Песенно-игровой фольклор Усть-Цилемского района Республики КОМИ тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.09, кандидат филологических наук Канева, Татьяна Степановна

• Канева, Татьяна Степановна
• кандидат филологических наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Канева, Татьяна Степановна

Введение

Глава 1. Игровые хороводные песни весенних хороводов

Усть-цилемская "горка" и "горочные" песни)

§ 1. Характеристика усть-цилемской "горки"

§ 2. Определение и классификация хороводных песен в отечественной фольклористике

§ 3. Жанрово-функциональная характеристика песенно-игрового фольклора весенних хороводов ("горочные" песни)

Глава 2. Жанрово-функциональные особенности усть-цилемских "посидочных" песн

§ 1. Особенности организации и песенного репертуара усть-цилемских вечерок

§ 2. Жанрово-функциональные особенности посидочных" песен

Глава 3. "Игрищечные" песни в контексте местной песенно-игровой традиции

§ 1. Функционально-бытовые характеристики 208 "игрища"

§ 2. Жанрово-функциональные особенности игрищечных" песен Заключение

Графические изображения усть-цилемских хороводов 289 Указатель шифров записей

Список сокращений

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Песенно-игровой фольклор Усть-Цилемского района Республики КОМИ»

Русский песенно-игровой фольклор представляет собой сложное жанровое образование, включающее игровые, хороводные и примыкающие к ним плясовые песни, исполнение которых связано с игровыми, хореографическими или пластически и ритмически организованными движениями. Кроме общности форм исполнения их объединяет сфера бытования: молодежные собрания, обряды и календарные праздники, то есть сфера игровой культуры, охватывающая целый ряд годовых и семейных праздников.

Наиболее значимую роль игровые и хороводные песни выполняли в молодежном коллективе, организуя ритуально-игровые формы общения юношей и девушек в предсвадебный период их жизни. Поэтому можно считать вполне правомерным определение песенно-игрового фольклора некоторыми исследователями как комплекса молодежной культуры [1]: "К песенно-игровой поэзии относятся произведения, бытующие в сфере молодежных увеселений (вечеринках, хороводах, кругах, беседах и т.д.)" [Новоселова 1980-1, с. 24] (см. .также [Песни Сибири, с.З; Бернштам 1991, с.236]). Такой подход сообразуется также с возрастной циклизацией традиционных народных песен [Гиппиус, с. 107-108; Можейко, с. 29-35].

В отечественных исследованиях, посвященных песенно-игровому фольклору, наиболее разработанными являются вопросы жанровой специфики игровых, хороводных и плясовых песен в пределах национальной (общерусской) культуры [21; в специальных работах уделяется

I, внимание их месту и роли в обрядовых циклах [Чичеров; Зырянов 1976; Ивлева 1974], народном быту и культуре [Новоселова 1983; Громыко], формам разыгрывания [ИНС], видам хореографии [Голейзовский; Климов], драматургии хороводных игр [Гусев 1977; Рога-чевская 1980-2], особенностям музыкального стиля [Попова; Бачинс-кая 1976], специфике художественных средств [Яцунок 1975, 1980, 1981; Колесницкая], межжанровым связям [Новоселова 1979]. В ряде работ представлена обобщающая жанровая характеристика игровых и хороводных песен [Бачинская 1951; Колпакова 1962; Яцунок 1977], анализируются актуальные проблемы их изучения [Рогачевская 1980-1; Соколов; Кукин, Лапин] и т.д.

Специфика организации и функционирования разных видов молодежных собраний, а также особенности игровых и хороводных форм, песенного репертуара проявляются в многообразии региональных и локальных вариантов русской народной культуры. В работах, посвященных песенно-игровому фольклору отдельных местных традиций, исследователи обращаются, как правило, к какому-либо одному жанру [Мехнецов 1973; Брянцева 1983; Хакимзянова; Лобанов], нередко наиболее яркому для данной традиции [Руднева А.; Быстрова, Васильева] , либо сосредотачивают внимание на одном из аспектов (например, на особенностях поступи и жестикуляции в хороводах [Бачинская 1969], на бытовании песен в определенный временной период [Калашникова 1997] или - преимущественно - на сюжетно-тематичес-ком аспекте [Брянцева 1984]). Примером общей характеристики пе-сенно-игрового фольклора отдельного региона является сборник "Хороводные и игровые песни Сибири" [3], одной из локальных песен-но-игровых традиций Сибири посвящена статья Н.А.Новоселовой [Новоселова 1980-1].

Малоисследованными в отечественной фольклористике остаются проблемы бытования песенно-игрового фольклора в молодежной культуре конкретных традиций. Кроме того, практически нет работ, направленных на выявление всех жанров песенно-игрового фольклора отдельных местностей и на их описание с точки зрения календарной регламентации, половозрастных оценок, функционально-бытовой специализации, межжанровых связей, художественного своеобразия и т.д. [4]. Между тем, именно разносторонняя характеристика игровых и хороводных песен конкретных локальных образованиий позволит наиболее полно и отчетливо представить их естественное бытование, определить их местную специфику, а также типологическое сходство. Как справедливо отметил Б.Н.Путилов, "понятие общенародного обретает реальность на уровне отношений между региональными/локальными традициями. Общенародные признаки вычленяются из этих традиций в виде различных обобщений, универсалий, интегрирующих качеств. Фольклорная культура объективно выступает как общенародная постольку, поскольку ее содержание и ее язык, состав, принципы функционирования характеризуются наличием универсалий, общих для регионов, зон, очагов" [Путилов, с. 147].

Настоящая работа посвящена, характеристике песенно-игрового фольклора Усть-Цилемского района Республики Коми с целью выявления его местной специфики. Для достижения этой цели поставлены следующие задачи: 1) определить особенности функционирования игровых и хороводных песен Усть-Цильмы в конкретных фольклорно-эт-нографических комплексах; 2) дать сюжетно-тематическую характеристику песенно-игрового фольклора; 3) соотнести сферу бытования, формы исполнения и сюжеты песен; 4) определить роль песенно-игрового фольклора в традиционной молодежной и обрядовой культуре Усть-Цильмы.

Усть-Цилемский район, до 1929 г. входивший в состав Архангельской области, расположен на северо-востоке Европейской части

России, в среднем течении реки Печора и ее притоков Пижмы и Циль-мы. Основание Усть-Цилемской слободки и начало интенсивного освоения этих мест, по известным нам источникам, относится к началу 1540-х годов и связано с именем Ивашки Дмитриева, "сына Новгород-цева", пожалованного Великим князем Иваном Васильевичем (Грозным) грамотами на владение печорскими землями [5]. Однако задолго до этого, в Х1-ХШ вв., печорская дань уже поступала в Киев, затем в Новгород, Ростов и Москву. В Х11-Х1У вв. пинежане, административно подчиняясь Новгороду, вели промысловое освоение Печоры [Бернштам 1985, с. 135; Чеснокова, Парамонова, с.70]. Значительная роль Новгорода в освоении средней Печоры отразилась в самоосознании устьцилемов, считающих себя потомками новгородских за-сельщиков.

В начале XVIII века, а возможно, и ранее, на Печоре появляются старообрядцы с Мезени, Двины, Заонежья и центральных районов России, искавшие на отдаленных северных землях прибежище от гонений государственными и церковными властями. Один за другим на Пижме, Цильме и Тобыше (притоке Цильмы) возникают скиты [Малышев, с. 10-12, Парамонова, с. 45-47], которые становятся центрами местной духовной жизни. Деятельность Великопоженского скита на реке Пижме способствовала развитию певческой культуры пижемцев. Среди жителей Усть-Цилемского района именно пижемцы выделяются своим певческим мастерством, считаются лучшими певцами, владеют более обширным песенным репертуаром.

Переселение на Печору старообрядцев явилось "важнейшим фактором формирования устьцилемов как особой группы северных русских" [Чеснокова, Парамонова, с. 71]. Старообрядчество оказало сильнейшее влияние На весь уклад жизни устьцилемов, в быту и духовной деятельности следовавших патриархальным устоям. Установка на "культуру памяти" [Панченко, с. 108] являлась ценностной ориентацией старообрядцев, сохранивших средневековые мировоззренческие каноны.

Приблизительно на конец XVIII - начало XIX вв. приходится постепенное угасание миграционных процессов на Печоре и, вероятно, сложение фольклорной традиции, в основе которой лежит изначальная синтетичность элементов различных традиций. Находясь в условиях иноэтнического окружения, удаленности от экономически развитых районов и в стороне от крупных торговых путей, Усть-Цильма преломила духовные интересы ее заселыциков сообразно новым природным, хозяйственным и идеологическим условиям.

После того, как в 1901-1902 гг. на Печоре побывал Н.Е.Ончу-ков, Усть-Цильма стала известна фольклористам, этнографам, любителям старины как заповедный уголок былинной поэзии [Ончуков 1903]. Затем специальные экспедиционные поездки в Усть-Цилемский район с целью фольклорных записей осуществлялись на протяжении практически всего XX века: в 1929 г. здесь побывала экспедиция ГИИИ, в 1941 г. - В.Г.Базанов с группой студентов Карело-Финского университета, в 1955 г. - сотрудники сектора народного творчества ЙРЛИ (Пушкинский Дом) АН СССР, в 1962-1964 гг.- Д.М.Балашов и Ю.В.Красовская, в 1978 и 1980 гг. - экспедиции Московского университета, с 1986 по 1990 г. филологами Сыктывкарского университета было проведено 6 экспедиций. В результате был выявлен богатый фольклорный материал, нашедший отражение в ряде публикаций [6].

Однако несмотря на достаточно длительную историю собирания печорского фольклора, до сих пор он не был предметом специального изучения. Это касается также игровых и хороводных песен Усть-Цильмы. В сборнике "Песни Печоры" наряду с другими песенными жанрами Н.П.Колпакова дает им краткую характеристику [ПП, с. 9-18]; некоторые особенности хореографии горки, ее организации рассматриваются в ряде статей [Руднева Е.; Покровский; Неклюдова; Скрынник]. Отсутствие специальных исследований усть-цилемского песенно-игрового фольклора, а также возросший интерес к изучению региональных/локальных традиций [7], в том числе и на материале отдельных жанров, определили актуальность данной работы. Не менее значимым представляется также и то, что предметом изучения является песенный фольклор старообрядцев, так как исследования устной народной культуры этой группы русского крестьянства в последние десятилетия привлекают все большее внимание [Болонев; Фольклор русского населения Прибалтики; Никитина 1982, 1993, 1994].

Научная новизна работы выражена в том, что песенно-игровая традиция усть-цилемских старообрядцев впервые становится предметом специального изучения. В работе предлагаются новые подходы к выявлению местной специфики отдельного жанрового комплекса.

Источниками работы послужили материалы трех фольклорных архивов, сосредоточивших основной корпус записей из Усть-Цилемского района; Рукописный отдел сектора фольклора ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН (записи 1929 и 1955 гг.), фольклорных архивов кафедры фольклора Московского университета (записи 1978 и 1980 гг.) и Проблемной научно-исследовательской лаборатории фольклорно-археогра-фических исследований Сыктывкарского университета (записи 1986-1990 гг.). Привлекаемые к работе материалы частично опубликованы [ПП, ПИФУЦ]. В ходе архивных изысканий было выявлено и введено в научный оборот свыше 420 записей песен и 260 записей фольклорно-этнографических репортажей.

Приводимые в данной работе рассказы исполнителей, их комментарии и замечания выделены курсивом (в квадратные скобки в этих текстах заключены необходимые дополнения и пояснения автора, согласующиеся с общим контекстом). Ссылки на архивные записи даются в соответствии с системой шифров, принятой в каждом архиве; паспортные данные архивных записей раскрываются в Указателе шифров записей.

Определим некоторые принципиальные методологические подходы к проблемам выявления локальной специфики песенных жанров и обозначим общие и наиболее существенные черты бытования песенно-игро-вого фольклора Усть-Цильмы.

Поскольку фольклор является органичной частью народной культуры, для его изучения эффективны те подходы, которые дают возможность учесть естественный контекст, обеспечивающий его формирование, функционирование и находящийся с ним в тесном взаимодействии. Текст песни (особенно обрядовой или исполняемой в движении) взаимосвязан с календарным, обрядовым или праздничным комплексом, к которому приурочен и который формирует четкие категории времени, места, формы, субъекта и объекта исполнения. Ситуативная конкретика - обязательное условие естественного функционирования фольклорных жанров и фактор, во многом влияющий на содержание текстов, поэтому для нас очень значимым представляется положение, сформулированное Б.Н.Путиловым: "конкретика контекста в фольклоре нужна нам не только сама по себе, как событийный фон, дающий нам живое, многоцветное представление о текстах, но и для ряда обобщений, для типологизации явлений, коммуникативных связей" [Путилов, с,116] (см. также [Васильева]).

Принцип учета экстрафольклорных факторов, этнографического контекста в изучении произведений вербального фольклора определил необходимость целостной характеристики сфер бытования игровых и хороводных песен Усть-Цильмы - "горки", "посидки" и "игрища": пространственно-временные характеристики, половозрастной состав участников, формы организации собраний, их структура, особенности хореографии и т.п. Этим же обусловлено большое внимание к народной терминологии, "народному языковому обиходу", по выражению Л. М. Ивлевой [Ивлева 1998, с.11].

Руководствуясь общепринятой жанровой терминологией, в усть-цилемском песенно-игровом фольклоре можно выделить три жанровые разновидности песен: 1) игровые и величальные припевки (местное наименование "посидочные"); 2) песни хороводные ("игри-щечные" и несколько "горочных"); 3) хороводные игровые ("горочные" и несколько песен, разыгрывавшихся на вечерках или весенне-летних гуляниях). При таком подходе смешиваются песни, разделяемые в местной традиции по пространственно-временным, . функционально-бытовым характеристикам, формам исполнения и т. п. Именно такое смешение игровых и хороводных песен Усть-Цильмы наблюдается в сборнике "Песни Печоры", подготовленном по материалам печорских экспедиций ИРЛИ 1955-1956 гг. [ПП], где разные песенные группы оказываются рассредоточенными по разным разделам. Н. П.Колпакова в соответствии со своей классификацией русской народной песни [Колпакова 1962, с. 54-83], не учитывающей генетические связи народных песен с исторически сложившимися этнографическими комплексами и руководствуясь искусствоведческими критериями [Еремина 1977, с. 111], выделяет в качестве основных жанров крестьянской песни на средней Печоре песни лирические ("протяжные" и "частые"), игровые и величальные ("припевки" на молодежных вечеринках и святочные) [ПП, с.11]. Усть-цилемские припевки помещены - по большей части -в раздел "Величальные игровые "припевки" и - некоторые из них - в "Лирические частые"; игрищечные песни - в "Игровые", "Лирические частые", и -одна песня - в раздел "Лирические протяжные" [ПП]. При таком подходе стирается, а нередко и утрачивается специфика местной жанровой системы, отражающей реальное бытование песен в данном фольклорно-этнографическом образовании. Определение и классификация фольклорных жанров не должна строиться на подходах, учитывающих одни и те же принципы жанровой характеристики фольклорных произведений [Пропп 1976].

В исследованиях локальных традиций особое значение, на наш взгляд, приобретает народная жанровая терминология, как правило, отражающая наиболее существенные черты отдельных песенных групп. Как отметил А.М.Мехнецов при характеристике томских хороводов, "народная классификация хороводных песен опирается на подчеркивание основного, ведущего признака той или иной группы песен. В одном случае таким признаком становится строгая их приуроченность к какому-либо моменту или месту исполнения (.), в других - игровое содержание и характерная форма исполнения" [Мехнецов 1973, с.6]. Очень важным является также сопоставление местной жанровой классификации с компилятивной "общерусской" схемой [ТФНО, с.8]. Обнаруживающиеся при этом "погрешности" или несовпадения, "сдвиги", и - самое главное - их осмысление могут вывести на путь определения местной специфики, связанной с жанрово-функциональным и жанрово-номинативным уровнями.

Следуя функционально-бытовой приуроченности песен и учитывая местную (народную) жанровую терминологию, в песенно-игровом фольклоре Усть-Цильмы выделены три группы песен, связанные с игровой молодежной культурой, а именно с такими местными явлениями, как "горка", "посидка" и "игрище". Им соответствуют игровые, хороводные и хороводные игровые песни, называемые на средней Печоре "горочными", "посидочными" (или "припевками") и "игрищечными". Так они определяются самими исполнителями: "горочные" песни - приуроченные к весенне-летним хороводам ("горкам"), "посидочные" припевки - к осенне-зимним вечеркам, "игрищечные" песни - организующие парные хороводы-верчения ("игрища") на вечерках, свадьбах, масленичных гуляниях. Такое разделение отражает общность функций и форм исполнения каждой группы песен. В данной работе используется местная жанровая терминология для более адекватного описания местных песенных групп. В связи с этим при выявлении отдельных групп песен в архивных записях мы, в первую очередь, опирались на жанрово-функциональные оценки исполнителей, отражающие реальную картину их бытования.

Песенно-игровой фольклор Усть-Цильмы находится в тесной связи с календарной и свадебной обрядностью. Для двух песенных групп усть-цилемского игрового фольклора характерна четкая календарная регламентация исполнения: "горочные" песни бытовали в пределах весенне-летнего, припевки - в пределах осенне-зимнего сезона [8]. В целом же, как и во многих других северно-русских районах, основу усть-цилемского календаря составляли не аграрные, а промысло-во-сезонные хозяйственные интересы печорцев, обусловленные спецификой природно-климатических условий. Жанры календарно-обрядовой поэзии представлены только "колядой" и "виноградьем". Последнее включено как в обряд рождественского обхода дворов, так и в круг песен, приуроченных к молодежным вечеркам (с Рождества до Крещения оно исполнялось в качестве "припевки" на "посидках"). В местном народном календаре наиболее развиты два цикла: зимний (святочный) и весенне-летний ("горочный"). С каждым из них связаны разные виды молодежных собраний и соответствующие им хороводные и игровые песни. Хороводные песни ("игрищечные"), кроме того, были, по сути, единственным песенным жанром, приуроченным к Масленице (наряду с его бытованием на "посидках" и свадьбах). Таким образом, в усть-цилемском календаре преобладали праздничные песен-но-игровые формы, контролируемые старообрядческими поведенческими установками.

Связь печорского песенно-игрового фольклора со свадебной обрядностью проявляется, с одной стороны, в его полифункциональности. По своему жанровому составу усть-цилемский фольклор отличается от других северно-русских'традиций отсутствием свадебных песен; в данном районе нет ни подобного названия, относящегося к определенной группе песен, ни выделения особой группы песенных сюжетов, строго приуроченных к свадьбе. Но песни, известные в других местностях как свадебные, встречаются на средней Печоре среди песен "посидочных". В силу определенных принципов старообрядческого мировоззрения свадебные песни оказались невостребованными в усть-цилемской свадьбе, но сохранились вкультурной памяти носителей традиции в качестве "припевок" на вечерках, собирающих молодежь в период предсвадебного общения. Кроме того, связь усть-цилемского песенно-игрового фольклора со свадьбой выражается и в том, что на свадебном девичнике и на пиру исполнялись хороводные ("игрищечные") песни, организующие парные кружения юношей и девушек.

С другой стороны, усть-цилемские игровые и хороводные песни обслуживая, главным образом, молодежные собрания, приурочены к добрачному этапу свадебной обрядности. Для молодежных гуляний характерен, по выражению К.В.Чистова, "календарный ритм" [Чистов 1987, с.396], выявляемый в пределах годового цикла. Т. А. Бернштам, рассматривающая предбрачную жизнь молодежи в таком аспекте, относит начало молодежной игры к Великому посту, а ее окончание - к Масленице, завершавшей свадебный период [Бернштам 1988, с. 39, 74-75, 231]. "Годовая динамика игры шла в едином ритме с космоп-риродными изменениями" и делилась на три основные стадии молодежной игры, которые распологались между тремя календарными рубежами: от Великого поста до летнего солнцеворота, от пика солнцеворота до Масленицы, масленичная неделя [Бернштам 1993, с. 106-110].

Эта схема ярко проявляется в усть-цилемской традиции. Годовой цикл молодежных собраний на средней Печоре открывался пасхальными "качельными" играми, затем от Николина до Петрова дня устраивались массовые хороводные гуляния на "горке", где происходили общественные "смотрины", "выставки" местной молодежи (в первую очередь, девушек-невест). Следующий этап связан с осенне-зимними формами досуга - вечерками. Окончание вечерочного сезона (после Крещения), как правило, совпадало с молодежными собраниями на свадьбе (свадебные вечерки), где ведущим видом песенно-игровой программы было "игрище". Масленичные гуляния, на которых также устраивались "игрища", завершали годовой цикл предсвадебных собраний молодежи.

Стремление представить целостную картину бытования песен-но-игрового фольклора Усть-Цильмы определило структуру данной работы: характеристика каждой группы песен - "горочных", "посидочных", "игрищечных" - представлена в отдельных главах, последовательность которых отражает, на наш взгляд, бытование печорских игровых и хороводных песен в рамках календарно регламентированной предсвадебной молодежной игры.

С целью выявления местной специфики усть-цилемского песен-но-игрового фольклора возникает необходимость сопоставления песенных сюжетов, зафиксированных на средней Печоре, с близкими вариантами из других районов, так как "фольклорную культуру региона, зоны, очага можно понять лишь на фоне культуры других регионов, зон, очагов" [Путилов, с. 147]. Как и на жанровом уровне характеристики, спецификоопределяющим здесь является условно называемый "общерусский контекст", то есть корпус песенных сюжетов, известных по другим традициям. Представление о нем складывается на основе анализа текстов целого ряда наиболее полных и авторитетных изданий песенных сборников. В отечественной фольклористике в общем сложился круг таких источников [9]. Однако он является беспредельным, поскольку фактически число научных, а также научно-популярных публикаций текстов народных песен вряд ли возможно определить точно, так как они постоянно растут и не всегда доступны исследователям. Даже имеющиеся публикации не отражают всей полноты сюжетного фонда русских народных песен, так как какая-то его часть (и, вероятно, немалая) существует в виде полевых записей, которые рассредоточены в архивах и частных собраниях и часто не имеют систематизированных описаний. В связи с этим заведомо приходится признавать известную относительность результатов подобных изысканий. Тем не менее это не снимает самой возможности исследований в данном направлении. Н. П.Колпакова отмечала, что обобщение и упорядочение "этого огромного количества материала задача все же вовсе не безнадежная" [Колпакова 1977, с.88]. Для наших целей наиболее приемлемо привлечение наиболее полных и значимых изданий, а также песенных сборников Русского Севера.

В результате сравнения местного репертуара с так называемым "общерусским" в локальной песенной традиции, как правило, выявляется три пласта: во-первых, сюжеты, имеющие близкое сходство с известными песнями; во-вторых, редкие и уникальные сюжеты; в-третьих, сюжеты, известные по другим традициям, но по сравнению с ними имеющие существенные отличия. Вторая и третья группа заслуживают более пристального внимания, поскольку анализ сюжетных и формульных разночтений, а также (в пределах всех групп песен) особенностей форм исполнения, функционально-бытовых характеристик позволяет выявить наиболее существенные отличия песен отдельной локальной традиции.

Посюжетные сравнения текстов разных местностей соотносимы с одним из основных приемов в изучении сказки [10]. Для достижения нашей цели (определение специфики локальной песенной традиции) сопоставления являются "односторонними", так как спроецированы на местные песенные тексты и направлены не на выявление многообразия сюжетов, их вариантов и версий вообще, а на особенности развития сюжета и сюжетных ситуаций, реализации отдельных мотивов и формул в песнях изучаемого района. В конечном результате подобные изыскания приводят к типологическим обобщениям и к анализу выделенных специфических черт местных сюжетов.

Отметим, что "словарь" песенных тем, сюжетов и мотивов в отечественной науке не упорядочен. В указателях, в комментариях к сборникам текстов, исследованиях используется очень разнородный набор слов, словосочетаний - "определителей", хотя попытку создания перечня сюжетных тем предпринимал еще в конце прошлого столетия П.В.Шейн [Шейн т. 1, в.1]. При обозначении сюжетных тем и мотивов мы опирались на ряд работ отечественных исследователей [11].

Таким образом, в настоящей работе предпринимается попытка жанрово-функциональной характеристики песенно-игрового фольклора отдельной локальной традиции. Игровые и хороводные песни Усть-Цильмы ("горочные", "посидочные" и "игрищечные") рассматриваются в контексте сферы их бытования. Источником для описания "горки", вечерки и "игрища" послужили полевые записи Сыктывкарского университета 1986-1990 гг., в том числе и выполненные автором данной работы. В архивных материалах ИРЛИ и МГУ сведения об обстоятельствах проведения молодежных собраний, формах организации, структуре и т.д. практически отсутствуют. В работе используются записи, выполненные от коренных жителей Усть-Цилемского района, главным образом, 1900-1920 годов рождения, что позволяет дать характеристику основным сферам бытования игрового фольклора Усть-Цильмы примерно для первой трети XX века.

Песенно-игровой фольклор Усть-Цильмы характеризуется также с точки зрения форм его исполнения (хореографических и игровых). Специальное внимание обращается на соотношение текста, хореографии и игровых элементов песни. Анализируется сюжетно-тематический состав каждой из трех групп песен. В связи с выделением трех микрорайонов по рекам Печоре, Пижме и Цильме, вызванном особенностями заселения каждого из них, сравнительно сложными условиями сообщения между ними и - как следствие - некоторой спецификой фольклора (главным образом, на уровне репертуара и музыкального стиля) [ПП, с. 11-12], в работе определяются внутрилокальные отличия песенно-игрового фольклора Усть-Цильмы. Разновременные записи игровых и хороводных песен позволяют произвести также текстологический анализ отдельных вариантов в сравнительно-историческом аспекте. Разночтения по вариантам рассматриваются в тех случаях, когда они существенны и позволяют судить об устойчивости/неустойчивости записей разного времени. С целью выявления локальных особенностей усть-цилемских игровых и хороводных песен они сопоставляются с близкими вариантами из других районов на уровне сюжета, мотивов, формул, а также на надтекстовом, функциональном, уровне.

Результаты систематизации архивных записей песенно-игрового фольклора Усть-Цильмы, а также близких вариантов из других районов отражены в Приложении, которое представляет собой систематический указатель песенных сюжетов. В нем дается характеристика с точки зрения сюжетно-тематического состава и приуроченности к определенной сфере бытования, форм исполнения; кроме того, здесь даны сведения о полевой фиксации песен собирателями, о публикациях, географическом распространении в пределах района, а также о близких вариантах из разных мест России.

Апробация. Отдельные положения данной работы были представлены в ряде работ и выступлений на научных семинарах и конференциях (Конференция "Проблемы текстологии фольклора". Санкт-Петербург, ИРЛИ (Пушкинский Дом), 1992 г.; Международный семинар "Проблемы сохранения этнологического наследия народов России". Сыктывкар, 1993 г.; Февральские чтения СыктГУ. Сыктывкар, 1995-1998 гг.; Международная научная конференция "Рябининские чтения". Петрозаводск, 1995 г.).

1. А в Усть-Цильме поют: Традиционный песенно-игровой фольклор Усть-Цильмы (сборник к 450-летию села) / Подготовка текстов и комментариев А. Н. Власова, З.Н.Бильчук, Т.С.Каневой. Вступ. ст. А.Н.Власова, Т.С.Каневой. СПб., 1992. 18 п. л.

2. К вопросу об архаических моделях новгородской культуры в севернорусской традиции (на материале усть-цилемской фольклорной традиции) // Прошлое Новгорода и Новгородской земли. Тезисы докл. и сообщ. научной конференции. Новгород, 1993. С. 160-162.

3. Записи "горочных" песен Усть-Цилемского района в свете текстологии // Духовная культура: Проблемы и тенденции развития. Тезисы докладов. Филология. Ч.II. Сыктывкар, 1994. С.32-34.

4. К проблеме выявления локальных особенностей фольклорной традиции (на материале усть-цилемской традиции) // Актуальные проблемы краеведения Республики Коми: Тез. докл. научно-практической конференции. Сыктывкар, 1997. С. 40-42.

5. К вопросу о многофункциональности песенно-игрового фольклора (на материале усть-цилемской фольклорной традиции) // Материалы научных трудов филологического факультета СГУ. Февральские чтения СГУ 8-11 февраля 1995 г. Сыктывкар, 1996. С. 58-65.

6. К вопросу о- специфике усть-цилемской фольклорной традиции // Рябининские чтения - 95: Сб.докл. Петрозаводск, 1997. С. 157-162.

7. "Вечерочный" песенно-игровой фольклор Усть-Цильмы // Старообрядчество Русского Севера: Материалы научно-практич.конференции. М.; Каргополь, 1998. С. 54-58.

8. Межлокальные сопоставления песенных сюжетов (к вопросу о специфике усть-цилемской песенно-игровой традиции) // Материалы научных трудов филологического факультета СГУ. Февральские чтения СГУ. Сыктывкар, 1998. (в печати) * *

1. Игровые песни, исполняемые детьми, в ряде исследований рассматриваются среди жанров детского фольклора как "перешедшие" в эту сферу из фольклора взрослых (Виноградов Г.С. Русский детский фольклор. Иркутск, 1930; Капица О.И. Детский фольклор. Л., 1928. и др.). 0 возрастной циклизации традиционных народных песен см. [Гиппиус, с. 107-108; Можейко, с. 29-35].

2. Среди обобщающих работ, посвященных хороводам других национальных культур, следует назвать следующие: Суна X. Латышские хороводы и хороводные танцы: Автореф. . канд.иск. М., 1967; Моркунене Е. Очерки литовской народной хореографии: Автореф. . канд.ист.н. Вильнюс, 1972.

3. Выделив основные сферы их бытования - зимние вечорки и весенне-летние хороводы молодежи, народные праздники, составители рассредоточили песни хороводов и игр по четырем жанровым группам в соответствии с рядом критериев, отражающих местную специфику (функции, манера исполнения, особенности поэтики): игровые песни и припевки, хороводно-игровые, хороводные и проходочные песни. Последняя группа песен составляла основу сибирской вечерки, и как наиболее ярко проявляющая региональное своеобразие, неоднократно была предметом специального изучения [Старовойтов; Новоселова 1980-2].

4. Среди работ, посвященных бытованию песенно-игрового фольклора в молодежной культуре отдельных сибирских традиций, можно назвать статьи Н.А.Новоселовой [Новоселова 1980-1] и Л.А.Мухомед-шиной [Мухомедшина 1991].

5. Копии царских грамот были опубликованы В.Н.Латкиным в середине XIX в. [Дневник В.Н.Латкина во время путешествия на Печору в 1840, 1843 гг. // Записки Императорского Русского географического общества. 1853. Кн.7. 4.2. С. 139-143]. На них неоднократно ссылались этнографы, миссионеры, исследователи Печорского края (подробнее см.: Канева Т.О. Усть-цилемский церковный летописец: реконструкция текста и комментарии // Исследования по истории книжной и традиционной народной культуры Севера: Межвуз.сб.науч. тр. Сыктывкар, 1997. С. 20-31). В грамоте, опубликованной В.Н.Латкиным, читаем: "Се яз, князь Великий Иван Васильевич всея России пожаловал есми Ивашка Дмитриева сына Новгородцева." (курсив мой - Т.К.). Как показали разыскания Н.Н.Чесноковой, Иван Дмитриевич Ластка был представителем старинного рода князей Ростовских, "испомещенных" в 1530-х гг. на новгородчину. (Чеснокова H.H. Государственное освоение северного Припечорья в кон. XV-XVI вв. // Археография и источниковедение истории Европейского Севера РСФСР: Тезисы выступл. 4.2. Вологда, 1989. С. 119-120.)

6. Ончуков Н.Е.: 1. Печорские былины. СПб., 1904; 2. Печорские стихи и песни. СПб., 1908; 3. Северные сказки. СПб., 1909; Сказки и предания Северного края / Зап., вступ.ст. и коммент. И.В.Карнауховой. Л., 1934; Былины Севера / Зап., вступ.ст. и ко-меент. А.М.Астаховой. Т.1. Мезень и Печора. Л., 1938; Базанов В.Г. Поэзия Печоры. Сыктывкар, 1943; Русская народная бытовая лирика. причитания Северного края в записях В.Г.Базанова и А.П. Ра-зумовой 1912-1945 гг. М.; Л., 1962; Былины Печоры и Зимнего Берега. М.;Л., 1961; Песни Печоры / Изд. подгот. Н. П.Колпакова, Ф.В.Соколов, Б.М.Добровольский. М. ;* Л., 1963; Балашов Д.М. Печора и ее сказители // Север. 1965. No 3. С. 73-84; Красовская Ю. Сказители Печоры. М., 1969; А в Усть-Цильме поют: Традиционный пе сенно-игровой фольклор Усть-Цильмы / Подгот. текстов и коммент. З.Н.Бильчук, А.Н.Власова, Т. С. Каневой. СПб., 1993; БильчукА.А.,

A.Н.Власов, А.Н.Захаров, 3.Н.Мехреньгина. Памятники русского песенного эпоса в фольклорном архиве Сыктывкарского университета // Русский фольклор: Материалы и исследования. СПб., 1995. Т. 28. Эпические традиции. С. 258-289.

7. Нами учтены основные работы, посвященные освещению теоретических проблем регионального/локального в фольклоре: Аникин

B.П. Общерусское и локальное творчество в фольклоре (к общей постановке проблемы) // Фольклор народов Поволжья: проблемы регионального изучения: Межвуз.сб. Йошкар-Ола, 1989. С. 3-24; Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. СПб., 1994; Лапин В.А. Русский музыкальный фольклор и история. М., 1995. и некоторые другие.

8. Подобное разделение весенне-летнего и осенне-зимнего песенного репертуара характерно и для многих других традиций. На более поздних стадиях их бытования нередко происходило размывание границ между этими группами; в Усть-Цилемском районе даже в записях 1980-х гг. прослеживается четкая дифференциация всех групп песен, в том числе и по "сезонным" группам.

9. Перечень таких публикаций может насчитывать сотни наименований сборников, начиная с изданий русских народных песен конца XVIII века, см., например: [Колпакова 1977, с. 133-135; Песни За-онежья; Песни Карельского Края], песенные издания в серии "Памятники русского фольклора" и др.

10. Сравнение различных вариантов одного и того же сюжета или родственных сюжетов применялось представителями различных фольклористических школ и теорий (мифологической, "финской", заимствования), а также создателями указателей сказочных сюжетов

А.Аарне, Н.П.Андреевым и др., см.: Андреев Н.П. Проблема тождества сюжета / Публ. В.М.Гацака // Фольклор. Проблемы историзма. М., 1988. С. 230-243.

И. Колпакова Н.П. Жанровый и сюжетно-тематический указатель русских народных необрядовых песен (Фольклорный кабинет НИИ театра, музыки и кинематографии) [Колпакова 1977, с. 90-96]; Зырянов И.В. Сюжетно-тематический указатель свадебной лирики Прикамья. Пермь, 1975; Жекулина В. И. Структурно-стилевое своеобразие величальных свадебных песен (по материалам Новгородской обл.) // Вопросы поэтики литературных жанров.: Сб.науч.тр. Вып.2. Л., 1977. С. 52-58; Селиванов Ф.М. Жанрово-тематический указатель // Старинная севская свадьба / Зап. и свод 0.А.Славяниной. М., 1978; Гацак В.М. Поэтика эпического историзма во времени // Типология и взаимосвязи фольклора народов СССР. М., 1980. С. 8-47; Ручкина Н.Л. Сюжетно-тематический репертуар песен о клефтах (систематической указатель) // Фольклор. Поэтика и традиция. М., 1982. С. 234-266; Тематический указатель произведений фольклорных жанров // Собрание народных песен П.В.Киреевского. Записи П.И.Якушкина / Подгот., вступ.ст. и коммент. З.И.Власовой. Л., 1983. Т.1. С. 328-333; Л., 1986; Т.2. С. 303-310; Смирнов Ю.И. Восточнославянские баллады и близкие им формы: Опыт указателя сюжетов и версий. М., 1988; Мальцев Г.И. Традиционные формулы русской народной необрядовой лирики (Исследование по эстетике устно-поэтического канона) . Л., 1989;. статьи К. Е. Кореповой, Е.Ю.Казаковой, К. С.Задояв сборнике: Методические указания по собиранию русского фольклора / Ред.-сост. Н.И.Савушкина. М., 1994; комментарии в песенных сборниках серии "Памятники русского фольклора" [ГШ, ПФМ, ФГО, ФРУ, ТФНО] и некоторые другие.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Канева, Татьяна Степановна, 1998 год

1. Куревушка-курева, Закутила-замела Все дороги и пути,Да негде милому пройти.Я по дровца пошла с милым виделася, на ключ по воду пошла - поздоровалася . (сочетание мотивов плясовых песен) ИгрщечнаяИРЛИ к.160 п.2 No 55 д.Рочево