"Поиски слова" в "переходную эпоху": стратегия повествования В.М. Гаршина и А.П. Чехова тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Васильева, Ирина Эдуардовна

• Васильева, Ирина Эдуардовна
• кандидат филологических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Васильева, Ирина Эдуардовна

Введение: «Восьмидесятые годы» как «переходная эпоха» в русской литературе

1. Проблема «переходной эпохи»: дифференциальные признаки

2. Русская литература конца XIX века в свете концепции переходной эпохи»

3. Специфика «реалистического» слова в трудах А. В. Михайлова

4. Русская литературы конца XIX века в свете научной рефлексии

1. Повествовательная система В. М. Гаршина: риторика убеждения

1.1. В. М. Гаршин: проблема литературной репутации

1.2. Повествуемый мир

1.2.1. Достоверность повествуемого материала

1.2.2. «Правдивость» наррации

1.3. Повествующее слово: особенности организации наррации

1.3.1. Презентация говорящего

1.3.2. Особенности изображения мира

1.3.3. Основные элементы сюжета «убеждения»

1.3.4. Виды и средства аргументации

1.3.5. Семантика и прагматика wmриторического приема

1.4. От концепции «слова» к концепции «мира»: уровень автора

1.5. Категория «читателя» в системе повествования

2. «Поиски» А. П. Чехова середины 1880-х годов: сборник «В сумерках».

2.1.Сборник «В сумерках» как ознаменование перехода к «серьезному» повествованию

2.2. Сборник «В сумерках»: композиционное единство как средство семантизации

2.3. Повествуемый мир: разрушение стереотипа

2.4. Слово героя: высказывание как событие

2.5. Прагматика вымысла vers, свобода творчества

2.6. Читатель как смыслообразующая инстанция

3. Повествовательная стратегия в повести «Степь»

3.1.Повесть «Степь» в контексте «поиска новых путей»

3.2. Повествуемый мир: установка на негативную эмоцию

3.3. Повествующее слово

3.3.1. Повествователь vers. Егорушка

3.3.2. Степь: специфика образа

3.3.3. Роль «поэтического» начала в повести «Степь»

3.4. Повествовательная стратегия: герой - автор - читатель

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «"Поиски слова" в "переходную эпоху": стратегия повествования В.М. Гаршина и А.П. Чехова»

1. Проблема «переходной эпохи»: дифференциальные признаки.

Русскую литературу второй половины XIX века - при всей масштабности и очевидном историко-литературном и, шире, общекультурном ее значении - никак нельзя назвать периодом малоизученным. Еще с прошлого столетия объектом пристального читательского внимания, критической, а затем и научной мысли был прежде всего жанр романа, ставший во многом (по крайней мере, в смысле художественных достижений и духовных исканий) синонимом этой эпохи. Изучение же историко-литературного процесса этого периода в целом, не только «классики», но и «беллетристики», их взаимодействия остается на сегодняшний день задачей хотя и осознанной1, но в значительной степени еще не решенной.

Особый интерес в этом смысле представляет эпоха конца XIX века . Это время, за которым закрепилась репутация эпохи переходной, - эпохи, когда происходит и постепенная смена литературных направлений (условно и несколько упрощенно — от реализма к символизму), и перераспределение доминант внутри жанровой и родовой систем (от романа — к малым формам, от эпоса — к лирике). При всей очевидности внешних проявлений «переходности», определение внутренней специфики этого периода представляет собой существенную проблему. Сложность ее решения связана в первую очередь с непроясненностыо самого понятия «переходная эпоха». Оно употребляется, как правило, в констатирующем

1 Проблема изучения писателей «второго» и «третьего» ряда для понимания хода литературного развития была поставлена еще в начале XIX в. См., например: ВенгеровС.А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. 2-е изд. Пг„ 1915. Т. 1 С. XIV-XV; Горнфельд А. Г. О русских писателях. СПб., 1912. Т. 1 С. 48-49; Жирмунский В. М. Байрон и Пушкин: Пушкин и западные литературы. Л., 1978. С. 226; Виноградов В. В. Избранные труды: Поэтика русской литературы. М.,1976. С. 231; Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 198, 270-271; ЛотманЮ.М. Массовая литература как историко-культурная проблема// ЛотманЮ. М. Избранные статьи: В 3 т. Т. 3. Таллинн, 1993. С. 380-388; Маркович В. М. К вопросу о различении понятий «классика» и «беллетристика»// Классика и современность. М.: МГУ, 1991. С. 53-67.

2 См.: Русская литература 1870 - 1890 годов: Сб. науч. тр. /Отв. ред. И. А. Дергачев, Г. К. Щенников. Свердловск, 1966 - 1987. Вып.1 - 19; Бятй Г. А. Русский реализм. От Тургенева к Чехову. Д., 1990. С. 247490,537-631; Евдокимова О. В. Проблема достоверности в русской литературе 1870-1890-х гг. и своеобразие художественной системы Н.С.Лескова. Автореф. .кфн. Л., 1983; Силантьева В. И. Повесть А.П.Чехова «Степь» и русская проза 80-х гг. XIX века. Автореф. . кфн. Киев, 1983; Щенников Г. К. Достоевский и русский реализм. Свердловск, 1987; Головко В. М. Русская реалистическая повесть: герменевтика и типология жанра. М.; Ставрополь, 1995 и др. смысле, как синоним наличия очевидных черт переходности. Так, академические истории русской литературы, выделяя 80-ые гг. XIX века в качестве несомненного переходного периода, дают следующие определения: «Всякий исторический период в какой-то мере переходен; но для литературы 80-х годов «переходность» эта особенно заметна и характерна. В 80-е годы «старое» в литературе уже л завершается, «новое» только начинает формироваться» или: «Литература 80-х гг. . представляла в истории русского реализма переходный период. Это не только литература, запечатлевшая спад прогрессивных общественных настроений и вырождение их в «теорию малых дел», не только литература, в которой происходило завершение пути крупнейших русских писателей, но и литература, в которой было проявлено новое миропонимание и новые принципы реализма, получившие плодотворное развитие в последующие десятилетия. В эти же годы . возникает особое литературное явление — русское декаденство»4. Как видно из приведенных цитат, понятие «переходная эпоха» исчерпывается представлением о наличии в литературе и — шире — культуре этого времени оппозиции «старого» и «нового». Однако существование подобной оппозиции характерно не только для переходной эпохи, оно есть основополагающее свойство литературного процесса в целом, более того - «составляет один из основных рабочих механизмов культуры»5.

В современной науке существуют две наиболее отчетливые концепции переходной эпохи применяемые к истории культуры. Одна из них была создана в результате исследования самого яркого в истории русской литературы переходного f\ 7 периода — Петровской эпохи . Другая - представлена работами А. В. Михайлова .

3 Цейтлин А. Г., ЕвнинФ. И. Пути критического реализма в 80-е годы. Усиление романтических тенденций. (80-е - начало 90-х годов) // История русской литературы: В 3 т. Т. 3. М., 1964. С. 547.

4 Муратова К. Д. Введение // История русской литературы: В 4 т. Т. 4. Литература конца XIX -начала XX века (1881 -1917). Л., Наука, 1983. С. 6.

5 Лотман Ю. М. (совместно с Б. А. Успенским). О семиотическом механизме культуры // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. Т. 3. Таллинн, 1993. С. 341. См. также: Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992, Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. С. 255-282.

6 См.: БерковП. //. О литературе так называемого переходного периода// Русская литература на рубеже двух эпох (XVII - начало XVIII в.). М., 1971. С. 19-32; Панченко А. М. О смене писательского типа в Петровскую эпоху // Проблемы литературного развития в России первой трети XVIII в. Л., 1974. (XVIII век. Сб. 9). С. 112 - 128; Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII в.) // Успенский Б. А. Избранные труды. М., 1994. Т. 1. С. 234-237; Николаеве. И. Литературная культура Петровской эпохи. СПб., 1996.

7 Михайлов А. В. Диалектика литературной эпохи // МихайювА.В. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 13-42; Михайлов А. В. Проблемы анализа перехода к реализму в литературе XIX века // Указ. соч. С. 43-111; Михайлов А. В. Поэтика барокко: завершение риторической эпохи // Указ. соч. С. 112-175; Михайлов А. В. Роман и стиль // Указ. соч. С. 404-471; Михайлов А. В. Проблема стиля и этапы

На первый взгляд, эти концепции демонстрируют достаточно распространенный вариант сочетания «узкого» и «широкого» подходов к проблеме. Исследователи Петровской эпохи рассматривают прежде всего конкретный исторический период, переходность которого со всей очевидностью выражается в общекультурном «сдвиге». Специфика литературы этого периода выявляется и осмысляется именно на отчетливо ощутимом переходном характере культурного процесса в целом. В результате, помимо внешних признаков, группирующихся по двум направлениям, каковы изменение структуры литературы (пресловутая оппозиция «старого» и «нового» в разных проявлениях) и ее упадок (оценочная и ничего не проясняющая характеристика), — усилиями исследователей была выявлена специфическая черта, характеризующая литературный процесс именно переходного периода. Она состоит в существовании определенного зазора между декларируемой новизной в о литературной теории и литературной практикой . Декларативно заявляемые разрыв с традицией и поиск новых путей опережают изменение эстетики единичного текста и формирование в развернутом и законченном виде новой эстетической концепции. Между тем в силу непрерывности и единства литературного процесса в «новой» литературе происходит неизбежное сохранение отдельных черт и явлений предшествующей эпохи9. Это «наследование» сопровождается, однако, и переосмыслением, изменением «конструктивной функции» (Ю. Н. Тынянов) традиционных приемов, «прочтению» их с точки зрения новой эстетики. В результате возникает своего рода конфликт между старой, инерционной, канонической формой и новым, авторским содержанием. Возможно, именно в этом кроется причина восприятия литературы переходной эпохи как литературы упадка, кризиса, деградации.

Концепция А. В. Михайлова стремится к построению универсальной картины историко-литературного развития и всестороннему взгляду на проблему. Она предлагает как «узкое», так и «широкое» понимание переходного периода. В первом значении к нему относятся «все те ситуации, . которые состоят в том, что развития литературы нового времени // Указ. соч. С. 472-508; Михайлов А. В. Античность как идеал и культурная реальность XVIII - XIX веков // Указ. соч. С. 509-521; Михайлов А. В. Идеал античности и изменчивость культуры. Рубеж XVIII - XIX веков // Указ. соч. С. 522-563.

8 См.: Николаев С. И. Из литературной эстетики Петровской эпохи// XVIII век. Сб. 18. СПб., 1993. С. 218-229.

9 «Проблемы традиции и новаторства.» - излюбленная литературоведческая тема применительно к любым историко-литературным периодам, однако в переходную эпоху «старое» и «новое» в произведении выступает подчеркнуто контрастно. такое-то литературное создание стоит на грани времен, жизненно-культурных единств и литературных пластов, настоятельно требуя определить свое местоположение в истории. Это всякий раз действительно настоятельная проблема, когда исследователь, двигаясь по кругу, соопределяет, на основе всех доступных ему знаний, произведение и, так сказать, спорящие о нем пространства культуры. От помещения произведения зависит конкретность пространства, его наполнение, -от устроенности пространства то, как мы будем видеть и читать произведение»10. В «широком» понимании объектом рассмотрения в концепции А. В. Михайлова становится историческое движение всей европейской литературы и - шире -культуры в целом. В этом понимании переходный период - «целая эпоха на грани времен, между временами. Такую эпоху, такой литературный период и следует в собственном понимании слова называть переходными, - не смущаясь таким мнением: любая эпоха есть переход от чего-то к чему-то. Это только формально так, на деле же не так или не совсем так. Известно, что некоторые (по крайней мере, некоторые) поэтологические константы сохраняют свою действенность на протяжении удивительно долгого времени; ясно, что если это так, то все это время литература по меньшей мере в каком-то одном отношении не столько движется, сколько пребывает в себе. Если же сохраняет свою действенность целая система поэтологических констант, то все это время литература в каком-то существенном отношении скорее стоит на месте. Это не мешает тому, чтобы она развивалась, видоизменялась и накапливала новое качество, чтобы в ней возникали самые противоположные поэтические школы и т.д., однако в некотором глубинном отношении она все же не меняется и твердо стоит на своих основаниях -достаточно глубоких, достаточно принципиальных, чтобы это не препятствовало изменениям на более высоких уровнях»11. Под «глубинными основаниями» литературы А. В. Михайлов понимает «самый принцип осмысления слова в его отношении к действительности и функционирования слова»12. Именно внимание к этим «глубинным основаниям» литературы и - шире - культуры позволяет ученому предложить в буквальном смысле эпохальную периодизацию

111 Михайлов А. В. Проблемы анализа перехода к реализму в литературе XIX века// Михайлов А. В. Языки культуры. С. 61.

11 Там же. С. 61-62.

12 Там же. С. 62. Здесь и в дальнейшем курсив в цитатах, кроме специально оговоренных случаев, наш. литературного процесса. А. В. Михайлов выделяет в европейской культуре два этапа: риторический и постриторический. Различие между этими этапами заключается в принципиально разных отношениях между автором, словом и действительностью13.

В риторической культуре автор «сообщается с действительностью через слово и отнюдь не располагает прямым, непосредственным сообщением с действительностью», у него «нет прямого доступа к действительности, потому что на его пути к действительности всегда стоит слово, — оно сильнее, важнее и даже существеннее (и в конечном счете действительнее) действительности, оно сильнее и автора, который встречает его как «объективную» силу, лежащую на его пути; как автор, он распоряжается словом, но только в той мере, в какой это безусловно не (курсив автора цитаты - И.В.) принадлежащее ему слово позволяет ему распоряжаться собою как общим достоянием или реальностью своего рода». Иными словами, риторическая культура - это культура «готового» слова, которое «ловит автора на его пути к действительности», «ведет его своими путями или, может быть, путями общими, заранее уже продуманными, установившимися и авторитетными для всякого, кто пожелает открыть рот или взять в руки перо, чтобы что бы то ни было высказать»'4.

В реалистическом же искусстве автор устанавливает с действительностью «так называемые непосредственные отношения и, пользуясь словом, так или иначе подчиняет свое слово так называемому «видению» действительности; тут получается даже, что сама действительность выражает себя в слове, и писатель может даже стремиться к тому, чтобы вслушиваться в слово «самой» действительности и по возможности не привносить ничего от себя, — так или иначе понятое, истолкованное и сформулированное, это «вслушивание» регулирует тогда его, авторское, уразумение всей ситуации. В этом случае действительность как бы сильнее слова, и слово прежде всего находится в ее распоряжении, а уж затем в распоряжении автора, который, однако, владеет словом от лица действительности»15.

13 См.: Михайлов А. В. Поэтика барокко: завершение риторической эпохи// Михайлов А. В. Языки культуры. С. 112-175 и др. работы того же автора.

14 Там же. С. 117.

15 Там же. С. 117.

В рамках этого подхода целая историко-литературная эпоха, с точки зрения традиционной типологии культуры, эпоха романтизма выступает в качестве переходного периода16. Доминантная черта этой культуры, по мнению

А. В. Михайлова, - это «наступившее после периода долговечного порядка состояние хаоса»17. Ситуация осложняется еще и тем, что наряду с романтизмом продолжают существовать «старые» поэтические школы: поздний классицизм французского образца, поздняя академическая эстетика, классицизм-неогуманизм в

18 античном стиле и духе . Хаос естественно выражается в кризисном состоянии культуры. Однако кризис А. В. Михайлов понимает не как упадок и деградацию, а как отсутствие четкой системы координат: «эта эпоха - творчески необычайно богатая, вся она глубоко кризисная, и вся она по сути своей переходная, так как ей буквально не на что опереться (в противоположность прочности риторической системы): все рушится, движется, скользит, устраивается, как может и как умеет»19. Таким образом, переходная эпоха ярко проявляется в процессе, который мы обозначим как «поиск точки опоры», «поиск» смыслового центра, связанного со словом, который бы позволил структурировать вокруг себя и автора, и действительность, и самый процесс творческих усилий. Сама по себе переходная эпоха такой центр не утверждает, а напротив, предлагает широту художественных решений, часть которых a priori будет отвергнута или существенно преобразована будущей культурной традицией. Говоря о романтизме как о переходном состоянии культуры, А. В. Михайлов при всем том особо подчеркивает, что романтизм -глубоко неоднородное явление, которое воспринимается нами как некое единство лишь с точки зрения получившегося итога литературного развития. Одним словом, разнонаправленный и активный «поиск», яркая неоднородность литературного процесса выступают на внешнем уровне знаками глобального слома культурно-исторического развития.

Выделение границ переходного периода (и при «узком», и при «широком» его понимании) - проблема сложная и вряд ли разрешимая. Во-первых, потому, что хронологические рамки любых периодов носят условный и приблизительный

16 См.: Михайлов А. В. Проблемы анализа перехода к реализму в литературе XIX века// Михайлов А. В. Языки культуры. С.64-65.

17 Там же. С. 64.

18 Там же. С. 65.

19 Там же. С. 65. характер в силу непрерывности литературного процесса, постоянного сосуществования «старого» и «нового», т.е. в силу не всегда линейного движения самого материала. Так, например. А. В. Михайлов считал, что «наука о литературе, как и все остальные дисциплины культурной истории, занята феноменами, у которых иногда вовсе нет и не может быть точных и твердых границ. Такова основополагающая данность этих наук - или, если угодно, исходное «неудобство»,

20 которое всегда заставит с собой считаться» . Во-вторых, в связи со специфическим для переходной эпохи несовпадением литературной теории и практики, неравномерным, многообразным процессом «поиска», выражающемся как в творчески состоятельных художественных решениях, так и в очевидно скороспелых. Хронологические границы переходной эпохи (в силу указанных причин) принципиально размыты, и попытки их однозначного определения, думается, не могут привести к удовлетворительному результату. Однако все-таки сама по себе проблема периодизации не является праздной, поскольку представление о хронологических границах влияет и на «устроенность пространства», т.е. на то, как мы будем «видеть и читать произведение»21.

В свою очередь, различные подходы к определению хронологии обнаруживают и еще одну самую сложную и специфическую для переходной эпохи проблему. Очевидность черт «старого» и «нового», с точки зрения более широкого литературного контекста, в определенном смысле «провоцирует» исследователя на установление генезиса (поиск «традиции») изучаемого явления данной эпохи, его связи с явлениями соответственно предыдущей либо последующей эпох. Между тем, как писал 10. Н. Тынянов еще в 1927 году в статье «О литературной эволюции»: «.исторические исследования распадаются, по крайней мере, на два главных типа по наблюдательному пункту: исследование генезиса (здесь и далее курсив автора цитаты - И.В.) литературных явлений и исследование эволюции литературного ряда, литературной изменчивости. От угла зрения зависит не только значение, но и характер изучаемого явления. <.> Основное понятие старой истории литературы - «традиция» оказывается неправомерной абстракцией одного или многих литературных элементов одной системы, в которой они находятся на одном «амплуа» и играют одну роль, и

2" Там же. С. 47.

21 Там же. С. 61. сведением их с теми же элементами другой системы, в которой они находятся на другом «амплуа», — в фиктивно-единый, кажущийся целостным ряд» . В то же время сопоставление отдельных явлений переходной эпохи с явлениями эпохи предыдущей или, напротив, поиск в переходной эпохе черт, получивших распространение в эпоху последующую — широко разработанное направление в изучении подобных периодов развития литературы и до сих пор преимущественный метод исследования. Думается, что такой подход приводит к значительной деформации общего представления о переходной эпохе, поскольку способен учитывать всегда лишь два члена оппозиции: сопоставление только с последующим, либо только с предыдущим. В этом случае исследуемое явление становится скорее демонстрацией развития/истоков тенденций, характеризующих широкий литературный контекст, а специфика самого явления так и остается не

ЛТ проясненной . Как представляется, наиболее ясная и адекватная формулировка специфики переходной эпохи принадлежит В. Н. Топорову, с точки зрения которого, значение подобных эпох вытекает из трехчленного отношения, так как они «отсылают не столько к самим себе, сколько к тому, что вне их — к предыдущему и последующему (курсив автора цитаты - И.В.), и следовательно, их роль заключается в исторической оценке и прогнозировании одновременно, в указании конца и начала и наметке путей, соединяющих их» 24.

Подводя итог, можно сказать, что в качестве типологических для переходной эпохи черт могут быть выделены следующие. Во-первых, и в «узком», и в «широком» понимании переходную эпоху характеризует ряд внешних признаков: изменение структуры произведения и литературы в целом, яркая неоднородность литературного процесса, ощущение его кризиса. Во-вторых, эстетическая природа

22 Тынянов 10. Н. Поэтика. История литературы. Кино. С. 271-272.

23 Характерным примером такого подхода может служить, например, работа Д. С. Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (СПб., 1893), в которой творчество Тургенева, Достоевского, Гаршина, Чехова и др. оценивается с точки зрения символистской эстетики и поэтики. Из современных исследований к этому типу принадлежит большинство работ, основанных на сопоставлении творчества какого-либо писателя предшествующего (в основном) или последующего периода с писателем переходной эпохи. См., например: Евнин И. Ф. Ф. М. Достоевский и В. М. Гаршин// Известия АН СССР, ОЛЯ, 1962. Т. XXI. Вып. 4. С. 28-37; Якунина А. Э. Традиции Ф. М. Достоевского в творчестве В.М.Гаршина// Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. М., 1981. С. 17-24; Склейнис Г. А. Типология характеров в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» и в рассказах В. М. Гаршина 80-х гг. Автореф. . кфн. М.,1992 и др. Не отрицая научной ценности изучения генетических связей и типологического подхода в целом, еще раз подчеркнем, что данные исследования, имея принципиально иную задачу, не могут служить к разрешению проблемы специфики переходной эпохи.

24 Топоров В. Н. К вопросу о циклах в истории русской литературы.// Литературный процесс и развитие русской культуры XVIII — XX веков. Тезисы научной конференции. Таллин, 1985. С.6. любой переходной эпохи характеризуется свойством «себе-не-равности», определяется наличием зазора между литературной теорией и литературной практикой. Для этого периода характерны декларативные заявления о разрыве с традицией, установка на эксперимент, который имеет, естественно, различный масштаб в периоды, когда переход совершается внутри одного типа культуры или означает смену разных типов культур. В-третьих, переходная эпоха в «широком» понимании (и это ее дифференциальный признак) определяется кризисом прежнего принципа осмысления слова - потерей традиционной «точки опоры» литературной культуры - и связанным с этим напряженным «поиском», концентрирующемся в рамках определенного исторического периода. На уровне поэтики литературное произведение переходной эпохи характеризует наличие в тексте (системе текстов одного автора и т.п.) элементов «двойной» адресации, играющих роль «исторической оценки и прогнозирования одновременно».

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Васильева, Ирина Эдуардовна

Заключение.

Гаршин н Чехов: две концепции слова, два пути развития

Специфика русской культуры, обладающей достаточно самобытным на европейском фоне характером исторического движения выражается, как представляется, отчасти и в том, что описанный в работах А. В. Михайлова глобальный кризис риторической системы культуры, разворачивающийся в европейском пространстве на рубеже XVIII-XIX вв., приобретает в ней ярко индивидуальную форму. Петровские реформы, если не на уровне «глубинных оснований» культуры, то на уровне осмысления и самоосмысления эпохи, безусловно, имели значение кардинального поворота в историческом развитии. Одновременно новая литературная практика не столько находилась в состоянии «поиска» (специфичном для переходной эпохи), сколько была сориентирована на восприятие уже выработанной в европейской традиции литературной теории. На протяжении последующих полутора столетий русская литература пребывала в статусе «молодой» и, что важно, таковой себя и осознавала. Поэтому европейские бури глобального «переворачивания слова» (выражение А. В. Михайлова), а значит, и мысли на рубеже XVIII-XIX вв. не оказали в русском культурном пространстве такого влияния. Именно поэтому, как представляется, в творчестве А. С. Пушкина выразился не столько контраст (характерный для представителей европейского романтизма), сколько синтез культур. И весь XIX в. русской литературы в большей степени, чем литературы европейской наполнен «осколками риторического» (выражение А. В. Михайлова). Все писатели этого времени, рассуждая о литературном труде и о литературе, неизбежно приходят к проблеме определения сущности литературы, ее онтологической либо гносеологической природы, взаимоотношению Слова и Бытия. До конца XVIII столетия признание трансцендентальной сущности литературы, примата Слова над Бытием определялось, как показал А. В. Михайлов, общим типом культурного сознания — риторическим. По мысли ученого, «от риторического слова как носителя всех традиционных смыслов и содержаний, исчисляется то, что можно было бы назвать морально-риторической системой слов», что означает «неразрывность, полнейшую взаимосвязаниость и взаимозависимость в рамках риторического типа культуры — слова, знания и морали. «Слово» заключает здесь в себе и поэтическое творчество, и всякого рода речь вообще. <.> В рамках риторического типа культуры . в конечном счете всегда совершенно твердо известно, что есть (здесь и далее курсив автора цитаты - И.В.) истина и что есть истина, а вместе с тем все истинное еще и морально-положительное, так что можно только как угодно сдвигать веса внутри системы, но изменить самое систему, при которой есть нечто истинное, правильное, доброе, благое, совершенно немыслимо, как и невозможно сделать так, чтобы существовало какое-либо знание, пе имеющее морального смысла и т.д.»1. Эта концепция слова определяла и законы создания, и законы рецепции художественного произведения . Таким образом, концепция слова в риторической культуре являлась выражением и одновременно средоточием системы статических ценностных координат (истина, мораль, знание, творчество) и обусловливала в известном смысле стабильность, не исключающую движений внутри — но только внутри! — художественной системы. Диалог между автором, читателем и непосредственно произведением носил характер узнавания и истолкования, но не разногласия и разноречия, поскольку всегда проходил в рамках единой декодирующей системы культуры. И только в XIX становится очевидным процесс разрушения прежних морально-риторической и мифориторической систем слова. Все это справедливо и для русского культурного пространства. На протяжении всего столетия идет напряженная дискуссия о слове, и следовательно, о природе литературы. Достаточно вспомнить классические примеры полемики шишковистов с карамзинистами, гоголевского и пушкинского направлений, принципиальную для русской культуры середина века диссертацию Н. Г. Чернышевского «Эстетические отношения искусства к действительности» и пр., и пр. Однако переосмысление роли слова и литературы в русском реализме сопровождается в каком-то смысле «возвращением» к «учительной» традиции древнерусской культуры. Позднее творчество Гоголя, Достоевского, Толстого дают нам примеры известного по риторической словесности «писательского типа». Выбор писателем того или иного пути, его творчество и на стилистическом уровне, и на уровне концептуальной основы определяется представлением о статусе и

1 Михайлов А. В. Античность как идеал и культурная реальность XVIII - XIX веков // Михайлов А. В. Языки культуры. С. 510.

2 См.: Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд., доп. М., 1979; Панченко А. М. О смене писательского типа в Петровскую эпоху// Проблемы литературного развития в России первой трети XVIII в. (XVIII век. Сб.9). Л., 1974. С. 112-128. функциях слова. Несмотря на то, что Слово становится опосредовано действительностью (А. В. Михайлов), рефлексия, связанная с его старым, риторическим статусом, продолжает заметно влиять как на саму литературу, так и на ее восприятие. С этим связана особая специфика русского реализма («классики») - его «символическое начало» (В. М. Маркович3), когда слово, с одной стороны, диктуется самой действительностью, а с другой - сохраняет свою трансцендентальную, отчасти и трансцендентную функции.

Кризис литературы в самосознании писателей конца XIX века связан именно с кризисом концепции Слова. Те процессы, которые происходили на протяжении столетия, делают особенно актуальным вопрос о фикциональной природе литературы. Слово, продолжая в силу инерционной природы сознания, сохранять трансцендентальный статус, входит в конфликт с вымыслом как категорией чисто фикциональной, не имеющей отношения к сущему. Толстому «совестно выдумывать», Чехов призывает к простоте и жизненности литературных сюжетов4. Одновременно присутствует протест против чистого «натурализма», переходящего в протоколизм. На уровне деклараций эти явления репрезентируются как задача поиска «новых путей» в литературе, обусловленная неопределенностью статуса Слова и его отношения к Бытию.

Еще раз подчеркнем, что специфика переходной эпохи состоит не в утверждении новой концепции, а именно в ее поиске . Отсюда и принципиальная гетерогенность литературы этого периода, и ее историческое значение как базы потенциальных возможностей, реализация которых может быть связана как с ближайшей исторической эпохой, так и с неограниченной временной перспективой. Таким образом, вопрос о концепциях слова и связанных с ними экспериментах с повествовательной системой составляет первую задачу исследования.

3 См.: Маркович В. М. Пушкин и Лермонтов в истории русской литературы: Статьи разных лет. СПб., СПбГУ, 1997.

4 «Зачем это писать, что кто-то сел на подводную лодку и поехал к северному полюсу искать какого-то примирения с людьми, а в это время его возлюбленная с драматическим воплем бросается с колокольни? Все это неправда, и в действительности не этого бывает. Надо писать просто: о том, как Петр Семенович женился на Марье Ивановне. Вот и все» (Куприн А. И. Памяти Чехова// О Чехове. Воспоминания и статьи. М., 1910. С. 124) или: «У него (Чехова - И. В.) надо отнимать рукописи, иначе он оставит в своем рассказе только то, что они были молоды, влюбились, а потом женились и были несчастны». - Чехов: «Послушайте же, но ведь так оно и есть на самом деле» (Щукин С. И. Из воспоминаний о Чехове// Русская мысль. 1911. №10. С. 44).

Сосредоточенность русского искусства последней трети XIX века на проблеме «понимания» и, как следствие, поиск эффективных средств воздействия на читателя, зрителя, слушателя, делает актуальной и еще одну категорию, до сих пор не укорененную в универсальной схеме культурной типологии. Это категория читателя. Отметим, что речь идет не о том или ином образе читателя, задаваемом самим текстом (т.е. не о читателе как персонаже). Речь идет о направленности текста на читателя, подчинения всей его структуры задаче воздействия. Выявление конкретных путей реализации этой цели осуществляется посредством анализа повествовательных систем Гаршина и Чехова.

На внешнем уровне между Гаршиным и Чеховым много общего: Гаршин -«певец пессимизма», Чехов - «сумеречный» писатель. Герой Гаршина и герой Чехова - это человек страдающий. Но природа и характер изображенного страдания обнаруживают существенное расхождение. Мир Гаршина - это мир гиперболы. В нем все утрировано и одновременно схематично. У Чехова -обыкновенно, просто и одновременно убедительно. На место «общих вопросов» Гаршина приходит «проза жизни». Однако, несмотря на все различие этих миров, между ними есть сущностное сходство. И у Гаршина, и у Чехова конфликт человека и мира выливается в конфликт коммуникативный. Но у Гаршина это прежде всего провал автокоммуникации и, как следствие, провал коммуникации с миром. Герой, манифестирующий один тип личности=сознания, озабочен проблемой идентификации мира и самоидентификации. Он сталкивается с утратой словом прежде всего когнитивной функции. Слово не способно быть «адекватным» означающим. И в силу этой причины оно не способно выполнить роль средства коммуникации. Однако такое разрушение когнитивных и, как следствие, коммуникативных возможностей слова выступает как исключительное свойство субъекта речи в повествовательной системе Гаршина. В этом смысле он одинок и противопоставлен «нормальному» миру, с точки зрения субъектов которого и когнитивные, и коммуникативные функции не нарушены. Преодоление кризиса коммуникации осуществляется на уровне телеологии текста: текст меняет у Гаршина свою модальность, становится риторическим убеждающим высказыванием по преимуществу. И коммуникативный канал восстанавливается на уровне «автор - читатель». Риторическая устремленность такой повествовательной модели расширяет текстовые границы, включая в себя читателя, но на правах подчинения.

Применительно к миру Чехова невозможно говорить о едином типе героя. В аспекте персонажной системы это мир полицентрический. Герои Чехова, даже эпизодические, индивидуальны и разнолики. Но все они находятся в состоянии кризиса коммуникации. Именно коммуникации, коммуникации с «другим», а не автокоммуникации. А. Д. Степанов связывает причины кризиса этой коммуникации с проблемой речевых жанров и оценивает его как кризис непреодолимый. Однако в повествовательной системе Чехова, на наш взгляд, изображение кризиса коммуникации остается в границах повествуемого мира. А персонифицированный и неперсонифицированный повествователь Чехова дистанцирован от предмета изображения - героя. Риторика повествователя обнаруживает принципиально другие возможности, чем риторика героя. Слово героя в мире Чехова наделено прагматической функцией - убедить, повлиять, понять (когнитивная функция в данном случае включена в этот ряд). Этим и определяется его «дефектность». Дело в том, что в ситуации разрушения строгих границ речевых жанров слово утрачивает возможность быть вместилищем «готового» смысла (А. В. Михайлов). Оно обращено непосредственно к действительности, но не способно учитывать постоянно меняющуюся ситуацию жизни, которая шире рамок любых жанров. Коммуникативная ситуация не может учесть все пресуппозиции, следовательно, не может быть полноценной. Она демонстрирует постоянные несовпадения пресуппозиций субъекта речи и адресата высказывания. Коммуникация на уровне повествующего мира имеет принципиально иную природу. Она сознательно избегает прагматической задачи. И с этим связаны многочисленные обвинения Чехова в безыдейности. Однако эта коммуникативная ситуация на уровне «повествователь - читатель» направлена на реализацию другой функции - креативной, эстетической. Выражением этого на уровне текста так же, как и у Гаршина, является целая система риторический приемов: метафоры, развернутые сравнения, уподобления, фигура градации и риторического вопроса. И эта риторика также адресована читателю «через голову» изображаемого мира. Но она выстраивает не отношения подчинения, но отношения творческого взаимодействия. Это приглашение к игре. Таким образом, можно утверждать, что Чехов преодолевает провал коммуникативной ситуации, оставаясь в пространстве текста, пространстве, расширившимся благодаря новым отношениям с читателем.

Итак, проблема коммуникативного кризиса и возможностей его преодоления может быть понята как специфическая особенность эпохи «восьмидесятых годов». Неслучайно уже следующее десятилетие будет ознаменовано первыми выступлениями русского модернизма. Для всех направлений русского «серебряного века» задача создания нового «поэтического» языка, переименование мира и связанные с этим новые представления о началах и функциях коммуникации в широком смысле будет осознаваться как первостепенная. Неоромантизм Короленко и Горького, мифопоэтика символизма и словотворчество футуризма, экспрессионистические тенденции и условный театр, небывалый размах формального эксперимента в русской поэзии «серебряного века» - все эти явления восходят к тем поискам обновления слова, обновления коммуникативного процесса, которые ярко заявили о себе в «восьмидесятые годы» XIX столетия.

Источники:

1. Гаршина В. М. Полное собрание сочинений. СПб.: Т-во А. Ф. Маркс, 1910. -568 с.

2. Гаршин В. М. Полное собрание сочинений: В 3 т. Т.З. Письма. M.-JL: Academia, 1937.-597 с.

3. Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В.18 т. Письма: В 12 т. М.: Наука, 1974-1983.

4. Чехов А. П. В сумерках. Очерки и рассказы. М.: Наука, 1986. -(Литературные памятники). - 571 с.

5. Письма А. П. Чехову его брата Александра Чехова. М.: Соцэкгиз, 1939.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Васильева, Ирина Эдуардовна, 2007 год

1. Аверин Б. В. Всеволод Гаршин // История русской литературы: В 4-х тт. Т. 4. Литература конца X1.- начала XX века (1881-1917). Л.: Наука, 1983. С. 123142.

2. Адоньева С. Б. Прагматика фольклора. СПб.: СПбГУ, 2004. 312 с.

3. Альми И. Л. О суггестивном воздействии детали в лирике А. А. Фета // Пушкин и Калиостро. Внушение в искусстве и в жизни человека: Материалы конференции. СПб.: Пушкинский проект, 2004. С. 26-41.

4. Андреевский С. А. Всеволод Гаршин // Русская мысль. Книга VI. М., 1889. С. 46-64.

5. Арсеньев К. К. В. М. Гаршин и его творчество // Гаршин В. М. Полное собрание сочинений. СПб.: тв-во А. Ф. Маркса, 1910. С. 525-539.

6. Арсеньев К. К. Беллетристы последнего времени // Чехов А. П. В сумерках. Очерки и рассказы: Рецензии на сборник «В сумерках». М.: Наука, 1986. (Литературные памятники). С. 294-311.

7. Арутюнова Н. Д. Речеповеденческие акты и истинность. // Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М.: Наука, 1992. С. 639.

8. Арутюнова Н. Д. Вторичные истинностные оценки: правильно, верно // Логический анализ языка: Ментальные действия. М.: Наука, 1993. С. 67-78.

9. Архангельский В. Н. Основной образ в творчестве Гаршина// Литература и марксизм. М.-Л., 1929. Кн. 2. С. 75-94.

10. Атарова К.Н., Лескис Г.А. Семантика и структура повествования от первого лица в художественной прозе // Известия АН СССР, ОЛЯ. Т.35, № 4. 1976.

11. П.Бабаев Э.Г. Очерки эстетики и творчества Л.Н.Толстого. М.: МГУ, 1981. -198 с.

12. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит., 1975. 502 с.

13. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Советский писатель, 1963. 363 с.

14. И.Безруков А. А. Нравственные искания В. М. Гаршина. Истоки и традиции. Автореф. . к.ф.н. М., 1989.

15. Белецкий А. И. Проблема периодизации литературного процесса// Белецкий А. И. Избранные труды по теории литературы. Под общ. ред. Н.К.Гудзия. М.: Просвещение, 1964. С. 425-429.

16. Белинский М. < И. И. Ясинский> Антон Чехов. В сумерках. Очерки и рассказы // Чехов А. П. В сумерках. Очерки и рассказы: Рецензии на сборник «В сумерках». М.: Наука, 1986. (Литературные памятники). С. 373-379.

17. Бердников Г. П. А. П. Чехов. Идейные и творческие искания. М.-Л.: Худож. лит., 1961.-506 с.

18. Бердников Г. П. Творческие искания Чехова середины восьмидесятых годов. Сборник «В сумерках»// Чехов А. П. В сумерках. Очерки и рассказы. М.: Наука, 1986. (Литературные памятники). С. 380-473.

19. БерковП.Н. О литературе так называемого переходного периода// Русская литература на рубеже двух эпох (XVII начало XVIII в.). М.: Наука, 1971. С. 19-32.

20. Бирштейн И. А. Сон В. М. Гаршина. Психоневрологический этюд к вопросу о самоубийстве. М., 1913. -16 с.

21. Бицилли П. Гоголь и Чехов (Проблема классического искусства)// Современные записки (Париж), 1934. № 56. С. 298-308.

22. Бицилли П. Творчество Чехова. Опыт стилистического анализа// Годишник на Софийския университет. Историко-филологически факултет. Т. 38. София, 1942. С. 1-138.

23. Бухштаб Б.Я. Русские поэты. JI., 1970.

24. Бушмин А. С. Художественный мир Салтыкова-Щедрина. JL: Наука, 1987. -365 с.

25. Бычков А. Ф. В сумерках. Рассказы и очерки Чехова // Чехов А. П. В сумерках. Очерки и рассказы: Рецензии на сборник «В сумерках». М.: Наука, 1986. (Литературные памятники). С. 313-323.

26. Бялый Г. А. В. М. Гаршин и литературная борьба восьмидесятых годов. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1937. 210 с.

27. Бялый Г. А. Всеволод Михайлович Гаршин. Л.: Просвещение, 1969. 128 с.

28. Бялый Г.А. Русский реализм конца XIX века. Л.: Изд-во ЛГУ, 1973. 168 с.

29. Бялый Г.А. Русский реализм. От Тургенева к Чехову: Монография. Л.: Советский писатель, 1990. 640 с.

30. В. М. Гаршин. Сб. статей. М.: Никитинские субботники, 1929.

31. В. М. Гаршин. Сб. статей. М.: Никитинские субботники, 1931.

32. Ванслов В. В. Эстетика романтизма. М.: Искусство, 1966.-403 с.

33. Венгеров С. А. Этапы неоромантического движения// Русская литература XX века. Т. 1. /Под ред. С.Венгерова. М.: Мир, 1914.

34. Венгеров С. А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых: В 2 т. 2-е изд. Т. 1. Пг.: Тв-во художественной печати, 1915.

35. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы: Избранные труды. М.: Наука, 1976. -511 с.

36. Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. 360 с.

37. Виролайнен М. Н. Речь и молчание: Сюжеты и мифы русской словесности. СПб.: Амфора, 2003. 503 с.

38. Выготский Л. С. Психология искусства. М.: Искусство, 1968. 576 с.

39. Галаган Г. Я. Л. Н. Толстой. Художественно-этические искания. Л.: Наука, 1981.- 174 с.

40. Гаспаров М.Л. Поэзия и проза поэтика и риторика // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. С. 126-159.

41. Гершаник А. Н. Первые книжки («Шалость» «Сказки Мельпомены» -«Пестрые рассказы») // Сборники А. П. Чехова: Межвузовский сборник / Отв. ред. А. Б. Муратов. Л.: ЛГУ, 1990. С. 7-39.

42. Гинзбург Л. Я. О лирике. Изд. 2-е., доп. Л.: Сов. писатель, 1974. 407 с.

43. Гиршман М. М. Литературное произведение: теория художественной целостности. М.: Языки славянской культуры, 2002. 527 с.

44. Головко В. М. Русская реалистическая повесть: герменевтика и типология жанра. М.: МГОПУ; Ставрополь: СГПУ, 1995. 438 с.

45. Гольцев В. А. Чехов. В сумерках// Чехов А. П. В сумерках. Очерки и рассказы: Рецензии на сборник «В сумерках». М.: Наука, 1986. (Литературные памятники). С. 257.

46. Горелов А. А. Н.С.Лесков и народная культура. Л., 1988.

47. Горнфельд А.Г. О русских писателях. СПб.: Просвещение, 1912. Т. 1 С. 4849.

48. Горнфельд А. Г. Чеховские финалы // Красная новь, 1939, № 8-9. С. 286-300.

49. Грачева И.В. А. П. Чехов и художественные искания конца XIX века// Проблемы литературного процесса. Сб. ст. Свердловск, 1985. Вып.18. С.122-140.

50. Горький М. Собр. соч.: В 30-ти т. М.: Гослитиздат, 1950. Т. 5.

51. Грачева И. В. Сборник «В сумерках» // Сборники А. П. Чехова: Межвузовский сборник / Отв. ред. А. Б. Муратов. Л.: ЛГУ, 1990. С. 49-61.

52. Грехнев В. А. Мир пушкинской лирики. Н. Новгород: Изд-во Нижний Новгород, 1994. 464 с.

53. Гречнев В. Я. Русский рассказ конца XIX -начала XX века. Л., 1989. 189 с.

54. Григорьян К.Н. Поэзия 1880-1890-х годов// История русской литературы: В 4-х тг. Т.4. Литература конца XIX- начала XX века (1881-1917). Л.: Наука, 1983. С. 91-122.

55. Гришунин А. Л. Примечания // Чехов А. П. В сумерках. Очерки и рассказы. М.: Наука, 1986. (Литературные памятники). С. 475-567.

56. Гроссман Л. П. Н. С. Лесков. Жизнь творчество - поэтика. М.: Гослитиздат, 1945. - 320 с.

57. Гуковский Г. А. Реализм Гоголя. М., Л.: ГИХЛ, 1959. 531 с.

58. Гургулова М. Творчеството на В.М.Гаршин. София, 1966. 78 с.

59. Гусев В.А. Литературный период как система и проблема русского реализма 80-90-х годов XIX в.// Филологические науки. 1986. №6. С. 14-21.

60. Гусев В. А. Русская реалистическая литература в социально-культурном контексте 70-90-х гг. XIX века. Днепропетровск: Изд-во ДГУ, 1989. 56 с.

61. Деготь Е. Ю. Этюд и проблема единичного и общего в русской живописи 1870-1880-х годов//Художественные проблемы русской культуры второй половины XIX века. Сб. ст. М.: Наука, 1994. С. 33-41.

62. Дейк Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация: Сб. работ. М.: Прогресс, 1989.-310 с.

63. Демин А. С. Русская литература второй половины XVII начала XVIII века: Новые художественные представления о мире, природе, человеке. М.: Наука, 1977.-296 с.

64. Дерман А.Б. О мастерстве Чехова М.: Советский писатель, 1959. 208 с.

65. Джексон Р.-Л. Время и путешествие: метафора для всех времен. «Степь. История одной поездки» // Чеховиапа: Чехов в культуре XX века: Статьи, публикации, эссе. М.: Наука, 1993. С. 8-16.

66. Драгомирецкая Н.В. Автор и герой в русской литературе XIX-XX вв. М.: Наука, 1991.-379 с.

67. Дрозда М. Нарративные маски русской художественной прозы// Russian Literature XXXV (1994). С. 332-361.

68. Дурылин С. Н. Детские годы Гаршина. СПб., 1910.

69. Евдокимова О. В. Проблема достоверности в русской литературе 1870-1890-х гг. и своеобразие художественной системы Н. С. Лескова. Автореф. .кфн. Л., 1983.

70. Евнин И. Ф. Ф.М.Достоевский и В.М.Гаршин// Известия АН СССР, ОЛЯ, 1962. Т. XXI. Вып. 4. С. 28-37.

71. Евнин Ф.И. Достоевский и русская литература конца XIX -начала XX века (Заметки)//Достоевский. Материалы исследования. Вып. 4. M.-JL, 1980.1. С. 27-39.

72. Елагин Ю. Н. Литературно-критические очерки: В. М. Гаршин // Русский вестник. Т. 213. Март, 1891. С. 283-298.

73. Елизарова М. Е. Творчество Чехова и вопросы реализма конца XIX века. М.: Гослитиздат, 1958. 200 с.

74. ЖенеттЖ. Повествовательный дискурс// Женетг Ж. Фигуры: В 2 т. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. 472 с. (Т. 1), 472 с. (Т. 2)

75. Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин: Пушкин и западные литературы. Л.: Наука, 1978.-423 с.

76. Журавлева А. И. Русская драма и литературный процесс XIX века: От Гоголя до Чехова. М.: Изд-во МГУ, 1988. 196 с.

77. Золян С.Т. «Я» поэтического текста: семантика и прагматика (к проблеме лирического героя)// Тыняновский сб. Третьи тыняновские чтения / Отв. ред. М.О.Чудакова. Рига, 1988. С. 54-70.

78. История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли: В 5 т. М.: Искусство, 1969. Т. 4. 783 с.

79. Казакова Н. А. Сборник «Невинные речи» // Сборники А. П. Чехова: Межвузовский сборник / Отв. ред. А. Б. Муратов. Л.: ЛГУ, 1990. С. 39-48.

80. Каминский В. И. Романтическое течение в русской литературе «переходного времени»// Русский романтизм. Л.: Наука, 1978. С. 41-47.

81. Каминский В. И. Пути развития реализма в русской литературе конца XIX в. Л.: Наука, 1979. 197 с.

82. Катаев В.Б. Проза Чехова: проблемы интерпретации. М.: МГУ, 1979. 327 с.

83. Келдыш В.А. Новое в критическом реализме и его эстетике// Литературно-эстетические концепции в России конца XIX начала XX века. М.: Наука, 1975. С. 7-25.

84. Ковалев В.А. Эволюция взглядов Льва Толстого на задачи писателя и цели искусства// Эстетика и метод. Сб. ст. Свердловск: УрГУ, 1987. (Русская литература 1870-1890-х гг.). Вып. 19. С. 19-33.

85. Кожевникова Н. А. Типы повествования в русской литературе XIX XX вв. М.:ИРЯ, 1994.-333 с.

86. Кожуховская Н. В. Военные рассказы В. М. Гаршина. Автореф.к.ф.н. J1., 1985.

87. Колесникова Т. А. Трагическое в творчестве В. М. Гаршина. Автореф. к.ф.н., М., 1994.

88. Кондаков Б. В. Русская классическая литература (К проблеме определения понятия)// Типология литературного процесса: На материале русской литературы XIX в. Пермь: Изд-во ПГУ, 1988. С. 4-17.

89. Кондаков Б.В. «Мифы» русской культуры XIX века// Гуманитарная культура. Пермь: Изд-во ПГУ, 1993. С. 15-20.

90. Кондаков Б.В. Понятие «литературное направление» и русская литература XIX XX вв.// Вестник Пермского университета. Вып. 1: Литературоведение. Пермь: Изд-во ПГУ, 1996. С. 7-19.

91. Кондаков Б.В. Художественный мир русской литературы 1880-х годов: В 2 ч. Пермь: Изд-во ПГУ, 1996. 280 с.

92. Короленко В. Г. Избранные письма: В 3 т. М.: Мир, 1936. Т. 3. 284 с.

93. Костршица Вл. Действительность, отраженная в исповеди// Вопросы литературы. 1966. №12. С. 135-144.

94. Красный цветок. Лит. сб-к в память В. М. Гаршина. СПб., 1889. 196 с.

95. Кривонос В.Ш. Проблема читателя в творчестве Гоголя. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1981. 167 с.

96. Кузина Л.Н. Художественное завещание Льва Толстого: Поэтика Л. Н. Толстого k.XIX -н.ХХ века. М.: Наследие, 1993. 157 с.

97. Кузичева А.П. Кто он «маленький человек»? (Об эволюции образа «маленького человека» в русской литературе: от Пушкина до Чехова)// Художественные проблемы русской культуры второй половины XIX века. Сб. ст. М.: Наука, 1994.С. 22-32.

98. Кузнецов С. И. Сборник «Рассказы» // Сборники А. П. Чехова: Межвузовский сборник / Отв. ред. А. Б. Муратов. Л.: ЛГУ, 1990. С. 62-75.

99. ЮО.Купреянова Е. Н. Эстетика Толстого. М.-Л.: Наука, 1966. 324 с.

100. Ладожский Н. < В. К. Петерсенх Плоды мгновенных впечатлений // Чехов А. П. В сумерках. Очерки и рассказы: Рецензии на сборник «В сумерках». М.: Наука, 1986. (Литературные памятники). С. 290-294.

101. Латынина А.Н. Всеволод Гаршин: Творчество и судьба. М.: Худож. лит., 1986.-221 с.

102. Левин Ю.И. Лирика с коммуникативной точки зрения// Structure of Text and Semiotic of Culture. Paris-The Hague, 1973. C. 17-34.

103. Левин Ю.И. О семиотике искажения истины// Информационные вопросы семиотики, лингвистики и автоматического перевода. Вып.4. М.: Наука, 1974. С. 108-117.

104. Лесскис Г. А. Синтагматика и парадигматика художественного текста// Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1982. Т.41, №5. С. 430-441.

105. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд., доп. М.: Наука, 1979. 352 с.

106. Лихачев Д.С. Литература реальность - литература. Л.: Советский писатель, 1984. С.131-148.

107. Логинов В. М. О Короленко и литературе. М.: Мистикос, 1994. 183 с.

108. Ломунов К. Н. Эстетика Льва Толстого. М.: Современник, 1972. 479 с.

109. Лотман Л. М. А. Н. Островский и русская драматургия его времени. М.; Л.: АН СССР, 1961.-360 с.

110. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М.: Прогресс. Гнозис, 1992. 270 с.

111. Лотман Ю. М. Массовая литература как историко-культурная проблема // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. Т. 3. Таллинн: Александра, 1993. С.380-388.

112. Лотман 10. М. (совместно с Б. А. Успенским). О семиотическом механизме культуры // Лотман 10. М. Избранные статьи: В 3 т. Т. 3. Таллинн: Александра, 1993. С. 326-344.

113. Лотман 10. М., Успенский Б. А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII в.) // Успенский Б. А. Избранные труды. М., 1994. Т. 1.С. 234-237.

114. Лотман Ю. М. Структура художественного текста // Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб.: Искусство, 2000. С. 14-287.

115. Пб.Маевская Г.П. Романтические тенденции в системе русского реализма 7080-х гг. XIX в. (Рассказ и повесть). Автореф. дфп. Киев, 1988.

116. Манн Ю. В. Поэтика русского романтизма. М.: Наука, 1978. 375 с.

117. Манн Ю. В. Автор и повествование// Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. С. 431-480.

118. Маркович В. М. К вопросу о различении понятий «классика» и «беллетристика»//Классика и современность. М.: МГУ, 1991. С.53-67.

119. Маркович В. М. Пушкин и Лермонтов в истории русской литературы: Статьи разных лет. СПб., СПбГУ, 1997. 216 с.

120. Мережковский Д. С. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы. СПб.: тв-во Вольфа, 1893. 192 с.

121. Мережковский Д. С. Старый вопрос по поводу нового таланта // Чехов А. П. В сумерках. Очерки и рассказы: Рецензии на сборник «В сумерках». М.: Наука, 1986. (Литературные памятники). С. 330-373.

122. Милюков Ю.Г. Творчество В.М.Гаршина и теории мифа XIX века// Литературный процесс и развитие русской культуры XIX XX вв. Таллинн,1985. С. 49-51.

123. Милюков Ю.Г. и др. Поэтика В. М. Гаршина. Челябинск: ЧГУ, 1990. 60 с.

124. Минц З.Г. «Новые романтики»: (К проблеме русского пресимволизма)// Тыняновский сб. Третьи тыняновские чтения/ Отв. ред. М.О.Чудакова. Рига, 1988. С. 142-158.

125. Михайлов А. В. Диалектика литературной эпохи // Михайлов А. В. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 13-42.

126. Михайлов А. В. Проблемы анализа перехода к реализму в литературе XIX века // Михайлов А. В. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 43-111.

127. Михайлов А. В. Поэтика барокко: завершение риторической эпохи // Михайлов А. В. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 112175.

128. Михайлов А. В. Проблема характера в искусстве: живопись, скульптура, музыка // Михайлов А. В. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 211-268.

129. Михайлов А. В. Роман и стиль // Михайлов А. В. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 404-471.

130. Михайлов А. В. Проблема стиля и этапы развития литературы нового времени // Михайлов А. В. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 472-508.

131. Михайлов А. В. Античность как идеал и культурная реальность XVIII -XIX веков // Михайлов А. В. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 509-521.

132. Михайлов А. В. Идеал античности и изменчивость культуры. Рубеж XVIII -XIX веков // Михайлов А. В. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 522-563.

133. Михайлов А. В. Гете и отражение античности в немецкой культуре на рубеже XVIII -XIX веков // Михайлов А. В. Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 564-595.

134. Михайлов А. В. Искусство и истина поэтического в австрийской культуре середины XIX века // Михайлов А. В. Языки культуры. М., 1997. С. 683-715.

135. Михайлов А. В. О художественных метаморфозах в немецкой культуре XIX века // Михайлов А. В. Языки культуры. М., 1997. С. 758-781.

136. Михайлов А. В. Судьба классического наследия на рубеже XVIII XIX веков // Михайлов А. В. Обратный перевод. М., 2000. С. 19-33.

137. Михайлов А. В. Стиль и интонация в немецкой романтической лирике// Михайлов А. В. Обратный перевод. М., 2000. С. 58-90.

138. Михайлов А. В. Из истории «нигилизма» // Михайлов А. В. Обратный перевод. М., 2000. С. 311-353.

139. Михайлов А. В. Гоголь в своей литературной эпохе // Михайлов А. В. Обратный перевод. М., 2000. С. 537-626.

140. Михайловский Н. К. О Всеволоде Гаршине // Михайловский И. К. Полн. собр. соч.: В 10 т. Т. 6. СПб., 1909. С. 305-345.

141. Михайловский Н. К. Аи. П. Чехов. В сумерках. Очерки и рассказы // Чехов А. П. В сумерках. Очерки и рассказы: Рецензии на сборник «В сумерках». М.: Наука, 1986. (Литературные памятники). С. 266-274.

142. Мосалева Г.В. Поэтика Лескова (Системно-субъективный анализ). Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1993. 108 с.

143. Московкина И.И. Проблемы изучения поэтики В.М.Гаршина в современном советском литературоведении// Вопросы русской литературы. 1979. Вып. 2. С. 24-31.

144. Муратов А.Б. Проза 80-х годов// История русской литературы: В 4-х тт. Т.4. Литература конца XIX- начала XX века (1881-1917). Л.: Наука, 1983. С. 2773.

145. Муратов А. Б. Тургенев-новеллист (1870-1880-е годы). Л.: Изд-во ЛГУ, 1985.-119 с.

146. Муратов А. Б. Проза 1880-х годов // История русской литературы: В 4 т. Т. 4. Литература конца XIX начала XX века (1881 - 1917). Л., Наука, 1983. С. 27-73.

147. Муратов А. Б. От редактора // Сборники А. П. Чехова: Межвузовский сборник / Отв. ред. А. Б. Муратов. Л.: ЛГУ, 1990. С. 3-6.

148. Муратова К. Д. Введение // История русской литературы: В 4 т. Т. 4. Литература конца XIX начала XX века (1881 - 1917). Л., Наука, 1983. С. 526.

149. Недзвецкий В.А. Русская литературная критика XVIII- XIX вв. М.: МГУ, 1994.- 181 с.

150. Неизвестный автор. В-д Г-н. Рассказы. СПб., 1882// Отечественные записки. СПб., 1882.№ 8. Т. 263. С. 223-225.

151. Николадзе Н. Борцы по неволе. В-д Гаршин. Рассказы. СПб., 1882 //Отечественные записки, ноябрь, 1882. Т. 265. С. 35-36.

152. Николаев П.А. Философско-эстетический идеализм и литературная мысль в России па рубеже XIX и XX вв.// Классическое наследие и современность. Л.: Наука, 1981. С. 59-68.

153. Николаев С. И. Из литературной эстетики Петровской эпохи // XVIII век. Сб. 18. СПб.: Наука, 1993. С. 218-229.

154. Николаев С.И. Литературная культура петровской эпохи. СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. 150 с.

155. Оксман Ю. Г. Жизнь и творчество В. М. Гаршина// Гаршин В. М. Рассказы. М.-Л., 1934. С 3-37.1610 Чехове. Воспоминания и статьи. М., 1910.

156. Падучева Е. В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива). М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.-464 с.

157. Памяти В. М. Гаршина. Худож.-лит. сб-к. СПб., 1889. 330 с.

158. Панченко А. М. О смене писательского типа в Петровскую эпоху // Проблемы литературного развития в России первой трети XVIII в. Л.: Наука, 1974. (XVIII век. Сб. 9). С. 112 -128.

159. Полоцкая Э. А. А.П.Чехов: Движение художественной мысли. М.: Советский писатель, 1979. 340 с.

160. Полоцкая Э.А. Пути чеховских героев. М.: Просвещение, 1983. 97 с.

161. Полоцкая Э. А. О поэтике Чехова. М.: Наследие, 2000. 238 с.

162. Потебня А.А. Поэзия. Проза. Сгущение мысли// Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. С. 174-213.

163. Порудоминский В.И. Грустный солдат, или жизнь В. Гаршина. М.: Книга, 1986.-285 с.

164. Прозоров В. В. Предмет истории литературной критики. К постановке вопроса// Филологические науки. 1992. №3. С. 22-29.

165. Ромодановская Е. К. Русская литература на пороге нового времени: Пути формирования русской беллетристики переходного периода. Новосибирск: Наука, 1994.-231 с.

166. Русская литература 1870 1890 годов: Сб. науч. тр. /Отв. ред. И. А. Дергачев, Г. К. Щенников. Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1966 -1987. Вып.1 -19.

167. Сборники А.П.Чехова. Межвуз.сб./ Отв. ред. А.Б.Муратов. Л.:ЛГУ, 1990.

168. Силантьева В.И. Повесть Чехова «Степь» и русская проза 80-х гг. XIX века. Автореф.кфн. Киев, 1983.

169. Сильман Т. И. Заметки о лирике. Л.: Сов. писатель, 1977. 223 с.

170. Синцов Е. В. Художественное произведение как основа взаимодействия романтизма и реализма. (Проза А. П. Чехова, В. М. Гаршина, В. Г. Короленко)// Романтизм в системе реалистического произведения. Казань: Казан, ун-т, 1985. С. 100-121.

171. Скабичевский А. М. Сведения о жизни Всеволода Михайловича Гаршина// Всеволод Гаршин. Рассказы. Пг.,1919. С. 1-28.

172. Склейнис Г. А. Типология характеров в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» и в рассказах В. М. Гаршина 80-х гг. Автореф. кфн. М.,1992.

173. Словарь русского языка: В 4-х тт. /Под ред. А. П. Евгеньевой. Изд.2-е. Т. 1. М.: Рус. яз., 1981.

174. Словарь современного русского литературного языка: В 17 тт. / Под ред. В. В. Виноградова. Т. 5. И-К. М.,Л: АН СССР,1956.

175. Соболевская Н. Н. О циклизации чеховской повествовательной прозы 18881895 гг. // Проблемы метода и жанра. Томск, 1977. Вып. 5. С. 58-71.

176. Современники о В. М. Гаршине. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1977. 252 с.

177. Старикова В. А. Гаршин и Чехов (Проблема художественной детали). Автореф. . к.ф.н. М., 1981.

178. Старикова Е. Реализм и символизм// Развитие реализма в русской литературе. Т.З. М.: Наука, 1974. С. 51-67.

179. Старыгина Н. Н. Образ человека в русском полемическом романе 1860-х гг.: (Концептуальные основы и художественное воплощение). М.; Йошкар-Ола: Изд-во МГПИ, 1996. 176 с.

180. Степанов А. Д. Проблемы коммуникации у Чехова. М.: Языки славянской культуры, 2005. 400с. - (Studia philological).

181. Столярова И.В. В поисках идеала: (Творчество Н.С. Лескова). Л.: Изд-во ЛГУ, 1978.-231 с.

182. Сухих И. Н. Проблемы поэтики А. П. Чехова. Л.: Изд-во ЛГУ, 1987. 182 с.

183. Сухих И. Н. Сборник «Детвора» // Сборники А. П. Чехова: Межвузовский сборник / Отв. ред. А. Б. Муратов. Л.: ЛГУ, 1990. С. 76-83.

184. Тагер Е Б. Проблема реализма и натурализма// Русская литература конца XIX начала XX века. Девяностые годы. М.: Наука, 1968. С. 37-52.

185. Татаринов В. Е. Поэтика рассказов и очерков Короленко. Автореф. к.ф.н. Харьков, 1991.

186. Толстая Е. Д. Поэтика раздражения: Чехов в конце 1880- начале 1890-х годов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: РГГУ, 2002. - 336 с.

187. Топоров В. Н. К вопросу о циклах в истории русской литературы.// Литературный процесс и развитие русской культуры XVIII — XX веков. Тезисы научной конференции. Таллин, 1985. С.6.

188. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. 574 с.

189. Тюпа В. И. Художественность чеховского рассказа. М.: Высшая школа, 1989. 135 с.

190. Тюпа В.И. Нарратология как аналитика повествовательного дискурса («Архиерей» А. П. Чехова). Тверь: Тверской гос. ун-т, 2001. 58 с.

191. Тюпа В. И. Анализ художественного текста. М.: Academia, 2006. 336 с.

192. Усманов Л.Д. Художественные искания в русской прозе конца XIX века. Ташкент: Фан, 1975. 142 с.

193. Успенский Б. А. Поэтика композиции. Структура художественного текста и типология композиционной формы. М.: Искусство, 1970. 225 с.

194. Флеров С. Ф. Очерки и рассказы А. П. Чехова // Чехов А. П. В сумерках. Очерки и рассказы: Рецензии на сборник «В сумерках». М.: Наука, 1986. -(Литературные памятники). С. 258-263.

195. Фортунатов Н. М. Архитектоника чеховской новеллы. Горький, 1975. 110 с.

196. Фортунатов Н. М. Музыкальность чеховской прозы // Фортунатов Н. М. Пути исканий. О мастерстве писателя. М.: Советский писатель, 1974. С. 2843.

197. Фортунатов Н. М. Творческая лаборатория Л. Толстого: Наблюдения и раздумья. М.: Советский писатель, 1983. 319 с.

198. Ханзен-Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. Wien, 1989; СПб.: Академ, проект, 1999. 508 с.

199. Хворостьянова Е.В. Русская литературная пародия 80-начала 90-х гг. XIX в. Авторф. кфн. Л., 1988.

200. Цейтлин А. Г., Евнин Ф. И. Пути критического реализма в 80-е годы. Усиление романтических тенденций. (80-е начало 90-х годов) // История русской литературы: В 3 т. Т. 3. М.; Л.: АН СССР - Наука, 1964. С. 545-607.

201. Цилевич Л. М. Сюжет чеховского рассказа. Рига: Звайгзне, 1976. -237 с.

202. Цилевич Л. М. Импульсы эстетической активности в чеховском рассказе // Чеховиана: Чехов в культуре XX века: Статьи, публикации, эссе. М.: Наука, 1993. С. 51-57.

203. Чичерин А. В. Очерки по истории русского литературного стиля. М., 1977. С.272-288.

204. Чудаков А. П. Поэтика Чехова. М.: Наука, 1971. 290 с.

205. Чудаков А. П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М.: Советский писатель, 1986.-381 с.

206. Чуковский К. И. Всеволод Гаршин (Введение в характеристику) // Чуковский К. И. Лица и маски. СПб., 1914. С. 276-307.

207. Чупринин С. И. Натурализм в русской литературе 80-90-х гг. XIX в. Автореф. кфн. М., 1980.

208. Швецова Л. К. Творческие взгляды, близкие к экспрессионизму// Литературно-эстетические концепции в России конца XIX начала XX веков. М.: Наука, 1975. С.252-284.

209. Щеглов Ю. К. Молодой человек в дряхлеющем мире (Чехов: «Ионыч»)// Жолковский А. К., Щеглов Ю. К. Мир автора и структура текста. Tenafly, N.J.: Hermitage, 1986. С. 21-52.

210. Щенников Г. К. Достоевский и русский реализм. Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1987. 349 с.

211. Щербенок А. В. Деконструкция и классическая литература: От риторики текста к риторике истории. М.: Новое литературное обозрение, 2005. 232 с. - (Научное приложение. Вып. XXXXVIII).

212. Шкловский В. Б. Заметки о прозе русских классиков. М.: Советский писатель, 1955. 460 с.

213. Шмаков Н. Типы Всеволода Гаршина. Критический этюд. Тверь, 1884. 29 с.

214. Шмид В. Проза как поэзия: Пушкин. Достоевский, Чехов, авангард. СПб.: ИНАПРЕСС, 1998. 352 с.

215. Шмид В. Нарратология. М.: Языки славянской культуры, 2003. 312 с.

216. Шубин В. И. Мастерство психологического анализа в творчестве В. М. Гаршина. Автореф.к.ф.н. М., 1980.

217. Эйхенбаум Б.М. О прозе. О поэзии. Сб. статей. Л.: Худож. лит., 1986.-456 с.

218. Энгельгардт Н. А. История русской литературы XIX столетия: В 2т. Т. 2. СПб. изд-во А. С. Суворина, 1903.

219. Якобсон Р. О. Лингвистика и поэтика// Структурализм «за» и «против». М.: Прогресс, 1975. С.193-230.

220. Якубович П. Ф. Гамлет наших дней// В. М. Гаршин. Полное собрание сочинений. СПб.: тв-во А. Ф. Маркса, 1910. С .539 549.

221. Якунина А. Э. Традиции Ф. М. Достоевского в творчестве В.М.Гаршина// Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. М., 1981. С. 17-24.

222. Ясинский И. И. Всеволод Гаршин. Опыт характеристики // В. М. Гаршин. Полное собрание сочинений. СПб.: тв-во А. Ф. Маркса, 1910. С .507-524.