Политическая наука в современной России в контексте системной трансформации общества и государства тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.01, доктор политических наук в виде научного доклада Пляйс, Яков Андреевич

• Пляйс, Яков Андреевич
• доктор политических наук в виде научного доклада
• 2009

Оглавление диссертации доктор политических наук в виде научного доклада Пляйс, Яков Андреевич

Ряд вопросов можно было бы без труда продолжить, но уже поставленных вполне достаточно, чтобы понять, что исследователям этой науки необходимо основательно потрудиться, чтобы их всесторонне осмыслить, изложить и представить на суд общественности, прежде всего научной.

Переходная эпоха - это особый период времени в истории любой страны. Отечественная переходная эпоха, начавшаяся в середине 1980-х годов, совершенно исключительная, так как не имеет ясного направления вектора развития. Вектор, заложенный в середине 1980-х и заключавшийся в лозунге «строительство социализма с демократическим, человеческим лицом», не предполагавший ничего, кроме совершенствования социализма, был в начале 1990-х годов решительно отброшен и заменен лозунгом строительства капитализма по западному образцу. Но цивилизованного, культурного капитализма не получилось, и вместо него быстро вырос криминально-олигархический капитализм, который, разумеется, никому не мог понравиться, кроме тех, на кого пролился обильный золотой дождь. Кроме всего прочего, этот капитализм, вопреки ожиданиям, оказался поразительно неэффективным и быстро привел к тотальному банкротству почти всей экономики страны. Убедившись к концу 1990-х годов, что страна быстро катится к коллапсу, вектор трансформации пришлось снова разворачивать и чуть ли не на все 180°. На сей раз в направлении укрепления роли государства. Может статься, что и это не последний разворот.

На многие из проблем и поставленных жизнью вопросов, возникших в середине 1980-х годов, могла бы ответить (и даже многое предупредить) развитая политическая наука. Но в то время она не только не была развитой, она была даже не признанной. Другие же общественные науки, находившиеся на положении служанок КПСС, не были в состоянии это сделать. Но в состоянии ли любая общественная наука, даже развитая политическая, отвечать на вопросы времени и предупреждать негативное развитие событий? Представляется, что она не только должна быть в состоянии, но просто обязана это делать. Если она, конечно, способна адекватно воспринимать и реагировать на реальность. Однако и по этому и целому ряду других принципиальных вопросов в политологическом сообществе между собой соперничают самые различные представления, взгляды и оценки. Не вдаваясь глубоко в эти споры в начале доклада, остановимся кратко лишь на одном примере, связанном с происхождением политической науки1.

Обосновывая вопрос о том, когда возникла наука о политике, многие ученые политологи обычно соотносят это с древностью, ссылаясь при этом на великого древнегреческого философа Аристотеля, как отца-основателя этой науки и его труды «Политика» и «Афинская полития».

Отдавая должное этому выдающемуся мыслителю и его вкладу в науку, заметим все же, что для возникновения политической науки как целостной, системной науки больше оснований было не в древности или в Средние века, когда создавал свои

1 Историиановления и развития политической науки в России наши политологи уделяют крайне мало внимания. Исключением из правила можноитать докторскую диссертацию Ю.С.Коноплина «Политическое в теории и истории политической науки (антропологический подход)», защищенную в 1997 г. поециальности 23.00.01 в МГГГУ. Подробнее об этом исследовании. в работе «От политической мысли к политической науке: Справочник персоналий российской политической мысли и наукидревнейших времен довременности. Автор-составитель Я.А.Пляйс - М.: Изд-во МГУП, 1999,. 166 — 167 (Далееылки на эту работу будут обозначатьсяедующим образом: Справочник персоналий «От политической мысли к политической науке»,) Еще одним исключением является кандидатская диссертация Д.М.Воробьева «Институциональные предпосылки процесса формированияветского политологическогообщества во второй половине XX века», защищенную в конце декабря 2008 г. в диссертационномвете Институтациологии РАН труды Никколо Макиавелли, которого также причисляют к основателям политической науки, а в середине XIX в., когда начался активный переход наиболее развитых стран от монархической формы правления к республиканской.

Именно в этот период времени, как будет показано в первом разделе данного доклада, сфокусировались и собрались воедино объективные и субъективные причины, предпосылки и условия, необходимые для возникновения любой полноценной системной науки. В представлении автора, наука — это не только приращение новых знаний, в том числе путем переосмысления ранее созданных, но и создание новой методики и методологии, без которой нельзя получить новые знания и нельзя создать хорошую теорию, являющейся непременной и незаменимой базой для стабильного и последовательного развития любой науки. Только лишь на базе хорошей теории легче и продуктивнее исследовать различные направления науки. Хорошая теория - это не только мощный исследовательский инструмент, но и своеобразный камертон, по которому определяют верность и обоснованность того или иного научного вывода. В нашем случае такой методикой-камертоном, определяющей систему координат для анализа исследуемой темы, служит основополагающий вывод о том, что в переходные эпохи1 подход к изучению сферы политики и всего, что с этим связано, должен быть принципиально иным, чем в периоды функционирования устоявшихся стабильных систем. Но поскольку все переходные эпохи различны, определить методологию развития конкретной переходной эпохи крайне сложно. Одно дело, например, переходная эпоха, начавшаяся после февраля 1917 г. или октября того же года и совсем другое дело эпоха, начавшаяся в нашей стране осенью 1991 г. после крушения всевластия КПСС. Ясно, что исследовать эти эпохи следует по-разному, используя различный инструментарий и различную методику.

При последующем изложении это проявится более наглядно. Прежде чем приступить к нему, необходимо отметить еще, что исследования, проведенные автором за последние полтора десятка лет, сгруппированы в четыре раздела, каждый из которых будет представлен в данном докладе.

Наряду с опубликованными ранее работами, посвященным проблемам российской внутриполитической жизни и, прежде всего, модернизации политической системы, федеративному устройству, партийному строительству, новому элитообразованию, трансформации протогражданского общества в зрелое

1 Под переходной эпохой автор имеет ввиду период времени между разрушением существовавших до этой эпохи систем общественной и государственной жизни и созданием новых. До тех пор пока эти новые не устоятся и не начнут действовать эффективно, переходную эпоху нельзя считать завершенной. гражданское, формированию новых политических идеологий и т.д.1 - диссертантом было опубликовано немало обзоров диссертационных исследований российских политологов на различные темы (См. позиции 8. 11, 20, 26, 33, 38, 49, 50, 52, 56 Приложения №1 к настоящему докладу). Такие обзоры дают достаточно ясное и полное представление, что делается на тех или иных направлениях политической науки, куда идет развитие, и в то же самое время - какие белые пятна в ней еще существуют и что надо разрабатывать. Но взгляд диссертанта, эти обзоры могут быть очень полезны и для науки, и для практики. К большому сожалению, этот вид научной работы в нашей стране слабо развит, и тот огромный материал, который регулярно и уже в течение многих десятков лет накапливается в ВАКе, чтобы пройти экспертизу, а затем навсегда уйти в архив, не используется должным образом.

Каждый такой обзор диссертанта содержит не только анализ состояния того или иного направления в современной политической науке России, но и оценку проделанного и акцентацию того, что еще надо сделать. Кроме тех позиций, которые были указаны выше со ссылкой список публикаций, ряд обзоров диссертантов был опубликован в монографиях, сборниках статей и отдельными брошюрами2.

Несмотря на значение этих обзоров, их анализ представляет собой все же обобщенное и систематизированное изложение идей и фактических материалов других

1 Основная часть этих работ упоминается в списке, прилагаемом к настоящему докладу. Другая часть содержится в различных изданиях, не входящих в ВАКовский перечень (см. раздел «Прочие публикации» в Списке публикаций).

2 См., например, От политической мысли к политической науке: справочник персоналий российской политической мысли и науки с древнейших времен до современности. - М.: Изд-во МГУП, 1999 (131-268); Политическая власть в зеркале диссертационных исследований российских политологов. - Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС. 2001; Политическая элита России в диссертациях отечественных политологов. — Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС. 2001; Профессиональные политологи о предпринимательстве в России и ее регионах. - Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС. 2000; Политическая власть в поисках новой идентичности (аналитический обзор диссертационных исследований российских политологов) (СС. 45-81); Российские политологи о региональных элитах (Обзор докторских и кандидатских диссертаций). (СС.82-104); Тема гражданского общества в диссертациях российских докторов и кандидатов политических наук) (СС. 105-141); Региональная тематика, бизнес и предпринимательство в диссертационных работах профессиональных политологов России (СС. 141-158) — В книге «Политология и актуальные проблемы политической жизни современной России. - М.: Город. 2002; Партии и партийные системы в современной России (Обзор диссертаций современных российских политологов). В книге «Партии и партийные системы в современной России и послевоенной Германии. - Москва - Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС. 2004; Партийное строительство в современной России (Обзор диссертаций отечественных политологов). Москва — Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС. 2007; Политология а контексте переходной эпохи в России. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН). 2009. Раздел IV

глава VIII «Формирование новых идеологий в современной России (По страницам диссертационных исследований по политологии) (сс. 363—385). Большинство этих работ размещено на сайте автора в Интернете www.politvviss.de и, начиная с апреля 2002 г., активно используются как российскими, так и зарубежными учеными и всеми желающими. авторов. Для реализации замысла защиты собственной диссертации этого, как представляется, недостаточно. Именно поэтому автору потребовалось выходить далеко за рамки тех рассуждений, которые содержатся в научных исследованиях других авторов, формировать и аргументировать собственные идеи и выводы. Сказанное относится, прежде всего, к системной трансформации современного российского общества и государства и к тому, как на эти процессы реагирует отечественная политическая наука.

Определенное представление об этом дает список докторских диссертаций, опубликованный в приложении к книге автора «Политология в контексте переходной эпохи в России». Анализ тематики этих работ подтверждает, что внимание наших политологов к переходным процессам явно недостаточное. Из 525 докторских диссертаций, защищенных в период с 1990 по 2008 гг., всего лишь около 120 прямо выходят на проблематику трансформации и модернизации современной России. Это не значит, конечно, что темы других диссертаций не актуальны или не значимы. Это говорит лишь о том, что проблематике переходного периода уделяется мало внимания.

Объективности ради следует все же заметить, что одними диссертациями внимание российских политологов, как и представителей других наук, к переходным процессам, разумеется, не ограничивается. По этой тематике пишутся многочисленные статьи и монографии, анализ которых требует новых исследований. Такую задачу автор диссертации перед собой не ставил. В его поле зрения находились преимущественно докторские и частично кандидатские диссертации, защищенные по политическим наукам. На взгляд автора, этого вполне достаточно, чтобы получить достаточно полное представление о состоянии политической науки по тематике транзитологии.

Степень разработанности и изученности проблемы.

Изучением вопросов и проблем, представленных в настоящем исследовании, в определенной мере занимались и занимаются как отечественные, так и зарубежные ученые. Среди них: Ф.М.Бурлацкий, Г.Х.Шахназаров, А.А.Галкин, Г.Г.Дилигенский, Ю.С.Пивоваров, А.И.Соловьев, В.И.Коваленко, Л.В.Сморгунов, М.В.Ильин, В.А.Гуторов, В.А.Ачкасов, Г.К.Ашин, О.В.Гаман-Голутвина, О.В.Крыштановская, А.В.Дука, А.В.Понеделков, А.М.Старостин, П.Л.Карабущенко, В.В.Рябов, Е.Г.Пономарева, Ю.В.Ирхин, В.Н.Лысенко, И.М.Кривогуз, В.П.Пугачев, Р.Ф.Матвеев, П.А.Цыганков, К.С.Гаджиев, Е.Т.Гайдар, Арчи Браун, Стивен Коэн, Чарльз Ф.Эндрейн и многие другие.

В связи с тем, что автором исследовались в основном политические процессы в современной России, им широко использовались также документы и нормативные законодательные акты, регулирующие и направляющие эти процессы, а также обширная научная литература и периодическая печать.

Изучение и анализ официальных документов, ознакомление с публикациями выше перечисленных и других авторов, позволяет сделать вывод, что переходной эпохе современной России, модернизации общества и государства, а также тому, как на эти процессы реагирует политическая наука, пока еще не уделяется должного внимания, особенно в части методологии исследований.

С учетом этого объектом настоящей диссертации выступают политологические исследования в России, разворачивающиеся в условиях системной модернизации российского общества и государства, а предметом — история, теория и методология формирования основных концептуальных и теоретических конструкций, школ и направлений, отображающих отечественные трансформационные процессы.

Цель и задачи исследования.

Основной целью исследования является определение теоретико-методологических, исторических и процессуальных особенностей функционирования политической науки в России, оценка результатов исследовательской работы отечественных политологов в условиях транзитных преобразований и перехода общества к модели устойчивого развития, а также изложение собственных взглядов и идей на основные проблемы эпохи российских трансформаций.

Указанная цель обусловливает постановку и решение следующих задач:

- выявить основные исторические предпосылки, причины и условия возникновения политической науки в современной России, в наиболее полном виде отображающих специфику политической модернизации, соответствующие механизмы и пути трансформации общественной жизни, связанные с укоренением демократических основ жизни российского общества;

- теоретически раскрыть генезис современной российской политической науки, ее современное состояние, основные направления и динамику факторов внутреннего саморазвития, показать динамику трансформации объекта и предмета этой области знания и зависимости этой динамики от состояния общества и государства;

- выделить и раскрыть специфику отображения в российской политической науке особенностей трансформации политической и партийной систем в современной России, динамику эволюции партий и тенденций партийного строительства;

- определить основные зависимости эволюции современной отечественной политической науки от состояния и трендов развития российской федеративной государственности, основных этапов и направлений ее реформирования;

- выявить отличительные черты отображения в политической науке сущности российского гражданского общества, этапов его развития и особенно стадии трансформации из протодемократического в демократическое состояние;

- показать, как в политической науке исследуются особенности современной отечественной элитологии, отличительные черты трансформации элит в переходные эпохи, а также специфика формирования избирательной системы и новых политических идеологий в России.

Методология диссертационного исследования. Многогранность и сложность исследуемой темы предполагает использование комплексного анализа, основанного на сочетании системного, структурно-функционального, институционального, сравнительного и исторического методов. При этом ведущим методом исследования выступает системный анализ, позволяющий адекватно анализировать переходную эпоху и многогранные трансформации общества в качестве источника теоретико-методологических изысканий политической жизни, отображать важнейшие внутренние и внешние взаимосвязи объекта и субъекта политической науки.

Институциональный метод в совокупности со структурно-функциональным позволяет выяснить роль основных структур и механизмов в трансформационных процессах.

Сравнительный и исторический методы дают возможность прояснить, как политические процессы и трансформации развивались во времени и в сравнении с другими странами, в частности, европейскими.

Научная новизна исследования.

Основным результатом проведенных исследований является выделение содержательных и структурных особенностей эволюции российской политической науки в условиях переходной эпохи, отобразившей специфику образования новых когнитивных схем и конструкций в области федерализма и государственного устройства, эволюции партий и партийной системы, гражданского общества и электоральных процессов, формирования политических идеологий.

В этой связи автором:

- дана обобщенная трактовка состояния и этапов развития политической науки в современной России, комплексно описаны стадиальные особенности ее эволюции, выявлены источники и особый характер институционализации, обоснована прямая взаимосвязь между уровнем развития общества и государства - с одной стороны, и объектом и предметом политической науки — с другой; раскрыта определенная зависимость между модернизацией политической системы российского государства и общества и эволюцией политической науки; выявлена специфика отображения в политической науке ряда системообразующих элементов ее предметного поля: динамики российского федерализма; основных направлений и этапов реформирования политических партий в России и партийной системы в целом; трансформации гражданского общества из протодемократического состояния в демократическое; политических элит; избирательной системы; формирования политических идеологий; в связи с характеристикой базовых отраслей предметного поля российской политической науки выделены и охарактеризованы особенности формирования научного сообщества отечественных политологов в переходный период.

Гипотеза (основная научная идея) исследования.

Содержательные и структурные особенности развития современной отечественной политической науки как уникального интеллектуального .феномена в первую очередь отражают и формируются под непосредственным воздействием системной модернизации государственной и политической жизни, в условиях противоречивого воздействия внутренних и внешних факторов. Практическое освоение ее базовых выводов и положений выступает условием превращения идейно-политической сферы в конкурентоспособный и высокоэффективный инструмент успешного достижения целей, направленных на преобразование России и выведении ее на передовые рубежи в мире.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Преодолев сложный генезис, этапы протополитологии и формирования инфраструктуры, политическая наука современной России представляет собой состоявшийся феномен, способный решать сложные задачи, связанные с формированием национального сегмента теоретической базы, перспективных научных школ и центров, консолидированного научного сообщества специалистов этой важной области знаний.

2. Одним из наиболее важных объектов исследования политической науки является эпоха современного российского транзита. Это весьма сложная задача уже хотя бы потому, что переходные эпохи вообще представляют собой неординарные явления. Особенно сложны и непредсказуемы (не только в алгоритме своего развития, но и с точки зрения конечной цели) переходные эпохи с неопределенным вектором развития. Именно такую эпоху мы переживаем сегодня в России. Под влиянием главным образом субъективных факторов вектор российских трансформаций то и дело меняется. Все это в совокупности заметно осложняет исследование особенностей этой эпохи не только политической наукой, но и другими общественными науками, усиливает дискуссионность выводов и рекомендаций ученых.

3. Особую сложность для исследователей политических процессов в нашей стране представляет то, что трансформация систем общественной и государственной жизни в эпоху неопределенности происходит не только сложно, но и противоречиво, зигзагообразно, с приливами и отливами. Это, естественно, растягивает процесс по времени, делает его трудно прогнозируемым. В этой ситуации резко возрастает роль субъективных факторов, в частности, решений и действий лидеров административно-политической элиты и в целом властвующей, а также доминирующей партии. Это значительно повышает вероятность ошибок как в программе преобразований, так и методах и средствах их проведения. Все это не может не отражаться как на состоянии политической науки, изучающей эти процессы, так и на результативности и практической отдаче исследований.

4. Системные исследования трансформации общественной и государственной жизни России, нацеленной на ее всеохватывающую модернизацию, является для политической науки исключительно актуальной объективной необходимостью. Способствовать тому, чтобы Россия осталась в числе великих мировых держав -важнейшая миссия не только для политических практиков, но и ученых политологов.

Однако и для практиков, и для ученых ситуация осложняется и тем, что, начиная с 2000-го года, трансформации в экономической сфере - с одной стороны, и политической — с другой, начали все дальше расходиться по своей сути. Это увеличивает базовые противоречия между этими сферами, ведет к росту напряжения между ними. Из этого вытекает, что данные противоречия должны быть одними из центральных в исследованиях ученых-обществоведов.

5. Начиная с конца 1980-х годов, когда в СССР была официально признана политическая наука, в стадии трансформации находятся все сферы общественной и государственной жизни: федеративное устройство, исполнительная и представительная ветви власти, судебная система, партийная система, гражданское общество, избирательная система, идеологии. Вектор этих трансформаций, также как их содержание, противоречивы. Не случайно поэтому так противоречивы результаты тех политологических исследований, которые охватывают упомянутые выше сферы.

6. Особенно горячие и острые дискуссии, как показывают исследования автора, идут вокруг темы демократии. При этом немалое число ученых утверждает, что трансформация сферы общественной жизни, декларативно направленная на развитие в демократическом духе, фактически происходит в авторитарном. Они доказывают, что это проявляется и в государственном строительстве, и в партийной, и в других сферах, что практическая политика входит в противоречие не только с декларациями, но и с доминирующими в мире тенденциями. По мере обострения, полагают они, это противоречие будет увеличивать не только социальное напряжение, но вновь уведет Россию от магистрального, т.е. демократического пути развития человечества и тем самым приведет к крайне нежелательной потере исторического времени, жизненно важного для решения актуальнейших проблем выживания и возвращения ею полноценного статуса одной из ведущих держав мира. Сложившееся противоречие может быть устранено только лишь поэтапным, последовательным, целеустремленным развитием демократических основ общественной жизни.

Другая же группа ученых-обществоведов доказывает, что в силу ряда объективных обстоятельств — географии, исторического опыта выживания и сложившегося при этом менталитете населения, традиций взаимоотношений власти и общества и др. — Россия не созрела для демократии, что искусственное укоренение демократических начал может лишь усложнить и отсрочить решение жизненно важных для страны проблем, увести ее в сторону от магистрального пути прогресса.

7. Одним из основных объектов исследования российских ученых-политологов является практика модернизации государственного устройства и в первую очередь его федеративных начал, утверждение новых взаимоотношений между федеральным Центром и регионами, происходящие в постсоветский период преимущественно методом «проб и ошибок», «приливов и отливов», от чрезмерной централизации к столь же чрезмерной децентрализации, а затем к рецентрализации. По убеждению многих специалистов, такая практика может привести лишь к большей разбалансированности государственного механизма, потере его эффективности. Эти специалисты считают, что без ясной современной теоретической базы российского федерализма, разработка которой становится для ученых все более актуальной задачей, невозможно далее эффективно решать практические проблемы государственного строительства. Естественная, исторически сложившаяся асимметричность российского федерализма, его договорная основа, также сложившаяся исторически, межсубъектные отношения, практика международных связей и многие другие аспекты государственной жизни России настоятельно нуждаются в прочной теоретической базе. Ее создание является одной из важнейших и актуальнейших задач ученых обществоведов.

8. В основательном переосмыслении, как полагают некоторые ученые, к числу которых автор диссертации относит и себя, нуждается теория гражданского общества. Давно утвердившийся в мировой политической науке стереотип, что гражданское общество возможно только лишь при зрелой демократии, представляется им неточным и неполным. На взгляд автора, правильнее говорить не только о различных путях и этапах формирования гражданского общества, но и различных его типах. В частности, зрелом демократическом типе, а также тоталитарном, авторитарном и переходном типе. Обоснованнее также говорить о различных типах взаимоотношений гражданского общества и государства: сервильном типе, или типе «хозяин-слуга», характерного для тоталитарного и в значительной степени также авторитарного устройства; партнерском, свойственным для зрелого состояния гражданского общества, правового и социального демократического государства и переходном типе, который характеризуется сочетанием элементов, свойственных для тоталитарных, авторитарных и демократических типов. Это сочетание различно в различных переходных ситуациях, наиболее сложно и непредсказуемо по своим результатам.

9. В новых трактовках нуждаются также теории элит. Особенно важно исследовать проблему формирования элит в переходные эпохи, в первую очередь с неопределенным, переменчивым вектором развития, в революционные эпохи. Когда меняется вектор развития всех основных сфер жизни, меняется и алгоритм формирования властвующей элиты, начиная с экономической элиты и политико-административной. Открытые механизмы, характерные для демократических режимов и закрытые, используемые тоталитарными и во многом также авторитарными режимами, в переходные времена не работают. В такие времена огромное значение приобретают бизнес схемы, теневые и клановые принципы рекрутации элит и т.д. От этого страдает и качество всех элит и результативность их работы.

10. Одним из центральных объектов исследования политической науки является трансформация избирательной системы современной России. Как показывает анализ автора, в постсоветской России это происходило четырежды. При этом менялись принципы и нормы формирования верхней и нижней палат Федерального Собрания РФ, т.е. Совета Федерации и Государственной Думы, региональных законодательных собраний, органов местного самоуправления. Огромную роль в этих трансформациях играли субъективные факторы, прежде всего воля Президента страны. В ноябре 2008 г. Посланием Президента РФ Федеральному Собранию было положено начало новому этапу трансформации, которая пока что еще не столь масштабна, как предыдущие, но также имеет элемент новизны. В какой мере все эти трансформации адекватны объективным потребностям современного российского общества и государства, остается слабо изученным и требует дальнейшего исследования.

11. В поле зрения многих отечественных ученых-политологов находится также исследование процесса формирования новых идеологий и трансформации давно сложившихся, например, таких, как либерализм, консерватизм, социал-демократизм и коммунистическая идеология. Эти исследования имеют не только большое теоретическое, но и практическое значение. Точка зрения автора по этому вопросу состоит в том, что до тех пор пока не сформируется и не устоится новая социальная стратификация, пока не выкристаллизуются новые интересы страт и не проявится их стремление к самоидентификации, говорить об образовании новых идеологий, способных укорениться в общественном сознании, преждевременно.

Кроме этого, важно также определиться в вопросе, связанном с процессом формирования политической идеологии. На взгляд автора, этот процесс берет свое начало в сознании талантливого ученого-теоретика-идеолога, способного понять движение общественных интересов и настроений, обобщить их и четко сформулировать в виде научной концепции. Примеров, подтверждающих этот тезис, достаточно не только в политической науке, но и в любой другой.

Следующий важный аспект проблемы: как такая концепция превращается в идеологию политической партии или какой-либо другой организации, как она становится государственной идеологией, как она инкорпорируется в массовое сознание, чтобы стать системой национальных ценностей или даже общественной верой. Эти аспекты еще слабо изучены и требуют глубокого осмысления и анализа.

Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретическое значение данной работы определяется качественным расширением и углублением возможностей описания институционального и интеллектуального генезиса российской политической науки, этапов и стадий эволюции этого феномена духовной жизни России, раскрытия ее позиционирования как социального института в системе государственной власти и управления. Основные выводы и положения, базовые результаты исследования могут быть использованы при решении конкретных проблем государственного и партийного строительства, определении адекватного алгоритма элитообразования в переходную эпоху, трансформации избирательной системы, формировании зрелого гражданского общества. Кроме этого, материалы исследования могут быть использованы в учебном процессе, в частности, в преподавании дисциплин политологического цикла.

Апробация результатов исследования. Основные научные результаты диссертационного исследования нашли свое отражение в 56 статьях, опубликованных в журналах, включенных в перечень ВАК, а также в 6 монографиях. Общий объем всех этих работ составляет более 120 п.л. Кроме этого 25 статей общим объемом более 25 п.л. было опубликовано в различных других изданиях (См. список публикаций). Результаты исследований докладывались в выступлениях на конгрессах политологов, многих международных и межвузовских конференциях, семинарах, «круглых столах», симпозиумах, в которых автор регулярно участвует.

Результаты исследования неоднократно обсуждались на заседаниях кафедры «Социально-политические науки» (с 26 августа 2008 г. кафедра именуется «История и политология») Финансовой академии при Правительстве РФ.

Результаты и выводы диссертационного исследования в течение многих лет постоянно использовались автором в учебном процессе при чтении курса «Политология» и смежных с ней дисциплин и в Финансовой академии и в других вузах г. Москвы и РФ.

Структура работы. Доклад по диссертации состоит из четырех разделов, в которых тематически объединены основные статьи, изданные автором за период с 1996 г. по начало 2009 г.

В первом разделе — «Истоки, основные этапы развития, состояние политологии в современной России» — анализируются вопросы, связанные с зарождением политологии в мире и в России, а также теми причинами, предпосылками и условиями, которые к этому привели. Впервые в отечественной исследовательской литературе в этом разделе подробно характеризуются этапы становления и развития политологии в нашей стране. Отмечается, в частности, что на первом этапе — институциональном - или этапе становления и формирования инфраструктуры, продолжавшегося с конца 1980-х годов (точнее говоря, с самого начала 1990-х годов) создавались структуры, необходимые для эффективного развития любой науки — аспирантуры, докторантуры, диссертационные советы, экспертный совет ВАКа, профильные издания профессионального сообщества и пр. На преодоление этого этапа и решение его основных задач, если брать страну в целом, ушло около 15 лет. Однако в некоторых, отдаленных от Центра регионах России процесс становления еще не закончился. Тем не менее, учитывая, что все основные инфраструктурные институты уже устоялись и работают достаточно эффективно, есть все основания сделать вывод, что этап становления политической науки у нас успешно преодолен, и мы вступили в следующий этап - этап устойчивого развития на собственной базе.

Какие важные задачи предстоит решить на этом этапе и как долго (хотя бы приблизительно) он может продлиться?

В представлении автора, это будет более сложный этап, чем предыдущий, так как именно на этом этапе должны быть реализованы сложные сущностные задачи. Речь идет о формировании научных школ, которые призваны играть ключевую роль в создании теоретической базы.

И тема научных школ, и тема теоретической базы настолько важны для любой науки, что есть настоятельная потребность хотя бы кратко раскрыть отношение автора по этому вопросу.

Что касается научной школы, то ее нередко квалифицируют упрощенно, имея ввиду видного ученого, его труды и подготовленных им аспирантов и докторантов. С точки зрения автора, для полноценной научной школы этого недостаточно. Чтобы научная школа отвечала всем необходимым требованиям и высоким стандартам, нужен неординарный, признанный в сообществе ученый-теоретик с собственной оригинальной концепцией, существенно продвигающей науку, умелый организатор, имеющий последователей и учеников, разделяющих его основные научные идеи. Желательно еще, чтобы труды этого ученого и этой школы знали и использовали коллеги из других стран.

В отношении следующей темы - теоретической базы — надо отметить, во-первых, то, что между теоретической базой естественных и точных наук, с одной стороны, и теоретической базой общественных и гуманитарных наук - с другой стороны, существует значительное, если не принципиальное различие. Оно состоит в том, что у первых двух эта база общемировая, единая, независимо от того, о какой стране идет речь, а у вторых эта база существенно различается от страны к стране. Такие различия обусловлены сущностью предметов науки. В одном случае они одни и те же, в во втором - различны. Различны общества и индивидуумы. Но это не означает, что в теоретической базе общественных и гуманитарных наук в различных странах нет общих черт. И поскольку они есть, теоретическая база этих наук формируется из двух слагаемых: 1 — общей, транснациональной и 2 - конкретной, специфичной, т.е. национальной, которая в каждой стране своя. Если принять такое утверждение как данность, то надо будет констатировать также, что взаимодействие этих двух составных частей, во-первых, не всегда образуют необходимое диалектическое единство и нередко вступает в противоречие, и, во-вторых, различным образом воздействует на ту надстройку, название которой разноплановые политические процессы, возвышающиеся над теоретическим фундаментом. В нашей нынешней ситуации, когда национальная составляющая еще в самом начале своего формирования, на надстройку воздействует преимущественно транснациональная составляющая. Каков характер и результаты этого воздействия, представить не трудно. И какая может быть реакция надстройки - в целом негативная - на это воздействие тоже понятно. Отсюда и отрицательное отношение российской политической практики к иноземной теории. Отсюда также сложные взаимоотношения между нарождающейся российской теорией и теорией зарубежной. Со временем эти отношения, конечно, улучшатся, но усилий для этого потребуется приложить немало. Однако это, как представляется автору, будет основной задачей следующего, третьего этапа развития нашей науки, на котором отношения продуктивного взаимодействия должны установиться не только между фундаментом и надстройкой, но и между двумя слагаемыми фундамента.

Одним из наглядных примеров того, как формируется теоретическая база и какие сущностные коллизии в ней могут возникать, является давно идущая дискуссия об объекте и предмете политической науки.

Различные подходы к этому вопросу имеют не схоластическое значение, а сущностное, в котором, как представляется, ученые основательно еще не разобрались. Одно дело, если этим предметом или объектом считать всю политическую сферу, и другое дело, если таковым определяют политическую систему, государство или политическую власть.

Осмысливая этот вопрос, участники дискуссии не учитывают конкретные обстоятельства, в которых существует и развивается наука и тем самым делают методологическую ошибку. Иначе говоря, отвечая на вопрос, в чем заключается объект и предмет политологии, надо иметь ввиду и конкретное состояние общества и государства, и состояние науки. Поэтому наряду с общим предметом, или объектом, каковым выступает вся политическая сфера, изучаемая любой наукой о политике в любой стране и в любое время, есть еще другой предмет, определяемый автором, как основной, главный для политической науки определенной страны и ее состояния. В одном случае (в странах Запада, например) таким главным предметом будет политическая система, так как именно от нее зависит характер политики, состояние политической сферы, направления ее развития и т.д. В другом же случае, как, например, в современной России, это будет вертикаль исполнительной власти, прежде всего, вертикаль президентской власти, ибо именно она задает алгоритм деятельности политической сферы, определяет характер и направленность политических процессов. Таким образом, чтобы определить, какой предмет является главным и основным, надо ответить на вопрос, какой субъект выполняет системообразующую роль в формировании политики и политической сферы.

К сказанному необходимо добавить, что если общий предмет, который нередко определяют как объект, является константным, т.е. неизменным для любой страны, любого времени и любого состояния страны и науки, то основной, или главный претерпевает метаморфозы. Он меняется в зависимости от того, какой субъект — политическая система, государство или вертикаль власти - играет основную (главную) роль в формировании политики.

В связи с дискуссией вокруг предмета политологии встают и такие вопросы, как: какой предмет дает наилучший результат для политической практики и почему, а также каковы исторические тенденции развития предмета политологии?

Отвечая на первый вопрос, следует сказать, что это прямо связано с уровнем демократизации политической системы. Стабильная сбалансированная демократическая политическая система, несмотря на ее сложность, как показывает опыт многих стран мира, более эффективна, поскольку способствует поиску и нахождению наиболее рациональных и адекватных потребностям времени решений. Что же касается тенденции генезиса предмета политологии, то он трансформируется в соответствии с генезисом политических систем, т.е. от тоталитарных и авторитарных к демократическим. Однако этот процесс развивается не прямолинейно, а через приливы и отливы, подъемы и спады. По этой причине переходные эпохи нередко растягиваются по времени. И заметить, когда изменилась роль субъектов в формировании политической сферы и, соответственно, когда главным предметом политологии стал другой предмет, достаточно трудно. И надо ли вообще это делать? На взгляд автора, надо. Прежде всего потому, что наука обязана реагировать на те изменения, которые происходят в жизни и потому также, что воздействие науки на жизненные процессы будет максимальным, если оценки ее состояния будут как можно более объективными и своевременными.

Вывод, который напрашивается из сказанного об этапах развития отечественной политологии и особенностях каждого из них, говорит о том, что предстоящие этапы развития будут достаточно продолжительными и весьма сложными. Нередко случается так, что из-за незнания или непонимания закономерностей развития науки, или по другим причинам (например, из-за действий оппозиционных или деструктивных сил) процесс развития заметно затормаживается и удлиняется. Это негативно отражается и на состоянии науки, и на ее практическом применении.

Поскольку возникновение системной политической науки прямо и непосредственно связано с переходом к демократии, постольку исследование этого феномена находилось в центре внимания автора в течение многих лет.

Этой теме посвящен Н-й раздел исследования — «Проблемы политической модернизации, социальной революции и народовластия».

Модернизация вообще и политическая, в частности, как показывает исторический опыт многих стран, является одной из самых сложных и одновременно самых важных сфер трансформации общества и государства. Именно этим объясняются, очевидно, те противоречивые позиции, которые представлены по этому вопросу в трудах наших ученых-обществоведов.

В России политическая и иная модернизация всегда имела свою специфику. С одной стороны, она диктовалась необходимостью догоняющего развития, а с другой — она всегда проводилась по воле верхов, осознававших на определенном этапе развития страны опасность ее отставания и настоятельную потребность его преодоления. Из этого вытекает, что внешний фактор всегда играл особую роль в модернизации России в целом и политической сферы, в частности. С этим же фактором всегда была связана высокая тяга политико-административной элиты России к копированию зарубежного опыта и перенесению его на отечественную почву. Однако это редко удавалось осуществить в полном объеме и еще реже приносило ощутимые положительные результаты.

Здесь надо сделать одно важное пояснение, связанное с терминами «догоняющее развитие», «догоняющая модернизация» и «копирование зарубежного опыта». Необходимость такого пояснения обусловлена тем, что некоторые наши ученые, особенно из числа экономистов, считают, что ничего такого в нашей истории не было. На самом деле все это было и продолжает быть. И характерно оно не только для России, но и для любой отстающей страны. Таков закон всемирной конкуренции и борьбы за лидерство. Те страны, которые вырываются вперед, становятся не только примером и маяками для остальных, но и нередко источниками опасности для отстающих. Чтобы оставаться на передовых позициях, сильные нуждаются в экспансии, которая осуществляется в различных видах и формах: экономической, финансовой, военной, политической, культурной, идеологической, духовной, религиозной, информационной, образовательной и пр. Для отстающих такая экспансия вполне может обернуться если не колонизацией, то значительным ущербом. Чтобы не допустить такого развития событий, отстающие страны вынуждены заниматься своей модернизацией. Но в этой ситуации всегда возникает много вопросов. Например, такие: по какой модели модернизироваться, за счет чего проводить реформы и т.д. В истории России есть только один пример опережающей модернизации -большевистский (советский), который в конечном счете закончился крахом, хотя страна и добилась впечатляющих успехов в ряде областей: науке, образовании, космосе, обороне, культуре.

Не углубляясь далее в теорию модернизации, отметим еще только то, что особая роль среди внешних факторов принадлежит успешным революциям, которые открывают путь ускоренному социально-экономическому прогрессу.

Успешный чужеземный опыт вообще очень привлекателен для других и всегда возбуждает желание его скопировать. Поэтому не удивительно, что европейские социальные, буржуазно-демократические по своей сути революции имели не только значительное воздействие на передовые умы России, но и на власть. Различные реформы, в том числе политические, проводившиеся в России и в XIX в. и в начале XX в., были навеяны не в последнюю очередь западноевропейскими революциями. В этой связи особый интерес представляет опыт политической модернизации XX в., поскольку он был связан не только с формированием представительной ветви власти -Государственной думы, но и началом легитимной многопартийности и сопровождался к тому же определенным ограничением самодержавия. Опыт этой модернизации интересен и поучителен тем, что фактически впервые в отечественной истории в политической модернизации участвовали широкие народные массы как субъект политики. Это выразилось не только в их актуальном участии в революционном движении, но и в электоральных процессах, в партийном строительстве, создании различных общественных организаций, начиная с профсоюзов и пр.

Если оценивать политическую модернизацию в императорской России в целом, то она (за исключением модернизации Петра I) была недостаточно радикальной и в целом недостаточно продуктивной. В основном из-за непоследовательности властей и регулярного чередования реформ и контрреформ.

В отличие от опыта царской России политическая модернизация советского типа была, как представляется, чрезмерно радикальной и, как известно, преследовала цель создания абсолютно нового общественного строя и модели опережающего развития, которая была бы для всего остального мира образцом для подражания. Однако опыт такой модернизации фактически также оказался провальным, а крушение советской модели опережающего развития, однопартийной системы и власти Советов были не менее впечатляющими, как для населения страны, так и внешнего мира, чем крах политической системы царизма в 1917 г.

Начиная с конца 1980-х годов, наша страна вновь вступила в эпоху глубокой всеобъемлющей модернизации всех сфер общественной и государственной жизни. (Эту модернизацию точнее было бы назвать трансформацией). И также как в предыдущие века, проблема политической модернизации вновь стала не только одной из самых актуальных, но и сложных. «Несмотря на все достижения путинского президентства, — пишет известный отечественный политолог В.Третьяков в статье «Алгоритм прыжка в будущее», — Россия все равно традиционно продолжает крутиться в парадигме «догоняющего (Запад) развития».

Догнать во всем не удается. Перегнать в чем-то - случается довольно часто. Перегнать раз и навсегда так и не удавалось - кроме одного исторического периода, когда это произошло именно потому, что Россия отказалась от традиционных для нее ориентиров и целей.

Я имею ввиду 1917 год и коммунистический эксперимент. Большевики поменяли алгоритм движения страны по траектории прогресса. Они поставили цель не догонять Запад, а перепрыгнуть его. Оказаться в будущем, властно-политически закрепившись там, подтянуть социальные и экономические тылы сразу к тому, чем западноевропейский и американский капитализм станут когда-то. А за это время Советская Россия уйдет еще дальше вперед - в самый коммунизм. Алгоритм «прыжка в будущее», перевода страны из стадии «догоняющего развития» в позицию лидера (идеологического, аксиологического, политического) оказался порочен. Но не порочен, а, напротив, глубоко плодотворен политический и метафизический выбор -отказаться от роли догоняющего, перевести соревнование в иную плоскость.

И для многих народов почти до самого крушения СССР (и даже позже), а для многих интеллектуалов Запада - до 1968 года тогдашняя Россия (СССР) статусом исторического лидера обладала.

Отказавшись в конце 80-х годов от большевизма, но не от догматики теории прогресса, мы снова оказались в числе «догоняющих».

Теории прогресса противостоит то, что можно назвать «теорией естественного развития». Ты должен развиваться так, как свойственно именно тебе, а посему никогда не окажешься ни отстающим, ни догоняющим. И однажды, когда догоняющие и догоняемые врубятся лбами в стену или упадут от перенапряжения, станешь лидером автоматически.

Никакой уверенности у меня, конечно, нет, но надежда есть: при президентстве Медведева мы расстанемся навеки как с теорией прогресса, так и с теорией «догоняющего развития». И займемся более важными вещами. Некоторые пассажи в последних выступлениях Путина и Медведева вселяют эту надежду. Кстати, если ей суждено сбыться, это и будет лучшим воплощением любимого новым президентом выражения «Freedom is better than non freedom»1.

Во многом соглашаясь с оценками и выводами В.Третьякова, трудно все же принять его идею (надежду) о том, что «при президентстве Медведева мы расстанемся навеки как с теорией прогресса, так и с теорией «догоняющего развития». И займемся более важными вещами». Трудно принять эту мысль потому, что такой алгоритм поведения не для России и вообще не для любой другой великой державы, для которых участие в гонке лидеров - обязательный и, как представляется автору, абсолютный закон. Об объективных причинах участия в этой гонке уже было сказано выше.

Кроме этого нельзя не сказать и о том, что большевистская концепция «опережающего развития» была возможна лишь в СССР, КНР и некоторых других странах, во-первых, потому, что их человеческие и природные ресурсы позволяли реализовать эту модель. Важную роль играла также идеология, которая могла быть действенной лишь в условиях невысокого уровня общекультурного политического развития. Без сверхэксплуатации всего населения, которая характерна и для модели «догоняющего развития», и особенно для модели «опережающего развития», никакой скачок невозможен. Нельзя забывать также и о крайне высокой социальной цене этого скачка и минусах сверхэксплуатации населения. Длительное перенапряжение социума ведет не только к его психологической и физической усталости, но и ставит перед ним вопрос об эффективности той модели, которую стремятся реализовать правящие силы. Сравнивая ее с другими, более щадящими и вместе с тем более эффективными, они неизбежно разочаровываются в той системе, в которой живут и работают. Поэтому можно, судя по всему, обоснованно говорить о том, что большевистская модель по сути своей была порочной во всех отношениях, а не только в тех, о которых говорит В.Третьяков.

Как это ни удивительно, к мобилизационной модели, основанной на жестком порядке, призывают даже весьма либерально настроенные экономисты. Например, видный ученый-экономист Владислав Иноземцев. В статье «Призыв к порядку. О модернизации России и возможном экономическом прорыве» он утверждает

1 Известия. 2008, 28 апреля. следующее: «История учит суровой правде. Мощные экономические прорывы в Южной Корее и на Тайване пришлись на периоды правления военных режимов Пак Джон Хи и Чан Кайши; в Бразилии модернизация была начата в годы хунты генерала Бранко; в Китае о демократии не приходится и говорить, и даже в Японии почти вся послевоенная политическая история была историей одной правящей партии. Ни одна модернизация не опиралась на развитый технологический сектор: напротив, все они основывались на заимствованных производственных технологиях».

Утверждая далее, что «в каждом случае модернизации предполагали порядок», В.Иноземцев оговаривается, что под этим порядком «он не имеет ввиду террор сталинского типа», а четкую постановку целей, отказ от всякого рода демагогии; выработку средств достижения указанных задач; минимизацию затрачиваемых на их достижение средств и усилий; и как продолжение - безусловное отражение системой институтов и лиц, доказывающих свою некомпетентность или бесполезность. «Задачи российской модернизации — это задачи догоняющего развития, а не «социального проектирования», - пишет далее Иноземцев, справедливо акцентируя внимание на многих задачах, без решения которых нельзя осуществить модернизацию. Особое внимание он уделяет сбережению, а не безумной роскоши и «разбазариванию» незаработанного». Рациональное использование ресурсов, целевые вложения в «точки роста» экономики и социальной инфраструктуры — вот единственно возможный путь».

- считает В.Иноземцев1. «Сегодня, - заключает свою статью ученый, — нужно строить не чиновно-бюрократические «вертикали», а «горизонтали» ответственности; бороться за интересы не бюрократического сообщества, а страны и ее граждан. В этом

- суть повестки дня, предлагаемой президентом Д.А.Медведевым. И она, увы, нереализуема в условиях расслабленности. Установление порядка должно стать лозунгом нового президентства, каким бы неприятным он ни казался многим. Иного выбора у России попросту нет»

Не вдаваясь в полемику, в том числе концептуальную, принимающую во внимание не только исторический опыт России и ее ментальный код, но и особенности строя, который был создан в постсоветское время, а также ограниченность отпущенного нам исторического времени и внешние объективные факторы, отметим лишь то, что, хотя на тему модернизации написано немало статей и книг, она заслуживает концептуального системного анализа3.

1 Российская газета. 2008, 1 октября.

2 Там же.

3 Среди докторских диссертаций по политологии теме модернизации посвящены только лишь следующие. Это диссертация С.А.Панкратова «Политическая модернизация России в

Современная модернизация, как и все более ранние, глубоко затронула наши цивилизационные основы и поэтому есть смысл и необходимость хотя бы коротко остановиться на основных цивилизационных сдвигах, которые за свою более чем 1000-летнюю историю пережила Россия. С точки зрения автора, такой анализ будет и методологически более верен, и концептуально более обоснован. (К слову сказать, такой подход отличается от подходов С.А.Панкратова и Г.П.Лесникова, чьи докторские диссертации указываются в сноске). Но прежде чем раскрыть суть этих сдвигов, надо определиться в содержании самого термина «цивилизационный сдвиг».

С точки зрения автора, цивилизационный сдвиг - это фундаментальные изменения в социально-политической, экономической и духовной жизни всего населения страны, начинающиеся с какого-либо (или каких-либо) важного для всех события и заканчивающиеся перестройкой всех сфер жизни и деятельности страны. Таких сдвигов, по оценкам автора, в России было пять за всю ее историю.

Первый сдвиг начался в конце X века с перехода от язычества к православию; второй - в XV-XVI вв. - покончил с феодальной раздробленностью и привел к созданию единого централизованного государства; третий сдвиг связан с петровскими реформами, нацеленными на европеизацию страны; четвертый - буржуазный, начавшийся реформами Александра II, но не доведенный до конца, во-первых, из-за контрреформ Александра III и, во-вторых, из-за консервативно-реакционной политики Николая II, пятый - большевистский — был направлен на создание уникального коммунистического общественно-политического строя, системы полного социального равенства и классовой гармонии - образца для всеобщего подражания; современный, шестой, нынешний сдвиг, начавшийся в 1990-е годы, имеет своей основной целью возвращение страны на прерванный в октябре 1917 г. путь общечеловеческого прогресса.

У каждого из этих шести сдвигов свои причины и особенности, цели и задачи, свои результаты. Каждый из них имел своей главной направленностью тотальную модернизацию и обновление всех сторон жизни страны. На каждый сдвиг огромное (если не фундаментальное) воздействие оказывали внешние факторы. Все сдвиги контексте устойчивого развития (теоретический аспект»)», защищенная в 2007 г. по специальности 23.00.01 в Кубанском госуниверситете. Это также докторская диссертация, защищенная Г.П.Лесниковым в 2006 г. в МПГУ по специальности 23.00.02 - «Трансформация социально-политических отношений современного российского общества». Третья диссертация - Ю.И.Матвиенко «Политическая модернизация как фактор консолидации современного российского общества» - защищена в 2003 г. по специальности 23.00.02 в РАГС при Президенте РФ. Четвертая диссертация - М.А.Аюпова «Политико-трансформационные процессы в постсоветской России: региональный аспект» — защищена в 2004 г. по специальности 23.00.02.в РАГСе при Президенте РФ. проходили в режиме догоняющего развития. Но ни один из пяти предыдущих своей главной цели не достиг. Даже пятый сдвиг, развивавшийся по сценарию опережающего развития, на самом деле ставил задачу «догнать, а лишь затем перегнать» капиталистический мир. Кое в чем, как уже говорилось выше, это ему удалось.

Что касается нынешней модернизации, то пока что она привела лишь к увеличению отставания России от развитого мира.

Поскольку ни одна модернизация не заканчивалась тотальной победой над отставанием, это ставит принципиальный вопрос: почему так происходило? На взгляд автора, это происходило потому, что на каком-то этапе модернизация прерывалась, реформы превращались в контрреформы, и новые системы, за исключением четвертой - советской, создать не удавалось. Главная причина неудач во всех случаях состояла в том, что инициаторам и архитекторам модернизации не удавалось выстроить и довести до эффективного рабочего состояния новые системы организации общественной и государственной жизни. На первом месте здесь всегда должно было стоять реформирование политической системы и его основного ядра - государства. Если государственный механизм не совершенен, не адекватен и не способен дать достойные ответы на вызовы времени, не может провести эффективные и грамотные реформы с минимальными издержками для страны, то созревают причины и предпосылки для социальной революции.

Именно такая революция, 4-я по счету в XX в. произошла в 1990-х годах в России. Ее характеру, особенностям и перспективам в моем исследовании посвящено немало внимания.

Преобразования, осуществленные в нашей стране в 90-е годы XX столетия, могут быть охарактеризованы не иначе как системные, революционные1 . Охватив все сферы общественной жизни, они радикально изменили все системы жизнедеятельности российского общества: политическую, экономическую, идеологическую и духовную.

1 Тема современной российской революции не пользуется популярностью у отечественных политологов. К числу докторских диссертаций, где эта тема хоть как-то рассматривается, относятся следующие: С.А.Ланцов «Политические революции и социальный прогресс (Критический анализ марксистской концепции)», защищена в 1991 г. в Санкт-Петербургском университете по специальности 23.00.01. (Подробнее о содержании этого исследования см. в справочнике «От политической мысли к политической науке.», сс. 174—175); Чумиков А.И. «Конфликт в системе социально-политических процессов переходного периода», защищена в 1995 г. по специальности 23.00.02. в Институте социологии РАН. (См. там же, сс. 229 — 230)

На место однопартийной тоталитарно-авторитарной политической системы пришла многопартийная (правда, до конца еще не сформировавшаяся). Вместо централизованной вертикали власти, веками формировавшейся сверху вниз, сегодня, хотя и полудемократическим образом, но снизу вверх, строится новая; государственную командно-административную экономику заменила многосекторная экономика, основанная преимущественно на частной собственности; идеологическое единообразие и диктатуру единой государственной идеологии заменило многоцветье мировоззрений; радикально изменилась духовная жизнь, в особенности положение и роль церкви в обществе и государстве.

В общем все говорит о том, что сегодня мы живем в совершенно иной стране, хотя осуществленные преобразования не привели еще к тотальной смене ментальности российского населения. Но трансформация общественной психологии - это самый сложный и долговременный тип преобразований.

Если задаться вопросом: когда началась нынешняя революция, то надо будет признать, что точкой ее отсчета, или, образно говоря, ее детонатором был август 1991 г. ГКЧП и последовавший вскоре после провала этого путча указ президента РСФСР Б.Н.Ельцина, фактически запретившего КПСС, привели к параличу всей политической системы и предельному обострению и без того очень сложной социально-политической и экономической ситуации в стране. Распад СССР, произошедший вскоре после этих событий, еще больше обострил положение.

Окончательный слом советской экономической системы произошел в 1992 г., когда была осуществлена либерализация цен и проведена приватизация основной части государственной собственности. Это был второй этап революции. Кульминация событий наступила осенью 1993 г., когда в сентябре-октябре 1993 г. после расстрела Белого дома и роспуска Верховного совета РСФСР были распущены советы и когда закончилось фактическое двоевластие. Принятие новой Конституции 12 декабря 1993 г. поставило точку в революционном марше. В декабре 1993 г. завершился третий этап революции и начался период укрепления новой власти, этап эволюции.

По глубине и радикальности осуществленных преобразований четвертая революция в России может быть сравнима лишь с Октябрьской революцией 1917 г. Однако между этими двумя эпохальными историческими событиями существует немало принципиальных различий, наиболее существенное из которых следующее. В то время как Октябрьская революция прервала естественный ход российской истории и ставила своей главной целью построение неведомого ранее общества полной социальной гармонии и равенства, общества, известного прежде только в теории, как коммунистическое, четвертая революция изначально преследовала диаметрально противоположную цель: вернуть Россию на естественный, исконный, т.е. буржуазный путь развития.

Если признать, что главная цель нашей нынешней революции та, о которой говорилось выше, то следует задаться и такими вопросами, как: существовали ли объективные причины и предпосылки для такой революции и, если они были, то какие; имелись ли в СССР, а затем в независимой России такие политические силы, которые признавали бы необходимость социальной революции и, если они имелись, то каковы были их программы и т.д. ?

Говоря о причинах, следует, вероятно, признать, что объективные мотивы для социальной революции, как ото не покажется сейчас удивительным, были.

Главная из них заключалась в том, что система государственного социализма, или так называемая командно-административная система, исчерпавшая к началу 50-х годов XX столетия свой ресурс и превратившаяся фактически в тормоз социально-политического и экономического развития страны, не поддавалась реформированию. Самым убедительным подтверждением такого вывода является то, что, несмотря на огромные усилия и затраты, ни хрущевские реформы, ни косыгинские, ни горбачевские не давали долговременного устойчивого позитивного результата и не достигали цели модернизации самой системы, на что очень надеялись ее инициаторы и архитекторы. Ограничивая и фактически подавляя свободу, инициативу, предприимчивость в самых различных областях жизни, командно-административная система превратилась в непреодолимый барьер на пути общественного прогресса в СССР.

Кроме объективной причины внутреннего характера на ситуацию в нашей стране заметно воздействовала и объективная внешняя причина. Развитый западный мир, постоянно модернизируясь, устойчиво развивался и быстро уходил вперед. Именно этому строю, а не социализму, как долгое время надеялись многие, удавалось решить принципиальные вопросы общественного развития более эффективно. Чем больше времени проходило, тем очевиднее становилось, что командно-административный социализм явно проигрывает историческое соревнование между двумя социальными системами - капиталистической и социалистической.

Что же касается объективных предпосылок для революции то, как представляется, их в 80-х годах в Советском Союзе не было. Действительно, разве в недрах советского социализма формировались производительные силы и производственные отношения принципиально нового типа и, соответственно, новые группы и слои населения, являющиеся продуктом этих сил и отношений? Нет, таковые не формировались. Научно-техническая революция, начавшаяся на Западе в 60-е годы, где такие силы и отношения зарождались, лишь частично затронула СССР (например, в ВПК и в космической сфере) и, в отличие от Запада, не привела к формированию постиндустриального общества с переходом в информационное, т.е. общества, основанного на высоких и информационных технологиях, представляющих собой ни что иное, как новые производительные силы. На их базе формируются не только новые слои и группы населения (например, напрямую связанные с компьютерными технологиями), но и новые производственные отношения.

Если бы все это существовало в СССР, мы могли бы с уверенностью говорить о наличии объективных предпосылок для социальной революции. Но этого не было. Не лучше дело обстояло и с субъективными предпосылками. Действительно, разве были у нас до 1988/89 годов более или менее организованные оппозиционные силы, которые ставили бы своей целью свержение советского строя и возвращение к капитализму? Даже в конце 80-х годов у основной части возникшей весьма аморфной оппозиции главным лозунгом был: «Социализм с демократическим лицом».

Заканчивая сюжет о наличии субъективных причин и предпосылок, следует заметить, что без них не могут складываться и попшщеииые субъективные. Если же они все же образуются, то это происходит под воздействием иных факторов (например, внешних). Не имея под ногами прочной родной почвы, они вступают в антагонистическое противоречие с существующей в стране системой и, как правило, раньше или позже терпят поражение.

Если взять за основу и за данность сказанное выше, то надо будет признать, что субъективных предпосылок и, соответственно, движущих политических сил для четвертой революции в СССР и России не было. Но кто же в таком случае начинал и двигал эту революцию?

Поначалу, во второй половине 80-х годов, это была группа реформаторски настроенных руководящих деятелей КПСС (или реформаторское крыло) во главе с ее генсеком М.С.Горбачевым, а затем группа радикально (фактически революционно) настроенных руководителей новой России во главе с Ельциным Б.Н. Да, наша история распорядилась так, что президент России, фактически антипод и антагонист М.С.Горбачева, завершил дело, начатое последним генсеком КПСС и единственным (первым и последним) президентом СССР. Быстро ухудшающаяся экономическая и социально - политическая ситуация вынуждала обоих предпринимать все более радикальные меры и двигаться по пути радикализации преобразований, или, иначе говоря, по революционному пути.

Исходя из сказанного, можно сделать вывод о том, что радикальные реформы начала 1990-х годов явились прямым продолжением перестроечных процессов конца 1980-х. Без перестройки, фактически парализовавшей советскую общественно-политическую систему, переход к революционным преобразованиям 90-х годов был бы невозможен. Перестройка подготовила почву и предпосылки для такого перехода, в т.ч. через углубление системного кризиса.

Несмотря на прямую взаимосвязь, между перестройкой М.С.Горбачева и революцией Ельцина есть и принципиальные различия.

Первое из них состоит в разной направленности этих социальных процессов. В то время как перестройка преследовала цель совершенствования социализма и фактически перехода к социал-демократическому пути развития (с точки зрения автора, это было бы более естественным для советского общества), революция Ельцина Б.Н. была по сути своей и изначально направлена на полный отказ от социализма и переход к буржуазному устройству западного типа.

Либеральный, буржуазно-демократический характер 4-й российской революции не только способствовал решению некоторых фундаментальных вопросов нашего общественного бытия, но и поставил перед нашим обществом ряд не менее сложных проблемных вопросов. Главный из них следующий: может ли либерализм западного типа быть системой идейных ценностей для российского общества и может ли он быть компасом страны на пути к желанной цели? То есть может ли он привести нас к подлинно демократическому, открытому, правовому, социальному государству с развитым гражданским обществом, устойчиво и активно взаимодействующим с внешним миром.

На взгляд автора, либеральный характер нынешней революции лишь частично может решить стоящие перед нами проблемы и не приведет нас к указанной выше цели. Ибо неверное решение проблемы собственности1, в принципе противоречащее демократическому решению вопроса власти, по определению не может привести к образованию мощного среднего класса - основной опоры стабильности, главного потребителя и потому одного из основных двигателей общественного прогресса.

1 Оценка собственности в 1992 г. по ценам 1991 г., безличная ваучеризация, основная схема разгосударствления и приватизации могли привести только лишь к криминальному, олигархическому капитализму, массовому обнищанию населения, значительному ослаблению государства, росту национального сепаратизма и т.д., а не к демократическому решению основных проблем.

Кроме вышеуказанного негативного есть и позитивный итог революции. Он состоит в том, что впервые за всю нашу историю мы отошли от централизованной модели организации власти и государственного устройства и стремимся выстроить демократическую, значительно менее централизованную систему власти. Можно спорить, подходит это для России или нет, но мир идет по пути демократизации уже давно, и это дает положительные результаты.

В экономической и духовной сферах ситуация, как представляется автору, сложнее.

С одной стороны, мы видим здесь плюрализм форм собственности, производственных отношений, структур и мировоззрений, что относится к позитивным факторам, с другой — сосредоточение финансовой и информационной власти в руках олигархов, что, безусловно, относится к отрицательным явлениям.

В современных условиях главный смысл социальной революции в любой стране, не исключая Россию, состоит в том, чтобы открыть стране дорогу не только прогрессу производительный сил и тем социальным слоям, которые с ними связаны, но к реальной, а не фасадной демократии, важнейшему средству реализации этого прогресса.

Приход и утверждение демократии в России, как и во многих других странах, происходили под несомненным воздействием глобальных демократических волн1. Каждая такая волна демократизации была, с одной стороны, результатом нового состояния общества, его растущих устремлений и следствием борьбы народов за свои интересы. С другой стороны, она вела к развитию гражданского общества, росту числа партий и общественных движений, что, в свою очередь, вело к новым демократическим приливам, открывало перед страной новые горизонты прогресса. По закону природы приливы наталкивались на сопротивление консервативных и ретроградных сил, прежних устоев, которое, как правило, приводило к откатам.

1 Теме демократии посвящено немало работ российских ученых-обществоведов. Одна из последних - Демократия в современном мире: сборник статей российско-германских «круглых столов». Под общей редакцией Я.А.Пляйса и А.П.Шатилова. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009. В этом сборнике опубликованы две статьи диссертанта: «Глобальные волны демократизации и их воздействие на Россию» и «Суверенная демократия» - новый концепт «партии власти». Из докторских диссертационных исследований по политологии теме демократии посвящена теоретическая работа Д.В.Гончарова «Демократия и участие: опыт политологического анализа», защищена 1998 г. по специальности 23.00.01 в Санкт-Петербургском университете. (Подробнее о научных трудах Д.В.Гончарова см. в Справочнике «От политической мысли к политической науке.», сс. 153-154).

Чем ближе к нашему времени, тем мощнее и масштабнее становятся волны демократизации, тем глубже и фундаментальнее их воздействие на мир. Россия, как представляется, также не стоит в стороне от воздействия этих процессов. Это, разумеется, означает, что за определенным нынешним отливом обязательно наступит прилив.

В демократическом развитии Россия всегда отставала от авангардных стран, что явилось следствием недостаточного общего развития ее социума и государства. Тем не менее, для нее также были характерны и демократические приливы, и консервативные отливы. Но сила их была слабее и результаты скромнее, чем в колыбели демократии - Европе.

В результате отставания, особенно в XX веке, основную часть которого страна шла оригинальным путем советского народовластия, опыт демократии (в общепринятом смысле) накапливался с трудом. Пойдя в начале 1990-х годов в начальную школу демократии, страна столкнулась с безудержной вольницей, при которой демократические институты зачастую не только не выполняли своих функций, а, напротив, дискредитировали саму суть своего предназначения. Очень быстро вольница стала угрожать не только самой демократии, но еще и целостности и даже самому существованию государства. Чтобы остановить негативное развитие событий, руководство страны пошло на определенные ограничения демократических норм. Полное преодоление этапа вольницы позволит, надо надеяться, отказаться от ограничений и постепенно, шаг за шагом, освоить все демократические ценности, накопленные человечеством.

Между глубинными экономическими и политическими процессами существует прямая и тесная связь. Формирующиеся в экономической сфере новые группы собственников, из которых постепенно вырастают слои и классы, объективно нуждаются в своей доле политической власти1. Чем сильнее этот слой или класс, тем больше его политические амбиции. Стремясь реализовать эти амбиции, новый класс апеллирует к народу, избирателям, к демократии. Однако демократия воспринимается новым классом не более чем средство для достижения власти. Народ же, веря какое-то время в обещания нового класса, также стремится стать субъектом политической жизни. Но без экономического благополучия, высокого уровня жизни реализовать народный идеал невозможно. Только народ, достигший высокого уровня жизни, не

1 В России в 1990-е годы это произошло очень быстро, но не естественным образом, а искусственным, благодаря политике властей и непродуманной чековой приватизации. Именно из этого и выросли многие проблемы, связанные с поведением так называемых «новых русских». только имеет то, что надо защищать, но и становится мотивированным на такую защиту. Бедный народ либо индифферентен к политической жизни и выборам, в частности, либо - не более чем средство в руках властной элиты, которым легко манипулируют при достижении собственных целей.

Из этого следует, что общий алгоритм поведения властей должен напрямую зависеть от состояния общества, уровня его развития, общественного сознания, политической культуры. Чем выше этот уровень, тем больше свободы должно быть у народа, тем больше у него должно быть возможностей самостоятельно решать свои проблемы. Прежде всего, проблемы, связанные с формированием власти через систему выборов.

Третий раздел - Российская государственность между прошлым и будущем

Не вдаваясь глубоко в историю, автор рассматривает лишь опыт реформирования государственного устройства конца XX - начала XXI веков и то, как этот вопрос рассматривается в научной литературе1. Чтобы понять суть происходящего в наше время, надо отчетливо понимать, что по мере формирования Российской империи между Центром и периферией складывались асимметричные, разноуровневые и во многих случаях договорные отношения.

Российский, а затем и советский унитаризм всегда имел большие особенности. В нем сочетались центростремительные и центробежные силы и три начала - унитарное,

1 По теме реформирования государственного устройства России и российского федерализма написано немало научных трудов и защищено значительное число диссертаций, в том числе несколько докторских по политологии. Среди них диссертации: В.Н.Лысенко «Основные черты и тенденции развития федеративных отношений в России на современном этапе», защищена в 1995 г. по специальности 23.00.02 в РАГСе при Президенте РФ (Подробнее о научных трудах В.НЛысенко см. в справочнике «От политической мысли к политической науке.», сс. 177-178); А.Н.Аринин «Российский федерализм: состояние проблемы и перспективы развития», защищена в 1999 г. по специальности 22.00.05 в ИСПИ РАН; И.В.Бахлов «От империи к федерации: процессы и механизмы трансформации Российского государства», защищена в 2006 г. по специальности 23.00.02 в МГУ им. М.В.Ломоносова; Г.В.Каменская «Федерализм: мифология и политическая практика», защищена в 1999 г. по специальности 23.00.02 в ИМЭМО РАН; М.В.Столяров «Развитие российского федерализма в сопоставлении с зарубежными федеративными моделями: проблемы переходности», защищена в 2000 г. по специальности 23.00.05 в РАГСе при Президенте РФ; Ф.Х.Мухаметшин «Федеративные отношения как фактор социально-политического развития республики - субъекта Российской Федерации», защищена в 2001 г. по специальности 23.00.02, в РАГСе при Президенте РФ; Т.Д.Мамсуров «Этнополитические и региональные проблемы развития федерализма», защищена в 2002 г. по специальности 23.00.02 в Институте сравнительной политологии РАН; Н.М.Мирзиханов «Реформирование федеративных отношений в России: тенденции нового десятилетия», защищена в 2003 г. по специальности 23.00.02 в РАГСе при Президенте РФ; И.Б.Гоптарева «Политическая концепция федерализма: теоретические истоки и современность», защищена в 2004 г. по специальности 23.00.01 в МГУ им. М.В.Ломоносова; В.В.Гайдук «Институт федерализма: политико-правовое исследование», защищена в 2008 г. по специальности 23.00.02 в РАГСе при Президенте РФ. федеративное и конфедеративное. В зависимости от внутренних и внешних объективных и субъективных условий усиливалось и доминировало то одно из них, то другое. В конце 1980-х годов стало быстро крепнуть конфедеративное начало, перешедшее вскоре в полустихийный распад.

При осмыслении проблемы реформирования российской государственности неизбежно возникает следующий важный вопрос: что всегда скрепляло и что всегда разъединяло нашу страну? Скрепляли такие факторы, как генетическая близость славянских народов, единая вера (в советское время веру заменила коммунистическая идеология), внешние опасности, некоторые совпадающие интересы. Например, интерес совместной обороны от внешних врагов, интерес совместного освоения обширного пространства. Разъединяли такие факторы, как: полиэтничность, культурное и религиозное многообразие; неадекватность системы власти объективным условиям страны и времени, трудноуправляемая из единого центра огромная территория, ресурсная самодостаточность некоторых территорий, питавшая их веру в возможность независимого существования.

В зависимости от внутренней и внешней ситуации крепли то одни факторы, то другие. При этом ускорялись то центробежные, то центростремительные тенденции, а государство то консолидировалось, то, наоборот, распадалось.

Важным обстоятельством, всегда влиявшим на состояние государства и степень его сплоченности, был алгоритм действий центральных властей и особенно его соответствия уровню развития народов, населяющих страну и объективным потребностям момента. Если этот алгоритм был адекватным, государство было стабильным, динамично функционировало и развивалось и, наоборот.

Наиболее наглядно это проявилось и в поздние советские годы и в постсоветский период времени. Системные ошибки, допущенные в государственном строительстве в XX веке, наиболее ярко и наглядно проявились именно в это время. Первая из этих системных ошибок заключалась в том, что вопреки федеративным конституционным началам практика государственного строительства и функционирования государственного механизма развивалась фактически в унитаристском, жестко централизованном духе. В послевоенные десятилетия эта практика все больше противоречила объективному состоянию и интересам союзных республик и автономных образований.

Попытки М.С.Горбачева и реформаторского крыла КПСС модернизировать политическую систему1 и государственное устройство, перейти от унитаризма к подлинной федерации не могли увенчаться успехом, так как, во-первых, предлагаемая модель постоянно перекраивалась, что только усиливало общественный пессимизм относительно ее благоприятных перспектив и возможностей реализации и, во-вторых, социальная и экономическая ситуация быстро ухудшалась. Кроме этого монополия однопартийной политической системы, несколько десятилетий являвшаяся и двигателем, и мощным инструментом модернизации страны и казавшаяся многим по-прежнему достаточно адекватной новым историческим условиям, на самом деле превратилась в основной тормоз прогресса.

То, что КПСС фактически заменяла собой государственные структуры, позволяло ей в повседневной практике осуществлять идеи унитарного государства, имеющего в мононациональных государствах, как известно, немало преимуществ. Но в такой многосоставной во многих отношениях весьма сложной стране, как царская императорская Россия и СССР, унитаризм нес в себе больше разрушительного и центробежного, чем созидательного и центростремительного. Ко всему прочему унитаризм привел к тому, что к концу 1980-х годов опыт федеративного строительства и подлинно федеративных взаимоотношений в Советском Союзе был крайне скуден и более формален, чем реален. Иными словами, при наличии всех необходимых нормативных атрибутов федерализма и соответствующих правовых возможностей у союзных и автономных республик, других национальных образований, практика развивалась в направлении унитаризма. Чем дальше, тем больше это входило в противоречие с фундаментальными и постоянно возрастающими интересами и амбициями народов СССР (и в особенности их элит) и все чаще вызывало недовольство союзных и даже автономных республик.

Поэтому системный характер ошибок КПСС в государственном строительстве состоял в том, что содержание реальной политики в этой области не соответствовало изменившимся объективным обстоятельствам. Политика отставала от реальных

1 По теме реформирования советской политической системы написаны и защищены следующие докторские диссертации по политологии: Р.Т.Мухаев «Содержание и возможности политического реформаторства», защищена в 1992 г. по специальности 23.00.02 в МГУ им. М.В.Ломоносова (Подробнее о научном творчестве Р.Т.Мухаева см. в Справочнике «От политической мысли к политической науке.», сс. 188-190); В.Б.Пастухов «Историко-культурные условия эволюции политической власти в России (вопросы политической теории)», защищена в 1995 г. по специальности 23.00.02 в Институте сравнительной политологии и проблем рабочего движения РАН (Подробнее о научных трудах В.Б.Пастухова см. в том же справочнике - сс. 199—200); М.Г.Анохин «Динамика политической системы в условиях переходного периода», защищена в 1996 г. по специальности 23.00.01 в РАГСе при Президенте РФ (Подробнее см. там же, сс. 137-139). интересов и потребностей. Кроме того она, эта политика, заметно опаздывала во времени и шла вслед за событиями, а не опережала их. Это воодушевляло и подталкивало националистически настроенные оппозиционные силы на все новые, еще более радикальные требования. В результате узел противоречий все больше запутывался и затягивался, а курс М.С.Горбачева на реформирование СССР все быстрее заходил в тупик.

Реформаторы 1990-х годов, возглавляемые президентом РФ Ельциным Б.Н. и реформаторы начала 2000-х годов, во главе которых стоял президент РФ В.В.Путин, совершили, как представляется, ряд системных ошибок, если, конечно, за основной критерий оценки этих ошибок принять определенные фундаментальные особенности Российского государства; асимметричность отношений Центра и регионов, вытекающая из целого ряда объективных факторов в основном природного этнокультурного и духовного происхождения; разноуровневый характер отношений; объективно неизбежная, сложившаяся исторически договорная база отношений.

Первая системная ошибка команды Ельцина Б.Н. состояла в том, что он оценивал роль России в СССР как равновеликую ролям других союзных республик, в то время как это была особая роль - роль фундамента и одновременно несущей конструкции всего государственного каркаса. Другой системной ошибкой Ельцина было то, что он полагал: достаточно, лишь отсоединить от локомотива — России вагоны — союзные республики и локомотив «налегке» помчится вперед, оставляя далеко позади свою обузу. Не понимая сути российской империи, сросшейся в течение веков в неразделимое целое, в которой Россия была основной частью единого организма, Ельцин с легкостью решился на прекращение существования слишком централизованного Союза, полагая, что в Содружестве независимых государств (СНГ) сохранится и единое экономическое, и таможенное, и налоговое, и другие пространства.

Еще одной системной ошибкой президента Ельцина было то, что взяв в начале 1992 г. курс на создание новой федерации, подписав вместе с

главами всех субъектов РФ (за исключением Татарстана и Чечни) 31 марта 1992 г. новый федеративный договор, он на практике проводил конфедеративную политику. Это выразилось, прежде всего, в разноуровневых договорных отношениях между федеральным Центром и субъектами России. Первый договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан, был подписан 15 февраля

1994 г., а последний - 46 по счету - 16 июня 1998 г. с органами государственной власти города федерального значения Москвы.

Стремясь таким образом ввести широкое «половодье» суверенизации, разлившееся по всей России и грозившееся ее окончательно разрушить, в берега государственности и выстроить новую федерацию снизу, Ельцин выдвинул лозунг «Берите столько суверенитета, сколько сможете переварить». Но в процессе выработки договорных отношений, точнее говоря, торга с субъектами, асимметричность неизбежно брала верх, внося все больший диссонанс в государственную жизнь, развивавшуюся, как уже говорилось выше, в конфедеративном направлении, т.е. в направлении ускоряющейся дезинтеграции.

В ситуации 1990-х годов расчет президента Ельцина строился, судя по всему, на том, что субъектам надо дать как можно больше свободы в решении своих проблем, раз уж Центр не может оказать им существенной помощи. А дальше, когда обстановка улучшится, свободу можно и ограничить. Однако суверенизация реально привела к тому, что государственная жизнь все больше разбалансировалась. Быстро распадалось единое правовое, информационное, образовательное и прочие пространства. Угроза распада России становилась все более реальной. Поэтому перед Президентом Путиным В.В., пришедшему к власти в самом конце 1999 г., стояла крайне сложная задача - сохранить государство, не дать ему разрушиться.

О том, каким было состояние российского федерализма в конце прошлого столетия и какие проблемы и задачи пришлось решать, чтобы не допустить ее коллапса, достаточно четко и развернуто говорится в первых трех Посланиях Президента В.Путина Федеральному Собранию Российской Федерации 2000, 2001 и 2002 гг.

Нужно признать, - констатировалось в Послании 8 июля 2000 г., - в России федеративные отношения недостроены и неразвиты. Региональная самостоятельность часто трактуется как санкция на дезинтеграцию государства. Мы все время говорим о федерации и ее укреплении, годами об этом же говорим. Однако надо признать: у нас еще нет полноценного федеративного государства. Хочу это подчеркнуть: у нас есть, у нас создано децентрализованное государство.

При принятии Конституции России в 1993 году федеративная государственность рассматривалась как достойная цель, на которую придется много и кропотливо работать. В начале 90-х центр многое отдал на откуп регионам. Это была сознательная, хотя отчасти и вынужденная политика. Но она помогла руководству России добиться тогда главного и, думаю, была обоснована, она помогла удержать

Федерацию в ее границах. Надо это признать, легче всего критиковать то, что было до нас.

Однако уже скоро власти некоторых субъектов Федерации начали испытывать прочность центральной власти. И ответная реакция не заставила себя ждать. Но хочу обратить ваше внимание. Ответная реакция пришла не из центра, не из Москвы, а из городов и поселков. Органы местного самоуправления также стали перетягивать на себя полномочия, в основном полномочия субъектов Федерации на этот раз. Теперь все уровни власти поражены этой болезнью. Разорвать этот порочный круг - наша общая святая обязанность.

Крайним примером нерешенных федеративных проблем является Чечня. Ситуация в республике осложнилась до такой степени, что ее территория стала плацдармом для экспансии в Россию международного терроризма. Исходной причиной здесь также было отсутствие государственного единства. И Чечня 99-го напомнила о ранее совершенных ошибках»1.

Дополняя эту картину некоторыми важными штрихами, Путин далее отметил: «Мы создали «острова» и отдельные «островки» власти, но не возвели между ними надежных мостов. У нас до сих пор не выстроено эффективное взаимодействие между разными уровнями власти. Центр и территории, региональные и местные власти все еще соревнуются между собой, соревнуются за полномочия»

Далее в Послании говорится о том, что конкретно было сделано центральной властью, и что еще предполагается осуществить, чтобы возвести между «островами» и «островками» надежные мосты.

Это, во-первых, создание федеральных округов и назначение в них представителей Президента России. «Суть этого решения, - подчеркнул Путин, - не в укрупнении регионов, как это иногда воспринимается или преподносится, а в укрупнении структур президентской вертикали в территориях. Не в перестройке административно-территориальных границ, а в повышении эффективности власти. Не в ослаблении региональной власти, а в создании условий для упрочения федерализма»

1 Российская газета. 2000. 11 июля.

2 Там же.

Выводы, прозвучавшие в Послании 2000 г., В.Путин повторял не раз. Например, на пресс-конференции 18 июля 2001 г. в Кремле. В начале 90-х годов, отмечал он здесь, некоторые основные параметры Конституции не срабатывали и значительная часть регионов «перехватила функции центра». Сегодня Федерации возвращаются федеральные функции и разграничение полномочий центра и регионов будет происходить «исключительно в рамках Основного закона». (См. Российская газета. 2001. 19 июля).

3 Российская газета. 2000. 11 июля.

Второй шаг Центра определил возможность федерального вмешательства в ситуаг{ии, когда органами власти на местах нарушаются Конституция страны и федеральные законы, единые права и свободы граждан. Но речь шла и идет не только

0 правах и возможностях Центра по отношению к региональной власти, но и полномочиях последней по отношению к местным властям. «И руководители регионов, - отмечается в Послании, - должны иметь право влиять на местные органы власти, если они принимают неконституционные решения, попирают свободы граждан. Нам ни в коем случае нельзя ослабить властные полномочия региональной власти. Это то звено, на которое не может не опираться власть федеральная»1.

Следующий шаг Центра в направлении укрепления государственности был связан с реформой Совета Федерации, изменением принципов его формирования, образованием Государственного совета при Президенте России.

Одновременно с реформой механизма формирования верхней палаты был изменен и дополнен Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации». Эти изменения и дополнения дали право президенту страны, как и руководителям высших исполнительных органов государственной власти субъектов РФ досрочно отрешать от должности (или письменно предупреждать о возможности принятия соответствующих мер) глав муниципальных образований. Основанием для таких действий должны быть решения судов.

Как реформа Совета Федерации, так и изменения в системе местного самоуправления, дополненные введением семи федеральных округов во главе с назначаемыми полномочными представителями президента, направлены на повышение уровня и эффективности управления страны, воссоздание в стране единого правового поля.

Чтобы не отстранять губернаторов и других руководителей исполнительных органов страны от решения общегосударственных задач Указом Президента РФ от 1 сентября 2000 г. был образован Государственный совет РФ, являющийся, как говорится в ст. 1 Положения о нем, «совещательным органом, содействующим реализации полномочий главы государства по вопросам обеспечения согласованного функционирования и взаимодействия органов государственной власти». Председателем Госсовета является президент страны, а членами - по должности высшие должностные лица (руководители высших исполнительных органов государственной власти) субъектов РФ.

1 Там же.

Для решения оперативных вопросов формируется президиум Госсовета в составе семи его членов. Персональный состав президиума определяется Президентом РФ и подлежит ротации один раз в полгода.

Задачи, состав и организация, а также порядок работы Госсовета определяется Положением об этом органе, утвержденным Указом Президента РФ также 1 сентября 2000 г.

Шаги, предпринятые центральной властью в 2000 году, позволили В.В.Путину констатировать в своем Послании Федеральному Собранию 2001 года, что «период расползания государственности - позади» и что «дезинтеграция государства - о котором говорилось в предыдущем Послании - остановлена»2.

Обосновывая свой вывод, президент еще раз напомнил о сделанном. «Разработали, - отметил он,- и приняли федеральный пакет - пакет федеральных законов. Провели реформу Совета Федерации. Первые результаты дала работа полпредов в федеральных округах. Создан и активно действует Государственный совет. У России, наконец, появились утвержденные Законом государственные символы»3.

За годы, прошедшие после обретения Россией полного суверенитета, т.е. начиная с декабря 1991 г., реформирование государственного устройства прошло через 4 основных этапа и вступило в 5-й.

Первый из этих этапов связан с выработкой нового федеративного договора, который готовился ускоренными темпами и был подписан 31 марта 1992 г., т.е. уже через три месяца после развала СССР. Кроме президента России Б.Н.Ельцина этот договор подписали руководители всех субъектов РФ за исключением президентов Татарстана и Чечни, т.е. М.Шаймиева и Д.Дудаева. (Башкортостан подписал этот договор с оговорками).

Второй этап связан с разработкой отдельного договора о разделе полномочий и предметов ведения с Татарстаном. Процесс затянулся на неполные два года и завершился лишь 15 февраля 1994 г. подписанием договора сроком на 5 лет.

Договорные отношения этой республикой (в отличие от всех остальных субъектов) продолжаются до сих пор. Последний раз договор с ней был подписан Кремлем 26 июня 2007 г. и, хотя он не столь значимый, как договор 1994 г., он все же свидетельствует об особых отношениях между Москвой и Казанью.

1 См. Российская газета. 2000. 05 сентября.

2 Российская газета. 2001. 04 апреля.

3 Там же.

Договор с Татарстаном оказался для многих областей и республик России заразительным примером, и уже вскоре после 15 февраля 1994 г. начался процесс разработки и подготовки к подписанию договоров с другими субъектами. Подписанием в декабре 1995 г. договора со Свердловской областью было положено начало третьему этапу государственного строительства в России. На этом этапе, длившемся до лета 1999 г., один за другим подписывались договоры не только с национальными автономиями, но административными субъектами с преобладающим русским населением. Общим итогом этого этапа было подписание 54 договоров (по другим данным - 44) между Центром и субъектами РФ. Не удивительно, что такое количество заметно отличавшихся друг от друга договоров очень быстро привело к рассогласованию не только единого правового, но и экономического, финансового, информационного, образовательного и других полей. Угроза быстрой дезинтеграции единого некогда государства быстро прогрессировала. Здравомыслящих российских политиков это не просто настораживало, но и сильно беспокоило. Поэтому на следующем, четвертом этапе процесс начал разворачиваться вспять, или, иначе говоря, начался процесс консолидации и централизации. И если первые три этапа, характеризующиеся быстропрогрессирующей и явно избыточной децентрализацией государственного устройства России связаны с именем президента Ельцина Б.Н. и его программной установкой «Берите столько суверенитета, сколько сможете переварить», то четвертый этап - централизации - с именем президента В.В.Путина. На этом этапе, длившемся до лета 2007 г., не только не культивировалась практика договорных отношений, а, наоборот, все они были либо аннулированы, либо прекращали свое действие в связи с истечением срока, на который были подписаны. По указу В.В.Путина все договоры с субъектами РФ прекратили свое действие в июле 2002 г. Однако консолидация и централизация государства по В.Путину характеризовалась не только этим, но и тем, что было создано семь федеральных округов с полпредами президента во главе, был реформирован Совет Федерации и создан Государственный Совет, все, точнее говоря, все региональные нормативные акты, противоречившие Конституции РФ и федеральному законодательству, были отменены, была перестроена партийная система и изменена система выборов депутатов Госдумы и т.д.

Решительность действий В.Путина по консолидации государственного организма неоднозначно трактуется экспертами и аналитиками. По мнению некоторых, такого рода централизация противоречит не только общемировой тенденции, характеризующейся децентрализацией, но и интересам самой России, так как стать сильной Россия может только при сильных регионах. Стать таковыми они могут лишь имея соответствующие необходимые для этого свободы и возможности. Именно к этому они настойчиво стремятся. Наиболее настойчив в своих действиях, как и раньше, Татарстан. И также как в начале 1990-х годов Центру вновь пришлось ему уступить, и 26 июня 2007 г. подписать с ним новый договор. Возникает вопрос: это будет исключение или начало нового договорного раунда с республиками?

Новый президент России Д.А.Медведев пока еще не обозначил четко свою позицию по проблеме взаимоотношений Центра и регионов России. В его Послании Федеральному Собранию РФ, обнародованному в Кремле 5 ноября 2008 г., больше говорится о реформе политической системы. В нем речь идет о корректировке Конституции, о поправках в закон о партиях, об изменениях в формировании Совета Федерации, о сокращении территориальных органов исполнительной власти, о государственных приоритетах, о демократии, об основных ценностях нации, о бюрократии, о коррупции, об экономическом кризисе и, наконец, о военном ответе России на развертыванием в Восточной Европе элементов стратегической ПРО США1.

Поскольку реформирование российской государственности осталось незавершенным, к этому вопросу российские власти, надо полагать, будут возвращаться еще не раз. Размышления о российской государственности хотелось бы обобщить следующими выводами.

Каждая эпоха предъявляет свои требования к сущности, формам и функциям государства. Нынешняя эпоха, характеризующаяся ускоренным переходом к демократии, требует, чтобы деятельность государства, независимо от типа и формы его устройства, была подконтрольной, понятной и открытой для граждан. И унитарное, и федеративное государство должны в равной мере быть сегодня демократичными и эффективными. Особенно трудно решать эту задачу в федеративном государстве - одном из наиболее сложных государственных устройств. Это объясняется тем, что именно в федерации приходится согласовывать и приводить к общелф знаменателю разновекторные и нередко противоречивые интересы различных народов, конфессий, культур, традиций, территориальных образований, обладающих своеобразными природными, климатическими и иными особенностями.

Познавая, как трансформируется сущность государства, важно прежде всего видеть, как меняются влияющие на нее объективные внутренние и внешние факторы жизнедеятельности страны. К числу этих факторов относится прежде всего уровень

1 Подробнее по этому вопросу см. Российская газета, 2008, 6 ноября. социально-экономического развития общества в целом и различных народов, населяющих страну; степень свободы, включая религиозную; уровень возможностей для реализагщи самых разнообразных интересов людей и т.д. Чем выше уровень развития общества, тем выше его потенциал и его возможности, но также и его запросы. Чем больше возможностей у народа для реализации и удовлетворения своих интересов, тем комфортнее он себя чувствует и тем стабильнее ситуация в стране, но тем сложнее его жизнь и тем сложнее ее организовывать.

Сущность государства и его функции особенно заметно меняются тогда, когда возникает зрелое гражданское обгцество. Если до его появления государство было орудием защиты интересов главным образом тех, кто обладал властью и собственностью, то с его возникновением оно становится также инструментом защиты интересов граждан, народов, наций.

При своей относительной стабильности сфера взаимоотношений между обществом и государством не может быть причислена к тем областям, где ничего не меняется, даже если в этих отношениях господствует дух партнерства, взаимопонимания и взаимодействия. В обществе и государстве, как и в любых других живых организмах, повседневно идут самые разнообразные количественные и качественные изменения, неизбежно отражающиеся на мировоззрении, психологии и настроениях людей. Учитывать эти изменения, строить в соответствии с ними свои отношения с другой стороной - важная задача властей. Если во взаимоотношениях общества и государства, общества и власти долгое время ничего не меняется, рано или поздно в них наступит трудно преодолеваемый кризис.

В истории России такие кризисы случались не раз. Последний мы переживаем сейчас. Но он особенный. Прежде всего потому, что этот кризис усугубился кризисом типа и формы государственного устройства. Ситуация осложняется тем, что сейчас нам необходимо разобраться в том, какой по своей сути должна быть федерация в России: конституционной, конституционно-договорной, симметричной или асимметричной?

При рассмотрении этого вопроса нельзя будет обойти стороной и такие темы, как партии, партийные системы, гражданское общество, идеологии. Все эти темы находятся в центре внимания российских политологов. Этим темам посвящен — IV раздел исследований автора — «Политические институты, общественные структуры и процессы».

Начиная со средины XIX в., т.е. с момента активного перехода Европы к демократии, всю большую роль в политической системе в государственной и общественной жизни стали играть политические партии и партийные системы1. Это происходило потому, что именно политические партии не только аккумулируют, но и артикулируют и отстаивают наиболее важные интересы и устремления различных социальных групп, слоев и классов. В ситуации, когда государство стало все больше отдаляться от основной массы населения и не выполнять в достаточной мере свои функции выразителя интересов этой массы, потребовались организации, способные заполнить эту брешь и выполнить эту миссию. Политические партии, занимающие по своей природе промежуточное положение между гражданским обществом и государством, идеально подходят для такой миссии. Если они, разумеется, не бутафорские и не марионеточные. Однако главная проблема в любой стране состоит в необходимости согласования, как правило, противоречивых интересов различных социальных страт и подведения под них общего знаменателя в виде согласованных компромиссных решений. Эту задачу можно реализовать лишь посредством системы и необходимых для этого механизмов согласования интересов и выработки общезначимых решений.

В различных политических системах встроенные в них партийные системы играют различные концептуальные и сущностные роли.

Для каждого типа политической системы характерен особый тип взаимоотношений и взаимодействий с партийной системой. Для начала рассмотрим,

1 О партиях и партийных системах отечественными политологами создано столько научных трудов и защищено столько диссертаций, в том числе докторских, что есть все основания говорить о зарождении российской партологии. В качестве примера сошлемся на следующие докторские диссертации: Л.Н.Алисова «Взаимодействие партий в политической жизни реформируемого общества», защищена в 1997 г. по специальности 22.00.05 -политическая социология - в ИСПИ РАН (Подробнее о научных трудах Л.Н.Алисовой см. в справочнике «От политической мысли к политической науке.», сс.139-140); С.Б.Радкевич «Модель организации современной политической партии (опыт сравнительно-политического анализа)», защищена в 1998 г. по специальности 23.00.02 в Институте сравнительной политологии РАН (Подробнее см. в том же справочнике, сс. 205-206); Г.В.Голосов «Становление и развитие российской партийной системы (сравнительный анализ)», защищена в 1999 г. по специальности 23.00.02 в Институте сравнительной политологии РАН; В.И.Селютин «Российские партии и движения в политическом процессе», защищена в 2000 г. по специальности 22.00.05 - Политическая социология — в Воронежском государственном университете; Р.Х.Усманов «Политические партии и политические процессы в России в девяностые годы XX века: Российская Федерация - Южный федеральный округ — Астраханская область», защищена в 2003 г. по специальности 23.00.02 в Волгоградской академии госслужбы; В.Е.Федоринов «Политические партии России в условиях становления и развития плюрализма», защищена в 2003 г. по специальности 23.00.02 в ИСПИ РАН; Б.И.Зеленко «Политические партии как институциональный фактор становления гражданского общества в современной России», защищена в 2004 г. по специальности 23.00.02 в Институте сравнительной политологии. О других диссертационных исследованиях см. авторский обзор этих работ в книге «Партии и партийные системы в современной России и послевоенной Германии». -М.-Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС. 2004, сс. 31-64. как складываются отношения между тоталитарным политическим устройством1 (прежде всего государством) и соответствующей ему партийной системой. Назовем этот тип взаимоотношений тоталитарным и отметим, что он может образоваться лишь в стране с невысоким уровнем общего и политического развития населения и при наличии благоприятной для возникновения такой системы внутренней и внешней ситуации. Такая ситуация складывается (образуется), как правило, при угрозах, которые должны быть достаточно значительны и очевидны для нации, чтобы она согласилась на всевозможные ограничения ради выживания. Но и в этом случае роль уровня развития нации, ее менталитета играют приоритетную роль.

При таком устройстве правящая партия, выступающая идеологом и архитектором формирования нового государственного устройства, превращается в абсолютного монополиста, полноправного хозяина, а ее лидер-вождь — в диктатора. Государственный аппарат становится инструментом абсолютной власти в руках партии и вождя. Государство приватизируется партией и превращается в партию-государство.

В таком устройстве и в таком типе взаимоотношений заключены большие достоинства и вместе с тем огромные недостатки. В чем же состоят достоинства?

На этапе, когда требуется максимальная мобилизация (например, на этапе опасного отставания страны в какой-либо жизненно важной области или на этапе ведения войны или другой опасной для страны ситуации), тоталитарная система предстает перед нами как весьма эффективная. Концентрируя и направляя в

1 Под тоталитарным политическим устройством автор имеет ввиду лишь такое устройство общественно-политической и экономической жизни, при котором власть и, прежде всего, правящая партия полностью (тотально) контролирует и направляет деятельность всех этих сфер. Такой тоталитаризм можно обоснованно определить как абсолютный. На взгляд автора, именно таким и может быть подлинный тоталитаризм. Если же какая-то сфера жизни не контролируется властями, то это уже ограниченный тоталитаризм, а на самом деле даже уже не тоталитаризм. В основе такого подхода лежит только один признак - критерий: масштаб охвата властным контролем различных сторон жизни общества. Если контроль тотальный, то есть все основания говорить о тоталитаризме, если нет, то надо искать другой термин. Различные идеологические определения (коммунистический, или левый, национал-социалистический, он же фашистский, или правый) при таком подходе не играют никакой роли.

Искушенный читатель немедленно спросит: а как же другие признаки тоталитаризма — наличие массовой партии, которая осуществляет власть; доминирующая роль официальной идеологии, исходящей от харизматического вождя; обязательные массовые репрессии и др. — разве они не важны и не играют никакой роли?

Они, безусловно, важны, и каждый из них играет важную роль. Но все они всего лишь инструменты, необходимые власти для установления и поддерживания тотального контроля.

При таком определении тоталитаризма неизбежно напрашивается следующий вопрос: как охарактеризовать власть национал-социалистов, фашистов, при которой экономика была относительно свободной? На мой взгляд, как фашистскую диктатуру. соответствии с волей руководства партии партийной идеологией и партийной программой весь потенциал страны на решение наиболее важных и сложных внутренних и внешних задач, как их понимает господствующая партийная элита, тоталитарная система способна достичь выдающихся успехов и притом в кратчайшие исторические сроки. Высокая эффективность достигается, однако, лишь в том случае, если страна богата людскими и иными ресурсами. Но кроме ресурсов необходима также крупномасштабная, высокая, увлекательная идея, признаваемая всей нацией как жизненноважная не только на текущий момент, но и на перспективу. Эта идея, прямо связанная с идеологией господствующей партии, становится своеобразной государственной идеей фикс, ради которой общество готово терпеть не только всевозможные лишения, но и жертвовать собой в критических ситуациях.

Благодаря этому задачи, которые ставят партия и ее вождь, выступающий от имени партии, могут быть решены в максимально сжатые сроки и с достаточно высокой степенью эффективности. Примеров, подтверждающих сказанное, в советской истории достаточно. Достаточно вспомнить индустриализацию и культурную революцию в СССР, войну против немецкого фашизма, послевоенную реконструкцию народного хозяйства, создание ракетно-ядерного щита, освоение космоса, природных ресурсов Западной Сибири и т.д.

Важное достоинство тоталитаризма со временем неизбежно превращается в серьезный недостаток. Состоит он в том, что монополия партии-государства на все и вся сковывает энергию и предприимчивость народа, превращает большинство в вынужденного пассивного наблюдателя, ждущего команды или, хуже того, в иждивенца. Это, несомненно, значительно тормозит общий прогресс. Другой порок заключается в том, что решение цели достигается, как правило, очень высокой ценой, с большими людскими потерями и, как правило, в ущерб решению других серьезных проблем, главным образом социальных. К сказанному нельзя не прибавить неизбежные массовые жестокие репрессии, сопровождающие тоталитаризм, а также все возможные унизительные ограничения свободы людей, попрание их личных прав и человеческого достоинства. Именно поэтому тоталитарная система вызывает не только массовый скрытый, а иногда и открытый протест населения, что в конце концов и приводит ее к гибели. Поэтому есть все основания считать, что тоталитарная система, изначально запрограммирована на самоуничтожение.

Следующим серьезным изъяном тоталитарного типа взаимоотношений между политической и партийной системами является то, что неверное определение целей и задач влечет за собой огромные затраты различных ресурсов (нередко впустую) и, самое главное, движение в неверном направлении. Именно это приводит к удлинению пути развития, негативно сказывается на состоянии общества, обнаруживающего в какой-то момент времени, что правящие силы неверно определили цель и задачи движения, что огромные ресурсы израсходованы напрасно и что многое придется переделывать. Наступает период осмысления пройденного пути. Разочарований, растерянности, недовольства. Все это превращается в Смуту и сопровождается апатией значительной части населения, социальным брожением, критикой властей, увеличением отставания от других стран и многими другими негативными явлениями.

Здесь следует оговориться, что общество с низким или невысоким уровнем развития и такими же запросами относится к недостаткам тоталитарной системы достаточно терпеливо. Если человеку нечего или мало что терять, то цена потерь для него не столь значительна, как и переживания по поводу этих потерь. И наоборот. Чем выше уровень развития общества, тем оно восприимчивее к цене преобразований и потерям и, естественно, требовательнее к действиям властей.

Устав от долгого сверхнапряжения, всевозможных ограничений и самоограничений, не видя обещанного светлого будущего, райского изобилия и несущего всеобщее процветание мирового господства, общество начинает все настойчивее требовать перемен и ослабления обручей тоталитаризма. Не реагировать бесконечно долго на состояние общества, на социальное брожение, ни одна власть, включая тоталитарную, не может. Хотя именно тоталитарная система, в отличие от демократической, не торопится это делать, тянет до последнего, пока, как говорится, гром не грянет, или пока не становится очевидным, что эпоха перемен неизбежна, что оттягивать преобразования становится для нее все более опасным.

Кто же должен определить степень усталости социума и, соответственно необходимость и момент перехода от одного состояния к другому? Это задача правящих сил (читай — властвующей элиты или хотя ее части) и, безусловно, партии, как аккумулятора и индикатора настроений масс. Если эти силы, конечно, не оторвались от масс окончательно и не потеряли способность к адекватному анализу ситуации и такой же адекватной реакции.

Когда наступает момент, указывающий на необходимость перемен и тем более полного отказа от устаревшей тоталитарной модели, роль правящей элиты и партии многократно возрастает. Отказ от тоталитаризма, переход к авторитарному устройству, сопровождающийся ослаблением диктатуры сначала, как правило, в экономической области1, а затем постепенно в политической и идеологической, проходит успешнее там, где партийно-политическая элита уверенно руководит этим процессом, зная, почему, что и как надо делать и куда следует двигаться. Наглядным положительным примером здесь служит Коммунистическая партия Китая и не менее наглядным отрицательным примером - КПСС.

Переход к новому общественно-политическому устройству влечет за собой и изменение типа взаимоотношений и взаимодействий между политической системой, в первую очередь, государством и правящей партией. Если партия способна адекватно реагировать на изменения в настроениях и запросах общества, понимает особенности времени и состояние внешнего мира, она, скорее всего, будет способна возглавить трансформацию и одновременно самообновиться и наоборот. Судьба ее также будет известна в обоих случаях. Но в любом случае это будет непростая судьба. К сказанному следует добавить, что, решаясь на радикальную трансформацию, партия должна быть готова и к тому, что рядом с ней должны неизбежно появиться другие мощные силы, оппоненты, также претендующие на первые роли.

Для правящей тоталитарной партии такая ситуация - это момент истины, момент проверки на зрелость, прочность и умение выживать. Это также момент крайнего напряжения всех сил, прежде всего интеллектуальных. Фактически в этот момент

1 Связано это, во-первых, с тем, что именно в экономической сфере наиболее остро и наглядно проявляются недостатки тоталитаризма. Скованная командно-административной системой, экономика то и дело дает сбои. Намного более ресурсозатратная, чем рыночная, тоталитарная экономика способна демонстрировать высокие результаты на этапе создания фундамента и экстенсивного развития. Но устойчивое интенсивное развитие такой экономике не по плечу. Высокая ресурсозатратность и сравнительно низкая эффективность априори нуждается в богатых источниках природных и человеческих ресурсов. Чтобы быть конкурентноспособной, продукция тоталитарной экономики нуждается в большом количестве дешевой рабочей силы. Объективно низкая цена человеческого труда - еще одна причина невысокой эффективности тоталитарной экономики, поскольку при низкой зарплате мотивация трудящихся к высокопроизводительному труду невысока. Важно и то, что, получая низкую заработную плату, человек изначально ограничивается в удовлетворении своих потребностей, что также негативно действовует не только на его психологию и многое другое, но и на покупательную способность населения и, соответственно, на производство товаров потребления. Но дело не сводится только к этому. Осознавая свою полную зависимость от патерналистского государства, человек невольно превращается в иждивенца, вынужденного ожидать команды и вместе с ней милости свыше. Это, безусловно, сковывает его инициативу и творчество, делает его послушным слугой, зависимым от властей. Этот порок тоталитарной экономики имеет фундаментальное значение. Воздействуя на все стороны общественной и государственной жизни, он подчиняет себе и политическую, и духовную, и всякую иную жизнь, которые в государстве абсолютного тоталитаризма целиком зависят от воли высших властей. Это фактически парализует какую-либо политическую и духовную инициативу населения, подчиняет ее высшей воле и канализирует ее в строго определенном русле, которое указывает власть. Контрольная (на самом деле сковывающая) функция власти является, пожалуй, основной причиной, ведущей тоталитаризм к саморазрушению и, в конечном счете - к упадку и гибели. партия испытывается, образно говоря, на способность и готовность наступить на горло собственной, такой родной, привычной тоталитарной песни, чтобы, переродившись, выжить. И поскольку в любой партии, но особенно тоталитарной, всегда есть ортодоксальные и консервативные силы, без ожесточенной борьбы такой переворот (на самом деле идейно-политическая революция) произойти не может. Победа консервативных сил - это путь к полному банкротству партии и потере ее абсолютной власти. Пример КПСС показал это весьма убедительно.

К этому прибавилась еще и трагедия распада страны, резкого многократного падения уровня жизни абсолютного большинства ее граждан и многие другие беды.

Триумф реформаторов открывает дорогу обновлению, перспективу трансформации и партии, и политической системы в целом, всех сфер государственной и общественной жизни. Дорога, ведущая к обновлению, разумеется, также не усыпана розами, реформы сложны и дорогостоящи, но все это не идет ни в какое сравнение с трагедией, берущей начало в победе консервативных сил.

Что же необходимо для того, чтобы в тоталитарной партии возобладали реформаторы, а не консерваторы? Необходима, прежде всего, ясная программа действий, основанная на глубоком и всестороннем анализе альтернатив развития. Безусловно, необходимо также, чтобы в эту программу искренне верили те, кто понимает, что без обновления партии, ее глубокого реформирования невозможна и модернизация политической системы. Партия — ядро системы, ее основной генератор и двигатель. Поэтому начинать надо именно с ее обновления. Давая себе при этом отчет, что может случиться и раскол партии на разные фракции. Если организационное единство сохранить невозможно, то надо смело решаться на размежевание и раскол.

Демократическую политсистему невозможно представить без устойчивого и постоянного взаимодействия с гражданским обществом1. Давно сформировавшиеся и ставшие чуть ли не аксиоматичными (не только в политологии) представления о гражданском обществе сводятся к тому, что такое общество может быть реальным и

1 О гражданском обществе и становлении его в России написано немало исследований, в том числе диссертационных по политологии. В качестве примера сошлемся на следующие: В.Н.Руденкин «Гражданское общество в условиях трансформации России: субъектное и структурное измерения», защищена в 2002 г. по специальности 23.00.02 в Уральском университете им. А.М.Горького; И.В.Андронова «Политические и социокультурные условия становления гражданского общества в современной России», защищена в 2005 г. по специальности 23.00.02 в Саратовском госуниверситете; И.ФЛрулин «Развитие институтов гражданского общества в условиях социальных трансформаций», защищена в 1999 г. по специальности 22.00.05 — Политическая социология - в Санкт-Петербургском госуниверситете; В.Н.Лукин «Гражданское общество в глобальном мире: политический анализ проблем, рисков и стратегий развития», защищена в 2006 г. по специальности 23.00.04 в МГУ им. М.В.Ломоносова. действенным только лишь при зрелой демократии, высоком уровне развития общества и государства и, разумеется, наличии политически образованных и активных граждан. Все эти критерии и параметры, бесспорно, важны и необходимы для зрелого гражданского общества. Однако нельзя • себе представить, в том числе методологически, чтобы такое зрелое гражданское общество вдруг возникло из ничего и одномоментно. Как и всякое общественное явление, гражданское общество имеет свои истоки и этапы развития. Но это не все. С точки зрения автора, существуют еще различные типы гражданского общества. Речь идет не только о западных и восточных типах гражданского общества, весьма различающихся между собой, но и гражданских обществах, относящимся к различным социально-политическим системам. Здесь уместно обратить внимание на то, что качественные характеристики того или иного этапа развития гражданского общества зависят не только от того, на какой стадии своей истории находится общество, но и от соотношения городского и сельского населения, классовой стратификации, производственной концентрации и других обстоятельств.

Значительно сложнее, конечно объединять людей, которые рассредоточены, не могут ясно определить свои интересы, потенциал своей организованной защиты и пр. Поэтому наряду с определенной государственной политикой в отношении своих граждан и их организаций, важное значение имеют и разнообразные объективные обстоятельства, характеризующие качественное состояние общества.

Однако невысокий уровень гражданского самосознания и определенная его направленность характерны не только для общества с низким общим уровнем развития. Такое состояние вполне возможно и для общества, живущего при тоталитарном или жестком авторитарном режиме. Эта проблема настолько важна и актуальна для нас и других транзитных стран, что требует специального рассмотрения. Однако прежде необходимо остановиться на другом крайне важном и для науки, и для практики вопросе: существует ли гражданское общество в тоталитарных и авторитарных странах и, если существует, то какова его характеристика? Позиция большинства ученых на этот счет достаточно категорична: в таких странах гражданского общества нет и быть не может по определению. Раз нет благоприятных условий для его существования и эффективной деятельности, то о чем можно говорить1.

1 И большинство отечественных, и зарубежные ученые солидарны в том, что нет достаточных оснований говорить о том, в тоталитарных и авторитарных странах может возникнуть, существовать и развиваться гражданское общество. «Коммунистический режим, — пишут, например, английские авторы русско-английского толкового словаря «Политика»,

Точка зрения автора по этому вопросу отличается от общепринятой и изложенной во многих трудах. Состоит она в том, что в таких странах существует зачаточное гражданское общество если мерить его строгими демократическими мерками, точнее говоря, /тро^югражданское общество, или же гражданское общество особого типа, если подходить к вопросу диалектически. Что это значит? Это значит, что и тоталитарные, и авторитарные государства, заботящиеся, как и демократические, о своей устойчивости и долговечности своего существования, не только вынуждены, но и затипересованы в создании всевозможных общественных организаций неполитического характера, которые служили бы власти и позволяли бы ей воздействовать на общество в ее интересах. Поэтому, несмотря на определенную опасность, исходящую от этих организаций, и тоталитарное и авторитарное государство не только позволяет своим гражданам самоорганизовываться и создавать различные союзы, ассоциации, клубы и пр., но нередко само инициирует их создание, веря в то, что они будут надежными инструментами его воздействия на общество. Так оно, в общем-то, и есть, но до поры до времени. Реальная ситуация такова, что эти организации граждан не только служат действующим властям, но и своим членам, т.е. интересам определенной части общества и, именно это делает их де факто структурами, функционально близкими к структурам подлинного гражданского общества. Однако между первыми и вторыми есть существенная, но не прит^ипиалъная разница. Она состоит в том, что основная функция структур, создаваемых по воле или с великого благословения всесильного тоталитарного или авторитарного государства - служение этому государству, в то время как служение людям стоит на втором плане. При зрелом гражданском обществе все как раз наоборот. Эта разница весьма существенная, но, как представляется, все же не принципиальная. Потому что служение интересам людей, безусловно, присутствует.

В подтверждение сошлемся на то, что и в СССР, и в других социалистических странах существовало и действовало большое количество разнообразных общественных организаций фактически во всех сферах социальной жизни. И это не только не противоречило действующему законодательству, начиная с Основного закона, а наоборот, было им разрешено. Так уже в первой советской Конституции, принятой V Всероссийским съездом Советов 10 июля 1918 года в ст.16 говорилось: «В опубликованного в 1996 г. издательством Оксфордского университета, а в 2001 г. издательством «Весь мир», - не одобрял существования институтов гражданского общества. Исключение составляет католическая церковь в Польше» (См. стр. 121 - указанного сочинения). Авторы словаря также отмечают, что «необходимость построения гражданского общества после падения коммунизма в странах Восточной Европы с 1991 г. стала главной целью реформаторов в этих странах». (См. там же). целях обеспечения за трудящимися действительной свободы союзов Российская Социалистическая Федерация Советская Республика, сломив экономическую и политическую власть имущих классов и этим устранив все препятствия, которые до сих пор мешали в буржуазном обществе рабочим и крестьянам пользоваться свободой организации и действия, оказывает рабочим и беднейшим крестьянам всяческое содействие, материальное и иное, для их объединения и организации»1.

В Конституции 1924 года не было ни одной статьи, в которой говорилось бы о правах граждан или об общественных организациях. В ней содержалось лишь два раздела: первый был посвящен Декларации об образовании СССР, а второй — Договору об образовании СССР

Зато в Конституции 1936 г. имелась специальная X

глава - «Основные права и обязанности граждан», 126 статья которой гласила: «В соответствии с интересами трудящихся и в целях развития организационной самодеятельности и политической активности народных масс гражданам СССР обеспечивается право объединения в общественные организации: профессиональные союзы, кооперативные объединения, организации молодежи, спортивные и оборонные организации, культурные, технические и научные общества, а наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса, трудящихся крестьян и трудовой интеллигенции добровольно объединяются в Коммунистическую партию Советского Союза, являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за построение коммунистического общества и представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных»3.

Конституция 1993 года также имеет специальную главу 2-ую - «Права и свободы человека и гражданина», в которой (ст.ЗО) констатируется: «1. Каждый имеет право на объединение, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов. Свобода деятельности общественных объединений гарантируется.

2. Никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребывание в нем»4.

Интересно отметить, что авторы энциклопедического словаря, раскрывая понятие «Гражданское общество», отмечают, что «действующие зарубежные конституции., как правило, не содержат разделов, посвященных гражданскому обществу. Наиболее

1 Конституция общенародного государства. М.:, Политиздат, 1978,200.

2 См. там же, сс.212-225.

3 Там же,242.

4 Конституция Российской Федерации: Энциклопедическийоварь. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1995,271. старые из них вообще не касаются проблематики гражданского общества; это, в частности, и позволило им пережить коренные общественные трансформации. . В конституциях «второго поколения», принятых во второй половине 20 в., прослеживается большее внимание к институтам гражданского общества, в том числе к социально-экономическим отношениям. . Иное дело бывшие конституции социалистического типа, открывавшиеся развернутыми разделами об общественном устройстве; это было по-своему логично, ибо речь шла о полностью огосударствленном обществе, которое могло функционировать только в предписанных ему государственной властью направлениях и формах.

При подготовке Конституции РФ 1993 г. предлагалось включить в нее раздел «Гражданское общество». Это означало бы, однако, подчинить складывающиеся в сложный переходный период новые общественные отношения заранее предустановленной регламентированной схеме. Отказавшись от такой схемы, Конституция вместе с тем закрепила в первых двух

главах («Основы конституционного строя» и «Права и свободы человека и гражданина») основные условия и предпосылки, необходимые для формирования новой экономической системы и гражданского общества в целом. К ним относились: равенство всех форм собственности, единое экономическое пространство, широкий круг прав и свобод, в том числе обеспечивающих свободу экономической деятельности, свободу труда, активность различного рода общественных объединений, государственное покровительство семье и другим нуждающимся в таком покровительстве институтам гражданского общества1.

Какой же вывод можно сделать из всего вышесказанного применительно к вопросу о том, есть ли основания считать, что гражданское общество возможно и в тоталитарных, и в авторитарных странах.

Не только конституционные положения, но и положения других законов, конкретные факты, связанные с деятельностью многочисленных общественных организаций в этих странах дают достаточно оснований считать, что своеобразные гражданские общества в них существуют и, более того, достаточно успешно функционируют, защищая конкретные разнообразные интересы конкретных граждан.

Конечно, отношения с властью такие общества строят иначе, чем отношения между подлинно демократическим государством и зрелым гражданским обществом.

В первом случае, т.е. в тоталитарных и авторитарных странах, это будут отношения типа «хозяин-слуга», а тип гражданского общества можно определить как

1 Там же, 49. сервильный. Во втором же случае — это будут партнерские отношения, а тип гражданского общества, соответственно партнерский. Какой тип более эффективен и рациональнее, говорить и доказывать, очевидно, не имеет смысла.

Но чтобы сложился второй тип, надо иметь многое: прежде всего развитое демократическое государство и развитое сообщество граждан, хорошо осознающих свои интересы, стремящихся их защитить и понимающих, как это делать. На этапе развития «хозяин-слуга» и первое, и второе находятся в зародышевом состоянии. Но без зародыша, как известно, не бывает и плода.

Заканчивая изложение темы о гражданском обществе, отметим, во-первых, что тема эта - весьма актуальная для России — нуждается в дальнейшем научном осмыслении. Во-вторых, нынешнее российское гражданское общество, находящееся {по меркам зрелого западного гражданского общества) на начальном этапе своей истории, на самом деле, с точки зрения автора, представляет собой особый, т.е. переходный тип гражданского общества, при котором его сервильный характер, типичный для тоталитарного и авторитарного государства, должен приобрести партнерский характер. Чтобы это состоялось, необходимы и значительная трансформация государства, и не менее значительная трансформация общества. Важно и то, что существуют не только различные типы гражданских обществ, характер и особенности которых заметно различаются от страны к стране (подобно тому, кстати говоря, как различаются демократические устройства различных стран), но и различные этапы развития и различные степени зрелости этих обществ.

В переходные эпохи, особенно такие, которые следуют за социальными революциями, коренной трансформации подвергаются все стороны общественной и государственной жизни. Не является исключением не только гражданское общество, но и элиты1.

1 Элитологическая тематика одна из самых привлекательных для отечественных политологов. Свои докторские исследования этой теме посвятили А.В.Понеделков «Политико-административная элита: генезис и проблемы ее становления в современной России (региональный политический анализ)», защищена в 1995 г. по специальности 23.00.02 в РАГСе при Президенте РФ; О.В.Гаман-Голутвина «Политические элиты России: процессы формирования и тенденции развития (историко-политологический анализ)», защищена в 1998 г. по специальности 23.00.02 в РАГСе при Президенте РФ; А.К.Магомедов «Региональные элиты и региональные идеологии в современной России: сравнительный анализ (на примере республик и областей Поволжья)», защищена в 2000 г. по специальности 23.00.02 в Саратовском госуниверситете; Э.А.Зелетдинова «Механизмы демократизации региональной властной элиты: политологический аспект», защищена в 2002 г. по специальности 23.00.02 в МГУ им. М.В.Ломоносова; А.М.Старостин «Эффективность деятельности административно-политических элит: критерии оценки и анализ состояния в современной России», защищена в 2003 г. по специальности 23.00.02 в СКАГС; С.С.Восканян «Политическая элита постсоветской России: проблемы и процессы формирования, изменения и развития»,

Отлаженные в досмутные годы механизмы формирования политической и иных элит, в переходные эпохи либо вообще отбрасываются, либо значительно трансформируются и видоизменяются. От того, каков будет новый механизм, в значительной степени зависит будущее страны, общества и государства. Потому что от механизма и эффективности его работы зависит, какой станет элита.

Если механизмы воспроизводства и рекрутирования элит нарушены, разбалансированны, то дела в стране явно пойдут наперекос. Поэтому главная задача революционеров и реформаторов, затевающих и осуществляющих планы по модернизации страны (общества и государства), состоит в том, чтобы основательно подумать наперед, с какими инструментами они будут реализовывать задуманное и, прежде всего, созидать новое после разрушения старого. Элита, безусловно, играет среди этих инструментов ведущую роль. Но при разных режимах различную. При этом осмысления требуют такие аспекты, как состав элит (особенно политико-административной), который должен соответствовать характеру социально-экономической системы, целям и задачам господствующего класса (гегемона); механизмы трансформации воспроизводства; функциональные характеристики (особенно высшего эшелона).

Закономерность трансформации элит такова, что если господствующий в ней костяк (ядро), сформированный главным образом из представителей основного экономического класса, не инкорпорирует в себя добровольно и своевременно представителей растущего нового слоя собственников, то между основными общественными системами — политической и экономической — и их элитами возникает все возрастающее напряжение. Со временем (если не решать эту проблему эволюционно) это напряжение превращается в кризис или даже революцию с тяжелыми последствиями. Поэтому во все времена крайне важна роль социальных лифтов, которые своевременно решают проблему своевременного обновления элит, особенно политико-административных.

Однако при переходе от индустриального к постиндустриальному, информационному обществу, когда заметно падает роль собственности и растет роль защищена в 2004 г. по специальности 23.00.02 в Воронежском госуниверситете; Н.Ю.Лапина «Региональные элиты: процессы формирования и механизмы взаимодействия в современном российском обществе», защищена в 2004 г. по специальности 23.00.02. в МГУ им. М.В.Ломоносова; М.А.Казаков «Постсоветский транзит региональной элиты в современном политическом процессе России», защищена в 2006 г. по специальности 23.00.02 в Новгородском университете им. Н.И.Лобачевского; М.Ю.Мартынова «Политическая элита как фактор социальных изменений в современной России», защищена в 2001 г. по специальности 23.00.02 в МГУ им. М.ВЛомоносова. интеллектуального труда, процесс элитообразования неизбежно сильно трансформируется. В этой ситуации неизбежно возрастет роль меритократии.

В истории случаются ситуации, когда на время закономерности социально-экономического и политического развития уступают место «вывихам», которые подчас достаточно сложно вернуть на прежнее место (Октябрьская революция 1917 г. — это большой «вывих», равный тектоническому сдвигу и, как это ни удивительно, революция начала 90-х годов прошлого века - это тоже «вывих», но малый). В своеобразное «вывихнутое» положение попадают и элиты, а также механизмы их трансформации, которые сильно деформируются.

Особенность советской номенклатуры - рабочее-крестьянский состав. Такое происхождение априори (особенно поначалу) не в состоянии обеспечить ее способность к исполнению своих институциональных функций. Впоследствии это компенсируется системой образования и селекции. Закономерность формирования элиты преимущественно из доминирующего экономического класса был нарушен в 1917 году, поскольку не связанная напрямую с собственностью политическая элита не имеет прочных корней в экономической сфере и не может чувствовать себя уверенно. Поэтому измена партийно-советской номенклатурной элиты своей идеологии и политическому строю в конце 80-х - начале 90-х прошлого века было не случайным явлением и, так сказать запрограммированным самой природой. В это время политическая сфера восстановила связь с экономической, заменив право распоряжаться собственностью и ресурсами на право владеть ими не только де факто, но и де юре.

Номенклатура (особенно из рабочих и крестьян) не может обойтись без профессионалов из интеллигенции. Поэтому приток в элиту «со стороны» неизбежен.

Но и новая-старая элита также нуждается в помощниках. Правда, теперь они становятся наемными работниками.

Вхождение (точнее - вторжение) представителей бизнеса во власть в 1990-е годы в России по своей сути отличается от естественного процесса в обычных условиях. Олигархический и криминальный капитализм стремится переделать на свой лад не только бизнес, но и политическую систему, что создает серьезную проблему ее дальнейшего окультуривания. Из этого следует, что систему и механизмы формирования адекватной, т.е. высоко профессиональной и функциональной элиты, необходимо основательно осмыслить, а затем уже создать. Представляется, что элита и, прежде всего, политико-административная, должна формироваться не только из выходцев новых экономических слоев, но и специально подготовленных государственных служащих. Что касается механизмов и критериев формирования такой элиты, то они, на взгляд автора, должны быть комбинированными, т.е. и партийными (партийные лифты), и государственными и общественными (через систему выборов). В каждом из этих механизмов должны быть свои критерии и правила селекции. Иначе говоря, эти механизмы должны быть основаны на формализованной базе. Особой чертой этих механизмов в современных условиях, в сравнении с прежними, должна быть значительная роль электората (и партийного, и общественного), регламентированная базовыми нормами.

Вообще же избирательная система играет важную роль как в формировании политической элиты, так и политической культуры и укреплении демократических институтов в целом. Однако в тоталитарных странах эта роль минимизирована и формализована, что обусловлено диктатом правящей партии и ее руководством.

В современной России избирательная система1 прошла через четыре трансформации, а пятая началась осенью 2008 г., вскоре после обнародования президентом страны Д.А.Медведевым своего послании Федеральному Собранию РФ. На каждом из пройденных этапов корректировалось электоральное законодательство, менялись не только нормы выборов, но и их принципы. Наиболее существенные изменения в этой области произошли в мае 2005 г., когда президент России Путин В.В. подписал новый закон «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», вступивший в силу 7 декабря 2006 г., т.е. за год до проведения выборов в Госдуму в 2007 г. В соответствии с этим законом, Госдума стала формироваться исключительно по пропорциональной системе выборов, заменившей собой мажоритарно-пропорциональную (смешанную) систему, существовавшую с 1993 г. Кроме того, с 5% до 7% вырос заградительный барьер, запрещено создание предвыборных блоков и союзов, введены другие новшества. Электоральные нововведения вызвали неоднозначную реакцию в российском обществе. На взгляд автора, отказ от прежней системы выборов был поспешным и в целом неоправданным.

1 Теме «Избирательная система современной России» уделяется в целом недостаточное внимание. Об этом говорит тот факт, что среди докторских диссертаций по политологии есть лишь одна, которая посвящена сравнению избирательных систем. Это работа И.А.Сосиной — «Современные избирательные системы в аспекте политической компаративистики» — защищена в 2003 г. по специальности 23.00.02 в МГСУ. Другая докторская диссертация — И.Н.Гомерова - посвящена теме «Электоральная культура: политический анализ» и защищена в 1996 г. по специальности 23.00.01 в Сибирской академии госслужбы (Подробнее см. в справочнике «От политической мысли к политической науке.», сс.152-153); Следующая диссертация С.Г.Зырянова «Современные электоральные процессы: взаимосвязь поведенческого и институционального аспектов (политологический анализ)» защищена в 2008 г. по специальности 23.00.02 в СКЛГС. Однако кандидатских диссертаций достаточно много, но они носят в основном прикладной характер.

Хотя бы потому, что в переходные периоды крайне важно формировать не только эффективные партии и партийную систему (эту задачу лучше решает пропорциональная система), но и выявлять и поднимать по социальной и властной лестнице неординарных, талантливых лидеров. С этой проблемой лучше справляется мажоритарная система, а в совокупности обе эти системы адекватнее реализуют важную задачу формирования новой партийной системы - остова новой политической системы и корпуса новой элиты.

Своеобразным компасом во всех этих переходных трансформациях должна служить доминирующая политическая идеология1. На необходимость ее создания отечественные правящие круги стали обращать внимание только в последние годы. Речь идет о концепции «суверенной демократии». Однако создание новой идеологии требует глубокого понимания методологии и различных этапов ее формирования, знания национальных особенностей ее имплантации в массовое сознание и укоренения в нем. В переходные времена осуществление этой задачи усложняется реструктуризацией интересов социальных страт, переменчивостью вектора политических процессов, частыми изменениями в расстановке и конфигурации политических сил и т.п. Однако в любом случае процесс внедрения политических идеологий в общественное сознание непростой и нескорый. А генезис идеологии, начиная с ее зарождения в умах теоретиков и заканчивая превращением в партийную или государственную идеологию, а тем более в систему национальных идейных ценностей, представляет собой крайне сложный процесс.