Лингвостилистические особенности перевода паримий и гимнов в составе Триоди Цветной тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Чевела, Ольга Всеволодовна

• Чевела, Ольга Всеволодовна
• кандидат филологических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Чевела, Ольга Всеволодовна

Сокращения, принятые в работе.

Введение.

Глава 1. Лингвостилистические особенности перевода паримий в составе Триоди.

1. 1. Общая характеристика славяно-греческого перевода паримий.

1. 2 Эволюция паримийного текста (лексический аспект).

1. 2. 1 Устранение архаизмов и неясных по значению слов.

2. 2. 2. Замена слов, оставленных без перевода.

1. 3. Лексическое варьирование и развитие синонимических отношений. 34 3 .1. Принципы распределения лексических вариантов в паримиях

Триоди.

1. 3. 2. Варьирование в повторяющихся (дублетных) чтениях.

3. 3. Парные формулы и стилистическая симметрия. Преобразование текстовых формул.

1. 4. Стилистические особенности новой редакции паримий.

1. 4 .1. Стилистическая нормализация лексического состава.

1. 4. 2. Стиле- и текстообразующая функция словообразовательных единиц.

1. 5. Элементы орнаментальной прозы в новой редакции паримий.

Функция повтора в стилистической организации текста.

1. 6. Принципы перевода "от слова до слова" в новой редакции паримий.

1. 6.1. Точность перевода.

1. 6. 2. Кальки и сотровка.

1. 6.3. Синтаксические конструкции в Триоди и проблема их "грецизации".

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Лингвостилистические особенности перевода паримий и гимнов в составе Триоди Цветной»

Книжно-славянский тип литературного языка включает в себя как оригинальные, так и переводные тексты. В последнее время изучение памятников древнеславянской переводной письменности привлекает пристальное внимание исследователей: активно разрабатывается текстология библейских и конфессионально-гимнографических текстов [Жуковская, 1976; Момина, 1976, 1992, Чешко, 1982; Алексеев, 1999], в обширном количестве работ описана лексическая вариантность [Львов, 1966; Верещагин, 1972а; Цейтлин, 1977], при этом все чаще на первый план выдвигаются вопросы семантико-стилистического варьирования единиц одного из уровней языка [Верещагин, 1971; Новак, 1998]. Одним из приоритетных становится направление «перевод - оригинал» с решением ряда вопросов из области исторической теории перевода: меры его точности и свободы, особенностей принципов и техники [Верещагин, 1971, 1985; Алексеев, 1999]. Переориентация на изучение смысла многомерного сакрального текста способствует введению в научный обиход нетрадиционных методов исследования: так, с позиций онтологической теории смысла были исследованы древнейшие переводы Ветхого Завета [Камчатнов, 1998].

Все вышесказанное и обусловливает актуальность данного диссертационного сочинения, объектом которого является памятник традиционного содержания Триодь Цветная, представляющий собой вторую часть единой богослужебной книги, содержащей части богослужения для подвижных дней годичного круга. Являясь одной из книг, без которых не могло обходиться богослужение, Триодь включена в корпус первых славянских переводов: по мнению исследователей, часть материала Триоди была непосредственно переведена Кириллом и Мефодием, а затем дополнена их последователями [Попов, 1982, 123], в житии Св. Климента, архиепископа болгарского, имеется историческое свидетельство о завершении им перевода Цветной Триоди [Карабинов, 1910, 7/7].

Памятники традиционного содержания играли важную роль в становлении славянского литературного языка: при отсутствии нормативных грамматик и словарей образцовые тексты являлись единственным источником кодификации языковой нормы, следовать которой старались и оригинальные писатели [Алексеев, 1999, 6]. В дошедшем до нас рукописном наследии Триодь занимает третье место после Апостола и Минеи, что свидетельствует о ее высокой идеологической значимости. В пирамиде средневековых жанров Триоди принадлежит одно из ведущих мест, согласно классификации Н.И. Толстого - второе место после конфессионально-литургической литературы [Толстой, 1988а 156]. Триодь играла важную роль в общественной и культурной жизни Древней Руси: ее знали наизусть общественные деятели, цитировал Триодь в своих произведениях Владимир Мономах (см. [Момина,1982а 7/5]), под ее воздействием создавали свои произведения выдающиеся ораторы и церковные деятели: реминисценции из службы Вознесению есть в «Слове на Вознесение» Кирилла Туровского [ТОДРЛ, XV, 341]. Ряд фрагментов песнопений Триоди послужил основой для догматических споров: так, Константин Костенечский, обличая «хулы» в богослужебных книгах, а также приводя примеры нового, «исправного» перевода, сопровождаемые развернутыми комментариями, цитирует песнопения Цветной Триоди [Ягич, 1895, 412, 470, 481].

Актуальность данной работы определяет и неизученность Триоди собственно в лингвистическом аспекте. По традиции, заложенной И. Карабиновым [1910], приоритет остается за текстологическими исследованиями. С 70-х. годов нашего столетия ведется активная разработка этого направления как отечественными, так и зарубежными языковедами [Момина, 1976; Попов, 1978]. Лингвистическая сторона процесса связана с выявлением узлов разночтений между списками (редакциями) Триоди и основана на сопоставлении с греческим материалом [Момина, 1973, 1982 а]. Следует отметить, что в поле зрения ученых чаще попадает первая часть богослужебной книги. Текст Триоди привлекался учеными в качестве иллюстративного материала по истории славянских языков и литератур [Соболевский, 1907, 59]. Отрывки из утраченной Триоди Григоровича опубликованы И.И. Срезневским в памятниках юсового письма [Срезневский, 1868, 117-120, 331343]. Несмотря на это, Триодь остается практически неизученной: отсутствие научных изданий делают ее текст недоступным широкому кругу специалистов. Как отмечает М.А. Момина, «мозаичность» текста Триоди, неустойчивость и разнообразие ее состава делают Триодь памятником гораздо более сложным для изучения, чем Апостол, Евангелие или Псалтырь [Момина, 1982а, 103]. В исторических словарях русского языка материал Триоди представлен незначительными вкраплениями: как отмечает М.А. Момина, Словарь старославянского языка Чешской академии наук совсем отказался от включения лексики из Триоди [Момина, 1982а, 103].

В качестве основного списка в диссертационном исследовании используется рукопись XV в. Триодь Цветная из фондов библиотеки КГУ (№ 4633), далее -Казанская Триодь (Каз. Тр.). Имеется лишь краткое описание рукописи, сделанное А.И. Артемьевым, который на основе палеографических данных и особенностей графики относит ее к XV веку: "Книга в четверть листа, в кожаном переплете, в досках, с двумя застежками. Написана полууставом. На первых шести листах под страницами идет вкладная надпись, судя по бледности чернил, сделанная позднее: сига две книги треи>(д) поснл дл цветила да (л) Влсиле(и) михалови(ч) ТУ(ч)ко(в) в б€лозе(р)ско(лл) ^(зИ на.к вс(ли)кол\Ь'(м)никЬ' Геи>(р)гик> впаисснЬ' п^стъню иг^мсн^ Феш(д)аю по свои(х) родитсле(х) по Миха(и)лс да по Мл(р)е(и), (да по Ibahc- позже), а бо(ж)я воля стлне(т)цл васи(л)я не станс(т) " [Артемьев, 1882, 160]. А.И. Артемьевым отмечалось наличие в бумаге водяных знаков "голова быка под (герцогскою ?) короной", однако датировать по ним рукопись в то время не представлялось возможным, так как в распоряжении исследователей не было альбомов Брике и Н.П. Лихачева. В советское время новое изучение памятника не предпринималось. На основании водяных знаков, имеющихся в рукописи "бычачья голова, между рогами черта, заканчивающаяся цветком из пяти лепестков, на черте под рогами корона", ближе всего к образцам № 1202 - 1155, 1487 - 1485 гг., а также № 1189 - 1190, 1481 г. [Лихачев, т. II, 87] можно уточнить датировку рукописи 80-ми годами XV в. На переплете рукописи имеется растительный орнамент, выполненный тиснением.

Благодаря разработанности текстологии Триоди [Карабинов, 1910; Попов, 1978; Момина, 1982а, 1992] нами был установлен текстовой тип, к которому относится рукопись, на основании следующих классификационных признаков:

1. Состав памятника. История славянской Триоди сопровождалась постепенным усложнением ее состава: по классификации И. Карабинова, Казанская Триодь относится к IV-му типу, в ее состав включены паримии, апостольские и евангельские чтения а также синаксарий, переведенный впервые на Афоне в середине XIV в. [Попов, 1978, 403].

2. Структура службы. Наряду с песнопениями, чтениями из Священного Писания и Синаксарием, в состав Казанской Триоди входят краткие отрывки из церковного устава. Порядок службы в Казанской Триоди отражает Святогробский (Иерусалимский) устав, тогда как в предшествующую эпоху служба происходила по Студийскому уставу [Момина, 1982а,116\. в состав памятника входит служба малых вечерен. Из славянских Триодей сюда относятся те, которые появились в результате исправления на Афоне в XIV веке [Момина, 1983, 28]. Порядок совершения Последования умовения также отражает иерусалимский устав: умовение совершается после литургии, вне алтаря « вжственнлл лит^рпл стго ВлсилУд

BTiAvfeCTO Х€Р^ВИМ,Ь вечери ТВОбИ VAHN'fc.ПО СКОНЧАШИ АЛЛБОНН'ЫА МЛИТВЪ! лше х°Ф€ТГЬ бъгги оумовеше исходите сфенник) ОБлече(н) вън^ великъ^х) дверТи цркви» [Каз. Тр., 117]. Как отмечает болгарский исследователь Г. Попов, главной причиной появление нового перевода богослужебных книг явилось введение иерусалимского типика в литургическую практику восточноправославной церкви, которое ведет за собой изменение в составе и структуре службы [Попов. 1978, 409].

3. Деленость - неделеность Триоди. Триодь деленая, начинается с Лазаревой субботы. Как отмечает М.А. Момина, подобное деление имели еще два типа Триоди, употреблявшиеся у восточных славян: Гимовский и Киевский [Момина, 1982а 111].

Наконец, сам текст песнопений Казанской Триоди содержит новый перевод, появившийся в ходе заранее спланированной книжной реформы. И. Карабинов приписывал его патриарху Евфимию, но исследования последних лет позволили установить, что новый перевод Триоди уже существовал к середине 40-х годов XIV в. и был осуществлен на Афоне группой высокообразованных монахов-книжников в ходе .предварительно задуманной книжной реформы. Известны и имена трех переводчиков: старцем Иоанном был сделан новый перевод Евангелия, Апостола, Минеи, перевод Синаксария принадлежит болгарину Закхею Философу, перевод же Триоди, как следует из исторической приписки, был сделан старцем Иосифом [Попов, 1978, 410]. Впоследствии именно этот перевод был канонизирован патриархом Евфимием и вошел в печатные издания. Этот тип Триоди, отражающий правку XIV в., принятую Евфимием тырновским, М. А. Момина условно называет Афонским, или Евфимиевским [Момина, 1982а, 116]. Паримии в составе Триоди также представлены текстом исправленной Афонской редакции, наличие или отсутствие паримий в составе Триоди является важным типологическим признаком [Момина, 1982а, 112]. Исследование Триодей этого типа имеет значение и для изучения истории бытования библейского текста у славян.

Изучение языка переводного памятника требует обращения к нескольким спискам. Наряду со списком XV века, который является основным, в диссертационном исследовании привлекается текст рукописных и печатных Триодей из фондов книжных хранилищ Казани и Москвы. Список источников приводится в конце работы.

Выбирая в качестве объекта лингвистического исследования Триодь Цветную, мы исходили из следующих положений:

1. Тип текста, представленный в Казанской Триоди, возник в результате целенаправленной переводческой и редакторской деятельности и явился итогом многовековой эволюции богослужебного памятника: «памятник не является замкнуто цельным, неизменным текстом. Это открытая для дальнейших преобразований система, которая изменяется в связи с социальными потребностями общества» [Колесов, 1989,12].

2. В своем подходе к языку памятника мы во главу угла поставили следующее теоретическое положение: «Редакция - это всегда сознательное изменение текста, преследующее те или иные цели.о Перевод - это всегда интерпретация в силу того, что понимание входит в саму природу слова» [Камчатнов, 1998, 139], совмещение в одной системе различных текстов (жанров), принадлежащих к одной редакции, дает возможность обнаружения единой техники перевода.

3. Изучение стилистических особенностей языка богослужебных и канонических текстов, новый перевод которых возник под византийским влиянием, сопутствующем «второму южнославянскому влиянию» [Лихачев, 1958, б], способствует преодолению сложившейся в науке односторонности в описании этого процесса: внимание исследователей либо «концентрируется на графико-орфографических особенностях, новшества в лексике почти не принимаются во внимание» [Кайперт, 1991, 95], либо сосредотачивается на изучении оригинального творчества представителей нового литературного стиля - Епифания Премудрого, Григория Цамблака, Евфимия Тырновского.

4. Каждая рукопись является уникальным источником по истории русского литературного языка, так как редакторы и писцы являлись соавторами создателей греческих оригиналов [Лихачев, 1983, 25].

Непосредственным предметом изучения является функционирование в тексте единиц различных уровней системы языка как элементов стиле- , и текстообразования.

Цель диссертационной работы: изучение приемов текстопостроения и лингвостилистических особенностей перевода двух типов текстов, входящих в состав Триоди: паримий и гимнов. Для достижения поставленной цели нами выдвинуты частные задачи исследования:

1. Описать динамические процессы в тексте паримий и гимнов Цветной Триоди с выявлением варьирующихся единиц различных уровней и подсистем языка: лексики, словообразования, синтаксиса. Вскрыть основные тенденция варьирования языковых единиц в разновременных славянских переводах.

2. Проанализировать сложные взаимоотношения между переводом и оригиналом, определить меру его точности и свободы, специфику переводческой техники, уровень переводческого мастерства.

3. Охарактеризовать основные способы текстопостроения и риторические приемы в переводе Цветной Триоди.

4. Краеугольным камнем средневековой переводной письменности было христианское вероучение. Анализ содержательной структуры церковной книжности требует от исследователя специальных знаний текста Священного Писания, патристики, экзегетики; именно по этой причине содержательная сторона произведений этого рода изучалась в основном богословами. Отсутствие обращения к этому уровню обедняет исследование, поэтому одной из задач мы ставим проникнуть в сложную смысловую структуру многомерного сакрального текста.

Перечисленные задачи решаются в рамках комплексного исследования при помощи следующих методов: сопоставительного, исторического и гермневтического.

Сопоставительный метод привлекается при анализе греческих соответствий и их славянских эквивалентов в тексте Триоди, в своей работе мы использовали терминологию, разработанную Е. М. Верещагиным [Верещагин, 1971, 1972а, 1985, 1988] и основные положения исторической теории перевода, обобщенные в работе А.А.Алексеева [Алексеев, 1999, 74-98].

Только обращение к разновременным спискам одного и того же памятника позволяет выявить новаторство и преемственность нового перевода, установить основные тенденции лексического варьирования, что обусловило применение в данном диссертационном исследовании сравнительно-исторического метода: текст Казанской Триоди XV в. анализируется путем постоянного сопоставления с текстом древнейшего перевода по рукописям XIII-XIV вв, прослеживаются основные вехи дальнейшей эволюции памятника.

Варьирование лексем, словообразовательных и синтаксических моделей в разновременных славянских переводах было обусловлено различными факторами: внутренними закономерностями исторического развития славянского языка, перемещением центра переводческой деятельности с одной славянской территории на другую и т. д. Кроме того, когда речь идет о переводе культового, библейского или богослужебного текста, первостепенное значение имеют изменения в общественной жизни, развитие философской (богословской) мысли этого времени, наконец, собственно групповые интересы замкнутого круга лиц, которыми был сделан тот или иной перевод. Наконец, различная интерпретация оригинала в разновременных славянских переводов богослужебных текстов тесно связана с наличием библейской многозначности и нескольких уровней осмысления сакрального текста, в котором начиная с Филона Иудея и Оригена выделяются три уровня: буквально-исторический, отвлеченно-нравоучительный (моральный) и идеально-мистический ( см. [Флоренский, 1990, т. 2, 240]). С этой проблемой связано «узнавание» переводчиком параллельных мест и цитат Священного Писания в тексте, парафразирование исходного греческого текста. Вышеперечисленными факторами и определяется область применения герменевтического метода, терминологический аппарат дается в соответствии с классическими отечественными исследованиями в этой области [Савваитов, 1844].

Научная новизна диссертационного сочинения определяется следующими моментами: совершенной неизученностью рукописи, неизученностью в лингво-стилистическом аспекте переводов богослужебных книг, сделанных в XIV веке под непосредственным византийским влиянием, а также самим подходом к исследуемому материалу.

Структура работы: работа состоит из двух глав, введения, заключения и библиографии. В первой главе рассматриваются приемы текстопостроения и линвостилистические особенности перевода паримий, во второй - текста гимнов в составе Казанской Триоди. В основу поэтической структуры гимнов был положен синтаксический параллелизм ветхозаветных писаний с его дублетами и триплетами, синонимическими и однозначными выражениями. Многие риторические приемы, применяемые христианскими писателями, также унаследованы от текстов Ветхого Завета. Входя в состав одной церковной службы, паримии и гимны были тесно связаны по содержанию, наконец, сами гимны создавались варьированием цитат Священного Писания. Обращение к произведениям различной жанровой природы, входящих в состав одного памятника и переведенных в одно время в ходе реформы богослужебных книг, как нельзя более способствует обнаружению единого для данной редакции подхода к переводимому тексту. Вышеприведенными соображениями обусловлена логика и последовательность деления на главы: от текста Священного Писания - к тексту гимнов.

Работа обладает определенной теоретической и практической значимостью. Исследование разночтений между списками славянской Триоди позволяет сделать важные выводы по истории славянского языка, проследить становление и изменение языковой нормы. В этом отношении исследования произведений переводной письменности обладают особой значимостью: соотношение между переводом и оригиналом позволяет выявить характер взаимодействия языков, принадлежащих к одному культурно-историческому ареалу, своеобразие рецепции принимающего (т.е. славянского) языка. Положения и выводы, содержащиеся в диссертации, могут быть использованы при построении общих и специальных курсов по истории русского литературного языка, исторической лексикологии и семасиологии.

Изучение Триоди имеет значение и для смежных областей науки, литературоведения и византистики. Используя риторические приемы и образные средства библейских текстов и литургической поэзии, славяне создавали свои оригинальные поэтические произведения. Наблюдения над эволюцией славянского текста позволяют сделать важные наблюдения для критики греческого текста (см. [Ягич. 1886, Момина, 1973]), так как славянский текст может быть свидетелем несохранившейся греческой рукописной традиции.

Отдельные положения, содержащиеся в работе, имеют практическую значимость для библеистики и литургики и могут быть использованы в критике текста 9 славянской Библии и связанного с ней богослужебного типа. Апробация работы проходила:

- на межвузовской конференции в мае 1992 года (Самара),

- на церковно-научной конференции «Христианская история и культура на пороге третьего тысячелетия» в октябре 1999 года (Казань),

- на итоговых научных конференциях в Казанском государственном университете.

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Чевела, Ольга Всеволодовна

2. 3. Основные выводы по II главе

Текст песнопений, представленный в Казанской Триоди, по сравнению с текстом древнейшего перевода, характеризуется рядом преобразований на различных уровнях системы языка - лексическом, словообразовательном, синтаксическом. Определенный слой лексических эквивалентов греческих слов сближает древнейший перевод Минеи и Триоди, восходящий к кирилло-мефодиевской эпохе, в то же время, новый перевод этих же греческих соответствий в сербских минеях XV века совпадает со словоупотреблением Казанской Триоди. Даже в незначительном числе фрагментов выделяется обширный лексический пласт, свидетельствующий о наличии единой литературной нормы.

Однокорневые замены в тексте памятника сопровождаются усложнением словообразовательной структуры слов в тексте позднего славянского перевода. Усложнение словообразовательной структуры способствует уточнению семантических характеристик слова, высвобождению слова из контекста.

Ряд изменений в тексте носит стилистический характер. Высокое достоинство содержания требует равного достоинства языкового выражения. Под влиянием этого фактора происходят лексические замены в тексте, преобразуются традиционные формулы, изменяются образные средства.

На всех уровнях языка в тексте Казанской Триоди наблюдается целенаправленное сближение с оригиналом: передача внутренней формы слов оригинала, прямого, первичного значения слова вместо контекстного, переносного, соблюдение «греческого» порядка слов. В древнейшем переводе исходный греческий текст часто парафразируется, калькированию предпочитаются другие способы перевода. Для текста Триоди характерно приближение к моделям оригинала словообразовательным, синтаксическим, морфологическим.

Калькируются не только отдельные слова, но и целые выражения. Точный перевод греческих слов позволяет противопоставить священный язык обыденному, избежать нежелательных «человеческих» ассоциаций. В ряде случаев буквальный перевод сопровождается некоторым затемнением смысла. Главным критерием качества славянского перевода становится его соответствие с ортодоксальным учением: новые переводчики калькируют слова оригинала, чтобы не допустить искажения смысла, превратного истолкования.

Терминотворчество новых переводчиков особенно ярко проявилось в создании словообразовательных калек и сотрояИа: в тексте гимнов большая часть новообразований приходится на долю философской (богословской) терминологии, в этом сказалось их высокое предназначение как средства выражения идеологии и знания. С помощью калек на без- и не- развивалась славянская апофатическая терминология, активное образование которой стимулируется и поэтической формой песнопений, где догматы христианского вероучения облекаются в риторическую фигуру оксюморон. В ходе нового перевода были выработаны на практике приемы, впоследствии положенные в основу литературного стиля «плетения словес» и получившие теоретическое обоснование у представителей школы перевода «от слова до слова» в его крайнем виде. Важнейшая функция сложного слова, которой новые переводчики уделяли первостепенное значение состояла в том, что оно «держало на себе» текст, как центр словесного орнамента, в котором сходились несколько мотивов.

Калькируются и синтаксические конструкции оригинала. Последствия неуклонно проводимой «грецизации» были двоякими: с одной стороны, наметилось последующее расхождение между церковнославянским и русским языком, особенно на уровне синтаксических конструкций (конструкции с -иже, дательный сообщества). С другой стороны, положительная сторона этого процесса состояла в активизации динамических процессов, потенциально заложенных в самом славянском языке.

В тесте Казанской Триоди были устранены некоторые неточности старого перевода. В то же время, примеры смешения имен собственных и нарицательных, сходных по звуковому и графическому облику греческих слов встречаются и в нем, однако их нельзя однозначно квалифицировать как явные ошибки. Ряд отступлений от исходного оригинала ярко демонстрирует творческий подход к переводимому тексту. Владея правилами герменевтического параллелизма, славянские переводчики интерпретировали оригинал с опорой на текст Священного Писания и учение отцов Церкви. В свою очередь, варьирование в разновременных славянских переводах одного и того же греческого текста позволяет проследить и эволюцию философской (богословской) мысли. Переводчики древнейшей редакции допускают большую свободу в обращении с греческим текстом, чем авторы поздней редакции, тем не менее элементы инвариантного перевода, равно как и отступления от него, присутствуют на всех этапах перевода гимнов у славян. Отдельные разночтения в разновременных славянских переводах вызваны опорой на разные греческие оригиналы. Ряд отступлений свидетельствует о творческом подходе переводчиков к подлиннику, умевшим увидеть наряду с явным и скрытый смысл, недоступный непосвященным. Применяются различные способы экспликации содержательного подтекста (в том числе и символического), при этом славянский перевод в ряде случаев вполне независим от оригинала.

Однокорневой повтор в славянском тексте часто связан с передачей формальных и смысловых связей, существующих в оригинале. Стремление сохранить словесный орнамент приводит к образованию гиперонимов, неологизмов и искусственных образований. Под влиянием греческих оригиналов появляются переносные значения, складывается многозначность славянских слов.

225

В использовании ряда риторических приемов проявляется независимость от греческого текста. Употребление однокоренных слов и рифмы, независимо от греческого оригинала, связано с повышенным вниманием к структурным отношениям внутри стиха (антитеза, синонимия, антонимия, перечисление).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование лингвостилистических особенностей перевода паримий и гимнов в составе Казанской Триоди XV века позволило сделать выводы об эволюции этих жанров. Их перевод был сделан в одно время, в рамках одной литературной школы и одной идеологической реформы, поэтому в их судьбе много общего.

В процессе сознательной правки (редактирования) сложилась новая система лексических эквивалентов, впоследствии воспринятая церковнославянским языком позднего периода. Система лексических эквивалентов, представленная в Казанской Триоди, складывалась двумя путями: в результате нового перевода греческих слов, либо в процессе отбора из числа соответствий, выработанных в предшествующую эпоху. Усвоение традиций древнейших переводческих школ является характерной чертой нового перевода Цветной Триоди. Для текста Триоди характерна широкая синонимия, возникшая в результате различной передачи одних и тех же греческих слов. Варианты, обязанные своим происхождением деятельности разных литературных школ, объединялись в пределах нового перевода, пополняя состав средств выражения, образуя лексические парадигмы и способствуя становлению синонимических отношений в языке. Одним из источником синонимии являлось наличие дублетных, или повторяющихся чтений, этот путь образования синонимов характерен как для паримий, так и для гимнов Триоди. Монотонность ветхозаветных писаний, с бесконечными повторами и однозначными выражениями обусловила еще один путь появления синонимов в паримиях Цветной Триоди - на месте буквального повтора используются варьирующиеся славянские лексемы.

Ряд преобразований в тексте Казанской Триоди носит стилистический характер. Последовательная редактура затрагивает лексику, словообразование, формульный состав славянского текста и направлена на отбор языковых средств, ярко маркирующих книжный тип литературного языка

В тексте паримий и гимнов Казанской Триоди наблюдается усложнение словообразовательных моделей, которые носят ярко выраженный «книжный» характер. Словообразованию принадлежит ведущая роль в реорганизации текста: уточняются семантические характеристики слов древнейшего перевода, «значения» древнейших синкрет распределяются между различными словами, реализуется многозначность греческого оригинала. Важнейшая роль принадлежит словообразованию и в области текстопостроении: в качества строительного материала используются единицы словообразования: слова, связанные отношениями производности, словообразовательные цепи.

Произведения различной жанровой природы, переведенные в одно время, имеют в своей основе определенный набор поддающихся кодификации инвариантных признаков. В области словоупотребления, техники перевода, характерных особенностей словообразовательных и синтаксических моделей, наблюдаются систематические совпадения между текстом паримий и гимнов Казанской Триоди. Для текста Триоди характерно приближение к греческим моделям словообразовательным, синтаксическим, морфологическим. Передается внутренняя форма слов оригинала, прямое, первичное значение слова вместо контекстного, переносного. Необычное словоупотребление позволяло противопоставить сакральный язык обыденному.

В тексте обоих жанров наблюдается тенденция к замене описательных выражений и простых слов, свойственных тексту старого перевода, кальками и сложными словами по греческим образцам. С особой стилистической ролью composita связано количественное распределение сложных слов в составе различных жанров Цветной Триоди и их качественный состав: наибольший процент composita характерен для языка гимнографических произведений, активное образование сложных слов по греческим моделям связано с формированием богословской терминологии, строго соответствующей греческой.

В области синтаксиса наблюдается неуклонный рост конструкций, по форме соответствующих греческим. Одни и те же типы грецизированных конструкций в различных жанрах Казанской Триоди различаются по функциям в тексте. Так, в тексте гимнов конструкции с -иже получают дополнительную стилистическую, эмфатическую нагрузку. Положительная сторона этого процесса состояла в активизации динамических процессов, потенциально заложенных в самом славянском языке: так, замена согласованного определения несогласованным в тексте Казанской Триоди, последовательно проводимая под влиянием оригинала, отражает естественную эволюцию сочетаний с согласованным определением в русском языке. Ряд синтаксических особенностей позволяет включить «евфимиевскую» редакцию Триоди в один историко-культурный контекст с переводами XIV века, уже привлекавших внимание ученых: переводом Псалтыри, служебной Минеи, паримийной версией книги Исход.

Новый перевод богослужебных книг, возникший под непосредственным византийским влиянием [Лихачев, 1958, 6], явился составной частью литературного процесса «второго южнославянского влияния» в Московской Руси: как показало исследование, ранние и поздние сербизмы и болгаризмы в тексте нового перевода, в эпоху «второго южнославянского влияния» отмеченные в оригинальных произведениях, замещают ряд соответствий древнейшей редакции. Архаизаторские устремления редакторов и справщиков отразились в создании искусственных образований по старославянским образцам (оусъпноути 'умереть'). Возвращение языка к первоначальной чистоте, свойственной ему в старых переводах Кирилла и Мефодия [Радченко, 1898, 333], в паримиях Триоди в ряде случаях осуществлялось путем восстановления синонимических рядов кирилло-мефодиевских переводов. В то же время, наблюдения над текстом русских паримийников XIV в., в которых впервые нашли отражение характерные приемы новых переводчиков, позволяют предположить возможные восточнославянские корни книжной реформы. Бурный рост сложных образований в письменности XIV - XV века также находится в прямой связи с новым переводом богослужебных книг, в том числе и Цветной Триоди.

Взаимоотношения между славянским переводом и его греческим оригиналом отличались достаточной сложностью. Часто славянский текст правился по разным, а то и нескольким оригиналам. Опора на различные оригиналы, например -совмещение канонической версии и толкования, встречающаяся в тексте паримий Казанской Триоди, способствовало наиболее полной передаче смысла многомерного сакрального текста. Большей свободой отличается перевод гимнов, ошибки и отступления от оригинала встречаются в нем гораздо чаще. Ряд отклонений от оригинала в тексте Казанской Триоди обусловлен фонетическим процессом в греческом языке византийской эпохи, известном под названием «итацизма». В тексте паримий при этом наблюдается некоторое затемнение смысла, в тексте гимнов разночтения, возникшие под влиянием «итацизма», позволяют удачно трактовать сущность предмета или явления, что подразумевает определенное двусмыслие, игру слов, в самом греческом оригинале. Встречаются и явные ошибки, основанные на неверном понимании текста, многие из них были исправлены в Триодях «евфимиевского» типа, к которому относится и Казанская Триодь.

На всех этапах славянские переводы богослужебных текстов, за исключением незначительного числа досадных оплошностей, демонстрируют превосходное понимание переводчиками греческих оригиналов, знание Священного Писания и богословия. Отдельные разночтения между переводами (редакциями) связаны с различной интерпретацией многомерного сакрального текста: имплицитно присутствующее в тексте символическое значение может быть эксплицировано различными способами - при помощи лексических замен, глосс и перифраз.

Расширения исходного греческого текста дополнительными вставочными словами встречаются в различных жанрах, на. всех этапах бытования богослужебного памятника. Подобные глоссы связаны или с критикой текста, основанной на соотнесении параллельных мест, или же обязаны влиянию отечественной литературной традиции (например, появление парных сочетаний на месте одного греческого слова). Переводчики древнейшей редакции допускают большую свободу в обращении с греческим текстом, чем авторы поздней редакции, тем не менее элементы инвариантного перевода, равно как и отступления от него, присутствуют на всех этапах переводческой деятельности. В поздних памятниках расширение текста вызвано стилистическими требованиями эпохи - постановка украшающих эпитетов, раскрывающих духовный характер явления, замена слов сентенциями и трафаретными выражениями.

Риторические приемы в тексте греческих оригиналов оказывали влияние на отбор языковых средств при переводе. Славянские переводчики заботливо передавали усиленные выражения подлинника. Адекватный перевод ряда греческих риторических оборотов появляется только в тексте нового перевода, содержащегося в Казанской Триоди. Тщательно передавая тропы на однокорневой основе, сохраняя рифму, эвфонию, анаграммы, славянские переводчики использовали эти риторические приемы и без опоры на оригинал, отчего форма выражения только выигрывала. Многие удачные переводческие решения в позднейших переводах были преданы забвению.

Синтаксический строй гимнов с его параллелизмом и стилистической симметрией оказывал существенное влияние и на становление системных отношений в славянском языке. В тексте Казанской Триоди синкретичная лексика древнейшего перевода уточняется, ключевые слова при синтаксическом параллелизме обычно бывают синонимами.

Наблюдения над текстом Цветной Триоди позволяет сделать выводы о подвижности границ, существующими между различными жанрами церковно-книжной письменности. Текст гимнов создавался варьированием формул Священного Писания, в соответствием с последним книжник-переводчик и «исправлял» исходный греческий текст. Общность формульного состава допускала возможность и обратного влияния гимнографических произведений на библейский текст. На переводчика оказывали влияние ветхо- и новозаветные аллюзии, отечественные образцы ораторского искусства. Объединение различных жанров в памятниках анфиладного типа, подобных Триоди, способствовало взаимодействию формул различного происхождения, стиранию границ между жанрами.

Таким образом, основная тенденция, идущая от первых славянских переводов с греческого, была унаследована и новыми переводчиками и редакторами - это широкая вариативность и осмысленное, творческое отношение к переводимому тексту. Отдельные недостатки не снижают высокого достоинства нового перевода Цветной Триоди, с успехом выполнившего стоящие перед ним задачи.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Чевела, Ольга Всеволодовна, 2000 год

1. Источники и сокращенияа) Рукописи и книги кирилловской печати

2. Каз. Тр. НБЛ, ОРРК, № 4633. Триодь Цветная, XV в. Русск. - 429 л.

3. Вол. ГБЛ, ОРРК, Вол.№ 241. Триодь Цветная, XIV в. Русск.

4. Ирм. XIV в. РГБ, ОРРК, Тр - Серг. № 19. Ирмологий к. XIV - н. XV в. Русск.

5. Серб. Тр. РГБ, ОРРК, Севаст. II № 23/М. Триодь Цветная, 1453 г. Сербск.

6. Тр. 1635 г. НБЛ, ОРРК, № 152 021. Триодь Цветная, 1635 г. Русск. - 642 л.

7. Тр. 1648 г. НБЛ, ОРРК, № В. 185 159. Триодь Цветная. - М„ 1648 г. Русск. - 574 л.

8. Тр. 1670 г. НБЛ, ОРРК, № 152037. Триодь Цветная. - М., 1670 г. Русск. - 403 л.

9. Григ. РГБ, ОРРК, ф. 87, Григор. № 2/ М. 1685. Григоровичев паримийник, XII - XIII в. Болг. -104 л.

10. Остр. Б. НБЛ, ОРРК, № 1/1 - 8571. Библия, сиречь книга Ветхаго и Нового Завета по языку словенску. - Острог, 1581 г. - 628 л.

11. Оф. РГБ, ОРРК, ф. 256, Рум. № 302. Офанасьевский паримийник, 1370 г. Русск. -113 л.

12. Тр. Серг. - РБЛ, ОРРК, ф. 304.1, Тр. - Серг. № 4. Паримийник, XIII в. Русск. - 142 л.

13. Тх. РГБ, ОРРК, ф. 299. Тихонр. № 203. Паримийник, к. XIV - н. XV в. Русск. - 82 л.

14. Стеф. РГБ, ОРРК, ф. 256, Рум. № 303. Стефановский паримийник, XIV в. Русск. -155 л.б) Другие источники:

15. Амфилохий, 1875 Амфилохий Сергиевский. Описание Воскресенской новоиерусалимской библиотеки, с приложением всех пергаменных рукописей и некоторых писаных на бумаге. - М., 1875. - 229 с.

16. Амфилохий, 1883 Амфилохий Сергиевский. Галичское четвероевангелие 1144 года. - М., 1882 - 1883. - 3 т.

17. Артемьев, А.И. Артемьев А.И. Описание рукописей, хранящихся в библиотеке Казанского университета, составленное А.И. Артемьевым. - СПб., Археогр. Комис., 1812. -312 с.

18. Афанасьева, Шварц -Афанасьева Е.В., Шварц Е.М. Древнейший славянский перевод книги Иова (по пергаменным рукописям) // Источниковедение Древней Руси. JL: Наука, Ленингр. Отд-ние, 1980. - С. 7-32.

19. Богослужебные каноны Богослужебные каноны на греческом, славянском и русском языках. - СПб., 1861.

20. Брандт, 1894 Брандт Р. Григоровичев паримийник в сличении с другими паримий-никами // Чтения в обществе истории и древностей российских. М., 1894. Кн. 1. - II. -С. 1-90. Кн. 2.-С. 91-178.

21. Воскресенский Воскресенский Г.А. Древнеславянский апостол. - Вып. 1-5. - Сергиев Посад, 1892 - 1908. - 3 т.

22. Евсеев, 1897 Евсеев И.Е. Книга пророка Исайи. В древне-славянском переводе. В 2 -х. частях. - СПб., т - во Печатня С. П. Яковлева. - 1897. ч. 1, 168 е., ч. 2., 145 с.

23. Евсеев, 1905 Евсеев И.Е. Книга пророка Даниила в древнеславянском переводе. -М., Отд. рус. яз. и словесности Имп. Акад. наук., 1905. - ХС, 183 с.

24. Михайлов, 1912 Михайлов A.B. Опыт изучения текста книги Бытия пророка Моисея в древнеславянском переводе. Ч. 1. - Варшава, 1912.

25. НЗ Новый завет Господа нашего Иисуса Христа на четырех языках - еллинском, словенском, российском и римском с параллельными местами. - Тиснение 1-е. - Ч. 1, 2. - СПб., Синод. Тип. - 1891 - 1909.

26. Срезневский, 1868 Срезневский И.И. Древние славянские памятники юсового письма. - СПб., 1868.

27. ТБ Толковая Библия, или комментарий на книги Ветхого и Нового Завета. Под ред. A.C. Лопухина. 2-е изд. - Стокгольм., 1987.

28. ТОДРЛ Труды отдела древнерусской литературы Академии наук СССР.

29. Ягич, 1886 Ягич И.В. Служебные минеи за сентябрь, октябрь и ноябрь в церковнославянском переводе по русским рукописям 1095 - 1097 годов. - СПб., 1886.

30. AvaÀ-EKxa AvaXsKxa iepoaoÀuprciKr|ç axaxuo^oyiaç, x. ß, - sv nsxpov|/7io?i£i, 1894. - a. 1 -254.

31. Goar Goar, Jacobi. Rituale graecorum. - Lutetiae, Parisiorum: Piget, 1647. - 949 p.

32. X Septuaginta. - Printed in Germany des Biblia - Druek. - Stuttgart, 1935, 1979. Ed. A. Rhalfs.

33. TpioÔicov Tpioômv, sv PoopE, 1896. II. Словари и сокращения

34. Даль Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т 1-4. - М., ГИС, 1956.

35. Дворецкий Дворецкий И.Х. Древнегреческо-русский словарь / Под редакцией С.И. Соболевского. - М., 1958. - т. 1-2.

36. Дьяченко Дьяченко Г.М. Полный церковно-славянский словарь. - М., тип. Вильде, 1899.

37. Miklosich Miklosich F. Lexicon palaeoslovenico-graeco-latinum. - Vindobonae: Guilelmus Braumuller, 1862 - 1865.

38. Никифор Никифор (архимандрит). Библейская энциклопедия. - Репринт, изд. - Л.: Изд. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1990. - 902с.

39. Преображенский Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. Т. 1-2. - М.: Гос. изд-во иностр. и научн. Словарей, 1959.

40. СДРЯ Словарь древнерусского языка (XI - XIVbb.). - M.: Наука, 1988 - 1991. - т. 1-4.

41. Срезневский Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка: в 3 т. - Репринт, изд. - М.: Наука, 1989.

42. СРЯ Словарь русского языка XI - XVII вв. - М.: Наука, 1975 - 1997. Т. 1-23.

43. Sophocles Sophocles Е.А. Greek Lexicon of the Roman and the Byzantine Periods. - New - York, Scribner; Leipzig, Harrassowitz, 1888. - XVI, 1188 p.

44. Фасмер Фасмер M. Этимологический словарь русского языка. Т. 1 - 4. - М., 1986 -1987.

45. I Общетеоретическая литература

46. Алексеев, 1999 Алексеев А.А. Текстология славянской Библии. - СПб.: Изд-во Bohlau, 1999.-254 с.

47. Аверина, 1976 Аверина С.А. К характеристике лексического варьирования в древнейших славянских переводах // Советское славяноведение. - М.: Наука, 1976. -№2.-С. 70 - 83.

48. Аверина, 1991 Аверина С.А. Сложные слова в языке XII в. // Древнерусский язык домонгольской поры. - Л.: Изд. Ленингр. ун-та, 1991. - С. 163 - 173.

49. Аверинцев, 1976 Аверинцев С.С. Славянское слово и традиции эллинизма // Вопросы литературы. - М.: Известия, 1976. - № 11. - С. 152 - 162.

50. Аверинцев, 1977 Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. - М.: Наука, 1977.- 320 с.

51. Белый, 1994 Белый А. Символизм как миропонимание: сборник. - М.: Республика, 1994.- 525 3. с.

52. Богородский, 1879 Богородский H.H. Учение Иоанна Дамаскина об исхождении Св. Духа, изложенное в связи с тезисами Боннской конференции 1875 года. - СПб., 1879. - 186 с.

53. Будилович, 1882 Будилович A.C. Первобытные славяне в их языке, быте и понятиях по данным лексикальным. Ч. 2. Вып. 1. - Киев., 1882. - 153 с.

54. Буслаев, 1848 Буслаев Ф.И. О влиянии христианства на славянский язык. - М.: Тип. ун-та, 1848.-211 с.

55. Буланин, 1974 Буланин ДМ. Переводы и послания Максима Грека. - Л., 1984. - 255 с.

56. Буслаев, 1859 Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. - М., Учпедгиз, 1959. - 623 с.

57. Бычков, 1973 Бычков В.В. Образ как категория византийской эстетики // Византийский временник. - М.: Изд-во АН СССР,1973. - Т. 34. - С. 151 - 169.

58. Вениамин Вениамин архиепископ. Новая скрижаль. Полное объяснение всех церковных служб, обрядов, молитвословий и предметов церковного обихода. Ч. 1-4. -СПб.: Кн-во П.П. Сойкина. Б.г. 551 с.

59. Верещагин, 1971 Верещагин Е.М. Из истории возникновения первого литературного языка славян.: Переводческая техника Кирилла и Мефодия. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1971. -255 с.

60. Верещагин, 1972а Верещагин Е.М. Из истории возникновения первого литературного языка славян.: Варьирование средств выражения в переводческой технике Кирилла и Мефодия. - М.: Изд-во моек, ун-та, 1972. - 199 с.

61. Верещагин, 1975 Верещагин Е.М. Прием параллелизма в Псалтыри и выявление смысловых связей между словами первого литературного языка славян // Советское славяноведение. - М.: Наука, 1975. - № 2. - С. 60 - 72.

62. Верещагин, 1977 Верещагин Е.М. Ветхо- и новозаветные цитаты в Изборнике Святослава 1073 г. // Изборник Святослава 1073 г. Сборник статей. - М.: Наука, 1977. -С. 127 -139.

63. Верещагин, 1982 Верещагин Е.М. У истоков славянской философской терминологии: Ментализация как прием терминотворчества // Вопросы языкознания. - М.: Наука, 1982. - № 6. - С. 105 - 114.

64. Верещагин, 1984 Верещагин Е.М. К проблеме краесогласия слов в византийской гимнографии (в связи с анализом рифмы в древнеславянских переводах) // Вопросы языкознания. - М.: Наука, 1984. - № 4. - С. 33 - 44.

65. Верещагин, 1985 Верещагин Е.М. Великоморавский этап развития первого литературного языка славян: становление терминологической лексики // Великая Моравия, ее историческое и культурное значение. - М.: Наука, 1985. - С. 217 - 238.

66. Верещагин, 1988а Верещагин Е.М. Терминотворчество Кирилла и Мефодия // Вопросы языкознания. - М.: Наука, 1988. - № 2. - С. 91 - 100.

67. Верещагин, 1997 Верещагин Е.М. История возникновения древнего общеславянского литературного языка. Переводческая деятельность Кирилла и Мефодия и их учеников. - М.: Мартис, 1997. - 315 с.

68. Верещагин, Крысько, 1999 Верещагин Е.М., Крысько В.Б. Наблюдения над языком, текстом и невмами архаичного источника - Ильиной книги // Вопросы языкознания. -М.: Наука, 1999. - № 2. - С. 3 - 27. № 3. - С. 38 - 60.

69. Виноградов, 1927 Виноградов В.В. К истории лексики русского литературного языка // Русская речь. Новая серия. Сб. 1. - Jl.:Academia, 1927. - С. 90 - 118.

70. Виноградова, 1964 Виноградова В.Н. Образование отвлеченных существительных с приставками не- и без- в древнерусском языке XI - XIV вв. // Исследования по исторической лексикологии древнерусского языка. - М.: Наука, 1964. - С. 218 - 244.

71. Виссарион, 1894 Виссарион Нечаев. Толкования на паримии. - СПб., И.Я. Тузов., 1894. - 605 с.

72. Вондрак, 1915 Вондрак А. Древнецерковнославянский синтаксис. - Казань, 1915. -2. 64 с.

73. Вялкина, 1964 Вялкина Л. В. Сложные слова в древнерусском языке в их отношении к языку греческого оригинала // Исследования по исторической лексикологии древнерусского языка. - М.: Наука, 1964. - С. 154 - 188.

74. Вялкина, 1966 Вялкина Л.В. Греческие параллели сложных слов в древнерусском языке XI - XIV вв. // Лексикология и словообразование древнерусского языка - М.: Наука, 1966.-С. 154 - 188.

75. Вялкина, 1974 Вялкина Л.В. Словообразовательная структура сложных слов в древнерусско языке XI - XIV вв. // Вопросы словообразования и лексикологии древнерусского языка - М.: Наука, 1974. - С. 136 - 159

76. Глубоковский, 1914 Глубоковский H.H. Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового Завета (перевод). - Киев, 1914. - 76 с.

77. Горский, Невоструев, 1855 Горский A.B., Невоструев K.M. Описание славянских рукописей Московской синодальной библиотеки. - М.: Синод. Тип., 1855 - 1869. - 4 т. Отдел первый. Священное Писание. - М.: Синод. Тип, 1855. - 342 с.

78. Григорьев, 1901 Григорьев И. Пророчества Исайи о Мессии и его царстве. Библейско-экзегетическое исследование. - Казань, 1901. - 332, II с.

79. Гринбаум, 1984 Гринбаум H. С. Ранние формы литературного языка (древнегреческий). - JL: Наука, Ленингр. отд-ние., 1984. - 129 с.

80. Дмитриев, 1994 Дмитриев Д.В. Синонимические дублеты библейского происхождения в древнерусской письменности // Динамика русского слова: Межвузовский сборник к 60-летию проф. В.В. Колесова. - СПб., 1994. - С. 43 - 50.

81. Дмитриев, 1964 Дмитриев Л. А. Нерешенные вопросы происхождения и истории экспрессивно-эмоционального стиля XV в. // ТОДРЛ. - М.; Л.: Наука, 1964. - Т. 20. -С. 72 - 89.

82. Дурново, 1926 Дурново H.H. К вопросу о древнейших переводах на старославянский язык библейских текстов.: Супральская рукопись // Известия ОРЯС АН СССР, 1926. - T. XXX. - С. 353 - 429.

83. Евсеев, 1898 Евсеев И.Е. Заметки по древнеславянскому переводу Св. Писания. -СПб., тип. Имп. Акад. наук, 1898 - 1902. Т. 1. О греческом оригинале первоначального славянского перевода. - 1898. - С. 329 - 344.

84. Еселевич, 1979 Еселевич Н.Э. Из истории категории собирательности в русском языке. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1979. - 160 с.

85. Жолобов, 1990 Жолобов О.Ф. Вариантность и текст // Словообразование. Стилистика. Текст. - Казань, 1990. - С. 83 - 91.

86. Жуковская, 1976 Жуковская Л.П. Текстология и язык древнейших славянских памятников. - М.: Наука, 1976. - 368 с.

87. Зеленин, 1991 Зеленин A.B. Близкозначные слова как компоненты текста в полемической литературе XVII в. // История русского языка. Лексикология и грамматика. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1991. - С. 49 - 54.

88. Историческая грамматика Историческая грамматика русского языка. Синтаксис. Простое предложение. - М.: Наука, 1978. - 447 с.

89. Историческое словообразование, 1984 Историческое словообразование русского языка / Отв. ред. Г. А. Николаев. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1984. - 168 с.

90. Именное склонение, 1974 Именное склонение в славянских языках XI - XIV вв. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1974. - 236 с.

91. Кайперт, 1991 Кайперт Г. Крещение Руси и история русского литературного языка // Вопросы языкознания. - М.: Наука, 1991. - № 5. - С. 86 - 112.

92. Камчатнов, 1988 Камчатное A.M. История и герменевтика славянской Библии. -М.: Наука, 1998.-221 с.

93. Карабинов, 1910 Карабинов И. Постная триодь. Исторический обзор ее плана, состава, редакции и славянских переводов. - СПб.: тип. В.Д. Смирнова, 1910. - 292 с.

94. Категория определенности неопределенности, 1979 - Категория определенности -неопределенности в славянских и балканских языках: Сборник статей. - М.: Наука, 1979. - 364 с.

95. Категория посессивности, 1989 Категория посессивности в славянских и балканских языках. - М.: Наука, 1989. - 261, 2. с.

96. Кенанов, 1997 Кенанов Д. Симеон Метафраст и его славянские последователи // ТОДРЛ. - Л.: Наука, 1997. - Т. 45. - С. 668 - 677.

97. Ковтун, 1963 Ковтун Л.С. Русская лексикография эпохи средневековья. - М. - Л.: Наука, 1963.-445 с.

98. Колесов, 1976 Колесов В.В. Древнерусская вещь // Культурное наследие Древней Руси. - 1976.-С. 260-265.

99. Колесов, 1977 Колесов В, В. Лексическое варьирование в Изборнике 1073 г. и древнерусский литературный язык // Изборник Святослава 1073 г. Сборник статей. -M.: Наука, 1977. - С. 108 -127.

100. Колесов, 1982 Колесов В.В. Из заметок по древнерусской поэтике // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics/ - 1982. - Vol. XXV / XXVI/ - p. 239 - 245.

101. Колесов, 1985 Колесов В.В. Синонимия как разрушение многозначности в русском языке // Вопросы языкознания. - М.: Наука, 1985. - № 2. - С. 80 - 87.

102. Колесов, 1986 Колесов ВВ. Критические заметки о древнерусской диглоссии // Литературный язык Древней Руси. - Проблемы исторического языкознания. Вып. 3. -Л., 1986.-С. 22-41.

103. Колесов, 1989 Колесов В.В. // Древнерусский литературный язык. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1989. - 294 1. с.

104. Колесов, 1990а Колесов В.В. Принципы парного соединения близкозначных слов в древнерусских литературных текстах // Исследования по истории и диалектологии русского языка. - Алма-Ата, 1990. С. 3 - 11.

105. Колесов, 19906 Колесов В. В. Словообразование как динамический процесс реорганизации текста // Словообразование. Стилистика. Текст. - Казань, 1990. - С. 69 - 83.

106. Колесов, 1990в Колесов В.В. Общие понятия исторической стилистики // Историческая стилистика русского языка: Межвузовский сборник научных трудов. -Петрозаводск, 1990. - С. 16 - 36.

107. Колесов, 1991а Колесов В.В. О русизмах в составе древнерусских текстов // Древнерусский язык домонгольской поры. -Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. - С. 121 - 155.

108. Колесов, 19916 Колесов В.В. Развитие лингвистических идей у восточных славян эпохи средневековья // История лингвистических учений. Позднее средневековье. -Л.: Наука, 1991. - С. 208 - 255.

109. Колесов, 1991 в Колесов В.В. Семантический синкретизм как категория языка // Вестник ЛГУ. - 1991. - Серия 2. - вып. 2. - С. 40 - 49.

110. Колесов, 1997а Колесов ВВ. Средневековый текст как единство поэтических средств языка // ТОДРЛ. - Л.: Наука, 1997. - Т. 45. - С. 92 - 98.

111. Колесов, 19976 Колесов В В. Слово и текст в древнерусской традиции // Studien zur russischen Sprache und Literatur des 11. - 18. Jahrhun derts. (Beitrage zur Slavistik. Bd. 33.). Frankfurt am Main et al.: Peter Lang, 1997. - S. 229 - 266.

112. Коляда, 1957 Коляда Г.И. Из истории русского правописания. - Учен. Зап. Ташкентского гос. пед. ин-та, вып. 4. Филология. - 1957. - С. 257 - 272.

113. Копыленко, 1961 Копыленко М.М. О языке древнерусского перевода «Истории Иудейской войны Иосифа Флавия» (глагольно-именные фразеологизмы) // Византийский временник. - М.: Изд-во АН СССР, 1961. - № 20. - С. 164 - 184.

114. Копыленко, 1973 Копыленко М.М. Кальки греческого происхождения в языке древнерусской письменности // Византийский временник. - М.: Изд - во АН СССР, 1973.-№34. - С. 141 - 151.

115. Корсунский, 1897 Корсунский И. Перевод LXX. Его значение в истории греческого языка и словесности. - Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1897. - 644 с.

116. Курилович, 1962 Куршович Е. Деривация лексическая и синтаксическая - В кн.: Е. Курилович. Очерки по лингвистике. - М.: Изд - во иностр. лит., 1962. - С. 57 - 70.

117. Курциус, 1882 Курциус Г. Начала и главные вопросы греческой этимологии. - СПб., 1882.- 316 с.

118. Ларин, 1975 Ларин Б.А. Лекции по истории русского литературного языка (X -середина XVIII вв.). - М.: Высшая школа, 1975. - 327 с.

119. Лисицын, 1911 Лисицын М.А. Первоначальный славяно-русский типикон. - СПб., 1911.- 387 с.

120. Лихачев, 1958 Лихачев Д. С. Некоторые задачи изучения второго южнославянского влияния в России. - М.: Изд-во АН СССР, 1958. - 67 с.

121. Лихачев, 1962 Лихачев Д.С. Культура Руси времен Андрея Рублева и Епифания Премудрого. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. - 172 с.

122. Лихачев, 1979 Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. - М.: Наука, 1979. -352 с.

123. Лихачев, 1983 Лихачев Д.С. Текстология. - Л:.Наука, Ленингр. отд-ние, 1983. - 639 с.

124. Лихачев, 1898 Лихачев Н.П. Палеографическое значение бумажных знаков, ч. 2. Предметный и хронологический указатель. - СПб., 1898

125. Львов, 1966 Львов A.C. Очерки по лексике памятников старославянской письменности. - М.: Наука, 1966. - 320 с.

126. Львов, 1968 Львов A.C. Чешско-моравская лексика в памятниках старославянской письменности // Советское славяноведение: VI международный съезд славистов - М.: Наука, 1968.-С. 316- 337.

127. Макарий, 1868 Макарий. История русской церкви. - СПб., 1868. - Т. 2. 384 с. Маковский, 1988 - Маковский М.М. Метаморфозы слова // Вопросы языкознания -М:. Наука, 1988. - № 4. - С. 151 - 180.

128. Марков, 1981 Марков В.М. О семантическом способе словообразования в русском языке. - Ижевск, 1981, - 32 с.

129. Матхаузерова, 1976 Матхаузерова С. Древнерусские теории искусства слова. -Praha, 1976. - 176 с.

130. Мейе, 1951 Мейе А. Общеславянский язык. - М.: Изд-во иностр. лит., 1951. - 492 с. Мещерский, 1962 - Мещерский H.A. О синтаксисе древних славяно-русских переводных произведений // Теория и критика перевода. - Л., 1962. - С. 83 - 103.

131. Мещерский, 1964 Мещерский H.A. Проблемы изучения славяно-русской переводной литературы XI - XIV вв. // ТОДРЛ. - М; Л.: Наука, 1964. - Т. 20. - С. 180 -231.

132. Мещерский, 1973 Мещерский H.A. К вопросу о культурно - исторической общности литературно - письменных языков // Вестник ЛГУ. - 1973. - серия 2. - № 14. - С. 103 -110

133. Мещерский, 1986 Мещерский H.A. О художественно-изобразительных средствах гимнографии Киевской Руси // Литературный язык Древней Руси. - Л., 1986. - С. 86 -92.

134. Михайлов, 1904 Михайлов A.B. К вопросу о литературном наследии Свв. Кирилла и Мефодия в глаголических хорватских миссалах и бревиариях. // Русский филологический вестник. - Варшава, 1904. Т. 51. - С. 1 - 145.

135. Михайловская, 1980 Михайловская Н.Г. Системные связи в лексике древнерусского книжно - письменного языка XI - XIV вв. (нормативный аспект). - М.: Наука, 1980. -256 с.

136. Момина, 1973 Момина М.А. Греческие разночтения в славянских гимнографических текстах // Византийский временник. - М.: Изд-во АН СССР, 1973. -№44.-С. 126 - 134.

137. Момина, 1992 Момина М.А. Проблема правки славянских богослужебных гимнографических книг на Руси в XI в. // ТОДРЛ. - Л.: Наука, 1992. - Т. 45. - С. 200 -219.

138. Мурьянов, 1991 Мурьянов M. Ф. Страницы гимнографии Киевской Руси // Традиции древнейшей славянской письменности и языковая культура восточных славян - М.: Наука. - 1991. - С. 69 - 143.

139. Нечунаева, 2000 Нечунаева H.A. Минея как тип славяно - греческого текста. - Tallin, 2000/ - 177 с.

140. Николаев, 1969 Николаев Г.А. Из наблюдений над семантикой имен существительных с суффиксом -тель в языке Мерила Праведного // Сборник аспирантских работ: Право. История. Филология. - Казань, Изд-во КГУ, 1969. - С. 89 - 107.

141. Николаев, 1971а Николаев Г.А. К истории образований типа шествие в русском языке // Вопросы грамматического строя русского языка. - Казань: Изд-во Казан, унта, 1971. - С. 118- 129.

142. Николаев, 19716 Николаев Г.А. Словообразовательная синонимия имен существительных в русском литературном языке XI - XIV // Литературный язык Древней Руси. - Проблемы исторического языкознания. Вып. 3. - Л., 1986. - С. 137 - 143.

143. Николаев, 1987 Николаев Г.А. Русское историческое словообразование. - Казань, Изд-во Казан, ун-та, 1987. - 151 с.

144. Николаев, 1991а Николаев Г.А. Формы именного словообразования в языке XII в. // Древнерусский язык домонгольской поры. -Л.: Изд-во ЛГУ, 1991. - С. 155 - 162.

145. Николаев, 19916 Николаев ГЛ. Формы именного словообразования в древнерусских текстах // История русского языка. Лексикология и грамматика. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1991. - С. 68 - 75.

146. Николаев, 1992 Николаев Г.А. Имена существительные с суффиксом -ьствие в древнерусском литературном языке: Историко-стилистический аспект // История русского языка: Стилистика. Текст. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1992. - С. 89 - 107.

147. Николаев, 1994 Николаев Г.А. Очерки по историческому словообразованию русского языка // Studien zur russischen Sprache und Literatur des 11. - 18. Jahrhun derts. (Beitrage zur Slavistik. Bd. 21.). Frankfurt am Main et al.: Peter Lang, 1994

148. Николаева, 1988 Николаева Н.Г. Язык древнеславянского трактата Дионисия Ареопагита «О божественных именах» (Принципы текстопостроения, лексические и словообразовательные особенности): Дис. канд. филолог, наук - Казань, 1988,- 221л.

149. Никольский, 1933 Никольский Н.Г. К вопросу о следах мораво-чешского влияния на литературных памятниках домонгольской эпохи. // Вестник АН СССР. - Л:. Изд-во АН СССР, - 1933.-С. 6- 18.

150. Новак, 1988 Новак М.О Формы именного словообразования в древнеславянском переводе Апостола (семантико-стилистический аспект). Дис. канд. филолог, наук. -Казань, 1988 -211 л.

151. Панин, 1988 Панин Л.Г. Лингвотекстологическое исследование минейного Торжественника: Рукописи XIV - XVbb. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1988. -262 с.

152. Пичхадзе, 1991 Пичхадзе A.A. К истории славянского паримийника (паримийные чтения книги Исход) // Традиции древнейшей славянской письменности и языковая культура восточных славян - М.: Наука. - 1991. - С. 147 - 174

153. Покровский, 1885 Покровский М.М. Семасиологические исследования в области древних языков. /Дисс./. - М., 1885. - VII, 124, 2 с.

154. Попов, 1978 Попов Г. Новооткрито сведение за преводаческа дейность на български книжовници от Света гора през първата половина на XIV в. // Български език. -1978. -№6.-С. 3 - 14.

155. Попов, 1982 Попов Г. О наличии древнеболгарской гимнографической части в Триоди // Язык и письменность среднеболгарского периода. - М.: Наука, 1982. - С. 122- 131.

156. Потебня, 1958 Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. - М.: Учпедгиз, 1958.-Т. 1-2.- 536 с.

157. Потебня, 1968 Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. - М.: Просвещение, 1968. - Т. 3. - 552 с.

158. Рижский, 1991 Рижский М.И. Книга Иова: Из истории библейского текста. -Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние. - 1991. - 245 2. с.

159. Савваитов, 1844 Савваитов П.И. Библейская герменевтика или толковательное богословие. - СПб.: Тип. А. Иогансона, 1844. - 173, 3 с.

160. Сводный каталог, 1984 Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР: XI - XIII вв. - М.: Наука, 1984. - 405 с.

161. Силина, 1974 Силина В.Б. Глаголы с суффиксом -ова, образованные от имен существительных со значением действующего лица в древнерусском языке XI - XIV вв. // Вопросы словообразования и лексикологии русского языка. М.: Наука, 1974. -С. 138 - 156.

162. Соболевский, 1899 Соболевский А.И. Южнославянское влияние на русскую письменность в XIV - XV в. - СПб., 1899. - 58 с.

163. Соболевский, 1900 Соболевский А.И. Церковнославянские тексты моравского происхождения // Русский филологический вестник. - 1900. - №. 1 - 2. - С. 150-217. Соболевский, 1907 - Соболевский А. И. Лекции по истории русского языка. - М., 1907.- 309 с.

164. Соболевский, 1910 Соболевский А.И. Древний церковно - славянский язык. /Фонетика/. Из лекций акад. А.И. Соболевского. - Киев., изд. Студентов-филологов Ун-та Св. Владимира, 1910.-201 с.

165. Соссюр, 1977 Соссюр, Фердинанд де. Труды по языкознанию. - М., Прогресс, 1977. - 695 с.

166. Сперанский, 1960 Сперанский М.Н. Из истории русско-славянских литературных связей. - М.,Учпедгиз, 1960. - 235 с.

167. Сухомлинов, 1856 Сухомлинов М.И. О древней русской летописи как памятнике литературы. - СПб, 1856. - 2, 230 с.

168. Сырку, 1898 Сырку П. А. К истории исправления книг в Болгарии. Т. 1. Время и жизнь патриарха Евфимия Терновского. - СПб., 1898. - 609 с.

169. Уваров, 1908 Уваров A.C. Христианская символика. - Ч. 1. Символика древнехристианского периода. - М., 1908. - 212 с.

170. Успенский, 1968 Успенский Б.А. Архаическая система церковнославянского произношения. (Из истории литургического произношения в России). - М., Изд. МГУ, 1968. - 144 с.

171. Успенский, 1983 Успенский Б.А. Языковая ситуация Киевской Руси и ее значение для истории русского литературного языка. - М., 1983. - 156 с.

172. Успенский, 1994 Успенский Б.А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI - XVII вв.). - М.: Гнозис, 1994. - 239 с.

173. Фасмер, 1909 Фасмер М.Р. Греко-славянские этюды. - СПб., тип. Акад. наук, 1909. -236,2 с.

174. Фокков, 18866 Фокков Н.Ф. Словообразование и синтаксис греческого языка. -СПб, 1886,- 170 с.

175. Фокков, 1887 Фокков Н.Ф. К синтаксису греческого новозаветного языка и византийского. - М, 1887. - 291 с.

176. Хабургаев, 1974 Хабургаев Г.А. Старославянский язык. - М.: Просвещение, 1974. -287 с.

177. Шарифуллина, 1991 Шарифуллина Л.А. Грамматическая синонимия форм прошедшего времени глаголов на -нуть в древнерусских памятниках XII - XIII вв. // История русского языка. Лексикология и грамматика. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1991. - С. 68 - 75.

178. Цейтлин, 1977 Цейтлин P.M. Лексика старославянского языка: Опыт анализа мотивированных слов по данным древнеболгарских рукописей X - XI вв. - М.: Наука, 1977.-336 с.

179. Чернышева, 1977 Чернышева М.И. К вопросу об истоках лексической вариантности в ранних славянских переводах с греческого языка: переводческий прием «двуязычные дублеты» // Вопросы языкознания. - М.: Наука, 1994. - № 2. - С. 97 -108.

180. Чешко, 1982 Четко Е.В. Об афонской редакции славянского перевода псалтыри в ее отношении к другим редакциям // Язык и письменность среднеболгарского периода. - М.: Наука, 1982. - С. 60 - 93.

181. Ягич, 1886 Ягич И.В. Рассуждения южнославянской и русской старины о церковнославянском языке // Исследования по русскому языку. - Изд. ОРЯС Имп. АН. - Т. 1. - 1885 - 1886. С. 289 - 1023.

182. Trench, 1869 Trench, P.C. Synonymes du Nouveau Testament. - Bruxelles. С. Muguardt, 1869. - LI, 400 p.