Применение военной силы США в современных условиях: рациональный и иррациональный подход тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.04, доктор политических наук Иванов, Олег Петрович

• Иванов, Олег Петрович
• доктор политических наук
• 2008

Оглавление диссертации доктор политических наук Иванов, Олег Петрович

Введение

Оглавление

Глава 1. Рационализм в контексте стратегии сдерживания и применения военной силы.

1.1. Рационализм в контексте применения военной силы.

1.2. Рационализм как концептуальная основа стратегии сдерживания.

1.3. Стратегия сдерживания в период «холодной войны» и после ее окончания.

1.4. Стратегическое сдерживание как основная составляющая стратегии сдерживания.

1.5. Развитие стратегии сдерживания - от глобального к многоуровневому сдерживанию.

1.6. Неядерное и совокупное сдерживание.

Глава 2. Иррационализм и применение военной силы.

2.1. Стратегическая культура как фактор планирования и применения военной силы.

2.2. Особенности развития теории стратегической культуры на современном этапе.

2.3. Американская стратегическая культура и ее проявление в войне в

Ираке.

2.4. Фактор культуры в стратегии сдерживания.

Глава 3. Концепции применения военной силы США в современных условиях

3.1. Современные национальные интересы и угрозы безопасности США.

3.2. Эволюция концепций: от концепций переходного периода к концепциям «стратегического паралича» и превентивной обороны.

3.3. Доктрина Буша-младшего как основа применения военной силы

3.4. Доктрина Рамсфелда - доктрина применения военной силы в современных условиях.

3.5. Особенности трансформации вооруженных сил США.

3.6. Революция в военном деле и ее влияние на военно-политическую мысль.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Применение военной силы США в современных условиях: рациональный и иррациональный подход»

Актуальность исследования.

Несмотря на окончание «холодной войны» и продолжающиеся процессы роста взаимозависимости и глобализации мир становится более сложным и жестким. Идет процесс ломки принципов суверенитета и территориальной целостности государств, как это было в Югославии (1999 г.) и Ираке (2003 г.). Политика многих стран нацелена на конкуренцию и соперничество. Не ограничиваясь военно-политической областью, конкуренция и соперничество все больше приобретают геоэкономическое и гестратегическое измерение. Для России это означает, как подчеркивал президент В.Путин что, «как результат - нам все чаще приходится сталкиваться с рецидивами политики "сдерживания". Но за всем этим, по большому счету, зачастую стоит стремление навязать нам нечестную конкуренцию и обеспечить себе доступ к нашим ресурсам».1

В этом глобальном контексте значимость военной силы в международных отношениях не уменьшается. Более того, при ведущей роли США продолжается гонка вооружений, которая не может не вести к «дилемме безопасности», но только на более высоком и опасном уровне. По-прежнему военная сила остается очень важным фактором, которым не пренебрегает ни. один из крупных и влиятельных участников международных отношений. Выступая на международной конференции по безопасности в Мюнхене (2007 г.) президент В.Путин отметил: «Сегодня мы наблюдаем почти ничем не сдерживаемое, гипертрофированное применение силы в международных делах - военной силы - силы, ввергающей мир Л в пучину следующих один за одним конфликтов». Этой характеристике вполне соответствует внешняя политика США и их отношение к фактору военной силы!

За последние годы произошло качественное изменение военной силы, трансформировались формы и способы ее применения. Особенно изменились условия применения. Во-первых, произошел сдвиг в геополитической карте мира, в мировом порядке и отношениях между государствами. В современных условиях природа безопасности и природа угроз настолько трансформировалась, что

1 Путин В. Выступление на расширенном заседании Государственного совета «О стратегии развития России до 2020 года». Президент России. Официальный сайт. 8 февраля 2008.

2 Путин В. Выступление и дискуссия на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности,

Президент России. Официальный сайт. 10 февраля 2007. • .

4 ; традиционный или «жесткий» подход к безопасности стал считаться недостаточно эффективным. В теории и практике безопасности появились новые понятия как идиосинкритичность, асимметричность и ассиметричные угрозы, которые либо не играли существенной роли, либо вообще отсутствовали ранее. Они получили свое выражение в виде терроризма и экстремизма, национальной, религиозной и сепаратистской вражды. Глобализация и информационная революция усилила негативный фон, на котором эти тенденции получили свое развитие. Относительная предсказуемость и определенность в эволюции международных отношений и тенденций в области безопасности сменились большей непредсказуемостью и неопределенностью.

Во-вторых, после распада Советского Союза в международной системе образовался силовой вакуум, в результате чего США оказались в таком международной окружении, где им не было равного глобального соперника. В э'гих г условиях цели глобальной стратегии США заключаются в формировании выгодного для себя международного окружения, включая силовую смену политических режимов в других странах, если это считается необходимым, и обеспечение собственного доминирования в мире. Особенностью применения военной силы США является то, что она направлена не только на непосредственное обеспечение безопасности США и их союзников, но и' на достижение указанных выше целей.

Руководство США рассматривает военную силу как один из важнейших инструментов решения внешнеполитических задач. При этом она не является экстраординарной опцией или крайней мерой в спектре возможных акций. Военная сила стала широко применяемым средством наряду с политико-дипломатическими действиями. Решение на использование военной силы принимается исходя из собственного понимания американских национальных интересов и уместности ее применения. Отсутствие резолюции ООН как в случае бомбардировки Югославии (1999 г.) или при свержении режима С.Хусейна в Ираке (2003 г.) не может служить препятствием.

В настоящее время представляется важным ответить на такие вопросы как: применят ли США свои вооруженные силы? Какие концепции будут лежать в основе их применения? Научно обоснованные ответы на эти вопросы имеют сдерживания США в современных условиях? Могут ли расчеты и положения традиционного сдерживания обеспечить основу для эффективных стратегических сил, чтобы сдержать новые ядерные государства и негосударственные акторы в мире стратегической многополярности?

В последние годы становится все более очевидным, что международная система развивается не только в сторону многополярности, но и в международную среду с играющим все более важную роль фактором многокультурности. Культура существенным образом влияет на то, как люди воспринимают мир1 и международные отношения. Новое восприятие международной безопасности внесло определенные изменения и в характер самих международных отношений.

Традиционно для объяснения причинно-следственной связи в международных отношениях, внешней политике и военной стратегии политологи и эксперты использовали две парадигмы: рациональную и иррациональную при доминировании рациональной. В настоящее время иррациональная парадигма приобретает все большее значение в исследованиях в связи с тем, что рационализм не дает исчерпывающего ответа на ряд вопросов, в том числе и связанные с применением военной силы. Поэтому можно утверждать, что особенности как внешней, так и оборонной политики США необходимо рассматривать через призму американских культурных особенностей. Назрела необходимость изучить переход к «культурно-ориентированным методам ведения войны» в американской стратегии. В настоящее время задачи для применения военной силы в многокультурном окружении становятся более сложными, и это вызывает потребность подвергнуть анализу иррациональную основу применения военной силы. В этой связи весьма актуальной видится задача изучить мотивации противника и его уязвимости, т.к. потенциальный противник США это набор разных типов государств и режимов и негосударственных акторов. 1

В современных условиях одна из особенностей места и роли военной силы заключается в том, что она направлена не только на уничтожение противника, но и на формирование выгодного для США поведения, как противников, так и союзников и колеблющихся государств. Этот подход полностью соответствует новой концепции «трансформационной дипломатии», предложенной государственным секретарем К.Райс, что указывает на то, что военная сила является важным средством в американской внешней политике. Руководство США видят задачу данного момента в том, чтобы, используя огромное преимущество в военной силе, определить, каково должно быть оптимальное соотношение между существующими и новыми концепциями по применению военной силы и системами для противостояния имеющимся угрозам и вызовам, а в конечном итоге для обеспечения военно-политического господства США. Это позволило бы использовать военную силу как важнейший инструмент обеспечения доминирования страны в мире. На это направлен целый спектр американских военно-политических концепций и программ по применению военной силы, таких как теория стратегического паралича, превентивная оборона, трансформация вооруженных сил США и революция в военном деле. В связи с этим представляется актуальным изучить и сопоставить эти концепции и программы, рассмотреть насколько они эффективны и как они могут применяться для реализации целей в американской глобальной стратегии. Корректный научный анализ этих концепций позволяет не только правильно понимать американскую политику, но и прогнозировать ее развитие в будущем. 1

Цели и задачи.

Цель исследования - идентифицировать и объяснить концептуальные подходы к применению военной силы США на основе рациональной и иррациональной парадигм. Для достижения этой цели необходимо решить ряд следующих задач: <

- объяснить понятие рационализма как концептуальной основы стратегии сдерживания; !

- определить концептуальные особенности стратегии сдерживания; !'

- установить, насколько адекватна классическая стратегия сдерживания в современных условиях; >'

- выявить и сравнить спектр взглядов на стратегию сдерживания в США "в настоящее время;

- определить содержание и эволюцию развития теории стратегической культуры; ' !1

- выделить и проанализировать особенности американской стратегической культуры как фактора планирования и применения военной силы; ; ' '

- установить особенности проявления стратегической культуры США в войне в Ираке на этапе после свержения режима С.Хусейна в 2003 г. как одну из причин, объясняющую военно-политическую неудачу по стабилизации ситуации в стране;

- определить современные национальные интересы США, а также вызовы и угрозы их безопасности;

- выявить и проанализировать эволюцию концепций по применению военной силы США;

- оценить доктрину Буша как основу применения военной силы США с точки зрения различных политологических школ мысли;

- обобщить особенности доктрины Рамсфелда, трансформации вооруженных сил США и РВД (революция в военном деле) и установить их влияние на применение военной силы в современных условиях. '

Объект исследования - политологические и военно-политические концепции по применению военной силы США. Исследование предполагает-(1) комплексный анализ рациональных и иррациональных подходов к применению военной силы; (2) выявление особенностей стратегии сдерживания' и стратегической культуры США; (3) определение и анализ концептуальных особенностей применения военной силы США на современном этапе. ' ''

Предмет исследования - рациональные и иррациональные подходы в политологических и военно-политических концепциях по применению военной силы США.

Теоретические и методологические основы исследования.

Теоретико-методологической основой исследования является системный подход, которые предоставляют возможность всесторонне проанализировать особенности изучаемого предмета исследования, проследить и рассмотреть эволюцию его развития, идентифицировать закономерности функционирования. •1

Для обоснования выводов исследования использовались данные социологических опросов, интервью и наблюдений, к которым применялись различные методы анализа.

Характеристика источников.

В основу диссертации положено исследование, имеющее междисциплинарный характер и построенное на комплексном подходе, который объясняет специфику источниковой базы данного исследования.

Первая группа источников - это американские официальные документы. В ходе исследования был тщательно изучен и обобщен целый пласт новых американских официальных документов, носящих доктринальный характер. К ним относятся стратегии национальной безопасности, выпущенные администрациями президентов Б.Клинтона и Дж.Буша, военные стратегии и документы Министерства обороны США, включая такие как Четырехгодичные оборонные обзоры, Стратегия национальной обороны, Концепция совместного стратегического сдерживания, Обзор ядерной политики, Доктрина совместных ядерных операций, Единая перспектива - 2020. Американские вооруженные силы: готовясь к завтра, а также Президентские директивы по национальной безопасности, Национальная разведывательная стратегия, Оценки национальной разведки.

Кроме документов, выпущенных исполнительной властью, большой научный интерес представляют доклады и материалы, подготовленные законодательной властью. В их число входят доклад комиссии Конгресса США 9\11, доклады исследовательской службы Конгресса США «Конгрешинл Рекордз»3; а также дискуссионные материалы слушаний Конгресса США по вопросам национальной безопасности, внешней и оборонной политики.4

Были изучены выступления президентов США Б.Клинтона и Дж.Буша, а также выступления и статьи в политологических журналах и газетах государственных секретарей, министров обороны, помощников президента США !> >"

3 CRS Report for Congress "Instances of Use of United States Armed Forces Abroad (1798-2007)". Updated September 12,2007; CRS Report for Congress "War Powers Resolution: Presidential Compliance". Updated June 12,2007; CRS Report for Congress "Network Centric Operations: Background and Oversight Issues for Congress". Updated March 15,2007.

4 Hearings Before the Subcommittee on Airland Forces Committee on Armed Services United States Senate, U.S. , Government Printing Office, Washington, 1996; Hearings Before the Committee on Armed Services United States Senate, U.S. Government Printing Office Washington, 1995; U.S. National Goals and Objectives in International Relations in the Year 2000 and Beyond. Hearings Before the Committee on Foreign Relations United States Senate. U.S. Government Printing Office. Washington, 1997; Threats to U.S. National Security. Committee on National Security House of Representatives. February 13, 1997. U.S. Government Printing Office, Washington, 1997. , по национальной безопасности, руководителей разведки США, а также других официальных лиц.

Анализ этих документов и материалов позволяет проследить эволюцию и преемственность американской политики во внешнеполитической, оборонной области и национальной безопасности, определить спектр точек зрения внутри исполнительной и законодательной власти, а также идентифицировать сходства и различия во взглядах на проблемы, связанные с применением военной силы. Кроме этого изучение этих документов раскрывает некоторые особенности принятия решения на применение военной силы США. Однако, рассматривая некоторые источники, например, такие как материалы слушаний в Конгрессе США, необходимо иметь в виду, что отдельные положения выступлений могут иметь пропагандистский или конъюнктурный характер, что снижает их научную ценность. С другой стороны, в этих материалах можно почерпнуть конкретные факты или цифры, представляющие интерес для исследователя.

Вторая группа источников - это политологические исследовайия академического характера. »

После окончания «холодной войны» в академическом сообществе появился ряд концептуальных работ, характеризующих современные тенденции' в международных отношениях, объясняющих природу и причины новых противоречий, ведущих к повышению конфликтности и противостояния в области международной безопасности. В них авторы предложили свое видение и свои концепции дальнейшего развития международных отношений и той роли, которую должны США играть в мире. Также в этих работах делались определенные выводы и давались практические рекомендации для американских политиков и стратегов.

Политолог Ф.Фукуяма заявил, что после окончания «холодной войны», в которой победил Запад, наступил «конец истории»,5 т.е. мировой, порядок будет базироваться на западной модели демократии во главе с США. По его мнению, 'это ни в коем случае не означает, что международные конфликты вообще исчезнут. Ибо и в это время мир будет разделен на две части: одна будет принадлежать истории, другая - постистории. Исходя из этого, Фукуяма полагает, что перед

Западом встает миссия распространения демократии, локомотивом- которой, и j *

- t

5 Fukuyama F. The End of History and the Last Man. N.Y., 1992. , ; <

11 должны выступить США. В рамках доктрин Клинтона и Буша расширение демократии стало важной частью американской глобальной стратегии. Фактор расширения демократии использовался как фасад, за которым преследовались геополитические, геостратегические и экономические интересы США.

В своей работе Р.Каплан6 дал пессимистичную картину «грядущей анархии» в международных отношениях, в основе которой лежат противоречия между двумя системами: процветающим развитым миром Запада и погрязшим в коррупции, неэффективности и дезинтеграции другом мире, который автор называет «край земли». К нему относятся такие регионы как Западная Африка, Кавказ, Центральная Азия, часть Юго-восточной Азии. В этих регионах происходят, и будут происходить самые трудноразрешимые социальные, политические конфликты и экологические бедствия. Там же будут выигрываться или проигрываться самые важные сражения. По мнению Каплана, одна часть мира идет в одном направлении, а другая в противоположном. Это процесс ведет к слому международной системы. В этих условиях Каплан считает, что США не могут повернуться к изоляционизму в своей политике, т.к. только они, а не международные организации могут помочь разрешить эти сложные пррблемы. Такая депрессивная перспектива ставит перед США задачу взять на себя роль глобального лидера и повести за собой остальные страны. Автор явно недооценивает роль международных организаций и необходимость совместных усилий всех государств в условиях глобализации. При всех своих огромных возможностях, США не в состоянии заменить собой международной сообщество. '

Развивая концепцию Каплана, политолог Т.Барнет выступил со своей концепцией.7 В ней он разделили мир на две сталкивающиеся части: «Ядро», куда входят в первую очередь США и их союзники, а также другие страны, активно вовлеченные в процесс глобализации и «Провал», состоящие из стран-изгоев и «несостоявшихся» государств, и других государств далеких от глобализации. В соответствии с этой точкой зрения США должны взять на себя главенствующую роль «по сокращению провала», т.е. по сути, перестраивать мир по своей модёли. Автор полагает, что длительное участие в военных операциях США сможет ликвидировать или минимизировать стратегически опасное для них.пространство.

6 Kaplan R. The End of the Earth. New York: Random House, 1996.

7 Barnet T. The Pentagon's New Map: War and Peace in the Twenty-First Century. G.P. Putnam's' Sons, 2004. ■'

12 '

Тем самым все последующие действия США с применением военной силы получают своеобразную «индульгенцию». В конечном итоге Барнет призывает не к отказу от глобальной военно-силовой стратегии, а к ее модернизации в новых условиях. о

В своей книге политологи Элвин и Хейди Тоффлер разделили мир на три слоя, вступивших в экономическое соперничество друг с другом. Разница между ними заключается в их возможностях перерабатывать и использовать информацию. Авторы утверждают, что война во Вьетнаме была войной индустриального периода, когда способы ведения войны зависели от массового производства и массового разрушения, типичного для индустриального периода. В то время как современные войны это войны иного информационного века. Книга явилась своеобразным гимном хвалы передовой американской военно-политической элите, которая сумела отойти от шока поражения во Вьетнаме и подошла к XXI веку с - новейшим «умным» вооружением. Преимущества этого оружия были продемонстрированы в операции «Буря в пустыне» (1991 г.) и в дальнейшем развитии американских военных программ. Возвеличивая достижения научно-технической революции, авторы упустили из вида тот факт, что эти достижения являются также результатом деятельности социальных сил, которые обладают определенной культурой, менталитетом и национальными особенностями. А война по-прежнему остается социальным явлением. Ее нельзя изучать отдельно- от человеческого фактора. <

Профессор С.Хантингтон предложил весьма спорную гипотезу «столкновения цивилизаций», в которой проблемы безопасности связывались с противоречиями в культурно-цивилизационной области.9 В качестве практической рекомендации Хантингтон предлагает при ведущей роли США трансформировать НАТО из военно-политического союза коллективной обороны в союз западной цивилизации по защите ее идентичности от других враждебных Заг/аду цивилизаций. Однако необходимо подчеркнуть, что, несмотря на растущую роль цивилизационной составляющей в международных отношениях, цивилизации йе в 4 i I

8 Toffler A. and Н. War and Anti-War. Boston: Little, Brown, 1993.

9 Huntington S. The Clash of Civilizations: Remaking of World Order. New York: Touchstone Books, 1997. состоянии заменить государства. Государства есть и будут как объектом, так и субъектом сдерживания или применения силы.

Политолог-неореалист К.Лейн в своем труде10 указывает на парадоксальный факт, что подавляющее господство США над всеми странами мира в экономической и военно-политической области обеспечило стране не больше, а наоборот меньше безопасности. С точки зрения Лейна США должны проводить стратегию «оффшорного балансирования», т.е. отойдя от глобального доминирования, США должны вмешиваться в региональный баланс сил только в том случае, если он нарушается не в пользу американских интересов. Идеи Лейна достаточно рациональны, т.к. политолог призывает руководство США проводить более сдержанную политику.

Несмотря на то, что все приведенные выше работы изучали конфликтогенный потенциал современных международных отношений с разных подходов, все они ставили во главу угла США и рассматривали международные отношения через их интересы. Объективно, какая бы теория или стратегия1 не реализовывалась на практике руководством США, одним из важнейших инструментов выступает военная сила.

После окончания «холодной войны» вышло несколько важных фундаментальных работ в рамках рациональной и иррациональной парадигм. Концептуальные аспекты стратегии сдерживания на современном этапе рассматривались политологом П.Морганом.11 В своей работе он делает вывод; что, несмотря на окончание «холодной войны» значимость сдерживания в политике и военной стратегии не уменьшается. Сегодня согласно П.Моргану оно выходит за традиционные рамки того, чтобы вынудить другого вести себя так, как задумано! Автор выдвигает весьма спорный тезис о том, что сдерживание является предпосылкой для сотрудничества с противниками или потенциальными противниками. Постепенно оно трансформируется в своеобразный механизм кооперативной безопасности по управлению над глобальной международйой системой.

I 11

10 Layne С. The Peace of Illusions: American Grand Strategy from 1940 to the Present. Ithaca, N.Y.: Cornel University Press, 2006.

11 Morgan P. Deterrence Now, Cambridge University Press, 2003. i

14

К.Пейн изучил некоторые аспекты применения классического сдерживания 1 после окончания «холодной войны». Указывая на тот факт, что сдерживание это психологический процесс, он проанализировал когнитивные факторы в стратегии сдерживания. К.Пейн подчеркивает, что сдерживание может быть эффективным только в том случае, если реализация опирается на знание культуры и психологии сдерживаемого. Автор предполагает, что в настоящее время региональные державы могут прибегнуть к стратегии сдерживания США, чтобы помешать им, проецировать свою силу в их регионах.

13

А.Джонстон написал работу в рамках иррациональной парадигмы. В своем исследовании он проанализировал определение и общетеоретические положения стратегической культуры. Также автор рассмотрел некоторые проблемы методологии как объекты анализа, методы анализа и эмпирический анализ. В качестве примера он выбрал стратегическую культуру Китая. А.Джонстон утверждает, что стратегический выбор государства зависит в значительной степени не от распределения силы в международной системе или особенностей структуры, а от преференций, основывающихся на культуре и истории государства. По 'его мнению, особенности стратегической культуры позволяют спрогнозировать, какую стратегию государство выберет в той или иной ситуации. Тем не менее, несмотря на весьма интересные в научном плане рассуждения А.Джонстона недостаточно раскрытым остается вопрос: насколько полно стратегическая культура может объяснить поведение государства по сравнению с рациональным подходом политического реализма. !

Существует достаточно обширная зарубежная литература, концептуально основывающаяся на рациональном и иррациональном подходах, которая изучает теорию и стратегию сдерживания, а также теорию стратегической культуры: Заметный вклад в рациональный подход, а также в теорию и стратегию сдерживания внесли такие ученые как А.Джордж, П.Морган, Г.Моргентау, Р.Смоук, Дж.Снайдер, К.Пейн, С.Уолтц, Т.Шеллинг14 и другие. К сожалению,' их

12 Payne К. The Fallacies of Cold War Deterrence and a New Direction, The University Press of Kentucky, 2001.

13 Johnston A. Cultural Realism, Princeton University Press, 1998.

14 Morgan P. Deterrence Now, Cambridge University Press, 2003; Snyder G. Deterrence and Defense: Toward a , Theory of National Security. Princeton University Press, Prinston. 1961; George A. and Smoke R. Deterrence in American Foreign Policy: Theoiy and Practice. Columbia University Press, N.Y. 1974; Payne K. Deterrence in the Second Nuclear Age. University of Kentucky Press, Kentucky. 1996; Schelling T. Arms and Influence. Yale University Press. 1966. !

15 труды не переводились на русский язык и до недавнего времени были недоступны для широкого круга ученых и экспертного сообщества России и в широкий научный оборот не вошли. Вообще необходимо отметить, что школа политического реализма создала политическую и интеллектуальную основу для концептуального формирования американской политики в области безопасности.

Что касается иррационального подхода в рамках теории стратегической культуры, то эту теорию разрабатывали и развивали такие ученые как К.Грей, М.Деш, А.Джонстон, Дж,Лентис, Дж.Снайдер15 и другие. Первые разработки в рамках иррациональной парадигмы появились еще в разгар «холодной войны»; но расширение спектра конфликтов, в том числе, носящих религиозно-этнический характер после окончания «холодной войны» вызвало объективную потребность переосмыслить соотношение и место рационального и иррационального подходов к применению военной силы США. Как показало данное исследование, в современных условиях теоретические и практические аспекты американской стратегии сдерживания нуждаются в пересмотре и адаптации к изменившейся международной среде, особенно для ответа новым вызовам и угрозам. Ученые; работающие в рамках иррациональной парадигмы, попытались дать культурно-нормативное объяснение применению военной силы.

Третья группа источников - это исследования американского экспертного сообщества. В их число входят разработки политологов и экспертов, работающих во влиятельных «мозговых центрах», таких как РЭНД Корпорейшн, институт Эспен, Херитидж Фаундейшн, Брукингский институт, Институт Гувера16 и другие: Эти материалы позволили определить некоторые мотивы и вскрыть причинно-следственные связи в особенностях применения военной силы, а также дать оценку месту и роли военной силы США. Эти работы дают возможность более широкогб охвата изучаемой проблемы, а часто предоставляют альтернативный взгляд на нее.1' I

15 Gray С. Comparative Strategic Culture // Parameters, Winter 1984; Johnston A. Cultural Realism, Princeton University Press, 1998; Lantis J. Strategic Culture: From Clausewitz to Constructivism // Strategic Insights, Naval Postgraduate School, CA, Vol. IV, Issue 10, October 2005; Snyder J. The Soviet Strategic Culture: Implications for Nuclear Options, Santa Monica, Calif. Rand Corporation, R-2154-AF, 1977; Desch M. Culture Clash// International Security, Vol. 23, №1, Summer, 1998.

16 Nichiporuk B. Alternative Futures and Army Force Planning, RAND Corporation, 2005; A Report by Aspen , Strategy Group «The United States and the Use of Force in the Post-Cold War Era». The Aspen Institute. , Queenstown, Maryland. 1995; Carafano J. Post-Conflict and Culture: Changing America's Militaiy for 21st Century Missions // Heritage Lectures, The Heritage Foundation, November 20, 2003; Daalder I. Lindsay J. America j Unbound: The Bush Revolution in Foreign Policy // The Brookings Review, Vol. 21, № 4 . Fall 2003; Репу W. and Carter A. Preventive Defense, Hoover Institution, Hoover Digest №4, 1999.

Начиная с 1990-х гг. американские исследователи оборонной политики США прошли этап от оценки имевшегося опыта применения военной силы в период «холодной войны», до попыток по-новому взглянуть на фактор военной силы. В одном из фундаментальных трудов «Американская оборонная политика»17 представлен широкий срез точек зрения на применение военной силы США. В нем изложена официальная позиция на эту проблему, выдержки из таких документов как стратегии национальной безопасности и военной стратегии, а также ^ комментарии и разноплановые оценки американских экспертов и политологов.

Характеризуется механизм выработки оборонной политики, и раскрываются акгоры-участники этого процесса. Сильной стороной этого труда является то, что в нем сделана попытка анализа не только предшествующего опыта, но и будущих угроз, вероятных конфликтов, войн и способов участия в них американских вооруженных сил. В тоже самое время в работе практически не нашел место международно-правовой аспект применения военной силы США, что являемся следствием невозможности объяснить с точки зрения права применение силЬ1 в целом ряде случаев. Также практически не отражен иррациональный фактор и культурно-ориентированные методы ведения войны, что свидетельствует о недооценке важности этих аспектов в войнах после окончания «холодной войны».

В спектре различных концепций на применение военной силы в современных условиях особое место занимает одна из наиболее целостных 1 альтернативных концепций «превентивной обороны», разработанная Э.Картером и

1Я

У.Перри. Авторы считают, что проводимая оборонная политика США излишне акцентирована на военно-силовую составляющую. Они предлагают выйти за рамки традиционного сдерживания, а вместо этого проводить политику, которая1 не позволит опасностям, перерасти в главные угрозы. С их точки зрения превентивная оборона включает все инструменты внешней политики как политические, так военные и экономические. Не отрицая возможности применения военной силы в превентивном плане, авторы не дают правовой оценки ее применения в рамках предлагаемой концепции. ' '

17 American Defense Policy, edited by Hays P., Vallance В., Tassel A., The John Hopkins University Press, 1997.

18 Картер Э., Перри У. Превентивная оборона: Новая стратегия безопасности США. М.: Наука, 2003.

Весьма интересна работа Ч.Ричардса19, в которой он изучает современную концепцию применения военной силы США через теоретические положения i древнекитайского военного мыслителя Сунь Цзы и их преломление в теории «стратегического паралича» Дж.Бойда. С точки зрения американских теоретиков подавляющее военно-технологическое превосходство США позволяет добиваться победы не уничтожая противника, а принуждая его принять условия через полный или частичный паралич. Несмотря на весьма интересный в научном плане анализ теорий, автор дает недостаточно глубокую оценку их слабых мест, мало иллюстрирую практическими примерами.

В эту группу источников также входят аналитические работы и монографии, выпущенные ведущими американскими военными исследовательскими центрами. Значимость исследований военных экспертов заключается в том, что они фокусируют свое внимание на конкретном наполнении содержания американских стратегий, а также на способах и инструментах применения военной силы. Среди них следует отметить серии монографий, выпущенных Институтом стратегических исследований Сухопутного колледжа вооруженных сил, ежегодные аналитические доклады Института изучения проблем национальной безопасности Военно-воздушной академии, разработки Центра военно-гражданских отношений и

9П международной безопасности Военно-морского университета и другие. Ряд иностранных авторов провели оригинальные и достаточно глубокие' • на теоретическом и практическом уровне исследования. К ним относятся С.Метц и Р.Миллен, Д.Смит и М.Корбин, С.Хелман и другие.21

Важность изучения как гражданских, так и военных экспертных оценок объясняется тем фактом, что они служат отправной точкой, концептуальной основой для оценки конкретной ситуации исполнительной властью, а также оказывают определенное влияние на последующее принятие решекия руководством страны. í " : i

19 Ричарде Ч. Мобильные, неуязвимые вооруженные силы. Обзор оборонной политики США глазами Сунь-Цзы и Джона Бойда. М.: Гендальф, 2002. Johnsen W. The Future Roles of U.S. Military Power and Their Implications, U.S. Army War College, 1997; - -Nuclear Deterrence and Defense: Strategic Considerations. INSS Book Serious, February 2001, INSS US Air Force Academy, Colorado Springs, February 2001 ; Hovvlett D. Strategic Culture: Reviewing Recent Literature II Strategic. Insights, Vol. IV, Issue 10, October 2005.

21 Metz S., Millen R. Future War/Future Battlespace: the Strategic Role of American Landpower, U.S. Army War, et College, Strategic Studies Institute, March 2003; Smith D., Corbin M., Hellman C. Reforging the Sword. Forces for a 21st Century. Security Strategy. Washington D.C. Center for Defense Information, 2001. . - r

18

Четвертая группа источников - это отечественные работы и исследования. Их можно разделить на следующие подгруппы:

1) большую помощь в теоретической разработке изучаемой темы оказали общетеоретические исследования по международным отношениям, проведенные

A.Д. Богатуровым, В.И. Гантманом, A.A. Кокошиным, H.A. Косолаповым, М.М. Лебедевой, В.Ф. Петровским, М.А. Хрусталевым, П.А. Цыганковым, 22 и др.

2) в своем исследовании в значительной степени автор опирался, на фундаментальные труды отечественных ученых по истории международных отношений в целом и внешней политике США в частности. Среди них работы F.A. Арбатова, А.Г Арбатова, Е.П. Бажанова, Э.Я. Баталова, H.H. Болховитинова, А.Д. Богатурова, А.Н. Гончаренко, В.В. Журкина, H.H. Иноземцева, Э.А. Иваняна, В.А. Кременюка, A.A. Кокошина, А.Ю. Мельвиля, P.C. Овчинникова, В.Ф. Петровского,

B.О. Печатнова, С.М. Рогова, В.В. Согрина, Г.А. Трофименко, А.И. Уткина, Т.А Шаклеиной, А.Н. Яковлева23 и др.

Значительное влияние на анализ изучаемой проблемы оказали разноплановые общетеоретические исследования по международным отношениям и внешней политики США, проведенные учеными Дипломатической академии МИД России. В их числе Е.П. Бажанов, С.И. Большаков, А.Г. Задохин, Т.А.

22 Богатуров А., Косолапое Н., Хрусталев М. Очерки теории и политического анализа международных ■ отношений. М.: 2002; Современные буржуазные теории международных отношений. Критический анализ Отв. ред. В.И.Гантман. М.: Наука, 1976; Система, структура и процесс развития современных'! международных отношений / Отв. ред. В.И. Гантман. М.: Наука, 1984; Кокошин А. Прогнозирование и политика. Методология, организация и использование прогнозирования международных отношений во внешней политики США. М.: Международные отношения, 1975; Лебедева М. Мировая политика. М.: 2003; Петровский В. Американская внешнеполитическая мысль. Критический обзор организации, методов и содержания буржуазных исследований в США по вопросам международных отношений и внешней политики. М.: 1976; Хрусталев М. Системное моделирование международных отношений. М.: Международные отношения, 1987; Цыганков П. Теория международных отношений. М.: 2002.

23 Арбатов Г. Современная внешняя политика США. Отв. ред. Трофименко Г. М.: Наука, 1984; Бажанов Е. Современный мир. М.: Научная книга, 2004; Бажанов Е. Актуальные проблемы международных отношений. Т. 1-3. М.: Научная книга, 2002-2003; Баталов Э. Мировое развитие и мировой порядок. Анализ ' современных американских концепций. М.: Росспэн, 2005; Богатуров А. «Стратегия перемалывания» в ; , международных отношениях и внешней политики США. Едиториал УРСС, 2004; Болховитинов Н. Доктрина Монро. (Происхождение и характер). М.: ИМО, 1959; Овчинников Р. Зигзаги внешней политики США. М.:,. Политиздат, 1986; Петровский В. Американская внешнеполитическая мысль. Критический обзор организации, методов и содержания буржуазных исследований в США по вопросам международных > , отношений и внешней политики. М.: 1976; Согрин В. Политическая история США ХУП-ХХ вв. М.: Издательство «Весь мир», 2001; Трофименко.Г. Военная доктрина США. М.: Знание, 1982; Трофименко Г., Кокошин А., Шимановский В. Современные внешне-политические концепции США. М.: Наука, 1979; Уткин А. Новый мировой порядок. М.: Алгоритм, 2006; Шаклеина Т. Россия и США в новом мировом порядке. Дискуссия в политико-академических сообществах России и США (1991-2002). М.: 2002; Яковлев А. От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века. М.: 1985.' 1'

Закаурцева, B.C. Котляр, И.Н. Кравченко, К.Н. Кулматов, В.Ф. Ли, В.Н. Матяш, Ю.М. Мельников, Т.Н. Мозель, Г.С. Хозин, В.В. Штоль, А.Д. Шутов24 и др.

3) сопоставить взгляды американских политологов и лучше понять их оценки и разработки помогают отечественные исследования и фундаментальные работы, подготовленных ведущими российскими научными центрами- и политологами. В них анализируются как общетеоретические проблёмы международной и национальной безопасности, так и современная американская оборонная политика и военно-политическая мысль. Например, пособие Военной академией Генерального штаба «Общая теория безопасности» , учебник Российской академии государственной службы «Общая теория национальной

26 27 безопасности» , хрестоматия в четырех томах, подготовленная МГИМО и другие.

В последние годы вышел ряд отечественных книг, монографий и исследований, посвященных или затрагивающих концептуальные основы национальной безопасности и оборонной политики США. Среди авторов следует отметить таких как М.В. Братерский, A.A. Кокошин, Г.Б. Корсаков, B.C. Котляр; М.И. Рыхтик, А.И. Уткин и другие. Под общей редакцией А.Арбатова

24 Бажанов Е. Америка: вчера и сегодня. T.I-2, Издательство «Известия», 2005; Бажанов Е. Восточный экспресс с остановками на Западе. Записки очевидца. Том. I. М.: Восток-Запад, 2008; Большаков С. Россия-ЕС-США: проблемы и перспективы кооперационного сотрудничества. ДА МИД РФ, 2003; Задохин А. ' Америка - новая Римская империя? Обозреватель — Observer. №4, 2003; Котляр В. Развитие стратегических концепций США и НАТО после 11 сентября 2001. М.: Научная книга. 2003; Кравченко И. Дипломатическая история США (1844-1919). М.: Научная книга, 2002; Кулматов К. Мир в начале XXI века. Размышления российского дипломата и ученого. М.: Известия, 2006; Матяш В. Россия и США в Каспийском регионе XXI век: проблемы и перспективы (политологический анализ). М.: ДА МИД РФ, ИАМП, 2006; Матяш В. Геополитический «треугольник» Россия - США - Китай в регионе Евразии: (политологический анализ)., Конец XX - начало XXI века. М.: Копи-центр, 2006; Мельников Ю. Внешне-политические доктрины США. Происхождение и сущность программы «Новых рубежей» президента Д.Кеннеди. М.: Наука, 1970; Мельников Ю. Имперская политика США: истоки и современность. М.: Международные отношения, 1984; Мозель Т. Балтия, Россия и Запад в поисках модели безопасности в Европе. М.: Научная книга, 2001; Хозин Г. США в мире 90-х годов. Серия «У политической карты мира». М.: Знание, 1990; Штоль В. Роль и место , НАТО в системе европейской и международной безопасности в условиях глобализации. М.: Научная книга, 2006; Шутов А. Постсоветское пространство. М.: ДА МИД РФ, ИАМП, 1999.

25 Общая теория безопасности (Актуальные методологические и социально-политические проблемы). Под редакцией А.И. Позднякова. Москва. ВАГШ. 1994. t

6 Общая теория национальной безопасности. М.: РАГС, 2002. '

27 Внешняя политика и безопасность современной России. 1991-2002. М.: РОССПЭН, 2002.

28 Братерский М. США и проблемные страны Азии: обоснование, выработка и реализация политики в 19902005 гг. М.: Московский общественный научный фонд, 2005; Кокошин А. О стратегическом планировании в политике. М.: КомКнига, 2007; Кокошин А. Стратегическое управление. Теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России, Москва, Росспэн, 2003; Корсаков Г. Реформирование вооруженных сил США, М.: ИМЭМО, 2006; Котляр В. Международное право и современные , стратегические концепции США и НАТО. М.: Научная книга, 2007; Рыхтик М. Безопасность Соединенных Штатов Америки: история, теория и политическая практика, Нижний Новгород, издательство Нижегородского университета, 2004; Уткин А. Единственная сверхдержава, М:. Алгоритм, 2003.

Московский Центр Карнеги выпустил цикл работ «Ядерное сдерживание и нераспространение (2005 г.). Российская военная наука также внесла свой вклад в изучение этой проблематики. Представляют научный интерес работы A.B. Копылова29, И.М. Попова30 и другие. В диссертационных исследованиях H.H. Спасского и М.И. Рыхтика изучались теоретические и практические аспекты национальной безопасности США, в исследовании Т.А. Шаклеиной31 анализировались концепции современной внешней политики США через призму дискуссий в американском академическом сообществе.

В работе А.Богатурова предложена оригинальная трактовка американской стратегии. Изучая глобальную стратегию США, он охарактеризовал ее как «стратегию перемалывания». В соответствии с ней политика США направлена на формирование на территории бывших социалистических стран слабых и зависимых от помощи со стороны запада и США государств, что противоречит интересам России и ведет к столкновению с ними. 1

М.Братерский в своей работе33 исследует американскую военную мысль в отношении применения военной силы в региональных конфликтах в Южной Азии и по отношению к «странам-изгоям», а также американское видение характера современных военных действий. Автор раскрывает различные американские концепции природы конфликтности в новых условиях, а также изучает военное видение решения региональных проблем США. Анализируются некоторые аспекты «новой архитектуры обороны» как дистанционное управление военными действиями, война с минимальными потерями и другие. i •

29 Копылов А. Политика национальной без опасности США в 90-е годы: содержание и процесс реализации. Монография. М.: ВАГШ, 1999; Копылов А. Современная военная стратегия США: содержание и тенденции развития. М.: ВАГШ, 2006.

30 Попов И. Война будущего: взгляд из-за океана: Военные теории и концепции современных США. М.: ACT. Астрель. 2004.

31 Спасский Н. Основные аспекты эволюции доктрины национальной безопасности США. (Вторая половинаt 80-х начало 90-х гг.). Дис. на соискание уч. степени д.п.н. М.: ДА МИД РФ, 1992; Рыхтик М. Безопасность государства в идеологии и политической практике республиканской партии США второй половины XX ., . века: методология, доктрины, технологии. Дис. на соискание уч. степени д.п.н. Нижний Новгород, ННГУ, 2004; Шаклеина Т. Концепции внешней политики США после окончания холодной войны: дискуссии в • ; американских политико-академических кругах о роли и месте США в новом мировом порядке. Дис. на соискание уч. степени д.п.н. М.: Институт США и Канады, 2003.

32 Богатуров А. «Стратегия перемалывания» в международных отношениях и внешней политики США. Едиториал УРСС, 2004. i .

33 Братерский М. США и проблемные страны Азии: обоснование, выработка и реализация политики в 19902005 гг. М.: Московский общественный научный фонд, 2005. • , >>

21 ' 1

В трудах А.Кокошина34 рассматриваются особенности американского стратегического и внешнеполитического планирования, а также механизм принятия решения в области безопасности и применения военной силы. Сравнительный анализ американского опыта, начиная с известного документа совета национальной безопасности СНБ-68 (NSC-68), с опытом других государств, проведенный автором, а также изучение сущности советского «асимметричного ответа» на американскую программу СОИ (стратегическая оборонная инициатива) имеет большой научный и практический интерес для современной России.

В работах А.Копылова разработаны методологические основы исследования политики национальной безопасности США и ее влияния на формирование военной политики государства, проанализирована деятельность президента, совета национальной безопасности, конгресса, Госдепартамента и министерства обороны США по продвижению национальных интересов и защите их от внешних и внутренних угроз. В работах также представлено современное состояние, цели и приоритеты политики национальной безопасности США и основные тенденции ее развития.

В своей монографии Г.Корсаков36 рассмотрел практическую сторону последних тенденций в американских военных реформах, как в РВД (революция в военном деле), а также перспективные направления в области трансформации вооруженных сил, как в конвенциональной, так и ядерной области. Особое внимание автор уделяет неядерному сдерживанию, высокотехнологичному вооружению и информационному оружию. Подтверждается важный вывод, что вооруженные конфликты будущего это управляемые войны, использующие технологическую уязвимость противника, в случае если попытки предшествующего «бескровного» поражения не привели к успеху.

В.Котляр исследовал стратегические концепции США и НАТО через призму международного права.37 Автор дал критическую оценку стратегической

34 Кокошин А. О стратегическом планировании в политике. М.: КомКнига, 2007; Кокошин A. j ¡ Стратегическое управление. Теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России, Москва, Росспэн, 2003.

35 '

Копылов А. Политика национальной безопасности США в 90-е годы: содержание и процесс реализации. Монография. М.: ВАПИ, 1999; Копылов А. Современная военная стратегия США: содержание и тенденции > развития. М.: ВАГШ, 2006.

6 Корсаков Г. Реформирование вооруженных сил США. М.: ИМЭМО, 2006. i.

37 Котляр В. Международное право и современные стратегические концепции США и HATO. М.: Научная книга, 2007. ' (v концепции НАТО (1999 г.) и «гуманитарной интервенции» НАТО во главе с США в Югославии в том же году. В монографии указывается на опасность для безопасности России, которую представляет курс администрации президента Буша на достижение абсолютного военного превосходства. В.Котляр подверг анализу «законность» американской концепции упреждающих ударов и указал на ее несоответствие действующим нормам международного права.

М.Рыхтик38 изучил интеллектуальные истоки американской теории безопасности и провел анализ взглядов представителей республиканских администраций на проблемы национальной и международной безопасности после Второй мировой войны. Автор раскрыл разные концептуальные подходы в теории безопасности. Также в монографии уделяется особое внимание таким концепциям применения военной силы как создание государства (nation-building) и проекции военной силы.

Работа А.Уткина интересна тем, что автор анализирует фактор военной силы в контексте американской генеральной внешнеполитической линии* на протяжении всего периода «холодной войны» и после ее окончания. Ученый делает важное заключение, что непредсказуемые события 11 сентября 2001 г. указывают на то, что неожиданно классическая стратегия сдерживания оказалась неэффективной против асимметричных противников. «Холодная война» оказалась замененной «конфронтацией культур», которая имеет свои корни и в самих мультикультурных США. Все это свидетельствует о том, что США готовились «не к той войне» и необходима трансформация вооруженных сил для того, чтобы они были способны выполнять задачи в новых условиях.

Т.Шаклеина40 провела глубокий сравнительный анализ внешнеполитической дискуссии в РФ и США по актуальным международным проблемам и двусторонним отношениям. Автор критически изучила различные концепции глобального лидерства США, такие как концепцию «жесткой гегемонии»; либерально-консервативную концепцию лидерства. Т.Шаклеина рассмотрела

38 Рыхтик М. Безопасность Соединенных Штатов Америки: история, теория и политическая практика, ( . Нижний Новгород, издательство Нижегородского университета, 2004.

39 Уткин А. Единственная сверхдержава, М.: Алгоритм, 2003. ,

40 Шаклеина Т. Россия и США в новом мировом порядке. Дискуссия в политико-академических 1 сообществах Росыш и США (1991-2002). М.: Институт США и Канады, РАН, 2002. подходы США к проблемам безопасности и американского обоснования роли НАТО и военной силы в системе международной безопасности.

В коллективной монографии Санкт-Петербургского государственного университета41 представлено несколько исследований, связанных с местом и применением военной силы США в современных условиях. В частности, изучаются современные американские концепции, определяющие понятие силы, источники силы государства, предлагаются способы измерения силы. Также рассматриваются перспективы развития вооруженных сил США в свете концепции асимметричных угроз. Представляет научный интерес анализ военных полномочий президента и конгресса США в условиях войны с терроризмом, теоретические аспекты роли ядерного оружия в политике XXI века и эволюция американской стратегии сдерживания.

Все эти работы были весьма полезны для данного исследования, так как они заложили определенную базу для дальнейшего изучения этой темы. Тем не менее, необходимо признать, что в отечественной литературе теоретические аспекты сдерживания изучались недостаточно. В основном российские ученые и эксперты в своих работах уделяли внимание практической стороне сдерживания42. Отечественные исследователи только в последнее время начали изучать теорию 1 стратегической культуры вообще и американскую в частности. Эта проблематика нашла наиболее глубокое отражение в работах ученых Э.Баталова, А.Владимирова; Ю.Давыдова, И.Жинкиной, А.Кокошина, В. Крашенинниковой43 и других) В основном российские исследователи изучали иррациональный подход, давая свое определение и трактовку теории стратегической культуры и стратегической культуре США. В частности, И.Жинкина использовала такое понятие как 'и

41 Проблемы безопасности и военно-силовой политики в международных отношениях / Под ред. С.М. Виноградовой, В.Н. Конышева, Н.С Ниязова. СПб.: Изд. СПбГУ, 2007.

42 См, например Анненков В., Кононов Л. Россия и ядерный мир: аспекты национальной безопасности М:, Дипломатическая академия МИД России, 2004; Геловани В., Пионтковский А. Эволюция концепций стратегической стабильности: ядерное оружие в XX и XXI в. М.: Пакли, 1997; Кокошин А. Стратегическое управление. Теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России, Москва, Росспэн, 2003; Кокошин А., Веселов В., Лисс А. Сдерживание во втором ядерном веке. М:. 2001; Кокошин А. Армия' и политика. М.: Международные отношения, 1995.

43 Баталов Э. Политическая культура современного американского общества. М: Наука, 1990; Владимиров ,, А. О национальной стратегической культуре и национальной стратегии России // Маркетинг и Консалтинг, 28 апреля 2004; Давыдов Ю. Стратегические культуры США и Европы II США и Канада. Политика. 1 Экономика. Культура. №3,2006; Жинкина И. Стратегическое мышление США // США и Канада. Политика. Экономика. Культура. №3, 2002; Крашенинникова В. Америка - Россия: холодная война культур. Как < американские ценности преломляют видение России. М.: Европа, 2007; Кокошин А. Стратегическое управление. Теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России, Москва, Росспэн, 2003. I стратегическое мышление, которое включает более узкий социальный срез американской элиты. Также в настоящее время пока в российской науке еще не сделано попыток оценить, как американская стратегическая культура влияет на ведение современных войн. Несмотря на то, что современная оборонная политика США изучалась российскими исследователями, недостаточно рассматривались политологические основы ряда концепций как сете-центричные операции Себровски или теории стратегического паралича Уордена и Бойда. Также существует необходимость систематизировать эти концепции и оценить эффективность их применения в современных условиях.

Четвертая группа источников - это мемуарная литература как американских политиков, дипломатов и стратегов, так и российских. В частности, были полезны воспоминания таких деятелей как К.Н.Брутенц, Дж.Буш и Б.Скоукрофт, А.Ф.Добрынин, М.Олбрайт, Г.Киссинджер, Ю.А.Квицинский, У.Кларк; Г.М.Корниенко, К.Пауэлл, Е.М.Примаков, С.Тэлбот, Т.Фрэнкс44 и др. -Их воспоминания являются не только важным источником фактов, но они часто дают критическую экспертную оценку американской внешней и оборонной политике и международным отношениям. Однако необходимо весьма взвешенное отношение к высказываниям американских авторов из-за вероятности субъективной оценки некоторых событий в виду их личного участия в них. '

Пятую группу источников составляют материалы интервью и бесед, проведенных автором с американскими дипломатами, военными и политологами во время командировок в США, НАТО и в России. Такого рода встрЬчи предоставили исключительную возможность выяснить совпадения и различия в видении исследуемых проблем, как среди различных ведомств США, так и среди политологов. ' 1

Научная новизна диссертации заключается в следующем:

44 Брутенц К. Несбывшееся. М.: Международные отношения, 2005; Буш Дж., Скоукрофт Б. Мир стал другим. М.: Международные отношения, 2004; Dobrynin A. In Confidence. Times Books Random House, 1,995; Олбрайт M. Религия и мировая политика. М.: Альпина Бизнес Букс. 2007; Квицинский Ю. Время и случай. М.: Олма-Пресс, 1999; Kissinger H. Years of Upheaval, Boston: Little Brown & Co., 1982; Кларк У. j Как победить в современной войне. М.: Альпина Бизнес Бук, 2004; Корниенко Г. Холодная война, М.: Международные отношения, 1995; Пауэлл К. На пути к американской мечте. М.: Мир, 2002; Примаков Е. Восемь месяцев плюс. М.: Мысль, 2001; Talbot S. The Russia Hand. A Memoir of Presidential Diplomacy, N.Y., Random House, 2002; Franks T. American Soldier, Harperlargeprint, 2004.

• Определены и комплексно проанализированы теоретические и практические аспекты стратегии сдерживания.

• Установлено, насколько адекватна классическая стратегия сдерживания в современных условиях, а также идентифицированы и проанализированы расхождения на место и особенности применения стратегии сдерживания.

• Выделены и проанализированы особенности американской стратегической культуры как фактора планирования и применения военной силы.

• Установлены особенности проявления стратегической культуры США в войне в Ираке на этапе после свержения режима С.Хусейна в 2003 г. и объяснена неудача , по стабилизации ситуации в стране через призму американской стратегической культуры.

• Выявлены и проанализированы эволюции концепций по применению военной силы США.

• Проведена оценка доктрины Буша как основы применения военной силы США с точки зрения различных политологических школ мысли. '

• Обобщены особенности доктрины Рамсфелда, а также трансформации вооруженных сил США и РВД (революция в военном деле) и установлено их влияние на применение военной силы в современных условиях. '

Основные положения, выносимые на защиту.

1. В войне действуют два начала: объективное, основывающееся на рациональном подходе, и субъективное, строящееся на иррациональном подходе. С одной стороны они дополняют друг друга, а с другой они вступают в конфликт. И тот и другой подход имеет свои сильные и слабые стороны. Сильной стороной рационального подхода является то, что он дает определенную универсальную возможность для планирования своих действий и прогнозирования действий других участников международных отношений. Рационализм нельзя понимать как универсальное умонастроение, а как признание того, что индивидуумы ориентированы на достижение цели и способны к адаптации. Они стараются достичь свои цели самым легким и наименее затратным (или наиболее эффективным) в их понимании способом. Рационализм не означает, что все индивидуумы имеют одинаковые цели. Однако если мы понимаем их цель, то их действия могут быть в принципе предсказуемы. Согласно теории сдерживания, охарактеризовать действие как «рациональное» значит сказать, что оно соответствует ценностям актора, какими бы они не были. Рациональная модель имеет определенные ограничения, непринятие которых во внимание может привести к провалам. Слабым местом рационального подхода является тот факт, что рациональная модель существует в разных системах координат, имеющих различное культурное измерение. Последнее снижает ее универсальность и может сказаться на корректности рационального подхода. С этим связан ряд ограничений! Первое ограничение имеет отношение к противоречию между рациональным подходом и системой ценностей. Второе ограничение рациональной модели имеет отношение к тому, что противоположная сторона может просто допустить ошибку в своих рациональных расчетах, которые вполне могут носить универсальный характер. Третье ограничение связано с различной трактовкой понятия рациональности: что кажется иррациональным для одного актора, может оказаться рациональным для другого и наоборот. , 1

2. Сдерживание является ключевой стратегией, занимающей особое место в спектре американских концепций.45 Классическая концепция сдерживания не в полной мере учитывает различный характер современных угроз, а американские стратеги преувеличивают универсальную возможность ее эффективной реализации. Стратегия сдерживания должна быть приспособлена к поведенческим характеристикам потенциального противника или к учету его стратегической индивидуальности. С распадом СССР снизилась по сравнению с периодом «холодной войны» значимость классического глобального ядерного сдерживайия.

45 По мнению политолога С.Караганова «Теория сдерживания занимает важное место в теории международных отношений. «Она (теория сдерживания - О.И.) фактически является одной из основ теории международных отношений (курсив автора - О.И.)» Караганов С. .теория сдерживания оказалась общей теорией международных отношений // Международные процессы, том 3, №3, сентябрь-декабрь, 2005. С. 122. 1

27

Предполагается, что стратегия сдерживания не может продолжать фокусироваться только на каком-либо одном или двух противниках, а должна быть нацелена на более многочисленных и разных по степени опасности угроз США, т.е. стратегия сдерживания трансформируется и становится все более многоаспектной и регионально ориентированной.

3. Несмотря на то, что после окончания «холодной войны» региональное сдерживание стало особенно актуальным для США, стратегическое сдерживание не потеряло своей важности. Рассчитывается, что стратегия сдерживания должна быть нацелена на то, чтобы самым решительным образом воздействовать на принятие решения, как рационально, так и иррационально мыслящих противников без непосредственного применения стратегических сил США. Эта разновидность сдерживания направлена на защиту американских жизненно важных интересов. При этом фактор неопределенности и быстрота изменения геополитической ситуации играют все большую роль, список этих интересов может расширяться, что в свою очередь несет угрозу создания двусмысленности, когда противник может ошибиться в оценке важности американских интересов. Также стратегия сдерживания не является исключительно прерогативой Министерства обороны США. В выработке и реализации стратегии ответственную роль играет' и американская дипломатия, которая, используя свои возможности, должна повлиять на принятие решения объекта воздействия. В этом заключается одна из целей «трансформационной дипломатии» США, инициированной государственным секретарем К.Райс.

4. В настоящее время обозначились три подхода к стратегии сдерживания:

1) стратегия сдерживания сохраняет свою актуальность, оставаясь эффективным инструментом американской политики. После окончания «холодной войны» основные положения «Гарантированной уязвимости» остаются в силе и не подвергаются сомнению. Считается, что противники рациональны и подвержены воздействию сдерживания как и в свое время Советский Союз. (2) сторонники второго подхода выразили свое несогласие с переносом стратегии сдерживания из периода «холодной войны» в условия разворачивающегося более многомерного и многополярного мира. Утверждается, что сдерживание неприменимо к наиболее опасным противникам, не обладающим территорией для обороны, и не имеющим

I ! договоры для выполнения. К тому же эти противники США имеют сетевую, а не иерархическую как традиционные государства структуру. Все это свидетельствует о невозможности их сдержать. Следовательно, стратегия сдерживания устарела и неэффективна. (3) в соответствии с этим подходом сложившаяся стратегическая реальность для США это перспектива множества потенциальных противников с различными или неопределенными мотивами, новыми источниками и расположениями конфликтов, а также гибкими союзническими отношениями. Это потребовало изменений подходов к достижению целей в области безопасности и применения новых методов сдерживания. Речь идет не об отказе от стратегии сдерживания, а лишь о корректировке сущности сдерживания в соответствии с новыми условиями. Исходя из такого понимания стратегических реалий, перед американскими стратегами и экспертным сообществом стала новая задача, которая, заключалась в необходимости разработки новых критериев, способных1 не отбрасывая стратегии сдерживания в целом, сделать ее адекватной по отношению к тем угрозам и вызовам, а также задачам, которые появились после окончания «холодной войны». Это потребовало создание многоуровневого и многоаспектного сдерживания, опирающегося как на ядерное, так все более и на неядерные средства. Традиционно сдерживание направлено на противника, типичного по американской классификации для войн 3-го поколения и в настоящее время руководство США не имеет четкого понимания места и роли сдерживания в войне 4-го поколения, т.е. иррегулярной войне, а также способах его эффективного применения.

5. Теория стратегической культуры говорит о том, что стратегическая культура конкретного государства объясняет особенности его стратегии лучше, чем императивы международного окружения. При этом имеется в виду, что коллективно разделяемые идеи, верования и нормы не меняются с такой 'же скоростью, как влияющие на них внешние и внутренние факторы и структурные изменения. Стратегическая культура подвергается воздействию двух факторов: это собственная политическая культура, т.е. внутренний фактор и внешние факторы, например, структурные изменения или воздействия внешних угроз и вызовов. В этом случае стратегическая культура представляет собой некую концептуальную модель ответа на внешние вызовы и угрозы, позволяющие прогнозировать и моделировать стратегию актора. Увеличение веса культуры в свою очередь оказывает влияние на особенности применения военной силы в современных условиях, которая все больше настраивается на «культурно-ориентированные методы». В то же самое время нельзя преувеличивать роль культуры в международных отношениях. Она не только движущая сила, но и в значительной степени локальный контекст, в котором находят свое проявление другие факторы как, например, военная сила, геоэкономика и другие. Необходимо иметь в виду, что непонимание чужой культуры может создавать своеобразный «культурный туман», а не принятие ее во внимание лишает нас одного из инструментов правильной оценки противоположной стороны, а также инструмента нашей собственной оценки.

6. В основе концептуального восприятия готовности вооруженных сил США к войне лежало понимание политиками и стратегами того факта, что если американские военные готовы вести традиционную войну в рамках рациональной модели, то они без труда смогут проводить и «операции вне условий войны», включая иррегулярные войны. Но как показал опыт ведения войны в Ираке после свержения режима С.Хусейна, что не только тактика применения военной силы, структура и боевая подготовка оказались неадекватны тем условиям иррегулярной войны, с которыми американские военные столкнулись в Ираке. Оказалось, что американцы ведут войну, опираясь на свою стратегическую культуру, сформированную в значительной степени под влиянием «холодной войны», т.е. в иных стратегических и исторических условиях. Фактор культуры стал особенно актуальным в ведении иррегулярных войн. Американская военная сила оказалась «не настроена» на соответствующую культурную волну, той культурной среды, в которой она находится в Ираке. Сказалось не только незнание культурного окружения, но и неспособность к быстрой адаптации в чуждой культурной среде! Перед американскими военными возникла трудная задача: как совместить применение силы с налаживанием сотрудничества с местным населением. Им приходится думать о том, как сопровождать насилие с борьбой «за умы и сердца» иракцев. Между тем выбор между традиционной и нетрадиционной войной вводит в заблуждение. Вероятно, американская военная сила столкнется с обоими видами одновременно и в одном боевом пространств. Это означает, что происходит, как минимум столкновение двух моделей применения военной силы: рациональной и иррациональной. Таким образом, фактор культуры в военном деле становится не менее важным, чем само насилие, а не принятие этого фактора во внимание равносильно поражению. Однако проблема заключается в том, как добиться слияния двух противоположных моделей, охватывая все единой парадигмой.

7. Можно выделить три концепции, объясняющие особенности проявления доктрины Буша. (1) распад биполярной системы с окончанием «холодной войны» привел к перераспределению силы в международной системе. Согласно теории политического реализма распределение силы в системе влияет на поведение государств, а так как государства балансируют против крайних проявлений асимметрий в силе, то в условиях анархии международных отношений несбалансированная сила создает возможность для агрессивного поведения. Это поведение не зависит от внутреннего характера или добропорядочного намерения ведущего государства. Исходя из данного тезиса, США, являясь несбалансированной силой, проводят политику глобального доминирования и диктуют свою волю другим государствам из своего понимания добрых намерений! Объяснение особенностей применения военной силы США в рамках доктрины Буша с точки зрения школы политического реализма претендует ; на предопределенность политики объективными материальными изменениями в международной системе. Этот подход дает необходимое, но недостаточное объяснение. (2) согласно теории «демократического мира», на которой основывается школа либерального интернационализма, государства либеральной демократии не воюют друг с другом. Следовательно, чем будет больше таких государств в мире, тем больше демократии и свободы и меньше вероятность насилия и войны в международных отношениях. Руководство США уверено, ^что американские ценности позитивны и носят универсальный характер, а если они играют благоприятную роль для американского общества, то их распространение по всему миру является нужным и полезным для всех наций. Однако стремление поддержать демократические процессы и институты за пределами страны не объясняется альтруистичными мотивами руководства США, т.к. за этими устремлениями стоят вполне эгоистичные национальные интересы США: В соответствии с доктриной Буша американское военное превосходство I рассматривается как вполне приемлемый инструмент расширения демократии во всем мире. (3) сторонники данного подхода рассматривают доктрину Буша с геополитических позиций. Появление американских вооруженных сил в ходе реализации доктрины Буша в таких ранее закрытых для США регионах, как например Кавказ и Центральная Азия необходимо рассматривать не только как борьба с мировым терроризмом и не столько как проблема «расширения демократии», а как явление геополитическое. Пытаясь заполнить возникший геополитический вакуум после распада СССР на Кавказе и Центральной Азии, США преследуют экономические и геостратегические цели для получения и сохранения новых линий коммуникаций и свободы транзита, а также доступа к ключевым рынкам и стратегическим ресурсам. Для США также считается существенным создать такую геополитическую среду, которая позволит с одной стороны сохранить доминирование США в жизненно важных регионах мира, лишив противников возможности мешать США, а с другой стороны устранить вероятность геополитической конкуренции между лояльными к США странами. " 8. Доктрина Рамсфелда нацелена на обеспечение глобального доминирования США через превосходство в военной силе. Принципиальным положением доктрины Рамсфелда является изменение главной цели в стратегии применения военной силы США в современных условиях. Сущность этой стратегии заключается в отказе от стремления непременно получить количественное превосходство над противником. Главное - это достижение качественного технологического превосходства, чтобы обеспечить деморализующее воздействие на противника, сломить и парализовать его волю к сопротивлению, при этом, стараясь избегать затяжные и затратные войны. Трансформация вооруженных сил США в их функциональном измерении позволяет им быть более гибкими в условиях растущей непредсказуемости международной ситуации и угроз безопасности США. С другой стороны, военная сила переключается с модели, построенной на конкретной угрозе, на модель ориентированную на возможности, которыми противник может обладать Для нанесения ущерба США. С позиции геостратегического измерения трансформация вооруженных сил заключается в глобальной передислокации американских вооруженных сил. Это позволяет путем маневрирования между различными ТВД театрами военных действий) проводить политику распределенного силового воздействия в нужных для США регионах. Таким образом, не только укрепляется, но и расширяется «стратегическая глубина» американского сдерживания, проекции военной силы и возможности ведения войны. Доктрина Рамсфелда стирает грани между более и менее важными интересами и ведет к угрозе неразборчивого применения военной силы. Поскольку перед американскими военными ставится задача формировать выгодную для США внешнюю среду, то уничтожение противника в условиях военного превосходства над любым противником становится вторичным. Первичное это сдерживание противника с целью заставить его выполнить волю руководства США, т.е. контролировать и влиять на принимаемые решения других государств. Военная сила как инструмент внешней политики США не теряет своей значимости, а наращивает свое новое качество. При этом грань между войной и миром становится все более расплывчатой; особенно, когда США участвуют в конфликте низкой интенсивности либо реализуют стратегию сдерживания. ■ !

Практическая значимость работы.

Сделанные в диссертационном исследовании выводы могут быть использованы как в качестве источниковой базы в законодательной сфере ¡для принятия законов в области безопасности РФ, так и в организационно-управленческой при модернизации имеющихся или создании новых структур безопасности РФ.

Также основные положения и выводы диссертации дают возможность прогнозировать генеральную внешнеполитическую и военно-стратегическую линию США, что имеет практическое значение для выработки российской внешйей и оборонной политики.

Анализ, проведенный в исследовании, может быть использован' в дальнейшей научно-исследовательской работе в области изучения внешней и оборонной политики США.

Материалы диссертации могут быть использованы в преподавании курсой по внешней политике и политике в области национальной безопасности США, а также по теории международных отношений. Опубликованные по теме диссертации монографии входят в учебный план Дипломатической академии МИД РФ. , '

Апробация исследования.

Основные положения и выводы исследования были представлены в докладах, сообщениях и дискуссиях на следующих международных и российских научных форумах: Международная научно-практическая конференция «Политология и международные отношения в современной высшей школе» (Нижний Новгород, 1999 г.); Международная научная конференция «Международные отношения в XXI веке: новые действующие лица, институты и процессы» (Нижний Новгород, 2001 г.); Междисциплинарный семинар ИМЭМО РАН «Национальные интересы и проблемы безопасности в меняющемся мире» (Москва 2003 г.); IX международный научный семинар «Меняющаяся роль государства и международных организаций в современном мире» (Нижний Новгород 2003 г.); XI Международный научно-практический семинар «Соединенные Штаты Америки и Россия: понимаем ли мы друг друга»? (Нижний Новгород, 2005 г.)

Положения диссертации также использовались автором в преподавании следующих курсов в Дипломатической академии МИД РФ: «Глобальная стратегия США», «Основы теории международных отношений», «Военная сила в международных отношениях», спецкурса «Национальная безопасность США: эволюция, задачи, методы работы», и в цикле лекций по внешней политике США и российско-американским отношениям, прочитанных в Институте международных отношений МИД Ирана. I

I Ь \

Заключение диссертации по теме «Политические проблемы международных отношений и глобального развития», Иванов, Олег Петрович

Заключение

Подводя общий итог исследования, можно констатировать, что после окончания «холодной войны» сложился принципиально новый формат международных отношений. Он выразился в несоответствии между старой повесткой дня и принципиально новым раскладом сил в мировой системе. Количественный рост проблем ведет к значительным качественным сдвигам. Возникла острая необходимость найти адекватные ответы на современные вызовы, новые подходы, новые инструменты, а также новые ценностные ориентиры. В этих условиях руководство и стратеги США пока еще не оценили полностью тот факт, что на расклад сил в международной системе и американскую внешнюю политику влияют не только международные террористические организации и государства «оси зла». Появилась группа быстро развивающихся государств под названием БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай). Эта группа не входит в понятие «ядра» или «провала», имеет свое понимание демократии, свое видение цивилизационных особенностей и развития международных отношений и свои интересы. Экономический потенциал этих государств постепенно конвертируется! в политическое влияние, и будет укреплять многополярный мир. Было бы большим упрощением делить международную систему на две части: демократия и не демократия или «ядро» и «провал» и т.д. >

Международная система становится все более многослойной и многомерной, что намного усложняет возможность эффективного применения военной силы США. Это в свою очередь приведет к тому, что США будут вынуждены учитывать эти особенности в своем внешнеполитическом и военно-стратегическом планировании. В настоящее время и в обозримом будущем военная сила остается неотъемлемым инструментом внешней политики США и одним из основных средств достижения американских внешнеполитических целей. Значимость военной силы объясняется тем, что она используется в качестве инструмента *ак опосредованного воздействия на противника в форме сдерживания, так и непосредственно, прибегая к прямому насилию. В основе применения военной силы США лежат два подхода: рациональный и иррациональный. Это '' ' подтверждается научными положениями, полученными в результате проведенного исследования.

1. В виду того, что в войне, как и в политике, действуют два начала: объективное, основывающееся на рациональном подходе, и субъективное, строящееся на иррациональном подходе. Они, с одной стороны, дополняют друг друга, а с другой вступают в конфликт. Проанализировав рациональный подход, необходимо отметить, что сильной стороной этого подхода является то, что он дает определенную универсальную возможность для планирования своих действий и прогнозирования действий других участников международных отношений. Рационализм нельзя понимать как универсальное умонастроение, а как признание того, что индивидуумы ориентированы на достижение цели и способны к адаптации. Они стараются достичь свои цели самым легким и наименее затратным (или наиболее эффективным) в их понимании способом.

Рационализм не означает, что все индивидуумы имеют одинаковые цели. Однако если мы понимаем их цель, то их действия могут быть в принципе предсказуемы. Согласно теории сдерживания, охарактеризовать действие как «рациональное» значит сказать, что оно соответствует ценностям актора, какими бы они не были. Рациональная модель имеет определенные ограничения,; не принятие которых во внимание может привести к провалам. Слабым местом рационального подхода является тот факт, что рациональная модель мокет существовать в разных системах координат, имеющих различное культурное измерение. Это сказывается на ее универсальности и снижает корректность рационального подхода. С этим связан ряд ограничений: первое ограничение имеет отношение к противоречию между рациональным подходом и системой ценностей: Второе ограничение рациональной модели имеет отношение к тому, что противоположная сторона может просто допустить ошибку в своих рациональных расчетах, которые вполне могут носить универсальный характер. Третье ограничение связано с различной трактовкой понятия рациональности: что кажется иррациональным для одного актора, может оказаться рациональным для другого и наоборот. Рациональный подход базируется на рациональной модели. Проблема рациональной модели и связанные с ней ограничения и трудности имеют отношение к идентификации и оценке своих и чужих национальных интересов и ценностей. Национальные интересы тесно связаны с системой ценностей. Проблемы начинаются тогда, когда предпринимаются попытки построить четкую иерархию ценностей и интересов. Тем более еще сложнее идентифицировать и оценить чужие национальные интересы и просчитать дальнейшие военно-политические шаги противоположной стороны.

2. В концептуальной основе классической стратегии сдерживания лежит рациональная модель. В современных условиях с практической точки зрения классическая концепция сдерживания не в полной мере учитывает различный характер угроз, а ее сторонники преувеличивает универсальную возможность ее эффективной реализации. В начальный период «холодной войны» была разработана стратегия «Массированного возмездия». В ее основе лежала идея «расчетливой двусмысленности», которая, по мнению американских стратегов с одной стороны, должна была ввести Советский Союз в состояние заблуждения относительно возможных действий США, а с другой, вселить в него страх, тем самым, делая политику сдерживания эффективной. С другой стороны то, что считалось сильной стороной как идея «расчетливой двусмысленности» оказалось и слабым местом, так как противник, введенный в заблуждение, мог неправильно просчитать ситуацию и пренебречь универсальной политикой сдерживания, проводимой США. Эта концепция впоследствии подвергалась критике > за излишнюю универсальность и неспособность сдержать все типы угроз: от стратегических до уровня угроз конфликта низкой интенсивности. В свою очередь возникла необходимость диверсификации сдерживания и перехода : на многоуровневый характер. Позднее этот подход был реализован в стратегии «Гибкого реагирования».

То, что считается сильной стороной сдерживания, а именно рациональная модель может оказаться уязвимым местом этой концепции, по крайней мере, из-за трех причин. Во-первых, успех сдерживания зависит от безошибочной рациональности всех сторон, чего весьма трудно добиться на практике. Вторая причина заключается в различной трактовке сути рациональной модели. Либо она рассматривается в том понимании, что государства проводят анализ «затрата-выгода», определяя, сколько предполагаемое действие будет стоить и какую выгоду оно принесет. При этом любое государство выбирает политику с точки зрения минимальных затрат и максимальной выгоды. Действие можно охарактеризовать как «рациональное», если считать, что оно соответствует ценностям актора, какими бы они ни были. Третья причина заключается в вероятности просчета или случайности. Особенно остро проблема встает в условиях кризиса, когда вероятность случайности резко возрастает. Таким образом, вероятность случайности диктует свою логику событий, создавая брешь в логичности концепции сдерживания, построенной на рациональной модели.

Можно констатировать, что угрозы сдерживания имеют определенные рациональные ограничения, связанные с тем, что достаточно сложно определить степень мотивации противника противостоять угрозе возможного наказания. Как показывает практика, на примере агрессии НАТО против Югославии в 1999 г. трудно просчитать болевой порог государства—противника и его общества, насколько они готовы нести потери. Ошибки при расчетах здесь весьма вероятны. Также вопреки мнению многих экспертов, полагающих, что начало войны лежйт в области рационального выбора: «да или нет», решение о начале войны не всегда находится в этой области. Стороны могут быть втянуты в войну. Это может быть тот самый случай, когда все рационально предпочитают мир, но вопреки их желанию втягиваются в процесс насилия, следуют логике развития событий, пренебрегая при этом концепцией сдерживания.

3. Необходимо иметь в виду, что стратегия сдерживания не является панацеей при достижении национальных интересов во внешней политике и ее роль нельзя преувеличивать. Она обладает, по крайней мере, двумя крупньтми недостатками: во-первых, она ориентирована на рационально мыслящего противника. При этом подразумевается, что известна его система ценностей и операционный код его руководителей, как необходимое условие эффективной реализации стратегии сдерживания. На самом деле противник может быть иррациональным, что выходит за рамки рационального подхода и делает сдерживание недостаточно эффективным. Во-вторых, даже если стратегия сдерживания была эффективной, ее положительный результат носит временный характер, т.к. она неспособна устранить источники и причины конфликта. Успешная стратегия сдерживания может лишь «заморозить» ситуацию и в лучшем случае создать возможность для последующего мирного разрешения проблемы.

Стратегия сдерживания связана не с прямым, а опосредованным применением военной силы, что связано с субъективным восприятием силы.

Классическая концепция сдерживания не в полной мере учитывает различный характер современных угроз, а американские стратеги преувеличивают универсальную возможность ее эффективной реализации. Стратегия сдерживания должна быть приспособлена к поведенческим характеристикам потенциального противника или к учету его стратегической индивидуальности. С распадом СССР снизилась по сравнению с периодом «холодной войны» значимость глобального ядерного сдерживания. Американская стратегия сдерживания не может продолжать фокусироваться только на каком-либо одном или двух противниках. Она должна будет нацелена на более многочисленных и разных по степени опасности угроз США, т.е. стратегия сдерживания становится все более многоаспектной и регионально ориентированной. I

Несмотря на то, что после окончания «холодной войны» региональное сдерживание стало особенно актуальным для США, стратегическое сдерживание не потеряло своей важности. Предполагается, что стратегия сдерживания должна быть направлена на то, чтобы самым решительным образом воздействовать' на принятие решения, как рационально, так и иррационально мыслящих противников без непосредственного применения стратегических сил США. Эта разновидность сдерживания нацелена на защиту американских жизненно важных интересов. При этом фактор неопределенности и быстрота изменения геополитической ситуации играют все большую роль, список этих интересов может расширяться, что в свою очередь несет угрозу создания двусмысленности, когда противник может ошибиться в оценке важности американских интересов. Также стратегия сдерживания не является исключительно прерогативой Министерства обороны США. В выработке и реализации стратегии ответственную роль играет и американская дипломатия, которая, используя свои возможности, должна повлиять на принятие решения объекта воздействия. В этом заключается одна из целей «трансформационной дипломатии» США, инициированной государственным секретарем К.Райс. Стратегическое сдерживание направлено на разномыслящих противников. С одной стороны, это рациональный противник, мыслящий в парадигме норм и стандартов, близких к классической стратегии сдерживания, и

I обладающий примерно такой же, как и американцы, системой ценностей. Второй противник это возможный иррационально мыслящий противник, который' не боится наказания, так как «ему нечего терять».

4. В настоящее время в США обозначились три подхода к стратегии сдерживания. В соответствии с первым подходом, оставаясь эффективным инструментом американской политики, стратегия сдерживания сохраняет свою актуальность. После окончания «холодной войны» основные положения «Гарантированной уязвимости» остаются в силе и не подвергаются сомнению. Противники рациональны и подвержены воздействию сдерживания как и в свое время Советский Союз. Сторонники второго подхода выразили свое несогласие с переносом стратегии сдерживания из времен «холодной войны» в условия разворачивающегося более многомерного и многополярного мира. Утверждается, что сдерживание неприменимо к наиболее опасным противникам, не обладающим территорией для обороны, и не имеющим договоров для выполнения. К тому же эти противники США имеют сетевую, а не иерархическую как государства структуру. Все это свидетельствует о невозможности их сдержать. Следовательно, стратегия сдерживания устарела и неэффективна. В соответствии с третьим подходом для США сложившаяся стратегическую реальность это перспектива множества потенциальных противников с различными или неопределенными мотивами, новыми источниками и расположениями конфликтов, а также гибкими союзническими отношениями. Это потребовало изменений подходов к достижению целей в области безопасности и применения новых методов сдерживания. Речь идет не об отказе от стратегии сдерживания, а лишь" 1о корректировке сущности сдерживания в соответствии с новыми условиями. Исходя из такого понимания стратегических реалий, перед американским экспертным сообществом стала новая задача, которая заключалась в необходимости разработки новых критериев, способных не отбрасывая стратегии сдерживания в целом; сделать ее адекватной по отношению к тем угрозам и вызовам, которые появились перед США после окончания «холодной войны». Это потребовало создание многоуровневого и многоаспектного сдерживания, опирающегося как на ядерное; так все более и на неядерные средства.

Стратегия сдерживания начала диверсифицироваться от глобальной стратегии к многоуровневому сдерживанию, включающему в себя такие типы как стратегическое, конвенциональное, совокупное сдерживание. Разработка и реализация этой стратегии выходит за рамки министерства обороны США, а становится также и прерогативой американской дипломатии. Как военная политика, так и внешнеполитическая деятельность США направлены на то, чтобы повлиять на процесс принятие решения потенциальных противников, убеждая их не предпринимать действия, затрагивающие американские интересы. Также необходимо подчеркнуть, что американские стратеги не имеют полного представления о том, какой тип сдерживания может быть эффективно применен в современных условиях. Традиционно сдерживание было направлено на противника типичного по американской классификации для войн 3-го поколения, т.е. войны с маневренными боевыми действиями крупных воинских соединений как это было в период Второй мировой войны. В настоящее же время можно констатировать, что военно-политическое руководство США не имеет четкого понимания места и роли сдерживания в войне 4-го поколения, т.е. иррегулярной войне, а также способах его эффективного применения. >

5. На особенности применения военной силы вообще и реализации стратегии сдерживания большое влияние оказывает стратегическая культура. С одной стороны, фактор культуры создает тот локальный контекст, в котором внешнеполитическая и военная стратегия находит свое воплощение. С другой стороны, стратегическая культура является отражением национального подхода к войне как инструменту политики. Знание и учитывание этого фактора может облегчить разработку и реализацию стратегии. Именно стратегическая культура может помочь объяснить фактор иррационализма, а также поведение государства, выходящее за рамки рациональной модели поведения. Знание стратегической культуры неприятеля имеет практическое значение, т.к. позволяет выработать свою наиболее эффективную политику.

В основе концептуального восприятия готовности вооруженных сил США к войне лежало понимание военно-политическим руководством того факта, что если американские военные готовы вести традиционную войну в рамках рациональкой модели, то они без труда смогут проводить и операции вне условий войны; включая иррегулярные войны. А если необходимо, то эти операции можно избежать, т.е. их проведение или отказ от проведения будет являться рациональным решением руководства страны в результате военно-политического планирования. Как оказалось на практике в Ираке, рациональное принятие решения не всегда возможно. Тактика применения военной силы, структура и боевая подготовка оказались неадекватны тем условиям иррегулярной войны, с которыми американские военные столкнулись в Ираке.

6. США ведут войну в Ираке, опираясь на свою стратегическую культуру, сформированную в значительной степени под влиянием «холодной войны», т.е. в иных стратегических и исторических условиях. В результате неудач, которые потерпели США в ходе стабилизации ситуации в Ираке после свержению режима С.Хусейна, необходимость «познать противника» стала особенно актуальной для американских политиков и военных. Применение классической стратегии сдерживания в данном локальном контексте стало невозможно. Просто применение военного насилия не приводило к ожидаемым результатам. Как оказалось, американская военная сила не была «настроена» на культурную волну той среды, в которой она оказалась в Ираке. Этот факт в определенной м!ере объясняет те трудности, с которыми столкнулись американские военные в ходе иррегулярной войны в Ираке.

Теория стратегической культуры может объяснить, почему, оказавшись в одинаковых условиях, акторы могут принять разные внешнеполитические решения, а также решения по применению военной силы, а сама стратегическая культура может объяснить, почему сила была применена именно таким образом. С другой стороны, нельзя преувеличивать объясняющую силу этой теории, поскольку одна стратегическая культура не в состоянии детерминировать, ни военно-политическое решение, ни применение стратегии сдерживания, ' ни непосредственно применение военного насилия. Возникает необходимость учитывать рациональный подход. И планировщик, и исследователь должен понимать, что каждая парадигма имеет свои сильные и слабые стороны и их задача заключается в том, как добиться того, чтобы эти парадигмы не вступали в конфликт, а обогащали и дополняли друг друга.

7. Система международных отношений не стала свободной от угроз и вызовов после окончания «холодной войны»: они просто изменили свой характер и масштабы. К тому же достаточно велик фактор непредсказуемости, который затрудняет стратегическое планирование и требует большего согласования и совместных действий разных государств, а не стремления к односторонним действиям. В значительной степени толчок к появлению и развитию этих угроз дали сами США. Американское руководство взяло на себя непосильную миссию формирования окружающей международной среды в соответствии со своими национальными интересами. Оказалось, что, несмотря на всю свою превосходящую «жесткую» и «мягкую» силу, США не в состоянии единолично контролировать и управлять мировыми процессами. В целом из-за таких действий самих США управляемость международной системы стала снижаться, а нестабильность и угрозы расти. Также внешняя политика США, проводимая без учета интересов других государств и соблюдения норм международного права] сама создает угрозы для себя и своих союзников, а заодно и для всей системы международных отношений. Такая политика США представляет угрозу безопасности России и требует учитывать ее особенности в своем внешнеполитическом и военном планировании.

8. «Стратегический паралич» как концепция самого эффективного нанесения поражения противнику при минимальных затратах несвободна от недостатков. В первую очередь ей присущи те недостатки, которые типичны для рациональной модели. Применяемый в основе концепции системный анализ строится на основе рациональных расчетов. При всех своих преимуществах системный анализ ведет к упрощению динамичной и многогранной социокультурной среды. В частности, противник рассматривается как похожий. Тем самым, получается, что скорее технологии, а не природа человека является контролирующим элементом в войне. Здесь фактор культуры имеет решающее значение, поскольку он определяет4 структуры и формы противника, а также механизм принятия решений и стандартизированные операционные процедуры. Американские стратеги рассматривали теорию «стратегического паралича» через призму своей системы ценностей и прогнозировали поведение противника исключительно с позиций западного рационализма, что может на практике привести к провалу. Подытоживая

I ■■" основные положения концепции превентивной обороны, можно констатировать, что она направлена на сохранение американского доминирования - в международных отношениях. Это достигается путем отхода от фокусирования исключительно на реальных угрозах с переходом на потенциальные угрозы и опасные тенденции до того, как они достигнут красной точки опасности. Также идея приоритета превентивных мер сближает превентивную оборону с доктринами Буша и Рамсфелда.

9. Необходимо отметить, что администрация президента Буша злоупотребляет применением военной силы в своей внешней политике, нарушает международное право и игнорирует мнение других стран, а также систему ценностей, связывающую США и их союзников. Анализируя доктрину Буша, следует также подчеркнуть ряд особенностей современной внешней политики США, которые противоречат российским национальным интересам. Во-первых, ее ярко выраженная идеологизация. Внешняя политика других государств, включая и Россию, измеряется и оценивается по американским стандартам демократии и на соответствие американским ценностям. Во-вторых, через навязывание демократии реализуются эгоистичные национальные интересы самих США. В-третьих, можно констатировать приоритет экономических, геополитических и военных интересов США над интересами расширения демократии. На практике идеи демократии подчинены геополитическим национальным интересам, а возникший геополитический вакуум где-либо заполняется сначала не идеями, а вшйгае материальными американскими вооруженными силами, которые обеспечивают распространение американских ценностей, идей, влияние и защищают американские экономические и геостратегические интересы в ранее недоступных для США регионах. Таким образом, США прилагают усилия с целью вытолкнуть Россию или ослабить ее присутствие и влияние в таких регионах как Кавказ и Центральная Азия. В целом, российско-американские отношения продолжают содержать элементы, как сотрудничества, так и соперничества, а реализация американских концепций по применению военной силы не способствуют установлению доверия между Россией и США.

10. Доктрина Рамсфелда является силовым инструментом достижения главной задачи США: закрепить и сохранить свое глобальное доминирование в мире. После окончания «холодной войны» концептуальные взгляды руководства Пентагона прошли определенную эволюцию: от подготовки к войне на ТВД с региональными противниками-государствами к «длительным войнам» с террористическими организациями и борьбе с нетрадиционными угрозами, а также защите собственной территории, чего ранее военно-политическое планирование не рассматривало. Доктрина Рамсфелда направлена не только на нанесение физического поражения противнику, но и на «формирование выборов государств на стратегических перекрестках», т.е. использование военной силы для оказания влияния на внешнюю политику наиболее важных для США государств. Рассматривая цели, которые ставит администрация США, характер и динамику развития американских ядерных сил и действия руководства страны можно констатировать, что с реализацией новых программ в недалеком будущем стратегические силы США могут приобрести потенциал для нанесения первого обезоруживающего удара по России и возможно Китаю. Такой потенциал выходит за нужды традиционного сдерживания. Это упреждающая противосиловая возможность, нацеленная на Россию и Китай. Размещение американской системы ПРО в Чехии и Польше необходимо рассматривать как геополитическое явление в контексте глобальной политики США на получение превосходства1' в стратегической области, а через нее выход на монополию в глобальной безопасности. Создание этой системы ПРО в Европе приведет к изменению конфигурации американских военных сил в данном регионе. Они получат такую стратегическую составляющую, которая вполне сможет уменьшить способность России проводить свою политику сдерживания. Достижение ядерного превосходства полностью соответствует декларируемой США политике усиления своего глобального доминирования. Учитывая тот факт, что Россия проводит все более независимую от США политику и отстаивает свои национальные интересы, она попадает в разработанную в США категорию «потенциальных непредвиденных обстоятельств». Такое положение напрямую затрагивает национальйую безопасность России.

11. Трансформация вооруженных сил США в их функциональном измерении позволяет с одной стороны быть более гибкими в условиях растущей непредсказуемости международной ситуации и угроз безопасности США. С другой

1 м стороны, военная сила переключается с модели, построенной на конкретной угрозе, на модель ориентированную на возможности, которыми противник может обладать для нанесения ущерба США. Сущность нового содержания военно-политической стратегии заключается также в том, чтобы не столько уничтожать противника, сколько, используя технологическое превосходство, парализовать его волю к сопротивлению и заставить изменить политику. Если рассматривать трансформацию вооруженных сил США с точки зрения геостратегического измерения, то глобальная передислокация американских вооруженных сил позволяет маневрировать между различными ТВД и проводить такую политику, которая распределяет силовое влияние и обеспечивает геополитическую, экономическую и культурную экспансию, охватывая недоступные ранее регионы. В конечном итоге, проекция военной силы и укрепление потенциала ведения войны направлены не только на усиление, но и на расширение «стратегической глубины» американского сдерживания.

12. Отмечая сильные стороны революции в военном деле, тем не менее, нельзя преувеличивать или упускать из вида имеющиеся ограничения этого, несомненно, важного инструмента обеспечения американской военно-политической стратегии. Технологии не в состоянии отменить или заменить корректную внешнеполитическую оценку и решение. При совершении стратегической политической ошибки технологическое превосходство не может исправить ситуацию. Это положение наглядно иллюстрирует неудачная для США война в Ираке. Технологическое и оперативно-тактическое превосходство, способность ведения сете-центричных войн не может исправить неправильно поставленную политическую задачу. Так же, несмотря на то, что американские стратеги не склонны сводить РВД исключительно к технократическому аспе!Ьу, все-таки человеческий фактор остается в плену технологий. Передовое оружие есть условие необходимое, но недостаточное для ведения эффективных боевых действий. Кроме наличия высокотехнологичного оружия необходимо иметь обученный личный состав и правильную тактику применения оружия. Достижения РВД более относительны в операциях вне условий войны. Отсюда следует, что они не могут изменить суть войны. Война по-прежнему остается социально-1 политическим явлением и продолжением политики только иными средствами. РВД является основой изменений, происходящих в военном деле, что в конечном итоге влияет на способность государства достичь политические цели, поставленные политиками перед военными.