"Остзейский вопрос" в политике Российской империи: 1900 - февраль 1917 г. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Андреева, Наталия Сергеевна

• Андреева, Наталия Сергеевна
• доктор исторических наук
• 2010

Оглавление диссертации доктор исторических наук Андреева, Наталия Сергеевна

Введение.

1. Цели и задачи исследования.

2. Историография проблемы.

3. Источниковая база исследования.

Глава I. Прибалтийские губернии в составе Российской империи: административно-правовые аспекты.

1. Система сословного самоуправления прибалтийско-немецкого дворянства.

2. «Остзейский вопрос» в российской публицистике и начало интеграции Прибалтийских губерний (конец XIX в.).

Глава II. К характеристике социально-политических процессов в Прибалтийских губерниях (конец XIX - начало XX в.).

1. Прибалтийско-немецкая политическая эмиграция в Германии.

2. Революция 1905-1907 гг. и остзейцы.

3. Прибалтика в политических планах правительства: немецкий сепаратизм» и русское влияние.

Глава III. Революция 1905-1907 гг. и «остзейский вопрос».

1. Реформа земского самоуправления.

2. Реформа евангелическо-лютеранского прихода.

3. Проект реформы крестьянского общественного управления и другие проекты Особого совещания.

Глава IV. Политика правительства в остзейском вопросе» (1907-1914 гг.).

1. Реформа евангелическо-лютеранского прихода.

2. Аграрный вопрос.

3. Инициативы рыцарства по укреплению дворянского землевладения.

Глава V. Политика правительства в отношении немецкой школы Прибалтийских губерний.

1. К предыстории вопроса.

2. Школьная политика в 1905-1907 гг.

3. Школьная политика в 1908-1914 гг.

Глава VI. Политика правительства в «остзейском вопросе»

1914 - февраль 1917 г.).

1. Положение в Прибалтийских губерниях и основные направления политики правительства.

2. Вопрос о привилегиях прибалтийско-немецкого дворянства в политике правительства.

3. Реформа институтов лютеранской церкви.

4. Аграрная и земская реформы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «"Остзейский вопрос" в политике Российской империи: 1900 - февраль 1917 г.»

Проблема, известная в российской публицистике под названием «остзейского вопроса», занимала важное место во внутренней политике правительства начала 20 в. Следует отметить, что в правительственном лексиконе этого периода понятие «остзейский вопрос» не присутствовало, хотя для правительства существовали по отдельности все те «вопросы» - аграрный, земский, церковный, административный и др., которые включало в себя это понятие. Мы же употребляем его для обозначения всей совокупности проблем правительственной политики в Прибалтике без характерной для публицистики конца 19 - начала 20 в. идеологической окраски.

В сущности, основное содержание «остзейского вопроса» составляла проблема взаимных отношений между центральной властью и национальной окраиной, имевшей особый статус в составе государства. Ее обособленность основывалась на привилегиях влиятельных прибалтийско-немецких сословий — дворянства и бюргерства, поэтому для правительства решение «остзейского вопроса» было напрямую связано с ликвидацией их привилегированного положения. Несмотря на то, что его попытки сократить эти привилегии неизбежно вели к конфликту с прибалтийско-немецким дворянством, разрешение остзейской проблемы составляло главную цель правительственной политики в Прибалтике.

Изучение опыта Российской империи в решении «остзейского вопроса» приобретает особую актуальность в связи с необходимостью в выработке современной национальной политики, которая стоит перед Россией как многонациональным государством. Вместе с тем исследование этого опыта расширяет представление о политике правительства в Прибалтике, а с ним и понимание его национальной политики в целом в начале 20 в.

Непосредственная связь «остзейского вопроса» с российско-германскими отношениями эпохи позволяет проследить влияние внешнеполитического фактора на формирование прибалтийской политики правительства и то, как эта политика в свою очередь отразилась на отношениях между Россией и Германией.

Несмотря на важность «остзейского вопроса» для понимания правительственной политики в Прибалтийских губерниях конца 19 - начала 20 в., вплоть до настоящего времени он затрагивался лишь отчасти, в общих трудах по истории Российской империи и Прибалтики. Актуальность темы данного исследования продиктована настоятельной необходимостью в специальном, всестороннем и обстоятельном изучении прибалтийской проблемы в политике правительства накануне распада империи.

Политические перемены сравнительно недавнего времени дают возможность исследовать эту проблему без идеологической предвзятости прошлых лет. В этих условиях потребность в ее новом, более объективном и детальном рассмотрении, во взаимосвязи с основными направлениями внутренней политики Российской империи конца 19 - начала 20 в. становится в особенности актуальной.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Андреева, Наталия Сергеевна

Заключение

На рубеже 19-20 вв. правительство пересмотрело свою политику в «остзейском вопросе». Оно отказалось от унификации Прибалтийских губерний и, перейдя к практике «сосуществования» с прибалтийскими немцами, стремилось поддерживать сложившееся в крае к тому времени положение вещей.

В политике правительства в «остзейском вопросе» начала 20 в. прослеживается несколько периодов, характеризующихся различным отношением власти к этому вопросу. В частности, с 1900 по 1905 г. прибалтийская проблема оказалась в целом отодвинутой на второй план. В этот период правительство разрабатывало законопроект о выкупе крестьянских земель в имениях прибалтийских дворянских обществ, а также в 1900 г., при введении в крае казенной монополии на торговлю спиртным, отменило одну из особых привилегий владельцев дворянских вотчин - право на продажу вина, спирта и водочных изделий. Обе эти реформы по своему значению были более чем скромными.

Революция 1905 г., обострив «остзейский вопрос», превратила его в одну из неотложных задач внутренней политики правительства. Необходимые для ее решения меры были намечены 26.11.1905 г. Советом министров и 28.11.1905 г. санкционированы указом Николая II Сенату. В своем заключении 26.11.1905 г. Совет министров сформулировал программу реформ для Прибалтийских губерний, определив тем самым основное направление, в котором шла работа над решением «остзейского вопроса» вплоть до февраля 1917 г.

В условиях революционного кризиса правительство сделало некоторые уступки прибалтийским народам — указ 17.04.1905 г. позволил «отпавшим» от православия эстонцам и латышам официально исповедовать лютеранство, а законы 19 и 26.04.1906 г. разрешили преподавать на национальных языках в частных учебных заведениях Прибалтийских губерний и открыть дворянские гимназии.

В период 1905-1907 гг. правительство, руководствуясь намеченной для Прибалтики программой реформ, сосредоточило свое внимание на всем комплексе сложных прибалтийских проблем: церковном, земском, аграрном и школьном вопросах. Оно полагало, что их разрешение позволит восстановить в крае социальную стабильность. Желая обеспечить поддержку правительственному курсу в Прибалтийских губерниях, к решению этих вопросов привлекли представителей местных умеренных общественно -политических сил в рамках Особого совещания при временном прибалтийском генерал-губернаторе.

Проекты и материалы этого совещания легли в основу ряда законопроектов, подготовленных правительством в 1907-1914 гг. Следует отметить, что его политика в «остзейском вопросе» в этот период неоднородна по своему содержанию: в ней, в частности, прослеживаются две стадии - 1907-1911 гг. и 1911-1914 гг., каждая из которых имеет свои особенности. Первую из них характеризует интенсивная подготовка преобразований (так, например, проект реформы сельского евангелическо-лютеранского прихода был разработан в течение зимы 1907-1908 гг.)1. Между тем неудача политики П.А.Столыпина привела к постепенному отходу от намеченной для Прибалтийских губерний программы реформ. Стабилизация обстановки в Прибалтике после подавления революции в целом лишала «остзейский. вопрос» прежней остроты и делала необходимость преобразований в крае менее актуальной.

Подготовка части из них замедлилась, а разработка неоднократно обещанной правительством земской реформы так и не начиналась. Правительству не удалось реализовать готовившиеся агарные реформы в полном объеме: были приняты лишь два соответствующих закона - 6.06.1912 г. о выкупе крестьянской повинностной и арендной земли в имениях рыцарств и 25.06.1912 г. о продаже крестьянских земель из состава фидеикомиссов. Хотя эти законы несколько увеличили крестьянское землепользование, но, будучи второстепенными по своему значению, смягчить остроту аграрного вопроса в Прибалтийских губерниях не могли.

В то же время более радикальные аграрные преобразования остались неосуществленными. Так, не удалось обеспечить поземельное устройство крестьян-арендаторов в пасторатских имениях на основе обязательного выкупа - соответствующий проект закона, внесенный Министерством внутренних дел в Думу 20.03.1909 г., она не рассмотрела. Не получила санкции законодательных органов и новая, более умеренная редакция этого законопроекта 1913 г., предлагавшая вместо обязательного выкупа добровольное соглашение сторон2.

В 1911-1914 гг. подготовка намеченных для Прибалтийских губерний реформ замедлилась под непосредственным влиянием возобладавшего во внутренней политике консервативного направления. В 1912-1913 гг. было ограничено преподавание на национальных языках в школах края (однако, это не затронуло частные учебные заведения). Вместе с тем правительство, по сути дела, упустило благоприятную возможность осуществить приходскую реформу. По инициативе Департамента духовных дел иностранных исповеданий, ее одобренный думскими комиссиями проект в 1913 г. был снят с очереди на обсуждение в общем собрании Думы3.

Ряд законопроектов отклонил Совет министров, в частности внесенные депутатами Думы 18.12.1909 г. - «Об обращении квотных и шестидольных земель в Прибалтийских губерниях к их законному назначению» и 29.03.1910 г. - «О введении в частных учебных заведениях Прибалтийского края по ведомству Министерства финансов и Главного управления Землеустройства и Земледелия преподавания на местных языках».

Решение вопроса об отрезных землях также осложнила позиция Совета министров. Он вернул 3.01.1913 г. проект закона «Об обращении квотных и шестидольных земель в губерниях Лифляндской и Эстляндской в разряд крестьянских земель» Министерству внутренних дел для доработки и одобрил 1.03.1914 г. только третью его редакцию.

Переработанный проект стал более умеренным, в большей степени учитывал интересы землевладельцев. Если в соответствии с его первой редакцией в разряд крестьянских переводились все квотные и шестидольные земли, как «свободные», так и использовавшиеся собственниками, то редакция 1914 г. предполагала продать крестьянам лишь ту часть отрезных земель, которая находилась непосредственно у них в аренде. В то же время отрезные земли занятые под промышленные и другие хозяйственные предприятия помещиков признавались их собственностью4.

Внося эти поправки, Министерство внутренних дел стремилось к компромиссу с недовольным реформой прибалтийским дворянством. Однако, несмотря на его протесты правительство отнюдь не собиралось отказываться от реформы, считая решение аграрного вопроса важной гарантией социальной стабильности в Прибалтике.

В период с 1914 по февраль 1917 г. правительственную политику в Прибалтийских губерниях определяла Первая мировая война. Под ее непосредственным влиянием «остзейский вопрос» снова оказался в центре внимания правительства, которое возобновило активную подготовку реформ для Прибалтики. Война радикализовала его взгляд на задачи преобразований и усилила их антинемецкую направленность.

В этой ситуации Совет министров 19.12.1914 г. существенно расширил первоначальную программу реформ, сделав особый упор на ликвидации административных особенностей края и привилегированного положения прибалтийско-немецкого дворянства. С этой целью среди прочих мер предполагалось реформировать сословные дворянские организации и лишить их руководящей роли в местном управлении.

Несмотря на ярко выраженную антинемецкую направленность, основная задача этой программы заключалась отнюдь не в «борьбе с германизмом», а в том, чтобы обеспечить безопасность государства. Правительство полагало, что усиление позиций центральной власти в Прибалтике в условиях, когда лояльность остзейцев оказалась под сомнением, станет гарантией этой безопасности. Вместе с тем уменьшение влияния дворянства в местном управлении должно было привлечь симпатии эстонцев и латышей на сторону правительства.

Обеспечить подготовку соответствующих реформ для Прибалтики входило в задачу Совещания по делам Прибалтийских губерний под председательством И.М.Золотарева. В марте-мае 1915 г. оно обсудило ее основные направления и согласовало работу департаментов Министерства внутренних дел в этом отношении.

В связи с новыми задачами правительственной политики в Прибалтике из Думы были отозваны для переработки 23.12.1915 г. проект реформы сельского лютеранского прихода и 14.03.1916 г. еще два законопроекта - «Об обращении квотных и шестидольных земель в Лифляндской губернии в разряд крестьянских земель» и «О продаже крестьянской земли в пасторатских имениях Прибалтийских губерний». Вместо двух последних законопроектов с февраля 1915 г. Земский отдел Министерства внутренних дел готовил более радикальный проект закона об обязательном выкупе при посредничестве казны всех непроданных к тому времени в Прибалтике крестьянских и отрезных земель.

Существенные изменения были внесены и в проект реформы сельского лютеранского прихода, причем его новая редакция отличалась от проекта 1911 г. большим демократизмом. В частности, Департамент духовных дел иностранных исповеданий отказался от куриальной системы выборов церковных старшин, уравняв прихожан в правах в этом отношении (хотя право голоса батраков все же было ограничено)5. Помимо Эстляндской и Лифляндской губерний, реформа теперь распространялась и на Курляндию; отменялись право патроната и церковные повинности, а в церковноприходских органах расширялось применение эстонского и латышского языков.

По мнению Департамента духовных дел, замена немецкого языка более широким употреблением национальных языков в церковных установлениях должна была препятствовать германизации духовной жизни российских лютеран. Руководствуясь этими соображениями, департамент подготовил законопроект «О языке переписки, делопроизводства, суждений и протоколов заседаний протестантских духовных учреждений и лиц и о пересмотре некоторых статей закона, связанных с этим вопросом», который позволял употреблять родной для большинства верующих язык в приходских учреждениях Прибалтийских губерний. Министерство внутренних дел 29.03.1916 г. представило этот проект в Думу, но она не успела его рассмотреть6.

Реформа управления евангелическо-лютеранской церкви, которую разрабатывал Департамент духовных дел, также была призвана противодействовать онемечению российских лютеран. Ее непосредственная задача заключалась в том, чтобы освободить лютеранскую церковь Российской империи от влияния прибалтийско-немецкого дворянства и немцев в целом. Однако Департаменту духовных дел не удалось завершить подготовку этого преобразования.

Важным шагом в решении «остзейского вопроса» должна была стать реформа сословных организаций прибалтийско-немецкого дворянства. Ее проект, подготовленный весной 1915 г. в Министерстве внутренних дел, предполагал подчинить эти организации общероссийскому законодательству о дворянстве. В соответствии с этим они реформировались по образцу дворянских обществ внутренних губерний Российской империи и утрачивали свои «политические» привилегии - право управлять лютеранской церковью, руководить сельскими школами и земством. В результате с привилегированным положением прибалтийско-немецкого дворянства и с особенностями административного управления в Прибалтийских губерниях было бы покончено. Между тем и эти планы остались неосуществленными.

На практике решение «остзейского вопроса» свелось к отмене в 1916 г. в порядке чрезвычайного законодательства т. н. особых прав владельцев дворянских вотчин и мызной полиции. Эти меры, как собственно и «дегерманизация» лютеранской церкви Российской империи, не относились к числу реформ первостепенной важности и были рассчитаны главным образом на общественное мнение, приветствовавшее антинемецкие мероприятия. В то же время не были реализованы более важные преобразования - реформа сельского лютеранского прихода, аграрная, земская, школьная и др. - в итоге основные прибалтийские проблемы остались нерешенными.

Однако это не следует объяснять тем, что правительство якобы не имело серьезных намерений решать «остзейский вопрос». В действительности он не получил своего разрешения в силу целого ряда объективных и субъективных причин7. Одна из основных состояла в приверженности правительства традиционной политической линии в национальных регионах, в том числе и в Прибалтике, нацеленной на сотрудничество с местной элитой и, в частности, с прибалтийско-немецким дворянством. Отказаться от этой политики окончательно и провести намеченные для решения «остзейского вопроса» реформы правительство так и не смогло.

Эти реформы нарушали сложившийся в Прибалтийских губерниях баланс политических сил. Они лишали прибалтийско-немецкое дворянство руководящей роли в крае, и вместе с тем укрепляли политические позиции эстонцев и латышей. Правительство же опасалось эстонского и латышского сепаратизма, кроме того не считало эстонскую и латышскую буржуазию и интеллигенцию своим равноправным политическим партнером в регионе. С помощью реформ оно стремилось усилить свое влияние в Прибалтике, чтобы не допустить развития там сепаратистских тенденций и гарантировать целостность государства.

Желая обеспечить наиболее выгодный для себя в политическом отношении исход реформ, правительство неоднократно возвращало их проекты на доработку или передавало на обсуждение многочисленных Особых совещаний, затягивая тем самым подготовку и реализацию преобразований. Ряд реформ не удалось осуществить из-за того, что они длительное время пролежали в Государственной думе и в итоге так и не были ею утверждены. Однако причина этого не столько в думской волоките, сколько в том, что правительство не проявило должной целеустремленности и настойчивости в решении «остзейского вопроса».

Так, например, проект реформы сельского лютеранского прихода, снятый в 1913 г. Департаментом духовных дел иностранных исповеданий с обсуждения в Думе, не был своевременно заменен новым министерским законопроектом и пролежал в ней без дальнейшего движения вплоть до своего отзыва 23.12.1915 г. В результате на доработку и осуществление преобразования не хватило времени. Надолго осели в Думе другие законопроекты, нацеленные на решение «остзейского вопроса», в частности, об обращении квотных и шестидольных земель в разряд крестьянских, внесенный в нее 20.03.1914 г. и отозванный спустя два года, и проект закона о продаже крестьянской земли в пасторатских имениях Прибалтийских губерний, который был представлен в Думу дважды - 20.03.1909 г. и 9.01.1914 г. - и оба раза не получил ее утверждения.

Признав неотложность преобразований в Прибалтике, правительство тем не менее не воспользовалось возможностью провести их в чрезвычайно-указном порядке, за исключением отмены 10.07.1916 г. особых привилегий владельцев дворянских вотчин и 25.10.1916 г. права мызной полиции. До этого вопрос о применении ст. 87 Основных законов Российской империи поднимался всего лишь раз - в конце 1909 г. в связи с реформой лютеранского прихода в Эстляндии, однако от ее реализации в порядке чрезвычайного законодательства все же отказались. Хотя проведение законопроектов по ст. 87 позволило бы избежать затягивания с их обсуждением в Думе, и тем самым о ускорить решение прибалтийских проблем .

Что же касается Думы, то она не относила «остзейский вопрос» к числу своих первоочередных политических задач. По свидетельству ее депутата от Риги кадета С.П.Мансырева, ему и его коллегам не всегда удавалось собрать необходимое количество подписей под законопроектами по прибалтийским делам, чтобы инициировать разработку соответствующих реформ, и в целом Дума проявляла практически полное равнодушие к проблемам Прибалтийских губерний9.

К тому же правительство отклонило почти все из внесенных ее депутатами немногочисленных законодательных предположений по «остзейскому вопросу», за исключением проектов «205-ти» 1.08.1915 г. об отмене особых привилегий собственников дворянских вотчин и «93-х» 24.03.1916 г. о введении земства в Прибалтике. Проект «205-ти» лег в основу разработанного Особым совещанием при Министерстве юстиции закона 10.07.1916 г. об отмене особых прав вотчинновладельцев в Прибалтийских губерниях, а подготовка предложенной в проекте «93-х» земской реформы была отложена до конца войны. Таким образом, сколько-нибудь деятельного участия в решении «остзейского вопроса» Дума не принимала и инициатива в этом отношении целиком принадлежала правительству.

Однако оно не уделяло «остзейскому вопросу» постоянного внимания и обращалось к прибалтийским проблемам лишь в критические моменты под давлением обстоятельств - в период революции 1905-1907 гг. и Первой мировой войны. Определив программу решения «остзейского вопроса», правительство не следило за тем как проходит ее непосредственное осуществление. Недостаточная активность в этом отношении и привела в итоге к более чем скромным результатам его прибалтийской политики.

Решением «остзейского вопроса» занималось главным образом Министерство внутренних дел, которое разрабатывало намеченные Советом министров для Прибалтики реформы. Отсутствие необходимой поддержки со стороны правительства в условиях, когда менявшаяся политическая конъюнктура выдвигала на повестку дня министерства другие внутриполитические проблемы, серьезно осложнило подготовку преобразований для Прибалтики и в свою очередь негативно отразилось на итогах правительственной политики в крае.

Разрешению остзейских проблем не способствовало и резко отрицательное отношение прибалтийско-немецкого дворянства к реформаторским намерениям правительства в Прибалтийских губерниях. Необходимость постоянно преодолевать сопротивление рыцарства этим намерениям создавала в целом определенные трудности для правительства при разработке прибалтийских реформ. Возражая против правительственных проектов преобразований, оно выдвигало свои контрпроекты, призванные обеспечить неприкосновенность дворянских привилегий. В итоге вся «реформаторская политика» рыцарства, по сути, свелась к тому, чтобы сохранить и по возможности укрепить свое привилегированное положение.

Собственно, в отношении к реформам в крае прибалтийское дворянство исходило из неверной оценки сложившейся ситуации. «Иллиберализм» рыцарства делал невозможным проявление с его стороны либеральной реформаторской инициативы. Так, рыцарство не смогло воспользоваться имевшейся в 1905 г. возможностью и предложить либеральные преобразования. Вместе с тем существовавший в Прибалтике социальный и национальный конфликт накануне Первой мировой войны уже невозможно было разрешить средствами сословной реформаторской политики.

Прибалтийское дворянство не смогло отказаться от традиционной роли единовластной элиты: оно не поступилось ни одной из своих привилегий и в результате после февраля 1917 г. утратило политическую роль в крае10.

Распространенное в исторической литературе мнение о том, что свою политику в Прибалтике правительство якобы проводило исключительно под влиянием прибалтийско-немецкого дворянства, применительно к началу 20 в. в документальных источниках подтверждения не находит11. В соответствии со сложившейся традицией при разработке преобразований для края их проекты направлялись рыцарству для ознакомления, однако его мнение правительство редко принимало во внимание. Исключение в этом отношении составляли лишь те отдельные случаи, когда предложенные дворянством поправки к законопроектам отвечали замыслам самого правительства.

Попытки дворянства, используя связи в придворных кругах повлиять на позицию правительства в своих интересах, оставались безрезультатными. Оно больше не считалось с остзейскими привилегиями и в основном проводило прибалтийскую политику по своему усмотрению без особой оглядки на дворянство. Рыцарство же продолжало отстаивать свои привилегии и, не желая идти на компромисс ни с центральной властью, ни с национальной оппозицией, все больше попадало в политическую изоляцию. К началу Первой мировой войны дворянство окончательно оказалось в политическом тупике, выйти из которого так и не смогло.

Как обоснованно отмечают исследователи, в последние десятилетия существования империи правительство проводило непоследовательную национальную политику. А.Каппелер считает такую политику неизбежной, и вместе с тем «достаточно удачной» для сохранения стабильности в империи. По его мнению, под влиянием революции 1905 г. правительство вынуждено было отказаться от политики «русификации» и «возобновить сотрудничество»

12 с прибалтийскими немцами . Однако эти утверждения нуждаются в уточнении.

Выявленные документы свидетельствуют о том, что в период революции 1905-1907 гг. правительство приступило к подготовке реформ, призванных ослабить влияние остзейцев в крае. Помимо этого, в соответствии с письмом П.А.Столыпина 10.02.1908 г. главам ведомств, на административные должности в Прибалтийских губерниях предполагалось назначать русских преимущественно перед инородцами, в том числе и прибалтийскими немцами. Учитывая эти обстоятельства, о сотрудничестве правительства с остзейцами после 1905 г. следует говорить с определенной осторожностью.

Нельзя согласиться с утверждением исследователя о том, что правительство якобы проводило в Прибалтике политику «русификации». Как уже отмечалось, это понятие, заимствованное из прибалтийско-немецкой публицистики, в большей степени отражает истинные или мнимые страхи остзейских политиков и публицистов, чем действительное содержание правительственной политики.

Вопреки распространенному в историографии мнению к административной русификации» Прибалтики правительство также не стремилось. Реформы, сократившие участие остзейского дворянства в местном управлении в конце 19 в., преследовали совсем иную цель: они были призваны интегрировать Прибалтийские губернии в единое административное пространство Российской империи.

Употребление термина «культурная русификация» применительно к реформе прибалтийской школы в конце 80-х - начале 90-х гг. 19 в. также неправомерно, поскольку реформа была продиктована в первую очередь намерением сблизить окраинные и коренные губернии, распространив общероссийскую школьную систему и на Прибалтику. Это же стремление, а отнюдь не желание правительства насильно превратить эстонцев, латышей и немцев в русских, обусловило введение русского языка в качестве основного языка преподавания в учебных заведениях края. В обеспечении -«должного места» русскому языку в прибалтийской школе правительство видело важное средство поддержания государственного единства и противодействия германизации эстонского и латышского населения13.

Не следует отождествлять с «русификацией» и политику П.А.Столыпина в Прибалтийских губерниях. Ее цель состояла прежде всего в том, чтобы обеспечить социальную стабильность в регионе и укрепить его связь с остальными частями империи. Усиление позиций русской диаспоры в Прибалтике должно было содействовать ее успешному слиянию с центром, причем, как указывалось выше, эти интеграционные планы Столыпина остались неосуществленными14.

Определенное влияние на политику правительства в Прибалтике оказывал внешнеполитический фактор. Так, одной из причин унификационных мероприятий 1870-х - конца 1880-х гг. в Прибалтийских губерниях послужили опасения правительства по поводу возможного роста остзейского сепаратизма в связи с возникновением единой Германской империи. Усиление интереса германских правящих кругов к прибалтийским немцам в период и после революции 1905-1907 гг. наряду с активной деятельностью в крае «Немецких обществ» привело к ответным мерам со стороны правительства и, в частности, к появлению предписания 10.02.1908 г. о преимущественном назначении русских на правительственные должности в Прибалтийских губерниях.

Насколько положение прибалтийских немцев зависело от того, как развивались взаимоотношения между Россией и Германией, в полной мере продемонстрировала Первая мировая война. С ее началом запретительная политика российских властей в отношении немецкого языка, немецкой прессы и организаций вместе с другими российскими немцами затронула отчасти и остзейцев. Однако они не подверглись столь суровым репрессиям, как например, немецкие колонисты, массово высылавшиеся в Сибирь. Напротив, правительство оказывало остзейцам некоторое покровительство - стремилось пресечь нападки в прессе на прибалтийско-немецкое дворянство и ложное доносительство, а в 1915 г. отменило распоряжение военных властей о высылке из края ряда дворянских чиновников. Кроме того, в связи с ростом антинемецких настроений прибалтийская администрация принимала меры, чтобы не допустить немецких погромов в Прибалтике.

В то же время о сохранении привилегированного положения прибалтийско-немецкого дворянства не могло быть и речи. С помощью разрабатывавшихся в этот период реформ правительство намеревалось окончательно лишить его руководящей роли в Прибалтийских губерниях и тем самым навсегда покончить с «остзейским вопросом».

Собственно, основные цели своей прибалтийской политики в начале 20 в. оно видело в том, чтобы повысить роль центральной власти в крае за счет привилегий остзейского дворянства, а также способствовать урегулированию местных социальных и межнациональных конфликтов. Ставя перед собой эти цели, правительство прежде всего стремилось завершить начатую в конце 19 в. административную унификацию Прибалтийских губерний и гарантировать в них социальную стабильность. Этого, по его мнению, требовали интересы безопасности государства в условиях сложной внешнеполитической обстановки.

Политика правительства в Прибалтийских губерниях не в меньшей степени диктовалась необходимостью модернизировать государственное управление и, в частности, придать ему единообразие на всем пространстве империи. Ликвидация административных особенностей Прибалтики, как полагало правительство, обеспечила бы ее полное и окончательное слияние с

Россией, став вместе с тем важным шагом на пути к государственному единству.

Намеченное в связи с этими планами усиление экономического, политического и культурного влияния русского меньшинства должно было ослабить позиции немцев в крае и в итоге лишить их руководящего положения. В то же время правительство отнюдь не собиралось полностью вытеснить остзейское дворянство из политической жизни Прибалтийских губерний, предполагая использовать его в дальнейшем в качестве противовеса радикально настроенным эстонцам и латышам.

Между тем ему не удалось в полной мере осуществить эти намерения: ни одного из преобразований, призванных решить наиболее острые прибалтийские проблемы, правительство так и не реализовало. Его пассивность в этом отношении усугубляла и без того непростую ситуацию в Прибалтике и отрицательным образом отражалась на авторитете центральной власти в крае.

В целом итоги прибалтийской политики правительства оказались иными, чем оно предполагало. Вопреки его ожиданиям вместо сближения с Россией у части прибалтийских немцев произошла переориентация лояльности в пользу Германии, наряду с этим усилилась оппозиционность эстонского и латышского национальных движений. Их радикализации также во многом способствовало упрочение экономических и политических позиций национальной буржуазии (ядра этого движения) накануне и в период Первой мировой войны.

С ее началом шансов провести реформы у правительства практически не оставалось: условия военного времени и оккупация части Прибалтики исключали возможность их эффективно реализовать. В итоге «остзейский вопрос» вместе с прочими окраинными «вопросами» был окончательно разрешен уже в других исторических условиях.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Андреева, Наталия Сергеевна, 2010 год

1. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ).

2. Фонд 134 Архив «Война». Опись 473.

3. Фонд 138 Секретный архив министра. Опись 467.

4. Фонд 140 Отдел печати и осведомления. Опись 477.

5. Фонд 211 Генеральное консульство в Берлине. Опись 534/2.

6. Архив Санкт-Петербургского Института истории РАН.t

7. Фонд 238 Коллекция Н.П.Лихачева. Опись 2.

8. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).

9. Фонд 102 Департамент полиции. Особый отдел. Опись 123, 228, 1907, 1911.

10. Фонд 109 с/а Секретный архив Третьего отделения Собственной Его

11. Императорского Величества Канцелярии. Опись 3 а.

12. Фонд 115 Союз 17 октября. Опись 1.

13. Фонд 270 Канцелярия товарища министра внутренних дел, командира отдельного корпуса жандармов В.Ф.Джунковского. Опись 1. Фонд 435 - Канцелярия товарища министра внутренних дел генерал-лейтенанта П.Г.Курлова. Опись 1.

14. Фонд 570 Макаров A.A. Опись 1. Фонд 573 - Мейендорфы. Опись 1. Фонд 586 - Плеве В.К. Опись 1. Фонд 826 - Джунковский В.Ф. Опись 1.

15. Российский государственный исторический архив (РГИА).

16. Фонд 733 Департамент народного просвещения. Опись 174-176, 181, 201, 228.

17. Фонд 821 Департамент духовных дел иностранных исповеданий

18. Министерства внутренних дел. Опись 5, 10, 133, 150, 344.

19. Фонд 828 Генеральная евангелическо-лютеранская консистория

20. Министерства внутренних дел. Опись 11, 13.

21. Фонд 1230 Особое совещание для рассмотрения вопросов о принадлежности состоящих во владении дворянских обществ Прибалтийских губерний имений и о поземельном устройстве водворенных на них крестьян при Государственном совете. Опись 16.

22. Фонд 1284 Департамент общих дел Министерства внутренних дел. Опись 187, 190, 194, 241.

23. Фонд 1291 Земский отдел Министерства внутренних дел. Опись 35, 62-65.

24. Фонд 1405 Министерство юстиции. Опись 108, 521, 530-533, 539, 543.

25. Фонд 909 Вергун Д.Н. Опись 1.

26. Фонд 1016 Палены, графы. Опись 1.

27. Фонд 1022 — Петровы. Опись 1.

28. Фонд 1621 — Булацель П.Ф. Опись 1.

29. Фонд 1653 -Подолинские. Опись 1.

30. Российский государственный архив военно-морского флота (РГА ВМФ). Фонд 418 Морской Генеральный штаб. Опись 2.

31. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ).

32. Фонд 152 Военский К.А. Опись 2.

33. Фонд 246 Депман И.Я. Опись 1.

34. Фонд 464 Собрание актов Мансыревых. Опись 1.

35. Фонд 781 Толстой И.И. Опись 1.

36. Отдел редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ. Фонд 39 Харузин А.Н. Опись 1.

37. Archives du Ministère des Affaires étrangères (Архив Министерства иностранных дел Франции, Париж) (АМАЕ).

38. NS. Russie Correspondance politique et commerciale 1897 à 1918. Nouvelle Série. Russie. Politique intérieure. 1-6.

39. Allogènes 700 Correspondance politique et commerciale 1897 à 1918. Guerre 1914-1918. Allogènes 700.

40. Russie 701 Correspondance politique et commerciale 1897 à 1918. Guerre 19141918. Russie 701.

41. Service historique de la Défense Château de Vincennes (Историческая служба Министерства обороны Франции, замок Венсенн, Париж, Франция) (Vincennes.).5 N — Cabinet du ministre.6 N Fonds particuliers.

42. N — Etat-major de l'armée.1 k 125 Papiers Rennenkampf.

43. Dokumentesammlung des Herder-Instituts е. V. (Документальное собрание

44. Института Гердера, Марбург, ФРГ) (DSHI).

45. Ekesparre 1 -Ekesparre Oskar Arkadius von.

46. Foelkersahm 1-16 Foelkersahm Hamilkar Peter Friedrich von.

47. Kügelgen 1-53 Kügelgen Karl (Carlo) Konrad Emil von.

48. Meyendorff 1-526 Meyendorff Alexander von. 100 Vigrabs 1-62 - Vigrabs Georgs (Juris).

49. Politische Archiv des Auswärtigen Amtes (Политический архив Министерстваиностранных дел ФРГ, Бонн) (РА АА).

50. Deutschland 131 Das Verhältnis Deutschlands zu Rußland.

51. Deutschland 135 № 4 — Die Botschaft in Petersburg.

52. Deutschland 137 secretissima Die allgemeine deutsche Politik.

53. Rußland 31 Allgemeine Lage.

54. Rußland 64 Die Zustände und Verhältnisse in den Baltischen Provinzen.

55. Rußland 61 Allgemeine Angelegenheiten Rußlands.

56. Rußland 74 Die russische Presse (1882-1920).

57. Rußland 82 № 2 Russische Staatsmänner (1885-1920).

58. Rußland 99 Allgemeine russische Politik.

59. WK № 11 с geheim Unternehmungen und Aufwiegelungen gegen unsere Feinde in Rußland, besonders in Finnland und den russischen Ostseeprovinzen (1914-1918).1.. Опубликованные источники.

60. Башмаков A.A. Учреждение о курляндских крестьянах 25 августа 1817 г. со включением изменений и дополнений по 1892 г. Издание неофициальное. Либава: лито-тип. М.Петерсена, 1892. 629 С.

61. Высочайше утвержденное 19 февраля 1866 г. Положение о волостном общественном управлении в Прибалтийских губерниях. СПб.: Земский отдел МВД, 1901. 108 С.

62. Государственная дума: Обзор деятельности комиссий и отделов. Четвертый созыв. Сессия I. 1912-1913. СПб.: Гос. тип., 1913. 512 С. То же. Сессия IV. 19.07.-3.09.1915 г. Пг.: Гос. тип., 1915. 155 С.

63. То же. Стенографические отчеты 1910 г. Сессия третья. Ч. III. СПб.: Гос. тип., 1910. 3246 Стб.

64. То же. Сессия четвертая. Ч. I. СПб.: Гос. тип., 1910. 3368 Стб.

65. То же. Стенографические отчеты 1911 г. Сессия четвертая. Ч. III. СПб.: Гос.тип., 1911.4829 Стб.

66. То же. Стенографические отчеты 1912. Сессия пятая. Ч. II-IV. СПб.: Гос. тип., 1912. Ч. II 3824 Стб.; Ч. III 3726 Стб.; Ч. IV 4336 Стб.

67. Государственная дума. Четвертый созыв: Стенографические отчеты 1912-1913 гг. Сессия первая. Ч. I. СПб.: Гос. тип., 1913. 2438 Стб.

68. То же. Стенографические отчеты 1914 г. Сессия вторая. Ч. II. СПб.: Гос. тип., 1914. 1994 Стб.

69. То же. Стенографические отчеты 1916 г. Сессия четвертая. Ч. III-IV. Пг.: Гос. тип, 1916. Ч. III 5820 Стб.; Ч. IV 707 Стб.

70. То же. Стенографические отчеты. Сессия пятая 1916-1917. СПб.: Гос. тип, б. г.. 1738 Стб.

71. Журналы Комитета министров по исполнению указа 12 декабря 1904 г. Б. м.: Издание Канцелярии Комитета министров., 1905. 522 С.

72. Из архива С.Ю.Витте. Воспоминания. Т. 1. Кн. 1. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003.524 С.

73. К вопросу о введении в Прибалтийском крае земского самоуправления (к трудам Особого при Временном прибалтийском генерал-губернаторе совещания, для личного пользования его членов). Б. м.: тип. Мюллера, б. г.. 49 С.

74. К вопросу о школьной реформе в Прибалтийском крае. Рига: тип. Мюллера, 1907. 12 С.

75. Материалы различных комиссий Государственной думы четвертого созыва второй сессии 1913-1914. СПб.: б. и., 1914. 605 Л.

76. Обзор деятельности Государственной Думы третьего созыва 1907-1912 гг. Ч. III. СПб.: Гос. тип., 1912. Ч. I 515 С.; Ч. II 708 С.

77. Обзор сведений Осведомительного отдела МИД. 12.12.1916 г. Пг.: М-во иностр. дел, 1916. 28 С.

78. Особые журналы Совета Министров Российской империи. 1910 г. М.: РОССПЭН, 2001. 495 С.

79. Полное собрание законов Российской империи. Собрание I-III. СПб.: тип.

80. Второго Отделения Собств. Е. И. В. канцелярии; Гос. тип., 1830-1916.

81. Правила о сельских евангелическо-лютеранских народных школах1.ndvolksschulen) и учительских семинариях Эстляндской и Курляндскойгубернии. Митава: тип. И.Ф.Штеффенгагена и сына, 1891. 8 С.