Оптимальная денежно-кредитная политика при неполном эффекте переноса валютного курса на цены и асимметричной жесткости цен тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 08.00.01, кандидат экономических наук Добрынская, Виктория Владимировна

• Добрынская, Виктория Владимировна
• кандидат экономических наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат экономических наук Добрынская, Виктория Владимировна

Введение

Глава 1. Обзор литературы

1.1. Эффект переноса валютного курса на цены

1.1.1. Теоретические модели и эмпирические оценки эффекта переноса

1.1.2. Эффект переноса и денежно-кредитная политика

1.2. Асимметричная жесткость цен

1.2.1. Эмпирические тесты и теоретические модели

1.2.2. Асимметричный эффект переноса валютного курса

1.2.3. Асимметричные жесткости и денежно-кредитная политика

Глава 2. Теоретическая модель

2.1. Предпосылки и вывод модели

2.1.1. Спрос

2.1.2. Предложение

2.2. Дискреционная денежно-кредитная политика

2.2.1. Симметричная жесткость цен

2.2.2. Асимметричная жесткость цен

2.3. Правило денежно-кредитной политики

Глава 3. Эмпирический анализ

3.1. Эмпирический анализ для ряда стран

3.1.1. Описание данных и методологии исследования

3.1.2. Результаты

3.2. Эмпирический анализ для России 102 3.2.1. Описание данных

3.2.2. Оценка эффекта переноса валютного курса на цены

3.2.2.1. Методология исследования

3.2.2.2. Результаты

3.2.3. Анализ денежно-кредитной политики

3.2.3.1. Методология исследования

3.2.3.2. Результаты

3.2.4. Анализ асимметрии денежно-кредитной политики 121 Заключение 126 Библиография 133 Приложение 1. Вспомогательные расчеты для вывода кривой IS 141 Приложение 2. Вспомогательные расчеты для вывода кривой Филлипса 145 Приложение 3. Оценки долгосрочного эффекта переноса на цены различных товаров в России 146 Приложение 4. Структура потребительской корзины в России в 2006 г. 149 Приложение 5. Условные обозначения

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Оптимальная денежно-кредитная политика при неполном эффекте переноса валютного курса на цены и асимметричной жесткости цен»

Актуальность темы

Вопрос, какова должна быть денежно-кредитная политика, интересовал многих исследователей еще во времена Великой Депрессии, и остается не менее актуальным в настоящее время. В современной экономической литературе принято проводить анализ денежно-кредитной политики в рамках ново-кейнсианской теории, которая предполагает, что цены в экономике являются жесткими и, следовательно, с помощью денежно-кредитной политики юзможно оказывать влияние на экономическую ситуацию в стране и достигать поставленных целей, таких как, например, низкий уровень инфляции и стабильный выпуск. Для достижения этих целей инструмент денежно-кредитной политики должен реагировать на различные шоки, чтобы приводить экономику к оптимальному состоянию.

В стандартных ново-кейнсианских моделях оптимальной денежно-кредитной политики не предполагается никаких нелинейностей или асимметрий в основных составляющих, а именно криюй IS, отражающей спрос в экономике, кривой Филлипса, отражающей предложение в экономике, и функции потерь общества, отражающей предпочтения общества относительно инфляции и выпуска. В таких линейных моделях выводимое правило денежно-кредитной политики (именуемое правилом Тейлора) также является линейным, в соответствии с которым инструмент денежно-кредитной политики должен реагировать симметрично на положительные и отрицательные шоки в экономике.

Но в последнее десятилетие растущий объем эмпирической литературы свидетельствует об асимметричном поведении экономических агентов, и, следовательно, асимметричной реакции экономики на шоки. В частности, многие исследования свидетельствует в пользу существования асимметричной жесткости цен, в соответствии с которой цены растут сильнее и быстрее в ответ на инфляционные шоки, нежели они падают в ответ на аналогичные дефляционные шоки. Данные асимметрии являются существенными на микро-уровне (уровне отдельных товаров и отраслей). Например, Peltzman (2000) исследует более 240 рынков отдельных промежуточных и конечных товаров и заключает, что асимметричная жесткость цен значительная, продолжительная и существует как в периоды высокой, так и низкой инфляции. После такого обширного исследования можно сделать вывод, что асимметричная жесткость цен - это не исключение, а, скорее, правило.

Подобная асимметрия проявляется в поведении индексов цен (Verbrugge, 1998) п ведет к асимметричной реакции экономики в целом, что отражается нелинейной кривой Филлнпса в моделях. Так, эмпирически было оценено, что кривая Филлипса является выпуклой (Laxton et al., 1999, Alvares Lois, 2000, Dolado et al., 2005), а положительные и отрицательные токи спроса ведут к разной реакции экономики: инфляция растет существеннее и выпуск растет слабсс в ответ на положительные шоки, в то время как инфляция падает слабее и выпуск падает сильнее в ответ на отрицательные шоки (например, Cover, 1992).

Существуют различные теоретические объяснения асимметричной жесткости цен. Наиболее традиционный взгляд заключается в том, что первичным источником является асимметричная жесткость заработных плат на рынке труда. Большое количество эмпирических исследований заключает, что сокращение заработной платы происходит значительно реже, чем повышение (например, Holden и Wulfsberg, 2004; Altonji и Devereux, 1999; Holzer и Montgomery, 1993), причем данная асимметрия существует даже при дефляции. Среди альтернативных объяснений асимметричной жесткости цен конечных товаров можно отметить модели поиска товаров потребителями, ориентирующимися по ценам (Benabou и Getner, 1993, Lewis, 2003), неявный сговор среди фирм повышать цены в ответ на рост издержек, но не понижать цены в ответ на их падение (Borenstein et al., 1997, Bhaskar, 2002), положительный тренд в предельных издержках или желаемых надбавках (Dhyne et al, 2006), относительные предпочтения и боязнь потерь производителей (Dobrynskaya, 2008b), общая положительная инфляция в экономике (Ball и Mankiw, 1994), инфляционные ожидания и другие.

Подобные асимметрии могут иметь важные последствия для проведения оптимальной стабилизационной денежно-кредитной политики, поскольку экономика реагирует на стимулирующую и сдерживающую денежно-кредитную политику с разной чувствительностью. Тем не менее, они редко учитываются в теоретических моделях оптимальной политики, а в рамках ново-кейнсианских моделей, которые изначально были разработаны линейными, асимметрии в экономике стали анализироваться только в 21 веке.

Степень разработанности проблем ы в литературе

Работа Orphanides и Wieland (2000) — это одно из самых первых исследований, анализирующее влияние зонально-линейной кривой Филлипса на оптимальную денежно-кредитную политику и заключающее, то политика должна быть различной на разных зонах. Dolado at al. (2005) предполагают выпуклую кривую Филлипса и делают вывод, что Центральный Банк должен увеличивать процентную ставку на большую величину, когда инфляция или выпуск выше своих целевых значений, и понижать процентную ставку на меньшую величину, когда инфляция и выпуск ниже целевых. Diana и Меоп (2005) строят простую модель оптимальной политики при предпосылке об асимметричной индексации заработных плат и заключают, что политика должна реагировать сильнее на положительные шоки, чем на отрицательные. Таким образом, основной вывод существующих работ состоит в том, что денежно-кредитная политика должна быть нелинейной, т.е. должна реагировать асимметрично на положительные и отрицательные шоки

Существует несколько работ, посвященных эмпирическим тестам асимметричной денежно-кредитной политики. Dolado et al. (2005) находят, что нелинейное правило Тейлора, соответствующее их теоретической модели, лучше описывает динамику процентной ставки в Евро зоне, чем линейное. Dolado et. al. (2004) заключают, что денежно-кредитная политика в США следует нелинейному правилу после 1983 года (в периоды правления Волкером и Грине паном), но не до 1979. Taylor и Davradakis (2006) делают вывод, что процентная ставка в Великобритании следует вперед смотрящему правилу Тейлора, когда инфляция выше целевой, но в то же время лучше описывается случайным блужданием, когда инфляция ниже целевой. Таким образом, существуют свидетельства в пользу нелинейной денежно-кредитной политики, проводимой на практике.

У существующих работ можно выделить два ограничения. Во-первых, существующие нелинейные ново-кейнсианские модели не являются микрообоснованными моделями общего равновесия, в рамках которых принято анализировать оптимальную денежно-кредитную политику. В этих моделях нелинейная кривая Филлипса постулируется ad hoc, т.е. не выводится, и не предоставляются никакие объяснения, почему авторы используют именно такую функциональную форму, а не другую.

Во-вторых, существующие работы, как правило, моделируют закрытую экономику. Но в то время как в закрытой экономике основная проблема денежно-кредитной политики — балансировать между инфляцией и безработицей, в открытой экономике появляется также необходимость выбора между инфляцией и стабильностью обменного курса, что особенно важно для России. Но если в качестве дополнительной цели появляется таргетирование обменного курса, то политика государства перестает быть независимой, и инструмент денежной политики должен изменяться в ответ па шоки валютного курса. Такие ответные интервенции могут проводится напрямую на валютном рынке посредством покупки-продажи валютных резервов, а также косвенно посредством приспособления процентной ставки. Например, политика реагирования на шокн валютного курса с помощью процентной ставки с целью сглаживания колебаний валютного курса популярна на западе (напр., Parsley and Popper, 1998). Другая отличительная черта открытой экономики - подверженность дополнительным внешним шокам (шокам инфляции за рубежом, шокам мировой процентной ставки др.), на которые также должна реагировать внугренняя денежно-кредитная полигика.

Таким образом, базируясь на существующих работах, данная работа развивает тему асимметричной денежно-кредитной политики в двух направлениях: в данной работе разработана модель, содержащая микрообоснованный вывод основных уравнений модели, и смоделирована открытая экономика. Также в работе проведен эмпирический анализ денежно-кредитной политики в развитых странах.

Многие теоретические исследования открытой экономики утверждают, что оптимальная степень валютных интервенций зависит от эффекта переноса валютного курса на внутренние цены в экономике (напр., Devereux and Engel, 2000). Если эффект переноса сильный, то при отсутствии интервенций шок обменного курса находит свое отражение в ценах импортных товаров практически полностью, что приводит к высокой волатильности инфляции. В таком случае вмешательства государства на валютном рынке с целью сокращения колебаний обменного курса и, следовательно, цеп более желательны, чем при слабом эффекте переноса.

Эффекту переноса валютного курса не уделялось должного внимания в экономической пауке до конца 70-х годов XX века, но в настоящий момент благодаря глобализации мировых рынков и росту международной торговли изучение эффекта переноса в различных странах является современной и актуальной темой в мировой науке. Данный эффект важен, т.к. более высокая эластичность цен по обменному курсу ведет к большей зависимости открытой экономики от шоков на мировых рынках и более высокой волатильности национальных цен. Следовательно, регулирующим органам необходимо знать силу эффекта переноса для прогнозирования уровня инфляции в стране и выбора адекватной антиинфляционной политики. В настоящее время существует огромное количество литературы, посвященное эффекту переноса в разных странах (см. главу 1), но существует всего несколько работ, исследующих Россию. Первые оценки эффекта переноса в России представлены в работе Dobrynskaya и Levando (2005), а в данном исследовании проводится более детальный анализ.

Исследование эффекта переноса интересно для России, поскольку проблема оптимальной монетарной политики в России актуальна в последнее время. Благодаря растущему притоку нефтедолларов в последнее время происходит давление на обменный курс рубля. Но боязнь потери конкурентоспособности отечественных промышленных товаров и замедления экономического роста российской экономики из-за Голландской болезни заставляет Банк России препятствовать номинальному удорожанию рубля. Государственные органы провозглашают таргетирование валютного курса в качестве основной цели. В результате, политика Банка России и министерства финансов в течение 2000-2005 гг. удерживала курс рубля на 8,5% ниже своего равновесного значения (Центральный Банк России, 2007), о чем также свидетельствуют и эмпирические оценки (Vdovichenko и Voronina, 2004). Предотвращение укрепления рубля происходит посредством аккумулирования валютных резервов и увеличения предложения денег, что ведет к инфляции, несмотря на частичную стерилизацию Стабилизационным фондом. Таким образом, цели таргетирования обменного курса и таргетирования инфляции несовместимы. Поэтому вопрос, какова же должна быть оптимальная степень интервенций на валютном рынке, является ключевым для России.

Объект и предмет исследования

Объектом данного исследования являются денежные власти, проводящие денежно-кредитную политику, а предметом исследования - сама денежно-кредитная политика в открытой экономике при неполном эффекте переноса валютного курса на цены и асимметричной жесткости цен. В частности, в работе исследуется, какова должна быть оптимальная реакция денежно-кредитной политики в ответ на различные шоки (валютного курса, издержек, инфляции за рубежом, спроса) при симметричной и асимметричной жесткости цен, и анализируется влияние различных параметров экономики на оптимальную денежно-кредитную политику. Поскольку эффект переноса играет здесь важную роль, предметом нашего эмпирического исследования также является эффект переноса валютного курса на цены в России и ряде развитых стран.

Цели и задачи исследования

Основная цель данного исследования - определить, как должна 'реагировать денежно-кредитная политика на различные шоки в открытой экономике, от каких параметров и как зависит эта оптимальная реакция, и как влияет на нее асимметрия в жесткости цен, а также провести эмпирическое исследование, насколько рекомендации модели соответствуют фактической политике в развитых странах.

Для достижения данной цели поставлен ряд задач.

1. Построить теоретическую модель открытой экономики с жесткими ценами, содержащую микрообоснованный вывод кривой IS и кривой Филлипса из максимизационных задач потребителя и производителя, соответственно. Микрообоснованный вывод необходим для формального обоснования использования полученных функциональных форм уравнений, для понимания структуры экономики, принципов принятия решений и предотвращения логических противоречий в модели.

2. В рамках данной модели аналитически вывести оптимальное правило денежно-кредитной политики и проанализировать, от каких параметров экономики и как зависят параметры данного правила, чтобы можно было вынести рекомендации дня денежно-кредитной политики в разных странах. В частности, проанализировать, как оптимальная реакция монетарной политики на шоки зависит от величины эффекта переноса валютного курса на цены и жесткости цен.

3. Модифицировать модель при предпосылке об асимметричной жесткости цен, чтобы модель лучше соответствовала эмпирически выявленным реалиям. Определить, как изменяется данное правило, если цены являются асимметрично жесткими.

4. Провести эмпирическое исследование денежно-кредитной политики в ряде развитых стран и России. В частности, оценить, как инструмент денежно-кредитной политики реагирует на шоки валютного курса, как степень этой реакции зависит от величины эффекта переноса в стране и существует ли асимметрия в реакции на положительные и отрицательные шоки. Сравнить полученные выводы с выводами модели.

5. Поскольку структура экономики и практика денежно-кредитной политики в России существенно отличаются от западных стран, провести отдельно более подробное эмпирическое исследование для России с использованием более подходящей для России методологии. Во-первых, поскольку из теоретической модели видно, что величина эффекта переноса валютного курса на цены имеет важное значение при определении оптимальной степени интервенций, провести более детальное исследование эффекта переноса, а именно оценить эффект переноса валютного курса на цены отдельных категорий товаров и услуг и изучить, как он изменился после кризиса 1998 года. Во-вторых, оценить, как денежно-кредитная политика в России влияет на цены и эффект переноса, изменилась ли она после кризиса 1998 года и является ли она асимметричной в ответ на положительные и отрицательные шоки валютного курса, и если да, то какова эта асимметрия.

6. На основе полученных выводов теоретической модели и эмпирических тестов сформулировать рекомендации по оптимальной денежно-кредитной политике как общего характера для развитых стран, так и специфичные для России.

Методологическая основа исследования

Для построения теоретической модели использована ново-кейнсианская методология, в соответствии с которой кривая IS аналитически выводится из максимизационной задачи репрезентативного потребителя как функция разрыва выпуска от реальной процентной ставки, кривая Филлипса выводится из максимизационной задачи репрезентативного производителя при предпосылке о ступенчатом ценообразовании по модели Кальво и характеризуется жесткими ценами, инструментом денежно-кредитной политики является процентная ставка, а функция потерь благосостояния общества квадратичная и может быть выведена с помощью аппроксимации функции полезности потребителя. Модели данного класса очень популярны в настоящее время, поскольку они имеют в своей основе микрообоснования, учитывают ожидания агентов и хорошо описывают реальные экономические процессы. Таким образом, для построения теоретической модели активно используются математические методы моделирования.

В эмпирической части работы используются методы статистического и эконометрического анализа данных. В работе проводится тестирование предсказаний теоретической модели для ряда развитых стран и России с помощью модели векторной авторегрессии и модели коррекции ошибки (Frror Correction Model), которые позволяют учесть эндогенность переменных. Оценка эффекта переноса валютного курса на цены проводится с помощью построения функций реакции цен на шоки валютного курса (impulse-response function). Это позволяет оценить не только моментальную реакцию цен на шок, но и как приспосабливаются цены со временем. Анализ денежно-кредитной политики проводится с помощью тестирования значимости коэффициентов векторной авторегрессии, разложения дисперсии процентной ставки (variance decomposition) и построения функций реакции процентной ставки на шоки. Для анализа асимметричной денежно-кредитной политики используются фиктивные переменные.

Все экон о метрические тесты проводятся с помощью эконометрического пакета ЕViews 5.

Новизна исследования

Научная новизна представленного исследования определяется следующим.

1. Предложена теоретическая ново-кейиспанская модель для малой открытой экономики с микрообоснованиями. Достоинством разработанной здесь модели является то, что она имеет аналитическое решение, что позволяет анализировать влияние различных параметров модели на равновесие и оптимальную политику аналитически в общем виде и не требует калибровки модели. Отсутствие необходимости калибровки является достоинством, т.к. при калибровке полученные выводы могут зависеть от выбранных параметров калибровки и не являться общими, а в предложенной в данной работе модели выводы более общие. Во-первых, выведена кривая IS для открытой экономики, которая сведена к той же функциональной форме, что и для закрытой экономики. Таким образом, доказано, что можно использовать одинаковую спецификацию кривой IS для анализа как закрытой, так и открытой экономики с разницей лишь в коэффициентах. Во-вторых, выведена кривая Филлипса для общего уровня инфляции при различии в ценообразовании национальных и импортных товаров: цены национальных товаров являются жесткими, а для импортных товаров соблюдается закон одной цены. Полученная кривая Филлипса имеет положительный наклоь, как и для закрытой экономики, но сдвигается в ответ на шокн валютного курса и инфляции за рубежом благодаря эффекту переноса. В-третьих, предложена модификация модели при предпосылке, что оптимальная цена производителя зависит асимметрично от положительных и отрицательных шоков спроса, и выведена зонально-линейная кривая Филлипса с изломом на уровне нулевого разрыва выпуска.

2. В рамках данной модели выведено оптимальное правило денежно-кредитной политики. Показано, что оптимальная денежно-кредитная политика должна реагировать на шоки спроса, издержек, валютного курса и инфляции за рубежом, сглаживая их эффект на экономику, и оптимальное изменение в инструменте политики зависит от жесткости цен и эффекта переноса валютного курса на цены. Также аналитически показано, что если кривая Филлипса ломаная, то правило денежно-кредитной политики становится асимметричным с различными коэффициентами при положительных и отрицательных шоках предложения, из которого следует, что Центральный банк должен реагировать с разной интенсивностью на положительные и отрицательные шоки. Сформулировано условие на параметры экономики, при изменении которого характер асимметрии в денежно-кредитной политике меняется. Например, если при жестком инфляционном таргетировании денежно-кредитная политика должна сильнее реагировать на инфляционные шоки, то при высоком весе разрыва выпуска в функции потерь дефляционные шоки становятся более важными для политики. Таким образом, в работе подвергнут сомнению существующий вывод об однозначном направлении асимметрии денежно-кредитной политики.

3. Разработана методология оценки реакции денежно-кредитной политики в ответ на шоки валютного курса и выявлено, что инструмент денежно-кредитной политики реагирует сильнее на шоки валютного курса в странах с более высоким эффектом переноса. Также выявлено, что в развитых странах ослабление национальной валюты, как правило, сопровождается более сильной реакцией денежно-кредитной политики, чем аналогичное ее укрепление, хотя данная асимметрия статистически значима только в трех странах из девяти. Дано объяснение данных выводов, основанное на теоретической модели.

4. Разработана методология оценки эффекта переноса валютного курса на цены в России, оценен эффект переноса на цены различных товаров и услуг, проанализированы изменения в нем во времени, до и после кризиса 1998 года, а также оценено влияние денежно-кредитной политики на эффект переноса до и после кризиса 1998 года. Отметим, что подобного анализа для России еще не проводилось, но это важно для проведения адекватной монетарной политики в открытой экономике.

5. Проведен эмпирический анализ денежно-кредитной политики в России. Выявлено, что денежно-кредитная политика в России в исследуемом периоде была значимо асимметричной, но в отличие от других стран выборки, в России денежно-кредитная политика сильнее реагировала на укрепление рубля, чем на его ослабление, причем в обоих случаях предложение денег росло, т.е. асимметрия была противоположной. Такая политика может быть объяснена, в соответствии с нашей теоретической моделью, высоким весом разрыва выпускав функции потерь Центрального банка и приводит к высокой инфляции.

Теоретическая и практическая значимость

Предложенная в данном исследовании модель вносит вклад в литературу по оптимальной денежно-кредитной и валютной политике в открытой экономике, анализируя влияние эмпирически наблюдаемой асимметричной жесткости цен на экономику. Выводы модели имеют важные последствия для проведения денежно-кредитной политики в открытой экономике, в соответствии с которыми, для того чтобы минимизировать потери общественного благосостояния, Центральный банк должен не только определить направление требуемого изменения инструмента политики, но и величину этого изменения в зависимости от знака шока. Если правило денежно-кредитной политики специфицировано линейно и не учитывает данной асимметрии, то экономика может оказываться в ситуациях, в которых инфляция и разрыв выпуска будут далеки от оптимальных.

Данное исследование позволяет сделать важные выводы для денежно-кредитной политики в России. Поскольку эффект переноса валютного курса на цены в России остается достаточно высоким, денежно-кредитная политика должна реагировать на шоки валютного курса с целью сглаживания их влияния на цены. Но мы предлагаем присваивать меньший вес разрыву выпуска и больший вес инфляции, как это делается в развитых странах. Тогда направление асимметрии должно измениться и денежно-кредитная политика должна меньше препятствовать укреплению рубля, чем это делается в настоящее время.

Апробация работы

Результаты данного исследования были представлены автором на различных научных семинарах, международных конференциях и были опубликованы. В частности, по материалу второй главы и части третьей главы опубликованы: статья в Journal of Policy Modeling издательством Elsevier, препринт Института фундаментальных междисциплинарных исследований ГУ-ВШЭ, статья как глава в книге «Monetary policy in emerging countries» издательством LIT, Берлин, статья в сборнике докладов международной конференции ГУ-ВШЭ «Модернизация экономики и общественное развитие», а также данные материалы были представлены в форме докладов на следующих международных научных конференциях и семинарах:

• Научный семинар Института фундаментальных междисциплинарных исследований

ГУ-ВШЭ, Москва, май 2006 г.

• XV Международная конференция по банковскому делу и финансам Tor Vergata «Деньги, финансы и рост», Рим, декабрь 2006 г.

• 8-я Международная конференция ГУ-ВШЭ «Модернизация экономики и общественное развитие», Москва, апрель 2007 г.

• 24-й Международный симпозиум «Деньги, банковское дело и финансы», Рен, Франция, июнь 2007 г.

• Научный семинар Российской Экономической Школы, Москва, декабрь 2007 г.

• Научный семинар Центра перспективных исследований и международной информации (Centre d'Etudes Prospectives et d'Informations Internationales), Париж, январь 2008 г.

• 9-я Международная конференция Г'У-ВШЭ «Модернизация экономики и глобализация», Москва, апрель 2008 г.

• Международная конференция «Весенние встречи молодых экономистов», Лиль, Франция, апрель 2008 г.

• Ежегодная конференция Австрийской экономической ассоциации, Вена, май 2008 г.

• Научный семинар Международного института экономики и финансов ГУ-ВШЭ, Москва, июнь 2008 г.

По материалу третьей главы опубликованы: статья в Экономическом журнале ГУ-ВШЭ, препринт Международного института экономики и финансов ГУ-ВШЭ, статья как глава в книге «Exchange Rates and Macroeconomic Dynamics» издательством Palgrave Macmillan, статья в сборнике докладов международной конференции ГУ-ВШЭ «Конкурентоспособность и модернизация экономики», а также сделаны следующие доклады на научных семинарах и конференциях:

• 5-я Международная конференция ГУ-ВШЭ «Конкурентоспособность и модернизация экономики», Москва, апрель 2004 г.

Международная конференция Ассоциации прикладной эконометрики «Эконометрика обменных курсов», Люксембург, апрель 2005 г. Конференция BOFIT/ЦЕФИР по российским макроэкономическим и финансовым вопросам, Москва, апрель 2005 г.

10-я Международная конференция по финансам и банковскому делу, Карвина, Чехия, октябрь 2005 г.

Научный семинар в Центральном Банке Российской Федерации, июнь 2006 г. 5-я Конференция INFER по монетарной экономике и финансовым рынкам «Денежно-кредитная политика в развивающихся странах», Лондон, июль 2006 г. Международная междисциплинарная конференция «Европейская Россия», Дюнкерк, Франция, декабрь 2006 г.

День России» в Center for International Governance Innovation, Ватерлоо, Канада, ноябрь 2007 г.

Заключение диссертации по теме «Экономическая теория», Добрынская, Виктория Владимировна

Наши выводы согласуются с выводами Nogueira Junior (2006), который исследует денежно-кредитную политику в Канаде, Швеции, Великобритании, Бразилии, Чехии, Мексике, ЮАР и Южной Корее. Он не находит существенных доказательств интервенций на валютном рынке (в том числе с помощью приспособления процентной ставки, что называется "interest rate defense of exchange rate") в Канаде, Швеции и Великобритании, но эмпирически подтверждает наличие значимых интервенции в Чехии и остальных странах.

Асимметрия в денежно-кредитной полигике (коэффициент при дамми) оказалась значима только в трех странах: США, Великобритании и Норвегии. Причем во всех этих странах оценка коэффициента при дамми переменной в уравнении для процентной ставки положительная и существенно меньше по модулю, чем оценка коэффициента при пеег. Это означает, что, например, в США при прочих равных условиях процентная сгавка растет на 4,35% в ответ на ослабление национальной валюты на 1% и падает на 4,31% в ответ на укрепление национальной валюты на 1%. Такая политика соответствует нашей теоретической модели и подтверждает гипотезу 4.

Dolado, Pedrero и Ruge-Murcia (2004) исследуют денежно-кредитную политику в США и также находят нелинейность процентного правила за период с 1983 по 2000 год. Их оценки свидетельствуют от том, что превышение инфляции над целевой атакуется более существенно, чем отрицательный инфляционный разрыв аналогичной величины, и они связывают такую политику с асимметричными инфляционными предпочтениями ФРС, поскольку не находят свидетельств в пользу нелинейной кривой Филлипса. Но эти авторы как с теоретической точки зрения, так и с эмпирической, рассматривают США как закрытую экономику и не учитывают влияния обменного курса, которое, в соответствии с нашими оценками, существенно.

Интересна ситуация в Великобритании, для которой оценка коэффициента при пеег оказалась незначима, а оценка коэффициента при дамми — значима. Такие оценки означают, что денежно-кредитная политика в этой стране реагирует только на укрепление национальной валюты. Taylor и Davradakis (2006) также находят асимметрию в денежно-кредитной политике Великобритании. Они находят, что денежно-кредитная политика в Великобритании следует правилу Тейлора, когда инфляция выше целевой, но лучше описывается случайным блужданием, когда инфляция ниже целевой.

Для остальных стран из нашей выборки мы не находим значимой асимметрии в денежно-кредитной политике в ответ на положительные и отрицательные шоки обменного курса. Но сами оценки коэффициента при дамми для большинства стран положительные, что означает, что асимметрия, возможно, есть и имеет правильный знак, соответствующий предсказаниям нашей теоретической модели, но она крайне незначительна.

То, что мы не находим значимой асимметрии в денежно-кредитной политике во всех странах можно объяснить тем, что даже если асимметричная денежно-кредитная политика в ответ на шоки обменного курса и является оптимальной в этих странах, Центральные Банки могут этого не знать и следовать линейному правилу, поскольку данная идея является новой в литературе по денежно-кредитной политике. В таком случае Центральным Банкам следует пересмотреть свою политику, чтобы минимизировать потери общества.

Таким образом, наши эмпирические тесты показывают, что обменный курс играет немалую роль в определении денежно-кредитной политики в развитых странах. Эмпирически подтверждается вывод нашей теоретической модели, что укрепление национальной валюты ведет к сокращению процентной ставки, а ослабление — к увеличению. Также мы находим некоторые свидетельства асимметрии в денежно-кредитной политике в ответ на разнонаправленные шоки обменного курса. В большинстве исследуемых стран укрепление национальной валюты сопровождается меньшим по величине сокращением процентной ставки, хотя данная асимметрия, как правило, не существенная. Только в трех странах из 10 мы находим значимую асимметрию денежно-кредитной политики.

3.2. Эмпирический анализ для России

В данном разделе мы исследуем денежно-кредитную политику в России более детально. Несмотря на то, что можно сделать некоторые выводы относительно политики в России на основании результатов предыдущего раздела, следует провести отдельное исследование денежно-кредитной политики в России с использованием более подходящей для России методологии, поскольку российская экономика существенно отличается от остальных стран в нашей выборке.

Во-первых, это переходная экономика, пережившая существенные структурные изменения во времена перестройки, а также в период кризиса 1998 года, что существенно ограничивает период исследования. В связи с этим, чтобы получить более точные оценки на коротких временных рядах, мы будем использовать месячные данные вместо квартальных.

Во-вторых, это ресурсоориентированная экономика, экспортирующая сырье, что делает ее зависимой от мировых цен на природные ресурсы. Поэтому в нашу модель необходимо включить стоимость ресурсов в качестве объясняющей переменной.

В-третьих, в то время как в остальных странах нашей выборки основной целью денежно-кредитной политики является таргетирование инфляции, а инструментом выступает процентная ставка, то в России, в соответствии с Федеральным Законом о Центральном банке РФ, основной целью денежно-кредитной политики является «защита и обеспечение устойчивости рубля» с помощью интервенций на валютном рынке. Поэтому необходимо использовать номинальное предложение денег вместо процентной ставки в качестве наблюдаемого инструмента денежно-кредитной политики.

В связи с вышесказанным, в данном разделе мы используем другую эконометрическую модель, более подходящую для анализа российской экономики14.

Хотя наша теоретическая модель дает предсказания для изменения процентной ставки, мы можем ее тестировать для России с помощью номинального предложения денег, имея в виду отрицательную зависимость между предложением денег и процентной ставкой. Т.е. если в соответствии с нашей моделью процентная ставка должна сокращаться в ответ на укрепление национальной валюты, то предложение денег должно расти (мягкая денежно-кредитная политика). И наоборот, предложение денег должно сокращаться в ответ на ослабление национальной валюты (жесткая политика). Причем укрепление валюты должно сопровождаться меньшим по объемам ростом предложения денег, нежели ослабление валюты, из-за асимметричной жесткости цен.

В соответствии с нашей теоретической моделью, эффект переноса валютного курса на цены является важным фактором при определении оптимальной монетарной политики: чем сильнее эффект переноса валютного курса на цены, тем более необходимы интервенции государства в ответ на шоки валютного курса с целью сглаживания их влияния. Данное предположение также было подтверждено при межстрановом анализе в первой части главы.

Оценка эффекта переноса в России, полученная в предыдущем разделе, близка к нулю. Из этого можно было бы сделать вывод, что нет смысла реагировать на шоки обменного курса вообще, оставляя курс свободно плавающим. Но это не так. Полученная оценка является смещенной. Поэтому в предыдущем разделе мы не учитывали ы Конкретная спецификация модели была отобрана в соответствии с основными критериями качества эконометрических моделей, такими как F -статистика, AIC, BIC. полученные оценки для России в анализе, а Россию включили в выборку лишь для сравнения с другими странами.

Теперь необходимо переоценить эффект переноса в России с помощью модели, учитывающей специфику российской экономики, чтобы понять, насколько обоснованы интервенции Центрального банка.

Но даже если эффект переноса на сводный индекс потребительских цен невысок, он может быть существенен на товары первой необходимости. В таком случае, чтобы защитить, в первую очередь, бедные слои населения, у которых затраты на товары первой необходимости составляют основную часть всех расходов, необходимы интервенции Центрального банка с целью сглаживания влияния обменного курса на цены. Поскольку, насколько нам известно, оценка эффекта переноса валютного курса на цены отдельных категорий товаров и услуг в России не проводилась, мы начнем наш эмпирический анализ с оценки его на цены различных товаров и услуг в России, а затем проанализируем денежно-кредитную политику Банка России.

3.2.1. Описание данных

В данной работе мы исследуем период с января 1998 г. по май 2005 г. 1998 год примечателен дефолтом и кризисом платежного баланса, в результате которого рубль подешевел более чем наполовину за один месяц, и в экономике произошли существенные структурные изменения, например, импортозамещение. Поэтому период кризиса специально включен в нашу выборку, но исследуется отдельно для сравнения с современным периодом.

Для анализа используются следующие месячные временные ряды, выраженные в натуральных логарифмах:

Эндогенные переменные:

Потребительские иены (р). Мы исследуем как сводный индекс потребительских цен, так и индексы цен следующих групп и видов товаров: продовольственные товары: хлеб и хлебобулочные изделия, крупа и бобовые, макаронные изделия, мясо и птица, рыба и морепродукты, молоко и молочная продукция, сливочное масло, подсолнечное масло, плодово-овощная продукция, сахар-песок, алкогольные напитки; непродовольственные товары: ткани, одежда и белье, трикотажные изделия, обувь, моющие средства, табачные изделия, электротовары, телерадиотовары, бензин автомобильный, медикаменты; услуга населению: жилищно-коммунальные, медицинские, пассажирскою транспорта, связи, учреждений культуры, санаторно-курортные, дошкольного воспитания, образования, бытовые.

Все индексы приведены к базовому периоду. Источник данных — ежемесячный бюллетень «Социально-экономическое положение России», Росстат13.

Предложение денег frrO — агрегат М2, предоставляемый Росстатом.

Номинальный эффективный обменный курс fneeri — курс рубля относительно корзины валют, взвешенных по объемам торговли, предоставляемый Международной финансовой статистикой МВФ10. Рост курса означает ослабление рубля.

Экзогенные переменные:

Реальный доход (уsa) - сезонно скорректированные реальные денежные доходы населения, предоставляемые Росстатом. Базовый период — декабрь 1992.

Цена нефти foil) - цена сырой нефти в США, в центах за баррель. Источник данных:

15 http//\v\vw.gks.ru http://ww\v imf.org/external/data litmfldata

Energy Information Administration Monthly Energy Review17, июль 2005 г.

Все временные ряды были проверены на стационарность с помощью теста ADF следующей формы, спецификация которой выбрана в соответствии с процедурой, предложенной Dolado etal. (1990): где в качестве переменной zs подставляется исследуемый временной ряд.

Выбор количества лагов (параметр п) был сделан в соответствии с процедурой «от общего к частному», когда сначала берется достаточно большое количество лагов и последовательно исключаются незначимые лаги до тех пор, пока не останутся только значимые лаги в модели. Тест ADF не позволил отвергнуть гипотезу о наличии единичного корня. Но первые разности оказались стационарными, поэтому можно предположить, что исходные данные являются нестационарными процессами 1(1).

3.2.2. Оценка эффекта переноса валютного курса на цены

3.2.2.1. Методология исследования

Чтобы учесть эндогенность нескольких переменных, а также долгосрочное влияние, мы оцениваем эффект переноса с помощью векторной модели коррекции ошибки следующей спецификации: где Q, - это вектор эндогенных переменных (р, m, пеег), - это вектор экзогенных переменных (ysa, oil), А - это первые разности соответствующих переменных, это п 3

71) ряд остатков от коинтеграционного соотношения между эндогенными переменными с лагом один, Z, -это случайная ошибка и Х0,Х],Х2иХ3 —матрицы коэффициентов.

В модель включены по три лага эндогенных переменных, поскольку при проверке рядов на стационарность в спецификации теста ADF оставалось до трех лагов, и, более того, основные приспособления в экономике обычно происходят в течение квартала. Включение большего количества лагов привело бы к необходимости оценки слишком большого количества коэффициентов при относительно коротких временных рядах, что снизило бы мощность теста. Следует отметить, что для всех индексов цен мы используем одну и ту же спецификацию модели, чтобы полученные оценки были сравнимы между собой.

Если эндогенные переменные коиптегрированы, то модель (71) может быть оценена методом наименьших квадратов, поскольку первые разности всех переменных являются стационарными.

Данная модель позволяет оценить влияние шока обменного курса на инфляцию отдельно от влияния других переменных посредством построения функции реакции на шоки (impulse-response function) со следующей последовательностью (Cholesky ordering): m —> neer —> p

Мы предполагаем, что, ориентируясь на реальный обменный курс, который зависит, главным образом, от экзогенно изменяющихся цен на нефть, Центральный банк изменяет предложение денег, управляя номинальным обменным курсом, который в свою очередь влияет на цены.

3.2.2.2. Результаты

Сначала мы сконцентрируем наше внимание на сводном индексе российских потребительских цен. Поскольку тест показал наличие коинтеграции между ИПЦ, предложением денег и обменным курсом, мы оценили модель (71) и построили функции реакции на шоки. Подробные результаты оценки коэффициентов векторной модели коррекции ошибки в данной статье не приводятся ввиду экономии места, но они доступны у автора по требованию. Здесь и далее в работе мы приводим только оценки функции реакции цен на шок обменного курса, являющиеся оценками эффекта переноса валютного курса.

Оценка модели для всего временного периода показала, что накопленный эффект переноса составляет 35% за 12 месяцев. Другими словами, 35% шока обменного курса находят свое отражение в индексе потребительских цен за год, что является довольно высоким показателем по сравнению с оценками для других стран. Но поскольку за исследуемый период произошли изменения в российской экономике из-за кризиса, эффект переноса также мог измениться, и тогда оценка для всего периода будет смещенной. Поэтому нас интересуют ежегодные изменения в эффекте переноса в течение исследуемого периода. Для этого мы оцениваем модель (71) для двухлетнего скользящего окна, т.е. для подвыборок 1998-1999 гг., 1999-2000 гг. и т.д., поскольку 12 наблюдений недостаточно для оценки. Таким образом, мы получаем оценки эффекта переноса для семи двухлетних перекрывающихся периодов. Накопленные 12-месячные эластичности для этих периодов представлены на рис. 11.

Рис. 11. Изменения в эффекте переноса на И11Ц

Из диаграммы видно, что оценка эффекта переноса, равная 35%, является усредненной, поскольку она в период кризиса существенно отличается от его оценок в последующие периоды. В течение кризиса и сразу после него шок обменного курса отражался в ценах на 40% за 6 месяцев и на 63% за год. Аналогичный результат получен в работе Dobrynskaya и Levando (2005), где с помощью Модели коррекции ошибки (не векторной) была получена оценка эффекта переноса на ИПЦ, равная 43% за 6 месяцев в 1998-1999 гг.

После кризиса наблюдается резкое падение в эффекте переноса практически до нуля, возможно, благодаря существенному импортозамещению. Но по мере восстановления российской экономики оценка эффекта переноса стабилизируется на уровне около 8% за год начиная с 2003 г. Такая оценка уже сопоставима с оценками для Европейских стран до введения Евро (Hufner F., Schoder, 2002). По их оценке, эффект переноса валютного курса составляет 7% за год во Франции, 8% - в Германии, 12% - в Италии, 11% - в Голландии и 8% - в Испании. Поскольку с 2003 года эффект переноса в России практически не меняется, наш дальнейший анализ будет сконцентрирован именно на этом периоде.

Чтобы проанализировать изменения в эффекте переноса за изучаемый период более детально, мы оцениваем модель (71) для цен трех групп товаров: продовольственные товары, непродовольственные товары и услуги. Мы оцениваем эффект переноса на цены этих групп товаров как в течение всего временного периода, так и в течение 2003-2005 гг. отдельно. Во всех спецификациях модели подтверждается наличие коинтеграции. Соответствующие функции реакции на шоки представлены на рис. 12.

Накопленийэффект-переноса (1998-2005)

1 3 5 7 9 11 13 15 17 19 21 23 Месяцев пэспе шока

Накопленныйэффектпереноса (2003-2005)

03 i 8 i 1

-ЙГ""*' I v,,"*^ 1

1 3 5 7 9 11 13 15 17 19 21 23 Месяцевпосле шока

Рис. 12. Накопленный эффект переноса на ИПЦ, цены продовольственных п непродовольственных товаров и услуг

Мы видим, что эффект переноса на цены всех категорий товаров значительно выше при оценке на всем временном периоде, чем в последние годы. Причина этому та же, что и для ИПЦ: поскольку полная выборка включает период кризиса, характеризующийся высоким эффектом переноса, наши оценки получаются завышены. В последние годы эффект переноса на все потребительские цены стал значительно ниже, чем в период кризиса, но выше, чем сразу после него. Высокий эффект переноса во время кризиса может быть следствием ценообразования в иностранной валюте, преобладающего на тот момент. Резкое ослабление рубля заставило россиян заменить потребление импортных товаров отечественными. Также многие иностранные производители, экспортирующие товары в Россию до кризиса, перенесли производство внутрь страны, использую местные промежуточные товары. Все эти факты могут объяснить практически нулевой эффект переноса сразу после кризиса. В настоящее время реальный доход россиян растет, как и спрос на импортные товары, что повышает эффект переноса и делает российскую экономику более зависимой от внешних шоков. Поэтому становится опять актуальной политика таргетироваиия обменного курса посредством приспособления предложения денег в зависимости отшоков на валютном рынке.

В исследуемом периоде изменилась не только степень эффекта переноса на все цены, но и относительная чувствительность цен различных товаров к обменному курсу. Если во время кризиса наиболее чувствительными были цены непродовольственных товаров и наименее чувствительными были цены услуг (как и в работе Dobrynskaya и Levando, 2005), то в последние годы картина изменилась. Мы видим, что цены продовольственных товаров стали наиболее эластичными по обменному курсу, эластичность цен на услуги практически не изменилась, а вот цены непродовольственных товаров утратили чувствительность к обменному курсу (эффект переноса составляет всего 1% за год). Поскольку услуги являются неторгуемым товаром, низкая и постоянная оценка эффект переноса не вызывает удивления. Наибольший же интерес вызывает поведение цен на непродовольственные товары. Такой низкий эффект переноса может быть объяснен увеличением доли товаров местного производства в потреблении, а также широким распространением стратегии «ценообразования на рынке» («pricing-to-market strategy»), в соответствии с которой при изменении обменного курса рубля экспортирующая в Россию фирма скорее изменит свою маржу прибыли, нежели конечную цену.

Чтобы лучше понять, почему цены продовольственных товаров стали значительно эластичнее по обменному курсу, чем цены непродовольственных товаров, и почему цены услуг все же зависят от обменного курса, мы оцениваем эффект переноса на цены отдельных видов потребительских товаров и услуг за период 2003-2005 гг. В таблице 7 представлены оценки накопленного эффекта переноса за 6, 12 и 24 месяца для всех групп товаров и услуг. Для всех ценовых индексов тест на наличие коинтеграции эндогенных переменных дал положительный результат, но оценки коинтеграционного выражения мы не приводим ввиду экономии места. Сами функции реакции на шок обменного курса представлены на диаграммах в приложении 3 (сплошные линии).

Заключение

В теоретической части данного исследования мы предлагаем ново-кейнсианскую модель с жесткими ценами для открытой экономики, содержащую микрообоснованный вывод ее двух основных составляющих: кривой IS и кривой Филлипса. Минимизируя квадратичную функцию потерь общественного благосостояния, мы находим, что инструмент денежно-кредитной политики (процентная ставка) должен реагировать на шоки предложения (издержек, валютного курса, инфляции за рубежом) и спроса с положительными коэффициентами, т.е. сглаживать их влияние на экономику, приводя экономику ближе к целевой точке. Оптимальная степень приспособления процентной ставки в ответ на различные шоки зависит от параметров экономики, в частности от жесткости цен и величины эффекта переноса валютного курса на цены.

Учитывая эмпирический факт, что цены являются асимметрично жесткими, мы добавляем данную асимметрию в нашу теоретическую модель и делаем вывод, что оптимальная денежно-кредитная политика также должна быть асимметричной, т.е. должна по-разному реагировать на положительные и отрицательные шоки, а направление асимметрии зависит от параметров экономики. В частности, при жестком инфляционном таргетированип, а также если цены не сильно жесткие и вес разрыва выпуска в функции потерь общества небольшой, то инструмент денежно-кредитной политики должен сильнее противостоять инфляционным шокам предложения, чем дефляционным шокам аналогичной величины, поскольку цены являются более жесткими при падении, чем при росте. Если же вес разрыва выпуска в функции потерь большой и цены в экономике достаточно жесткие, то асимметрия меняется и дефляционные шоки более важны для денежно-кредитной политики, поскольку они ведут к большему сокращению выпуска. Также стоит отметить, что если для закрытой экономики оптимальной является асимметрия, при которой процентная ставка реагирует сильнее на положительные шоки, чем на отрицательные, то для открытой экономики с высокой долей импорта и аналогичными остальными параметрами оптимальная асимметрия может быть противоположной. Поскольку существующие в экономической литературе модели анализировали закрытую экономику, они этим пренебрегали.

Данный анализ асимметрии проводится впервые для открытой экономики, интересен с теоретической точки зрения и имеет важные последствия для проведения денежно-кредитной политики. Из него следует, что чтобы минимизировать потери благосостояния общества, Центральный Банк должен определить, не только в каком направлении изменить инструмент монетарной политики, но и на какую величину в зависимости от знака шока. Если Центральный Банк следует правилу политики, которое специфицировано линейно и не учитывает данной асимметрии, то экономика может периодически оказываться в менее благоприятной ситуации, чем если использовать асимметричное правило. Например, если при инфляционном таргетировании целесообразно повысить процентную ставку в ответ на ослабление национальной валюты, чтобы сдержать инфляцию, может быть также целесообразно не понижать процентную ставку в ответ на укрепление национальной валюты, поскольку оно ье приведет к аналогичной дефляции ввиду асимметричной жесткости цеп. Тогда, следуя симметричному правилу и понизив процентную ставку в ответ па укрепление национальной валюты, экономика окажется с большей инфляцией и, следовательно, большими потерями общества.

В эмпирической части работы проведены эконометрические тесты денежно-кредитной политики в развитых странах и России, чтобы увидеть, насколько фактическая политика соответствует предписаниям предложенной теоретической модели. Выявлено, что в большинстве стран денежно-кредитная политика реагирует на шоки валютного курса, и эта реакция соответствует рекомендациям модели, а именно ослабление национальной валюты сопровождается повышением процентной ставки, а укрепление — понижением. Причем реакция денежно-кредитной политики на шоки валютного курса сильнее в станах с более высоким эффектом переноса. Мы также находим, что в нескольких странах ослабление валюты сопровождается статистически значимо большим изменением процентной ставки, чем аналогичное укрепление, что соответствует рекомендациям модели при инфляционном таргетировании, хотя данная асимметрия мала. Это может быть объяснено тем, что вывод об асимметричной денежно-кредитной политике является новым в литературе, и Центральные Банки могут его еще не учитывать и следовать традиционному симметричному правилу.

Данное исследование актуально для денежно-кредитной политики в России. В ситуации растущих цен на нефть и укрепляющегося рубля монетарная политика в России сталкивается с необходимостью балансирования между инфляцией и номинальным укреплением рубля, что может неблагоприятно сказаться на выпуске. Поэтому споры относительно того, насколько сильно монетарная политика должна быть использована как инструмент поддержания обменного курса, стоят в центре многих политических и экономических дискуссий в России в последнее время.

Наша теоретическая модель показывает, что монетарная политика должна реагировать на изменения обменного курса с целью сглаживания его влияния на цены и, следовательно, сокращения волатильности цен и потребления. Но вот степень вмешательства государства зависит оттого, насколько шок обменного курса находит свое отражение во внутренних ценах, т.е. от эффекта переноса валютного курса на цены. При высоком эффекте переноса экономика сильно подвержена внешним шокам, поэтому приспособление предложения денег в ответ на изменения обменного курса особенно необходимы.

Поскольку величина эффекта переноса является важным фактором при определении оптимальной монетарной политики, в работе мы проводим детальное исследование эффекта переноса на цены различных товаров и услуг в России. Данную работу можно считать продолжением и расширением работы Dobrynskaya и Levando (2005), в которой впервые представлены оценки эффекта переноса для агрегированных индексов цен потребителей и производителей в России за период с 1995 по 2002 гг. Но в отличие от предыдущей работы, в данном исследовании используется более сложная эконометрическая модель, учитывающая эндогенность переменных, оценивается эффект переноса на цены более узких категорий потребительских товаров и услуг и анализируется более современный период, который существенно отличается своими оценками от докризисного и кризисного периодов, исследуемых в предыдущей работе. Мы делаем вывод, что хотя в среднем эффект переноса значительно сократился в последнее время по сравнению с периодом кризиса, он все же является существенным для некоторых товаров, в частности, продовольственных товаров, являющихся товарами первой необходимости. Поскольку потребление продовольственных товаров составляет основную долю в совокупном потреблении в России, сильные изменения обменного курса могут вызвать сильную волатильность цен и потребления. Поэтому необходимо вмешательство монетарной политики с целью поддержания обменного курса и сокращения влияния шоков обменного курса на инфляцию.

Также в работе эмпирически оценено, как монетарная политика в России реагирует на шоки валютного курса. Хотя во время 1физиеа сильное ослабление рубля сопровождалось увеличением предложения денег, что оказывало дополнительный инфляционный эффект на экономику, в последнее время ситуация кардинально изменилась. В 2003-2005 гг. монетарная политика в России вполне соответствовала предписаниям моделей, а именно, сглаживала влияние шоков обменного курса на экономику: укрепляющийся рубль сопровождается ростом предложения денег, что делало его укрепление не таким существенным.

Но цены различных товаров реагируют на монетарную политику по-разному. Если для всех непродовольственных товаров и услуг монетарная политика смягчала эффект переноса, то для некоторых продовольственных товаров эффект переноса, наоборот, оказывался выше, чем был бы без вмешательства государства. Это может быть объяснено отрицательной эластичностью спроса на эти товары по доходу, но здесь требуются дальнейшие исследования.

В целом, можно сделать вывод, что после кризиса 1998 г. в России произошли сильные структурные изменения в экономике, в результате которых оценки эффекта переноса стали намного ближе к оценкам для западных экономик, а монетарная политика стала лучше соответствовать представлениям об оптимальной политике и практике монетарной политики развитых стран. Правда, при оценке асимметрии денежно-кредитной политики выяснилось, что она действительно является асимметричной, но эта асимметрия не соответствует предписаниям модели: независимо от направления изменения валютного курса предложение денег в России росло, т.е. политика была стимулирующей, что приводило к излишне высокой инфляции в стране при заниженном валютном курсе рубля. В соответствии с нашей моделью, такое поведение денежных властей может быть объяснено высоким весом разрыва выпуска в функции потерь.

Из нашего исследования можно сделать вывод, что в России в исследуемом периоде (как, впрочем, и в настоящее время) большее значение придается обменному курсу и выпуску, нежели инфляции. Но высокая инфляция не имеет никаких положительных последствий и не ведет к росту занятости. Зато ее негативные последствия существенны. Как говорится, «инфляция - это способ для государства украсть у групп с низкими доходами и тех, кто сберегает». А побороть высокую инфляцию крайне трудно, поскольку для этого нужно побороть ожидания, либо понести большие потери выпуска. Поэтому важно не допустить инфляцию изначально. С другой стороны, номинальный обменный курс не имеет никакого значения для экономического роста и благосостояния населения. Скорее, для этого важен реальный обменный курс. Но денежно-кредитная политика не может управлять реальным обменным курсом в средне- и долгосрочном периоде, поскольку удержание номинального курса на фиксированном значении компенсируется инфляцией. Поэтому мы согласны с утверждением Svensson (1997а), что обменный курс не может выступать в качестве конечной цели денежно-кредитной политики. Вот почему именно инфляционное таргетирование приобрело такую популярность во всем мире в последнее время.

Поэтому, хотя монетарная политика в России движется в правильном направлении, все же, на наш взгляд, степень вмешательства Центрального Банка в экономику в настоящий момент слишком велика. Хотя денежно-кредитная политика должна реагировать на шоки валютного курса, это стоит делать лишь постольку, поскольку эти шоки влияют на инфляцию в стране. Но так как рубль в последнее время, в основном, укрепляется, целесообразно немного ослабить интервенции на валютном рынке, ибо его дефляционный эффект помог бы экономике справиться с инфляцией.

Хотя в предложенной нами теоретической модели процентная ставка выступает в качестве инструмента денежно-кредитной политики, а в России в настоящий момент денежно-кредитная политика проводится с помощью интервенций на валютном рынке, наша модель все равно является релевантной для России и несет рекомендательный характер, особенно в виду планируемого перехода Банка России на управление процентной ставкой в среднесрочной перспективе:

В 2008 году будут использоваться принципы единой государственной денежно-кредитной политики, сформировавшиеся в последние годы, однако в среднесрочной перспективе ожидается изменение макроэкономических условий ее проведения, что потребует переноса акцента с программирования денежного предложения на использование процентной ставки и перехода от управления валютным курсом к режиму свободно плавающего валютного курса» (Центральный банк Российской Федерации, 2007).

Из данной цитаты можно сделать вывод, что монетарные власти движутся в правильном направлении при определении курса денежно-кредитной политики в России в будущем, хотя довольно осторожно.

Список литературы диссертационного исследования кандидат экономических наук Добрынская, Виктория Владимировна, 2008 год

1. Бланк, А., Е. Гурвич, А. Улюкаев «Обменный курс и конкурентоспособность отраслей российской экономики». Вопросы экономики, № 6, 2006 г., стр. 4-16.

2. Бакытжанова Ж.М. «Асимметричное движение цен на топливо в переходных экономиках. Пример Москвы». Научный доклад EERC№ 05/18, 2005 г.

3. Гавриленков, Е. Мнения.www.opcc.ru 22.04.2004.

4. Добрынская, В.В. <Оффект переноса и монетарная политика в России: что изменилось после кризиса 1998 г.?» Экономический журнал ГУ-ВШЭ, выпуск 11 №2, июль 2007 г., стр. 213-233.

5. Кудрин, А. «Инфляция: Российские тенденции и мировые тенденции». Вопросы экономики, № 10, 2007 г., стр. 4-26.

6. Экономическая Экспертная Группа «Инфляция и валютная политика». Вопросы экономики, № 12, 2003 г., стр. 25-31.

7. Фетисов Г. «Динамика цен и антиинфляционная политика в условиях «голландской болезни», Вопросы экономики, №3, 2008 г., стр. 20-37.

8. Федеральный закон о Центральном банке Российской Федерации.

9. Центральный банк Российской Федерации «Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2008 год», 2007 г.

10. Шмыкова, С.В., и К.А. Сосунов «Влияние валютного курса на потребительские цены в России». Экономический эюурнал ВШЭ, №1, 2005 г., стр. 3-16.

11. И. Adolfson, М. (1997). "Exchange rate pass-through to Swedish import prices." Finnish Economic Papers, pp. 81 -98.

12. Alvares Lois, P.P. (2000). "Asymmetries in the capacity-inflation trade-off. UFAE and IAE Working paper.

13. Altonji, J.G., and P.J. Devereux (1999). "The extent and consequences of downward nominal wage rigidity". NBER Working Paper #7236.

14. Bacchetta, P., and E. Wincoop (2002). "Why do consumer prices react less than import prices to exchange rates?" NBER Working Paper #9352.

15. Ball, L., and G. Mankiw (1994). "Asymmetric price adjustment and economic fluctuations". Economic Journal, 104(423), pp. 247-261.

16. Benabou, R., and R. Getner (1993). "Search with learning from prices: Does increased inflationary uncertainty lead to higher mark-ups?" Review of Economic Studies, 60, pp. 6994.17.