Предметно-бытовая лексика старославянского языка: Сосуды, одежда, обувь, напитки и продукты питания тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Чун Чин Ву

• Чун Чин Ву
• кандидат филологических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Чун Чин Ву

с.

ВВЕДЕНИЕ.1 - 12

ГЛАВА 1. Тематическая группа слов старославянского языка, связанная с названием сосудов.13- 57

ГЛАВА 2. Тематическая группа слов старославянского языка, связанная с названием одежды.58 - 94

ГЛАВА 3. Тематическая группа слов старославянского языка, связанная с названием обуви.95 - 107

ГЛАВА 4. Тематическая группа слов старославянского языка, связанная с названием напитков.108-125

ГЛАВА 5. Тематическая группа слов старославянского языка, связанная с названием продуктов питания .126-196

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Предметно-бытовая лексика старославянского языка: Сосуды, одежда, обувь, напитки и продукты питания»

Актуальность темы. Предмет и задачи исследования.

1. Изучение лексики старославянского языка - одна из самых традиционных и в то же время одна из самых актуальных задач не только для палеославистики, но в целом для всего славяноведения. Важность подобных лексикологических исследований объясняется прежде всего их значимостью в историко-лексикологическом плане и той исключительной ролью, которую играл старославянский язык в истории культуры народов Восточной Европы, прежде всего сла^дар^йх, в эпоху раннего средневековья1. ■!Старославянский язык - первое отражение на письме славянской речи, первый по времени появления письменный (книжный, литературный) язык славян, к которому непосредственно или с той или иной степенью опосредованности восходит большинство существующих славянских литературных языков. Трудно также переоценить влияние, оказанное старославянским языком и его позднейшими локальными вариантами, церковнославянскими языками, на народно-разговорные языки южных и восточных славян2. Языковые факты, засвидетельствованные вСр.: Хабургаев Г. А. Старославянский язык как средство средневековой славянской культуры // Актуальные проблемы славянского языкознания. М., 1988. с. 5-48.

Ср., например: Хабургаев Г.А. Старославянский церковнославянский - русский литературный // История русского языка в древнейший период. М., 1984 (Вопросы русского языкознания, вып. В), с. 5-35; Живов В.М. Роль русского церковнославянского в истории славянских литературных языков // Актуальные проблемы славянского языкознания. — М.: 1988. с. 49-98.1старославянских рукописях, в силу тесного родства древних славянских языков и диалектов позволяют истолковать целый ряд особенностей славянских языков различных групп в их историческом развитии от древности до современного состояния.

Этим объясняется тот факт, что изучение словарного состава старославянских памятников и церковнославянских рукописей оказывается необычайно привлекательным для славистов. Как известно, научное описание языка складывается из грамматики языка и словаря. Идея создания словаря книжно-литературного языка славян занимала еще Й. Добровского и В. Копитара. Первый большой словарь издает Ф. Миклошич1, который является также автором сравнительной грамматики и этимологического словаря славянских языков. Изучением лексики старославянского языка и его позднейших изводов занимались многие замечательные русские и зарубежные слависты. Кроме уже упомянутых ученых можно назвать А.Х. Востокова, И.И. Срезневского, П.-Й. Шафарика, А.И. Соболевского, В. Вондрака, М.Н. Сперанского, П.А. Лаврова, В.Н. Щепкина, Е.Ф. Карского, H.H. Дурново, В. Ягича, В.В. Виноградова и многих других - из этого далеко не полного списка исследователей видно, что проблемы лексикологии старославянского языка были включены в сферу научных интересов самых выдающихся славистов с момента зарождения славяноведения как науки и до настоящего времени.

Вопросы лексикологии старославянского языка активно обсуждались налчетвертом Международном съезде славистов что послужило толчком к дальнейшим теоретическим исследованиям в этой области и к осуществлению ряда научно-практических проектов, среди которых особо хочется отметить Старославянский словарь, над которым работали ведущие1 Fr. Miklosich. Lexikon linguae slovenikae veteris dialecti. Vindobonae,1850.

2 Сб. "IV Международный съезд славистов. Отчет." М., 1960. с. 162.специалисты Славянского института Академии наук Чешской Республики и Института славяноведения и балканистики Российской Академии наук1. В том же году, когда собирался четвертый съезд славистов, в Праге был опубликован первый выпуск Словаря старославянского языка, подготовленного чешскими учеными; совсем недавно это фундаментальное лексикографическое издание, насчитывающее более 50-ти выпусков, объединенных в четыре объемных тома, было наконец завершено2.

Совместное издание Российской Академии наук и Академии наук Чешской республики включает в себя только ту лексику, которая реально засвидетельствована в текстах восемнадцати рукописных памятников, традиционно признаваемых памятниками старославянского периода (здесь указываются также принятые в нашей работе сокращенные обозначения этих рукописей): Зографское (Зогр.), Мариинское (Map.), Ассеманиево (Ас.) Евангелия, Саввина книга (Сав.), Охридские глаголические листки (Охр.), Листки Ундольского (Унд.), Боянское Евангелие-апракос (Боян.), Зографский палимпсест (Зогр-пал.), Енинский Апостол (Ен.), Синайская Псалтырь (Син.), Синайский Служебник (Служ.), Синайский Евхологий (Евх.), Киевские листки (Киев.), Сборник Клоца (Клоц.), Супрасльская рукопись (Супр.), Хиландарские листки (Хил.), Рыльские глаголические листки (Рыл.), Зографские листки (Зогр-лл.).

Таким образом, этот словарь представляет собой тезаурус3, т.е. включает в свой состав все лексемы, зафиксированные имеющимися старославянскими рукописями. Разумеется, с точки зрения исследователя старославянского языка, лексическая система представлена неполно. Ведь1 Старославянский словарь (по рукописям X-XI веков) / Под ред.P.M. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. М., 1994.

2 Slovnik jazyka staroslovenskeho. Lexicon linguae palaeoslovenicae. Praha, т. I-IV, 1958-1997.

3 Старославянский словарь. с. 10.многие переводы кирилло-мефодиевского периода дошли до нас в позднейших списках1.

Пражский словарь старославянского языка отличается от совместного российско-чешского лексикографического издания тем, что ставит перед собой задачу представить все лексемы, которые, по мнению авторов словаря, были использованы в текстах переводов древнейшего периода книжно-литературного языка славян, поэтому в качестве источников рассматриваются и тексты позднейших рукописных памятников, представляющие, как считается, списки с памятников древнейшей эпохи. Но за время, прошедшее с момента выхода в свет первого выпуска словаря были сделаны многочисленные находки, расширяющие список текстов, переведенных с греческих оригиналов в кирилло-мефодиевский период. Отметим также сенсационную находку неизвестной ранее полной рукописилглаголической Псалтыри XI в. проданной на аукционе «Кристис» и в настоящее время вообще недоступной для исследователей. Таким образом, полнота издания Чешской Академии наук оказывается условной.

Тем не менее в настоящее время перед палеославистикой стоит задача создания фундаментальной лексикологии старославянского языка путем осмысления накопленных наукой лексикографических материалов, их обобщения и выявления существующих в лексике системных отношений. Во всяком случае оба упомянутых словаря представляют колоссальный материал для подобных исследований.

2. Представление о том, что лексический уровень любого языка системно организован, подобно тому как системно организованы другие его уровни (фонетический, морфологический, синтаксический), в настоящее1 См.: Цейтлин P.M. О старославянских словах, которых нет в рукописях старославянского языка//Этимология. 1975. М., 1977.

2 Франклин С. Глаголическая Псалтырь: неоконченное повествование // Итоги. 1988, № 40 (13 октября), с. 56-57.время является в науке общепризнанным. Одним из основных направлений системного анализа лексики является изучение различных групп лексем, выделяемых из словарного состава языка по тем или иным смысловым признакам. На существование подобных системных отношений в лексике одним из первых в русском языкознании обратил внимание Н.В. Крушевский, который высказал мысль о том, что "слова должны классифицироваться в нашем уме в те же группы, что и означаемые ими вещи"1. Эта мысль замечательного ученого была воспринята, развита, и получила практическое применение прежде всего в исторической русистике. Например, известный специалист в области русской исторической лексикографии Г.Н. Лукина пишет, что необходимой предпосылкой изучения словарного состава языка является его классификация полтематическим группам. Относительно недавно мысль Н.В.Крушевского с учетом современного состояния языкознания была заново сформулирована О.Н. Трубачевым, который отметил, что в некоторых случаях анализ групп, первоначально выделенных по внелингвистическим признакам, показывает, что разделение совпадает с лингвистической характеристикой этих групп3. А еще один известный современный исследователь Г.В. Судаков указывает, что "принятое в отечественной лексикологии деление слов на тематические группы по признаку соотнесенности лексического членения с естественным распределением предметов и явлений по сферам человеческой деятельности или окружающей природы вполне правомерно имеет лингвистические1 Крушевский Н.В. Очерк науки о языке. Казань, 1883. с. 24.

2 Лукина Г.Н. О признаках отдельных групп и подгрупп древнерусской лексики (XI-XIV вв. ) // Лексические группы в русском языке XI-XVII вв. М., 1991. с. 12.

3 Трубачев О.Н. К вопросу о реконструкции различных систем лексики // Лексикографический сборник, вып. VI. М., 1963. с. 16.основания, так как взаимосвязанность предметов и явлений в свою очередь определяет различные связи соответствующих слов"1.

Выделенная по лингвистическим показаниям группа слов, соответствующая тематическому делению лексики языка, получила в науке название лексико-семантической группы. По определению Г.В. Судакова, идеальная лексико-семантическая группа слов - это синонимический ряд, который может также являться и минимальным ядром лексико-семантической группы2. Таким образом, указывается на синонимические отношения как на определяющий лингвистический фактор при выделении лексико-семантических групп. Ф.П. Филин писал, что лексико-семантическая группа - это совокупность слов, "имеющих близкие и идентичные значения с разными оттенками., дифференциальными признаками" т.е. также указывал на синонимию как на основной признак лексико-семантической группы. Правда, понятие "лексико-семантическая группа" понимается, как правило, расширительно, совпадая по своему содержанию с термином "фрейм", принятом в западной лингвистической традиции. Фрейм понимается как "набор слов, каждое из которых обозначает определенную часть или аспект некоторого концептуального или акционального целого"4.

Исследования, ведущиеся в указанном направлении, как отметил Ф.П. Филин, позволяют полно и всесторонне "установить связь между словами и обозначаемыми ими явлениями, выяснить объем значений слов, их1 Судаков Г.В. Критерии выделения и особенности организациилексических групп // Лексические группы в русском языке XI-XVII вв. М., 1991. с. 23.

2 Судаков Г.В. Указ. соч. с. 24.

3 Филин Ф.П. Очерки по теории языкознания. М., 1982. с. 225.

4 Филлмор Ч. Дж. Об организации семантической информации всловаре // Новое в зарубежной лингвистике, вып. XIV. Проблемы и методы в лексикографии. М., 1983. с. 49.употребления., определить удельный вес групп слов в словарном запасе языка., процесс терминологизации слов с общим значением., установить в некоторой степени стилистическую дифференциацию слов в пределах тематической группы"1.

Лексикологическое исследование тематических и (или) лексико-семантических групп лексем, "семантических полей", установление системных связей и отношений (словообразовательных, семантических) стало одним из самых плодотворных направлений в изучении лексики древнерусского языка различных периодов. Только за последние двадцать с небольшим лет были защищены в качестве кандидатских и докторских диссертаций и опубликованы многочисленные монографические исследования, посвященные названиям драгоценных камней, мехов, лексике имущественной сферы, названиям старинных мер длины, цветообозначениям и т.д. которые наряду с лекционными курсами,1 Филин Ф.П. О названиях обуви в русском языке // Лексикографический сборник, вып. VI. М., 1963. с. 166.

2 Отметим некоторые из этих работ: Бахилина Н.Б. История цветообозначений в русском языке. М., 1975; Романова Г.Я. Наименование мер длины в русском языке. М., 1975; Полякова H.H. История наименования напитков в русском языке XI-XVII вв. М., 1983; Махонина М.Н. Названия мехов в русском языке XVII-XVIII вв. М., 1985; Макеева И.И. История названий драгоценных камней. М., 1987; Новоселова О.И. Метрологическая лексика Русского Севера XVI-XVII вв. (по материалам деловой письменности Подвинья), М., 1988; Лукина Г.Н. Предметно-бытовая лексика древнерусского языка XI-XIV вв. М., 1989; Смолина К.П. История лексики имущественной сферы в русском языке XI-XVII вв. Л., 1989.

3 См., например: Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси.

Л., 1986; Рупосова Л.П. Формирование терминологии гуманитарных наук в русском литературном языке. М., 1987; Судаков Г.В. Актуальные проблемы исторической и диалектной лексикологии и лексикографии. Вологда, 1988 и др.тематическими сборниками1, посвященными тем или иным лексическим совокупностям, являлись, как правило, плодом обобщения словарной работы и демонстрировали один из возможных подходов к созданию исторической лексикологии языка.

3. Как можно увидеть из приведенного перечня работ по исторической лексикологии русского языка, для исследователей особую привлекательность представляет предметно-бытовая лексика. Но даже несмотря на это, по замечанию известного лексикографа, до сих пор "семантические свойства конкретной лексики предметно-бытового характера изучены еще недостаточно"2. Однако недостаточная изученность предметно-бытовой лексики, на наш взгляд, является лишь одной из целого ряда причин, побуждающих исследователей обращаться к изучению именно этой части словаря.

Как известно, для народно-разговорных языков, а вероятно, и для любого языка как средства повседневного общения предметно-бытовая лексика является одной из основных составляющих словаря. Это происходит прежде всего в силу ежедневной потребности в называемых предметах. Существование предметов в повседневном обиходе, утрата по какой-либо причине предметов или их замена иными предметами обусловливает тот факт, что предметно-бытовая лексика является, с одной стороны, самой1 Источниковедение и текстологические материалы в лингвистических курсах. Методологические рекомендации / Под ред. И.Г. Добродомова. М., 1984; Русская региональная лексика XI-XVII вв. / Ред.: Богатова ГЛ., Дерягин В.Я. М., 1987; Лексические группы в русском языке XI-XVII вв. / Ред.: Астахина Л.Ю., Богатова Г.А. М., 1991; Историко-культурный аспект лексикологического описания языка / Ред.: Богатова Г.А., Петрова З.М. ч. 1-2. М., 1991.

2 Сороколетов Ф.П. Лексическое значение и словарная дефиниция //Исследования по исторической семантике. Калининград, 1980. с. 81.динамичной частью языка, чутко реагирующей порой даже на самые незначительные, казалось бы, изменения в укладе жизни1, а с другой -достаточно консервативной его частью, поскольку существование в быту отдельных предметов или даже классов предметов может практически не зависеть от внешних обстоятельств жизни народа.

Существенно, что изучение предметно-бытовой лексики побуждает исследователя выходить за рамки чистой лингвистики. Как указывает О.Н. Трубачев, "в такой области, как лексика, связанная с производством, с материальной культурой, изучение реалий из факультативного становится непременным условием, залогом правильного лингвистического анализа"2. Еще одной особенностью предметно-бытовой лексики является тот факт, что в ней, в силу ее разговорного характера, развита диффузность или синкретизм значений3, что усложняет процесс исследования и делает его особенно интересным.

4. Настоящая диссертация посвящена изучению нескольких тематических групп предметно-бытовой лексики, которые засвидетельствованы в старославянских текстах. К старославянским текстам мы, вслед за авторами-составителями Старославянского словаря4, относим уже указанные выше памятники древнеславянской письменности.

1 Эта особенность предметно-бытовой лексики обусловила интерес кней не только историков языка, но и просто историков. Ср., например, интересный опыт подобного исторического исследования: Кочин Г.Е. Материалы для терминологического словаря Древней Руси. М., 1937.

2 Трубачев О.Н. Ремесленная терминология в славянских языках. М., 1966. с. 39.

3 Судаков Г.В. Указ соч. с. 28.

4 Старославянский словарь (по рукописям X-XI веков) / Под ред.P.M. Цейтлин, Р. Вечерки и Э. Благовой. М., 1994.

Старославянский, книжный язык, как известно, создал прецедент письменной речи славян и во многом определил способы выражения своих мыслей всеми славянами, и прежде всего православными славянами -русскими, украинцами, белорусами, болгарами, сербовами и македонцами, -вещей, относящихся к сфере духовных интересов человека. Между тем книжный язык был обречен воспринимать из живых славянских диалектов средства, в том числе и лексические, для передачи самых разнообразных смыслов, но особенно - смыслов, связанных с повседневной жизнью человека. Становясь, таким образом, первой по времени письменной фиксацией славянской речи, старославянский язык неравномерно передавал лексические особенности живых диалектов, максимально приближаясь к ним именно в сфере бытовой лексики.

Но предметно-бытовая лексика, зафиксированная в старославянских памятниках, является не только отражением лексического богатства южнославянских диалектов эпохи раннего средневековья (очевидно, далеко не исчерпывающим), но и свидетельством формирования книжного языка славян за счет средств других языков, прежде всего греческого. Заимствование предметно-бытовой лексики из живых славянских диалектов создает обширную зону пересечения славянской диалектной и книжной лексики. Эта зона пересечения с течением времени становится ядром предметно-бытовой лексики отдельных славянских литературных языков.

До настоящего времени, насколько нам известно, не было проделано работы по изучению тематических групп предметно-бытовой лексики старославянского языка. Хотя объектом рассмотрения славистов становились аналогичные тематические группы слов, например, в русском языке различных исторических периодов. Между тем, подобное исследование тематических групп старославянского языка, по нашему мнению, сделало бы возможным более продуктивное изучение аналогичных лексико-семантических групп в отдельных славянских средневековыхкнижно-литературных языках, которое, в свою очередь, стимулировало бы изучение лексико-семантических групп народно-разговорных славянских языков в различные периоды их истории и позволило бы верифицировать уже полученные данные, в частности, за счет более точного разграничения книжно-литературной и народно-разговорной лексики.

5. Объектом нашего внимания станут следующие тематические группы слов старославянского языка: слова, связанные с названиями сосудов, одежды, обуви, напитков и продуктов питания.

Исследователь, обращающийся к истории языка, обречен рассматривать древнее состояние языка через призму языка современного. Именно для того, чтобы свести к минимуму число погрешностей, в качестве основного лексикографического источника для нашей работы используется Старославянский словарь под ред. Р.М.Цейтлин, представляющий собой, как уже говорилось выше, словарь-тезаурус. Характеристики словаря позволяют максимально корректно описывать семантические отношения внутри тематических групп слов и исключить возможные вероятностные построения независимо от их правдоподобия.

Задачи исследования предусматривают прежде всего восстановление в максимально полном возможном (на основании материалов выбранного лексикографического источника) виде состав избранных для наблюдения тематических групп. Предстоит ответить на вопрос о том, из каких компонентов складываются лексико-семантические группы специфически книжного старославянского языка, какие семантические отношения существуют между лексемами, входящими в рассматриваемые тематические группы.

Каждое лексическое объединение предваряется обязательным обоснованием выбора группы и заключается предварительными выводами; каждая тематическая группа представлена в диссертации очерками по истории отдельных слов, включающими в себя развернутое указание нагреческие соответствия, этимологические данные1, описание словообразовательных связей слов и материалы исторических словарей русского языка2 и словарей современных славянских языков (в том случае, если это способствует пониманию истории значения слова, в том числе дописьменной).

Диссертация завершается общими выводами, подводящими итог проделанной лексикологической работы.

1 По словарям: М.Фасмер Этимологический словарь русского языка, т. 1-1У. М., 1986-1987; Этимологический словарь славянских языков, т. 1-24. М., 1974-1997.

2 Нами были использованы следующие словари: Срезневский И.И.

Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам, т. 1-111. СПб., 1893-1912; Словарь древнерусского языка Х1-Х1У вв. / под ред. Р.И.Аванесова. т. 1-1У. М., 1988 -1991; Словарь русского языка Х1-ХУП вв. т. 1-23. М., 1975 - 1996; Словарь русского языка XVIII в. т. 1-10, Л.-(СПб.), 1984-1998; Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка, т. I-IV. М., 1981-1982.

Тематическая группа слов старославянского языка, связанная с названием сосудовОбщеславянская лексика, связанная с названием сосудов, получила фундаментальное исследование в книге О.Н.Трубачева1. Но подобное этимологическое исследование не отвечает на вопросы об отношениях лексем внутри рассматриваемой группы в каждый исторический период существования конкретного славянского диалекта или славянского книжного языка.

Этим объясняется непреходящий интерес специалистов в области исторической лексикологии к изучению предметно-бытовой лексики и, в частности, группы слов, связанных с названиями сосудов.

Известно, что в разные исторические периоды одни и те же сосуды могли использоваться неодинаково. Очевидно также, что одни и те же слова могут обозначать не одинаковые предметы. Для выяснения точного значения слова исследователь обязан обращаться к контексту его употребления и, если возможно, учитывать показания соответствующего греческого текста3.

Выбор для нашего исследования данной группы слов обусловлен ее относительно полной изученностью как в общеславянский период, так и в древнерусском языке, что позволяет рассматривать получаемые в процессе анализа результаты в контексте перехода от бесписьменной эпохи существования славянских диалектов к национальным письменным традициям (прежде всего древнерусской).

1 Трубачев О.Н. Ремесленная терминология в славянских языках.

2 Лукина Г.Н. Предметно-бытовая лексика древнерусского языка,М„ 1990. с. 88.

3 Там же. с. 89.

Актуальность обращения именно к этой группе лексем обусловлена положением группы среди других тематических групп предметно-бытовой лексики. Это подтверждается тем, что в слово сосуд, первоначально обозначавшее практически любой предмет обихода1, в русском языке получает более узкое значение. Тот же процесс, очевидно, происходил и с чешским словом пас1оЬа 'сосуд'. Такое сужение значений указывает на исключительную важность разнообразных сосудов в повседневном быту. Как и в случае с анализом других групп слов, нашей задачей является максимально точное определение значения лексемы в текстах старославянских памятников и установление, по возможности, гипер-гипонимических отношений.

Интересно, насколько неравномерно употребляются слова рассматриваемой группы в текстах старославянских памятников; ср.:Зогр. Мар. Ас. Сав. Супр. Син. Евх. Ен. Клоц. Охр. Служ.

Отметим также, что наиболее употребительными словами являются слова маша, съсждъ, что возможно связанное названиями наиболее характерных или наиболее используемых предметов этой семантической группы.= АДАВАСТрЪ В старославянском языке слово АДАВАСТръ является заимствованием из греческого языка. Оно употребляется всегда в соответствии с греческим словом аАххрасттрос;, aAxxpacrcpov1, имеющим значение 'алебастр (вид известкового камня)', 'алебастровый сосуд', 'флакон с благовониями' (Вейсман: 48), и зафиксировано в текстах старославянских памятников 11 раз (СС: 68); ср.: придс ж€на 1/илштн АЛАВ^СТрЪ ХрИЗМЪ! НАр'дЬН-Ы ПНСТНКИ1 ДрАГЪ! Мк 14, 3 Зогр., Map.; прннссъшн Алавастръ мгрл JI 7, 37 Зогр., Map., Ас.

Значение слова в языке старославянских памятников обусловлено прежде всего тем, что оно отмечается исключительно в текстах Евангелий. Старославянский словарь (СС) предлагает единственное1 Само греческое слово является заимствованием из египетского 'а la baste 'сосуд богини Эбасте' (Фасмер I: 70).толкование 'алебастровый сосуд'1. Б^2 толкует данное слово 'алебастр', 'алебастровый сосуд' (818, 1: 24). Между тем, слово алавастръ в значении 'сосуд' прочно вошло в лексический фонд церковнославянского языка весьма различных между собой изводов (ср.: Срезневский I: 14; ЯСДШ, 2: 403 ).

И.И. Срезневский объясняет слово следующим образом: 'узкогорлый металлический сосуд, употребляющийся для хранения ароматов'. Между тем, приводимые им примеры не могут, как нам кажется, служить обоснованиями такого толкования, поскольку не содержат указаний ни на форму, ни на материал, из которого сделан сосуд; ср.: «Потреблю 1ерЬЪалимъ мко же потребляется алавастръ» (4 Цар. XXI, 134 ), «Не искаляно примтилище не моутьнъ алавастръ» (Златоструй XII в. - РНБ, Б. п. I. 465 ), «Чаша алавастра полигона» (Слово Козмы пресвитера о ересях). Не помогает уточнить определение слова приводимое Срезневским и оставленное без толкования прилагательное алавастрънъш; ср.: «Алавастръным воня» (Григория Нисского о Мелетине, по списку XV в.).

1 Отметим, что в синодальном переводе в соответствующих местахнаходим словосочетание «алавастровый сосуд», едва ли до конца понятное человеку, говорящему на современном русском литературном языке.

2 Slovnik Jazyka Staroslovenskeho. Lexicon linguae palaeoslovenicae.Praha, т. I-IV, 1958-1997.лRecnik crkvenoslavenskoga jezika hrvatske redakcije (Zagreb, 1992. [вып.] 2, с. 40) дает форму женского рода алвастра с тем же значением, что и СС - 'alabastrena posuda'.

4 В синодальном переводе этого стиха находим: «.вытру Иерусалим,как вытирают чашу.».

5 О рукописи см.: Сводный каталог славяно-русских рукописныхкниг, хранящихся в СССР: XI-XIII вв. М., 1984. с. 113-116, № 74.

Толкование слова, помещенное в Словаре древнерусского языка XI-XI V вв. (СДЯ XI-XIV, I: 80), повторяет толкование, предлагаемое И.И.Срезневским, за исключением элемента 'металлический'. Словарь русского языка XI-XVII вв. для слова алавастръ (оловастръ) дает два толкования: 'алебастр' и 'сосуд из алебастра для хранения ароматических веществ' (СлРЯ XI-XVII, 1: 27).

Как видим, при истолковании слова лексикографы либо опираются на греческое соответствие, либо исходят из реалий церковного обихода. При этом, как кажется, не уделяется достаточного внимания функционированию лексемы в текстах. Приписывает значения греческого слова славянскому и М.Фасмер1: 'алебастр, густой гипс', 'баночка для бальзама из алебастра' (Фасмер I: 68). Подход к определению значения слова, свободный от этимологических ассоциаций, демонстрирует В.И.Даль. Слово алавастръ дано с пометой «церковное» и для него приведены два значения: 'алебастр, гипс' и 'сосудец, в котором держали миро и жидкие масти, ароматы' (Даль I: 10).

В современных литературных славянских языках слово, восходящее к церковнославянскому алавастръ, не засвидетельствовано. В Словаре русского языка XVIII века существование слова алавастръ отнесено к периферии русского языка нового типа и не отмечено в значении 'сосуд'. В значении 'алебастр' и производных от него слово снабжено пометой «славянизм» и не помещено среди примеров, вытесненное новым и более употребительным алебастръ или алавастръ (СлРЯ XVIII, 1: 44). В русском языке слово алебастр так же, как и1 Заметим, что в словаре М.Фасмера толкованиями снабжены только необщеупотребительные слова или омонимы. Так, в разряд слов, требующих толкования, попадает алавастр, в отличие от алебастр, которое толкования в этом словаре не имеет.церковнославянское алавастръ, является заимствованием из греческого языка, но через посредство латинского alabastrum и немецкого Alabaster (Фасмер I: 70). Современное русское слово алебастр означает 'горная порода, представляющая белую или цветную просвечивающую мелкозернистую разновидность гипса ровного и плотного сложения (употр. для орнаментных изделий)' (БАС, 1: 91).

Такого же происхождения, как и в современном русском языке, слово со значением 'алебастр' в современных славянских языках. Ср.: болг. алабастър, сербохорв. алабастер, чеш. alabastr, польск. alabaster и т.д.= стькд'йницА (стькдьница) Это слово, несомненно, славянское по происхождению, имеет структуру производного слова с суффиксом -иц(а) от прилагательного на -'Ънъ1, в свою очередь образованного от имени *stbklo, в старославянских памятниках не представленного2. В текстах рукописей основного старославянского корпуса слово стькд'йннцА употребляется в соответствии с греческим словом 7roTr|piov 'чаша для питья или кубок' (Вейсман: 1038) в текстах Евангелий и в соответствии с греческим словом &А,офсштро<; 'алебастровый сосуд' или 'флакон с благовониями' в тексте Супр. рукописи; ср.: дръжитс пр^ддднн'й чдов'Ъчьска крьштши'Ъ кръчдгомъ i стькдтьницал\ъ i hna подоеьна takoba'fc ТВОрИТС Мк1 Об этом типе образований см.: Slawski F. Slownik etymologiczny j^zyka polskiego. Krakow, 1952-1958. т. I. с. 128-129.

В праславянском языке слово * stbklo является заимствованием из готского stikls «кубок», родственного д.-в.-нем. stechel «кубок, бокал, чаща», др.-норв. stikill «острый конец рога, используемого в качестве стаканчика, рюмки». Первоначальное значение, таким образом, восстанавливается 'остроконечный рог для питья', с последующим развитием > 'сосуд для питья' > 'название материала' (см.: Фасмер III: 752-753).

7, 8 Зогр.; ж€на. принесъши стькл^ницл елагобоньнъ! масти. мазаашс мгромь Супр. 391, 9-10. Слово стькл'Ьница зафиксировано 11 раз в текстах Зогр., Map. и Супр., при этом в Map. фиксируется другой словообразовательный вариант: стькльннца (СС: 633). Старославянский словарь объясняет слово следующим образом: 'стеклянная чаша, сосуд'. SJS дает толкование 'стакан, (стеклянный) сосуд, кубок, чаша' (SJS, 4: 194-195).

Примечательно, что на месте Аллвлстръ в евангельских цитатах в Супр. находим стькл^ница, т.е. эти слова являются синонимами, выступают как лексические варианты1. И.И.Срезневский, который в своем словаре приводит три значения слова стъкллница: 'стеклянный сосуд, или сосуд вообще', 'стклянка определенной меры', 'чаша (в переносном значении)', среди примеров помещает евангельские тексты из ранних древнерусских списков Евангелия: Мстиславова (ок. 1117 г.)2 и Юрьевского (1119-1128 гг.)3, гле стъкллница соответствует слову АЛАвдстръ старославянских рукописей (Срезневский III: 585-586). Можно предположить, что Алдвдстръ и стькл'Ьница служили для названия небольшого по размерам сосуда, сделанного из дорогого прозрачного или полупрозрачного материала и служащего вместилищем для дорогих (драгоценных) жидкостей. В среде, где изделия из алебастра не встречались, алавастръ был заменен на стъкл'Ьтца, как на более понятное слово4. Существенно, что кроме1 Цейтлин P.M. Лексика старославянского языка, М., 1977, с. 279.

Полное издание рукописи см.: Апракос Мстислава Великого / Под ред. Л.П.Жуковской. М., 1983.лО Юрьевском Евангелии см.: Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР: XI-XIII вв. М., 1984. с. 92-94, № 52.

4 Заметим, что названия сосудов и обоих случаях являются производными от названия материала, из которого сосуды сделаны.переводных памятников письменности, слово стъкляница содержится и в оригинальных древнерусских сочинениях: И.И. Срезневский среди примеров помещает выдержки из Новгородской I летописи по Синодальному списку XIII и перв. пол. XIV вв. (ГИМ, Синодальное. 768) и Софийского временника по списку ХУ-ХУ1 вв. О степени распространения лексемы в памятниках книжной и деловой письменности древней Руси свидетельствует ее фиксация в словаре Г.Е. Кочина1 в форме скляница.

Как и слова, восходящие к праславянскому *з1ък1о, продуктивные дериваты от этого слова представлены практически во всех славянских языках, хотя значения этих слов могут не совпадать и в близкородственных славянских языках. Сербохорватское слово стаклёница имеет значение 'бутылочка, пузырек', сходные значения имеет болг. стъкленъца и словен. $1ек1етса\ словац. яЫетса обозначает 'рюмку', а чеш. зЫетсе - 'стакан'; в.-луж. ШеИса и н.-луж. Шатса означают 'оконное стекло'; русское слово сткляница, помещенное в словаре В.И. Даля, получает толкование 'небольшая бутылочка, пузырек, снадобица' (Даль IV: 321), а укр. скляниця - оказывается названием насекомого. Следует отметить, что в современном церковнославянском слово сткляница находим в соответствии с греческим 7тотг|рюу, как и в евангельских текстах старославянского языка.= маша Слово маша, как кажется, не имеет общепризнанной этимологии. С большей или меньшей долей уверенности можно говорить о том, что это слово едва ли является заимствованием в1 Кочин Г.Е. Материалы для терминологического словаря Древней Руси. М., 1937. При составлении словаря не использовались материалы богослужебных книг.славянских языках. Если же это слово и было заимствовано, то убедительной этимологии в настоящее время не представлено. М.Фасмер разделяет точку зрения, предложенную А.Мейе, согласно которой *casa - исконно славянское слово, родственное древнепрусскому kiosi 'кубок' (Фасмер IV: 320). О.Н.Трубачев1 же, наоборот, полагает, что древнепрусское kiosi не родственно славянскому слову, а просто заимствовано из славянского, а само слово чаша темное и, вероятно, заимствовано из иранских языков. В настоящее время О.Н.Трубачев предпочитает предложенную Г.Якобсоном этимологию, которая, по словам редактора Этимологического словаря славянских языков, «позволяет просто и убедительно объяснить слово из славянских ресурсов». Согласно этой этимологии, славянское слово *са§а является производным от глагола *cesati с семантическим развитием 'скорлупа, кора, чешуя' < 'чесать, отделять, разделять' или с исходным значением 'вырезанное, выдолбленное' (ЭССЯ, 4: 30-31).

Отметим, что в текстах старославянских евангелий не происходит мены слов чаша и стькл^ница, хотя оба эти слова передают греческое1 Трубачев О.Н. Ремесленная терминология в славянских языках. М., 1966. с. 276-277.слово 7roTrjpiov (слово Kai)%iov в евангельском тексте не используется)1.

Слово маша является самым частотным словом для данной подгруппы. По числу употреблений (68 раз) и по количеству старославянских рукописей, в которых оно засвидетельствовано (10)2 оно опережает даже гипероним данной группы 'сосуд'. В старославянском словаре приводятся три значения слова: 1) 'чаша, чара', 2) '(ритуальная) чаша', 3) переносное значение: 'судьба, доля, участь': огнъ i зюпелъ V д(оу)хъ коуренъ м(астъ мтЬш(а (|)хъ Син. Пс. 10, 6. (СС: 777).

И.И.Срезневский приводит для рассматриваемого слова широкий спектр значений, выделяемых им в древнерусском языке (Срезневский III: 1483-1484)3. Первым помещено значение: 'круглый (в виде полушария) сосуд для жидкости'. Как пример на это значение слова помещена довольно большая выписка из Ипатьевской летописи:1 Ср.: Люсен И. Греческо-старославянский конкорданс к древнейшим спискам славянского перевода Евангелий (codices Marianus, Zographensis, Assemanianus, Ostromiri). Uppsala, 1995. с. 195./Л Зогр., Map., Ас., Сав., Ен., Син., Евх., Служ., Клоц, Супр.

Частотность этого слова и количество значений, предлагаемое автором словаря, позволяют рассмотреть характерные способы развития полисемии в группе 'сосуд': 1) 'сосуд' > 'разновидность' ('потир, чаша для св. даров'); 2) 'сосуд' > 'сосуд, сходный с ним по форме' ('круглый (в виде полушария) сосуд для жидкости'); 3) 'сосуд' > 'предмет, сходный с ним по форме' ('название крюкового знака', 'украшение в виде чашечки'); 4) 'сосуд' > 'то, что можно уподобить ему функционально' ('вместилище'); 5) 'сосуд' > 'сосуд с содержимым' ('чаша с питьем'); 6) 'сосуд' > 'содержимое сосуда' ('питье'); 7) 'сосуд' > 'то, что можно уподобить содержимому сосуда' ('судьба, жребий'); 8) 'сосуд' > 'событие, характерным атрибутом которого он является' ('здравица, чаша во здравие', 'угощение').«Примесе же чашю К? земля Оугоръскъга мрамора багряна, извамноу моудростъю, чюдноу.; створи же в ней крестилницю крстити водоу на стое Бшавление». То значение славянского слова, которое корреспондирует с греческим и которое, как нам кажется, является прототипическим - 'сосуд для питья, чаша, чара' - И.И.Срезневский помещает вторым. Как видим, И.И.Срезневский не включает в дифференциальные признаки прототипического слова чаша размер. Отдельно выделяется, как и в Старославянском словаре, специальное богослужебное значение слова: 'потир, чаша для святых даров'. Остальные значения, приводимые автором словаря, могут быть описаны как метафорические ('украшение в виде чашечки', 'название крюкового знака', 'вместилище') либо как метонимические ('чаша с питьем, питье', 'здравица, чаша во здравие', 'угощение', 'судьба, жребий').

В.И.Даль описывает чашу как 'сосуд полушарием или около того, братина, миса' (Даль IV: 585), совпадая с И.И.Срезневским в характеристике формы этого сосуда, но расходясь в определении его предназначения. Приводимая им поговорка: «Хорошая каша, да мала чаша», - неоспоримо доказывает, что, по крайней мере, в позднейший период чаша в России использовалась не только для жидкостей.

В славянских языках рефлексы слова чаша широко представлены с весьма близкими основными значениями: болг. 4dma «1.стакан, чашка; 2. бокал, фужер, рюмка; 3. церк. чаша», сербохорв. чёша «стакан; бокал, чаша», чеш. eise «чаша, кубок, бокал», польск. czasza1 «чаша» и т.д.

1 Отметим, что польское czaszka имеет значение 'череп' (Гессен Д., Стыпула Р. Большой польско-русский словарь. М.; Варшава, 1967.), что заставляет вспомнить считающуюся устаревшей этимологию, сближающую праславянское *casa с литовским kiäuse 'череп' (ЭССЯ, 4: 31).= потирь Это слово является гапаксом, зафиксировано только в Син. евхологии: попъ же въздвигъ потирь речетъ - Евх 116, 2. Причем, корреспондирующее с ним греческое слово не установлено. Старославянский словарь дает толкование 'чаша, потир' (СС: 488) и SJS также толкует данное слово (SJS, 3:212).

Однако, учитывая огласовку этого слова и зафиксированного в греческом словаре соответствующего греческого 7ioTr|piov, означающего 'чаша, кубок', можно предположить, что старославянское слово потирь является грецизмом и использовалось только при христианском культовом обряде.

Древнерусское, русское церковнославянское, сербское церковнославянское потиръ заимствовано из греческого тютг|рюу (Фасмер III: 344).

Древнерусское слово потиръ (потиръ или потыръ) имеет значение 'потир, чаша (богослужебный сосуд)'. Причем в древнерусском употреблялась и уменьшительная словоформа потиръцъ в значении 'чара' (Срезневский II: 1291).

Итак, к значению данного слова добавляется значение 'христианский культ'. В русский язык с его специфическим взаимодействием с церковнославянским языком русского извода, в отличие от большинства славянских языков, слово вошло. Большой академический словарь предлагает следующее толкование слова потир: 'чаша, употребляемая в христианском культовом обряде' (БАС, 10: 1615). Слово потир засвидетельствовано и в современном болгарском языке: потйр - церк. «чаша для причастия».= блюдо, клюдъ Слова клюдо и блюдъ представляют собой словообразовательные варианты (ср.: водонось и водоиосъ)1, которые распределены по старославянским памятникам следующим образом: слово блюдо 8 раз зафиксировано исключительно в евангельских текстах (Мк 6, 26 Зогр., Ас.; Мт 14, 8 Зогр.; Мт 14, 11 Зогр.; Мк 6, 26 Зогр., Map., Ac.; JI 11, 39 Зогр.) в соответствии с греческим словом TcivaS, 'доска', 'дощечка для письма, рисования', 'дощечка, на которой подавались кушанья' (Вейсман: 1002); ср.: принссс главж его на клюд'Ъ Мк 6, 28 Зогр. Ас. Слово клюдъ 4 раза зафиксировано только в тексте Супрасльской рукописи (120, 29; 121, 2; 121, 5; 122, 11) в соответствии с греческим ctkoutsAiov 'поднос' (латинское skutella 'чашка, блюдце')2; ср.: иди крАте даждъ (емоу клюдъ тъ Супр 121, 2. Старославянский словарь и SJS переводят оба слова русским 'блюдо' (СС: 93 ; SJS, 1: 116-117), помещая, таким образом, слова клюдо и клюдъ в синонимический ряд, в языке старославянских памятников включающий в себя и слова мнса и ПАропсидд (см. ниже).

Изучение синонимического ряда слов, особенно сравнительное изучение таких распространенных в славянских языках слов, какими являются блюдо/-ь и миса, представляет особый интерес, поскольку оно открывает путь к восстановлению реалий обиходной жизни, выявлению особенностей предметов, с которыми соотносятся данные названия. Отправной точкой может стать рассмотрение иноязычных, греческих и латинских, соответствий. Приведенные выше греческие слова и латинские discus и catinus3 показывают, что первоначально речь идет о плоском предмете, дощечке, на которой подавали кушанья и т.п.

1 Цейтлин P.M. Лексика старославянского языка., М., 1977, с.53.

Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь, М., 1986.

3 Эти соответствия приведены в: Slovnik Jazyka Staroslovenskeho, Nakladatelstvi Ceskoslovenske Akademie Ved, Praha, 1959. 4. c. 116Об этом исконном значении славянского слова *Ы 'и(1о/-ъ свидетельствуют и данные этимологических штудий, которые объясняют славянское слово как раннее заимствование из германской формы *Ыис1- 'стол', 'миска', производной от германского глагола *Ыис1ап 'предлагать, подавать' (Фасмер I: 179; ЭССЯ 2: 134).

Обратимся к данным современных славянских языков и выделим наиболее существенные для характеристики древнего значения славянского слова. По данным О.Н.Трубачева, слова, восходящие к праславянским *Ы'ис1о/-ъ, распространены далеко не на всей славянской территории1. Они отсутствуют в словенском, чешском, польском и словацком языках, не засвидетельствованы на территории Хорватии, а серб, б/ьудо и б/ьуда 'глиняная миска, тарелка' являются черногорскими диалектизмами. Напротив, отмечаются верхне- и нижнелужицкое ЬШо 'стол'; укр. блюдо 'деревянная посуда для брынзы', 'миска, тарелка, блюдо', 'поднос'; болг. блюдо 'блюдо', блюд 'круглый поднос, на котором сажают хлеб в печь'; макед. б/ьуд 'круглая доска, на которой месят хлеб или едят'. В.И.Даль объясняет слово блюдо так: 'большая плоская чаша, род большой тарелки, круглой или продолговатой, обычно с широкими краями, иногда с крышкой' (Даль I: 100). Таким образом, с большой долей уверенности восстанавливаются все звенья семантической эволюции славянского слова *Ы'ис1о/-ъ: 'доска или дощечка' ^ 'доска на подставке' ^ 'стол' и 'неглубокий (деревянный) сосуд'2.

1 Трубачев О.Н. Ремесленная терминология в славянских языках, М., 1966, с. 280.

Трубачев О.Н. Там же, М., 1966, с. 285; Etymologicky Slovnik JazykaVStaroslovenskeho, Nakladatelstvi Ceskoslovenske Akademie Ved, Praha, 1990. ч. 2, с. 68-69.= ми с а Слово мисд зафиксировано 4 раза, ср. приплел главл его на ми efe (на клюд'Ъ Зогр) Мт 14, 11 Map. Как и старославянское кдюдо, это слово соответствует греческому 7áva£, 'доска', 'дощечка для письма, рисования', 'дощечка, на которой подавались кушанья' (Вейсман: 1002), но в отличие от последнего встречается в тексте лишь одной старославянской рукописи - Мариинском Евангелии (Мт 14, 8; Мт 14, 11; Мк 6, 28; Л 11, 39). Как и значение слова кдюдо, значение старославянского мнса передается русским 'блюдо' (СС: 329). SJS дает одинаковое толкование (SJS, 2: 216).

И.И.Срезневский указывает для слова миса значения 'блюдо' и 'дискос' (Срезневский II: 153). Интересно, что в одном из примеров начала XVI в., приведенных ученым для иллюстрации первого значения, встречаются слова блюдо и миса, вероятно, уже различающиеся по значению в русском языке: «Блюдо лебяжье, да миса болшая, да два блюда гусины.» (Духовная грамота Дмитрия Ивановича, племянника великого князя Василия Ивановича, 1509 г.). Слово миса отмечено в значении 'большая металлическая или глиняная чаша, миска' в Никоновской летописи XVI в. (СлРЯ XI-XVII, 9: 178). В.И.Даль объясняет русское слово миса как 'чаша, чашка; посуда, в которой подают на стол щи, похлебку' (Даль II: 329).

Слово *misa, как и слово *bl'udo, в праславянском языке представляет собой заимствование. Оно происходит из народнолатинского mesa (латинское mensa) 'стол', вероятно, через посредство формы *mias древневерхненемецких диалектов (ЭССЯ, 19: 58). Как и в случае со словом блюдо, имеет место семантическое развитие 'стол' > 'миска, блюдо'. Как показывает семантический анализ данных славянских языков, *Ы 'udo представляет собой широкое блюдо, поднос. Напротив, *misa представляет собой менее крупный,но более глубокий сосуд, глубокую тарелку. В русском языке эти смыслы реализовались с максимальной полнотой (Трубачев 1966: 279).

Область распространения слов, соответствующих праславянскому *misa, весьма отлична от области распространения соответствия праславянскому *bl'udo. Эти слова находятся в отношениях дополнительного распределения. Единственной территорией, где слова блюдо и миса употребляются параллельно, является великорусская территория. Ни то, ни другое слово надежно не засвидетельствовано в словенском языке и на хорватской территории (Трубачев 1966: 281).

Круг соответствий старославянскому миса ограничивается западно-и восточнославянскими языками: чеш. misa 'миска'; словац. misa; польск. misa с тем же значением; укр. MÍca 'миса, род большой глубокой тарелки'. Как показывает анализ материала, отсутствуют надежные примеры в южнославянских языках. Не знают этого слова сербскохорватский и македонский языки. Сомнительно существование *)nisa на болгарской территории. Словен. miza представляет собой позднее самостоятельное заимствование из итальянского (Трубачев 1966: 279-280).

Как можно судить по распространению в современных славянских языках соответствий старославянскому миса, эпицентр заимствования находился в области распространения древнечешских и древнесловацких диалектов, на территории Моравии, откуда слово распространялось в польские и великорусские земли. Таким образом, миса может быть определено как чехоморавизм. Весьма показательно, что это слово встречается в Мариинском Евангелии - старославянском памятнике, в котором отмечены и другие западные языковые черты (Трубачев 1966: 279; Львов 1966: 59). В.И.Ягич считал, что слово миса характерно для древнейших памятников, создававшихся на территорииВеликой Моравии и позднее заменяется словом елюдо, клюдъ в текстах восточноболгарской редакции1.= пдропсидА Слово пдропсидА, отмеченное дважды в тексте Мариинского Евангелия (один раз - в форме поропсидА - Мт 23, 26 Map.), означает 'блюдо' (СС: 442). SJS дает толкование 'блюдо, миска' (SJS, 3: 16). Оно представляет собой заимствование из греческого языка и соответствует греческому слову 7iapoi|/lq, которое обозначает 'небольшое блюдо, сосуд' (Вейсман: 960); ср.: очиштаатс вьн*кфън€€ стькдьниц! I пдропсидА Мт 23, 25 Map. Слово пдропсидА не зафиксировано больше ни в одном славянском памятнике письменности или живом языке. В старославянском языке его можно рассматривать как оказиональное заимствование из греческого языка или как заимствование, не имевшее широкого распространения и вытесненное более распространенными славянскими словами, такими, как блюдо и др.= водонос ъ, водонось Слова ВОДОНОСЪ и ВОДОНОСЬ являются словообразовательными вариантами с прозрачной морфологической структурой. Это - сложение с первой частью водо- и второй -носъ, связанное с глаголом носити3. Обе лексемы получают в Старославянском словаре одинаковое толкование 'сосуд для воды' (СС: 119-120), что позволяет рассматривать их вместе. SJS также дает толкование обоих слов 'ведро, кадка' (SJS, 1: 206). Эти слова1 Ягич И.В. Мариинское четвероевангелие. С примечаниями иприложениями. СПб., 1883, с. 463-464. Ср. так же: Львов A.C. Очерки по лексике памятников старославянской письменности, М., 1966, с. 59, 64-65.

2 Цейтлин P.M. Лексика старославянского языка, М., 1977, с. 53.

3 О сложных словах в старославянском языке см. там же, с. 186-284.находятся в дополнительном распределении. Словообразовательный вариант водоносъ зафиксирован 10 раз в текстах старославянских Евангелий (И 2, 6 Зогр., Map., Ас., Охр.; И 2, 7 Map., Ас., Охр.; И 4, 28 Зогр., Map., Ас); ср.: к'Ь ж€ тоу водоносъ калгЬнъ шесть по омишт€нию нод^искоу И 2, 6 Зогр. Map. Ас. Охр. Слово водонось - 8 раз в тексте Супральской рукописи (550, 6; 550, 13; 550, 23; 550, 25; 550, 29; 551, 4; 551, 6; 551, 11); ср.: възълхъ водонось нача ити пжтьмь на р'Ькж Супр. 550, 23; окр'Ьте 1сж€ на pAMOif icro водонось исполнь водъ! Супр. 551, 6. Для слова из евангельских текстов засвидетельствовано греческое соответствие 68pia 'ведро, кувшин', 'урна с прахом умершего' (Вейсман: 1268), которое обозначает и каменные емкости для воды, и сосуд, с которым ходили за водой. Для слова водонось из Супральской рукописи корреспондирующее греческое слово не установлено.

И.И.Срезневский объясняет слово водоносъ как 'ведро' и не предлагает иного значения. Рядом в словаре помещаются слова водоностъ со значением 'водонос, ведро' и примерами из рукописи XIV-XV вв. и водоносец 'тот, кто носит воду' с примерами того же времени (Срезневский I: 278-279). Только в значении 'сосуд для воды' толкует слово водоносъ Словарь Древнерусского языка (СлДРЯ XI-XIV, 1: 454). Словарь, опирающийся на данные весьма разновременных письменных источников, знает рассматриваемое слово не только в функции nomen instrumenti - 'сосуд для ношения воды', но и в функции nomen agentis - 'водонос' (СлРЯ XI-XVII, 2: 256-257). Те же значения слова водонос находим и в Словаре русского языка XVIII века (3: 256). Значение 'посуда для носки воды' (наряду с 'человек, носящий на себе воду' и 'жердь для ношения ушата') указывает для слова водоносъ В.И.Даль (Даль I: 221).

Современный русский язык знает слово водонос в значении 'человек, занимающийся ноской воды' и 'шест для ношения ушата или ведер с водой' (БАС, 2: 513). В современных славянских языках слово водоносъ в значении 'сосуд' не отражено. Существующие существительные, образованные путем сложения основ (болг. водоносач; сербохорв. воддноша', польск. по,чмос1а), всегда обозначают человека, носящего воду.= в'йдро Слово в'йдро является исконным славянским словом1, широко представленным в славянских языках. В текстах двух старославянских памятников эта лексема засвидетельствована трижды и является одним из трех слов старославянского языка, которые используются в соответствии с греческим словом тацуод (Супр. - дважды) 'глиняный сосуд' или 'кувшин для вина' (Вейсман: 1149), а также в соответствии с ка5о<; (Евх.) 'кадь2, сосуд, бочонок' (Вейсман: 642); ср.: подобастъ нздн'йтн 13 н€г0 к в'йдсръ водъ! Евх 206 6.

Слово кадь само является заимствованием из греческого ка5юу, ка5о<; (см.: Фасмер II: 157), но обозначает, как правило, меру сыпучих веществ.значения слова в древнерусском языке: 1) 'ведро', 2) 'сосуд (различного объема), служащий мерой жидкости и сыпучих тел', 3) 'единица измерения вместимости, объема чего-либо' (СлРЯ XI-XVII, 2: 49). В.И.Даль дает следующие определения: 'деревянная обручная, а иногда и железная, кожаная посудина с ушами и дужкою или перевесом для носки воды и других жидкостей', 'мера жидкостей' (Даль I: 175).

Как видно из приведенных толкований, основное значение слова в-Ьдро - 'сосуд, с помощью которого носили воду'. Такое же основное значение и, как правило, переносное значение 'мера' имеют слова, восходящие к праславянскому *vedro в славянских языках: болг. ведрд 'бадья, деревянное ведро', 'устар. ведро (мера вина и водки около 15 литров)'; сербохорв. вёдро 'ведро, шайка, ушат', 'деревянный сосуд для воды'1; укр. вгдро 'ведро'; чеш. vedro 'ведро'; польск. wiadro 'ведро'; словац. vedro 'ведро'.= стдмнд Слово стдмнд является еще одним заимствованием из греческого языка, входящим в группу 'сосуд'. Эта лексема зафиксирована только 1 раз в тексте Енинского апостола и является одним из трех слов старославянского языка, которые используются в соответствии с греческим словом gtcx|Hvo<; 'глиняный сосуд' или 'кувшин для вина' (Вейсман: 1149) или с более поздним, средне- и новогреческим словом oidjuva2 'кувшин'; ср.: въ нсмжс стдмнд злато ил\Афи мдннж Евр 9, 4 Ен. Для славянского слова Старославянский словарь и SJS приводят значение 'сосуд, кувшин'1 Karadschitsch V.S. Lexicon serbico-germanico-latinum. Belgrad, 1898.•лПроисхождение славянского слова стдмнд из греческого cruaiuva предполагает М.Фасмер (Фасмер III: 744); О.Н.Трубачев со ссылкой на Ст. Младенова указывает греческое oxaiuvoq (Трубачев О.Н. Ремесленная терминология славянских языков, М., 1966, с. 301).(СС: 623; SJS, 4: 158). Со значением 'кувшин'1 приводит слово стамъна в своем словаре И.И.Срезневский; при этом в качестве примеров приводятся выписки из рукописей XI-XII вв. (Срезневский III: 491).

В современных восточно- и западнославянских языках данное слово не зафиксировано. В болгарском языке существует слово стомна, которое переводится на русскии как глиняныи кувшин для вина или 'специальный глиняный кувшин для воды (с двумя отверстиями)'3, а в толковом словаре болгарского языка объясняется как 'узкогорлый глиняный сосуд, в котором носят и держат питьевую воду'4.= криница Это слово зафиксировано только один раз в Супр. рукописи, где оно употреблено в соответствии с греческим словом aiàjivoç 'глиняный сосуд' или 'кувшин для вина' (Вейсман: 1149); ср.: илгкше же кр'ЪмА хл'Ькъ! чистъс. и криницж медoif Супр. 291, 8.

Старославянский словарь и SJS объясняют слово из старославянского текста как 'кувшин' (СС: 294; SJS, 2: 65), исходя, по-видимому, из значения греческого слова. Для старославянского слова криница и его потенциальных реализаций в современных славянских языках значение 'кувшин' не засвидетельствовано.

В словаре И.И.Срезневского слово криница помещено трижды (Срезневский I: 1324). Толкование, однако, слово получает лишь в одной из трех словарных статей: 'источник'. Во второй словарной1 Заметим, что слово кувшин в русском языке отмечается не ранееXVII в. (Фасмер II: 397-398; Срезневский I: 1356).

2 Бернштейн С.Б. Болгарско-русский словарь, М., 1975.

Чукалов С. Българско-руски речник, София, 1960.

4 Български тълковен речник, София, 1973. Здесь же в качестве синонима приводится обл. кърчаг.статье дано греческое соответствие - тпусиЕ,1 - и приведена выдержка из Хроники Георгия Амартола по списку XIV в.2, представляющая собой евангельскую цитату: «Голкомъ же и криницамъ и чашамъ очищеше».

Таким образом, слово криница употреблено в соответствии со словом кръчдгъ старославянских Евангелий, ср.: крьштсни^ кръчдгомъ I стькд'кницАМЪ Мк 7, 8 Зогр. (СС: 296), что позволяет реконструировать общее значение 'сосуд'. Третья словарная статья является по сути пометой или отсылкой неясного содержания. Интересно рассмотреть сходные по форме слова с похожим значением. Со значением 'сосуд' И.И.Срезневский приводит слова крина и кринъ 'мера хлебная'. Слово кринъ повторено без толкования, но с греческим соответствием сркхЯт]3. В этой же словарной статье в качестве сравнительного материала, без ссылок приведено слово криница с толкованием 'горшок' (Срезневский I: 1324). Со значением 'источник' находим слово кринм, или крынм (Срезневский I: 1325). Словарь древнерусского языка XI-XVII вв. приводит слова криница (крыница) 'источник' и омонимичное ему с вариантами креница и крыница со значениями 'поднос, блюдо', а также 'глиняный горшок, кринка' (СлРЯ ХК^П, 8: 58).

Поиск слов, родственных старославянскому криницл, в современных славянских языках оказывается тесно связан с решением вопроса о том, следует ли объединять праславянские *кпшса и *кппъ. Противники разделения слова со значением 'сосуд' и 'источник' опираются, в частности, на толкование слова, приведенное В.И.Далем: 'колодец на водяной жиле, куда вставляется бочка, чан' (Даль II: 194), в котором1 'доска, дощечка', 'дощечка, на которой подавались кушанья','тарелка, блюдо' (Вейсман: 1002).

2 РГБ, ф. 173, Фунд., № 100.

3 'чаша, бокал с широким дном', 'урна' (Вейсман: 1312).оба значения объединены. Так, М.Фасмер сближает криница 'родник, ключ' по значению с латинским cisterna (Фасмер И: 377-378). Другая точка зрения связана с именем Ф.Миклошича и подробно представлена в Этимологическом словаре славянских языков. Согласно последней, праславянское слово *krinica/*kn>nica представляет собой дериват от причастия прошедшего времени *кгьпъ со значением 'вырытый' (глагол, от которого образовано такое причастие, не засвидетельствован), a *krina / *кппъ и производные, как пишет О.Н.Трубачев, «везде обозначают только посуду, а значения 'колодец, родник' у них не встречается» (ЭССЯ, 12: 156-160).

Таким образом, в славянских языках слова, родственные старославянскому криница, следует видеть в рус. кринка (крынка) 'продолговатый глиняный сосуд для молока' (БАС, 5: 1659). Сюда же относятся болг. крина со значением 'деревянная мера для зерна' и диалектный деминутив криница; старое сербохорв. крина с тем же значением; словен. krínja - 'чан, мучная кадка' и krníca 'квашня'; чеш. krínka, 'миска, сосуд'; польск. krzynów 'круглый деревянный сосуд, квашня, миска' и т.п.

Заметим, что контекст, в котором упоминается криница в тексте Супр., и элемент значения 'деревянный', свойственный многим славянским словам, родственным старославянскому криница, позволяет предположить, что в Супральской рукописи греческий 'кувшин' был заменен на более понятную славянам в качестве вместилища меда 'кадушку'1.

1 Предположение это не будет выглядеть фантастичным, если вспомнить, что в сравнительно небольшом по объему корпусе старославянских памятников греческое сги&цуос; передается тремя разными лексемами, в том числе заимствованием (в^дро, криницл, стамьна). Несомненно, это= окринъ Слово окринъ является гапаксом, отмечено текстом Син. евхология, где оно употреблено в соответствии с греческим сркхА,г| 'чаша, бокал с широким дном или урна' (Вейсман: 1312): мод(итва) надъ водо(ж с(ва)тааго просвгкф€нигк г(ааго)а€л\а въ окрин'к цр^кСъЭвыгкмь Евх 66 5. Старославянский словарь предлагает для этого слова максимально общее значение 'сосуд' (СС: 409). 818 толкует данное слово как 'сосуд (для воды), чаша, миска' (818, 2: 534).

И.И.Срезневский для контекстов с соответствием греческому фкхА/г| приводит значение 'сосуд, чаша, кувшин' и указывает на употребление слова в соответствии с греческим сткасрг| 'нечто выдолбленное, корыто, ванна, челнок' (Вейсман: 1133): «Вид '¿хь окринъ стомщъ и д 4тателА еъзлежаща и бТЬиа рЬкы ихъ въ окрин-й»1. В.И.Даль приводит слово с пометой «церковное» и объясняет его как 'сосуд, чаша', 'кувшин, горлач', 'ваза' (Даль II: 668). Оба, В.И.Даль и И.И.Срезневский, предлагают сравнивать окринъ со словами кринъ и криница.

На родстве слов окринъ и криница 'сосуд' настаивает и О.Н.Трубачев, считая обе лексемы древними производными от *кппа / кппъ. При этом, комментируя первичные значения слов этого словообразовательного гнезда, исследователь пишет, что значение 'керамическая посуда' оказывается более древним, чем значение 'выдолбленное, вырезанное', а модель, по которой образовано слово *оЬ-кппъ, указывает на органическое родство с семантикой плетения (ЭССЯ, 12: 158). Однако можно предположить, что в историческое время слово это имело значение 'деревянный сосуд'.свидетельствует о том, что у славян не было своего слова с необходимым значением.

1 Из-за нечеткой ссылки не удается установить источник цитирования.

В современных славянских языках слово окринъ почти неизвестно. Укажем устаревшее словац. okrin1 '(деревянная) чаша, миска'; и явный «омоним» польск. okrzyn 'ботанический термин', производный от крин 'цветок'2. Отмечено также старое южночеш. okrin 'деревянная миска, выдолбленная из одного куска'3.= паннца, пдничща Полагаем уместным рассматривать эти два слова вместе, поскольку все случаи употребления одного и другого слова отмечены на двух соседних листах Супральской рукописи и одно, несомненно, представляет собой деминутив от второго; ср.: сътвори паницж З'ЬлО ллалл на прнимАнше дъждьнъшхъ водъ Супр 549, 13; повел^ же н'Ьколлоу отъ крдтьА тешти къ паничици Супр. 549, 23; он' же реме iako не иматъ паничица водъ! ннкдкоже Супр. 549, 25; отврьзе двьрн паннчнца н округе ык нсплънъ Супр. 550, 1. Слово паннца отмечается дважды (см. также: 552, 15-16), а слово паничица - трижды, причем последнее, как видно из примеров, употреблено очень компактно.

Греческого соответствия рассматриваемым славянским словам нет, поэтому при попытке определить их значение исследователи вынуждены опираться на контекст и данные современных славянских языков и письменных источников. Авторы старославянского словаря предлагают для обоих слов толкование 'чан, сосуд' (СС: 441-442). Но (в отличие от Старославянского словаря) SJS дает совершенно другое толкование анализируемого слова, а именно 'водоем' (SJS, 3: 12).

1 Исаченко A.B. Словацко-русский переводной словарь, Братислава,1950-1957, т. 1-2.

2 Слово в славянских языках заимствовано из греческого Kpivov стем же значением.

3 Machek V. Etymologicky Slovnik Jazyka ceskeho a slovenskeho,Praha, 1957. c. 337.

И.И.Срезневский объясняет слово паница как 'чаша, блюдо'. Среди примеров встречаем, например: «Паница съ млекомъ». Кроме того, И.И.Срезневский указывает, что в разных редакциях перевода Пандектов Никона Черногорца паница может заменяться на криница (см. выше), а в переводах библейской книги Исход - на панвица и опаница (Срезневский II: 875). Слово панвица употреблено в соответствии с греческим ф1аЛт| и переведено И.И.Срезневским как 'чаша, блюдо'1. Слово опаница получает у Срезневского толкование 'чаша, чашка' (Срезневский II: 677).

В.И.Даль фиксирует только омонимичное слово паница в значении 'женская самоедская верхняя шуба'. Однако чуть ниже со знаком вопроса помещается панка и нижегородское и орловское пантюшка со значением 'деревянная чашка' (Даль III: 15).

Хорошо сохранилось слово паница и производные в южнославянских языках. В болгарском находим паница 'широкий и глубокий глиняный сосуд'2 и паничка 'глиняная мисочка'; в сербохорв. пдница 'глиняная миска'.= конокъ Слово конокъ известно в тексте двух старославянских памятников. Оно встретилось 9 раз в Супральской рукописи (233, 23; 234, 5; 234, 12; 234, 18; 234, 21; 268, 17; 268, 23; 268, 24; 268, 26-27) и 2 раза в Синайской Псалтыри (Син. Пс. 59, 10 и 107, 10); ср.: дьв*к ко птнцн въвръжете та въ клокоштжштъ конокъ - Супр. 233, 23; нзлша са вънъ конокъ - Супр. 268, 26-27. Отметим компактное1 Возможно, не следует отделять от слов паница, панвица слово паны/ панъвъ (тип склонения на *ü) 'сковорода', несомненно, имеющееся во многих славянских языках (ср. чеш. panev 'сковородка', 'котловина' анатомическое 'таз'; словац. panva с теми же значениями и panvica 'сковородка' и др.).

2 Български тълковен речник, София, 1973.расположение словоформ в тексте Супральской рукописи: в тексте на л. 268 слово конобъ 4 раза употреблено в соответствии с греческим %aA,idov 'медный сосуд, медная доска' (Вейсман: 1336), в остальных случаях - в соответствии со словом \к$т\с, 'таз, котел, урна для праха' (Вейсман: 753). В соответствии с A,£ßr)<; используется слово конокъ в псалтырном тексте, где оно отмечено и в форме копье ъ.

Авторы Старославянского словаря и SJS переводят это слово как 'котел' (СС: 289; SJS, 2: 45), опираясь, вероятно, на контексты Супрасльской рукописи. Славянский текст Псалтири в данном случае сложен для понимания1. И.И.Срезневский предлагает толкование 'лохань' (Срезневский I: 1269). Как 'большой металлический сосуд: котел, лохань' определяет слово конобъ Словарь русского языка XI-XVII вв. (СлРЯ XI-XVII, 7: 278). Тот же словарь указывает на слово коновъ со значением 'металлический сосуд' (СлРЯ XI-XVII, 7: 279). Слово конобъ или конобъ как тамбовское отмечает В.И.Даль, приписывая ему значение 'кувшин, умывальник' и сближая с западнорусским словом коновка 'высокая деревянная посуда, жбан' (Даль II: 151).

Происхождение слова конобъ в славянских языках неясно. М.Фасмер пишет о существующих этимологиях как о неудовлетворительных (Фасмер II: 311). Засвидетельствованная В.И. Далем форма существует изолированно; слово не попадает в Этимологический словарь славянских языков, выходящий под редакцией О.Н.Трубачева. Слова типа коновка и многочисленные слова1 Комментатор указывает, что в обоих псалмах речь идет о лохани, которую подавали странникам для омовения ног (Толковая Библия. Второе издание института перевода Библии. Стокгольм, 1987. т. 1 (4). с. 249-250).славянских языков с согласным [v] в основе (польск. konew, чеш. кота, konvicka и т.д.) восходят к немецкому Каппе 'кувшин, сосуд'1.

И.И.Срезневский предлагает сравнивать славянское конобъ с латинским cañaba 'трактир, корчма' (Срезневский I: 1269), но такое сравнение представляется семантически неприемлемым. Заимствование же из латинского хорошо известно - это сербохорбатское кдноба< л'(винный) погребок' и производное от него конобар 'трактирщик'.= коткд ъ Слово котьдъ зафиксировано в старославянских памятниках дважды - в Зографском и Мариинском Евангелиях в соответствии с греческим %a?iKÍov 'медный сосуд или медная доска' (Вейсман: 1336); ср.: пршлшА дръждти крьштбштй стькд'Ъницамъ i чьваиоллъ i котълоллъ Мк 7, 4 Зогр., Map. Таким образом, слово, вероятно, синонимично старославянскому конобъ (см. приведенные примеры) и получает в Старославянском словаре то же толкование -'котел' (СС: 292; SJS, 2: 57). В праславянском языке слово *коЫъ представляет собой заимствование из готского *katils или *katilus, которое само было заимствовано из латинского catinus или catillus 'блюдо, миска' (Фасмер II: 351).

Значение старославянского слова, как кажется, изменилось незначительно и понятно любому носителю русского языка. По крайней мере, И.И.Срезневский не считает нужным вводить в словарную статью котълъ толкование и ограничивается приведением латинских соответствий (Срезневский I: 1304). Другой словарь объясняет слово1 Ср.: Фасмер II: 311; Brückner A. Slownik etymologiczny j^zkapolskiego. Warszawa, 1970. с. 252; Machek V. Etymologicky slovníc jazyka ceského a slovenského. Praha, 1957. с. 217-218.

2 Karadschitsch V.S. Léxico serbico-germanico-latinum. Belgrad, 1898. с.

292.гъсчт^ШШтак: 'кованый или литой сосуд с дужкой для варки чего-либо' (СлРЯ XI-XVII, 7: 379-380).

В.И.Даль указывает несколько значений русского слова котелъ: 'чугунный или листовой сосуд для варки, обычно с округлым дном, небольшим раструбом кверху, с ушами или перевяслом', 'паровой котел', 'всякое углубление, яма, провал с крутыми стенками', устаревшее мн. 'литавры' (Даль II: 178). Данные современных славянских языков дополняют этот список существующими и в русском языке значением 'полное окружение частей противника' (БАС, 5: 15331534).

В современных славянских языках засвидетельствованы следующие слова: болг. котел 'медное ведро, котел'1; сербохорв. кдтао 'котел'; словен. kotla 'сруб колодца, яма, в которой бьет ключ'; польск. kociol 'котел' и kotfy 'литавры'; чеш. kotel 'котел, бак', 'котловина'; словац. kotol 'котел', мн. 'литавры'.

7, 8 Зогр. (мъваномъ Map.). Другое греческое соответствие славянскому слову - Kspapiov 'небольшой глиняный сосуд'. Отметим, что греческое Kspapiov в той же Супрасльской рукописи может передаваться и синонимичным выражением съсждъ кръмджьнъ. Авторы Старославянского словаря предлагают для кръчагъ толкование 'глиняный сосуд, кувшин' (СС: 296 и SJS, 2: 75).

И.И.Срезневский приводит слово кърчагъ без толкования, но указывает в качестве соответствия греческое Kspapiov. Также находим в его словаре морфологический вариант кърчага, который получает толкование 'горшок' или 'определенная мера вместимости' (Срезневский I: 1411-1412). В.И.Даль объясняет слово корчага как 'большой глиняный горшок' (Даль II: 170).

Слово кръчагъ известно большинству славянских языков. Отмечаются болг. диал. кърчаг 'глиняный сосуд для воды'; сербохорв. крчаг / крчага 'глиняный сосуд с ручкой, кувшин', 'ковш'; словац. krcah 'крупный сосуд с узким горлом, кувшин'; чеш. krcah 'кувшин, кружка'; польск. уст. korczak 'деревянный ковш'; рус. корчага 'большой, обычно глиняный сосуд, горшок, служащий для разных хозяйственных надобностей' (БАС, 5: 1479).

В словаре М.Фасмера слово кръчагъ считается заимствованием из восточных языков (Фасмер II: 341). О.Н.Трубачев указывает на недостоверность тюркских источников слова и предлагает его считать производным от *къгкъ 'шея' с помощью суффикса -jaga1. Такая этимология, по мнению исследователя, поддерживается значением 'сосуд с узким горлышком', например, для украинского и словацкого слова и существованием другой подобной словообразовательной пары:1 В чешском, например, представлена пара кгсек 'шейка, горлышко' и кгсаИ 'кувшин, кружка'.горло —» горлач 'сосуд с узким горлышком'1. Таким образом, первоначальное значение слова вполне можно реконструировать как 'глиняный сосуд с (длинным) горлышком'.= скждьльникъ Слово скждьльникъ или скл^дъльннкъ со значением 'сосуд' зафиксировано 4 раза в тексте двух старославянских рукописей Евангелия (JI 22, 10 Зогр., Map. и Мк 14, 13 Зогр., Map.); ср.: СЪрАШТ€ТЪ ВЪ1 ЧЛОВ'ЬкЪ ВЪ СКЖДОЛЬНИЦ'Ь ВОДЖ Н€СА JI 22, 10 Зогр. (скждьльниц'к - Map.). Слово имеет два фонетических варианта, как и то исходное слово, от которого оно образовано: скждьль или скждъль. Вариант с гласным [ъ] в основе обеих лексем отмечается в тексте Зографского Евангелия. В старославянском языке зафиксировано также омонимичное образование от слова скждьль - скждьльинкъ со значением 'гончар' (Синайская Псалтырь: 2, 9).

Греческим соответствием славянскому скждьльннкъ, которое объясняется в Старославянском словаре как 'глиняный сосуд, кувшин, горшок' (СС: 608), является слово Kspajiiov - деминутив от кврацсх; (Вейсман: 701). Но SJS дает еще другое толкование, а именно 'гончар' (SJS, 4: 99). Основное значение слова кврацсх; - 'глина', переносное значение - 'сделанное из глины: глиняный сосуд, кувшин, бочонок', а мн. - Kspajioi - 'черепица, кровля'. Интересно, что в соответствии с последним значением в старославянских текстах употребляется слово1 Ср. Трубачев О.Н. Ремесленная терминология в славянских языках. М., 1966. с. 215-216; ЭССЯ, 13: 207-208.■ЛВероятной представляется словообразовательная цепочка скждьль —» скждьльнъ(и) —» скждьльиикъ, подобно слову современного русского языка вечерник 'студент вечернего отделения'. Прилагательное скЬдълъныи не присутствует в тексте старославянских памятников, но есть у И.И. Срезневского (III: 397).скждьль 'черепица, черепичная кровля'. Кроме того, слово скждьль со значением 'глиняный черепок' используется в соответствии с греческим ócrrpctKov.

В Словаре И.И.Срезневского находим несколько однокоренных существительных (Срезневский III: 396-397): сккЬ^тъ1 'черепица, черепичная крыша', 'сосуд глиняный'; скЬЬ'клъ 'черепок', 'глиняный сосуд'; скЬЬ'клъникъ 'гончар' и 'глиняный сосуд'; скЬЫпьница 'глиняный сосуд', а также 'общая могила, устраивавшаяся во время мора' и 'кладбище'.

В.И.Даль, кроме указанных значений слова скудель, приводит и такие: 'глина', 'земля, прах, тлен', 'все земное, непрочное, тленное, преходящее' (Даль IV: 212). Последнее значение, переносное от 'глина, черепок', может прояснить возникновение значения 'могила, кладбище' у слова скудельница.

Заметим, что основным компонентом всех непереносных значений приведенных слов выступает элемент 'глина'.

М.Фасмер возводит славянское слово скждълъ к латинскому scandula 'гонт, кровельная дранка'2, преобразованному с суффиксом -ella (Фасмер III: 660-661). Подобное заимствование есть и в германских языках.

Другая этимология была предложена Ф.Миклошичем, который связывает славянское слово не с scandula, а с латинским scutella 'tegula, керацос;'3, несмотря на носовой гласный в славянском слове. По мнению великого слависта, славянское слово «проделало1 Приводим только первый орфографический вариант из данных И.И. Срезневским.

Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. М., 1986.лСоответствия Ф.Миклошича. Латинско-русский словарь переводит латинское слово как 'чашка, блюдце' (Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. М., 1986. с. 693).семантическое развитие черепок, миска, глиняная миска, все глиняное, в том числе черепица, крыша'»1.

О.Н. Трубачев развивает предположение Ф.Миклошича2. Он отмечает вероятность контаминации scutella х scandula как в латинском, так и в славянских языках и обращает внимание на специфичность заимствования, которое произошло без посредства германских диалектов. То есть эпицентром заимствования были древнесловенские диалекты, а слово скждьль и производные, по мнению исследователя, являются паннонским элементом в старославянском языке.

В современном русском языке слово скудель и производные, несомненно, являются славянизмами. Из современных славянских языков слово известно в многочисленных диалектных вариантах в словенском (skandela, skodela, skedela, skodela), хорватских диалектах {zdila, zdela), сербском: (здёла), где оно имеет одно и то же значение 'миска'. В верхне- и нижнелужицком есть слово skia 'миска, чашка'. Словацкое skutelka 'глиняная миска' О.Н. Трубачев считает самостоятельным поздним заимствованием из немецкого. Нет сведений в этимологических словарях о болгарском диалектном скъделал'черепица или кровельная плита' и известном нам только по одному словарю чешском слове skudla 'дощечка'4.

1 Труд Ф.Миклошича Lexicon palaeoslovenico-graeco-latinum. Vindobonae, 1862-1865 цитируется по книге: Трубачев О.Н. Ремесленная терминология в славянских языках. М., 1966. с. 287.>>Трубачев О.Н. Ремесленная терминология в славянских языках. М., 1966. с. 285-289.ЛБългарски тълковен речник. София, 1973.

4 Cesko-rusky slovnik / Sestavil Jozef Rank. Praha, 1902. c. 607. Слово снабжено пометкой «st.». Его нет в словарях: Machek V. Etymologicky slovnik jazyka ceskeho a slovenskeho. Praha, 1957.= чьванъ Слово чьванъ зафиксировано один раз в тексте Зографского Евангелия и дважды (с написанием чъв-) в Мариинском Евангелии; ср.: пршАША дръжлти крьштсни'к стькл'Ьницамъ i чьваноллъ i котъломъ ( одромъ Мк 7, 4. Причем второму употреблению слова чьванъ в Мариинском Евангелии (Мк 7, 8) соответствует кръчлгъ в Зографском. В греческом тексте Евангелия мы находим в этих стихах слово £,écTr|ç 'небольшая мера, кружка'. В Старославянском словаре слово чьванъ получает толкование 'сосуд, кружка' (СС: 786); слово кружка находим в соответствующем месте в Синодальном переводе Евангелия.

В словаре И.И.Срезневского, кроме чьванъ 'сосуд, кувшин, чаша', находим деминутив чванъцъ, а также чъбанъ с тем же значением, которое отмечено И.И.Срезневским в тексте Галичского Четвероевангелия 1144 г. (Срезневский III: 1554). В словаре В.И.Даля чванъ и чванецъ 'сосуд, посудинка' снабжаются пометой «церковное» (Даль IV: 585), зато находим слово жбанъ, которое объясняется следующим образом: 'обручная посудина кувшином, высокая, кверху поуже, с навешенной крышкой, резною ручкою и таким же рожком, рыльцем или носком, для кваса и браги; коновка' (Даль I: 528).

М.Фасмер, возражая против разделения *сьЬапъ и *сьуапъ, против обыкновения не помещает среди славянских соответствий русскому жбан старославянское слово (Фасмер II: 36-37). О.Н.Трубачев указывает на развитие c-b > c-v, обусловленное фонетическими причинами1. Оба этимолога считают слово *сьЬапъ производным сили Holub J., Hopecny F. Etymologicky slovnîk jazyka ceského a slovenského. Praha, 1952. Трубачев O.H. Ремесленная терминология в славянских языках. M., 1966. с. 253.суффиксом -an от несохранившегося в славянских языках глагольного корня *сьЬ-, родственного литовскому kibti, kimbù 'повиснуть, зацепиться'. Приводится и другое славянское производное от этого глагола слово - *сьЬыъ1. Таким образом, для праславянского слова *сьЬапъ реконструируется значение 'висячий сосуд' или 'род сосуда с ушами для подвешивания' (ср.: ЭССЯ, 4: 138-139).

Слово широко представлено в славянских языках как с согласным [v], так и с согласным [Ь] в корне: рус. жбан 'сосуд в виде кувшина с крышкой'; укр. дзбан 'жбан, кувшин'; болг. чваница 'посуда для вина, кубок' и диал. джибан; сербохорв. жбЗн «небольшой деревянный сосуд продолговатой формы», стар, сербохорв. cvàn «кувшин для вина»; чеш. dzban 'кувшин' и dzbanek 'кружка (пива)'; польск. dzban 'кувшин, жбан' и dzbanek do kavy 'кофейник'; словац. dzban 'кувшин' и dzbankar 'гончар'.

Полагаем, что у нас достаточно оснований считать слова чьванъ и кръчагъ синонимичными в старославянском языке. Дальнейшая судьба этих слов привела к тому, что в русском языке их значения разошлись, а оба слова практически вышли из активного употребления. В других славянских языках, как кажется, слова, восходящие к праславянскому *сьЬапъ, гораздо более употребительны, в то время как слова, восходящие к *kbrcagb, постепенно исчезают из языка.= слчдъ2 Многозначное слово сждъ2, омонимичное слову со значением 'суд, судебное разбирательство', 6 раз засвидетельствовано в памятниках старославянской письменности. Отмечено 4 раза употребление слова в Супральской рукописи в соответствии с греческим péÀ<oç 'член' (Вейсман: 793) - Супр. 502, 25; 503, 10; 506, 261 Ср.: например: чеш. dzber 'ушат'.

27; 506, 27 - получает толкование 'член (тела)' (СС: 683); ср.: полагаыкти вьса моа сждъг на испъгги н€ стъ1ждж ca т^лссьнъшллисвоими газ вами Супр. 503, 10. Одно из употреблений в соответствии с многозначным греческим словом акеиод 'снаряд, утварь, рухлядь, сосуд' (Вейсман: 1135) - в тексте Синайской Псалтири — объясняется как 'инструмент' (СС: 683); ср.: въ сждтЬхъ пъсаломьскъ1\ъ р'Ъснотж TBOf/R коже въспо(ж Син. Пс. 70, 22. Другое - Супр. 512, 8 - как 'сосуд' (СС: 683); ср.: въ кои (т.е. рлщ'Ъ) исжчи крьвьнъ!а сждъ1 Супр. 512, 8. Заметим, что последнее значение, вероятно, следует рассматривать как фразеологически связанное в словосочетании кръвьнъш сждъ 'кровеносный сосуд'. SJS толкует данное слово '1. орудие; 2. член, часть тела; 3. сосуд' (SJS, 4: 403)Славянское слово происходит из индоевропейского *som- со значением 'совместности' и *dhe- 'класть, ставить, делать' (Фасмер III: 794; Трубачев 1966: 235-236). Многозначность индоевропейского корня, вероятно, и обуславливает многозначность славянского слова1.

При обращении к истории слова сждъ в славянских языках, в частности - в древнерусском, необходимо учитывать, что после исчезновения слабых редуцированных соответствия старославянским словам сждъ и съсждъ (см. ниже) оказываются омонимичными2, а близость значений этих слов, употребляемых в соответствии с греческим сгкеиос;, не позволяет разграничивать соответствия каждому из них, основываясь на семантике слова. В древнерусских памятниках к старославянскому сждъ, несомненно, восходит слово судъ в значении1 О.Н. Трубачев полагал, что омонимичное славянское слово сждъ 'суждение, судебное разбирательство' первоначально было одним из значений праславянского слова (Трубачев 1966: 236).'УИсключение составляет книжное употребление слова съсждъ, которое подчиняется правилам книжного произношения.'член', которое И.И. Срезневский выделяет в отдельную словарную статью. О слове судъ в значении 'сосуд' и 'судно, лодка, корабль' этого с уверенностью сказать нельзя (Срезневский III: 602-603). О неразличении старославянских сждъ и съсждъ в современных славянских языках свидетельствует одинаковый список примеров при словарных статьях сосуд и суд II в словаре М. Фасмера (Фасмер III: 728, 794).= съсячдъ Слово съслчдъ, зафиксированное 66 раз в девяти памятниках старославянского языка (Зогр., Map., Ас., Сав., Ен., Син., Евх., Клоц., Супр.), чрезвычайно многозначно. Об этом свидетельствует количество греческих слов, в соответствии с которыми употребляется слово старославянского языка (приводим в алфавитном порядке): dtvot9r)]j,a 'возложенное на алтарь, дар, приношение, пожертвование: треножники, чаши, статуи' (Вейсман: 86); ayyeiog 'сосуд' (Вейсман: 5); äyyoq 'сосуд, урна с прахом' (Вейсман: 6); ßaaaviaxV|piov 'орудие пытки'; Вт^ааирбд 'сокровище, клад', 'сокровищница, кладовая' (Вейсман: 608); k8ipx|?aov 'имущество, отложенное в сторону; сокровище, драгоценность, драгоценный подарок' (Вейсман: 697); KoA.aaxf|piov 'орудие наказания, исправления' (Вейсман: 719); öpyavov 'орудие, инструмент', 'орган (чувств)' (Вейсман: 895); акеиод 'снаряд, утварь, рухлядь, сосуд' (Вейсман: 1135).

Также велико количество значений, приписываемых старославянскому слову в Старославянском словаре (СС: 670): 'сосуд' (ср.: съсждъ же сто'Ьшс пдънъ оцьтд И 19, 29 Зогр. Map. Ас.); 'тайник, сокровища' (ср.: бадгъ! маов'Ькъ отъ блага съсжда износитъ благам Мт 12, 35 Сав; в Зогр., Map., Ас. - ськровиштд); 'сокровище' (ср.: оукр'ыти ^от^ашс акъ! продАВ ъшоуоулюу д'Ьвъствд съсд^уь Супр. 240, 8); 'орудие, инструмент' (ср.: лжкъ cboiотъвл'ьмб н Ol/TOTOBA I и въ ншъ оуготовл съсждъ! съмрътънъпл Син. Пс. 7, 14); 'музыкальный инструмент' (ср.: на врьвш поср'Ьд'к 16а ок'ксихомъ сьсждъ! своа Супр. 418, 23; Клоц. 7а 33 и Син. Пс. 136, 2 - оргАнъ|); 'инструмент, приборы, утварь, предметы' (ср.: етеромъ гддгол1жштшъ о цръкъвн *кко кдменьшь докромь I съсждъ! оукрдшенд естъ Л 21, 5 Зогр. Map.); 'орудие пытки' (ср.: мнози ж€ отъ ндродд видтьвъш6 д\жмндънъ[а съсждъ! Супр. 175, 4-5). Указывается также на употребление слова в переносном значении и в качестве сравнительного материала приводится словосочетание съсждъ пддфдничьнъш, которое (СС: 449) соответствует греческому 60ovr| 'тонкое полотно, тонкая ткань, вуаль' (Вейсман: 865). SJS толкует данное слово '1. орудие; 2. предмет, имущество; 3. сосуд; 4. сокровищница, амбар, водоем' (SJS, 4: 342-343).

Как видно из сказанного и приведенных примеров, поиск инвариантного значения для лексемы со столь разнообразными значениями представляется весьма проблематичным. Но, вероятно, значение, передаваемое русским 'сосуд', не является для данной лексемы основным.

Слово съсждъ представляет собой приставочное образование от сждъ (см. выше), относящееся еще к праславянской эпохе (Фасмер III: 728). Вследствие процесса падения редуцированных фонетический облик обоих слов в живых славянских диалектах совпал. Книжный (церковнославянский) язык сохранил слово съск&ъ благодаря особому книжному произношению. По данным И.И. Срезневского, слово съсЬдъ имеет следующие значения: 'посудина, сосуд', 'судно, лодка', 'орудие (также и в переносном значении)', 'инструмент музыкальный', 'утварь, пожитки', 'снасти (корабельные)' (Срезневский III: 834-835), т.е слово съсЬдъ унаследовало все значения старославянского предшественника. Какие из значений слова сЬбъ, помещенного в том же словаре(Срезневский III: 602-603), восходят к старославянскому сждъ, а какие к съсждъ, определить не представляется возможным.

В современном русском языке слово сосуд означает 1) вместилище для жидких и сыпучих тел; 2) трубчатый эластичный орган в теле человека, животного, по которому движется кровь или лимфа; 3) элемент в ткани растений в виде трубки, служащий для продвижения воды и растворенных в ней веществ (БАС, 14: 394-395). Добавим, что рус. сосуд является славянизмом, как, по-видимому, болг. уст. съсъд 'сосуд', сербохорв. càcyd 'сосуд'1. О.Н.Трубачев указывает еще на старопольское ssqd с тем же значением (Трубачев 1966: 236).

Как соответствия старославянским словам сьсждъ и сждъ указывают болг. съд 'сосуд, посудина', (кровеносный) сосуд'; польск. sqdи укр. суд 'бочка, кадушка'; сербохорв. суд 'сосуд'; чеш. и словац. sud 'бочка, бочонок' и др.= солило Славянское по происхождению слово солило отмечено в старославянских Евангельских текстах (Map., Зогр., Ас.) 5 раз в соответствии с греческим словом xpußAiov 'чаша, блюдо' (Вейсман: 1260); ср.: омочи« съ mnoia въ солило ржкж тъ ma пр'Ьдлстъ Мт 26, 23 Зогр., Map. Одинаковое значение - 'блюдо' - приписывают слову солило Старославянский словарь (СС: 618), SJS (SJS, 4: 136-137) и словарь И.И.Срезневского (Срезневский III: 460).

Однако можно предположить, что первоначальное значение славянского слова было обусловлено его происхождением. Существительное солило должно было быть образовано от глагола солити (не употребляющегося в текстах старославянских памятников) при помощи суффикса -л(о) (<*-dlo). Точно также кадило образовано от1 Заметим, что Болгария и Сербия — православные страны, в которых используется церковнославянский язык.кадити, м'крило - от м^рити, свтЬпило - от свТЬтити и т.д. В.И. Даль приводит в своем словаре слово солило и синонимичные ему солъница, солоница со значением 'сосуд для держания и подачи соли на стол' (Даль IV: 268)1.

В настоящее время слово солило находим в сербохорв. языке со значением 1) 'место, где солится трава для скота', 2) 'солеварня, соляные копи'. В современном русском литературном языке слово имеет значение 'блюдо, чаша (уст.)' или 'сосуд, чан и т.п. для соления рыбы' (БАС 14: 216). В других славянских языках слово в настоящее время неизвестно.= спждъ Древнее германское заимствование в славянских языках2 слово сплдъ употребляется в текстах старославянских памятников в соответствии с двумя различными по значению греческими словами: цббюс;, которое имеет значение 'хлебная мера, равная 1/3 амфоры' и характерно именно для новозаветных текстов, и полисемичным словом отсвиоq - 'снаряд, рухлядь, утварь, сосуд', которое приобретает различные смыслы в зависимости от относящегося к нему определения (Вейсман: 822, 1135); ср.: ни въждгд^т'ь светильника i постдвлЕ^тъ его подъ спждомь нъ на свЕштьницЕ Мт 5, 15 Зогр., Ас. В Зографском Евангелии встречается следующий контекст:НИКЪТОЖС оуко СВЕТИЛЬНИКА ВЪЖСГЪ П0КрЪ1ВА€ТЪ €Г0 СП/КДОМЬ JI8, 16 Зогр., а в Map., Ас., Сав. - със/кдомъ.

1 Такое значение как нельзя лучше соответствует евангельскому контексту: во время пасхальной трапезы у евреев на праздничном столе обязательно должно было стоять блюдо с солью или соленой водой.

По мнению О.Н. Трубачева источником славянского слова является германское * spann, с субституцией -nn- > -nd-, которое закономерно дает старославянское спждъ (Фасмер III: 739).

Лексема сплдъ зафиксирована в корпусе старославянских текстов 8 раз, из которых 7 приходятся на Евангелия - Map., Зогр., Ас.1 - и одно употребление отмечено в Супральской рукописи (Супр. 25, 21). Интересно, что, передавая значение старославянского слова, авторы Старославянского словаря использовали рус. 'сосуд' и чеш. 'vedro', а не inadoba\ которым обычно переводят русское слово (СС: 620). Однако SJS предлагает кроме значения 'сосуд, ведро' еще дополнительное значение: 'мера' (SJS, 4: 146-147). Отметим, что, как указывает тот же Старославянский словарь, в тексте большинства старославянских Евангелий (кроме Зогр.) вместо сплудъ употреблено слово съслудъ (Л 8, 16) в соответствии с греческим poSioq.

И.И.Срезневский предлагает два значения слова спкдъ в древнерусском языке: 'сосуд' и 'хлебная мера'. При этом первое значение иллюстрируется примерами из евангельских текстов или текстов, включающих аллюзию на евангельскую притчу, то есть оказывается фразеологически связанным2. В качестве примеров со вторым значением слова помещены выписки из переводных текстов или текстов южнославянского происхождения (Срезневский III: 473). Таким образом, вопрос о самостоятельном существовании слова в древнерусском языке остается открытым. Не дает нового материала помещенное чуть выше слово спкдии со значением 'хлебная мера', отмеченное И.И. Срезневским в тексте Юрьевского Евангелия (Л 13, 21). Данные же Словаря древнерусских терминов3, предлагающего1 Кроме контекстов, приведенных в качестве примеров, слово отмечено еще в Зогр. и Map.: Мк 4, 21 и Л 11, 33.

Ср.: Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова // Избранные труды: Лексикология и лексикография. М., 1977. с. 173 и след.

Кочин Г.Е. Материалы для терминологического словаря Древней Руси. М., 1937.значения 'хлебная мера' и 'принадлежность для взвешивания' требуют тщательной лингвистической проверки.

В.И.Даль сопровождает слово спудъ пометой «церковное» и так объясняет его значение: 'сосуд, кадочка или ведерко как мера сыпучих тел' (Даль IV: 3201). Приведенные в словаре примеры, имеющие конкретное значение, взяты из славянской Библии, прочие -представляют собой фразеологизмы.

Из современных славянских языков слово спуд известно в русском и украинском1 языках в составе фразеологизма «хранить под спудом». В этимологическом словаре М.Фасмера можно найти также ссылку на словенское spod 'ведро'. А.Брюкнер указывает древнепольское spqd 'хлебная мера' и чеш. spoud с тем же значением2.= оумъ1влльницА Слово оум-ывдльницд зафиксировано в четырех текстах старославянских Евангелий в соответствии с греческим уштг|р 'умывальник' (Вейсман: 848); ср.: по томь же воли^ водж въ оумъ(ВАльницж I начатъ оумъ1ВАтги ноз'й оучениколлъ И 13, 5Зогр., Map., Ас., Сав. Старославянский словарь предлагаеттолкование 'сосуд для омовения, умывания' (СС: 739). И.И.Срезневский предпочитает более узкое толкование - 'чаша для умывания', - которое позволяет рассматривать слово как синоним слова конобъ (см. выше). Слово оумывалъникъ, помещенное рядом, имеет значение 'оумыватель, очиститель' (Срезневский III: 1216-1217). В.И.Даль рассматривает слова оумывалъникъ и оумывальница как словообразовательные варианты и объясняет эти слова следующим1 Украшско-росшський словник. Киев, 1984.лBrückner A. Slownik etymologiczny j^zka polskiego. Warszawa, 1970. с. 508.образом: 'лохань с кувшином'; 'рукомойник' или, наоборот, 'таз, чаша, лохань'.

В современном русском языке слово умывальница в значении 'чаша, сосуд для умывания' является устаревшим. Слово умывальник имеет значение 'сосуд различной формы с краном, носиком и т.п., служащий для умывания' (БАС, 16: 640).

Слова, подобные рус. умывальник, известны в современных славянских языках: болг. умивсЫник 'умывальник'; польск. итууаШк 'умывальник'. В современных славянских языках наиболее близким по форме и значению к старославянскому слову является сербохорв. умйваоница 'умывальный таз'.

В отличие от других рассматриваемых тематических групп слов ('одежда', 'обувь', 'продукты питания', 'напитки') в группе слов, обозначающих сосуды, не удается обнаружить структуру, которая бы объединяла все лексемы, входящие в эту тематическую группу.

Таким образом, тематическая группа слов, связанных с наименованиями сосудов, состоит на самом деле из небольших лексических объединений (подгрупп), представляющих средства лексической синонимии старославянского языка.

Подобные подгруппы могут являться простыми синонимическими рядами, как подробно разобранный ряд елюдо/елюдъ и ллисд, или»1 Помещаем обе лексемы вместе как морфологические варианты.гипотетический синонимический ряд в*кдро, криницА и сталльна1. Но возможны и более сложные лексические группировки, которые составляются из пересекающихся синонимических рядов; ср.:АЛАВАСТрЪ - СТЬКЛ^НИЦА и СТЬКЛ'ЪнИЦА - МАША.

При таком устройстве тематической группы слов не приходится говорить о существовании гиперонима. Русское слово сосуд вынесено в заглавие данной тематической группы слов и, несомненно, является в русском языке гиперонимом. Однако его старославянское соответствие съсждъ, если и может быть употреблено применительно^ с ?к таким предметам, как, например, потирь, то явно в значении утварь (СС: 670). Это подтверждается и тем, что в современном чешском языке в значении 'сосуд' используется слово пас1оЬа с очевидной внутренней формой: 'то, что используется для какой-либо надобности'. Таким образом, здесь наблюдается тот же тип переноса: 'утварь' 'сосуд'.

Очевидно, отсутствие гиперонима обусловлено чрезвычайно развитой специальной терминологией в славянских языках. Это проявляется и в том, что количество заимствований в данной тематической группе слов довольно невелико: АЛАВАСтръ, ПАропсидл, СТАЛЛЬНА.

1 Недостаток материала не позволяет говорить о существовании такого ряда с уверенностью.

Тематическая группа слов старославянского языка, связанная с названием одеждыВ русской лингвистической традиции исследования лексики, связанной с названиями одежды, довольно многочисленны. Но, как правило, внимание лексикологов привлекали диалектные наименования одежды. Достаточно хорошо изучены названия одежды, представленные в памятниках письменности старорусского периода. В гораздо меньшей степени освоены данные древнейших русских памятников письменности1. К совокупному изучению тематической группы слов, связанных с названием одежды в языке старославянских памятников, не обращался никто.

Между тем, если в древнерусских текстах XI-XIV вв. засвидетельствовано более 80 лексем2, то в старославянских рукописях слов, связанных с названиями одежды, насчитывается 27. Учитывая количество древнейших славянских кодексов, их сохранность, представленные в них тексты, такое, казалось бы, незначительное число лексем следует признать весьма представительным. Отметим также вывод исследователя, написавшего, что многие лексемы (не только заимствованные, но и славянские) встречаются только в языке переводных памятников3, что делает их важным источником по исторической лексикологии русского языка. Исключительно переводные произведения, как известно, содержат в себе и старославянские памятники письменности.

1 Ср.: Лукина Г.Н. Предметно-бытовая лексика древнерусского языка. М., 1990. с. 51 и след.

2 Там же. с. 52.

3 Там же. с. 66.

Анализ первой письменной фиксации славянских лексем, связанных с названиями одежды, на наш взгляд, представляет собой один из важнейших этапов изучения предметно-бытовой лексики любого славянского языка, особенно же - русского, который тесно взаимодействовал с книжным (церковнославянским) языком на протяжении всей своей средневековой истории.

Подгруппа 'одежда вообще'= ризл Слово ризл - абсолютный лидер группы слов, связанных с обозначением одежды, как по числу употреблений, которое превышает 100, так и по количеству старославянских рукописей, в которых это слово зафиксировано. Слово ризл отмечается в 11 памятниках: в Зографском, Мариинском и Ассеманиевом Евангелиях, Саввиной книге, листках Ундольского, Боянском палимпсесте, Енинском Апостоле, Синайской Псалтыри, Синайском Евхологии, Супрасльской рукописи и в Рыльских глаголических листках.

Старославянский словарь переводит слово ризл как 'одежда (верхняя)' и как 'полотняная ткань, полотнище, плащаница' (СС: 581). SJS толкует данное слово 'одежда, наряд, одеяние, риза' (SJS, 3: 637). И.И.Срезневский предлагает следующие значения слова риза, выделяемые им в древнерусских рукописных памятниках: 'одежда', 'одеяние (в переносном значении)', 'священническое облачение', 'фелонь', 'плат' (Срезневский III: 120-121). Современный исторический словарь русского языка указывает четыре значения: 1. 'одежда, платье', 2. 'верхнее облачение священника, надеваемое во время богослужения, фелонь', 3. 'монашеское одеяние', 4. 'кусок ткани, пелена' (СлРЯ XI-XVII, 22: 161-162).

В.И.Даль характеризует слово риза как «церковное» и указывает три значения: 'одежда, одеяние, платье вообще, особенно верхнее', 'облаченье священника при богослужении' и 'оклад на иконах' ( Даль IV: 96).

В современном русском языке слово риза имеет следующие значения: 'верхнее облачение священника, надеваемое во время богослужения', 'царское парадное одеяние в России в XV-XVII вв.', 'металлическая накладка на иконах, оставляющая открытыми только изображения лица и рук'; значение 'платье, одеяние' - устарело (БАС, 12: 1312-1313).

Как указывает М.Фасмер, слово риза не имеет надежной этимологии. Связь с глаголом *rezati недостоверна, как и предлагаемые источники заимствования. О.Н.Трубачев в дополнении к статье этимологического словаря указывает на этимологию, согласно которой славянское слово могло быть заимствовано из ср.-греческого pí^ai мн.: 'предплечья' (Фасмер III: 482-483). Во всяком случае соответствия старославянскому слову риза широко представлены в различных славянских языках: укр. риза; блр. риза 'одежда, облачение'; болг. риза 'рубаха'; сербохорв. рйза 'одеяние, мантия, ряса (с капюшоном)'; чеш. fiza 'одеяние, облачение, риза'.= одсжда Слово одсждд - второе по числу употреблений в группе старославянских слов, связанных с обозначением одежды, уступая слову ризл (см. выше), которое отмечается более 100 раз. Слово одсжда зафиксировано 47 раз и отмечено в большинстве старославянских текстов (в Зографском, Мариинском, Ассеманиевом Евангелиях, Саввиной книге, Енинском Апостоле, Синайской Псалтыри, Синайском Евхологии, Супральской рукописи и Хиландарских листках). Но если по числу употреблений это слово находится на втором месте, то по количеству греческих слов, которые передаются словом одсжда в старославянских текстах оно, несомненно, на первом. Старославянское одсжда используется в соответствии с греческими словами 8i7iA,oi<; 'двойной, дважды обертываемый плащ' (Дворецкий, 1: 412); fevSujuot 'одежда, платье' (Вейсман: 433); eaOiiq 'одежда, платье' (Вейсман: 534); ijacmov 'платье, верхнее платье, плащ' (Вейсман: 629); \|иатш|и6с; 'платье, одежда, гардероб' (Вейсман: 629); лерфбАххюу 'оболочка, покров, одеяло, ковер' (Вейсман: 978)1; сттоХг| 'платье, особенно длинное, парадное' (Вейсман: 1157). Таким образом, полагаем, что слово одежда обладает самым общим значением из слов рассматриваемой группы. Ср.: 1Ж€ приходлтъ къ вамъ въ одсждахъ овьчахъ Мт 7, 15 Зогр., Map., Ас.; о одсжди чьто са печете Мт 6, 28 Зогр., Map., Ас.; оклЕче ко ма въ одежда съпассниЕ i ризж весслиЕ Евх. 976 24.

Старославянские словари объясняет слово одсжда как 'одежда, одеяние' (СС: 405 и SJS, 2: 515-516). И.И.Срезневский помещает в своем словаре древнерусское слово одежа 'одежда' и церковнославянское одежда, к которому приведены греческие соответствия, но которое оставлено ученым без перевода (Срезневский II: 612-613). Современный исторический словарь русского языка предлагает несколько значений: 'то,1 Близкое, как нам кажется, значение (с поправкой на стилевую принадлежность) имеет мн. ч. покровы 'одеяние'чем покрывают тело, одежда', 'покрывало'1, 'рыболовная сеть' (СлРЯ XI-XVII, 12: 268).

Максимально общее значение русского слова одежда (одёжа) отражено в словаре В.И.Даля: 'все, чем человек одевается, платье, облаченье.; или кроме шапки, рукавиц и обуви' (Даль II: 650). В современном русском языке слово одежда означает 'совокупность предметов (из ткани, меха, кожи), которыми покрывают, одевают тело' (БАС, 8:661).

М.Фасмер указывает праславянскую форму слова (*odedia) и отмечает аналогичное отглагольное образование (надежда). Оба слова родственны, по мнению ученого, глаголу деждж. 'кладу, ставлю'. (Фасмер III: 121). Укажем в качестве аналогии еще одно отглагольное образование с тем же суффиксом: старославянское слово пифд из *pitia с собирательным значением 'все, что питает'.

Слова, соответствующие старославянскому одсждд широко распространены в славянских языках: болг. одёжди 'одежда, облачение церковное; мн.: облачение (священника)'; сербохорв. odeha 'одежда, платье'; чеш. odev 'одежда', польск. odziez 'одежда, платье; обмотка, изоляция»' и т.д.= од'йнжс Слово од'кнже зафиксировано 12 раз в пяти рукописях, входящих в корпус старославянских памятников (Зогр., Map., Супр., Син., Евх.). Оно используется для передачи нескольких слов греческого языка. При этом в одном и том же рукописном памятнике это соответствие может быть неоднозначным. Старославянское слово употребляется в соответствии с греческим словом <тгоА,г| 'платье, особенно длинное, парадное' (Вейсман: 1157); ср.: к^ же. одтЬнне «го к^до *кко сн^гъ1 Ср.: од'йгадо.

В старославянском языке слово одН^ншс переводится как 'одежда, одеяние, платье' (СС: 406). SJS толкует данное слово следующим образом: '1. одежда, наряд, одеяние; 2. покрывало, фата; 3. одевание' (SJS, 2: 519-520). Укажем также на переносное значение, в котором слово одН>н(11€ используется в приведенном выше отрывке из Супральской рукописи (Супр. 493, 2). И.И.Срезневский объясняет слово од*Ьше древнерусских памятников письменности как 'одежда' (Срезневский II: 626). Современный исторический словарь русского языка предлагает толкование 'одеяние, одежда' (СлРЯ XI-XVII, 12: 270).

Слово од'Ьншс образовано от глагола од^ти при помощи суффикса *nije (ср. одНланшс).

В словаре В.И.Даля и в словарях современного русского языка слово одение не отмечено. Не засвидетельствовано это слово и в других славянских языках.

1 В старославянском словаре - опечатка: «593, 2».= од'Ьдншс Данное слово зафиксировано в старославянских рукописных текстах 8 раз. В Супрасльской рукописи слово одЕмншс употреблено в соответствии с греческом словом тгвргроА-Г) 'окружность, объем; ограда, стена; оболочка, одеяние' (Вейсман: 978); ср.: въ них'ьжс много всдичдныс и внЕш'нжмъ одЕджимъ и многомъ рдзличнТллъ трспсзы (Супр. 491, 13). В Евангельских текстах это слово может передавать различные греческие слова. В соответствии с греческим словом 8У5о|иа 'одежда, платье' (Вейсман: с. 433) слово одЕкшшс употреблено в Мариинском и Ассеманиевом Евангелиях; ср.: дроужс кдко вьнидс сЬмо не имъ! одЕлниЕ врдчънд (Мт 22, 12); бЕ же. одЕдннс его вЕло Еко снЕгъ (Мт 28, 3- Ас). В Зографском Евангелии (ср.: Л 9, 29) - в соответствии со словом 'гцятшцод 'платье, одежда, гардероб' (Вейсман: 629); в Мариинском Евангелии (ср.: Мк 12,38) - в соответствии со словом охоА-Т) 'платье, особенно длинное, парадное' (Вейсман: 1157).

Заметим, что в указанном евангельском стихе (Мт 28, 3) греческие слова могут передаваться в некоторых старославянских памятниках как одЕнше, одеждл (см. выше: с. 74-76).

Авторы старославянского словаря переводят слово одЕюншс как 'одежда, одеяние, платье' (СС: 407, а также 818, 2: 520). В словаре И.И.Срезневского слово од^ганиге объясняется как 'одежда' и это значение, вероятно, как очевидное, иллюстрируется единственным примером (Срезневский II: 627). Более многословным оказывается Словарь русского языка Х1-ХУП вв. (12: 275-276), который указывает на несколько значений слова од мни к в древнерусских текстах: 'одежда, наряд, одеяние', 'покров, покрывало', 'одевание'.

Слово одтЬмни1€ произведено от глагола одЕюти при помощи суффикса -пце (ср.: одтЬ»ало ).

В.И.Даль предлагает следующее толкование слова одеяние: 'одежда, одежа всякого рода, от облаченья до тяжелка, гунишки1' (Даль II: 656-657). В современном русском литературном языке слово одеяние употребляется в значении 'одежда, преимущественно праздничная, торжественная' (БАС, 8: 668).

Кроме русского языка, с тем же значением известно устаревшее слово одеяние в болгарском языке.= спсньдитъ Слово спсньдитъ засвидетельствовано 4 раза в одном и том же тексте в рукописях четырех старославянских Евангелий (Зогр., Map., Ас., Сав.); ср.: тсн'днтомь np'feno'fccA са (И 21, 7). Старославянское слово спсньдитъ является заимствованием из греческого языка (Фасмер II: 21) и употребляется в соответствии с источником заимствования, греческим словом ÈTtevôuxriç 'верхнее платье' (Вейсман: 476). В Старославянских словарях слово шеньдитъ переводится как 'одежда' (СС: 210, SJS, 1:576).

И.И.Срезневский помещает слово в свой словарь без толкования, но приводит в качестве соответствия указанное греческое слово и латинские слова amiculum 'верхнее платье, плащ, paenula 'верхнее дорожное платье, плащ', superindumentum 'верхнее одеяние, одежда' (Срезневский 1: 828). В других исторических словарях русского языка слово ¡епиндитъ получает толкование 'род верхнего платья, плащ' (СДЯ XI-XIV, III: 213) или 'род верхней одежды' (СлРЯ X1-XVII, 5: 53).

Можно полагать, что слово это осталось сугубо книжным, поскольку неизвестно в живых славянских языках и даже не отмечено как «церковное» в словаре В.И.Даля.

1 Тяжелко - 'простой зипун, кафтан, сермяга.' (Даль IV: 455-456); гуна, гуня - 'худая, ветхая, истасканная одежда, рубище.' (Даль I: 408).= матизмъ Слово матизмъ - одно из нескольких слов, которыми в текстах старославянских рукописей передается греческое слово ijLiaTiajxôç 'платье, одежда, гардероб' (Вейсман: 629). Оно зафиксировано всего 2 раза в Зографском и Мариинском Евангелиях: ср.: рдзд'ЬлишА С€к*к ризъ1 мо(а i о ллатизмъ moi м6таша жр^еша И 19, 24 Зогр., Map. Авторы Старославянского словаря переводят слово матизмъ как 'одежда' (СС: 324 и SJS, 2: 196).

И.И.Срезневский объясняет слово матизмъ как 'одежда' и приводит в качестве примера указанный стих по тексту Галичского Четвероевангелия 1144 г. (Срезневский II: 119). По данным другого словаря, слово матизмъ или матизма ('вид одежды') в Древней Руси известно не только в Евангелиях, но и в контекстах, сохраняющих связь с евангельским сюжетом (СДЯ XI-XIV, IV: 514). С тем же значением слово матизма, матезма или матизмъ отмечено в Словаре русского языка XI-XVII вв. (9: 44).

Ни В.И.Даль, ни М.Фасмер не помещают слово матизмъ в свои словари. Оно неизвестно в современном русском или иных славянских языках. Между тем очевидно, что это слово является заимствованием из греческого ijj,(xtig|j.6ç. В современном церковнославянском тексте Евангелия от Иоанна, в соответствующем месте (И 19, 24), находим слово шатисма.

Старославянское слово представляет интерес еще и потому, что так передается греческое слово ï|icmG|iôç лишь в этом контексте, который представляет собой цитату из Псалтыри (Пс. 21, 19) в евангельском тексте. В Синайской Псалтыри в этом псалме в соответствии с греческим ijLianajLiôç находим слово ризл, например: рааздшиша сск'й р1зж М01ж; и о р1зж М0№ МСТА1ША жртккъ(А - Син. Пс. 21, 19.= од'Ьгало Данное слово зафиксировано только один раз в Синайской Псалтыри; ср.: *Ько од'Ьлло съвьсши *fe V излл'Ььнат'ь С(а Син. Пс. 101, 27. В соответствующем греческом тексте находим многозначное слово 7ispiß6Xaiov 'оболочка, покров, покрывало; ковер' (Вейсман: 978), которое в других старославянских текстах может передаваться словами мдньтиицд, одеждл и од'Ьнше (см.). Старославянские словари переводят слово од'Ьгало как 'одежда, одеяние' (СС: 407; SJS, 2: 520).

Слово од'Ьгало в словаре И.И. Срезневского получает толкование 'одежда, покрывало, одеяние'. Ученый указывает и два синонимичных слова, отмечаемых в древнерусских текстах: одевало как 'одежда, одеяло' и од'йпо как 'одежда' (Срезневский II: 625-627). Те же два значения -'одежда' и 'одеяло' - приписывает древнерусскому слову и другой исторический словарь (СлРЯХ1 -XVII, 12: 275).

Значения славянского слова обусловлены значениями производящей основы слова. Од'Ьгадо - отглагольное существительное, образованное при помощи суффикса - *(d)lo' от глагола од'Ьгати - итератив от *odeti (Фасмер III: 121). Однако уже В.И.Даль указывает лишь одно значение слова: 'полотнище, полсть разного вида, коею вообще укрываются, ложась спать' (Даль II: 657). Значение 'теплое или легкое одеяло, которым укрываются в постели' сохраняет слово одеяло в современном русском литературном языке (БАС, 8: 668). То же значение имеет болгарское слово одеяло. Отметим сербское слово одёло со значением 'одежда, платье, мужской костюм', образованное, очевидно, от глагола *odeti. В западнославянских языках образований с суффиксом *dl(o) от указанных глаголов не засвидетельствовано.

1 Об этом суффиксе см. Slownik praslowianski // pod red. Fr. Slawskiego, Wroclaw, 1974, т. 1, с. 103-104.•лПолсть - 'полотнище, плющеная мякоть, толстый и плотный лоскут; тканый ковер; плетеный половик и т.п.' (Даль III: 265).= ризьно Слово ризьно зафиксировано в старославянском тексте один раз - в Супрасльской рукописи; ср.: не имаши ли иного никакогожс съсжда ни ли ризьнд да даси 1€л\оу (Супр. 120, 27). В соответствующем греческом тексте употреблено слово гцатюу 'платье, особенно верхнее платье, плащ' (Вейсман, с. 629). Старославянский словарь предлагает перевод 'верхняя одежда' (СС: 582), а Чешский словарь старославянского языка переводит просто 'одежда' (818, 3: 637).

И.И.Срезневский помещает приведенный выше текст из Супрасльской рукописи как пример в словарной статье прилагательного ризьный < риза (Срезневский II: 122). Таким образом, старославянская форма ризьнд может быть объяснена, как окказиональная субстантивация в форме Оешйуиз райШуив краткого прилагательного ризьнъ, которое известно в старославянских памятниках также только в тексте Супральской рукописи (ср.: СС: 582).

Подгруппа 'нижняя одежда'= кот ъ! га Слово кот ъ!га - одно из тех слов, которые отмечаются исключительно в Супрасльской рукописи. Слово это зафиксировано 7 раз в соответствии с тремя различными словами греческого языка: 1(кхтюу 'платье, особенно верхнее платье, плащ' (Вейсман: с. 629); ср.: ашт€ сасълоучаашс н€ имети 1€л\0у ничьс0ж€ дати 1€л\0у • то кот'ыглсьвлЕкъ съ С€Е€ дадЕашс ништоуоумоу Супр. 207, 14; КоА-брЮУ 'нижняя одежда, хитон без рукавов'1; ср.: оелЕмсна въ котъ(гж льнЕнж1 Слово это не включено в доступные нам словари А.Д.Вейсмана и И.Х.Дворецкого. Удалось выяснить, что в византийской живописи до VIII в. распространено изображение Христа в хитоне без рукавов, которое у специалистов имеет название колобий ( ср. слово коловии,Супр. 187, 4; %ix(hv 'общеупотребительное платье, надеваемое прямо на тело и обыкновенно подпоясываемое' (Вейсман, с. 1345); ср.: сърлштлмъ fero стслжштс котъсгы Супр. 341,12; mbtrk. кот-ыгы постилавши 1€гда ништаа 0д€ва1€ши Супр. 341,18; пост€лсаллъ кмоу к0тъ1гъ1 Супр. 341, 22; н€ поманж котъигы растрьзанша ни 1амьнъ1а гджкинъ! Супр. 367, 17; прост-ы ма кот-ыгы лишистс Супр. 368, 10.

Старославянский словарь определяет значение слова котъ(га как 'нижняя одежда' (СС: 292), а в SJS не приводится русского соответствия (SJS, 2: 57). В словаре И.И.Срезневского находим два слова: котыга и Kombka с одним и тем же довольно широким значением 'хитон, рубашка, риза' (Срезневский III: 1303-1304). Примеры И.И.Срезневского показывают, что слово котыга в древнерусских текстах вполне могло заменять слово хи^онъ и риз а (см.) старославянских рукописей. Словарь древнерусского языка, опирающийся на материалы небогослужебных текстов, указывает на существование трех вариантов слова: котыга, котоуга и готыга; для всех вариантов предлагается значение, содержащее в себе, как кажется, противоречие: 'вид мужской верхней одежды, хитон' (СДЯ XI-XIV, II: 376; IV: 277). Между тем хитон -нижняя одежда.

М.Фасмер объясняет слово котъ(га как заимствование из латинского языка (ср. лат. cotuca 'монашеское одеяние, хитон'), которое в германских диалектах дает слова (д.-в.-н. cho33o, ср.-в.-н. kotze) со значением 'грубая шерстяная ткань, грубое шерстяное одеяло'1. В современных славянских языках соответствие старославянскому слову отмечено только вданное И.И.Срезневским без толкования, но с греческим соответствием К0А,6|310У - Срезневский I: 1255).

1 Обратим внимание на пример Супр. 367, 17 (см. выше), который отсылает нас к библейском сюжету о разноцветной одежде Иосифа Прекрасного (Быт. 37, 3-32) и указывает, что в славянских диалектах значение слова не имело семы 'грубый', свойственной германским словам.сербохорватских диалектах; ср.: котига или котйга (Фасмер II: 354-355). Прямое заимствование слова из латинского языка и область распространения в современных славянских диалектах являются, возможно, основанием для отнесения его к паннонскому слою лексики старославянского языка. Но отметим, что Супрасльская рукопись была написана в восточной части древней Болгарии.= срдчицд Слово срдчицд зафиксировано в старославянских памятниках 5 раз в соответствии с двумя греческими лексемами: xiT®v 'общеупотребительное платье, надеваемое прямо на тело и обыкновенно подпоясываемое' (Вейсман: 1345) и ijidxiov 'платье, особенно верхнее платье, плащ' (там же: 629). В соответствии со словом %ix(bv старославянское слово срдчицд употреблено в Супрасльской рукописи, Мариинском и Зографском Евангелиях; ср.: отъвръгъ къждо и посд'Ьдьнжж срдчицж къ съмрьти мрдзыгйи ид'Ьдхж Супр. 90, 16; отслшжштюмоу ТСК'Ь ризж I ерДЧИЦА Н€ възкрдни JI 6, 29 Зогр., Map. В другом месте двух упомянутых старославянских Евангелий (Мт 5, 40) слово срдчицд используется в соответствии с греческим ijkxtiov.

В греческом тексте Евангелия от Матфея, если человек просит xitc^v, то отдать ему следует ijidxiov; в тексте Евангелия от Луки, наоборот, -просящему ijidxiov следует отдать %ix(bv. Славянский перевод унифицирует параллельные сюжеты синоптических Евангелий; именно поэтому, по нашему мнению, в первом случае слово срдчицд употреблено в соответствии с греческим ijidxiov, а во втором - в соответствии с греческим %ix(bv.

Старославянский словарь предлагает для славянского слова независимое от значения греческого ijidxiov толкование 'рубашка (нательная), нижняя одежда' (СС: 621). Чешский словарь старославянского языка дает то же самое значение (SJS, 4: 150). И.И.Срезневский помещаетв своем словаре древнерусское слово сорочица со значением 'исподняя рубашка' и книжное слово срачица, для которого указывает два значения в древнерусских текстах: 'рубашка, нижняя одежда' и 'верхняя одежда, одежда вообще' (Срезневский III: 467, 478-479). Значение 'верхняя одежда', по изложенным выше причинам, не кажется нам актуальным; примеров на это значение слова, кроме упоминавшегося евангельского, И.И.Срезневский не приводит.

В.И.Даль указывает «церковное» слово срачица со значением 'сорочка, рубаха'. Распространенное в русском языке слово сорочка имеет значения 'рубаха, рубашка'. Слово сорочица, которое с пометой «псковское» также находим в его словаре, объясняется как 'род белой рубахи с алыми шитками, которую крестьянки носят сверх рубашки и сарафана' (Даль IV: 276). В современном русском языке слово сорочка имеет значение 'рубашка' (БАС, 14: 334).

По данным этимологических исследований, слово сорочка - исконно славянское, однако его происхождение не до конца выяснено (Фасмер III: 724). Слова, соответствующие старославянскому срлчицл,засвидетельствованы в современных восточнославянских языках (рус., укр., блр. - сорочка), а из южнославянских языков - словен. ягасьса с тем же значением. Слово не засвидетельствовано в западнославянских языках.= хитонъ Слово \итонъ - одно из трех старославянских слов, которые использованы в евангельских текстах в соответствии с греческим словом Х1тс6у 'общеупотребительное платье, надеваемое прямо на тело и обыкновенно подпоясываемое' (Вейсман: 1345), и одно из четырех, представленных в старославянских рукописях в соответствии с указанным греческим словом. Этот несомненный грецизм засвидетельствован в текстах двух евангельских рукописей - Зографском и Мариинском Евангелиях - по два раза в каждом памятнике; ср.: воши. гфШАША ризъ!€Г0 1 СЪТВОриША ЧСТЪфИ МАСТИ КОМО^ЖДО BOIHOlf МАСТЬ I Х^ОНЪ бЕже х^тонъ нешьвснъ И 19, 23 Зогр., Map.

Старославянский словарь объясняет слово хитонъ как 'хитон (нижняя одежда)' (СС: 761). И.И.Срезневский приводит в качестве примера на употребление слова хитон стих из древнерусского Юрьевского Евангелия первой третьи XII в. и предлагает толкование 'хитон, туника' (Срезневский III: 1368). В словаре В.И.Даля мы этого слова не находим.

В современном русском литературном языке слово хитон имеет значение 'мужская или женская нижняя одежда древних греков - длинная до колен рубаха (чаще без рукавов), которая подпоясывалась с напуском' (БАС, 17: 140-141). Из других славянских языков слово, соответствующее старославянскому хитонъ, известно в польском chiton и болгарском хитдн.

Синонимичность слов хнтонъ и котъ!га, кроме соответствия одному и тому же греческому слову, подтверждается известным параллелизмом библейских сюжетов, в контексте которых употребляются указанные слова. Текст из Супрасльской рукописи (не ПОМАНЖ КОТ'ЫГ'Ы рАСТрЬЗАНИГА ни (длльнъ(А глжкинъ! - 367, 17) отсылает нас к сюжету о Иосифе прекрасном1, который, по признанию богословов, предвозвещает евангельские события (И 19, 23).

Подгруппа 'плащ'= хЛАЛ1НАА Слово хЛАЛ1ИАА> зафиксированное 10 раз в текстах пяти различных старославянских памятников, представляет собой еще одно из многочисленных заимствованных из греческого языка слов, входящих в группу слов старославянского языка и связанных с обозначением одежды.

1 Когда Иосиф пришел к братьям своим, они сняли с Иосифа одежду его, одежду разноцветную, которая была на нем, и взяли его, и бросили его в ровъ (Быт. 37: 23-24).

Слово хЛАЛЛИАА (или ХЛАЛЛ1ГАА - Зогр.) употреблено в четырех старославянских Евангелиях (Зогр., Мар., Ас., Сав.) в тексте Мт 27, 28 и 31 и в Синайском Евхологии (496 25 и 50а 9) в параллельном тексте в соответствии с греческим словом уХа\юс, 'хламида, верхнее мужское платье, надеваемое сверх хитона, плащ, мантия; особенно военный плащ полководцев, всадников' (Вейсман, с. 1346), которое и является источником заимствования (Фасмер IV: 241); ср.: съвл*кшА съ него ХЛАлигдл Мт 27,31 Зогр.

Авторы старославянского словаря переводят слово хЛАЛЛИАА как 'хламида, короткий плащ'(СС: 761). И.И. Срезневский отмечает в своем словаре оба варианта и дает слову хламида толкование 'мантия, плащ' (Срезневский III: 1369). В.И.Даль дает при слове хламида помету «церковное» и объясняет слово как 'мантия, епанча, плащ, накидка' (Даль IV: 549).

В современном русском литературном языке слово хламида имеет два значения: "1) у древних греков и римлян - короткий плащ с застежкой на правом плече или на груди (преимущественно у всадников)" и "2) разг.: о рясе, широкой поповской одежде" (БАС, 17: 169-170). В других славянских языках в настоящее время это слово не зафиксировано.

В заключение отметим, что старославянское слово хламида обозначает в евангельском тексте предмет одежды, который в другом месте Евангелия называется словом прлпрждл (ср.: Мк 15, 17 и 20), что, скорее, дополняет наши представления о форме одежды, называемой прлпрждА (см. ниже), чем позволяет считать эти слова синонимами.= плацж Слово плафь зафиксировано только один раз в Супрасльской рукописи (484, 21), где оно, как и предыдущая лексема, употреблено в соответствии с греческим словом у%а\\.щ 'хламида, верхнее мужское платье, надеваемое сверх хитона; плащ, мантия; особенно военный плащполководцев, всадников' (Вейсман: 1346); ср.: иллатъ же и плаштъ тъ инж притьчж Супр. 484, 21.

Старославянские словари переводят слово плдфь как 'верхняя одежда, плащ' (СС: 449 и SJS, 3: 48). И.И.Срезневский в своем словаре помещает два варианта слова: плащъ 'одежда верхняя' и плаща 'плащь' (Срезневский II: 958). Интересно, что в примере на употребление слова плащъ рассматриваемое слово выступает в качестве славянской глоссы при заимствованном слове хламида (см. выше). Другой словарь объясняет слово плащъ как 'верхняя одежда без рукавов; плащ, накидка' (СлРЯ XI-XVII, 15: 81).

В том, что плащъ - славянское слово, сомнений нет. Однако затруднения возникают при восстановлении праславянской формы слова. Обычно плащъ считают производным от платъ (ст.-сл. пллтъ). Но при *platjb из *platb древнерусское плащъ должно было бы считаться книжным заимствованием в живом языке восточных славян, поскольку нормально ожидалось бы восточнославянское *плачъ (ч из *tj), которое пока нигде не зафиксировано. Возможна связь с плоский (польск. piaski) и восточнославянское щ из *sk, но тогда славянское плащъ должно было первоначально обозначать 'плотно прилегающую одежду' (ср.: Фасмер III: 277).

В современном русском литературном языке слово плащ употребляется в следующих двух значениях: 'верхняя широкая одежда без рукавов, надеваемая внакидку' и 'легкое пальто из непромокаемой материи' (БАС, 9: 1353). Слова, соответствующие старославянскому слову плдфь, широко распространены в современных славянских языках. Отметим блр. плашч; болг. плащ устар. («накидка» чаще пелерина, наметско, мушамй); сербохорв. плашт «плащ, мантия»; словен. piase; чеш. plásténka «накидка»; польск. plaszcz «плащ, мантия» и т.д.

Подгруппа 'царская одежда'= прлпрждл Это слово зафиксировано 8 раз в четырех рукописях старославянских Евангелий (по два раза в каждой рукописи, в Мк 15, 17 и 20) в форме жен. и муж. рода. Отмечены: прдпрждд (Зогр.), прдпрждъ (Зогр., Map.); пр'кпрждд и пр'Ъпрждъ (Сав.), пр'кпрждь (Ас.). Интересно, что формы различного рода могут употребляться в тексте одного и того же старославянского памятника, разделенные несколькими строками текста, ср: обл'Ъша i въ прлпрждж Мк 15, 17 Зогр.; въ прдпрждъ Map.; въ пр'кпрждь Ас.; вь пр'кпрждъ Сав. Во всех случаях слово употреблено в соответствии с греческим словом 7горфира, которое в каждой из указанных рукописей в другом месте текста (JI 16, 19) передается заимствованным греческим словом поръфгрл (см. ниже).

Старославянские словари определяют прдпрждд так же, как и слово поръфгрл (с несущественным отличием), - 'пурпур (богатая одежда пурпурного цвета)' (СС: 498 и SJS, 3: 251). И.И.Срезневский для слова npanpbda предлагает значение 'багряница, драгоценная ткань, царская одежда' (Срезневский II: 1371). То же значение слово прапруда жен. р. или прапрудъ муж. р. дает и современный словарь древнерусского языка (СлРЯ XI-XVII. 18: 136). В.И.Даль помещает в свой словарь слово препруда с пометой «церковное» (Даль III: 395).

В том, что слово прлпрждл славянского происхождения, как кажется, сходятся все исследователи. М.Фасмер отвергает этимологию Ф.Миклошича и А.Преображенского, которая связывает слово прлпрждл с церковнославянским прждъ 'янтарь', и обосновывает связь с глаголом прясть, пряду (ср.: современное церковнославянское препрлда) и указывает на возможность разной интерпретации префикса - как *рга- или *рег- (Фасмер III: 354). В современных славянских языках соответствий старославянскому слову не засвидетельствовано.= поръфгрд Рассматриваемое слово - второе в ряду слов, которые в старославянских памятниках письменности используются в соответствии с греческим словом яорсрира 'пурпур, багряница; пурпуровая краска; пурпуровая одежда или мантия; пурпуровая ткань' (Вейсман: 1037). Слово поръфгрл представляет собой несомненное заимствование из греческого (ср.: Фасмер III: 336). Оно засвидетельствовано по одному разу в каждом из старославянских Евангелий с четырьмя различными написаниями, отражающими, возможно, поздний характер заимствования и отсутствие устоявшейся формы передачи иноязычного слова; ср.: поръфгр- (Сав ), порф'гр- (Map.), порфф- (Ас.), фор'фир- (Зогр.). Единственный контекст, в котором слово это отмечается в старославянских текстах -Притча о богатом и Лазаре; ср.: чкъ етеръ кЕ когдтъ. i оедадчашс са бъ фор'фирж. i вгс'сонъ Л 16,19 Зогр.

Старославянский словарь толкование этого слова сопровождает комментарием, отсутствующем в толковании рассмотренных выше слов: 'багряница, пурпур (богатая одежда пурпурного цвета)' (СС: 481 и SJS, 3: 178). Почти такое же толкование приводит И.И.Срезневский: 'багряница, пурпурная царская одежда' (Срезневский II: 1223).

В современном русском литературном языке слово порфира означает 'длинная пурпуровая мантия - символ власти монарха; парадное церемониальное одеяние монарха' (БАС, 10: 1424). Греческое слово оказалось заимствовано русским языком еще раз, но уже через латинское и немецкое посредство (Фасмер III: 409) - в форме пурпур.

И.И.Срезневский приводит выписки из древнерусских евангельских текстов, где слово багрптица в значении 'одежда' используется в соответствии со словами порфгрл (см. выше) или прлпрждА (см. выше) старославянских Евангелий. Слово также употреблялось и в других переводных и оригинальных древнерусских текстах (Срезневский I: 38). Словарь, исключающий из своих источников собственно богослужебные тексты, приводит два значения древнерусского багр/лница: 'пряжа или ткань багрового цвета' и 'одежда багрового цвета, первоначально царская'(СДЯ Х1-Х1У, I: ЮЗ)1. Отметим, что второе значение, по сравнению с первым, известно по более ранним рукописным памятникам.

В XVIII веке слово багряница имеет уже три значения: 'торжественная багряная одежда царей и вельмож', 'ткань багряного цвета' и поэтическое 'багряный цвет, краска'. При этом слово в первом и третьем значениях используется, как правило, в одической поэзии, являясь, несомненно, элементом высокого стиля (СлРЯ XVIII, 1: 126-127). В.И.Даль приводит два уже известных нам значения ('ткань' и 'одежда') и описывает багряницу как багряный широкий плащ, подбитый горностаем, торжественное облачение владетельных особ' (Даль I: 36).

Внутренняя форма рассматриваемого слова очевидна. Слово произведено суффиксальным способом от прилагательного, обозначающего особый оттенок красного цвета. Этимология слова до конца не выяснена (ср.: Фасмер I : 103). Слова, соответствующие старославянскому вдгърЕиицА, отмечаются лишь в двух славянских языках: болг. {багренйца) и русском {багряница). Оба слова являются устаревшими. Гораздо употребительнее в болгарском, сербохорватском, русском и украинском языках прилагательные с обозначением цвета: рус. багровый, багряный, багрянец, укр. багрений, болг. б(1грен, сербохорв. багар «пурпур, багрянец».= кдгъръ Слово Едгър'ь, как и предыдущее рассмотренное слово, зафиксировано 3 раза в том же памятнике старославянской письменности -Супрасльской рукописи2. Морфологически оно более простое, чем слово1 Таким образом, слово клгърЕницл в значении 'одежда' наследует все черты корреспондирующей с ним греческой лексемы, развивающей значение 'цвет' > 'одежда такого цвета'.

Заметим, что по данным Старославянского словаря, слова с корнем вдгър - отмечаются исключительно в Супрасльской рукописи.клгър^ннцл и, очевидно, в старославянском языке непроизводное. В тексте Супрасльской рукописи это слово передает смысл двух греческих лексем; ср.: сллломоу нослштоуоумоу в'Ъньць и клг'рл им^жштоуоумоу (491, 30) - в соответствии с греческим словом dA-oupyiç 'пурпуровое платье' (Вейсман: 59); отъ ллор*к же кдгъръ одеждъш (438, 16) - в соответствии с греческим словом 7rop(popoi)ç 'пурпур, багряница; пурпурная краска; пурпуровая одежда или мантия; пурпуровая ткань' (Вейсман: 1037). Еще для одного употребления слова греческого соответствия нет, но значение может быть восстановлено по контексту; ср.: въ кдгърд M'feCTO и мрьвысни. СТЪШХЪ оць и лр'хиеппъ кръвыж оукрлсивъ са Супр. 543, 2. Старославянские словари приписывают слову клгъръ два значения: 'багрец (краска)' и 'багряница, пурпур' (СС: 77 и SJS, 1: 68). Слово мрьвлкнь, представленное в приведенном фрагменте, переведено в Старославянском словаре как 'ткань багряного цвета' (СС: 782). Таким образом, слово кдгъръ в этом контексте, скорее всего, должно иметь значение 'одежда' или 'ткань'. Для значения 'краска', бесспорно, больше подходит второй пример, где славянское слово употреблено в соответствии с греческим Ttopqmpoïiç1.

В книжных памятниках древнерусского языка существительное багръ означает 'цвет', 'пряжа или ткань багрового цвета' и 'одежда багрового цвета, первоначально царская'. Слово во всех трех значениях встречается в переводных и оригинальных древнерусских памятниках (Срезневский I: 38; СДЯ XI-XIV, I: 103). Таким образом, и в древнерусских памятниках значение слова багръ шире, чем у слова багряница.

1 Нельзя, однако, исключить, что славянское слово передает исходный смысл греческого - багровая улитка, добываемая в море для приготовлении пурпурной краски (ср.: Преображенский А. Этимологический словарь русского языка, т. II. с. 111).

В новое время существительное багръ или багоръ отмечается В.И.Далем как название насекомого (Даль I: 36). Прилагательное багоръ уже в XVIII в. характеризуется как «славянизм» (СлРЯ XVIII, 1: 125); в настоящее время в русском языке неизвестно. В современных славянских языках ближайшие соответствия старославянскому сдгъръ - болг. багра 'краска, цвет' и сербохорв. бёгар 'пурпур, багрянец'.

Из рассмотренных выше четырех слов три - кдгр'кницл, поръфурд и прдпрждд служат для передачи одного и того же греческого слова1 лорсрира. Четвертое слово - кдгъръ - употребляется в соответствии с еще одним греческим словом аХшруц, которое синонимично первому. Данные классических старославянских текстов не позволяют нам с уверенностью говорить об отношениях славянских слов, хотя их синонимичность кажется очевидной. Слово кдгрткницд не зафиксировано в старославянских Евангелиях, но уже в первом датированном восточнославянском письменном памятнике - Остромировом Евангелии 1056/57 г. - отмечаем это слово в соответствии со словом прдпрждд старославянских евангельских текстов. А в написанном в первой трети XII в. Юрьевском Евангелии - в соответствии со старославянским поръфурд. Интересно, что в современном церковнославянском тексте в соответствующих местах встречаем слова препрлда и порфира, которые, возможно, передают различные значения (оттенки значений) греческого слова 7юрфира. То же различие сохранено и в синодальном переводе, где противопоставлены багряница и порфира.

1 Ношение пурпурных, багряных одежд на Ближнем Востоке и в Византии было первоначально исключительным правом верховных владык и императоров, и слово со значением 'багряная одежда' стало означать 'царское одеяние, одеяние царского цвета'.

Подгруппа 'церковное облачение'= аналавъ Слово аналавъ зафиксировано в старославянских текстах 2 раза в рукописи Синайского евхология; ср.: прн€ли\€тъ аналавъ Евх 97а 7; да. съклюд(€т)ъ. коукоуль ж€ сългьрсныо шл^мъ с(ъ)п(ас€)нью гтоложь аналавъ кр(ь)ст0мь и в'кроик оукраша(а саЕвх. 99а 10-11.

Слово старославянского языка представляет собой заимствование из греческого и употребляется в соответствии с греческим словом осусШхРо«;, которое и явилось источником заимствования. Старославянские словари объясняют значение славянского слова как 'аналав (часть монашеского облачения)' (СС: 70 и 1: 33). Более подробно описывается значение слова аналава или аналавъ в словаре И.И.Срезневского: 'четвероугольный плат с изображением знаков страдания Спасителя, носимый монахами на груди или на раменах под одеждою, параманд' (Срезневский I: 21-22). Это пространное определение репродуцируется в другом историческом словаре русского языка: 'четырехугольный плат с изображением креста, который монахи носили под одеждой' (СДЯ Х1-Х1У, I: 85). В источниках этого словаря слово аналавъ отмечено всего 5 раз. Словарь русского языка XI-XVII вв. объясняет слово аналавъ или аналава так: 'четвероугольный нагрудник (или пояс) с изображением церковных символов (у монахов)' (СлРЯХ1-ХУП, 1: 36).

Словарь русского языка XVIII в. не дает словарной статьи аналавъ (СлРЯ XVIII, 1). В.И.Даль, напротив, предлагает редкое по подробности толкование «церковного» слова: 'параманд, плат, носимый монахами на персях, с изображением креста (осмиконечного, с подножием), орудий страстей Господних, адамовой головы и т.п.' (Даль I: 15).

Как видно из сказанного, слово аналавъ со специфической областью употребления было вытеснено в русском языке словом парамандъ и внастоящее время не используется. Не засвидетельствовано это греческое заимствование и в других современных славянских языках.= маньтиица Слово маньтиица зафиксировано 2 раза только в тексте Синайского Евхология: крАт(ъ) наш(ь) одЕтъ са въ маньтиищж нездокью Евх. 97а 18; маньтиица одЕние неистьдЕнью од^а са Евх. 99а 12. Слово употребляется в соответствии со словами греческого языка: TiepipóAxxiov 'оболочка, покров, покрывало; ковер' (Вейсман: 978) и naXXiov (ср. лат. palla 'верхнее широкое женское платье; мантия')1. Старославянские словари переводит слово маньтиица как 'манатья (монашеский плащ)' (СС: 322 и SJS, 2: 118).

В словаре И.И.Срезневского слово маньтиица не отражено, однако находим многочисленные родственные слова: манатиа, манотъка и манътка, оставленные без указания значения (Срезневский II: 110-112). В древнерусских памятниках XI-XIV вв. отмечено всего два случая употребления слов мантица и манатиица со значением 'небольшая мантия, служащая для покрытия плеч' (СДЯ XI-XIV, IV: 503, 505). Тот же словарь отмечает слова манатъка, манотъка с тем же значением и слова манатипя, манотит, мантит со значением 'мантия, верхняя одежда; монашеское одеяние в виде плаща, не имеющее рукавов' (там же: 503-505).

В качестве источника всех этих слов М.Фасмер называет среднегреческое слово fiavxíov, jaávxiov 'плащ', заимствованное из лат. mantum с тем же значением2 (Фасмер II: 567). В современном русском языке со значением 'монашеская мантия' существует слово манатья (БАС, 6: 586), а слово мантия означает '1) длинная широкая одежда в виде1 Г.Шульц Латинско-русский словарь. СПб., 1912, с. 390.•лУпомянем также древнерусское слово млтьль 'плащ'(Срезневский 11:259), известно и в значении 'монашеская одежда', заимствованное из лат. mantellum (Фасмер III: 31-32).плаща, ниспадающего до земли, надеваемая поверх другого платья; 2) спец. Складка кожи у некоторых беспозвоночных животных, охватывающая тело' (БАС, 6: 613). Со значением 'мантия, ряса' существует слово мантща в сербохорватском языке. Отметим также восходящие к общему источнику болг. мантия 'мантия' и польск. manatki 'пожитки'.= скимд Единственное употребление слова скимд в старославянских текстах засвидетельствовано в рукописи Синайского евхология; ср.: постр^фи х^тАфС чрънцд вь скимл Евх. 82а 3. Этот фрагмент текста старославянского памятника не имеет греческого соответствия. Однако само слово старославянского языка является греческим заимствованием, для которого мы можем указать источник. Таким источником является многозначное слово axfjfia со значениями 'наружный вид, образ, форма, осанка, склад; вид, предлог; положение в жизни, состояние; платье, одежда; геометрическая фигура' (Вейсман: 1219), которое в среднегреческом языке означает 'монашеское облачение' (Фасмер III: 815).

Авторы Старославянского словаря переводят слово скимд как 'монашеская риза' или (переносное значение) 'монашество' (СС : 606 и SJS, 4: 88). Эти же два значения выделяет И.И.Срезневский для трех вариантов слова (скима, схима, скыма), засвидетельствованных в древнерусских текстах: 'монашеское одеяние иноков великого образа' и 'монашеский чин, малый и великий иноческий образ' (Срезневский III: 373-374).

В.И.Даль определяет слово схима как 'великий ангельский образ, монашеский чин, налагающий самые строгие правила'. М.Фасмер, объясняет рассматриваемое им слово схима как 'самый строгий устав в монашестве, покаянная одежда' (Фасмер III: 815), что, впрочем, не может быть указанием на значение слова в XX веке. Словарь современногорусского литературного языка определяет слово схима следующим образом: 'высшая монашеская степень в православной церкви, требующая от посвященного в нее выполнения суровых аскетических правил' (БАС, 14: 1275).

В других славянских языках слово в настоящее время неизвестно.= оурдрь Слово оурдрь известно в старославянском языке по единственному употреблению в тексте Синайского Евхология; ср.: попъ ВЬЗЛОЖЬ оурдрь. И фелонь. ПОСТАВЬ ЕОЛАфААГО пр^ДЪ ОЛТАрСМЪ. молит ъ CA soy Евх. 386 5. В корреспондирующем греческом тексте слово, соответствующее старославянскому оурлрь, отсутствует1. Однако очевидно, что это слово является заимствованием из греческого copápiov 'часть облачения дьякона, состоящая из узкой ленты через левое плечо' (ср.: Фасмер III: 148) и сохраняет в славянском языке то же значение. Старославянский словарь объясняет слово оурлрь как 'орарь (часть дьяконского облачения)' (СС: 744). С тем же значением находим в словаре И.И.Срезневского три варианта слова: краръ, орарь и táapb (Срезневский II: 704; III: 1195 и 1254). Другой исторический словарь указывает два значения слова орарь (орарий, орарие): 1. Полоса ткани, носимая через плечо: перевязь (ср. греч. tópápiov); 2. Принадлежность дьяконского облачения: широкая лента с крестами, которую дьякон во время службы носит на левом плече (СлРЯ XI-XVII, 13:61).

В.И.Даль указывает два варианта слова: орарий и орарь (Даль II: 689). Последний вариант закрепляется и в современном русском языке (ср.: БАС, 8: 995). Известно слово с тем же значением и в чешском языке: orär, orarion.

1 Возможно, потому что орарь, в отличие от фелони (см. ниже), не является частью священнического облачения.= фелонь Слово фелонь зафиксировано в старославянских памятниках всего один раз и употреблено только в тексте Требника, входящего в рукопись Синайского Евхология; ср.: поп(ъ) вьзложь оурлрь и фелонь постлвь колАфАлг(о) пр'Ъдъ олътлремь. молитъ ел к(ог)оу Евх. 386 5. В греческом тексте славянскому слову фелонь соответствует (peXôviov (ср.: (peÀ,ôvr|ç 'верхнее платье из толстой материи, плащ' - Вейсман: 1307)1.

Старославянский словарь переводит слово старославянской рукописи как 'фелонь' (СС: 758). И.И.Срезневский указывает на два значения слова фелонь в древнерусских памятниках: 'верхняя риза иерея и епископа' и 'облачение дьякона и причетника'2 (Срезневский III: 1353). В.И.Даль определяет слово фелонь или фелоний как «церковное» и предлагает толкование 'верхняя одежда; риза священника' (Даль IV: 553).

О виде современной фелони - одеянии православного священника во время церковной службы - можно составить представление по описанию М.Фасмера: 'круглое одеяние священников, без рукавов, с вырезом наверху для головы' (Фасмер IV: 188-189). Кроме того, исследователь объясняет, что фелонь символизирует хламиду, которую в насмешку возложили на Иисуса воины. Отметим, что в тексте старославянских евангелий эта одежда называется (в зависимости от Евангелия) хламида или прАпрждА (см. выше). В современных славянских языках слово используется только в обиходе Православной Церкви.

Все пять слов рассмотренной подгруппы засвидетельствованы лишь в одном рукописном памятнике старославянского языка - Синайском Евхологии, что прежде всего объясняется спецификой содержанияМ. Фасмер указывает на существование двух вариантов слова:(paikoviov или (paivôkiov, образованного от прилагательного (pavôkiç 'сияющий' (ср. также лат. paenula 'верхнее дорожное платье плащ') (Фасмер IV: 188-189).

2 То, что в настоящее время называется стихарь.рукописи, включающей в себя текст Требника, т.е. книги молитв и специальных церковных служб на разные случаи жизни, в которой важное место уделено внешним аспектам богослужения. Это характеризует и все слова подгруппы, которые, вероятно, никогда не являлись и в настоящее время не являются общеупотребительными.

Подгруппа 'грубая одежда'= вр'Ьтифе Слово вр'Ьтифе зафиксировано в Зографском, Мариинском Евангелиях, Супрасльской рукописи и Синайской Псалтыри 13 раз. Оно дважды используется в соответствии с греческими словами пцра 'сума, котомка' (Вейсман: 999) в двух разных рукописях Евангелия; ср.: ни носитс вълагалишта ни вр'ЬтиштА ни сапогъ Л 10, 4 Зогр., Map. В остальных случаях славянское слово соответствует греческому слову ааккос; 'мешок; вретище (траурное платье у евреев из грубой материи)' (Вейсман: 1121)1; ср.: повсд'Ь ан^упАтъ. вьв'Ьсити и вь нь вь вр'Ьтишти Супр. 112, 4; облачаахж cía въ вр'Ьтифе и сьлгкр'Ьдхъ постомь доушж мо(ж Син. Пс. 34, 13; полож^ъ одонье мое въ вр'Ьште (! - вм. вр'Ьтиштс - Син. Пс. 68, 12). Как видно из примеров, славянское слово полисемично. Его значения совпадают со значением греческих слов (ср. также: Мт 11, 21 и Л 10, 23).

Старославянский словарь предлагает два значения слова вр'Ьтифе: 'мешок (из грубой ткани); сума, мошна, кошелек' и 'вретище (одежда из1 Греческое слово стаккод было заимствовано русским языком в позднейшее время в форме саккос - 'верхняя архиерейская одежда'. В духовном смысле саккос означает вретище и напоминает о той червлевой ризе или хламиде, в которую был облечен Спаситель (ср.: фелонь). Саккос впервые был привезен на Русь из Византии в 1410 г. митрополитом Киевским и всея Руси Фотием (см.: Христианство. Энциклопедический словарь, т. 2. Л-С, М., 1995, с. 508).грубой ткани)' (СС: 126 и SJS, 1: 231). И.И.Срезневский указывает четыре значения слова вр'Ьпище:, отмечаемые им в древнерусских памятниках письменности 'мешок, карман', 'мешок, в смысле меры', 'корзина' и 'одежда' (Срезневский I: 321-322). Современный словарь древнеруского языка приписывает слову вретище два значения и располагает их в иной последовательности, чем авторы Старославянского словаря, например: 'грубая одежда, власяница' и 'мешок' (СДЯ XI-XIV, I: 498). Еще один исторический словарь предлагает значения: 1. 'толстая грубая ткань (холст, рогожа)', 2. 'одежда из грубой ткани, которую обычно носили на голом теле в знак покаяния', 3. 'мешок, сума из грубой ткани', 4. 'корзина (?)' (СлРЯ XI-XVII, 3: 110).

В.И.Даль помещает в своем словаре слова веретье, веретище, вретъе, вретище со значением 'воспище, торпище, рядно, дерюга, ватола1; рядница, сшитая в 3-4 полотнища, для сушки зернового хлеба, для подстилки в телегу под хлеб.; тчется из очёсков льна и конопли'. Рядом указывается «церковное» слово вретище со значением 'мешок из этой ткани и самая грубая одежда'. В качестве комментария В.И.Даль пишет: «.вретище и поныне иногда говорят вместо траур.» (Даль I: 180).

М.Фасмер указывает на слово врЕтиштс как на производное от верета 'мешок из рогожки или грубого холста, толстая грубая ткань'. Слово связано с глаголом вератъ 'совать, вкладывать' и родственно лит. vlrtine 'узелок, связка' (Фасмер I: 297). Отметим родственные слова со значением 'мешок, куль' известные в других славянских языках: болг. диал. вретище, словен. vrdca, сербохорв. врёка, др.-чеш. vfece, словац. vrecko.

1 Воспище - 'подстилка самой грубой ткани для сушки зернового хлеба, насыпки его в возы'; торпище - 'полог самой грубой пряжи для сушки хлеба, для подстилки под зерно на возы.'; ватола -'самая толстая и грубая крестьянская ткань.' (Даль I: 168; IV: 421).= ллилотии Существительное женского рода ллилотии встретилось всего один раз. Это заимствование из греческого языка засвидетельствовано в Супрасльской рукописи (172, 13) в соответствии с греческим словом pr|A,(OTf| 'овечья шкура, овечий тулуп' (Вейсман: 813)., которое и послужило источником заимствования (Фасмер II: 622); ср.: възьллъ же ллилотии cbot/r еишш и по хръБътоу Супр. 172, 13. Старославянские словари предлагают толкование 'овчина, плащ' (СС: 327 и SJS, 2: 209). И, как показывает приведенный пример, речь идет, вероятно, именно о шкуре животного, используемой как накидка.

И.И.Срезневский приводит в своем словаре слово милотъ со значением 'овчина' и указывает на подобное толкование слова милотъ в словаре Памвы Берынды, изданном в 1653 г.1 Значение 'овечья шкура, одежда из овечьей кожи' приписывается слову милотъ в Словаре древнерусского языка XI-XIV вв. (СДЯ XI-XIV, IV: 533). Другой словарь приводит также и существовавшее в том же значении слово милотаръ2 (СлРЯ XI-XVII, 9: 156).

В.И.Даль сопровождает слово милотъ пометой «церковное» и указывает значение 'овчина'. Значение 'овчинная одежда' приписывается им слову милотаръ (Даль II: 325).

В современном русском литературном языке это слово не существует, но сохранилось как специальное в языке искусствоведов - специалистов по византийской и древнерусской живописи, как слово обозначающее изображение одежды пустынников (в частности - Иоанна Предтечи) из овечьей шкуры. В других современных славянских языках слово не засвидетельствовано.

1 Памва Берында. Лексиконъ славеноросскш и именъ тлъковаше. Кутейнский монастырь, 1653. (Срезневский II139).

Заимствованное слово из греческого дт|А,ошрюу 'овчина' (Фасмер II: 622).= прътифь Слово прътифь зафиксировано один раз в тексте Супрасльской рукописи; ср.: онъ же вид'квъ! н. въ прътнштнхъстдрцд Супр. 192, 2-3. Греческое слово poiKKoSuxcov (И.-В. мн. paKKoSuxouvxa), в соответствии с которым употреблено слово старославянского языка, не включено в доступные нам словариA.Д.Вейсмана и И.Х.Дворецкого, однако оно, несомненно, связано с прилагательным (Ьаккббйхос; 'одетый в лохмотья, нищенский' (Вейсман: 111) 'лоскутный, заплатаный, рваный' (Дворецкий II: 1449).

Старославянские словари переводят слово прътнфь как 'рубище' (СС: 531 и SJS, 3: 403). Среди значений слова пъртище в древнерусских текстах, приводимых И.И.Срезневским, мы находим следующие: 'отрезок, кусок ткани'; 'одежда, платье'; 'нить' (Срезневский II: 1752 - 1753). Как можно видеть, слово это в древнерусских памятниках не имеет пейоративного значения 'рубище, лохмо тья'. О том же свидетельствуют и данныеB.И.Даля. Слово портище с пометкой «старое» получает в его словаре значения 'отрезок. от какой-либо ткани на одежду', 'платье, одежда' (Даль III: 322). Словарь русского языка XI-XVII вв. толкует слово портище (портищо, пъртище): 1. Кусок ткани, лоскут, тряпка; 2. Одежда, платье // отдельный предмет одежды; 3. Определенное количество ткани или меха, необходимое для пошива какого-либо верхнего одеяния; 4. Комплект чего-либо, (пуговиц, кружева и т.п.) для отделки одежды; 5. Льняная нить, зд. Фитиль (СлРЯ XI-XVII, 17: 130-131).

М.Фасмер указывает на связь слов праславянского языка * ры!ъ и *porti 'разрезать, пороть' (Фасмер III: 332, 334), из чего легко сделать вывод, что первоначальное значение славянского слова могло быть именно 'отрез (ткани)'. Это значение могло развиться в значение 'лоскуты, лохмотья', известное нам в старославянском прътифь.

В современном русском литературном языке слово портище устарело и имеет значение 'кусок ткани' (БАС, 10: 1402). Но во всех славянских языках хорошо известны однокоренные слова; ср.: рус. портной, портки, портянки; укр. и блр. порт 'пеньковая или льняная нить, платок из полотна'; словен. prt 'полотно'; чеш. prt польск. part 'грубая ткань, полотно'; сербохорв. пртен 'льняной'. Известно также болгарское слово пъртушина, значение которого сохранило сходство со значением старославянского слова: 'поношенная одежда'.

Комментируя эту небольшую группу лексем, отметим морфологическое сходство слов прътифь (прътифе ?) и вр^тифс, образованных при помощи одного и того же суффикса -ищ- для названия куска ткани определенного вида, а также тот факт, что значение 'одежда' для этих слов старославянского языка является основным.

Подгруппа 'головные уборы'= сударь Слово СУДАрь дважды встречается в старославянских памятниках. В Мариинском и Ассеманиевом Евангелиях данное слово используется в соответствии с греческим словом crouSapiov 'платок' (Дворецкий II: 1490); ср.: судлрь иж€ к^ на глав'Ь его И 20, 7 Map., Ас. Слово судлрь является заимствованием указанного греческого слова, которое само представляет собой заимствование из латинского sudarium 'платок для отирания пота, носовой платок' (Фасмер III: 795). Старославянские словари переводят слово сгдАрь как 'головной платок' (СС: 685 и SJS, 4: 412).

И.И.Срезневский объясняет слово сЬдаръ, встречающееся в древнерусских памятниках, как 'плат, покрывало' (Срезневский III: 596).

В.И.Даль помещает слово в своем словаре с пометой «церковное» и приводит значения 'плат, пелена, ширинка' (Даль IV: 354).

В современном русском и других славянских языках слов, соответствующих старославянскому сгдлрь, не засвидетельствовано.= оукроусь Слово оукроусь - второе слово старославянского языка, которое употребляется для передачи греческого слова crouSapiov (см. выше). Зафиксировано 7 употреблений слова в Зографском, Мариинском, Ассеманиевом Евангелиях и в Саввиной книге; ср.: диц€ €го оказано оукроусолль И 11, 44 Зогр., Map., Ас., Сав.; С€ мндсь тво'Ь (лж€ iM'fex'b положена въ оукроусЬ JI 19, 20 Зогр., Map., Ас. Авторы Старославянского словаря переводят слово оукроусь как 'плат, платок, покрывало (головное)' (СС: 723).

И.И.Срезневский приводит многочисленные примеры употребления слова köpbtb в древнерусских переводных текстах и оригинальных сочинениях и объясняет слово как 'платок, полотенце' (Срезневский III: 1117- 1118). В.И.Даль указывает как основные следующие значения русского слова убрусъ: 'плат, платок; фата; ширинка, полотнище, полотенце' (Даль IV: 459).

М.Фасмер связывает слово убрус 'женский головной платок, полотенце' с цел. глаголами бръенлти и брысати 'тереть', восстанавливая, таким образом, первоначальное значение славянского слова 'утирка'. Слово широко представлено в славянских языках именно с этим значением: укр. убрус 'полотенце'; болг. убрус 'платок, полотенце'; сербохорв. убрус 'полотенце, ручник'. Но засвидетельствованы и словац., польск. obrus, чеш. ubrus, словен ubrüs со значением 'скатерть'.

Из 27 слов рассмотренной группы слов, связанных с названиями одежды, лишь немногим более половины лексем являются исконно славянскими словами.

Единственная подгруппа, в которую входят исключительно заимствования из греческого языка, - подгруппа слов, обозначающих специфическую одежду священнослужителей (аналавъ, маньтиица, с кил\а, оурлрь, фелонь), что легко объясняется очевидным заимствованным характером самих предметов одежды. Но даже и в этой подгруппе находим слово, представляющее собой деминутив, образованный уже на славянской почве с суффиксом "Чс'а (маньтиица), что свидетельствует, на наш взгляд, о сравнительно большей освоенности этого заимствования у славян.

Подгруппы, в которую входили бы только славянские лексемы, не выделено.

Представляют интерес подгруппы 'плащ' и 'головные уборы'. В этих подгруппах, каждая из которых состоит из двух лексем, одно слово является греческим заимствованием, а другое - славянским (общеславянским) словом. При этом обе лексемы передают одно и то же греческое слово, являющееся источником заимствования. Но если слово плафь засвидетельствовано в Супрасльской рукописи, а слово хламида -в пяти иных рукописных памятниках, то слова сгдлрь и оукроусъ употребляются в соответствии с одним и тем же греческим словом, т.е. стои8арюу, в одних и тех же старославянских рукописях. Таким образом, мы можем предположить, что употребление слова плдфь является случайным или сознательным (вместо заимствования) выбором переводчика. Распределение слов сгдлрь и оукроусъ, напротив, как кажется, обусловлено желанием избежать омонимии, т.е. жнланием по-разному обозначить различные предметы одежды, обозначаемые в греческом языке одним словом.

Подгруппа 'грубая одежда' интересна своей славянской составляющей. Как уже говорилось в кратком комментарии к словам этой подгруппы, слова вр^тицк и прътифь, на наш взгляд, представляют собой производные от лексем, обозначающих ткань, и имеют сходную морфологическую структуру. Заимствованное слово ллидотии, очевидно, используется для обозначения особого вида одежды из шкуры, отличной от той, что была в обиходе у славян.

Подгруппа слов со значением 'царская одежда' довольно подробно разобрана в работе А.С.Львова1. По мнению известного лексиколога, греческое слово тюрфора остается без перевода, когда речь идет о роскошном одеянии, и заменяется на славянское прдпрлдд (в Моравии) или Бдгр^ннцд (в Восточной Болгарии), если речь идет об одежде, в которую Христа облекают для позора. Даже если не соглашаться с конкретными выводами А.С.Львова, становится очевидно, что и в этом случае мы сталкиваемся со стремлением переводчиков преодолеть омонимию, существующую в греческом тексте.

1 Обратим внимание на тот факт, что слова хитон ъ и ллатизллъ засвидетельствованы в одних и тех же памятниках, причем последнее слово имеет явные черты адаптации к славянской речи. Слово спеньдитъ, возможно, означает особый вид одежды; ср.: 87Г8у5отг|(; - 'эпендима, род верхнего платья' (Дворецкий I: 594)Тематическая группа слов старославянского языка, связанная с названием обувиСлово обувь фиксируется во всех славянских языках: русск.-цслав. обувь, укр, обув'я, болг. обуща, обувки, чеш., словац. obuv, польск. obuw, obuwie, сербохорв. обупа. Это слово отглагольного происхождения. В этимологическом словаре М.Фасмера отмечается, что праславянское *ob-uti наряду с *jbz-uti (изуть) родственно лит. aüti, аипи, aviaü «носить обувь, обувать(ся)», apaüti «обуваться», лтш. áut, аипи «обувать», авест. аовга-«башмак», лит. auklé «портянка», лат. ехид, -ere «разувать, снимать», induö, -ere «надевать», sub-ücula «нижнее платье», арм. aganim «надеваю» (Фасмер III: 109).

Во всех современных славянских языках слово обувь воспринимается как гипероним. Но в старославянском языке не было самого слова 'обувь'.

Задачей для данной подгруппы является следующее: 1) определить конкретный вид существовавшей в древности обуви, названия которой сохранились в старославянских текстах; 2) выявить состав и особенность семантики отдельных слов; 2) выяснить динамику, т.е. семантический процесс указанного слова.

В тематическую группу 'обувь' в старославянском языке входят пять лексем: оноуфа, пдссньцс, санъдадига, сапогъ и чр'квии. Общее количество употреблений этих пяти лексем в текстах памятников старославянской письменности равно 33, при этом самым употребительным оказывается слово сапогъ, на которое приходится 3/4 всех употреблений слов этой тематической группы. Очевидно, что такое сравнительно небольшое число примеров не позволяет с уверенностью выявить гипонимы и гипероним данной группы, полностью адекватно проанализировать отношения между лексемами. Однако анализ каждойконкретной лексемы, изучение ее соответствия словам греческого языка, рассмотрение функционирования в древнерусских письменных памятниках, характеристика бытования в современных славянских языках (прежде всего в русском, болгарском, сербохорватском, чешском и польском), привлечение данных этимологических исследований, по нашему мнению, позволит, если не решить, то по крайней мере приблизиться к решению этой задачи.= оноуфд Это слово зафиксировано трижды в тексте одного из самых больших по объему старославянских памятников - Супрасльской рукописи. Во всех трех случаях слово оноуфА употреблено в соответствии с множественным числом греческого слова блоЗгцкх - (та) (жоЗгцкхта, имеющим собирательное значение 'обувь'; ср.: съвазавъшс (егоСЪТВОрИША (СМОу оноуштж И ГВОЗДИА ОСТрЪ! ВЪНОЗНША ВЪоноуштж Супр. 17, 19 и 20. Старославянский словарь указывает на собирательное значение славянского слова и предлагает толкование 'обувь, сандалии' (СС: 412).

И.И.Срезневский в своем словаре указывает для церковнославянского слова онЫца два значения: 'обувь' и 'онучи'. Такие же значения имеет в древнерусских текстах и он^ча - русское соответствие старо- и церковнославянскому слову (Срезневский II: 672-673). Второе значение слова отмечается И.И.Срезневским уже в тексте XII в. - в сочинении Кирилла Туровского «Сказание о черноризцем чине»1. Не предлагает никакого нового значения древнерусского слова онуча и словарь, располагающий большей источниковой базой, чем словарь Срезневского: 'обувь' и 'два куска плотной материи, которой обертывают ноги, обмотки для ног под сапоги или лапти' (СлРЯ XI-XVII 12: 377). Очевидно, что1 Словарь книжников и книжности Древней Руси. вып. I. (XI - перваяполовина XIV в.). Д., 1987, с. 218.второе толкование в данном случае лишь объясняет вышедшую из употребления реалию народной жизни.

Известный исследователь русских названий обуви И.Вахрос пишет, что «слово *onutja первоначально означало примитивную обувь, которой обертывали нижнюю часть ноги. затем появилась верхняя обувь, *obutja, которую обували поверх онучи»1. Между тем, И.И.Срезневский отмечает взаимозаменяемость слов онЬка и обЫца в древнерусских текстах (Срезневский II: 671), что подтверждается и данными позднейшего исследователя2, и мы можем предположить синонимичность этих лексем.

Этимологи сходятся в том, что рассматриваемое слово является общеславянским образованием на *-tia со связанным глагольным корнем *-и- (ср.: праслав. *obutia; цслав. обуща; сербохорв. Ö6yha\ болг. обуща; словен. obücd). Спорным остается вопрос о начальном элементе слова. П.Я.Черных полагает, что праславянское *onutia представляет собой приставочное образование *o(b)-nutia, а элемент -п- аналогичен согласному в славянском слове нутро (ср.: внутри) при утробаъ (можно предложить в качестве примера рус. местоимение с предлогом: о нем). По мнению М.Фасмера, начальное *оп- славянского слова происходит из индоевропейского *ап- и родственно, например, греческой приставке ava-со значением 'на-, воз-'; ср. греч. avaßoA-^ 'накидка' (Фасмер III: 142). Интересно, что в ближайшем к славянским языкам по степени родства индоевропейском языке - литовском - слова с тем же индоевропейским корнем aüti со значением 'носить обувь, обуваться' и aukle 'портянка' несомненно являются однокоренными (Фасмер III: 109).

1 Вахрос И.С. Наименования обуви в русском языке. Хельсинки,1959. с. 139.

2 Лукина Г.Н. Предметно-бытовая лексика древнерусского языка.

М., 1990. с. 25.лЧерных П.Я. Историко-этимологический словарь современногорусского языка. М., 1993. т. I. с. 599.

В современных славянских языках слов, соответствующих старославянскому оиоуфД со значением 'обувь' не засвидетельствовано. Уже В.И.Даль объясняет русское слово онуча только как 'часть обуви, обвертка на ногу, замест чулков, под сапоги и лапти; портянки, подвертки' и не указывает для слова значение 'обувь' (Даль II: 673); только это значение рассматривается в словаре А.Преображенского1. В современном русском литературном языке и слово онуча не используется; в этом значении употребляется слово портянка (ср.: болг. партенка). Отмечаемые словарями укр. онуча; блр. ануча; словен. опйса; чеш. опйсе; словац. описа и польск. описа имеют одинаковое значение 'кусок плотной материи, используемый в качестве обмотки для ноги под сапог или лапоть'.= плесньцс Слово плссньцс известно лишь в одном старославянском памятнике - Синайском евхологии; ср.: въстлшдет'ь вь плссньци Евх 97а 14-15. В тексте этой рукописи слово отмечается дважды (97а 14-15, 99а 1314) в соответствии с греческим словом стаубаАлоу 'сандалий, род башмака, состоявшего из одной только подошвы (деревянной или кожаной), прикрепляемой к ноге посредством ремешков' (Вейсман: 1122). Старославянский словарь переводит слово как 'сандалия' (СС: 449). В словаре Срезневского находим слова плесница 'башмак' и плеснъцъ с тем же значением (Срезневский II: 962). По мнению Г.Н.Лукиной2, древнерусское плеснъце могло обозначать погребальную обувь; ср.: «обрТкте ю умърмю. и облече ю в ризу и въ куколь и въ плеснъце. и положи ю в пещер'к» (Пролог «Лобковский» XIII, 64а); «погребальны (я сандалигя,1 Преображенский А. Этимологический словарь современного русского языка. М., 1910- 1918. с. 650.

2 Лукина Г.Н. Предметно-бытовая лексика древнерусского языка. М„ 1990. с. 22.сир*кчъ плеснъца» (Новгородский Чиновник Софийской библиотеки XIV в.).

Название обуви, несомненно, является производным от слова тесно или плесна 'нижняя часть ноги, стопа'. Оно образовано путем метонимического переноса по существующей и в современном русском языке модели, когда производное от названия части тела слово со значением, которое можно условно передать как 'приспособленное, предназначенное для', представляет собой омоним регулярному деминутиву от названия этой части тела; ср.: спина - спинка, рука - ручка. Отметим и обратный метонимический перенос: слово подошва обозначает и 'часть обуви', и 'нижнюю сторону ступни'1.

В.И.Даль с пометой «церковное» приводит слово плесница 'обувь в роде сандалий, калиг или туфлей' (Даль III: 134). В современном русском литературном языке это слово неизвестно. Слово плесна или чаще плюсна не является общеупотребительным и требует, пожалуй, в настоящее время в словаре пометы «анатомическое»1 Слов, соответствующихстарославянскому плесньце нет и в других славянских языках. Отмечаемое болг. слово плесница имеет значение 'пощечина'.= сан ъдалигд Это слово представляет собой греческое заимствование в старославянском языке. Старославянский словарь (СС: 593) указывает в качестве источника заимствования греческое слово aavSd^iov 'сандалий, род башмака, состоявшего из одной только подошвы (деревянной или кожаной), прикрепляемой к ноге посредством ремешков' (Вейсман: 1122), и отмечает в качестве исходной форму женского рода санъдалига со1 Ср.: сл'йдъ, сл'йдокъ 'стопа, ступня, лапа, подошва ноги;отвечающая ей часть обуви' (Даль IV: 228).

1 Ср., например, перевод английского слова metatarsus в Новомбольшом англо-русском словаре / под общим руководством акад.

Ю.Д.Апресяна. М., 1993. т. II. с. 443: анат. плюсназначением 'сандалия'. Однако, как кажется, в случае заимствования слова в единственном числе закономерно ожидалось бы *сандалии или *сандаль, как это существует в современном русском разговорном языке (мн. -сандали)-, ср., например: rcoifipiov ст.-сл. потнрь, а не потирига. Так, например, реконструирует старославянскую форму мужского рода М.Фасмер: сан(ъ)далнн (Фасмер III: 556).

Рассматриваемое слово зафиксировано дважды - в Зографском и Мариинском Евангелиях - в одном и том же тексте; ср.: запр^ти 1мъ да нич6с0ж6 н6 вьзелш/ктъ на п/кть. н(ъ) оеоувенн въ сандали 1а мк 6, 9 Зогр., Map. Форма В. мн., в которой стоит данное слово в евангельском тексте, не позволяет определить, какого оно рода и к какому типу склонения относится, поскольку у существительных мягкого варианта склонения на *а и *ö формы В. мн. могут быть омонимичны2.

И.И.Срезневский приводит в своем словаре форму сандалиtа 'вид обуви' (Срезневский III: 257), в качестве соответствия приводится форма В. мн. греческого слова (стаубсШа). По данным другого словаря древнерусского языка, слово сандали пл является собирательным существительным и обозначает 'обувь в виде подошвы, прикрепляемой к ноге ремнями, или в виде неглубоких туфель без каблуков' (СлРЯ XI-XVII, 23: 56-57). В древнерусских текстах засвидетельствованы производные слова сандалеица, сандалеице. Форма ед. сандалию и категория собирательности, позволяют предположить, что греческое слово было заимствовано в форме множественного числа - cavöa^ia, фонетически похожее на единственное число славянских собирательных существительных типа братиа, князи га и т.п.12 Ср., например: жр^бша и млънша (СС: 815, 816).

1 О славянских и древнерусских собирательных существительныхсм.: Хабургаев Г.А. Очерки исторической морфологии русского языка. Имена. М., 1990. с. 44-46.

В древности сандалит была непременным атрибутом монашеского облачения как очень простая, первоначально деревянная обувь (Фасмер III: 556). В книжных древнерусских текстах словом сандалит в силу традиции обозначали любую монашескую обувь, независимо от реальной ее формы (СлРЯ XI-XVII, 23: 57). Сандалия символизировала монашескую кротость, ее обували при пострижении в монахи. На Руси монашеские сандалии, заимствованные из Византии, довольно скоро были заменены на обувь, более подходящую к суровому климату1: сапоги или калигы.

В.И.Даль с пометой «церковное» приводит слово pluralia tantum мужского (сандалы) или среднего (сандалив) рода с толкованием 'древняя обувь, носимая поныне иными западными монахами: подвязные подошвы.' (Даль IV: 137). М.Фасмер комментирует форму сандалы как заимствованную через латинское посредство (Фасмер III: 556).

В современном русском языке слово сандалия вновь появилось в относительно недавнее время и обозначает 'мягкую летнюю обувь без каблуков' (БАС, 13: 160). В современных славянских языках также отмечаем слова, отражающие греческое crav8dX,tov: болг. мн. сандали 'сандалии'; чеш. мн. sandäly 'сандалии'; польск. sandal 'сандалия', а в сербохорватском языке кроме сандала 'сандалия' существует другое слово candcuiuje ж. р. мн. ч., которое означает 'шаровары (у мусульманских женщин)'.= сапогъ Слово сдпогъ является самым употребительным словом со значением 'обувь' из зафиксированных в старославянских текстах. Оно отмечено 25 раз в пяти рукописях, относящихся к старославянскому корпусу текстов: четырех Евангелиях (Зогр., Map., Ас., Сав.), на которые приходится большинство употреблений данного слова (Мт 3, 11; Мт 10, 10;1 Лукина Г.Н. Названия обуви в древнерусском языке // Русская речь. 1971, № 2. с. 139.

Мк 1, 7; Л 3, 16; Л 10, 4; Л 15; 22; Л 22, 35; И 1, 27)1, и Синайской Псалтыри. Во всех случаях старославянское сапогъ передает греческое слово U7r65r|pa 'обувь, сандалий (подошва, подвязываемая под ноги) (Вейсман: 1289); ср.: грддстъ крепли мснс. смоужс irfccMb достошнъ поклонь са рдздр^шнтн рсмснс слпогоу его» Мк 1, 7 Зогр., Map., Ас.; в переносном значении: на идоул^ж простър(ж сапогъ мои Син. Пс. 59, 10. Укажем, что в Мариинском Евангелии, вероятно, как синонимическое слову сапогъ один раз употребляется существительное чр'Ъвии (см. ниже).

Старославянский словарь объясняет старославянское значение слова сапогъ как 'сапог, башмак' (СС: 593). А по замечанию Г.Н.Лукиной, греческое слово 6л;65г|р,а, в соответствии с которым употребляется в старославянских текстах существительное сапогъ, «уже в древнегреческий период обозначало и сандалий, и башмак, и сапог, то есть разную обувь»2. Общее значение 'обувь', наряду с конкретным 'твердая кожаная обувь, сапог, башмак' для древнерусского слова сапогъ указывает И.И.Срезневский (Срезневский III: 261-262).

Слово сапогъ не имеет общепризнанной этимологии. П.Я.Черных3 считает слово производным с суффиксом -ог- (ср.: брълогъ) от корня сап-, представленного, например, в древнерусском глаголе сапати, саплю 'сопеть, храпеть' (Срезневский III: 261). Т.е. слово сапогъ первоначально, по мнению исследователя, обозначало 'скрипящую обувь'. На другую, более обоснованную, этимологию слова, связанную с именами А.И. Соболевского и А.Преображенского, указывает М.Фасмер.

1 Люсен И. Греческо-старославянский конкорданс к древнейшим спискам славянского перевода Евангелий (codices Marianus, Zographensis, ssemanianus, Ostromiri). Uppsala, 1995. с. 232.

2 Лукина Г.Н. Названия обуви в древнерусском языке // Русская речь. 1971, № 2. с. 138.

3 Черных П.Я. Историко-этимологический словарь, т. II, М., 1993. с. 139.

Рассматриваемое слово сближается с русскими словами сопель 'дудка, свирель', сопеть 'дуть (о ветре), играть на трубе', с чеш. sopouch, словац. sopuch 'дымоход, отверстие в печи'1 и предлагается следующее развитие значения «трубка духового инструмента» > «трубка» > «голенище». О.Н.Трубачев в дополнениях к той же статье из словаря М.Фасмера пишет, что славянское слово, возможно, представляет собой заимствование из прабулгарского *sapay-, * sapuy- 'обувь с голенищем' < 'стебель' (ср.: тюрк, sap 'рукоятка, стебель'), но указывает и на возможность заимствования из иранских языков (Фасмер III: 559).

Привлекая данные археологии к анализу значения старославянского слова сапогъ, А.С.Львов пишет, что «древний сапог не был похож на современный. Археологические раскопки восточнославянских могил, относящихся к периоду до X в., обнаруживали только полусапожки с голенищами, достигавшими немного выше лодыжек, с широкими отворотами, спускавшимися до стопы, и острыми носками. Сапоги эти шились преимущественно из двойной полосы кожи, без набитой подошвы, со швом, проходящим вдоль нижней поверхности. Эти сапожки обязательно привязывались к ногам ремнями или кожаными шнурками»2. В новое время сапог выглядит уже иначе. В.И.Даль описывает сапог так: 'высокая обувь из передов, задников и голенища с подошвою' (Даль IV: 137). В настоящее время слово сапог известно только в русском языке. В других славянских языках, включая украинский и белорусский, для названия похожей обуви используются иные по происхождению слова: укр. 4Ó6im; блр. бот; болг. ботуш; сербохорв. чйзма; словац. skorenj; чеш. holínka или vysoká bota; польск. but (z cholewq).

1 Ср. др.-рус. сопохъ или сопЬкъ 'жолоб, труба' (Срезневский III: 463).

2 Львов A.C. Очерки по лексике памятников старославянской письменности. М., 1966. с. 227.

Старославянский словарь предлагает для рассматриваемого слова толкование 'обувь, башмак' (СС: 783). И.И.Срезневский помещает в словаре слово чр'квше (Срезневский III: 1536) со значением 'башмак, сапог' и указывает на еще два греческих слова, в соответствии с которыми используется в древнерусских текстах слово чр'квше : oavSaXia и кргртц 'башмак, полусапог' (Вейсман: 731). Кроме того, в словаре Срезневского находим многозначное слово черевик с восточнославянским развитием праславянской группы *tert-, которое получает толкование 'мех с брюха животного', 'кожа(?)', 'башмак, сапог' (Срезневский III: 1500).

Этимологические исследования подтверждают связь праславянского слова со значением 'обувь' *cervbjb или *cervbje со словом *cervo 'живот'. Конкретное обоснование предложил А.И.Соболевский, который сообщает, что легкая кожаная обувь шилась из наиболее дешевой частимеха, которая называлась у меховщиков «черева», «пупки»1. О.Н.Трубачев указывает, что * сега^ь - чисто славянское образование, первоначально образовано при помощи суффикса -ъ}ъ от *сегуо (ЭССЯ, 4: 84).

Соответствия старославянскому чр^вии широко представлены в славянских языках. В словаре В.И.Даля находим слова черевик, черевички и черевщы, которые отмечаются в различных русских диалектах со значениями 'женский башмак (юж., зап.)', 'праздничные башмаки, особенно остроносые на каблуках (сев.)' (Даль IV: 590). В современном русском литературном языке это слово известно в основном благодаря повести Н.В.Гоголя «Ночь перед рождеством». Словари отмечают. укр. черевйк; блр. черев (к 'башмак'; болг. цървул 'мягкая обувь из одного куска кожи, прихваченного ремнями или веревками'; сербохорв. стар, сгеу 'обувь'; словен. сгёуеУ 'башмак; сапог', 'стопа (как мера длины)', также сеуеУ, род. падеж -уЦа, стар. сгеуеУ, диал. сгыЖ 'мера длины'; др.-чеш.'башмак'; польск. 1ггетк\ в.-луж. сгу 'башмак; сапог'; н.-луж. сгеу 'башмак', 'фут'. Как видим, это, как правило, однокоренные слова, представляющие субстантивацию древнего прилагательного (ЭССЯ, 4: 84), для которых общим является значение 'башмак'.

Лексиколог-историк языка, как правило, имеет дело с ограниченным количеством употреблений слова или с гапаксами. Особенно затрудняет его работу ограниченное число сочетаний слов, что усугубляется тем, что до нас дошли древние рукописи преимущественно близкие по своему содержанию, которые не отражают в достаточно полной мере лексическое1 Соболевский А.И. Несколько заметок по славянским вокализму и лексике // Русский филологический вестник. Варшава. 1914 г. № 2 (т. ЬХХ1-го вып. 2-й), с. 444-445.богатство литературно-письменных языков начального периода их формирования1.

Это наблюдение известного специалиста в области старославянской лексикологии как нельзя лучше показывает особенности тематической группы слов, связанных с обозначением обуви.

Отметим несколько интересных закономерностей.

Как уже говорилось, в русском языке обобщающим наименованием класса предметов стало отглагольное существительное обувь, не засвидетельствованное в старославянских памятниках.

Тематическая группа слов старославянского языка, связанная с наименованием напитковРассматриваемая тематическая группа слов состоит из десяти лексем: вино, вода, квасъ, ллъстъ, оцьтъ, пиво, питше, растворений, снкерд, сокъ. Некоторые из этих лексем представлены довольно большим числом употреблений во многих старославянских рукописях, другие - встречаются лишь в одном из старославянских рукописных памятников; ср.:Зогр. Мар. Ас. Сав. Охр. Боян. Син. Евх. Клоц. Супр. Хил.

Отметим, что работы по исторической лексикологии довольно редко обращаются к анализу тематических групп слов, связанных с названиями напитков. Например, известный лексиколог Г.Н.Лукина1ограничивается общими рассуждениями о гиперонимическом характере слова питие в древнерусском языке. Диссертационное сочинение Э.Н.Болониной «Бытовая лексика в русской деловой письменности XV-XVI вв. (наименования напитков, продуктов питания животного и молочного происхождения и пищи)»2 описывает лексику, значительно удаленную по времени от древнейшего периода славянской письменности. Диссертация Н.Н.Поляковой3 охватывает практически весь период средневековой истории русского языка (Х1-ХУП вв.) и различные типы текстов, что обусловливает специфику рассматриваемых проблем и, вероятно, не может не сказываться на точности сделанных выводов.

Таким образом, анализ данной тематической группы, с одной стороны, восполняет лакуну в наших знаниях о предметно-бытовой лексике славян древнейшего периода, а с другой - является предпосылкой для обстоятельного изучения лексики древнерусского периода, связанной с названиями напитков.= вода Слово вода - самое часто употребляемое слово в рассматриваемой группе лексем и засвидетельствовано в 11 из 18 рукописей, входящих в корпус старославянских памятников письменности. Более 3001 Лукина Г.Н. Предметно-бытовая лексика древнерусского языка. М., 1990. с. 37.

2 Болонина Э.Л. Бытовая лексика в русской деловой письменности ХУ-ХУ1 вв. (наименования напитков, продуктов питания животного и молочного происхождения и пищи)// АКД. Киев, 1979.

3 Полякова Н.Н. История наименований напитков в русском языке Х1-ХУП вв. АКД. М., 1983.употреблений лексемы отмечено в Зографском, Мариинском, Ассеманиевом евангелиях, Саввиной книге, Охридских глаголических листках, Боянском палимпсесте, Синайской Псалтыри, Синайском Евхологии, сборнике Клоца, Супрасльской рукописи и в Хиландарских листках.

Однако не во всех случаях анализируемое нами слово вода используется в старославянских текстах в интересующем нас значении. Так, оно может корреспондировать с греческим словом йбсор - 'вода', 'дождь' (Вейсман: 1268); ср.: далъ ти ей водж живж И 4, 10 Зогр., Map., Ас.; противж сил'к питига оучсниоу почрьггкмъ водж Супр. 312, 29. Наряду с этим слово вода может соответствовать греческим словам vd|ua - 'поток, источник, влага, вода' (Вейсман: 833), реицос - 'течение, поток' (Вейсман: 1113); ср.: моръскъкА сланъиа водъ! сладькъ! е*ываи\т"ь Евх. 26, 5; и е/кдстъ акъ1 др^во сажд€н0(€ при исходиштнихг водъ Супр. 352, 26; д'нссь исръдАнъскъкА водъ( въ иц^лсни^ авиша са ч<ловтЬ>ком,ь Евх. 2а, 21. Старославянское слово вода может передавать даже греческое катакА,ист|и6(; -'наводнение, потоп' (Вейсман: 671), которое может переводиться и словом потопъ; ср.: придс вода i вьзатъ вса Мт 24, 39 Зогр., Map., Сав.

Авторы Старославянского словаря также отмечают разные значения славянского слова, а именно: 'вода', 'воды', 'потоп' (СС: 119 и SJS, 1: 205-206). В словаре И.И.Срезневского приведены довольно многочисленные примеры, подтверждающие те же значение для слова вода в древнерусском языке (Срезневский I: 276-277). Словарь древнерусского языка XI-XIV вв. указывает два значения слова: 'вода' и 'пространство, покрытое водой; водоем' (СДЯ XI-XIV, I: 450-452). Большее количество значений предлагает другой современный исторический словарь русского языка: 'вода, естественная влага; дождь,ненастье', 'настой, снадобье', 'водное пространство; половодье, разлив', 'чистота окраски, прозрачности драгоценного камня', 'год службы, плаванья судна' (СлРЯ Х1-ХУП, 2: 249-250). В XVIII в. фиксируются сходные значения и появляются новые: 'природная жидкость, образующая ручьи, озера, реки, моря', 'водное пространство (морей, рек, озер и т.п.)', 'минеральные источники, место лечения минеральными водами', 'навигация, время одной навигации', 'степень чистоты, окраски, прозрачности драгоценного камня' (СлРЯ XVIII, 3: 245-247).

В.И.Даль предлагает следующие значения слова вода: 'стихийная жидкость, ниспадающая в виде дождя и снега, образующая в земле родники, ручьи, реки и озера, а в смеси с солями - моря', 'время от самой малой до самой полной воды, между отливом и приливом', 'игра, блеск, чистота и прозрачность в драгоценных камнях' (Даль I: 218). В современном русском языке слово вода, по данным авторитетного словаря, имеет два значения: 'прозрачная бесцветная жидкость, образующая ручьи, реки, озера и моря' и 'крупные скопления воды в виде морей, озер, рек' (БАС, 2: 492-497).

Слово вода относится к древнейшему индоевропейскому слою славянской лексики (Фасмер I: 330). Оно родственно греческому йбоор, латинскому ипс1а 'волна', готскому м>а1б и т.д. Вполне закономерно, что во всех славянских языках есть соответствия данному старославянскому слову; ср.: болг. вода; сербохорв. вода; словен. \о<1а; чеш. \ocla; польск. чуойа и т.д.= вино Это слово старославянского языка является одним из самых многочисленных в рассматриваемой группе. Оно засвидетельствовано 84 раза в текстах следующих старославянских памятников письменности: Зографском, Мариинском, Ассеманиевом Евангелиях, Саввиной книге,Охридских глаголических листках, Синайской Псалтыри, Синайском Евхологии и Супрасльской рукописи.

Обычно славянское слово передает значение греческого слова oivoc; -'вино (виноградное) и о других хмельных напитках' (Вейсман: 871); ср.: никътожс ни въдивастъ вннд нова въ m'tx'b' вьтъх'ы Мк 2, 22Зогр., Map.; въкоуси дрхитрнкдинъ вина еъ1въшаго отъ водъ| И 2, 9Зогр., Map., Ас.; вдсъ всссдитъ вино Супр. 19, 14. Наряду с этим старославянское слово вино может передавать значения греческих слов a^msXoq - 'виноградная лоза', 'навес для прикрытия и защиты осаждавших' (Вейсман: 70), сттаф\)Ат| - 'виноград, виноградная кисть, зрелая виноградная ягода' (Вейсман: 1151) и каряюс; - 'плод', 'прибыль, доход, последствие', 'кисть руки, пясть' (Вейсман: 662); ср.: посъдд рАБЪ1 своа КЪ д'йдатсльмъ иллатъ вина своего Мт 21, 34 Сав.; ожиддхъ сътворити ми вино сътвори же трьншс Супр. 436, 1.

Старославянские словари предлагают следующие значения старославянского слова вино: 'вино', 'виноградная лоза, виноград', 'виноградник' (СС: 115 и SJS, 1: 190-191). И.И.Срезневский указывает два значения слова вино в древнерусских письменных памятниках: 'виноград' и 'вино' (Срезневский I: 259). Словарь древнерусского языка XI-XIV вв. объясняет слово вино как 'вино, хмельной напиток из ягод', 'ягоды винограда, виноград' или 'виноградная лоза, виноградник' (СДЯ XI-XIV, I: 429-430). Слово вино в древнерусском языке обозначало не только виноградное вино, но и любое плодовое вино, например: и си напоити вина ливанъна (Хроника Георгия Амартола, XIII- XIV, 299). Однако в Европе вино использовалось не только для трапез, но и «для изготовления лекарств (вместе с оливковым маслом оно было по тем временам лучшим растворителем)»1. По мнению В.И.Невойт,1 Ястребицкая A.JI. Западная Европа XI-XIII веков (Эпоха. Быт.

Костюм). М., 1978. с. 68.древнерусские тексты также указывают на то, что вино могло использоваться как лекарство: възлъях на язвы его моея кръве вино и масло (сп. XII, Тур., 335)1.

Другой современный исторический словарь русского языка предлагает толкование 'виноград', 'вино', 'водка, спирт' (СлРЯ XI-XVII, 2: 182-183). В XVI-XVII веках круг напитков, обозначаемых словом вино, расширяется. Так, водка в эту эпоху называлась государевым винцом2. В XVIII в. слово вино используется в значениях 'виноградное вино' и 'водка' (СлРЯ XVIII, 3: 165-166).

В.И.Даль обобщает эти два значения слова вино в толковании 'растительная жидкость, перешедшая третью (винную) степень брожения' (Даль I: 205). В современном русском языке основным значением слова вино является 'алкогольный напиток, обычно приготовляемый из сока виноградных ягод'. В просторечии сохраняется и другое значение -'водка' (БАС, 2: 378).

Для данного славянского слова обычно предлагается латинский или германский источник заимствования. Исходное слово не имеет надежной этимологии и считается древним средиземноморским термином, сохранившимся в таких далеких друг от друга языках как албанский, армянский, греческий, грузинский, древнееврейский и т.д. (Фасмер I: 316317). Соответствия старославянскому слову вино существуют во всех современных славянских языках со значением 'вино' (редко - 'водка'); ср: болг. вино; сербохорв. вино; чеш. и словац. vino; польск. и луж. wino и т.д.

1 Невойт В.И. Названия напитков в древнерусском языке // Русское языкознание. Киев, 1984. вып. 9. с. 68.

2 Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в ХУ1-ХУП ст. М., 1915. ч. 2, с. 371.= квась Случаи употребления этой лексемы в корпусе старославянских памятников письменности достаточно многочисленны. В Зографском, Мариинском, Ассеманиевом Евангелиях, Саввиной книге, Синайском Евхологии и Супрасльской рукописи слово квасъ засвидетельствовано в общей сложимости 25 раз. В соответствии с греческим словом ^ujut] -'закваска, кислое тесто' (Вейсман: 578); ср.: храните са не от кваса Хл^бънааго нъ отъ оученггк фдриссискд Мт 16, 12 Зогр., Map., а также в соответствии с греческим словом и crÎKcpa - 'искусственный хмельный напиток' (Вейсман: 1130), ср.: молитва надъ болсмь пшлштсмь квасъ Евх 426 13; вина i ТВОрСНА кваса н€ 1матъ пити Л 1, 15 Зогр1.

Как указывает Старославянский словарь, значения слова квасъ соответствуют значениям греческих слов, передаваемых этим славянским словом: 'закваска' и 'заквашенный напиток, квас' (СС: 283 и SJS, 2: 19).

И.И.Срезневский приводит несколько значений слова квасъ в древнерусском языке; основные их них совпадают со значениями слова квасъ в старославянском: 'закваска', 'особый кислый напиток', 'кислота, кислое', 'попойка'2 (Срезневский I: 1202-1203). Сходные значения слова квасъ приводят современные исторические словари русского языка: 'закваска', 'особый кислый напиток, хмельной напиток', 'то, что разъедает, кислота' (СДЯ XI-XIV, IV: 207-208) или 'закваска, дрожжи', 'кислый напиток, преимущественно хлебный квас, хмельной напиток', 'кислота, кислый вкус' (СлРЯ XI-XVII, 7: 103-104).

В.И.Даль ставит на первое место следующее значение слова квасъ: 'кислота, кисловатость'. Далее следуют значения 'русский напиток из1 Отметим, что выражение творенъ квасъ является синонимичным заимствованному слову сиксрА (см. ниже).

2 Ср.: разговорное квасить 'пить хмельные напитки'.квашеной ржаной муки и т.п.', 'закваска, частица квашеного теста для приправы' (Даль II: 102-103).

В современном русском литературном языке слово квас сохранилось лишь со значением 'напиток': 'кисловатый напиток, приготовляемый на воде с солодом из различных сортов хлеба и муки', 'шипучий напиток, приготовляемый из воды и ягод, фруктов или меда' (БАС, 5:912).

По данным этимологических словарей, слово квас связано чередованием в корне со словом кислый, а все остальные значения являются производными (Фасмер II: 218; ЭССЯ, 13: 153-155). В современных славянских языках соответствия старославянскому слову квасъ широко представлены с разными значениями, в том числе и с неизвестными в старославянском языке; ср.: болг. квас 'закваска, дрожжи'; макед. квас 'закваска, дрожжи', 'квас'; сербохорв. квас 'закваска'; словен. kväs, польск. kwas, чеш. и словац. kvas - 'кислота'; в-луж. и н.-луж. kwas 'закваска' и 'свадебный пир'; укр. и блр. квас 'кислота, квас, закваска, квас для выделки кож' (ЭССЯ, 13: 153-154). Таким образом, в значении 'напиток' слово сохраняется только в восточнославянских языках.= мъстъ Слово мъстъ засвидетельствовано лишь один раз - в тексте Супрасльской рукописи; ср.: младъ грозньвъ мьстъ младъ съ родитель топлами сльзамн м*ксимъ к'Ьлшс Супр. 397, 17. Старославянское слово употреблено в соответствии с греческим словом уА-викос; - 'молодое, не бродившее вино', 'сладкое вино' (Вейсман: 272). Похожее значение приписывают старославянскому слову мъстъ и авторы Старославянского словаря, которые переводят его как 'муст, молодое вино' (СС: 337 и SJS, 2: 245).

И.И.Срезневский дает только уже указанное греческое соответствие славянскому слову мъстъ и не предлагает никакого перевода(Срезневский II: 213). Словарь древнерусского языка указывает лексемы месты и мостъ, для которых предлагается значение 'виноградное сусло; сок, выжатый, но еще не забродивший; муст', и лексему мсто, которая объясняется как 'молодое вино, муст' (СлРЯ XI-XVII, 9: 109, 273-274, 292).

В.И.Даль определяет слова мостъ, мустъ или местъ как 'виноградное сусло, всякий плодовый и ягодный сок, морс' (Даль II: 350).

В современном русском языке существует специальное слово муст со значением 'свежевыжатый сок винограда или других фруктов, сладкое молодое еще не перебродившее вино' (БАС, 6: 1384).

По данным этимологических словарей старославянское слово мъстъ непосредственно восходит к латинскому mustum с тем же значением (Фасмер II: 662-663; ЭССЯ, 21: 12). Для русского муст (в отличие от древнерусского мъстъ) М.Фасмер предполагает германское посредство и, соответственно, более позднее происхождение (Фасмер III: 17).

Хорошо известны соответствия старославянской лексеме и в других славянских языках. Отметим болг. мъст 'свежий виноградный сок'; сербохорв. мает, словен. mest, чеш. most, польск. moszcz со значением 'виноградное сусло' и др.= оцьтъ Слово оцьтъ засвидетельствовано в семи старославянских рукописях. Это основные евангельские тексты, Синайская Псалтырь, Синайский Евхологий и Супрасльская рукопись. Общее число употреблений - 36; ср.: i пршмъ гжкж наплънь оцьта Мт 27, 48 Зогр., Map., Ас., Сав. и Мк 15, 36 Зогр., Map.; повела оцьтъ лютъ съ солшж рлстворивъшс вьзливати на хРЪЕЪТГЪ| ИХЪ Супр. 178, 29-30. Как правило, старославянское слово оцьтъ переводит греческое слово б<Е,о<; -'винный уксус', 'кислый напиток' (Вейсман: 889), но, возможно, так могло переводиться и греческое слово oivo<; - 'вино (виноградное) и одругих хмельных напитках' (Вейсман: 871), которое в греческих текстах используется наряду со словом ö£,oq. Один раз слово оцьтъ используется для перевода греческого о^аХрт] в словосочетании соль съ оцьтомъ.

Авторы Старославянского словаря переводят старославянское слово как 'уксус, кислое вино' (СС: 438 и SJS, 2: 632). Более однозначно толкует встречающееся в древнерусских письменных источниках слово оцътъ И.И.Срезневский. Он предлагает лишь одно значение - 'уксус' (Срезневский II: 841). Новейший исторический словарь русского языка указывает для слова оцетъ значение 'кислота, уксус' (СлРЯ XI-XVII, 14: 92).

В.И.Даль для русского слова оцетъ в XIX в. указывает то же значение: 'уксус' (Даль II: 775). В современном русском литературном языке слово оцет практически не употребляется. По данным словаря современного русского языка, оно используется со значением 'уксус' исключительно в евангельском выражении - «напоять оцтом и желчью», получившем в литературном языке переносный смысл: приносить страдания, мучения, отравлять существование кому-либо (БАС, 8: 1785).

Старославянское слово оцьтъ представляет собой заимствование из латинского acetum 'уксус', возможно, через германское посредство (Фасмер III: 176-177). Соответствия старославянскому слову в современных славянских языках хорошо известны; ср.: укр. оцет; болг. оцет; сербохорв. дцат; словен. ocet; чеш. ocet; словац. ocot; польск. ocet и др. В современном русском языке в этом значении используется слово уксус, которое представляет собой заимствование из греческого ö£,oq (Фасмер IV: 157) и впервые засвидетельствовано на восточнославянской территории в XII в. (Срезневский III: 1193).= пиво В старославянских письменных памятниках слово пиво засвидетельствовано трижды: в тексте Зографского и Мариинского Евангелий и в Синайском Евхологии; ср.: кръвь MO'fe ктинъно бстъ пиво И 6, 55 Зогр., Map. и Евх 166 20. Во всех трех случаях в соответствующем греческом тексте мы находим слово л:6ац, которое имеет значения 'питье, попойка' и 'напиток' (Вейсман: 1037). Отметим, что старославянское слово пиво является производным от глагола пити (Фасмер III: 258).

Авторы Старославянского словаря предлагают для слова пиво толкование 'напиток, питье' (СС: 446 и SJS, 3: 35). Сходное значение предлагает в качестве первого для древнерусского слова пиво И.И.Срезневский: 'питье, напиток'. Другие значения, указанные знаменитым ученым, таковы: 'пиво', 'напиток в переносном смысле', 'поток, струя' (Срезневский II: 930-931). Новейший исторический словарь русского языка во многом повторяет данные словаря И.И.Срезневского и приписывает слову пиво такие значения: 'то, что пьют, питье, напиток', 'хмельной напиток, пиво', 'пирушка', 'поток, струя' (СлРЯ XI-XVH, 15: 44).

Как можно судить по словарю, составленному В.И.Далем, к XIX в. слово пиво в русском языке имеет значение 'брага, бражка, хмельной напиток, который варят из солода и хмеля'. Отдельно указывается «церковное» значение слова: 'питье, напиток, пойло' (Даль III: 116).

Словарь современного русского литературного языка определяет значение слова пиво как: 'слабоалкогольный пенящийся напиток с характерным хмелевым запахом, изготовляемый преимущественно из ячменного солода с добавлением хмеля' (БАС, 9: 1164).

Слова, соответствующие старославянскому слову пиво, известны во всех славянских языках со значением 'хмельной напиток', которое неотмечено в старославянских текстах; ср.: болг. пиво; сербохорв. пиво; словен. pivo; чеш. и словац. pivo; польск. piwo и т.д.= питшс Старославянское слово питшс засвидетельствовано в старославянских памятниках 7 раз. Лексема отмечена в Синайской Псалтыри и Синайском Евхологии и 5 раз в Супрасльской рукописи; ср.: пггь€ мое съ пддмшъ рлствАр'ЬАХ'ь Син. Пс. 101, 10; вь 'Ьдсньи и вь питьи Евх 72а 19; против/* сид'Ь питига оучениоу почрьп'Ьмъ водж Супр. 312, 28; н^ въкоусидА ни гата ни питига Супр. 520, 1; отъ своего троудА готовити водж на пити(€ стрАн'нъшмъ Супр. 550, 5. Старославянское слово используется в соответствии с несколькими греческими словами: vapa - 'поток, источник, влага, вода' (Вейсман: 833), лора - 'напиток, питье' (Вейсман: 1032) и субстантивированных прилагательных лстрос; - 'годный для питья, пресный', перен. 'приятный, сладкий' (Вейсман: 1038) и ttotöv - 'годное для питья', 'напиток, питье' и поэт.: 'влага, вода' (Вейсман: 1039).

Старославянские словари переводят слово питше как 'питье, напиток' (СС: 447 и SJS, 3: 42). Несколько значений указывает для слова пити/е в древнерусском языке И.И.Срезневский: 'напиток', 'питье, употребление напитков', 'питье вина, хмельных напитков', 'пиршество, попойка, пьянство' и 'вид пошлины' (Срезневский II: 943). По данным современного исторического словаря русского языка, слово numute обладало следующими значениями: 'действие по глаголу «пити»'; 'то, что пьют, напиток, в том числе хмельной'; 'источник, ключ' (СлРЯ XI-XVII, 15: 62-63).

В.И.Даль указывает в своем словаре на два значения слова питие, характерные для подобных отглагольных образований: 'действие по глаголу пить' и 'напиток, все, что пьется, что можно пить' (Даль III: 116).

Точно такие же значения приписывает слову питье и устаревшему питие словарь современного русского литературного языка (БАС, 9: 1258, 1264).

Эти два значения являются, очевидно, древнейшими. Как нам представляется, второе является более продуктивным. Именно с этим значением соответствия старославянскому слову питшс хорошо представлены в современных славянских языках; ср.: болг. питие, сербохорв. niihe, польск. picie, чеш. piti 'питье, напиток'.= рдстворсншс В старославянских памятниках слово рдстворсншс отмечено всего один раз - в тексте Синайской Псалтыри; ср.: *кко м^шд въ ржцН; господин! вшд нсрдстворенд (спдънь рдстворснгЬ Син. Пс. 74, 9. Греческое слово керастца, переведенное славянским рдстворснжс, представляет собой производное от глагола Kspdvvöpi со значением 'смешивать (вино с водой)' (Вейсман: 701), т.е. 'нечто смешанное'. Старославянские словари объясняют значение слова рдстворсншс как 'смесь (напиток), раствор' (СС: 577 и SJS, 3:615).

И.И.Срезневский предлагает следующее толкование древнерусского слова растворений : 'раствор, состав, питье' (Срезневский III: 86-87). Гораздо больше значений указывают для этого слова современные лексикографы: 1. 'растворение, смешение, разбавление', 2. 'смесь, раствор', 3. 'приготовление', 4. 'напиток, готовый для питья (о вине, разбавленном водой)', 5. 'зелье, снадобье', 6. 'состав, соотношение частей, соединение элементов чего-либо', 7. 'климат, погода', 8. 'рассуждение' (СлРЯ XI-XVII, 22: 84-85).

Данные словаря В.И.Даля полностью согласуются с данными словаря современного русского литературного языка. В обоих случаях слово растворение объясняется как 'действие по значению глаголов растворять,растворить и т.п.' (Даль IV: 75; БАС, 12: 881).

По данным этимологического словаря М.Фасмера в этом слове еще в дописьменную эпоху произошло переразложение основ. Древнее приставочное образование *о1:-уог- стало восприниматься как *о-1ж>г-(Фасмер IV: 33-34). В таком виде корень и был унаследован всеми славянскими языками.

В современных славянских языках находим слова болг. разтворяне 'раскрытие, растворение'; сербохорв. рдствор 'раствор, растворение'; польск. гогШдг 'раствор' и др.= снксрА (несклоняемое) или сиксръ (муж. р.) Рассматриваемое слово представляет собой греческое заимствование и отмечено по одному разу в параллельном тексте двух старославянских Евангелий - Мариинского и Ассеманиева; ср.: бждстъ ео вслси пр'Ъдъ господьлль и вина и сиксрл н€ иллатъ пити Л 1, 15 Мар., Ас. Греческое слово тквра -'искусственный хмельной напиток' (Вейсман: 1130), послужившее источником заимствования, само является заимствованием из арамейского языка и, как подобные греческие слова, не склоняется. Слово старославянского языка сиксрА могло наследовать эту особенность греческого источника, а на основании двух известных нам употреблений трудно определить род лексемы и особенности ее склонения, поскольку форма род. п. существительного муж. р. сиксръ омонимична несклоняемому сиксрд. Отметим, что в параллельном контексте Зографского Евангелия употреблено выражение "творснд кваса" (род. п.) -Л 1, 15, что дает основания высказать предположение, что и словоформа сиксрА может в приведенной конструкции с отрицанием указывать на форму род. п. ед. ч.

Составители старославянского словаря предлагают для слова сиксрА или сиксръ толкование 'хмельной напиток, сикер' (СС: 602 и БТБ, 4: 65). Такое же точно толкование предлагает для слова сикеръ И.И.Срезневский,приводя в качестве примера тот же текст из Остромирова Евангелия (Срезневский III: 348).

С пометой «церковное» помещено слово сикеръ в словаре В.И.Даля, где оно получает объяснение 'хмельной, пьяный броженый напиток, кроме вина' (Даль IV: 184). Заметим, что в синодальном переводе Библии используется слово стер муж. р. и сикера жен. р. (ср.: Книга пророка Исаии 5, 11 и Л 1, 15)1.

В Словаре современного русского литературного языка (БАС) анализируемое слово отсутствует. В других славянских языках это слово также неизвестно, что обусловлено, несомненно, его заимствованным характером и тем, что в славянских диалектах вместо слова сикеръ присутствует слово со значением 'хмельной напиток' - пиво (см. выше).= сокъ Эта лексема известна в старославянском языке по единичному употреблению в тексте Супрасльской рукописи и не отмечена больше ни в одном старославянском памятнике письменности; ср.: дьв'Ъ ко птици въвръжетс та въ кдокоштжштъ конокъ и пльти твоа вьса съвьрлтъ и сокомъ са сътворлтъ Супр. 233, 24.

Греческое слово в соответствии с которым употребленостарославянское сокъ, означает 'сок, обычно искусственно приготовленный отвар, декокт' (Вейсман: 1357). Авторыстарославянского словаря в качестве толкования слова сокъ предлагают значение 'сок' (СС: 618 и SJS, 4: 136). И.И.Срезневский указывает несколько значений слова сокъ в древнерусском языке: 'жидкость, сок', 'напиток', 'кушанье', 'лакомство' (Срезневский III: 460).

1 Ср.: Библия: Книги священного писания Ветхого и Нового Завета. М., «Издательство Московской Патриархии», 1992. с. 684 и 1081.

В.И.Даль объясняет слово сокъ как 'влага, жижа въ каком-либо теле, вещи; жидкость, истекающая или выжимаемая из чего' или 'все принятое растением в пищу. и все жидкое, выделяемое из него' (Даль IV: 263).

В современном русском языке слово сок также многозначно. Самый полный в настоящее время словарь современного русского литературного языка указывает следующие значения: 'жидкость, содержащаяся в клетках, тканях и полостях растительных и животных организмов', 'жидкость, вырабатываемая железами пищеварительных органов и способствующая пищеварению', 'влага и питательные вещества, содержащиеся в почве и извлекаемые из нее растительными организмами (обычно мн.)', в переносном употреблении: 'о лучших, выдающихся представителях какой-либо общественной группы, категории людей', специальное: 'дубильный раствор' (БАС, 14: 179-181).

По данным этимологических исследований, слово сокъ является исконно славянским. Полагают, что данное славянское слово родственно литовскому sakai мн. 'древесная смола' (Фасмер III: 708). В соответствии со старославянским словом находим: укр. сщ болг. сок; сербохорв. сок; польск. sok и т.д.

Тематическая группа слов, связанная с названиями напитков, существенно меньше, чем группа слов, связанная с названиями пищи.

В текстах старославянских памятников письменности зафиксировано всего десять таких лексем. Отметим, что из десяти рассмотренных слов не все могут быть отнесены к группе 'напитки' с одинаковым основанием. Для многих из них значение 'напиток' не является основным. Полностью удовлетворяют значению 'напиток' лишь четыре лексемы: ллъстъ, пиво, питше, сикеръ. Очевидно, что возможный гипероним группы может находиться именно среди этих четырех слов. Интересно, что две лексемы (ллъстъ, сикеръ) являются названиямихмельных напитков; значения других двух лексем не содержат никаких указаний на характер напитка. Можно лишь с уверенностью говорить, что и слово пиво1, и слово питшс вполне могут быть употреблены применительно к хмельным напиткам, причем первое слово в засвидетельствованных контекстах только хмельной напиток и означает.

Для некоторых из шести оставшихся лексем значение 'напиток' является не единственным. Но если для слов вино и рдстворсншс значение 'напиток' первично, то для слов вода, квдсъ это значение не является основным. Лексема оцьтъ едва ли обозначает жидкость, которую пьют в нормальной ситуации. Отмеченное один раз слово сокъ в цитированном контексте напоминает напиток или 'то, что пьют' и того меньше.

Кроме слов мъстъ и сиксръ, хмельные напитки обозначаются и словами вино и рдстворсншс2, а также словом квдсъ, которое, очевидно, синонимично слову сиксръ. К словам, обозначающим напитки, которые приготовляются на основе виноградного сока (вино, мъстъ, рдстворсншс), примыкает слово оцьтъ -'кислое (=скисшее) вино'.

К сожалению, нет никаких данных, которые позволили бы говорить о том, что в качестве напитков употреблялся непереработанный сок каких либо плодов.

Всем словам, означающим какой-либо вид напитка, противостоит слово водд. По-русски едва ли можно сказать о воде «напиток». Объясняется это, по-видимому, тем, что напиток - это обязательно что-то1 Судьба слова пиво в славянских языках - лучшее тому свидетельство.

2 В комментариях к соответствующему стиху Псалтыри (74, 9) в Синодальном переводе указано, что словом смешение называется вино с добавками пряностей, усиливающих опьяняющее действие вина - см.: Толковая Библия / Под ред. А.П.Лопухина, т. 4, СПб., 1907. с. 281.приготовленное. Однако можно сказать о воде - «питьё», как это существует и в старославянских текстах: отъ своего троудА готовит» водж. на пит«« стрАн'нъшллъ - Супр. 550, 5.

На основании сказанного выше можно сделать вывод, что собственно 'напитками' являются лишь хмельные напитки - специально приготовленные для питья (и этим маркированные) жидкости. Но вместе: напитки и жидкости, которые могут быть использованы для питья (даже такие разные как оцьтъ и вода), могут быть объединены в категорию питш£, а следовательно, эта лексема и является гиперонимом рассмотренной группы.

Тематическая группа слов старославянского языка, связанная с наименованием продуктов питанияГруппа слов, связанных с названиями продуктов питания, т.е. того, что едят, - самая большая из рассматриваемых тематических групп. Она включает в себя 47 лексем, засвидетельствованных в старославянских рукописях: дгодд, дицс, крдшьно, крдшьньцс, жито, 3€лш€, кдшицд, коуцига, кръмд, кръмлга, ло\къ, млело, медъ, меллгрии, мл'Ько, М'ЬШСНШС, MACO, МЖКЛ, ОВОфС, ол'Ьи, опр^снъкъ, ПИТАНИЙ, ПНфД, плодъ, ПЬШСНИЦЛ, рожьць, рЪ1БД, рЪ1БНЦД, СКВрЬНЬН01ДДСНН(с, сънтЬдтЬни(€, сън^дь, сътъ, тоукъ, оудлвленинл, оукропъ, ХЛТ^ЕЪ> (ддсннес, гадь, гато и т.п.

Как видим, это весьма различные по значениям, происхождению и морфологическому устройству лексемы. Они распределены по старославянским текстам неравномерно, что, разумеется, лишь отчасти совпадает со значимостью того или иного продукта питания в повседневной жизни славян, если речь идет о названиях продуктов, и как можно думать, должны довольно точно отражать употребительность в славянских диалектах родовых слов со значением 'продукт питания'.

Рассматриваемая группа слов не случайно, на наш взгляд, представлена таким сравнительно большим количеством лексем1. Пища и то, что связано с ней, занимает в традиционных догосударственных и раннегосударственных обществах важнейшее место и неразрывно связана с таким сложным и чрезвычайно развитым комплексом представлений, как богатство, социальный статус человека.

1 Для сравнения: в группу 'одежда' входят 27 лексем, в группу 'сосуды' - 26, две другие рассматриваемые группы включают в себя еще меньшее число слов.

Тематическая группа слов, связанных с названиями продуктов питания, неоднократно становилась объектом внимания специалистов в области исторической лексикологии русского языка. Рассматривались как отдельные представители слов данной группы, так и вся группа1. Между тем отсутствуют работы, в которых исследователи обращались бы непосредственно к данным древнейших славянских памятников письменности, в частности к данным старославянского языка.

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Чун Чин Ву

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В представленной выше работе были подробно проанализированы пять тематических групп слов, связанных с засвидетельствованными в древнейшем книжном языке славян - старославянском - названиями одежды, обуви, сосудов, пищи и напитков. Результатом проведенного анализа тематических групп слов с предметно-бытовым значением, зафиксированных в сохранивших старославянских письменных памятниках, явилась реконструкция пяти лексических микросистем, реально существовавших в книжном1 языке славян в конце X - первой половине XI вв. В нашей работе представлен, и это кажется нам очень важным, своеобразный синхронный срез небольшой части лексического пласта старославянского языка, связанного с названиями предметных реалий повседневной жизни. И это также существенно отличает нашу работу от большинства работ, посвященных предметно-бытовой лексике старославянского или древнерусского языка.2

1 Особенно хочется подчеркнуть, что выбор источников и задачи исследования обусловили научную корректность диссертации, посвященной именно лексике книжного языка. К сожалению, приходится признать, что во многих работах, посвященных предметно-бытовой лексике русского языка, не проводится дефиниция между книжным и некнижным языком.

2 Для сравнения скажем, что в большинстве существующих работ, посвященных изучению предметно-бытовой лексики (русского, например, языка различных периодов), тематические объединения слов рассматриваются в процессе изменения на протяжении довольно длительного времени: иногда рассматриваемый период ограничивается относительно кратким временем, например, двумя веками (ср.: Махонина М.Н. Названия мехов в русском языке XVII-XVIII вв. М., 1987), иногда в качестве исследуемого обозначается весь многовековый период русского языка (ср.: Полякова H.H. История наименования напитков в русском языке XI-XVII вв. М., 1983). Отметим, что отсутствие экспликации рассматриваемого периода в заглавии, как правило, предполагает, что этот период

Разумеется, полноту рассмотренных лексико-семантических групп можно считать относительной. Но возможная неполнота обусловлена исключительно незначительным количеством дошедших до нашего времени памятников славянской письменности древнейшего периода, их сохранностью и содержательным разнообразием. Нам кажется очевидным, что полнота или неполнота каждого из проанализированных в работе лексических объединений нисколько не умаляет значимость представляемого исследования как чрезвычайно важного для понимания отношений между лексемами старославянского языка, для работы по созданию фундаментальной лексикологии старославянского языка, а также в качестве базового для диахронического изучения предметно-бытовой лексики рассмотренных тематических групп в отдельных славянских литературных языках и их народно-разговорных формах.

Как неоднократно подчеркивалось, старославянский язык - первое отражение1 на письме славянской речи, первый по времени появления письменный (книжный, литературный) язык славян, к которому непосредственно (как русский) или с той или иной степенью опосредованности (как например, болгарский или сербохорватский) восходит большинство существующих славянских литературных языков.2

Таким образом, исследование предметно-бытовой лексики старославянского языка открывает, с одной стороны, возможности изучения живых разговорных языков славян во всем их временном и может быть максимально широким или произвольным для анализа избранной лексемы (ср.: Бахилина Н.Б. История цветообозначений в русском языке. М., 1975).

1 Возможно, лучше было бы говорить о проекции.

2 Ср.: Толстой Н.И. Мысли Н.С.Трубецкого о русском и других славянских литературных языках // Язык и речь как объекты комплексного филологического исследования. Калинин, 1981. с. 98119. диалектном многообразии, а с другой - позволяет всерьез ставить вопрос

0 лексической преемственности и (или) самостоятельности отдельных славянских литературных языков средневекового периода.1

Интересно в связи с этим отметить, что подробное исследование тематической группы слов старославянского языка, связанных с названиями сосудов, обнаруживает языковую ситуацию, характерную, скорее, для архаических обществ. Различные сосуды предстают как предметы функционально между собой не связанные. С другой стороны, вполне вероятно выявление гиперонима даже в такой небольшой тематической группе, как «обувь». Существование гипергипонимических отношений в оставшихся трех тематических группах лексем ('пища', 'напитки', 'одежда') представляется бесспорным. Очевидным представляется, что отношения между лексемами (знаками) отражают отношения между означаемыми предметами.

Отметим как показательную, на наш взгляд, следующую особенность устройства тематических групп предметно-бытовой лексики: наличие гипергипонимических отношений между лексемами одной тематической группы сопровождается существованием в этой же тематической группе более или менее длинного ряда синонимов. Для группы «обувь», состоящей всего из пяти лексем, это даже два синонимических ряда. В один входят слова санъдалига и плссньцс, а в другой - оноуфд, чр'Ъвии и, возможно, сагтогъ. Две из рассмотренных тематических групп («одежда» и «продукты питания») содержат в себе еще более представительные синонимические ряды - этот важнейший признак, позволяющий говорить о существовании полноценных лексико-семантических групп.

1 Речь в данном случае идет об оригинальных сочинениях, а не о редактировании древнейших славянских переводов.

Настоящая диссертация может послужить своеобразной базой для еще одного весьма актуального в настоящее время аспекта лексикологических и, шире, лингвистических исследований - для изучения наивной картины мира, отраженной в языке древнейших славянских рукописных памятников. Заметим, что исследования, посвященные тому, как отражаются в языке наивные представления человека о мире, его устройстве, о месте в этом мире самого человека, привлекают в настоящее время внимание многих лингвистов, специалистов лексикологов.1 Включение в эти исследования данных палеославистики позволят, возможно, с большой точностью реконструировать наивную картину мира, отраженную в современных славянских языках. Так, особую роль в изучении наивной картины мира, в реконструкции его наивной модели могут сыграть выявленные переносные употребления слов предметно-бытовой лексики. Таковы, например, переносные значения слова чаша: 'событие, характерным атрибутом кторого является чаша' ('здравица, чаша во здравие', 'угощение'), а особенно значение 'то, что можно уподобить содержимому сосуда' ('судьба, жребий'). Некоторые элементы древнеславянской наивной картины мира были более подробно

Ср.: Фрумкина P.M. Специфика «наивного» языкового сознания и методы его изучения // Типы языковых общностей и методы их изучения. М., 1984; Апресян Ю.С. Дейсксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Семиотика и информатика, вып. 28. М., 1986; Толстой Н.И., Толстая С.М. Народная этимология и структура славянского ритуального текста // X съезд славистов. М., 1988; Шведова Н.Ю. Парадоксы словарной статьи // Национальная специфика языка и ее отражение в нормативном словаре. М., 1988; Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 1990; Урысон Е.В. Душа, сердце и ум в языковой картине мира // Путь. Международный философский журнал. 1994. № 6 и др. рассмотрены нами при анализе таких лексем как тоукъ, х^къ, крдшьно и некоторых других.

Подводя итог проделанной работе, невозможно не упомянуть о связи любой работы, посвященной лексике старославянского языка, с проблемами изучения древнейших славянских переводов с греческого. Во-первых, изучение тематических групп непременно предполагает выявление лексических дублетов.1 Во-вторых, изучение предметно-бытовой лексики, засвидетельствованной в памятниках старославянского языка, позволяет ставить вопрос о том, как осуществлялся перевод этого специфического слоя лексики и какой стратегии перевода придерживались первые славянские переводчики.

О принципах работы средневековых переводчиков существует обширная литература. Суммируя данные различных ученых, современный исследователь кирилло-мефодиевских переводов профессор Е.М.Верещагин говорит о нескольких приемах «техники терминотворчества» при передаче смысла греческого текста: транспозиция, заимствование, калькирование и ментализация 2 Если заимствование и калькирование - это хорошо известные способы работы средневекового переводчика, то два других требуют пояснений. Под транспозицией понимается перенос всех значений полисемичного греческого слова на славянское, соответствующее ему в основном значении (например, греч. А-оуопередающее сложный комплекс философских понятий, и славянское слово, первоначально не

1 Эта тема достаточно хорошо разработана, см., например, в исследовании Львова A.C.: Очерки по лексике памятников старославянского языка. М., 1966 и специально мы на ней в нашей работе не сосредоточивались.

2 Верещагин Е.М. История возникновения древнейшего славянского литературного языка: Переводческая деятельность Кирилла и Мефодия и их учеников. М., 1997. с. 36-50 и след. обладающее столь развитой полисемией). Ментализацией или осмыслением ученый называет выбор славянского слова, которое «на первый взгляд даже и не относится к греческому источнику» и выбор которого предполагает «собственный взгляд на смысл переводимого, учет контекста и образованность»1, например: греческое слово сЭуос; передается не привычным 1азъ1къ, а неожиданным погдньсцж.

Наше исследование показывает, что выявленные Е.М.Верещагиным приемы переводческой техники применялись не только для «терминотворчества», но и при переводе слов, относящихся к сфере предметно-бытовой лексики. Таким образом, обнаруживается единство переводческой стратегии, которое не зависит от того, к какой сфере лексики относится то или иное слово греческого текста.

Очевидно, что первым славянским переводчикам невозможно было избежать заимствований, особенно в тех случаях, когда опыт повседневной жизни славян резко отличался от соответствующего опыта жителей Византии. Разумеется, это в первую очередь касалось предметов церковного обихода. Как уже было указано, среди названий церковных облачений нет ни одного славянского слова. Не столь очевидно использование лексических калек. Тем не менее именно как кальку следует рассматривать, например, слово рожьць (греч. ксратюу) и, конечно, сложное слово скврьмьмоодсмшс (греч. |иаро(рау1а).

Чрезвычайно сложно определить, какие из значений славянского слова являются исконными, а какие возникают в результате транспозиции. С уверенностью можно говорить лишь о славянских по происхождению лексемах вдгър'ЬмнцА и прдпрждд, передающих греч. 7Юрф\)ра, которые едва ли имели значение 'роскошная, царская одежда'.

1 Там же. с. 46-47.

Гораздо легче найти примеры на использование приема ментализации. Так, на наш взгляд, возникает в славянском переводе слово солило, сохраняющее живую связь с существительным соль и глаголом солить. Соответствующее греческое слово xpüßAaov в подобных семантических отношениях не участвует. Вероятно, к случаям ментализации следует относить переводы, при которых славянское слово-гипероним передает значение греческого существительного с конкретным значением; ср., например, риза 'одежда вообще' в соответствии с греческим xix®v 'конкретный вид одежды'. Использование приема ментализации противоречит взгляду на средневековый перевод как на буквальный и пословный,1 но хорошо согласуется с одной из примет переводов Кирилла и Мефодия - их «предельной лингвистической независимостью . от лингвистической структуры греческого текста» 2

Это же наблюдение подтверждается использованием нескольких различных лексем старославянского языка в соответствии с одним греческим словом (например, прлпрждл, поръфгрл, кдгър^ницл и БАгър'ь) и, наоборот, передача единственным словом старославянского языка нескольких греческих лексем в пределах одного и того же текста (ср.: риз а, съсждъ и др.).

Итак, выполненное исследование тематических групп старославянского языка, по нашему мнению, может способствовать более продуктивному изучению аналогичных лексико-семантических групп в отдельных славянских средневековых книжно-литературных

1 Ср.: Буланин Д.М. Древняя Русь // История русской переводной художественной литературы: Древняя Русь XVIII век / Под ред. Ю.Д.Левина, т. I. с. 23 и след.

2 Алексеев A.A. Филологические критерии выявления библейских переводов св. Мефодия//Полата книгописьная. 1985. № 14-15. с. 10. языках, которое, в свою очередь, может стимулировать изучение лексико-семантических групп народно-разговорных славянских языков в различные периоды их истории и позволит верифицировать уже полученные данные, в частности, за счет более точного разграничения книжно-литературной и народно-разговорной лексики.

В заключение сошлемся еще раз на мнение известного специалиста в области лексикологии старославянского языка Р.М.Цейтлин: «Лексиколог-древник, как правило, имеет дело с ограниченным количеством употреблений слова или с гапаксами. Особенно затрудняет его работу ограниченное число сочетаний слов, что усугубляется тем, что до нас дошли древние рукописи преимущественно близкие по своему содержанию, которые не отражают в достаточно полной мере лексическое богатство литературно-письменных языков начального периода их формирования».1

Хотелось бы верить, что предложенное в настоящей работе осмысление накопленных наукой лексикологических материалов представляет собой еще один шаг в направлении создания фундаментальной лексикологии старославянского языка.

1 Цейтлин P.M. Лексика славянских языков X-XI - XIV-XV вв. (результат сопоставительного исследования) // Славянское языкознание - IV международный съезд славистов. М., 1988. с. 370.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Чун Чин Ву, 1999 год

1. Алексеев A.A. Филологические критерии выявления библейских переводов св. Мефодия // Полата книгописьная. 1985. № 14-15.

2. Апракос Мстислава Великого. М., 1983.

3. Апресян Ю.С. Дейсксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Семиотика и информатика, вып. 28. М., 1986.

4. Архангельское Евангелие 1092 года: Исследования. Древнерусский текст. Словоуказатели. М., 1997.

5. Бахилина Н.Б. История цветообозначений в русском языке. М., 1975.

6. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995.

7. Беркович Т.Д. Формирование тематической группы «головные уборы» в русском языке (XI-XX вв). АКД., М., 1981.

8. Бернштейн С.Б. Болгарско-русский словарь. М., 1975.

9. Берында, Памва. Лексикон славеноросский и имен толкование. Кутейнский монастырь, 1653.

10. Богатова Г.А. История слова и русская историческая лексикография // Проблемы славянской исторической лексикологии и лексикографии: Тезисы конференции. Октябрь 1975 г. вып. 3. М., 1975.

11. Богатова Г.А. История слова как объект русской исторической лексикографии. М., 1984.

12. Богатова Г.А. Эволюция внеязыковых связей слова и историческая лексикография: Постноминационная часть словарной статьи // Вопросы языкознания. 1981. № 6.

13. Богатова Г.А., Дерягин В.Я., Романова Г.Я. Славянская историческая лексикография и проблемы региональной характеристики слова // Вопросы языкознания. 1921. № 3.

14. Болонина Э.Н. Бытовая лексика в русской деловой письменности XV-XVI вв. (наименования напитков, продуктов питания животного и молочного происхождения и пищи)// АКД. Киев, 1979.

15. Буланин Д.М. Древняя Русь // История русской переводной художественной литературы: Древняя Русь XVIII век / Под ред. Ю.Д.Левина, т. I.

16. Български етимологичен речник. София, 1962-1985. Свезка 1-ХХУ1.

17. Български тълковен речник. София, 1973.

18. Ванюшин Н.М. Лексико-семантическая группа наименований сосудов в русском языке (по памятникам письменности ХУ1-ХУП вв.). АКД. М., 1972.

19. Вахрос И.С. Наименования обуви в русском языке. Хельсинки, 1959.

20. Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. М., 1991.

21. Верещагин Е.М. Две линии в языкотворчестве Кирилла и Мефодия и их последователей: формирование терминологии, создание поэтической традиции // X Международный съезд славистов. Славянское языкознание. Доклады советской делегации. М., 1988.

22. Верещагин Е.М. История возникновения древнейшего славянского литературного языка: Переводческая деятельность Кирилла и Мефодия и их учеников. М., 1997.

23. Виноградов В.В. Об изучении общего лексического фонда в структуре славянских языков / Избранные труды. Лексикология и лексикография. М., 1977.

24. Виноградов В.В. О некоторых вопросах русской исторической лексикологии / Избранные труды. Лексикология и лексикография. М., 1977.

25. Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова / Избранные труды: Лексикология и лексикография. М., 1977.

26. Гессен Д., Стыпула Р. Большой польско-русский словарь. М., Варшава, 1967.

27. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка, т. 1-1V. М., 1981-1982.

28. Дворецкий И.Х. Древнегреческо-русский словарь, т. 1-П. М., 1958.

29. Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. М., 1986.

30. Дьяченко Г. Полный церковнославянский словарь (со внесением в него важнейших древнерусских слов и выражений). М., 1899.

31. Елкина Н.М. К характеристике лексического состава старославянского языка: тематические группы слов, обозначающие строения различного типа и их назначение // сб. Русский язык: история, диалекты, современность. М., 1999.

32. Елкина Н.М. Лексико-семантическая группа слов старославянского языка для обозначения построек, убежищ, укрытий, предназначенных для проживания в них // сб. Русский язык: история, диалекты, современность. М., 1999.

33. Елкина Н.М. Слова, обозначающие культовые строения в старославянском и других славянских языках // Русский филологический вестник. М., 1998. т. 83. № 1/2.

34. Живов В.М. Роль русского церковнославянского в истории славянских литературных языков // Актуальные проблемы славянского языкознания. М., 1988.

35. Жуковская Л.П. Текстология и лексика Архангельского Евангелия 1092 года // Архангельское Евангелие 1092 года: Исследования. Древнерусский текст. Словоуказатели. М., 1997.

36. Журавлев А.Ф. Материальная культура славян по данным праславянской лексики // Очерки истории культуры славян. М., 1996.

37. Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в ХУ1-ХУП ст. ч. 2, М., 1915.

38. Исаченко A.B. Словацко-русский переводной словарь, т. 1-2, Братислава, 1950-1957.

39. Историко-культурный аспект лексикологического описания языка // Ред.: Богатова Г.А., Петрова З.М. ч. 1-2. М., 1991.

40. Источниковедение и текстологические материалы в лингвистических курсах. Методические рекомендации / Под ред. И.Г.Добродомова. М., 1984.

41. Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси. Л., 1986.

42. Кочин Г.Е. Материалы для терминологического словаря Древней Руси. М., 1937.

43. Крушевский Н.В. Очерк науки о языке. Казань, 1883.

44. Куев К. Съдбата на старобългарските ръкописи през вековете. София, 1979.

45. Лексика полесья. Материалы для полесского диалектного словаря. М., 1968.

46. Лексические группы в русском языке XI-XVII вв. / Ред.: Астахина Л.Ю., Богатова Г.А. М., 1991.

47. Лукина Г.Н. Гипер-гипонимические отношения в древнерусском языке // Актуальные проблемы исторической и диалектной лексикологии и лексикографии русского языка. Тезисы докладов. Вологда, 1988.

48. Лукина Г.Н. Названия обуви в древнерусском языке // Русская речь. 1971, №2.

49. Лукина Г.Н. О названиях сосудов в языке памятников древнерусской письменности XI-XIV вв.// Общеславянский лингвистический атлас: Материалы и исследования. 1982. М., 1985.

50. Лукина Г.Н. О признаках отдельных групп и подгрупп древнерусской лексики (XI-XIV вв. ) // Лексические группы в русском языке XI-XVII вв. М., 1991.

51. Лукина Г.H. Предметно-бытовая лексика древнерусского языка XI-XIV вв. (состав, организация, проблемы семантических отношений). АДД, М.,1989.

52. Лукина Г.Н. Предметно-бытовая лексика древнерусского языка. М.,1990.

53. Люсен И. Греческо-старославянский конкорданс к древнейшим спискам славянского перевода Евангелий (codices Marianus, Zographensis, Assemanianus, Ostromiri). Uppsala, 1995.

54. Львов A.C. Очерки по лексике памятников старославянской письменности. М., 1966.

55. Макеева И.И. История названий драгоценных камней. АКД. М., 1987.

56. Мароховская О.Н. Исследование предметной лексики русского языка с применением методов лингвогеографии. АКД, М., 1982.

57. Махонина М.Н. Названия мехов в русском языке XVII-XVIII вв. АКД. М., 1987.

58. Мейе А. Общеславянский язык. М., 1951.

59. Мечковская Н.Б. Язык и религия. М., 1998.

60. Михайловская Н.Г. Системные связи в лексике древнерусского книжно-письменного языка XI-XIV вв. М., 1980.

61. Невойт В.И. Названия напитков в древнерусском языке // Русское языкознание, вып. 9. Киев, 1984.

62. Новоселова О.И. Метрологическая лексика Русского Севера XVI-XVII вв. (по материалам деловой письменности Подвинья). АКД. М., 1988.

63. Новый большой англо-русский словарь / Под общим руководством акад. Ю.Д.Апресяна. М., 1993. т. I-III.

64. Норовская Псалтырь. Среднеболгарская рукопись XI века. ч. 1-2. София, 1989.

65. Покровский М.М. Семасиологические исследования в области древних языков // Ученые записки Московского университета. Отдел историко-филологический. М., 1896. вып. 23.

66. Полякова H.H. История наименований напитков в русском языке XI-XVII вв. АКД. М., 1983.

67. Потебня A.A. О связи некоторых представлений в языке, изд. 2. Харьков, 1914.

68. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике, т. III. М., 1968.

69. Преображенский А. Этимологический словарь современного русского языка, М., 1910-1918.

70. Проблемы славянской исторической лексикологии и лексикографии: Тезисы конференции. Октябрь 1975 г. вып. 1/2-3/4. М., 1975.

71. Прохорова В.Н. Бытовая лексика в языке московских памятников второй половины XVII века. АКД. М., 1953.

72. Романова Г .Я. Наименование мер длины в русском языке. М., 1975.

73. Рупосова Л.П. Формирование терминологии гуманитарных наук в русском литературном языке. М., 1987.

74. Русская региональная лексика XI-XVII вв. / Ред.: Богатова Г.А., Дерягин В.Я. М., 1987.

75. Саввина книга. Древнеславянская рукопись XI, XI-XII и конца XIII века / Изд. Подготовили О.А.Князевская, Л.А.Коробенко, Е.П.Дограмаджиева. М., 1999.

76. Свод древнейших письменных источников о славянах, т. 1. М., 1991.

77. Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР. XI-XIII вв. М., 1984.

78. Синайская псалтырь. Глаголический памятник XI века. Пг., 1922.

79. Славова Т. Речник на словоформите в Архангелското Евангелие от 1092 г. София, 1994.

80. Словарь древнерусского языка XI-XIV вв. т. I-IV. М., 1988-1991.

81. Словарь книжников и книжности Древней Руси. вып. I (XI первая половина XIV в.). Л., 1987.

82. Словарь русского языка XI-XVII вв. т. 1-24. М., 1975 1999.

83. Словарь русского языка XVIII в. т. 1-10, Л.-(СПб.), 1984-1998.

84. Словарь современного русского литературного языка. М.;Л., 1948-1965. т. 1-17.

85. Смолина К.П. История лексики имущественной сферы в русском языке XI-XVII вв. АКД. Л., 1989.

86. Соболевский А.И. Несколько заметок по славянским вокализму и лексике // Русский филологический вестник. Варшава, 1914 г. № 2 (т. LXXI-ro вып. 2-й).

87. Соколовская A.C. Полесские названия одежды и обуви // Лексика полесья. Материалы для полесского диалектного словаря. М., 1968.

88. Сороколетов Ф.П. Лексическое значение и словарная дефиниция // Исследования по исторической семантике. Калининград, 1980.

89. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам, т. I-III. СПб., 1893-1912.

90. Старославянский словарь (по рукописям X-XI веков) / Под ред. Р.М.Цейтлин, Р.Вечерки и Э.Благовой. М., 1994.

91. Судаков Г.В. Актуальные проблемы исторической и диалектной лексикологии и лексикографии. Вологда, 1988.

92. Судаков Г.В. Критерии выделения и особенности организации лексических групп // Лексические группы в русском языке XI-XVII вв. М., 1991.

93. Судаков Г.В. Лексикология старорусского языка (предметно-бытовая лексика). М., 1983.

94. Супрасълски или Ретков сборник, т. 1-2. София, 1982-1983.

95. Толковая Библия / Под ред. А.П. Лопухина, т. 4. СПб., 1907.

96. Толстой И.И. Сербско-хорватско-русский словарь. М., 1982.

97. Толстой Н.И. Из опытов типологического исследования славянского словарного состава, II // Вопросы языкознания. 1966. № 5.

98. Толстой Н.И. История и структура славянских литературных языков. М., 1988.

99. Толстой Н.И. Мысли Н.С. Трубецкого о русском и других славянских литературных языках // Язык и речь как объекты комплексного филологического исследования. Калинин, 1981.

100. Толстой Н.И. Об изучении полесской лексики (предисловие редактора) // Лексика полесья. Материалы для полесского диалектного словаря. М., 1968.

101. Толстой Н.И., Толстая С.М. Народная этимология и структура славянского ритуального текста // X Международный съезд славистов. Славянское языкознание. Доклады советской делегации. М., 1988.

102. Трубачев О.Н. Из истории названия каш в славянских языках // Slavia. т. 29. 1960, № 1.

103. Трубачев О.Н. К вопросу о реконструкции различных систем лексики // Лексикографический сборник, вып. VI. М., 1963.

104. Трубачев О.Н. Ремесленная терминология в славянских языках (этимология и опыт групповой реконструкции). М., 1966.

105. Трубачев О.Н. Славянская этимология и праславянская культура // X Международный съезд славистов. Славянское языкознание. Доклады советской делегации. М., 1988.

106. Украшско-росшський словник. Киев, 1984.

107. Урысон Е.В. Душа, сердце и ум в языковой картине мира // Путь. Международный философский журнал. 1994. № 6 и др.

108. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка, т. I-IV. М., 19861987.

109. Филин Ф.П. О лексике древнерусского языка // Вопросы языкознания, 1982. № 2.

110. Филин Ф.П. О названиях обуви в русском языке // Лексикографический сборник, вып. VI. М., 1963.

111. Филин Ф.П. Очерки по теории языкознания. М., 1982.

112. Филлмор Ч.Дж. Об организации семантической информации в словаре // Новое в зарубежной лингвистике, вып. XV. Проблемы и методы в лексикографии. М., 1983.

113. Франклин С. Глаголическая Псалтырь: неоконченное повествование // Итоги. 1998. № 40.

114. Фрумкина P.M. Специфика «наивного» языкового сознания и методы его изучения // Типы языковых общностей и методы их изучения. М., 1984.

115. Хабургаев Г.А. Очерки исторической морфологии русского языка. Имена. М., 1990.

116. Хабургаев Г.А. Старославянский церковнославянский - русский литературный // История русского языка в древнейший период. М., 1984.

117. Хабургаев Г.А. Старославянский язык как средство средневековой славянской культуры // Актуальные проблемы славянского языкознания. М., 1988.

118. Цейтлин P.M. Заметки по старославянской лексикологии // Этимология. 1971. М., 1973.

119. Цейтлин P.M. Лексика славянских языков X-XI XIV-XV вв. (результат сопоставительного исследования) // Славянское языкознание -X Международный съезд славистов. М., 1988.

120. Цейтлин P.M. Лексика старославянского языка. М., 1977.

121. Цейтлин P.M. О старославянских словах, которых нет в рукописях старославянского языка // Этимология. 1975. М., 1977.

122. Цейтлин P.M. Сравнительная лексикология славянских языков X/XI-XIV/XV вв. Проблемы и методы. М., 1996.

123. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканском модели мира. М., 1990.

124. Чешско-русский словарь. М.; Прага, 1976. т. 1-2.

125. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка, т. I-II. М., 1993.

126. IV Международный съезд славистов. Отчет. М., 1960.

127. Чукалов С. Българско-руски речник. София, 1960.

128. Шведова Н.Ю. Парадоксы словарной статьи // Национальная специфика языка и ее отражение в нормативном словаре. М., 1988.

129. Шимчук Э.Г. О потенциальных и окказиональных словах в исторических словарях // Проблемы славянской исторической лексикологии и лексикографии: Тезисы конференции. Октябрь 1975 г. вып. 3. М., 1975.

130. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973.

131. ШульцГ. Латинско-русский словарь. СПб., 1912.

132. Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. М., 1974-1999. вып. 1-25.

133. Ягич И.В. Мариинское четвероевангелие. С примечаниями и приложениями. СПб., 1883,

134. Ястребицкая А.Л. Западная Европа XI-XIII веков (Эпоха. Быт. Костюм). М., 1978.

135. Brückner A. Slownik etymologiczny j$zka polskiego. Warszawa, 1970.

136. Etymologicky Slovnik Jazyka Staroslovenskeho, NakladatelstviV

137. Ceskoslovenske Akademie Ved, Praha, 1990. ч. 2.

138. Holub J., Hopecny F. Etymologicky slovnik jazyka ceskeho a slovenskeho. Praha, 1952.

139. Karadschitsch V.S. Lexicon serbico-germanico-latinum. Belgrad, 1898.

140. Machek V. Etymologicky Slovnik Jazyka ceskeho a slovenskeho, Praha, 1957.

141. Miklosich Fr. Lexicon linguae slovenikae veteris dialecti. Vindobonae, 1850.

142. Miklosich Fr. Lexicon palaeoslovenico-graeco-latinum. Vindobonae, 18621865.

143. Rank J. Cesko-rusky slovnik. Praha, 1902.

144. Rjecnik crkvenoslavenskoga jezika hrvatske redakcije. Zagreb, 1991-1992. вып. 1-3.

145. Slawski F. Slownik etymologiczny jazyka polskiego. Krakow, 1952-1957. т. 1-5.

146. Slovnik jazyka staroslovenskeho. Lexicon linguae palaeoslovenicae. т. I-IV. Praha, 1958-1997.

147. Slownik praslowianski / pod red. Fr. Slawskiego. т. 1-5. Wroclaw, 19741984.1. УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

148. Ас. Ассеманиево евангелие Боян. - Боянский палимпсест Евх. - Синайский евхологий Ен. - Енинский Апостол Зогр. - Зографское евангелие Зогр-лл. - Зографские листки Зогр-пал. - Зографский палимпсест Киев. - Киевские листки Клоц. - Сборник клоца

149. Охр. Охридские глаголические листки1. Рыл. Рыльские листки1. Сав. Саввина книга1. Син. Синайская псалтырь1. Служ. Синайский служебник

150. Супр.- Супрасльская рукопись1. Унд. Листки Ундольского1. Хил. Хиландарские листки

151. БАС Словарь современного русского литературного языка. М., т. 1-17. 1950-1965.

152. Вейсман А.Д.Вейсман Греческо-русский словарь. М., 1991. Дворецкий - И.Х.Дворецкий Древнегреческо-русский словарь т. 1-П, М., 1958.

153. Даль В.И.Даль Толковый словарь живого великорусского языка, т. 1-1У, М., 1981-1982.

154. СДЯ Х1-Х1У Словарь древнерусского языка Х1-Х1У вв. / под ред.

155. Р.И.Аванесова. т. 1-1У. М., 1988 1991. СлРЯ Х1-ХУП - Словарь русского языка Х1-ХУП вв. М., вып. 1-23. 19751996.

156. СлРЯ XVIII Словарь русского языка XVIII в. т. 1-10, Л.-(СПб.), 19841998.

157. Срезневский И.И.Срезневский Материалы для словаря древнерусского

158. СС Старославянский словарь (по рукописям X-XI веков) под редакцией