Певческое искусство старообрядцев Забайкалья - семейских: Опыт историко-музыковедческого исследования тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 17.00.09, кандидат искусствоведения Назарова, Венера Хушиновна

• Назарова, Венера Хушиновна
• кандидат искусствоведения
• 2003

Оглавление диссертации кандидат искусствоведения Назарова, Венера Хушиновна

Введение

Глава 1. История формирования певческой культуры старообрядцев Забайкалья

1.1. История формирования этноконфессиональной группы старообрядцев Забайкалья

1.2. Общая характеристика певческой культуры старообрядцев ЗабайкальяN

1.3. Этнорегиональные истоки жанрово-стилевых доминант певческих традиций семейских Читинской области

1.4. Этнорегиональные истоки жанрово-стилевых доминант певческих традиций семейских Бурятии

1.5. Связь певческих традиций старообрядцев Забайкалья с профессиональным церковным певческим искусством

Глава 2. Структура певческих стилей старообрядцев Забайкалья

2.1. ' Структурные особенности певческого стиля семейских Бурятии (на материале Тарбагатайского района)

2.2. Структурные особенности певческого стиля семейских Читинской области (на материале Красночикойского района)

2.3. Ладовая организация семейской песни

2.4. Трансформация певческих традиций старообрядцев Забайкалья в современных условиях

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Певческое искусство старообрядцев Забайкалья - семейских: Опыт историко-музыковедческого исследования»

Семейские — субэтническая группа русского народа, сложившаяся по принципу конфессионального единства - старообрядчества, проживает в Забайкалье с середины ХУШ века. В настоящее время старообрядцы Забайкалья - семейские - насчитывают примерно 100 тысяч человек. Основная их часть компактно проживает в ряде сел Бичурского, Мухоршибирского, Тарбагатайского, в отдельных селах Заиграевского, Хоринского, Еравнинского и других районов Республики Бурятия и Красночикойском районе Читинской области [Болонев, 1990, с. 7-10]. Небольшая часть семейских уже из Забайкалья переселилась в Приамурье и Приморье [Аргудяева, 2000].

Историко-музыковедческое изучение певческого искусства семейских Забайкалья, несомненно, имеет большое научное значение. По мнению ряда исследователей истории русской культуры, современная культура старообрядческих общин Сибири представляется как адекватная модель русской традиционной культуры позднего средневековья, значительно утраченной основными группами русского народа. В связи с этим, исследователь этнической и региональной истории старообрядцев Дальнего Востока Ю.В. Аргудяева пишет: "Степень сохранности разноплановых памятников и древнерусских традиций сегодня, можно выявить только в регионах, сохранивших культуру старообрядчества" [Аргудяева, 2000, с. 8]. Это положение применимо и к певческому искусству старообрядцев Забайкалья — семейских, внутри которого выделяется большое количество локальных и микролокальных традиций. Эти общности, наряду с разной исторической глубиной, обладают региональными чертами певческой культуры тех территорий, с которыми изначально были связаны локальные группы старообрядцев, вошедшие в состав семейских Забайкалья.

По сведениям разных источников в формировании тех специфических черт певческой культуры старообрядцев Забайкалья, которые позволяют выделить ее из общерусской, выявляется несколько исторических этапов.

Первый, наиболее ранний этап, характеризующий общность песенной культуры староверов Забайкалья с общерусской, в большей степени восходит к культуре русского населения дореформенной России, относящегося к периоду до церковного раскола в 1653-1667 гг. и уходит своими истоками в древнерусскую певческую культуру с отличительными региональными чертами.

В общерусской культуре древний пласт крестьянского песенного искусства и древнерусское хоровое искусство сохранилось только в культовых распевах [Асафьев, 1968, с. 133].

Второй этап в истории певческой культуры семейских связан с усилившимися в конце ХУП века после указа Софьи Алексеевны (1685 г.) гонениями на старообрядцев — жечь в срубах, казнить смертью и ссылать в дальние города. Это привело к тому, что старообрядцы стали тайком селиться на Дону, Волге и даже в Сибири [Гирченко, 1922].

В конце ХУП - начале ХУШ многие бежали в Польшу. Староверы из разных регионов России на свободных землях в пограничье с юго-востоком Белоруссии и северо-востоком Украины в конце ХУП и первой трети ХУШ вв. основали на территории Черниговской и Могилевской губерний несколько поселений центром которых были, соответственно — Стародубье и Ветка. Здесь до начала выгонов в Сибирь (первый 1735 г., второй 1764 г.) проживали в соседстве выходцы из разных регионов России, со своей региональной культурой, в том числе и песенной.

Третий этап в истории певческой культуры староверов Забайкалья связан с историей их насильственного переселения в Сибирь, когда во второй половине ХУШ века территории Черниговской и Могилевской губерний снова вошли в состав России.

Таким образом, история старообрядчества России, обусловила формирование культуры семейских Забайкалья в целом, как сложного конгломерата культурных черт разных регионов и наличие в ней нескольких пластов, разной исторической глубины.

В настоящее время исследователи традиционной культуры старообрядцев Забайкалья, которые представляют этническое целое и в культуре имеют больше сходств, чем различий, тем не менее, выделяют их как две достаточно самостоятельные группы. Первая — семейские, проживающие в Красночикойском районе Читинской области, вторая -семейские республики Бурятия. Вместе с тем, вопрос о происхождении этой разницы, который неоднократно привлекал внимание исследователей, до настоящего времени не становился объектом специального изучения.

Так, фольклорист Р.П. Потанина очень четко, на наш взгляд, сформулировала проблему изучения культуры семейских. Исследователь пишет: "Нами лишь поставлен вопрос о природе имеющихся расхождений. На каком временном отрезке общей трехсотлетней истории проявились (или сформировались) черты, явно отличающие одну группу нынешних семейских от другой, определить сегодня почти невозможно" [Потанина, 2001, с. 249].

По всей вероятности, такая ситуация обусловлена сложным историческим процессом формирования самой этноконфессиональной группы, обусловившей и сложность его культурного комплекса. Таким образом, на сегодняшний день исследователи культуры семейских признают сложность в вопросах, касающихся истории формирования разных культурных черт двух групп старообрядцев Забайкалья.

На наш взгляд, ответ на этот вопрос могут предоставить материалы певческого искусства семейских, которые пока еще не заняли достаточного места в изучении истории культуры этой уникальной субэтнической группы русского народа.

В этномузыкологии не раз высказывалось мнение о том, что данные музыкального фольклора, частью которого являются и певческие традиции, по степени своей надежности могут быть приравнены к археологическим, лингвистическим, этнографическим и антропологическим материалам, традиционно привлекаемых в качестве источника в историко-культурных исследованиях [Гошовский, 1971, с. 14; Земцовский, 1988; Жордания, 1988 и др.].

Основания для этого дает многовековая устойчивость музыкально-фольклорных типов (мелодических, ритмических, ладовых, фактурных) и типов интонирования (способов музыкального исполнения), т.е. наличие в каждой культуре своего рода фонда музыкальных формул и исполнительских клише. Эта устойчивость составляет фундаментальное свойство музыки устной традиции.", ".отлившись в типовые формы, образовав канонический интонационный словарь - язык формульного мышления, музыка устной традиции выступает своего рода этническим стереотипом поведения, чья сохранность оказывается залогом полнокровного существования этноса [Земцовский, 1988, с. 16].

Все вышеизложенное обусловило актуальность нашего диссертационного исследования, посвященного истории формирования народного певческого искусства старообрядцев Забайкалья.

В настоящее время особую актуальность приобретает и проблема сохранения исконно русской песенной культуры, важной составной частью которой является традиционная песенная культура семейских Забайкалья.

Таким образом, объектом диссертационного исследования является певческое искусство семейских Забайкалья. В понятие "певческое искусство" мы включаем формы и способы бытования традиционной вокальной музыки данной этнической группы.

Вокальная музыка старообрядцев Забайкалья мало представлена в музыковедческих публикациях. В то время как тексты песен, их жанровая классификация, как и ряд других проблем, касающихся песни как явления устного народного творчества, неоднократно становились объектом исследования фольклористов и представителей смежных дисциплин.

Предметом диссертационного исследования являются устойчивые мелодические, ритмические, ладовые и фактурные доминанты и стили исполнения, характерные для певческой традиции двух основных групп старообрядцев Забайкалья - семейских Красночикойского района Читинской области и семейских Тарбагатайского района Республики Бурятия.

Целью работы является выявление истории формирования певческого искусства в традиционной культуре старообрядцев Забайкалья (семейских Читинской области и Бурятии). Исходя из заявленной цели, в работе ставится ряд взаимообусловленных задач:

1. В совокупности с данными истории формирования этноконфессиональной группы и ведущих черт их духовной и материальной культуры рассмотреть инвариантные черты и локальные проявления их певческих традиций на указанных территориях.

2. На материалах, отражающих стилевые особенности певческих традиций разных групп семейских, выявить их региональные истоки и реконструировать этапы их формирования.

3. Проанализировать структуру певческого искусства двух групп старообрядцев Забайкалья.

4. Выявить связь певческих традиции старообрядцев Забайкалья с профессиональным церковным певческим искусством.

Методологическую основу исследования составили методы, принятые в музыкологии, этномузыковедении, этнографии и фольклористике.

Методологические аспекты историко-музыковедческих исследований все еще разработаны слабо, непоследовательно. В самой общей форме можно сказать, что существует два вида источников для изучения истории музыки: материальный (музыкальные инструменты) и непредметный — собственно интонационные источники (вокальные) [Земцовский, 1988].

Впервые народное певческое искусство как объект историко-музыковедческих исследований был выработан Б.В. Асафьевым и получил развитие в трудах российских этномузыковедов И.И. Земцовского, И.М. Жордания, В.Я. Щурова, Э.Е Алексеева, Ю.И. Шейкина, З.К. Кыргыз и др.

В работах указанных исследователей вокальный источник рассматривается не сколько, как художественно-эстетическое, а явление смыслового, свидетельствующего о специфике данного этноса, создавшего соответствующую культуру с присущими ей социально-художественными институтами, традициями, идеалами, языком и музыкальными диалектами.

Общей методологической основой диссертационного исследования явился метод историзма.

Методы исследования. 1. Этноисторическая определенность вокальных (музыкально-интонационных) свидетельств фольклора становится очевидной не сразу и не каждому. В связи с этим исследование требует обращения не к выборочным образцам, а системе музыкально-этнографических записей по отдельным локальным группам. Это обстоятельство обусловило ограничение нашего исследования пределами одного района в Читинской области - Красночикойского, в песенной культуре которого представлены образцы многих микролокальных, традиций старообрядческого населения указанной области. Ввиду большого разнообразия певческих традиций старообрядцев Бурятии, в нашей работе, наряду с их общей характеристикой, мы особо уделили внимание традициям Тарбагатайского района. Это обстоятельство обусловлено тем, что в указанном районе сложилась особо яркая певческая культура старообрядцев.

2. В современных фиксациях музыкального фольклора семейских сосуществуют музыкальные "ландшафты" разных этапов истории формирования и развития этой этноконфессиональной группы. Выявляемые общности обладают разной исторической глубиной и различной степенью территориального распространения ("чикойские", "бурятские", ранее - ветковские, стародубские, еще ранее - южнорусские, центральнорусские, севернорусские). Для выявления историко-культурных и регионально-территориальных истоков микродиалектов - характерных деталей, сохраняющихся в рамках того или иного музыкального типа, присущих сравниваемым микротерриториальным группам семейских в получаемых сегодня материалах, нами использованы сравнительный и сравнительно-сопоставительный методы. При использовании этих методов мы руководствуемся положением, выдвинутым И.И. Земцовским, указывающим на то, что "Плодотворность сравнительного изучения зависит от учета комплекса данных". ". в музыке интонационно-ладовые (звуковысотные совпадения тогда лишь могут считаться этнически значимыми, когда они прослеживаются в целой системе функционально аналогичных явлений и к тому же, подкрепляются историческими (в широком смысле) свидетельствами и параллелями" [Земцовский, 1986, с. 85-99].

3. Принимая во внимание, что только одни данные музыкального фольклора не могут служить историко-культурным признаком, мы рассматриваем их в контексте исторических свидетельств о формировании этой субэтнической группы русского народа и материалов ее духовной и материальной культуры. В этом мы пользовались методом комплексного подхода к изучаемому явлению.

4. Настоящее исследование в большой степени опиралось на аналитические нотации семейских напевов, выполненных нами, а также Н.И. Дорофеевым [Дорофеев, 1989].

5. Значительное место в нашей работе имеют методы полевого исследования, применяемые в этномузыковедении и фольклористике.

Историография проблемы. Певческое искусство старообрядцев Забайкалья неоднократно привлекала внимание музыковедов, в том числе ,

Щ и этномузыковедов, этнографов, фольклористов и профессиональных музыкантов. При этом представители разных научных дисциплин освещали отдельные стороны этого явления.

Большинство работ дореволюционного периода и первой половины XX в. в значительной степени могут рассматриваться не только с историографической, но и с источниковедческой точки зрения.

Так, в ряде исследований этнографического направления конца XIX -начала XX вв. песни семейских были использованы в качестве дополнительного материала при описании жизни и быта этой этноконфессиональной группы.

В музыковедческих исследованиях, касающихся песенной культуры семейских Забайкалья этого периода, самой ранней и, пожалуй, единственной, принято считать работу В. Мошкова "Песни польских старообрядцев". Работа была издана в нескольких номерах газеты "Варшавские губернские ведомости" за 1897 г.

В конце XIX - начале XX вв. с помощью фонографа этнографами и Щ фольклористами были выполнены первые звукозаписи русских сибирских песен, в число которых вошли и несколько песен семейских [Богораз, 1895; Строжетский, 1902; Иохельсон, 1903; Виташевский, 1897; Азадовский, 1914]. Некоторые из этих первых звукозаписей семейской песни сохранились в архиве Института Русской литературы [Хроника //СЭ, 1931, №3-4, с. 245].

Первым собирателем собственно песен семейских является сибирский

-Ob' этнограф Н.П. Протасов (1865-1903). В 1901 г. он записал на фонограф от жителей старообрядческих сел Забайкалья 145 песен разных жанров и частично произвел их нотную расшифровку. Однако эта работа при жизни его автора не была издана и даже существует предположение, что Н.П. Протасов, отчаявшись издать ее, сжег рукописи. Музыковед В.Д. Осипова полагает, что Протасов уничтожил только черновики, а не менее 10 тетрадей с переписанными нотами народных песен в свое время отправленные в Петербург, Москву и Иркутск, вероятно, где-нибудь сохранились [Осипова, 1985]. Небольшая часть из богатого материала собирателя в 1902 г. была издана в Санкт-Петербурге песенной комиссией РГО. Это сборник "20 народных песен Сибири для одного голоса с сопровождением фортепьяно, из собранных в 1900 г. в Иркутской губернии и Забайкальской области Н.П. Протасовым и переложенных Алексеем Петровым".

Четыре - опубликованы в книге A.M. Селищева "Забайкальские старообрядцы. Семейские" [Селищев, 1920].

Некоторая часть материалов Н.П. Протасова вошла в сборник "Песни Забайкальских старообрядцев", изданный в 1926 г. в Иркутске уже после смерти его автора. Это издание включает шестнадцать напевов семейских песен с нотацией, в числе которых имеются образцы духовного стиха и свадебных причитаний в одноголосном изложении.

Между тем Н.П. Протасов не был профессиональным музыкантом и не имел музыковедческого образования, в связи с этим его "записи довольно схематичны" [Владыкина-Бачинская, 1975, с. 127].

Вопреки тому факту, что Н.П. Протасовым была проделана большая работа по собиранию и нотации народных песен семейских, в течение многих лет в литературе конца XIX - начала XX вв. существовало мнение, что у семейских песенное творчество чрезвычайно бедно, в их среде культивируются преимущественно духовные стихи. Такого мнения придерживался, например, A.M. Селищев [Селищев, 1920].

В целом в этот период мелодии песен, специфические особенности певческой традиции семейских редко становились предметом исследования, что объясняется отсутствием технической возможности их фиксации и отсутствием специалистов с музыковедческим образованием.

Это положение, сохранявшееся до недавней исторической действительности, обусловило то, что предметом углубленного исследования становились только поэтические тексты песен, которые рассматривались в отрыве от их музыкальной характеристики и исполнительских традиций. К числу таких работ относятся исследования в области сибирской фольклористики как труды крупных фольклористов советского периода М.К. Азадовского, Г.С. Виноградова, А.В. Гуревича, A.M. Астаховой, К.А. Дмитриева.

Фундаментальные исследования в области изучения устного народного творчества семейских, в том числе и песенного, были предприняты профессором JI.E. Элиасовым и учениками его школы И.З. Ярневским, Р.П. Потаниной и др., которые использованы в нашей работе.

Труды данных исследователей, как и выше указанных, представляют для нас неоценимую ценность, так как в них представлены не только записи текстов песен, но и произведена их научная классификация, глубокий текстологический анализ позволил авторам выявить их типологические особенности, разработать вопросы исторического развития семейской песни, его местных особенностей, истории бытования отдельных жанров.

Так, в сборнике А.В. Гуревича и JI.E. Элиасова "Старый фольклор Прибайкалья" есть краткое опровержение мнения об отсутствии песен у семейских и сообщение о наличии в их репертуаре любовных и солдатских песен, подкрепленное публикацией части материалов К.А. Дмитриева, записанных в селах Большой Куналей и Тарбагатай [Гуревич, Элиасов, т. 1, 1939].

Значительным вкладом в изучение песенной культуры семейских как составной части народного поэтического творчества явился сборник

Фольклор семейских", в котором опубликованы традиционные и современные песни семейских в записях советского периода [составители JI.E. Элиасов, И.З. Ярневский, 1963].

Более 400 песен и 200 частушек, а также песенные репертуары отдельных исполнителей, коллективов были записаны в 1960 г. участниками комплексной экспедиции Института истории искусств и Института этнографии АН СССР в семейских селах Улан-Удэнского района - Большой Куналей и Десятниково, Урлук и Архангельское Красночикойского района Читинской области.

Анализ собранного текстового материала показал, что в репертуаре семейских преобладают лирическая необрядовая песня и частушка. Жители семейских сел обладают высокой песенной культурой, почти во всех селах, где работала экспедиция, имелись большие хоровые коллективы, из них наиболее знаменитые — Болыиекуналейский семейский хор, организованный в 1934 г. и Урлукский хор. Интерес участников экспедиции вызвала работа с небольшими семейными и соседскими ансамблями (3-6 человек), обладавшими высокой культурой многоголосия [Савушкина, 1975].

В целом, до второй половины XX в. публикаций с квалифицированно выполненными нотными записями песен, которые точно отражают специфику певческого искусства старообрядцев Забайкалья, крайне мало, и они носят фрагментарный характер. Систематическая работа по собиранию звукозаписей семейских песен с последующей их нотной расшифровкой, передающей их стилистические и мелодические особенности, стали появляться только во второй половине XX в., начиная с 1960-1970-х годов. Но и в этот период нотная фиксация образцов песенной творчества семейских представлена относительно небольшим объемом. Так, десять семейских песен в нотной расшифровке Н.И. Дорофеева, дополненные расшифровкой других вариантов распева, были изданы в приложении к сборнику "Фольклор семейских" (1963).

В 1966 году Читинским областным Домом народного творчества был выпущен сборник: "Поет Урлукский хор", состоящий из 16 песен, представленных в обработке (составитель Н.Лисин). Оценивая данный сборник Н.И. Дорофеев, справедливо отмечает: "Ценность сборника снижается из-за того, что составитель не ставил своей целью сохранить фактическое голосоведение и особенности местного стиля исполнения, но, напротив, стремился "пригладить", обработать многоголосный напев по своему усмотрению" [Дорофеев, 1989, с. 9].

Отдельные песни семейских в расшифровке Н.И. Дорофеева в 1970-х годах публиковались в разных сборниках. Позднее все они вошли в крупную работу этого автора: "Русские народные песни Забайкалья. Семейский роспев", изданую в 1989 г. в г. Москве [Дорофеев, 1989].

Все указанные работы по своему содержанию в большей степени представляют собой источники для изучения песенной культуры семейских Забайкалья.

Таким образом, крупных историко-музыковедческих исследований певческого искусства старообрядцев Забайкалья в этот период не было. Сложившаяся ситуация объяснима тем, что несмотря на большой интерес к семейской песне, количество опубликованного материала было слишком мало, чтобы можно было получить целостное представление о певческом искусстве семейских Забайкалья. Более того, подбор песен зачастую носил случайный характер, для нотных расшифровок выбирались менее сложные в мелодическом отношении образцы и записывались они не на высоком профессиональном уровне. Как правило, то, что улавливалось на слух, не всегда совпадало с действительностью.

Положение в этой области начала меняться в лучшую сторону с середины 70-х годов.

В 1975 г. вышла в свет книга "Быт и искусство русского населения

Восточной Сибири" (часть II). В ней была опубликована статья "Народное песенное творчество забайкальских семейских" известного отечественного музыковеда Н.М. Владыкиной-Бачинской. Работа, написанная на полевых материалах экспедиции, проводившейся 1959-1961 гг., среди старообрядческого населения Читинской области и Бурятии, значительно продвинула научное изучение музыкальной культуры этой этноконфессинальной группы русского народа.

В данной работе впервые были подняты такие важные для нашего исследования проблемы как история формирования певческих стилей семейских. На сравнительном изучении напевов песен в ряде сел Красночикойского района Читинской области (Урлук, Архангельское, Мало-Архангельское, Красный Чикой) и с. Большой Куналей в Бурятии, автор выявила их генетическую связь с южнорусскими и севернорусскими певческими стилями [Владыкина-Бачинская, 1975].

Важность указанной работы для нашего исследования неоценима не только фактической стороной своих выводов, но и с точки зрения, предпринятых в ней методов анализа музыкального материала.

В поисках историко-региональных истоков певческих традиций семейских большое значение имеет работа профессора Московской консерватории В.И. Щурова. В небольшом разделе, предваряющем текстовое и нотное изложение восьми песен семейских, вошедших в сборник "Русские народные песни в многомикрофонной записи", автор высказывает мысль об их связи с южнорусскими - белгородскими традициями [Щуров, 1979].

Не будет преувеличением, если сказать, что работы Н.М. Владыкиной-Бачинской и В.Я. Щурова, признанных отечественных музыковедов, в последующем явились теоретико-методологической базой для Н.И. Дорофеева, предпринявшего в 80-х годах ряд серьезных исследований семейской песни. Так, в этот период им были освещены некоторые проблемы традиции семейского многоголосного распева в статьях: "Организация и работа фольклорного коллектива на примере Забайкальского семейского народного хора" [Дорофеев, 1980]; "Современная народная песня семейских (русских) Забайкалья" (Сб.: Народная музыка СССР и современность. Редактор-составитель И.И. Земцовский. JI., 1982, с. 128-136); "Многоголосие семейских Забайкалья" (В сб.: Вопросы народного многоголосия. Редактор-составитель И.М. Жордания. Тбилиси, 1985, с. 39-42).

Результатом многолетней работы Н.И. Дорофеева по собиранию, нотной расшифровке песен семейских и историко-культурного анализа их певческой традиции стал, изданный в 1989 г. (г. Москва) выше указанный сборник [Дорофеев, 1989]. В это издание вошло около 100 напевов типичных образцов многоголосного распева старообрядцев Забайкалья. Большое значение в историко-музыковедческом плане представляют выводы автора, касающиеся вопросов формирования певческих традиций семейских в их историческом развитии. Так, Н.И. Дорофеевым даны некоторые разъяснения, относящиеся к формированию особенностей изложения вокального текста песен в контексте связей говоров семейских с диалектами и фонетическими особенностями польского и белорусского языка. Кроме того, автором сборника определен ряд локальных особенностей певческих традиций семейских разных местностей Забайкалья и предпринята попытка выявления их историко-культурных истоков. Сборник снабжен паспортными данными на каждый из приведенных образцов. В записях песен семейских этот метод был применен впервые.

Кроме того, научную ценность эта работа представляет и тем, что автор одним из первых выявил и частично проанализировал связь семейского распева с профессиональным церковным певческим искусством в его историческом становлении и развитии.

Высоко оценивая труд Н.И. Дорофеева, профессор JI.E. Элиасов отметил его как первый памятник музыкальной культуры семейских Забайкалья [Элиасов, 1989].

Сборник семейских распевов Н.И. Дорофеева до настоящего времени не утратил своего значения, им как источником пользуются многие фольклористы, музыковеды, издатели сборников русской народной песни, музыканты-практики, преподаватели и студенты вузов культуры и искусства и музыкальных училищ.

Некоторые вопросы, касающиеся анализа певческого искусства семейских, в последней четверти XX в. получили освещение в небольших по объему статьях преподавателей музыкальных учебных заведений г. Читы и Улан-Удэ. Преподаватель Читинского училища культуры Т.Н. Зенкова, в своей статье о песенных традициях сел Менза и Укыр Красночикойского района, особо отмечает в структуре песен ладовое смешение, как в запевах, так и от строфы к строфе.

Активно занимаясь фиксацией образцов песенной культуры семейских, значительный вклад в изучение этой проблемы в разные годы внесли преподаватели Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусства (до 1992 г. - Восточно-Сибирский государственный институт культуры).

А.И. Аштаев в статье "Две особенности семейского ансамблевого исполнительства" на примере исполнительских традиций Забайкальского семейского хора констатирует, что ощущение партитуры каждым певцом формируется с детства, воспитывается опытом и необыкновенной природной музыкальностью семейских.

Анализ стилевых и ритмических особенностей семейской песни, предпринятый Т.Н. Коневой в статье "Из истории Забайкальского народного хора "Семейские янтари", позволил ее автору придти к важному выводу об их связях с певческими традициями, бытующими в Польше,

Белоруссии и Поморье. Далее автор этой работы прослеживает, по мере исторического перемещения в глубь страны, за Урал, в Сибирь и Забайкалье, напластование на первоначальную основу местных специфических черт. Кроме того, Т.Н. Конева выявляет стремление семейских к синхронному ведению голосов, частое дублирование партий, простые гармонические построения [Конева, 19 ].

Интерес для нашей работы представляет и статья B.C. Рещиковой "Импровизационное варьирование в народном многоголосии как музыкально-стилевая норма освоения и сохранения традиционного семейского распева". B.C. Рещикова пришла к выводу о живой поколенной передаче певческой традиции семейских, которая не имеет ничего общего с заучиванием готовой партитурной нотации. Автор статьи делает очень интересное замечание о том, что семейский распев требует от исполнителя многоголосного мышления и подобной сложной техникой варьирования певец овладевает интуитивно, при условии, если он включен в данную традицию с детства, имеет опыт совместного музицирования с народными исполнителями [Рещикова, 1999].

Значительную исследовательскую работу в деле изучения песенной культуры семейских Забайкалья провела О.Н. Судакова в своей диссертационной работе на соискание ученой степени кандидата филологических наук [Судакова, 2000]. Так, ею были рассмотрены жанровые и стилевые особенности песен, записанных автором в Мухоршибирском районе (Бурятия).

Во второй половине XX в. в музыковедческих исследованиях появилось ряд работ, раскрывающих с разных позиций связь певческого искусства семейских с профессиональным церковным пением. Вопрос о связи старообрядческого и профессионального древнерусского певческого искусства был освещен в статье Т.Ф. Владышевской [Владышевская, 1977].

С.Е. Никитина на уровне текстового и мелодического наполнения выявила в духовных стихах синтез литургического и русского народного пения [Никитина, 1993].

В работе Н.С. Мурашовой раскрывается социокультурная основа наиболее развитого у старообрядцев песенного жанра - лирического.

Причину развитости лирических песен у старообрядцев автор обосновывает традицией пения духовных стихов, выполнявших, в условиях "усеченного" бытования многих фольклорных видов музыкально-поэтического творчества в этой среде, функции мирских песен [Мурашева, 1997].

Анализу традиций богослужебного пения ряда старообрядческих общин Сибири, посвящена статья Т.Г. Федоренко и Б.А. Шиндина. Значение этой статьи для нашей работы заключается в том, что ее авторы представили характерные особенности церковного певческого искусства внутри самой конфессии на материале нескольких семейских общин Бурятии [Федоренко и Шиндин, 1977].

В 2001 г. вышла в свет наша работа "Песенная традиция семейских Забайкалья" [Назарова, 2001 а]. В качестве материала в нее вошли песни семейских ряда сел Тарбагатайского района Бурятии и Красночикойского района Читинской области.

Анализ собранного нами материала позволил еще раз подтвердить выводы предыдущих исследователей о том, что по своему репертуару и музыкально-стилевой характеристике песенный фольклор двух групп старообрядцев Забайкалья, наряду с общностью, имеет много различий. Порой отличительные особенности музыкальных диалектов выявляются не только в традициях разных районов и разных сел, но и даже образуют отдельные зоны внутри одного поселения.

В этом же году вышла наша работа, посвященная выявлению ладовых форм в семейском распеве [Назарова, 2001 б].

Сравнительный анализ ладового построения семейского распева с основными ладовыми формами русской народной песни, позволил нам придти к выводу о том, что у семейских сохранились наиболее ранние способы ладообразования с ориентацией на модальность, свойственные ранним образцам русской песни.

Заключая раздел, посвященный анализу источников и литературы по теме диссертационного исследования, отметим, что к настоящему времени собран значительный фактический материал, представляющий певческое искусство старообрядцев Забайкалья. Имеется ряд исследований, раскрывающих различные аспекты истории формирования, специфики стилевых особенностей и форм современного бытования певческих традиций семейских. Однако до настоящего времени пока еще нет историко-музыковеческого исследования певческого искусства старообрядцев Забайкалья в целом.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его материалы отражены в методических рекомендациях по методике собирания и расшифровки народных песен, в практических рекомендациях по постановке голоса и хоровому классу для студентов, обучающихся по специализации "Народное пение" во ВСГАКИ [Назарова, 1997, 2001 в, 2002].

Основные положения диссертации и собранный в процессе работы песенный материал могут быть использованы в качестве основы для освоения местного песенного фольклора хормейстерами народных хоровых коллективов. Материалы исследования могут войти в содержание учебных программ по таким дисциплинам, как "Народное музыкальное Творчество", "Областные певческие стили", "Хоровой класс", "Расшифровка народной песни".

Апробация работы. Результаты исследования изложены в виде докладов на научных конференциях разных уровней: Международном симпозиуме "Традиционный фольклор в полиэтнических странах" (Улан-Удэ, 1998), на Международной научно-практической конференции "Старообрядчество история и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи" (Улан-Удэ, 2001), на межрегиональных и региональных научно-практических конференциях (Улан-Удэ, 1997, 2000), на вузовских научно-практических конференциях (Улан-Удэ, 2000, 2001, 2002).

Источниковую базу диссертации составляет: 1) уже опубликованный материал, о котором говорилось в разделе "историография"; 2) материал, собранный в ходе экспедиционных работ преподавателей и студентов ВСГАКИ, начиная с 80-х годов XX в. В настоящее время этот материал хранится в фондах кафедры народного пения и Лаборатории этнографии и фольклора ВСГАКИ.

3) В работе широко использовался собственный полевой материал автора (1989-2002 гг.), зафиксированный в селах, образующих центры своеобразных певческих традиций семейских Читинской области и Бурятии.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что певческое искусство старообрядцев Забайкалья впервые становится предметом монографического исследования.

Структура диссертационной работы состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка информаторов. Работа снабжена нотным приложением и дискографией.

Заключение диссертации по теме «Теория и история искусства», Назарова, Венера Хушиновна

Выводы ученого, сделанные на материале начала XX в., подтверждают лингвистические исследования, относящиеся к его последней четверти. Так, ученый-диалектолог В.И. Копы лова, изучавшая фонетическую систему говора семейских Красночикойского района Читинской области (с. Урлук, Укыр, Шонуй, Менза и др.) выявляет ее сходство с говорами населения Ветковского района Гомельской области с языковыми чертами, характерными для южновеликорусского наречия. Исходя из этого, исследовательница делает вывод, что семейские Красного Чикоя принесли свой говор с территорий распространения говоров Курско-Орловской группы, Среднего и Верхнего течения Дона и Сейма [Копылова, 1973, с. 9].

По определению П.Ф. Калашникова, основанном на разных типах "яканья" у семейских, говор чикоян связан с архаическим типом двух взаимодействующих разновидностей - задонской и обоянской. От ветковских поселенцев в результате переселения в Сибирь отпочковались забайкальские "семейские" и алтайские "поляки" [Калашников. 2000, с. 83, 84].

В репертуаре семейских Забайкалья, как и староверов Алтая, также переселенных в Сибирь из Ветки и Стародубья, обнаруживаются казачьи песни, перекликающиеся с песнями "некрасовских казаков" Ставрополья [Выхристюк, 2001, с. 202].

Южнорусская певческая традиция в основных чертах сложилась, по-видимому, в ХУП-ХУШ столетиях в связи с историческим процессом освоения лесостепных районов в верховьях Дона и Сейма ратными людьми, поселенными на южных рубежах Московского государства с целью защиты его южных границ от набегов Крымских и Ногайских татар [Щуров, 1986]. В середине ХУП века южнорусские города Белгород, Новый Оскол, Воронеж, Тамбов составили единую систему оборонительных сооружений, получившие название Белгородской Засечной черты.

Особенности суровой, полной опасностей и при всем том сравнительно независимой жизни южнорусских воинов-земледельцев наложили характерный отпечаток на их музыкальное наследие. Кратко его можно охарактеризовать как песни военизированного стиля, проявляющегося в общехоровом вступлении всех голосов, четко определенном ритме, одновременной ритмической пульсации звуков, что создает гомофонно-гармонический склад в хоровой партитуре.

В;М. Щуров, ареал распространения южнорусской песенной культуры очерчивает в границах к югу от Оки до встречи с Украинскими селениями. В наиболее характерных формах эта традиция проявляется в певческом искусстве сельского населения Белгородской, Курской, Воронежской областях [Щуров, там же].

В свадебной обрядности казаков, насыщенной песенным фольклором, преобладают черты южнорусской свадьбы [Потанина, 2001, с. 249].

Общим у семейских Забайкалья и сибирских казаков является почти отсутствие в репертуаре календарных песен [Леонова, 1997, с. 9].

Принадлежность отдельных групп семейских, в прошлом, к казачьему сословию зафиксирована и в источниках, имеющих значение официального документа. Так, "Справочная книга Омской Епархии" и на пограничных с ней территориях современного Казахстана, на выведенных в 1765-1768 гг. с польских пределов старообрядцев, указывают как на представителей казачьего сословия [Бережнова, 2001, с. 103].

Связь с донским казачеством почти до недавней исторической действительности сохранялась и в семейных преданиях старообрядцев Южно-Уссурийского края, переселившихся туда уже из Забайкалья [Кобко, 2001, с. 267].

Таким образом, музыкальный, исторический и лингвистический материал вкупе с данными документа и семейными преданиями, красноречиво обосновывает происхождение казачьего стиля в певческом искусстве семейских Забайкалья как наследие, сложившееся еще в местах их прежнего местожительства. В этом плане мы позволим себе не согласиться с ранее высказанным мнением Н.И. Дорофеева, отнесшему казачий репертуар и стиль мужского пения у семейских к влиянию Забайкальского казачества. Сказанное не отрицает того, что в Забайкалье происходило культурное взаимодействие старообрядцев и казаков, среди которых было много выходцев с Дона. Как известно, в основе формирования Забайкальского казачества большую роль сыграло Донское казачество.

В целях наглядности, характеристику этнорегиональных особенностей певческих стилей старообрядцев Забайкалья - семейских Читинской области и семейских Бурятии, представим по отдельности.

1.3. Этнорегиональные истоки жанрово-стилевых доминант певческих традиций семейских Читинской области Большинству населения семейских сел Читинской области свойствен южнорусский тамбовско-воронежский песенный стиль - многоголосие не подголосочного, а контрапунктирующего типа. Данное обстоятельство находит обоснование в предыдущем разделе настоящей главы. Как свидетельствую архивные материалы, в числе старообрядцев, выведенных I с Ветки, указаны и крестьяне Воронежской и Тамбовской губернии [Болонев, 1985, с. 18].'

В с. Архангельское Читинской области, был обнаружен "островок" пинежской песенной традиции, характеризирующейся мягкотекучей манерой исполнения со свойственными ей звуковысотными особенностями интонирования определенных интервалов, с подголосками и развертыванием мелодической линии, принадлежащей севернорусской песенной культуре. Близкие варианты песен, записанных в этом селе от одного семейного женского коллектива были обнаружены в сборнике Е.В. Гиппиус и З.В: Эвальд "Песни Пинежья" [Владыкина-Бачинская, 1975, с. 133]. Пинежский малораспевный стиль исполнения, как наиболее древний из известных вариантов, записанных Н. М. Протасовым [Протасов, 1902], проявляется и в свадебной песне с. Тамир (современный Кяхтинский район Бурятии) [Судакова, 2001, с. 200].

Традиционно для северной русской традиции пения свойственны плавность, мелодичность, неторопливость, пение строго и мерно. Голоса с выработанными мягкими тембрами [Пименов, 1988].

Севернорусская традиция пения находит параллели с другими чертами культуры населения указанных сел. Этнограф А.А. Лебедева, основываясь материалами полевых исследований 1959-1961 гг., приходит к выводу, что в элементах постройки дома с. Тамир, Архангельское, Бичура и др., в архитектурных деталях и их терминологии много общего с традициями Русского Севера. Отсюда исследовательница делает заключение, что эти села были основаны старообрядцами Русского Севера [Лебедева, 1973, с. 87-88,91].

Что касается происхождения пинежского стиля, представленного пением одного семейного ансамбля с. Архангельское, то, название села, где обнаружен этот "островок", лишний раз говорит, что первыми его основателями были выходцы из Архангельской губернии. У семейских отмечается • традиция давать, в качестве названия вновь образованных поселений, названия тех мест, откуда они были родом. Так, переселившись из Забайкалья в Амурскую волость в середине XIX в. семейские на реке Зея основали деревни Тарбагатай и Забайкальское [Аргудяева, 2000, с. 39]. Староверы из Куналея и Тарбагатая, оказавшиеся на побережье Японского моря, перенесли' сюда названия этих населенных пунктов [там же, с. 43]. Названия забайкальских деревень Ключи и Куналей имеются среди старообрядческих поселений Южно-Уссурийского края [там же, с. 73].

В певческой культуре с. Урлук, где преобладающим являются черты тамбовско-воронежских стилей, выявляются некоторые традиции, сближающиеся с нижегородским распевом [Владыкина-Бачинская, с. 141]. Выходцы из Нижегородской губернии также указаны в числе старообрядцев, выведенных с Ветки при первом выгоне. В свете того, что основная часть первой группы староверов, прибывшая с польских ' пределов, была расселена по Чикою, наличие здесь нижегородского певческого стиля, находит обоснование в истории их переселения.

Кроме того, в качестве местной особенности с. Урлук, Н.М. Владыкина-Бачинская отмечает незаметный переход в песне от одной строфы к другой, который часто встречается в исполнительских стилях северных областей [Владыкина-Бачинская, с. 130-131].

У староверов Читинской области гораздо лучше, чем у семейских Бурятии сохранились жанры свадебных песен. Здесь имеется большое число плясовых и хороводных песен, приуроченных к свадебной обрядности [Потанина, 1984, о, 6;7].

Р.П. Потанина в течение нескольких десятилетий изучавшая устное народное творчество семейских, основываясь мнением ученых фольклористов, пишет, что к моменту раскола русской церкви великорусская свадьба сложилась и оформилась окончательно. .• "факт преобладания в старой свадьбе семейских севернорусских традиций легко устанавливается анализом фольклорно-этнографического материала. Прежде всего, на севернорусское влияние в семейской свадьбе указывает театрально-драматический характер и минорный тон обряда" [Потанина, 1984, с.5; с. 82]. '

Таким образом, в структуре свадебного обряда чикоян основной корпус составляют севернорусские традиции. Южнорусские черты в нем представлены элементами вторичного характера. Так, связь свадебной обрядности чикоян с южнорусской культурой представлена короткими песнями сатирического содержания — "свадебными дразнилками", являющимися разновидностью обрядовых величальных песен. Они аналогичны им по своей композиции и ритмико-мелодическому строю, но по содержанию антиподы последним. В сравнительном плане у русского населения Сибири они имели место кроме семейских Красного Чикоя у переселенцев с Черниговщины [Потанина, 1984, с. 79, 82].

В общерусской свадебной обрядности дразнилки большого распространения не имели. Нет их и у семейских Бурятии [Потанина, там же].

Отличительной особенностью хороводных и игровых песен Красночикойского района являются лужошные песни. Они имели большое распространение в свадебном обряде с. Харауз и Урлук, где плясали на лугу под песню "Лын, лын, привзакройся" [ХИПС, 1985, с. 105].

Культура льна у семейских Чикоя, обнаруживает связи с белорусской культурой. Так, к ряду отличительной характеристики хозяйственных традиций семейских Красночикойского района (Урлука, Албитуя, Архангельского, Красного Чикоя) относится производство льна и домашнее ткачество. В орнаментах на мужских кушаках и напольных дорожках преобладают белорусские узоры. В "Статистическом обозрении Сибири" за 1854 г. говорится: "Льну производится в достаточном количестве по Чикою" [Статистическое., 1854, ч. П, с. 390]. В то время как у семейских Бурятии льна не производили. Информаторы здесь Г.С. Масловой в середине XX в. говорили: "Мы лен узнали только в советское время", не было сведений о льне и в памяти стариков 90-100 лет [Маслова, 1975, с. 49].

К отличительным особенностям хороводных песен Красного Чикоя (с. Харауз и Урлука), обладающих высокой степенью региональных признаков, относятся записанные только здесь Р.П. Потаниной песни "Карагоды были мы". Автор подчеркивает, что эти песни нигде больше у семейских не записывались [ХИПС, с. 105].

На наш взгляд, на южное происхождение этой песни, в частности, а в целом - хороводных песен у чикоян, указывает термин "карагод". Местное название хороводных песен как "карагодные", сопровождающие скорые хороводы, переходящие в пляс в ритме песни, распространены в областях, граничащих с Украиной и Белоруссией - Брянской, Курской, Белгородской и Воронежской [Владыкина-Бачинская, 1976, с. 8-9].

Интересно указание Р.П. Потаниной, что по темпу исполнения у семейских с. Харауз песня "Карагоды были мы" претерпела существенные изменения уже в Забайкалье. Как пишет исследовательница "раньше она была полнее, ритм был более плавный, не такой чеканный как теперь.

Структура песни предполагала участие двух коллективов [Потанина, 1977, с. 104].

В свете регионального разнообразия певческих стилей села Харауз, обусловленного тем, что здесь оказались в тесном единстве выходцы из разных территорий, входивших в польские пределы, доминирующим оказалась традиция песен скорого и подвижного темпа, сопровождавших круговые хороводы, переходящие в пляску. В целом для семейских Красночикойского района характерны именно скорые хороводы, переходящие в пляс. По всей вероятности в этом сказалось влияние выходцев из тех районов польских пределов, где сильно сказалась специфика белорусской культуры.

В связи с указанным, интересно провести параллель с трансформацией общеизвестных русских хороводных песен в с. Дорожево Брянской области. Здесь ряд хороводных песен, исполняющихся в Подмосковье медленно и плавно с широкораспевной мелодикой, поются быстро в ритме ходящих в общем круге [Владыкина-Бачинская, там же, с. 146].

На наш взгляд, это обстоятельство можно рассматривать в связи пограничного положения Брянской области с Белоруссией, где народная традиция тяготеет более к пляске, нежели к хороводу. Такая же традиция выявляется и в пограничной с Белоруссией Смоленской области, также отличающейся разными стилями музыкального фольклора.

Итак, в этно-региональном отношении жанрово-стилевые доминанты певческого искусства семейских Читинской области, характеризуются общностью с таковыми у населения Воронежской, Тамбовской, Брянской, Нижегородской, Архангельской области и казачий стиль.

Свидетельством того, что указанные особенности певческого искусства семейских Читинской области, представляют собой не случайные явления, а сложились в результате формирования основной

I V части старообрядческого населения Читинской области на территории бывшей Могилевской губернии Белоруссии, служат материалы истории переселений, данные языка, материальной и духовной культуры.

Сравнительный материал по костюму и головному убору современного старообрядческого населения Гомельской области и Красночикойского района служит важным дополнением к нашему выводу. Так, костюм бывших староверок Ветковского района Гомельской области детально соответствует женскому костюму и головному убору - кички, по типу древнерусской с привнесением белорусских и украинских элементов с женским костюмом и кичкой семейских Красночикойского района Читинской области [Потанина, 2001, с. 248].

В целом, основной комплекс одежды женщин у двух групп семейских одинаков - рубаха, сарафан, пояс, фартук-запон, кичка и платок.

Рубаха у двух групп семейских однотипна - с прямыми поликами, которая характерна для северной и среднерусской полосы [Тарусская, 1975, с. 75]. Ворот скреплялся запонкой — деталью южного происхождения. Это обстоятельство относится к вторичным явлениям.

Общий тип сарафана у всех забайкальских семейских составляет прямой сарафан на лямках.

Интерес представляет тот факт, что в конце XIX - начале XX вв. прямые сарафаны, аналогичные семейским, были характерны для целого ряда губерний. Это Архангельская, Вологодская, Вятская, Костромская, Московская (Бронницкий уезд), Нижегородская, Новгородская, Олонецкая, Пермская, Псковская, Рязанская, Саратовская, Симбирская, Тверская, Уфимская, Ярославская, Тобольская, Томская и Могилевская (Гомельский уезд) губернии [Тазихина, 1955, с. 32-33].

Включение в этот перечень Гомельского уезда Могилевской губернии (Ветка), стоящей на огромном расстоянии от всех указанных, несомненно, связано с историей формирования здесь старообрядческого населения. Для нашего исследования этот факт значим тем, что данный район является основной территорией выхода семейских Читинской области в Забайкалье.

На наш взгляд причина этой общности кроется в том, что отдельные • губернии являлись исходной территорией, откуда старообрядцы бежали на Ветку. В качестве таковых, здесь выступают северные и северо-восточные губернии России, откуда после разгромов старообрядческих общин люди уходили в польские пределы. Такое же положение занимали Новгородская и Псковская губернии на северо-западе России и ряд среднерусских губерний.

• Одним из регионов, где сформировались значительные старообрядческие общины, была и Нижегородская губерния, где на р. Керженец сложился один из крупнейших старообрядческих центров России, который неоднократно подвергался разгромам.

Другие губернии являются территорией, где оседали старообрядцы после их насильственного вывода уже с Ветки.

Так, в Саратовской губернии в левобережий Волги сложился крупный центр старообрядчества - Иргиз. Здесь по манифесту имп. Екатерины II от 4 декабря 1762 г. было разрешено свободно поселяться и отправлять богослужение возвращавшимся из Польши старообрядцам (в основном выходцам с Ветки) [Старообрядчество: лица, события., 1996, с. 125].

Что касается Тобольской и Томской губернии, то здесь в 1764 году было расселено большое количество старообрядцев, также выведенных с польских пределов.

В Западной Сибири одним из районов старообрядчества являлась и Пермь.

В свете изложенного, наличие в конце XIX - начале XX в. общего типа древнерусского сарафана в этих губерниях и, находящегося на огромном расстоянии от них Гомельского уезда Могилевской губернии, куда бежали староверы из разных губерний, не вызывает вопросов. Можно заключить, что в свое время он туда был привнесен старообрядцами -выходцами из северных и среднерусских губерний. Вместе с тем, нельзя упускать из виду и неоднократные указы правительства, издаваемые в фискальных целях, об унификации одежды всех старообрядцев России.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Историко-музыковедческое исследование певческого искусства старообрядцев Забайкалья показало, что локальные особенности бытования певческих традиций семейских во многом обусловлены историко-географическими процессами и связанным с ними миграционным движением отдельных групп. Так, в селах, где компактно проживают выходцы с одной территории, наблюдается лучшая сохранность традиций, единство певческих стилей и возможность инвариантного моделирования односюжетных образцов.

В исполнении лирических песен протяжного склада Красночикойского района, основное население которого было выведено в Сибирь с территории Могилевской губернии, обнаруживается большая связь с певческими традициями Русского Севера - Архангельской области, незначительно - с нижегородским распевом. Из южнорусских традиций -Тамбовской и Воронежской областей.

В жанре хороводных песен значительно проявляется влияние белорусской традиции - с переходом песни в ритм скорого пляса.

Анализ певческих стилей семейских Читинской области, проведенный на материале ряда сел Красночикойского района, где в настоящее время бытуют ансамбли неполного состава (от 5 до 10 женских голосов и 1-2 мужских голосов) показал утрату мужской певческой традиции. Отсюда и распространение здесь малораспевных песен, звучащих в диапазоне «ми» малой октавы и «ре диез» второй октавы.

В жанровом отношении здесь, также как и у семейских Бурятии, доминирует жанр лирической (протяжной) песни. Большое распространение имеет частушечный жанр, подразделяющийся на две формы - импровизационную и традиционную.

В исполнении песен характерна средняя, и даже низкая тесситура звучания, свойственная северорусскому стилю исполнения. Исключение составляет традиция села Архангельское, где выявлено пение в высокой тесситуре, свойственной южнорусскому певческому стилю.

Вместе с тем, проведенный в работе анализ структурных особенностей певческих стилей семейских с. Архангельское показал его большую близость с севернорусской певческой традицией -Архангельской областью.

1. Генетическое родство двух традиций проявляется в развитии мелодической линии, выстраивающейся по принципу «волнообразия».

2. На ритмическом уровне общность двух традиций проявляется в простой интервалике многоголосия, превалировании унисонов и терции, которые дают эффект дублировки ритма, единую направленность мелодической линии, единый ритмический рисунок.

3. В обеих традициях развитие многоголосия происходит не по вертикали, а по горизонтали. Многоголосие в обеих традициях подголосочное, он проявляется в равноправности голосов, их индивидуализации и мелодической самостоятельности. Этому способствует интервальный принцип унисонов и терций.

Анализ певческого стиля с. Красный Чикой на материале песен лирического жанра (протяжных песен) показал, что запев песни производится обычным средним звуком, партитура имеет двухголосную основу, распев отличается простой фактурой голосоведения, мелодия образуется звуками одинаковой длительности, отсюда ритмический рисунок однообразен. Пение малораспевное, редкое использование внутрислоговых распевов, отсюда мало импровизаций.

В жанровом плане, в отличие от Бурятии, у семейских Красночикойского района богат жанр плясовой песни. Основа плясовых песен двух, или трехголосная. Мелодия плясовых песен составляет трех-четырехзвучную попевку, где преобладает основной и терцовый тон с ярко подчеркнутой тоникой. По ритмической организации звуков она близка к казачьей песенной традиции.

В целом для певческой культуры с. Красный Чикой свойственно двухголосное исполнение, трехголосие возникает эпизодически. Важную роль играет в партитуре низкий женский альтовый голос, он осуществляет зачин, дает настрой хору, ведет его на всем исполнении песни.

В исполнении песен всех жанров здесь присутствует аккордово-гармонический склад хорового письма.

В певческих традициях семейских Бурятии, где большая часть населения выведена с территории северо-востока и юго-запада Украины, а меньшая - из отдельных ветковских поселений, выявляются три разных певческих стиля. а) Куналейский стиль, характеризующийся скрещиванием южнорусской (Белгородской, Курской) традиции пения с севернорусским -Усть-Цилемским, архангельским, костромским, частично - вятским стилем исполнения - в песнях лирического (протяжного) жанра; б) Тарбагатайский стиль — южнорусский (Белгородский) с наслоением среднерусского стиля в жанре лирических песен протяжного склада исполнения. В жанре хороводных песен здесь проявляется среднерусский стиль исполнения (Подмосковной традиции).

Отдельно в перечне певческих стилей семейских Бурятии стоит бичурский стиль. В связи с тем, что состав старообрядческого населения Бичуры сложился из переселенцев из разных территорий (Могилевской губернии, северо-востока и юго-запада Украины), в нем наблюдается смешение певческих традиций различных регионов (Псковско-Новгородского, белорусского, среднерусского и незначительно -южнорусского).

Естественным следствием подобной ситуации является отсутствие единых стилистических установок (одна улица не может подпеться к другой). В целом бичурский стиль пения - малораспевный, форма многоголосия - унисонно-гетерофонная, сложившаяся как результат смешения первичных одноголосных и многоголосных традиций.

Структурно-сравнительный анализ певческих стилей семейских Большого Куналея и Тарбагатая с южнорусской певческой традицией на материале Белгородской области показал, что наряду с общностью они имеют и много различий.

Общность в двух традициях проявляется в одинаковом способе интонирования, манера исполнения — звучная, открытая, максимальное использование грудного регистра, один и тот же способ звукоизвлечения.

Близость фонетики и сходство в манере исполнения рождает стилистическое родство песен, которое выражено в общности хоровой партитуры, складывающейся из трех обязательных партий - ведущей, нижней и подголоска, каждая партия самостоятельна и имеет свой мелодический и ритмический рисунок. При этом наиболее подвижным и интонационно самостоятельным является средний голос. Одинаковы здесь и там и функции нижнего и верхнего голоса.

Для сравниваемых традиций характерна большая свобода каждого голоса в расцвечивании мелодии, в их движении, индивидуализации своего напева. Общим для двух традиций является то, что все хоровые партии очень четко соотносятся по вертикали, образуя сочные, яркие, красочные созвучия.

Общим для двух традиций является многоголосное мышление в пении, невозможность сольного исполнения песен, отсюда и там и тут многослойность партитур, прием перекрещивания голосов с передвижением любой хоровой партии в любую регистровую сферу.

В белгородском, куналейском и тарбагатайском распеве одинаковы приемы создания диссонантности: а) за счет орнаментального опевания длящегося в другом голосе звука; б) за счет движения параллельных секунд; в) за счет созвучия кластерного типа.

Вместе с тем, куналейская и тарбагатайская традиция пения имеет свои, присущие только семейской песне, отличительные особенности.

Во-первых, музыкальные средства семейского распева (куналеского, тарбагатайского) намного богаче и разнообразнее, намного насыщенней диссонантная природа его многоголосия;

Во-вторых, в пении семейских наблюдаются частые диссонантные каденции, в южнорусской песне они консонантны;

В третьих, в сравниваемых традициях различны типы каденций;

В четвертых, исключительным признаком певческого стиля как куналейского, так и тарбагатайского, является широко развитая «текстовая полифония» в исполнении протяжных песен. У белгородцев она развита гораздо меньше.

Отличия в двух традициях проявляются и в ладовых наклонениях. Южнорусские песни чаще всего связаны с мажорным ладовым наколнением - лидийский лад с увеличенной квартой, а семейские — ладами минорного наклонения, в частности - фригийским и дорийским ладом, широко используемым в церковной музыке.

Южнорусская песня сосредоточивается в узкообъемных ладообразованиях, в то время как семейская — в широкообъемных — от семи и более ступеней.

Вместе с тем, сохранившиеся модальные приоритеты семейской песенности свидетельствуют об исторической преемственности ладовых форм, свойственных традиционной русской песне. Восприняв от ранних ладов принцип вариационно-попевочного плетения мелодии, обиходный строй в семейской песне оказался мобильным и в становлении ладовых форм подголосочно-полифонического многоголосия.

Наконец, различны в сравниваемых традициях и ритмические закономерности. Южнорусская песня активно связана с плясовым движением, а в семейской, вокальное начало превалирует над движением. В этом также сказывается отражение религиозного мировоззрения старообрядцев.

Таким образом, локальные проявления в бытовании певческих традиций у забайкальских старообрядцев основаны на различной степени сохранности этно-региональных традиций, стилистических предпочтениях, яркости исполнительских манер.

Общность в певческой традиции старообрядческого населения Забайкалья проявляется в мужском ансамблевом пении - по стилю -южнорусского, ареал распространения которого находится к югу от Оки до украинских селений. Это пение военизированного характера, основанное на гомофонно-гармоническом складе хорой партитуры.

Предпринятая в работе попытка сравнительного анализа певческой культуры семейских с профессиональным церковным пением проявляет ее связь с знаменным распевом, на что неоднократно уже обратили внимание музыковеды. По нашему исследованию параллель в знаменном распеве и семейском пении проявляется в ритме, мелодии, которая строго подчинена тексту, растяжимости длительности звука, в отношении высоты звука, которая определяется в обеих традициях тембровым ощущением певца.

Ближе всего к семейскому многоголосному пению оказался демественный распев.

Сравнительный анализ певческих традиций у семейских Забайкалья середины XX века и его последнего десятилетия показывает, что традиция находится на «нисходящем пути развития».

Меняется состав, форма и строение певческого коллектива, отсюда существенно меняется певческая культура. Мелодия становится статичной и неизменной, распев сжимается - многоголосие, иногда доходившее до 78 голосов, заменяется двухголосием самого простого вида - с дублированием в терцию. Упрощается метро-ритмическая основа песни с тотальной дублировкой ритма, исчезает диссонантность — яркая особенность семейского многоголосия.

Данный процесс хорошо иллюстрирует запись вариантов одной и той же песни у разных локальных групп, который показывает постепенное упрощение многоголосной фактуры - подголосочно-полифонической. Уходит из традиции вариационное и импровизационное начало, песня начинает звучать в его «заученном» варианте.

Причины же трансформации семейской песни повсеместно одни и те же - разрушение в современных условиях изустной передачи традиции пения в самой среде его бытования. Это положение не означает, что певческие традиции старообрядцев Забайкалья уходят из современной культуры.

Последнее десятилетие в жизни семейской песни можно оценивать как новый этап на долгом историческом пути его развития. Этот этап характеризуется возрождением певческого искусства семейских в новых условиях. За этот период в средних и высших специальных учебных заведениях (колледжах культуры и искусств г. Улан-Удэ и Читы, ВСГАКИ) были созданы фольклорные отделения, где по специальным программам обучают руководителей художественных коллективов. В процессе обучения студенты непосредственно от носителей традиции перенимают навыки этого прекрасного певческого искусства, сложившегося как результат творческой практики старообрядцев Забайкалья.

Певческое искусство семейских становится объектом изучения музыковедов, историков культуры, музыкантов-практиков и преподавателей музыкальных дисциплин.

Таким образом, певческое искусство забайкальских семейских, представляющее собой не только картину их жизни и творчества, но и историю их сложной судьбы, запечатленной в звуковыразительности и интонационной природе их песен, с их звуковысотными и временными отношениями, богатством тембровых и динамических ресурсов, своеобразными принципами формообразования, выработанными в процессе исторического развития этой уникальной этнографической группы русского народа, вступает в новый этап своей истории.

Список литературы диссертационного исследования кандидат искусствоведения Назарова, Венера Хушиновна, 2003 год

1. Аргудяева, 2000 Аргудяева Ю.В. Старообрядцы на Дальнем Востоке России. - М., 2000.

2. Асафьев 1968 - Асафьев Б.В. Русская музыка. - Л., 1968.

3. Асафьев, 1987 Асафьев Б. В. О народной музыке. - М., 1987.

4. Болонев, 1985 Болонев Ф.Ф. Семейские. Историко-этнографические очерки. - Улан-Удэ, 1985.

5. Болонев, 1992 Болонев Ф.Ф. Семейские. Историко-этнографические очерки - Улан-Удэ, 1992.

6. Болонев, 1994 Болонев Ф.Ф. Старообрядцы Забайкалья в ХУШ-ХХвв. - Новосибирск, 1994.

7. Болонев, 1997 Болонев Ф.Ф. Формирование старообрядцев Забайкалья в ХУШ в. и о северных традициях в их культуре // Алтарь России (альманах). - Вып. 1. - Большой Камень, 1997.- С. 31-35.

8. Улан-Удэ, 2001. С. 347-350.

9. Владыкина-Бачинская, 1975 Владыкина-Бачинская Н.М. Народное песенное творчество забайкальских семейских // Быт и искусство русского населения Восточной Сибири: ч.2. Забайкалье. - Новосибирск, 1975. - С. 126-145.

10. Владыкина-Бачинская, 1976 Владыкина-Бачинская Н.М. Музыкальный стиль русских хороводных песен. - М., 1976.

11. Владышевская, 1977 Владышевская Т.Ф. К вопросу о связи народного и профессионального древнерусского певческого искусства // Музыкальная фольклористика. - М., 1977, вып. 2. — С. 315-341.

12. Владышевская, 1989 Владышевская Т.Ф. Византийская музыкальная эстетика и ее влияние на певческую культуру Древней Руси // Византия и Русь. - М., 1989.

13. Власова, 1975 Власова И.В. Поселения Забайкалья // Быт и искусство русского населения Восточной Сибири. - М., 1975.

14. Вознесенский, 1887 Вознесенский И. Большой знаменный распев. -Киев, 1887.

15. Гирченко, 1922 Гирченко В. Из истории переселения в Прибайкалье старообрядцев-семейских. - Верхнеудинск, 1922.

16. Гошовский, 1971 Гошовский B.JI. У истоков народной музыки славян. - М., 1971.

17. Дорофеев, 1980 Дорофеев Н.И. Организация и работа фольклорного коллектива на примере Забайкальского семейского народного хора. — М., 1980.

18. Дорофеев, 1989 Дорофеев Н.И. Русские народные песни Забайкалья. Семейский распев. - М., 1989

19. Емельянов, 1968 Емельянов Л.И. Современная художественная самодеятельность и проблемы фольклористики // Фольклор и художественная самодеятельность. - Л., 1968.

20. Жордания, 1988 Жордания И.М. Народное многоголосие, этногенез и расогенез. // СЭ, 1988, № 2. - С. 24-33.

21. Земцовский, 1986 Земцовский И.И. Теория восприятия и этномузыковедческая практика // Музыкальное восприятие как предмет комплексного исследования. - Киев, 1986. - С. 85-99.

22. Земцовский, 1988 Земцовский И.И. Музыка и этногенез (Исследовательские предпосылки, задачи, пути). // Советская этнография. 1988. №2.-С. 15-33.

23. Зенкова, 2001 Зенкова Т.Н. Нирюшкина И.О. Сторона ты моя, сторонушка. Песни семейских Восточного Забайкалья. - Чита, 2001.

24. Ильина-Охрименко, 1965 Ильина-Охрименко Г.И. Русская домовая роспись Забайкалья // Советская этнография. - М., 1965. - №1. - С. 121171.

25. Ильина-Охрименко, 1972 Ильина-Охрименко Г.И. Народное искусство семейских Забайкалья Х1Х-ХХ вв.: Резьба и роспись. - Улан-Удэ, 1972.

26. Калашников, 2000 Калашников П.Ф. A.M. Селищев как историк, археограф, этнограф и диалектолог // История, культура и язык старообрядцев Забайкалья. - Улан-Удэ, 2000. - С. 82-87.

27. Колпакова, 1963 Колпакова Н.П. Песни Печоры / Изд. подгот. Н.П. Колпакова, В.Ф. Соколов, Б.М. Доровольский -М.; Л., 1963.

28. Колпакова. Колпакова Н.П. Русская народная бытовая песня. М., 1970.

29. Конева, 1998 Конева Т.Н. Из истории Забайкальского народного хора «Семейские янтари» // Традиционный фольклор в полиэтнических странах. Материалы II Международного симпозиума 28 июня - 5 июля 1998 г. - Улан-Удэ, 1998. - С. 238-242.

30. Копылова, 1973 Копылова В.И. Фонетическая система говоров семейских Красночикойского района Читинской области. — Улан-Удэ, 1973.

31. Кремнев, 1950 Кремнев А.К. Читинская область. Чита, 1950.

32. Лебедева, 1972 Лебедева А.А. Одежда одной из локальных группрусского населения Забайкалья (старообрядцев) //Из культурного наследия народов России. Д., 1972.

33. Лебежева, 1973 Лебедева А.А. Северные традиции в материальной культуре русских переселенцев в Забайкалье //Фольклор и этнография Русского Севера. - Л., 1973, с. 86-105.

34. Леонова, 1997 Леонова Н.В. Русский фольклор. //Музыкальная культура Сибири. - Новосибирск, 1997.

35. Лилеев, 1893 Лилеев М.И. Новые материалы для истории раскола на Ветке и в Стародубье в ХУП-ХУШ вв. - Киев, 1893.

36. Лилеев, 1895 Лилеев М.И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье ХУ11-ХУШ вв. - Киев, 1895.

37. Лопатин, 1956 Лопатин Н.М. Русские народные лирические песни. -М., 1956.

38. Лотман, Успенский, 1971 Лотман Ю.М., Успенский Б. - О семантическом механизме культуры // Труды по знаковым системам. Вып. 284.-Тарту, 1971.

39. Мартынов, 1994 Мартынов В.И. История богослужебного пения. М., 1994.

40. Маслова, 1975 Маслова Г.С. Русская народная одежда Забайкалья (Х1Х-ХХ вв.) // Быт и искусство русского населения Восточной Сибири: Ч.П. Забайкалье. - Новосибирск, 1975.

41. Материалы «Комиссии.», 1898 Материалы «Комиссии для исследования землевладения и землепользования в Забайкальской области» - Спб., 1898, вып. 6.

42. Мурашева, 1997 Мурашова Н.С. Духовные стихи // Музыкальная культура Сибири. - Новосибирск, 1997.

43. Назарова, 2001 а. — Назарова В.Х. Песенная традиция семейских Забайкалья. - Улан-Удэ, 2001.

44. Никитина, 1993 Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. — М., 1993

45. Осипова, 1985 Осипова В.Д. Собиратели музыкального фольклора дореволюционного Забайкалья. // Локальные особенности русского фольклора Сибири. Новосибирск, 1985.

46. Осокин, 1906 Осокин Г.Н. На границе Монголии: Очерки и материалы к этнографии Юго-Западного Забайкалья. - СПб., 1906.

47. Охрименко, 1965 Охрименко Г. И. Женский костюм семейских XIX-XX вв. и его украшения // Этнография русского населения Сибири и Средней Азии. - М., 1965.

48. Пименов, 1988 Пименов Л. Старообрядческое церковное пение (Сопроводительный текст к музыкальному альбому) - М., 1988.

49. Покровский, 1975 Покровский Н.Н. К истории появления в Сибири забайкальских "семейских" и алтайских "поляков". - Изв. Сиб. Отд. АН СССР, сер. общ. наук, Новосибирск, 1975, № 6, вып. 2.

50. Полищук, 1975 Полищук Н.С. Быт и культура семейских// Быт и искусство русского населения Восточной Сибири. Забайкалье. -Новосибирск, 1975. - С. 102-112.

51. Потанина, 1977 Потанина Р.П. Свадебная поэзия семейских Забайкалья. - Улан-Удэ, 1977.

52. Потанина, 1984 Потанина Р.П. Русская свадебная поэзия Сибири.-Новосибирск. 1984.

53. Пронин, 1989 Пронин Е. Семейские // Вокруг света, 1989, № 9. — С. 2-8.

54. Протасов, 1903 Протасов Н.П. Как я записывал народные песни. //Известия Восточно-Сибирского отдела РГО. - 1903. - Т.ХХХ1У. - №2.

55. Протасов, 1926 Протасов Н.П. Песни забайкальских старообрядцев. -Иркутск, 1926.

56. Радченко, 1888 Радченко 3. Гомельские народные песни. - СПб., 1888.

57. Ровинский, 1872 Ровинский П.А. Этнографические исследования в Забайкальской области // Известия Сибирского отделения РГО. - СПб, 1872.-Т.З.

58. Руднева, 1979 Руднева А. Песни села Плехово Суджанского района Курской области // Русские народные песни в многомикрофонной записи. -М., 1979.

59. Русские народные ., 1966 Русские народные протяжные песни. - М., 1966.

60. Савушкина, 1975 Савушкина Н.И. Устное народное творчество семейских // Быт и искусство русского населения Восточной Сибири. Новосибирск, 1975, часть 2.

61. Свитова, 1987 Свитова К.Г. Народные песни Брянской области. М., 1987.

62. Селищев, 1920 Селищев A.M. Забайкальские старообрядцы: Семейские. - Иркутск, 1920.

63. Соловьев, 1993 Соловьев С.М. История России с древнейших времен -М., 1993.-Кн. 6-9.

64. Старообрядчество, 1996 Старообрядчество: Опыт энциклопедического словаря. — М. 1996.

65. Статистическое обозрение. 1854 Статистическое обозрение Сибири. СПб., 1854. Ч. II.

66. Судакова 2000 — Судакова О.Н. Лирические протяжные песни Забайкалья. Вторая половина XX в. // Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Улан-Удэ, 2000.

67. Судакова 2001 Судакова О.Н. Песенные традиции семейских: корневые истоки. - Улан-Удэ, 2001.

68. Судакова, 1998 Судакова О.Н. Семейнная традиция семейских и ее тенденции. - Улан-Удэ, 1998.

69. Талько-Грынцевич, 1898 Талько-Грынцевич Ю. К антропологии «великороссов» (семейские старообрядцы забайкальские). - Томск, 1898.

70. Талько-Грынцевич, 1894 Талько-Грынцевич Ю. Семейские (старообрядцы в Забайкалье. Протоколы общего собрания Троицкосавско-Кяхтинского отделения Приморского отд. РГО. - Кяхта, 1894. № 2.

71. Тарусская, 1975 Тарусская М.Г. Коллекция росписной утвари и одежды семейского населения //Быт и искусство русского населения Восточной Сибири. Забайкалье. - Новосибирск, 1975.

72. Толковая грамматика. Толковая грамматика знаменного пения. —1. Псков, 1995.

73. Успенский, 1965 Успенский Н.Д. Древнерусское певческое искусство. М.,1965.

74. Успенский, 1971 Успенский Н.Д. Древнерусское певческое искусство. -М., 1971.

75. Успенский, 1971 Успенский Н.Д. Образцы древнерусского певческого искусства JI. ., 1971.

76. Успенский. 1968 Успенский Н.Д. Образцы древнерусского певческого искусства. JL, 1968.

77. Учебник богослужения, 1912 Учебник богослужения. - Спб., 1912.

78. Фольклор семейских // Под общей ред. JI.E. Элиасова. — Улан-Удэ, 1963.

79. Фурман, 1996 Фурман О. Ю. Хороводные игры семейских Забайкалья. - Улан-Удэ, 1996.

80. Харузин, 1894 Харузин Н.Н. К вопросу об ассимиляционной способности русского народа // Этнографическое обозрение. 1894. № 4.

81. ХИПС, 1985 Хороводные и игровые песни Сибири. - Новосибирск, 1985.

82. Шмулевич, 1985 Шмулевич М.М. Очерки истории Западного

83. Забайкалья ХУП середины XIX в. - Новосибирск, 1985.

84. Щуров, 1967 Щуров В.М. Песни Южной России // Советская музыка, 1967, №3.

85. Щуров, 1977 Щуров В.М. Музыкальные особенности лирических, хороводных, игровых сибирских песен // Русские лирические песни Сибири и Дальнего Востока //Сост. С.И. Красноштанов - Новосибирск, 1997.-С. 43-56.

86. Щуров, 1978 Щуров В.М. Методические рекомендации // Сибирская народная песня в практике художественной самодеятельности. Иркутск. 1978.

87. Щуров, 1979 Щуров В.М. Песни семейских Забайкалья // Русские народные песни в многомикрофонной записи. - М., 1979.

88. Щуров, 1986 Щуров В.М. О региональных традициях в русском народном музыкальном творчестве // Музыкальная фольклористика. - М., 1986. Вып.З.-С. 11-48.

89. Элиасов Л.Е. Народная поэзия семейских. Улан-Удэ, 1969.

90. Элиасов, 1989 Элиасов Л.Е. О семейских и их песнях. // Дорофеев Н.И. Русские народные песни Забайкалья. Семейский распев. (Вступительная статья). - М., 1989.

91. Список информаторов Тарбагатайского района1. Село Тарбагатай

92. Фамилия, имя, отчество Год рожденияп/п информатора

93. Калашников Семен Факеевич 1929

94. Калашникова Татьяна Семеновна 1958

95. Медведева Варвара Климовна 1922

96. Медведева Варвара Кондратьевна 1923

97. Трифонова Мария Маркеловна 19271. Село Десятниково

98. Черных Валентин Прокопьевич 1923

99. Павлова Евдокия Ивановна 1928

100. Чистякова Матрена Осиповна 1923

101. Григорьева Валентина Степановна 1924

102. Хамуева Наталья Михайловна 1928

103. Павлова Оксана Ильинична 1925

104. Федотова Валентина Георгиевна 1928

105. Степанова Таисия Ивановна 1931

106. Степанова Зинаида Елуповна 1928

107. Григорьев Стефан Осипович 1931

108. Матвеева Елена Перфильевна 1923

109. Соколова Татьяна Владимировна 1930

110. Матвеева Акулина Ивановна 1928

111. Соколова Василиса Агафоновна 1927

112. Пискунова Тамара Петровна 1937

113. Степанова Надежда Константиновна 19351. Село Большой Куналей

114. Степанова Екатерина Евсеевна 1941

115. Рымарева Ольга Алексеевна 1940

116. Галендухина Ирина Власовна 1934

117. Кушнарева Нина Георгиевна 1940

118. Васильева Марфа Потаповна 1939

119. Муркина Мария Кузьминична 1941

120. Назарова Лукерья Потаповна 1926

121. Горбатов Семен Матвеевич 1931

122. Федотов Ануфрий Кириллович 1932

123. Болонева Надежда Петровна 1953

124. Кушнарева Аксинья Моисеевна 1926

125. Назарова Галина Парфеновна 1959

126. Список информаторов Красночикойского района1. Село Красный Чикой

127. Гладких Агриппина Васильевна 1926

128. Грешилова Полина Родионовна 1923

129. Макрецова Мария Емельяновна 1923

130. Матвеева Анна Матвеевна 1930

131. Новикова Полина Куприяновна 1928

132. Филева Лидия Григорьевна 1929

133. Гаврилова Раиса Сергеевна 1941

134. Овчинников Иван Васильевич 1927

135. Михайлова Василиса Федуловна 19291. Село Архангельское

136. Забелина Евдокия Ермолаевна 1924

137. Михайлова Акулина Петровна 1894

138. Трофимов Михаил Афанасьевич 1924

139. Сетова Анна Ермолаевна 1929

140. Иванова Арина Тимофеевна 19131. Дискография

141. Забайкальский народный семейский хор/ худ.рук Н.Дорофеев.-Мелодия, Д-28517/18

142. Поют народные исполнители. Русские народные песни семейских Забайкалья.- Мелодия, ЗЗД-21480 (2-я сторона пластинки).

143. Русские народные песни села Большой Куналей Бурятской АССР. Народный ансамбль семейских Забайкалья.- Мелодия, Д30039/40.

144. Русский музыкальный фольклор Сибири/Аннотация А.Мехнецова .-ВТПО «Мелодия», 1990. М20 49435/36 (2-я пластинка комплекта «Русская народная музыка Севера и Сибири», серия «Музыкальное творчество народов СССР. Антология».

145. Традиционный фольклор семейских Забайкалья. Песни села Урлук Красночикойского района Читинской области/Аннотация В. Щурова.- А/о «Русский диск», 1992. R20 01215/16.