб. (гевр# общеадыг.) 1энэ "стол", каб. (ге$р• общеадыг.) тхьэлэн > адыг. тхьалэн "задушить", каб. (гезр. общеадыг.) ш1ыч1эй, (орф. щ1ык1ей) > адыг. ш1ыч1ай "невоспитанный" и др.). В диалектах и говорах имеются и позднейшие локальные инновации. Ср. переход г> й, ху > ад в анатолийском бесленеевском говоре (каб-черк. лит. бэгын > анат.-бесл. бэйын "распухать", каб-черк. лит. хуы > анат.-бесл. ьуы "просо" и др.).

Одна из главных иерархических особенностей консонантизма - трехчленная система смычных (типа б, п, п1, д, т, т1), в отличие от четырехчленной системы (типа б, п, п1, пЬ, д, т, т1, т1г в западных адыгейских диалектах), объединяет кабардино-черкесские диалекты и говоры с другими западнокавказ-скими языками - убыхским, абхазским и- абазинским,

В области морфологии и лексики кабардино-черкесские диалекты и говоры обнаруживают, с одной стороны, целый ряд архаизмов, восходящих к общеадыгскому состоянию, с другой - инновационные явления, относящиеся к периоду их самостоятельного развития;;

ЛИТЕРАТУРА

1. Абаев В,И. Осетинский язык и фольклор. - М.Л., 1949.

2. Аванесов Р.И. Очерки русской диалектологии, ч.2. - М., 1949.

3. Апажев М.Л. Проблемы кабардинской лексики. - Нальчик, 1992.

4. Апажев М.Л. Вопросы влияния русского языка на кабардинский. - Нальчик, 1963.

5. Атажукин К. Отрывки народной поэш "Сосыруко" и рассказы. - Тифлис, 1864.

6. Аутлев К.Л. Фонетические особенности бжедугского диалекта. Автореф. канд. дисс. - Майкоп, 1966.

7. Ашхамаф Д.А. Избранные работы. - Майкоп, 1997.

8. Багов П.М. Кубано-зеленчукские говоры кабардино-черкесского языка. - Нальчик» 1968.

9. Багов П.М. О грамматических преобразованиях в адыгских языках. Вестник КЕНИИ, вып.6. - Нальчик, 1972.

10. Балкаров Б.Х. Язык бесленеевцев. - Нальчик, 1959.

11. Балкаров Б.Х. Адыгские названия хлебных злаков и их параллели в других кавказских языках. // Уч. зап. КБНИИ, т.27.

- Нальчик, 1975.

12. Балкаров Б.Х. Фонетика адыгских языков. - Нальчик, 1970.

13. Бгажба Х.С. Бзыбский диалект абхазского языка. - Сухуми» 1964.

14. Бербеков Б.Г. Диалектная лексика кабардинского языка» -Нальчик, 1992.

15. Вандриес Ж. Язык. Лингвистическое введение в историю. - М., 1937.

16. Военно-статистическое обозрение Российской империи, т.ХУТ, СПб., М., 1851.

17. Дешериев 10., Протченко И. Развитие языков народов СССР в советскую эпоху. - М., 1968.

18. Джавахишвили И.А. Основные историко-этнографические проблемы истории Грузии, Кавказа и Ближнего Востока древнейшей эпохи // Вестник древней истории, #14. - М., 1933.

19. Джанашиа С.Н. Черкесский (адыгский) элемент в топонимике Грузии. // Со общ. Грузинского филиала АН СССР, тЛ, №8. -Тбилиси, 1940.

20. Джанашиа С.Н. Сванеко-адыгейские (черкесские) языковые встречи. Грузино-адыгейские параллели. // Изв. ШИМК, т.12.

- Тбилиси, 1942.

21. Зекох У. С, Склонение в адыгейском языке. - Майкоп, 1969.

22. История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времен до наших дней, т.1. - М., 1967.

23. Керашева З.И. Особенности шапсугского диалекта адыгейского языка. - Майкоп, 1957.

24. Керашева З.И. Избранные труды и статьи. - Майкоп, 1995.

25. Ковалевский П.И. Кавказ, т.1. Народы Кавказа. - М., 1914.

26. Коков Дж.Н. Адыгская (черкесская) топонимия. - Нальчик, 1973.

27. Куашева Т.Х. Терские говоры. // Очерки кабардино-черкесской диалектологии. - Нальчик, 1969.

28. Кузнецов П.С. Русская диалектология. - М., 1980.

29. Кумахова З.И. Абадзехский диалект и его место среди других адыгских диалектов» - Нальчик, 1972.

30. Кумахов М.А. К вопросу о классификации адыгских диалектов. // Уч. зап. КБ1У, вып.2. - Нальчик, 1957.

31» Кумахов М.А. Кубанский диалект. // Очерки кабардино-черкесской диалектологии. - Нальчик, 1969.

32. Кумахов М.А. К теории и истории категории посессивноети.// Всесоюзная научная конференция по теоретическим вопросам языкознания. Тезисы докладов. - М., 1974.

33. Кумахов М.А. Сравнительно-историческая фонетика адыгских (черкесских) языков. - М., 1981.

34. Кумахов М.А. Сравнительно-историческая грамматика адыгских (черкесских) языков» - М., 1989.

35. Ломтатидзе К.В. К генезису одного ряда троечных спирантов в адыгских языках. // Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР, т.4» - М., 1953.

36. Ломтатидзе К.В. Некоторые вопросы истории фонетической системы абхазо-адыгских языков. // Доклады на 25-м Международном конгрессе востоковедов. - М., 1969.

37. Ломтатидзе К.В. К вопросу о критерии о критерии выделения диалектов (на материале абхазо-адыгских языков). // Изв. АН СССР, серия лит. языка, т.34, «2. - М., 1975»

38. Лопатинский К.В. Краткая кабардинская грамматика. // СМОМПК, вып.12. - Тифлис, 1891.

39. Люлье Л.Я. Словарь русско-черкесский или адыгский с краткой грамматикой сего последнего. - Одесса, 1846.

40. Мамрешев К.Т. Особенности баксанского диалекта кабардинского языка. - Нальчик, 1959.

41. Меретуков К.Х. Вопросы строения глагола в адыгских язы-яяс- Майкоп, 1984.

42. Ногмов Ш. Филологические труда, т.1, 2. - Нальчик, 1956, 1959.

43. Очерки кабардино-черкесской диалектологии. - Нальчик, 1969.

44. Рогава Г.В. Четвертичная система смычных в адыгских языках. // Сообщ. АН Груз. ССР, т.4., №3. - Тбилиси, 1943.

45. Рогава Г.В. Спирантизация шипящих аффрикат в адыгских языках. — Сообщ. АН Груз. ССР, т.4, М. - Тбилиси, 194-4.

46. Рогава Г.В. К вопросу о структуре именных основ и категориях грамматических классов в адыгских (черкесских) языках, - Тбилиси, 1956.

47. Рогава Г.В., Керашева З.И. Грамматика адыгейского языка. -Краснодар-Майкоп, 1966.

48. Рогава Г. В. Основные фонетические процессы согласных в адыгских языках. // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания, т.1. - Тбилиси, 1974.

49. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. - Тифлис, вып.12, 1891, вып.21, 1896, вып.27, 1900, вып.29, 1901.

50. Структурные общности кавказских яаков. - М., 1978,

51. Таов Х.Т. Склонение в адыгских языках в сравнительном аспекте. - Нальчик, 1967.

52. Таов X.Т. Категория определенности и неопределенности. // Вестник КЕНИИ, вып.2. - Нальчик, 1970.

53. Таов Х.Т. Индефинитная конструкция предложения в адыгских языках. // Тезисы докладов 1У региональной научной сессии. - Нальчик, 1974.

54. Таов Х.Т. К вопросу о склонении собственных имен в адыгских языках. // Вестник КЕНИИ, вып. №5. - Нальчик, 1972.

55. Таов X.Т. Язык и фольклор. // Уч. зап. КЕНИИ, т.27. -Нальчик, 1975.

56. Таов Х.Т. Некоторые вопросы бесленеевского диалекта. // Уч. зап. КЕНИИ, т.27. - Нальчик, 1975.

57. Таов Х.Т. Некоторые особенности глагольной системы кабардино-черкесских диалектов. // Материалы У1 региональной научной сессии. - Майкоп, 1975.

58. Таов Х.Т. Основные этапы изучения кабардино-черкесских диалектов. // Исследования по адыгским языкам. - Нальчик, 1977.

59» Таов Х.Т. Некоторые вопросы изолированного развития дналектов. // Совещание по общим вопросам диалектологии. Тезисы докладов. - М., 1977.

60. Таов Х.Т. Структурные и функциональные особенности кабардино-черкесских превербов. // Тезисы докладов УП региональной научной сессии, - Черкесск, 1970.

61. Таов Х.Т. Диалект как источник для построения история языка. // Лингвистическая география и проблемы история языка. - М.» 1981.

62. Таов Х.Т. 0 некоторых вопросах фонетической системы адыгских языков. // 71 Международный коллоквиум Европейского общества кавказоведов. - Майкоп, 1992.

63. Таов Х.Т. 0 некоторых вопросах категории грамматических классов в адыгских языках. // Вестник КБГУ, выи.I. -Нальчик, 1994.

64. Таов Х.Т., Урусов Х.Ш. Сравнительная грамматика адыгских языков. - Нальчик, 1995.

65. Таов Х.Т. Проблемы кабардино-черкесской диалектологии. -Нальчик, 1997.

66. Таов Х.Т. Кабардино-черкесская диалектология, ч.2. -Нальчик, 1997.

67. Темирова Р.Х. Лексические особенности речи черкесов. -Черкесск, 1975.

68. Топуриа Г.В, Об одной закономерности в системе прерупти-вов лезгинского языка. // Ежегодник ибернйско-кавказского языкознания, т.1. - Тбилиси, 1974.

69. Турчанинов Г.Ф. Материалы по языку моздокских кабардинцев. // Уч. зап. КЕНИИ, т.1. - Нальчик, 1946.

70. Турчанинов Г.Ф. Язык, письменность, печать. // "Кабардинская АССР". - Нальчик, 1946.

71. Тхаркахо Ю.А. Особенности чемгуйского диалекта адыгейского языка.'// Уч. зап.АЙИЙ, т.2. - Майкоп, 1963.

72. Тхаркахо Ю.А. Об одной фонетической закономерности адыгейязыка ского. // Уч. зап. АНИИ, т.ХП. - Майкоп, 1971.

73. Уджуху Т.Ш. Преруптивные смычные согласные западных диалектов адыгейского языка. // Строение предложения в адыгейском языке. - Майкоп, 1976.

74. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. - Нальчик, 1992.

75. Чикобава A.C. Задачи диалектологии иберийско-кавказских . языков. // Координационное совещание по вопросам диалектологии иберийско-кавказских языков. План работы и тезисы докладов. - Тбилиси, 1956.

76. Чикобава A.C. Иб ерий ско-кавка з с к и е языки и научная актуальность их изучения, // Уч. зап. АНИИ, т.2. - Майкоп, 1963.

77. Чикобава A.C. Узловые вопросы исторической фонетики иберийско-кавказских языков. // Ежегодник иберийско-кавказ-ского языкознания, т.1. - Тбилиси, 1974.

78. Чикобава A.C. Отраслевая лексика и научная актуальность ее изучения. // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания, т.2. - Тбилиси, 1975.

79. Шагиров А.К. Очерки по сравнительной лексикология адыгских языков. - Нальчик, 1962.

80. Шагиров А.К. Малкинский говор. // Очерки кабардино-черкесской диалектологии. - Нальчик, 1969.

81. Шагиров А.К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков, т.1, 2. - М., 1977.

82. Шагиров А.К» Материальные и структурные общности абхазо-адыгских языков. - М., 1982.

83. Шаов А.А. Основы адыгской лексикографии. - Майкоп, 1988.

84. Яковлев Н.Ф» Таблицы фонетики кабардинского языка. -М., 1923.

85. Яковлев Н.Ф. Краткий обзор черкесских (адыгейских) наречий и языков. // Записки Северо-Кавказского горского краевого научно-исследовательского института, т.1. - Ростов-на-Дону, 1928.

86. Яковлев Н.Ф., Ашмахаф Д.А. Грамматика адыгейского литературного языка. - M.-JI., 1941.

87. Яковлев Н.Ф. Грамматика литературного кабардино-черкесского языка. - М.-Л., 1948.

88. Alparslan 0« Le parier besney. // Journal Asiatique, 1971 •

89. Alparslan 0., Dumezil G. Le parier besney cle Zennun Koyu.// Journal Asiatique, 1963 et 1964.

90. Kolarusso J, I' Grammar of the Kabardian language. // University of Calgary press, 1992.

91. Kuipers A. Proto - Circassian Phonology: An Essay in Reconstruction. // Studia Caucasica, I, 1963«

92. Paris C, Textes Besney. // Journal Asiatique, 1971.

93* Smeets R. Studies in West Circassian Phonology and Morphology. Leiden, 1984.

СПИСОК публикаций автора по теме научного доклада Книги

1. Проблемы кабардино-черкесской диалектологии» - Нальчик, 1997 - 9 п. л.

2. Кабардино-черкесская диалектология. - Нальчик, 1997 -3,4 п.л.

3. Сравнительная грамматика адыгских языков (в соавт.). -Нальчик, 1995 - 7 п.л.

Статьи, тезисы, очерки

4. Баксанский диалект. // Очерки кабардино-черкесской диалектологии. - Нальчик, 1968 - 3,0 п.л.

5. Некоторые вопросы бесленеевского диалекта. // Уч. зап. КЕНИИ, т.27. - Нальчик, 1975 - 0,8 п.л.

6. Язык и фольклор. // Уч. зап. КЕНИИ, т.27. - Нальчик, 1975 - 0,2 п.л.

7. Некоторые особенности глаголов кабардино-черкесских диалектов. // Тезисы докладов У1 региональной научной сессии. - Майкоп, 1975 - 0,2 п.л.

8. Основные этапы изучения кабардино-черкесских диалектов. // Вопросы грамматического строя кабардино-черкесского языка. - Нальчик, 1977 - 1,0 п.л.

9. Диалект как источник истории языка. // Совещание по общим вопросам диалектологии и истории языка. Тезисы докладов и сообщений. - М., 1977 - 0,2 п.л.

10. Некоторые вопросы изолированного развития диалекта. // Совещание по общим вопросам диалектологии и истории языка. Тезисы докладов и сообщения (в соавт.). - М., 1977 -0,2 п.л.

11. Некоторые вопросы общения моздокских кабардинцев. // Национальная культура и общение. М., 1977. - 0,3 п. л.

12. Языковые особенности адыгского фольклора. // Адыгский фольклор (в соавт.). - Нальчик, 1979. - 1,0 п.л.

13. Некоторые особенности глаголов кабардино-черкесских диалектов. // Материалы У1 региональной научной сессии. -Майкоп, 1980 - 0,8 п.л.

14. Некоторые вопросы склонения имени в адыгских диалектах. // Тезисы докладов II региональной научной сессии. - Махачкала, 1981. - 0,2 п.л.

15. Некоторые вопросы изолированного развития диалекта. // Лингвистическая география и проблемы истории языка (в соавт.). - М,, 1981 - 0,5 п.л.

16. Диалект как источник построения истории языка. // Лингвистическая география и проблемы истории языка. - М., 1981.

17. Лексические изоглоссы кабардино-черкесских диалектов,, // Тезисы докладов I региональной научной сиссии. - Грозный, 1983 - 0,2 п.л.

18. К вопросу о взаимодействии литературного языка и диалектов. // Тезисы докладов I региональной научной сессии. -Грозный, 1983. - 0,2 п.л.

19. Диалектология как источник истории языка. // Проблемы грамматики и лексики адыгских языков. - Нальчик, 1983. - 0,5 п.л.

20. Некоторые вопросы фонетической системы кабардино-черкесских диалектов. // Тезисы докладов. // Тезисы докладов

XI региональной научной сиссии. - Нальчик, 1986. - 0,2 п.л.

21. Вопросы диалектной лексики. // Вопросы грамматики и лексикологии кабардино-черкесского языка. - Нальчик, 1989. - 0,9 п.л.

22. Некоторые проблемы лексики кабардино-черкесских диалектов. Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. т.ХУ. -Тбилиси, 1988. - 0,9 п.л.

23. Программа по диалектологической практике. - Нальчик, 1994. - 0,5 п.л.

24. Диалект в современных условиях» // УШ Кавказологический коллоквиум. Тезисы докладов. - Лейден, 1996 - 0,1 п.л.

Цублицации, частично затрагивающие тему научного доклада

25. Склонение в адыгских языках в сравнительном аспекте. -Нальчик, 1967. - 3.27 гг. л.

26. Категория определенности и неопределенности. Вестник. КЕНИИ, вып.2. - Нальчик, 1970. - 0,4 п.л.

27. Индефинитная конструкция предложения в адыгских языках. // Тезисы докладов 1У региональной научной сессии. - Нальчик, 1971. - 0,2 п.л.

28. Создание и развитие кабардино-черкесской письменности. //

В.И.Ленин и социалистические преобразования в Кабардино-Балкарии, Нальчик, 1971. - 0,5 п.л.

29. К вопросу о склонении собственных имен в адыгских языках. // Вестник КЕНИИ, т.2. - Нальчик, 1972. - 0,8 п.л.

30. Некоторые вопросы заимствования лексических единиц в адыгских языках. // Роль национального языка и культуры в формировании и развитии личности. - Нальчик, 1973.

0,4 п.л.

31. Фразеология кабардино-черкесского языка. Журнал "Ошха-махо", №2. - Нальчик, 1976. - 0,5 п.л.

32. Экспоненты категорий грамматических классов в адыгских языках. // Тезисы докладов УП региональной научной сессии. - Сухуми, 1977. - 0,2 п.л.

33. Кабардино-черкесская синонимия. // Вопросы грамматического строя кабардино-черкесского языка. Нальчик, 1977.

- 0,5 п.л.

34. Неопределенная конструкция предложения, // Вопросы синтаксического строя иберийско-кавказских языков. - Нальчик, 1977. - 1,0 п.л.

35. Синтаксический строй иберийско-кавказских языков. // Вопросы синтаксического строя иберийско-кавказских языков.

- Нальчик, 1977. - 0,2 п.л.

36. Структурные и функциональные особенности кабардино-чер-кессих превербов. // Тезисы докладов УШ региональном научной сессии. - Черкесск, 1970. - 0,2 п.л.

37. Кабардино-черкесский язык за годы советской власти. // По пути Великого Октября (в соавт.). - Нальчик, 1980.

- 1,0 п.л.

38. .Методические указания по выполнению контрольной работы по сравнительной грамматике адыгских языков. - Нальчик, 1981,

- 0,5 п.л.

39. Некоторые вопросы деепричастия. // Тезисы докладов ХП региональной научной сессии. - Черкесск, 1988. - 0,4 п.л.

40. Методические указания по выполнению дипломной работы. -Нальчик, 1989. - 0,5 п.л.

41. Программа по сравнительной грамматике адыгских языков. -Нальчик, 1990. - 1,0 п.л.

42. Некоторые вопросы глагольного словообразования в адыгских языках. // Тезисы докладов XIII региональной научной сессии. - Майкоп, 1990. - 0,2 п.л.

43. К вопросу об общем арабском фонде в языках народов Северного Кавказа, // Фольклорно-литературные связи как фактор развития культуры народов Северного Кавказа. Тезисы докладов. - Черкесск, 1994. - 0,2 п.л.

44. Некоторые аспекты взаимодействия языков (на материале абхазско-адыгских языков). // Фольклорно-литературные связи как фактор развития культуры народов Северного Кавказа (в соавт.). Тезисы докладов. - Черкесск, 1994. - 0,3 п.л.

45. 0 некоторых вопросах фонетической системы адыгских языков. // Международный коллоквиум Европейского общества кавказоведов. - Майкоп, 1994. - 0,3 п.л.

46. 0 некоторых вопросах категорий грамматических классов в адыгских языках. // Вестник КЕГУ. - Нальчик, 1995. - 0,5 п.л,

47. Некоторые вопросы взаимодействия неродственных языков. // Международный конгресс "Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру". Тезисы докладов (в соавт.) - Пятигорск, 1996. - 0,2 п.л.

48. Программа вступительных экзаменов по кабарднно-черкесскому языку и литературе (в соавт.). - Нальчик, 1996. - 1,0 п.л.

49. К вопросу о порядке слов в простом предложении в кабардино-черкесском языке. // Проблемы развития государственных язы ков в КБР. Тезисы докладов (в соавт.). - Нальчик, 1996. -0,2 п.л.

50. Некоторые вопросы взаимодействия кабардино-черкесского и балкарского языков. // Проблемы развития государственных языков в КБР. Тезисы докладов (в соавт.). - Нальчик, 1996. - 0,2 п.л.

51. Кабардино-черкесский язык в современных условиях (состояние и перспективы научного изучения). // Проблемы развития государственных языков в Кабардино-Балкарии. Тезисы докладов (в соавт.). - Нальчик, 1997. - 0,2 п.л.

52. 0 роли порядка слов в организации речи. // Проблемы развития государственных языков в'Кабардино-Балкарии (в соавт.). - Нальчик, 1997. - 0,5 п.л.

53. Семантическое освоение адыгизмов в карачаево-балкарском языке. // Актаульные проблемы общего и кавказского языкознания (в соавт.). - Нальчик, 1997. - 0,3 п.л.

54. Актуальное членение предложения и закономерности порядка слов в языке. // Актуальные проблемы общего и кавказского языкознания (в соавт.). - Нальчик, 1997. - 0,4 п.л.

55. К вопросу о порядке слов в атрибутивных словосочетаниях.// Актуальные проблемы общего и кавказского языкознания (в соавт.). - Нальчик, 1997. - 0,4 п.л.

Находятся в печати

56. Толковый словарь кабардино-черкесского языка (буквы к1у, къ, х, 1у, I). - 16 а.л.

57. Толковый фразеологический словарь кабардино-черкесского языка (буквы к1у, ж, з, х, лъ, 1у). - 10 а.л.

58. Фонетические особенности кабардино-черкесских диалектов и говоров. КБ1У. - Нальчик. - 1,0 п.л.

Условные сокращения и обозначения

Абадз. - абадзехский диалект.

Абазакт. - абазактский говор.

Анат.-бесл. - анатолийский бесленеевский говор.

Бабуг. - бабугойский говор.

Бакс» - баксанский диалект.

Бесл. - бесленеевский диалект.

Ежедуг. - бжедугскнй диалект.

Каб.-черк. лит. - кабардино-черкесский литературный язык.

Куб.-заленч. - кубано-зеленчукские говоры,

Маж. - малкинский говор.

М.-каб. - малокабардинский говор»

Мозд. - моздокский диалект.

Общеадыг. - общеадыгский.

Темирг. - темиргоевский диалект.

Diane. - шапсугский диалект.

Г» к, к! - твердые заднеязычные смычные звуки; гь, кь, к1ь - мягкие зеднеязычные смычные звуки; джъ, чъ, ч1ъ - твердые шипящие аффрикаты; пь., щь., 4x1 - преруптивные звуки; зь» сь, с!ь - мягкие свистящие спиранты; жь, иь, к1ь- - мягкие шипящие спиранты; жъу, шъу, ш1у - лабиализованные шипящие спиранты; дзу, цу - лабиализованные свистящие спиранты; жъ, шъ, ш! - шипяще-свистящие спиранты. оглавление

1. К истории возникновения кабардино-черкесских диалектов и говоров. . , . 6

2. История изучения кабардино-черкесских диалектов и говоров. . 10

3. Классификация кабардино-черкесских диалектов и говоров. . . . 16

4. Структурные особенности кабардино-черкесских диалектов и говоро. 18

5. Некоторые тенденции развития кабардино-черкесских диалектов и говоров. . 46

6» Отношение кабардино-черкесского литературного языка к диалектам и говорам. . 52

ЛИ Т Е]? .А .А,« б X

Список публикаций автора по теме научного доклада. 69