Образы Урал-батыра и Салавата Юлаева в музыкальном искусстве Башкортостана: К проблеме преемственности тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 17.00.02, кандидат искусствоведения Миннурова, Альфия Фуатовна

• Миннурова, Альфия Фуатовна
• кандидат искусствоведения
• 2000

Оглавление диссертации кандидат искусствоведения Миннурова, Альфия Фуатовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. РОЛЬ БАШКИРСКОГО ФОЛЬКЛОРА В СОЗДАНИИ ОБРАЗОВ УРАЛ-БАТЫРА И САЛАВАТА ЮЛАЕВА

1.1. Урал-батыр и Салават Юлаев: прототип и тип образов в устном поэтическом творчестве башкирского народа.

1.2. Проявление преемственных связей в системе фольклорных жанров.

1.3. Башкирские народные песни об Урале и Салавате.

ГЛАВА 2. ОБРАЗ САЛАВАТА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ БАШКИРСКИХ КОМПОЗИТОРОВ

2.1. Образ Салавата в одноименной опере 3. Исмагилова.

2.2. Вокальный цикл 3. Исмагилова на стихи Салавата Юлаева.

2.3. Фольклорные тексты в симфоническом творчестве композиторов Башкортостана (на примере симфонии-оратории Д. Хасаншина «Песни о Салавате» и вокальной симфонии С. Низамутдинова «Разговор с Салаватом»).

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Образы Урал-батыра и Салавата Юлаева в музыкальном искусстве Башкортостана: К проблеме преемственности»

Осознание народами самобытности своей культуры стало реальностью сегодняшнего времени. В национальном искусстве существуют образы, вобравшие в себя типологические черты ментальности народа, аккумулирующие сущность национального характера. Как известно, именно фольклор создает образы, которые являются носителями позитивного заряда и отстоявшихся в результате длительного исторического развития национальных качеств. В рождении фольклорных образов срабатывают каноны этноса, каноны культуры данного народа. Так формируются в веках некие образы-константы, инварианты определенных свойств, присущих народу.

В башкирской культуре, равно как и в любой другой, особую значимость приобретают образы, содержащие черты высокой степени обобщенности. При этом в произведениях фольклора они являются и вымышленными, и созданными на основе реальных прототипов. Последние, как правило, «получают окраску, соответствующую чаяниям народа, его социальным и нравственным устремлениям» (44, 6). Это служит основой их мифологизации: они наделены лучшими человеческими качествами, сформировавшимися в процессе исторического развития. Герои отстаивают те духовные ценности, которые служат мерой добра и справедливости. Для башкирской культуры особую значимость приобрели образы Урал-батыра и Салавата Юлаева. Их характеристики складывались на протяжении столетий и достигли уровня национальных символов.

Давно замечено, что из всех явлений культуры ближе всего к национальному языку находится музыка. В этой связи большой научный интерес представляет сравнительный анализ произведений народного и композиторского творчества, где художественно воплощаются образы

Урал-батыра и Салавата Юлаева. Важным является на первом этапе установление преемственных связей между мифологическим образом Урал-батыра и реально-историческим - Салаватом Юлаевым в устном поэтическом творчестве башкирского народа. В дальнейшем - с возникновением профессионального музыкального искусства - появляется необходимость обнаружения элементов фольклорного наследия в композиторском творчестве.

Рассмотрение явлений культуры в динамике их развития представляется важным, поскольку даёт возможность их изучения с позиции непрерывности (исторической преемственности). Принцип диахронического анализа отдельных элементов культуры предполагает исследование преемственности как одного из главных механизмов культурного процесса, связующего звена между старым и новым: «связывая настоящее с прошлым и будущим, преемственность тем самым обуславливает устойчивость целого» (33, 15).

Связь времен осуществляется через образ, который в процессе исторического развития постоянно наполняется новым содержанием. Образ, созданный в фольклоре, отражает живой процесс передачи традиций, посредством которых осуществляется преемственность.

Главная тема устного народного творчества - борьба за независимость, поэтому особое место в его образной системе занимает образ богатыря. Само слово богатырь употребляется как мера оценки людей в беспредельном проявлении их возможностей и лучших качеств. Богатырь стал воплощением идеала мужественного, честного, преданного Родине, народу человека. Его богатырские качества проявляются в подвигах. Важно при этом отметить, что образ богатыря - это результат художественного обобщения, воплощения в одном человеке способностей и силы целого народа. Создав величественный образ защитника, эпос на многие века вперёд задал масштаб гражданского поведения. Это стало традицией фольклора, впоследствии продолженной в литературе. Известно, что именно традиция позволяет непрерывно развиваться культуре как единому организму, а главным и единственным её хранителем выступает народ.

Исследователь Ф. Абукова пишет: «Каждый народ богат своей историей, и в продолжении дела умерших поколений выражено его отношение к наследию прошлого, сопричастность ему» (2, 142). Именно историческая преемственность становится необходимым условием существования духовной культуры нации (ЮЗ). Она предполагает наследование художественного содержания и способов его выражения (133, 157). Функционирование культуры во многом обусловлено существованием традиций. Средоточием национальных традиций, идей, образов, самого духа народа является фольклор. Выявляя специфику фольклора, определяя его сущность, И. Земцовский называет традиционность его основополагающим признаком. По словам исследователя, «своеобразны и традиционны в фольклоре не только форма и стиль, но и содержание, система образов, сюжетосложение, самый принцип отображения действительности (что может и что не может быть воспето-воплощено в фольклоре!)» (94, 43).

Таким образом, традиционность образной системы фольклора со свойственной ей системой выразительных средств обусловили особый интерес к ним.

Выбор образов Урал-батыра и Салавата Юлаева в качестве объекта исследования не случаен. Во-первых, они являются представителями одной и той же национальной культуры, следовательно, воплощают суть менталитета одного и того же народа. Во-вторых, героическое сказание об Урал-батыре и эпические произведения о Салавате образуют некую, условно говоря, «хронологическую рамку», в пределах которой развивался башкирский национальный эпос. Образ Урал-батыра связан с самим зарождением, начальным этапом эпической истории башкирского народа. Это образ-модель, ставший, по сути, не только инвариантом целого ряда эпико-героических образов в башкирском фольклоре, но и неким символом Родины. Образ же Салавата Юлаева создан в иную историческую эпоху: он мифопоэтизирован в произведениях исторического эпоса, завершающего этап формирования национальной эпической традиции.

Таким образом, Урал-батыр и Салават Юлаев выдвинуты разными историческими эпохами. Урал-батыр это - мифологический герой, созданный народом путем обобщения наиболее фундаментальных национальных черт. Его сверхъестественная сила, храбрость, готовность сразиться с врагом явились воплощением представлений башкир об идеальном человеке, веры народа в свои силы. Вместе с тем мифопоэтический персонаж наделяется человеческими качествами: любовью к родине, к детям, готовностью прийти на помощь другим, доверчивостью, скромностью. Это придает образу жизненную убедительность. Салават Юлаев — историческая личность, героическая судьба которого явилась воплощением в реальном человеке идеала башкирского народа. Талант полководца, безграничная отвага, преданность своему народу, богатый поэтический дар завоевали ему право быть национальным героем. Адаптация образа Салавата фольклором привела к его мифологизации. Народ видел в своем батыре лишь лучшие качества, идеализировал отдельные стороны его характера, в результате чего реальное и вымышленное соединяются в фольклорном образе, в чём и проявляется специфика фольклора: «. Используемые для изображения реального персонажа (нередко исторического лица) традиционные средства, сочетаясь с реалиями, привносят в это изображение некоторый "диссонанс", но именно этим "диссонансом" и определяется особая фольклорность образа, точнее, без него нет фольклорного образа как такового» (133, 188).

Так, условно говоря, образы фантастический и реальный оказались близки друг другу благодаря привнесению в мифологический образ Урал-батыра человеческих качеств и мифологизации реальной исторической личности — Салавата Юлаева. Их взаимосвязь можно определить как соотношение: прототип - тип. Как отмечают исследователи, мифологические функции сознания не отмирают в процессе исторического развития, что находит свое отражение в творчестве (133, 234). Примером подобной мифологизации в башкирской культуре является образ реального человека Салавата Юлаева и его отражение в народном творчестве.

Отправным моментом данной работы является рассмотрение образа Урал-батыра как некоего инварианта, ставшего показательным феноменом фольклорной традиции, образа же Салавата Юлаева - как мифопоэтического, созданного уже на основе конкретного прототипа.

При этом в центре нашего внимания оставался тот факт, что образы Урал-батыра и Салавата были созданы на разных этапах развития фольклорной традиции — архаическом (сказание «Урал-батыр») и историческом (фольклорные произведения о Салавате).

Таким образом, в данной работе было важным, с одной стороны, слияние мифологического персонажа (фольклорной модели) и образа, созданного на основе реального прототипа (мифологизированного исторического персонажа), с другой — необходимость их сравнительной характеристики, что позволило обнаружить общее и особенное в создании фольклором образов эпических героев.

Бытование указанных образов, однако, не ограничивается фольклором. Дальнейшая их «жизнь» связана с произведениями профессионального искусства, в частности, особый интерес представляет рассмотрение Урал-батыра и Салавата в контексте композиторского творчества. В соответствующем разделе исследования представлялось существенным выявление преемственности по линии «композитор и фольклор» на разных уровнях функционирования жанрово-стилистических, ладово-интонационных, метроритмических, композиционных элементов - всего комплекса выразительных средств, выработанных в различных видах музыкального фольклора и адаптированных композиторским творчеством. При этом принципом нашего исследования является поэтапное рассмотрение как фольклорных сочинений, так и произведений композиторского творчества, связанных с воплощением названных героических фигур. В качестве материала использованы башкирские народные песни, опубликованные в сборнике «Башкирские народные песни» (38), в монографиях Л. Лебединского (138), М. Фоменкова (220), Р. Сулейманова (211), а также фонозаписи башкирского музыкального фольклора, хранящиеся в кабинете звукозаписи Уфимского государственного института искусств. Учитывались также результаты изучения фольклорного материала, полученного автором диссертации во время экспедиций в села Абзелиловского района Башкортостана и в процессе работы в музее народного творчества села Аскарово.

Анализ произведений, написанных в разных жанрах, — оперы 3. Исмагилова «Салават Юлаев» (1954) и его вокального цикла на стихи Салавата Юлаева (1976), симфонии-оратории Д. Хасаншина «Песни о Салавате» (1977), вокальной симфонии С. Низамутдинова «Разговор с Салаватом» (1980)— позволил рассмотреть образ Салавата в различных аспектах. Привлечение трех жанровых образцов — оперы, вокального цикла, симфонии — помогает определить, каково влияние жанровых закономерностей на отображение конкретного исторического героя, какую проекцию обретает образ Салавата в жанрах народной и композиторской песни, а также в симфонии, опере, балете.

Важно подчеркнуть: художественная практика профессионального творчества показала, что абсолютное большинство перечисленных выше сочинений связано с образом Салавата и лишь одно — с Урал-батыром (симфоническая картина X. Ахметова «Урал-батыр» (1980). Парадоксально, что существующие фольклорные источники, посвященные Урал-батыру, не стимулировали композиторов на создание серии произведений о нем. Была написана только одна симфоническая картина, где в обобщенной форме предстала идея самопожертвования. Образ же Салавата оказался в профессиональном художественном творчестве в значительной степени востребованным. Это стало возможным, видимо, благодаря тому, что, прежде всего, возник литературный архетип, была создана своеобразная мифопоэтическая модель. Можно предположить, что тенденция многостороннего отображения исторического персонажа в устно-поэтическом народном творчестве вызвала со стороны разных сфер художественного творчества повышенный интерес к этому образу. Подчеркнём главное: именно литература в немалой степени оказала влияние на разноаспектное воплощение образа Салавата Юлаева в профессиональном музыкальном искусстве.

Литературный образ Салавата появился в начале XIX века, в частности, в исследовании A.C. Пушкина «История Пугачева». В башкирской литературе образ Салавата был создан впервые Ш. Бабичем в стихотворении «Салават батыр». Позже появилась пьеса Д. Юлтыя «Салават и Пугачев». В 1929 году - исторический роман «Салават Юлаев» С. Злобина. Образ национального героя был создан в поэмах Г. Амири «Завет Салавата», 3. Биишевой «Монолог Салавата», в целом ряде поэтических произведений татарских, казахских, украинских, русских, эстонских поэтов. Таким образом, современное художественное изображение Салавата Юлаева имеет богатую предысторию.

В основу данной диссертации положен принцип комплексного подхода к исследованию башкирской культуры, что потребовало привлечения данных разных наук: истории, филологии, философии, фольклористики и музыковедения.

Общеметодологической основой диссертации послужили теоретические положения, содержащиеся в трудах по проблемам этномузыковедения (И. Земцовского, Г. Головинского, Э. Алексеева), эпосоведения (В. Проппа, Е. Мелетинского, А. Киреева, С. Галина), преемственности в культуре ( Э.Баллера, В. Гринина, А.Ладыгиной, М. Криничной). Для анализа связи фольклора и композиторского творчества привлекались фундаментальные труды И. Земцовского (95), Г. Головинского (75), Э. Алексеева (11). В частности, «переинтонированию» как одному из методов освоения фольклора особое внимание уделяет И. Земцовский: «. переинтонирование следует понимать как музыкальную сущность жанровых и образно-содержательных (в том числе функциональных) метаморфоз» (95, 47). При этом автор различает переинтонирование «простое» - то есть отдельных песен, отдельных компонентов стилистически конкретных жанров и «сложное» - синтезирующее черты многих и разных, в самом фольклоре не синтезированных музыкальных стилей и жанров (там же, 51).

В монографии «Композитор и фольклор» Г. Головинский сопоставляет фольклор и композиторское творчество как различные системы художественного мышления, намечая два подхода к использованию композиторами народного искусства: в первом случае автор стремится «воспроизвести не только образ, но и определенный фольклорный жанр в более или менее подлинном, близком к "натуре" виде», во втором — происходит «подчинение народного напева или других фольклорных элементов индивидуальному художественному замыслу.» (75, 51).

Идея архетипичности содержания мифа, героического эпоса, сказки легла в основу разработанного В. Я. Проппом метода морфологического анализа, который был изложен в его монографии «Морфология сказки» (177).

В исследовании «О литературных архетипах*» Е. Мелетинский предлагает свою классификацию архетипических мотивов и приходит к выводу о том, что «клубок» их образует в итоге полный сюжет произведения (151).

Разные стадии исторического бытования образов Урал-батыра и Салавата Юлаева потребовали выведения некоего инварианта в рамках содержательного наполнения каждого из этих образов. Опираясь на положение об архетипичности фольклора, которое излагается во многих исследованиях, мы используем в работе понятие архетипа для определения роли Урал-батыра в системе фольклорных образов. Известно, что архетип, т.е. праформа, служит средством передачи накопленного человечеством опыта, важного для последующих поколений, это составная часть «коллективного бессознательного», в котором заключена многовековая мудрость человечества. Выявление и изучение архетипов дает возможность обнаружить существование закономерностей в художественном мышлении, в конечном итоге обуславливающих целостность культуры народа (3, 17, 119, 146, 239).

Совершенным проявлением «коллективного бессознательного» служат мифы, и их образы выступают архетипами (прототипами), моделями для последующего творчества. Основная тема мифов — творение мира, поэтому главной фигурой в них становится «творец, роль которого играет культурный герой» (3). Для башкирской культуры

Архетип — (греч.) первообраз, модель (Понятие введено в научный обиход швейцарским психологом К. Юнгом). таковым стал Урал-батыр.

Культурологический аспект диссертации обусловил использование сравнительно-исторического метода, разработанного в эпосоведческих трудах В. Проппа (179), А. Киреева (124, 126), М. Сагитова (197), С. Галина (66 - 68), Е. Мелетинского (150, 152, 153), А. Петросян (172).

Среди указанных работ ценным для нас явилось исследование А. Киреева, посвященное вопросам зарождения эпической традиции, формирования и эволюции эпических жанров в башкирском фольклоре. Концептологически важно, что автор выявляет исторические корни и национальные особенности башкирского героического эпоса: в данной работе исследуются проблемы соотношения эпических сюжетов с исторической действительностью и мифологическими воззрениями башкирского народа.

В работах Э. Балл ера ( 33 ), В. Гринина и А.Ладыгиной ( 76 ) важным для нас стало раскрытие сущности преемственности как одного из главных механизмов культурной динамики. В монографии В. Криничной (133) особенно ценно исследование персонажей преданий, начиная с образов мифологических предков. Автор рассматривает фольклорный процесс в связи с преемственностью образов мифа и предания и трансформацию архетипа как один из путей осуществления преемственной связи.

Философские аспекты в изучении башкирского фольклора представлены в работах Д. Валеева, в которых автор актуализирует проблемы нравственной культуры и ее развития в разные периоды истории народа (54-57).

Отметим возросший в 1990-е годы интерес к сказанию «Урал-батыр», результатом чего стало появление ряда трудов, в которых оно рассматривается и с философских позиций как некий прототекст, «текст-код» башкирской культуры (1, 78), и с филологической точки зрения (233).

Уже подчеркивалось, что именно в художественной литературе и литературоведении образ Салавата Юлаева получил наиболее широкую освещенность. Целый ряд работ обращен к анализу документальных сведений о жизни героя (65, 73, 199, 200). В частности, исследование И. Гвоздиковой (73), представляет собой источниковедческий анализ документов следственного дела Салавата Юлаева, в результате которого были установлены и уточнены реальные факты биографии героя, его роль в Крестьянской войне 1773-1775 гг.

В историю башкирского народа Салават Юлаев вошел не только как национальный герой, но и как поэт, чьи стихи явились поэтической основой ряда произведений башкирских композиторов. В этой связи для нас важным было изучение не только возможно более широкого круга исторических документов, связанных с личностью Салавата Юлаева, но и работ, посвященных подлинному слову героя, литературной деятельности Салавата, и рассматривающих его поэзию в контексте башкирской литературы 2-й половины XVIII в. (100, 222, 225).

В научной литературе довольно широко освещена проблема создания образа национального героя в произведениях фольклора и профессионального композиторского творчества (30, 35, 41, 43, 44, 49, 101, 159, 186, 198). Нас лее заинтересовало исследование внутреннего строения произведений разных жанров (например, башкирской литературы и драматургии), их структурно-системных отношений. Были учтены и работы по проблеме исторического романа (в связи с анализом романа С. Злобина «Салават Юлаев»), которые значительно расширили представления об образе героя. Кроме того, Салават Юлаев является героем и многих музыкальных произведений - народных и композиторских, и в исследовании некоторых музыкальных жанров, связанных с его образом, мы также опираемся на обширную научную литературу.

Башкирский музыкальный фольклор впервые был описан уже в конце

XIX в. С. Рыбаков (194) систематизировал народную музыку башкир, выделил основные стилевые признаки. В его монографии намечены основные типы мелодики — озон кюй и кыска кюй, которые стали основополагающими для исследования башкирского музыкального фольклора. В современной фольклористике следует отметить монографии Л. Лебединского и М. Фоменкова. Так, в работе Л. Лебединского (138), содержащей полезную для нашего исследования характеристику всех жанров музыкально-поэтического творчества, центральное место занимает рассмотрение ладовых закономерностей, композиционных особенностей, мелодико-интонационной структуры озон кюев. Не менее интересна работа М. Фоменкова (220), в которой акцентирована поэтическая содержательность народных текстов.

Классификация вокальных жанров башкирского фольклора по типу сюжетно-поэтической основы, на которую мы опираемся в данной работе, представлена в монографии Р. Сулейманова (211), появившейся уже в конце 1990-х годов. Отдельные аспекты башкирского музыкального фольклора акцентируются в трудах музыковедов Ф. Камаева, Р. Зелинского, X. Ихтисамова, Н. Ахметжановой, И. Зинатшиной, Ф. Фаизовой. Особое внимание уделено классике башкирского фольклора — озон юоям, роли метроритма в процессе формообразования (113), структурной типологии напевов (117), проявлению жанрового многообразия (217) и др.

Профессиональное музыкальное искусство в настоящее время изучается достаточно активно. Например, творчеству одного из основоположников национальной профессиональной музыкальной культуры 3. Исмагилова посвящены статьи Р. Исламгуловой (106, 107), Э. Давыдовой (80-82), С. Каримовой (121), А. Лемана (140), Т. Угрюмовой (216). В конце 1990-х годов издана монография Г. Галиной, содержащая обширный аналитический материал по всем жанрам, представленным в творчестве этого композитора (69). Кроме того, были учтены результаты исследований музыковедов, посвященные отдельным проблемам музыкального творчества, а именно камерно-вокальному циклу в творчестве башкирских композиторов (120), русско-башкирским связям (148). Исследование Е. Скурко (203) посвящено анализу художественных процессов, происходящих в музыкальной культуре Башкортостана в 1980 -1990 годы. Автор концентрирует внимание на историко-стилистических процессах музыкальной культуры 1980-х годов и, в частности, музыкального театра. В работе содержатся и творческие портреты таких композиторов, внесших весомый вклад в развитие национальной музыкальной культуры, как Л. Исмагилова, Р. Газизов, Д. Хасаншин, Р. Хасанов.

Наконец, интересующая нас проблема соотношения прототипа и художественного образа в произведениях искусства (в связи с образом Салавата Юлаева) глубоко исследована в работе М. Андрониковой (12), в которой выводится принцип анализа образа, имеющего исторический прототип.

Однако, несмотря на большой объем и многоаспектность накопленных сведений, в настоящее время назрела необходимость анализа проблемы преемственности образов мифологического героического и исторического эпоса в разных областях культуры башкирского народа. Важным сейчас является анализ не только различных сторон искусства, но и закономерностей в развитии искусства как целостного феномена. Поэтому целью настоящей работы является рассмотрение принципов создания образов эпических героев в свете преемственности образа Салавата по отношению к образу Урала в разных жанрах народного и профессионального композиторского творчества.

Для реализации цели поставлены следующие задачи: выявить архетипичность образа Урал-батыра и эпоса о герое; обнаружить в образах Урал-батыра и Салавата Юлаева проявление типизированных черт ментальности башкирского народа; определить и соотнести закономерности создания эпического образа в фольклоре и мифологизации реальной исторической личности в профессиональном творчестве; сопоставить музыкальное запечатление образов в фольклоре и профессиональном композиторском творчестве; определить роль фольклорного слова как основы для создания национальной интонационности в мелодике произведений, написанных на подлинные тексты Салавата; обобщить принципы воплощения образа Салавата в песне, вокальном цикле, симфонии, опере, балете.

Круг поставленных проблем определил структуру работы. Она включает Введение, две главы, Заключение, Приложения.

Во Введении обоснован выбор темы, дан обзор научной литературы, охарактеризована степень изученности данной проблемы, приводится теоретическая аргументация избранных аспектов интерпретации литературных и музыкальных произведений, посвященных Урал-батыру и Салавату Юлаеву.

Структура содержания глав имеет разную направленность.

Первая глава носит историко-теоретический аспект и посвящена разработке методологических основ исследования. Здесь обосновывается выбор образов Урал-батыра и Салавата Юлаева в качестве предмета исследования. Изучение роли фольклора в создании образов Урал-батыра и Салавата Юлаева дает возможность наметить жанровую палитру их воплощения.

Отдельный раздел главы посвящен выявлению особенностей музыкального языка башкирского фольклора в песнях об Урале и Салавате. Указаны важные знаки национального стиля — звуковые

17 матрицы, лежащие в основе музыкальной характеристики образов.

Вторая глава состоит из трех аналитических этюдов, в которых исследуются разножанровые произведения. В ракурсе проявления в них «свободы» и «несвободы» композиторского запечатления образа Салавата Юлаева рассматриваются опера 3. Исмагилова «Салават Юлаев» и его вокальный цикл на стихи Салавата Юлаева. Материалом третьего аналитического этюда послужило рассмотрение симфонии-оратории Д. Хасаншина «Песни о Салавате» и вокальной симфонии С. Низамутдинова «Разговор с Салаватом» с точки зрения работы композитора с фольклорным текстом.

В Заключении суммируются научные наблюдения над воплощением образов Урал-батыра и Салавата Юлаева как неиссякаемом источнике для фольклорного и композиторского творчества, поскольку они рождены на важных знаках национальной идеи.

Заключение диссертации по теме «Музыкальное искусство», Миннурова, Альфия Фуатовна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Обобщим основные выводы, сделанные в отдельных частях нашей работы. Методика исследования, основанная на выделении совокупности стилевых черт разножанровых произведений, позволяет не просто проделать структурный анализ, а полагаться во многом и на смысловые критерии. Нами прослежены преемственные связи между инвариантом, в качестве которого выступает мифопоэтический персонаж Урал-батыр, и его фольклорным и профессиональным художественным вариантом — исторической личностью Салаватом Юлаевым. В центре нашего внимания были не только формальные связи, а игра значений, отношения оппозиций, инверсии, симметрии, ассиметрии и т.п.

В результате анализа эпического сказания «Урал-батыр» была выявлена архетипичность составляющих его образной и сюжетно-композиционной сфер. Сравнительный анализ эпоса об Урал-батыре и фольклорных произведений о Салавате позволил обнаружить проявление типизированных черт ментальности башкирского народа в образах столь разных по происхождению героев. Выведены закономерности воссоздания эпического образа в фольклоре и мифологизации реальной исторической личности.

В процессе сопоставления музыкального запечатления образов в фольклоре и профессиональном композиторском творчестве было доказано, что мифопоэтизация Салавата в устном творчестве башкирского народа определила глубокий интерес к образу со стороны самых разных сфер профессионального художественного творчества.

Как уже было сказано, в определенной степени именно литературная разработка образа Салавата оказала влияние на его разножанровое воплощение в профессиональном музыкальном искусстве, вследствие чего герой оказался той духовной универсалией, «доминантой» культуры, которая была апробирована художественным творчеством начиная с середины XX века.

Образ Урал-батыра как ключевая фигура в башкирском устно-поэтическом творчестве был вместе с тем воспринят и фольклором, и художественной практикой в качестве некоей прамодели, первообраза. Однако он не получил сколько-нибудь развернутого воплощения в профессиональном музыкальном искусстве. По сути, единственное произведение с одноименным названием относится к жанру симфонической картины, написанной башкирским композитором X. Ахметовым, которое не воссоздает образ эпического героя, а обобщенно воплощает основную идею сказания — идею самопожертвования ради вечной жизни и процветания окружающей природы.

Лишь на первый взгляд этот факт можно отнести к явлениям исторического парадокса. Вместе с тем сегодня разгадка этой «тайны» не представляет особого труда. Не только в башкирской профессиональной культуре, но и, пожалуй, на всем культурном пространстве бывшего СССР очевидна меньшая заинтересованность в нахождении художественного (в том числе музыкального) эквивалента фигурам былинного эпоса или сказочным персонажам. Опорными здесь становились подлинные герои истории каждого народа, которые подверглись канонизации на советский лад. Само это явление резонировало тенденции «вождизма».

Мифологизация крупной исторической личности — Салавата была возможна потому, что он оказался абсолютной фигурой для «канонизации». На первом этапе (конец первой половины XX века) это было связано с фольклором, на втором (вторая половина завершившегося столетия) — с профессиональным творчеством. Данная тенденция прежде всего прослеживается в музыкальных жанрах, связанных со словом (опера, оратория), которые оказались адекватным выражением «агитирующего слова» .

Анализ музыкальных сочинений, связанных с образом Салавата, показал, что взаимоотношение народного и композиторского начал в произведении решается свободно: используется не столько метод цитирования фольклорных образцов, сколько опосредованное его преломление через систему выразительных средств, то есть на уровне обобщения языковых традиций. Так, стилевые признаки озон кюя стали основой арии Салавата в седьмой картине оперы 3. Исмагилова «Салават Юлаев». Декламационность, характерная для стиля халмак кюй, во многом определила интонационно-мелодический строй романсов вокального цикла 3. Исмагилова, написанного на подлинные тексты Салавата Юлаева. Импровизационность как принцип тематического и композиционного развития находит свое отражение в абрисе структуры вокальной симфонии С. Низамутдинова «Разговор с Салаватом». Трихордовость как одна из «визитных карточек» стиля башкирского фольклора наложила свой отпечаток на интонационный строй тематизма симфонии-оратории Д. Хасаншина «Песни о Салавате».

Изучив принципы воплощения образа Салавата в фольклорной песне, можно сделать вывод о том, что для его воссоздания привлекались с разной степенью интенсивности такие жанры, как кубаир, байт, историческая песня. В количественном отношении наиболее значительной является группа исторических песен, воспевающих образ национального героя в разных ракурсах —воина, невольника, тоскующего вдали от родины, и, наконец, мечтательного поэта.

Сошлемся, для примера, на широкое обращение советской культуры первой половины XX века к образам богатырей русской истории: Ал. Невскому, Дм. Донскому, Ем. Пугачеву, которые стали ключевыми фигурами ораторий, кантат, опер. Сходные процессы происходили в региональных музыкальных культурах (образ Мусы Джалиля— поэта, героя Великой Отечественной войны, стал главным персонажем одноименной оперы Н. Жиганова).

Поскольку героем песен явился конкретный исторический персонаж, в создании фольклорного поэтического образа доминирующее значение приобрели все же подробности его героической судьбы. В песнях подобного содержательного наклонения проступали прежде всего черты стилей кыска кюй и озон юой. Их ведущими признаками стали декламационный тип мелодики, четкость и определенность ритма, выявляющего маршевые признаки напева, периодичность композиционной структуры.

Подчеркнем важное — созданный народно-поэтическим творчеством идеальный мифопоэтический образ Салавата не претерпел изменений на протяжении всей истории его адаптации фольклором: это прежде всего Салават-герой, Салават-узник, тоскующий по родине, а также Салават-поэт. Более того, все звенья этой устойчивой характеристики, созданной народом в канонах фольклорной традиции, были восприняты профессиональным композиторским творчеством как некая модель.

Наиболее разножанровую характеристику образ Салавата получил в профессиональном музыкальном искусстве. В работе отмечается тот факт, что различия в трактовке Салавата были в значительной степени предопределены спецификой жанра, в котором этот образ воплощался.

Данные, полученные в результате анализа произведений башкирских композиторов — оперы, вокального цикла, симфонии-оратории, вокальной симфонии, позволяют сделать ряд выводов.

Механизмы преемственности, используемые в опере, опираются на явления, которые условно можно обозначить как «двойной контекст». На уровне драматургии опера «Салават Юлаев» имеет фундаментом тип русской героической оперы. Связь с русской исторической оперой обнаруживается в самом использовании оперных форм и выразительных средств. Об этом свидетельствует типологизированность образно-интонационного конфликта (народ-враги), наличие традиционной двойной развязки, номерной тип структуры оперы. Обязательным атрибутом становится масштабная оркестровая увертюра в трехчастной форме с традиционным «парадом» лейтмотивов, демонстрирующих основные силы. В музыкальном языке оперы проявилась национальная природа тематизма в характеристике главных персонажей наряду с меньшей интонационной конкретикой речитативной сферы. В канонах жанра героической исторической оперы было составлено либретто оперы, специфика которого предусматривала последовательное изложение отдельных эпизодов жизни героя. Не стремясь к точному воспроизведению подлинной биографии Салавата Юлаева, композитор и либреттист пытались не отступать от исторической правды. Образ представлен в опере многопланово, однако с теми же «акцентами», которые были свойственны его фольклорной разработке: как вождь башкирского народа, борющийся за его свободу, и вместе с тем как личность, способная к глубоким переживаниям. Словом, этот тип оперы ныне классифицируется в системе «договаривания» (А. Соколов) культурно-исторических традиций XIX века.

Не менее важна еще одна сторона образа — искренняя и преданная любовь не только к жене, но и родному краю — Уралу.

Значительно обогащает образ народного вождя поэтический дар Салавата. Его стихотворное Слово было использовано в опере в качестве поэтической основы некоторых сольных номеров главного персонажа (ариозо из первой и второй картин). Оно было инкрустировано в ткань произведения в виде поэтической цитаты.

Поэтическое наследие Салавата, используемое в опере лишь в отдельных номерах, стало целостной литературной основой самостоятельного произведения — цикла романсов, написанных 3. Исмагиловым. Стиль вокального цикла отразил ряд традиций, широко адаптированных вокальной музыкой XX века. С одной стороны, речь может идти о традиции воссоздания образа самого поэта, коль скоро лишь его поэтические строки служат основой цикла. С другой — показательна опора на Слово Салавата не только как на документальное свидетельство, поэтическое завещание героя, но и как на конкретный источник, инициирующий лексические особенности тематизма.

Анализ показал, что в первую очередь Слово Салавата определило не только интонационно-тематическую характерность цикла, но и тип его образности, драматургию. Композитором не ставилась задача детальной обрисовки героя. Главной в вокальном цикле стала тема Салават-поэт. В композиции Исмагилова имела место попытка воплощения национального героя как бы сквозь призму психологических событий, что было обусловлено доминантой субъективно-лирического аспекта в отображении Салавата.

Ведущим эмоциональным фокусом цикла оказался мир переживаний поэта. Его стихи окрашены личными переживаниями: в них и гордость за свою родину, и любовь^ восхищение-природой Урала, красотой девушки. Но не только это. Важным фактором здесь выступает и иной мотив — призыв к борьбе. В своих поэтических произведениях Салават предстает как истинный патриот, выражающий любовь к родной земле и ненависть к врагу. Поэтому его голос звучит то нежно, лирично, то грозно и призывно. Лирика и героика, таким образом, составили основу образного содержания вокального цикла, представив портрет поэта достаточно обобщенно.

Подчеркивая значение подлинного документа— Слово Салавата, необходимо сказать, что в башкирском профессиональном творчестве существует группа произведений, которые следует определить как музыкально-поэтическое слово о Салавате. Речь идет не о событийно-сюжетном, а об обобщенном подходе к запечатлению образа башкирского национального героя. Свое «Слово о Салавате» сказали Д. Хасаншин и С. Низамутдинов.

В работе исследованы разные жанры сочинений — симфония-оратория («Песни о Салавате» Д. Хасаншина) и вокальная симфония («Разговор с Салаватом» С. Низамутдинова). Общим в стиле этих разных произведений является устремленность к известной театрализации инструментально-звуковой среды. Так, например, в финале симфонии-оратории «Песни о Салавате» Д. Хасаншин использует прием вокального исполнения без точной фиксации высоты звука, а также внемузыкальные эффекты (крики и свист), создающие ощущение массового действа. В вокальную симфонию «Разговор с Салаватом» С. Низамутдинов вводит партию чтеца, играющего роль рассказчика.

Слово, введенное в симфоническое произведение, призвано, как известно, конкретизировать образ, и в этом главная задача вербализации замысла инструментального сочинения. Фольклорное слово, ставшее литературной основой симфонии-оратории Д. Хасаншина «Песни о Салавате», используется без напева. Однако в партитуре открываются широкие возможности для его музыкального прочтения.

Возросший в последние годы интерес к глубинным пластам национального фольклора— общая тенденция русской культуры 1960 -1970-х годов, получившая свое отражение в башкирской культуре особенно ярко в 1980-е годы.

К жанровой группе «Слово о Салавате», трактуемой нами метафорически, как обобщенный взгляд художника на личность героя, его поступки, который может предложить программная оркестровая композиция, следует отнести и партитуру X. Ахметова. Его симфоническая картина «Урал-батыр», созданная в 1980-м году, демонстрирует органичность синтеза фольклорной традиции с техникой композиции XX века. Национальная почвенность сочинения не затеняется современной оркестровкой с ведущей ролью ударной группы. Интерес к сонористическим эффектам, алеаторическим построениям, к гармониям с полутоновыми диссонансами, неразрешенными переченьями не затушевывают национальный колорит. Справедливо утверждение Э. Денисова о том, что «все лучшее, что создано в новой музыке, остается в связи с национальной и интернациональной традицией. Возможна и интернациональная техника, но нет интернационального музыкального языка»*.

Несмотря на различные подходы в воссоздании образа Салавата, в настоящей работе подчеркивается наличие общих моментов в их художественной реализации. Важнейшей остается опора на народно-песенные истоки, активное использование фольклорного материала в виде цитатного включения, и путем «растворения» народных интонаций в авторском тематизме. Связь с фольклором проявляется также в стремлении использовать отдельные принципы метроритмической, ладовой организации, особенности композиции и исполнительской манеры.

Неиссякаемым источником, наполняющим творческую фантазию художников, всегда были и остаются глыбы национального эпоса, нетленные памятники культуры каждого народа, такие, например, как «Слово о полку Игореве», сказание о Гильгамеше, «Песнь о Нибелунгах», «Витязь в тигровой шкуре» и др. В этом ряду своё особое место занимает и сказание об Урал-батыре. Жизненность национальной традиции в её истоках подтверждает факт особого интереса и к мифопоэтическому Урал-батыру, и к образу поэта и борца Салавата Юлаева.

Одна из духовных задач искусства — сохранение для нации исторической преемственности, которая была прервана в советский период. «История, и только она одна, может и должна научить нас самому Денисов Э. Если ты настоящий артист, ты всегда независим / Музыкальная академия. - 1994. -№ 3. - С. 75.

131 трудному, самому нужному: тому, как ее продолжить. А продолжать ее надо, после того, как не продолжали ее, а ей изменяли, предавая ее, зачеркивая ее смысл» (цит. по: 190, 404). Эта мысль, высказанная по поводу восстановления преемственности с прошлым в России, распространяется и на исследованную здесь проблему. Необходимо констатировать, что в башкирской культуре этот процесс только начался. Он, несомненно, принесёт свои новые плоды. Наша работа выполнена в русле исследований, рассматривающих художественное произведение любого жанра как величайшую эстетическую национальную ценность.

Список литературы диссертационного исследования кандидат искусствоведения Миннурова, Альфия Фуатовна, 2000 год

1. Абдуллин А. Символы народного творчества как основа воссоздания традиционного искусства: Дис. . канд. филос. наук. - Уфа, 1997.

2. Абукова Р. Современное творчество композиторов Туркменистана в констекте культуры нации. М.: Честь, 1994. - 270 с.

3. Аверинцев С. Архетипы // Мифы народов мира,- М.,1980. Т.1. С.111.

4. Авижанская С., Бикбулатов Н., Кузеев Р. Декоративно-прикладное искусство башкир. Уфа, 1964. — 259 с.

5. Адибаев X. Образ-идея и литературный процесс // Простор. 1989. -№ 7.-С. 155 - 159.

6. Азбелев С. Историзм былин и специфика фольклора. М., 1982. - 328с.

7. Азбелев С. Народный эпос и история (к изучению национального своеобразия) // Русская литература. 1983. — №2. — С. 104 - 117.

8. Азбелев С. Отражение действительности в преданиях, легендах, сказаниях // Прозаические жанры народов СССР. Минск, 1974. - С. 96 -109.

9. Аксёнов В. Молдавская симфония: историческая эволюция, разновидности жанров. Кишинёв, 1987. - 128 с.

10. Александрова Н. Инструментальные транскрипции башкирской народной песни // Вопросы искусствоведения. Уфа, 1983. - С. 43 - 52.

11. Алексеев Э. Раннефольклорное интонирование: звуковысотный аспект. -М.: Советский композитор, 1986. 240 с.

12. Андроникова М. От прототипа к образу М.: Наука, 1974. - 200 с.

13. Аникин В. Былины. Метод выяснения исторической хронологии вариантов. — М.: Изд-во Московского ун-та, 1984. 288 с.

14. Антоневич И. Особенности претворения народной сюжетики в творчестве современных композиторов Беларуссии // Композитор и фольклор: Сб. тр. М., 1982. Вып. 64. - С. 29 - 40.

15. Арановский М. Симфонические искания. Л., 1979,— & с.

16. Аристов М. О происхождении башкир // Живая старина. М.,1896. Вып. 3 - 4. - С. 405 - 406.

17. Архетипические образы в мировой культуре: Тез. докл. Всерос. науч. конф. СПб.: Государственный Эрмитаж, 1998. - 108 с.

18. Асафьев Б. Музыкальная форма как процесс. Л.: Музыка, 1978. -376с.

19. Асафьев Б. О народной музыке. Л.: Музыка, 1987. - 248 с.

20. Асафьев Б. О симфонической и камерной музыке. Л., 1981,—2.1 & с.

21. Атанова Л. Композиторы Башкирии. Краткий биографический справочник. Уфа, 1982. - 128 с.

22. Атанова Л. Мухаметша Бурангулов и башкирская опера //Сказительское и литературное творчество М. Бурангулова. Уфа: Изд-во БНЦ Уральского отд. РАН, 1992. - С.81 - 87.

23. Атанова Л. Собиратели и исследователи башкирского музыкального фольклора. Уфа, 1992. 190 с.

24. Афанасьев А. Живая вода и вещее слово. М.: Сов. Россия, 1988. -512с.

25. Афанасьев А. Народ художник. - М., 1988,- 3 £7 с.

26. Ахмедов А. Мировоззренческие проблемы устного народного творчества: Автореф. дис. .д-ра филос. наук. Ташкент, 1991.

27. Ахметжанова Н. Башкирская инструментальная музыка. Уфа, 1996. -105 с.

28. Ахметжанова Н. мире башкирской музыки. Уфа, 1996. - 101с.

29. Ахметова Г. На пороге зрелости: О творчестве молодых композиторов Башкирии // Сов. музыка. 1980. - №7. - С. 23 - 26.

30. Ахметшин Б. Предания о крестьянской войне 1773 1775гг., записанные в д. Ильчино Учалинского р-на БАССР // Фольклор народов РСФСР. - Уфа; Изд-во Баш. ун-та, 1981. - С. 74 - 78.

31. Багуманова М. Указатель литературы о башкирах. Уфа, 1994. Ч. 1

32. Балашов Д. Эпос и история (к проблеме взаимосвязи эпоса с исторической действительностью) // Русская литература. 1983. - № 4,-С.103 - 108.

33. Баллер Э. Преемственность в развитии культуры. М., 1969,— 2.94 с.

34. Барток Б. О значении народной музыки // Советская музыка. 1965,-№2.-С. 98 - 100.

35. Башкирия в русской литературе: В 6 т. Уфа: Башк. кн. изд., 1989. -512 с.

36. Башкирская профессиональная музыка: Справочное издание. Уфа, 1994.

37. Башкирская фольклористика. Библиографический указатель (19671985). -Уфа, 1993.-64 с.

38. Башкирские народные песни. Уфа, 1954." $10 с.

39. Башкирский народный эпос/ Вст. ст. А. Мирбадалевой. М.: Наука, 1977.- 519 с.

40. Башкирское народное творчество. Эпос. Уфа: Баш. кн. изд., 1987. Т.1. - 544 с.

41. Башкирское народное творчество. Предания и легенды: Пер. с башкирского. Уфа: Баш. кн. изд., 1987. Т.2. - 576 с.

42. Башкирское народное творчество. Богатырские сказки. Уфа: Баш. кн. изд., 1988. Т.3.-448 с.

43. Башкирское народное творчество. Песни (дооктябрьский период). -Уфа: «Китап»,1996. Т.8.-400 с.

44. Башкирское народное творчество. Исторический эпос / Вст.статья Н. Зарипова. Уфа: «Китап», 1999. Т. 10. - 392 с.

45. Башкорт халык ижады Байты. Уфа, 1978. (на башк. яз.).- 400 а.

46. Башкортостан: Краткая энциклопедия. Уфа: Башкирская энциклопедия, 1996. - 672 с.

47. Белов Г., Белова О. Хоровая симфония-действо // Советская музыка. -1988.-№ 1.-С. 24-28.

48. Бикбай Б. Салават. Драма / Дорога. Уфа, 1955. - С. 113 - 223.

49. Билялов М. Дмитриев Н. Башкирские песни о Салавате. Б. М., 1936.

50. Бобровский В. Тематизм как фактор музыкального мышления: Очерки. М.: Музыка, 1989. Вып. 1.-266 с.

51. Бокщанина Е. История музыки народов СССР. М: Музыка, 1978. -429с.

52. Борисова С. Проблема образа в музыкальном искусстве: Дис. канд. филос. наук. Тюмень, 1999. - 181 с.

53. Валеев Д. Нравственная культура башкирского народа: прошлое и настоящее. Уфа, 1989. - 256 с.

54. Валеев Д. О культуре башкир с древнейших времен до XVI века // Культура Башкирии: история и современность. Сб. тр. Уфа, 1993. -С. 7-22.

55. Валеев Д. О сюжетных параллелях и исторических связях сказания «Урал-батыр» // Фольклор народов РСФСР. Уфа, 1982. - С. 18-24.

56. Валеев Д. Очерки общественной мысли Башкортостана, Уфа.: «Китап», 1995.-224 с.

57. Валеев Д. Философские мотивы в башкирском эпосе // Фольклор народов России. Уфа, 1993. - С. 17-22.

58. Валитова Л. Некоторые аспекты интоннационно-музыкальной организации башкирской народной песни // Фольклор народов РСФСР.-Уфа, 1988.-С. 76 -84.

59. Валитова Л. О башкирской народной музыке // Музыка композиторов Башкирской АССР (СССР) и округа Галле (ГДР) . Сб. ст. Уфа, 1990. -С. 16-21.

60. Валитова Л. Проблемы ладовой организации в башкирской народной музыке : Автореф. дис. канд. искусствоведения. -М., 1989,- ,2.4-с.

61. Валькова В. Музыкальный тематизм мышление - культура: Монография. - Н.Новгород: НГУ, 1992. - 161 с.

62. Васина Гроссман В. Музыка и поэтическое слово. - М.: Музыка, 1972. Ч. 1. - 150 с.;-М.: Музыка, 1978. Ч. 2. - 180 с.

63. Виноградов В. Вопросы развития национальных культур в СССР. М.: Сов. композитор, 1961. -302с.

64. Вопросы оперной драматургии. М., 1975.— 3 1Ь с.

65. Галин Г. Последний путь Салавата. Сподвижники Пугачёва в Прибалтике: Научно-популярное издание. Уфа: «Китап», 1994. - 128 с.

66. Галин С. Башкирский мифологический эпос. Уфа, 1998. - 10 3 С.

67. Галин С. Башкирский народный эпос: природа жанра // «Ватандаш». -1998. -№ 1. -С.169 174.

68. Галин С. Эпические традиции в башкирском фольклоре. Уфа, 1994.

69. Галина Г. Загир Исмагилов. Уфа: «Китап», 1997. — 2-/2. е.

70. Галина Г. Хусаин Ахметов. Жизнь, творчество, время. Уфа: «Китап», 1994.- 128 с.

71. Гачев Г. Национальные образы мира. М., 1998. - 432 с.

72. Гачев Г. Жизнь художественного сознания: очерки по истории образа. -М„ 1972 .-200ft,

73. Гвоздикова М. Салават Юлаев. Уфа: «Китап», 1992. - 256 с.

74. Гиршман Я. Одноименные башкирские исторические песни в их мелодико-стилевой характеристике: Отчёт о НИР. Казань, 1983. - 9 с.

75. Головинский Г. Композитор и фольклор: из опыта мастеров XIX-XX веков: Очерки. М.:Сов.композитор, 1981. -280 с.

76. Гринин В., Ладыгина А. Искусство: диалектика преемственности.-Минск, 1979. -Z1G С.

77. Гусев В. Эстетика фольклора. Л, 1967.—с.

78. Давлеткулов А. Картина мира в народном эпосе (анализ мировоззренческого содержания эпических сказаний башкир): Автореф.дис. . канд. филос. наук. Уфа, 1991. - 18с.

79. Давыдова В. К проблеме синтеза жанров в современной советской вокально-симфонической музыке // Проблемы музыкального жанра. М., 1981. - С. 149- 165.

80. Давыдова Э. Башкирская опера // Музыка композиторов Башкирской АССР (СССР) и округа Галле (ГДР): Сб. ст. Уфа, 1990. - С. 37 - 52.

81. Давыдова Э. Загир Исмагилов // Композиторы Российской Федерации: Сб. ст. М.: Сов. композитор, 1983. Вып. 3. - С. 39 - 60.

82. Давыдова Э. Народно-песенные истоки вокальной лирики 3. Исмагилова // Вопросы башкирской фольклористики. Уфа,1978. - С. 101 - 115.

83. Дияров К. Мелодии седого Урала. Уфа, 1988. - 152 с.

84. Дьяченко Н. В Преемственность в развитии культуры и культурный процесс. Харьков, 1984,- %f е.

85. Еловская Н. Пути развития башкирской симфонической музыки (симфонизм Р. Муртазина) // Вопросы искусствоведения. Уфа, 1983. -С. 5- 17.

86. Жирмунский В. М. Тюркский народный эпос. Ленинград, 1974. -728 с.

87. Жоссан Н. Проблема претворения русских фольклорных жанров в сочинениях кантатно-ораториального типа (на материале отечественной музыки 1960 1980 годов). Дис. .канд. искусствоведения. - М., 1998.

88. Закржевская С. Освоение многоголосия восточными культурами (на примере гармонии в творчестве композиторов Узбекистана, Таджикистана. Туркмении): Дис. д ра искусствоведения. - Ташкент, 1989.

89. Зарипов Н. Научный свод башкирского фольклора // Башкирский фольклор: исследования последних лет. Уфа, 1986. - С.4 - 17.

90. Зарипов Н. Отражение национального самосознания в народном творчестве // Башкирский фольклор: исследования и материалы. Уфа,1993. С. 7-25.

91. Зарипова А. Некоторые вопросы перевода эпических сказаний с башкирского на русский язык // Источниковедение башкирской, филологии. Уфа, 1984 - d.

92. Зелинский Р. О программности в башкирской народной инструментальной музыке // Вопросы музыковедения: Сб. ст. Уфа, 1977. -Вып. 2.-С. 671.

93. Земцовский И. Б. Асафьев и методологические основы интонационного анализа народной музыки // Критика и музыкознание: Сб. ст. — JL: Музыка, 1980. Вып. 2. С. 184 - 197.

94. Земцовский И. Народная музыка и современность (к проблеме определения фольклора) // Современность и фольклор: Статьи и материалы. М.: Музыка, 1977. - С. 28 - 75.

95. Земцовский И. Фольклор и композитор. Теоретические этюды. Л.; М.: Сов. композитор, 1978. - 176 с.

96. Зинатшина И. Опыт сравнительного анализа вариантов башкирских исторических песен в диахроническом аспекте // Вопросы истории башкирской музыкальной культуры. Уфа, 1990. - С. 10-20.

97. Злобин С. Собрание сочинений в 4 т. Салават Юлаев: исторический роман (вст. ст. И. Козлова). М.: Художественная литература, 1980. Т. 1. -525 с.

98. Иванова Л. Типы музыкального воплощения русских народных поэтических текстов в произведениях советских композиторов 1960 1970 годов: Автореф. дис. . канд. искусствоведения. - М., 1980.

99. Идельбаев А. Хронологические рамки эпоса «Урал батыр» и отражение в нём социально-бытовых условий древних башкир // Сказительское и литературное творчество. Уфа, 1992. - С. 109 - 115.

100. Идельбаев М. Башкирская литература 2 половины XVIII века и творчество Салавата Юлаева: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Уфа,1980.

101. Идельбаев М. Истоки и характер народных песен о Салавате Юлаеве // Новые материалы и исследования по истории и филологии Башкирии. -Уфа, 1976. 116с.

102. Идельбаев М. Роль М. Барангулова в изображении образа С. Юлаева в литературе и народном творчестве // Сказительское и литературное творчество М. Бурангулова. Уфа,1992. - С. 101 - 108.

103. Изучение преемственности этнокультурных явлений. М., 1980. -224 с.

104. Илимбетов В. Поэтика башкирских песен: Автореф. дис. канд. филол наук.-Уфа, 1998.

105. Имамутдинова 3. Развитие культуры башкирского народа и его устные музыкальные традиции: Дис. канд. искусствоведения. М., 1997. - 260с.

106. Исламгулова Р. Загир Исмагилов и башкирская музыкальная культура // Вопросы искусствоведения. Уфа, 1983. - С.5 - 10.

107. Исламгулова Р. Принципы лирико-эпической драматургии в опере 3. Исмагилова «Салават Юлаев» // Проблемы музыкознания и методы преподавания музыкально-теоретических дисциплин. Уфа, 1976.

108. Исмагилов 3. Возвращаться к истокам: Диалог с писателем Я. X. Хамматовым // Вечерняя Уфа. 1984. - 12 нояб.

109. Исмагилов 3. Салават Юлаев. Опера. Клавир. М.: Советский композитор, 1986. - 256 с.

110. История Башкортостана с древнейших времён до 60-х годов XIX в. -Уфа: «Китап», 1996.- 520 с.

111. История музыки народов СССР: В 6 т. М.: Сов. композитор, 1976.

112. История музыки народов СССР. М., 1997. Т. 7. Ч. 2.

113. Ихтисамов X. К вопросу о формообразующей роли ритма башкирской протяжной песни озон кюй // Научно-методические записки. Уфа, 1983.1. Вып. 1. С. 31 - 55.

114. Каган М. Об изучении музыки в контексте художественной культуры // Вопросы социологии искусства. Л., 1988. - С. 100- 108.

115. Каган М. Музыка в мире искусств // Советская музыка. 1987. - № 1. -С. 26 - 38; № 3. - С. 15-17.

116. Камаев Ф. К вопросу о структурной типологии башкирских протяжных песен // Вопросы музыковедения: Сб. ст. Уфа, 1977. - Вып. 2. -С. 42-46.

117. Камаев Ф. Стилевые и жанровые особенности башкирского музыкального фольклора // Научно-методические записки. Уфа, 1973. -Вып. 1. - С. 14-30.

118. Капица Ф. Изображение человека в фольклорном эпосе (архетип и его эволюция) // Архетипы в фольклоре и литературе: Сб. науч. ст. -Кемерово, 1994. С. 24 - 29.

119. Каримова С. Камерно-вокальная музыка башкирских композиторов. -Уфа, 1997.

120. Каримова С. Камерное вокальное творчество Загира Исмагилова // Вопросы искусствоведения. Уфа, 1986. - С. 54-73.

121. Каримова С. Камерно-вокальный цикл башкирских композиторов. Жанр, драматургия, композиция: Автореф. канд. искусствоведения. М., 1998.-22 с.

122. Келдыш Ю. Опера // Музыкальная энциклопедия. М., 1978. - Т. 4. -С. 20-45.

123. Киреев А. Башкирский народный эпос. Уфа: Башк. кн. изд., 1970.304 с.

124. Киреев А. Об исторических типах народных сказителей Башкирии // Фольклор народов РСФСР. Уфа, 1974. - С. 36 - 44.

125. Киреев А. Отражение мифологических воззрений в эпическом творчестве башкирского народа // Эпические жанры устного народного творчества. Уфа, 1969. - С. 24 - 31.

126. Ковалёва И. Миф: повествование, образ и имя // Литературное обозрение. 1995. -№ 3. - С. 92 - 94.

127. Кондратьева С. К исторической типологии эпических напевов // Типология народного эпоса. М: Наука, 1975. - С. 152 - 162.

128. Конен В. Театр и симфония. М., 1968.— 35Z с.

129. Котов В. Древность эпоса «Урал-батыр» // «Ватандаш». 1997. - № 8. -С. 172 - 178.

130. Кржижевский М. Жемчужины народной мудрости: Очерки по эстетике и культуре башкир. Самара, 1996.

131. Кривцун О. Эстетика. М., 1998. - 432 с.

132. Криничная М. Персонажи преданий: становление и эволюция образа. -Л., 1988 Ш с.

133. Кузбеков Ф. Г. История культуры башкир. Уфа: «Китап», 1997. -128с.

134. Кузеев Р., Бикбулатов Н., Шитова С. Декоративное творчество башкирского народа. Уфа, 1979 е.

135. Кузеев Р. Историческая этнография башкирского народа. Уфа, 1978.-^64 е.

136. Кузеев Р. Происхождение башкирского народа: этнический состав, история расселения. М., 1974,—151 с.

137. Лебединский Л. Н. Башкирские народные песни и наигрыши. М.: Музыка, 1965.-246 с.

138. Левинтон Г. Предания и мифы // Мифы народов мира. М., 1982. Т. 2. -С. 332 - 333.

139. Леман А. С. Загир Исмагилов // Музыка России. М., 1976. - Вып.1

140. Липец Р. Образ батыра и его коня в тюрко-монгольском эпосе. -М.:Наука, 1984.-263 с.

141. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. - 7 50 С.

142. Лосев А. Знак. Символ. Миф. М.,1982. - 480 с.

143. Лотман Ю. Структура художественного текста. М., 1970.

144. Мажитов Н., Султанова А. История Башкортостана с древнейших времён до XVI века. Уфа, 1994.— 360 с.

145. Мариносян Т. Архетип как понятие философской антропологии: Дис. канд. филос. наук. -М., 1998. 113 с.

146. Марченко А. Преемственность в развитии культуры: классическая парадигма и современность: Дис. канд. филос. наук. Ростов на Дону, 1998.

147. Махней С. Русские композиторы и Башкирия: Дис. канд. искусствоведения. М., 1997.

148. Мелетинский Е. Аналитическая психология и проблема происхождения архетипических сюжетов // Вопросы философии. 1991. -№10. -С. 41-47.

149. Мелетинский Е. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. -М.: Наука.- 1986.-320 с.

150. Мелетинский Е. Избранные статьи. Воспоминания. М., 1998. - 576 с.

151. Мелетинский Е. Поэтика мифа. 2-е изд. - М.: Изд. фирма «Вост. Лит.» РАН; Школа «Языки рус. культуры», 1995. - 408 с.

152. Мелетинский Е. Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники. М., 1963.— f QI о.

153. Мелик-Шахназарова Н. Национальная традиция и композиторское творчество. Эволюция взаимодействия: Автореф. дис. . д-ра искусствоведения М., 1998. - 47 с.

154. Месягутов Ш. Загир Исмагилов (от курая до оперы). Уфа, 1967.

155. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. М.: Рос. Энциклопедия, 1997. - Т. 1 А-К. - 671 е.; Т. 2 К-Я. - 719с.

156. Морару Т. Культурное наследие и механизмы его освоения: Автореф. дис. .канд. филос. наук-М., 1991. 16 с.

157. Назайкинский Е. Проблемы комплексного изучения музыкального произведения // Музыкальное искусство и наука: Сб. ст. М.: Музыка, 1978. -Вып. 3,-С. 3-12.

158. Надршина Ф. Исторические корни башкирских преданий и легенд // Башкирский фольклор: исследования последних лет. Уфа, 1986. - С. 18 -30.

159. Наш Салават. Уфа: Баш. кн. изд., - 1973. - 304 с.

160. Никитина Л. Об истоках и типологических чертах оперного эпоса Глинки и Прокофьева // Московский музыкант. М., 1991. Вып. 2. - С. 102 -117.

161. Николаева Е. О взаимоотношении мелодики и ладообразования (к проблеме фольклор и композитор) // Советская музыка. 1983. - № 11. -С. 97- 100.

162. Обыденнов М. Миннигулова Ф. Древнее искусство Башкирии. Уфа,1964.-74*7 с,

163. Оперные либретто. М., 1962. - 800 с.

164. Орджоникидзе Г. Некоторые характерные особенности национального стиля в музыке //Музыкальный современник. М.: Музыка, 1973. - Вып. 1. -С. 144-181.

165. Орджоникидзе Г. О диалектике национального и интернационального // Советская музыка. 1976. - № 12. - С. 8 - 21.

166. Орлова Е. К проблеме взаимоотношения восточных и западных художественных традиций в музыке XX века // Проблемы музыкознания. -М., 1976. Вып. 4. - С. 19-35.

167. Орлова Е. Некоторые черты общего и отдельного в закавказскомсимфонизме (1955-1975гг.) // Проблемы музыкознания. М.,1975. Вып. I. -С. 27-46.

168. Очерки по культуре народов Башкортостана. Уфа: «Китап», 1994. -160 с.

169. Парсамов С. К вопросу об отражении мифологических воззрений в башкирском народном эпосе «Урал-батыр» // Фольклор народов РСФСР. -Уфа, 1982.-С. 25-33.

170. Петенева 3. О специфике фольклорного эпитета // Русский язык в школе. 1999. - № 4. - С. 76 - 81.

171. Петросян А. История народа и его эпос. М.: Наука, 1981. - 216 с.

172. Полтавцева Г. Эпос и эпическое в музыке. Автореф. дис. канд. искусствоведения. -М., 1998. — 2.2 с.

173. Поэзия народов СССР IV XVIII веков. Библиотека всемирной литературы. - М., 1973. - .С. 543 - 547.

174. Пришвина В. О преемственности // Традиция в истории культуры. -М: Наука, 1978. С. 253 - 258.

175. Проблемы музыкального ритма: Сб. ст. / Сост. В. Холопова. М: Музыка, 1979. -293с.

176. Пропп В. Морфология сказки. М., 1928 —

177. Пропп В. Открытая лекция, посвященная некоторым вопросам поэтики фольклора, состоявшаяся 1 марта 1966 г. в ЛГУ // Живая старина. 1995. - № 3. - С. 17.

178. Пропп В. Русский героический эпос. М., 1957.—£>Ь6 с.

179. Пропп В. Фольклор и действительность: Избранные статьи // Русская литература. 1963. - № 3. - С. 62 - 84.

180. Пророков М. Категория художественного образа и проблема символа // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1987. - № 4. -С. 39 -47.

181. Путилов Б. Архаический и классический эпос: нарратив и музыка

182. Проблемы изучения музыки эпоса: Тезисы докладов и сообщений научно-практической конференции. Клайпеда, 1988.

183. Путилов Б. Героический эпос и действительность. М.: Наука, 1988.

184. Путилов Б. Перечитывая и передумывая Проппа // «Живая старина». -1995.-№ 3-С. 2-6.

185. Пятьдесят на пятьдесят (50/50): Опыт словаря нового мышления // Под. ред. М. Ферро и Ю. Афанасьева. М: Прогресс, 1989. - 560 с.

186. Рахимкулов М. Воспевшие Салавата. Образ батыра в русской литературе. Уфа: «Китап», 1994. - 160 с.

187. Рахимкулов М. Народной мудрости родник. Башкирский фольклор в русской литературе. Уфа, 1988. - 179 с.

188. Рахманова М. О фольклорном направлении в современной русской музыке // Советская музыка. 1972. - № 1. - С. 9 - 20.

189. Руденко С. Башкиры. М.;Л., 1955.

190. Русская музыка и XX век / Ред. составитель М.Арановский. -М.,1997. - 875 с.

191. Русская опера XIX века: Сб.трудов. М., 1991. Вып. 122.— 136 с.

192. Русское народное творчество. М.: Высшая школа,1966. - 360 с.

193. Ручьевская Т. Функции музыкальной темы. Л., 1977. — !<оОс.

194. Рыбаков С. Музыка и песни уральских мусульман с очерком их быта. -СПб., 1897.-330 с.

195. Сабинина М. Шостакович симфонист. - М.: Музыка, 1976. - 477 с.

196. Новая башкирская опера // Советская музыка. 1954. - № 3. - С. 90 -97.

197. Сагитов М. Древние башкирские кубаиры. Уфа: Баш. Кн. Изд., 1987. - 224 с. (на башк. яз.).

198. Сидоров В. Народно-поэтическая биография С. Юлаева // Вопросы башкирской фольклористики. Уфа, 1978. - С. 37 - 59.

199. Сидоров В. О башкире-певце и бесстрашном бойце. Уфа, 1986.168 с.

200. Сидоров В. По следам Салавата. Уфа, 1988. - 160 с.

201. Сидоров В. Салават Юлаев в фольклоре Урала // «Бирюковские чтения». 4-е изд. - Челябинск, 1977.

202. Симакова Н. К вопросу о разновидностях жанра симфонии // Вопросы музыкальной формы. М.: Музыка, 1972. Вып. 2. - С. 261 - 285.

203. Скурко Е. Очерки современной музыкальной культуры Башкортостана. Уфа, 1997. - 156 с.

204. Современная западная философия: Словарь. // Сост. Малахов В., Филатов В. -М: Политиздат, 1991. С. 398 - 399.

205. Словарь литературных терминов. М., 1974. - С. 345 - 347.

206. Соллертинский И. Исторические типы симфонической драматургии // Исторические этюды. Л., 1963.

207. Сохор А. Вокально-симфонические жанры в советской музыке // Вопросы теории и эстетики музыки М., 1963. Вып. 2. - С. 25 - 55.

208. Сохор А. Эстетическая природа жанра в музыке. М.,4968.

209. Степанова И. Слово и музыка. Диалектика семантических связей. -М, 1999. -288 с.

210. Столяр 3. Некоторые вопросы преемственных связей мелодики молдавских симфоний и национального фольклора // Музыкальный современник. -М.,1979. Вып. 3

211. Сулейманов Р. Жемчужины народного творчества Урала. Уфа: «Китап», 1995.-248 с.

212. Тараканов М. О методологии анализа музыкальных произведений (к проблеме соотношения типологического и индивидуального) // Методологические проблемы музыкознания. М.: Музыка, 1987. - С. 31 -71.

213. Тараканов М. Симфония и инструментальный концерт в русской советской музыке (1960 1970 годы). Пути развития. - М.: Сов.композитор, 1988. 272 с.

214. Третьякова JT. Героика в русской и советской музыке. М.: Знание, 1985.- 128 с.

215. Тухватуллина В. Собственные имена в эпосе «Урал-батыр» // Исследования по башкирской диалектологии и ономастике. Уфа, 1986.

216. Угрюмова Т. Оперное творчество 3. Исмагилова // Музыка композиторов Башкирской АССР (СССР) и округа Галле (ГДР). Уфа, 1990.-С. 43 -52.

217. Фаизова Ф. О разножанровом бытовании башкирских песен «Урал» // Фольклор народов РСФСР. Уфа, 1983. - С. 103 - 111.

218. Фольклор и этнография. У этнографических истоков фольклорных сюжетов и образов. JL: Наука, 1984. 256 с.

219. Фоменков М. О башкирском музыкальном эпосе // Советская музыка. 1974.-№ 1,-С.-66 - 68.

220. Фоменков М. Башкирская народная песня. Уфа, 1976. - 204 с.

221. Хамраев М. Основы тюркского стихосложения. Алма-Ата, 1963. -107 с.

222. Харисов А. Литературное наследие башкирского народа (XVIII -XIX веков). Уфа, 1973.

223. Холопова В. Музыка как вид искусства: В 2 ч. М., 1990.

224. Хохловкина А. Советская оратория и кантата. М., 1955. - 148 с.

225. Хусаинов Г. Башкирская литература XI XVIII веков. - Уфа, 1996. -196 с.

226. Хусаинов Г. К вопросу о башкирском стихосложении // Вопросы башкирской филологии. М., 1959. - С. 85 - 96.

227. Хусаинов Г., Сагитов М. Башкирские байты // Вопросы башкирской фольклористики. Уфа, 1978. - С. 28 - 36.

228. Цийль В. Актуальна ли сегодня «структурная модель волшебной сказки» В. Я. Проппа?//Живая старина. 1995. -№ 3. - С. 17-28.

229. Черкашина М Историческая опера эпохи романтизма. Киев: Муз. Украина, 1986. - 152 с.

230. Чернова Т. О понятии драматургии в инструментальной музыке // Музыкальное искусство и наука. М., 1978. Вып. 3. - С. 13-45.

231. Чистов Г. Проблема преемственности в искусстве: Автореф. дис. . канд. филос. наук. -М., 1971. -22с.

232. Шакурова Ш. Религиозные верования башкир по эпосу «Урал-батыр» (Исторический опыт развития духовной культуры Башкортостана): Тезисы докладов научной конференции. Уфа, 1992.

233. Шакурова Ш. Текстология башкирского эпоса «Урал-батыр»: Дис. канд. филол. наук. М., 1998. - 360 с.

234. Шарыпина Т. Проблемы мифологизации в зарубежной литературе XIX XX веков. - Н. Новгород, 1995. -112 с.

235. Шахназарова Н. О национальном в музыке. М.: Музыка, 1968. - 86с

236. Шевяков М. Менталитет: сущность и особенности функционирования: Автореф. дис. .канд. филос. наук. Волгоград, 1994. -23 с.

237. Шункаров Н. Байты бурных лет// Вечерняя Уфа. 1983. - 16 марта.

238. Эрре Т. Опера в среднем Поволжье. Закономерности формирования жанра. Чебоксары, 1990.

239. Эсалнек А. Архетип // Русская словесность. 1997. - № 5. - С. 90 - 93.

240. Юдин Ю. Героические былины. — М.: Наука, 1975. 120 с.

241. Юлдашбаев Б. История формирования башкирской нации. -Уфа,1972. 335 с.

242. Юсфин А. Фольклор и композиторское творчество // Советская музыка.- 1967.-№ 8.-С. 53.

243. Яворский Б. Избранные труды. М.:Сов.композитор, 1987. Т.2. -366 с.

244. Ярустовский Б. Драматургия русской оперной классики. М.,149

245. Госмузиздат, 1953. -402 с.

246. Ярустовский Б. Опера // Музыка XX века. М., 19 76. Ч 1. ¡Си. 1.- С. 1Ц8~12С>

247. Ярустовский Б. Оперная драматургия Чайковского. М.; Л., 1947. -242 с.

248. Ярустовский Б. Очерки по драматургии оперы XX века: В 2 ч. М.: Музыка, 1971.-360 с.ж « 1. Г)1. НОТНЫЕ ПРИМЕРЫ-»=