Особенности индивидуального стиля Леонида Мартынова тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Павлова, Наталия Дмитриевна

• Павлова, Наталия Дмитриевна
• кандидат филологических наук
• 2011

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Павлова, Наталия Дмитриевна

Введение.

Глава 1. Словесная живопись в лирике Л.Мартынова и его современников.

§1.1. Портрет и образ в лирике Л. Мартынова и импрессионистические тенденции эпохи

§1.2.Функция пейзажа в лирике Л. Мартынова и его современников.

§1.3. Натюрморт в лирике Л. Мартынова.

Глава 2. Словесная музыка в русской советской поэзии и творчестве

Л. Мартынова.

§2.1. Образы музыкантов и музыкальных инструментов в лирике

Л. Мартынова.

§2.2. Мотивы и лейтмотивы в их музыкально-поэтических значениях у

Л. Мартынова.

§2.3.Доминантные черты звукописи в поэзии 20-х — 70-х гг.: Л. Мартынов как выразитель стиля эпохи.

§2.4.Эксперимент и поэтическая практика в лирике Л. Мартынова: интонационно-ритмическая организация стиха.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Особенности индивидуального стиля Леонида Мартынова»

Стиль поэта Леонида Мартынова формировался под сильным воздействием экспрессивных, сложноассоциативных форм как поэзии отечественной — В. Маяковского, В. Брюсова, А. Блока, В. Каменского, В. Хлебникова, Б. Пастернака, так и зарубежной — А. Рембо, П. Верлена, др.

При этом очевидно, что постижение поэтического мира эпохи через призму футуризма и западноевропейского символизма1 с их тягой к броским живописным образам совпало с собственными художественными исканиями поэта. Анализ стихотворений, написанных Л. Мартыновым с 20-х до 70-х гг. XX в., его литературно-критических высказываний выявляет постоянное стремление поэта к усилению интеллектуального начала в лирике, к сложной метафоричности и ассоциативности, к созданию стиховой системы, способной выразить сложность современного сознания.

Актуальность темы исследования определяется усилением в современном литературоведении и критике пристального внимания к вопросам индивидуального стиля и способов его реализации, а также необходимостью «перечитать» Леонида Мартынова-поэта как явление феноменальное для названной художественной эпохи, наследующей художественные открытия рубежа Х1Х-ХХ вв. и формирующей новый стиль советской России. Он, будучи поэтом-новатором, выработал свой уникальный стиль, сохранив связь с традицией и при этом сделав решительный шаг к новым горизонтам реформирования русской поэтической речи.

1 Авраменко А. П. От XIX века к XX. Новое искусство (Русский символизм как объект научного изучения) // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология., 2002. — № 2. — С. 20-35; Винокур Г.О. Маяковский — новатор языка // Винокур Г.О. О языке художественной литературы. — М., 1991. — С. 317407; Гаспаров М.Л. Антиномичность поэтики русского модернизма // Гаспаров М. Избранные статьи. — М., 1995. — С. 286-304; Горелова Ольга Александровна. Александр Вертинский и ироническая поэзия серебряного века : Дис. канд. филол. наук : 10.01.01. — М., 2005; Ковтун Е.Ф. Русская футуристическая книга. — М., 1989; Леннквист Б. Мироздание в слове. Поэтика В.Хлебникова. — СПб., 1999; Минералова И.Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма. — М., 2004; Сахно И.М. Русский авангард: живописная теория и поэтическая практика. — М., 1999; Секрнеру А.Е. Художественный синтез в творчестве И. Северянина: Дисс. к-та фил. наук. — М., 1998.

Л. Мартынов — художник, поэт — вошел в литературу в 20-е гг. XX в., во время активных поисков выразительно-изобразительных средств, источником которых для поэзии априорно считался синтез, как художественный, так и внутрилитературный. Поэтому для поэта стилизация композиционных, колористических, интонационно-ритмических открытий, совершенных другими видами искусства (живописью, музыкой), была вполне естественна и органична. Совершенно естественно и то, что он транслировал идею синтеза искусств в творчество нового XX в.

В связи с этим продуктивным представляется рассмотрение поэзии Л. Мартынова с точки зрения взаимодействия литературы и живописи, литературы и музыки, а также исследование его творчества в контексте стилевых исканий сложной художественно-исторической эпохи с опорой на сложившуюся традицию.

Мы поддерживаем точку зрения Ю.М. Лотмана, полагающего, что поэтический текст — это «сложно построенный смысл»2. С точки зрения Ю.М. Лотмана, в этом проявляется принципиальное различие языковой и поэтической структуры: первая складывается из элементов различных уровней, причем «низшие» уровни принципиально асемантичны, вторая — уже изначально семантична и есть система распределения смысла.

Поэтический текст организуется таким образом, что он не только не уточняет семантику слова и фразы, но и, наоборот, углубляет полисемантизм, соотнося значение и форму слова с семантической структурой всего текста. По мнению Г.О. Винокура, «.все то, что в общем языке, с точки зрения его системы, представляется случайным и частным, в поэтическом языке переходит в область существенного, в область собственно смысловых противопоставлений»3.

Поэтому системное исследование поэтической речи Л. Мартынова также необходимо для решения актуальных проблем, связанных с

2 Лотман Ю.М Анализ поэтического текста. //Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. — СПб., 1996. — С. 44.

3 Винокур Г.О. Об изучении языка литературных произведений // Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. — М., 1959. — С. 251. рассмотрением вопроса индивидуального авторского стиля, а именно: для выявления стиле образующих факторов и признаков стиля, для разграничения понятий язык и стиль автора и для рассмотрения функционирования различных стилистических средств в поэтическом тексте.

Поэзия Леонида Мартынова представляет собой художественный мир, в котором запечатлена эпоха эстетических исканий 20-х — 70-х гг. XX в. На протяжении всего творческого пути поэта интерес критиков и филологов к его творчеству не ослабевал, появилось огромное количество самых разнообразных исследований.

О поэте в свое время активно отзывалась критика, да и историки литературы в 60-е — 70-е гг. XX в., когда он оказался на гребне славы, писали о нем довольно обстоятельно. Жизненный и творческий путь Л. Мартынова прослежен тоже внимательно. В сознании многих исследователей поэт предстаёт прежде всего как философ, осмысливающий эпоху, сложный внутренний мир современника, как художник, дающий нравственно-философские ориентиры мировосприятия и поведения, увлекающий яркой перспективой будущего.

Эти качества поэта ещё в 1945 г. были отмечены в двух вышедших одновременно статьях И.Л. Гринберга и Л.И. Тимофеева, явившихся откликом на сборник «Лукоморье»4. В них единодушно утверждалось, что целью творчества Л. Мартынова является «исследование и постижение»5, и в этом заключается его индивидуальность и «бесспорность поэтического выражения», свидетельствующая о «зрелости мастера»6. Однако эти правильные и серьёзные выводы потонули в шуме разгромных статей Вс. п

Вяч. Иванова и В.М. Инбер, посвящённых тому же сборнику .

4 Гринберг И.Л. Дорога в Лукоморье // Звезда. — 1945. № 7. — С. 136-138; Тимофеев Л.И. Среди стихов.//Знамя.— 1945. №7. — С. 165-166.

5 Гринберг И.Л. Дорога в Лукоморье. — Указ изд. — С. 136.

6 Тимофеев Л.И. Среди стихов. — Указ. изд. — С. 166.

7 Иванов В.В. Рецензия на сборник стихов Л.Мартынова «Эрцинский лес» // Омская правда. — 1946. — 28.сентября. — С. 3; Инбср В.М. Уход от действительности // Литературная газета. — 1946. — 7 декабря. — С. 4.

И только в 1956 г., откликаясь на сборник «Стихи», опубликованный в 1955 г. московским издательством «Молодая гвардия», критики В.А. Луговской, В.Ф. Огнев, И.И. Кобзев, А.Б. Граши, и Б.И. Рунин услышали и одобрили, наконец, неповторимый голос поэта, перестав упрекать его в отсутствии конкретной изобразительности, назвав его поэтом-философом, интеллектуалом8.

И.И. Кобзев начинает свою статью о сборнике JI. Мартынова «Стихи» с прямых обвинений критики, «на протяжении долгого времени совершенно незаслуженно замалчивавшей этот своеобразный и глубокий талант»9.

Попытка выявить своеобразие стихов поэта, главные достоинства его творчества содержится в статье В.Ф. Огнева (1956 г.), который справедливо отмечает, что не удовлетворявшая критиков «странность» JI. Мартынова «есть не более чем выражение яркой индивидуальности художника»10.

B.Ф. Огнев снова подчёркивает отмеченное ранее И.Л. Гринбергом и Л.И. Тимофеевым редкое умение поэта «проникнуть в сущность явления»11, острое чувство современности, активность лирического героя, для которого

1 9 характерен «дух познания и благородного беспокойства за судьбы мира» . Критик называет стихи Л. Мартынова «поэтическими кроссвордами»13, имея в виду их богатый подтекст.

С 1957 по 1964 гг. в периодике регулярно появляется статьи A.B. Македонова, A.A. Михайлова, В.Ф. Огнева, посвященные стихам и поэмам Л. Мартынова, защищается первая диссертация, автор которой, Г.И. Мучник, анализирует творческий путь поэта до 1964 г14.

8 Луговской В.А. Стихи Леонида Мартынова // Известия. — 1956, — 4 июня. — С.З; Огнев В.Ф. Лирика Леонида Мартынова // Новый мир. — 1956. № 6. — С.244-248; Кобзев И.И. Стихи Леонида Мартынова // Смена. — 1956.№ 18. — С. 17; Граши А.Б. Лирика Леонида Мартынова //Литературная газета.— 1956.— 7 апреля. — С. 6; Рунин Б.И. В защиту лирической индивидуальности // Жизнь поэзии 1956. — М., 1956. —

C. 169.

9 Кобзев И.И. Стихи Леонида Мартынова. — Указ.изд. — С. 17.

10 Огнев В.Ф. Лирика Леонида Мартынова. — Указ изд. — С.244.

11 Там же. — С.243.

12Там же. — С. 248.

13 Там же. — С.245.

11 Максдонов A.B. «Вода благоволила литься»: Заметки о лирике Леонида Мартынова // Македонов A.B. Очерки советской поэзии. — Смоленск, 1960. — С. 182-188; Македонов A.B. Чувство Вселенной и чувство Земли // Герой современной литературы: Сб.ст. — М., 1963. — С. 180-199; Михайлов A.A. Мир

Новый всплеск обострённого внимания читателей и критики к его поэзии — 1966-1969 гг. Это прежде всего многочисленные отклики И.Е. Гитович, Е.И. Калмановского, A.B. Никулькова, С.Б. Рассадина, A.A. Урбана на сборник 1965 г. «Первородство», удостоенный Государственной премии РСФСР имени М. Горького, на стихотворения и поэмы в 2-х томах (1966 г.), «Стихотворения» (1967 г.), «Людские имена» (1969 г.). Среди критиков и литературоведов, постоянно обращавшихся к анализу творчества Л.Мартынова с 1966-1967 гг., следует особенно выделить В.В. Дементьева, Л.И. Лавлинского, A.A. Михайлова, A.B. Македонова, А.И. Павловского, A.A. Урбана.

Эти исследователи (и прежде всего В.В. Дементьев, А.И. Павловский) пытались охарактеризовать в целом лирику поэта, её идейно-художественное своеобразие, обозначить её место в советской поэзии, определить, в чём проявилось новаторство Л. Мартынова.

До середины 80-х гг. названные исследователи обращались к проблематике и пафосу его творчества, определяя значение творческого опыта поэта для советской философской поэзии15.

Для осознания значения творчества Л. Мартынова чрезвычайно важны работы писателя, критика и литературоведа, близкого друга семьи Мартыновых В.В. Дементьева, который охарактеризовал разные периоды творческой биографии поэта, подготовив, таким образом, почву для создания первой монографии о нем — «Леонид Мартынов: Поэт и время», современника // Литературная газета. — 1963. — 21 февраля. — С. 3; Огнев В.Ф. Поэзия и современность: Сб. ст. — М., 1961; Денисова И. «С мастеров да спросится» // Огонек. — 1959. № 33. — С. 16-25.Мучник Г.М. Творческий путь Леонида Мартынова: Дне.канд. филол. наук: 18. 641. — Алма-Ата, 1964.

15 Дементьев В.В. Даритель счастья. Л.Мартынов // Дементьев В.В. Исповедь земли: Слово о российской поэзга!. — М., 1984. — С. 182-226; Дементьев В.В. Леонид Мартынов: Поэт и время. Изд. 2-ое, доп. — М., 1986; Дементьев В.В. Мир поэта: Личность. Творчество. Эпоха. — М., 1980; Лавлинский Л.И. Не оставляя линии огня: О лирической поэзии наших дней. — М., 1985; Лавлинский Л.И. Мастерская вулкана // Лавлинский Л.И. Мета времени, море вечности. — М., 1986. — С. 187-203; Македонов A.B. Волшебные сны и подсолнухи Леонида Мартынова // Македонов A.B. Свершения и кануны: О поэтике русской советской лирики 30-70-х годов. — Л., 1985. — С. 42-50; Павловский А.И. Мирознание Леонида Мартынова // Павловский А.И. Советская философская поэзия: Очерки / О М.Заболоцком, Л.Мартыновс, А.Твардовском / Отв. Ред. В.А,Ковалёв. — Л., 1984. — С. 83-127; Урбан A.A. Образ человека — образ времени: Очерки о советской поэзии.—Л., 1979. являющейся на сегодня самым полным и квалифицированным исследованием и очерком жизни и творчества выдающегося русского поэта.

Критик убедительно и тонко проецирует на произведения поэта его жизненный путь, отмечает яркий гуманистический и нравственный пафос его поэзии. В монографии В.В. Дементьева заложены основы последовательного изучения вопроса о традициях В. Маяковского в лирике Л. Мартынова, влиянии на его творчество поэзии А. Блока, Б. Пастернака16. Широкая опора на материалы биографии поэта, личные встречи и беседы с ним, глубокий анализ стихов и исторических поэм позволили автору исследования выявить его яркое художественное своеобразие, заключающееся в ассоциативности образов, богатой ритмике, широком использовании неологизмов и развёрнутых метафор.

И в первой монографии, и в более поздних работах, посвященных Л.Н. Мартынову, В.В. Дементьев ищет основополагающие, главные черты в лирическом «я» поэта, находя их прежде всего в «дарителе счастья» из одноимённого стихотворения, делает вывод об основной направленности философской лирики поэта, в которой «истина научная — это одновременно и истина нравственная и эстетическая»17.

В 1969 г. со своей первой статьёй о Л. Мартынове «Весь мир творю я заново» выступает в печати журналист, поэт и критик Л.И. Лавлинский, также близко знавший его на протяжении многих лет. Последующие статьи Л.И. Лавлинского интересны обилием конкретного жизненного материала, подробностями встреч автора с поэтом, стремлением постичь секреты и особенности его творчества. По форме это статьи-интервью, статьи-воспоминания, в которых анализ его отдельных стихов, поэм сочетается с яркой характеристикой его личности, главных черт его характера, отношения к творчеству, что, безусловно, так или иначе преломилось в поэтической практике.

16 Дементьев В.В. Леонид Мартынов: Поэт и время. — Указ изд. — С. 246-267.

17 Дементьев В.В. Мир поэта: Личность. Творчество. Эпоха. — Указ изд — С. 163.

В изучение творчества Л. Мартынова, особенно в разработку вопроса о жанровой специфике его поэзии, большой вклад внёс критик и литературовед А.И. Павловский. Особенно интересна его статья «Мирознание Леонида Мартынова», в которой автор, исследуя философскую лирику поэта, пытается определить её ведущие темы, ключевые образы, дополняет вопрос о традициях В. Маяковского и А. Блока в его творчестве, говорит о своеобразии и индивидуальности модели мира в его лирике. Стоит отметить также очерки А.И. Павловского о философской поэзии. Литературовед акцентирует внимание на ритмике стихов Л. Мартынова, паузировании как излюбленном его приёме, особо подчёркивая музыкальность его лирики: «Л. Мартынов ощущал реальность музыкально, всем своим существом и всем существом своего чуткого стиха, который он однажды сравнил с эоловой арфой»18.

Трудно согласиться с А.Л. Кошелевой, которая оспаривает данное наблюдение А.И. Павловского и приходит к кардинально противоположной точке зрения: «Стихи его далеко не музыкальны <.> Постоянные диссонансы, фразы, построенные по законам прозаической речи, разрушают

19 привычную музыкально-ритмическую инерцию стиха» .

А.И. Павловский же полагает, что ритм Л. Мартынова «является несущей конструктивной точкой опоры, придающей к тому же и определённую гармонию негармоничным, непропорциональным и внешне

20 разнонаправленным элементам его мира» . Критик считает, что ритмика поэта с предельной обнажённостью выражает и мироощущение, и мировидение, и миропонимание художника. Этой стороной своего творчества поэт близок А. Блоку, полагавшему, что гармония возникает посредством ритма из бесформенного хаоса, что мир — как осмысленное целое — несёт в себе музыкальное начало.

18 Павловский А.И. Мирознание Леонида Мартынова. — Указ. изд. — С. 88.

19Кошелева А.Л. Образ времени и его идейно-художественное воплощение в философской лирике

Л.Мартынова // Межвузовский сб. науч. трудов, ОГПИ. — Омск, 1985. — С. 115.

20 Павловский А.И. Мирознание Леонида Мартынова. — Указ. изд. — С. 87.

А.И. Павловский вскрывает и родственную связь философской лирики

Л. Мартынова с творчеством В. Маяковского, которая выражается в органичном сплаве публицистической сути его стихов со своеобразием лирического высказывания.

Немало интересных работ посвящено проблемам поэтического языка, стилистики Л. Мартынова. Нельзя не согласиться с мнением В.В. Кожинова, справедливо полагающего, что поэта отличает предельная концентрация на какой-либо одной детали, факте, ситуации — этим он подобен живописцу.

Экономия художественных средств, образного материала имеет следствием чрезвычайную многозначность каждой детали в стихах Мартынова, придаёт

21 мощное напряжение авторской мысли» . Именно эта экономия, лаконичность предметной детализации в его творчестве даёт В.В. Кожинову основание утверждать, что произведения поэта воплощают «не полноту

22 бытия, а чётко отграниченную его сторону, аспект, сектор» . Но это суждение справедливо по отношению лишь внешней стороне лирики Л. Мартынова. По сути же «полнота бытия» пронизывает каждую строчку его стихотворений.

Много писалось о стиле поэта в 80-е гг. Среди основополагающих следует указать статьи С.Т. Золяна о поэтическом идиолекте поэзии Л. Мартынова и А.Л. Жовтиса об особенности его рифмы, заключающейся в установке на нарушение рифменного ожидания, на отказ от жёсткости конструкции. Критик делает интересное наблюдение, что в стихах поэта

23 преобладает «игра рифменных созвучий» .

На ту же особенность стиха Л. Мартынова указывал и С.Н. Поварцов, отмечая виртуозное владение внутренней рифмой и графику стиха поэта, создающую иллюзию прозы.

21 Кожинов В.В. Смена стилей и классическая традиция. // Многообразие стилей советской литературы. Вопросы типологии —М., 1978. — С. 436.

22 Кожинов В.В. Смена стилей и классическая традиция. — Указ. изд. — С. 436.

23 Жовтис А.Л. Стих Л.Мартынова в контексте русской стиховой культуры // Художественная индивидуальность писателя и литературный процесс / творчество Мартынова. / Сб. науч. трудов ОГПИ. — Омск, 1989,—С. 29.

Интересной представляется точка зрения С.П. Залыгина, видящего особенность стилистики поэта в разговорной основе даже самых сложных, «интеллектуальных» его стихов, в демократичности его поэтической речи, доверительности интонации.

Необходимо отметить статью М.С. Штерна и Ю.П. Зародова «Поэтическая "сдвигология" Л. Мартынова», в которой подробно анализируется семантический строй его поздней лирики. Основным объектом исследования становятся образы пространства и времени, в результате анализа которых выявляется универсальный принцип формально-содержательной структуры поэтических текстов Л. Мартынова — принцип «сдвига».

В статье В.В. Агеносова «Несколько слов о современной русской поэзии» творчество Мартынова поставлено в ряд с лирикой таких поэтов, как Н. Заболоцкий, Е. Евтушенко, Р. Рождественский. Литературовед называет

24

Л. Мартынова одним из «старших товарищей» , оказавших влияние на молодое поколение поэтов, в частности на поэзию шестидесятников.

Особого внимания заслуживают диссертации В.П. Смирнова «Философская лирика в русской советской поэзии 50-х — 60-х годов (Заболоцкий, Твардовский, Мартынов)», А.К. Костенко «Нравственно-философские проблемы в лирике Леонида Мартынова» и Близнюк Н.В. «Дискурс культуры в поэтическом творчестве Л.Н. Мартынова: семантика, функции, способы воплощения». В.П. Смирнов делает интересные наблюдения над особенностями лирико-философского метода Л. Мартынова и приходит к выводу, что к самым характерным чертам стиля поэта относятся знаково-символический характер, единство рационалистичности и непосредственности, стремление к масштабным обобщениям и реалистической детализации, отвлечённого размышления и прямой,

21 Агеносов В.В., Павловец М.Г. Несколько слов о современной русской поэзии. // Русская поэзия второй половины XX века. — М., 2007. — С. 7. газетной» публицистичности . Исследователь справедливо полагает, что символика Л. Мартынова «лишена какой-либо герметичности», мы имеем дело с открытым символом . В.П. Смирнов отмечает также фрагментарность стихов поэта, активное использование им приёма кинематографического монтажа, сгущённую эмоциональность стиля поэта, установку на ораторскую интонацию . Эти суждения ни в коей мере не исчерпывают поэтику Л. Мартынова, но определяют её в большой степени.

А.К. Костенко ставит целью своей диссертации выявить глубинную сосредоточенность философской лирики Л. Мартынова на решении важнейших нравственно-философских проблем эпохи, доказать, что стихи, написанные поэтом в разные годы, составляют идейно-тематическое единство, «единое повествование» со сквозным нравственно-философским уо сюжетом . На новом научном уровне решается вопрос о традициях В. Маяковского, устанавливаются творческие связи поэзии В. Маяковского, В. Брюсова и Л. Мартынова.

Н.В. Близнюк представляет систематизированное многоаспектное исследование дискурса культуры в творчестве поэта, что «позволяет выявить своеобразие как художественного метода, так и мировосприятия автора, определить типические черты, связывающие творчество Мартынова со всем духовным наследием человечества, и своеобразие, обусловленное особенностями сознания автора и культурной ситуацией эпохи»29.

Исходя из вышесказанного, отметим, что большинство исследователей ставят своей целью характеристику философской стороны творчества Л. Мартынова или выбирают в качестве объекта исследования особенности стиховой формы его произведений.

25 Смирнов В.П. Философская лирика в русской советской поэзии 50-х — 60-х годов (Заболоцкий, Твардовский, Мартынов): Дис. канд. филол. наук: 10 01.02. — М., 1988. — С. 138.

26 Смирнов В.П. Философская лирика в русской советской поэзии 50-х — 60-х годов (Заболоцкий, Твардовский, Мартынов). — Указ изд. — С. 138.

27 Там же. — С. 144.

28 Костенко А.К. Нравственно-философские проблемы в лирике Леонида Мартынова: Дис. канд. филол. наук: 10.01.02, —М„ 1989, —С. 15.

29 Бизнюк Н.В. Дискурс культуры в поэтическом творчестве Л.Н.Мартынова: семантика, функции, способы воплощения: Автореферат дис. канд. филол. наук: 10.01.01. —Краснодар, 2010. — С. 5.

Но сколь бы разнообразной и интересной ни была критическая литература о Л. Мартынове, глубина поэтики его неисчерпаема и дает основание для изыскания новых смыслов, заключенных в слове, в интонационно-ритмическом богатстве его стихов.

Объект исследования: черты индивидуального стиля поэзии Л. Мартынова, рассмотренные с позиций, позволяющих выявить роль синтеза, явленного в его поэзии на разных уровнях художественного воплощения.

Материалом исследования являются следующие сборники и собрания сочинений автора: Мартынов Л.Н. Голос природы: Стихи; Мартынов Л.Н. Лукоморье; Мартынов Л.Н. Людские имена: Книга стихов; Мартынов Л.Н. Первородство; Мартынов Л. Река тишина. Стихотворения и поэмы 1919-1936 гг.; Мартынов Л.Н. Собр. соч. в 3-х томах; Мартынов Л. Стихотворения и поэмы; Мартынов Л.Н. Узел бурь; Мартынов Л.Н. Эрцинский лес: Стихи, — а также стихи таких его современников, как С. Есенин, П. Васильев,

30

Н. Заболоцкий, С. Кирсанов и др .

Предметом исследования являются образно-семантические, лексические, синтаксические, фонетические и интонационно-ритмические художественные средства, основополагающие для внутренней формы стихотворений Л. Мартынова.

Цель исследования — выявить доминантные черты индивидуального стиля Л. Мартынова, обратив внимание на роль художественного синтеза в его творчестве, а также показать, как и какие общие тенденции развития русской советской поэзии отразились в личных художественных открытиях поэта.

30 Мартынов Л.Н. Голос природы: Стихи. — М., 1966; Мартынов Л.Н. Лукоморье. — М., 1945; Мартынов Л.Н. Людские имена: Книга стихов. — М., 1969; Мартынов Л.Н. Первородство., 1968; Мартынов Л. Река тишина. Стихотворения и поэмы 1919-1936 гг. — М., 1983; Мартынов Л.Н. Собр. соч. в 3 т. — М., 1976-1977; Мартынов Л. Стихотворения и поэмы. — Л., 1986; Мартынов Л.Н. Узел бурь. — М., 1979; Мартынов Л.Н. Эрцинский лес: Стихи. — Омск, 1945; Васильев П. Стихотворения и поэмы. — М., 2007; Есенин С. Собр. соч. в 6 т. — М., 1977-1980; Заболоцкий H.A. Собр. соч. в 3 т. — М., 1983; Кирсанов С.И. Собр.соч. в 4 т. — М., 1974.

Исходя из понимания объекта и цели исследования, были сформулированы следующие задачи: указать на особенности проявления «живописности» образного строя J1. Мартынова в контексте современности, проследив связи его творчества с футуризмом и символизмом на эстетическом и образно-семантическом уровнях; установить соотношение образа и портрета в поэзии и Л. Мартынова в рамках импрессионистических тенденций эпохи; выявить функции пейзажа и способы его художественно-речевого воплощения в лирике Л. Мартынова и его современников; охарактеризовать особенности поэтических натюрмортов Л. Мартынова, указав на соотношение преемственности традиции и новаторства в творчестве поэта как выразителя стиля эпохи; систематизировать музыкальные образы в русской советской поэзии и поэтических текстах Л. Мартынова, создающие ряд звуковых картин; продемонстрировать наличествующий в стихе Л. Мартынова лирико-музыкальный, музыкально-ритмический и музыкально-мелодический потенциал;

Для решения поставленных задач в работе используются следующие методы: сравнительно-типологический, историко-функциональный, контекстуальный.

Методологическую базу диссертационной работы составили философские и теоретико-литературные исследования B.C. Соловьева, А. Белого, Вяч. Иванова, Е. Замятина (разработка понятия «синтеза» как художественного явления), В.В. Виноградова, Ю.Н. Тынянова, Ю.И. Минералова (изучение проблемы индивидуального стиля), А.Ф. Лосева (взаимоотношения человека и космоса как божественного единства и гармонии; философское значение категории музыки), Ю.М. Лотмана (анализ жанра натюрморта и строения поэтического текста), А.Н. Веселовского, Б.М. Гаспарова (особенности мотивов и лейтмотивов в литературных произведениях), М.Л. Гаспарова, Б.П. Гончарова, Д. Самойлова (проблемы интонации, рифмы, звуковой организации стиха), а также современные работы по эстетике и теории литературы.

Прежде чем рассматривать поэтический материал в избранном нами аспекте, необходимо определиться с теоретико-литературными понятиями, которыми мы будем оперировать в дальнейшем.

И главный вопрос: что мы понимаем под индивидуальным стилем и каково содержание данного термина в современном литературоведении?

Постановка вопроса об индивидуальном поэтическом стиле и связанных с этим понятием методах исследования предполагает выявление системных связей художественных средств и приемов, используемых поэтом, установление критериев своеобразия творчества и, вместе с тем, проявления общих тенденций в развитии поэтической речи.

Сложную природу стиля отмечал в искусствознании уже И. Винкельман. Плодотворно изучали эту область Гегель, Шеллинг, Гёте. Применительно к литературе существует несколько интерпретаций стиля: узкое («филологическое», как называет его П.Н. Сакулин) понимание индивидуального стиля как слога писателя; более широкое его понимание, когда сюда включаются присущие писателю приемы композиционной организации произведений и многое другое; наконец, динамическое, «процессуальное» понимание индивидуального стиля как присущего автору особого хода мысли — «картины внутреннего развития мысли»31, как выражался В. Гумбольдт.

В академической филологии на протяжении XIX в. часто индивидуальный стиль понимали в более узком смысле, отождествляя его со слогом художника, «являющимся конкретным речевым воплощением художественного мышления автора»32. Как слог понимал стиль и

B.Г. Белинский, полагавший, что «у всякого великого писателя свой слог;

31 Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанто. — М., 1984. — С. 187.

32 Минералов Ю.И. Теория художественной словесности (Поэтика и индивидуальность). — Указ. изд. —

C. 14. слога нельзя делить на три рода — высокий, средний и низкий: слог делится на столько родов, сколько есть на свете великих или, по крайней мере, сильно даровитых писателей. Если у писателя есть слог, его эпитет резко определителен, каждое слово стоит на своём месте, и в немногих словах

33 схватывается мысль, по объёму требующая многих слов» .

В XX в. отождествление понятий «стиль» и «слог» можно встретить в работах литературоведа А.И. Ефимова. В его понимании «слог писателя» представляет собой «систему построения речевых средств»34, которая вырабатывается и применяется писателем при создании художественного произведения. А под «языком» писателя исследователь подразумевает словарный и грамматический фонд, ту «сокровищницу национального языка»35, из которой автор черпает материал при создании своего художественного произведения.

Не видит существенной разницы между понятиями «стиль» и «язык» и считает их взаимозаменяемыми один из основоположников учения об индивидуальном стиле В.В. Виноградов. Учёный обозначает это явление как систему «индивидуально-эстетического использования свойственных данному периоду развития художественной литературы средств словесного выражения»36.

Заметную роль в расширении понятия литературного стиля сыграли Г.Н. Поспелов и А.Н. Соколов. Последний предлагал более широкую концепцию стиля как художественную систему, охватывающую «не только язык, но и другие элементы структуры литературного произведения»37.

На сегодняшний день существует большое количество определений индивидуального стиля (В.В. Виноградов, Е.А. Гончарова, В.В. Григорьев, А.И. Ефимов, Ю.Н. Караулов, Ю.Н. Тынянов, H.A. Фатеева, A.B. Чичерин,

33 Белинский В Г Гоголь в русской критике // Собр. соч. в 9 т. — T.7. — М., 1981. — С. 38.

34 Ефимов А. И. О языке художественных произведений. — М., 1954. — С. 88.

35 Ефимов А. И. О языке художественных произведений. — Указ. изд. — С. 88

36 Виноградов В. В. О языке художественной литературы. — М., 1959. — С. 167.

37 Соколов А.Н. Принципы стилистической характеристики языка литературно-художественного произведения // Филологические науки. — 1962. — № 3. — С. 29.

Р. Якобсон и др.). Универсальная трактовка стиля как литературоведческого явления дана в «Литературном энциклопедическом словаре» 1987 г. под редакцией В.М. Кожевникова, П.А. Николаева: «. устойчивая общность образной системы, средств художественной выразительности, характеризующая своеобразие творчества писателя, отдельного произведения, литературного направления, национальной литературы»38. Другой исследователь, A.B. Чичерин, дает образное метафорическое определение: «Индивидуальный стиль — это поэтическая мысль в ее действии, ее ритм, ее цепкость, вооруженность, ее способность к познанию мира и передаче сконцентрированной энергии духа»39. В приведенных выше подходах к определению сущности индивидуального стиля, несмотря на терминологическое разнообразие, существует общее понимание этой категории как всей совокупности художественно-стилистических средств и манеры их использования при создании литературного произведения, типичной для каждого отдельного автора.

Иного мнения придерживается П.Н. Сакулин, подчеркивающий важность изучения помимо текстов произведений, «застывших» в их последней, печатной редакции, также их «творческой истории». Именно так молено начать постижение «движения стиля»40. Таким образом, П.Н. Сакулин стремится постичь литературу как деятельность, как диалектический процесс, а не просто как набор фактов, законченных и опубликованных произведений.

Интересной представляется нам и точка зрения Н.П. Пинежаниновой, считающей, что «индивидуальный стиль обусловлен целевой установкой поэта в его поисках средств образного выражения, с его "образом мира", системой ценностей, определяющих взаимосвязь семантических и

38 Литературный энциклопедический словарь / под. ред. Кожевникова В.М., Николаева П.А. — М., 1987. — С. 420.

39 Чичерин А. В. Ритм образа. — М., 1980. — С. 223.

40 Сакулин П.Н. Проблема «творческой истории» // Известия АН СССР, VII серия. Отделения гуманитарных наук. — 1930. № 2. — С. 4. экспрессивных средств в образном моделировании мира»41. При этом эстетическое применение языковых средств поэт соотносит с художественным сознанием эпохи, ее литературными стилями, направлениями и оказывается в отношениях преемственности или противопоставления литературной традиции. Таким образом, с одной стороны, необходимо ставить вопрос об основных единицах стиля в структуре художественного языка и «образа мира» у поэта. С другой стороны, нужно дать представление о ценностном аспекте индивидуального стиля в его эстетической и этической перспективе.

Итак, несмотря на обилие работ, посвященных изучению проблемы индивидуального стиля, он остается в центре внимания филологов до сих пор как по причине появления новых методов исследования, так и в результате трансформаций, происходящих с данной категорией под влиянием разнообразных факторов экстралингвистического и лингвистического характера.

На наш взгляд, наиболее точное определение индивидуального стиля дает Ю.И. Минералов в своей монографии «Теория художественной словесности (Поэтика и индивидуальность)».

Индивидуальный стиль, как справедливо отмечает ученый, тесным образом связан с поэтикой, это два основных компонента теории литературы. Поэтика как специальная отрасль литературоведения изучает художественную образность, сюжетику, композиционные приёмы отвлечённо, то есть безотносительно к особенностям их употребления в стиле конкретных писателей и поэтов. «Данная наука, — пишет Ю.И. Минералов, — сознательно абстрагирует структуру изобразительных средств от конкретной текстовой субстанции написанных индивидуумами произведений во имя выявления в лично-особенном общего»42.

41 Пинежашшова Н.П. Индивидуальный стиль и звуковая организация поэтической речи. — СПб., 1999. — С. 3.

42 Минералов Ю.И. Теория художественной словесности (Поэтика и индивидуальность). — Указ. изд. —

С. 12.

О соотношении поэтики и стилистики весьма точно говорил А.Ф. Лосев: «Учение о метафоре вообще есть поэтика (или эстетика поэзии). Но учение о том, как употребляет метафору Пушкин или Тютчев, есть уже часть стилистики. Тут уже приходится обсуждать метафору не в ее общих структурно-конструктивных моментах, но изучать те особые точки зрения, которые характерны для. самого автора и которые по существу своему никакого отношения ни к какой структуре никакой метафоры не имеют, но которые тем не менее в этих метафорах, как и во всем прочем, могут

43 воплощаться и выражаться» .

Ю.И. Минералов полагает, что слово «употребляет» обозначает процесс деятельности художника, его стилевую работу над тем, «чтобы сделать внеиндивидуальное — «индивидуально-неповторимым», лично-особенным»44. Поэтому изучение индивидуального стиля того или иного писателя или поэта неразрывным образом связано с выявлением особенности его работы над стилем, а не только с её конечным результатом, так как «личный стиль воплощает особый ход мысли, присущий данному автору, особый ход художественных ассоциаций, ему присущий»45. Отсюда следует логичный вывод, что «индивидуальный стиль, его поэтика — не только и не столько данность (продукт, результат), сколько деятельность, процесс»46. Так как стиль «по природе своей не дискретен, а континуален», «любые резкие разграничения и подразделения в «текучей» сфере стиля до известной

47 степени условны» .

Итак, каждый художник по-своему применяет, то есть интерпретирует определённый комплекс выразительных средств. При таком индивидуальном их применении «структура тропа может оставаться той же самой»48.

13 Лосев А.Ф. Философия имени. — М., 1990. — С.226. Минералов Ю.И. Теория художественной словесности (Поэтика и индивидуальность). — Указ. изд. — С. 11.

45 Там же. — С. 20.

46 Там же. — С. 21. " Там же. — С. 22. ш Николаев П.А. Методологический аспект проблемы // Сб.: Принципы анализа литературного произведения. — М., 1984. — С. 5.

Меняется лишь стиль. «Такие непосредственно «растворённые» в субстанции литературных текстов изобразительные средства, —- пишет Ю.И. Минералов, — по существу, образуют поэтику индивидуального стиля»49.

Представляется интересным утверждение ученого о том, что «реальное бытие индивидуальных стилей, этих уникумов, идёт также в процессе взаимного воздействия. усвоение, "освоение" чужого, контакт, взаимопереход, творческое подражание и т.п. — проявления объективного закона "самоосуществления", "способ существования", "жизненный процесс" индивидуальных стилей». «Миметическое начало объективно присуще индивидуальному стилю как художественному феномену»50.

При всем многообразии существующих определений и подходов к изучению индивидуального стиля исследователи этого феномена сходятся во мнении, что он не является генетически обусловленной категорией, а формируется под влиянием множества факторов как лингвистического, так и экстралингвистического характера. Среди таких факторов можно назвать индивидуально-личностные особенности автора: тип мышления, темперамента, его мировоззрение, идеологию, этические принципы, биографшо, уровень образования, воспитания и т. д.; социокультурные факторы: социальную среду, к которой относится автор, историческую эпоху, принадлежность к определенной нации; языковые факторы: нормы литературного языка, функциональный стиль и жанр произведения, литературное направление, в рамках которого творит писатель.

Творчество Л. Мартынова формируется в эпоху, первоочередной задачей которой мыслился синтез, захвативший все сферы духовной культуры.

Минералов Ю.И. Теория художественной словесности (Поэтика и индивидуальность). — Указ. изд. — 12.

Минералов Ю.И. Теория художественной словесности (Поэтика и индивидуальность). — Указ. изд. — то оо

49

С. 12.

50

С. 28-29.

Поэтому второй закономерно возникающий вопрос: что же представляет собой художественный синтез в русской литературе Серебряного века?

Понятие «синтез искусств» сегодня в особом комментарии не нуждается, так как на рубеже XX и XXI вв. получил детальную разработку в книгах И.Г. Минераловой («Русская литература серебряного века. Поэтика символизма»), И.А. Азизяна («Диалог искусств Серебряного века»), Л.А. Рапацкой («История русской музыки от Древней Руси до «серебряного века»).

Кроме того, проблема синтеза искусств ежегодно с 1999 г. обсуждается исследователями на научно-практической конференции «Синтез в русской и мировой художественной культуре» на базе Московского педагогического государственного университета, выходит сборник статей с материалами к каждой конференции, на её основе сформирована научная литературоведческая школа, в рамках которой и выполнена данная работа.

Понятие «синтеза» явилось основополагающим для культурной, духовной атмосферы Серебряного века и оказало более или менее значительное влияние на любое, пожалуй, произведение искусства той эпохи. Новые значения понятие «синтез» получило благодаря переосмыслению его уже в 20-х гг. XX в. Е.Замятиным (ст. «О синтетизме», «Новая русская проза»), поставившим задачи, с которыми солидаризовались и литературные классики, и литературная молодежь. Именно Е. Замятин учит новым правилам поэтического живописания, не конфликтным по отношению к урокам его предшественников-теоретиков: «Реализм видел мир простым глазом; символизму мелькнул сквозь поверхность мира скелет — и символизм отвернулся от мира. Это — тезис и антитеза; синтез подошел к миру со сложным набором стекол — и ему открываются гротескные, странные множества миров»51. «В слове - и цвет, и звук: живопись и музыка дальше идут рядом»52.

Вяч. Иванов в 1905 г. провозглашает: «Синтеза возжаждали мы прежде

53 всего» . Сам термин в России стал использоваться только во второй половине XX в., но о таких явлениях, как «цветовой слух», «визуальная музыка» и др. активно размышляли символисты. А. Белый словами пишет «Симфонии», М.К. Чурленис те же «Симфонии» видит и рисует красками. Импрессионисты красками фиксируют визуальные, звуковые и тактильные впечатления. H.A. Римский-Корсаков создаёт особую систему соответствий музыкальных тональностей тонам в живописи (композитор видел звуки и слышал цвета). Аналогично А.Н. Скрябин, обладая цветным слухом, достигает воплощения в музыке синестетического ощущения света и цвета.

И.Г. Минералова в книге «Русская литература серебряного века. Поэтика символизма» дает следующее определение: «Под синтезом в самом общем смысле понимается, как известно, соединение разнохарактерных сторон и элементов в качественно новое единое целое. Но для деятелей серебряного века весьма существенна была гегелевская вариация этого методологически, безусловно, верного определения, когда синтез является членом известной триады (тезис — антитезис — синтез), высшим и объединяющим в себе другие два члена, слитые в новое качество»54.

Символисты видели в «синтезе» прежде всего мистический и религиозный акт, то есть литургическое, сплав музыкального и поэтического начал. Такой «синтез» мыслился ими как сила, связующая мир божественных сущностей и человека («Симфонии» А. Белого, «Прометей» («Поэма огня») А. Скрябина, его «Поэма экстаза» и др.). Вяч. Иванов считал, что единственный современный вид искусства, отвечающий требованиям такого

51 Замятин Е. Я боюсь. Литературная критика. Публицистика. Воспоминания. — М., 1999. — С. 77;

52 Замятин Е. Я боюсь. Литературная критика. Публицистика. Воспоминания. — Указ. изд. — С. 164. О проблемах синтеза в творчестве Е. Замятина см. в статье И.Г. Минераловой «Стиль и синтез. Евгений Замятин как мастер словесной живописи» // Минералова И.Г. Анализ художественного произведения: стиль и внутренняя форма. — М., 2011. — С. 61-66.

53 Иванов Вяч. Из области современных настроений // Весы. — 1905. № 6. — С. 37.

54 Минералова И.Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма. — М., 2004. — С. 7. синтеза, — это церковное богослужение, соединяющее в себе элементы музыки, поэтического текста, живописи: «.Лучшее своё человек отдаёт своему Богу. В богослужении вдохновенно и дружно сплелись Музы в согласный хор, и с незапамятных времён того "синкретического действа", в котором А.Н. Веселовский усматривал колыбель искусств, впоследствии разделившихся: драмы, лирики, эпоса, орхестрики и музыки, — естественно и вольно осуществляется искомый нами с такою рационалистическою надуманностью синтез»55. Однако на практике конкретное художественное произведение, автор которого подчёркивал своё стремление к сплаву искусств — музыки и слова, слова и живописи и т.д., —- нередко оказывалось стилизацией (например, поэмы под музыкальное произведение — П.А. Флоренский «Эсхатологическая мозаика»). Стилизация — «вот наиболее общая и важная черта нового искусства»56, — писал Е.В. Аничков.

Интересной представляется нам точка зрения И.Г. Минераловой: «Синтез искусств уподоблялся по своей роли эффекту резонанса, во множество раз усиливающему производимое действие, которое может не только повлечь великие разрушения, но и, будучи направляемо "боговдохновенными" художниками, осуществить грандиозные созидания. Силой синтетического искусства художественные деятели серебряного века надеялись преобразовать мир . »57.

Естественно, что синтез как художественное явление оказался привлекателен и для писателей и поэтов, никак не связанных с символистскими исканиями. Наметился процесс внутрилитературного синтеза (взаимовлияние между конкретными литературными жанрами; между поэзией и прозой и т.д.). Среди художников слова, осуществлявших в своём творчестве такой синтез, можно назвать В. Маяковского (поэзия — живопись), А. Блока (поэзия — музыка) и многих других. Несомненно, к ним

55 Иванов Вяч. Борозды и межи. — М., 1916. — С. 346.

56 Аничков Е В Последние побеги русской поэзии // Золотое руно. — 1908 № 3-4 — С. 19.

57 Минералова И.Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма. — Указ изд — С 262 относится и Леонид Мартынов, уже в ранней лирике которого мы отчетливо видим переплетение музыкального и живописного начал.

Новизна исследования состоит в комплексном системном подходе к исследованию творчества Л. Мартынова, способствующем глубокому и всестороннему постижению своеобразия и многогранности индивидуального стиля поэта и художественной эпохи, к которой он объективно принадлежал. Эта эпоха выросла на открытиях выдающихся художников начала XX в., приняла вызовы XX в. и создала высокохудожественную русскую советскую поэзию. Для художника Мартынова в этой поэзии значимо было абсолютно все, дающее представление о жизни (и духовно-нравственной, и нравственно-эстетической в том числе) ее граждан, народа и каждого человека в отдельности.

Новизна заключается и в выявлении взаимоотраженности его поэтической речи и художественных тенденций времени. В диссертационной работе впервые предложена классификация поэтических портретов Л. Мартынова: портрет героини; портрет лирического героя; парный, семейный портрет; портрет в пейзаже. Впервые исследованы разные виды поэтических натюрмортов поэта и дан комплексный анализ музыкальной составляющей его творчества.

Кроме того, диссертационная работа имеет теоретическое значение в плане более полного и глубокого осмысления творчества Л. Мартынова, а также вносит вклад в разработку общей проблемы изучения индивидуального стиля и интерпретации поэтических текстов середины XX в.

Практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты и материалы могут быть использованы при дальнейшем изучении лирики поэта, а также в преподавании систематического курса истории русской литературы XX в., при разработке специализированных курсов по вопросам поэтики стиля, синтеза искусств в литературе, а также в курсах по анализу художественного текста для студентов-филологов и учащихся профильных классов общеобразовательных школ, гимназий, лицеев.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования были изложены на научных и научно-практических конференциях в следующих докладах автора: «Живописное и музыкальное начала в поэзии Леонида Мартынова» (Москва, Педагогический государственный университет, 2007); «Типология натюрморта в лирике Л. Мартынова» (Елецк, Государственный университет им. И.А. Бунина, 2008); «Своеобразие поэтических пейзажей Л. Мартынова: творческая перекличка с поэтами и художниками XX века» (Ярославль, Государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского, 2009).

Основное содержание исследования отражено в следующих публикациях:

1. Павлова Н.Д. Синтез живописного и поэтического начал в урбанистической лирике Леонида Мартынова. // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия педагогические науки. — 2011. — № 2(56). — С. 124-128.

2. Павлова Н.Д. Звуковая организация стиха в поэзии Леонида Мартынова. // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. — 2011. — Вып. 2(14) — С. 148-153.

3. Павлова Н.Д. Портрет и образ в лирике Леонида Мартынова. // Синтез в русской и мировой художественной культуре: Материалы УШ научно-практической конференции, посвященной памяти А.Ф.Лосева. —М.: МПГУ, 2008. — С. 178-188.

4. Павлова Н.Д. Натюрморт в лирике Леонида Мартынова. //Текст. Язык. Человек: Материалы VI Международной научной конференции. — Мозырь: МПГУ им. И.П. Шамякина, 2011. — С. 115-120.

5. Павлова Н.Д. Своеобразие интонационно-ритмической организации стиха Леонида Мартынова. //Научные труды молодых ученых-филологов. Вып. IX. — М.: МПГУ, 2010. — С. 136-142.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка работ на русском языке (всего 211 наименований) и приложения, представляющего собой изобразительные ресурсы из 41 репродукции картин. Общий объем диссертации — 184 страницы машинописного текста.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Павлова, Наталия Дмитриевна

Заключение

Рассмотрение поэтического наследия Л. Мартынова в контексте творчества его предшественников и современников, дает основания для следующих выводов о его индивидуальном стиле:

1. Леонид Мартынов, будучи признанным мастером в поэзии, воспринимавшимся как самобытное явление в русской литературе XX в., вполне выразил культурную эпоху, к которой всецело принадлежал. Поэзия Л. Мартынова является посредующим началом, способным связать пространственное искусство живописи с временным — музыкой, обеспечив

267 Самойлов Д. Книга о русской рифме. — Указ. изд. — С. 381.

268 Минералов Ю.И. Поэзия. Поэтика. Поэт. — М., 1984. — С. 153. их искомый синтез. Пришедший в русскую литературу в эпоху, когда художественный синтез был приметой культурной и литературной жизни, находящийся в творческом диалоге с поэтами и художниками первой трети XX в., JI. Мартынов удачно соединяет в своей портретной и пейзажной живописи поэзию и прозу, романтическое видение мира с реалистическим. В его творчестве заключено восхождение от частного к общему, последовательное отвлечение от конкретности изображаемых форм с целью наибольшей экспрессии.

2. JI. Мартынов подобен живописцу умением выделить конкретную деталь и поднять ее до уровня глубокого обобщения, метафоричностью лирики, активным использованием символики цвета. Ему свойственна импрессионистская манера описания, акцентирование внимания на фиксирующих впечатление штрихах, с помощью которых достигается достоверность изображаемого.

Ведущий творческий метод поэта — сложно-ассоциативное преображение действительности, проявляющееся в постоянном использовании паронимической аттракции и ассоциативных метафор. Следуя футуристическому принципу лексического обновления, Л. Мартынов нашел свою неповторимую интонацию, обнаруживая смысл в корневом подобии слов.

Поэтические портреты Л. Мартынова соединяют в себе черты реализма, импрессионизма, экспрессионизма и имажинизма, пропагандирующего перенесение смысловой доминанты на ассоциацию, на образ-символ. При этом часто созданные поэтом портреты формируются средствами пейзажа.

3. Создавая свои поэтические пейзажи, Л. Мартынов одухотворяет природу, с одной стороны, наделяя ее разумом человека, а с другой, — говоря о наличии высшей гармонии космоса, неподвластной ему.

Поэт полагает, что природа — достойный объект художественного осмысления как величайшая ценность и тайна, при этом он особо акцентирует свое внимание на единстве макрокосма и микрокосма и на сопричастности человеческого разума всему происходящему вокруг.

Поэтические пейзажи Л. Мартынова отличаются глубокой философичностью и сложной метафоричностью. В зрелой лирике поэта широко представлены семантические оппозиции движения и покоя, неустойчивости и равновесия, для воплощения которых он обращается к природным образам стихийно-катастрофического плана, а также к моментам смены времен года.

Будучи поэтом, хорошо разбирающимся в важнейших достижениях науки и техники и увлекающимся космологией и космической физикой, Л. Мартынов создает множество импрессионистических ночных пейзажей, а также реалистический развернутый образ столицы с ее графическими пересечениями проводов, улиц и мостов.

С другой стороны, являясь эпиком, стремящимся к философским обобщениям, поэт рисует былинный, во многом фантастический образ Лукоморья, земли счастья и высокой человечности.

4. Подлинное новаторство Л. Мартынова проявилось в его поэтических натюрмортах. Каждый предмет, каждая бытовая деталь в его стихотворениях наполняются аллегорическим смыслом, становятся психологически выразительными, пропитываются человеческой эмоцией, приобретают способность чувствовать, переживать и сопереживать лирическому герою. Поэт расширяет границы натюрморта, тесно связывает его с человеком, с окружающим миром, поэтому достаточно органично слияние этого жанра с портретом, пейзажем, интерьером и бытовой живописью.

Проанализированный нами поэтический материал показывает, что метафорическое восприятие мира, аллегоричность, совмещение реального плана с фантастическим и, наконец, ассоциативность, проявляющаяся в постоянном использовании паронимической аттракции и ассоциативных метафор, — основные стилевые доминанты поэта.

5. В творчестве Л. Мартынова проявляется богатство индивидуально-стилевых приемов поэта, который, с одной стороны, сам был смелым новатором, а с другой, творчески своеобразно переосмысливал приемы своих предшественников. Музыкальная образность занимает важное место среди творческого инструментария поэта. Поэтическую практику Л. Мартынова в этом плане характеризует чрезвычайная смелость и яркое своеобразие.

Так, следуя традиции символистов, поэт использовал технику музыкального письма как эстетическое средство звучания на разных уровнях текста: лексико-семантическом, звуковом, ритмическом.

В ходе анализа лексико-семантического уровня организации лирических произведений Л. Мартынова мы выявили ряд музыкальных мотивов — формул, являющихся важными элементами художественного мира поэта. Поэт мыслит мотивами, а каждый мотив обладает устойчивым набором значений, отчасти заложенных в нем «генетически», отчасти явившихся в диалоге и даже полилоге с современниками (С. Кирсанов, П. Васильев, Н. Заболоцкий) и предшественниками (Ф. Тютчев, например). Подводя итоги предпринятого нами анализа, можно заключить, что во всех рассмотренных нами стихотворениях Л. Мартынова явлено и общее в стиле эпохи: неоромантизм, художественный синтез, эстетизм.

6. Необходимо также отметить, что проведенный нами анализ поэтических произведений Л. Мартынова, с точки зрения их фоносемантических особенностей, — один из наиболее существенных аспектов в рассмотрении стиля поэта. Было выявлено, что особенности звукописи в его лирике во многом были обусловлены влиянием символистов, которые понимали «художественное слово как инструмент магического воздействия на физический мир» и воспринимали слово-символ как «могучее средство

269 преображения человека и преобразования всего сущего» . Мы приходим к выводу, что результатом тесного взаимодействия поэтической и

269 Минералова И.Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма. — Указ. изд. — С. 31. музыкальной интонации явился в поэзии Л. Мартынова органический музыкально-поэтический синтез.

Рассмотрение лирики Л. Мартынова на фоносемантическом уровне, приводит нас к выводу, что в звуке Л. Мартынов, как поэт — экспериментатор, видел источник смыслопорождения, в котором заключается механизм инструментовки и комбинаторики как основных принципов организованности художественного целого. Итак, основной принцип словесно-музыкального «симфонизма» Л. Мартынова — единение звука и смысла, чему способствует широкое употребление фонемных повторов, ассонансов и аллитераций. Исследование дает основание утверждать, что излюбленный Л. Мартыновым и его современниками (В. Маяковским, С. Кирсановым, Н. Заболоцким и П. Васильевым) способ ассоциативного сцепления, при котором фонетическое созвучие рождает ассоциацию чисто смыслового плана, позволяет прихотливо соединять разнородные явления, обнажая тем самым новизну и странность мира. Показано, что звуковая организация стиха функциональна в создании внутренней формы художественного целого. Таким образом, Л. Мартынов создает новый конструктивный принцип смысловой организации, поэтому анализ звуковой образности и методов её создания становится необходимым условием для объективной и адекватной трактовки его произведений.

7. Проведенный в диссертации анализ поэтического наследия Л. Мартынова подтверждает, что доминантной чертой ритмико-интонационного плана его лирики являются повторы разных типов: лексические, синтаксические, фоносемантические, за счет которых произведение пронизывается комплексом «вертикальных» и «перекрестных» связей, явившихся результатом повторения целых строк, частей строк и слов; анафорическое связывание смежных строчек, синтаксический параллелизм и повтор однородных грамматических конструкций создают эффект грамматической однородности, благодаря которой нивелируются семантические различия слов.

8. В экспериментах в области ритмической организации поэтических произведений, как показывает исследование, Л. Мартынов следует традициям футуризма. Поэт часто нарушает изохронность строк и использует метрически разнородные фрагменты в рамках одного стихотворного произведения, вступая в своеобразную творческую перекличку с В. Маяковским и С. Кирсановым.

Таким образом, вместо строгой ритмической строфики поэт выдвигает на первое место различные формы образно-ассоциативного и ритмико-синтаксического параллелизма, которые свойственны народной поэтике.

9. В ходе анализа рифмотворческой деятельности Л. Мартынова выявлено, что рифма поэта была генетически связана с экспериментами поэзии Серебряного века, в частности, с экспериментами русских футуристов 10 — 20-х гг. Л. Мартынов мастерски использует различные виды рифм: внутреннюю, сквозную, диссонансную, составную, неточную, воспринятую тем же В. Маяковским у Г.Р. Державина. Л. Мартынов вводит в свою поэзию монорим, рубай, редифную рифму, свойственные восточной поэзии.

Границы рифмы и звуковой инструментовки, как мы смогли убедиться, в стихотворениях Л. Мартынова зачастую размыты, доминирует установка на звуковые отношения, в которых рифма то выкристаллизовывается, то исчезает. При этом звуковые повторы составляют некое звуковое поле вокруг слова, организующего систему повторов. Здесь в основе установка на нарушение рифменного ожидания, на отказ от жесткости конструкции.

Поэтический синтаксис Л. Мартынова помогает передать художественную идею непосредственно, не ограничиваясь условными рамками грамматики. Творчество поэта показывает, что взаимообусловленность звуковых и образно-семантических образов является эффективным инструментом создания внутренней формы художественного образа.

Подводя итоги предпринятого исследования, молено заключить, что Л. Мартынов, будучи поэтом-новатором, выработал свой уникальный стиль, сохранив связь с традицией и при этом сделав решительный шаг к новым горизонтам реформирования русской поэтической речи.

Анализируя творчество поэта с точки зрения музыкальной доминанты его индивидуального стиля, приходим к выводу, что изучение особенностей музыковедческого анализа в соединении с традиционной методологией анализа литературоведческого представляется весьма удобным и даже естественным и неизбежным, так как многие музыкальные термины, такие как мотив, лейтмотив, гармония, ритм, тембр, мелодия, полифония и т. д., — давно вошли в литературоведческую практику, что подтверждает универсальный характер этих понятий.

Отсюда следует, что методика «музыкального» прочтения лирики не обязательно должна быть использована только при изучении произведений JI. Мартынова, а может быть применена и для анализа творчества других поэтов.

В целом можно сказать, что постижение поэтического мира эпохи через призму футуризма и западноевропейского символизма с их тягой к броским живописным образам и к изысканной музыкальности совпало с собственными художественными исканиями JI. Мартынова. Влияние футуризма отчетливо просматривается в создании зримо конкретного, рассчитанного на «зрительные» ассоциации метафоризма, сверхзадачей которого будет экспрессионистичность, превалирование выражения над изображением и впечатлительностью как таковыми. Влияние же символизма мы видим в использовании всех средств музыкального воздействия: ритма, аллитераций и ассонансов, приемов музыкальной композиции, звуковых повторов, звукоподражаний, в использовании индивидуально-авторских способов интонирования стихотворной речи, а также в формировании интонационного рисунка индивидуального поэтического голоса. Творчество JT. Мартынова показывает, что звуковые образы являются эффективным инструментом усложнения художественного образа. Таким образом, совершенно очевидно, что индивидуальное в стиле поэта во многом соположено стилю эпохи. Л. Мартынов остается одним из крупнейших русских поэтов XX в., которому, по мнению Е. Евтушенко, «удалось создать больше, чем хорошие стихи, — он создал интонацию. А своя интонация — это уже чудо»270.

Таким образом, анализ речевого уровня и его элементов, подобных рассмотренным в диссертации, крайне необходим для объективной и адекватной трактовки произведений Леонида Мартынова. Несомненно, что стих Л. Мартынова знаменует определенное направление стихового развития, и дальнейшее изучение русской поэзии выявит, в какой мере это направление оказалось продуктивным, каково его значение в развитии стиховых форм и поэзии в целом.

Современная ситуация — стремление к интегрированию знаний из различных видов искусства — в свою очередь, способствует расширению парадигмы художественного текста, сочетающей словесную, живописную и музыкальную образность. Все это подталкивает к формированию инновационных подходов, объединяющих литературоведческий, искусствоведческий и музыковедческий анализ литературного произведения. Осмысление этого процесса мотивирует направление настоящего исследования и определяет перспективность данной работы.

270 Капитан воздушных фрегатов / Сост. И. Девятьярова — Омск, 1995. — С. 132.

Источники

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Павлова, Наталия Дмитриевна, 2011 год

1. Ахматова A.A. Сочинения в 2 т. — М.: Цитадель, 1996. — Т.1 — 448 с.

2. Блок А. Собр. соч. в 6 т. — М.: Правда, 1971. — Т.1. — 477 с.

3. Васильев П. Стихотворения и поэмы. — М.: ДНК, 2007. — 586 с.

4. Есенин С. Поли. собр. соч. в 7 т. (9 кн.) — М.: Наука: Голос, 19952002.— Т. 1. —672 с.

5. Заболоцкий H.A. Собр. соч. в 3 т. — М.: Худож. лит., 1983. — Т.1. — 656 с.

6. Кирсанов С.И. Собр.соч. в 4 т. — М.: Худож. лит., 1974. — Т. 1. — 496 с.

7. Мандельштам О. Э. Сочинения в 2 т. — М.: Худож. лит., 1990. — Т. 1. — 615 с.

8. Мартынов JI.H. Голос природы: Стихи. — М.: Сов. писатель, 1966. — 166 с.

9. Мартынов JI.H. Лукоморье. — М.: Сов. писатель, 1945. — 80 с.

10. Мартынов Л.Н. Людские имена: Книга стихов. — М.: Мол. Гвардия, 1969 — 157 с.

11. Мартынов Л.Н. Первородство. —М.: Сов. Россия, 1968. — 350 с.

12. Мартынов Л. Река тишина. Стихотворения и поэмы 1919-1936 гг. — М.: Мол. гвардия, 1983. — 174 с.

13. Мартынов Л.Н. Собр. соч. в 3 т. —М.: Худож. лит., 1976-1977.

14. Мартынов Л. Стихотворения и поэмы. — Л.: Сов. писатель, 1986. — 768 с.

15. Мартынов Л.Н. Узел бурь. —М.: Новинки «Современника», 1979 — 159 с.

16. Мартынов Л.Н. Эрцинский лес: Стихи. — Омск: ОмГИЗ, 1945. — 131 с.

17. Маяковский В. Собр. соч. в 6 т.-М.: Правда, 1973. — Т. 1. — 510 с.

18. Тарковский А. Собр. соч. в 3 т. —М.: Худож. лит., 1991-1993. — Т. 1.462 с.

19. Тредиаковский В. К. Избранные произведения. М.; Л.: Сов. писатель, 1963, —578 с.

20. Цветаева М. Избранные произведения. — М.; Л.: Сов. писатель, 1965.811 с.

21. Цветаева М. Сочинения в 2 т.- М.: Сов. Россия, 1984. — Т.1. — 568 с.

22. Литературоведческие работы и литературно-критические статьи

23. Агеносов В.В., Павловец М.Г. Несколько слов о современной русской поэзии. // Русская поэзия второй половины XX века. — М.: Дрофа, 2007.— С. 3-18.

24. Авраменко А.П. От XIX века к XX. Новое искусство (Русский символизм как объект изучения) // Вестник Московского университета. Сер.9. Филология., 2002. — № 2 — С. 20-35.

25. Азизян И.А. Диалог искусств Серебряного века. — М: Прогресс-Традиция, 2001. — 400 с.

26. Аничков Е.В. Последние побеги русской поэзии // Золотое руно. — 1908. №3-4, —С.17-22.

27. Анненков Ю. Евгений Замятин. Дневник моих встреч. — М.: Захаров, 2001, —512 с.

28. Бальмонт К.Д. Светозвук в природе и световая симфония Скрябина.

29. М.: Российское музыкальное изд-во, 1917. — 24 с.

30. Белинский В.Г. Гоголь в русской критике // Собр. соч. в 9-ти томах.

31. Т. 7. — М: Худож. лит., 1981. — С. 3-50.

32. Белый А. Символизм. — М.: Альциона, 1910. — 635 с.

33. Белый А. Фридрих Ницше // Весы. — 1908. № 9. — С. 1-36.

34. Брюсов В. Сила русского глагола. — М.: Сов. Россия, 1973. — 188 с.

35. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. — Л.: Худож. лит.,1940. —-648 с.

36. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. — М.: Гослитиздат, 1959. — 656 с.

37. Винокур Г.О. Маяковский — новатор языка // Винокур Г.О. О языке художественной литературы. — М.: Высшая школа, 1991. — С.317-407.

38. Винокур Г.О. Об изучении языка литературных произведений И Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. — М.: Учпедгиз, 1959.—393 с.

39. Виппер Б.Р. Проблема и развитие натюрморта. — СПб.: Азбука-классика, 2005. — 384 с.

40. Воловникова Г. «И горизонты делаются шире»: О поэзии Л. Мартынова // Литература в школе. — 1967. № 4. — С. 14-23.

41. Воспоминания о Леониде Мартынове: Сб. / Сост. Г.А. Сухова-Мартынова и В.Г. Утков. — М.: Сов. писатель, 1989. — 320 с.

42. Врубель. Переписка. Воспоминания о художнике / Сост.: Э.П. Гомберг-Вержбинская, Ю.Н. Подкопаева, Ю.В. Новиков. Изд. 2-е, испр. и доп. — Л.: Искусство, 1976. — 383 с.

43. Гайсарьян С. Поэтика в движении // Вопр. лит. — 1972. № 6. — С. 4549.

44. Гаспаров М.Л. Антиномичность поэтики русского модернизма // Гаспаров М. Избранные статьи. — М.: НЛО, 1995. — С. 286-304.

45. Гаспаров Б.М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Даугава. — 1988. № 10. — С. 96106.

46. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки по истории русской литературы XX в. — М.: Наука, 1994. — 304 с.

47. Гаспаров Б.М. Некоторые дескриптивные проблемы музыкальной семантики // Ученые записки ТГУ. — Тарту, 1977. — Вып. 411. — С. 119-126.

48. Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. — М.: Наука, 1984. — 319 с.

49. Гаспаров М.Л. Русский стих 1890-1925 гг. в комментариях. — М.: Высшая школа, 1993. — 272 с.

50. Гитович И. «Всё, что обычно началось» // Радуга. — 1966. № 3. — С. 170-177.

51. Гончаров Б.П. Звуковая организация стиха и проблемы рифмы. — М.: Наука, 1973, —276 с.

52. Граши А.Б. Лирика Леонида Мартынова // Литературная газета. — 1956. — 7 апреля. — С. 6.

53. Гринберг И.Л. Дорога в Лукоморье // Звезда. — 1945. № 7. — С. 136138.

54. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. — М.: Прогресс, 1984.— 388 с.

55. Гусарова А.Л. Мстислав Добужинский. Живопись, графика, театр. — М.: Изобр. иск-во, 1982. — 203 с.

56. Данилова И.Е. Натюрморт — жанр среди других жанров // Натюрморт в европейской живописи XVI — начала XX века. (Выставка картин из музеев СССР и ГДР): Каталог. — М.: Сов. художник, 1984 — 96 с.

57. Дементьев В.В. «Даритель счастья» // Сибирские огни. — 1970. №1. — С. 155-172; № 3. — С.157-174.

58. Дементьев В.В. «Я так и подписуюсь». О стихах Л.Мартынова // Литературная газета. — 1968. — 21 августа. — С. 5.

59. Дементьев В.В. Даритель счастья. Л.Мартынов // Дементьев В.В. Исповедь земли: Слово о российской поэзии. — М.: Сов. Россия, 1984. —С. 182-226.

60. Дементьев В.В. День поэзии-1967 // Литература и современность. Статьи о литературе 1967 года: Сб. 8-ой. — М.: Худож. лит.,1968. — С. 443-446.

61. Дементьев В.В. Леонид Мартынов и Вологда // Дементьев В.В. Дар Севера. — М.: Современник, 1973. — С. 119-139.

62. Дементьев В.В. Леонид Мартынов на Севере // Север. — 1970. № 8.1. С. 117-124.

63. Дементьев В.В. Леонид Мартынов: Поэт и время. Изд. 2-ое, доп. — М.: Сов. писатель, 1986. — 299 с.

64. Дементьев В.В. Леонид Мартынов: Штрихи к портрету // Сибирские огни. — 1987. № 3. — С. 155-168.

65. Дементьев В.В. Мир поэта: Личность. Творчество. Эпоха. — М.: Сов. Россия, 1980. — 480 с.

66. Дементьев В.В. Обжигаясь его огнём: Страницы жизни и поэзии Л.Мартынова // Октябрь. — 1985. № 3. — С. 173-200.

67. Дементьев В.В. Поэзия Леонида Мартынова // Мартынов Л.Н. Стихотворения и поэмы. —Л.: Сов. писатель, 1986. — С. 5-36.

68. Дементьев В.В. Проза поэта // Новый мир. — 1975. № 5. — С. 273276.

69. Дементьев В.В. Сладостное бремя: В.Маяковский и Л.Мартынов // Волга. — 1970. № 8. — С. 182-188.

70. Дементьев В.В. Узел бурь: Леонид Мартынов. 1905-1980 // Мартынов Л.Н. Стихотворения. — М.: Сов. Россия, 1987. — С. 5-20.

71. Дементьев В.В.Седьмое чувство // Дементьев В.В. Огненный мост: Книга о поэзии. — М., Моск. рабочий, 1970. — С. 203-215.

72. Денисова И. «С мастеров да спросится» // Огонёк. — 1959. № 33. — С. 16-25.

73. Дмитриевская Л.Н. Пейзаж и портрет: проблема определения и литературного анализа (пейзаж и портрет в творчестве З.Н. Гиппиус).

74. М.; Ярославль: Литера, 2005. — 136 с.

75. Ефимов А. И. О языке художественных произведений. — М.: Гос. учеб.-пед. изд-во Мин. прос. РСФСР, 1954. — 288 с.

76. Жирмунский В.М. Поэзия Александра Блока. // Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Избранные труды. — Л.: Наука, 1977. — С. 205-248.

77. Жовтис А.Л. Стих Л.Мартынова в контексте русской стиховой культуры. // Художественная индивидуальность писателя и литературный процесс / творчество Мартынова./ Сб. науч. трудов ОГПИ. — Омск, 1989. — С. 28-35.

78. Залыгин С. Поэт // Литературное обозрение. — 1984. № 7. — С. 106107.

79. Замятин Е. Я боюсь. Литературная критика. Публицистика. Воспоминания. — М.: Наследие, 1999. — 346 с.

80. Занковская Л. В. «Большое видится на расстояньи.». С. Есенин,

81. B. Маяковский и Б .Пастернак. — М.: МПГУ, 2005. — 292 с.

82. Золян С.Т. К проблеме описания поэтического идиолекта: На материале поэзии Л.Мартынова. // Изд. АН СССР. Сер. лит. и яз. — М., 1986. — Т. 45. № 2. — С. 138-148.

83. Иванов Вяч. Борозды и межи. — М.: Мусагет, 1916. — 351 с.

84. Иванов Вяч. Из области современных настроений // Весы. — 1905. № 6.— С. 33-38.

85. Иванов Вяч. Предчувствия и предвестия // Золотое руно. — 1906. №56. —С. 53-63.

86. Иванов В.В. Рецензия на сборник Л.Мартынова «Эрцинский лес» // Омская правда. — 1946. — 28 сентября. — С 3.

87. Инбер В.М. Уход от действительности // Литературная газета. — 1946. — 7 декабря. — С. 4.

88. Калмановский Е.И. Язык стихов, язык поэтов: Заметки о стиле поэзии А.Твардовского, Л.Мартынова и Б.Слуцкого // Урал. — 1966. № 4. —1. C. 165-172.

89. Калмановский Е.М. Стихами жизнь о жизни говорит: Поэзия Леонида Мартынова // Портреты и проблемы: Статьи о писателях-современниках: Сб. ст. / Сост. Ю.Андреев, Е.Калмановский. — Л.: Худож. лит., 1977. — С. 208-232.

90. Кандинский В. О духовном в искусстве. — М.: Архимед, 1992. — 110 с.

91. Капитан воздушных фрегатов / Сост. И. Девятьярова. — Омск: Неизвестное изд., 1995. — 136 с.

92. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. — М.: Наука, 1987,—232 с.

93. Кобзев И.И. Стихи Леонида Мартынова // Смена. — 1956. № 18. — С. 17.

94. Ковтун Е.Ф. Русская футуристическая книга. — М.: Книга, 1989. -— 248 с.

95. Ковтунова И.И. Поэтика A.A. Блока. — Владимир: А. Ковзун, 2004. — 55 с.

96. Кожинов В.В. Статьи о современной литературе. — М.: Современник, 1982. —- 303 с.

97. Кожинов В.В. Смена стилей и классическая традиция. // Многообразие стилей советской литературы. Вопросы типологии. — М.: Наука, 1978. — С. 421-438.

98. Колосова С.Н. Жанр портрета в поэзии Георгия Иванова.//Синтез в русской и мировой художественной культуре. Материалы IV-ой научно-практической конференции, посвященной памяти А.Ф.Лосева. — М.: Литера, 2004. — С.141-144.

99. Колосова С.Н. Лирический портрет в поэзии Павла Васильева. // Вестник литературного института им. А.М.Горького. — 2010. №1. — С. 110-113.

100. Колосова С.Н. Малая проза И.А.Бунина и Н.С.Гумилева. Особенности стиля. // Наследие И.А.Бунина в контексте русской культуры. Сборник статей. — Елец: ЕГУ, 2001. — С. 89-92.

101. Колосова С.Н. Портрет эпохи и ее героев в стихотворении

102. B.Я.Брюсова «Грядущие гунны». // Вестник МГОУ. — 2010. № 5. —1. C. 71-75.

103. Колосова С.Н. Черты автопортрета в формировании образа лирического героя в стихотворении Владимира Маяковского «Ночь». // Гуманитарные исследования АГУ. — 2010. №3 (35). — С. 134-140.

104. Кошелева А.Л. Образ времени и его идейно-художественное воплощение в философской лирике Л.Мартынова // Межвузовски й сб. науч. трудов, ОГПИ. — Омск, 1985. — С. 108-117.

105. Кузнецов Ю.И. Социальное содержание натюрморта: Флора и фауна // Натюрморт в европейской живописи XVI — начала XX века. (Выставка картин из музеев СССР и ГДР): Каталог. — М.: Сов. художник, 1984. — 96 с.

106. Курилов В.В. Основные проблемы стиля // Вестник МГУ. — Сер. 9. Филология. — 1968. № 5. — С. 28-36.

107. Лавлинский Л.И. «Весь мир творю я заново»: Леонид Мартынов // Лавлинский Л.И. Сердца взрывная сила: О лирической поэзии 60-х годов. —М.: Сов. писатель, 1972. — С. 92-116.

108. Лавлинский Л.И. Беседы с Леонидом Мартыновым // Лавлинский Л.И. Поэт и критик: О поэзии и поэтической критике наших дней. — М.: Худож. лит., 1979. — С. 9-56.

109. Лавлинский Л.И. Вулкан метафор: Беседы с Леонидом Мартыновым // Дружба народов. — 1985. № 8. — С. 248-260.

110. Лавлинский Л.И. Единый язык искусства // Новый мир. — 1976. № 5. — С. 239-249.

111. Лавлинский Л.И. Курс воздушных фрегатов // Литературное обозрение. — 1983. № 3. — С. 84-92.

112. Лавлинский Л.И. Мастерская вулкана // Лавлинский Л.И. Мета времени, море вечности. —М.: Худож. лит., 1986. -— С. 187-203.

113. Лавлинский Л.И. Не оставляя линии огня: О лирической поэзии наших дней. — М.: Современник, 1985. — 319 с.

114. Лармин О.В. Художественный метод и стиль. — М.: Изд-во МГУ, 1964, —271 с.

115. Леннквист Б. Мироздание в слове. Поэтика В. Хлебникова. — СПб.: Академический проект, 1999. — 237 с.

116. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. — М., 1987. — 752 с.

117. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. — М.: Изд-во МГУ, 1982. — 316 с.

118. Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. — М.: Правда, 1990. — С. 407-459.

119. Лосев А.Ф. Логика символа // Контекст 1972. — М., 1973. — С. 213221.

120. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. — М.: Мысль, 1993. — 920 с.

121. Лосев А.Ф. Символ // Философская энциклопедия,- М., 1970. — Т. 5. — С. 10.

122. Лосев А.Ф. Философия имени. -— М.: Изд-во МГУ, 1990. 254 с.

123. Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение. — М.: Мысль, 1995. — 944 с.

124. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. — СПб.: Искусство-СПб, 1996. — С. 18-253.

125. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. — СПб.: Искусство-СПб, 1994.— 688 стр.+ 31 илл.

126. Лотман Ю.М. Натюрморт в перспективе семиотики // Лотман Ю.М. Статьи по семиотике культуры и искусства. — СПб.: Академ, проект, 2002. — С. 338-346.

127. Луговской В.А. Стихи Леонида Мартынова // Известия. — 1956. — 4 июня. — С. 3.

128. Майер-Мейнтшел А. Мир на столе: Натюрморт и его предмет // Натюрморт в европейской живописи XVI — начала XX века. (Выставка картин из музеев СССР и ГДР): Каталог. — М.: Сов. художник, 1984. — 96 с.

129. Македонов A.B. «Вода благоволила литься»: Заметки о лирике Леонида Мартынова // Македонов A.B. Очерки советской поэзии. — Смоленск: Смоленск, кн. изд-во, 1960. — С. 182-188.

130. Македонов A.B. Волшебные сны и подсолнухи Леонида Мартынова // Македонов A.B. Свершения и кануны: О поэтике русской советской лирики 30-70-х годов. — Л.: Сов. писатель, 1985. — С. 4250.

131. Македонов A.B. Чувство Вселенной и чувство Земли // Герой современной литературы: Сб.ст. —М.: Худож. лит., 1963. — С. 180199.

132. Маслова В.А. Русская поэзия XX века. Лингвокультурологический взгляд. — М.: Эксмо, 2006. — 666 с.

133. Мейен Е.В. Рапсодия — М.: Музгиз, 1960. — 31 с.

134. Минералов Ю.И. Поэзия. Поэтика. Поэт. — М.: Сов. писатель, 1984. — 208 с.

135. Минералов Ю.И. Поэтика. Стиль. Техника. — М.: Лит. институт им. А.М.Горького, 2002. — 176 с.

136. Минералов Ю.И. Теория художественной словесности (Поэтика и индивидуальность). —М.: Владос, 1999. — 360 с.

137. Минералова И.Г. Анализ художественного произведения: стиль и внутренняя форма. — М.: Флинта: Наука, 2011. — 253 с.

138. Минералова И.Г. Образ скрипки в творчестве символистов, акмеистов и футуристов. // Синтез в русской и мировой художественной культуре. — М.: Литера, 2002. — С. 225-228.

139. Минералова И.Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма. — М.: Флинта: Наука, 2004. — 268 с.

140. Минералова И.Г. Сказочно-фольклорное в русской музыкальной культуре рубежа XIX — XX вв. // Карповские чтения. Сб. статей. — Арзамас: АГПИ, 2007. — С. 176-179.

141. Михайлов A.A. «Всё выразить пришла моя пора»: К 70-летию со дня рождения поэта Мартынова // Москва. — 1975. № 5. — С. 213-215.

142. Михайлов A.A. «И горизонты делаются шире» // Михайлов A.A. Ритмы времени: Этюды о русской советской поэзии наших дней. — М.: Худож. лит., 1973. — С. 338-360.

143. Михайлов A.A. Как критическое перо спасовало перед стихами Леонида Мартынова: Заметки критика // Сибирские огни. — 1982. № 3. —С. 168-172.

144. Михайлов A.A. Леонид Мартынов сегодня: К 70-летию со дня рождения поэта // День поэзии 1975. — М.: Сов. писатель, 1975. — С. 87-89.

145. Михайлов A.A. Лирика сердца и разума: О творческой индивидуальности поэта. —М.: Сов. писатель, 1965. — 396 с.

146. Михайлов A.A. Маяковский и Мартынов // Михайлов A.A. «Я знаю силу слов» / Традиции Маяковского — вчера и сегодня/. — М.: Худож. лит., 1983. — С. 73-84.

147. Михайлов A.A. Мир современника // Литературная газета. — 1963.21 февраля. — С. 3.

148. Михайлов A.A. Поэзия 70-х: социальный и нравственные аспекты // Вопросы литературы. -— 1981. № 1. — С. 51-73.

149. Михайлов A.A. Поэзия в меняющемся мире. Л. Мартынов // Михайлов A.A. Портреты. —М.: Сов. Россия, 1983. — С. 225-263.

150. Михайлов A.A. Связь времён: Опыт анализа одного цикла // Михайлов A.A. Факел любви: Поэзия наших дней. — М.: Сов. Россия, 1968. — С. 59-84.

151. Мусатов В.В. К проблеме современной философской лирики: аспект традиции. // Современное литературное развитие и проблема преемственности. —Л.: Наука, 1977. — С. 134-162.

152. Николаев П.А. Методологический аспект проблемы // Сб.: Принципы анализа литературного произведения. — М.: Изд-во Моск. ун-та , 1984. — с. 3-11.

153. Николаев П.А. Снова о творческом методе и стиле (устойчивы ли эти категории в науке) // Вестник МГУ. — Сер.9. Филология. — 1984. № 5. — С. 14-27.

154. Никульков A.B. «Мы те, которых не бывало прежде»: О поэзии Л.Мартынова // Литературная газета. — 1967. — 20 сентября. — С. 4.

155. Никульков A.B. Леонид Мартынов: К 60-летию со дня рождения поэта// Сибирские огни. — 1965. № 7. — С. 153.

156. Огнев В.Ф. Лирика Леонида Мартынова // Новый мир. — 1956. № 6.1. С. 244-248.

157. Огнев В.Ф. Поэзия и современность: Сб. ст. — М.: Сов. писатель, 1961,—355 с.

158. Осипова Н.О. Мифопоэтика лирики Цветаевой. — Киров: Вятский гос. пед. ун-т, 1995. — 118 с.

159. Павловский А.И. Мирознание Леонида Мартынова // Павловский А.И. Советская философская поэзия: Очерки / О М.Заболоцком, Л.Мартынове, А.Твардовском. —Л.: Наука, 1984. — С. 83-127.

160. Павловский А.И. Родина, время, судьбы. О творчестве писателя М.Алексеева и поэтов К.Кулиева и Л.Мартынова // Нева. — 1967. №5.—С. 179-182.

161. Павловский А.И. Философская лирика: Л.Мартынов, Н.Заболоцкий, А. Твардовский // Проблемы русской советской литературы: 50-70-е годы. —Л.: Сов. писатель, 1976. — С. 190-235.

162. Петров-Водкин К.С. Хлыновск. Пространство Эвклида. Самаркандом: повести. —Л.: Искусство, 1982. — 653 с.

163. Пинежанинова Н.П. Индивидуальный стиль и звуковая организация поэтической речи. — СПб.: Изд-во С-Петербургского ун-та , 1999. —144 с.

164. Поварцов С. Над рекой Тишиной (Молодые годы Л.Мартынова). — Омск: Омское книжное изд-во, 1988. — 152 с.

165. Поспелов Г.Н. Проблемы литературного стиля. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1970. — 332 с.

166. Потебня А.А Теоретическая поэтика. — М.: Высш. шк., 1990. — 342 с.

167. Рапацкая Л.А. История русской музыки: от Древней Руси до «серебряного века». — М.: Владос, 2001. — 383 с.

168. Рассадин С., Урнов Д. Вакансия поэта. Диалог недели // Литературная газета. — 1989. — 14 июня. — С. 6.

169. Роднянская И.Б., Кожинов B.B. Образ художественный // КЛЭ. — М.: Сов. энцикл., 1962-1978. — Т. 5. — Стлб. 363.

170. Рунин Б.И. В защиту лирической индивидуальности // Жизнь поэзии 1956. — М.: Моск. рабочий, 1956. — С. 169.

171. Сабанеев Л.Л. Скрябин. — М.: Скорпион, 1916. — 201 с.

172. Сакулин П.Н. Проблема «творческой истории» // Известия АН СССР, VII серия. Отделения гуманитарных наук. — 1930. № 2. — С. 3-9.

173. Самойлов Д. Книга о русской рифме. — 2-ое изд., доп. — М.: Худож. лит., 1982. — 351 с.

174. Сахно И.М. Русский авангард: живописная теория и поэтическая практика. — М.: Диалог-МГУ, 1999. — 352 с.

175. Соколов А.Н. Принципы стилистической характеристики языка литературно-художественного произведения // Филологические науки. — 1962. № 3. — С.17-31.

176. Су ни Т. Тройная интерпретация главного героя поэмы «Крысолов» М. Цветаевой // Ученые зап-ки Тартус. ун-та. Вып. 897. — Тарту, 1990. —С. 140-151.

177. Тимофеев Л.И. Среди стихов. // Знамя. — 1945. № 7. — С. 165-166.

178. Топорков А.О творческом и созидательном эстетизме. // «Золотое руно». — 1909 г. № 11-12. — С. 69-74.

179. Тынянов Ю. О Хлебникове. // Собр. пр-ий Велимира Хлебникова в 5-ти томах. — Т. 1. — Л.: Изд-во писателей, 1928. — С. 3-32.

180. Урбан A.A. Лирика Леонида Мартынова // Литература и современность. Статьи о литературе 1966 года: Сб.7-ой. — М.: Худож. лит., 1967. — С. 310-326.

181. Урбан A.A. Лицо эпохи, природы лик // Литературная газета. — 1974. — 11 сентября. — С. 4.

182. Урбан A.A. Образ человека — образ времени: Очерки о советской поэзии. — Л.: Худож. лит., 1979. — 324 с.

183. Урбан A.A. По границе прошлого с грядущим // Урбан A.A.1

184. Возвышение человека: Заметки о современной поэзии. — Л. : Худож. лит., 1968.— С. 118-136.

185. Урбан A.A. Преодоление покоя: Открывая книгу стихов // Звезда. — 1975. № 1, —С. 204-207.

186. Урбан A.A. Трудные будни поэзии. Заметки о журнальных публикациях 1987 года // Литературное обозрение. — 1988. № 4. — С. 20-25.

187. Урбан A.A. Эпох соприкасатель: О лирике Леонида Мартынова // Звезда. — 1980. № 1. — С. 179-193.

188. Утков В.Г. Где оно, твоё Лукоморье?: Из воспоминаний о Л.Н.Мартынове // Литер, обозр. — 1981. № 6 — С. 95-99.

189. Фатеева H.A. Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире текстов. — М.: Агар, 2000. — 280 с.

190. Хализев В.Е. Теория литературы. — М.: Высш. шк., 1999. — 404 с.

191. Цивьян Т.В. К семантике и поэтике вещи (несколько примеров из русской прозы XX века), // «Aequinox», МСМХСШ. — М.: Книжный Сад, 1993, —С. 212-227.

192. Черлинка Г.К. Натюрморт в советской живописи // Искусство. — 1988. №5. —С. 3-54.

193. Черная Е.С. Моцарт и Австрийский музыкальный театр. — М.: Музгиз, 1963. -435 с.

194. Чичерин A.B. Ритм образа. — М.: Сов. писатель, 1980. — 335 с.

195. Чугунов Г.И. Воспоминания / М.В. Добужинский. — М.: Наука, 1987.—477 с.

196. Шилова К.А. Категория разума и проблема науки в лирике Л. Мартынова // Из истории русского романтизма: Сб. / Ред. Н.А.Гуляев, А.Ф.Киреева, А.А.Микешин. —Кемерово, 1971. Вып.1. — С. 307-325.

197. Штерн М.С., Зародов Ю.П. Поэтическая «сдвигология» Л.Мартынова. // Проблемы творчества Л.Мартынова. / Межвуз. сб. науч. трудов, ОГПИ. — Омск, 1985. — С. 82-94.

198. Эткинд Е. «Флейтист и крысы» (Поэма М. Цветаевой «Крысолов» в контексте немецкой народной легенды и ее литературных обработок) // Вопросы литературы. — 1992. № 3. — С. 70-74.

199. Якобсон P.O. Что такое поэзия? // Якобсон P.O. Язык и бессознательное. —М.: Гнозис, 1996. — С. 105—118.

200. Диссертации и авторефераты диссертаций

201. Бизнюк Н.В. Дискурс культуры в поэтическом творчестве Л.Н.Мартынова: семантика, функции, способы воплощения: Автореферат дис. канд. филол. наук: 10.01.01. —Краснодар, 2010.22 с.

202. Гончарова Е.А. Категории автор-персонаж и их лингвостилистическое выражение в структуре художественного текста: На материале немецкоязычной прозы: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. — Л., 1989. — 32 с.

203. Горелова O.A. Александр Вертинский и ироническая поэзия серебряного века : Дис. . канд. филол. наук : 10.01.01 Москва, 2005.187 с.

204. Зыховская Н.Л. Словесные лейтмотивы в творчестве Достоевского: Автореферат дис. канд. филол. наук: 10.01.01. — Екатеринбург, 2000. —28 с.

205. Колобова О.Л. Космические образы в поэзии серебряного века (от символистов к футуристам): Автореферат дис. канд. филол. наук: 10.01.01, —М., 1999, — 16 с.

206. Костенко А.К. Нравственно-философские проблемы в лирике Леонида Мартынова: Дис. канд. филол. наук: 10.01.02. —М., 1989.198 с.

207. Лавлинский Л.И. Гражданские мотивы в лирике 60-х годов: Автореферат дис. канд. филол. наук: 10. 641. —М., 1972. — 21 с.

208. Минералова И.Г. Художественный синтез в русской литературе XX в. Автореферат диссертации доктора филологических наук. — М., 1994,—31 с.

209. Мучник Г.М. Творческий путь Леонида Мартынова: Дис.канд. филол. наук: 18. 641. —Алма-Ата, 1964. — 391 с.

210. Петрова З.А. Исторические поэмы Леонида Мартынова: Взаимодействие литературно-исторического материала и художественного вымысла: Дис. канд. филол. наук: 10.01.02. Л., 1983.—226 с.

211. Прокопьева Н.И. Поэтические искания Л.Мартынова: К проблеме творческой индивидуальности: Автореферат дис. канд. филол. наук: 10.01.02. —Л., 1986. — 12 с.

212. Савченко C.B. Стих Леонида Мартынова: Автореферат дис. канд. филол. наук: 10.01.02. — М., 1987. —21 с.

213. Секриеру А.Э. Художественный синтез в творчестве И. Северянина: Дисс. к-та фил. наук. — М.: МПГУ, 1998. — 169 с.

214. Смирнов В.П. Философская лирика в русской советской поэзии 50-х — 60-х годов (Заболоцкий, Твардовский, Мартынов): Дис. канд. филол. наук: 10.01.02. — М., 1989. — 175 с.

215. Хон Ю.Л. Исторический очерк и историческая новелла в современной советской литературе: Л.Мартынов и С.Марков: Дис. канд. филол. наук: 10.01.02. —М., 1983. — 174 с.

216. Чуньмэй У. Портрет в рассказах и повестях Л.Н. Андреева: Дис. канд. филол. наук: 10.01.01. — М., 2006. — 167 с.